Читать онлайн Благотворительность: инструкция по применению бесплатно

Глава 1

Первое интервью.

Шел мелкий моросящий дождь. Я зябко спрятала руки в карманы, радуясь своей новой привычке – носить рюкзак. «Какой-то холодный август», – мелькнуло в голове, пока я плутала во дворах. И тут же, за очередным поворотом я увидела вывеску – «Западная пресса».

– Наконец-то – шёпотом выдохнула я.

Небольшой плоский прозрачный козырёк, в разводах грязи и опавших листьях, почти не защищал от мелких капель. Я вдохнула и выдохнула, чтобы избавиться от колотящей всё тело дрожи. «Это всё дождь», – уговаривала я себя и понимала, что вру.

«Сейчас бы закурить», – я отчётливо вспомнила ощущение университетской молодости – сигарету, обжигающую пальцы.

«Спокойно, – проговорила я вслух, – это всего лишь обычное интервью на радио. Тебя не будет видно». Уговоры не помогали, дрожь была такой, что уже стучали зубы. «Надо идти», – я обречённо посмотрела на маленькую кнопочку звонка. И вдруг поняла, что больше всего на свете хочу оказаться подальше отсюда, на своём уютном диване в небольшом домике на окраине Гурьевска.

Вдруг в зашторенном окне мелькнул свет, щёлкнул замок и ко мне под козырёк вышла немолодая невысокая женщина с огромными карими глазами, для убедительности обведёнными чёрным карандашом. Пару секунд мы пытались разместиться на маленьком пятачке. Потом она бросила бессмысленную затею и вышла под дождь.

– Привет! Ты Лена Ладыгина? «Театр Тишины»? – она бесцеремонно рассматривала меня.

Я молча кивнула в ответ, надеясь, что стук зубов заглушил мелкий дождь, приглушённо барабанивший по козырьку.

–Ты чего? Боишься? Не трусь! – сочувствие мелькнуло в ее глазах. – Я ведущая, Ольга Возина, – она протянула мне тёплую руку. – Сейчас я покурю и пойдём.

Из карманов широкого платья появились зажигалка и пачка с тонкими, вычурными женскими сигаретами. Я с жадностью глотнула слюну.

– Угостить? – она понимающе посмотрела на меня, протянула открытую пачку.

– Нет, – хрипло ответила я, мотнув головой для убедительности, вспоминая соглашение с мужем. Дима не выносил запах сигарет.

Ольга с наслаждением затянулась и снова посмотрела на меня:

– Не трусь, говорю, – её голос был нежным, с приятной хрипотцой. – И не таких вытягивала.

Она ободряюще подмигнула мне:

– Ты, главное, отвечай на вопросы.

– Хорошо, – я вдохнула и выдохнула. Дрожь уходила. Ольга и сигаретный дым успокаивали.

Круглый стол, два большие радиомикрофона и чёрные наушники. И почему-то серые стены. Я посмотрела сквозь стекло в аппаратную, где молодой парень что-то настраивал, нажимал на кнопочки и двигал рычажки. Через пять минут начнётся эфир и я буду говорить какую-то чушь. От этой мысли меня снова заколотила дрожь.

Я глотнула сладкий чай, тепло которого разлилось внутри умиротворяющим спокойствием. Дрожь уходила. Вдруг вбежала запыхавшаяся Ольга: – Быстро, посмотри в камеру, – и тут же показала рукой на продолговатую пластиковую коробочку почти под потолком, мигнувшую беспристрастным стеклянным глазом.

– Чёрт, – тихо выругалась я, – на мне одежда не для съёмок. Простенькие джинсы и синяя водолазка. Знала бы, платье или юбку отдела.

– Будет только силуэт, – мягко оправдывалась Ольга за свою рассеянность: она по телефону забыла сказать про камеру. – Понимаешь, когда запускаем новый проект, на первых выпусках всегда что-то идет не так.

«Я ещё и подопытный кролик, – меня захлестнула волна злости и раздражения. – Вот почему меня пригласили. А я-то гадала – с чего самая известная радиостанция области предлагает интервью, ещё и бесплатно».

– Сейчас загорится красный огонёк, – продолжила Ольга свой инструктаж. – Я тебя представлю, ты поздороваешься и просто отвечай на вопросы, хорошо?

Она выжидательно посмотрела на меня.

«Нет, не хорошо! – внутри меня всё клокотало. – Мало того, что через пару минут будет первый в жизни прямой эфир, так меня ещё и показывать будут?» Но я вздохнула и молча кивнула, только покрепче вцепилась руками в микрофонную стойку.

Мужской голос из аппаратной скомандовал:

– Приготовиться!

Ольга села напротив, разложила листы с написанным текстом и одела наушники, а я – следом. Внутри микрофона загорелся тревожный красный огонёк.

– Сегодня наша гостья – руководитель благотворительной организации… – голос Ольги эхом прозвучал в наушниках.

Я судорожно проглотила слюну. Горло стало сухим и жёстким.

– Добрый вечер, – прошептала я одними губами, поймав растерянный взгляд ведущей. Тут же, откашлявшись, добавила хрипло: – Простите.

– Как получилось, что вы, успешный пиарщик строительной компании, решились сменить карьерный путь и уйти в благотворительность?

– Ну, э-э-э… – в моей голове не было ничего, одна пустота. Два дня подготовки – насмарку. Больше всего мне хотелось снять наушники, встать и уйти. Подальше. Спрятаться в уголок и разрыдаться от стыда. Зачем я только согласилась?

Пауза затягивалась. Ольга выжидательно смотрела на меня, напряжённо придумывая дополнительный вопрос.

– Так получилось, – наконец-то произнесла я услышанную где-то фразу, чтобы потянуть время и собраться с мыслями.

Ольга выдохнула.

– Я называю это стечением обстоятельств, – мой голос звучал уверение, без хрипов. – Года два назад я прочла книгу «Карандаши надежды», в которой обычный парень решил помочь детям из другой страны и построил для них школы. А прошлым летом случайно попала на московский спектакль инклюзивного театра, и он меня поразил своей натуральностью и настоящими эмоциями, безо всяких там раздеваний или дикой музыки, которые сейчас так популярны на сцене. Поэтому, когда я узнала, что требуется директор в инклюзивную театральную студию, то решила, что это судьба и тут же позвонила по телефону. Я, наверное, путанно объяснила?

Мои руки сильней сжали холодный металл стойки. В голове звучала только одна мысль: «Что ещё говорить? Что там было написано?». Три страницы текста напрочь вылетели у меня из головы.

– Всё понятно, спасибо, – ответила Ольга, отодвигая черновики. – А почему спектакль?

Она тоже срочно придумывала вопросы, пытаясь спасти эфир.

– Ну, дети с нарушением слуха – пластичны, – импровизировала я, отчаянно пыталась вспомнить хоть что-нибудь из того, что учила перед зеркалом. – Кстати, тот спектакль назывался «Прикасаемые». И вместе с инклюзивными актёрами играли настоящие, Андрей Миронов, например.

– Так ты хочешь поставить такой спектакль в Калининграде? – Ольга бросила мне очередной спасительный вопрос.

– Да, – радостно кивнула я, хватаясь за «соломинку». И замерла в ожидании следующего вопроса, желая только одного – чтобы эта пытка поскорее закончилась.

Наконец, Ольга тепло попрощалась со зрителями, я же промямлила: «До свидания».

В наушниках ещё звучал чей-то голос, когда я со вздохом облегчения отложила их подальше. Мне хотелось поскорее уйти и разреветься от собственного бессилия где-нибудь на лавочке в соседнем дворе. Потерять такой шанс! Ну как же так? Я закрыла голову руками.

– Не дрейфь! Ты молодец, – Ольга похлопала меня по плечу. – Для первого раза нормально. Почти на твёрдую тройку. Пойдем, я тебя выведу и покурю.

Женщина улыбалась, успокаивая взглядом.

Мы снова вышли под маленький козырёк. Дождь уже закончился, растворяясь в летних сумерках. Я жадно вдохнула влажный воздух, наблюдая оживление в соседнем дворе – после дождя выбежали на прогулку дети.

– Ты неплохо держалась, первый же раз, ничего не путаю?

В руках Ольги снова появились сигарета и зажигалка. Она выдохнула дым в сторону. Теперь я могла рассмотреть её подробно. Невысокая, хрупкая, но она внушала уверенность просто тем, что стояла рядом и курила.

«И плевать я хотела на дурацкое интервью, пропади оно пропадом!» – возникшая из ниоткуда мысль дарила желанную индульгенцию.

– Ты практически не заикалась, – продолжала Ольга делиться впечатлениями, – уже хорошо. Про спектакль, конечно, странно говорила. Зачем делать красивый спектакль с инвалидами? Ну, да тебе виднее. Знаешь, все стараются пожалостливее рассказать, истории придумать, а ты нет.

Я лишь вздохнула в ответ.

– Ты думаешь, местные депутаты – все сплошь Цицероны? – рассмеялась Ольга и снова затянулась. Они на первом интервью так экают и слова забывают, что я вопросы не успеваю придумывать. А через месяц уже нормально могут говорить, даже без мата.

Тут Ольга внезапно рассмеялась так заливисто, что я невольно улыбнулась.

– Ты мне нравишься, – подмигнула она. – Я дам тебе телефон Паши, он актёр, иногда выступает в стендапе, но в основном из людей Цицеронов делает. Учит их говорить, короче. Твой номер заканчивается на шестерку?

Ольга уже достала сотовый из своих бездонных карманов пышной юбки и что-то тыкала пальцами на экране.

– Лови смс-ку, – сказала она, убрала телефон обратно и снова затянулась.

– Знаешь, сейчас ищу деньги на спектакль. К кому можно обратиться? А то из местного бизнеса никого не знаю. Сможешь подсказать? Прости, если обидела вопросом, – я выпалила всё это скороговоркой и тут же покраснела.

Ольга посмотрела на меня внимательно, сделала еще одну затяжку. Со стороны ближайшего двора послышался спор двух девочек, кому кататься на велосипеде. Неловкая пауза затягивалась. Надо быстренько прощаться и уходить.

– Ну, не знаю… – Ольга бросила недокуренную сигарету в маленькую пластиковую коробочку за урной у входа. – Попробуй поговорить с Кульясовым, который стрит-фудом занимается. Знаешь, в конце августа такой фестиваль еды проходит?

Я молча кивнула.

– Он парень, конечно, сложный, но договориться с ним можно, – Ольга посмотрела на часы, махнула мне рукой. – Мне пора. Пока. Звони, телефон у тебя есть.

Она скрылась за стеклянной дверью, оставив меня одиноко стоять под козырьком.

Девочки в соседнем дворе уже помирились и, весело визжа, по очереди съезжали на розовом велосипеде с небольшой горки.

«Пора домой, на электричку», – я взглянула на небо, пытаясь понять, будет ли дождь. Но ветер уже рвал в клочья серые хмурые облака, а небо напоминало лоскутное одеяло с голубыми вставками.

В кармане тихо завибрировал телефон. Сообщение от мужа: «Ты молодец! Хорошо держалась». «Вот редиска, – беззлобно выругалась я в пустоту, – обещал же не смотреть». Я снова покраснела, вспоминая свои руки, обхватившие холодный металл микрофонной стойки.

В последней электричке до Гурьевска почти никого не было – только припозднившиеся работники. Скоро сентябрь, и тогда в маленьких старых, но чистых вагонах будет не протолкнуться от студентов и школьников.

Моё любимое место окна, к счастью, оказалось свободным. «Ну и отлично, есть время поразмышлять», – я уже облокачивалась на пластиковый столик, устраиваясь поудобнее. Мне нравилось смотреть на мелькавшие поля, деревья и дома.

Мои мысли крутились вокруг интервью: «Так. Жалко, конечно, упущенный шанс, но всё, дело прошлое». Мозг уже привычно делал работу над ошибками. «Надо написать этому Паше, вдруг поможет, ну хотя бы пару дельных советов даст.

Может быть надо было остаться в Москве? Мои мысли вернулись к тому вечеру, три года назад; Дима и я обсуждали, что делать дальше, в нашей маленькой однушке в хрущёвке на окраине Химок, в окружении исполинских многоэтажек.

Жить в Москве, когда тебе двадцать – забавно. Движуха и веселье, захлёстывающий адреналин от возможностей. В тридцать – уже напрягает ежедневная двухчасовая дорога домой, хочется уютно устроиться на диване и ничего не делать, а в сорок – понимаешь, что жизнь проходит мимо: в метро, автобусах и трамваях. Я уже забыла, когда просто выбиралась в парк погулять с собакой, а идея съездить куда-нибудь вызывала глухое раздражение. Дима думал также.

Нет, о переезде сюда, в Калининградскую область, я не жалела. Но всё же моментами мне не хватало московского ритма и человеческих возможностей достучаться до любого. Здесь всё иначе – решают связи, наработанные годами, которых мне сейчас очень не хватало. А деньги на постановку очень нужны.

Похоже у учредителя «Театра Тишины», Алексея Ивановича Коврова, тоже со связями не густо. У меня просто не было другого объяснения, почему из всего списка друзей и знакомых после рассылки презентации о спектакле, ответила только Ася, маркетолог «Дяди Вани».

«Кутузово-Новое», – машинально я отметила предпоследнюю остановку. Моя – следующая.

Дима встретил меня со свечами и накрытым столом.

– Ну зачем отмечать позор? – я недовольно пробурчала и тут же ощутила приступ острого голода.

– Не позор, а дебют, и это надо отметить, – муж забрал у меня рюкзак, пока я здоровалась с соскучившейся Тарой. Она так и норовила запрыгнуть ко мне на руки. Наш фокстерьер, несмотря на бальзаковский возраст, степенной так и не стала. Только спала больше, сворачивая гнездо из покрывала в любимом кресле.

– Пойдём, пойдём, – мягко потянул меня в кухню Дима, обнимая за талию. – Я уже проголодался, ожидая тебя.

– Мне ещё нужно немного поработать. Завтра встреча с маркетологом из сети пиццерий «Дядя Ваня», – я пыталась мягко возражать, но больше для приличия. Бокал вина мне сейчас был просто необходим.

Да бросайте уже свою богадельню.

Я дожёвывала за завтраком кусок вчерашней пиццы, запивая его чаем. Пустая бутылка из-под красного вина стояла под раковиной.

Северный вокзал встретил меня солнышком с лёгким прохладным ветерком. День обещал быть тёплым. В лужах после вчерашнего дождя с весёлым чириканием купались воробьи, радуясь очередному летнему деньку.

Если верить гугл-карте, то идти мне было всего пятнадцать минут. Сокращая дорогу, я углубилась в тихие дворики, негромко постукивая невысокими каблучками по мощённой камнями мостовой. Пахло влажной травой. Августовское тепло только-только сменило июльскую жару. Я снова взглянула на экран телефона: синяя стрелка вынырнула из дворовых лабиринтов и протянулась на целый квартал по прямой.

Мне предстояло нелёгкое дело: влюбить совершенно чужих людей в наш проект, потому что в благотворительности нет выгоды для тех, кто помогает. В общем, творить маленькое ежедневное чудо – часть моих новых обязанностей. Надо обязательно внести дополнения в трудовой договор; так и запишу в ежедневник.

Я на всякий случай сверилась с красной стрелкой в телефонной карте. Кажется, на месте.

Главный офис, где сидела маркетолог Аля, расположился в небольшом трёхэтажном здании за автостоянкой, которая, несмотря на утро, оказалась практически полностью заставлена машинами. Дорогие джипы надменно соседствовали со старенькими мерседесами; миниатюрные, практически кукольные смарт-тойоты – со щёгольскими спорткарами. Я аккуратно прошла этот лабиринт, стараясь не задеть передние зеркала машин и не замарать костюм об их грязные стальные бока.

Фасад здания занимала огромная серо-бурая пиццерия, немного мрачноватая на фоне изумрудно-зелёных деревьев и голубого летнего неба. На деревянной двери был нарисован лысоватый мужчина с поднятым вверх пальцем, и снизу – надпись: «Дядя Ваня». Мужчина то ли улыбался, то ли скалился.

На уличной пустой веранде два туриста за деревянным столом с дешёвой пепельницей сражались с хлебным мякишем римской пиццы, старательно орудуя вилками и ножами. Но мякиш не поддавался. Воробьи ожидали крошек, нетерпеливо чирикали и прыгали в кустах. Они озабоченно посматривали в сторону собиравшихся рядом прожорливых голубей.

«Вход в офис с обратной стороны», – я ещё раз прочитала сообщение Али. Девушка любезно написала мне целую инструкцию, как добраться до переговорной на третьем этаже.

За обшарпанной дверью недовольная женщина-охранница сурово посмотрела на меня и поставила недопитую кружку с чаем на стол рядом с турникетом.

– Вы к кому?

– Мне на третий этаж, в переговорную, – я протянула женщине паспорт. Она молча записала мои данные и вернула документ.

– Прямо, по лестнице и по коридору первая дверь, – махнула она рукой и с чувством выполненного долго продолжила пить чай.

Старая бетонная лестница, покрашенная светло-коричневой краской, уже разрушалась и крошилась от времени, явно требуя ремонта. Мелкие кусочки бетона неприятно скрипели под ногами.

В первые секунды меня озадачила безжизненная тишина третьего этажа. Я постояла немного, прислушалась – ничего, только хлопанье дверей этажа ниже.

«Да ладно, – успокоила я себя. – Август – время отпусков».

Переговорная была первой комнатой в длинном мрачном коридоре, освещаемом несколькими тусклыми лампочками. До встречи оставалось ещё пять минут. Я постояла, раздумывая, стоит ли являться раньше назначенного времени, но тут за дверью послышался какой-то шум:

– Можно?

– Войдите, – ответил мягкий женский голос.

Небольшая комната напоминала склад, и почему-то пахло гороховым супом; сквозняк играл занавесками мансардных окон.

В дальнем углу расположился старый, но дорогой кожаный диван с потёртыми боками; рядом с ним в хаотичном порядке – деревянные складные стулья с открытой веранды. А на столе вдоль стены – грязная микроволновка, из которой доносился запах супа, и какая-то старая рухлядь, наваленная кучей.

«Странная переговорная», – отметила я про себя, а вслух поздоровалась с Алей. Девушка только-только закончила отвечать по телефону. Она протянула мне руку и пригласила сесть за зелёный стол, который обычно ставят в игровых комнатах.

– Простите за беспорядок. У нас тут придумали ремонт, и, как обычно, все вещи из кабинетов перевезли в переговорную, – Аля рассмеялась грудным смехом. – Теперь переговорная напоминает склад.

Высокая, полноватая девушка двигалась удивительно проворно.

– Сейчас придут остальные, подождите пять минут.

«А кто остальные?» – только собралась спросить я, но Аля уже уткнулась в экран телефона. Было неловко её отвлекать.

Пауза затягивалась. Чтобы как-то убить время, оглядела ещё раз комнату и, не найдя в ней проектора, достала из рюкзака цветные распечатки презентации, похвалив себя за предусмотрительность.

Аля по-прежнему с любопытством рассматривала что-то в телефоне, не обращая на меня никакого внимания. Вдруг в коридоре раздался шум приближающихся шагов, и я услышала два мужских голоса: мягкий баритон и еле слышное, невнятное бурчание. Мужчины о чём-то переговаривались. Дверь за моей спиной распахнулась и я, повернувшись всем корпусом, увидела двух молодых людей. Аля подняла глаза от экрана телефона, посмотрев на вошедших, и резко привстала, пряча его в карман прямых голубых брюк из тонкого льна.

– Ринат Дмитриевич! А мы вас уже ждём, – приветствовала она мускулистого молодого человека в обтягивающем модном сером костюме. Его бледно-голубая рубашка с двумя сексуально расстёгнутыми верхними пуговицами обтягивала грудь, чуть её обнажая. «Ему бы в кино играть героя любовника», – подумала я, невольно любуясь фигурой мужчины.

Его спутник держался чуть поодаль; он был более неряшливым. Неглаженная мятая дешёвая офисная рубашка выглядела мешковато на его тощей фигуре. Брюки тоже мечтали об утюге. Остроносые тонкие туфли бурого цвета дополняли образ выросшего Буратино.

– Здравствуйте. Вы из фонда? – молодой мужчина улыбнулся киношной улыбкой, его баритон завораживал: – Меня зовут Ринат Дмитриевич. Мой зам – Саша. Я помощник управляющего. А Алю вы уже знаете.

Он протянул мне ухоженную руку и сел за стол напротив меня. Саша невнятно пробурчал и, не поднимая глаз, плюхнулся рядом с девушкой.

Я протянула им две распечатки, скреплённые степлером.

– Наша организация «Театр Тишины» помогает детям и подросткам, у которых есть проблемы со слухом. Иногда они совсем ничего не слышат, иногда слышат через слуховые аппараты.

Аля с Сашей с интересом листали одну презентацию, а Ринат Дмитриевич другую. «Так, так», – иногда слышался его шёпот.

– С сентября, – продолжала я, – у нас будет работать театральная студия, и в конце года мы поставим красивый инклюзивный спектакль.

– Да-да, понимаю, – Ринат Дмитриевич с интересом посмотрел на меня, подняв голову от фотографий с текстом, и тут же обратился к Але: – Смотри, как отлично шрифт подогнали.

Он показал пальцем на одну из фотографий, а потом спросил:

– Можно вопрос не по теме?

– Да, конечно, – я улыбнулась, стараясь скрыть растерянность. Поведение собеседников настораживало. Обычно на встречах люди ведут себя иначе.

– А кто вам презентацию делал? Очень неплохо.

– Я делала сама. Мне несложно.

– Вы дизайнер? – молодой плейбой смотрел на меня оценивающе.

– Нет, пиарщик. Конечно, некоторые моменты помогла сделать подруга, но в целом я справилась сама. Давайте я ещё немного про студию расскажу, как занятия будут проходить. Там всё есть на слайдах, во второй половине, – продолжила я, слегка теряясь от странных вопросов не по теме.

Теперь уже и Аля с Сашей, отложив листки бумаги в сторону, с любопытством смотрели то на меня, то на Рината Дмитриевича.

– С ребятами будут заниматься профессиональные педагоги. Так, Оксана Васильева, ведущий специалист детского театра «Долька апельсина», будет преподавать им хореографию, – я осторожно перевела дух, ожидая вопросов.

– А давайте к нам? – неожиданно предложил Ринат Дмитриевич. – А что, у нас зарплата хорошая. Ещё социальный пакет. Аля как раз помощника ищет уже несколько месяцев.

Он кивнул в сторону девушки.

– Зачем вам эта богадельня? Ни денег, не удовольствия.

– Да, давайте к нам, – его мысль тут же подхватила Аля, натянуто улыбаясь. Саша то и дело поглядывал на часы, делая вид, что происходящее в комнате его совершенно не интересует.

Пока я собиралась с мыслями, чтобы тактично ответить, дверь открылась.

– Ринат Дмитриевич, вас отец ищет, поставщики мяса прибыли, – запыхавшаяся девушка в чёрно-белом офисном костюме мельком взглянула на меня и тут же вопросительно посмотрела на моих собеседников.

Ринат Дмитриевич неожиданно засуетился.

– Простите, срочно нужно идти. Мы вам позвоним, – и, натыкаясь на угол стола, с чертыханиями выбежал вслед за девушкой в офисном костюме. Аля тоже резко встала, уронив соседний стул, и быстро скрылась за дверью.

Последним был угловатый Саша. Он обернулся ко мне и пробурчал:

– Шутка это. Мы такой фигнёй не занимаемся. Просто презентация понравилась.

И закрыл за собой дверь.

Я сидела и смотрела на стол, где лежали уже никому не нужные помятые листочки бумаги. Один из них, с фотографией улыбающейся Лизы, оторвался в суматохе и валялся на полу, смятый и с рваной дырой от ножки стула как раз посередине. Ветер всё так же играл занавесками.

«Так значит, это было шутка?!» – злость и обида разом навалились на меня, в носу предательски защипало, а глаза стали влажными от слёз.

Их называют «золотая молодежь» – сыновей и дочерей директоров или собственников. С кем-то я работала в одной компании, с кем-то просто пересекались по делам… И все они были разными: высокомерными и дружелюбными, карьеристами и бездельниками, но не такими… У меня не хватало слов, чтоб описать чудовищность и абсурдность того, что случилось.

Я для них никто! Не поставщик мяса или овощей, с которым нужно договариваться и которым дорожат, чтобы не ушла к конкурентам. Я – директор богадельни, человек, которого можно просто так пригласить без всякой цели, чтобы потом посмеяться за чашкой кофе в обеденный перерыв.

В комнате стояла тишина, только занавески колыхались от ветра. Я молча собрала листочки, расправила их и аккуратно сложила всё в рюкзак. Приоткрыв осторожно дверь в ожидании ещё какого-нибудь подвоха, я прислушалась и выглянула. Никого. Только тусклые лампочки освещали коридор. «Как в фильмах ужасов», – подумала я и тихонько проскользнула из переговорной на лестницу.

Стараясь не шуметь, я быстро спустилась вниз, стараясь не наступать на крошки бетона, и наконец подошла к женщине-охранице.

– Елена Ладыгина, – хрипло сказала я.

Только бы не разрыдаться. Я украдкой вдохнула и выдохнула, немного поморгала глазами, нетерпеливо ожидая, когда женщина всё же найдет мою фамилию и вычеркнет её.

В кафе около Северного вокзала было почти пусто. Туристы уже разошлись по экскурсиям, а для офисных работников, любителей дорогого кофеина и бизнес-завтраков, было ещё рано. Мои часы показывали половину двенадцатого.

– Чайник мятного чая, – бросила я официанту и достала из рюкзака ручку и листок с названием «Потенциальные спонсоры спектакля» и начала рисовать незабудки. Между фамилиями друзей и знакомых Алексея Ивановича, названиями компаний и электронными почтами я рисовала листочки и цветочки. Уже не вспомню, откуда у меня такая привычка, но думать помогала.

«Итак, что имеем в активе. Денег Алексей Иванович дал немного, чтобы было с чего начинать, и при экономном расходовании должно хватить на полгода. Ещё нужно на что-то ставить спектакль». Я нарисовала уже третий цветок. Взглянула на своё художество. «Чего-то они все сегодня кривые получаются, некрасивые. Попробую ромашку», – и ручка в моей руке снова заскользила по мятому листку.

Потягивая мятный чай с тонким апельсиновым привкусом, я смотрела в окно, наблюдая за прохожими и машинами на перекрестке.

Сеть пиццерий «Дядя Ваня» была последней компанией из этого списка.

Всего двадцать контактов! Как такое может быть? Я со вздохом ещё раз просмотрела на мятый, изрисованный листок, потом в окно, пытаясь успокоиться.

Светофор на перекрёстке загорелся зелёным светом, и прохожие старались быстро, расталкивая друг друга, перейти дорогу, чтобы успеть до красного сигнала. Злость и обида сменились глухим раздражением.

Алексей Иванович Ковров, урождённый калининградец, на жизнь зарабатывал прокатом и продажей квадроциклов. Любителей поездить по бездорожью и полям было достаточно. Думаю, его компанию знали многие. Так почему же мне никто не ответил?

Я без сожаления скомкала листок и отложила. Выброшу по дороге.

– «Ну что же, теперь крутитесь сама, не маленькая, – мысленно приказала я себе. – Помощи ждать больше неоткуда».

Нужен сайт, но главное – контакты, связи, без которых точно ничего не получится. А где их теперь взять? На форумах. Значит, нужно срочно добыть приглашение.

«Может на фестивале каком-нибудь постоять? Кажется, так в благотворительности делают. Сколько-то денег соберу. С чего-то же надо начинать. Про что там говорила Ольга? – я на секунду задумалась, вспоминая вчерашний разговор. – Стрит-фуд, кажется».

Ну, а сначала – сайт. Кажется, Серёга не уехал в этом году в Сочи.

– Официант, счёт, пожалуйста.

Я застегнула рюкзак и бодрым шагом направилась к выходу.

Сначала сайт.

– Так. Что тебе нужно на сайте? – спросил Серёга сонным голосом с другой стороны экрана, после моего сбивчивого и путанного рассказа. Часы в углу компьютера показывали полдень. Связь через Скайп сегодня была неплохой, лишь зависания и помехи.

– Думаю, несколько фотографий и текст, но так, чтобы всё было про театр, – я немного подумала и уточнила: – Про детский театр.

Серёга развалился на диване, накинув на себя покрывало. На столике рядом с ноутом стояли две пустые бутылки вина, стакан минералки и ведёрко с мороженым, из которого торчала большая столовая ложка.

– Ты опять в Москве застрял? – я не удержалась от издёвки.

– Да чёрт бы их побрал с их отпусками и идиотами-копирайтерами. Они, видите ли, решили отдохнуть, а меня не предупредили. А то бы я сейчас вместе с Викулей и девочками нежился на Сочинском пляже, как белый человек. Но нет, торчу в этой душной Москве, – он закатил красные и опухшие от бессонной ночи глаза, отхлебнул большой глоток минеральной воды и заел подтаявшим мороженым.

Щетинистый и нечёсаный, Серега в старой спортивной майке с пятном на животе напоминал домовёнка Кузю, если бы тот вырос. Так было всегда, когда его жена Вика вместе с дочерями уезжала отдыхать. В обычной жизни он носил свежие рубашки и был гладко выбрит.

– С этим сайтом были такие планы! – он съел ещё одну ложку мороженого и пристально посмотрел на меня. – Тебя-то каким образом занесло в благотворительность? Ты же понимаешь, одно дело – кайфовать от спектакля, другое дело – его ставить. Помогала бы здесь в Москве, как раньше. Ты же хорошо собирала на приюты, волонтёрила. Чего тебя в руководители понесло?

Серёга лениво почесал свой живот и облокотился на одну из подушек, разбросанных по дивану, располагаясь полулёжа.

– Ты точно этого хочешь? Может, пока не поздно, откажешься? Ты только скажи, мы тебе быстро здесь работу найдём, да и Диму пристроим.

Он громко расхохотался, довольный своей идеей.

– Поможешь с сайтом? – я постаралась уйти от неудобной темы и отхлебнула глоток чая из простой красной кружки, подаренной Серёгой ещё пять лет назад. Кружка каким-то чудом не разбилась во время нашего переезда в Калининград.

– Куда же я денусь. Всё равно делать пока нечего. У заказчика все разъехались, – жаловался на свою жизнь Серёга.

Что-что, а жаловаться он любил. Пару минут я ждала, почти не слушая, но Серега всё продолжал свои стенания о жестокостях и превратностях судьбы. Я посмотрела на часы в углу экрана, дождалась паузы, и я задала один-единственный вопрос, работающий безотказно:

– Зачем тебе всё это нужно?

– Наверное, мне это нравится, – ожидаемо фыркнул Серёга и закрыл воспалённые глаза, кажется, задремал.

Это походило на необходимый ритуал, без выполнения которого двигаться дальше было невозможно. А мне был очень нужен сайт, причём очень быстро и бесплатно.

Серёга был программистом, как говорят, «от бога», и просто кайфовал от сложных задач. Он отказывал заказчикам за большие деньги, когда слышал: «Сделай мне такой же сайт, как моему другу, ну, ты помнишь Лёху, он к тебе на прошлой неделе обращался». И брался за копеечную, но очень нестандартную работу, или просто потому, что нравился человек.

Мы познакомились с ним на выставке авангардистов. В них Серёга видел родственные души, умеющие выражать свои мысли через систему кодировки: в непонятных линиях, странных фигурах, чёрточках и точках.

– Каждая работа – это зашифрованный код, – глубокомысленно заявил он, с благосклонностью посматривая на мои отчаянные и бессмысленные усилия оттереть с его футболки малиновый чай из моего термоса. Рядом с ним лежала уже целая кучка из использованных бумажных платков розоватого-красного цвета.

Правда, за минуту до этого Серёга обругал меня, совершенно не стесняясь в выражениях, высказав всё, что думает по поводу моей неуклюжести. И его совершенно не смущали стоящие рядом люди: организаторы и приглашенные гости выставки в вечерних платьях и дорогих костюмах. Они неприязненно поглядывали на нас, делая вид, что таким невеждам просто не место в приличном обществе. Никто из нас двоих не подумал тогда, что эта неловкая ситуация станет началом долгой дружбы.

– Всё на сайте должно говорить о театре? – Серёга снова открыл глаза, возвращаясь из полудремы в реальный мир. – Хорошенькое техническое задание! А есть более конкретные идеи? Ты же пиарщик, придумай. А то, знаешь ли, понимание театра у всех разное.

– Давай пришлю тебе в Телеграм ссылки на сайты, которые мне понравились. В моей голове тоже пока сумбур, думаю, до первого спектакля.

– Отлично, – Серёга постепенно выходил из сонного состояния, втягиваясь в работу. – Нужны хорошие фотографии, и только не с телефона. Ну кому я объясняю. Всё знаешь сама. И главное – без всякой театральщины, иначе замучаюсь с подбором элементов. Такие есть?

– Конечно, – я усмехнулась. – Иначе бы не писала.

– Откуда? – удивился Сергей. – Вы же ещё не начали, кажется. Я ничего не пропустил? Неужели ты умудрилась за месяц и фотосессию устроить? Узнаю твою скорость.

– Нет, конечно же. Просто повезло. Один из продавцов Алексея Ивановича, кажется, Андрей, любит фотографировать. Он принес свой фотоаппарат, когда слабослышащие ребята проходили у него практику, ну и устроил подросткам фотосессию.

– Подожди, глухие ребята проходили практику в прокате квадроциклов? И что они там делали? – Серёга рассмеялся. – Как они с клиентами общались?

– Во-первых, в прокате ещё и ремонтируют квадроциклы, а во-вторых, нельзя быть таким стереотипным, – я обиженно засопела.

– Извини, неловко вышло, – пробормотал он, поднялся с дивана, не снимая покрывала, и исчез с экрана, видимо, в соседнюю комнату или на кухню. Правильно – сколько можно сидеть в одних трусах и майке. Часы в углу экрана показывали час дня.

– У тебя хоть команда есть? – едва слышно донёсся его голос.

– Ага, – автоматически крикнула я, совершенно не уверенная, что Серёга меня услышал.

Где-то позади ноутбука раздался странный шорох и возня.

– Вот, чёрт! – дальше послышался звук падающего тела и голос откуда-то снизу. – Провод зацепил!

И тишина… Я снова прислушалась и уже начала вспоминать телефоны московской службы спасения.

Когда Вика вместе с дочками уезжала в отпуск отдохнуть от московской суеты, его друзья, в том числе и я, брали шефство над Серёгой, в зависимости от того, кто и где находился. Приносили домой продукты, коротали вместе вечера, следили, чтобы его любовь к вину ограничивалась двумя бутылками в день, а не ящиком. В ответ он помогал нам: кому-то срочно код исправить, или, как мне сегодня – сайт сделать.

Через минуту внизу экрана появился нечёсаная Серёгина голова. Я выдохнула с облегчением. Он стоял на четвереньках на полу.

– Так что там с командой?

– Я же сказала – есть, – я выпила полкружки уже остывшего чая и поморщившись. – Студентка, которая ведёт социальные сети, Света. Она, кажется, учится на пиарщика в местном университете. Бухгалтер, Лидия, и преподаватель хореографии в театральной студии, Оксана. Света, правда ничего не умеет, ничего не знает, но… может быть, научу.

– И зачем тебе эта студентка? Сама же знаешь, сколько с ними головной боли, – Серёга сморщился, как будто у него резко заболел зуб. – А у тебя есть время её учить?

– Времени и правда нет, – я вздохнула в ответ. – Но выбора у меня тоже нет. Света – племянница Алексея Ивановича, учредителя. Вроде бы старается, пишет тексты. Я, правда, правлю их по три раза, но не самой же писать.

Серёга раздумывал, остаться ему на полу или вернуться на мягкий диван.

– Ну, как знаешь. Тебе же с ней работать, – он пожал плечами, решив, что на полу лучше. – Бухгалтер-то хоть хороший? Тебе ещё проблем с налоговой не хватало…

В голосе Серёги прозвучали нотки озабоченности.

– Отличный. Лидия вдумчивая и очень осторожная. Она у Алексея Ивановича работает, и у нас на полставки. Тут всё нормально, – заверила я Серёгу.

Он снова куда-то исчез с экрана компьютера. Откуда-то сверху я услышала его голос:

– Знаешь, всё-таки странная у тебя работа, и учредитель тоже странный. А вчерашняя встреча – просто… хм, даже слова не подберу, только матерные. Ладно, не буду портить эфир. Присылай мне всё, я посмотрю.

Я услышала шум, фырканье кофемашины.

– Пойду-ка я прибираться, а то Вика с девочками через три дня вернётся. Она же мне не простит, если узнает, во что превратилось наше семейное гнёздышко, – съязвил Серёга где-то позади экрана.

– Во что – во что, – я шёпотом съязвила. – В берлогу холостяка.

А затем громко добавила:

– Сегодня всё пришлю. А успеешь до приезда Вики?

Жена Серёги не очень-то любила, когда её ненаглядный муж и кормилец семьи кому-то помогает бесплатно. А мы не рассказывали ей, что происходит, когда она с чемоданами и девочками уезжает куда-нибудь на отдых. Но думаю, Вика обо всём догадывалась.

– Успею, у тебя дел-то на пять минут, – Серёга вернулся на диван, поставил чашку с кофе и лениво потянулся.

«Интересно, ты в этот раз сам приберёшься, или как обычно, службу клининга вызовешь», – подумала я. А вслух сказала:

– Давай, до связи.

Серёга помахал рукой, и экран компьютера погас.

«У меня действительно странная работа», – подумала я, допивая остывший чай.

Уже в третий раз я тщательно изучала сайт «Street Food», группы в социальных сетях, но ничего похожего, куда обращаться благотворительным организациям найти не могла – только видео, фото, новости и немного про команду.

Как к ним попасть на фестиваль? Какие условия? Неужели у них одни и те же условия для всех – для коммерсантов и для тех, кто помогает?

Я написала организаторам на электронную почту, администраторам групп в социальных сетях, но ответа не было. До ярмарки оставалось всего три недели! Всего три недели, чтобы придумать какие-нибудь активности за пожертвования, собрать детские книги для распродажи. Это значит, времени не было совсем, потому что на подготовку всего задуманного нужен месяц, а лучше два.

А что ещё делать? Где найти деньги на спектакль? А ещё эта дурацкая вчерашняя смс-ка от Оксаны Васильевой: «Для занятий нужны коврики для йоги и мячи».

А где я возьму деньги, чтобы купить всё? Я же их не печатаю. Мне хотелось кому-нибудь пожаловаться на проблемы, которые накапливались, как снежный ком. Но дома была только Тара, которая спала в кресле.

Оксана Васильева была предпоследней в моём списке кандидатов в преподаватели. Ещё в июле я методично их обзванивала и встречалась со всеми, кто занимался в Калининграде театральным мастерством.

Каждая встреча проходила по одному и тому сценарию: мой краткий рассказ про идею, удивлённые глаза моих собеседников и собеседниц, взмахи руками и вопросительные возгласы: «А кому это всё нужно? Какой странный проект у вас!»

И через десять минут мы вежливо прощались, понимая, что больше никогда не увидимся. После пятой или шестой встречи в моей голове мелькали уже совсем сумасшедшие идеи – «Может, студентов столичных театральных училищ по Скайпу попросить». А в списке тем временем, оставались всего три фамилии.

С Оксаной мы встретились в «Круассане». Она внимательно меня выслушала, пару минут промолчала, над чем-то раздумывая, и коротко ответила: «Я подумаю и напишу вам завтра».

Надо ли говорить, как я радовалась её сообщению: «Согласна, но есть пару условий. Напишу позже». Вот и условия появились, и как их выполнить?

«Да где же на этом сайте нужный раздел? Или хотя бы кто отвечает за контакты с благотворителями и добровольцами?» – я раздражённо водила мышкой по экране, в десятый раз просматривая одно и тоже.

Фестиваль еды.

Сентябрьское солнце уже поднялось над пустынным воскресным городом, хотя мои часы показывали всего семь часов утра.

Только-только оживал фанерный фестивальный городок с огромными буквами SFW на входе. Среди хлипких домиков с одинаково написанными названиями кафе и закусочных ходили мужчины и женщины в поварской униформе, маленьких шапочках или лихо повязанных косынках, позёвывая и потягиваясь. Они разминались, почёсывались, делали заготовки, переговаривались с соседями. Сегодня – последний день ежегодного праздника еды.

Street Food Westival проводился в Калининграде не первый год. На небольшой площадке в центре города собирались заведения общепита со всей области. Если повезёт, местную еду разбавляли гастрономические гастролёры со строганиной или другой экзотикой. Но каждый год организаторы в рекламных афишах гордо называли фестиваль «всероссийским».

Мы внимательно посмотрели в телефон. На фотографии плана городка, в квадратике чуть сбоку от входа, неровным почерком было написано «Театр тишины», а рядом, карандашом – «Инсталляция с коровой и сеном». Дима огляделся.

– Нам туда, – сказал он и показал рукой на стоявшую в центре огромную пластиковую корову в окружении несколько маленьких стогов сена. Корова смотрела на нас грустно, словно предчувствовала, что через два-три дня она будет выброшена на свалку вместе домиками.

Мы понесли тяжёлые сумки, доверху набитые кисточками, красками и ещё какой-то мелочью для мастер-класса, к нашему месту, где, согласно моему плану, должны были за день насобирать пожертвований на коврики и мячи.

– Но что-то я не вижу пустого места, – напряжённо сказал Дима, ещё раз вглядываясь в ряд домиков.

– Я тоже, – нехорошее предчувствие, смешанное с лёгкой паникой, охватило меня. – Но вечером в пятницу, когда собирали городок, всё было по плану. Ты же видел фото?

– Может, они и нам тоже домик поставили? – предположил муж.

– Не думаю, мы же денег не платили, а организаторы – те ещё жмоты, поверь мне.

На нашем месте стоял домик с загадочной надписью: «Пряности и папа». А рядом стоял огромный казан, в котором уже что-то шипело и шкворчало в масле. Девушки в косынках, повязанных на восточный манер узелками вперёд, деловито что-то строгали и резали, не обращая на нас никакого внимания. Иногда они вытирали пот со лба рукавами. От углей под казаном шёл жар.

Мы с Димой смотрели растерянно друг на друга, не понимая, что делать дальше. Для нас всё закончилось, даже не начавшись. Как это всё было не похоже на те правила, по которым я работала последние десять лет. Как непохоже!

Я набрала Кирилла, одного из троих организаторов, отвечавших за планы и расстановку. В ответ услышала механический женский голос автоответчика: «Номер временно недоступен».

– Блин, – вырвалось у меня, хотя хотелось выругаться грязно и смачно, чтобы выплеснуть всё то напряжение, которое накопилось во мне за последнее время.

Вместо этого, я практически скомандовала мужу, который всё это время вопросительно смотрел на меня:

– Звони Денису, скажи, что всё отменяется. Пусть хоть он поспит сегодня. Кирилл недоступен.

– Да чтоб его! – Дима поставил сумки на бетонные плиты и достал телефон.

– Денис, привет! Ты ещё не выехал? Что, уже? Ну во-от, – немного разочарованно протянул муж. – Думал, получится поймать тебя дома. Да, всё отменяется. Нет. Никто не заболел. Просто мы пришли, а наше место уже занято. Кем? Да не знаю я.

Дима ещё раз посмотрел на домик.

– Девушки плов делают. Хорошо, хорошо, ждём тебя здесь, – и через минуту, что-то выслушав внимательно, положил телефон в карман джинсов. – Денис просил дождаться его. Говорит, есть вариант.

– Какой? И так всё же ясно, – я с завистью посмотрела на девушку, которая вываливала в казан из кастрюли промытый рис.

Куда бы сесть? Чувство полнейшего равнодушия охватило меня.

– Пойдём, сядем на тюки с сеном, – предложил Дима, и мы прошли несколько шагов, волоча тяжёлые сумки. Всё, что оставалось – это опять ждать.

А ещё пару недель назад всё так неплохо начиналось.

Я просмотрела несколько интервью и репортажей про фестиваль, наконец-то нашла его организаторов в социальных сетях и отправила каждому из них по несколько сообщений. В итоге один из них, кажется, Кирилл, написал в ответ: «Приходите в пять часов на Дмитрия Донского».

Вспоминая прошлый опыт, я не спешила радоваться. «Вдруг здесь традиция такая – начинать знакомство с директором «очередной богадельни» с похожего подкола. Проверка на прочность. Если не сбежит, то можно дальше работать».

Полчаса я петляла по тропинкам в заброшенной части Центрального парка, ежесекундно сверяясь с навигатором и аккуратно перешагивая через ржавую, покорёженную арматуру и сухие ветки деревьев. Наконец за кустами сирени, из которых, судя по запаху, давно сделали общественный туалет, увидела нужный дом.

Мне с трудом верилось, что дирекция знаменитого фестиваля, которому все местные интернет-порталы отдают целые страницы, отправляя лучших фотографов-репортажников, находится в пустом здании, на котором ничего не было, кроме уличного указателя. Ни вывески, не таблички.

Шаги гулко отдавали эхом по бетонному полу в пустом коридоре на первом этаже. Всё вокруг напоминало декорации к триллеру про зомби. Я невольно поёжилась, ожидая, что любая из многочисленных дверей откроется и оттуда выйдет покачивающееся существо в оборванной одежде, издавая странные клацающие звуки. «Номер офиса – тридцать шесть, значит мне на третий этаж». Я тихонько поднялась лестнице, стараясь не шуметь.

Пройдя пару шагов по третьему этажу, я осмотрелась. Никаких табличек или номеров на дверях. «Они же похожи друг на друга. Как их различить? Где нужный офис?» Я стояла в лёгкой растерянности, оглядываясь и раздумывая, куда же двинуться дальше, как вдруг услышала мужские голоса, которые о чём-то спорили, и пошла на звук.

Молодая девушка-секретарь в дежурной офисной одежде вежливо попросила подождать пять минут в приёмной. Тут из кабинета вышел лысоватый мужчина в мятых шортах и старой футболке, оценивающе посмотрел на меня, и, видимо, не найдя ничего, заслуживающего внимания, бросил девушке: «У нас совещание», – и закрыл за собой дверь.

Прошло уже полчаса. Я прочитала все местные глянцевые журналы от корки до корки, рассмотрела все потёртости дивана и пятна на журнальном столике. А совещание всё длилось и длилось.

Наконец, девушка-секретарь сжалилась надо мной и кому-то позвонила. Через минуту я услышала громкий властный голос:

– Войдите!

Я шепнула девушке:

– Спасибо, – и открыла дверь.

В огромной комнате расположились трое мужчин. Двое стояли в дальнем углу около пыльного шкафа со всякой рухлядью, а один, видимо главный, сидел у окна в огромном, как бегемот, дорогом кожаном чёрном кресле, положив ногу на ногу по-американски, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

Он молча осматривал меня оценивающим властным взглядом. Я физически ощущала этот взгляд на своём теле, хотелось съёжиться. «Считай до десяти», – приказала я себе и улыбнулась. Рядом стояла простенькая дешёвая школьная парта с раскрытым ноутбуком.

– Вы ко мне? – наконец произнёс мужчина негромко.

– Меня зовут Елена Ладыгина, я директор «Театр тишины». Мне написал Кирилл, – я смотрела мужчине в лицо, стараясь говорить медленно и спокойно.

Тут из дальнего угла к главному подошёл уже знакомый мне лысоватый мужчина в футболке и шортах.

– Помнишь, я говорил тебе? Очередная благотворительность. Вот их сайт, – он начал что-то быстро набирать в телефоне.

«Кажется тот, кто в шортах – Кирилл, – отметила я про себя, пытаясь понять, кто же из них кто. – А тот, что у окна – Сергей Кульясов, директор фестиваля», – я вспомнила просмотренные интервью.

– Хороший сайт, – удивлённо отметил Сергей, рассматривая картинку в телефоне, видимо, ожидая чего-то попроще.

«Ещё бы!» – с гордостью подумала я.

– И где вы хотите встать, и на что планируете собрать деньги? – Сергей продолжал свой допрос, почему-то нахмурив брови. – Если на какого-то ребёнка, то сразу же – нет. Мы только за честную благотворительность.

Я услышала нотки недовольства в его голосе.

– Мы не собираем деньги на отдельных детей, у нас системный проект. Нам нужно двадцать тысяч на коврики и мячи для театральной студии.

Сергей и Кирилл больше напоминали бандитов из сериала, чем организаторов известного фестиваля.

– У нас будет опечатанный бокс, и после фестиваля я пришлю вам полный отчёт, – продолжала я.

В углу позади меня послышался смешок и тихое чавканье.

– Хорошо, – согласился Сергей. – Думаю, доброе дело нужно поддержать. Кирилл, определи им место.

Лысоватый мужчина кивнул мне и обронил:

– Позвоните завтра по телефону. У нас много дел.

Он повернулся к Сергею, давая понять мне, что встреча закончена.

– Спасибо.

Я направилась к выходу, краем глаза заметив около шкафов стол с бокалами, бутылкой коньяка и лимончиком. «Занятые люди», – подумала я, с трудом сдерживая улыбку.

В приёмной я быстро огляделась, не забыла ли чего за время долгого ожидания, и вдруг услышала шепот девушки-секретаря:

– Подождите, вот телефон Кирилла, на который он всегда отвечает. У вас есть знакомые в Министерстве туризма?

Я отрицательно мотнула головой.

– А жаль, – расстроилась девушка. – Тогда бы вам точно место дали. А теперь – как получится. Удачи!

– Спасибо, – таким же шёпотом ответила я. Хотела добавить: «Место же дали», – но решила промолчать на всякий случай.

Теперь я и Дима сидели с тяжёлыми сумками на соломенных тюках, и странные слова девушки-секретарши обретали реальный смысл.

– Ну, где же, в конце концов, Денис? – ворчливо спросила я у мужа. – Прошло уже полчаса.

– Потерпи, сейчас будет.

И действительно, с другой стороны фестивального городка к нам шёл, улыбаясь, молодой парень.

– Я нашёл вам место, – сказал он весело, когда подошёл к печальной корове.

– Где? – спросили мы с мужем хором, и я тут же добавила: – Ты теперь входишь в руководство фестиваля?

Пару лет назад Денис работал на одной стройке вместе с моим мужем, а потом открыл свой зоомагазин. Денис обожал рептилий. И теперь все держатели террариумов области стали завсегдатаями на лекциях в его зоомагазине.

Когда Дима рассказал своему бывшему коллеге о театральной студии и о фестивале, всё завертелось с неожиданной, даже пугающей скоростью.

Денис среди сотрудников собрал нам два ящика почти новых детских книг, дал стол и несколько стульев из магазина для мастер-класса и даже выпросил у знакомого, владельца другого зоомагазина, настоящий шатёр, на случай плохой погоды или неожиданной жары.

– Пошли за мной, – Денис показал рукой куда-то, в центр фестивального городка.

Ни я, ни Дима, ничего не понимали в происходящем и только покорно следовали за молодым парнем, который уже взял у меня одну тяжёлую сумку и, насвистывая какую-то мелодию, быстро шагал.

Мы шли мимо картонных домиков, бистро и закусочных с хот-догами, чёрными бутербродами и стейками из трески и лосося. Спустя пятнадцать минут мы подошли к киоску с пончиками неестественного ярко-розового цвета. Рядом было пустое место.

– Располагаемся, – быстро скомандовал Денис и уже собирался пойти за остальными вещами в машину, которую поставил на стоянку к Дому Советов – очередному недострою в центре города.

– Подожди, – я схватила его за руку. – Но это же чужое место?

– Сейчас уже ваше, – Денис смотрел на меня голубыми глазами, а его круглое добродушное лицо излучало такую уверенность, что я перестала сомневаться.

– В какую историю ты нас втягиваешь? – шутливо спросил Дима.

– Да не переживай ты. Тут ребята вчера стояли, кажется, с картошкой фри, но торговля у них не пошла, и они решили свернуться. Мне друзья сказали, – Денис показал в сторону розовых пончиков.

Тут из-за угла появился Кирилл, одетый в те же мятые шорты и футболку.

– Вы куда встали? – закричал он и тут же добавил матерную тираду.

Кирилл уже достал из одного из многочисленных карманов сложенную, помятую, в пятнах бумажку с разметкой фестивального городка, чтобы показать наше место.

– Говорить буду я, – сказал Денис, выходя вперёд.

Мы смотрели, как двое мужчин соревнуются, кто кого переорёт. Работники из соседних домиков с любопытством глядели на неожиданное представление, разбавившее монотонность воскресного утра.

– Да стойте уже тут, – устало махнул рукой Кирилл спустя пять минут. – Но, если кто-нибудь появится…

Тут он вздохнул, набрал побольше воздуха: – Благотворители, блин! – и для верности припечатал своё решение крепким словом.

Его ждали другие дела.

– Что я и говорил! Это же Кёниг! Кто первый, того и тапки. Разгружаемся, – весело, но с нотками усталости в голосе скомандовал Денис. – Это у вас в Москве там – цивилизация, а у нас тут всё по-пацански.

Дима с Денисом пошли к машине, а я тем временем разбирала по кучкам содержимое сумок. На часах было уже восемь, и первые ранние посетители уже гуляли по фестивальному городку.

Через полчаса в зелёном шатре с логотипом зоомагазина «Змейки» уже стояли стул и стулья для мастер-класса, а в коробках на бетонных плитах аккуратно лежали детские книги для благотворительной распродажи. Рядом – разноцветный баннер «Театр тишины», напечатанный в тон сайту. Всё вместе смотрелось аляповато, но мне было уже наплевать.

– Заеду в шесть, хочу ещё на пляж сгонять, – сказал Денис и на прощание помахал нам рукой. – Удачи!

– Спасибо, – только успела я крикнуть вслед, как он уже исчез среди лабиринта домиков.

Я ещё раз оглядела наше место профессиональным взглядом и горько вздохнула, вспоминая стильные стенды, которые готовились за несколько месяцев к каждой выставке. Казалось, это было в какой-то другой далёкой жизни. «Всё-таки странная у меня работа», – подумала я, вспоминая слова Серёги.

Дима сидел на одном из стульев и перекусывал взятыми из дома бутербродами с колбасой и сыром, запивая чаем из термоса.

Через полчаса подошла Марьяна Заболоцкая, моя старая знакомая ещё по работе в рекламном отделе. Крупная, всегда лохматая, с широкими ладонями, Марьяна больше напоминала странницу из детских книжек, чем художницу и дизайнера. Широкие балахоны непонятного цвета только дополняли образ, а старенький рюкзак напоминал котомку. Ей не хватало только посоха из крючковатой палки.

Марьяна была единственным человеком из моих знакомых, кто откликнулся на призыв бесплатно провести мастер-класс по рисованию на стеклянных кружках.

Женщина быстро познакомилась и подружилась с Димой и тут же деловито принялась всё обустраивать.

– Сейчас я намечу шаблон, а потом сделаю контуры на остальных кружках, – объясняла она мне. И тут же взялась за кисточки и краски.

Уже через полчаса к нам прибежали две девочки и один мальчик, пока их родители стояли в длинной очереди за итальянской пиццей.

Марьяна усадила каждого на стул и терпеливо объясняла, как нужно правильно рисовать кошечек и собачек, чтобы не выходить за контуры. Ребята макали кисточки в краски и старательно рисовали на стекле кружек, потом громко спорили, у кого получилось лучше.

Тем временем подошли их родители с коробками, из которых пахло сыром и ветчиной. Девочки громко хвастались им своей собачкой, парень показал кружку с голубой кошкой и попросил кусочек пиццы.

Я объясняла всем, кто заходил в нашу палатку, зачем и на что мы собираем деньги. Через час мой язык начал заплетаться, как заезженная магнитофонная кассета, но я передохнула несколько минут, глотнула чая из термоса, снова и снова рассказывала про наш проект посетителям фестиваля.

Мне сочувствовали, давали советы, покупали книги, иногда оставляли деньги просто так. Я смотрела на наш маленький запечатанный бокс, потихоньку наполняющийся крупными и мелкими купюрами, радостно думала: «Должны собрать».

Прошёл полдень. «Надо же сделать фото для социальных сетей, – спохватилась я, доставая свой старенький телефон. – Конечно, лучше фотоаппарат, но что делать, если Света сегодня не может».

Утром Света прислала смс-ку: «У нас сегодня гости: дядя, Алексей Иванович. Прийти не могу». Я чертыхнулась и ответила: «Хорошо». И мне в очередной раз захотелось её уволить.

Тут услышала позади себя чей-то низкий женский голос:

– А можно я немного пофотографирую?

Я обернулась. Передо мной стояла невысокая, немного полноватая женщина с ярко-рыжими кудряшками, собранными в один пышный хвост. Она внимательно рассматривала мастер-класс в нашей палатке серьёзными карими глазами.

– А вы кто? Из газеты? – я оценивающе оглядела собеседницу.

– Нет, – мотнула головой женщина. – Я просто фотограф, снимаю в основном спортивные мероприятия. Катя Горкина.

Она протянула мне руку.

– Ладыгина Елена.

Я протянула руку в ответ и почему-то жалобно добавила:

–Только у нас нечем заплатить. Вон, – я кивнула в сторону бокса, – собираем на коврики и мячики.

– Мне ничего не нужно. Можно я бесплатно? – ответила Катя вопросом на мою жалобу. – А потом фото скину. Напишите мне телефон и электронную почту. Вам же всё равно нужно для социальных сетей.

Я кивнула, подавая очередную книжку сказок Андерсена мужчине, который держал бургер чёрного цвета.

– А откуда у вас столько детских книг? – спросила Катя, доставая фотоаппарат из чехла.

– Часть книг нам помогли собрать друзья, а другую часть нам подарила библиотека имени Чехова. У них замечательный директор, Алёна Игоревна. Знаете такую?

Катя кивнула и приготовилась снимать. А я принимала очередное пожертвование за подарочную книгу «Волшебник Изумрудного города».

Прошёл ещё один час. У меня в кармане джинсов лежал свёрнутый листок с Катиным телефоном. «У нас появился первый фотоволонтёр», – радостно подумала я. Завтра она обещала сбросить мне фотографии на почту. Света пусть заметку пишет, хотя бы это у неё получается.

День клонился к вечеру. Немногочисленные посетители ещё гуляли по городку. Наши соседи с пончиками потихоньку прибирали коробки и пакеты.

– Можно я последнюю кружку заберу себе на память? – спросила Марьяна, собирая кисточки и краски в пластиковое ведро.

– Конечно.

Я привстала, чтобы помочь женщине.

– Сиди, сиди, я сама. Ты же весь день на ногах. Самый лучший день за лето, – добавила она, разглядывая кружку с рыжей кошечкой в лучах уходящего солнца. – Буду из неё чай пить зимой и этот мастер-класс вспоминать.

– Спасибо, – благодарно ответила я и тут только поняла, как же устала. Ноги гудели.

– Ну что, набрали нужную сумму? – голос Дениса вывел меня из задумчивости. – Собираемся.

– Что, уже шесть? – удивлённо спросила я.

– Восемь, – рассмеялся Денис и положил тысячную купюру в бокс.

Я сидела на стуле и смотрела, как они с Димой вдвоём всё собирают. У меня уже не было сил ни двигаться, ни говорить.

Глава 2

Первые занятия.

В небольшом холле Дома актёров царили суматоха и оживление. В обществе старых шкафов и огромного, чуть пожелтевшего фикуса в глиняной кадушке, мамы и единственный папа старательно переодевали своих детей для второго занятия в театральной студии.

Казалось бы, чего проще – натянуть на ребёнка спортивный костюм и переобуть в лёгкие гимнастические чешки.

Но Лиза-непоседа так и старалась вырваться из цепких папиных рук. Большой и громоздкий мужчина удивительно ловко справлялся со своей младшей дочерью, подвижной, как ртуть.

Через пару минут девочка сидела на потёртом стуле, старательно болтая ногами. Она очень хотела, чтобы чуть великоватые серо-белые чешки улетели далеко-далеко, в другой конец холла. Но чешки почему-то разлетались в соседей, вызывая возмущённые возгласы и крики.

– Хорррошо, мамошка, – отвечала невысокая стеснительная худенькая девочка Соня на очередное наставление и кивала головой. Рядом с ней на скамейке лежал маленький розовый термос с водичкой, сумочка с шоколадкой для перекуса и отдельный кошелёчек для заколок.

Оставались считанные минуты. В холле стоял гул из детских и взрослых голосов. Вдруг входная дверь шумно открылась, и с улицы шумно ввалились двое: полноватый неуклюжий Женя и его мама.

– Автобус застрял в пробке, – выдохнула женщина и быстро оглядела скамейки и стулья в поисках свободного места. Взрослые невольно подвинулись поближе друг к другу, чтобы найти места для опоздавших.

Кукушка из старинных часов, подвешенных высоко под потолком, прохрипела шесть раз. Незаметная дверь в другой стороне холла открылась, и оттуда стремительными лёгкими шагами выпорхнула Оксана. Невысокая подтянутая женщина с широкими скулами и гладко зачёсанными волосами, собранными на макушке в бомбошку, остановилась в центре холла и внимательно оглядела свою новую группу.

Она три раза громко хлопнула в ладоши, привлекая внимание, и громким грудным голосом скомандовала:

– Все, все на занятие!

Девчонки и мальчишки радостно собрались вокруг неё разноголосой стайкой воробьёв.

Неуловимыми движениями Оксана быстро выстроила почти правильную колонну из семи пар и повела к двери, из которой появилась сама.

Последним в зал вошёл Женя, каким-то чудом успевший переодеться за пару минут. Его мама в последнюю секунду вручила сыну маленькую бутылочку с водой перед тем, как Оксана захлопнула дверь за собой.

В холле на минуту наступила оглушительная тишина, как будто кто-то резко нажал на кнопку «стоп». А через минуту из зала уже донеслись крики Оксаны, быстрая мелодия и звуки бубна, отбиваемого в такт ритму.

Я достала телефон, чтобы ещё раз перечитать презентацию очередной лекции по сбору денег. Всё равно других дел не было. А сидеть просто так было скучно. Но Оксана требовала моего присутствия. Мне оставалось лишь смириться хотя бы на первое время, чтобы не накалять и так без того непростые отношения.

Я снова встретилась с Оксаной на следующий день после фестиваля.

Мы сидели в кафе «Круассан» около Северного вокзала. Оксана заказала капучино, а я – апельсиновый микс. Встреча была короткой, Оксана торопилась.

– Думаю, первое время у меня будет много вопросов, поэтому вы должны быть всегда под рукой, – высокомерно начала женщина.

– Понимаю, но у меня могут быть другие дела, и существуют же телефоны, в конце концов, – парировала я выпад.

– Но это только на первое время, да и по телефону всего не расскажешь, – стояла на своём Оксана.

– Хорошо. Тут такая ситуация… У нас записалось много подростков, – робко начала я, собираясь с мыслями.

– Будет вторая группа, – быстро ответила женщина, не дав мне закончить. И сделав глоток кофе из чашки, добавила: – С подростками другая методика. Да, всё по-другому. С ними нужно этюды ставить, сценки придумывать, а с малышами – что?

Оксана сделала многозначительную паузу:

– С малышами только бегать и прыгать; ну, дикцию немного потренировать. Так что – либо вторая группа, либо ничего. Здесь без вариантов. За двойную оплату?

Женщина внимательно посмотрела на меня, отпивая ещё глоток. Она ждала моего согласия. Мне же не оставалось ничего другого, как кивнуть. А в голове уже колоколом звенела тревожная мысль: «Где я возьму ещё и на это деньги? Костюмы, декорации к спектаклю, ещё и вторая группа». Непредвиденные расходы росли, как снежный ком, а денег не было. Тех, что собрали на вчерашнем фестивале, едва хватит на покупку мячей и ковриков.

– И что по костюмам? Когда они будут? – Оксана то и дело посматривала на часы, давая понять, что встреча затягивается и ей это не нравится.

– Пока не знаю. Ещё сложно сказать. Вы смотрели видео инклюзивных спектаклей, которые я вам прислала? Книги и статьи про особенности слабослышащих прочитали?

– Ещё нет, – беззаботно ответила женщина, подзывая официанта, чтобы расплатиться. – Успею. Времени до спектакля достаточно.

– Наши ребята должны быть в главных ролях, а не в массовке, – я на всякий случай напомнила ей главное условие театральных занятий.

– Через месяц поговорим, – ответила Оксана, поднимаясь. – Мне пора. Увидимся на занятии.

Она стремительно вышла из кафе в сентябрьский вечер. А я осталась допивать чай и решать невозможный финансовый ребус…

Я посмотрела на старинные часы с кукушкой: прошло всего полчаса занятий. Папа Лизы ушёл по своим делам.

Мама Жени сидела на маленькой детской скамейке с ноутбуком на коленях. Кажется, она работала на складе, и вот теперь, чтобы уходить пораньше, брала задание домой. Женщина старалась устроиться поудобнее, но ей никак не удавалось пристроить проводную мышку, которая то и дело соскальзывала с папки, наполненной документами, и с глухим пластиковым стуком падала на пол.

Чертыхаясь и ругаясь шёпотом, мама Жени жалобно посмотрела на меня, когда мышь в очередной раз стукнулась о бетонный пол.

– А такое расписание будет всегда или только на сентябрь? – неожиданно спросила она.

– Не знаю. Пока сложно сказать. В любом случае, я всё напишу в родительском чате в вайбере.

– А ещё можно вопрос?

– Конечно.

– А можно другим родителям из нашей группы спецсадика дать ссылку на чат «Театра Тишины»? – мама Жени как-то неловко повела плечами, смущаясь.

– Конечно, – снова ответила я.

Женщина кивнула и снова сосредоточилась на экране ноутбука, изредка потирая затекавшие от неудобной позы лодыжки.

Внезапно дверь зала открылась и в холл выбежала Лиза, громко бросив на ходу непонятно кому: «Я в туалет», – и скрылась в подвале.

В углу, около лестницы, по которой спустилась девочка, лежали наши коврики, аккуратно свёрнутые в рулоны, и сверху – авоська с мячами. Два дня назад грузчики спортивного магазина доставили и сложили всё аккуратно.

Денег, собранных на фестивале, едва-едва хватало. И когда двое здоровых парней, одетых в спортивную униформу магазина «Мастер-спорт», наконец принесли все коврики и положили их на пол, в небольшом кабинете женщины-менеджера почти не осталось места.

– Мне не унести всё это, – жалобно сказала я, с ужасом взирая на кучу из ковриков. – У вас же есть какие-то скидки для благотворительных организаций? Ну или бесплатная доставка, наконец?

– М-да, – полноватой женщине-менеджеру тоже не нравилось превращение её милого уютного кабинета в склад. В зале уже ждали другие клиенты, с любопытством наблюдая за нами.

– Попробую что-нибудь сделать, – женщина уже страстно желала отделаться от такой неудобной клиентки, как я. – Но мне нужны доказательства, что вы действительно благотворительная организация.

– Какие доказательства? – с удивлением спросила я, даже не представляя, что это может быть.

– Я отправлю вам список на почту, – она недовольно поморщилась, посматривая на кучу, затем кому-то скомандовала по телефону: – Мальчики, заберите это всё обратно на склад.

И, посмотрев на меня, добавила жёстким тоном, не допускающим возражения:

– У вас будет три дня, чтобы предоставить документы, иначе с доставкой будете решать вопрос сами.

Я кивнула, вышла в торговый зал и приткнулась в уголке среди блинов для штанг и различных тренажёров. Тем временем спортивные парни выносили наши коврики из кабинета обратно на склад.

Список документов оказался приличным. За каких-то полдня я собрала и отсканировала всё необходимое и с наилучшими пожеланиями отправила по электронной почте в спортивный магазин. Ещё три дня ждала письмо о том, что наши коврики и мячи записаны в очередь на доставку.

– Это точно того стоило? – спросил меня Дима вечером, во время ужина, когда я рассказывала ему, чем всё-таки закончилась история с покупкой ковриков.

– Не знаю, доставка у них всего тысяча рублей. А денег не хватило, потому что в сентябре как-то резко поднялись цены, – ответила я, наматывая на вилку спагетти.

– Жмоты, – презрительно бросил Дима, наливая себе минеральную воду.

Я снова посмотрела на часы. Прошло ещё десять минут. Из зала отчётливо доносились команды Оксана, музыка и даже барабан.

Уличная дверь открылась, и вместе с папой Лизы зашли два брата – Ярослав и Владислав. Один из них, старший, совсем ничего не слышал, другой – носил слуховые аппараты. Братья поздоровались со мной, не раздеваясь, уселись рядом на свободные стулья, достали телефоны и начали активно давить на кнопки, коротая время. Изредка Ярослав что-то спрашивал у брата жестами.

Я углубилась в свой телефон. Надо же всё-таки посмотреть презентацию с вебинара, пока есть время. Может, всё же появятся идеи, где найти деньги.

В первую же неделю работы я подписалась на рассылки столичных фондов «Кислород» и «Нужна помощь». «Фонды для фондов» – пафосно написано было на их сайтах. «Надеюсь, будет полезно, – немного иронично подумала я, вбивая в специальном окошечке сайта свою электронную почту. – Всё равно больше учиться негде».

И за месяц на моей почте уже скопились несколько непрочитанных писем с ссылками на вебинары: про правильный сбор денег, про поиск доноров. Я с жадностью погрузилась в изучение правил другой реальности.

Одну из таких видеолекций я просмотрела неделю назад. А сегодня просматривала презентацию. Может быть, она натолкнёт меня на полезные мысли, как выйти из финансового тупика, в котором я так быстро оказалась.

Листая в телефоне презентацию, я вчитывалась с знакомые слова про создание бренда и что без привлечения специалистов не обойтись. Никак. Я это и так знаю.

Только девушка-лектор забыла рассказать, сколько всё это может стоить! И те же компании тратят десятки, нет – сотни тысяч рублей, чтобы собрать команду, которая им распишет, что нужно делать и когда; план на полгода, целый год или даже на пять лет. В любом случае, у меня нет денег, даже лишнего рубля на такую команду, даже на одного хорошего маркетолога. А именно он сейчас мне нужен. Ох, как нужен!

Дверь зала открылась, и запыхавшиеся, довольные и усталые дети выбежали в объятия родителей. Старшие ребята, занявшие немногие оставшиеся свободные стулья, потихоньку переодевались или просто снимали лёгкие курточки. Оксана ушла в свою маленькую комнатушку в подвале, чтобы покурить и немного передохнуть. На её лбу блестели капельки пота.

В холле стоял гвалт, и я, вздохнув, положила телефон в карман джинсов. Малыши взахлёб рассказывали родителям, как могли, что они делали на занятии, и для убедительности что-то показывали руками. Подростки иногда отрывались от телефонов, презрительно хмыкали, поглядывая на младших ребят, и снова утыкались в экраны.

И вот уже Соня, а следом за ней Лиза, выплеснув на родителей все эмоции, наконец-то успокоились, развернули шоколадные батончики, захрустев обёртками. Страсти потихоньку стихали.

Каким-то чудом среди детских и взрослых голосов я услышала звук почты и снова достала телефон. Во «входящих» – новое письмо-приглашение на форум из Общественной палаты. «Надо же, не обманул Иван», – с благодарностью подумала я о руководителе Фонда поддержки предпринимателей.

Я углубилась в чтение:

«Уважаемая Елена Николаевна!

Приглашаем Вас на форум общественных организаций, который состоится 25 сентября в 17 часов в здании Общественной Палаты Калининградской области, по адресу: Советский проспект, 13, комната 110, 1 этаж.

Тема форума – написание заявки в Фонд Президентских Грантов. Приглашённый спикер: Куравлёва И. А – специалист по связям с общественностью ФПГ…»

«Значит, форум через четыре дня». Я достала из рюкзака оранжево-красный блокнот из искусственной мягкой замши и ручку.

Тут я снова услышала три хлопка и властный голос Оксаны:

– Ребята, на занятия!

Подростки медленно и неохотно подходили к стройной женщине, собираясь вокруг неё. Они держались небольшими группами и парами, улыбаясь другу-другу и о чём-то перекидываясь между собой словами и жестами.

Я познакомилась с Иваном три дня назад. Фонд, который должен был помогать всем предпринимателям области, уютно расположился практически под крышей одного из торговых центров, недалеко от правительственного квартала.

Выйдя из лифта на четвёртом этаже, я с удивлением заметила, что стены, двери и даже униформа улыбающихся девушек были в цветах их сайта: красном, светло-коричневом и белом. «Серьёзная компания, – с лёгкой завистью подумала я и принялась быстро искать кабинет, понимая, что опаздываю. – Черкасов И.В., руководитель Фонда»

Переговорная была просторная, в светло-коричневых тонах. Хозяин кабинета в дорогом костюме, который только подчёркивал его статную, атлетическую фигуру, поздоровался и тут же пригласил меня садиться. Мягкий кожаный стул еле скрипнул подо мной.

– Чем могу быть полезен? – голос у Ивана был мягким и завораживающим, с нотками вкрадчивости. Мужчина смотрел на меня приветливо карими миндалевидными, чуть влажными глазами.

– Скажите, где я могу найти маркетологов «pro bono»? – сразу начала я с главной проблемы, которая мучила меня уже несколько дней.

– То есть – бесплатно? – вежливо уточнил Иван и задумался на минуту.

– Когда я работала в Москве, мы часто помогали благотворительным организациям просто так, делая что-нибудь полезное. Так, я одному приюту для собак придумала пиар-компанию и расписала весь план её проведения по дням, – пояснила я на всякий случай.

Вдруг он не знает и путает «pro bono» с обычным волонтёрством, когда люди собираются и помогают руками.

– Pro bono, хм, – Иван с удивлением посмотрел на меня. – Я слышал, что так делают в Петербурге и Москве. Честно, думал, что это только слухи. В нашем городе вы вряд ли найдёте кого-нибудь, уж тем более маркетологов. У них график расписан на год вперёд, люди в очереди стоят за консультациями.

Иван опять ненадолго задумался, а потом предложил:

– Давайте по-другому. Вы можете выиграть грант, чтобы оплатить услуги маркетолога, а я найду вам нужного человека.

– И какие здесь расценки? – поинтересовалась я. – Надеюсь, не столичные.

– Ну, за три-четыре месяца сопровождения средний маркетолог в Калининграде берёт около полумиллиона.

«Сколько-сколько?» – я едва сохраняла спокойствие, но вслух лишь сказала:

– Мне кажется, это дороговато даже для Москвы.

– Но вам же нужен местный, со связями? Я правильно понимаю? – Иван многозначительно посмотрел на меня.

Я лишь кивнула, признавая его правоту.

– А вы придёте на форум?

– На какой? – спросила я.

– Общественная палата проводит консультацию для всех, чтобы рассказать, как писать грантовые заявки. Вот и получите деньги на маркетолога. Приходите, там и познакомитесь с коллегами. Я напишу секретарю и она пришлёт письмо с приглашением.

– Хорошо, – кивнула я.

Я снова перечитала текст письма, пытаясь сообразить, что же мне нужно от местной общественной тусовки, потом посмотрела на часы. «Занятие уже должно закончиться», – машинально отметила я.

Через минуту дверь открылась; из зала, тяжело дыша, вышли подростки. Они потихоньку расползались по своим стульям, чтобы накинуть ветровки, переодеть сменную обувь и разойтись по домам.

Оксана курила на улице. В осенних сумерках огонёк сигареты немного освещал её лицо, придавая таинственности.

– Были проблемы? – я уже собиралась домой в Гурьевск.

– Нет, – ответила она слегка надменно. – Когда будут костюмы?

– К Новому году.

Я давала обещание, но не знала, смогу ли его выполнить. «Интересно, почему она всё время спрашивает про костюмы?»

Оксана молча кивнула, продолжая курить.

Форум

На стене большого зала на мерцающем плазменном экране ровными буквами горела надпись: «Общественная палата КО». Ниже, чуть поменьше размером, другая – «Фонд президентских грантов», а рядом – герб.

Зал гудел. До начала оставалось всего пятнадцать минут. Стук десятков женских каблучков и мужских ботинок скрадывал тёмно-зелёный ковёр, расстеленный полосами на деревянном паркетном полу. Ряды стульев, собранных из разных кабинетов, постепенно заполнялись приглашёнными общественниками.

Единственный стол стоял практически перед трибуной для приглашённого спикера. На тёмно-коричневой поверхности стола белыми прямоугольниками из обычной офисной бумаги лежали таблички с фамилиями и инициалами.

Крупная женщина неопределённого возраста в строгом светло-зелёном костюме, с белыми капельками бриллиантов в ушах, сидя за столом что-то с напором доказывала щуплому мужчине в помятом, но дорогом твидовом пиджаке с аккуратными заплатами на локтях. Мужчина терялся под её потоком слов и энергии. Лишь иногда, когда собеседница делала паузу, чтобы глотнуть воздуха, ему удавалось что-то возразить.

Во время разговора к ним бесцеремонно подсел пожилой высокий мужчина с опухшим лицом. Он совершенно не смущался своей потёртой байкерской кожаной куртки с десятками металлических заклёпок, и такими же штанами. Его одежда никак не вписывалась в сегодняшнюю светскую тусовку, где собрались сливки общественности региона.

Остальным столы не полагались. Наверное, чтобы не занимать драгоценного пространства, которого уже не хватало. Я с усмешкой посмотрела на выданные мне подарки: разлинованный блокнот, дешёвую ручку и бейджик.

Недалеко от меня полноватый мужчина что-то медленно объяснял молодой семейной паре. Он тяжело вздыхал и постоянно вытирал капли пота со своего лба большим клетчатым платком.

Я растерянно оглядывала зал. Ни одного знакомого лица. Ни одного! Я теребила бейджик, раздумывая, как поступить с ним: то ли одеть на себя и быть единственной, кто это сделал, или бросить в карман или рюкзак.

Через минуту я услышала рядом женский голос:

– Здравствуйте! Вы новенькая?

Я тут же повернулась. Передо мной стояла высокая подтянутая женщина, одетая в пыльные джинсы и лёгкую ветровку. Она, как и мужчина-байкер, выделялась среди остальных приглашённых, которые с явным удовольствием выгуливали свои драгоценности, платья и костюмы.

– Да, – кивнула я в ответ. – В благотворительности совсем недавно, около трёх месяцев, раньше только волонтёрила.

Я протянула руку для рукопожатия:

– Елена Ладыгина, директор «Театр тишины». Мы помогаем детям и подросткам с нарушением слуха.

– Эмма Кострюкова, куратор организации «Наш дом», – женщина с удовольствием пожала мне руку.

– Это фонд такой?

– Не совсем. Мы – посредники между российскими и голландскими фондами.

– Как это? – удивилась я.

– Ну, как проще вам рассказать… – Эмма задумалась на мгновение. – Помогаем с заявками в голландские фонды, следим за отчётами.

Она говорила с лёгким иностранным акцентом.

– А у вас какой проект?

– У нас недавно открылась театральная студия. Думаем поставить к новому году инклюзивный спектакль.

– Как интересно! – воскликнула Эмма – Пойдёмте, сядем, и вы мне всё расскажете.

Женщина потянула меня в угол зала, недалеко от выхода, где ещё оставалось несколько свободных стульев.

– Отсюда будет всё видно, и в случае чего можно быстро сбежать. Только вопросы ведущим отсюда задавать очень неудобно. Или Вы сюда для консультации пришли?

– Ну, я никогда гранты не писала, а деньги нужны… на спектакль, – я вздохнула, раздумывая, стоит ли говорить, и нерешительно, даже робко добавила: – И на маркетолога тоже.

– Да, у вас серьёзный подход, – Эмма внимательно посмотрела на меня, улыбнулась и тут же расположилась на стуле. – Значит, Вы пока не решили, как быть?

– Да, – я кивнула в ответ. – Пришла просто послушать.

– Тогда места вам подойдут. Присаживайтесь, пока ещё свободно, – она указала на соседний стул и оглядев зал, добавила: – Думаю, что кому-то придётся постоять.

Зал казался полным, но люди приходили и приходили.

– Давайте, я Вам расскажу про тех, кто за столом сидит, пока докладчики из фонда не пришли, – предложила Эмма, пока я устраивалась на неудобном стуле. Он оказался слишком маленьким.

– Докладчики? – переспросила я. – В приглашении было написано только про одну женщину, из пресс-службы, кажется, как же её зовут… Хм-м…

Я полезла в рюкзак за телефоном.

– Да бросьте вы, – остановила меня Эмма. – Докладчиков будет трое, кажется. Кто-то из кураторов проектов.

– Откуда Вы знаете? – удивлённо спросила я.

– Я в этой тусовке уже больше десяти лет. И про конкурентов должна знать всё, – Эмма снова рассмеялась. – Шучу, конечно. Мы, конечно, никакие не конкуренты Фонду президентских грантов. Мы с такими большими суммами не работаем. А хотелось бы!

Женщина мечтательно подняла глаза к потолку.

– А вы тоже даёте гранты? – уточнила я, раздумывая, как интересно всё складывается.

– Да, – кивнула Эмма. – Давайте я всё же расскажу про элиту.

Она посмотрела в сторону стола с микрофонами:

– Видите женщину в светло-зелёном костюме, с бриллиантами?

Я молча кивнула.

– Это Надежда Петровна, автор марафона «Ты нам нужен». Ну такой, с логотипом в виде разрезанного апельсина. Знаете?

– Нет.

– У вас дети есть?

Эмма прислушалась, быстро достала из карманов джинсовых штанов телефон, что-то посмотрела на экране и снова обернулась ко мне.

– Простите, по работе… Это марафон для школ, поэтому вы и не знаете. Это как «Дети вместо цветов», только в городском масштабе.

– Кажется, поняла, – ответила я, вспоминая листовки, расклеенные в автобусах, баннеры на остановках и рекламу в социальных сетях.

– Видите того престарелого байкера? – Эмма мельком показала на мужчину с опухшим лицом. – Константин Ковалёв. Занимается то ли налаживанием международных отношений, то ли сказками, то ли ещё чем-то. Никто толком не знает. Но правительственные гранты получает исправно.

– А так бывает?

Эмма настороженно посмотрела на моё удивлённое лицо, потом усмехнулась, махнула рукой и воскликнула:

– Вы здесь действительно новенькая! Бывает и не такое.

– А вон там женщина, смотрите, – она сделала паузу, – в вязаном платье. Людмила Ложкина, директор фонда бывшего губернатора – «Наши дети». Ну, того, что раньше был, до Алиханова.

Я снова кивнула, но Эмма продолжала.

– Раньше они при старом губернаторе балы под Новый год такие закатывали, ах! – она снова закатила глаза. – Любой ресторан был к их услугам. А сейчас что? Вот уже и до грантов докатились.

Моя собеседница презрительно усмехнулась.

– Как это, «до грантов докатились»? – спросила я.

Тут к трибуне подошла невысокая, скромно одетая женщина и поздоровалась со всеми. Зал затих в ожидании. Через пару минут она пригласила сотрудников Фонда. Вошли трое: двое мужчин непонятного возраста в простеньких брюках и рубашках в тон, и девушка в незатейливом розовом платье.

Зал взорвался аплодисментами, и через минуту наступила тишина. Женщины и мужчины, сидевшие рядом со мной, смотрели на трибуну с такой любовью и обожанием, как будто трое вошедших были из Little Big и сейчас нас ждал концерт с новыми песнями.

– Так почему же – докатились? – я шёпотом продолжила незаконченную беседу с Эммой. Но соседи так резко зашикали что я вынужденно замолчала.

Тем временем девушка в розовом платье представилась:

– Екатерина, куратор проектов.

В своей простоватой одежде с простеньким браслетом на левом запястье, она смотрелась невзрачно.

Девушка рассказывала о том, как подать заявку, чтобы получить деньги на проект, сопровождая свои слова презентацией, больше похожей на комикс для малышей, чем на инструкцию для взрослых.

«А всё не так сложно, оказывается, – подумала я, внимательно разглядывая слайды и слушая объяснения Екатерины. – Я то же самое в каждом пиар-проекте писала для начальства. Может, попробовать? Это же реальный шанс! Иван был прав, когда говорил про форум».

Мысли лихорадочно закрутились в моей голове. «Вот он – ключ к финансовому ребусу. Только вот на что подать заявку? На спектакль или на маркетолога?».

В этот момент Екатерина добавила, что презентацию всем вышлют сегодня же на электронную почту. Но мои соседи и соседки уже достали только что подаренные блокноты и быстро записывали ручками каждое слово девушки, боясь что-то упустить. Чуть дальше молодая женщина стучала по клавиатуре сверхтонкого ноутбука, изредка поглядывая на плазменный экран с презентацией.

Наверное, из всех зрителей только я и Эмма не писали ничего, да ещё общественники, сидящие за столом. Они слушали, снисходительно кивая головами, в такт словам Екатерины. Мэтры региональной благотворительности пришли сюда ради последних новостей и сплетен, ну и ещё, может быть, поговорить с кем надо кулуарно, за закрытыми дверями, вдали от любопытных глаз.

Я слушала Екатерину внимательно, всё больше убеждаясь, что этот грант точно решит мою финансовую головоломку.

Эмма же с кем-то переписывалась по телефону. Она, в отличие от меня, хорошо знала правила грантовых игр, как официальные, записанные в уставах и на сайтах, так и кулуарные, шёпотом передаваемые друг другу.

Вдруг моя новая знакомая, прослушав голосовое сообщение, изменилась в лице. Эмма вырвала страницу из блокнота, что-то написала, согнула её пополам и отдала мне, прошептав на ухо:

– Надо бежать. Позвоните обязательно.

Аккуратно пробираясь вдоль стеночки, она потихоньку вышла из зала.

Я с любопытством поглядела ей вслед, и только хотела развернуть бумажку, как Екатерина с трибуны перешла ответам на вопросы. Люди в зале одобрительно зашумели. В воздухе появились первые неуверенные руки. «Потом посмотрю, – подумала я, положив листок в рюкзак. – На чужих ошибках надо учиться».

– На хорошую заявку нужен месяц, не меньше, – отвечала Екатерина на вопрос молодого мужчины из другого конца зала. – Поэтому в этот конкурс вы уже не успеете попасть, приём заявок заканчивается через неделю.

Немного подумав, она добавила:

– Хотя, если у вас половина разделов заполнена, то шансы есть.

Прошло полчаса, а очередь из желающих не уменьшалась. Многие вопросы повторялись по несколько раз. «До заявки осталась всего неделя, – размышляла я, уже не слушая Екатерину. – Может всё-таки получится, тем более – впереди выходные».

Я заглянула в свой ежедневник: суббота и воскресенье – «Встреча в Синявино. Купить сосисок для барбекю». «Чёрт, как же я могла забыть про встречу на базе отдыха? Приедут наши друзья, Олег и Катя, ещё обещали быть Никита и Аня, однокурсники мужа». Я растерянно смотрела на запись и понимала, что сейчас нужно выбрать между ежегодной дружеской традицией и написанием заявки.

«Как же невовремя! Как же невовремя!» Мне оставалось только жалобно вздохнуть. «Но писать грант надо, – в этом я уже не сомневалась. – И лучше начать сегодня, чтобы успеть наверняка».

Финансовая катастрофа неумолимо надвигалась. Денег при таких расходах остаётся всего на два месяца, а потом что? Просить Оксану работать в долг? Боюсь, у нас с ней не такие отношения.

– Запишите мою почту, и я постараюсь ответить на все оставшиеся вопросы, – Екатерина попыталась закончить лекцию под разочарованный гул стоявших в очереди к микрофону людей.

Тут поднялся мужчина, один из коллег Екатерины и добавил извиняющимися голосом:

– Поймите нас, нам в аэропорт нужно. Мы не ожидали такого, – он немного помолчал, подбирая нужное слово, – тёплого приёма.

– Так оставайтесь у нас. Бархатный сезон в разгаре. На пляж вас свозим, – крикнул один мужчина, недалеко от меня. Люди засмеялись. А я двинулась к выходу, полная решимости взяться за написание заявки сегодня же.

«Только вот как Диме объяснить, что наша ежегодная встреча в Синявино в это раз точно пройдёт без меня?». Я вздохнула в ожидании неприятного разговора.

По дороге к Северному вокзалу я обдумывала доводы, как убедить мужа, что ему придётся ехать одному на базу отдыха, а мне просто необходимо написать этот грант. Пусть даже вопреки здравому совету Екатерины. И почему театральные занятия чужих детей и подростков для меня в одно мгновение стали важнее встречи с людьми, которых я знала многие годы.

Мои размышления прервал телефонный звонок.

– Лена, ну ты где? На тебя билет брать? Тут очередь, – услышала я голос Димы.

– Конечно, бери. Уже бегу.

Я мельком взглянула на часы в телефоне. «Вот чёрт! Опаздываю». И прибавила шагу.

Влетев в вагон с последним сигналом, мы решили остаться в тамбуре. Пассажиры с недовольными лицами обмахивались веерами или рабочими пластиковыми папками, вытирали пот с раздражённых лиц тряпичными и бумажными платками. У сквозняка из открытых окон не получалось хоть немного остудить переполненный вагон.

Понимая, что лучшего места всё равно не будет, я начала неприятный разговор.

– Дима, я не смогу поехать в Синявино в выходные.

– Почему? Заболела? Что случилось? – в глазах мужа замелькали тревожные искорки.

– Нет, со мной всё в порядке. Просто мне нужно за неделю написать грантовую заявку на спектакль, иначе театральную студию через два месяца можно закрывать. Понимаешь? – мой голос дрожал от волнения.

– Лена, у тебя кроме работы есть личная жизнь. Впереди целых два месяца! Может, получится найти деньги в другом месте? Встреча в Синявино – наша традиция, мы там собираемся уже семь лет. Готовимся целый год. Ребята свой отпуск подгадали, билеты купили. Нельзя же так просто всё перечеркнуть, – зашептал Дима приглушённо, но мне казалось, что рядом стоящие пассажиры стыдливо отверчивались, не желая слушать наши разборки.

«И зачем я только затеяла это разговор в поезде? Как глупо!» – запоздало мысленно отругала я себя, а вслух раздражённо сказала:

– Вот и езжай один, а мне нужно работать.

За окном мелькали столбы, деревья и дома, колёса равнодушно стучали по рельсам.

– Видел бы ты глаза ребят, когда они бежали на занятия! – добавила я еле слышно с мольбой в голосе. – Я их не брошу. Просто не смогу. Езжай один. Если ты не понимаешь, что это форс-мажор и так бывает, то мне кажется, нам нужно немного отдохнуть друг от друга.

На остановке в тамбур зашли мужчины, встав рядом со мной и Димой.

– Тогда я тоже не поеду, – услышала я громкий шёпот мужа. – Что я буду делать один в семейном домике?!

Ужин проходил в полном молчании. Тишина стояла такая, что за стеной были слышны разговоры соседа, который только что вернулся с рыбалки.

Дима встал и молча звякнул тарелкой в раковине, буркнув:

– Сам помою. Не лезь.

Тишину разбавил звук воды из крана. Муж молча налил себе чай в кружку, потом раздражённо посмотрел на меня.

– Я сам отменю бронирование нашего домика и напишу Олегу с Катей, а они скажут остальным.

Он пошёл с дымящейся кружкой к себе в маленькую мастерскую, тут же, на первом этаже, недалеко от кухни.

– Это только один раз. Скоро всё наладится. А через год мы, как всегда, с Олегом и Катей встретимся на базе отдыха. Нельзя ставить крест на проекте, который только стартовал! – крикнула я вслед Диме. А в ответ услышала музыку Queen и глухое жужжание шуруповёрта.

«Наверно, квадрокоптер ремонтирует, – с облегчением подумала я. – Вроде бы, всё обошлось».

Я помыла посуду и села за компьютер. Сайт президентского фонда был прост и понятен. На мою почту уже пришло письмо с презентацией, и я старательно изучала разделы заявки, вспоминая слова Екатерины.

«Вот описание проекта. Всего-то нужно написать две тысячи слов. А вот немного про значимость проекта. Интересно, а что писать здесь?»

Я ещё раз внимательно прочитала примеры из презентации.

Через час я уже сидела у компьютера с ворохом черновиков – буду рассчитывать смету. Придвинула к себе поближе настольный календарь, чтобы не ошибиться в разделе «График проекта».

«Так на что писать заявку: на спектакль или оплату услуг маркетолога?» Я ещё раз надолго задумалась, понимая, что откладывать решение вопроса больше нельзя. Выбрать нужно здесь и сейчас.

Тем временем в мастерской пел Фредди Меркьюри: «We are the champions…»

Глава 3

Грантовая заявка

Я с беспокойством посмотрела в левый угол экрана компьютера: уже одиннадцать часов. В запасе ещё десять часов, и всё: заявка «превратится в тыкву». Ровно в 22:00 портал на сайте Фонда закроется. И так – до следующего конкурса грантов.

То там, то тут – недосчитанные цифры, недописанные тексты, пустые строки для пояснений. А сил уже нет. Никаких.

Всё-таки права была Екатерина, тогда, неделю назад, на форуме: грантовую заявку нельзя написать за неделю. Никакую: ни хорошую, ни плохую.

Моя голова пухла от формул и слов. Уже давно смешались в одну кучу расчёт налогов, описание спектакля и график проекта. Как же я устала! Из последних сил я дописала ещё одно предложение в раздел «Социальное обоснование проекта», который и так заполняла наугад.

Я наморщила лоб, посмотрела покрасневшими усталыми глазами на текст на экране, потом в сад.

За окном стояла золотая осень. По кустам шиповника весело прыгали и о чём-то щебетали синицы. Как же я им завидовала. Вот она – жизнь без хлопот! И без грантовых заявок.

«Социализироваться. Точно! – быстро напечатала я, боясь потерять мысль, ещё раз прочитала предложение вслух. – Вроде бы нормально». Нажала на кнопку «сохранить», пошла на кухню.

В раковине лежала немытая посуда, ещё с завтрака. Я взяла кружку – не такая уж и грязная, потом помою – и налила себе чай. Хотелось съесть слона. Живот давно уже урчал от голода. С отвращением посмотрела на плитку шоколада в холодильнике, но всё равно отломила кусочек и, почти не жуя, проглотила. На полупустых полках не было даже завалявшейся корочки. «Надо идти в магазин, хотя бы за хлебом, а времени нет, да и сил тоже».

Я вымоталась! Я напоминала себе новичка, который решил пробежать километров пятьдесят даже без самой простой подготовки. И вот впереди уже виднеется финишная прямая, а сил добежать до неё нет. Хочется лечь и ничего не делать.

– Возьми себя в руки, тряпка! – вслух выругалась я, выпуская Тару погулять в саду.

То ли свежий воздух, наполненный ароматом поздних цветов с соседской клумбы, то ли что-то ещё, но внезапный прилив бодрости встряхнул меня, и я снова села за компьютер.

Солнце уже давно спряталось за горизонт. А я продолжала собирать заявку из кусочков пазлов, с тревогой поглядывала на часы, автоматически отсчитывая, сколько времени осталось мне до «часа икс», когда закроется портал.

Скрипнул ключ в замке, дверь открылась и через порог переступил Дима. Он тут же отругал меня за пустой холодильник и немытую посуду, и со словами «могла бы что-то купить и приготовить» отправился в магазин. Он-то точно не собирался оставаться голодным. Потом из кухни запахло жареными макаронами с колбасой.

Я нервно отмахнулась от вопроса мужа «кушать будешь?» и от аппетитных запахов, хотя мой желудок призывно заурчал. У меня был всего лишь час, а в сметном разделе раздрай. Я никак не могла понять, почему сумма налогов была такой большой. Наконец-то увидев ошибки – две неправильно поставленные запятые и пару лишних нулей, я, быстро стуча по клавиатуре, принялась всё исправлять.

Ну, всё! Вроде бы порядок! Я взглянула на часы внизу экрана. Оставалось всего пять минут

Я ещё раз воспалёнными глазами быстро пробежалась по тексту и сметам и наконец-то нажала кнопку «Отправить». Всё! На экране появилась надпись: «Заявка отправлена на проверку», и такое же письмо из фонда упало на электронную почту.

Ещё пару дней назад я представляла себе, как буду танцевать джигу или кричать «Ура!», когда нажму на заветную кнопку. Но мне не хотелось ничего, даже есть.

Я легла на диван в гостиной. Полумрак комнаты разбавлялся желтоватыми полосами света из мастерской. Мне нравилось смотреть в одну точку невидящим взглядом, радуясь, что Дима снова что-то чинит под приглушённый, лёгкий, струящийся голос Майкла Джексона. Молчание, покой и тишина – вот чего я хотела прямо сейчас.

Спустя час Дима вышел из мастерской и ворчливо спросил, направляясь к выключателю:

– Написала? Чего в потёмках сидишь?

– Не включай свет, – жалобно шёпотом попросила я. – Глаза болят. Да, написала.

Дима пожал плечами и вернулся в мастерскую. Он только-только перестал на меня дуться из-за пропущенной встречи с друзьями, как жизнь ещё раз проверила на прочность наши отношения.

Почти неделю муж полностью занимался домом, включая покупку продуктов и приготовление ужинов. До этого мы делили домашние хлопоты между собой, заранее договариваясь, кто пойдёт в магазин, а чья очередь сегодня стоять у плиты.

Всю неделю он ворчал и ругался, но никак не мог понять, почему у меня дома не находится времени на самое простое: помыть за собой посуду. Каждый вечер Дима приходил домой и видел одну и ту же картину – полную раковину грязных тарелок. А я, вместо того чтобы поболтать о том, как прошёл день или вместе посмотреть какой-нибудь фильм, весь вечер что-то разбирала среди черновиков на столе, разговаривала сама с собой или смотрела в экран компьютера.

Ну, теперь заявка подана и пора возвращаться к обычной жизни, в которой есть Дима, наша собака и друзья. «Вот завтра и начну, – подумала я, засыпая тут же на диване. – Вот бы ещё подушку и одеяло».

Утром я просунулась, заботливо укрытая одеялом, а моя подушка свалилась на пол. Странные сны мучили меня всю ночь: я куда-то бежала, пыталась успеть, но ничего не получалось.

– Ох, Дима, – пробормотала я с благодарностью. На часах уже было половина восьмого. Пора вставать, чтобы не опоздать на встречу с Эммой.

Потом меня ждал Павел, стендапер, которого так хвалила Ольга. Буду учиться говорить перед камерами. Я невольно вздохнула, вспоминая то интервью.

Офис компании «Наш дом» располагался в бывшем административном здании судоремонтного завода «Янтарь». Серое четырёхэтажное строение напоминало огромное общежитие, в котором нашли приют самые разные арендаторы. Адвокаты с позолоченными табличками мирно соседствовали с кружками латиноамериканских танцев и детскими развивайками на любой вкус и кошелёк.

Небогатый офис состоял из одной большой комнаты, разделённой на две зоны массивными столбами и небольшим столом. За таким можно и переговоры провести, и пообедать. На столе стояла чашка и небольшой бежевый заварочный чайник.

Фотообои с изображением какой-то европейской улицы на серой стене добавляли пространства в светлой комнате.

Эмма сидела за компьютером и что-то печатала.

– Доброе утро! Проходите. Прошу прощения, нужно срочно ответить на очень важное письмо. Ещё пару минут, – приветливо улыбнулась она и кивнула в сторону стола.

Я присела за стол так, чтобы видеть Эмму. Через пять минут она закончила и села рядом.

– Чай или кофе? У нас всё по-простому, не стесняйтесь, – Эмма достала из шкафа вторую чашку. Лёгкая синяя блузка, простые, немного мятые джинсы ничуть не стесняли её движений, а только подчёркивали подтянутую фигуру.

Из чайника уютно, по-домашнему пахло мятой и корицей. Эмма поставила на стол сахарницу и небольшую вазочку с печеньем.

– Спасибо, – сказала я. – Давайте продолжим наш разговор?

– Хорошо, – сказала Эмма, усаживаясь напротив.

Она налила себе чаю и, сделав глоток, продолжила:

– Мы работаем с голландскими и российскими фондами, и за это берём небольшой процент. Голландские фонды выделяют деньги, в области на эти деньги что-то делается, а мы помогаем с заявками и отчётностью.

Женщина сделала паузу, посмотрев многозначительно на меня.

– Для работы с иностранными фондами нужно писать заявки на их языке, понимать, что за отчёты они хотят видеть, и многое другое. Мы это делаем, и за это берём деньги.

– А сколько вы берёте за своё посредничество? – уточнила я настороженно, уже мысленно представляя порядок сумм за такую работу.

– Вы даже не узнаете об этом. Да это и неважно. Сколько вам нужно денег? – улыбнулась Эмма, отодвинув свою чашку. – Надеюсь, не пару миллионов?

– Вот так просто, вы предлагаете деньги? – недоверчиво воскликнула я.

– Нет, конечно, – рассмеялась Эмма в ответ. – Сначала вы пишете заявку, я её перевожу и отправляю в фонд. Всё просто. У вас же театральная студия для особенных детей, правильно? Один из тех фондов, с которым мы уже давно сотрудничаем, как раз хотел бы развивать театральное направление. Они дают деньги на работу и одну постановку. Ну, как? Согласны?

– Хм, – размышляла я. – А на услуги маркетолога можно написать заявку?

– У нас? Вряд ли. А Вам зачем? Если всё хорошо будет с первым грантом, я имею ввиду заявку и отчётность потом, тогда вы можете получать от голландского фонда деньги каждый год. – Эмма снова выразительно посмотрела на меня.

– Дело в том, – медленно начала я, тщательно подбирая слова. – Я только что подала заявку в президентский фонд.

– Уже прошли проверку? – внезапно Эмма нахмурилась.

– Ещё нет. Жду результатов. А разве в два фонда нельзя? – удивилась я.

– Где-то можно, но у нас – нет, – твёрдо ответила женщина.

– И как быть? – жалобно спросила я, пытаясь понять, какие правила случайно нарушила.

– Выбрать что-то одно, – Эмма допила свой чай и строго добавила: – В чём будете уверены наверняка.

– Простите, если спрашиваю глупость, но почему Вы мне помогаете? Зачем вам это нужно?

– Вы действительно новичок в благотворительности, – неожиданно рассмеялась женщина. – Любой организации, которая работает с грантами, такой же, как «Наш дом», нужны красивые проекты, о которых можно рассказывать на международных конференциях.

Она резко встала и прошлась до компьютера, чтобы что-то посмотреть на экране.

Мои мысли путались. Впервые мне хотели помочь, пусть даже не бесплатно. Вот так просто, после небольшого разговора. Ну уж не-ет. Торопиться не стоит. Попахивает мошенничеством.

Эмма вернулась к столу и продолжила:

– Ваш проект уникален. В области таких нет. Здесь же в основном рутина: оборудование для детских площадок или специализированных классов. Всё это тоже нужно. Но красивыми проектами, – она немного задумалась, подбирая слово. – Можно хвастаться.

Я в недоумении посмотрела на неё. Неожиданно! А что, благотворительными проектами можно хвалиться? И перед кем?

Но вслух ничего не сказала, надеясь, что услышу обо всём от Эммы. Но она лишь молчала, и… ждала следующего вопроса.

– А почему нельзя написать заявку в два фонда? Может быть, всё-таки есть какие-то лазейки.

– Не знаю, – равнодушно пожала плечами Эмма. – Такие правила.

Мы ещё немного обсудили разные грантовые истории. Я рассказала про первые занятия, умолчав про странную настойчивость Оксаны – побыстрее разобраться с костюмами.

– Мне нужно всё обдумать, хорошо? – сказала я на прощание. – Давайте созвонимся через два-три дня.

Эмма кивнула головой в ответ.

– «Так в чём же тут подвох?» – раздумывала я, выходя из здания.

Павел ждал меня в «Круассане» на Северном вокзале.

После яркой ослепительной улицы помещение кафе показалось немного темноватым и сумеречным. Я постояла минуту, привыкая к полумраку, потом внимательно осмотрела столики. Из дальнего угла рядом с огромным панорамным окном мне приветственно махнул мужчина. На всякий случай я ещё раз огляделась, чтобы убедиться, что он машет точно мне, и через минуту уже была рядом с ним.

– Павел? – уточнила я у невысокого круглолицего улыбающегося человека среднего возраста с хитрецой в глазах.

– Да, – весело кивнул он и показал рукой на стул напротив. – Присаживайтесь. А вы – та самая Елена, с которой Ольга категорически запретила брать деньги?

– Наверное, – я смущённо улыбнулась.

– Давайте что-нибудь закажем, чего зря сидеть, – весело предложил Павел – И пока ждём официанта, я раскрою карты.

Тут он сделал паузу, устраиваясь поудобнее.

– Я беру за свои услуги очень дорого. Но и учу как надо. Потому что публичным людям и чиновникам нужно уметь отвечать на дурацкие вопросы журналистов. А задают такие вопросы постоянно. Ещё я иногда работаю ведущим, поэтому с деньгами у меня проблем, сами понимаете, нет. Но я ценю своё время. Понимаете меня?

Я молча кивнула.

– Ольга сказала мне, что у вас классный проект, что-то про инклюзивный театр, поэтому я позанимаюсь с вами шесть раз бесплатно.

Тут подошёл официант, чтобы принять заказ.

– Чашку капучино, авторский, с корицей и апельсинами, который у вас стали совсем недавно готовить. А Вы что будете? – собеседник посмотрел на меня.

– Стакан минеральной воды, – ответила, понимая, что у меня нет ни малейшего желания давиться даже самым вкусным авторским чаем, если приходится пить чайниками, а не чашками.

– Итак, на чём мы остановились? – Павел вернулся к разговору, когда молодой официант пошёл за заказом.

– На занятиях, – напомнила я, и мысленно порадовалась за себя: «Уже второй подарок за день. Ух ты! А день только начинается».

– Да. Я дарю вам шесть занятий, но при условии, что вы будете делать в точности всё, что вам скажу.

От неожиданного предложения я переменилась в лице.

– В каком это смысле? – вырвалось у меня.

– Да не переживайте вы так, – Павел расхохотался.

Тут к нашему столику подошёл официант с подносом и аккуратно поставил чашку с кофе, от которого пахло нотками апельсина и корицы, и запотевший стакан, в котором маленькие пузырьки весело поднимались вверх.

– У меня есть и жена, и две любовницы, так что мне хватает. Тем более вы не в моём вкусе. Мне нравятся полные женщины, пухленькие, – мужчина сладострастно улыбнулся, оглядев меня.

Я немного поёжилась от его бесцеремонного взгляда.

– Я говорю вам про домашние задания. Вы должны выполнять все упражнения, всё, что я скажу, даже если вам неприятно или просто не нравится.

Павел отпил глоток из чашки и поморщился.

– Говорили же мне не брать авторский кофе здесь. Гадость какая!

Он отодвинул чашку и тут же посмотрел на часы.

– Я смотрел ваше интервью. Просто ужас какой-то. Вы обычными словами говорить-то умеете? Считаете, что обычному человеку понятно, что такое адаптация или социализация? Нет! – добавил он твёрдо. – Вот вам первое домашнее задание – рассказать о вашем проекте бабушке у подъезда. Понятно?

Я кивнула, и тут же спросила:

– А когда первое занятие?

– Я сегодня напишу вам. К сожалению, пора бежать, – сказал Павел, вставая со стула и оставляя деньги за кофе на столе. – Вы идёте на открытие театрального фестиваля?

– Какого фестиваля? – удивилась я.

– «Башня», конечно, – Павел удивился не меньше моему вопросу. – Вы делаете театральный проект и не знакомы с местной тусовкой? Странно!

Он немного помолчал, что-то обдумывая.

– Так, побуду для вас доброй феей-крёстной. У меня есть приглашение на открытие на двоих. Пойдёте со мной?

– Конечно, – тут же согласилась я.

– Цените, – усмехнулся он. – Жертвую женой ради вас.

И увидев мои удивлённые глаза, добавил:

– Шучу. Она не любит такие тусовки. Встречаемся в 19 часов послезавтра у главного входа в театр. Вид одежды – парадный.

С этими словами он быстро вышел из кафе.

Я посмотрела ему вслед, раздумывая: во что я вляпываюсь в очередной раз?

Вода была слишком холодной, чтобы её пить, и я решила немного подождать. Чтобы как-то убить время, я взяла телефон и зашла на сайт президентского фонда. «Извините, ваша заявка не прошла проверку», – я прошептала.

«Что такое? Как? Почему?» Вопросы теснились в моей голове, а от обиды захотелось разреветься. Я глотнула холодной воды и шмыгнула носом, чтобы хоть немного успокоиться, а потом посмотрела в окно на залитую мягким солнцем улицу, чтобы удержать слёзы до приезда домой.

Глубоко вдохнув несколько раз, я снова посмотрела в экран телефона. Чуть ниже мелкими буквами было написано пояснение: «Заявку могут подавать организации, действующие не менее полугода с момента регистрации».

Провела нехитрые подсчёты в уме: «Театр Тишины» была открыта летом, кажется, в июне. Так: июль, август, сентябрь. Действительно, прошло всего три месяца.

– Чёрт! – простонала я – Столько усилий, и всё зря! А могла бы поехать на озеро. Как же глупо вышло! – и, после недолгих размышлений, тихо добавила: – Ну, что же, других вариантов всё равно нет на горизонте. Попробуем с голландцами.

Фестиваль «Башня»

Я позвонила Эмме на следующий день.

– У голландского фонда всё проще, – подбодрила Эмма. – Уж точно не десятки листов.

Она быстро создала общий чат, и работа закипела. Я скидывала Эмме выдержки из старой заявки со свежими мыслями, в ответ получала едкие комментарии и удивительно ясные, отточенные фразы. Казалось, Эмма даже не прилагала усилий, чтобы сочинять их, она просто так мыслила.

«Мне бы так», – я мысленно завидовала ей, читая очередное справедливое замечание в чате и пример, как нужно было написать.

– Тебе обязательно нужен куратор, – написала Эмма, когда мы наконец-то добрались до раздела «Команда проекта» и, немного подумав, добавила: – Ну, и ещё несколько преподавателей, чтобы учить ребят развитию речи, пластике, сценическому движению.

– Хорошо, – согласилась я с последним советом. – Но зачем мне куратор?

– Куратор должен заниматься организационными вопросами, а ты – административными. Чувствуешь разницу? – терпеливо пояснила Эмма, и тут же добавила сердечко в чат.

– Может, ещё две фотовыставки и видеоролик для соцсетей, для пиара, – робко предложила я. Заявка обретала новые смыслы и очертания, постепенно превращаясь из обычного спектакля в проект.

Эмма тут же одобрила идею улыбающимися смайликом и написала: – На сегодня – всё. Продолжим завтра.

– Ок, – ответила я и пошла на кухню, ставить чайник. В ожидании, когда вскипит вода, я подошла к шкафу выбрать, в чём завтра пойду на фестиваль. Критически осмотрев собственный гардероб, я решила остановиться на светло-голубом брючном костюме.

«Главное, есть карманы, куда положить телефон, и подходит к рюкзаку. Неброско и со вкусом», – раздумывала я о том, что ждёт меня завтра на фестивале.

Я помнила областной театр церемонным, с очередями в гардеробной и в буфете, с почтенными неторопливыми беседами в антракте. Пару раз мы выбирались с Димой, чтобы посмотреть гастрольные комедии.

Фестивальный театр был другим. Он сверкал яркими огнями и броскими афишами, такими огромными, что они закрывали колонны главного фасада.

А для любителей селфи на маленькой Театральной площади установили большое, в человеческий рост пластиковое сердце, и рядом – слово «Театр». От желающих сделать фото на память, как обычно, не было отбоя: люди нетерпеливо переминались в очереди, то и дело поглядывая на часы.

Павел уже ждал меня на ступеньках около деревянных резных дверей запасного выхода. Несмотря на холодные октябрьские сумерки и мелкий моросящий дождь, он был легко, но элегантно одет. Коричневые замшевые брюки, водолазка и спортивный пиджак выгодно скрывали его едва появляющийся животик.

– Ну, что, Вы готовы к новым знакомствам? – он подал мне руку, и мы прошли мимо охранника, который приветливо кивнул, едва взглянув на пригласительный билет.

В огромном белоснежном холле, покрытом мраморной плиткой, царила суета. Кто-то стоял в очереди в гардероб, держа в руках своё и чужое пальто; две женщины придирчиво рассматривали себя в зеркалах, другие – просто болтали у входа в ожидании друзей или знакомых, которые, естественно, задерживались. Всюду сверкали вечерние платья, мелькали агаты, топазы и янтарь, которого было особенно много.

– Пойдёмте, выпьем по бокалу вина, чтобы немного расслабиться и быть на одной волне со всеми, – предложил Павел, и, не дожидаясь моего согласия, направился к фуршетному столику.

Через пару минут я уже прогуливалась по холлу, попивая вино маленькими глотками, чтобы не опьянеть, и старалась не потеряться в толпе. Павел почти каждую минуту с кем-то здоровался, с кем-то просто раскланивался.

– Знакомьтесь, это Станислав, – он представил меня худощавому мужчине в возрасте. – Неплохой организатор, иногда занимается с детьми, ну и, конечно, гениальный актёр.

Станислав мило улыбнулся, поздоровался и, сославшись, что его ждут в другой компании, быстрыми шагами удалился.

– Вообще, самое главное – это познакомиться сейчас во время приветственного фуршета, – шептал мне на ухо Павел. – Потом будут скучные речи, спектакль про корову, а потом – банкет, на котором все разойдутся по компаниям. Так что, если не хотите смотреть белорусский спектакль, а он немного пресноват, то, поверьте, эти полчаса до начала будут самые важные для вас.

– Поняла, – прошептала я.

– Но крупная рыбка, с которой я хочу Вас познакомить, ещё не подошла, так что пока прогуливаемся, – сказал Павел и повёл меня к фотографиям актёров.

В моём кармане прожужжал сигнал телефона, я украдкой взглянула на экран – сообщение от Димы: «Продукты забрал, Тару тоже, буду завтра утром. На обратном пути зайди в магазин, купи продуктов».

Муж недолго ворчал, узнав, что на открытие фестиваля я иду одна. А потом радостно объявил, что тоже собирается на дачу к коллеге, в соседнюю Константиновку, отпраздновать новоселье.

«Интересно, а хоть хлеб дома остался?» – я задумалась, рассматривая фотографии актёров.

– Ах, Кира, Лариса, – воскликнул Павел, оборачиваясь и тут же представил меня двум актрисам: – Знакомьтесь, Елена, занимается инклюзивным театром.

– Как мило, – тут же защебетали женщины, всплеснув руками практически одновременно.

– А что вы делаете? – спросила Кира чуть низковатым голосом, с искорками любопытства в глазах.

Пока я рассказывала о нашей театральной студии и первых занятиях, Павел, извинившись и пробормотав: «Я на минутку», куда-то исчез.

После моего рассказа Кира и Лариса поведали о новой экспериментальной и весьма обсуждаемой постановке пьесы «Гроза» Островского.

– Будет ставить молодой режиссёр, кажется, с Урала, – восторженно, с горящими глазами делилась сплетнями Лариса. – Он с самим Бутусовым два года проработал.

Я уже с беспокойством оглядывала зал в поисках Павла, но он словно растворился в толпе. Мне ничего не оставалось, как дослушивать подробности новаторских идей молодого режиссёра и молиться, чтобы мой спутник вернулся побыстрее.

– Здравствуйте, – вдруг я услышала мужской голос рядом.

Я обернулась на звук и увидела семейную пару, которая подходила к нам.

– Анатолий Иванович, Алина Владимировна, здравствуйте! Какой фуршет замечательный, вино отличное! – воскликнула почтительно Лариса и тут же упорхнула с приятельницей прочь.

– Здравствуйте, – ответила я в некотором замешательстве.

Высокий худощавый мужчина с карими выразительными глазами, в полуспортивных брюках, правда, больше напоминающих трико, и свободной навыпуск рубашке нежно держал под руку невысокую хрупкую женщину в розовом вечернем платье с неприлично глубоким вырезом впереди, презрительно оглядывающую окружающих. Она надменно посмотрела на меня и принялась бесцеремонно разглядывать мой скромный костюм.

Мы стояли втроём. Неловкое молчание затягивалось.

– Анатолий, привет! – я с облегчением услышала голос Павла. – Везде тебя ищу. Алина, моё почтение, всё молодеешь.

Он с почтением поцеловал ручку женщины. Она кокетливо стрельнула глазами в его сторону и снова высокомерно посмотрела на меня.

– Саша, позволь представить тебе Елену, она занимается инклюзивным театром.

– Очень приятно, – улыбнулся высокий мужчина.

– Анатолий Васильев, – Павел продолжил знакомить нас, – директор областного театра. Его жена, Алина.

Я улыбнулась в ответ.

– Вот и познакомились, – резюмировал высокий мужчина и вдруг спросил: – А где вы занимаетесь?

– Недалеко, в Доме актёров. Уже несколько занятий провели, – пояснила я.

– Надо же, никогда бы не подумал, что наше областное правительство всё-таки решится выделить деньги на инклюзивный спектакль, – со скрытой горечью сказал Анатолий.

– Это частные деньги, – терпеливо пояснила я. – Может, ещё голландский фонд поможет. Сегодня отнесу им проект.

– Ну, уж точно не сегодня, – насмешливо фыркнула Алина и картинно взглянула на свои светло-розовые перламутровые часики.

– Конечно. На днях, – поправилась я, слегка покраснев, и секунду спустя пробормотала: – И правда, уже поздно, они не работают.

– Мы тоже когда-то пытались организовать такую студию при театре, для детей с ДЦП, – поделился Анатолий. – И даже провели несколько занятий. Наш Святослав Пацоев, знаете такого?

Я вежливо кивнула.

– Он ещё много играет, в основном в драмах, —продолжил Анатолий. – Так вот, Святослав начал заниматься с ребятами в свободное время, причём бесплатно.

– Волонтёрить? – подсказала я, слушая с любопытством.

– Да, – благодарно кивнул Анатолий – Ребята обожали эти занятия. Он с ними и движения, и речь отрабатывал, всё в игре. Но я не смог убедить правительство дать нам денег. А на голом энтузиазме далеко не уедешь, сами понимаете! – развёл он руками.

– Печальная история, – согласилась я. – Но, может быть, получится снова всё начать?

– Вряд ли. Мне в правительстве чётко сказали, что денег не будет, – Анатолий мотнул головой и, секунду подумав, внезапно воскликнул: – А ведь нас судьба свела!

– Ну, скажем так, у судьбы есть имя, – весело добавил Павел.

– Конечно же, Паша. Переезжайте-как вы к нам? – Анатолий, вопросительно посмотрев на меня, добавил: – И Алина будет куратором.

– Но у нас же глухие и слабослышащие дети, а не ДЦП, – возразила я в некотором замешательстве от неожиданного предложения.

– И всё же, давайте встретимся, – с жаром убеждал меня Анатолий. – Вот моя визитка. Обязательно позвоните.

Он достал из кармана небольшую чёрно-белую картонку и протянул мне.

– Спасибо, – пробормотала я с растерянной улыбкой.

– А теперь нам пора, – подтолкнула Алина мужа и громко добавила, надменно улыбаясь: – Гости не должны чувствовать себя покинутыми. Помните, как у Булгакова, на балу у Сатаны?

– Да, да. Нам нужно идти, – немного засуетился Анатолий.

В это время прозвенел звонок.

– Приятно было познакомиться, – сказал он на прощание и улыбнулся.

– Ну вот, с нужными людьми я Вас познакомил, теперь можно идти посплетничать с друзьями, – сказал Павел, довольный собой. – Пойдёте на спектакль?

Я отрицательно мотнула головой. Мне хотелось обдумать новое предложение. Но, пока Павел не ушёл, я всё-таки спросила:

– Так крупная рыбка – это директор театра? Ради него Вы меня позвали?

– Ну да, – удивился собеседник. – Поймите же наконец, областной театр – совсем другой уровень, другой статус. Святослав – отличный педагог, он даже в школе работал. А сейчас у вас что? Никому неизвестная студия в стареньком Доме актёра, ну, или где Вы там ютитесь!

– Там неплохо, даже есть зал! – воскликнула я.

– Вам виднее, – пожал плечами Павел. – Мне пора, хочу ещё с кое-с кем поболтать, пока второй звонок не прозвенел. В любом случае – я своё дело сделал, теперь Ваш ход. И не забывайте про домашнее задание!

Аккуратно, стараясь не попасть в забитую листьями лужу, я забралась на заднее сиденье такси. От выпитого вина и неожиданного предложения у меня кружилась голова. Мелкие капли дождя и осенний вечер размывали столбы, дома и деревья, мелькающие за окном машины.

Я проводила взглядом удаляющиеся огни такси и вздохнула полной грудью свежий холодный воздух. Пахнуло сыроватым запахом осени и прелых листьев. Слепые тёмные окна кухни и спальни смотрели на меня.

«Как там Дима? Наверное, весело празднует?»

Я стояла на крыльце и никак не решалась войти в дом, от которого так и веяло холодным одиночеством.

– Завтра же Дима вернётся, – повторила я вслух для храбрости и повернула ключ в замке. В двери что-то скрипнуло, неожиданно громко в сонной тишине.

Глава 4

Тяжёлый разговор

Прошло два дня.

Я стояла посредине офиса и держала в руках огромную кипу бумаг, не зная, куда положить.

– Неси туда, – скомандовала Эмма и показала рукой на стол. Из обеденного он стал заявочным.

На каждой странице я ставила свою подпись и печать «Театр тишины», а Эмма подписывала «Подтверждаю».

Щёлк – и моя подпись точно попадала в синий кружочек печати. Щёлк, щёлк – на десятом листе синий кружочек уже съезжал вбок то право, то влево. Щёлк – на шестнадцатом листе я тоскливо взглянула на оставшуюся стопку на краю стола. Чёрт! Как это муторно и утомительно!

– Неделю на перевод, – сказала Эмма, тут же пояснила мне: – Как раз успеваем к заседанию учредителей фонда. Оно проходит раз в полгода, и там восемь человек решат, на какие проекты потратить деньги, а на какие – нет.

Эмма красным маркером подписала на папке: «Срочно!» и добавила: – Чтобы не потерялось. Смотри, сколько заявок на следующий год.

Она показала рукой в сторону шкафа у противоположной стены, полностью забитого папками. Пока Эмма всё скрепляла, я коротко рассказала про встречу на фестивале.

Женщина ненадолго задумалась и тут же добавила: – Круто! Тогда укажу в переводе, что вас под крыло берёт областной театр.

– Зачем? – удивилась я – Это же просто разговор.

– Тогда учредители точно поддержат заявку, даже не сомневаюсь, – терпеливо объяснила Эмма. – Вы же переедете?

– Пока не знаю. Давайте подождём решения, – возразила я. – Не хочу бежать впереди паровоза. Вдруг не поддержат.

Эмма только молча кивнула в ответ.

Я лишь вздохнула в ответ, представляя, как буду потом ей всё объяснять. Лишь бы денег дали, и это главное!

Прошло две недели. Я несколько раз писала и звонила Эмме. Но дело не двигалось.

Сегодня утром позвонила снова.

– Один из учредителей заболел и заседание перенесли. Это лишь временное препятствие, наберитесь терпения, – с этими словами Эмма отключилась.

– Опять ждать? – выругалась я в пустоту гостиной. – Нам спектакль ставить, а денег нет. И Оксана спрашивает про костюмы каждый раз. Видимо, придётся ей всё рассказать. Я невольно поёжилась в предчувствии неприятного разговора.

Рутинный просмотр почты и очередной отказ:

«Уважаемая Елена Николаевна!

Для нас благотворительность является частью репутации компании, но, к сожалению, мы не можем вам выделить новогодние подарки…».

А дальше обычное «бла-бла-бла» – прочитала я текст письма по диагонали и тут же кликом мышки отправила его в корзину, как и десятки других отказов.

– Все не могут, – размышляла я вслух. – А кто может? Неужели наши ребята останутся перед новогодними праздниками без подарков… Ну подростки, может, и не обидятся, они – почти взрослые, а как быть с малышами?

Ноябрь уже близко, а что делать и кому ещё написать – непонятно.

За окном стояла осенняя мерзкая хмурь с серым беспросветным небом. Казалось бы, простое дело, поиск подарков, на деле превратился в глупое безнадёжное занятие.

Я налила себе чаю и с теплотой вспомнила своей отдел.

Каждый год в декабре мы собирались вместе и придумывали, как собрать деньги для нашего подшефного приюта в Химках. По негласному правилу, помогать разрешалось фондам в Москве или области, даже если наш филиал – в Калининграде. Даже не помню, почему так, почему выбрали этот приют.

В последний раз Ольга, копирайтер, устроила онлайн аукцион, в котором продавала эпиграммы собственного сочинения на каждого из коллег. Было весело!

А самым главным покупателем стал мой начальник, отдав за простое четверостишие о себе почти четверть премии. И тут же почувствовала, как защипало в глазах от нахлынувших воспоминаний.

– «Ладно, – подумала я, вытирая слёзы бумажным платком. – Нужно двигаться дальше. Даже после самой тёмной ночи обязательно наступает рассвет. Кажется, это фраза из какого-то сериала про акушерок», – и вернулась к просмотру электронной почты.

– А это что такое? Новый грант? На что?

Я внимательно прочитала текст письма о новом грантовом конкурсе фонда «КАФ». Так-так: «…на развитие деятельности и поддержку деятельности организации. Вы можете написать проект на создание сайта, привлечь маркетолога и пиарщика к своему проекту…»

Я не верила свои глазам. Впервые за три месяца деньги давали на развитие. Хочешь – сайт делай, хочешь – маркетолога нанимай. Ну круто же!

Тут мой телефон отозвался сообщением. Ответила Анэта из магазина «Книжная лавка»: «Приходите сегодня в семь в центральный офис, поговорим».

Что? Всё-таки подарки будут? Я не верила своим глазам и прочитала сообщение ещё раз. Сомнений не было. Со мной хотели встретиться. Ну, наконец-то. И в моей жизни наступает рассвет.

Гугл-карта показала всего сорок минут пути от театральной студии до центрального офиса «Книжной лавки». Как раз пройдусь после тяжёлого разговора с Оксаной.

Вчера бухгалтер прислала последний отчёт. На счету «Театра тишины» оставались жалкие шестьдесят тысяч. Этого не хватит, чтобы выплатить зарплату. Больше денег взять неоткуда.

Написала Алексею Ивановичу, но мой учредитель «Театр тишины» исчез неизвестно куда, не отвечает ни на звонки, ни на письма. По слухам в офисе – отдыхает в Дубае.

Я посмотрела на часы и вздохнула. Пора собираться.

Водитель автобуса разгонялся по прямой и резко тормозил на поворотах, вызывая возмущённые крики и вопли пассажиров, падавших друг на друга, как кегли от удара мяча.

Чтобы хоть как-то отвлечься, я вспоминала вчерашние грустные слова Кати Горкиной.

– Она совсем не любит ваших детей.

– Дайте ей время, она привыкнет, – пыталась я как-то оправдывать женщину, но быстро сдалась, понимая, что Катя права. В холодных строгих глазах Оксаны и правда не было никакой теплоты, только надменность. «Снежная Королева» – прозвище, которое родилось в моей голове уже после первых занятий.

Катя звонила мне, чтобы сказать, что фотографии с прошлой недели уже готовы и загружены на облачный диск.

После неожиданного знакомства на гастрономическом фестивале она стала нашим волонтёром, и при каждой удобном случае приходила в театральную студию с фотоаппаратом.

Почему-то такие «вторжения» не нравились Оксане. Она фыркала, закатывала глаза и громким голосом сообщала: – Дети, сегодня у нас будет очередная фотосессия.

Катя чертыхалась и смиренно садилась на лавку, чтобы подождать минут пять-десять, детям надоест её рассматривать, и она наконец-то сможет сделать пару-тройку хороших репортажных снимков.

За окном проплыли башни «Королевских ворот». Водитель сбавил скорость. Осталось продержаться пару остановок.

Оксана жестом пригласила меня следовать за ней в комнату для отдыха, рядом с залом для занятий.

Небольшой старый диванчик покрыт выдавшим виды, давно выцветшим лоскутным покрывалом. Гримировочный столик с яркими лампочками завален ватными шариками и какими-то обрывками. Из деревянного шкафа торчали детские и взрослые костюмы. Им явно не хватало места в маленьком пространстве.

И никаких фотографий, никаких календарей, никаких цветов, ничего из тех маленьких мелочей, которыми женщины обычно заполняют своё пространство, делая его приятным и домашним. Спартанская обстановка.

– Понимаете, у ваших ребят не получаются этюды, – сказала Оксана вместо приглашения присесть.

Стоять было неудобно, и я ещё раз огляделась и аккуратно села на диван. Он громко и жалобно скрипнул.

– У них нет образного мышления, понимаете, нету, – продолжала Оксана. – Я два занятия рассказывала им о том, что можно придумать в голове, а потом показать. И что в результате? – женщина возмущенно развела руками. – Вместо этюдов про чайник я получила плохие пародии на саму себя. Они просто скопировали меня, и всё! – закончила женщина.

В комнате наступила тишина. Оксана замолчала, посмотрела на меня и продолжила. – Обычные шестиклассники справляются с этим заданием за пятнадцать минут.

– Но Вы хвалили их мимику, – возразила я. – Их движения.

– Да, мимика у них довольно хорошая, но спектакль – это не только мимика и движение. Это то, что в голове, понимаете? – сказала Оксана, поддаваясь всем телом вперёд. – А там – пустота!

Она показательно постучала по своему лбу.

– Давайте так. У меня есть другие группы, там занимаются обычные ребята. На время подготовки к спектаклю я их объединю. Ваши будут в массовке, а главные роли исполнят нормальные дети. Иначе ничего не получится, – добавила она после небольшой паузы.

Женщина напряженно двигала скулами и негромко, но резко барабанила тонкими музыкальными пальцами по деревянной поверхности стола. Ей не терпелось быстрее решить пустяковый вопрос и уже идти на занятие. Моё промедление лишь возмущало Оксану.

В холле послышались детские и взрослые голоса.

Я вздохнула, понимая, что молчать бесполезно.

– Дайте мне время обдумать.

– Тут нечего думать, – Оксана резко встала и прошлась по комнате и снова села. Ей явно хотелось закурить. – Ваши дети просто не смогут. Не-смо-гут, понимаете? – сказала она громко и медленно, выделяя каждый слог. – Они не смогут играть главные роли. И точка.

– Но у нас же был уговор, – спокойно возразила я. – Только главные роли. И Вы до этого не жаловались. Что изменилось?

Татьяна молча посмотрела на меня, её пальцы только быстрее забарабанили по столу. Пауза затягивалась. В напряжённой тишине слышались лишь громкие голоса из холла.

Так и не придумав, что ответить на неприятный вопрос, Оксана перевела разговор на другую тему.

– Когда наконец-то будут костюмы? – сказала она с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.

– Пока фонд не рассмотрел нашу заявку, – я из-за всех сил старалась сохранять хотя бы видимость спокойствия.

– Как не дал согласия? – воскликнула Оксана.

– Нужно ещё немного подождать, – терпеливо пояснила я.

– Сколько ещё ждать? Вы же сказали, что всё будет хорошо и деньги будут! – Оксана сорвалась на крик, от которого жалобно задребезжал старенький шкаф. –Сейчас начнётся аврал, и тогда никаких костюмов к новогоднему спектаклю уже не сшить!

Тут собеседница замолчала, переводя дыхания и гневно посмотрела на меня. Она ещё раз встала и прошлась по маленькой каморке, обдумывая мои слова.

– Вы понимаете, что срываете мне все планы? – истерично спросила Оксана. – Понимаете или нет? – и пристально посмотрела на меня.

Я едва открыла рот, чтобы ответить.

– Родители уже ждут спектакля, и я пообещала им, что деньги на костюмы в этом году собирать не будем. И теперь что? Я обманула их? – воскликнула Оксана.

– Каким родителям? – спросила я, пытаясь понять о чём идёт речь. – Кто покупает костюмы?

– Что? – спросила Оксана. Она стояла рассерженная и покрасневшая, судорожно придумывая, как объяснить оговорку.

Внезапная догадка осенила меня. Так вот почему она так часто спрашивала про костюмы! И этот бред про этюды! Вот ведь гадина! Скотина! Наживаться на благотворительности?! Я с трудом сдерживалась, чтобы не выругаться матом.

– Если костюмов не будет в ноябре, то я выхожу из проекта, – она наклонилась ко мне и прошипела сквозь зубы. – И никто в этом городе работать не будет. Оксана тут же выпрямилась, подошла к двери. – Выходите. Разговор окончен. Мне уже нужно собирать группу.

– Значит, занятия закончатся в ноябре, – сказала я ледяным тоном, чеканя каждое слово. – Оплату вы получите после последнего урока.

Немного задержавшись в дверях, я, внимательно посмотрев на Оксану, добавила: – Надеюсь, наша ссора на ребятах не отразится?

Не ожидая ответа, я взяла свой рюкзак и куртку, и прошла в холл. Полный злобы буравящий взгляд Оксаны ощущался всем телом. Мне хотелось побыстрее выйти на свежий воздух. Проходя через холл, я вымученно улыбалась родителям и старательно кивала на их приветствия.

В тот момент я желала только одного – пройтись пешком и подумать о том, как быть дальше.

Прелые листья ковром лежали под ногами. Мелкий моросящий дождь проникал за шиворот и в рукава, мерзко высасывая последнее тепло.

Мне хотелось расплакаться от собственного бессилия: неудачница, у которой ничего не получается! Я шла на встречу с Анэтой и со злости пинала небольшие ветки, которые иногда попадались на пути.

– «Пусть хоть с подарками повезёт. Должен же у ребят быть новый год», – подумала я, вздохнула и оглянулась. Неоновые огни торговых центров ярко светились в слепой осенней тьме. Мимо с шумом и брызгами проезжали машины. Почти в центре, до офиса «Книжной лавки» осталось совсем немного.

Кабинет Анэты находился на втором этаже. Просторную комнату, заставленную книжками, играми и наборами с красками и карандашами женщина делила с тремя коллегами, которые, скорее всего, были уже дома. На часах было семь часов. Невысокая, крепкая, Анэта больше напоминала спортивного тренера, чем регионального менеджера.

На длинном столе женщины, около компьютера, в маленьких рамочках стояли фотографии с мужчиной и двумя девочками, а на стене напротив канцелярскими скрепками прикреплён детский рисунок разрезанного арбуза.

– Итак, вы помогаете глухим и слабослышащим детям? И вам нужны подарки? – вежливо уточнила моя собеседница.

– Да, – кивнула я.

– У нас каждый декабрь в магазинах проводится акция по сбору подарков для детских домов. Наверное, Вы уже знаете? – уточнила Анэта.

Я снова кивнула и возразила: – Но у наших ребят есть родители. Они же не сироты.

– Не страшно, – улыбнулась Анэта. – На самом деле мы и другим организациям помогаем, просто не рассказываем. А то пришлось бы переделывать слоганы, баннеры, а это – лишние, никому не нужные затраты, согласитесь? Мы же не себе всё собираем.

– Конечно, – сказала я. – А как можно попасть в вашу акцию? – спросила я.

– Всё просто, – женщина протянула мне свою визитку. – Здесь моя почта; отправьте мне количество и ваши документы, и я включу ваших ребят в список на следующий год.

Внезапно спохватившись, собеседница добавила: – Чуть не забыла. Единственное ограничение – не больше двухсот детей.

– Только на следующий? – растерянно переспросила я. – Но в этом году наши ребята остаются без подарков? – мне хотелось заплакать прямо здесь, на стуле.

– Не получится, – развела руками женщина. – Уже всё распределено. Мне жаль. Только следующий год.

Я слушала её слова с чувством полной безнадёги. Предательский комок обиды подступил к самому горлу. Чтобы не разреветься прямо тут, я взяла визитку, быстро попрощалась с женщиной и вышла в холодную осеннюю тьму улицы.

Сил идти домой, и вообще сделать хоть один шаг, у меня не было. Я прислонилась к стене. Холодные кирпичи упирались мне в спину. Ботинки набухли от влаги. Я смотрела невидящими глазами на вечерний яркий город, в котором кипела жизнь.

Сообщение от Эммы…

Чеховка уже давно перестала быть одной из тех безликих городских библиотек, похожих друг на друга бедностью и нескладностью. Все они почему-то располагались на первых этажах жилых домов, или, того хуже – в подвалах.

Сотрудницы тщательно скрывали трещины в стенах за самодельными плакатами и домашними растениями, а протёртые до дыр ковры стыдливо прятали под столы.

Но Чеховка была брендом и точкой притяжения совершенно разных городских сообществ.

Так, поклонники комиксов пару лет назад облюбовали здесь небольшой стеллаж, и теперь собирались по разным поводам, а иногда и просто так.

Местные краеведы и экскурсоводы охотно читали лекции пенсионерам, рассказывая про немецкое наследие. Потом жизнерадостные бабушки и дедушки, вооружившись модными палками для ходьбы, с восторгом отправлялись в пешие прогулки к заброшенным зданиям и старинным немецким виллам Калининграда.

Фотографы записывались в очередь, чтобы провести выставки своих работ, и каждый из них старался подгадать, чтобы открытие вернисажа непременно совпало с каким-нибудь культурным событием. Будь-то «Ночь искусств», встреча с известным писателем или выступление местных стендаперов.

Иногда в библиотеке за один вечер проходило два или три культурных действа сразу, и тогда суматоха наполняла каждый уголок пространства, безжалостно вытесняя тихие собрания вышивальщиц или любителей испанского языка.

Одним словом, в Чеховке светская жизнь кипела и бурлила. А дирижировала всеми творческими событиями Алёна Игоревна, директор библиотеки, невысокая хрупкая женщина с огромными карими глазами.

Как опытный администратор, она всегда была на своём посту, независимо от дня недели.

Одетая в один из своих элегантных стильных костюмов и тщательно причёсанная, Алёна Игоревна, как всегда, предпочитала лично встречать гостей на втором этаже. А если ожидались VIP-персоны из министерств или правительства города, то женщина спускалась на первый этаж, чтобы встретить и потом проводить важных визитёров.

Я глотнула чая из своего термоса, чтобы немного согреться после липкого мокрого ноябрьского снега. На траве и деревьях лежало пушистое белое покрывало, которое завтра оставит после себя лишь серые грязные лужи и простуженных людей.

– «Как бы мне не заболеть?» – подумала я и невольно поёжилась от прикосновений влажного рюкзака.

Алёна Игоревна издалека кивнула мне головой, приглашая в свой кабинет.

– Как у вас дела? – спросила она и улыбнулась.

– Потихоньку, – ответила я и попыталась улыбнуться в ответ. Но на лице получилось что-то другое, мало похожее на доброе приветствие.

– У вас проблемы? Как с «Книжной лавкой»? Получилось договориться?

– Нет, – ответила я. – Они смогут помочь только в следующем году и уже включили в списки.

– Да, с ними бывает непросто, – вздохнула Алёна Игоревна. – Они привыкли считать деньги и во всём искать выгоду.

– Да. Только сегодня я по другому поводу. У нас в театральной студии затевается переезд, – я вздохнула, обдумывая каждое слово. – Можно к вам в библиотеку привезти наши коврики и мячи? – выдохнула и быстро добавила: – Ненадолго…

Алёна Игоревна внимательно посмотрела на меня и спросила: – А что, совсем девать некуда? А как же новое место?

– Там ещё прибираются, и до Нового года точно не успеют, – солгала я, зная, что на самом деле никакого места не было. Но и оставлять коврики в Доме актёра было никак нельзя.

Директор библиотеки задумалась и что-то изучала на экране компьютера. Я посмотрела в окно: белые и пушистые хлопья за окном всё падали и падали, чтобы под ногами прохожих стать кашей из мокрого снега.

Наконец, женщина повернулась ко мне и сказала строго.

– Хорошо. Но только на пару месяцев. Потом у нас начнётся весенний сезон и коврики будут мешать.

– Конечно, конечно, – торопливо сказала я, улыбнулась и уже встала, собираясь выйти из кабинета.

– Скажите, – спросила я в дверях, уже взяв в руки всё ещё влажный рюкзак. – У вас бывают детские ёлки? Или только события для взрослых?

Алёна Игоревна внимательно посмотрела на меня и спросила: – У вас сколько ребят?

– Двадцать один, – машинально ответила я. – Старшие и младшие.

– Тогда скиньте мне список с разбивкой по возрастам, – спокойно продолжала женщина. – Моя помощница Настя через пару дней напишет вам и скажет, когда забрать приглашения. Для старших у нас будет вечер комиксов, – и с хитрой улыбкой добавила: – Думаю, Дед Мороз со стихами им будет не интересен.

– Спасибо большое! – воскликнула я.

Маленький закуток со столом и двумя стульями был свободен. Я тоскливо вздохнула. Да, ребята остались без подарков, но пусть у них хотя бы будет ёлка. «Праздник напоследок», – невесёлая мысль мелькнула в голове. Противный комок горечи подступил к горлу.

До последней электрички оставалось ещё два часа. Важные вопросы решились неожиданно ловко, остались лишь грустные мелочи, но мне не хотелось ничего оставлять на потом. Лучше сделать всё сейчас и уже думать о будущем, в другой компании, на другой работе. Здесь я не справилась!

Предательски защипало в носу. Я выпила глоток чая из термоса, вздохнула и написала в родительском чате.

«Уважаемые родители! В декабре занятий в театральной студии не будет. Будет только ёлка. Об изменениях сообщу дополнительно».

Шёпотом прочитала объявление, затем посмотрела, как на улице прохожие, спеша на зелёный свет, перепрыгивают через лужи и грязную кашу; добавила весёлый смайлик и нажала кнопку.

Я лишь отсрочила неизбежное. Через месяц, в январе мне придётся написать ещё одно сообщение о том, что театральная студия больше работать не будет, пока не появится новый директор.

От этой мысли снова противно защипало в носу. Я достала спасительный термос и с ужасом обнаружила, что чай почти кончился.

На экране телефона – неотвеченный звонок от Лидии Нарышкиной. Женщина вела дела «Театра тишины», ловко совмещая нашу скромную бухгалтерию с бухгалтерией проката квадроциклов Алексея Ивановича.

Надо решить, как же рассчитаться с Оксаной. Дырявый бюджет уже давно трещал по швам. Дальше откладывать нельзя.

– Просите, пропустила звонок, – начала я извиняться.

– Не переживай. Я ещё на работе сижу, с отчётами. Что будем делать с Оксаной? Чтобы окончательно рассчитаться, нужно ещё семнадцать тысяч, – ответила Лидия деловым голосом.

Я вздохнула.

– Перечислите ей из моей зарплаты, – сказала я.

– Но ты совсем остаёшься без денег, всего пять тысяч за ноябрь! – Лидия растерялась.

– Ну и пусть! Я не справилась и должна за это отвечать, – мне хотелось кричать об бессилия.

– Подожди, не горячись, – Лидия вздохнула, видимо собираясь с мыслями. – Может, ты ещё раз напишешь Алексею Ивановичу?

– Да уже раз пять писала, он не отвечает, – пожаловалась я.

Лидия снова вздохнула.

– Да, – согласилась она. – Переезд в Дубаи – дорогое удовольствие, да ещё и всей семьей. Не до благотворительности ему. А что твои голландцы?

– Молчат, – сказала я. – Там совсем без вариантов. Мне кажется, они передумали. Эмма уже две недели не отвечает ни на звонки, ни на сообщения.

– Ну, раз ты решила, – инструктировала Лидия, – Давай так: я выплачу твою зарплату чуть раньше. Семнадцать тысяч перечислишь через сайт, пожертвованием. Потом я отправлю деньги Эмме. Поняла?

– Да, – кивнула я.

– Ну и хорошо, – Лидия положила трубку.

«Кажется – всё! – подумала я. – Мелочи закончились», и посмотрела в окно. Снегопад тоже закончился.

В свете фонарей сказочные белые деревья напоминали, что уже почти зима и скоро Новый год.

Мне отчаянно хотелось, чтобы осталось хоть какое-нибудь маленькое дело. Пусть даже не дело, а недоделка, мелочь. Пустяк. Только чтобы было ощущение, что проект продолжается. Но все вопросы были решены, а внутри была тоскливая пустота.