Читать онлайн Самый лучший коммунист. Том 1 бесплатно

Глава 1

День, которого я ждал два года, погодой не баловал – с затянутого тучами неба посеревший Хрущевск поливал противный мелкий дождик.

– Погоде нам не помешать! – отвернувшись от окна, заявил я одетому в «почетного свидетеля» корейскому принцу Юре.

– Даже самая яростная буря не омрачит этот день, мой друг! – ответил мне Ким.

Кроме нас, в квартире находятся мама Наташа с Алёнкой, папа Толя и бабушка Эмма. Деду Паше – вот трижды ржака! – нельзя, потому что на улице целая куча иностранных и отечественных журналистов, а он очень секретный.

В квартирах окрестных и по маршруту следования расположилась «Девятка». Вдоль дорог, под зонтиками – искренне любящие и радующиеся за меня горожане. А я ведь особо не распространялся! С самого утра стоят, блин, мокнут. Ничего, на улице тепло, не простынут.

Добавляет радости случившаяся неделю назад историческая «отвязка» доллара от золотого стандарта, что привело к массовым выступлениям во Франции – наследие де Голля сильно, и «размазывать» по себе чужую инфляцию там не хотят – Италии (здесь, в силу традиционно сильного социалистического лобби, мои передачи крутят регулярно, так что левые силы были готовы отметить знаковое событие, выгнав народ на улицы) и Испании – здесь тоже социализм уважают. В других странах обошлось стандартным бурлением известной субстанции в исполнении центристов. Курс доллара за эту же неделю ослаб практически в два раза – в моей реальности последствия были не настолько велики, но мы с товарищами не сидели сложа руки: окучивали элиты, толсто намекая, что оставаться с голой задницей, скопировав нашу экономическую надстройку, нет никакого смысла – все течет, все меняется – рассказывали народам о последствиях, предлагали альтернативу в виде экономической кооперации с соцблоком в валютных парах – и вот итог: старушка-Европа сонно осмотрелась и вяло попыталась снять с некоторых своих частей заокеанских паразитов. Обольщаться не будем – совсем вялый доллар никому не выгоден, а у США все еще невообразимо могучая армия, которая платежеспособность грязной зеленой бумажки теперь обеспечивать и будет. Но реакция все равно многообещающая: каждую аукающуюся ей инициативу Европа теперь будет поддерживать менее охотно, обратно пропорционально хиреющей мощи гегемона и прямо пропорционально растущей нашей. До победы еще очень далеко, но ее свет в конце метафорического туннеля уже виден!

Сегодня в Тегеране состоится критически важный съезд стран-членов ОПЕК. Будут планировать линию поведения в связи с инфляционными процессами, то есть – повышать цены на нефть. Эта подача еще сильнее доллара, но не обольщаемся и здесь – удар будет силен, но в течение десяти лет его последствия сойдут на нет, когда Запад адаптируется к подорожавшим энергоносителям. Не знаю, как арабские партнеры, а мы к обрушению рынков будем готовы.

Как только мы переместились из «комнаты жениха» в гостиную, на моей шее с писком повисла плачущая от радости, одетая в золотистое вечернее платье и украшенная янтарным ювелирным комплектом мама:

– Сережка-а-а!

– Костюм помнешь, – заметил папа Толя.

Проигнорировав его, мама расцеловала меня в щеки:

– Поросенок! – чмок. – Думала, не доживу! – чмок. – Вернее – ты не доживешь! – чмок. – Что так плохо, что эдак! – виновато улыбнулась.

– Главное, что по эту сторону твоей головы все хорошо, – улыбнулся ей я.

– Да! – охотно согласилась она. – Пора?

– Пора.

– Толя, не забудь выкуп, – напомнила родительница отчиму.

– Такое не забудешь, – отмахнулся он, подхватив куль с надписью «комбикорм».

– Что же ты бабочку-то не надел? – поправила мама галстук. – Вечно у тебя все не как у людей.

– Бабочка – это легкомысленно, – терпеливо повторил я отмазку.

– Кольца? – продолжила волноваться мама.

– В ЗАГСе кольца, – напомнил я.

– Вот когда своих детей поженишь, вот тогда и огрызаться будешь! – совершенно нелогично приложила она меня.

– Я же не огрызался, – пожал плечами.

– Поумничай мне еще! – фыркнула она. – На выход! – подхватив одетую в потешное желтое платьице сестренку за ручку, она повела нас к выходу из квартиры.

Папа Толя взвалил мешок на плечо, и мы вышли в подъезд.

– Товарищи! – обратился я к «Девятке». – Без вас я бы до этого дня не дожил, и этого никогда не забуду!

Можно спускаться. Ой, народу во дворе сколько!

– Мегафон, – протянул я руку за спину, и дядя Семен вложил в нее требуемый инвентарь. – Товарищи! Впервые я не могу подобрать слов, насколько благодарен вам всем за то, что пришли меня поздравить! Спасибо! – поясной поклон и прячемся в украшенную ленточками в форме мужского костюма «Чайку».

Где-то на этом месте должна ожить система оповещения.

– Ах эта свадьба, свадьба, свадьба пела… – грянул почему-то с припева голос Магомаева.

Во, ожила! Машина тронулась, и я открыл окно, высунувшись под капли, чтобы улыбаться и махать в ответ радующимся за меня людям. При виде кортежа товарищи развернули наглядную агитацию:

«Совет да любовь!».

«Здоровья молодым!».

«Любовь берегите, семью крепите!».

«Социалистической семье – достойные жилищные условия!». Комсомольский актив стебётся – вон какие рожи красные, явно «сугреваются».

Ехать было не далеко – через два квартала, к дому номер 21 – в нем Вилкина (формально, так-то не пользуется) «двушечка» расположена. Здесь во дворе народу было поменьше – остаточная таинственность еще соблюдается. Народ с улицы тоже начал разбредаться – собрались, поздравили, можно и расходиться реализовывать «праздничную» пятидесятипроцентную скидку на все развлечения и общепит. Как бы проставляюсь в городских масштабах. Альтернативной была идея накрыть на пустыре – в начале лета кусок выкорчевывали в рамках подготовки к строительству дворца спорта и ДЮСШ – огромные столы, пригласив тупо весь город, но сложность логистики и обеспечения безопасности оказалась слишком высока.

– Обручальное кольцо, не простое украшенье… – работали на атмосферу «Цветы» из системы оповещения.

На подъезде – классический ватман «Тили-тили-тесто, здесь живет невеста!». Просто так войти нельзя – сначала нужно пробиться через «свах» в виде трех Виталининых подружек: Настю – успешно родившую Магомаеву замечательного карапуза – Амаану (легендировать даже не надо – она ж мой проект) и местную девушку-КГБшницу Катю, с которой Виталина как-то незаметно для меня (что стыдно!) сошлась и регулярно ходит посидеть в кафешках чисто ради удовольствия.

– Что за шум? – начала ритуал Настя. – Что за гам? Это кто приехал к нам?

– Мальчики, а что вам надо? – подхватила Амаана. – Мармелада, шоколада?

– Костюмчик! – придирчиво осмотрела меня Катя. – Белый воротник! Ты, наверное, жених?

Ах, какое восхитительно чувство, замешанное на комбинации радости, ощущения собственной удали и стыда!

– Жених! Сергеем зовут! – отрекомендовал меня Юра.

– Невеста у нас не простая, а умница, спортсменка и комсомолка! – важно заметила Амаана.

Народ встретил цитату хохотком.

– Кому попало не отдадим! – поддержала Настя.

– Экзамен сдать нужно! – конкретизировала Катя.

– И пройти через суровые испытания! – добавила Амаана.

– Не убоюсь! – подтянулся я.

– Ответь на простенький вопрос – какой же у невесты рост?

Вопросы были легкими, и нас с Юрой допустили в подъезд.

– А ну-ка держи буквы! – выдала мне розовые, вырезанные из картона большие буквы Настя. – На каждую ступеньку по буковке, на каждую буковку – ласковое словечко для любимой!

Твою мать, мне же аж на четвертый этаж! Ох, кому свадьба, а кому и горе!

– Абворожительная, – сразу же попытался схалтурить я.

– Неужто обманщик вместо жениха к нам приехал? – одернула Амаана.

Воспользовавшись взрывом хохота, Ким прошептал мне на ухо:

– Сергей, начинать семейную жизнь с обмана – недостойно!

– Просто пошутил, – криво улыбнулся ему я и начал восхождение, ощущая как с каждой пройденной ступенькой все больше краснеют уши.

Стыд-то какой! Это тебе не политинформацию толкать, тут – глубоко личное.

На площадке второго этажа меня встретила подвешенная на проволоку пачка черно-белых фотографий девочек младшего школьного возраста.

– Угадаешь невесту – дальше пойдешь! – выкатила нехитрую инструкцию Катя.

Легко – вот эта милаха с белом платьюшке и сандаликах!

– Уверен? – проверила меня на прочность Настя.

Почему-то остро захотелось переобуться, но мне эту фотку Виталина сама еще давно показывала. Стоп, там целый альбом был, и конкретно эту карточку девушка не комментировала! Блин, так-то вот эта, в спортивном костюме, больше похожа. Нет, от лукавого!

– Уверен!

– Жених у нас упертый, да памятливый, – то ли похвалила, то ли наоборот Настя. – Два этажа прошел, да еще два осталось – поспеши, а то заскучает невеста.

Восхождение продолжилось и уперлось в классическое «опознай отпечаток губной помады». Для регулярно вытирающего такие отпечатки меня даже тени сложности не представляет! Последний пролет, «алфавит» почти закончился. Обязательно, блин, было три буквы «ф» класть? Вот так и вверяй подготовку в коварные женские ручки!

На двери висело три украшенных сердечками конверта.

– Ключ от сердца невесты жених сердцем должен чувствовать. Ну а ежели материалист, пускай штраф платит! – заявила Настя.

Плохо! Тут – чистая удача, а я на нее стараюсь не полагаться. Спина потеет! Правый!

– Первый блин комом, – разочарованно поцокала языком Амаана, показав гостям пустой конверт.

Папа Толя подставил мешок, и я вынут оттуда новенькие, отражающие тучи за окном, хромовые сапоги Виталининого размера.

– Практично и эстетично! – прокомментировала мама.

Народ грохнул, и меня допустили к конвертам второй раз. Центральный – это слишком просто, поэтому выбираем левый.

– Не жених, а дубина стоеросовая! – приложила меня Катя.

Откупаемся беленькими, расшитыми бисером, валенками и наконец-то открываем квартиру ключом. Здесь тоже гостей хватает, среди них Екатерина Алексеевна и Александра Николаевна Пахмутова с супругом.

За столом, спиной в окошку, сидит свадебное платье с закрытой фатой. Вообще невесты за кружевами и вуалями не видно! Но платье – роскошное, мама очень долго старалась. Справа от невесты сидит Агафья Анатольевна, на правах без пяти минут приемной матери. Слева – Георгий Тимофеевич, пожилой майор КГБ, много лет учивший девочек из Виталининой группы рукопашному и ножевому бою. Свидетельницей выступает Светлана из АББЫ, на ее пальце – колечко, подаренное принцем Чарльзом в честь помолвки, что тянет минимум на внеочередного «полковника».

– У вас – товар, у нас – купец, – начал ритуал папа Толя.

– Милости просим, гости дорогие, – пригласил нас за стол Георгий Тимофеевич.

Наступил смущающий процесс «торга», где хозяева хвалили невесту, а родители – меня. Из мешка появились утюг, саморучно мною связанные варежки, шарфик им в цвет, набор отверток, плюшевый Чебурашка, чугунная сковородка…

– Хоть что-то нормальное бы положил! – не выдержала мама к огромному удовольствию гостей.

Сделка была заключена, и я подхватил Виталину на руки.

– Рано еще! – одернула бабушка Агафья.

Пришлось поставить невесту на ножки.

Спустившись во двор, погрузились в украшенную ленточками, «люстрой» и исписанной надписями «молодожены» «таблетку», и я полез поднимать фату.

– Куда? – шлепнула меня по руке Виталина.

– Дай посмотреть! – расстроился я.

– Успеешь еще! – отрезала она.

– Как я за вас рада, деточки мои, – умиленно всхлипнула мама. – А что ты старше, Виталинка, ты не переживай – у нас с Толей тоже разница в возрасте большая, и ничего, нормально живем.

– И у Данелии жена старше, – сослался я на авторитет.

– С каждым годом женщина становится мудрее, – поддержал общее настроение Ким.

– А я сразу поняла, что жених у меня будет «на вырост», – шутканула невеста.

Посмеялись семейному мему.

– Обеим принцы обломились, – удовлетворенно заметила Светлана. – Только у меня – настоящий!

– У твоего зубы кривые! – защитила мою честь Виталина. – И полноты власти нет. Мой-то вон уже, генерал-губернатор!

Поржали.

– У вас тут с аристократией бедновато, – цокнула языком Светлана. – А на безрыбье и такой в генерал-губернаторы сгодится.

Поржали.

– Я женат уже давно, и, если тебе потребуется мой совет, друг Сергей, я с радостью поделюсь с тобой опытом, – щедро предложил Юра.

– Я охотно прислушаюсь к твоей мудрости, – заверил его я.

Дамы испытующе уставились на Кима, и он решил не рисковать:

– Семейное счастье достигается лишь совместными усилиями всех членов семьи.

Вот она, мощь Кимовых советов – с ними не поспоришь!

У городского ЗАГСа гостей добавилось: приглашенные Советские ВИПы активно общались с ВИПами иностранными: кроме прилагающейся к Высоцкому Марины Влади прибыли Джон Леннон и негр Фанки Флейм, корейские близняшки-скрипачки, наш «старинный друг семьи» мистер Уилсон с женой, Акира Куросава с пожилой женой, целая пачка иностранных послов и собственной персоной товарищ Андропов. Журналюгам сегодня работы привалило знатно – такой-то ивент, такие-то гости! Отдельно – мои друзья: Таня, Надя, Оля, Вовка с Наташей, семья Солнцевых, Соня с мужем и выписанный в трехдневное «увольнение» из армии Артем. И вправду жутко здоровый стал!

Усилившись гостями поважнее (родня, друзья и творческая элита) и оставив гостей поменьше (политики) на улице, прошли в здание по красной ковровой дорожке и остановились в зале для бракосочетаний. «Мендельсона» будет играть Хрущевский симфонический оркестр – он у нас недавно появился.

– Согласны ли вы…

– Да!

– Согласны ли вы…

– Да!

Кольца из дрожащих пальцев на дрожащие пальцы, открываем фату. Говорят, что все невесты красивые, но моя все-таки самая-самая! И глазки горят – доволен мой любимый столовый прибор! Долгий поцелуй, во время которого Виталина прикрыла нас фатой. Немножко позирования фотографам – личным и особо доверенным газетно-журнальным. Видео снимается без перерыва – не в телевизор, а в семейный архив.

ЗАГС Вилочка покидала на моих руках. Прошлись под градом хмелевых шишек, риса, орешек, конфет и лепестков роз. Нехорошо едой бросаться, но у нас же весомый повод! Следующая преграда состоит из фольклорных бабушек с караваем. Рот пошире!

– Проиграл! – хохотнула мама.

Жующая Виталина мне подмигнула, как бы показывая, кто тут настоящий глава семьи.

– Нас пережитками не запугать! – повеселил я народ.

По пути к машинам дед Юра с виноватой улыбкой – не мне, Виталине – оттащил меня пошептаться.

– Санкции наложат – я тебе нефтяное месторождение подарю, – выкатил анонс свадебного подарка. – А пока – вот, – достал из внутреннего кармана конверт. – Все, поздравил, дальше без меня – в Благовещенске наводнение, туда полечу, чтобы не создавать ассоциаций с Ходынкой.

– Спасибо, что приехал, – пожал я Андропову руку.

Большая политика, понимать надо.

Мы с гостями погрузились в кортеж и поехали в головной «Потемкин». Пир удался на славу – «селебы» радовали песнями, дарили подарки, охотно участвовали в конкурсах, а я сидел и старательно пил «детское» шампанское. Могли бы и налить немножко молодожену!

Полночь! Наконец-то! Подхватываем любимую на руки и под финальные тосты и поздравления уносим из ресторана в «Чайку». Руки распускать пока нельзя – «дяди» кругом, но очень хочется! Ограничиваемся незаметным поглаживанием колена. Нести Виталину на четвертый этаж было трудно, но я справился. Дрожащими руками замкнув дверь, сковырнул ботинки…

– Ты чего такой активный? – хихикнула Виталина и хлопнула меня по залезшим под подол рукам. – Да подожди ты – платье испортишь! Лучше расстегнуть помоги, – повернулась спиной.

– Вот тебе и романтика первой брачной ночи, – вздохнул я, монотонно расстегивая пуговки.

– Свадьба – праздник для гостей, а молодожены обычно всю ночь разбирают подарки – это если жених не нажрался, иначе невесте одной приходится.

Платье скользнуло на пол, обнажив белые кружева на любимом теле, и я решил не продолжать разговор, отдав предпочтение решению демографического вопроса в стране.

Глава 2

Когда первый «подход» остался позади, Виталина спросила:

– А что тебе дедушка подарил?

Точно!

– Ща.

Сходив в коридор, где на полу остался валяться пиджак, достал из внутреннего кармана конверт и вернулся в комнату:

– Ничего себе! – на свет появился билет члена Коммунистической Партии Советского Союза.

– По заслугам, – не стала осуждать блат Виталина.

– Вроде по заслугам, – улыбнулся я. – Еще здесь копия указа о моем досрочном приеме в Партию и копия указа о признании меня полностью дееспособным.

– Повзрослел одним днем! – хихикнула жена.

Осознание огрело по голове.

– Жена!

– Я! – отозвалась Вилочка, перевернувшись на живот и положив подбородок на ручки.

– Жена!

– Муж!

– Жена!

– Да что «жена»-то?! – сымитировала она возмущение. – Ну «жена», ну и что?!

– Просто! – честно признался я. – Привыкаю к смене парадигмы.

– Ничего же не изменилось, – пожала она плечами.

– Такое чувство, что радуюсь здесь только я, – вздохнул я.

– Кончилась радость, Ткачев, – ехидно прищурилась она. – Это до свадьбы весело, пока цветы и конфеты, а дальше всё – дефицит, пелёнки, ругань.

– Давай делить ответственность, – предложил я. – Дефицит неактуален, а на пелёнки и ругань монетку кинем.

Хихикнув, Виталина за руку вернула меня в кровать, прижалась всем телом, поцеловала и нежно-нежно прошептала на ухо:

– Давай посмотрим остальные подарки?

– Что за меркантильность! – закрыл лицо ладонями обманутый в лучших чувствах я.

– От материалиста слышу! – фыркнула она и полезла ручкой под одеяло.

Через полчаса одетый в халат я открыл дверь, ухмыльнулся КГБшникам в ответ (ага, первая брачная ночь!), и они натаскали полную гостиную коробок, конвертиков и три перетянутых ленточками ковра. Виталина тоже облачилась в халатик, и мы принялись за дело, извлекая из коробок чайные сервизы, хрусталь, утюг, пылесос, два чайника – электрический и обычный, кастрюли, сковородки, столовые приборы…

– Ну и куда это все девать? – вздохнул я, проникнувшись бессмысленностью процесса.

– Передаривать, – предложила Виталина. – Все так и делают.

– Чайный сервис оставим, – отдал я должное китайскому фарфору.

– А наш корейский шелковый портрет повесим вон там, – указала на стену Вилочка. – Гвоздь забьешь?

– Ща, – я распаковал чемоданчик с инструментами и коробку с «ассорти» фурнитуры, вооружился молотком и гвоздиком, встал на табуретку и смачно приложил большой палец левой руки молотком. – Б*ядь!!!

Виталина бессердечно заржала:

– Ну и муженька бог послал! Давай я?

– Нет уж, – оценив повреждения – вроде норм, подушечка чуть-чуть синеет – я предпринял еще одну попытку. – Всё, давай шедевр.

Повесив и выровняв портрет, вернулись к делу.

– Сильно болит? – проявила сочувствие жена.

– Когда свадьба уже состоялась, до куда отмеряют процесс заживления? – спросил я.

Виталина залипла и робко предположила:

– До смерти?

– Ужасно, – вздохнул я. – Жизнь кончилась, теперь только дожитие, – взбодрился. – Значит нужно успеть скопить как можно больше ненужного барахла! Разбираем дальше.

Из следующих трех коробок собрался неплохой туристический набор: палатка, складной стол с двумя стульями, туристическая газовая плитка и котелок.

– Надо будет сходить пока не похолодало, – решила Виталина.

– На днях сходим, – пообещал я. – А то весь сентябрь в долбанной Европе торчать. Люди норм, подавляющее большинство не против быть частью соцблока, но вот элитам придется улыбаться и делать вид, что принимаю их демонстрации лояльности за преданность социалистическим идеям. ГДР – ладно, там наши товарищи, кровью многократно доказавшие. Но это поколение однажды помрет, и придется иметь дело с кретинами и предателями.

– А ты их – танками! – посоветовала Виталина.

– А я их – танками! – радостно подтвердил я. – Для чего-то же наши армады клепаются? Вот, на каждом перекрестке по машине как раз поставить хватит. Только нужно товарищам донести идею о необходимости прикручивания нормальной задней передачи – десять км/час это даже не смешно.

– Никак отступать собрался? – подозрительно прищурилась Виталина.

– Эпоха Курских дуг ушла, – развел я руками. – Если начнется заваруха, придется воевать в городской застройке, потому что наши враги будут превращать их в форпосты, прикрываясь мирным населением. Пиндосы в этом случае будут сравнивать города с землей – им насрать. А мы-то силы добра и освободители, нам придется улочку за улочкой чистить. Война получится сильно маневренная, из малых тактических групп. Танк должен уметь быстро выехать из-за угла, бахнуть и укатиться обратно на перезарядку, не подставляя беззащитный экипаж под контрудар. Не отступление, а перегруппировка. Нужно переделывать – товарищу Гречко я все уши про это прожужжал, а он мне – «всю трансмиссию с нуля разрабатывать и осваивать придется». Это что вообще за оправдание? Мы разве торопимся? Разве враг уже под Москвой? Сиди, делай, ресурсы с учеными есть. Будущие Т-72 и Т-80 уже не спасти, но Т-90 может и получится конфеткой сделать.

– А у нас будет Т-80? – спросила Виталина.

– Надо будет тебе допуск прокачать, – решил я. – Для повышения комфорта семейной жизни. Давай ковры развесим?

– Давай, – согласилась она.

Первый ковер прибыл из бывшего Узбекистана, на нем были мастерски вышиты птицы, олени и цветы.

– Это в спальню, – решила Виталина.

Вбив восьмой гвоздь, я решил, что этого достаточно.

Следующий ковер явил нам пруд с лебедями. Подавив национальную травму из будущего – балет «Лебединое озеро» – я попытался вбить гвоздь и потерпел неудачу.

– Несущая стена. Где перфоратор?

Через десять минут работы в дверь позвонили. Открыв, узрел почти успешно подавляющего смех дядю Диму и вежливо улыбающуюся Матильду Юрьевну – пятидесятилетнюю даму из соседнего подъезда.

– Я понимаю, Сергей, что у вас первая брачная ночь, но два часа ночи, а вы стены долбите!

Стало жутко стыдно.

– Простите ради бога, – виновато потупился я. – Потеряли голову немного. Больше никакого шума, простите, что разбудили.

– Ничего, – великодушно простила она меня. – Поздравляю.

– Спасибо. Спокойной ночи, – попрощался я.

– Спокойной ночи, – улыбнулась она и пошла домой.

– Сознательный у нас народ все-таки! – поделился я радостью со ржущей Виталиной. – К чинопочитанию, конечно, склонен, но себя не теряет – вон, пришла, по ушам за шум надавала. И справедливо – догадался стены долбить среди ночи, классу-гегемону спать мешать.

– Я бы тоже спать легла, – зевнула девушка. – Пойдем?

– Пойдем!

* * *

После второго дня свадебного торжества и двухдневных проводов гостей желания продолжить хвастаться такой красивой и талантливой женой осталось хоть отбавляй, поэтому мы отправились в Москву, на открытие большой летней сцены эко-парка «Сокольники», хедлайнером которого выступит соло-Хиль (покажем его народу в нормальной одежде, со старым репертуаром – чтобы не забывали), но прийти собираются почти все «мои». С женами! От квартиры до туда рукой подать, поэтому решил пройтись по некогда родному району с одетой в джинсы и светлую блузку Виталиной за ручку – наконец-то имею право!

Позднеавгустовский вечер радовал легким теплым ветерком, доносящим запахи парка, пекарен и кофеен. Под ногами стелился выложенный брусчаткой тротуар, справа, по выделенной велодорожке, нас обогнал караван велосипедистов-школьников. Ученики ДЮСШ выбрались на вечернюю тренировку. Фонари пока не нужны – солнышко не скрылось за деревьями и на половину.

Купив по мороженке у входа в парк, мы вошли на центральную аллею. Народу полно, поэтому путешествие продвигалось медленно, но даровало много удовольствия.

– Позвольте представить вам мою супругу…

– А это – моя очаровательная супруга…

– Женился, да, вот, кстати, моя половинка…

– У вас тоже недавно была свадьба? А квартиру молодой семье выдали? Свободного жилья нет? Несправедливо – нам выдали, а вам нет. Давайте я вам помогу!

Через пятнадцать минут Виталине надоело, и она утянула меня на туристическую тропу. Но народу хватает и здесь!

– Моя супруга, талантливая начинающая писательница…

– Да, Сокольники за последние два года действительно сказочно похорошели, а это моя обворожительная супруга…

– Гербарий собираете? Ой, какие молодцы! Давайте я вам карточки подписанные подарю…

– А детям чего не хвастаешься? – стебанула меня Виталина, когда мы разминулись с кружком юных ботаников.

– Неловко, – признался я. – Будто немножко предаю всех детей Союза, экстерном сбегая от них на следующий уровень.

– Ты уже давно на много уровней впереди, – сжала мою руку крепче Вилочка. – Где-то там же, где Тимур, Мальчиш-Кибальчиш и Буратино.

– Буратино быть неплохо, – улыбнулся я. – В отличие от нытика-Пиноккио, который всю книгу пытается доказать, что он – настоящий мальчик, наша версия полена набирается ума и отжимает у эксплуататора средства производства.

Виталина рассмеялась, и я уволок ее с тропинки, чтобы поцеловать. Продолжив путь, свернули на развилке в указанном деревянной стрелкой с надписью «летняя сцена» направлении. Способов попасть к сцене – много, и большая часть зрителей воспользуется главной аллеей с противоположной стороны парка – там метро, автобусная остановка и парковка для тех, кто прибыл на личном транспорте. С других сторон парка – как в нашем случае – к сцене ведут туристические тропинки. Через пять минут мы услышали сопровождаемую характерным шумом музыку и вышли к краю оснащенной скамейками поляны, на дальнем конце которой сияла люстрами прожекторов сцена. Вместимость площадки – полторы тысячи сидячих мест, но, если добавить сюда стоящих и притаившихся в деревьях товарищей, вместит в три раза больше. Но видно и слышно большинству будет не очень. Выступление Хиля еще не началось, поэтому по сцене тусовался ведущий в виде Комсорга Сокольнического района, который при помощи ассистентов развлекал молодежь викторинами и конкурсами. Призы выделил Эдуард Анатольевич – у него заграничного барахла много скопилось.

Держась в тени деревьев, мы сместились к левому краю поляны – на правом краю у нас туалеты, мимо них идти не хочется – и направились к сцене.

– Правильно, «Харон»! – огласил комсорг и выдал победителю-старшекласснику импортную машинку-модель.

– У меня такая есть, – похвастался я жене.

– У тебя все есть, – не удивилась она.

За сценой нашлось две постройки. Первая – кирпичная подстанция. Она немного портит наше «эко», но деревянную строить не рискнули – а ну как полыхнет? Проблем потом не оберешься. Без подстанции никак – сценическое оборудование и освещение центральной аллеи жрет очень много.

Вторая постройка – вполне «эко», в виде просторного бревенчатого домика с черепичной крышей. Табличка на двери «посторонним вход воспрещен» не помеха – мы не посторонние.

Попав в коридор, поздоровались с сидящими за столом дежурного парой милиционеров. Отличный шанс похвастаться очаровательной супругой! Нам – в правое крыло, там расположено несколько гримерок и большая комната отдыха. В ней обнаружились почти все мои зарубежные звезды «старого поколения» – это кроме «Цветов» и «Мая». Народ расслаблен, на столе – «поляна» с буржуйскими винами и шампанским для прекрасного пола. Мужики в брюках да рубахах, дамы – в летних платьях среднего уровня роскоши. Приглашенная знаменитость – Джон Леннон, у которого завтра концерт на Большой спортивной арене Центрального стадиона имени Владимира Ленина – будущие «Лужники». Двадцать тысяч фунтов гонорара всего взял, считай – бесплатно. Ну а я очень доволен – по выгодному курсу обменял валютный гонорар звезды на пятьдесят с хвостиком тысяч проданных билетов по десять рублей. Это же не для детей или пролетариев родных, а для половозрелых карго-культистов мероприятие, можно и подкрутить ценник. Через три дня поедет в Ленинград, там тоже концерт даст. Площадка поскромнее, поэтому всего сорок тысяч билетов.

– Женатых в нашем кругу прибыло! – заметила нас Зоя Александровна Хиль.

Народ грохнул, и мы совершили приветственный променад по комнате.

– Жена-то пилит? – театральным (то есть во всеуслышание) шепотом спросил меня Магомаев.

– Очень ласково, – отшутился я.

– Это первое время так! – поделился опытом Хиль.

Веселятся товарищи – это хорошо. Потрепала их череда загранок и свалившаяся мировая известность. Да, к местному культовому статусу привыкли, но это же совсем другой уровень: под глазами тени, на мужиках прибавилось морщин, дамы держатся молодцом, но к ним и требований меньше. Магомаев, например, уже выгорает – глаза потускнели, упрямая седина пробивается через краску, похудел. Хиль выглядит лучше – у него спортивный режим и возраст поменьше, но худой, блин, до безобразия. Гастрольные графики на этот год мы переделали на более щадящие – четыре больших концерта в месяц, потом на месяц домой – пара концертов на Родине отдыху повредить не должны. На следующий год Магомаева еще немножко сократим, компенсировав просевшие доходы ценами на билеты в полном соответствии с «невидимой рукой рынка», а вот «Бони Эм» и «Аббе» попахать придется еще года два-три, когда цикл жизни коллективов подойдет к логическому завершению, и я заменю их на «Модерн токинг» и «С.С.Catch». Тогда количество концертов сократится до уровня «раз в квартал собрать стадион, фанатов порадовать».

Может я себе вру, но отношение ко мне изменилось. Гениальный внук Генсека – это, конечно, очень здорово, но малолетство никуда не денешь, и товарищи от этого немного терялись. Теперь, когда я подрос и женился этот момент нивелирован – всё, подсознательно записан во взрослые люди, и это мне на руку. Стереотипы и инерция мышления: человек без семьи выпадает из симулякра, значит – странный, значит можно в любой момент ждать от него чего угодно. Особенно это любят разного рода предприниматели – выпячивают приверженность «семейным ценностям» при каждом удобном случае так, словно у плохих людей не может быть жены и детей.

Фокус внимания с меня и Виталины сместился на гастрольную байку в исполнении Светланы, и мы под шумок добрались до сидящих на подоконнике Леннона и Амааны. Обручальных колечек нет, но это нормально – многоженство у нас и на Западе запрещено, а развод в американской юрисдикции штука долгая и во всех смыслах затратная. Но процесс идет!

– Как тебе гитара? – спросил Джон.

Подарок свадебный.

– Отличная, – честно оценил я. – Спасибо еще раз.

– Мы, англичане, знаем толк в гитарах, – проявил он расизм. – Прости, но это – не совсем ваш инструмент. Русским больше подходят клавишные.

– Отчасти согласен, – кивнул я. – Расизм, конечно, но можно отчасти списать на долгое пренебрежительное отношение к гитаре во времена Империи: считалась цыганским инструментом, и уметь на нем играть было недостойно воспитанного человека. Зато клавиши – это да, на них играть каждый второй умел.

Была идея сводить Джона в недавно образованные Московский и Ленинградский рок-клубы: построили с нуля, внутри – несколько репетиционных точек с нормальным оборудованием, хорошие инструменты (с собой забирать нельзя) и комната для записи «демок» вменяемого качества. Чтобы причаститься к этакой прелести, нужно иметь за плечами минимум три года в музыкальной школе, отсутствие учёта в милиции и полный дневник «пятерок». Никакой маргинализации: у нас ведь как? Освоил инструмент на «троечку», спёр-адаптировал импортный шлягер и готова новая отечественная рок-звезда. Такого нам не надо – мы с другого конца в этой реальности начинаем, поэтому, будь добр, сначала заимей навыки. Тот же принцип, как у нормальных художников-авангардистов: чтобы получить доступ к уникальному стилю, сначала нужно освоить ремесленное мастерство. Увы, даже с такими «фильтрами» в рок-клубе та еще атмосферка стоит, через одного малолетние гении с кривыми руками. Но процесс идет – у преподавателей в методичке есть приказ отчислять любителей выдавать дерьмовый звук и примитивизм в качестве атрибута своего уникального звучания. Словом – лучше Леннону пока нашу молодую рок-поросль не видеть.

Глава 3

Мощности в любой точке страны и немножко мира мне предоставляются по первому требованию, поэтому организовал небольшое интервью с Фаиной Григорьевной Мельник, которая недавно ездила на Чемпионат Европы по легкой атлетике в Хельсинки, где установила новый мировой рекорд по метанию диска. В спорт я раньше особо не лез, ограничиваясь записками наверх на тему: «почему лекарства от астмы не считаются допингом» и предлагал взять их на вооружение в тех видах спорта, где важна хорошая «дыхалка». Ну и матчасть тоннами отгружал! Но вот дела первой и даже второй очередности закончились, и перед отбытием в Туркменистан на съемки пустынного сегмента «Звездных войн» можно убить время с пользой.

Фаина Григорьевна дама статная, под скромным офисным юбочным костюмом прячутся могучие мышцы.

– «Спорт – спортом, но профессию получить надо», говорила мне мама, поэтому я выучилась на стоматолога.

– Вы – очень разносторонняя личность, – с улыбкой отвесил я даме комплимент. – По профессии поработать успели?

– Успела, – хохотнула она. – Пациенты меня, прямо скажу, боялись, но это даже на пользу – если сказала рот не закрывать, они и не закрывали.

Посмеялись.

– Но легкая атлетика мне больше давалась, поэтому пришлось уволиться, – продолжила она. – Тренировки и работу врачом совмещать невозможно – нужно было выбирать.

– И ваши высокие достижения доказывают, что вы не ошиблись, – покивал я. – На вашем пальце обручальное кольцо.

– На твоем тоже есть, – заметила она.

– Женился недавно, доволен как слон! – похвастался я. – Но про меня товарищи давно все знают, мы здесь ради вас собрались.

– Муж мой тоже спортсмен-легкоатлет, – поделилась она личным. – Велько Велев, болгарин. В Москву ко мне переехал, но выступать продолжит за Болгарскую сборную. Он часто летает туда на тренировки.

– Пожелаем товарищу Велеву и дружеской нам Болгарии успехов, – выразил я респект и ее мужу. – Расскажите про рекорд?

– Да чего там рассказывать? – пожав плечами, поскромничала она. – Нервничала, конечно, но, когда на поле выходишь, остаешься один на один со снарядом. «Ну», говорю себе, «Давай, Фая, зря что ли столько лет тренировалась?». Диск взяла, раскрутила, смотрю – хорошо пошел! Не меньше полусотни метров пройдет. Измерили – шестьдесят четыре метра, двадцать два сантиметра. Мировой рекорд! – лицо спортсменки озарила широкая улыбка.

– Какая вы молодец! – выразил я уважение. – Не буду отягощать вас стандартными фразами про то, как важно отстоять честь Советского спорта на грядущей Олимпиаде-72, а просто пожелаю спортивных и личностных успехов. Большое спасибо за то, что нашли время прийти, Фаина Григорьевна.

Пожав мне руку – офигеть у нее ладошка, мою сломает и не заметит! – она поблагодарила в ответ:

– Спасибо, что пригласил, Сергей. До свидания, товарищи! – улыбнувшись камере, попрощалась с телезрителями.

– Стоп! – скомандовал я. – Очень здорово получилось, Фаина Григорьевна.

– Дело привычное, – отмахнулась она.

– Я сказку пишу сейчас, «Матильда» называется. В следующем году кино по ней буду снимать, можно вас попросить сыграть роль могучей и злой директрисы школы?

– От меня и так люди на улице шарахаются, – грустно улыбнулась она.

– Товарища Броневого теперь все «Мюллером» кличут, – не принял я аргумента. – А он, извините, фашист. Народ по пятам ходит, автографы просит. Люди у нас не глупые, и персонажа от актера отделять умеют. Гарантирую – после того, как фильм посмотрят, за вами толпы любящих вас всей душой детей бегать будут. Георгий Францевич Милляр наш, например, вообще Баба-Яга и Кощей Бессмертный, и ничего, вся страна его любит.

– Ой не знаю, Сережа, – задумавшись, вздохнула она. – Я же не актриса, тренировки два раза в день, ну какое мне кино?

– Тоже верно, – вздохнул я. – Но, если надумаете, вот номер телефонный, – достал из кармана визитку. – Позвоните, скажете, и товарищи обо всем позаботятся так, чтобы не навредить вашей спортивной карьере. Немножко актерских курсов, а на съемки уйдет недели две, не больше. Но, если до Нового года не позвоните, извините, придется другую актрису искать. Но вы бы очень подошли.

– Я подумаю, – с явным облегчением на лице она убрала визитку. – До свидания?

– До свидания, – подтвердил я, поднялся из-за стола и приложился к могучей ручке. – Еще раз спасибо, что пришли.

– Зови еще, – улыбнулась она и покинула студию.

Откажется скорее всего. Но, с другой стороны, один раз профессию сменила и теперь рекорды ставит. Может и снова парадигму поменять решится.

Ну а мне нужно отснять «Политинформацию» в связи с парочкой важных событий. Для этого даем отмашку ассистенту, и он вешает на стену за мной актуальную политическую карту Южной Америки.

– Мотор! Здравствуйте, товарищи! – вооружился указкой. – Это – страна Боливия. Являясь Южноамериканской страной, она, как и ее соседи, постоянно испытывает факторы внешнего воздействия, обильно выделяемые США. Менее года назад Боливию возглавил президент Хуан Хосе Торрес Гонсалес. Социалист, прикладывающий много усилий для позитивных изменений для Боливийского народа. В частности, две недели назад он сократил военные расходы, перераспределив средства в пользу образования. Военной хунте, имеющей многочисленные связи с ЦРУ, такое положение дел не понравилось. Агрессивный империализм в первую очередь пожирает родную страну и только потом начинает смотреть за ее пределы. Третьего дня генерал Хьюго Банзер, на монтаже сюда фотку не забыть вклеить, – оставил монтажерам живую напоминалку. – При очевидном участии ЦРУ организовал мятеж в столице Боливии Санта-Крузе. К счастью, левые силы страны заранее узнали о его приготовлениях и оказались на шаг впереди, подавив мятеж за пятнадцать с половиной часов. Как мы видим, США очень не хочет терять свои южноамериканские криптоколонии, поэтому не ограничивается покушениями на нашего товарища президента Альенде. От всей души пожелаем нашим южноамериканским партнерам отстоять свое право на независимую, направленную на улучшение жизни рабочих и крестьян, политику. Ну а Боливия сегодня утром подпишет документы на вступление в социалистический торгово-экономический блок, который товарищ Линь Бяо со свойственной ему прозорливостью назвал «Один пояс, один путь». Путь у нас, товарищи, действительно один на всех – к победе мирового социализма и миру во всем мире!

Это у нас подводка к подробному репортажу из тех мест, который покажет «Международная панорама». Я – так, чисто усилить. И второе:

– Боевые действия между арабскими гражданами и еврейскими империалистами плавно сходят на «нет». Очистив от захватчиков Синайский полуостров, Египет предложил перейти к переговорам. Израильские империалисты, естественно, свое очевидное всем поражение принять не готовы, поэтому подтягивают свежие силы и копят заокеанскую военную технику для контрнаступления. Ничего у них не выйдет – у Египта есть время как следует закрепиться на острове, и захватить его во второй шанс не получится. Цель империалистов – отжать хоть что-то, что бы было чем торговать на переговорах и потом продать это всему миру в качестве большой победы.

И третье, самое вкусное:

– Итальянский рабочий класс, видя совершенно очевидные экономические успехи социалистических государств и стагнацию капиталистического мира, плотно взялся за борьбу за смену социально-экономического базиса в своей стране. Продолжаются забастовки, рабочие и крестьяне строят баррикады в городах, армейские части целиком переходят на сторону борцов за свободу. Армия – это плоть от плоти народа, поэтому ничего удивительного в этом нет: товарищам военным капитализм и постоянные попытки американцев заставить платить за их амбиции не больно-то нравятся. НАТО истерит и отказывается выводить с территории Италии свои войска. В исторические времена социальные лифты начинают работать как никогда, и борцы за свободу рабочего класса Италии единогласно признали своим лидером Бенедетто Кракси, который с девятнадцати лет является членом социалистической партии Италии. Сформированное рабочими и крестьянами Правительство Социалистической республики Италия выдвинуло агрессивному блоку НАТО ультиматум, согласно которому через две недели либо начнется вывод иностранных контингентов из страны, либо Социалистическая армии республики Италия будет вынуждено выдворить их силой. На данный момент легитимность правительства во главе с товарищем Кракси признали СССР, КНР, КНДР, Индия, Египет, Чили, Боливия и множество других социалистических государств. Правительства этих и нашей страны подписали с республикой Италия договор о военной помощи в случае агрессивных действий блока НАТО на территории Италии. Да, товарищи, это – потенциальная Третья Мировая война, – пауза для осознания. – Не мы ее провоцируем, но нам придется ее заканчивать. Прошу комсомольских вожаков донести до желающих помочь Итальянским товарищам в их борьбе за свободу отважным молодым людям: никакого смысла идти в военкоматы нет. У нашей страны достаточно кадровых военных, которые в случае необходимости выполнят свой интернациональный долг.

В исторические времена живем все-таки! А война… Что ж, особая-преособая стотысячная группировка под командованием прошедших через арабо-израильский конфликт офицеров давно ждет возможности применить себя в совершенно империалистических делах. Ну и что? Красная форма – лучшая форма Империи.

Ну а ядерки бояться смысла нет – пиндосы же жадные и трусливые, не посмеют.

* * *

Жить в тени войны Родине не привыкать. Такой вот народ у нас, героический. С таким человеческим материалом войны проигрываются только если на самом верху предатели или патологические идиоты. С этим я разобрался уже давно, значит, можно спокойно жить дальше. Дело предстоит архиважное! Обещанные мне на совершеннолетие дипломы по идее получить уже можно, но не хватает сущего пустяка – моих заявлений о зачислении на заочные отделения. Не поступал студент Ткачев, значит и диплома получить не может! А еще нужен небольшой временной буфер – хотя бы полгодика – и, конечно же, выпускные экзамены. Их назначили на февраль 72-го года, а пока нужно прокатиться по университетам, «поступить».

– Вот жеж бюрократия, – делился я возмущением по пути в МГУ. – Да мне по праву рождения вся страна принадлежит!

– Ну-ну, – саркастично фыркнула Виталина.

– За меня в церквях бабушки свечки ставят, представляешь? – улыбнулся я. – А шепчутся-то о чем! Россия, мол, страна богоспасаемая, и меня, получается, бог послал, чтобы дело наше общее цвело и пахло.

– И ты здесь, конечно, не при чем, – покивала Вилочка.

– Не при чем! – честно ответил я. – Кто-то в Конторе додумался. Так-то на руку, на народный авторитет работает. Пожилые люди не моя, так сказать, целевая аудитория, но у них ведь дети и внуки. Вот они – да, на них и работаем. У нас дети в массе своей послушные и родителей уважают, с этой стороны тоже, получается, культ моей личности подпитывается, – вздохнув, поменял тему. – Жаль, что в Италию нельзя, речи с броневика на площадях потолкать.

– Никому нельзя, и так весь мир визжит, что это наша агентура там разошлась, – вздохнула жена. – Долго теперь пыль оседать будет. Не наша гражданская война, конечно, но там спящих и готовых на все радикальных ячеек НАТОвцы наготовили знатно. Часть на сторону народа перешла, но терактов и партизан на пару-тройку лет хватит.

– Что поделать, – развел я руками. – Не работают геополитические сдвиги без кровавой смазки – Система штука инертная, меняться не любит. А что агентуру нашу ругают – это привычно. Очень удобно списывать про*бы системы на факторы внешнего воздействия. И они-таки правы, без наших не обошлось! Главное, чтобы Папу Римского на фонаре не повесили, его «перекрасить» очень важно.

– Ватикан пока не трогают, – поведала Виталина. – Папа обращался к пастве, просил обойтись без кровопролития, но на этом всё.

– Демонстрирует сверхманевренность! – хохотнул я. – Сейчас Италия из НАТО явочным порядком вывалится, церковники осмотрятся и поймут, что ничего, в сущности, страшного не случилось – наша экономическая модель, прости-господи, на первый взгляд от капитализма-то и не отличается, значит паства продолжит заносить попам за оккультные услуги. А там и методичка новая сформируется, про стремление к миру во всем мире и близость коммунистических идеалов христианским. Интересно, что в головах у условных поляков твориться будет, они у нас типа самые католические католики.

– Интересные дела начинаются, – с улыбкой кивнула Виталина. – Три года с твоей, как ты говоришь, «активации», и уже вот такое!

– Время от времени на планете появляется чувак, который пытается захватить весь мир, – важно заметил я. – Но раньше к делу они подходили не с той стороны – последние двое, кстати, вследствие прямых махинаций наших английских партнеров. Я историю уважаю, поэтому таких тупых ошибок допускать не буду. Оттуда, – указал на Запад. – Сюда… – указал в сторону Кремля. – Мир не объединяется, многократно доказано. А отсюда туда никто пока не пробовал. Пока процесс идет с опережением плана лет так на пятнадцать, и других причин, кроме прямой божественной помощи, я не нахожу!

В МГУ оказалось, что вообще-то конец августа, поэтому в коридорах нашлось очень много приехавших заселяться в общаги абитуриентов. Поговорив с народом, сходил к ректору договориться на тему распределения части студентов в освобожденную корейскими строителями общагу в Сокольниках. Приоритет попросил отдавать товарищам из деревень. В этом районе строительных работ по моей инициативе больше не будет, пора отстраивать другие районы, но с этим московские строители справятся сами, мне корейцы дома нужны, на том краю страны. Компенсации проезда до места учебы в виде прибавки к стипендии за счет «фонда» прилагаются. Далее оставил заявление на физико-математический факультет и на кибернетику. После этого съездили в ГИТИС, там оставил декану факультета сценографии заявление на зачисление по специальности «Художник-постановщик». Здесь жилищные условия улучшать не стал – искусство требует жертв. Покинув главное театральное учебное заведение страны, поехали в Гнесино.

Увидев на рекламном стенде афишу оперы «Леди Макбет Мценского уезда», радостно ткнул в нее пальцем:

– Смотри, расцензурили!

– Надо сходить, – оживилась Виталина. – Достанешь билеты? Мне Шостакович нравится.

– Шостакович – велик и необъятен! – покивал я. – На сегодняшний вечер билеты выбивать не хочу – это прямо злоупотребление, но на завтра злоупотреблю. В конце концов, нам домой лететь придется, а номенклатурный хмырь с женой останутся, еще сходят.

– А может ударники труда культурно обогатиться собрались? – ухмыльнулась Виталина.

– Таких обижать запрещу, – пообещал я.

В Гнесино подал заявления на вокальный, оркестровый – я же симфонии «сочиняю»! – фольклорного искусства: мне неплохо удается «эклектика на фольклорную тематику», полные залы Зыкиной и Феофана на дипломную работу вполне тянут, вокальный – пою я хорошо, и это уже вполне себе личностное достижение, не плагиат – регулярно полирую навыки, и факультет музыкального искусства эстрады – это вообще моя без пяти минут профильная деятельность.

– Во ВГИК! – обозначил следующую точку маршрута.

Факультеты режиссуры, художественный и кинооператорский получили нового студента. И последнее, но не в последнюю очередь – Московская сельскохозяйственная академия имени К.А. Тимирязева. Вот здесь снова можно улучшить жилищные условия и усилить стипендии – мы страна, как ни крути, сельскохозяйственная, и агрономов, животноводов и прочих специалистов нам нужно много! Честь и хвала будущим передовикам сельского хозяйства!

Подав заявления на агронома, зоотехника и мелиоратора – я же с наводнениями борюсь, почти подходит! – я вышел на крылечко и довольно потянулся.

– Скоро буду академиком всех наук! – похвастался Виталине.

Она заржала.

– Да, звучит как анекдот, – не стал я ее осуждать. – Но, заметь, экзамены я сдавать буду честно, а на практике знания применяю самым успешным образом – это каждый, кто живет в наших населенных пунктах, подтвердит.

Глава 4

Поезд размеренно постукивал сочленениями рельс, за окном проносились окрасившиеся золотом деревья, среди которых время от времени попадались сжатые или сжимаемые прямо на глазах поля. Можно было бы полететь и самолетом, но времени этим самый жуй, а моя помощь в битве за урожай соотечественникам нужна только в виде играемых по радио и из проигрывателей песен, которые, как известно, «строить и жить»! В поезде хорошо – и риска меньше, и комфорт выше, и в окно позалипать можно.

Последний «тучный» год, дальше, как говорил мудрый Каа, грядет «великая сушь». Что ж, нас это устраивает – урожай этого года будет привычно рекордным, и его не сгноят от недостатка хранилищ, аккуратно сохранив на будущее. После этой уборочной кампании мои сельхозпредприятия временно переходят на посадку просо – этот древний злак прекрасно переживает плохие времена, давая нормальный урожай. Разъяснительные работы с народом проведем, нос воротить не будут – это же, в конце концов, не лебеда, а нормальная крупа. Товарищи азиаты собираются засеять свободные от более привычных растений горные районы южноамериканской крупой киноа. Судя по экспериментам, которыми весь сельхозсезон занимался мой друг Юра, растение приживается и дает урожайность около двадцати центнеров с гектара, что просто офигеть, как круто, учитывая, что раньше в этих местах росли только сорняки. Когда засуха пройдет и с базовыми культурами станет получше, развернем кампанию о пользе киноа – она ведь и вправду полезна! – что приведет к росту спроса и повышению цены, будет нашему экономическому блоку еще одна валютная река.

Закрасив на поделенной на капиталистические и социалистические страны карте мира всем известный «сапожок», я поделился с зашедшей в гости, одетой в белый с ромашками сарафанчик и собравшей рыжую копну в «конский хвост» Олей:

– Смотри, совсем чуть-чуть дожать осталось!

– Очень интересно, – соврала она. – Пойдем лучше в теннис поиграем.

– Пойдем, – смиренно согласился я, и мы вышли в коридор.

Войны, конечно же, не случилось – кому оно надо? – но пиндосы навалили санкций Советскому Союзу. Самая заметная «кара» – запрет продавать нам зерновые, которых за последние полгода мы и так не покупали. Параллельно начали смягчать санкционный режим в отношении Северной Кореи – теперь им можно продавать металл за валюту. Пытаются, так сказать, посеять зерно раздора между нами, но фиг там плавал – мы от такого только крепчаем, а товарищ Ким не идиот, чтобы вестись на такую простенькую разводку. Но рудники и плавильни пашут без выходных в три смены, чтобы успеть воспользоваться благоприятным моментом на максимум. Поговаривают и о снятии санкций с Китая, но тут намного сложнее – злополучный запуск ракеты до сих пор жив в памяти.

В самой Италии всё хорошо. Настолько, что как будто ничего особо и не изменилось – национализация на жизненно важные предприятия там проводится, но очень аккуратно, согласно двадцатипятилетней «дорожной карте» на выкуп долей у иностранных собственников. У «своих» просто добавляют государева человека в советы директоров и их аналоги. Теперь это не частные предприятия, а кооперативные. Да, прибыль капиталиста от такого просаживается – зарплаты и «социалочку», будь добр, обеспечивай – но в Италии и раньше социализма хватало, так что большинство стерпело и согласилось жить по-новому. Не стерпевшие будут пользоваться той же «дорожной картой» по выкупу государством их собственности. Санкций на Италию тоже навалили, но гораздо меньше, чем ожидалось – толкать их в наши коммунистические объятия гегемон не хочет, надеясь, что итальянцы одумаются и позволят воинским контингентам вернуться на свои земли, а флоту – в территориальные воды. Позавчера мне на глаза попался некролог, посвященный Генри Киссинджеру – к огромному моему удивлению, этот опасный вражина совершенно случайным образом помер во время дипломатического визита на саммит ОПЕК, где на него свалилась тяжелая люстра. Разве это не очередное доказательство «богоспасаемости»?

Нефть уже по четыре бакса в мире торгуется, и дальнейший рост неминуем. Словом – все идет замечательно! Перед отъездом я записал целый цикл роликов, в которых комментирую президентскую гонку в США – разбираем предвыборные речи политиков, которые все как один грозятся нарастить присутствие в Тихоокеанском регионе и как следует взяться за помощь Израилю. Единственное различие в том, что кое-кто обещает субсидии американским фермерам. Санкции на зерно в этом ключе всего лишь попытка насытить жратвой внутренний рынок. Ждем по возвращении свежую пачку предвыборных речей с воплями о том, что некий С. Ткачев пытается вмешаться в Святые Демократические выборы – часть моих передач просачивается в американский телеэфир, а по Соцблоку, Европе и примкнувшей Японии их крутят в еженедельном режиме, настолько всем нравится.

Наш с Олей тур начнется привычно, с Польши. Далее поедем в ГДР и двинемся южнее – в Чехословакию, Венгрию, Румынию, Болгарию, Югославию и Албанию. Программа плотная – ни одного свободного дня, если не концерт, то встречи с Комсомолом, походы в телевизор и лекции в университетах. Говорить буду то же, что и всегда – бла-бла, «один пояс – один путь», бла-бла, «загнивание», бла-бла, «не ведитесь на факторы внешнего воздействия». Девятка не исключает провокаций, поэтому всех, кто придет на меня посмотреть, будут нещадно шмонать, а перед нашим с Олей поездом едет другой, очень особенный, целостность путей проверяет. По маршруту следования выставлены патрули, а ночевать будем в посольствах.

Еще перед отъездом успел отснять полчасика «Звездных войн». Торопиться некуда – вернусь и примемся за павильонные съемки, их в фильме большинство, так что время года и погода побоку.

Вилочка с нами не поехала – после мирового успеха «Поющих в терновниках» ее взяли в Союз писателей и отправили в тур по капстранам, встречаться с читателями и рассказывать о прелестях социалистической культуры. Немного грустно без свадебного путешествия, но на пару дней в тайгу мы в поход выбрались, а напутешествоваться по-крупному еще успеем.

Есть и неприятный момент в виде снятия кучи санкций с Кубы. Нет, Фиделю-то оно прямо хорошо, но сахарок мне перекрыли – теперь в Америку уходит. Фигня, у нас и своего навалом, так что леденцы продолжают уезжать азиатским детям, но ситуацию в Кремле считают напряжной. Слава богу, что наши курорты никто не трогает и не тронет. Сюрреализм: на этой части пляжа загорают наши колхозники, а вон на той – американские богачи. Последние едут неохотно, предпочитая более стабильные Гавайи, но любителям адреналина Куба нравится – тут же страшные коммуняки, а ну как съедят? Ух, бодрит! Словом – Фидель теперь у нас мужик многовекторный и пользуется расположением обеих Сверхдержав. Будем надеяться, что это послужит улучшению уровня жизни простых кубинцев – нужно же хоть какой-то плюс увидеть. До конца Куба от нас уйдет вряд ли – товарищ Кастро мужик умный и вроде как всё понимает и не обольщается.

Переместившись во вторую половину спецвагона – здесь у нас спортивные снаряды – встали по разные стороны теннисного стола, и Оля предложила:

– Камень-ножницы-бумага?

– Давай, – согласился я.

– Камень, ножницы… – начала она отсчет, и тут вагон тряхнуло, заскрежетали тормоза.

Рухнувших на пол нас немного потрясло, и все стихло. Дверь открылась, и заглянувший дядя Семен проинформировал:

– С рельс сошли. Разбираемся.

Поднявшись на ноги, я помог встать Оле – она запуталась в упавших на нее скакалках – и посмотрел в окно, показывающее пограничный столб. Я тоже тебя терпеть не могу, Европа.

* * *

Проснувшись, потянулся и посмотрел на едва забрезживший за окном рассвет над улицей Бельведерска. Рука шлепнула по кнопке будильника. Голова – мутная, потому что в посольство вчера мы прибыли с задержкой в добрых три часа – полетела колесная пара поезда. Никаких диверсий, просто такое иногда случается. Мистическому сознанию – бой! Сходив в ванную, выпил таблетку цитрамона и постоял под теплой водичкой. Так-то все равно выспался бы, но как отказать посольским деточкам в двухчасовых посиделках под гитару? Хорошо Оле – она-то хоть до обеда дрыхнуть может, а вот мне нужно идти в телевизор.

Вытираясь и одеваясь, вздыхал: наговорить долбаным полякам хочется очень много – мало какая страна гадила моей так много и самозабвенно. Херовы шляхтичи – просрали из-за своего гонора империю, и до сих пор страдают от фантомных болей. И ладно бы проблема была только в элитах, но среднестатистического польского рабочего или крестьянина шляхта эксплуатировала так, что приверженность русофобии и идеям Великой Польши можно объяснить исключительно Стокгольмским синдромом. В начале века Польша вообще была нищей парашей, элиты которой видели спасение только в иностранных инвестициях. То есть: «белый человек, сделай все за нас!». К моим временам не сильно-то это и изменилось, но в копилку польских активов добавилась идея о западном форпосте против орд восточных орков. Америке такое нравится – идиоты охотно и добровольно сливают бюджет на закупку нахрен не нужных железяк, что может быть лучше? Отдельная история – приграничные районы бывшего СССР, там на поляков открыв рот и пуская слюни смотрят. Тот же стокгольмский синдром, полагаю – хлопчика с условной Галичины шляхтич в рожу сапогом тычет, а тот этот сапожок целует. Ладно, об этом думать грустно, лучше не буду. Долой тяжелый груз «псиопов», даешь твердую поступь в светлое будущее!

– Доброе утро, товарищи! – с подчеркнутой бодростью поприветствовал я дежурящих в коридоре дядей Диму и Женю. – Куда сложили трупы ночных разбойников?

Хохотнув, мужики поздоровались в ответ, и дядя Дима условно постучал в дверь напротив, вызвав сменщиков в виде полковника дяди Вити – моего старого партнера по загранкам – и дяди Семена. Ночная смена отправилась отдыхать, а мы – в столовую.

Здесь нас встретил невыспавшийся товарищ посол – Станислав Антонович Пилотович. Его назначили только в марте, и вчера, когда ему доложили о «чп на жд», бедолага изрядно понервничал – еще толком в дела не вник, а уже такие неприятности. Для сотрудника дипкорпуса относительно молод – сорок девять лет, по национальности – Советский человек. А других нынче и не водится! В годы войны партизанил на территории Белоруссии, товарищ проверенный и порядочный.

– Доброе утро, Станислав Антонович, – подсев, пожал я ему руку.

– Доброе утро, Сергей, – пожал он в ответ. – Доброе утро, товарищи, – пожал и подсевшим дядям.

– Не обязательно было в такую рань вставать-то, – улыбнулся я ему. – Я же уже не ребенок, а взрослый, женатый… – с огромным удовольствием показал ему колечко. – Человек, могу и в компании менее занятых товарищей по славной Варшаве покататься.

– Извини, замотался, совсем забыл поздравить, – вздохнул он. – Поздравляю!

– Спасибо большое, – с улыбкой кивнул я. – Вы и не обязаны были, Станислав Антонович… Спасибо, товарищи, – поблагодарил поставивших перед нами завтрак официантов. – Мы ведь с вами только вчера познакомились, незнакомцев поздравлять – это странно. А вы еще и на такой ответственный, и, прямо скажем, проблемный пост совсем недавно заступили, дел поди непочатый край.

Слушая ответ посла на тему: «дел много, но справляемся», я пододвинул себе суп-журек: поданный в хлебе суп из мясного бульона на ржаной закваске с картошкой, колбасой и половинкой яйца. Сдобрив традиционное польское блюдо сметаной, принялся за дело. А неплохо! Супчик закончился, я доел пропитавшийся им хлеб, промокнул рот салфеткой и принялся за чай с сырниками.

– …посадили, – закончил Степан Антонович рассказ о выявленной и нейтрализованной пару недель назад банде из двадцати «борцов за независимость Польши».

– Хорошая работа, – похвалил я местные спецслужбы. – И ужасная глупость со стороны польских студентов. В нашем непростом мире только Советский Союз может по-настоящему обеспечить суверенитет братской социалистической Польше.

В масле таких дебилов варить, на площадях и прилюдно, чтобы даже голову поднять боялись. И чего это меня потряхивает? Ну-ка успокойся, Сережа – процент порядочных, социалистических поляков в эти времена очень даже высок.

– Очень грустно, когда молодые люди поддаются вражеской пропаганде и лишают себя будущего, – согласился со мной Станислав Антонович и допил чай.

– Вы предпочитаете завтракать легко? – спросил я.

Потому что посол съел пару сырников и всё.

– А надо? – осторожно спросил он.

Ржака – серьезно ведь спрашивает.

– Просто спросил, – развел я руками. – У всех ведь по-разному организм работает. Мы вот с товарищами, – кивнул на охрану. – Завтракаем плотно, считай – еще один обед. А моя жена… – невозможно перестать хвастаться! – Так, немножко клюёт. Можем идти?

– Можем, – подтвердил посол, и мы покинули посольство.

По пути на студию я активно глазел по сторонам из окон посольской «Волги». Со времен бунтов прошло много времени, и никаких следов волнений на улицах Варшавы не осталось. Зато очень хорошо, судя по многочисленным вывескам, развивается кооперативность.

– Насколько велик дисбаланс ассортимента в кооперативных и государственных магазинах? – спросил я посла.

– Некоторый дисбаланс имеется, но в основном в провинциях, – ответил он. – В Варшаве проблем со снабжением нет, и этим злоупотребляют провинциальные кооператоры – целые караваны порой присылают, метут всё, что отпускается без лимита.

– У нас так же, – вздохнул я.

– Я бы на твоем месте не переживал, Сергей, – заметил Степан Антонович. – Кооператоры тоже не идиоты, цены ставят вменяемые, иначе брать никто не будет – поляки в массе своей товарищи практичные, и, если условному колхозу будет выгоднее отправить пару односельчан со списком в городской государственный магазин, они так и сделают. Кооператор в этом случае разорится.

– Невидимая рука рынка.

– Именно! – не понял горькой иронии посол.

Первый польский телеканал называется «ТР1», и именно на нем меня показывать и будут, я же важный. Русский язык в ПНР в той или иной степени знает очень много людей, но на чужих (ха!) землях вежливо пользоваться языком традиционным.

– Dzień dobry! – поприветствовал меня ведущий.

Бобр, курва!

– Dzień dobry, товарищ Длугош, drodzy telewidzowie, – поздоровался я в ответ.

Пошел привычный процесс.

– Нет, в Польше уже бывал, но проездом через Освенцим. Да, пробирает до дрожи. Хорошо, что союзные силы СССР и Польши положили конец нацистской оккупации.

– Экономические проблемы были, есть и будут везде, но уровень жизни по всему социалистическому блоку объективно растет и не собирается останавливаться.

– С товарищем Первым секретарем ЦК ПОРП Эдвардом Гереком пока не имел возможности познакомиться, но слышал о нем много хорошего.

– Закрепленную по итогам Постдамско-Ялтинской конференции территориальную целость европейских государств Советский Союз нарушать не стремится, а наоборот – выступает одним из ее гарантов. В частности, только Советский Союз может в полной мере обеспечить суверенитет и возможности развития Польской Народной республики. В противном случае гордый польский народ будет превращен в инструмент враждебного воздействия на Советский Союз – с печальнейшими последствиями для всего мира. Что бы там себе не думали вражеские пропагандисты, но никакой «оккупации Польши» не существует – ваша страна вполне суверенна, и только этим объясняются недавние грустные события: находись Польша под прямым контролем Москвы, товарищи из Кремля ни за что бы не допустили принятия настолько тупой и бьющей по рабочим и крестьянам экономической, с позволения сказать, стратегии.

– Мои недавние документальные фильмы о так называемом «режиме Санации» преследовали единственную цель: напомнить польским рабочим и крестьянам, на что способны так называемые «элиты». Народ для них – всего лишь средство личного обогащения и удовлетворения личных амбиций. Я не могу заглянуть в голову гражданину Гомулке, но объяснить его стремление спровоцировать польский рабочий класс на совершенно справедливое силовое противодействие людоедским решениям его аппарата можно либо банальным идиотизмом, либо работой на врага. Судя по тому, что гражданин Гомулка пребывает на свободе, мы имеем дело с первым случаем.

В 76-м проверим насколько история изменилась – если не начнется новых волнений, значит все хорошо. Ну а если начнутся, значит Эдвард Герек тоже окажется идиотом.

Глава 5

За три недели гастролей я морально выгорел и проникся фатализмом. Никаких провокаций, никаких покушений – всё шло очень прилично, и это заставляло меня ворочаться по ночам в ожидании подвоха. Фу, Сережа, ты же материалист! Ну какое, нафиг, «проклятие загранок»? Просто почти случайно попадал под молотки исторического процесса, не более. А здесь исторический процесс стабильный – мы делаем вид, что не оккупировали мелкие приграничные страны с целью обеспечения себе пояса безопасности, а местные делают вид, что приняли идеи социализма и «дружбы народов».

Очень хочется найти, чем подкрепить неприязнь к европейским союзничкам, но увы – все встречные иностранцы со мной исключительно милы. Все хорошо и на концертах – люди улыбаются, подпевают, пляшут. Такая же реакция, как и везде. Особенно хорошо принимают песни на своих языках – по одной на каждую республику приготовили. Теперь все чехословаки поют «Йожин с Бажин», очень им понравилось. Клип со специфической хореографией и не менее специфическими перформансами на фоне сняли каноничный, пригласив очень удивленных таким поворотом Banjo Band – они уже существуют, и теперь будет петь «Йожина» на постоянной основе.

Впереди – последняя, самая сложная страна в виде Албании. Отношения с ними были испорчены Никитой Сергеевичем вследствие легендарного «развенчания». Албанские власти восприняли это как оппортунизм – что, в общем-то, понять можно – и до сих пор, несмотря на активную работу обновленного правительства, дипломатические отношения на ладан дышат. Я бы охарактеризовал нынешнюю Албанию как «Северную Корею-лайт»: у власти сидят зашоренные догматики, границы – на замке, а народ существует в кольце врагов, предавших высокие идеи коммунизма. Это если по верхам смотреть, так-то подобные ситуации всегда складываются из комплекса факторов. Лично меня албанцы любят – я же сталинист, как и большая часть местных. Некоторые, конечно, невольно, по прямому приказу правительства.

Тоталитаризм цветет и пахнет, народ жестко промывают на тему внешнего врага: каждая семья обязана соорудить для себя бомбоубежище, запрещены религии – все, целиком, и не как у нас, а прямо ЗАПРЕЩЕНЫ, и нельзя носить бороды. Рулит Албанией Албанская партия труда во главе с Энвером Ходжа, тем еще козлом. В 68-м, в ответ на ввод Красной армии в Чехословакию, Ходжа продавил выход из Варшавского договора, что, конечно, добавило населению чувства безопасности. В моих глазах – чистейший кретин, и убедить его в чем-то будет очень сложно. Мне и программу порезали: никаких лекций и телевизора, просто схожу в музей, а потом дадим с Олей по концерту.

Однако дед надежды не теряет: со мной едут товарищи, которые предложат албанцам кредит, условием получения которого станет коррекция экономической модели и возобновление дружбы в полный рост. Со своей стороны помогают китайские товарищи – они тоже дают Албании кредиты и всячески помогают. Помощь в случае отказа прикрутят, и тогда у албанцев не останется выбора, кроме как перестать вставлять палки в колеса общему делу. «Один пояс – один путь» это когда один пояс и один путь! Америка поможет? А вот и нет – Ходжа же не «свой сукин сын», а всамделишный, как ни крути, диктатор, помогать которому невместно. Да он и сам под Америку ложиться не станет – понимает, что в этом случае у власти долго не просидит, к огромной радости накопленных за десятки лет врагов. Короче – товарищи едут ломать Ходжу через колено.

Стоя у окошка в коридоре въехавшего в Тирану – столицу Албании – поезда, я любовался потертыми домиками, скромно одетыми людьми и поливающим это всё дождиком. Вскоре декорации сменились, и «историческая» застройка сменилась привычного вида «панельками». Соцблок вообще архитектурно очень похож, но в других местах города выглядят поприличнее: сколько частные инициативы и страсть человека к эксплуатации другого человека не ругай, а на одном государственном управлении не вывезешь – доказано практикой.

Но страна живет, и это хорошо видно по дымящим трубам заводов, несущим в авоськах всякое людям и играющим на детских площадках детям.

– Вот так выглядит социализм курильщика, – ткнув в окно пальцем, поведал я Оле. – Завинчивание гаек там, где не надо, полный пофигизм на все, кроме личных привилегий и экономическая депрессивность.

– Я думала, тут лучше, – согласилась Оля. – Побережье все-таки, и тепло – почти курорт.

– Курортная зона должна быть, – кивнул я. – Но нас туда не пустят.

– Даже посольство закрыли, уроды, – фыркнула она. – То же мне страна – вас и на карте-то не видно, а все туда же! Не понимают, что мы им добра желаем.

– Главная наша проблема, – поддакнул я. – Мы им добро и внятный план на будущее всего человечества несем, а они носы воротят. Могу понять капиталистическую часть – там и уровень жизни, как ни крути, нормальный, и социальные лифты работают. А тут… – махнул рукой. – Вот так придурки у власти работают: ни себе, ни людям, и еще и общему делу вредят. Без иностранных кредитов местную верхушку снесут лет за пять – репрессивный аппарат Ходжа выстроил на загляденье, но пустой холодильник и не такое побеждал.

– Жалко албанцев, – вздохнула Оля.

– Нас жалко, – поправил я. – Вот это экономически депрессивное дерьмо нам придется спонсировать из своего кармана, в то время как Ходжа будет кривить носик и противиться экономическим реформам, которые за два этих года объективно показали свою полезность так, что почти весь соцблок на вооружение взял.

– Азиаты не взяли, – заметила Оля.

– Вьетнамцы взяли, – уточнил я. – Да забей, Азия вообще к резким переменам не склонна – у них восприятие времени другое. Для условного китайца нормально всю жизнь сидеть и вытачивать из камня какого-нибудь Будду. Ему от этого хорошо, потому что его отец и дед Будд вытачивали, и потомки так же будут. Все они там крутятся в колесе перерождения. Когда у тебя в голове цикличность и десять лет – это даже не срок, а так, не достойный внимания миг, резких движений делать не хочется – зачем? Ничего, время идет, и по ту сторону континента рано или поздно тоже станет хорошо. И ладно деньги, проблема в другом, и она гораздо круче: каждая типа-социалистическая страна, которая сбилась с общего пути, становится вот такенным, – развел руками. – Рычагом, который капиталисты используют в качестве пугала: вот, мол, смотрите на нищую Албанию. Хотите так же? Нет? Ну-ка на завод тогда эксплуатироваться, и обязательно расскажите всем знакомым, как ужасен коммунизм.

– Не переживай ты так, – с улыбкой ткнула она меня локтем под ребра. – В Кремле не дураки сидят, везде побеждают. Победим и здесь! Давай просто концерты отыграем и поедем домой, отдыхать.

Встряхнувшись, я выкинул несовершенство мира из головы:

– Давай!

И мы разошлись по купе переодеваться – прибудем на вокзал через десять минут.

* * *

Концерт шел как по маслу: крупнейший стадион Тираны стоял на ушах, махал транспарантами со Сталиным и всячески отрывался. Тридцать тысяч человек – для моих целей вполне достаточно. Контингент – самый подходящий: студенты, старшеклассники и молодые рабочие. Читай – пассионарии, которые уже успели осознать, в каком направлении ведет их страну мудрый лидер Ходжа, но не успели к такому режиму привыкнуть и обрасти семьями. Когда за спиной ничего, кроме топорной пропаганды и скудного уровня жизни нет, а впереди маячит надежда на светлое будущее, лезть на баррикады легко и приятно.

Страшно, но слиться я себе позволить не могу – старшие товарищи, конечно, поймут и простят, но такого шанса больше не будет, а отношение ко мне волей-неволей изменится не в лучшую сторону. Соляга закончилась, и я подошел к микрофону:

– Товарищи, Албания – прекрасная страна.

Народ ответил свистом и аплодисментами.

– У вас замечательные пляжи, красивые леса и приветливый, трудолюбивый, гостеприимный народ.

Толпа продолжила ликовать.

– Энвер Ходжа сделал для Албании очень много, – продолжил я. – Отстоял ее свободу и право самой решать свою судьбу.

Народ дисциплинированно похлопал – любить национального лидера велит репрессивный аппарат.

Получится ли? Не попробуешь – не узнаешь.

– Но дает ли это ему право править Албанией единолично, словно древний монарх?

Народ начал затихать.

– Почему маленькая, гордая Албания лишена защиты своих прямых союзников? Почему Энвер Ходжа вышел из Варшавского блока? Разве Чехословакия утратила суверенитет после событий 68-го года? Пока Советский Союз и его союзники с каждым днем становятся сильнее, что прямо сказывается на уровне жизни народа, албанская верхушка готовится к войне со всем миром! Почему вы должны строить бомбоубежища? Почему прибавочная стоимость убивается на строительство бункеров или литье снарядов? Останься ваша страна в Варшавском блоке и Совете экономической взаимопомощи, вам бы не пришлось терпеть лишения во славу личной власти переродившегося в монарха Энвера Ходжи!

Момент истины – либо это молчащая и пытающаяся выдавить из головы годы «прошивки» толпа закидает меня камнями, либо…

– Да!!! – раздался полный решимости и адреналина рёв многотысячной толпы, отозвавшийся ледяными мурашками вдоль моего позвоночника.

– Двадцатый век заканчивается. Век крови, голода и лишений. Только от нас зависит, каким будет наше будущее! Перед собой я вижу цвет албанской нации: студентов, школьников, молодых рабочих. Нельзя позволить зарвавшемуся старику украсть ваше будущее! Дорогу молодым!

– Дорогу молодым!!!

Простите, ребята, но по-другому нельзя. И у меня столько же шансов поймать пулю, как и у вас. Почти. Ничего, все закончится быстро.

– Я – чужак в вашей стране, но точно знаю – албанский народ достоин лучшего! Только амбиции и жажда власти мешают Албании идти в ногу с прогрессивным рабочим классом! Только он препятствует вам обрести мирное существование, которое гарантирует Варшавский блок! Только он мешает Албании присоединиться к зоне всеобщего экономического процветания! Пока номенклатура и друзья Ходжи жрут в три горла и купаются в роскоши, вы обязаны обустраивать бомбоубежища и жить в тени войны! Старик, уходи!

– Старик, уходи!!! – подхватил народ.

Прикрыв глаза, я сглотнул:

– Я – чужак в вашей стране, но мне больно видеть, как старость ворует будущее у собственной молодежи! Энвер Ходжа и его хунта тайком привезли в Албанию огромный запас химического оружия! Это оружие применят против вашего соседа – Югославии, после чего вам всем придется воевать за неуемные аппетиты старика! Это – недопустимно!

– Недопустимо!!!

Сомневаюсь, что кто-то вообще понимает, что я несу. Толпа – страшная сила, и для контроля над ней важны тон, уверенность и общий посыл. Молодость всегда рада побунтовать против власти, и конкретно здесь, в этот исторический момент, осудить ее я не берусь – очень грустно жить в тоталитарной параше.

– Позволите ли вы мне, чужаку, указать вам путь?

– Да!!!

– Тогда идем! Мы вытряхнем из президентского дворца старую плесень, и тогда народ Албании получит то, что его по праву!

Демонстративно спрыгнув со сцены, я помахал рукой – за мной – и народ пошел за мной к выходу со стадиона, снося на своем пути бедолаг в милицейской форме – концерт ведь должным образом охранялся. Мегафон вложили в протянутую руку – если идти просто так, боевое настроение выветрится и подключатся инстинкты самосохранения.

– Старик, уходи!

– Старик, уходи!!!

– Мы не хотим войны!

– Мы не хотим войны!!!

– Свободу албанскому рабочему классу!

– Свободу албанскому рабочему классу!!!

Первое сопротивление мы встретили через два квартала – два БТРа при поддержке пяти милицейских машин.

– Кто не с нами – тот против нас!!! – взревел я, и людское море захлестнуло не решившихся открыть огонь силовиков.

Простите меня. Когда, перевернув бронетехнику и легковушки, мы двинулись дальше, из системы оповещения заревела сирена, перемежаемая приказами разойтись под угрозой жесткого подавления «бунта».

– Не убоимся, товарищи! – составил я конкуренцию официозу. – Старики – трусливы и мстительны, и никого из нас не простят! Но нам не нужно их прощение – сегодня албанский народ возьмет власть в свои руки!

План родился вчерашним вечером, когда в гостиницу – посольства-то у нас тут нет – вернулись очень грустные представители МИДа и хмурый генерал КГБ Васильев. Последний и выкатил мне инструктаж:

– Ходжа недоговороспособен. Вариантов у нас два: ждать, пока его удавят оголодавшие албанцы, или решить вопрос радикально. У нас есть договоренность с более здравомыслящими представителями элит. Среди них – представители Министерства обороны. Помнишь, ты как-то хвалился, будто прямо со стадиона можешь повести народ на Кремль? На Кремль пока не надо, а вот на резиденцию Ходжи – надо очень.

Вот и веду, отвечаю, так сказать, за базар. На следующем перекрестке нас встретила толпа милиционеров. Сделать предупредительный залп в воздух из табельного оружия они успели, но на этом их служебный подвиг закончился – толпа снесла их в один миг, и я даже не успел заметить, в какой момент сотрудник повис в петле на фонаре. Простите, мужики, я просто немного помогаю историческому процессу.

Не сопротивление режима, а видимость – в столице полно военных и их техники, и, не саботируй приказы наши союзники из Аппарата, мы бы уже полегли под пулеметными очередями. Но иллюзия сопротивления нужна для эмоциональной подпитки толпы. Часть «бунтовщиков» под шумок била витрины магазинов с понятными целями, но порядок наводить некогда и нечем – кроме десятки охранников со мной никого нет.

Марш продолжился, мы снесли пару баррикад, потеряв пятерых идущих со мной во главе колонны албанцев – приказ открывать огонь местными силовиками таки получен. Пролившаяся кровь придала нам моральной правоты и «помазала» в единый организм.

– Не простим!!!

– Старик, уходи!!!

Дрожащие, потные руки до боли сжимали мегафон, толпа теряла человеческий облик – вон кого-то в переулке ногами забивают, но что я могу сделать? – и я ускорил шаг настолько, насколько возможно. Чем быстрее дойдем, тем меньше причиним сопутствующего ущерба мирным гражданам Албании. Больше не хочу в таких штуках участвовать – очень страшно, совестно, но вместе с тем я впервые по-настоящему ощущаю власть и возможность вести за собой многотысячные толпы. Это – не беззубый, тщательно организованный комсомольский митинг. Это, мать его, кровожадная, переполненная адреналином масса, которая идет вершить социалистическую справедливость, и горе каждому, кто встанет на ее пути!

За те сорок минут, что мы преодолевали расстояние от стадиона, ко дворцу (одно название, так, особнячок) успели стянуть полсотни милиционеров и пару пожарных машин. Саботаж налицо – да по нам из танков уже шмалять должны!

Во время замеса я огреб дубинкой, получив рассечение левой брови и легкую муть в башке.

– Норм, – отмахнулся от дяди Жени, который прикрывал то направление, с которого мне прилетело.

Сложная у моих дядей работа.

Албанские копы полегли, пожарные машины были должным образом перевернуты, сами пожарники сделали правильный выбор, влившись в наши ряды.

– Бах! Бах! Бах! – начали огрызаться огнестрелом из окон резиденции.

– Бего-о-ом!!! – скомандовал я.

Теряя своих – дяде Игорю прострелили ногу, и дяде Семену и Жене пришлось тащить его на себе, чтобы не затоптали – мы добежали до резиденции, и товарищи пожарные, успевшие влиться в наш единый организм, топорами вынесли двери. Дядя Коля дернул меня с прохода, и очень правильно – пулемет порвал два десятка людей в клочья, проделав в нас просеку.

– В окна!!! – это уже не я, это толпа врубила самоуправляемость.

– Хватит, – велел дядя Семен. – Отходим.

– Х*й там! – возмутился я, стерев кровь с рожи рукавом. – Я обещал им «указать путь», и не могу свалить – это запомнят. И камеры смотрят! Вон в то окно много залезть успело, за ними! Под мою ответственность!!! – рявкнул на несчастных дядей.

Плюнув – ну проблемный объект, самовольный – они влезли в окно вслед за мной. Как-то так выглядел Рим, когда в него вошли варвары: мебель раскурочена, люстры валяются на полу вперемешку со шторами и испорченными картинами. Миновав комнату, мы выбрались в коридор и услышали отчаянный женский крик из комнаты напротив. Двери на петлях не нашлось, поэтому мы просто заглянули, увидев одного, находящегося посреди процесса насильника и троих ждущих своей очереди.

– В расход, – велел я.

– Под твою ответственность, – буркнул дядя Семен и выполнил приказ четырьмя меткими выстрелами из БП.

Отправившись дальше, насладились картинами грабежа и добрались до второго этажа. Посмотрев из коридора на запинываемый молодежью, окровавленный и бездыханный труп Энвера Ходжи, я тихонько вздохнул: сам виноват.

Глава 6

Двухчасовые оправдания удалось записать только ночью: остаток вечера ушел на успокаивание народа и ввод в стране чрезвычайного положения. Помимо приведенных мной фанатов «актива» по всей стране образоваться не успело, а этих я смог успокоить и убедить разойтись по домам.

Сидя на неудобном деревянном стуле на фоне стяга с серпом и молотом, глядя в камеру, я подводил итоги монолога. Телевизоров в Албании мало, поэтому все сказанное транслируется по радио и потом попадет в газеты.

– С вашего позволения, подведу краткие итоги. Первый, и самый важный тезис – революция без революционной ситуации и поддержки народных масс невозможна. Тезис второй, развернутый, в виде трех сформированных Владимиром Ильичом Лениным признаков кризисной ситуации, складывающихся в обществе накануне революции: верхи не могут управлять по-старому. Энвер Ходжа и его клика пытались держать общество в страхе и нищете, а мы переходим ко второму признаку: низы не хотят жить по-старому. Кому нравится жить в страхе и нищете, в тени старательно разжигаемой Ходжей войны? Сейчас, когда здравомыслящие силы страны победили, Албанию надежно прикроет военная мощь стран Варшавского блока. И третий признак революционной ситуации: значительное повышение активности масс, привлекаемых как всей обстановкой кризиса, так и самими «верхами» к самостоятельному историческому выступлению. Когда государственный аппарат давит на человека, возникает совершенно справедливое сопротивление. Тезис третий – революционную ситуацию создать невозможно. Случившиеся события стали закономерным ответом народных масс на пагубную для страны политику Энвера Ходжи. Де-юре называть эти события «революцией» не совсем правомерно: с точки зрения законодательства, в Албании произошел государственный переворот. Однако де-факто Ходжа вел жесткую, авторитарную, милитаристическую политику, ничего на деле с социализмом общего не имеющую. Новое правительство будет верно социалистическим принципам государственного строительства. То есть – в стране произошла смена социально-экономического базиса, что является определяющим критерием революции.

Вот так – я тут не при чем, это все исторический процесс! Но:

– Образовавшись, революционная ситуация неминуемо приводит к революции. Зная о том, что происходит в Албании, я грустил и переживал за будущее этой прекрасной страны. Тяжелая доля албанского народа лежала на моем сердце камнем. По прибытии поступило предложение от здравомыслящих представителей Партии Труда придать революционным силам возможность освободить Албанию с наименьшим для нее побочным ущербом, я с радостью согласился помочь. Во время нашего с товарищами Марша Справедливости пострадали невинные жители. Я прошу прощения у их родных и друзей. В течение ближайших пяти лет Албания ощутит на себе все плюсы нахождения в Варшавском блоке и зоне всеобщего экономического процветания, выстроенной трудящимися подавляющего большинства социалистических стран. Вы – не одни, товарищи! Нас – миллиарды!

И на этой позитивной ноте запись закончилась.

– Молодец, – профессионально оценил контролирующий процесс генерал Васильев.

– Дело привычное, – почесал я кожу над рассечением.

Три шва и пластырь сверху.

– Не боишься авторитет посланника мира растерять? – спросил он.

– Я же им никогда и не был, – развел я руками. – Спасибо, товарищи, – поблагодарил технический персонал, и мы пошли к выходу. – То, что я вещаю как попугай раз в неделю, а то и чаще – чистейшей воды интернационализм. О нем же применительно ко мне и политике СССР уже давно визжат иностранные пропагандисты. Считай – вакцина, и никто произошедшему не удивится. Но наши красноимперские амбиции – великий секрет. Мы же по-прежнему за мирное сосуществование двух систем.

– Само собой, – кивнул генерал. – Зачем подставлялся-то?

– Картинка нужна, – пожал я плечами. – Все жопой рискуют, и я так должен делать, на правах инициатора. Какие кадры получились! – мечтательно зажмурился, ойкнул и аккуратно погладил стрельнувшую болью бровь. – А еще я теперь автоматом попадаю в учебники неустановленного количества стран. Теперь я – по-настоящему историческая, способная вести за собой широкие народные массы, личность. Идущие за мной готовы вешать и убивать полицейских, ловить лицами пулеметные очереди и разойтись после всего этого по первому требованию. Меня это осознание наполняет ответственностью, стремлением придерживаться строгих моральных рамок и уверенностью в победе Мировой Революции!

Так в отчете и напиши.

– Правильно нос по ветру держишь, – одобрил генерал. – Поиграли в самостоятельность и хватит: то бунты, то забастовки. Эти, б*дь, один коммунизм строят, те – другой, и у обоих через жопу! – коснулся кадыка ребром ладони. – Вот тут они мне все, каждого второго бы собственными руками удавил. Сорок два года в общей сложности Восточной Европой занимаюсь, давно сигналы подавал – хватит в дружбу играть, не работает: если страха нет, будут играть на врага. Теперь всё, показали, что умеем одним днем менять лишившийся чистоты понимания режим. Не хуже американцев, – ухмыльнулся. – Но мы-то за правое дело боремся, а они – за деньги.

– Согласен с вами, – благодушно покивал я. – Передачу мою смотрите?

– Так все смотрят, – развел он руками. – Неписанная служебная обязанность, для профилактики тупоумия.

– Не знал, – хохотнул я. – Вы, Георгий Семенович, получаетесь крупный специалист по Восточной Европе?

– Покрупнее найдутся, – скромно ответил он. – Но эту операцию я разрабатывал. Юрий Владимирович предупредил, что если ты пострадаешь, он с меня шкуру живьем снимет.

– Деда может! – покивал я. – Поясните суть сигнала?

– Веди себя хорошо, или сдохнешь в собственной спальне, – исчерпывающе пояснил он. – С Китаем и Кореей мы это дело согласовали – товарищ Андропов спросил советов личным письмом. С той стороны напрягаться не будут. Да там у нас и не получится такое провернуть, – махнул рукой.

– Не получится, – подтвердил я. – Хорошо, что нам и не надо.

– Хорошо, – согласился генерал.

В машине нас встретила невыспавшаяся, но сияющая на меня глазами Оля, которая с самого вечера не хочет от меня отлипать и немножко обижается, потому что:

– Сам в учебники попадешь, а меня в гримерке запер!

– В следующий раз обязательно возьму с собой, – пообещал я.

– Клянешься?

– Если твой отец одобрит, – ловко переложил я ответственность.

– Он точно не одобрит, – вздохнув, она подперла голову лежащей на окошке машины руки и стала смотреть на пустынные – потому что чрезвычайное положение – погруженные в предутренние сумерки, улицы.

– Взрослая сможешь решать сама, – не выдержал я.

– Тогда пока я не вырасту, больше так не делай! – ткнула она в меня пальчиком.

– Хорошо, – легко пообещал я.

Это же не прецедент, а инцидент – один раз провернуть можно, но все, кто должен, посмотрят и сделают выводы, предприняв соответствующие меры безопасности. Ну и не надо на самом-то деле: всё, соцблок вчерне приведен в порядок, причесан, тесно связан широченными экономическими нитями. Наши интересы охватывают три континента, наши длиннющие руки вежливо пожимают ладони или шеи союзников – в зависимости от степени доверия к правящим элитам. Вот теперь можно переходить к экономическому противостоянию с капиталистическим миром!

* * *

В Албании пришлось залипнуть еще на неделю, но я был этому рад. Во-первых, можно всласть походить по СМИ и массовым мероприятиям – включая митинг в честь смены правительства на нормальное, подписание им бумажек о вхождении в Варшавский блок и «Один пояс – один путь». Встречался так же с детьми, обильно раздавая подарки и приглашения на откорм в Советские лагеря. Ну и бизнес обсуждали, куда без него – в первую очередь, конечно, строительство курортных комплексов для наших граждан, образование специализирующегося на фруктах здоровенного агрохолдинга и парочки заводов по пошиву шмотья – пока хватит, тут так-то не прямо экономическая депрессия, а просто прибавочная стоимость криво распределялась. Теперь, под чутким присмотром наших товарищей, Албания будет цвести и пахнуть, а из-за нефтяного кризиса даже их дерьмовая, годная только на мазут нефть будет продаваться на ура. Словом – не балласт, а вполне себе партнер с очень хорошим туристическим потенциалом – сюда ведь не только наши граждане съездить захотят, но и европейские соседи с Севера, и даже может быть азиаты.

Олин концерт прошел без сучка и задоринки, если не считать целую кучу силовиков на стадионе и в его окрестностях – новая власть как бы тренируется выживать. Перенести его пришлось на последний день нашего здесь пребывания, и, по возвращении в гостиницу, я обрадовал подружку новостью:

– Домой пока не возвращаемся, сейчас в порт и оттуда в Италию поплывем.

Отмазок не осталось – из НАТО страна вышла, в дружественные цвета окрасилась, а значит нужно ехать, укреплять от всей души. Как-то я, походу, перестарался с приклеиванием к Союзу пригодных для туризма мест – так и туристов-то не напасешься! Но конкретно с Италией туризм – это фигня, потому что «сапожок» в эти годы являет собой неплохо развитое во всех смыслах государство. В первую очередь нас интересует, разумеется, продукция концерна «Фиат». Во вторую – «Монтэдисон», занимающаяся химической промышленностью, энергетикой и фармацевтикой. В третью – мощности компании «Оливэтти», производящей калькуляторы, печатные машинки и даже компьютеры. Такие заводы нам нужны – высокотехнологичных конвейеров по миру в эти времена не так много, и нагрузить местные мощности производством компонентов к «Одиссее-2» я прямо рад, потому что это позволит штамповать дополнительные триста тысяч приставок в год. Ну а калькуляторы и прочую мелочевку охотно будут брать пожилые товарищи – штука всем нужная, и собственного и даже японского производства не хватает.

Еще нам обломилась компания Benetton, то есть – шмотки. Соцблок купит всё – и ширпотреб, и высокую моду. Да в принципе вся бенеттоновская продукция на первых порах будет приравниваться к последней – «Люд, это настоящая Италия!». «Коль, настоящая Италия! Ну поехали в магазин!».

«Феррари», к сожалению, из Италии свалили во Францию, где вредный Помпиду предложил хорошие условия беглецам от грязноштанных коммуняк. С «Ферарей» убежали «Альфа Ромео» и «Мазератти» – последние вообще французскому «Ситроену» принадлежали, а вот «Ламборгини» по большей части осталась: люксовые автомобили будут собирать в той же Франции, а вот трактора сочли стоящим для оставления соцблоку активом. Планирую заказать две тысячи тракторов для своих сельхозпредприятий – это нынче почти годичный цикл производства. Так сказать, поощрение за частичную лояльность родине. Еще, к сожалению, свалила Ducatti – эти прямиком в Америку. Жаль, но что поделать, придется сконцентрироваться на мототехнике отечественной, союзной и японской.

Ну и, разумеется, нельзя не учитывать просто сказочно урожайные сельхозугодья, продукцию которых будут рады купить вообще все. Часть по-прежнему будет уходить капиталистам по привычным сделкам, но часть переориентируется на наши рынки. И вино! Много-много вина!

Есть и огромная проблема в виде засилья мафиози. Некоторая их часть свалила в Америку, вливаться в тамошние криминальные структуры, но львиная доля привычно осталась дома. Грустно, но по отчетам КГБ некоторое участие в победе социалистов мафиози принимали, через что новое правительство давить их на корню не хочет и не может. Но уж это-то точно не мое дело, верно?

Плаванье получилось как в кино – под пронзительно-синим безоблачным небом, впитывая теплый влажный ветерок и любуясь береговой линией. Прогулочный катер радовал комфортом в стиле «тяжелый люкс», и все путешествие нас очень вкусно кормил выписанный из Москвы – для безопасности, а не потому что безумные навыки – повар.

Сидя в мелкой части расположенного на палубе бассейна, я старательно делал вид, что загорающая в шезлонге, прикрывшая голову и лицо соломенной шляпой, одетая в модный (по этим временам) раздельный красный купальник Оля нисколько не притягивает мой взгляд. Выросла подружка, а с женой слишком давно не виделся. Немного помогает сидящий в воде рядом со мной, толстый плешивый дедушка Никита Семёнович Рыжов, действующий Чрезвычайный и Полномочный посол СССР в Италии. Знакомить меня с программой поездки и важными местными особенностями он закончил еще на второй час после отплытия, и с тех пор мы общались на более интересную тему: Турцию, где дипломат служил до перевода в Италию.

– Турция – это либо война, либо торговля, – вещал Никита Семёнович. – В наших реалиях война будет сразу со всем НАТО. Босфор и Дарданеллы нам не отдадут ни за что и никогда.

– Нам в собственность и не надо, – не расстроился я. – Лишь бы что надо проплыть могло.

– Свобода судоходства документально закреплена, – кивнул он. – Внутри Турция – это без пяти минут хаос: основными противоборствующими группировками среди народных масс являются леворадикалы и исламисты-националисты. Правящие элиты подкармливают и тех, и других. Реальная власть принадлежит военным, что ты и сам, полагаю, заметил в связи с переворотом от 12 марта этого года.

– Заметил, – подтвердил я. – Вот всегда так: если возникла вероятность прихода к власти коммунистических сил, сразу поднимает голову фашизм националистического толка.

– Для борьбы с коммунизмом и создавался, – пожал плечами Никита Семёнович. – Хунта грозилась реформами формата «за все хорошее, против всего плохого», но пока ограничивается репрессиями коммунистически настроенных граждан и регулярным вводом военного положения в те моменты, когда народа на улицах стало многовато. Полагаю, году к 73-му порядок таки наведут.

– Жаль, – вздохнул я.

– Не переживай, – успокоил меня Никита Семёнович. – Это же страна НАТО. Нам они друзьями все равно не будут, какой бы там режим не установился – по-настоящему преданных нам товарищей в Турции просто нет, и вырастить их мы не сможем. Палок в колеса не ставят – и хорошо. Турция – она такой враг, что порой полезнее друзей. Для НАТО они – головная боль и финансовая дыра.

– Добавляет эрозии всему блоку, – кивнул я. – Типа наших венгров с поляками.

– «Типа», – с улыбкой подтвердил посол. – Вот так и получается: по-хорошему Турции вообще быть не должно – они и нам поперек горла, и стратегическому противнику. Приходится нам обоим с турками в меру сил торговать, условно-дружить и закрывать глаза на провокации и закидоны. Турки это прекрасно понимают, поэтому ведут, так сказать, многовекторную политику, – ухмыльнулся. – И знаешь, очень странно у них это получается: вроде со всех сторон кредиты дают, промышленность помогают модернизировать, в торговле преференции дают, обороты растут ежегодно. А внутри страны – перманентный кризис и рецессии с редкими перерывами.

– Странно, – согласился я. – Зарубежье вообще фиг пойми как работает: вот Союзу кредиты не нужны, он и без них справляется. А условная Польша сразу начинает деградировать, притом что у них там и сельское хозяйство хорошее, и производств тем самым жуй, и нашей нефтью из труб еще приторговывают. Ну загадка!

– Загадка! – хохотнул Никита Семенович. – За время моей работы в Турции, например, мы им больше миллиарда, если по нынешнему курсу считать, отвалили.

– Отдают? – спросил я.

– Отдают, – кивнул Никита Семенович. – Нам все капиталистические страны отдают, если это кредит, конечно, а не бескорыстная помощь поддельным левакам на сытую жизнь.

– Еще кредит давать собираются, в следующем году, – поделился я инсайдами. – Четверть миллиарда.

– Ты деда не осуждай, – заступился за Генеральную Линию посол. – Понимаю, ты молодой, горячий, они коммунистов линчуют, а мы им – кредит. Но по-другому нельзя.

– Все понимаю, Никита Семенович, – заверил я. – Юношескому максимализму и черно-белому мышлению бой: мир сложный и многогранный, и порой приходится принимать неприятные в моменте решения, чтобы на долгой дистанции как минимум не огрести проблем, а как максимум – победить.

– Верно!

Глава 7

Первым делом, понятное дело, пресс-конференция:

– Европейские границы и их неприкосновенность зафиксированы Ялтинско-Постдамским договором, – со скучающим видом ответил я на заданный американским журналистом вопрос. – Да, в Италии сменился социально-экономический базис, но ее границы остались совершенно теми же, что и раньше. Это же относится к Албании. Страны остались теми же, просто жизнь их народов в ближайшей исторической перспективе станет сытнее и приятнее. Дело ведь даже не в социально-экономическом базисе, джентльмены. Дело – в картине будущего. Социализм – это прогрессивный строй. Когда-то таковым был капитализм, пришедший на смену феодализму. Свою историческую роль капитализм уже сыграл, и ему нечего предложить потомкам, кроме тупиковой концепции общества потребления. Спорить не буду – видеть, как улучшается личный уровень потребления приятно на биологическом уровне, но общество потребления дальше этого самого биологического уровня не идет. Однажды ресурс планеты будет выработан, и тогда общество потребления станет невозможным физически, равно как и само существование человечества – именно к этому печальному финалу ведет нас капитализм. Освоение космоса, увы, штука крайне затратная, и никаких прибылей в обозримой перспективе не сулящая. Сейчас капиталисты вынуждены участвовать в космических программах, потому что существуют космические программы социалистические, при этом оптимизируя расходы изо всех сил. Однако в военную промышленность дотации поступать продолжают. Приоритеты очевидны: оскотинить население, перераспределять ресурсы в карманы нужных людей и пугать весь мир «красной угрозой».

– Вы считаете население капиталистических стран «скотом»? – попытался подловить он.

– Я считаю, что капиталистическим элитам выгоднее потребители, а не граждане, – ответил я.

– Можете подробнее рассказать о картине будущего, которую предлагает человечеству социализм? – попросил журналист итальянский.

Демонстративно оживившись, я кивнул:

– С радостью, товарищ Романо. Социализм подразумевает более справедливое, а главное – полезное перераспределение прибавочной стоимости в пользу благосостояния абсолютного большинства населения и масштабных проектов. В частности – космос, который человечеству нужно осваивать. Я не буду пытаться запугивать уважаемых зрителей, слушателей и читателей – на наше и три-четыре следующих поколения ресурсов на планете хватит. Однако предлагаемая капиталистами модель общества потребления будет расходовать ресурсы вхолостую, и нашим пра-пра-правнукам с Земли придется убегать в спешке, обладая гораздо меньшим, что у нас есть сейчас. При победе социализма во всем мире у человечества появится беспрецедентная возможность впервые в истории отказаться от войн как таковых, выстроить глобальные торгово-экономические цепочки и направить чудовищные, доселе направляемые в ВПК средства на окончательную победу над голодом и нищетой. Далее нужно победить безграмотность там, где она осталась. Нас – почти четыре миллиарда, товарищи. Представьте себе, какой чудовищный потенциал остается нераскрытым только из-за жадности сверхбогатого меньшинства, которому выгодно «опускать» другие страны ради прибыли.

– Вы планируете лично свергать не устраивающее вас «сверхбогатое меньшинство»? – подколол журналист-англичанин.

– Готов сразиться в ринге один на один с любым обладающим политической властью миллиардером.

Народ хохотнул.

– По каким правилам? – уточнил журналист-француз.

– Не бить ниже пояса, не кусаться, не царапаться, – перечислил я. – С любыми ударами и приемами. Но на крайний случай согласен и на джентельменский бокс.

Плечо легким тренировкам и короткому бою не помешает. Да и кто рискнет принять вызов?

– Вы часто рассуждаете об упадке Европы, Ткачев-сенсей, – воспользовался паузой восточнонемецкий журналист. – Ваше мнение после долгого пребывания здесь не изменилось?

– Долгие века доминирующим проектом Европы было христианство. В какой-то момент государства Европы начали избавляться от влияния Рима и заводить себе собственные, подчиненные государственным интересам, церкви – так закончился глобальный христианский проект. В наше время, когда глобальный, крупный финансовый капитал окончательно берет верх над капиталом промышленным – последним оплотом нормального, созидательного капитализма, кстати – капиталистическая Европа все больше проникается идеей объединения в нового политического актора с единой валютой и условно-открытыми границами. Это, очевидно, на руку американским империалистам, потому что такая Европа станет противовесом Советскому Союзу. Собственно, ничего в этом мире не меняется – англосаксонские элиты продолжают пытаться стравливать народы земли друг с другом ради собственной выгоды. Сколько лет Европа будет выплачивать военные кредиты? Как много денег налогоплательщиков стран НАТО высосет американское оружейное лобби под заведомо ложные рассуждения о войне с Советским Союзом? Вот буквально три дня назад американцы заставили союзников раскошелиться на двенадцать миллиардов долларов. Предлогом послужили события в Албании, но это – лишь предлог. Советский Союз никогда не нападет на страны НАТО, если его не провоцировать.

Отпив водички, продолжил:

– Глобальный проект грозит странам капиталистической Европы потерей суверенитета и самого европейского духа, который многие века, пусть и бесчеловечными методами, вел человечество вперед. Настоящая Европа, джентльмены, сейчас состоит в Варшавском блоке и странах экономического блока «Пояс-Путь» – в дружной семье социалистических государств культура и язык народов тщательно оберегаются, потому что это – источник культурного и духовного обогащения всего человечества. Боюсь, капиталистическая Европа прямо на глазах превращается в послушную марионетку США, и сделать что-то с этим европейские элиты неспособны. Так умнейшие люди Римской Империи, наблюдая ее закат, были бессильны что-то изменить. К счастью, сейчас все не настолько плохо, и там, где элиты бессильны, свою судьбу может взять в собственные руки народ. Пример в виде замечательной страны Италии у нас есть – разве итальянцы после победы Революции умирают от голода? Они потеряли работу? В стране бурлит гражданская война? Злые коммуняки из СССР оккупировали Колизей? Я не призываю народы капиталистической Европы выходить на улицы и свергать власть. Я призываю капиталистические элиты одуматься, обуздать собственную жадность и организовать «революции сверху». Да, лишними миллиардами придется поделиться, но разве вам и вашим потомкам не хватит остатков? Зародившаяся в Советском Союзе экономическая модель, которую успешно применила обновленная Италия, достаточно гибка, чтобы позволять людям с деловой хваткой самореализовываться и богатеть ко всеобщей пользе.

Так меня и послушали, ага.

* * *

Сама Италия этих времен не произвела на меня особого впечатления: тесные, местами откровенно грязные улочки со старой малоэтажной застройкой даже при отличной погоде смотрелись не очень. Даже немного неловко: будь я тонким ценителем архитектуры и европофилом, я бы корчился от восторга, но увы. Словом – ничего удивительного, что наших людей сюда и до моего вмешательства пускали, в рамках круизов по Средиземноморью: в Москве и Ленинграде тупо лучше. Исключение, конечно, реально древние памятники – руины Колизея, например, очень впечатляют. Вторым большим исключением стал Ватикан, куда я прибыл поговорить с Папой Римским. Не просто так, а в сопровождении Владимира Алексеевича Куроедова, главы Совета по делам религий Советского Союза и по совместительству генерала-лейтенанта КГБ, что просто не может не умилять. Второй важный сопровождающий – митрополит Никодим, председатель отдела внешних церковных сношений Московской патриархии. В «конторе» де-юре не работает, но мы же не дети и всё понимаем. Одеты товарищи скромно – Владимиру Алексеевичу не положено, а Никодим, несмотря на недавно выданное ему право носить две панагии, ограничился одной. Православный поп в Ватиканских декорациях выглядел потешно, но никого это не смущало – иностранные попы не стеснялись подходить, здороваться и вообще всячески демонстрировать свое расположение.

За три последних дня я успел прочитать три лекции, дать два больших, совместных с Олей концерта и получить в итальянском Минкульте очень вежливый запрет на концерт в руинах Колизея. Жаль, было бы прикольно, но я особо на разрешение и не рассчитывал. По вечерам, в свободное, так сказать, время, я катался по Риму с представителями интересного мне бизнеса. Трактора успешно согласованы, а к ним прилагается небольшой заводик по производству запчастей. На последний пришлось раскошелиться, потому что где запчасти, там и целый трактор. Технологии стоят дорого, но важность такого заводика признали все – не будешь же ты условный шуруп для карбюратора из Италии в колхоз переть.

Еще из интересного – встреча с местными киноделами с личным присутствием Федерико Феллини, которого очень повеселило мое признание в том, что его фильмы для меня сложные и скучные. Зато с Серджио Леоне и Дарио Ардженто поговорил больше часа. Работать с ними я не буду – смысла нету, но лично для себя пообщаться было прикольно.

Немного завидно – никаких «философских пароходов» у итальяшек не случилось. И гражданской войны не случилось. И к большой войне с соседями готовиться не надо – не будет ее. Словом – нам бы такую «тепличную» революцию, мы бы всему миру ого-го как показали! Что ж, другие времена, другие люди, другие базис и надстройка. Но все равно грустно.

Общаясь с людьми, невольно замечал новизну в отношении ко мне. И так был известен на весь мир в качестве гениального мальчика, который многократно выжил, а теперь показал как могу в течение считанных часов сменить правящий режим в очень тоталитарной стране, не убоявшись пулеметов, а главное – репутационных потерь. «Леваков» в этот исторический момент по всему миру как грязи – это и способ побунтовать, если молодой, и пофрондировать, если постарше. Толковые товарищи – в подавляющем меньшинстве, а большинство просто в «евролевых» играет. Пренебрегать таким активом, однако, не стоит – вот мы с товарищем Цвигуном Высоцкого за болтливость ругали, а с этой-то стороны болтают гораздо больше.

В будущем каждый наш предатель тыкался народу в лицо с посылом: «вот какой плохой совок был, смотри сколько предателей», но что-то почти ничего не слышно было о предателях капиталистических. Например, «Кембриджская пятерка». Или актуальный для этих времен, супер ценный агент Трофимов Георгий Владимирович, ныне занимающий должность полковника Разведывательного управления Министерства обороны США. Или Джон Энтони Уокер – этот должностью не вышел, но образцово-показательно передает нам ключи к военно-морским шифрам. Пропаганда пропагандой, но КГБ – реально самая могущественная спецслужба в мире, и боятся ее не зря. Банальная логика, блин: что проще – найти предателя в закрытой, пронизанной шпиономанией (что правильно!) стране, совсем недавно положившей десятки миллионов человек в борьбе за существование – это сильно мешает иллюзиям о «светлоликих эльфах» – или в рыхлом капиталистическом теле, банально предложив немножко денег или поймав на компромат? Ответ очевиден, но кто об этом задумывается, если надо СССР пинать изо всех сил во имя реставрации и неприкосновенности капитализма? Что ж, тоже понять можно – если КГБ такой могущественный, почему полудурки из Кремля просрали сверхдержаву ради возможности красиво тусоваться в чужих странах, попутно скупая там недвижимость? Почему нельзя было вытряхнуть пожилое, погрязшее в догматах дерьмо еще на этапе Застоя? Нет ответа, есть только горькая объективная реальность. Хорошо, что теперь вокруг меня другая реальность, где за державу не настолько обидно. Цель – чтобы «обидно» не было совсем!

Папа будет принимать нас у себя дома – в храме Святого Петра. Отличная возможность полюбоваться памятником экстра-класса. Площадь у храма усыпана народом – по словам Никиты Семеновича, это здесь стандартная практика. Интересно, а жителям вон тех домов с окнами на площадь нормально слушать столпотворения весь световой день и даже немного ночью? Я бы на их месте продал нафиг свою дорогущую квартирку и переехал куда-то потише. С другой стороны, едва ли здесь живут пролетарии, скорее богачи для статуса прикупили, чтобы с нарочитым спокойствием, как бы между делом, сообщать собеседникам: «да, окна моей квартиры выходят на собор Святого Петра».

Квартирный вопрос итальянцы после революции решили просто – собственное жилье является частной собственностью. Хочешь кооперативную квартиру? Да пожалуйста! Частный дом? Тоже запросто – только плати. Тот еще социализм, конечно, но у нас скоро сделают так же: осталось расселить что-то в районе двадцати миллионов человек. После этого критичность квартирного вопроса сильно снизится, и можно проводить легкую приватизацию, начав с кооперативных квартир, частных, колхозных домиков – включая приусадебный участок, конечно – и дач. Раздавать жилье, конечно, страна от этого не перестанет – у нас же государство для народа, а не народ для государства. Ну и, разумеется, в распоряжении Горкомов, производств и колхозов останется некий «маневренный фонд», из которого потерявших актуальность жильцов можно будет выселить, чтобы передать более достойным. Махинации, взяточничество и блат, безусловно, будут, но рай на земле невозможен даже при наличии попаданца в теле Генсекова внука.

Актуальный Папа – Павел VI – встретил нас на крылечке, как бы дав понять, насколько наш визит для него важен, и имел лысеющую, лопоухую рожу, навевающую ассоциации с Луи Де Фюнесом. Превратив подавленный смешок в улыбку, я дождался, пока Павел поприветствует посла, генерала и митрополита – последнего прямо тепло, и аккуратно пожал протянутую мне ладошку:

– Доброе утро, ваше святейшество. Большая честь находиться здесь, в самом центре католической культуры.

– Доброе утро, Сергей, – с улыбкой поздоровался он в ответ. – Позволю себе заметить, что Ватикан – центр не католической культуры, но христианской веры.

– Разумеется, ваше святейшество, – не стал я с порога погружаться в теологический спор.

Мы медленно побрели вглубь лишенного гостей собора – выгнали ради безопасности. Просто охренеть как красиво! Заметив, какое впечатление на меня произвели фрески и сияющие золотом стены, барельефы и прочая архитектура, Павел номер шесть заметил:

– Разве подобное великолепие не вызывает в людях стремления посвятить свою жизнь Христу?

– Подобное великолепие вызывает у меня мысли о том, что большое население, помноженное на плодородные земли, позволило тратить прибавочную стоимость на строительство подобных вещей. Но не признавать культурную и цивилизационную значимость Христианства может только слепец. Как минимум, вера вдохновляла Микеланджело на настоящий шедевр! – подняв взгляд к покрывающим купол Микеланджело фрескам, я вздохнул. – Просто невероятная работа с пропорциями.

– Ваше предложение посетить СССР стало для меня полной неожиданностью, – дав мне время полюбоваться, обратился папа к Никите Семеновичу. – До недавнего времени вопросы религии в вашей стране были несколько… – пожевал губами и подобрал слово. – Чувствительными.

– Темные времена бывают у всех, – ответил посол. – Но теперь, в полном соответствии с конституцией, Советский Союз придерживается полной свободы вероисповедания. В наших Западных краях много добрых католиков, и они будут счастливы увидеть вас своими глазами, Ваше Святейшество.

У Папы намечается большой тур по западным окраинам Союза и Соцблоку – в Польше, например, народ прямо очень католический, так что пропагандистский эффект будет сказочным.

Глава 8

Сидя на диване в гостиной своей московской квартиры, я смотрел телевизор. Показывали стоящего на крылечке костёла Святого Иоанна Крестителя – главного католического собора Варшавы – папу Павла VI. Только что он провел службу в компании главных польских попов и тщательно отобранной массовки, и теперь обращался к заполнившему окрестности собора народу:

– Эпоха модерна была призвана помочь человеку приблизиться к сакральному: ответам на вопросы «кто мы?» и «зачем мы здесь?».

Его речь – прямой результат трехдневного путешествия с неплохо умеющим промывать мозги кому угодно Сережей.

– Но научно-технический прогресс привел к другому: человечество все больше удаляется от сакрального в пользу сиюминутных радостей. Наш век должен был стать рассветом человечества – достижения науки позволяют нам как никогда близко подойти к нашему предназначению. Всем, кто меня слышит, знакома притча о строительстве Вавилонской башни, и многие сбившиеся с истинного пути добрые христиане обвинят меня в желании повторить ошибки прошлого. Это – ложный путь: я говорю лишь о совершенствовании человеческой природы. Господь создал нас несовершенными и даровал свободу воли не для того, чтобы человечество упивалось пороками. Понять Его замыслов нам не дано, но истинное христианство зиждется на стремлении человека к сакральному. Мы сбились с пути, но еще не поздно обратиться лицом к Истине. Из всех существующих в земном мире систем наиболее справедливой является социализм.

Народ одобрительно взревел.

– Человек не должен жить на земле праздно. Господь видит в каждом из нас Своего друга, помощника и со-работника, способного приумножить красоту и многообразие Божиего мира, увидеть глубочайшие, сущностные связи различных сторон Бытия. Наука помогает человеку увидеть и постичь все величие Его замысла. Господь любит нас, Господь не хочет, чтобы люди жили в нищете и прислуживании кумирам. В основе социализма лежат глубоко христианские идеи, ибо сказано: по делам их узнаете их. Капитализм привел человечество к двум жесточайшим войнам в истории человечества. Капитализм низвел человека до потребителя, денно и нощно вынужденного бояться голодной смерти. Да, испытания закаляют душу, но поглощенный заботой о хлебе насущном человек не может себе позволить по-настоящему задуматься о своей роли в великом замысле. Я призываю всех добрых христиан отказаться от ложных идеалов и построить новое, справедливое общество!

Вход для пользователей

Меню