Читать онлайн Повод для убийства бесплатно
© Колычев В.Г., 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
* * *
Глава 1
Ограда по периметру из железных прутьев, опорные столбы кирпичные, высокие, на каждом пятом – видеокамера, массивная конструкция контрольно-пропускного пункта, раздвижные ворота и шлагбаум. Охрану несет лопоухий паренек в униформе, у него на поясе дубинка. Это, конечно, не зона с железобетонным забором, с караульными вышками и автоматчиками на них, но все же мысли о ней навевает. Вон, как будто даже сторожевая собака где-то залаяла.
А может, и на самом деле где-то подала голос собака. Жилой поселок за железным забором, элитные особняки, породистые хозяева и чистокровные псы. И Альберту здесь работать, в свите у Антрацита, с которым когда-то мотал срок. Юрий Витальевич уже два года как на свободе, вернулся к делам, к бизнесу, снова на подъеме, Альберт же только что из мест не столь отдаленных. Вчера откинулся, Филимон забрал его, сегодня утром уже в Москве, на «Икс Пятом» к элитному поселку подъезжают, лопоухий охранник вопросов не задает, ворота уже открыты, сейчас поднимет шлагбаум – и можно проезжать. День и ночь в дороге, целые сутки между прошлым и будущим. Целые сутки свободы. Сейчас Антрацит встретит его, скажет слово – и все, вольная жизнь закончилась. Служба – это по-любому кабала. Альберт к этому готов. Да других вариантов у него и нет. Кому он нужен с двумя ходками? Четырнадцать лет по тюрьмам и зонам, и вряд ли это предел. Антрацит по уши в криминале, и Альберт не ромашку аптечную для него собирать будет.
Шлагбаум почему-то не поднимался, лопоухий кривился, нажимая на кнопку пульта дистанционного управления, но механизм не включался.
– Эй! – Филимон опустил стекло. – Что за непонятки, чувак?
Он тоже мотал срок с Альбертом, в прошлом году освободился, Антрацит взял его к себе, нормально все, жив-здоров и не кашляет. И зарабатывает неплохо. Квартиру в Красногорске взял, правда, пока в кредит, но совсем немного выплатить осталось. «БМВ» третьей серии, не первой молодости, но свой. Ну, если ему верить.
– Да не получается! – кривился лопоухий.
Альберт не любопытный, но он тоже опустил стекло, чтобы слышать разговор. Да и свежего воздуха вдохнуть захотелось.
Запахло свежескошенной травой: территорию вокруг поселка в порядок приводят.
– Ну ты и чепушила! – с небрежностью хозяина жизни фыркнул Филимон.
Голова у него крупная, лоб крепкий, массивный, а волосы жидкие, хлипкие, лысина из-под них пробивается, на солнце блестит. Брови у него как два поднятых крыла у птицы, нос большой, с очень широкой спинкой, как будто сливу вовнутрь впихнули. Крепкий пацан, двухпудовыми гирями жонглирует, руки сильные, плечи мощные, а задница все равно немного шире. Руки длинные, ноги короткие. Не красавец, короче.
– Босс твой проезжал, на нем заклинило, – услышал Альберт.
– И что? – напыжился Филимон и взялся за дверной рычажок, чтобы выйти и набить морду непонятно кому. Чтобы Антрацита не смел больше ни в чем обвинять.
Но выйти Филимон не успел, шлагбаум поднялся, путь открылся. И паренек, глянув на него, торопливо засеменил к проходной.
– Куда босс проезжал? – спросил Альберт, когда шлагбаум остался позади. – Туда или обратно?
– Куда? – задумался Филимон.
Ему-то лучше, если Антрацит сейчас в отъезде, а то, если дома, и подпрячь может. Да и Альберту без Антрацита лучше. В порядок бы себя с дороги привести, хорошо бы в баньку. Купальный павильон к дому пристроен, бассейн там, но туда лучше не мылиться. Бассейном только Антрацит может пользоваться и его подружка. Завел себе белокурую молодуху на старости лет, ну так это его право, Альберт и в мыслях не собирался ему указывать.
Особняки в поселке богатые, далеко друг от друга, участки большие, за высокими заборами. Филимон подъехал к массивным арочным воротам, выходить не стал, просто нажал на кнопку брелока, створки расползлись в стороны. С гордостью на кнопку жал: как же, не у всякого есть доступ к дому самого Антрацита.
Охраны у ворот нет, во дворе тоже никого не видно, две машины у крыльца, представительский «Мерседес» и «Гелендваген». А двор большой, пока добежишь от крыльца к воротам, целое стадо быков успеет ворваться. Хорошо, если просто быков. И Филимон за рулем, если вдруг налетчики на его плечах во двор вломятся, он и ответить им не сможет. А они могут вломиться, потому как створки закрываются медленно. Охранника на ворота ставить надо и кнопки у Филимона и прочих отобрать, иначе беда.
– Дома босс, – сказал Филимон.
– Да я уже понял, – глядя на «мерс», кивнул Альберт.
Антрацит держал для него место, если Филимона за ним выслал. Эта мысль успокаивала. Все-таки приятно осознавать, что вопрос с работой уже решен.
Дом у Антрацита реально крутой: большой, с высоким цоколем, крыльцо с колоннами, фигурная крыша, лепные фронтоны, эркеры, мезонины.
– Пойдем! – Филимон выходил из машины, увлекая его за собой.
Прихожая в доме серьезная, квадратов сорок, не меньше, полы блестят, медь сияет. В дверях лоснящийся от сытой жизни здоровяк в строгом костюме, нахмуренный, сосредоточенный, в руке рация. Увидев Филимона, он оживился, улыбнулся ему, но только одной половиной лица.
– Где Юрий Витальевич? – спросил Филимон, озадаченно глядя на него.
– Да там такое! – закатил глаза Джоуль, кивком указал на закрытую дверь.
– Гляну?
– Ну-у!
Джоуль оценивающе и с подозрением смотрел на Альберта. Он не мог не знать, куда и за кем ездил Филимон, но вчерашний зэк не произвел на него впечатления. Роста чуть выше среднего, скорее худощавого, чем атлетического сложения, не амбал, одним словом. И одет неважно: спортивный костюм хоть и новый, но с придорожной барахолки, а не из стильного бутика. И прическа оставляла желать лучшего. Да и лицо неплохо бы разгладить, а то зачерствела кожа на северных ветрах. Все это Альберт прекрасно понимал, но всему свое время. Сначала якорь бросить, потом все остальное.
– Гну!
Филимон открыл дверь, отделяющую прихожую от лестничного холла, еще более просторного и высотой в два этажа. Там Альберт и увидел Антрацита: Юрий Витальевич стоял посредине холла, а на полу, раскинув руки, лежала длинноволосая девушка в шелковом халате. Глаза открыты, голова слишком уж круто повернута, как будто шея скручена, рот приоткрыт, фарфоровые зубы в рассеянном свете тускло поблескивают. Журнальный столик перевернут, стоявший на нем светильник сломан, небольшие кресла сдвинуты.
В голове падающими листьями закружили кадры из прошлого. Девять лет назад вот так же, раскинув руки, лежала его любимая девушка. Убили Кристину, снайпер, сука…
Альберт прогнал видение, глянул на лестницу, под которой стоял столик со светильником. Длинный, чуть изогнутый однопролетный лестничный марш, без всяких промежуточных площадок. С одной стороны, красиво, но с другой – марш слишком короткий, а потому и ступеньки высокие, неудобные. Из красного дерева лестница, перила крепкие, блестят, как будто отполированные. Возможно, чьей-то задницей отшлифованные. Возможно, покойница привыкла спускаться по лестнице именно таким образом, задницей по перилам. Но сегодня что-то пошло не так, вес тела опасно сместился в сторону столика, на повороте девушку занесло, и она свалилась вниз. И ударилась головой о столик. Шейные позвонки не выдержали силы удара, смерть была почти мгновенной.
– Да я во дворе был, туда-сюда, откуда я знал, что Юлия Марковна того?.. – оправдывался верзила с вислыми щеками.
Здоровый, накачанный, но уже немолодой, точно за сорок. Пышные, зализанные назад волосы, наверняка предмет зависти Филимона, под воспаленными глазами мешки. Ухо розовое, как будто его кто-то трепал. Недавно трепал, минут пятнадцать-двадцать назад, краснота уже прошла. А может, это защитная реакция организма. В краску мужика не бросило, а кровь к лицу хоть немного, но прилила. От волнения. Шутка ли, за подругой Антрацита не уследил!
– Я же один остался, все разъехались, – оправдывался мужик.
– Уже приехали!
Антрацит букой смотрел на гостя. Вроде и понимал, что Альберт ни в чем не виноват, но все равно корил себя за излишнюю заботу о подопечном. Альберт мог бы и сам добраться до места, а Филимон остался бы дом охранять. Глядишь, и не случилось бы ничего.
Альберт кивнул в знак приветствия. В принципе, он может и назад повернуть. Есть у него кое-какая заначка, в районе пяти тысяч долларов, деньги по нынешним временам серьезные, с них новую жизнь и начнет. Он ведь и на воле в прошлом крутился-вертелся, покупал-продавал, неплохо поднялся, это в девяностые. А в конце восьмидесятых валютой занимался, лохам фальшивки впаривал, на этом, в общем-то, он и погорел. И в девяностых не сложилось. Резко поднялся, но круто упал. Жалкие крохи только и остались. Но ему на раскрутку хватит. В общем, не пропадет без Антрацита.
– Приехали, а тут… – шумно вздохнул Филимон.
– Что – тут? – пристально посмотрел на него Антрацит.
– Э-э… несчастный случай? – замялся Филимон.
– Менты подъедут, так им и скажешь: несчастный случай. Давай на ворота, менты сейчас будут, встретишь, проводишь.
Филимон ушел, Антрацит проводил его взглядом, подошел к Альберту, скупо улыбнулся, кивнул, вроде как поздоровался. Но руки не подал. Типа, не до церемоний сейчас. Беда в дом пришла, не стало его любимой женщины, не до разговоров сейчас.
А девушка интересная, будь она сейчас живой, Альберт мог бы и залюбоваться ею. И лицо, и фигура – все при ней.
– Давай, приступай, – только и сказал Антрацит.
– К чему?
– К работе! – удивленно повел бровью авторитет.
Альберт кивнул, осторожно приблизился к трупу, присел.
– Ты чего? – возмущенно спросил Антрацит.
– Эй! – Здоровяк протянул к нему руку.
Альберт заметил печатку с гранатом на безымянном пальце. Камушек немаленький для перстня, что-то белое на нем: или мел после бильярда, или что-то другое. Но рука при этом чистая. Да и на костюме никаких следов мела. Только древесные волокна на стрелках брюк, совсем чуть-чуть. И на туфлях немного, почти незаметно. А так туфли блестят, как у кота что надо.
– Мирон! – осадил Антрацит.
Здоровяк кивнул, подался назад, Альберт склонился над трупом, втянул воздух. От девушки пахло свежим алкоголем, но не так, как если бы она выпила и выдыхала перегаром. И еще он уловил едва заметный аромат французских духов. Еще слабее пахло хлорированной водой, которая заглушала французский аромат. Волосы влажные, но только снизу, от макушки сухо. Заколки на них. В бассейне Юля плавала, причем без шапочки, с распущенными, хотя и заколотыми местами волосами. Халат она тоже надевала на влажное тело. На слегка влажное – после того, как его промокнули полотенцем. Материя не то чтобы прилипла к телу, но прилегала к нему плотно. Лацканы халата смяты, как будто девушка запахивала халат нервным порывистым движением.
Халат запахивался и снизу, но это произошло уже после того, как девушка упала. Или Мирон закрыл обнаженные ноги, или Антрацит.
След от удара Альберт осмотрел наспех, вскользь. Похоже, падая, девушка ударилась виском об угол стола. Но синяк посмертный. Синяк, напоминающий трупное пятно. Когда-то по молодости Альберт подрабатывал в морге, слышал разговоры врачей. И уши покойникам отрезал, пальцы по просьбе пацанов с района. Они уже тогда коммерсантов кошмарили. Прижмут жертву, покажут, как они пальцы и уши должникам отрезают, и терпила уже на все согласен… Веселое было время.
Собираясь подняться, Альберт осмотрел пол под трупом. Рана, в общем-то, бескровная и пены у рта нет, значит, на пол ничего не пролилось. А пол хоть и до блеска натерт, но далеко не стерильный.
– Что ты там все высматриваешь? – поморщился Антрацит.
– Юрий Витальевич, ну вы же меня знаете.
– Да знаю, – кивнул босс.
Альберт в зоне и охранял его, и водку доставал через вертухаев. Водку, чай, сахар и даже наркоту. Девочек приводили, он организовывал. В общем, через него можно было достать если не все, то многое. В принципе, ничего сложного, главное, мосты к людям правильно подводить, Альберт это умел. И еще он мог вычислять крыс и стукачей. Заметит неладное, посмотрит в глаза, понаблюдает немного, а там и приговор. Нюх у него на эту нечисть. И глаз-алмаз, все видит, все замечает. Поэтому Антрацит и позвал его к себе – крыс в своем окружении выявлять, вопросы всякие решать. И в зоне Альберт решалой был, и на воле остается им.
Глядя под ноги, Альберт осторожно поднялся на второй этаж. На лестнице ничего не нашел, а в холле у дверей в кабинет обнаружил заколку с волос покойной. Трогать ничего не стал, Антрацит же не просил заметать следы. Если не просил, значит, он ни в чем не виноват. Значит, постарался кто-то другой. Возможно, по его просьбе. Хотя вряд ли босс причастен к убийству, если Альберт уже на втором этаже и входил в его кабинет.
Антрацит жил на широкую ногу, денег на личный комфорт не жалел, отделка и обстановка везде как в лучших домах Парижа и Лондона, и кабинет не исключение. Ремонт недавно сделан, стены идеально зашпатлеваны и покрашены, нигде никаких царапин. Мебель дорогая, новая, нигде ни одной пылинки. И картины в одинаковых рамах из красного дерева, как будто педант дизайном здесь занимался. А картины непростые, именитых мастеров, наверняка подлинники. Антрацит всерьез занимался искусством: первая ходка за кражу картины из музея, вторая – за мошенничество с антиквариатом. Вряд ли картины краденые, иначе бы сейчас здесь такой шорох стоял… А так висят картины, никто их не снимает, не выносит, во всяком случае сейчас.
Альберт задержал взгляд на картине с обнаженной девушкой под водопадом. Не рисунок, а бестолковое буйство фантазии в красках, в обнаженке ни малейшей чувственности, но картина старая, и в этом ее ценность… А может, и не совсем старая. Может, всего лишь искусственно состаренная. Рассматривая картину, Альберт заметил мелкую закорючку: то ли чертик микроскопический под пяткой у купальщицы прыгает, то ли это знак качества в современном исполнении. Также внимание привлекла царапинка на стене возле самой картины.
– Ты здесь? – беззлобно спросил Антрацит, останавливаясь в дверях.
Немолодой он уже, хоть и слегка, но за пятьдесят, волосы совершенно седые, в зоне они отливали желтизной, а сейчас на голове белый снег. Видно, красит чем-то, но спрашивать об этом не стоит. Характер у Антрацита взрывной. Спокойный, спокойный, а потом как шарахнет – с места, без разгона.
– Да вот любуюсь. Как будто в галерею попал.
– Мазня.
– Да, но стоит дорого.
– Не то слово, – кивнул авторитет.
– Круто здесь у вас… Особенно ступеньки.
– Что – ступеньки?
– Ступеньки. На лестнице. Высокие.
– Заметил?
– А Юля ваша… Марковна… Как часто она с перил съезжала?
– Да частенько. Ступеньки – да, крутые…
– А перила крепкие.
– А перила крепкие… – эхом повторил вор. И, немного подумав, добавил: – И скользкие.
– А Юля… Марковна злоупотребляла? – спросил Альберт.
– А что? – резко спросил Антрацит.
Грузный он мужчина, но плечи широкие, как у всякого разжиревшего на старости лет штангиста. Вид свежий, как у перезрелого толстокорого лимона на ветке. И мягкий уже плод, и сморщенный, но соки из земли еще тянет.
В дверях появился Мирон, напуганный, глазки бегают. Он и пытался скрыть свой страх под напускной крутостью, но Альберт все видел.
– Там это, менты подъехали, – косо глянув на него, сказал Мирон.
– Ты иди. – Антрацит выразительно посмотрел на Альберта.
Мирон вывел его через запасной ход.
– И куда мне? – спросил Альберт, осматриваясь.
Участок огромный: сосны, пруд, баня бревенчатая, шашлычная беседка, дорожка по периметру вдоль забора, причем под крышей, во время дождя бегать можно или просто патрулировать.
– Ну, можешь в беседку.
– А почему не в баню? – спросил Альберт.
– Ну да, запашок от тебя… – поморщился Мирон.
Альберт усмехнулся. От него да, пахло с дороги, но от этого экземпляра несло крысой.
– Тогда я в баню.
– Только осторожно, а то спалишь еще!
Альберт кивнул, глянув на Мирона. С чего это он так за хозяйское добро переживает? Или боится, что с него и за баню спросят – вдогон после Юли?..
– Нормально все будет, не переживай!
Баня большая, двухэтажная, на втором этаже – массажная и бильярдная. В массажной кушетка, матрас на ней, белье, подушка, видно, кто-то иной раз ночевал здесь. От дома до бани метров сорок-пятьдесят, не так уж и далеко, если разобраться. Дорожка к ней вдоль забора ведет, та, которая под крышей. И дорожку эту с переднего двора не видно. Наверное.
Альберт осмотрел баню, дровницу и занялся печью, растопил ее, сел, долго смотрел, как разгорается огонь, наслаждаясь запахом березового дыма. Наконец заполыхало в полную силу, огонь с гулом облизывал своды чугунной топки, тяга усилилась, дым с шумом уходил в трубу. Подбрасывая дрова, Альберт продолжал смотреть на огонь. Любимое занятие, помнится, в зоне он частенько бывал в кочегарке. И не только потому, что Антрацит числился там истопником. Просто на огонь он мог смотреть так же бесконечно долго, как на фотографию своей любимой Кристины…
Погибла Кристина: стреляли в Альберта, а попали в нее. Он с ходу вычислил снайпера, погнался за ним, даже сумел догнать. Избил до полусмерти, заставил говорить, но правды, кто заказчик, так и не узнал. Киллер сказал про какого-то Никодима и скончался от полученных ран. Альберт же отправился в зону за его убийство – целых девять лет отмотал. Кто такой Никодим, он так до сих пор и не понял. И за что его пытались убить, не знал. Может, потому что слишком много причин покончить с ним. Он ведь тогда всерьез занимался бизнесом, много врагов нажил…
Он и сейчас готов заняться бизнесом, но пока не спешил. Осмотреться надо, освоиться, а главное – поручительством Антрацита заручиться. Вор давно уже в теме, у него завязки по всей России, за кордон выход есть. Лесом торгует, металлом, здесь, в Москве, у него довольно крупные строительные, торгово-закупочная и транспортные компании. И это все не считая акций металлургических и нефтеперерабатывающих предприятий. И нелегальный бизнес пышно цветет. Контрабанда в промышленных масштабах, сигареты, алкоголь, игорный бизнес, сауны, девочки, наркота – вроде бы мелочи, но не без этого. Через девочек ее и толкают.
А еще Альберт надеялся выйти на убийц Кристины. В тюрьме, на зоне он много думал, анализировал, людей искал, спрашивал, но добился только одного – всех подозреваемых исключил из списка. Никого не осталось. Список пуст, и Альберт не знал, где искать какого-то Никодима. Но рано или поздно он на него выйдет. Потихоньку, потихоньку, но выйдет. Сама интуиция подсказывала.
В доме работали менты, на Альберта они не обращали внимания. Он протопил баньку, намылся, напарился, переоделся в чистое, благо, в сумке имелось сменное белье. Не с луны же он свалился.
Он с интересом смотрел на бутылку виски в банном баре, когда в сопровождении Филимона и Мирона появился Антрацит.
– Можешь плеснуть под жабры, – правильно понял его Юрий Витальевич.
Знал он, что Альберт ничего и никогда не возьмет без спросу. И дело даже не в понятиях, гордость не позволит. У лоха да, у лоха взять – святое дело, но Антрацит – очень уважаемый вор. В законе.
– И мне налей, – сказал босс, усаживаясь в кресло.
Устал он очень от общения с ментами. Да и труп любимой девушки увезли. Альберт знал, каково это: знать, что тело любимой женщины лежит на анатомическом столе, любой может поглумиться над ним.
Альберт наполнил стакан на два пальца, подал авторитету.
– Мне тоже! – небрежно глянув на него, чуть ли не потребовал Мирон.
На Альберта он смотрел как на полное ничтожество. И за это вообще не удостоился взгляда. Альберт посмотрел на Филимона сквозь него.
– Менты уехали? – тихо спросил он.
– Да, уехали, – глянув на вора, пожал плечами тот.
Вся информация только с позволения босса.
– Уехали менты… – вздохнул Антрацит. – Несчастный случай.
– А картина? – спросил Альберт.
– Какая картина?! – удивленно повел бровью босс.
И Мирон заметно напрягся.
– Ну, купальщица там под водопадом. Мазня, вы сказали. Но дорогая. Очень дорогая.
– Очень дорогая.
– Мне кажется, картину подменили. Вместе с рамой.
– Картину подменили?! – На стол с громким стуком опустился стакан.
– Утверждать я не могу, в живописи не разбираюсь. Но все багеты в кабинете одинаковые, из красного дерева, и у «Купальщицы» тоже, но рамка из другой партии.
– Ну да, ты крутился у картины, – кивнул Антрацит, не мигая глядя на Альберта.
– Так, может, он ее и подменил? – фыркнул Мирон.
Но Альберт его как будто не услышал.
– Картину недавно снимали, там царапина на стене, – продолжал он. – Крошки от краски на панель просыпалась.
– Какие еще крошки? – Мирон поднес палец к виску.
– Такие же, как у тебя на печатке. – Альберт наконец-то вперил в него взгляд.
– На моей печатке? – Мирон инстинктивно завел руку за спину.
И Антрацит это заметил. И подал знак Филимону. Тот схватил Мирона за руку, вор подошел, глянул на печатку. А краски на камне уже и нет, видно, Мирон успел стереть – или случайно, или преднамеренно. А вот древесные волокна на рукаве остались.
– Не вижу краски, – качнул головой Антрацит.
– Ты мне за это, падла, ответишь! – рыкнул Мирон.
Альберт едва сдержался, чтобы не врезать ему. За «падлу» и пальцем в глаз ткнуть можно, он это умел. Но бить Мирона значило затянуть время, а обосновывать предъяву нужно быстро и внятно.
– А это? – Альберт стряхнул с его рукава древесную пыль.
– Что – это?
Альберт вышел из помещения, кивком увлекая за собой всех. Дровница примыкала к раздевалке, Альберт безо всякого стеснения обрушил поленницу, взгляду открылась картина, упакованная в брезент. Осталось только выдернуть ее из чехла, и Альберт это сделал.
– Не понял! – Антрацит большими глазами смотрел на свою «Купальщицу».
– Когда ты картину дернуть успел? – спросил и тут же пришел в движение Мирон.
Он собирался схватить Альберта за шею, но нарвался на упреждающий удар – кулаком в челюсть. Сила удара усадила его на задницу.
– Знаешь, если бы ты случайно убил Юлю, я бы никому ничего, – сказал Альберт, нависая над ним. – Я своих пацанов не сдаю! Но ты крыса, Мирон! Крыс я давил, давлю и давить буду!
– Ты Юлю убил? – багровый от злости, спросил Антрацит.
– Да гонево это! – Мирон беспомощно смотрел на него.
– Юля в бассейне купалась, там, наверное, и душ принимала. Но в этот раз не приняла. Куда-то заспешила. Сразу из бассейна на второй этаж поднялась. Там и столкнулась с крысой, которая тащила украденную картину. И эта крыса ее убила… Я не знаю, нашли ли менты заколку на втором этаже. Юлину заколку.
– Да что-то находили, – кивнул Филимон, завороженно глядя на Альберта.
– И тело на экспертизу взяли. Завтра они узнают, что причиной смерти стал перелом шеи. С лестницы Юля падала уже мертвой. Мирон держал ее за шкирку, чтобы она не упала раньше времени. По перилам она не проехала и метра.
– Ты Юлю убил? – Багровый цвет лица у Антрацита сменился на черный. На цвет смерти. Для Мирона.
– Да не хотел я! – Мирон не выдержал давления и рухнул перед боссом на колени.
– Ну ты и мразь!
Антрацит выразительно посмотрел на Филимона, Альберт знал, что это значит. Мирон приговорен, а исполнять приговор придется им с Филимоном.
– Завтра менты вернутся, – сказал Альберт. – Поймут, что Юлю убили, убийцу искать будут.
Но Антрацит даже не шелохнулся. Плевать ему на ментов, когда он сам может покарать преступника.
– И картину кто-то заказал. Вряд ли Мирон сам додумался, – подсказал Альберт.
– Кто заказал мою «Купальщицу»? – тяжело роняя слова, спросил Антрацит.
– Я скажу! Скажу! – зачастила «крыса».
– Кто?
– Я не знаю, человек какой-то подъехал, сказал, дело есть на миллион долларов.
– Картина шесть миллионов стоит.
– Ну, мне пол-ляма…
– Сдохнешь за бесплатно. Если мы не сможем выйти на этого урода.
– Сможете! Сможете! – закивал Мирон. – Он мне завтра позвонит, я скажу, что картина у меня.
– Позвонит. И ты ему скажешь.
Антрацит всем видом давал понять, что смертная казнь не отменяется, Мирон всего лишь получает отсрочку приговора. Но если он сделает все как надо, кто знает, может, у него и появится шанс выжить?
Глава 2
Площадка перед автосалоном огорожена, на въезде шлагбаум, охранник – не самое удачное место для деловой встречи. Но именно здесь заказчик картины забил стрелку Мирону.
– Не нравится мне все это, – сказал Альберт, глядя по сторонам. – Что-то здесь не то.
– Менты? – спросил Филимон.
Все тот же «БМВ» в их распоряжении. Но есть еще машина, там бойцы из подконтрольного ЧОПа. Как только Мирон выйдет из белого «Гольфа», они отработают под ментовский спецназ, чтобы у случайных прохожих не возникло вопросов. Не те сейчас времена, чтобы беспределить в открытую. И сейчас можно все, но аккуратно.
– Не знаю.
Ограда из тонких широких прутьев, за ней шумело шоссе, видно, как машины несутся на выезд из Москвы, но не все, некоторые припаркованы на обочине. Альберта заинтересовала серебристая «десятка» с затемненными окнами. Не видно, кто в салоне. Но видно, что кто-то в нем есть.
На эту «десятку» Альберт и указал.
– А давай-ка прокатимся!
– Куда прокатимся? А, Мирон!
– ЧОПы отработают!.. Давай!
– Извини, братан, но я за старшего! – мотнул головой Филимон. – Я за весь расклад отвечаю!
– Ну хорошо.
Интуиция уже не шептала, она говорила в голос, звала. И предупреждала. Противник вооружен, а у Альберта только нож.
Этот нож он и вложил в рукав прежде, чем открыть дверь машины. Через проходную вышел к шоссе. В этот момент все и закрутилось. Мирон вышел из «Гольфа», чоповцы взяли старт, схватили заказчика, вытащили из машины. Альберт шел по тротуару между бордюром шоссе и оградой стоянки. Он видел, как из «десятки» высунулся ствол, оснащенный глушителем.
– Атас! – во все горло заорал он.
Но изменить ничего не смог. Киллер выстрелил практически сразу. Причем два раза, интервал между выстрелами максимум секунда. Первую пулю получил заказчик, вторую исполнитель. Как падает с пробитой головой Мирон, Альберт видел краем глаза. Он со всех ног бежал к «десятке», но не успевал. Машина сорвалась с места еще до того, как он мог прицельно метнуть в нее нож, стремительно набрала скорость и скрылась в попутном потоке автомобилей.
– Черт!
Интуиция Альберта не подвела, его подвел Филимон. Он уже понял, как облажался, но при этом начальственно и даже с осуждением хмурил брови:
– Не догнал?
Альберт его понимал. Пацан реально болел за дело, переживал за результат, возможно, даже правильно сделал, что не пошел у него на поводу.
– И не догонял. Не было ничего, – сказал он, давая понять, что ничего не скажет Антрациту.
Не станет он подставлять друга.
– Ну да, не было, – закивал Филимон.
– С ментами разбирайся сам. Я тут мимо проходил.
Справка об освобождении скорее клеймо, чем документ. Церемониться с Альбертом не станут, сначала в «обезьянник», затем уже вопросы по существу.
– А-а, ну да…
И заказчика убили выстрелом в голову, и Мирон стал жертвой такого же меткого, а главное, быстрого выстрела. Работал профессионал.
– Я думаю, картину хотел взять кто-то очень крутой, – вслух подумал Альберт, глядя на охранника в белой рубашке, который с испуганным лицом говорил с кем-то по мобильнику. Или до ментов дозвонился, или до начальства. Паника у него. Паника у всех. Альберт и сам хотел слинять отсюда, еле сдерживался от искушения.
– Кто-то ну очень крутой, – кивнул, соглашаясь, Филимон.
– И очень осторожный… Думаю, через этого кренделя мы на него не выйдем.
И все-таки Альберт склонился над покойником. Молодой мужчина, чуть старше тридцати, гладкий, прилизанный, в дешевом костюмчике. И незнакомый. Документов по карманам нет, шрам от ожога на правом ухе Альберту ничего не говорил. И в машине пусто, только руководство по эксплуатации да сервисная книжка в бардачке. И тубус с полотном картины на заднем сиденье. Копия, конечно.
Осматривая машину, Альберт тщательно следил за тем, чтобы не оставить отпечатков пальцев. И чтобы ни один волосок с головы не упал, а то потом предъявят, скажут, что это он угонял машину. И задолбают вопросами – для кого.
В том, что «Гольф» в угоне, Альберт не сомневался. Угонщики внаглую высверлили отверстие в водительской двери, подключились к диагностическому разъему, отключили сигнализацию, а затем и двигатель завели.
И еще Альберт не сомневался в том, что личность покойного рано или поздно установят, или они, или менты, не суть важно. Отработать связи покойника, выйти на основного заказчика картины. Существовал и другой путь – через машину.
– Тачку на запчасти угоняли, – сказал он, осматривая дверь. – Через шину в двери присосались. Кто у нас там на разбор работает?
– Ну-у, есть выходы, – пожал плечами Филимон.
– Алик Валерьев точно знает. Он сейчас в Москве.
– И через Алика можно, но лучше через дядю Сашу.
– Давай попробуем.
Не слышал Альберт про дядю Сашу, но говорить об этом не стал. А зачем?
– Это если Антрацит разрешит… Звонить ему надо, – скривился Филимон и вопросительно глянул на Альберта. Ну вот что ему сказать боссу?
– Ну так звони!
– Да не отвечает.
– А надо, чтобы ответил… Что ты ментам говорить будешь?
– Ну, что говорить… Правду скажу: Мирон украл картину, убил Юлю, мы хотели выйти на заказчика. Что здесь такого?.. Антрацит сам собирался сдать Мирона ментам.
– Ну, если собирался, не вопрос.
Филимон дозвонился до Антрацита раньше, чем подъехали менты. И без того плохое настроение стало отвратительным, но инструкции он получил. И обещание выйти на дядю Сашу.
Сначала подъехал экипаж патрульно-постовой службы, менты огородили место преступления, отогнали зевак, выставили оцепление. Альберт и без того отошел в сторонку.
Чуть погодя подтянулась следственно-оперативная группа в сопровождении новенького «Форда» с бортовой надписью: «Следственный комитет при прокуратуре Российской Федерации». Из машины вышла девушка с погонами капитана, светленькая, стройная, даже смазливая, взгляд умный, сама важная. Может, на самом деле следак по каким-то особо важным делам.
Филимон скользнул по девушке равнодушным взглядом. Ну светленькая, ну симпатичная, но не красавица. А вот Альберту она понравилась. Что-то необыкновенное чувствовалось в ней. Может, сходство с Кристиной. Очень смутное, но сходство. Кристина была красавицей, мужчины оборачивались ей вслед, а на эту даже Филимон, охочий до женского полу, не реагировал. Но Альберт смотрел на девушку с интересом.
А на двух оперов в кожаных куртках глянул с чувством тревоги. Один молодой, но ранний, сам рослый, взгляд наглый, нахрапистый. Да и второй не тепличной породы, ростом пониже, но крепкий, коренастый. Постарше, помудрей, взгляд вдумчивый, цепкий. Он-то и обратил внимание на Альберта. Долго смотрел, прежде чем направиться к нему. И Альберта не удивило его внимание. Узнал он этого мента. Видел его в отделении, куда его доставили после убийства Кристины. И ее убийцы. Тогда опер этот был еще совсем молодым, Альберт даже не пытался узнать его имя. Так, глянул мельком и запомнил.
Мент подошел, остановился.
– Чистов? – спросил.
– И что?
– Капитан милиции Нахабин.
– И что?
– Давно освободился?
Альберт полез в карман, достал справку об освобождении. А то вдруг подумает, что он в бегах.
Нахабин пробежал по строчкам взглядом.
– Здесь что делаешь? – возвращая справку, спросил он.
– Думаю.
– О чем?
– Там киллер был, и здесь киллер. Того киллера я догнал, а этого не успел. Но видел, как он стрелял. Из серебристой «десятки». – Альберт скороговоркой назвал номера машины. – Думаю, тачка в угоне.
– А бежал зачем?.. Знаешь этих людей? – Нахабин кивком указал на покойников.
К нему подошла белокурая капитанша. Худенькая, стройная, а грудь пышная, может, потому она и прикрывала ее кожаной папкой, с которой приехала. Частично прикрывала, с интересом при этом глядя на Альберта. С профессиональным интересом. Жаль. Хотел бы он, чтобы она видела в нем прежде всего мужчину, а потом уже свидетеля, причем уголовника. Глаза у нее не только умные, но и красивые. И нежность в каждой черточке лица. Нежность, заретушированная напускной грубостью.
– Знаю. Вчера убийство было на Новой Риге, гражданка Трифанова Юлия Марковна, – чеканил слова Альберт. – Спутница жизни Чернова Юрия Витальевича. Была милиция, идет расследование, что там за дела – не знаю, но Трифанову убил Паша Миронов. Охранник Чернова.
– Чернов, Чернов… Не Антрацит, случайно? – спросил капитан.
Но Альберт и не собирался отвечать на этот вопрос. Сами пусть выясняют.
– Короче, Миронов похитил у Чернова очень дорогую картину. Юля это увидела, он ее за это убил, столкнул с лестницы. А сегодня Миронов передал эту картину заказчику. Мы, конечно, приняли меры, вытащили заказчика из машины, а тут киллер. И заказчику в голову выстрелил, и Миронову.
– А заказчик кто?
– Хотели выяснить, но не успели.
– Выяснить хотели или наказать? – спросила девушка.
Альберт с интересом посмотрел на нее. Точно не глупая баба, вопрос настолько же умный, насколько и каверзный. А ведь Антрацит мог наказать несчастных, посмевших покуситься на его собственность. Но откуда она знает, против кого пошел Мирон? Восприняла его, Альберта, молчание как знак согласия? Нахабин спросил, Альберт не ответил, но блондинка услышала. А кто такой Антрацит, она знала.
– Выяснить. Конечно выяснить! – улыбнулся Альберт.
Что за глупости! Антрацит святой человек, как он может кого-то наказать?
– Вы сказали, что вытащили из машины заказчика, – напомнила капитанша. – Заказчика или посредника?
– Посредника… А вы кто? – все так же с улыбкой, но резко спросил Альберт.
– Капитан юстиции Алешина. – Она даже не напряглась в порыве предъявить удостоверение.
Да и зачем, если она в форме. И должность ей совсем не обязательно указывать. Перед каким-то уголовником. А как еще ее мог понимать Альберт?
– Эй! – Нахабин грозно глянул на него.
Но Альберт лишь усмехнулся. Он не заключенный и даже не поднадзорный. И представляться, называя номер статьи, перед первым встречным ментом не обязан.
– Чистов это, – не дождавшись реакции, просветил свою коллегу Нахабин. – Позавчера освободился. Девять лет за убийство киллера, я правильно вспомнил?
Альберт кивнул.
– Киллер убил жену, Чистов его догнал. И наказал… А сегодня почему не догнал? – спросил капитан, одновременно обращаясь и к нему, и к Алешиной.
– Я тебе все сказал, капитан, – качнул головой Альберт.
– Да нет, не все. Откуда я знаю, может, ты на стороне киллера? Может, на жертву его наводил! – предположил Нахабин.
– Ну, не знаешь, закрывай, – холодно посмотрел на него Альберт.
Он ни в чем не виноват, кроме домыслов, у ментов на него ничего нет. Подержат пару суток и отпустят. А зарешеченные помещения с животным миром в них его не пугают, давно уже свое отбоялся.
– И закрою, – кивнул Нахабин.
И ведь закрыл. Даже наручники надел, хотя не имел, в общем-то, права.
Альберта доставили в отделение, поместили в «обезьянник», часа через четыре появилась Алешина, и его выдернули на допрос.
– Ваша версия подтвердилась, гражданин Чистов, – сказала следователь, изо всех сил стараясь казаться строгой.
Она же официальное лицо, представитель закона, мягкий голос, красота и нежность скорее минус для нее, чем плюс. А голос у нее приятный, с чувственной «шелестинкой», которую она пыталась затушевать грубыми нотками. Но получалось плохо.
– Гражданина Чернова действительно ограбили. И его… э-э, спутница жизни действительно погибла до того, как упала с лестницы. И картину подменили.
– Очень дорогую картину, – уточнил Альберт. – Если из-за нее троих уже убили.
– Да, пожалуй.
– И еще могут убить, – предупредил он. – Вас, например. Если вы будете рыть в этом направлении.
– Вы меня от этого предостерегаете? – Алешина обличительно глянула на него.
– Я не знаю, кто за всем этим стоит. Но это очень крутая фигура, не каждый отважится пойти против Юрия Витальевича Чернова. – А этот отважился… Но мы его найдем.
Молодая она еще, тридцати точно нет. Натура, в общем-то, романтическая, воспитанная на вере в торжество добра над злом, но духом не очень сильная. Погоны надела, чтобы убедить себя и других в обратном, работа в прокуратуре для нее как испытание воли, проверка силы воли, а потом уже карьера, хотя и это не на последнем месте. Но на первом – все-таки испытание. Чтобы убедить себя. И всех. А в частности кое-кого… Альберт смотрел на девушку ненавязчиво, но внимательно, искал, замечал, находил… Вряд ли она хотела заявить о себе парню. Скорее, родителям. По большей части отцу… Возможно, он у нее тоже мент.
А может, Алешина стала служить назло родителям. Хотя вряд ли. Не тот у нее характер, чтобы назло… Впрочем, Альберт мог и ошибаться. Он, в конце концов, далеко не экстрасенс.
– Мы?
– Я на стороне Чернова Юрия Витальевича. Заявляю, подтверждаю и настаиваю.
– Давно вы его знаете?
– Пять лет. Срок вместе отбывали, сошлись. На почве личных интересов.
– И какие это, хотелось бы знать, интересы? – усмехнулась Алешина.
– Плохие интересы. Для нормальных людей плохие интересы. А для плохих людей нормальные.
– Вы плохой человек?
– Я нормальный плохой человек, – не моргнув глазом ответил Альберт.
И на Алешину он смотрел, взглядом потихоньку навязывая ей свою волю. Не подчиняя, а просто навязывая. Умел он так смотреть на людей, не всегда этим пользовался, но сейчас самое время.
– Даже так?
– Со мной можно иметь дело.
– А я собираюсь иметь с вами дело?
– Нет, конечно. Но мне нужен результат. Нужно знать, кто пытался обокрасть моего босса. И я буду работать на этот результат. И вы тоже, хотите вы того или нет, – улыбнулся Альберт.
– То есть наши интересы совпадают?
Алешина, казалось, уже ощущала его влияние, но противилась навязываемой ей воле. И всегда будет противиться, потому что при погонах. Потому что девушка с каким-никаким, а характером. И мент по жизни. С Альбертом ей не по пути, и она четко это знает. И всегда будет знать. Впрочем, он и не претендовал на ее душу. Хотя и хотелось бы заполучить ее тело. Девять лет без женщины, крышу снести может.
– Вдруг мы сможем помочь друг другу? – пожал плечами Альберт.
– Это вряд ли.
– Не буду настаивать.
– Я вам даже больше скажу: работать на ре-зультат вы, гражданин Чистов, не будете. По крайней мере, два дня.
Алешина улыбнулась ему почти ласково. И нежным своим решением отправила его в изолятор временного содержания. На двое суток, для выяснения обстоятельств. И ночью в камеру к нему не пришла.
Глава 3
Человек может врать без зазрения совести, но глаза слезятся ото лжи. Едва заметно слезятся, на уровне ощущений, но Альберт все видит, все замечает. Может, и не врет баба, но точно недоговаривает.
– Я не знаю, кто мог нанять Олега на такую работу. – Она мотнула головой и при этом глянула в окно.
Мельком глянула, инстинктивно, это называется «отвести взгляд».
– Но Олег же устраивался на работу? – спросил Альберт.
Сутки его продержали взаперти, в дело вмешался адвокат Антрацита, подъехал, предъявил, и Альберта выпустили. Пока оформляли возврат, адвокат успел провернуть сделку. Знал он криминалиста, когда-то работал с ним, через него и пробил личность посредника между Мироном и заказчиком картины. В тот же день Альберт с Филимоном выехали в Ярославль, где проживал некий Бережной Олег Александрович. Ночью вернулись в Москву и уже утром навестили Хромову Лидию Михайловну, с которой Бережной познакомился в Ялте прошлым летом. А этой зимой перебрался к ней в столицу. Квартира у бабы своя, деньги водятся, в общем, неплохо мужик устроился.
– А он устраивался на работу? – для вида спросила Хромова.
– Ну не на шее же у вас сидеть? Или вы любите нахлебников?
Альберт игриво толкнул плечом стоящего рядом Филимона. Дескать, есть у него один такой на примете, может одолжить – взамен безвременно ушедшего Олега. Женщина восприняла это как интересную шутку, улыбнулась, сверкнув глазами на Филимона. Не может она без мужиков, жизни без них нет, потому и тащит в дом кого попало.
– Я бы Олега так не назвала, – еще раз глянув на Филимона, зажеманилась дама.
– Значит, все-таки устраивался на работу?
– Дело не в этом…
– Дело в том, что Олег все-таки устраивался на работу! – надавил Альберт. – Куда?
– Ну-у…
– Куда?
– Я бы не хотела об этом говорить…
– Ну чего ты такая овца? – не выдержал Филимон.
Подошел к Хромовой, ладонями своими, как щечками тисков, сжав ее голову. И приблизил к себе, наклоняя. Женщина дико глянула на него. Испугалась она, но в то же время ей стало интересно. Действительно, а вдруг понравится то, к чему ее склонял этот брутальный здоровяк? Угроза ее заинтриговала, а наказание может и возбудить. Но если вдруг, Филимону лучше не начинать. Хромова, может, и слаба на передок, но она не шлюха. А если да, то ни за что себе в этом не признается. И будет сопротивляться. Может и укусить. А бить ее точно нельзя: рано или поздно менты доберутся до нее, отбрехивайся потом.
До нее менты добраться могли, а до угонщиков уже нет. Антрацит лично говорил с дядей Сашей, пацаны вышли на пацанов, которые продали две угнанные тачки каким-то левым. Но их еще ночью нашли мертвыми в своем гараже. Типа, друг друга убили. Один молотком по голове ударил, а другой из переделанного «газовика» в него выстрелил. Поверят менты в такой подлог или нет, дело десятое, но факт есть факт: заказчик картины тщательно убирает ведущие к нему нити. И работают на него профи. Ну так по-другому и быть не могло. Бросить вызов Антрациту мог только ну очень уверенный в себе и в своих возможностях человек.
– Да не овца! – напрягая голову, проблеяла женщина.
Филимон снова потянул ее на себя, а потом резко отпустил. Голова как мячик отскочила назад.
– Тогда говори!
– Олег в охранную фирму ходил устраиваться. Универсам тут у нас, охранником туда хотел пойти работать.
– А в чем секрет? – спросил Альберт.
– Не секрет… Просто у меня были кое-какие отношения с Егором.
– Кто такой Егор?
Альберт смотрел фотографии, выставленные на полке мебельной стенки. На одной Хромова была снята с мужем и еще какой-то семейной парой. Возможно, он уже видел Егора – с женой.
– Ну брат моего покойного мужа… Не совсем брат. То есть брат, но не родной.
– Короче!
– Егор сказал, к кому обратиться. Но сказал, никому ничего не говорить.
– О чем никому ничего?
– Ну, если спрашивать будут. А вы спрашиваете. И не из милиции вы.
– Да, но тоже из мафии, – усмехнулся Альберт. – Только ты про нас никому ничего, поняла? Если вдруг кто-то будет спрашивать.
– Поняла! – Одну руку Хромова приложила к груди, а другую поднесла к лицу, собрав пальцы в щепотку.
Но так и не перекрестилась. Альберт едва не назвал ее дурой. Побожиться готова, а расколется влет, как орех с тонкой скорлупой.
– К кому Егор сказал обратиться?
– Я не знаю.
– А вы сами вышли на этого Егора или он сам вариант предложил?
– Так в том-то и дело, – замялась Хромова.
– В чем – в том?
– Отношения у нас… Ну, в прошлом были, – торопливо и невпопад уточнила она. – Разговорились, он спросил, чем Олег занимается, давай, говорит, я его поближе к дому устрою… Олег, он такой домашний… – с умилением сказала женщина.
– И как нам найти этого благодетеля? – спросил Альберт.
– Он просил не говорить!
На этот раз Хромова поднесла к груди две руки, крепко, до нервного дрожания сжав кулачки.
– Он просил не говорить, как трахал тебя! – ухмыльнулся Филимон. – А мы расскажем! Его жене!.. Если не скажешь!
Хромова сказала. И Филимон ей за это ничего не сделал. Только предупредил, что рот нужно держать на замке реально, а не на словах. И он, и Альберт понимали, что менты могут выйти на нее. Так оно и оказалось.
Они уже сели в машину, когда к дому подъехала старенькая «пятерка», из которой вышел напарник Нахабина. Парень торопился, по сторонам смотреть было некогда, поэтому черный «БМВ» не заметил. Да и не царское это дело – ходить, оглядываться. Парень усердно жевал, нарочно раздувая желваки, видимо, в этом он видел признак крутости. Он очень хотел быть крутым опером, но, похоже, не прикладывал к этому особых усилий. Такие экземпляры обычно плывут по течению. И болтаются в проруби, если течение вдруг остановилось… Но на Хромову он тем не менее вышел. Может, Алешина поручение дала, она баба толковая и даже шустрая. Может, и в постели такая.
Альберт усмехнулся. Не по Сеньке шапка, зря только губу раскатывает.
– А вот и менты нарисовались… Где там у нас Наличная улица? – спросил Филимон. – По сколько там нала на рыло отсыпают, не в курсе?
– Лефортово там, нагрузят так, что не унесешь.
– Свят-свят!
– Домой не поедем, еще не вечер, на работу давай.
Работал Егор Копелев в районе метро «Курская», барменом в пивном ресторане.
– Так это ж по пути: сначала домой, если его дома нет – на «Курскую» погоним! – решил Филимон.
– Не совсем по пути, – качнул головой Альберт.
– Ну, минут на двадцать крюк.
– А с пробками?
– Ну, можно и на час влететь… Для бешеной собаки не крюк, – хмыкнул Филимон.
– Бешеные собаки конокрадов наших, коробочников, замочили. И Егорку замочить могут… Он точно с этими псами связан.
– А я так не думаю! – буркнул Филимон, букой глянув на Альберта.
– Сам смотри, ты у нас за старшего.
– Вот! Я за старшего!.. Поэтому делать будем как я сказал!.. А говорю я, что Егорку реально завалить могут!.. Ты сам подумай: зачем он работу Олежке подогнал? Олежа здесь чужой, попробуй на него выйти…
– Ну да, если бы не привод в милицию… – кивнул Альберт, с усмешкой глянув на Филимона, который жонглировал чужими идеями как своими, но делал это как-то очень уж бесхитростно и беззлобно. – Хрен бы на него вышли.
– Правильно мыслишь!.. – расправил крылья Филимон. – На кого-то завязан он. Кто-то попросил найти лоха, вот он и предложил вариант… Двух зайцев убил! И вопрос решил, и бабу его трогать не будут!..
– Теперь он сам заяц, – усмехнулся Альберт.
– Ну держись, ушастый!
Пивной ресторан располагался в трехэтажном здании на перекрестке двух больших шумных улиц. От другого такого же старинного здания его отделял узкий проезд, закрытый коваными воротами. Из этих ворот и выезжал темно-синий «Ауди». Машина остановилась, пропуская «бумер» Филимона. За лобовым окном Альберт успел заметить парня в вязаной шапочке и солнцезащитных очках. Он поглаживал себя по правому плечу: или боль успокаивает, или рукав, сорванный по стачному шву, прилаживает. Май заканчивается, лето, считай, уже, а он в шапочке. Что-то здесь не стыкуется. И рукав оторван. А может, и плечо отбито.
Филимон сбавил скорость, свернул в парковочный карман, за кормой мелькнул «Ауди».
– Давай за ним! – скомандовал Альберт.
Филимон кивнул, сдал назад, неторопливо пристроился к «Ауди», только тогда спохватился:
– Не понял, а кто у нас тут старший?
– Слушай, ты не думал налысо побриться? – в раздумье спросил Альберт.
– Ну, есть идея, а при чем здесь это?
– Голова мерзнуть не будет?
– Ты прикалываешься?
– Да нет, перец там в «Ауди» едет, шапочка вязаная на голове. На дворе лето, а он в шапочке.
– Может, ограбить кого-то собирается?
– Вот и я думаю, что маска на голове… – кивнул Альберт.
Балаклава, которую можно раскатать. А еще она защищает волосы, чтобы они не выпадали на месте преступления.
– Или только собираются грабить, или уже… Может, Егорку увозят. Мертвого или живого.
– Ты его видел?
– Я думаю, что он…
– Думать мало, нужно знать. Может, мы за какими-то левыми едем?
– Может, и за левыми, – пожал плечами Альберт.
Интуиция редко его подводила. Но ведь подводила, да еще как!
– Может, назад, пока не поздно?
– А если Копелев в машине?
– Бабушка надвое сказала…
– Можно и назад, – кивнул Альберт.
– Я же говорю! – приободрился Филимон.
– Ты за старшего, тебе и решать.
– Ну ты в натуре!.. – в одно мгновение скис пацан.
А вдруг Копелев действительно в машине? Позавчера, например, чутье Альберта не подвело. Это хорошо, что Антрацит про косяк не узнал.
«Ауди» шел к выезду из города, но свернула в Измайловский парк, не доезжая до кольцевой. А это целый лес, если знать, куда ехать, можно оказаться в такой глуши… В одном таком тупике «Ауди» и оказался. Хорошо, Филимон знал дорогу, вовремя остановился, не привлекая к себе внимания.
Подходили к «Ауди», скрываясь за деревьями, за кустарниками. Лес – привычная для Альберта стихия, сколько сосен он в свое время спилил, не счесть. Никто не учил его передвигаться беззвучно, так, чтобы ни одна ветка под ногами не треснула, но шел он тихо, подкрался незаметно. И Филимон не подвел. А ведь парень в солнцезащитных очках стоял, смотрел по сторонам в то время, как водитель орудовал саперной лопаткой.
Могилу решили выкопать, понятно для кого. Дело это небыстрое, а случайные люди могли появиться в любой момент, поэтому водитель торопился, штык лопаты с ожесточением резал землю. Торопился и очень быстро устал. Позвал напарника, передал ему лопату. Именно этого момента и ждал Альберт. Именно поэтому и смог застать «сладкую парочку» врасплох. Филимон навел ствол на одного, а он вырубил другого. Бесшумно подошел и сразу ударил ногой, четко в голову, Ван Дамм мог бы гордиться, будь Альберт его учеником.
Очки и лопатка отлетели в одну сторону, тело – в другую. Еще один удар на добивание, дальше в ход пошел скотч. И водителя связали. Стволы забрали: у одного «Глок», у другого «Вальтер». Осторожно вынимали, чтобы «пальчиков» не осталось. Стволы сразу бросили под машину. Только тогда открыли багажник. А там труп. Причем голова вся в крови.
– Копелев? – спросил Альберт, обращаясь к водителю.
Его напарник все еще лежал на земле без признаков жизни. Но сердце бьется, дыхание пока не останавливается.
– Да нет, Струков!
– Кто Струков? – Филимон замахнулся, собираясь ударить водилу, и пальцы растопырил, чтобы в глаза их вбить.
– Я Струков! – зажмурился парень.
Молодой еще, лет двадцать пять, высокий, худощавый, жилистый, лицо вытянуто, как морда у лошади. А зубы как у сурка. И страх заячий в груди бьется. Понимает пацан, что дело дрянь, смерть свою чувствует. А место хорошее, земля мягкая, лопатка острая.
Одет Струков стильно: кожаный пиджак, джинсы дорогие, туфли из недешевого магазина. И его напарник прикинут добротно, пиджак не кожаный, но дорогой. В таком виде на шумные дела не ходят, видно, внезапно команда поступила – подъехать, взять Копелева, решить с ним вопрос.
– А в багажнике кто?
– А в багажнике… Фамилию не знаю… Железяка знает. – Струков кивнул на своего дружка.
– Бармен?
– Кто, Железяка?
– Ты всегда такой тупой, когда страшно? – рыкнул Филимон.
– В багажнике кто, бармен?
– А-а, да, барменом работает…
– А вы на кого работаете?
– Ни на кого…
Альберт ударил парня в живот, а Филимон в голову. А то вдруг убогий думает, что с ним шутят.
– Кто картину заказал?
– Какую картину? – Струков захныкал, выплюнув выбитый зуб.
И снова получил удар ногой, Филимон пробил в полную силу.
– Ну, слышал я про картину, – расплакался он, выплюнув еще два зуба.
– Заглохни! – зашипел на него Железяка. Оказывается, он уже пришел в себя, но не хотел подавать виду.
– Он что, реально железный? – спросил Альберт.
– Так проверим!
Проверял Филимон ногами: бил до тех пор, пока окровавленный Железяка не запросил пощады.
– На кого работаешь, урод? – спросил Альберт.
Он смотрел на Железяку как судья, который вынес, но еще не зачитал смертный приговор. Смотрел тяжело, пацан понял, что шансов выжить у него нет. Но человек так устроен – за жизнь он хватается до последнего.
– Ты его не знаешь…
– Кто картину заказал?
– А если скажу? – спросил Железяка, жалко глядя на своего дружка. Только что требовал от него быть мужиком, а сам раскис как баба.
– Будешь жить.
– Гарантируешь?
– Обещаю… Похороните Копелева – и по домам. Боссу своему скажешь, что вопрос решен. И никто ничего не знает. И не узнает.
– Но вы будете знать!
– Если не обманешь.
– Не обману. Но тебе лучше не знать… А мне лучше не говорить.
– Никто не узнает, что ты сказал, да, чувак? – сказал Альберт, подмигнув Струкову. – Вы же никому не скажете?
– Н-нет.
– Кто?
– Лариянов.
– Ты в этом уверен? – вытянулся в лице Филимон.
– Я же говорю, вам это лучше не знать, – мрачно усмехнулся Железяка.
– А ты не подставляешь мужика? Может, лажу нам впариваешь?
– Ну так ты поезжай за нами, мы тебя прямо к нему приведем.
– А мы поедем… – кивнул Филимон. – Поедем, посмотрим. Дело реально серьезное.
– А вы лучше без нас к нему в дом сходите. У него там целая галерея. Бабло девать некуда…
– Галерея, говоришь?
– Картинная.
– Ну хорошо…
Филимон взял телефон, отошел в сторонку, набрал номер и облегченно вздохнул, услышав голос Антрацита. Ситуация реально напряженная: в багажнике труп, убийцы и похитители связаны, если нагрянут менты, крайними останутся Филимон и Альберт.
Филимон объяснил ситуацию, выслушал босса, кивнул, принимая его решение. И подошел к Альберту, выражая недоумение.
– Папа знал, – тихо сказал он.
– Или догадывался, – кивнул Альберт.
Он не знал, кто такой Лариянов, но, видимо, человек с большими возможностями, если может позволить себе целую галерею дорогих картин, которую нужно пополнять, похоже, любой ценой. Возможно, Лариянов уже пытался выкупить у Антрацита картину, но, получив отказ, пошел на крайние меры и потерпел фиаско. Подозрения Антрацита подтвердились, и Лариянов уже под ударом. Вопрос только в том, как его наказать.
– Короче, этих отпустить, сказал, – невесело проговорил Филимон, кивком указав на пленников.
– Да?
– Сам вопрос решит.
– Хозяин – барин, – пожал плечами Альберт.
Если Лариянов реально крупная птица, то с ним лучше не обострять отношений. Антрацит, конечно, предъявит ему, но эти разборки будут проходить в высших сферах. Если удастся решить вопрос – хорошо, а если конфликт выйдет за рамки, к делу снова подключатся Альберт с Филимоном. Или кто-нибудь покруче, за киллерами у Антрацита дело не встанет. Потому и страховался Лариянов.
Филимон подошел к Железяке, присел и, пятерней обхватив его подбородок, заставил смотреть себе в глаза.
– Повезло вам, что никого из нормальных пацанов не завалили. Давайте решайте со своим жмуром и уматывайте. Мы вас потом найдем. Если с Ларияновым кинули.
Прежде чем развязать пленников, Альберт изучил их документы. Железнов Петр Евгеньевич и Струков Илья Валентинович. И еще внимание привлекла фамилия владельца «БМВ», некого Димова Николая ИлЛарияновича. И в техпаспорте он числился, и доверенность Струкову выписывал. Кто такой, Альберт спрашивать не стал, но данные переписал. Если вдруг Железяка наврал, рано или поздно они его найдут. И пристрелят, как бешеную собаку.
* * *
Женщины – золотая медаль о двух сторонах, и добро это, и зло. Тяжело с ними, а без них совсем невмоготу. А если влюбишься, то и вовсе голову потеряешь. Именно потому ворам в законе не разрешалось жениться. Сколько славных бродяг на бабах спалилось! Да и сам Антрацит едва сдерживал свой гнев, руки чесались скрутить Лариянову шею. Это ведь из-за него погибла его Юля.
Подкатывал к нему этот урод, просил продать картину, деньги хорошие предлагал, и ведь Антрацит готов был пойти ему навстречу. Одно условие выдвинул – пусть Лариянов лично попросит его об этом. Но этот сучонок отказался. Впадлу ему с вором в законе якшаться, слишком большой человек он для этого. Но ничего, если гора не идет к Магомеду, тем хуже для нее.
Лариянова он подозревал с самого начала. И готовился к встрече с ним. Удар нанес в слабое звено его системы безопасности. Начал с его любовницы.
Лариянов не женат, ни семьи, ни детей. Только племянница, которую он воспитывал как дочь. Антрацит не знал, почему Лариянов держал свою любовницу в отдалении от себя. В Одинцово ее поселил, коттедж ей на окраине купил. Хороший дом за высоким забором, видеокамеры имеются, а охраны нет. Видно, не доверял своим псам: парни они молодые, как бы не присунули его сучке между делом.
– Да ты не переживай, нормально все будет.
Антрацит с интересом смотрел на блондинку со спортивной фигурой и с короткой стрижкой. Баба на полном содержании, времени валом, вот она и старается для своего благодетеля: животик подкачала, ни грамма жира под кожей. Бассейн, спортзал, бутики, салоны красоты, его Юля жила по той же схеме. Но жила с ним. А эта спит по ночам одна. Даже без охранника.
– Да я и не переживаю, – пожала плечами Майя, дерзко глядя на него.
Она занималась в тренажерной комнате, когда в дом вломились незваные гости. Сигнализацию отключили, калитку взломали, собаку усыпили. Ну а как еще по-другому?
– Чего так?
– Я же вижу, вы мужчина солидный, зачем вам неприятности?
– Неприятности – это мой воздух. Я дышу им.
– И как? – усмехнулась Майя, еще раз окинув его взглядом.
Он кремами там всякими кожу не умягчал, в соляриях не жарился, но выглядел хорошо для своих лет, во всяком случае, Юля его в этом уверяла. Прическу сама ему подбирала, бородку щегольскую придумала, костюм у него дорогой, держаться с достоинством записного джентльмена он умел. Но Майя все равно искала и находила в нем недостатки, но, возможно, всего лишь делала вид, чтобы смутить его.
– Иногда бывает очень токсично, – поморщился он. – И очень больно… Твой Лариянов убил мою жену.
– Что? – напряглась блондинка.
– Не бойся, я тебя не трону.
– А можете? – Майя выразительно глянула на громилу за его спиной.
Фока у него за начальника охраны, видный парень, рослый, мощный, голова квадратная, а ум круглый, в смысле, крутится и углами за тупики не цепляется. И глаза добрые. Хотя убить может не задумываясь. И даже не напьется после этого.
– Ну, если только к себе заберу, – усмехнулся Антрацит. – Вакансия освободилась.
– А у вас женщины измеряются вакансиями? – Майя презрительно скривила губы.
Антрацит покровительственно улыбнулся. Эта девочка нравилась ему все больше. И красивая, и не пустышка.
– У меня женщины измеряются бриллиантами… Или ты не продаешься? – со смыслом спросил он.
– Я живу с Кириллом по любви, – не моргнув глазом сказала она.
– Юрий Витальевич, – донесся из холла голос.
К дому подъезжал «Майбах» Лариянова. И без машины сопровождения. Не женат он, бояться некого, а связь с Майей старался не афишировать, поэтому брал с собой только самых проверенных людей. Один управлял машиной, другой сидел рядом. Всего два пса, бойцам Антрацита на один зубок.
Впрочем, никто ни на кого не нападал. «Майбах» заехал во двор, охрана осталась в машине, а Лариянов направился к дому. Антрацит не без зависти смотрел на своего врага.
Лариянов и младше на четыре года, и выглядел очень хорошо для своих лет: спортивный, сухопарый, костюмчик на нем сидит – не придерешься. Холеный, лощеный, щеголеватый, чувство превосходства во всем: в движениях, во взгляде, в одежде. Костюм на нем не хуже, чем у самого президента.
Но дощелкался щегол. Зашел в дом, и ловушка за ним захлопнулась. Двое зашли с флангов, один боец поджал с тыла, а путь перекрыл Антрацит.
– Плохо у тебя с безопасностью, Ларик. Один – ноль в мою пользу. Один – ноль, ты убит!
– Чернов, ты хоть понимаешь, что ты делаешь? – Внутри у Лариянова все затряслось.
Но внешне казался спокойным. Умел он держать марку, чувствовалась закалка. На стрелки бандитские когда-то ездил, недолго, правда, быстро от пацанских дел отошел. Коммерцией занялся, друзьями влиятельными обзавелся, дела пошли в гору. Сейчас он очень большой человек, председатель какой-то правительственной комиссии по контролю за государственными инвестициями. И друг нового премьер-министра, без которого в стране не решается ни один вопрос. Возможно, не близкий друг, но связываться с Ларияновым крайне опасно, и Антрацит это прекрасно понимал. Но не мог он не ответить бывшему бандиту из своей подтанцовки. Когда-то Ларик землю готов был целовать, по которой ходил Антрацит. И даже жрать эту землю. Не так уж и давно это было. А сейчас этому козлу даже впадлу встретиться с ним, поговорить по-человечески.
– Меня в порошок сотрут, ты это хочешь сказать? – усмехнулся Антрацит.
– И сотрут!
– Но сначала сожгут тебя. В кочегарке. Помнишь кочегарку в Малаховке?
Ларик никого не убивал, но ему приходилось избавляться от трупов, Антрацит точно это знал. В кочегарке покойников сжигали, пока менты эту точку не накрыли. Скандал большой был, Ларик к этому времени уже вовсю гонял иномарки из Германии. Первое время даже на общак отстегивал, а потом забил. Все пацанские понятия похерил.
– Что было, то было! – скривился Ларик.
– Ты там будешь.
– Но так и тебя в порошок сотрут.
– Умру с чувством исполненного долга, – хмыкнул Антрацит. – Мне терять нечего. После того, как ты оставил меня без Юли.
– Я так понимаю, отрицать бесполезно? – глянув по сторонам, с важным видом, но и с чувством обреченности спросил чинарь.
– Отрицать нельзя, оправдываться можно.
– А что оправдываться?.. Юля твоя случайно под раздачу попала.
– А картина?
– Картина… – пересилив страх, вдруг азартно улыбнулся Ларик. – Знаешь, что я подумал, когда ты мне отказал? А вот круто будет украсть картину у вора!
Не впечатлил его душевный порыв, толкнувший Лариянова на шальное дело.
– Я честный вор, Ларик, а ты… Может, сам скажешь, кто ты? – Антрацит смотрел крысе прямо в глаза.
Но Ларик и не думал падать перед ним на колени.
– Ничего ты мне не сделаешь, Чернов! – усмехнулся он. – Ты только зовешься вором. У тебя бизнес, у тебя проекты… Может, сам скажешь, как это называется?
Увы, но Юрий Витальевич и сам прекрасно все понимал. Барыга он, а потом уже вор. Тюрьмы он не боится, но она его пугает, не хочется за решетку. И на тот свет он еще не торопится. Жить хочется, и жить Антрацит привык очень хорошо. А Ларик мог сделать его жизнь кошмаром наяву. Очень даже мог: и ментов на него натравить, и псов своих, которые с такой легкостью убивают людей. Волк он, этот Ларик, а не шакал, и с ним лучше договариваться, чем воевать. В общем-то, Антрацит для этого к нему и пришел. А то, что с ногами к нему на стол влез, ну так это часть игры, которая повышает его ставки. Ларик должен чувствовать свою уязвимость, остро ее осознавать.
– Ты мне должен, Ларик.
– Ну вот, видишь, деловой подход, – усмехнулся Лариянов. – Даже если на кону моя жизнь, ее же можно выкупить?
– Это тебе будет очень дорого стоить.
– Крышу не предлагай, воровской крыши у меня нет и быть не может. Люди меня не поймут.
– Какая крыша, Ларик? У меня легальный бизнес, у меня легальные проекты. Легальным проектам нужно легальное продвижение.
– Например?
– У меня строительный бизнес, в стране, я слышал, строятся заводы.
– Я знаю, кто представляет твой строительный бизнес. Не скажу, что репутация у твоего Хлудова безупречная, но криминала в ней особого нет. Пусть будет Хлудов, – с важным видом кивнул Ларик.
И повелительно повел рукой, будто призывал собеседника к спокойствию. Понимал, что Антрацит может возмутиться его хамством. Не хочет Ларик иметь дело с человеком явно выраженной криминальной репутации, нельзя ему якшаться с вором в законе, а вот с обычным бизнесменом – пожалуйста. С Хлудовым. Только с ним он и готов общаться. Только по делам строительного бизнеса, больше ни в чем он Антрациту помогать не станет.
Но ведь до этого он вообще не собирался иметь дел с вором. И даже решил унизить его, тайно бросив ему вызов. Украсть у вора картину и гордиться этим. Но тайное стало явным, более того, погибла Юля, Ларик сел на измену, засуетился, отправил бойцов заметать следы. А на всякий случай приготовился к серьезному разговору с Антрацитом, варианты выгодных предложений просчитал. Значит, боится. Значит, уважает. А раз так, то и убивать его незачем…
– Это мне решать, кто будет. – Антрацит также повелительно повел рукой, осаживая хама. – Что скажу, то и сделаешь.
Он и хотел бы принять условия Лариянова, но не мог. Пиши пропало, если этот жучара сядет ему на шею. Он должен объезжать его, а не наоборот.
– Все сделаю, – едко усмехнулся Ларик. – Но в рамках дозволенного. И эти рамки буду устанавливать я.
Антрацит покачал головой. Рамки, может, и будут, но устанавливать их будет он. Или они вместе. Доминирования Ларика он не допустит.
Глава 4
Костюмчик не из дешевых, сидит если не идеально, то близко к тому. И туфли новенькие, дорогие, но задник мозолит правую ногу, ходить неудобно. Впрочем, Альберт в машине, Филимон рулит, дело сделано, сейчас они заедут в кафе, перекусят. А вечерком и в сауну заглянуть можно, есть один недорогой вариант с козырной девочкой.
Альберт не слышал, как у Филимона зазвонил телефон, увидел, как он вынимает из кармана мобильник. С гордостью вынимает. Айфон у него, а не абы что. Альберту такая штука пока не по карману, весь аванс ушел на нормальный прикид. Но ничего, говорят, в продажу скоро поступит айфон второго поколения, вот этот аппарат он и возьмет на зависть Филимону. А пока что с дешевым кнопочником походит.
– На Тушинской мы, на выход идем, скоро будем.
Судя по выражению лица, Филимон отчитывался перед босом. А тот ставил ему задачу. Слушал Филимон долго, постепенно вытягиваясь в лице.
– Запомнил!.. – кивнул он. – Сделаем как надо!..
Отключая телефон, Филимон скривился. Как будто от боли. Как будто в голове у себя тумблер переключал. Одно дело обещать, и совсем другое – реализовывать. А вдруг облажается? Над этим вопросом Филимон и задумался.
– Эй, алле! Кто звонил? – спросил Альберт.
Филимон вздрогнул так, как будто он только что свалился ему на голову.
– Папа звонил… Дом в Одинцово помнишь, на подстраховке стояли?
Альберт кивнул. На стрелку с Ларияновым Антрацит их не брал, оставил на шухере, ну так они и не в обиде.
– Любовница Лариянова, в больнице она. Кто-то ее по голове шарахнул, сказал, что это ей за Юлю.
– Подстава?
– Ну так! У Антрацита дела большие намечаются, кто-то их с Ларияновым растащить хочет… Короче, в больницу нужно ехать, узнать, кто это сделал. Узнать и найти. Срок два дня, вчера и позавчера.
– Смешно.
– А мне как-то не очень. Слишком сложно все!
– Что менты говорят?
– Я откуда знаю?
– Надо узнать. Где ударили, когда, чем…
– Может, лучше у ларияновских спросим? – усмехнулся Филимон. – Они телку эту пострадавшую охраняют.
– И в палату к ней не пустят, – кивнул Альберт.
– Ну, можно прорваться…
– Там и менты подключатся. Круто подключатся…
Не зря забеспокоился Антрацит. Лариянов из высших эшелонов власти, всех, кого только возможно, к делу подключит. И Антрацита повяжут, и Альберта с Филимоном еще на ближних подступах к больнице заметут. Нельзя им в больницу, никак нельзя. И место происшествия им осмотреть не дадут… Интересно, где это место происшествия? Где ударили… Альберт усмехнулся: он даже не знал, как зовут любовницу Лариянова. Ничего про нее не знал. Но кто-то же знал? Кто-то же навел Антрацита на ее дом.
– И что делать?.. Если нас заметут, как мы дело сделаем?
– Звони Антрациту, спроси, кто девкой занимался. Ну, кто справки о ней наводил… Спроси все, что он о ней знает.
– Антрацит ничего не говорил, – качнул головой Филимон.
– Вот и спроси.
– Если не говорил, значит, не нужно знать. В больнице узнаем.
– Сам же сказал, что будет, если нас заметут.
– Ну, хорошо…
У Филимона подрагивали пальцы, когда набирался номер телефона Антрацита. Босс ответил, наорав на него, что с ним случалось редко. А минуты через две позвонил Фока. И выложил всю информацию о Майе Дыбовой. Год, место рождения и прописки, ну и адрес в Одинцово. Покушение произошло в районе квартиры, которую снял или купил для нее Лариянов. Больше ничего Фока сказать не смог.
– Зачем Лариянов снял или купил квартиру? – спросил Альберт. Сам же ответил: – Потому что в доме уже ненадежно, так?.. А про квартиру никто не знает. И мы в том числе…
– Но кто-то же вычислил.
– Кто-то… А если свои?
– Кто, Лариянов?.. Чтобы нас обвинить?
– Зачем ему нас обвинять? Если ему нужно, он и без повода войну начнет… Свои – это кто-то и помимо Лариянова… В «Плешке», говоришь, Майя училась? – в раздумье проговорил Альберт. – Не так уж и далеко. Но Химки ближе. Давай в Химки!
– К предкам, – кивнул Филимон.
Родители Майи жили на Московской улице, в принципе недалеко от МКАД. На выезде из Москвы машина мертво встала в пробке, Альберт оставил Филимона и пошел пешком. О чем очень пожалел: туфля натирала ногу невыносимо. Но назад Альберт не повернул. И к финишу прибыл первым. К финишу первого этапа на пути к главному результату.
На звонок в дверь никто не открывал, Альберт уже собирался уходить, когда остановился лифт, открылись створки и появилась смазливая девчонка лет семнадцати. Вчера жарило солнце, а сегодня пасмурно, за бортом пятнадцать градусов. Курточка на девушке легкая нараспашку, топик, едва закрывающий пупок, джинсы в обтяжку. На плече рюкзачок.
– Ты от Кирилла Степановича? – глянув на Альберта, деловито спросила она.
– От него… – ничуть не удивился он.
Действительно, как это младшая сестра не может знать, с кем живет старшая? А Лариянов, конечно же, в курсе, что у Майи ну очень симпатичная сестра.
– Едем?
Он даже знал, куда девушка собирается с ним ехать. Наверняка в больницу к Майе.
– Да мы в пробке застряли. На въезде. Я пешком, машина сейчас подъедет.
Для убедительности Альберт вынул телефон и позвонил Филимону. Тот сказал, что подъезжает.
– Сейчас будет.
– Кофе будешь? – открывая дверь, спросила девушка.
– Двойной, без сахара, но с корицей.
– И все? – фыркнула она.
– И пластырь, если есть. Ногу натер.
– Это ко мне!
Девчонка впустила его в дом, усадила на диван и без всякого стеснения занялась его ногой. Альберт снял носок, а она, обработав лопнувший мозоль зеленкой, аккуратно наклеила пластырь.
– Это мне вместо практики! – улыбнулась она.
– Медучилище или мединститут?
– Пока медучилище.
– Практика у тебя в больнице будет.
– Ну да… Едем?
– А кофе?
– Потом!
Филимон подъехал, они спустились вниз, Альберт усадил девушку, которую звали Машей, на заднее сиденье. Немного подумал и подсел к ней. И она улыбнулась ему как родному. И это смутило его. Хорошая девчонка, открытая душа, не хотелось бы ее обидеть. А ситуация такая, что возможно все. В смысле, напасть на них с Филимоном могут, а пострадает она.
Куда ехать, Филимон знал. В сторону Москвы трасса не стояла, вряд ли дорога займет много времени.
– А парень Майи знает, что с ней случилось? – как бы невзначай спросил Альберт.
– Какой парень?
– Ну вдруг заявится в больницу, а там Кирилл Степанович…
– Гриша, что ли? Гриша не заявится.
– Чего так?
– Ничего, все, другая у него.
– Ты, что ли?
– Почему я?
– Ну, красивей Майи в этой жизни только ты. Или Гриша согласен на меньшее?
– Не знаю, на что он согласен… Мне пятнадцать лет было, когда они разошлись. Кому я в пятнадцать нужна была?
– Ну да, если пацан порядочный, к пятнадцатилетней не полезет.
– Сейчас мне семнадцать… – Маша игриво толкнула Альберта плечом. – Но ты не лезь!
Он покровительственно улыбнулся, пусть не беспокоится, не обидит. И лезть к ней не станет, неважно, хочет она того или нет. А она может хотеть. Но только поверхностно. На уровне игры, флиртовать может, кокетничать, возраст у нее такой, когда хочется любви. И то, что Альберт в отцы ей годится, Машу не смущает. Во всяком случае сейчас, пока он держится правильно, не теряет над собой контроль, а стоит распоясаться – в ней включится защитный механизм с последующим противодействием. Все это Альберт прекрасно понимал, поэтому иллюзий не строил.
– Ну попробую.
– Что попробуешь? – кокетливо возмутилась она.
– Не лезть! Будет трудно, но я постараюсь… А как Майя с Кириллом Степановичем сошлась, кто их познакомил? Гриша же не мог?
– Ну, Гриша, конечно, нет… А Костя… – задумалась Маша.
– Кто такой Костя?
– Да мажор один… Майку развел, а она купилась. На красивую жизнь. Гришу послала…
– А Костя ее обманул.
– Ну да.
– Сразу после Кости Майка оказалась в постели у Кирилла Степановича.
– Ну не сразу… А может, и сразу… Эй, моя сестра по любви с Кириллом! – спохватилась Маша.
– Ну да… А как нам этого Костю найти?
– Я не знаю… А зачем это вам?
– Ну кто-то же ударил Майю. Может, это Костя? Из ревности.
– Костя мог ударить? – задумалась Маша.
– Или Гриша.
– Да нет, Гриша не мог… А Костя… И Костя не мог.
– А чего так неуверенно?
– Ну, Костя, он на голову больной… Только зачем ему Машу бить?
– Нужно отработать все варианты.
– Ленка Званцева знает, как его найти. Она с ним таскалась.
– Поможешь нам?
К счастью, Ленка Званцева жила в Москве на Ленинградском шоссе – Филимону не пришлось разворачиваться, пронесся сквозняком через Кольцевую.
– А больница? – возмущенно спросила Маша.
– А подонка наказать не хочешь?
Девушка очень хотела наказать подонка, поэтому не отказалась проехаться и по адресу, который дала Ленка Званцева. Костя бросил и ее, но девушка знала, где он живет.
Ехать пришлось на проспект Ленина. На Садовом застряли в пробке, но за проявленное терпение их ждала награда. Они подъехали к дому, а одновременно с ними и Костя – на довольно-таки потрепанном «Мерседесе» С-класса. Худой, дохлый, соплей перешибешь, но самомнения в нем хоть отбавляй! Нажал на клавишу брелока, не глядя на машину, пошел, руки в брюки, голова высоко поднята, глаза говорят: «Быдло, в сторону!» Маша указала на этого пижона, и Альберт вышел из машины.
Он сосредоточился на цели, стараясь не думать о ноге. Но цель, увидев его, вдруг побежала. Альберт шел, отсекая путь к подъезду, и Костя рванул обратно к своей машине. Но Филимон встал у него на пути, и он побежал через детскую площадку непонятно куда.
Альберт, взяв разбег, чуть не взвыл от боли. Костя, как на грех, бежал быстро. Догнать его Альберт смог только в соседнем дворе. Причем в узком пространстве между «ракушками». Там его и сбил ударом ноги. Уложил на спину, вдавил руку в грудь, в этом положении и замер, скривившись от боли.
– Эй, ты чего? – почему-то с ужасом смотрел на него дрыщ.
– Нога сломана, а я за тобой гнался! – сквозь зубы процедил он. – Я тебя сейчас буду убивать!
За спиной уже пыхтел, восстанавливая дыхание, Филимон.
– Убьет, зуб даю!
– Зачем бежал? – спросил Альберт.
– Да просто…
– Идиот! Мы свои, а ты бежать!.. А у меня нога!.. Зачем бежал? Мы же свои!
– Кто свои?
– За Юлю Трифанову спросить должны! Око за око, зуб за зуб!
– За какую Юлю Трифанову?
– Ну вы же сказали: «Это тебе за Юлю», когда Майку мочили.
– Какую Майку?
– А которой по голове, «это тебе за Юлю…» Все правильно, пацан, ее хорь нашего босса бабу замочил. А вы за него подписались.
– За кого подписались? Какая Юля?
– Замочили ее.
– Я здесь при чем?
– Юлю ты не знаешь, а что замочили, знаешь, нормально!
– Я не знаю! – встрепенулся Костя.
Альберт резко повернулся к Филимону, не забыв подмигнуть ему.
– Ну чего стоишь? Давай за тачкой! Чужой это! В лес увозим!
– А лопату?.. Я лопату не взял!
– Какую лопату! На болота отвезем! Вниз головой закинем, пусть засасывает.
– Эй, да вы знаете, кто у меня отец! – вскричал мажор.
– А кто у тебя отец? – повернулся к нему Альберт. – «Мерин» у тебя, скажем так, зачуханный!
– Фуфло! – подтвердил Филимон.
– Это временные трудности! – буркнул Костя.
– Временные трудности у тебя будут, когда мы тебе башку свернем, будешь ходить вперед, а смотреть назад. Или не будешь?
– Лежать будет! – хохотнул Филимон. – В болоте. Кверху каком!
– А ты знаешь, как Юле голову скрутили? – обращаясь к нему, спросил Альберт. – Показать?
Он рывком развернув парня, уложил его на живот, обхватил руками голову, как будто собирался свернуть ему шею.
– Не надо! – в ужасе взвыл тот. – Я все скажу!
– Кто Юлю убил?
– Юлю?! Не знаю!
– А Майю?
– Так не убили ее! Всего лишь по башке…
– Кто?
– Ну кто… Есть один…
– Ты попросил исполнить?
– В общем, да.
– Зачем?
– Сказали…
– Кто сказал?
– Сказали не сильно ударить, убивать, сказали, не надо.
– Кто сказал?
– Да это неважно!
– Ну тогда прощай! – Альберт напряг мышцы рук в последний момент, перед тем как свернуть жертве шею.
– Ардатов!
– Кто такой Ардатов?
– Ну есть человек…
– А шея у тебя хлипкая, пацан. Давай попробую одной левой!
Альберт напряг только левую руку.
– Ардатов меня попросил!.. Следить за Майей… То есть Майя чтобы следила за Ларияновым… Я ей Лариянова подогнал, сделал так, чтобы они познакомились…
– Майя жила с Ларияновым и стучала Ардатову.
– Да… Только не стучала, отказалась, я, говорит, в ваши тухлые игры играть не собираюсь…
– Кто такой Ардатов?
– Он на крутую шишку работает, Щербаков его фамилия. У него зуб на Лариянова, не знаю, что они там не поделили.
– Как найти Ардатова?
– Ну, обычно он сам меня находит, – не очень убедительно соврал Костя.
– На похороны к тебе придет? – совершенно серьезно спросил Альберт.
– На похороны?!.. Зачем на похороны, у меня телефон его есть… И где он работает, я знаю!
– С нами поедешь.
Альберт не хотел оставлять Костю одного, пацан мог позвонить Ардатову, предупредить об опасности. По той же причине Альберт не торопился расставаться с Машей. Поедет в больницу, расскажет сестре, что они вышли на Костю, Майя сообразит, чем грозят ей его признания, запаникует, наделает глупостей.
Ардатов работал в банке «Премиум», как оказалось, возглавлял службу безопасности. Так что мажор мог бы и не сдавать Щербакова, Альберт и без того вышел бы на него.
Служба безопасности банка – структура серьезная, соваться в кабинет к Ардатову себе дороже, пришлось ждать окончания рабочего дня. А в машине и Костя, и Маша: один на измене, другая рвется к сестре. Хорошо, Ардатов появился еще до окончания рабочего дня. Бодрый, подтянутый, походка легкая, пружинистая, как будто не притягивало его к земле, а отталкивало. Модельная прическа, костюмчик, острые черты лица, холодный, слегка ироничный взгляд. С ним только один сопровождающий, высокий, атлетического сложения парень с ястребиным носом и шакальими глазами. Альберт решил, что это телохранитель, но парень, выслушав Ардатова, покорно кивнул, остановился и повернул назад. Ардатов на него даже не глянул, переключился на свои мысли и продолжил путь. Видимо, шел и думал об удачной комбинации. Стравил-таки своего врага Лариянова с опасным зверем из подлунного мира.
– Похоже, совсем без охраны, мужик, – воодушевившись, усмехнулся Филимон, глядя, как Ардатов садится в свой «Мерседес».
– Так он в спецназе служил, сам без охраны любого уложит, – сказал Костя.
– И ствол у него, – кивнул Альберт.
Пиджак у Ардатова не очень просторный, под правой мышкой угадывался тяжелый предмет, наверняка пистолет. Законный или нет, совсем не важно – без разницы, какая пуля прилетит. Если это настоящая пуля.
– Ствол – это плохо.
Филимон сунул руку под полу пиджака, нащупал пистолет, это его слегка успокоило. Ствол у него служебно-боевой, учтенный, лицензированный, а у Альберта с этим делом проблемы. Аттестацию на охранника шестого разряда пройти надо, только тогда он сможет получить право на ношение оружия. С его судимостями это практически невозможно, но Фока обещал. А обещанного три года ждут.
Альберт располагал только ножом. И электрошокером, хорошая штука, человека на раз вырубает. Но рассчитывал он больше на свое мастерство. С детства боксом занимался, затем на карате переключился, на зоне активно форму поддерживал.