Читать онлайн Пинок азарта. Книга третья бесплатно

Пролог

В Омниполисе мало тайн, несмотря на то что это огромный многомиллионный город. Тайны – это удел богачей, вотчина магов, котелок сильных мира сего, в котором они варят свои зелья, но здесь…?

Нет. Здесь такого совсем мало.

Город, наполненный полукровками, изгоями и прочими не слишком-то популярными в других местах разумными, наслаждался отсутствием презренных мистерий и тайн, они здесь были просто не нужны. На улицах города правили бал механика и электроника, в университетах подростки самой разной крови грызли гранит науки, приобретая профессии, совершенно не нужные в других местах. Омниполису требовались механики, инженеры, программисты и водители, но никак не колдуны с шаманами. Что им тут делать, в этой бедной на магию среде?

Правильно, нечего.

Но, мы говорим про улицы. А вот то, что под ними, под толщей породы, под трубами канализации и подземными водами, было совсем другим делом. Там Омниполис, город отверженных, прятал кое-что очень интересное.

Ну… как прятал? Само завелось.

Сначала были гномы. Несколько кланов-изгоев, пришедших в незапамятные времена туда, где их не стали преследовать, закопались в землю под небольшой деревушкой полукровок, носившей в те времена совсем другое название. Они закопались неглубоко. Нет магии – нет рун, что позволят нагнести в гномьи подземелья достаточное количество воздуха, изгоняя угарный газ, поэтому пришлось жить близко к надоедливым наземникам. Но затем? Но потом? Когда лет сорок назад получилось поставить чудовищно мощные, хоть и примитивные, компрессоры?

Тогда всё, казалось, изменилось. Воздух означал возможность для гномов вернуться к своим старым традициям, вгрызться глубже, обустроиться, высечь в скальной толще каждому из них палаты, полагающиеся по возрасту, статусу крови и положению в клане…

Так было совсем недолго. Вместе с воздухом под Омниполисом появилась и тайна, о которой знали только гномы. О нет, они отнюдь не отрыли спящего бога или чудовище, кому в голову придет заснуть в такой дыре? Вы о чем?! Пф… Нет. Тайна пришла к гномам сама, сунула длинный нос в их подземелья, заинтересованно пошевелила им, а затем радостно поскакала к свежему воздуху, тряся своими многочисленными голыми хвостами.

Воздух под землей – это жизнь.

А вот рэтчеды… Рэтчеды – это смерть.

Тайной, скрытой под Омниполисом, стала война.

Не настоящая, конечно же. Что бы помешало гномам скинуть несколько тонн риса и гречки в занятые крысами каверны, а затем просто-напросто на пару недель, отключив компрессоры, переехать в свои небоскребы? В тесноте да не в обиде, потерпели бы, а вот хвостатые бы, выбравшись толпами на свежий воздух городских улиц, спровоцировали бы свой геноцид из добрых рук Управления. Смекаете? Так что «война» там шла сугубо взаимовыгодная. У рэтчедов всегда было множество дикарей, от которых нужно было избавляться. А гномы, что гномы? Утилизация органических отходов, культивация запрещенных грибных культур, подземная разведка, оборона, информация… Это была очень взаимовыгодная война!

Но все всегда хотят большего!

– Большой Запах ушёл, мать! Они убрали его!

– Интересссно, Вишеззз… Только ли его?!

– О нет, мать! Всё, как ты и говорила! Многие убраны! Во время запаха!

– Кто?! Ты должен был принести мне имена! Все имена!!

– Их несут, мать! Их несут! Мои подчиненные, ты их мне сама подарила! Всё уже несут тебе, всё, что ты приказывала!

– Да? Хорошо… тогда говори, Вишез! Не испытывай моего терпения!

– Гобл нет! Совсем нет! Всех сильных гобл побрали! Крылатые приходили, злые и страшные, сияли светом, трясли гобл в норах, те от этого умирали! Гномов… тоже трясли, но немного! Но там наземники! Спускались сюда, забирали старейшин, глав! Гномы ссорятся, ругаются, стреляют! Новых выбирают! Они заняты!

– Очень хорошо, Вишеззз… Ты останешься со мной, будем думать, с чего начинать. Действовать надо быстро, гоблы скоро очнутся, скоро вернутся. Мы не допустим. Соберем самых умных, самых ловких…

– И обжор? И обжор, да?! Им пора работать! Им давно пора!!

– Нет! Даже не думай! Мы ждём для обжор её! Кстати! Что с ней, Вишеззз?

– Эм… мать…

– Говори немедленно! Ну!

– Я говорил с Цирсцеей! Она отказалась давать её! Сказала, что она только для стаи! Не бей меня, мать!

– Не буду…

– И не ешь! Вишез старался! Но Цирсцея меня чуть не съела! Сказала, что они работали, не покладая хвостов! Много работали! Слишком много! Нет цены! Нет услуги! Не сосчитать! Даже ей!

– Мерзская… упрямая… тварь…

– Ну не бей меня! Вишез хороший! Ты страшная!

– Не трясись, сын. Глаудия тебя не съест. Сегодня. Ей хочется кое-чего другого…

– Скажи! Скажи! Вишез принесет!

– Не принесешшь… Я хочу хвоста этой твари Цирсцеи!

– Ой…

– И поднимусь за ним сама. Но потом. А пока – собирай совет, Вишезз, собирай старейших. Нам нельзя терять время. Гоблы очень проворные, очень хитрые. Обжорам придётся подождать…

Тайна сидела под Омниполисом много-много лет, свив множество уютных гнезд.

Но ей давно уже было тесно…

Глава 1. Гордость и пищеварение

В напряженной тишине раздался девичий голос, в котором решимости было столько, что, можно сказать, он прозвучал как женский:

– Удваиваю!

– Поддерживаю, – тут же вывесил длиннющий красный язык сидящий напротив мохнатый монстр, демонстрируя крайне внушительные клыки в издевательской усмешке. Дама не купилась на угрозу, а ухмыльнулась в ответ, демонстрируя, что и её природа зубами отнюдь не обделила.

– Поддерживаю, – хмыкнул я, даже и не думая улыбаться, – Вы обречены. Она будет моей.

– Не сегодня! – торжествующе вякнула крайне компактная и рыжая вампиресса, имеющая счастье проживать со мной в одном доме, – Ты вдуешь, Конрад! Готовься!

– Покер – это тебе не шахматы, – поддержал её Джарред Гарру, волчер, придурок и проглот, затесавшийся в нашу тесную компанию, причем без мыла, – И да, Алиса, ты вдуешь тоже. Она будет только моей!

– Мечтатель! – фыркнула Тарасова, теряя значительную долю уверенности, – Вы сейчас оба продуете! Она и её пышная мягкая задница будут только мои!

– Да ничья я! – возмущенно пискнул банк, нервно дергая хвостом, – И не толстая я!!

– Ты была ничьей, товарищ Мыш, – отечески улыбнулся я разыгрываемой на финальном коне огромной человекоподобной полукрысе, – Пока не проигралась первой в пух и прах…

– Вы жульничали! – взвыла в отчаянии Ассоль Лаудберг, ежась от плотоядного взгляда вульфера, – И я играть не умею!

– Жалкие оправдания, – отмел я неуместное, – Вскрываемся, раз так!

Пара десяток, пара дам… три валета. Тройка.

Демоны Иерихона!! Я продул!

– Муа-ха-ха! – торжествующе заржала Тарасова, вцепляясь в неубедительно отпихивающуюся подругу, – Моя! Моя! Ура!

– Всего на два часа!! Всего на два!! – Мыш пыхтела, но определенно была рада, что не досталась скуксившемуся волчеру, на чьей морде сейчас были написаны тридцать три несчастья.

– На целых два! Мы будем смотреть аниме, пока Конрад ходит за едой!! – счастье Тарасовой можно было грузить мешками и продавать крупной розницей.

– Неееееет! – а вот Мыш определенно скисла и теперь смотрела в будущее с унынием.

– Ха! Я победительница! – торжествовала рыжая немочь, обнимая подругу за вышеупомянутые бедра, – Я диктую условия!

– Ну окей, – пожал я плечами, – Джарред, пойдешь со мной? Пива по пути выпьем…

– А?! – такой подлости Алиса не ожидала. Приятно.

– Конечно пойду! – в глазах прямоходящей собаки мелькнул огонек возвращающейся жизни.

– Аааа?! – впала в панику Тарасова, – Какое пиво?! Вы же там до ночи застрять можете! А мы уже жрать хотим!

– Мы постараемся успеть! – максимально неубедительным тоном соврал я, улыбаясь настолько фальшиво, что у Мыши, опасливо наблюдающей за нами, тоскливо забурчал живот.

– Конрад! Имей совесть! – отчаянно кричали нам вслед жалобным голосами под мяуканье двух голодных котов.

– Вы знаете, где нас искать, если что, – фыркнул я.

И мы всё равно ушли гордой походкой побежденных, но отомстивших.

Большая Вонь, Дни Смрада, Орочья Радость – как только не называли те дни, пока чудесные ароматы Граильни свободно распространялись по всему городу. За это время почти все жители Омниполиса получили пятый разряд оконщиков, учась замазывать трещины в окошках собственных домов, а немногочисленные колдуны, способные на создание противозапаховых амулетов, заработали состояние. В том числе и я. Тем не менее, амулеты были стационарными, так что разумных на улицах было рекордно мало.

В принципе, заработанные за Дни Смрада деньги, были единственным светлым моментом, произошедшим за всё это время.

Неладное я почувствовал тогда не сразу, а где-то на четвертый день, полностью оправившись от последствий нашей короткой экскурсии в Канадиум. Управление сбивалось с ног, шли десятки параллельных операций, привлекли всех, даже наше прикрытие, но… некоего вампира и его подопечную не трогали совершенно. Это было не просто странно, а совсем. Всё-таки, у меня три сотни лет опыта и всё такое. Даже пребывая в глубоком уверенном запое, я всё равно ждал, что меня вызовут.

Однако, как выяснилось чуть позже, времена изменились куда сильнее, чем я предполагал.

Уничтожение мира – прецендент чрезвычайно редкий. Крайняя мера, когда последствия происходящих событий уже находятся в стадии «фарш нельзя провернуть назад». К этому относятся и большие объёмы запрещенных данных в пространственных мешках, и захваченные пленники, чьи знания и умения напрямую связаны с текущим течением дел в Омниполисе, и… конечно же, Блюститель. То есть, мне пришлось повторить то, что проделывалось пятьдесят три года назад, когда один из моего рода был вынужден вызвать демона Иерихона для уничтожения темного мира Эспис, где разбушевались эпидемии, одинаково поражающие любой живой организм.

Только вот увы, я не учел разницу между дотлевающим миром полсотни лет назад и полноценным развитым Канадиумом, пусть и находящимся в изоляции. Разницу в общем, в глазах многочисленных рабочих Управления, а не в частностях. Тогда знание о разрушении Эсписа стало достоянием лишь нескольких Блюстителей, а сейчас…

Сейчас Конрад Арвистер, славный парень, несмотря на свои клыки, свой-в-доску вампир, которого знает в Управлении каждая собака, доверенное лицо самого Оргара Волла-третьего и вечная изжога его заместителя Старри, этот «няшка», как выражается Тарасова… стал чудовищем. Монстром. Разрушителем миров.

Со всеми, мать его, вытекающими.

С меня и Алисы взяли стопку расписок о неразглашении, уведомили, что снимают все допуски и разрешения, пригрозили анальными карами за любые писки на тему произошедших событий, а потом банально выпихнули на улицу. Уволили? Нет, не уволили. Огородили как нас от Управления, так и последнее от нас. С одной стороны, конечно, хорошо, потому что Оргар Волл-третий взял на себя возню с Магнум Мундусом, с другой стороны…

– Конрад, мы же пива хотели! – пихнула меня вбок волчатина, – Идём, ты угощаешь!

Ах да, Джарреда Гарру уволили совсем. За несоответствие, за разгильдяйство, за алкоголь на посту. Так далее и тому подобное. Ну и вышло так, что шерстяной дурак умудрился прибиться к нам в качестве помощника. Тут вообще дурацкая история, завязанная на то, что Конрад был очень занят одной интересной книжкой с орущими мертвецами, а кому-то надо было вести дела по продаже амулетов, добывать нам пищу насущную и всё такое. В общем, когда я разобрался с текущими проблемами, то обнаружил волчатину, вовсю пристающую (словесно) к Мыши и хлебающую мой чай. Подумал и… махнул рукой. Как оказалось – не зря.

Валера, падший ангел и держатель таверны «Отвернувшийся Слон» был рад видеть нас обоих приблизительно также, как и лишай на заднице одной из своих любимых официанток. Бывший житель небес сильно не одобрял существование некоего вампира, его морально-волевые качества, распускание рук (он так и не простил мне объятий), но это ничуть не препятствовало тощему мужику с нимбом брать деньги за предоставляемые услуги. Тем более, что первым делом я протолкнул Джарреда на место вышибалы, где у Валеры недавно появилась вакансия.

– Ну, рассказывай давай, – подбодрил я выглотавшего целую кружку пива потомка вервульфов, – Где они? Что с ними?

– Здесь? – недоуменно лупнул глупыми глазами прямоходящий собак, – Я думал, что и девчонкам расскажу…

– Думать – это не про тебя, Гарру, – нахмурился я, – Без обид, но если бы ты рассказал что-то слезливое, то Алиса либо рванула помогать этим недотепам, либо стала бы просить меня. А так как должок за ними такой, что хоть демонам продавайся…

– Конрад! – гневный вопль ангела привел к успокаивающим жестам с моей стороны.

– Ладно, хоть в бордель продавайся, – поправился я, – Это вызвало бы определенный конфликт между привязанностями и принципами, который мог бы вылиться в затяжное противостояние и глупости. Вроде тех, о которых ты думаешь каждый раз, пялясь на задницу и сиськи Мыши.

– Слышь…

– По делу, Гарру, по делу. Или вторую кружку буду пить один я.

– Ну какой ты тугой, Арвистер! – сдалась волчатина, уже вывесившая язык в сторону следующей дозы напитка, что перла к нам молодая полуголая орчанка, украшенная пирсингом и татуировками с ног до головы, – Ладно. Короче, они продались в армию, оба. По выкупным контрактам. Вот ржака-то, а?

– Точно? – чуть не подавившись, переспросил я, чтобы увидеть зрелище пьющего волкочеловека, пытающегося кивать.

Ох-ре-неть.

Армия Омниполиса была насквозь контрактной. Принципы её создания легли когда-то на плечи гномов, и те не подвели – создали систему, в которой все расы каждого из двух полов чувствовали себя одинаково.

Говном.

Записаться в стройные ряды наших военных сил мог любой здоровый разумный, продавая городу свою жопу и душу со всеми потрохами ровно на год службы. Точнее, не так. Год плюс время, требующееся на первичную подготовку. С последним было все очень строго, всё по нормативам, причем, не физическим. Никакой повальной уравниловки, физические кондиции гоблина и тролля насквозь различны, а нужны все. Снайпера, медики, разведка, ну и тому подобное. Дальше шли нюансы. Плата? Совершенно одинаковая для всех, от вчерашнего рекрута до генерала Хоннерби, но тут в дело вступали многочисленные нюансы в виде коэффициентов и наградных. А еще, как ни странно, банковский процент.

Да-да, именно так. Суть и смысл были просты. Армия принимает тебя, учит, одевает, обувает. За это ты обязан слушаться её как мамочку, делать всё, что тебе говорят, подчиняться приказам. Бросить службу ты имеешь право в любой момент после одного обязательного года. За это с твоего счета списывают ровно ту сумму (без коэффициентов), которую ты за год заработал. Поэтому контракт выкупной. Два года отслужил? Стоимость выкупа понижается до десяти месяцев вместо одного года. Пять лет? Выкуп начинает составлять одну сигму. Точка.

Как можно было понять, служили там добровольно и гораздо больше одного года. Не выдерживали только те, кто совершенно не мог жить по жестким армейским правилам. Очень жестким, очень суровым, с толстыми штрафами, с физическими наказаниями, с… да черт знает с чем еще. Вызвана такая любовь к тотальному орднунгу была тем, что жители Омниполиса отличались известным свободолюбием и отсутствием дисциплины, что в нормальной армии нельзя совершенно.

Но Скорчвуды и армия? Полу-тролль полу-гоблин, здоровенный шкаф Шегги, мирный как ягненок? Или милиписька Шпилька, тридцать кило неуравновешенной смеси из мамаши-гоблинши и папочки-иллинари?

Однако. Но… полностью избавляет меня от возможных проблем с Тарасовой. Что и хорошо. Надо за это выпить!

– Конрад, – глаза захмелевшего волчера, как обычно украдкой лизнувшего крови рэтчеда, уже слегка косили, – А почему ты… против моих отношений с Мышью?

– Три причины, – показал я три пальца, – Первая причина – это ты. Я не хочу оказаться на месте Зого. Вторая…

– Эй! Что значит – я? – тут же обиженно пробурчала волчатина, – И причем тут Зого?

– При том, что Зого одобрил союз двух придурков, а я не собираюсь, – чуть резко ответил я, – Ты, вообще, из какого поколения?

– В смысле поколения? – недоуменно переспросил не успевший сильнее обидеться волчер.

– Сколько поколений твоих предков прожили в Омниполисе? – уточнение действительно требовалось.

– Нисколько, меня сюда щенком принесли…, – дёрнул ухом мой собеседник.

– И, видимо, воспитывали говенно, – вынес вердикт я, – Самка тебя не приняла, так что ты мотался в стае, как роза в проруби.

– Ну, есть такое…, – понурился Джарред.

– Мыш домашняя девочка, – со вздохом признался я, – Хорошая. Но у неё есть семья, пусть даже весьма своеобразная, а у этой семьи есть планы, связанные с Ассоль. Очень серьезные планы. Вот и скажи, Гарру, как ты смотришь на перспективу стать пожизненно охранником ломбарда рэтчедов?

– Бррр…, – ужаснулся волчер, вливая в себя четвертую кружку, – Нет!

– Значит, вопрос закрыт. А учитывая, что никакие проклятия бесплодия на рэтчедов не действуют, просто потрахаться вам нельзя. Ей, по сути, вообще ни с кем нельзя, кроме человека и рэтчеда.

Или вампира. Но об этом мы не будем ни говорить Джарреду, ни думать на эту тему. Не то чтобы у меня были какие-то предрассудки в отношении расы нашей дорогой Мыши… нет, предрассудки есть и их много, но красивое трахать можно и нужно, это закон всех мужиков. Просто не буду.

– Ты так говоришь…, – пьяно приуныл волчер, – Как будто надежды нет.

– Почему? – удивился я, – Найди проклятие бесплодия для гибрида рэтчеда и человека, заполучи высокооплачиваемую работу, убеди стаю благословить ваши отношения – и пожалуйста!

– Ууу…, – натурально завыл бедолага.

– Джентльмены? Я могу к вам присоединиться? – мужской голос оторвал меня от любования страдающей собакой, лакающей пиво между завываниями.

Вопрос был задан изящно одетым худощавым полуэльфом, который даже не думал ждать от меня ответа – он уже ввинтился на свободное место за столиком, лучась улыбкой и семафоря Василисе нечто вроде «Много пива! Сюда!». Юная орчанка корчила недовольную рожицу, нервно дергала ягодицами, выпирающими из её узких шортиков, но готовилась повиноваться.

Гневаться мне не хотелось, тем более что тип казался смутно знакомым, причем, что удивительно – в позитивном ключе. Учитывая, что это невероятно редкое явление как для меня лично, так и для Омниполиса в частности…

– Я тебя помню, – ткнул я указательным пальцем в сторону полуэльфа, – Ты бросил бабу за то, что та грубо отозвалась о моей попутчице.

– Это о какой? – тут же влез Джарред.

– О Мыши, – пояснил ему я.

– О, – в глазах волчера тут же мелькнула симпатия, которую он захотел запить пивом, но то еще только готовились нести. Василиса, уставив кружками весь поднос нам аж на три круга, балансировала его в воздухе, пока Валера пристраивал шестую кружку сверху.

– Вообще-то, Конрад Арвистер, мы с тобой познакомились чуть раньше, – хмыкнул полуэльф, отворачиваясь от сочных ляжек выдвинувшейся к нам орчанки, – При других обстоятельствах.

– Гм…, – я сделал паузу, вспоминая, но ничего не приходило в голову, – Это при каких?

– Ты запрыгнул ко мне в машину, спасаясь от инспектора по гетеросексуальности! – выдал этот гад с широченной улыбкой и… да, правильно, оказался облит пивом с головы до ног, потому что Василиса у нас не очень устойчивая.

Она споткнулась. Снова.

Под верещание облитого ледяным пивом хамского полуэльфа и лающий хохот волчера события годовой давности вспомнились моментально. Огромный зловещий тролль, чуть не убивший меня ранее, пер за нами по шоссе, расшвыривая (и швыряясь в нас!) легковушки, а я и бородатый полуэльф с фальшивыми сиськами и легкой мокротой в штанах убегали на роскошном кабриолете. Кончилось всё хорошо тогда для обоих, но да, в памяти осталось.

И теперь этот водила экстра-класса (а еще и вор премиум-тачек) сидит за моим столиком, мокрый и жалобный, а улыбающиеся зеленые дуры, фальшиво икая извинениями, тащат ему огромное махровое полотенце.

– Как в баню попал, – пожаловался закутавшийся в полотенце полуэльф, вновь усаживаясь на место, – Впрочем, сам виноват. Финнеас Гладстоун, к вашим услугам.

– Конрад Арвистер, – в ответ представился я, – Частный детектив.

– Джарред Гарру, – не стала молчать волчатина, – Помощник. Частного детектива.

Я пронзил пьяного волчера лучом чистого скептицизма прямо из глаз, но он, с удовольствием вдыхая пивной аромат от полуэльфа, уже игнорировал мелочи жизни. Пришлось делать вид, что все так и задумано. Я считаю одним из своих главных призваний приносить глубокое, но справедливое разочарование в умы заблуждающихся, но всему свое время.

– В общем, я сюда не просто так пришёл, а именно к тебе, Конрад, – кивнул наш новый знакомый, таки влив внутрь себя кружку пива и одобрительно прищелкнув языком.

– Уточнение – именно сюда, или всё-таки просто не дошёл до моего дома? – нахмурился я.

Брать заказы и обсуждать дела в «Отвернувшемся слоне» мне категорически не понравилось. Сначала одержимая демоном монашка, потом слежка за собственной подопечной, а чем это всё заканчивается? Правильно, проклятым вампиром, от которого шугаются даже матерые Блюстители.

Развелось неженок.

– Крайне тупо стучаться в твою дверь, не проверив заранее питейное заведение в двух шагах от твоего дома, не? – показал ум и сообразительность Финнеас.

– В его дверь лучше не стучаться, – продемонстрировал обратное пьяный волчер, содрогнувшись, – Там звонок есть.

Кажется, он вспомнил свой первый визит ко мне домой и то, что с ним сделал Шегги, бесящийся от любого стука. Это была знатная собачья отбивная.

– Ну, мне это уже не надо, – развел руками угонщик машин, – Я его нашёл. И хочу нанять.

– Именно ты? – спокойно спросил я, принимаясь за пиво.

– Те, кого я представляю, – покладисто кивнул жулик, серьезнея, – Я, вроде как, тебя знаю, вот и вызвался быть… представителем заказчика.

– А сразу сказать не мог?! – этот комментарий от Гарру был чрезвычайно излишним, поэтому в ход пошли угрозы плеснуть ему крови в пиво, чтобы у волчера снова появилось в жизни время подумать над собственным поведением. Собака испуганно сглотнула и пообещала быть немой.

– Давай поступим так, Финнеас, – миролюбиво улыбнулся я, – Ты сократишь мне время на понимание возможной задачи от какой-то из прослоек криминалитета нашего любимого города, а я отнесусь к возможному делу так, как будто бы еще не выпил пять кружек пива.

– Ты куда-то торопишься, Конрад? Я хотел для начала, чтобы мы узнали друг друга получше, – выдал похабную улыбку полуэльф, – Нас столько всего связывает!

Гад…

– Можно сказать и так, – кисло ответил я, – Видишь ли, сквозь окна в трактире я вижу, как зажегся свет в доме напротив. Вернулся тот, кто там живет. И он, поверь мне, тоже любит проверять, не сижу ли я здесь. Так что, чем быстрее мы перейдем к делу, тем лучше.

– Иначе?

– Иначе тебе придётся удовольствоваться моим номером телефона, а потом снова переться сюда и обсуждать дела уже в моем кабинете, – отрезал я, напрягаясь от того, что загоревшийся свет тут же потух.

– Ладно, – сдался погрустневший Гладстоун, – Тогда слушай…

Подавляющее число разумных, относящихся к той или иной области преступности в Омниполисе известны тем, что носят зеленую кожу. Ну, в смысле, родились в ней. Гоблины – это мозги (хоть и немного), орки – это мускулы… грубо говоря. Разделять и властвовать можно долго, но суть от этого не изменится. В общих чертах всё так. Разумеется, еще были корпорации гномов. «Ультрон», «Гранит», «Омнитехника». Их, конечно, тоже можно было отнести к организованной преступности, но яйца глав кланов, владеющих корпорациями, были в плотной хватке Управления. Совсем уж отмораживать мы им не давали.

Но, что касается остальных? Люди, полуэльфы, минотавры, прочие смески с недостаточно высокой зеленостью? Им что, преступления не совершать? Конечно, они ни в коей мере не могут конкурировать с «зеленой волной», но существовать – существуют. Только в последнее время очень тревожненько существуют.

– За время Великой Вони Управа зверски подсуетилась, – изложил свое (или чужое) видение ворюга машин, – Ваши парни прижали гномов, полностью зачистили Золотой Приплод, а орочьи банды извели так, что оставшиеся пацаны в армию писались пачками. Ну так понятно, из Граильни-то попёрли, вот вы и начали жестить, тут, как бы, вариантов нет…

– И? – подбодрил я рассказчика. Волчер жрал соленые жареные орешки и будил во мне ненависть. Это были мои орешки.

– И мы, скромные пацаны и девчата из незеленых, хотим нанять тебя выяснить, чего ждать дальше, – вздохнул Финнеас, – не в том плане, чтобы ты сел и сыграл в авгура, а чтобы выяснил, куда теперь ветры дуют в доках, в Граильне, на окраинах. Ежу понятно, что будет война и передел, это никого кроме зеленых не касается, но мы хотим узнать победителей, Конрад. Тех, с кем придется договариваться. Или, мооожет быть, даже попросить тебя навести мосты первым.

– Очень необычное поручение, – хмыкнул я, – А в чем соль?

– В том, – совершенно трезвым голосом шепнул в ответ полуэльф, – Что есть такая штука, как логика, Блюститель. А знаешь, что она говорит? Что на смену старым проверенным зеленым придут более молодые зеленые. Жадные, молодые и дикие. У нас нет ватаги пулеметчиков, чтобы разводить рамсы с борзыми зеленокожими, зато у нас есть звон, чтобы разрулить этот тугой момент. Через тебя.

Крайне разумно и осторожно. А еще рискованно – для меня, потому как действовать придется на переделе начального капитала, причем, тут Финнеас совершенно не ошибся в своих предположениях, среди куда более дикого контингента, чем раньше.

Граильня бездонна.

– Ладно, теперь давай узнаем за что именно я суну голову в пасть молодому орку, – ухмыльнулся я.

Полуэльф насторожился, но вовсе не готовясь к торгу, а потому как на меня упала тень. Сначала она, плотная такая и зловещая, а потом еще и рука упала, на плечо. Мощная такая лапища с кожей желтовато-зеленоватого цвета, мозолистая, могучая. Такой хорошо бить минотавров по головам и ломать троллей. Я нервно сглотнул. Она была мне очень хорошо знакома.

– Значит, пока мастер в поте лица своего зарабатывает на хлеб насущный, его непутевый ученик вместо самосовершенствования занимается тем, что заливается пивом в харчевне? – гулко грохотнул у меня над головой мощный бас, – Истинно?!!

Глава 2. Возвращение к истокам

Жизнь несправедлива, потому что справедливости не существует без разумных. А разумные, вот те раз, вовсе забывают о границах и нормах, когда вопросы выживания их как общества и индивидуума перестают нежно касаться клыками их горячо любимых задниц. Разумные становятся гордыми индивидуалистами, безответственными и эгоистичными. Проще говоря – теми еще козлами, свято уверенными в том, что они нормальные, а вот вокруг сплошные козлы. Наивность, порожденная похабным союзом лени и необразованности, но совершенно неодолимая на уровне сознания толпы.

Впрочем, подобное касается и лучших из нас. К примеру – моего любимого и дорогого учителя, саппоро Йага Тага Каббази.

Как я стал его учеником? О, всё элементарное просто. Когда-то давно, миллионов десять лет назад, мне понадобилась необоримая мощь, чтобы продвинуться дальше по выбранному пути, то есть в расследовании. Не то чтобы я мог остановиться, не то, чтобы имел выбор, просто так вышло. Каббази более чем мог предоставить эту мощь, но бесплатно? Нет. Ему взамен нужен был я, и он получил желаемое.

Разумеется, может возникнуть вопрос – на хрена козе баян? То есть зачем может понадобиться слабенький вампир талантливому культиватору, алхимику и мастеру учения Руки Вечности?

Отвечу просто – один бессмертный, умный и весьма непростой ученик куда лучше, чем десяток-полтора ленивых бесхребетных лоботрясов, которые еще, к тому же, постоянно меняются.

И вытаптывают ценные травы в саду.

И жалуются.

И жалобно кричат на растяжке.

И вообще дети.

Вы вот представляете, насколько бесполезны, жалки и хрупки дети? В общем, ответ на этот вопрос совершенно не важен, потому что, по глубочайшему убеждению Йага Тага Каббази, некто, известный под именем Конрад Арвистер – в тысячу раз лучше как одного ребенка, так и целой их кучи. В общем – на хрен детей, да здравствуют вампиры!

Нет, ну будь мой достопочтенный учитель не адептом школы Разящего Кулака, а педофилом, то ответ был бы другой, но этому учению нужны ученики, поэтому давно Йаг Таг Каббази приметил для себя самый лучший и удобный вариант! Просто не знал, как ко мне подкатить с таким неоднозначным предложением. Намеки, впрочем, были…

Гад продуманный. Не мог помочь мне просто, по-соседски. Хотя, учитывая, через какой адище пришлось пройти жаболюду… обмен вполне равноценный.

– А еще ты не кричишь, когда тебе растягивают связки, – довольно квакал саппоро, крутя мои руки и ноги так, как будто желал их выдернуть, – эти вопли так утомляют!

– Триста лет боли, учитель…, – кряхтел я от этих издевательств, – плюс занятия с вами…

– На этих занятиях ты был грушей для битья, – резонно возразил жаб, продолжая испытывать предел моей гибкости, – Скажи мне, Конрад, ты выполняешь упражнения, что я тебе дал?

– Как условились, – мысленно прощаясь с левой ногой выдохнул я, – Малый круг ежедневно, остальное – по мере свободного времени.

– Истинно славно, ученик… Ты легко перешагнешь начальные стадии подготовки. Чуть позже мы займемся духовными практиками, а пока хватит и этого.

Плюс долгоживущих созданий – мы редко лжем и еще реже тем, кто живет тоже долго. Жизнь штука непредсказуемая и в большинстве случаев скоротечная, поэтому портить себе репутацию из-за какой-то сиюминутности никто не будет. Так что саппоро доволен, очень доволен. У него теперь куда больше времени на себя, чем раньше.

Из его дома я выхожу, пошатываясь, как хорошо приложившийся к кружке с водкой человек. Варварский «массаж», чьи болезненные последствия уже ликвидированы запасами жизненной силы в моем теле, отзывается приятным гудением перевозбужденных мышц. Не то чтобы это мне было надо, но по долгам надо платить, да? Я ж не Шпилька.

Короткий сон, душ, «малый набор» упражнений, чашечка кофе и такая же, но крови из холодильника, всё это превращает Конрада Арвистера в машину, наполненную энергией и готовую к раскрытию тайн лучшего из миров!

Ах да, помощница. Где помощница?

Алису я нахожу у Мыши, сладко посапывающую носом в чужих сиськах. Приходится проявить чуточку ловкости, чтобы изъять нужную девчонку, не побеспокоив ненужную, но у меня это выходит с блеском. А затем, в ванной, под холодной водой, из Тарасовой с визгом выходит сон. Нас ждут приключения!

– Варвар, садист, сволочь, гад…, – ноет рыжая вампиресса, вяло жуя бутерброд.

– Кто ныл, что устал сидеть дома и ничего не делать? Кто плакал, что с ней больше никто не играет? Кто хотел новых друзей? – последовательно задаю я вопросы, – И кто, мать его, проспал, Тарасова?

– Я встала раньше всех! – неубедительно врет мне в лицо «птенец».

– Ты пырилась в своё аниме почти до утра, а потом, вспомнив про то, о чем мы с тобой договорились, решила спрятаться в чужой спальне, – фыркаю я, жуя бутерброд с ветчиной, – А потом бы снова стала ныть, что твоя жизнь проходит мимо? Что? Сидеть дома без регулярных поступлений звона некомфортно?

– Ну…, – сопят мне в ответ, – Мыш учится постоянно, на телефоне сидит, упражняется или спит. А я…

– …тоже могла бы учиться, упражняться и так далее, тому подобное. Но вместо этого – аниме всю ночь. Ох, отрежу я тебе интернет, будешь знать.

– Ворчишь как старик.

– Ешь быстрее, нас ждут великие дела!

– Насколько великие?

– На десятку. Но придется постараться, чтобы её заработать.

Те, кого представлял полуэльф, предложили сдельную оплату по пунктам. Чем больше я узнаю, тем больше заплатят, так что и десятка не предел. Но мы не увидим ни сигмы, если будет сидеть на задницах ровно.

– А какая моя доля? – наглела Тарасова, хлопая бесстыжими глазами.

– Ты сначала хоть какую-то пользу принеси, стажер! – удивлялся я.

Ну а почему бы и не воспользоваться чужой мудростью, благо она буквально стучится к тебе в двери? Да, Алиса, мягко говоря, ничего не умеет, но она, всё-таки, вампир! И у неё даже есть зачатки мозга, в отличие от Шпильки и Гарру. Так что будем её социализировать по мере сил.

– Оденься получше, – дал я последнюю команду, – Сегодня солнечно.

– Плохо быть вампиром, – тут же забурчала девушка, – Ни мини-юбку, ни блузку с короткими рукавами не наденешь. Замотайся и ходи.

– Алиса, – прочувствованно сказал я, – А хочешь, я тебя в армию запишу? Я могу.

Видимо, надо было с этого начинать. Дисциплина тут же скакнула до невиданных высот. Тарасова капризничает, но она прекрасно помнит, что я им с Мышью вчера сказал, объясняя, куда делись Скорчвуды и что там грозит нашим раздолбайским друзьям человека. И похвалил их решение, назвав это «последним шансом». Но для Алисы он ведь не будет последним, правда? Послужит три-четыре годика, поднимет денег, воспитает характер…

Смотрите-ка, маршировать уже умеет!

Тарасова удачно изображала из себя стойкого оловянного солдатика ровно до момента, когда уверилась в том, куда мы идём.

– Опять? – недовольно фыркнула она на подходе к примечательному строению небольшой протестантской церквушки, – Ты же говорил, что мы по делу идём, а не по бабам! Тем более к этой!

«Эта» – так она называла Виолику Радиган, к которой неровно дышала. Не совсем понимаю почему, так как монашка-очаровашка с легким торможением в развитии была любима… ну, всеми, кто был с ней знаком, особенно собственной паствой, собирающейся в церкви на концерты по вторникам и пятницам. Да даже мне эта особа нравилась своей легкостью, непосредственностью и усердием. Всё-таки для демонетки выжить в реальном мире, да еще и легализоваться, было немалым достижением. А уж стать рок-звездой для целого района города…

– Не ревнуй, – отмахнулся я, – Нам по дороге. Тем более мы должны быть в ответе за тех, кого приручили.

– Кто приручил кого?! А?! Кто кого?!! – запыхтела моя спутница.

Похоже, это была ревность.

У Виолики была репетиция. Она рьяно голосила в микрофон новую песню под рулады целой группы рокерского гоблофолка, не забывая при этом двигаться по импровизированной сцене и даже тыкать пальцем в отсутствующих зрителей. Точнее, тыкнув в начавшего присутствовать меня, она поперхнулась, выпучила глаза, закашлялась, а затем, взвыв что-то вроде «перерыв!», поскакала к нам, раскрывая на ходу объятья. Я ловко подсунул под набегающую звезду Тарасову, от чего та и оказалась в компрометирующем положении.

Некоторые из гоблинов группы зааплодировали, наблюдая жаркие объятия двух девушек.

– У тебя, смотрю, всё хорошо, – оценил происходящее я.

Церковь была чиста и цела, несмотря на регулярно проходящие тут угарные тусовки. Ни надписей, ни пошарканных полов, ни разломанных скамеек. Демонетка, решившая остаться жить монахиней, умудрялась работать на два фронта, одновременно и читая проповеди, и зажигая рок со стадом зеленокожих отморозков. Пожертвований и денег (совсем небольших) за концерты хватало и исполнителям, и самой девушке. Всё это она рассказывала, продолжая мять и щупать свою жертву.

– А еще мы передвижную кухню заведем, – поделилась она, продолжая удерживать за талию угнетенно бурчащую Алису, – Будем в Граильню ездить, рис вареный с мясом раздавать. Со специями.

– Это называется «плов». Только аккуратнее там будьте, Граильня небезопасна, – посоветовал я без задней мысли.

– Всё будет хорошо, Конрад! Смотри! – с этими словами, самым неожиданным образом, Виолика рывком отправила взвизгнувшую Алису под высоченный потолок храма, подбросив ту, как младенца. Ну и, в принципе, так же поймав, очень даже аккуратно.

– Я сильная! И со мной будут парни! – гордо надувшись выдала она, напоминая мне, что одержимые, так-то, гораздо сильнее простых смертных.

– А еще у нас будут стволы! Мы там концерт дадим! – гаркнул со сцены басист, – Виолика, ну! Нам репетировать надо!

Понимающе покивав, я забрал бормочущую плохие слова Тарасову из храма.

– Вот че она ко мне пристала? – ворчала по дороге вампиресса, – Ей же ты нравишься!

– И ты тоже, – хмыкнул я, шагая, – Мыш вот не особенно, а ты – да.

– Почему?!

– Ну, я когда-то назвал тебя своей дочерью. Этого хватило.

– Конрад, – несерьезное возмущение в голосе моей облапанной спутницы сменилось легким напряжением, – Но она же демон. Как Старри.

– О, это далеко не так.

Демон проходит несколько стадий эволюции перед тем, как создать себе биологическую основу, тело. Сначала выживает там у себя, пока не отрастит что-то вроде мозга, потом набирается опыта, прогрессирует, поглощает всё больше силы, в конце-концов становится разумным. Затем, как повезет, но обычно не везет, поэтому такие дикари попросту жрут друг друга бесконечно. Самых многообещающих отлавливают полноценные и делают своими рабами, предоставляя возможность набираться ума дальше. В редчайших случаях такое существо получает призыв в другой мир, а там находит себе тело и души, что помогает ему эволюционировать взрывными темпами. А настоящий полноценный демонюга получается только тогда, когда такой вот везунчик захапывает достаточно энергии, чтобы сформировать собственное тело. Соответственно, учитывая, что сто процентов демонов буквально воспитывают новых, получая взамен службу, у них у всех одинаково мерзкая культура и характер. Наша же Виолика либо вообще была дикой, либо работала чуть ли не посудомойкой у какого-нибудь младшего бухгалтера, поэтому еще недостаточно озверела. И уж тела у неё точно никогда не было.

– То есть что – она типа машка-ромашка? – недоуменно лупнула рыжими ресницами Алиса, – Прямо цветочек?

– Который может кому-нибудь откусить голову, – уточнил я, – Виолика очень молода, поэтому руководствуется поведенческими моделями бывшей хозяйки тела, а там мозгов было не очень много, как и жизненного опыта. Море наивности, доверчивости и… кое-что еще. Неважное.

– Что неважное?!

– Ну неважное! Идём!

Будь я настоящим детективом, прямо классическим, то у меня бы, конечно, были бы свои осведомители, связи с преступным миром, прочая такая фигня. Но увы, чего не было, того не было. Зато был здравый смысл и житейский опыт, который я собирался использовать.

Клуб «Все святые» ни грамма не изменился за то время, что я тут не был. Хых, как будто его много прошло. Но, как и всегда, я с удивлением отметил отсутствие сора и грязи вокруг здания бывшего оперного театра. Сама мысль о том, что обитатели этого места трудолюбиво и регулярно очищают окрестности (это в Портовом районе!) казалась абсурдной. А вот глядишь ты…

– Ну-ка постой, дай на тебя посмотреть! – внезапно остановила меня Тарасова, – Вот просто стой и всё.

Я послушно остановился, не мешая мелкой и рыжей начать вокруг меня вертеться.

– Знаешь, а очень неплохо…, – наконец, промычала она, – Очень и очень. Но всё равно! За такой выбор одежды тебя надо сжечь как предателя моды!

Она не имела виду то, что на мне надето. Светло-бежевый плащ, брюки и шляпа ему в тон, жилетка чуть потемнее, белая рубашка. Ничего особенного и выделяющегося. Черные перчатки, чтобы скрыть нежную кожу вампира от солнца. Единственной чересчур бросающейся в глаза деталью моего наряда были широкие солнцезащитные очки… с полупрозрачными стеклами сочнейшего оранжевого оттенка. Их мне подогнала Ульяна, собрав несколько ящиков чуть ли не с половины Управления – какая-то из корп решила раздать пробники нового товара.

Цимис женского возмущения, источаемого рыжеволосой вампирессой, был в другом – я, грамотно воспользовавшись всеми ужасами Дней Смрада, оставил открытый заказ в одной наглухо закупоренной портняжной мастерской, чьи умелицы наворотили мне аж тридцать таких нарядов. И по очень неплохой, буквально предельно низкой цене, учитывая, что каждая портниха хотела себе мой амулетик от плохих запахов.

Теперь просто представьте себе чувства женщины, наблюдающей, как кто-то делает себе тридцать «троек». Одинаковых. Если бы не Мыш, которой нужно было объяснить, почему Конрад Арвистер богохульник и моральный урод, Алиса бы до сих пор рыдала над моим гардеробом.

А вообще, я выгляжу на все двадцать из десяти!

– Ух…, – только и выдавила моя спутница после того, как мы вошли в здание клуба.

В целом, я был с ней совершенно согласен. За стойкой администратора вместо знакомого мне седоватого пузатенького орка восседала троллиха, занятая вязанием. Это была очень большая особ… а, с шириной плеч во вставшую на носочки Тарасову. На мой искушенный взгляд, это была почтенная матрона тролльего племени, весьма достойная и, судя по чертам лица, миролюбивая, но вот с точки зрения моей спутницы было очевидно, что жуткое чудище под три сотни килограмм весом, посмотревшее на неё исподлобья сквозь малюсенькие очки, явно размышляет над тем, что её домашним нужно немного постненького мясца. Которое вот, стоит. Само пришло.

– Здравствуйте, – прогудел мягкий обволакивающий бас, вылетевший из чрева большой дамы, – Вы к кому?

Кажется, Алиса слегка покачнулась от звука. А затем вцепилась мне в руку.

– Здравствуйте, – вежливо кивнул я сидящему за стойкой гиганту, – Мне нужны… гм. Как бы это сказать? Маленькие, веселые, любят пирсинг и музыку. Мы знакомы.

В этот момент я напоминал сам себе отца, приведшего свою лялечку-дочку записываться в тусовку неформалов, где её наконец-то научат пить, курить, ругаться и трахаться, от чего сначала начал улыбаться, а вот под конец этой долгой секунды задумался всерьез. А почему бы и нет? Тарасова теперь никаким группировкам нафиг не нужна, а тут компания…

– Меня Малинда зовут, – каким-то образом угадав, куда дуют ветры в моей голове, представилась администраторша, – или Зарьевна, по матчеству, я не против. Теперь здесь вместо Степпарда работаю. Вы же тот вампир, да? Они о вас рассказывали.

– Конрад Арвистер, а это Алиса…

– …Арвистер! – выдала рыжая мелочь, заставив меня поперхнуться.

– У вас очень красивая дочка, – обнажила Малинда внушительные клыки в улыбке, заставляя поперхнуться уже надумавшую что-то другое вампирессу, – Вам на второй этаж, зала номер двенадцать. Стучите только погромче, молодежь отсыпается.

– Спасибо вам большое, – оскалился и я, ни грамма не пугая монументальную троллиху, а затем, цапнув рыжую за затылок, пробормотал, – Идём, доченька…

– Какая я тебе доченька…, – угнетенно бухтела вредная мелочь, идя под воздействием моей ладони.

– Единственная.

С тех пор, как пропала Анника, Тарасова начала себя вести немного странно. Я был не против, что она периодически ночует у Мыши, лесбийством там не пахло, скорее дефицитом тактильного контакта у обеих девчонок, но вот первую же попытку шляться по дому в одной майке пресек крепким подзатыльником. Это воздействие как-то неправильно было воспринято и с тех пор Алиса временами подглючивала. Ну вот как сейчас.

Обогнув сидящих жопами прямо на лестнице молодых орка с орчанкой, самозабвенно целующихся взасос, я был вынужден слегка надавить на Алису, остро заинтересовавшуюся вопросом как у этих ребят не сцепляются клыки при таком контакте. Пришлось потом шепотом объяснить, что таки сцепляются, поэтому никогда не стоит дергать целующихся орков. Они очень чутко относятся к своим зубам.

Хотя что и говорить, сам едва удержался от аплодисментов. Встретить в Омниполисе парочку чистокровных, проявляющих друг к другу половой интерес? Большая редкость. Ну разве что среди троллей и рэтчедов…

Зала номер двенадцать была закрыта, а стучаться мне не захотелось. Эхо под сводами театра было замечательное, портить однорасовую любовь на лестнице счел натуральным злом, поэтому просто-напросто вскрыл шаткий и хлипкий замок своей кровью, а затем и вошёл в обитель неформалов, заводя за собой ребенка.

Внутри была полутьма и запах мощного кутежа. Логово пирсингованных любителей тусоваться представляло из себя лежбище убитых, но воскрешенных диванов, кроватей и просто толстых ковров с раскиданными повсюду элементами одежды, пустыми бутылками и разными подозрительными приспособлениями для приема легких наркотических веществ в виде дыма. Бурбуляторы или как-то так? Кроме того, в углу немалого помещения, в котором мной было обнаружено несколько спящих полуодетых тел, стояло натуральное кресло из кабинета гинеколога, на которое Тарасова сделала большие глаза. Я лишь, пренебрежительно фыркнув, потыкал ей пальцем в аккуратно сложенный на подоконнике набор татуировщика с машинкой, но девушка ничего не поняла.

Неформалы устроились очень даже роскошно, у них тут даже своя душевая с туалетом была, плюс закуток, на котором тарахтели два старых холодильника и стояли банки с кипятильниками. Эдакое полностью обжитое логово, где хочешь туси, а хочешь живи, в случае чего. Причем, подметил многоопытный глаз, если нивелировать следы прошедшего кутилова, то становится понятно – тут поддерживают порядок. Относительный, конечно, но более чем приемлемый.

Теперь осталось только нивелировать последствия моей осторожности помешать расцвести большой орочьей любви. Проще говоря – добиться контакта, не подняв панику среди мирно спящего населения.

Натуральный бешеный рёв люто заклокотавшего унитаза оказался чересчур внезапным событием, от которого Тарасова, письнув, кажется, в штаны, моментально оказалась у меня на руках, хватаясь за шею. Делать было нечего, пришлось подхватывать её под поясницу и коленки, чтобы она своими когтищами не распустила мой новый костюм на ленточки.

Из сортира в полутьму общего зала вышла знакомая юная гоблинша в длинной майке, отчаянно зевающая во весь свой немаленький рот, тихо бренчащая скопищем железных украшений на раскидистых ушах. Ну и, конечно же, увидела меня в плаще, молча стоящего посреди полутемного зала. С девичьей фигуркой на руках.

– Пацаныыы!!! – тут же завыла она, – У нас бабу воруют!!

Переполох поднялся, но очень вялый. За исключением орущей гоблинши большинство остальных находилось в состоянии «убейте меня нежно», так что пока павшие и пытающиеся подняться тупили, задавая наводящие вопросы, я, перехватив мартышкой сидящую у меня на шее девушку под компактную (и, слава яйцам, сухую) жопку, подошел ко входу, включив свет. Это событие «выключило» сирену в виде гоблинши, но та не нашла ничего умнее, как громогласно заявить:

– Спокойно, у нас вампир! Он с собой принес!

Вот от этого заявления большинство присутствующих проявило куда большую активность! Настолько, что я уже просто не смог сдержать свою вредную натуру, а, слегка тряхнув Тарасовой, победно заявил:

– А принес я еще одного вампира!

Глава 3. Серые линии

Казалось бы, какую информацию можно почерпнуть в компании молодых разумных, страдающих своей молодежной фигней? А именно убивающих время, бухающих, немного занимающихся перекрестным опылением, расслабляющимся под легкую дурь и вообще несерьезным до потери пульса?

Я вам отвечу так – любую. Хомо студентикус или в данном случае хомо неформалус, представляет из себя молодую особь с относительно пустой головой, которая испытывает невероятные потребности в трёпе. Такие полубродяги, чилящие на улицах нашего города и тусующиеся со всеми, кто подвернется под руку, обладают колоссальными, но неструктурированными познаниями. А еще есть волшебное «бухал»! Если такой тип чего-то не знает, то он определенно бухал с тем, кто знает.

Самое то для моего слегка размытого вопроса о том, что сейчас творится на дне города.

Кстати, слушая, мне приходилось постоянно совершать над собой очень серьезные волевые усилия, а всё потому, что у вихрастого крашеного полугнома, неформального лидера этой тусовки неформалов, было невероятно гордое гномье имя – Дарвин. Мне оно казалось чрезвычайно постироничным.

– Слышь, мужик, я не то чтобы глубоко в теме, но кое чё сказать могу, – разглагольствовал вольготно развалившийся на подушках блондин, с наслаждением хлебая холодное пиво, оплаченное неким вампиром, – Когда запахло везде вонюче, тут такая ситуёвина нарисовалась, что мы хошь не хошь оказались пристегнуты. Ну а чё, если…

Слушая его, я краем уха следил, как орда утащивших большую часть пива и Алису на сдачу неформалов дербанит моего «птенца». Та еще стеснялась, но уже, потихоньку глотая пиво, начинала отвечать. Хорошо. Пора девочке обзавестись знакомыми.

Блондин тоже не затыкался, а направлять именно в нужное мне русло я его и не думал. Лишь хуже будет.

Между тем то, что рисовал полугном по имени Дарвин, приобретало черты крайне забавной картины.

Вместе с Днями Смрада пришла и паника. Воняло невыносимо, жить практически никому в городе не хотелось, а уж бедным студентам вроде банды этого самого Дарвина, вообще было тяжко. Должно было быть, но лидер оказался мужиком хватким (это он сам о себе с гордостью ляпнул), поэтому выход нашёл в тот же день, когда всё и началось – они просто-напросто всей командой упоролись до зеленых свиней, после чего жить стало нормально.

Технически, на этом выехал весь клуб «Всё святые», потому как неформалы не жадные и методикой поделились тут же. Что, впрочем, принесло и дополнительные дивиденды, так как улицах рабочих рук сильно не хватало, поэтому косой и набуханный молодой человек, согласный что-нибудь доставить от двери до двери, ценился на вес талеров. Так и притерпелись, заодно и узнав, что творится на улицах.

Творилось же там странное.

Золотой приплод, в котором состояла большая часть гоблинов-заговорщиков, был слабо связан с остальной Гильдией, а та, в свою очередь, имела мало общего с бандами, кои в великом множестве были раскиданы по городу. Однако, как выразился Дарвин, «начали иметь всех», причем грубо, жестко, в коленно-локтевой позе и без предварительных ласк.

Я понимал, о чем говорит полугном. Комбинация из подготовленных боевиков в виде банды «Чернышей», бывших одним из вариантов прорыва для покойных агентов Канадиума, запрещенный военный сплав в пулях и холодном оружии, монеты души, которыми расплачивались за демонов-инструкторов – эта комбинация поставила всё Управление на уши. Оргар Волл-третий провёл жесточайшую чистку дна города, попутно ополовинив население Граильни, решившей поживиться на улицах шокированного и деморализованного города. Сорняки и всё похожее на сорняки выпалывалось без оглядки на закон и порядок.

Неудивительно. Так и происходит, когда ты выпускаешь на улицы города вампиров. Большинство из моих сородичей не любит размениваться на мелочи, поэтому предпочитают допросы с пристрастием, а после – утилизацию прекратившего быть полезным материала. Оставлять свидетелей мои собратья не видят смысла. В случае же, когда это негласно поощряется руководством, решившим под шумок «подмести» город… мы имеем то, что имеем.

А именно – пугающую пустоту там, где раньше тихо, но уверенно царствовало беззаконие.

– Так вот, че? – сам себя спросил полугном, – Ссутся все, короче. Граильня молчит, там вообще всех боевитых покосили, гоблины гильдейские тупо ни на что добро не дают. Слышал, что даже жмуроделы типа отпуск взяли. На улицах ни порошка ни найти, ни травки, только грибы от крысюков и есть!

Беды любящих упороться меня не трогали, но терпение было вознаграждено – Дарвин, сморщившись и подумав, признался, что есть кое-что еще.

– В общем, я уже от бати знаю, а не с улиц, но может, тебе и пригодится, – нерешительно буркнул он, пожимая плечами, – Батя у меня чистокровный в «Ультроне», его, когда вонища началась, домой отпустили. Вот он прямо как я, сидел и бухал, но еще и трепался. Сказывал, что Управа такое у корпов устроила, что улицы завидовать могут. Общую контрольную проверку учинили, причем с ангелами. Три начальника отделов с высоких этажей башкой вниз нырнули, пока до них комиссии шли…

Ага, вот почему Гильдия сидит ниже травы и тише воды. Верхний мир и монеты души, которые разносила Шпилька. Даже вампиры не так страшны, как суровые дяди сверху, которые суровы настолько, что сначала тебя убивают, а потом допрашивают. И только потом – судят. Строго.

– То есть, на улицах тишина? – уточняю я, слыша, как подпитую Тарасову растаращило начать рассказывать о компьютерах, а этого нежные мозги неформалов с бодуна могут не выдержать.

– Ну как тишина, – неопределенно морщится блондинистый, – Не хочу попусту трепаться. Шевеления всегда идут, но сейчас совсем мелкие. Никаких крупных движей, ничего серьезного. Ходит слушок, что Гильдия может взять вообще всё, да и хорошо бы если б взяла, но это на уровне бабкиных сплетен. Такие дела.

Это было хорошо, но мало и бестолково, как я, в принципе, и рассчитывал. Поэтому, сделав свою рожу как можно более заговорщицкой, я спустил свои моднявые оранжевые очки пониже, подмигнул Дарвину глазом, и с придыханием предложил профинансировать их сегодняшний движ, если мудрый лидер разгульных пирсингованных малолеток напихает мне в панамку имен ловких парней, держащих нос по ветру. Тех, кого я могу поспрашивать.

– Конрад…, – проникновенно начал полугном, – …мы тебя знаем. Ты клевый парень, несмотря на то что не провел нас к Виоличке на концерт. Она тебя очень любит, а это о многом говорит, по крайней мере нам. Но ты сам пойми, ты ж всё-таки от Управы. Кем я буду, если сдам своих?

– Я сейчас не от Управы, а в частном порядке, – пожал я плечами, – работаю на тех, кто на том же уровне, что и эти парни. Ну, почище и повыше, думаю, но хрен редьки не слаще. К тому же, я не собираюсь задавать им много вопросов, только те, что ты сейчас слышал. В городе неспокойно, тут большие перемены, народ хочет чуток держать нос по ветру, сечешь?

– Секу, – медленно кивнул блондин, брякнув парой сережек в ухе, – И чо-то, знаешь, верю. Лады, записывай. Надеюсь, ты меня не запалишь.

Молодежь. Их пивом не пои, дай почувствовать собственную значимость.

Список оказался неожиданно длинным, аж с десяток имен, парочка из которых, к моему удивлению (сильному) оказалась мне известными. Записав, я с удовольствием выполнил свою часть сделки, торжественно (шепотом) пообещав повеселевшему Дарвину, что буду с этими гавриками нежен и тактичен.

Ко времени, когда пиво было доставлено, Тарасова уже сидела в группе слушающих её неформалов и трепалась как родная, а её счастливый оскал ни грамма никого не пугал. Поняв, что искал медь, а нашёл золото, я понес эту важную мысль ко двери.

– Что, уже уходишь?! – тут же погрустнела зеленая пирсингованная гоблинша Лалатина, – А мы только познакомились!

– Что, понравилась? – кивнул я на нехотя встающую вампирессу.

– Да! – тут же оскалилась подруга полугнома, – Клевая девчонка! Говорит непонятно, но типа всё пучком! Посидите с нами, а?!

– Не, мне пора, – отнекался я, махнув рукой, – А её оставляйте себе.

– Как оставляйте? – не поняла Алиса, на которую уже с веселым визгом напала гоблинша, – Куда оставляйте?!

– Себе оставляйте. Потом…, – мне в голову пришла удачная мысль, – …если что – заносите её Виолике.

– О! – поднял указательный палец Дарвин, – Народ! У нас сегодня есть повод завалиться к Виоличке!

Народ возгоготал от восторга, а в глазках Алисы мелькнула чистая паника.

И правильно.

– У вас должен будет быть повод завалиться! – сделал толстый намек я, уходя с места будущего бухалища под крики обнимаемой Тарасовой.

Молодость – это время импульсивных решений, алкоголя, секса и последствий. Учитывая, что товарищ Тарасова вампир, – в подоле она мне не принесет, а вот друзья ей нужны позарез. А то их совместные ночевки с Мышью скоро могут перерасти в нечто другое. Кстати, надо будет и Мыш сюда присунуть. Терапия – она такая.

По пути в доки, я думал о нашей прижившейся крыске, причем, думал о ней без негатива и даже не о её не по годам развитой фигуре, а просто так. Некоторое время назад на меня в подворотне пытались наехать рэтчеды с требованиями отдать Мыш, но смешно раззявили пасти, когда узнали, что я её не держу. Договориться с королевой стаи тогда вышло на диво легко – технически, им Мыш была не только не нужна сейчас, но и просто вредна тем, что держать её тощим рэтчедам было банально негде, в их норы она не пролезала, а жить на улице с бродягами? Ну такое.

Так что мы нашли общий язык с Цирсцеей, даже более того – привыкшие за десятки лет сотрудничать с разумным рэтчеды снова нюхнули обычной жизни крысьего племени, и она им сильно не понравилась. Матерая крыса не была бы таковой, не попробуй она обнаглеть, но этот вопрос решился быстро. Узнав, что между их стаей и плахой стоит очень малое число разумных, которым нужны поводы продолжать стоять, стая Мыши резко превратилась в любимых хомячков Оргара Волла-третьего. Всё-таки, рэтчеды – это вам не человеки. Подавшаяся в бега стая, уступающая свои владения, может не успеть добежать… ну, никуда. Её просто сожрут, почуяв слабость.

Мыш, что интересно, тоже против ничего не имела. Пораскинув мозгами туда-сюда, я понял, что хвостатая и вовсе была бы не прочь как-нибудь сдриснуть от стаи и жить сильной независимой женщиной, но слегка поссыкивала, зная, что просто так жить у неё не получится. Полукровки рэтчедов, да еще и такие, хм, удачные – это желанный приз для самых разных коллекционеров, а вы не поверите, что могут коллекционировать те же самые эльфы или гномы. Ну, последние редко, потому как личное богатство для гнома – это нечто абсурдное, но мало ли.

Так, неспешно размышляя о большом и дружелюбном грызуне, скрашивающим наши будни и пожирающим нашу еду, я и приперся в доки.

На этот раз местное население мой внешний вид не привлекал. В прошлый было наоборот. За последние годы чувство вкуса разумных, населяющих Омниполис, было проклято какой-то мощной темной силой, поэтому каждый встречный, кто видел меня в моем прекрасном любимом костюме фиолетового цвета, сразу начинал считать меня то ли маньяком, то ли сутенером.

Идиоты.

Слабознакомая пожилая гоблинша, сидящая на скамеечке возле слегка завалившейся стены слегка завалившегося здания, вовсю штопала какой-то передник, близоруко щуря глаза. Дела у неё шли ни шатко, ни валко, но старая совершенно никуда не торопилась, знай тыкала гнутой иглой рогожу, да бурчала себе под нос.

– Привет, мать, – буркнул я, подходя поближе, – Как дела?

– Иди своей дорогой, мужик, не нервируй меня, – буркнула себе под нос старая клюшка, – а то унесут.

– Да ты б мне сказала, где Политу со Стенькой найти, да я бы и пошёл, – не стал я обострять ситуацию.

– А ключи от дома, где деньги лежат, тебе не дать? – поинтересовалась эта хабалка, не поднимая головы.

– Ничего се ты злая днем бываешь, – подивился я, – а ночью так обычно подобрее? Или там, я не знаю, тебе свинью помыть надо, чтобы полегчало?

– Че…? – наконец она подняла глаза на мою личину, закашлявшись от неожиданности и узнавания, – Ты, что ли?

– Да, я. В прошлых раз твоих зеленых недонасиловал, так что вернулся доделать, – хмыкнул я, – Где они?

– Я знаю, кто ты, – медленно проговорила зеленокожая старуха, позволяя рогоже упасть на мостовую, – Арбитр.

Тепла в её словах не было совершенно.

– Знаешь и хорошо, – пожал я плечами, – Где девчонки? У меня к ним дело.

– Я тебе не скажу. Уходи, – встала гоблинша со своего насеста, – Уходи или я закричу.

– Почему? – насупился я, – Если ты знаешь кто я, то знаешь, что и девчонок я совсем не обидел. Далеко не обидел.

– Ты? – некрасиво оскалилась моя собеседница, – Нет. А вот твои братья, пришедшие сюда с вонью из Граильни, кое-кого обидели. Крепко так. Нам даже похоронить было нечего. Уходи, Арбитр.

Ууу, дело табак. И сказать-то нечего.

– Мать, я уйду, – медленно кивнул я, – Вот скажешь – и уйду. Только подумай минутку – а хочешь ли ты, чтобы я ушёл?

Мозгов чистокровным гоблинам много не завезли, но вот житейской мудрости отвалили вагон. Если у тебя была долгая и нелегкая жизнь – ты умеешь делать выводы, умеешь понимать намеки. Всё-таки, резня в поисках агентов Канадиума штукой была беспрецендентной. Разрывать такую связь на пустом месте было бы слишком глупо для прожжённой мошенницы, талантливо изображающей из себя чуть ли не побирушку.

– Чтоб тебя демоны драли, упырь, – выдохнула гоблинша, – Через три часа они здесь будут. На рейсе сейчас, возвращаются. Приходи через четыре, девки хоть пожрут и жопы сполоснут.

– Хорошо, мать, спасибо. Пойду с миром, и вернусь с миром.

Старая гоблинская поговорка показалась уместной.

– Катись уже…

У меня как раз было одно дельце в доках. Нужно было отдать долги. Для этого, побродив по пирсам и заглянув в пару баров, я оказался обладателем трех бутылок удивительно паршивого пива по завышенной цене, а заодно приобрел большой бумажный пакет со свежими копчеными клепандрами. Теперь оставалось лишь найти живописное место, которое бы не очень воняло. С этим также не возникло проблем.

Усевшись на пристань для совсем уж мелких лодчонок для рыбалки, я откупорил пиво и произнес в воздух:

– Дальтер, Хохмунд. Выходите.

Зрение тут же слегка заволокло зеленоватой дымкой, а возле меня появились два призрака.

– Наконец-то, Конрад! – простонал один из них, не отрывая взгляд от моря, – Наконец-то!

– Сукин ты сын, – куда сочнее выразился другой, – Какого хрена так долго?!

– Заткнитесь, придурки, – добродушно отозвался я, – Наслаждайтесь своим зрелищем и не мешайте мне жрать.

Клепандры были дивно хороши.

Виг Дальтер, чистокровный гоблин, и Югрий Хохмунд, не менее чистокровный человек, они оба были моряками… когда были живы. Каким макаром они оказались записаны в мою книгу мертвых ни один ни второй не помнили совершенно, да и обоим уже было плевать. Так что возле сидящего меня, с подозрением посматривающего на начавших кружить над головой чаек, стояли два несвежих трупа в моряцких униформах разного пошива и фасона, вовсю впитывая вид моря, порта и кораблей. Морды обоих моряков вытянулись, став почти комичными, но ржать я даже не думал.

Гримуар, доставшийся мне в ходе некоторых последних приключений, был экспериментальным образцом творчества некроманта, который как-то, каким-то чудом, дожил до 1950-го года по летоисчислению Нижнего мира, купив там блокнот, который и был им превращен в книгу магии. О существовании мага смерти не было ни единого намека, так что у меня на руках была, буквально, душераздирающая сенсация, которой я не собирался давать хода. Может быть дам, лет через десять. Слишком много внимания привлек в последнее время Конрад Арвистер, причем там, где не надо.

– Что жрёшь, вампир? – на секунду оторвался от зрелища дохлый гоблин.

– Копченые клепандры, – прочавкал я, – Обалденно.

– Вот жеж сука ты какая, – покачал головой носатый, – Наши чувства тебя совсем не волнуют.

– Достаточно волнуют, чтобы не пихать вашу книжку в изоляционный контур, подгнившая ты зеленуха. Но недостаточно, чтобы я еще и сидел тут по стойке смирно, пока вы пялитесь.

– Приткни щебеталище, Виг, – не отрывая взгляд от моря бросил мертвец-человек, закладывая руки за спину, – Вампир прав. Пусть он дает нам глянуть жизнь только ради ведьмы, пусть через две недели книга сделает оборот, но, сучий ты потрох, цени, что дают. Бесполезная зеленуха.

– Сам-то как будто что-то стоишь, – вяло огрызнулся гоблин, но последовал указке товарища.

Раз в год книга «воскрешает» записанных в неё призраков, полностью стирая им память о годе прошедшем. Не позволяет Апатии взять свое. Только вот этот рабочий дневник отнюдь не отлаженная до блеска магическая технология, поэтому каждый год каждый из её «жильцов» теряет часть воспоминаний. Некоторые сходят с ума полностью, некоторые еще как-то могут соображать. Эти два кадра, уставившиеся в горизонт, были простыми моряками… ну, или не очень простыми, неважно, поэтому изменились меньше, чем большинство. Меньше знаешь – дольше живешь, как говорится.

А вот Роксолана, она же Старая Сука, она же легендарная черная ведьма, успевшая запрыгнуть на этот неживой поезд, знает очень и очень многое. Поэтому дико боится грядущего «обнуления». К несчастью этой толстой старой орчихи, владелец книги, он же прекрасный, великолепный, обаятельный и милый Конрад Арвистер, оказался не только вампиром, но и её, ведьмы, наследником, так что вместо того, чтобы сейчас примерять мою замечательную шкуру и жизнь, эта коварная орчиха круглыми сутками думала, чем бы умилостивить меня, чтобы я таки позволил ей переселиться в живое тело. Чье-нибудь.

Пока ей жутко не везло.

– Она заколебала к нам приставать, дрянь липучая, – сплюнув, прокомментировал Дальтер, после моего вопроса о здоровье бабушки, – Как пообещала нас живыми сделать, так с ней даже полный псих Альтего не разговаривает. Мы слишком поломанные, чтобы вернуться.

– Она тоже «сломается» после цикла, – равнодушно уронил я, отхлебывая мерзопакостной дряни из бутылки, – В достаточной степени, чтобы нуждаться в уходе и поддержке после возврата в тело. Возможного. Поэтому, кстати, я с ней и не веду переговоров. Пока.

– Хочешь поплотнее взять старую манду за глотку, да? – оскалил гоблин гнилые зубы, – Правильно, Конрад, правильно. Но если эта жирная мразь вырвется на свободу – она тебя кокнет, я тебе гарантирую. Слишком уж на мою мамашу похожа, прямо один в один.

Мертвые, но небесполезные. Нужно просто не ожидать многого.

– Вам пора, – объявил я, дожевывая последнее щупальца и отряхивая руки.

– Эй! – тут же возмутился гоблин, – Я не насмотрелся! С тобой трепались!

– Сам себе идиот, – желчно прокомментировал нелюдимый Хохмунд, отворачиваясь от моря, – Тебе никто не мешал и смотреть, и говорить. Придурок.

– Заткни щебеталище, недобоцман!

– Сам заткнись, матрос.

– Оба идите нахрен, – проворчал я, усилием воли убирая фокус внимания с призраков, – В книге наболтаетесь.

Жалеть их у меня мозг не поворачивался. Мертвые бездушные воспоминания, которые давным-давно должны были раствориться где-нибудь. Да, они похожи на разумных, дохлых и безумных разумных, но не более того. Мне интересна лишь Роксолана, да и то с очень большой оглядкой. Всё-таки, учиться у недобро относящегося к тебе гроссмейстера тауматургии лишь чуть-чуть менее самоубийственно, чем щекотать за яйца живого и свободного глиммеркольтского лося. Это я вам как почти гроссмейстер говорю.

Не щекотания лосей гроссмейстер, не щекотания!

Обе молодых полугоблинши, заметно нервничая, ожидали меня около своей матроны. Одеты они были чуть ли не в лохмотья, что заметил мой зоркий взгляд, а при виде меня так вообще чуть ли не начали трястись. Обстановку следовало срочно разрядить.

– Девчонки, привет! – улыбнулся подходящий к ним я, снимая личину, – Попки помыли? А то мне бабка обещала!

Видимо, шутка не зашла, потому что Полита и Стенька, не сговариваясь и не переглядываясь, тут же попытались ломануться от меня подальше, но были пойманы многоопытной бабкой. Осознав факт, что их поймали, девки взвыли дурными голосами так громко, что пожилая гоблинша, еле удерживающая двух паникующих молодых кобыл, не смогла до обеих доораться. Пришлось прийти к ней на помощь и поднять обеих за шкирки.

Через минуту мы все втроем оказались качественно и сочно облаяны на самом дремучем гоблинфолке, который я только слышал за последние десять лет. Пристыженный, я отпустил молодых дам, а те, в свою очередь, ковыряли ножками мостовую, слушая подробнейший бабкин анализ об мозговой деятельности неких дурищ и о искрометном чувстве юмора некоего вампира. Наконец, бабка выдохлась, плюнула перед нами и ушла, держась за поясницу.

– Девчонки, – подал я голос, – Идите, переоденьтесь в нормальное, я знаю, что у вас есть, а потом пойдем в кабак. Поговорить надо.

Глава 4. Панихида по хомячку

Придя домой под утро, я увидел, что проблемы с прекрасным полом растут и множатся, несмотря на то что я больше половины ночи платил одной женщине за секс… нет, не одной. Троим. Ну надо же было такому оказаться, что бордель, в который я заглянул, обладал сведениями об одном экономном вампире, поэтому вместо того, чтобы сильно утомить одну человечку и идти домой с чистой совестью, мне пришлось отпахать еще двоих полуорчанок, пришедших ей на смену. Такие рокировки здорово сбивают с толку…

Не пойду больше туда.

Зайдя, я обнаружил присутствие в воздухе невидимого и безвредного газа с густым запахом перегара. Он струился, иначе не скажешь, из комнаты Мыши. Сама хвостатая была обнаружена мной на кухне – взъерошенная и недовольная Ассоль Лаудберг сердито пила чай.

Наверное, мне нужно было просто ей товарищески кивнуть и идти спать, но демон дернул за язык спросить, что случилось. Мыш тут же порвало от возмущения на много мелких слов, которые звучали в моих ушах даже после того, как я всё-таки добрался до душа.

Сказ её был прозаичен и прост. Хорошая девочка Ассоль мирно читала книгу по бухгалтерскому учету в поздней ночи, не мешая совершенно никому. Внезапно раздавшиеся стук, грохот и громкие пьяные голоса привлекли её внимание, как и быстро драпающие коты, скрывшиеся в моей комнате. Не последовав их примеру, а став жертвой любопытства, Мыш тут же заодно стала жертвой двух пьянющих в раздрыган дев, находящихся в состоянии буйном, активном и бестолковом. Девами были, как несложно догадаться, некая Алиса Тарасова и Виолика Радиган.

Они срочно хотели видеть меня, но удовлетворились и бедной растерянной хвостатой, к которой применили болтовню, психическое давления, плюс легкие домогательства. Монашка, косая в щи, решила проверить басни не менее поддатой вампирессы, от того Мыш была нажмякана везде, где можно и нельзя. Причем, во время яростного ощупывания, у неё еще и настойчиво пытались узнать – занималась ли она с неким Арвистером интимными вещами?

Наконец, когда пиво, которое эти две похабницы вылакали уже здесь, врезало им в бестолковки, они повалились спать там, где чуть было не лишили Мыш невинности, а та, вся поруганная, ушла снимать стресс на кухню. А тут уже и я пришёл.

– То есть, они еще и моё пиво выдули, да? – мрачно осведомился я, проверив комнату пострадавшей. Её показания определенно были чистой правдой – две хулиганки, обнявшись, сладко дрыхли на чужой кровати, пребывая в состояние неполной одетости.

– Мечта педофила, – осудил я спящих, а затем предложил сунувшей в комнату нос Мыши, – Пойдем мороженое пожрем?

– Думаешь, оно способно заставить меня забыть то, что они сделали? – засомневалась девушка.

– Попробовать, думаю, стоит, – важно кивнул головой я, с трудом удерживая себя от того, чтобы не почесать полурэтчеда за её большим круглым ухом, – А заодно запрем их в доме, где нет ни капли спиртного на опохмел. И морс перед этим выпьем.

– Это уже что-то! – тут же повеселела в который раз опошленная Ассоль.

Разумеется, я не хотел мороженого. Мне хотелось принять ванну и уснуть сном праведника после того, как потратил большую часть дня на двух зеленых портовых зараз, сначала трясшихся при мне как ветки молодого ясеня в грозу. Пришлось выпустить наружу всё своё обаяние, проявить невиданную щедрость со жратвой и выпивкой, нарассказывать анекдотов как какому-то тамаде, даже отпустить пару комплиментов их нарядам (а девки неплохо приподнялись с момента нашей последней встречи), перед тем как Полита со Стенькой расслабились и перестали видеть во мне массового убийцу.

Вышло с ними, как я и предполагал, вполне прозаично. После того, как мои собратья прошлись огнем и мечом по городу, особо тщательно прошерстив порт, там открылось множество «вакансий», одну из которых предприимчивые девчонки и заняли. По причине молодости ничего серьезного они получить не могли, но новая лодка и право на маршрут, по которому поставляется легкая дурь? До этого некоторые идут полжизни.

Также, по причине сильного хаоса во всех движениях теневого мира нашего замечательного города, девчонки знали многое.

Не хотели, правда, рассказывать, за что их ни грамма не виню.

…но рассказали.

– И вот мы здесь. Сидим, кушаем мороженое, – закончил я рассказ, вызывая гримасу недовольства на мордочке Мыши, – Мне нужно, чтобы ты узнала подробнее о том, какие именно «большие шевеления» идут у ваших. Сможешь попросить Цирсцею?

– Ты расчетливый и подлый гад, Конрад, – поставила мне диагноз Мыш, продолжая уплетать пломбир, – Вытащил меня из дому, поставил перед фактом, что туда несколько часов возвращаться незачем, дал взятку и теперь ждешь, что мы пойдем к моей стае?

– А потом зайдем в несколько магазинов, – зашёл я с козырей, заставив глазки госпожи Лаудберг заблестеть.

Одна она по городу ходить категорически боялась, а наша карманная вампиресса не казалась Мыши надежной охраной.

– Расчетливый и подлый гад…, – теперь это прозвучало почти с любовью.

– Идем, пьяная помятая пионервожатая, – вспомнил я семидесятые в Союзе, – Займемся делом.

– Чего это? Бухали они, а пьяная я?

– Ты бы свое лицо сейчас видела. Пломбир определенно делает тебя пьяной от счастья.

Стая Ассоль жила возле Граильни. Крысы, тщательно и сурово напуганные мной и Оргаром Воллом-третьим, уже давно засыпали норы, что вели в логова канадиумцев, и отрыли новые, ведущие в куда более безопасные места. Одним из них была свалка железячников, принимающих у рэтчедов металлолом по низким расценкам. Пока Ассоль, скрывшись в недрах ржавого хлама, общалась с родственниками, я, к своему несказанному удивлению, тоже нашёл с кем потрепаться – на свалке кроме трех местных мастеров отчаянно грустило еще два знакомых орка. Дреклин и Клантайк, недоброй памяти внуки Роксоланы.

Моё явление на свалке ими было воспринято как настигшая их кара, но убедить двух братьев, тут же приготовившихся к бою ни на жизнь, а на смерть с вампиром… удалось легче, чем высморкаться. Они чуть пукать от облегчения не начали, узнав, что я тут по своим делам, а на них чхать хотел сейчас, и в частности.

– Да-да, всё, успокойтесь, – бурчал я лениво, – Разобрался я с бабкиным наследством, с котами, со всем, во что вы меня втравили. Живите спокойно.

– А раз так, может, кое с чем поможешь? – с потрясающей скоростью переобулся в воздухе толстый Клонтайк, – Ну, в смысле по твоей специальности. Ты же вроде сыщик.

– Это вы откуда узнали? – удивился я.

– Да у нас общие знакомые есть, оказывается. Молодой мумук Кукер закадычный приятель мелкой был, как её, Шпильки, – вступил в разговор Дреклин, – Вон он позавчера бегал к тебе, узнать куда она пропала, ну и поговорил с вульфером каким-то, а заодно вывеску прочитал. Так что, поможешь?

– Я работаю за деньги, – тут же уточнил я, заставляя морды орков поскучнеть.

– Денег там мало, – вздохнул Клонтайк, – Такие дела. Есть у нас приятель, торгует черным деревом, зовут Игорь Нокс. Слыхал, может, о таком? Нет? Ну ладно. Короче, дела у него не шибко хорошо идут, зато времени много, вот он книжки и пописывает. Написал одну, отправил в печать, заплатил издательству, а потом, когда ему партию на склад выгрузили, склад-то и бомбанули. Видать, за деревом полезли, думали, что его много привезли, а там книжки. Их и упер…

– Стоп-стоп, – поднял я руки, – с какой радости мне лезть в дело, за которое не заплатят?

– Заплатят, но мало, – тут же влез Дреклин, – у Нокса денег нет. Зато он может в благодарность написать про тебя! Он пишет эти, как их, дефективы.

– Дефектив у него и украли, – с готовностью закивал Клонтайк, – Найди, а? Будет тебе реклама.

Дельце мне показалось откровенно безблагодатным, но, чтобы орки от меня отвязались, я взял адрес этого самого Нокса, сказав им, что, возможно, навещу его, если…

Тут, правда, моя интуиция дала сбой. Оба брата орка, промышлявшие выковкой совершенно нелегального дешевого оружия для дна нашего общества, понятия не имели о всех движениях, что сейчас шли на этом самом дне. Ни о каких не имели, сидя на изготовленном ассортименте и дожидаясь лишь редких покупателей. По их мнению, ставшему довольно боязливым, было ясно, что всех их знакомые сейчас и пернуть-то громко боятся, ни о каких движах речи не идет.

Обидно, досадно, но галочку поставим там, где у нас пункт «опросить отбросы общества». Орки, конечно, на них не тянут, но я тут не на зарплате. Простившись с ними, я махнул рукой вывернувшейся из-за кучи хлама Мыши, тут же потопавшей ко мне. В руках, прижатых к высокой груди, хвостатая девушка тащила что-то небольшое, что тут же с торжественным видом вручила мне, с ехидной мордочкой сказав:

– Вот! Это тебе, подарок! Может, научишься, как быть настоящим детективом!

Я аж хрюкнул – у меня в руках была, поблескивая дорогой глянцевой обложкой, свежеотпечатанная книга за авторством Игоря Нокса, называющаяся «Анчар Крой». На обложке действительно была насквозь нуарная рожа человека в прикиде детектива. Мужик сидел в кресле со стаканом виски и смотрел на меня угрюмо, снисходительно и неверующе.

Вот гад.

– Э! Пацаны! – гаркнул я в спину неторопливо уходящим оркам, – Идите сюда!

Две минуты под недовольный писк Мыши, пара фраз, убедивших братов-акробатов, что они должны мне выпивку, а на мой гонорар Нокс спокойно выкупит свои книжки у рэтчедов, понятия не имеющих, что с ними делать… и дело закрыто!

Как тебе такое, Анчар Крой?

Свой экземпляр, кстати, я никому не отдал. Мне подарили, знаете ли.

Мыш бурчала, Мыш фырчала, Мыш требовала компенсаций и контрибуций, потому как рассчитывала озолотиться, загнав с помощью детектива целую гору книг о детективах, поэтому пришлось ублажить её обедом в хорошей закусочной, перед тем как идти по магазинам. Попутно я, не мешая девице жевать, вовсю оценивал, как на неё реагируют окружающие.

Реагировали… неплохо. С удивлением, с небольшим шоком, с тыканьем пальцами и перешептыванием, но не более.

Почему? Потому что Конрад Арвистер – старый, мудрый и дальновидный вампир.

Разумные не настолько разумны, какими кажутся. Их мозг – хитрый, но ленивый орган, воспринимающий поначалу буквально всё «по одежке». Покажи им сгорбленную спину, дерганную походку на «цыпочках», вороватые взгляды исподлобья и их мозги заорут – «это же рэтчед! Бей крысу!». Но…

Покажи им гордо выпрямленную спину, плавную походку и реакции той, что росла с людьми, красиво свисающий с руки хвост, расчесанную и уложенную гриву… эти сволочи все равно заорут, что это – рэтчед. Поэтому мы прибегли к тяжелой артилерии, надев на Ассоль тесноватую маечку с открытым пупком и такие же шортики совсем несерьезного размера. Вместе с красиво выделанными обмотками на лапах, заменявшими ей нормальную обувь, девушка смотрелась секс-бомбой на выгуле.

А, как говорится, против сисек и упругой молодой задницы ни одна собака не тявкнет. Если мужикам нравится, что они видят – это полная индульгенция на существование такого разумного. К тому же, Мыш настолько отличалась от остальных рэтчедов, что вполне тянула на какого-нибудь зооморфа из отдаленного мира.

– Так что, рассказывай, – потеребил я наевшуюся соседку, уже сунувшую нос в меню для выбора десерта, – Что смогла выяснить?

– Что всё плохо, – хмуро обронила девушка, нервно убирая хвост от проходящей мимо официантки, – Не просто плохо, а совсем. Да еще и грабят тут всякие…

– Ассоль, – я закатил глаза, – Гарантирую тебе, вы бы эти несчастные книги в жизни бы не продали самостоятельно. Книги распространяются через книжные магазины, стоят немного, продаются долго. Аудитория на них, если вообще найдется, разбросана по всему городу. Максимум, что бы вы сделали с этой бумагой – это утеплили гнезда или использовали её как растопку. А теперь давай нормально рассказывай.

Мыш без особого желания начала, быстро дав понять мне, что боится. А именно – на их гнездо начали давить другие рэтчеды, причем не обычные, не соседи, а кто-то другой, из тех, кто «пришли снизу», с глубоких территорий, считавшихся вотчиной диких. Но, при этом, отнюдь не дикие.

– Не дикие? – уточнил я.

– Нет, – зябко передернула плечами Ассоль, – Обычные, нормальные. Незнакомые. Хотели купить меня. Цирсцея отказала. Они ушли, но обещали вернуться. Королева чует большую беду, хочет увести стаю, забрать меня.

– Не трясись, с этим моментом разберемся, – решил я отложить поход по магазинам, – Доедай и возвращаемся, я поговорю с Цирсцеей.

– Зачем тебе это нужно? – неожиданно взъерошилась полурэтчед, – Чего ты хочешь добиться?!

– Первое, – показал я ей указательный палец, – Оставить тебя с собой. Взгляни фактам в лицо, среди рэтчедов тебе делать нечего. Ты можешь с ними общаться, они доверяют тебе, но что дальше? В норы ты не пролезаешь.

– Да не толс…

– Цыц. Второе. Ты представляешь себе, что такое стая в изгнании? Даже не так, ты представляешь себе, что такое – жизнь вне Омниполиса? Еда дешевая только тут. Здесь отрез мяса стоит пару десятков сигм, а за пределами города его цена легко подскакивает до талера. Прежде чем стая Цирсцеи дойдет до хоть какого-то хлебного места, она потеряет несколько своих членов просто из-за голода. Вполне возможно, что одной из первых будешь ты. Во всяком случае, я за твою жизнь не дам и талера.

В глазах Мыши промелькнул откровенный страх. На эту тему, видимо, она еще не задумывалась.

– Третье, – поднял я еще палец, – Я как могу невероятно облегчить твоей стае побег из города, так заинтересован узнать, что это за неведомые рэтчеды, которые, как ты сама сказала, не дикие и снизу. Откуда они взялись? Как жили? Чем питались? Почему мы не знаем?

– Конрад, – глаза Мыши блеснули, – На эти вопросы ты ответа сам не найдешь. Ты тоже в норы не пролезешь. И защитники наши, возможные, от Управления, в норы тоже не пролезут. А значит, ответы будет искать моя стая. Догадываешься, куда всё ведет в этом разговоре?

Аргументный аргумент. Серьезный, взрослый, взвешенный. Уважаемо.

– Хорошо, товарищ Лаудберг, – хмыкнул я, – Тогда давайте от противного. Твою стаю двадцать лет баловали канадиумцы вкусной едой. Им завидовали, но они разучились выживать. За пределами Омниполиса Цирсцея умрет, как и остальные. Теперь идём, и я всё это докажу королеве. У вас нет выбора.

А через час я это уже доказывал весьма толстенькой и очевидно напуганной до усрачки крысище, хоть и разодетой на зависть любой цыганке из Нижнего мира, но при этом далеко не глупой, образованной и сметливой. Подозреваю, что Цирсцея отчасти играла, потому как несмотря на всю взъерошенность, была довольно въедливой и недоверчивой, но этот барьер мы проломили нахрапом – в верхнем логове стаи, предназначенном для редких встреч с наружниками, был протащен провод очевидно стыренного поблизости телефона, с которого я и набрал Управление. Еще через полчаса, пока Мыш рассказывала «мамочке» о своем житье-бытье, в наш не слишком-то уютный подвал снизошла строгая, но очень красивая гномка в деловом прикиде и на каблуках. Мы на её фоне сразу начали смотреться как бомжи на перекуре.

Узнал я её сразу, новая секретарша Эммы. Странный, но логичный выбор переговорщика.

– Арвистер во многом прав, – не здороваясь, врезала гномка мягким и чуть низковатым контральто, – но у меня есть дополнения…

Через четыре часа, когда всё было закончено относительно благополучно, мы с Мышью пёрлись домой, даже не думая о каких-то там магазинах. Во-первых, было поздно, а во-вторых, у нас были заняты руки. Что я, что она тащили с собой по крепкому старому бочонку, закупоренному задолго до рождения Ассоль. Заплатить за них пришлось немало.

– Попробуем сегодня? – спросила Мыш, кивая на бочонок.

– Нет! – ужаснулся я, – Это же проклятый бражный мёд! Его просто так пить – грех великий! Пива возьмем.

– Много взять надо, дома эти… пьяницы, – сменила полурэтчед гнев на милость, – Кажется, они уже настрадались.

– Ну, как скажешь, – не стал противиться я, – Спасем эти заблудшие души. Только сама с ними возись, я книжку почитаю. Вот, подарили сегодня.

– Эй!!!

Интерлюдия

Её схватили за задницу, больно, цепко и хищно, тут же рванув назад, прямо в кусты, откуда высунулись эти загребущие лапы. Она успела только тихо вякнуть, да завалиться налево, чтобы пропустить над головой короткий резкий удар, призванный лишить сознания. Второго не последовало, но это потому, что она специально обмякла так, как будто ей всё-таки попало. Оставалось лишь стиснуть зубы и терпеть, пока тащащий её садист остановится, бросив тело в траве.

«Синяков будет…», – пожалела она себя, тихо всхлипнув.

Наконец, её бросили на траву, тут же начав суматошно дергать за штаны, но буквально через две секунды дерганье сменилось бодрыми звуками драки. Стоящие над ней существа свирепо сцепились друг с другом, когтями, кулаками и зубами доказывая свое право первому спариться с свежеукраденной самкой.

Очень увлекательное занятие.

Настолько, что дерущиеся гоблы, далекие и крайне дикие потомки гоблинов, пропускают как свист метательных ножей, так и короткий рёв вращающейся в воздухе смертельной лопастью саперной лопаты. Ни один из паскудников даже не успевает издать свой любимый предсмертный писк, как всё уже готово!

Даже жалко, в прошлый раз ей повезло схватить недобитка и как следует выпотрошить его, еще живого, за свою в очередной раз пострадавшую задницу!

– Сестра, ты как?! – взволнованно пыхтя, над ней навис призовой отрядный лопатометатель, подрабатывающий на досуге братом, – А?! Тебя сильно… ну…?

– Да всё в порядке…, – простонала Анника, соскребая себя с земли, – Жопа болит…

– Не ной, Скорчвуд, – хмыкнул присевший на корточки полуэльф, деловито отрезающий гоблам головы, – Ты посмотри на их зубы! Мы отряд будущих шаманов положили! Это премия!

– Да иди ты, Элкмар, – запыхтела она от возмущения, – Второй месяц страдает моя жопа за вас всех, халявщики!

– Лучше твоя, чем моя, салага, – безжалостно отрезал сержант, – Тем более, что, если бы мы этим не занимались, ты бы имела все шансы на продолжение банкета, просто отойдя отлить. А чем это кончается – ты знаешь. Плохо это кончается.

Еще бы не плохо, вздрогнула Шпилька. Они с Шегги тут всего ничего, но насмотрелись уже на три жизни вперед. Армия – это вам не шутки, а Омниполис – далеко не добрый папа. Скорее, он похож на строгого отчима, который вовсе не думает о том, чтобы у тебя было счастливое детство. Некоторым лишь он дает возможность продвинуться… и за неё нужно держаться зубами.

– Идём, перевяжем тебя, – потянул её брат.

– Да нечего там перевязывать, – фыркнула Анника, злобно пиная безголовое тело врага, – Не надорвали.

Из-под набедренной повязки зеленокожего тощего уродца в метр высотой выпала его мужская гордость, еще не успевшая съежиться. Была она размером с человеческий половой член. Анника содрогнулась.

– Шевелись, Золотая Жопка! – весело прикрикнул поганец Элкмар, потрясая связкой голов, – Надо закончить патруль!

Гогот еще семерых болванов, нашедших в себе достаточно дури, чтобы записаться в армию, был ему ответом.

Добро пожаловать в армию, Скорчвуды!

Лагерь подготовки? Утренние построения, как рассказывал Арвистер? Маршировать?

Как бы не так.

Вместо этого З’Враас, тропический джунглевый мир, не содержащий в себе разумной жизни и магии. Вместо них здесь миллионы безумных зеленокожих дистрофиков-нимфоманьяков и, по рассказам старослужащих, есть огромные ящерицы, динозавры. Правда, теперь уже есть не везде, потому что местные гоблы умеют лишь три вещи – охотиться, размножаться и обездвиживать тех, с кем они будут размножаться. С точки зрения больших погон Омниполиса – великолепный мир для тренировки рекрутов. Зазевался? Поймали и затрахали. Отстал от отряда? Поймали и затрахали. Не слушаешь старших? Итог немного предсказуем.

Анника приблизительно десять раз в день проклинала свою идею записаться в армию, но было уже поздно. Портал охранялся плотнее, чем гномий банк, бежать тут было совершенно некуда, спорить со старшими по званию чрезвычайно чревато, выхода не было абсолютно. Надо сказать, большие шишки знали, что делали, когда организовывали тренировочный лагерь в этой волшебной местности.

А еще, да. Постоянная бдительность!

И если вы думаете, что местные условия касаются только маленькой и дохленькой Анники, то вас надо взять за ручку и отвести на кухню, где живет некий тролль по имени Салливан Брахмер, который трижды побывал в плену у метровых гоблов. Расспрашивать его бесполезно, он теперь может только невнятно мычать, когда чувствует запах готовой еды (с чем, кстати, не ошибается), но его внешний вид всё вам скажет и без слов.

– Шегги, идём! – потирая задницу, поторопила Шпилька замешкавшегося брата, с подозрением присматривающегося к её пятой точке, – Ты знаешь первое правило!

– Да, знаю, – наконец, сдался Скорчвуд-младший, надевая каску на лысую голову, а затем начиная шагать вслед за припустившей за полуэльфом сестрой, – Десяток Выкидышей никого не ждет. Никогда.

Жестоко и не по-товарищески? Отнюдь. Иначе в этих джунглях нельзя. Здесь повсюду вас подстерегает смерть.

Очень и очень плохая смерть.

При этом, поверьте, даже если вы случайно выживете, даже если вам повезет настолько сильно, что сможете попасть в лазарет армии Омниполиса, то всё равно, будьте уверены – привкус этой смерти вы не забудете никогда.

Глава 5. Женское иго

С утра, выйдя из комнаты и будучи буквально атакован двумя голодными котами, я понял две вещи – детективы бывают очень интересными, а вот отправлять груженую пивом наивную девушку лечить двух начинающих алкоголичек – крайне опрометчивое решение. Нализаться умудрились все втроем, что неудивительно, а вот то, что перед этим в чью-то умную рыжую голову пришла мысль постираться… это да, уже достижение. Вздохнув, при виде ванны, заполненной замоченным и забытым бельем, я потом еще раз вздохнул при виде комнаты, заполненной спящими женщинами без белья. А затем пошёл в «Отвернувшегося слона» за морсом.

Хватит это терпеть.

Пока коты (знающие меру, в отличие от некоторых) лопали в таверне несоленую отварную рыбу, запивая пивом, я там же позавтракал, попутно пытаясь выяснить у вечного бармена Валеры насколько хорошо обстоят дела с расследованиями в Верхнем мире. Падший ангел морщился, отворачивался, извивался и бубнил под нос, но потом всё-таки выдавил, что это не его уже ума дело, но вроде бы всё закончилось. Однако, когда я собрался выходить, тихо добавил, что если я вдруг случайно узнаю, где в Омниполисе крутились наживую монеты души, то он случайно может похлопотать о вознаграждении. Но никаких золотых гор.

– Почему никаких золотых гор? – возмутился я. Ничего себе, подлянка. Тут такое дело.

– А потому, что я сразу сказал, алчный ты упырь, что, если «случайно» узнаешь, – отбрил меня алкоголик с нимбом, – Расследование Верхнего мира закончено, этим в Управлении интересуются, но настоятельно советовали с тобой не связываться.

– А ты, значит, связался.

– Да, – скромно потупил глазки Валера, – Справедливость требует.

Вот, я же говорил, что с жителями Верхнего мира дел иметь нельзя?

– Брешешь как сивый мерин, ангел, – буркнул я, – Нет никакого Управления. Просто ты знаешь, что я хорош, вот и закинул крючок от себя лично, авось выстрелит? «Случайно».

– Хочешь сказать, что я вру? – Валера неубедительно попытался изобразить гнев.

Наверное, единственная хорошая черта всех этих ангельских типов – они ну совсем не умеют кривить душой, даже если очень хочется.

– Нет, – ласково улыбнулся я, – Брешешь. Наверняка просто тебе сказали стандартную фразу типа «если что узнаете – то сообщите», вот ты за нее и уцепился. А платить собирался из собственного кармана… в том, крайне маловероятном варианте, в котором я тебе что-то найду. А что это значит, Валера?

– Что? – скис ангел, уставший маяться дурью.

– Шансы невелики, награда смешна, а ты – эксплуататор! – торжественно обвинил я бармена, за что бы предательски ударен в спину, правда упругой женской задницей.

– Слышь, умник, – буркнула напавшая Василиса, ставя передо мной кувшины с похмельным морсом, – Бери уже и уходи.

– Вокруг меня слишком много женщин, – вздохнул я, обращаясь к ангелу, – У тебя та же беда, Валера.

– У меня был вышибала, Конрад. Где мой вышибала? – резонно отреагировал крылатый.

– Да, верни его, Арвистер! – тут же подвякнула одна из нагло подслушивающих орчанок с кухни.

– Я не брал, – отмазался я, спешно удирая, – Бывай, ангел. Бывайте, зеленые.

Как вскоре оказалось – краткая задержка привела к трагедии. Точнее… к возмездию. А если уж говорить прямо – то к наказанию.

– Я всегда гадал…, – медленно пробормотал я, глядя в открытый туалет на сидящую на унитазе Мыш, – Каким образом вы, хвостатые, пользуетесь этим фарфоровым троном? А вот, оказывается, как…

– Ырфффф…, – нечленораздельно, но очень умоляюще профырчала госпожа Лаудберг, продолжая сжимать в зубах собственный хвост, ну… и попутно занимаясь чем-то другим.

Ладно, закроем эту дверь. Тем более, что несущиеся из ванной стоны и проклятия еще двух бессовестных воровок говорят сами за себя.

– Вы, пьянь малолетняя, покусились на мой проклятый бражный мед! – прогрохотал я на весь дом, – Кара пала на ваши головы! Справедливая кара! Как продрищитесь – морс на кухне!

Ну разумеется я проклял дверь своей комнаты перед тем, как выйти в таверну. Проклятые и заклятые напитки не то, чтобы чрезвычайно редки и дороги, скорее просто редки потому, что их оценить в достаточной мере могут лишь те, у кого повышена чувствительность к магии и тауматургии. Допустить, чтобы их выхлебали похмельные непутехи, я просто не мог!

Через десяток минут, сопровождая друг друга стонами и жалобами, три дщери выскреблись из гигиенических комнат, периодически называя меня нехорошими словами, а затем, переодевшись в сухое, гордо бросили меня одного, наказав никого из них не ждать, потому что так с людьми (?!) не поступают. И вообще они ушли за меня молиться.

Морс, кстати, выжрали.

Я лишь хмыкнул, пожимая плечами и возвращаясь к книге. Баба с возу – вампиру легче. Мой хитрый план по выдавливанию из дома парочки домоседок, готовых отрастить себе задницу шире плеч, увенчался успехом, а волноваться я не волновался. Тарасова, конечно, местами легкомысленная, но далеко не дура, чтобы пить три дня подряд, да и Мыш, когда её отпустит, возжелает попасть домой, в гнездышко. Кто-нибудь обидит девочек? То есть вампира и демонетку, да? Ну земля им пухом, обижальщикам.

В общем, я залег с котами на диван в зале и принялся перечитывать понравившиеся места в детективе Игоря Нокса. Признаваться даже себе, что пытаюсь почерпнуть из книги омниполисца инструкцию о том, как должен себя вести настоящий детектив – я не собирался!

Культурно отдохнуть вышло где-то с час, после чего в дверь позвонили, приперся Гарру. Причем приперлась волчатина без всякой особой цели, а вроде как на службу, помощником. Объявить о том, что такие приходящие мне и даром не нужны, я не успел, волчер задал чрезвычайно умный вопрос:

– А где все?

– Съел, – мрачно и нуарно сказал я, вновь раскрывая книгу.

Вместо раззявленной пасти и ужаса в глазах, волчатина несколько раз шумно втянула вытянутым рылом воздух, а потом дедуктивно выдала:

– У тебя перегарищем пасёт, но от тебя не тянет. Нашоркались девки и гулять пошли?

Я лишь многозначительно хмыкнул. Крыть такую карту было нечем.

– С чем пожаловал? – мрачно буркнул я, удостаиваясь подозрительного взгляда и вторичного принюхивания от волчера. Чуть книгой в него не запустил.

– К тебе сейчас нагрянет Петра Кестер, – подумав, признался мохнатый друг человека, – Надо кое-что обкашлять.

– С какой стати это я удосужился чести быть представленным одному из Кестеров? – заинтересовался я.

Клан Кестер управлял «Ультроном», одной из самых универсальных корпораций гномов. «Гранит» отвечал за стройку, «Омнитехника», как можно было судить по названию, производила всё, от игрушечного паровозика до самолета, а «Ультрон» заведовал всем остальным, не входящим в вышеперечисленное. То есть совсем всем, от зубочисток до пенициллина. Химия и все её производные, включая его величество пластик. Если первые две корпы «ютились» в районе Омниполиса, то куда более могучий «Ультрон», который запросто можно было считать целым кластером корпораций, раскинул свои хозяйства на несколько миров. Управление, само собой, велось отсюда, но бесчисленные фабрики, заводы, лаборатории и прочее, зарытые поглубже в землю, где нет никаких движений магии, были много где.

То есть, визит одного из Кестеров был как посещение принца крови. В данном случае – принцессы.

– Арвистер, ты головой ни обо что не бился? – заботливо поинтересовался волчер, – Петра – секретарша Старри. Вы с ней вчера у крысы были.

Мой внутренний Анчар Крой вздрогнул, хрюкнул, и упал ничком с инсультом. Дрыгнул пару раз ногой и издох. Остался только один, тот, который в книге, совершенно недружелюбно ко мне настроенный.

– Ладно, – медленно произнес я, – Теперь знаю, как её зовут.

Зачем Кестерам… почему Старри… как же я…

– Конрад, наркотики – это плохо, – осторожно заметил Гарру, крадясь на кухню, – Бросай ты это дело.

– Так и сделаю, буду лучше курить волчью шерсть, – злобно помыслил я вслух, – Где моя бритва?

– Слушай, ну я понимаю, что ты не с той ноги встал… эй, а где пиво?!

Я уже было хотел пояснить волчеру, что сезон открытых холодильников подошёл к концу, но тут в дверь позвонили. Пришлось идти, открывать, над незваной гостей нависать и быть обсверленным в ответ ледяным взглядом корпоративной принцессы. А я-то думал, что она просто строгая…

У большинства гуманоидных баб одна общая беда – с возрастом их растаращивает вширь, особенно в районе задницы. Еще и сиськи частенько обвисают, как полуспущенные флаги из-за национальной скорби по помершему монарху. Гномки на фоне общей гендерной скорби сильно выделяются, хотя, не сказать, что в лучшую сторону.

Сейчас передо мной стояла хрупкая шестидесятикилограммовая фея с выраженной талией, крутыми бедрами и высокой грудью, ростом еле дотягивая до метра сорока. С точки зрения кошерного гнома лет ста двадцати – мелочь непузатая, соплячка, в голове у которой только гулянки и секс. Несмотря на излучаемые миниатюрной (реально миниатюрной, гномы плотные) девушкой холод и деловитость – где-то плюс-минус это и было правдой. Серый деловой костюм с очень целомудренной юбкой-колокольчиком более чем дополнял картину.

– Вы собираетесь меня впускать, Блюститель Арвистер? – поддала морозной свежести гномка.

– Извините, был ослеплен вашей красотой, мисс Кестер, – я посторонился.

– Вчера и до этого вы её не разглядели? – бровь гномки выполнила отточенный изгиб, – Или же… вы только узнали о том, как меня зовут?

Да что ты будешь делать, с какого ляда все вокруг такие детективы?!

– Он сегодня странный! – обиженно провыла с кухни лишенная пива волчатина, – Не обращай внимания, Петра!

О как.

Чужие меня побеждают, а из поддержки лишь два кота, крутящиеся где? Правильно, на кухне, вокруг Джарреда. Я всеми предан, даже тобой, Крой. Ты вселяешься совершенно не в тех!

– Итак, Арвистер, надеюсь вы достаточно в себе, чтобы оценить эту фотографию, – мне был предложен кусочек глянцевой бумаги, на которой был изображен рэтчед.

Не став отвечать на гномское ехидство, я внимательным профессиональным взглядом вцепился в фотокарточку.

На ней был изображен рэтчед, идущий по улице при свете дня. Особь мужского пола, средних лет, в костюме… хм, можно сказать, что элитный представитель породы. Он даже не особо горбился, как большинство, а если еще присмотреться к ширине шага, то можно уверенно заявить, что от Мыши, буквально выросшей с людьми, он отстает совсем чуть-чуть. Это «чуть-чуть» можно было понять по морде с напряженно поджатыми вибриссами и по надвинутому почти на глаза котелку на голове. Крысочеловеку определенно было неуютно.

– Хороший анализ, запомню, – серьезно кивнула сидящая на диване гномка, заложившая ногу на ногу, – Но нас и вас в первую очередь интересует костюм. Присмотритесь, Арвистер.

– Почему он должен интересовать меня? – уточнил я.

– Потому что вы это дело ведете, как городской Блюститель, – вторично подняла бровь красивая и холодная гномка, – Потому что мы его оформим как частный заказ, через который проведем оплату и месячное жалование от Управления. Премию тоже, если заработаете. Этого мало?

– Откровенно говоря – да, – не стал скрывать я, – Был бы я свободен, то…

– Тогда еще один аргумент, Арвистер, – невозмутимо перебила меня секретарша, ведущая себя как княгиня, – Спешу заметить, что именно вы послужили причиной, почему рэтчедами не занимается моя и ваша начальница. Её отослали с инспекцией в З’Враас и я не могу сказать, что довольна тем, что исполняю многочисленные обязанности госпожи Старри. Тем не менее, раз вы послужили корнем причины, по которой её отстранили от дела с полурэтчедом Лаудберг, преемственность этого дела целиком и полностью ложится на ваши плечи. Это доступно?

– Почти, – мрачно буркнул я, – Но на фоне той обструкции, которой меня подвергли за следование протоколам, по-прежнему – неубедительно.

Как тебе такое, Анчар Крой? Я кремень! Я настоящий мужик!

– Я же говорил, что пару пуговиц на блузке расстегнуть надо! – вывернул рыло с кухни Гарру, определенно кормящий там котов, – А ты…

– Джарред, – это прозвучало как серпом по тестикулам, причем сталь была сильно охлаждена, – Не мешай.

Что может связывать прямоходящую собаку со дна городских улиц, живущую в качалке, жрущую шаверму при каждом удобном случае, и эту принцессу? Секс? Более чем возможно. Что-то еще? Вряд ли. Хотя… не похоже. Волчеры слишком анималистичны, они не могут не относиться к своей самке не покровительственно, а тут именно приятельский тон.

Загадка.

– Я буду вынуждена изъять у вас Лаудберг, – решила зайти с козырей гномка, – Если вы не согласитесь.

– У нас тут Омниполис, а не лабиринты Подземья, мисс Кестер, – охладил тон и я.

– А вы Блюститель, а не торгаш с улицы Люмен, – парировала секретарша, – Мы будем торговаться и терять время до тех пор, пока я не позвоню Воллу, или же всё-таки вернемся к фотографии?

– Давайте вернемся, – предложил я, настроившись избавиться от гномки, а потом порешать всё с нормальным разумным, который хоть и обладает такой же акулистой хваткой, но своих, в отличие от этой Петры, не кусает, – Вы хотите, чтобы я нашел этого рэтчеда?

– Нет, Арвистер, – покачала головой юная дама, – Мы хотим, чтобы ты нашёл фабрику, на которой ему пошили этот костюм. Видишь ли, «Ультрон» занимается очень-очень многими вещами, но наши фабрики никогда не шили стандартизированные вещи на физиологию рэтчедов. Их еще никто и нигде не шил. А это – именно фабричный пошив, с головы до пят.

Вот тут-то я рот и раскрыл, на что юная гномка благосклонно кивнула. Мол, смотрите-ка, дошло.

Цивилизованный разумный живет в системе, пусть даже как статистическая единица. На нас шьют, готовят, делают лекарства и презервативы, варят шампуни и средство от блох. Но рэтчеды – они вне системы, они не платят налоги, не заказывают пиво, тем более не ходят на модные показы. В школах они тоже не учатся. Технически, рэтчеды как цыгане Нижнего мира, но анатомически другие. Никто не встречал магазины с вывесками «Одежда для цыган»? Вот то-то же.