Читать онлайн Война и любовь бесплатно

Глава 1

Декабрь 2021 года

Декабрьским утром в Грайгороде подморозило, вчерашние лужицы затянуло льдом. Темно-серый «УАЗ-Патриот» миновал трехэтажку на улице Мира, остановился и сдал задним ходом в переулок. Так машина не торчала на виду, а водитель мог наблюдать за крайним подъездом. Он не впервые так делал. Надеялся на встречу, якобы случайную, но каждый раз срывался, завидев знакомого. Начальника отдела уголовного розыска майора полиции Олега Мешкова в маленьком городе знали все.

В зеркале заднего вида майор заметил приближающуюся женщину. Узнал ее по величавой осанке. Уже потом разглядел норковую шубу, а рядом малыша в ярком комбинезоне.

Как же некстати! Мешков прикрыл глаза и сполз по сиденью. Не помогло.

Женщина поравнялась с внедорожником, постучала в стекло и выразительно кивнула:

— Доброго дня, Олег Николаевич.

Мешкову пришлось опустить стекло:

— И вам доброго, Мария Федоровна. Внука в детсад?

— Утренний моцион, — подтвердила моложавая бабушка и поправила внуку вязаную шапку. — На будущий год Феденьке в школу.

Мария Федоровна Синица, хозяйка самого престижного в городе ресторана «Три кабана», знала себе цену и в шутку говорила: «Лучше Синица в руках, чем кредит в банке». Бизнесмены подтверждали: дело говорит. Мария Федоровна была знакома со всеми влиятельными людьми в городе, ведь каждая вторая свадьба и торжество проходили в ее заведении. Несмотря на ранний час женщина успела накрасить глаза, подвести губы. В мочках ушей поблескивали серьги, кольцо с бриллиантом выпирало под тонкой перчаткой.

Хитро прищурившись из-под очков в золотой оправе Мария Федоровна посочувствовала:

— Опять в засаде?

— Служба.

— И опасна и трудна, — подыграла умная женщина.

«Так не мешай! — хотелось крикнуть майору и нахамить: — Вы кучу времени угробили на макияж, бирюльки нацепили, а красота от природы — или есть, или нет!»

В женщинах Олега Мешкова цепляла особая пропорция фигуры: соотношение длины ног и роста. Некое золотое сечение, чтобы талия на нужной высоте — ни выше ни ниже, и сама талия к бедрам — ни уже ни шире. А остальное: красивые глаза, пышные волосы или выразительная грудь — приятное дополнение к чудесному образу. Так он и выбрал будущую жену Ольгу. Увидел босую девушку, выскользнувшую из спальни младшего брата, и запал. Ольга торопливо натягивала джинсы на стринги, а он пялился на идеальную фигуру и убеждал себя — ты будешь моей! Девушка не смущалась.

Андрей Мешков, младший брат Олега, когда-то поступил в Харьковский университет на инженера, но быстро освоил более выгодное занятие. Покупал на оптовом рынке в Харькове дешевые шмотки и сбывал их в родном городе на Белгородчине. Благо, по трассе всего восемьдесят километров. Сначала таскал товар сумками, потом «газелями» и не только в Грайгород.

Андрей вечно пропадал в разъездах, а Олег окружил Ольгу дерзким вниманием и наглым ухаживанием. Любят девчонки нахрапистых и брутальных. Однажды Олег защитил ее от пьяных хулиганов — и девушка не устояла.

На свадьбу в «Трех кабанах» Ольга надела туфли на шпильках и нарушила идеальную пропорцию. Подвыпившие гости умилялись грациозной невестой, а Олег страдал. Ему она нравилась босиком.

Модельные туфли не могли простаивать, и жена неизменно надевала их по праздникам. У него в эти дни портилось настроение. Как-то раз он честно объяснил причину, но Ольга рассмеялась: «Свихнулся! Ты знаешь, сколько эти туфли стоят?» А босиком она не ходила даже дома, только в домашних тапочках на танкетке.

Годы шли, Олег свыкся, притерпелся. Семья как семья, не хуже других. Сыну Юрке уже семь лет. И в постели Ольга все-таки босая, хоть и в длинной ночнушке и с вечным: «Я устала».

Так продолжалось пока Олег не столкнулся с Натальей.

Инспектора по делам несовершеннолетних Наталью Сергеевну Кошелеву перевели из Белгорода в их отдел прошедшим летом. Сначала Мешков увидел ее на службе в форме старшего лейтенанта, но не таращился вслед, как некоторые коллеги.

Городская девушка следила за фигурой и записалась в студию йоги во Дворец культуры и спорта, где в это время проводился косметический ремонт. Из-за запаха краски занятия перенесли на лужайку. Там-то Олег и увидел Наталью по-новому: босиком на траве. Бедра, талия, ноги — то же идеальное соотношение!

Олегу стала сниться Наталья, да не просто так, а в замысловатых сексуальных фантазиях. Просыпаясь, он избегал прямых взглядов с женой — было стыдно. А на службе украдкой вглядывался в Наталью и злился на себя, когда она замечала.

Коллеги помогали Кошелевой осваиваться в городе. По-товарищески. Новая кровать из мебельного помещалась только в «Патриот» Мешкова. Старший лейтенант попросила, майор перевез и помог собрать.

Возились оба, упарились. В процессе работы избавились от лишней одежды: Олег оказался с голым торсом, а Наталья в белой майке и обтягивающих штанах для йоги. Девушка откинула прядь волос с потного лба, и он неожиданно сжал ее талию, ухватил за золотое сечение. Ее глаза изумленно расширились, но по рукам нахала не ударила. Успела ахнуть: «не постелено», когда он повалил ее на новый матрас, и отвернула лицо от жадных губ, хотя ноготками вцепилась в мужскую спину.

В первый раз у них вышло наспех и неловко. Неделю не разговаривали. А потом оказались на той же кровати, уже застеленной, чтобы доказать друг другу, что могут лучше. И получилось. Через неделю снова. Но после каждой встречи, натягивая белье, они сидели по разные стороны кровати и без слов понимали, что поступают неправильно.

Жаркое лето закончилось, теплая осень сбросила яркие наряды и обернулась унылым предзимьем. Также уныло и холодно стало на душе майора полиции. Вот уже больше месяца Наталья не подпускала его к себе и отгораживалась сугубо служебными отношениями. Мучимый тоской Олег иногда приезжал к ее дому, подбирал слова для встречи и уезжал при виде знакомых.

Он готов был сорваться и сейчас, но в этот момент Кошелева вышла из подъезда. В короткой куртке, юбке выше колен и полусапожках — на градусник не посмотрела?

Мария Федоровна оценила степень надрыва в мужских глазах и спохватилась:

— Федя, выбрось лед! Привет жене, Мешков.

Статная женщина потянула внука вперед, а сама неблаговидно выворачивала шею назад.

Ну и пусть смотрит! Мешков вырулил на улицу, поравнялся с коллегой.

— Наталья Сергеевна, садись, подвезу.

— Здравствуйте, Олег Николаевич. Я и пешком дойду.

— Пишкарем замерзнешь. — Мешков выдохнул в открытое окно, демонстрируя морозный пар.

— Аргумент ребром! — передразнила майора Кошелева.

У Мешкова часто выскакивали эти слова-паразиты, но как тут обидишься — Наталья села в машину. Правда, не рядом, а на заднее сиденье.

— Как вы здесь оказались, товарищ майор? — спросила она.

— Синица побалакать вызвала.

— И что начирикала хозяйка ресторана?

Мешков сообразил быстро:

— Так у нее караоке. Девчонки несовершеннолетние на музыку слетаются, за ними пацаны прут. У хлопцев женилка выросла, а мозги не окрепли. Бузят! Нам бы рейд в «Три кабана» устроить. Ты, как инспектор, я опер.

— Вдвоем в ресторан?

— А шо?

— Только сейчас придумали?

— Натаха, ну шо ты цепляешься. — Мешков обернулся и невольно опустил взгляд в область талии.

— Вы бы на дорогу смотрели, товарищ майор.

— Привычка опера оглядываться для безопасности. Аргумент ребром!

Наталья прыснула, Олег гордо хмыкнул, и в «Патриоте» стало будто теплее. Подъехали к отделу полиции. Мешков поспешил распахнуть перед Кошелевой дверцу. Она вышла, он сжал ее локоть.

— Ты обращайся, Натаха. Несовершеннолетние хулиганы еще те охломоны. Или вдруг дома полку привинтить. Я завсегда рядом.

Они смотрели друг другу в глаза неприлично долго.

— Спасибо, что подвезли, товарищ майор. Но больше не надо, на нас смотрят, — промолвила Наталья и пошла к крыльцу.

Мешков поднял взгляд. Из окна второго этажа на них взирал начальник полиции подполковник Черкасов. Майор поднял растопыренную ладонь:

— Привет, Сан Саныч!

«Мешкову хоть кол на голове тещи!» — отпрянул от окна Черкасов и позвонил дежурному:

— Направь Кошелеву ко мне. Немедленно!

Инспектор по делам несовершеннолетних вошла в кабинет начальника. Светлые кудри на голове старшего лейтенанта, сбитые на одну сторону, добавили досады рано облысевшему подполковнику.

— Кошелева, ты что с постели? Хоть бы причесалась!

— Только шапку сняла — приказ «немедленно». Мне выйти оправиться?

— Да погоди! — Подполковник прошел по кабинету, хмуро глядя на стройные ноги подчиненной. — Кошелева, ты в городе человек новый. Наши сотрудники тебе помогли переехать, освоиться. Это товарищеская помощь. Хватит!

— Меня коллега подвез.

— А вот не надо просто так к коллеге в машину прыгать. У Мешкова семья, жена, сын.

— Приятно слышать.

— Приятно ей, — проворчал подполковник. — От ваших приятностей у меня неприятности!

— Александр Александрович, вы о чем?

— О жизни! Ты знаешь, что у нас рядом воинская часть?

— Еще бы. Белгород–22.

— В Доме офицеров будет Новогодний праздник. Сначала концерт, потом танцы. — Черкасов нашел на столе Новогоднюю открытку и протянул Кошелевой: — Это пригласительный билет. Пойдешь на праздник к военным. Одна!

— Зачем?

— Там много холостых офицеров.

— Теперь понимаю. А если я другое хочу?

— И я хочу, но молчу. Это приказ!

— Слушаюсь, товарищ начальник.

— И нарядись, Кошелева. Я проверю!

Отдавая приказы, подполковник неизменно угрожал проверкой, однако сейчас пожалел об этом. На пороге кабинета Наталья обернулась и одарила начальника шаловливым взглядом из-под светлых локонов:

— Буду выбирать наряды, приглашу на примерку.

Глава 2

Ресторан «Три кабана» располагался на окраине города в живописном лесном парке и занимал несколько павильонов и беседок. «Мои клиенты пешком не ходят», — приговаривала владелица ресторана Синица. Вот и сейчас Мария Федоровна заметила подъехавший красивый автомобиль неизвестной марки. Зато вышедшего из машины клиента она узнала сразу.

— У нас ВИП! — предупредила хозяйка официантов.

И сама вышла поздороваться с Андреем Мешковым. В ее иерархии младший брат майора полиции достиг гораздо большего, чем старший.

— Из Белгорода сразу к вам, — порадовал Синицу богатый клиент, посетовал на погоду и заказал кофе «флэт уайт» с фирменными сырниками.

Пока готовили заказ Андрей позвонил Олегу Мешкову.

— Привет, братишка! Я в Грайгороде. На электричке домчался.

— На чем? — майору показалось, что он ослышался.

Железная дорога через Грайгород не проходила. Железнодорожный путь вел только в воинскую часть и использовался военными.

— На электромобиле «Тесла»! Новенькая! Заскакивай в «Три кабана», заценишь.

После того как Олег отбил у Андрея Ольгу, отношения братьев не то чтобы испортились, но стали прохладнее. Андрей Мешков с головой ушел в бизнес. Открыл в городе магазин «Смешные цены», где торговал всем подряд. Сначала возил дешевый товар с Харьковского рынка «Барабашово», а после возвращения Крыма в Россию — из Московского «Садовода». Торговля шла бойко. Маленький Грайгород предприимчивому дельцу стал тесен, и Андрей открыл магазины в Белгороде, куда со временем и переехал.

— Ты прикатил похвастаться? — осадил младшего брата Олег.

— На сделку. За мной фура с товаром идет для Ильи Аверина. Я здешний магазин ему продал, но товаром снабжаю. Порадую земляков перед Новым годом.

— А себя богатым наваром.

— Ты, как не родной, братишка! На ужин домой пригласишь? Или мне в гостинице кантоваться.

— Так кушать хочется, что переночевать негде?

— Боишься, что Оля к успешному брату переметнется?

— А шо ты другую не сыщешь, раз такой успешный?

— Успех и мешает. Не хочу, чтобы девушка со мной ради денег.

— Не веришь в любовь?

Андрей помрачнел:

— Послушай сюда, братишка. К тебе Ольга не по любви переметнулась. Она меня любила, а ты наглостью взял. В трусы залез, пацана заделал.

— О! Ты до сих пор о ней сопли жуешь. Умей проигрывать!

— Да пошел ты! К себе не приглашаешь, тогда я с Мишкой Штанько в кабаке гульну.

Отчаянный хулиган Михаил Штанько был одноклассником Олега Мешкова и жил по соседству. Андрей был всего на год младше брата, тянулся к старшим, и они приняли его в свою компанию. После школы друзья несколько лет держались вместе, а потом жизнь раскидала всех по разным делянкам.

Олег Мешков отслужил срочную в армии и стал полицейским. Андрей поступил в Харьковский университет, но не закончил. Торговля приносила денег больше и сразу. Мишка Штанько, имевший многочисленную родню на Украине, перегонял «с незалежной» европейские бэушные автомобили. Машины имели сомнительную «родословную», поэтому пришлось освоить тайные тропы через границу. Со временем Штанько мог перейти условную границу туда-обратно с закрытыми глазами, и переключился на более выгодный товар — контрабандные сигареты.

Андрей Мешков услышал, как официанты обсуждают его диковинный для малого города электромобиль, и внес ясность в их спор:

— Мощность тысяча лошадок, разгон до сотни за 2,6 секунды!

По пути из Белгорода Андрей хотел проверить эти параметры. Нашел ровный участок, разогнался и еле удержал машину на заиндевевшей трассе. Сразу понял, что приобрел автомобиль на летней резине. Но ничего, вернется, купит лучшие зимние шины и устроит новое испытание.

Потрясение официантов от услышанного затянулось и бизнесмен снисходительно поинтересовался:

— Кормить меня сегодня будут?

Официанты побежали на кухню. Андрей Мешков набрал номер Мишки Штанько:

— Заступ, здорово! Узнаешь?

— Андрюха!

— Ты не против сегодня в «Трех кабанах» гульнуть?

— Есть повод?

— Фуру с товаром в «Смешные цены» отгружу. Аверин бабки отбашляет — вот и повод! — Демонстрацию «Теслы» Мешков решил придержать для сюрприза.

— Когда встречаемся?

— Часам к шести фура подкатит. Значит, в семь можно.

— Заметано. До встречи!

Штанько впечатлило, с какой легкостью Андрюха Мешков говорил о фуре с товаром. А в школьные годы он защищал младшего Мешкова от задиристых сверстников, тогда и заслужил прозвище Заступник, короче Заступ. Теперь Андрюха в областном центре руководит бизнесом, а он на своем горбу таскает через границу безакцизные сигареты.

Штанько наморщил лоб: фура с товаром это сколько бабла? Нехило! Эти деньги Мешков получит от Ильи Аверина в шесть. Значит сумма сейчас у Аверина в магазине. В голове завертелась назойливая мысль: если Аверина грабануть, то у друга не убудет. Фура с товаром останется у Андрюхи, продаст кому-нибудь другому — и оба с наваром!

Штанько посмотрел на часы: до шести время есть. Он позвонил двум верным подельникам-контрабандистам: Виталию Ломакину по кличке Лом и Пашке Хворосту по кличке Хворый. Назначил встречу, как обычно, в своем гараже.

Там Заступ растолковал подельникам про фуру и деньги, которые можно взять в легкую.

— Ну как? Наведаемся в «Смешные цены»? Риска меньше, чем за кордон мотаться, а навара больше. Я припугну, Аверин обделается и отдаст бабки. — Штанько показал травматический пистолет.

— А если не обделается, а деньги в сейфе? — засомневался Ломакин, умевший вскрывать простые замки.

— Да я ему ствол в рот запихну! А ты распотрошишь сейф.

— Без подготовки? Треба время.

— Пока будем репу чесать — денежки тю-тю!

— Магазин — дело серьезное, — поддержал сомнения напарника Хворый. — Проще белгородского торгаша прижать, когда получит бабло.

— Я тебя прижму! Андрюха Мешков мой друг!

— А если шо пойдет не так?

— Не бздите! Дерьмо возьму на себя. Отвечаю!

— Нас Аверин опознает.

— А маски ковидные на шо! — Штанько достал пачку медицинских масок. — И главное: нас тамочки не было! Мы же по вечерам завсегда туточки, в гараже! И зараз чиним мою «Ниву». Включим музыку, свет, прикроем гараж, будто здесь ковыряемся. А сами пехом.

— Алиби! — оценил идею Хворый.

Штанько включил музыку, раскрыл капот «Нивы» и скомандовал:

— Лом, хватай инструмент и погнали!

Глава 3

В конце декабря к пяти вечера уже темнело. Трое грабителей поодиночке выскользнули из гаража и разными путями прошли к магазину «Смешные цены». Встретились сзади у служебного входа. Свет с улицы сюда почти не проникал.

— Железная, — потрогал запертую дверь Хворост.

Ломакин выудил из рюкзака лом-гвоздодер, посетовал:

— Шумно будет.

— Аверин, сам откроет, — заявил Штанько.

Грабители прикрыли лица двумя медицинскими масками, надвинули на глаза вязаные шапочки. Штанько замолотил кулаком в дверь:

— Эй, хозяин! Товар приехал. Открывай! Заснул что ли? Мне еще в обратный рейс. Открывай!

— Иду! Сейчас! — послышалось за дверью.

Над входом вспыхнула лампочка, в двери защелкал замок. Ломакин и Хворост отпрянули от света, Штанько, наоборот, приготовился к рывку и зло улыбнулся под маской. За распахнутой дверью он увидел Илью Аверина. И тут же стремительный удар кулаком разбил торгашу нос. Штанько ворвался внутрь, вывернул руку хозяину магазина и припечатал лицом к стене.

— Вякнешь — убью! — прошипел он и для убедительности ткнул дулом пистолета в висок. — Где деньги? Показывай!

Штанько затолкал полусогнутого Аверина в кабинет. За главарем крались подельники. В кабинете никого не было.

— Проверить стол, — приказал Штанько, а сам продолжал удерживать Аверина в болевом захвате.

Из выдвинутых ящиков на пол полетели бумаги и папки. Порожняк! Хворый нашел барсетку хозяина магазина, вытряхнул на стол содержимое. Порылся в портмоне, пересчитал купюры:

— Трохи боле двадцати!

Не те деньги, чтобы расплатиться за оптовую партию, понимал Штанько. Он уже заприметил старый сейф величиной с тумбочку, больше похожий на подставку для цветочного горшка. Цветок с розовыми лепестками и красовался сверху сейфа.

Штанько до хруста вывернул руку Аверину и ткнул носом в сторону стального ящика:

— Бабло тамочки? Отворяй!

Аверин застонал от боли, хлюпнул разбитым носом, но не выдавил ни одного внятного слова. В этот момент на столе зазвонил его сотовый телефон.

— Разбей! — приказал Штанько.

Хворый грохнул мобильник об пол и растоптал для верности. Штанько вновь стал угрожать Аверину пистолетом:

— Гони ключ, сука!

Лом заметил выпавший из барсетки лепестковый ключ. Примерил ключ к сейфу — подошел! Два оборота — дверца открылась.

— Есть! — обрадовался Лом.

На верхней полке грабители увидели пачки купюр.

— Гнида! — выругался Штанько и пихнул Аверина на пол. Жестом указал подельникам: — Приберите бабки!

В жилах Михаила Штанько пульсировал адреналин. Дело выгорело! Он нервно шагнул туда-сюда, замахнулся пистолетом на сжавшегося на полу Аверина и предупредил:

— Вякнешь ментам — спалю магазин и твой дом!

Разгоряченный главарь не заметил, что еще в начале нападения Аверин свободной рукой успел нажать тревожную кнопку на брелке-сигнализации в кармане брюк. Сигнал поступил на пульт дежурного отделения полиции. Дежурный капитан Гамаюн определил место сигнала и по инструкции перезвонил владельцу. Ответа не последовало.

Тогда капитан вызвал по рации патрульных:

— Внимание! Сигнал тревоги из магазина «Смешные цены». Кто рядом, проверьте. Не исключен ложный вызов. Такое бывало.

В «Патриоте» майора Мешкова тоже сработала служебная рация. Олег вспомнил разговор с братом о партии товара для Ильи Аверина. Ругнулся про себя. Идиоты! Отмечают сделку и сели на брелок сигнализации.

— Мешков на связи. Я рядом с магазином, заеду, — сообщил майор по рации дежурному и свернул к магазину «Смешные цены».

На задворках магазина он ожидал увидеть грузовик с товаром. Грузовика не было. Не наблюдалась и «Тесла» брата. Странно! Зато в окне директорского кабинета за закрытыми жалюзи мелькали чьи-то тени.

На припорошенной снегом земле оперативник разглядел следы — несколько человек прошли. Следы вели к двери, а вот обратных следов не наблюдалось. Мешков огляделся, притащил деревянный поддон из стопки у помойки и подпер заднюю дверь магазина.

Сам вошел через главный вход. Покупателей в торговом зале не было.

— Товар из Белгорода получили? — спросил Мешков скучающую продавщицу Жану Войтенко.

— Ждем. А вам шо надо?

— В магазине тихо? Аверин один?

— Один, у себя, — молодая продавщица кивнула на подсобку. — Уронил шо-то. А так тихо.

В этот момент из подсобки донеслась невнятная ругань. Мешков приложил палец к губам, извлек из наплечной кобуры пистолет и мягкой поступью направился в подсобное помещение.

Теперь он отчетливо слышал голоса:

— Дверь, падла, не открывается.

— Замок заклинило?

— Хрен знает!

— Навались, ударь!

Кто-то с разбега всадил плечом в железную дверь, ведущую во двор. Поддон выдержал. Под шум нового удара Мешков заглянул в директорский кабинет. На полу ворочался перепуганный Илья Аверин с разбитым носом. Вооруженный пистолетом грабитель давал указания подельникам, возившимся у выхода с непокорной дверью.

— Ни хера не можете, тля! Уходим через главный.

Майор шагнул внутрь и гаркнул:

— Ствол на пол! Руки вверх!

Грабитель в маске повернулся на голос и тут же выстрелил. Мешков был готов к подобной реакции. Он припал на колено и выстрелили в ответ. Пуля угодила грабителю в правое плечо, раздался крик.

Но крик был женским. И за спиной полицейского! Мешков обернулся.

— Какого… — не успел выругаться майор, как ужасный хруст заставил его содрогнуться.

Любопытная продавщица Жанна проникла вслед за ним в подсобку. Мешков увернулся, а продавщица не ожидала выстрела. Пуля попала девушке в грудь и сбила с ног. Падая, Жанна ударилась головой об открытую дверцу стального сейфа. Хруст проломленного черепа и услышал полицейский.

В порыве ярости он развернулся, готовый всадить весь магазин в грабителя. Тот выронил пистолет, сдернул маску и шапочку. Глаза полицейского округлились. Он узнал школьного друга Мишку Штанько.

— У меня травмат! — оправдывался грабитель и толкнул ногой оружие. — Проверь. Это травмат!

Двое других грабителей таращили глаза на происходящее. Мешков разозлился:

— На пол, суки! Мордой вниз и не дергаться!

Грабители подчинились. Оперативник бросился к Жанне. Она лежала на полу лицом вверх. Распахнутые остекленевшие глаза девушки смотрели сквозь него, сквозь потолок и стены в незримую бесконечность. Рядом валялся разбитый цветочный горшок. Невесомые розовые лепестки покоились на тонкой шее девушки и не вздрагивали.

Мешков проорал в телефон, вызвал «скорую» и полицию. Попытался нащупать у девушки пульс — не дождался. Стряхнул прилипший лепесток и опустил руки. Отчего-то вспомнилось название цветка — Декабрист. Вывалившийся из горшка цветок еще можно спасти, а Жанну…

— Олег, это я. — услышал Мешков голос Штанько. — Я один напал. Эти двое ни при чем. Отпусти их.

— Мы не хотели, — проблеял Хворост.

— Мы просто зашли в магазин. Мы не знали, — вторил Ломакин.

Полицейский оценил разгром в кабинете и спросил поднявшегося с пола хозяина магазина:

— Аверин, кто тебя бил?

— Этот. Он главный, — указал хозяин на Штанько. — И пистолетом угрожал, сволочь!

Директор магазина не пытался помочь продавщице и даже не спрашивал, что с ней. Он ворошил пакет, в который грабители сложили пачки купюр.

— Деньги целы? — спросил Мешков.

— Вроде. А двадцать штук где? Из барсетки!

Хворост выкинул из кармана смятые купюры. Штанько клянчил:

— Олег, отпусти хлопцев. Я всё на себя возьму.

Мешков схватил бывшего друга за шею и затряс, глядя в глаза:

— Ты убил ее. Ты убил Жанну!

— Моя вина, только моя. Отпусти хлопцев, — хрипел Штанько.

— Хочешь с групповой статьи соскочить!

— Да если бы не я, их бы здесь не было!

Это было правдой. Мешков взглянул на жалкие фигуры неудавшихся грабителей.

— Аверин, а тебе пофиг, сколько их было?

— Главное деньги. Товар скоро…

— За гроши вы все, за гроши. — Мешков рассвирепел, пнул Хвороста и Ломакина. — Бегом отсюда! Исчезли! И ты директор слиняй, в магазине шмотки сторожи. Гэть!

Перепуганные грабители и Аверин покинули кабинет. Мешков поигрывал пистолетом над бывшим другом:

— Штанько, ты тоже можешь уйти. Напади на меня и тикай!

— Я ранен.

— Жаль, что сразу не пристрелил. Нападай! Ну! Будет шанс. Все равно пристрелю. Нападай!

Олег стоял между мертвой девушкой и ее убийцей. Рука сжимала пистолет, палец застыл на спусковом крючке, ствол был направлен в лоб убийцы.

— Считаю до трех. Раз!

— Отставить, майор!

Окрик заставил Мешкова обернуться. В кабинет вошел подполковник Черкасов. За ним двое полицейских, а также врач и криминалист — сразу стало тесно.

— Что здесь произошло? — требовал отчета начальник.

— Ограбление. Убийство. Преступник взят с поличным. Я напишу завтра.

Врач осмотрел Жанну Войтенко и покачал головой — увы! Стал оказывать помощь раненному в плечо Штанько.

Мешков не мог смотреть на это и вышел в торговый зал. Там его брат Андрей и Илья Аверин подписывали накладные. Фуру с товаром подогнали к главному входу. Пришли грузчики из соседнего продуктового, начали разгружать многочисленные коробки. Олег сел на одну из коробок, обхватил голову.

Он слышал, как Аверин объясняется с подполковником Черкасовым.

— Я вам не мешаю. Бандит в торговом зале не был, вошел через заднюю дверь. И вы через заднюю тело вынесите. Опечатывайте кабинет, я не против. А здесь предновогодняя торговля — пик сезона! Не отпугивайте покупателей.

В магазин вбежала Наталья Кошелева. Увидела понурого Мешкова бросилась к нему:

— Олег, ты цел? Что произошло?

— Продавщица погибла.

— Жанна?! Как?

Мешков не нашел верных слов и потупил взор:

— Она в кабинете.

Кошелева ушла в служебное помещение. К Олегу подошел Андрей.

— Привет, братишка. Ты правда шмальнул в Заступа?

— Я выстрелил в грабителя.

— Ну дела! А я хотел втроем посидеть.

Наталья вышла из кабинета бледная и пришибленная. Андрей оценил шедшую к ним девушку, толкнул в плечо брата:

— А что за грация тебя обхаживает?

— Пошел ты, — вяло огрызнулся Олег.

— Я к тебе заеду, — пообещал Андрей. — Коньяка побольше захвачу и заеду.

Наталья вернулась, села на коробки рядом с Олегом, безвольно опустила руки.

— Я Жанну знала. Заходила в магазин. Для дома много чего надо, а тут дешево.

— Завтра приходите. У нас новый завоз! — встрял в разговор перевозбужденный Аверин. — А сейчас коробочки освободите, я товар распакую.

Майор решил покинуть магазин. Его остановил начальник:

— Мешков, нужно матери Войтенко сообщить. Про Жанну. Езжай ты.

— Я?!

— Олег, ты очевидец. И майор, все-таки. Не патрульных же посылать.

— Я с майором поеду, — вызвалась Кошелева, видя нерешительность Мешкова. — Вдвоем как-то легче.

— Кошелева, не встревай! Ты лучше помни… — Черкасов хотел напомнить об утренних наставлениях, но увидел, как пара смотрит друг на друга, и махнул рукой: — А ну вас! Поезжайте.

Глава 4

Поздно вечером Андрей Мешков подъехал на «Тесле» к дому брата. Вышел, повертел головой, припаркованного «Патриота» не увидел и позвонил Ольге.

— Оля, я у вашего дома. Подведи Юрку к окну.

— Зачем? Ему спать пора.

— Подведи! Покажу пацану шоу.

В окне второго этажа появился женский силуэт и прильнувшая к стеклу носопырка мальчишки. Андрей помахал им рукой и нажал пульт. В «Тесле» заиграла музыка. В такт музыке автомобиль мигал фарами, подключал световую подсветку и эффектно поднимал и опускал двери-крылья. Шоу впечатлило даже женщину, а мальчишка пришел в полный восторг.

— Дядя Андрей, прокатишь? — встретил гостя семилетний Юра.

— Завтра. А сегодня — спать! — ответила мама.

— Обязательно прокачу, — пообещал довольный собой дядя.

Андрей прошел на кухню, выставил на стол две бутылки коньяка и упаковки с деликатесами, которые скопом прихватил в супермаркете. Пока Ольга укладывала сына, он вывалил закуски на тарелки и по-мужски сервировал стол.

Ольга оценила стол по-женски:

— Куда столько? У меня курица приготовлена, салаты и картоху сварила.

Перед гостем появилась тарелка с горячим.

— Вот, где Олег? — сетовала жена. — Знает, что брат приехал. Вечно до ночи на работе!

— Служба, — посочувствовал Андрей, наполняя бокалы коньяком.

— Ага! Не в службу, а в дружбу. Машку за ляжку, и козу на возу!

— Ты что мелешь?

— Да знаю! — Ольга осушила бокал, подцепила вилкой мясную нарезку и легла грудью на стол. — Зачем бабы в полицию идут? Чтоб перед мужиками хвостом крутить. Вот и мой загулял да одумался.

Андрей догадался, что Ольга распирает ревность, наполнил бокалы и поддержал тему:

— Вертелась вокруг Олега одна. Переживала: ты что да как?

— Кто? — напряглась Ольга.

— Молодая, стройная. Из полиции. Начальник ее Кошелевой назвал.

— Кошелкина! Та самая сучка!

Ольга выпила залпом, Андрей пригубил коньяк и, как бы невзначай, добавил:

— Она вместе с Олегом уехала. На задание.

— Какое еще задание?

— Неприятное. Он сам расскажет.

— Кому неприятное? Это мне противно, что муж с девкой шляется!

Ольга позвонила мужу, тот не ответил. Она шлепнула телефон на стол.

— Занят, употел! Видать правду балакают, что он опять с этой шалавой спутался!

— Да что мы всё о нем. — Андрей подлил коньяк, ласково посмотрел в глаза Ольги поверх поднятого бокала: — Помнишь, как у нас с тобой…

— Тебя вечно не было, а ко мне дебилы пристают. Раз с Олегом прошла — отстали. А потом чего уж, он нахрапистый. В охапку взял, и руки повсюду, будто их не две, а четыре.

Андрей поспешил прервать женские воспоминания:

— Неважно, что было. Важно, что будет! Машину мою видела. Лучшая модель «Теслы»! Я тут дела порешал, завтра в Белгород. Я там нехило раскрутился.

Бизнесмен приоткрыл сумку, небрежно перебрал пачки купюр. Женщина удивилась:

— Сколько тут?

— А, ерунда! Рядовая сделка.

Ольга одернула блузку, поправила прическу, украдкой облизнула губы. Андрей жевал курятину, скользя взглядом по женской фигуре — почти не изменилась.

— Я Юрку обещал завтра прокатить. Ты поедешь?

— Еще бы. На такой-то машине.

— А махнем завтра в Белгород. Здесь — дыра, там — город!

— Как это?

Андрей отложил приборы, посмотрел в глаза:

— Проучишь Олега, поживешь у меня. Родственники все-таки. Не переживай, в разных комнатах.

— Дура я была, что по рукам не дала. А теперь шо…

Андрей подался вперед, перешел на шепот:

— Оленька, ты еще молодая, красивая, а с ним превратишься в бабу. Закрутки делать заставляет?

— Все крутят.

— И капусту квасишь?

— Ой, забыла угостить.

Ольга достала их холодильника банку квашенной капусты, выложила в миску. Андрей перехватил ее руку, спросил с сочувствием:

— Когда маникюр в салоне делала?

Ольга отдернула ладонь, засуетилась, стала убирать тарелки в раковину.

— И посудомойки у вас нет, — отметил гость.

Хлопнула входная дверь, домой вернулся Олег. Шумно скинул обувь, прошел на кухню, сел напротив брата, потянулся за коньяком. Ольга, на которую он даже не взглянул, выплеснула на мужа обиду и ревность:

— Явился — не запылился! Ты где был? С ней?

— Я к Войтенко ездил. Ее Жанна погибла. Пришлось…

— Я про Кошелкину спрашиваю. Ты с ней был?

— Не знаю такую, — набычился Олег.

— А как ты ее величаешь? Царевна распрекрасная. Мошонкина она, раз за чужих мужей хватается!

— Помолчи! Башка трещит.

— На меня он орет, а с ней как? В жопу целуешь!

— Я свихнусь, если не напьюсь.

Олег выпил полный бокал коньяка, щедро плеснул себе снова, наклонил бутылку к брату. Андрей загородился ладонью.

— Мне достаточно. Еще в гостиницу ехать.

— Ну и вали! Вот, что вы за народ, торгаши? Тело не остыло, а вы бабло считаете.

— По телам ты спец, братишка. Горевестник даже для своей семьи. А я людей радую смешными ценами.

— Улыбнись отсюда, радетель!

Грохнул опрокинутый стул. Андрей подхватил сумку с деньгами и направился к выходу. Олег залпом опустошил бокал и крикнул вслед:

— На коньячке не разорился?

Ольга метнула гневный взгляд на мужа, отбросила полотенце и поспешила за гостем. Она хотела извиниться, но не успела. Андрей обнял женщину за талию, притянул к себе и жадно поцеловал в губы. Она удивленно напряглась и покорно обмякла.

Перед уходом он шепнул:

— Утром буду ждать тебя с Юркой.

У Ольги затуманилось в голове. Она уперлась ладонями в закрытую дверь, кусала губы и смотрела на потускневшее обручальное кольцо и неухоженные ногти.

Услышала голос мужа:

— Ты хоть представляешь, что мне сегодня пришлось…

Ольга ринулась на кухню и бросила пьяному мужу:

— Ко мне не суйся! Спи на диване.

Теперь уже Олег смотрел на закрывшуюся дверь кухни. Как жена не поймет, он приехал в семью Войтенко с ужасной вестью! Раиса Петровна, мать Жанны, взвыла, словно раненая, отказывалась верить, потребовала показать дочь. Уговоры не помогли, пришлось ехать в морг. А там еще хуже: горе, слезы, проклятия в его адрес — не уберег, не заслонил, не защитил! Кошелева как могла утешала Раису Петровну. Слова оказались бесполезны, помогли лекарства.

Чуть успокоили старую женщину, рассвирепел Борис Войтенко, брат погибшей Жанны. Здоровый бугай ринулся в больницу, где оказывали помощь раненому Штанько. Кричал: «Убью! Где он?», и метался по коридорам, распугивая персонал. Втроем с патрульными повалили бугая на пол на пороге палаты. Сковали наручниками, а Штанько переправили в КПЗ.

День — хуже некуда, а жена долдонит про Кошелеву. Да пошли все лесом! Мешков слил остатки коньяка в бокал, выпил и открыл вторую бутылку.

Утром Олег проснулся на диване от стука закрывшейся двери. Вспомнил вчерашний день — мало кошмара на службе, так еще с женой и братом поругался. Голову сжимало похмелье, во рту бушевал суховей. Мешков прошел на кухню, открыл холодную воду и жадно лакал из-под крана. Насытившись, подставил лицо под струю воды — полегчало. Протер глаза, осмотрелся.

Раньше кухонный стол, как скатерть-самобранка, сам собой покрывался тарелками с едой, а потом сиял чистый. Сейчас захламленный стол благоухал пролитым коньяком и объедками на грязных тарелках. Мешков поскреб щетину: крепко Оля обиделась.

Он зашел в туалет, справил нужду, потянулся к сливу. На бачке лежала записка почерком Ольги: «Я с Юрой ухожу от тебя». Олег повертел бумажку — больше ничего. Озадачился: куда она уходит?

Зашел в спальню. Постель не заправлена, шкаф распахнут, некоторые вешалки пусты. Бросился в комнату сына — то же самое! Не обнаружил школьного рюкзака и большого чемодана, с которым семья ездила в отпуск. Это уже ни в какие ворота!

Позвонил Ольге. Сбросила. Набрал еще раз. Телефон отключен. Да чтоб тебя!

Мешков натянул одежду и бросился к любопытной соседке, квартира которой располагалась напротив. Чмыхина Тамара Егоровна, полная женщина за семьдесят, обрадовалась Мешкову, обтерла руки о фартук и раскрыла было рот, но Олег ее опередил:

— Тамара Егоровна, моих сегодня видели?

— Олег Мыколаевич, за «смешные цены» расскажи. За Жанну Войтенко. Шо да як?

— Вы Ольгу с Юркой видели?

— Надысь бачила в окно. Укатили они.

— На такси?

— Ежели твой брат таксует, то да.

— Куда они поехали?

— Отселева! Олег Мыколаевич, за магазин расскажи. Много людей постреляли? — гнула свое Чмыхина.

Мешков ушел к себе. Соседка крикнула вслед:

— Тьфу! А еще в полиции майором. Який прок с такого соседа!

Олег догадался, где может отсиживаться обиженная жена. Однажды Ольга закатила скандал и переехала с сыном к матери. Тогда ушла налегке. Сейчас Андрей подвернулся, подвез с чемоданом.

Луценко Галина Матвеевна, теща Мешкова, проживала в частном доме с огородом и курятником. Олег подкатил к палисаднику, хлопнул калиткой. Под ногами закрутился большой пес деревенской породы по кличке Тарзан. На радостный лай собаки из дома выглянула хозяйка.

— Где они? — на ходу спросил Олег и бесцеремонно вошел в дом.

— Кто? — недоумевала теща.

— Не крутите, Галина Матвеевна. Башка и так гудит. Ну, виноват я! А Ольга шо, поговорить не может.

— Опять у вас не все дома, — сокрушенно покачала головой теща.

— Зато у вас прибыток! Где мои?

Олег осмотрел дом, для верности заглянул в сарай и курятник. Ни чемодана, ни рюкзака, ни Ольги с сыном. Да и не будет Юрка прятаться. Это Ольга может чудить, а Юрка бы сейчас с Тарзаном играл.

Олег потрепал собаку за загривок и обреченно спросил:

— И не заезжали?

— Да я бы рада. А шо случилось?

— Да не берите в голову. Андрей Юрку где-то катает.

Галина Матвеевна всплеснула руками и засуетилась:

— Я тебе сейчас яичек соберу. Мои-то лучше магазинных.

Олег позвонил брату. Андрей не ответил.

— Сговорились, — зло процедил Олег и набрал номер дорожно-постовой службы: — Это майор Мешков. У нас в городе белая «Тесла» появилась… А, уже видели. Глянь по камерам, где она сейчас?

Олег вернулся в машину, не отрывая аппарат от уха. Из дома быстрой рысцой семенила Галина Матвеевна, прижимая к животу пакет с куриными яйцами.

— Картонки нема, я в пакетик. В двойной, шоб не прохудился. — Она положила пакет на пассажирское сиденье и гордо объявила: — Дюжину собрала. Три нынешние, еще тепленькие.

Мешков говорил в телефон:

— Где «Тесла»? На Белгородскую трассу выехала. Когда?.. Благодарствую.

Олег кивнул теще и захлопнул дверцу. «Патриот» обдал женщину сизым выхлопом и рванул по узкой улочке. У Галины Матвеевны перекосило лицо: не гони, яйца побьешь!

— В Белгород, с чемоданом! — накручивал себя Олег.

Он разом вспомнил вчерашнее. Взгляды Андрея на Ольгу, ее забота о дорогом госте бывшем ухажере, их тайное перешептывание в прихожей. А до этого брат прямо заявил, что у него с Ольгой была любовь, а у Олега с ней только случка!

— Ну уж нет, братишка! А как же Юрка? Не позволю увезти сына!

Мешков гнал машину и прикидывал. По трассе ему шуструю «Теслу» не догнать, но у «Патриота» есть преимущество — проходимость. К тому же он знает район, как свои пять пальцев и может срезать путь по сельской дороге. А если проскочит через подмерзшее поле, сократит расстояние вдвое!

Так и сделал. Минут через сорок «Патриот» свернул с грунтовки и помчался через запорошенное снегом поле. Расчет оказался верным, и «Патриот» не подвел. Мешков взобрался на трассу в прямой видимости за белой «Теслой». Комья грязи слетали с колес, раскручивая маховик погони. На обочине серебрился иней.

Андрей заметил машину брата, когда тот уже сел ему на бампер. И началась настоящая гонка. «Тесла» мгновенно набирала скорость, уходя в отрыв, но мешали попутные грузовики и встречные автомобили. «Патриот» не отставал. Олег начал сигналить. Андрей вопросительно взглянул на Ольгу, расположившуюся с сыном сзади.

Ольга тронула Андрея за плечо:

— Не хочу с ним говорить. Только не сегодня.

И Андрей пошел на рискованный двойной обгон, чувствуя как водит «Теслу» на летней резине. Обгон удался. Впереди показался железнодорожный переезд. Парные лампы семафора тревожно замигали красным, предупреждая о приближении поезда. Стало ясно, если Андрей остановится, встреча с Олегом неизбежна.

Андрей мельком взглянул на умоляющие глаза Ольги и прибавил скорость. Еще! Еще! Он проскочит под закрывающийся шлагбаум, обязательно проскочит и дальнейший путь свободен! И «Тесла» проскочила переезд на огромной скорости.

За переездом тяжелая фура неспешно набирала ход. Андрей взял чуть влево, пытаясь объехать фуру, но на встречной полосе перед семафором скапливались машины. Он ударил по тормозам. «Теслу» завертело на промерзшем асфальте и понесло на встречку подо что-то огромное и непонятное. Андрей вцепился в бесполезный руль и зажмурился. Сзади вопила Ольга.

Олег не желал отставать и мог бы снести опустившийся шлагбаум, но поднимающийся зев заградительной плиты не оставлял шансов автомобилю. «Патриот» резко затормозил. Пакет с яйцами свалился с сиденья. Олег взглянул на яркие желтки, проткнутые битой скорлупой, представил реакцию тещи. Затем поднял взгляд.

На той стороне переезда выскочившие на дорогу водители смотрели назад. В их позе был ужас. Олег заметил нос белой «Теслы» и не успел сообразить, что с мащиной не так. Налетевший грохот железнодорожного состава загородил обзор.

Пока состав отстукивал стыки, он осознал, что не так с «Теслой». Он видел лишь переднюю часть автомобиля, а задняя превратилась нечто страшное.

Состав проехал. Олег побежал, не дожидаясь открытия переезда. Он растолкал людей перед «Теслой» и увидел, как кто-то вытаскивает Андрея из мятой машины. Обвисшая рука, искаженное болью лицо брата и чей-то возглас: «Счастливчик». Олег перевел взгляд туда, куда смотрели все. Стояли, смотрели и обреченно ждали.

Задняя часть «Теслы» угодила под военный тягач с зачехленным танком. Огромное колесо смяло автомобиль, как консервную банку. Бледный солдат на коленях отжимал смятый металл, пытаясь разглядеть, кто внутри. В какой-то момент он замер, затем отшатнулся и оперся руками о землю. Его тошнило. Шумно, до слез.

Солдат поднял мокрое лицо и промямлил:

— Мальчик и женщина.

Олег что-то закричал, падая в мутный туман.

Он очнулся в своем «Патриоте» с перебинтованными ладонями. Вспомнил, как яростно пытался вытащить жену и сына, а его оттаскивали. В глаза заглядывал врач, святя фонариком. Врач удовлетворенно кивнул и сунул в руку пилюлю:

— Укол вам сделали, а это примите через час.

Со стороны мигающих огней подошел полицейский, сотрудник ДПС.

— Что с ним? — спросил у врача.

— Шок. Рваные порезы рук. У водителя «Теслы» переломы ребер и левого предплечья.

— А Юра, Оля? — встрепенулся Мешков.

Врач ушел, ничего не ответив. Полицейский посочувствовал:

— Примите соболезнования, майор. — И тоже отошел.

В «Патриоте» работала печка, но Олег почувствовал озноб. На морозном воздухе показалось лучше. Он увидел Андрея с подвязанной рукой около машины «скорой помощи» и ринулся к нему. Их взгляды встретились. Братья понимали, что натворили.

Первым крикнул Олег:

— Ты угробил их!

— Ничего бы не было, если бы ты не гнался!

— Зачем ты их увез?

— А какого ты изменял Оле? Они погибли из-за тебя!

— Ну ты и гнида!

— А ты святой, братишка.

Олег ударил брата в грудь. Тот сморщился, прикрыв сломанные ребра подвязанной рукой. Олег ударил в лицо. Брат с трудом устоял на ногах:

— Ну бей, бей, если тебе будет легче!

И Олег бил, задыхаясь от хлынувших слез и разбивая в кровь порезанные пальцы. Андрей стонал, но не сопротивлялся. Больно было обоим. А Олегу еще и гнусно, он словно избивал сам себя.

Подбежал полицейский, разнял, толкнул обоих на землю.

— Майор, не глупи! Ты же знаешь, его накажут по закону.

Братья сидели на земле и тяжело дышали. Тягач с танком издал звучный рык и двинулся с места ДТП. За ним еще такой же. И еще. Длинная колона военной техники перекатывалась через железную дорогу.

— Откуда столько? — спросил Олег дэпээсника.

— Не первый день едут, — пожал плечами полицейский.

— Прут на Украину?

— Да не, учения. В лагеря встают.

Глава 5

Август 2023 года

Настена Жабровец открыла глаза — она в предбаннике. Мгла за окошком приобрела серо-молочной оттенок — рассвет. Настена выпростала руку из-под полотенца коснулась кирпичной печки — еще теплая. Ай, да Борька, ай, да мастер, знатную печь сложил!

Борис Войтенко затянул ее в баньку в деревню Орловка вчера вечером. Она позволила себя уговорить, ведь он обещал сюрприз. И не подвел, позвал замуж, колечко золотое подарил! Необычное, старинное, расширяющееся к верху, с тремя красными камушками по диагонали.

— Как зернышки граната, — вырвалось у Настены.

— Это и есть гранат! От бабушки досталось. Бабуля говорила, что это кристаллы любви. Три камушка — трое детей у нее было.

Настена примерила, полюбовалась и сняла.

— Ты против? — опечалился Борис.

Настена расплылась в счастливой улыбке:

— Я давно согласная. А колечко с одеждой и телефоном положу, чтоб в парной не попортилось.

Как она такому парню откажет! Сильный, мастеровой, непьющий. Эту баньку для хозяев за месяц поставил, богато заработал. Баня на загляденье: бревна отборные, доски гладкие, печь из красного кирпича с изразцами.

Хозяева лишь раз банькой попользовались и сбежали после атаки украинских диверсантов в конце мая. Деревня Орловка ведь на самой границе, за речкой чужая земля — Украина, которую отродясь здесь чужой не считали. У Настены там половина родни: тетки, дядьки, двоюродные, троюродные. У Борьки тоже. Вот бы замирились сейчас, тогда свадьбу начали бы гулять здесь, а продолжили там. Как раньше.

Но до замирения соседей конца края не видно. Вместо пламенных приветов посылают огненные мины да снаряды и подлые дроны с гранатами. Власти отселили жителей Орловки, как и другие приграничные хутора. Сейчас в деревне они вдвоем — благодать! А когда шли сюда боязно было, но Борька — он же силач.

Настена посмотрела на широкую спину парня — с таким ничего не страшно, защитит!

Борис спал не верхней лавке, она на нижней. А вчера запросто на одной умещались. Он затеял ей массаж делать. Ну как массаж — сел на нее голую, как всадник, и мял ручищами. Начал со спины, спустился на талию, а как до попы добрался — не оторвать. Запыхтел, засопел, ей смешно стало, захихикала. Тут уж он ее в охапку сграбастал — и полетела душа в рай! Борис сильный ненасытный и то умаялся. Она потом его водой окатила и дубовым веником охаживала — получай ответный массаж.

Настена потянула руку за дубовым листочком прилипшим к спине Бориса. Что будет, если пощекотать ему под носом? Лист сняла, но щекотать передумала. Тут и гадать нечего — чихнет, улыбнется и непременно опять ее подомнет. Понравилось парню без резинки. Чего уж предохраняться, коли почти семья — жених и невеста.

Голая Настена на цыпочках прошла к вешалке с одеждой, достала кольцо, надела на безымянный палец. Блеск золота показался тусклым, недостаточно света. Девушка затянула полотенце поверх большой белой груди и вышла из бани. Подивилась непривычной тишине: ни брехливых собак, ни горластых кочетов в селе не осталось.

Только аисты покуда в деревне. Прилетают из года в год и высиживают птенцов в огромном гнезде не столбе. Аисты от природы молчаливые, но красивые и верные птицы. Настена пока шла в Орловку, загадала, если аисты на месте — и у них с Борей сладится. Увидела стройных бело-черных с окрепшими птенцами — и на сердце потеплело. У нее с Борей тоже детки будут.

Настена взметнула руку, поймала луч солнца кольцом — камушки блеснули алым. Вспомнилось поверье: три камушка — трое детей. От этой мысли Настену счастливым жаром пробило. Захотелось охолонуться.

Покатая лужайка скатывалась к узкой речке заросшей кустами. Серая вода выдыхала туманную пелену, туман стелился над водой, как покрывало. Настена зашла в воду по щиколотки. Постояла — не холодно. Откинула полотенце на берег и сама на себя удивилась: раньше и не думала, что можно купаться голой.

Она вошла глубже, машинально стала наматывать волосы на палец и поднимать вверх, но закрепить пучок было нечем. Прохлада воды омыла лоно, заставила сжаться живот. Настена поплыла. Волосы стелились по воде, а тяжелые груди растерянно мотались без привычной поддержки. Новые ощущения дарили радостное беспокойство, а что если в ней уже новая жизнь, ведь так хорошо ей было с Борей.

Неожиданно туман над водой расступился, и Настена увидела круглый борт резиновой лодки, бесшумно двигавшейся по реке. Над бортом болотного цвета возвышался мужчина в камуфляжной форме с оружием наизготовку. Секундная оторопь сменилась паникой. Настена шумно заработала руками, выбралась из реки по склизкому склону, но побежала не прямо к бане, а вдоль берега к полотенцу, чтобы прикрыть наготу. Девичий стыд оказался важнее.

Она схватила полотенце, прижала к груди и закричала:

— Борис! Борис!

В этот момент кто-то обхватил ее сзади, рука в перчатке больно зажала рот.

Дверь в баню распахнулась. Голый Борис с поленом в руке высунулся из-под низкого проема. Он заметил схваченную Настену и рванулся на помощь. Сделал три шага и будто споткнулся безмерно удивленный. Настена увидела на его лбу черную точку. Выстрела из автомата с глушителем она не расслышала.

Борис рухнул. Настена дернулась, заколотила руками и завопила от ужаса. Человек за спиной сдавил ей горло, из выпученных глаз беспомощной девушки брызнули слезы. Она обмякла, полотенце выпало из девичьих рук. Душитель ослабил хватку, но продолжал крепко держать девчонку. Настена смутно видела, как кто-то с автоматом проверил баню, вынес оттуда два телефона, перешагнул через Бориса и швырнул аппараты в реку.

— Чисто! — сказал он.

Ноги Настены подкосились, взгляд затуманился. Девушку швырнули на землю, и Настена увидела аистов. Тревожно хлопая крыльями, птицы покидали деревню.

Убийцы откровенно рассматривали нагое тело. Сквозь угасающее сознание до Настены доносились слова:

— Гарна дивчина. В соку.

— Голышом нас встретила, а ножками как сучила.

— Глянь, колечко с камушками — точно перстень.

Глава 6

Олег Мешков собирался на службу, когда в его дверь отчаянно заколотили. Майор полиции посмотрел в глазок и открыл дверь. Взволнованная соседка Тамара Егоровна Чмыхина, всплеснув руками, голосила:

— Олег Мыколаевич, помоги! Беда!

Майор глянул женщине за спину — не пожар ли? Но увидел лишь большой деревянный ящик с наклонной крышкой для хранения картофеля. Сколько себя помнил Мешков, столько ящик и загромождал лестничную клетку. Осенью соседка заполняла ящик картофелем, а весной выгребала последние клубни, отламывая белые отростки. Более ценные лук и чеснок висели у нее на кухне в старых чулках. «Чеснок от всех болезней», — уверяла Чмыхина и приправлял им любую пищу.

В этом году с заготовкой картошки бабушке помогал внук Денис, закончивший школу.

— Без паники, Тамара Егоровна! Картохи не досчиталась? Твой Денис дал мне две для супа.

— Ты сам варишь суп? — удивление парализовало соседку.

— Проглядели мою кухарку в кружевном передничке?

Старая женщина дюжину секунд таращилась в хитроватые глаза Мешкова, поняла, что ее разыгрывают, и стряхнула оцепенение:

— Ну тебя! Я за Дениску прошу. Он хоть шаболдыжничает, но хороший. Спаси! На тебя вся надёжа!

Соседка готова была рухнуть на колени. Мешков удержал женщину.

— А шо не так с Денисом?

— Убивают! Его убивают! — заголосила соседка.

— Кто? Где?

— Дениска в дом Ромки Гершковича залез. То его друг, а эти изверги… — Чмыхина ударилась в слезы.

— Какие изверги? Семья Гершковичей в Москву утикала, — припомнил полицейский. Из-за постоянных обстрелов некоторые жители покинули город до лучших времен.

— Росгвардия дом оцепила. Стрелять грозятся.

Теперь до полицейского дошла серьезность момента. После майского прорыва диверсантов из Украины приграничный Грайгородский округ был усилен подразделениями Росгвардии. Бойцы дежурили на блокпостах, охраняли объекты критической инфраструктуры, осуществляли разминирование неразорвавшихся снарядов, а также проводили рейды в поисках мародеров и диверсантов. Бойцы люди пришлые, исполнительные, при автоматах. Засекли неладное — вот Денис и попался как кур во щи.

— Влагу не брызгай. Уже еду! — заверил соседку Мешков.

Майор спешил, ехал быстро и с трудом остановил «Патриот», пропуская двух беспечных мальчишек, оживленно обсуждавших свои секреты. Хотел отчитать, но застыл — узнал друзей Юры. С этими мальцами сын пошел в первый класс. Как же они выросли, а его Юрка…

Сзади посигналили. Мешков включил первую передачу.

Кирпичный дом Гершковича в два этажа говорил о достатке хозяина. Предприниматель и квартиру в Подмосковье имел, туда и укатил всей семьей от обстрелов. Около дома стоял военный грузовик «Урал». С десяток бойцов в бронежилетах и касках рассредоточились за забором по периметру участка. Оружие держали наизготовку.

Мешков выскочил из «Патриота», спросил ближайших бойцов:

— Я из полиции. Кто у вас старший?

Ему указали на офицера с мегафоном, прятавшегося за кабиной «Урала».

— Майор Бахтин, — нехотя представился офицер Росгвардии. — Проводим задержание мародера.

— Майор полиции Мешков. В доме Денис Чмыхин пацан семнадцати лет. Я его с детства знаю.

— Пацан с пистолетом — уже бандит.

— Как с пистолетом?

— Он пальнул с балкона.

— Попал?

— Если бы попал, уже не жил. — Бахтин кивнул на снайпера за деревом, державшим под прицелом окна дома.

— Погоди, майор, я разберусь. Пацан сейчас с бабкой живет, вот от рук и отбился.

Мешков открыл калитку во двор. Бахтин посоветовал:

— Броник надень.

— Напугаю парня, — отмахнулся Мешков.

Он зашел во двор, пробежал взглядом по окнам. В окне первого этажа колыхнулась занавеска.

— Денис! Это я, дядя Олег, твой сосед, — громко позвал Мешков и приветственно помахал рукой.

Створка окна приоткрылась и Мешков услышал истеричный крик подростка:

— Уйдите все! Я не вор! Уйдите!

— Конечно, ты не вор. Ты Денис Чмыхин. Твой батя бьет врага на Донбассе. Мамка волонтерит. Ты должен гордиться ими, а не чудить, — спокойно объяснял Мешков, подходя к дому: — Открой дверь. Я зайду, поболтаем.

— Не верю! Вы из полиции.

— Денис, ты же меня знаешь. Открывай. Я не дам тебя в обиду.

После паузы замок щелкнул. Открывая дверь, майор невольно потянулся за табельным оружием, но удержался. Зашел в дом, держа ладони раскрытыми. Тощий высокий Денис пятился в комнату, напряженно следя за полицейским. В опущенной руке парень сжимал пистолет. Майор решил не акцентировать внимание на оружии.

— Денис, зачем ты здесь?

— Зашел за квадрокоптером. Мне Ромка разрешил. Мы приятели.

— Гершкович прижимистый мужик, а Ромка — рубаха-парень?

— Он мне проиграл.

— Это как?

— Долго объяснять. Мы геймеры, играем через интернет.

— Раз проиграл — другое дело, — успокоил парня полицейский. — Покажешь дрон?

Денис отступил к столу, на котором возвышался его рюкзак, опустил пистолет на стол и стал показывать содержимое рюкзака.

— Вот FPV-дрон, аккумулятор, электронные очки и пульт для управления. Я всё собрал, а тут они!

— Про запасной ключ от дома тебе Ромка рассказал, а про сигнализацию забыл?

— Угу, — выдавил Денис.

Мешков вплотную подошел к парню.

— Я видел, ты на электровелике гоняешь. Он тоже Ромкин?

— Теперь мой. Ромка дал мне перед отъездом, за обучение. Я сделал из него продвинутого геймера!

Мешков изумился:

— За электровелик ты сделал из Ромки Гершковича геймера, чтобы он проиграл тебе этот дрон?

— Как-то так, — пожал плечами Денис. — Ромка всё равно в Москву подался.

— Классный бизнес-план! И дрон классный! Это такой, каким управляешь, будто сидишь в нем?

— Да. Куда хочешь может залететь.

— Что ты будешь с ним делать? Беспилотники у нас запрещены.

— А с той стороны каждый день прилетают. Я прикреплю бомбу и отправлю хохлам, чтоб в нас не палили.

— И бомба у тебя есть?

— Сделаю.

— А ствол откуда?

— Нашел.

— Дай глянуть. — Майор забрал пистолет ПМ, проверил магазин: — Одного патрона не хватает.

— Я в небо пальнул. Честно!

Мешков посмотрел на поникшего парня и решил:

— Вот что Денис, сейчас поедешь со мной и честно обо всем расскажешь.

— Угу.

— Забирай дрон и не дури.

Мешков шагнул на крыльцо дома первым, крикнул бойцам Росгвардии:

— Мы выходим! Пацан безоружен.

За калиткой их встретил Бахтин и приказал двум бойцам:

— Наручники на мародера. Пакуйте его в машину.

Мешков загородил Дениса.

— Минуточку, я при исполнении! Гражданин Чмыхин задержан сотрудником полиции. Полиция проведет расследование.

— Майор, ты издеваешься?

— Благодарю Росгвардию за содействие.

— Ну ты, Мешков… Говори полное имя, должность, телефон.

— Для знакомства?

— Для порядка!

— Ты прав, майор. Надо обменяться контактами. Одно дело делаем.

Офицеры провели манипуляции с телефонами.

— Бахтин Тимур Степанович. Росгвардия, командир, — добавил новый контакт Мешков.

— Мешков Олег Николаевич, начальник отдела уголовного розыска, — ввел данные Бахтин.

— Вас расквартировали в детском санатории?

— Это секретная информация.

Мешков сделал лицо кирпичом:

— Я глаза завсегда в сторону, когда мимо проезжаю, чтобы «Уралы» и БМП не видеть.

Бахтин хотел съязвить в ответ, но у него зазвонил телефон. Майор выслушал сообщение, одернул форму и приказал бойцам:

— По машинам! Диверсия на ЛЭП. Обесточена воинская часть.

— Вот то ваша работа, Росгвардия, — поддержал Мешков. — А с хлопцем я разберусь.

— Уж разберись. И про пистолет не забудь доложить.

— Всенепременно. От меня привет Артемову.

— Кто это?

— Полковник, командир части, Евгений Петрович Артемов.

— А ты тут всех знаешь, майор.

— Теперь да.

Мешков протянул руку новому знакомому. Рукопожатие было крепким, словно каждый стремился доказать собственную силу. Сошлись на ничьей. Бахтин запрыгнул в «Урал». Хлопнула дверца, взревел двигатель, Росгвардия укатила.

К месту происшествия спешила бабушка Дениса, на ходу грозя внуку жилистым кулачком:

— Где мой охломон? Жив! Уж я ему уши повыдергиваю. Шо ты устроил? Опозорил Чмыхиных, ирод! Марш домой под замок!

— Погоди, Тамара Егоровна, — остановил женщину Мешков. — Денис со мной поедет.

— Куда?

— Надо снять показания, научить уму разуму.

— Долго?

— Завтра Денис будет дома. А если пару дней у нас посидит, то больше поумнеет.

Глаза Чмыхиной забегали от внука к полицейскому. Чуть поразмыслив, бабушка согласилась:

— Вправь ему голову, Олег Мыколаевич. А то и ремнем! Дозволяю.

— Не мой метод. Денис, в машину.

— Вечерять будешь дома, Олег Мыколаевич? — спохватилась соседка, когда Мешков завел двигатель. И прокричала вслед: — Я тебе картохи отварю! С чесноком — он от всех болезней!

Глава 7

УАЗ с литерой Z командира воинской части полковника Артемова Евгения Петровича свернул с асфальтированной дороги и проехал по заросшей грунтовке меж высоких разлапистых сосен к хутору Доляны. На дальнем хуторе и в мирное время жизнь теплилась в пяти дворах, а сейчас, после вынужденного отселения приграничной полосы, жилой осталась крайняя беленая изба за облупившимся штакетником. Дом снял полковник для своей беременной жены Татьяны.

Заслышав шум приближающегося автомобиля, жена на скорую руку развесила постиранное белье на веревке во дворе, подхватила тазик и вышла к калитке навстречу мужу. Эмалированный таз казался вдвое меньше ее большого живота.

Сорокалетняя Татьяна Артемова, акушер-гинеколог по профессии, к первой беременности в позднем возрасте отнеслась с гипертрофированной щепетильностью. Уволилась с работы, на обследования ездила в областной Центр матери и ребенка, отдыхала в санаториях. Знакомые не сильно удивились, что на последнем месяце беременности Татьяне взбрело в голову жить в сосновом лесу.

Евгений Петрович привез жене продукты. Его водитель, рядовой-срочник в бронежилете, остался в машине и наблюдал, как подтянутый моложавый полковник обнимает раздувшуюся женщину.

— Скоро? — спросил Евгений супругу.

— Вот-вот, — со светлой улыбкой ответила Татьяна.

— Справишься?

— Я столько родов приняла. Ты с нами пообедаешь?

Муж неопределенно пожал плечами, и жена ринулась хлопотать на кухню. Полковник зашел в дом. Кинул ободряющий взгляд жене, проходя мимо кухни, и открыл дверь в дальнюю комнату.

Там на коврике у кровати стояла на четвереньках молодая женщина в просторном пестром сарафане. Она выгнула спину вверх и опустила голову, прижала подбородок к груди и застыла так на некоторое время. Полковник наблюдал за ней сзади. Затем женщина прогнула спину вниз, задрала носик вверх и скосила лукавый взгляд на Артемова:

— Здравствуйте, Евгений Петрович.

— Привет, Юля.

— Гимнастика для беременных, — пояснила Юля и легла на бок, накрыв ладошкой большой живот. — Потрогай. Тебя почувствовал, ножкой сучит.

Артемов опустился на колени рядом с беременной женщиной, коснулся ладонью ее живота, почувствовал толчок. Суровое лицо военного просветлело:

— И правда.

Юля ответила блудливой улыбкой, накрыла его ладонь своею и потянула вниз к промежности, нашептывая:

— Женя, хочешь меня? Как раньше.

— Раньше ты за деньги, — некстати вспомнил он.

Юля не смутилась:

— И сейчас не даром.

— Нет, тебе нельзя.

— На боку сзади можно, — искушала Юля. — Татьяна пятнадцать минут будет курицу жарить, а ты за пять управишься.

Артемов опустил взгляд. Пышная Юлькина грудь с глубокой ложбинкой вываливалась из-под сарафана. Так и хотелось запустить туда пальцы, сжать нежную плоть, прильнуть телом. Юлька бы раскрылась, подзадорила — она умеет.

У его жены Тани и грудь была меньше и задор напрочь отсутствовал. Уже долгие годы секс с ней был по расписанию, как работа, лишь бы супруга забеременела. Попытки разнообразить любовные игры пресекались. «Найди себе проститутку!», — в сердцах заявляла жена.

И он нашел. Во время командировки в Белгород Артемов клюнул на пышную грудь, открытые губы и обещающий взгляд девчонки с фотографии. Девушкой по вызову оказалась Юля Савенко. С ней всё было иначе. Взгляд — сладкий соблазн, прикосновения — чувственная игра, секс — бешенный взрыв.

«Бес попутал», — ругал себя полковник, вызывая Юлю второй раз. «А может ангел подсказал», — оправдывался позже.

Юля, лежа на коврике, чуть толкнула его ногой и пожурила:

— Какой ты скучный.

Сказала так, чтобы раззадорить. И руку его переместила на грудь. Она без слов угадывала мужские желания. Артемов сжал женскую плоть, засопел. В конце концов он ничем не рискует. Татьяна, если услышит, не войдет, а если увидит, отвернется. Жена не станет никого нервировать, ведь цель так близко. И он прижался к Юле сзади, она подалась к нему ягодицами.

Зазвонил телефон. Мелодия — «Прощание славянки». Полковник выхватил трубку из кармана — звонки из воинской части нельзя игнорировать.

— Полковник Артемов!

— Товарищ полковник, обесточена часть и военный городок. Перевели на резервное питание.

— Обстрел?

— Диверсия на ЛЭП.

— Выезжаю! Информировать обо всех изменениях.

Артемов вскочил, надел фуражку, вышел из комнаты. Жене офицера достаточно было взглянуть на его лицо:

— Не пообедаешь?

— В части ЧП. Мне надо ехать.

— Что-то серьезное?

— Главное, что у вас тихо.

Полковник выбежал во двор, на ходу крикнул водителю:

— Заводи!

Жена вышла на крыльцо и приподняла руку для прощания. В женских глазах читалась тревога. Другая пара более молодых глаз провожала Артемова из окна, прячась за занавеской.

Евгений Петрович, успевший дойти до калитки, о чем-то вспомнил и вернулся к Татьяне. Протянул пистолет:

— Помнишь, как стрелять?

— Ты учил.

— Держи при себе. И дверь в дом закрой.

УАЗ тронулся. Полковник сменил фуражку на кевларовый шлем, надел бронежилет и положил на колени автомат. В последнее время противник активизировался в приграничной полосе.

Глава 8

В отделе уголовного розыска из трех столов был занят один. Светловолосый лейтенант Игорь Колесников при виде начальника отдела отложил телефон и вскочил, поправляя наплечную кобуру. Робкий парень с утонченными чертами лица пошел в полицию, чтобы выглядеть мужественнее, но ни за что бы в этом не признался.

Мешков подвел к нему Дениса Чмыхина, бухнул на стол рюкзак.

— Игорь, составь опись содержимого рюкзака. Пока неясно, кража это или подарок.

Майор надавил долговязому Чмыхину на плечо, усадил на стул:

— А ты, геймер-дронокрад, пиши за пистолет. Сначала ФИО, дата рождения, адрес. А далее от и до! Подробно, но без пурги. Понял? Игорь, дай ему бумагу и ручку. И следи, чтобы задница на стуле была, как приклеенная! Я по делам.

Майор отлучился в лабораторию к эксперту-криминалисту Геннадию Семеновичу Кринскому. Шестидесятилетний медлительный эксперт с седой щетиной на одутловатом лице сидел боком к двери и размешивал в кружке растворимый кофе. Делал он это основательно, словно качество кофе зависело от длительности процесса.

Мешков выложил перед криминалистом пистолет Макарова:

— Геннадий Семенович, надо узнать всё за этот ПМ.

— Криминальный?

— За этим я и пришел. Проверь по базам.

— Где пуля, гильза?

— В магазине. Отстреляй.

— Спасибо, что не гранатомет приволок.

Геннадий Семенович с нежной настойчивостью подул на кофе, пригубил кружку, счел температуру оптимальной и сделал большой глоток. Выдернул сушку из хрустящего пакета, откусил, повернулся к Мешкову, чтобы выразить недовольство, но того уже и след простыл.

Майор вернулся в отдел. Молодой оперативник и юный подозреваемый сосредоточенно писали. Мешков заглянул в листок через плечо Дениса Чмыхина, поморщился.

— Денис, шо за картоха, шо за яблоки?

— Антоновка.

— Излагай своими словами.

— У меня электровелик с большой корзиной на руле. Я возил для бабушки картоху с деревни.

— Ну!

— А в тот день гляжу, яблоня располосовалась. Ветки не подвязывают, подпорки не ставят, а яблок уродилось тьма! Собрал, чтобы добро не пропадало.

— Чужое!

— Брошенное. Деревни у кордона выселены.

— Так вот вы где картохой запасаетесь.

В разговор вмешался Колесников, описывавший содержимое рюкзака. Он показал нечто похожее на горнолыжные очки, но непрозрачные и с антенной:

— Эту штуку как назвать?

— Видео-очки с ЖК-экраном для управления FPV-дроном, — подсказал Чмыхин.

— Повтори помедленнее.

— Игорь, погоди, — остановил лейтенанта майор. — Денис, про антоновку болтать хватит, давай за пистолет.

— Так я ж говорю. Еду обратно, хрумкаю яблоки, а стежка поганая, коренья, как змеи. Перелетел через один, грохнулся, яблоки в овраг скатились. Жалко! Полез собирать.

— За твои яблоки у меня на ушах мозоль. Ближе к делу!

— Из оврага выбираюсь, там склон обсыпной, вижу — рюкзак прикопан. Потянул, заглянул, а там пистолет.

— Почему не доложил в полицию?

— Так вы заберете.

— А ты себе захотел!

— Дядя Олег, у вас и так есть.

— Покажи место на карте.

На стене висела крупная карта Грайгородского округа. Мешков подвел к ней Дениса. Парень неуверенно вглядывался:

— Я лучше так покажу.

— Затакал. Одну за так, две за пятак! — ругнулся Мешков.

— А Бабкина стежка тут нарисована? Я по ней напрямки через лес.

— Тебе еще яблоню отметить?

Мешкова отвлек телефонный звонок. На дисплее мобильника высветилось имя: Войтенко Раиса Петровна. Полицейский помрачнел. Этот контакт он добавил в кошмарный день, когда в магазине «Смешные цены» погибла дочь Раисы Петровны — Жанна Войтенко. Тот вечер и последующее утро с гонкой за «Теслой» стали трагедией для всех участников.

Майор ответил. Раиса Петровна почти визжала в трубку:

— Мешков, он пришел! Явился убивец. Стоит за дверью!

— Кто пришел?

— Мишка Штанько! Деньги мне сунул.

— Как Штанько? Ему еще сидеть и сидеть! — удивился майор.

Олег хорошо помнил, что Михаилу Штанько по суду дали восемь лет за непредумышленное убийство Жанны Войтенко. С тех пор и двух не прошло.

— Штанько здесь! Не уходит! — вопила перепуганная женщина.

— А шо ваш сын Борька? Он же любого скрутит.

— Борьки нет. И мобильник не берет. Этот злодей мог и Борьку!

После суда над Михаилом Штанько брат Жанны Борис Войтенко грозился отомстить убийце. «Жанны нет, а ему всего восемь! Где справедливость? Пусть только явится!» — кричал он, и многие праведный гнев поддерживали.

Мешков прикинул: Борис Войтенко крупный и сильный, а Штанько дерзкий и наглый. Если схлестнутся — пиши пропало!

Раиса Петровна голосила в трубку:

— Ой, чует мое сердце…

— За сердце я не доктор, я за порядок. Сейчас приеду, — пообещал майор. — Колесников, у нас вызов! Ты со мной, а Денис…

Мешков задумался, кому поручить допрос задержанного. Наталье Кошелевой? А что, Денис Чмыхин несовершеннолетний, она инспектор ПДН — аргумент ребром!

Он вывел Чмыхина и столкнулся с Кошелевой в коридоре. Старший лейтенант была одета по форме. В теплый день она выбрала брюки, хотя зимой, в последний раз, когда ее подвозил, он запомнил девушку в юбке. Мотив — к гадалке не ходи! Тогда девушка была в поиске, а теперь у нее есть жених — офицер из воинской части.

Черкасов особо предупредил Мешкова: скоро у Кошелевой свадьба — не вздумай! Ну надо же, блюститель нравственности. А форма Кошелевой шла, что юбка, что брюки. Олег вспомнил Наталью босой и без одежды…

— Товарищ майор, вам чего? — спросила Кошелева у остолбеневшего Мешкова.

Олег стряхнул наваждение. Сейчас инспектор ПДН потребует протокол задержания несовершеннолетнего, оповещение его родных и прочие формальности. Ему это надо? Отведи господь! Пусть парня дожмет начальник с крупными звездами на погонах. Так проще и быстрее.

— Чмыхин, я тебя долго буду жать? Пошел! — подтолкнул Мешков задержанного.

Майор отвел Дениса Чмыхина в кабинет подполковника Черкасова.

— Сан Саныч, тут такое дело. Мне за Мишку Штанько надо проверить. Он в городе объявился, мать Войтенко пугает. Помните, как ее дочь Жану в «Смешных ценах»?

— Штанько в городе? Ему для УДО срок не вышел.

— Я про то же.

— Поезжай! А это кто?

— Денис Чмыхин, несовершеннолетний. Залез в дом Гершковича за дроном. Сан Саныч, позвоните Гершковичу, вы же с ним: рыбалка, водочка… Точно их Ромка разрешил Денису взять дрон из дома?

— Позвоню. А если разрешил, отпускаем?

— Спешить не стоит. Я парня с пистолетом в доме Гершковича взял. Пусть под вашим приглядом напишет, где нашел ПМ. И точное место укажет.

— Пистолет с патронами?

— Без одного. Пацан шмальнул разок с дуру.

— Выстрелил! В тебя?

— Да не, в небо. — Мешков наклонился к начальнику, перешел на шепот: — Вы в камеру Дениса определите. Исправительная колония не исправляет, а мы тут по-свойски хлопцу мозги вправим.

Глава 9

УАЗ полковника Артемова остановился на лесной дороге в ряд за машинами Росгвардии и МЧС. На просеку к линии электропередач пришлось пробираться пешком. Там полковник увидел две поваленные взрывом опоры ЛЭП. Бетонные основания под ними были разворочены. Прибывшие на место ЧП сотрудники экстренных служб пока к опорам не подходили, стояли вдоль просеки и наблюдая за работой сапера, облаченного в защитный костюм.

Наконец сапер снял тяжелый шлем и крикнул:

— Чисто!

— Проверили на предмет ловушек, — доложил полковнику подошедший майор Росгвардии. — Разрешите представиться. Командир отряда, майор Бахтин Тимур Степанович.

— Командир воинской части, полковник Артемов Евгения Петрович.

— Мне о вас майор полиции Мешков рассказал.

— Толковый опер. Приходилось взаимодействовать. Что здесь произошло?

— Подрыв двух опор взрывчаткой. Следов транспорта на просеке нет. Судя по всему, диверсанты действовали в пешей группе.

Артемов посмотрел в небо, затянутое низкой облачностью:

— Пасмурно, ветер — вражьи «птички» не летают. Думал, сегодня будет спокойно, а они вон оно как. Ночью был дождь, утром туман — лучшее время для диверсантов.

— Я приказал перекрыть дороги.

— Удачи, майор. За каждым деревом бойца не поставишь.

— Что посоветуете, товарищ полковник?

— Думать! Мы учимся, противник тоже. Раньше они по нашей подстанции артой били. Мы приняли меры: мешки с песком, бетонные блоки, листы железа, сверху сетка от сбросов. Как видишь, враги нашли другой способ нас обесточить.

Озабоченный Артемов прошел на место диверсии и обратился к сотруднику МЧС, осматривавшему повреждения:

— Сколько времени займет ремонт?

— Та опора под замену, эту подлатаем… Пара дней, если все напрягутся.

— Надо напрячься, у меня особый объект.

— К вечеру переключим на резервную линию, но в половину мощности. Ваш объект обеспечим.

— А население?

— Потерпят.

— Кто еще обесточен?

— Кроме военных, половина Грайгорода и восемь деревень.

— Поступим так, — решил Артемов. — В первую очередь дайте свет в наш жилой сектор и в Грайгород.

— Я свяжусь с энергетиками, — пообещал сотрудник МЧС и ушел отдавать команды.

Бахтин, присутствовавший при разговоре, удивился:

— А вы как без электричества?

— В части автогенераторы для резервного питании. Дизтоплива много жрут, но нам состав обещали.

Бахтин хотел что-то сказать, но Артемов неожиданно напрягся, жестом остановил собеседника, прислушиваясь и глядя в небо.

— Вылет, — определил военный и тут же крикнул: — Водителям рассредоточить технику! Остальным в лес! Покинуть просеку!

Люди побежали под деревья. На просеке взрыл землю первый снаряд.

— Ложись! — на ходу командовал Артемов и сам показал пример.

Бахтин упал на землю рядом с полковником. В десятке метров разорвался второй снаряд, сверху посыпались посеченный ветки. Бахтин ругался:

— Знали, гады, что ремонтники приедут. Выждали и ударили!

— По Грайгороду тоже лупят, — вслушивался в канонаду Артемов. — А это уже наша ответка. Сейчас подавим.

Артиллерийская дуэль с гулким уханьем ствольной артиллерии продолжалась несколько тревожных минут. Сначала стихли выстрелы с украинской стороны, затем с российской.

Артемов встал, отряхнулся.

— Отбой тревоги! Проверить пострадавших!

Пахло жженой резиной, черный клубы дыма цеплялись за ветки деревьев, горела машина МЧС. Водитель успел выскочить, но получил осколочное ранение в ногу. Ему наложили жгут, написали время, повезли в город.

Взволнованный Бахтин поблагодарил Артемова:

— Мои без потерь. Вы вовремя среагировали, товарищ полковник.

— Мне наследников надо дождаться. — Суровый военный подавил неуместную улыбку.

— Наследников? — не смог скрыть удивления майор.

— Вот-вот дети родятся, — подтвердил Артемов. — Долгожданные. А ты, майор, женат?

— Мотаюсь с места на место. Не встретил.

— Ну иди ищи. Неразорвавшиеся снаряды. Любовь — она тоже, как жахнет. — Полковник посерьезнел, сел в УАЗ и приказал водителю: — В часть!

Глава 10

В малом городе Грайгород от здания полиции до любой окраины ехать было недолго. По пути к дому перепуганной гражданки Войтенко майор Мешков успел поведать Игорю Колесникову о неожиданном явлении Михаила Штанько.

Лейтенант недоумевал:

— Олег Николаевич, Штанько и правда ваш друг?

— Родня по юности.

— А потом?

— Суп с котом и пирожки с котятами.

— У него же срок за убийство. Как он вышел?

— Ногами. — Мешков и сам ломал голову над этим вопросом. — Сейчас узнаем.

Майор остановил «Патриот» у подъезда двухэтажного дома, где на скамейке сгорбилась мужская фигура в поношенной камуфляжной форме. Человек скосил взгляд, и подъехавшие сотрудники полиции узнали Михаила Штанько. Он задумчиво жевал травинку и наблюдал, как полицейские, разделившись, отсекли ему путь к улице и подъезду.

Мешков остановился в метре от скамейки. Взгляды старых друзей встретились. Штанько смял и отбросил жеванную травинку.

— В детстве нам нравилась медуница. В начале мая цветы сладкие. Помнишь?

— В детстве жизнь сладкая, но я помню не только детство, — ответил Мешков, сохраняя бдительность.

Из окна второго этажа высунулась прятавшаяся ранее Раиса Петровна Войтенко и смело заорала:

— Изверг! Антихрист! Олег Николаевич, забери его в тюрьму!

Мешков приветствовал женщину успокаивающим жестом и дал поручение Колесникову:

— Игорь, гражданке не терпится дать показания.

Лейтенант зашел в подъезд и пока поднимался, сверху сыпались ругательства:

— Убивец! Руки-ноги ему вырвать и то мало! Как земля таких носит!

Крик стих. Мешков с подозрением изучал бывшего друга. По виду, как есть беглый зэк, однако слишком спокоен.

— Штанько, почему ты на свободе?

— Уж год как помилован.

— С какой радости?

— ЧВК «Вагнер», штурмовой отряд. Кровью искупил.

Олег по-новому посмотрел на бывшего друга. Он знал, что в ЧВК зазывали заключенных. Статья и срок значения не имели, лишь бы доброволец был отчаянным и дерзким. Таким, как Мишка Штанько по кличке Заступ.

— Кому война, а тебе мать родна, — прокомментировал полицейский.

— Про мамку ты зря. Война — для всех злая мачеха.

— А как ты в город приехал? У нас теперь пропускной режим.

— Не рад встречи?

— От вопроса не ерзай.

— У вас и граница на замке. Буду я спрашивать.

— За границу ты с погранцов спрашивай. А я с тебя удостоверение участника боевых действий хочу видеть.

— С этим непонятки. «Вагнера» в Минобороны не жалуют.

— С чего вас любить, если вы против народа пошли?

— А про Попасную, да Соледар с Бахмутом народ забыл?

— Документы показывай!

— Дома бумаги.

— А шо карман оттопыривается? Куртку распахни. Медленно.

Штанько раздвинул полы военной куртки, и майор заметил во внутреннем кармане рукоять пистолета.

— Опаньки! — Мешков выдернул пистолет и рассмотрел: — «Glock 26» для скрытого ношения! Без предохранителя: выхватил-стреляй!

— Наградной.

— А где приказ о награждении?

— Не мой, командира. Он вручил мне, умирая.

— И таблички с фамилией нет.

— Не до табличек там. Видишь вагнеровскую эмблему?

Рукоять пистолета украшала круглая эмблема с перекрещенными мечами, звездой в центре и надписью по кругу: «ЧВК Вагнер. Кровь. Честь. Родина. Отвага».

— Ствол изымаю! — объявил Мешков. — Гражданским оружие не положено.

— Я уж забыл, шо такое гражданка. Ем и сплю с оружием, — равнодушно ответил Штанько.

— Там ты может и в отхожее место с гранатой, а у нас мирная жизнь.

— За мир будешь погорельцам рассказывать, у которых дома бомбанули.

— Демагогию не разводи! Какого лешего ты к матери Войтенко приперся?

— Деньги принес, которые по суду назначены.

— Отдал? И шо сидишь, людей пугаешь?

— Для порядка нужна расписка, а баба в ор ударилась.

— Документик желаешь. Оформим. Семени ногами в машину, чтобы гражданам пейзаж не портить.

Мешков отвел Штанько к «Патриоту», указал на заднее сиденье и, когда тот садился, ловко перехватил правую руку и пристегнул наручниками к держателю.

— Для порядка, — пояснил оперативник. — Жди! Поедем глянем твои документы.

Штанько кривой усмешкой проводил майора. Олег Николаевич поднялся в квартиру Войтенко, успокоил женщину, пересчитал полученные от Штанько деньги и разъяснил, какую бумагу ей требуется написать.

Пока Раиса Петровна корпела над распиской к ней заглянула знакомая, Лидия Владимировна Жабровец. Дверь гостье открыл Колесников. Взволнованная женщина бесцеремонно отстранила лейтенанта и ринулась к хозяйке.

— Рая, где моя Настена? Вчера умахнула с твоим Борькой — и нема!

— А шо, мой Борька твоей Настене не чета?

— Она девка. Шо люди скажут?

— Не знаю, шо люди, а я тебе, Лида, шепну: мой Борька колечко у меня выпросил.

— Какое колечко? — заинтересовалась Жабровец.

— Фамильное. Моей мамки, его бабушки.

Раиса Петровна подвела Лидию Владимировну к старой фотографии в рамке на стене, где благочинная невеста прижимала руку к подвенечному платью, а на ее безымянном пальце хорошо просматривалось широкое кольцо с тремя камушками по диагонали.

— Обручальное, — ахнула Лида.

— С гранатами, кристаллами любви. И дома до сих пор ни Борьки, ни колечка.

— И где ж наши детки?

— Деток делают! — подмигнула Войтенко.

— Не дури, Рая. Ты Борьке звонила?

— Телефон недоступен.

— И у моей тож. — Лидия Владимировна тяжко вздохнула: — Ну где они?

— Борька баньку в Орловке мастерил, справная получилась. Оттудова всех отселили, он банькой пользуется. А телефоны разрядились. Вот свет зараз наладят…

Жабровец покивала, успокаивая себя, но все-таки обратилась к Мешкову:

— Олег Мыколаевич, ты ж на колесах. Може заедешь в Орловку, шуганешь молодых. А то сердце шо-то…

— Настена и Борька не дети уже, объявятся, — успокоил Мешков. — Мне нынче со Штанько разбираться.

— В тюрьму его! — встрепенулась Войтенко. — Деньгами, ирод, думал задобрить. Нет!

— Раиса Петровна, бумагу написали? Забираю. А Борьке скажи, чтоб не лез на рожон со Штанько. — В дверях майор окликнул поникшего лейтенанта: — Колесников, шо застыл? За мной!

Игорь спускался по ступеням и обреченно нашептывал стихи:

— Красивая девчонка, наивный ясный взгляд. С красивою девчонкой быть каждый рядом рад.

Мешков знал, что лейтенант сочиняет в рифму, но не понимал этой блажи. Зато раскусил причину грусти молодого сотрудника.

— Игорь, ты на Настену Войтенко глаз положил?

Лейтенант продолжал бормотать рождающиеся строки:

— Красивая девчонка, открытая душа. А жизнь наносит раны, как лезвие ножа.

— Ты глаз положил, а Борька колечко предъявил и болт в придачу. Аргумент ребром! — подзадоривал старший товарищ.

— Думаете, они и правда всю ночь в бане?

— Испытывают на прочность. А ты шо мялся? Резьба не подошла? — Мешков засмеялся.

— Да ну вас!

— Я вот думаю, если блондинки не догоняют, то и блондины не поспевают, — продолжал веселиться Мешков.

Но у машины его улыбка сползла с лица. Штанько сидел там же, где майор его оставил, но руки задержанного были свободны. Более того, Штанько с показной ленцой лузгал семечки и сплевывал шелуху через опущенное стекло.

— Семки в бардачке нашукал. Угостился. С браслетами неудобно, сунул в бардачок.

— И как ты их? — задал наивный вопрос оперативник. Мишка Штанько и в юности отличался изворотливостью, оставлять ему одну руку свободной оказалось опрометчиво.

— Олег, ты обещал отвезти домой. Погнали!

— В машине не сори, — только и нашел, что сказать Мешков.

Не успел он тронуться, как слева за домами раздался звук взрыва. Штанько среагировал первым:

— Арта с юго-запада! Еще вылет.

Противно заныла городская сирена предупреждения о ракетной опасности. Голос из уличных динамиков призывал: «Внимание! Ведется обстрел города Грайгород. Спуститесь в подвал или укрытие. Повторяю…»

— Опять, — с досадой проворчал Мешков.

— А ты балакал — мирный город. — Штанько вышвырнул семечки и указал на возвышающийся над деревьями кресты: — Гони к храму!

Встревоженный Игорь Колесников готов был выскочить из машины и тараторил инструкцию:

— При ракетной опасности покиньте автомобиль и используйте для укрытия цокольные этажи близлежащих зданий!

— Или подземные переходы, — дополнил инструкцию Мешков, переключая скорости.

Колесников осел. Подземных переходов в городе не было, да и цокольных этажей поблизости не наблюдалась, а церковь вот она — рядом. Под грохот новых прилетов и уханья в ответ нашей артиллерии подъехали к краснокирпичной ограде церкви.

— За мной! — крикнул Штанько, выскакивая из машины.

Он на ходу перекрестился и резво побежал, но не ко входу в собор, а вокруг здания. Мешков едва поспевал. Майор нашел бойца ЧВК сидящим на земле спиной к алтарю. Плюхнулся рядом, обхватил колени и спросил:

— Веришь в защиту бога?

— Мы за алтарем, а лупят с запада. Собор высокий, стены толстые. Коль будет прилет, то за оградой. Нижние осколки посекут забор, а верховые нам пофиг.

Подбежавший Колесников продолжал цитировать инструкцию:

— Не подходят для укрытия стены домов. От взрывной волны сверху будут падать стекла!

Штанько рывком усадил парня к стене:

— Побачь, шо над нами.

Колесников вывернул шею. Вместо окна в декоративном проеме, заложенным кирпичами, красовался иконописный лик Николая Чудотворца. Мешков вынужден был согласиться с бывшим другом, между солидной стеной и кирпичным забором он чувствовал себя в безопасности.

Колесников подсчитывал звуки прилетов и сетовал:

— Бронник в кабинете оставил. С ним неудобно.

— Неудобно кишки в живот заправлять, заблюешь с непривычки, — пошутил Штанько.

Никто не улыбнулся.

Обстрел с украинской стороны закончился. Российские артиллеристы еще некоторое время лупили для острастки. Когда стрельба стихла, сирену тревоги сменили серены пожарных машин. Жизнь продолжала бороться со смертью.

Мишка Штанько с детства проживал в одном дворе с Олегом Мешковым. Жил он с матерью Валентиной Ильиничной. Раньше Олег часто бывал у них. Всё изменилось после суда над Михаилом.

— Здравствуйте, Валентина Ильинична. Как здоровье? — поздоровался майор, заходя в квартиру.

Женщина увидела сына между двумя полицейскими и забеспокоилась.

— Миша, тока нынче приехал и уже набедокурил?

— Мать, то друг с проверкой. Служба у него такая.

— А-а, ну проходь Олег, проходь. Ботинки сымай. Тапки где, знаешь.

В распашной двухкомнатной квартире с маленькой кухней всё было на виду. Штанько сразу показал:

— Вот мой рюкзак. Остальное мамкино.

— Поглядим. Колесников, ты по углам загляни, а я…

Олег раздвинул молнию рюкзака, вытащил одежду. Под одеждой нашел пакет с пачками купюр. Сумма выглядела внушительной, несколько миллионов рублей.

— Откуда деньги? — спросил оперативник.

— Заработал. Я почти год в штурмах. И за ранение. Месяц в госпитале в Анапе провалялся.

— Миша, ты ранен? Где? — заволновалась Валентина Ильинична.

— Цел я, мам. Руки-ноги на месте. Гляди! — Штанько хлопнул себя по груди, присел и замедленными движениями изобразил танцевальный элемент из гопака. — Помнишь, в детский ансамбль меня определила?

Мама подняла взгляд на фотографию в рамке, где восьмилетний Миша танцевал в вышитой косоворотке, и зарделась:

— Такой хорошенький был.

— Вот! Пригодилось!

Штанько продолжал танцевать, двигаясь по комнате и постепенно ускоряя темп. Олег вытащил из рюкзака медаль.

— Твоя? За шо?

— Читать разучился?

— «За взятие Соледара». ЧВК Вагнер, — прочел Мешков.

— Мне еще медаль «За отвагу» полагается.

— А документы где?

Штанько хлопал себя по груди и коленям, распаляясь в танце:

— Бумаги в кармашке, как водка в рюмашке!

Мешков раскрыл малый карман рюкзака, развернул бумаги.

— Документ о помиловании. Никогда не видел. Сфотографирую.

Штанько отплясывал вприсядку.

— Убедился? Я чист! Мы снова друзья?

Олег схватил Михаила за плечо и остановил бешенный танец:

— Ты кренделями-коленцами меня не отвлекай! Хотел срубить денег по легкому и убил девчонку, у которой ничего в жизни не было! А сейчас мне медальку подсовываешь. Героем стал? Я еще проверю!

Мешков разжал руки и обратился к Колесникову:

— Шо подозрительное нашел?

Лейтенант развел руки:

— Оружия нет.

— А мой «Glock» с концами? — поинтересовался Штанько.

— Ты же теперь гражданский. Шо так?

— Отпуск. Наш главный перегнул палку — и потерял голову.

— Ты тоже свою береги. Борьку Войтенко обходи стороной. У него на тебя аргумент ребром!

Штанько ухмыльнулся, демонстрируя, что ему ничего не страшно. Мешков прошел к двери, стал обуваться. Бывший друг помялся и позвал, глядя в пол:

— Олег, мать на стол собрала. Я хотел возвращение отметить.

— С зеркалом отмечай. В себя загляни, — хмуро посоветовал полицейский.

Глава 11

Олег Мешков вышел из подъезда, но сесть в «Патриот» не успел. Ему позвонил Тимур Бахтин.

— Майор, есть прилет по жилому дому. Прямое попадание в квартиру сотрудника полиции.

— Какого сотрудника?

— Старший лейтенант Кошелева.

— Что с ней?

— Выгорела под чистую пока пожарные приехали.

— Я про Кошелеву? — повысил голос Олег.

— Неадекватная, в огонь бросалась. Вытащили, дуреху.

— Жива?

— Цела вроде. Одежду попортила и слезами умылась. Это по улице…

— Я знаю! Попридержи ее, сейчас приеду. — Мешков прыгнул за руль и остановил Колесникова, пытавшегося сесть рядом: — Игорь, ты пишкарем на службу. У меня дела.

«Патриот» выехал со двора. За полицейскими из окна наблюдал Михаил Штанько. Слов он не слышал, но эмоции Олега разглядел.

— Зашугал кто-то нашего майора. Ишь как рванул.

— Олег-то майор, он дома. А ты, Миша, туды-сюды и никуды, — упрекнула мать и тяжело вздохнула: — Устала за тебя волноваться.

— А шо за меня печалиться? Гля, я здесь! — Сын обнял мать.

— Ось опять проверка. А вдруг, шо не так?

— Мамка, ты зря волнуешься. Боле тебя не побеспокоят. Я себе хату сниму. Денег хватит. И тебе и мне.

— Мишка, ты не балуй! — Мать погрозила пальцем.

— Ну шо ты! Я завсегда буду рядом. Давай вечерять. Выпьешь? — Штанько сел за накрытый стол и открыл бутылку водки.

После ужина, когда стемнело, Михаил надел темную куртку с капюшоном, выскользнул из подъезда и прошел переулками к добротному частному дому. Проверил — свет в окнах не горит. Огляделся — никого. И перемахнул через забор. Он знал, что хозяева в отъезде, поэтому ранним утром, как только вошел в родной город, устроил здесь тайник.

Михаил прокрался к дощатому сараю на сваях, вытащил из-под сарая черный пакет для мусора и похвалил себя за предусмотрительность. Обыскивайте квартиру сколько угодно и пистолет изымайте, оружие у него есть. Да какое! Штанько просунул руку в пакет, огладил автомат с глушителем и спрятал обратно. Пусть полежит до поры до времени.

Он обследовал участок, обошел вокруг дома, заглянул в щель между дверцами гаража. Увиденным остался доволен. В беседке, заросшей виноградом, имелась печь для шашлыков, деревянный стол и пластиковые кресла.

Таиться ни к чему, решил Штанько. Он расположился в кресле, закинул ноги на стол и позвонил:

— Илья Аверин? Это Мишка Штанько. Помнишь меня?

— Такое забудешь, — настороженно ответил владелец магазина «Смешные цены». — Откуда ты?

— С родного города. Воевал в ЧВК, награжден, заслужил помилование.

— Поздравляю, — выдавил Аверин.

— А тебя, господин бизнесмен, поздравить могу только с убытком.

— Чего это? Я магазин закрыл и уехал.

— Богатые люди уехали, а лихие остались.

— Ты о чем? — забеспокоился Аверин.

— В городе дома мародерят, обносят вчистую! Только шо двоих забулдыг с твоего участка прогнал.

— А полиция?

— Ха! А кто их вызовет? Ты, когда вернешься? Могу взять твое добро под свою охрану.

Аверин подумал и спросил:

— Сколько?

— За жилье. Жить в твоей хате буду.

— Как это?

— Аккуратно. И машиной твоей пользоваться. Ты на «немце» уехал, а «корейца» в гараже оставил. Ну вот! Я здесь — и никто не сунется!

— А как ты откроешь дом? Окна побьешь?

— То мой вопрос. Ни одно стекло не пострадает. А с тебя документ. Пиши от руки, что поручаешь Михаилу Штанько охранять свое имущество и разрешаешь жить в твоем доме. Дата, подпись. Сфотай и скинь мне в «телегу». По рукам? Или подождешь, пока мародеры дом спалят.

— Да понял я. По рукам, — вынужден был согласиться Аверин.

— Пиши! Жду.

Михаил закурил. Огонек сигареты подполз к фильтру, когда от Аверина пришло сообщение. Штанько изучил текст, примял окурок в печке и позвонил бывшему подельнику.

— Лом, я в городе. Заждались? Передай Хворому, завтра празднуем новоселье.

Глава 12

Украинский снаряд пробил крышу двухэтажки и угодил в квартиру, где проживала Наталья Кошелева. Два выбитых окна напоминали пустые глазницы, над которыми черная копоть дорисовала вздернутые брови, а пенные брызги внизу на стене символизировали слезы. Пахло дымом. Пожарные закончили свою работу и сматывали шланги. Им помогали прибежавшие на помощь мужчины. Поодаль перешептывались женщины. Одни вздыхали: когда это закончится. Другие требовали ударить в ответ ядерной бомбой.

Тимур Бахтин подбежал к подъехавшему УАЗу и встретил Олега Мешкова бурной тирадой:

— Я конечно знаю про русских женщин и горящую избу, но голова не только для прически! Там пламя и дым, а она без средств защиты ринулась! И знаешь зачем? Полюбуйся!

Олег метал взволнованный взгляд по сторонам:

— Где Кошелева?

— Мы водой ее окатили. В кунге сохнет, — указал Бахтин на «Урал» Росгвардии.

Задняя дверца в кунг «Урала» была распахнута, Мешков забрался внутрь по откидным ступенькам. Мокрая с головы до ног Наталья сжалась на скамье, обхватив пышный ком белой ткани.

— Наташа, ты цела? Шо с рукой? — Олег заметил обгоревший рукав кителя, тронул подпаленные кончики волос, стер сажу с виска женщины. — Тебя врач осматривал?

Кошелева подняла взгляд, наполненный болью и отчаянием. Бахтин шепнул Мешкову:

— Свадебное платье спасала. Сама не пострадала, не считая одежды. Мы осмотрели.

В кунге плотным рядком сидели бойцы Росгвардии: молодые, крепкие, любопытные. Мешков нахмурился. Кто-то из них осматривал Наталью. Интересно как? Надо же ощупать, проверить и под одежду заглянуть. Все парни глазели?

Олег коснулся Натальи. Его голос стал нарочито строгим, чтобы затенить проскользнувшую нежность:

— Кошелева, поднимайся. Поедешь со мной.

— Куда? — вяло отреагировала женщина.

— Это приказ! Поговорим по дороге.

Олег первым выпрыгнул из кунга и помог спуститься Наталье. Она не выпускала свадебное платье из рук. Мешков, усадил женщину в машину, закрыл дверцы и спросил:

— Наташа, тебе точно в больницу не нужно?

Кошелева медленно мотнула головой, словно долго соображала:

— Отвезите меня в отдел.

— Отдел подождет. Сначала ко мне.

— К вам?

— За одеждой!

Олег привел Наталью в свою квартиру. В дверях пропустил вперед и подумал, это первая женщина здесь после гибели жены и сына. Их вещи он не трогал, не разбирал, не выбрасывал. Одежда Ольги так и висела в шкафу словно хозяйка в один прекрасный момент может вернуться.

Олег распахнул шкаф.

— Наташа, тебе надо переодеться. Бери, что хочешь.

Она заинтересовалась, но смутилась:

— А если не подойдет?

Наивный вопрос растрогал Олега. Он знал, прекрасно знал, что у Ольги и Натальи одинаковые фигуры. Во всем! То самое золотое сечение, при виде которого учащенно билось его сердце. Он мог бы руками очертить в воздухе ее силуэт.

— Всё будет впору.

Наталья первым делом нашла вешалку и пристроила свадебное платье на дверце шкафа. Разгладила белую ткань, рассмотрела и расстроилась. Подол длинного платья обгорел, лиф испачкался.

— Я зал в «Трех кабанах» заказала, — промолвила она и прикусила нижнюю губу.

Олег вопросительно посмотрел на Наталью. Она словно извинялась:

— Через неделю Петя в отпуск приедет. Хотела красивую свадьбу, настоящую, в белом платье.

— Подол обрежешь, постираешь, станет еще лучше.

— Думаешь?

Наталья прижала платье к себе, подогнула испорченный подол до колен, повертелась перед зеркалом. Она не заметила, что перешла на «ты», как прежде, когда они были близки. У Олега в груди потеплело.

— Не сомневайся.

Подавленное настроение женщины трансформировалось в деловое. Наталья скинула испорченный жакет, распахнула шкаф, рассмотрела вещи.

— Я всё могу брать? Ты разрешаешь? Мне и белье понадобится.

— Белье в комоде. Обувь и куртки в прихожей.

Наталья расстегнула блузку, обнажив живот, спохватилась, свела руки и строго посмотрела на него. Мешков вышел из комнаты и прикрыл дверь. Он не видел, как она переодевается, но прислушивался и невольно домысливал.

Вот Наталья уже без блузки. Расстегивает ремень, на пол падают мокрые брюки. Она перешагивает через них, выдвигает ящик комода. Пальцы перебирают белье, шуршит вскрываемый пакет — нашла новое. Он даже знает какое. Интимное, для особого настроения, которое им с женой так и не пригодилось.

За дверью едва слышно переступают босые ноги. Наталья избавляется от мокрого белья, надевает новое. Тишина. Она рассматривает себя и смущается. Смущение длится недолго. Наталья мерит обтягивающие джинсы. Ввинчивается попой, затягивает ремень. Подбирает блузку, смотрится в зеркало. Что-то не устраивает. Энергично двигаются вешалки, она переодевается несколько раз.

Наконец Наташа вышла к нему в широких брюках и свободном джемпере. В руках стопка одежды:

— Я бы это тоже взяла. На время, пока новое не куплю.

— Конечно, — выдохнул Олег.

Воображение еще не отпустило его. Он знал этот джемпер с широким воротом. Если его потянуть вниз, обнажится плечо. Он так и сделал, шагнув к ней. Глаза затуманились от нахлынувших чувств.

— Натаха, оставайся. Я же один.

Она дернула плечом и джемпер прикрыл обнаженную ключицу.

— Раньше надо было, Мешков. Ты три месяца пил!

Не в бровь, а в глаз! Он действительно крепко запил после гибели жены и сына. Корил себя в их смерти — зачем он выжил! — и глушил душевную боль водкой. Начальник вошел в положение, прикрывал прогулы, ждал.

А Наталья? Кажется приходила, как многие, с соболезнованием. Он видеть никого не хотел. В башке вертелась жуткая картина смятых тел, боль, водка, похмелье — и так по кругу.

Протрезвел Мешков 24 февраля 2022 года. Проснулся от волнообразного гула мощных моторов. Через город нескончаемой колонной шла военная техника с литерой Z на бортах. Майор полиции припал к банке с рассолом, сунул голову под струю холодной воды, вышвырнул пустые бутылки на помойку и отправился на службу.

Олег так и стоял вплотную к Наталье. Она выставила руку, как упор, чтобы до него дошел смысл сказанного. И повторила:

— У меня жених. Свадьба!

— Живи в отдельной комнате. Я буду как друг.

— Мешков, ты сам-то веришь?

— Аргумент ребром, — вынужден был признать Олег.

Неловкая пауза рассыпалась о телефонный звонок. Мешкову звонил подполковник Черкасов:

— Олег, я Кошелевой не могу дозвониться. Ты был у ее дома? Что с ней?

— Ее телефон промок. А Кошелева в норме. Квартиру разнесло раньше, чем она пришла.

— Фу! Хоть это. Надо как-то о ней позаботиться.

— Я уже.

— Что уже? Ты заботу с озабоченностью не путай, — насторожился начальник. — У Кошелевой свадьба!

— Откуда знаете?

— Пригласила.

— А меня нет.

— А нечего тебе там делать.

В дверь позвонили.

— Погодьте, Сан Саныч, — извинился Мешков и прикрыл трубку.

Открыв дверь, он ощутил дух вареной картошки, острый запах чеснока и отступил под напором Тамары Егоровны Чмыхиной. Соседка шла напролом, вооружившись кастрюлей, которую прикрывала тарелка с солеными огурцами и дольками маринованного чеснока.

— Я загодя картоху сварила. Под рушником томила. Еще горячая. Для тебя закатку с огирками открыла. А це чеснок — он от всех болезней.

— Спасибо, Тамара Егоровна.

Энергичная соседка уже оттеснила хозяина квартиры и, прищурившись, рассматривала гостью.

— Олег Мыколаевич, да ты не один. А я гадаю, кого наш майор осчастливил. Уже в домашнем и волосья мокрые.

— Вы шо болтаете, раз видели. Мы только приехали!

— Мужское дело нехитрое и недолгое, ежели приспичит.

— Типун вам на язык, Тамара Егоровна! Старший лейтенант Кошелева кров потеряла и одежи лишилась.

— Добро. Тебе давно пора бабу.

— Она не баба, а сотрудник полиции! К теще ее везу! Так и озвучьте для любопытного населения.

— Якой ты злой, пока голодный. — Чмыхина поставила кастрюлю на кухонный стол. — Ты кушай, Олег Мыколаевич. И бабу свою покорми. Дюже худющая. Я позже загляну, за внука спрошу: когда его отпустят?

— Ни шо с Денисом не станет. Ему для пользы у нас посидеть. Набедокурил!

Мешков выпроводил соседку, а в телефоне еже зудел подполковник:

— Майор, доложи обстановку! Я слышу какой-то скандал.

— То соседка балагурила. Денис Чмыхин ее внук. Пацан написал, где взял пистолет?

— Нашел три рюкзака в овраге. Говорит, там всякое. Перепрятал под поваленными деревьями у бобровой плотины.

— Не брешет?

— Вот ты и проверь!

— Место указал?

— Словесное описание. Его показания я у дежурного Гамаюна для тебя оставил.

— Уже стемнело, не найдем. — Олегу не хотелось бросать Наталью.

— Завтра утром бери этого Чмыхина, поезжайте в лес, пусть покажет.

Пока Олег говорил с начальником, Наталья разложила еду по тарелкам. Вареный картофель был порезан на половинки, присыпан зеленью и лоснился от масла.

— Заботливая у тебя соседка, — похвалила Кошелева.

— Ей бы в разведке работать. — Мешков сел за стол, подцепил вилкой картошку.

Наталья села напротив, кольнула взглядом:

— Жены у майора Мешкова нет, а теща имеется.

— Галина Матвеевна Луценко. У нее дом большой. Поживешь там до свадьбы, чтобы злые языки спину не чесали.

— Она пустит?

— За взятку. Мешок собачьего корма по пути куплю.

— Любит собак?

— Детей любит. Она врач-педиатр из детского санатория. Санаторий прикрыли, граждане утикали, а собак выпустили на улицу. Раньше у Галины Матвеевны один Тарзан хвостом вилял, а теперь свора в курятнике прописалась.

— С курицами?

— На суп пошли. Спасая одних, жертвуешь другими.

— Это неправильно!

Олег посмотрел в изумрудные глаза Натальи:

— А ты всегда поступаешь правильно? Уверена?

Наталья опустила взгляд, взяла зубок чеснока и быстро его разжевала. Хотела дыхнуть для острастки, но Олег перекатывал во рту два зубка чеснока и дыхнул первым. Она подавила смех носом и смутилась, словно сделала что-то стыдное.

Глава 13

Подъезжая к частному дому бывшей тещи, Мешков предупредил родственницу по телефону отнюдь не о самом важном:

— Галина Матвеевна, я корм для собак привез.

Он бодро занес двадцатикилограммовый мешок сухого корма во двор. Кошелева шла сзади.

Из дома вышла хозяйка, мимо ее ног юркнул стремительный Тарзан. Из открытого сарая, где ранее обитали куры, вывалили семь-восемь любопытных собак разных пород. Они с расстояния наблюдали, как вокруг гостей вертится радостный Тарзан. Пес хозяйки жил в доме, что подчеркивало его особый статус.

Олег надорвал мешок и поручил Наталье:

— Ты покорми хвостатых, пока я поговорю. Тарзану первому дай. Он главный, держит порядок. Без него добрая хозяйка не справится. Корми, но не балуй!

Наталья отошла и занялась порученным делом, чтобы не торчать под прицелом колющего взгляда хозяйки.

Олег подошел к бывшей теще:

— Здравствуйте, Галина Матвеевна! Прекрасно выглядите.

— Ой распелся. И мешок приволок. Что тебе надо? — Придирчивый взгляд Галины Матвеевны был устремлен на гостью.

— Большая просьба, приютите девушку на неделю.

Хозяйка рассмотрела женщину, ее голос похолодел:

— Ну и дух от тебя! Ты мне никто, Мешков. Да еще Кошелеву привел. Ту самую!

— Ей в квартиру прилетело. Сгорела полностью.

— Погоди, — пригляделась Галина Матвеевна. — На ней одежда моей Оли!

Олег замялся, но напомнил:

— Я предлагал все вещи вам привезти.

— Мне мои нужны живыми, а не… — Луценко отвернулась, чтобы смахнуть накатившую слезу.

Подобный разговор у них был десяток раз, и Олег знал, ни покаяние, ни сочувствие не поможет, никакие слова не воскресят близких и не успокоят женщину. Луше промолчать. Он выждал и повторил просьбу:

— Всего на неделю, Галина Матвеевна. Потом у Кошелевой свадьба. За офицера выходит.

— Так пусть у него живет!

— Сейчас военный на войне.

— А если я не пущу, к себе возьмешь?

Олег ответил не сразу. Не станешь же объяснять, что он бы хотел и даже предлагал Наталье пожить у него, но она не согласилась. А вдруг со второго раза получится ее уговорить? По-дружески, в соседних комнатах, от безысходности. Но никакой безысходности, конечно, не было.

— Нет, так нет. Командир части войдет в положение и разместит будущую жену офицера, — сухо сказал он.

Оба посмотрели на Наталью. Она уже покормила вожака своры, насыпала корм остальным собакам и, пока те ели, трепала шею Тарзана и нахваливала пса. Пес жмурился, но сохранял гордую осанку, поглядывая на бездомных собратьев.

— С Тарзаном быстро спелась, — ревниво прокомментировала хозяйка и неожиданно рубанула ладошкой: — А нехай остается! Но учти, Мешков, я всю твою подноготную выведаю!

Олег покивал. Покивал медленно, размеренно. Как бы строгая теща ни ругалась, они были родней, родней и останутся.

Глава 14

Оставив Кошелеву у Галины Матвеевны Луценко, майор Мешков заехал в отдел полиции. На месте дежурного расплылся в кресле капитан Гамаюн. Розовощекий усач жевал черный хлеб с тонко нарезанным салом и пил чай из огромной кружки. Китель на дежурном был расстегнут, чтобы тесная форма не мешала животу.

— Поздно вечеряешь, Гамаюн. Где бумаги от Черкасова? — обратился Мешков.

— Яки бумаги?

— Показания Дениса Чмыхина.

— А-а, это. — Гамаюн стряхнул крошку с усов и указал на лоток для бумаг.

Сверху лежал рукописный лист с подписью Дениса Чмыхина. Мешков прочел показания и почесал подбородок. Парень указал место у самой границы, помощь Росгвардии не помешает.

Следующим пунктом остановки стал детский санаторий, закрытый по соображениям безопасности. После фильмов о Гарри Поттере дети воспринимали лечение здесь, как игру, ведь главный корпус с угловой башней напоминал старинный замок. Сейчас в санатории квартировали повзрослевшие дети с серьезным оружием. Мешков отметил, что автотранспорт росгвардейцы грамотно рассредоточили за спальным корпусом и в посадках у речки.

Подъезд к зданиям перегораживал пост. Мешков обратился к дневальному:

— Я майор полиции Мешков. Мне нужно поговорить с вашим майором Бахтиным.

Дневальный проверил документ, связался с начальником по рации, получил команду и пропустил полицейского:

— Кабинет командира на втором этаже главного корпуса.

Мешков поднялся в знакомый еще по мирному времени директорский кабинет. Сейчас интерьер дополнился кроватью, придвинутой к книжному шкафу, автоматом на вешалке и рациями на столе. Видимо командир предпочитал спать на рабочем месте.

Бахтин встретил гостя хитрым прищуром:

— Как полиция относится к рюмке за знакомство? — Он продемонстрировал бутылку коньяка. — Или ты за рулем?

— А шо, давай! За руль я и зашел решать.

Бахтин разлил коньяк в походные стальные стаканчики. Два майора сели за стол, чокнулись, выпили. Бахтин вспомнил, как они познакомились, и спросил:

— Ну что, добрый полицейский, юного мародера со стволом отпустил?

— Я не добрый и не злой.

— А какой ты, майор Мешков?

— А ты, майор Бахтин, из тех, кто сначала стреляет, а потом спрашивает?

— Я понял, ты колючий. Еще по одной? — Бахтин наполнил рюмки.

— Сначала дела, — остановил его Мешков. — Денис Чмыхин у нас под замком. Завтра покажет, где ствол добыл. Дашь грузовик и бойцов?

— Без Росгвардии никак?

— Труднодоступное место. Пацан болтает, шо видел схрон оружия в овраге. Надо проверить. И ваш сапер не помешает.

— Тайник с оружием? А далеко ехать?

Бахтин включил электронную карту в планшете. Мешков двигал по ней пальцем:

— Со шляха на Орловку Чмыхин свернул на велике на Бабкину стежку. Тропы не отмечены, но где-то здесь. Там по пути овраг, а на реке бобры запруду затеяли. Развелось зубастых! Пацан перепрятал рюкзаки под поваленным деревом рядом с запрудой.

— Какая-то стежка, овраг, бобры. Пацан насочинял со страху, — засомневался капитан Росгвардии, задумчиво разглядывая карту.

— У него новенький ПМ. Аргумент ребром!

— Мог украсть пистолет у военных и выдумать схрон.

— Вот и проверим, брешет аль нет. Поможешь?

— На то нас сюда и прислали, — согласился Бахтин.

— Тогда в восемь утра у отдела полиции. — Мешков встал, чтобы попрощаться.

Бахтин указал на наполненные рюмки:

— Домой спешишь. Есть к кому?

— Была жена и сын был. Автоавария. — Мешков сел, опрокинул в рот рюмку, уткнул зубы в сжатый кулак.

Бахтин спросил после паузы:

— А Кошелева? Я видел, как ты на нее смотрел.

Мешков вздрогнул, будто его уличили в неприличном:

— А ты сам у женщин исключительно интеллектуальный уровень разглядываешь?

— Была невеста, грузовик сбил, — нехотя признался Бахтин. — А я, как назло, в госпитале с ранением валялся.

Мешков сочувственно покивал:

— С тех пор один?

— Бобылем.

— Пока служишь в Грайгороде, бобылем и останешься. Лучших женщин военные разбирают.

— Сейчас военные работают по специальности. И не здесь.

— И здесь хватает. Мотострелковый батальон частично командировали на Украину. Зато ПВО усилили. Мы ж как на передовой, до нас не только птички, но и арта достает.

— Видел, не всё перехватывают.

Оба вспомнили попадание в квартиру Кошелевой. Мешков возмутился:

— Так эти ж суки бьют по жилому сектору, запугивают!

— Свою часть вояки лучше прикрывают.

— То понятно, серьезное оружие охраняют.

— Ядерную дубинку?

Мешков опустил взгляд, пожал плечами. Бахтин рассмеялся:

— Скрывай не скрывай, а я шеврон у Артемова видел. Двуглавый орел держит знак атома с орбитами электронов — это двенадцатое управление минобороны, ядерное обеспечение. Да и начальство меня поставило в известность, что здесь спецобъект для хранения ТЯО, тактического ядерного оружия.

— Я за свое отвечаю. Ты за свое. Они за свое.

— А диверсанты кордон проходят.

— Так и наши спецы туда в гости заглядывают. Тут серьезной границы никогда не было. Одной страной жили.

— Где та страна.

Бахтин вздохнул, потянулся за бутылкой, но Мешков его остановил:

— Завтра надо быть в форме.

— Точно! Хотел спросить, где моим ребятам потренироваться?

— Раньше в каждом дворе свой турник и брусья. А сейчас у нас Дворец культуры и спорта отгрохали — два в одном. Там и тренажеры и много чего.

— Загляну.

— До завтра! — Мешков встал, пожал руку: — Мне еще бак заправить, а то днем заправки были обесточены.

— НЗ надо иметь, как в Росгвардии, — посоветовал Бахтин.

— Топливо тоже цель. У границы много не держат.

Глава 15

Звонок в дверь оторвал Олега Мешкова от завтрака. «Соседка за кастрюлей и за внука просить», — решил он, дожевывая бутерброд. Распахнул дверь с кастрюлей в руках и благодарностью в глазах.

— Спасибочки, за вкусную… — Олег осекся.

Перед ним стоял младший брат Андрей с рюкзаком на плече. Небритый, осунувшийся, но с тем же взглядом, излучающим снисходительную наглость.

— Принимай родственника, братишка! — бодрым голосом приветствовал Андрей и прошел в квартиру.

Олег посторонился, прикидывая: за ДТП со смертельным исходом брат получил три года колонии, прошло более половины срока, следовательно…

— По УДО вышел? — спросил он.

— А ты не рад?

— Вот про радость не будем!

Андрей избавился от рюкзака и стиснул брата. Помолчали. Каждый смотрел поверх плеча в стену, но видел ужасную смерть на переезде. Оба понимали, что говорить об этом, как кромсать ножом сердце. Андрей отстранился первым, похлопал по плечу брата и взял у него кастрюлю.

— Шо пожрать есть? — спросил он, заглядывая под тарелку, служившую крышкой.

— Пельмешки в морозилке.

Спустя четверть часа Андрей уплетал на кухне пельмени и громко рассуждал, чтобы слышал Олег, собиравшийся на службу.

— Карета превращается в тыкву, если ты не держишь вожжи и не понукаешь лошадей. Это я про бизнес. Прикинь, девять магазинов у меня было. Девять! Планировал десятый — юбилейный! И что по факту? Пока сидел, мои так называемые партнеры торговый бизнес раздербанили по кусочкам. Хорошие точки отжали, дохлые магазины сами загнулись.

— А ты бы на их месте не воспользовался случаем?

— Куда мир катится! Каждый норовит урвать у слабого.

— Так не только в бизнесе.

— Но у меня есть новый план. Гениальный! Пока идет война, скупить по дешевке дома, квартиры и землю в приграничной полосе. Поможешь?

— Деньгами?

— С детей и полицейских денег не беру, — усмехнулся Андрей. — Кое-какие гроши у меня остались.

— Так шо тебе надо?

— Мне бы списки граждан с хорошей недвижкой, кто драпанул из нашего округа. Дома, квартиры, фермы.

— Ты живи здесь, бизнесмен. Только глаза мне не мозоль и спагетти на уши не вешай.

— Спасибо за гостеприимство, братишка. — Андрей доел пельмени, повертел головой. — А ты, гляжу, без женщины. А как же та, из-за которой… Кошелева кажется?

Олег схватил брата за грудки:

— Оля с Юрой из-за тебя! А Кошелеву не трогай.

— Отбой! Включил заднюю. Отъезжаю в укрытие. — Андрей с наигранной усмешкой поднял руки.

Олег оттолкнул его.

— Ты с бойцами себя не равняй. Боевые хлопцы сейчас с нациками сражается.

— Пусть подольше сражается.

— А тебе победа без надобности?

— Пока недвижку не скупил, а потом больше всех радоваться буду.

— Ну ты и гнида!

— Бизнесмен. Город часто обстреливают?

— Постоянно.

Андрей удовлетворенно покачал головой:

— Паника мне на руку. «Три кабана» еще работают?

— А шо, мои пельмени тебя не устраивают? Посуду помой.

— Мария Федоровна Синица по-прежнему директор?

— К журавлям за кордон не подалась. Сидит ровно в мягком кресле, блестит золотом.

— Зайду к ней побалакать. Она за богатых клиентов больше тебя знает.

— Топай. Может Мишку Штанько там встретишь. Он нынче при деньгах.

— Заступ вышел? Как так? — удивился Андрей.

— ЧВК. Штурмовой отряд! — крикнул Олег, покидая квартиру.

Андрей сгреб посуду в раковину, включил воду и посмотрел в окно, как брат отъезжает на службу. Та же машина, то же звание, та же квартира с той же мебелью. Тарелки в раковине накренились, отраженная струя воды брызнула жиром ему на рубашку. Андрей чертыхнулся — у него даже нет сменной одежды! Возьмет у брата, старую. Но скоро у него будет всё новое!

Глава 16

Около восьми утра оперативники лейтенант Колесников и капитан Петрук поджидали своего шефа майора Мешкова в беседке для курения на территории отдела полиции. От молодого Колесникова пахло лосьоном после бритья, он просматривал новости в телефоне и выглядел бодро. Небритый сорокалетний Петрук с отвращением курил. Ему были противны и сигарета, и муть в голове, и кислые спазмы желудка. А тут еще возглас Мешкова пронзил висок, как стрела.

— Привет, орлы! — Мешков вошел в беседку и уловил болезненную гримасу на лице капитана. — Петрук, ты шо, с бодуна? У-у, не дыши на меня.

— Батю схоронил, — в качестве оправдания напомнил капитан.

Мешков смутился. Как-то напрочь вылетело из головы, куда вчера отпрашивался подчиненный. Проститься с родными — святая обязанность. Но помнил Мешков и то, что отец Петрука проживал в Писаревке, где и скончался. Город хоть и рядом, меньше двадцати километров, но это уже заграница — Украина.

— Ты шо, в Писаревку мотался?

— Куда там! Раньше на велике раз плюнуть, а нынче… Эх! — Петрук долгой затяжкой испепелил сигарету до фильтра и кинул в урну.

— А как же похороны?

— По видео сестра подключила. Все родичи тамочки, а я туточки.

— Сестре не боязно? За связь с российским полицейским огребет от СБУ.

— Еще скажи, шо у меня племяш с ихней стороны воюет.

— А шо, воюет?

— Отвоевался. Без ноги.

Петрук облизнул пересохшие губы. Мешков вошел в положение.

— Петрук, ступай воды хлебни. И Дениса Чмыхина из камеры приведи. Выдвигаемся в лес.

Майор пошел навстречу шумному «Уралу» Росгвардии, заезжавшему во двор полиции. Пока здоровался с Тимуром Бахтиным, посвежевший Петрук привел Дениса Чмыхина.

— Пацан будет дорогу показывать, — решил Мешков и затолкнул задержанного в кабину «Урала» между собой и водителем.

Командиру Росгвардии пришлось устроиться в кунге вместе с остальными. Путь был недолгим. Вскоре грузовик съехал с дороги и уперся в густой подлесок.

— Отсюда я по стежке через лес, — указал Денис на тропинку, терявшуюся за деревьями.

— Дальше ножками, — объявил Мешков высыпавшимся из кунга бойцам и полицейским.

Группа вытянулась по тропинке и только углубилась в лес, как сверху послышался нарастающий звук прилета.

— Ложись! — скомандовал Бахтин.

Бойцы бросились врассыпную и вжались в землю. Мешков повалил Дениса и упал вместе с ним. Мины ухали там, где остался «Урал». После третьего прилета раздались контрбатарейные удары российской артиллерии. Выпустив четвертую мину, противник прекратил обстрел.

Когда стихло, Бахтину доложили:

— Все целы, только «Урал» посекло.

— На ходу?

— Успели загнать грузовик в орешник, но своим ходом не выбраться.

— Вызывай помощь, — распорядился Бахтин и пояснил полицейским: — Нас птичкой срисовали, ждали, когда остановимся. Двигаем дальше?

— А шо? Штаны сухие даже у пацана. — Мешков хлопнул испуганного Чмыхина по плечу: — Веди!

Денис привел к небольшому оврагу, спустился вниз и указал на углубление под оголенными корнями березы, накренившейся на осыпающемся склоне:

— Здесь.

— Нашел схрон оружия? Так и говори, — потребовал Мешков.

— Увидел здесь три рюкзака пять дней назад.

— Куда перенес?

Денис повел группу по дну оврага к небольшой речке. В узком месте протока была завалена разномастными стволами и ветками, скрепленными грязью. Нижние концы стволов были сточены до клина зубами бобров. Рядом на берегу валялась поваленная молодая сосна.

— Бобрам смола под корой не понравилась, не стали возиться, — объяснил Денис и раздвинул пушистые ветки. — Вот!

Под деревом виднелся баул из ткани защитного цвета.

— Отойти! Пусть сапер проверит! — скомандовал Бахтин.

Все отступили. Сапер провозился пару минут и вытащил из-под дерева большой разорванный рюкзак. Из грубо порванного рюкзака вываливались драные пакеты. Сапер рассматривал некоторые и читал украинские этикетки:

— Сниданок. Обид. Вечеря. Повсякденний набир сухих продуктив.

— Армейскими сухпайками бобры полакомились, — резюмировал Мешков. — Тащи другие рюкзаки.

— Под деревом больше ничего нет.

— Как? Где? — последний вопрос был нацелен на Чмыхина.

— Я все три сложил вместе, — оправдывался Денис.

Мешков обошел поваленное дерево, раздвигая ветки. Пусто!

— Что в тех рюкзаках было?

— Пистолеты и патроны. Я взял малый пистолет.

— У тебя стандартный ПМ. Другие больше твоего были?

— Да. С длинным магазином и ручкой.

— Пистолет-пулемет для диверсантов, — определил Бахтин. — Много?

— Не считал.

— За второй рюкзак говори! — потребовал Мешков.

— Два РПГ, их я знаю. И какие-то брикеты.

— Взрывчатка, — решил Бахтин.

Мешков разозлился:

— И ты молчал! Может твоей взрывчаткой вчера ЛЭП повалили. Кто забрал рюкзаки?

— Я не знаю.

— Кому ты про них рассказал?

— Никому не говорил.

— Брешешь!

— Не. Я хотел пистолет толкнуть, чтобы дрон купить. Другой ПМ взять, а уж потом вам доложить.

— Потом суп с котом и отбивные ремнем по заднице!

— Дядя Олег, я всё в полиции написал, — заныл Денис.

— Написал он, — процедил Мешков. — Тоже мне, аргумент ребром.

Майор задумался. «В полиции показания Чмыхина первым прочел подполковник Черкасов. Начальник оставил протокол капитану Гамаюну, чтобы мне передал. У дежурного бумага лежала открыто, когда я вечером забирал. А Гамаюн литрами чай хлещет и в туалет бегает. В это время любой сотрудник мог прочесть показания. И сообщить врагам на ту сторону. Неужели у нас предатель? Если так, то оружие ночью вывезли или на рассвете».

Бахтин тронул Мешкова за локоть:

— О чем задумался, майор?

— Кто-то нас опередил.

— Рюкзаки в лесу пятый день. Могли четыре дня назад забрать.

— Так и было задумано, но пацан перепрятал. Если бы их здесь сразу нашли, то сухпайки были бы целы. Да и следы похоже свежие.

— А ты в следах разбираешься?

— Я не. А вот Ильич…

— Кто такой?

— Наш прежний начальник. Тышкевич Василий Ильич. Сейчас на пенсии. Но если его попросить…

Мысль понравилась Мешкову. Он велел всем идти обратно и позвонил бывшему начальнику отдела полиции. Крепкий духом и телом пенсионер Тышкевич после выхода в отставку увлекся охотой и бродил по лесам с двустволкой и лопоухим рыжим спаниелем по кличке Август.

Василий Ильич выслушал информацию, отнесся к делу серьезно и попросил прислать геометку.

— Если там и правда была взрывчатка, Август может взять след, — заверил бывший подполковник полиции.

— Спасибо, Василий Ильич. Только вы сами на рожон не лезьте, мне сообщайте, — предупредил Мешков.

Из города подъехал второй «Урал», чтоб вытянуть застрявший в подлеске. Пока бойцы возились с техникой Мешкову позвонила мать Бориса Войтенко.

— Олег Николаевич, ко мне Лида пришла, Жабровец. Наших диток нема. Ни моего Бори, ни ее Настены.

— Так и не позвонили? — уточнил Мешков.

— Телефоны недоступны.

Трубку перехватила Жабровец.

— Олег Мыколаевич, Христом богом прошу, пошукай! Мое сердце не на месте. Рая гутарит, Борька в Орловку наметился. В баньку.

— В баньку, — повторил Мешков и пообещал взволнованным мамашам: — Пошукаю.

Застрявший «Урал» вытащили. Двигатель работал, колеса не зацепило. Бойцы загрузились в машину. Денис Чмыхин с мольбою в глазах смотрел на Мешкова:

— Дядя Олег, мне можно домой?

Майор полиции покачал головой.

— То твой выбор, Денис. Если бы сразу сдал схрон, отметили грамотой. А так, будем разбираться.

Мешков попросил Бахтина:

— Заедем в деревню. Тут недалеко.

Логистическую задачку два майора решили быстро. Дениса Чмыхина под присмотром Петрука с бойцами Росгвардии отправили в город на поврежденном «Урале». На втором грузовике Бахтин, Мешков и Колесников свернули к границе, в деревню Орловка.

Глава 17

Андрей Мешков зашел в ресторан «Три кабана», сел за столик, раскрыл меню. От красочных фотографий блюд поначалу растерялся. Он уже забыл вольную жизнь, где можно есть, что захочешь, а не то, что дадут. А тут еще барную карту с напитками любезно предложили.

Он словно вернулся в прежнюю жизнь, и как дуновение из прошлого мимо промелькнул силуэт в розовом. Андрей поднял взгляд и обомлел. Стройная женская фигура в бледно-розовом брючном костюме скрылась в помещении для персонала. Не может быть! Это же Ольга — жена брата. Он помнит ее в этом костюме! И помнит совсем без одежды, когда они были близки.

Но Ольга погибла. Наваждение?

Андрей на ватных ногах последовал за женщиной. В раздаточной он первой заметил Марию Федоровну Синицу. Хозяйка ресторана отвлеклась от презентации блюд, узнала Андрея и ободряюще улыбнулась. Однако гость уже смотрел на молодую женщину, которой демонстрировали блюда. Она стояла к нему спиной. Тот же облегающий костюм, те же ноги, талия, та же фигура, лишь прическа слегка изменилась.

— Ольга? — Андрей тронул видение.

Девушка обернулась, опалила изучающим взглядом. За нее ответила Мария Федоровна:

— Андрей Мешков, ты не знаком с Натальей Кошелевой? Она из полиции, с твоим братом работает. Мы согласовываем меню свадьбы.

«Та самая Кошелева любовница брата! — припомнил Андрей. — Как же она напоминает Ольгу. Теперь понятно, почему брат на нее запал. Ну почему я не встретил ее раньше! У них уже свадьба?»

Андрей помрачнел:

— Олег мне ничего не сказал про свадьбу.

Проницательная хозяйка заведения сгладила неловкость мягкой улыбкой:

— Тебя давно не было, Андрей. Наташа выходит замуж за офицера из воинской части.

— Этот костюм у меня временно, — смущенно пояснила Кошелева.

Синица взяла гостя под локоть и вывела в банкетный зал:

— Андрей, ты постройнел, и щетина тебе идет. Мы свадебной торт утвердим, и я к тебе выйду.

Проводив заказчицу, Мария Федоровна подсела к гостю за столик в ином настроении:

— Раньше свадьбам радовалась, а теперь даже не знаю.

— Что так?

— Военные вместе с командиром части будут. А если по ним с той стороны ударят? Прощай мой ресторан.

— Военные должны прикрыть.

— Обещали. — Мария Федоровна тяжко вздохнула и опять переменилась в лице. Ее глазки хитро прищурились: — Ты теперь вольный сокол. Какие планы?

— Зашел узнать за местных, кто дома, квартиры побросал и смотался от войны подальше. Продают недвижку?

— Да кто ж купит, когда рядом такое.

— Я! — твердо сказал Мешков. — С дисконтом конечно. Большииим дисконтом.

Синица с интересом обдумывала услышанное, затем одобрительно кивнула:

— Мне тоже перепало по дешевке. Фермер в Ильинском индюшатник держал, то у самой границы. Когда уезжал, побросал технику, постройки. Ну а птиц куда? Забил и мне оптом. Пришлось меню переделать.

— Фермы тоже интересуют. Наш чернозем лучше золота — палку воткни, дерево вырастет!

Молодая грудастая официантка принесла овощной салат, разложила приборы и предложила выбрать напитки. Андрей дал волю фантазии на те пару секунд, что девушка склонилась к столу, и завис в немом возбуждении.

— Ступай! — Синица отправила официантку и налегла грудью на стол, приблизившись к Андрею. — Полтора года в колонии? И без женщин.

— Так заметно?

— Мешков, не пялься! Я себя не предлагаю и своих девчонок портить не дам, — строго отчитала хозяйка и закончила с мягкой загадочностью: — Но подсобить попробую.

Мария Федоровна отошла, поговорила по телефону. Вернулась с решительным настроем деловой женщины.

— С Ириной Шевченко начальницей Росреестра тебя познакомлю. Через нее регистрация сделок пройдет гладко и быстро. И по владельцам недвижимости у нее полные данные.

— Отлично! Где мне ее найти?

— За этим столом. Скоро. И когда будешь общаться, Андрюша, помни, Ира женщина одинокая. Был у нее козел с пивным брюхо, прогнала. Для делового мужчины, как ты, она настоящий клад.

— Я не готов к серьезным…

— Дурачок. Обещать, не значит жениться.

Ирина Шевченко оказалась старше Андрея Мешкова лет на десять. Но черные волосы, яркий макияж и пышные формы делали ее привлекательной женщиной. Особенно для мужчины вышедшего из колонии.

Немного смущенный Андрей начал беседу с деловой части, расспрашивал Ирину про договор купли-продажи, порядок регистрации, сделки по доверенности. Однако Синица направила общение в иное русло:

— А что это мы на вы? Ира, ты проголодалась? За Андрея не спрашиваю, мужчинам силу надо поддерживать.

— Так проголодалась, что выпить хочется, — с улыбкой ответила Шевченко.

— Организую!

Мария Федоровна оставила пару за столом, сменила грудастую официантку на парня.

Сытный обед с бутылкой коньяка раскрепостил Андрея и Ирину.

— Мы теперь партнеры? — с загадочной поволокой во взгляде спросила Ирина.

— Я надеюсь на это, — бархатным голосом ответил Андрей.

— Тогда едем ко мне, смотреть документы.

— Какие?

— Там покажу, — хихикнула женщина.

Синица, принимая оплату, подзадорила захмелевшую парочку:

— Андрюша, со всех сторон изучи и печать поставь. В двух экземплярах!

— Три надо. Для каждой стороны и Росреестра, — лукаво щурилась Шевченко.

— Для Росреестра особенно постараюсь, — заверил Андрей и стиснул женское колено.

Ирина не сразу, но спихнула его руку, достала ключи от машины:

— Я же выпила. Как ехать?

— Быстро и уверенно! — Андрей подхватил ключи, рассмотрел лейбл «Subaru». Полноприводный автомобиль ему понадобится. — Я за рулем. У меня брат в полиции.

Шевченко одарила мужчину обещающей улыбкой:

— С тобой мне ничего не страшно.

При выходе из ресторана Андрей обнял женщину за талию, а когда усадил в машину, ощутил такой прилив необузданного желания, что помчался действительно быстро.

Глава 18

Деревня Орловка встретила «Урал» опустевшим гнездом аистов. Главная улица приготовила сюрпризы. «Урал» завилял между оспин воронок и остановился перед поваленным бетонным столбом. За ним щерилась рваным металлом бесформенная груда разорванного снарядом «жигуленка». Окружающие заборы были посечены осколками, газовые трубы, протянутые над землей, прострелены, окна в домах выбиты, на некоторых крышах зияли пробоины.

— Куда теперь? — спросил водитель командира.

Бахтин переадресовал взглядом вопрос Мешкову. Олег выпрыгнул из кабины, постучал по кунгу, откуда выбрался лейтенант Колесников. Мешков с минуту вслушивался в тревожную тишину безлюдной деревни и решил:

— Пойдем к речке.

Светлый сруб новой бани выделялся среди старых почерневших построек. Мешков шел к бане первым, осматриваясь по сторонам и обходя торчащие снаряды. Колесников шагал попятам и зудел, убеждая себя:

— Борька Войтенко еще тот тип, нажрался до упаду, и Настена его бросила. С чего ей два дня париться?

В траве у реки Мешков заметил белую ткань. Поднял, развернул, и все увидели женскую ночную сорочку на тонких бретельках. Сорочка была новой, с глубоким вырезом и кружевной окантовкой по подолу — такую даже избалованная девушка не выбросит, тем более Настена. Мешков передал сорочку Колесникову и с подозрением вглядывался в серую гладь узкой речки.

Лейтенант мелко качал головой, отгоняя тревожные мысли:

— Нет. Здесь даже пьяницы не тонули, а Настена, она же…

Бахтин присел, нашел в траве гильзу от автоматного патрона, понюхал и определил:

— Недавно стреляли.

Мешков направился к бане, Бахтин за ним. Колесников бережно сложил сорочку и нервно озирался.

Дощатая дверь бани была прикрыта, железная скоба накинута на петлю, но замка в ней не было. Мешков отбросил скобу, взялся за ручку двери. Между этими моментами, разделенными секундой, за дверью что-то стукнуло об пол. Бахтин заметил, как оборвалась нить, обмотанная вокруг скобы, и с силой оттолкнул Мешкова, повалив на землю. Сам грохнулся рядом.

В бане раздался взрыв. Дверь сорвало с петель. Она отлетела на три метра, из толстых досок торчали кривые осколки.

— Граната-ловушка, — объяснил Бахтин, поднимаясь с земли.

— А я не допер, — сокрушался Мешков.

Майор Росгвардии подал полицейскому руку:

— Мирная жизнь давно закончилась. Ты на фронте.

— Аргумент ребром.

За выбитой дверью в предбаннике Мешков увидел Бориса Войтенко. Мертвый парень сидел на полу, привалившись к стене, и пялился стеклянными глазами на вход. Осколки гранаты вонзились в его тело, но раны не кровоточили. Единственная дырка с давно запекшейся кровью чернела у Бориса во лбу.

— Шоб вас, а не нас! — пробормотал Мешков.

— Настены нет. Я ж говорил, — бодрился Колесников, заглядывая через плечо начальника.

Дверь в парную открыли после тщательной проверки на предмет очередной ловушки. Там на дощатом полу лежала голая девушка. Это была Настена. Она лежала на спине, прикрыв глаза, словно спала. Беспечной позой девушка открыто демонстрировала интимную красоту, и покрасневший Колесников попытался заслонить девчонку.

Он шагнул в парную, стыдливо отвернулся и вытянул к ней руку:

— Настена, твоя сорочка.

Мешков отстранил лейтенанта. Видимых повреждений на теле девушки не наблюдалось, но бледность кожи и отсутствие реакции на взрыв гранаты внушали тревогу. Майор склонился, чтобы прощупать пульс на шее девушки. Колесников застыл в напряженном ожидании.

Мешков всё понял едва коснувшись холодной неживой кожи. Он все-таки выждал минуту, поймал взгляд Игоря и отрицательно покачал головой.

Колесников вспыхнул от возмущения, но тут же осекся, нервно помял сорочку и прикрыл ею тело девушки. Пошатываясь лейтенант вышел из бани и поплелся к реке. Он прятал свои слезы и хотел их смыть.

Пока ждали приезда криминалиста, Мешков и Бахтин осмотрели место преступления. Бахтин нашел пулю в стене бани, выковырнул ножом.

— Стреляли из АКМ. Парня убили снаружи, тело затащили потом.

— А Настену ножом сзади. Крови на полу нет. Надо посмотреть на траве, где нашли сорочку. Кому они помешали?

— Кому-то с боевым опытом. Гранату ловко подвесил.

— Настену ножом? — ужаснулся Колесников и снова пошел к реке.

Игорь проклинал себя за пророческие стихи. «Красивая девчонка, открытая душа, а жизнь наносит раны, как лезвие ножа».

Прибывший криминалист, Геннадий Семенович Кринский, шестидесятилетний дядечка с седой щетиной на одутловатых щеках, провел неспешный осмотр и дополнил картину преступления.

— Оба убиты более суток назад. Скорее всего ночью или рано утром. Парня застрелили перед баней. На земле есть следы мозгового вещества из выходного отверстия. Выстрел точно в лоб метров с двадцати. Пуля дозвуковая, не глубоко в бревно вошла, значит на автомате был штатный глушитель.

— ПБС или «банка», как говорят в армии, — согласился Бахтин.

— А девушку убили ножом, — продолжил Кринский. — Глубокий колющий удар сзади в почку с подворотом в ране. Как следствие, сильнейший болевой шок и смерть от внутреннего кровотечения.

— Не каждый уголовник так сможет, — покачал головой Мешков.

— Эх, Олег Николаевич, в былые времена я бы сказал, что действовал спецназовец. А сейчас война многих не тому научила.

Мешков вспомнил о Штанько, появившемся неизвестно откуда.

— Геннадий Семенович, это мог сделать один человек?

— Вполне, если мастерски владеет огнестрельным и холодным оружием. Сначала убрал парня, потом взялся за девушку.

Колесников задал мучивший его вопрос:

— Перед тем, как убить ее… Девушку портили?

Кринский посмотрел на Мешкова:

— Это важно?

Мешков неопределенно пожал плечами, показывая жестом руки: кому-то очень важно. Геннадий Семенович ответил Игорю:

— Как я понимаю, у пары была близость в бане по обоюдному согласию. А насилие… И одежда не порвана и видимых синяков на теле девушки нет. Не думаю.

Игорю стало легче. Он вспомнил про обручальное кольцо, о котором рассказала мать Бориса Войтенко.

— Нет золотого кольца с тремя камушками. И телефонов нет. Неужели вот так ради грабежа?

— Про кольцо ты хорошо вспомнил. Это ниточка. В доме Войтенко есть фотография. — Мешков вспомнил о самом неприятном: — Черт! Матерям надо позвонить. Или заехать.

Пока майор думал, как поступить, ему позвонила Раиса Войтенко:

— Олег Николаевич, мы тут с Лидой… Нашел наших деток?

— Нашел, — выдохнул Мешков.

— Где они?

— Их больше нет.

Глава 19

Михаил Штанько встретил бывших подельников во дворе дома предпринимателя Аверина. Виталий Ломакин, как и договаривались, пришел с инструментами для взлома и держался настороженно. Более молодой и шустрый Паша Хворост явился с гитарой и светился от предвкушения азартного приключения. Большой дом и участок произвели на Хворого впечатление.

— Заступ, тебе взаправду Аверин свой дом уступил?

— Со всеми потрохами, — подтвердил Штанько.

— Це не дом, а усадьба!

— Шо ж тогда Аверин ключи не дал, — усомнился Ломакин.

— За ключами ехать далеко, а мастер рядом. — Штанько подтолкнул нерешительного Лома: — Вон то окошко просит проветриться.

Ломакин встал на придвинутую под окно скамейку, подсунул сложенный резиновый мешочек в щель под раму и стал накачивать его ручной грушей. Пневматическая подушка отжала пластиковое окно, в образовавшиеся щели Ломакин сунул плоскую отвертку, ковырнул ею с трех сторон и толкнул раму внутрь. Окно открылось.

Штанько одобрительно похлопал мастера по плечу. Лом изобразил равнодушие:

— Делов-то.

Хворый залез в окно и открыл главную дверь изнутри.

— Хоромы! — оценил он увиденное. Взял гитару, прошелся пальцем по струнам и хлопнул по деке: — Отметим новоселье.

— Придержи аккорды. Еще гараж, — указал Штанько Лому.

— А шо там? — Хворый обогнал авторитетных приятелей и завертелся перед железной дверью.

Ломакин поковырялся в личинке висячего замка, затем сильно стукнул сверху молотком. Замок раскрылся. Нетерпеливый Хворост растащил створки ворот и распахнул глаза на темно-коричневый кроссовер:

— Гарный «кореец»!

Штанько обошел автомобиль, заглянул внутрь:

— Моя «Нива» тоже была ничего, хотя поменьше.

— Мы «Ниву» на Донбасс отдали, как ты велел, — напомнил Ломакин.

— Я ж говорю, была, — философски откликнулся Штанько и сверкнул глазами: — Теперь можно и отметить!

Самозваные квартиранты пошуровали по хозяйским запасам и уже скоро распивали на кухне водку, закусывали разогретой на сковороде тушенкой, солеными огурцами из банки и яблоками, собранными в саду. Разомлев, вспомнили былое, как Штанько взял вину на себя при ограблении магазина Аверина и выгородил дружков.

— Повезло, шо ты вышел, — нахваливал вожака Хворый.

— Повезло, шо я выжил, — поправил Штанько. — Как вы тут без меня?

— Прозябаем, — пожаловался Ломакин, работавший частным автомехаником. — Обстрелы начались, народ драпанул на своих машинах, клиентов почти нет.

Паша Хворост подрабатывал в рок-группе ресторана «Три кабана».

— А в кабаке скоро свадьба, деньжат срублю. Но то редкость. Живая музыка не нужна, сплошное караоке.

— Выходит, как лохи без денег сидите? — прищурился Штанько.

Лом нехотя признался:

— Мы в пару квартир зашли без приглашения.

— Кроме старых телефонов и бижутерии брать нечего! — пьяно рубанул рукой Хворый. — Всё ценное хозяева увезли. Порожняк!

— А помнишь, как сигареты из-за кордона таскали? Хороший навар, быстрые деньги.

Штанько медленно кивнул, вспоминая двоюродного брата из украинского города Суммы:

— Сигареты мой брат Сашко поставлял. Деловой хлопец со связями.

Ломакин подлил всем водки, понизил голос, словно его могли подслушать:

— Может и щас у него шо есть? Янтарь какой треба переправить.

— Размечтался, — осклабился Хворост. — Граница уж не та, шо прежде.

Штанько махом выпил водку и уперся взглядом в стол.

— Я там за ленточку под пулями через минные поля ходил. А тут могу с закрытыми глазами ужом проскользнуть.

Ломакин поддержал главного водкой и словом:

— Заступ, я про то ж! За большие деньги не грех рискнуть.

Штанько внимательно посмотрел в преданные глаза бывших подельников. Он их позвал, чтобы не быть одному. Так он думал вначале, а сейчас понял, главное не в этом. Он снова хотел стать вожаком, чтобы не подчиняться приказам, как в колонии или на войне, а самому их отдавать.

— Напомню Сашко про Заступа. А там поглядим, — решил Михаил, доставая телефон.

Он написал сообщение двоюродному брату и подписался: Заступ. Мысленно усмехнулся. Школьная кличка служила ему погонялом в колонии и позывным в ЧВК. Если там и там не пропал, то здесь уж точно развернется.

Хворый уловил настроение вожака, прошелся пальцами по струнам и затянул песню «Про зайцев». Когда дошло до куплета, все дружно загорланили: «А нам все равно! А нам все равно!» Раскрасневшаяся троица закончила пение лихим «Эх!» и дружно опустошила бутылку.

Штанько подбросил в руке автомобильный ключ:

— Айда «корейца» испытывать!

Кроссовер завелся сразу. Штанько выехал из гаража и нажал брелок открытия автоматических ворот. Лом и Хворый сели в машину.

Мешков вместе с майором Бахтиным завершили дела на месте убийства молодой пары в Орловке и возвращались в город на «Урале». С высоты кабины Мешков заметил суету во дворе дома Аверина и попросил водителя перегородить путь. Штанько на кроссовере выехал со двора и уперся в грузовик Росгвардии.

Из кабины «Урала» выпрыгнул Мешков, разглядел сидевших в легковушке и постучал в стекло дверцы водителя. Штанько поморщился, но опустил стекло.

— Это то, шо я думаю? — спросил Олег.

— А шо думает майор полиции?

— Сдается мне, шо Миша Штанько взялся за старое. Чужой дом, чужая машина.

— Не в том направлении думает полиция. Я тут сторожем работаю. Вот документ. — Михаил развернул распечатанную копию доверенности от Ильи Аверина.

Полицейский изучил рукописный документ и оценил скептически:

— Во как! Сам Аверин подписал. А если я проверю? — Мешков продемонстрировал, что готов позвонить.

— Передавай привет господину Аверину, — невозмутимо ответил Штанько.

Мешков позвонил, поговорил с уехавшим предпринимателем и кивнул невидимому собеседнику:

— Ваше право, кому доверять.

— Могу ехать? — торжествовал Штанько.

— Можешь. Задним ходом во двор. Ты выпивши.

— Ой, какой правильный! А то я тебя с перегаром за рулем не видел.

— Заступ, не нарывайся! Я твой «Glock» еще не пробил. Может на нем труп.

— И не один.

— И за госпиталь я не проверил. Ты где лежал?

— В Анапе.

— За Анапу я помню. Только там больнички временные были, чуть ли не в каждой гостинице. Ты в какой?

— Из окон море видно, — процедил Штанько и подал кроссовер назад.

Пока откатные ворота закрывались бывшие друзья кололи друг друга немигающими взглядами. Мешков вернулся в кабину «Урала».

Бахтин, наблюдавший за словесным поединком, прокомментировал:

— С бандитами общаешься?

— Я с народом общаюсь. А народ у нас разный.

Бахтин понимающе покивал и качнул рукой водителю, чтобы ехал.

Штанько с друзьями вернулись в дом. Хворост раскрыл бар, разглядывал этикетки, выбирая бутылку, и присвистывал:

— Во люди живут! Тут запасы на неделю.

— На сегодня хорош! — остановил его Штанько. — Прибери на кухне.

— Расходимся? — Ломакин раскрыл сумку с инструментами, переложил туда отмычки. Задумался и спросил: — Заступ, у тебя вроде с Оксанкой было, которая теперь Наумова.

— А шо?

— Она в Грайгород вернулась, работает в Сбербанке кассиршей.

— Оксана, — с ностальгией в голосе произнес Штанько. — Я после армии тогда пришел. На груди значки, а в глазах тоска. Уже знал, что подружка не дождалась. Злости не было, дело житейское. В июне это было, в школах выпускной. И тут она выпускница!

— Оксанка?

— Я тогда не знал ее имя. Вижу, юная деваха — ножки, грудь, щечки! Но выпивши. С непривычки девчонку разморило, а к ней под юбку сопляк лезет. Уже трусы стянул, а она не соображает. Ну я его!

— Отдубасил?

— Двинул в живот. Шуганул. А Оксану не тронул, до дома доставил в девичьей целости.

— И всё?

— Потом с ней встретились. Смотрим, молчим, а внутри молния как в клетке шибает, выхода не находит. Я в кино ее позвал. Согласилась. Там за руку взял. И через руку ту столько всего… Не досидели. Ко мне чуть не бегом. А там… Крепко мы с ней схлестнулись — не разлей вода. Тянуло друг к дружке, как магнитом. И искрило тоже.

— И как же… — Ломакин не договорил, но и так было понятно.

Штанько шумно вздохнул:

— Осенью Оксана в колледж в Белгород укатила. На каникулы еще приезжала, а я к ней ни разу. Там студенты финансы изучают, не хотел глупым казаться… Короче испытания разлукой мы не выдержали. Она там другому улыбнулась, я тут по бабам. Кто кого первым приревновал — не поймешь. Потом слыхал, шо она замуж в Белгороде выскочила.

— За Аркашку Наумова, — подтвердил Хворост, вернувшийся с кухни. — Он разливашки пивные в Белгороде держал да разорился. Теперь крепко бухает и бьет жинку.

— Да ты шо! — изумился Штанько.

— Не по лицу. А то ее из Сбера турнут, на что он будет бухать.

Штанько нервно сцепил и расцепил руки, свел брови:

— Так говорите, моя Оксана в нашем Сбере кассиром.

— Узнать бы через нее кто крупные суммы снимает, — намекнул вожаку Ломакин.

Глава 20

Огромный для небольшого города Дворец культуры и спорта Тимура Бахтина удивил. Он зашел в просторный холл и поначалу растерялся. Спросить было некого и в поисках тренажерного зала майор поднялся по лестнице. Прошел по коридору, услышал музыку и невольно задержался. За стеклянной перегородкой зала хореографии молодая женщина в черном трико и косой красной юбке обучала девочек бальным танцам.

Она была поглощена детьми, стояла спиной к двери, и Бахтин не таясь наблюдал за движениями ее рук, наклонами корпуса и метаниями юбки, не поспевавшей за полетом точеных ножек. Ее волосы были скручены в шишку, отчего девушка казалась выше и изящнее. Иногда девушка замирала. Красивые позы завораживали его не менее, чем грациозные движения.

В одно из таких статичных мгновений Тимур заметил смеющийся взгляд девушки. Она смотрела на него через зеркало, тянувшееся вдоль стены. Тимур смутился, сдвинулся в сторону, но зеркальная стена не оставляла шансов быть незамеченным. Он догадался, что учитель танцев с первых секунд заметила его и, возможно, специально дразнила особо дерзкими пируэтами и наклонами.

Неожиданно она кивнула Тимуру, как старому знакомому, выключила музыку и, дав указание: «девочки, растяжка у станка», — вышла в коридор.

— Простите, вы чей-то папа? Прибыли в отпуск? — спросила преподаватель.

— У меня нет детей, — признался он. — А прибыл я сюда не в отпуск, а на службу. Майор Тимур Бахтин. Росгвардия.

Представление получилось строгим, как по уставу. Она так же строго ему ответила:

— Елена Корнеева. Учитель танцев, хореограф.

Он поспешил оправдаться:

— Я ищу тренажерный зал.

Девушка вытащила заколку из волос и тряхнула головой. Черные пряди обрушились спиральным водопадом. Она не без ехидства посмотрела на офицера сквозь черные локоны:

— Как всякий сильный мужчина вы уверены, что на тренажерах расходуете максимум энергии?

— Не понял.

— Предлагаю сравнить потерю веса. Сегодня вы играете мускулами в тренажерном зале, а завтра пожалуйте к нам в клуб современных танцев. Это здесь же вечером.

Он скользнул взглядом по ее фигуре, остановившись на тонкой талии.

— Я плохо танцую.

Она ответила с усмешкой:

— Что-то мешает?

— Служба.

— Вечно мужчины службой оправдываются. На спиртное время находят, а на танцы… — Ее глаза широко раскрылись и стали ближе. — Это просьба, личная просьба учителя танцев. Нам мужчин не хватает, очень. Партнеров по танцам.

Тимур ответил не сразу, борясь с искушением:

— Я загляну, если в округе будет тихо.

— У нас будет громко. И сослуживцев приводите. Без пары никто не останется.

Елена Корнеева стояла близко, только протяни руку. И Тимуру вдруг подумалось, что завтра можно будет это сделать: правая рука на талии, левая сжимает ее пальцы, глаза в глаза…

И тут же окатил холодный испуг. Он спросил:

— А пары — это кто с кем?

Она уловила его тревогу:

— Вы командир? А я командир школы танцев. Придется вдохновлять подчиненных личным примером.

— Да мне и переодеться не во что.

— И прекрасно! Форма мужчинам идет, — снова успокоила она.

Бахтин попятился к лестнице. Елена окликнула военного:

— Так вам показать тренажерный зал?

Он кивнул. Она блеснула теплой белозубой улыбкой и повела за собой. От нее пахло разогретым радостью телом.

Глава 21

Олег Мешков наспех позавтракал бутербродами с сыром, выкинул пакетик из-под чая и сполоснул чашку. На кухонном столе заиграл телефон. Дисплей не распознал мокрый палец, пришлось вытереть руку о штанину и повторить попытку.

Звонил брат Андрей:

— Привет. Забыл предупредить, что не приду ночевать. Поживу у подруги, — заспанным голосом сообщил младший.

— Я не родитель, можешь не докладывать.

— Братишка, я понял, почему ты на Кошелеву запал. Так на нашу Ольгу похожа, я обалдел!

— Балдей без соплей, — огрызнулся Олег, но спохватился. Ему не понравилось ласковое упоминание Кошелевой в контексте «наша»: — А шо за подруга тебя приютила?

— Ты ж не родитель. Не твое дело, братишка.

«У Кошелевой квартира сгорела», — спохватился Олег, но поинтересовался:

— А где ты Кошелеву видел?

— В «Трех кабанах», она свадьбу обсуждала. Фигурка — так бы и стиснул.

Напоминание о чужом счастье не обрадовало майора полиции. Похабные слова обожгли.

— Андрюша, заднюю включи и слюни подбери! У Кошелевой боевой хлопец. Он сейчас бандеровцев бьет, а приедет и тебе морду начистит.

Андрей рассмеялся:

— Свои зубы береги, братишка.

Олег положил трубку. Колючий разговор всколыхнул осадок от вчерашнего провального дня. Оружие диверсантов исчезло. Полночи оперативника терзали противные мысли. «Кто проболтался? Кому рассказал?» Под утро сомнения переросли в убеждение.

Майор Мешков приехал на службу, зашел к подполковнику Черкасову и выплеснул наболевшее:

— У нас в полиции предатель!

— Поясни! — потребовал начальник.

— А шо тут скажешь. Денис Чмыхин дал показания о схроне оружия. Бумагу кто-то прочел — и оружия нет!

— Тогда я первый под подозрением.

Глаза Мешкова сузились. Он не возражал против подобной трактовки. И правда, узнав важные сведения, начальник не удосужился сохранить их в тайне.

— Сан Саныч, вы прочли показания Чмыхина и передали секретные данные Гамаюну. Зачем?

— Чтобы ты их проверил! Когда ты забрал документ?

— Вечером.

— А выехал за оружием?

— Утром.

— Вот и получается, ты, Мешков, второй подозреваемый!

— Да я… У дежурного документ кверху носом лежал, каждый мог прочесть.

Начальник полиции и командир оперативников долгую минуту сверлили глазами друг друга. Затем Черкасов поднял телефонную трубку:

— Вызвать ко мне Гамаюна. Немедленно!

— Товарищ подполковник, Гамаюн после суточного дежурства дома отсыпается.

— Я неясно выразился? Немедленно!

Когда капитан Гамаюн предстал перед начальником, Черкасов позвал Мешкова. Допрашивали нерадивого дежурного они вместе.

Первым задал вопрос подполковник:

— Гамаюн, ты читал показания Дениса Чмыхина, что я передал для Мешкова?

— Положил в лоток для бумаг.

— И даже глазком не скользнул? — наседал Мешков.

Гамаюн картинно зевнул:

— Так шо вы хотите, я ночь дежурил.

— Покажи телефон! — потребовал Мешков.

— Зачем? — растерялся Гамаюн.

— Давай сюда!

Мешков выхватил у капитана телефон, проверил фотографии, список звонков, сообщения в мессенджерах. Ничего подозрительного не обнаружил и разочарованно шепнул Черкасову:

— Мог удалить.

Черкасов исподлобья посмотрел на перепуганного дежурного.

— Гамаюн, ты извини, но дело серьезное. Вспоминай, кто заходил к тебе. Кто мог прочесть показания Чмыхина?

— Наш Микола Петрук заходил. С бутылкой. Предлагал помянуть своего батьку.

— И ты с ним выпил?

— Так, я ж на дежурстве. В сортир я ушел, шоб он отвязался.

— А протокол где остался?

— Так, там же, в лотке.

— И Петрук был рядом?

— Так, позвонить могут. Я попросил прикрыть. Он же свой.

Мешков наклонился к Черкасову и понизил голос:

— У Петрука родня с той стороны и племяш в украинской армии. Он вчера с ними лясы точил.

Подполковник Черкасов кивнул и вызвал капитана Петрука. Когда тот вошел в кабинет, начальник жестом велел Мешкову действовать.

— Петрук, сдай телефон, — потребовал майор.

— С какого такого? — возмутился капитан.

— Приказ!

— Это личная вещь. Могу отключить, шоб не беспокоились. — Петрук нажал кнопку и дисплей телефона погас.

— Ты вчера долго говорил с Украиной. Нарушил приказ!

— Я с родней балакал. У меня батька помер! Я не виноват, шо границы по живому накроили, — набычился Петрук.

— Сдать телефон!

Мешков хотел выхватить аппарат, но Петрук дернул рукой и телефон грохнулся на пол. Мешков поднял его, попытался включить:

— Какой код?

Петрук демонстративно смотрел в окно. Мешков взывал к начальнику:

— Сан Саныч, он специально трубку тюкнул, хотел разбить.

Черкасов встал из-за стола — в глазах беспощадность, в руке пистолет.

— Капитан Петрук, сдать оружие!

— Шо? — побледнел Петрук.

— Ты задержан до выяснения.

Мешков поддержал начальника, выхватил свой пистолет и направил на Петрука.

— Медленно исполняем. Без глупостей.

— Братцы, вы охренели, — пролепетал Петрук, но начальники остались непреклонными.

Капитан выложил на стол пистолет и служебное удостоверение. Черкасов вытер пот со лба и распорядился:

— Гамаюн, свободен. Вызови в мой кабинет двух патрульных.

Прибывшим патрульным подполковник приказал:

— Увести Петрука в камеру. И чтоб никто с ним не разговаривал. Выполнять!

Оставшись вдвоем с Мешковым, Черкасов опустился в кресло, выпил воды.

— Не в свои дела мы лезем, Олег. Пусть контрразведка ФСБ этими вопросами занимается. Ты же в курсе, что специальную группу в город прислали.

— Подполковника Сотникова?

— У них и техника и опыт, — кивнул начальник полиции и позвонил по телефону.

Мешков был знаком с Юрием Михайловичем Сотниковым. Лысый и угрюмый подполковник ФСБ прибыл в Грайгород в середине лета, проживал на территории воинской части и перемещался по городскому округу на черном микроавтобусе с наглухо затемненными стеклами, красно-синей мигалкой на крыше и специальными звуковыми сигналами. Сотникова сопровождала группа вооруженных неразговорчивых подчиненных.

Вскоре микроавтобус ФСБ стоял под окнами полиции. Подполковник Сотников, как всегда, был одет в гражданское, под которым угадывался бронежилет для скрытого ношения. Он выслушал Черкасова, прочел показания Дениса Чмыхина, задал несколько вопросов Мешкову. Информация о тайнике с оружием контрразведчика заинтересовала.

— Телефоны Гамаюна и Петрука мы проверим. У нас есть Комплекс по извлечению информации из мобильных устройств, в том числе стертой и запароленной.

Черкасов одобряюще кивал, показывая глазами Мешкову: я же говорил, пусть спецы разбираются.

Энергичный фээсбэшник изъятием телефонов не ограничился:

— Петрука я забираю. И Дениса Чмыхина тоже, вместе с его телефоном и коптером.

Мешков вспомнил про обещание бабушке Дениса и призвал на помощь Черкасова:

— Сан Саныч, Гершкович вам подтвердил, что Денису разрешили взять дрон из дома. Кражи не было!

— А пистолет? А тайник с оружием? — первым отреагировал Сотников. — Вы бы знали, сколько неразумных юношей на велосипедах вольно или невольно работают на врагов.

— Денис не шпион, я могу поручиться.

— Майор, у вас двойное убийство в бане, вот и расследуйте. А тайник с оружием оставьте нам.

— Мы работаем и будем делиться информацией, — заверил Черкасов.

— Информация важна. Вы лучше знаете местных, — согласился Сотников и нахмурился: — Подозрительных людей в последнее время не замечали?

Мешков понял, что подполковник ФСБ не договаривает.

— Кто конкретно интересует?

Сотников с минуту размышлял и ответил, понизив голос:

— Только между нами. Есть сведения, что в округе появился украинский агент с позывным Наследник. Враг что-то затевает. Тайник с оружием не просто так появился, а потом исчез.

— Приметы Наследника? Какие-то вводные данные.

— Неизвестно. Наследник мог перейти границу и затаиться в заброшенном доме. А может находиться на виду, жить под легендой. Или это кто-то из местных, спящий агент. Тот, кто всегда здесь жил, а сейчас его активировали для выполнения особого задания.

— Насколько это серьезно? — спросил Черкасов.

— Более чем, — ответил Сотников. — Есть уверенность, что Наследник действует не один, у него должны быть пособники.

Мешков подумал о Мишке Штанько. Активный, дерзкий, имел криминальные связи с Украиной, сидел за убийство, служил в ЧВК «Вагнер», вернулся в город нежданно-негаданно. И не с пустыми руками, а с пистолетом, медалью и деньгами. Герой? Нет. Это весной «вагнеровцы» были народными героями. После мятежа в конце июня ЧВК фактически расформирована. Где Штанько был два месяца? Говорит про ранение, отпуск. А если врет?

Мешков хотел поделиться подозрением с Сотниковым, но воздержался. Он тоже сыщик. Прежде чем обвинять, надо самому разобраться. Штанько все-таки друг, хоть и бывший.

Сотников попрощался и ушел. Черкасов и Мешков наблюдали через окно, как контрразведчики ФСБ сажают в фургон их коллегу капитана Петрука и юного Дениса Чмыхин. Денис вел себя покорно, а Петрук взбрыкнул и бросил яростный взгляд в кабинет начальника.

Черкасов отпрянул. Мешков остался неподвижен. Он смотрел, как Петрука запихивают в фургон, и удивлялся, что пару лет назад слово «предатель» звучало лишь в исторических фильмах, а сегодня он сам его произнес.

Глава 22

Электронная очередь в Сбербанке высветила номер его талона, и Михаил Штанько с волнением открыл матовую дверь кассы. В выдвижной ящик под толстым стеклом он сунул приходный ордер, сверху уложил пачки пятитысячных купюр.

— Вклад открываю, — сказал он кассирше и двинул потяжелевший ящик.

Она увидела крупную сумму и подняла лицо. Ее и без того огромные карие глаза распахнулись, а он старался сохранить мужество и скрыть смущение. Они смотрели друг на друга и сравнивали увиденное с пробудившимися воспоминаниями.

Он прочел вопрос в ее глазах и пояснил:

— Боевые и за ранение.

Опустил взгляд на бейджик «Оксана Наумова», почти лежавший на ее груди. Теперь уже смутилась она. Засуетилась, проверила ордер, вложила пачки в счетчик купюр.

Под стрекот аппарата Михаил спросил:

— Ты до скольких работаешь?

Она сосредоточенно трудилась. Он гадал: не расслышала или специально проигнорировала. Поставив штамп на приходном ордере, Оксана промолвила, не поднимая взгляда:

— В семь заканчиваю.

— Я подожду, — обрадовался он.

Оксана Наумова вышла из Сбербанка на десять минут позже семи. Михаил извел себя за эти минуты: передумала, ушла тайком через служебный выход. Как только увидел ее, выскочил из машины навстречу, тут же метнулся обратно за забытым букетом и встал на пути женщины:

— Это тебе. — Михаил протянул цветы.

— Я замужем, — объявила она.

— Приглашаю в ресторан, — бодрился он.

Оксана взяла букет, уткнулась носом в цветы и охладила тусклым взглядом:

— Мне домой надо.

Он сник, но спорить не стал и мужественно предложил:

— Я подвезу.

Ехали молча, смотрели в разные стороны, но вспоминали одно и то же. Около ее дома Михаил остановил машину. Пока Оксана думала, как поступить с букетом, он решительно задрал ей длинный рукав блузки и увидел застарелый синяк на предплечье.

— Это муж? Только тут?

Оксана инстинктивно стиснула ворот блузы. Михаил проявил настойчивость, разжал ее пальцы, расстегнул блузку. При виде большого синяка на плече его глаза сузились. Она попыталась прикрыться. Он осторожно прикоснулся губами к синяку на ее руке, затем нежно несколько раз поцеловал синяк на плече. Она смотрела, ресницы дергались, пальцы легли на его бритую голову, глаза брызнули, тело задрожало от рыданий. Он поцеловал ее в губы. Она ответила, прильнула, обожгла жарким дыханием.

— Оксана, Оксана, — шептал он, собирая губами слезы с ее лица.

Она раскрылась и обмякла. Его руки помнили ее прежнюю, с тех пор ее тело наполнилось женской мягкостью и стало еще привлекательнее. Михаил откинул спинку сиденья, навалился, но вовремя отпрянул и выпалил:

— Переезжай ко мне.

— А муж?

Это был не отказ, а испуг. И Михаил решил:

— Идем за вещами.

Он повел ее за руку. Она доверилась. Дверь им открыл пьяный Аркаша. Увидел жену с незнакомым мужчиной, злобно ощерился:

— Ты где шлялась?! Кого привела?

Штанько лишь укрепился в холодной решимости и резко ударил его под дых. Аркаша охнул и сложился пополам. Штанько добил его сжатыми кулаками сверху. Аркаша рухнул на пол. Оксана переступила через мужа и юркнула в комнату. Штанько потащил поверженного на кухню.

Когда Оксана собрала вещи и с опаской заглянул на кухню, испуганный муж сидел на табуретке спиной к стене. Штанько грозно нависал над ним.

— Квартира твоя? — спросил он Оксану.

— От родителей досталась.

Михаил левой рукой припечатал Аркашу к стенке, а правую занес для удара и пригрозил:

— Два дня тебе, чтобы съехал. Лучше из города. Через три дня приду, будешь здесь — убью! А труп под артобстрел подброшу.

— Я муж, а ты кто такой! — отчаянно возмутился Аркаша.

— Ты не муж, а садист. А я Мишка Штанько — музыкант.

— Какой еще музыкант?

— Поклонник Вагнера. Наведи справки. Хоть у ментов, хоть у народа. И сваливай! Больше предупреждать не буду.

Бить Штанько не стал, достаточно было взгляда. Он подхватил сумку с вещами и повел Оксану в машину. Перевозбужденная женщина всю дорогу тараторила про наспех собранную одежду, которую надо будет погладить, сожалела о забытой обуви и волновалась, что завтра будет дождь, а зонт она оставила в прихожей.

— Приехали! — остановил словесный поток Михаил.

Перед ними открылись автоматические ворота. Оксана смотрела и удивлялась:

— Это твой дом?

— Наш.

Страсть охватила их с порога. До постели дошли, как сцепившиеся борцы, срывающие друг с друга одежду. После бурного стремительного секса почувствовали голод. Аппетит обострился, когда со двора потянуло запахом шашлыка. Послышалось, что кто-то поет под гитару.

— Соседи? — насторожилась Оксана.

— Свои. Идем.

На обратном пути от постели к двери они собирали разбросанную одежду. В беседке их ждали Ломакин и Хворост. Оба одобрительно приветствовали пару. На столе стояла бутылка коньяка, блюдо с дымящимся шашлыком и нарубленные ножом свежие овощи.

За ужином Ломакин попытался выведать у Наумовой информацию:

— Мне любопытно, сколько в нашем городе богатеев? Кассир должна знать. Да, Оксана?

— Зачем вам?

— Время неспокойное. Глядишь, до раскулачивания дойдет. Так ведь, Заступ? — Ломакин обратился к вожаку за поддержкой.

Наумова отложила еду, внимательно посмотрела на троих друзей. Те отводили глаза.

— Вы что задумали? Никаких раскулачиваний! Миша, у тебя есть стартовый капитал, займись бизнесом.

— Каким еще бизнесом?

— Что ты умеешь лучше всего?

— Даже не знаю. Убивать, наверное, — поразмыслив, ответил Штанько.

— Не говори ерунды! В чем ты разбираешься?

— В оружии и наркотиках! — весело откликнулся за вожака Хворост.

Оксана стало не до шуток. Она метнула взгляд на Штанько:

— Увижу под кайфом, брошу!

Михаил притянул Оксану к себе:

— Мне с тобой кайф.

Она с обидой отвернулась. Хворост тронул гитарные струны и запел щемяще-лирическое из репертуара Юрия Антонова:

— Мне казалось когда-то, что встреча не скоро, и такой необъятной лежала земля. От печали до радости — реки и горы, от печали до радости — леса и поля.

Уже на втором куплете Оксана склонила голову Михаилу на плечо. А на третьем ее пробила слеза.

— Но не стало преграды и нет расстоянья, наша встреча — награда, ты рядом опять. От печали до радости всего лишь дыханье, от печали до радости рукою подать.

Ломакин не забывал подливать коньяк. Хворост видел настроение пары и пропел заключительный куплет дважды.

— Рукою подать, — эхом повторил Михаил и шепнул Оксане: — Хочу тебя.

Она вспыхнула. От искреннего признания ей стало теплее, чем от коньяка. Он повел ее в дом. Оксана не возражала, а на пороге намекнула, покраснев:

— Я видела наверху джакузи.

На этот раз они не спешили. Пока вода наполняла джакузи, Оксана раздевалась медленно и дразняще. Оба подзадоривали друг друга игривыми взглядами и даже поиграли в фотографа и модель. Михаил сделал несколько снимков, пока Оксана обнажалась.

Теплая вода, гидромассажные струи и мыльная пена располагали к нежности. Женское тело оказалось еще мягче, чем он представлял, а кожа — еще нежнее. Они пьянели от обоюдного желания и распалялись. Влажные в прямом смысле объятия, дарили новые ощущения.

Уже потом, когда он откинулся, притомившись, она рассмотрела на плече тату шеврона ЧВК «Вагнер» и заметила внутри рисунка оспину от пули. Нежно тронула пальцем:

— Враги?

— Друг.

— Как так?

— Жизнь непредсказуема. Если кто тебя только тронет…

— Как ты никто не трогал, — призналась она.

Он обнял ее лицо и погрузился в карие омуты глаз:

— Оксанка, никому тебя не отдам. Ты только со мной.

— А ты?

На полу рядом с ванной звякнул телефон, пришло сообщение. Штанько дотянулся мокрой рукой, ткнул в дисплей. Откликнулся брат Сашко из Сумм. Михаил прочел сообщение и вылез ванной. Он наспех обмотался полотенцем и вышел на балкон.

В беседке допивали коньяк Лом с Хворым. Штанько окликнул их:

— Братва, по домам! Жду завтра в пять утра. Есть работа.

— Какая?

— Та самая, — многозначительно ответил вожак.

Оксана не знала, о чем речь, но убедилась в том, о чем и так догадывалась: ей придется делить нежданного принца с сомнительными приятелями.

Глава 23

Олег Мешков приехал домой, когда стемнело. Как только он поднялся на второй этаж, соседская дверь распахнулась, и лестничную клетку заполнила собой Тамара Егоровна Чмыхина. На сей раз пенсионерка не собиралась просить. Она более часа поджидала соседа и устала сдерживать праведный гнев.

— Ты шо натворил, Олег Мыколаевич! А я ему еще картоху варила. Ты зверь, а не сосед! Где мой Денис? Ты обещал, а сам упек в тюрьму невинного мальчика!

— Но-но! Гражданка Чмыхина, руки при себе держите. Один мой звонок — и вам пенсию не прибавят.

— Яка прибавка? Когда?

— Когда подругам завидовать начнете.

Умелый «перевод стрелок» сработал. Тамара Егоровна чертыхнулась и вытащила телефон из передника.

— Да ну тебя! Шо я да я. Нехай Марина в твою башку колотит.

Она протянула трубку. И Мешков услышал встревоженный голос матери Дениса.

— Олег Николаевич, что мой Денис натворил?

После того, как отца Дениса мобилизовали для участия в СВО, Марина Чмыхина большую часть времени проводила в Донбассе с волонтерами. Женщина повидала всякое и раскусила бы успокаивающую ложь. Мешков сказал честно:

— Денис выстрелил из пистолета в сторону Росгвардии, а пистолет взял из тайника диверсантов. Я шо мог, сделал. Им сейчас занимается ФСБ.

Мешков ожидал вопросы и женские причитания, но после мертвой паузы Марина выдохнула:

— Я приеду.

От нехитрого ужина Мешкова оторвал телефонный звонок. Звонил Тышкевич Василий Ильич, которого Мешков просил проверить следы около тайника в лесу. У бывшего начальника полиции сохранилась привычка отдавать приказы.

— Олег, я около твоего дома. Выйди.

Тышкевичу исполнилось шестьдесят пять лет. Не по годам активный и крепкий Василий Ильич поджидал Олега на скамейке. Рядом бегал и что-то вынюхивал рыжий спаниель Август. Мужчины пожали друг другу руки. Мешков сел рядом.

— Побродили мы в тех местах с Августом, — без предисловий начал Тышкевич. — Если ты не видишь зверя, это не значит, что зверь не видит тебя.

Любимая фраза бывшего начальника напомнила о бдительности.

— Шо нашли? — спросил Мешков.

— Нашли в реке затопленную резиновую лодку. Новая, западная, проткнутая в нескольких местах.

— Надувная лодка? — удивился Мешков.

— В аккурат напротив Орловки, где двойное убийство в бане.

Про убийство молодой пары Мешков тоже рассказал Тышкевичу. Как оказалось, не зря.

— Думаете, лодка связана с убийством?

— Наши местные поломанное добро в дом тащат, а новую лодку затопили. Я сделал несколько фото, сейчас перешлю вместе с геометкой.

Мешков рассмотрел фотографии добротной лодки защитного цвета и осторожно озвучил напрашивающийся вывод:

— Диверсанты?

Тышкевич воздержался от прямого ответа и передал Мешкову целлофановый пакет с фантиком от кондитерского изделия.

— Неподалеку от той лодки Август вынюхал.

Пока майор рассматривал находку, Тышкевич потрепал холку подбежавшего спаниеля и пояснил:

— Протеиновый батончик украинской фабрики. От высокобелковой пищи сесть на карачки долго не тянет.

— Диверсанты! — теперь уже убежденно кивнул Мешков. — А про схрон оружия шо скажете? Удалось след взять?

— Август взял. Значит, там была взрывчатка. И довел меня до дороги.

— Приехали, забрали, уехали. Шо хотят, то творят! — возмутился Мешков.

— Гляди шире. Приплыли, убили случайных свидетелей, взорвали ЛЭП.

— Не этой взрывчаткой. Пацан нашел оружие раньше, чем взорвали ЛЭП. И перепрятал. Рюкзаки унесли после подрыва.

— Значит это не единственный тайник.

— Одни переносят через границу и прячут, другие забирают, — предположил Мешков.

— Кто-то накапливает оружие.

— Где?

— Опять гляди шире. Для чего?

— Надо Сотникову из ФСБ доложить.

— Пусть Росгвардия лес прочешет с георадаром и миноискателем. А мы с Августом там еще погуляем.

Мешков вспомнил, что Тышкевич, выйдя на пенсию, купил бывший домик лесника и живет сейчас практически в лесу.

— Василий Ильич, а вам не боязно в такое время одному в лесу?

— Завидуешь? У меня верный пес, любящая жена и исправная двустволка. Живем на свежем воздухе. Что еще надо, чтобы встретить старость.

Бывшие коллеги попрощались. Мешков посмотрел, как бодро уходит мужчина на тридцать лет его старше. И стало действительно завидно.

Олег сидел напротив дощатого теннисного стола, на котором играл в детстве. Рядом сохранились шведская стенка и поржавевшая перекладина. Майор молодцевато подпрыгнул, вцепился в перекладину и стал подтягиваться. На восьмой раз пальцы разжались, и Олег ухнул на землю с часто бьющимся сердце. Посмотрел вверх на железную трубу: когда-то по двадцать раз на ней подтягивался, с пацанами соревновался. А теперь на ней старые ковры изредка выбивают.

Глава 24

Дворец культуры и спорта был уже знаком Тимуру Бахтину. Он целенаправленно поднялся на второй этаж, но перед залом хореографии неожиданно оробел и встал за колонну. В зале звучала музыка, перед зеркальной стеной плавно двигались и изгибались несколько молодых женщин. Ими руководила Елена Корнеева.

— Начнем со стрип-пластики, — командовала наставница. — Ножки чуть шире плеч, отводим таз максимально в сторону, раскрываем ладошку и гладим себя по ноге вниз, затем вверх. Вот так… Спину держим прямой, наклоняемся точно по шву одежды.

Последняя фраза позабавила Тимура: какая уж тут одежда. На девушках декольтированные трико или спортивные топы, обтягивающие леггинсы и туфли на крепких каблуках. Ярко, смело и эротично. У любого мужика глаза бы разбежались, но Тимур смотрел только на Елену в красном трико. А она словно подзадоривала наблюдателя, показывая новые движения.

— Отводим таз назад, прогибаемся в пояснице и ладошки поочередно по правой и левой ягодице. Вот так… И еще раз. Раскрываем внутренние эмоции через женственность, пластику, артистичность. Не стесняемся, танцуем для себя.

Две девушки прыснули от смеха. Они заметили подглядывающего офицера. Корнеева обернулась.

— Девочки, а вот и обещанный кавалер! — громко объявила Елена и вышла к Тимуру. — Я думала, вы придете не один.

— Я на разведку, присмотреться, — промямлил Бахтин.

— Разведка боем? Прошу к нам. Пойдемте, пойдемте! — Корнеева затащила Бахтина в зал. — Девочки, это Тимур, майор Росгвардии. Научим его танцевать? Нам же нужен кавалер.

— Я вообще-то рассчитывал… — Тимур понизил голос. Его взгляд скользнул по телу Елены сверху вниз и вернулся обратно. Уперся в озорные глаза, из глубин которых поднимались искорки, как пузырьки шампанского в бокале.

— Сальсу с наставницей надо заслужить. — Елена ответила громко и без стеснения.

— Сальса — это как?

— Сейчас покажем. Девочки!

Корнеева поставила Бахтина в ряд танцовщиц, сама встала напротив него.

— Начнем с базовых движений. Правое плечо по кругу вперед, затем левое. Тимур, повторяйте… Неплохо! Теперь выводим грудную клетку вперед, максимально соединяем сзади лопаточки. Повторяем!

Женская грудь под красным трико то увеличивалась, то уменьшалась перед Тимуром. Он решительно выпячивал грудь ей навстречу.

— Грудную клетку по кругу, по кругу… Хорошо! Разучиваем шаги на месте. Тимур, представьте, что вы давите виноград. Левой, правой. Смелее! Бедра будут двигаться сами собой. Вот так… Замечательно! — похвалила наставница, хлопнула в ладоши и указала на свои бедра. — А теперь попробуем базовые шаги. Следите за моими ногами, Тимур.

Бахтин раскрепостился. Вместо того, чтобы прятаться за колонной можно откровенно рассматривать грудь, а теперь и ножки красивой женщины.

— Левая нога вперед, правая на месте, левая назад, пауза. Четвертый шаг пропускаем… Правая назад, левая на месте, правая возвращается, четвертый такт пропускаем. Повторяем на счет: раз, два, три… Пять, шесть, семь… Тимур, вы делаете успехи.

Похвала, манящие губы и горящие женские глаза подзадоривали Бахтина.

— Боковые шаги, почти то же самое. Вот так. — Елена, пританцовывая, прошла к музыкальному центру. — А теперь все движения под музыку. Тимур, вы танцуйте на месте, а мы вокруг вас.

Около Бахтина завертелся хоровод граций. Девушки множились в зеркале, атаковали глазами и одаривали улыбками. Тимур взмок, запутался и остановился.

— Свихнуться можно, — признался он и шагнул к Елене, чтобы отгородиться от остальных.

Она ответила без лукавства:

— Танцы — это не только управление телом. Танцы учат действовать, не бояться зрителей, ошибаться и не сдаваться. Гвардейцы не сдаются, майор?

Он мотнул головой. Она лукаво прищурилась.

— А парные танцы, когда руки партнеров касаются и поддерживают друг друга, учат взаимоотношениям.

— Я готов учиться. Но не знаю, когда удастся прийти в следующий раз. Мне бы ускоренную программу.

Несколько мгновений Елена раздумывала и промолвила:

— До войны такой спешки не было, а сейчас — вдруг завтра не будет. Надо всё успеть.

— Ты о чем?

Она шагнула к нему и вложила пальцы в его ладонь.

— Майор, вы заслужили танец с наставницей.

Офицер танцевал сальсу первый раз в жизни и сначала сосредоточился на движениях ног. Получалось плохо. Потом отключил голову, почувствовал тело партнерши и доверился импульсам. Движения стали лучше. В какой-то момент Тимур стиснул Елену в объятиях. Она задержалась на несколько секунд и шепнула на ухо:

— Танец — это искусство, а не прелюдия к сексу. Хотя лучшей прелюдии я не знаю. — И вывернулась, расхохотавшись.

Танец их сблизил, они перешли на «ты», и после занятий Тимур провожал Елену домой. Он пожалел, что цветочный ларек уже закрыт, а она рассказала, что живет среди цветов: мама весь участок ими засадила.

Они подошли к добротному двухэтажному частному дому за высоким забором. Елена открыла калитку и остановилась. Красивые фонари освещали дорожку к дому. Свет из окна первого этажа падал на клумбу.

— Вот мы и пришли. Мама ждет, — кивнула Елена.

Второе упоминание мамы отпугнуло Тимура.

— Мать у тебя строгая?

— Придирчивая.

Елена потупила взор и раскрыла губы. Он сунулся с объятиями. Она ловко вывернулась, его губы коснулись ее подбородка. Девушка хлопнула калиткой и убежала.

Он разочарованно смотрел на красивый дом, который поглотил желанную женщину. Когда собрался уходить, на темном балконе появилась Елена. Сделала движение рукой: то ли прощалась, то ли приманивала.

И крикнула:

— А говорят, Росгвардию ничто не остановит!

Бахтин принял вызов и лихо перебрался через забор. Елена улыбалась с балкона. Он нашел пластиковый стул, прыгнул с него и зацепился за балкон. Стул от прыжка сломался. Тимур вскарабкался на балкон, сжимая в зубах алый цветок с клумбы.

Елена обняла его за шею и одарила влажным дыханием:

— Убедил. Правду говорят.

Поцелуй оказался недолгим. Она вновь вывернулась и с хохотом юркнула в комнату. Тимур вошел следом. Елена рассеяла лепестки подаренного цветка на широкой постели и плюхнулась на них спиной. В спальне было темно, но ему казалось, что в женских глазах отражается звездное небо.

— Раздевайся, — приказала она.

Майор подчинился. Он подчинился и другим безмолвным приказам, откровенно подсказывающим, что и как делать в постели. После она лежала у него на плече, водила пальчиком по волосатой груди и неожиданно похвалила:

— Это второе за день, что хорошо делать с тобой.

— А первое?

— Танцевать.

— Но я профан в танцах, — не понял Тимур и натолкнулся на смешливый взгляд.

— Я сказала «хорошо», а бывает еще «отлично» и «великолепно».

Елена прыснула. Он засмеялся, ему было действительно хорошо.

За дверью послышались шаги. Тимур прислушался и спросил:

— Лена, у тебя только мама?

— Мужа нет.

— И не было?

— Женихи стороной обходят.

— Почему? Ты же такая…

Пока он подбирал возвышенные слова, она ответила:

— Потому что я наследница.

— Наследница? — удивился Бахтин.

— Мой отец Корнеев Матвей Иванович, владелец сахарного комбината. Это крупнейшее предприятие в Грайгороде. Сейчас отец в Москве с новой женой, но наследница только я.

— Ты красивая, богатая и яркая.

— Вот именно. Ярких обходят, боятся обжечься.

Тимур навалился на Лену, приблизил лицо:

— Некоторые готовы лететь на огонь.

— Не обожгись, гвардеец. Женщин притягивают незаурядные мужчины, которые выделяются из толпы. А мужчины опасаются ярких женщин, боятся неудачи.

— Я ничего не боюсь.

— Ты приезжий. В маленьком городе спрятаться невозможно. Я отошью парня и вечно буду напоминать о его фиаско.

— Неужели никто не осмелился?

— Подкатывал один бизнесмен, но ему комбинат нужен и домохозяйка. А я хочу танцевать и буду учить танцам.

— Рядом военные. Они же смелые.

— Для лейтенантов я уже старая. А у майоров свои жены есть. Давай, майор, о своих бабах рассказывай!

— Были, конечно. Вспоминать не хочется.

Бахтин вылез из-под одеяла, надел трусы, вышел на балкон покурить. Внизу кто-то возился. Он наклонился и отшатнулся. Пожилая женщина убирала сломанный стул и заметила гостя. Тимур попятился в спальню.

— Твоя мать меня видела.

— Облом! Спалились! — картинно заохала Елена.

— Я пойду. В шесть утра у нас подъем.

Бахтин собрался надевать штаны, Елена вырвала их.

— Ты по утрам какую кашу любишь?

— Омлет.

Елена высунулась из двери и крикнула:

— Мама, Тимуру к пол шестого омлет! — и толкнула майора в постель.

Он опять подчинился приказу.

Глава 25

Перед рассветом трое контрабандистов загрузились в корейский кроссовер и выехали из Грайгорода в сторону границы. Все трое были одеты в камуфляжную форму, ставшую повседневной для половины мужчин в приграничном округе. За рулем был Михаил Штанько.

— Не дрейфить! — убеждал он Лома и Хворого. — У вояк позиционная оборона вдоль трасс с твердым покрытием, а мы пойдем лесом, низинами.

Большую часть пути Штанько петлял по грунтовкам, на рассвете погасил габаритные огни и свернул в лес. Деревья расступались неохотно, ветки хлестали по стеклу и крыше автомобиля. Водитель прильнул к рулю и зорко высматривал исчезающую дорогу.

Когда-то он продирался по этой дорожке на «Ниве» прямиком на территорию Украины через условную границу. За последние два года дорожка заросла, да и рассчитывать, что корейский кроссовер продемонстрирует чудеса проходимости неубиваемой «Нивы» было наивно. Колеса с хрустом подмяли ветки орешника, бампер уперся в гибкий ствол юной осины, Штанько заглушил двигатель.

— Дальше мы с Ломом пешком. След в след! — предупредил опытный боец и натянул на лицо военную балаклаву. — Ты, Хворый, собираешь грибы.

— Какие еще грибы?

— Грузди! — осек наивного напарника Заступ. — Корзина в багажнике. Связь по рации в экстренном случае.

Штанько бесшумно прошел вперед, пригнулся и юркнул под разлапистые ветки сосны. За ним последовал Ломакин. Лесная чаща поглотила две фигуры в камуфляже.

Накануне Штанько объяснил друзьям задачу. Найти по геометке тайник на украинской стороне, забрать рюкзаки, перенести через границу, спрятать рядом с дорогой и прислать геометку заказчику. Груз заберут, а вместо него оставят деньги за выполненное задание.

Оставшийся у машины Хворост прислушался — тишина, лишь редкая перекличка птиц. Он потоптался около кроссовера, отошел отлить и заметил гриб. Серо-зеленая шляпка черного груздя пряталась под налипшей листвой и опавшей хвоей. Хворост посчитал это хорошим знаком и принялся собирать грибы.

Через полтора часа Штанько и Ломакин вернулись, навьюченные тяжелыми рюкзаками. Хворост похвастался полной корзиной грибов. Штанько сложил рюкзаки в багажник, вытер пот со лба, отряхнул подсохшую грязь с локтей.

— Пришлось ползти, — объяснил он.

— Шо в рюкзаках?

— Клубная дрянь и арсенал для бандосов, — коротко бросил Штанько.

Ломакин растолковал, когда садились в машину:

— Таблетки для бодрости. Пистолеты, патроны и рожки для Калаша.

— В случае чего, мы случайно нашли, когда за грибами ходили, — придумывал оправдание повеселевший Хворост.

— Сейчас избавимся, — объявил сосредоточенный Штанько.

Они благополучно выбрались из леса, выехали на асфальтированную дорогу, проехали с километр, и Штанько остановился.

— Хворый, спрячь рюкзаки в трубе под дорогой. Сфоткай и запомни место. Завтра приедешь сюда на велике.

На следующий день в трубе под дорогой рюкзаков уже не было. Зато под камнем Хворост нашел свернутый пакет. Он сунул его в карман куртки и налег на педали.

В доме его ждали Штанько и Ломакин. Контрабандисты развернули пакет, пересчитали деньги. Штанько разделил поровну на троих.

— Не густо, — оценил свою долю Ломакин. — На сигаретах навар был больше.

— Ты часом не стырил? — Штанько уперся взглядом в Хвороста.

— Ты шо, Заступ. Смотри! — Хворост вывернул карманы.

— Сейчас выясню. — Штанько написал сообщение брату, дождался ответа, оживился: — То была проверка. Прошло гладко. Следующий раз будет богаче.

— Почин отметим? — повеселел Хворост. — Я сгоняю в магазин.

— Сегодня без меня. Мне Оксанку пора встречать.

Штанько выпроводил подельников и поехал к Сбербанку. По пути он разминулся с «Патриотом» Олега Мешкова. Штанько поднял руку, приветствуя старого друга. Майор полиции скрыл эмоции.

За прошедшие дни он наводил справки о службе Михаила Штанько в ЧВК «Вагнер». Военные после июньского мятежа «вагнеровцев» все сведения о ЧВК засекретили. Майор обратился с запросом в полицию Анапы, оттуда сегодня пришел короткий ответ. Боец Штанько Михаил Потапович лечение в Анапе не проходил.

А в личной беседе коллега из Анапы посетовал:

— Компания частная и госпитали у них частные. То в этой гостинице откроют, то в той. Более двадцати пяти госпиталей у них было, с учетом не поспевали.

Мешков поблагодарил и задумался. «Откуда же ты пришел к нам, Заступ? Не с той ли стороны границы? Да еще в тот день, когда убили Настену с Борисом и взорвали ЛЭП».

Приветственный жест бывшего друга подсказал ему идею. Олег позвонил брату Андрею.

— Ты с Мишкой Штанько общаешься?

— Мне поддержка не только от полиции нужна.

— А я с ним собачился. Нехорошо. Организуй встречу втроем, как раньше. Шашлыки, коньячок, банька.

— Дело доброе. Попробую, — пообещал брат.

Глава 26

Пограничный пункт пропуска Лозинка располагался недалеко от Грайгорода. В этом месте погранпереходы России и Украины разделяло менее пятисот метров. Еще пару лет назад по образцовой трассе с покрашенными бордюрами и постриженной обочиной курсировали автобусы, проезжали автомобили, мотались велосипедисты к родственникам и обратно. Сейчас безлюдную дорогу перегораживали противотанковые мины и бетонные пирамиды, известные как «зубы дракона». В обе стороны от дороги тянулись глубокие рвы. На подступах к пропускным пунктам зияли воронки от снарядов, а чертополох на нейтральной полосе набрал силу и расползался по трещинам асфальта.

Пограничники обеих стран несли круглосуточное дежурство в капитальных укрытиях. Капитан Дмитрий Золотарь услышал отдаленный шум с украинской стороны и прильнул к биноклю. Предрассветная хмарь мешала ему рассмотреть поведение противника, но когда на нейтральный участок выскочила легковушка, бинокль не понадобился. Вслед отчаянно маневрирующей легковушке раздались автоматные выстрелы.

— Приготовиться к обороне! — скомандовал Золотарь в рацию.

Легковушка, визжа тормозами, тюкнулась в бетонный зуб и задымилась. Дверцы автомобиля распахнулись. Золотарь увидел, как на фоне густого дыма в сторону России бежит семья с двумя детьми. Мужчина прижимал к груди маленькую девочку, женщина тянула за руку мальчишку лет десяти и кричала:

— Не стреляйте! Спасите!

А выстрелы с той стороны не прекращались, однако дым мешал вести прицельный огонь.

— С детьми пропустить! Открыть заградительный огонь! — приказал Золотарь.

— Принял. Работаю! — ответила рация.

Из фланговых бойниц защитного бруствера затрещали автоматы, тяжко застрекотал пулемет. Легковушка вспыхнула и взорвалась, изрыгнув осколки и черные шмотки дыма.

Дети закричали. Мужчина пригнулся, прикрыв собой девочку, и продолжил бег. Женщина споткнулась, шлепнулась на колено, и теперь уже плачущий мальчишка тянул за руку маму. Она поднялась и побежала, прихрамывая. Капитан в бронежилете выскочил им навстречу, прикрыл со спины и указывал безопасный путь.

За бетонной стеной пограничного пункта перебежчики отдышались.

— Никого не задело? — спросил Золотарь.

Взрослые ощупали детей. Мужчина затряс головой, женщина перекрестилась:

— Дети целы. Я коленом ударилась.

— Вы пересекли границу Российской Федерации, — напомнил капитан. — Документы есть?

Женщина протянула российский паспорт.

— Я Алина Черленяк. Мои дети, Саша и София.

Капитан проверил документ. Женщина местная, родом из села Заречье, что неподалеку. Мальчику десять лет, девочке пять.

Пограничник перевел взгляд на мужчину. Тот смущенно предал украинский паспорт.

— Це мой муж, Евгений Черленяк, — торопливо объясняла женщина. — Мы с Украины от СБУ бежим. Мужу вручили повестку, он подрался, а у меня нашли в телефоне переписку с братом с Курска. За це тюрьма! Пока они гадали, як быть с нашими дитками, мы диток похватали и тикать сюда. Здесь бабушкин дом остался.

— Мама, — заплакала девочка с двумя тонкими косичками и прижалась к Алине.

Более взрослый мальчик зашмыгал носом, взял маму за руку. Евгений Черленяк благодарил пограничников и извинялся:

— Спасибо, шо мы живы. Я не хочу воевать. Мы братские народы. Я готов работать в России.

Алина гладила дочь по голове и причитала:

— Тикали в чем есть. Детская одежа в машине сгинула. Слава Богу целы! — она снова перекрестилась.

Капитан вернул документы и пообещал:

— С одеждой и едой вам поможем. У нас гуманитарка есть, пройдемте.

Алина отшатнулась, перекосилась в лице и заистерила:

— Благодарить не буду. Из-за вас война! Не напали бы, я не бежала бы с дитками.

— Молчи! — одернул муж. — Она не в себе.

— Я правду сказала! Нас чуть не убили!

— Стреляли с той стороны, — напомнил Золотарь и прислушался.

К автоматным очередям добавился минометный обстрел с украинских позиций. В ответ заработала российская артиллерия.

— Бегите в пункт пропуска. Там спрячьтесь подальше от окон, — указал на соседнее здание капитан, но удержал готового бежать Евгения. — Дождемся прилета.

Через секунду мина разорвалась сбоку от их укрытия, раскаленные осколки вместе с крошками асфальта брызнули из-за угла. Евгений обнял детей, а разрыдавшаяся Алина бросилась капитану на шею.

— Спасибо вам! Простите меня глупую!

— Бегите! — подтолкнул Золотарь.

Он убедился, что семья миновала опасный участок, укрылась в здании, и поспешил к своим пограничникам.

Когда перестрелка стихла, капитан Золотарь лично проверил каждого бойца. Обошлось без худшего — один трехсотый. Осколок мины зацепил сержанту бедро. Капитан отправил раненого в госпиталь, проинструктировал наряд, чтобы не теряли бдительность, и только после неотложных дел пошел искать семью перебежчиков.

В пункте пропуска их не оказалось.

«Испугались и убежали, — решил капитан. — Ну да ладно, имена помню. В рапорте укажу, что женщина родом из Заречья. Возможно, туда и подалась. Только еще не знает, что деревня отселена из-за частых обстрелов. Разберутся и за помощью для беженцев в Грайгород обратятся. Там и встанут на учет».

Отчасти он оказался прав.

Алина Черленяк в школьные годы постоянно проводила лето у бабушки в здешних местах и шла первой. Она вела за руку дочь. Уставшая девочка капризничала.

— София, еще чуть-чуть. Бери пример с Саши, — поучала мама.

Саша мужественно плелся за ними. Его подгонял глава семейства Евгений, не забывая наблюдать по сторонам цепким напряженным взглядом.

Семья беженцев с Украины вошла в Заречье. Из палисадника вспорхнула стая потревоженных дроздов, объедавших черноплодную рябину. Сытые птицы недовольно галдели над головами непрошенных гостей. Мужчина и женщина переглянулись — добрый знак.

Дело в том, что их позывными были Дрозд и Птаха. Фамилию Черленяк агент украинской разведки Дрозд приобрел недавно, когда по заданию руководства женился на Алине Черленяк. Ее маленький дети и российское гражданство являлись идеальным прикрытием для предстоящей операции. Настоящий муж Алины воевал за Украину и погиб в бою.

Когда ей показали изуродованный труп, Алина ужаснулась. Психологи СБУ расписали гибель родного человека так, чтобы у женщины появилось мстительно чувство. Она должна отомстить московитам, а поможет ей в этом новый муж Евгений. Всего-то надо перейти границу под видом беженцев, заселиться в родной дом и отвезти мужчину в нужное место. Так Алина Черленяк стала агентом с позывным Птаха.

— Вот мы и дома, — сказала Алина, открывая скрипучую калитку из обветшавшего штакетника.

Евгений деловито прошел к старому дому в три окна, просунул руку под жестяной подоконник среднего окна и достал спрятанный ключ. Ключ подошел к двери, Алина завела в дом уставших детей.

— Садитесь за стол. Тут должны быть продукты.

Небольшой холодильник оказался отключен. Зато в кухонном шкафчике обнаружились крупы и упаковка супов быстрого приготовления. Алина включила чайник. Когда дети взялись за ложки и склонились над горячей похлебкой, она прошла в соседнюю комнату, где орудовал Дрозд.

Он успел отодвинуть кровать, вскрыть пол и с азартом разбирал содержимое тайника.

— Смотри, два квадрика со взрывными устройствами и планшет со спутниковой связью. — Дрозд продемонстрировал Птахе дроны в мягких кейсах из непромокаемой ткани. — Еще рубли и пистолет с дополнительными обоймами.

Алина наблюдала, как деньги и пистолет исчезают в карманах куртки Дрозда, и выразила недовольство:

— Ствол один? А мне?

— Тебе вот это. — Евгений подбросил в ладони ключи от автомобиля. — Машина должна быть в сарае. Я проверю.

В сарае оказалась пятидверная «Нива». Не новая, запыленная, с мелкими царапинами, чтобы не привлекать внимание. Зато завелась сразу, все датчики работали и бензина в баке было достаточно.

«В нашем СБУ настоящие спецы!» — мысленно похвалил коллег Дрозд. Неприметная, проходимая и вместительная машина хорошо подходила для опасного задания.

Мужчина вернулся в дом, включил планшет, ввел пароль. Навигатор показал карту и маршрут. Дрозд рассмотрел конечную цель — военный аэродромом в Курской области. К карте прилагались спутниковые снимки, на которых отчетливо просматривались бомбардировщики с крылатыми ракетами.

— А это уже британцы постарались, — пробормотал под нос агент СБУ.

Алина накормила детей супом быстрого приготовления, поставила варить большую кастрюлю гречневой каши, зашла в соседнюю комнату к новоявленному мужу, прикрыла дверь.

Во время специальной подготовки они спали вместе, семейные отношения должны выглядеть настоящими. Первые ночи Алина отдавалась против воли, ее мучила совесть, но как-то раз она проснулась на мужском плече и не отпрянула. В сложное время с сильным мужчиной спокойнее, чем одной с малыми детьми. Она прижалась бедром, повела ладошкой по его груди и, когда он в порыве страсти усадил ее на себя, раскрылась и почувствовала позабытый любовный жар.

Сгорбившийся над планшетом Дрозд поднял взгляд на вошедшую супругу и упрекнул:

— Птаха, ты чуть не прокололась, дура! Добре, шо русней погранца не обозвала.

Услышать «дура» от близкого человека было обидно. Дрозд что, забыл?

— Русня замучила моего мужа, оставила диток без отца!

— Завтра ты им отомстишь.

— Шо надо делать?

— Отвезешь меня в соседнюю область. Там объясню.

— А дети?

— Побудут здесь. Мы день туда, день обратно. Потом заживем по-семейному. — Дрозд цапнул женщину за ягодицы, притянул к себе. — Ты баба приятная, я постараюсь стать им хорошим батькой.

Алина положила руки ему на плечи. Второй шанс на семейное счастье она не упустит. Дрозд вжался носом в женскую грудь, пофыркал от удовольствия и нехотя отстранил:

— Ступай, детей угомони, а я свяжусь с Наследником.

— Кто он?

— Наш главный тут. А больше нам знать не потребно.

Дрозд перенес оборудование из тайника в «Ниву». Сверху бросил рыболовные снасти, якобы семья едет на рыбалку. Алина вернулась к детям, усадила маленькую дочь на колени, погладила по голове.

— Сашенька, Софийка, мне надо уехать, а вы будете жить в этом доме вдвоем. Саша, ты старший, отвечаешь за сестру. Я вернусь через два дня.

— Мама, не бросай нас, — захныкала София.

— Так надо, доча. Всего два дня. Я вам гречи наварила. Покушаешь?

Комнату заполнил манящий дух горячей гречневой каши. София покосилась на кастрюлю:

— Я хочу с молоком.

— Потерпи, доча. Я привезу молоко. И сдобные булки, и конфеты. А зараз вам яблок наберу, в саду обсыпались.

Она выбежала из дома, чтобы удержать слезы, не вцепиться в детей и не остаться вместе с ними.

Дрозд из сарая послал зашифрованное сообщение Наследнику: «Птахи прилетели за реку».

Наследник перезвонил через программу, изменяющую голос.

— Дрозд, где вы?

— На месте. Игрушки нашли, включили, авто тоже в порядке.

— Выдвигайтесь немедленно. Пост на Борисовку должны проехать до пяти вечера.

— Мы готовы, — подтвердил Дрозд.

— А птенцы?

— Они не помеха. Я позабочусь.

Дрозд перехватил Алину, возвращавшуюся в дом с яблоками.

— Яблоки я деткам отнесу, а ты «Ниву» выгони и прикрой сарай. — Он ласково улыбнулся ей: — И доски в полу укреплю, чтобы Софийка ножку не повредила.

Алина передала яблоки и проводила мужа теплым взглядом. Заботливый. Хоть и фиктивно их поженили, не по любви, а семья может сложиться. Где еще она мужчину во время войны найдет. Сколько их уже полегло. За такого надо держаться.

Дрозд занес яблоки в дом, высыпал на стол и достал из кармана два шоколадных батончика.

— Шо у меня есть, подивитесь! — Он вручил шоколадки. — Держите, только маме не болтайте. Она думает, что от сладкого зубы портятся. Мы уедем, тогда кушайте.

Дети с батончиками в ладошках, прильнули к окошку и смотрели, как «Нива» с мамой за рулем выезжает со двора. Вот дядя прикрыл ворота, и машина скрылась из виду. София заныла в голос и захотела выбежать вслед за мамой.

Саша удержал сестру за косички с желто-голубыми ленточками и выхватил шоколадный батончик. Пригрозил, как делала мама:

— Получишь, если будешь меня слушаться!

София недовольно шмыгнула носом:

— Хитренький, ты два слопаешь!

— Гляди, прячу оба.

Мальчик сунул батончики в карман курточки и застегнул на молнию. Насупился, убеждая себя. Он потерпит, ведь он теперь старший и должен показывать пример. Обещая сладкое, он сможет управлять плаксивой сестрой.

Глава 27

Михаил Штанько знал назубок график работы кассира Наумовой и подъехал к Сбербанку к окончанию ее смены. Оксана вышла сама не своя: на лице уныние, а на шее зеленый офисный платок, хотя после работы всегда его снимала.

Михаил шагнул навстречу любимой.

— Оксанка, шо стряслось?

Она инстинктивно прикрыла шею. Он сдвинул платок, увидел синеватую припухлость кожи, словно девушку душили. Помрачнел.

— Опять твой алкаш?

Оксана кивнула:

— Аркадий в обед приходил, денег требовал.

— Гони его!

— Я не стала даже разговаривать, а он схватил за шею и сорвал крестик. — Пальцы девушки коснулись пустоты в ложбинке груди.

— Помню, — злобно засопел Штанько. — С прозрачным камушком в центре, на золотой цепочке.

— Крестик фамильный. От мамы. — Оксана промокнула мокрые уголки глаз платком Сбербанка.

Штанько едва сдерживал злость:

— Найду гада, кадык вырву и верну крестик.

Он готов был тотчас броситься на поиски подлого алкаша, но оставить любимую женщину в трудную минуту не смог.

— Вот как будет, — решил Штанько, усаживая Оксану в машину. — Сегодня мы идем в ресторан. Только заглянем домой, ты умоешься, переоденешься, а я пока дела порешаю.

Михаил позвонил Ломакину и рассказал про украденный крестик.

— Лом, бери Хворого. Разыщите Аркашку Наумова и как следует проучите крысу. Но главное, вернуть крестик! — дал наставление Штанько.

Не прошло и часа, как Михаил привел Оксану в ресторан «Три кабана» и сделал заказ от души, чтобы любимая расслабилась. Еще через час ему позвонил Ломакин.

Верный помощник говорил возбужденно, но безрадостно:

— Аркашу мы нашли. Растолковали — и в зубы, и в почки, шоб за версту Оксану обходил. Но он уже бухой, сволочь.

— Крестик забрали?

— Цепочку и крестик он сдал в скупку по цене лома. Там сразу переплавили, шоб избавиться от краденного. А камешек нам вернули, это стекляшка.

— Черт! — тихо выругался Штанько и покосился на Оксану.

Она смотрела на избранника со святой верой — ее герой способен горы свернуть. Михаил ободряюще кивнул любимой женщине и прикрыл трубку ладонью:

— Лом, сейчас скину снимок крестика. Пошукайте в ювелирном такой же или похожий. И мне отзвонись.

Он пролистал в телефоне фотографии Оксаны. Лучше всего крестик был видел на теле обнаженной девушки, сидящей в джакузи. На минуту Михаил залюбовался манящим образом. Томная улыбка, обещающий взгляд, приоткрытые губы. Он вернет Оксане прежнее настроение и очарование!

Штанько обрезал кадр, чтобы убрать самое интимное, и послал фотографию крестика Ломакину. Наполнил бокалы шампанским и решил обрадовать Оксану:

— Забудь про Аркашу. Больше его не увидишь.

Однако женщина испугалась:

— Вы его…

— Не тот случай, шобы руки марать, — успокоил Михаил и поднял бокал.

Он произнес что-то приторно нежное и столь же глупое, но чувственный взгляд подтверждал искренность. Оксана зарделась. Бутылка шампанского закончилась быстро. Михаил повторно заказал шампанское для дамы, а себе потребовал лучший коньяк.

— Ты будто последний день живешь, — оценила его порыв Оксана.

— Я так живу уже два года, — честно признался он.

В баре включили установку караоке, посетители подходили, пели. Михаил заметил, что его дама с интересом прислушивается к выступающим, и пообещал спеть для нее.

— А ты можешь? — усомнилась Оксана.

— Для тебя я могу всё! — заверил он, отшвырнул салфетку и пошел выбирать песню.

Зазвучала знакомая мелодия и Михаил запел:

— …Пройду по Абрикосовой, сверну на Виноградную и на Тенистой улице я постою в тени…

Он пел от души, пел для любимой, которая во все глаза смотрела на него, и у Мишки Штанько получалось. Особенно трепетно прозвучали строки:

— И, может, на Сиреневой, а, может, на Каштановой, а не на этих улочках, тогда на Солнечной с любовью встречусь первою, негаданной, нежданною…

При этих словах Оксана проронила слезу. Дом, в котором они сейчас жили, находился на Солнечной улице. Песня закончилась. Михаил вернулся к столу, и Оксана под аплодисменты гостей открыто поцеловала его.

От нового тоста Штанько отвлекло сообщение в телефоне. Ломакин прислал фотографию золотого крестика с блестящим камушком. Снимок был из каталога, где значилась цена: более двухсот тысяч рублей. Крестик был похож на тот, что потеряла Оксана.

Михаил улыбнулся девушке, отошел в тихую зону и позвонил приятелю:

— Лом, крест ништяк, но шо такой ценный?

— Так с настоящим брюликом. И то в нашем ювелирном нету, треба из Белгорода заказывать. Десять процентов скидка, если сразу заплатить. Через день привезут.

Штанько думал недолго:

— Заскакивай в «Три кабана». Я дам свою карту, заплатите.

Вскоре Ломакин и Хворост вошли в ресторан. Пока Штанько втолковывал Лому пин-код банковской карты, Паша Хворост на правах знакомого музыканта подкатил к Марии Федоровне Синице. Состав ансамбля менялся, а Хворост уже много лет неизменно играл на ритм-гитаре. Хозяйка ресторана следила за порядком у стойки бара.

— Мария Федоровна, свадьба в субботу в силе?

— А что, гульнуть хочется?

— Драйва хочется. Мы на сцене лабаем, а гости в зале зажигают.

— Дай бог, чтоб ничто не сгорело, — озабоченно отреагировала Синица и коснулась крестика на груди.

Украшение блеснуло. Хворост опустил взгляд. Золотая цепочка ярко выделялась на шелковой черной блузке, а золотой крестик с бриллиантом был почти таким же, как в каталоге ювелирного магазина! В голове Хворого затеплилась гениальная идея, детали плана распускались вместе с улыбкой на его лице. Чтобы Синица не прочла его мысли, он поспешил к Лому.

Оксане Наумовой не понравился подозрительный визит криминальных дружков Штанько.

— Миша, о чем вы шушукаетесь? Ты с темными делишками завязал? Точно?

Штанько благодушно кивал. Знала бы Оксанка, какой подарок он для нее затеял. Но раньше времени хвастаться не по-пацански. Пусть Лом и Хворый дело докрутят, и вот тогда он преподнесет подарок в красивой коробочке и наденет дорогое украшение на шею любимой. А у нее появится повод его отблагодарить. Ласково, тепло, по-женски.

Тем временем Ломакин и Хворост вышли из ресторана. Хворый не стал подстраиваться под быстрый шаг напарника и окликнул его:

— Лом, куда бежишь?

— Ювелирный закрывается. Надо крест оплатить.

— Да погоди ты! — Хворый вцепился и остановил Лома. — У Синицы точь-в-точь такой крестик.

— И шо?

— Як шо! С Марьи Федоровны не убудет, а нам навар.

Ломакин смекнул, куда клонит приятель, закурил и после пары глубоких затяжек ткнул пальцем в грудь Хвороста:

— Ты предлагаешь дернуть крестик?

— И нам выгода и Заступу. Скажем, шо двадцать процентов скидки выбили.

— Типа, сэкономили и заработали.

— Во!

— Треба обмозговать.

— Я уж придумал. Синица всегда через служебный выходит, там одна лампа ее «лексус» освещает. Мы из темени выскочим, ты тетку в спину толкнешь, я сумочку вырву и крестик дерну. Сумку рядом сбросим, шоб обрадовать. А крестик наш.

— Обрадовать?

— В сумке у хозяйки деньги, карточки, ключ от машины. А мы не тронем. Она точно обрадуется.

— Типа, обронили.

— Во!

Ломакин докурил, бросил окурок. Хворост его упрекнул:

— Уликами не сори.

— Может мне еще памперс надеть. — Ломакин сплюнул и отошел в кусты помочиться.

Несмотря на напускную грубость приятеля Хворый понял, что Лом согласен. Решение подтвердили его слова:

— А вот балаклавы нам сгодятся.

Глава 28

Ранее этим же днем криминалист Кринский зашел в комнату оперативников и сообщил Олегу Мешкову:

— Тела Бориса Войтенко и Анастасии Жабровец мы передали утром родственникам. Не рано?

Мешков подтвердил приказ начальника:

— Сан Саныч распорядился. Пора по-людски попрощаться.

Кринский перевел взгляд на Игоря Колесникова.

— Настену не насиловали. А с Борисом у нее было. По любви.

Лейтенант сглотнул ком в горле, то ли подавил обиду, то ли избавился от тяжести и испытал облегчение.

— Из следов насилия у Настены только ободранный безымянный палец, — продолжил криминалист. — Будто кольцо силой содрали.

Мешков заинтересовался:

— Мать Войтенко шо-то говорила за кольцо. Борис для Настены приготовил. Надо узнать насколько ценное. Игорь, съезди к Войтенко, выясни.

Дверь в дом Войтенко была на распашку. Лейтенант Колесников вошел и наткнулся на составной длинный стол, обставленный разномастными стульями и табуретками. Женщины в черных платках убирали остатки еды с поминального стола. В красном углу под образами стояли две фотографии с траурными лентами: Борис, выпятивший мощную грудь, и улыбающаяся Настена с букетом ромашек.

Игорь застыл перед снимками. Его тронула за руку одна из женщин:

— Помянуть пришел. Садись, выпей.

Колесников опустился на табуретку и выпил, поднесенную стопку водки. Он узнал Раису Петровну, мать Бориса. Она тоже вспомнила полицейского и хлопнула ладонью по столу так, что зазвенели приборы.

— Схватили Штанько? Расстреляйте! Это он наших деток убил. Сначала мою Жанну, а теперь и Борю с Настеной! Из местных никто бы на наших ангелов руки не поднял.

— Идет следствие, — вяло оправдывался лейтенант.

С другой стороны от него тут же подсела Лидия Владимировна Жабровец, мать Настены.

— Не можете сами расстрелять, дайте нам автомат! Уж мы эту тварь собственными руками…

— А мотив? Не из-за колечка же! — в сердцах воскликнул лейтенант.

— Колечко, — всполошилась Раиса Петровна. — Боря его для Настены взял, а никакого колечка нам не вернули. Вы Штанько обыщите!

— Вот я и спрашиваю, как выглядело кольцо?

— Золотая чалма с гранатами.

— Какая еще чалма?

— Форма такая, внизу узко, вверху широко. Да вот же оно, на моей маме!

Раиса Петровна указала на фотографию в рамке на стене. Колесников подошел, рассмотрел. На черно белой карточке невеста в подвенечном платье прижимала руку к груди, на безымянном пальце хорошо просматривалось широкое кольцо с тремя камушками по диагонали.

Колесников сфотографировал кольцо и спросил:

— Камни какого цвета?

— Гранатовые. Настоящий гранат.

— Будем искать, — пообещал лейтенант и пошел к выходу.

Лидия Владимировна неожиданно подхватила его под локоть.

— Игорек, ты же подбивал клинья к Настене, я помню. Не обессудь, шо она выбрала другого. Отомсти!

Игорь вспомнил тот прекрасный месяц, когда они с Настеной гуляли, обнимались, целовались да так, что чуть не схлестнулись по-настоящему. Но «чуть» не считается. Девушка сдержала порыв, а ему не хватило духу настоять. Обидевшись, он наговорил тогда что-то грубое. Настена вспыхнула и оставила его. После расставания бессонными ночами он сочинил грустные стихи, который заканчивались так:

«В воспоминаньях — губ тепло,

Что до конца не обожгло,

Сплетение одетых тел,

И пальцы рук на животе.

Она мечтала, он желал,

Она сдержала, он не стал.

Их разум сердце победил,

Ничто не ждет их впереди».

Пока память перебирала лучшие мгновения, а сердце сжималось от отчаяния, ноги сами собой привели Игоря Колесникова в ресторан «Три кабана». Там за барной стойкой он глушил тоску стопками водки.

Присутствия Штанько лейтенант Колесников не замечал, пока тот не спел о Солнечной улице в караоке. Лейтенант хотел швырнуть в подозрительного типа стопкой, но полицейская натура удержала. Игорь лишь от души хрястнул рукой о стойку и разбил стопку. Вынул стекляшки из ладони, посмотрел на кровь и приказал бармену включить особую мелодию.

Он тоже споет, споет, как чувствует.

Зазвучала грустная, отнюдь не танцевальная мелодия. В ней не было веселья, принятого в ресторане, и все удивленно обернулись на захмелевшего Колесникова. Игорь не смотрел на строки текста, прислушивался к себе и запел не сразу. А когда запел, посетители увидели его окровавленную ладонь.

— Я ломал стекло как шоколад в руке. Я резал эти пальцы за то, что они не могут прикоснуться к тебе.

Его пьяный нестойкий голос сочетался с печальной музыкой. Он осуждающе провел указательным пальцем по залу:

— Я смотрел в эти лица и не мог им простить того, что у них нет тебя и они могут жить.

В припеве Игорь неистово заголосил:

— Я хочу быть с тобой! Я хочу быть с тобой! Я так хочу быть с тобой! И я буду с тобой.

Под оттопырившейся курткой пьяного певца Мария Федоровна заметила пистолет в наплечной кобуре, шикнула на бармена: «смотри, кому наливаешь», и бросилась спасать ситуацию. Хозяйка твердой рукой взяла Игоря под локоток, увела за столик, дала распоряжение бармену и приложила бумажные салфетки к порезанной руке лейтенанта.

— Видный ты парень, Колесников, а некому за тобой присмотреть, — посетовала женщина. — Чего горюешь?

— Моя девушка… Моя девушка там. — Лейтенант поднял грустный взгляд к потолку.

— Что-то не припомню твоей девушки.

Бармен принес бутылку воды, лед, кровоостанавливающий раствор и марлевые повязки. Пока хозяйка ресторана обрабатывала порезы на руке полицейского, Колесников жаловался ей с болезненным выражением лица:

— Наши девушки с офицерами из в/ч романы крутят. У тех зарплата выше и звания быстрее идут. Военные в двадцать один уже лейтенанты, а мне скоро двадцать семь и я тоже литер.

— Не завидуй. Военные сейчас где? То-то! Охолонись.

Синица заклеила Колесникову ладонь, придвинула ему стакан воды, набитый льдом. Подождала, пока он выпьет, снова долила из бутылки и заглянула парню в глаза:

— Игорь, у тебя с девушками было?

— Сто тысяч раз! — запальчиво ответил лейтенант, и на его щеках проступили розовые пятна.

— Значит, не было, — грустно покачала головой Синица, обдумывая проблему. — А знаешь, что. В танцевальном клубе, что во Дворце культуры и спорта, много одиноких женщин.

— Там старые, — поморщился Колесников.

— Опытные и хозяйственные. Ты загляни к ним, не пожалеешь.

— Я не умею, — мотнул головой лейтенант.

— Тем более! В ласковых наставницах отбоя не будет.

— Я не то́ не умею, я про танцы! — всполошился Игорь и еще больше покраснел.

— А я про отношения. Увидят тебя с женщиной, твои ставки повысятся. О, да он нарасхват!

В ресторане появилась новая пара: Андрей Мешков с Ириной Шевченко. Они поздоровались с хозяйкой. Андрей выразил признательность:

— Первую сделку отмечаем. Благодаря вам Мария Федоровна. — Он обнял Ирину за талию и повел к свободному столику.

Синица прокомментировал для Колесникова:

— Она на десять лет его старше, а он доволен. Ты пей воду, лейтенант.

— А можно, водки?

— Можно, но не сегодня. Позвоню-ка я твоему шефу. — Синица потянулась в сумочку за телефоном, на ее груди дрогнул крестик и блеснул бриллиант.

По звонку Синицы за пьяным Колесниковым в «Три кабана» приехал Олег Мешков. Майор зашел в ресторан и оценил обстановку. Его подчиненный явно перебрал, но находится под контролем вполне благодушной Марии Федоровна, а значит набедокурить не успел. Брат Андрей обхаживает начальницу Росреестра: бизнес есть бизнес.

Заметил майор и Мишку Штанько с Оксаной Наумовой за щедро накрытым столом. Первой мыслью полицейского было: вор выуживает информацию у кассира Сбербанка! Но масляный взгляд Михаила на женские прелести не оставлял сомнений, что Штанько втюрился по уши, как дразнили когда-то мальчишки во дворе.

Олег кивнул брату, вежливо переговорил с хозяйкой ресторана, а с подчиненным Колесниковым церемониться не стал:

— Игорь, в машину!

— Обыщите Штанько. Если у него это кольцо, то он убийца Настены!

Игорь тыкал в изображение в телефоне. Мешков забрал у лейтенанта пистолет и подтолкнул к выходу:

— Ты ступай на воздух. А я тут побалакаю.

Мешков подошел к столику Штанько. Тот изобразил радость и представил гостя Оксане:

— Мой школьный друг Олег Мешков. Майор полиции между прочим. Присаживайся, Олег.

— При даме будем говорить?

— У меня от Оксаны и полиции секретов нет.

Олег сел за стол, оторвал виноградинку с вазы с фруктами, отправил в рот и потребовал от Оксаны, мявшей салфетку:

— Гражданка Наумова, руки на стол!

Взгляд Оксаны метался от злого полицейского к своему кавалеру. Мешков схватил женщину за руки, рассмотрел пальцы.

— Ворованного колечка нет. Пока. Вы, дамочка, поосторожнее с подарками от Миши.

Штанько вскочил, схватил Мешкова за грудки:

— Ты шо творишь! Я не вор!

— Сам предложил, шоб без секретов.

— Выйдем!

Мешков кивнул. Они вышли из ресторана. Штанько закурил. Олег продолжил разговор:

— Твой «Glock» ни в одной базе не числится.

— И шо?

— А то, шо ствол этот с украинского склада. Шпионский, для скрытого ношения.

— Тот пистолет — подарок командира.

— И как фамилия командира?

— Позывной Кречет, а имя Леха, фамилию не знаю.

— Звание?

— У нас без званий.

— А шо за шеврон на форме командира. Может жовтнево-блакитный?

Штанько отшвырнул окурок и дернул ворот футболки вниз, оголив грудь. Стала видна татуировка с шевроном ЧВК «Вагнер».

— Такой!

— А твой позывной?

— Я имя не меняю. Шо здесь был Заступ, шо там!

— Так, говоришь, Заступ, ты к нам прямиком после госпиталя. В каком госпитале валялся?

— В Анапе госпиталь. Привезли ночью. С табличкой на дверях не знакомили.

— Выписывали днем. Откуда?

— В гостинице госпиталь, — нехотя ответил Штанько.

— В какой?

— Из окон море видно! — огрызнулся Штанько. — Олег, шо ты цепляешься за ерунду. Давай мировую выпьем. Мы же друзья.

— Были. Не спорю. И до мира еще далеко.

— Так у тебя ни одного друга не останется! — Штанько сплюнул и вернулся в ресторан.

Мешков убедился, что Колесников задремал в его машине, и позвонил подполковнику ФСБ Сотникову.

— Юрий Михайлович, вы за Наследника говорили, украинского шпиона.

— Излагай, майор.

— Есть подозреваемый, Михаил Штанько. Осужден за убийство, служил в ЧВК «Вагнер», затем, по его словам, попал в госпиталь в Анапу.

— И что?

— Я сделал запрос в Анапу. Штанько Михаил Потапович в госпиталях не числился. Правда, данные у полиции не полные. Проверьте по своим каналам.

— Он мог под позывным лечение проходить.

— Его позывной Заступ.

— Ну ладно, проверю. Вечно ты мне работу подкидываешь. Капитана Петрука подсунул. Мы проверили его — чист. Провели беседу, как общаться с украинской родней, и отпустили.

— А Дениса Чмыхина?

Ответа не было. Сотников уже положил трубку.

Мешков отвез осоловевшего Колесникова, довел до кровати. Приехал к своему дому. Во дворе он увидел грязную «ладу ларгус», посеченную сзади осколками. У автомобиля не было заднего стекла. Он поднял взгляд. В квартире соседки Чмыхиной светились все окна. На балконе была развешана стиранная одежда: грубые камуфляжные штаны, жилет, куртка, и тонкое женское белье.

«Марина Чмыхина с Донбасса вернулась», — догадался Мешков.

Он поднялся на второй этаж. Там старшая Чмыхина вешала замок на ящик с картошкой.

— Шо я вижу, Тамара Егоровна. То от мышей или злой нечисти?

— От милых соседей. Их просишь за внука, угощаешь картохой с целебным чесноком, а они пузо насытят и тока свои дела решают.

— Если вы про того соседа, — Мешков указал на свою дверь, — то он о вас сейчас сильно беспокоится. Ключ запасной ему оставьте, а то потеряете и голодать будете.

— Ну, наглый!

— Так от квартиры вашей ключ у него есть. Ваша доча оставила, шоб приглядывал.

Чмыхина округлила глаза и крикнула в распахнутую дверь:

— Марина!

Вышла ее дочь полураздетая после душа с мокрой головой, закутанной в полотенце.

— Привет, сосед!

— Здравствуй, Марина. Видел твою машину. Тебя не зацепило? — Олег скользил взглядом по женскому телу.

— Мешков, своих баб разглядывай! То с дрона прилетело.

— У тебя ж гуманитарка.

— Ха! По красному кресту еще пуще бьют.

— И шо теперь?

— Вместо стекла пленкой обойдусь. Пару запасок надо достать — без них никак. А как деньги соберем, будут дроны и тепловизоры для наших, тогда в путь. А пока Дениске задницу надеру. Ишь, оболдуй, что устроил!

Марина толкнула в грудь высунувшегося из квартиры Дениса. Оба излучали радость. Только Тамара Егоровна отчитывала на дочь:

— Марина, шо я за ключ узнала!

Пока мать перепиралась с дочерью, Мешков расспрашивал парня:

— Денис, тебя Сотников отпустил?

— Мамка его упросила.

— А шо спрашивали?

— Меня отпустили с условием.

— Каким?

— Про то не могу говорить, — с загадочной улыбкой ответил Денис.

— Ух, ты, деловой! Дуростей новых не натвори.

— Я теперь другой, дядя Олег, — заверил как-то разом повзрослевший парень.

Глава 29

Утром майор Мешков приехал на службу, припарковал «Патриот». Из беседки для курения ему наперерез ринулся капитан Петрук. Когда-то Николай Петрук стал первым наставником начинающего опера Олега Мешкова. За годы службы их роли поменялись. Деятельный Мешков продвинулся в майоры, а любитель перекуров Петрук застрял в звании капитана и перешел в подчинение более молодого коллеги.

Петрук нагнал Мешкова на пороге здания, перегородил путь и выплеснул наболевшее:

— Уж кто-кто, а ты, Олег, меня знаешь, а сдал, как предателя. Шо у тебя в голове происходит? Как ты мог только подумать, шоб я, да супротив нас… Да мы же друг за дружку еще когда, а зараз ты такое!

Мешков принюхался:

— Опять бухнул?

— Ни грамма! — отшатнулся Петрук и пояснил: — Сегодня. А вчера… Уж ты извини, я в камере сидел, меня пытали на полиграфе. Погаными вопросами душили, как шпиона…

— Угомонись, Микола. Время такое. Вертайся на службу, только бутылку мне сдай.

— Яку бутылку?

— Шо у тебя в нижнем ящике стола катается.

— Скажешь тоже, будто я…

— Потому и говорю, что тебя знаю! — рубанул Мешков.

Спорящие офицеры расступились и пропустили инспектора по делам несовершеннолетних. Наталья Кошелева коротко поздоровалась с коллегами и прошла в здание. Мужчины забыли о споре и проводили женскую фигуру оценивающим взглядом.

Петрук по-дружески толкнул Олега в бок:

— Бывших на свадьбу не приглашают?

— Я не бывший.

— А говорят, Кошелева зараз живет у твоей бывшей тещи.

— Говорят, в Москве кур доят, а к нам привезут, они тока яйца несут! — пресек разговор Мешков и запихнул капитана в здание.

Сам зайти не успел. Увидел, как подъехал армейский УАЗ, из которого вышел полковник Артемов. Неожиданный визит и озабоченное лицо командира воинской части не предвещали хороших новостей. Тем не менее Мешков встретил Артемова дружеской улыбкой:

— К нам за помощью, Евгений Петрович?

— Ваша помощь, Мешков, не помешает, — мрачно ответил полковник.

— Шо случилось?

— Старший лейтенант Петр Логинов погиб смертью храбрых.

Олег не сразу сообразил, что речь идет о женихе Натальи Кошелевой. Она ждет его со дня на день.

— Так свадьба в субботу, — ахнул он.

— Надо Кошелевой как-то сообщить. Вы сможете?

Мешков замотал головой:

— Лучше вы. Вам как-то…

— Привычнее? — и без того хмурый полковник поиграл желваками. — Кошелева на месте?

— Я провожу.

Мешков пропустил военного в кабинет инспектора ПДН, сам прикрыл дверь и остался в коридоре. Прислушался. После сухих официальных слов полковника за дверью повисла мертвая тишина. Пауза затянулась. Артемов стал повторять трагическое известие своими словами. На этот раз он не успел закончить. Женский крик, полный отчаяния, ударился в дверь, пронзил стены и прокатился по зданию. На самой высокой ноте вопль оборвался, упал в душераздирающие рыдания и захлебнулся во всхлипываниях.

В коридор выбежали сотрудники. Спустя минуту о горе Кошелевой узнали все в городской полиции.

Совместными усилиями Наталью удалось успокоить. Она перестала плакать и замкнулась в себе. Рядом с ней говорили шепотом, как при спящей. Черкасов попросил Мешкова отвезти ее домой и сам довел Наталью к «Патриоту», заверяя, что завтра ей не надо выходить на службу. Кошелева никак не реагировала.

К дому бывшей тещи Олег и Наталья доехали молча. Дворовые собаки обрадовались Наталье и завертелись вокруг Олега, ожидая заветного пакета с кормом. Но увидели лица и разом стихли, словно почувствовали беду.

Олег завел Наталью в дом, следя, чтобы она не споткнулась. Там в пересохшие женские глаза ударило яркое белое — Наталья заслонилась ладонью. В центре комнаты на люстре висело свадебное платье.

Галина Матвеевна Луценко выпорхнула из кухни, вытерла руки о полотенце и деловито распорядилась:

— Наташа, ты в самый раз. Я только погладила. Гляди! Стало короче, по-современному. Шо приуныла? Меряй!

Олег потянулся к платью, чтобы убрать его с видного места.

— Куда грязными лапами! — остановила его Галина Матвеевна. — Выйди! Наташа мерить будет.

Наталья прикрыла лицо руками, ее плечи затряслись. Еле переступая, она прошла в свою комнату и в слезах упала на кровать. Пес Тарзан проскользнул к ней и положил рядом грустную морду.

Луценко недоумевающе посмотрела на Мешкова. Он объяснил. Галина Матвеевна охнула и осела на диван. Тарзан навострил уши, похлопал глазами, вернулся к хозяйке и свернулся у ее ног. Мешков убрал свадебное платье в шкаф и уехал.

Вечером ему позвонила бывшая теща. Ее обычно требовательный голос пронизывала тревога:

— Олег, приезжай к нам.

— Шо такое?

— За Наташу боюсь, ой боюсь!

— Шо с ней?

— Лежит, ни слова не молвит, а в глазах пустота. Как бы руки на себя ни наложила.

Мешков бросил всё и примчался. Кошелева по-прежнему лежала в постели, даже смотреть на нее было больно.

Галина Матвеевна шепотом отчитывалась:

— Я ей воды, она за таблетки. Вырвала, попрятала, а на душе на спокойно. Думаю ножи на ночь убрать.

Олег думал недолго:

— Коньяк есть?

— Водка.

— Давайте.

С бутылкой водки и стопкой Олег зашел в комнату Натальи. Дверь прикрыл, но не полностью. Он друг, это путь отхода. Наталья лежала лицом к стене и дрожала, как при ознобе.

Мешков скомандовал:

— Сядь!

Она замерла, словно пыталась понять значение слова. Он повторил, она села, подбив подушку под спину и вытянув ноги на кровати.

Олег протянул ей стопку:

— Выпей!

Наталья выпила, сморщилась и отдала ему стопку, жестом показывая: больше не надо. Он налил в ту же стопку себе и опрокинул залпом. Ничего не почувствовал и выпил еще. В груди потеплело. Он отставил бутылку и присел на кровать. Пока подбирал слова утешения, ее плечи вновь затряслись от беззвучного рыдания.

Он сжал ее плечи обеими руками, дрожь не прекратилась. И тогда он поцеловал ее во влажную щеку и сразу отпрянул, ожидая реакции. Наталья повернула к нему удивленное лицо, их глаза встретились впервые за долгое время. Она не выдержала его взгляда и прикрыла веки. Он почувствовал, что ее плечи больше не дрожат. Подрагивали губы, обнажившие верхний ряд белых зубов.

Открытые губы притягивали взор. И Олег не устоял. Поцеловал ее нежно, словно брал пробу дыхания. Она ответила сильнее, затем так сильно, что прокусила ему губу. Вкус крови напомнил о смерти. Бесконечно далекой и чужой для него и такой болезненной для нее. Оба осознали это и отпрянули. Но поняли и другое.

Смерть не убивает желание, скорее наоборот, тело стремится доказать, что жизнь продолжается! Горе и утешение дополняют друг друга, сливаются в единое целое. Жгучее желание иссушает слезы и зарубцовывает раны.

Теперь она смотрела в его душу и не прикрывала свою. Он метнулся к двери, вытолкал любопытного Тарзана и отгородил их маленький мир от внешнего. Вернулся к кровати и отбросил разум. Что было и будет неважно, есть только здесь и сейчас.

Прикосновения через ткань больше не удовлетворяли обоих. Руки срывали одежду, пальцы искали наготу, ногти впивались в кожу. Влага слез сменилась влагой соприкасающихся языков, а душевная боль — телесной. Он рычал, она стонала. Он сжимал, она кусалась. И чем ближе к финалу, тем звуки становились громче, а боль сильнее.

Потом она быстро заснула. Он зализывал раны на губах и слышал, как Галина Матвеевна вернулась с прогулки с Тарзаном. Бывшая теща знала, когда следует выгуливать собак.

Утром, в момент пробуждения Натальи, Олег не удержался, провел рукой между ее бедер, стиснул пальцами ягодицы. Она отпихнула его и сжалась, закутавшись в одеяло. Закрыла лицо и простонала:

— Я последняя дрянь.

Он сказал то, что осознал этой ночью:

— Мы не виноваты. Ни ты, ни я. Смерть и любовь приходят без приглашения.

Она распахнула глаза, но не пустила его к себе в душу.

Пока Наталья мылась в ванной, Олег ломал голову, как вести себя с Галиной Матвеевной. Вошел к ней, как провинившийся. Бывшая теща пригвоздила его требовательным взглядом и шепнула:

— Мешков, ты мне внука должен.

За завтраком все дружно отгородились от прошлого и живо обсуждали поведение Тарзана, клянчившего вкусняшки. Когда Мешков собрался уходить, Кошелева заявила, что поедет на службу.

— Оно и к лучшему. Работа лечит, — шепнула Галина Матвеевна Олегу.

По пути он говорил чепуху о погоде. Наталья снова замкнулась и неожиданно позвонила полковнику Артемову.

— Когда похороны Пети? — спросила она.

Полковник крякнул и, как бы извинясь, сказал:

— В таких случаях сына родителям отдают.

— Мне бы что-то от него на память.

— Я узнаю про награды, — пообещал Артемов.

Прибыв на службу, Мешков и Кошелева расстались, как обычные коллеги.

Глава 30

Около полуночи «Нива» диверсантов решительно нырнула с проселочной дороги в поле подсолнечника, углубилась дугой на сотню метров и встала. Двигатель смолк. Высокие бурые стебли доставали до крыши автомобиля и скрывали от посторонних глаз.

— Спи. Я подежурю, — приказал Дрозд Птахе.

Алина Черленяк свернулась на заднем сиденье. За долгий день она жутко устала, и сон накрыл ее сразу. Однако спала урывками. Разлепляла тяжелые веки и видела Евгения, склонившегося над планшетом. Он рассматривал спутниковые снимки в реальном времени. Алина снова проваливалась в сон и теперь уже видела детей: плачущую Софию и насупившегося Сашу в маленьком окне деревенской хаты. Она рвалась к детям, металась вокруг дома и никак не могла найти дверь. От ужаса просыпалась.

Сосредоточенный вид Евгения на минуту успокаивал. Она привыкла к новому мужу. Стерпится — слюбится, как говорят в народе. Так и у нее. Слов любви от него не дождешься, слова ей без надобности, чай не девица. Зато Дрозд мужественный и смелый, он разведчик-сапер. Его задача — снарядить коптер в путь, прикрепить взрывчатку, снять предохранитель и отправить в полет. Для этого надо выбежать на открытое пространство с летающей бомбой в руках.

А она, Птаха, оператор дрона. Мелкая моторика пальцев, натренированная рукоделием, помогла быстро освоить военную специальность. Она из укрытия, как в компьютерной игре, направит дрон точно в цель.

Глаза слипались, сознание падало в сон. А там снова дети, ждущие и беспомощные. Быстрее бы к ним вернуться.

— Птаха, подъем! — разбудил Евгений.

Алина вскочила, протерла глаза, повертела головой. За окнами серое предрассветное небо, а вокруг жухлые головки перезревшего подсолнечника.

— Сюда глянь! — Дрозд развернул планшет, увеличил спутниковый снимок военного аэродрома.

Она увидела пару российских бомбардировщиков на летном поле и мелкие фигурки людей.

— Наша задача уничтожить самолеты с БК во время заправки.

Дрозд вышел из машины, плеснул из бутылки водой в лицо, фыркнул, как злой пес, и передал воду ей. Она отпила и тоже умылась. Дрозд открыл багажник, распаковал два квадрокоптера и заряды к ним. Одновременно подгонял напарницу:

— Ракеты к бомбардировщикам уже подвесили. Сейчас заправлять будут. Надевай очки и готовься!

Дрозд с амуницией побежал сквозь подсолнечник к удобному месту старта. Алина нацепила очки для управления FPV-дроном, схватилась за пульт, но тут же всё отложила. Позыв помочиться был нестерпимым. Она отбежала в сторону, будто кто-то мог ее увидеть, присела, выдавила из себя страх, а когда вернулась и приготовилась, рация скрипела недовольным голосом Дрозда:

— Ты где? Какого медлишь! Старт!

Птаха подняла первый дрон в небо, развернула, сориентировалась, направила на взлетно-посадочную полосу военного аэродрома. Уже на подлете заметила, как пара бомбардировщик разгоняются для взлета. Черт! Их не догнать. А коптер уже над аэродромом и готов к атаке. Птаха помнила инструктаж. Кроме главной цели есть второстепенные. Ищи!

Она увидела нефтенакопитель и спикировала дрон на него. Изображение в очках исчезло. Слух уловил отдаленный взрыв. Или ей показалось?

Чтобы развеять сомнения Птаха подняла второй дрон. Увидела в очки, как над поврежденным нефтенакопителем разгорается яркое пламя. Удачный удар! Она попала! Для верности направила туда же второй дрон.

Убрала очки, села за руль, завела двигатель. Как только прибежавший Дрозд запрыгнул в машину, рванула через поле. Когда «Нива» выскочила на трассу, на военном аэродроме бушевало огромное пламя, швыряя в небо черные клубы дыма. Устрашающая картинка разойдется по телеграмм-каналам и обрадует украинцев.

Однако Дрозд был не доволен:

— Не слышал взрыва БК.

— Самолеты пошли на взлет. Я выбрала другую цель.

— Нефти у них, что грязи. А бомбардировщики наших хлопцев рвут на молекулы.

— Я сделала, шо смогла! — огрызнулась Алина. — Если у тебя такое уже было, то я чуть не…

Она умолчала о позорном страхе. Дрозда возмущало уже другое:

— Ты куда свернула?

— В обратный путь.

— Пока ты дрыхла, я получил новое задание — курс на Псков.

— Псков? Меня ждут дети.

— Подождут. Ты должна отомстить за смерть их отца! Горючку грохнула, но ни одного москаля не зацепила.

— Псков далеко. Малые детки одни, — умаляла Алина.

— Это приказ! Разворачивайся! — разгневанный Дрозд положил руку на пистолет.

У Алины выступили слезы, она зажала внутреннюю боль. Как же она ошибалась в любви Евгения к детям. У них не семья, а боевая группа. Он командир, она подчиненная. Он приказывает, она выполняет. А невыполнение приказа в боевой обстановке карается…

Мать двух детей с позывным Птаха стиснула зубы и развернула автомобиль. Дрозд убрал руку с оружия и снисходительно успокоил:

— День туда, два обратно. А детки… Детки пусть отсыпаются.

Дрозд зевнул и задремал. Птаха смахнула слезы, но боль в сердце не отпускала. Она гнала автомобиль, словно скорость быстрее вернет ее к детям, хотя с каждым километром удалялась от них.

На крутом повороте Дрозда качнуло, он проснулся. Покосился на Птаху, увидел боль в женских глазах и подавил ухмылку. То ли еще будет, когда мать увидит мертвых деток. Крик, плач и сопли. Он утешит и сумеет убедить: это русские нелюди детей отравили! Баба проплачется, окончательно обозлится и будет мстить дальше.

Глава 31

Паша Хворост заглянул в гараж к Виталию Ломакину, где умелец оборудовал мастерскую. Лом приподнял тряпицу, продемонстрировал разложенную на куске фанеры золотую цепочку с крестиком и похвастался:

— Цепь починил и водкой почистил. Как новенькая!

— А я подарочный футляр в ювелирке купил, — показал Хворый.

Подельники поместили украшение в атласное нутро футляра, поднесли к лампе, уловили блеск золота и сияние бриллианта в центре крестика.

— Знатно! — оценил Лом.

— И богато, — кивнул Хворый. — Синица не обеднеет, а нам прибыток.

— Болтают, шо она того — руку сломала, — посетовал Лом.

— Так ей не мешки тягать, а деньги считать, — беспечно отреагировал Хворый. — Погнали к Заступу. Порадуем.

Над Солнечной улицей сияло полуденное солнце, когда воодушевленные грабители доставили краденое украшение в дом, где проживал Штанько. Прямо во дворе Лом раскрыл футляр перед вожаком и покачал на ладони:

— Зацени!

— Еще бы, за такие деньги, — равнодушно ответил Штанько. — Главное, шоб Оксанка была довольна.

— Тогда и тебе удовольствие! — осклабился Хворый.

Штанько захлопнул футляр и зыкнул на подельников:

— Сегодня свободны. Вечером не бухать! На рассвете сгуляем за кордон и обратно.

— Как в прошлый раз? — поинтересовался Лом.

— Тока навару больше.

Днем Михаил завез продукты матери. Она ждала сына, приготовила рассольник, напекла пирожков с яблоками. На маленькой кухне пахло беззаботным детством.

Когда сын насытился, мать, стесняясь укора во взгляде, поинтересовалась:

— Миша, ты правда с чужой женой живешь?

— Я жив, мам. И живу — это правда! — уверенно ответил сын и так широко улыбнулся, что старая мать смущенно закивала.

Вечером Михаил, как обычно, встретил Оксану Наумову после работы в Сбербанке. Он усадил женщину в машину, сел рядом, сжал ее коленку и подмигнул:

— Оксанка, бардачок открой.

Оксана открыла. Увидела длинный футляр для ювелирных украшений, перевела взгляд на Михаила. Он сместил руку с коленки на бедро.

— Твой крестик. Открывай.

Оксана раскрыла футляр, рассмотрела подарок. Удивилась, но отметила:

— Крестик другой.

— Тот Аркаша на лом сдал. Этот лучше, с бриллиантом.

— Дорогой, наверное.

— Ты мое сокровище! — Штанько полез лапать женщину уже двумя руками.

— Спасибо, Миша.

От поцелуя в губы Оксана увернулась, но позволила некоторые вольности. Он расстегнул ей блузку, уткнулся губами в шею и мычал:

— Одень. Заценим.

— Я освящу крестик в храме, там и надену. — Он стиснул ей грудь, она хлопнула по руке. — Ты что удумал, не лезь!

Разгоряченный Михаил отпрянул, завел машину, тронулся.

— Ради такого случая, поужинаем в «Трех кабанах», — объявил он.

— Неудобно радоваться, когда у хозяйки горе.

— А шо такое?

— А ты не знаешь? Синицу ограбить хотели, она ключицу сломала.

— Ворюгу поймали?

— Он сумочку дернул, да высыпалось всё. Убежал.

— Скоко дебилов! — покачал головой Штанько.

— Я ужин сама приготовлю. Ты что хочешь?

— Тебя! — Одна мужская рука держала руль, другая легла на женское колено.

— Миша, не дури! — со смехом отмахнулась Оксана. — За дорогой смотри, охломон!

Дома Михаил проявил настойчивость, и Оксана позволила ему всё. Потом ужинали в длинных футболках на голое тело и смешливо переглядывались. Затем опять оказались без футболок.

Под утро Михаил вылез из постели, пропахшей плотским наслаждением. Оксана благодушно спала. Он без аппетита пожевал холодное мясо, оставшееся от ужина, надел камуфляжную форму и пошел к машине. Сунул руку под сарай — автомат на месте. На миг задумался, но брать автомат не стал. Оружие дает уверенность, но создает проблемы. Проблем сейчас не хотелось.

В условленном месте Штанько подобрал Лома и Хворого. На рассвете подкатили к лесополосе у границы. Морось и туман были контрабандистам на руку. Действовали, как и прежде. Заступ и Лом прошли по сырой траве с интервалом в двадцать метров и бесшумно скрылись за деревьями, Хворый с рацией остался на стреме.

Он отошел от спрятанного в кустах внедорожника, услышал звук приближающегося транспорта и затаился. Разглядел армейский УАЗ с литерой Z и похолодел. Патруль! А он даже не взял корзину, чтобы изобразить грибника, заплутавшего у границы.

Однако УАЗ с двумя военными проехал мимо. Старшего Хворый узнал. Командир воинской части Артемов в мирное время бывал гостем на городских праздниках. С водителем куда-то поехал.

Через два часа Заступ и Лом вернулись. На них были разгрузки с гранатами натовского образца, за спиной большие рюкзаки. Сложили поклажу в машину.

Сильный с виду Лом сел на землю, устало вытянул ноги:

— Еле допер.

Жилистый Заступ был привычен к штурмам в полной выкладке, отер пот с лица и принялся рассматривать груз.

— Без наркоты. Только оружие и БК. Много интересного, даже гранатомет.

— Для кого столько? — спросил Хворый.

— Вот и я думаю, для обычных бандитов арсенал избыточный. А вот для… — слово «диверсантов» Заступ проглотил и задумался.

— А шо твой брательник говорит? — не унимался Хворый.

— Шоб лишних вопросов не задавал.

— Деньги не пахнут, — согласился Лом.

Заступ нахмурился и промолчал. Опасный груз далеко везти не стали, спрятали на опушке леса рядом с дорогой, послали заказчику геометку.

Вечером следующего дня Хворост принес деньги, оставленные на месте схрона оружия. Штанько пересчитал:

— Втрое больше.

— Другое дело! — потер руки Лом.

— Отметим? — предложил Хворост. — Со свадьбой в кабаке обломилось, а гульнуть хочется.

Штанько не разделял настрой подельников и оставался серьезен.

— Не нравится мне работать в темную. Кто забирает оружие?

Хворост припомнил:

— Пока на стреме ждал, заметил армейский УАЗ с буквой Z. А в нем командир части полковник Артемов.

— Один?

— С водителем?

— Шо он делал у границы?

— А шо мы там делали?

— Думаешь, оружие забирает Артемов?

— Полковника точно никто не остановит и не обыщет.

— У командира части оружия хватает.

— Так то казенное, а это тайное. Как заначка от супруги! — Хворост улыбнулся собственной шутке.

Штанько свел брови, осмысливая новую информацию, и медленно проговорил:

— Заначка для тайных дел.

В комнату заглянула Оксана, заметила деньги на столе, смутилась, вышла. Когда гости ушли, она спросила:

— Миша, откуда деньги? Ты же в банк сдал.

— Снял с карты, шоб тебе крестик купить. Да не всё потратил. Возьми себе на женские шмотки.

— Я зарплату получаю.

— В салон красоты сходи. В самый лучший!

Оксана повернулась к зеркалу, взъерошила волосы.

— Такой я тебе уже не нравлюсь?

Михаил обнял любимую женщину, уткнулся носом в ее волосы и зажмурился от тихого счастья.

Глава 32

Полковник Артемов вызвал заместителя и предупредил, что на час отъедет. Лишние вопросы пресек решительным: «Буду на связи!» Разумеется, в военное время командир обязан находиться в расположении части 24 на 7 — это воинский долг. Но есть и семейный долг. Скоро роды, муж должен отвезти жене всё необходимое для малышей. И поддержать словами, взглядом, прикосновениями.

Уже на полпути к хутору Доляны Артемов сообразил, что забыл купить продукты. Надо же! Возвращаться в город не было времени, а в приграничных деревнях магазины закрыты по соображениям безопасности. Евгений Петрович мучительно подбирал оправдания перед супругой, как увидел навстречу фургон на базе «Газели» с надписью «Автолавка».

— Перегороди им путь! — приказал полковник водителю.

Военный УАЗ с литерой Z встал поперек дороги. Полковник выскочил из машины и объяснил встревоженному водителю и дородной продавщице, что ему позарез нужно отовариться.

Продавщица, щекастая говорливая тетка, отклячила зад и попросила подсадить ее в фургон. Ладони полковника утонули в жирных ягодицах. Женщина повеселела. Она выдавала продукты и щебетала без умолку. Когда дошло до молока тетка пожаловалась:

— Шо за детки растут! Какой-то шкет стянул молоко и дал деру. Ремня бы ему всыпать!

Евгений Петрович изменился в лице. Упоминание детей в последнее время прождало у него лишь благостные мысли.

— Шкет? — переспросил он.

— Мальчик лет десяти, — исправилась продавщица. — Попросил бы нормально, я бы в долг дала.

— Малой, — удивился Артемов.

— Чудно, — согласилась продавщица. — Из приграничья всех школьников вывезли еще в начале лета.

— А где это было?

— В Заречье.

— Куда пацан убежал?

— Да вроде в крайнюю хату. Там бабка Черленяк жила, так померла, как год. У ней родня если и осталась, то на Украине.

— И вы не попытались узнать…

— Гаркнула вслед, но куда мне за мальцом бегать. — Женщина повернулась в профиль, одернула голубой передник и продемонстрировала пышную грудь. — Я так скажу, даже курка своих курчат под крылышком держит. Вот у вас детки есть?

— Двое, — вырвалось у Артемова. Пояснение «будут» он подавил.

Полковник сунул купюры. Продавщица привычно замешкалась в поисках сдачи, но пускаться на ухищрения ей не пришлось, военный уже запрыгивал в УАЗ.

Мотор внедорожника всё это время работал, и Артемов не расслышал жужжащий стрекот беспилотника, прилетевшего со стороны границы. Когда две машины разъехались, дрон с боезарядом выбрал цель и устремился за армейским джипом.

УАЗ нырнул в лес на узкую дорожку и стал пропадать под разлапистыми ветками сосен. Вражеский дрон покружился над лесом и вновь заприметил УАЗ на околице малого хутора. Водитель загонял машину между осинами.

Евгений Петрович в это время был уже под крышей беленой хаты. Его встретили две женщины, он обнял обеих. Приложил ладонь к огромному животу, ощутил толчки детских ножек и зарделся от счастливой улыбки.

Нет, он не соврал продавщице. Очень скоро он станет отцом двух долгожданных деток.

Жена Татьяна ушла на кухню разбирать продукты. Юля оперлась на подоконник и подалась лицом к окну. Она знала, что Евгений смотрит на нее сзади. В таком ракурсе она до сих пор выглядит привлекательно.

— А шо потом? — спросила она.

Артемов молча подошел к ней, положил руку на талию, чуть стиснул и отпустил. Они оба видели, как солдат накидывает на УАЗ маскировочную сеть.

— В небе что-то услышал, — объяснил действия водителя полковник.

— Послушный мальчик.

— Рядовой Данила Гладышев.

— Гладышев, — бархатным голосом повторила Юля. — Сосватай меня своему водителю. Я согласна стать Гладышевой.

— Что ты несешь!

Юля развернулась, прильнула животом к Артемову и влажно сказала на ухо:

— Будем дружить семьями. И не только дружить. Ты же меня хочешь.

Евгений Петрович напрягся. Юле нужно было что-то ответить. Хотя они раньше обо всем договорились, даже Татьяна выразила согласие, но месяцы ожидания, а теперь и совместная жизнь окончательно сблизили всех троих. После всего, что с ними случилось, любой выбор уже не казался сумасшествием.

Звонок телефона Артемов воспринял с облегчением. Звонила Наталья Кошелева. Для нее этот звонок тоже был бегством от общения с сослуживцами.

В полицию привезли свадебный торт. Кондитеры изготовили торт заранее и не знали, что с ним делать после отмены свадьбы. Вызвали Кошелеву. Она натолкнулась на отголосок несбывшегося счастья и загородилась руками:

— Выбросите. Не хочу видеть!

Дежурный капитан Гамаюн протер сальные губы и вмешался:

— Так они и выбросят. Заносите! Не пропадать же добру.

Наталья убежала к себе, едва сдерживая слезы. За стенами в кабинетах включили чайники. Гамаюн делил торт по отделам. Верхнюю часть с фигурками молодоженов он понес Кошелевой. Сунулся к ней с благодушной улыбкой и еле убрал нос от захлопнувшейся двери. Наталья приперла дверь спиной, отдышалась от накатившей боли и позвонила Артемову.

— Евгений Петрович, я про похороны Пети Логинова. Когда? Где?

Полтора года военных действий приучили полковника говорить о смерти без соплей и надрыва.

— Старшего лейтенанта Логинова похоронят на родине с воинскими почестями. Его награды передадут родителям.

Несостоявшаяся вдова растерянно осмысливала услышанное:

— Формально я ему никто. Всего лишь знакомая. Инспектор по делам несовершеннолетних…

— Инспектор по детям? — Артемов вспомнил разговор с продавщицей: — В Заречье видели мальчика лет десяти. Похоже, беспризорный. Ворует из автолавки.

— Там не должно быть детей.

— Указывают на дом бабки Черленяк.

— Когда его видели?

— Сегодня.

— Я проверю, — пообещала Кошелева. От переключения на служебные заботы ей стало легче.

— Дрон! — выкрикнул полковник.

Он заметил в окно зависший над УАЗом дрон с боезарядом, выскочил из дома и побежал к Гладышеву, набрав воздух в легкие для отчаянного крика…

Вместо крика Кошелева услышала в трубке громкий взрыв, оборвавшийся мертвой тишиной.

Глава 33

В конце рабочего дня в кабинет майора полиции Мешкова зашел брат Андрей. На лице предпринимателя блуждало радостное предвкушение.

— Сворачивайся, братишка. Погнали к Заступнику.

— Куда? — не понял Олег.

— К Мишке Штанько, к Заступу! Ты же сам просил организовать баню, выпивку, как в прежние времена. — Андрей хлопнул по сумке на плече, в ней звякнули бутылки.

Олег припомнил: была такая идея. Однако с тех пор он сцепился с Мишкой Штанько в трактире и сейчас с трудом представлял дружескую вечеринку.

Зазвонил телефон. Майор полиции увидел на дисплее имя подполковника ФСБ Сотникова и велел брату:

— Посемени ногами за дверь.

Сотников поздоровался с майором и перешел к делу:

— Я по твоему вопросу. Ни Михаил Штанько, ни боец ЧВК с позывным Заступ в госпиталях Анапы не числился.

— Точно? — вырвалось у Мешкова.

— Обижаешь Контору, — упрекнул Сотников и собрался прощаться.

Мешков успел выпалить:

— Забыл про главное! Позывной Заступ, от слова Заступник. Штанько заступался в школе за моего брата.

— И что мне с того, что в детстве Штанько был правильным пацаном?

— Не в этом дело. Заступник — с украинского Заместитель. А Заместитель синоним Наследника!

— А вот это интересно, — согласился Сотников. — Что еще про Штанько можешь сказать?

— Он соврал про госпиталь. Вернулся не пойми откуда с большими деньгами и пистолетом «Glock», якобы подарком командира с позывным Кречет.

— Кречет, — сделал пометку Сотников. — Олег Николаевич, ты приглядывай за Штанько.

Разговор закончился. В кабинет вернулся недовольный Андрей. Олег наоборот встретил брата по-дружески:

— Едем к Заступу. Отдыхать тоже нужно.

На улице «Патриоту» Мешкова пришлось уступить дорогу разогнавшемуся «Уралу» Росгвардии. «Урал» затормозил около Дворца культуры и спорта и гулко посигналил. Из служебной двери Дворца культуры выскочил командир Брагин. Его провожала взволнованная Елена Корнеева в обтягивающем трико и символической красной юбочке учителя танцев.

— Погляди-ка! Шустрый вояка. Наследницу охмурил, — прокомментировал Андрей.

— Кругом наследники, — нахмурился майор полиции.

Мешков тормознул «Патриот», опустил стекло и перехватил майора Росгвардии:

— Тимур, шо стряслось?

— С дрона боеприпас сбросили на полковника Артемова.

— Где?

— Хутор Доляны. Что он там делал?

— Жив?

— Водитель погиб. Артемова не задело. Военные попросили разбитый УАЗ к ним доставить.

Брагин залез в «Урал», хлопнул дверцей. Корнеева помахала ему открытой ладошкой. Андрей Мешков с завистью покачал головой:

— Мне сахарный комбинат не по зубам.

— О Росреестр зубы не сточи, — усмехнулся брат.

Михаил Штанько встретил друзей детства во дворе чужого дома как хозяин. Он стоял у порога и обнимал Оксану Наумову за плечи, подчеркивая их близость:

— А где ваши дамы? — спросил Штанько.

Андрей весело тряхнул сумку с бутылками:

— Только рюмка казаку во степи подруга, а бутылка казаку лучшая жена.

— Заметано! — согласился Штанько и шепнул Оксане: — В баньке нам накрой.

Андрей покрутил шеей, оценил дом с участком и присвистнул:

— Заступ, как ты у Аверина такие хоромы отжал?

— Охраняю, шоб не обнесли и не спалили.

— Это идея! — воодушевился Андрей. — Давай баньку сожжем, тогда Аверин дом за бесценок отдаст. Мне!

— А потом прилет — и ты с грудой кирпичей. Разве шо земля достанется.

— Земля надежнее, — покивал Андрей. — Я брошенные фермы приглядываю.

Пока русская баня прогревалась друзья детства пили и закусывали в предбаннике. Андрей старательно поддерживал разговоры о прежнем бесконфликтном времени. У старшего Мешкова после разговора с фээсбэшником была другая задача.

— Айда в парилку, — потребовал Олег. — Чур, я Заступа веничком.

Друзья разделись, шагнули во влажный жар тесной парилки. Штанько лег на верхнюю полку. Олег прошелся по его спине мокрым березовым веником, не забыл про ноги и ягодицы.

— А где ранение? — приглядывался он.

Штанько перевернулся на спину, скосил взгляд на тату ЧВК «Вагнер», затемнившую след от пули.

— Я почти забыл про твою пулю.

— Шо-то я не пойму, тебе в Анапе татуху набивали?

Штанько рывком сел, набычился:

— Олег, ты здесь как друг или мент?

— Я был и есть полицейский. А ты кто теперь, Заступ?

— Боец ЧВК «Вагнер»!

— С июля вас нет. Распустили!

— Это теперь со мной навсегда! — Заступ хлопнул себя по тату.

— Жара, перегрелись! — встрял в разговор Андрей и распахнул дверцу. — Валим за стол, пацаны.

За столом замотанные в полотенца мужчины потянулись к водке. Штанько поднял стопку:

— За тех, кого больше нет. Не чокаясь.

Братья Мешковы переглянулись. Каждый вспомнил раздавленную «Теслу» и смятые тела Ольги и маленького Юры. Мать пыталась защитить сына, обняв его в последнюю секунду.

У Штанько на поминки были другие планы.

— За моего командира Кречета! — громогласно объявил он и опрокинул стопку в рот.

— А я думал ты Жанну Войтенко помянешь, — кольнул взглядом Олег.

— Кречет был человеком.

— А Жанна? А ее брат Борис? А Настена?

— Ты шо мне клеишь! Я за свой грех отсидел, как и Андрюха. А ты, Олежик, безгрешный?

— За Кречета, — согласился Андрей, чтобы погасить спор, и выпил.

Олег отставил стопку, продолжая давить взглядом Штанько.

— Рассказывай, как «Glock» погибшего командира присвоил?

— Кречет лично мне подарил, перед тем, как его в госпиталь переправили.

— Тоже в Анапу?

— Там наших тяжелых лечили.

— А я навел справки. Ты, Заступ, в госпитале в Анапе не был.

— Был! Как посетитель. К Кречету ездил, да не успел. Он скончался.

— Аргумент ребром, — ехидно согласился Олег.

— Не веришь! Мне выдали тело Кречета. Я повез его домой к мамке, чтобы похоронить. И деньги повез, пять миллионов за Кречета. А его мать померла. На меня всё легло. Похоронил Кречета, как положено, заказал памятник герою! И задержался.

— В каком городе?

— Проверять будешь? На слово другу не веришь?

— Ты за ранение соврал и за деньги. Пистолет не твой и миллионы не твои. Может и медаль не твоя!

Андрей поспешил вмешаться в спор:

— Угомонились, пацаны! Заступ, покажи ему фотки, где ты воюешь.

— Нет фоток. Я и не думал, что выживу. И телефонов там у нас не было.

— Опять аргумент ребром, — скривил губы Олег. — Откуда ты пришел в Грайгород?

— Считай, с того света!

— И многих ты туда спровадил?

— Без счета!

Штанько выпил. Олег тоже. Полицейский вспомнил другую баню, пристроенную на дверь гранату, в предбаннике труп Бориса с дыркой во лбу, в парилке зарезанная Настена.

— Растяжку с гранатой ставить умеешь? — угрюмо спросил Олег.

— Пустяк.

— А из автомата метко стреляешь?

— Я служил штурмовиком!

— Значит в лоб с одной пули не промахнешься.

— В твой лоб — легко! — окончательно разозлился «вагнеровец».

Олег метнул кулак через стол в подавшегося вперед Штанько. Тот уклонился, ударил в ответ и попал противнику в скулу. Скамейки попадали, стол пошатнулся, бутылка грохнулась на пол. Олег и Штанько обменялись новыми ударами, сцепились и повалились на осколки. Полотенца спали с их тел. Они рычали и катались по полу.

Андрей попытался разнять бывших друзей, у него не получилось. На телах сцепившихся драчунов проступали кровавые порезы. Андрей метнулся к одежде брата, выхватил его табельный пистолет и выстрелили в потолок. Грохот выстрела оглушил всех и остановил драку.

Выстрел услышала Оксана и прибежала в баню. Испуганная женщина замерла на пороге и смотрела, как Михаил выковыривает кривой бутылочный осколок из спины, а младший Мешков протирает полотенцем порезы на теле старшего брата.

Братья Мешковы спешно оделись. Андрей постарался замять инцидент:

— В другой раз посидим.

— Ну и валите! — крикнул им вслед Штанько.

Оксана расстроилась:

— Миша, то ж твои друзья детства.

Штанько привлек женщину в объятья, погладил укороченные новой прической волосы.

— Оксанка, ты моя лучшая подруга.

— У тебя и спина, и рука, — вздыхала Оксана. — Я пластырь принесу, заклею.

— А душу поцарапанную сможешь? — пробормотал Михаил, когда она выбежала.

Глава 34

Утром майор Мешков зашел в свой отдел в натянутой на лоб бейсболке. Оперативники капитан Петрук и лейтенант Колесников уже находились на рабочих местах. Как не пытался Мешков смотреть в пол, Петрук наметанным глазом заметил синяк на скуле начальника.

— Опаньки! И где ж такую красоту раздают?

— С любопытными могу поделиться. — Мешков сел за стол, прикрыл подбородок ладонью.

Дальнейшие расспросы прервал неожиданный визит Натальи Кошелевой. Трое мужчин разом уставились на красивую женщину, но инспектор ПДН так старательно отводила взгляд, словно обращалась к солнышку за окном:

— Мне в Заречье надо съездить, а свободных машин нет.

Личный колесный транспорт в отделе имелся только у майора и подчиненные перевели взгляд на начальника.

— А шо в Заречье не так? — спросил Мешков, уткнув взгляд в бумаги.

— Информацию о беспризорном мальчике нужно проверить. Украл молоко. Надо же!

— Не надо! — эхом отозвался Мешков и черканул что-то ненужное в документе. — Красть не надо.

Он приподнял взгляд, не поднимая лица. После сладостной бесстыдной ночи, когда пришло известие о гибели жениха Кошелевой, между ним и Натальей появилась невидимая преграда. Она его игнорировала, словно той ночи не было, он не напоминал. Встречались только на службе и избегали заглянуть друг другу в глаза.

Так и сейчас Олег созерцал любимую фигуру лишь до подбородка. Заметил, как дернулась ее ладонь, а тело продемонстрировало желание уйти.

— ППС дождусь, — промолвила Наталья, разворачиваясь к двери.

Майор вскочил из-за стола и приказал:

— Колесников, одолжи Кошелевой бронежилет и каску. Там граница. Я отвечаю за пассажира.

Из кабинета Олег и Наталья вышли в бронежилетах. Мешков шел первым. Увидел Гамаюна, доедающего свадебный торт, и так зыркнул на него, что дежурный поперхнулся куском и прикрыл недоеденное журналом вызовов.

К машине Мешков и Кошелева подошли молча. Олег открыл пассажирскую дверцу и вызвался подтянуть бронежилет по женской фигуре. Их пальцы соприкоснулись, и оба тут же их отдернули. Наталья села сзади и первым делом рассказала, что городские власти скоро отремонтируют ее квартиру, куда она сразу вернется.

Когда въехали в опустевшее Заречье, Наталья указала нужный дом:

— Я навела справки, это дом Черленяк.

«Патриот» остановился у забора из ветхого штакетника. Разросшийся палисадник, за которым год не ухаживали, частично скрывал дом. Наталья открыла калитку и прошла во двор. Вид в бронежилете и каске у нее был устрашающим. Мешков остался на улице, проверил небо на предмет вражеских «птичек».

Старый дом не производил впечатление жилого, но как только Наталья постучала в дверь, распахнулась створка бокового окна, и оттуда тайком спустился худенький мальчик. Он пробежал через двор и нырнул в дырку в заборе. Тут-то его и схватил Мешков.

— Ты кто такой?

— Не убивайте, дядько! Не убивайте! — заныл пацан.

— Мамка есть? Пошли в дом.

— Нема. Никого нема. Я один.

В доме под кроватью нашли грязную перепуганную девочку лет пяти. Кошелева успокаивала ее:

— Я тетя Наташа. А тебя как зовут?

— София.

— Прекрасное имя, София. Это твой брат?

Насупившегося мальчика придерживал Мешков. Девочка кивнула:

— Брат Саша.

— Ваша фамилия?

— Черленяк.

— А где взрослые?

— Мама уехала с новым дядей, а папу русня убивши. Мама наказала ждать и прятаться, а то русня зъист.

— София, никто вас есть не будет. Наоборот, мы накормим. Сколько дней вы здесь?

Девочка пожала плечами, мальчик уткнул взгляд в пол. Кошелева воздохнула и рассказала Мешкову:

— Я выяснила, что семья Черленяк с двумя детьми перешла границу четыре дня назад.

Мешков спросил мальчика:

— Мать с дядькой сразу уехали?

— Мама обещала через два дня вернуться.

— И что же вы ели? — Кошелева рассмотрела остатки еды на кухне, заглянула в немытую кастрюлю, нашла пустой пакет из-под молока. — Саша, ты варил гречку?

— Сестра с молоком любит, — оправдывался пацан.

— С молоком вкуснее, — успокоила мальчика женщина. — Документы и другая одежда у вас есть?

— В машине сгорели.

— София и Саша, одним вам оставаться нельзя. Вы поедете со мной.

— А мама? Она сюды придет, — захныкала девочка.

— Я оставлю ей записку с телефоном. И мама вас найдет. — Кошелева написала свой телефон и положила листок на стол. — А мы поедем в город. Там вас накормят, помоют.

Девочка вытерла грязный нос и снизу вверх посмотрела на Наталью:

— А конфеты дадут?

— Конечно.

— А то мне Сашка не дает. А у него есть, я видела.

Саша достал из кармана два мятых шоколадных батончика. Один отдал сестре, другой жадно съел по пути к машине.

— Тоже стянул в автолавке? — поинтересовался Мешков.

— Не, новый папа дал.

София, сев в машину, долго возилась с оберткой шоколадки, а когда раскрыла, липкое конфетное крошево ей не понравилось. Девочка все-таки откусила, пожевала и сморщилась:

— Фу! Я лучше новых дождусь.

— Дура, — без обиды упрекнул брат и, пока сестра не передумала, быстр доел ее батончик.

На обратном пути в Грайгород Наталья пыталась выяснить у детей про родителей, но Сашу быстро сморило, а София пожаловалась на головную боль и попросила попить. Воды, как назло не оказалось. Неожиданно мальчик содрогнулся, схватился за живот, и его стошнило.

Мешков остановил машину, открыл дверцу, попытался успокоить мальчишку:

— И старших пацанов укачивает. Выйди, проветрись.

Мутный взгляд мальчика блуждал. Он сонно хватался за всё подряд, словно не понимал, где находится, и неразборчиво шептал:

— Жарко… Пить… Воды…

Наталья перехватила его руки и ужаснулась:

— Пальцы ледяные.

Саша обмяк, уронил голову, на его губах пенилась рвота. Софию тоже стошнило.

— С ними что-то не то. Надо в больницу! — запаниковала Наталья.

Мешков гнал машину в город и проклинал себя, что не взял воды. Мальчик отключился, девочка стонала. Наталья держала Софию за руку, натужно улыбалась и читала детские стихи:

— Вот у Сони дел немало. Да, у Сони много дел. Утром брату помогала — он с утра конфеты ел.

Вместо улыбки по щекам девочки покатились слезы. Наталья не сдавалась:

— Наша Соня громко плачет, уронила в речку мячик. Тише, Сонечка, не плачь, не утонет в речке мяч. — Женщина тормошила девочку и просила: — Повторяй вместе со мной.

Когда в больнице София попала к врачу, она невнятно повторяла самое понравившееся четверостишье:

— Самолет построим сами, пронесемся над лесами. Пронесемся над лесами, а потом вернемся к маме.

Наталья Кошелева осталась в больнице с детьми. Мешков заехал на мойку самообслуживания. Прежде чем мыть салон автомобиля оперативник взял образец рвоты и обертку от шоколадного батончика. Собранные улики отвез в лабораторию криминалисту Кринскому.

— Геннадий Семенович, проверь. Мальчишку после конфеты вывернуло, он потерял сознание.

Через два часа озабоченный Кринский зашел к Мешкову.

— Олег Николаевич, я, конечно, еще перепроверю, но результаты экспресс-теста… — старый криминалист удрученно покачал седой головой.

Мешков почувствовал недоброе:

— Худое худым и кончится. Шо там?

— В конфете был яд из группы алкалоидов.

— Этот яд мог получиться от испорченного продукта?

— Такое только от испорченных людей. И я опасаюсь, что тот, кто это попробовал…

Мешков вскочил и быстрым шагом прошел в кабинет Кошелевой. Инспектор ПДН на службу не возвращалась. Майор спустился к машине и поехал в больницу. Кошелеву он нашел в палате у кровати беспомощной девочки, подключенной к приборам.

Наталья держала Софию за руку и тихо напевала:

— Спать пора, уснул бычок, лег в коробку на бочок…

Появился врач и тихо сообщил Мешкову:

— Девочку чудом откачали. Есть надежда на выздоровление. А мальчик… — Врач развел руки.

— Умер? — ужаснулся майор.

— Мы ничего не смогли сделать.

Мешков тронул Кошелеву:

— В конфетах был яд.

Она посмотрела на него безумным взглядом:

— Яд детям? Как же так!

Врач поспешил вмешаться:

— Наталья, вам надо домой. Отдохните. За девочкой мы присмотрим. — И шепнул Мешкову: — Уведите ее. Женщине надо переключиться на что-то другое.

Олег отвез Наталью домой. По пути он пытался разговорить ее, но женщина с окаменевшим лицом молчала. Даже собаки, приветствовавшие Кошелеву разноголосым лаем, не обрадовали ее.

На вопрошающий взгляд бывшей тещи, Олег сказал:

— Тяжелый день. Нам надо поесть.

За ужином Наталья продолжала молчать. Поела немного, от предложенного коньяка отказалась и ушла к себе в комнату.

— Опять кто-то умер, — догадалась Галина Матвеевна. — Олег, ты не уходи.

Мешков выпил. Посмотрел на неплотно прикрытую дверь комнаты Натальи и с ожесточенной решимостью выпил еще. Потом зашел к ней.

Наталья лежала на кровати и нашептывала детские стихи, которые читала Софии. Олег сел рядом. Щеки Натальи лоснились от слез. Это был добрый знак — отпускает. Он тронул ее руку, она не отдернула. Он выслушал четверостишье про зайку, которого бросила хозяйка, и стал губами собирать слезы с ее лица. Щеки под его губами подрагивали от слов про бычка, который вот-вот упадет.

Он посмотрел ей в глаза. Их лица были так близко, что не разобрать деталей — лишь распахнутая чернота ее глаз, как путь в бездну. Она коснулась пальцем его синяка. Он ответил на немой вопрос:

— Ерунда.

— А что для тебя не ерунда, Мешков?

Ее пальцы скользнули по его лицу, прошлись по затылку, ногти царапнули кожу под волосами. Теперь уже она прижимала его щекой к своей щеке. Ее голос огрубел и вместе с жарким дыханием Олег услышал:

— Я люблю свою лошадку, причешу ей шёрстку гладко, гребешком приглажу хвостик и верхом поеду в гости.

Под конец ее голос стал требовательным. С последними словами она решительно перевернула его и оседлала. И снова, как тогда, они срывали одежду, а руки, губы и зубы превращали секс в подобие борьбы.

Наталья устала больше него и, кажется, получила больше. Откинулась потная утомленная и простонала в потолок:

— Я плохая, я очень плохая.

— Ты хорошая, — возразил он.

— Как окна вставят, сразу перееду, — решительно сказала она.

Идиллия рассыпалась. Олег возмутился:

— Да что ж с нами такое! Для счастья нужно кому-то умереть.

— Типун тебе на язык!

Она пихнула его локтем, и он понял, что Наталья думает о Софии. Заснули они в одной постели, но порознь.

Утром на кухне Галина Матвеевна посмотрела на неразговорчивую угрюмую пару и сказала:

— Мой совет нужен?

Олег и Наталья подняли глаза.

— Живите, как муж с женой. К черту стыд! — выдала совет бывшая теща.

— Аргумент ребром, — согласился Мешков и, как решенное, объявил: — Натаха, собирай вещи. После работы переедем ко мне.

К зданию городской полиции Мешков и Кошелева приехали вместе. При входе пропустили уборщицу, выносившую мусорный мешок с крошками засохшего свадебного торта. В багажнике «Патриота» остались две сумки с женскими вещами.

Глава 35

Днем Олег Мешков урвал свободную минуту и завез вещи Натальи Кошелевой к себе в квартиру, чтобы лишить ее возможности передумать. Заодно прибрал разбросанные носки, помыл грязную посуду и выбросил сомнительные продукты из холодильника.

На обратном пути проехал мимо поврежденной квартиры Кошелевой. Крышу в доме уже починили, демонтировали разбитые рамы, однако новые окна еще не вставили. И хорошо, Наталье некуда отступать, у них будет время притереться друг к другу.

Вдруг он увидел дрон, залетающий в проем окна Кошелевой. Да не просто дрон, а дрон-камикадзе! К беспилотнику был прикреплен снаряд гранатомета.

Майор ударил по тормозам и выскочил из машины. Дрон залетел в одно окно, вылетел из другого и завис над лысым человеком, болтавшим по телефону. Мешков узнал подполковника ФСБ Сотникова и ужаснулся.

— В укрытие! — крикнул оперативник и выхватил пистолет.

Поймал беспилотник в прицел, собираясь сбить, но его остановил зычный окрик:

— Мешков, отставить!

Кричал подполковник Сотников. Вдобавок угрожающе размахивал кулаком.

— Шо происходит? — спросил майор полиции.

Сотников говорил по телефону и указывал дрону пальцами:

— Денис Чмыхин, первое задание на отлично. — Юрий Михайлович поднял вверх указательный палец, затем большой, как символы номера задания и оценки.

Мешков покрутил головой:

— Где Денис?

— В военкомате сидит. Оттуда дроном рулит.

— Ну дела! Юрий Михайлович, обвинения с парня сняли?

— С условием. Чмыхину через месяц в армию. Призовут оператором дронов. А пока будет подтягивать других призывников до своего уровня. — Сотников подмигнул с хитрецой: — Готов подсобить пацану?

— Я с дронами, как поп с чертом, только проклинать могу.

— Нужен твой «Патриот».

— Без проблем. Что куда отвезти?

Сотников переключился на телефонный разговор:

— Призывник Чмыхин, готов к заданию второго уровня?

— Постараюсь, — послышалось из трубки.

— Неверный ответ. Или — так точно! Или — никак нет!

— Так точно!

Сотников махнул Мешкову, чтобы садился за руль. Сам сел рядом на место пассажира и распорядился:

— Опусти задние стекла и трогай.

— Куда?

— Прямо. Дрону надо пролететь сквозь авто в движении.

Мешков округлил глаза:

— А граната?

— Учебный муляж.

— Успокоили, однако. А если пацан ошибется, и муляжом в голову?

— Мешков, ты сам просил за парня. Веришь в него или нет?

Олег вспомнил про бабушку Дениса Чмыхина, запирающую картошку. Тамара Егоровна в него не очень-то верила. Если еще раз подведет соседку, не выручит внука, то из ее окна цветочным горшком ему на голову прилетит. Это похуже муляжа будет.

— Поехали, — решился Мешков и нажал педаль газа.

Дрон со снарядом обогнал «Патриот» и заглянул электронным глазом в лобовое стекло. Сотников поднял два пальца.

— Второе задание, — уже не столь уверенно объявил подполковник и вжался в кресло.

Дрон принял вправо, поравнялся с автомобилем, опустился до уровня стекол и…

— Уф! — шумно выдохнул Мешков, когда дрон пролетел сквозь задние стекла движущегося автомобиля.

— Есть! — также бурно отреагировал Сотников.

— В окошко на ходу — не слишком для пацана?

— А ты думаешь в люк бронетехники попасть проще? Пилотирование у парня на отлично. Обучится топографии, минно-взрывному делу — и, пожалуйста, готовый боец. Нашей армии дроноводы позарез нужны!

Перед тем как высадить Сотникова, за которым следовал микроавтобус, майор полиции вспомнил о своей проблеме.

— Юрий Михайлович, я опять про Мишку Штанько, про Заступа.

— Чего на этот раз?

— У него в ЧВК был командир с позывным Кречет.

— Ты говорил, мы проверили. Был такой командир.

— По словам Заступа, Кречет умер в госпитале в Анапе. Якобы Заступ забрал его тело, чтобы отвезти родным. Можете про это разузнать?

— Мне Наследник нужен, а не покойник.

— А я про шо! Где был Заступ с июля не ясно. Может брешет про Кречета, а к нам с Украины пришел. Мишка Штанько еще до СВО подозревался в криминальных связях с украинскими контрабандистами. Опять же: Заступ-Заступник-Наследник.

— Старому другу не доверяешь? Профессиональный подход.

Фээсбэшник вышел из «Патриота», но прежде чем хлопнуть дверцей заглянул в глаза полицейскому:

— Но учти, Мешков, у твоего брата с Украиной тоже тесные связи.

— У Андрея? Какие еще связи?

— Он учился в Харькове — это раз. Товар туда-сюда таскал — это два. Денежные переводы из Украины получал — это три! А здесь он появился, когда активизировался вражеский агент Наследник.

— Мой брат агент? — отпрянул Олег.

— Все под подозрением, пока не разоблачим Наследника.

Сотников пересел к своим и уехал. Мешков поежился, точно ему снег за шиворот сунули.

Глава 36

Алина Черленяк поднялась с кровати, в сотый раз прошлась по комнатке три на четыре метра, выглянула в окошко, из которого просматривался лишь маленький деревенский дворик, и снова плюхнулась на кровать. На этот раз лицом в ненавистную подушку, которую хотелось рвать зубами. Выходить даже во двор ей запрещалось. Три дня ожидания в дачном домике в Псковской области измотали женщину, превратив ее нервную систему в незаживающую болезненную рану.

В отличии от страдающей матери кадровый офицер ГУР с позывным Дрозд вынужденное ожидание переносил философски.

— Солдат спит — служба идет. Отсыпайся, Птаха, — советовал командир подруге.

— Как я могу спать, если не знаю, что с детьми! Ты говорил про два дня.

— Ждем команды. Как только, так сразу.

— Я чувствую, шо-то случилось.

— Не ной. Лучше Коновалу на кухне подсоби.

Коновалом звали хозяина домика, неразговорчивого мужчину лет сорока с ускользающим взглядом. Он приютил диверсантов, так как тоже работал на украинскую разведку. Для общения хозяин и гости использовали позывные.

— Сам стряпай, если хочешь жрать. А мне кусок в рот не лезет.

— Могу предложить шо получше. — Дрозд сел на кровать и силой перевернул женщину к себе. — Попробуй, Птаха.

Она пихнула его коленом:

— Тебе всё мало. Отстань!

Вечером за поздним ужином Дрозд получил сообщение от Наставника. Прочел и объявил:

— Дождались, Птаха. Нынешней ночью сделаем москалям праздник.

Понятливый Коновал молча встал и качнул ладонью Дрозду, чтобы шел за ним. Во дворе мужчины взяли лопаты и закрылись в теплице. Там откопали три чемодана. Дрозд проверил содержимое. Три беспилотника самолетного типа, к которым нужно будет приделать крылья. Взрывчатка уже в корпусе дронов. По весу — заряд солидный. Для старта есть катапульта, которую требуется собрать на месте.

— Праздник будет не хилым, — оценил беспилотники Дрозд и понес чемоданы в машину.

Коновал ровнял грядки, считая свою функцию выполненной.

Пятидверная «Нива» выехала со двора с погашенными фарами в час ночи. За рулем была Птаха. Дрозд показывал путь, сверяясь с электронной картой. Через час диверсанты прибыли в заданную точку, и Дрозд дал окончательные инструкции.

— Я остаюсь здесь на краю поля, монтирую катапульту, собираю дроны. Цель — военно-транспортные самолеты на аэродроме псковских десантников. — Дрозд показал на планшете со спутниковой связью. — Ты езжай до леса, там спрячься и будь готова. Мы не единственная группа. Как только услышишь первый взрыв, стартуешь наши птички: первую, вторую, третью. Потом подхватишь меня.

— Три дрона друг за другом, это сколько же времени. Меня успеют засечь, — заволновалась Птаха.

— Ты же хочешь отомстить.

— Я хочу к детям.

— Не ной, Птаха! Мы на войне!

— А я хочу мира.

Дрозд хлестко шлепнул женщину по щеке.

— Соберись! Или я тебя пристрелю за невыполнение приказа!

Птаха слизнула кровь с разбитой губы, в глазах резануло от выступивших слез. Дрозд взял себя в руки, притянул женщину к себе, стал успокаивать:

— Ну шо размякла, Птаха. Станешь героем Украины. Детки будут тобой гордиться. Вытри носик и за дело!

Он сунул ей планшет, вышел из машины и выгрузил три чемодана. Алина проехала к лесу. Съезжать в темноте с дороги она не решилась, оставила «Ниву» на обочине. Взяла рюкзак со всем необходимым и углубилась в темную чащу. Идти было трудно, глаза различали предметы не далее нескольких метров.

Алина выбрала место и воткнула в дерево нож — острие указывало направление к дороге. Так она не потеряет ориентацию, ведь в очках управления она видит то, куда смотрит камера беспилотника. Ее подсознание переключается на реальный полет в такой степени, что кружится голова. Птаха подготовила приборы управления и стала ждать.

Время шло. В какой-то момент она подумала, что если не будет первого взрыва, то и ей не нужно начинать. Не их проблема, если другая группа не справится. Алине так хотелось чужой неудачи, что она почти убедила себя, что их вот-вот отзовут, и она вернется к детям.

Безупречную черноту небосвода испортила желтая вспышка. И тут же докатился грохот взрыва со стороны аэродрома. Наивные мечты разрушились. Началось!

Птаха надела очки, включила пульт управления. Первый беспилотник уже стоял в катапульте. Старт!

Она вела беспилотник кратчайшим путем и увидела аэродром: взлетная полоса, вышка управления, ангары и карманы-тупики, где стояли военно-транспортные самолеты. Один из самолетов горел. Она направила дрон на соседний. Тут же заработала ПВО. Осколочные взрывы в небе зацепили беспилотник, и он спикировал на взлетную полосу, оставив после себя черную воронку. Но это был не ее дрон. Птаха до последнего мгновения видела, как ведомый ею дрон стремительно приближается к алюминиевой тушке четырехмоторного самолета. Есть!

Второй беспилотник Птахе пришлось вести, постоянно маневрируя. В небе над аэродромом то и дело взрывались ракеты ПВО, отражая массовую атаку беспилотников. Алина насчитала не менее пяти сбитых беспилотников, но поврежденных самолетов было уже три. Ее дрон проскочил сквозь защиту, но она не справилась с головокружением, ее качнуло, и заряд взорвался в стороне от самолета.

С третьим беспилотником получилась еще хуже. Как только Алина подняла дрон, он угодил в зону радиоэлектронных помех. Средства РЭБ ждали взлета с этого направления и сумели прервать связь. Дрон шлепнулся, не долетев до аэродрома.

И сразу неподалеку от Алины разорвалась граната, затем еще одна. Ее засекли! Охрана аэродрома накрывала квадрат из гранатомета. Алина сорвала очки и отшвырнула их. Выдернула нож из дерева и побежала в направлении дороги. В темноте споткнулась, шлепнулась, ударившись коленом. Превозмогая боль, доковыляла до «Нивы», села за руль и поехала за напарником.

Дрозд выскочил из канавы ей навстречу. Она затормозила, чуть не сбив назначенного руководством мужа. Нервно крикнула ему в лицо:

— Идиот!

Перевозбужденный Дрозд не обиделся.

— Как там? Сколько бортов уничтожили?

— Нам бы ноги унести.

— Сколько?

— Три. Я один в расход. Потом дроны стали сбивать.

— Даже обломки повредят технику. Мы еще не такое устроим! — радовался Дрозд.

— Нас засекли. Смотри!

Навстречу по дороге приближались огни мощных фар. Скоро стало видно, что это «Камаз» военных. «Камаз» встал наискосок, перегородив путь, из кузова выпрыгнули двое бойцов с автоматами. Алина растерялась и стала сбавлять скорость.

— Не останавливайся! Гони по обочине! — приказал Дрозд и достал пистолет.

Алина не спешила выполнять команду. Вид женщины за рулем расслабил военных. Когда до них оставалось всего чуть-чуть, Алина вдавила педаль газа в пол, вильнула к обочине, и проскочила мимо «Камаза».

Вслед раздались автоматные очереди, пули чиркали по асфальту, военные метились в колеса. Не попав, они подняли стволы, однако «Нива» была уже достаточно далеко. В зеркало заднего вида Алина видела, как «Камаз» в несколько приемов разворачивается на узкой дороге. Когда военным это удалось, «Нива» скрылась из вида.

— Оторвались! — крикнула Алина.

Дрозд не разделил ее радость.

— Меня зацепило, — простонал он.

Алина заметила две дырки в заднем стекле напротив его кресла.

— Где?

Дрозд сунул ей пистолет, потянулся рукой за спину и показал окровавленные пальцы.

— В спину. — Пощупал грудь. — Выходного нет.

— Дерьмо!

Дрозд достал телефон, набрал номер, успел выдавить:

— Наследник… — и клюнул головой в грудь.

Алина подхватила трубку из его ослабевшей руки и выпалила:

— Говорит Птаха. Дрозд ранен. Нужен врач!

Услышала искаженный приложением голос:

— Как прошла операция?

— По плану. Засада на отходе. Дрозду плохо!

— Что с ним?

— Отключился. Пуля в спине или две!

— Коновал медик. Вези к нему. Я предупрежу.

У Алины отлегло от сердца. Обратная дорога знакома, и ехать недалеко. Домчалась без происшествий.

Угрюмый Коновал уже ждал у распахнутых ворот дачного домика. В окнах было темно.

— Гаси фары. Подгони к стене дома, — распорядился он.

Вдвоем они занесли Дрозда в дом и уложили на кровать животом вниз.

— Срежь одежду и подсвети фонариком. Свет не включать! — приказывал Коновал.

Он осмотрел спину, нашел два пулевых отверстия. Бесчувственный Дрозд еле дышал. Коновал проверил пульс, раздвинул веки и посветил в глаза раненому. Затем подошел к окну, выглянул во двор и прислушался.

Алина нервничала:

— Как он? Что делать?

— Буду резать, — решил Коновал. — Ты вот что, воды вскипяти. А я пока скальпель и остальное подготовлю.

Алина метнулась на кухню, поставила кастрюлю с водой на газовую плиту. Пока включала, заметила канистру с бензином у газового баллона. Раньше бензин хранился в сарае. Наверное, Коновал перенес, чтобы она не забыла взять с собой.

Алина поискала глазами красный угол с иконами, как в доме бабушки. Здесь икон не было. А она бы помолилась за спасение раба божьего Евгения. Пусть, она не успела его полюбить. Но он ее муж, у них семья, их ждут дети!

Вода вскипела. Алина обернула кастрюлю полотенцем и понесла к кровати раненого. Коновал склонился над Дроздом. При ее появлении врач отпрянул, пряча правую руку за спину. В левой он держал фонарик и указал лучом на табуретку рядом с собой:

— Сюда ставь.

Алина заметила, что тело Дрозда накрыто простыней по самую шею, а на шее… Что это? Она шагнула к кровати, пытаясь разглядеть. Скомканная простынь в районе шее из белой превращалась в черную.

— Ставь быстрее! — Коновал нетерпеливо дернул правой рукой, указывая на табуретку.

Руку он тут же убрал, но Алина успела заметить армейский штык-нож. Нож, а не скальпель! А на полу за спиной врача черные капли. Черные, потому что кровь при недостаточном освещении кажется черной. Как на простыни!

Алина подняла взгляд, заглянула в хищные глаза Коновала и всё поняла. Перед ней не врач, а убийца!

Глава 37

Лом и Хворый пришли по вызову к дому Штанько и застали вожака за необычным занятием. Он бегал и прыгал по участку, выбирая самый неудобный маршрут через альпийскую горку и по дренажной канаве.

— Новые ботинки испытываю, — объяснил Заступ.

Хворый уважительно оценил трекинговые ботинки с высоким голенищем для защиты берцовой кости.

— Классные берцы! Дорогие?

— Девушки и штурмовики на обуви не экономят. Ваши в беседке, — кивнул Заступ.

Вскоре пара друзей топтала участок в новых ботинках и нахваливала:

— Нога, как влитая!

— Водоотталкивающие.

Заступ остановил подельников и объявил:

— Завтра идем за ленточку.

Лом и Хворый не проявили энтузиазма.

— Двоюродная тетка с той стороны на мине подорвалась, — поведал Хворый. — Густо натыкали.

— А в наших лесах Росгвардия то и дело облавы устраивает, — добавил Лом.

— Я не тетка, и Росгвардия «Вагнеру» не чета, — отверг сомнения Заступ и успокоил: — Завтра крайняя вылазка, после завязываем. Но груз будет тяжелее, дадут лодку. Машину подгоним к реке, шоб далеко не таскать.

— Большой груз грибами не прикрыть, — засомневался Хворый.

— Хохол жахнет минометами, отвлечет.

— Опять оружие? — спросил Лом.

— А тебе не пофиг?

— Для кого столько?

— Про то и у меня голова болит. Кое-шо скумекал, — загадочно ответил Заступ.

В пограничную зону контрабандисты заехали через поле еще затемно. Корейский внедорожник спрятали у реки, окутанной туманом. Через границу переправились втроем, когда деревья яркими пятнами начали выступать из дымчатого марева. Заступ шел первым, полагаясь не только на зрение и слух, но и звериное чутье смертельной опасности. Лом и Хворост ступали след в след. Полученная от заказчика геометка вывела троицу к тайнику.

Заступ с осторожностью снял хвойные ветки. Под ними обнаружилось пять армейских мешков и надувная лодка в сложенном состоянии. Заступ бегло ощупал груз и безошибочно определил:

— Боевое оружие.

Лом приподнял тяжелый мешок.

— Могу взять два.

— Каждый по два — и к реке, — распорядился Заступ.

Они перетащили груз к воде и накачали лодку. В этот момент со стороны Украины начался минометный обстрел. Били по пограничной заставе в Лозинке и ближайшим деревням. Тут же загромыхало в ответ.

Под грохот артиллерийской канонады, особо не таясь, побросали мешки в лодку и поплыли к месту схрона внедорожника. Причалили и бегом перетащили груз в автомобиль.

— Покромсай лодку, шоб затопла, — велел Лому Заступ.

Лом сбежал к реке, занес нож и не решился испортить ценную вещь. Вместо этого открыл клапаны, второпях спустил воздух и притопил лодку под кустом. «Потом заберу», — решил он.

— Телок! — упрекнул Заступ медлительного Лома.

Груженый внедорожник продирался по лесным тропам, дизельный двигатель работал на повышенных оборотах и, как только канонада улеглась, контрабандисты тоже притихли, ощущая каждой клеточкой кожи свою уязвимость. Звук мотора в лесу выдавал их.

Заступ попытался взбодрить подельников:

— С таким арсеналом от взвода спецов отобьемся!

Хворый нервно хихикнул. Лом ловил копчиком кочки и прикидывал, если пробьет колесо, осилит ли домкрат машину с грузом или придется вытаскивать мешки и сколько времени это займет. Мысль, что пробьет два колеса, привела его в ступор.

Лес миновали без происшествий. Чуть отлегло. Перед выездом на асфальтированную трассу Заступ остановил внедорожник.

— Рисковать не будем. Спрячем здесь.

Прежде чем прикопать мешки на опушке леса, Заступ спрятал среди оружия смартфон с активированной трансляцией геометки. Трансляция предназначалась только ему, так он решил проследить за грузом. А заказчику он послал обычную геометку местоположения тайника.

Выехав на трассу в опустевшем внедорожнике контрабандисты выдохнули и вытерли пот со лба. Хворый припал к сигарете, выдыхая в окно и загоняя воздух в салон растопыренной пятерней. Окончательно всех отпустило, когда въехали в Грайгород. Лом уточнил у вожака:

— Этот раз последний?

— Крайний, — поправил его Заступ.

Глава 38

— Поставь кастрюлю! — повторил Коновал Птахе и увидел в ее глазах ужас.

Она догадалась, что он зарезал Дрозда. Что ж, ей предстоит та же участь. В следующее мгновение он бросился на Алину с ножом. Она плеснула в него кипяток.

Коновал взвизгнул, выронил нож и фонарик, схватился за обожженное лицо. Алина отбросила кастрюлю, выхватила пистолет и направила на него.

— Убью! Кто ты?

— Не стреляй! Мне приказали.

— Кто? Русские?

— Наш. Наследник.

— Шо он сказал?

— Раненого в расход. И тебя, Птаха, тоже.

— Мы выполнили задание! — крикнула Алина.

— Не ори! Вас всё равно бы нашли. «Ниву» видели, машина прострелена, с раненным не скрыться!

Алина шагнула к кровати, сдернула простынь. Артерии на шее Дрозда были перерезаны. На постели поблескивала лужица, матрас не успевал впитывать кровь.

— Ты даже не пытался его спасти.

— Бесполезно. Я ветеринар.

— Ты убийца!

— Не больше, чем ты и Дрозд.

— Шо ты мелешь, паскуда! Мы воины. Мы семья. Нас ждут дети!

— Не ждут.

— Шо?

— Твои дети для маскировки. Они выполнили свою функцию. Дрозд их отравил.

— Брешешь!

— Я Дрозда давно знаю. Это он изуродовал твоего погибшего мужа и свалил на русских. Он манипулировал тобой. Ты у него не первая жена по службе.

Алина пропускала пустые слова и цеплялась за главные:

— Про диток, про моих диток ты брешешь.

— Не вру. Дрозд оставил им отравленные конфеты. Они побочные жертвы войны.

— Побочные? — Алина угрожающе нацелила пистолет. — Мои детки для тебя побочные жертвы!

— Не стреляй! — запаниковал Коновал. — Выстрел услышат.

— Поэтому ты ножом. И шо дальше?

— Наследник приказали вас ликвидировать и сжечь вместе с домом и машиной.

Алина вдруг поняла, что она давно уже не женщина и даже не Алина. Она дрессированное существо по кличке Птаха, выполняющее чужие команды. Вокруг нее сплошь нелюди без имени: Коновалы, Дрозды, Наследники. И у противников позывные вместо имен и закрытые лица.

— Так вот к чему бензин, — покивала Птаха и приказала: — Сообщи Наследнику, шо ты выполнил задание, избавился от тел.

— Что ты задумала?

— Звони, а то выстрелю!

Коновал достал телефон. Его руки дрожали, обваренное лицо скривилось, губы жаловались:

— Ты мне кожу сожгла. Один глаз почти не видит.

Комнату освещал фонарик на полу, рядом лежал армейский штык-нож. Коновал неловко тыкал в телефон и вдруг уронил его. Наклонился, но подхватил не телефон, а нож. И резко махнул наотмашь холодным оружием по руке Птахи. Острый нож выбил пистолет из ее руки и отсек два пальца. Боли Птаха не почувствовала, лишь досаду — ее жестоко обманули.

Оба непроизвольно посмотрели вниз на мизинец и безымянный пальцы, упавшие в лужу остывшего кипятка. Шок длился секунду. В следующее мгновение Коновал бросился на Птаху с ножом, но поскользнулся на отрезанных пальцах и потерял равновесие. Досада Птахи переросла в злобу, злоба утроила силы. Она яростно толкнула Коновала. Он шлепнулся на пол, она прыгнула сверху. Подхватила кастрюлю здоровой рукой и била ею, била по голове и обваренному лицу, выплевывая ярость:

— За диток, за диток, за диток! За Сашеньку, Софийку…

Коновал ослабил сопротивление, но не сдался. Он шарил рукой в поисках ножа. Птаха схватила нож первой и всадила противнику в горло. Кровь брызнула ей в лицо. Коновал обмяк, толчки крови прекратились.

Птаха плюхнулась на пол рядом с трупом, растерла кровь по губам, отдышалась. Поднялась на четвереньки, встала на ноги и, пошатываясь, поплелась на кухню. Там сорвала газовый шланг и открыла баллон. Под свист газа расплескала бензин из канистры. Перед выходом подожгла ветошь, заготовленную Коновалом, и бросила на пол.

Во дворе залезла в машину, но ехать не решилась. «Нива» точно уже в розыске. Пережитый стресс отпускал голову, но руку жгло от боли. Птаха нашла тактическую аптечку, вколола шприц-тюбик с обезболивающим и кое-как перебинтовала руку. Уходить решила лесом. На опушке обернулась. Пылающий дом озарила яркая вспышка — взорвался бензобак автомобиля.

Глава 39

Наталья Кошелева зашла в кабинет оперативников и подсела к Мешкову. Олег поднял взгляд. Они жили вместе, но такой Наташу он давно не видел. На лице тревожное ожидание счастья, как перед несостоявшейся свадьбой. Олег заподозрил неладное:

— Шо-то случилось?

— София поправилась. Ее выписывают.

— Так это ж прекрасно. Определяй девочку в детский дом.

— Олег, я вот что подумала. — Наталья опустила взгляд. — Пока оформлю документы, пусть София со мной поживет.

— С тобой? Но мы же… — Мешков широким жестом продемонстрировал кабинет.

— Да, мы весь день на службе. Поэтому лучше, если я с Соней перееду к твоей теще.

— Бывшей! — не сдержал раздражения Мешков.

Олег был рад, что они с Наташей живут в его квартире почти как семья. В доме Луценко между ними незримо стояла бы тень его погибшей жены. Наталья коснулась руки Олега и продолжила уговоры:

— Галина Матвеевна за Соней присмотрит, пока я на работе. А общение с собаками — это терапия для девочки. Она потеряла брата.

— Она София Черленяк. Не забывай про ее мать.

— Ты что-то выяснил? — напряглась Наталья.

Олег придвинул папку, достал бумаги.

— Про Алину Черленяк у нас достаточно данных. Это ее настоящее имя. Окончила школу в Грайгороде, вышла замуж за украинца, переехала к мужу, но сохранила российский паспорт. Вот ее фотографии относительно свежие. Первый муж Алины воевал против наших и недавно погиб. Про второго нам ничего не известно, кроме его имени — Евгений Черленяк.

— Муж взял фамилию жены?

— Бывает. Подозрительно другое. От пограничников мы знаем дату, когда семья Черленяк вместе с детьми перешла границу. И в тот же день родители покинули пограничную зону на автомобиле «Нива». Есть данные с блокпоста. Уехали вдвоем, а малых детей оставили в деревне с ядовитыми шоколадками.

— Она не мать, а чудовище!

— Возможно, про яд она не знала. Шоколадки детям дал новый муж.

— Но мать не вернулась!

— Поэтому я послал запрос про их автомобиль «Нива». Сегодня пришел ответ. — Мешков сделал многозначительную паузу. — Автомобиль засекли в Псковской области. На нем скрылись диверсанты, устроившие нападение на военный аэродром. Сгоревшую «Ниву» нашли на следующий день. Рядом в доме обнаружены два обгоревших тела.

Кошелева нервно сцепила пальцы и тихо спросила:

— София Черленяк сирота?

— Женского тела в доме не было.

— Что это значит?

— Алина Черленяк жива. Она скрывается, вооружена и опасна. И главное, она мать и вернется за детьми.

— Мы никому не скажем, что София будет жить у Галины Матвеевны. Черленяк не сможет ее найти.

— Если не увидит дочь.

— София не будет выходить со двора! — заверила Наталья.

Мешков оценил душевное состояние подруги и согласился:

— Чему бывать, на то не наплевать. Черленяк появится, мы ее задержим.

Майор хлопнул по столу, будто ставил точку, и обратился к Колесникову:

— Игорь, прикажи патрульным развесить в городе ориентировку на Алину Черленяк.

Лицо Натальи озарила счастливая улыбка:

— Я поеду за Соней.

Инспектор по делам несовершеннолетних ежедневно навещала Софию в больнице, и девочка привыкла к ней, называла тетей Наташей. В дом Галины Матвеевны Луценко девочка вошла вцепившись в руку тети Наташи. И не отходила ни на шаг весь вечер. Лохматый Тарзан, дружелюбно виляя хвостом, пытался поиграть с девочкой, но та боялась огромного пса и новой обстановки. Даже спать София напросилась в кровать с Натальей.

Когда девочка заснула, Олег заглянул в спальню. Он тронул Наташу и предложил:

— Я перенесу ее на диван.

Наталья шикнула на него:

— Сам спи на диване, — и отвернулась к девочке.

Понурый Мешков вернулся к бывшей теще. Галина Матвеевна не удержалась от улыбки и подкола бывшего зятя:

— Вместо внука — внучка? И так быстро.

Глава 40

Полноприводный «Субару» цвета бронзовый металлик свернул с трассы и покатил по грунтовке через перелесок. За рулем сидел Андрей Мешков. Рядом откинулась в кресле хозяйка японского кроссовера Ирина Шевченко. Солнечные лучи простреливали сквозь ветки деревьев, и яркие блики от капота навевали Андрею мысли о блестящем будущем.

Он был доволен собой. Смелый предприниматель не боится риска, а умный всегда найдет способ заработать. О чем говорит мировой опыт: кризис — пора возможностей. Тогда война — время обогащения! Себя Андрей Мешков считал умным и дальновидным предпринимателем. Покупай, когда цена падает, продавай, когда растет. До роста стоимости недвижимости в приграничном округе еще далеко, зато самое время сбивать цены.

Андрей уже приобрел три квартиры и один дом у тех, кто сбежал из опасного приграничья и был счастлив получить хоть какие-то деньги за брошенную собственность. Оформляла сделки Ирина Шевченко из Росреестра. На правах начальницы она оперативно вносила изменения в Единый Государственный реестр недвижимости. Андрей поселился у одинокой женщины, окружил ее вниманием, баловал мужской лаской, преподносил цветы и подарки. Женщина будто помолодела на десять лет и сравнялась с Андреем возрастом.

Одно тревожило предпринимателя — бесконечные обстрелы. Шальной снаряд мог разрушить приобретенные квартиры или дом, тогда прости-прощай рискованные вложения. Другое дело — земля. И не просто земля, а благодатный чернозем жирным слоем более метра. Сельхозугодья на плодородной почве возродятся после любых обстрелов. И Мешков нацелился на ферму, оставленную хозяевами.

— Ферма Ильинская по названию хутора Ильины, что на самой границе. — Ирина зачитывала выписку из Росреестра. — Земля сельхозназначения, плюс дом и хозяйственные постройки, в том числе бывший индюшатник.

— Помню, Синица рассказывала, сколько ей птиц привезли. «Три кабана» в пору было переименовывать в «Сто индюшек».

Андрей улыбнулся, но Ирина не разделила веселье.

— Вчера Марию Федоровну видела. Из Белгорода после операции вернулась с подвязанной рукой.

— Одни пашут, деньги заколачивают, а другие грабят, — посетовал Андрей. — Нашли грабителя?

— Она описать не может, ее сзади толкнули. Упала, но сумочку не отдала, только крестик нательный потеряла. Цепочка, видимо, порвалась.

— Надо же! И в мирной жизни неприятных сюрпризов хватает.

— Той мирной жизни давно уж нет. Я Сашку в полиции просила: найди негодяя! А он — людей не хватает. За диверсантами и шпионами гоняются, да всё без толку.

— Какого Сашку? — не понял Андрей.

— Начальника, Сан Саныча Черкасова. Он мне двоюродный, но как родной. Твоим братом командует. — Ирина игриво пихнула Андрея и пригрозила: — Обидишь честную женщину, найду на тебя управу!

— Да я за вечную дружбу.

— Ну-ну, — Ирина глотнула воды из бутылочки и продолжила чтение документа: — Кадастровая стоимость фермерской земли низкая. Сделку можно оформить дешевле кадастра.

— А постройки вообще считать незачем. В дом, возможно, уже прилетело.

— Сейчас увидим. Почти приехали, — указала вперед Ирина.

Лес расступился. За полоской луга с нескошенной травой показалась ферма. Андрей всматривался в хозяйственные постройки и чуть не въехал в дерево, поваленное поперек дороги.

— Блин! — резко затормозил он.

Ирина чертыхнулась, расплескав воду на блузку. Андрей вышел, заметил на ферме белый автобус ПАЗ и рядом две фигуры. Забеспокоился: кто-то еще интересуется покупкой фермы? Нужно разобраться. Он взялся за тонкую вершину, чтобы сдвинуть дерево, и вдруг увидел перед собой военного с автоматом. Камуфляжная маска закрывала половину его лица.

— Запретная зона! Проезд запрещен! — рыкнул военный и положил палец на спусковой крючок.

Андрей поборол первый шок и возмутился:

— Там ферма, частная собственность, мне надо проехать.

— Разворачивайся! — приказал военный и для убедительности приподнял ствол автомата.

— А им почему можно? — указал предприниматель на ПАЗ.

На этот раз Андрей разглядел на автобусе черную полосу и надпись «Ритуал». Из задней дверцы автобуса что-то выгружали.

Военный клацнул затвором и направил ствол автомата на упрямца. Процедил:

— Даю тридцать секунд. Время пошло!

Где-то в лесу закуковала кукушка, словно отсчитывала секунды: ку-ку, ку-ку, ку-ку… И Андрея охватил страх. Он бросился к машине, хлопнул дверцей, дернул рычаг, включая заднюю передачу — и не попал. Внедорожник рванулся вперед, будто задумал сбить военного. Тот тоже так подумал — и прозвучал выстрел!

Андрея прошиб холодный пот. Ирина уронила открытую бутылочку на юбку и не ощущала, как промокает. Оба смотрели на военного. Боец выстрелили вверх и сейчас демонстративно опускал ствол на уровень лобового стекла автомобиля.

— Первый предупредительный, — догадался Андрей.

Он опять схватился за рычаг передач, кое как развернулся и помчался прочь по узкой лесной дороге. На повороте он не справился с управлением, «Субару» слетела с грунтовки и въехала в лес, сминая кусты. Машина заглохла.

Андрея колотила нервная дрожь, сердце стучало где-то под горлом. С широко раскрытыми глазами он повернулся к Ирине.

— Ты видела?

— Он нас чуть не убил.

— Я про ПАЗ ритуальной службы. Что-то выгружают на заброшенной ферме. Тайные похороны?

— Братская могила. Скрывают потери, — ужаснулась Ирина.

— Нас могли убрать как свидетелей. Тебя и меня, пристрелить прямо в этой машине. И сжечь.

— Я мокрая, — растерянно прошептала женщина.

Одной рукой она стряхивала воду с юбки, другой расстегивала блузку и пыталась отжать тонкую ткань.

После холодной волны страха Андрея накрыло внутренним жаром. Взгляд скользнул по женским коленям, поднялся выше, уткнулся в манящую ложбинку пухлых грудей и затуманился. Сердце вернулось на место и колотилось в знакомом предвкушении. Андрей подался к женщине, просунул руку в разрез блузки, рванул ткань. Сорванные пуговки застучали по торпеде. Он уткнулся губами в женскую грудь, засопел от возбуждения и рывком опустил кресло. Женщина охнула, мужчина навалился на нее.

— Прямо здесь? Животное, — шептала обескураженная Ирина, гладя пальцами его волосы.

А Андрей уже задирал ей юбку и срывал белье.

— Нас чуть не убили. Чуть не убили… — рычал он в такт ритмичным движениям.

Глава 41

На рассвете того же дня Виталий Ломакин, движимый мыслью «не пропадать же добру», вернулся на место, где спрятал надувную лодку. Он с трудом умял ее в большой рюкзак, шумно выдохнул и услышал неясный звук за деревьями. Выглянул из-за куста, прислушался — вроде тихо. Мало ли в лесу мелкой живности, да и ветер по верхам гуляет, листву беспокоит. Лом нацепил тяжелый рюкзак и потрусил к дороге.

Его проводил взглядом притаившийся в ложбинке за деревом Василий Ильич Тышкевич. Опытный охотник придерживал спаниеля Августа, пес разделял уверенность хозяина. Для горожан лес чуждая земля, а для Тышкевича лес стал палисадником перед родным домом.

Ломакин почти весь путь до Грайгорода преодолел пешком и лишь на окраине поймал попутку. Сбросил дома рюкзак и поспешил к Мишке Штанько, у которого была назначена встреча.

Заступ сидел за столом в беседке, склонившись над телефоном. Запыхавшийся Лом заглянул вожаку через плечо, увидел фрагмент карты с подвижным значком:

— Шо это?

— Геометка. Я подложил телефон в мешок с оружием. Скоро узнаю, куда его прут.

— Деньги башляют, остальное по фиг.

Заступ зыркнул на Лома, и тот понял, что сморозил глупость.

— Лучше знать, шо да как, — поспешил исправиться Лом и глянул на открывшуюся во двор калитку. — А вот и Хворый! Всё норм?

— Запыхался, — коротким кивком ответил Паша Хворост, войдя в беседку. Поставил на пол корзинку с груздями, сел на скамейку и попросил: — Воды принеси.

Рано утором Хворый ходил по грибы, повертелся по лесу и заглянул за деньгами, которые неведомые получатели груза оставили на месте схрона оружия.

Лом принес воду и, пока Хворый утолял жажду, вытащил из-под грибов замотанный скотчем сверток. Взвесил в руке:

— Солидно!

— Разворачивай, — проявил нетерпение Хворый, вытирая мокрый подбородок.

Лом с затаенной улыбкой разодрал сверток и вывалил на стол деньги. Даже без пересчета было ясно, что они заработали самую большую сумму на контрабанде оружия. Лом стал делить деньги на три части, но Заступ прервал процесс, шлепнув сверху денег телефон.

— Бабло подождет, а сейчас… — Вожак ткнул в дисплей на карту с геометкой. — Точка неподвижна. Сюда перевезли оружие. Шо там?

Лом с Хворым раздвинули изображение, рассмотрели карту:

— Похоже, Ильинская ферма.

— Там индюшек разводили, но сейчас прикрыли.

— Заброшенная ферма, — сделал вывод Заступ и решительно встал. — Надо ехать. Геометка передается пока телефон не разрядился.

Дорога к Ильинской ферме вела через лес. За пару километров до фермы Заступ загнал кроссовер между деревьями и приказал замаскировать ветками. Дальше пробирались тайно через лес. Заступ, как обычно шел первым, за ним шагал Хворый, завершал процессию Лом. Хворый то и дело нагонял Заступа.

Штанько шипел через плечо:

— Держи дистанцию. Случись мина или обстрел, шоб не всех задвухсотило.

Подобные наставления пугали Хворого еще больше. Он старался повторять выверенные движения вожака, однако постоянно спотыкался о корни или получал веткой по лицу.

— Заступ, ты в ЧВК в штурмы ходил?

— Работа такая, — согласился Заступ.

— И как ты выжил? Даже не ранен.

Штанько с минуту шел молча. Выбрал плотные кусты у дороги, выходящей к ферме, присел за ними, закурил, держа сигарету в кулаке.

— Меня из колонии выдернули, и на две недели в «вагнеровский» военлагерь на подготовку. Там такого порассказали — мама не горюй, а папа сдохни! Я понял, куда вписался: билет в один конец.

Хворый во все глаза слушал вожака, Лом заприметил чернику и лениво бросал ягоды в рот.

— И шо? — сгорал от любопытства Хворый.

— Перед отправкой на передок так паршиво на душе стало, хоть вешайся. И тут письмо от матушки получил.

Заступ затянулся, отогнал дым от глаз, словно дым был причиной выступивших слезинок.

— Прочитал письмо, тетрадный лист с двух сторон — и озарение мне пришло. Этой молитве меня мама в детстве учила, а я ее забыл.

— Какой молитве?

— Ты же крещеный, Хворый? Значит, ангел тебя охраняет. Его и проси.

— Как?

— Я перед каждым штурмом крестился и обращался к ангелу-хранителю, как мать подсказала. «Ангел мой, иди со мной, ты впереди, я за тобой».

— Да ладно! — отмахнулся Лом. — Тебе фартило.

Заступ посмотрел на здоровяка, как на убогого. И тут же напрягся:

— Шо за звук? Тихо.

Звук явно был не природный, хотя слышался из леса. С другой стороны на ферме завели грузовик или автобус. Заступ трижды перекрестился, прошептав молитву ангелу, а вслух сказал:

— Я гляну, на звук. А ты, Хворый, юркни к дороге, понаблюдай.

Заступ пригнулся, исчез за кустами, упал на землю и пополз. Хворый начал было креститься, но натолкнулся на усмешку Лома и поспешил к дороге, где спрятался за деревом.

Заступ тем временем прокрался на звук, заметил «Субару» и догадался, что происходит в машине. Для верности он приподнялся и заглянул в салон. Вернулся к Лому с ухмылкой до ушей.

— Андрюха Мешков в тачке бабу шпилит.

— Могу подсобить.

— В очередь! — посмеялся Заступ и задумался: какие дела у коммерсанта на границе?

За деревьями по лесной дороге проехал автобус ПАЗ. Заступ и Лом пробрались к Хворому. Тот доложил:

— Бус ритуальной службы с фермы проехал. Обычно на нем старый Кузьмич рулит, а зараз… Здоровый, светловолосый, усы подковой. Где-то я его видел…

— Пора и нам на ферму, — скомандовал вожак.

Троица прокралась на опушку леса откуда хорошо просматривалась ферма. Заступ проверил геометку и указал:

— Баулы с оружием в том длинном индюшатнике.

— А в доме, кажется, кто-то есть, — пригляделся Лом.

— Вот и узнаем, кому оружие предназначено, — решил Заступ и расстолковал, что делать.

Хворый и Лом, не таясь, под видом деревенских парней вышли к ферме. Хворый лузгал семечки, Лом отгонял веткой комаров.

Их заметили. Из хозяйского дома вышли двое охранников в тактических масках, камуфляжной форме и бронежилетах. Один высокий ладный, другой пониже с животиком. У каждого на плече висел автомат с откидным прикладом.

— Кто такие? Куда прете? — спросил высокий.

— Так местные мы. Думали, хозяин вернулся. Може опять работа будет, — ответил Лом.

Хворый поддержал друга:

— А вас уже наняли? Много платят?

— Не твое дело. Здесь запретная зона. Проваливайте!

— Зона. Запретная, — уважительно покивал Лом, краем глаза наблюдая, как Заступ, прокравшись через луг, юркнул под сеткой в вольер для индюков и скрылся за углом птичника.

— Боевых индюшек выращиваете! — заржал Хворый и предложил семечки. — Семки знатные, сам жарил.

Заступ в это время отжал боевым ножом заслонку для выгула птиц и проник в индюшатник. В длинном помещении с кормушками было грязно и пусто. Далее в торцевой комнате он увидел гору мешков с птичьим кормом. Трекер показывал, что телефон с геометкой находится здесь.

Заступ снял пару мешков и разглядел под ними рюкзаки, который они переправили через границу. Он раскидал остальные мешки с кормом, изучил открывшийся тайник с оружием и обалдел. Чего тут только не было: тысячи патронов к стрелковому оружию, автоматы Калашникова и пулемет Калашникова, автоматические гранатометы с боекомплектом, ручные гранаты, мины и даже противотанковый ракетный комплекс.

Полный охранник взял у Хворого семечки, предложил напарнику:

— Шпиль, будешь?

— Когда ты наешься, Шрам, — огрызнулся высокий. Он не терял бдительность и поглядывал по сторонам.

Полный опустил маску, освободил рот. Открывшийся шрам на щеке красноречиво говорил о происхождении позывного. Шрам ловко лузгал семечки, Хворый расспрашивал его, как более покладистого:

— А шо, у вас кто помер?

— С чего это?

— Бус ритуальный с фермы ехал. Только водитель не из «Ритуала», я Кузьмича знаю.

— Все-то ты знаешь, — недобро прищурился Шрам.

— И парня с такими усами где-то видел. — Хворый на себе показал форму усов, огибающих рот. — Как его зовут?

Заступ нашел рюкзак, в котором спрятал телефон, и забрал мобильник. Приглянулся ему и новенький пистолет-пулемет. Вещь! Приятно держать в руках, расставаться не хочется. Повесил оружие на плечо, набрал запасных патронов.

Уже вооруженный подошел к внешней железной двери, дернул за ручку — заперта. В двери имелось оконце на уровне глаз. Выглянул. Лом с Хворым продолжали отвлекать охранников. Кто они такие? Одеты, как военные, но зачем армии неучтенное оружие? А для бандитов слишком серьезный арсенал.

Неожиданно высокий охранник с позывным Шпиль похлопал себя по карману, достал брелок с мигающим индикатором и резко обернулся. Шпиль смотрел на индюшатник и был чем-то встревожен. Автомат в его руках принял боевое положение.

Штанько пригнулся, повертел головой и заметил под потолком датчик сигнализации, реагирующий на движение. Засекли!

Хворый, кажется, вспомнил усатого водителя. Выпучил глаза, хлопнул себя по лбу:

— Так ваш усатый это же…

— План Б! — выкрикнул высокий охранник и короткой очередью из автомата скосил Лома.

Заступ, как бывший «вагнеровец», среагировал автоматически. Выбил стекло стволом пистолета-пулемета и расстрелял убийцу друга. Из леса с гомоном вылетели птицы. Полный охранник в страхе разрядил магазин в дверь индюшатника. Стрелять в него Заступу было опасно, на линии огня стоял растерявшийся Паша Хворост.

— Беги! — крикнул ему Штанько.

Хворый швырнул семечки в лицо охраннику, перезаряжавшему автомат, и побежал. Охранник лег на землю и прицельно выстрелил вслед. Заступ выпустил очередь, чтобы его отвлечь, но попасть в залегшего противника из высокого окошка было затруднительно. Заступ побежал обратным путем, каким проник в индюшатник.

Когда он выполз из-под сетки вольера, пухлый охранник уже покинул ферму и скрылся в лесу. Штанько подбежал к Ломакину. Друг был мертв. Лежавший рядом его убийца неожиданно приподнял автомат. Заступ успел выстрелить первым. На этот раз в голову, а не в бронежилет.

— Хворый! — позвал Штанько и пошел по стопам сбежавшего друга.

Он нашел Пашу Хвороста у опушки леса. Тот лежал лицом в землю и хрипло дышал. На спине расплывалось кровавое пятно. Заступ разорвал одежду — две пули попали другу ниже лопатки. Был бы бронник, отделался синяком, а так кровь в ранах пузырилась — повреждено легкое. Медлить нельзя, нужно в больницу.

— Держись, Хворый. Я тебя вытащу.

Раненый обрадовался другу и даже пошутил, превозмогая боль:

— Вот Хворый и захворал.

— Вылечим. Потерпи, — подбадривал Штанько, вращая головой.

Он не рискнул бежать за машиной. Где-то рядом скрылся сбежавший охранник. Враг может вернуться с подкреплением. Надо быстрее уйти в лес, там безопаснее.

Штанько поднял Хвороста и поставил на ноги, обхватил рукой подмышками.

— Цепляйся за меня. Идем к машине.

Они проковыляли через подлесок, прошли мимо кустов, куда угодила «Субару» перевозбужденной парочки. Хворый стонал, Штанько смотрел под ноги, чтоб не споткнуться.

После стрельбы на ферме Андрей Мешков и Ирина Шевченко покинули машину и затаились в кустах. Женщина от страха уткнулась в траву, а Мешков-младший сумел разглядеть лицо раненого.

Штанько дотащил Хвороста до корейского внедорожника, усадил в пассажирское кресло и пристегнул. По пути в город он постоянно требовал от раненого:

— Хворый, не отключайся, смотри на меня! Скоро будем в больничке, там такие медсестры.

Паша Хворост тусклым взором смотрел на друга и через силу говорил:

— Крестик тот с камушком для Оксаны.

— За крестик, спасибо.

— Синица, я у нее взял… Деньги чертовы…

— Взял деньги? Забудь!

— Прости.

— Прощаю, Хворый. И ты меня прости! — соглашался Штанько. — Глаза не закрывай. На меня смотри! И молчи, силы не трать.

Подъехав к больнице, Штанько вытащил отключившегося друга и усадил у двери приемного отделения. Убедился — жив! Нажал кнопку звонка и тут же запрыгнул в машину. Отъехал, чтобы наблюдать со стороны.

Сейчас не время объясняться. К нему будет много вопросов. Кто стрелял? Где? Откуда у него пистолет-пулемет с боекомплектом? И что за трупы на ферме? Вопросы-ответы подождут — сначала спасите Хворого!

Дверь приемного отделения открылась, раненого заметили. Появилась каталка и медики. «Спасите Пашку», — мысленно попросил Штанько и уехал.

Глава 42

В полицию Грайгорода поступило сообщение из больницы о пациенте с огнестрельным ранением. Криминальный случай требовал расследования. Майор Мешков взял с собой лейтенанта Колесникова и поехал в больницу. По пути Олегу позвонил брат Андрей.

Начал разговор младший брат нерешительно:

— Тут такое дело, братишка. Я ферму присмотрел для покупки. Заброшенную…

— У тебя бизнес, у меня служба. Лясы точить некогда! — грубо прервал полицейский.

— Я сдуру сунулся в запретную зону, а там военные! — ускорил рассказ Андрей.

— Какая зона?

— Ильинскую ферму охраняют.

— А мне то шо?

— Они стреляли! Я раненого видел.

Майор припарковал «Патриот» у больницы. Сообщение о раненом его заинтересовало.

— Андрей, ты раненного хорошо разглядел?

— Более-менее.

— Я в больнице. Приезжай на опознание.

— Какое опознание?

— Мигом! Тебя Колесников у входа подождет, — скомандовал майор и вбежал в приемное отделение.

В больнице полицейского представили врачу, тот повел в палату раненого. Врач-хирург по пути объяснял:

— Сейчас пациент без сознания. Мы только что провели операцию, извлекли эти пули. — Хирург показал пакет с двумя конусообразными пулями.

— 5,45, от АК–74, — рассмотрел пули майор. — Как он их объяснил?

— Говорить раненый не мог. Его нашли под дверью отделения. Документов при нем не было.

Документов не потребовалось. Полицейский вошел в палату и узнал пациента:

— Паша Хворост. Куда ж ты вляпался, гитарист.

— Как вы сказали, Павел Хворост? А возраст? Мы внесем в медицинскую карту.

— Когда он сможет говорить? — думал о своем полицейский.

— Думаю, завтра. Очень слаб, потеря крови, гемоторакс.

В больницу приехал Андрей Мешков. Лейтенант Колесников привел его к майору. Олег продемонстрировал брату прооперированного пациента:

— Узнаешь?

— Он! Я его видел около Ильинской фермы, — опознал Андрей. — Его кто-то тащил.

— Кто?

— Лица не разглядел. Но кто-то сильный, раз тянул на себе.

— Хворост дружит с Ломакиным, а тот силен, — задумался майор.

— Задержать? — предложил Колесников.

— Ломакин заявит, шо его хата с краю, ничего не знаю. — Олег обратился к брату: — Шо за военные на ферме? Род войск разглядел?

— Скажешь тоже. Я четко разглядел там белый автобус с черной надписью «Ритуал».

— Точно «Ритуал»?

— Такой же ПАЗ в городе видел.

— Ритуальный автобус в нашем городе один. — Мешков задумался и решил: — Андрей, ты свободен. Колесников, за мной!

Из больницы полицейские направились в ритуальную контору. Зашли в сумрачное помещение, где все стены были заставлены образцами гробов, крестов и венков. По центру выставки за столом сидел седовласый сгорбленный Лев Маркович Жинкин.

Жинкину было за семьдесят. С карандашом в руке и очками на кончике длинного носа он склонился над сборником судоку. Вывел цифру и только после этого поднял взгляд на посетителей. Майора Мешкова Жинкин знал не только как полицейского, но и в качестве клиента ритуальной конторы. Похороны молодой женщины с малолетним сынишкой запоминаются не только родственникам. В молодости Лев Жинкин получил высшее образование в Ленинграде и, вернувшись домой из культурной столицы, стал выделять букву «ч» в разговоре, чтобы отличаться от «шокающих» провинциалов.

Владелец «Ритуала» отложил потрепанный сборник судоку и объяснил полицейским:

— Упражнения для мозга, чтобы продлить жизнь.

— Скупите все задачки в городе, и клиентов прибавится, — посоветовал Мешков.

— Что вы так обо мне думаете? — изобразил недовольство хозяин. Однако в меру, чтобы не обидеть гостей. — Будьте вечно здоровы, Олег Николаевич.

— И вам не хворать, Лев Маркович. Где ваш автобус?

— На выезде.

— Похороны?

— Военные позвонили, попросили транспорт. Как откажешь.

— Военные. — Полицейские переглянулись. — А кто забирал автобус?

— Кто-то, — картинно округлил глаза Жинкин. — Утречком наш Кузьмич пригнал транспорт к моргу и оставил с ключами.

— Это не странно?

— Я вас умоляю! А что сейчас нормально? Я вам отвечу, как есть: ничто! Не первый раз уж они просят, а к вечеру возвращают. С полным баком.

— Как представился военный?

— Полковник Артемов.

— Точно?

— Я хоть и старый, но мозг тренирую. — Жинкин постучал по книге судоку, перелистнул назад несколько страниц и принялся стирать решенную головоломку. — Вот что я вам напомню: новое — это позабытое старое. Вы только поговорить или что-то выбрать?

Полицейские скользнули взглядом по мрачному выбору ритуальной конторы и покинули помещение.

На улице майор Мешков позвонил командиру воинской части полковнику Артемову и после короткого приветствия прямо спросил:

— Евгений Петрович, шо ваши бойцы на Ильинской ферме делали?

— Я не обязан тебе докладывать, майор.

— А по-человечески сказать можете? Там стреляли. В больнице тяжелораненый.

— Я не посылал никого в Ильины.

— Автобус в «Ритуале» заказывали?

— Свихнулся!

— Может от вашего имени кто звонил, — засомневался Мешков.

— Не ерунди, майор! В части своего транспорта хватает. Но есть разведчики спецназа, которые мне не подчиняются. Они на ту сторону ходят.

— На ту сторону, — повторил полицейский, прикидывая, что хутор Ильины расположен у самой границе.

Артемов закончил разговор. Мешков убрал телефон и сказал Колесникову:

— Спецназовцы, конечно, герои, но стрелять по мирным я им не позволю. Давай ка смотаемся на Ильинскую ферму.

Полицейские сели в машину, проехали мимо ломбарда. Мешков кивнул на вывеску и спросил:

— Игорь, со скупщиком как следует поговорил?

— Вы про кольцо убитой Настены? Я постоянно захожу, спрашиваю и фотку оставил. Кольцо приметное, с тремя камушками. — Колесников горестно вздохнул. — Никто не сдавал.

— Я про Марию Федоровну Синицу. У нее после нападения хулигана крестик с бриллиантом пропал.

— И про крест спрашивал. В скупку другой приносили, дешевый. Еще перед нападением на Синицу. Там бытовой конфликт, муж с женой поцапался.

— Ссора в быту — дорожка в небытие. Так бывший начальник Тышкевич нас учил, — припомнил Мешков.

— Олег Николаевич, у нас убийства, стрельба, раненные. Да еще обстрелы. Когда бытовухой заниматься?

Майор понимающе кивнул:

— Аргумент ребром!

Они проехали мимо сквера рядом с Дворцом культуры и спорта. Навстречу проскочила затонированная машина ФСБ с недовольным или чересчур сосредоточенным Сотниковым за рулем. Мешков кинул подполковнику, но тот его не заметил.

Зато обоих заметил рослый светловолосый мужчина с байкерскими усами, напоминающими подкову. Он гулял по аллее сквера вдоль высоких густых кустов, пока его не окликнул невидимый человек с другой стороны насаждений:

— Ударник, какого лешего меня вызвал?

— Боялся пользоваться телефоном.

— Говори коротко и по делу, — потребовал неизвестный тоном начальника.

— На ферму сунулись местные. Была перестрелка. Шпиля убили, Шрам в лес сбежал. Теперь не знаю, мне в городе ховаться или в лес к Шраму.

— Что с рюкзаками?

— Перепрятали в два схрона по плану Б.

— Оставайся в городе. «Ритуал» забудь, тебя спалили.

— Как?

— Тебя видел старый знакомый.

— Наши их положили на ферме.

— Тот выжил. Он в больнице и не должен проболтаться.

— Ясно.

— И характерную примету сбрей.

— Шо?

— Шо под носом!

Ударник вжал голову в плечи и прикрыл ладонью подковообразные усы. Собеседник за кустами с позывным Наследник исчез.

Глава 43

На Ильинской ферме следы от автобуса вели к индюшатнику. Туда и подъехал на «Патриоте» Олег Мешков. Железная дверь с выбитым окошком была раскрыта, и полицейские вошли внутрь. Колесников тут же поскользнулся на чем-то круглом, под ногами звякнуло.

— Гильзы! — указал лейтенант.

— Девятимиллиметровые. И мышиный помет, — разглядел Мешков.

Он перешагнул через прогрызенные мешки с птичьим кормом и присвистнул:

— Да тут патроны от пулемета! — На дощатом полу валялась помятая оцинкованная коробка и рассыпанные крупнокалиберные патроны. — Спецназ так спешил, что не успел собрать? Странно.

Колесников присел и рассматривал рваные пакеты.

— Мыши погрызли сухпайки. Украинские! Олег Николаевич, такие же, как в схроне у бобровой плотины.

Мешков наморщил лоб:

— Похоже, украинские диверсанты сюда оружие перетащили, а после перестрелки в спешке вывезли.

— Перестрелка со спецназом? Мы бы знали.

— Аргумент ребром, — кивнул майор и велел сотруднику: — Игорь, ты засними здесь шо требуется и собери патроны. А я снаружи осмотрюсь.

Олег вышел из индюшатника с пистолетом в руке. Прошел по примятой траве и увидел пакет из-под семечек, а рядом стрелянные гильзы из-под пуль того же калибра, что извлекли из раненного Хвороста. Бурые пятна на траве скорее всего были от крови.

«Здесь ранили Хвороста? — мысленно рассуждал Мешков. — А вот еще пятно, да побольше. Трава вокруг смята, лютики сломаны, след ведет… Что там виднеется?»

Майор прошел к сточной канаве и увидел тело.

Колесников застал начальника фотографирующим сточную канаву. Подошел ближе, заметил в канаве труп, побледнел. Мешков присел и проверил карманы убитого.

— Виталий Ломакин, друг Паши Хвороста, — констатировал он. — Я думал, Ломакин Хвороста в больничку притащил. Ан нет, должно быть Штанько.

— И что теперь делать? Криминалиста вызывать?

Вдоль канавы росли кусты, за ними набирал силу подлесок, переходящий в лесную чащу. Олег вспомнил присказку Тышкевича.

— Если ты не видишь зверя, это не значит, что зверь не видит тебя.

— Какой зверь? — не понял лейтенант.

— О двух ногах. Я всё заснял. Потом Кринский с Росгвардией приедет. А мы заберем тело — и в морг.

Труп погрузили в багажник. На обратном пути при въезде в Грайгород Мешков оценил запас топлива и остановился на автозаправке. Со стороны границы это была единственная работающая АЗС. Колесников тоже вышел из машины, не хотел оставаться один на один с трупом.

Мешков заправил полный бак и вспомнил слова хозяина ритуальной конторы.

— Жинкину всегда автобус с полным баком возвращали, — вслух сказал он.

— Жинкина не обмишуришь, — подтвердил Колесников.

— Где, как не здесь. — Майор решительно направился на АЗС. Лейтенант увязался за начальником, но был остановлен. — Колесников, охраняй… задержанного!

Предъявлять удостоверение Мешкову не пришлось, майора полиции знали и впустили в служебное помещение.

— Видеокамера есть? — спросил он оператора.

— А как же! Одна внутри, другая снаружи.

— Мне надо посмотреть сегодняшний день.

— За этот монитор, пожалуйста. — Оператор подсказал, как пользоваться просмотром.

Оперативник внимательно просмотрел записи и вернулся к Колесникову. Выглядел майор озадаченным.

— Автобус «Ритуал» проехал мимо, не заправлялся.

— И что теперь? — Лейтенант сел в машину после начальника и старался не смотреть назад.

— В морг, сдать труп.

По пути Мешков позвонил Штанько:

— Добрый день, Заступ. Или для тебя день не добрый?

— Шо сказать хочешь, начальник?

— Желаешь со своим дружком попрощаться?

— Паша Хворост того? — напрягся собеседник.

— Шо Хворост в больничке знаешь. Но речь не о нем. Я Ломакина везу в морг. Подъезжай.

Штанько умолк, Мешков отключил связь.

На фоне кирпичной одноэтажки городского морга с немытыми зарешетчатыми окнами и бурьяном из-под фасада чистый автобус «Ритуал» выглядел современным лимузином. Дверцы ПАЗа были распахнуты, старый водитель, которого все звали Кузьмичом, проверял состояние транспорта. Глубокие морщины, пшеничные усы и непокорная седая челка придавали старику бравый вид.

Мешков поздоровался с Кузьмичом, заглянул в салон и спросил:

— Транспорт вернули в целости сохранности?

— Без претензий. Мусора нет, салон помыт.

— А бензин?

— Полный бак!

— Сколько раз автобус брали?

— Это третий. Помогаем нашим военным.

— Кузьмич, а почему с их водителем не встречаешься?

— То понятно. Дело скорбное, не для всяких глаз. Лишняя болтовня народу ни к чему.

Из морга санитар выкатил каталку. Мешков распахнул заднюю дверь УАЗа, где лежало тело Ломакина. В этот момент к моргу на корейском кроссовере приехал Штанько. Он подошел, посмотрел на убитого друга.

— Я за плечи. Кто за ноги? — спросил санитар, показывая, что один не справится с телом.

Штанько помог перегрузить убитого приятеля на каталку. Санитар увез тело. Штанько закурил. Мешков выждал, пока бывший друг выкурит половину сигареты и спросил:

— Заступ, ты ничего не хочешь сказать?

— Пусть земля Лому будет пухом. Похороните, как положено. Вот деньги. — Штанько протянул пачку купюр.

— И всё? — Мешков денег не взял, пытался смотреть в глаза бывшему другу, но тот отводил взгляд. — Кто убил Ломакина? Кто стрелял в Пашу Хвороста?

— Кроме Лома двухсотые на ферме есть?

— Во как! За Ильинскую ферму ты знаешь. Был там!

— И твой брат там был. Он тоже под подозрением?

— Разберемся. Стреляные гильзы на ферме есть. И кровь имеется. А в индюшатнике россыпь патронов. Может скажешь, шо еще там было?

Штанько докурил, примял окурок, указал на ПАЗ:

— Этот автобус на ферме был. Водителя Хворост признал. Светловолосый парень с усами подковой.

— Фамилия, имя?

— Хворост сказать не успел. Это всё.

Из двери морга высунулся санитар, окликнул Мешкова:

— Товарищ полицейский, надо бумаги оформить.

Майор выдернул деньги из руки Штанько и приказал:

— Завтра ко мне на допрос!

Глава 44

В этот вечер Михаил Штанько за Оксаной в банк не поехал. Заперся в доме и то и дело поглядывал в камеру домофона за калиткой: не явится ли за ним полиция?

В голове роились сомнения. Олег Мешков не стал его задерживать, вызвал на допрос завтра. Почему? Собирает улики. Или по старой дружбе дает возможность сбежать. Так или иначе Мешков может передумать и явиться для задержания в любой момент. На этот случай у опытного бойца продуман отход: через окно, в чужой двор, затем в переулок, где за помойкой спрятан автомобиль.

Во дворе раздался грохот разбитого стекла. Штанько метнулся к окну. Сработала его «сигнализация»: трехлитровая банка с водой ухнула со столба при открытии калитки. Обескураженная Оксана, пришедшая с работы, замерла перед осколками.

Михаил выбежал из дома и успокоил ее:

— Ребятня шуткует.

Он остался прибрать осколки и незаметно установил новую банку.

После ужина Оксана мыла посуду. Михаил принес деньги и пока думал, как признаться любимой женщине, она заметила его нервозность.

— Ты чего?

— Оксанка, возможно, я уеду.

— Куда?

— Туда, на войну.

— Зачем? Там опасно!

— Здесь для меня еще опаснее. Вот тебе деньги. Положи на карту и пользуйся.

Он выложил пачку денег на стол. Оксана вытерла руки, оценила банкноты, тревога в ее глазах усилилась.

— Откуда столько? Что ты наделал, Миша?

Врать Штанько не хотелось, но и сказать правду он не мог. Согласившись таскать оружие через границу, он вляпался по-крупному. Сам виноват, сам ответит! Женщина ни при чем, ей лучше не знать о его делах.

Оксана швырнула полотенце на деньги и вцепилась в Михаила:

— Расскажи! Не молчи! Мы вместе или порознь?

Она трясла его, ловила взгляд, он молчал. Ее огромные доверчивые глаза умоляли вернуть былое спокойствие даже за счет сладкой лжи. Он отводил взгляд. Оксана беспомощно ударила его кулачками в грудь и сама затряслась в рыданиях.

Михаил обнял женщину, погладил, усадил рядом с собой на диван.

— Ну шо ты, Оксанка. Угомонись, не надо мокроту разводить. Я тут, с тобой.

— А завтра?

Она вытянула шею, пытаясь заглянуть сквозь глаза в его душу. Он не выдержал, опустил взгляд. Заметил крестик на ее груди, его подарок. Порадовался: освятила, носит. Что бы не случилось, память о нем останется с ней навсегда.

Вдруг вспомнил, что раненый Хворост пытался говорить про этот крестик. За что-то извинялся. Михаил крепче обнял Оксану, поцеловал в гладкие волосы. Она затихла в его объятиях, прильнула, расслабилась. Свободной рукой он нашел в телефоне снимок крестика с бриллиантом из каталога. Сверился с лежащим на женской груди. Странно, немного другой.

— Когда ты уедешь? — спросила Оксана.

Вместо ответа он поцеловал ее в грудь, дал вольность рукам. Ей нравились прикосновения. Взаимная нежность продолжилась в постели.

Проснулся Михаил ранним утром. Рядом сладко свернулась под одеялом Оксана и посапывала в его сторону. Он залюбовался безмятежными видом любимой женщины. Она почувствовав его взгляд, заворочалась, откинулась на спину, столкнула с груди одеяло. Он увидел подаренный крестик, вновь нахлынули сомнения — тот или не тот?

Оксана проснулась и заметила его тревогу:

— Ты чего, Миша?

Успокаивающая улыбка у него не получилась, в колонии и на войне губы отвыкли улыбаться. Она выпростала руки, обхватила его за шею, коснулась мягкой грудью и обаяла нежным теплом.

— Ты ничего плохого не натворил?

Она по-прежнему хотела услышать слова уверения, но Михаил и на этот раз промолчал. Он вдруг понял, что Оксана с ним не ради денег и комфорта, чем он стремился ее окружить, а ради уютной уверенности: им хорошо вместе, и ничего плохого не случится.

«А ведь может, если уже не случилось», — с горечью подумал он.

Она почувствовала его нервозность и по-женски успокоила: прильнула теснее, влажно поцеловала в губы и мягко раскрылась.

Потом они завтракали. Пока Оксана собиралась на работу, Михаил проверил — сигнальная банка на месте. Он убрал ее и пригнал машину из укрытия. Оксана обрадовалась предложению отвезти ее на работу.

— Я подала на развод с Аркадием, — сказала она, выйдя из машины около Сбербанка.

Он смутился. Она задержалась, хотела услышать его реакцию.

— Вечером заеду, — пообещал Михаил, внушая уверенность прежде всего себе.

Ехать на вызов в полицию Штанько не собирался. Врать на допросе не получится, а правда его погубит.

Вместо полицейского участка Михаил остановился у ювелирного магазина. Покупателей в ювелирном еще не было, и он показал скучающей продавщице фотографию крестика с бриллиантом в телефоне.

— Мои друзья такой крестик у вас заказывали. А им дали другой.

— Помню. Интересовались, но не заказали.

— Как так?

— Дорого, наверно. Только подарочный футляр купили.

«А деньги с карты сняли, — хотелось возразить Михаилу. — Хворост еще хвастался, что двадцать процентов скидки выбил».

— Будете заказывать? — спросила продавщица.

Но Штанько уже покидал магазин, собираясь навестить Хворого. Друг хоть и ранен, но за крестик для Оксанки должен ответить.

Глава 45

Майор Мешков в это время ехал на службу. Проезжая мимо детского санатория, где расположилась Росгвардия, оперативника осенило. Где помимо АЗС мог заправиться автобус «Ритуал»? В Росгвардии! У них всегда есть запас топлива. Раз они заправили чужой автобус, то сами его использовали. Провели тайную операцию в Ильинах и не доложили о жертвах.

Мешков остановился у санатория. Командира отряда Тимура Бахтина он застал при выходе из главного корпуса.

— Поздравляю, майор Бахтин!

— С чем?

— То оружие, шо мы у бобровой полтины упустили, ты в Ильинах накрыл.

— В таких делах нужна ясность, — лицо Бахтина прорезало недовольство. — Не мы упустили, а вы — полиция.

— Грешен, — согласился Мешков. — Расскажи, как прошло в Ильинах?

— Где это?

— В аккурат на границе. Там индюшиная ферма была.

— Первый раз слышу.

— А бойцов туда посылал?

— Нет. Когда ты там моих видел?

— Да не я. Брат…

— Брат у тебя гражданский, в шевронах не разбирается. Обознался.

Мешков смутился, и правда, это только его домыслы. Бахтин посмотрел на часы:

— Мне пора. Военные просят помочь с охраной железнодорожного подъезда к воинской части.

— Спец ветки в подземный объект, — понимающе кивнул Мешков.

Бахтин метнул лукавый взгляд на полицейского:

— Я не разбалтываю секреты.

Командир Росгвардии направился к «Уралу» и ловко вскочил в высокую кабину. Взревел двигатель. Мешков проводил взглядом отъехавший грузовик с бронированным кунгом.

Ох, уж эти секреты! Еще в девяностых по договору о сокращении и ликвидации ядерного оружия Россия передала западным партнерам информацию об объектах «С» 12 Главного управления Министерства Обороны, где хранилось ядерное оружие. В том числе о военном городке Белгород–22, куда передислоцировали тактические ядерные заряды из Украины. О бункере под горой, где хранится что-то особенное, местные наслышаны. Большой участок в лесу обнесен колючей проволокой и усиленно охраняется.

О заправке автобуса Мешков спросить не успел и решил действовать, как оперативник. В лесопосадке за санаторием он нашел небрежно замаскированный автомобиль-заправщик. Поодаль за кустом курил водитель, сидя на земле спиной к дереву.

— Пришел поблагодарить, — сказал Мешков и показал служебное удостоверение.

— Благодарить? — не понял водитель.

— Чем люди отличаются от животных?

— Животных? — вновь повторил водитель и еще больше насторожился.

— Уважением к мертвым. Спасибо, шо автобус «Ритуал» заправил.

Бойцу Росгвардии не понравилось упоминание мертвых. Его маленькие узко посаженные глаза не вызывали доверия. Водитель задрал голову, прислушался, примял ботинком окурок и пошел к машине, бросив на ходу:

— По уставу все вопросы через командира.

Майор остался в неведении: заправляли здесь «Ритуал» или нет. Одно ясно, бойцов Росгвардии в Ильинах не было, как и военных. А люди с оружием были. И применили его против гражданских. Выходит…

О своих выводах Олег сообщил брату по телефону:

— Повезло тебе Андрюха на ферме.

— Скажешь тоже. Да я чуть не обделался!

— То не наши бойцы были, а украинские диверсанты.

Андрей некоторое время обдумывал тревожную новость, но быстро перестроился на деловой лад.

— Диверсантов прогнали?

— Теперь их там нет.

— Значит, и запретной зоны на Ильинской ферме нет?

— Как и не было.

— То, что надо! — обрадовался предприниматель, завершил разговор и принялся за дело.

Он находился на квартире у Ирины Шевченко и тут же поделился с ней идеей:

— Нужно пугнуть владельца Ильинской фермы, что военные могут изъять землю для своих нужд. И прибрать по дешевке!

Ирина в спальне у комода подводила тушью глаза. Выслушав сумбурную речь Андрея, она опустила кисточку и взглянула на него через зеркало:

— Опять мне давить на продавца?

— Тебе больше верят. Ты своя.

— А ферма станет твоя! — Ирина повернулась. — Пора обсудить мою долю.

— Я думал, у нас с тобой… — Андрей перевел выразительный взгляд на мятую постель.

— Заправь, — велела женщина.

Андрей подчинился решительному настрою подруги и стал заправлять постель. Ирина остановила его, усадила на кровать рядом с собой и заговорила мягче:

— Ты пойми, Андрюша. Сегодня мы вместе, а завтра… Вдруг ты меня бросишь. Мне нужна уверенность. Возьми меня…

Она взяла его за руку, сжала безымянный палец. Андрей окончательно растерялся. Ирина пихнула его в бок, повалила на кровать и озорно задышала в лицо:

— Да не замуж, в компаньоны! На десяток процентов я заработала? Подпишем бумагу и станем партнерами. Ты главный, а я младшая, послушная.

У Андрея отлегло от сердца. Он расплылся в счастливой улыбке и через час, как обычно не глядя, подписал подготовленные Ириной Шевченко документы.

Глава 46

Мария Федоровна Синица посчитала нападение на себя дурным знаком в череде неприятностей. Отъезд постоянных клиентов, отмененная свадьба, участившиеся обстрелы, а теперь еще и сломанная ключица давали ясный намек — пора консервировать бизнес. Действующий ресторан у границы — заманчивая цель для врага. И бить будут в разгар вечера по клиентам. Место веселья останется в народной памяти местом трагедии. Ей это надо? Да ни в жизнь! Уж лучше закрыть заведение до лучших времен, а оборудование продать.

Мария Федоровна рассчитала персонал ресторана и пришла в Сбербанк, чтобы положить наличную выручку на счет. Левая рука ее покоилась на перевязи в бандаже и временно потеряла дееспособность, но взгляд по-прежнему был цепким и внимательным. В кассе ее обслуживала Оксана Наумова. Кассир узнала хозяйку ресторана, мимикой выразила сочувствие и вежливо обслужила клиента.

Марию Федоровну заинтересовалась крестиком на груди кассира. Ее глаза сузились. Та же цепочка, те же размер и форма, и главное — тот же бриллиант! Побледневшая женщина вцепилась в выдвижной бокс и застыла перед кассой.

— Вам что-то еще? — спросила Наумова.

Синица покивала в задумчивости и попятилась. Выйдя из банка она позвонила в полицию майору Мешкову и, как только он ответил, выдохнула:

— Я нашла вора!

Спустя четверть часа начальник отделения Сбербанка вызвал кассира Наумову в свой кабинет. Там уже находились майор Мешков и решительно настроенная Синица.

— Оксана, это не по работе, — предупредил начальник. — У майора полиции к тебе вопросы.

Наумова с опаской опустилась на стул. Мешков указал на украшение на груди и спросил:

— Гражданка Наумова, откуда у вас этот крестик?

— Мне подарили.

— Кто? Когда?

— Миша. Недели две как.

— Михаил Штанько?

Наумова утвердительно кивнула. Мешков продолжил:

— Штанько сказал вам, где взял данный крестик?

— Купил в ювелирном. Подарил в подарочной коробке! — отчаянно заявила Наумова.

Терпевшая всё это время Синица возмутилась:

— Ага, как же! Точно такой же у меня украли!

— Нет. Миша не мог! Он поклялся. Миша не вор!

— Не только вор, но и грабитель! Меня чуть не убили!

Спорящих женщин разделял стол. Мария Федоровна подалась вперед, намереваясь здоровой рукой сорвать крестик. Ее остановил Мешков.

— Мария Федоровна, чем вы можете доказать, шо крестик ваш?

Синица откинулась на спинку стула, смерила презрительным взглядом Оксану.

— На моем крестике выгравированы мои инициалы.

— Аргумент, ребром, — согласился оперативник. — Наумова, снимите, пожалуйста, крестик. Я проверю и верну, если он куплен в магазине.

Оксана дрожащими пальцами расцепила цепочку с крестиком и положила на стол. Мешков поднес крестик под лампу, повертел, пригляделся и нарисовал на бумаге буквы: IC XC. Листок показал всем:

— Сзади на крестике такие буквы.

— И что? Это Исус Христос! На фабрике ставят! — воодушевилась Наумова.

— На нижнем торце крестика мой вензель. Посмотрите через лупу, — попросила Синица.

У начальника отделения Сбербанка имелся аппарат для проверки подлинности купюр с толстой линзой. Мешков сунул крестик под линзу и разглядел на торце гравировку с переплетенными инициалами «МФ». Придвинул аппарат к Наумовой и показал ей. Оксана побледнела.

Мария Федоровна блеснула победным взором и накинулась на Оксану.

— Получила! Я сразу узнала — мой! У меня дома бирки из ювелирного на каждое украшение. А где твои? Меня ограбили. Ключицу сломали! А ты нацепила краденой. Да как земля таких носит!

Оксана закрыла лицо ладонями и расплакалась. Мешкова всегда смущали женские слезы.

— Погодите, Мария Федоровна. Возможно, Наумова ничего не знала.

— Ой, не поверю! Она же не дура, раз кассиром работает. Она была в тот вечер в «Трех кабанах», когда меня ограбили. Может, сама на бриллиант глаз положила. Воровка!

— Нет, нет. Миша говорил, что купил. Я поверила! — ныла Оксана.

— Позвоните Штанько. Пусть приедет и расскажет, — предложил Мешков.

Для Оксаны совет полицейского показался спасительной соломинкой. Она вытерла салфеткой глаза и позвонила другу:

— Миша, ты подарил мне крестик. У тебя остался чек?

— Зачем он тебе?

— Синица говорит, что крестик у нее украли.

Последовала пауза. Оксана теряла надежду.

— Миша, ты меня обманул?

— Оксана, это не так, как ты думаешь.

— Тут из полиции вопросы, а я ни сном ни духом…

Оксана не успела договорить, Штанько отключил связь. Наумова опустила трубку и осунулась, как сдутый шарик.

В наступившей тишине начальник отделения Сбербанка спросил майор полиции:

— Олег Николаевич, вы Наумову сейчас арестуете?

— Составлю протокол об изъятии краденого. Возьму подписку о невыезде.

— Оставить кассиром я ее не могу. — Начальник нахмурился и повернулся к Оксане. — Наумова, ты отстранена. А лучше, знаешь что, пиши заявление! Нет, я должен приказом уволить. По статье!

— Воровка, — процедила Мария Федоровна.

Оксану душили слезы. Она сняла фирменный платок, легче не стало.

— Ключи и бейджик! — потребовал начальник.

Оксана выложила на стол все атрибуты кассира. Вернуться за личными вещами ей не позволили. Куртку и сумочку принесла в кабинет ошарашенная сменщица. Начальник публично проверил содержимое сумочки, пересчитал деньги в кошельке. Наумова подписала документы, составленные полицейским. Из Сбербанка ее вывел охранник.

Подавленная Оксана долго стояла на улице перед отделением, где проработала много лет. Ее любимый Миша жестоко обманул ее. Он вор и грабитель, украл святое и подарил ей. Она верила и гордилась. Как это подло! Теперь она опозорена на весь белый свет, ее считают воровкой. Так ей и надо!

Как доказательство тяжелых мыслей вновь появился охранник, вцепился в ее локоть и отвел от дверей банка.

— Ступай, Наумова. Начальник видит тебя, он не доволен.

И она пошла. Без удивления обнаружила, что идет не к дому, где ей было хорошо с Мишей Штанько, а в свою старую квартиру. Мечта о счастье разрушена. Падать страшно и больно, а дна еще не видно.

Оксана открыла дверь, вошла к себе домой. Из кухни появился пьяный Аркаша. Убедился, что жена одна и осклабился:

— Явилась, сука! Разводом грозишь! Да я тебя, шлюху…

Он ударил ее кулаком в лицо. Оксана рухнула. Аркадий яростно пнул женщину ногой, у нее не было сил сопротивляться.

Глава 47

Закончив с формальностями в Сбербанке, майор Мешков приехал к отделу полиции. В беседке для отдыха он увидел Василия Ильича Тышкевич. Рядом стояло охотничье ружье в чехле, у ног смирно вытянул лапы спаниель Август.

— Олег, я тебя жду, — приветствовал Мешкова прежний начальник полиции.

— А шо не заходите, Василий Ильич.

— Куда я с собакой. — Тышкевич бросил взгляд на окна своего бывшего кабинета.

«С Черкасовым не хочет пересекаться», — догадался Мешков. Он помнил, что Тышкевича сняли по доносу в областное управление МВД. Тогда поговаривали, что Сан Саныч себе место освободил.

Олег сел рядом со старым наставником.

— Вы же просто так не приходите.

Тышкевич потрепал Августа по холке и подтолкнул к выходу из беседки, словно собака могла подслушать:

— Иди погуляй. — Послушный пес вышел. Тышкевич сказал: — Слышал, вчера Виталия Ломакина убили.

— На Ильинской ферме тело нашли. Огнестрел.

— Я в то утро Ломакина в лесу видел. С большим рюкзаком.

— Уже любопытно. Куда он шел?

— От границы. А из рюкзака надувная лодка торчала. По цвету такая же, как притопленная у баньки в Орловке, где Настену с Борисом упокоили.

— И шо это значит? — Мешков посмотрел на Тышкевича.

— Темные дела в лесу делаются. На границе неспокойно. Раньше я на пернатую дичь охотился, а сейчас пропеллерную. Три укро-дрона сбил.

— Почем знаете, шо не наши?

— То я не вижу куда с «морковкой» от РПГ гад прет. От них к нам. — Тышкевич раскрыл чехол, погладил двустволку-вертикалку. — Дробь четыре нуля — и вот вам современная дронобойка.

Олег вернулся к своим проблемам:

— Вместе с Ломакиным на ферме Пашу Хвороста ранили. Они уж давно два сапога пара.

— А подчиняются твоему другу Штанько.

Олег возмутился:

— Если я с Мишкой пацаном за клубникой лазил, так шо, до старости отдуваться!

— Малые дети — малый шалости, а когда большие дяди озоруют — большая беда.

— Найду Штанько. Он ответит за всё! — Мешков хлопнул по папке с материалами расследования ограбления Марии Федоровны Синицы.

— Поосторожней с ним. Штанько университеты и на зоне, и на фронте прошел.

— И я не пальцем деланый.

Василий Ильич посмотрел в небо, на переносице отчетливее прорезалась вертикальная морщина.

— Гроза надвигается. — Он встал, накинул ружейный чехол на плечо и свистнул спаниелю: — Август, за мной!

Мешков проводил взглядом Тышкевича и поскреб подбородок. Ломакин убит, Хворост ранен, Штанько скрывается. Все трое замешаны в перестрелке на ферме у границы. Там же хранилось оружие, которое снова исчезло. Кто объяснит? Штанько тертый кремень, его еще поискать, а Паша Хворост может дать показания. Если только…

Мешков вскочил и бодрой рысцой поспешил в отдел. С порога дал поручение:

— Петрук, ты отправляешься в больницу охранять раненного Пашу Хвороста.

— От кого?

— От пули и молнии! И злых людей. Ноги в руки и компас на больничку!

Петрук не проявил энтузиазма, нехотя подчинился приказу.

— И надолго мне в охранники?

— Как только Хворост сможет говорить, выпытай у него про стрельбу на ферме. Кто, шо и как?

Петрук кивнул и вышел. Мешков шагал между столами, в голове вертелись мысли. Штанько, он же Заступ, ранее Заступник, по-украински Заместитель, а по смыслу почти Наследник! Не тот ли он агент украинской разведки, кого ищет ФСБ.

Майор остановился перед столом лейтенанта Колесникова и метнул начальственный взгляд:

— Колесников, а ты шо попу греешь? Отправляйся на розыски Михаила Штанько. Да не один, со мной. Жди у машины!

Оставшись в пустом кабинете, Мешков позвонил подполковнику Сотникову:

— Юрий Михайлович! За Штанько, который Заступ, у меня всё больше подозрений. Вы шо узнали про ЧВК?

— Майор, думаешь у меня дел больше нет? — рявкнул Сотников.

— Так я ж помочь хочу найти Наследника.

— Помощник, — проворчал Сотников и стал говорить четко, по-военному: — Боец Заступ служил в штурмовом отряде Кречета. Награжден медалью «За взятие Соледара». Представлен к медали «За отвагу», но после мятежа «вагнеровцев» все награды завернули.

— Не соврал.

— Вторая новость. Командир Кречет был тяжело ранен. Скончался в госпитале в Анапе в тот день, когда к нему приехал Михаил Штанько.

— Точно он?

— Есть документ. Штанько выдали тело командира и деньги под расписку, чтобы передал родственникам.

— Он передал?

— Где был Штанько неизвестно. Не исключено, что на Украине. В Грайгород прибыл через месяц после Анапы.

— С деньгами приехал и мутит шо-то. Как думаете, он Наследник? — прямо спросил Мешков.

Сотников ответил раздраженно, как занятой начальник:

— Я рассматриваю все версии. Еще вопросы есть?

— Никак нет, — стушевался полицейский.

Он помнил, что под подозрением даже его брат. Но только подозрений недостаточно, чтобы разоблачить преступника нужны улики.

Вместе с Колесниковым Мешков поехал на Солнечную улицу к дому Аверина, где проживал Михаил Штанько. Оперативники вошли во двор. Дом был заперт, машины в гараже не было.

— Вызываем слесаря, вскрываем, проводим обыск? — предвосхитил действия начальника Колесников.

— Детский сад, штаны на лямках, — задумчиво пробормотал Мешков.

Он помнил, как спокойно отнесся Штанько к обыску в квартире. В большом доме можно потерять несколько часов с тем же нулевым результатом. Мешков встал у ворот, оглядел участок. Какое место не просматривается с улицы? Задняя стена дома да небольшой сарай. На них и сосредоточились оперативники.

Опытный Мешков довольно быстро заметил под сараем черный пакет для мусора. Прежде чем доставать, приказал Колесникову:

— Игорь, фиксируй на видео.

Лейтенант включил телефон. Майор назвал время и место, указал на находку и осторожно вытащил пакет. Когда он развернул его, у Колесникова вырвалось:

— Ничего себе!

Оба смотрели на спецназовский автомат с откидным прикладом и навинченным на ствол ПББС, прибором беспламенной бесшумной стрельбы.

Мешков рассмотрел находку:

— Калибр 5,45! Из такого оружия убит Борис Войтенко, а также подстрелены Ломакин и Хворост.

— Штанько диверсант?

— Бери выше — Наследник! — убежденно сказал майор. — Везем ствол криминалисту.

Глава 48

Михаил Штанько зашел в больничную палату, где после операции лежал Паша Хворост. Из двух кроватей занята была одна, что устраивало Штанько взвинченного разговором с Оксаной о крестике. Можно было не сдерживаться. Он прикрыл дверь и с вызовом спросил приятеля:

— Еще жив?

— И тебе не хворать, — улыбнулся обессиленный Хворый.

Штанько сел на кровать к раненому, мельком оглядел его. Из-под простыни выглядывала перебинтованная грудь, однако ноги раненый подвинул без труда.

— Колени целы, так це пока, — загадочно произнес Штанько и дернул рукой.

В следующее мгновение в его ладони блеснул армейский нож. Он придавил раненому ногу под простыней и ткнул острием ножа под коленную чашечку. Ткнул чувствительно, но не критично. Яростный взгляд резал сильнее.

— Калекой тебя сделаю, если соврешь!

— Заступ, ты шо! — выпучил глаза Паша.

— Ты объясни мне расклад, Хворый. Бабки с карты сняли, а крестик в ювелирке не купили.

— Бес попутал. Прости! У Синицы крест взяли.

— Как взяли?

— Лом ее толкнул, а я дернул.

— Ну вы и крысы!

— Тот крест лучше, дороже. И Оксана довольна.

— Оксанку не трожь! Я ей поклялся шо никогда, а ты, гнида… На кой тебя только вытащил, лучше бы добил!

Штанько надавил ножом сильнее. Простынь под острием пропиталась кровью. Хворый морщился от боли и умалял:

— Заступ, век не забуду. Всё для тебя сделаю!

— Уже сделал.

— Я вспомнил, шо за усатый за рулем «Ритуала» был. Ударник.

— Мне начхать.

— Наш Ударник! Он на Украину смотался, когда оттуда в Европу стали пускать.

Штанько волновало другое.

— За крестик ты ответишь. Не мне, Оксанке. Сейчас позвоню ей, а ты объяснишь, гнида, шо я ни при чем.

— Да, да! Как скажешь.

Михаил убрал нож, позвонил Оксане. Вместо нее ответил мужской голос. Штанько не сразу сообразил, что это ее пьяный муж Аркаша куражится и глумится:

— Мой Миша. Так вот как она тебя записала — мой! А меня по боку. Я уже никто? — Последние слова были обращены в сторону от телефона. Аркадий, видимо, отчитывал жену. — Говори, сука! Говори ласково: мой муженек, мой любимый муж.

— Дай трубку Оксане! — потребовал Михаил.

— Оксану тебе? Фиг! Я муж, а она жена-шлюха! И получит за шлюху.

Михаил услышал удары, мужские угрозы и женский плач.

— Не трожь ее! Опусти! — выкрикнул Штанько. Осознал свою беспомощность и простонал: — Оксанка, зачем ты к нему пришла?

В трубку вновь задышал самодовольный насильник:

— Она моя! Я поимел сучку и буду иметь, как захочу. Шлюха, на колени! Твое место тут. Давай, а то волосы вырву!

Несколько секунд до Михаила доносились мольбы Оксаны. Потом связь прервалась. В бессильной ярости Штанько ударил Хвороста кулаком в лицо.

— Это из-за тебя, крыса!

Раненый уткнулся разбитым носом в подушку и покаялся:

— Я не подумал.

— Тебя придушить мало! — накинулся на него Штанько.

Хворост не сопротивлялся. Штанько ослабил хватку и выскочил из палаты.

Глава 49

Глаза у Оксаны пересохли: слезы не вытекли, выкипели.

Всего час назад под грузом позора она пришла из банка домой как побитая собака. И вскоре стала избитой женой. Пьяный Аркаша бил ее кулаками, ногами, зло обзывал и ухмылялся, самоутверждаясь после личного унижения. Теперь он победитель — она шлюха, он господин — она ничтожество.

Оксана была настолько подавлена обвинением в воровстве и предательством любимого человека, что не сопротивлялась. Это наказание. Она виновата, она заслужила.

Муж лупил ее, сбивал с ног, пинал и требовал встать. Она вставала. Он снова бил, она снова падала. Когда уже не было сил подняться, Аркаша навалился на нее, распластал на полу и изнасиловал. Она безмолвно стерпела.

Получив свое, насильник устал, отдышался и потребовал еды.

Оксана с трудом поднялась, попыталась соединить разорванную блузку, не получилось. На белой ткани темнели алые пятна крови. Она вытерла подбородок, на пальцах лоснилась кровь. Ощупала языком рот: два зуба шатались, один почти вывалился, разбитые губы напоминали раздавленную вишню. Потрогала жгучую точку под глазом, прикосновение к кровоподтеку усилило боль. Тело стонало после ударов ногами, живот сводило спазмами.

— Шевелись, сука! — поторопил Аркаша, стукнув кулаком по столу.

Оксана принесла ему давно припрятанную бутылку водки. Он удивился, но не обрадовался.

— Ах, ты дрянь! От мужа утаила!

Он стукнул ее кулаком по ребрам и принялся за водку. Оксана села напротив:

— Мне тоже налей.

— Ну вот, нормальная семья, — одобрил муж.

Оксана выдернула выбитый зуб и прополоскала водкой рану. Аркаша выпил полбутылки и немного сомлел. В этот момент позвонил телефон Оксаны. Аркаша выдернул трубку, увидел под фотографией ненавистного ему Штанько подпись «Мой Миша» и злобно ответил:

— Мой Миша! Так вот как она тебя записала — мой! А меня по боку. Я уже никто?..

Поглумившись над любовником, Аркаша грохнул телефон об пол. Допил водку, поволок жену на кровать, задрал юбку, потискал, облапал, посопел и бросил бесполезную попытку. Обозвал дрянью, последней шлюхой, уткнулся лицом в подушку и захрапел.

Оксана вернулась на кухню, выдвинула ящик со столовыми приборами и выбрала самый большой нож. Держала его как обычно, словно собралась резать курицу, и разглядывала. Сталь блестела, ее глаза оставались тусклыми. Оксана перевернула нож острием вниз, как для колки льда. Жар охватил голову, зрение затуманилось, только нож четко выделялся на размытом фоне.

Ноги привели ее в спальню. Она оказалась над кроватью, где кто-то храпел. Муж, с которым она прожила восемь лет? Нет, это враг! Садист, который издевался над ней все эти годы!

Оксана сжала нож двумя руками, закрыла глаза, замахнулась и ударила. Крик ненавистного врага всколыхнул страх, что ужасы вернутся, насилие повторится. Она стала беспорядочно колоть куда попало. Нож поднимался и опускался, пока руки не устали. Оксана распахнула глаза. Увидела множество ран на спине мужа. Да, врагом оказался Аркадий! Он стонал и пытался шевелиться.

Оксана бросила нож, прошла к окну. Распахнула раму и взобралась на подоконник. Встала, выпрямилась. Без удивления обнаружила, что порванная белая блузка теперь вся в крови. Руки тоже и на лице что-то липкое.

Две проходящие женщины заметили ее, заохали, запричитали. Одна позвонила в полицию, другая стала уговаривать. Оксана не слышала ее. Она почувствовала спиной движение на кровати. Обернулась. Аркадий попытался слезть с кровати и свалился на пол. Он грязно выругался и поднял голову. Она увидела взгляд полный ненависти. Садист пополз к ней.

Она отшатнулась, держась за раму. Снизу что-то говорили, кричали, а сзади приближался монстр. Он достанет ее и снова будет бить и истязать. Боль от прежних побоев Оксана уже не чувствовала. Она ничего не чувствовала кроме холода за спиной. Когда холод стал нестерпимым, Оксана закрыла глаза и шагнула в пустоту.

Глава 50

Капитан Петрук по беспомощному виду врача убедился, что не ошибся, и вышел из палаты Павла Хвороста. Оперативник был обескуражен. Он сунул сигарету в рот, поднес зажигалку и натолкнулся на возмущенный взгляд медсестры. Она что-то говорила, но Петрук уже смял сигарету, заслонился ладонью и позвонил начальнику:

— Олег, Паша Хворост того.

— Уже допросил. Шо он сказал? — заинтересовался майор Мешков.

Петрук проводил взглядом врача, вышедшего из палаты, уставился на закрытую дверь. Перед его глазами еще стояла неприятная картина с мертвецом на кровати.

— Я прибыл в больницу для охраны, а пациент мертв.

— Какого кукуя! — дошло до Мешкова. — Ты только шо прибыл?

— Срочное дело было. И тут пока палату искал.

— Хреновый ты сыщик, Петрук. Хворост сам помер?

— Лучше спросить у врачей.

— Значит не сам. Помогли?

— Я не эксперт.

— Жди!

Майор Мешков приехал в больницу вместе с криминалистом Кринским. Подушка, на которой лежал мертвый Хворост, была со следами крови и мокроты. Капли засохшей крови виднелись и под носом мертвеца.

— Его придушили? — спросил криминалиста Мешков.

Геннадий Семенович в латексных перчатках неспешно осматривал покойника:

— Нос поврежден. Возможно ударили через подушку, когда душили. Хотя…

Криминалист умолк и сосредоточился на осмотре. Мешков потребовал от Петрука отчета:

— Микола, ты семенить ногами разучился! Я тебя когда сюда отправил? Какого лешего так долго шел?

— Кто ж знал.

— А, может, ты кого предупредил?

— О чем?

— Шо Хвороста берут под охрану. Дай телефон! — потребовал Мешков.

— Да я только… — начал оправдываться капитан, но начальник уже выдернул у него трубку и просматривал контакты.

— Ты звонил Мишке Штанько!

— Про палату хотел спросить. Хворост его приятель. Штанько не ответил.

— Да ты понимаешь, шо Штанько у нас первый подозреваемый.

— Олег, ты не сказал от кого охранять, — возмутился Петрук.

— А головой ты тока ешь?

Бесполезный спор остановил Кринский:

— Олег Николаевич, удушения не было. Но факт убийства налицо, точнее на шее. У жертвы сломаны шейные позвонки.

Глаза Мешкова сузились. Он процедил:

— Штанько! Их в ЧВК и не такому учат.

В палату заглянул врач. Он слышал возмущенный возглас и спросил:

— Вы про Михаила Штанько из ЧВК «Вагнер»? Я видел его в больнице сегодня.

— Как?

— В коридоре столкнулся. Он выбежал, как полоумный.

— Смылся. Аргумент ребром! — Мешков от досады махнул сжатым кулаком и снова упрекнул подчиненного: — Шо ж ты сразу не пришел, Петрук.

— Да ехал уже, а тут срочный вызов. Баба-дура из окна выбросилась.

— Какая баба?

— Кассир Сбербанка Оксана Наумова.

Мешков схватился за голову:

— Насмерть?

— Да не. Второй этаж. Сама поднялась, но грудь в крови и хромает. Я к ней, шо да как, а баба ни слова, в глазах пустота.

— Реактивный психоз, — заявил врач.

Мешков вопросительно посмотрел на него.

— Оксану Наумову доставили к нам, — пояснил медик. — Мы обработали вывих лодыжки и передали женщину в психиатрическую больницу. Она в невменяемом состоянии.

— Ее на «скорой» увезли. И я сюда, — подтвердил Петрук.

— Ты выяснил, она сама из окна или кто ей помог?

— Так я ж сразу оттуда сюда. Мне шо, разорваться?

— Туда, сюда! Наумова подруга Штанько!

Мешков готов был отчитать нерасторопного оперативника, но зазвонил его телефон. Вызывал подполковник Черкасов:

— Олег, дежурный сказал, ты с криминалистом уехал. Где вас черти носят?

— Мы вместе с Геннадием Семенычем в больнице.

— Срочно выезжайте на труп. Диктую адрес…

Майор выслушал адрес и не сдержал удивления:

— Квартира Оксаны Наумовой?

— Я уже здесь! Убит ее муж. Еще теплый. Нужно действовать по горячим следам.

— И с холодным сердцем, — пробормотал Мешков, опуская трубку.

Майор дал распоряжение врачу направить на вскрытие тело Павла Хвороста, и вместе с Петруком и с Кринским поспешил к машине. На ходу он позвонил Колесникову:

— Игорь, помнишь, мы были на квартире Штанько?

— У его матери, — подтвердил лейтенант.

— Проверь, там ли этот гад. И подежурь, если его нет.

— Штанько задержать?

— Если сможешь. Но лучше сразу звони мне.

Группа из двух оперативников и криминалиста села в «Патриот» и направилась на новое место преступления.

Глава 51

«Оксанка, милая, спрячься от садиста. Я скоро. Только дождись!» — умолял судьбу Штанько, выбежав из больницы.

Он полыхал праведным гневом. Пьяный Аркаша вывел его из себя, нагло оскорбил по телефону, но это полбеды, сущая ерунда. Уязвленный муж издевается над Оксаной. Она во власти пьяного изувера. Он может сделать с ней, что угодно!

Михаил снова позвонил Оксане — бесполезно. Телефон отключен или разбит. Он гнал машину по узким улицам и уже открыто вопил:

— Милая, любимая, тикай, спрячься! Дождись меня! — словно словами мог обезопасить Оксану.

Мольбы не подействовали, он не успел. Приехал, увидел распахнутое окно в квартире Оксаны и тело на земле. Она! Рванулся и словно ударился о невидимую преграду. Полицейский Петрук и какая-то женщина помогли Оксане подняться. Жива! Хромает, лицо перекошено, одежда в крови — больно смотреть, но она жива.

Оксану усадили на скамейку. Полицейский кричал в телефон, вызывая помощь. Сейчас понаедут. Штанько затаился. Встреча с полицией не входила в его планы. Он смотрел в распахнутое окно. Где-то там подлый мерзкий Аркаша. Это он вытолкнул Оксану. Сам не показывается. Спрятался и может сбежать!

Приехала «скорая помощь». Все взоры устремились на Оксану и медиков. Штанько воспользовался суматохой и незаметно юркнул в подъезд. Поднялся на второй этаж, зашел в квартиру.

Аркадия Наумова он нашел лежащим на полу между кроватью и открытым окном. Спина истыкана ножом, руки-ноги не шевелятся. Ранен? Штанько, как учили в ЧВК, коснулся шеи. Пульс отсутствовал — Аркадий был мертв.

Михаил осмотрелся. Вся кровать была забрызгана кровью — на ней наносились удары. Судя по кровавому следу, израненный Аркадий свалился с кровати и пополз к окну. Около окна находилась Оксана. Там она выронила нож и перепуганная шарахнулась от еще живого и страшного садиста.

Штанько задумался. Как на эту картину посмотрит полиция?

Пьяный муж заснул, и жена подло его убила. На ней его кровь, на полу орудие убийства с ее отпечатками. Будет оправдываться побоями, синяками на теле? Так она сама выпрыгнула из окна, осознав содеянное. Отсюда и ссадины. Какой вывод? Оксана — убийца. Аркадий — жертва.

Из открытого окна доносились разговоры. Оксану увезли на «скорой». Кто-то предлагал подняться в квартиру.

Михаил поднял окровавленный нож и крепко обхватил рукоять, чтобы остались только его отпечатки. Нащупал нужное ребро слева на спине убитого, вставил острие ножа между ребрами и с силой надавил. Нож вонзился по рукоять и угодил в сердце. Такой удар женщина нанести не сможет. На это способен только сильный мужчина. И не просто мужчина, а боец, обученный убивать.

В квартиру кто-то поднимался. Штанько испачкал обе руки в крови убитого, открыл окно с противоположной стороны дома, перевалился через подоконник и спрыгнул.

Если его кто-то заметил, так даже лучше.

Глава 52

Майор Мешков, капитан Петрук и криминалист Кринский подъехали к дому, где проживала Оксана Наумова. Окно ее квартиры на втором этаже по-прежнему было раскрыто. У подъезда шушукались соседки. Женщины притихли и расступились, пропуская полицейских, но Мешков успел расслышать:

— …постыдилась бы гулять, не таясь. Вот муж ее из окна…

— А она алкаша бутылкой приложила. Да так шибко!

В квартире оперативную группу встретил недовольный начальник полиции:

— Что так долго! Где пропадаете? Тут труп!

— В больнице тоже, — ответил Мешков. — Павлу Хворосту шею свернули.

— Дружку Штанько? Это он Хвороста?

— Похоже. Штанько видели в больнице.

— В розыск его!

— Уже ищем. Пока нашли автомат с глушителем. Проверяем на причастность к убийству Бориса Войтенко и Настены Жабровец.

— Вот же! Как чертов «вагнеровец» в город вернулся, так у нас и началось. Что с людьми война делает.

— Штанько и до СВО в городе труп оставил, — напомнил Мешков.

Эксперт-криминалист Кринский в это время осматривал тело Аркадия Наумова. Убитый лежал на полу лицом вниз в окровавленной изрезанной футболке. Из его спины торчала рукоять кухонного ножа.

Криминалист срезал с убитого футболку, обнажил спину. Стали видны десятки порезов. Кринский фотографировал и комментировал:

— Множественные бессистемные порезы, характерные для разъяренной женщины.

— Жена? — спросил Черкасов. — Ее допросили?

— Оксану Наумову увезли в психиатрическую больницу, — сообщил начальнику Мешков.

— Ее одежда была в крови, — добавил Петрук, вернувшийся с кухни. — Там на столе пустые бутылки из-под водки и два стакана.

— Вот к чему приводят пьянки. Жена зарезала мужа! — категорично заявил Черкасов.

— Я бы не спешил с выводом. — Кринский указал на торчащий из спины нож: — Смертельный удар точно в сердце. Это удар сильного мужчины.

— Или разъяренной женщины, — настаивал начальник.

Мешков присмотрелся к ножу и спросил криминалиста:

— А шо с пальчиками?

— На окровавленной рукояти ножа просматриваются отпечатки. Есть следы рук и на подоконнике. Если повезет, скоро узнаем убийцу.

— Геннадий Семенович, то окно тоже обработай, — указал на другую распахнутую раму Мешков.

— Картинка — любо-дорого, — рассмотрел раму эксперт. — Как всегда при бытовых, кругом улики и отпечатки.

Михаил в это время прятался в кустах неподалеку от дома. Он видел, как Оксану увезли врачи. Пока она в невменяемом состоянии — ею занимаются медики. Как только придет в себя — попадет на допрос к полицейским. Как бы лишнего на себя ни наговорила.

Штанько вернулся в автомобиль и позвонил Олегу Мешкову.

— Майор, узнаешь?

— Штанько! — Мешков сделал знак коллегам, что ему звонит подозреваемый.

— Хочу сделать заявление. Это я Аркашу Наумова ножом задвухсотил. Он над Оксаной издевался.

— Самосуд устроил.

— Шо было делать. Полиция приходит только, когда убьют.

— А порезы, будто женской рукой, тоже ты?

— Я! Он издевался и получил ответку. Оксана — жертва. Запомни, она жертва! — эмоционально отреагировал Штанько.

— Надо бы письменно изложить. Ты где?

— Недосуг писать, продолжу устно. В Ильинах в индюшатнике много оружия.

— Два драных мешка сухпайков?

— Двадцать два! Вооружение для серьезного боя.

— Кроме мятого цинка и патронов там ничего.

— Выходит, увезли.

— Кто? Куда?

Штанько на мгновение задумался и сообщил:

— Автобус «Ритуал» на ферме катался. Хворост узнал водителя. Назвал Ударником.

— Шо за Ударник?

— Хворого спросите.

— Штанько, ты издеваешься? Хворост мертв. Ты его добил!

— Я Хворого на себе вытянул!

— А в больничке свернул ему шею! Скажешь, не был у него?

На этот раз Штанько молчал дольше, потом признался:

— Был я у Хворого. Повздорил и даже ударил, но не убивал. Ищи Ударника. Рослый светловолосый парень, усы подковой. Он мог узнать Хворого и прийти в больницу.

— Вот шо, друг Миша. Бывший друг. Он же Заступ, он же Наследник или еще кто. Приходи в отделение и пиши чистосердечное. Начни с Бориса Войтенко и Настены. Как ты их в бане порешил.

— Ты шо несешь, Олег!

— Правду! У тебя нашли автомат, из которого Бориса убили. И в нашей больничке тебя у палаты Хвороста видели. А в Анапском госпитале нет! Там твой Кречет лечился. И тоже помер, а ты деньги за его смерть получил!

— То была воля Кречета. Я командира похоронил.

— Где?

— Село Уват.

— Украина? Оттуда к нам через кордон прошмыгнул.

— Свою страну надо знать, майор!

Штанько отключил связь. Его распирала обида. Оксану потерял. Повсюду засветился, шансов оправдаться нет даже там, где невиновен. Нужно срочно покидать город. Но прежде попрощаться с мамой и забрать нужные вещи.

Михаил проехал мимо своего дома. Обратил внимание, что окна в маминой квартире светятся сразу в двух комнатах. Для старой женщины с ее привычкой экономить на коммуналке это было странно.

Он оставил машину на другой улице. Прошел к подъезду, ничего подозрительного не заметил. Стараясь не шуметь, открыл дверь в квартиру своим ключом. Вошел бесшумно. Заметил чужую куртку на вешалке. Засада? Если так, то действует недотепа.

Штанько коротко звякнул в дверной звонок, тут же прикрыл входную дверь и юркнул в туалет. Сквозь щель он наблюдал, как в коридор, шаркая тапками, прошла мать. За женщиной крался лейтенант Колесников. За спиной полицейский прятал пистолет и шепотом заверял старушку:

— Миша мне обрадуется.

Улучшив момент, Штанько выскочил в коридор, обхватил полицейского сгибом локтя за шею, пережал сонную артерию, унял сопротивление и опустил на пол обмякшее тело.

Изумленная мать ахнула:

— Ох! А он болтал, шо твой друг.

— Так я по-дружески, мама.

Штанько вынул магазин из ПМ полицейского, ловко выщелкал патроны в ладонь, сунул себе в карман. Пустой пистолет положил под руку Колесникова и объяснил матери:

— Шоб глупостей не наделал.

Михаил метнулся по квартире и быстро собрал рюкзак, с которым не так давно вернулся в родной город. Отключил телефон, вытащил и разломал симку. Оставил матери медаль «За взятие Соледара» и деньги.

— Мне надо уехать, мама. Звонить пока не смогу, но обязательно вернусь.

— Миша, ты на войну?

— А где зараз мир? Ты это… спи лучше в ванной.

У старой женщины выступили слезы. Михаил на миг обнял мать, затем взвалил на плечо рюкзак и прошел к двери мимо начавшего ворочаться Колесникова. Мать крестила сына вслед и нашептывала молитву.

Сев в машину, Штанько задумался. Он снова Заступ в окружении противников. Матерый опер Мешков уже дал установку на его розыск. В сторону областного центра на дурачка не проскочить. Конечно, у него есть пистолет-пулемет, но это на крайний случай. Остается лес и граница. Укромные лесные стежки его пока не подводили.

Вот только с внедорожником придется расстаться. Жалеть нечего, машина не его. «Кореец» вернется к хозяину.

Глава 53

Несмотря на поздний час все трое оперативников во главе с майором Мешковым находились в отделе. Щелкнул вскипевший чайник. Капитан Петрук налил кипяток в кружку начальника отдела. Мешков насыпал две ложки растворимого кофе, помешал попробовал, добавил еще одну, а от сахара отказался.

Два трупа за день — об отдыхе можно забыть. Первому сломали шею, второго изрезали ножом. Есть подозреваемый — Михаил Штанько, он же Заступ, а возможно и украинский агент Наследник. Убийство Павла Хвороста Штанько не признает, а про Аркадия Наумова сознался. Да и глупо отрицать, пальчики Штанько идентифицированы на ноже, орудии убийства, и оконной раме, через которую он убежал. Поэтому сам позвонил, подстелил соломки на случай поимки, тогда напомнит о чистосердечном.

Однако Штанько это не поможет. Его автомат у экспертов, и скоро будут доказательства его причастности к двойному убийству Бориса Войтенко и Настены Жабровец. В любом случае бандиту светит пожизненное.

Лейтенант Колесников вымучил рапорт с объяснением, как умудрился упустить Михаила Штанько в его квартире, и подал лист начальнику.

Мешков пробежал глазами текст и поморщился:

— Игорь, ты не первый год в органах. Как можно было так лопухнуться?

— Он из засады, удушающим приемом.

— Из туалета, голыми руками. А у тебя ствол! Скажи спасибо, шо он твой табельный себе не присвоил.

Лейтенант сжал кулаки и насупился:

— Я найду гада. Если у него кольцо Настены, я его сам, своими руками…

— Угомонись! Уже ищут. — Майор постучал пальцем по фотографии Штанько. — Фото преступника и все данные я разослал. Марку, номер машины знаем. Росгвардия дежурит на блокпостах. Наши патрульные по адресам. Должны задержать.

Колесников оправдывался:

— Кто-то позвонил в дверь, когда Штанько в туалете прятался. Не иначе его напарник.

— Напарник?

Мешков вспомнил разговор с бывшим другом по телефону. Тот ляпнул про какого-то усатого светловолосого парня. К чему? Решил на подельника вину переложить? Чем черт не шутит.

Майор позвонил в больницу в хирургическое отделение, где задушили Хвороста. Представился и спросил:

— Вспомните, пожалуйста, заходил к пациенту Хворосту рослый парень с усами подковой?

Олег выслушал ответ, поблагодарил и положил трубку. Посмотрел на фотографию школьного друга:

— Ну шо, Заступ, опять ты сбрехал. Не было в больничке усатого. Пощады не жди!

Мешков отпустил сотрудников по домам, а сам остался ночевать в отделе. Разумеется его тянуло к Наташе. Но любимая женщина окружила заботой еще не поправившуюся пятилетнюю Софию, спала с девочкой в одной комнате и говорила, что его присутствие пока неуместно. К тому же майор был уверен, что облава на Штанько вот-вот даст результат, и рассчитывал сам участвовать в задержании. Однако ночью его не потревожили.

Ранним утром проснувшийся майор, разминая затекшие плечи, спустился к дежурному. Увидел клюющего носом капитана Гамаюна и гаркнул в окошко:

— Рота, подъем!

Гамаюн вскочил, осоловело вращая глазами. Испуганно сфокусировался на Мешкове. Тот спросил:

— Мишку Штанько где-нибудь видели, задержали?

Дежурный для верности покопался в бумагах:

— Росгвардия нашла корейский кроссовер, на котором ездил Штанько.

— Где?

— Бросил на окраине города с ключами.

— А сам?

— Про Штанько ничего, — пожал плечами дежурный.

Мешков умылся в служебном туалете, оскалил зубы перед зеркалом — чистить нечем, и так сойдет. Он вернулся в отдел, распахнул окно и включил чайник. Под шум закипающей воды вспомнил, как Штанько упомянул последнюю волю командира Кречета. В каком селе прошли похороны?

Глоток осточертевшего растворимого кофе и свежий воздух взбодрили память. Мешков набрал в поисковике село Уват. Есть такое в Тюменской области. От Анапы не ближний путь. Олег покосился на фотографию бывшего приятеля. «Опять соврал? А ведь в школе мы были не разлей вода…»

Мучимый сомнениями, Мешков допил кофе, нашел телефон Уватского отдела полиции и набрал номер. Представился полной должностью и объяснил вопрос. Его соединили с капитаном.

Местный полицейский отвечал охотно:

— Кречета у нас все знают. Боевой офицер, но с армией у него не сложилось, а в ЧВК командиром стал.

— Погиб?

— Ранен в Бахмуте, потом госпиталь, а там… Похоронили Кречета в августе всем селом. Жаль мать не дождалась, угасла с горя.

— От ЧВК на похоронах кто-то был?

— Приезжал сослуживец Кречета. Он и Кречету и его матери памятники заказал. И вообще всё делал, будто родственник.

— Как зовут?

— Позывной у него еще такой… Запямятовал.

— А лицо помнишь?

— Увижу, узнаю.

— Капитан, дай номер мобильного. Я фото пришлю.

Мешков послал фотографию Михаила Штанько. Капитан в далеком Увате узнал Штанько сразу:

— Да! Он самый! И позывной вспомнил — Заступ. Он ваш местный?

— Не то слово.

— Передавай ему привет от всех Уватских!

— Долго Заступ у вас был?

— Недели две или чуть больше. Как захотел, уехал. А что?

— Да так, спасибо.

Пока Мешков размышлял, как отнестись к правдивой информации из Увата, к нему зашел эксперт-криминалист Кринский.

— Из баллистической лаборатории пришел результат, — сообщил Геннадий Семенович и передал заключение на трех листах.

— И шо там? — шурша страницами спросил оперативник.

— Вот главное. Пуля, которой убили Бориса Войтенко, не из того автомата, что вы изъяли при обыске у Штанько.

Глава 54

Подтверждение невиновности Штанько в убийстве молодой пары заставили Мешкова по-новому отнестись и к другим словам прежнего друга. А вдруг он говорил правду? Зачем ему убивать раненого Хвороста, которого сам притащил в больницу?

По словам Штанько, он видел тайник с оружием на Ильинской ферме. Оружие перевозили на автобусе «Ритуал» — хорошая маскировка. Паша Хворост узнал водителя, описал как крупного светловолосого парня с усами подковой и назвал его Ударником. Кого он имел в виду? Своего приятеля передовика труда? А может боксера с отменным ударом? Однако Хворост не занимался боксом и отлынивал от всякой постоянной работы. Зато вечно бренчал на гитаре и даже играл в ресторане на свадьбах. А в каждой рок-группе есть ударные!

Придя к этой мысли, майор немедленно направился в ресторан «Три кабана».

Во дворе ресторана он увидел фуру, куда рабочие грузили оборудование и ценную утварь. Процессом руководила хозяйка с подвязанной рукой.

Мария Федоровна Синица встретила возбужденного полицейского проницательным взглядом:

— Олег Николаевич, уж не свадьбу ли хочешь заказать?

— С чего?

— А то я не в курсе, что ты невесту подобрал с готовым платьем.

— За свадьбу я и пришел поговорить. Но не свою, а те шо раньше.

— Туману нагоняешь, — покачала головой хозяйка ресторана. — Сам видишь, я закрываюсь, всю технику оптом продаю белгородским. А деньги Марине Чмыхиной переведу.

— Моей соседке. На шо?

— На дроны. Чтоб наши быстрее победили. Как думаешь, долго еще?

— Про то у военных голова болит. А меня, Мария Федоровна, интересуют музыканты, которые играли на свадьбах вместе с Пашей Хворостом.

— Ох уж эти музыканты! Глаз да глаз за ними, чтоб не напились раньше времени.

— У вас фотографии остались?

— Где-то были. — Синица никогда бы не добилась успеха, если бы не отстаивала свой интерес: — Мешков, ты крестик мой когда вернешь?

Кровавая трагедия семьи Наумовых всплыла перед глазами полицейского. Если требовалось наказание для грабителей, то оно свершилось.

— Уже можно, — решил он. — Зайдите в отдел, вам выдадут. Я распоряжусь.

Синица приободрилась:

— Заберу крестик и с внуком в Белгород. У нас постоянные прилеты, а там хотя бы с детьми гулять можно.

Через опустевший зал мимо голых полок бара хозяйка провела Мешкова в свой кабинет. Открыла шкаф здоровой рукой и со вздохом указала на коробку на нижней полке.

— Ни у меня ни у дочери свадьбы не было, зато чужих повидала.

Олег знал, что Синица родила дочь без мужа сразу после школы. Дочка Катя повторила ее судьбу и сейчас налаживала личную жизнь в Москве, а Мария Федоровна одна воспитывала внука.

— Фотографий на свадьбах много печатали. Я кое-что оставляла, чтобы наглядно обсуждать детали с будущими молодоженами.

Олег выставил коробку на стол, начал перебирать старые фотографии и неожиданно увидел себя. Его давняя свадьба с Ольгой! Их танец, блеск в глазах, стыдливая радость на лицах — счастье из прошлой жизни.

Женщина заметила смятение на лице мужчины и сама удивилась:

— Тут Ольга почти как Наталья Кошелева. Если ее в то же платье одеть… Да ты однолюб, Мешков!

— Я опер! — нервно отреагировал Олег.

Он склонил голову и стал лихорадочно копаться в коробке, пока не извлек фотографию музыкантов. На переднем плане стоял Паша Хворост с гитарой, а за ударной установкой сидел плечистый парень с усами подковой.

— Ударник! — выдохнул полицейский и показал Синице: — Знаете его?

— А этот. Хохол из Ахтырки. Его музыканты подзуживали «Крым наш или ваш?»

— Имя, фамилия?

Мария Федоровна наморщила лоб:

— Фамилии он стеснялся… Вспомнила — Сивоконь! Подумаешь, я Синица, гитарист Хворост, да и тебя в детстве Мешком дразнили.

— Давно его видели?

— Давно. Сивоконь к нам подрабатывать приезжал. А как Украине безвиз с Европой дали, так нос задрал и сюда ни ногой.

Из закрытого ресторана Мешков вышел с фотографиями в кармане и с вопросами в голове. Если Сивоконь-Ударник проживал на Украине, то как он проник в Грайгород? Почему именно сейчас? И главное: он ли был за рулем автобуса «Ритуал»?

За ответом на последний вопрос Мешков отправился в ритуальную контору. Заметил рядом автобус ПАЗ с черной надписью. Ему сегодня везет. В сумрачном помещении конторы вместе с хозяином Львом Марковичем Жинкиным коротал время старый водитель Кузьмич.

Майор с порога ринулся к водителю и сунул под нос фотографию Ударника:

— Кузьмич, ни в жизнь не поверю, шо ты ни разу не подглядел, кто ездит на твоем любимом автобусе?

Кузьмич отодвинул карточку на вытянутую руку, пригляделся.

— Ну, видел раз со спины. Може этот, може не.

— Как он выглядел?

— Высокий бугай, жрет всякую гадость.

— Какую еще гадость?

— Вчера прибирал в кабине, а там чек из магазина в складке кресла. Он колу и сэндвичи покупал. Гадость!

— Где чек? — заинтересовался полицейский.

— В мусорном мешке во дворе.

— Кузьмич, будь добр, найди чек.

Водитель вопросительно посмотрел на хозяина конторы. Жинкин отвлекся от судоку и качнул ладонью:

— Мы с полицией дружим.

Кузьмич вышел. Оставшись наедине с полицейским, Лев Маркович поерзал на стуле, подался вперед и вкрадчиво спросил:

— Слышал я, что два раба божьих вчера представились. Оба криминальные. Отсюда вопрос. Что полиция решила по дате выдаче тел?

— Вовремя, — нехотя ответил Мешков.

— На третий день, — удовлетворенно кивнул Жинкин и сделал пометку в настольном календаре. — Это был технический вопрос, теперь политический.

— За политику слушай телевизор.

— У меня политика человечная. Два криминальных тела поубивали друг друга или эту работу сделал кто-то за них?

Мешков хотел выругаться, но послал гробовщика в мягкой форме:

— Без комментариев.

— Вы поймите мое беспокойство, уважаемый подполковник.

— Я майор.

— А по уму большой начальник, и к вам вопрос. Если имеет место взаимное убийство, я должен развести похороны, чтобы родственники покойных от сильного горя не продолжили черное дело.

— Для тебя черное — белое.

Лицо Жинкина вытянулось в раздумье. Пока он строил планы, Кузьмич вернулся с чеком и передал полицейскому.

Мешков разгладил мятую бумажку. На чеке читался адрес магазина и время покупки. То, что надо! Небольшой магазин на Южной улице. Продавец может вспомнить покупателя. Ну разве это не везение.

Воодушевленный находкой Мешков вышел из полутемной конторы и позвонил в отдел. Трубку взял Петрук.

— Колесников с тобой? — спросил майор.

— Достал уже! На мне изучает удушающий прием.

— Включай на громкую. Оба ноги в руки и дуйте на Южную в продуктовый! Там отоваривался человек, которого надо задержать. Фамилия Сивоконь, прозвище Ударник. Рослый, светловолосый, подковообразные байкерские усы, возраст от тридцати до сорока. Я пришлю чек и его фото.

— Шо он натворил?

— Про то и спросим, когда задержим. Есть подозрение, шо он враг из-за кордона.

Глава 55

До Южной улицы от отделения полиции было недалеко, оперативники пошли пешком. В продуктовом магазине Петрук показал продавщице фотографию Ударника в телефоне. Та присмотрелась и подтвердила:

— С усами вниз? Видела! Неразговорчивый и непьющий. Только еду с шипучкой покупает.

— Где он живет?

— А я почем знаю. Направо уходит, мне через окно видно.

Оперативники вышли из магазина. Направо по обе стороны улицы располагались частные дома с небольшими двориками. Петрук на правах старшего принял решение:

— Колесников, ускорим осмотр. Ты топай по правой стороне, я по левой. Заходим, показываем фотку, спрашиваем. Чуть шо, зовем друг дружку. — Капитан напутственно хлопнул лейтенанта по плечу. — Стихи потом будешь сочинять.

Майор Мешков собирался сам приехать на Южную улицу, но по пути его осенила простая мысль. Ударник мог убить Хвороста, чтобы тот его не выдал. Но крупного парня с усами в больнице не помнят. А если он сбрил усы?

Мешков свернул к Дворцу культуры и спорта и забежал к штатному фотографу-кинооператору. Кучерявому деятелю искусства было давно за тридцать, но одевался он как подросток и откликался на имя Макс.

— Макс, я по срочному делу, — объявил полицейский.

— Лады, выпить не предлагаю.

— Помнится ты с фотографиями причуды делал.

— Не я, а фотошоп.

Майор показал фотографию музыкантов:

— Вот этому парню надо усы убрать. И укрупнить его харю, портрет сделать.

— На доску: их разыскивает полиция?

— Так разыскивает, шо терпежу нет.

Макс поместил фотокарточку в сканер, сел за компьютер и стал манипулировать изображением на дисплее.

— Колоритный чувак. Бандит? Грабитель?

— Предатель и диверсант. Увидишь, обходи стороной и звони мне.

— А с виду музыкант. Шо политика с людьми делает.

— Долбит по мозгам и дает в руки оружие.

— Мое оружие объективы. — Макс кивнул на фототехнику, сваленную под монитором, куда выводилось изображение с наружных камер перед Дворцом культуры.

Майор оценил изображение:

— Со всех сторон сквер и площадь просматриваются.

— Для массовых мероприятий установили. Где они теперь. — Макс щелкнул по клавише и откинулся в кресле. Из принтера выползли распечатанные фотографии. — Вот ваш диверсант с усами и без.

— Макс, ты мастер, — похвалил Мешков, рассматривая распечатку. — Скинь мне еще на телефон.

С обновленной фотографией Ударника Мешков заехал в больницу и зашел в ординаторскую хирургического отделения.

— Посмотрите внимательно. Видели этого человека в больнице?

— Да, — ответила старшая медсестра.

— В тот день, когда Павел Хворост умер?

Медсестра заметила тревогу на лице полицейского и растерянно кивнула.

— До его смерти или после? — требовал точности сыщик.

— До, — выдохнула медсестра и стала оправдываться: — Он пробыл недолго, а мы…

Мешков не дослушал и выскочил из ординаторской. Удача опять его не подвела — убийца опознан!

Майор на ходу позвонил Петруку:

— Петрук, Ударник убийца! Он теперь без усов. Принимай фото.

— Я предупрежу Колесникова.

— А шо, Игорь не с тобой?

— Мы разделились. Пока все дома обойдешь…

— Приказываю страховать друг друга!

Игорь Колесников в этот момент стучал в четвертый по его маршруту дом. Дверь приоткрыл мужчина. Его лицо просматривалось наполовину, но он точно был без усов. Лейтенант расслабился и показал фотографию в телефоне:

— Я из полиции. Вы видели этого человека?

Высунувшийся из двери мужчина потянулся рукой к телефону. На его мизинце блеснул золотом перстень. Игорь разглядел на широком кольце три гранатовых камушка, расположенных по диагонали, и похолодел. Да это же кольцо Настены!

Мужчина увидел изменившееся лицо оперативника и отдернул руку. Колесников схватился за пистолет.

— Стой! Откуда кольцо?

Мужчина отступил в дом, лейтенант шагнул следом, угрожая пистолетом.

— Ты Ударник. Ты убил ее. Убил Настену!

Отступивший в глубь дома Ударник неожиданно остановился. В его руке оказался армейский штык-нож. Он успел оценить нервозность молодого полицейского и заметил слезинки в уголках его глаз.

В это же время Петрук отправил Колесникову обновленную фотографию Ударника без усов. Увидел, что Игорь не реагирует, и побежал через улицу, ища глазами напарника. В каком он доме?

— Убил Настену. Мою Настену… — твердил Колесников, размазывая предательские слезы по щеке.

Дверь за его спиной оставалась закрытой. Ударник убедился, что полицейский один и мягко шагнул навстречу.

— Брось нож. Лечь на пол! — потребовал Колесников.

Ударник молча приблизился еще на шаг.

— Предупредительный! — объявил оперативник, направил ствол в потолок и нажал на курок.

Ясное с утра небо заволокла серая облачность. Майор Мешков мчался на Южную улицу. Где-то внутри у него появилось сосущее чувство, что удача сегодня слишком часто сопутствовала ему.

Глава 56

Приехав на Южную улицу, майор Мешков сразу понял — не успел! Что-то уже произошло. Нечто непредвиденное и тревожное. Из-за штакетников с опаской высовывались ротозеи, самые любопытные снимали на телефон. У распахнутой калитки частного дома в страхе переговаривались две тетки, тыча пальцем во двор.

Туда и вбежал Мешков. И увидел страшное. На крыльце одноэтажного дома сидел сгорбленный капитан Петрук, тут же лежал Колесников. Петрук держал голову напарника на коленях, пытался зажать кровавые раны на животе и умолял:

— Открой глаза, смотри на меня, Игорь. Сейчас приедут врачи. Держись, придурок.

— Мать вашу! Какого кукуя! — выругался Мешков.

Он присел, попытался нащупать у раненого пульс, услышать дыхание — тщетно. Лейтенант и поэт Игорь Колесников был мертв.

— Кто?! — яростно выдохнул майор.

Петрук кивнул в открытую дверь. В доме лежал расстрелянный здоровяк, схватившийся за автомат. Тот самый Ударник по фамилии Сивоконь. Многочисленный пули в грудь и в голову не оставили ему шансов на жизнь. На руке, сжимавшей автомат, что-то блеснуло. Мешков присмотрелся — широкое кольцо с тремя алыми камушками.

Майор вышел во двор, вдохнул свежий воздух, шумно выдохнул через нос. Спросил Петрука:

— Ты его завалил? — Капитан кивнул. — Как же так!

— Олег, я услышал крик. Забежал. Ударник ножом бил Игоря в живот. Я выстрелил, ранил гада, загнал в дом. А этот бугай выхватил автомат, ну я и разрядил магазин.

— А у Игоря шо, заклинило?

Петрук сжал веки, опустил лицо и замотал головой. Мешков шагнул за порог и присел. На полу лежали окровавленный нож диверсанта Ударника и пистолет Игоря Колесникова. Майор поднял пистолет, показавшийся ему легким, и проверил магазин. Пустой!

— Да шоб меня!

Смерть подчиненного — это и его вина. Накричал на молодого сотрудника, когда тот упустил Штанько, и вот результат. Подавленный Колесников, часто думающий стихами, забыл, что пистолет разряжен.

Примчалась машина «скорой помощи». С другой сторон улицы подкатил «Урал» Росгвардии. На узкой улочке стало шумно, из кунга «Урала» высыпали бойцы. Перед ними появился командир Бахтин, оценил обстановку и отдал команду:

— Оцепить двор! Проверить дом и постройки.

Женщина-врач разрезала одежду на груди Колесникова, осмотрела тело и развела руки:

— Поздно. Повреждена брюшная артерия.

— Дайте капитану таблетку, — попросил Мешков за Петрука.

— Я сделаю инъекцию, — пообещала врач.

Осмелевшие граждане подтягивались к дому на зрелище. Мешков разглядел Раису Петровну Войтенко, мать Бориса, убитого в бане вместе с Настеной.

— Раиса Петровна, пройдите сюда, — попросил он.

Женщина подошла к порогу, пригляделась, признала убитого Колесникова и ахнула:

— Так это же…

— Это герой! — твердо сказал майор. — Сейчас вы посмотрите один предмет. Держитесь за меня и проходите в дом.

Полицейский завел бледную женщину в дом. При виде очередного трупа Раиса Петровна вцепилась в локоть Мешкова. Он подсветил телефоном кольцо на мизинце Ударника.

— Смотрите в оба глаза. Видите кольцо? Ваше или нет?

Раиса Петровна прикусила губу и затряслась мелкими кивками. Из ее глаз покатились слезы.

— Наше. Наше фамильное. Борис для Настены взял. Я благословила.

— Точно? Подтверждаете? — переспросил полицейский.

Войтенко указала пальцем на убитого:

— Это он их? Моих Борю и Настю.

— Да, он убийца. Штанько ни при чем, — убежденно сказал Мешков.

— Ваш лейтенант отомстил, а сам… — Глаза женщины расширились от ужаса, она прикрыла ладонью рот.

— Служба такая.

Мешков вывел Раису Петровну на улицу, сам вернулся в дом, обыскал убитого. Нашел паспорт на имя Богдана Сивоконя, деньги в рублях и долларах и пробитый пулей смартфон.

В дом зашел подполковник Сотников из ФСБ в сопровождении майора Бахтина. Сотников деловито осмотрелся и потребовал отчет:

— Олег Николаевич, изложи вкратце, что тут у вас?

— Убит диверсант, перешедший границу. Он причастен к убийству, как минимум, трех гражданских и лейтенанта полиции. По документам Богдан Сивоконь, последние годы проживал на Украине, а раньше играл на ударных в местном ресторане и носил кличку Ударник.

— Ударник? Какого черта вы его пристрелили! — возмутился фээсбэшник.

Мешков вскипел:

— Он моего Колесникова положил. Парню еще жить и жить!

— А задерживать вас не учили? На Ударнике живого места нет. Вы оборвали ниточку!

— Я не швея нитки вязать!

Тимур Бахтин поспешил вмешаться:

— Давайте успокоимся. Мы все офицеры, делаем одно дело — служим Родине.

Сотников отходил медленно.

— Из перехватов мы узнали, что у Наследника есть связной с позывным Ударник. Затевается что-то крупное. Здесь, на границе! Ударник мог знать!

— Очередные диверсии, — предположил Бахтин. — Росгвардия усилит охрану электроподстанций и мостов.

— В округе есть особый объект. Подземное хранилище боеголовок к тактическому ядерному оружию. Если враг нацелился туда… Понимаешь, какую ниточку ты оборвал?

— Я объявлю своему капитану благодарность! — настоял Мешков.

Бахтин его поддержал:

— Если бы моего офицера зарезали, я бы тоже не сдержался.

Сотников погасил эмоции, перешел к делу:

— Обыск провели? Что обнаружили? Записки, средства связи — всё мне!

— Только телефон. Правда аппарат… — Мешков передал простреленный смартфон.

— Ну вот! Там могла быть ценная информация.

— Работа для ваших специалистов.

— Придется в Управление отсылать, — посетовал Сотников. — Время, время…

Мешков посмотрел на убитого Ударника и спросил:

— Юрий Михайлович, по опыту контрразведки, позывные шо-то значат?

— Как правило. Но чаще всего это такая мелочь, что не ухватить.

— Ударник играл на ударных. А Наследник?

Тимур Бахтин подсказал с улыбкой:

— Полковник Артемов ждет наследника. Я про ребенка.

Мешков оставался серьезен:

— Этот Ударник перевозил на автобусе «Ритуал» оружие диверсантов. А автобус заказывали военные. Звонил некто Артемов, но командир части заказ отрицает.

Сотников прищурился:

— Полиция не верит полковнику Артемову?

— Я верю фактам. Автобус использовали и вернули с полным баком. На нашей АЗС «Ритуал» не заправлялся. А где еще можно достать бензин? У армии и Росгвардии.

— Но-но! Мы чужих не заправляем, — заверил Бахтин.

— Мои оперативные данные это подтверждают, — согласился Мешков. — А военных мне проверить не дадут.

Майор полиции и подполковник ФСБ открыто смотрели в глаза друг другу пока Сотников принял вызов и кивнул:

— Я займусь этим.

Глава 57

Полковник Артемов получил сообщение от жены: «Началось» и смайлик: сложенные вертикально ладошки. Сердце забилось чаще. Наконец-то! Рожает. Он должен быть рядом.

Командир части передал полномочия своему заместителю и спешно покинул командный бункер, обитый фольгированным пенофолом для маскировки от тепловизоров противника. Выход из подземного укрытия прикрывали раскидистые ветви высоких сосен и натянутая ниже ветвей стальная сетка от мелких дронов.

Откинув маскировочную ткань при выходе на поверхность, Артемов столкнулся с Сотниковым.

— Я к вам, Евгений Петрович, — остановил командира части подполковник ФСБ.

— Некогда! Позже.

— Это особый случай.

— Ваши особые случаи в компетенции особого отдела.

Полковник решительно отодвинул контрразведчика и побежал к служебной машине.

— В Доляны! — приказал он новому водителю, заменившему погибшего Гладышева.

Всю дорогу Артемов нервно сжимал телефон. Хотелось подробностей, но опасался звонком помешать жене.

Наконец лес расступился, и старые стены беленой избы показались Евгению Петровичу празднично светлыми. Еще на пороге дома он услышал женский крик, а за дверью чуть не сбил кувшин с кипяченой водой. В горнице на кровати рожала Юля, жена Татьяна в медицинской одежде склонилась меж ее расставленных ног.

— Возьми Юлю за руку, — приказала жена, как опытный акушер-гинеколог.

Артемов подошел к кровати, протянул руку. Юля вцепилась горячими пальцами, повернула к нему влажное от пота лицо.

— Я ждала тебя, Женя. Сейчас, уже скоро…

Ее тело напряглось, лицо полоснула жуткая боль, из открытой глотки вырвался вопль.

— Я рядом, — зачем-то прошептал Евгений Петрович и плотнее сжал руку роженицы.

Он прикрыл глаза и, спустя бесконечно долгую минуту, вдруг услышал детский писк и умиротворенное:

— Мальчик.

Он посмотрел туда, куда смотреть не решался. Растерянно-счастливая жена держала на руках младенца и показывала ему. Полковник рассмотрел красное личико сына, но взять на руки не отважился.

Зазвонил его телефон.

— Диверсия на подъездных путях! — сообщили из штаба. — Горят цистерны с топливом.

— Сколько?

— Точно неизвестно.

— Выезжаю! — ответил Артемов в трубку под взглядами двух любящих женщин.

Юля промолчала и отвернулась. Татьяна пеленала новорожденного и сюсюкала над младенцем:

— Скоро у тебя будет братик или сестричка.

Полковник вернулся к машине. Молодой водитель, даже в бронежилете выглядевший худым, прятался под деревом и напряженно смотрел в небо, придерживая шлем.

— Товарищ полковник, звенит дрон-детектор. Как понять: наш, не наш?

— Китайский! — бросил Артемов, определив по звуку детектора разведывательный беспилотник. И приказал: — В часть! Быстро!

По дороге он прикидывал последствия диверсии. Большой расход горючего на технику и электрогенераторы сократил жизненно важный запас топлива в воинской части до минимума. Сегодня ждали поставки семи цистерн с дизтопливом и бензином. Диверсия уничтожила часть топлива. Сколько цистерн удастся спасти? От этого зависит боеспособность батальона.

Черные клубы дыма полковник увидел издалека. По мере приближения под ними прорезались алые языки пламени. Тревога усилилась. На месте крушения железнодорожного состава сбылись худшие предположения. Под откосом лежал тепловоз, пылали цистерны с топливом. Все семь! Из-за огненной стихии подойти близко к месту происшествия было невозможно. Вонючая гарь затрудняла дыхание.

О последствиях Артемов узнал из доклада командира пожарного расчета МЧС.

— Машинисты выжили, оба отправлены в госпиталь. Четыре цистерны сошли с рельсов и загорелись. Огонь перекинулся на три оставшиеся на путях. Силами пожарных расчетов мы сбиваем огонь по периметру. Я вызвал пожарный поезд, но пока он приедет…

Очередная вспышка пламени заставила отойти подальше.

— Восстановительный поезд вызывай! — потребовал Артемов.

Подбежал командир роты саперов со следами копоти на лице.

— Товарищ полковник, действовали профессионалы. Два заряда на повороте дороги мощностью килограмм по десять тротила, чтобы без шансов.

— Откуда работали?

— Думаю, радиосигнал в прямой видимости. Для стопроцентного результата заряд должен был сдетонировать четко перед колесами локомотива и под цистернами.

Вокруг места крушения рассредоточились бойцы Росгвардии. Артемов подошел к их командиру Тимуру Бахтину.

— Майор, диверсанты находились где-то рядом. Нужно прочесать лес.

— Уже работаем, товарищ полковник. Нашли место лежки.

— Догнать!

— Вынуждены действовать осторожно. Путь отхода заминирован, обнаружили уже две растяжки.

Появился вездесущий Сотников в сопровождении молчаливых помощников. Подполковник ФСБ оценил ущерб, подошел к Артемову.

— Евгений Петрович, я как раз по поводу горючего хотел поговорить.

— Вот оно. Горит горючее, пылает! — раздраженно ответил военный.

— Про оставшееся в воинской части. Вы делитесь топливом с гражданскими?

— Что за вопрос!

— Конкретизирую. Автобус «Ритуал» заправляли?

— Достали с этим «Ритуалом»! У меня сейчас каждый литр на счету.

Артемов окликнул пробегавшего командира МЧС.

— Что с поездами?

— Часа через два прибудут.

— Сколько займет восстановление путей?

— Сначала огонь сбить, растащить сгоревшие цистерны…

— Сколько!

— Двое суток не меньше.

Артемов выругался сквозь зубы. Часть негатива досталась Сотникову:

— Вот! Я завтра БМП на городскую АЗС погоню! А вы про чужой автобус.

Рядом из расположения части забухали зенитки. В небе раздались хлопки разрывов. Через несколько минут выстрелы стихли. Артемов позвонил в штаб.

— По какой цели работали?

— Уничтожили дрон-разведчик, товарищ полковник.

— Скоро буду, — пообещал командир и пояснил подошедшему Бахтину: — Враг наблюдает последствия.

Евгений Петрович заметил в телефоне сообщение от жены. Всего одно слово: дочка! Все неприятности отошли на второй план. Губы расплылись в улыбке, что не укрылось от Бахтина.

— С чего так? — спросил майор Росгвардии.

— Жена родила. Сына и дочку.

— Поздравляю! Как назвали?

— Не до того. Я сына увидел и сюда.

— Юрий Михайлович, у Евгения Петровича наследник, — подчеркнул Бахтин для Сотникова.

Подполковник ФСБ коротко кивнул Артемову и сделал вид, что спешит. Вместо своего микроавтобуса он подошел к водителю, доставившего командира части. Угостил солдата сигаретами, спросил, когда дембель, и невзначай пошутил:

— Из роддома и в бронежилете?

— Мы с хутора Доляны. Там Данилу Гладышева, прежнего водителя, птичка зацепила. — Солдат отступил к дереву и посмотрел в небо.

К месту происшествия примчался на «Патриоте» Олег Мешков.

— Ну дела, как сажа бела! — покачал головой полицейский и спросил у Сотникова, садящегося в микроавтобус: — Схватили диверсантов?

— А кто сказал, что подорвали диверсанты? Предатель опаснее. В лесу не прячется, с виду такой же как ты и я. Чужой среди своих.

Сотников говорил серьезно, обижаться было глупо, особенно на фоне жутких последствий диверсии. Мешков чуть замялся и спросил:

— Юрий Михайлович, за бензин для «Ритуала» узнали?

— А тебе часто преступники просто так признаются?

Сотников хлопнул дверцей. Микроавтобус ФСБ отъехал.

Глава 58

Черный дым пожарища в воинской части видели все в Грайгородском округе. Дым далеко просматривался и с украинской стороны границы. У одних от увиденного становилось мрачно на душе, другие торжествовали.

Агент украинской разведки с позывным Вольф испытывал профессиональную гордость. Это он был организатором дерзкой и хорошо продуманной диверсии. Акция удалась! Как и другие подрывы и тайные рейды по закладке оружия и боеприпасов на вражеской стороне.

Но это лишь подготовительные этапы многоходового плана, способного обеспечить победу в противостоянии с Россией. Не получилось с контрнаступлением на юге, которым долго бахвалились в Киеве, ударим на севере. На юге русские ждали удара, готовились, а здесь не ждут.

Пути наступления разведаны, схроны оружия сделаны, спящие агенты активированы, военная техника скрытно подведена к границе, элитный отряд спецназа и англо-американские профессионалы в состоянии повышенной боеготовности. На старте и разномастный сброд борцов с Кремлевским режимом с громкими названиями «Русский добровольческий корпус» и Легион «Свобода России». Они послужат информационным прикрытием операции, а заодно и «пушечным мясом», проложат путь через минные заграждения.

Все ждут команды. Время «Ч» уже назначено. Вот-вот наступит поворотный момент в затянувшейся войне.

Был у Вольфа и личный мотив. Он ровесник начальника украинской разведки Буданова. Начинали службу вместе. Выскочка Буданов прославился, в генеральской форме щеголяет, а Вольф в подполковниках засиделся. Пора наверстывать упущенное. Предстоящая операция сделает его героем и вознесет в высокие кабинеты.

Вольф находился в украинском поселке рядом с границей. Он включил телефон и набрал сообщение агенту с позывным Наследник. Отправил и посмотрел в сторону Белгородской области. Где-то там в логове противника законспирированный агент сейчас прочтет сообщение, и текст на дисплее сразу исчезнет.

Сообщение короткое, всего три слова: «Операция Атом завтра». Одновременно это приказ. Наследник знает, что делать.

Глава 59

Елена Корнеева вышла из поликлиники в смешанных чувствах — тревожное волнение боролось с потаенной радостью. В ее сумочке распечатка ультразвуковых снимков и рекомендации гинеколога будущей маме. Она беременна! Пятая неделя. Еще не ясен пол ребенка, но ясно, кто отец. Как сказать об этом Тимуру? Их тянет друг к другу, прикосновения возбуждают, глаза светятся, но они никогда не обсуждали будущее и не строили совместных планов.

И как быть с танцами? Врач советовала не рисковать особенно в перовом триместре. Будто потом с большим животом она сможет танцевать танго и сальсу. Хорошо хоть успела запечатлеть совместный танец с Тимуром пока беременность незаметна. Красивые фотографии послужат предлогом к серьезному разговору с любимым мужчиной.

Елена вернулась во Дворец культуры и заглянула к фотографу.

— Макс, как мои снимки?

— Лена, ты требуешь невозможное. Если бы мне не пришлось снимать вас тайком, я бы выставил свет, выбрал нужный ракурс, что-то подсказал.

— Тимур ни в какую. Стесняется.

— Смотри, что получилось, — Макс протянул несколько цветных фотографий.

Елена перебирала снимки, где она танцует сальсу с Тимуром Бахтиным. Она в черном коротком платье, в туфлях на каблуках, он в военной форме и тяжелых ботинках. Она прогибается в талии, он выпячивает грудь. Изящество и сила сошлись в страстном танце.

Фотограф снимал их через стеклянную стену, как бы проходя по коридору. Идеально выверенных кадров не получилось, однако блики, тени от перегородок, размытость резких движений придала снимкам естественность и теплоту. Внутренний огонь читался в глазах пары. Тимур смотрел на нее, она на него. Глаза в глаза, молчаливый диалог — то, что надо!

— Спасибо, Макс. Будет сюрприз.

Лена предвкушала, как дополнит фотокарточки кадрами УЗИ и покажет снимки Тимуру. Они сядут на диван, он обнимет ее за плечи, она прильнет, он сначала удивится, а потом…

Макс заметил мечтательное выражение на женском лице и лукаво улыбнулся:

— Когда свадьба, красавица?

Елена покраснела и смущенно пожала плечами.

— Я по глазам вижу, что всё к тому идет. Аж завидно! — сказал фотограф. — Возьми на столе пакет для снимков.

Елена взяла большой конверт, под ним увидела распечатку фотографий мужчины с усами-подковой и без усов. Лицо показалось ей знакомым.

— Это кто?

— Спроси в полиции у майора Мешкова. Он разыскивает этого типа.

— Разыскивает?

— Говорит, что это диверсант.

Елена вспомнила, где видела мужчину с усами.

— Не может быть!

— Ты его знаешь? — удивился фотограф. — Тогда расскажи Мешкову.

Макс позвонил майору полиции и передал трубку Елене. Она растерялась, говорила неуверенно:

— У Макса фото мужчины с усами… Такими… кончики вниз.

— Он диверсант и предатель.

— Это правда?

Мешков был категоричен:

— Он враг! Убил как минимум двоих гражданских и нашего лейтенанта Колесникова. Что вы о нем знаете?

— Видела недавно в ДК, — призналась Корнеева.

— Что он там делал?

Перед глазами Елены всплыла картина. Усатый мужчина прячется за колонной напротив стеклянной стены зала хореографии. Любопытный соглядатай? Такое бывает. Пусть видит, что у нее есть кавалер — майор Росгвардии. Однако усатый смотрит не на нее. Она замечает в зеркало, как он делает знак Бахтину. Ведет себя, как знакомый. Правда Тимур не рад встрече, меняется в лице и жестом заставляет его уйти. А следом выходит сам. Усатый явно вызвал Бахтина на разговор. Их встреча состоялась.

Об этих деталях Корнеева промолчала, лишь предположила:

— Мне показалось, он служит в Росгвардии.

— Нет, просто одежда похожа, — возразил Мешков. — Теперь уже не важно. Его ликвидировали.

— Ликвидировали? Это означает…

— Диверсант оказал сопротивление и был застрелен. Когда он был в ДК?

Хореограф хорошо знала расписание своих занятий. И особенно запоминала те дни, когда на танцы приходил Тимур. Елена назвала дату:

— В понедельник во время моего занятия, — и переспросила: — Про диверсанта-предателя — это точно?

— Корнеева, вы же встречаетесь с майором Бахтиным. Он был при ликвидации диверсанта. Не верите мне, спросите у него.

Разговор закончился, Елена застыла с трубкой в руке. Она уже спрашивала у Тимура о незнакомце, когда тот вернулся: «Кто это был?» «Подчиненный», — ответил Бахтин и шепнул на ушко, что требует вечером приватный танец.

Тот танец состоялся. Они подарили друг другу яркие эмоции, пьянящую страсть и воздушное настроение. А сейчас она словно падала в черную яму.

Что происходит? Предатель и диверсант подчиняется командиру Росгвардии. Почему Тимур обманул ее?

Глава 60

До Грайгорода Алина Черленяк добралась в монашеском одеянии. Она хотела вернуться к детям на много дней раньше, но божий промысел уготовал ей иной путь. После гибели Дрозда и смертельной драки с Коновалом, ее отрубленные пальцы воспалились. Алину мутило от высокой температуры, взор туманился, ноги каким-то чудом привели ее в женский монастырь, где она свалилась от жара.

В бреду она говорила о муже-подлеце, рвалась защитить детей, и ее посчитали жертвой домашнего насилия. Алину выходили, она поправилась. Из кризисного центра помощи женщинам и детям приехала юрист, готовая отстаивать ее интересы.

— Расскажите о себе, расскажите всю правду. Я помогу вернуть вам детей, — уговаривала юрист со стильной прической и ухоженными пальцами, сжимавшими авторучку.

Алина опустила голову, спрятала руки между колен и впала в ступор. Выбора у нее опять не было. Если она расскажет правду, то не увидит дочь и сына до конца своих дней. Видя подавленное состояние жертвы, юрист закрыла блокнот и пообещала прислать хорошего психолога. Он ее разговорит.

«Только не это», — испугалась Алина и ночью сбежала из монастыря, переодевшись в монашку.

В длинной рясе и платке с вырезом для лица невозможно было узнать прежнюю диверсантку Птаху. Новая одежда принесла женщине утешение. Она истово крестилась тремя оставшимися пальцами, уповая на бога. Ей помогали встречные люди. Отрубленные пальцы вызвали сочувствие даже у военных, монашка беспрепятственно миновала блокпост перед Грайгородом.

От райцентра до Заречья Алина шла пешком. Она не чувствовала усталости и нашептывала молитву за детей, как ее научили в монастыре. Слова молитвы лились непрерывно, а в голове стучали слова надежды. «Коновал соврал, не мог Дрозд отравить детишек. Доча и сын живы».

Старый бабушкин дом, где Алина оставила детей, испугал тишиной. Дверь была не заперта. Алина метнулась через сени в пустую комнату, выкрикивая имена детей. Ответом стал зуд потревоженных мух над кухонным столом. Грязная банка прижимала записку. Алина прочла имена детей и телефон. Ноги подкосились, мать опустилась на стул, но на душе потеплело. Живы!

Алина умерила сердцебиение, уняла дрожь пальцев и позвонила. Ответила женщина:

— Инспектор по делам несовершеннолетних Кошелева.

— Я ищу Софию и Сашу Черленяк, — выпалила Алина.

— А вы кто?

Алина почувствовала подвох и соврала:

— Соседка тут в деревне. Вроде были мальцы, а сейчас нема.

— Соседка? А где их мама, знаете?

— Нет.

— С девочкой всё в порядке, она у меня. А мальчик…

— Шо с Сашей? — напряглась Алина.

— Саша умер от отравления.

У Алины подкатил ком к горлу. Она не могла говорить и чувствовала, что вот-вот зарыдает. Чтобы ее не услышали, отключила связь. Час билась в истерике, потом думала, что делать.

Под вечер Алина Черленяк вернулась в город к зданию полиции. Здесь должна работать инспектор Кошелева, у которой находится ее дочь. Из деревенского дома Алина взяла желтые и голубые ленты, которые вплетала Софийке в косички. Дочь забыла их под подушкой.

На стенде при входе в полицию Алина увидела свою фотографию. Она в розыске! Указан возраст и характерные приметы, но на фото обычная женщина, не монашка. Алина надвинула платок, переборола страх и зашла в отделение. На стенде «Наши сотрудники» увидела имя и фотографию Натальи Кошелевой. Запомнила ее. Дождалась инспектора на улице и проследила за ней.

Кошелева пришла к частному дому, где во дворе с большой собакой играла маленькая девочка. Сердце Алины екнуло. На девочке другая одежда, волосы забраны в хвостик, а у ее Софийки всегда две косички. Но вот девочка крикнула: «Тарзан, ко мне!». Алина вцепилась в забор, чтобы не упасть. Это ее Софийка!

Кошелева заметила монашку. Женщине плохо? Направилась, чтобы спросить, но монашка, понурив голову, быстро засеменила по улице.

Алина отошла, присела на скамейку. Как забрать дочь? Выманить со двора — не проблема, мама позовет — дочь прибежит. Но как быть потом?

У Алины остался мобильный телефон погибшего мужа. По нему Дрозд связывался с Наследником. Наследник поступил подло, приказал их ликвидировать. Но он единственный, к кому Птаха может обратиться.

Алина решилась, включила телефон и позвонила Наследнику:

— Это Птаха. Привет с того света.

После паузы ей ответил измененный программой голос:

— Где ты?

— В Грайгороде. Если меня задержат, я сдам тебя с потрохами.

— Ты не знаешь кто я.

— Телефон Дрозда многое расскажет.

Наследник оценил угрозу и спросил:

— Что тебе надо, Птаха?

— Мне нужна помощь. Уйти в Украину вместе с дочкой.

— Жди, скоро граница рухнет. Хотя бы на время.

— Когда?

— Ты поймешь. Тогда и действуй. А мне не звони.

— Чтоб ты сдох! — пожелала Алина на прощание.

Глава 61

Короткое сообщение-приказ «Операция Атом завтра» исчезло с дисплея телефона, но крепко засело в голове Наследника. Вот и настал его час. Завтра он впишет свое имя в бессмертную когорту героев Украины! И когда следующее поколение патриотов нации будет кричать: «Слава Украине! Героям слава!», они будут подразумевать и его. А сегодня вечером он должен лично получить инструкции от куратора операции.

С такими мыслями водитель корейского кроссовера подъехал поздним вечером к сумрачному лесу. Моросило. Низкая облачность затянула небосвод и закрыла звезды. Водитель погасил габаритные огни и заехал в лес в условленный сектор рядом с границей. Двигатель затих, темнота накрыла машину, разглядеть что-либо далее десяти метров стало невозможно.

Водитель поглубже накинул капюшон и включил рацию на нужной частоте. Мобильный телефон он предусмотрительно оставил в городе. Долго ждать не пришлось. Вскоре он услышал:

— Вольф вызывает Наследника.

И ответил:

— Наследник на связи.

Вольф говорил четко и коротко, как опытный командир:

— Завтра на рассвете РДК нападет на Шебекинский район. Будет много шума и картинок в сети. Пошлешь туда свой отряд для усиления защиты границы. Отправь всех, сам останешься на месте с группой наших.

— Я не могу. Нужен приказ.

— Проявишь инициативу.

— Так я же спалюсь!

— Это будет не важно. Русские должны думать, что основной удар там. А главное произойдет здесь.

— Что?

— Наша цель — захват подземного склада воинской части.

— Под горой, куда идет железнодорожная ветка?

— С тактическим ядерным оружием, — подтвердил Вольф. — В том числе нашим украинским, которое политики-олухи добровольно отдали в девяностых!

— Рискованно. Не лучше ли долбануть хаймарсами и артиллерией?

— Наша цель захватить, а не уничтожить! Когда в украинской армии будут ядерные заряды, мы выдвинем ультиматум. И применим в случае невыполнения! Это кратчайший путь к победе.

— Русские могли вывезти боеголовки.

— До нашей майской разведки боем все заряды были в хранилище. Потом частично вывезли, но далеко не все. За этим следили американские спутники. У них с девяностых полная информация о местах хранения ядерных зарядов.

— Если бой на границе затянется, русские вывезут оставшиеся.

— Не успеют. Железная дорога подорвана, запасы автомобильного топлива на исходе. Твоя задача уничтожить АЗС, электроподстанцию и вышки сотовой связи. А также сеять панику в городе. Стреляйте и убивайте всех подряд.

Наследник оценил смелость и грандиозность плана. Захват Украиной ядерных зарядов в корне изменит расстановку сил в конфликте. Если для этого нужно проявить жестокость, ну что ж — на войне все средства хороши.

Еще он вспомнил важную новость.

— У командира части полковника Артемова на хуторе Доляны родилась двойня, мальчик и девочка.

— Его жена с детьми там? — заинтересовался Вольф.

— Да. Она акушер-гинеколог, сама справилась.

— Это бесценная информация, — похвалил Вольф, обдумывая новый план.

Глава 62

Сеанс связи завершился. Наследник возвращался в Грайгород. Морось набрала силу нудного дождя, щетки смахивали воду с лобового стекла, зябкая мгла навевала тоску и будила ностальгию по солнцу и морю.

Как же хорошо ему было в Крыму до 2014-го! Тогда он был Тарасом Степановичем Марчуком, сыном украинского олигарха. Отец выделил ему в управление крымский пансионат, местные автозаправки и вещевые рынки. Денежки текли рекой. Он жил в собственном пансионате, менял автомобили, еще чаще менял девушек, гулял и куролесил, но в меру, чтобы не раздражать папу. Он все-таки наследник.

А потом в Крым пришли «вежливые зеленые человечки».

Сначала ему перестали платить рынки, затем новая власть национализировала автозаправки. Бессильная злость разъедала душу Тараса. Отец в Киеве не сдерживался, грозился убивать оккупантов и финансировал украинский националистический батальон. Последовал ответ: московские ставленники решили забрать последнее — пансионат на берегу моря.

Тарас дико вспылил и сцепился с тремя бойцами Росгвардии, явившимися за ключами от сейфа. Силы были не равны, ему разбили нос и забрали ключи. А когда бойцы открывали сейф и опрометчиво отвернулись, он выхватил пистолет.

Оружие у него было с молодости. Для демонстрации мужественности и для развлечения. Он метко стрелял по бутылкам, а иногда и бездомным собакам. В тот день он впервые выстрелили в человека. Двоих бойцов убил наповал, а офицера Росгвардии тяжело ранил. Офицер ответным выстрелом попал ему в плечо и отключился.

Тарас в страхе позвонил отцу: что делать? У отца были связи среди украинских силовиков. С Тарасом тут же связался агент ГУР с позывным Вольф. Вольф прояснил ситуацию и приказал добить офицера Росгвардии:

— Выстрели ему в лицо, чтобы не опознали.

Раненый офицер слышал свой приговор, но не пытался отползти или прикрыться, а открыто смотрел на Тараса. Глаза в глаза. Это было невыносимо. Тарас зажмурился и нажал на курок. Когда открыл глаза, увидел пенящуюся кровь на месте рта, он попал в челюсть офицеру.

— Переоденься в его форму, подмени документы, замажь свое лицо кровью, — инструктировал Вольф, остававшийся на громкой связи.

Замазать себя кровью было несложно из-за разбитого носа. Но когда Тарас раздевал офицера тот еще хрипло дышал.

— Придуши! — потребовал Вольф.

Руки Тараса дрожали, сил задушить не было. Он с трудом натянул окровавленную форму, швырнул на офицера свою одежду вместе с паспортом. Попятился, споткнулся о труп бойца и осел на пол. Сил встать не оказалось. Он отполз от трупа и привалился к стене. Паника сменилась апатией — будь, что будет.

Тарас развернул документы офицера. Мутный взор различил имя: капитан Тимур Бахтин.

Вызов «скорой помощи» организовал Вольф. Приехали медики, пособники ГУР, оценили ситуацию. Прикладом автомата добили Бахтина, превратив его лицо в кровавое месиво. Затем одели остывающее тело в одежду Тараса.

— Запомни, ты теперь Тимур Бахтин, — сказали Тарасу и выстрелили в него так, чтобы дырка в мундире офицера совпала с ранением.

Тарас потерял сознание и оказался в реанимации, куда никого не пускали. Затем раненого капитана Росгвардии Тимура Бахтина перевезли в госпиталь в глубь России.

Когда он стал поправляться, в госпиталь пришел сослуживец из Росгвардии. Тарас охватил страх от неминуемого разоблачения. «Сослуживцем» оказался тот самый агент Вольф. Он публично признал раненого офицера Тимуром Бахтиным и поведал, что позаботился о его невесте. Показал новость из интернета: девушка сбита грузовиком в далеком Бийске.

— Данные взяли из телефона Бахтина, — пояснил Вольф и вручил новый телефон с нужными контактами. — Больше родственников у Бахтина нет. Служи спокойно Тимур Бахтин.

— Я хочу вернуться в Киев.

— Сначала отработай долг перед Украиной. Вернем Крым, ты станешь героем. Получишь обратно всё, что имел, плюс новую собственность.

— А по-другому?

— Можно и по-другому. — Глаза Вольфа сузились. — Прямо сейчас объявлю тебя убийцей троих российских военных. Пожизненное пребывание в северной колонии обеспечено. Решай, ты герой или тряпка?

Тарас Марчук остался Тимуром Бахтиным. С этого момента он стал также агентом украинской разведки с позывным Наследник.

После госпиталя и лечения в санатории Наследник по заданию Вольфа напросился на службу в Донбасс. Там выслужился до майора, и в нужный момент оказался командиром отряда Росгвардии в Белгородской области в приграничном Грайгороде.

После сеанса связи в лесу Бахтин вернулся в расположение отряда и проверил оставленный телефон. Несколько пропущенных вызовов от Елены Корнеевой. Он позвонил любимой женщине.

— Лена, прости, был занят. Служба.

— Тимур, ты сегодня ко мне заедешь?

— Завтра сложный день, я должен быть в отряде, — признался Бахтин.

— Тимур, у меня важный разговор, — взмолилась Елена и перешла на нежные нотки. — Жду тебя в хореографическом зале. Я здесь одна. В красивом платье. С сюоризом.

У Бахтина сжался живот, потеплело в паху. «Какой-то сюрприз с танцем? Чертовка! Загляну, тут совсем рядом».

— Уже иду, — сказал он.

Глава 63

В радостном предвкушении Тимур Бахтин подошел к Дворцу культуры и спорта. В столь позднее время главный вход был закрыт, майор прошел через служебный. Елена ждала его в зале хореографии. В отличие от обычных уроков танцев ее волосы были распущены. Вместо трико и короткой юбки на женщине было длинное черное платье с разрезом и открытой спиной, на ногах босоножки на высоком каблуке.

— Сначала танго, — сказала она и включила музыку. Левой рукой обняла его за шею и посмотрела в глаза: — Это очень близкий танец для близких людей.

Он положил правую руку ей ниже лопаток, в левую легла ее ладонь. Легла мягко, доверчиво, но тут же ее движения стали сильными и требовательными. Она управляла им под четкий ритм музыки и вела за собой. Их тела постоянно соприкасались, то левым боком то правым, то снизу, то сверху. Она дразнила его покорной слабостью и снова демонстрировала власть.

Иногда ее нога выскальзывала из длинного разреза и обвивала его ногу. Каждый раз по-разному, всего на секунду и снова ускользала, маня обещанием чего-то несбыточного. В конце танца она откинулась назад, прогнулась в талии и замерла, доверившись ему. Он держал ее, как самое ценное. Смотрел в распахнутые глаза, но прежних бесшабашных искорок там не видел.

Музыка закончилась. Тимур поднял Елену и прижал к себе. Когда их дыхание выровнялось, напомнил ее слова:

— Танец не прелюдия к сексу. Хотя лучшей прелюдии…

Она уперлась ладошкой и вывернулась из объятий. Указала:

— Посмотри снимки.

На стойке с музыкальным центром лежала стопка фотографий. Бахтин рассмотрел верхние. Он с Леной здесь же в зале хореографии. Моменты их танца, тайно снятые Максом из-за стекла.

— Не люблю фотографироваться, — признался майор Росгвардии.

— Я попросила. Думала тебе понравится.

Рука, перебиравшая снимки, замерла. Бахтин натолкнулся на фотографии Ударника с усами и без усов. Майор переменился в лице.

— Откуда это у тебя?

Елена ответила встречным вопросом:

— Как зовут твоего друга?

— Он подчиненный, я же говорил.

— Он не служил в Росгвардии.

— Откуда ты знаешь?

— Мешков сказал.

— Майор из полиции? — Бахтин приблизился к Елене.

— Еще он сказал, что этот человек… — Лена умолкла, давая возможность Тимуру признаться.

— Кто?! — не выдержал Бахтин.

— Диверсант и убийца. Он враг!

На скулах Тимура проступили желваки. Он отвел взгляд, подбирая слова:

— Лена, враг или друг — всё относительно. Друзья становятся врагами и наоборот. Мы все люди.

— Тимур, я видела вас вместе. Он диверсант и вражеский агент с Украины. Ты, значит, тоже?

Бахтин взглянул исподлобья:

— А разве это плохо?

— Это ужасно!

Бахтин отбросил снимки, взял девушку за руку.

— Лена, ты же не такая, как остальные в этом городишке. У них ничего нет, а ты наследница крупного сахарного завода. Я тоже Наследник. И получу так много, ты даже не представляешь! Мы созданы друг для друга. Это судьба!

— А почему ты служишь? И кому?

— Сначала нужна победа. Победа Украины — и я стану богатым. Я стану героем!

— Ты и был для меня героем.

— Вот и хорошо.

— Но ты предатель!

Елена всплеснула руками. Бахтин усмирил обе ее руки, сжав своими.

— Я не предатель. Две страны воюют, нашей вины в том нет. Ты и я можем быть вместе!

— Как?

— Завтра всё изменится.

— Что будет завтра?

— Завтра здесь будет Украина! — пафосное признание вырвалось у Бахтина. Он понял, что проговорился.

— Завтра на Грайгород нападут? Ты это хотел сказать? Это?

— Молчи! Помолчи, пожалуйста, Лена. Забудь, что слышала.

— Мы должны рассказать. Мешкову, Артемову, военным.

— Нет!

— Да! Я позвоню.

Елена попыталась вырваться, но Бахтин держал ее крепко.

— Пусти! Я закричу, — предупредила она.

— Лена, — взмолился Тимур. — Леночка, ты и я это главное.

— Как я смогу жить с тобой?

— Лена, ты не оставляешь мне выбора.

Она закричала. Бахтин был готов и тут же зажал ей рот. Она укусила его, стала вырываться. Он крепко держал и умолял:

— Лена, умоляю, замолчи.

— Отпусти!

— Поклянись, что никому ничего не скажешь.

— Не скажу, — смирилась она.

Он отпустил. Она обожгла взглядом и пошла к стойке, где лежал ее телефон. Пошла слишком быстро, как показалось Бахтину.

Позвонит! Сдаст!

Он рванулся за ней, выхватил нож, закрепленный на поясе, и ударил ее в живот. Потащил в раздевалку. И еще раз пырнул ножом снизу вверх под ребра. Расчетливый смертельный удар достиг цели.

Он держал любимую женщину, откинувшуюся назад, как во время танца, и смотрел в затухающие глаза. Он помнили их озорной блеск, сейчас глаза остекленели. Он бережно положил девушку на пол, поправил платье, сдвинул руку, чтобы накрыть ладонью рану. Прикрыть веки не решился. Лена даже мертвой продолжала давить на него немым укором: за что?

«Ну почему ты не послушала меня?!» — хотелось кричать Бахтину. Он рванул костюмы с вешалки и завалил ими тело, чтобы избавиться от укоряющего взгляда.

Вышел из раздевалки, собрал рассыпанные снимки. Подошел к стойке, взял телефон, до которого Лена не дотянулась. Набрал сообщение ее матери. «Сегодня меня не жди. Ночую у подруги». И отключил аппарат. Тщательно вытер его.

И вдруг увидел снимки УЗИ. Поднял. Открылась справка о беременности. У Бахтина закружилась голова, он оперся о стойку. Лена ждала ребенка. Его ребенка! Она шла не к телефону, а за справкой, хотела поделиться с ним радостной новостью.

Он сжал веки и стиснул зубы, чтобы не завыть. Ему показалось, что нож на боку жжет. На лезвии сохранилась кровь. Кровь не только любимой женщины, но и его нерожденного ребенка.

Глава 64

Олег Мешков проснулся на рассвете и по укоренившейся за последний год привычке первым делом посмотрел телеграмм-каналы военкоров. В самых свежих сообщениях говорилось об атаке диверсантов на Шебекинский район. «Русский добровольческий корпус» успел выложить несколько хвастливых роликов о захвате российского села. Наши подтверждали, что идет тяжелый бой.

Мешков вскочил с постели и раскрыл окно. Залпов орудий и сирены тревоги не слышно, враг перешел границу в другом районе. Но вот взревели двигатели бронетранспортеров и тяжелых грузовиков. Под окнами быстрым темпом прошла колона Росгвардии с бойцами в полной боевой выкладке.

Майор полиции поспешил на службу. Дверь к соседям была открыта. Разбуженная шумом Тамара Петровна Чмыхина проверяла запор на ящике с картошкой.

— Бодрого утречка! — приветствовал Мешков пожилую женщину в ночнушке и шлепанцах. — Вы сигналку на короб поставьте, а то ноги стопчите.

— Много ты понимаешь. Без картохи войны не выиграешь. У кого больше картохи, тот и победит.

— А как же чеснок?

— Да ну тебя! — отмахнулась соседка.

— И вам не хворать.

На лестничную площадку высунулся заспанный Денис Чмыхин.

— Шо-то случилось, Олег Николаевич?

— Еще не разглядел.

— А я могу с дрона глянуть.

— Побереги технику для серьезного дела.

— Какого?

— Я дам знак, — пообещал полицейский, чтобы парень отстал.

Ранний рейд колонны Росгвардии озадачил майора полиции. Он подъехал в расположение части. Командира отряда Бахтина с несколькими бойцами Олег нашел во дворе детского санатория. Из всей техники здесь остался бензовоз и корейский внедорожник, изъятый после бегства Штанько.

— Бахтин, привет! Куда твои бодрым маршем? — спросил Мешков.

— Выдвинулись в Шебекинский округ на помощь в ликвидации диверсантов. Туда два часа пути.

— Прямо всех отрядил?

— Там жарко, у нас спокойно. Армия тоже подкрепление отправила.

— Сам погибай — товарища выручай. Так что ли? — засомневался Мешков.

— Живы будем — не помрем! — Бахтин с отчаянной решимостью хлопнул Мешкова по плечу и подтолкнул: — Ты ступай, у нас дела.

Как только Мешков вошел в отдел полиции капитан Гамаюн из окошка дежурного огорошил неприятной новостью:

— На ловца и зверь бежит! Мешков, тебя труп дожидается во Дворце культуры.

— Чей труп?

— Нашла уборщица. Баба в панике, толком сказать не может.

— Может ошиблась?

— Так ты на месте разберись.

Мешков направился к Дворцу культуры. Счастливой ошибки не случилось.

— Зашла со шваброй, вижу беспорядок. Наклонилась прибрать, а там кровь и рука. Я чуть не рухнула, — рассказывала пожилая уборщица, подводя полицейского к залу хореографии. — Гляньте в раздевалке.

Уборщица осталась в зале для танцев. В маленькую раздевалку Мешков зашел один.

Там на полу под ворохом концертных платьев лежала женщина. Это оперативник понял по тонкой руке. Он присел, сдвинул платья с лица и увидел глаза — на него смотрела Елена Корнеева. Красивая, утонченная, обеспеченная и одинокая — под ее взглядом мужчины робели. Сейчас ее глаза были мертвыми, тело холодным.

Мешков убрал тряпки. Желудок сжался в комок, подкатила тошнота.

Корнеева и после смерти оставалась красивой. На ней было облегающее черное платье, длинный разрез обнажал стройную ногу в белых босоножках. Белая кожа ноги и черная ткань, бледное лицо и черные волосы, темные глаза и белоснежные зубы. Молодая женщина готовилась к интимной встрече и хотела предстать черно-белой. Но кто-то испортил эффектный образ красным цветом смерти. В последний миг жизни преподаватель танцев зажала рану на животе и посмотрела в глаза убийцы.

Мешков вызвал эксперта-криминалиста Кринского и оперативника Петрука. Пока они ехали, вспоминал. Елена Корнеева вчера звонила ему. О чем-то спрашивала. О ком-то…

Про мужчину с усами — шпиона Ударника. Да, точно! А звонила она от фотографа Макса.

Пока криминалист осматривал место преступления, Мешков успел опросить работников ДК и выяснил, что накануне Корнеева осталась в танцевальном зале после закрытия учреждения.

Геннадий Семенович Кринский закончил осмотр и сообщил:

— Причину смерти ты сам видишь — два ножевых в живот. А время смерти — вчера поздно вечером. Орудие убийства убийца унес с собой.

Майор зашел к фотографу Максу. Тот скорбел, сгорбившись над столом:

— Лена была такая, такая особенная, таких больше нет. Кто? За что?

Полицейскому хныкать было некогда.

— Покажи вчерашние записи с камер наблюдения после закрытия ДК.

Макс пошмыгал носом, включил компьютер, разделил дисплей на две части.

— Это главный вход, это служебный. Таймер в углу.

Мешков промотал запись, увидел знакомую фигуру и оторопел. Через служебный вход в ДК вошел майор Бахтин и вышел оттуда через тридцать восемь минут. Один!

— Они с Леной были парой, — подтвердил Макс. — Но офицер не афишировал связь, я их тайно фотографировал.

Мешков уже восстановил в памяти последний разговор с погибшей.

— Корнеева видела Ударника в ДК в понедельник. Макс, включи понедельник. Записи в часы занятий танцами.

Теперь внимание полицейского было сосредоточено на камере перед фасадом Дворца. Вот! Ударник входит в ДК! Еще с усами. Пробыл недолго, вышел. А через минуту из дверей появляется Бахтин и идет в том же направлении.

Мешкова охватил азарт сыщика.

— Макс, покажи камеру, направленную на сквер.

Вот они! Ударник и Бахтин идут параллельно друг другу по разные стороны от ряда кустов. Видимо, разговаривают. Тайно! И расходятся.

Что же получается? Майор Росгвардии Бахтин встречался с вражеским диверсантом и даже не заикнулся об этом после его ликвидации. Они вместе стояли над убитым Ударником — и ни слова! И с Корнеевой Бахтин встречался, в том числе в час ее гибели. Тимур любил Лену. Любил и зарезал? Или это чудовищное совпадение?

Косвенных улик недостаточно для предъявления обвинения, а задержать командира Росгвардии на основании подозрений не дадут.

Под гнетом тяжелых размышлений Мешков заехал на автозаправку. Вышел после оплаты и увидел бензовоз Росгвардии. Солдат водитель в полной боевой амуниции только что припарковал автоцистерну около подземных резервуаров и собрался уходить.

Мешков по-дружески обратился к нему:

— Тебе усатый привет передавал.

— Усатый? — переспросил водитель, стараясь обойти полицейского.

— Да вот же — Ударник! Усы подковой. Благодарил за бензин. — Мешков показал фотографию украинского диверсанта.

— А, из «Ритуала», — признал водитель и спохватился: — Командир приказал, я сделал.

В его мимике наблюдалось внутреннее напряжение, маленькие глазки бегали, руки легли на автомат, а ноги готовы были сорваться с места.

Мешков нахмурился:

— Погоди. Ты сюда заправляться или сливать?

Водитель нервно посмотрел на бензовоз, неожиданно оттолкнул полицейского и побежал прочь. Через десяток метров обернулся и угрожающе поднял автомат, целясь в майора. Мешков метнулся за колонну, прокрался в «Патриот» и выехал с заправки.

Какого черта? Что солдат творит! Ну, погоди, он доложит его командиру, майору Бахтину.

И тут Мешков увидел, как убежавшего водителя подбирает корейский внедорожник. В салоне были трое бойцов Росгвардии вместе с Бахтиным! За секунду два майора обменялись взглядами, разрушившими покров тайны. Былые подозрения трансформировались в уверенность: Бахтин — Наследник, о котором предупреждал Сотников.

Мешков срочно позвонил подполковнику ФСБ. Сброшенный звонок аукнулся эсэмэской «Я занят».

— Да шоб вас! — ругнулся Мешков, глядя, как отъезжают вооруженные предатели под руководством Бахтина.

И тут же раздались взрывы. Сначала в отдалении, в районе границы. С украинской стороны слышались гулкие выходы ствольной артиллерии, рев реактивных снарядов. Через минуту начался приход. Завыла городская сирена. Снаряды рвались в районе воинской части и в городе. Обстрел был самым интенсивным, сколько помнил Мешков.

А потом мощно ухнуло совсем рядом. Правые стекла «Патриота» разлетелись вдребезги, взрывная волна качнула машину. Мешков стряхнул осколки с ноги и бросил взгляд вправо. Взрыв разнес бензовоз Росгвардии на куски, разрушил заправочные колонки. От взрыва запылали резервуары автозаправки.

Глава 65

Сверху частный дом ничем не выделялся среди двадцати подобных в приграничной украинской деревне. И тарелка антенны Starlink, закрепленная в кроне дуба, не просматривалась с разведывательных дронов. Провод от антенны тянулся в добротный подвал деревенского дома. Там между полок с домашними компотами и соленьями за раскладным столиком расположился агент Вольф. Он получал информацию о ходе операции «Атом».

К исходу первого часа украинского наступления ему позвонили из штаба операции. Генерал из управления разведки был так взволнован, что тараторил по-русски:

— Вольф, мы взяли Лозинку и продвинулись дальше. Бой идет за ж/д узел воинской части. Русские упираются, у нас потери. Немедленно приступай к плану «Бэкдор»!

— Есть! — отрапортовал Вольф.

Бэкдор — тайный вход. Генерал говорит о плане так, будто сам придумал. А ведь это его идея, Вольфа! Действуя в тени малой группой он добьется большего, чем батальон в открытом бою.

— Слава Украине! — прорычал генерал.

— Героям слава! — ответил подполковник.

Вольф знал, что пока русские предатели из РДК создают шум на соседнем участке границы, спецназ ГУР, силы специальных операций и английские инструкторы наносят главный удар здесь, под Грайгородом. Взятие железнодорожного узла — главная задача первого этапа операции «Атом». Оттуда прямая ветка ведет в подземное хранилище ядерных зарядов. Каждый заряд как несколько Хиросим. Ядерная дубинка в руках Украины позволит завершить войну на выгодных условиях.

Вольф дал команду и выдвинулся к границе с группой из трех человек. Шли налегке лишь со стрелковым оружием. На той стороне их ждет тайник с серьезным вооружением и боеприпасами. Все четверо были одеты в российскую военную форму, но с желтыми повязками на руках и ногах, чтобы на начальном этапе не получить от своих. И главное — Вольф воспользовался тайной тропой, подсмотренной у контрабандиста с позывным Заступ.

В нескольких километрах громыхал бой, оттягивая на себя ресурсы противника. Границу группа прошла без происшествий. В назначенной точке их ждал исхудавший злой боец Шрам. После провала тайника на Ильинской ферме диверсант провел в лесу несколько дней.

Шрам вылез из кустов в грязной форме и первым делом спросил:

— Пожрать есть?

С ним поделились протеиновыми батончиками. Пока Шрам жевал, группа разобрала вооружение из тайника. Вольф закинул автомат с глушителем за спину и приказал:

— Желтые повязки снять. Шрам, веди в Доляны.

В эвакуированной деревеньке найти единственный жилой дом было не сложно. Во дворе беленой избы сушилось стиранное белье. Вид детских распашонок приободрил Вольфа. Всё идет по его плану! Бэкдор — лазейка к успеху.

Двоих бойцов Вольф оставил дежурить снаружи, а сам вместе со Шрамом и Жуком вошел в дом. Их встретила настороженная женщина средних лет.

— Мой муж — полковник Артемов. Вы от него?

— От него, — кивнул Вольф, проходя в комнату.

— С утра так сильно стреляют. Что случилось? — беспокоилась жена командира части.

Вольфа интересовало другое:

— Где дети?

Пронырливый Жук открыл дверь в соседнюю комнату и осклабился:

— Туточки.

На кровати сидела Юля и кормила младенца грудью. Рядом с ней лежал и посапывал уже сытый запеленатый малыш. Вольф оценил дородную девку с налитой грудью и сомнением посмотрел на плоскую сорокалетнюю Татьяну Артемову.

— Чьи дитятки?

— Мои! — хором откликнулись женщины.

— Корми! — потребовал Вольф от Артемовой.

— Я позвоню мужу.

Вольф выхватил у Татьяны телефон, оттолкнул женщину. Она испугалась:

— Вы кто?

Голодный Шрам шуровал по шкафам, нашел нечто странное и вытащил на всеобщее обозрение силиконовый живот на подвязках с выпуклым пупком.

— Це шо?

Покрасневшая Татьяна метнулась к нему:

— Отдай!

Шрам резко отмахнулся автоматом. Удар прикладом пришелся женщине в висок. Встречные движения усилили толчок, Татьяна рухнула как подкошенная. Юля, видевшая это, вскрикнула. Младенец на ее руках бросил грудь и запищал. Второй малыш проснулся и разразился криком.

Татьяна лежала на полу без движения. Губы Вольфа скривились от досады. Он приказал Шраму:

— Плесни воды.

Шрам окатил женщину водой из ведра. Она не шевелилась. Он пнул ногой, пнул посильнее. Наклонился, ощупал и скривился в ухмылке:

— Сдохла.

— Идиот, — процедил Вольф, разглядев проломленный висок.

— Це командирская жинка, — оправдывался диверсант.

Дети визжали. Вольф накинулся на Юлю:

— Заткни сосунков! Ты кто? Документы!

Юля обхватила кричащих младенцев, прижала к себе и указала испуганным влажным взглядом на комод. Вольф выдвинул ящик, нашел ее украинский паспорт.

— Саенко Юлия Сергеевна. Ахтырка, Сумской области.

Он уже понял, что Татьяна Артемова имитировала беременность, а рожала молодая дура с Украины. Наследник ошибся. Родных детей Артемова здесь нет.

Шрам нашел кастрюлю с холодным супом и уселся есть. Жук отчитывал Юлю:

— Так ты наша дивчина. А шош ты, сучка, с москалями спуталась! Бери сосунков и вертайся в Украину. Нам потребны будущие воины.

Вольф полистал бумаги из комода. Увидел договор о суррогатном материнстве. Вчитался. Юле Саенко подсажены две оплодотворенные яйцеклетки заказчицы. Биологическими родителями являются супруги Артемовы. Это дети командира части! План «Бэкдор» в силе. Полковника Артемова можно шантажировать!

Приободренный Вольф указал Жуку на убитую:

— Прикопайте бабу в огороде.

Жук вместе с часовыми утащил тело. Шрам, голодавший несколько дней жадно ел. Вольф позвонил Артемову и продемонстрировал крик младенцев.

— Полковник, слышишь? Твои дети у меня.

— Кто это? Дайте жену!

— Я агент Вольф, и пока добрый. Пусть жена успокоит детей, а мы поговорим.

Из-за визга младенцев Вольф вышел из дома, чтобы выдвинуть условие.

Оставшийся в доме Шрам насытился, громко рыгнул и подошел к Юле.

— Шо сиски прикрыла? Я бы побачил.

Юля теснее прижала к себе детей и попыталась отвернуться. Шрам выхватил младенцев, швырнул на кровать. Малыши заорали в голос. Шрам сдернул Юлю с кровати с детьми, потащил к противоположной. Плюхнулся на матрас, схватил Юлю за волосы и с силой дернул вниз, так, что она рухнула перед ним на колени.

— Ты дивчина, я хлопец. А шо украинская дивчина повинна робить для хлопца?

— Якшо ты украинец, видпусти, — взмолилась Юля.

Шрам хлестко ударил ее по щеке, накрутил волосы на кулак, задрал лицо и угрожающе зашипел:

— Я тока к москалям через кордон пришел, такую как ты в баньке встретил. Голая, а брыкается. Так я ее зарезал. Усекла? — Он пихнул девушку лицом себе в пах и расстегнул ширинку. — Уж постарайся, курва, а то сосункам шею сверну.

По щекам Юли катились слезы. Это не украинцы, это бандиты. Она уперлась рукой в кровать. Пальцы скользнули под матрас и коснулись металла. Пистолет! Татьяна хранила переданный мужем пистолет у себя под матрасом.

«На крайний случай», — говорила Таня и обучила, как действовать.

Разве сейчас не край?

И Юля сделала то, чего возжелал насильник. Механические движения не отвлекали ее от главного — она ловила момент. В огороде убийцы закапывали Татьяну, там же их главный болтал по телефону. За спиной Юли пищали дети — ее дети. Шрам размяк, простонал от удовольствия и прикрыл глаза. Нужный момент настал! Юля выхватила пистолет.

Вольф услышал выстрел в доме. Выстрел расслышал и телефонный собеседник.

— Что это? — спросил Артемов.

Вольф свернул разговор:

— Думай быстрее, полковник. Не выполнишь, твои дети умрут! — Он отключил телефон и приказал бойцам: — Закапывайте шибче!

Сам пошел в дом, размышляя, что еще Шрам учудил. Он был уверен, что стрелял одичавший в лесу придурок. Вольф терпеливо сносил тупость подчиненных. Такова жизнь. Если бы Шрам был умнее командира, то он бы руководил Вольфом, а не наоборот. Но проучить дурака надо.

Дверь в дом была нараспашку, а Вольф помнил, что ее прикрывал. Вместо детского плача он услышал мужской стон. В спальне на полу корчился от боли Шрам, прикрывая окровавленными руками мошонку. Вольф метнулся по дому — Юли и детей нет!

Он вернулся к раненому Шраму и потребовал:

— Покажи!

Шрам с перекошенным от боли лицом открыл рану. Вольф увидел кровавую кашу в расстегнутой ширинке, брошенный рядом пистолет и догадался, кто, почему и куда стрелял. Еще он понял, что любому терпению приходит конец.

— Помоги, — стонал Шрам.

— Сейчас, — ответил Вольф, едва сдерживая гнев. — Сейчас помогу. Тебе станет легче.

Он поднял пистолет и выстрелил. Стон прекратился. Вошедший в дом Жук помимо раны в паху увидел у Шрама пулевое отверстие в центре лба. Тупо уставился на командира.

— Хороший выстрел, — похвалил себя Вольф.

Он снова успокоился, переключился на нештатную проблему и гаркну:

— Что вылупился? Девка сбежала! С детьми далеко не уйдет. За ней!

Глава 66

Алина протирала окно насухо, когда раздались первые взрывы. Стеклопакет дрогнул под ее рукой так сильно, что Алина укрылась в проеме, опасаясь осколков. Ей, как монашке, разрешили ночевать в воскресной школе при Духовно-просветительском центре. В благодарность она вызвалась мыть окна.

Канонада усиливалась, и Алина догадалась, что началось то самое, о чем предупреждал Наследник. Граница рухнет хотя бы на время, уверял он. Алина покинула школу, перекрестилась на золотой крест соседней часовни, подобрала подол рясы и поспешила к дому, где жила ее дочь.

Хотя взрывы раздавались в отдалении, собаки в бывшем курятнике беспрерывно скулили. Во дворе Софии не было, и Алина вынуждена была постучать в дом. Открыла Галина Матвеевна Луценко. Алина выпалила первое пришедшее в голову:

— Меня прислала Кошелева, за Софией.

— Наташа ничего не сказала, — удивилась хозяйка, рассматривая монашку.

— Тут опасно.

— Я позвоню Наташе.

— Софийка! — позвала Алина.

На крик выбежала девочка, ее сопровождал лохматый Тарзан. Алина скинула монашеский платок и девочка бросилась ей на шею.

— Мама! Мамочка!

Галина Матвеевна опешила:

— Вы мама Софии? Олег говорил про розыск…

Алина не слушала ее. Она целовала дочь, о чем-то спрашивала, не требуя ответов, тискала и обнимала девочку.

Луценко дозвонилась до Кошелевой:

— Наталья! Тут мама Сони пришла. Что делать?

Ответа она не услышала, вызов сорвался. Луценко попробовала позвонить снова, но индикатор показывал отсутствие сотовой связи. Глядя, как Сонечка радуется матери, Галина Матвеевна успокоилась. Вспомнила свою погибшую дочь, смахнула слезу. Родную маму никто не заменит.

Алина хлопотала вокруг дочери:

— Софийка, я заплету тебе косы, как ты любишь. Вот ленточки, ты забыла их в деревне.

Алина опустилась на колени и принялась плести тонкие косички с желто-голубыми лентами. Но из-за волнения и изуродованной руки без пальцев она сбивалась и путалась.

— Я помогу, — вызвалась Галина Матвеевна.

Вместе две женщина справились с двумя косичками. Вокруг них вертелся Тарзан.

— Спасибо вам, — поблагодарила Алина. — И Кошелевой спасибо. А мы пойдем.

— Куда?

— Домой.

Обе женщины опустили взгляд на косички в цветах украинского флага. София сияла, жалась к матери, и Галина Матвеевна не решилась возражать. Лишь когда фигуры монашки и девочки скрылись из вида, она вспомнила, что собиралась позвонить Наталье. Включила телефон, но связи не было.

Грохот боя приближался к городу.

Глава 67

Выстрелив в насильника, Юля подхватила младенцев и выбежала из дома в спортивном костюме и сланцах. Страх гнал ее по тропинке в лес, где они гуляли с Татьяной. Девушка зацепилась о корень, больно ударилась коленкой, упала на локти, но детей удержала. Поднялась, побежала дальше, почувствовала, что потеряла правый сланец, скинула другой, чтобы не припадать на босую ногу. Так босиком и выбежала к лесному пруду, заросшему камышом и осокой. Здесь они с Татьяной кормили дикую утку с утятами и радовались быстро растущим птенцам.

За спиной послышались злые голоса — бандиты бросились в погоню. Юля поискала взглядом укрытие, шагнула в пруд и притаилась в кустах под осыпным берегом. Ноги ушли в ил, заквакали потревоженные лягушки. Младенцы как по команде скривили губки, готовясь запищать. Юля расстегнула лифчик для кормления и дала каждому малышу грудь.

Бандиты обнаружили сланцы и вышли к пруду. Тревога Юли усилилась, но она с нежной заботой смотрела в глаза малышей, чтобы они не почувствовали ее страх. Податливый ил засасывал ноги глубже и глубже, холодная вода намочила трусы, подползла к животу. Это хорошо, она не видна в камышах, подбадривала себя Юля, приподнимая малышей, чтобы те не намокли. «Спаси и сохрани», — молила она всевышнего.

И тут она увидела утку. Затянутую ряской поверхность пруда прорезал светлый клин. Знакомая утка с птенцами плыла прямо к ней, ожидая подкорм.

Из-за кустов сверху раздался громкий голос:

— Саенко, выходи! Не будь дурой! На кой тебе чужие дети? Отдай их нам, и мы тебя отпустим.

Чужие? Дети ее! Она их выносила и родила. Милую двойню. Она их кормит и спасает. У них еще нет имен. Таня ждала Евгения, чтобы, глядя на малышей окончательно выбрать имена. Теперь Тани нет. Значит она, мама Юля, должна дождаться полковника Артемова.

Вспомнилось, как впервые увидела грустного военного. Пришла к нему в отель по вызову, за деньги. И сразу почувствовала, что понравилась мужчине. Дядька оказался крепким и добрым, обделенным в семье яркими эмоциями. И она подарила ему фейерверк желаний. Уходя уже знала, что это не последняя их встреча.

Так и случилось, полковник снова вызвал ее и сам поделился нежностью. Постепенно нежность переросла в заботу, полковник стал для нее Женей, и последовало неожиданное предложение — стать суррогатной мамой. Затем знакомство с Татьяной, где все чувствовали себя неловко. Те времена в прошлом. Последние два месяца они хорошо уживались вместе здесь в глуши. Татьяна пошла на любые ухищрения, чтобы сымитировать беременность. И Женя приезжал в семью к обеим женщинам.

Прикормленная утка с выводком была уже рядом с Юлей, когда в небе раздался нарастающий гул. Низко над деревьями пролетел американский вертолет «Блэк хоук» с желто-голубой символикой и скрылся в направлении города. За ним еще один. Перепуганная утка вытянула шею к небу, забила крыльями по воде, разогналась и взлетела. За ней устремились выросшие за лето утята.

— Наши хлопцы летят на подмогу. Зададут москалям жару! — радостно прокомментировал Жук.

Вольф знал, что на «Черный ястребах» не только хлопцы из ГУР, но и английские специалисты по ядерному оружию. Их дерзкий рывок добавил Вольфу решимости. Значит, операция «Атом» развивается по плану. Надо активизировать и его план «Бэкдор».

Агент связался с хакерами управления разведки.

— Доброго ранку! Взломали телеграм-канал Белгородского губернатора?

— Так точно!

— Запускай обращение о срочной эвакуации.

Следующий звонок был Артемову. Требовательный голос Вольфа был слышен в камышах.

— Полковник, твою жену мы шлепнули первой. Но дети твои пока живы. Сдай железнодорожный узел! Отправь солдат в Грайгород ловить диверсантов. Не выполнишь, я сверну шею сосункам. Час промедления — убью девочку, еще час — и наследника прикончу!

— Не трогайте детей. Мне нужно время.

— Время пошло! — отрезал Вольф и закончил разговор.

Агент украинской разведки отдал распоряжение отряду:

— Девка с детьми в лесу долго не продержится, будет выходить к людям. У нас есть дрон. Поднять и следить за тропинками и дорогами. Найти детей!

Бандиты ушли в Доляны. Юля выждала еще какое-то время и попыталась выйти. Дернула колено вверх и осталась на месте. Ил крепко держал увязшие ноги. Юля наклонилась к берегу и вытолкнула малышей на сушу. Теперь можно было помочь себе руками. Она зацепилась за куст, подтянулась и выдернула одну ногу из вязкого плена. Перехватила руки повыше, напряглась и выдернула вторую ногу. Следующее усилие позволило ей выбраться на берег.

Девушка села, подняла детей, прижала к себе. Грязная, мокрая, босая, но дети целы и не намокли.

Куда идти? По стежкам нельзя, ее увидят. Только лесом, но куда? На звуки боя идти опасно. Она скорее выйдет на украинских бандитов, которые охотятся на ее детей. В противоположную сторону — граница. Там мины, в которых она не разбирается. Лучше двигаться вдоль границы и искать помощь.

Глава 68

Бетонное перекрытие командного бункера дрогнуло от близкого взрыва, песок из щели просыпался на плечи полковника Артемова. Лампы освещения мигнули и погасли, но через десять секунд вновь вспыхнули от заработавшего генератора. Даже ядерный взрыв сейчас бы не так бы оглушил Артемова, как требование Вольфа. Его семья, его крошечные едва родившиеся дети захвачены врагами. За их жизнь садист требует предательства.

В подавленном состоянии полковник вернулся в штаб и доложил о шантаже главному. Ночью командиром группировки прикрытия госграницы был назначен генерал-майор Сотников. До сегодняшнего дня Юрий Михайлович Сотников действовал под видом подполковника ФСБ и формально возглавлял контрразведку. Тайный статус позволил генералу изучить оперативную обстановку и ввести в заблуждение противника, будто бы на данном участке границы ослаблена оборона. А тем временем усиливалась авиаразведка и артиллерия, а солдаты-срочники заменялись спецназом и контрактниками с боевым опытом.

Генерал Сотников выслушал Артемова и сверкнул взглядом:

— Как ты себе это представляешь, полковник? Снять бойцов с обороны важнейшего объекта и отправить куда-то в лес?

— Там мои дети.

— По твоей прихоти! — безжалостно рубанул генерал.

Артемов подумал о жене. Имитация беременности и тайные роды были навязчивой идеей Татьяны. Он не посмел возразить и нашел домик в глуши для жены и суррогатной матери. Только сегодня открылось, что контрразведка догадывалась об атаке противника и готовила встречную операцию «Омут». И первым этапом секретной операции было заманивание противника на свою территорию.

— Если бы вы намекнули… — вырвалось у Артемова.

— Не имел права! Я не знал, кто Наследник!

— И меня подозревали?

— Давай без обид, на чистоту. Диверсанты тебе дали час, ну два. Мы все равно не успеем!

— Что же делать?

— Выполнять воинский долг! Сначала разобьем врага, потом займемся поиском гражданских.

Рации и телефоны в бункере работали непрерывно. Одни офицеры штаба принимали сообщения и делали пометки на оперативной карте. Другие следили за двумя экранами. На одном — радиолокационные снимки неба над линией границы и вглубь украинской территории. На другом на картинках-сегментах — прямые трансляции с разведывательных беспилотников.

Один из офицеров обратился к Сотникову и указал на экран:

— Товарищ генерал-майор, два вертолета «Блэк хоук» с десантом. Высаживаются здесь. — Офицер ткнул в планшет и указал место на карте.

— Поверили! — отчего-то обрадовался генерал и отдал приказ: — Вертушки сбить при отлете! Десант пропустить к ж/д станции. Приступаем ко второму этапу операции «Омут»!

Офицеры подхватили рации и мобильные телефоны, открыли чат в телеграмм-канале и транслировали команды подразделениям.

Артемов отдал приказ роте охраны подземного хранилища:

— Подготовиться к атаке противника! Сымитировать вынужденное отступление.

Тревога о Татьяне и Юле и двух еще не названных крохах не оставляла Евгения Петровича. Он надеялся, что диверсанты лишь припугнули его смертью жены. Но их терпение не бесконечно. Что они сделают с детьми через два часа? Изверги способны на всё.

В поисках спасения Артемов вспомнил о Тышкевиче. Он знал Василия Ильича, когда тот служил начальником полиции. Еще он знал, что Тышкевич охотник, хорошо знает лес и до зимы предпочитает жить в лесном домике где-то недалеко от хутора Доляны.

Евгений Петрович вышел в накрытый бревнами проход и набрал номер старого друга. Только бы связь не подвела.

Глава 69

Василий Ильич поправил ружье за плечом, дал команду Августу «к ноге» и пробежал от леса к стогу сена. Сопревшие соломинки хрустнули под его весом. Траву скосили еще в июне, да так и не прибрали в сарай — хутор Доляны опустел. Тышкевич на минуту затаился, прислушался. Тишина. Высунулся. Задние дворы хутора хорошо просматривались. Никакого движения он не заметил.

Может напутал полковник Артемов, никто его детей не захватывал. Спят сейчас сосунки вон в той беленой хате, а женщины отдыхают.

Василий Ильич пустил спаниеля вперед. Август промчалась к дому, завертелся в огороде и подал голос — что-то вынюхал. Пока хозяин шел, оглядываясь по сторонам, Август успел разрыть землю. Тышкевич увидел закопанное тело. Женщина! Убрал землю с лица и узнал ее. Татьяна Артемова! Убита. Полковник не ошибся.

С ружьем наизготовку Тышкевич вошел в дом. В спальне заметил кровь на полу, сердце ойкнуло — неужели и детей тоже? Тревожный взгляд заметался по комнате. На кровати что-то лежало, прикрытое одеялом. Сверху зудели мухи. К горлу подкатила желчь. Василий Ильич приподнял одеяло. Увидел тело убитого боевика и почувствовал, как отлегло от сердца. Детей в доме нет — это не худшее, что могло случиться.

Тышкевич попытался позвонить Артемову. Связи не было. Пришлось самому принимать решение. Василий Ильич нашел детские распашонки, приготовленные для стирки, сунул под нос спаниелю и скомандовал:

— Нюхай, Август. Ищи!

Охотничий пес выбежал во двор и уверенно затрусил в лес, оглядываясь на хозяина. Василий Ильич шагал следом. Из-за спины доносились отголоски далекого боя, впереди ждала обманчивая тишина.

Тем временем в нескольких километрах от хутора Доляны диверсант Жук, глядя на дисплей управления дроном, доложил Вольфу:

— Засек сучку. Дура идет к реке. Метров пятьсот от нас. Немовлятки с ней.

— Вертай дрон, чтоб не разрядился. Немовляток по писку найдем, — пошутил Вольф.

Юля в который раз проткнула босую ногу острым сучком и сжала губы. Только бы не заныть, не заплакать. Уснувшие дети услышат боль мамы, проснутся, заголосят. Она обошла куст шиповника под дикой грушей и остановилась — перед ней протекала река.

Юля бережно положила детей под колючим кустом. Сама села рядом, подогнула ноги, рассмотрела окровавленные стопы и, поморщившись, выковырнула крупную занозу. Стало легче всего на секунду, потому что в следующую она услышала голоса бандитов. Они не отступились, преследовали ее и уже были рядом.

Юля заметалась: куда бежать? Шагнула в реку: сможет ли она переплыть с детьми? Поскользнулась, охнула и шлепнулась коленями в воду. Тут же запищали младенцы. Детский крик расслышали бандиты. Затрещали ветки, бандиты шли напролом.

Юля склонилась над малышами. Схватить их — и в воду? Нет, вода холодная, речка быстрая, она утопит родных немовляток. Что же делать? Будь она уткой, как та кача с пруда. Взмахнула бы крыльями — и в небо, а детки за ней. Юля с мольбой посмотрела ввысь. Подсказка словно спустилась с небес.

Бандиты ищут ее ради двух свертков в руках. Они увидят ее с этими свертками. Юля распеленала малышей, завернула их вместе в свою спортивную куртку и дала в качестве сосок по дикой груше. Младенцы на время замолкли, пробуя диковинку. Юля набила пеленки мхом, прижала к груди два свертка — со стороны, как мама с младенцами.

Она шагнула в воду. Шумно, не таясь. Вошла по пояс, по грудь, и ее подхватило течение. Снова вспомнилась утка, спасающая своих детей, и украинская песня про качу. Юля громко запела:

— Пливе кача, девки хороводять. В «Азовстали» демонов хоронять. Среди степу полыхала хата. Богоматерь родить немовлято.

Она плыла с фальшивыми свертками и повторяла строки песни раз за разом с обреченной решимостью. Мама уводила бандитов от младенцев-немовляток.

Раздалась автоматная очередь. Пули прочертили в воде дорожку перед Юлей. Следующая очередь зацепила ей плечо. Юля еще некоторое время держала свертки и пыталась петь. После третьей очереди в холодной воде обожгло ногу. Юля затихла, руки стали беспомощны, нога онемела. Река вырвала свертки и понесла. Отяжелевшее женское тело накрыло водой.

— Ты что творишь! — накинулся Вольф на Жука, стрелявшего из автомата.

— У меня в «Азовстали» брат сгинул. А це москальска подстилка насмехается.

— Дебил! — выругался обычно сдержанный Вольф и приказал группе: — Идем вдоль реки! Смотрим! Может младенцев где вынесло.

Тышкевич слышал автоматные очереди, но Август уверенно держал след и вел за собой хозяина. Около реки спаниель перешел на бег и скрылся за кустом. Василий Ильич раздвинул ветки и осел на землю. Детки. Живые. Целые. Пищат только. Наверное, голодные и замерзли. Так это поправимо. Его жена должна помнить, как с мальцами обращаться.

Василий Ильич дополнительно завернул малышей в свою куртку, подхватил на руки и поспешил домой.

Услышал автоматную трескотню и Штанько, прятавшийся в лесу после бегства из города. Ответных выстрелов не последовало. Это не бой, а какая-то бойня, сделал вывод бывалый боец и выбрался на разведку.

Глава 70

Дежурный в отделении полиции не успевал принимать вызовы. Граждане истерично сообщали о взрывах и пожарах. Рев городской сирены с улицы усиливался накатами воющих волн из телефонной трубки. А потом телефон онемел.

Капитан Гамаюн нервно постучал по клавишам и бросил трубку. Не работали стационарные и сотовые телефоны. Гамаюн вытер вспотевший лоб и принялся заедать пережитый стресс белым хлебом с ломтиками сала.

В здание полиции вбежал Олег Мешков, зыркнул на жующего дежурного:

— А щеки не лопнут?

— Так связи нема. — Гамаюн протянул через окошко коллеге хлеб с салом. — Хочешь? Я сам солил.

— Где патрульные? — взгляд Мешкова метался из стороны в сторону.

— На вызове.

— Открывай оружейку. Всем надеть бронники и выдать автоматы!

На шум спустился начальник полиции Черкасов. Он был не менее встревожен, но действовал по принципу — как бы не ошибиться.

— Отставить! Я жду указаний.

— Сан Саныч, в окно гляньте. В городе диверсанты!

— Это задача Росгвардии.

— В городе нет Росгвардии. Те, шо остались, и есть диверсанты! Взорвали АЗС, за сотовые вышки взялись.

— А военные? Пусть они!

В окнах дрогнули стекла. Гамаюн пригнулся и накрыл сало руками. Все невольно посмотрели в сторону воинской части, откуда доносился грохот интенсивного боя. Мешков поднял палец:

— Чуешь? У военных своя война.

Черкасов был непреклонен:

— А у меня инструкция. В случае прорыва диверсантов наша задача — оборона здания полиции! Всем вооружиться и приготовиться!

Мешков получил автомат, не увидел среди сотрудников Кошелеву и вбежал на второй этаж. Дверь в кабинет инструктора по делам несовершеннолетних была заперта. Мешков остановил Петрука:

— Кошелеву сегодня видел?

— Заглядывала. К твоей теще побежала.

— Шо так?

— Алина Черленяк за Софией пришла.

— И ты отпустил Наталью одну?

— Так я сразу тебе звонить, а связи нет.

— Голова еще есть? Бери ноги в руки и за мной.

При выходе оперативников остановил подполковник Черкасов. В шлеме, бронежилете и с автоматом начальник выглядел грозно:

— Куда? Приказываю занять круговую оборону! Действуем согласно плану учений.

Петрук бросил виноватый взгляд на Мешкова и подчинился старшему по званию. Чтобы не торчать между двумя начальниками он отошел помогать Гамаюну затянуть бронежилет на животе.

На окраине города что-то ухнуло, и свет погас.

— Подстанция, — определили Мешков и вспылил: — Я свою задницу охранять не буду.

Олег выскочил из здания, несмотря на окрик начальника, и выехал в город.

Ракетно-артиллерийский обстрел врага был сосредоточен на воинской части, но били и по жилому сектору, стремясь вызвать панику. На объекты критической инфраструктуры с первых минут атаки направили дроны-камикадзе. Электричества в городе частично не было, газ перекрыли, магазины не работали, редкие прохожие куда-то бежали.

Майор объехал пылающую АЗС, где пожарные боролись с огнем. Салон «Патриота» с разбитыми стеклами наполнился удушливым запахом гари. Подступиться к огню пожарные не могли и поливали водой соседние постройки.

Мешков примчался к дому Луценко, вбежал во двор. Забившиеся в курятник собаки испуганно лаяли при каждом громком взрыве. Галину Матвеевну Олег нашел в доме. Женщина обнимала Тарзана. Человек и животное дарили друг другу уверенность.

— Галина Матвеевна, где София? — спросил Олег.

— Девочку мама увела. На Украину пойдут.

— Как она выглядит?

— Вся в черном, как монашка.

— А Наталья приходила?

— Да. Теперь тебя ищет, чтобы девочку догнать. На меня накричала, а я что? Соня маму признала.

Олег натолкнулся на хозяйственную сумку с наспех набитыми вещами.

— Это шо?

— Губернатор эвакуацию объявил. — Женщина кивнула на телефон и чуть не заплакала: — Я собралась, а собак куда?

Олег подхватил телефон. В телеграм-канале губернатора было опубликовано экстренное обращение о срочной эвакуации. В нем говорилось, что наемники из так называемого Легиона «Свобода России» и «Русского добровольческого корпуса» при поддержке киевского режима прорвали нашу оборону и развивают наступление в направлении Белгорода. Всем жителям немедленно эвакуироваться в глубь области или соседние районы. При себе иметь документы, необходимое количество денежных средств и запас воды. Жителям приграничных поселков Международный Красный Крест гарантирует безопасный переход на территорию Украины.

— Шо! На Украину? — вскипел Мешков.

— Думаешь, лучше в Белгород? Их тоже обстреливают.

Олег метнулся в сарай за собаками и загнал всю живность в дом.

— Ты что? — изумилась Галина Матвеевна.

— Я пока разберусь, а вы крепко запритесь. Это ваша гвардия. Если кто ломиться будет, Тарзан со сворой защитит.

Животные, кажется, поняли возложенную на них участь и проводили полицейского важно поднятыми мордами.

Глава 71

Напряженная работа в командном бункере военных достигла пика. То и дело включались рации, подразделения координировали действия через телеграм-канал, беспилотники транслировали меняющуюся ситуацию на поле боя. Яркая вспышка озарила один из квадратов на большом экране.

— Есть! — выкрикнул молодой офицер, наблюдая как обломки американского вертолета сыплются на землю.

После второй вспышки старший офицер доложил Сотникову:

— Оба «черных ястреба» сбиты при взлете!

— У британских спецов пути назад нет, — констатировал генерал.

— Противник прорвался на железнодорожный узел!

— Как и было задумано.

— Противник захватил тепловоз.

— Быстро работают. Элита британского спецназа «Особой воздушной службы» SAS и отборные головорезы Буданова.

— Тепловоз движется к хранилищу ТЯО!

— Артемов, твои бойцы не подведут? — обратился генерал к полковнику.

Артемов стиснул зубы, под небритой щекой задвигались желваки. Евгений Петрович переживал за бойцов и семью, но если о действиях батальона он получал информацию постоянно, то о судьбе детей находился в полном неведении.

При въезде в подземное хранилище тактического ядерного оружия завязался бой. Противник на тепловозе подъехал вплотную к воротам и вел ожесточенный огонь из пулеметов и гранатометов. Атаку противника поддерживали дроны-камикадзе. Бойцы охраны вынуждены были отойти.

Полковник выслушал по рации доклад о потерях: «один двести, трое триста», а в голове щелкнуло — четверо: Таня, Юля, двое детей. Что с ними?

Офицер громко докладывал:

— Противник вскрыл ворота подземного склада! Заходит внутрь.

Сотников оценил действия врага:

— Девиз SAS: «Побеждает дерзкий» — так и работают. Сейчас думают, что победили.

— Часть вражеской группы проникла в хранилище, часть охраняет вход.

— Внутри британские спецы по ядерному оружию, снаружи украинские спецназовцы. — Генерал повысил голос: — Приступаем к третьему этапу операции «Омут». Вражескую охрану уничтожить, вход в хранилище заблокировать!

Через средства связи приказ разлетелся по подразделениям. Сотников обратился к Артемову:

— Как быстро захватчики разберутся, что вместо ядерных зарядов в хранилище муляжи?

— Если в группе специалисты по ядерному оружию, то разберутся быстро. Но проверять придется все ящики, а муляжей много. Десять-пятнадцать минут, я думаю, у нас есть.

— Десять минут на блокировку входа! — приказал генерал.

Запищали зуммеры раций, засветились дисплеи телефонов, командиры отдавали команды, картинки на мониторах непрерывно менялись. Один из офицеров доложил генералу:

— К границе выдвинулась колонна в составе двенадцати единиц военной техники, в том числе три грузовика с личным составом противника.

— Поверили, что взяли хранилище. Хотят закрепиться.

— Прикажете подпустить?

— Игра в поддавки закончилась. Накрыть колону авиацией и ударными дронами! Выдвинуть к границе танки, гаубицы и РСЗО. Вести огонь до полного уничтожения!

«Почему сразу так не поступили?» — хотелось выкрикнуть Артемову, но он знал, что ответит генерал: война — это путь обмана.

Евгений Петрович попробовал дозвониться жене, Юле, Тышкевичу. Связи не было.

Глава 72

Пока подручные вылавливали младенцев из реки, агент Вольф через спутник Starlink переговорил со штабом операции «Атом». Украинский спецназ сходу овладел железнодорожным узлом. Помог десант на двух вертолетах. На обратном пути оба вертолета были сбиты, но экипажи выполнили свою задачу. А вот Вольф со своим планом «Бэкдор» задержался. Командир части Артемов не поддался на шантаж и не отвел войска, оборонявшие хранилище.

Вольф увидел мокрого по пояс Жука с двумя свертками и мысленно пообещал неуступчивому противнику: «Ты выполнишь мой приказ или я зарежу мальцов на твоих глазах».

Жук небрежно швырнул под ноги выловленные из реки свертки. Вольф рассмотрел непонятную грязь в детских пеленках.

— Что это?

— Подмена. Подлая тварь плыла в реке без детей.

— Где дети?

— Ищем. Наверное, передала кому-то.

— Кому в лесу передашь. Поднимай дрон!

Пока оператор квадрокоптера рассматривал окрестности, Вольф накручивал себя. Он зарежет малышей даже если Артемов выполнит все требования. Это будет сладкая месть победителя.

Вскоре оператор доложил.

— Нашел! Дети у мужика с собакой.

— Кто такой?

— Старый, с охотничьим ружьем, идет тяжело.

— За ним! Продолжай следить. Ходу!

Быстро идти по лесу было сложно даже для подготовленных бойцов. Диверсанты настигли Тышкевича, когда тот вышел из леса к своему дому. На открытом пространстве Василий Ильич задрал голову и увидел дрон. Значит, ему не показалось, за ним следили. Кто?

Преследователей почуял Август. Пес залаял на четверых вооруженных мужчин, вышедших из леса. Старший указал на Тышкевича:

— Взять!

«Если ты не видишь зверя, это не значит, что зверь не видит тебя», — с горечью вспомнил охотник. И велел Августу:

— Фас! — а сам побежал к дому.

Верный пес бросился на врага. Первые раны не остановили Августа, он продолжил атаку. Очередь в упор настигла спаниеля в прыжке. Пес сбил противника с ног и испустил дух, позволив хозяину с детьми добежать до дома.

Василий Ильич взбежал на крыльцо, когда услышал предсмертный визг верного друга. Жена Анна распахнула дверь, муж передал ей детей и обернулся. В него целились из автомата. Рука потянулась к двустволке, однако опытный охотник понял, что выстрелить не успеет. Вместо того, чтобы пригнуться, упасть на землю, Василий Ильич расправил плечи. Только так он мог загородить растерявшуюся Анну с детьми.

Пули густо ударили в грудь старика и отбросили в дом. Падая, он успел захлопнуть дверь, а, упав на пол, прохрипел:

— Сбереги их, Аня.

Это были последние слова Василия Ильича Тышкевича. Испуганная женщина осталась в доме с мертвым мужем и двумя плачущими младенцами. Снаружи раздался выстрел, бандиты добили скулящего Августа.

Анна уложила детей на кровать и схватилась за телефон. Связь отсутствовала. Никто ей не поможет, да и не успели бы. Анна опустилась на колени перед лежащим мужем, тронула тело и позвала:

— Вася… Вася…

Чуда не случилось. Женщина вытерла слезы, вытащила ружье из-под тела мужа, проверила патроны — заряжено — и подошла к окну. Увидела бандитов, разбила стволом стекло и нажала на курок. Затем второй. Перезарядила ружье. Беспорядочные выстрелы заставили вооруженных врагов рассеяться. Они распределились вокруг дома и решили подкрасться одновременно с четырех сторон.

Глава 73

Мешков отъехал от дома Луценко и понял, обстановка в городе изменилась к худшему. Жители мужественно переносившие обстрелы на этот раз запаниковали. Тревожное обращение губернатора многих побудило к бегству. Легковушки, набитые людьми, устремились на север подальше от границы. Те, у кого не было машины, шли пешком к автовокзалу в надежде, что туда подадут автобусы. Прилеты артиллерийских снарядов подстегивали панику. Крыши и фасады многих домов были пробиты, дым застилал улицы.

Навстречу Мешкову проехала «газель» «Белгородэнерго» с бригадой ремонтников. Они свернули к поврежденной подстанции.

«Свет наладят», — порадовался полицейский, успев поприветствовать знакомого с детства электрика дядю Колю, ежегодно подключавшего гирлянды на городской ёлке.

И вдруг он услышал громкий хлопок, похожий на выстрел гранатомета. Мешков остановился. Новые клубы черного дыма поднимались над соседней улицей. Оттуда же послышалась автоматная стрельба: две короткие очереди и после паузы две длинные. Майор развернулся и поехал на выстрелы.

Посредине улицы горела «газель» с развороченным двигателем. Двое молодых ремонтников успели выскочить из горящей кабины, но их добили из автоматов. Дядя Коля остался в машине. Он погиб сразу от выстрела гранатомета. Доброе лицо сохранило вспышку изумления, каким дети встречали его чудо после слов «Елочка зажгись!»

За «газелью» майор увидел патрульную машину полиции, пробитую пулями. Двое полицейских примчались на происшествие и были расстреляны в упор через лобовое стекло. Они не ожидали нападения и не успели применить оружие. Мешков хорошо знал погибших ребят: сержант Горбач и старшина Молодцов. У каждого молодая жена и ребенок.

За забором палисадника пряталась седая бабушка — «божий одуванчик». Мешков узнал бабу Тоню и прохрипел:

— Кто их?

— Наши. Як Росгвардия, чи полиция, — с ужасом в глазах ответила старушка.

— То не наши, то нацисты.

— Фриц пришел, я малая была, и опять беда, — запричитала бабушка.

— Не голосите, баба Тоня. Немцев прогнали и этих погоним.

— Дай-то бог! — старушка перекрестилась.

— Тикайте в дом и не высовывайтесь. Лучше в погреб.

— Ты сказывся? Колени мои побач. Шею сверну, тока присыпать останется.

— Вы еще меня переживете, — подбодрил бабушку Мешков.

— Типун тебе на язык, дурень! — обиделась баба Тоня и осенила майора крестным знамением.

Старушка похромала в дом. Олег сжал автомат и осмотрел улицу. Встречные автомобили, завидев горящую «газель», расстрелянных полицейских и вооруженного человека, в страхе разворачивались.

В машине патрульных зазвучал зуммер служебной рации. Мешков принял вызов:

— Майор Мешков на связи.

— Мешков, где тебя носит! — возбужденно говорил Гамаюн. — Передай Молодцову и Горбачу, шо обращение губера — фейк! Брехня! Понял? Пусть едут на автостанцию и сообщат людям.

— Ребят больше нет.

— Шо? Где они?

— Молодцова и Горбача расстреляли предатели из Росгвардии во главе с Бахтиным. В упор, в голову!

— Твою ж мать! — растерянно выругался Гамаюн.

Мешков направил злость в деловое русло:

— Гамаюн, прибери сопли! Срочно сообщи военным, шо в городе диверсанты, нужна помощь! Понял?

— Так точно, — пролепетал дежурный.

Майор отключил связь и поехал к автовокзалу. Впереди на дороге раздался взрыв, и ехавшая навстречу машина остановилась.

Мешков узнал белый «Лексус» Синицы. Бросился к машине, открыл водительскую дверцу. Смертельно бледная Мария Федоровна дергала ремень безопасности, вывернув шею назад, чтобы разглядеть внука. Губы шептали:

— Федя, Феденька…

Олег увидел, что женщину не задело, и распахнул заднюю дверь, пробитую осколками. Там восьмилетний Федя с ошеломленным лицом смотрел на окровавленные пальцы, которыми только что коснулся ноги. На голубых джинсах пацана вокруг рваной дырки расплывалось кровавое пятно. Федя пережил первый шок и готов был завыть от боли и ужаса.

Мешков пресек панику:

— Солдаты не плачут. Ты ведь почти солдат, Федор?

Пока мальчишка осмысливал услышанное, мужчина действовал:

— Мария Федоровна, где аптечка?

— В багажнике.

Олег сдвинул поврежденные осколками чемоданы, нашел аптечку, вытащил жгут, перетянул мальчику бедро и скомандовал:

— Мария Федоровна, быстро в мою машину! Я отвезу в вас в больницу.

Сам подхватил Сашу на руки и перенес в УАЗ. По пути в больницу Синица сокрушалась:

— Хотела раньше в Белгород уехать, ждала пока рука заживет.

— Всё будет хорошо, — успокаивал Мешков. — Федор, ты как?

— Я сейчас как солдат «триста»? — неожиданно спросил мальчик.

— Ты настоящий солдат! — подбадривал Мешков.

— В ноге осколок. Мне его отдадут?

— Обязательно! А когда подрастешь, получишь автомат и бронежилет, солдат.

— Бабушка, сфоткай меня, чтобы ногу было видно. Мне больно, но я не плачу. Почти совсем-совсем не плачу. — Федя размазал по щекам предательские слезы.

— Держись, солдат! Уже приехали.

Мешков на руках перенес бледного мальчика в приемное отделение. Передал врачам, дал воды Синице и поехал к автостанции.

Рейсовые автобусы уже покинули город и людская толпа шарахалась в поисках администрации.

— Где автобусы? Нам обещали! — истерично вопил краснолицый мужчина, крутясь вокруг своих баулов.

Запыхавшаяся женщина выронила сумку, схватилась за дерево, чтобы не упасть, запричитала:

— Лекарство позабыла. Люди добрые, у кого есть от давления?

Ей освободили место на скамейке, дали воду и таблетки. Двое мужчин ожесточенно спорили: разведка проворонила нападение или Генштаб доклады профукал. Мальчишки-сорванцы бегали, озорничали. Растерянные родители старались держать их при себе. Девочка с большими глазами прижимала к груди рыжего котенка.

Олег надавил на клаксон «Патриота». Все повернулись на звук, узнали майора. На лицах собравшихся читалась обида, будто полицейский во всем виноват.

Мешков выступал, как с трибуны:

— Товарищи граждане и гражданки! Расходимся по домам. Сообщение губернатора — это подделка. Фейк! Скоро будет опровержение.

— Мы уехать хотим! Дай автобусы! — кричали люди.

— Вы шо не понимаете, толпа — это жирная цель. Глаза не мозольте вражеским дронам. А ну, как прямо сюда шарахнут.

Все с тревогой посмотрели в небо, но звук мотора пришел с улицы. К автовокзалу подъехал автобус «Ритуал». Из ПАЗа вышел Лев Маркович Жинкин. Люди уставились на похоронную команду.

— Что на меня глазеть, смотрите на технику. Вот транспорт. Заходим, чтобы ехать, — призвал собравшихся Жинкин и попросил полицейского: — Олег Николаевич, сделайте, чтобы семьи с детками были первыми. Кузьмич отвезет их в Борисовку и вернется.

Мешков помог организовать посадку в автобус и удивился, что Жинкин остался в городе.

— А вы, Лев Маркович?

— Мне тут работы много. Чтоб она к чертям провалилась!

Мешков обратился к оставшимся:

— Граждане, расходимся. Семеним ногами в разные стороны. Находим укрытия, где вы раньше ховались. Наши воины разобьют врага, как немцев в сорок пятом.

— Когда?

— Как прежде, так всегда! — решительно ответил Мешков и указал на Мемориал Славы в сквере напротив.

Вечный огонь в основании памятника не горел. Оптимизма на лицах людей не прибавилось. Мешков рубил ладонью воздух и выкрикивал:

— И газ будет! И свет будет! И новый день победы обязательно будет!

К автостанции выехал корейский кроссовер с вооруженными предателями и остановился метрах в пятидесяти перед «Патриотом» полицейского. После слов о победе из окон кроссовера высунулись стволы автоматов. Люди попятились и побежали, бросая вещи. Мешков прикрылся дверцей УАЗа и упрямо смотрел в глаза Бахтину, пока площадка перед автостанцией не опустела.

Борьба взглядов надоела Наследнику. Он скривил улыбку и кивнул подручным. Тут же прозвучали выстрелы. Пули пробили дверцу УАЗа и ударили полицейскому в грудь. Мешкова отбросило в кресло.

Глава 74

Олег не может вздохнуть, в груди расцветает бутон боли. В глазах мутнеет, руки цепляются за руль. С губ слетает мучительный выдох, рот малыми глотками хватает воздух, пальцы ощупывают вмятины на груди. Он жив! Две пули бронежилет выдержал, но если последует автоматная очередь…

Враг перед ним. Наследник наблюдает из кроссовера за выжившей жертвой и готов отдать новый приказ. Убежать не получится. А надо ли?

Мешков нажимает педаль газа. Выбора нет — только таран в надежде, что «Патриот» окажется крепче корейской машины. Рев двигателя, стремительное сближение — и струсивший «кореец» виляет назад, уклоняется от удара.

Начинается погоня. Предатели «садятся на хвост» «Патриота», стреляют вслед Мешкову. Чтобы уйти с линии огня, Олегу приходится маневрировать, сворачивать на каждом перекрестке то вправо, то влево. В какой-то момент он понимает, что угодил на малую улочку, заканчивающуюся тупиком.

В отчаянии резко выкручивает руль, сносит пролет штакетника, въезжает во двор частного дома и прячет машину за сараем. Из дома никто не выходит, жильцов нет. Мешков успевает прислонить пролет забора обратно и тыкается лицом в землю.

Враги проезжают мимо, не заметив его. Упираются в тупик и двигаются обратно. Двое диверсантов возвращаются пешком по обеим сторонам узкой улочки, кроссовер медленно едет следом.

Водитель взорванного на АЗС бензовоза шагает вдоль забора, замечает сломанный пролет. Но смотрит не вниз, а вглубь двора, куда уводят следы УАЗа. Этим и пользуется Мешков. Он стреляет из автомата врагу по ногам. Тот падает. Мешков вскакивает и понимает, что убежать за сарай не успеет. Единственная возможность — укрыться в доме. Он вламывается в дверь, пули стучат по стене. Приседает под окном, поднимает автомат и стреляет очередью вправо-влево. Патроны заканчиваются.

В наступившей тишине слышится мат раненного врага, быстрые шаги, а затем окрик Бахтина:

— Олег, выходи! Пока ты не убил никого из моих, мы договоримся.

— О чем?

— Будешь работать на меня или умрешь здесь. Тебе не уйти, дом окружен!

— Тимур, гранату на двери бани помнишь? Ты же меня спас.

— Рискнул — заполучил друга в полиции.

— А Лена Корнеева? Ты же ее любил.

— Любил, — признается Бахтин. — И Лена любила меня, но не оставила выбора.

— Выбор есть всегда. Сдавайся! Тебе не вырваться из города. Слышишь, войска входят.

Гул бронетехники поначалу отдаленный действительно слышится всё отчетливее. Наследник уверен:

— Це наши! Взяли воинскую часть и двигаются дальше.

Над городом на бреющем полете пролетает пара бомбардировщиков и удаляется в сторону границы. Оттуда раздаются мощные взрывы. Вслед за первой парой бомбардировщиков следует вторая.

— А самолеты тоже ваши? — выкрикивает Мешков. — Капец твоим, Наследник!

На этот раз Наследник замечает звезды на крыльях самолетов и кричит:

— С гранаты началось, гранатой и закончим!

В разбитое окно влетает граната, вертится на полу. Мешков успевает прыгнуть в соседнюю комнату, и гремит взрыв. Это шанс — его услышат, его спасут! Чтобы слышали лучше, Олег перезаряжает автомат и палит из окон, перебегая от одного окна к другому. Предатели отвечают беспорядочным огнем.

Патроны в обоих рожках заканчиваются, Мешков отбрасывает ненужный автомат. Прижимается к стене, стискивает пистолет обеими руками и прислушивается: откуда последует смертельная атака.

На улицу въезжает БМП. Автоматные очереди предателей решительно подавляются пулеметным огнем. Доносятся команды, не оставлявшие сомнения — наши!

Скоротечный бой закончен. И открытой двери раздается голос:

— Кто здесь? Выходить без оружия с поднятыми руками по одному!

Мешков выбрасывает пистолет, выходит из дома, представляется офицеру. Его проверяют и возвращают оружие. Олег осматривает тела убитых предателей, Бахтина среди них нет. Заглядывает в успевший отъехать кроссовер с пробитыми колесами. Водительская дверь распахнута, внутри никого. Мешков докладывает офицеру:

— Главного упустили. Майора Бахтина по кличке Наследник.

— Прочесываем соседние дворы. Далеко не уйдет, — заверяет военный и подмигивает: — Везунчик! Даже не зацепило.

— Повезло, — соглашается Мешков, вспоминая электрика дядю Колю, патрульных Молодцова, Горбача и раненого внука Синицы.

Офицер откликается на вызов рации и юркает в БМП. Ревет двигатель, БМП уезжает.

«Наташа! Что с ней? — беспокоится Олег. — Она искала меня и могла забежать домой».

Он спешит к «Патриоту». К выбитым стеклам добавились дырки в кузове, но УАЗ на ходу.

Глава 75

Река несла женское тело, оставляя в воде тонкие струйки крови. На изгибе русла водоворот толкнул женщину к берегу, широкая футболка зацепилась за ветви накренившейся ольхи, кривой сук царапнул раненое плечо. Юля очнулась, услышала журчание воды и увидела бездонное небо. Как в замедленной съемке над ней проплывал клин улетающих уток. Она сделала усилие, чтобы подняться к вольным птицам, но тело не слушалось, ее тянуло на дно. Утки исчезли. Взор затуманился. Сознание соскальзывало в пропасть небытия — и в этот момент сильная рука дернула девушку вверх.

Следующий раз слипшиеся веки раскрылись в полумраке замкнутого пространства. Вместо неба Юля увидела дощатый потолок, а вместо уток над ней выплыло небритое мужское лицо.

— Оклемалась, — сделал вывод мужчина: — Ты кто такая?

— Пить, — простонала девушка.

Она припала сухими губами к протянутой фляге. Вместе с водой в тело возвращалась жизнь. Повертела глазами. Она на лавке в предбаннике, из открытой парилки тянет теплом. Юля почувствовала жгучую боль в левой руке и ноге. Приподняла голову. Какой кошмар! Она раздета до трусов, грудь налитая молоком оголена, бедро перевязано, плечо тоже, однако шевелиться можно. Рядом мужчина в камуфляже, но не из тех, кто гнался за ней.

Юля прикрыла грудь здоровой рукой и вопросительно взглянула на незнакомца.

— Стреляли. Я в реке тебя нашел, — объяснил Михаил Штанько и по-свойски добавил: — Ты не бойся, я свой.

Что он свой и даже ее спаситель, Юля догадалась. Своему можно доверять.

— Я мама детей полковника Артемова. Два грудничка.

Она невольно придавила грудь, из сосков выступило молоко.

— А я голову ломаю, шо за лифчик. Снимать удобно.

— Где он?

Михаил кивнул на дверь в парилку:

— Твое всё сохнет, а то бы замерзла. Я печь растопил, но ты лучше тут побудь — раны все-таки. И вот шо, держи мою футболку.

Юля прикрыла грудь мужской футболкой и забеспокоилась:

— Мне к деткам надо.

Она приподнялась, села, хотела встать, но резкая боль в перевязанном бедре разрушила планы.

— Детей с тобой не было. Где они? — спросил Штанько.

— Я оставила их у реки, курткой прикрыла — бежевой, как штаны. Рядом груша дичка растет. Спаси деток.

Больше вопросов Михаилу не требовалось. Кто стрелял в женщину, он и так знал. Видел украинских диверсантов у реки. Теперь ясно, почему они охотились за молодой мамой. Еще он слышал собаку. А собака в этих местах сейчас только у охотника Тышкевича. Умный пес наверняка нашел младенцев. Только сможет ли охотник с ружьишком их защитить?

— Я пойду за детьми, — решил Штанько. — А тебе в больницу надо. Пуля в бедре.

— Как я без деток? — простонала Юля.

— Не реви! — велел Михаил. Он включил телефон и передал Юле. — Как появится связь, звони своему Артемову.

Девушка растерялась:

— Не помню номер.

— Тогда вот: записан, как Мешок — позвонишь ему. Мешков знает Артемова.

— Ты найдешь моих деток? — Юля вцепилась в руку Михаила и с мольбой смотрела в глаза.

Футболка соскользнула с ее груди. Михаил отвел взгляд от полуобнаженной девушки.

— Я тебе футболку помогу надеть. Подними здоровую руку.

Совместными усилиями раненую одели. На футболке тут же проявились два влажных пятнышка от сосков, нижний край едва прикрывал попу. Михаил вспомнил Оксану, дразнившую его наготой в этой футболке, и чуть не обнял девушку.

Он разозлился на себя, засуетился, подхватил пистолет-пулемет, сунул в карманы разгрузки запасные магазины с патронами и, прежде чем выйти, дал наказ:

— Ты затаись и сиди тихо. Меня рядом не будет.

Штанько знал, где живет Тышкевич, и бежал туда через лес бодрой трусцой, ощущая себя тем самым Заступом, что служил в грозной ЧВК «Вагнер». Он вновь на задании, без прикрытия. Но все-таки он не один.

Услышав близкие выстрелы, Заступ коснулся нагрудного крестика, перекрестился, повторил молитву: «Ангел мой, иди со мной, ты впереди, я за тобой». И прибавил темп.

Глава 76

Мешков приехал к своему дому. На месте скамейки у детской площадки зияла воронка. Поваленные качели и снесенная взрывом песочника заставили сердце сжаться. Снова дети? Оперативник изучил последствия — отлегло. Ни брошенных игрушек, ни пятен крови. В момент прилета на детской площадке никого не было. Дом уцелел, но некоторые окна были выбиты взрывной волной.

Наталью Олег застал в квартире с веником и совком в руках. Она сметала с пола осколки. Он обнял ее, бережно проверяя — цела!

— Где ты был? — упрекнула Наталья. — Обстрел закончился?

— Всё хорошо, — успокоил он.

— Нет, не всё! — Наташа отстранилась. — Соню похитили.

— Софию увела ее мать. Она не сделает с девочкой ничего плохого.

— Она не мать, а диверсант! Сначала бросила детей, теперь забрала Соню силой.

Майор полиции вспомнил ориентировку — Алина Черленяк в розыске за диверсионную деятельность, она служит врагу. Мешков принял решение:

— Черленяк в одежде монашки с малой девочкой. Мы найдем их с помощью дрона.

— Когда? — не терпелось Наталье.

— Сейчас попрошу Дениса, — пообещал Олег.

Он ушел к соседям. Первой его встретила колючим взглядом старшая Чмыхина:

— Тока о нём подумала — и на те! — с язвительным восторгом заявила она.

— Шо так мрачно, Тамара Егоровна?

— Кому мрачно, а кому смачно. Вот те ключ от моей картохи.

— Не-не! Я чином не вышел. — загородился руками Мешков. — Охраной таких сокровищ полковники занимаются.

— Ты слухать будешь чи нет!

Обиженная соседка ушла на кухню, где Денис укреплял оконное стекло перекрестными лентами прозрачного скотча. Тамара Егоровна села на табуретку и опустила натруженные руки на подол сатинового платья.

— Уезжаю я к сестре, тут боязно. Денису скоро в армию. Маринка, неугомонная, на фронт постоянно мотается. Ей Синица деньгами подсобила и других бизнесменов подрядила, шоб нашим помогали.

— Так то хорошо.

Старушка вздохнула, подняла глаза.

— Олег Мыколаевич, ты картоху своим в полиции раздай, а чеснок себе возьми. Он от всех болезней.

Хозяйка бросила прощальный взгляд на связки чеснока, подвешенные к кухонному шкафу, смахнула слезу.

— Картоха не пропадет, Тамара Егоровна. А чеснок я буду есть каждый день, — пообещал Олег и отозвал на разговор Дениса.

— Денис, есть важное задание. Готовь дрон.

— Дядя Олег, а гранату дадите? — Парень показал свой дрон с муляжом снаряда. — Я могу ударить по диверсантам.

— Тебе скоро в армию, еще повоюешь.

— Быстрее бы.

— А сейчас надо… — Олег осекся.

Ему послышалось, что Наташа выкрикнула его имя. Или показалось?

— Готовь вылет. Я подам знак, — предупредил парня Мешков и поспешил в свою квартиру.

— Наташа! — позвал он с порога. Услышал невнятную возню и достал пистолет.

В коридоре резко, словно ее вытолкнули, появилась Кошелева. Сзади, обхватив рукой, ее удерживал Бахтин. Наследник прикрывался женщиной и держал пистолет у нее под шеей.

— Оружие на пол! Мне терять нечего, — приказал агент украинской разведки.

Мешков почувствовал отчаянную решимость врага, унял свою злость и медленно опустил пистолет под ноги.

— Шо ты хочешь, Наследник?

— Толкни ствол ко мне. Вот так. Теперь сними бронежилет и покажи карманы. Ну! Телефон тоже не пол!

Мешков подчинился.

— И шо теперь?

— Идем к машине. Медленно. Ты первый. Вздумаешь бежать, Кошелеву прикончу и тебя зацеплю.

— Я дам тебе ключи. Езжай куда хочешь, а нас свяжи.

— Заткнись и слушай! — вскипел Наследник. — За рулем будешь ты, майор полиции. А мы с Кошелевой сзади, в обнимку. Чуть что не так — ей конец!

Теперь Олег понял, почему Наследник отправил бронированную технику в соседний район, а себе оставил гражданский автомобиль. В случае провала операции он планировал незаметно покинуть город. Не удалось. Сейчас его ищут, и враг рассчитывает, что «Патриот» полицейского никто не остановит.

Олег спустился во двор, медленно подошел к УАЗу. Сзади Наследник вел Наташу. Он держал женщину под руку и упирал ствол пистолета ей в бок.

За странной процессией из окна наблюдал Денис Чмыхин. Парень недоумевал. Дядя Олег главный опер полиции. Он всегда двигается стремительно, действует энергично, а не плетется нога за ногу, как сейчас. Инспектор по делам несовершеннолетних Кошелева тоже всегда уверена в себе. А сейчас она напугана. Почему дядя Олег позволил чужаку прижаться к своей подруге? И как быть с дроном? Майор полиции предупредил о важном задании.

Мешков сел за руль. Наследник толкнул Кошелеву назад и сел с ней рядом.

— Заводи! Пристрелю обоих, если не будете выполнять команды! — вновь предупредил он.

— Куда едем? — спросил Олег.

— Из города окольным путем к границе.

Мешков с сомнением посмотрел на врага через зеркало заднего вида:

— Ведь ты нас убьешь?

— А может и нет. Решать тебе. Если проскочим границу вместе, станешь предателем для своих.

Глава 77

Как только «Патриот» дяди Олега отъехал от дома, Денис Чмыхин оседлал электровелосипед, положил в корзину на руле дрон и погнал следом. Он вспомнил, где видел мужчину, вышедшего вместе с соседом. Тот самый злющий командир Росгвардии! Окружил его автоматчиками в доме Гершковича, угрожал арестом — и за что: за квадрокоптер, подаренный другом. Денис уже тогда догадался, что это плохой человек.

Не из тех ли он предателей Росгвардии, устроивших террор в городе? Точно! Он шел с пистолетом, а дядя Олег нет. Он готов был выстрелить в инспектора Кошелеву, вот почему женщина была напугана. Предатель сел в машину сзади, чтобы держать на мушке честных полицейских!

По городским улицам Денис ехал быстро и почти не отставал от УАЗа. «Электровелик — вещь!» — нахваливал он чудо-технику.

«Патриот» притормозил у блокпоста, Мешков кивнул знакомым военным и выехал из города. Денис объехал пост и устремился за ним. На ровной дороге расстояние между автомобилем и электровелосипедом стало увеличиваться.

Да что ж такое! Денис посмотрел на индикатор. Дырявая башка! — он забыл зарядить аккумулятор. Делать нечего парень налег на педали. Электровелосипед стал обычным великом, только очень тяжелым и с маленькими колесами. Как на таком угнаться за автомобилем.

Денис выдохся, остановился и, тяжело дыша, уставился на дрон в корзине на руле. Эту технику он заряжает регулярно и взял дрон с собой не просто так. Дядя Олег говорил про особое задание, предупреждал, что даст знак.

Денис надел очки управления, поднял в небо квадрокоптер и быстро догнал уехавший «Патриот». Проделал круг над автомобилем. Выбитые боковые стекла не мешали видеть происходящее внутри. Предатель успокоился и излучал уверенность. Враг вырвался из города и приближался к границе с Украиной. Всё под контролем — говорил его надменный взгляд. Тетя Наташа была растеряна, дядя Олег морщился от беспомощности.

Денис исполнил вираж и заглянул в «Патриот» через лобовое стекло. Дрон с боеприпасом заметили. Предатель решил, что на российский внедорожник нацелились украинские операторы, и спешно вытащил из кармана шеврон с украинским флагом. Он выставил шеврон перед собой и отчаянно кричал. Слов Денис не слышал, но догадался.

— Я свой! Я агент ГУР!

Лицо Мешкова тоже изменилось. Сосед узнал дрон Дениса с муляжом заряда и что-то вспоминал.

— Давай же, дядя Олег! Чем тебе помочь? — выкрикивал бесполезные слова Денис.

Сквозь камеру он смотрел на водителя и вдруг увидел, как тот поднял вверх два пальца. Жест был знакомым. Денис припомнил экзамен по управлению дроном, который устроил ему Сотников. Два пальца вверх — знак для второго задания. Пролет дрона внутри движущейся машины! Тогда тоже ехал «Патриот» дяди Олега. Задние стекла были опущены, внутри никого не было, и Денис справился со сложным заданием.

Сейчас сзади сидели Кошелева и предатель. Пролететь насквозь невозможно, но дядя Олег четко держит два пальца над рулем и требует взглядом — выполняй!

И Денис понял замысел оперативника. Предатель расположился справа у разбитого окна. Нужно ударить дроном по нему. Тяжелый муляж, как минимум, оглушит врага.

Ух! Только бы получилось.

Денис отвел дрон вправо, опустился на уровень стекол и поравнялся с движущимся автомобилем. Заглянул в переднее боковое окно, сместился к заднему. Требовалось четко приметиться, чтобы не попасть в перегородку.

Деревья! — мелькнула предыдущая картинка в голове. Денис поднял дрон вверх, чтобы не врезаться в придорожные тополя. Лесопосадка закончилась. Впереди голое поле, можно снижаться. Он снова поймал цель. От пота защипало глаза под очками. Денис моргнул, пальцы дрогнули, и дрон отстал.

Да что ж такое! Соберись!

Денис выдохнул, расставил ноги для устойчивости и тронул джойстик управления. УАЗ удалялся, расстояние между оператором и беспилотником увеличивалось, скоро связь с дроном пропадет и следующая попытка станет невозможной. Денис нагнал «Патриот», пристроился напротив заднего бокового окна и увидел врага лицом к лицу. Яростный взгляд предателя подтверждал: он понял чей дрон преследует его и догадался о замысле.

Враг вскинул руку, и Денис чуть не отшатнулся — ствол пистолета будто смотрел ему в переносицу. Счет пошел на доли секунды: кто попадет первым. Денис задержал дыхание, стабилизировал цель и надавил джойстик. Озлобленное лицо предателя укрупнилось и тут же распалось на пиксели. Изображение пропало.

Денис сорвал очки управления, не понимая, кто в кого попал.

Глава 78

Бревенчатый домик Тышкевича располагается на отвоеванной у леса поляне. Заступ бежит через лес на выстрелы, но выходит к жилищу в момент тишины. Тишина оказывается обманчивой. Спрятавшись за деревом, Заступ видит, как вооруженный диверсант пригнувшись бежит к дому, прижимается к стене, изучает закрытую дверь. И тишина рассыпается.

Диверсант крошит пулями внутренний замок, бьет плечом дверь, она с хрустом распахивается. Опытный враг прячется за косяком, ожидая отпора изнутри. Выстрелов нет. Еще мгновение — и вооруженный громила ворвется в дом.

За истекшую минуту Заступ успевает оценить обстановку. Боевик, штурмующий дом, хорошо экипирован, шальной пулей такого не свалишь, нужно попасть точно. Пока появление Заступа не раскрыто, у него будет шанс на прицельный выстрел. Единственный шанс. Руки сжимают пистолет-пулемет. Заступ целится выше бронежилета, но ниже шлема — только так, попав в шею или голову, он сможет ликвидировать врага из не самого мощного стрелкового оружия.

Задержка дыхания — и короткая очередь.

Диверсант валится головой через порог ногами наружу. Не шевелится. Готов! Сейчас подбежать бы и забрать его автомат, но это безрассудно. Враги уже наготове. Упали, притаились, ищут источник угрозы. Сколько их? Один, второй… Как минимум трое. Залегли с разных сторон. Выстрелишь по одному, двое других откроют перекрестный огонь. Но выбора нет.

Заступ стреляет одиночным. Тут же перекатывается, отползает, стреляет из другого места. Пусть думают, что он не один. Снова перекатывается и тычется лицом в рыжую шерсть. Не сразу понимает, что это мертвый спаниель. Даже после смерти собака прикрывает его.

Выстрелы стихают. Слышится жужжание дрона. Заступ поворачивается на спину, смотрит вверх, ищет глазами дрон. Если это дрон-камикадзе ему придется туго. Но нет, дрон без подвески — разведывательный. Маленький квадрокоптер делает круг и зависает над бойцом. Его обнаружили и знают, что он здесь один с не самым серьезным вооружением. Если определят, что еще и без бронежилета, окончательно осмелеют.

Заступ сбивает дрон короткой очередью. И тут же стреляет в оператора, привставшего для удобства управления. Кажется, зацепил. Точно! Упавшему оператору пытаются оказать первую помощь.

Заступ пользуется заминкой противника и крадется к дому. Удача! Его маневр замечают поздно. Он подбирает автомат и две гранаты у убитого на пороге. Первую гранату швыряет в противника сразу, вторую из-за угла, куда успевает спрятаться от автоматной очереди. Осколки гранат добивают раненого оператора, а также того, кто оказывал ему помощь.

Остается четвертый диверсант, он же последний. Заступ прислушивается к шелесту кустарника на опушке леса. Вот с куста терна падает синяя ягода, невидимый враг зацепил ветку. Опытный боец мгновенно разряжает в куст автоматный рожок. Снова прислушивается. Кто-то спешно отползает из-под куста и ковыляет прочь, подавляя болевой стон.

Заступ ждет несколько минут — тишина. Противник отходит, он ранен и не сможет броситься в атаку.

Заступ возвращается к двери, перешагивает через поверженного врага и входит в дом. Прямо за порогом еще один труп — хозяин дома Василий Тышкевич. На полу под окном валяются стреляные гильзы. Из дальней комнаты слышится приглушенный плач младенцев. Заступ толкает дверь в комнату и видит направленную на себя двустволку-вертикалку.

Бледная Анна Тышкевич загораживает кровать с плачущими малышами. Ее руки дрожат, но она пытается казаться сильной. Выкрикивает:

— Не входи! Я выстрелю!

Заступ убирает автомат за спину, демонстрирует раскрытые ладони:

— Я свой. Я от мамы детишек.

— А они? — Анна кивает на простреленное окно.

— Чужих больше нет.

Женщина роняет ружье и истерит:

— Вася погиб, Августа пристрелили, у меня патроны закончились, а тут детишки.

Она стряхивает с постели осколки стекол, осматривает плачущих малышей — целы! Берет младенцев на руки, сосунки затихают, тычутся губками в женскую грудь и от разочарования орут пуще прежнего.

— Чем же вас накормить? Я сейчас.

Анна оставляет малышей на кровати и бросается на кухню. Видит убитого мужа, несколько секунд стоит над телом, готовая разрыдаться, но детский крик возвращает ее к заботам о живых. Она достает из холодильника молоко, роется в шкафчике, радуется найденной бутылочке с соской и причитает:

— Потерпите, мои хорошие, я сейчас. — Женщина суетится, нагревает воду, ставит в нее бутылочку с молоком. — Еще минутку, чуть-чуть, сейчас миленькие…

Заступ смотрит в окно. Тишина обманчива, бой не окончен. Боец выкладывает на стол пистолет-пулемет и два запасных магазина.

— Я оставлю вам, мало ли. Всё лучше ружья. А мне надо догнать гада, шоб не вернулся.

Женщина понимающе кивает, в одну руку берет оружие, в другую теплую бутылочку и спешит к детям.

Заступ вытаскивает тело боевика из дома, обыскивает убитых. Как он и предполагал, несмотря на российскую форму, это украинские диверсанты. Один ушел. Но Заступ знает, как тот пойдет за кордон. Сам подсказал врагам тайную стежку.

Глава 79

Бой у входа в подземное хранилище тактического ядерного оружия был интенсивным, но скоротечным. Заранее заложенные фугасы с дистанционным подрывом уничтожили большую часть элитного спецназа ГУР. Оставшиеся диверсанты сопротивлялись отчаянно, но их подавили огнем пулеметов бронемашин и сбросами с дронов.

Через десять минут после начала боя Сотникову в командном бункере доложили:

— Товарищ генерал, штурмовая группа противника уничтожена. Вход в хранилище контролируют наши войска. Наружные ворота повреждены, шлюзовая дверь задраена.

— Британцы заблокированы внутри?

— Так точно!

— Пустить специальный газ! — приказал Сотников. — Британцы нам нужны живыми! Как только они отключатся — входим, пакуем, приводим в чувство.

Офицер отправился исполнять приказ. Полковник Артемов спросил генерала:

— В их группе кто-то особенный?

— Там офицеры британской разведки и специалисты по ядерным зарядам. Мы многое от них узнаем. Вдобавок, это средство давления на Лондон и ценный обменный фонд. И урок остальным поклонникам Джеймс Бонда — в Россию не суйтесь!

Сотников ринулся к экранам, где разведывательные дроны фиксировали разгром колонны бронетехники противника на подходе к границе. Из двенадцати единиц техники только одной БМП «Брэдли» удалось уцелеть после интенсивного артобстрела. Но и ей не позволили уйти. Отступающий «Брэдли» нагнал и уничтожил дрон-камикадзе «Ланцет».

Бой был практически закончен, Артемов обратился к генералу:

— Юрий Михайлович, разрешите заняться поиском семьи?

— Разрешаю! — отчеканил Сотников и добавил по-дружески: — Удачи, Евгений Петрович.

Полковник вызвал водителя и покинул командный бункер. Неожиданно заработал его телефон — вызывал Вольф! Артемов стиснул зубы. Прошло более двух часов после ультиматума, он не выполнил условие. Операция врага провалилась, Вольф в ярости. Что с детьми?

Полковник с замиранием сердца поднес телефон к уху.

Глава 80

Покинув поляну у дома Тышкевича, Заступ осмотрел куст терна со срезанными автоматной очередью ветками. Здесь он ранил последнего диверсанта. Крови на листьях и траве не наблюдалось, раненый отступил в лес. Проследить путь отхода оказалось не трудно, враг шел напролом через кусты и подлесок.

А вот и кровь!

Заступ наткнулся на окровавленные спиртовые салфетки, разорванные упаковки от лейкопластыря и бинта. Здесь враг обработал рану. В паре метров обнаружился выброшенный рюкзак. Раненый избавился от лишнего груза. Заступ проверил содержимое рюкзака. Запас сухой теплой одежды, тактическая аптечка, калорийные батончики, сухпаек, запасные аккумуляторы, блокнот. Заступ съел один из батончиков, надел рюкзак, подтянул лямки — пригодится. И двинулся дальше.

По пути он наткнулся на брошенный бронежилет. Силы покидают раненого, избавляется от любой тяжести. Заступ рассмотрел бронежилет — новый, натовского образца, пластины не повреждены, значит ранение в области конечностей. Он сложил находку и убрал в рюкзак.

Полезная нагрузка добавила энтузиазма. Обессиленный диверсант далеко не уйдет, он где-то рядом. Так и оказалось. Сначала Заступ услышал тяжелое дыхание и неуверенные шаги, а потом разглядел в лесной чаще фигуру. Раненого диверсанта шатало из стороны в сторону. Он волочил левую ногу, перехваченную жгутом выше колена, и хватался за деревья, чтобы отдышаться.

В одну из таких передышек Заступ подкрался со спины и ткнул автоматом врагу под лопатку.

— Не шевелись, а то сдохнешь!

Заступ сдернул автомат диверсанта, бегло обыскал пленного, как учили инструкторы «Вагнера», и выдернул пистолет из нагрудной кобуры. Рассмотрел — наградной украинский «Форт» с позолоченными деталями и трезубцем на рукояти. Оценил и присвистнул:

— Надо же! Да ты командир! Звание, должность?

— Подполковник Вольф, ГУР Украины.

Заступа удивило столь быстрое признание важной шишки. Агент украинской разведки не стал юлить, потому что узнал контрабандиста. Вольф подался впреде с надеждой в глазах.

— Ты Заступ. Твой брат Сашко живет в Суммах. Ты наш, свой!

Штанько ударил Вольфа в зубы и сбил с ног.

— Я свой для тех, кого ты хотел убить.

Вольф сплюнул кровью, оперся на руки и сел, вытянув раненую ногу. Чуть поморщился от боли, но сохранил спокойствие. Искоса глянул на Заступа и напомнил:

— Свой, говоришь? Да тебя свои тут прикончат. Ты таскал наше оружие через границу, готовил атаку на своих. — В отдалении прогремели взрывы. Вольф прислушался: — Вот к этому ты причастен.

Заступ пнул пленного по раненной ноге. Вольф мужественно подавил стон, лишь слезы брызнули из глаз.

— Ну, убьешь ты меня и станешь дважды предатель. Ни вашим, ни нашим!

Заступ молчал. Вольф почувствовал сомнение и перешел к уговорам:

— Уйдем со мной, Заступ. Ты спасешь меня, подполковника ГУР, и станешь героем! Мы дадим тебе офицерское звание и новые документы. Хочешь служи, а можешь взять деньги и жить в Европе! Ты же из-за денег влез в это.

— Дурак был.

— Дураком будешь, если не согласишься! Помоги мне дойти до точки эвакуации. Я распишу твой подвиг. Тебя же русские прикончат или посадят. Мы теперь для тебя свои!

Заступ колебался. Вольф гнул свою линию:

— Не веришь мне? Слова подполковника тебе недостаточно? Я могу позвонить генералу. Тебе подтвердят, что ты нам нужен!

— Позвонить? — встрепенулся Заступ.

Из разгрузки пленного торчал телефон похожий на рацию. Вольф уверенно кивнул:

— Через спутник! Вот аппарат.

Михаил вспомнил о голодных малышах, рвущихся к мамкиной груди. Вспомнил о раненой маме, которая не может к ним добраться. Она даже не знает живы ли ее дети.

— Дай сюда! — Заступ выдернул телефон, включил дисплей, увидел в списке последних звонков знакомое имя. — Тут телефон Артемова. Того самого?

— Полковник, командир части, — подтвердил Вольф.

— Артемов работает на вас?

— Если бы ты нам не помешал…

— Тогда бы шо? Ты лично издевался над детками или кому-то поручил?

— Это война! — выкрикнул Вольф. — Врагов не жалеют!

— Детки тока родились, а уже враги? Воевать должны мужики с мужиками!

— Идиот, — процедил Вольф.

Заступ набрал номер. В воинской части на вызов среагировал Артемов включил связь и затаил дыхание. Евгений Петрович ждал худшего, и Михаил сразу сообщил главное:

— Товарищ полковник, я нашел ваших детей. Они живы-здоровы.

— Где они? — выдохнул Артемов.

— Дети в лесу в доме Тышкевича.

— А Таня, Юля?

Штанько удивило, что полковник спрашивает о двух женщина. Он забыл спросить имя раненой девушки, которую вытащил из реки.

— Их мама жива. Ранение средней тяжести.

— Одна? Одна мама?

Заступ списал непонятный вопрос на волнение полковника.

— Найдете мамку в деревне Орловка. В новой баньке у реки. Скажите ей, шо детки живы.

— Она не знает? Что случилось?

— Да разное. У Тышкевича спаниель был — убит. Тышкевич тоже «двести». Оба погибли защищая ваших деток. А диверсанты уничтожены. Выжил один — главный.

— Вольф? Где он?!

Заступ посмотрел на пленника — тяжелый, с животиком, не ходячий — придется тащить.

— Вольфа найдете связанным около дома Тышкевича.

— Ты кто, боец?

Заступ замялся: кто он теперь в самом деле? Ненавидящий взгляд врага подсказал ответ:

— Я свой.

Глава 81

Олег Мешков вывернул Наследнику руки за спину и стянул запястья пластиковой удавкой. Проверил — враг без сознания, но дышит. Оставил его лежать на заднем сиденье. Подобрал выпавший пистолет и вернулся к Наталье.

Денис не промахнулся. Удар беспилотника с муляжом снаряда пришелся Наследнику в голову. Его отбросило на Наталью, и женщина выпала из машины. Хорошо, что к этому моменту Олег успел затормозить, и «Патриот» практически остановился.

Наталья поднялась и, немного постанывая, отряхивала форменные брюки.

— Ты как? — забеспокоился Олег.

— Синяк на всю попу.

Бесхитростные слова заставили Олега улыбнуться. Наталья пресекла смех:

— Ага, еще засмейся! — Она бросила взгляд на открытую дверцу «Патриота»: — А этот гад?

— В отключке. Сдам контрразведке, там его приведут в чувство. А тебя врачи осмотрят. Поехали.

Олег подал Наташе руку. Она умоляюще посмотрела ему в глаза:

— Черленяк уведет Соню. Надо вернуть девочку.

Мешков колебался. Наталья напомнила:

— Черленяк диверсантка! Мы должны ее задержать.

— Аргумент ребром. Один задержанный враг хорошо, а два лучше, — задумчиво пробормотал Мешков и попробовал рассуждать: — Алина Черленяк пойдет через деревню, где когда-то жила. Эти места ей с детства знакомы, и граница рядом.

— Заречье! Там она оставила детей, там нашла мою записку. Поехали! — торопила Наталья.

Кошелева села рядом с водителем и всю дорогу смотрела по сторонам: вдруг увидит монашку с девочкой. Впереди показалось Заречье. Наташа тихо спросила:

— Олег, ты не думал о детях?

— У меня был сын.

— Я привыкла к Соне. Она могла бы стать моей… Нашей.

Олег промолчал. Он сжал женскую руку, ее пальцы откликнулись, но при въезде в деревню пришлось резко вывернуть руль, объезжая торчащий посреди дороги неразорвавшийся снаряд.

Остановились у знакомого дома. Мешков предупредил:

— Я зайду первым, ты за мной.

Он вошел в дом с пистолетом наизготовку. Обследовал комнаты — никого. Наталья осмотрела плиту с газовым баллоном и воскликнула:

— Кастрюля с макаронами еще теплая! Они ели здесь. Недавно!

Кошелева выбежала на крыльцо, ее взгляд заметался. Мешков заметил следы на влажной траве, которые вели к реке.

— Ушли к границе, — показал он.

Наталья не задумываясь побежала вниз по склону к реке. Мешков разрывался: нельзя оставлять Наследника одного и Наташу надо подстраховать.

Он вернулся к машине, осмотрел Бахтина. Тот начал приходить в себя и дергал связанными руками. Мешков ткнул ему пистолет в лоб:

— Лежи смирно! Рыпнешься — пристрелю!

Покатый луг за деревней позволял внедорожнику двигаться вслед за Натальей. Она уже сбежала в реке и указала влево — там! Ну конечно, припомнил Мешков. Рядом лес. На изгибе реки бобровая плотина, по которой можно перебраться на другой берег. Он увидел на краю луга две фигуры: монашка в черной рясе вела за руку маленькую девочку.

Мешков прибавил скорость. «Патриот» трясло на ухабах. Сзади стонал Наследник. Монашка заметила погоню, подхватила на руки девочку и побежала. Бобровой плотины монашка и УАЗ достигли одновременно. Мешков остановил внедорожник на крутом склоне у реки, выскочил и направил пистолет на монашку. Это была Алина Черленяк.

— Стой! — выкрикнул полицейский. — Черленяк, вы задержаны по обвинению в диверсионной деятельности!

Он не знал, есть ли оружие у диверсантки. Вдобавок она прикрывалась ребенком. Неожиданно Алина опустила Софию на землю и заслонила собой. Теперь диверсантка была на виду.

Подбежала запыхавшаяся Наталья, заставила Олега опустить пистолет и обратилась к девочке:

— Здравствуй, Соня. Ты на меня обижаешься?

Девочка выглянула из-за широкого подола и вопросительно посмотрела на маму. Алина погладила дочь по голове, поправила две косы с яркими лентами.

— Говори тете правду.

— Не обижаюсь, — сказала София.

— Тебе хорошо было со мной?

— Хорошо.

Наталья приободрилась, вытянула руки:

— Соня, София, иди ко мне. Мы вернемся и будем вместе. Ты, я и дядя Олег.

Пятилетняя девочка прижалась к маме и заныла:

— Отпустите нас, тетя.

— Твоей маме надо опять уехать. Надолго. — Наталья требовательно посмотрела в глаза Алине. — Ведь так?

Черленяк сняла монашеский платок, присела, обняла дочь, собираясь что-то ей объяснить. Неожиданно глаза Софии расширились, девочка испуганно указала пальцем за спину Кошелевой.

Мешков обернулся. По склону скатывался УАЗ с неработающим двигателем. Тяжелый внедорожник летел на него и Наталью, набирая скорость. За рулем был Бахтин. Наталья, поглощенная разговором с девочкой, не замечала опасности.

— Наследник! — крикнул Олег и вытолкнул Наташу с траектории движения автомобиля.

Сам увернуться не успел. Последнее, что слышал Мешков перед ударом, был громкий безнадежный детский крик.

Глава 82

Военный УАЗ въехал в деревню Орловка.

— К реке! — указал водителю полковник Артемов.

Солдат рыскал взглядом и крутил руль, отыскивая безопасный путь меж воронок, поваленных столбов и остовов сгоревших машин. Нынешний рейд украинских диверсантов обошел Орловку стороной. Приграничной деревне досталось раньше, когда из-за частых обстрелов пришлось отселить жителей.

Показалась река. Огороды, заросшие бурьяном, нижним краем сползали к воде, верхним — жались к деревенским домишкам. Евгений Петрович заметил дымок над печной трубой, выскочил из машины и побежал к свежесрубленной баньке с выбитой взрывом дверью. Ворвался, натолкнулся на затравленный женский взгляд.

Забившаяся на лавке в угол женщина размахивала кочергой:

— Не подходи!

— Юля! — выдохнул Артемов.

Его признали, испуганные глаза оттаяли и наполнились слезами.

— Женя!

Кочерга упала, женщина раскрыла объятия. Полковник сел рядом и обнял суррогатную мать своих детей Юлю Савенко. Он уже давно полюбил бывшую проститутку, но только сейчас после страха потери осознал насколько она ему дорога.

Юля вздрогнула от боли, на миг потеряла улыбку, но тут же восстановила ее.

— Что с тобой? Куда ранена? — обеспокоился Артемов.

— Пуля в ноге.

— А Таня где?

— Таню убили.

Артемов до последнего надеялся, что Вольф соврал, припугнул его смертью жены. Мужское сердце разрывалось между двумя любимыми женщинами. Он не знал, как будет жить с ними, но терять никого не хотел.

— Это точно? Ты сама видела? — цеплялся за невозможное Евгений Петрович.

— Она в огороде последнюю картоху выкопала. Бережно, без порезов, шоб до весны пролежала. Таню в той грядке и упокоили.

Мужчина стиснул зубы и обнял женщину. Она ткнулась ему в грудь, хлюпала носом и рассказывала:

— Я деток подхватила и тикать в лес. Бандиты за мной. Сама в реку бросилась, а деток… кофтой прикрыла и оставила…

Юля зарыдала в голос. Артемов гладил ее по голове и успокаивал:

— Дети живы. Тебя отвезут в госпиталь, а я к ним.

— Не! Нет! — Юля вытерла слезы и решительно встала: — Я с тобой, Женя. Поехали!

Она припадала на простреленную ногу и дошла до машины с помощью Артемова.

В нескольких километрах в лесу не мог идти и раненный в ногу Вольф. И не хотел. Заступу пришлось тащить пленника на себе к домику Тышкевича, пропуская мимо ушей сладкие уговоры. Мешал рюкзак с тяжелым бронежилетом, но бросать амуницию не хотелось. Он столько натворил за последнее время, что защита ему потребуется и от чужих и от своих.

Заступ приволок Вольфа к порогу дома, усадил пленника спиной к крыльцу, вывернул ему руки за спину, просунул сквозь балясины и скрутил ремнем.

— Миллион, миллион долларов! — поднял цену своей жизни Вольф. — В твоем вшивом городке ни у кого столько нет!

Заступ вытер пот со лба и хлопнул Вольфа по плечу:

— Выходит, ты ценный зверь. Не зря приволок.

— Не хочешь денег, тогда ответь. Я Волков — русский! Ты Штанько — хохол! Я за Украину, ты против. Как так?

— Не беси, — отмахнулся Штанько.

— Нет, ты ответь!

Михаил сжал зубами травинку посмотрел на верхушки сосен. За лесом Украина, за спиной России, а земля и люди там и там одинаковые, как и эта трава. Раньше по-братски общались, на нации себя не делили и шутки про хохлов и кацапов были добрыми. А сейчас…

Он откусил кончик травинки и сказал:

— Я не хохол, я человек. Ты, думаешь, из-за чего война?

— А что тут думать. Россия агрессор, напала первой!

— Это был наш ответ. Еще до Крыма на Украине вопили: «Москаляку на гиляку! Москалей на ножи!» А сейчас ненависть ко всему русскому — ваша главная и единственная идея. Разве можно мирно жить с соседом, который ненавидит твой язык, историю, памятники, религию и хочет всё это уничтожить? — Штанько посмотрел в глаза Волкову. — От того и война. Поэтому я стал русским.

Вольф передернулся.

— Ты украинец! Штанько Михайло Потапович. Ты запутался, не за тех воюешь!

Послышался звук мотора. Из леса показался военный УАЗ. Заступ торопливо ответил:

— Я бьюсь за своих, за наших, с такими, как ты. А ты убиваешь женщин и деток.

Михаилу не хотелось попадаться на глаза военному. Он отступил за угол дома и притаился.

К дому Тышкевича подкатил УАЗ. Полковник Артемов увидел связанного Вольфа и вышел из машины с оружием. С минуту они смотрели друг на друга, в глазах плескалась ненависть. Юля, оставшаяся в машине, напомнила:

— Женя, дети!

Полковник забежал в дом и появился обратно с двумя младенцами на руках. Дети требовательно пищали.

— Есть хотят, — растерянно сказал он.

Юля приняла малышей на руки и дала грудь каждому. Она кормила, а он любовался.

— Это Таня, — показала Юля на девочку. Оба поняли в честь кого. — А пацана как назовем?

Артемов вспомнил о бойце, спасшем его детей. Неведомый спаситель представился, как свой, но у него должно быть имя.

— Сейчас узнаем. — Артемов вернулся в дом, чтобы расспросить Анну Тышкевич.

Поверженного Вольфа разозлили рассуждения упрямого Штанько. Добавила злость и семейная идиллия с кормлением младенцев. Надо было и вторую бабу сразу задушить. Медленно, демонстративно во время телефонного разговора с полковником, а потом заняться его детьми.

Вольф заметил в траве у своих ног гранату. Припомнил — Жук выронил, когда его грохнули на пороге. Оглянулся. О пленнике забыли. Руками гранату не достать, но ноги свободны. Из крыльца торчит гвоздь. Если зацепить гвоздем кольцо предохранительной чеки, а затем сильно толкнуть гранату ногой…

Вольф оценил возможную траекторию. УАЗ стоит перед крыльцом. Дверца машина распахнута, мама с детьми на виду. Вот и конец счастливой встрече!

Пленник заерзал ногами. Подкатить гранату к крыльцу оказалось не трудно. Еще пара выверенных движений — и гвоздь внутри кольца.

Спрятавшийся Заступ еще не ушел. Он любовался Юлей — мадонна с младенцами. Вот бы у них так с Оксаной. Может, еще получится.

Резкое движение Вольфа заставило Михаила напрячься. Что-то катнулось по траве. Граната! Смертоносный снаряд под распахнутой дверцей УАЗа, где Юля кормит детей. Она увидела и оцепенела.

Глава 83

От тряски в машине Наследник окончательно пришел в себя. Когда «Патриот» остановился, и Мешков покинул салон, Наследник сумел подцепить осколок стекла и надрезать пластиковую удавку. Осколок выпал. Пленник лихорадочно рыскал пальцами за спиной пока не нащупал разбитый квадрокоптер. Налег на острый край пластиковой затяжкой, навалился и порвал путы. Выдохнул. Протер резанные руки и приподнял голову.

Ниже по склону спиной к машине стояли Мешков и Кошелева. Эх, был бы пистолет — цель как на ладони! Но оружия у освободившегося пленника не было, пистолет забрал чертов майор полиции. Наследник сообразил: тихо выйти и убежать он не сможет, дверцы УАЗа открываются с лязгом. Даже если заведет машину, не успеет развернуться и уехать — Мешков пристрелит. Остался один вариант — не убегать, а нападать!

Наследник перелез на водительское сиденье. Ключа не было. Прикинул угол наклона, массу автомобиля и расстояние до противника — есть шанс! Наследник опустил ручной тормоз, двухтонный внедорожник покатился по склону. На секунду он поймал взгляд обернувшегося Мешкова и злорадно улыбнулся. Еще мгновение и с противником будет покончено.

Удар! Мешков отлетает в реку. Кошелеву Олег успел оттолкнуть, но что могут женщины кроме крика, когда дерутся разъяренные мужчины.

Разогнавшийся внедорожник плюхнулся в воду. Когда брызги осели, Наследник увидел вынырнувшего Мешкова. Тот корчился от боли и пытался найти в реке выпавший пистолет. Наследник бросился на него. Оба сцепились, находясь по пояс в воде. Бахтин почувствовал, что противник травмирован, обхватил за грудь и попытался ударить головой об УАЗ.

Удар получился вскользь, но травмированному Олегу было достаточно, он погрузился в воду. Река прикончит его! Однако Мешков вынырнул и, отплевываясь, отдал себя течению, которое несло его к бобровой плотине. Наследник прыгнул следом, замолотил руками по воде и догнал Мешкова.

Нагромождение из земли, веток и стволов деревьев замедляло течение реки, образуя глубокую заводь. Мешков схватился за одну из веток. Наследник подплыл с уверенностью хищника к загнанной жертве.

— Олег, я предлагал тебе правильный выбор.

— Стать предателем?

— Свободу. Европу. Запад!

— Корнеевой ты тоже это предлагал?

На берегу металась Кошелева и кричала, не в силах помочь. Наследник мрачно посмотрел на нее, затем на Олега.

— Какие же вы все ненормальные.

Мешков покачал головой:

— Мы люди, как люди. Безумец из нас ты!

Наследник свернул глазами и бросился на Олега. Он схватил его за шею, придавил и начал топить. Олег сопротивлялся, но любое его движение отдавалась острой болью в ребрах, куда пришелся удар внедорожника. Наследник был крепче и не травмирован. Мешков погружался под воду, цеплялся за ветки, выныривал, хватал ртом воздух, но видеть мстительный взгляд врага ему удавалось все реже и реже. Смертельная схватка неравных противников подходила к логическому концу.

Украинский агент разозлился не на шутку, но еще более злой и мстительный взгляд был нацелен ему в спину. И этот взгляд приближался.

Над рекой склонилась подгрызенная бобрами старая ольха. По наклонному стволу толстого дерева шла Алина Черленяк. Сухие ветки, как колья, смотрели вниз. Женщина прицельно наблюдала за Наследником и выжидала момент. Когда Бахтин яростно притопил Мешкова такой момент настал. Спина агента поднялась над водой, и Черленяк подпрыгнула, ударив ногами по дереву. Перегрызенное у основания горлышко окончательно сломалось, ствол всей тяжестью ухнул на Наследника, острый сук пробил ему спину.

Олег вынырнул, схватился за невесть откуда взявшееся дерево. Рядом под стволом висел пришпиленный веткой бездыханный Наследник. Его голова была погружена в воду, руки раскинуты, рядом на воде расплывались кровавые круги.

Упавшая в реку Алина Черленяк перебралась на бобровую плотину. Намокшая ряса облепила ее тело, превратив в хрупкую беззащитную женщину. Мешков, цепляясь за ствол, добрался до берега. Встать ему помогла Наташа, она не сдерживала слез. Оба посмотрели на противоположный берег. Там стояла перешедшая по веткам плотины София с мокрыми ногами и испуганным взглядом. Между ними посередине реки чернела изломанная фигура Алины.

— Мама! — позвала девочка. — Мама, мне холодно, я хочу домой!

Алина успокаивающе кивнула дочери и посмотрела на полицейского. Наталья неожиданно вытерла слезы и шепнула Мешкову:

— Отпусти их, Олег.

— Ты же хотела, чтобы Соня…

— Отпусти.

Мешков посмотрел в глаза Черленяк, искал в них страх, ненависть. Женщина покорно ждала и, кажется, молилась. Сейчас она больше всего походила на монашку. Река омывала труп человека, которому они оба верили и который каждого предал. Замерзшая Соня звала маму и не понимала, почему та не стремится к ней.

Мешков сказал:

— Тебя ждет доча.

Наталья больно прикусила губу, наблюдая, как девочка вцепилась в подол подошедшей матери.

Они уходили, держась за руки и глядя друг на друга. Девочка обрела маму. Внутреннее напряжение постепенно отпускало Алину, самое страшное позади, они на украинской территории почти дома. Она никогда больше не поддастся на уговоры, стерпит угрозы, но не будет мстить и воевать. Братоубийственная война никого не делает сильнее. Даже победитель во многом проиграет.

Алина обернулась, чтобы взмахом руки поблагодарить русскую женщину, спасшую ее дочь. Оставленная без присмотра София метнулась к деревьям за яркими красно-желтыми кленовыми листьями. Девочка схватила один, второй, третий, шагнула за самым красивым с открытой улыбкой и…

Грянул взрыв.

— Софияяя! — Алина бросилась туда, где только что была ее дочь.

Комья черной земли грязным дождем вернулись на землю, а растерзанные листья, как праздничные конфетти, долго парили в дымном смраде. Алина заметила в отвале воронки что пестрое. Подбежала и узнала «жовто-блакитные» ленты, которые вплела в косы дочери.

— Софийка, — простонала мать и рухнула на колени.

Она разгребла руками землю и задохнулась от горя. Взгляд заволокло слезами, женщина не в силах была смотреть на растерзанное взрывом тельце дочери. Алина отвернулась и на четвереньках поковыляла по пестрому ковру кленовых листьев. Листва густо присыпала землю, но женщина нашла, что искала. Прошептав молитву, она дернула растяжку и одновременно легла на мину, чтобы наверняка оказаться там, где сейчас ее дети.

Новый взрыв заставил еще раз вздрогнуть Наталью. Она во все глаза смотрела на противоположный берег, но когда дым рассеялся, никого не увидела. Пошатываясь она двинулась к реке.

Губы шептали:

— Соня, Соня…

Олег схватил Наташу, встряхнул и посмотрел в глаза. Она уткнулась ему в плечо и затряслась в рыданиях.

Глава 84

Распахнутый УАЗ у дома Тышкевича. В машине кормящая женщина, рядом взведенная граната. Вид боевой гранаты, смятение в глазах матери и безмятежный аппетит малышей мобилизуют все чувства бойца с позывным Заступ. Он действует автоматически.

Замедление запала четыре секунды. В первую секунду Заступ успевает оценить ужас происходящего. В следующую — срывает с плеча рюкзак. Третья секунда — он бросается к гранате. Четвертая — накрывает смерть рюкзаком и падает сверху спиной на рюкзак. Подтягивает ноги, запрокидывает голову и…

Слышит взрыв, видит сноп искр. Его тело подбрасывает, переворачивает, он лицом падает в грязь. В ушах звон, голова кружится, из носа и ушей идет кровь. А мозг работает, ищет ответ на дурацкий вопрос: откуда здесь грязь, ведь только что была же трава?

Заступ поднимает тяжелую голову. Взрыв сорвал дерн и отбросил рюкзак метров на десять. Смотрит на Юлю. В ее глазах прежний ужас. Что с детьми?

К машине подбегает Артемов. Берет одного малыша, второго — дети недовольны, кричащие рты требуют грудь. Они живы!

Полковник возвращает детей матери, осматривает Заступа, помогает сесть. Военный удивлен:

— Цел! Только ногу зацепило.

— В рюкзаке был бронник, — шепчет боец.

Оба смотрят на Вольфа. Враг тоже уцелел, но озлоблен больше прежнего. Артемов выхватывает пистолет, тычет ствол в голову Вольфа. «Сейчас пристрелит. Зачем только тащил?» — равнодушно ждет Заступ.

Полковник разъярен, замахивается пистолетом, но даже не бьет безжалостного убийцу. Приказывает водителю:

— Связать пленного — и в багажник! Едем в больницу.

Полковник помогает Заступу сесть в «Патриот» рядом с водителем. Сам садится сзади к Юле и детям. За сиденьем валяется связанный Вольф. УАЗ трогается. Колдобины лесной дороги под колесами сменяются выщербленным асфальтом. Где-то работает артиллерия, гудит приближающаяся бронетехника. Водитель съезжает на обочину, пропуская мчащиеся к границе бронетранспортеры. Шум сменяется относительной тишиной.

Евгений Петрович отрывается от созерцания малышей. Дети насытились и заснули. У дочери есть имя, Юля назвала малышку Таней. Он согласен, близкие уходят, а память о них остается.

Артемов трогает плечо Заступа:

— Ты тот самый Свой?

— Свой.

— А как зовут?

Заступ смущен. Если речь о позывном, военный так бы и спросил.

— Мать Мишей кличет, — тихо отвечает Штанько.

Артемов смотрит на Юлю. Они понимают друг друга без слов. Мама чмокает щеки спящих крох и приговаривает каждому:

— Моя Танечка. Мой Мишенька.

Глава 85

Быстроходная траншейная машина вгрызалась в грунт стальным колесом с ковшами и отбрасывала землю по обе стороны глубокого окопа. Прибывшее в Заречье подразделение российских войск окапывалось в лесу, маскировало огневые позиции и технику. Отдаленные взрывы снарядов гремели на украинской стороне.

Олег Мешков сидел, привалившись к дереву. Наталья плела венок из красно-желтых кленовых листьев. Большой венок для себя и маленький для девочки. Для пятилетней Сони, которой уже нет. Дрон-разведчик подтвердил: мама и дочь Черленяк погибли от мин, установленных украинскими военными у лесополосы. Большой венок получился красивым и пышным, а маленький то и дело рассыпался, подводила дрожь пальцев.

Командир взвода инженерных войск на ходу пообещал Мешкову:

— Ваш «Патриот» вытащим, ночью. Будете ждать?

— Потом заберу. Сразу не заведется.

По рации командиру доложили о задержании автомобиля «субару» с водителем. Олег поднялся и спросил:

— Водитель Андрей Мешков?

— Так точно! — ответили в рацию.

— Это за нами брат приехал, — пояснил майор полиции. Ранее военные дали ему возможность связаться с Андреем.

По дороге в Грайгород Андрей без умолку тараторил:

— Я чудом выжил, чудом! Заправка взорвалась буквально рядом со мной, ну прямо на соседней улице.

— Я там был, — устало сказал Олег.

Брат его не слушал и продолжал выплескивать пережитый страх:

— А снаряды? То справа, то слева, почти мне на голову! Говорят, есть не разорвавшиеся. Ужас! Ирина не хотела меня пускать. За машину боится. Да чтоб я брату не помог! Мы ж с детства, как мушкетеры: ты, я и Штанько. Кстати, где Заступ?

— Еще встретимся, — пообещал Олег.

Андрей обернулся, увидел на Кошелевой венок из ярких листьев и просиял:

— Вот это по-нашему. Слабаки трясутся, а мы не унываем! Выжили!

— Не все, — тихо сказала Наталья, высунула венок в окно и наблюдала, как ветер срывает с него листья.

«Субару» въехала в город. Андрей с животным страхом комментировал увиденные разрушения. Неожиданно он резко остановился у сгоревшего дома, выскочил из машины и схватился за голову.

— Ну надо же! Вот же непруха! — Заметался от пепелища к машине, отчаянно жестикулировал и орал: — Братишка, ты только глянь! Мой дом, мой лучший дом в пепел! Снарядом гады, и пожар. А пожарные, ну где они были!

— Твой дом? — удивился Олег.

— Купил на последние! Инвестиции в будущее. Вот же дерьмо! — Андрей вдруг замер. Его глаза округлились, рот приоткрылся, губы выдохнули: — Ох… Мне срочно нужно проверить другие объекты.

— Мы пойдем, — решил Олег, выбираясь из машины. — Галину Матвеевну с Тарзаном проверим.

Олег и Наталья ушли. Андрей выпил воды из бутылки, вылил остатки на голову, протер глаза и увидел, что дорогу «субару» перегородил черный «ленд крузер». Если внедорожник был неизвестен Андрею, то водителя он узнал сразу — начальник полиции подполковник Черкасов.

Начальник выглядел грозно — в черной спецназовской форме с автоматом в руках — и говорил властно:

— Гражданин, прошу предъявить документы на автомобиль!

— Мой брат Олег Мешков — майор, у вас служит. — Андрей обернулся в поисках брата, но тот уже скрылся из вида.

— Документы!

Черкасов взял свидетельство о регистрации и, не глядя в карточку, заявил:

— Автомобиль принадлежит Ирине Шевченко. Верните ключи!

— Это формальность. Мы вместе.

— Неподчинение полиции?

Раздосадованный Андрей протянул ключи Черкасову и возмутился:

— Произвол! Вам нечем заняться? Мой дом сгорел! Оформляйте!

— Твой дом? Ты уверен? — с издевкой спросил женский голос.

Андрей обернулся. Из «ленд крузера» появилась Ирина Шевченко. Она забрала ключи и документы у Черкасова и поблагодарила:

— Спасибо, братик.

— Ну, дальше вы сами, — ответил подполковник и уехал.

Ирина села в «субару», подвинула кресло, стала настраивать под себя зеркала. Андрей бросился к ней:

— Ира, что происходит?

Женщина заблокировала двери, оставив приоткрытым окно.

— Любовь не вечна, мальчик. Давай расстанемся мирно.

— Меня по боку?

— Под зад коленом.

— Ах так! Да катись ты ко всем чертям! Кому ты нужна? Я сам без тебя справлюсь!

— Вот это я и хотела услышать.

— Что это?

— Истинные чувства.

Андрей наклонился к окну и мстительно процедил:

— После колонии и коза за бабу сойдет.

Ирина растянула напомаженные губы в сладкой улыбке, оставив глаза ледяными.

— Когда Синица нас познакомила, козлик, я думала не о замужестве и даже не о конвульсиях, которые ты называешь любовью. Я думала о деньгах! И я их получила. А ты получил отзывчивую бабу, готовую всегда и везде. Каждый получил то, что хотел!

— Что ты получила? — заволновался Андрей.

— Квартиры, дома. И этот, к сожалению. — Ирина кивнула на пепелище.

— Ты подделала документы? — стало доходить до Андрея.

— Ничего я не подделала. Ты сам подписал мою долю.

— Десять процентов.

— Читать надо было, что подписываешь.

Андрей схватился за голову:

— Ты меня обдурила!

— Потому что не дура! Ты меня использовал, а я тебя. Мы в расчете! Квартиры и дом мои. А с фермой на границе сам разбирайся.

«Субару» резко тронулась. Вцепившийся в дверцу Андрей чуть не упал. Шевченко крикнула в окно:

— Сумку с вещами выставлю за порог!

— Чтоб у тебя всё сгорело!

— А у тебя отсохло!

Глава 86

Держа спину ровной, Олег Мешков плавно опустился на кровать. Обезболивающие таблетки помогали слабо. Он сжал губы и быстро лег. Острую боль, полоснувшую грудь, нельзя было избежать, но так страдание хотя бы прошло скоротечно. В больницу Олег не обращался, там и без него сегодня аврал. Перелом ребер определила Галина Матвеевна. Детские врачи во всех болячках разбираются.

— Софию не нашли? — спросила бывшая теща, когда Олег и Наталья заявились к ней.

Наташа отвернулась, не сдерживая слезы. Галина Матвеевна ахнула:

— Кто на дитя руку поднял?

— Война, — ответил Олег. Он попытался обнять и приободрить Наташу. Шепнул ей: — Мы своих детишек сделаем.

Наташа вырвалась и скрылась в ванной.

Спать она долго не шла, а когда появилась перед кроватью в ночной сорочке, склонила голову и задумчиво посмотрела на Олега. Выглядела она грустно. В обычное время Олег растормошил бы любимую шуткой, но сейчас промолчал. А Наташа неожиданно взъерошила кудряшки, стянула сорочку и выключила свет. На несколько секунд она предстала босой и голой. При виде фигуры особой пропорции у Олега сжались мышцы пресса.

Наташа скользнула к нему под одеяло, толкнулась грудью — он сморщился от боли.

— Прости, — шепнула она и переползла через него, коснувшись сосками.

Она прильнула к нему с правой стороны, где ребра были целы. Прижалась бедрами, животом, грудью, он стиснул ее ягодицы — на этот раз болезненно сморщилась она. Отбитая синюшная попа давала себя знать. Она поцеловала его и чуть отпрянула. Их лица оказались рядом. Дурман очей, влажное дыхание, запах волос и касания кожи распаляли мужское желание. Но раненное тело сопротивлялось, боль заставляла лежать смирно.

— Сегодня я не смогу, — признался Олег.

— Молчи, — приказала она.

Ее губы раскрылись, требовательно коснулись мочки его уха, лизнули языком, обдали жаром. Наташа целовала его щеки, губы, шею и двинулась дорожкой поцелуев вниз по телу. Он хотел бы ответить тем же, но не мог. Поэтому в решающий момент остановил ее, вернул разгоряченное лицо к своему, коснулся раскрытыми губами жарких губ и пообещал:

— Всё лучшее у нас впереди. Вот увидишь!

Наташа промолчала. Ее глаза потускнели и смотрели теперь не на него, а внутрь себя. Он погладил ее волосы, она опустила щеку на его плечо. Их сердца успокоились, дыхание выровнялось и стихло. Олег заснул.

Проснулся он в той же позе на спине, потому что не мог ворочаться. Наташа была одета, стояла у кровати и смотрела на него. Смотрела так же грустно, как и вчера. Только на этот раз она не заставила себя изменить настроение.

— Олег, это было в последний раз, — сказала она.

— Шо это? — не понял он.

— Ты, я… и постель.

— Почему?

— Петя выжил и ждет меня.

Олег сообразил не сразу:

— Петр Логинов, твой жених? Но он же…

— Вчера звонила его мама. Она приехала за телом… Там перепутали. К счастью!

Мешков резко приподнялся, сел, скривился от боли и выдавил:

— Я рад.

— Я нужна ему, Олег. Понимаешь, нужна! С Петей плохо. Ему нужен родной голос, не только мамы. Я помогу ему вернуться из забытья.

— Аргумент ребром, — выдавил Мешков.

Он порывисто дернулся к Наташе и схватился за поврежденные ребра. Ему хотелось рыдать и смеяться, кричать и убеждать, что-то доказывать и спорить, схватить свою женщину и не отпускать, но организм противился сильным эмоциям.

В комнату вбежал Тарзан, закрутился вокруг Натальи, виляя хвостом, но быстро сник, почувствовав неладное. Вслед за собакой вошла Галина Матвеевна со шприцем в руке. Бывшая теща всё уже знала и поторопила Кошелеву:

— Ступай, Наташа, тебе пора.

Тарзан, оглядываясь, посеменил за Натальей. Хлопнула дверь во двор. Пес вернулся, свесил язык, уставился на Олега: как ты ее упустил? Галина Матвеевна отпихнула кобеля и скомандовала:

— Мешков, подставляй зад. Получишь обезболивающее.

— Думаете, поможет?

— Нет. Но жить надо.