Читать онлайн Казачья поляна бесплатно

Катарсис

(8 мая, 1952г., тёмная сущность, Швейцария. )

У меня нет собственного физического тела. И скорее всего никогда уже не будет. Только это не повод для уныния – дело в том, что мне оно и не нужно. Раньше меня звали Марк. Не в прошлом, ибо его, как и истории в целом для меня не существует, просто – раньше. Марк Добжецкий в начале моей первой жизни, Марк Рубинин в последующей, вспомнили? (Нет? Перечитайте «Атаманова казна» и «Наказ атамана», нам будет о чём поговорить, уверяю вас). Друзья меня ещё звали Шляхтич. Теперь у меня нет друзей, и нет имени.

Врагов у меня тоже нет. Да и откуда им взяться в той иерархии, частью которой я теперь являюсь? Как у генерала или маршала не может быть личного врага ефрейтора, так и мне невместно ратоборствовать с существами низшего порядка. Если у тебя враг лев, значит ты и сам лев, а если у тебя враг баран, значит…

–

Ну ладно, хватит недосказанностей и недомолвок. К сути.

Последняя моя встреча с Тумановым вышла знаменательной (и по факту – последней): этот вредный тип снова меня переиграл, и уничтожил-таки мою физическую оболочку. Скажу больше, и моё «Я» тогда повисло на самом волоске от низвержения в Нижний Мир.

Сами представьте: подорваться на противотанковой мине, а потом ещё получить ножом в печень. Каково? Но и это не самое дрянное из всего. Вся соль в том, что я вывалил Туманову много лишней информации. Не стану скрывать – сознательно и инициативно, ещё и потому, что он меня пытал. (Да, вот такой он беспринципный и жестокий тип, а вы всё – герой, да герой…).

После этого я должен был утратить все свои магические сверхспособности. Нельзя мне было рассказывать обычному человеку то, что я рассказал. Вот-с. И закончить бы мне своё существование после удара клинком в печень (пули, осколки и прочая летающая дрянь мне были не страшны), но я всё ещё общаюсь с вами, как видите, и тому есть своя причина. Зовётся она: Везение.

Да, именно так, с заглавной буквы. Будь моя воля, так я бы отлил это слово в золоте. Что в нём такого, спрашиваете? Клинок в руке Туманова оказался необычным, это раз. И его ярость необузданной, это два. И если первое – подарок судьбы, то ко второму я приложил руку, или точнее язык (давайте без всяких там пошлостей, ладно?). В общем, сознательно я так разозлил Туманова. И мои страдания окупились сторицей – ударом в печень он не ограничился и тривиально отчекрыжил мне голову, посредством отделения её от шеи. На первый взгляд – совершенно хамский поступок, но на это и был мой расчёт. Поясню всё детально.

Если вы хоть немного интересовались прошлым, то наверняка слышали о такой структуре Третьего рейха, как Аненербе. Занималась эта контора всякой мистикой и оккультизмом, пытаясь поставить их на службу своему фюреру (и откровенно говоря, достигли в этом определённых успехов, если не обращать внимания на с треском проигранную войну). Меня, как сотрудника МГБ в то время интересовало всё, что имело к ней отношение. Так вот, была в этой шарашке такая традиция: вручать своим боссам ритуальную пару артефактов – кинжал и серебряное кольцо. Эти предметы были сакральным образом связаны друг с другом и призваны оберегать своих владельцев от всякого рода мистических пси-атак и разной телесной немощи. А ещё каждый клинок и кольцо имели свои имена.

Во всём этом не так много романтической сентиментальности, если вам вдруг показалось. Сталь этих клинков закалялась особенным образом – в теле рожениц на последнем сроке беременности (по сути уже в двух телах, матери и ещё не родившегося ребёнка). Сам процесс длился до полного выравнивания температур стали и окружающей среды, при этом роженицу до конца поддерживали в сознании. С кольцом всё обстояло не многим лучше: серебряную заготовку для него отливали в форме, сделанной из трубчатых костей матери и плода, в которых закалялся клинок. Разумеется, весь процесс сопровождался определённым магическим ритуалом. Теперь понятна энергетическая насыщенность и сакральная связь этих артефактов? Нет? Поясняю: клинок вбирает в себя жизненную энергию жертвы и через кольцо передаёт своему хозяину (что-то вроде энергетического допинга).

Так вот, когда в темноте пещеры Туманов с садистским удовольствием тыкал меня кинжалом в разные места я и понял, что этот клинок оружие ритуальное. Как понял, спрашиваете? Ну, попробуйте вогнать в себя пару раз обычный нож и ритуальный кинжал, сразу почувствуете разницу. Ладно, вам скажу – этот клинок забирал мою энергию. Выпустить жизненные силы вместе с кровью можно и обычной вилкой, а эта сталь именно вытягивала мой энергетический потенциал. Ясное дело, что расспрашивать своего мучителя, чем это он в меня тычет, я не стал (да он и сам не знал, судя по всему). Мгновенно прикинув шансы я сразу сделал ставку на исповедь, стремясь довести противника до состояния исступления и спровоцировать его на расчленёнку. Понятно, я рисковал – это было всё равно, что пройти по тонкой и раскалённой проволоке над бездонной пропастью босиком и с завязанными глазами, но мне это удалось.

Нет, я так поступил не потому, что устал носить на плечах свою умную голову. Просто я знал то, о чём не подозревал Туманов: ритуальный клинок прекращает жизненный цикл и вбирает в себя энергетическую составляющую жертвы исключительно при колюще-режущем воздействии на объект. А вот при его расчленении происходит процесс импульсного выплеска аккумулированной энергии, что-то типа возвратной компенсации. При этом физическая оболочка жертвы уничтожается, а её энергетическая субстанция, за счёт этого возвратного импульса, получает обратно некоторое количество своей же энергии, чтобы существовать в режиме нулевого потенциала (если вам понятнее образная картинка эмбриона в первые дни после зачатия, то это почти оно самое). Короче говоря, этот клинок и не дал мне уйти безвозвратно в Нижний Мир.

Мои бренные останки Туманов оставил в пещере, забросав гранатами (вот такая он злюка), и моя лишённая потенциала энергетическая оболочка устремилась в звёздные врата, которые сразу же схлопнулись вокруг удивлённого сознания, выкинув его в совершенно незнакомое место. Захотелось даже крикнуть – да что-ж я вам, футбольный мяч, в конце-то концов? Увы… теперь у меня не было даже голоса.

–

Вокруг меня находилась комната… Нет, как-то неправильно, лучше так: я оказался в центре комнаты. «Я»? Но позвольте… Сводчатый потолок, два стрельчатых окна от пола, с цветной мозаикой в свинцовом оплёте, грандиозный камин у стены, всё из камня, похожего на гранит. Поворот головы, моргание, запах древности и свежего горного воздуха. Поднял руки к лицу – всё работало, даже ноги исправно шаркнули каблуками по каменному полу: чьё-то тело подчинялось всем моим командам и желаниям. Что за новости… Чьё?

Осмотрел этот аватар насколько позволяло кресло, в котором он восседал (или всё же я?): шёлковая белоснежная рубаха, длинные рукава с вышитыми манжетами, тёмно-синие бриджи на ногах и высокие сапоги. Что это за мушкетёрский вид, разрази меня гром? Попробовал встать, и когда ощутил вес тела сделал несколько шагов к старинному зеркалу, фундаментально висевшему на каменной стене. Из мутного серебрения за толстым стеклом смотрел человек лет сорока, черноволосый, с благородной эспаньолкой на худом бледном лице. На меня, прошлого или позапрошлого, ни капельки не похож. И?

Скрип открывающейся двери отвлёк меня от тщетных попыток осмыслить происходящее. В комнату пожаловали два типа, одетые так же странно, как и я (уж буду так о себе). Ну вот, похоже, сейчас всё и разъяснится.

Тот, что повыше, был в замшевых сапожках, бесформенных штанах, сером жилете поверх зелёной рубахи и в тирольской шляпе с пером. Второй был лыс, в домашних тапочках, полосатых брюках и длиннополом рубище, подпоясанном толстой верёвкой. Бременские музыканты какие-то, честное слово. Оба неопределённого возраста, им можно было дать и тридцать пять, и сорок, и сорок пять, но явно не старше пятидесяти. Остановились у порога и с любопытством рассматривали меня, а я соответственно, глазел на них. Наконец который повыше спросил другого:

–

Как думаете, Мастер, получилось?

–

Вне всяких сомнений, Великий Инспектор.

–

А мы проверим, – таинственный инспектор снял свою дурацкую шляпу, небрежно бросил её на каминную полку, и сказал кому-то: – Вернитесь в кресло, брат Кадош.

К моему удивлению тело, которое я легкомысленно посчитал уже своим, бодро протопало к центру комнаты и уселось на место, в крепкое кресло с высокой спинкой, больше похожее на некий трон. Кресло было из тёмного дерева, жёстким и очень тяжёлым – даже не шелохнулось под весом седока.

–

Какие ощущения, Рыцарь? – инспектор с любопытством рассматривал меня.

–

Нормальные, Великий Инспектор.

Он

мне не мешает, – голос моего тела оказался густым и сочным баритоном

,

уверенным и с нотками властности. Только вот болтало это тело само по себе, без моего участия. А я даже возмутиться не смог.

–

Если позволите, Великий Инспектор, – лысый чуть выступил вперёд, а его спутник вальяжно плеснул ручкой (говори, мол). – Он сейчас совершенно аморфен, даже общаться самостоятельно не в состоянии. Только с вашего разрешения.

–

Хм… вот именно такой он мне, собственно, не нужен. Как быстро он сможет восстановиться?

–

Всё зависит от интенсивности подпитки. Доноры уже подготовлены, только прикажите, – лысый благостно сложил ручки на животе, разглядывая сидящую в кресле особь, как скульптор свежее изваяние.

Инспектор будто пропустил всё мимо ушей, уставившись на череп замершего в кресле человека. Спросил вдруг:

–

Марк, ты меня слышишь?

Ого… Давненько меня не тревожили таким вопросом. Очень давно. Если не изменяет память, то крайний раз меня спрашивали об этом в 1920-м. Именно так, и именно таким, знакомым до ностальгии образом – приглашая к мысленному диалогу. Даже ситуация была примерно схожей. Поразмызлив, что бы это могло значить, но так и не найдя ответа, я решил довериться интуиции и мысленно же ответил:

–

Слышу, Глеб.

По мелькнувшей на худом лице улыбке я понял, что не ошибся.

У не читавших первые две книги возникает резонный вопрос: кто такой Глеб? Экономя ваше время поясню – это мой друг, товарищ и шеф из прошлых жизней, некто Глеб Иванович Бокий. Вообще-то, он расстрелян по приговору справедливого пролетарского суда, в 1937-м. Но, как видите, нашему с ним общению это ничуть не мешает (и некачественное исполнение приговора тут вовсе ни при чём).

–

Наш увлекательный разговор мы продолжили в другом помещении: поднялись по винтовой лестнице в просторную башню, возвышающуюся в самом центре какого-то старого замка, чьи стены и строения просматривались через открытые всем ветрам узкие бойницы. Кроме пары медвежьих шкур, круглого стола и двух стульев тут ничего не было. Своему спутнику, лысому Мастеру, посунувшемуся было за нами, Глеб добродушно сказал:

–

Изыди.

И тот оставил нас вдвоём. Говорил больше Глеб, а я внимал его рассказу, стараясь не удивляться безмерно – сам мог бы обо всём догадаться, не в первый раз живу. Собственно, на обычный разговор всё это походило мало. Со стороны выглядело так: сидели два человека за столом, и молчали, даже не глядя друг на друга.

–

Не знаю помнишь ты или нет, но в начале 20-х почти все братские ложи у нас были ликвидированы, в том числе и «Единое Трудовое Братство», в которой я состоял. Решение об этом было спущено с самых верхов, но я понимал, что такое направление нельзя оставлять без внимания, оно напрямую касалось работы нашего ведомства. И мной были предприняты определённые усилия для спасения ложи и смены её местонахождения.

–

Мне было не до таких серьёзных тем. В то время я начинал новую жизнь и гадил в пелёнки, Глеб

(эти увлекательные времена описаны в книге «Наказ атамана»).

–

Мой проект назывался «Инверсия». Я не стал тебя привлекать к нему с самого начала

, а потом было уже не до того. Так вот. Ложу эвакуировали в Швейцарию и сменили её название на «

Genesis

». Новое место было выбрано настолько удачно, что и по сей день мы располагаемся тут. Барченко заранее подготовил местоблюстителей, которые держали ложу в своих руках, ожидая нужного часа. Тем временем мы создали взамен эзотерическое общество с таким же названием, для отвлечения излишнего внимания. За без малого 15 лет ложа окрепла и к моменту моего ареста представляла собой весьма солидную и уважаемую структуру в иерархической вертикали Братства. К аресту и всем последующим событиям мы с Барченко готовились по особой программе. Кстати, нойды нам здорово тогда помогли, без их шаманских обрядов всё было бы намного сложнее, если вообще возможно. Поэтому пришлось принять определённые меры для безопасности всего проекта… ну, ты понимаешь.

Я понимал. Когда Глеба арестовали, зловредные шаманы, доставившее мне немало проблем в своё время, загадочным образом исчезли. Да так, что никто и по сей день не знает, куда они подевались, и были ли вообще (и знать не хочет, что самое интересное).

–

Мне пришлось уходить первым. После ареста, суда и приговора я был расстрелян. Конечную процедуру

коллеги произвели с соблюдением некоторых обязательных условий оговоренных заранее, и вот результат…

– сидящий за столом Великий Инспектор молча развёл в стороны руки, как-бы приглашая полюбоваться своей персоной. -

Замещение сущности в теле местоблюстителя тоже прошло исключительно удачно. Справедливости ради надо уточнить, что тогда тело принадлежало всего лишь магистру ложи, а не Великому Инспектору. Через пять месяцев настал черед и Барченко.

–

Погоди. Этот лысый, что был с тобой…

–

Да

,

это он

.

Теперь он: брат Мастер, привыкай. В общем, эзотерическая теория о реинкарнации или подселении душ была нами блестяще подтверждена на практике. Разумеется, ты остаёшься первым в нашем бывшем ведомстве, кто освоил это самостоятельно и вне всяких проектов. Вот. Наше перевоплощение было по достоинству оценено Иерофитами. В короткий срок ложа была трансформирована в орден

«

Genesis

»

и приставлена к Трибуналу. Сейчас мы исполняем приговоры и другие решения. Тебя интересует иерархия в нашей структуре?

–

Разберусь с этим позже. Меня интересует: как и зачем ты нашел меня?

–

Что-ж, как угодно. Итак, «как и зачем»… Ты понимаешь, что новые возможности мной используются не только в личных интересах. Вторая мировая закончилась с таким итогом в не малой степени благодаря и нашим усилиям. Третий рейх мы препарировали с особой тщательностью, и особенно «Аненербе». Многое из того, чем занималась эта организация попадало в сферу наших интересов. Больше всего её спецотдел, по работе с операторами прикладной магии. Они называли его Зондеркомандой «Х». Там работали с разного рода ведьмами, ведьмаками и шаманами. Шефа этой команды, Рудольфа Левина, я допрашивал лично. У него на руке было любопытное кольцо, которое мы с Барченко сразу опознали. Вот оно.

Великий… (нет, пусть уж будет Глеб, так короче) простёр над столешницей длань и шевельнул пальцами, показывая массивное серебряное кольцо с рунами. Как же, вещица известная.

–

Мы уже знали о подобных ритуальных артефактах высшего руководства рейха. Они должны были существовать парно: к кольцу прилагался клинок. Именно так, а не наоборот, но тут – только кольцо. Нажали на Левина и выяснилось следующее. Считается, что всего было изготовлено и вручено ровным счётом тринадцать комплектов. Судьба каждой пары более-менее отслежена.

На сегодня все они находятся по частным коллекциям или в спецхранилищах. За исключением одной. Это четырнадцатая пара под номером «0». Из сферы всеобщего внимания и интереса она выпала по двум причинам: во-первых, никто не привык вести отсчёт с «нуля» и о ней просто не знали; а во-вторых, принадлежала эта пара совершенно засекреченной персоне – шефу З

ондеркоманд

ы

«

Х

»

, доктору Рудольфу Левину.

Понятное дело, что спецслужбам и коллекционерам был интереснее, к примеру, клинок и кольцо № «1», принадлежавшие рейхсфюреру

CC Г

иммлеру, чем какому-то там Левину. А мне, по известным причинам, совсем наоборот, ещё и потому, что клинка при кольце не оказалось. Прошляпил его где-то Левин осенью 44-го. Но выяснилось, что у исчезнувшего клинка присутствует некая связь с кольцом. Кстати, у клинка есть имя – Ардунг, а у этого кольца своё – Гнудра. Но связь была не только в именах-палиндромах: по уверениям Левина, кольцо несколько раз ощутимо производило энергетический выброс, который ощущался физически как достаточно сильный нагрев металла

, а ментально – как мощный приток силы, усиливающий общий энергетический потенциал хозяина. По словам Барченко, таким образом кольцо реагировало на использование клинка по прямому назначению – им убивали людей. Собственно, с кольца и начинается эта история. Хозяином ритуальной пары считается обладатель кольца. Я забрал его себе, и нет ничего странного в том, что мне захотелось отыскать и клинок, коли уж я стал хозяином артефакта. Вполне нормальное желание, согласись? И возможностей у меня было побольше, чем у Левина. Короче говоря, используя энергетический баланс пары «кольцо-клинок» определить его настоящее местонахождение оказалось не сложным, тебе это объяснять не нужно. Он ждал своего часа где-то на волжском берегу, под Дубовкой, скорее всего в тайнике или схроне. Достать его оттуда особой трудности не представляло, но лишь при наличии кольца у того, кто ищет. А я не собирался отдавать кольцо кому попало, но и у самого не было времени на разъезды – у моей службы своя специфика. Барченко по моему поручению раз в сутки проверял местоположение клинка, подтверждая его стабильность в течении последующих семи лет.

И вот,

десять дней назад вдруг зафиксировал его перемещение. С этого момента мы ежечасно соотносили вектор движения артефакта с картой, и оказалось, что он направляется в очень интересный район. Догадался какой?

–

Белебей.

–

Да, район исчезновения золотого обоза. Дальше ничего сложного: отследили твоё перемещение (не удивляйся – ты был у нас и так на особом контроле, имелись планы на твой счёт), сопоставили, спрогнозировали. Подготовились к возможной встрече. Когда кольцо выдало энергетический импульс, то тем самым активировало настроенную на тебя ловушку. Вот и всё.

–

Иначе говоря, ты знал, что эту партию я проиграю?

–

Лишь предполагал. Мы не знали, кто твой противник.

–

Разве сложно догадаться…

–

Неужели? Туманов, собственной персоной?

–

А кто ещё

мог меня переиграть, Глеб? Странный вопрос.

Повисла пауза, которую можно было характеризовать как знаковую. Что-то прокачав в тёмных закоулках своего могучего интеллекта, Глеб, наконец, выдал:

–

Отлично. Значит займёмся и клинком, и золотом. Кстати, имей ввиду, что ты теперь находишься в теле главного исполнителя приговоров. Постарайся подружиться с его хозяином. И ещё: со вчерашнего дня Ардунг пропал с наших радаров.

Наследники

(Уилсоны, 10-11 сентября 2001г, Нью Йорк)

Скоростной лифт северной башни Всемирного торгового центра стальными створками оградил вошедшего в него человека от утренней суеты понедельника, доносящейся с Фултон-стрит, и плавно остановился на девяносто восьмом этаже, вежливо, но непреклонно приподняв торможением центр массы своего единственного пассажира. Двери бесшумно разошлись в стороны, открыв перед человеком одетым в безукоризненный деловой костюм освещённый неоновыми лампами коридор. Мягкий ковролин, пластиковые панели, кондиционированный воздух – всё современно, качественно, по деловому. Однако, уверенно шагавшего к дверям своего офиса человека это, похоже, не впечатляло. Ему больше нравился паркет, свежий океанский бриз и мягкий свет ламп накаливания. И желательно не так высоко от земли.

Навстречу по коридору двигались четыре человека в комбинезонах с логотипом мувинговой компании и осторожно несли на широких лентах к грузовому лифту большой дубовый стол. Пропустив рабочих человек открыл дверь своего офиса, из которого они только что вышли.

–

Доброе утро, мистер Уилсон, – приветливо улыбнулась секретарь офиса, не прекращая работу (она упаковывала в коробки кожаные папки с документами). – Вас дожидается посетитель.

–

Доброе утро, Эллин. Как поживаете? – человек не задерживаясь прошел к своему кабинету, вежливо кивнув на дежурное: «Замечательно. Как вы?

»

В кабинете, оставшемся без фундаментального стола, навстречу человеку из глубокого кожаного кресла поднялся моложавый военный в форме майора сухопутных войск.

–

Привет, пап.

–

Здравствуй, Георгий, – отец с сыном обнялись. – Приятная неожиданность: услышать ранним утром русскую речь в тысяче фитов над землёй. Я ждал тебя завтра.

–

Решил сделать сюрприз. Мы с Викой летим в Лос-Анжелес, завтра она вылетает в восемь утра, с Бостона

.

–

А ты?

–

А я решил заскочить к тебе и

лично

сообщить две новости: я собираюсь сделать Вике предложение, и ещё – в пятницу закончился мой контракт, я оставляю службу.

Отец оценивающе осмотрел ладную фигуру офицера, и остался доволен:

–

Что-ж, я рад.

Свою военную службу Алекс Уилсон тоже завершил ровно в тридцать лет, и тоже по окончании контракта, успев пройти Вьетнам и вернувшись домой майором. И сыну в этом году исполняется тридцать, пора приобщать его к бизнесу. Хватит с него двух войн в Ираке и одной в Боснии. Будет, послужил. Два ветерана для одной семьи вполне достаточно.

–

Когда ты улетаешь в Лос-Анжелес?

–

Билет на утренний рейс, завтра.

–

Тебе придётся задержаться, Георгий. Предупреди Викторию

.

–

Что-то случилось? Ты переезжаешь? – сын жестом обвёл кабинет, ставший несколько убогим без дизайнерской офисной мебели, с сиротливо стоящим в углу сейфом.

–

Да. Знаешь, решил сменить помещение к твоему возвращению. Что-то вроде сюрприза… Но ты вернулся чуть раньше, сам виноват, – мистер Уилсон улыбнулся, с шутливым сожалением разведя ладони. – Сейчас проследим за отправкой сейфа и поедем в новый офис. Есть разговор.

–

Новый офис был представительского уровня, в престижном деловом районе Манхеттена, на углу Уолл- и Уильям-стрит. Отдельный вход, первый этаж старого билдинга, огромные окна и двери – всё говорило о солидности и успешности дела. Любому становилось понятно, что тут работают оld money (старые деньги).

Отец и сын расположились в просторном кабинете, в приёмной уже устраивалась на новом месте Эллин. Мистер Уильямс задумчиво смотрел в окно, за которым жаркое лето, не смотря на сентябрь, всё ещё не собиралось уступать позиции осени.

–

Ты не застал своих дедов по моей линии, Георгий, – отец вздохнул, и вернулся к начатому разговору. – Так получилось, что и я сам не помню своего отца: он погиб в Нормандии, в сорок четвёртом. Мне было тогда два года. И своей бабушки я тоже не видел, она попала в авиакатастрофу ещё раньше, до моего рождения. Меня воспитывали мать и дед. По сути, дед заменил мне отца. Мама так и не вышла замуж второй раз

.

–

Кто он был, твой дед? Ты почти не рассказывал о нём, – Георгий внимательно слушал отца, обозначая интерес к теме разговора.

Тот помолчал, словно вспоминая прошлое.

–

Он был русским офицером. Не присягавшим дважды. Его звали Сергей Аркадьевич Туманов.

Но в своём окружении он был известен как Ричард Джордан

.

Твой прадед по матери, Григорий Иванович Широбоков, тоже был офицером и его другом, но даже он никогда не называл его иначе.

–

Да, помню, мама мне рассказывала.

–

В нас казачья кровь, сын. И хотя это многое предопределяет, однако я хотел поговорить с тобой не об этом

.

Алекс Уилсон открыл тяжёлую дверцу сейфа, вынул из его недр тонкую, чёрной кожи, папку и раскрыв её положил перед собой на стол.

–

Мой д

ед

и твой прадед, Ричард Джордан,

в 1952

году вернулся в советскую Россию

,

и там пропал без вести

.

В день моего двадцатилетия мне вручили его завещание

. К этому времени я уже два года учился в военной академии, и не принадлежал себе, сам понимаешь. Потом контракт, Вьетнам, домой вернулся не скоро. Именно дед обучил меня рукопашному бою, и ещё кое чему… что не раз помогло мне остаться живым на войне. Некоторым вещам я научил тебя, и надеюсь не зря.

–

Не зря, потом расскажу как-нибудь. И что было в завещании?

–

Читай, – Алекс Уилсон подвинул папку к сыну

.

Григорий быстро, но внимательно пробежал взглядом небольшое послание:

«Ключ, который ты держишь в руках, от банковского хранилища, предположительно в филиале «Raiffeisen Group», в Цюрихе. Такие хранилища открывают на предъявителя, и ты в праве забрать всё, что там находится. Это первое, что тебе следует сделать, перед тем, как вскрыть второй конверт.

P. S. Если не сможешь сам – поручи сделать это своему сыну. Или внуку.»

Второе письмо было тут же, рядом с подробной картой неизвестной местности:

«На карте обозначено место схрона, который я заложил в 1919 году. Описание примет на обороте. Там находится золотой запас атамана Дутова, 106 пудов, в слитках и монетах. Используй это золото для поддержки казаков и в интересах казачьих общин. Такова моя воля.

Вторая метка на карте – могила моих боевых товарищей. Четверо из них христианской веры, трое магометане. Перезахорони их, как положено.

До июня 2019 года клад не трогай, это опасно для всех, кто придёт за ним.

После того, как ты станешь обладателем этой информации опасность всегда будет с тобой рядом, Алекс. Помни это, слушай себя, поступай так, как повелит сердце, а не разум.»

Отец продолжал:

–

Когда родился ты, твоя мать потребовала оставить службу и заняться каким-нибудь мирным бизнесом. Моя мама тоже этого хотела. Дед оставил мне достаточно денег, чтобы начать своё дело, но к выполнению завещания я так и не приступал. По нескольким причинам. Во-первых, как видишь, оно состоит из двух частей, а во-вторых показалось мне… невероятным, что ли. До тех пор, пока этим летом я не побывал в Цюрихе, в банковском хранилище.

–

Ключ подошёл

?

– Георгий отвёл взгляд от бумаг и выжидательно смотрел на отца. – Что там было

?

–

В хранилище золото. Почти тонна чистого золота в слитках, 999-ой пробы. И теперь у меня нет повода сомневаться в том, что спрятанное в лесу золото тоже существует

.

Георгий ещё раз перечитал завещание.

–

Он пишет, что это золото принадлежит казакам и должно быть использовано для их поддержки или в интересах казачьих общин. Как ты это себе представляешь?

–

Думаю, что речь идёт о казачьих общинах в эмиграции и казачестве России в целом. Частности возможны, с ними определимся позже, при изучении положения дел и деталей.

Сын закрыл и отложил в сторону папку, оставив перед собой только старую карту с несколькими пометками.

–

Сто шесть пудов… сколько это?

–

В тройских унциях будет… да какие унции

, там без малого тонна семьсот.

–

Но ведь прошло много времени, ты уверен, что спрятанное золото ещё не нашли? Может быть его

там

уже и нет?

–

Ты обратил внимание, что дед дважды указал на то, что не нужно искать золото до лета 2019 года? Он прямо не советует этим заниматься до срока. Не знаю почему, но к этим словам я отношусь серьёзно, дед знал, о чём пишет. Это первое. Второе: до недавнего времени казачество в советской России не было структурировано или вообще каким-либо образом представлено юридически. Его возрождение началось всего десять лет назад, почти одновременно с распадом Советов, что по историческим меркам ничтожный период для становления. И третье. Я ждал окончания твоего контракта, Георгий. Мне одному с этим делом справиться будет сложновато. Возраст не тот

.

–

Ты просишь меня задержаться

из-

за этого?

–

Не только, но в целом да. Мной создан благотворительный

Фонд

«Преображение», в новом офисе которого ты сейчас находишься, – Алекс Уилсон обвёл рукой антураж кабинета. – Помимо прочего официоза

Фонд

будет в частном порядке заниматься розыском и размещением золотого запаса Дутова, и ты становишься его официальным представителем. На завтра назначена встреча с нотариусом и адвокатами, которые оформят все необходимые бумаги. Твоё присутствие необходимо.

Отец помолчал, словно бы рассуждая, говорить ли дальше.

–

И ещё. Я принял решение о переезде в новый офис не случайно.

Фонд

создан всего месяц назад, и с того дня меня не покидает ощущение тревоги, а последнее время я чувствую прямую угрозу и опасность. Пока это не оформилось во что-то конкретное, однако масса косвенных признаков, плюс – интуиция… Переезд в новое помещение обусловлен именно этим.

–

Я всё понял. Предупрежу Вику, полетит без меня, пообщается с друзьями, а я присоединюсь к ним позже, когда уладим все дела. Ты уже что-нибудь предпринимал по розыску золота?

–

На сегодня достаточно информации. С ней нужно переспать, как с любимой женщиной. Продолжим завтра утром на новом рабочем месте. Нам предстоит мозговой штурм. Где ты остановился?

–

В «Хилтоне», не стал тебя беспокоить.

–

Никаких отелей. Едем домой, мама будет в восторге…

–

Восемь утра для делового Манхеттена – норма. Солидные офисы уже вовсю набрали привычный трудовой ритм, и зарабатывают деньги. Для этого и существует бизнес.

Утро вторника, как, впрочем, и любого другого рабочего дня, в благотворительном Фонде «Преображение» начиналось с крепкого кофе.

–

Почему «Преображение»? Русское название в Америке звучит странно, – Георгий баюкал в ладони маленькую чашку наслаждаясь больше ароматом, чем вкусом напитка.

–

Считаешь, что «

T

ransformation

» будет звучать лучше? Кроме того не забывай – русских вокруг больше, чем кажется на первый взгляд. Ну, и главное:

Фонд

создан в первую очередь для казаков. Что Вика? Улетела нормально?

–

Да, только что пришло сообщение, села в самолёт, всё хорошо. Лететь семь часов, к вечеру будет на месте

.

–

До встречи с юристами есть время, поговорим о деле. Представь, что мы только лишь на старте: с чего думаешь начать? – Алекс Уилсон устроился на широком гранитном подоконнике, где он ощущал себя комфортно.

Сын отложил кофе, и придвинул к себе карту, с которой уже успел сделать копию на цветном принтере, увеличив для удобства масштаб.

–

В первую очередь, я бы заказал побольше спутниковых снимков этой местности, в разные климатические периоды. Попробуем привязаться к точке по указанным приметам в описании. Плюс – увидим положение дел в прилегающей зоне. Это даст понимание происходящего там сейчас, и пригодится, если представится возможность посетить это историческое место.

–

Согласен. Я уже сделал заказ в

NASA

. В течении пары суток они подберут архивные снимки и сделают свежие.

–

Как ты обосновал интерес к этим координатам?

–

Никак. Коммерческий заказ, удовольствие не из дешёвых и поэтому лишних вопросов не задавали.

–

Хорошо. Далее, прежде всего я бы убедился в том, что сам клад в целости и сохранности.

–

Как ты это сделал бы?

–

Выехал на место, других вариантов не вижу. После изучения спутниковых снимков можно рассуждать более предметно, но уже сейчас есть пара вариантов: туризм или деловая поездка. Нужно заранее озаботиться оформлением визы и легенды.

–

Согласен. Что-то ещё?

–

После того, как убедимся в целости актива, следует заняться сбором информации о казачьих формированиях и организациях

:

местоположение, численность, деятельность, руководство. При получении этой информации и её анализе мы сможем выстраивать свою дальнейшую работу: каким образом, кому и как оказывать содействие.

–

Допустим, что золото атамана на месте. Как ты думаешь запустить его в дело?

–

Тут всего два варианта, – сын не стал брать паузу, было видно, что ответы у него готовы. – Первый: изъять, вывезти и монетизировать, второй – использовать его не изымая, как актив для торга с государством. Иными словами монетизировать имеющуюся информацию, и пустить этот капитал по назначению

.

–

И последний вопрос, Георгий, – отец отошёл от окна, заняв место в кресле напротив сына. – Почему ты не удивляешься тому, что станешь представителем, а не совладельцем

Фонд

а. Тебя это не задевает?

–

Не задевает. Наверное, так нужно, тебе виднее.

Алекс Уилсон прикрыл глаза, как-бы подтверждая.

–

Всё верно, Георгий. Я увожу тебя от возможных неприятностей…

В этот момент оконные стёкла задребезжали, стены и пол помещения мелко вздрогнули, и окна брызнули осколками внутрь, испещрив острыми клиньями мебель и стены помещения. Спустя секунду по улице прокатился грохот от мощного, достаточно близкого взрыва. Сын и отец среагировали одновременно, в первое же мгновение укрывшись за дубовым столом, используя его в качестве защиты.

–

Что это? – Алекс Уилсон выбрал себе позицию, выхватывая пистолет из плечевой кобуры и беря под прицел

окна

.

–

Это ударная волна. Сейчас разберёмся.

Георгий выбрался из-под укрытия и осторожно ступая по усеянному осколками ковру выглянул в приемную. Секретарша была в шоке, но цела – окон на улицу помещение не имело.

–

Включите радио, Эллин, – он выскочил в коридор и выбежал на Уолл-стрит, усыпанную битым стеклом и верещавшую враз сработавшей сигнализацией сотен автомашин.

Из зданий выбегали перепуганные люди, с недоумением озираясь по сторонам. В чистом и прозрачном воздухе сентябрьского утра отчётливо ощущался запах керосина и гари. Высокие небоскрёбы закрывали обзор, но он смог разглядеть в узком просвете чёрный столб дыма, широкой полосой вытягивающийся в сторону океана. Горело что-то выше, примерно в пяти-семи кварталах западнее. В ту сторону уже потянулись всё более отчётливо слышимые сирены автомашин специальных служб.

Убедившись, что прямой и непосредственной опасности или угрозы рядом нет Георгий вернулся в офис, как раз в момент экстренного сообщения по радио.

– «…одну из башен Всемирного торгового центра врезался самолет. В здании начался пожар.»

Отец уже закрывал дверцу сейфа, убрав в него все документы со стола.

–

Идём. Тут не далеко.

Не шли, бежали, огибая мигающие аварийками автомобили и образовавшиеся толпы людей. Навстречу им тоже двигались люди, испуганные, оглядывающиеся назад. Выскочив на Бродвей остановились: Северная из двух башен-близнецов была окутана дымом от бушующего на верхних этажах пожара.

–

Стой, – Уилсон придержал за рукав сына. – Ты видишь какой этаж?

–

Сотый примерно… подожди-ка

,

там же был твой офис?

Из открытого окна стоявшего рядом лимузина громкий голос диктора «Фокс-Ньюс» уже комментировал чрезвычайное происшествие:

– «…предварительной информации врезался Боинг-767, авиакомпании American Airlines, выполнявший рейс №11, из Бостона в Лос-Анжелес. О судьбе пассажиров…»

«Вика…» – время для Георгия остановилось, всё происходящее вокруг кратно замедлилось, разом бросив его в состояние боевого транса. Оценив окружающую обстановку, словно перед боем, краем глаза зафиксировал застывшее лицо отца, смотревшего на горевшую башню хорошо знакомым взглядом – так перед атакой воин рассматривает обнаружившего себя противника.

Два в одном

(1952-2001гг. Привратник)

Если вы обратили внимание – моего согласия включиться в процесс никто и не спрашивал. Займёмся мол, и баста! (Глеб это умеет, поэтому всегда и был шефом.) Короче говоря, с возвращением в стаю товарищей, Марк.

Если откровенно, я испытывал двойственные чувства. С одной стороны быть частью мощной и успешной команды всегда престижно. С другой… самостоятельность и свобода – тоже не плохо (хотя подразумевают личную ответственность за свой выбор, к чему готов не каждый). И ещё одно меня беспокоило: когда Глеб был арестован в 1937-м, я не стал ему помогать. Как выяснилось, он в моей помощи и не нуждался, но всё равно, нехорошо мы тогда расстались. Судя по всему Глеб меня простил, но вот забыл ли? Ладно, так или иначе, а выбора у меня сейчас не было. Я стал Привратником.

Не надо хихикать, это ничего общего с лакейством не имеет. О фундаментальности, грандиозности и всемогуществе Братства я сейчас не буду, хорошо? Кому это интересно и так в теме, а остальным стану пояснять по мере необходимости. Оно, Братство, здравствует не зависимо от того, верите вы в его существование или нет (ему самому намного легче, если вы не верите, поэтому разубеждать вас и не собираюсь, ибо сейчас я сам часть его). Привратник среди братьев должность скромная и большей частью временная, на период испытания. У неё, как и у каждой, есть свои обязанности, которыми я безнаказанно манкирую – выполнять их физически не имею возможности. Я ведь, если не забыли, прикреплен к телу Рыцаря Кадоша, а это совсем другая фигура и величина – в миру просто палач, или по нашему ультионист.

Вон оно, моё временное тело, фехтует на рапирах в большом зале замка. Его основной хозяин фанат холодного оружия и единоборств. Правда, к спортивным поединкам относится с презрением из-за ограничений, которых не признаёт.

С моим соседством Кадош смирился легко. Во-первых, раздвоение сознания, пусть и искусственно наведённое – залог продвижения по службе. Братство такое ценит. Во-вторых, память своих прошлых жизней есть критерий избранности, обладающий таким даром может быть уверен в достижении высоких уровней посвящения. Заметьте – не высших, а всего лишь высоких. Пусть свои прошлые воплощения помнит вторая сущность в твоём теле, это ничего не меняет – дорога к вершинам открывается для обоих. Поэтому у Рыцаря нет особого повода кукситься и проявлять недовольство. Кроме всего, я ему не досаждаю излишним манипулированием. Свой функционал он исполняет отлично, а когда телу палача бывают нужны мои умения, я аккуратно включаюсь в процесс, ни чем не принижая личность хозяина. Скорее наоборот, добавляя ей уважения и почтения.

Свой энергетический потенциал я восстановил на удивление быстро. Стараниями Мастера в подвале замка были собраны доноры, или говоря проще – тринадцать смертников, приговорённых к казни судами трёх разных государств. Они были нужны для ритуала, который совместили с приведением приговора в исполнение. Ради экономии времени и максимального эффекта всё это свершили единым заходом – в полночь всех приговорённых запустили в закрытое помещение, а потом в него зашли Кадош и Мастер. У Рыцаря в руках был двуручный фламберг, а у его спутника склянка с тёмно-синей жидкостью. Мастер дал выпить по глотку всем смертникам, зачитав некую ритуальную формулу, а потом Кадош за пару секунд обезглавил всех. Такого я ещё не видел… Мне показалось, что движения Кадоша слились в один плавный пирует, по окончании которого Рыцарь остался стоять в окружении обезглавленных тел, оседающих бесформенными кулями ему под ноги. А он, невозмутимо стряхнув кровь с волнистого лезвия, приложил меч к своему бледному челу, словно поцеловал распятие. Вот тут и стало потоком возвращаться всё, что вытащил из меня Ардунг – я ощутил состояние полёта и погружение во что-то горячее и живое. Длилось это секунды, но по окончании всего я словно вынырнул из бурной животворящей реки: теперь с меня буквально стекала энергия, переполнявшая моё «Я» через край. Ай да Мастер…

–

А вот поиск клинка и золота ожидаемо забуксовал. По началу всё казалось несложным: место последней встречи с Тумановым мне известно, стало быть и клинок где-то там. Ну и золото недалече – не зря же Туманов лез в эту глушь? Так-то оно так, да вот сгинул мой враг вместе с клинком, не оставив ни единого намёка на след. Радары Мастера (усовершенствованная конструкция из всё тех же добрых старых рамок, связанная с определением координат посредством современной вычислительной машины) молчали, не в силах обнаружить загадочный Ардунг, что почему-то радовало Глеба. Поразмышляв, я понял причину его довольства: исчезновение с радаров указывало на то, что артефакт переместился. Куда и как – пока не важно, главное в другом: он переместился вместе с Тумановым, значит тот жив и кинжал при нём. А найти его всего лишь вопрос времени, которого у нас в запасе много. Отыскав эту парочку неминуемо обнаружим и золото. Что ж, ждать мы умеем.

Отдавать золото, которое я мысленно уже считал своим, было конечно обидно. Смиряло с этим только одно обстоятельство – в нынешнем моём состоянии все богатства мира были мне ни к чему (слабоватый аргумент, между нами, ведь со временем новым телом можно и обзавестись). Решил так – будет тело, будет и дело, а пока надо упрочнять своё положение в рядах ордена и Братства, и попутно разобраться с кое-какими вопросами. Пока вопросов было два. Первый: у кого ключ от банковского хранилища, в котором почти тонна моего личного золотого запаса? (Для тех, кто не в курсе – это военный трофей, захваченный мной у Колчака и о котором Глеб не знает. Золото было помещено в хранилище, но ключ от него был преступно похищен у моего человека Тумановым. Об этом подробнее в книге «Наказ атамана».) Второй: где и как его искать? Вряд ли Туманов таскал эту железяку с собой. И то, как он отреагировал на мой вопрос в пещере, подтверждало вывод: ключ хранится в другом месте. Где и у кого? И вообще, золото ещё в хранилище?

Последнее проверить оказалось проще всего – Цюрих был совсем рядом. Обошёлся даже без помощи Глеба, аккуратно внушив Кадошу мысль, что нужно проверить закрома одного банка. И представьте, всё решилось с полоборота, никаких тебе банковских тайн и прочей чепухи: звонок одному из братьев, рекомендация, визит в банк и полная информация о ценностях в интересующем меня хранилище: тонна золота на месте, никто его не забирал и не проверял уже почти три десятка лет. Правда, без ключа отдать его не готовы, престиж банка и всё такое. Ну и пусть пока полежит, так даже спокойнее. Наказал только незамедлительно дать знать в случае появления обладателя ключа.

Оперативность и лёгкость, с какой решился этот вопрос, меня приятно впечатлили (никакой тебе магии, не то, что в прошлый раз, когда это золото отказывались размещать в хранилище). Может молва о всемогуществе Братства и не лишена оснований? На всякий случай я заключил уговор с Кадошем о том, что у нас с ним могут быть маленькие личные секреты и тайны, о которых совсем не обязательно знать посторонним. В общем, обошлось почти без давления: у Рыцаря имелись амурные секреты на стороне, которым мне так или иначе приходилось быть свидетелем, сами понимаете. Так что бартерный подход «молчание в обмен на молчание» он воспринял даже с определённым облегчением. А чтобы рыцарю большого секса было ещё легче и беззаботнее, я слегка отредактировал ему память, убрав из оперативного слоя данные об этом золоте: мы были в банке по делам, и хватит об этом.

–

Амплуа палача Кадошу подходило как никому другому – пиратская внешность злодея-аристократа, железные мускулы, точность движений, сталь клинка и прищур глаз, оценивающий жертву… Всё это вполне годилось для средневековья, когда достать противника выпадом или рубануть с плеча было делом житейским. Времена нынче не те. Приговорённые Трибуналом Братства большей частью оказывались людьми статусными и богатыми, умеющие обеспечивать собственную безопасность. А иной раз охраной таких персон занималось государство. Слабо вам переиграть с фламбергом наперевес лучшие спецслужбы мира? Да будь у вас в руках Дюрандaль и Эскалибур, и тогда я не поставил бы на вас даже полкроны.

А между тем приговоры надо было исполнять, тем паче, что они выносились не часто, а значит и контролировались с особой тщательностью. Это участникам Трибунала вольно прокричать: «Иседака! Мискор! Аменз!», а ты поди-ка, доберись до приговорённых…

Ничего, добирались. Повсеместное присутствие братьев во всех маломальски значимых структурах управления, их постоянная готовность содействовать исполнению решений Трибунала всегда позволяли успешно доводить до конца любые приговоры.

Вам известно, сколько было в России братских лож в 90-х? Ровно одиннадцать, а к 2019 их уже было пятьдесят. И это только в одной стране. Справедливости ради надо сказать, что большинство из них выполняли и выполняют декоративно-отвлекающую роль, ибо очевидное не означает истинное. Все серьёзные решения всегда принимаются в другом месте и на ином уровне. Каком, спрашиваете?

Попробую объяснить. Вас никогда не удивляла мистическая привязанность адептов различных религий, течений, направлений и конфессий к ритуалам? Любые действия, поступки, одеяния, речевые обороты, прописанные где-либо и обязательные к исполнению адептами, по своей сути ритуалы. Одни принято считать проявлением истины, света и добра, другие наоборот. Не важно, что общепринятые оценочные суждения относительны и часто ошибочны, главное в том, что они не могут быть модификатором исторического событийного ряда. Он выстраивается по иному алгоритму. К примеру: какое количество людей молилось (совершало ритуал) за окончание войн или избавление от мук, болезней и природных катаклизмов или бедствий? Несть им числа, не бывает атеистов на войне и в тяжёлых жизненных ситуациях. А что в результате? Единичные случаи исполнения частных хотелок. Глобальные события управляются через иные механизмы воздействия, ваши ритуалы тут не работают или их порог реализации неприемлемо растянут по времени – вы же не собираетесь жить вечно?

Совсем другое дело, когда ритуал проводят Иерофиты. Их мало, можно сказать наперечёт. И почти все они на тех уровнях пирамиды власти (я веду речь об истиной пирамиде), куда обычным людям хода нет, и никогда не будет. Почему? Бывают ситуации, когда эзотерические и оккультные способности перестают быть достаточным условием для восхождения на следующую ступень иерархии. Например в случае, если родословная подкачала (вы же не антисемиты, нет?). У Глеба и у меня с этим всё в порядке, ещё есть куда расти, а вот для Барченко стать Мастером – предел возможностей. Как говорится, умному достаточно.

Орден «Генезис» действовал по всему миру. После моего появления в его рядах некоторые обычные до этого календарные даты стали для человечества историческими, превратившись в цифры на могильных плитах государственных лидеров. И как итог всему: череда событий 1991 года. Да, приговоры Трибунала касались не только физических лиц, но и государственных образований… Ну, и много бы тут помогло фехтование Кадоша?

Именно поэтому я обучал его искусству манипулирования (делать всё чужими руками, оставаясь невидимым). Вынужден был этим заниматься: покинуть тело Рыцаря я не мог. Мастер разводил руками – мол, побочный эффект подселения, но я догадывался о настоящей причине. Мне не доверяли.

Стремление Глеба держать всех и вся под контролем было понятным. Сам такой. Только этим я мог объяснить наложенные им ограничения на моё самостоятельное перемещение в пространстве. При том, что все прикладные возможности энергетического воздействия мне были возвращены. По сути, это был короткий поводок. И как Глеб рассчитывает в таком случае разыскать клинок и золото, интересно? Мне не улыбалось вечно состоять у него на побегушках, нужно было менять такое положение дел. Я решил выждать удобного момента.

Случай представился не скоро, но стал тем самым спусковым механизмом, завертевшим все последующие шестерёнки событий вокруг исчезнувшего золотого обоза. И не только вокруг него.

–

Летом 2001 года пришло сообщение с Цюриха: в хранилище банка заявился некий господин, предъявивший ключ к тому самому отделению, где лежало моё личное золото. Согласно договорным обязательствам банк предоставил обладателю ключа беспрепятственный допуск к хранилищу. Что он там делал неизвестно, похоже лишь ознакомился с содержимым. Личность посетителя осталась не установленной.

Вообще-то, новость была частного характера, которая касалась лично меня. Однако присутствовал один нюанс – ключ от хранилища ранее был похищен Тумановым, а вот это уже касалось и Глеба.

Оставалось придумать, как преподнести новость Великому Инспектору так, чтобы заинтересовать, и в то же время оградить себя от ненужных расспросов и подозрений. Задачка та ещё, учитывая могучий интеллект шефа и его дотошность. Не придумав ничего стоящего решил для начала попытаться установить личность посетителя самостоятельно.

В банке я потребовал предоставить видеозаписи службы охраны (буду рассказывать от своего имени, оставим Кадоша на время в покое). Техническими возможностями динамично развивающейся индустрии безопасности мы пользовались уже давно и успешно. На записи был виден мужчина среднего роста, лет шестидесяти, в деловом костюме но с военной выправкой. Бывший военный, не иначе. Зашёл в банк, предъявил ключ, дождался подтверждения от служащего, прошел в хранилище, открыл дверь и скрылся внутри. В самом отделении запись не велась. Через некоторое время вышел, закрыл замок и покинул помещение, ничего не объясняя. Так, тут ничего стоящего, кроме внешности посетителя.

Запись с уличных камер была более информативной. Человек прибыл на представительском лимузине, который ожидал его на стоянке всё это время. На нём же он и уехал. Номера транспортного средства оказались закреплены за местной авиакомпанией, обслуживающей вип-клиентов и выполняющей частные чартерные рейсы. Беспокоить местных авиаторов не стал, всего лишь поднял расписание рейсов этой компании, наиболее совпадающих по времени с прибытием и отъездом таинственного клиента. Выяснить, что он прибыл из Нью-Йорка и убыл обратным рейсом, никакого труда не составило. Уже интересно.

В США наш орден был представлен достойно, даже лететь туда не пришлось. Потребовал у братьев установить по фото пассажира рейса LX18, прилетевшего в Нью-Йорк 21 июля, и собрать всю информацию о нём. Суток не прошло, как в полученном факсе было всё о неком Алексе Уилсоне, 1942 г.р., бизнесмене, меценате и пр. Жена, дети, учился, служил, ничего особенного, если не считать русских корней. А откуда у нас корни? Мать – Софья Уилсон, урожденная Дуглас. Отец погиб на фронте, в Нормандии. Хм. К отцу вопросов не было, но вот мать… Не вязалось одно с другим. Сделал ещё запрос: братья, поищите вокруг Софьи Уилсон, кто родители, откуда родом. Копните поглубже, не стесняйтесь.

Копнули: отец не установлен, мать некая Вероника Дуглас. Погибла в авиакатастрофе под Бостоном, в сентябре 1931. Меня словно морозным облаком накрыло… Я помнил тот день и этот самолет, с отважной женщиной-пилотом. Моя вспышка гнева из-за побега Туманова и последующих за сим неприятностей была столь сильной, что его жене просто разорвало за штурвалом голову. Она стала единственной, до кого я смог тогда дотянуться.

Теперь я знал, с какого конца подать эту информацию Глебу. Версия отработки наследников погибшей женщины вполне годилась. Будем считать, что через неё мы и вышли на внука Туманова. Кто подумает, что всё было наоборот? А пока я собирался с мыслями и духом, пришла новая информация от братьев из-за океана: этот таинственный Алекс Уилсон основал благотворительный Фонд «Преображение». Каково? Он всерьёз намеревается развивать благотворительность за счёт моего золота? Короче говоря, Глеб санкционировал разработку таинственного Уилсона и его Фонда по полной программе. И завертелось.

В Нью-Йорк на пару дней пришлось вылететь лично (разумеется вояж осуществлял Кадош, а я был тайным пассажиром). Мистера Уилсона взяли под плотную опеку ещё до моего прибытия – следили за его домом, перемещениями, семьёй, переговорами. И наткнулись на грамотно поставленную охрану и профессиональную службу безопасности: никаких очевидных подходов к охраняемой персоне, никаких записей разговоров. Единственное, что удалось заполучить братьям, это видеозапись момента, когда мистер покидал автомашину, доставившую его к Департаменту юстиции. Впрочем, всё это укладывалось в задачу изучения объекта и ситуации в целом. Я попытался вычислить или снять дистанционно информацию о местонахождении ключа от банковского хранилища, и неожиданно обнаружил, что мистер обладает способностью скрывать свои мысли. При малейшем подозрении дистанционного воздействия на него он как-бы закутывался в некое энергетическое одеяло, искажающее истинную суть носимой информации. Знакомая штука, так Туманов входил в некую «Силу». Но всё же, из обрывков того, что удалось мне выцепить с сознания мистера, я пришёл к выводу, что ключ надёжно хранится в сейфе, в обширном бункере под домом Уилсонов. Охранялся он не хуже, чем Форт Нокс, и лезть туда при таком режиме охраны было самонадеянной авантюрой. Нужно было время для тщательной подготовки, которого у меня не было. Сходу пришла одна идея, которая вряд ли понравится Глебу: ликвидировать мистера, а когда охрана дома по понятным причинам ослабеет (некого будет охранять так тщательно), попытаться забрать ключ. Глебу же наоборот – мистер теперь был нужен живой и невредимый, для выхода на Туманова и золото.

Прямое летальное воздействие на объект я исключил, это грозило мне нешуточными проблемами. Поэтому попросил братьев подключить к делу риелторскую компанию, которая предложила мистер Уилсону помещение под офис нового Фонда с демпинговой скидкой и в самом престижном месте, в одной из башен Всемирного торгового центра. Мне пришлось даже компенсировать часть убытков хозяину помещения, но план сработал. Мистер был хорошим дельцом, не смог пройти мимо очевидной выгоды, и в середине августа Фонд въехал в офисные апартаменты, на девяносто восьмом этаже Северной башни.

–

Ну, результат вы, наверное, знаете. Сентябрьская трагедия, огромное количество жертв, траур. Только вот объект моего воздействия остался жив. Интуиция у этого старого Уилсона оказалась поистине феноменальная, никак не хуже, чем у самого Туманова. В последний момент смог уйти из-под удара сам, и даже офис успел накануне перевезти в новый адрес, а я не стал вмешиваться – изменить инерцию уже запущенных механизмов не так-то просто. Ну, что-ж… Очень рассчитываю на то, что теперь он сто раз подумает, стоит ли трогать золото, которое тебе не принадлежит.

И знаете, мне показалось, что он понял этот недвусмысленный намёк. Благотворительная активность Фонда резко спала и затем практически сошла на нет. И то результат, пусть живёт себе спокойно, мне до него в общем-то и дела нет, если откажется от своей затеи. Но ключ надо вернуть.

«Сектор – А»

(Профессионал, 11 июля 2008г. Москва)

Полковник Кудесников знал толк в оперативной работе. Всё-таки стаж в без малого полтора десятка лет разведчиком-нелегалом к тому обязывал (в странах капиталистического сообщества, между прочим). И вообще, Иван Ильич имел все основания считать себя профессионалом разведки – не провалил ни одного задания, успешно вернулся «с холода», на «кладбище слонов» не попал и оставался в действующем резерве СВР.

Поэтому, когда его пригласили для беседы в учреждение разместившееся на Old Square (как приватно называли между собой коллеги Кудесникова комплекс зданий в центре Москвы), быстро прокачал возможные варианты, соотнёс их с известными ему новостями открытого и закрытого характера и пришёл к выводу – следует ждать некоего предложения, от которого попробуй откажись. Честно говоря, он бы предпочёл оставаться в своём нынешнем статусе офицера действующего резерва, неспешно и уверенно дрейфуя к безоблачной должности консультанта в правлении самого солидного банка, которая ему уже была обещана. А к пенсии перебраться на родную Кубань, где уже присмотрел себе курень поблизости от родовой станицы. Но отказаться от неизвестного предложения априори означало поставить крест на своём недалёком пенсионном будущем. А у него, между прочим, внуки завелись, которых нужно успеть вывести на правильную жизненную дорогу, и вообще… Он привык ощущать себя в обойме (в команде, если угодно).

Честно говоря, утро пятницы он встретил в твёрдом убеждении, что этот день проведёт в тихих и спокойных кабинетах, с длинными коридорами о ковровых дорожках и прочими атрибутами власти и могущества, среди которых будет решаться его судьба. И ошибся.

Нет, его будущее в этот день решалось, тут всё верно, но вовсе не в той обстановке какую ему нарисовало возбужденное воображение. Машина, присланная потенциальным работодателем, забрала его от подъезда дома и отвезла не на Old Square, а в неприметный фитнесс-центр, охрана которого была поставлена получше иных государственных объектов. Там, на обычном корте, он и встретился с необычным человеком, по субъективной оценке Кудесникова несколько мелковатым и крупноголовым, но движением бровей которого решались судьбы всего населения страны, а не только сослуживцев полковника.

Человек с азартом гонял волан бадминтона, посылая его через сетку вёрткому напарнику, и время от времени белозубо улыбался полковнику, как-бы извиняясь за такую занятость. Через некоторое время партия завершилась и человек передав ракетку охране кивнул Кудесникову, приглашая за собой.

Содержательный разговор состоялся в зоне релаксации, среди аромата свежезаваренного чая и неожиданного для полковника формата общения: кроме него и человека никого в помещении не было. Или, если быть точным, не было видно.

–

Удивлены, Иван Ильич? – человек расслабленно откинулся в кресле, вытирая вспотевшее лицо полотенцем. – Это нормально, уверен, что удивлю вас ещё больше. Угощайтесь.

–

Благодарю, – Кудесников вежливо тронул губами ароматный напиток.

–

К сути. Ваши коллеги рекомендовали

вас

, как профессионала разведки, аналитика и оперативного гения. Рекомендации подкреплены прекрасным послужным списком, у службы безопасности к вам претензий нет. Таким образом, вы вполне подходите для той работы, которая вас ожидает. Скажите, что вам известно о пропавшем золотом запасе России и вообще в целом об исчезнувших государственных ценностях?

Пауза с ответом, которую позволил себе полковник, была вполне объяснима: содержание вопроса оказалось уж больно неожиданным и лежавшим несколько в стороне от обычных профессиональных интересов бывшего разведчика.

–

Кхм… Если речь о Казанском золоте, исчезнувшем в 1918 году, то мне известна общедоступная информация: пропало около ста тонн. Поиски велись у нас и за границей, но успехом не увенчались. О золоте Колчака конкретного ничего неизвестно, информация на уровне слухов и нуждается в проверке.

–

Именно: в проверке и изучении. Этим вам и предстоит заняться. Чтобы был понятен масштаб проблемы – с 1918 года пропало более 400 тонн государственного золота. Согласитесь, нешуточная цифра? Есть прямой смысл

разыскать эти ценности и вернуть государству. Проблема щекотливая, отвлекать на её решение существующие силовые структуры и ведомства нецелесообразно – задачи не профильные, распыление сил и средств, перекрёстные склоки и неконтролируемая утечка информации.

Принято решение

выделить её в особое направление или сектор

,

разобраться в проблеме

,

найти и вернуть государству утраченные ценности. И не ограничиваться только казанским

золотом

или золотым запасом Колчака

.

Предполагается сделать эту структуру межведомственной, с правом привлечения к выполнению поставленных задач любых сил и средств. Собственно, функционал обозначен, и вам, Иван Ильич, предлагается возглавить это направление.

Выжидательный взгляд человека в этот раз был не терпящим никаких пауз, да и полковник умел соображать быстро. Работа в такой команде это вам не консультант банка, пусть даже и самого солидного, тут долго думать было просто фатально. Поэтому Кудесников ответил кратко:

–

Я готов, – обозначив понимание того, что его согласия, как такового, и не требовалось.

Белозубая улыбка ещё раз полыхнула сиянием в сторону Кудесникова и была подкреплена энергичным рукопожатием:

–

Успехов, полковник. Рассчитываю увидеть вас генералом.

Что-ж, мотивация присутствовала и была обозначена достаточно недвусмысленно, согласитесь? Можно и поработать. Однако дальнейшее вхождение в курс дел и обязанностей несколько охладило организаторский пыл полковника.

–

Виктор Михайлович, – представился хозяин солидного кабинета, в который доставили новоиспечённого сотрудника прямо с корта. – Я буду курировать работу вашего с

ектор

а. Назовём его… пусть будет «

Сектор-А

». Давайте уточним некоторые моменты.

Вот эти самые моменты частично и обескуражили полковника. Во-первых, выяснилось, что межведомственный «Сектор» существует пока в качестве пилотного проекта, рассчитанного на полную самоокупаемость. То есть: будет результат, будет и финансирование. Иными словами, никаких расходов из бюджета, надо это учитывать. Нет, на первом этапе, на старте так сказать, поддержка будет, само собой. Но постарайтесь не затягивать этот этап, и не тянуть с результатом, полковник.

Во-вторых, штат «Сектора» был секвестирован до минимальных величин: директор, он же и весь остальной персонал. Позвольте… В принципе Иван Ильич привык полагаться только на самого себя, однако поставленные задачи в некотором роде…

А нет нерешаемых задач, полковник. Оперативный транспорт у вас будет, при необходимости дайте заявку на машину в транспортный отдел. То же и с охраной: дорастёте до статуса особого секретоносителя – обеспечим физзащитой. И вообще, выдайте результат и будете иметь штат, который потянете. А пока, на этапе старта и вхождения в режим полноценного функционирования, вполне достаточно руководителя проекта. Это справедливо? Это справедливо… А почему трудоустройством полковника занимался такой занятой человек? Разве это его масштаб?

Верно подмечено, полковник. Человек этот занятой, и лишней минуты на досужее времяпрепровождение у него в регламенте просто нет. Но ваша оценка масштабности проекта не объективна: предстоит решать задачу государственной важности, речь идёт о миллионах долларов. Почему же вас должна удивлять заинтересованность такого человека? Лично убедиться в правильности кадрового решения – это норма для руководителя любого уровня.

А почему выбрали именно Кудесникова, а не отставного генерала, если не секрет? Не секрет. У полковника оперативного опыта больше, коррупционных связей меньше и возраст более подходящий для активного функционирования по предназначению. Ну и мотивация присутствует – уйти на заслуженный отдых генералом. А чем отставного генерала прикажете мотивировать? Понятно…

–

Вы не унывайте, полковник, – Виктор Михайлович постарался сделать приязненным выражение лица. -

Сектор

своим названием подразумевает одно ответственное лицо, как в присной памяти КПСС, помните? А штат – это уже будет бюрократия. Мы же не сторонники бюрократизма, верно? Кроме прочего, лишние уши и рты в этом деле нам тоже ни к чему.

Короче говоря, выделили Кудесникову рабочее помещение, обеспечили офисной мебелью, оборудованием и связью – вникайте в тему, уважаемый, настраивайтесь на результат. И Иван Ильич стал вникать.

–

Основная задача новоиспечённого «Сектора-А», неожиданно для самого себя, представилась Ивану Ильичу как минимум любопытной и местами даже интересной.

Судите сами. Если взять общедоступную (и официальную) статистику то выходит, что на данный момент ежегодно государством производится (читай добывается) 200 тонн драгоценного металла. Цифра нестабильная, с учётом совершенствования методов добычи и роста количества новых месторождений наблюдается тенденция к лавинообразному увеличению показателей.

Ретроспективно: за 1860 год добыто 23 тонны, и в золотом запасе государства находилось 80 тонн золота. А в 1913-м году добыто уже 61 тонна металла, при 1233 тонн золота в запасниках хранилищ (по другим официальным данным 1311 тонн – и уже присутствует разница в 78 тонн. Интересно, правда?). Прирост по добыче условно 0,7 тонны в год, так? Но в запасниках золото прирастало на 20 тонн в год больше предыдущего. А за 96 последующих лет годовая добыча выросла до 139 тонн, это полторы тонны к добыче в год! Такими темпами через десять лет в год смогут добывать до 300 тонн золота, и это тоже не предел. И, на минуточку, добытое ранее золото никуда не исчезает, оно должно аккумулироваться и сегодня выражаться вовсе уж нереальными цифрами. Но на 2009 год государственный золотой запас составляет всего около 1000 тонн. Вопрос – куда девается этакая прорва золота?

Официально с общего количества добытого от 40 до 60 процентов потребляется ювелирным производством. Двадцать восемь процентов уходит на инвестирование (расплывчатая позиция расходования, между прочим). Восемь процентов потребляет промышленность, вкупе электронка, энергетика и медицина. И лишь двенадцать процентов идут в золотой резерв государства.

Хорошо, пусть так. Значит 1000 тонн в резерве (при условном отсутствии расходов и изначально пустых хранилищах) можно накопить всего за пять лет добычи, без учёта возрастающих показателей производства. Но нашему государству далеко не пять лет. Вопрос тот же – где золото, Зин? И это мы рассматриваем только официальные цифры, а можно накинуть к общей сумме и добытое нелегальным путём – оно же не выходит за пределы государственной границы? Нет же?

Теперь прикинем, сколько же золота на руках у населения (по официальным подсчётам, разумеется). Предложено считать, что население владеет в общей сложности 3000 тон драгоценного металла в виде ювелирных украшений, монет, слитков и самородного золота, втрое перекрывая золотой запас страны. В среднем, у каждого гражданина или гражданки в кармане звенит примерно 20 грамм чудесного жёлтого металла, в том или ином виде. Понятное дело, что у кого-то щи пустые и золото он видел только на картинке в школе, а у кого-то жемчуг мелкий на инкрустации золотых унитазов. Но если верить средней температуре по больнице, то…

Однако, товарищи дорогие, и даже тут есть нюанс: этакую цифру, 3000 тонн, по тем же официальным расчётам население может накопить за 25 лет ударной добычи золота государством. Помните 40-60 процентов на ювелирку? Так вот это оно самое и есть, ювелирка же покупается населением, верно? И это ещё при условии, что никакого золота у населения до этого момента не было вообще. Согласитесь, не очень-то бьются все эти официальные цифры? Прямо-таки подталкивают к выводу, что где-то, вот совсем рядом, должны быть и неофициальные, более близкие к истине.

А ведь ещё можно посчитать всё золото, что было добыто или захвачено проживающими на месте нынешней России народами за весь период истории. Ведь этот металл не ржавеет, не окисляется, не испаряется и не исчезает бесследно. В те далёкие времена он не применялся в промышленности, ввиду её отсутствия как таковой, и тратился исключительно на чеканку денег, украшения и изготовление предметов быта. А они активно использовались населением в повседневном обиходе, стимулируя торговлю и вообще, являясь по сути движителем самой жизни. Умирали люди, истлевали их кости, исчезали города и поселения, превращалось в прах всё, кроме золота. И где оно? По здравому рассуждению, его должно быть вокруг очень много. По крайней мере, не в таком дефиците, каким сейчас оно является. Но подобные рассуждения только отвлекали Ивана Ильича от поиска решения стоящей перед ним задачи и он оставил древние времена в покое.

В общей сложности, за недолгий анализ и ознакомление с материалом, у полковника накопилась куча вопросов по хранению, отпуску и использованию драгоценного металла к официальному органу, отвечающему за все эти процедуры. Что за орган такой, спрашиваете? Гохран, товарищи. Тот самый, что при Министерстве финансов. И сами понимаете, что никакого полковника с разными дурными вопросами к нему и близко не подпустят. Тут Иван Ильич впервые почувствовал присутствие некоего интуитивно наведённого умозаключения, что, вполне возможно, он ввязывается не в своё дело.

Приняв как должное, что совсем не зря Гохран всегда был под пристальным вниманием спецслужб, от ВЧК до ФСБ, полковник решил ограничить розыск периодом новейшей истории и хотя бы примерно определить основные размеры хищений.

Итак, изучив всё те же официальные цифры, он начал вести отсчёт от 1913 года. К этому моменту, с начала Первой мировой, царские генералы успели-таки потратить 384 тонны на военные расходы, но в закромах царской России ещё водились 1311 тонн драгоценного металла. За последующие годы из золотых запасов было потрачено: 82 тонны на нужды белой армии, 553 тонны на выплаты по репарациям, мирному договору и обязательствам, 83 тонны исчезло в Сибири и с атаманом Семёновым, 154 тонны потрачено на нужды советской власти, и ещё 221 тонна на поддержку революции в других странах. Вместе с тем, за это время в казну было внесено 200 тонн золота изъятого у населения, и 92 тонны трофейного румынского золота. Итого, на 1924 год в государственных хранилищах должно было обретаться 510 тонн благородного металла, но по факту обнаружилось 83 тонны. А где ещё 427 тонн?

Пришлось изучать архивные материалы, которые содержали в себе старые уголовные дела и расследования. После долгих часов кропотливой работы Кудесников ясно представлял себе относительно мизерный масштаб задокументированных потерь. Переведённое в рублёвый или валютный эквивалент золото на банковских счетах различных финансовых учреждений его не интересовало. Он уделял внимание исключительно метрическим показателям золотого актива. Картина выходила следующая.

880 кг золота смогли увести у атамана Семёнова ушлые японцы. Это золото до сей поры находится в стране Восходящего Солнца и в ближайшей перспективе шансов для его возвращения на родину нет. В 1919 году 80 кг золота исчезло в Иркутске и Омске, похитители не найдены. Ещё 520 кг пропали на станции Зима (возможно ранее, а на станции лишь обнаружили пропажу). Следы похитителей и самого золота не обнаружены. 1700 кг похищены из хранилища в Казани, в момент атаки на город отряда Каппеля в августе 1918 года. Золото и похитители не найдены. И самая крупная учтённая пропажа – 4 тонны золота (100 ящиков) вывезены из Казани в неизвестном направлении красными, в том же августе 1918 года. И тоже никаких следов. Итого, выходило более 6 тонн похищенного золота, отражённого в документах. И маленький вопрос – куда делись ещё 420 с гаком тонн?

В целом Кудесников понимал, что это золото не складировано в каком-то одном месте, а с большой долей вероятности находится в частных руках. Местами закопано, местами хранится в закромах, и разумеется в банках. Все эти следы и поручено ему выявить, распутать и установить конкретное местонахождение каждого килограмма. Ну хорошо, хотя бы части похищенного.

А как?

Частная миссия

(Георгий Уилсон, 20-21 октября 2009 года, Россия)

Вольво-VN шуршал шинами по мокрому асфальту, уверенно преодолевал небольшие подъёмы и бодро скатывался по широкой трассе в низины, нырял в перелески и вырывался на просторы убранных и вспаханных полей. Небольшие речки, над которыми приветственно гремели стыки мостовых пролётов, несли тёмные холодные воды на юг, а трак двигался всё дальше на восток. Фура по местному.

Тёплый салон, размеренно звучавшее Дорожное радио и нелюбопытный водила не отвлекали Георгия от главного – знакомства с неизвестной доселе родиной предков. Она, по его мнению, начиналась именно за городами, среди неохватных взгляду лесов и полей. Испытываемые им чувства были, мягко говоря, странными: местность заведомо неизвестная и незнакомая, но почему-то была уверенность, что он видел всё это раньше, чего конечно же быть не могло. Дежавю? Нет, другое. Ощущение, словно ты вернулся домой, вот так более точно, но объяснить это он бы не смог – его дом сейчас находился на противоположной стороне планеты. Поэтому молчал, сравнивая реальность с тем, что ранее рисовало его воображение и уже не удивлялся, когда впереди раскрывалась местность именно та, какую он себе перед этим и представлял.

Капотный трак он выбрал по привычке (со службы не любил безкапотные автомобили), обойдя рано утром большой паркинг в Люберцах, полностью заставленный грузовиками. Отдохнувшие за ночь водилы были деловито озабочены осмотром своей техники, прохаживаясь вокруг неё и пиная зачем-то шины. Выезжавшие со стоянки на М-5 один за другим траки вносили определённые ажиотаж: дорога звала всех, погода стояла хорошая, прохлаждаться было нечего – у каждого был график, все спешили. Кроме вот этого водилы.

Жека (так он представился) беспечно готовил кофе, расположив на подножке грузовика газовую горелку и судя по всему никуда не спешил, как понявший жизнь мудрец. На вид было ему лет под шестьдесят и был он без напарника. На просьбу Георгия подвезти до Уфы согласился легко, даже с каким-то воодушевлением: ехать ему, как выяснилось, предстояло до Чебаркуля и попутчик почти на три четверти пути оказался кстати.

–

Повезём с тобой важный груз, парень, – подмигнул Жека новому пассажиру.

–

Что за груз? – вежливо поддержал диалог Георгий.

–

Памперсы, – с усмешкой поднял палец Жека. – Сюда мрамор с Коелги привёз. Обратно, стало быть

,

налегке пойдём, груз лёгкий. В Тольятти его скинем, там другой возьмём. Вещей нету с собой, что ли? Ну, залазь в кабину.

Так и поехали. Вещей с собой у него и впрямь не было, кроме зубной щетки, компактной фото-видеокамеры и телефона. Короткая стрижка и аккуратная тактическая бородка не требовали ухода в путешествии: а какие ещё нужны личные вещи бывшему зелёному берету? В дороге больше молчали. Жека с расспросами не лез, вполне довольствуясь молчаливым соседством, лишь изредка комментируя происходящее на трассе смачным словцом. Георгий же никогда болтливым не был.

–

Это качество было фамильным. Отец часто повторял ему слова своего деда (чьё фото Георгий не уставал рассматривать, будучи мальчишкой): от лишних слов слабеют руки. Поначалу смысл этого изречения ему, юнцу, был не понятен. До первой драки.

Тогда, в спортивной раздевалке колледжа в который он поступил, его окружили четверо парней, года на два старше и раза в полтора крупнее. Они решили, что следовало преподать новичку урок, кто тут главный. Выслушав вступительную речь их заводилы, Большого Боба, Георг улыбнулся и дал ему в зубы. Подождал, когда поднимется и дал ещё раз, а следом надавал тумаков остальным. И потом уже никогда не тратил время и силы на пустые разговоры – бил первым, не смотря на превосходство противника, каким бы он ни был. Собственно, «потом» было уже на улицах и в совершенно иных местах. Молва о его отчаянности быстро прошла по колледжу и больше к нему никто не приставал, но тот урок он запомнил – слова отца и деда оказались верными.

Драк в его жизни хватало. Наверное виной тому была несколько провокационная внешность: в отличии от своих сверстников Георгий не обладал накаченными мускулами и прессом, и внешне очень походил на типичную жертву – худощав, среднего роста, молчалив и скромен. Но при нём было ещё кое-что, не сразу заметное глазу. Георгий был жилист, вынослив, ловок и быстр, в 14 лет ломал подкову и гнул в пальцах серебряный доллар. И это тоже было фамильным.

За его физической подготовкой отец следил внимательно. Заставлял бегать и плавать в разы больше своих сверстников. Турник, атлетика и гимнастика подразумевались в его режиме по умолчанию, но более всего отводилось времени на бег. Поэтому бегать Георгий не любил (как можно полюбить то, что заставляют тебя делать из-под палки?), но научился. Даже пробежал пару раз ежегодный Нью-Йоркский марафон, заняв какие-то там места в своей категории. Увы, вся эта нагрузка не прибавила к его мускулатуре ни дюйма лишнего объёма, сделав мышцы лишь стальными, а сухожилия и связки крепкими. В общем, к 17 годам из него получился парень среднего роста, среднего телосложения (в одежде его физическая форма не бросалась в глаза совершенно), быстрый, ловкий, знающий три языка, помимо родных русского и английского, отлично стреляющий из всех видов гражданского оружия, управляющий любым автотранспортным средством и отменный рукопашник, не проигравший ни одного уличного поединка.

Рукопашному бою Георгия учил отец. Оставив военную службу он посвятил всего себя семье и детям, усердно обучая сына знаниям и навыкам доставшимися ему от деда и прошедшие проверку войной. Бывший майор спецназа Алекс Уилсон почти ничего не рассказывал своему отпрыску о войне. Но сына обучал тому, что на ней обязательно пригодится: ставил удар, учил обращению с холодным и огнестрельным оружием, и в конце, когда убедился в готовности подростка к этому знанию, научил входить в Силу. Так он называл то состояние боевого транса, в котором Георгий впоследствии проводил достаточное большое количество времени – и из любопытства, и по необходимости. Обучение отец завершил экзаменом (понятное дело, втайне от матери): мамин брат, Широбоков Степан Михайлович, то есть дядя Георгия, в течении минуты бегло стрелял из «Ремингтона» по пляшущим перед ним в десяти метрах фигурам отца и сына (откровенности ради – резиновыми пулями, но это выяснилось много позже). А Георгий уверенно откачал маятник, вместе с отцом, после чего удостоился его крепкого рукопожатия. И веского уведомления, что обучение Георгия воинским премудростям он завершает, так как ничему больше научить не может, а в довесок отец подарил ключи от новенького «Харлея». Однако вдоволь покататься на железном чудо-коне ему не довелось. Уже следующей осенью он поступил в Военную академию в Уэст-Пойнте.

Разумеется, решающим тут оказался пример отца, но в том, что казак по роду и крови выбрал профессию военного не было ничего необычного. Георгий был далеко не первым в этом списке и не последним. До него сотни его земляков, а вместе с ним добрый десяток сверстников повторяли путь предков – с оружием защищали свою землю и дом. Другое дело, что с каждым годом казачьи ряды в армейском строю редели и не по причине войны или бюрократизма. Всё было и проще, и печальнее: объяснялось это одним словом – ассимиляция.

Местное казачье сообщество американизировалось с каждым годом всё быстрее, можно даже сказать стремительно. Некогда компактно проживающая казачья община утрачивала свои границы и рубежи, защищающие самобытную культуру, по вполне жизненным обстоятельствам. Молодёжь уезжала получать образование и работу, заводила новые знакомства и дружбу, прерывала крепкую и непосредственную связь с родовой, обретала новые семьи, а вместе с тем и новые устремления или говоря иначе приоритеты, то есть – американизировалась. Поэтому правильно взращенный в соответствии с вековыми традициями и культурой казак, представляющий из себя умелого и образованного воина, сегодня стал штучным продуктом, за которым понимающие люди не ленились вести «охоту». Нужно ли удивляться тому, что Георгу Уилсону после окончания Академии предложили служить в силах специального назначения?

Дальше всё было как и у отца: три официальные военные операции (две в Ираке, одна в Боснии), и не один десяток неофициальных миссий по всему миру. За это время привитые отцом воинские умения и навыки превратились в самое ценное, что не купишь за деньги – опыт. Сослуживцы тоже ценили его качества, но по своему, дав прозвище «Вольф». Волк, значит. Дюжина медалей, два ордена, успешное продвижение по службе и невыездной статус тому порукой. А если не считать лёгкую контузию и пулевое в предплечье по касательной, то и отсутствие серьёзных ранений (за это спасибо отцу и деду, выручало фамильное искусство).

После трагической гибели Виктории, в сентябре 2011, Георгий словно отрешился от суеты этого мира. Скорбь и печаль – вот и всё, что осталось после этого на донышке его души. От Вики не нашли даже останков, только подтвержденная регистрация и посадка в самолёт, и последняя смска от неё, как память. Первое время он не мог смотреть на пролетающие в небе самолёты. Потом всерьёз подумывал о возвращении на службу и мести (к этому времени как-раз началась очередная война в Иране). В конце-концов отец заметив неладное с сыном разложил ситуацию на составляющие, объяснив как ребёнку, что генерация всего происшедшего была вне рамок привычного нам мира. И мстить нужно иначе, выполняя волю прадеда и наказ атамана. После этого разговора вместе отстояли молебен в Свято-Николаевском соборе, что на 97-й стрит, и Георгий вышел на крыльцо храма уже другим человеком.

Теперь он был собран, сосредоточен и крайне мотивирован на результат. Немедленно отправиться в Россию мешало лишь одно обстоятельство – в ближайшие семь лет он ещё являлся невыездным, как секретоноситель. Нарушать законодательство было бы опрометчивым поступком, гораздо практичнее было использовать отпущенное время на подготовку миссии и обустройство личной жизни. О последнем недвусмысленно намекали отец и мать, с уважением относясь к его душевной боли. Но разве личная жизнь устраивается лишь по чьему-то желанию?

Вот и у Георгия не обошлось без Божьего провидения. С Элизабет он познакомился в Hard Rock Cafe на Таймс-сквер, где оба оказались совершенно случайно – друзья у обоих решили закатить вечеринку по случаю уикэнда. Таких компаний в подвальном ярусе заведения оказалось в избытке, никак не меньше полудюжины. Чинно и благородно посидеть не вышло. Ближе к полуночи трое крепко выпивших парней стали в открытую приставать к прилично одетой, хрупкой на вид девушке. Словами никто ограничиваться не собирался, парни уверенно пускали в ход руки, пытаясь лапать бока молодой леди. Всё происходило совсем рядом со столиком, за которым расположилась компания Георгия, и он с удивлением наблюдал за поведением друзей девушки: никто из них и не подумал вмешиваться. Когда громкие женские крики стали слышны даже на фоне тяжёлого рока, Георгий не выдержал. Встал, вывернул кисть хапающего бока парня и ткнул его лицом в слабо прожаренный шницель. Второго ухватил железной хваткой за ухо и рванул вниз, на встречу мощному удару коленом. А третьего просто хлестнул пальцами по глазам, начисто лишив ориентации. Но этим всё не закончилось.

Мелкий по сути конфликт лавинообразно перерос в драку. И какую! Через столик гуляла компания этих парней и оттуда на помощь потерпевшим фиаско кинулись ещё четверо. Передвинув девушку себе за спину Георгий азартно принялся за дело. Ах, какая это была драка! Песня, а не драка! Парируя удары вооружённых столовыми приборами рук и уворачиваясь от летящих стульев Георгий успел сломать противникам минимум три конечности, работая в ограниченном пространстве в режиме лайт (не входить же в боевой транс, в самом-то деле?). Когда послышался звон разбитого стекла, и с витража кафе посыпались на пол коллекционные гитары, он решил, что пора и честь знать. К этому моменту активно функционирующих противников не осталось, все пожелавшие принять участие в спарринге лежали на полу или под столами и он счёл за благо ретироваться, прихватив с собой и даму.

Если вы считаете, что уложить врага это главное, то поверьте: это не всегда так. Покинуть место события не оставив следов – вот это иной раз важнее. Вы пробовали бесследно исчезнуть из эпицентра круто заваренной вами каши, в самом центре Нью-Йорка? И не пробуйте, вряд ли у вас получится. Георгий смог.

Элизабет оказалась американкой из испанской семьи и вышла за него замуж через три месяца, а ещё через год подарила ему и миру сына. И следом, через десять месяцев, второго. Старшему дали имя Серж. Младшего назвали Майклом. Возражения с выбором имён не принимались: у старшего на левом предплечье чернела фамильная метка, небольшое родимое пятно определённой формы, в виде цветка сирени. Такое же было у всех представителей его семьи по мужской линии, переходя через поколение. Поэтому имя выбрал Георгий, по святцам. Майклу имя выбрала Элизабет, всё честно.

–

Весной 2009 года закончился срок его ограничений на выезд. Он уладил все дела с визой и осенью того же года прямым рейсом Аэрофлота вылетел в Москву. Если откровенно, то кроме душевного подъёма от предстоящей миссии он испытывал некоторую озабоченность или, правильнее сказать, необъяснимое гнетущего чувство. Это ощущение появилось уже в терминале посадки, перед самым вылетом, но Георгий не стал придавать ему большого значения.

Родина предков встретила его ясной погодой, что после почти десятичасового перелёта было весьма кстати и поднимало настроение. Пограничный контроль оказался на удивление лояльным: проверили визу, декларацию, поставили штампы в паспорте, вот и вся процедура. Почти как в Америке, если не считать более серьёзного выражения на лицах пограничников – никаких улыбок и явно просматривающееся перманентное подозрение к каждому пассажиру. Что-ж, добро пожаловать в Россию, мистер Уилсон! И он пожаловал.

Из Шереметьево уезжал не на такси, а нашёл частника. Прилично одетый парень с удовольствием согласился подвести до ближайшего интернет-кафе, не выказав никакого удивления подобной просьбой. Разумеется не за спасибо – Георгий оставил 50 баксов из задекларированных 10 тысяч, решив про себя, что надо поскорее обменять часть на местные рубли, иначе будет привлекать к себе внимание (и напрасно беспокоился, кстати – в Москве доллар везде брали с любовью и охотой, разве что кроме магазинов).

В интернет-кафе он оплатил терминал и за час нашёл несколько устраивающих его предложений по сдаче квартир в аренду. С терминала же договорился о цене и времени заезда, и уже на такси добрался до нужного адреса, не забыв удалить всю информацию с буфера обмена. По пути попросил таксиста заехать на ВДНХ, где в первом же ларьке приобрёл бланк удостоверения сотрудника невесть какой компании, вклеив в него своё фото, и в соседнем ларьке купил Нокию-5130 с симкой, предусмотрительно вынув из телефона аккумулятор.

Квартиру снял подальше от центра, в Выхино: во-первых, цена полегче, а во-вторых меньше ненужного ему внимания, поэтому и выбирал так долго. Хозяйка квартирки, крепкая ещё старушка лет семидесяти, вдумчиво разглядывала его удостоверение на имя некоего Даниила Амурцева, выслушивая историю о командировке и высланного фирмой паспорта с документацией, который прибудет буквально на днях. А квартиру он снимет на месяц, вот и деньги приготовил, даже на пару сотен больше, чем договаривались. Ничего, что долларами? Ничего.

Обговорив с хозяйкой непременные условия проживания (чтоб не курил в комнатах, безобразия не пьянствовал и если девиц водил, то тихо, соседей не беспокоя), Георгий закрыл за ней дверь и осмотрелся, мысленно поздравив себя с первым этапом миссии.

Он успешно пересёк границу, неправдоподобно быстро обзавёлся документами и жильём (да, документы были ярко выраженной «липой» и разумеется не пройдут никакую серьёзную проверку, но всё же лучше, чем ничего). Кроме этого у него была связь, какой он теперь мог пользоваться при необходимости и в исключительных случаях. И однокомнатная квартирка попалась не хуже, чем иные в Бруклине и даже со своей стиральной машиной. Коротко говоря, можно жить и работать.

Ещё его удивила та беспечность, с какой иностранцам теперь было дозволено передвигаться по стране. Может быть он недооценивает систему контроля и проверок, или чего-то не знает? Так или иначе, а перемещаться дальше он решил самостоятельно или автостопом, избегая вокзалов и аэропортов. Поэтому предупредил хозяйку, что уезжает по делам на некоторое время, и следующим утром, 21 октября, был уже на Люберецком паркинге, выбирая себе попутный трак до Самары.

Наступил второй этап специальной миссии, каких за время своей службы он прошёл бессчётное количество. Было только одно отличие – в этот раз его миссия была частной.

Волчий скок

(Георгий Уилсон, 21-23 октября 2009 года, Россия)

Скоро комфортное одностороннее движение по шоссе закончилось, полотно дороги сузилось и фуры пошли почти сплошными встречными потоками. Сразу резко увеличилась активность общения водителей траков по рации. Обменивались новостями, предупреждали о работающих машинках (так называли передвижные посты ГИБДД), помогали друг другу в манёврах при обгоне, подсказывали о неисправностях, если видели её у другого, травили анекдоты, байки и конечно переругивались. Куда ж без этого?

Жека добродушно посмеивался над колкими репликами водительской братии, понимающей толк в крепком словце. Сам в перепалки не встревал, больше слушал, добросовестно предупреждая из корпоративной солидарности встречных коллег о радарах и постах. Опыта ему было не занимать, управлял огромным грузовиком уверенно и даже лихо. Поэтому поздно вечером они уже прикатили в Тольятти, где заночевали на стоянке недавно открывшегося логистического центра – утром предстояло разгружаться и брать очередной попутный груз.

–

Не боись, Данила, – так сказал Жека своему пассажиру, – утром скину эту дрянь, и возьмём попутку, хозяин уже договорился. Времени много не потеряем, к обеду поедем. Точно говорю.

–

Да чего мне бояться? – улыбнулся Георгий, устраиваясь на верхнем ярусе комфортного спальника. – Пока ты с грузом разбираться будешь, я в город проскочу. Посмотрю кое-что для фирмы.

–

Ну и добро. Давай спать.

Утром Георгий ехал в столицу легкового автомобилестроения, слушая короткую лекцию таксиста, посчитавшего своим долгом просветить постороннего человека об исторической значимости подобного визита. Местный автопром Георгия интересовал, мягко говоря, мало (если точнее – совсем не интересовал). Ему был нужен компактный металлоискатель. Пришлось покататься по торговым центрам, к искренней радости таксиста. Но в конце концов Георгий приобрёл новенький Garrett ACE 250 и несколько упаковок батареек к нему. Со всем этим и вернулся на стоянку, где его уже ожидал Жека, традиционно варивший ароматный кофе на бампере грузовика.

–

Ну как, купил что было нужно? – поинтересовался, поглядывая на чехол в руках Георгия. – Ну и молоток, я тож загрузился. Пей кофе, да погнали. Мне теперь в Челябу ехать.

Оказалось, что в Челябинск надо доставить почти полную фуру сигарет местного производства, которые ему подвезли прямо на стоянку клиенты хозяина. Поэтому и загрузились так быстро. Георгия подобная оперативность вполне устраивала: можно было рассчитывать, что такими темпами сегодня он уже будет на месте.

С самого выезда с Тольятти Жека занервничал. Это стало заметно по его частым и быстрым взглядам в зеркала заднего вида и постоянно меняющемуся скоростному режиму – то необоснованно медленному, то чрезмерно быстрому. И ещё он дважды набирал чей-то номер по мобильному, но абонент не отвечал. Георгий молчал, тоже поглядывая время от времени в боковое зеркало. Показалось, что на протяжении получаса он несколько раз заметил один и тот же автомобиль позади фуры.

–

У нас проблемы? – спросил спокойно водителя.

Жека дернул подбородком и ответил не сразу:

–

Не знаю. Что-то смурно на душе.

–

Что тебя смущает?

–

Да понимаешь, такой груз на стоянки не подвозят. Только сейчас понял. И всегда выделяют охрану в дорогу, а меня одного отправили. И хозяин трубку почему-то не берёт. Странно это.

–

За нами хвост?

–

Хвост? – удивлённо переспросил Жека,

посмотрев на него

. – А, да. Клиент обещал сопроводить до поста на Самару, на всякий случай. Если вопросы какие по документам там, и вообще…

Но на посту ДПС никто не обратил на фуру внимания, и дальше пошли уже с крейсерской скоростью, не выбиваясь из общего потока. Ровное и размеренное движение постепенно сняло напряжение Жеки, тут и хозяин ответил на звонок, что-то ему объяснив, и это вполне его устроило. После Курумоча водила даже повеселел. Когда же на Самарской развилке повернули на Уфу и вовсе успокоился. Крутил баранку, уверенно жал педали ногами в тапочках и каждые полчаса попивал из термоса кофе. Георгий же наоборот, с каждым километром стал явственно ощущать нарастающее чувство опасности. Как в глубоком рейде по тылам противника, перед неожиданной схваткой (было у его подсознания такое свойство, не раз выручавшее и не единожды спасавшее жизнь).

Давно проехали Суходол и прошли поворот на Северное, когда в рации зашипело и грубоватый голос произнёс:

–

Вольво три-пять-восемь, в канале?

Жека от неожиданности дёрнулся и не сразу поймал рукой микрофон на витом шнуре.

–

Три-пять-восемь, Вольво, ты в канале?

–

В канале. Слушаю.

–

У тебя заднее колесо на фуре спущенно. Притормаживай, потеряешь.

Голос был уверенным и даже чуть командным. Жека суетливо глянул в оба зеркала, потом на панель приборов и, не заметив ничего странного или подтверждающего слова неизвестного доброжелателя, пожал плечами.

–

Не пойму. Вроде нормально всё…

–

Тормози, тормози, коллега

, -

ещё раз прозвучала рация, – скоро площадка будет с твоей стороны.

–

Не останавливайся, – спокойно сказал Георгий.

Он уже заметил серый джип, следующий за фурой на небольшом удалении. Этот внедорожник попадался ему на глаза пару раз и раньше, с час назад. У него вполне были время и возможность обогнать, но он почему-то всё ещё тащился следом, ранее выдерживая дистанцию, а сейчас уверенно её сократив. Тем временем дорога была полупустой, время перевалило к вечеру, солнце давно клонилось к горизонту, обещая ранние сумерки. Вывод? Ну, не будьте детьми, какой ещё тут может быть вывод?

–

Тяни до следующего перекрёстка, там пост, – привычка поднимать предстоящий маршрут на карте и запоминать его до мелочей себя оправдала и в этот раз. Георгий внимательно разглядывал преследовавший фуру внедорожник, пытаясь разглядеть и оценить вероятного противника.

Подвёл Жека, сбросивший газ перед показавшимся впереди съездом на пустую строительную площадку.

–

Не, если что действительно с колесом, то не дотянем. Хозяин потом вычтет втридорога. Сейчас гляну что там, если в порядке, то…

Подняв пыль на обочине и зашипев тормозами фура свернула с асфальта трассы на грунтовую площадку. Следом за ней свернул и джип, остановившись за фурой так, чтобы его не было видно с трассы. Увидев в зеркало выходящих из джипа высоких и крепких парней Жека побледнел, и проговорил враз севшим голосом:

–

Кажись, приехали.

«Трое. Со стволами» - Георгий уже оценил обстановку. Двое зашли сзади фуры, двигаясь к водительской двери, а третий шёл к пассажирской, доставая из-за пояса пистолет. С этой стороны он был скрыт грузовиком от любопытных на трассе.

К кабине они подошли почти одновременно, но дверь пассажирской стороны открылась чуть раньше, от уверенного рывка. И Георгий скользнул с сиденья вниз, оказавшись прямо перед противником уже войдя в Силу. Скруткой ушёл с линии огня, перехватил ствол и перевёл застрявший в спусковой скобе палец на болевой контроль. Опустил замычавшего от неожиданности и боли противника себе под ноги, и положив ладонь на лицо парня надавил до треска в позвонках. Гася возможные крики ударил коленом в висок. Когда тело обмякло высвободил ТТ и сунул себе за пояс (не проверенным оружием пользоваться избегал, а осматривать было недосуг). Всё это заняло несколько секунд, для стоявших у водительской двери их «коллега» просто исчез с поля зрения. Но им было не до него. Они уже вытащили из кабины Жеку и пока один деловито обыскивал его карманы, прижимая к крылу автомашины, второй шустро поднялся в салон, бегло осмотрев кабину и спальное место.

–

Где бумаги на груз, сука? – голос был грубым, дерзким

,

явно тот, что говорил по рации.

–

Там, в папке, – дернул головой Жека, не сводя глаз со ствола, упёршегося ему в живот.

–

Ага, нашёл. Всё, вали его, Рэм. Жила! Ты где там? – сидящий за рулём наконец обратил внимание на отсутствие

третьего бойца, вытягивая шею в сторону пассажирской двери

.

Георгий скользнул перед радиатором грузовика, вынырнул с водительской стороны и оказался нос к носу с бандитом, ведущего Жеку за фуру. Молниеносным движением забрал у него ствол и ударом локтя в подбородок свернул шею. Здоровяк ещё падал, когда он поднырнул под открытую водительскую дверь, взлетел в салон, дёрнул на себя сидящего за рулём и врезал в висок рукоятью ТТ, ломая тонкую кость. Вытащив у него из-за пояса хорошо знакомый «Glock 17» удовлетворенно хмыкнул. Обогнул фуру, скользнул к урчавшему мотором внедорожнику – вдруг не заметил ещё кого. Нет, всё чисто. «Три – ноль»…

Бегло обыскал два трупа и лежащего без сознания Жилу. Собрал стволы (два «Type 54», китайские копии ТТ, и австрийский Глок), две самодельные финки и стянул ремнём конечности пленному, постепенно возвращаясь сознанием в обычный режим. Несколько секунд потратил на разборку-сборку Глока (решил оставить его себе), и размышлял над дальнейшим.

Пока происшедшее вполне укладывалось в растяжимое понятие самообороны. Произойди подобное в Штатах, так и вовсе к нему не было бы никаких претензий. Но сейчас предать огласке случившееся автоматически означало свёртывание миссии и долгие разборки с местным правосудием, с очень мизерными шансами на успешное разрешение дела в его пользу. Если откровенно: при полном отсутствии шансов…

Жека пребывал в ступоре. Он так и стоял у своего грузовика, оперевшись о крыло и старательно смотрел в сторону, избегая опускать взгляд на лежавшее у его ног тело. Сгустившиеся сумерки в целом скрывали картину от проезжавших по трассе, но следовало быстрее убрать за собой, пока на площадку не завернул ещё кто-нибудь. Поэтому Георгий начал с простого – пару раз толкнул Жеку, призывая помочь ему оттащить тела к джипу. Дёрнувшись от первого толчка водила не сразу понял, что от него требуется, но после повторного механически ухватил труп за ноги и скоро весь груз был упакован в обширный багажник. К этому моменту Жила стал приходить в себя и Георгий заткнул ему рот кляпом из грязных тряпок, притянув широким ремнём к бугристому бритому черепу. Покончив с этим взял ветошь и прошёлся по салону грузовика, убирая свои возможные следы и отпечатки.

Закинув в джип чехол с металлоискателем, лопату и топор, он подошёл к водиле, который пытался налить себе трясущимися руками остатки кофе из термоса. Выходило плохо, горячий напиток обильно орошал брызгами грузовик и одежду, пока Георгий не прервал это занятие, переключив внимание водилы на себя.

–

Как там твой хозяин поживает? Ты ему уже звонил?

–

Ммм… – Жека несколько раз мотнул для убедительности головой в стороны.

–

Скажи мне, только подумай сначала: ты жить сильно хочешь?

Жека ничего не ответил, лишь неуверенно кивнув, мол, какие ещё тут варианты?

–

Тогда запоминай. Ты меня высадил на трассе у Самары. Конкретно – перед развилкой. Больше меня не видел. Это первое. С этой братвой ты пил кофе. Они помогли тебе накачать колесо и потом уехали. Никаких подробностей – просто угостил кофе и разъехались. Это второе, и только в том случае, если кто-то будет об этом спрашивать. Хозяину сейчас не звони. Доедешь до поста, там остановишься на ночь и оттуда позвонишь. Скажешь ему, что заболел, у тебя приступ аппендицита, ехать дальше не можешь и попроси

прислать сменщика. Это третье. Лучше всего, оставь фуру на хранение постовым и уезжай попутным транспортом домой. Сделай всё, как я говорю и, возможно, будешь жить. Ты запомнил?

–

Вроде да… – постепенно Жека пришёл в себя, а обозначенная цепочка простых действий запустила у него слабенький мыслительный процесс. – Он что же, хозяин-то, с ними был за одно?

–

Не факт. Но за фуру получил бы страховку, это точно, а тебе дешёвый памятник за счёт фирмы, и то в случае, если бы твой труп нашли. Поэтому делай, как говорю: пост, звонок, болезнь и домой. Ничего не видел, никого не запомнил. Ну всё, бывай. А про меня вообще забудь. Совсем. Очень тебя прошу, -

для убедительности Георгий ещё раз встряхнул водилу за ворот

.

С трассы он сворачивать не спешил, какое-то время следовал на джипе за фурой слушая рацию и оценивая обстановку – всё было спокойно. Сейчас он отступал от привычных стереотипов: следовало бы убрать всех свидетелей, в том числе и водилу, а фуру сжечь, уничтожив следы. Но так он поступил бы на войне. Сейчас же режим функционирования другой и его миссия частная. Кроме всего, пока ещё был шанс избежать лишнего шума, а вот сгоревшая фура была бы ненужным концом нити, за который ухватятся сразу и ещё неизвестно, что там вытянут. Так что он просто выбрал наиболее оптимальный вариант.

Убедившись, что Жека уверенно держит курс на пост ДПС, не стал дольше испытывать везение и свернул на просёлок, уводящий от трассы южнее. Местность основной операции он изучил хорошо, по спутниковым снимкам недельной свежести, поэтому визуально представлял, где сейчас находится и куда нужно держать направление. Миновал лесной массив, светлеющий голыми берёзовыми стволами в не по осеннему тёплой лунной ночи, оставил по левой стороне огни старого села Ключёвка и проскочив полями свернул на едва заметную, заросшую травой дорогу – надо было пообщаться с пленным, да и от груза пора избавиться.

Дорожка привела его на старую, забытую и заброшенную пасеку. Когда-то тут стоял крепкий омшаник, от которого остался теперь лишь приличного размера котлован, а с краю поляны виднелся фундамент от давно разобранного дома или избушки. Не обращая внимания на сдавленные мычания, доносящиеся с багажного отделения, Георгий обошёл поляну, внимательно присматриваясь к местности и, убедившись, что она как нельзя лучше подходит для предстоящей беседы, вернулся к машине. Открыв дверь багажника выволок наружу извивающегося Жилу. Следом выдернул из салона уже успевшие закоченеть трупы, бросив их на землю рядом с пленным. Наконец уделил внимание и ему.

Первым делом подтащил за воротник к старой берёзе, стоящей у края поляны, рядом с остатками каменного фундамента. Прямо под берёзой виднелся огромный тёмный конус муравейника. На него Георгий и усадил своего собеседника, без церемоний зафиксировав его корпус и голову к дереву позаимствованной в джипе буксировочной лентой. Затем располосовал ему мокрые штаны финкой, обнажив мускулистые волосатые ноги, и разворошил палкой муравейник – за дело, уважаемые.

Когда уже готовившиеся к зимней спячке муравьи выслав разведку убедились в нападении на свою крепость, из глубин двинулись полчища насекомых, принявшихся свирепо рвать в темноте сучившее ногами тёплое тело. Уловив, что настал подходящий момент для беседы, Георгий слегка ослабил собеседнику кляп, предоставив возможность к общению, и, подсвечивая себе найденным в джипе фонариком, приступил к прояснению некоторых интересующих его моментов.

Если убрать матерщину, ругань и угрозы сходившего с ума от укусов и касаний насекомых Жилы, то суть его ответов на заданные вопросы была такова: на фуру вот буквально вчера их навёл Бык, тот старший, которого Георгий упокоил за рулём. У Быка есть шмара, которая гадает на картах, с ней он делает расклады. В этот раз по картам вышло, что есть шанс кинуть лохов на бабки. Даже цифры там какие то были: три, пять и восемь. Фуру приметил сам Бык на стоянке, груз был смачный, водила один, всё в цвет. Пасли фуру от Тольятти, по дороге они с Быком и Рэмом решили не только груз забрать, но и саму фуру тоже, а водилу кончить. Потом груз толкают, фуру продают дагам, всем по доле, а Быку вдвое, за наколку. Про пассажира не знали и про охрану речи не было.

Вот так всё просто. Ну, почти – оставалась неясность с гадалкой и картами, но этот момент уже не прокачаешь, следовало спрашивать у Быка, а он вон, окоченел совсем. Жила отвечал инициативно и даже несколько упреждая интерес Георгия, что в целом было объяснимо: на раздумья времени у него просто не оставалось, над всем доминировало желание избавить себя от этого ужаса, и как можно быстрее.

Удовлетворившись полученной информацией Георгий заново закрепил собеседнику кляп и приступил к следующей ответственной процедуре – избавлению от улик. Почти рядом с берёзой, а стало быть и муравейником, был выворотень старой ели. Прямо под большой земляной плашкой корневищ виднелся конус углубления, напоминавший широкую нору. Георгий некоторое время поработал лопатой, расширяя естественное укрытие. Затем в эту яму сложил трупы, туда же кинул оба ТТ. Найденные в одежде личные документы и пластиковые банковские карточки сжёг, щедро смочив бензином. Тем временем Жила подозрительно затих, перестав дёргаться и обвиснув на своих путах. Осветив его увидел пену на лице и застывший тускнеющий взгляд – и этот отмучился.

Последний раз посмотрев на яму, где лежали тела, Георгий принялся за трудоёмкий процесс. Нужно было перерубить пригнутый к земле ствол ели, поближе к комлю. Через десяток минут ударного труда ствол громко треснул, переломившись в месте рубки, и освободившийся от тяжелой вершины огрызок ели шумно встал в прежнее вертикальное положение, надёжно скрыв под корнями импровизированную могилу.

Остальное закончат муравьи и грызуны. В том, что до весны никто сюда и носа не сунет, Георгий был уверен. Но на всякий случай прикинул, сколько у него времени при самом плохом варианте: сутки-другие на обнаружение трупов, ещё пару на неповоротливый механизм последующих следственных действий (даже с учётом возможной болтливости Жеки). Пока установят личности фигурантов, пока подадут в розыск – выходило, что форы у него в любом случае дней пять. Это вполне устраивало. Никаких моральных терзаний или неудобств он не испытывал – обычная солдатская работа. Кроме того все получили своё по заслугам, такая карма, ничего не поделаешь. При другом исходе в яме мог оказаться сам Георгий, а у него есть ещё дела, ради которых он сюда и приехал. Так что, ничего личного, господа бандиты. На войне, как на войне.

Иже атаманы

(Георгий Уилсон, 24-25 октября 2009, Россия)

К полуночи проехал на джипе Ташлы, Алексеевку и Поповку. Около Новозаречинска дорога выскакивала на шоссе Казань-Оренбург и Георгий решил дождаться утра. Причиной тому была особенность ландшафта, по которому предстояло двигаться дальше. Грунтовка спускалась к шоссе с пологой и почти открытой возвышенности, движение в этом районе было редкое и свет автомобильных фар был виден в ночи с большого расстояния, что могло привлечь ненужное сейчас внимание любопытных и служебно-озабоченных экипажей ДПС. Кроме того, искать старую переправу через реку ночью тоже было сложно и, опять же, свет автомобильных фар в речной пойме, у всех на виду… Короче говоря, свернул в лесополосу и переночевал в машине.

С рассветом без проблем пересёк шоссе и углубился в голую осеннюю урему, сквозь которую тот тут, то там просвечивали тёмные воды речки Ик. Избитая тракторами и бог весть какой ещё техникой колея долго кружила среди уже облетевших кустов, ив и скошенных лужаек, но в конце концов вывела к старому мосту. По нему можно было проехать одному автомобилю, и то с большой осторожностью: старые металлические балки проржавели, дощатый настил почти сгнил, и внизу пенились неприветливые буруны от течения. Тяжёлую технику мосток просто не выдержал бы, но джип легко проскочил на другой берег. Проехал Кулбаево и Старотураево, удачно попав в транспортное затишье субботнего утра. Покрытый пылью и подсохшей грязью джип проглатывал километры разбитой гравийки, поднимая в прохладном воздухе инверсионные следы пыли, и меньше чем за полчаса выехал к Леонидовке. Дальше ориентироваться стало проще. Проехав ещё пару километров свернул в лес. Оставшуюся часть пути решил пройти пешком.

В район возможного нахождения клада вышел ближе к полудню. К этому часу небо местами прояснилось, выглянуло солнце и его лучи быстро прогрели выстывший за ночь осенний воздух. По пути услышал два далёких и один более близкий выстрелы. «Первые гладкоствол, третий определённо нарезной» – определил на ходу. Охотничий сезон был в разгаре. Лес не казался девственным или диким, часто встречались разные тропы, дорожки, заброшенные старые и новые столбы линий электропередач. Лист давно опал и любые неровности в лесу просматривались чётко: пади, ямки, бугорки, старые землянки и раскопы, и тем более земляные кучи, оставшиеся от старых лесоразработок. Всё это сразу бросалось в глаза (собственно, именно по этой причине он и выбрал конец октября для знакомства с наследством). Немного поплутал по участку леса и скоро нашёл нужную поляну.

По приметам и описанию всё сходилось: заброшенные старые отвалы и шахты рудника, овраг, ручей, четыре огромные берёзы со старыми метками, даже дуб рос на своём месте, как и было видно на спутниковых снимках. Под дубом, ещё сохранившим на себе некоторое количество кофейно-жёлтой листвы и желудей, он отдохнул, с наслаждением вдыхая терпкий лесной аромат трав и дубовой коры. Приметив место, где пожухлая растительность была более грубой, сгрёб ногой в сторону тонкий дёрн, обнаружив следы старого костровища. Осмотрел поляну и уверенно направился в дальний её угол, к берёзам. Сначала оценил внешний вид места: без следов раскопа, грунт цельный, с толстым слоем дёрна, механическому воздействию не подвергался. Никаких признаков чьего либо поиска, девственно нетронутая природа. Неплохо.

Достал из чехла металлоискатель и принялся за детальное обследование местности. Надёжная и хорошо знакомая техника работала нестабильно: несколько раз детектор среагировал на поверхностный мусор, трижды указал на наличие большого объёма металла на глубине более метра, но потом замолчал, словно решив, что сделал достаточно. Георгий с перерывами провёл несколько сеансов поиска, раз за разом проверяя пройденную трассу, но прежних результатов так и не получил.

Решил удовлетвориться и этим, самое главное он выяснил – следов раскопа нет, значит клад на месте, никто его не забирал. Сделал несколько снимков на компактную камеру Sony Cyber-shot, зафиксировав привязку к местности. Отредактировал метаданные, убрал геопозицию, дату и время, и уже собрался идти обратно к машине, когда боковым зрением, справа и чуть позади, увидел фигуры двух человек.

Они появились с той стороны, откуда не могли прийти посторонние, он только-что осмотрел тот район. Это были старые, пожилые люди, старик и старуха. Наверное, грибники. Старик с седой бородой, одет в непривычную одежду, что-то вроде длинного кафтана без рукавов, темные штаны, высокие сапоги, шапка-ушанка и деревянный посох в руках. Он смотрел на Георгия, положив на посох кисти рук, и молчал. Старуха была в длинной, до самой земли, юбке, в подпоясанной верёвкой чёрной тужурке и с котомкой за плечами. На голове толстый платок. Она не стояла, шла по лесу и он видел только её спину. На ногах виднелось что-то вроде старомодных башмаков. До обоих было примерно сто шестьдесят фитов, он очень хорошо их рассмотрел.

Его внимание отвлёк свист крыльев над головой и шум веток. Повернув голову Георгий увидел большого чёрного ворона, усевшегося на вершине дуба. Степенно поправив оперение ворон громко каркнул, словно обозначая, кто тут хозяин на самом деле. Улыбнувшись важной птице снова посмотрел в сторону странных грибников, но там никого уже не было. Они пропали.

Он прошёл к тому месту, где только что была эта необычная пара, но не смог различить никаких следов на сыром лесном подстиле – абсолютно нетронутая ничем поверхность, без каких-либо повреждений. Не по воздуху же они летели?

Георгий почувствовал чужой взгляд, словно чем-то мягким провели по затылку и по спине пробежал морозец. Обернувшись понял, что уйти незаметно уже не получится – на поляну из кустов шагнул человек. Был он в телогрейке, крепких брезентовых штанах, заправленных в сапоги, за спиной вещмешок и карабин, стволом вниз. Охотник. Глаза под черной, с синим верхом, сдвинутой на лоб кубанкой изучающе рассматривали Георгия, так и стоявшего на поляне с металлоискателем в чехле. Подойдя ближе человек вежливо обозначил нейтральное дружелюбие, чуть раздвинув пшеничные усы в улыбке, на бородатой физиономии.

–

Здорово бывал, – кивнул он Георгию.

–

Слава Богу.

Человек протянул ему руку, крепко пожав.

–

Ефим.

–

Данил.

–

Ищешь чего? – Ефим кивнул на чехол, висевший на плече Георгия.

–

Да, старый коллектор где-то тут должен проходить. Надо найти, демонтировать будем.

–

Понятно. Тут коллекторов сроду небывало. Немного ошибся ты. Вон там, – он обозначил направление, – на квартальном перекрёстке надо начинать смотреть. По старым отвалам ориентируйся.

–

Учту, спасибо. Ты не встречал сейчас деда с бабкой? Вроде в твою сторону шли. Грибники.

–

Какие грибники, парень? Конец октября. Грибники… – Ефим усмехнулся. – Нет, никого не видел. Куда, говоришь, они пошли?

Георгий показал, качнув чехлом, незаметно прокачивая собеседника. Лет сорок, может сорок два, физически крепок, движения уверенные, но плавные. Осторожен, внимателен, в схватке может доставить хлопот. Но угрозы от него не исходило. Откуда он на этой поляне? Случайно?

–

Не видел, а мимо никак не могли пройти. Может показалось?

–

Может. Давно в лесу не был, обдышался свежим воздухом.

Улыбнулись. Напряжение первых секунд отпустило. Ефим присел на старое полено, лежавшее посреди поляны, вытянув одну ногу – вроде и для отдыха, но с такого положения можно быстро сменить позицию.

–

Откуда сам?

–

С Самары.

–

Казак?

–

Дед из оренбургских.

–

Оно и видно, – Ефим заметно подобрел лицом. – Чай будешь? Или у тебя в машине всё?

–

Про машину откуда знаешь?

–

Не пёхом же ты сюда с Самары шёл, – ухмыльнулся собеседник. – С собой тоже нет ничего. Значит в машине, где-то рядом. Да ты не грузись, мне это до одного места. Будешь?

Он уже скинул с плеча вещмешок и распустил лямки на горловине.

–

Давай.

–

От то дело…

Чай был уже подостывшим, но от того не менее душистым, с щедрым вкусом мёда. Снова внимание Георгия отвлёк шум крыльев – сидевший до этого тихо ворон решил, что достаточно насмотрелся и взмыл в небо, неожиданно подёрнувшееся тёмными тучами, не видимыми раньше из-за леса.

–

Благодарю. Хорош чаёк.

–

Допивай всё. Ты меня не подбросишь до деревни? Если, конечно, дела закончил. Машина у меня там, нет охоты ноги ломать.

–

Не вопрос, идём. Я как раз собирался уезжать.

К машине шли так: впереди Георгий, за ним, чуть поодаль Ефим. Если позволяла ширина лесной дорожки, то шли рядом, поглядывая на небо – погожий день быстро сменился сумрачной погодой, обещающей скорый дождь и даже уже где-то громыхало вдали.

–

Что за новости, – который раз удивлялся Ефим, слушая всё приближающиеся раскаты. – Гроза об эту пору редкость, да и не предвещало же ничего.

До джипа осталась последняя сотня шагов, когда первые тяжёлые капли дождя упруго ударили по деревьям и одежде, словно приглашая путников поскорее найти укрытие. И тут же обрушился ливень, словно разбойник с шумом вынырнувший из-за тёмного ельника.

–

Бежим? – Георгий кивнул на джип, оглядываясь на путника.

–

Не… промокнем, давай сюда, – Ефим ловко нырнул под крону разлапистой невысокой ели, скрываясь от воды.

Георгий спешно последовал за ним, холодный ливень и в самом деле хлынул, как из ведра. Когда он пробрался под игольчатые ветви к стволу, Ефим уже скинул вещмешок и достал из него скат тонкого брезента, быстро соорудив вполне приличный полог, под которым аккурат хватило места двоим.

–

Переждём, такой ливень долгим не бывает, – уверенно сказал Ефим, устраиваясь поудобнее и слушая стук редких капель, добирающихся через крону ели до полога.

–

Пережидать грозу под деревом не самый лучший вариант, – Георгий сел ближе к стволу, пристроив рядом чехол с прибором.

–

Да ну, не тот случай. Вокруг выше есть, вон берёза, осина, дубы те же. А мы под низким и в массиве. Нет, всё верно делаем, даже не думай. Пока до твоего джипа добежим сухого места на нас не будет. Потом сушиться придётся, а где?

В этот момент совсем рядом что-то треснуло, словно падая с неба, и тут же раздался такой грохот, от которого болезненно сыграли барабанные перепонки, забивая слух звоном в ушах.

–

Вот это шарахнуло, – весело оскалил зубы Ефим. – И заметь, мимо.

Шум ливня сразу поубавился, словно после финального аккорда, а скоро и вовсе стих. Что-то потрескивало невдалеке и терпкая постгрозовая свежесть ощутимо перебивалась гарью. Причём, горело что-то синтетическое.

–

А что-то я не понял, – Ефим уже шустро выкарабкивался из-под ели, и выбравшись наружу присвистнул, заломив на затылок кубанку. – Ну дела…

Георгий не мешкая выбрался следом, под редкие капли заканчивающегося дождя, уже догадываясь, что увидит.

Горел джип. Молния ударила в антенну, прошла через лобовое стекло, оставив на нём обугленную паутину трещин, и салон вовсю пылал, пуская чадный дым книзу. Пламя буйно выбивалось из лопнувших окон, уже занялись колёса, и на глазах у молчавших зрителей ярко и гулко рванул бензобак, взметнув столб огня сквозь ветки черёмухи, под которыми Георгий спрятал машину. После этого джип и вовсе скрылся в огненном смерче, как-бы ставя точку в спонтанных мыслях о тушении. Поздно.

Георгий смотрел на буйство стихии скорее с равнодушием, чем озабоченностью, что не укрылось от его спутника.

–

У тебя там было что-то ценное, кроме чая? – с интересом спросил он, поглядывая на Георгия.

–

Нет, машина фирмы, по доверенности. Не жалко.

–

Ясно. Странно как-то горит, слишком быстро. Кузов забирать будешь?

–

Зачем?

Подождали, убедились, что огонь не причинит вреда сырому и влажному лесу, и зашагали к деревне, тут делать больше было нечего.

В Леонидовку зашли к сумеркам. Длинная и узкая, она протянулась вдоль почти единственной улицы без малого на милю, и они прошагали её всю, из конца в конец – машину Ефим оставил на противоположной стороне. Большинство домов казались нежилыми, Георгий насчитал не больше дюжины тех, где горел уже в окнах свет или было заметно иное присутствие хозяев. Шагающих по улице встречали приветственные жесты мужиков, кое-где возившихся во дворах, и провожали любопытные взгляды из-за занавесок.

Прошли мимо сруба строящейся на возвышенности часовни и, наконец, оказались у крайних дворов, возле которых разворачивалась динамичная сцена.

Улицу замыкали два участка. У одного, с дощатым забором и широкими воротами, ждала хозяина ефимовская Нива. А через дорогу, под навесом рядом с небольшой избушкой, воинственно уперев руки в бока стояла женщина, что-то выговаривая трём южного вида парням, настырно пытавшимся войти в избу. За спиной женщины был покрытый дорожной пылью и видавший виды старый японский минивен, а рядом с парнями стоял нарядно подсвеченный габаритными огнями чёрный джип без номеров. Через его открытые двери на улицу выплёскивались удалые такты ритмичной музыки. Впрочем, голоса женщины вполне хватало, чтобы музыка воспринималась несколько ущербно.

–

Не выйдет к вам муж,

отдыхает после дороги

. Меня спросите, чего надо, – женщина смотрела на парней с прищуром, словно через прицел.

–

Кто с тобой говорить станет, э? Женщьн место на кухня. Давай, не лезь в мужские дела, зови его!

–

Чихоо? Трусы свои поправляй, а не меня. А ну, возьми в сторону на два шага!

–

Защэм? – парни отреагировали на колкость по разному: двое качнув головами сурово насупились, а третий с любопытством рассматривал ладную фигуру собеседницы.

–

А ворота атаману забрызгаешь… – неизвестно откуда в руках женщины оказался ствол обреза,

безошибочно выцелив грудь вожака

. – Ну! Кому говорю?

Экипаж джипа к такой смене формата общения среагировал слаженно: старший застыл под прицелом, слегка подняв перед собой руки, а его дружки проворно брызнули в стороны, выпадая в вечернем сумраке из центра мишенной обстановки и доставая чего-то там из-за поясов. Не учли одного – подошедших почти вплотную Георгия и Ефима.

Одного прыгуна, что оказался поближе, сбил с ног Георгий. Другого не долго думая взял на прицел карабина Ефим, заставив положить ствол и лечь на землю. Тут на крыльце появился заспанный человек, метра под два ростом, и свирепо высматривая причину своего внепланового пробуждения поинтересовался:

–

Што за шум, Галина?

Увидев его старший троицы лёг на землю сам.

Знакомились уже в темноте. Муж Галины, Степан, был с Щучьего, что меж Челябинском и Курганом. Супруги ехали в Москву за товаром, для поддержки своего мелкого бизнеса. После Уфы несколько раз видели этих вот обормотов, разглядывавших их на стоянках. Решили заехать к атаману, отдохнуть немного, избегая непонятного внимания чужаков, а эти сами следом заявились – ойте-нате, хрен из под кровати…

Сурово поспрошали чужаков, какого хрена лысого им тут надо? Стёпа пожурил всех, приложив к каждой голове широкую, как пионерское знамя пятерню. Понятное дело, после такого никто из них сразу внятно объяснить ничего не мог:

–

Ай, голова тошнит… ошибились мы брат, за другого тебя приняли!

Ну, и то дело. Переписали установочные данные каждого, выписали тумаков про запас, погнули стволы травматов, так неосмотрительно вынутых не по теме, и отправили восвояси – не балуйте тута, а то осерчаем.

Потом Ефим просветил по ситуации: оказалось, что оба участка атамановы. Где ворота – сам живет, а этот дом для гостей, их с войска заезжает часто и много. С какого войска? Так с Оренбургского, атаман-то войсковой. Сейчас его нет, на выезде в Оренбурге, вернуться обещался завтра, не раньше. Будем ждать или созвонимся? Да собственно, к атаману вопросов ни у кого не было, а Степан с утра пораньше собирался двинуться в дорогу, чтобы успеть к вечеру в столицу. Можно ли Даниле составить ему компанию? Да отчего-ж нет, места в машине хватает. Ну вот и ладушки.

Стеснять семейных не стали, пусть отдыхают с дороги, а спать Георгия определили в соседнем доме, принадлежащем казачьей общине. Ефим показал гостю отведённые ему «аппартаменты», и на правах гостеприимного хозяина почаевничал вместе с ним, скрасив время рассказом о местных казаках. Ко всему Ефим оказался ещё нужным и информированным человеком – во время отсутствия атамана присматривал за всем: домами, деревней, а попутно заправлял и охраной нефтяного промысла, у которого был договор с казаками. Понятное дело, что упускать шанс узнать побольше о местном казачестве Георгий не стал.

Коротким их разговор не получился. Даже углубляться в историю не пришлось – того, что было с 1991 года вполне хватало, чтобы казачий гонор и характер Ефима вставали дыбом, не давая остыть накалу беседы. К тому, что происходит в войске ныне, подобрались уже за полночь, за очередным чайником, который Ефим успевал заваривать по мере естественного убывания содержимого.

Рассказ Ефима больше походил на монолог, но Георгий умел слушать, да и было интересно. Вопросов он задавал мало, стараясь уловить суть самостоятельно. Чувствовал, что рассказчику тема разговора небезразлична и говорить он может долго. Ефим злоупотреблять вниманием слушателя всё же не стал, время было уже позднее.

–

…Поэтому я повторю: подальше надо держаться от всяких-разных партий и союзов. Так выстоим, – Ефим баюкал в руках жестяную кружку с горячим напитком. – Как-то так, братка. А старых коллекторов по лесу полно, могу показать, если хочешь. Интересуют ещё тебя, нет?

Заметив, что Георгий на последний вопрос отреагировал равнодушно, Ефим чуть заметно кивнул своим мыслям, ухмыльнувшись:

–

Ну, я так и думал.

–

О чём ты? – Георгий внимательно посмотрел на добродушно развалившегося на лавке собеседника, так неожиданно сменившего тему разговора.

–

Ты не тот за кого себя выдаешь, дружище. Джип для тебя не ценность, пушка за поясом не наша, сноровка не штатская. Вот духа ты давеча ловко опрокинул: ладно, допустим спортсмен, а ствол у него раскидал одной рукой за секунду – где обучился? Одет ты в фирменное, что обувь, что одёжа

.

Кожа чистая, руки… В общем, у нас в лесу так не ходят

.

Чего искал-то на поляне? Ты ж не просто так, а с прибором. Значит по делу.

–

Личный интерес, Ефим, – не стал кривить душой Георгий, оценив наблюдательность казака.

–

Да ты не бери в голову, я сказал своих не сдаём. В тебе казака за версту видно, а с Дона выдачи нет, сам знаешь, потому как мы одной крови. Машину твою уберем, не переживай. И вообще, мы тебя не видели, ты нас если что. Но батьке доложу, не обессудь.

Помолчали. Ефим сербал чаёк, ожидая реакции собеседника на свои умозаключения и исподволь наблюдая за ним. Георгий размышлял некоторое время глядя на огонёк свечи (электричества в избе не было), и наконец сказал:

–

Хочешь, скажу где ты служил?

–

Ну? – удивился Ефим.

–

Разведка, без вариантов. Спецназ, скорее всего. Воевал, младший командный состав. Афган. Верно?

–

Почти оно самое. А к чему это?

–

Казак казака видит издалека, сам же говорил. Скажи, а что-то странное не замечали в том месте, в лесу?

–

Ты опять про деда и старуху? Нет, их не видели, а в деревне был случай. В бане мылись одни,

и ближе к полуночи прямо из стены вышли семеро в гимнастёрках

, фуражках, прошли через баню и в стене же исчезли. Правда, очевидцы были немного навеселе, а больше никто подобного не видел, так что… Ну, в общем можно сказать, что ничего особого не замечали.

–

А не особого? Что-то необычное?

–

Так, мелочи. Зачем тебе это?

–

Интересно.

–

Поздно уже, спать пора. Тебе через пару часов со Степаном выезжать. Ложись

,

я в машине лягу.

Утром, ещё в полной темноте, Ефим был как огурчик – бодр и деятелен, словно отсыпался сутки на сеновале. Георгий за утренним моционом избавился от ставших теперь ненужными ствола и левых документов. Наскоро позавтракали домашним, что припасла Галина, обнялись, охлопались на прощание и сели в машину, благословясь. Ефим понимающе подмигнул Георгию: всё путём, мол, езжай спокойно. И поехали.

Когда выбрались на трассу дождался пока не проехали мимо Бавлинского перекрёстка, на котором рассмотрел фуру Жеки, сиротливо стоящую рядом с постом ДПС. Значит водила всё сделал, как он ему наказывал. Потом покойное и размеренное движение склонило Георгия в сон (сказался короткий отдых из-за разговоров с Ефимом). Сквозь ровный гул мотора ещё слышал, как останавливалась машина, хлопала дверь, кто-то устраивался в салоне и Степан приветствовал пассажира:

–

Здорово ночевал?

–

Та… тама, на заправке переночевал.

–

Што??

Потом снова провал в сновидения без памяти, и уже окончательно проснулся он от громкого голоса Степана, продолжавшего начатый ранее разговор:

–

…Ты какого лешего справу на себя надел, дурень? Какой из тебя казак, ты глянь в зеркало!

Оказалось, он выговаривал щуплому, давно небритому и запустившему себя человеку в неряшливой казачьей амуниции, скромно сидевшему рядом с Георгием. Супруги подобрали его на трассе, когда тот «голосовал».

–

Ну не повезло казаком родиться, так и будь мужиком, чего ты лампасы натянул?

–

Вот, удостоверение… – робко пытался объяснить пассажир, мусоля в руке какой-то бланк.

–

В дырку себе его затолкай, мужлан! Где это видано, чтобы пациентов социальных приютов казаками рядили? Кто твои родители?

–

Мать с деревни, в колхозе работала, а отца нету.

–

Во! Туда и ехай, деревню подымать. А ты куды лезешь?

–

В монастырь еду, работа там есть, охрана…

–

Уф!

Разговор затих, но Степан долго ещё пыхтел, как самовар, стравливая охватившие его эмоции. «Воина» высадили под Самарой и Георгий больше уже не спал.

Погода благоприятствовала, трасса была сухая, движение по воскресному дню не сильное и к вечеру Степан уже катил по МКАД, устало соображая, где бы им переночевать – завтра с утра на рынок и обратно (дома хозяйство, да и бизнес ждать не любит). Георгий распрощался с ним и Галиной на заправочной станции, где увидел свободное такси. Ему тоже следовало поторопиться – основная задача миссии была выполнена, а интуиция подсказывала, что время спокойного перемещения по родине предков уже на исходе. На съёмную квартиру заезжать не собирался, да и не было нужды – всё своё было при нём. Поэтому через пару минут таксист с азартом вёз его в Шереметьево, ощущая через карман тепло новенькой стобаксовой купюры.

Свободного билета на ближайший рейс в Нью Йорк не оказалось и Георгий взял бизнес-класс до Стамбула, вылетавший через два часа.

Суета сует

( 2001-2009, Привратник)

Если вы считаете, что я зря не довёл до конца начатое, не избавился от надоедливого потомка Туманова в прошлый раз, то не спешите с выводами. Ваши чаяния солидарно разделяю и поддерживаю (сам милосердным никогда не был), тут дело в другом.

Во-первых, мне пришлось-таки выслушать выволочку от Глеба. «Каким образом офис Фонда оказался в башне? Почему об этом меня не проинформировали? Вы едва не оборвали единственную нить к золотому обозу» – и так далее, всё на таком же полуистерическом градусе. На справедливое замечание, что исполнителей не плохо бы в общих чертах информировать о том, какие автономные пересекающиеся акции проводятся в их зоне ответственности, отреагировал штатно: пробурчал «каждому своё», мол, и поручил Мастеру заняться разработкой семьи Уилсона.

Во-вторых, я справедливо предположил, что рано или поздно, а наследники Туманова пригодятся мне в разыгрывании другой предстоящей партии: их можно использовать в качестве конкурентов, когда появятся иные претенденты на моё золото. Обратили внимание – не если, а когда? Так всё и случилось.

Через некоторое время на 1/8 части суши всерьёз озаботились пополнением государевой казны. Обычное и пустяковое дело, не так ли? Только решили сделать это не так, как принято: через увеличение ВВП, модернизацию экономики, реформирование налоговой системы или другими скучными методами, а несколько проще – отыскать и вернуть то золото, что было утеряно или похищено в годы смуты почти вековой давности (вашему вниманию – я был активным участником тех событий).

Такие светлые мысли редко приходят в неподготовленные умы на ровном месте или сами по себе, и этот раз не стал исключением – то была инициатива Глеба. С моей стороны вопрос «Зачем?» не прозвучал, давно приучен искать объяснение поступкам шефа самостоятельно. А в этом случае ответ был очевидным: Глеб решил, что использование возможностей государства более продуктивно, чем самостоятельный поиск, пассивное ожидание появления Туманова или активности его наследников. Кроме того, запущенный механизм ориентирован не на конкретный золотой обоз, а в целом на проблему, и в суете перераспределения выхватить да забрать своё много проще. Что ж – умно, как обычно.

Но гладко было на бумаге да забыли про овраги, а по ним ходить. Наши братья в Москве или переоценили своё влияние, или недоработали, только во главе сформированной по их совету структуры, которой было поручено этакое важное дело, поставили совершенно постороннего типа. И сама структура имела не совсем респектабельный вид – представляла собой некий «Сектор-А», под началом одного-единственного человека. Получалось, что братья хорошую идею просто-напросто не довели до ума, или образно говоря похерили. А между тем это было поручением Великого Инспектора. Догадайтесь, кто направился в первопрестольную исправлять ситуацию? Молодцы, зачту вам этот кредит доверия при случае.

Поручение Глеба я посчитал своим «восстановлением в правах», несколько утраченных после Нью-Йорка. (Каюсь, была даже тревожная мыслишка, что шеф меня и вовсе собрался было отодвинуть от золотого приза. Оказалось, напрасно переживал).

Не скажу, что проявленная самодеятельность местных чиновников меня особенно обеспокоила, ничего угрожающего в их действиях я не обнаружил. Пока не обнаружил. Новоиспеченный руководитель «Сектора-А» поначалу показался мне не представляющим опасности – занимался сбором и анализом общедоступной информации, подсчитывал, сравнивал, короче говоря к практическим действиям приступать пока не собирался. Да и не было у него такой возможности, ввиду отсутствия необходимых полномочий, ресурсов и информации.

Однако, понаблюдав некоторое время за его работой, я решил, что следует побыстрее приставить к нему нашего куратора, чтобы приглядывал да сообщал, когда эта ищейка унюхает не то, что нужно. Этот директор был слишком правильным, понимаете? Типы его склада и на принцип могут пойти, хуже нет таких идейных. Но так или иначе, а второй игрок для предстоящей мне партии обозначился (не исключаю, что игроков в будущем может оказаться и больше, но в любом случае победителем окажусь я, уж в этом будьте покойны).

С подбором кандидатуры куратора проблем не возникло. На связи у Братства всегда есть нужное количество потенциально полезных типов, стоящих у руля всевозможных компаний, ведомств, финансовых учреждений и корпораций. Все они почитают за честь иметь с нами дело, лелея мечту стать когда-нибудь одним из нас. Часть этой публики хорошо мне известна по их регулярному участию в разного рода оккультных ритуалах, и по визитам к нашей подопечной клиентуре – гадалкам и предсказателям. Поэтому у меня в руках есть ниточки ко многим властным марионеткам, а в рукаве всегда найдутся аргументы для их мотивации к инициативному сотрудничеству.

Вот скажите мне: куда принесёт в клювике отысканное золото директор «Сектора-А»? В Гохран, говорите? Допустим. А кто обеспечит сопровождение и безопасность в пути следования? Кто предоставит транспорт и необходимое оборудования для перевозки? Не всё так просто. Гохран не оказывает такие услуги: там умеют принимать, хранить, вести учёт, но не более. А с обеспечением розыска, охраной и сопровождением ценного груза справится та структура, которая имеет собственную полноценную службу безопасности. Плюс – финансы и материально-техническую базу для этого. Поэтому куратора я подобрал из числа банкиров.

Тем временем поручение Великого Инспектора по отработке семьи Уилсонов и Фонда принесло определённые результаты. Разобрались с женой и детьми мистера. Кроме сына у него были ещё и две дочери, которые меня лично не заинтересовали. Главное – выяснилось, что у Фонда, кроме председателя, есть полномочный представитель. И это никто иной, как его сын Георгий Уилсон. Тоже бывший офицер (весь в папу), женат, двое сыновей. И небольшая ремарка: в сентябре 2001 он потерял невесту, в том самом самолёте, что врезался в Северную башню…

А скоро тумановские наследники снова дали о себе знать, никак не сиделось им спокойно: Уилсон-младший вознамерился проверить сохранность золота (о том, что на его имя куплены билеты на рейс Нью-Йорк – Москва, мы узнали через пятнадцать минут после совершения транзакции по оплате). Сам ли так решил Георгий Уилсон, или отец надоумил – не суть. Это была уже явная угроза, пусть и не большая, но которую желательно купировать.

Авиакатастрофу правнуку устраивать не стали (Глеб запретил острые акции без решения Трибунала), кроме того интересно было посмотреть – так ли хорош в деле правнук, как его прадед? И если он едет проверять место клада, то отследив его перемещение мы получим нужную локацию. А меня кроме всего разбирало любопытство понаблюдать за поведением Хранителей при появлении наследника: как-то они его примут? (Кто такие Хранители, спрашиваете? Это казаки из отряда Туманова, сопровождавшие тот обоз и случайно погибшие от его руки. Потом из них вредный старый шаман Доднум-Оол смастерил стражей золотого клада, поручив целый век охранять это золото. Лично я до этого срока и пробовать не стану забрать у них клад, со старым Оолом шутки плохи. Но согласитесь – занимательная у них должна быть встреча?)

В общем, прилетел этот Уилсон-младший благополучно. На первых порах ему не мешали, решили оценить потенциал нового игрока – насколько опасен и серьёзен? Только ничем особенным поначалу он себя не проявил, быстро освоился, нашёл документы, жильё и не мешкая выехал из Москвы в направлении клада. Что-ж, усложним условия.

Пока он бил баклуши, колеся пассажиром по полям и весям, мы просчитали маршрут движения фуры, водитель которой взял его на борт (мы – это я и Кадош, при необходимости обе наши сущности объединяли усилия). В месте первой отгрузки я добавил новые «вводные»: проверил наш реестр адептов гадания на картах, пробил персоналии по контактам с криминалом и вложил в нужного оператора Таро информацию о возможности лёгкой наживы (это было не сложно и без всякой мистики – хватило телефонного звонка). Тут же эту наживку и организовал, скоммутировав через наших братьев владельца фуры и клиента, которому стало до крайности необходимо срочно отправить партию товара в попутном направлении. И договориться о выгодной цене помогли, что бы уж наверняка: товар отправили без сопровождения, а значит сэкономили на охране, что позволило поднять ценник доставки выше среднего. Всем сплошной профит, верно? И заметьте, никакого прямого физического воздействия на объекты приложения усилий, братья всего лишь подкинули информацию нужным лицам в нужное время.

Предвидя возможные сложности с дальнейшим контролем за перемещением объекта, запросил помощь у Глеба – нам бы постоянное наблюдение за фурой, шеф: выходим на финишную прямую. И получил непрерывный визуальный контроль с военного спутника на геостационарной орбите, очередной раз убедившись в безграничных возможностях Братства.

Дальше можно было сложить руки, ноги и мечи со шпагами, и наслаждаться разворачивающейся картиной грамотно спланированной акции: все участники заряжены на результат, точка пересечения интересов определена, отмашка на старт сделана. Приходи, кума, любоваться.

Сразу скажу, мои ожидания правнук оправдал. Свои мысли скрывал также, как и его пращуры, неосознанным сваливанием в транс-состояние сознания при опасности. И воин из него получился отменный: умён, внимателен, ловок, силён, модель принятия решения универсальна, обладает спецификой концентрации энергии и боя в изменённом состоянии сознания. Он положил всех этих романтиков с большой дороги, как серпом срезал – двоих сразу, третьего после обстоятельного допроса. Следы замёл грамотно, но слегка недоработал, как и его прадед: оставил живым водителя фуры. (Ведь знает, что за эту ниточку обязательно потянут, что за глупое великодушие?)

Что-ж, степень подготовки и слабые стороны определились, осталось посмотреть на его информированность. А посколько одно другому не мешает, сразу стали настраивать механизм деактивации такого ретивого противника – через любовницу упокоенного бандита, ту самую гадалку.

Пока наследник добирался до места клада, неизвестные доброжелатели взвинтили уровень её беспокойства о хахале (ночью домой не вернулся, на связь не выходит, и дружки его пропали) и подсказали мысль, что самое время подключать знакомых Быка: милицию и криминалитет. Дамочка была сообразительной и сама сразу смекнула, что её могут притянуть к ответу, если что-то пошло не так с этим самым Быком, и утром накатала заявление о его пропаже. Простого смертного завернули бы обратно, порекомендовав выждать трое суток, но коррупция на то и существует, чтобы решать такие вопросы вне очереди. Наши возможности почти не понадобились: знакомые Быка в этот же день сами запустили процесс розыска – на машину и её хозяина разослали ориентировки по области. И уже по рекомендации наших людей завели дело и поручили его нужному нам сотруднику, заинтересовав материально. А тот оказался просто реактивным малым (помогать этому малому в розыске я изначально не собирался – пусть проявит себя, покажет на что способен.)

Малый оказался не промах – начал розыск через близкое знакомство с подругой Быка (впоследствии тактически грамотно заняв его место в постели). Вызнав куда направлялся Бык, изъял записи видеокамер со стоянки. Определил за какой фурой следила неудачливая братва и в какое время они выехали на трассу. Отследил по камерам видеонаблюдения их маршрут до границы области, дальше по трассе проверил записи на постах ДПС и в эти же сутки выяснил, что джип исчез между Северным и Бавлами. Сразу передал в розыск фуру, а ту и искать было нечего – стояла себе на стоянке у поста ДПС, тут же на трассе. Правда без водителя. Осмотрели салон кабины, сняли кучу отпечатков и отправили на экспертизу. Водила, по словам постовых, накануне бросил технику открытой и укатил автостопом в неизвестном направлении. Ничего, установили и водилу, и хозяина. Обоих задержали по месту жительства и допросили, потратив на это ещё сутки. Водила не стал запираться и сходу рассказал всё, как на духу, за что немедленно был арестован – намерение братвы ещё доказать надо, а вот убийство это факт и он к нему причастен.

Кое-как составили словесный портрет Уилсона-младшего, так безответственно оставившего в живых ключевого свидетеля, и подали во всероссийский розыск, дело-то выходило не шуточным. Итак, на третьи сутки, 26 октября, его уже искали по всей стране вместе с пропавшим джипом (не именно его, а человека, подходящего под фоторобот).

Мусиевич Виталий, тот самый ведущий дело малый, на лаврах почивать не спешил, руководствуясь старой истиной: «нету тела – нету дела». Дотошно расспросив водилу о месте посадки пассажира и месте нападения на фуру, лично занялся оперативно-розыскными мероприятиями. Стоянку на трассе, где произошло нападение и убийство, осмотрел в первую очередь и сразу понял – тут улик не найти. Место было плотно укатано колёсами большегрузов, кучи разнородного мусора по краям, но существенного ничего: ни намёка на следы крови, никаких следов преступления, короче говоря. Отпечаток протектора пропавшего джипа у него был (снял с места постоянной стоянки, около дома гадалки), с ним проехал от места нападения до поста ДПС, около которого нашлась фура, внимательно осматривая обочины и съезды с трассы. За эти трое суток погода была разной, и ветра, и дожди, но в одном месте всё же смог обнаружить схожий отпечаток колёс, съезжавшего с трассы автомобиля. Отправил оба отпечатка экспертам, а сам вернулся в Тольятти, где принялся за обход стоянки, на которой грузилась фура. Ещё раз просмотрел записи с камер и нашёл-таки кадр, где был виден разыскиваемый, выходящий из подъехавшего такси. Изображение было нечётким, камера располагалась далеко и фигура человека едва просматривалась, но главное было: такси! По модели машины и цвету нашёл более чёткую запись с других камер, установил её номер, а там и таксиста подтянул. Машину осмотрел, пальчиков, понятное дело, там не оказалось – салон накануне мыли. Таксиста допросил, выяснил куда ездил с клиентом, где высаживал, сколько ждал, как тот рассчитывался. Клиент платил рублями, купюры водила уже потратил, однако выяснилось – ездили в несколько торговых центров. Это уже была удача: изъял там записи камер видеонаблюдения, проверил по нужным дате и времени, и к 28 октября, на пятый день розыска, имел на руках сносное изображение предполагаемого преступника. Учитывая, что последний подсел в фуру в Люберцах, отправил уточнённые данные в столицу – пусть поищут там, а сам насел на экспертов: что там с отпечатками? С ними всё оказалось ровно, соответствовали.