Читать онлайн Потапыч бесплатно

1. Ехидная луна

Я повис в полуметре над дорогой, пробитый насквозь мускулистой, мохнатой рукой… скорее лапой. Смотрел гаснущим взглядом в отвратительно скалящуюся звериную морду и сам зверел: сколько меня можно убивать, в конце-то концов?!! И главное – за что?! Я же с ним говорить пробовал, агрессии не проявлял… И ведь это второй, а если подумать – третий раз за два гребучих дня! И никто не давал мне справку с печатями что, после того как наступающая чернота зальёт всё, я снова очнусь!

А перед глазами мелькали картинки того, как я оказался в этом не слишком “удобном” положении…

***

Кивком поблагодарив Кольку-водителя, я вышел на декабрьский морозец и потянулся: устал сидеть, а пробки – уже не “проблема”, а стиль жизни. И вообще, подмигнул я бледной луне, год заканчивается неплохо. Для меня, само собой. А остальные пусть трахаются, как хотят: сами себе злобные… клиенты, искренне ухмыльнулся я.

Потопал, похрустывая снежком, к дому, мысленно подводя итоги. Дело я однозначно выиграл, а “смазанный” судья “гарантировал” отсутствие апелляции. Впрочем, верить ему может только идиот: судья же. Вот только некоторые нелицеприятные данные, а, главное, место где хранится “смазка” (причём не только от меня) за бугром – я знаю. Сам Геннадич, правда, точно не уверен, что я знаю – но подозревает, а значит не будет рисковать. Самое смешное, что дело, если даже по закону, выходило ерундовое и выигрышное. Задержание производилось с нарушениями, улики без понятых… Нет, так-то Захир, Герой страны – преступник, это само собой. Не только по выигранному делу, но и вообще. Компромат я на него собирал с искренним отвращением (куда деваться – надо, если хочешь жить), но я – адвокат, а не прокурор. И делать работу за этих ребят, которую они, похоже, окончательно разучились делать – не собираюсь.

Но, именно в текущих раскладах, дело из “докажи на пальцах, что никаких прямых улик нет” получилось довольно интересным. Судья, конкуренты Захира (тоже Герои, куда деваться), службисты, которые вроде и не при делах – у всех были свои интересы.

В общем, много всяких заинтересованных сторон, настолько, что про “суд” без кавычек и не скажешь. Но я – извернулся, договорился, нашёл вариант, в котором клиента оправдали. Есть чем гордиться, без шуток, хотя нервотрёпки было немало. В итоге – дело закрыто, клиент оправдан, а лучший столичный адвокат Михаил Евгеньевич Потапов в очередной раз доказал, что он лучший.

Правда Захир этот чёртов после суда… Да, скорее, ожидаемо себя повёл. “Слюшай, какые дила, дарагой?! Праздник!“ Судя по всему – платить не хочет, Герой. Впрочем, заплатит, никуда не денется…

Последнюю мысль прервали хлопки, стук и звуки разбиваемого стекла. Беглый взгляд через плечо показал, что Колька больше никого никуда не повезёт: ждал, бедолага, когда я зайду в дом. Были случаи, когда я срывался обратно в город, дела. И машине… Да хер с ней! Стреляют, причём чёрта с два спрячешься! И кто – понятно…

Додумать я не успел, а попытка отпрыгнуть и залечь не помогла: несколько тупых болезненных ударов повалило меня на снег. Боли, как всегда при ранениях, не было, но чувствовалось – всё. И по меркнущему свету, и по железному привкусу во рту. Хотя я, смотря на меркнущую луну, тихо и злорадно смеялся – ну не плакать же! Просто компромат, собираемый годами, был за бугром. И всплывёт, в случае моей смерти, это гарантированно. Так что: кто бы ни решил, что я “зажился” на белом свете – ждать его за порогом мне долго не придётся. Лишившиеся немалых денег и возможности покинуть страну деятели моего убийцу найдут и переправят его вслед за мной.

Луна тускнела, пока не померкла, и я провалился в черноту… открыв через мгновение глаза. И… смотрел на луну. Бледно-жёлтую, очень… дурацкое ощущение, возникло ощущение, что издевающуюся, с ехидцей смотрящую на меня!

– Посмертие какое-то, – задумчиво пробормотал я, смотря в небо. – А черти, очевидно, на бюджетном финансировании. И им не до меня. Но, всё-таки, довольно неплохо, что смерть – не конец.

Слова звучали несколько приглушённо, ничего не болело. Что и логично – странно было бы, после смерти, очнуться с дырками от пуль, от которых умер. Хотя вообще странно, что после смерти можно “очнуться”....

– В жопу философию и прочую хренотень. Я мыслю, следовательно, существую – это, конечно, так. Но предпочту жить, а не существовать.

Озвучил ехидной луне и ночному небу всё это, я стал шевелиться и оглядываться. И посмертие меня удивило, не только самим фактом того, что оно есть. Я валялся на обочине какой-то тропинки в лесу. В траве, голый. Холодно не было, да и видимые в слабом, ехидном лунном свете деревья явно были с листвой. При этом, похоже, я не чувствовал запахов, а вот дуновение ветерка прекрасно ощущалось.

– Так, себя я слышу, – присел я, пошевелил рукой траву. – Трава – шуршит, – констатировал я. – А почему не шумят деревья? И… а может я в коме или что-то вроде того?

Обдумал я этот вариант, присев. И, как-то, вот чёрт знает что выходит. С одной стороны – очнуться относительно здоровым бы хотелось. Вот только есть ма-а-аленькая проблемка.

– Если я жив – то в себя мне лучше не приходить, – бегло обдумав расклады, пришёл к неутешительным выводам я.

Просто дело в том, что Маринка, моя “удалённая помощница” имела чёткие инструкции. Специалисты и нотариусы в Лондоне – не менее чёткие, прописанные в контракте указания. И, даже если я в коме, то скопленные за десятки лет данные уже разошлись по редакциям газет, вывалены в сеть… В общем, умерев, я наступил на хвост ОЧЕНЬ многим власть предержащим. Понятно, что у нас никто этих деятелей не посадит, разве что криво посмотрят. Только обнародование преступлений, вывода финансов, схем “отмывания” – это потеря денег в иностранных банках, невозможность уехать из страны, скорее всего – аресты за бугром активов явных, вдобавок, что самое страшное – тайных. Как прощальный подарок “с того света” – прекрасное решение. Вот только очнуться в больнице, окружённым этими “пострадавшими” деятелями (или их людьми, непринципиально), как-то не очень хочется. Очень не хочется, точнее: мне быстро и убедительно продемонстрируют, что смерть – не самое страшное.

Впрочем, всё богатство окружающего ночного пейзажа, с деревьями, лёгким ветерком и ехидной луной (вот почему ехидной – сам не понимаю, но ощущается именно такой), варианта “очнуться в больнице или остаться тут” мне не предлагало. Злобные ангелы, трудолюбивые черти и даже неумелые гурии ко мне не бежали, ни толпами, никак иначе. А значит…

Хрен знает, что “а значит”. Меня убили, варианты бреда отбросим: очень уж реалистично всё было, а опыт получения ранений у меня был, есть, с чем сравнивать. Обдумать свои ошибки… бредовое времяпрепровождение. Если что-то и можно назвать “ошибкой”, это то, что я жил не в Лондоне с Маринкой. Но прибить могут и там, было бы желание. Вдобавок работать в Лондоне особо не на кого, так что: уменьшение доходов, да и наглы – не самые приятные личности по отношению к вынужденным мигрантам. Могли всплыть неекоторые “мелкие дела”, вроде и не слишком преступные, но я остался бы без денег, а то и без штанов. Так что… да ничего я не мог сделать, кроме того, что делал. Оружие с собой таскать, телохранителя – так тоже никакого смысла. Нападали два автоматчика, отработали по мне и машине, а это без шансов: тут с собой не телохранитель, а полноценный боевой отряд нужен. Да и то не факт, что помог бы. И ещё на танке ездить, а не на машине. Не браться за “сомнительные дела”? И сидеть без работы и денег. В общем: всё, что нужно – я сделал, ошибок не совершал. Просто не повезло, ну а подарочек бывшим клиентам даже сейчас радует: как представлю их отвратительные морды, в один миг столкнувшиеся с последствиями собственных дел – просто праздник какой-то!

Так что с прошлым вопрос закроем: если я в посмертии, то это прошлое позади и хрен к нему вернёшься. А если в коматозном бреду – то оно меня само догонит, и чёрта с два я что-то с этим сделаю. А вот что мне делать-то?

Встал, огляделся, потрогал ветку. Ночь, луна, трава и дорога, на обочине которой я был. Или тропинка, но слишком широкая. Непонятно, не видно толком. В общем – подожду, решил я, бухнулся на “налёжанное место” в траве и, незаметно для себя, уснул.

Проснулся, когда уже было светло. И сразу бросилась в глаза некоторая нереальность окружающего: вроде лес, вроде солнышко светит (в отличие от луны, дневное светило воспринималось именно светилом, без всяких лишних ощущений). Небо, облака, вот только видимость была ограничена. Метров до ста – всё нормально, а вот дальше детали расплывались и сливались в сплошное пятно. Что-то вроде тумана, но какой, к чёрту, туман на ярком солнце?! Кроме того, чувствовал я себя так же, как и ночью. Не жарко, даже не тепло. Вполне комфортно, но освещаемая солнцем белая кожа тепла от него не чувствовала.

– Хм, мертвец, – задумался я, проверил пальцем зубы – зубы были как зубы.

И кожа тёплая, по собственным ощущениям, сердце бьётся, тоже чувствуется. Впрочем, любой из двух предполагаемых мной вариантов того, где я – может объяснить любые странности окружения. Так что, раз уж оглядеться нормально не могу, надо решать, что делать.

– Торчать на месте – никакого желания, – вслух, потому что на фоне проблем со светом окружающая глухая тишина напрягала. – А вот дорога… или тропа?

Присмотрелся и так и не понял, что это. Грунтовка, с пробивающейся побитой травой. Вот только колеи от колёс у неё не было: значит, пешеходная и тропа. Но почти пару метров шириной, не считая обочины – вроде и дорога. Но понятно, что торчать на месте не надо, а надо двигаться. Потому что дороги куда-то ведут, есть у них такое специальное свойство. Подумал, да и двинулся в западную сторону, куда потихоньку двигалось солнце.

Шёл… чёрт знает, сколько. Часа два по ощущениям, не увидев ничего нового и интересного. Разве что поразглядывал деревья и убедился, что чем бы не было место моего пребывания, оно странное. Потому что я – не великий ботаник, но помимо явных берёз, более-менее узнаваемых ясеней, однозначных дубов и даже редких ёлок, попадались какие-то совершенно невнятные и непонятные деревья. Красная, как у сосны, кора, именно кора а не сосновая кожура, почти без веток с острыми, тонкими и длинными листьями. Или вроде и обычное дерево, с обычными листьями, но цвет этой листвы сине-зелёный, больше в синий. В общем, растительность была частично незнакомой и в наших средних полосах такой точно не водилось.

При этом, животных, птиц или даже насекомых я не видел вообще. Не то, чтобы я так рвался быть покусанным или ужаленным, но факт небезынтересный. И начавший меня слегка напрягать, в плане возможного пропитания (хотя чёрт знает, чем мне это пропитание добывать, даже если бы оно вокруг меня кишело). Но топаю я уже пару часов, да ещё спал чёрт знает сколько… При этом не ощущаю ни голода, ни жажды, совершенно ровные ощущения. Так что, скорее всего, жрать мне и не надо. А то, что в округе нет зверья – в моём положении скорее плюс.

Но идти так можно до-о-лго. А, с учётом вероятности что я в посмертии – так и вообще вечность. Ну сколько-то я порадуюсь, представляя рыла бывших клиентов. Поликую, воображая что они сделают с Захиром (наиболее вероятным заказчиком моего убийства) и его семейкой. Но заниматься этим вечность, топая по грунтовой дороге… Как-то это на ад смахивает, причём побольше, чем котлы-черти в сказках лишённых воображения граждан. Самое поганое, что эта невнятная дымка-не дымка не даёт увидеть перспективу: то есть я вполне могу ходить кругами.

Подумав это я остановился, присмотрел холмик на обочине, присел на него и задумался… И с матом вскочил! В мою голую задницу меня что-то совершенно неожиданно уязвило! Я подскочил, ощупывая уязвлённое и уставился на гневно верещащего зверька, сидящего на верхушке холмика. Вроде – барсук или что-то такое, не уверен: чрезмерно мохнатый, серо-рыже-чёрный, с полосками, сантиметров двадцать без хвоста (хвост, пушистый и больше похожий на беличий, был воинственно задран кольцом вверх).

В общем, зверёк сидел, барабанил передними лапками по холму, гневно (и явно нецензурно) трещал в мой адрес. И на мордочке его было очень понятно написано, что он думает про всяких дылд, голым жопом садящимся на его обиталище.

Тем временем я ощупал укушеную часть себя, убедился, что потоков крови и вырванных кусков мяса не наблюдается. И вообще, не так уж и больно: я больше от неожиданности дёрнулся, да и испугался, если начистоту. А убедившись в том, что немаловажная часть меня не претерпела ущерба, я с интересом стал разглядывать барабанящего и верещащего зверька. Он был первым живым существом, которого я видел в этом странном месте, так что вглядывался я очень пристально и… немного удивлялся. Ну ладно, то ли барсук, то ли белка – я в сортах дичи не слишком разбирался. Но были некоторые странные моменты. Первый: у зверька были белые, выделяющиеся склеры. Зрачок не круглый, радужка тёмно-жёлтая, но белые склеры, судя по тому, что я знаю – прерогатива людей и высших приматов, у которых глазная мимика достаточно важна, чтобы такие “мелочи” стали эволюционно закреплёнными. Вторым фактором, вызывающим удивление, была шерсть зверька. Первое время мне казалось, что она просто отливает на солнце, но, приглядевшись, я понял: она… светится. И не “голубой отлив”, а слабое, похожее на электрическое мерцание кончиков волос. Наконец, у зверька была достаточно отчётливая мимика. Не только глазная: мордочку он презрительно кривил ОЧЕНЬ выразительно. Очень странное животное. И вообще – животное ли?

– Ну прости, зверюга, – негромко и спокойно произнёс я, плавно разводя руками. – Что ты тут живёшь – я не знал, сел не со зла, – зверёк на мои слова перестал барабанить и верещать, забавно склонил голову набок, уставившись на меня и развернув в мою сторону приподнятое ухо. – А ты говорить умеешь? – задал я довольно идиотский, но… закономерный вопрос.

Просто это свечение, не говоря о глазах, да и то, что зверёк меня именно куснул, а не грыз… Скажем так, учитывая ГДЕ я – вероятность того, что он заговорит со мной человеческим голосом была пятьдесят процентов. Или заговорит, или нет.

Зверёк посидел, позыркал на меня, помахивая ухом. Оглушительно фыркнул (или чихнул), поднялся и гордо утопал за холмик, где у него была какая-то нора.

– Ну нет и нет, – пожал плечами я. – Ладно, раз посидеть не пришлось – попробую на ходу подумать.

И потопал дальше, хотя думалось как-то… не очень. И зверёк ещё этот… Ну вот совсем с толку сбивал, мистика всякая в голову лезла, а при всех прочих равных – от неё не отмахнёшься.

Топал я, начав удивляться тому, что не устаю, как вдруг впереди показался перекрёсток. А это уже что-то интересное. Зашагал живее,добрался до перекрёстка и замер. Дело в том, что с боковой дороги на основную двигал… призрак. Хотя, скорее, “тень”, тёмный газ, что-то такое, хотя виделось это как тёмная, частично прозрачная, бесформенная тень. И не одна, а две, пригляделся я, стараясь лишний раз не шевелиться. Большая колеблющаяся теневая блямба впереди, чуть поменьше – сзади. Правда, на меня эти блямбы никак не реагировали, неспешно, но и не медленно повернули на основную дорогу и продолжили движение, скрывшись в дымке.

– Ничего не понимаю, но очень интересно, – негромко пробормотал я, отойдя на обочину.

Что за тени, что хотели, почему тени – не ясно. Но ясно, что пользуются дорогой. И, наверное… очень аккуратно попробую пойти по боковой дороге. Посмотрим, откуда тени двигались, может, что-то понять в окружающем посмертье (или бреде) смогу. И в том, и в том случае – не лишнее.

После чего сошёл с дороги и по обочине, на границе с лесом, двинулся в сторону, откуда пришкандыбали тени. Топал до темноты, ничего и никого не встретил, думал уже присесть-отдохнуть, чуть углубясь в лес (а может, и не стоит, с учётом зверька – мало ли кто, кроме него, в лесу может водиться). В общем, строил я планы на ночёвку, но начать обустраиваться не успел. Впереди, в сгущающихся сумерках, над лесом засиял какой-то… столб света, иначе не скажешь. Видимый с гораздо большего расстояния, чем примерные сто метров размытия. И… очень такой, похожий на луну. Ехидный и саркастичный, иначе не скажешь.

Так что я мысли об отдыхе отбросил и стал пробираться вперёд: вероятность найти там ответы на тысячи вопросов был довольно велик.

2. Посмертная фауна

По мере приближения столб ехидно-жёлтого света, видный даже из-за деревьев, увеличивался, приобретал новые детали, в виде спиральных завихрений… света. Вообще, с ним, как и с “тенями”, выходило, что это не столько свет, сколько светящийся объект типа газа. Ну, варианты “плотная тень” и “плотный свет” как-то херово укладывались в моё миропонимание, хотя… Чёрт с ним, по большому счёту. И с Миром, и с его пониманием, которые у меня были. Где бы я ни был – тут это неприменимо, к гадалке не ходи. И хрен она тут есть, эта гипотетическая гадалка.

Так, с бардаком в мыслях, я приблизился к поляне. Её заливал этот плотный свет, ну или светящийся туман – и так, и так сказать можно. Из центра поляны в небо бил столб более яркого (хотя приглушенного и ехидного) света. И луна показалась, так что сравнивать было с чем – всё то же, издевательское свечение. Посмотрел я на это в условных ночных сумерках (условных, потому что от свечения было вполне достаточно света) и решил на поляну выйти. Страшновато, с одной стороны. Но с другой – чего бояться? Что-то делать надо, разбираться надо. А ждать дня… Зачем? И так ехидного света достаточно, всё засвечено, можно сказать.

Вздохнул мысленно, да и потопал на поляну, для начала – по периметру, а потом и к центру приблизился по спирали. И стал обладателем кучи информации, которую хрен знает, как интерпретировать. Первое: поляна была, можно сказать, “мощёной”, чего со стороны не видно. Но мощёной не просто так. Её покрывали срезанные практически заподлицо с землёй древесные пни. Гладкие, практически окаменевшие, притом здоровенные и настолько близко друг к другу, как деревья в принципе расти не могут: ни света, ни почвы не хватит. Но – были, факт, данный в ощущениях, ногам поприятнее, чем по траве шкандыбать.

Далее, на поляне копошились тени, неразличимые издали из-за жёлтого света, но именно из-за него заметные вблизи. Не реагирующие на меня от слова “совсем”, я даже рукой в одну, мысленно поморщившись, потыкал. Рука прошла сквозь тень без препятствий, а тень продолжила бултыхаться-подёргиваться.

И, наконец, к столбу я подойти не смог. Приблизившись ближе к центру поляны, я стал ощущать сопротивление. Как будто светящийся туман-свет становился всё более плотным. То есть, дышать я мог, но при приближении к центру на моём пути сконденсировалась всё более и более, помимо продвижения, плотная подушка тумана. То есть на определённый момент я просто не мог сделать шага, нога не двигалась. Подёргался я с разных сторон, ну а что? Если куда-то не пускают, то там ТОЧНО есть что-то интересное, а может, даже полезное. Но пройти не смог, да и махнул рукой. Потому что и без этого недостижимого света было, о чём подумать.

Вернулся на дорогу, да и потопал, задумчивый, по дороге в обратный путь. Дело в том, что я, кажется (почти гарантированно!), понял, что это за тени. Это, судя по всему, живые. Люди, животные, что-то такое. Потому что если присмотрется к теням, совершенно бесформенным, то выходило, что это какая-то домашняя животина в стойлах, ну и люди в домах. Ни самих домов, ни стойл, ни людей я не видел, само собой. Но из общего взаимоположения, размеров теневых блямб, а главное – их поведения друг относительно друга выводы просто напрашивались. Как минимум, несколько пар теней точно трахались – просто ничем иным их не хаотичные, а ритмичные взаимоподёргивания не могли быть. И… ни черта не понятно. Но с учётом “посмертия” выходит, что я в каком-то душевном мире, в котором живые отражаются этакими тенями. Может, и не так, вплоть до того, что тени – это нормальный вид для местных аборигенов, а я – несвойственная форма жизни… хотя стоп. Зверёк: вполне материален, кусач. И как-то на тень-призрака не тянул совсем…

Додумать это мне не дал ещё один представитель, чтоб его, местной фауны! Правда, осознал я это далеко не сразу: меня сбило с ног ударом по плечам, в шее чувствовалась резкая боль, накатила слабость… и тут я натурально ОЗВЕРЕЛ! Какого хера меня какая-то пакость, которой я даже не видел, убивает?! Не желаю умирать!

И, несмотря на бредовость этого желания (но вполне искреннего), оно реализовалось: слабость откатила, хотя боль в шее и плечах была чертовски неприятной. Правда, если сравнивать с пулевыми ранениями перед прошлой смертью – ерунда. Потому что мне сейчас было чертовски больно, а от серьёзных ран – больно не бывает, сначала уж точно. А, напротив меня, прижавшись к земле между деревьями, ощерилась оскаленной пастью угольно-чёрная рысь. Метр с чем-то длиной, гибкая, но явно рысь, несмотря на чёрный цвет: бакенбарды, кисточки на ушах, хвоста почти нет. И, как и зверёк из-под холмика, светилась: если бы не “подсветка” я бы эту тварь и разглядеть бы не смог в ночном лесу. На кончиках чёрной шерсти твари сияли тусклые голубые огоньки, выдавая этаки контур. Так же светились фиолетовые глаза, и даже… пасть с зубами. Не ярко, красноватым и белым светом, но достаточно, чтобы их различить. И рычала эта тварь на меня, припав к земле: точно готовясь к прыжку.

А что мне делать-то?! Голому, в лесу… Бежать? А смысл, догонит, сожрёт усталым. И нет никакого смысла пытаться лезть на дерево – она туда заберётся и начнёт харчить с ног. Это я так растяну “удовольствие”, причём скотской рыси, а не себе! Допустим, отожрёт она мне ногу и удовлетворится – тварь не столь велика, чтобы меня целиком схарчить. Вот только безногим жить мне как-то не улыбается, да и есться по кусочкам. Но что мне делать-то? Хотя…

От животных человека отличает, помимо кучи неприятных и идиотских моментов, разум. Правда, эти самые неприятные моменты тоже из-за него, да и чёрт с ними. Главное: хищники охотятся по шаблону. Эта рысь – засадный хищник, прыгающий на загривок жертвы с дерева. Мне сейчас чертовски повезло: она то ли промазала, то ли ещё что-то, чёрт знает. А на данный момент тварь рычит на земле и ждёт не просто так. У неё нет рабочих схем, как меня прибить: я очевидно выбиваюсь из списка её типичной добычи. Оставить в покое она меня не оставит, это по рычанию понятно. Да и как бы мне не хуже стало, если она убежит: набросится на меня второй раз с верхотуры, а мне второй раз не повезёт. Но идти на второй заход “с дерева” тварь не собирается: рычит, глазёнками сволочными бегает, прикидывает, как бы на меня напасть. И вот тут кроется мой шанс. Палок и камней в округе нет, а если есть – искать их верное самоубийство. От рыси взгляд отрывать нельзя, тотчас же кинется. Но именно кинется, у неё всего два способа наносить ущерб: когти и зубы. И точно бросится в прыжке – по другому не умеет. И это шанс, дохлый и мизерный, но какой есть. Помирать я точно категорически не согласен!

Но тварь как сидела, рыча, так и сидит, не сводит с меня взгляд. Не бросается, меняет опорные лапы, готовая к прыжку, но не прыгающая. И явно ждёт моей ошибки. И… наверное, стоит ей эту “ошибку” предоставить. Пока я не устану, решимость не пропадёт. Так что, мысленно взвыв, я отвёл взгляд. Не от твари, а от её глаз, смотря на лапы. И – сработало. С щелчком ломающихся веточек и шелестом травы тварь кинулась на меня, вытянув когти и раззявив пасть. А я радостно оскалился, потому что в этом и был мой шанс. Лапами тварь явно намеревалась вцепится в плечи, а пастью начать рвать и трепать то, что между плеч. И это будет больно. Но шанс очень неплохой, сгруппировался я, подставив левое плечо и правый бок. В которые тварь радостно и вцепилась, что было чертовски больно. Но, чтобы выжить, мне предстояло сделать себе ГОРАЗДО больнее. И я, не первый и не десятый раз мысленно взвыв, со всей дури ударил в нос над раззявленной пастью кулаком.

Полные злобного торжества буркалы рыси сошлись на пострадавшем органе, после чего её от меня отбросило. А я, не выдержав, подпрыгивал и дёргался, злобно ругаясь:

– …больно то как, с-с-сука! – взял я себя в руки через четверть минуты.

Просто тварь запустила в меня когти, основательно зацепившись. Это дало мне дополнительный упор для удара – в морде рыси даже что-то хрустнуло, судя по ощущениям. Но ударив и отбросив её, я содрал с себя восемь ощутимых полосок кожи и мяса. Реально больно, хотя рек крови нет, бегло кинул я взгляд на плечо и бок. Переключил внимание на рысь, которая свернулась в клубок в паре метров от меня, подвывая-плача, царапая и так кровящую носопырку когтями.

То что жива это ожидаемо, в свою способность прибить тварь с одного удара я и сам не верю. Но вот то, что она в сознании – хреново. На текущий момент явно не горит желанием на меня бросаться, но и не убегает. И что мне с ней делать-то? Как-то перспектива охреневать в атаке на хищницу не радует, но и отпускать её – тухлый вариант, залижется-отлежится и полезет мстить. Хотя, сейчас появилось время поискать палку-камень, или что-то такое, дошло до меня. Так что стал я оглядывать-осматривать округу, краем глаза следя за хищницей. Округа, к сожалению, меня пока не радовала: какие-то полусгнившие, ломающиеся по собственным весом палки, камней сюда местные дизайнеры вообще не завезли. А рысь, тем временем, добавив своей морде царапин от когтей, перестала драть морду, надулась и с прибулькиванием (явно от крови) зашипела на меня. Ну… кидайся, я только “за”, встал в стойку я. Сейчас у тебя, голубушка, координация нарушена, вдобавок – явная травма. Так что я даже под когти подставляться не буду: среднего удара в нос хватит, чтобы вырубить, а то и убить. Если осколки костей удастся вбить в голову, что вполне возможно.

Но рысь на меня не бросалась, а уставилась своими слегка косящими, пульсирующими фиолетовым светом глазами, продолжая клокочуще шипеть. И постепенно на периферии зрения стало даже не темнеть – ехидная луна среди деревьев давала не так много света, и так было темно. Скорее – мутнеть, так же, как на стометровой границе этого странного места, только уже вблизи. И пульсация глаз с этим помутнением были связаны, происходили синхронно. Меня что, загипнотизировать, что ли, пытаются? Не буду в эти глаза смотреть, решил я и перестал смотреть в глаза, уставившись на нос и пасть твари. Только это, похоже, ни черта не помогло: из помутнений стали раздаваться трески, шелестение, порыкивание. Вот чёрт знает…

– М-м-мать!!! – только и смог взвыть я, отскочив от здоровенных, метровой длины белых и острых колонн-зубищ, выскочивших из земли в месте, где я только что стоял.

Зубищ было шесть штук, сомкнутых как в пасти. Они пробили землю (и хорошо, что не меня), секунду постояли и втянулись обратно. Это… бред, но рефлексировать нет времени. И реальность показала, что его и вправду нет. Ветки становились когтями, имея меня в виду, откуда-то появлялись потоки пламени, бьющие в меня.

Я от всего этого уворачивался, вот только выходила фигня: я не могу увернутся от всей этой пакости, физически! Никак не могу, хоть что-то меня бы точно задело, а я цел, даже борозды от когтей рыси не кровят. Это… гипноз, уже совсем было поверил я, отломил веточку, воткнув в смыкающиеся челюсти. И веточку – зажевало, с лёгкостью, без сопротивления. И я не только понимал, но и чувствовал каким-то десятым чувством, что источником окружающей чертовщины является рысь. Раненая, она не оставила намерения сожрать меня, а теперь этой чертовщиной пытается меня вымотать и напугать. И использует то, что считает мне наиболее страшно: когти, зубы и огонь. Колдует, шаманит, как угодно можно называть, но делает. И то, что я уворачиваюсь от всего этого безобразия – как раз следствие того, что я ни черта не боюсь ни когтей, ни зубов, ни огня. Опасаюсь, как разумный человек, но не боюсь. А, в данном случае, видимо, надо чтоб я “вышел из себя”, а боялся – вообще идеально.

Ну да ладно, что происходит – то ли понимаю, то ли чувствую. То, что меня не закогтило, не зажевало и не зажарило – вполне сойдёт за доказательство-подтверждение моих рассуждений. Но вечно уворачиваться я не смогу, устану… Чёрт!

На мыслях об усталости меня чуть не закогтила вылезшая из окружающего марева ветка с когтями, чтоб её! Взбодрился, стал снисходительно и с иронией поглядывать на зубы-ветки-огоньки – и реально помогло. Я даже не отскакивал, а просто отходил от них. И это замечательно, но вот устанет ли клокочуще шипящая рысь, не сводящая с меня злобного взгляда? Ой как не факт, она развалилась на земле, приходит в себя, судя по всему.

Так, а если подумать: да, творится чертовщина, но интуитивно-понимаемая. Меня может убить, если я потеряю над собой контроль, испугаюсь. На саму рысь это не распростроняется, только на мутную чертовщину. Но, если её злобное колдунство, точнее, его результат, зависит от моего отношения, то почему бы мне не колдовать самому? Правда, непонятно как, но рысь – явно не разумна. Хищник, опасный, но не более. Зверёк-бурундук был явно более разумен. Так вот, не разумна, а колдует какую-то чертовщину. А я чем хуже?

Правда, как – непонятно. Стал, уворачиваясь, представлять камень-палку, желать чтоб они были: ну как-то наиболее логично показалось. И, через минуту этого бредового занятия, навернулся в траву: допредставляся, чтоб его, чуть ногу не сломал об хрен знает откуда взявшийся булдыган! Не обращая внимания на боль бросился на четырёх костях к булдыгану – и хрен мне. Его не было. Не было, судя по всему, потому что я, наворачиваясь, мало того что перестал его “активно желать-представлять”, но и потому, что желал провалиться подальше, потому что нога болела.

Да и чёрт с ним, в конце концов! Получилось, а значит – звиздец тебе, кошатина, с оскалом взглянул я в пульсирующие глаза рыси. И не стал слишком пыжится – я ЗНАЛ, чего боятся кошки. И фиолетовые глаза наполнились настоящим ужасом, когда рысь с визгом проваливалась в бездонный (ну, по крайней мере таким представлял) колодец с ледяной водой. Завизжала, булькнула и… всё. Ни волнения по маслянисто блестящей под луной поверхности метровой лужи без дна.

– Поздравляю, Миша, ты – волшебник, – с истеричным смешком озвучил я. – Но жив… или чёрт знает что со мной, но условно цел – и хорошо, – заключил я.

И тут лужа перестала быть. Я, очевидно, расслабил внимание, ну и лужи просто не стало. А от места, где она была, в мой адрес понёсся светящийся голубоватым туман. И впитался в меня без следа, быстро и меня не спрашивая, правда, мне от этого противоправного туманного деяния… похорошело, с удивлением понял я, охлопывая организм. Царапины на плече и боку не исчезли без следов, но даже на ощупь ощущались как полученные год назад, а то и больше. Нога, которой я въехал в каменюку – не болела. И не было боли, да и никаких следов в месте, с которого началось моё знакомство с рысью.

– Редкие обитатели посмертия питаются друг другом, – голосом старика Дроздова озвучил я. – Ладно. Ни черта не понятно, но что-то – понятно. И я оказался не беспомощным голым человеком в лесах загробного мира. А ответоспособным голым человеком в том же месте. Но что делать-то, всё-таки?

Задумался, да и решил к старому знакомому зверьку, с целью его схарчить – не возвращаться. Он – правильный зверёк, не покушался, не гадил. И не факт, что потому, что был мелким: тут размеры могут быть вообще не показателем, а меня просто обругал из добродушности. А так, сожрёт в секунду, например. Да и если нет – не имею никакого желания его жрать сам. Это “поглощение тумана” меня подлечило, но жизненно не важно: жрать я не хотел, да и сил, судя по ощущениям, не прибавилось. Просто болячки пропали, не больше не меньше.

Подумал, да и решил двигать по основной дороге, дальше на запад. И по самой дороге – к чёрту обочину, с такими сволочными рысями.

Топая по дороге, стал пытаться навоображать себе: калашников, макаров, выпить, покурить, одеться. В порядке потребности. И – ни черта у меня не навоображалось, даже одеждой не обсыпало. Обидно, досадно, но ладно: всё равно как-то повеселее, чем в самом начале моего пути по дороге. Постарался я себе поднять настроение, топая по основной дороге, встречая жопой рассвет. Зашёл за поворот и замер.

На меня очень недобро сощурился человек. Обычный человек, хотя выглядящий странно. Высокий, широкий, полноватый, но и мускулистый, видно. В совершенно безумной одежде: небелёное полотно, чуть ли не парусина, была оторочена богатым мехом. И рукава, и плечи. На башке – колпак, отороченный мехом, как в исторической постановке. Вместо пояса – меховая верёвка. На ногах – остроносые сапоги, тоже отороченные мехом.

– Смерч пзисла до цебе, то брудна навко!!! – рявкнул этот тип, невежливо тыкая в мою сторону рукой.

3. Конструктивное общение

На непонятное, но и в чём-то понятное высказывание, я, размахивая руками, стал пытаться ну хоть как-то наладить диалог. Потому что он – человек, блин! Нет, я понимаю, что человек человеку волк, клиент, а то и страшно сказать – адвокат. Но, всё-таки, в этом чёртовом непонятном месте была надежда поговорить, получить хоть какую-то информацию от человека.

Впрочем, судя по надменной и презрительной морде, моя пантомима никакого эффекта не возымела. Лучше на меня смотреть этот тип не стал, хуже было невозможно. А вокруг протянутой в мою сторону руки начала клубится зеленовато-жёлтая дымка, из которой выскочили… наверное – ласки. Точнее, светящиеся объекты в виде ласок, стремительно, с распахнутыми пастями, рванувшие ко мне. И тут, на долю секунды, я даже почувствовал некоторую признательность сволочной рыси: если бы не её атака и последующее не пойми что, я бы мог так и стоять, щёлкать клювом. А в то, что эти непонятные ласки-заклинания причинят мне благо и подвергнут добру – ни хера не верю. Вот в то, что наоборот – уверен твёрдо. Впрочем, рысь была, что делать – я знал, так что навоображал преграды на пути стремительно двигающихся зверьков. Те в эти преграды долбанулись и рассыпались облачками искр.

– Подлы хул, цобе чи не помозе!!! – взревел детина, бешено пуча глаза, наливающиеся янтарным светом.

– Да постой ты! Может, поговорим… – попробовал я наладить какой-никакой диалог с бешеным психом.

– Заклянча са не страшны для правдивому Потопыха! – надменно перебил меня псих.

При этом с ним происходили какие-то безумные изменения: он, и так немаленький детина, раздавался в плечах, лицо вытягивалось, становясь мордой. А богатый мех на парусиновой одежде ПЕРЕПОЛЗАЛ на принимавшую звериные черты фигуру! Или мне так показалось, но ожидать окончания трансформации я не стал, попробовав, для начала, повторить тот же финт, что и с рысью. В смысле создать под ногами психа бочаг с ледяной водой – пусть охладится.

Правда, толка от этого не было: приобретающий всё более и более звериные черты псих провалился в лужу по щиколотку, окутался янтарным туманом, выскочил, топнул ногой (или уже лапой?), и бочаг исчез. Проревел что-то оскорбительное со смехом и, показано-неторопливо, сделал ко мне шаг. Я судорожно задумался… и завис в полуметре над землёй! С вбитой, пробившей насквозь мою грудную клетку рукой-лапой, с злорадно скалящейся звериной мордой с человеческими глазами и частично антропоморфными чертами медвежьего лица! Я НЕ ВИДЕЛ, как он двигался! Я даже не мигал. по моему – и уже – труп, бултыхающийся на злостной лапе психа!

НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ!!!

Особенно – так глупо! На меня наваливалась чернота, мерзкая морда смотрела на меня, скалясь, а перед глазами замелькали события последних дней…

Стоп! Рысь прыгнула на меня и, скорее всего, убила. А точнее: нанесла смертельные повреждения. Она наверняка повредила мне шею и позвоночник: я старался отогнать мысли об этом, но, скорее всего, так и было. А я после этого не умер. И не умер не просто так: я не ВЕРИЛ в такую дурацкую смерть! А значит, в этом месте тело – всего лишь форма, да и целостность его не критична. Не удивлюсь, если шрамы от когтей на плече и боку появились потому, что я считал, что они ДОЛЖНЫ быть. А в этом безумии или посмертии воля и желания – первичны. И я – просто не желаю умирать и точка!

С этими мыслями я… пришёл в себя. Да, я болтался на клешне этой звероморфной сволочуги, но наплывающая на сознание темнота просто исчезла. И злобно улыбнулся в скалящуюся пасть оборотня – ну а как ещё назвать зверюгу, минуту назад бывшую человеком?

На мою ухмылку этот оборотень перекосился, злобно ощерился, ударил второй лапой, разрывая мне бок. Только я уже понял – я тут мёртв, травмирован только тогда, когда сам поверю, что это так. Ну, может, если меня именно сожрут – не так, но до этого знаменательного момента – пофиг. То есть, я представил и даже почувствовал себя туманом – и когтистая лапа прошла через мой бок, не встречая сопротивления. А после – бок был как бок, тёмный туман собрался обратно.

Оборотень взревел совершенно жутко, отскочил, отдёргивая лапу, на которой я бултыхался. Я мимоходом пожалел о своей нерасторопности – можно было, ну я не знаю, мясорубку какую-нибудь в груди представить, была бы котлета “по териантропски”. Но – не успел. А отпрыгнувший от меня оборотень пригнулся к земле, выглядя уже не как искажённый зверообразный человек, а как здоровенный, огромный и очень злостный медведь. Щурился на меня своими янтарными глазами, низко рычал. А вокруг него заплетался в кольца и дуги разноцветный туман, в котором преобладал янтарный цвет. Я стал воображать всякие гадости в адрес оборотня: как-то мне, несмотря на то, что я понял момент с податливостью окружающей реальности воображению, было удобнее с “реализмом”. Ну, в смысле, ямы под оборотнем, дерево, на него падающее. Да молния, чёрт возьми, с неба (ударила, на удивление!). Только всё это не давало никакого реального эффекта, притом, что от всяких глупостей типа “не убивать” я быстро и резко излечился рукой оборотня в грудине. Очень действенная против пацифизма вещь оказалась, хотя я этой хворью и без того не слишком страдал.

То есть, последствия моего воображения реализовывались, но или рассеивались в плотном многоцветном тумане, либо просто игнорировались сволочугой: ямищу под оборотнем я навоображал на зависть заслуженной бригаде экскаваторов, только эта тварь повисла в воздухе, поддерживаемая сплетениями светящегося тумана. Тем временем потоки светящегося тумана сплелись в фигуру, если не пугающую (я ОЧЕНЬ хорошо понял, что бояться в этом месте – верная смерть), то внушающую серьёзные опасения. Здоровенный, сначала светящиеся-туманный, а потом – слегка прозрачный медведь, в середине которого оборотень фактически скрылся. Метров в пять ВЫШИНОЙ медведь! Здоровый, злостный… Глянул на меня с таким выражением морды, как будто я у него годовой запас мёда спёр, да ещё и в берлогу насрал. Без особой злобы (к моему некоторому удивлению), а в стиле “ка-а-а-ак же меня доста-а-а-ли…”. И тут же, не сходя с места, раззявил огромную пасть и рявкнул на меня. И не просто так рявкнул: от этого рывка по воздуху пошли волны, заметные глазу, а в мой адрес полетела просто куча призрачных животных, типа парочки, которой оборотень меня с самого начала воевал. Всякие, которых из-за скорости и скученности (и призрачности) и не опознать-то толком. Хотя раскидистые рога, щетинящиеся иглы, всякое такое – я мимоходом отметил.

Как с этим бороться – я знал, хотя было это не настолько просто, как с парочкой ласок. То ли и вправду на воображение тратилась какая-то энергия, то ли, как ни смешно, само воображение воображало, что чем больше – тем тяжелее. Чёрт знает, в общем. Но не допустить этот поток зверятины было ощутимо тяжелее, чем парочку, я напрягся, сконцентрировался… И меня заверещало, а в голове всплыла картинка смыкающихся челюстей! Этот сволочной медведь, пока я валандался с его “звериным плевком”, меня просто заточил! И я даже не понял, когда…

Окружал меня плотный, жаркий, противный и склизкий полумрак. И ощущения были не из приятных, но пошло всё оно в жопу! И, не желая быть сожранным, я стал представлять уже себя злостной, шипастой, зазубренной колючкой. Ну, раз я могу становится туманом, пропуская через себя удары, то и изменить форму смогу, хотя и неуютно. Но в брюхе здоровенного медведя – ГОРАЗДО неуютнее, так что сделал. Вполне успешно, шипы и зазубрины, которыми я стал, вонзились в окружающие меня медвежьи недра, округа завибрировала, раздался рёв косолапого, протестующего против поведения “перекуса”. А нехрен жрать всякую гадость, мысленно порадовался я.

Правда, медведь был не просто здоровым, но и, очевидно, не совсем тупым. Окружающие меня недра мало того, что перестали быть таковыми, но ещё и явно собезъянничали (что для медведя – хамство и попрание основ!) мой трюк. То есть, окружающее меня пространство ощетинелось зазубринами и шипами, сцепившимися со мной-колючкой. И стали бороться, пытаясь проткнуть-раздавить. Я – выворачиваться и думать, менять форму, вид и тип себя, как ни безумно это выходило.

И выходил какой-то безумный пат. Я медведю был неприятен, если не по зубам, то точно не по желудку. Но и сам не наносил твари достаточных повреждений (если наносил вообще). На колючки ответил колючками, на огонь, взревев – водой. А на меня накатывала злость, просыпалась клаустрофобия, а из неё – страх. Бояться – нельзя, это я уяснил, но бороться со страхом мог только бешенством. В итоге творилось натуральное безумие, как и сколько – чёрт знает, я просто не понимал, сколько времени прошло, как и что. В голове билась злоба и слова: “ПРОВАТЬ! УНИЧТОЖИТЬ! ВЫРВАТЬСЯ!” Менялась моя форма, форма моего окружения, время от времени чувствовалось удушье или боль. На определенный момент в меня начал впитываться ярко сияющий янтарный туман – я было возликовал, что всё, добил зверюгу. Но шип, чуть не разорвавший шипастые вращающиеся цепи, которыми я был в этот момент, меня разубедил. Вот только этот шип ткнулся в меня, замер и отдёрнулся. А окружающие меня медвежьи недра стали плотным туманом, без какой-бы то ни было структуры. И я замер, задумавшись – не была ли эта очередная попытка шипования агонией? И я, всё-таки, нанёс этому невозможному медведю смертельный ущерб?

И вдруг, впервые за всё это безумное противостояние, ко мне обратились. Оборотень, перед тем как началось – конечно что-то блеял. Хоть и рычал, но всё равно – блеял. Но это “что-то” проблеянное явно было ругательным. Кроме того – на неизвестном мне языке. Я все языки, достойные называться разумными, если и не знаю, то хотя бы знаком с ними на слух. И такой белиберды там точно не было, хотя знакомые слова проскакивали – что, кстати говоря, может ни черта не значить. Или значить что-то противоположное, типа “красной рожи”, что у каких-то там – комплимент красоте.

Так вот, судя по ощущениям, ко мне обратился этот громадный медведь. Не словами – какими-то мыслями, эмоциями, образами и ощущениями, чем-то таким. Можно было бы воспринять это за бред. Но, вообще-то, всё вокруг меня после того, как я поймал очередь – бред. Так что, в рамках всего, я принял решение, что это именно попытка наладить коммуникацию. Хотя прямо скажем, очень странная, понимаемая скорее интуитивно-эмоционально. Это обращение было досадливым, усталым, раздражённым, но при этом ощущалось как: “всё, прекращай!” При этом направленное именно на наше противостояние.

Вообще, судя по втянувшемуся в меня туману, я этом топтыгину нанёс какой-то ущерб. И получалось, что получив по наглой ряхе (в данном случае, конечно, требухе, ну да не суть) от непокорного завтрака он “сдал назад”. По уму – надо на этого деятеля продолжать давить, конечно, но… Я, блин, в таком положении, что делать этого не хочется. А хочется получить информацию, наладить контакт, хоть что-то узнать и понять, уложить в привычную картину Мира. Или создать новую, что, скорее всего, придётся делать. Но общение оказалось просто настоятельной потребностью, так что после этого обращения я замер, задумавшись… и, через секунду, оказался снаружи! Очень надеюсь, что мной эту здоровенную тушу стошнило, а не наоборот! Только я успел это подумать, как здоровенная зверюга, с хмурой и раздражённой мордой, меня сграбастала своими лапищами! И начала меня мять, плющить – не рвать когтями и не давить насмерть, а мять, как пластилин, досадливо порыкивая! То есть, я чувствовал, что это не атака, но ни хрена не понимал, что происходит. Надеюсь, сексуального подтекста это не несёт: я, конечно – не депутат какой, но морально не готов с огромной медвежатиной…

“Придурок!” – почувствовалось досадливое от медведя, не словами, но чертовски оскорбительно от зверюги, с эмоциональной наполненностью и прочим. – “Как же я задолбался… спать хочу…” – последовало от зверя следующая эмоция, обращённая даже не мне, а в пространство.

– Ну так и отвали от меня, перестань щупать, чтоб тебя! – пискнул я.

“О! То, что надо!” – радостно отэмоционировал зверь, перестав мацать мою голову, которая приняла нормальный вид для того чтобы высказаться, и продолжил мацать переплетение всякой хрени, которым было тело.

Я чуть в голос не заржал: видимо, зверюга добивалась от меня антропоморфной формы. Так и представился этот здоровенный, жуткий потапыч, укоризненно покачивающий головой и человеческим языком говорящий: “Михаил, будьте человеком, в конце-то концов!”

“Да!” – последовало возмущённое эмоционирование от медведя, явно в ответ на мной представленное.

Ну… ладно, сделаем, решил я, становясь собой. Но зачем это…

– Ты что творишь?! – возмутился я, ухваченный зубищами за шкирку.

“Надо! Не копошись!”

Блин, да что за фигня-то такая, только и успел подумать я, как Мир вокруг мигнул. И я зажмурился, только это ни хрена не помогло: я был практически полностью прозрачным! А вокруг была дорога, лес, прозрачный, но гораздо более “плотный”, чем я и медведь. Хотя видел я лишь часть топтыгина, бережно удерживаемый за шкирку.

А, главное, на дороге валялся оборотень, в том самом виде, что я его впервые увидел: парусиновая одежда, отороченная, где можно и нельзя, мехом. И впечатления живого этот детина не производил, а вот персонажа сводки происшествий – напоминал до отсутствия различий. И, что я заметил только сейчас – пропала та самая, ограниченная примерно сотней метров дымка! То есть деревья скрывали обзор, это понятно, но смазанность-размытость вдали точно пропала.

Правда, обдумать я это не успел: медведь поднёс меня к мёртвому трупу и разжал челюсти. А я на труп плюхнулся, и тут… Медведь стал меня запихивать, утрамбовывать призрачного меня в раскинувшегося детину! Я было возмутился, но тут же до меня дошло:

Поток искр был от оборотня, который находился в неком симбиозе с медведем. Мои предположения, построенные на тенях, предположительно отражённых в посмертии людей – верны. Я был в каком-то месте, в котором свойственно пребывать трупанам. Оборотень – колдун, шаман. Видит мертвецов, слышит голоса, ну в общем, примерно так. Я, копошась в недрах медвежатины, где и был заныкан оборотень, точнее, его душа или что-то такое, эту душу порвал, борясь с медведем. И даже не заметил этого толком – мне немножко не до того было. А медведю, очевидно, живой оборотень нужен. И он сейчас реанимирует дохлое тело моей душой, скажем так. И рыпаться и сопротивляться – совершенно дурацкое дело, я от возможности пожить не откажусь!

Так что трамбование прозрачного меня медвежьими лапами происходило без сопротивления с моей стороны, а с интересом и даже надеждой. Через минуту он меня утрамбовал, то есть я оказался в мёртвом теле. Но попытка пошевелиться привела к тому, что мои прозрачные руки высунулись из трупа. Обидно, но вообще-то – логично…

Но медведь, недовольно взрыкивая, отэмоционировал: “Придурок!” – И стал выпершие части меня впирать обратно в труп. Ну и хрен с тобой, мысленно махнул рукой я, утрамбовываясь, но уже ни на что не рассчитывая. А топтыгин, утрамбовав и осмотрев, вращая здоровенной башкой, кивнул. Поднёс лапу к рту трупа, разжал его огромным когтем и выдохнул ярко светящийся янтарный туман. Этот туман не развеялся, а струйкой втянулся в рот, а на меня стала наваливаться усталость. Более того, я лишался возможности видеть – окружающее темнело, хорошо ещё явно не так, как при смерти.

Медведь же довольно фыркнул, вздохнул и стал исчезать, становясь всё более и более прозрачным. Гораздо быстрее, чем темнело всё вокруг меня. Ну уж нет, возмутился я, потянувшись за исчезающим, желая оказаться там, где он. Возможно – глупость, но эта зверюга была единственным, от кого я рассчитывал получить хоть какие-то ответы.

И – получилось. Я оказался не в призрачном, а вполне плотном виде в некоей.. пещере, гнезде, берлоге. Здоровенная овальная полость из переплетения ветвей и листьев, с мохом, из которого росли светящиеся огромные ягоды. Такие же росли и из ветвей “стен” и “потолка”, давая вполне сносное освещение. Медведь, тем временем, с усталым вздохом плюхнулся на задницу, ОЧЕНЬ недовольно уставившись на меня. Натурально подняв бровь! И выдал: “Чего надо?!”

– Э-э-э… поговорить? Что тут происходит, как и зачем… – довольно бессвязно начал я, с удивлением рассматривая себя: на мне была парусиновая одежда с мехом.

“Иди нахрен! Устал я!!!” выдал топтыгин, развернул меня верхней лапой, и, не вставая… отвесил лютейшего пенделя задней лапой! Я даже возмутится и озвереть не успел – от этого пинка на меня навалилась тьма, и сознание погасло.

4. Подорожная в столицу

Пришёл в себя я от неприятной, просто отвратительной вони, причём явно человеческого (хотя иначе как свинотами источники ТАКОГО запаха не назовёшь, да и свиньи, вообщем-то, почище будут!). Вонь сменилась невнятным бормотанием и подёргиванием моей ноги, явно этим вонючкой (или вонючками). Причём сапог с ноги стал стягиваться, на что я совершенно рефлекторно слегка трансформировал стопу, зацепившись в стягиваемое имущество когтями. Вскакивать меня, почему-то, не тянуло, потому что я судорожно, до головной боли, пытался уложить в голову всё недавно произошедшее. Впрочем, много времени это не заняло: не понять вообще, само собой, а просто хоть как-то, начерно уложить происшествие. А вор сапог, тем временем, оттолкнул мою лапу и заголосил, что я, к собственному удивлению, понял:

– Хучь срезай с питуха этого придорожного, да негоже вещь портить! – гундосил голос.

– Та плюнь ты, мож не питух…

– А хто? Пеший, да одет, как скоморох! А мехов-то накрутил, рухляди! Видно, добытчик: расторгался и упился на радостях. Так мы даже по суме не шарим! Но такому пропойце всяко добрая обувка не с руки, варнаки какие всё одно снимут. А так – добрым людям достанется, нам то бишь! Говорю тебе: благо мы творим, Мысел, не сумлевайся!

– Ну-у-у… не зна-а-аю-у-у… – протянул сомневающийся голос.

– Зато я кумекаю! Щаз маслица тележного плесну, да и помогу бедолаге. Почитай, не снимаются совсем – опух от водки.

Так, прежде, чем дёргаться, бегло пробежаться мыслью по имеющемуся. Первое: похоже, медведь меня таки утрамбовал в трупана оборотня. Это и по шмоткам в его берлоге было понятно, а его скотский пинок выпнул меня из берлоги, а не вообще.

Второе: я понимаю, что трындят “благодетельные” воры сапог. При этом понимаю, что от русского отличия ощутимые. Да и от английского или хохдойча. Но корни и общие слова точно есть. Это – память оборотня, скорее всего, память телесная. Хотя, возможно, я её получил, поглощая туман… К чёрту, потом о мистике и колдовстве подумаю, сейчас не до того! Так вот, память есть, но очевидно неполная. Правда, имя я знаю, да и титулованный этот оборотень выходит: некий видом Михолап, из рода Потапа. Что, учитывая мою имя-фамилию, даже смешно. А меня сейчас изволят гопать на обувку какие-то проезжие пейзане, купцы, ну или ещё какой пролетариат. Подлое сословие, как всплыло в памяти, причём очень метко: тырить сапоги с МОЕГО бессознательного тела – подло. Правда, резоны рассудительного вонючки… ну скажем так, тема для обдумывания. Потому что ни хрена не понятно: с хрена ли титулованый аристократ, которым выходил… выхожу я, без транспортной скотины (что, насколько мне известно, показатель статуса во всяких средневековьях, куда меня, судя по косвенным данным, и замедведило). И одежда такая дурацкая – тоже непонятно, с хрена ли.

И третье: принимать “благо” от воров сапог я не желаю категорически. Вообще, надо бы этим деятелям продемонстрировать их неправоту, с занесением в тела. И, само собой, с сохранением уже моих сапог.

Вот только последнее вызывает вопросы: прежде, чем рыпаться, нужно понять, а не огребу ли я от пролетариата? Говорят-то двое, но чёрт знает, сколько их. Память упорно подсказывает: вскочить и запороть каналий хлыстом – единственным, что можно назвать оружием на теле. Ну ещё нож, почти меч, но им против “подлого сословия” Михолап не только не пользовался, но и сама мысль вызывала чуть ли не сбои памяти.

Да и, в общем-то, этих воров сапог, ни в чем ином, кроме намерения, не виновных, убивать как-то… Я всё-таки – адвокат, а не клиент: оставить без штанов, занести неудовольствие в тело. Но убивать из-за сапог – это точно не ко мне.

Но всё это ведёт к тому, что нужно понять… Опа! А в черноте за закрытыми глазами проявилась какая-то непонятная, схема-не схема, модель не модель… В общем, абрисы трёх человек и пары лошадей. Видимо, какое-то колдовское “виденье жизни”, свойственное телу оборотня – или моей душе в “материальном мире”. Причём, на телеге (ну не в воздухе же сидит пышнотелая баба?) больше никого нет. Так что можно спокойно подниматься.

Тем временем говорливый явно возвращался от телеги, нагибался, тянясь к моей ноге, очевидно с намереньем изгваздать меня маслом. Ну и получил носком сапога по наглому нагнувшемуся рылу. Взвыл, скрючился, а я, тем временем, вскочил, оглаживая хлыст без рукояти на поясе.

Второй, сомневающийся, отскочил, вскинул руки и имел вид “непричастного очевидца”. Толстая бабища на телеге, полной какой-то аграрной продукции, таращила на меня глаза, краснела и явно набирала воздух: голосить собиралась, практически гарантированно.

– И кто вы такие, канальи, что столь пренагло решили обокрасть самого видома Потапыча?! – надменно рявкнул я.

– Пощади, твоя мило-о-о-о…!!! – зачастил говорливый, отошедший от пинка и тут же получил хлыстом с оттяжкой по спине.

Тело в этом случае действовало на удивление органично, правда возникло несколько странностей, обдумывание которых я решил отложить на будущее. А вот эти пейзане (или купцы, чёрт их знает) были вполне нормальными людьми. Говорливый – с короткой бородкой с проседью, сомневающийся – с вислыми усищами до плеч. Он, как раз, шапку с себя стащил и поклонился в землю, молча. Ну и баба на телеге ничем не отличалась от тюков с продовольствием, кроме разве что красной пухлощёкой физиономии поверх. Кстати, одеты совсем не в парусину, если исключить мех, сапоги и шапку – я в парусине выглядел победнее этих деятелей.

– Я задал вопрос, – негромко озвучил я, поигрывая кнутом.

– Столь я, ваша милость! – наконец, дошло до говорливого (через жопу всегда доходчивее доходит, педагогика гарантирует это), снявшего шапку, поклонившегося и почёсывающего спину. – Жинка моя, Гарна, – махнул он на надутую бабищу. – И свояк-подельник, Мысел, сталбыть. Перекупы мы, да вот нав попутал… Не лишайте живота, будьте ласковы! – натурально бухнулся этот Столь на колени.

– Ещё руки об вас марать, – хмыкнул я. – Так, за попытку кражи тебе, плетей, – треснул я Столя вполсилы. – Тебе – что татьбе не помешал, – вполсилы треснул я усатого. – И тебе, – зарядил я по бабище, начавшей издавать звук.

– А-а-а-а…. – гудела белугой она.

– А за компанию, – наставительно пояснил я. – И хватит с вас. А я…

А вот тут меня ждал облом. Я, будучи и вправду без средства передвижения, хотел запрячь этих торгашей везти меня в телеге. В ней поваляюсь, подумаю, перетрясу воспоминания – а то они то ли неполные, то ли “не прижившиеся” толком. И над странностями подумаю, не “по жизни”, а вот прямо сейчас нарисовавшимися. Но мне помешала очередная “странность”, а именно: лошади, и без того косящие на меня выпученными глазами, при шаге к ним издали чуть ли не визг, шарахнувшись в сторону. Усатый молнией метнулся, ухватился за какой-то облучок или ещё какой-то аксессуар, но удерживал конятину не без труда. Впрочем, мне хватило двух шагов назад, чтобы лошади успокоились. Не совсем, поводили боками, дёргались, косили, но не убегали.

Так что облом мне выходит с телегой, дошло до меня. И причина, почему конятина так себя ведёт, да и странности. Так что отойдя, махнул я на этих типов рукой, рявкнул:

– Валите с глаз моих! Мигом!

На что они и свалили, причитая какие-то хвалы и славословия. А я, присев на обочину (предварительно проверив на всякие норы и жизнь), стал обдумывать. Итак, выходило, что я, точнее тело, но тело теперь моё, а значит и я – териантроп, оборотень. Беролак, как всплыло из памяти Михолапа, то есть человек с элементами медведя. Сам принцип оборотничества и колдовства всяческого – дело десятое, просто все мои непонятки – следствие этого. Пейзане не “невыносимо воняли” – это я, в попытках получить больше информации, принюхивался. Звериным нюхом, которому на застарелый пот похрен, но оценочные критерии-то мои! Кстати, Михолап выходил чистюлей – каждый день минимум обтирался, при невозможности помыться, что с таким обонянием и неудивительно.

Далее, отсутствие ездовой животины и шарахнувшиеся в сторону тележные. Так они во мне медведя чуют! А у лошадей, как я смутно припоминаю, на медведя и даже на медвежий запах (от шкуры или сала) натуральная фобия, что-то видово-природное.

И наконец, проблемы со зрением. Дело в том, что я видел ХУЖЕ, чем в мире мёртвых. Там зона наблюдения “смазывалась” на сотне метров. А сейчас – сильнейшая близорукость, метра два уверенного зрения. И я бы это не связал с оборотничеством – ну, бывает, близорук и ладно. Всё равно лучше, чем мёртвый. Но наблюдение показало, что ни черта это не близорукость. Дело в том, что расплывались контуры видимого только при прямом и пристальном взгляде. А беглый, косой, давал не размытую, очень чёткую и с деталями картинку. То есть, похоже, это медвежья особенность глаз: видеть движение, за счёт чего неподвижное видится крайне хреново.

Но это – с физиологией. С которой в остальном – всё скорее отлично, чем наоборот. Несмотря на лёгкую полноту – тело здоровое, быстрое, сильное. Оборотистое, как я убедился наглядно (ну, с сапогом всё-таки не на глазах), покрыв кисть шерстью и отрастив когтишшы. Зубышшы тоже были соответствующими, причём по желанию.

И всё это неплохо, если бы не грёбаные лакуны в памяти! Просто какие-то вещи всплывали “как свои”, типа языка, оборота или навыка обращения с хлыстом. А вот от социалки и истории тела – невнятные огрызки. Хотя момент “с хрена ли” я в парусине – прояснился без особой головоломки. Ткань ткали, шили и всё такое женщины из рода, когда в роду кто-то, кроме Михолапа, ещё был. Вот с последним – вообще бардак. Ни как, ни почему, только картины кровищи и горящего замка-особняка. Причём не Потапычей – именно врагов. Которых Михолап, оставшийся в роду в одиночестве, извёл под корень, со слугами и домашней скотиной.

Впрочем, зацепившись за яркий и весёлый костерок, я смог пробиться через дырявую память и даже проверил, что смог, в плане материальных доказательств.

Итак, Михолап около полугода назад, зимой (а сейчас – весна-начало лета) сжёг к чертям кровников, вернулся в опустевшую родовую усадьбу и провёл зиму в условной спячке. Не как медведь, но бодрствовал все равно, судя по обрывкам воспоминаний, не более пары часов в день. Далее, весной он задумался, и выходил такой расклад: соседи его боялись, это факт. Как вообще, так и из-за факта изведения в одиночку рода врагов. Вот только перед этим враги перебили два десятка Потапычей, “подло”. Видимо – ядами-ловушками, всяким подобным. И вот, остаётся Михолап с полутора пейзанами, здоровенным шматом пахотной земли и особняком. И что соседи на это разинут пасть, он не сомневался. Как и в том, что прямо – не полезут, как не полезли зимой. Тут я их понимаю, жуть про шатунов недаром рассказывают, причём правдивую жуть.

Но те же ловушки, яды и прочая фигня – стопроцентно сработают, бессмертными беролаки не были. Набрать пейзан, жениться и прочее – теоретически можно, но опять же, не дадут. Может, и не все соседи-помещики были злодеями (кстати, именно оборотнями были не все, но связь с неким тотемным зверем имели все, собственно, “помещик-тотемный зверь” были в памяти просто как неразрывные вещи), но плодородная земля – ценность. А “не приберу я, приберёт кто-то другой” – в общем-то, логично и типично для людей.

В итоге, Михолап подумал, да и… продал родовые земли и особняк соседу. Скорее всего, за бесценок, сам он в таких вещах не разбирался, а уж я в местных реалиях тем более. Но – продал, за вшитые в каблуки сапог рубины. То-то бы вору сапог радости незаслуженной привалило, если бы я в себя не пришёл!

Но это было полдела. Михолап направил прошение Его Величеству Корифею Зиманды, как называлась империя и материк… ну как по мне – империя, государство с кучей регионов и единым корифеем, который император. Фактически – первым среди равных, например, “дворянами” Потапычи не были. Никто их “землёй” не наделял, владели по праву времени и силы, никаких вассалитетов и прочих кредитных обязательств на себя не принимали. Но, тем не менее, корифей был, назывался “владыкой Зиманды”, ну и те же Потапычи с этим не спорили: владычит – да и хрен с ним, главное чтоб не мешался.

Но Михолап оказался в сложном (и не до конца понимаемом мной) положении, в котором он попросился этому монарху в… гвардию. В личные войска, естественно, не рядовым, рассчитывая получить “землицу с людишками” за свою службу. И его корифейство не отказало: в суме валялся пергамент с финтифлюшками и печатями, который был, одновременно, “согласием” его корифейства и чем-то вроде документа, гвардейского патента видому Михолапу Потапычу. С распоряжением “явиться в стольный град и приступить к службе”.

В общем… а чёрт его знает, скорее хорошо, наверное, чем наоборот. Столица и в плане комфорта из любого положения получше глубинки. Да и всё читанное мне говорит, что всякие гвардейцы и прочие семёновцы – пинали пинусы шесть дней в неделю, за это имея немалое жалованье и статус. В общем: вариант с гвардией скорее хорош. Даже деньги есть – рубины точно не фальшивые и ценные, Михолап в этом был уверен, вспоминая почему-то жреца.

Так что потопал я по дороге, которая вела к крупнейшему городу округи – Гденьску. Варианты с биотранспортом не годились, а до двигателей какого бы то ни было сгорания местные не додумались. Вообще, конечно, чертовски много интересного: магия всякая, как с ней уживаются, и что она может дать? Быт у Потапычей был… ну скажем так, пейзане моего мира взвыли бы от убожества, как жил этот владетельный аристократ. Понятно, конечно, что в средневековье постоянная сытость – это уже вершина, шик и прочее. Куда там майбахам и бирюликам, сытое брюхо – реальные, причём редкостные для примерно этого исторического периода “понты”.

Но у меня есть надежда, что в медвежьем углу Медвежьего Угла (вполне реальное название земли и поместья) немножечко отстали от прогресса. Хотелось бы, чтобы лет этак на двести-триста, но это мечты. Тем не менее, с учётом реальности магии, скорости доставки послания и ответа (сутки, а расстояния даже умозрительно немалые), есть надежда на то, что мне, блин, не придётся на морозце тужиться над выгребной ямой, вытирая ценную деталь себя заиндевевшими косичками с сеном.

С этими бодрыми мыслями я топал по дороге, проверяя ряд своих умений и возможностей, причём на некоторые действия неотзывчивая к мыслям память вполне “раскочегарилась”. Например, пулестрелы у местных были. Редкость, “столичная штучка”, но были, и явно не пороховые. За пороховую вонь Потапычи с их нюхом приехавшего похвастаться соседа бы били, причём исключительно ногами.

Как понятно, эта “безделка” беролакам была ни к селу, ни к городу: возможность прицеливаться с их зрением близилась к нулю, до смешного: чем сильнее таращишься и вглядываешься, тем хуже в итоге видишь объект. В принципе, вроде как меня в “гвардейцы” уже взяли. Но есть у меня подозрение, что гвардия, раз уж есть пулестрел – ружьереры, пищалисты, а то и вообще мушкетёры. А в отличие от книги француза, шпага у таковых – дело десятое. И единственное полноценно достоверное столкновение (а не кабацкая драка) – это бастион в конце книги, где четвёрка со слугами непрерывно занималась тем, что перезаряжала и стреляла, делая вид, что на пикнике. Просто если не стрелок, в таких раскладах – то телохранитель-пулеуловитель, что мне как-то ну вот совсем не улыбается. Хотя магия, не стоит забывать. В общем – посмотрим, что и как будет, но возможность как-то бороться с этой жуткой близорукостью (и косоглазостью, в прямом смысле слова, когда стараешься что-то разглядеть) надо бы поискать.

Под эти мысли я дотопал до довольно крупного, расчищенного от леса поля, на перекрёстье аж шести (или трёх, вопрос точки зрения) дорог. Двухэтажное, каменно-деревянное здание с надписью на доске “Трактир” разместилось у дороги. Коновязь, не пустая, открытая… каретная? Тележная? Ну в общем, крыша-навес над телегами и даже какой-то пролёткой, естественно распряжённой. Единственное, что меня останавливало, это вопрос денег. Впрочем, рука рефлекторно скользнула под меховой ремень, не менее рефлекторно вытащила оттуда маленький полотняный мешочек, позвякивающий металлом. Ревизия имущества и память подсказали, что хоть отсвечивающие золотом и серебром монетки невелики, но имеют весьма высокую покупательную способность. Так что на ночлег и пожрать – точно хватит. А то из-за отсутствия второго – живот сводит. А первое я предпочту делать не в лесу, кишащем призрачными рысями (не точно, что кишат, но предполагать такое нужно) и ордами сапогокрадов, а в нормальной кровати, желательно мягкой и чистой. И помыться не помещает – тут и я, и память Михолапа сошлись на все сто, на тему гигиены.

Так что, убрав кошель, я просто толкнул в заведение с вывеской “Трактир”.

5. Кошачья диверсия

Помещение было полутораэтажным, деревянным и закопчённым, с прямо-таки каноничной люстрой из колеса: то есть, в большинстве своём, полутёмное. Но с полуторного этажа, не всего, а одного места, пробивался более яркий свет, причём ещё и явно не от огня. Последним я заинтересовался, но отложил разбор “а что это там светит?” на потом.

Нижняя зала, несмотря на полумрак (хотя моргнув пару раз, я стал видеть чуть ли не лучше, чем на свету – видимо, ещё одна грань “медвежьего ока”), просматривалась нормально: пространство было заставлено длинными скамьями и длинными столами, где сейчас сидели и жрали человек пятнадцать. Вместить же длинные столы и скамьи могли не меньше сотни, навскидку. Сами люди были одеты небогато, вполне укладываясь в категорию “коробейники” или “перекупы”, как назвался неудачливый претендент на мою обувку. И, присмотревшись, я узнал сидящую в отдалении троицу, не по лицам – по абрисам. Такой выдающейся по толщине бабы я ещё не видел, а из памяти Михолапа всплыло, что у “подлых сословий” толщина, особенно у женщин – признак красоты. У Потапычей, вроде, не совсем так (и, надеюсь, у аристократов в целом), но “модельная худоба” точно рассматривалась как болезнь, нищета, ну и как следствие – уродство.

Никаких “барных стоек” не наблюдалось: был раздаточный стол, с которого пара парней в повязанных на манер передника тряпках (половые, вспомнил уже я) время от времени забирали деревянные доски с едой и деревянные кружки с выпивкой. Ну и за этой же стойкой стоял пузатый, жутко плечистый детина: то ли управляющий, то ли хозяин, но точно “совмещающий” должность вышибалы.

На моё появление, точнее, на скрип двери, народ отреагировал взглядами, а тип за стойкой прищурился, обернулся и что-то сказал через плечо. И, из-за двери за его спиной, показалась вытирающая тряпкой руки тётка, направившаяся ко мне. Тряпка была повязана как у половых, так что что-то типа “официантки”. Дождался, не сходя с места, когда она доколыхается до меня:

– Добро пожаловать, господин, – слегка присела она, склонив голову в этаком подобии книксена. – Чего изволите? Перекусить? Отдохнуть? – на последнем она заколыхала сиськами.

Как-то вот при всём при том, что я не любитель истощённых вобл, данная мадама у меня никак не вызывала “огня в чреслах”. Жирновата, внешне – старовата, да и с прыщавой сальной кожей. И не слишком чистоплотна, до кучи. Может быть и достаточно молодой – косметики нет, условия жизни в средневековье тяжёлые, да и “жирный эталон красоты”, но мне от понимания причин не легче.

– Перекусить. Переночевать, – не стал я упражняться в красноречии.

– Как пожелаете, господин…

– Потапыч, – представился я, потому что назваться, приходя в дом – было не просто нормально, а НУЖНО.

Судя по памяти Михолапа, по крайней мере. Правда, называться полным именем, титулом и прочим – только там, где место этого “заслуживает”. Но, например, всплыло воспоминание, где Михолап заходил в пейзанские дома (по разным надобностям). И даже там, несмотря ни на что, представлялся, правда, косвенно: мол так и так, благородному Потапычу желается – ну и варианты, от воды напиться, до сексом потрахаться.

Ну и представиться я представился, а остальное в придорожном трактире явно лишнее.

– Счастье посетило наш дом с вами, – последовал ещё один поклон. – Извольте проследовать за мной, господин Потапыч, в чистый зал.

Я последовал, внутренне отметив, что слово “изволить” дамочке явно не привычно. Точнее, произносила она его правильно, часто, но как “модное” слово, выделяя интонациями и прочим, даже глаза пучила каждый раз.

А вот то, что меня сразу “раскусили” в плане аристократичности – скорее всего, работа толстяка-хозяина. Не коробейник, “глаз набит”, скорее всего, даже не по одежде, а по позе и осанке определил: телу было комфортно ходить распрямлённым, да и голову высоко держать.

Чистой залой оказался просторный балкон на полуторном этаже зала, тоже не слишком забитый, но уже со столиками на четыре персоны и стульями. Заняты были всего два: за одним сидела троица средних лет, в однотипной чёрной одежде типа сюртуков. Кто такие – память ответа не дала, но точно не оборотни и не аристократы – было с чем сравнивать. За вторым занятым столиком сидела парочка, мужчина и женщина, от которых… ну чувствовалось, что они не простые люди. Это не говоря о том, что столик был ярко освещён каким-то кристаллом, свисающим на цепочке с потолка, тогда как у троицы – подсвечник на три свечи на столе, не более.

Так что направился я не за официанткой, а к стене, чтобы расположиться, наблюдая за занятыми столиками. Провожатая смутилась, что-то хотела сказать, но передумала, следуя уже за мной. И, после того как я плюхнулся, предложила пожрать, пива или водки.

– Пива, – решил я не рисковать с алкоголем.

– Как изволите, сейчас, – выдала она и уколыхалась.

А я, уже с относительно близкого расстояния, разглядывал компании. И, навострив уши, даже услышал разговоры. Чёрные выходили какими-то чиновниками, служащими империи, судя по всему, занимались какой-то статистикой или переписью.

А парочка, время от времени бросая на меня косые взгляды, негромко переговаривалась о пути, остановках и каком-то “деле”.

– Не здесь, Коржун, – отрезала девица на попытку мужчины обсудить какие-то детали.

– А чего здесь опасаться, любезная Длони? – показано удивися тип. – Чинуши, занятые своими делами и какой-то босяк, несомненно, ограбивший местных земледелов, – небрежно кивнул он в мою сторону.

Вообще, одежда на этой парочке, как я видел уже вблизи, была скорее века восемнадцатого, этакие охотничьи костюмы, бархат и кожа, с вставками и вышивками. На их фоне я действительно смотрелся “ограбившим пейзан”, но то, что я оборотень – чувствовать-то должны? Хотя никаких долговых расписок нет. Может, и не чувствуют, чёрт знает.

– Не говоря о том, что у него даже оружия нет…

– Оружием является сам владетельный господин, – негромко произнёс я. – А если кому-то нужно что-то сверх того – то это заслуживает только жалости.

Вообще из памяти в ответ на “босяк” всплыло желание встать и порвать трепача в клочья. Но я предпочёл высказаться “в никуда”. Может, и не слишком разумно вообще, но тут было “яркое желание”. Кроме того, хотя я ни черта не знаю, но и этого “ни черта” хватает на понимание: тут “сословное общество”. И ряд моментов просто нельзя “спускать” – а то прикажет, например, этот аристо гнать меня плетьми – вполне возможный вариант. Да и в целом – не слишком скрываясь, не понижая голос, называть меня быдлом – раздражает, чёрт возьми!

– Вы… любезный, – обернувшись не вставая, смерив взглядом, сплюнул этот Кожун, – в чужие беседы лезть изволите?

– А вы потолок купили, любезный? – поинтересовался я. – Или подслушиваете нашу с ним беседу? Так тогда к себе обратите свой же вопрос, – пожал я плечами.

В принципе, так и было: мне лично ничего не сказали, так и лично ничего не сказал. А вот обратившись ко мне, этот аристо уже реально “влез в чужую беседу”.

На мои слова тип начал пучить глаза, краснеть рожей, хвататься за рукоять какой-то сабли у пояса, бросая на меня взгляды в стиле “щаз убью!” Но его спутница, незаметно усмехнувшись в сторону, положила ему ладонь на руку и что-то шепнула на ухо. И этот воин фигов с видом “делаю вам всем одолжение” отвернулся.

Тем временем дородная официантка подковыляла к моему столику, заставила его снедью и подвесила на цепь, свисающую с потолка, светящийся кристалл. Видимо, положенный аристократии, но не чиновникам. Парочка, демонстративно на меня не смотря, вскоре покинула балкон через дверь на балконном этаже – наверное, к сдаваемым комнатам. А я, перекусив и выпив (пиво – дрянь, еда – сносная, но недосолёная и чрезмерно перчёная), призадумался.

Ну повёл я себя… возможно, и не слишком разумно, но отталкиваясь от имеющейся памяти-ощущения Михолапа – иначе просто было нельзя. Ноблесс оближ, как ни крути, так что страдать на тему “что я такой дурной” я не стал. Пока я ни хрена не знаю про окружающий Мир, так что отталкиваться надо от имеющегося в обрывочной памяти, следуя ей.

А вот с “ни хрена не знанием” надо что-то делать, причём в самом прямом смысле слова: вот я собрался добраться до столицы… названия которой я просто не знаю. Вот собрался в некий Гденьск, вроде как город, от которого “быстрее добраться”. Но как – быстрее? На детали в памяти нет и намёка, а что там решится проблема с лошадьми – верится слабо.

– Уважаемые, вы не слишком заняты беседой? – обратился я к троице чиновников.

– Не слишком, господин…? – переглянувшись с сотрапезниками выдал один “чёрный”.

– Видом Михолап Потапыч.

– Благословенны дела ваши, почтенный видом, – вдруг довольно глубоко поклонился чиновник и пара его коллег поклонились, не вставая, но очень уважительно.

Вот тоже ни черта не знаю – с чего? Просто традиция? Ладно, разберёмся.

– Я – Грут, человек землемерной управы. И Микл, людских дел, Вовев, мытных дел, – представился ответивший, а представленные кивали. – Что вам угодно, почтенный видом?

– Скрасить трапезу беседой. Я не слишком сведущ в округе… – на последнем я взял паузу, формулируя, как бы сказать “сами мы не местные”.

– Прекрасно понимаю – дела ваши неустанные и благие праздности не приемлют, – кивнул чин, скорее породив вопросы, чем дав ответы.

Но, вроде бы, не издевался. Троица подхватила свои подносы-кружки, перебрались за стол и стали расписывать округу, с деталями (нахрен мне не нужными, да и не понимаемыми большей частью).

Во-первых, я узнал, куда вообще направляюсь: о том, что я не знаю название столицы, чиновники и не подозревали, но в разговоре упоминалось несколько раз. Город назывался Золотой, как и “столичный регион”, по крайней мере “Золотая Волость” интерпретировалась именно так. Во-вторых,, я узнал что до Гденьска сутки пути конному – а мне пару суток, если не поторопиться. Ещё – что Гденьск стоит на реке, которая связывает его с Золотым, что всколыхнуло в памяти “речной путь”. Чертовски вовремя, желчно подумалось мне на эту тему.

Ну и назвали чиновники “пристойные гостевые дома”, “портных”, несколько “весёлых домов”. Вполне полезные данные по Гденьску. Да и в общем – рассказы небезынтересные. Общей картины не дающие, но в будущем, думаю, не лишние.

Например, в Гденьске была некая “храмовая библиотека”.

– Корифеевых или Академических нет, почтенный Потапыч, всё ж не столица у нас, – вздохнул чин.

В общем – надо бы туда наведаться. Да и с религией непонятно: как она уживается с магией, и почему никаких воспоминаний о вере? Вроде как должно быть “всё под богом”, хотя это чисто на ассоциации со средневековьем. Но в памяти Михолапа – “жрец”, как-то связанный с подлинностью рубинов – и никаких деталей, вообще. Впрочем, раз уж библиотека, думаю, разберусь. Чин в том, что меня допустят, не сомневался – видимо, какая-то привилегия аристократии. Хотя, из того же разговора выходило, что “видом” – не просто титул. А что-то ещё, причём заставляющее чиновников, относящихся к парочке аристократов довольно равнодушно – на уход чины не вскакивали и даже не смотрели – относиться ко мне с уважением, видимо, связанным с “трудами благими”, о которых я, опять же, ни хрена не знаю.

Так что посидел небесполезно: узнал, например, что троица ходит три раза в год с охранным отрядом (который жрёт и квасит на первом этаже) по “корифеевым землям” с проверкой, инспекцией и за мытом, то есть налогом. Выходило, что есть земли “имперские”, а есть самостоятельные, куда чины даже не пытаются соваться – тот же Медвежий Угол из таких.

– Некоторые господа помещики, не подумайте, что к вам даже мысленно касательство имеющие, почтенный Потапыч… – замялся вещающий чин.

– Разбойничают? – уточнил я.

– И это тоже случается. Но иной раз просто развлекаются, а убыток всё одно и в деле, а случается, и в жизни сотворяется. А обороняться против благородного человека нам и не с руки. Да и управы это понимают, на вольные земли не посылают.

– А вообще разбойники есть?

На что на три голоса меня заверили, что от татей, душегубов и прочих подобных личностей буквально не протолкнуться. Но если не обращать внимание на “рыбу вот такой ширины”, то выходило, что разбойники есть, но не слишком часты. И для отряда в десять стражей чиновников угрозы не представляют: опаснее “злые звери” и “злые люди”, о которых я, судя по контексту и взглядам, должен знать побольше чиновников.

При этом, один из них, как раз налоговик, похвастался (вроде как завуалированно, но от гордости распирало) четырёхзарядным и четырёхствольным пистолем, аж из самой столицы. В руки я это чудо техники не брал и не просил, но разглядел, само собой. Вскоре чиновники распрощались, направившись отдыхать, а меня уже не официантка, а лично хозяин заведения отвёл в небольшую комнатушку с широким ложем. Впрочем, судя по частоте дверей, они все были небольшими, но ткань в постели чистая, как и комната с табуретом и столом вдобавок к кровати. И светящийся кристалл повесили, с специальным тканевым колпаком – закрывать, когда свет не нужен. В общем – даже прилично, а на желание помыться толстяк только кивнул, ну и через десяток минут в комнате была деревянная бадья, корыто и давешняя официантка в качестве санитарно-технического аксессуара.

Смущаться я не стал, стал мыться и думать. Выходило, что “средневековье” – верно, но за счёт магии верно для “глуши”. Чем столичнее, тем выше уровень цивилизации, возможно – не только столица государства, но есть ещё какие-то центры “магоцивилизации”, чёрт знает. При этом, производства индустриального нет как факта. Тот же пистолет – чертовски изящный, очевидно надёжный, но… ручная работа. И всё остальное так же, от одежды до писчих принадлежностей. А в столицу я стремлюсь верно, в любом случае: в общем-то, я как-то привык к цивилизации, а не кадушкам и поливающим толстым бабам, которые глазки закатывают, губищи облизывают, прыщами сияют… гадость, блин! Ну и вопрос законов: империя, судя по всему – сословное, но правовое государство, насколько это возможно. И, кстати, возможно более правовое, чем родина: да, сословия, да, “серые зоны”, но понятные и прописанные. А то в суде, бывало, голову сломишь, какой из противоречащих друг другу законов применим, какое у судьи настроение, а не позвонил ли ему кто-то “сверху”… В общем-то, чёрт с ним, да и работа эта в прошлом, но то, что законы исполнялись – а такие вещи по общению-описанию прекрасно заметны – уже немалый плюс места моего пребывания, несмотря на множество минусов.

– Забери это! А сапоги оставь! – возмутился я действиями бабищи, отошедший от мыслей.

– А почистить, господин?

– Не надо, – отрезал я. – Одежду – бери.

– А что забрать?

– Это! – потыкал я в диверсионно пробравшуюся в комнату кошатину.

Так-то и по запаху было понятно, что водятся. И, судя по всему, оправданно: грызуны быть должны, должны быть и капканы на них, пусть и мохнатые. Но пускать приспособление против грызунов в жильё – глупость. Бабища собрала одежду, погонялась за кошатиной, но всё-таки выпихнула её. А после хозяин забрал корыто-кадушку, ну а я заснул. Спал без снов, но проснулся ещё до рассвета, причём явно из-за обороничьего чутья. Мне готовили сволочную диверсию! Давешняя кошатина, невесть как проникшая в комнату, с злодейским выражением морды, примерялась враскоряку над моими сапогами! Но проснулся я во время, не вставая ухватил вредительницу за шкирку. Та подёргалась, глянула на меня и обмякла с видом невиновно привлечённой к ответственности.

– Утопить бы тебя, заразу, – сообщил я диверсантке.

– Мяу-у-у…

– Да хрен с тобой. Но ещё раз увижу – так легко не отделаешься!

– Мяу-у-у-у-у!!! – сиреной взревела кошатина в полёте, получив смачного пенделя и скрываясь в коридоре.

– И так будет с каждой заразой! – негромко посулил я. – Ну и побудку, похоже, устроил, – хмыкнул я, скрываясь в комнате.

Зевающая бабища с моим барахлом появилась через пару минут. Сухое, чистое, даже воняет какой-то пахучей травой. Вроде и не слишком противно, так что пусть будет.

Оделся, спустился – оба зала были пустыми, запросил у позёвывающего хозяина еды в дорогу, рассчитался и потопал. Дело в том, что ночевать в лесу у меня желания не было: и в мире мертвецов нарвался на рысь, а в реальности животных побольше. Не факт, что убьют, но спать не дадут, могут одежду испортить и вообще – нахрен надо. А до Гденьска – день “конного” пути. Но кони – отдыхают, и вообще, вроде как не намного превосходят человека в дальности. В скорости, конечно, да, но за день те же сорок километров, а то и поменьше. Но сорок километров пёхом – это нормально для “нормального человека”. А я, вроде как, оборотень. Так что вполне обоснованно собирался добраться до Гденьска до вечера, но выйти пораньше – только разумно.

И вот, минут через десять ходьбы догоняет меня топот. И – давешний аристо, этот… Коржун, кажется. Без спутницы, причём явно меня догоняет, с мордой решительной. Догнал, соскочил с лошади.

– Извольте остановиться! – заголосил он мне в спину, поскольку я хоть и напрягся, но продолжал топать по своим делам.

– С каким делом ко мне обращаетесь? – вполоборота встал я.

– Преподать урок наглецу! – выдал этот тип, посылая в меня с руки тень.

Правда, память Михолапа меня фактически сразу успокоила, более того, эта колдовская “атака” подняла некий пласт знаний, о “зверодухах”, некоей атакующей магии, если так можно выразиться. По крайней мере, меня такими духами-росомахами Михолап атаковал, вот только этот Коржун… Ну в общем, там был слабый, да ещё одиночный дух. И я его просто поймал в воздухе слегка изменённой лапой.

– И вправду, урок наглецу – дело нужное, – задумчиво откомментировал я, разглядывая агрессивно фыркающего духа-ежа, зажатого в руке.

Иголки, кстати, меня не “кололи”, да и вообще ощущения от “удержания” были странными, не вполне телесными. Ну а мне этого петушка гамбургского надо покарать – а то совсем охренел. И хлыст, развёрнутый второй рукой, прекрасно сгодился: Кожун противно повизгивал, подпрыгивал, пытался ухватиться за рукоять сабли и получил по лапе до рассечения. Вскочил на лошадь, матерясь, после чего конина получила по заднице с оттяжкой и понесла. А наперекосяк, стараясь удержаться, на ней болтался этот воен картонный.

– Это я молодец. Но, возможно, затрофеить что-нибудь стоило… Хотя нет, – рассуждал я. – Этого можно было и прибить, по уму. Но нечем, да и основное барахло на лошади, а она к себе не подпустила бы.

И надо бы мне какое-то оружие, кроме хлыста. Или научиться пользоваться теми же “метательными духами”, да и с оборотом разобраться: происходит он фактически рефлекторно, но на что я в нём способен – не представляю. В Гденьске и проверю, решил я, но судьба моим намерениям скрутила дулю.

6. Бандитизм и героизм

В целом путь к Гденьску был довольно спокоен и даже приятен: несмотря на близорукость, виды были довольно симпатичные. Само тело меня чертовски радовало своей формой: очень приятно идти быстрым шагом, не испытывая даже через три часа ни малейшей усталости. И, наконец, несмотря на этого придурошного Коржуна, экстраполируя имеющуюся информацию, я окончательно подтвердил свои выводы: цивилизация тут есть, она кустарно-магическая, а не индустриальная. И как следствие, чем более “центрально”, тем более цивилизованно. А это: бытовой комфорт, вымытые любовницы (а не толстые официантки-пейзанки, к которым принюхиваться страшно!). То есть, я иду не просто в место, где можно получить-выслужить что-то полезное (как-то, в отличие от Михолапа, в полезности орды пейзан “на шее” я несколько сомневался, потому что пахать же придётся звиздец как!), но и просто приятно пожить можно будет, без всякой “средневековой романтики”, чтоб его. Кроме этого, проглядывала вполне реальная корреляция с манерой речи: деревенские говорили на архаичном, “аки-паки” языке. А чиновники и аристократы – на практически современном… Ну скажем так, понятно, что язык был какой-то другой, мне непонятный, но понятный Михолапу. И, просто в построении предложений, манере речи и ряде прочих моментов – лично мне будет с городскими, а тем более столичными, комфортнее.

В общем, ощущение “беспробудного кромешья” начинало отпускать, а я стал умеренно радоваться: жив, здоров, с какими-никакими, но перспективами. Конечно, дома бы лучше… ну точнее свалил бы я, зная всё, из этого “дома” – как-то жить хочется, но домой именно на старушку-Землю. Но выбора мне никто не предлагал, а результат автоматной очереди в организм мог бы быть ГОРАЗДО хуже.

Пейзажи вокруг постепенно менялись с непролазно-лесистого на лесостепь, появлялись распаханные поля, даже деревеньки какие-то в отдалении. Которые я, спасибо медвеглазости, ни черта не мог разглядеть – только абрисы, вращая башкой, как припадочный. Вот с этим – точно надо что-то делать, так жить нельзя. Возможно – очки помогут или ещё что-то такое…

На этом месте меня, бредущего через лесок, остановил совершенно дикий, явно человеческий, но полный всяких негативных эмоций визг. Даже не понять, мужской или женский, но ТАК “в шутку” или по мелочи не кричат, это точно. Я остановился, поводил носом, прислушался, даже принюхался, не без иронии отметив, что морда лица перестаёт быть “лица”, становясь просто мордой. Но нюх ни черта не помог – ветерок дул мне в спину, а крик был спереди. А вот слух принёс какие-то отдалённые лопотания-гудения, постукивания. В общем – толком не поймёшь, но одну особенность слуха, точнее мозга… да чёрт знает чего, но беролака, понял: фоновые шумы леса, которые были куда громче отдалённых звуков, это “чёрт знает что” беролака успешно фильтровало.

И… а делать мне что? С одной стороны, я – не придурок в красных трусах поверх синих колгот. И вообще – своя шкура ближе к телу и делу. Но, с другой стороны, я и сволота не самая последняя, ну и если у кого-то совсем беда, а мне помочь будет не слишком опасно и сложно – можно и помочь. И даже поиметь чего-нибудь полезного, возможно… Вот только ТАКОЙ визг от ерунды не издают. И звуки издаёт не один человек, так что непонятно.

– Так, хорош фигнёй страдать. Может, там пейзане криволапые какого-нибудь полезного типа пинают, – сам себе сообщил я. – Вряд ли, но проверить надо.

А если там что-то реально опасное – так посмотрю аккуратно из леса, да в него же и спрячусь. Так что постарался я стать максимально тихим и аккуратным, что привело чуть ли не к полной медведефикации всего меня. При этом, хотя я стал раза в два помассивнее и объёмнее себя-человека, парусиновые шмотки на мне не порвались. Стали в обтяжку, но запас прочности явно был. То есть “руками женщин Потапычей” не только из каких-то суеверных соображений, но из магического практицизма. И, если я обёртку буду менять, как намеревался – надо этот момент учесть. А, возможно, не стоит менять вообще, если такого полезного функционала в обновке не будет. Разве что-то “парадно-редко одеваемое”, в качестве “другого костюма”. Как-то в парусиновом шмотье лучше, чем в лопнувшем на лоскуты камзоле-сюртуке.

В общем, я аккуратно крался в метрах пяти от дороги, на удивление беззвучно. Как-то, раньше думал, что медведя по лесу топают в стиле “кто не спрятался, я не виноват!” – но оказалось, вполне себе скрытная зверюга, даже в сапогах. И вариант “хрен подберусь”, на который я если не рассчитывал, то учитывал – не сыграл. Звуки, по мере моего подкрадывания, явно указывали на то, что местный криминалитет занят профессиональной деятельностью. Вопрос “становиться ли очевидцем” встал по новой, но посмотреть – не охреневать в атаке, так что пошуршал я дальше…

И упал на землю, злобно зашипев: в меня самым что ни на есть хамским образом вогнали стрелу или болт! И мне ЧЕРТОВСКИ повезло, что не в сердце – деревянный штырь с наконечником пробил лопатку и оказался в грудине. И, помимо осознавания собственной недальновидности – ну, понятно же, что бандитствующие личности оставят наблюдателей вдоль дороги, а раз в лесу – то на деревьях, я начал совершенно неконтролируемо звереть. Не бешенством, а холодной яростью, требующей покусившегося убить. И поступить так с его подельниками, да и вообще при любой попытки меня пристукнуть. Потому что достали, уроды!

Правда, варианты действия были диаметрально противоположные, и чёрт знает, какие. Просто я, как понятно, лежал и изображал из себя дохлый труп: ножками не сучил, не дёргался и даже дышал не слишком часто: в чём мне пробивший лёгкое штырь немало помог, внушая серьёзные опасения… ну и небеспочвенные надежды на оборотнические способоности. Просто плоть сама (хоть и чертовски небыстро и неприятно) выталкивала из меня стрелу. Ну а от крови в лёгких я откашляюсь, благо её не так много – тоже остановилась. Но для этого надо выжить, и были два варианта непосредственных действий:

Первый – валяться так же, примерно через полминуты тело даже без внешних изменений станет чертовски быстрым и сильным. Где стрелок – я примерно понял, а попасть он вряд ли попадёт, скорость у меня ого-го. Но риск – может стрельнуть “контрольным”.

Второй – рвануть с места уже сейчас, уходя из под прицела. Всем хорош, кроме одного: я не знаю, что у урода на дереве, самострел или лук. И шансы пятьдесят на пятьдесят – арбалетчик сейчас перезаряжает свою рогатку, выстрелить не успеет, а я обернусь на бегу. Но если лучник – то он меня, сссскотина, нашпигует стрелами на бегу – эти сволочи омерзительно быстро стреляли.

В итоге, как нормальный человек, решил рискнуть и полежать. Умирать усталым было не менее вероятно, да ещё и совершенно по-дурацки. И вдруг я почувствовал некими фибрами и недрами Потапа, медведя-тотема. Последний был осязаемо недоволен, исходил эмоциями в стиле: “Ну шо, опять?! Да дайте мне поспать-то, в конце концов!” Но, при этом, и некоторой тревогой – якорь в материальном мире в моей физиономии этой туше был явно нужен и важен. Чёрт знает, зачем, если он постоянно дрыхнет… Хотя, возможно, видит сны про меня – не самый невероятный вариант. Ну и будучи заинтересован, он произвёл некое… действие, усилие. В общем, в антропоморфного медведя я превратился фактически мгновенно, более того, вокруг меня буквально заклубилась дымка, похожая на зверодухов. Видимо – волшебная броня или что-то такое.

Вникать в ворчливое, засыпающее, и довольно оскорбительное эмоционирование от зверюги (которая, кстати, меня под зад пинала, сволочь такая!) у меня не было желания, а главное – возможности. Насколько прочна призрачная броня – чёрт знает, но валяться под обстрелом даже под ней – глупость. И сволочь на дереве надо прикончить. Рванул с места, буквально взлетел на треть дерева со стрелком – не ошибся – и из памяти всплыли… ну не заклинания, а некий волевой посыл. И дёргаться, блин, было не надо, и слепошарость медвежья совершенно не мешала. Просто определённое количество духов-заклинаний постоянно ошивались “рядом”. Отдавая им приказ, Михолап, ну а теперь я, делился с этими созданиями какой-то восполнимой фракцией, можно сказать – магической энергией. А атаковали они сами, согласно пожеланиям, и вариант “воевать вон туда!” им прекрасно подходил. Так что послал я каких-то росомах харчить стрелка, заодно убедился в действенности брони: на дереве оказался лучник, стрела полетела в меня на дереве. В общем-то тут не ошибка – скорее плюс, потому что не замри я на месте, выстрелить он всё равно бы успел, только если бы я к нему рвался – в упор.

А так как есть – стрела… замедлилась перед моей… мордой, практически остановилась. И я совершенно рефлекторно поймал её пастью, раскрошил древко и сплюнул. А сверху на меня рушился… да буквально водопад кровищи! Духи, видимо, получали энергию не только от меня, но и от цели, так что, похоже, распотрошили стрелка нахрен. А проверять эффективность щита против кровищи или вымазываться в ней с ног до головы у меня не было никакого желания, так что ссыпался я с дерева и отскочил. И, что не может не радовать, успел – потоки крови брякнулись на траву за моей спиной.

– Как я туплю-то-о-о… – вынужденно констатировал я.

Впрочем, некоторое оправдание у меня есть: меня никто быть оборотнем-беролаком, магом-шаманом, быть не учил. И память, хоть и содержит кучу полезного, совершенно не желает делится деталями в спокойной обстановке. Почему эта фигня происходит я, в общем, знаю – ассоциативные цепочки, которые у меня и Михолапа, совсем разные.

Но оправдание это от самоедства, а вот прибьют меня и буду призраком стенать, что “нечестно” и “невиноватый я”. Надо будет с этими бандюгами, раз уж “началось” – доразобраться. дела надо заканчивать. А вот потом – детально, спокойно, обдумать и заняться собственной безопасностью. Я, помимо того, что на дороге всякой сволочи навалом, вообще-то в гвардейцы топаю поступать. А там ПЛАТЯТ за то, что ты вляпываешься в бои, на минуточку.

Первое, что я сделал в рамках планов “не тупить и включить голову” – к чертям зажмурился. Движение по лесу зрения не требовало, а вот факт “внутреннего зрения”, пусть и не столь зоркого, как нормальное, но ГОРАЗДО лучшего, чем медвежьи буркалы, имел значение. И сделать я это должен был с самого начала, как только решил “посмотреть, что творится”. А может – вообще только так смотреть. И ходить, как Иллидан Потапыч… Хотя нет, не выйдет, через секунду понял я на основании памяти и своих ощущений. Это самое внутреннее зрение жрёт определённую, не слишком маленькую, дозу магической энергии. А чтоб восполнить, мне надо постоянно жрать, или просто вырублюсь через часок-другой.

Память и ощущения не обманули – глаза для передвижения по лесу были не особо нужны, более того, напрягшись, можно было увидеть этакие чертовски тусклые, но всё же заметные контуры деревьев и кустов. И даже травы, теоретически, но с этим заморачиваться было явно не время. И потихоньку добрался до прогалины, на которую бандиты оттянули телегу какого-то торгаша. Телега была крытая, побольше “перекуповской”, так что, похоже, купец. В телеге валялось два тела, одно из них – видимо, ребёнок. И одного взрослого троица бандитов, гогоча, явно намеревались потребить в плане полового насилия. Ещё пятёрка стояла вокруг, видимо, ожидая очереди или просто не хотя. Ну а я, раз уж меня не видят, решил попрактиковаться на бандитах. Призвать духов и послать воевать “туда” – не вопрос, справятся, судя по всему. Но убивать жертв бандитов – не слишком мне нравится. Ну я, блин, попёрся сюда из-за этих самых жертв, и прибить их своими руками – идиотизм.

Так что плюнув на отбивающуюся жертву (потерпит, блин! а то саму прибью или вообще гробанусь, чего я и за десяток насилуемых делать не собираюсь!), стал пробовать составить духам-заклинаниям “программу действий”. Что умозрительно – вышло, я мысленно отметил троицу жертв и, так уж и быть – пару коней в телеге, как “не цели”. Искренне пожелав спасаемым спастись, послал не меньше пары дюжин духов “в бой”. И следил за ними, тем более, что сознание моё было явно “разогнанным”. И почти всё вышло по-моему. Почти, потому что жертв духи харчить не стали, правда, визг окатываемая потоками крови и осыпаемая фаршем “а-ля бандитский” издала совершенно невозможный, судя по тональности – тот же, что меня сюда привёл. Но вблизи – аж уши заболели, не баба, а оружие массового поражения звуком!

Но это было мелким инцидентом, на который можно плюнуть, тем более в раззявленную пасть, судя по бульканью и кашлю, попало бандюжатиной, прервав вокальные упражнения массового поражения.

А вот что было не мелочью, так это то, что один из бандитов умирать отказывался: духи просто отдёргивались от него. Я было подумал, что он тоже оборотень, но нет – от него не “несло” зверем, хотя что-то непонятное было. А главное – он довольно быстро вскочил, обнаружив меня. Грязно выругался и… захреначил в меня, уже открывшего глаза и готовящегося к схватке, натуральную молнию с руки! Правда эффектно это было, а вот эффекта, кроме удара вспышкой по близоруким глазам, не принесло. Я взревел, рванул к колдуну, отбил какой-то меч-недомерок во второй руке и просто смахнул ему лапой голову. Ничуть не хуже топора-сабли оказалось, голова улетела вдаль.

– Вот и всё, – довольно констатировал я, ловко увернувшийся от потоков крови и в этот раз.

Проморгался, убедился в ощущениях, что “засадник” с противоположной стороны от поляны был, ну и перестал быть. И вразвалочку стал оглядывать результаты своего героического подвига. Результаты, в виде равномерно покрытой кусками бандитятины поляны не слишком радовали, да ещё и благоухали, как десяток крупно рубленых человек. Но ради чего начал дело – сделано. Правда… ну баба (или женщина, чёрт, под слоем крови поймёшь) с разорванным сверху платьем, жалобно подвывала, поскальзываясь на окровавленной траве, стараясь спрятаться подальше от страшного меня. Высунувшийся из телеги спиногрыз невнятного толку блевал, перевесив головёнку через борт телеги. И только в самой телеге абрис как валялся, так и валяется. Засунул я туда голову, не обращая внимание на подвывающую и блюющего… Вообще – понять реакции можно, но мне как-то казалось, что в условном средневековье нервы покрепче должны быть. Но, видимо, казалось, или у купчихи и купчёнка повышеная чуйственность и тонкая душевная организация, чёрт знает.

Так вот, заглянул в телегу – лежит тип без уха и части скальпа. Живой и в сознании, кстати говоря, зажимает левую часть головы тряпицей и на меня смотрит… ну очень выразительно.

– Бандиты – мертвы, – бросил я единственному коммуникабельному типу. – А я… – на последнем я высунул голову и оглядел пейзаж.

И вот как-то оставаться тут я смысла не увидел. Трофеи с бандитов в куче ошмётков и крови. И не факт, что что-то ценное есть: вроде как “на дело” с собой богатства несметные не берут. Был бы я гол, как сокол – то покопался бы, но просто из любви к искусству перерывать груду человечины никакого желания не было. Далее, баба эта как бы не кукухой уехала: воет, старается от меня отползти, но при этом и к телеге поближе держаться. Спиногрыз проблевался и сомлел, ладошками лицо закрыв. Помог, потренировался для дальнейшего выживания, но взваливать на себя эту семейку даже за деньги – никакого желания. Самое главное, что как бы баба от моего присутствия совсем и вообще кукухой не уехала – вполне возможный вариант, кстати говоря. В общем – нахрен всё это, доберусь до Гденьска сам, благородно отказавшись от награды.

– Телега на ходу, – начал я перечислять безухому. – Ты и баба твоя с ребёнком – живы. До Гденьска сами доберётесь, а я – пошёл.

– Погоди, благодетель! – слабым голосом просипел купчина, приподнимаясь на локте.

Ну всё, щаз начнёт на жалость давить… Ладно, посмотрим, если убедительно и отдаст много всякого полезного – посмотрим. Хотя, может, и пошлю с ходу.

– Чего надо? – нахмурился я.

– Не гневайся, назовись, чтобы знать за кого век богов молить!

– Кхм… видом Михолап Потапыч я.

Представился и бодро потопал к дороге, пока на меня это “щассье” не свалилось. На обочине наткнулся на пару трупов и пару туш: какие-то деятели в кольчугах и их кони. Это, похоже, охрана купца – не совсем идиот, как выяснилось, чтобы без охраны по лесам рыскать. Но с учётом колдуна-молниемёта ребятам в кольчугах и их коням настал кирдык.

А я, блин, вообще ничего про молнии не знаю, посетовал я, бодрым шагом направляясь к дороге. Правда, уже поворачиваясь, взглянул внутренним зрением на купца и семейство. И, судя по тому, что сидели чуть ли не в обнимку в телеге – сами разберутся. Так что махнул я на этих жертв дорожного бандитизма (и дорожного героизма) рукой, да и потопал по дороге, на всякий случай время от времени зыркая внутренним зрением. А то стрела под лопаткой (кстати, мало того, что вывалившаяся, да ещё и дыра в кафтане “заросла”) мне не пойдёт, да и из других мест организма им лучше не торчать.

7. Гденьск

Мысли бродили не самые приятные. Хотя причина моего недовольства была на лице, а точнее – на морде. Ну ладно – память, тут сам факт наличия тела и какой-никакой информационной наполненности скорее благо. И почему я “тут помню, тут не помню” – прекрасно понятно, ассоциативные цепочки другие, манера мышления и прочая психологическая (есть надежда, что не психиатрическая) мутотень.

Но, в рамках мне известного, я откровенно и опасно тупил. Не учитывал важные моменты, рисковал на пустом месте. И виноват – Михолап, ну и Потап этот, видимо. Ну и я, но немного, а в основном виноваты они – это факт. Тело и реакции таковы, что если “интересно” – надо посмотреть. Мне, блин, приходилось себя силой удерживать, чтобы не пойти “где интересно” без даже той, ущербной “подготовки” что я сделал. А на угрозу жизни – реакция всех убить, надёжно и прочее. Самое смешное, что в воспоминаниях Михолапа при использовании духов столь зрелищной даже не расчленёнки, а фаршировки не было. Так что это, видимо, я сам, с перепугу и подсознательно, нараздавал духам ценные указания, чтоб наверняка.

Хотя и сделать со всем этим ничего не получится, разве что нудно, постоянно, себя заставлять, думать, анализировать и только потом действовать. Кстати, я кажется понял, как этих совершенно чудовищных машин смерти перебили: они, блин, сами подставлялись, дети природы, блин. И если бы не “долгая охота” (ещё б знать, на кого) – то Потапычей не осталось бы совсем.

И надо пробовать наладить коммуникацию с этим Потапом, потому как он если и не источник всей магической силы, то большей её части точно. Хотя, есть подозрения, что эта ленивая мохнатая задница и сама ни черта не знает: работает по принципу “дубина побольше”, если его из вечной спячки вытаскивают. Но коммуникация, несмотря на возможные и бесящие заранее пинки – нужна. Знать бы ещё, как…

На последнем я залип и чуть не влепил себе подзатыльник в самом прямом смысле слова: я, понимаешь, на ходу вознамерился попробовать с эти куском медвежатины взаимодействовать. Тот незначительный момент, что я иду по дороге, на которой водятся разбойники и сапогокрады – я проигнорировал. А как эта коммуникация осуществится, если выйдет вообще, буду ли я хоть как-то реагировать на реальность (как-то точно буду, типа: “ой” пропищу, или “умира-а-а!” прохриплю-пробулькаю) – я просто не знаю. Такие эксперименты надо проводить в условно-безопасном месте, а никак не на ходу в чёртовом лесу, да и в лесостепи тоже не стоит.

Так что потопал я, уже без самоедства и мыслеблудства, дальше. Лесостепь сменилась холмистой степью, а через час стало понятно, почему: огромная речища плавно выгибалась в низине. Так же, вдоль неё загибалась дорога, и я, наконец, смог оценить “прелесть” зрения на больших расстояниях. Ни зрением, ни прелестью даже не пахло, так что что-то с этим ТОЧНО надо делать.

Сама же дорога оживилась, да и поселения встречались всё чаще и чаще. На мою пешую персону проезжие позыркивали, но с разговорами не приставали. Так и дотопал засветло к обнесённому двухметровой кирпичной стеной и расположенному на берегу реки Гденьска. С километра от города дорога сменилась на мощёную камнем, а на входе – были ворота, снабжённые специальными стражниками. На них я смотрел с понятным интересом: всё же моё будущее связано с работой примерно в этой же области. И вид этих стражников был не средневековый, а я бы сказал – девятнадцатого века. Открытые, отполированные до блеска кирасы, сапоги под колено, но не кавалерийские. А главное – оружие: этакие пики, стоящие в пирамиде, с небольшим крюком-топором. Сабли у пояса в компании с здоровенным тесаком типа мачете, ну и пистолеты. Однозарядные, судя по виденному – переломные, но опять же – не средние века, точно. Попробовал я понять, что и как “чувством магии” – толком понял, что что-то огненное. Видимо, на взрывном расширении пара работают, что учитывая расширение магией – выглядит даже логично.

– Привратная стража Гденьска, милость корифея на вас, – озвучил один из стражников, на округлом шлеме которого было самые расфуфыренные перья – а значит, главный.

– Угу, – буркнул я.

– Назовитесь, предъявите подорожную, – подождав полминуты, нахмурившись выдал стражник.

– Видом Михолап Потапович, – ответил я. – Подорожной не имею, как и не вижу нужды в подобном.

– Указом Корифея все прохожие благородного сословия, входящие в города под его дланью, должны иметь подорожную, в которой указан путь следования, почтенный видом. В противном случае мы не сможем допустить вас в Гденьск!

Р-р-развели бюр-р-рократии, начал потихоньку звереть я. Впрочем, вариант рвать в клочья стражу, как очень хотелось, был не слишком разумным. Да и любое государство начинается с “прикрепления к земле”, невзирая ни на какие “свободы передвижения”. Находят способы “косвенно”, делая жизнь без “прикрепления” невыносимой. Как, впрочем, и тут… хотя…

– У меня личное приглашение Корифея в столицу, – сделав надменную морду закопошился я в поясной сумке.

– Это… – растерянно протянул главстраж, переглянулся с растерянными подчинёнными, даже поднял руку к затылку, видимо почесать, но наткнулся на шлем. – Не знаю, почтенный…

– А ты подумай. Если указ Корифея велит что-то там иметь… Кстати, а кто выдаёт эти подорожные, любопытно. Так вот, Корифей приказал иметь подорожные. Но у меня – приглашение от него самого. И что важнее?

– Э-м-м-м… Явите, почтенный?

– Смотри, – развернул я свиток, не выпуская, впрочем, из рук.

– Его собственноручная подпись, – аж подтянулся стражник, как и его подчинённые. – Не смеем препятствовать, почтенный! Въездную пошлину платить не надо, запишем, как служивого Корифейства, – дополнил он.

Я бегло прикинул, не будет ли мне от “служащего” ничего хренового. Но, в общем-то, я на эту должность и претендую, с определённой точки зрения. Так что я просто кивнул, а вот насчёт мзды… Наверное, всё же дам, но за информацию. Возможно, ответит и без “смазки”, но со смазкой заходит лучше, проверенный факт. Выудил среднюю, серебряную монетку, подкинул – ну, если маловато, то и поймать на лету можно. Не понадобилось: стражник монету трансгрессировал, испарил или ещё что сделал – вот вращалась в воздухе, а вот её уже нет.

– Чем могу быть полезен почтенному видому? – уставился он на меня преданным взглядом.

– Я в Гденьске ни разу не был. А мне нужны ряд лавок. Также бы мне хотелось посетить храмовую библиотеку, снять жильё на несколько дней.

– Понял, господин. Шрын, сопроводи почтенного видома Потапыча, ответь на его вопросы, поспособствуй, ежели нужда будет, – обратился он к подчинённому. – Купра же не пожелаете, ваше почтенство?

– Пожалуй… нет, не пожалею, – заключил я, на что стражник, детина лет тридцати с раскидистыми усами, аж заподпрыгал радостно.

Что-то я ни хрена не понимаю, помимо всего прочего, местного ценообразования. В трактире с меня стрясли серебруху, за пожрать и поспать с бадьёй. И, то ли развели как щегла, то ли именно трактир, гостиница вне селения на тракте – чертовски дорогое место. Ну просто не стали бы ради мелочи местные стражи подпрыгивать, это точно. Ну, впрочем, “объём услуг”, озвученный старшим стражем, меня более чем устраивает. Так что буду пользовать своего провожатого в хвост и в гриву, широко улыбнулся я. Этот Шрын аж побледнел слегка, но встряхнулся и обратился ко мне:

– Куда вам угодно с начала, ваше почтенство?

– Для начала – в гостиницу, поприличнее и не слишком дорогую.

– Сей миг…

– И на вопросы отвечай, пока ведёшь, – уточнил я.

– Как вам угодно.

И потопал я за стражем, оглядываясь и задавая всякие вопросы. Вообще, город был практически полностью каменный, в качестве украшений использовалась резьба и металлические барельефы. Довольно симпатичная архитектура, этакая “пузатая готика”, по-другому и не называлось. Дома от двух до трёх этажей, с округлыми островерхими башенками, в ряде случаев явно декоративными. Но главное – стекло. Стела было довольно много, окна – не бойницы по штуке на стену. Ну и про мостовую можно не говорить.

При этом, с опасением внюхивающийся я был приятно удивлён: я ожидал того, что мне мордас рукавом от смрада придётся прикрывать, но нет. Попахивало, конечно, всякой дрянью, но не слишком сильно, для человека обычного может и вовсе незаметно. Да и приятные запахи были – печева, готовки. Как-то странно выходит, решил я уточнить у провожатого.

– Уже пять зим, почтенный видом, по указу градоначальника Милована Батьича, лошадей, кроме конюшен, в Гденьск пускать не велено. И ездить не можно: только огнеборцы, стражи да служки особых поручений, все по делу, – выдал он.

– И все пешком?

– Зачем пешком? – удивился страж. – У нас не глухомань, по всем главным улицам железка проложена! – с этими словами он указал на проходящую в центре мощёной улицы… железную дорогу со шпалами!

Хм, на магии, похоже. А как?

Долго мне ждать ответа не пришлось: по шпалам раздалось буханье и из-за домов показался… металлический конь! Здоровый, как лошадь! И тащил за собой крытую повозку-вагон со скамьями, часть из которых были заняты.

– И всем доступно? – уточнил я, вчувствуясь и дёргая глазами, стараясь разглядеть и понять что это за нахрен.

– Горожанам – купру за седмицу, даже подлого сословия, почтенный видом. А иным – купру за проезд, – сообщил страж. – А служивым Корифея – так и вовсе бесплатно, правда, не ведаю как вам будет.

– Я пока не стремлюсь, да и город за час, а то и меньше, пройти можно, – ответил я, укладывая увиденное и прочувствованное.

Итак, передо мной были не “дикари, добравшиеся до относительно высоких технологий”. Это была именно магоцивилизация, весьма специфичная и в силу “маго” – построенная на индивидуальном труде этих самых магов. И металлический конь был… оптимален. Потому что напрягшись и сынтерпретировав, да и приглядевшись, я понял, что тело – оболочка для духа. Лошади, а может, и нет, то есть одержимая духом железяка, а духу просто органически удобно в конском теле. КПД всего этого я, конечно, не знаю. Да и что жрёт железный конь (без всяких кавычек!), но по небольшому Гденьску курсируют аж дюжина таких, без устали, весь световой день. В вагон уместится полсотни человек, чего более чем хватает на нужды мещан и благородных, насколько я понимаю. Пролетариат, пейзан и прочее “подлое сословие” в гелеакулюс, как обозначил всю конструкцию одним словом Шрын, конечно не пускают.

Но, например, для “поганых нужд”, коммунально-санитарных, как я понял, есть несколько “поганых гелеакулюсов”.

Интересно, кстати, а на чём такая “металлическая конина” ездит, и сколько стоит? Просто всюду пешком ходить… несолидно. А проблемы медведебоязни дух вроде как испытывать не должен, так что, когда стану гвардейцем – надо бы подумать. Понятно, что в Гденьске это не вариант: тут каждую “гелу”, как сокращённо стал называть стражник железных коней в середине рассказа, чуть ли не в железную морду знают.

И, кстати, одежда горожан была более… современной. Не армяки и кафтаны, а сюртуки, почти пиджаки и плащи. Несколько отличаются фасоном от привычного, да и отсутствие, в массе своей, головных уборов нужно учесть (в отличие от пейзан – там это чуть ли не неснимаемый атрибут). Но в целом, внешний вид города и горожан, как и потенциальные возможности магоцивилизации, вселял оптимизм и веру в комфортное будущее.

Видимо, в качестве “ложки дёгтя” реальность, для начала, дохнула на меня мертвечиной. А вскоре показался источник: этакое лобное место, с парой виселиц, занятых “постояльцами” – с голыми и пованивающими висельниками. И несколькими наказуемыми – кого-то пороли, с брызгами крови, кого-то там лишали не особо важных частей тела. Толпа – не толпа, но народ на это дело глазел, причём угощался каким-то перекусом от снующих разносчиков. Причём как разносчики, так и наиболее интересующаяся часть толпы были совсем молодыми пацанами и девчонками, даже не подростки. Ну… всё же прямые ассоциации с известному мне тут не годились. Да и вообще, в условиях магоцивилизации вполне могут быть полёты в космос при кромешном рабстве: экономические “законы” в ситуации с колдовством работают совсем не так, как на Земле. И социальные, и прочие, как понятно.

– И долго вонять будут? – небрежно поинтересовался я у стража, когда мы миновали площадь.

– Вроде не воняют, почтенный, – пошмыгал носом страж, явно контуженый в обоняние. – А висеть им ещё пару седмиц, по старому укладу. Душегубы и разбойники, в домах горожан умучивали по ночам, – пояснил он.

На последнее я, ни черта толком не понимая, кивнул. Укладом, очевидно, назывались общие, культурные “законы-традиции”, то ли от жрецов, то ли ещё как. В отличие от “законов”, принимаемых Корифеем и им уполномоченными рожами. Но тут у стража выспрашивать я просто не стал, потому что увидел вывеску: “Книжная лавка”.

– Зайдём, – указал я на заведение.

– Как вам угодно, почтенный. Но я ничего про это место не скажу.

– Грамотный? – уточнил я, на всякий.

– Конечно, почтенный! – очень неубедительно соврал Шрын.

В самой лавке был небольшой стол и куча стеллажей. За столом сидел тип, очень похожий на Гендальфа из фильма про похождение карликов в Новой Зеландии, правда, не столь экстравагантно одетый. И на вопрос про “уклад” и законы Зиманды, для начала, огорошил:

– Уклады какой области вам угодно?

– А сколько их?

– На нашей Зиманде – тринадцать, как и богов, – очень постарался скрыть дедок пренебрежение “профаном” во взгляде.

– Наших краёв и столичных.

– Чьи записи изволите? Почтенного Шмутса Путешественника, Адреса Мудрого…

– Наиболее достоверные, – отрезал я. – И законы Корифейства…

– Последнее только его слуги и могут вам предоставить, уважаемый.

– Общее представление, историю последних десятилетий, – настаивал я.

– Это… – смерил он меня взглядом. – постараюсь найти.

Поднялся из-за стола и козликом ускакал в дебри полок. Через несколько минут явился с… талмудами или инкунабулами. Здоровенные книжищи, правда, не толстые. И не слишком дорого, несмотря на то, что явно не на бумаге – что-то типа пергамента. С серебрушки выдал мне десяток медяшек “сдачи”. А книги подхватил Шрын, сообщив мне, что “доставит в лучшем виде”.

Так дошли до гостиницы: двухэтажного дома, с двумя пузатыми трёхэтажными башнями по сторонам. Мужик в сюртуке на входе раскланялся, поинтересовался “когда почтенный изволит ужинать”, при этом – никаких ключей или чего-то такого. Подразумевалось, что расплачиваться я буду после, а “комнату подготовим меньше, чем за час”. При этом расценки… За серебряный аргум меня обязались поить, кормить, и дуть во всякие занимательные места семь дней, не меньше. Так что то ли в трактирах на дороге “надбавка за риск”, то ли меня там ощутимо налюбили.

Кстати, никаких баров-ресторанов внизу не было. Стоячая стойка для портье (или как там этого управляющего зовут), коридор в две стороны и широкая лестница на второй этаж. Закинул я книги в комнату – оказалась вполне пристойная, с кроватью, стулом-креслом и столом, даже отхожее место было (правда, без канализации, этакий “ночной горшок” повышенных размеров с крышкой) и медная бадья, к которой вёл выполненный в виде рыбьей головы бронзовый кран. Видимо, как бадью для мытья, так и для вчерашнего обеда опорожняют слуги. А канализация… чёрт знает. Возможно, из бака на чердаке, возможно – действительно городская канализация. Учитывая относительную чистоту города – последнее, скорее всего, так и есть.

В общем, оставил книги, после чего страж отвёл меня на небольшую круглую площадь. Или скорее двор: тринадцать башенок торчали из охватывающего десятиметровую площадку здания. Но детали я рассмотрел потом, потому что от храмов ощутимо “разило” чем-то… магией, мистикой – черт знает. А главное, я в этом “разящем” чувствовал разные, вроде несовместимые и в ряде случаев знакомые ощущения. Чувствовалось что-то “родное”, например, ну точнее, родное Михолапу, но и мне ощущение “спокойствия-уюта” досталось. И, например, бешенства и радости разрушения. Части я вообще не понимал, но главное – чувствовался ток очень знакомого ехидства. Как от луны в мире мёртвых, как от светящегося столба.

– Пантеон, почтенный. Храм всех богов, – воспринял мою остановку как вопрос Шрын. – Храмовая библиотека, почтенный, под её этой… синью, вот! – вспомнил он “сложное” слово, которым удачно блесканул.

– Понятно. Лови, – бросил я медную монету, исчезнувшую, как и её серебрянная родственница в лапах старшего. – Благодарю, Шрын, можешь идти.

– Благодарю, ваше почтенство, – поклонился страж и утопал вдаль.

А я неторопливо шёл к единственным распахнутым воротам, вчувствуясь в окружение. И у входа меня встретил выскочивший, как чёртик из табакерки, тип в сюртуке. Никаких “жречьих атрибутов” он на себе не носил, но память Михолапа однозначно сынтерпретировала ощущения от него – жрец.

– Добро пожаловать в Пантеон Гденьска, страждущ… – велеречиво начал этот тип, но запнулся.

Приподнял удивлённо брови, всмотрелся острым взглядом и, не слишком уверенно продолжил:

– …собрат? – скорее спросил, чем назвал меня он.

8. Новые знания и новые печали

Сам я на это “собрат” тоже удивился. Ни на Земле в сектах не состоял, да и в воспоминаниях Михолапа особой религиозщины не было. Это не точно, конечно, но “жрец” при заключении сделки с соседом (в нашем случае – что-то вроде нотариуса, но не врущий и заверяющий из мистически-религиозных соображений, а не потому что “семью кормить надо”) был для бывшего теловладельца не слишком привычной фигурой.

При этом, обращается тип у храма ко мне пусть и с сомнением, но как к некоему коллеге по цеху. Чего в памяти Михолапа не обнаруживается, а хоть намёком должно быть, в конце-то концов! В принципе, судя по сомнениям, жрец вполне может ошибаться – может перепутал с кем.

– Михолап Потапыч, видом, – представился я.

– А-а-а! Слава Апопу! – довольно озвучил жрец, сделав странный жест.

А именно, сложил кулаки, свёл их, но коснулся только большими пальцами – видимо, что-то ритуальное.

– Слава, – с некоторым сомнением кивнул уже я.

Ну-у-у… чёрт знает, кто этот Апоп, хотя какие-то даже не воспоминания, а эмоции внутри на это имечко всколыхнулись. Но ничего конкретного я не помнил, так что хрен знает: “слава” или нет. Может, этот самый Апоп за подобное пожелание охреначит чем-нибудь тяжёлым, потому как в его профессии слава – вещь вредная и ненужная.

– Релз Гон, волхв Двуединого, – представился тип, после чего с искренним интересом уставился на меня. – Как поживают отпрыски богоданного Потапа?

– Кхм… я – последний в роду, – подумав, сообщил я.

– Это дурно, – помрачнел собеседник. – Впрочем, коли ты один, то и ношу Апопу нести не сможешь, – скорее себе, чем мне бормотал он. – Да и, вроде бы, Феллисы рядом живут, службу несут?

Ну охренеть теперь: не успел реинкарнироваться (Ну-у-у… пусть будет “реникарнироваться”, хотя ситуация с моим воплощением вышла через жопу. Медвежью), а уже какую-то ношу на меня пристроить собираются. Да ещё за какого-то невнятного, непонятного, да и, в общем-то, нахрен мне не нужного типа – Апопа!

Это не говоря от том, на имя “Феллисы” память просто закидала меня даже не образами – ощущениями. Обида, злость, злорадство. И, наконец, короткое резюме: в разборках рода Потапычей и Феллисов с разгромным счётом один (это я) – ноль (это никого не осталось, включая слуг и домашнюю скотину) выиграли Потапычи.

– Не смогу, – утвердительно заявил я, пока на меня чего-нибудь и вправду не навесили – квест по сбору крысиных хвостов, например. – И Феллисов больше нет. Кончились.

– Друг с другом сцепились? – помрачнел Релз, на что я кивнул. – Надо сообщить в столицу, Конклаву Архижрецов. И откуда владеющих брать? – посетовал он, смотря на меня.

– Наделить? – предположил я, на что жрец досадливо поморщился, отмахнувшись.

– Одарённые ни беса не годятся, почтенный Потапыч, прости меня Двуединый. Десяток из дюжины только хуже сделают, подкормив собой навь, или ещё какую напасть.

Про что этот тип говорит – ни черта не понятно. Но умеренно интересно, что есть, то есть. Но спрашивать его, наверное, не буду: сначала в библиотеку, узнать базовые данные, а потом уже, если будут вопросы, можно их в кого-нибудь позадавать. В этого жреца, например: дядька явно ко мне благорасположен, хотя хрен знает, почему. Ну и точно хорошо информирован – и по речи-разговору понятно, да и до определённого момента, если память не изменяет, всякие религиозные деятели совмещали с засёром мозгов непричастных вполне нужные вещи. Науку, искусство, историю ту же.

– Это печально, – равнодушно отметил я, на что собеседник скорбно, поджав губу, покивал. – Но, уважаемый…

– “Мудрый”, собрат, – явно поправил в плане “титула” Релз, бросил на меня острый, проницательный взгляд. – Первый раз в жизни выбрался из своих владений?

– Бывших владений, – уточнил я. – И жреца видел, только когда продавал земли соседу.

– А, есть малое святилище, – явно успокоенно протянул собеседник. – Это хорошо, но проверить не помешает, пошлём служку…

– Мудрый, я вообще-то…

– И что привело тебя в Пантеон Гденьска, видом Потапыч? – хамски перебил меня он.

– В библиотеку желаю! Храмовую! – буркнул я.

– Понимаю, – кивнул Релз. – Проходи, препятствия в Пантеоне видому не будет.

– А куда?

– Сейчас… Лидка! – рявкнул жрец так, что я чуть не подпрыгнул.

И, видимо, это было специальное жреческое заклинание: буквально через секунду в воротном проёме призвался парень в простом халате типа “роба”, почтительно пырящийся на Релза.

– Проводишь почтенного видома в библиотеку, – небрежно кивнул в мою сторону Релз.

– Сделаю, мудрый Релз, – поклонился этот парень со смешным именем.

И вправду – проводил по пустому коридору до лестницы в подвал. Где были не стелажи, а стадион. Ну, точнее, нечто среднее: круглое помещение, освещаемое каким-то световым колдунством, поднималось к потолку ярусами. И на каждом ярусе были этакие книжные полки, не сплошняком, конечно, но много книг. Лидка довёл, низко поклонился и свалил по своим религиозным делам.

А в зале-стадионе (как и в коридоре и на лестнице, пока спускались) никого не было.

– Заходи кто хочет, бери что хочет, – задумчиво откомментировал я себе под нос. – Может, магически как-то присматривают, но ни библиотекаря, никого. И даже посидеть толком негде…

Посидеть и вправду было толком негде, потому что мебели, кроме небольших деревянных полок, в зале не было. Ну, посижу на ступенях-ярусах, мужественно решил я, подойдя к началу одного яруса.

Поразглядывал, прошёлся на метр, посмотрел на книги, лежащие на полках не корешками, а обложкой к проходящему. Вернулся, потыркался в ещё пару ярусов. И начал незлобиво материть жрецов-раздолбаев. Дело в том, что никаких табличек и каталогов не было. А были просто книги на полках! Впрочем, сбросив раздражение, попытался я хоть какую-то схему понять – ну не всё же подряд читать, хотя если схема не поймётся – придётся.

Впрочем, пролистав несколько талмудов, я схему понял. Проверил – так и есть. И, для начала, стал знакомится с Апопом – как оказалось, это конкретное местное божество, которому отводился полноценный “круг” стеллажей. Сам Апоп оказался местным божеством, причём многоликим и многополым (как, впрочем, и его коллеги), в зону ответственности которого входила смерть и рождение. Божество круговорота веществ и энергии в природе, скажем так. И, заодно, хранитель границы мира живых и мёртвых. Имён у этого божества было на целый талмуд, в котором только его имена и титулы и преречислялись, а вид – от быка или человека с бычьей головой, до разделённого пополам антропоморфного существа, левую часть которого составлял оголённый костяк, приравненный к скелету, а правую – живая плоть человеческого вида. Ну есть и есть, легенды про него всякие, конфликты и прочее – это понятно. Достоверность существования и действий… чёрт знает, я всё же в магическом Мире, так что всё вполне может быть, как написано. А может и не быть, как понятно.

Но, что главное, я выяснил, что такое Потап, точнее – какое отношение он имеет ко мне, что такое “видом”, и почему видом жрецу – собрат.

Итак, выходила такая картина, что всякие духи и прочая хренотень были в этом мире всегда, уж точно до зарождения человечества. Которого, судя по всему, не было – в смысле человеки просто не могли эволюционировать с местных условиях, их схарчили бы раньше, или они схарчили всех. Просто духи одерживали животных и развивались вместе с ними, причём, скорее всего, были изначально душами этих самых животных. Душеедство среди животных духов процветало, давало возможность развития в душевном плане. И, судя по всему, боги – это самые старшие духи. Которые, встав на определённый уровень развития, решили не давать плодится конкурентам. Или “в заботе о жизни” – в принципе, и это возможно, потому что “становление” божеств, точнее, трёх из них, описывалось в легендах как всякие весёлые вещи в виде мировых потопов, пожаров, эпидемий. И после каждого планета (ну, думаю, что планета, а так – видимые составителем легенд участки), веками восстанавливалась.

При этом, профильными богами именно смерти умершего был Апоп, Двуединый (бог, покровитель любви и рождения, из двух человек, в виде парня и девчонки), да в общем-то и всё. Остальные божества так или иначе затрагивали эту сферу, но именно защищал мир живых Двуединый, а боролся со всякой пакостью в мире мёртвых Апоп. Делали это данные деятели откровенно херово, что следовало из описаний “величайших и героических” деяний.

Но, при этом, оба эти божества имели не просто “жрецов”, как и прочие боги, но конкретных… ну паладинов, скажем так. Правда в случае с Апопом – коллективных. Наш Потапыч – “посланный Апопом”, дословный перевод имени! Насколько сам быкоголовый посылал мохнатую задницу – чёрт знает, но важно вот что. Медведь давал своим подопечным возможность проникать в мир мёртвых, оставаясь живым, что вообще-то людям несвойственно. И души зверья и людей (последних редко, но и такое случалось), которые злоупотребляли духоедством в массовых масштабах, видомами (вполне себе светски-жреческий, двойной титул) Потапычи изводили. Кстати, тени душ описывались в одной из книг, как отражение живых в мире мёртвых. Ну и самая страшная из возможных гадостей – пережравшая навь или навка, душа зверя или человека, ставшая сильной достаточно, чтобы жрать души живых из мира мёртвых. То есть, видом – “благородный владетель, оберегающий свои земли во всех мирах от напастей”, соответственно, на видомьих владениях жрецы не заводились. И излишне, и чревато конфликтом с видомом, а косвенно – с Апопом.

У Двуединого – волхвы, тоже отдельный титул, со специальным духом-покровителем, наделяющим возможностью выпинывать души в мир мёртвых. Тут была вторая возможная напасть: разжирающаяся душа может оказаться нетерпеливой, и вместо того, чтобы продолжать жрать души в мире мёртвых, рвалась в мир живых, захватывала тело и становилась… Ну, по сути, упырём злостным, вампиром, много подобных эпитетов. Магически сильной, изводящей, в основном, людей, как самых душевно-полезных тварей. И вот для выпинывания таких в мир мёртвых, где эти разожравшиеся в мире живых были вполне уязвимы и даже слабоваты, были специально посвящённые Двуликим волхвы.

Эти два “несущих службу перед богами”, условно-паладинистых типа не были антогонистами, да и в “мир мёртвых” могли попасть не только видомы, а озвиздюлить упыря до возвращения в мир мёртвых – не только волхвы. Но это было их как бы “врождённое свойство”, одновременно тотемный дух имел некую, ни черта не понятную связь с божеством. Но точно не подчинённый – ни один “начальник” такую ленивую мохнатую задницу, как Потап, терпеть бы не стал, гарантированно.

Вся эта кромешная мистика описывалась подробно, но для понимания текущей ситуации вообще надо было погрузиться в описания корифейства или империии. Они, к счастью, были, хотя, видимо, в разделе “мирские дела”, куда вошли помимо работ и трудов по корифейству и областям, всякие “сказки, легенды, тосты”.

И, выходила такая петрушка, что корифейство, да и корифейский род Лидари, сильный и многочисленный, построил основу корифейства на взаимоотношении с богами и их служащими. Возможно, конечно, в книгах была традиционная для религии и правителей ложь и пропаганда, но в целом всё выходило логично: род Лидари имел на контролируемой территории несколько капищ богам. А боги, нужно отметить, были хоть и “не до конца понимаемыми”, но никак не трансцендентными сучностями. Имели свои интересы, поступали далеко не всегда “этично”, вне зависимости от модели применяемой этики. И подчас откровенно воевали друг с другом, как лично, так и руками своих последователей.

Ну а Лидари, видимо, мордобой с магией и жертвами всех, кто под руку подвернётся, да на своей территории, почему-то не нравился. И тут детали не описывались, но результатом неудовольствия этого рода стал самый первый “конклав архижрецов”. Который ещё не был конклавом, да и приставку “архи” особо доверенные жрецы получили после. В результате этого конклава возник Пантеон, или Храм Всех Богов, как организационная единица. Кстати, судя по прочитаному, это разнузданное сборище почтили своими личным присутствие все тринадцать богов, собственноручно заверив результаты.

Которые были таковы: на территории Пантеонов жрецы и боги не ведут разборок, а мирно друг с другом существуют. Что, в итоге, и привело к возникновению и расширению империи-корифейства. Потому что боги-то везде одни и те же, но формат взаимодействия с ними освободил массу сил, сами Пантеоны в ряде случаев помогали роду Лидари, ну и прочие подобные вещи. То есть, расширение корифейства происходило без массовой резни, этакой “ползучей экспансией”. Правда, возникало ощущение, что сама империя ни черта не заинтересована в экспансии, по крайней мере, в рамках материка Зиманды. Но подтвердить или опровергнуть это я не смог, в храмовой библиотеке не было нужных данных. Но тот момент, что корифейство существовало на текущий момент больше тысячи лет, а контролировало непосредственно от силы пятую часть материка, на это тонко намекал.

Ну и некоторые довольно забавные (или, чем чёрт не шутит, достаточно правдивые) описания людей, земель, зверей и даже монстров. С последним – чёрт знает. Псоглавцы и на старушке-Земле жили, пока в места их жительства не наведались исследователи. Или, например, утверждение что Зиманда – плоскость. Так же, как и с разумными видами каких-то карликов или зверолюдей (не оборотней, а именно антропоморфных зверюг базово, от рождения и смерти без всякого оборота) – вот могут быть, а может, воображение у кого-то разыгралось, а остальные подхватили.

Встал, потянулся, зевнул: сколько я сидел за книгами – чёрт знает, но точно долго. И думал уже было бегло пролистать несколько новых томов, как вдруг со спины послышался ехи-и-и-идный такой, пискля-я-явый детский голосёнка:

– Так вот ты какой, Потапыч, – высказался голосок.

А я, оборачиваясь, прислушивался к ощущениям. И ехидная луна, и столб в деревне в мире мёртвых, да и от Пантеона чем-то таким тянуло, на фоне всего остального. Обернулся – девчонка, лет десять от силы. Светловолосая-голубоглазая, прям ангелочек, как таких называют. Только выражение на мордашке саркастичное, ироничное и много ещё какое. Пялится на меня, приподняв одну бровь, с кривой улыбкой.

– А ты, собственно, кто? – полюбопытствовал я, в некотором внутреннем беспокойстве.

– А я, – приняла значительный, важный вид девчонка, аж надула щёки. – А не скажу! – после паузы брякнула она, высунув в мой адрес язык. – Пока-пока, Потапыч! – помахала она ручонкой и, вприпрыжку, побежала из библиотеки, очень пискляво, противно и фальшиво напевая: – Тра-ля-ля, тра-ля-ля-а-а…

Что-то как-то… так, надо проверить, решил я, быстро, но не опрометью двинувшись за девчонкой. Есть у меня подозрения, но в этом случае лучше быть уверенным. Посайгачил по лестнице, выскочил в коридор, увидел подпрыгивающую девчонку. которая скрылась в одном из высоких проемов без дверей. Алтарные помещения, вдоль всего полукруга пантеона, как я понимаю. Уже не торопясь, приблизился к порталу, заглянул.

– Ожидаемо, – вслух озвучил я, внутренне морщась.

Дело в том, что пару алтарей мы с Лидом прошли, и там были статуя всяких богов на постаментах. Скорее всего – алтаревладельца, что-то меня на этот вывод подталкивает. Но в помещении, в котором скрылась девчонка, статуя не было. А был трёхрогий шутовской колпак из бронзы, на каменном постаменте.

– Так, я… – начал было я, разворачиваясь, потому что алтарное помещение просматривалось, а кто эта “девчонка” – практически ясно.

И только было собрался сообщить сам себе, что я в библиотеку – почитать про этого типа, как меня прервало громогласное “БУ-У-У-У!!!” – прямо из-за спины! На чистом рефлексе долбанул назад рукой с разворотом, мимоходом отметив как рука стала лапой и… кричальщик, оказавшийся типом лет под пятьдесят, с лысиной и в пёстром клетчатом костюме, каким-то немыслимым способом увернулся от удара.

– Не стоит применять насилие к жрецу Шута, – важно сообщил он, укоризненно поматывая пальцем.

– Не стоит орать в спины всякие глупости посещающим храм.

– Как не стоит? Очень даже стоит! – аж подпрыгнул тип. – Это смешно!

– Это не смешно, а глупо, – отрезал я, двинувшись в библиотеку.

– Ну, тоже ничего, – со смешком раздалось мне в спину.

9. Речное утекание

Добежал до библиотеки, так никого и не встретив. Возникало ощущение, что пантеон совершенно безлюден или населён небольшим количеством ловко прячущихся типов, появляющихся на глаза “по необходимости”. Впрочем и чёрт бы с ними: меня волновал Шут, один из тринадцати божеств. Просто прямо я про него ничего особого не читал, отложив. А ассоциации из прошлого Мира рисовали картину: “ну всё, звиздец…”

Однако, судорожное вчитывание в “презанятные похождения” этого самого Шута меня несколько успокоили. Больше трикстер, чем безумец, да и “богом безумия” этот тип не был. Шуток, вращения законов и порядков на пинусе, розыгрышей и не только. Не “добрый бог”, само собой, но “добрых” богов в Зиманде и не водилось, как и однозначно злых. Могущественные сущности, но далеко не всемогущие, со своими интересами и довольно лояльные к разумным “в общем”. В частности, конечно, очень по-разному бывало. Но тут ещё играл тот момент, что я как бы посвящён Апопу, через Потапа. И тот факт, что я это бычьё в глаза не видел, всуе и не очень не поминал, факт моей “закреплённости” за этим божеством не отменяет.

С другой стороны, Шут – это Шут, и нарушение, искажение законов, правил и норм для него – законно и нормально, судя по всему описанному. Более того, когда описывалась “профессиональная паства” Шута, помимо лицедеев, воров, мошенников и ряда подобной публики (далеко не всегда криминальной – некие “охотники на дру” были в этой самой пастве, без пояснения кто эти “дру”, как и азартные игроки, несмотря на то, что “удачей” заведовал иной бог), в них были включены: сутяги, крючкотворы и стряпчие. Про них даже отдельный пассаж был, на тему “выставлять чёрное белым, а белое чёрным”, что его шутейству весьма угодно. Ну и не говоря о том, что был этот Шут… богом луны. И ощущения ехидства в светиле в мире мёртвых – понятно. А в деревеньке, очевидно, было его капище или ещё какое место культа.

Выходит довольно неприятный момент: может эта морда юмористическая меня иметь в виду, более чем возможно. И моё появление в посмертии этого Мира… хрен знает, но тоже может быть его шуткой. А может и не быть.

Кстати, отсутствие приличного статуя в его капище – норма, потому что в отличие от прочих божеств, Шут вообще не имел “фиксированных обликов”, ну а про расу, вид и пол и говорить смешно. А трёхрогий колпак символизирует его персону по причине того, что на тот самый, первый конклав этот товарищ явился в виде гигантского петуха, с роскошным гребнем и парой ослиных ушей. И кудахтал там вполне человеческим голосом, нужно отметить.

Но, при всех прочих равных… всё не так страшно. Дело в том, что взаимодействие божеств с людьми было достаточно чётко регламентировано, даже с Шутом, что описывалось в храмовых книгах. И “просто так” гадить смертным божество не только не могло, но и не делало этого. Вот обратившись к божеству или явившись в зону его прямого влияния – да, можно огрести. Но вне его “территории”– только обратясь по доброй воле к нему или в крайнем случае – начав взаимодействовать с “его” человеком или существом.

То есть, надо просто держаться от таких мест и существ подальше. Не факт, что поможет, но и не помешает точно. Более того, вполне возможно, что все мои метания из-за “шуточки”, вполне свойственной этому божеству.

В итоге решил не психовать и не дёргаться. С храмовой библиотекой Гденьска мне, похоже, облом. Жаль, но и не критично, в общем-то. Просто заскочу ещё раз в книжную лавку, ну и уже более информировано закуплюсь “в дорогу”. И с портными надо разобраться… Короче: валить из этого храма, да и готовиться к продолжению путешествия.

Решил – и внутренне полегчало. Хотя до выхода из храма пробирался с некоторым опасением, а покинув площадь пантеона – выдохнул с облегчением. Оглядел окрестности, так и не смог прийти к выводу: то ли слишком поздно, то ли уже слишком рано. На востоке (ну, стороне восхода) начинало светлеть небо.

И потопал себе к гостинице – помыться, отдохнуть, полистать купленное не помешает. Спать мне, похоже, сегодня не придётся, а вот перекусить – очень не помешает. С последним, кстати, брюхо выразило полную солидарность: не слишком громко, но вполне слышимо. Иду, значит, топаю, прикидываю, за что мне всё это, ну и как со всем этим жить: чтоб мне покомфортнее и поменьше напрягаться. В общем, занят самым что ни на есть естественным занятием. И тут, из переулка совершенно пустой улицы выскакивает девица, наскакивая на меня. Я, пребывая в некотором напряжении, вызванным теологическими причинами, на этот бросок чуть не ответил ударом. А девица, судя по ощущениям, к жреческому сословию не принадлежала, ну и порвал бы я её нахрен. Или на две половинки, тут уж как выйдет.

Но именно ощущения и то, что я никакой магии в этой “ранней пташке” не почувствовал, её и спасло. Правда, целилась она мне кинуться на грудь, но что-то как-то обниматься с незнакомыми девицами в текущих раскладах меня не тянуло. Да и в других не тянуло, если начистоту: аскетом я никогда не был, но мы, мужчины, на девок очень хорошо ведёмся. Я это по работе не раз и не два использовал, даже несколько специалисток и, для особо эстествующих, специалистов “прикормил”. Небесполезны были, прямо скажем. Но зная и используя уязвимость в окружающих – редкостный идиотизм считать, что все – идиоты и меня на такой естественный крючок не попробуют поймать. Так что “не для незнакомых мои пестики топорщились”, да и с знакомыми старался быть поосторожнее.

Тут, на Зиманде, могут быть и другие расклады, но думать пинусом – точно не мой выбор. И так тело тератоморфа и память-личность прошлого теловладельца подкидывают всякие не самые приятные сюрпризы. А текущий расклад – прямо как из сводки происшествий про лопоухого приезжего, с бывшей кучей денег. Так что девицу на подбеге я крепко ухватил за плечо: руке оборотня она ничего неисправимого не сделает, будь у неё хоть меч-кладенец в декольте. А до уязвимых частей меня она просто не дотянется – у нас дли-и-инные руки.

Девица в хвате подёргалась, в бесперспективности убедилась. Вообще внешне – ничего такая, сисястая-большеглазая. Одета по-мещански, как называлось третье “надсословие”, судя по мной прочитанному. Хотя, конечно, в купленом уточнить не помешает, да и ещё закупиться. Лицо – взволнованное, с подтёками слёз, жалобное… Вот только взгляд, не постоянно на мне сфокусированный, но время от времени бросаемый. Расчётливый, спокойный, профессиональный такой, не свойственной “отыгрываемой роли”. Впрочем – посмотрим.

– Господин, господин, на вас одного надёжа, – запричитала девица, перестав дёргаться в хватке. – Горе у меня, беда-а-а… – зарыдала она.

– Это хорошо, – довольно покивал я, внутренне подготовившись и начиная видеть жизнь.

Вообще – ни черта хорошего. Девица с большой долей вероятности – наводчица бандитов или гопников. Но пустая улица не только плюс, но и минус. Например, часть чердаков-крыш я не только не контролирую, но и не вижу. И схлопотать несколько болтов – с полпинка. Надо понимать, откуда опасность, ну или бежать подальше, задействовав мистическую защиту. Но бегать не слишком хочется, да и разбойники вполне могут иметь какие-то “антимагические” боеприпасы – на такие фигулины были намёки в прочитанном. Без подробностей, но всё же.

Короче, напрягся-собрался, но драпать (или атаковать) пока не пойму, откуда опасность – не стал. Да и билась в голове мысль, что, может, всё это – “шуточка”. Не исключённый вариант среди всех возможных.

Девица на моё заявление настороженно зыркнула, но всхлипнула и завела плач Ярославны. Под её всхлипывающий речитатив я пристально всматривался, а точнее – вчуствовался в округу, время от времени ловя себя на внутреннем аккомпанементе рассказу наводчицы: “Сами мы не ме-е-е-естные, сгорели-и-и обобралали-и-и, люди добы-ы-ыя, поможите, чем можите-е-е!”

Впрочем, суть “печальной повести” заключалась в том, что к “обобрали” и прочее происходила только предварительная подготовка. Якобы, в домишко этой мамзели ввалились “злостные тати”, и вот прям щаз творят различных типов и видов насилие, над престарелыми родителями и малолетними сестрицами. И надежда, как понятно, только на меня.

– Это ты замечательно правильно выбрала помощника! – радостно заявил я, поскольку рассказ грозил пойти на второй круг, а злодеев вокруг не наблюдалось.

Даже закралась мысль – а врёт ли? Ну такая, маловероятная, но всё же. Впрочем, даже если передо мной невинная жертва – бежать-спасать мне просто лениво и… не нужно.

– Сейчас мы с тобой направимся в караулку городской стражи, – продолжая широко лыбиться, радостно заявил я. – Они и родных твоих спасут, а разбойников покарают!

– Господи-и-ин, стражники – ленивы да и не придут…

– Придут, я прослежу, – веско сообщил я.

– Нерасторопны…

– Потороплю, – отрезал я. – Пойдём, голубушка, к страже – сама же тут рыдала: “времени нет”, – потянул я девицу по направлению к центральной площади.

– Так они же вас не послушаюу-у-ут… – рыдала она.

– В слове моём сомневаешься?!

– Нет, господи-и-ин…

Правда её, всё так же держа за плечо, приходилось фактически тащить. И через четверть минуты она взвизгнула, согнувшись в животе, фактически повиснув на удерживающей её руке.

– Ну что?! – недовольно нахмурился я.

– Тать по чреву ударил, когда убегала. Боли-и-ит…

– Ничего, вон, помогальщики бегут, – широко улыбнулся я.

На этот раз искренне – ко мне бежала парочка, со спины, ловко и бесшумно, но всего двое и не стрелки. Хотя что кто-то в засаде – никто не гарантировал, так что буду прикрываться бандюгами, а дальше укроюсь.

И тут девица, оскалившись, цепко вцепилась в мою руку, одновременно выхватывая из междусисия… нет, не кладнец. Но какой-то кинжал, что моё благодушие несколько пригасило: а если яд? Так что вторая рука быстро сжала занесённую ладонь с кинжалом и с хрустом вывернула. Вот только бандитка, злобно щерившаяся, только зашипела, ещё крепче цепляясь в руку. И тут уже выходила дилемма: счищать с себя налипший криминальный элемент значило неминуемо подставить беззащитную спину набегающим подельникам. А это уже опасно, но и оставлять бандитку – неразумно. Но времени нет, как-то… Хотя! То, что нам мешает, то нам и поможет!

И, с внутренним хеканьем, широким взмахом, я использовал тяжёлый тупой предмет типа “бандитка-наводчица”. Тело оборотня не подвело, хотя поприседать-поизгибаться пришлось, чтобы справится с инерцией и смещеннием центра равновесия.

Со свистом шипящая бандитка описала дугу, смачно влепив брыкающимися ногами подельнику в морду, ну и тяжело, с хрустом ударившись во второго. Получивший по морде отлетел, с брызгами крови, а второй, вместе отпущенной наводчицей, тяжело рухнул на землю. Полюбовался я картиной “повержение преступности оборотнем”, пригляделся. Сходил, поднял кинжальчик – чем-то от него невнятным, но явно магическим разило, слабо, в схватке не почувствовал. Ну и вещица симпатичная, хоть и странная – больше на азиатские кинжалы узором и изгибом смахивает. Как оружие мне не сгодится, но как сувенир – почему нет?

Попинал-похлопал по стонущим – крепкие, паразиты, все живы. Трофеев в виде груды золота и легендарных магических артефактов троица бандитов не имела. Наверное, потеряли где-то, лопухи такие. И призадумался: с одной стороны, оставлять в живых за спиной потенциальных мстюнов – дело глупое, вот совсем. С другой – не факт, что я в Гденьске когда-нибудь появлюсь. С третьей: я, в принципе, от казней удовольствия не испытываю, когда самому казнить надо – тем более.

В итоге, порвал на стонущей бандитке платье, от чего она, первый раз за встречу, с настоящим ужасом заскулила: битая, ломаная, ну и, видно, надеялась, что я её насиловать с особой жестокостью буду. Но мне её не слишком чистые (и слишком ароматные) мощи были без интереса. Платье я распустил на лоскуты, как самую длинную тряпку, связал бандитов друг с другом, да и потащил за собой на верёвочке. И дотащил до центрально-казнильной площади, где была “сторожка городской стражи”.

– Открывай, стража! – застучал я в дверь сторожки. – Медведь пришёл, – не без иронии, вполголоса, дополнил я.

– А? Хто?! Чего надыть?!! – запричитала высунувшаяся в дверной проём стражничья морда, дохнувшая перегаром.

– Тебя “надыть”, – хмыкнул я, – разбойники, – ткнул я в связанную и умеренно изгвазданную троицу. – На прохожих нападают, пока стража водку жрёт.

– Тык… а точно разбойники? А ты кто таков? Добрые люди в такое время…

– Ты, страж, сдурел. Я, значит, напал, а потом в стражу их притащил?

– Это… Нескладно выходит, – признал он. – А всё ж, кто таков?!

– Грамотный? – на что последовал кивок, а я просто продемонстрировал письмо.

Чёрт знает, был ли этот тип грамотным, или впечатлился печатями и уверенностью. Но после минуты воплей в сторожку появились ещё несколько, таких же датых типов, развязали, повязали и оттащили бандитов в сторожку. Первый же заверил, что слов “почтенного видома” достаточно, чтобы отправить “подлых татей” на каторгу. Ну, чёрт знает, но тратить времени на эту историю я больше не собирался, так что просто направился к гостинице.

И непонятно: то ли просто нормальная случайность, то ли всё же “шуточка”, рассуждал я по пути. Впрочем, всё равно не пойму, так что махнул рукой.

В гостинице портье, клюющий носом, вскочил, извлёк откуда-то горничную, которая сопроводила меня до комнаты. Кивнула на требование пожрать и предложила потрахаться завернуть. Причём, судя по виду, рассчитывала перележать предложенное на спине и, возможно, подремать – очень уж сонный вид был у девицы, чудом не зевала. Отмахнувшись от предложения покрывать – и девицу, и её возможный сон – я засел за книги.

Через пару часов, уже более знающий, направился в книжную лавку, где стал трясти местного гендальфа на “путевые заметки” и “сословные грамоты” корифейства, причём именно конкретную, для каждого сословия.

– Есть только для Гденьска, – буркнул книжник.

– Давай и их, – отмахнулся я.

Правда, от книжной лавки пришлось заходить в галантерейную и покупать заплечный мешок-рюкзак: всё же слишком объёмными покупки выходили. И, кстати, взгляды прохожих показывали, что какой-то аналог коня мне ТОЧНО нужен. Потому что пялились на меня охренело и со смешками, а в столице, думаю, похуже будет. Ну или слугу какого, специального… Хотя железный конь смотрится более стильно, да и толку от него будет побольше. А главное – я почти уверен, что в отличие от слуги, железного коня не придётся пинать, для того, чтобы он нормально работал.

Зашёл к портному, был обломан: теоретически функционал портной сохранить может, но нужно ему не меньше седмицы, при этом одежду надо будет ему оставить. Так что прикупил я у портного что-то вроде пончо-плаща без рукавов, до середины бедра. Вполне сносный вид, да и зачарован, как оказалось: поддерживает комфортную температуру.

– А если взопреете в трудах ратных – охладит, ваше почтенство, – заверил хозяин-портной, подгоняющий шмотку прямо на мне. – Столичная зачарованная ткань, – значимо сообщил он.

Ценник был ощутимым, но вещь, вообще-то, действительно и необходимая сейчас, да и потом может пригодиться. А вот ждать неделю не было никакого желания. Возможное внимание Шута несколько напрягало, так что направился я в речной порт Гденьска.

Последний был не слишком велик, но имел массу причалов – видимо, использовался для ремонта-обслуживания транзитных шаланд. При этом, как сообщил мне откопанный не без помощи уличных мальчишек “счетовод портовый”, а вообще – управляющий портом, до следующего судна, “достойного вашего почтенства” ждать не меньше десяти дней.

– Грипина редко больше двух дней задерживается, ваше почтенство. Так что обождать не больше дюжины дней надо, – важно кивал чин.

– Дюжина – много. И никакие суда в Протев, – таки выяснил я название столицы, – за эту дюжину дней не отправляются?

– Почему же, отправляются, ваше почтенство. Но дурные, с рухлядью да зерном, где там вам…

– Найду, где. Время дорого, где мне эти “дурные корабли” найти?

В общем, из здания портового управления, как я для себя назвал “учётный дом”, меня сопроводил какой-то мелкий служка. А через час я “обживал” капитанскую каюту – уж кем меня воспринял пожилой бородатый дядька в сопровождении чиновника – чёрт знает. Но каюту сам предложил и даже безропотно направил матросов вычистить-отмыть по моему пожеланию. Сама каютка была невелика, метра два на три, ложе да небольшой столик с табуреткой, ну и застеклённое оконце под потолком. В принципе – мне хватало, а сейчас световой день приличный. Так что забил я на всё, развалился на вытряхнутой шкуре, покрывающей ложе, и углубился в читку книг. Так, читая, дождался ощутимого толчка, сменившегося ощущением движения – Быстрица, как называлась торговая колоша, отплыла от порта.

10. Информативный круиз

На моё времяпрепровождение отход корабля никак не повлиял: далеко не первое в моей жизни (думаю и не последнее) речное путешествие. Так что глазеть на исчезающие вдали порт у меня не было никакого желания. А вот в книгах содержалась достаточно много интересных ответов, которые были нужны и важны мне и ради интереса и ради комфорта, да и ради самой возможности дальнейшей жизни. Для начала я начал понимать что это за петрушка с владеющими и одарёнными. Итак, Владеющими называли обладающих тотемными духами, классическими “благородными владельцами” земель, скажем так – “врождённую” аристократию. Они становились магами, колдунами, шаманами – как угодно можно называть – от рождения, родившись у таких же владеющих. При этом, магами их делал именно тотемный зверь, меняя некую “магическую” составляющую, как и физическую.

А вот одарённые – чисто имперская, хотя в одной из книг упоминалось, что сто лет как не только, система “одарения” простого человека магическими силами. При этом, многое прямо не писалось, но косвенно выводилось из описанного. А именно:

Человек к магии не способен, магичить не умеет. Но при этом я сам испытал, что душа в мире мёртвых владеет мистическими силами, ничуть не хуже духов и колдуна-Михолапа. В общем-то, тот факт, что Потапыч, чертовски мощный дух, меня не схарчил мимоходом – ого-го какой показатель.

Так вот, возможностью колдовать наделяют духи. Подозреваю, не “дают энергию” напрямую (хотя в случае смертельной опасности могут действовать и так), а просто открывают доступ, укрепляют-открывают связь души-тела, как-то так.

И – одарённые. Маги, обладающие “классическими”, описанными ещё в книгах Земли стихийными проявлениями. Огненные мячи, прочая фигня типа молний. И с одарённым, земля ему гвоздями, я уже сталкивался.

Казалось бы, что они гораздо сильнее тотемных оборотней, но по факту – просто смазка для клыков и когтей. Потому что их стихийные проявления просто не действуют на владеющих. Огонь развеивается, жидкость испаряется и прочее подобное. Думаю, тут как раз “работают” тотемные звери, не давая убить носителей, будучи сильнее… стихийных духов, элементалей или что-то такое.

Потому что одарёнными делали, судя по всему, такие же духи. А окружающих материальный мир миров – до чёрта, просто мир мёртвых наиболее… близкий и схожий, скажем так. И вот, выдёргивается этот стихийный дух-элементаль и пердолится в потенциального мага. Вступает в симбиоз и наделяет соответствующей своей природе магией. Выбраковка этого процесса, даже по косвенным намёкам в книгах, огромная. Но за возможность быть магом – рискуют, как понятно, причём с радостью.

И соответственно, осуществляют производство тех же пулестрелов. Вполне эффективное средство борьбы с владеющими, хотя и с массой оговорок. И это, скажем так, “проект” корифея, один из многих, направленных на создание централизованного государства. Не экспансивного создания, нужно отметить: именно создание таких условий, когда идти в подчинение и становиться территорией корифейства становится выгодно. Разумный и осуществляющийся не первое столетие подход, ну а то, что корифейство – лишь пятая часть материка, прямо подтверждает обстоятельность и, в общем-то, разумную неторопливость..

При этом, есть два любопытных фактора. Первый: есть “Академия одарённых”. То есть, в отличие от владеющих, одарённым (которые выжили после одарения) нужно учится магичить. Не в последнюю очередь потому, что они активно участвуют в производстве, но в первую – просто потому, что не умеют колдовать так, чтоб не угробиться. А стихийные элементали, судя по всему, то ли плюют на жизнь симбионта, то ли просто не понимают особенностей и тонкостей.

А второй: первыми одарёнными был, похоже, корифейский род Лидари. Это не описывалось нигде вообще, но проявления магии излучения были, неоднократно описывались. Подразумевалось, что это такие хитрые духи, подчинённые тотемному зверю Лидари – степному льву. Но данная ложь и пропаганда даже не являлась таковой – вопрос просто не поднимался. А по логике выходило, что они и владеющие, и одарённые.

На этом, на третий день плаванья, я отложил всякую мистику и религию. Точнее, она просто закончилась. Многие вопросы остались без ответов, но заполнить эти лакуны я рассчитывал в столице. И вообще, начиная понимать окружающий мир, я начинал чувствовать себя гораздо более уверенно и комфортно.

Меня, кстати говоря, вообще не трогали. Какой-то пацан, то ли юнга, то ли ещё что-то типа того приносил три раза в день пожрать, уносил ночной горшок (сервис, однако), на этом моя коммуникация с командой корабля и ограничивалась.

Кстати, не слишком искусно приготовленная и бедная на специи и соль речная рыба оказалась для меня очень даже приятной едой. Можно сказать – лакомством, более того, из места, где пребывал Потап, до меня доносилось что-то вроде “Вкусно! Ещё хочу!” Видимо, какая-то часть моих ощущений до этого топтыгина доносится, ну а медведи – известные рыболюбы.

Ну а после понимания мистики и прочего, я, предвкушающе потягиваясь, погрузился в законы, уклады, географию, историю. Насколько эти вопросы охватывали запасы купленных книг.

И что можно сказать – как и ожидалось, корифейство-империя активно продвигает модель третьего сословия. Потому что без неё, да и вне корифейской власти, сословия два: подлое и благородное, соответственно пейзане и к ним приравненные и помещики и приравненные к ним. А корифейство активно вводило мещанство, как сословие. Это не говоря о том, что модель “дворянства” не менее активно продвигалось. Сами законы были в стадии “становления”, возможно – уже изменившиеся, но это надо будет уточнять в столице. А в целом, лично мне выходили скорее выгодными. В рамках того, что я становлюсь гвардейцем, и прочего. На месте посмотрим, но корифей и корифейство имеют явное стремление “в империю”, при этом с учётом отсутствия военной аннексии – зависят от мнения благородных, должны соблюдать “притягательный внешний вид”. А подобные расклады дают широкие возможности действий “в рамках буквы” законов, себе на благо при том.

Но опять же, посмотрим, как будет на месте. Несколько удобных “дыр” в законах могут ничего не давать, как и дома: какая разница, насколько противоречивы и ошибочны законы, когда правоприменение к ним не имеет никакого отношения?

А вот с географией я немного… офигел. Даже вышел из каюты, отметил несколько прибрежных городов и поворотов реки, для того, чтобы соотнести реальность с картой. И фигел совершенно непроходяще: длина материка Зиманда выходила порядка тридцати тысяч километров, ширина – двадцать. Плюс-минус, как понятно, но размеры поражают и, по первичной прикидке, соотвествуют действительности. Причём я бы понял, если бы земли были указаны в стиле “там живут драконы”. Но такие земли были только вне материка, а даже там были разведанные острова, часть из которых вполне тянули на материки нормальные.

Офигевание моё сменилась расчётами – ну не может быть так, чтобы материк занимал три четверти экватора! Или морские маршруты были бы очень востребованы, а никаких сказок про плоскость не было бы. Однако, судя по расчётам известного и проверенного на картах, выходила фигня. Либо этот мир действительно плоский, хрен знает какой протяжённости. Либо, если это нормальная планета, она раз в десять, не меньше, больше габаритами Земли! Причём тут чёрт голову сломит, что вызывает большее недоверие – обитаемая плоскость хрен знает где или огромная планета, кишащая жизнью. При таких размерах эта жизнь должна на брюхе ползать, вообще-то.

Впрочем, возможно, это мистификация какая-то. А возможно – местные любят “географически преувеличивать”. Чёрт знает, но понять по картам и книгам что-то, кроме того, что я могу офигевать больше суток непрерывно – не вышло.

И куча данных не имела перекрёстных подтверждений из других источников. Так-то я принимал как данность (как минимум – как проверенное практикой) описание, имеющее подтверждение не менее чем в трёх книгах, а остальное как вероятное, с различной степенью вероятности. На этом и закончился четвёртый день моего сидения за книгами и плавания. Продуктивно и небезынтересно вышло, ну и перспективы рисуются занятные. Но пора затворничество прекращать, а то выполз, как медведь из берлоги, ужаснул перекошенной мордой команду (когда сверял населённые пункты с картой), да в общем-то, и всё. Правда, есть некоторый сословный момент.

Вообще, чтобы себе люди ни воображали, сословия есть и у нас, хоть имущественно-социальной группой назови, хоть “общественно значимыми гражданами”. Сословия – это устоявшиеся группы, для которых прописаны отдельные законы, дающие им привилегии перед прочими. Или, если законы общие “для всех” – то действуют на эти группы эксклюзивно и избирательно. Может, и есть страны, где сословий нет не только на бумаге, а по факту, но я с такими не встречался. А уж про родину и говорить смешно: кроме “подлых” простых людей, десятки типов и видов “благородных”, с массой привилегий и иммунитетов от законов.

Ну да и чёрт бы с ним, вопрос в том, что в Зиманде и корифействе сословия не только есть по факту, но и закреплены писаными законами и традициями. И например, подойти к матросу из мещан, но по факту – подлого сословия, я могу. И что-то потребовать, но никак не “расскажи-ка мне, любезный”. Опять же – чёрт знает, как в столице: там мещан культивируют, но даже там, судя по “городскому укладу под властью Корифея”, они – сословие “подлое”, защищаемое скорее как имущество, чем как имеющие какие-то права личности. В общем, видому Потапычу, можно, конечно, всё. Только это “всё” имеет свои последствия, от испорченной в глазах благородного сословия репутации (что считать ерундой и неважным может только идиот или тип, способный вращать на пинусе все сословия с Зимандой вместе) до каких-нибудь нехороших шевелений жрецов или служб корифея, на тему “видом-то не настоящий!” Может, и паранойя, но из-за нескольких историй от всяких матросов рисковать будущим или даже просто поиметь сложности и затруднения – никакого желания не имею.

В результате оставался, в качестве возможного собеседника и источника “бытовой”, а не книжной информации – только капитан. Тот самый, которого я замещаю в должности обитателя каюты, но предложил сам, так что претензии ко мне иметь не должен.

Решил я это и выбрался на палубу, на этот раз оглядывая окрестности интересующимся, а не мимолётным взглядом. И для начала обратил внимание на то, что данному временному периоду как-то не свойственны колесные двигатели на кораблях. А они были: не слишком большие, стилизованные скорее в “эстетику”, чем в необходимость, колёса шлёпали по реке. Паруса, впрочем, тоже были, но одна мачта, и парус свёрнут. Сам корабль – довольно чист, матросов и прочей палубной фауны, бродящей без дела, не наблюдалось. Впрочем, когда я выбегал смотреть на берег – тоже. На палубе народу было немало, но они эту самую палубу драили.

А в открытой, без окон надстройке на носу корабля гордо обвисала широкими полями кожаная шапка капитана. Данный аксессуар был более уместен, чем всякие фуражки, не говоря о многоуголках – поля не только прикрывали от солнца, но и защищали от влаги сверху, будучи достаточно обширными. Хотя не слишком нужный выпендрёж был свойственен и этой шапке: роскошные, бывшие некогда гордостью пары-тройки петухов перья торчали из-за ленты. Ну и учитывая, что надстройка была просто крышей на четырёх столбах над штурвалом, а оба раза капитана я видел там – как она, так и кожаный плащ более чем уместны. Ещё бы вспомнить, как этого типа в шляпе зовут, думал я, топая к пристройке. Обнаружив сидящего неподалёку от надстройки на полу (или палубе, чёрт этих водоплавающих с их странными названиями знает) паренька-юнгу. Видимо, капитан использует его как посыльного, а не только поставщика еды ценному пассажиру.

– Доброго дня, Млушер, – вспомнил я имя.

– И вам доброго дня, почтенный видом Михолап, – покачал полями шляпы капитан. – Что-то желаете?

– Что-то, естественно, желаю. Как и каждый из нас, кто жив. Впрочем, и мёртвые что-то желают, – с некоторой философской ностальгией отметил я.

– Ваша правда, – согласился капитан, но время от времени переводил взгляд с реки на меня.

– Мне бы хотелось узнать побольше про речные путешествия. Самому мне не доводилось плавать на корабле, а некоторые вещи заинтересовали. Если это не отвлечёт тебя от управления Быстрицей.

– Не отвлечёт, почтенный видом. А какие вещи вызвали ваш интерес?

Разговор (точнее – трындёж капитана) занял весь день, за исключением обеда (пригласил разделить трапезу, но трындел на ней немного поменьше, потому как пища мешала) и остановки в каком-то промежуточном небольшом порту. Я через час был практически уверен, что отсутствие команды на палубе – следствие чрезмерной болтливости капитана. Оберегая мозги от жестокого церебрального траха, эти деятели ныкаются, где могут, ну а юнга не обладает нужными знаниями и умениями или правами, для спасения от капитанского красноречия.

На деле же, кстати, оказалось не так: у капитана была та же самая, субординационно-сословная проблема, что и у меня, только труба пониже, и дым, соответственно, пожиже. С тем же юнгой ему разговаривать не о чём, как и с матросами. А старпом занимается кораблём в ночное время, пересекаясь с капитаном только на завтраках и ужинах, если нет форс-мажора. При этом, отсутствующая на полу корабля команда была в подвале корабля и не пинала пинусы, а была занята делом.

– Аквенге, которым вы изволили интересоваться, или водный двигатель, дорог, полезен, но постепенно, если не приглядывать за ним, разрушает корабль, почтенный Михолап. Так что команда регулярно и каждый день обследует борта, переборки, смолит, конопатит, чинит…

Если привести к разумному знаменателю чуть ли не часовую речь Млушера на тему хрени, которой страдает команда вместо того, чтобы отдыхать, выходило что корабль… просто не приспособлен, конструкционно и материалами, для двигателя. Сам капитан этого не замечал и не понимал, считая постоянный ремонт этакой “приемлемой платой” за небывалую скорость Быстрицы: с его слов, в сезон корабль совершал на два маршрута больше, что более чем окупало недешевую покупку аквенге. Но вибрации и нагрузки действительно ломали деревянный корабль, предназначенный для хода под парусами или на вёслах. При этом – так было на всех кораблях с этим аквенге. Не было научной школы, как я понимаю, а двигатель на магии был чудом не только в переносном, но и самом прямом смысле слова. Кстати, сходил, посмотрел и на двигатель и на снующую по трюму команду. На последнюю мне было как-то пофиг, пока корабль, на котором я, не тонет. А вот с двигателем, похоже, тот же принцип что и с железным конём. Только в данном случае в дело пошёл некий водяной дух элементаль… вращающий колесо водяной мельницы. Ну, судя по всему, так выходило. Причём, жрал этот дух птицу, животных, точнее, некую живую составляющую домашней скотины. Мёртвые тушки употребляла команда, но тут Млушер кривился, что мол, годится только матросам:

– После Аквенге мясо пресное, невкусное, соли не соли, – морщился капитан. – Зато на быстрице даже юнга каждую седмицу ест мясо! – надулся он.

Видимо, фракция, пожираемая духом, имеет какое-то отношение к вкусу и пользе… Хотя, скорее всего, в магическом мире люди выработали некий “вкус на магию”, даже если не могут её использовать.

А вообще – получил массу информации, подозреваю, большей частью ненужной. Быт, товары, всякое такое. Может, и пригодится когда-нибудь.

На следующий день беседа продолжилась уже после полудня: Быстрица с утра разгружалась-загружалась даже не в порту, а плавучих, явно временных сходнях у какого-то прибрежного села или деревни. А я, стоя у перил корабля, разглядывал суету и прикидывал, что до Золотого, столичного города, осталось дней пять плавания. Ну и какие-то умозрительные планы строил, хотя, скорее всего, в пользу бедных.

Я после отплытия от сходен подошёл к капитанской клетушке, получил первые килограммы лапши на уши, как вдруг Млушер замолчал, нахмурился и уставился в сторону. Проследив за его взглядом (достало дёргать головой, как припадочный, блин!), я заметил здоровенную лодку, ну или ещё какую шлюпку. С десятком человек на вёслах эта калоша рассекала речные воды на весьма приличной скорости, точно побыстрее Быстрицы.

– Стоять, рыбьи дети! – заорали с калоши. – Стоять, а то пожалеете, клянусь Идом!

– Нидорка, пескарём в трюм, пусть стопорят колёса! – рявкнул капитан на юнгу, который, как по волшебству, исчез.

– А это вообще кто? – поинтересовался я, готовый к каким-то речным пиратам или ещё чему-то такому.

– Это, почтенный видом, владетельный хозяин окрестных берегов и острова, судя по ладье, – сообщил капитан. – Только лицо незнакомое, – с некоторым напряжением сообщил он.

11. Рыбное блюдо

Дальше по реке и вправду был какой-то остров, с какой-то застройкой. Детали я разглядеть не мог, но слегка напрягся. Практика всей моей жизни показывала, что бандиты при звании-должности для жертвы бандитизма гораздо неприятнее, чем бандиты просто. А вот как тут – чёрт знает, вроде и не те расклады, но, с другой стороны: были те же бароны-разбойники в истории. Да и чинуши в трактире очень выразительно и понятно “не поднимали тему” безобразий владетелей, что весомый фактор. В общем, на всякий случай, подготовился: начал внутренний, без внешних проявлений, оборот. Но и не слишком сильно волновался: нахмуренность капитана была не разряда “всё, звиздец”, а типа “опять траты”, как-то так.

Ну а что стрясут с его купеческой морды что-то там “за проезд” – меня не слишком волнует. Главное – чтобы не с меня.

Тем временем лодка, которая ладья, приблизилась к борту Быстрицы, и на палубу высоким, изящным, я бы сказал, невозможным для человека прыжком (что, в общем-то, так и было: прыгнувший был явным териантропом, а не просто владеющим) взобрался парень. Лет ему было не больше двадцати, жидкая бородёнка в три волоса, усы в те же три волоса на каждую сторону задорно торчали. Одет кожу и меха, шапка с меховой опушкой, а мех, по-моему, был бобровым или что-то типа того: очень уж гладким был, аж лоснился.

– Я – Радонар Дабар, новый владетель Тихой Заводи! – громко, дискантом, с видом владыки Вселенной, пропищал этот парень.

– Здравия вам, уважаемый Дабар, – поклонился капитан, как и его команда, высыпавшая на палубу.

Я же просто промолчал, стоя в сторонке. Я – особо почётный пассажирогруз Быстрицы, со всякими дабарами и прочими левыми типами расшаркиваться не намерен. Да и вообще: есть у меня подозрение, что само “владение” именно рекой – существует исключительно в воображении этого мальчишки.

Парень обратил внимание на отсутствие от меня поклонов, морду скривил, гневно уставившись. А я на него поглядывал краем глаза и любовался видами (на самом деле – бегал глазами, чтобы хоть что-то более-менее отчётливо видеть). Зырканье на меня привело к тому, что парень нахмурился и зыркать перестал, хоть губищщу оскорблённо скривил. Видимо, как и я в нём, почувствовал владетеля и, следовательно, решил не “нарываться”. При этом мой остранённый вид сынтерпретировал верно, в смысле того, что я в его дела лезть не буду, и переключил внимание на капитана.

– За проход по моим землям требую мзду! – озвучил он.

– Прошу простить, почтенный, но я платил почтенному… – кланяясь ответил Млушер.

– Отец помер, – прервал капитана парень, – И я, новый владетель, требую мзду за проход по моим землям!

Хех, а я, кажется, понял, откуда у водоплавающих нежизненные фантазии о “хождении по воде”, по крайней мере – вполне вероятное объяснение.

– Откажетесь платить… – надуто начал парень, нахмурившись.

– Конечно заплатим, почтенный владетель Радонар…

Слова капитана прервала увесистая пощёчина – парень быстро шагнул к капитану и зарядил ему плюху. Не смертельную и не травматичную, Млушер даже остался на ногах.

– Не смей перебивать владетельного господина, речная крыса! – бросил через губу этот тип, на что капитан с перекошенной рожей мелко и молча закивал.

Что в общем, в рамках сословного общества, выходило совершенно нормально. Хотя явно Млушеру, судя по взгляду, не понравилось – что тоже нормально. Но кроме оскорблённого взгляда, как понятно, никаких “ответок” от капитана не было и быть не могло.

Тем временем через перила Быстрицы перебралась троица, точнее двоица, помогшая перебраться третьему. Первые два типа были детинами в кирасах, шлемах, с шашками у пояса и пулестрелами в кобурах, не говоря о том, что от них тянуло этаким лёгким душком магии. Явно не владеющие, слабоваты. Так что, судя по всему – одарённые: телохранители или что-то такое пацана. А вот третьим был дедок лет под семьдесят, в пальте-сюртуке, не слишком богатом, но и не бедном. Не маг – видимо, советник или что-то такое. Через перила его втащили телохранители, сам дедок вряд ли бы осилил такую акробатику.

Втащился, обежал взглядом палубу, подслеповато щурясь. При этом почти незаметно кивнул-моргнул нашему капитану, вроде как поздоровался. Видимо – знакомые. И заголосил:

– Молодой господин Дабар, прошу вас, дождитесь следующего года…

– Заткнись, Гронька! – запищал, аж подпрыгивая и суча ножками пацан. – Я – владетель, моя нынче воля! Мало плетей получал, морда старая?!

Морда старая заткнулась, потупилась и посмурнела – видимо, плетей она получала вполне достаточно. А пацанчик у нас, похоже, только-только получил владение и самоутверждается. Этот Гронька выходит советник-наставник или что-то такое: пытается души кретинские порывы Радонара привести к разумному знаменателю. За что мало того что порется, так ещё, похоже, делает только хуже. По альцгеймеру или ещё какой болячке не понимая, что молодому придурку надо перебеситься. Перебесится – станет повменяемее, ну или прибьют придурка – тоже бесойопить не будет.

– С тебя, купец, три… нет пять золотых за проезд! – начал исходить на говны вьюнош, явно задетый высказыванием (хотя скорее – какими-то давними воспоминаниями) старика и решивший поделится хреновым настроением с окружаюшими.

– Как скажет почтенный владетель, – мелко закланялся капитан, явно не будучи от ситуации в восторге. – Осмелюсь уточнить —оплата за год?

– Да, на год, с сего дня, – барственно махнул рукой парень. – Я не разбойник, а требую своего по праву! – наставительно поднял он палец.

Забегал глазами и уставился на мою персону, греющую уши с индифферентным видом.

– А ты – тоже на моей земле! – злорадно выдал он, тыча в меня пальцем. – И не представился, уважение владетелю не проявляешь, – распалялся он.

– Это почтенный…уй! – вскрикнул Млушер, на этот раз плюхнувшийся на пол корабля от пощёчины.

– Совсем тупой?! – рявкнул парень, зарядивший очередную плюху. – Тебя, крысу речную, кто-то спрашивал?!