Читать онлайн Я страдаю по тирану бесплатно

Я страдаю по тирану

© Веммер Анна

© ИДДК

Глава 1

Олененок в капкане тирана

– Мне нужна эта работа, мне нужна эта работа! – повторяю я, глядя в зеркальную поверхность двери офиса.

Если повторить тысячу раз, подействует?

А если в сотый раз проверить, как я выгляжу? В шкафу с трудом нашлось что-то «кэжуал» стиля. Простые черные брюки, немного тесные и оттого слишком обтягивающие, белая блузка, которую я выгладила с такой тщательностью, что теперь дышать на нее боюсь, замшевые туфли на высоком каблуке. Мама всегда говорила, что главное оружие красоты – чистые волосы, чистое лицо и улыбка, все остальное приложится. Остается только надеяться, что она была права.

Время уже пятнадцать минут девятого. В приемной никого, парень, который впустил меня, куда-то смылся. Я нервно постукиваю ногтем по циферблату часов. Собеседование же не отменят, если Архипов опоздает? Я пока не вижу других кандидаток, значит, шанс есть.

Как же бьется сердце! У самого горла, с каждым толчком порождая волны панической тошноты.

Мне нужна эта работа! Нужна! Зарплата секретаря генерального директора «АрхиГрупп» позволит мне окончательно расправиться с неприятностями, в которые я вляпалась. Никому, ни одной живой душе я не признаюсь, зачем мне нужны деньги, но если не найду работу… вернее, если не получу ЭТУ работу, потому что зарплата кассира или курьера меня не спасет, то конец Лесе Данковой.

Вокруг все такое дорогое, начищенное до блеска. Я неделю рылась в поисках инфы о компании. Реклама, продвижение, брендириование – только часть видимого бизнеса. Когда-то это было одно из самых первых рекламных агентств в стране, а теперь холдинг включает в себя и типографию, и модельное агентство, и еще бог знает что. А властвует над всем этим…

Он врывается в приемную с такой скоростью, что я подскакиваю.

Владислав Архипов – генеральный директор «АрхиГрупп», владелец контрольного пакета акций, по слухам – тиран и та еще сволочь. Но сволочь платит сотку в месяц секретарше, так что мне придется стиснуть зубы и терпеть любой характер. А еще когда-то он дружил с моим отцом и, возможно, вспомнит меня. Только станет ли этот факт прибавкой в мою пользу?

У меня всегда как-то странно трепетало сердце в его присутствии. Только что я, шестнадцатилетняя, понимала? Ну, приходит какой-то приятель папы, здоровается, изредка окидывает меня задумчивым взглядом. Такие, как Архипов, на таких, как я, не смотрели. А вот сейчас придется, потому что даже самый безобидный зверек, загнанный в угол, ожесточенно сражается за собственную жизнь.

За годы, что мы не виделись, он стал еще красивее. Хотя, пожалуй, несильно изменился: только приобрел больше лоска и заметно подкачался. Папа дружил со смазливым, хоть и умным, парнем. А сейчас передо мной стоит широкоплечий, спортивного сложения, брюнет. В идеально сидящем черном костюме, с кожаной папкой в руках. Смотрящий сверху вниз и позволяющий себе самую капельку изумления.

– Данкова? Богатой будешь, не узнал. Какими судьбами?

– Я… – Голос мне вдруг изменяет, хрипнет. – Я на собеседование. У меня назначено.

– Ко мне?

Он так недоумевает, словно не искал секретаршу и не давал объявление на сайте с вакансиями. Я его даже сохранила, чтобы, если даст заднюю, козырять доказательствами. Девушки презентабельной внешности, от двадцати до двадцати восьми лет, можно без опыта работы, с базовым английским языком. Я бы и на километр не подошла, если бы не соответствовала требованиям.

– Да. К вам. На должность секретаря.

Он вдруг ругается, и мои щеки заливает краска.

– Ну, Ма-а-акс, ну деби-и-ил, – тянет Архипов.

Мне кажется, я сейчас грохнусь в обморок!

– Ладно, – он со вздохом проводит ладонью по коротким темным волосам, и я невольно засматриваюсь на мужчину, – через пять минут зайдешь. И кофе сделай. Черный, без сахара.

Он скрывается за дверями кабинета, а я в растерянности сижу на диване. Смотрю на кофемашину, она смотрит на меня, и никто из нас не понимает, что происходит. На ватных ногах я приближаюсь к жуткому агрегату, но нечеловеческим усилием воли заставляю себя собраться. У меня есть смартфон, интернет и гугл. Найти инструкцию к нужной машине – дело минуты, а кофе и все остальное несложно найти в шкафу.

Пожалуй, для первого раза у меня получается вполне сносный кофе. Я осторожно ставлю чашку на поднос, подхватываю свой файл с документами и вхожу в кабинет.

Мне нужна эта работа. Даже если придется умолять о ней на коленях!

* * *

Ну и зачем ему олененок? Вопрос из вопросов.

Вот она сидит напротив, в своей белой накрахмаленной блузочке, черных брючках, обтягивающих стройные ноги и упругую задницу. В вырезе рубашки видно бледную нежную кожу. Полные розовые губки подчеркивает бесцветный блеск. Ну и глаза. Как у олененка, такие чистые-чистые, невинные-невинные.

Он глазам не поверил, когда увидел Олесю Данкову в приемной, явившись на работу. Помощник что-то говорил о собеседовании с секретаршей, но Архипову в последний месяц было не до смазливых девчонок в офисном мини, поэтому он и назначил ей на самое раннее утро, когда половина офиса еще не соизволила явиться на работу, а вторая, хоть и явилась, даже не успела допить утренний чай.

Но он, мать его, в жизни не мог подумать, что кандидаткой окажется Леся!

Он ее узнал-то не сразу, нескладная и застенчивая дочурка партнера за пять лет превратилась в настоящую красотку. Как же теперь ей объяснить, что она не подходит-то…

Так. Что там на собеседовании спрашивают?

Он едва не смеется, когда видит резюме. Уверенный пользователь ПК, знает офисную технику, бакалавр, студентка-магистрант на заочке. Господи боже, да она же всерьез верит, что будет работать здесь секретаршей!

Как бы ей так объяснить, что на ЭТОЙ должности оленята не нужны? Надо подумать, куда ее пристроить, раз нужна работа. К кадровичкам, что ли. У экономистов все переполнено, есть в плановом… ладно, пойдем очевидным путем.

– Леська, тебе деньги нужны? А чего отцу не позвонила?

Она мнется и отводит взгляд. Красивая. Подросла, избавилась от подростковой несуразности, стала похожей на мать, только еще краше и ярче.

– Мне нужен опыт работы в полевых условиях. Я не хочу, чтобы меня посадили за дальний стол и заставили подшивать личные дела, я способна на большее! Я хочу работать. Можете спросить меня что-нибудь по резюме, я не врала в нем.

А голосок-то как дрожит. Можно представить, как она перепугается, если он действительно спросит то, что обычно спрашивает у кандидаток на эту вакансию.

– Лесь, сама понимаешь, вакансия серьезная, должность ответственная…

Он прерывает решившую что-то возразить Данкову.

– Дело не в том, что ты не справишься. Я не сомневаюсь, что ты ответственная и умная девочка. Дело в том, что работа связана со стрессом. С командировками. С перелетами. А ты учишься, тебе нужно беречь силы. Давай я посмотрю, какие у нас есть вакансии на неполный день, и позвоню в отдел кадров…

– Нет!

– Леся…

– Вы должны провести собеседование! И не можете мне отказать, если я подхожу по всем пунктам вакансии!

Вот упрямая-то. И зачем ей должность?

Хорошо. Хочешь по пунктам? Он демонстративно берет лист с распечатанной вакансией.

– Ладно, Лесь, – устало произносит, – у меня нет времени тебя отговаривать. Хочешь официально, будет тебе официально. Знание этикета деловой коммуникации?

– У меня было три месяца практики секретарем начальника финансового отдела. Характеристика положительная. Я умею вести деловую переписку от имени руководителя, делать звонки, готовиться к встречам и совещаниям.

– Опыт протоколирования совещаний?

– Курсы стенографии и работа в предвыборном штабе, я брала интервью у кандидатов от партии на районных выборах, расшифровывала диктофонные записи.

– Презентабельный внешний вид.

– Все строго по дресс-коду.

– Знание ПК?

– Владею всеми видами офисных программ, в том числе свободным ПО, умею работать с базами, программировать в электронных таблицах, легко изучаю любые программы в короткие сроки.

– Личные качества, необходимые для работы, – закончил он.

Леся с непониманием смотрит.

– И что это значит? Я стрессоустойчива, дружелюбна, коммуникабельна. Что еще требуется от секретаря?

Как сложно-то с ней. Будто из другого мира, в котором секретаршам платят хорошие деньги просто за то, что они делают звонки и заказывают билеты. Ладно, раз она так хочет, он объяснит доходчивее. Еще было бы не так сложно удержаться от соблазна…

С этим у Влада всегда были проблемы, с самого студенчества. Он искренне не понимал (и, если быть честным, не понимает до сих пор), почему нужно отказывать себе в удовольствии из-за каких-то условностей, общественного мнения и спорных норм морали. Вот, казалось бы – симпатичная девчонка, как он и хотел. Даже больше, потому что обычно на такую работу приходят тюнингованные девочки, работающие со своей внешностью, как с финансовым активом. А тут тебе естественная красота, наивная девушка, которую можно соблазнить, совратить и вообще научить самым разным интересным вещам.

– Лесь, как думаешь, сколько получает секретарь в столице? Ну, примерно…

– Не знаю. Может, тысяч тридцать?

– Может, даже пятьдесят. А сколько предлагается на моей вакансии?

– Сто двадцать.

– Вот именно, Лесь. Сто двадцать тысяч не платят обычной секретарше, если ты понимаешь, о чем я.

Хмурится. Интересно, ее зарплата привлекла? Зачем же студентке-заочнице, папиной дочке и маминой отличнице, такая зарплата? Вряд ли на шмотки и косметику, здесь что-то серьезнее.

Он вздыхает и в два глотка допивает кофе. Мерзкий, какая из его идиоток купила это молотое дерьмо?

– Не понимаешь? Я ищу секретаршу, которая будет со мной спать. Видишь ли, у меня нет времени на постоянные отношения, а природа требует свое. Поэтому моя помощница… помогает мне во всем. В том числе и в этом. К тому же, поскольку требования в постели у меня… своеобразные, я очень придирчиво выбираю девушек на эту вакансию. Давай я все же позвоню в отдел кадров. Предлагаю в последний раз, потому что если будешь настаивать, я могу и согласиться.

– Хорошо.

Он тянется к трубке телефона.

– Меня устраивают условия.

Трубка телефона выпадает из руки и с грохотом укатывается под стол. Вот тебе и приветики.

– Я хочу эту работу. И готова выполнять все обязанности.

– Пиздец.

– Не ругайтесь.

Хорошо, что телефон уже упал – он бы уронил его еще раз.

– Ты что, делаешь мне замечание, сидя в моем кабинете и выпрашивая работу?!

Невинно хлопает глазами и кусает нижнюю губу. Гипнотизирующее зрелище.

– Так, все, Леся, хватит. Пошутили, и будет. Свободна, я сказал.

– Вы просто боитесь.

– Что? – он поднимает голову от мобильника, в который смотрит последние минуты – только чтобы не пожирать глазами девчонку. – Что ты сказала?

– Боитесь взять меня на работу, боитесь моего отца.

– Зачем тебе эта работа? Ты ведь не шлюха, Леся. У тебя хоть опыт-то есть?

На щеках проявляется легкий румянец, она не краснеет, не отводит взгляд, но по лицу видно – нервничает.

– Есть.

И почему он ей не верит?

– И какой же? – хмыкает Влад. – Порнуху по Рен-ТВ смотрела или с мальчиком в подъезде целовалась?

– А обсуждение моей личной жизни тоже входит в обязанности?

– А я тебя еще не нанял.

– Тем более не скажу.

– О чем мы вообще спорим? Я сказал – вон! И чтобы духу твоего здесь не было.

Упрямая девка не двигается с места, только складывает руки на груди.

– Значит, вы мне отказываете?

– Да, отказываю!

– Тогда я имею право потребовать причину отказа.

– Чего?!

– Читайте хоть иногда трудовой кодекс, – Нахалка закатывает глаза.

Ему хочется схватить ее за шкирку и вышвырнуть вон, как нашкодившего котенка, только причина такой ярости не слишком ясна. За годы работы в этом кабинете бывали разные девушки. Некоторые мечтали попасть к нему в постель, чтобы получить какую-то выгоду, некоторые совершенно искренне были влюблены, некоторые не слишком горели желанием, но прыгали в койку из необходимости.

И только эта – бесит.

– Ты хочешь, чтобы я написал тебе отказ?

– Да, вы должны пояснить причину. В тексте вакансии нет ни одного требования, которому я бы не соответствовала. Иначе я пойду в трудовую.

Она хоть понимает, что несет? Вообще она серьезно? Вот уж никто бы не подумал, что из тихой дочурки партнера вырастет такая стервозина. Маленькая еще, неопытная, зубки хоть и острые, но небольшие. А вот подрастет… ему даже самому интересно, что получится.

– Хорошо. Я тебя найму.

Выдыхает, думает, что незаметно, но Влад видит. На кой же хрен ей эта работа, раз даже секс с начальником не пугает? Надо покопаться в прошлом. Он давно ничего не слышал об ее родителях, может, в них причина?

Больны? Обанкротились?

– Я тебя найму, – повторяет он. – А потом уволю. По несоответствию. Я сделаю все, Олененок, чтобы ты отказалась, а если не откажешься – получишь волчий билет в трудовой. Не надо со мной играть.

Бледнеет, стискивает зубы и упрямо делает вид, что ей плевать. Что ж, хочет окунуться в дерьмо – он с удовольствием поможет. Правда, будет жалеть, если она сбежит раньше, чем он успеет ее трахнуть, потому что видят боги – он пытался быть порядочным человеком. Не судьба. А вид олененка в белой рубашке, будем честны, охрененен.

– Что ж, давай начнем, раньше сядешь – раньше выйдешь. Первое и важное правило: конфиденциальность. Ты – помощник руководителя, и только. Обо всем, что происходит в стенах этого кабинета, в моей спальне, машине, самолете, отелях и так далее – ты молчишь. Далее, ты должна четко подчиняться всем моим приказам. Делаешь что-то, только если я велю. Хочешь зайти – спроси, хочешь коснуться – спроси. И без вопросов делай, если я прикажу. Во всех командировках ты меня сопровождаешь, так что озаботься паспортом и визами, я дам список планов. Если по какой-то причине я улетел один, то ты на связи двадцать четыре часа, и я хочу, чтобы даже сигнал моих сообщений поднимал тебя из мертвых.

Он вертит в руках телефон, наслаждаясь запретной, очень пряной, властью. Это, пожалуй, будет даже интересно.

– Что касается секса. Забудь слово «нет», мы трахаемся тогда, когда я хочу, столько, сколько я хочу, так, как я хочу. Одежда, косметика, уход, игрушки, здоровье – я оплачиваю сверх зарплаты, позаботься о том, что тебе нужно. И не думай, что все будет, как в мелодрамах. Я – не мальчик-студент, который умеет только в миссионерской позиции под одеялом в темноте.

Влад буквально наслаждается ее страхом, который Леся не спешит демонстрировать. Интересно, когда она сдастся?

Он поднимается из-за стола и садится на подлокотник дивана, смотрит на девушку. Сверху открывается потрясный вид на декольте, из которого торчит крошечный кусочек кружевного белого белья.

Бедный олененок даже не понимает, в шаге от чего он сейчас находится.

– Еще нет желания сдаться, Олененок? Вопросы есть? – спрашивает он.

– Есть. А работать-то можно?

– Что?

– Ну… секретарские функции. Звонки, встречи, офисные программы… или вы требования в вакансии метафорами обрисовали? Тогда моего опыта, боюсь, не хватит на протоколирование совещаний, придется купить видеокамеру.

– То есть ты еще и работать собралась? А не слишком много обязанностей для одной девочки? И секс, и приемная…

– А за это разные органы отвечают.

Похоже, придется взять свои слова насчет олененка обратно. Олени же не кусаются? И уж точно не выступают в стендапе, а эта зараза вполне могла бы заработать. Чувствуя себя идиотом, Влад украдкой гуглит «умеют ли оленята кусаться». Оказывается, умеют. Что-то ему уже меньше нравится идея отваживать Лесю от работы… мало ли что она ему там в процессе отваживания откусит.

Но азарт уже перекрывает все доводы разума. Он еще ни разу не проигрывал женщине, всегда добивался своего. А тут она сама плывет к нему в руки, даже не понимая, на что соглашается. При любом исходе он не в накладе.

– Ладно, – пожимает он плечами, – работай. Я позвоню помощнику, он введет тебя в курс дела и делегирует обязанности. Разберись там, на столе, с компом, сама. И закажи другой кофе, от этого хочется проблеваться.

– Хорошо.

Влад с мрачным ощущением приближающегося песца наблюдает, как Леся выходит, чувствует шлейф ее духов, стремительно растворяющийся в свежем утреннем воздухе из окна. Внизу гудят машины, народ просыпается и начинает разъезжаться по работам.

– Макс, – мужчина набирает номер помощника, – ты охренел?

Притворяет плотнее дверь, чтобы Олененок не услышала.

– Что опять? – уныло вздыхает парень.

– Ты мне кого прислал?

– Секретаршу. Вы сами просили. Мне она понравилась, необычная такая девочка, на ваших шалав не похожа.

– Вот именно, Макс! Это же дочь Данкова!

– Да откуда же я знаю, кто такой Данков?! – в отчаянии восклицает Макс. – Я найду вам другую, дайте мне…

– Не дам. Теперь будет у тебя коллега. Введешь ее в курс дела, завтра проведешь экскурсию. Пусть занимается какой-нибудь херней, я не знаю, придумай что-нибудь.

– А… ну… салон и все остальное требуется?

– Я сам, – неожиданно резко обрывает его Влад. – Давай быстрее. В одиннадцать презентация.

Едва он кладет трубку, из приемной вдруг доносится жуткий грохот и пронзительный девичий визг.

Подобную скорость он не развивал даже в армии. Влад за секунду оказывается в приемной и видит, как Леся стоит перед открытым шкафом, заваленная папками, документами, листами бумаги, канцелярией. А оно все сыпется и сыпется, увеличивая и без того жуткий хаос в кабинете.

– Сюда что, вообще никто не заглядывал?

Она проводит пальцем по опустевшей полке и смачно чихает.

Хм, а он и правда никогда не интересовался, что лежит в шкафу. Макс был фанатом гаджетов, и всю работу носил в ноуте, планшете и смарте, крайне редко что-то распечатывая, так что канцелярия, выдаваемая на приемную, копилась и копилась. А предыдущие секретарши, видимо, просто сбрасывали все в шкаф ровно до тех пор, пока концентрация бардака в нем не стала критической.

И сегодня обрушилась на Лесю.

– Добро пожаловать в «АрхиГрупп», – хмыкает Влад, и снова скрывается в кабинете.

Нет, он не собирается ей помогать. Пусть привыкает и чем раньше признается, что сделала глупость, тем лучше для всех.

Глава 2

Раздевайся!

Что я натворила и как теперь выкручиваться? Ответа нет, но работа у меня в кармане, а значит, есть шанс, что я хотя бы на шаг ближе к цели.

Я сижу до конца рабочего дня, подпирая щеку рукой и периодически попивая кофе с конфетами. Больше в приемной еды никакой нет, как и чая. Сначала разбираю шкаф, поражаясь тому, сколько хлама может скопиться в небольшом, по сути, шкафчике. Потом прилетает пресловутый помощник.

Это молодой парень в стильных черных брюках и бежевом кашемировом свитере. Ощущение, что он – киборг, потому что провода и девайсы торчат абсолютно отовсюду: в ухе блютуз-гарнитура, в руках планшет, в кармане огромный смартфон, на руке сенсорные часы, а солнцезащитные очки, едва он заходит в кабинет, буквально за минуту меняют цвет, превращаясь в обычные, с прозрачными линзами.

Хоть мы с ним и разговаривали, я вижу его впервые. После отклика на вакансию он мне позвонил, а затем попросил сбросить пару фотографий, скан паспорта с датой рождения и городской пропиской, и больше мы не контактировали – я лишь получила время собеседования смской.

– Ты Леся, да? – спрашивает он. – Так, ладно, у меня мало времени, мы с шефом уезжаем на презентацию. Смотри, на тебе будет приемная и оргвопросы. Заказ билетов, авто, ужинов и так далее. Спустишься к админу, пусть сделает тебе корпоративный емейл, бесплатными сервисами пользоваться запрещено! ИТ-отдел на двадцатом этаже. Они тебе дадут ссылку на все нормативки и прочую фигню, там посмотришь, как оформлять для бухгалтерии все траты. Деньги на кофе и конфеты в приемную в ящике стола. Все остальное – моя забота, по всем вопросам ко мне. Звонить запрещаю, пиши в телеграм. Вопросы есть? Все понятно?

Пока я пытаюсь все осознать и сформулировать вопросы, Макс уже убегает, а вскоре они вместе с Владиславом куда-то уходят. Архипов даже не смотрит в мою сторону, и вскоре услышанное в его кабинете начинает казаться странным неправдоподобным сном.

Я не то чтобы не слышала, что секретарши спят с начальниками, я просто… во-первых, не ожидала, что это явление происходит так близко, буквально под моим носом. Во-вторых, думала, это происходит как-то иначе. Ну… устраивается симпатичная девушка на работу, а тут симпатичный богатый начальник. Симпатия, отношения… у кого-то долгие и крепкие, у кого-то мимолетные и ни к чему не обязывающие. Но не регламентированные же в трудовой! Что за бред?!

Нет, Леся, это не бред, но какая теперь разница? Мне нужно продержаться хотя бы три месяца. Что может этот ненормальный сделать за три месяца? Как-нибудь выкручусь.

Я спускаюсь на двадцатый этаж и долго ищу ИТ-отдел, чтобы, наконец, получить емейл. Боюсь, что надо мной сейчас посмеются и выставят вон, но Макс всех предупредил. Меня уже ждет емейл, бейдж с именем и должностью, и сканирование отпечатка пальца для доступа в здание.

«АрхиГрупп» занимает три верхних этажа в большом офисном здании. Но я знаю, что здесь находится принадлежащая Архипову фотостудия и еще пара мелких контор. Папа говорил, Владислав из тех людей, кто может делать деньги на всем. Но чем именно они занимаются, я знаю лишь в общих чертах. Реклама, продвижение, что еще? Понятия не имею.

Вернувшись в приемную, я заказываю кофе и, чуть сэкономив и не удержавшись, зеленый чай. Я с ума здесь сойду без чая, если буду пить по шесть чашек кофе в день, организм быстро скажет привет гипертонии.

Потом долго сижу, изучая кучу однотипных документов. Но понимаю: без практики ничего не получится. По мере того, как день клонится к вечеру, я все больше нервничаю. А если Архипов не вернется? Мне нужно закрыть кабинет и уйти или его дождаться? Во время разговора мне показалось, он сделает все, чтобы меня уволить. Придется быть осторожной, любая ошибка может стоить мне всего.

К счастью, за полчаса до шести прилетает смска от Макса: «Закончишь, захлопни дверь, замок электронный».

Я выдыхаю. Хотя домой совсем не хочется и, если бы не желание принять душ и переодеться, я бы осталась ночевать на крошечном диванчике в приемной. Здесь мне было бы куда спокойнее и уютнее.

Еще бы не хотелось так есть… шоколадные конфеты немного скрашивают рабочий день, но не могу же я съесть целую вазу. Во-первых, это не слишком полезно и обязательно разболится желудок, а во-вторых, это неправильно. Как и неправильно было бы взять денег на еду из тех, что предназначены на закупку кофе и расходников.

Я ненавижу собственную тошнотную правильность. Браво, Леся, все, на что тебя хватило: гордо задрав нос, пообещать любые услуги в обмен на зарплату! А какой был план! Убедить шефа в собственной незаменимости, уломать на аванс. Теперь все сводится к одной-единственной цели: продержаться три месяца. Три гребаных месяца с хорошей зарплатой – и я свободна.

На улице почти весна, только пронизывающий насквозь ветерок напоминает о том, что совсем недавно на улицах лежали горы снега. И как нас только не смыло, все это так стремительно растаяло. Но идти под солнышком приятно, оно греет макушку, и мир кажется не таким тоскливым.

Возвращение домой уже давно стало ритуалом. Я замедляю шаг у магазина, который стоит в самом начале квартала. Присматриваюсь к попутчикам, ко всем, кто появляется в зоне видимости. Каждую секунду начеку. Захожу во двор не через арку, а по большой дуге, обойдя дом так, чтобы не проходить под чужими окнами. Всюду бегают дети, на лавочках сидят бабульки. Хорошо, что потеплело, возвращаться в темноте и безлюдности было жутко страшно. Сейчас проще.

Оказавшись в подъезде, я лечу на свой третий этаж. Даже смешно, как быстро я научилась открывать дверь, прятаться за массивным листом железа с хорошим, дорогим замком. Ритуал отработан до мелочей: проверить окна и поставить на проветривание, запереть все замки, поставить на зарядку телефон и заняться ужином.

Я щелкаю выключателем, но ничего не происходит.

Просто прекрасно. Мне отключили электричество.

В морозилке несколько куриных бедер, но теперь в них нет смысла – плита не работает. Приходится взять кефир, остаток батона и погрузиться в размышления. Отсутствие электричества осложняет жизнь до аванса. В кошельке семьсот рублей, и на них я планировала жить две недели. И что делать теперь? Я не знаю, включат ли мне свет, если я оплачу часть долга – на всю сумму денег нет. Питаться тем, что не требует готовки дорого, хотя на всяких кефирах, в принципе, наверное, можно как-то прожить. Еще вариант: брать с собой в офис полуготовую еду для микроволновки. Уж с мелко порезанной курицей-то офисная техника справится… я думаю.

Почему никто не учил меня таким вещам? Никто не рассказал, в какой момент за неуплату отключают свет, как выжить на три тысячи в месяц и что делать, если ты влипла по уши.

Есть еще два варианта. Первый – позвонить родителям. Второй – попросить у Архипова аванс раньше. Первый вариант отпадает, не удалось раньше, не получится и сейчас, а второй… да фиг его знает, что со вторым. Я, кажется, так и не поняла, во что ввязалась.

Ладно, с утра будет новый день, с утра и разберемся.

Еще очень рано, но я уже валюсь с ног. Дорога от офиса до дома заняла больше часа, ноги гудят от каблуков. Сил что-то делать просто нет, да и думать не получается. Лучше бы я и вправду осталась в офисе, прикорнула на диванчике в приемной. Там хотя бы есть диван, а здесь – только шкаф и матрас на полу пустой темной комнаты.

Несколько минут меня одолевает соблазн быстро принять душ, взять сменную одежду и снова рвануть в офис, но потом я вспоминаю, что турникет считывает отпечатки пальцев, и Архипов наверняка увидит, во сколько я пришла.

Ему я не готова признаться, что сплю на матрасе в пустой квартире без света. А в скором времени, возможно, и без воды.

Вся моя жизнь – сроки, которые надо потерпеть. Две недели до аванса, когда я смогу оплатить коммунальные и как-то уже начать выкарабкиваться. Три месяца до выплаты долга – когда смогу уволиться и подыскать что-то менее… эксцентричное.

И много-много лет, чтобы забыть кошмар, в котором я оказалась по собственной глупости.

Возможно, вся жизнь…

* * *

Как там меня Архипов назвал? Олененком? Пожалуй, мне больше подойдет прозвище «жирафик», ибо весь ужас ситуации доходит только на следующее утро, когда я стою перед зеркалом в приемной и пытаюсь унять дрожь.

На работе, естественно, еще никого нет, народ подтягивается к девяти, а я прихожу едва ли в половину восьмого. С наслаждением пью горячий кофе и нервно расхаживаю по кабинету. Сегодня мой выбор пал на черное платье свободного кроя, хотя я просто выбирала то, что не нужно гладить.

Что я натворила? Я ведь не смогу здесь удержаться! Никогда не смогу дать Архипову то, что он требовал, даже если захочу.

Может, побиться головой об стол? Вдруг какая светлая мысль снизойдет? А лучше начать искать другую работу. У меня есть компьютер, есть халявный интернет, можно использовать все это, чтобы подстраховаться, если меня все же уволят.

Этим я и занимаюсь, когда в приемной появляется шеф.

– Ты здесь. – Он будто удивлен.

– Доброе утро.

– Не передумала?

– Я же здесь.

– Хорошо, – усмехается так, что я нервно сглатываю. – Сделай кофе.

– Новый еще не пришел. Блевать будете?

– Что?

– Ну… – Я прикусываю язык. – Вчера сказали, что от этого кофе хочется блевать. Я заказала новый, но его доставят только в обед.

– На первом этаже есть кофейня. Спустись и возьми пачку нормального кофе.

Подумав, он добавляет:

– И пожрать что-нибудь захвати. Я не завтракал.

Мне надо написать на стикере и повесить над монитором: держать язык за зубами, иначе вылечу с работы раньше, чем получу вожделенный аванс. С Архиповым это почему-то сложно, я чувствую острую потребность защищаться каждый раз, как он оказывается рядом.

Зато понимаю, почему с ним тяжело работать. «Купи кофе и пожрать!» – вот и все техзадание. Какой кофе? Что он хочет на завтрак? Куплю не то, будет повод для взбучки, еще один шаг к увольнению. Зайду спросить, раскричится, что отвлекаю.

Беру пачку классической арабики, овсяную кашу с орехами в крафтовом контейнере, несколько плюшек с фруктами и, подумав, овощной салат. Кондитерская дорогая, очень стильная, а какие запахи! Сама я завтракала только кофе, поэтому стараюсь как можно быстрее рассчитаться и вернуться в приемную.

– Олененок, ты долго будешь копаться? – из приемника раздается голос шефа.

– Я сервирую вам завтрак.

– Потом досервируешь. Налей кофе и зайди уже, мать твою.

Знал бы Архипов, сколько раз за полтора дня уже прогулялся в моих мыслях по известному адресу…

Ставлю на поднос чашку с ароматным напитком и вхожу в кабинет. Мужчина сидит в кресле, расслабленно откинувшись. Пиджак валяется на стуле напротив. Пронзительные серые глаза внимательно меня рассматривают, он, не стесняясь, скользит взглядом по ногам.

– Поставь, – велит.

Я осторожно опускаю поднос перед ним на стол и стою, жду дальнейших указаний. Но никак не ожидаю услышать короткое и емкое:

– Раздевайся.

До меня не сразу доходит смысл его слов. Но когда доходит, желание шутить улетучивается. Я не готова к такому так резко, но надо было ожидать, он ведь сам сказал, что сделает все, чтобы я отказалась. Вот тебе, Леся, отличный шанс. Давай, беги, спасай гордость и спи дальше на матрасе, вздрагивая от шорохов в полной темноте.

– Что, прямо здесь?

– Мы о чем договаривались? – Архипов поднимает брови, напоминая о соглашении.

Вздохнув, я сбрасываю туфли неожиданно резко, так, что одна летит под стол, и завожу руки за спину, чтобы расстегнуть замок на платье.

Потом завожу сильнее. Пытаюсь сверху. Снизу. Выгибаюсь в пояснице. Но гибкость – не моя сильная сторона в спорте.

– Вы мне не поможете? – подхожу к мужчине и становлюсь к нему спиной.

– Прости, что? – слышу его офигевший голос.

– Я не могу до замочка дотянуться.

– А как ты его застегнула?

Я вспоминаю, в какой позе утром застегивала платье, и решаю, что лучше Архипову об этом не рассказывать. Впрочем, он уже отвлекается и вряд ли хочет услышать ответ на этот вопрос. Неожиданно горячие пальцы медленно расстегивают замок, повторяя контур молнии на коже, и меня словно опаляет огнем, я вздрагиваю и замираю, прислушиваясь к реакции тела.

Плотная ткань медленно спадает с плеч.

Дверь кабинета вдруг открывается, да с такой силой, что я от неожиданности подскакиваю и инстинктивно прячусь за кресло шефа.

– Влад? – на пороге блондинка лет сорока, весьма эффектная, надо сказать. – Я помешала?

– Нет, – явно недовольно отвечает он. – Заходи. Леся, это Лариса, начальник маркетингового отдела. Леся – моя новая секретарша.

Приходится выйти из-за кресла и, невозмутимо придерживая платье руками, кивнуть.

– О, милая, не нужно смущаться, я прекрасно знаю, для чего босс нанимает симпатичных молоденьких девочек в приемную. – Она смеется, а я мучительно краснею. – Простите, что помешала, но у меня срочный вопрос.

– Ладно, – кивает Владислав. – Садись.

И мне пренебрежительно:

– Брысь!

Я недовольно хмурюсь. Что за зоопарк у Архипова в голове? Сначала «олененок», теперь «брысь».

– Платьишко застегните, пожалуйста, – снова поворачиваюсь к шефу задом.

– Кто кого взял в секретарши вообще? – бурчит он.

Застегивает на этот раз быстро, без всяких провокационных прикосновений. Лариса смотрит на этот спектакль с ироничной улыбкой, но я вижу в ее глазах интерес. Она, безусловно, привыкла к девочкам в приемной, но явно удивлена тем, что новая игрушка шефа болтает без умолку. Мне даже нравится их обоих дразнить.

– Туфля, – комментирую я, поднимая с пола левую. – Подержите, пожалуйста.

Отдаю ее Ларисе и лезу под стол, откуда провозглашаю:

– Еще туфля!

Зачем я ее туда закинула только?

– Спасибо! До свидания.

– Кофе мне сделай, – уже менее приветливо требует начальник маркетологов, когда я почти у выхода.

Ну, кофе так кофе. С ним я уже справляться научилась.

* * *

Лариса смотрит так, словно он на ее глазах достал из шляпы кролика.

– Влад, где ты ее нашел?

– Что тебе не нравится? – хмыкает он. – Новенькая девочка, живенькая такая.

– То, что она живенькая, я вижу. Но думала, тебе нравятся послушные девочки.

– Любую девочку можно сделать послушной.

Лариса смеется, а его только раздражает – он был в шаге от того, чтобы раздеть Олененка, и надо же было этой стерве притащиться! Теперь придется отложить изучение новой сотрудницы до второй половины дня, когда появится время воплощать второй этап плана.

А Олененок смелая. Он думал, развернется и сбежит, едва услышит приказ. Ведь по ней сразу видно – не шлюха. Не может такая просто так раздвинуть ноги. Должна быть веская причина. Копнуть, что ли? Только как копнуть, не привлекая внимание Данкова, ее отца. Они не виделись очень долго, пути давно разошлись, но, помня нрав партнера, Влад не станет рисковать.

Возможно, Леся расскажет сама? Он даст ей время, не станет сразу брать свое, попугает вволю и даст шанс отказаться, сбежать. Хотя теперь он уже не уверен, что победит в этой битве характеров. У Олененка крепкие зубы.

– Влад, ты меня слушаешь? – Лариса машет рукой прямо перед его носом. – Или о новенькой мечтаешь?

– О завтраке я мечтаю, – бурчит. – Что ты там говорила?

– Я проверила все договора и нашла парочку сомнительных. Хочу, чтобы ты лично взглянул, прежде чем устраивать очные ставки.

Дверь открывается, впуская Лесю с чашкой кофе, которую она осторожно ставит перед Ларисой.

И не скажешь, что в этой кроткой очаровашке есть стержень. Хотя звенеть этим самым стержнем ей стоит научиться осторожнее.

Пальцы еще помнят нежную кожу. Жаль, что касание продлилось так мало.

– Ну и гадость, – морщится Лариса, пробуя кофе. – Где ты купил эту дрянь?

– Да вроде в кофейне, внизу, как всегда. Мне кажется, неплохой…

– Поехали, позавтракаем? – предлагает она. – И заодно обсудим приговор нашему вредителю.

– А поехали.

– Возьму из кабинета пальто, встретимся у ресепшена.

Женщина уходит, а Влад на пять минут погружается в разбор почты, чтобы убедиться, что завтрак вне офиса не станет причиной очередной катастрофы. Но все спокойно: самый главный проект года сдан, мелкие вполне неплохо существуют без его контроля, и можно позволить себе пару дней расслабленной работы.

А потом – командировка, и до нее еще предстоит решить, брать ли с собой Олененка, если она не сдастся. Кстати о ней…

Архипов берет чашку Ларисы и делает большой глоток. Сначала морщится, а потом смеется – чертовка извела на не понравившуюся ей Лару остатки дрянного кофе. Нет, вряд ли ее к нему на собеседование привела крайняя и трагичная нужда. Здесь что-то интереснее, и она однажды все сама расскажет.

– Я завтракать, – бросает он, выходя. – После обеда будь готова, у нас дела.

– Но я же купила вам завтрак…

– Вот и съешь его сама.

Иногда быть мудаком невыносимо, а иногда – как сейчас, например – даже приятно. В том, чтобы злить Олененка, есть особое очарование.

Глава 3

Примеряя пороки

Я должна испытывать стыд или унижение, но эти два чувства если не атрофировались, то однозначно притупились. И мне хорошо. Я сижу, сбросив туфли, с наслаждением вытянув ноги, жмурюсь от лучика солнца, попадающего на лицо, и завтракаю. Впервые за много дней не кефиром или гречкой, а салатом, кофе и ароматной свежей булочкой с ванильным кремом и ягодами. Кашу я оставляю на обед, чтобы не уходить с работы голодной.

Архипов прощен за утреннюю издевку. Хотя все время, что я наслаждаюсь едой, вспоминаю длинноногую красотку Ларису и чувствую легкое раздражение от того, что завтрак с ней предпочтительнее того, что он там собирался делать.

Воистину женщины – непредсказуемые существа.

Макс приходит в половину одиннадцатого.

– Шеф сдерет с тебя три шкуры! – орет он. – Идиотка!

Я давлюсь помидоркой и кашляю, а в процессе понимаю, что говорит он все это не мне, а кому-то в свою гарнитуру. Мысленно сочувствую бедной девушке и продолжаю утреннее кофепитие.

– Чего цветешь? – спрашивает он меня с подозрением.

– Вкусненько, – легко отвечаю я.

– А шеф где?

– Со шваброй уехал.

– Если он узнает, что ты называешь Ларису шваброй – выпорет.

– Зато ты сразу понял, о ком я.

Ничья.

– И что, мне просто ждать, пока ты доешь?

Я фыркаю в чашку, у Макса до ужаса растерянный вид. Тоже мне, хозяева жизни. Что шеф, что помощник, оба не привыкли к неповиновению.

– Ну да. Не волнуйся, я быстро ем. А чтобы тебе было не скучно, могу сделать кофе. Булочкой не поделюсь, я ее уже облизала.

– Зачем?

– Делать кофе?

– Облизала булочку.

– Так чтобы не делиться.

Смотрит, как на ненормальную и – вот чудо-то! – сам делает себе кофе и садится на стул возле моего стола.

– Что ж, будем считать, мы начали экскурсию с приемной. С шефом ты уже знакома, со мной тоже. А вот я о тебе ничего не знаю. Ты реально знакомая Архипова?

– Дочка партнера, – киваю. – Одно время, лет пять назад, они вместе работали. Иногда он заходил в гости, но мы не общались.

– И что богатая девочка делает на подобной работе?

То, как Макс смотрит, как задает вопросы и внимательно слушает, что я говорю, наталкивает на мысль, что он воспринимает меня как диковинную зверушку. Или, что вероятнее, неизвестный гаджет, который надо изучить.

Он ближе и понятнее, чем Владислав. Наверное, поэтому мы сразу же общаемся на «ты».

– С чего ты взял, что я богатая девочка? Деньги есть у моих родителей. Я в своей жизни заработала не так уж много.

– А, социальный эксперимент отца. Что, так хочется утереть ему нос, что готова прыгнуть в постель начальника?

– А что, тебе там тесно? – огрызаюсь я.

Макс давится кофе. А что? Сам виноват. Но все-таки немного стыдно. Нельзя, нельзя постоянно шипеть и выпускать иголки! Только как иначе? Этому быстро учишься.

– Мои родители давно развелись, – чтобы смягчить резкость, говорю я. – И мама теперь живет в США, с новым мужем.

– А где живет папа?

– В уголовном розыске.

Собираю грязную посуду, чтобы оставить в шкафу и помыть по возвращении.

– Че, серьезно?!

– Ну да, – пожимаю плечами. – Давненько уже. Набрал взяток и свалил, когда запахло жареным. Последняя фотка была откуда-то из теплых краев, но он никому не говорит, где отсиживается. Так, все, я готова к экскурсии. Куда пойдем?

– Просто покажу, где и что здесь находится, чтобы потом шеф не вытаскивал тебя из неведомых мест.

Мой первый успех: я сдерживаюсь и не шучу про шефа, неведомые места и вытаскивание. И вообще веду себя, как послушная новенькая. Мы проходим по этажу, и Макс просто читает вывески на кабинетах. В некоторые он меня заводит и знакомит с сотрудниками. Бухгалтерия, пресс-центр, еще какие-то отделы.

– Чем вообще вы занимаетесь?

– Реклама – основное направление. Ведем рекламные кампании от и до, будь то реклама по телеку или таргетинг для нового салона красоты. Крупные заказы выбивает лично Архипов, у него талант убеждать людей. Плюс есть еще типография, всякие мелкие конторы. В этом же офисном здании работает еще одно рекламное агентство, которое тоже принадлежит шефу. Ну, знаешь, иллюзия конкуренции.

Череда бесконечных коридоров сменяется большим залом, войдя в который, я непроизвольно открываю рот от изумления. Всюду стоят разноцветные кресла-мешки, уютные кресла и столики, барная стойка с кофемашиной и какими-то печеньками в корзинках. У окна стоит теннисный стол, а на стене висит большая маркерная доска с надписью «График занятости переговорки».

– Это что?

– Это дизайнеры. И главная легенда офиса. Их начальник – единственный, кому удалось переспорить шефа. Архипов настаивал на одном варианте брендинга, диз – на другом. Поспорили, какой выберет заказчик. Призом стала вот эта комната и бюджет на ее оснащение. Теперь дизайнеры работают, как в гугле, а все остальные отделы мечтают поспорить с шефом. Но больше он таких шансов не дает. Ты, кстати, можешь сюда спускаться, если дел нет. Они ребята приветливые, любят гостей.

– А я думала, вы боитесь начальника. Слышала, у него крутой нрав.

– У тебя будет возможность убедиться воочию.

Мне чудится в голосе Макса не то насмешка, не то какой-то подтекст.

– Ты о чем это?

– Он отпустил меня во второй половине дня. Сказал, что поедет с тобой по магазинам.

– Макс, а у тебя чеснок есть?

– Что? – Он удивленно моргает.

Потом укоризненно смотрит на меня и качает головой.

– Не дергай тигра за усы, Леся. Иначе увольнение покажется тебе самым желанным исходом.

Офис «АрхиГрупп» здоровый и, несмотря на поверхностную экскурсию Макса, я не запоминаю ровным счетом ничего. Но если вдруг в приступе тирании Архипов решит отправить меня в бухгалтерию или в отдел кадров, то методом антинаучного тыка, пожалуй, найду.

Помощник уносится на обед, я тоже сажусь в приемной и поглощаю заныканную с утра кашу. Даже холодная, она кажется божественной. Забавно: в школе я ненавидела каши, супы и салатики, а сейчас готова радоваться любой возможности поесть что-то здоровое и вкусное одновременно. Меняются времена.

Экран телефона вспыхивает смской: «Жду в машине внизу».

Номер незнакомый, но не надо быть Шерлоком, чтобы догадаться, кто там меня внизу ждет. Я нервничаю, все внутри скручивается в тугой узел, а к горлу подступает легкая тошнота. Но нельзя показывать страх, нельзя делать ни шагу назад, потому что Владислав это почувствует и попрет в атаку с новой силой.

Я выхожу из здания и спускаюсь на парковку. Тут же слышу сигнал – одна из машин мигает, и я иду к ней. Сажусь на переднее сиденье и мельком бросаю взгляд на шефа. Он выглядит вполне миролюбиво, значит, можно перевести дух и позадавать немного вопросов.

– Куда мы едем?

– В торговый.

– Зачем?

– За шмотками тебе.

– Чем вам не нравятся мои шмотки?

– Замочки неудобные.

Один – один.

Я с наслаждением откидываюсь в кресле и закрываю глаза. Люблю хорошие машины, хождение пешком порядком мне надоело. Не имею ничего против общественного транспорта, но какое же наслаждение сидеть в кожаном салоне, мягко чувствовать скорость и смотреть в окно на пролетающие мимо улицы и скверы. Архипов ведет осторожно, но уверенно, я украдкой наблюдаю за ним и не могу не отметить, что, несмотря на характер, он хорош. Наверняка нравится девушкам, даже швабра, которая уже давно вышла из возраста любвеобильных девушек, пускала слюни на него и яд – на меня. Зачем же Архипов платит любовницам? Уж вряд ли чтобы в любую минуту иметь доступ к телу.

– Нравится?

– Что? – Я моргаю.

– Что видишь. Ты так внимательно меня рассматриваешь. Нравится?

– Могло быть и хуже.

– Еще нет желания сдаться и уйти? Я оплачу тебе два рабочих дня.

– Дайте подумать… – Я усиленно изображаю мыслительный процесс. – Меня предоставили самой себе, накормили завтраком и везут покупать новую одежду. Не знаю, как долго смогу выдерживать такие страдания, но пока что силы еще есть. Испытания полезны для боевого духа.

Архипов смеется. Мы въезжаем на парковку торгово-развлекательного центра и останавливаемся.

– Я бы на твоем месте не сильно радовался походу по магазинам, Олененок.

– Что это значит?

На парковке пугающая тишина и полумрак. Шаги гулким эхом разносятся по помещению, когда мы идем к лифтам. Архипов только загадочно улыбается и вообще выглядит так, словно спешит к елке, под которую Дед Мороз уже пригнал «КАМАЗ» с подарками.

Когда мы поднимаемся на третий этаж и идем к здоровому отделу с нижним бельем, я начинаю что-то подозревать…

Ну, конечно, Архипов не может просто привести меня в магазин и накупить кучу одежды. Он же хочет, чтобы я отказалась от работы, а значит, будет пугать, издеваться и играть в свои игры. Я мало что понимаю в подобных вещах. Обыграть тирана на его территории – почти невыполнимая задача.

Интересно, он часто здесь бывает? Всех своих секретарш сюда водит?

Я хмурюсь от непрошеных мыслей, которые почему-то горькие на вкус.

Миловидная девушка в фирменной футболке тут же бросается к нам. Я украдкой осматриваюсь: салон большой и шикарный. Комплекты, что представлены на витринах и манекенах, способны возбудить даже импотента. Это не салон белья на все случаи жизни, это салон, в котором продают секс в чистом виде.

– Могу я вам помочь?

– Да, хочу сделать девушке подарок. – Владислав подталкивает меня вперед. – Подберите для нее белье и одежду для сна. Что-нибудь эротичное, у нас скоро романтическая поездка.

– Надо же, поездка романтическая, а белье – эротическое. Нестыковочка, – бормочу себе под нос.

Девушка ведет меня к примерочным.

– Как я могу к вам обращаться?

– Леся.

– Леся, хотите чаю или кофе?

– Нет, спасибо, но от воды не откажусь.

У меня пересохло горло, и немного дрожат руки.

– Хорошо, сейчас принесу. Есть какие-то пожелания? Цвета, фасоны? Размер какой носите?

– Семьдесят пять C, – отвечаю. – А что до пожеланий – все вопросы к Архипову. Кто за девушку платит, то ее и одевает.

– Поняла вас. – Консультант улыбается так, словно всю жизнь ждала именно меня, и вот он – решающий час в ее карьере.

Хотя, судя по настрою Архипова, часом мы не ограничимся.

В примерочной могут поместиться пять таких Лесь. Она просто огромная, с удобным мягким пуфом, большим зеркалом, регулируемым светом. Можно притушить и оценить, как белье будет смотреться в романтическом полумраке. А можно врубить на полную и представить… ну не знаю, что идешь по трассе навстречу фурам с дальнобойщиками, например.

Я хихикаю от пришедшего в голову образа, хотя реализуйся он в реальности, это было бы не так смешно.

– Волнуешься, Олененок? – слышу голос Архипова.

Он заглядывает в примерочную.

– Еще не разделась?

– А вы? Вам ничего подбирать не будем? – огрызаюсь.

– Позови, когда будешь готова. Я хочу выбрать сам.

Шеф усмехается и исчезает, а вместо него приходит девушка со стаканом прохладной воды и охапкой белья.

– Вот, для начала примерьте это.

– Для начала?! – ахаю я. – Да мне этого до вечера хватит!

С тоской смотрю на кипу кружева, атласа и бусинок со стразами. Я люблю шопинг. И люблю хорошие вещи, но… сколько ни бравируй, как ни шути, а вот так взять, раздеться перед посторонним мужчиной и продемонстрировать наряды, в лучшем случае достойные порнофильма, не так и просто.

Наконец в этой горе нахожу вполне симпатичный черный комплект, и со вздохом берусь за молнию платья.

Точнее, пытаюсь, потому что в самом неудобном месте, куда рука не дотягивается ни сверху, ни снизу, молнию клинит. Несколько минут я пытаюсь до нее дотянуться и вытащить заевшую ткань, но ничего не выходит. Приходится нагнуться и перетянуть платье на загривок, а там уже вслепую освобождать заевшую собачку.

В такой позе меня и застает Архипов.

– Ладно, эротичный стриптиз под музыку отменяем, я к такому не готов.

– Очень смешно, – отзываюсь я из недр платья. – Может, поможете?

– Хорошо зафиксированная девушка в предварительных ласках не нуждается, – со смехом отвечает этот нахал.

Я пытаюсь хотя бы вернуть платье на место, но грудь категорически отказывается пролезать через талию. Я как кошка: залезть – залезла, а как вылезать – совершенно непонятно.

– Вот сейчас у меня кровь к голове прильет, грохнусь в обморок, будете виноваты.

То ли эта весьма спорная угроза действует, то ли шефу надоедает смотреть, как я корячусь, но он одним легким движением освобождает замок и стягивает с меня платье. Я так задолбалась, что только выдыхаю и поправляю волосы. И лишь потом понимаю, что стою перед ним почти голая, в собственном белье, которое пусть и не такое откровенное, но все же… белье.

Мы смотрим друг на друга упрямо и с вызовом. Никто не хочет уступать. Влад не выходит, а я не раздеваюсь дальше. Эта игра в гляделки, кажется, может продолжаться бесконечно. Когда шеф отступает на шаг, я думаю, что победила. Но впечатление обманчиво, Архипов отступает, чтобы взглянуть на предложенные консультантом варианты, и достает из кипы белья темно-вишневый комплект с тонким серебристым кружевом.

– Хочу посмотреть это, – говорит.

Вручает мне вешалку, и выходит, аккуратно закрывая за собой шторку.

Я чувствую, как подкашиваются колени и дрожат руки. Сажусь на пуф и опускаю голову. Как сложно! Если бы не долг, висящий дамокловым мечом, я бы уже сдалась. Сбежала, спряталась от его взгляда, отгородилась от всего мира. Снова стала бы тихой девушкой Лесей, коротающей большой перерыв в парке, с книгой или конспектом.

Мне хочется поплакать, но одна мысль о том, чтобы продемонстрировать перед Архиповым слабость, внушает ужас. И я снова стискиваю зубы, надеваю маску холодной иронии, и переодеваюсь.

Из зеркала на меня смотрит непривычная Леся. Чашки лифа соблазнительно приподнимают грудь, тонкая паутинка кружева ложится на светлую кожу. Шикарный, идеально гладкий атлас – мне не хватает только матовой винной помады, чтобы образ вышел полным. В кипе вещей я нахожу легкий шелковый халат похожего цвета и накидываю на плечи. Долго смотрю на себя, не узнавая.

– Олененок, ты непозволительно долго копаешься.

Архипов снова появляется в примерочной, совершенно не интересуясь, закончила ли я переодеваться.

От его взгляда мне мгновенно становится жарко. Я плохо знаю Архипова, мимолетные встречи дома не в счет. И понятия не имею, что скрывается за его взглядом, но почему-то едва я его ловлю, меня бросает то в жар, то в холод.

– Хорошо, – голос бархатистый, с нотками удовольствия. – Мне нравится.

Я замираю, когда он заходит за спину и поправляет мне волосы так, чтобы они рассыпались по плечам. А затем медленно, дразня касанием шелка, стягивает накидку с плеч, оставляя ее болтаться в районе локтей.

– Ты себе нравишься?

– Не совсем мое, но неплохо, – пожимаю плечами.

Шеф смеется.

– Врать не умеешь, но молодец, что пытаешься. Люблю строптивых. Знаешь, обычно я рассказываю девушкам сразу, что их ждет в моей постели… но для тебя хотел приберечь на будущее.

– О чем вы? – Я хмурюсь, внутри рождается легкое беспокойство.

Нет, он просто пугает. Чтобы я отказалась от идеи работать на него, пытается вывести меня из равновесия и заставить пойти на попятную. Влад не отвечает, лезет в карман и достает небольшой отрезок тонкой веревки. Мне приходится сделать над собой усилие, чтобы скрыть страх. Мужчина оборачивает веревку вокруг моих запястий и затягивает узел. Одновременно с узлом на руках я чувствую, как сжимается что-то внутри, и сладко, и болезненно.

– Я о том, Олененок, – его голос где-то рядом, а дыхание почти греет шею, – что меня очень заводят такие игры.

Хмурюсь, выуживаю из памяти скудные образы и обрывки подсмотренных фильмов.

– БДСМ.

– О, нет, – хмыкает Архипов, – всякая бредовая философия меня мало интересует. Я просто люблю трахать связанных баб.

Вздрагиваю от резкого контраста нежных, будто осторожных, прикосновений и грубых слов. Себе можно не лгать: мне адски страшно, кажется, что я в лапах какого-то зверя, который лишь притворяется заботливым и спокойным. Просто ждет, когда я потеряю бдительность, чтобы напасть, насладиться агонией.

– Хочешь сбежать, Олененок? – снова спрашивает шеф.

Резко разворачивает меня к себе, смыкая руки у меня на талии. Я упираюсь связанными ладонями ему в пряжку ремня, чтобы хоть немного отстраниться, но все равно слышу, как бьется сердце, и чувствую его возбуждение.

– Дальше будет только хуже.

А вот здесь он ошибается. Хуже уже не будет, вляпаться сильнее, чем вляпалась я, просто невозможно. Наступить на горло страхам, гордости, идеалам – неужели существует что-то хуже? Если и существует, то представлять я это не хочу.

– Померь синее, – просит Архипов, почти касаясь моих губ своими.

Кажется, что через секунду он меня поцелует, но ничего не происходит.

– Не могу, – почти шепотом отвечаю я.

– И почему же? – его губ касается легкая самодовольная улыбка.

– Руки связаны, – фыркаю я и все же нахожу в себе силы, чтобы отстраниться.

На лице шефа отражается разочарование. Легким движением он освобождает мои руки, и выходит, оставляя меня в некоторой растерянности. Я с минуту задумчиво смотрю на валяющуюся на полу веревку.

Он ведь не серьезно. Он пытается меня запугать, снова и снова выдумывая страшилки.

А если серьезно? Должна быть веская причина, по которой красивый и богатый молодой мужчина платит за секс. Что, если он только что ее назвал? Я не уверена, что готова ко всему. Я вообще ни в чем не уверена!

Сложно оказывается только в первый раз. Дальнейшая примерка проходит не то чтобы спокойно, но значительно быстрее. Архипов сидит на диванчике, а я просто показываю ему комплекты. Никакой реакции, кроме чуть поблескивающих серых глаз, нет. Я не знаю, что из примеренного нравится шефу, а что нет, так что откладываю на свой вкус.

Стильные и дорогие комплекты мечтаю взять, а откровенно пошлые боди с вырезами на интимных частях тела, комплекты, словно созданные для съемок порно, и просто до ужаса неудобные корсеты откладываю в сторону.

Здесь есть и рубашки, и пижамы, и тонкие шелковые сорочки, в которых я нравлюсь сама себе. Давно я не покупала таких дорогих и красивых вещей. Пока примеряю очередные шортики и тонкую маечку, приходит до ужаса постыдная мысль: если шеф расплатится наличкой, вернуться позже и сдать что-нибудь назад, получив хотя бы немного денег на еду. Потом я вспоминаю, что нижнее белье не подлежит возврату, а еще позже Владислав окончательно разбивает все мои мечты, проводя картой над терминалом.

Впрочем, я уже не думаю ни о чем, только удивленно таращусь на кучу пакетов. Ибо едва я вышла из примерочной, с особой тщательностью разделив там то, что подошло, и что я сочла слишком пошлым, шеф скомандовал: «Мы возьмем все!» – и консультант живо все перемешала.

Я с удивлением понимаю, что прошло почти три часа. Прежде, чем отправиться дальше по магазинам, мы садимся в небольшом ресторанчике пообедать. Это немного смиряет с действительностью. Я могу заказать вкусный суп, в кои-то веки пообедать чем-то здоровым и сытным.

– А я думал, ты сбежишь, – замечает Влад, наблюдая, как я аккуратно чищу креветки, выловленные из супа. – Смелый Олененок. Вот, твое задание на завтра.

На самом деле я мысленно сжимаюсь, ожидая новой провокации, но шеф протягивает какой-то листок с записями. На нем – даты и адреса.

– Это планы командировок на ближайшие три месяца, – поясняет он. – Займись бытовой организацией. Даты – это числа, в которые нужно быть на месте. Адрес – место переговоров. Найди отели рядом, проверь доступность ресторанов, доставок и так далее.

С этим справиться проще, чем с его желанием в любом месте и в любое время. Организовать деловую поездку сможет любая секретарша, даже, наверное, самая глупая. А мне хочется верить, я не самая.

– А пожелания по отелям? Вид из окна? Услуги?

– Хочу люкс или апартаменты, приличный отель, лучше четыре-пять звезд, с прачечной и доставкой в номер. Вид на город, чем больше окна – тем лучше. Джакузи приветствуется. А вообще…

Он усмехается и с наслаждением отправляет в рот кусочек индейки.

– Выбери отель, в котором удобно трахаться. Я хочу взять тебя с собой.

– Я понятия не имею, в каком отеле чем вам удобно заниматься. Может, дадите номер прошлой секретарши, возьму пару уроков?

– Знаешь, Олененок, ты себе не помогаешь. Я второй день думаю о том, как свяжу тебя, вставлю в твой ротик кляп и наконец-то заставлю не болтать, а стонать. Поэтому будь хорошей девочкой, не зли меня, сделай то, что я прошу.

Он заботливо подливает мне в бокал сок, отрезает от своего стейка кусочек и подносит к моим губам.

– А если мне не понравится, я тебя накажу.

Щеки пылают, мне кажется, будто температура тела стремительно растет. Я беру зубами мясо и одаряю Архипова равнодушным взглядом.

– Так себе.

– Что? – Он удивленно поднимает брови.

– Стейк не очень. Суховат.

Мы смотрим друг на друга, возобновляя молчаливую упрямую борьбу. Может, это и неразумно. Я должна держаться за свое место и за милость Архипова, как утопающий цепляется за спасательный круг. Но уступить я не могу.

Спасаясь от одной бездны, стремительно погружаюсь в другую.

Глава 4

Оргазм под софитами

Похоже, молчать – выше сил Олененка. Если бы она хоть вполсилы придержала свой неуемный язычок, он давно бы потерял к ней интерес. Но с каждым днем, а может и часом, Леся все больше и больше его заводит, вряд ли понимая последствия.

Хотя он и сам не до конца понимает. Но игра, в которую так и толкает Олененок, захватывает все сильнее.

Вряд ли Архипов забудет то, как она выглядела в белье. Контраст между уверенно расправленными плечами, холодным голосом и паникой в глазах – самое интересное сочетание, которое он видел в девушках. Как мягкий сыр со свежей клубникой.

– Хочешь камамбер? – вдруг спрашивает он.

– Что? – Леся отвлекается от пенки на кофе и удивленно на него смотрит.

Плевать. Он хочет. И собирается ей платить за то, чтобы она выполняла все его желания.

Хотя собственное благородство даже пугает. Зачем тянуть? Обычно девушки на ее месте приступали к выполнению служебных обязанностей с первого же дня. Ему нравится секс, нравятся красивые девушки, нравятся игры. Раз Леся с холодной головой и в трезвой памяти на это соглашается, почему не взять ее? Зачем пугать и вынуждать отказаться?

А еще хороший вопрос, что он почувствует, если она все же откажется. Уж не разочарование ли. Мысль о том, что однажды он ее трахнет, преследует с самого собеседования.

Он заказывает чертов сыр и клубнику, а когда заказ приносят и ставят перед Лесей, даже постукивает костяшками пальцев по столу в нетерпении.

– Но я не хочу есть.

– Это часть обязанностей. Попробуй.

Он сам разрезает плотную белую корочку сыра, аккуратно, чтобы не повредить нежную сердцевину, вытаскивает кусочек и подносит к губам Олененка. Она губами берет угощение и закусывает большой сочной клубникой. И… почему это так охрененно?! Кажется, у него едет крыша.

И еще звонит телефон.

Вменяемые люди не злятся на кусок железа, начиненный электроникой, но сейчас Архипов его ненавидит. Реальный мир врывается в его фантазии. А уж если взглянуть на номер звонящего…

Четыре года назад он купил новый телефон и получил к нему симку. Тогда же перестал записывать контакты, быстро выучив номер Макса и еще парочку важных. У него не было никого, кого хотелось бы записать не бездушным набором цифр.

– Слушаю, – говорит он.

На том конце долго молчат.

– Влад… здравствуй, сынок, – женский голос немного дрожит.

– Что тебе нужно?

– Спросить хотела, может, заедешь? У отца завтра день рождения.

– Не заеду. Что-то еще?

– Мы по тебе скучаем.

Да, блядь, скучаете. А он до сих пор чувствует обжигающую, темную ярость.

– У меня вот… давление что-то шалит. Врач какие-то лекарства выписал, ничего не понимаю, может, заедешь, глянешь?

– Я пришлю врача, – холодно отвечает. – Мне некогда, у меня работа.

Олененок смотрит заинтересованно, с удовольствием жуя клубнику. Только теперь ее образ больше не вызывает желание. Теперь ему тошно, потому что все эти ее красота, невинность и соблазнительность только напоминают ему о том, во что он превратился.

Каждый раз им что-то мешает. Поневоле поверишь в проклятия.

– Идем, – говорит он, – времени мало, надо подобрать тебе приличные платья.

Подумав, добавляет:

– Которые удобно снимать.

Но настроение уже испорчено, и вид Олененка в офисных платьях разной степени сексуальности вызывает разве что поверхностное эстетическое наслаждение. Она действительно хороша. Не так, как те, к которым он привык. Сейчас в моде фигуристые девчонки, которые даже в офисных нарядах смотрятся, как порно-звезды. А эта, пожалуй, фигуристая по-спортивному. С длиннющими ногами, тонкой талией, соблазнительной грудью, и в то же время в ее облике совсем нет пошлости.

Олененок, как есть. Хоть и зубастая.

Что же привело тебя в его лапы?

Надо покопаться немного, чтобы Данков не узнал. В ней легко читается напряжение и готовность защищаться, такого не бывает у девочек из хорошей семьи. Для ребенка, выросшего в достатке и вседозволенности, Олененок слишком неприхотлива и послушна. Хоть это и дается ей с трудом.

– Все, – он поднимается, – собери, что подошло. На сегодня закончим. Завтра после обеда будь готова.

– К чему?

Она устало зевает и потягивается.

– Завтра и узнаешь. Покупки привезут на дом.

Он расписывается на чеке и вызывает водителя, чтобы забрал Лесю и покупки и отвез домой. На самом деле Архипов планировал оставить ее и на ужин, подразнить немного, возможно, привести в клуб и заставить потанцевать для него, но блядский звонок испортил настроение.

И вот он уже несется по трассе, мимо зеленеющих деревьев, за город.

К кладбищу.

* * *

Мне нужны весы. Существуют весы позитива? На одну чашу сложить все плохое или пугающее, что случилось за день, на вторую сгрузить приятности. Какая перевесит – такой и день. Потому что сама я разобраться не в состоянии. Сижу на полу, в окружении пакетов и коробок, и не знаю, быть счастливой или испуганной.

Наверное, все же счастливой, потому что такого количества покупок мне даже в лучшие годы жизни с родителями не позволяли. И пусть в примерочной Архипов чуть не довел меня до приступа паники, я все равно с наслаждением раскладываю в шкафу обновки. Тем более что после таинственного звонка шефа будто подменили. И из насквозь порочного мудака, задавшегося целью меня напугать, он превратился в равнодушного мужчину, которых в каждом магазине женской одежды – по два десятка на дню.

Я пытаюсь убедить себя, что мне не интересна жизнь Архипова, но разве можно совладать с природным любопытством? Только и остается уговаривать себя не лезть снова в непонятные глубины, а просто перетерпеть нужный срок.

Ну и попутно порадоваться всему, что перепадает. Вкусному обеду, новым платьям, камамберу с клубникой, который мы так и не доели, и официант вручил мне остаток домой. Им я и ужинаю, валяюсь на матрасе, ем сыр, вспоминая, как губами брала его с руки шефа и отчаянно боролась с желанием зубами вцепиться в его пальцы. Смотрю на список командировок, лениво листаю сеть в поисках отелей и билетов. Плотно займусь этим завтра, когда сяду за нормальный компьютер, но занятие до ужаса медитативное.

Медленно смеркается. Дома кромешная тьма, только экран телефона ее нарушает. В этой темноте особенно слышны звуки. К ним привыкаешь, но не сразу, сначала каждое движение за окном пугает. Без шума холодильника немного неуютно.

Я слышу на лестнице шаги и замираю с колотящимся сердцем. Шаги еще далеко, но я уже знаю, что затихнут они у моей двери, и сворачиваюсь клубочком под одеялом. От сильного удара дрожит люстра в коридоре, но дверь еще отец ставил, крепкая, такую не сломать. Грохот от стука вскоре стихает, и я выбираюсь в ванную, чтобы умыться. Смыть следы слез, иначе наутро буду выглядеть так, словно не по магазинам ходила, а весь день пила.

Сейчас на моих весах позитива стремительно падает вниз чаша с дерьмом.

Наутро я сижу в приемной сонная и недовольная. Передо мной чашка с кофе, но я никак не могу заставить себя сделать хотя бы глоток. Обычно любимый напиток сегодня кажется мерзким и горьким.

На мне новое платье-двойка из длинной белой рубашки и трикотажного пиджака с широким черным ремнем. Под платьем один из купленных накануне комплектов белья. Несмотря на то, что все обновки куплены для того, чтобы радовать шефа, я чувствую себя красивой и нравлюсь даже самой себе. Если бы не отвратный вечер и почти бессонная ночь, я бы дополнила образ приветливым лицом.

Архипов влетает в офис в половине девятого и, проходя мимо, бросает мне:

– Раздевайся.

Я от удивления открываю рот.

– Э-э-э… здесь? Или сначала в кабинет зайти? Я просто уточняю последовательность…

– Раздевайся! – рявкает шеф. – Я, мать твою, хочу тебя трахнуть, поэтому живо в кабинет!

Я борюсь с желанием сначала закинуть в дверь, которую он для меня держит, туфли, а уж потом зайти самой. Не у меня одной паршивое утро, только причины моего уныния мне хорошо известны, а что гложет Архипова? Или просто вспомнил, что надо оправдывать репутацию сволочи и тирана. Что ж, у него получилось: я чувствую себя слегка оскорбленной.

В кабинете прохладно, с утра на улице сыро и ветрено, а окно открыто с самой утренней уборки. Я ежусь, непослушными пальцами расстегивая ремень, а шеф закрывает окно и снимает пиджак.

Меня накрывает паникой: неужели все получится вот так? Черт, отсрочка в два дня почти дала мне уверенность, что я продержусь так долго! Из девушки, уверенной в своей красоте, я превращаюсь в закомплексованного подростка. Во мне плещется целый коктейль странных и противоречивых эмоций. Тяжело от того, что я собираюсь сделать, секс за деньги всегда казался мне верхом морального разложения. Страшно от того, что мужчина ждет от меня профессионализма, а я понятия не имею, что должна делать. Нервно, потому что я не знаю, понравлюсь ли ему без одежды.

И до кучи я ненавижу сама себя за то, что вообще об этом думаю. Какая разница, понравлюсь я Архипову или нет?

– Ну что ты зависла? Помочь?

Он быстрым шагом подходит ко мне и в два движения избавляет от ремня, а затем стаскивает верхнюю часть платья, оставляя в тонкой хлопковой рубашке, через которую просвечивает белье. Я облизываю пересохшие губы, нащупываю дрожащими руками верхнюю пуговицу, но расстегнуть не успеваю. Дверь распахивается с такой силой, что отскакивает от косяка и едва не бьет входящего по лицу.

– Невыносимо! Невероятно! Невозможно представить!

Это какой-то мужчина, очень маленького роста – намного ниже нас с Архиповым. Полный и стремительно лысеющий, впрочем, он производит впечатление добродушного человека в гневе.

– Доколе! – немного театрально он воздевает руки к небу.

Потом замечает меня и тут же меняется в лице – его озаряет улыбка.

– О! Шарман! Мон шер ами…

– Боже, Сема, хватит, ты же не француз! – морщится Архипов. – Что опять у тебя стряслось?

– Что стряслось? Владислав Романович, вы спрашиваете, что стряслось?! Модель не явилась на съемки! Что мы скажем заказчику?! Через неделю плакаты должны висеть! А у нас еще конь не валялся! Кстати, а кто эта очаровательная леди?

– Это моя новая секретарша, Олеся. Почему ты идешь с этим вопросом ко мне, а не к Константинову?!

Мужчина снова поднимает руки.

– А почему, как ты думаешь, модель не явилась?! Владислав Романович, ну достал он меня, достал! Я устал прикрывать Константинова. То, что он опаздывает на встречи – это ладно. То, что он каждые выходные устраивает вечеринки в студии – это полбеды. Но то, что он делает это с моими моделями, ни в какие ворота не лезет! Мало того, что девочки приходят на съемки с опухшими лицами, засосами и недосыпом, так некоторые вообще не являются!

– Ладно-ладно, я тебя понял. Константинов попал, считай, что он больше не работает. Побудешь и.о.

– Ни! За! Что! – вдруг отрезает мужчина, и я даже вздрагиваю, такая твердость звучит в его голосе. – Я творец! У меня образование! Я не для того ездил на стажировки в Лондон и Милан, чтобы руководить кучкой недорослей с зеркалками, я…

– Сема! – рычит шеф. – Ты фотографируешь пижамы! Слышишь?! Пижамы! Идиотские шортики с совами и котятами! Какая, на хер, разница, опухшая ли рожа у модели?! Тебе не похрен ли, какую жопу фоткать?! Вытащи любую студентку физкультурного или, я не знаю, найди модель в агентстве, выцепи в парке, да хоть на трассу в поисках талантов езжай, только не еби мне мозг! Константинова я выгоню, но остальные проблемы, будь добр, реши самостоятельно.

– Ладно, – неожиданно легко соглашается мужчина. – Считайте, что решил.

Он вдруг поворачивается ко мне и с мурлыкающими интонациями в голосе представляется:

– Семен, фотограф и креативный директор.

– Леся, секретарь.

– Леся, вы удивительно очаровательны! Могу ли я сделать вам крайне выгодное и деловое предложение?

– Нет! – отрезает Архипов.

– А вы, Владислав Романович, не лезьте, ваша задница в шортиках с совятами будет смотреться плохо. А вот ваш секретарь ну чудо как хороша. Хотите попробовать себя в роли модели, Лесенька?

Я украдкой кошусь на шефа и, видя его недовольное лицо, борюсь с соблазном согласиться только из вредности.

– Знаете, боюсь, что мои фотографии в торговом центре не пойдут мне на пользу. Вдруг Владислав Романович меня уволит, и придется убирать столики в фудкорте напротив магазина с пижамками. Неловко выйдет.

– О, на этот счет не волнуйтесь, – отмахивается фотограф. – Рекламный концепт предполагает предметные съемки.

– Что это значит?

– Что модель на плакатах не появится. Точнее, появится одежда, в которую эта модель одета, а вот лица видно не будет. У вас отличная фигура, Леся, идеальная кожа! Правильно выставленный свет, капелька ретуши – и заказчик будет в восторге! Соглашайтесь, сниматься нужно в очаровательных и закрытых хлопковых пижамках, поверьте, никакой пошлости, никаких вызывающих нарядов!

Он в отчаянии поворачивается к Архипову:

– Ну что вы девочке подзаработать не разрешаете? А меня, между прочим, доводите до инфаркта! Где я модель найду?!

Подзаработать? Я стараюсь не меняться в лице, но уже не готова так категорично отказываться от предложения. Пусть даже там платят и копейки, я согласна и на пятьсот рублей! Только бы купить что-нибудь поесть.

– Владислав Романович! – почти умоляет Семен. – Свет поставлен, одежду привезли! Ну не найду я за десять минут профессиональную модель. Отпустите, а?

– Ладно, – вдруг неожиданно соглашается Архипов, и я даже не верю собственным ушам, – пусть идет.

– Правда? – даже переспрашиваю.

Но фотограф уже хватает меня за руку и тащит к выходу.

– Быстренько, Лесенька, быстренько, договор и сниматься!

На лифте мы спускаемся на шестой этаж, где на одной из дверей висит табличка «Фотостудия HelenPro». Я оказываюсь в самой обычной приемной, где за стойкой сидит миловидная девушка, а возле удобного бежевого диванчика стоит столик с чаем, кофе и сушками.

Семен суетится, куда-то убегает, потом возвращается с бумагами.

– Это договор на съемку. Ну, чтобы не было претензий по авторским правам. Здесь же и гонорар. У нас нет времени вносить твои реквизиты, поэтому получишь в кассе наличными. Быстро, Лесенька, быстро, читай, подписывай – и бежим! Заказчику нужны снимки к вечеру, мне еще ретушировать!

Я пробегаюсь глазами по договору, он небольшой, всего два листа. Ничего особенного, разрешение на использование фотографий, отказ от прав, гонорар в течение тридцати календарных дней. Не совсем то, на что я рассчитывала, но, может, удастся выбить пораньше. Зато за два часа мне заплатят пятнадцать тысяч, и эти деньги помогут продержаться.

Не знаю, прокляла я себя, согласившись работать у Архипова, или благословила, но будь что будет. Подписываю договор, и девушка провожает меня в огромный зал, где под софитами стоит большая кровать, усыпанная подушками в пастельных оттенков чехлах.

– Лесенька, иди туда, к Стасеньке, – велит Семен.

Красивая, с ногами от ушей и крупными кудрями, блондинка манит меня за ширму.

– Привет, я – Стася, помощница фотографа. Значит, так, вот одежда. Десять пижам, в каждой из них надо отфоткаться. Переоделась – вышла, пофоткалась, ушла переодеваться дальше. Час съемка, потом перерыв полчаса, потом еще час. Все аксессуары, что в пакете, тоже надеваешь. Ничего не испачкай и не помни.

Она внимательно меня рассматривает.

– Знаешь, лучше сходи, смой мейк, а не то помада или тушь останутся на ткани. Лица все равно не будет на фото.

Я быстро умываюсь, завязываю волосы в небрежный хвост, и надеваю первую пижаму. Семен не соврал: это очень милые девичьи комплекты с принтами в виде сов, кошек и птичек. Уютные хлопковые вещи, полная противоположность тех, что вчера купил Архипов. Я выхожу к постели и в нерешительности замираю.

– Что делать? – спрашиваю у Семена.

Тот задумчиво окидывает панораму рекламной битвы и кричит:

– Стася! Ну кто так разбрасывает подушки?! Положи их небрежнее, хаотичнее! Она должна сидеть среди них, будто только что спала, а не участвовала в оргии! Почему простынь в складках?!

Он улыбается мне:

– А ты, Лесенька, очаровательна! Спасение мое! Так, дай я сделаю пару пристрелочных кадров…

Я стесняюсь перед камерой, но, кажется, фотографа это не напрягает. А возможно он просто понимает, что выбора нет и глупо ожидать от случайно встретившейся девицы профессионализма модели. Сначала он просто фотографирует меня, что-то настраивает, двигает туда-сюда здоровые стойки со светом. Потом заставляет Стасю поменять фон позади кровати, и та крутит огромный рулон бумаги, напоминающей обои.

Потом меня усаживают на постель и фотографируют. Общие планы, затем крупно – принт на футболке, шорты, голубенькие носочки в горошек. Вскоре мне становится жарко под светом софитов и от непривычки. Я переодеваюсь и снова позирую. Сидя, лежа, стоя, спиной и в профиль. Все время думаю, как бы не помять штаны или не испачкать носки, но чем дольше длится фотосессия, тем больше я расслабляюсь.

Нет, это все же не мое от слова «совсем», но опыт жутко интересный. Ну и оплата, маячащая впереди, греет.

– Перерыв! – объявляет Семен. – Полчаса вам, я – смотреть отснятое.

Он обращается ко мне:

– Если хочешь, можешь остаться здесь или пойти пообедать. Устала?

– Все хорошо, – улыбаюсь я. – Подожду вас здесь, я пообедаю после всего.

– Разумно, плотный обед перед съемкой – зло.

Он замечает, что я осторожно, чтобы не помять шорты, сползаю с кровати и отмахивается:

– А, можешь не париться, всю одежду обычно забирает модель, так что они уже твои, я все снял. Ну ладненько, муза моя, отдыхай.

Стася убегает вместе с начальником, свет гаснет, и я остаюсь одна. Рассматриваю большую студию, интерьерные уголки. Здесь есть кусочек кирпичной стены с камином, диван и кресла в каком-то вычурном, будто дворцовом, стиле, даже лофт-угол с железной клеткой и старыми трубами. Ну и кровать, на которой я сижу.

Сначала я не решаюсь лечь, но последнюю пижаму мы снимали в таких неудобных позах, что с непривычки ноет спина. Хотя кого я обманываю? Она ноет, потому что я сплю на полу, на матрасе, а не потому, что пофоткалась, стоя на коленках. Но все равно будет лучше, если я немного отдохну.

Осторожно ложусь на подушку и на миг закрываю глаза. Всего на миг, но я ведь почти не спала сегодня ночью, а здесь такой уютный полумрак, так тепло и хорошо, что отключаюсь. Засыпаю мгновенно и крепко, даже не успев это понять.

* * *

Зачем он ее отпустил?

Хотя нет, не так. Почему его это так бесит? Когда Семен стоял здесь, отвешивал Олененку комплименты и уламывал сниматься, он его чуть в окно не выбросил. Ревность взметнулась внутри ядовитой змеей, ужалила в самое сердце и оставила после себя горький привкус. Или он перепутал кофе и заварил тот, дерьмовый?

Ну точно, перепутал. Еще чуть-чуть и Влад проникнется к нему симпатией, даже найдет в мерзком вкусе какие-то необычные нотки.

Где-то там Лесю снимают. Почему же так хочется ввалиться туда, закинуть девку на плечо и унести? Это просто пижамы. Один из сотен рекламных контрактов. Отснять новую коллекцию, разработать дизайн плакатов и каталог с флаерами. Они делают такие вещи уже много лет. Олененок заработает денег, за которыми сюда пришла, заказчик не будет трахать мозг срывом сроков.

А козла Константинова он все же уволит. Неплохой ведь был спец. В какой момент превратился в идиота?

Видимо, в тот же самый, когда сам Влад превратился в мудака.

Он с отвращением отодвигает чашку и поднимается, чтобы спуститься в студию и хоть краем глаза посмотреть на Олененка в пижаме. Его никогда не заводили подобные вещи на девушках, но сейчас желание кажется нестерпимым.

В фотостудии подозрительно тихо.

– А где все? – спрашивает у администратора.

– Обед, – пожимает она плечами.

– До скольки? Модель куда пошла, сказала?

– Модель не пошла, осталась в студии.

Он заглядывает в зал и не верит собственной удаче. Леся спит, свернувшись клубочком, на огромной кровати. Волосы собраны в хвост, одета в идиотские голубенькие шорты и белую футболку с сонной совой. На одной ноге носок, а со второй почти сполз – спит беспокойно, тревожно. Всюду подушки.

– До скольки обед?

– Еще двадцать минут.

– Ясно. Ключ давай.

– А…

– Давай, давай, чего боишься, сам себя не оштрафую.

Конечно, его здесь знают. И студия тоже принадлежит ему, а эта девушка за стойкой не может не понимать, зачем ему ключ, но плевать. Такой шанс нельзя упускать.

Интересно, сонный Олененок так же активно сражается?

Ее не будит звук ключа в замочной скважине, не будят его неторопливые шаги. Леся спит беспокойно, но крепко. У них всего двадцать минут, но будет преступлением не потратить хотя бы пару на то, чтобы полюбоваться. В этой пижаме она хороша не меньше, чем в белье, которое он выбрал. К слову, через тонкий хлопок совсем не видно черное кружево, хотя и должно. Неужели сняла?

Мужчина осторожно садится на постель. Медленно ведет взглядом от голых коленок до краешка коротких шорт, с трудом подавляет искушение прикоснуться к полоске обнаженной кожи на животе. Олененок смотрится удивительно гармонично среди горы подушек. Не девочка, а рекламная картинка. Только что рекламировать? Уж точно не постельное белье или пижамки.

Как жаль, что всего двадцать минут!

Влад склоняется над Лесей, прикасается губами к ключице, покрывая мелкими поцелуями тонкую бархатистую кожу.

Надо запретить ей краситься. Без косметики он хочет ее еще больше, чем при полном параде. Чувствует себя извращенцем, она ведь похожа на старшеклассницу! Не хватает только тетрадки и плюшевого мишки. Хотя такие девушки, как Леся, долго остаются юными и невинными на вид. Сейчас он проверит, насколько она не искушена.

Ее, конечно, будят поцелуи, только реакция оказывается совсем не той, на которую рассчитывает Архипов. Олененок вздрагивает, и ее рука сжимается в кулак, но он успевает перехватить тонкое запястье и прижать к подушке. Сначала в глазах Олененка только паника, которая вскоре сменяется удивлением.

– Вы что… Я…

Она украдкой осматривается, будто не помнит, где заснула. Очаровательная сонная Леся.

Она реально сняла белье и через майку проступают твердеющие соски. Вся кровь от мозга мгновенно приливает к члену, соображать Архипов уже не способен.

– Вы что тут делаете?! – испуганно шепчет она.

Он все еще сжимает ее руки над головой, отчего грудь приподнимается. Нестерпимое желание задрать футболку и попробовать на вкус чувствительные горошинки накрывает так внезапно, что мужчина не собирается ему противиться. Он делает это: медленно поднимает ткань и склоняется к груди девушки.

Она вздрагивает, когда его язык медленно обводит сосок.

– Так нельзя! – Голос дрожит.

– Почему это? – хмыкает он.

– Нельзя заниматься… этим… на работе!

– Я вообще-то тебя для того и нанял!

– Да, секретаршей. А я сейчас работаю моделью.

– М-м-м, некоторые модели с удовольствием подрабатывают после съемок.

– Не во время же! Сейчас все вернутся!

– Дополнительный адреналин. Поэтому твое сердце так бьется? Боишься, что нас застукают?

– Боюсь, что вон та камера на штативе включена, и завтра вы станете звездой ютуба.

Он хрипло смеется. Олененок или хорошая актриса, или действительно не понимает, что он почти физически ощущает ее страх. Чувствует, как она дрожит, как в истерике заходится ее сердце, а дыхание становится частым и поверхностным.

– У тебя и вправду есть опыт? Или ты соврала мне, маленький невинный Олененок?

Вместо ответа Леся фыркает:

– Зоофил.

Что ж, придется проверить самому.

Прежде, чем она успевает что-либо сообразить, Влад склоняется к ее губам и впивается поцелуем.

Он не знает, солгала Олененок насчет опыта или нет, но готов поставить все свое состояние, что какой бы там ни был опыт, его вряд ли можно воспринимать всерьез. Школьно-студенческие обжимания и неловкий первый секс не в счет, к этому даже ревновать глупо. А вот удовольствие… власть над телом – это уже важнее. И он хочет эту власть почувствовать.

Архипову хочется рассмотреть ее получше, не украдкой скользнуть взглядом по задравшейся футболке, а увидеть всю, обнаженную для него. Но это он успеет позже, а сейчас совсем немного поиграет.

Он вжимает ее в постель, продолжая целовать, заставляя ему отвечать. В какой-то момент Олененок прекращает попытки вырваться из его захвата и ударить. Хорошо… можно отпустить запястья и завести ее руки ему за голову, молчаливо приказать, чтобы обняла и прижалась еще ближе.

Леся вздрагивает, когда чувствует, как рука мужчины забирается под резинку шортиков. Ему хочется рычать, когда он понимает, что трусиков на ней тоже нет, и единственное, что отделяет его от интимного и будоражащего прикосновения – сила воли.

Ну ее, эту силу воли, в задницу.

Неторопливо, наслаждаясь ощущениями идеальной кожи под пальцами, он гладит низ живота, рисует возбуждающие узоры на внутренней стороне ее бедер. Ловит губами частое прерывистое дыхание, дает девушке лишь секунду на вдох, и снова набрасывается на ее губы, чуть прикусывает и тут же языком ласкает светлый, стремительно исчезающий, след.

Мучить Олененка долго совсем нет времени. Проклятье, это все равно, что попробовать дорогой сыр и не иметь возможности насладиться вкусом с подходящим вином и джемом. Сразу вспоминается, как эти губы, которые он сейчас целует, осторожно брали с его рук нежный сливочный сыр и упругую глянцевую клубничку.

Его самого будто током бьет, когда рука находит чувствительный набухший клитор, а Леся выгибается в его руках и тихо стонет, чуть ли не до крови прикусывая губу. О сопротивлении речи не идет, сейчас ее едва хватает, чтобы помнить о тонких стенах студии. А еще она не знает, что он запер дверь, и наверняка боится, что кто-нибудь их застукает.

Дрожит под ним, восхитительно чувственная девочка.

Теперь Влад знает точно: если она уйдет, он не расстроится, он никогда себе не простит этого. Так и будет бороться сам с собой, одной частью продолжая пугать Олененка и подталкивать к отступлению, а другой соблазнять и надеяться, что получится ее трахнуть.

Перед глазами, словно всполохи пламени, фантазии, одна развратнее другой. Черт, как мало времени… это преступление – делать такой короткий обеденный перерыв!

Но если для него двадцать минут – мучительно мало, то для Леси это пытка, сладкая боль, нарастающая с каждой секундой. Мужчина отрывается от ее губ на мгновение, лишь чтобы посмотреть в широко распахнутые глаза. Затем нажимает сильнее, и ее накрывает оргазмом. Она вновь выгибается, царапает ногтями его плечи и прерывисто стонет. Девушку бьет мелкая дрожь, и он прижимает ее себе, пока она не успокаивается, не прекращает биться и не восстанавливает дыхание.

Во взгляде Влад может прочитать миллион эмоций, но ему интересна лишь одна.

– Ты вообще никогда не кончала? – усмехается он.

Щеки Олененка заливает румянец. Она упрямо молчит, но он все еще держит ее в объятиях и чувствует, как колотится девичье сердечко.

Очень хороша. С растрепанными волосами, припухшими от поцелуев влажными губами, задранной футболкой, из-под которой видны розовые затвердевшие соски. Если она сейчас разведет ноги, он плюнет на все, снимет гребаную студию и возьмет ее прямо здесь. Офигенная рекламная кампания.

– Фотки выйдут шикарные, – замечает Архипов, слезая с постели и приводя в порядок выбившуюся из брюк рубашку. – Попрошу, чтобы мне переслали парочку. Работай усердно, Олененок, а когда закончишь – съездим в одно очень интересное место. Тебе понравится, я обещаю.

Искушение обернуться в дверях, бросить последний взгляд и еще раз насладиться Лесей, велико. Но если уйти сейчас, оставить ее в покое, то чуть позже он получит куда больше.

Слишком много для такого, как он. Но судьбу о подарках не спрашивают.

Глава 5

Шопинг с возрастным ограничением

– Куда мы едем? – спрашивает Олененок, сидя в его машине через час после окончания съемок.

– Увидишь.

Она задает этот вопрос в третий раз, и он в третий раз отвечает то же самое. Но еще добавляет:

– Это твой последний шанс отказаться от работы. Скажешь «нет» – и мы сделаем вид, что ты никогда не приходила на собеседование.

– А если не скажу?

– Тогда то, что я делал сегодня, покажется тебе невинной детской игрой.

Щурится, подозрительно косится, но молчит.

Каким трудом ему дались два часа после того, как ушел из студии. Если бы Леся знала, что он трижды передумывал везти ее и все время мерил шагами кабинет, то, наверное, испугалась бы. Но она этого не видела, она рекламировала пижамки. И теперь сидит насупившаяся, ибо он сдернул ее, даже не дав кофейку выпить.

Хотя, пожалуй, Олененок не только раздраженная, но и смущенная. И этот факт не дает ему покоя. Как девушка в двадцать лет может впервые испытать оргазм? В его мире даже девственницы знали, каково это. Уж клиторальный испытывали все, вряд ли в мире есть девушка, которая не изучала собственное тело в период взросления.

Или есть?

– Так что там у тебя за опыт, кстати? – спрашивает он будто невзначай.

Леся пожимает плечом.

– Какая разница?

Влад интуитивно чувствует, что тема не простая, и дело не в стеснительности, а в чем-то еще. Потому и давит: пусть лучше скажет сейчас, чем он вырвет признание силой.

– Большая, Олененок. Я должен знать, что ты умеешь и к чему готова, а чему стоит тебя обучить.

Она долго молчит, но в итоге все равно сдается:

– Я жила с парнем полгода.

– Интересно. Давно?

– Три месяца назад.

– Почему расстались?

Напрягается сильнее. Ага, нащупал.

– Не сошлись характерами.

О, тут он даже готов поверить: характер у Олененка что надо.

– Что ты подразумеваешь под этим? – спрашивает Влад. – Должна быть причина.

– Слушайте, – взрывается она, – вы ведь тоже были женаты, когда работали с папой! Я же не спрашиваю, почему развелись.

– Я не развелся. Она умерла.

Он не собирался это говорить, вырвалось. Случайно ляпнул, через секунду пожалев. И Леся теперь смотрит виновато.

– Извините. Я не знала.

Но расспрашивать ее о расставании уже хочется чуть меньше. Потом расскажет, а может, он узнает сам. В женщине должна быть загадка, но в Олененке этих загадок – во Владик на поезде хватит съездить и не скучать. Пора провести собственное расследование, он даже не знает, где сейчас ее отец. Точно не в городе, может, губернатором куда отправили. Для человека, занимающегося бизнесом, Архипов слишком забивает на новости.

Но он обязательно аккуратно выяснит, по какой причине Леся явилась к нему с просьбой о работе. И что там был за парень, о котором ей не нравится говорить. А пока – финальный раунд. Хотя что-то подсказывает, что если Олененок не испугалась раздеваться у него в кабинете, то не испугается и сейчас.

А недовольно сопит она все же забавно.

– Что ты дуешься, Олененок? – спрашивает Влад, пока они идут от парковки к небольшому старому зданию, на первом этаже которого располагается банк, квест-комната и загадочная организация под названием «Olive» – куда они и направляются.

– Я хочу есть! А вы меня оставили без обеденного перерыва.

– У тебя был перерыв, и ты его проспала.

– Тогда я не хотела есть. И вообще, то был перерыв на работе модели. А сейчас мой перерыв на работе секретаря.

– Ты использовала свой перерыв, когда ушла подрабатывать моделью, – отрезает он.

И добавляет:

– Но я тебя покормлю. Когда закончим здесь.

Пропускает Олененка внутрь и слышит мелодичный звон колокольчика – он оповещает хозяйку, что пришел клиент.

Когда-то давно, еще когда Ольга только начинала бизнес, она побывала в какой-то европейской стране, где завернула в крошечный секс-шоп на не менее крошечной классической улочке. Говорит, ее так потрясли атмосфера и интерьер того места, что, вернувшись, она практически загорелась идеей открыть нечто подобное и у нас. Так появился «Olive», внешне ничем не примечательный, а внутри больше напоминающий антикварную лавку, интим-салон.

Хотя интерьер лишь на первый взгляд напоминает старину. Все здесь новое, начищенное до блеска: тяжелые витрины из красного дерева, мягкая и удобная темно-красная обивка диванов и кресел, теплый тусклый свет. Если не приглядываться к товарам на витринах, можно и не понять, чем именно здесь торгуют.

Хотя Леся присматривается. Любопытный нос Олененка тут же оказывается засунут в ближайшую витрину, а потом краснеет. Впрочем, не только нос: пунцовым становится весь Олененок.

– Зачем мы здесь?! – Она так резко оборачивается, что чуть не сносит небольшую стойку с рекламными проспектами.

– Сама-то как думаешь?

Влад усиленно делает вид, будто совсем не доводит ее и не подначивает. Садится на диван и нарочито скучающе зевает.

– Вы всех своих секретарш сюда приводите?

– Да, – отрезает он, и Леся, не найдя ответа, остается с открытым ртом.

Ей неуютно здесь, и вот главное отличие Олененка от остальных его любовниц. Те, бывало, пугались напора, но не подобных мест. А эта готова сбежать через окно, и только упрямство не дает пойти на попятную.

Он с вызовом смотрит Лесе в глаза. Ну же, откажись! Сдайся уже, наконец, и…

И что? Архипов с легким ужасом понимает, что почти готов пригласить ее куда-нибудь, если откажется. Это серьезная проблема: за деньги она с ним, может, и будет, а вот из других побуждений… это точно не ее.

Но Олененок упертая, как баран.

– Кстати, как зовут ребенка барана? – вдруг спрашивает Влад.

– Что?

– Баран. Ну, дитеныша барана как называют, из головы вылетело.

– Ягненок.

Девчонка смотрит укоризненно, весь ее вид будто спрашивает: «Вам что, заняться больше нечем?»

– Ты, Олененок, как ягненок. Упрямая и непробиваемая. Сменить тебе, что ли, прозвище.

– Хотите, придумаю прозвище вам?

Понятно, не сдастся и не откажется. Что ж, у нее еще есть часик, не больше. Как раз освоится – уже рассматривает обстановку не со страхом, а с легким недоуменным любопытством.

– Так зачем вы меня сюда привели?

– Разумеется, чтобы выбрать игрушки. В командировках и на выходных я люблю долгий секс с использованием дополнительных девайсов…

– А что, основной девайс работает с перебоями?

Нет, однажды он ее убьет и сделает вид, что так и было.

Он слышит мягкий мелодичный смех и оборачивается. Со второго этажа спускается Ольга, неизменно элегантная и улыбчивая шатенка. Сколько ей точно лет, Архипов сказать не возьмется. Тридцать? Чуть больше? Ни шея, ни руки возраста не выдают. А вообще это, пожалуй, самый честный человек из его окружения. «Я продаю секс и не считаю это чем-то постыдным. Мне не нужно самовыражаться или оправдываться за бизнес, пошло наряжаясь или развешивая всюду фаллосы, так что бери свою пробку и проваливай», – ответила она ему в первую встречу, когда Влад позволил себе отпустить несколько едких шуточек на тему интерьера магазина.

Наверное, поэтому у них и зародилась дружба. И поэтому он так тащится от Олененка. Привлекают женщины, способные защищаться.

– Привет, дорогая. – Он представляет Лесю.

Та хмуро кивает, заметно тушуясь в присутствии более эффектной женщины. Хотя у них, пожалуй, совершенно разная красота. Нельзя сравнивать Олененка, естественную и молоденькую, и Ольгу, вбухавшую в свою внешность кучу денег, времени и сил.

– Готова посвятить вам полтора часа своего времени, – улыбается Ольга.

– А я надеялся, ты дашь Ол… кхм… Олесе и мне немного свободы.

– Как всегда, – вздыхает женщина. – Хорошо. Выбирайте. Вот ключи от витрин, вот каталог.

Влад берет планшет и связку ключей, а затем возвращается на диван, где в уголок забилась Олененок. Настороженные глазки напряженно следят за каждым его движением.

– Архипов, – Ольга у лестницы оборачивается, – у тебя час. И не увлекайся. Это магазин.

Но он только отмахивается, чай не маленький. Он прекрасно знает границу, за которую не стоит заходить в подобном месте. Да и Лесе нужно дать шанс отказаться, иначе зачем этот цирк? Он и без девайсов на первых порах справится. Хотя за длинный язычок Олененка надо немного наказать.

– Иди сюда, давай посмотрим каталог, – говорит он.

– Не буду я ничего смотреть! Об этом речи не шло. В условиях был только секс.

– Ага, а еще там было: «Так, как я захочу». А я люблю игры, Олененок. Люблю, – его голос становится тише, – связанных девочек. Садись ближе. Нельзя, чтобы выбирал один партнер.

– А что, после прошлой секретарши ничего не осталось?

– Обижаешь. Я за безопасность и индивидуальный подход. Леся, иди сюда и посмотри со мной каталог. Ты еще на работе.

Молчит, дуется и молчит, хотя понимает, что уже проиграла.

– Тогда откажись. Скажи мне: «Нет, я не хочу», – тогда мы встанем, уйдем, и никогда больше ты сюда не вернешься. Как и в мой офис.

Наверное, немного пугает то, что мысленно он уговаривает ее не отказываться. Редко такое бывает, нужно сделать одно, а хочется совсем-совсем другое. Еще обиднее потерять это «другое» в последний момент, ведь он все решил: остался решающий час. Потом он просто воспользуется тем, что так любезно предложили. И хорошо заплатит, как и всегда.

Внутри все ликует, когда Олененок нехотя усаживается рядом и равнодушно смотрит в планшет. Но щеки все равно розовые.

Он открывает в каталоге раздел «БДСМ» и медленно просматривает категории.

– О, подушечка, – Леся тыкает на верх экрана, где меняются рекламные баннеры новинок, среди которых есть и мебель для секса, – на такой лежать удобненько, шея не устает.

Подумав, Влад открывает сначала раздел «Кляпы».

– Какой тебе нравится, Олененок? Прежде, чем начинать, я буду закрывать твой ротик. Смотри, есть кожаные всех цветов. А есть в виде колечка… хотя нет, в колечко ты все равно промычишь какую-нибудь пакость мне. Возьмем кожаный, черный. Отлично будет смотреться с пижамкой, которую ты сегодня рекламировала.

Интересно, кого тут мучают, ее или его? Потому что Леся лишь фыркает: «Извращенец», а вот Архипов уже готов на нее наброситься, наплевав на просьбу хозяйки салона вести себя прилично. Прилично – это не к Лесе. И не к фантазиям, где хлопковая футболка с совой сочетается с кожаным кляпом.

Кстати о совах… Он хочет этот стек. Черный, с золотой совой на кожаном конце.

– Похоже, кого-то заклинило на совах, – хмыкает Олененок.

«Похоже, кого-то заклинило на тебе», – думает Влад.

Стек отправляется в корзину, в компанию к кляпу. Вряд ли Лесе понравятся игры со стеком, хотя порой они могут быть жутко возбуждающими. Не силой же ее заставлять. Но купить его он просто обязан. Купить, нарядить Лесю в футболку с совой и хоть разок, но шлепнуть.

Архипов просматривает раздел с оковами, но это не так интересно: на вид они все одинаковые, и не слишком пугают Олененка. Зато у него есть ключ, и пришло время активных действий.

За стеклом одной из витрин наручники и оковы. Он равнодушным взглядом скользит по недорогим и пошловатым плюшевым атрибутам из любительского порно. Гораздо интереснее кожаные и внешне сдержанные вещи. А еще Архипов ненавидит ремни и очень любит ключики. Особенно несколько мгновений, когда ключ входит в замочную скважину, негромко щелкает – и начинается отсчет времени, принадлежащего только двоим.

Или не двоим… но это точно не к Олененку.

– Кстати, надо позаботиться о предохранении. С каким вкусом тебе нравятся?

– Со вкусом колбасы, если продолжите отбирать у меня обеденный перерыв. А после обеда люблю пожевать что-нибудь мятное.

А Влад уже начинает потихоньку ее изучать. По тишине за спиной понимает, что сейчас Леся что-нибудь да ляпнет. Интуицию не провести.

– Не надо ничего жевать, – бурчит Архипов.

И если минуту назад он еще сомневался, стоит ли заходить так далеко, то сейчас уверен в этом на все сто процентов. Выбирает наручники и возвращается к Лесе.

Она косится настороженно, готовая бросаться в бой, но он лишь садится и откладывает добытую игрушку в сторону, продолжая просматривать ассортимент. В корзину добавляются несколько стимуляторов, пробки – все, о чем он не хочет рассказывать сейчас Олененку. Пусть помучается, гадая, что он будет с ней делать.

Но Олененок не была бы собой, если бы не осваивалась в незнакомой и пугающей обстановке.

– Вы что, собираетесь этим торговать? – спрашивает она, наблюдая, как Архипов закидывает в корзину все новые и новые игрушки.

Останавливает взгляд на небольшом силиконовом вибраторе.

– А это зачем? – хмурится Олененок.

Дразнить ее – отдельное удовольствие. Смущать – совершенно другое.

– Мне нравится двойное проникновение.

Он вдруг получает весьма чувствительный тычок под ребра острым локотком и охает от неожиданности. А Олененок ойкает, поняв, что перегнула палку, и бить шефа все же не стоило.

– Я инстинктивно. Извините.

Хорошие у нее инстинкты. Утром пыталась ему двинуть, только проснувшись, теперь вот чуть ребро не пробила. А сколько раз язвила? Не счесть! И за это ему перепали только короткие мгновения удовольствия в студии? Нет уж, есть в этом высшая несправедливость.

– Знаешь, Олененок, мне кажется, тебя надо наказывать. Чтобы ты была послушнее.

Молчит. То ли стыдно, то ли страшно, он-то ждал очередную шутку в стиле: «А что, работа в вашей приемной – не наказание?» Но придумывать за Олененка реплики у него получается не слишком хорошо.

Влад поднимается, садится на корточки напротив и медленно, наслаждаясь прикосновениями к нежной прохладной коже девушки, застегивает на запястьях наручники. Почему это так заводит? Обхваченные кожей и металлом тонкие запястья, настороженный взгляд и чуть подрагивающие полураскрытые губы, в которые он – нет сил удержаться – впивается поцелуем, ласкает языком, прикусывает зубами.

– М-м-м, – она стонет под его прикосновениями, восхитительно выгибается, такая трогательно-беззащитная, скованная по рукам.

Безумно возбуждающая, сексуальная, невинная.

Нельзя… нельзя ее здесь брать. Она не готова, Ольга не позволит, да и слишком рано вот так кидать ее в порочный омут. Пусть привыкнет, пусть осознает, что вот так теперь будет всегда. Что каждый раз он будет связывать ее и мучить, пока Олененок не станет покорной и на все согласной.

Но сколько бы долго ни длился поцелуй, рано или поздно он заканчивается. Вместе с их дыханием и последними силами. Ты не можешь целовать ее вечно, какими бы сладкими и горячими не были губы. Либо иди дальше, либо отпусти.

Сейчас нельзя идти дальше. У нее еще чуть меньше часа, чтобы отступить.

– Давай тебя освободим, малышка, – хрипло шепчет Влад. – Попросим упаковать наши покупки и поедем ко мне, чтобы поужинать. Я бы очень хотел выпить с тобой вина и принять горячую ванну и, видит бог, если ты не откажешься, то так сегодня и поступлю.

Глаза Олененка подернуты страстью, она не сразу понимает, о чем он, но покорно протягивает руки.

– А где ключ? – спрашивает.

Ключ? Влад оборачивается к столику, но ключа на нем нет.

* * *

– Отлично. Вы потеряли ключ от моих наручников.

– Я его не терял, – раздраженно отзывается шеф.

Но ключа нет ни на столике, ни под ним, ни на диване, ни в карманах Архипова, ни в витрине. Он будто испарился. Любая попытка снять наручники силовым путем приводит к тому, что они сильнее затягиваются, и, наконец, я не выдерживаю.

– Да хватит! Синяки останутся! Какой там принцип БДСМ? Безопасность, добровольность? Что-то вы уже первые два пункта пропустили!

– Оля, – зовет Архипов, – спустись, пожалуйста.

А вот и тяжелая артиллерия. Красотка-хозяйка спускается с такой улыбкой, будто догадывается, чем мы тут занимались, но не-е-ет! Мы ключ искали. Ну и немного спорили, потому что проигнорировать тот факт, что из-за раздолбайства некоторых я сижу, как ведьма в ожидании суда инквизиции, нельзя.

Сначала они вдвоем ищут злосчастный ключ и пытаются подобрать к замку другой. Потом понимают, что дело – дрянь, а я уже порядком устала. И голова болеть начинает.

– Я… Олеся, я прошу прощения за это недоразумение! Я немедленно приглашу специалиста, и мы все исправим, я… у вас все хорошо? Вам не больно? – суетится женщина.

– Мне жарко, – недовольно хмурюсь я. – Можно мне попить?

– Конечно, конечно, сейчас я принесу лимонад!

И вот я сижу на красном диване в секс-шопе с четким ощущением, что я совершенно голая, а кожа слишком чувствительная для грубой хлопковой ткани. С опухшими от поцелуев губами. В кожаных наручниках. С бокалом лимонада и веселенькой трубочкой в горошек.

Вокруг суетится Ольга, пытаясь вызвать не то слесаря, не то медвежатника. И Влад, мрачно взирающий на очередной провал плана по запугиванию новой секретарши.

Картина маслом!

– О чем думаешь, Олененок? – спрашивает шеф.

О чем может думать девушка, на которой заклинили наручники для сексуальных игр? О том, что голодна, что мир против нее, хочется спать и оказаться как можно дальше от пугающей обстановки. Поэтому я бурчу недовольно:

– О том, что я сижу на красном диване. Красный – цвет крови, значит, диван символизирует невинность, а вокруг – куча самотыков, то есть жестокий мир, который так и норовит поиметь эту самую невинность. Что на меня так смотрите? А вы что хотели услышать? Я хочу обед! И думаю об обеде! Точнее, уже об ужине.

– С тобой всегда что-нибудь да приключается, верно? Ни минуты покоя.

– Можно подумать! – возмущаюсь я. – Это вы потеряли ключ, я сидела спокойно и никого не трогала!

Вру. Когда он меня целовал, я кончиками пальцев коснулась его руки и до сих пор чувствую это прикосновение. Но стараюсь не думать, и так щеки горят от стыда.

– Ладно, я виноват. Накормлю тебя ужином, где скажешь. Только прекрати пыхтеть, как паровоз, сейчас тебя выпустят.

«Сейчас» растягивается на добрые десять минут, за которые Ольга находит длинную шпильку. Архипов несколькими движениями вскрывает хлипкий замок. Надувшись, больше показательно, я растираю запястья. Хотя на самом деле хочется похихикать, настолько у этих двоих извращенцев виноватый вид.

Мы уже собираемся уходить, как Ольга выдает нам черный бумажный пакет без опознавательных знаков – то, что заказал шеф. Когда он достает бумажник, чтобы расплатиться, женщина его останавливает:

– Не стоит. Это компенсация за неудобства, которые вы сегодня испытали.

На улице я получаю самый спорный, но в то же время потрясающий своей циничностью, комплимент:

– А с тобой выгодно ходить в секс-шоп, Олененок.

– Ага, а еще в зоомагазин, там тоже ошейники есть.

Архипов вдруг делает то, чего я от него совершенно не жду. Обнимает меня за плечи и смеется. Не издевательски, не торжествуя от того, что снова удалось меня смутить. Просто смеется, будто мы прогуливаемся по улице и болтаем о какой-то ерунде. Даже не думала, что Владислав Архипов умеет так легко смеяться.

– Ну, где ты хочешь поужинать?

Он не вспоминает о своих словах про ванну и поездку к нему, и я, конечно, не напоминаю. Выбираю один из новых ресторанчиков, которые очень хвалили в сети, и всю дорогу молчу, рассматривая вечерне-весенние улицы. Мне даже немного весело.

В ресторане уютно, светло и не слишком пафосно. Мягкие диваны, шкафы в стиле «прованс», много книг и мягких игрушек. Шеф здесь смотрится немного неуместно, но мне нравится. И меню очень приятное, я так голодна, что готова съесть все позиции!

Сделав заказ, извиняюсь и ухожу в туалет, где долго умываюсь, переплетаю косу. Смотрю на себя в зеркало и смеюсь, а потом достаю из кармана крохотный серебристый ключик и выбрасываю в ближайшую урну.

Читать далее

Вход для пользователей