Читать онлайн Демоны внутри бесплатно

Пролог

Dass ich es vorziehemit Menschen zu leben

anstatt sieu mzubringen

ist der einzige Grund, weshalb Ihr noch am Leben seid.

Gott will es!

Heimataerde – «Gott will es»[1]

Холодный ночной ветер трепал обрывки флагов, развешанных по городу.

Где-то хлопали ставни окон. Город казался пустым. Впрочем, теперь он был мёртвым.

Четверо всадников спешились и позволили своим лошадям бежать прочь, потому что даже эти неразумные животные вряд ли смогли бы вынести вид сотни мёртвых жителей, лежащих на дорогах, в переулках, на ступеньках собственных домов. Лежащих всюду, куда только падал взгляд. Кто-то оказался нанизанным на флагштоки или каменные украшения и теперь свисал со стен зданий. На лицах мертвецов застыл ужас.

Закатное небо медленно темнело, жечь факелы было теперь некому, но в этом не было нужды – западная часть города занялась огнем от забытого очага; восточная погружалась в ночь. Где-то выл перепуганный пёс, теперь уже бродячий. Рядом, скорее всего, лежал его неживой хозяин, возможно, даже не успевший повзрослеть.

– Никого не пощадили твари. – Из-за поворота вышел мужчина средних лет, в красных одеяниях до земли, перетянутых грубым пеньковым поясом. – Даже младенцев. Твари.

Он злобно сплюнул, окинув взглядом объем работ, который предстоит выполнить ему и его подчинённым. Часть погибших похоронят в общей могиле, часть, скорее всего, сожгут, чтобы успеть до момента, когда их тела начнут разлагаться и могильщики будут падать без чувств от смрада.

– Сколько их было? – неожиданно равнодушным тоном спросил один из четырёх прибывших, откидывая с головы капюшон. На вид едва ли старше тридцати, но уже с пробившейся сединой в тёмных волосах.

– Полагаю, один, – пожал плечами инквизитор и хмыкнул. – Соседнее поселение перебил тоже один. Судя по всему, мы имеем дело с той же тварью.

– Надеюсь, сеньор, вы понимаете, что ошибка будет стоить дорого? – возмутился второй из четвёрки.

– Дороже, чем парочка уничтоженных городов с окружающими их деревнями? Сомневаюсь. Господь Бог покарает это чудовище.

– Несомненно, однако вместо ожидания доброй воли Господа вашего вы почему-то шлёте письма нам! Призвали, а теперь всем своим поведением показываете, что нам тут не место!

– Адан, тише. Эти люди весьма злопамятны, ты же не хочешь словно бы случайно очутиться через пару дней на дыбе? – расплылся в улыбке третий из странников.

– Катись в Пекло! – в сердцах повысил голос второй, стягивая с головы капюшон. На его лице красовался уродливый рубец, похожий на тот, что остаётся после нападения дикого зверя. Половина левого уха у парня отсутствовала. – Мы должны что-то сделать с этой тварью, она явно обезумела от крови! Поглощение душ грешников ещё можно как-то понять, это их вина, но бешеный волк, рыщущий по селениям и перегрызающий глотки абсолютно всей вашей пастве, – это чересчур. Что вы так на меня смотрите? Вам что, плевать на них?

Первый вздохнул и взъерошил своему спутнику русые, слегка вьющиеся волосы.

– Адан, ты ещё слишком молод. Попомни мои слова: если будешь кидаться на всякого демона, что встретится на твоём пути, долго ты не проживёшь.

Молодой человек хотел было что-то возразить, но не успел.

– Учитель! Учитель!

К ним стремительно приближался совсем юный мальчишка, одетый в простые тёмные одеяния послушника, но где-то потерявший головной убор, так что теперь на его голове был лишь каль[2]. Послушник едва не запнулся о разрубленный труп какого-то бедняги, поскользнулся на крови и рухнул прямо в багровую лужу, но вскочил, не замечая, что теперь перепачкан с ног до головы.

– Учитель! Это он!

Инквизитор поморщился, но не от зрелища, а так, словно мальчишка ему уже порядком надоел.

– Кто? – всё же спросил он снисходительно.

– Это сам король! – Юнец прохромал к присутствующим и протянул обломок меча, принадлежавший, видимо, кому-то из городских стражников. На нём виднелись пятна чего-то чёрного. – Я проверил всё несколько раз! И ещё нашёл следы нескольких мелких тварей, но они, скорее, помогали.

Он поджал руки и нервно стиснул на нём пальцы, переминаясь с ноги на ногу, понимая, что ведёт себя неправильно и, когда всё закончится, его ожидает хорошая взбучка от монахов. – Ты уверен, мальчик? – Первый из путников подозрительно прищурился, принимая из его рук сломанное оружие.

– Ошибки быть не может. Я… – Мальчик запнулся и потупил взгляд, сглотнул, но через мгновение полный решимости посмотрел на мужчину. – Я несколько раз проверил!

Тот усмехнулся.

– Иусеф, с каких пор у вас обучают колдовскому делу? – повернулся к инквизитору первый и двинулся в его сторону, однако, поравнявшись, продолжил свой путь в сторону центральной площади. – Я думал, вы еретиков ловите, а не взращиваете.

– Хиль – неугомонный ребёнок, ему следовало родиться таким же изгоем, как ты, Горацио, – отозвался инквизитор, покосившись на плетущегося следом мальчонку. – Однажды тебя сожгут, мой мальчик, если ты не прекратишь свои неугодные Богу игры.

– Я лишь хотел помочь ловить демонов, – заупрямился ребёнок, игнорируя все предупреждения наставника. – Разве Богу не угодно истребить этих чудовищ?

– Ну что я говорил, а? – всплеснул руками Иусеф. – Истинно осёл. Хиль, диаволов и без тебя есть кому истреблять. Эти четверо прибыли как раз за этим. А потом они покинут город, – мужчина окинул путников взглядом, не терпящим возражений, – и снова будут жить в изгнании, ибо сердца их далеки от Господа нашего, а учения их темны и сеют смятение в сердцах людских.

Третий неожиданно ответил за всех:

– Не волнуйся, нам нечего делать среди вашей отары, – фыркнул он, за что Горацио осуждающе на него шикнул. – Если мы вам прям так не нравимся, то можем сразу уехать. Мне-то что? Только время тратим. Приползёте на коленях, когда демон еще одну деревню вырежет.

– Вы не лучше демона, сеньор, если так говорите, – ужаснулся мальчик, глядя на охотников. На его лице читался страх, но всё равно он держался достойно. Спорить с ним никто из охотников не стал – вникать в людские чувства давно стало для них роскошью.

Тошнотворный запах крови, липнущий к языку, и не менее пугающий любое живое существо запах горелой плоти, принесённый сквозняками с другого конца города, заполняли всё вокруг. Одежду хотелось сжечь сразу, как только все дела здесь будут сделаны и все выжившие смогут покинуть город.

Охотники прекрасно знали, что это место отныне ожидает забвение: инквизиция объявит земли проклятыми и прикажет сравнять город с землёй, а любое упоминание будет стёрто из истории, как бывало и раньше при столкновении с диаволами. Что успеют – растащат мародёры, если не побоятся слухов о проклятиях, которыми накормят жителей соседних поселений, или если их не отпугнёт трупный запах, которым уже через пару дней пропитается всё.

Крыса, осмелевшая после бойни, выползла откуда-то и уже суетливо пыталась утащить из опрокинутой корзины краюху хлеба, однако, заслышав шаги, поспешила скрыться за разбитыми деревянными бочками, бросив добычу на полпути. Перевёрнутая телега и её разбросанное содержимое перегородили половину улицы, лошади лежали неподалёку, обугленные, словно их поджарили в адском пламени.

– Они двигались оттуда, – мальчик на ходу указал туда, откуда появились путники, – и туда. Полагаю, король шёл по этой улице, а остальные… – Он замолчал, вероятно, не зная, как правильнее описать догадку.

– Загоняли жертву, как гончие на охоте, – отозвался Горацио, постукивая пальцами по оголовью меча, выглядывающего из-под шерстяного плаща. На его спине красовался бордовый крест, который был практически незаметен на тёмном фоне. – Не нужно бояться называть вещи своими именами, мальчик. Я не твой ворчливый учитель, даже если ты скажешь что-то не то – для меня это не повод сжигать тебя на костре, – усмехнулся мужчина, не глядя в его сторону. Вместо этого он цепко смотрел по сторонам. – Иусеф, мне нужны твои люди. Если вы позвали нас, то рассчитывали, что мы вступим в бой с этим монстром. Но ты же понимаешь, старый проходимец, что вчетвером с королём нам не справиться.

Инквизитор, помедлив, согласно кивнул.

– Ты так уверен в словах Хиля? – холодно уточнил он.

– Нет, но и опровержений я не вижу. Что ж, соберите всех своих людей. До восхода Луны выдернем чудовище на свет Божий и покажем ему, что и сыны Адама не так просты. – Они наконец-то дошли до центральной площади. – Нам понадобятся все ваши молитвы.

Площадь выглядела так, словно в город ворвалась банда разбойников или диких животных и разнесла его в щепки. Разорванные на части трупы разбросаны тут и там вместе с обрывками одежды, клочьями лежащей на земле. Овощи и фрукты раздавлены бежавшими прочь жителями. Лавки торговцев перевернуты. Церковь практически не тронута, если не считать выбитых витражей и бойни, учиненной внутри над теми, кто пытался в ней укрыться. Не нужно было заходить внутрь, чтобы понять, что там достаточно тел: ступеньки были залиты кровью. И при этом никакого глумления над трупами, свойственного существам, обитающим по другую сторону от Света, никакого издевательства над верой людей. Тварь, устроившая всё это, просто убивала. Расчётливо и хладнокровно.

Заслышав о планах охотников, Иусеф хотел было что-то возразить, но вовремя одёрнул себя, понимая, что те правы: демона необходимо остановить, иначе вскоре тот нанесёт новый удар. Он окликнул разбирающих завалы людей, и те разошлись в разные стороны, собирая всех в центре города. Мальчик же остался рядом с охотниками, наблюдая за тем, как те приступили к работе.

– Но ведь молитва не удержит высшего демона, – шёпотом сказал он Горацию.

– А ты смышлёный паренёк, как я погляжу, – кивнул тот, вглядываясь в лицо ребёнку, голубые глаза которого были полны непонятной обиды на охотников. – Не удержит, да…

– Но мы убьём сразу двух зайцев. Во-первых, они его отвлекут на себя, – коротко хохотнул третий из группы. – Это даст нам некоторое время на подготовку. Во-вторых, пока взбешённое исчадие Ада будет их кромсать, мы сможем его ослабить и убить. И демон, и кучка этих напыщенных болванов. Восхитительный день, не находишь, Ролф?

– Победу будешь праздновать, когда насадишь демона на меч, – закатил глаза четвёртый из компании, который за всё время до этого не проронил ни слова. Говорил он с немецким акцентом, но достаточно бегло. Он был наголо обрит, благодаря чему можно было разглядеть все шрамы, покрывающие его голову.

– Да я нажрусь, как последняя свинья, в честь такого, – на пару с третьим расхохотался Адан.

– Вы действительно сами рассуждаете не лучше демонов, – возмутился Хиль.

– Малыш, в понимании нормальных людей мы – убийцы, – устало вздохнул Горацио, доставая из затёртой кожаной сумки, перекинутой через плечо, камень и несколько предметов, предназначенных для рисования печатей. – Наше дело – избавлять мир от всякой нечисти, что угрожает пастве. Когда долго борешься с Тьмой, рано или поздно сам в ней вымажешься. Нельзя убить сотню тварей и самому остаться человеком. – Он двинулся в самый центр и нашёл там достаточно большую площадку, не залитую кровью, подходящую для круга призыва. – Адан, найди жертвенную зверюшку.

– Там где-то псина выла. Крысу королю ведь не подсунешь, да? Неуважительно. Я бы даже сказал, неприлично, – рассмеялся Адан, подхватил с земли оброненную кем-то снедь и удалился на поиски несчастного животного.

Ролф и третий, которого ещё ни разу не называли по имени, принялись растаскивать трупы, расчищая место, на котором, по их мнению, пройдёт бой с демоном.

Хиль какое-то время постоял рядом, а потом начал бродить вокруг, то и дело наклоняясь к погибшим жителям города. Каждый раз он что-то говорил, словно читал над погибшими заупокойную, затем крестился сам и осенял их, после чего переходил к следующему телу.

– Чего это он? – Ролф заинтересованно посмотрел на мальца, не понимая, чем тот занят.

– Да хрен этих фанатиков церковных разберёшь, – сплюнул третий. – Может, глаза им закрывает. Совсем мальчишке мозг задурили. Кто ж детей таскает по таким местам?

Управились на удивление быстро. Горацио отряхнул руки от мела и пристально осмотрел свою работу. Печать призыва казалась правильной, но у них нет времени проверять её досконально – как только магические следы рассеются, кровь демона на мече, найденном ребёнком, станет бесполезной, а значит, придётся ждать, когда он в следующий раз придёт в этот мир, потому что имени твари они не знали.

Пламя подбиралось к площади, грозясь вот-вот перекинуться на здания, окружающие её. Люди Иусефа уже собрались и теперь разжигали факелы и готовились к чтению молитвы, которая, по их мнению, должна была повергнуть исчадие Ада в ужас и заставить пасть под натиском силы Создателя. Адан вернулся с псом. С морды собаки капала кровь, но она ещё дышала.

– Чтоб не кусался, – объяснил тот, кладя животное в центр печати, сам же сделал несколько шагов назад. – Думаю, если демона тяпнуть за задницу, он тоже разозлится.

– Ну, раз всё готово, то предлагаю начать. – Горацио окинул присутствующих взглядом.

Подчинённые Иусефа, облачённые в красные одеяния, переглянувшись друг с другом и обменявшись кивками, начали распевать псалом сильными голосами, натренированными за годы обучения в монастырях. Охотник жестом попросил ребёнка отойти как можно дальше от места призыва, сам же прошептал заклятие, но его было не слышно за пением инквизиторов. Он продолжал что-то тараторить себе под нос, после чего размахнулся и пронзил собаку окровавленным обломком. Стоило ему это сделать, как охотники разом обнажили мечи. Горацио поднялся с земли, держа левую руку вытянутой, начертал в воздухе символ и отступил, после чего достал из ножен и свой меч. Его оружие отличалось от тех, что были у остальных, – полностью серебряное, оно словно было соткано из лунного света.

Мужчина замолчал, напряжённо вглядываясь в круг призыва. Время шло, а демон не появлялся. Адан переглянулся с Ролфом и пожал плечами. Вероятно, они всё же не успели, и кровь демона утратила силу. Что ж, тогда в следующий раз…

Но тут внутри печати столбом взвился чёрный туман, накрывая собой всё пространство внутри. Он взметнулся вверх, но ударился о невидимую преграду. Печать выдержала. Как выдержала и второй удар изнутри – лишь магические трещины пошли по барьеру, но почти сразу исчезли.

У Хиля перехватило дыхание: столько раз он читал о демонах, столько раз он слышал о них, но ни разу не видел. Да и среди инквизиторов разве что байки ходили об одержимых людях, но чтобы сам демон вот так метался в круге призыва, бессильно злясь, – такого он ещё не слышал.

– Ищет ошибку, – прошипел сквозь зубы третий. – И, кажется, нашёл…

Печать затрещала, полосы мела, которые всё это время были едва ли не единственными белыми пятнами в этой непроглядной тьме, деля её на обрывки, полыхнули синим пламенем, а после и вовсе скрылись под толщей тумана. Он клубился и сгущался, принимая форму человека. Но демон медлил, словно не понимая, что происходит вокруг. Будто бы молитвы монахов возымели хоть какое-то действие.

В этот же самый момент Горацио сорвал с пояса небольшой мешочек, полный камней, и швырнул горсть прямо в чудовище. То метнулось в сторону, уходя от атаки охотника, срывая с себя остатки чёрного дыма и являя человеческую форму: высокий мужчина с длинными чёрными волосами, облачённый в тёмные штаны и рубаху. На голове в свете пожара тускло блестел венец. Его красные мерцающие глаза с неестественно узкими вертикальными зрачками, заострённые уши и перепончатые крылья заставили отбросить мысль, что он подобен человеку.

Демон взмыл в небо и тут же рухнул в самую гущу читавших молитву монахов. Некоторые с воплями попытались бежать и пали замертво, сражённые заклятием; некоторые приняли смерть с достоинством, не прерывая своё теперь уже точно бессмысленное занятие.

Новая горсть камней, брошенная Горацио, заставила монстра обернуться на охотников и низко зарычать. Не похоже, чтобы те несли для него хоть какую-то угрозу, но неудобство от их магии он явно испытывал. Взгляд Горацио встретился со взглядом твари, только что вышедшей из глубин преисподней.

– Ублюдок, как ты посмел меня призвать? – прошипел неожиданно тот, совершенно без акцента, словно жил среди людей. – Ничтожество, возомнившее себя всесильным. Ты хоть знаешь, кто я такой?

Охотник выставил меч вперёд и лишь усмехнулся, но мальчику показалось, что по лицу мужчины пробежала тень ужаса и отчаянья: он понял, насколько сильную тварь они призвали, и что им с ней не справиться.

– Раз вы настолько глупы, этот город станет и вашей могилой. – Демон распахнул крылья и бросился на охотников, которые попробовали окружить монстра.

Всё сразу пошло наперекосяк: массивный Ролф, в котором было почти два метра роста, оказался подброшен вверх, словно весил не больше тряпичной куклы. Третьему повезло чуть больше – его просто отшвырнули в сторону, и он сбил с ног нескольких церковников, которые рухнули на землю вместе с ним.

Демон неожиданно растворился в воздухе, но эта передышка была секундной – чёрный туман, оставленный им, обратился в пламя, которое хлынуло на брусчатку, будто было жидким, заполняя собой прорехи между камнями, пожирая всё, что встречало на своём пути. Демон появился снова, и взмаха его руки оказалось достаточно, чтобы волна огня накрыла всех, кто находился в сотне шагов вокруг.

Хиль, кашляя от едкого дыма, всё равно пытался оттащить подальше рухнувшего рядом знакомого инквизитора, который, впрочем, никогда не относился к нему доброжелательно. Чувства справедливости и долга не оставляли его даже в столь опасный для его жизни момент.

Горацио же при помощи печатей чудом прорвался сквозь пламя и замахнулся на демона мечом. Тот увернулся и в ту же секунду ударил охотника кулаком в живот, вышибая из того дух и ломая кости.

– Мерзость, – прошипело чудовище так, словно для него было оскорблением прикасаться к мужчине. Горацио неожиданно оказался куда более стойким и, падая, рывком развернулся к демону и рубанул его мечом в бок. Тот зарычал и схватил охотника за горло, без труда поднимая над землёй. – Ангельское оружие тебя не спасёт, червь, если ты…

Он неожиданно замолк, и Хилю показалось, что он слышит, как демон втянул воздух. И почти сразу же взгляд мальчика встретился с взглядом монстра: тот безошибочно нашёл его в этом хаосе, отшвырнул Горацио, как надоевшую игрушку, и теперь шёл в сторону ребёнка.

– Нашёл… – прошептал демон, а его лицо исказила гримаса, сходная с помешательством. Его губы расплылись в безумной улыбке, обнажая острые клыки. – Нашёл… нашёл… Нашёл!

Мальчик в ужасе смотрел на него, понимая, что спасения нет. В руку демона скользнул меч, словно сотканный из огня и углей.

– Во славу твою взываю я… – протараторил ребёнок начало заклятия, отползая спиной назад.

Ведь он тоже подготовился. Если он нигде не ошибся, если сделал всё так, как его учили, и без промедления, возможно, это сработает. Подскочив, он бросился к месту призыва. Всё пришлось делать наспех и так, чтобы взрослые не прознали, но всего-то и оставалось, что уповать на удачу.

Демон последовал за ним, явно играя, ведь мог убить одним ударом, но вместо этого позволил почему-то желанной жертве попытаться сбежать.

И Хиль бежал, тараторя себе под нос заклятие, а когда до заветного места оставалось каких-то пара шагов, неожиданно снова поскользнулся и, ударившись о землю, закричал: нога оказалась вывернута под неестественным углом.

– Добегался, малыш? – поинтересовался демон, останавливаясь и нависая над ребёнком. – Ну не плачь, это конец. – Он занёс меч над головой, оставляя в воздухе медленно гаснущие искры.

– Амен… – простонал ребёнок, из последних сил делая рывок и ударяя рукой о лежащее рядом тело.

Порыв ветра едва не сбил короля демонов с ног, а вспышка света заставила отступить.

– ЧТО?!

Он даже не успел толком отреагировать на происходящее, когда выронил оружие и, закричав, рухнул на колени, обхватив себя руками.

Под белоснежной кожей чудовища начали проступать чёрные вены, а глаза неожиданно утратили сияние. Вертикальные зрачки расширились и теперь заполняли всю радужку, а после и вовсе, казалось, лопнули, и их тьма, вырвавшись на свободу, словно краска, заполнила собой глаза. Чёрная кровь стекала изо рта, из ушей, из глаз. Чудовище царапало кожу, рвало на себе одежду, раня себя, но словно не замечало этого. Голос монстра сорвался на хрип, он схватился за голову, едва не вырывая волосы, а потом его окутало пламя, которое рассеялось секунду спустя. На том самом месте, где только что был демон, теперь лежал лишь камень.

Мальчик судорожно вздохнул и, превозмогая боль, потянулся к нему. Взяв камень, он тут же сунул его в карман. Таков был уговор с посланниками Божьими, что дали ему заклятие, которое остановило бы этого монстра, – он должен был охранять его до конца своих дней. И стоило Хилю это сделать, как он провалился в беспамятство.

* * *

Когда Хиль пришёл в себя, было уже ранее утро. Неожиданно он обнаружил себя за пределами города, лежащим в траве у обочины просёлочной дороги. Рядом сидели перепачканные в крови охотники: Горацио, Ролф и Аден. Безымянного охотника с ними не было. Боль вернулась почти сразу, отчего ребёнок заскулил, но старательно закусил губу, чтобы не расплакаться. Ему уже оказали кое-какую помощь, но всё равно требовался лекарь, потому что нога воспалилась.

– Пришёл в себя? – Горацио заботливо протянул ему бурдюк. Только сейчас Хиль понял, что у него пересохло в горле, и с жадностью припал к воде, на что охотник лишь рассмеялся: – А ты молодец. Иусеф тебя явно недооценил, старый глупец.

– Где он? – встрепенулся мальчик. – Что с остальными? Где ваш друг?

– Чудовище было право, город стал могилой для всех. Только благодаря тебе мы и выжили. Кстати, как тебя зовут?

Мальчик ответил не сразу, осмысливая сказанное охотником. Погибли все, кого он знал. Полегли лучшие из подданных священной инквизиции. Все тридцать пять человек.

– Хилэрайо, господин, – осипшим голосом наконец-то отозвался ребёнок.

– А полное имя?

– Я безродный, господин. Мою мать обвинили в колдовстве, и она умерла вскорости после моего рождения, не выдержав пыток. – Горацио нахмурился, отчего внутри мальчика всё сжалось от страха, но он всё равно продолжил свой рассказ: – Меня же, ребёнка ведьмы, рождённого от семени дьявола, отдали в послушники… И меня растили как человека… Учитель Иусеф был со мной добр…

Мальчик стянул перемазанный в пыли и крови каль, и все увидели его коротко стриженные волосы. Совершенно белые, за исключением чёрного пятна.

– Поседел… – растерянно присвистнул немец.

Но ребёнок помотал головой:

– Я таким родился. За это маму и обвинили в колдовстве. Есть ещё много чего странного в моей жизни, но я для вас не опасен. Честно. Даже епископ подтвердит, что церковь меня помиловала. – Тут Хиль спохватился: – Нам надо срочно сообщить епископу Хуану Пардо о том, что произошло! Нельзя терять ни минуты!

– Тише, малец, – хмыкнул Аден, поправляя бинты на своей руке. – Сейчас нужно немного передохнуть, и отправимся в соседнюю деревушку. Тебя надо врачу показать, а то ты хромать до конца жизни будешь. Ты же хотел охотником быть, а нам калеки не нужны.

Хиль застонал, хватаясь за голову, и расплакался от бессилия и тяжести, которая на него навалилась. Без помощи этих людей он не доберётся до Толедо, но они, похоже, вовсе не спешили ему помочь.

– Эй, ну хватит уже нюни распускать. Ты ж мужчина! Сам с королём демонов управился, – пробасил Ролф и одобрительно хлопнул мальчонку по плечу. – Никуда твой епископ не денется. И ругать тебя за то, что ты сию минуту не доложил, никто не будет. Уж поверь. Им придётся сначала разгрести это, – он указал себе за спину, в сторону стен мёртвого города, над которым поднимался чёрный дым и кружили вороны. – Годков-то тебе сколько, ведьмин сын?

Хиль всхлипнул и утёр слёзы рукавом:

– Одиннадцать…

– Ого! Да ты у нас и вправду бравый рыцарь, – рассмеялся Аден, поднимаясь с земли и уходя в сторону, где паслись четыре лошади. Животные спокойно щипали свежую траву и отмахивались хвостами от надоедливых насекомых. – Поедешь на лошади Карлоса. Она ему всё равно больше не нужна. Верхом ездить умеешь?

Ребёнок кивнул. Ему помогли сесть в седло, предварительно дав пожевать какую-то траву, которая снимала боль, но предупредили, что придётся стараться не уснуть и не всё, что он увидит в ближайшие часы, будет правдой, а как доберутся до лекаря, так пусть хоть с нимфами в лес сбегает.

По обе стороны его страховали Аден и Ролф. Горацио неожиданно ловко запрыгнул на свою лошадь, несмотря на сломанные рёбра, и посмотрел на мальчика:

– Раз ты безродный, ведьмин сын, то отныне ты Хилэрайо Охотник. Пойдёшь ко мне в ученики? Нечего такому таланту среди этих кретинов штаны просиживать да неразумных девок истязать невесть за что.

– Так и бабы переведутся, – хохотнул Аден, подмигивая мальчику. – Никак нельзя этого допустить, мой маленький друг.

Хиль согласно кивнул, нащупав в кармане и сжав камень, в котором теперь был заключён король демонов:

– Не беспокойтесь, господин Горацио. Я не подведу вас. Отныне я Хилэрайо Казадор[3], и я сослужу человечеству добрую службу.

Глава 1. Проклятый род

слово велиала пришло на него;

он слёг; не встать ему более

Псалтырь 40:9

Я дёрнулась в сторону, из-за чего ударилась о стекло, и открыла глаза. Опять кошмар. Стоило задремать на несколько минут, как вернулся этот непонятный сон, в котором нет чудовищ, лишь темнота вокруг и чувство пустоты, ужаса. А потом кто-то хватает меня за запястье, я не чувствую его, как если бы меня коснулся человек или мертвец, – это что-то совсем иное, необъяснимое. Нечто хватает и тянет вниз. Не вижу ни схватившего, ни куда я проваливаюсь. И так каждый раз, стоит мне закрыть глаза. Ни звуков, ни образов. Лишь одна непроглядная тьма и ощущения, которые едва ли можно описать словами.

Футболка прилипла к спине. От ужаса щемило в груди, дыхание сбилось, меня знобило. Руки казались ледяными. Я потёрла лоб, который, вдобавок ко всему, саднил, и виновато посмотрела на сидящую рядом пожилую даму. Та же настороженно пялилась на меня: видимо, я вскрикнула перед тем, как проснуться, а она не знала, как на это реагировать.

– Милочка, у вас всё хорошо? – спросила она скорее из вежливости.

Извинившись, я подхватила рюкзак за лямку, пролезла в проход и, подойдя к водителю, дождалась первой же остановки, чтобы поскорее оказаться на улице. Августовский горячий ветер не согрел, хотя казалось, что на тебя дуют из промышленного фена. Остановка пустовала, я оглянулась по сторонам и поняла, что теперь придётся идти пешком до общежития ещё с полчаса. Вздохнув, решила, что, может, оно и к лучшему: вымотаюсь настолько, что к вечеру буду валиться с ног, и хотя бы эту ночь проведу без снов. Удивительное дело, когда знакомые собеседники сетуют, что им не снится ничего интересного, а ты мечтаешь лишь о том, чтобы снов не было вообще.

Вокруг стояла тишина, свойственная этому району, полному частных домов обладателей больших бассейнов и маленьких собачек. Солнце то и дело скрывалось за серыми тучами, прогноз погоды в телефоне говорил о том, что ночью будет гроза. Остаётся надеяться, что обойдётся без потопа, как несколько лет назад, когда обещанный метеорологами летний дождик оказался на деле полноценным тропическим ураганом и затопил половину штата.

Я закинула чехол с тренировочным оружием на плечо, как можно удобнее размещая его рядом с рюкзаком, в котором лежала сменная одежда. При такой жаре лямки натрут кожу быстрее, чем успеешь спохватиться.

В наушниках играло какое-то пока что безымянное радио, выбранное наугад в приложении. Это занятие – выбор радиостанций вслепую – только кажется бессмысленным, на деле можно наткнуться на стоящие композиции, о которых иначе никогда бы не услышал просто потому, что в твоей стране их исполнители никому не известны. Хоть я и обожала рок, но по факту не брезговала ни джазом, ни регги, ни современной симфонической музыкой. Скажу честно, для меня было важнее звучание в целом и попадание в личные предпочтения такта, чем место, которое песня занимает в хит-параде.

Я остановилась на перекрёстке, чтобы дождаться зелёного сигнала светофора, когда меня грубо окликнули:

– Эй, Белоснежка!

Голос принадлежал главному школьному хулигану Рою Малкену, верзиле, которого, в противовес дарованной физической силе, бог обделил мозгами. Надеюсь, однажды кто-нибудь подарит ему сборник сказок, и он поймёт, как заблуждается касательно внешности персонажа – у той белая кожа, как снег, а не волосы.

Сдерживая раздражение, чтобы лишний раз не радовать идиотов, которые только того и добивались, я собрала всю волю в кулак и обернулась, потому что иначе меня бы догнали и заставили обратить на себя внимание. За спиной Роя маячили его друзья: Майер и Крис. Все трое, несмотря на увлечение американским футболом, не гнушались вести более чем нездоровый образ жизни, от чего складывалось впечатление, что им больше нравилось выбивать людям зубы и ломать кости, при этом формально не нарушая при этом закон.

– Чего ты тут забыла? – Рой подошёл ближе. Разница в росте позволяла буквально нависать надо мной. Если честно, на фоне Роя любой выглядел крошечным и жалким. После того как я при всём классе отказалась встречаться с ним, он не упускал возможности поиздеваться надо мной. Не знаю почему, чем я так понравилась Рою, но отделаться от него никак не получалось. Своим поведением он напоминал влюблённого младшеклассника, когда в качестве ухаживаний внимания объект воздыхания мог схлопотать ранцем по голове.

– Тебе-то какое дело, Малкен? – поинтересовалась я, хмурясь.

Я всё ещё не отошла от кошмара, к тому же, в последнее время хронически не высыпаясь, выглядела сейчас не лучшим образом: с синяками под глазами, осунувшаяся и бледная. Всем своим видом я вызывала у окружающих жалость. Но только не у Роя и его дружков.

– Да вообще-то это моя территория, мелкая, – ухмыльнулся он, воинственно складывая руки на груди.

– Ты её как пёс, что ли, пометил? – поинтересовалась я, разворачиваясь и намереваясь продолжить путь домой, но меня ухватили за плечо и развернули обратно.

– Не нарывайся, дурашка, – буркнул он. До него, видимо, наконец-то дошло, что его обозвали псиной, но он не мог решить, как на это будет реагировать. С момента первого неудачного подката он начал считать меня несмышлёнышем и обзывать «дурашкой», по всей видимости, вычитав это слово в словаре, пытаясь подобрать наименее обидный синоним слову «идиотка».

Ещё бы: стоим посреди элитного жилого района. Если я закричу, то кто-нибудь ведь наверняка вызовет полицию, и парням будет худо. Проблема только в том, что мне совершенно не хотелось тратить ни сил, ни времени на все эти бессмысленные выяснения отношений. Ни с бандой Роя, ни с шерифом и его людьми. К тому же бить меня было бы дурацкой идеей даже для такого непроходимого тупицы, как Рой, а на большее его фантазии и не хватало.

– Малкен, что ты от меня хочешь? – спросила я прямо, вынимая второй наушник из уха в знак уважения, хотя в этом не было необходимости – такой жертвы с моей стороны он точно не оценит.

Рой задумался, похоже, уже и не рассчитывая на то, что я начну разговор по душам, вместо того чтобы начать отбиваться и ругаться.

– У тебя же завтра день рождения? – наконец поинтересовался он. – Раз мы встретились, то почему бы не отпраздновать его в нашей компании? Прямо сегодня и начнём.

Дружки, заслышав о потенциальной возможности выпить, согласно закивали, как китайские болванчики. Я окинула троицу взглядом, понимая, что если сейчас откажу, то меня потащат силой. Малкен сделает всё, чтобы добиться цели. Полагаю, в своих фантазиях он уже перешёл к лапанию моего тщедушного тела и жарким поцелуям где-нибудь в отцовском гараже, а может, если повезёт, даже в собственной комнате. В лучшем случае. В худшем планировал развести меня на совместное распитие алкоголя с последующей рассылкой всей школе идиотских видео моего в этот раз уже бессознательного тщедушного тела.

– Нет желания, – отозвалась я на предложение, едва сдерживаясь от того, чтобы поморщиться.

Уже собиралась снова развернуться и попробовать снова идти в сторону общежития, но Малкен схватил меня за рюкзак и дёрнул на себя. Я скорее автоматически сорвала с плеча чехол с тренировочным мечом и попыталась врезать им обидчику под дых, чтобы окончательно отбить у того желание иметь со мной хоть какие-то дела, но меня обхватили руками и оторвали от земли так, что теперь я лишь дёргала ногами и злобно шипела, пытаясь вырваться.

– Малкен! – зарычала я, когда подошедший к нам Крис как можно осторожнее разжал мои пальцы, чтобы забрать чехол с мечом. – Я убью тебя, если ты не прекратишь так делать! Опусти меня на землю!

– Какая забавная Белоснежка, а лёгкая, как гномик, – попытался сделать комплимент Рой, но за сказанное получил от меня локтем под рёбра. Да, я не отличалась высоким ростом, но обзывать меня гномиком – это уже за гранью. Пожалуй, все, кроме Малкена, знают, что женщины у гномов бородаты и мало отличимы от маленьких дровосеков, да и шутки про рост грустные сами по себе.

– Опусти меня на землю, Малкен, – повторила я, морально готовясь к тому, что вечер я проведу в полицейском участке для выяснения всех обстоятельств драки с этим идиотом и его шайкой. А может быть, даже убийства. – Или я за себя не ручаюсь!

Громила лишь хохотнул и теперь взвалил меня на плечо, словно старый магнитофон, не забыв при этом между делом придерживать мой зад рукой.

– Ну, раз ты не против, то пошли, дурашка, – объявил план своих действий Малкен и направился вверх по улице, видимо, к себе домой.

Процессию замыкали его прихвостни. Я несколько раз ударила Роя по спине и даже обозвала парочкой совсем уж нецензурных слов, но это не возымело никакого эффекта. Майер и Крис улыбались, корчили рожи и даже сделали пару фотографий на нашем фоне. Не завидую я им, если моя сестра Анна узнает об этом. Их всех ждёт самая болезненная и страшная из возможных смертей.

– Малкен, в последний раз тебе говорю: спусти меня на землю! Иначе… – Я не смогла договорить, потому что меня оборвали самым наглым образом его дружки.

– Иначе что? – поинтересовался Крис, помахивая моим чехлом, в котором был меч. – Будешь топать ножками и плакать?

– Или укусит! – предложил свою версию Майер.

– Или же будет страстно царапать ему спину! – подхватил Крис.

Я закрыла лицо руками, понимая, что их понесло. Сейчас вывалят на меня все свои эротические фантазии.

– Или… – неожиданно Майер замолчал. Видимо, закончились идеи, что я буду делать.

– Или вас четверых ждёт разговор с директором, – донесся до нас строгий выкрик с противоположной стороны улицы.

Кому принадлежал голос, я узнала сразу и поблагодарила Небо за то, что в ситуацию вмешался именно он. Роберт Станиславский, наш школьный библиотекарь, отличался спокойным нравом и удивительной дипломатичностью. Окажись на его месте кто-то другой, Рою и его друзьям точно было бы несдобровать.

Роберт захлопнул дверцей машины и теперь направлялся в нашу сторону.

– Вот же ж блять… – отреагировал Малкен на появление мужчины, понимая, что его серьёзно обломали. – Чего вам? Я книжки сдал ещё перед каникулами.

Друзья сочли шутку смешной и загоготали.

Библиотекарь был не то чтобы выше Малкена, но точно уступал ему и его дружкам по физическим данным. Единственный весомый аргумент с его стороны в данном случае, которым можно было апеллировать, – авторитет и право говорить от имени моего опекуна – директора школы, в которой я и Рой с его друзьями учимся. Так уж получилось, что Роберт Станиславский был негласной правой рукой моей тёти в большинстве вопросов. Сама не знаю, как он умудрился так влипнуть, но такому трудоголику это, похоже, было только в радость. Встретились, как говорится, два одиночества.

– Мистер Малкен, будьте так любезны, опустите мисс Казадор на землю. Ей явно не нравится то, что вы творите, – произнёс он и поправил очки.

Крис и Майер стояли за его спиной, готовые, в случае чего, дать тщедушному мужчине отпор.

– Кто вам такое сказал? Мы прекрасно проводим время. Правда, Казадор? – Рой окончательно развернулся к библиотекарю и демонстративно похлопал меня по заду, за что получил недовольный вскрик с моей стороны и очередную порцию боли в районе почек, которые я попыталась ему выцарапать. Которую, впрочем, проигнорировал. Мои попытки калечить голыми руками были Рою что слону дробина.

– Опустите Казадор на землю, Малкен! Я что, неясно выразился? Мне казалось, у меня нет акцента. – Роберт сделал шаг в нашу сторону, но Рой решил, что выполнить требования старшего будет слишком скучным делом.

Он всегда недолюбливал библиотекаря, поэтому не упускал случая над ним поиздеваться, хотя потом и получал выговоры со стороны дирекции. Родители громилы исправно появлялись в кабинете тёти Маргарет каждый месяц после очередной выходки. Тётя иногда шутила, что в её плотном графике всегда есть окно: Рой не мог протянуть и недели, чтобы не устроить дебош. Не знаю, как они заглаживали вину своего сына перед школой, но Малкен каким-то чудом учится у нас уже второй год.

Роберт нахмурился, понимая, что Рой не собирается меня так просто отпускать.

– Малкен, вы проблем хотите? – опасно тихим голосом поинтересовался он, делая ещё шаг в нашу сторону. Рой снова отступил.

Я чертыхнулась. Всё-таки придётся кричать, чтобы жители вызвали полицию.

– А вы мне что ли угрожаете? – рассмеялся в ответ Малкен. Обернувшись, я увидела, что Майер снимает всё происходящее на камеру телефона. Если Станиславский попробует применить силу по отношению к этому идиоту, его точно ждут большие проблемы.

– Я просто не могу понять, на что вы рассчитываете. Вы сейчас намеренно выводите меня из себя и явно ждёте, что я вас хорошенько вышколю, – вздохнул Роберт, глядя между тем на меня. Или на мой зад. Стоило мне об этом подумать, как я покраснела. Теперь врезать хотелось и ему.

– Походу, всё-таки угрожаете, – усмехнулся Рой и неожиданно опустил меня на землю, но опомниться не дал – задвинул за спину, где меня уже поджидал Крис.

– О, ну если вы расцениваете мои слова как угрозу, то, вероятно, угрожаю. Вы же понимаете только язык силы, Малкен, а мне неожиданно захотелось выбить вам пару зубов, – библиотекарь подошёл к верзиле вплотную, и теперь они буквально прожигали друг друга взглядами.

– Тронете меня хоть пальцем – и встретимся в суде, – улыбнулся Рой недобро. – Мои родители адвокаты, и вам придётся раскошелиться, чтобы выплатить мне компенсацию за моральный и физический ущерб.

– Поверь, это будет стоить тех денег, после того, что я с тобой сделаю, недоносок, – неожиданно для меня огрызнулся Станиславский.

– А ещё вас вышвырнут с работы, и хрена с два вы устроитесь куда работать, – продолжил Рой, наблюдая за тем, как библиотекарь неожиданно изменился в лице. На секунду, готова поклясться, я увидела растерянность, но мужчина почти сразу взял себя в руки.

Вздохнув, он пригладил волосы и посмотрел на меня, видимо, прикидывая, как выкрутиться из этой ситуации.

– Как и вас, мистер Малкен, вышвырнут из школы, потому что вы слишком много себе позволяете.

Неожиданно в его кармане зазвонил мобильный.

– О, а вот и миссис Дэвис. Признаюсь, очень вовремя, – Роберт продемонстрировал экран Рою. Действительно, входящий от директора школы. – Сами расскажете, что вы тут творите с её подопечной, или мне облегчить вам задачу? Сочинения по литературе у вас выходят крайне паршивые, должен признать, фантазии явно не достаёт.

– Да пошёл ты! – Рой сплюнул библиотекарю под ноги, развернулся и зашагал прочь. Друзья поспешили за ним, успев сунуть мне в руки мой отобранный ранее чехол с мечом. Прощаться, понятное дело, они не стали.

Станиславский взял меня за руку и повёл к машине, на ходу отвечая на звонок Маргарет. Рассказывать он ей, конечно же, ничего не стал, уважая чужие секреты: был в курсе, что Рой меня исправно достаёт, и лишь раз поинтересовался, нужно ли ему вмешаться или случайно намекнуть о проблеме моей опекунше. Получив отрицательный ответ, попросил всё же не затягивать ситуацию до критической. Поэтому сейчас Роберт упомянул только о том, что неожиданно встретил меня, поэтому я немного задержусь с тренировки. Автобус, на котором я ехала, сломался, видимо, из-за жары, и я попросила его подбросить меня до общежития, но всё в порядке, и та может ни о чём не волноваться: как только он закончит дела по работе, мы вернёмся в школу, он проследит. В общем, стандартный отчёт о том, где я и какие у нас планы на ближайшие сутки. Тётя не то чтобы жёстко контролировала мою жизнь, но Станиславский считал, что лучше сразу ставить её в известность, чтобы она меньше волновалась.

Я послушно села в машину на переднее сидение, закинув рюкзак с чехлом назад. Библиотекарь не предложил мне воспользоваться багажником, видимо, задумавшись, как обычно, о чём-то своём. Он частенько витает в облаках, поэтому знаменит своими фантастическими рассеянностью и неуклюжестью: например, грациозно спотыкается обо всё вокруг, если зачитывается книгой на ходу.

– Пристегнитесь, – закончив разговор по телефону, напомнил он мне перед тем, как завести двигатель. А после отнял руку от руля и положил мне на плечо, глядя в глаза, вероятно, боясь увидеть в них слёзы. – Они вам ничего не сделали? Нигде не болит? Рой неотёсанный олух, такой и руку сломает – не заметит.

– Не, всё окей, – успокоила я библиотекаря. Плакать не хотелось. Подобное поведение со стороны Роя по отношению ко мне было чем-то новым, хотя сегодня Малкен побил собственные рекорды наглости и хамства. – Он просто пытался продемонстрировать чувства по отношению ко мне. Подкаты у него всегда отличались неандертальской оригинальностью.

Я решила не вдаваться в подробности наших с Роем отношений, просто потому, что это бессмысленно. Если честно, я сама не понимаю, что он ко мне испытывает на данный момент времени: делает ли он это всё из желания навредить, или продолжает… кхм… ухаживать в столь странной форме. Примерно представляя количество мозгов у данного индивида, тяжело понять сразу, что у него на уме. И Роберту лучше об этом вовсе не думать.

– Я уж было решил, что он хотел вас похитить, – грустно улыбнулся библиотекарь и переключил коробку с режима «паркинг». – Пришлось бы срочно искать рыцаря на белом коне, чтобы он вас спас.

– Вы на своём чёрном «Порше» тоже неплохо справились, – хмыкнула я и театрально вскинула руку ко лбу. – О, благородный рыцарь, позвольте поблагодарить вас за моё спасение!

– Только не вздумайте меня целовать, мисс. Не думаю, что Маргарет одобрит подобного рода благодарность. Но от чашки холодного кофе в такую жару я бы не отказался.

Я захихикала. Мы с Робертом частенько дурачились, изображая героев разных прочитанных книг. И, честно говоря, несмотря на разницу в возрасте, мы дружили. Он появился на пороге директорского кабинета с резюме в руках через несколько месяцев после того, как я переехала в Штаты из-за гибели отца. Тогда я практически не разговаривала на английском, и тётя, решив, что раз мы оба новенькие в этой стране, то должны поддерживать друг друга. Благодаря ему я выучила язык – к немалому удивлению окружающих, библиотекарь оказался невероятно эрудированным человеком. Более того, с каждым днем складывалось впечатление, что он едва ли не гений во всех смыслах этого слова: в совершенстве знает несколько языков, прекрасно разбирается во многих науках и искусстве. Но при всём этом, в его резюме значится лишь скромное по сравнению с имеющимися знаниями окончание экстерном Брауновского университета, что-то связанное с художественной литературой.

Уж кто-кто, а Роберт обожает книги. И еще чай, но книги, кажется, всё же больше: найти его в расстроенных чувствах на рабочем месте, разглядывающим очередную уничтоженную кем-нибудь из учеников книгу – привычная картина. Каждую потерю школьного книжного фонда он воспринимает едва ли не как личную.

Сунув руку в карман, потом в другой, я охнула и чертыхнулась. Роберт затормозил так резко, что если бы не ремни безопасности, то я точно бы улетела вперёд, встретившись носом с приборной панелью.

– Что случилось? – он испуганно посмотрел на меня, не понимая причины моей паники.

– Нам нужно вернуться, я, кажется, обронила наушники, – застонала я, мысленно ругая себя.

– Мисс, мы не будем никуда возвращаться, – нахмурился библиотекарь, снова заводя машину.

– Я уверена, что они лежат где-то рядом с тем местом, где Рой взвалил меня к себе на спину, – упрямствовала я, хоть и понимала, что это бесполезно.

Библиотекарь вздохнул, поправил очки и бросил на меня неожиданно раздражённый взгляд, отчего я замолкла. Он прав. Возвращаться туда – верх глупости. Рой и его друзья, скорее всего, где-то рядом. Как бы мои наушники вообще не остались у них в качестве трофея или приманки. Я не слышала, как они выпали, значит, вполне возможно, Рой их и вытащил.

После недолгого молчания мужчина произнёс:

– Хорошо, я куплю вам новые, если вас это утешит, – произнёс он тоном, не терпящим возражений. То есть даже не спрашивал, хочу ли я новые наушники или нет. – Но сначала я должен завезти документы нашему юристу. У него плотный график, а я и так задержался.

Теперь ясно, как он меня нашёл. Точнее сказать, не искал целенаправленно: дом мистера Холла был в нескольких кварталах отсюда. Что ж, зато теперь можно не волноваться, что за мной, возможно, следит школьный библиотекарь, как какой-нибудь серийный маньяк.

– Не стоит. Эти были просто… Правда, я купила их себе на день рождения. Но у меня есть и старые, они отлично работают, это не критично. Малкен урод!

Мы всегда делились друг с другом чувствами, Станиславский учил меня, что иногда можно и нужно открыто возмущаться или радоваться, что это нормально, и если поделиться эмоциональной ношей с тем, кому доверяешь, становится легче. Сейчас я по привычке сделала так, как учил библиотекарь. Мне правда-правда очень хотелось злиться на сложившуюся ситуацию, а вот чтобы мне покупали новые наушники, не хотелось, поэтому я пыталась объясниться, но прозвучало всё очень глупо.

– Тогда тем более нужно, – подмигнул мне Роберт, паркуя машину около выкрашенного в светлые тона двухэтажного коттеджа с идеальным газоном и смешным, совершенно не сочетающегося с образом жизни такого серьёзного человека почтовым ящиком в виде диплодока: когда почтальон приносил письма, то голова поднималась, как флажок, привлекая к себе внимание владельца и поднимая настроение случайным прохожим.

Я вылезла из автомобиля следом за библиотекарем. Миссис Холл делает прекрасный лимонад, а сегодня он будет очень кстати.

* * *

Роберт поставил напротив меня пластиковый стакан с шоколадным фраппучино, сам выбрал, как и собирался, холодный кофе с молоком. Десертом стали малиновый и лимонный кексы, заботливо уложенные бариста на глиняные тарелки ручной работы. Эмаль на таких всегда меня завораживала: они были похожи на глубины космоса или океана и, что самое удивительное, при таких оттенках всё равно ощущались тёплыми. Наверное, сказывалось то, что их вручную делали живые люди – на некоторых даже встречались отпечатки чьих-то пальцев на глине.

У мистера Холла мы не задержались. Пока Роберт и мистер Холл разговаривали с тётей Маргарет по скайпу, разбираясь с тонкими нюансами формулировок, используя лазейки для себя и закрывая их для остальных, я мило побеседовала с женой юриста и поиграла с их собакой – ворчливым английским бульдогом Сури, которая обожает слюнявить гостей и кусать сушилку, когда та начинает грохотать, отжимая бельё.

Теперь мы сидели в кофейне, наслаждаясь прохладой кондиционера и относительным спокойствием. Да и просто наблюдали за людьми, которые сновали туда-сюда за окном, в шутку строя предположения, куда они так спешат.

На моём стакане значилось моё имя с довольной кошачьей мордочкой, Роберт удостоился облачка из сердечек вокруг имени и томного взгляда со стороны бариста.

– Невероятно повезло, что у меня нет молочной пенки, полагаю, в таком случае меня ожидало бы куда больше сердечек, – устало пробормотал он, вымученно улыбнувшись девушке и поспешно отвернувшись, чтобы застать ещё одну волну симпатии в свой адрес.

Я снова захихикала. Вокруг Станиславского всегда вилась группка поклонниц разных возрастов, но, несмотря на это, мы ни разу не замечали его в женском обществе, более располагающем к романтике, нежели к дружбе и общению по интересам. Он вёл достаточно замкнутый образ жизни и всячески отшучивался, когда очередная пожилая учительница или преподаватель спрашивали, нашёл ли он себе невесту. Не то чтобы всем так было нужно, чтобы библиотекарь срочно женился, но он был на хорошем счету, и все желали ему счастья. А у многих понятие счастья почему-то ассоциируется исключительно с браком. Тётя лишь пожимала плечами и заступалась за своего работника, говоря, что всякий вправе жить, как ему нравится, и пока что одиночество не включено правительством страны в список преступлений.

– Они чувствуют, что вы свободны, – предположила я, – вот и пытаются привлечь к себе внимание.

– Серьёзно? – Мужчина задумчиво размешивал напиток трубочкой, от чего кусочки льда мелодично постукивали в стакане. – По мне так это видно?

– Наверняка это хвалёное женское чутьё, – я назидательно подняла палец, но, поймав на себе растерянный взгляд библиотекаря, тут же уточнила: – В книгах пишут про что-то такое. Интуиция там…

– В книгах много чего пишут, мисс, не всему написанному стоит верить. Особенно написанному в подростковых и женских романах. Особенно в женских! Это те же сказки, только для взрослых девочек с поправкой на возрастной рейтинг.

– Во-первых, статус «взрослый» – это социальный конструкт. Шило в заднице не зависит от количества прожитых лет. Во-вторых, я не читаю женские романы, – отозвалась я, предательски краснея.

Библиотекарь плутовато улыбнулся.

– С первым соглашусь. А что до второго, ну да, что вы говорите. Помнится, не так давно вы взяли у меня одну такую… – начал было он, но я, не придумав ничего лучше, наступила ему под столом на ногу, от чего он охнул. Намёк замолчать был понят, поэтому тема тут же волшебным образом закрылась. У нас было ещё одно правило: книжные вкусы не критикуются ни при каких условиях.

Когда с ланчем было покончено, мы заехали в ближайший торговый центр: Роберта, как обычно, неудержимо тянуло в книжный магазин. Единственное, что было неожиданным, – мы управились с покупками там всего за полчаса, после чего он силком потащил меня в магазин электроники, проигнорировав просьбы не покупать новые наушники.

– Сама себе куплю, – проворчала я, стоя у витрины, пестрящей всяческими моделями: от вкладышей до накладных, от дешёвых до, такое чувство, что сделанных из золота.

– Вы потеряли свои из-за дипломатического провала с моей стороны. Такие ошибки обычно обходятся человечеству куда дороже, поэтому отказа я не приму, – отозвался Роберт, помахав рукой консультанту. – Уважаемый, помогите юной леди с выбором.

Молодой парень, явно подрабатывавший здесь во время каникул, радостно закивал:

– На какую сумму рассчитываете? – поинтересовался он, глядя на нас.

– Не имеет значения, я в этом ничего не понимаю. Главное, чтобы девушке понравилось. И чтобы они подходили для этого дела тоже, – библиотекарь изобразил игру на невидимой гитаре, от чего я смутилась ещё сильнее.

Не то чтобы это было секретом для окружающих, но теперь консультант разглядывал меня с иным интересом. Обычно так смотрят на людей, которых собираются подловить на вранье и вывести на чистую воду. В ответ я посмотрела на парня с вызовом, поджав губу и инстинктивно сжав ладони в кулаки.

– Пойду пока чайники посмотрю, что ли, – добавил Станиславский и скрылся между рядов.

Я осталась наедине с консультантом. На меня тут же посыпались вопросы на самые разные темы, начиная от того, пользуюсь ли я эквалайзером, на чём вообще слушаю музыку и какой стиль у меня любимый. Когда вопросы начали вести куда-то не туда, например, есть ли у меня парень, а то вдруг он слушает электронную музыку, а то, что мы выберем, ему не понравится, я просто схватила первую попавшуюся под руки коробку с наушниками и быстрым шагом пошла искать Роберта, наспех поблагодарив консультанта за уделённое мне время.

– Вы быстро. Я надеялся на фору в час, – искренне удивился библиотекарь, когда я возникла рядом с ним у стеллажа с чайниками.

– С чего бы это вдруг? – фыркнула я, глядя на достаточно симпатичный стеклянный электрический чайник с функцией автоматического заваривания чая, который он крутил в руках.

– Мой жизненный опыт говорит мне, если женщина закончила покупки в любом магазине быстрее, чем за час, значит, что-то случилось, – мужчина посмотрел на меня поверх очков. – Вы поругались с консультантом? Судя по выражению лица, да.

– Поразительная наблюдательность. А вот нечего было лезть в мою личную жизнь, – я нахмурилась. Пальцы сами сжали коробку с такой силой, что она жалобно хрустнула. – Я ж в его не лезу.

Станиславский поставил чайник обратно на полку, поправил очки и смиренно вздохнул:

– Мисс, я уверен, что он просто очарован вами, возможно, у них с Малкеном одна клетка мозга на двоих, – его слова звучали слишком смешно, поэтому я не смогла сдержать улыбки. – Если бы я работал тут, то тоже с удовольствием попытался завести с вами беседу. Но мне повезло несколько больше этого бедняги, потому что я вместе с вами уеду сегодня на машине в закат.

– Пф-ф-ф… – расхохоталась я, уже не в силах строить из себя обиженку. – Размечтались, я поеду автобусом! А-ха-ха!

– Нет уж, – отозвался на мою угрозу библиотекарь, – поедем вместе. В закат. Как все приличные взрослые люди. Вы уже выбрали, что хотели и что я должен был купить?

– Ничего я не хотела. А вот навязанное мне – да.

– Вы уверены? – Я кивнула. – Точно-точно? Даже если я пойду и спрошу у бедняги-консультанта, что теперь мучается от неразделённой любви к вам?

– Это было минутное помутнение рассудка, я уверена. Даже если нет, у «бедняги» ещё не закончился рабочий день, шансы найти ту единственную есть, – отмахнулась я.

– В таком случае попрошу вас проследовать к кассе, мисс, – библиотекарь галантно поклонился. Это было сделано так изящно и непринуждённо, что складывалось впечатление, будто бы он этому обучался. Впрочем, Роберт часто вёл себя как аристократ. Моя сестра думает, что это из-за того, что он читает слишком много классической литературы и просто перестал отличать реальность от вымысла.

Нам пришлось отстоять очередь. Было похоже, будто перед началом учебного года всем срочно понадобилось обновить технику дома. Когда кассирша пробила наушники, и я увидела их стоимость, Роберт едва успел удержать меня за плечо, потому что я, ухватив коробку обеими руками, попыталась вернуть её на витрину. Хотя бы отставить в нужном к возврату направлении. Ну, или отбросить. На такие траты с его стороны я точно не рассчитывала. Кассирша растерянно улыбалась, наблюдая за нашими препирательствами, кто кому и что должен. В результате сошлись на том, что каждое воскресенье в течение полугода я буду угощать библиотекаря кофе или пончиками.

– Слишком шикарно, – пробурчала я в который раз за этот вечер, уже сидя в машине и разглядывая злосчастную коробку, которая теперь лежала у меня на коленях. – Мы могли бы выбрать что-то попроще.

– Вы могли выбрать что-то попроще, но сбежали от консультанта, тут моей вины уж точно нет. Может, это научит вас быть предусмотрительней, – отозвался Роберт, выезжая на двадцатое шоссе, ведущее к общежитию. – Покажите хоть, что там стоит, как первое издание «Теории относительности» Эйнштейна?

– Предусмотрительной путём траты чужих денег? Господин Станиславский, совсем не предусмотрительно предлагать девушке тратить ваши деньги и при этом надеяться, что она будет испытывать хоть какие-то муки совести, – рассмеялась я, на что библиотекарь потёр переносицу и посмотрел на меня как-то совсем странно.

– Мне для вас ничего не жалко, – едва слышно пробормотал он и, прежде чем я успела переспросить, добавил: – Тем более у вас завтра день рождения, а я на дух не переношу грустных именинниц.

Мне стало как-то неуютно. Не потому, что он говорил странные вещи, нет. Я знала, что Роберту можно полностью доверять, и он если что и проявляет по отношению ко мне, то только отцовскую нежность и заботу. Знала, что он никогда не переступит черты, даже если я буду его провоцировать томными взглядами и прочими глупостями. Он сам однажды провёл эту черту и держит дистанцию, не обращаясь ко мне по имени. Он перестал называть меня по имени, когда мне исполнилось двенадцать. Иногда мне хотелось попросить его перестать, но я понимала, что это будет неправильным. В первую очередь, по отношению к нему. Роберт – мой друг, и если ему так комфортнее, то дело его.

Сейчас я чувствовала какую-то непонятную тоску и тревогу с его стороны, стоило нашим взглядам встретиться. Он то и дело нервно кусал губы или сжимал руль так, что костяшки пальцев белели. Но я не могла понять, что с ним не так, какая проблема не дает ему покоя. Чтобы хоть как-то отвлечься от этой мысли, я начала молча распаковывать наушники. Ими оказались «Зеннхайзер», практически топовые в своём ценовом диапазоне. Более чем щедрый подарок, если честно. Я подключила их к телефону и запустила первую попавшуюся песню. Приятный звук. Басы не режут ухо, средних частот хватает и без настроек эквалайзера.

Я зажмурилась, пытаясь сосредоточиться на их звучании. Видимо, вид у меня был самый безмятежный, потому что когда я снова открыла глаза, то поняла, что Роберт смотрит на меня и улыбается. Тепло. В лучах заходящего солнца он выглядел таким добрым, таким светлым, что я улыбнулась в ответ.

– Юная мисс больше не будет меня ругать? – поинтересовался он, когда снова зажёгся зелёный сигнал светофора.

Я отрицательно покачала головой. На самом деле, если я кого ругала всё это время, то только себя.

* * *

– Нозоми, ты меня слушаешь? – Голос у меня за спиной заставил оторваться от дел и обернуться.

Отец, уже начинающий седеть, со смешными усами и голубыми, как осколки неба, глазами, строго смотрел на меня. Я помню цвет его глаз, иногда мне кажется, что в память запали только они.

Он не злился, я ведь всего лишь увлеклась раскрашиванием какой-то картинки в книге.

– Нозоми, что ты творишь? Это же фолиант семнадцатого века! – Папа выхватил у меня из рук карандаш и книгу и стал разглядывать последствия моей шалости. – Ну молодец… Нечего сказать!..

– Пап… Я не хотела… Я думала… – Слёзы навернулись на глаза; я начала судорожно хватать воздух ртом.

Отец лишь покачал головой.

– Тут уже ничего не поделаешь, что ж, всё равно время нашего рода подходит к концу. – Он сел в кресло и, захлопнув книгу, положил её на столик рядом. Я залезла к нему на колени и прижалась к груди. Он гладил меня по волосам. В такие минуты всегда казалось, что в мире есть только мы двое, а всё остальное, всё, что было за дверями нашей семейной библиотеки, давно растворилось в небытии. – Если так подумать, эта книга больше никому не понадобится.

Дневное солнце заглядывало в зал через огромное окно, прокрадывалось лучами в самые его глубины, заставляя кружащие в воздухе пылинки блестеть золотом.

– Папа, а расскажи, как вы с мамой охотились на демонов? Ну, пожалуйста, – я потрясла его за плечо.

Мне очень нравились рассказы о разных монстрах. Особенно те, где он охотился на них с мамой, которую я совсем не знала. Говорили, она умерла, когда я родилась, но я была слишком мала, чтобы понимать всю глубину трагедии. Для меня мама – просто человек, о котором я знаю из историй отца, ещё один персонаж сказок. А попадать в разные передряги с другом всегда интересней, чем в одиночку.

– Знаешь, однажды мы… – начал он и тут же прервался.

– А дальше?

Отец потёр глаза, словно устал. Потом открыл рот и всё-таки начал что-то говорить, но я не поняла ни слова. Попыталась ему сказать, но не услышала и самой себя. Дёрнулась, оглянулась по сторонам и закричала, но из горла опять не вылетело ни звука: по стенам, словно чернила каракатицы в воде, расползались тёмные пятна. Одно, игнорируя все мыслимые законы физики, появилось прямо в лучах солнца, поглощая всё вокруг.

Я попыталась вырваться, но отец держал крепко, продолжая что-то говорить. Обернувшись к нему, я снова попробовала закричать: из уголка его рта капало нечто чёрное. После глаза наполнились точно такой же жижей, которая теперь стекала по его щекам, отчего казалось, что отец плачет. А он всё говорил и говорил, не обращая ни на что внимания, словно с нами ничего не происходило, будто это не он давится чёрной жижей.

Очередная попытка высвободиться ни к чему не привела, тьма вокруг успела заполнить собой всё и теперь карабкалась вверх по креслу. Всё, что мне оставалось, – это покорно принять судьбу. Я в ужасе смотрела, как невесомая субстанция покрывает моё тело, тело отца, его лицо и наконец смыкается вокруг меня так плотно, что я уже ничего не вижу.

И вдруг меня больше никто не держит.

Я хочу позвать отца, но с моих губ если и срывается хоть какой-то звук, то я его не слышу. Тишина и тьма. Подношу руки к своему лицу, но не вижу их. Такое чувство, словно я парю в воздухе. Только вот воздуха тоже нет. Никаких ощущений. Через какое-то время вокруг начинают плясать цветные пятна, но я осознаю, что это попытки сознания избавиться от информационного вакуума. Чувства обострились, но я не ощущаю даже собственных прикосновений к телу.

И неожиданно в этой пустоте кто-то хватает меня за руки и тянет за собой. На этот раз я чувствую каждый палец на руках существа. Это человек? Может, папа?

Но если это отец, то почему мне так страшно? Почему мне кажется, что сердце вот-вот разорвётся от ужаса?

– Нашёл, – неожиданно слышу я во тьме чей-то голос. Хриплый и столь жуткий, что снова хочется закричать. – Я нашёл тебя.

* * *

Я очнулась на полу, сидящей около распахнутого шкафа. Не то чтобы я страдала хроническим лунатизмом, но произошедшее сейчас нормальным явно не было. В ногах валялась деревянная шкатулка – то немногое, что я привезла с собой из отцовского дома в Японии. Точнее, важна была не она, а её содержимое – камень размером с детский кулак. Он выглядит невероятным: словно сгусток чёрного дыма оказался навеки заточён в стекло – изредка внутри проскакивали невесть откуда взявшиеся синие переливы, кажется, даже когда нет солнца, чтобы этот эффект можно было списать на преломление света. Камень всегда оставался холодным, и сейчас, после кошмара, он казался просто обжигающе ледяным. Я устало приложила его ко лбу вместо компресса. Меня снова лихорадило.

Впервые я услышала голос этого нечто, и он пугал. Мягко сказано, на деле он вгонял меня в панику. Казалось, что проведи я во сне ещё немного времени, то точно лишилась бы рассудка, если бы вообще не померла от страха.

– Папа… – прошептала я, свернувшись на полу калачиком и судорожно всхлипывая. – Мне страшно, папа…

Я не ждала, что мне кто-то ответит, и уж тем более мой отец – он мёртв уже тринадцать лет. Всё, что у меня осталось от него на память, – этот проклятый камень. Прекрасно помню, как папа достал из шкафа, развернул шёлковый свёрток и положил этот камень на кофейный столик. Чёрная сердцевина и тогда поглощала всякий попадающий в неё свет, из-за чего казалось, что внутри разверзлась самая настоящая бездна. Пугающий и в то же время завораживающий.

– Это – Повелитель демонов, – едва ли не будничным тоном тогда объяснил мне отец, заметив мою растерянность. Я не сразу поверила, на что он лишь усмехнулся: – Понимаю, выглядит простым камнем, но на самом деле это запечатанная сущность демона. Пять сотен лет назад наш предок одержал победу, заточив повелителя демонов в эту темницу. Если бы ты знала, сколько сил и крови на это ушло… Демон был очень могущественным, как и положено чудовищам, но всё же предку удалось это сделать.

С самого рождения я слышала столько историй об этих тварях, но отец ни разу за мою жизнь на них не охотился. Даже ночью, если мне вдруг снились кошмары, я всегда находила его в спальне. Говорят, после того как короля демонов заточили, остальные его собратья стали осторожнее и вести себя куда менее заметно. Некоторые друзья отца из Ордена были убеждены, что те и вовсе перестали наведываться в наш мир, оставив его самым слабым и глупым из своего вида. Ремесло охотников начало увядать за своей ненадобностью, а население планеты резко возросло, отчего дела, творимые демонами, стали в массе своей выглядеть пустяком на фоне войн и эпидемий, причиной которых были сами люди. Но же мне почему-то казалось, что демоны стали просто хитрее: если люди были столь лакомой добычей, с чего вдруг могущественной твари отказываться от десерта? Воришек в супермаркетах тоже регулярно ловят с поличным, но меньше от этого их не становится. Такого же мнения придерживался и мой отец.

С тех пор как папа показал мне камень, я думала, что теперь я никогда не смогу с ним расстаться. Мне было всё равно, кто в нём сидит, демон или ангел, сам камень нравился мне, как сороке блестяшка, и я не могла прожить без него и дня. Удивительно, но отец не возражал против моего пристрастия и даже позволил играть с темницей демона, но при одном условии: никто и никогда не должен касаться камня металлом. Это условие безупречно выполнялось мной уже столько лет; по этой самой причине я не носила колец и иных украшений.

Камень стал мне спутником и молчаливым слушателем моих личных историй и детских жалоб, а ещё я делилась с ним своими мыслями, идеями и просто новостями о случившемся в мире. Камень, естественно, выслушивал всё это. Отец с детства учил меня не рассказывать всем о себе и своей семье, а камень был всё-таки камнем, поэтому я нещадно мучила его своим нытьём и бурчанием, зачастую так и засыпая с ним в руках.

– Только ты меня без нравоучений и слушаешь, – вздохнула я, прижимая камень к груди. – Наверное, уже устал от моего нытья, да?

Камень промолчал. Идеальный собеседник.

С годами я перестала воспринимать камень с демоном внутри как угрозу – теперь он ассоциировался у меня исключительно с отцом, и я привязалась к нему настолько, что и недели не могла прожить без него. Я никак не могла понять, почему в приступе истерики не выкинула его, когда с отцом произошла трагедия. И мне не хотелось никому рассказывать о его существовании: ни Маргарет, ни сестре, ни даже Роберту. Смутно осознавала всю опасность, что несёт эта штука, но ничего не могла поделать, убедив себя, что это то самое настоящее и единственное, что осталось от отца. А если выбросить камень в реку или где-нибудь закопать, то я лишусь воспоминаний о нём, будто каким-то волшебным образом вдруг сделается так, будто папа никогда не существовал. Эта мысль пугала меня, когда я была ребёнком, она продолжала пугать меня сейчас: хотя я и понимала, что такого, конечно же, не произойдёт, всё равно рука не поднималась так поступить.

На потолке плясали тени, отбрасываемые ветками деревьев от света уличных фонарей. Сейчас они казались какими-то хтоническими существами, но даже так не могли бы напугать меня сейчас сильнее, чем мой кошмар. Так хочется спать и так страшно закрыть глаза. Дождь задерживался, синоптики снова ошиблись.

Собрав волю в кулак, рывком поднявшись с пола, я включила лампу на столе. Спрятала камень обратно в шкатулку и убрала её в шкаф, после чего занялась приготовлением кофе. К счастью, на этаже стоит кулер с водой, а в ящике стола всегда припрятано несколько пакетиков растворимого кофе. Недолго думая, я высыпала в чашку сразу два. Руки тряслись. Вернувшись в комнату, я села в любимое кресло, поджав ноги, и просто смотрела в стену, стараясь ни о чём таком не думать, потому что любая мысль возвращала меня к кошмарному нечто из сна.

Допив напиток, который, по идее, должен был меня взбодрить, я поставила чашку рядом с креслом. Потянувшись, взяла со стола телефон с новыми наушниками и, найдя радио со спокойной музыкой, решила посвятить остаток ночи ей. Несколько раз я начинала дремать, но почти тут же вспоминала, чем грозит мне сон, снова открывала глаза и била себя по щекам. В четыре часа утра, когда за окном начало светать, я надела спортивный костюм и, поменяв наушники на более удобные и простые вкладыши, пошла на стадион нарезать круги. Охранник на выходе из общежития сонно поприветствовал меня, продолжая смотреть какой-то фильм на планшете, даже не додумавшись проверить, сколько сейчас времени на часах и какого чёрта я тут делаю.

Как и ожидалось, стадион пустовал: нормальные люди в такую рань спят, а прочие гуляют по барам, клубам или просто встречают вместе рассвет в значимых для них местах.

Создавать воспоминания вместе с кем-то – любимое занятие романтиков, а восход солнца является едва ли не символом новой жизни для всех народов, как будто очередной день что-то резко изменит в них самих. Все знают, что за этим восходом последует множество других точно таких же, но людям очень нравится думать, что именно этот вдруг окажется особенным. Если честно, сейчас мне тоже казалось, что первые лучи солнца прогонят кошмары так же, как они прогоняют ночь, но это лишь самообман – он вернётся, стоит мне только коснуться головой подушки.

Прохладный утренний воздух освежал ещё хуже, чем кофе, усталость навалилась неподъёмным грузом. Я выдохлась после первого же круга и теперь просто плелась, стараясь не спотыкаться, запутавшись в собственных ногах. Это смешно, правда. Даже специальный «спортивный» плейлист, который я с любовью собирала для тренировок, не придавал сил. Зевнув, я просто села посреди дорожки и попыталась сделать растяжку. А после и вовсе легла на спину и смотрела, как по предрассветному небу медленно плывут малиновые облака.

Мне так хотелось дождя…

Дождь – символ очищения. Многие тоже придают ему сакральное значение. И, если честно, ещё сутки без нормального сна, и я готова буду поверить во всё это и яростно отстаивать все эзотерические верования, если это подарит мне хотя бы пару часов покоя. Да и под звуки дождя спать как-то приятнее.

В итоге чуть позже, кое-как найдя в себе силы, я прошла ещё пару-тройку кругов, убив тем самым час времени, после чего пробежала лишь половину и поняла, что настал мой предел – нужно срочно поспать, иначе я попросту отключусь прямо здесь и сейчас. Возвращение в общежитие походило на путь заключённого к месту казни. Словно моя кровать превратилась в электрический стул, а подъём на четвёртый этаж и вовсе стал испытанием на стойкость и целеустремлённость: хотелось устроиться в углу лестничного пролёта за горшком с мандариновым деревом, прикинуться хозяйственной утварью и поспать, наплевав на сомнительное удобство такой затеи. Сил на принятие душа и переодевание не осталось – я просто рухнула на кровать в чём была, не разуваясь и едва не забыв закрыть дверь.

– Я тебя не боюсь… – заплетающимся языком предупредила я нечто из своего кошмара, словно оно могло меня слышать. – Не лезь ко мне, или я тебя убью, кем бы ты ни был…

* * *

Меня разбудило не чудовище из снов, а настойчивая трель телефона из-за потока входящих сообщений. Мобильник жужжал не переставая, грозясь свалиться с кровати, если это безумие сейчас же не прекратится. И гадать не надо, кому не спится в такую рань – это Анна.

Я устало провела рукой по лицу в надежде хоть как-то взбодриться. Пришлось потратить несколько секунд, чтобы вспомнить причину такого переполоха. День рождения… Мой, будь он не ладен. Почему я не додумалась попросить в подарок несколько часов покоя и здорового сна? Шли последние дни летних каникул, и пусть я попросила Анну не устраивать вечеринок с толпами приглашённых, на мою сестру уговоры не подействовали, и она всё равно выловила всех, кто не успел убежать от неё, и вручила приглашения.

Будучи старше меня, если совсем точно, на десять месяцев, Анна объявила надо мной шефство с самого моего появления в своей семье. Любой вопрос, вплоть до того, стоит ли мне купить понравившуюся футболку или подравнять кончики волос, должен был решаться с ней, иначе не миновать смертельной обиды. Даже сообщения в телефоне и социальных сетях были преимущественно от сестры. На самом деле, я была ей благодарна. Анна всегда меня поддерживала, не давала раскиснуть и подбадривала. Она была для меня опорой, ведь её мать, миссис Маргарет Дэвис, близкая подруга моего отца, женщина, которой он доверил стать моим опекуном в случае своей преждевременной смерти, была крайне занятым человеком.

Семья Дэвисов вот уже много поколений владеет частной школой в пригороде Атланты. Школу эту основали ещё в конце восемнадцатого века. У Маргарет вечно дел по горло, ведь она всегда высоко держала планку качества и требовала того же от остальных сотрудников своего образовательного учреждения. Из-за работы она почти не уделяет время Анне и мне, но, конечно, мы её за это не виним. И из-за работы у неё есть неизменное правило: все семейные праздники мы проводим вместе – Пасху, День Независимости, День Благодарения, Рождество и дни рождения каждого из членов семьи. Разве что Хэллоуин тётя не особо жалует, поэтому обычно мы веселимся с Анной в компании сверстников.

У нас с сестрой тоже есть собственный свод правил: прилежно учиться, чтобы окончить университет, а вся романтика должна быть в пределах разумного, иначе Маргарет найдёт на нас управу, и относительная и столь сладостная свобода тут же закончится. Если говорить совсем начистоту, то за нами по мере сил присматривает Роберт и, в какой-то степени, весь остальной персонал школы. Так что обделёнными вниманием мы себя не чувствуем.

Я люблю тишину и покой, но рядом с моей сводной сестрой это попросту невозможно. Итак, как я уже говорила, мой день рождения начался с традиционного предпраздничного шума, который создаёт Анна. Согласно устоявшейся традиции, она упорно барабанит в мою дверь, ожидая, пока я открою. К несчастью, она всегда приходит в разное время, и будильник нельзя поставить заранее. Один раз она прибежала аж в семь утра, несмотря на то что, судя по прервавшемуся потоку сообщений, легла спать в три часа ночи.

Сегодня она продержалась аж до десяти утра, можно сказать, это её личный рекорд. Я отключила уведомления, и Анна, не дождавшись хоть какой-то реакции с моей стороны, решила появиться на пороге лично:

– У кого сегодня праздник? У моей сеструли сегодня праздник! – сквозь беспрерывный стук слышался её чрезмерно бодрый голос. – Ты получила моё поздравление?

– И за что мне это всё? Знаешь, я никогда не подарю тебе перфоратор, – проворчала я, открывая дверь. Моё лицо наверняка не выражало никаких положительных эмоций, а в глазах читалось желание кого-нибудь убить. – Ты достанешь всех, дай тебе только точку опоры.

Сводная сестра окинула меня растерянным взглядом.

– Так ты не спала! – подвела итог она, проигнорировав моё громкое недовольное фырканье.

– Спала, пока ты не пришла, – выдохнула я, пропуская Анну в комнату. Не осталось сил даже чтобы разозлиться.

– В спортивном костюме?

– С каких пор тебя волнует, в чём я сплю?

– Да, в общем-то, не волнует, но мне кажется, в кроссовках спать немного неудобно. Разве что ты время от времени от монстров из-под кровати убегаешь, – хихикнула она в ответ на моё усталое раздражение. Непробиваемое создание.

Мы слишком разные: она общительна, прямо-таки душа компании. Пожалуй, я бы причислила её к школьным звёздам, если бы у нас в школе было такое в ходу. Но должна отдать ей должное: Анна не зазнаётся и дружелюбна со всеми, кто дружелюбен с ней. Я же, наоборот, достаточно замкнута, вечно погружена в свой собственный мир. Возможно, поэтому мы с Робертом так хорошо сошлись.

– Чтобы вечеринка удалась, надо потрудиться, – распевая под нос, словно мантру, Анна схватила меня за шиворот и потащила за собой в глубины моей комнаты.

– В курсе, – пробурчала я, не сопротивляясь. За столько лет успела усвоить, что сопротивление бесполезно.

Анна толкнула меня на кровать, распахнула шкаф и начала бесцеремонно копаться в моих вещах.

– Надо тебя принарядить, – задумчиво бормотала она, перебирая вешалку за вешалкой. – Спортивный костюм, может, и удобен, но совершенно не подходит для праздника. А поклонников у тебя и так не наблюдается, чтобы от них бегать. Ха!

– Ты повторяешься, старайся шутить лучше. И давай всё же перенесём на потом наряды, а то ж нам ещё с залом разбираться: шарики-гирлянды, пыль… – У меня не было никакого желания с утра сверкать ярче солнца и строить из себя девочку-подростка из ситкома «Дисней». – Твои выдуманные поклонники могут переоценить старания, если я полезу на стремянку в платье.

– Та-а-ак!!! – злобно зыркнула на меня Анна. – Что за настроение? Или снова приступ неземной печали? Хандра? Кто этот козёл, что тебя обидел словом или делом? Рой опять позволяет себе лишнего?

Я поняла, что надо срочно переключать тему разговора, иначе Анна пойдёт разбираться с Малкеном, а значит, потом он с утроенной силой начнёт меня доставать. У него всегда открывалось второе дыхание после скандалов с моей сестрой.

– Я пошутила, пошутила! – я попыталась улыбнуться как можно более убедительно. Даже подняла два больших пальца, чтобы показать, что всё отлично. – Правда, просто не высыпаюсь последнее время… Давай так: я найду, что надеть, а ты иди в зал. Я присоединюсь, всё украсим, а к вечеру зажжём на полную катушку.

– Другой разговор! – Сестра поднялась с корточек, расправила юбку и направилась к дверям. – Только попробуй мне быть сегодня расстроенной!

Я продолжала глупо улыбаться, всем своим видом демонстрируя, что на меня можно положиться, и я не подведу. Прекрасно знаю, что если расстроюсь я, Ан тут же раскиснет следом, понимая, что на самом деле бессильна. Невозможно заставить окружающих любить кого-то. Все смотрящие ей в рот подхалимы могут быть приветливы и терпеть меня, но это едва ли искренние чувства. Не сказать, что мне были так нужна их симпатия, скорее хотелось быть незаметной.

Вздохнув, сестра всё же согласилась оставить меня в покое. Проскандировав мне заранее приготовленное поздравление с пожеланием всего самого хорошего, долгих лет жизни и большой и светлой любви, она умудрилась даже осыпать меня конфетти, которое оказалось припрятано у неё в кармане.

В результате, когда она ушла заниматься подготовкой к вечеринке, я долго и ревностно вытряхивала из волос разноцветные кружочки бумаги, думая между тем об ещё одной чашке кофе. Радовало, что Анна не стала лезть ко мне с расспросами насчёт недосыпа. Пришлось бы вспоминать какой-нибудь сериал, который был бы настолько мне интересен, что можно было бы гробить своё здоровье месяц подряд, лишь бы узнать, что происходило с героями серия за серией. Довольно распространённая причина образования синяков под глазами у современных подростков. И главное – ничего противозаконного.

Когда с очередной чашкой дрянного кофеина было покончено, и я начала заправлять кровать, на пол упала книга, взятая в библиотеке. Раньше я много читала, Роберт то и дело подбрасывал мне что-то интересное: это могли быть и современные писатели, и классика. Удивительно, как он умудрился разгадать мой вкус. Сейчас же меня больше интересует музыка. Иногда я даже беру в руки электрогитару и пытаюсь разучить какую-нибудь сложную композицию. К счастью для соседей, я делаю это в наушниках, и они практически не слышат, чем я занимаюсь в свободное от учёбы время. Но учитывая, что это школьное общежитие, навряд ли кто-то различит тихую фальшивую мелодию в общем подростковом гаме.

Десять месяцев из двенадцати мы с семьёй живём в общежитии при школе. Дэвисы уже пять поколений занимаются своей гордостью, что дало свои плоды – их частная старшая школа считается одной из лучших в стране и совершенно точно лучшей в штате: у нас даже свои договорённости с Лигой плюща. За несколько десятилетий имение расширилось, достроилось и, наконец, превратилось в крупный комплекс, состоящий из главного корпуса, в котором находится библиотека, столовая и администрация, двух корпусов, состоящих из лабораторий, спортивного зала, бейсбольной площадки и учебных классов. Завершает всё четырёхэтажное общежитие, в котором живут студенты, приехавшие с другого конца страны, из-за границы, и преподаватели, у которых нет возможности ездить каждый день из города. Страшно подумать, каких денег стоит всё, что стоит на этой земле. Возможно, и к счастью, что не всем доступна учёба здесь: у нас всего по паре классов на каждый год обучения и не больше десяти детей в каждом классе. Мало того, что это дорого, так ещё и вступительные испытания не всем по зубам. Роберт натаскивал меня больше года и, кажется, нервничал больше меня, когда я отправилась к приёмной комиссии. Несмотря на то, что я была членом семьи владельцев, требования ко мне были такие же, как и к остальным. Но всё это спасает от хаоса, которым обычно грешат государственные школы. Раньше, когда я была младше, я спрашивала у тёти, почему та не добавит ещё по одному классу на каждый год, некоторые кабинеты пустовали, но Маргарет отвечала, что ей и так хватает работы. За малым количеством подопечных легче уследить и проще дать ученикам знания – можно уделить больше времени каждому. Хотя даже эти двести пятьдесят детей, собранные под одной крышей, – это порой слишком, особенно по праздникам и на экскурсиях.

Покрутив в руках книгу, на обложке которой торжественно значилось «Бестселлер „New York Times“», я вспомнила, что срок сдачи прошёл неделю как. Роберт, наверное, не особо обрадуется, если обнаружит такой промах с моей стороны. Впрочем, упрекнуть мне его не в чем – это его работа.

Единственный раз, когда он очень сильно разозлился на меня, был, когда меня в наказание отправили в библиотеку сортировать пособия, но вместо того, чтобы идти за лестницей, я решила просто сложить книги стопочкой и встать на них, пока никто не видит. Честное слово, я тогда разулась, не варвар же какой, но библиотекарь чуть в обморок не шлёпнулся, когда меня увидел. Судя по его причитаниям, было понятно, что книги, которые я использовала как подставку, были ужасно редкими и ценными. Хотя по большей части тогда он упрекал себя в том, что следовало сразу убрать их в архив, что дети не ценят подобного щедрого жеста, как возможность листать оригинал, а не цифровую копию или современное ре-издание. Но всё равно лучше вернуть ему книгу сегодня до того момента, как я угожу в цепкие лапки Анны, ведь тогда, скорее всего, она найдёт чем меня занять до самой ночи. А то и на пару дней. Роберт хоть и терпеливый, но всему есть предел.

Умывшись, приняв бодрящий душ и найдя в гардеробе что-то, что Анна могла бы назвать праздничным, я обулась и, прихватив книгу, пошла на встречу со своими проблемами. Решение может казаться нелогичным из-за сказанного сестре ранее, но, во-первых, таким образом я смогу избежать её вмешательства в мой внешний вид, а во-вторых, у меня просто нет ни сил, ни желания возвращаться обратно и переодеваться. Погода, несмотря на то что была середина августа, не особо радовала остальных участников торжества: почему-то все всегда любят, чтобы по праздникам было солнечно и тепло. Сейчас же небо было затянуто тонкой пеленой туч, сквозь которые то и дело пробивалось солнце. Либо нас ожидает невероятный ливень, либо ужасная духота. Но я всё ещё надеялась на обещанный день назад ураган.

Идя мимо хозяйственных построек к парковке, где обычно стоял служебный автотранспорт, машины преподавателей и несколько микроавтобусов для детей, проживающих в городе, я заметила машину Роберта, у которой был открыт багажник. Библиотекарь очень редко покидал территории школы, и мы все до сих пор гадали, зачем ему при этом «Порше Кайен». Более того, многие не верили, что он, будучи на должности обычного библиотекаря, мог позволить его себе, не взяв кредита.

Впрочем, каждый год возникала одна и та же ситуация: Роберт просто садился в машину, уезжал куда-то на пару дней, а возвращался совсем на другой и, помахивая документами, думая о чём-то своём, шёл оформлять пропуск на территорию и разрешение на парковку. Год от года машины не дешевели, неизменно чёрные кроссоверы, неизменно последнего года выпуска, менялись лишь марки. В прошлом году он ездил в город по делам на BMW X6. До этого отдавал предпочтение Lexus LX, но ходил слух, что он просто забыл, где его припарковал, поэтому променял на Х6 быстрее, чем за полгода. Судя по тому, что тётя Маргарет никак по этому поводу не отзывалась, лишь пожимая плечами и говоря, что это его личное дело, как часто менять средство передвижения, было ясно: ничего криминального за Робертом нет, он исправно платит налоги и, скорее всего, он действительно выходец из богатой семьи. Большинство склонялось ко второму, потому что складывалось впечатление, что библиотекарю от жизни совершенно ничего не нужно: он не стремился вверх по карьерной лестнице, у него не было девушки, и его не интересовала жизнь за пределами не то что города, а даже школьных ворот. Он ни разу не брал отпуск дольше, чем на неделю. Вот уж кто точно трудоголик, даже мою приёмную мать обогнал.

Таким образом, к уже имеющимся двум пунктам любви в виде книг и чая можно добавить ещё машину. Впрочем, с последними любовь длилась недолго: металлические «подруги» менялись слишком часто, и складывалось впечатление, что это просто временное увлечение. Потом он «встречал» следующую, думал, что хоть с ней-то всё будет серьёзно, но вновь его постигало разочарование – не та. Ну или я не знаю, как ещё объяснить столь частую смену: у производителей телефонов флагманы реже выходят, чем Роберт меняет авто.

– Говорю же: можно использовать плазму, но это не выход. Ты меня вообще слушаешь? Я видел чертежи, он всё равно будет нагреваться, и тебе придётся впихнуть туда такое количество охлаждающих панелей, что толку из этой затеи точно не выйдет, – долетел до меня голос Роберта. Самого его видно не было, он стоял где-то позади машины. – Если тебе прям так хочется, то нужно сначала придумать, как его охлаждать без потери комфорта, иначе места для всего остального просто не останется. Да, какой ты догадливый, действительно, на это нужно время, ты прав. Нет, я занят, и нет, займусь этим, когда освобожусь. Ты сейчас пытаешься меня подкупить, что ли?

Я старалась не думать, о чём вообще может идти речь, потому что, судя по голосу, Роберт сегодня был явно не в настроении. Поэтому лучшим решением в данной ситуации было обойти машину, чтобы поприветствовать, быстро отдать книгу и ретироваться, как он это называет, в закат.

– Будешь меня доставать дальше, я переадресую звонок Джеффри, – неожиданно повысил голос мужчина, тем самым показывая любому, кто хоть немного с ним знаком, что разговор его раздражает. Послышался пинок ногой и звук включившегося мотора «Кёрхера», которыми наши водители моют микроавтобусы.

Я едва успела увернуться от холодной струи воды.

– Ай! – одежда-то на мне осталась сухой, чего не скажешь о книге, которую я держала, чтобы вернуть в библиотеку.

– Мисс Казадор? – из-за машины выглянул Роберт: каким-то чудом он услышал меня сквозь шум мойки. – Простите, я вас не заметил. Илон, я перезвоню, – он дотронулся до часов, прерывая связь. – Я вас не намочил ненароком?

– Ну как сказать, – я посмотрела на мгновенно сморщившийся от влаги бумажный срез. – Видимо, мне придётся купить новую для библиотеки.

Роберт растерянно посмотрел на меня, потом на книгу, потом снова на меня, скрылся за машиной, выключил мойку, возможно, даже снова её пнув.

– Серьёзно? – он вернулся ко мне и взял некогда красивую книгу, над которой пыхтели издатели и дизайнеры, чтобы, стоя на витрине, она цепляла взгляд, а рука инстинктивно тянулась к кошельку. – Я бы не назвал её особо ценной для того, чтобы отказывать себе в мороженом.

Он посмотрел на меня поверх очков. Высокий, даже красивый, на вид ему не дашь больше двадцати пяти. Каштановые волосы, карие, почти чёрные, глаза, и всегда строго одет. Его точно можно назвать джентльменом. Ему место не в Америке, а в Англии. Он бы прекрасно смотрелся на фоне Биг-Бена со свёрнутой газеткой в одной руке и зонтом-тростью в другой. Он даже машину мыл в костюме, разве что сняв пиджак и закатав рукава белоснежной рубашки.

Библиотекарь наспех пролистал страницы и неожиданно вытащил коричневое перо, которое невесть как оказалось внутри. Не помню, чтобы я использовала перья в качестве закладок, но мало ли что я могу творить по недосыпу. Роберт некоторое время растерянно крутил его в пальцах, не зная, что с ним делать, потом протянул мне, но я не взяла. Он положил его обратно и захлопнул книгу.

Я пожала плечами на его слова:

– Господин Станиславский, это книга школы, а не моя. Если Вы решите, что…

– Я уже решил, мисс Казадор! – неожиданно он решительно забросил одним махом в стоящий недалеко от машины пластиковый контейнер для мусора. – Инцидент исчерпан, – мужчина снова посмотрел на меня и улыбнулся, словно пытаясь подбодрить. – Не забивайте себе голову всякими глупостями и подобной мелочью, как третьесортная литература.

– На обложке вообще-то было написано «бестселлер».

– Клянусь, вы сводите меня с ума. Что скажет Маргарет на безумного библиотекаря в школе? – он театрально вскинул руки к небу, потом схватился за голову.

– Это будет не очень-то заметно на фоне вашего обычного состояния, если честно.

– Туше, – Роберт чертыхнулся. – Тогда, если вам будет угодно, то считайте эту книгу подарком, с которым вы вправе делать всё что угодно.

– А не многовато ли подарков? Но раз так, то прям совсем всё можно? И даже сжечь? – спросила я скорее из любопытства, ведь Роберт не каждый день предлагал книжный карт-бланш.

Библиотекарь щёлкнул пальцами:

– Отличная идея! – он покопался в кармане брюк и достал оттуда бензиновую зажигалку, явно не дешёвую, что удивило меня ещё больше, ведь, как все знали, библиотекарь не курил. – Вы это сделаете или я?

– Не занимайтесь глупостями, господин Станиславский, – я потянулась и взяла зажигалку из его пальцев. – Контейнер пластиковый, и миссис Дэвис будет не в восторге от того, что мы портим имущество школы, пусть даже сжигая ненавистную Вам, что вообще кажется мне невероятным, книгу.

Вы плохо меня знаете, милая. Большую часть того, что нынче именуется бестселлерами, я не против был бы сжечь, мне горько, что это считается достойной литературой. Книжный рынок обмельчал, нас больше не радуют Шекспирами. То ли не рождаются, то ли литературные агенты их не ищут.

– Мы в Америке, вы из Польши, а Шекспир жил в Англии, – поправила его я. – Тут свои правила рынка.

– Я говорю в масштабах всего мира, дитя.

Меня передёрнуло. Слово «дитя» он употреблял слишком часто, чтобы это было какой-то ошибкой, ведь английский родным ему не был. Тётя Маргарет не раз вскользь замечала, что не понимает, что человеку с такими рекомендательными письмами делать в школе, пусть даже это не провинциальная школа, частная, но всё же. Вообще, когда Роберт так говорил, мне казалось, что он куда старше, чем выглядит, но это было исключительно игрой моего воображения и его привычкой изъясняться. Скорее всего, он просто до сих пор воспринимал меня как маленького ребёнка.

И тем не менее, несмотря на все его странности, он был моим близким другом. Что бы ни случилось, я могла прийти в библиотеку, выпить молча предложенный чай, он всегда посоветует книгу, которая поднимет настроение. Мне даже не нужно ничего ему объяснять – он понимает меня без слов, будто бы читает мои мысли… Будто бы знает меня куда лучше, чем кто-либо.

– Простите, что отвлекла вас от телефонного разговора, – я прервала повисшее молчание.

– Что? А, этот… Признаться честно, если бы не вы, я бы уже от злости всю краску бы смыл с двери. Некоторые люди не понимают слово «нет». Кстати!.. – Роберт хлопнул себя по лбу, что-то вспомнив. – У вас же сегодня день рождения! Я забывчивый кретин. Подождите минутку.

Библиотекарь принялся копаться в открытом багажнике.

– Тоже мне друг, должен был первым на пороге стоять утром, да? Она должна быть здесь, – доносилось до меня его бормотание. – Похоже, что в этот раз мои полёты в облаках пришлись к месту, а то бы вам пришлось ждать куда больше минуты, забудь я её где.

– Почему нельзя считать наушники моим подарком на день рожденья? – попробовала отговорить его я, между тем уже жалея, что мы вообще встретились сегодня.

На свет показался футляр гитары.

– Ну хотя бы потому, что подарок был готов заранее. Тем более, вместе они должны смотреться куда лучше, – растерянно улыбаясь, он протянул его мне. – В общем, вот.

– Это гитара? – сквозь мягкий футляр я точно могла сказать, что не ошиблась. Более того, это была электрогитара, если судить по толщине грифа и весу. – Но у меня ведь есть… Не стоило.

– Стоило, – покачал головой Роберт. – Вы ведь любите музыку. Пусть она вас радует. Не знаю, в рабочем ли она состоянии, – как-то туманно проговорил он. – Я совсем в этом не разбираюсь. Но надеюсь, что она ещё на что-то пригодна, даже учитывая характер её прошлого хозяина.

Я подозрительно покосилась на него.

– Можно открыть?

– Конечно, она теперь ваша. Можете с ней тоже делать всё что угодно, даже сжечь. Просто хочу пожелать вам счастья и… Просто хотелось, чтобы вы были счастливы, – последние слова библиотекарь произнёс шёпотом, отводя взгляд в сторону. Я не совсем понимала, о чём он пытается мне пожелать, укладывая весь смысл в одну фразу, но на всякий случай кивнула.

Положив чехол на край багажника, я нашла язычок от застёжки. Зашуршала молния, и через мнгоновение у меня из горла вырвался восторженный вскрик.

* * *

– Он подарил это тебе? – Анна склонилась над лежащей на одном из столов, который ещё не был подготовлен к празднику, гитарой. – Бабушкина гитара? Оригинально, ничего не скажешь.

– Ан, ты знаешь, чья это подпись на ней? – я ткнула на замысловатые закорючки, сделанные золотым маркером по лаковой поверхности.

– Понятия не имею, но не нахожу подарок романтичным, – пожала плечами та. – Разве кто-то дарит девушкам гитары? И вообще, где букет роз и страстные признания в любви?

Стоящие рядом ученики младших классов, которым было в радость занять себя тем, что обмотаться с ног до головы гирляндами, швырять друг в друга конфетти и надувать шарики, весело захихикали, понимая, что удачно оказались рядом, чтобы впитать в себя идеи для новых школьных сплетен. Надеюсь, что они не будут теперь тыкать в библиотекаря пальцами и распевать глупые песенки про жениха. Мари, Эйша и Ван были довольно воспитанными, хоть и неугомонными, как все дети в их возрасте. Родители по семейным обстоятельствам привезли их немного раньше, чем начался учебный год, поэтому сейчас школа выполняла для них роль некоторого летнего лагеря.

– Вообще-то это гитара Ангуса Янга, – я ласково провела пальцами по поверхности музыкального инструмента. Подумать только, Роберт в курсе моих музыкальных предпочтений, хотя вообще ничего в этом не смыслит. Мы никогда этого не обсуждали. Как он вообще её раздобыл и сколько заплатил? Наверняка желающих было предостаточно, если это был какой-то аукцион.

– Да хоть Элвиса Пресли, – рассмеялась сестра, понимая, что я рада столь неожиданному подарку. Несмотря на то, что в повседневной жизни меня не видно и не слышно, в глубине души я всегда восхищалась раскрепощённостью Янга. Он живёт в своё удовольствие, а все окружающие спокойно принимают его таким, какой он есть, словно демонстрация голой задницы забитому поклонниками стадиону – вполне нормальное занятие, особенно для человека его лет. – Только не вздумай бить ею о стены. А то мы ещё не до конца восстановили кабинет химии после выходки Маркуса в прошлом году.

Анна всегда говорила «мы», когда вопрос касался школы, потому что помогала тёте Маргарет с мелкими делами по мере своих сил и знаний: начинала с простой канцелярской работы, но сейчас спокойно могла планировать расходы на хозтовары или созвониться и организовать многодневную экскурсию со всеми вытекающими, как питание, проживание и программа на всех этапах. Когда-нибудь всё это перейдёт девушке в наследство, поэтому сестра была в курсе всего, что творится в этих стенах, можно сказать, Дэвисы в прямом смысле воспитывали приёмников с пелёнок. Маргарет не раз говорила, что нельзя эффективно руководить чем-либо, если не знаешь хотя бы в общих чертах, как всё устроено. На что Анна обычно шептала, что школа не сильно отличается от «Макдональдса».

– Так, ладно. Налюбовались. Убирай своё банджо, а то мы выбиваемся из графика.

Я нехотя послушалась. На самом деле, мне хотелось унести гитару к себе в комнату и опробовать её в деле. Сомневаюсь, что у меня получилось бы хоть что-то отдалённо похожее на игру легендарного мэтра, но Роберт сам сказал, что я в праве делать с подарком что хочу, а значит, и осквернить своей кривой игрой тоже.

– Что опять за шум? Что вы там не поделили? – из кухни выглянула усталая Маргарет, дежурно поцеловала меня в лоб. – С днём рождения, моя милая.

– Разглядываем подарок Нозоми, – объяснила Анна, кивая в сторону прислонённого к стене футляра.

– И кто же дарящий?

– Не догадаешься… Ай! – сестра не успела договорить, потому что я наступила ей на ногу. Надо же, какой эффективный способ замолчать это оказывается. Да и тёте о моих слишком дружественных отношениях с библиотекарем знать не обязательно. – Ты чего творишь? Я эти туфли вчера купила.

Я демонстративно провела пальцем по шее, предупреждая, что бывает с теми, кто много говорит. Она же надулась и показала в ответ язык. Тётя вздохнула, поняв, что сейчас из нас уж точно не добьёшься правды:

– Ладно-ладно. Каждый имеет право на секреты. Мисс Коллинз приготовила для тебя совершенно чудесный торт, даже резать будет жалко, вот увидишь, – директриса посмотрела на изящные часы на своём запястье. – Мне надо отлучиться на пару часов, у меня встреча с поставщиком продуктов. Эти новые рекомендации по рациону меня доконают. Вернусь как раз к началу праздника. И не вздумайте тут ничего громить!

Она для виду погрозила нам обеим пальцем и покинула столовую. Мы с Анной переглянулись. Пару лет назад мы бы начали «громить» всё прямо в момент, как за спиной тёти закроется дверь.

– Ну, а твой-то книжный червь приползёт на вечеринку?

Я отрицательно покачала головой. Роберт не любил вечеринки. Чем шумнее на них было, тем меньше была вероятность его появления на празднике жизни. В этот раз он не появился под предлогом того, что у него какие-то срочные неотложные дела и ему надо уехать. Я на него не обижалась, это было одним из негласных правил нашего с ним общения.

* * *

Младшеклассники точно соревновались друг с другом, когда вразнобой пели «С днём рожденья», кто сделает это громче, потому что у меня едва не заложило уши. Остальные гости: кое-кто из преподавательского состава, повара, уборщики, садовник и небольшая группа из разновозрастной детворы, улыбались и хлопали им в такт. К счастью, Малкена с его компашкой не было. Анна не рискнула испортить вечеринку, пожертвовав массовкой.

– Чудесно! – захлопала в ладоши директриса. Она хоть и умела работать с детьми разных возрастов, ей лучше удавались праздники для младших классов, чем подростков моего возраста. Но для нас с Анной это была возможность погрузиться в мир сказок и позволить себе немного подурачиться со всеми. – Настало время для именинного торта! Нозоми задует свечи, загадает желание и раздаст каждому по кусочку, – тётя по привычке руководила мероприятием, поэтому задумываться о каждом следующем шаге не приходилось.

Несколько доверенных ребят поднесли к столу, за которым я сидела, огромный торт, украшенный взбитыми сливками и марципановыми фигурками в виде цветочков. Да уж, мисс Коллинз действительно потрудилась на славу.

– Нозоми, – кто-то дёрнул меня за юбку сарафана. Я посмотрела вниз: рядом со мной стоял Ван. – А можно я разрежу торт?

– Хм… Конечно, – я улыбнулась, хотя просьба была несколько странной для ребёнка. Обычно дети его возраста просили задуть свечи, но, может, он просто хотел почувствовать себя полезным. – Ты же мне так помог сегодня, вон сколько шариков надул!

Ван радостно схватил нож и выжидающе посмотрел на меня. Я поблагодарила всех за их помощь в подготовке к празднику, загадала какое-то глупое желание, какое обычно загадывают на свой день рождения девочки, из серии «хочу большой и чистой любви и сто фунтов конфет», просто потому что больше ничего придумать не могла, и задула все свечи с первого раза.

– Знаешь, мне кажется, на торте чего-то не хватает! – рядом возник Яколь, сорванец из второго класса. За ним нужен глаз да глаз, иначе все стены окажутся вымазанными красками. И не только стены. Прямо будущий наследник нынешнего владельца титула Роя – «Главный хулиган школы имени Авраама Линкольна».

– Ага. И я даже знаю чего, – хохотнул его подручный Мишель и водрузил сверху на торт камень, как раз в тот момент, когда Ван опускал нож.

Я заметила это слишком поздно. Когда я схватила Вана за руку, лезвие уже звякнуло о камень. Тот самый камень моего отца, темница демона, к которому нельзя прикасаться металлом. Мои глаза округлились от ужаса. В столовой воцарилась гробовая тишина, пока все переваривали произошедшее. Однако прошло несколько секунд, и зал взорвался недовольными выкриками учеников и сотрудников в сторону двух шалопаев, которые умудрились испортить праздник.

Я молча достала из торта камень и, взяв салфетку, стала протирать его от крема. Происходило это скорее на автомате, чем осознанно: мысли вязли, как мухи в сиропе. Через секунду камень был уже чистый, однако я продолжала его тереть салфеткой, словно робот, не зная, чего ожидать.

– Нозоми, прости, пожалуйста, – Ван чуть не плакал от досады. – Это всё из-за меня. Яколь меня ненавидит, это он мне гадость сделал, а не тебе.

Его голос выдернул меня в реальность:

– Нет. Всё хорошо, – я погладила его по голове. – Яколь всегда что-то такое вытворяет, было бы странно, если бы сегодня он отсиделся в стороне.

Я посмотрела на Яколя и Мишеля.

– Знаете, мальчики, уж не знаю, где вы взяли этот валун, – я для убедительности потрясла проклятым камнем, – однако, спасибо за подарок. Такого оригинального мне ещё никто не делал.

Я лгала. Меня до колик в животе пугала мысль, что эти два дурачка каким-то образом оказались в моей комнате, копались в моих вещах, а потом, не стесняясь того, что я всё пойму, притащили камень сюда. Но похоже, что заклятие всё ещё действует, и демон находится внутри. Ведь страшно было подумать, если бы эта тварь вырвалась бы на свободу в школе. Я слышала столько рассказов про демонов, но ни разу не видела этих существ, поэтому тяжело знать, что из этих историй была правда, а что было приукрашено отцом или книгами в воспитательных целях. Ещё авторы для пущей убедительности сдабривали рассказы атмосферными иллюстрациями, после которых я не могла уснуть. В нашей семейной библиотеке было множество книг о жутких тварях. И сейчас мой мозг с радостью предоставил мне весь ассортимент возможных ужасов, которые могли бы произойти здесь и сейчас.

Но ничего не происходило. Обычный галдёж и злые возгласы. Демонов нет. Наверно, я слишком нагнетаю обстановку, а может быть, он давно умер, так и не успев обрести свободу вновь.

– Нозоми, я думаю, нет причин отказываться от праздника, – Маргарет виновато улыбалась, после чего обратилась к остальным младшеклассникам. – Покажем Яколю и Мишелю, что нас не напугать их проделками!

Кто-то из преподавателей спешно включил музыку, и детвора радостно пустилась в пляс вокруг стола, подбрасывая шарики и серпантин, забывая об испорченном торте.

– Я не отказываюсь, – вздохнула я, стараясь улыбаться как можно более искренне. – Надеюсь, что малышня не сильно расстроится из-за того, что остались без торта. На крайний случай ведь можно сейчас заказать пиццу.

– Правда? – встрял в разговор всё ещё стоящий рядом со мной Ван. – Звучит круто! Мне ту, где побольше сыра тогда!

– Неплохая идея, – кивнула тётя Маргарет, понимая, что это самое малое, что можно сделать в сложившейся ситуации, и ушла в коридор, набирая номер пиццерии, чтобы сделать очень большой заказ. Анна же спешно черкнула в телефоне заметку устроить взбучку двум мелким хулиганам.

* * *

Когда все вконец так увлеклись празднованием, то даже не заметили, как я покинула столовую через главный вход. В комнате сидеть до вечера было не вариант – Анна найдёт и потащит обратно, пусть я даже буду хвататься за всё, что подвернётся мне под руку.

Единственное место, где меня будут искать в последнюю очередь на территории школы, – крошечная церквушка, воздвигнутая по просьбе местной религиозной общины для обучающихся детей и сотрудников ещё при отце Маргарет. Ей было отведено тихое и скрытое от посторонних глаз место на границе с яблоневым садом, который когда-то принадлежал местному фермеру, но после его смерти наследников не нашлось, и эта земля отошла городу, поэтому в итоге было решено сделать территорию парком-садом, оставив деревья жителям города. Но церковь находилась при школе, и попасть в неё могли только учащиеся и сотрудники, и то ли с каждым годом верующих становилось всё меньше, то ли они считали, что можно было молиться и у себя дома, тут становилось всё меньше людей, поэтому это было отличное место, чтобы спрятаться от толпы. Хоть в воскресенье из Атланты приезжал пастырь и вёл проповеди, остальное время церквушка в основном пустовала. Миссис Дэвис ярой верующей не была, поэтому уделяла этому вопросу мало внимания, ссылаясь на то, что у неё хватает и других проблем в школе, но без возражений выделяла средства из бюджета школы на ремонт помещения.

Я тоже не была религиозна, для меня это было скорее место, где я могу побыть наедине с собой. Вот и сейчас тут не было никого, кроме меня. Электричества в церкви не было, поэтому если кто-то засиживался допоздна, то зажигал свечи у алтаря. Они не освещали всего помещения, но хотя бы можно было не бояться обо что-нибудь споткнуться и разбить себе нос. Придя в церковь, когда солнце практически село, а последние лучи, пробиваясь сквозь простенькие витражи, напоминая об отцовской библиотеке из детства, отбрасывали на пол причудливые разноцветные узоры, я поняла, что, скорее всего, вернусь в общежитие глубокой ночью, и лучше сразу зажечь свечи, чтобы не заниматься этим в потёмках. Перед уходом просто потушу и включу фонарик на телефоне, как делала уже не раз.

Спички искать не пришлось: отобранная у Роберта зажигалка отлично справилась с поставленной перед ней задачей. Я села в первом ряду, достала телефон, отправила его в режим «полёта» и расслабленно выдохнула. Что ж, тут меня не побеспокоят.

Ничего не имею против того, чтобы семья отмечала мой день рождения, но Анне, даже несмотря на то, что поступила из лучших побуждений, зря превратила это в общешкольный праздник. К тому же, положа руку на сердце, все наши ровесники пришли в столовую сегодня исключительно для того, чтобы в очередной раз потусоваться с моей сестрой. Может, выспись я нормально, менее остро воспринимала бы эту проблему, но сейчас приходилось приложить немало усилий, чтобы подавить раздражение и не высказать всё в лицо Анне.

Не знаю, сколько я так просидела, ни о чём толком не думая, просто отключив мозг, но опомнилась только когда сквозь череду мыслей услышала шум поднявшегося за окном ветра. Похоже, что ураган наконец-то добрался до города. Надо быстрее возвращаться, чтобы не угодить под дождь и ненароком не схлопотать куском оторванного рекламного щита по голове.

Подойдя к алтарю, чтобы затушить свечи, я замерла. Тело само впало в ступор, по спине пробежали мурашки. Неожиданно мне стало очень страшно, словно все чувства разом пробудились и закричали о смертельной опасности, которая мне угрожает. Так, словно я успела уснуть и снова столкнулась нос к носу с кошмаром из сна.

– Значит, это ты у нас последний выродок семейки Казадор? – вздрогнув, я обернулась на голос. В центральном проходе, на расстоянии от алтаря, где проходила граница тусклого света церковных свечей и тьмы, в которую была погружена оставшаяся часть здания, стоял высокий незнакомец. Той части лица, что была на свету, было достаточно, чтобы понять, что он разглядывал меня с едва уловимой усмешкой. Вот уж не знаю, что его могло так радовать в нашей встрече, ничего забавного в ней не было.

– Вы ещё кто такой? – Всё это время я была абсолютно уверена, что нахожусь в церкви одна.

– Не догадываешься? – усмехнулся мужчина и сделал шаг в мою сторону, окончательно выходя на свет.

Я готова была поклясться, что, стоя в тени, он был одет в форму моей школы, потому что сейчас он полностью преобразился. Можно было бы списать всё на игру света и тени, только вот проблема в том, что форма у нас не чёрная… Сейчас же незнакомец выглядел по меньшей мере нетипично: штаны, заправленные в высокие сапоги, майка без рукавов. На правой руке от запястья и до локтя виднелась чёрная татуировка в виде переплетений чего-то абстрактного. Всем своим видом он походил на типичного любителя тяжёлой музыки, но что-то подсказывало мне, что это неправильное впечатление и он не пришел предложить мне послушать записанный его группой альбом в гараже.

Незнакомец сделал ещё один шаг в мою сторону. Несмотря на то, что нас разделял десяток футов, это заставило меня инстинктивно отступить к алтарю. Ещё несколько шагов – и я попросту упрусь в него спиной, и деваться будет некуда.

– Не подходите! – пискнула я, сама удивляясь, как предательски дрожит мой голос. Ситуация казалась ещё страшнее – не знаю почему, но я едва держалась на ногах: какое-то внутреннее чувство подсказывало мне, что гость очень опасен. Как если бы я повстречалась с пумой или медведем на природе, когда одного взгляда на хищника достаточно, чтобы понять, что тебе крышка. Непрошенный гость был именно что хищником, и это чувство никак иначе описать невозможно.

– Или что? – бровь незнакомца заинтересованно изогнулась. Ему явно хотелось знать ответ на свой вопрос.

Я прикусила язык. Понятия не имею, что, кто он вообще и что ему от меня надо? Почему он так странно выглядит? Хотелось завизжать, возможно, это привлечёт внимание кого-то снаружи, вдруг охрана совершает вечерний обход территории. Но я не смогла ничего придумать лучше, чем достать из кармана сарафана телефон и демонстративно показать его незнакомцу:

– Позвоню в полицию, – шёпотом предупредила его я.

– Понятия не имею, что это всё значит, звучит не особо устрашающе, – парировал тот. – Попробуй ещё раз.

– Буду кричать! – использовала я второй из возможных адекватных аргументов.

Мужчина лишь фыркнул и пожал плечами на моё предупреждение.

– Девчонка, ты за дверь выглядывала? Там такой дождь и ветер, что саму себя не услышишь, если выйдешь на улицу. Не смеши. Я тяжело сглотнула, пытаясь придумать что-то ещё, но мысли путались. Этот мужчина не нравился мне с каждой секундой всё больше. Сейчас он терпеливо ждал хоть какой-то реакции с моей стороны, видимо, наслаждаясь моим страхом. Чёртов садист. Впрочем, теперь я могла его рассмотреть: высокий, аккуратный, крепкий. Длинные чёрные волосы, правильные черты лица, тонкий подбородок, чёрные, словно смола, глаза. Даже презрительный прищур не обезображивал его. Однако я была готова поклясться, когда он усмехался, я видела два острых клыка. Вампиром он быть не мог, а значит, просто чокнутый, каким-то образом оказавшийся на закрытой территории школы.

– Я начинаю скучать, Казадор, – его голос, будь он певцом или ведущим какого-нибудь радио, точно бы свёл с ума не одну девицу: в меру низкий, немного с хрипотцой. От одного сказанного им слова кидало бы в сладостную дрожь, не встреться бы он мне сейчас в подобном гнетущем антураже. Ко всему прочему, говорил он с обидой, словно я действительно в чём-то перед ним провинилась.

– Не знаю, кто вы и что вам от меня надо, но советую вам покинуть территорию школы, если не хотите…

– Что ты там мямлишь?

Я запнулась, сглотнула и попробовала заставить себя говорить громче и жёстче.

– Я настаиваю, чтобы вы покинули территорию школы… Если, – тут я снова спасовала и начала говорить, как мне показалось, всё тише и тише, в конце концов снова срываясь на шёпот, – если не хотите проблем с полицией.

Незнакомец театрально прикрыл лицо ладонью и вздохнул, словно мои угрозы приносили ему лишь нестерпимую головную боль. Потом раздвинул пальцы, посмотрел на меня одним глазом и неожиданно расхохотался, и мои ноги едва не подогнулись от страха из-за этого смеха. Ледяной, не предвещающий ничего хорошего. Так, пожалуй, смеются злые гении в фильмах, этакий эталон ликования зла. Подобное поведение только ещё сильнее пугало: он совершенно точно ненормальный.

– Завязывай уже с шутками, девчонка. Я люблю шутов, но ты как-то слишком увлеклась. Или нынче принято врагов смешить до смерти?

– Я ещё раз повторю, если вы глухой… – неожиданно я нашла в себе смелость, но договорить не успела, потому что невиданная сила оторвала меня от пола и швырнула в потолок, потом об пол, приподняла и протащила по ряду скамеек.

Мне показалось, что ещё мгновение – и я попросту потеряю сознание от боли и ужаса. Хотелось свернуться в клубочек, сжаться до микроскопической пылинки, чтобы тварь потеряла меня из виду, забыла и ушла, но грудь болела так, что, казалось, пошевелись я хоть чуть-чуть, и кости проткнут плоть изнутри.

Мужчина не торопясь подошёл ко мне. Под его сапогами хрустела обвалившаяся штукатурка. То и дело он отталкивал в сторону обломки церковных лавок, которые загораживали ему проход. Пыль, поднявшаяся в результате такого броска, уже начала оседать на всё вокруг мутным ореолом.

Я хотела было закашлять, но вместе с кашлем наружу вырвался болезненный стон. По щекам текли слёзы. Как же больно. Говорят, что иногда боль перестаёшь чувствовать, потому что она слишком сильная, но мне не повезло – агония была мучительная. Странно, что после такого я до сих пор жива и в сознании.

– Какая ты, однако, живучая! Не назову это удачей, но я приятно впечатлён. Смею предположить, что у нас с тобой впереди незабываемая ночь, – словно услышав мой немой вопрос, произнёс мужчина, остановившись около меня и теперь глядя сверху вниз.

Носком сапога он поднял мою голову, заставляя приоткрыть слезящиеся глаза. Он смотрел на меня с нескрываемым отвращением, как на насекомое, которое ещё пытается двигаться. Жалкие предсмертные конвульсии, прежде чем коллекционер наколет тебя на булавку и спрячет под стекло.

– И долго ты собираешься вот так лежать? Я так ждал этой встречи, а это всё, что ты можешь мне предложить в качестве развлечения? Доставай меч, а то я вот-вот решу, что тебе нравится, когда тебя бьют, – говорил он, несмотря на недобрый взгляд, всё так же буднично. – Где твоя гордость, охотник? Не со мной ли вы все так стремились встретиться веками? Вот он, я, стою перед тобой. Достань свой меч и пронзи меня насквозь, отправь в небытие. Ну же, вставай, девчонка.

Мужчина вытянул руку и сжал что-то невидимое. Через мгновение из сотен тысяч искр невесть откуда появился длинный меч, словно состоявший из раскалённой лавы. Мне почудилось, что я чувствую жар, который исходил от этого невероятного оружия. Секунда – и кончик меча практически упёрся мне в горло. Но мужчина медлил, словно ждал чего-то.

– Бесполезное маленькое отродье, – разочарованно проворчал он. Его глаза презрительно сузились. – Покорно ждёшь своей смерти, словно избавления.

Я снова закашлялась, на этот раз, судя по всему, уже из-за крови в лёгких, так что гость едва успел отодвинуть ногу, чтобы его не запачкало.

– Иди к дьяволу, – прохрипела я практически неразборчиво.

– Милая, я уже здесь, – расплылся в хищной улыбке тот. За его спиной распахнулась пара чёрных перепончатых крыльев. Готова была поклясться, что глаза незнакомца стали алыми, а зрачки сузились до узких щёлок, как у кота. – Ты, похоже, совсем туго соображаешь. Велиал, – представился он. – Я и есть один из тех, кого вы называете дьяволами.

Глава 2. Вероломство

И не бойтесь убивающих тело,

души же не могущих убить;

а бойтесь более Того,

Кто может и душу,

и тело погубить в геенне.

Матфея 10:28

Я боялась смотреть на тварь, которая склонилась надо мной.

За всю жизнь не встретила ни одного демона. Теперь же, глядя прямо в алые глаза одного из них, понимала, что повела себя слишком безрассудно. Расслабилась, упустила из виду доверенную мне темницу, и цепочка ошибок привела к тому, что этот монстр оказался на свободе. Да, пожалуй, это было самой большой ошибкой в моей жизни – я попросту недооценила этих бессмертных тварей, которые наверняка умеют выжидать. Куда спешить, если у тебя в запасе всё время этого мира?

Но язык не поворачивался назвать это создание «тварью» – слишком величествен, даже прекрасен он был для такого слова. И в то же время от него исходила просто нечеловеческая сила и злость. Ему даже не нужно было проявлять какие-то эмоции, чтобы я чувствовала, как сильно он меня ненавидит за сам факт моего существования.

– Судя по выражению твоего смазливого личика, до тебя наконец-то дошло, – хмыкнул демон. Потом совершенно неожиданно он выпрямился, подвигал плечами, разминаясь, развернул перепончатые крылья и сделал ими пару взмахов, словно бы собираясь улететь, от чего вся уже осевшая было пыль снова взметнулась в воздух.

– Проклятие… – проворчал он, словно у него что-то болело. – Ну и сколько я проторчал в этом булыжнике?

Я молчала. Даже если бы хотела что-то ему ответить, то не смогла. Из груди вырвался лишь болезненный хрип. Попыталась пошевелиться, но тело отозвалось лишь новой вспышкой боли.

– Пару минут назад ты была более разговорчива. Так в чём дело? Велиал напугал тебя до полусмерти?

Велиал… Знакомое имя. Кажется, так звали одного из королей демонов. Как же тяжело сосредоточиться из-за боли… Ещё немного – и я попросту потеряю сознание. Или вот так на самом деле выглядит смерть: мучительная агония, а потом темнота?

– О нет! – Какая-то сила подняла меня над полом, и я зависла на уровне лица демона. – Ты что, уже собралась сдохнуть? Не вздумай, милая, веселье только начинается. Как там говорила твоя сестра? «Нехорошо уходить с собственной вечеринки первой», да?

Он окинул взглядом помещение, словно ища что-то.

– Чудненько. Как хорошо, что традиции не меняются с годами. – Демон потащил меня обратно к алтарю. – Традиция – суть сердце нации, моя милая. И их надо чтить, ибо всякий род должен быть скреплён идеей.

– Папа разве не учил с едой не играть? – послышался хриплый мужской голос откуда-то справа.

Новый участник драмы заставил Велиала притормозить с расправой, едва он поравнялся с первым рядом скамеек, и повернуть голову в сторону гостя. На лавке, закинув ногу на ногу, сидел какой-то мужчина. Перед глазами плыли цветные пятна от боли и нехватки воздуха из-за сломанных рёбер, поэтому я практически не могла разглядеть лица незнакомца. Судя по голосу, он был старше демона из камня. И совершенно точно он той же природы, потому что стоило ему посмотреть в нашу сторону, как глаза его блеснули алым.

– А, братик. Я-то думал, где тебя носит. Пришёл нотации читать? – похоже, мой мучитель обрадовался новоприбывшему.

– Вообще-то скучал, но, как тебе больше нравится это называть. – Названный братом наблюдал за нами, откинувшись на лавку. – Дал тебе фору в пару часов, чтобы оценить твоё состояние после освобождения, но вижу, ты уже даже нашёл себе развлечение.

– Мудро. И как, убедился, что я не весь разум растерял? – Велиалу было достаточно одного взмаха рукой, чтобы всё, что стояло на престоле, включая библию, оставленную там проповедником, полетело на пол. Подойдя ближе, он швырнул меня на освободившееся место, положил справа меч, словно предупреждение, и вновь посмотрел на своего «брата».

– Рад, что ты не снёс мне голову в приступе слепой ярости. Этого хватит на первое время. А с ней что собираешься делать? – поинтересовался второй демон. В его голосе не было и тени сочувствия ко мне. Но я могла с уверенностью сказать, что он скорее терпеливо ждал, пока Велиал наиграется и уйдёт с ним. – Учитывай, опасно оставаться тут надолго.

– Сколько я просидел в камне? – проигнорировал вопрос Велиал, продолжая разглядывать меня в дрожащем свете церковных свечей.

– Около пятисот лет, если измерять земным временем. Плюс-минус ещё пятьдесят. Буду честен, я не засекал, потому что тебя не сразу хватились.

– Многовато… – Демон провёл ладонью по моему лицу, стирая пыль и кровь. Я судорожно вздохнула и зажмурилась. Не знаю почему, но боль начала отступать, а освободившееся для ощущений место заполонил ужас. – Итак, у меня в руках последняя из Казадор. Знаешь, пока я торчал в камне, я так рассчитывал на реванш, а сейчас смотрю на тебя, и я… разочарован, мягко говоря, даже не знаю, что и теперь делать. Заган, есть предложения? – он посмотрел на собеседника.

Второй демон открыл было рот, но Велиал, не дожидаясь его ответа, отмахнулся:

– Только без этих «убей её уже», ладно?

– Тогда выдужден буду промолчать, – пожал плечами тот.

– Собираешься сидеть тут и смотреть? Может, присоединишься? Я всё же рассчитываю на хоть какое-то веселье.

– Я пас, – покачал головой Заган. – Развлекайся, но, если можно, постарайся всё же закончить побыстрее. Поверь мне, если тебе так хочется устроить расправу над кем-нибудь, есть варианты интереснее одной полуживой девочки, которая не в состоянии защититься.

Велиал скорчил ему недовольную физиономию, будто бы передразнивая ворчание собеседника, а потом снова склонился ко мне. Горячее дыхание обожгло шею:

– А если я дарую тебе исцеление, будешь сопротивляться? Заган о тебе ещё худшего мнения, чем я.

По моему телу прокатилась волна тепла. Я чувствовала, как под кожей шевелятся сломанные кости, возвращаясь в своё нормальное положение. Тело теперь саднило, словно из-за падения на ряды лавок я заработала лишь ушибы, но никак не переломы.

И из-за этого прикосновения демона я теперь ощущала в полной мере: неожиданное прикосновение чужих губ к мочке уха заставило меня вздрогнуть и попытаться оттолкнуть мужчину от себя. Ладонь упёрлась ему в грудь. Он задумчиво перевёл взгляд с моего лица на неё:

– Оторвать её, что ли… – поинтересовался он, ни к кому конкретно не обращаясь, и, схватив мою руку, подтянул меня к своему лицу. – Тебе страшно. Я и вправду такой монстр в твоих глазах? Если нам повезёт, то, может, кто-то спустится с неба и остановит меня. Давай попробуем? Ну, не стесняйся. Кричи, моли о помощи. Твоему предку вот повезло, его шкуру спасли. А что будет с тобой?

Ужас подминал под себя остатки разума, как я ни силилась пытаться держать себя в руках, но всё же сдалась:

– Пожалуйста… – взмолилась я, балансируя на грани истерики.

– Не убедительно. Давай ещё разок. Больше чувства, чтоб даже Заган растрогался. Это сложно, но я в тебя верю.

– Я ничего вам не сделала…

Велиал склонился к моему уху и прошептал:

– Думаешь? Я нашёл тебя. Я нашёл…

Если до этого я ещё как-то пыталась сдержать эмоции, то сейчас осознание, кому принадлежал голос из моих ночных кошмаров, обрушилось на меня. Он, обрётший плоть и превосходящие, нечеловеческие силы, а вместе с этим и власть надо мной, стоял, зло усмехаясь и глядя мне в глаза. Глядя, как по моим щекам снова потекли слёзы.

– Я тоже бы плакал, если бы мог: все эти годы просидел в кромешной тьме, без воды, еды, запахов, ощущений и общения с кем-либо. В практически полной изоляции ото всех миров. Последние несколько лет я начал подумывать, какая жалость, что падшие не могут убить себя без помощи магии, но там не действуют ни силы Света, ни Тьмы. Это пустота, в которой было только одно создание – я сам. Вот думаю, если бы заклинатель знал, что допустил такую оплошность, как проникающие звуки из внешнего мира, я бы точно сошёл с ума, – он оскалился, обнажая острые клыки. Глаза не выражали ничего, кроме бесконечной злобы. – Плачь. Тебе ведь ничего больше не остаётся, кроме как лить слезы, дитя. Ни на что больше, как выяснилось, ты не способна.

– Может, хватит уже паясничать? – не выдержал Заган, глядя на сородича.

– Заган, мне иногда кажется, что у тебя других дел нет больше, кроме как трахать мне мозги. – Велиал перевёл взгляд с меня на демона, схватил меня за волосы, оттянул голову назад и демонстративно шумно вдохнул запах моей кожи. Я попыталась отстраниться, но демон снова сжал руку так, что я вскрикнула от боли. Его определённо забавляло моё бессилие, чтобы он ни говорил. – Какая ты неуёмная. Решила напоследок показать характер? Я не против. В том, чтобы брать что-то силой, тоже есть свой шарм.

Выпустив волосы, его рука скользнула вверх по моей ноге, по внутренней части бедра. Я взвизгнула и попыталась высвободиться, но снова почувствовала нестерпимую боль в груди, видимо, дёрнувшись слишком сильно: меня если и исцелили, то явно не до конца, чтобы не смогла сбежать.

– Отпусти меня, козёл! – взвыла я, и тут же мою щёку обожгла пощёчина. От такого удара я едва не улетела с престола на пол, вслед за церковной утварью, но Велиал всё ещё держал мою руку.

– С манерами проблемы, – констатировал он. – Кто же так общается-то с королём?

Он грубо схватил меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

– Ну смотри, разбил тебе губу. Зачем, спрашивается, уродовать столь милое личико раньше времени? – Я почувствовала, как он провёл большим пальцем по нижней губе, потом посмотрел на испачканный палец и медленно слизнул кровь. – Что же мне с тобой сделать? Последний отпрыск проклятой семьи, тебя точно не учили нас убивать? Я бы всё же хотел для тебя финала повеселее.

Я молчала. Что мне ему сказать? Признаться в том, что отец решил стать последним охотником династии?

– Непростительное упущение, – вздохнул Велиал. – Раз попробовать остаться в живых ты не хочешь, то придумать, чем тебя ещё можно унизить, придётся мне. Будь хорошей девочкой.

Демон дёрнул меня за руки и вновь повалил на алтарь, запрыгнул и навис сверху. Его дыхание скользнуло по моей груди, потом по шее. Губы едва касались кожи. Я попыталась вырваться, но он ещё сильнее сжал запястья. Коснулся губами моей щеки, потом, слегка высунув язык, скользнул им по моему уху:

– Если бы ты знала, как я тебя ненавижу… Скольких усилий мне стоит не вырвать тебе сердце голыми руками… – прошептал он. Его крылья опустились на престол, закрывая нас.

– Прекрати… – всхлипнула я, впрочем, понимая, что это вряд ли изменит его планы.

– Ваше Величество, – донёсся до меня знакомый голос.

– Да твою же ж… – чуть ли не зарычал демон, отвлекаясь от меня.

Повернув голову, я увидела тех, кого меньше всего ожидала здесь видеть: в проходе меж разбитых лавок стоял Роберт, а за его спиной маячили Яколь, Мишель и Ван.

– Приветствую и прошу простить, что отвлекаю. – Роберт опустился на колено, несмотря на грязь под ногами. – С возвращением.

Я не могла поверить собственным глазам. Если бы у меня были хоть какие-то силы, я бы наверняка их потёрла, чтобы убедиться, что это не галлюцинация, вызванная болевым шоком. Но, в отличие от двух других демонов, и библиотекарь, и дети выглядели всё так же, как и в последний раз, когда мы виделись. Почему Роберт тут? Почему он кланяется этим монстрам?

– А, Асмодей! – Велиал словно бы и забыл о моём существовании, потому что перебрался через меня и спрыгнул на пол. – Милый, смотрю, ты похужал и возмудел. Почему такой болезненный вид у моего малыша?

– Плохо ест, – вместо библиотекаря ответил Заган. Наконец-то я смогла его рассмотреть: он действительно выглядел старше своего «брата» на десяток лет. Крупный, несколько грубые черты лица, хотя неприятной его внешность не назвать. Короткая бородка и двухнедельная щетина; волосы зализаны назад. Внешне он походил на уставшего от жизни человека. Мне даже померещились мешки под его глазами, хотя, скорее всего, это была игра теней. В отличие от Велиала, несколько смуглый, одет в широкую чёрную рубаху, утянутую чуть выше локтей и в поясе, в чёрные штаны, заправленные так же, как и у Велиала, в сапоги. На плечи Загана был наброшен плащ с меховым воротником, украшенный серебряными фибулами, что совсем не соответствовало погоде.

– Я же столько раз тебя просил! А если бы что-то случилось, пока я отсутствовал? – Мой мучитель сложил руки на груди и перевёл взгляд на детей. – А это кто такие?

– Тени, Ваше Величество, – коротко, но, видимо, достаточно ёмко объяснил Яколь. Они, как и Роберт, склонились перед королём. Голос ребёнка теперь звучал неожиданно недетским. От него волосы у меня на затылке встали дыбом: он звучал словно из тёмных глубин колодца. Померещилось, что стоило словам сорваться с губ Яколя, как под кожу проник липкий и холодный замогильный холод. До этого мне и так было страшно, но сейчас это было нечто совсем иное: хтоническое и необъяснимое.

– Тени? А, да, вот теперь чувствую, убедили. Завязывайте с этим, – Велиал поморщился, словно бы тоже ощутил холод, но оттряхнул руки так, словно его можно было скомкать, как паутину, и растерянно посмотрел на Загана, а потом повернулся ко мне, потому что я попыталась сползти с престола. – Заган, ты сотрудничаешь с Тенями? Куда собралась, милая?

– Обстоятельства требуют искать союзников, – объяснил демон.

– И что же такого произошло, что ты начал якшаться с падальщиками? – король пригрозил мне пальцем, и тут я поняла, что у меня попросту отнялись ноги. Тело не слушалось меня, и я беспомощно обмякла, глядя даже не на моего мучителя, а на Роберта. Тот единственный, кого я знала и кому доверяла все эти годы, продолжал преклонять колено перед демоном.

– Как минимум, ты пропал, – вставил Заган. – Напомню, на пятьсот лет.

– Собираетесь её убить? – неожиданно вмешался в их разговор Роберт, впрочем, даже не глядя в мою сторону.

– Естественно, хотя пока не решил, как именно это сделать: столько всего придумал, пока проторчал в этой долбанной темноте, что уже не знаю, с чего начать. К сожалению, в её ресурсах мы ограничены, – признался Велиал. – Заган, спровадь… этих… куда-нибудь. И отблагодари, что ли… Или о чём вы там договорились.

Заган поманил мальчиков за спиной Роберта пальцем:

– Работа выполнена, а я сдержу своё слово. Как и обещал, ваша награда. – Он достал из-за пояса небольшой кожаный мешочек и бросил детям, которые на деле ими не были. Яколь ловко поймал дар и поклонился в знак благодарности. – Будет день и будет пища, – хмуро резюмировал он, наблюдая за тем, как те крутят в пальцах колбы с чем-то чёрным внутри.

– Считаешь, они достойны твоей крови? – фыркнул Велиал. – С каких пор ты раздаёшь её направо и налево?

– Пока тебя не было, дорогой мой, очень многое изменилось. Привыкай к новой реальности, где я тесно сотрудничаю с Тенями. Надо ценить союзников, теперь они совсем редкость. Сегодня от вас уже ничего не потребуется, – Заган для пущей убедительности жестом велел тварям в детском обличии уйти. Те поклонились и растворились в воздухе.

Это казалось обманом зрения, но они действительно исчезли. Станиславский поднялся, отряхнул рукой штанину и поправил очки. Стоило тем, кого они называли Тенями, уйти, как теперь он неотрывно смотрел на меня, словно только что понял, что я нахожусь в том же помещении, что и все. И, более того, меня покалечили и собираются вот-вот убить.

– Итак, – Велиал хлопнул в ладоши. – Девчонка!

Заметив, что я снова пытаюсь отползти от него, Велиал схватил меня за волосы и с силой прижал голову к столешнице, едва не разбив нос, но, видимо, вовремя вспомнил, что во много раз сильнее человека. Его рука вновь по-хозяйски нырнула под сарафан.

– Ваше Величество, – снова подал голос библиотекарь.

– Что ещё? – мужчина уже не считал нужным прерывать свои грубые ласки.

– Я прошу вас не делать этого.

– А? – Велиал замер, а потом медленно повернулся к нему. – Асмодей, не расстраивай меня своим человеколюбием, здесь и сейчас оно неуместно. Мы оба знаем, что я имею полное право на эту девчонку, у меня нет желания пускаться в рассуждения почему.

– Я не могу и не буду просить вас о пощаде, но хочу попросить лишь о быстрой и безболезненной смерти. Надеюсь, всех моих заслуг перед вами хватит для того, чтобы вы прислушались.

Заган громко прокашлялся в кулак, переключая внимание уже начинающего злиться короля на себя:

– Честно говоря, именно ему ты обязан своим освобождением. Думаю, что если ты просто отрубишь девчонке голову – это будет лучшая благодарность своему советнику за проделанную работу. Поверь, я знаю, о чём говорю.

– Просто вот так отрубить голову? – задумчиво повторил Велиал и покосился на свой сотканный из огня меч, лежащий справа от меня. – Я… Ладно, подумаю. А теперь убирайтесь, пока я точно кому-нибудь из вас не снёс голову.

– Р-роберт… – Я протянула к нему руку. Мне не хотелось верить, что все эти годы его улыбки были лживыми, а советы он давал, лишь бы я замолчала и убралась восвояси вместе с очередной книгой. Он просто не может быть таким же… Он не чудовище. – Не бросай меня, пожалуйста…

Станиславский отступил на границу света и тени, отвёл взгляд, поклонился и обернулся чёрным туманом. Заган исчез следом. Воцарилась тишина: лишь шум непогоды и ветра, упорно стучащей веткой растущего вблизи дерева, доносился снаружи. Неожиданно шум ливня стал просто оглушающим, словно на небе кто-то открыл вентиль: будто я снова попала под летний ливень, когда играла на ферме у друзей тёти Маргарет. Мы с Анной накрылись тогда жестяным тазом, чтобы не намочить волосы. Такой же глухой, навязчивый стук водяных капель, превратившийся в грохот.

Блеснула молния, и раскат грома заставил меня вздрогнуть.

Велиал больше меня не удерживал. Когда я осмелела настолько, чтобы сесть, то не воспрепятствовал этому. Я испуганно прижимала руки к груди, глядя на того, кто собирался меня убить.

– И вот она, высшая справедливость: единственные, кто заступился за тебя передо мной, – мой советник и мой брат, хоть и сделал это на свой лад. Но факт остаётся фактом, – заговорил он и потянулся ко мне, от чего я зажмурилась, однако, вместо того, чтобы в очередной раз сделать мне больно, он почему-то погладил меня по щеке. – Можешь помолиться, я не против. Многие так делают, но буду честен: это не поможет. Я тут уже битый час, но Эдему, похоже, на тебя начхать. Не расстраивайся, они так постоянно делают, у них одна половина святых – мученики, другая – мучители.

– Вы меня… съедите? – ляпнула я и приоткрыла глаза.

На лице демона отразилась какая-то непонятная эмоция. Похоже, он не ожидал такого вопроса.

– Занятный ход мысли, но нет: может, в твоих глазах я Зверь, или как люди нас именуют, но лично я не ем человечину, есть вещи вкуснее. Да уж, – Велиал снова усмехнулся, – а ведь если так подумать, твои предки в гробу перевернутся: последняя представительница рода охотников умерла в самом расцвете сил по собственной глупости от руки падшего, которого они так упорно держали взаперти. Как ощущения быть неудачницей века?

Он ободряюще похлопал меня по щеке.

– Ну-ну, будет тебе. Ты как-то рассказывала мне про «естественный отбор», думаю, это обозначение вполне можно применить и в нашем с тобой случае. – Он помедлил и снова заговорил: – Но буду честен: смогла меня удивить. Не ожидал, что за тебя вступится кто-то из наших. Знаешь, а ведь у меня есть предложение лучше, чем просто умереть.

– Лучше умереть, – застонала я.

– Даже не выслушаешь?

– Вы наверняка опять начнёте меня… – я силилась подобрать слова, но из-за стресса ничего не смогла придумать, – лапать.

– Многое теряешь. Говорят, после падшего уже ничего не впечатляет, – хмыкнул Велиал, неожиданно садясь рядом со мной на престол. – Но дело твоё. На самом деле хотел предложить тебе сделку.

Я непонимающе заморгала, пытаясь понять, что Велиал имеет в виду. Он слишком быстро сменил поведение, из-за чего казался неуравновешенным: минут десять назад он возил меня лицом по полу и ломал рёбра, а сейчас с сочувствием предлагает какую-то…

– С-сделку? – переспросила на всякий случай: вдруг послышалось.

– Контракт, так это тоже называется, – кивнул король. – Ты, конечно, всё равно умрёшь, но зато я исполню любое твоё желание.

Из глубин памяти всплыли обрывки рассказов отца о том, что демоны могут исполнить любое желание, какое только пожелаешь. Вот только цена за это чудо была непомерно высокой.

– Я ведь не просто какое-то там порождение Геенны, каким ты меня считаешь. Я – Велиал, верховный правитель Геенны, падший серафим. И я могу помочь тебе в, скажем так, проблемке с твоим отцом.

– Мой отец умер, он разбился на машине… – Меня всё ещё трясло от страха, голос дрожал.

– Ну, дело твоё, конечно, верить мне или нет, но, понимаешь ли, не всё всегда подчиняется закону «родился-пожил-умер». Иногда можно изменять реальность под свои прихоти, и это одна из причин, почему нас так не любит Эдем – мы не готовы мириться с рамками, в которые нас пытается втиснуть Создатель. – Наверно, я очень глупо выглядела, потому демон улыбнулся. Потом заправил прядь длинных чёрных волос за острое ухо и вновь приблизился к моему лицу. – И несмотря на всё твоё оскорбительное невежество, я готов заключить с тобой сделку. Так получится, что ты не зря умрёшь. Ну что, согласна? Могу выпустить тебе кишки прямо сейчас, как меня просил Асмодей, ведь я его нежно люблю и не хочу, чтобы он плакал, а можешь сперва заключить со мной сделку, и я исполню твоё самое заветное желание.

– Чтобы мой отец… жил?

– А ещё, чтобы он смог отомстить своему убийце, – Велиал заставил меня соприкоснуться лбами. Он оказался куда горячее, чем я ожидала, словно у него был жар. Я с трудом понимала, о чём он мне говорит. Мир окончательно рассыпался на бесформенные составляющие. – Может, хватит бегать от правды, девочка? Пора взглянуть ей в глаза.

Он был прав: эти воспоминания я задвинула так далеко, как только могла. Этому поспособствовали все.

* * *

Свет фар разрезал тьму. Дождь, смахиваемый дворниками вновь и вновь, с той же силой заливал лобовое стекло.

Я сидела на заднем сидении, обняв плюшевого кита, и почти дремала. Отец молча вёл автомобиль по трассе на Кураёси. Из Канто это был путь не близкий, наверное, поэтому отец ехал с такой большой скоростью. Он не объяснял причину спешки, только попросил вести себя хорошо и пообещал дополнительный шарик мятного мороженого с шоколадным сиропом по окончанию поездки.

Отец выбрал Японию, потому что Орден не имел здесь такого влияния, как в Европе, демоны были редкостью, а технический прогресс часто переплетался с вымершими деревнями, позволяя жить одновременно с комфортом и долгое время не попадаться никому на глаза.

Он покинул Орден, стремясь защитить меня от судьбы стать такой же убийцей, как и он. Охотники если и появлялись на пороге нашего с ним дома, то только для консультаций в сложных ситуациях или в бессмысленных попытках образумить моего папу. С незапамятных времён мы были этакой собственностью Ордена из-за наших способностей. Орудием, которое давало надежду для выживания человечества, и мы же были главными целями Геенны.

Мимо то и дело проносились выхваченные светом из темноты дорожные знаки, ограждения, деревья, кусты и кустарники. Очень редко проезжали машины, и те – все фуры. Видно, по ночам ездят одни дальнобойщики.

– Нозоми, – отец, не оборачиваясь, поправил одеяло, в которое я была завёрнута, – не холодно?

– Нет, – я зевнула и уткнулась носом в игрушку.

Машина подпрыгнула на кочке, из-за чего на мгновение ушла влево, однако отец быстро её выровнял.

– Если что-то беспокоит, сразу говори, – коротко посмотрел он на меня.

Красные глаза. Отец совершенно точно сильно нервничает, хотя, кроме них, ничего этого не выдаёт.

Неожиданно под колеса метнулось что-то чёрное. Удар был такой силы, что автомобиль закрутило на мокрой дороге, а лобовое стекло вмиг покрылось трещинами.

Отец несколько секунд смотрел в пустоту, явно не понимая, что произошло и как на это стоит реагировать. Потом опомнился и резко обернулся. Кит выпал из моих рук, но ремень безопасности не дал мне улететь вслед за игрушкой. Отец дотронулся до меня, спросив, всё ли со мной в порядке. Его голос дрожал. Со лба стекала струйка крови – порезало осколком стекла, или он рассёк лицо, ударившись об руль.

– Что это было? – Распахнув глаза, я в ужасе таращилась на лобовое стекло. Дождевая вода вперемешку с чем-то густым и тёмным заполнила разломы.

Паутина чёрной жижи.

– Какое-то животное. Я не успел разглядеть.

– Оно… умерло?

– Не знаю.

Отец отстегнул ремень и открыл дверь. Шум дождя усилился. Капли яростно барабанили по металлу и асфальту.

Справа и слева был лишь сумеречный лес. Ветер то и дело шелестел листьями, и эти звуки напоминали чей-то недобрый шёпот, как в мрачных сказках, где злые феи убеждают детей уйти за ними в глубины чащи, чтобы никогда не вернуться домой.

Отец вышел и, пошатываясь, пошёл к чему-то, лежащему позади машины.

– Пап? – я опустила стекло и выглянула.

– Не выходи! – крикнул отец из-за плеча и склонился над нечто. – Чёрт…

Молния разрезала небо и осветила собой дорогу. На отца в упор смотрел кроваво-красными глазами лев. Два огромных складчатых крыла распахнулись за его спиной. Животное зарычало и медленно встало.

Глаза в темноте светились, как два уголька. Оно открыло пасть и выплюнуло порцию слюны, которая тут же загорелась на мокром асфальте.

Отец сорвал с шеи амулет, который всегда носил, и, пятясь, начал нараспев читать какой-то текст на латыни.

– Папа? Что это такое?! – Я всё же вышла из машины, но, завидев чудовище, от страха уже не могла сдвинуться с места.

Тварь оскалилась и приготовилась к прыжку.

– Нозоми!

Отец оказался на мгновение быстрее и успел прикрыть меня от удара лапы, сунув мне в руки амулет. В тот же миг когти вспороли ему живот. Лев схватил моего папу за горло и с невероятной лёгкостью перекинул через машину. Треск костей, звук разрываемой плоти.

Тварь не пыталась его сожрать. Она его уничтожала…

* * *

– Да. Я могу воскресить его, если ты хочешь, – Велиал терпеливо наблюдал за моей реакцией: я сидела, схватившись за голову, борясь с тошнотой и новым приступом ужаса. Чувства обострились настолько, что теперь казалось, что я снова оказалась на той проклятой дороге. – Ты и он снова будете вместе. Разве это не твоё истинное желание?

– Нельзя воскресить мёртвых. – В тенях поломанных лавок мне мерещилось растерзанное тело отца.

– Я уже сказал, мне это под силу.

– И зачем вам такой опасный противник в живых?

Мой отец не будет таким беспомощным, как я.

– Скажем, так уж получилось, что у тебя есть кое-что нужное мне. Я не люблю разбрасываться ресурсами. Поэтому за чудо, такое сложное и в обычной ситуации правда нереальное, тебе придётся дать мне кое-что взамен.

– Душу, – прошептала я, понимая, к чему он клонит.

Король снисходительно кивнул:

– Именно. Люди всё равно не умеют пользоваться энергией, заключённой в ней, так что формально ты ничего не теряешь от этой сделки.

Меня захлестнули воспоминания, и перед глазами поплыло. Отец может вернуться! Единственный, кто может противостоять Геенне едва ли не на равных. Он вернётся и отомстит своему убийце, той твари, чем бы она ни была.

– О, вижу, тебе моё предложение пришлось по вкусу. Аж глазки покраснели.

Я спохватилась и попыталась вернуть себе свой человеческий цвет глаз. Нечего ему знать, что я с трудом могу это контролировать. Тем не менее, неожиданно для себя поняла, что сейчас для Велиала я более интересна как носитель души, которую можно поглотить, нежели объект мщения роду Казадор. Живой мне не выбраться в любом случае, а так… Станиславский, кем бы он ни был, библиотекарем или одним из этих чудовищ, подарил мне возможность не умереть бессмысленно, за что я ему была в некоторой степени благодарна.

– Какие условия? – выпалила я.

– По правилам, так как люди слабее, условия ставишь ты, я же имею полное право торговаться, – король почесал затылок, словно играл деревенского простака. – Предлагаю поступить следующим образом, чтобы ускорить весь процесс: ты отдаёшь мне свою душу, а я воскрешаю твоего отца.

– Я согласна, только… Ай! – стоило мне сказать это, как Велиал схватил мою ладонь и ногтем, словно бритвой, порезал палец, нанеся такую же рану себе, и соединил наши руки, соприкасаясь каплями крови. Ладони окутало тёмное, едва заметное облачко, которое растворилось через мгновение.

– Контракт заключён. Я, Велиал, падший серафим, исполню твоё желание: воскрешу отца в обмен на твою бессмертную душу! – Король просиял, словно только что выиграл джек-пот в несколько миллионов долларов.

Я растерянно разглядывала пальцы. На месте пореза красовалось крошечное чёрное пятно в виде узкой полоски тумана, похожей на кольцо, которое с трудом удавалось рассмотреть в темноте. Но, видимо, из-за демонической примеси в моей крови эта метка выглядела не просто едва заметной грязной кляксой: неосознанно ощущалось, что это – нечто связанное с их, демоническим, миром.

– Отлично, управились так быстро. Мы с тобой большие молодцы, Казадор, – Велиал потёр руки. – Но, если честно, после вынужденной отлучки из миров я очень голоден, и я хочу сейчас перекусить, а то дела совсем не ладятся.

Говоря это, он проворно повалил меня спиной на алтарь, но на этот раз куда аккуратнее, даже, можно сказать, с нежностью, но не как если бы я была его возлюбленной, каких описывают в романах про невест демонов. Это была нежность, с какой обычно изголодавшиеся смотрят на лакомый кусок стейка на тарелке.

– Что вы делаете?! – мои глаза в ужасе распахнулись, потому что до меня запоздало начало доходить, что происходит: до последнего где-то в глубине я надеялась, что переживу эту ночь, каждый раз задвигая мысль о смерти чуть дальше, а теперь она буквально сжимала мою руку и смотрела на меня сверху вниз.

– Помогаю тебе выполнить твою часть сделки, потому что ты зажата, словно у нас с тобой тут намечается секс, а не поглощение души, – пожал плечами король, как будто с таким он сталкивался регулярно. – Перестань уже трястись. Тебе несказанно повезло: я не потащил тебя за собой в глубины Ада, чтобы терзать тело и душу. Если неудобно, примостись уж как-нибудь. – Он продолжал висеть надо мной, расслабленно улыбаясь. – Вот, уже неплохо ладим.

Я замерла. Страх всё ещё сковывал меня, и сердце колотилось как сумасшедшее, словно вот-вот выпрыгнет из груди.

– Ты прямо смесь перепуганного кролика и прародительницы вашего чудного рода.

– Вы её знали? – Как ни странно, его поведение начало меня успокаивать, и я постепенно впадала в дремоту, растворяясь в жаре его тела. Наверно, это какая-то демоническая магия. Что-то вроде притупления бдительности у жертвы, этакий медленно действующий яд.

– Встречались когда-то давно. Тогда Набериус и познакомился с ней: мы попали в переделку и замёрзли. Элиза предложила укрыться у её родственников. Я бы, наверно, мог назвать её доброй. Набериус принял истинный облик, чтобы отпугнуть её, но она не испугалась и сказала, что все равны перед Богом. Видимо, его это тронуло, кто ж такое в здравом уме скажет падшему. В конце концов, он постоянно сбегал к ней сюда. Я не понимаю, как можно любить смертных, даже… добрых. Вы же немощны, хрупки и никчёмны. В каком месте мы равны? – Велиал на мгновение задумался, словно случайно погрузился в воспоминания о тех моментах жизни. – Отлично, ты наконец-то успокоилась.

Я молча покачала головой и утёрла остатки слёз рукой.

– Ты прав, хватит мне уже позориться. Перед отцом будет стыдно, что я так спасовала перед тобой.

– Если бы не спасовала, я бы очень расстроился и принял за личное оскорбление, – Король расплылся в улыбке, но было бы сложно назвать её злой. Похоже, что моё поведение его правда забавляло, хотя это больше походило на потеху ребенка над попытками мухи с оборванными крылышками спастись. – Ладно, предлагаю не затягивать. И не волнуйся, я буду предельно деликатен.

Он нежно дотронулся до лица ладонью, но я всё равно вздрогнула. Сейчас я умру… Вот-вот закончится моя жизнь. Что будет дальше? Моё тело будет шататься по миру как зомби, а я? Та, что сейчас чувствует всё это и мыслит, что будет со мной? Каково это – съесть «душу»?

– Ну-ну… – Велиал наклонился к моему лицу так, что наши лбы соприкоснулись. – Не надо опять плакать. Я же говорю, проще относись. Я только заберу у тебя то, что тебе не нужно, в обмен на твоё желание. Всё равно вы ими пользоваться не умеете. У меня от душ, которые вот так вот вытянуты из комка нервов, несварение.

Я закрыла глаза и протяжно выдохнула, показывая, что уже готова ко всему.

– Сладких снов, – и он поцеловал меня в губы. От неожиданности я вцепилась ему в руку и попыталась отстраниться, но не смогла. Поцелуй был каким-то странным: с одной стороны, несмотря на всё происходящее сейчас, он мне почти понравился, как бы безумно это ни звучало, а с другой…

Велиал запустил руку мне в волосы и прижался к губам ещё сильнее. Горячий. И вдруг меня накрыло ощущение холода, могильного холода. В глазах потемнело. Я резко погрузилась во тьму, словно кто-то дёрнул в моём сознании рубильник, выключая все чувства, хотя показалось, что даже это «выключение» прошло не мгновенно: оно затухало, пусть и быстро, но я совершенно точно поняла, когда моё сердце остановилось.

* * *

Мобильник настойчиво сигнализировал где-то в районе письменного стола. Судя по звуку, сработало напоминание. Чертыхнувшись, я вслепую потянула к нему руку, но на полу не нащупала, да и на деле он оказался куда дальше, чтобы из этого отчаянного желания вернуть тишину вышло что-то толковое. После пятого повтора задорной и оттого раздражающей мелодии пришлось сделать над собой усилие, и я буквально на четвереньках, добравшись в другой конец комнаты, обнаружила его в обрывках того, что ещё вчера было моим сарафаном. Не особо вчитываясь в запись, которая отображалась на экране, я смахнула уведомление и растянулась на прохладном полу.

Никак не получалось вспомнить, как после вечеринки я оказалась в своей комнате. Устало потёрла глаза и уставилась в потолок. Голова раскалывалась, и в груди поселилось некоторое недомогание, словно за твердью рёбер не хватало пары органов. Стоило мысленно прощупать тело на какие-то ненормальные ощущения, будь то ушибы или что-то в таком духе, как чувство пустоты обратилось пугающим вакуумом, который, как черная дыра, был готов поглотить всё вокруг, и только лишь моё тело спасает мир от этой участи. На всякий случай я осторожно ощупала грудную клетку, но ничего странного не обнаружила: вроде бы всё, что там должно быть, на месте, ничего не сломано.

Чего не скажешь о моей одежде: судя по её виду, судьба уронила меня в придорожные лужи как минимум пару раз и успела протащить по всем пыльным углам школы. Как я ни пыталась, память оставалась глуха, и припомнить, был ли на празднике алкоголь, никак не получалось. Нужно было срочно разобраться в том, что вчера произошло. Маргарет будет не в восторге от того, что я умудрилась каким-то непостижимым способом довести себя до такого состояния, и не дай бог кто-то решит, что выложить видео с моим участием в школьный чат будет просто отличной идеей. Клятвенно заявляю, что если вчера по какой-то причине я первый раз в жизни попробовала алкоголь, то впредь клянусь себе его больше не употреблять. Ни капли. Никогда.

Тело отзывалось муторной слабостью на любую попытку принять хотя бы подобие вертикального положения. Голову и грудь словно сдавили невидимые тиски, и стало тяжело дышать, как только я прислонилась спиной к спинке кресла. Я застонала, и меня повело в сторону, но получилось не упасть. Теперь перед глазами прыгали цветные пятна. Если это от алкоголя, то он был совершенно дрянным. Как меня вообще угораздило так влипнуть? Не помню, чтобы у кого-то из моих знакомых бывало такое после гулянок…

Оставалось только радоваться тому, что каникулы ещё не закончились: не представляю, как бы у меня получилось добраться до своей парты и отсидеть там все положенные по расписанию уроки, а может, даже дополнительные занятия.

С трудом я всё же поднялась на ноги и силком заставила своё многострадальное тело добраться до ванной. В зеркале, стоило мне наконец сфокусировать взгляд и внимание на отражении, вид оказался ещё хуже, чем я думала: непонятные синяки и, ко всему прочему, неожиданно разбитая губа, словно я умудрилась с кем-то подраться. Надо срочно придумать объяснение для всех, кто спросит, что случилось. Хотя бы до момента, пока правда не всплывет сама собой. К счастью, всё, кроме лица, можно спрятать под одеждой, наверное, можно отвечать, что я поскользнулась на мокром полу. Это если меня найдут раньше тренировки, а если нет, то пусть это будет спортивной травмой.

Такая легенда меня вполне устраивала, поэтому, когда с осмотром и чисткой зубов было покончено, я просто включила воду и прямо в нижнем белье залезла под горячий душ, сев на дно и откинувшись спиной на холодный кафель. Думать о чём-то было тяжело, поэтому я бросила попытки, всеми оставшимися силами пытаясь обрести внутреннее равновесие.

Я понимала, что рано или поздно мне придётся покинуть это относительно спокойное и уютное убежище, и не потому, что Анна, конечно же, придёт узнать, как у меня дела, а хотя бы чтобы поискать у Маргарет какие-нибудь лекарства или просто банку пикулей, чтобы прийти в чувство. Момент настал достаточно скоро: Анна появилась на пороге ванной, уставившись на меня с таким видом, словно я не под потоком воды сидела, а разделывала чей-то труп, чтобы спрятать следы преступления.

– Ты чего? – спросила она, видимо, не зная, как реагировать на это зрелище.

– Что? – мой голос прозвучал неожиданно сипло.

Анна осторожно подошла ближе и присела на корточки, опасаясь то ли намокнуть, то ли прикоснуться ко мне. Из-за головной боли до меня не сразу дошло, что мой видок вполне располагает к подобной реакции.

– Что с тобой случилось? – Анна наконец оправилась от первого шока и указала пальцем на один из синяков, а потом на разбитую губу. – Ты что, подралась с кем-то? Это Рой, да?

– Нет вроде. Они только выглядят стрёмно, на самом деле не болят.

И это было правдой: даже когда на ссадину попала вода, я ничего не почувствовала, как будто её уже обработали обезболивающим. Или же голова болела настолько сильно, что я просто не чувствовала ничего иного: все ощущения тела сократились до пульсирующей головной боли и пустоты в груди.

– Ну, то есть… Ан, у меня такое чувство, что я вчера где-то успела хлебнуть чего-то не того… – пробормотала я, потому что сестра была единственной, кому можно было доверить подобную проблему, не боясь, что её раздуют до невероятных размеров с последующим публичным разбирательством и порицанием виноватых, как это любят делать старшие. – И, вероятно, я где-то потом навернулась. Но я ничего не помню.

– Дыхни, – просит сестра, но почти сразу мотает головой. – Если ты и пила, то совсем немного. Нозоми, а… ты… Кто с тобой был? Если это парень, вы не… – Анна закусила губу и многозначительно промолчала.

Мысль о том, что меня могли накачать алкоголем или чем-то ещё и изнасиловать, даже не приходила мне в голову. Я прислушалась к себе. Не знаю, что я должна была там «услышать», но изнасилование, думаю, ощущается как-то не так.

– Я ничего не помню, но там… ничего не болит, – честно сказала я, пожимая плечами. – Наверно, недосып наложился на бутылку пива или что-то такое, и вышло то, что вышло. Ну, если ты не кричишь с порога, вероятно, ничего такого ужасного в чатах ещё не появилось.

У Анны были ключи от моей комнаты. По-хорошему, правильно сказать, что это наша комната, но Ан отказывалась жить в общежитии по ряду личных причин, предпочитая каждое утро приезжать на машине из родительского дома с тех самых пор, как сдала на права. Те редкие случаи, когда ей приходилось оставаться в школе на ночь, она проводила у Маргарет, которая и вовсе частенько забывала, что такое сон, засиживаясь в кабинете до самого утра. Видимо, боясь заразиться от мамы и Станиславского трудоголизмом, Ан сделала всё, чтобы при первой же возможности сбегать подальше: сдала свою кровать коменданту, посетовав, что та якобы невыносимо скрипучая, а за новой не пришла. В итоге всё как-то забылось, и теперь я живу одна.

– Если появится, я этого ублюдка сначала придушу голыми руками, а потом засужу, – пообещала сестра, протягивая мне руку и помогая подняться. – Посмотрю видео с камер, всё равно этим сегодня будем заниматься с полицией.

Под ложечкой у меня как-то нехорошо засосало:

– Полицией?

– Да я ж чего пришла: вчера какие-то уроды разнесли всё внутри церкви, прикинь, – возмутилась сестра и, пока я обтиралась полотенцем, сунула мне под нос телефон с видео, снятым, по всей видимости, охранником. – Я бы подумала, что это твоих рук дело, учитывая твой видок и… всё остальное, но одна ты явно на такое не способна, тут совершенно точно поработала целая банда, потому что даже одному взрослому мужику было бы сложно. Ты точно ничего не помнишь?

– Мне очень льстит твоя мысль о том, что я могу быть церковным вандалом. Правда, – едко отозвалась я, собирая мокрые волосы в хвост и скрепляя их крабиком.

– Вот и я о том же, – Анна вернулась со мной в комнату и уселась на кровать, стараясь не пялиться на валяющийся на полу сарафан. – Но, может, это как-то связано? Может, тебя напоили те же утырки, что потом устроили дебош? В школе сейчас не так много людей, мне кажется, это пришлые. Раз так, то возможности для исков у нас просто волшебные. В том числе и для охранной организации.

– Не пытайся обогатиться на моём фантомном пьяном сексе с таинственным незнакомцем. – Я достала из шкафа толстовку и спешно натянула её, скрывая синяки от посторонних глаз. – Вдруг он чертовски хорош собой, и ты лишишь меня единственного шанса на счастье?

– Я сомневаюсь, что Станиславский на такое способен, – расхохоталась сестрица. – Хотя это достаточно распространённый штамп, когда тихоня оказывается настоящим зверем в постели. Мне определённо нравится.

– Исключительно в твоих фантазиях, – огрызнулась я и показала ей язык.

Анна обречённо вздохнула и откинулась на подушки:

– Ну вот, уже помечтать нельзя. Кто ж виноват, что мне больше никто на ум, кроме нашего библиотекаря, не приходит? Ты только с ним и общаешься.

– Ан, мы друзья, – напомнила я на всякий случай, чтобы сестра слишком не расходилась, присаживаясь рядом. – Ты, конечно, можешь фантазировать о чем захочешь, у нас нет статьи за мыслепреступление, но, пожалуйста, воздержись от написания фанфиков!

– Тебе пару лет осталось тут учиться, потом уже можно будет. Знаешь, штамп «учитель и ученица» тоже ничего так…

– Ан!

– Ладно, – смиренно согласилась сестра. – Окей, давай я пока что буду считать, что это дело рук Роя. Из всех, кого я знаю, только у него так скачет отношение к тебе. Вполне в его духе залиться пивом, а потом идти что-то громить. Просто эти два события настолько необычные, что мне кажется, что замешены в них одни и те же люди.

– Малкен громил церковь непосредственно моим бренным телом, и в таком случае я слишком хорошо сохранилась. Я смотрю, тебя прям это всё захватило с головой. Не думала поступать на юридический? Из тебя получился бы неплохой детектив.

– У меня нет подходящего плаща, чтобы ходить с поднятым воротником, и шляпы. Да и без сигареты буду смотреться как-то не очень загадочно… Но очки тёмные есть, уже половина дела. Так что я подумаю.

Я вымученно улыбнулась. На что-то большее сил у меня не было.

* * *

После того как стало понятно, что идти куда-то далеко за завтраком желания нет, да и я неспособна, мы с Ан решили устроить набег на холодильник Маргарет, и, к лично моему великому сожалению, Маргарет оказалась у себя.

Учительское общежитие было соединено со зданием, отданным под проживание учащихся, и, несмотря на то, что учителей было меньше, чем школьников, оно было такого же размера. Единственное, что отличало его от ученического, – планировка комнат. Преподавателям сделали полноценные небольшие квартиры, состоящие из гостиной, кухни, спальни и ванной комнаты, где, в отличие от душевых кабинок, которыми довольствовались школьники, были установлены полноценные ванны. По этой причине никто из преподавательского состава, проживавшего при школе, не отлучался надолго, и количество учителей всегда было ровно такое, чтобы не начался хаос, реши подростки разгуляться. В какой-то степени меня устраивало такое соседство, ведь так у меня был доступ к холодильнику и плите. Другое дело, что Маргарет редко когда что-то готовила, питаясь по большей части «на бегу» или в буфете.

– О, я уже собиралась звать вас обедать, – обрадовалась она, когда мы появились на пороге, сгружая на стол из духовки мясной пирог с румяной корочкой.

– Ммм, это же твой фирменный разогрев бабушкиного пирога! – восхитилась Анна, в ту же секунду оказываясь рядом.

– Очень смешно.

Маргарет не обижалась на подобного рода подколы со стороны дочери: эту часть несостоятельности её как родителя мы давно отрефлексировали. Голодными мы не оставались – и на том спасибо.

– Ой, – она уставилась на меня, завидев ссадину на лице. – Нозоми, что случилось?

– Она поскользнулась в ванной, – ответила за меня Ан, от чего я даже растерялась: моя легенда настолько банальна, что даже не пришлось посвящать в неё сестру, та и сама догадалась. – Капец, конечно, хорошо хоть не убилась, – Ан с наигранным укором посмотрела на меня, и я снова показала ей язык.

– Ничего не болит? Температуры нет? – Маргарет подошла ближе, но, к счастью, трогать не спешила. – Может, тебя к хирургу записать? Знаешь, иногда переломы не сразу ощущаются из-за выброса адреналина, лучше перестраховаться, раз ты ещё и головой ударилась. Не мутит?

– Всё норм, – соврала я и выскользнула у неё из-под руки, направившись прямиком к шкафчику, где хранились лекарства.

Голова не то чтобы перестала болеть, но чувствовала я себя всё ещё паршиво, поэтому, вытряхнув из жёлтой банки таблетку обезболивающего, я не стала соблюдать инструкцию «после еды», сразу запив её водой. Тётя на это ничего не сказала.

Так вот что это! Я, наконец, вспомнила, как ощущается сотрясение: головная боль, головокружение и тошнота. То есть я вчера действительно где-то прилично упала.

– А что с церковью? – сменила тему я, пока тётя опять не начала крутиться вокруг меня, проявляя чрезмерную заботу. Органы опеки, конечно, иногда маячат на горизонте, исключительно для галочки в своих отчётах, но, если им вдруг что-то не понравится, крови они попортят знатно.

– Шериф уже разбирается, – Маргарет вздохнула так тяжело, что было понятно – что-то не так.

– И? – надавила я.

– У нас нет записи с видеокамер. Как оказалось, со вчерашнего вечера в школе не ведётся видеонаблюдение. Что-то с проводкой. Чертовщина какая-то.

Тётя начала расставлять столовые приборы: такой семейный обед был редким случаем, когда она откладывала все рабочие дела. Видимо, и в этот раз попросила держать её в курсе, пообещав, что подойдёт сразу, как в этом возникнет необходимость, оставив кого-то из своих заместителей и охранную фирму, которая не доглядела.

Анна аж заёрзала на стуле, но Маргарет восприняла это как негодование из-за предстоящих разбирательств со страховыми и трат на ремонт. На деле Ан переживала, что мы не узнаем, с кем я так убийственно вчера затусила. Я же молилась, что моих отпечатков пальцев не найдут, где не надо.

– Может, эти же вандалы и навернули нам камеры, – предположила я, чтобы как-то разбить повисшую тишину.

Маргарет пожала плечами:

– Не исключаю, но мне от этого грустно. Не то чтобы мне прям нужен был этот приход, но всё же мы за него отвечаем. Теперь мало того, что нам светит делегация из следователей и полиции, страховщиков, репортёров и прочего сброда, так ещё и ремонтников звать, чтобы привести всё в должный вид. И это накануне учебного года.

Она была права: такая толпа посторонних на относительно закрытой территории – всегда риск и бардак, пусть даже это представители власти и муниципалитета. Учащимся неприметного станет интересно, что происходит, они придумают сотню совершенно идиотских и безумных историй и начнут на спор в полночь бегать туда посмотреть на призраков или ещё кого. Очень повезёт, если в процессе никто не убьётся.

Пирог оказался, как всегда, потрясающим. Лаура умела и любила готовить, никогда не позволяя себе расслабиться: если что-то выходило недостаточно хорошим на её вкус, пусть даже остальные считали это шедевром, творение отправлялось в помойку, а бабуля Лаура начинала процесс заново. И даже тот факт, что меня она не особо жалует, не был поводом выдать своей дочери выпечку паршивого качества. Мне оставалось только время от времени тихо радоваться её правилам, уплетая гостинец.

Хотя в этот раз по понятной причине кусок не лез в горло, я с трудом заставила себя дожевать всё то, что было у меня в тарелке, боясь, что если неосторожно поверну голову, то всё это вполне может очутиться на полу. Поэтому при первой же возможности, когда тётя с Ан обсудили всё, что только можно из важного, и стали просто тянуть время из вежливости, я отправилась загружать посудомоечную машину, смахивая крошки в раковину, чтобы с чистой совестью сбежать к себе в надежде если не отоспаться, то хоть отлежаться.

Относительное благополучие длилось недолго. Я растерянно подняла левую руку, глядя на какое-то непонятное, словно пеплом нарисованное пятно на безымянном пальце, которое при внимательном рассмотрении походило на нитку тёмного тумана. Она неведомым образом оставалась на месте даже после того, как я, моргнув несколько раз, тряхнула поочерёдно головой и рукой. Затем я рискнула потереть его, но туманное кольцо никуда не делось.

– Да твою ж… – пробормотала я, уставившись на свою ладонь, а после сунула её под струю воды, раздражённо намылив руку средством для мытья посуды.

Может, у меня поехала крыша? Или алкоголь был некачественный?

Или…

Я бросила взгляд на своё кривое отражение в хромированной панели кофемашины, стоящей рядом, опасаясь, что моя догадка может оказаться верной. Я вижу это пятно только потому, что оно создано магией демонов.

Пол едва не уплыл у меня из-под ног, я схватилась обеими руками за столешницу, в ужасе осознавая, что произошло вчера. Стоило подобрать нужный ключик, словно вход в волшебную пещеру из сказок, память распахнулась, одаривая меня кошмарами: Велиал на свободе, и вчера он меня убил.

Тогда почему я всё ещё жива? Или нет? Это вполне может быть бесконечная агония умирающего мозга, как любят показывать в фильмах, а может быть, это вообще такой извращённый мир мёртвых?

За всеми этими мыслями я упустила момент, когда в дверь постучались, и Маргарет пошла открывать. Какое-то время я даже не понимала, кто пришёл, будучи слишком поглощённой собственными мыслями.

– Нет, проблема в том, что кто-то ошибся с центами в смете, вот, я сверил всё с прошлогодними отчётами. Некоторые контракты мы не перезаключали, потому что они всё ещё действительны, значит, цена на закупку не должна меняться. Мисс, вам надо быть внимательнее, – услышала я голос Станиславского.

– А у меня вообще каникулы, – отозвалась на замечание Анна, не отвлекаясь от телефона и даже не думая пойти поздороваться с гостем. – Какие могут быть претензии к отдыхающей школьнице?

– Ваша правда, – согласился с ней библиотекарь. – Воспринимайте это просто как совет на будущее. Если договор заключали не в текущем году, мы не прикрепляем его к сметам, надо поднимать прошлый год. К счастью, сейчас у нас всё хранится в электронном виде, так что никуда идти не надо.

– Роберт, останетесь на пирог? Лаура передала в честь дня рождения Нозоми. С мясом.

– Спасибо, но вынужден отказаться. Мне уже нужно ехать, я перед отъездом просто занёс… – в тот момент, когда Станиславский наконец появился на кухне, держа в руках папку с документами. Он осёкся и замер, глядя на меня с таким видом, словно увидел ожившего мертвеца.

А я в ужасе смотрела на него, осознавая, кто он такой на самом деле. И выражение лица демона было прямым подтверждением тому, что всё, что я вспомнила, не плод моего больного воображения.

Глава 3. Пепел

Кто сбережёт жизнь, тот потеряет её, и кто

потеряет жизнь ради Меня, тот обретёт её вновь.

Матай 10:39

Демон вышел из ступора первым, видимо поняв, как подозрительно всё это выглядит со стороны для Ан и Маргарет.

– Мне надо ехать, – повторил он, спохватившись. – Я просто занёс документы, сами знаете, что когда дело касается моей семьи, я каждый раз не уверен, что смогу вернуться обратно.

– Ну, от вашего двоюродного брата я бы и не такое ждала, – рассмеялась по-доброму тётя, ничего не подозревая. – Но вы правы, лучше подстраховаться. Только учтите, что, если не успеете до начала учебного года, мне придётся вас уволить за прогулы. Обещаю перед этим объявить вас в федеральный розыск. Если нам повезёт, то, возможно, он испугается и выпустит вас из своего кабинета.

– Гм… Да, – коротко ответил на всё это библиотекарь, прощаясь с нами кивком, развернулся было, чтобы покинуть квартиру, но замер, видимо пытаясь решить для себя, нужно ли что-то добавить. – Мисс Казадор, можно вас на пару слов?

Сама не знаю почему, но я вышла за ним в коридор: ноги сами понесли меня, словно не принадлежали мне.

– О, ты глянь! Уже секретничают, – услышала я радостное хихиканье Ан, когда Станиславский уже закрывал за нами входную дверь. – Ну, мам… – видимо, Маргарет шикнула на неё за неуместную шутку. Анне всегда доставалось за попытки «поженить» меня и библиотекаря.

Вместо того, чтобы действительно что-то мне сказать, а в идеале, конечно, всё обсудить, демон просто пошёл дальше по коридору, посчитав, что оставаться для обсуждения таких тонкостей, как освобождение древних демонов и моего убийства, под дверью директора школы – не лучшая идея. Мне оставалось только молча семенить следом. Стоило отдать твари должное: несмотря на всё произошедшее, он терпеливо, словно считал, что мы всё ещё друзья, дождался, когда я нагоню его в коридоре, ведущему в студенческий корпус. До меня не сразу дошло, что мы идём ко мне в комнату. Похоже, с точки зрения чудовища это было единственное ближайшее безопасное и нейтральное для общения место.

Сказать по правде, я не понимала своей реакции на всё, разумом понимала, что мне следовало как минимум визжать, упираться и попытаться отбиться. Существо, которое шло передо мной, не было человеком, хоть им и выглядело. Это первородный враг моей семьи и человечества. А я просто иду и думаю о том, что ему следовало бы объясниться, как будто беседа могла как-то исправить сложившуюся ситуацию сейчас и положение дел в общем.

В моей комнате ничего не изменилось с момента, как я ушла с сестрой обедать. Разве что… В любимом кресле, всё ещё облачённый в свой демонический чёрный наряд, бесцеремонно сбросив расшитые лентами подушки на пол и оперившись на подлокотник, сидел, закрывая лицо рукой, Велиал. То ли ему не нравилось солнце, то ли он просто отдыхал. На нас он даже не взглянул.

В отличие от своего дружка, Велиал пугал: несмотря на внешность, в которой было что-то неземное и завораживающее, в нём было слишком много тьмы, которую он даже не пытался скрыть. Прекрасное, прекрасное чудовище.

– Нагулялся? – поинтересовался он у своего друга. Нечто, что тащило меня по коридорам, а теперь я была полностью в этом уверена, что делала я это не по своей воле, выпустило разум из незримых пальцев, из-за чего тело ощутимо повело в сторону. Мне пришлось схватиться за стену, чтобы удержать равновесие. Велиал предвосхитил мой вопрос о том, что мне всё это не снится: – Не вздумай открывать рот, на нервы действуешь. Асмодей.

Станиславский молча сделал шаг к центру комнаты, после чего преклонил колено и опустил голову в точности, как и в церкви. Велиал снова замолчал, но ненадолго:

– Скажи мне, прелесть моя. Мы с ней заключили контракт, всё чётко по правилам…

Библиотекарь вздрогнул и обернулся ко мне, его глаза округлились от ужаса. Мне показалось, что его взгляд был ещё более шокированный, чем тогда, на кухне у Маргарет.

– Но ведь, – он снова посмотрел на Велиала, но тот отмахнулся в мою сторону, словно я была чем-то, что едва ли стоило его внимания, – вы же собирались её убить.

– Мы с ней заключили контракт, – терпеливо повторил король, словно разговаривал с малолетним ребёнком, которому что-то непонятно из взрослой речи.

– Получается, дали отсрочку, – зачем-то вслух произнёс библиотекарь, дёрнулся, но вовремя взял эмоции под контроль.

Велиал, казалось, наоборот, только терял всякий интерес к происходящему, потому что принялся изучать свои ногти, словно они содержали разгадку всех тайн вселенной:

– Я поглотил её душу сразу после заключения контракта. Не видел смысла тянуть.

Станиславский снова смотрел на меня так, словно я действительно воскресла из мёртвых.

– Это невозможно… – решительно замотал головой он. – Если всё так, как вы говорите, она должна быть мертва. Ваше величество, это… очень жестокая шутка.

– Шутка? Значит, ты считаешь, что я контролирую её и разыгрываю этот спектакль, чтобы поиздеваться над тобой, мой милый? Ментальный секс, который устраивает мне эта девчонка, извращение даже для меня. Так что нет, я вполне серьёзен, насколько мне позволяет моё самочувствие после возвращения оболочки.

Я уставилась на свои руки, уже сама не будучи уверенна, что материальна. Но нет, они не просвечивались, а съеденный ранее кусок пирога вполне мог быть доказательством, что, возможно, всё не так фатально, как может показаться из его слов. Однако, в этом не было ничего утешительного. Я чувствовала, как непроницаемая стена недоверия возводится между мной и этой новой реальностью, в которую меня втянули. Мир с самого утра казался инородным, а моё собственное тело – чужим. И с каждой минутой всё становилось только хуже. Словно Алиса в стране чудес, которая против своей воли рухнула в кроличью нору.

– Что вы со мной сделали? – я попыталась сохранить спокойствие, хотя голос выдавал моё смятение.

– Мы? – Велиал наконец удостоил меня взглядом. Его глаза горели нечеловеческим огнём. – Ты сама согласилась на контракт, падший не имеет права принуждать человека.

Станиславский, который до сих пор оставался на колене, приподнял голову и с беспокойством посмотрел на меня.

– Что за контракт? – осмелилась спросить я, понимая, что ответ мне не понравится.

– Ты хочешь, чтобы я повторил детали? – король демонов усмехнулся. – Ты не получила то, что хотела, зато я получил. Вот и весь контракт.

– Но что я хотела? – я не могла вспомнить, что послужило причиной заключения этой адской сделки.

Велиал молчал, но Станиславский, казалось, начал догадываться:

– Только не это, – едва не застонал он. – Ты захотела… спасти его?

Король не стал мучить своего дружка с ответом:

– Она решила, что это отличная идея – воскресить отца, – его слова прозвучали как гром среди ясного неба.

Мой отец. Я вдруг поняла, почему оказалась в таком положении: мне отчаянно хотелось видеть его живым, что даже не задумалась о последствиях. Отец, который ненавидел демонов, и его непутёвая дочь, которая заключила контракт с одной из этих тварей в надежде хоть на какую-то месть после своей гибели. В надежде на его месть за его же смерть от лап одного из них. Я бы в любом случае умерла вчера вечером, но вцепилась в этот призрачный шанс.

– И он воскрес? – Я всё ещё тешила себя надеждой, что моя жертва не была напрасной.

– Конечно же… нет, – подтвердил худшее Велиал с интонацией садиста, соблюдя театральную паузу. – Ценой твоей слепой веры стало твоё же собственное существование… Должно было быть, но что-то пошло не так.

Я стояла в своей комнате, но это место больше не было моим домом, моим островком безопасности. Оно стало тюрьмой, из которой нет выхода. Я оказалась взаперти с двумя монстрами в человеческом обличии.

– Вы… поглотили… мою душу? – спросила я, подбирая слова. Мне показалось, что слово «съел» было бы слишком жестоким, даже для такой, как я.

Всё ещё не хотелось верить, что меня обманули. Но, похоже, король был более честен с преданным ему собратом, а значит, сказанному можно верить.

– Называй как хочешь, суть не меняется, – резко ответил демон, но тут же взял себя в руки. – Я вижу, ты не отстанешь, да? – усмехнулся он с холодным металлом в голосе. – Объясняю для недалёких вроде тебя: когда падший забирает душу, его глаза начинают светиться. Это происходит, потому что душа – это энергия. Цвет глаз показывает силу падшего. Как видишь, я её поглотил, но люди после этого умирают.

Велиал медленно встал из кресла, словно эта короткая лекция не принесла ему удовлетворения, а затем растворился в воздухе, как тень, снова появившись прямо передо мной. Взгляд его пронзал меня, словно острые иглы, и в тот момент я ощутила, как холодный ужас сжимает моё сердце, заставляя задыхаться от страха. Мне хотелось спрятаться в каком-нибудь дальнем и тёмном уголке, где демон не сможет до меня дотянуться.

– Что ж, если мой советник не знает, может быть, ты мне сама всё расскажешь? – прошипел он, обнажая свои клыки, словно предвкушая момент охоты. – Человек не может существовать без души. И не прикидывайся, что твои родственники какие-то особенные, что способны существовать без неё.

Я прижалась к стене, не зная, что делать. Кричать, чтобы кто-то услышал, или молить о пощаде? Но я знала, что даже крик может вызвать только его гнев, не защитив меня от этой угрозы. Судя по тому, что я видела, он не испытывает жалости.

Не дождавшись моего ответа, Велиал снова исчез, как призрак, появившись у окна и глядя наружу.

– Беспросветная дура. Заган был прав: тебя следовало уничтожить до всего этого, и тогда мучений было бы меньше, – его голос звучал как шёпот мрака. – Так даже твоя глупость с контрактом не принесла удовольствия.

– Лжец, – выпалила я, не выдержав его поведения, отчего Велиал поморщился.

– А, ну и вот результат. Как видишь, девчонка вполне себе жива, – искренне возмутился король своему дружку, констатируя моё состояние.

Его прервала музыка входящего звонка, предательски звучащая из кармана моей толстовки. Судя по мелодии, это была Анна, которая, видимо, не дождалась моего возвращения к столу.

Моё сердце ушло в пятки.

– Это моя сестра, – прошептала я сдавленно, надеясь, что это снизит градус накала страстей. При внешнем спокойствии Велиала даже такой, как он говорит про меня, дуре было понятно, что будет, если он посчитает, что что-то несёт для него угрозу.

Велиал посмотрел на библиотекаря, ожидая от того разъяснений, как на это реагировать. Тот пожал плечами, показывая, что не считает ситуацию критической.

– Боюсь, она может поднять много шума, если я ей не отвечу, – продолжила я. – Я ушла, не предупредив, что не вернусь.

– Без глупостей, мисс, – предупредил меня Асмодей, поднимаясь на ноги.

Я кивнула, в панике просчитывая каждое дальнейшее движение и слово, к чему всё это может привести, стоит мне сделать что-то не так или ляпнуть в разговоре что-то не то. Руки ходили ходуном, и я едва не выронила телефон, когда доставала его из кармана.

– Алло?! – я старалась говорить как можно более бодрым голосом, но получалось не очень-то убедительно.

– Ты где? – Анна по привычке сразу перешла к делу. – Слушай, вчера ты сбежала с вечеринки, сегодня с обеда. Я, конечно, не удивлена, вполне в твоём духе… Но всё же стоит иногда предупреждать, привычка дерьмовая, честно. У тебя там свидание, да?

– Я у себя, – успела я вставить, пока та набирала воздуха для последующей части речи. – Станиславский, – я бросила взгляд на библиотекаря, тот смотрел на меня, кажется, не моргая, готовый, судя по всему, прибить меня за любую оплошность. – Он вспомнил, что я не сдала какие-то там книги. Вручил список и сказал, что организует мне проблемы, если я не верну всё. Я понятия не имею, где их искать.

– Может, ошибся? – изобразила сочувствие сестра, хотя было понятно, что потерю книг школьной библиотеки она трагедией не считает. – Или, может, это такая уловка, чтобы заманить тебя к себе? Ну там… – она перешла на шёпот: – Наказать как-то интересно.

Я лишь тяжело сглотнула, не зная, как на это реагировать. В сложившихся обстоятельствах её фантазии про мои вымышленные отношения с Робертом казались натуральным издевательством, но о реальном положении дел я говорить не могла и не хотела.

– Это была шутка, – заметила поникшим голосом сестра.

– Ага, знаю, – я покосилась на Велиала. Он как раз взял со стола и разглядывал мою совместную с отцом фотографию. Похоже, ему было совершенно неинтересно, о чём шла речь в телефонном разговоре, будто его это не касалось. Впрочем, так оно и было: ни про существование темницы короля демонов, ни про то, что и сам демон теперь на свободе, моя сестра не знала. – Нет, всё в порядке, я просто очень устала и ещё эти книги. Если можно, я хотела бы поспать, как только найду эту проклятую макулатуру. Ладно?

– Нет проблем, сестрёнка. Кстати, из головы вылетело: ты же забыла свой подарок. Миссис Коллинз спрятала его в подсобку. Ну ты это, пиши, что ли, хотя бы иногда, а то я решу, что ты меня разлюбила.

Ответив что-то вроде дежурного пожелания «и тебе хорошего дня», я завершила вызов, ожидая реакции моих мучителей. Я показала демонам экран телефона, чтобы они не подумали, что я собираюсь просить помощи. Велиал даже не посмотрел в мою сторону. Он недовольно бросил рамку обратно на стол.

– Я просидел в небытие почти пять сотен лет, – пробурчал он, – и твоя светящаяся коробка мне ни о чем не говорит. Но все же, нужно признать, я сильно отстал от вашего прогресса. Раньше вы из пещер боялись высунуть нос, а сейчас… Да, Асмодей? Ты же руку приложил, мелкий негодник?

Велиал подошел к Асмодею и потрепал его по голове, будто тот был его верным псом. Асмодей лишь усмехнулся и взглянул на меня, сверкнув глазами, словно напоминая мне, что он такое же чудовище.

– Мисс, – обратился он ко мне, – теперь, когда ситуация с вашей сестрой улажена, давайте вернемся к нашим делам.

Я нервно кивнула, чувствуя внутреннее напряжение.

– Что теперь со мной будет? – спросила я, стараясь сохранить уверенность в голосе.

Велиал взглянул на меня с высокомерием.

– Что будет? Всё зависит от тебя, моя дорогая, – произнёс он с усмешкой. – Я здесь, чтобы засвидетельствовать последствия и обозначить правила. Убивать тебя пока нецелесообразно, ведь непонятно, как ты выжила. Убивать непонятное – удел людей.

Я пыталась уловить информацию, которая помогла бы мне выкрутиться из этой ситуации.

– Если я найду недостатки в условиях контракта, то его можно будет отменить? – уточнила я. – Верно?

– Неверно, – лениво ответил Велиал. – Условия всегда чётко контролируются по тем пунктам, которые оговариваются при его заключении. Мне нравятся твои попытки не сдаваться, хотя надо было думать раньше. Люди всегда в проигрыше, потому что они либо продешевят в условиях, либо соблазнятся.

Асмодей неожиданно шагнул ближе, и его присутствие стало угрожающим. Велиал посмотрел на нас и усмехнулся.

– То, что, как вы говорите, я не умерла, не относится к контракту, – неожиданно возразила я. – Разговор был такой: я тебе душу, ты мне отца.

– Не собираюсь. – Велиал рассмеялся, глядя на мою злость. – Должен, но не собираюсь.

Я аж вспыхнула от злости:

– Что? Почему?!

– Мы не договаривались о сроках, – теперь демон расплылся в издевательской улыбке. – Я сказал, что воскрешу, но не уточнил когда. Это моё решение, как и момент, когда я могу забрать твою душу. – Он выдержал театральную паузу, наслаждаясь моим негодованием. – А значит, думаю, второе пришествие начнётся раньше.

Его самодовольство выбило меня из колеи. Велиал не дал мне ответить и продолжил:

– Когда душа попадает к падшему, он получает и всё остальное. Ты принадлежишь мне, и я могу делать с твоим телом всё, что пожелаю. Полное подчинение, как ты уже заметила. Просто держи в уме, что можешь попасть в ситуацию, когда мне захочется увидеть обнажённое женское тело. Например, во дворе твоего… Что это за место?

Я замерла. Не только душу потеряла, но и в покое не оставят.

Велиалу не понравилось моё замешательство, и он грубо схватил меня за подбородок. Ощущение мурашек по спине, обжигающее и разрушительное. Я потеряла контроль над своим телом.

– Подними руку, – скомандовал Велиал. Я безропотно подняла сначала правую руку, потом левую. Затем похлопала в ладоши: «Я люблю своего господина». Голосовые связки тоже не подчинялись. – Это называется марионетками, милая. Тела людей, которые заключили договор, настолько послушны, что ими можно играть, как куклами.

Посчитав, что до меня дошло, насколько плачевно моё положение, демон выпустил остатки меня из-под своей власти. Ощущения реальности вернулись практически мгновенно, и я сама сжала руку в кулак без чьей-либо посторонней помощи. Оказывается, можно так радоваться своему телу.

– Не путай с одержимостью, – продолжил он, изображая скуку и возвращаясь в кресло. – Когда человек одержим, мы пробуждаем качества, подходящие под ситуацию, и направляем его разум этим желанием. А с такими, как ты, всё иначе. Эдему не нужны грешники и тем более их гниющие оболочки. Меня смущает, что ты отличаешься от других: у тебя есть сознание и бьющееся сердце, но нет души. Сколько ты протянешь? Считаешься ли ты мёртвой или нет?

Библиотекарь пожал плечами:

– Не могу ответить, господин. Я не сталкивался с подобным в рукописях и книгах. Позвольте поговорить с ней.

– Ты упустил такую сочную девку из вида? – с удивлением приподнял брови король, но, судя по движению руки, разрешение всё же дал. Это было отвратительно, когда два посторонних существа обсуждают тебя, словно ты вещь.

– Кхм… Мне не о чем было говорить с ней на эту тему, повелитель. Она – потомок охотников, а моя начальница, как вы поняли, тоже охотник. Я сомневаюсь, что смог бы найти достаточно убедительную тему для разговора с ними, не вызвав подозрений.

Библиотекарь подошёл ко мне аккуратно, не нарушая личных границ. Мы смотрели друг на друга так, словно виделись впервые: никогда не подумала, что он демон. В отличие от Велиала, он продолжал оставаться в человеческом обличии, не демонстрируя заострённых ушей, клыков и красных глаз. Совершенно такой же, как и всегда.

Да, Станиславский вёл скрытный образ жизни, даже несмотря на это, его уважали и относились с теплотой. Однако теперь на моём сердце лежал тяжёлый камень. Это «но» было новым и совершенно чудовищным. Мой лучший друг и наставник оказался демоном, который обманывал меня всё время нашего знакомства.

Асмодей провёл пальцем перед моим лицом, словно я была на приёме у доктора, и внимательно следил за моей реакцией.

– Начни я любопытствовать, сразу бы возникли ненужные вопросы. А вру я плохо, как вы знаете, иначе бы не торчал в Гайе столько веков.

Я хотела ударить его по руке за всю ложь, которой жила всё это время. Воспоминания о наших ссорах, смехе, уроках и подарках причиняли мне боль. Я не могла совместить две такие разные стороны его личности: счастливый Роберт и тот, что изучает меня, как подопытный образец.

– Уже успел отвыкнуть от ваших привычек, господин, – наконец вынес вердикт он, тяжело вздохнув. Убедившись, что я всё же осознаю происходящее, Асмодей полностью переключился на меня. – Мисс, не могли бы вы ответить на некоторые вопросы?

– Что, потянуло на личное? – моя колкость больше выражала тревогу. Мне просто хотелось, чтобы кто-то из нас исчез, неважно кто: они или я.

– Я знаю всё о вашем «личном», – Асмодей с укором посмотрел на меня. – Не бойтесь, в ваше сознание я не полезу, но прошу отвечать честно. – Значит, жест Велиала можно расценивать как разрешение на любые действия? В голове появились сцены из ужастиков, где палачи вынимали из жертвы органы, чтобы вытянуть информацию. – Вы действительно заключили контракт с моим господином?

Молча я подняла руку, показывая едва заметный тёмный узор на пальце. Этот знак говорил сам за себя, гораздо лучше любых слов. Асмодей вздохнул, что меня ещё больше напрягло:

– Кроме изменения цвета глаз и необычного цвета волос от рождения, вы не замечали ничего странного в себе?

Отвечать не хотелось, но я понимала, что, если не буду этого делать, эти существа найдут другой способ получить ответы.

– Папа говорил, что я могу видеть демонов, независимо от того, хотят они быть видимыми для людей или нет. И заклинания тоже, вот это вот всё, – я указала на узор на пальце и нахмурилась. – Оно серое и похоже на туман.

– Это как-то связано с кровью? – Велиал нетерпеливо вклинился в разговор.

– Похоже на то. И наследие оказалось сильнее, чем я предполагал. И сколько это у вас уже, мисс? – Асмодей подошёл ещё ближе. Я поняла, что за моей спиной стена, и вздохнула, приготовившись к продолжению допроса.

– Я так понимаю, это особенность нашего рода, – как можно более лаконично ответила я, уже не зная, куда деться от такого внимания.

– Если всё так, то это вполне объясняет, почему их род, воюя против Геенны, умудрился дожить до… упадка в лице тебя. Но ты не останавливайся, мой советник очень похотлив до знаний, – хмыкнул Велиал и расплылся в хищной улыбке. Станиславский растерянно посмотрел на короля, не зная, как реагировать на шутку.

– Что-нибудь ещё, о чём нам следовало бы знать? – спросил он у меня так, словно я действительно знала, что важно сказать демонам, а что – мелочи, не стоящие их времени.

После гибели отца у меня не было возможности узнать, как проявляются гены. Когда отличаешься от большинства, сложно понять, что нормально, что нет. Например, Анна рассказывала мне, что ей иногда снится будущее. По информации из интернета, это довольно распространено среди детей и подростков. Но со временем этот «дар» исчезает, и многие взрослые даже не помнят, что когда-то могли это делать. Мне, кстати, подобное не снилось. Хотя иногда некоторые приписывают себе выдуманные способности, чтобы казаться интереснее. Кто вообще знает, что скрывают окружающие тебя подростки?

– Может, крылья? – предположил король.

– Какие крылья? – я не поняла.

– Ох, бедняжка, – пожалел меня Велиал, первым поняв, что я не обладаю такой важной частью анатомии.

– Мы даже не знаем, были ли крылья у первого потомка Набериуса. С каждым разом демоническая кровь становилась всё менее значимой. Я восстановил генеалогическое древо, но никто из падших не поддерживал после тесные отношения с этим родом, – пояснил Асмодей.

– Ну разве что для того, чтобы покопаться друг у друга во внутренностях, – король подпёр голову рукой. – Милые сердцу времена… – но почти сразу он помрачнел: – Пока вы не сунули меня в камень, ублюдки.

Я чувствовала, как воздух стал гуще, словно он собирался раздавить меня, как насекомое.

– Господин… – Асмодей поднял руку, призывая повременить с расправой. – Я ещё не закончил.

Велиал что-то буркнул и замолчал.

– Итак, – всё внимание библиотекаря вернулось ко мне, – мисс, я хотел бы услышать именно от вас причину, по которой ваш род так упорно пытается уничтожить падших.

– Да откуда мне знать?! – не выдержала я. Я чувствовала себя как двоечник на экзамене. – Папа говорил… что Набе… Как его там? Набериус просто решил избавиться от сына, – слова застряли в горле, как осколки многовековой трагедии.

– Убить?! – Велиал аж подпрыгнул. – Да он готов был ему всю свою силу передать без остатка, если бы тот только попросил! Ну или сделать герцогом, просто чтобы всегда быть рядом. Так боялся потерять последнее, что осталось от Элизы.

Мои мысли беспорядочно боролись в голове. Всё, что я знала, всё, что было моей реальностью, казалось, рушилось под ударами правды, нашедшей свою дорогу сквозь века мифов и легенд. Не знаю почему, но реакция демона казалась искренней – ему было неприятно слышать такое о моём нечеловеческом предке.

– Вы что, хотите меня убедить, что мой отец лгал мне?

– Не надо воспринимать это так буквально, с тех пор много воды утекло, и мы уже не узнаем, кто начал этот конфликт: ангелы или родственники Элизы, – Асмодей попытался улыбнуться ободряюще, но его слова только подчеркнули тяжесть ситуации.

Но мне было не до этого. Мне было до одного, какого-то великого предательства, которое открыло глаза на ложь, таившуюся внутри семьи. Я сделала глубокий вдох, пытаясь справиться с физической и эмоциональной болью, которая начала заполнять меня.

– Ангелы? Какие ангелы? Они существуют? – не поняла я.

– О-о-о… – протянул Велиал так, будто я задела его своим невежеством. – Ну ты действительно переплюнула все мои ожидания своей тупостью. Просто аплодисменты.

Он даже слабо похлопал в ладоши для приличия.

– Я ни разу не видела ангелов, а демонов, признаться, увидела впервые только вчера, – я фыркнула.

– Осторожнее со словами, девка, и не забывай о тоне! – что-то внутри меня сжалось, словно кто-то вывернул душу или то, что от неё осталось. Я закашлялась. Чёрт бы их побрал, опять боль. Неужели это никогда не закончится?

Библиотекарь смотрел на меня, склонив голову набок, и молчал. По всей видимости, его я тоже обидела. Ну что я им не то сказала, что вывела из себя? До этого мою, если это можно так назвать, дерзость они пропускали мимо ушей, а тут взвились на ровном месте.

– Хорошо, – наконец он вздохнул и отошёл к окну, где до этого уже побывал Велиал. – Похоже, у Вас действительно очень большой пробел в знаниях об Эдеме и Геенне и их обитателях, и Вы ничего не понимаете в происходящем.

– Не то чтобы совсем. Про марионеток мне только что рассказали.

И про то, что никому из вас доверять нельзя, я уже в курсе. Предатель.

– Это только малая часть. Как и в ваших науках, у нас тоже свои законы: флора, фауна и прочее. Хотя я сомневаюсь, что ваш род когда-либо проникал в Геенну, за исключением Набериуса, – чтобы не упустить ни одного слова, я, кажется, забыла, как дышать, внимательно слушала демона. Он более вменяем, чем король Велиал. Надо будет посмотреть, что пишут о нем в интернете. Если его имя на слуху, значит, он довольно популярный персонаж в человеческом мире. – Не стоит путать падших и демонов – это не одно и тоже. Демоны появились ещё во время создания мира, когда зашло солнце. Это злобные духи, часто без плоти. Создатель сразу же отправил их в Геенну.

Как будто Велиал прямо светлый ангел. Я покосилась на короля и снова тихонько фыркнула.

– А падшие раньше были ангелами. Однажды в Эдеме ангельские войска разделились на тех, кто был за независимость от Люцифера, и тех, кто был верен Создателю и следовал за Михаэлем.

– Проще говоря, взбунтовались против строгого режима папочки, – наконец вмешался Велиал. – Бойня та ещё была. А папик, как всегда, не при делах – как закрутилось всё, сразу притворился невинным. В итоге из-за нескольких предательств и интриг нас следом за демонами сбросили в Геенну. Полный бардак, а Михаэль, как маленький мальчик, радовался победе. И самое обидное, что в таких ситуациях всё часто решает случай.

– То есть, по-вашему, если бы не случай, вы бы их победили?

Велиал обернулся и посмотрел на меня крайне агрессивным взглядом.

– А ты сомневаешься в нашей силе? – его голос был холоден, как зимний ветер в горах.

– Я? Нет, что вы… – я поняла, что ляпнула просто невероятную глупость. По всей видимости, эта тема была очень болезненной для… Хм… Падших? Они так себя называют?

– Минутка демонстрации, раз вчера тебе было мало. В этот раз веселья будет больше, – он рывком поднялся из кресла и схватил меня, развернул спиной и зажал рот рукой, чтобы никто меня не услышал.

В следующий миг мне показалось, что меня выворачивает наизнанку и пронзает тысячами тонких игл. Невидимые когти разрывали меня на части, резали ножами и жгли в ужасном неудержимом огне. Но через мгновение, которое показалось вечностью, всё прекратилось так же неожиданно, как и началось. Я обессиленно повисла в объятиях демона.

– Понравилось? Не волнуйся, есть ещё много, всё самое интересное ещё впереди, – прошипел он.

Я молчала, а в голове всё ещё отдавались отголоски боли. Все предыдущие страдания показались мне незначительными. Теперь я была истощена морально и психологически. Король бросил меня на кровать, как надоевшую игрушку. Я упала на живот и с трудом пыталась вспомнить, как дышать.

– Ваше величество, думаю, вам будет это полезно, – Асмодей, судя по шуршащему звуку, что-то передал Велиалу.

– Действительно. Что ж, тогда до встречи.

Опять запахло серой. Я повернула голову и увидела лишь библиотекаря, который присел на корточках у моей кровати и смотрел мне в лицо. Велиала в комнате уже не было.

– Не моё это дело, конечно, но вам лучше его лишний раз не злить. Я очень давно с ним знаком, и лучше ему подчиняться, если вы хотите прожить ещё хоть немного, – он ослабил свой галстук и закатал рукав рубашки. Его руку тут же окутало ровное голубовато-зелёное свечение. Асмодей аккуратно коснулся моей головы, словно мог нанести мне какую-то травму или сделать ещё больнее, чем Велиал.

Боль почти сразу начала утихать.

– Ох, у вас ещё и рёбра сломаны! Дела… – пробормотал демон, медленно проводя рукой по моему позвоночнику. – Спина – один большой синяк. Так, значит, это вас он вчера по церкви таскал. Я уж думал, они с Заганом не сошлись во мнениях.

На меня навалилось какое-то неестественное спокойствие и умиротворение.

Он встал и поправил брюки. Мне показалось, что он стал несколько бледнее, чем десять минут назад. Наверное, показалось.

– У меня ещё куча книг на учёте не стоит, а мой вам совет: примите душ и поешьте, даже если не хочется. А то у вас, правда, вид как у мертвеца. Собственно, я за него вас и принял.

– И что теперь со мной будет? – спросила я, не зная, что ещё сказать, хотя сомневалась, что демон даст чёткий план к действию. Признаться честно: самым разумным в моей ситуации было бы просто попытаться выйти в окно.

– Придётся научиться существовать с этим, – посоветовал Асмодей, словно мог прочитать мои мысли. – И помнить, что отныне каждое действие имеет свои последствия. Я желаю вам удачи и терпения, мисс.

В его голосе звучало что-то похожее на сочувствие, но было ясно, что обратного пути нет. Это как с найденными на улице животными: тебе их жалко до боли в сердце, но найдётся миллион причин, почему ты не сможешь взять их с собой. Сказав это, он растворился чёрным туманом.

Я заключила контракт и теперь должна была жить с его последствиями, как бы ни были они жестоки.

Или не жить.

* * *

Анна осторожно перешагивала через обломки скамеек в церкви, с каждым шагом делая это так, словно совершая некий сакральный ритуал. Солнечные лучи попадали сквозь окна, освещая пыльные частицы, кружащие в воздухе, и придавая месту ещё более мистическую атмосферу. Я шла за ней, стараясь сохранять спокойствие, хотя в груди моё сердце билось, как у пойманной птицы.

Говорят, что преступники всегда возвращаются на место преступления, но я-то была жертвой. Каждый скрип доски под ногами напоминал мне о той ужасной ночи. Поэтому, когда Анна предложила мне посмотреть, как работает шериф и его люди, а заодно «отлично провести время», я согласилась, хоть и с некоторой опаской. Мне казалось, что кто-то вот-вот заметит меня и воскликнет: «Ага, вот ты где!» – а потом на моих запястьях защёлкнутся наручники. Кроме того, мне нужно было понять, нет ли там чего-то, что могло бы помочь моей тёте выяснить истинные причины погрома.

Сестра, обычно не проявлявшая интереса к церкви, считая её скучным местом, на этот раз смотрела на неё с любопытством.

– Какой кошмар, – тихо прошептала она, сжимая мою руку. Но в её голосе звучало восхищение, а не ужас от случившегося. – Если это Рой, то ему крышка.

Я знала, кто виноват в этом разгроме, но молчала, изо всех сил сжимая челюсть, чтобы, не дай бог, не ляпнуть что-то, что можно будет использовать против меня. Придётся играть роль невинной овечки до конца.

У престола стояли люди шерифа, тщательно исследуя место происшествия, и совершенно неожиданно рядом с ними оказался Асмодей, который по-прежнему исполнял роль школьного библиотекаря и правой руки директора. Он оживлённо беседовал с одним из стражников, внимательно изучая записи в его блокноте, которые, по-видимому, были сделаны только что.

– Я думала, вы к брату срулили, – с нотками разочарования произнесла Ан, увидев воспитателя. Это означало, что хозяйничать ей не дадут. Сестра была бойкой только в компании сверстников, но как наследнице Дэвисов ей приходилось следовать ещё большему количеству правил, чем мне.

Я же поймала себя на мысли, что только мне известна истинная сущность библиотекаря и что хамить ему всё же не стоит. Даже странно, как быстро моё восприятие реальности перестраивается под новые реалии.

– Срулишь тут с вами, – передразнил он её же манеру. – Час от часу не легче. Ваша мать попросила меня задержаться, потому что следователь смог подъехать только сейчас.

Полицейские изучали разрушенные скамейки, пытаясь понять, кто мог совершить такое варварство.

– Вам придётся покинуть это место, если вы правда хотите получить ответ на то, кто в этом виноват, – предупредил нас один из полицейских, разглядывая церковную утварь на полу и делая фото. – Вы мешаете сбору улик, а ещё сами уже изрядно наследили.

– Вот так просто выставите нас за дверь? Даже не спросите, а может, мы ценные свидетели! – возмутилась сестра, которой страсть как хотелось поучаствовать во всём этом.

– А вы свидетели? – полицейский улыбнулся, понимая, к чему та клонит.

– Нет, – честно ответила Анна. – Мне просто интересно, чем вы тут занимаетесь. Можно мы никуда не пойдём? Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – запричитала она, сложив руки в молитве и захлопав ресницами. Секретный приём, против которого у большинства парней нет иммунитета.

Асмодей лишь закатил на это глаза:

– Она от вас не отцепится, – сказал он полицейскому, после чего снова посмотрел на нас. – Стойте на месте, иначе виноватыми в погроме будете вы.

Я прикусила губу и притворилась, что задумалась. На самом деле мне было неприятно находиться здесь. Нервный зуд в спине напомнил мне о том, как позвоночник сначала столкнулся с потолком, а затем со всеми скамейками в помещении.

– Это мог быть кто угодно, – наконец сказала я, потому что некрасиво было всё время молчать. – В последнее время в школе происходило много странного.

Полицейский кивнул, но его лицо оставалось озабоченным. Я попыталась отвлечься от мрачных мыслей, как вдруг мой взгляд упал на рыжего кота, сидящего возле престола. Кот смотрел прямо на меня, его глаза сверкали в полумраке. Я прищурилась, пытаясь понять, как животное могло здесь оказаться, или мне почудилось. Но тут меня отвлекли.

– Нозоми, – позвала меня сестра. – Смотри, это что?

– Кот, – ответила я на автомате, хотя сестра говорила не о нём.

Я обернулась и увидела, что Анна держала в руках холщовый мешочек. Именно в таком Заган отдал Теням колбы с кровью. Видимо, демонов больше интересовало содержимое, чем упаковка.

Я пожала плечами:

– Это что, Рой потерял?

– Что в них можно хранить, по-твоему?

– В таких продают чай. Кажется.

– Чай? Точно! Тогда эта улика указывает на вас, – сестра ткнула пальцем в библиотекаря. – Дело закрыто, это всё натворили вы.

Я была поражена, как изящно библиотекарь ответил на её обвинение, глянув поверх очков и не сказав при этом ни слова. К счастью, полиция восприняла шутку как шутку, или же демон каким-то волшебным образом отводил от себя всякое подозрение, оставаясь в глазах общественности законопослушным гражданином.

Пока сестра и Асмодей спорили, я снова посмотрела на алтарь, но кота там уже не было. За их обвинениями в адрес друг друга я не сразу расслышала новый звук, который усиливался с каждой секундой. Треск. Так звучит…

Я подняла взгляд наверх.

– Там огонь! – закричала Анна, указывая вверх, заметив моё замешательство и задрав голову следом.

Пламя быстро распространялось, охватывая всё на своём пути. Старое дерево вспыхнуло в мгновение ока, но пожарная сигнализация упорно молчала.

– Пламя слишком высоко, вы не сможете его потушить! – начал раздавать приказы кто-то. – Немедленно выходите!

Я потянула Анну за руку к выходу, но дым почти мгновенно заполнил помещение. Сестра дёрнулась в другую сторону, и мы столкнулись, потеряв направление. Теперь мы двигались наугад, то и дело спотыкаясь об обломки скамеек. Пламя охватывало всё большее пространство, и я поняла, что мы можем не успеть выбраться из-за обломков скамеек, затруднявших движение.

Рядом с треском рухнула балка, выпуская сноп искр нам в лицо, из-за чего мы окончательно потерялись в пространстве.

– Никакой паники, – раздался у меня над ухом спокойный голос библиотекаря.

Он подхватил меня и Анну под руки и без колебаний потащил к выходу. Мои ноги заплетались, я давилась кашлем. Огонь почти догнал нас, когда мы наконец выбрались наружу, в безопасное место.

– Спасибо, – прохрипела Анна, отдышавшись. – Может, вы и душнила, но зато как человек хороший.

Но библиотекарь ничего не ответил на это, молча глядя на то, как пожар неумолимо пожирает здание. Персонал школы уже начал подтягиваться, вооружившись огнетушителями. В отдалении маячили школьники, не решаясь приблизиться, чтобы насладиться очередной катастрофой. К нам подбежали полицейские:

– Скорая и пожарные сейчас подъедут, – сказал тот, кто хотел с самого начала выставить нас прочь, убеждаясь, что мы каким-то чудом не пострадали от огня. – Наши все вышли. Внутри никого не осталось?

– Нет, – покачал головой Асмодей. – Девочки пришли вдвоём.

– Теперь она ещё и сгорела, – тихо сказал другой полицейский. – Действительно много странного. Каждый день тут так?

Анна нервно рассмеялась:

– А то! Лучшая школа в штате!

Я согласно хмыкнула. Анна, дрожа от пережитого, прижалась ко мне, и я почувствовала, как её тепло возвращает мне силы. Мы стояли рядом, наблюдая за пожарными, которые пытались справиться с бушующим огнём. Вдали послышались сирены скорой помощи.

– Мы разберёмся, – тихо пообещал полицейский, успокаивающе гладя меня и Анну. – Я обещаю.

Мне оставалось надеяться, что это была просто дежурная фраза.

* * *

Холодок в животе нарастал по мере моего приближения к двери медпункта: никогда не любила посещать это место, и недавние события лишь усилили это чувство. Каждый раз, когда я входила сюда, меня охватывало ощущение тревоги и беспокойства. Возможно, сказывались какие-то детские воспоминания, связанные с болью от уколов или травм, а может быть всему виной запах стерильной частоты. Однако просьба Асмодея была не тем, что можно игнорировать. Во всяком случае теперь. Глубоко вдохнув, я толкнула дверь и вошла.

Комната встретила тишиной и резким запахом дезинфицирующего средства. Белые стены и стерильная обстановка только усиливали ощущение пустоты и отчуждённости. Тётя никогда не пыталась сделать медпункт приветливым для посетителей, например, разукрасив стены в яркие цвета, как это делают в клиниках, говоря, что это то место, куда дети должны стремиться по возможности не попадать. В углу у окна стоял Асмодей, его фигура выглядела расслабленной, несмотря на всё произошедшее. Велиал, словно подросток, крутился, сидя в кресле медсестры, его лицо, несмотря на столь примитивное развлечение, оставалось перекошенным от раздражения. Удивительно, как тварь его возраста сочетала в себе все эти черты характера.

Когда я вошла, Асмодей обернулся и подал мне знак рукой в качестве приветствия, Велиал замер, видимо поняв, что я застала короля за столь неприемлемым занятием.

– А вот и та девчонка, из-за которой у нас столько проблем, – пробурчал он, не скрывая своего недовольства.

Я вспыхнула от несправедливого обвинения:

– Ну конечно, мне же делать больше нечего! Вы не думали, что это произошло случайно? – Я постаралась удержать голос от дрожи, но получалось скверно.

Велиал фыркнул.

– Случайно? Меня ты совершенно точно случайно выпустила на свободу. Ну да, ну да.

– Как будто вам это не нравится, – парировала я, но он меня проигнорировал.

– А церковь тоже сгорела «случайно»? – его голос был полон презрения. – Ты вообще не думаешь, что творишь? Представляешь, сколько внимания привлекла этой выходкой?

Асмодей вмешался, пытаясь сгладить ситуацию.

– Не нужно обвинять Нозоми раньше времени, мой король, – он говорил спокойно, но в его голосе чувствовалась твёрдость. – Это было решение Загана, чтобы замести следы. Девочка ни при чём. Честно говоря, я не знаю, что она там делала.

Я сжала кулаки, моя злость нарастала.

– Анна потащила меня посмотреть на полицейских, – объявила я причину своего появления в приходе…

Асмодей снова поднял руку, призывая всех присутствующих обратить внимание на себя.

– Есть кое-что, о чём я хотел поговорить. Причина, по которой я попросил вас прийти сюда, – он сделал паузу, словно не решался. – Я хочу провести медосмотр и взять образцы крови.

Я нахмурилась, удивлённая таким неожиданным поворотом.

– Это ещё зачем? – я недоверчиво уставилась на Асмодея.

– Дело в том, что мы до сих пор не понимаем, как ты умудряешься существовать без души, – объяснил он. – Медицинское оборудование, которое здесь есть, может и не ахти какое, но, возможно, поможет. Нужно больше информации, чтобы понять, как организм функционирует, возможно, произошли какие-то изменения.

Я почувствовала, как беспокойство нарастает, но всё равно кивнула, соглашаясь. Если этот вопрос так волнует демонов, видимо, в этом что-то есть.

Асмодей подошёл к одному из столиков и стянул с него медицинскую салфетку, открывая уже подготовленные инструменты. По уверенным и точным движениям было понятно, он явно знал, что делал. Я молча села на кушетку, пытаясь дышать как можно более спокойно. Вряд ли они будут меня препарировать.

– Всё будет хорошо, – заверил меня библиотекарь, начиная осмотр.

Первым делом он замерил давление: осторожно закрепил манжету и начал накачивать воздух.

– В норме, – отметил он, записывая результаты в блокнот. Я нервно заёрзала на кушетке.

Затем он взял стетоскоп, задумчиво глянул на него, но почти сразу отложил в сторону.

– Сердцебиение в порядке, – сообщил он, приложив пальцы к моей сонной артерии. – На самом деле мне куда интереснее глянуть на анализы крови.

Асмодей аккуратно подготовил иголку и небольшую пробирку. Ногой пододвинув специальный столик с подушкой, попросил меня положить на неё локоть. Процедура никак не отличалась от обычной: он утянул ремнём руку, нашёл вену и, тщательно продезинфицировав место, осторожно ввёл иглу. Через несколько мгновений пробирка наполнилась алой кровью.

– Отлично, – сказал библиотекарь, вынимая иглу и накладывая тампон. – Это не займёт много времени.

– Странно, что вы доверяете медицине больше, чем магии, – заметила я, наблюдая за тем, как тот добавляет стабилизирующий раствор в пробирку и делает на ней какие-то пометки.

– Любое научное познание говорит на языке фактов. Магия же – вещь зыбкая и зачастую не поддаётся констатации объективного существования, – сказал он. – Иными словами: наука более осознаваема, ей я доверяю больше. Не переживайте, пока что я не вижу никаких отклонений.

Я наконец не выдержала, потому что не могла понять, издеваются они надо мной или нет:

– Значит, выходит, что пожар – ваших рук дело? В таком случае, действительно, вместо того чтобы обвинять меня, вы хотя бы объясните, что задумали, чтобы я больше не подвергала свою жизнь опасности, если вы в следующий раз решите что-нибудь спалить, как вы выразились, заметая следы?

Велиал сжал кулаки, его терпение явно было на исходе.

– Ты даже не понимаешь, о чём говоришь, девчонка, – прорычал он низко.

– Зато я хотя бы пытаюсь понять правила игры в новых для себя условиях, а не просто кричу на всех, – неожиданно для самой себя огрызнулась я. Меня захлестнула ярость, мне захотелось кинуться на обидчика и расцарапать ему лицо.

И именно в этот момент Велиал поступил так, как я ожидала меньше всего: потерял над собой контроль. С яростным рыком он ударил кулаком по стеклянному шкафчику, стоящему рядом со столом. Разлетевшиеся осколки едва не задели меня. Я отшатнулась, но почувствовала боль не как если бы в меня попало стекло, а как будто удар нанесла я сама. Охнув, я схватилась за ладонь, но внешне она была совершенно целой, хотя я была готова поклясться, что чувствовала рассечение кожи и застрявшую в ней острую стеклянную крошку. Далеко не сразу я поняла, что лицо короля скривилось от боли, он прижал руку к груди.

– Это как? – прошептала я, не веря своим глазам и ощущениям. – Почему я чувствую чужую боль?

Асмодей смотрел на нас с открытым ртом, осмысливая происходящее.

– Не уверен, но… Ваше поведение и… Извините, мой король, это для контрольной проверки, – библиотекарь решил не тратить время на объяснения и просто ущипнул Велиала за плечо. Демон, не ожидавший ничего такого, охнул и, шипя и проклиная его, отъехал на стуле по хрустящему от осколков стекла полу. Я тоже охнула, отпрянув в другую сторону, хватаясь за своё плечо. – Кажется, теперь вы чувствуете боль друг друга.

Велиал медленно поднял взгляд на меня:

– Это невозможно… Это бред!

– Это можно как-то отключить? Ну, может, есть какой-нибудь фокус-покус? – согласилась с оценкой ситуации демона я. Неожиданно эмоции внутри меня поменялись, но никак не получалось понять безумный коктейль, который зародился в голове. – Заклятие там какое. Абракадабра или авада кедавра?

Асмодей, пытаясь собраться с мыслями, предложил:

– Мы должны немедленно рассказать об этом Загану. Это… Это…

– Это катастрофа, – закончила я, хватаясь за голову.

* * *

– Я ничего уже не понимаю, папаша тебя подери! – чуть ли не рычал Велиал, вышагивая взад-вперёд по моей комнате. – Что происходит? Я что, свихнулся в этом треклятом камне?

Заган сидел в кресле, закинув ногу на ногу, к счастью, пощадив подушки. Подперев голову ладонью, он молча наблюдал за метаниями брата. Я расположилась на кровати, прислонившись спиной к стене. Станиславский заставил меня выпить какие-то таблетки, объяснив это стрессом от всего произошедшего, и строго-настрого запретил, назовём это так, препираться с королём. Хотелось бы, но меня просто воротит от одного вида Велиала.

– Почему она чувствует то же самое, что и я? Почему я испытываю её эмоции? – Велиал растворился в противоположном углу комнаты и возник прямо рядом со мной. – Всё, девочка, давай начистоту. Что твои ублюдочные предки с собой сделали?

– Да не знаю, – я говорила как можно более спокойным тоном.

– А кто знает? – уже в открытую рычал король. – Кто, мать твою, знает? Мне твоего грёбанного папашу, что ли, воскресить и пытать?

– Да, было бы неплохо. Это часть нашей сделки вообще-то.

Он схватил меня за руку и сжал с такой силой, что мне показалось, будто затрещали кости. Я взвизгнула от боли.

– Да твою же ж!.. – Велиал в ту же секунду выпустил меня и теперь ошарашенно смотрел на свою правую руку.

– Успокойся, – подал, наконец, голос Заган.

– Я спокоен, – огрызнулся король, потирая запястье так, словно оно болело. – Что это было? В прошлый раз я думал, что у меня болевые галлюцинации после заточения. Терять оболочку очень больно.

Я испуганно вжала голову в плечи, всем своим видом демонстрируя, что не имею ни малейшего понятия, что происходит.

Велиал неожиданно протянул руку Загану:

– Дай иглу.

– Ты что, собираешься проткнуть её? – спросил мужчина, скептически приподняв брови. Не дожидаясь ответа, он достал из воздуха длинную чёрную иглу длиной дюймов сорок и протянул её брату.

Вместо того чтобы использовать иглу по назначению, Велиал с силой резанул себе ладонь левой руки. Я вздрогнула и схватилась за свою совершенно целую ладонь.

– Занятно… – произнёс Велиал, позволяя нескольким каплям чёрной крови упасть на пол. Его, казалось, совершенно не беспокоило, что мне потом придётся отмывать ковёр от крови. – Сама себя порежешь или тебе помочь?

Я была в шоке от этого вопроса. Мало мне проблем в последнее время, теперь он хочет, чтобы у меня появилась ещё одна болячка.

– Если я попрошу Загана сделать это, он, скорее всего, случайно проткнёт тебе ногу насквозь, – сказал король, показывая мне иглу. Я сглотнула. Перспектива получить такую травму меня совсем не радовала.

– Лучше сделай это сама. Давай правую руку, – предложил король.

– А можно просто уколоть палец? – спросила я, надеясь найти компромисс. Но демон нахмурился, показывая, что если я не соглашусь, ему придётся просить о помощи своего брата.

Я глубоко вдохнула, зажмурилась и, помедлив секунду, взяла иглу и оцарапала кожу на ладони. Велиал вёл себя очень достойно: он не издал ни звука ни когда наносил травму себе, ни когда я делала это со своей рукой.

– Что вы тут делаете? – открыв глаза, я увидела появившегося в комнате Станиславского. Судя по исчезающему чёрному облачку, он только что материализовался здесь и был несколько удивлён увиденным.

– Здесь проводят эксперименты, – объяснил ему Заган, стараясь не проявлять эмоций по поводу происходящего. – На тему резонанса.

Велиал сжимал и разжимал правую ладонь и говорил:

– Нехорошо. Мне это совершенно не нравится.

Асмодей присел рядом со мной и протянул бутылку с чистой прохладной водой и упаковку витаминов.

– Всё настолько плохо? – спросил он, осторожно взяв мою израненную ладонь. Затем достал из кармана платок и вытер кровь. Шрама не осталось. Я в изумлении посмотрела на него.

Тем временем Асмодей забрал у меня иглу и вернул её Загану. Тот небрежно подбросил её в воздух, и она исчезла, словно никогда не существовала.

– Можно было просто ущипнуть, – сказал он. – Зачем калечить?

Наступило продолжительное молчание. И вдруг король тихо, почти шёпотом, произнёс:

– Если её убьют, я, вероятно, тоже умру…

Услышав это, мужчина даже встал со своего места.

– Что за глупости, Велиал? Это не смешно.

Король посмотрел на него пустым взглядом.

– Брат, это не шутки, – повторил Заган.

– Почему вы так решили, ваше величество? – Асмодей переводил взгляд с короля на меня и обратно.

Демон сделал несколько неуверенных шагов, а затем просто исчез в воздухе.

– Велиал! – неожиданно громко произнёс Заган и тоже исчез.

Я снова осталась наедине с библиотекарем, который выглядел растерянным. Откровенно говоря, за последние сутки это было почти постоянным выражением его лица.

– Что тут произошло?

Действительно, что? Кажется, в какой-то степени судьба всё же смиловалась надо мной и…

– Похоже, ваш Велиал теперь смертный, – прошептала я, будто страшась. Внутри зародились эмоции, не мои: страх перед неизвестным, растерянность и предчувствие катастрофы. Наверно, так чувствуют себя люди, которым неожиданно ставят смертельный диагноз.

Станиславский, видимо, хотел что-то возразить, но не решился. Для меня это одинаково плохо: быть убитой, пытаясь добраться до короля демонов, или уничтоженной им в приступе слепой ярости.

– У вас болит голова? – спросил Асмодей, и я поняла, что он повторил вопрос, так как не услышал ответа.

Я тряхнула головой и посмотрела на библиотекаря. Внутри меня бушевали отчаяние и страхи, половина из которых были моими, а другая…

– Он злится, – зачем-то сказала я вслух, разглядывая свою исцелённую ладонь.

– Кто? – не понял библиотекарь.

Через мгновение со стороны улицы раздался оглушительный хлопок, от которого даже задрожали стёкла. Я схватилась за правое плечо, в которое будто впилось что-то острое, и закричала.

Асмодей в ужасе смотрел на меня. Когда он попытался дотронуться, я ударила его.

– Я постараюсь снять боль, девочка, – сказал Станиславский, но я отреагировала на эту попытку агрессивно.

Боль постепенно отступала.

– Мисс… – Мужчина тяжело вздохнул, словно его слова меня оскорбили. – Я хочу вам помочь.

– Ты хочешь помочь Велиалу, демон, – огрызнулась я и свернулась в клубочек, надеясь, что хотя бы так мне станет легче.

– Нет же, – Станиславский снял очки, встал с кровати и подошёл к окну. – Ваше величество, что же вы творите?

Я испуганно подняла голову. От захлестнувших меня эмоций казалось, что Велиал решил сравнять школу с землёй, но новых громких звуков с улицы уже не доносилось. Асмодея в комнате не было. Ничего не изменилось, кроме качающейся на сквозняке шторы.

* * *

Анна усердно наматывала спагетти на вилку:

– Ты не в курсе, что вчера вечером на двадцатом шоссе произошло? Какой-то псих выскочил прямо перед бензовозом.

– Ага! – согласилась Софи, которая, сколько я её знала, делала вид, что она блондинка, на деле будучи шатенкой. Даже линзы носила. – Грузовик перевернулся и сгорел. Говорят, водитель погиб.

– Я слышал, что он в реанимации, – вмешался Майкл, наш одноклассник и ходячее стихийное бедствие. – Вроде как без сознания.

Я молча покосилась на преподавателей, которые тоже завтракали. Станиславский выглядел плохо: свежая ссадина на щеке и вата в носу лучше тысячи слов говорили о настроении Велиала. Я, к счастью, избежала вечерних демонических вторжений.

– А что с тем психом? – спросила Софи.

– Говорят, исчез так же быстро, как появился, – пожала плечами Анна. – У нас что, ретроградный Меркурий? Все как с катушек слетели. То громят церкви, а она потом горит, то под колёса бросаются. Вот зачем он это сделал, а?

– А вдруг это наш очкарик был, – хихикнул Майкл, кивая на Станиславского, который выглядел как самоубийца.

– Не-а, этот говорит, что на него упал книжный шкаф, – сестра взглянула на библиотекаря с недоверием.

Тот вёл себя сдержанно, будто ничего не произошло, и, хотя недавно вернулся Велиал, он всё ещё изображал библиотекаря. Хотя не исключено, что продолжал заниматься этим по привычке. Всё-таки столько лет играл роль человека. А вдруг они снова что-то задумали?

Покончив с завтраком, все разошлись по своим делам. Завтра первый учебный день, и у тёти Маргарет после всего произошедшего было куда больше забот, чем обычно, поэтому Анна вызвалась ей помочь. Старшеклассники устроили турнир по компьютерной игре, а младшеклассники под присмотром мистера и миссис Гилб проходили полосу препятствий за коробку с конфетами и чипсами. Ван, Яколь и Мишель, оказавшиеся демонами, тоже принимали участие. Хотя их поведение никак не отличалось от поведения остальных детей, что сбивало с толку.

Позавтракав, я хотела вернуться в комнату, но миссис Коллинз остановила меня:

– Нозоми, ты не забрала свой подарок, – она вручила мне футляр с гитарой. – Не стоит забивать подсобку. Не обижайся, просто её там могут разбить.

– Могли бы и разбить, – проворчала я, чувствуя, как моё настроение снова падает. Скрепя сердце, я забрала подарок библиотекаря, который теперь вызывал у меня отвращение, затмевая радость от обладания инструментом моего кумира.

Станиславский, допив кофе, попрощался и отправился в библиотеку, чтобы закончить подготовку к новому учебному году. Мне захотелось внести ясность в происходящее, поэтому, закинув чехол на плечо, я отправилась к нему. Вваливаясь в читальный зал, я увидела, что Асмодей действительно занимался работой: ровные стопки учебников, материалы для кабинетов, техническая литература. Он кропотливо стучал кончиком ручки по корешкам, пересчитывая, а потом заносил полученные цифры в блокнот. Завидев меня, он замер.

– Что-то случилось? – спросил он, словно всё, что произошло два дня назад, было лишь плодом моего воображения.

– Вчера на шоссе был несчастный случай с бензовозом… Это был Велиал? – я нервно сжала ремешок чехла.

– Неудачно прыгнул. Пока что он не понимает, что мир изменился. Возможно, просто не заметил фуры, – Асмодей отложил ручку и бумагу. – Чаю?

Хотелось послать его вместе с его чаем.

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась я. – И что же там случилось?

– Его сбила фура, – пояснил Станиславский.

– Как сбила? Насмерть?

Асмодей удивлённо посмотрел на меня, словно я спросила у него какую-то по-детски наивную вещь:

– Нет, конечно, нет. Он же падший. Такое его не убьёт…

Очень жаль, что нет.

– …ему сломало от удара правое крыло и раскрошило ключицу и плечевую кость. Немного пострадала лопатка, но в целом ничего серьёзного. Всего-навсего фура.

Я аж поперхнулась. Всего-навсего встретился нос к носу с тридцатью тоннами металла. Если костяная крошка вместо целой кости считается несерьёзным у них, то издевательства Велиала надо мной – вообще мелкая шалость. Интересно, может, теперь он отвлечётся от меня и будет зализывать раны хотя бы пару месяцев?

– И… кхм, – я замялась, с трудом решаясь задать вопрос, но всё же задала. Лишь бы не воспринял неправильно. Я всего лишь хочу ясности, – и где он?

– Вы хотите с ним встретиться? – Библиотекарь даже голову от удивления склонил на плечо, глядя на меня, однако спохватился.

– Я хочу знать, когда он избавит меня от своего присутствия, – раздражённо проговорила я, едва сдерживаясь, чтобы не пнуть ни в чём не повинный стул, стоявший у стола.

– Это вам нужно спрашивать у короля, а не у меня, мисс, – ответил Асмодей таким тоном, словно я сама должна была додуматься до этого. Я, в общем-то, и додумалась, но именно у Велиала спрашивать не хотела. Упаси боже, если он сделает то, о чём грозился – применит, как они это называют, синдром марионетки и отправит меня куролесить по всей школе. Страшно представить, что может придумать это существо, чтобы в будущем я держала язык за зубами и не доставала его дурацкими, по его мнению, вопросами.

Асмодей, завидев мой ступор, не стал тратить время зазря, пожал плечами, вытащил из носа окровавленную вату и достал из ящика стола новую. Интересно, с чего вдруг у него такой вид? Думается мне, что история про шкаф была придумана, а на деле всё гораздо печальнее и проще.

– И где мне его искать? – неожиданно осмелела я.

– В читальном зале, в секции детских книг, – махнул рукой библиотекарь по направлению отдела, занятый нехитрым самолечением.

Я ушла туда, куда он меня отправил, однако вернулась очень быстро.

– Его там нет, – объявила я, решив, что Станиславский опять что-то забыл. Однако вот что интересно: забыть он мог о чём угодно, но только не о книгах и посетителях библиотеки и читального зала. Всегда помнил, где что стоит, чего в наличии нет и на чей абонемент она записана, какова просрочка сдачи, кто сидит в зале и что они обычно читают.

Брови Станиславского на мгновение приподнялись от удивления, но почти сразу он взял себя в руки:

– Что ж, пойдёмте его поищем, – предложил он, оставляя сортировку учебников и выходя из-за стола. Несмотря на моё заверение, что в читальном зале пусто, он всё равно направился туда.

Пройдя несколько стеллажей, которые едва доставали мне до плеча и предназначались для младшеклассников, демон повёл себя крайне странно. Он остановился у дивана и неожиданно поклонился.

– Ваше величество, – обратился он в пустоту. – Простите за беспокойство. Она хочет с вами поговорить.

После кивнул и направился обратно к своему столу.

– Эй! – я обернулась. – Это ни разу не смешно!

– Мисс Казадор, если вы чего-то не видите, это не значит, что этого нет, – сказал библиотекарь, поправив очки. – Существует микромир и огромная вселенная. Даже если вы не видите молекулу, она всё равно существует. И чёрная дыра существует. Иногда, чтобы что-то увидеть, нужно просто этого захотеть. Вам от рождения дано больше, чем обычным людям.

– Вы говорите о…

– Я говорю о ваших способностях, мисс. Прошу прощения, но сегодня я не очень хорошо себя чувствую и хочу поскорее закончить дела и лечь спать. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь, – с этими словами он вышел из библиотеки, видимо, чтобы продолжить работу.

Значит, нужно пробудить кровь? Так это работает?

Я попыталась сосредоточиться на своих ощущениях. Обычно это происходит само собой, независимо от моего желания: я теряю самообладание, и моё тело начинает действовать. Я никогда не пыталась контролировать это состояние, кроме как сдерживать его, потому что не видела в нём никакой пользы. Я не могу видеть сквозь стены и читать мысли. Для меня это лишь повод для насмешек окружающих. Поэтому некоторые обзывают меня альбиносом, хотя это неверно.

Мои волосы не имеют пигментации, за исключением одной чёрной пряди. Я не обгорала на солнце, но у меня голубые глаза, как у моего отца и дедушки.

Мне нужно как-то искусственно вызвать в себе состояние «демона». Однако я не знаю, как и когда это произойдёт. Этот процесс не сопровождается никакими физическими ощущениями – ни болью, ни эйфорией, ни даже зудом в носу. К сожалению, я не могу контролировать это состояние.

Я осмотрелась по сторонам.

Было так тихо, что мне показалось, будто Станиславский просто подшутил надо мной. Да, скорее всего, это была глупая шутка.

Я повернулась, чтобы уйти из библиотеки, но вдруг вскрикнула от неожиданности, отскочила в сторону и чуть не упала, но меня подхватили за руку и помогли сохранить равновесие.

Велиал выглядел так же, как обычно. Если бы у меня не болело плечо после вчерашнего, я бы подумала, что Асмодей ошибся и это не он, а другой демон решил помериться силами с дальнобойщиком на его огромном грузовике.

– Долго, – сказал он, глядя на меня сверху вниз. – Тебе нужно тренироваться.

– Разве не проще быть видимым? – спросила я. – И вообще… – я подозрительно посмотрела на демона, – это я вас вижу или вы всё же снизошли до смертных людей?

– Осветил своим ликом неземной красоты ваши бессмысленные, жалкие жизни, – согласился Велиал, усаживаясь на диван. – Нет, это ты меня видишь. Могу поздравить. Можно не скрываться, но для этого мне придётся убить всех, кто здесь есть. Как тебе такое предложение?

Я с ужасом посмотрела на него. Он сохранял хладнокровие, поэтому сложно было понять, шутит он или нет.

– У меня подозрение, что Дэвис поддерживает связь с остальными, поэтому, если она и её дочь исчезнут, поднимется переполох, и через несколько часов тут будет полно охотников. Но перспектива избавиться от такой толпы одним махом может быть интересной, – продолжил он.

– Не забывайте, что теперь вы смертный, – вежливо напомнила я королю, но он лишь посмотрел на меня так, будто мог убить взглядом.

– Девочка, – продолжил демон, – не надо меня раздражать. Я могу найти более интересные способы для твоего воспитания. Понимаешь, о чём я?

– Это вы воспитали нашего библиотекаря?

Главное, чтобы он не решил меня тут изнасиловать. Эта тварь способна на всё.

– Он просто попался мне под горячую руку. Не беспокойся. Он всё терпит и милуется с вами. За пятьсот лет он ни разу никого не убил, за исключением контрактов. Если бы можно было поглощать души без вреда для человека, он бы с радостью это делал. Откуда в нём столько человеколюбия?

Непривычно слышать, что демоны могут быть человеколюбивыми. Согласно информации, что я нашла, Асмодей – демон блуда, ревности, мести, ненависти и разрушения. Но как-то не подходит под это описание тот Асмодей, которого я видела каждый день в течение десяти лет.

– Хватит делать такое задумчивое лицо, Казадор, оно тебе не идет, – услышала я свою фамилию и поняла, что пропустила что-то из его монолога. Велиал все еще сидел на диване и смотрел на меня, словно уже давно молчал. Я нервно сжала ремень от чехла. Этот взгляд… Демон раздевал меня, обнажал мою душу, измывался над каждой частичкой.

– И прекрати на меня пялиться. Я знаю, что красивый, но это не повод сверлить во мне дырки взглядом, – фыркнул король.

Неожиданно внутри него… Я точно видела…

– Эй-эй-эй! – отрезвляющий оклик Велиала вернул меня в реальность. Я не сразу поняла, что преодолела несколько футов и теперь склонилась над королем, держа его обеими руками за голову.

– Дорогая, не так быстро, ты меня пугаешь, – Велиал взял меня за руки и мягко отвёл их от своего лица. – Я понимаю земные страсти, но я пока не готов к романтическим отношениям с охотниками.

Он рассмеялся. Мои губы задрожали. И снова это чувство пустоты внутри. Ужасающая, тянущая пустота, словно в груди образовалась черная дыра. Казалось, что ещё немного – и я просто исчезну, растворюсь в небытии. Гнетущая, пугающая пустота.

Велиал, кажется, понял, что со мной происходит. Его надменность и самоуверенность мгновенно исчезли.

Он посмотрел мне в глаза и прошептал:

– Плохо. Ты всё ещё чувствуешь свою душу, значит…

Он замолчал, решив, что мне не нужно знать его мнение об этом.

Я уже не понимала, что говорю. Пустота внутри сводила с ума. Мне хотелось разорвать его на тысячу кусочков и забрать то, что когда-то принадлежало мне, а теперь было частью его. Пусть даже он заполучил это обманом. Это неправильно, это не может принадлежать ему.

– Верни! Это же не твое… – повторяла я.

Я упала перед ним на колени: ненавижу его, но это движение можно считать мольбой о сострадании. Как бы сильно я ни желала ему несчастий, сейчас я стою перед ним на коленях, будто прошу его смилостивиться надо мной и передумать о своем договоре. Я прошу его вернуть мне часть меня из небытия.

На лице демона, которое секунду назад было лишено эмоций, отразился страх. Он испугался собственных переживаний, вызванных моими действиями. Он не привык к человеческим эмоциям и многие века не обращал на них внимания. Но тут маленькая девочка, которая ничего не понимает, заставила его разум погрузиться в состояние, похожее на безумие. Безумие не потому, что мысли девочки были спутаны. Наоборот, ему были ему понятны. Он знал, что такое страх, ужас и отчаяние. Он прожил на этой земле много тысяч лет, а она – всего лишь девочка! Но кем бы ты ни был – человеком или даже падшим ангелом – ты знаешь, что такое страх.

Так уж вышло, что все живые существа способны испытывать это чувство, но люди подвержены ему в большей степени. Велиал, по своей глупости связавшийся с человеческой девчонкой, теперь в полной мере ощутил, что такое настоящий страх. Королю не пристало прятать голову в песок. Единственной его реакцией на происходящее была сжатая в кулак ладонь. Однако он не ударил меня, а хотел успокоить. Он молча смотрел на меня сверху вниз, а я всё ещё стояла перед ним на коленях, и по моим щекам текли слёзы. Я понимала, что все мои мольбы к нему – это пустая трата времени. Он не знает пощады, и я попала в ловушку, из которой нет пути назад.

– Успокойся, пожалуйста, – почти прошипел он, нахмурившись. – Я слышу все твои мысли, и ты права: ты не получишь душу обратно. Поверь, я бы и сам хотел избавиться от тебя: вернуть её и убить тебя, но… Увы. Я не знаю, как это сделать.

И тут он неожиданно улыбнулся так, словно только что сказал что-то ободряющее. Однако это заставило меня разрыдаться в голос, из-за чего в читальный зал прибежал Станиславский.

– Что у вас опять произошло? – он бросился ко мне, но я оттолкнула его. Я не хотела, чтобы меня касался демон. – Мисс, почему вы плачете? – спросил он.

– Не трогай меня! – закричала я на него, будто он был виноват во всём, что произошло со мной.

– Хватит устраивать истерики! – Велиал не выдержал и отвесил мне пощёчину.

К счастью, он не ударил меня слишком сильно, и это привело меня в чувство.

– То, что ты делаешь, нам обоим только вредит, – сказал он, наклонившись ко мне. – Твои эмоции мешают мне думать. А резонанс может нас убить. Если ты будешь так реагировать во время битвы, мы оба погибнем. Понимаешь? Погибнем и будем холодными и мёртвыми. Поэтому сохраняй, мать твою, спокойствие. Одна ошибка, и нам обоим конец.

Я посмотрела на Асмодея, и он кивнул, соглашаясь с королём. Велиал был раздражён, но старался держать себя в руках. Я же… Я вела себя как настоящая истеричка! Мне было стыдно за это.

Я пыталась найти оправдание своему поведению: говорила себе, что это нормальная реакция на происходящее, что так и должно быть. Но мне было страшно, и самое ужасное – я не могла ни с кем поделиться своей болью. Моя семья не должна была узнать об этом, как и кто-либо ещё.

Велиал был окружён теми, кому он мог доверять, а я была одна. Наедине со своим горем.

– Казадор, давай договоримся, иначе добром это всё не закончится, – король похлопал по дивану, но я не подчинилась.

– Договориться? – Я всхлипнула. Опять предложит контракт заключить?

– Да. Соглашение между мной, моими подданными и тобой.

Я подозрительно посмотрела на короля и Асмодея: тот собирал разбросанные Велиалом книги. Король читал детские энциклопедии. Забавно, но логично: сейчас его знания о современном мире на уровне ребёнка, и начинать придётся с нуля.

Я представила Велиала с серьёзным лицом, читающего детскую книгу, вроде сказки про голодную гусеницу[4], но король резко щёлкнул пальцами перед моим носом.

– Казадор! Прояви хоть толику уважения и обуздай свои пошлые фантазии! – рявкнул король, раздражённо откидываясь на спинку дивана.

Я вздохнула. Предложения Велиала никогда не были выгодны для меня. Он эгоистичен, поэтому от него не стоит ожидать чего-то хорошего.

– Простите…

– Я понимаю твои сомнения, но давай будем честны: человеческие эмоции сложно контролировать, и я не могу от них отгородиться. По крайней мере, пока. Хотя… – Велиал поднялся с дивана и направился к выходу из читального зала.

– Куда вы? – Я бросила короткий взгляд на господина Станиславского, который нашёл на подоконнике детскую энциклопедию, оставленную там королём, и теперь расставлял книги по полкам. Судя по выражению лица, это занятие расслабляло его и, возможно, даже поднимало настроение. Он что-то бормотал себе под нос, иногда снова постукивая пальцами по корешкам книг, и едва заметно улыбался. – Пойдём к тебе в комнату, – сказал демон. – Не забудь подарок Асмодея. Он расстраивается.

Мы вышли из библиотеки. Велиал не шутил, когда говорил, что направляется ко мне. Он отказался телепортироваться туда, потому что беспокоился о моём самочувствии. Иногда мы останавливались, чтобы я могла немного отдохнуть. У меня сильно болела голова, и, судя по выражению лица Велиала, ему тоже было нехорошо.

Последний день каникул выдался прекрасным: солнце ласково грело, листья деревьев шелестели на тёплом ветерке. Над лужайками порхали бабочки, стрекозы и птицы. Все школьники, живущие в общежитии, уже вернулись и развлекались кто как мог. Небольшая группа подростков играла на центральной лужайке во фрисби. Кто-то читал или рисовал в тени большого старого дуба, который посадил ещё прадед Маргарет. Под его раскидистой кроной было так много тени, что невозможно было устоять и не присесть там.

Когда я выходила из главного корпуса, я встретила своих одноклассниц – Кейт и Пэтти. Они, кажется, направлялись в библиотеку. Сегодня утром мы поздоровались, поэтому сейчас просто сдержанно улыбнулись друг другу и пошли каждый своей дорогой. Мой заплаканный вид их смутил, но они никак его, к счастью, не прокомментировали.

Велиал пропустил меня вперёд, держась на расстоянии пары футов, чтобы успеть отойти в сторону, если кто-то из прохожих столкнётся с ним.

Когда девочки скрылись на лестнице, ведущей на второй этаж, я услышала его голос:

– Тяжело быть белой вороной, да?

– Привыкла, – прошептала я, хотя знала, что король меня слышит. – Ко всему привыкаешь за несколько лет.

Мы шли по улице, и я изо всех сил старалась не упасть в обморок посреди дорожки. Велиал заметил мои попытки и подошёл ближе. Он обнял меня за талию, и я хотела отстраниться, но он сделал это сам. Внутри меня разгорелось пламя его сущности, и мои ноги сами понесли меня вперёд, к зданию общежития.

Я проворчала что-то вроде: «Сама дойду! Нечего превращать меня в марионетку!» Но, несмотря на это, я была благодарна демону за помощь. Велиал ничего не ответил на мой выпад, видимо, понимая, что сейчас я просто капризничаю.

Когда я поднималась по лестнице общежития, демон подхватил меня под руку и практически дотащил до комнаты. Когда я искала ключи в карманах, он открыл дверь так, словно она была не заперта, втолкнул меня внутрь, зашёл следом, запер дверь и, перед тем как сесть в кресло, сбросил все подушки на пол.

Всё это время я была очень осторожна: ставила гитару так, чтобы она не упала, снимала кофту и вешала её на крючок у входа. Демон наблюдал за мной, но молчал. В конце концов, я просто легла на кровать лицом вниз.

– Как ты себя чувствуешь, девочка? – спросил Велиал. В его голосе не было насмешки, казалось, его действительно это волнует.

– Как думаете? Уверена, вы уже прочувствовали все прелести сотрясения, – ответила я, не поднимая головы. Моя речь больше походила на невнятное бормотание, но Велиал сказал, что чувствует мои мысли благодаря, как это назвал Заган, резонансу, так что, возможно, даже не стоило говорить вслух.

– В таком случае мне придётся вмешаться. В прошлый раз тебя исцелил Асмодей, но, похоже, сделал это не до конца. Идиот, – Велиал пересел на кровать, и я почувствовала его руку на своём затылке. – Не думай, что я простил тебе все оскорбления, которыми ты щедро меня одаривала с момента нашей встречи в этом мире. Раньше ты была со мной приветливее.

– Раньше вы были в камне и молчали, – я почувствовала, как демон достаёт заколку из моих волос, затем переворачивает меня на спину и смотрит прямо в глаза. Он слишком близко, и я, кажется, краснею.

– Казадор, я могу передумать. Ты же не хочешь мучиться ещё пару месяцев? И неизвестно, как отсутствие постельного режима повлияет на работу твоего котелка, – он коснулся пальцем моего лба. – Хочешь стать припадочной или мучиться мигренью до конца жизни?

Я вздохнула. Спорить с демоном было бесполезно – он мог убедить кого угодно. Мне оставалось только подчиниться.

– Все мысли у тебя об одном, – Велиал притворно обиделся, играя с прядью моих волос. – Вот же озабоченная молодёжь пошла. В Геенне, наверное, уже некуда ступить от грешных душ. В Гайе вас становится всё больше, словно тараканов, а два других мира вынуждены вас принимать после смерти.

Он замолчал и осторожно взял меня за подбородок, заставив поднять голову. Боль и тошнота начали отступать, головокружение осталось позади. Пару минут тишины вернули мне силы. Я неуверенно потёрла виски, убедившись, что голова больше не болит, и посмотрела на демона с удивлением. Он не спешил убирать руку, продолжая внимательно изучать меня. Теперь, в этой спокойной обстановке, я могла разглядеть каждую черту его лица и завораживающий цвет его глаз. Сейчас Велиал не пугал меня своей сверхъестественной природой; он казался просто другим, но не опасным, пусть и немного ворчливым и обидчивым.

Наконец, падший отстранился, по всей видимости закончив лечение, и теперь просто уселся в кресле, разглядывая комнату и висящие на стене плакаты с любимыми группами с автографами участников в рамках. На столе всё так же стояла моя фотография с отцом. На полке – рамка с фотографиями меня в кругу семьи Дэвис: я и Анна на Рождество; я, тётя и сестра в Диснейленде; плачущая я и уставшая тётя в мой первый учебный день – Анна находит эту фотографию очень смешной; вся семья на вручении мне награды на чемпионате по фехтованию четырёх штатов среди юниоров.

– А почему вы называете Землю Гайей? – решилась я задать вопрос, который изредка возникал у меня в голове. Гайя – это же вроде из древнегреческих мифов богиня. Странно, что падшие называют мой мир именем мифического существа, которое по меркам вселенной появилось совсем недавно, практически вчера.

– Откуда я знаю, – пожал плечами король. – У Люцифера спроси при встрече. Это он ваш мир создал и так назвал. Он у нас тот ещё романтик и ценитель прекрасного, скорее всего, нашёл это слово по-своему симпатичным. И греки тоже, раз назвали своё божество этим же именем.

– Люцифер создал Землю? – я удивлённо посмотрела на Велиала. – Но ведь…

– Очередная путаница, – отозвался Велиал, поднимаясь с кровати и возвращаясь в кресло. – Ты думаешь, с чего начался весь сыр-бор до того, как случилась война?

– Люцифер решил, что может стать равным Богу, – неуверенно предположила я, и Велиал пожал плечами.

Он поспорил с другими ангелами, что сможет создать мир, вполне по силам любому. В отличие от Отца, он дал жизни развиваться самостоятельно, начиная с бактерий, но немного не рассчитал время, и, когда из болота выползла первая рыба, все уже позабыли о споре. Но он создал мир и выиграл. Многие слетелись посмотреть на это зрелище.

Я сидела на кровати, поджав ноги, осознавая, что разговариваю с существом, которое видело, как зарождалась жизнь на моей родной планете. Велиал говорил об этом с такой отстранённостью, словно это было что-то повседневное.

– Потом мы развлекались. В Гайе появились такие формы жизни, которых не было в Эдеме. Самым весёлым было пугать динозавров: выпрыгивать из укрытия, громко кричать и размахивать руками и крыльями. Главное – произвести как можно больше шума. С мелочью было проще. А вот делить небо с летающими было не очень удобно: мы не проявляли агрессии, поэтому они всё равно воспринимали нас как пищу. Они ж как рыбы: хватали всё, что помещалось в рот. – Велиал сложил пальцы в знак приветствия вулканцев из «Звездного пути» и изобразил что-то в воздухе, как дети изображают самолёты. – Некоторые из нас даже катались на них верхом. Управлять было сложно – мозгов мало, и команд они не понимали.

Видимо, моё лицо стало совсем растерянным, потому что Велиал усмехнулся и, откинувшись на спинку кресла, замолчал, наблюдая за моей реакцией. В голове у меня хаотично крутились факты из истории развития планеты. Неожиданно всплыли фантастические цифры.

– Подождите… – я открыла рот, но не смогла сразу выразить мысль, отчаянно жестикулируя. – Подождите… Это же Юрский период? И Меловой период? И…

Велиал кивнул:

– Да, вы так их называете.

– Но ведь первичный бульон… Это примерно четыре миллиарда лет назад?! – я вытаращила глаза.

– Наверно. Для нас время – вещь очень относительная и течёт иначе. Думаю, немного меньше, так на миллиард, – Велиал покачал рукой, словно это мелочи. – Сомневаюсь, что Люцифер не помог бактериям появиться пораньше. Он бывает нетерпеливым.

– То есть… Вам… – кажется, я только что растеряла весь свой словарный запас.

– О, наконец-то дошло, что я не ровесник тебе даже близко. Может, я и кажусь милым и симпатичным, но ты для меня по уровню развития и понимания мира на уровне бактерий Люцифера. Не обижайся, я просто говорю как есть.

Я сглотнула, чувствуя ком в горле. Было трудно поверить, что кто-то может жить так долго. Я ожидала услышать историю вроде: «Вы ошиблись, мы сразу создали человека, а кости слепили из глины, чтобы вы ломали голову, когда их откопаете». Но теперь, когда я знала приблизительный возраст падших, Велиал казался ещё более величественным. Даже если бы дракон приземлился на школьной лужайке, я бы не смотрела на него с таким восхищением, как на падшего. Его возраст и опыт делали слово «древний» недостаточным.

– Ну… Вы хорошо сохранились, – пробормотала я, вызвав у Велиала приступ хохота. Он едва не свалился с кресла. Я неловко улыбалась, чувствуя, что, упомянув его внешность, немного оскорбила его. Но он воспринял это как шутку.

– Не влюбись только, Казадор, – сказал он, когда перестал смеяться. – Ох, как же я люблю человеческую психику. Вы умудряетесь замять любой шок, скрыть неприятные воспоминания и иногда даже заменять их на что-то другое. Это просто удивительно.

Велиал снова стал серьёзным:

– Значит так. Мы прошли краткий экскурс в историю возникновения мира. Теперь вернёмся к нашему разговору в библиотеке. Насчёт договорённостей. Как ты поняла, я существо эксклюзивное, ценное и многое повидавшее. Я привык жить, и мне это нравится. Жизнь – увлекательное занятие: каждые тысячу лет что-то новое, никогда не угадаешь, что именно, – демон хлопнул в ладоши, почти развалившись в кресле. – Поэтому давай договоримся не мешать друг другу.

– Что это значит? – подозрительно спросила я. – Вы собираетесь уйти?

– Пока нет. Очень бы хотел, но не могу. Во-первых, ты бережёшь своё тело и душевное равновесие. Не истеришь по каждому поводу и меньше стрессуешь. Я хоть и падший, но у нас тоже есть эмоции. Поверь, не хочется их испытывать, когда ангельский меч у горла. Можешь даже пить успокоительное, Асмодей говорит, у вас очень хорошо развита лекарство. Если я умру – умрёшь и ты. И наоборот. Понятно?

Я кивнула. Это казалось логичным.

– Во-вторых, как у тебя дела с алкоголем? – Велиал задумчиво посмотрел на меня.

– Я не пью, – пожала плечами я. – Это запрещено до двадцати одного года.

– А теперь честно. Всем всегда было плевать на законы. Я ещё в средние века насмотрелся, как они работают: для всех равные, но для элиты равнее.

– Честно, не пью.

Король вздохнул, явно разочарованный.

– Понятно. Если дружба с алкоголем приводит к нецензурным песням и ползанию на четвереньках, лучше воздержись. Это может повлиять на меня. Как с болью: ты чувствуешь столько, сколько и я; я – столько, сколько ты. Поверь, когда я нетрезв, лучше держаться подальше.

– А сами будете пить? – усмехнулась я. – Наркотики? Распутный образ жизни?

Велиал выглядел удивлённым и раздражённым, но быстро собрался:

– Казадор, ты что, хочешь составить мне компанию в распутном образе жизни? Не понимаю твоих намёков, – он сел ровно и уставился на меня.

– Ничего я не хочу! Просто прошу не мешать мне во время учёбы. В остальное время делайте что хотите, хоть на ушах стойте, – вспылила я. Его взгляд смущал меня. Кажется, я только что дала ему идею для развлечения.

– Интересно, какие эмоции ты можешь перебросить на меня. Страх, злость, печаль, презрение… – Велиал загибал пальцы. – Что ещё? Смущение. О, чувствую неудобство с твоей стороны. Ты хоть иногда радуешься жизни, Казадор? Ты какая-то унылая.

– В моём положении радоваться жизни не очень получается, – фыркнула я.

Король лишь снисходительно улыбнулся.

– Давай попробуем, Нозоми, – он протянул руку, подзывая меня. В его глазах промелькнуло что-то, что манило, как мотылька к пламени. Адское пламя, которое не щадит. Не знаю почему, но я подчинилась.

Велиал усадил меня к себе на колени. Я ощущала жар его тела, неестественный для человека. Взгляд падшего был неожиданно грустным, словно он утратил уверенность. Он осторожно откинул волосы с моего лица и внимательно разглядывал меня, будто пытаясь вспомнить что-то. Внутри меня эхом отозвалась непонятная печаль, знакомая мне, как тоска по отцу. Но он падший, не человек. Откуда у него эти чувства? И правильно ли я их понимаю?

Что произошло дальше, я едва могу описать. Он неожиданно притянул меня и поцеловал. Это был не поцелуй насильника или тирана, он был нежнее и трепетнее, чем при заключении договора. Так целуют самых дорогих людей. Я хотела отстраниться, но Велиал подавил это желание, взяв тело под свой контроль. Его рука зарылась в мои волосы, он разорвал поцелуй, посмотрел на меня, а потом уткнулся носом мне в шею. Ещё мгновение, и он обнял меня так, словно я была самым ценным в его жизни. Заклятие марионетки исчезло почти сразу. Он не удерживал меня: если бы я попыталась уйти, он бы не препятствовал. Не знаю, почему я осталась в его объятиях.

Его горячее дыхание обжигало шею, от прикосновения губ побежали мурашки. Я вздрогнула, когда его губы скользнули вверх к уху. Немного щекотно, но слишком интимно. В этот раз, когда я коснулась его лица дрожащими пальцами, падший не остановил меня окриком, а взял руку в свою и молча разглядывал пальцы. С каждой минутой становилось хуже. Велиал колебался, не зная, как поступить дальше. Я чувствовала это: он метался между тоской и желанием оттолкнуть меня.

– Нет… – наконец прошептал он. – Кого я обманываю…

После этого его лицо резко изменилось: передо мной снова предстал надменный демон, которого я видела с самого начала нашего знакомства. – Ну чего уставилась. Иди готовься к учёбе, Казадор.

Он заёрзал подо мной, намекая, чтобы я слезла, и как только я это сделала, он просто растворился в воздухе, оставив после себя лишь запах серы. Я осталась стоять возле пустого кресла, растерянно хлопая глазами, не понимая, как реагировать на случившееся. Внезапно к внутренней пустоте добавилось раздражение. Что же так мучает Велиала?

В любом случае, он прав. Я сложила учебники в рюкзак, сверяясь с расписанием, не забыв про пенал. Вытащила из шкафа школьную форму. Обычные школы отказались от формы, но не частные. Форма – визитная карточка ученика, указывающая на определённый социальный статус. Поэтому никто не возражал. Для девочек это красно-синяя юбка в клетку, белая блузка и тёмно-синий пиджак с эмблемой школы, который можно не надевать в жару. Можно добавить красный или синий галстук, клетчатый, как юбка. У парней тёмно-синие брюки. Хотя девушкам тоже разрешалось носить брюки, большинство из-за тёплого климата предпочитало юбки.

Осмотрев комнату, я поняла, что гладить мне сегодня не придётся – всё было в порядке. У меня не было желания выходить на улицу, поэтому я стала искать, чем бы заняться.

Мой взгляд упал на новую гитару. Сначала я хотела проигнорировать её, но потом передумала.

Гитара Gibson SG шестьдесят восьмого года тускло блеснула красной лакировкой. Я провела пальцами по грифу, коснулась автографа и улыбнулась. Не Янга, а Станиславского. Мне казалось, что этот подарок излучает тепло и нежность, как будто библиотекарь долго и тщательно выбирал, радуясь, будто это его одаривают, а не меня.

Роберт из моих воспоминаний оставался для меня человечным: добрым и заботливым. И подарок сделал мне он, а не Асмодей.

Подсоединив гитару к процессору и воткнув наушники, я достала медиатор и ударила по струнам, выбрав случайный аккорд. Гитара практически не расстроилась за время переезда. Минуту потратила на регулировку звучания, закрыла глаза и начала играть первую пришедшую на ум мелодию, которая полностью отражала моё внутреннее состояние – «Ohne Dich». Не знаю, почему выбрала именно эту песню, но к концу игры я едва не захлёбывалась слезами.

* * *

К счастью, первая учебная неделя прошла быстро и незаметно. Велиал почти не появлялся у меня на глазах. Наше общение ограничивалось его задумчивыми взглядами и невнятными фразами вроде «поешь» или «ложись спать», после чего он просто исчезал. Это сбивало с толку, но я не лезла к нему с расспросами.

Господин Станиславский тоже встречался мне нечасто: он не прятался, но и не искал встреч. Лишь иногда он интересовался моим самочувствием и желал хорошего дня. Заган, казалось, исчез, как будто его здесь никогда и не было. И кто бы мог подумать, что меня ждут ещё более страшные испытания…

Глава 4. Задержи дыхание

Всякий, ненавидящий брата своего,

есть человекоубийца;

а вы знаете, что никакой человекоубийца

не имеет жизни вечной, в нем пребывающей.

1-е Иоанна 3:15

Магазин Kroger располагался не очень далеко от школы, поэтому я была там частым гостем: то и дело покупала себе колу, чипсы и другие товары первой необходимости. Сегодня меня привела сюда всё та же потребность в сладком, поэтому, недолго думая, я направилась в нужный отдел, прихватив по пути корзинку. Подумав, решила, что лучше на всякий случай куплю запас на неделю и поеду домой на такси. Подозреваю, что больше половины купленного с радостью присвоит себе Его Величество при первой же возможности.

Но, как ни крути, день выдался отличный и в чёткости следовал моей и демонов договорённости: Велиал пропадает невесть где, а Станиславский, который, как ни странно, ничуть не изменил своим привычкам даже после возвращения короля, всё так же сидит в библиотеке, уткнувшись носом в очередную книжную новинку. Удивительно, что мне разрешают вот так ходить где вздумается, если так подумать, ведь я слабое место повелителя демонов. С другой стороны, такие мелочи, как личное пространство и личная жизнь, теперь отсутствуют вовсе. Можно попробовать закатить скандал, но лучше бы им поскорее решить все свои проблемы и убраться из моей жизни. Желательно, навсегда. Поэтому я пыталась сохранять оптимизм и воспринимать происходящее как временное неудобство, от которого вполне можно откупиться пакетиком орешков.

Но радость одиночества продлилась недолго: в магазине я заметила, что за мной следят. Это был невысокий парень с чёрными, торчащими во все стороны волосами и в солнцезащитных очках. В глаза бросался уродливый шрам, тянувшийся через всю его левую щёку. Одет незнакомец тоже был вызывающе: драные серые джинсы, чёрно-белая полосатая майка с эффектом пятен от краски, кожаный напульсник и свободно зашнурованные берцы; на поясе его висело нечто продолговатое, напоминающее чехол для ножа, какие носят охотники – всё это заставляло обратить на него внимание, но окружающие даже не смотрели в его сторону, словно парня не существовало.

Я нарочно прошла через отдел хозяйственных товаров, чтобы проверить свою догадку, и оказалась права. К счастью, несмотря на мои опасения, он держал дистанцию: не упускал из виду, но и не приближался. Лениво потягивая прихваченную из холодильника бутылку пива, он листал «Hustler» с полуголыми девицами на обложке. Я старалась смотреть в его сторону как можно реже, чтобы не дать ему понять, что он обнаружен. Меня о нём не предупреждали, а значит, скорее всего, он не друг ни мне, ни Велиалу. Надо придумать, как сообщить об этом моим надсмотрщикам.

Падший, может, и выглядел бы агрессивно, но не более, чем подросток, который пытается выделиться из толпы, если бы не шрам на лице, который прямо говорил о том, что от этого существа стоит держаться как можно дальше, как минимум потому что шрамов на падших до этого я не видела: все раны у них затягивались почти мгновенно, а значит, это существо или чем-то отличается от тех, с кем я знакома, или же намеренно демонстрирует то, что представляет угрозу для остальных. Стараясь не поддаваться панике, я пошла вглубь магазина, пытаясь наспех найти в телефоне номер Станиславского, но, как назло, пальцы не попадали по иконкам на экране, открывая совсем не те разделы меню и приложения. Никогда ещё я так не нуждалась в десяти цифрах и знакомом, немного растерянном голосе в динамике.

Пока что, наверное, стоит продолжить делать вид, что я не догадываюсь о его присутствии. Впрочем, через три стеллажа бумажных полотенец, порошков и таблеток для посудомоечных машин падший сам исчез из моего поля зрения. Мне показалось, что он намеренно попался мне на глаза. Конечно, можно решить, что если он следит за мной, то делает это не особо умело, но в адрес сверхъестественного и весьма древнего существа подобное звучит глупой отмазкой.

Мимо меня прошёл недовольный сотрудник магазина, толкающий в сторону подсобных помещений перегруженную тележку и ворчащий себе под нос что-то о насекомых. От идеально расфасованных мясных нарезок исходило какое-то странное жужжание. Разглядеть источник звука я не успела, потому что мужчина двигался очень быстро, видимо, чтобы не привлекать внимание покупателей.

– Сэм! Фруктовый отдел! – пискнула у него на поясе рация, прежде чем мужчина скрылся за дверьми, напоследок выругавшись.

Ситуация заставила меня ненадолго отвлечься от поиска номера в списке контактов. Странно, ведь тут никогда не было никаких проблем с мухами, тем более в таком количестве, чтобы товар экстренно снимали с продаж. Видимо, придётся отказаться от салата.

Свернув в отдел питьевой воды, я буквально нос к носу столкнулась с девушкой и парнем, которых едва ли интересовали местные товары – они просто стояли и отстранённо оглядывались по сторонам, пока в их поле зрения не попала я. И всё бы ничего, если бы не их внешность: коротко стриженные бесцветные волосы, такие же, как и у меня. Голубые глаза невероятного оттенка осколков неба. В свете ламп нагрудные доспехи, надетые поверх белоснежных туник, тускло отливали серебром. Догадаться, что это ангелы, было не сложно, и дело даже не в крыльях, просто от них словно исходило едва уловимое тёплое сияние, вызывающее чувство благоговейного трепета, в то время как все известные мне падшие, кроме Асмодея, ощущались как сгустки тьмы.

Разом, как по команде, они обернулись в мою сторону; мне сделалось жутко. Ангелы походили скорее на кукол, нежели на живых существ: на их лицах не отразилось ни одной эмоции. Люди, когда встречаются взглядами, ощущают хотя бы неловкость или раздражение, а тут ноль, пустота. Словно ожившие манекены из магазина одежды.

– Дитя, – парень неожиданно вышел из ступора и сделал шаг в мою сторону, – мы посланники Создателя и пришли с добрыми намерениями. Мы не причиним тебе зла: нас прислали, чтобы препроводить тебя в Эдем.

Его голос звучал ровно, без интонаций, словно нерадивый ученик рассказывает наспех выученный стих, лишь бы побыстрее отделаться. Из-за этого, что бы он ни сказал, для человека звучало неестественно и отталкивающе, даже несмотря на добрый посыл.

Я замешкалась и хотела было сделать шаг назад, однако перед этим обернулась и увидела своего преследователя. Тот же, завидев ангелов, стоящих в другом конце огромного стеллажа, следящий до этого за мной незнакомец оскалился, продемонстрировав клыки. Мне даже почудилось низкое рычание.

– Это падший, – констатировала девушка-ангел.

– Вижу, сестра, – впервые у ангела в голосе прозвучала эмоция, ею оказалось раздражение.

Они разом материализовали копья и приняли боевые стойки, однако атаковать демона не спешили: я стояла на их пути и могла пострадать.

– Подойди ближе, – попросила меня ангел. – Мы защитим тебя от этого порождения тьмы…

Договорить ангел не успел, потому что за моей спиной послышался смешок, а после демон и вовсе открыто расхохотался:

– Защитить? От меня? Ты сейчас шутишь, да? – Его голос оказался под стать внешности: ломающийся, как у незрелого юноши. Не зная, что это падший ангел, навряд ли я догадалась бы об его истинном возрасте. – Валите, пока целы, потому что, когда я достану оружие, поверьте на слово, вас уже не найдут: с говном сожру.

– Ты слишком самонадеян, – отозвалась девушка и протянула мне руку, призывая не медлить с решением. – Наш Отец…

– Наш отец… – передразнил его демон, намеренно писклявя и скорчив при этом рожицу. – Вы дебилы, – неожиданно он безумно улыбнулся, не давая ангелам договорить. – Ок, тратить время на уговоры не буду, поэтому предлагаю не терять драгоценные минуты. Раз…

Он небрежно мазнул пальцами по торговому стеллажу с бутылками, отчего они, подобно снарядам, начали взрываться одна за другой, осыпая меня и ангелов осколками стекла. Чудом в этом отделе не оказалось людей, им бы точно не поздоровилось. Я взвизгнула, закрываясь руками, однако через мгновение поняла, что вокруг меня кто-то создал защитное поле, не дав ни одному осколку впиться в кожу.

– Два! – Демон приближался. Температура воздуха резко упала, даже пар пошёл изо рта, а брызги воды обратились ледяным туманом, ухудшая обзор и дезориентируя противников.

– Ты что тут творишь?! – В проходе со стороны ангелов неожиданно появился охранник. Он не видел никого из сверхъестественных существ, поэтому справедливо решил, что всё это натворила я – уничтожила месячный запас минеральной воды этого магазина. – Я сейчас полицию вызову!

Охранник нахмурился и решительным шагом направился ко мне, однако неведомая сила неожиданно отшвырнула его на ближайший стеллаж, ударяя затылком о полку и тем самым вырубая его.

– Три! – услышала я за спиной. Падший, расхохотавшись, бросился в атаку на ангелов так стремительно, что я едва успела это осознать, в отличие от моих нерадивых защитников: в этот же миг перед моим носом пронеслось острие копья, нацеленного на него. Я отскочила в сторону, не понимая, что делать дальше: бежать или остаться, дожидаясь конца сражения. Один из ангелов вскрикнул и упал на землю, через мгновение рассыпаясь на сотни искр.

– А теперь ты, милашка. Приглашаю на романтический ужин, – подросток вновь сорвался с места, но, видимо, немного не рассчитал, и ему пришлось увернуться от копья. Он перекатился по полу, оттолкнулся руками, неожиданно подскочив к потолку, нарушая все законы физики, и снова оттолкнулся уже от вентиляционной трубы, отчего та смялась, словно была сделана из бумаги. Со скоростью выпущенной из лука стрелы он пронесся мимо девушки-ангела, после чего та схватилась рукой за распоротый нагрудник и упала на колени, вскрикнув от боли. По всей видимости, ангел не ожидала такого странного манёвра и растерялась, упуская мгновение. Нож резал металл, словно горячий нож масло. Падший, вновь оттолкнувшись руками от пола, проделал тот же фокус с прыжком, на этот раз использовав бетонную колонну, поддерживавшую крышу. К счастью, она оказалась крепче трубы, поэтому на ней лишь потрескалась штукатурка. Проносясь мимо, он снова нанес ангелу удар, от чего та выпустила из рук копьё и повалилась на пол, тяжело хрипя.

– Итак… – Подросток затормозил, материализовав и взмахнув крыльями, замер на месте, подбросил и поймал нож, лезвие которого скорее напоминало кусок льда, чем металл. – Ты, – он посмотрел в мою сторону, не приближаясь. Я испуганно вжалась в стеллаж, не зная, что делать. Падшие не любят ангелов. В том, что он убил одного и, скорее всего, смертельно ранил второго, нет ничего удивительного, не стоит рассматривать это как попытку помочь мне. – Вроде цела, даже не истеришь, – оценил он, после чего вспомнил озвученное ранее предложение: – Итак, романтический ужин! Я вас предупреждал и своё обещание сдержу, сладкая моя.

Тут же он переключил всё внимание на ангела, которая истекала кровью на полу, пытаясь как можно быстрее исцелить свои раны. В три прыжка демон оказался рядом и нанес ещё один удар, на этот раз в правое плечо, причём его не остановило то, что она была в металлических доспехах, словно тот разом растерял все свои чудесные свойства.

Ангел распахнула крылья, пытаясь отшвырнуть противника, но вместо этого дала демону ещё одну возможность нанести ей увечье: на этот раз сломанным оказалось крыло. Полный боли крик едва не оглушил меня. Охранник, который уже пришел в себя, что-то крикнул в рацию; он не видел и не слышал ничего из происходящего рядом, упавшее практически к его ногам оторванное крыло не вызвало у него никакой реакции.

Я зажала рот ладонью, стараясь не поддаться страху, который уже переполнял меня. Расправа над ангелом была чудовищным зрелищем. Я снова уперлась спиной в стеллаж и в ужасе огляделась по сторонам, надеясь найти того, кто смог бы остановить всё это безумие: Велиала, Загана или Асмодея. Но никого из них не было рядом. Лишь этот падший, что сейчас радостно потрошил свою жертву, и всё ещё живая девушка, которой я никак не смогла бы помочь.

– Остановись! – не выдержала я и кинулась к падшему, однако тот, распахнув кожистые крылья, швырнул меня на охранника.

– Не лезь, девчонка, – прошипел подросток, словно я мешала ему получать какое-то невероятное удовольствие от процесса. По его лицу стекала ангельская кровь, но его это не волновало, и демон продолжал безумно улыбаться, вгоняя в меня в оцепенение.

– Прекрати, – взмолилась я, но тут совсем рядом я услышала голос охранника, который зачитывал мне мои права. Мужчина схватил меня под руку и потащил куда-то прочь от этих сверхъестественных созданий и устроенной ими бойни.

* * *

Я сидела на широкой скамье, прислонившись спиной к холодной бетонной стене. Камера временного содержания в полицейском участке – дивное место, всегда хотела здесь побывать. Вокруг голые стены. Тут ещё не успели сделать новомодный ремонт, поэтому осталась решётка, но я слышала, что теперь везде просто закрытая комната и металлическая дверь.

Голова болела, потому что я нервно сжимала челюсть, боясь ляпнуть лишнего, и мне потребовалось невероятных усилий не вывалить на полицейских всей той истории, в которую я успела вляпаться. Впрочем, такое грозило бы разве что отправкой меня в психиатрическую клинику, а если взгляды и будут жалостливые, то только из-за того, что я такая молодая, а уже не в себе. Хотелось пить. События последних часов вспоминались смутно, я понимала лишь то, что Маргарет ни при каких условиях не должна узнать, что произошло и как я тут оказалась, потому что, в отличие от шерифа, как раз-таки она поверит в историю про демона, и чем это закончится для меня – большой вопрос.

Встав со скамьи, я подошла к решётке, надеясь увидеть кого-нибудь из членов правопорядка, чтобы наконец узнать, убедились ли они, просмотрев с десяток раз записи с камер, в моей невиновности, и когда меня, наконец, отпустят домой. Не нужно быть выпускником Гарварда, чтобы догадаться, что охранник в супермаркете обвинил меня в том, что бутылки разом взорвались, ведь для него там была лишь я.

– Отойдите от решётки, мисс, – услышала я строгий мужской голос. Слева, в самом углу помещения, стоял стол с компьютером, за которым сидел офицер полиции преклонного возраста. А потом он буркнул себе под нос: – Хотя я всё равно сомневаюсь, что вы понимаете, что я говорю.

Похоже, что я несколько затянула игру в немую, и полиция сделала какие-то совсем неверные выводы.

– Я вообще-то всё слышу, – раздражённо отозвалась я на это.

Мужчина перевёл удивлённый взгляд от монитора на меня, словно не ожидал того, что я что-то ему отвечу.

– На каком основании вы меня задержали? – спросила я, рассчитывая услышать последнюю версию того, в чём я виновата по мнению блюстителей порядка.

– За хулиганство. И за употребление наркотиков, – офицер поднялся со своего места и подошёл ко мне.

– Я не употребляю наркотиков, – ответила я, в свою очередь отходя в глубину камеры. Ладно хулиганство, но подобное обвинение повергло меня в шок. Как объяснить это семье, если всё чудесным образом не разрешится в ближайшее время, я не представляла. Оставалось надеяться на то, что Асмодей хватится моего отсутствия раньше тёти. Но надежды было мало, роман-победитель Хьюго сам себя не прочитает.

– Как же. Ни охранник, ни офицер не могли до вас достучаться пару часов кряду, как какой-то ступор. Если вы и вправду не употребляете, то почему не хотите разговаривать? Вообще это всё, конечно, не моё дело, но анализы ничего не выявили. Что-то новенькое на рынке? – Я, будучи совершенно чистой, не сопротивлялась и молча сдала всё, что меня просили для экспертизы, в надежде, что хотя бы это позволит мне выбраться отсюда быстрее, но, похоже, что всё окончательно вышло из-под контроля. – И никаких документов у вас с собой нет. Пожалуйста, сообщите нам свою фамилию, имя и телефон, по которому мы могли бы связаться с вашими родителями или опекунами. Предстоит долгий… – Он не успел договорить, потому что медленно осел на пол.

За его спиной стоял падший, тот самый, что меня подставил.

– Вы имеете право на адвоката. Адвокат прибыл. – Демон снял очки. Алые светящиеся глаза с вертикальными чёрными зрачками смотрели на меня с ехидным прищуром. – Суд постановил о вашей невиновности. Уголовное дело закрыто за неимением доказательств. Собирай вещи, Казадор, и на выход.

Его лицо и одежда были чистыми, без единой капли крови, что заставляло меня засомневаться в том, что я видела своими глазами в магазине. Однако от него всё так же веяло опасностью и едва контролируемой агрессией, отчего сомнения отступили.

Я со страхом смотрела на подростка, не зная, что делать. Я находилась в крошечной камере, нас разделяла только решётка, которая для падшего и вовсе не преграда – западня для меня и большое преимущество для него.