Читать онлайн Дети кукурузы бесплатно
Берт включил радио слишком громко и не стал делать тише, потому что у них с женой назревала очередная ссора, а ему уже не хотелось ругаться. Совсем не хотелось.
Вики что-то сказала.
– Что? – прокричал он.
– Сделай потише! Хочешь, чтобы у меня лопнули барабанные перепонки?!
Он сдержался. Он промолчал. И сделал радио потише.
Вики обмахивалась косынкой, словно ей было жарко. Хотя в машине работал кондиционер.
– Кстати, а где мы?
– В Небраске.
Она одарила его холодным, неопределенным взглядом:
– Да, Берт. Я знаю, что это Небраска, Берт. Но где мы, черт побери, конкретно?
– У тебя же есть атлас. Вот, возьми и посмотри. Или ты разучилась читать?
– Какой ты умный! Наверно, поэтому мы и свернули с автострады. Чтобы проехаться среди кукурузных полей. Насладиться сплошной кукурузой на три тысячи миль вокруг и поиметь счастье приобщиться к великой мудрости Берта Робсона.
Он сжимал руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Он даже знал почему: если сейчас он расслабится, если не вцепится в руль мертвой хваткой, его рука может сорваться сама собой и ударить бывшую королеву школьного выпускного бала прямо в челюсть. Мы спасаем наш брак, твердил он мысленно. Да. Мы спасаем наш брак. Точно так же, как пехотинцы спасают деревни во время войны.
– Вики, – сказал он, тщательно подбирая слова, – с тех пор как мы выехали из Бостона, я проехал по автотрассе полторы тысячи миль. Все это время я был за рулем, потому что ты отказалась вести машину. А потом…
– Я не отказывалась! – с жаром возразила Вики. – У меня начинается мигрень, если я долго сижу за рулем, и только поэтому…
– А потом я спросил, сможешь ли ты поработать штурманом, если мы съедем с автомагистрали и поедем по второстепенным дорогам. И ты сказала: «Да, Берт, конечно». Да, именно так, слово в слово. «Да, Берт, конечно». А потом…
– Я иногда поражаюсь… как я вообще вышла за тебя замуж?
– Я сделал тебе предложение, и ты ответила мне «да».
Пару секунд она просто смотрела на него, поджав губы. Потом взяла в руки атлас автодорог и принялась яростно перелистывать страницы.
Да, зря они съехали с автотрассы, мрачно подумал Берт. Причем «зря» – во всех смыслах. Потому что до этого они очень неплохо ладили и общались друг с другом почти по-человечески. Иногда ему даже казалось, что из этой поездки на побережье – якобы навестить брата Вики с его женой, хотя, если по правде, это была отчаянная попытка сохранить их собственный брак – действительно получится что-нибудь путное.
Но когда они съехали с автострады, все опять стало плохо. Насколько плохо? Да просто ужасно.
– Мы съехали с трассы у Гамбурга, так?
– Ну да.
– Дальше будет Гатлин. А до него вообще ничего не будет, – сказала Вики. – Двадцать миль. Вроде и не совсем крошечный городок. Может, остановимся там и перекусим? Или, следуя твоему всемогущему и непреклонному распорядку, мы снова не станем обедать строго до двух часов дня, как было вчера?
Берт оторвал взгляд от дороги и посмотрел на жену:
– Все, с меня хватит, Вики. По мне, так можно вот прямо сейчас развернуться и поехать домой – и сразу пойти к адвокату, с которым ты хотела увидеться. Потому что и так уже ясно: все бесполезно…
Вики смотрела прямо перед собой. С каменным выражением лица. И вдруг у нее на лице отразилось изумление и испуг.
– Берт, смотри, куда едешь…
Он снова сосредоточил внимание на дороге, и тут что-то угодило под бампер их «тандерберда». Спустя долю секунды, когда Берт только начал давить на тормоз, он почувствовал, как машина проехалась по чему-то мягкому. Сначала – передними колесами, потом – задними. Их с Вики швырнуло вперед. Автомобиль вынесло на разделительную полосу. За считанные секунды скорость упала с пятидесяти до нуля. За «тандербердом» протянулись черные полосы – след от жженой резины.
– Собака, – проговорил он. – Вики, скажи мне, что это была собака.
Ее лицо было бледно-творожного цвета.
– Мальчик. Маленький мальчик. Выскочил из зарослей кукурузы, и… мои поздравления, охотник. – Она нащупала ручку, открыла дверцу, высунулась наружу – и ее стошнило.
Берт сидел неподвижно, по-прежнему сжимая руль обеими руками. На какое-то время он вообще перестал воспринимать все вокруг – кроме густого, насыщенного запаха удобрений.
Потом он заметил, что Вики уже нет рядом. В боковое зеркало ему было видно, как жена обходит машину и приближается к бесформенному бугорку, напоминавшему кучу тряпья. Вообще-то Вики была грациозной, изящной женщиной, но сейчас она еле передвигала ноги и спотыкалась на каждом шагу.
Я человекоубийца. Да, именно так это называется. Я отвлекся и не смотрел на дорогу.
Берт заглушил двигатель и выбрался из машины. Ветер тихо шелестел среди стеблей кукурузы высотой в человеческий рост. Жутковатый был звук. Похожий на чье-то дыхание. Вики стояла над кучей тряпья на дороге и рыдала в голос.
Он был уже на полпути к Вики, как вдруг краем глаза заметил кое-что необычное. Слева, в зарослях кукурузы. Ярко-красные брызги среди зеленых стеблей. Как будто там пролили краску.
Берт остановился и присмотрелся внимательнее. В голову лезли какие-то совсем неуместные мысли (все, что угодно, лишь бы не думать о груде тряпья, которая была отнюдь не тряпьем), что вот в этом году кукуруза скорее всего уродится на славу. Сочные стебли, уже готовые дать плоды, росли аккуратными ровными рядами, тесно примыкающими один к другому. Если поглубже войти в эти тенистые заросли, можно весь день проблуждать в поисках пути назад. Но в одном месте, у самой дороги, ровный строй кукурузных стеблей был нарушен. Причем казалось, что эти стебли сломали совсем недавно. А чуть дальше, в тени… что там такое?
– Берт! – позвала Вики. – Может, все-таки подойдешь посмотреть? Ну, чтобы потом рассказать партнерам по покеру, кого ты прикончил в Небраске. Может, все-таки… – Она разрыдалась, даже не договорив. Ее тень лежала у самых ног темным густым пятном. Был почти полдень.
Берт вошел в заросли кукурузы, и над ним сразу сомкнулся прохладный сумрак. Красная краска на стеблях – это была кровь. Среди стеблей монотонно и сонно жужжали мухи: подлетали, садились, угощались и улетали прочь… может быть, сообщить другим мухам. Кровь на листьях была даже здесь, в нескольких метрах от дороги. Но ведь она не могла брызнуть так далеко? А потом Берт подошел к этой самой штуковине, которую видел с обочины. Наклонился, поднял с земли.
Ровный ряд кукурузы был нарушен и здесь. Несколько стеблей погнуто, два – отломаны подчистую. Земля притоптана. На земле – кровь. Кукуруза вновь зашелестела. Берт невольно поежился, развернулся и пошел обратно. К дороге.
Вики билась в истерике, ругалась, кричала что-то невразумительное, плакала и смеялась. Кто бы мог подумать, что все закончится как в плохой мелодраме? Он посмотрел на жену и вдруг понял, что у него нет никакого возрастного кризиса, никаких трудностей с поиском своего «я» или своего места в жизни – и никаких других модных психологических заморочек. Просто он ненавидит жену – вот и все. Он влепил ей пощечину. Как говорится, от всей души.
Вики сразу заткнулась и прижала руку к щеке, на которой уже наливались красным отметины от его пальцев.
– Тебя посадят, Берт, – мрачно проговорила она.
– Ну уж вряд ли, – ответил он и поставил к ее ногам чемодан, который нашел в зарослях кукурузы.
– Это что?
– Не знаю. Наверное, его чемодан. – Берт указал на бездыханное тело, распростертое на дороге лицом в асфальт. Совсем мальчишка. Лет тринадцать, не больше.
Старый коричневый кожаный чемодан, изрядно обтрепанный и потертый, был обмотан двумя бельевыми веревками, завязанными на бантик. Вики хотела развязать веревки, но увидела кровь, пропитавшую узлы, и быстро убрала руку.
Берт встал на колени и осторожно перевернул тело на спину.
– Не буду смотреть. Не хочу, – сказала Вики, но все равно посмотрела. И опять закричала, встретившись взглядом с широко распахнутыми глазами мертвого мальчика. Его чумазое лицо искажала гримаса ужаса. У него было перерезано горло.
Вики покачнулась. Берт поднялся и обхватил жену обеими руками.
– Только не падай в обморок, – попросил он очень тихо. – Слышишь, Вики? Не падай в обморок.
Он повторял это снова и снова, пока Вики не начала успокаиваться. Она тоже обняла мужа и прижалась к нему. Сейчас они были похожи на двух танцоров – под полуденным солнцем, на заброшенной дороге, над телом мертвого мальчика.
– Вики?
– Что? – пробормотала она, уткнувшись ему в плечо.
– Сходи к машине, достань ключи из замка зажигания, положи их в карман. Возьми с заднего сиденья одеяло. И мое ружье. И принеси все сюда.
– И ружье тоже?
– Ему перерезали горло. Может, тот, кто его убил, до сих пор где-то рядом. Может, он наблюдает за нами.
Она вскинула голову и испуганно осмотрелась. По обеим сторонам дороги простирались бескрайние кукурузные поля.
– Скорее всего он ушел. Но я не хочу рисковать. Давай. Иди.
Вики медленно пошла к машине неестественной, напряженной походкой. Тень скользила за ней темным пятном под ногами, словно привязчивый ручной зверек, который в это время суток всегда старается держаться поближе к хозяину. Берт присел на корточки рядом с телом мальчишки. Самый обыкновенный мальчишка, без особых примет. Да, он попал под машину. Но не машина перерезала ему горло. Разрез был рваный, сделанный неловко и неумело, – человек, прикончивший мальчика, явно не обучался у армейских сержантов тонкостям рукопашного боя, – но в итоге удар все равно оказался смертельным. Последние тридцать шагов из зарослей кукурузы мальчик либо пробежал сам, либо его – уже мертвого или смертельно раненного – попросту вытолкнули на дорогу, где его сбил Берт Робсон на своем «тандерберде». Если тогда мальчик был еще жив, он все равно не продержался бы и тридцати секунд.
Вики легонько похлопала Берта по плечу, и он буквально подпрыгнул от неожиданности.
Она стояла у него за спиной, старательно отводя глаза в сторону. Через левую руку перекинуто плотное армейское одеяло, а в правой – зачехленное помповое ружье. Берт взял одеяло и, расстелив на дороге, перекатил на него тело мальчика. Вики болезненно застонала.
– Ты там как, держишься? – Он взглянул на нее. – Вики!
– Держусь, – сдавленным голосом проговорила она.
Берт накинул края одеяла на тело, сгреб жуткий сверток в охапку и кое-как поднял с земли. Тело было тяжелым, оно перегнулось и чуть не выскользнуло у него из рук. Берт прижал его к себе крепче, и они с Вики вернулись к машине.
– Открой багажник, – прохрипел он.
Багажник был полон: чемоданы, сувениры, дорожные сумки. Вики пришлось переставить почти все на заднее сиденье, чтобы освободить место. Берт положил тело мальчика внутрь, захлопнул крышку и с облегчением вздохнул.
Вики стояла у водительской дверцы, по-прежнему сжимая в руках зачехленное ружье.
– Клади на место и садись в машину.
Берт взглянул на часы: прошло всего пятнадцать минут. А казалось, целая вечность.
– А чемодан? – спросила Вики.
Берт вернулся туда, где стоял чемодан. Прямо на белой разделительной полосе, словно центр композиции на какой-нибудь импрессионистской картине. Он поднял чемодан за потертую ручку и настороженно замер. У него было стойкое ощущение, что за ним наблюдают. Раньше он только читал о таких ощущениях, по большей части в дешевых бульварных романах, и не верил, что так бывает на самом деле. Но теперь он поверил. Ему казалось, что там, среди зарослей кукурузы, скрывались люди. Возможно, много людей. И они бесстрастно оценивали обстановку, пытаясь прикинуть, успеет ли женщина расчехлить ружье и открыть огонь, прежде чем они схватят Берта, утащат в сумрак среди стеблей и перережут ему горло…
С бешено бьющимся сердцем он добежал до машины, выдернул ключи из замка багажника и забрался на водительское сиденье.
Вики снова расплакалась. Берт завел двигатель и поддал газу. Не прошло и минуты, как страшное место осталось далеко позади.
– Какой там, ты говорила, следующий городок? – спросил он.
– Сейчас. – Она снова склонилась над атласом автодорог. – Гатлин. Мы будем там минут через десять.
– Надеюсь, там есть полицейский участок… Большой городок?
– Небольшой. Просто точка на карте.
– Ну, может, там будет хотя бы констебль.
Какое-то время они ехали молча. Проехали мимо силосной башни, по левую сторону дороги. А кроме башни, не было вообще ничего. Сплошная кукуруза. На дороге – и на их полосе, и на встречной – ни единого автомобиля. Ни легковушек, ни грузовиков.
– Слушай, Вики, а после того как мы съехали с автотрассы, нам попадались автомобили?
Она на секунду задумалась.
– Была одна легковая машина. И трактор. На том перекрестке.
– Нет. На этой дороге. Шоссе номер 17.
– Нет. На этой дороге – нет.
Раньше она бы не ограничилась столь лаконичным ответом. Это было бы только вступление к очередному язвительному замечанию. Но сейчас Вики просто смотрела в окно, прямо перед собой, на дорогу и бесконечные белые штрихи разделительной полосы.
– Вики, может, откроешь его чемодан?
– Думаешь, надо?
– Не знаю. Наверное.
Пока Вики возилась с узлами (при этом выражение ее лица было специфическим: вроде бы безучастным и совершенно пустым, но с напряженно поджатыми губами; точно такое же лицо – Берт хорошо это помнил – всегда было у его мамы, когда та потрошила цыпленка к воскресному обеду), он опять включил радио.
На волне легкой музыки, которую они слушали раньше, шли сплошные помехи. Берт принялся крутить ручку настройки. Какая-то сельскохозяйственная программа. Вести с полей. Бак Оуэнс. Тэмми Уайнетт. Звук едва пробивался сквозь помехи. А потом, уже в самом конце шкалы, из динамика неожиданно вырвалось одно-единственное слово – причем так громко и четко, словно тот, кто его произнес, сидел прямо здесь, за решеткой динамика на приборной доске.
– ИСКУПЛЕНИЕ! – проревел голос.
Берт тихо крякнул от неожиданности. Вики вздрогнула.
– МЫ СПАСЕМСЯ ЛИШЬ КРОВЬЮ АГНЦА! – прогрохотал голос, и Берт поспешно убавил звук. Станция явно была где-то рядом. Совсем близко… да вот же она. Паукообразное сооружение прямо на горизонте, над морем кукурузных стеблей. Красная тренога на фоне голубого неба. Радиомачта.
– Искупление – вот наш путь, братья и сестры, – продолжал голос в динамике, но теперь он звучал не так громко и не бил по ушам. На заднем плане, вдали от микрофона, приглушенный хор голосов отозвался: «Аминь». – Кое-кто убежден, что возможно пройти путями мирскими – и не запятнать свою душу грехом, коим полнится мир. Но разве тому учит нас слово Божье?
Вдали от микрофона, но все равно громко: «Нет!»
– СВЯТЫЙ БОЖЕ! – снова возвысил голос проповедник. Теперь его речь наполнилась мощной пульсацией, в которой был некий захватывающий драйв, почти как в ритмах рок-н-ролла. – Когда же уразумеют они, что путь греха ведет к смерти? Когда они уразумеют, что за все надо платить и возмездие ждет по ту сторону? Иисус сказал: «В доме Отца Моего обителей много». Но нет в нем обители для блудодеев. Нет в нем обители для завистников. Нет обители для осквернителей кукурузы. Нет обители для мужеложцев. Нет обители…
Вики выключила радио.
– Иначе меня сейчас точно стошнит.
– Что он сказал? – спросил Берт. – Что-то про кукурузу.
– Не знаю, не слышала. – Вики занялась вторым узлом.
– Он что-то сказал про кукурузу. Точно сказал, я слышал.
– Готово! – воскликнула Вики и открыла чемодан, лежавший у нее на коленях.
Они проехали указатель: ГАТЛИН. 5 МИЛЬ. ВОДИТЕЛЬ, БУДЬ ОСТОРОЖЕН. ПОБЕРЕГИ НАШИХ ДЕТЕЙ. Указатель, установленный в свое время членами ордена лосей[2], был изрешечен пулями 22-го калибра.
– Носки, – принялась перечислять Вики. – Две пары брюк… рубашка… ремень… галстук-ленточка с… Кто это, не знаешь? – Она показала ему облупившуюся позолоченную застежку для галстука с портретом какого-то ковбоя.
Берт посмотрел на застежку.
– По-моему, Хопалонг Кэссиди[3].
– Ага. – Вики положила галстук с застежкой обратно в чемодан и снова расплакалась.
Помолчав пару секунд, Берт спросил:
– А ты не заметила ничего странного в этой проповеди по радио?
– Нет. Я еще в детстве наслушалась этого бреда. На всю оставшуюся жизнь. Я же тебе рассказывала.
– А тебе не показалось, что у него слишком уж молодой голос? У проповедника?
Она невесело рассмеялась:
– Да, молодой. Ну и что? Может, это подросток. А может, и вовсе ребенок. В том-то и ужас. Им с малых лет промывают мозги, пока они еще гибкие и податливые. Те, кто их обрабатывает, они знают, как сыграть на чувствах, и мастерски давят на психику. Ты бы послушал эти «выездные проповеди», на которые меня таскали родители… ну, где меня «спасали». Ладно, давай вспоминать. Вот, к примеру, малышка Гортензия, Поющее чудо. Ей было восемь. Она пела на улицах «Только под рукой Всевышнего», а ее папаша со шляпой обходил зрителей и говорил всем и каждому: «Не скупитесь, давайте больше, не покиньте в нужде дитя Божие». Потом был еще Норман Стонтон. Этакий маленький лорд Фаунтлерой в пиджачке и коротких штанишках. Прочил всем вечные муки и адское пламя. Ему было семь лет.