Читать онлайн Мент. Ростов-папа. Часть 2 бесплатно

Глава 1

Пётр слабо застонал. Вера, его жена, всплеснула руками и склонилась над ним.

– Петя… Петечка… Ты как?

Он открыл глаза, немного приподнялся на локтях, однако его взгляд оставался мутным.

– Жора, стреляй в него! Стреляй! – прохрипел друг и снова обессиленно упал на подушку.

– Жора – это вы? – догадалась она.

– Да.

– Даже сейчас он вас вспоминает, – растерянно произнесла Вера.

– Ничего удивительного, – поспешил успокоить я. – Он всё ещё там, на чердаке, где его ранили.

– И вы были с ним, когда это произошло?

– Я не успел его защитить, тот гад меня опередил.

– Я всегда боялась, что его рано или поздно ранят, или – не приведи Господь – убьют! – прошептала Вера.

– Это наша работа…

– Да, это ваша дурацкая работа! – внезапно взорвалась она. – Вам платят гроши за то, что вы рискуете жизнью и ковыряетесь во всяком дерьме! Скажите, неужели оно того стоит?

Мне был неприятен этот разговор, тем более у изголовья кровати раненого товарища.

– Давайте сменим тему, – попросил я.

– Такое чувство, будто вас сделали из одного теста. Мой Петя тоже так говорил! – всхлипнула Вера. – И посмотрите, чем всё это закончилось?! Разве я была не права, когда отговаривала его уйти из угрозыска, когда предлагала ему взять всю торговлю на себя… Если бы он послушался меня, ничего этого бы не произошло.

Вера опомнилась.

– Простите, вы здесь не виноваты. Я накинулась на вас из-за нервов.

– Понимаю. Вы ведь его любите, да?

– Люблю! – тряхнула пышными волосами она.

– Тогда, если любите – не заставляйте его меняться. Ваш Пётр – настоящий мужчина. Надо любить его таким, как есть.

Дверь в палату распахнулась, впуская Варвару, пишбарышню уголовного розыска. В руках у неё была сетка, заполненная доверху какими-то свёртками.

Увидев нас, девушка замерла.

– Ой… Я, кажется, не вовремя. Вы меня простите, пожалуйста… Мне только передачку для товарища Михайлова оставить и всё.

Она положила сетку на тумбочку и, извиняясь, стала пятиться к выходу.

Когда дверь за Варей захлопнулась, Вера вопросительно посмотрела на меня.

– Это… Это его… – голос женщины предательски задрожал.

– Это наша коллега по работе. Наверное, её прислал сюда товарищ Художников, – как можно спокойно сказал я. – Извините, я ненадолго вас оставлю.

– Да-да, ничего страшного.

Варя стояла в коридоре возле окна, по её щекам катились слёзы.

Она не видела меня, но почувствовала, когда я оказался позади неё.

– Товарищ Быстров, это ведь его жена, да?

Сегодня воистину был вечер расспросов. Пете не позавидуешь, мало того, что его ранили, так он ещё и оказался в эпицентре конфликта двух женских интересов. На месте Петра я бы как можно дольше не выписывался из больнички.

– Да, – не стал отрицать очевидное я.

Собеседница развернулась.

– Вы знаете, мне действительно пора! Товарищ Художников просил перепечатать несколько важных документов.

Варя вихрем сорвалась с места, я хотел окликнуть её, чтобы попрощаться, но тут снова сработало пресловутое шестое чувство опера. После серии нападений на сотрудников угро, мы подозревали, что информацию бандитам из «Белой маски» сливал кто-то из своих.

Пишбарышня Варя несмотря на свою кукольную внешность – вполне подходящая кандидатура. Само собой, никакой уверенности у меня в том не было, как, собственно, и улик.

Главарь «масок» – Корень и его подручные ничего уже не скажут, они прекрасно понимали, что им грозит и дрались до смертного конца. Обыск малины тоже не принёс результатов.

В общем, личность информатора осталась неустановленной, а это грозило нам кучей неприятностей в будущем. Тот, кто предал один раз, предаст во второй.

Варя – натура эмоциональная, к тому же сейчас она была в таком состоянии, что почти не отдавала отчёт своим поступкам. Очень удобная мишень для примитивной провокации, которая вряд ли сработает в другой ситуации.

И как бы ни было неудобно перед девушкой, я всё же решился. Если что, потом как-нибудь заглажу свою вину.

– Постой, Варя!

– Товарищ Быстров? – Она обернулась и посмотрела на меня с недоумением. – Что-то случилось?

– Случилось, Варя. Дело в том, что я сюда приехал прямиком с малины бандитов, которые штурмовали угро и ранили Леву.

– Я знаю, – слабо улыбнулась она. – Говорят, был настоящий бой, все бандиты погибли.

– Так и было. Пришлось пострелять.

– Вы – настоящий герой!

– Все наши – герои. И вот поэтому мне сейчас обидно до слёз: почему ты предала нас, Варя?

– Я?! – глаза девушки взволнованно округлились, лицо покраснело.

– Да, ты!

– Ничего не понимаю! Товарищ Быстров – вы сошли с ума?!

– Если бы… Во время обыска я нашёл несколько напечатанных на машинке листов с нашими именами и адресами. Я – тот ещё эксперт, конечно, но моих знаний хватило, чтобы узнать шрифт твоей печатной машинки. У неё так характерно западает буква «т». Зачем ты передавала секретную информацию бандитам?

– Ничего я не передавала! Я только… – она осеклась и испуганно посмотрела на меня.

– Что – только? Договаривай!

На душе стало мерзко и муторно. Я уже сам был не рад, что у меня получилось вывести Варю на чистую воду.

– Я действительно делилась информацией, только не с бандитами! – с чувством собственной правоты ответила она.

– На кого ты работала?

– Я не работала, а помогала одному очень хорошему человеку. Когда-то он много сделал для меня, наступил мой черёд.

– Варя, твою в душу мать! – не выдержал я. – Кто это был?

– Товарищ Навойтов.

– Кто-кто?

– Товарищ Навойтов, – с улыбкой повторила она.

Я вспомнил, что про него рассказывал Петя Михайлов: до революции Навойтов занимался грабежами и налётами, а потом вдруг всплыл в качестве заместителя начальника Донского уголовного розыска.

– Но ведь его же арестовали…

– Несправедливо арестовали! – запальчиво выкрикнула девушка. – В ОГПУ Станислава Войцеховича обвинили в преступлениях, которые он никогда не совершал, никто не слушал его оправдания, и тогда ему пришлось бежать.

– А сейчас он, значит, пытается оправдать своё честное имя, – стал догадываться я, каким макаром бывший уголовник запудрил Варваре мозги.

– Да, товарищ Навойтов ищет доказательства своей невиновности, а ему помогаю.

– Ох, Варя-Варя! Был бы я твоим отцом, не взирая на твой возраст, выдрал бы тебя ремешком как следует, – печально вздохнул я. – Ты такую кашу заварила, что я теперь даже не знаю, как её расхлёбывать.

Мне было искренне жаль эту дурочку, а дров она наломала знатных.

– Сдадите меня – да? – догадалась она о мыслях, бродивших у меня в голове.

– Это было бы самым простым и правильным решением.

– Так чего ждёте, арестовывайте меня! – она вытянула руки.

– Да иди ты!

– Тогда что мне делать – самой во всём признаваться? Хорошо, я ничего не боюсь. Могу прямиком отсюда поехать в ОГПУ и дать чистосердечное признание. Но скажите, положа руку на сердце, в чём я виновата – в том, что помогала честному человеку?

– А с чего ты решила, что Навойтов – честный человек?

– Это он устроил меня в уголовный розыск. Я видела, как он работает, как сутками сидит в засаде, как ловит бандитов.

– Так он ведь и сам бандит! – заметил я. – Ворон ворону…

– Я знаю: глаз не выклюет. Только сразу после революции он порвал со своим прошлым.

– Тогда за что его арестовали?

– Станислава Войцеховича обвинили, что он якобы застрелил секретного агента ЧК.

– А он, значит, никого не убивал?

– Не убивал. Его подставили.

История была достаточно складной, чтобы убедить молоденькую неопытную Варю, но мне показалась притянутой за уши. Конечно, конторе могло не понравиться, что её агента убили, вот только секретный сотрудник на то и секретный, чтобы никто догадался, на лбу у него слово «чекист» не написано, а в перестрелке особо разбираться некогда. В общем, темнит Станислав Войцехович.

– Разберёмся.

– Разберитесь, пожалуйста, товарищ Быстров! – умоляюще произнесла Варя. – Кстати, он вами очень интересовался.

– Ого… Это с какой такой стати? – удивился я.

– Сказал, что вы – человек со стороны, вам будет легче отнестись к нему без предубеждения.

– Да уж. А что, в городе у него других союзников, кроме тебя, не нашлось? – задал резонный вопрос я.

– Теперь будут. Станислав Войцехович недавно нашёл новые доказательства. Он сказал, что пойдёт с ними к товарищу Художникову, – торжествующе сказала Варя.

– А когда именно?

– Сегодня вечером. Наверное, он уже у него.

– Твою мать! Так, Варя, давай пулей к себе и сиди там, – принял решение я.

– А вы?

– А я по делам.

Я знал адрес начальника угро, мне уже приходилось бывать у него, когда дом Петра подожгли бандиты. Поймав неподалёку от больницы извозчика, я велел ему гнать во весь дух.

– Хозяин – барин! – легко согласился тот.

Через четверть часа пролётка замерла возле здания, в котором была квартира начальника угрозыска. Я расплатился и ринулся в подъезд.

На бегу едва не вынес двери плечом, перепрыгивая через ступеньку взлетел на третий этаж и, оказавшись возле его квартиры, нарочно замедлился и стал прислушиваться.

Увы, дом был старинный, каменный, не какая-то хрущёвка, в которой соседи из разных квартир могли спокойно переговариваться друг с дружкой через тонкие, почти прозрачные стены.

Если в квартире происходило что-то страшное, обычному человеческому уху услышать это не представлялось возможным.

Я прильнул к двери и немного постоял, затаив дыхание.

И всё-таки мне повезло: удалось уловить отголоски разговора между женщиной и мужчиной, причём вёлся он обычным будничным тоном. Скорее всего, Иван Никитович беседовал со своей женой, но это ещё предстояло проверить.

Я нажал на кнопку звонка облегчённо выдохнул, когда дверь открыла супруга Художникова.

– Жора, здравствуй! Заходи, не стесняйся, – улыбнулась она и, обернувшись, позвала:

– Вань, к тебе пришли.

В коридоре появился Иван Никитович. Вид у него было расслабленно-домашний.

– А, Георгий! Как раз тебя вспоминали. Чай будешь? – не дожидаясь моего ответа, он добавил:

– Мать, давай ставь на стол.

– Иван Никитович, чай – дело хорошее, но нам бы сначала переговорить.

– Что-то стряслось?

Я кивнул.

– Мать, пока погоди, чай откладывается.

Мы прошли в кабинет Художникова, полки шкафов в котором буквально ломились от книг. Иван Никитович опустился за стол и вытащил портсигар.

– Тебе не предлагаю: ты вроде не куришь. Или уже того – закурил? – усмехнулся начальник угро.

– Пока держусь, – избавиться от старой привычки было непросто, почти всю прошлую жизнь я смолил, бросал несколько раз, но потом всё равно срывался.

– Молодец. Вот и дальше держись.

Он закурил, с наслаждением пуская кольца дыма. Я с завистью посмотрел на него.

– Давай, Быстров. Рассказывай с чем пришёл.

– Ни с чем, а с кем. Вы знаете, что Навойтов сбежал?

– Что?! – Новость оказалась для Художникова сюрпризом, он даже закашлял от неожиданности.

Переведя дух, спросил:

– Впервые слышу об этом. А ты откуда узнал?

Мне не хотелось впутывать в эту историю Варю. Захочет – расскажет сама, поэтому я неопределённо протянул:

– В Москве случайно ориентировка на глаза попалась. Фамилия редкая, но я только недавно узнал, что он был вашим замом. И да, есть все основания полагать, что Навойтов в городе. Скажу больше: есть большая вероятность, что сегодня он планирует наведаться к вам в гости.

– Интересный вечер намечается, – вздохнул Художников. – Что ж, встретим гада как полагается!

– Гада?

– А как его ещё назвать? И дело даже не в том, что он бывший уголовник, который выдавал себя за другого.

– А в чём же?

– В феврале двадцатого, когда беляки неожиданно атаковали Ростов, он отвечал за эвакуационный обоз уголовно-разыскного подотдела, который вывозил наши документы и ценности, изъятые при обысках и у преступников в качестве вещественных доказательств. На одной из улиц обоз попал в засаду. Удалось спастись только Навойтову и ещё нескольким сотрудникам угро.

Он снова затянулся и продолжил:

– Через три дня наши снова отбили город. Была назначена комиссия, которая выясняла обстоятельства той засады. Возглавлял её, – Художников мрачно усмехнулся.

– Неужели Навойтов? – не поверил я.

– Он самый. Уж больно ему доверяли в руководстве Ростово-нахичеванского ревкома: находился в подполье, был схвачен деникинцами и приговорён к расстрелу… В общем, биография что надо.

Художников затушил папиросу в пепельнице.

– В итоге комиссия признала виновным тогдашнего начальника угро – Коврецкого. По версии Навойтова его якобы арестовали беляки, но потом следы Коврецкого потерялись, а вместе с ним пропали и наши бумаги и ценности. Я же с самого начала чувствовал: тут что-то не так, концы с концами не сходятся, а когда узнал про уголовное прошлое Стасика и сопоставил кое-какие факты, понял: налёт на обоз – его рук дело. Это я разоблачил Навойтова, так что неудивительно, если он вдруг захочет мне отомстить.

– А история с секретным агентом ЧК? Разве его арестовали не за это убийство?

– Навойтов проходил по этому делу только в качестве свидетеля. Удалось установить, что агент был застрелен бандитами. Такие вот дела, товарищ Быстров. Только вы почему-то мне не сказали, откуда у вас информация про Навойтова…

Вопрос был, что называется, не в бровь, а в глаз. Я только открыл рот, чтобы хоть что-то сказать в ответ, как в дверь позвонили.

Мы с Художниковым переглянулись.

– Вы других гостей ждёте?

– Нет. Даже вас, Георгий, сегодня не ждали.

– Значит, это Навойтов. С вашего позволения, я открою, – сказал я и направился в коридор.

Если я хочу замять историю с Варей, а её надо замять, чтобы не сломать жизнь девчонке, мне, хочешь – не хочешь, придётся пристрелить Навойтова до того, как тот даст хоть какие-то показания.

Глава 2

Я подошёл к дверям и стал так, чтобы меня не зацепило, если с той стороны начнут палить. Желания заиметь пару дополнительных отверстий в своём организме я не испытывал.

Была маленькая, но вероятность, что это не Навойтов, поэтому сразу открывать огонь на поражение нельзя. Нужно проверить, кому приспичило навестить квартиру начальника угро в столь поздний час. Не исключено, что и по службе.

– Кто там? – приглушённо спросил я.

– Товарищ Художников? Срочный пакет из облисполкома, – донёсся ответ.

Я обернулся и посмотрел на начальника угро.

– Он, – тихо прошептал тот, узнав преступника по голосу, дёрнулся ко мне, но я жестом остановил его.

– Не надо, Иван Никитович. Я сам.

Художников недовольно нахмурился, но перечить не стал.

Настал момент истины. Эх, пальнуть бы первому, да так, чтобы сразу наповал… только потом придётся долго объясняться с начальником угро, а этого мне… ну никак не хочется.

Устроим гаду сюрприз.

Отперев дверь, я резко присел на корточки и так же быстро распахнул дверь, открывавшуюся наружу.

На лестничной площадке было темно, но мне удалось увидеть, что мужчина, который на ней находился, вооружён. Если бы я не присел, ствол его пистолета оказался бы напротив моей груди.

Навойтов нажал на спусковой крючок, громыхнул выстрел, пуля просвистела где-то надо мной. Это развязывало мне руки, и я с чистой душой разнёс ему череп из револьвера.

Вот и всё, писец котёнку. Выжить сразу с двумя дырками в башке – это вряд ли.

У незваного гостя могли иметься сообщники, я нырнул вперёд, упал на бок и прикрылся телом бандита, однако осторожность оказалась излишней: Навойтов действовал в одиночку.

Убедившись в этом, я скинул его труп с себя, встал и, отряхнувшись, позвал Художникова:

– Иван Никитович, всё в порядке.

Начальник угро вышел на лестничную площадку и склонился над мертвецом.

Пули изуродовали внешность покойника, но Художников уверенно его опознал:

– Навойтов.

– Вот и хорошо. Одной проблемой меньше.

Художников перевёл взгляд на меня:

– Сегодня вы, товарищ Быстров, спасли жизнь мне и моей жене. Я ваш должник.

– Бросьте, Иван Никитович. Вы бы и без меня с ним справились.

Он неуверенно покачал головой.

– Я так не думаю. Если б не вы, меня бы застали врасплох.

– Перестаньте, Иван Никитович. Можно я воспользуюсь вашим телефоном? Позвоню в угро, вызову наших…

– Ещё в ОГПУ Мышанскому, – произнёс Художников.

– Обязательно, – подтвердил я. – Только, пожалуйста, никому не говорите, что это я предупредил вас. Пусть думают, что всё произошло совершенно случайно.

Я понимал, что правдоподобной версии мне не придумать, и, если я хочу, чтобы Варя не пострадала, придётся идти ва-банк.

Художников бросил на меня задумчивый взгляд, начиная о чём-то догадываться.

– Вы кого-то покрываете, Георгий?

– Давайте замнём эту тему.

– Уверены?

– Да.

Чекисты оказались оперативнее наших, и через четверть часа комната заполнилась крепкими ребятами в кожаных кутках во главе с Мышанским.

– Как вы, товарищ Художников? Вас не зацепило?

– Отделался лёгким испугом. Товарищ Мышанский, ничего не хотите нам сказать? – глядя на труп бывшего зама, задал вопрос Художников.

– А что именно вас интересует?

– То есть вы не догадываетесь?! – усмехнулся Иван Никитович. – Опасный преступник вдруг оказался на воле и решил со мной поквитаться, а я, тот, кто его брал, ни слухом ни духом…

Чекист стушевался.

– Я… Никто не предполагал, что так далеко зайдёт. К тому же это секретная информация.

– С каких это пор побег преступника вдруг стал засекреченной информацией? – вступил в разговор я.

– Вы лучше занимайтесь своим делом! – попробовал наехать на меня чекист.

– А я чем занимаюсь? – притворно удивился я. – Так как всё-таки Навойтову удалось сбежать и почему угрозыск не поставили в известность?

– Хорошо, – сдался Мышанский. – Я всё расскажу, только попрошу вас, товарищи, держать язык за зубами.

– Можете в этом не сомневаться, – кивнул Художников.

– Навойтов на одном из допросов заявил, что готов сотрудничать. Как вы знаете, он был в числе тех, кто вывозил из города секретные документы и реквизированные ценности перед тем, как Ростов взяли белые.

Я слышал эту историю от Художникова и потому кивнул.

– Навойтов сказал, что готов показать место, где он спрятал эти материалы, взамен попросил, чтобы ему скостили срок. Его повезли на поиски, он воспользовался оплошностью одного из сотрудников, забрал у него оружие и расстрелял конвой. Было принято решение не предавать эту информацию гласности, поэтому всё, что касается побега – засекретили.

– Спасали честь мундира? – догадался я.

Лицо Мышанского дёрнулось. Он ничего не ответил, но по его реакции стало ясно, что я попал в точку. Видимо, если бы история всплыла наружу, кому-то из чекистских начальников крупно бы поплохело.

Жаль, не узнаю, что больше интересовало ОГПУ – пропавшие бумаги или реквизированные драгоценности?

– А как быть с этим? – я показал на труп.

– Что-нибудь придумаем. Кстати, нам удалось установить, что в прошлом Навойтов был связан с Корнем, они когда-то сидели с ним в одно камере.

Я предполагал нечто подобное. Навойтов втёрся в доверие Вари и сливал полученную инфу Корню, планируя загребать жар чужими руками. Когда не выгорело, пришлось засучить рукава самому. Вот только делиться этими сведениями я не буду.

Домой, если можно это так назвать, я вернулся почти под утро. Было непривычно находиться в комнате одному, без лежавшего на больничной койке напарника (дай бог ему скорейшего выздоровления!).

Начальник разрешил выйти на работу попозже, так что шанс выспаться у меня имелся, вот только воспользоваться им я так и не смог.

Только закрыл глаза и вырубился, как по двери забарабанили.

Я встал и, качаясь как одинокая сосна на ветру, пошёл выяснять, кого это принесла нелёгкая.

– Товарищ Быстров, открывайте! Вас срочно вызывают на место происшествия! – раздался нетерпеливый голос.

Мысли спросонья путались, соображал я туго, но всё-таки сумел догадаться, что этот вызов вряд ли связан с Навойтовым. Видимо и впрямь произошло что-то очень серьёзное.

Я распахнул дверь. За ней стоял незнакомый парнишка в милицейской форме.

– Вы – товарищ Быстров?

– Я. Чего шумим?

– Так это… ЧП у нас!

– Что ещё за ЧП?

– Я толком не знаю, но вроде как нападение на курьерский поезд.

Я моментально проснулся. Мне казалось, что такое явление как грабежи поездов ушли в далёкое прошлое, а оно вона как повернулось.

– Ничего не перепутал?

– Никак нет, товарищ Быстров. Говорю как есть: грабанули курьерский поезд номер два «Москва-Тифлис».

– Куда надо ехать?

– На станцию Хапры, это пятнадцать вёрст отсюдова.

– Пятнадцать вёрст? Далековато… Надеюсь, не на своих двоих добираться?

– Начальник угро меня с экипажем за вами отправил. Он сам уже на станции находимся.

– Ты меня пока в комнате обожди. Дай две минуты на сборы, – попросил я.

Быстро умывшись и одевшись, я в сопровождении милиционера вышел из дома. Возле входа нас ждала пролётка.

Пока добирались до Хапров, я немного подремал в ней по старой ещё армейской привычке.

– На месте, – сообщил извозчик. – Можете просыпаться, товарищ.

– Спасибо!

Поезд застыл как вкопанный перед семафором. Пассажиров не выпускали из вагонов, поэтому на перроне не было случайных людей: только милиционеры, сотрудники угро и несколько железнодорожников.

– Жора, иди к нам! – помахал мне рукой Паша Рыженко.

Он как раз допрашивал сутулого мужчину лет сорока в тужурке железнодорожника.

Я подошёл к ним, пожал Павлу руку.

– Рассказывай, что у вас произошло.

– Ты не поверишь!

– Знаешь, я в последнее время ничему у вас в Ростове не удивляюсь.

– Это точно, город у нас такой… специфический, – усмехнулся Паша. – Вот, познакомься, гражданин Устин Оса, работает на станции стрелочником.

– Стрелочником?! – улыбнулся я. – Это хорошо, мы ж знаем, что всегда и во всём виноват стрелочник…

Видимо это крылатое выражение ещё не было в ходу, поэтому мою шутку не поняли. Гражданин Оса так вообще принял её всерьёз.

– Товарищи, вы что! – взмолился он. – Меня избили, приставили к голове наган… Сказали, чтобы я перекрыл семафор, а иначе убьют!

Стрелочник всхлипнул.

– А у меня четверо детей, мне помирать никак нельзя – кто ж их тогда кормить будет?!

– Короче, банда человек в тридцать на дюжине подвод нагрянула к станции. Охраны тут нет, так что бояться им было нечего, – стал объяснять Паша. – Вышибли к такой-то матери дверь в диспетчерскую, оборвали провода телефона и велели остановить курьерский. Сопротивления им, как понимаешь, никто не оказывал. Гражданин Оса под угрозой смерти был вынужден перекрыть семафор.

– Вот-вот, так и запишите: под угрозой смерти! – напомнил о себе стрелочник.

– Не волнуйтесь, гражданин. Как было, так и запишем, – успокоил несчастного отца четверых детей я. – Никто вас ни в чём не обвиняет…

Окажись я на его месте, тоже вряд ли бы стал артачиться. С тремя десятками вооружённых до зубов головорезов шутки плохи. Нашпигуют свинцом и найдут кого-то другого.

– В общем, в двадцать два двадцать пять поезд прибыл к станции и был вынужден остановиться перед семафором. Один из бандитов переоделся в железнодорожника и сообщил машинистам, что под Гниловской поезд сошёл с рельс, и потому Ростов не даёт прибытия. Потом запрыгнул на подножку и наставил на машинистов револьвер.

Более детально продолжение этой истории я услышал из уст непосредственно одного из машинистов.

– Вы можете себе такое представить, товарищ милиционер?! – взволнованно говорил тот. – Выходит из здания вокзала здоровенный такой бугай с фонарём, подходит к нам, рассказывает, что Ростов не пропускает, а потом… раз… и оказывается на подножке, тычет мне в лицо шпалером и важно так говорит: «Шабаш, дядя, приехали. Жить хочешь? Закрой заслонку и вали отседова». Ну я не дурак, понимаю, что к чему. Объясняю, так мол и так, сынки, говорю, нельзя уровень воды понижать, котел рванет – костей не соберете. Следить надобно умеючи… А он, зараза, смеётся: «Ты, дядя, мне тут за азовский банк не втирай, сами грамотные. Вали отсель, пока цел». Ещё и в воздух пальнул для острастки!

– Ещё что-то говорил?

– Нет, но я его бандитское прозвище знаю. Краем уха услышал, как его другие звали.

– Так-так… – заинтересовался я. – И что это за прозвище?

– Вроде как Шлейка, – сказал машинист.

– Рейка, – поправил его Паша. – Тоже наша ростовская знаменитость. Душегуб известный. Только не слышал я прежде, чтобы под ним столько народа ходило. Видать, объединился с кем-то.

Состав грабили по классической схеме: сначала напугали пассажиров выстрелами, затем в каждый вагон ринулась своя штурмовая группа опытных налётчиков. Чтобы их не опознали, бандиты нарочно испачкали лица сажей.

Брали только деньги и ценные вещи, на мелочи не разменивались. Награбленное сгрузили на подводы и увезли.

– И знаешь ещё, Жора, – взволнованно произнёс Паша, – среди пассажиров было аж девятнадцать человек с оружием, и ни один не открыл огонь… Все перетрусили!

– Не гони лошадей, Паша! – попросил я. – Представь, сколько бы мирных людей погибло, если бы кто-то стал отстреливаться! Себя не жалко, так других пожалей: тут ведь и женщины, и дети…

Он взволнованно махнул рукой.

– Всё равно это как-то неправильно!

– Всё правильно! Это наша работа бандитов ловить, так что все претензии к нам, а не к пассажирам. Не надо шашкой без разбора махать.

Судя по презрительной мине на его лице, мои слова его не убедили.

– Эх, молодой ты, Паша. Молодой и горячий! – сокрушённо произнёс я.

Он фыркнул.

– Можно подумать, ты меня старше!

– В какой-то степени – да, – тихо произнёс я.

Между нами была разница лет в пятьдесят, только сказать об этом ему я не мог. А если б и сказал, он всё равно бы не поверил.

Глава 3

Уже вечером Художников собрал нас у себя в кабинете. Настроение у ребят было откровенно паршивое: все понимали, что бандиты вошли в кураж и ограблением поезда не ограничатся. А значит, жди беды.

Хорошо, что на сей раз обошлось без трупов. Физически пострадал только один пассажир, который в момент налёта сидел в вагоне-ресторане. Он стал артачиться и его оглушили прикладом винтовки.

Врач осмотрел пострадавшего и сообщил, что серьёзного урона здоровью не нанесли, так что мужчина ещё сравнительно легко отделался.

– Что ж, товарищи, думаю, каждый из вас понимает: дело громкое, можно даже сказать всероссийского масштаба. И спуска нам теперь по нему не дадут. Со мной уже связывался товарищ Дзержинский, он приказал, чтобы я регулярно докладывал ему о ходе расследования. Паша… – позвал Художников.

– Да, товарищ Художников, – поднялся Рыженко.

– Да ты садись, в ногах правды нет.

Павел послушно опустился.

– Информация насчёт Рейки подтвердилась?

Рыженко кивнул.

– Да. Сразу несколько человек уверенно его опознали. Сомневаться не приходится – грабил Рейка.

Я успел прочитать в уголовном деле описание внешности бандита: «среднего роста, широк, плотен, лицо круглое, красное, моложавое (отталкивающего вида), растительности на лице нет, глаза презрительные, руки всегда в карманах». В миру Рейку звали Андреем Матвеевым, было ему чуть больше тридцати, но за его плечами висело обвинение нескольких десятках убийств и вооружённых налётов.

– Странно, – задумчиво произнёс Художников. – Ограбление было продумано до мелочей, проделано быстро, аккуратно и без трупов. На Рейку это не похоже. После него обычно крови по колено. Может, ошибка? Кто-то другой?

– Да Рейка это, товарищ начальник! – твёрдо заявил Паша. – Хотя в остальном вы правы: для Рейки всё слишком мудрено, он на такие комбинации не способен.

– Есть соображения?

– Имеются, – кивнул Рыженко. – Всё указывает на то, что план придумал кто-то другой, и этот другой подтянул Рейку.

– Думаешь, было две банды?

– Скорее всего. На это указывает и тот факт, что налётчиков было около тридцати, а под Рейкой даже в лучшие времена столько не ходило. Так что на дело пошли сразу две шайки.

– Какие будут идеи, товарищи? Как станем искать Рейку? – повернулся Художников к остальным.

– Разрешите? – попросил слова оперативник с наголо стриженым черепом и широкоскулым лицом.

Мы с ним редко пересекались, и потому толком познакомиться не успели.

– Говорите, товарищ Реязов, – кивнул Художников.

– Есть информация, что бандиты могут собираться в столовой «Приятель».

– Это та, что на Первой Соборной?

– Она самая. Гадюшник первостатейный, немудрено, что нормальные люди её за версту обходят. Так вот, у меня в той столовой есть надёжный человечек. Есть план внедрить его в банду. Если не возражаете, начну над этим работать.

– А вы уверены в своём человеке? – прищурился Художников.

– Уверен. Мы вместе всю гражданскую прошли. Не подведёт.

– Хорошо. Даю добро на операцию. Если удастся нащупать ниточку к Рейке – считай, полдела сделано. Когда планируете приступать?

– Да хоть сегодня.

– Тогда можете отправляться к вашему человеку. Я вас больше не держу, товарищ Реязов.

– До свидания, товарищи. – Оперативник встал и направился к выходу.

У Художникова зазвонил телефон. Он поднял трубку и поднёс к уху.

– Начальник ДонОблУгро… Вас понял. Буду через полчаса.

Закончив разговор, Художников вздохнул.

– Совещание окончено, меня вызывают в обком.

Мы стали расходиться.

Возле дверей нашего кабинета стояла понурая Варвара.

– Меня ждёте? – вопросительно поднял бровь я.

– Да, товарищ Быстров.

– Зачем так официально? Можете звать меня Георгием…

Мы отошли в сторонку, чтобы нам никто не мешал.

– Слушаю вас, Варя.

– Товарищ… То есть Георгий, – поправилась она, – я пришла, чтобы вас предупредить.

– О чём?

– Я узнала, что вчера Навойтов приходил домой у Ивану Никитовичу, чтобы его убить.

– Было дело. Но у него ничего не вышло.

– Да, но только благодаря вам.

Я усмехнулся.

– Хочу вас предупредить: я решила признаться во всём Ивану Никитовичу, а там пусть решает, что со мной делать, – продолжила она. – Арест так арест. Я заслужила.

– Ты хорошо подумала?

– Всю ночь не спала… Надеюсь, вам из-за меня не достанется?

– Как пойдёт. Я ничего не сказал Художникову.

– Вы – настоящий мужчина, – всхлипнула она.

– Вот что, Варя… Давайте сделаем так: с Иваном Никитовичем у вас всё равно не получится поговорить сегодня: его вызвали в обком, он очень спешит, а когда вернётся – неизвестно. Давайте мы с утра подойдём к нему вдвоём. Думаю, вам так будет легче…

Она взволнованно кивнула, а потом коснулась моей щеки губами.

– Спасибо, Георгий. Вы такой хороший…

Я промолчал: сейчас она так походила на мою Дашу, которая осталась там, в прошлой жизни.

Рабочий день был законен, перед тем как пойти домой, я отправился в больницу, чтобы навестить раненых друзей.

Первым делом заскочил к Лёве.

Он уже вовсю разгуливал в коридоре, облачившись в больничную пижаму. Увидев меня, расцвёл:

– Жорка!

– Привет! – пожал ему руку я. – Как ты?

– Иду на поправку. Врачи говорят, что на следующей недели выпишут, так что ждите – скоро выйду на работу.

– Про Петю Михайлова слышал?

– Сказали уже… Что ж вы так неаккуратно?

– Ну извини, в следующий раз будем осторожней…

– Да ладно тебе, Жора! Я ж всё понимаю, на каждом шагу соломку не подложишь. Какие новости?

Я рассказал о вечернем визите Навойтова в квартиру Художникова.

– Ну вот, – расстроился Лёва. – А я до последнего думал, что ошибочка с ним у чекистов вышла, человек порвал с прошлым, решил начать жизнь с чистого листа, потому и не рассказал ничего про своё уголовное прошлое…

– Не ты один, – вспомнил я про Варю.

– Ага. У нас многие так считали. Всё-таки Навойтов много пользу на своём посту принёс: отчаянная голова был, мог на банду в одиночку выйти…

– Видать, стержень в нём всё равно гнилой оказался, – заметил я и осторожно похлопал Лёву по плечу:

– Давай, дружище, лечись. Нам с тобой ещё Рейку брать понадобится.

– Рейку говоришь… – Лёва задумался. – Мы на эту сволочь давно зубы точим, вот только подступиться не получается. Эх, жаль, что я тут сижу, а то б…

Он встрепенулся. На его широком лбу от напряжения налилась жила.

Я догадался, что ему что сказать и не ошибся.

– Жора, я понимаю, что ты спешишь, но я тебя надолго не задержу. Тем более, это по делу.

– Говори уже, раз начал.

– Короче, тема такая: на четырнадцатой линии в доме тринадцать…

– Интересное число, – хмыкнул я.

– Да не перебивай меня! В общем, в этом доме уже давно завёлся один притон. Мы его прежде не трогали, но ты попробуй, пошукай – есть у меня теория, что либо сам Рейка, либо кто-то из его банды может бывать по этому адресу.

– А что ж вы сами этот притон не шерстили? – удивился я.

– Пробовали как-то раз, да Художников срочно на другое дело переключил, а потом руки не дошли. Ты ж видишь, что у нас творится… Запомнил адрес?

– Чего ж не запомнить! Завтра туда наведаюсь, возьму хозяина за грудки.

– Во-во! Только один не суйся!

– Пашу Рыженко с собой возьму.

– Правильно сделаешь. Потом расскажешь, что и как!

– Обязательно! – пообещал я и направился в палату, где лежал Пётр.

Само собой, не удивился, снова застав там его жену. Она встретила меня как старого знакомого.

– Георгий?!

– Здравствуйте, Вероника. Как он?

– Дважды приходил в сознание, только разговаривать не мог.

– Что врачи говорят?

Она вздохнула.

– Ничего конкретного, только плечами пожимают.

– Ну, что в сознание приходил – уже хорошо! Выкарабкается наш Пётр, даже не сомневайтесь.

– А я и не сомневаюсь, я знаю, – твёрдо сказала она.

Побыв в палате с полчаса, я отправился домой, где на общей кухоньке сварганил простой ужин из яичницы и хлеба с колбасой. Набив желудок, лёг спать.

Вырубило меня мгновенно, всё-таки давала о себе знать бессонная прошлая ночь.

Утром почувствовал себя родившимся заново, позавтракал и отправился на работу. Как и договаривались, сначала зашёл к Варе. По виду девушки было ясно, что в отличие от меня она этой ночью не сомкнула глаз.

– Готовы? – спросил я.

– Готова, – решительно ответила Варя.

– Тогда пошли.

Художников встретил нас удивлённым взглядом.

– Варя, Быстров… Вы по какому вопросу?

– Иван Никитович, Варя хочет сделать важное признание, – помог девушке я, и она ответила мне благодарным взглядом.

– Товарищ Художников… в прочем, я не уверена, что имею моральное право так называть вас… Я… Я совершила ужасную ошибку. Подвела вас и всех наших ребят, – она запнулась.

– Это ты давала Навойтову сведения, – спокойно произнёс он.

– Как вы догадались? – ошарашенно воскликнула Варя.

– Я тут не причём! – сразу открестился я.

– Товарищ Быстров ничего мне не говорил. Даже наоборот – всячески пытался выгородить вас. Ну, а почему я понял, что это были вы? Просто сложил два плюс два. Это было не так уж и сложно.

– Он сказал мне, что хочет обелить своё имя, что его подставили, – всхлипнула Варя.

– Навойтов умел быть убедительным. Был момент, когда я тоже верил в его искренность, только мне хватило опыта во всём разобраться.

– Вы меня арестуете?

Художников отрицательно помотал головой.

– Я бы пошёл на этот шаг, если бы ты не призналась. Но я не могу держать тебя в угро. Сегодня ты напишешь заявление об увольнении. Насчёт работы не переживай – я найду для тебя должность в коммунхозе.

– Спасибо Иван Никитович!

– Не за что, Варя! Впредь будь осторожней, – прежним спокойным тоном ответил Художников.

– Мне будет вас не хватать, – сказала Варя и вышла из кабинета.

Когда дверь за девушкой захлопнулась, Художников устало произнёс:

– Что, Быстров, надеюсь, больше не станешь в рыцарей играть?

– Не стану, – подтвердил я. – Теперь только «казаки-разбойники».

– И что у нас насчёт разбойников?

Я сообщил ему информацию о притоне, полученную от Лёвы.

– Добро! Потряси там всех хорошенько. Вдруг выгорит, – одобрил Иван Никитович.

Получив разрешение от начальства, я снова зашёл к Варе.

Хоть девушке было явно не по себе, она всё-таки не расклеилась и держалась молодцом.

– Как ты?

– Я в порядке, Георгий. Спасибо вам ещё раз за всё, что вы для меня сделали! И вам, и Ивану Никитовичу.

– Ты, главное, не пропадай! Кто знает, как сложится жизнь – может, ещё и вернёшься сюда.

– Вряд ли, – отрицательно покачала головой Варя.

Простившись с ней, я отправился инструктировать Пашу Рыженко. Его моя новость о предстоящем визите в притон на четырнадцатой линии не сильно обрадовала.

– Что, вот прям сейчас?

– А что тебя смущает?

– Дай хотя бы позавтракать! Я ведь с утра не жрамши! – потряс он передо мной внушительным бутербродом с сыром и колбасой.

– Не вопрос. Завтракай, но при условии, что поделишься со мной!

– Ну, Жора! Держи, – он отломил мне от щедрот своих половину бутера.

– А вот за это спасибо! – искренне поблагодарил я. – Под такое царское угощение не грех бы и чашу добрую чайку испить. У нас заварка есть?

– Есть. И сахар тоже есть – я из дома принёс, – опередил мой вопрос Паша.

Перекусив, вдвоём направились по адресу.

Дом номер тринадцать не выглядел особо ухоженным, но и впечатление откровенного «бордельеро» не производил. Обыкновенное одноэтажное здание из камня, с облупившейся штукатуркой на стенах, ничем не отличающееся от других.

Разве что дорожка ко входу была явно натоптана, что означало – место это пользуется в народе большой популярностью.

– Под каким предлогом вламываемся? – поинтересовался Паша.

– После того песца, что сейчас творится, думаешь, нам предлог понадобится? – удивился я.

– То есть без предлога?

Я кивнул.

– Куй железо, пока горячо.

– Эх, щаз накуём. Лишь бы пожара не было, – вздохнул Паша.

Достав из кобуры револьверы, мы двинулись к дому.

Глава 4

Пошла жара. Действовали мы грубо и решительно. Мощный пинок вынес дверь вместе с косяком, я сразу нырнул внутрь, готовый к любому исходу событий.

Если в доме засела крутая публика, взять её в оборот можно только так, не давая бандитам шанса очухаться.

– Всем руки в гору! Уголовный розыск! – закричал я во всё горло.

Нехитрый психологический трюк помогал ввести уголовную публику в ступор и давал нам драгоценные секунды, чтобы взять ситуацию под полный контроль.

Первым на дороге попался высокий кудрявый мужчина с крючковатым носом. Он мудро поступил, подняв руки.

– Сколько народа в доме? – наехал на него Паша, тыча в грудь наганом.

– Никого, только я…

– Брешешь!

– Честное слово, никого. Да вы сами можете проверить, – как-то слишком быстро оклемался кудрявый.

Я обыскал его. Оружия при мужчине не было.

– Паша, проверь, – кивнул я в сторону ближайшей комнаты, которая отделялась от зала занавеской.

Рыженко сунулся туда и быстро вернулся обратно.

– Пусто.

– Присмотри за ним, – я проверил другие помещения.

Кудрявый не врал: больше в доме никого не было.

Плохо… Кудрявый производил впечатление стрелянного воробья. Если не найдётся чем прижать, придётся возвращаться несолоно хлебавши, а это не то, на что мы рассчитывали.

– Документы, – потребовал я у него.

– Разрешите? – он показал в сторону комода.

– Валяй. Только не вздумай дёргаться – пришью на месте, – предупредил я.

– Что вы?! Даже в мыслях не было.

Он выдвинул нижний ящик комода, повозился в нём и достал оттуда удостоверение личности.

– Вот, прошу.

Я пробежался глазами по бумагам.

– Август Брунович Шульц, 1895-го года рождения?

– Он самый.

– По нашей информации вы являетесь владельцем бандитского притона и занимаетесь скупкой краденого.

Он улыбнулся.

– Вы ошибаетесь, гражданин…

– Быстров.

– Спасибо. Это какая-то ошибка, гражданин Быстров. Я – честный человек, никакого отношения к криминалу не имею.

– На что живёте, Август Брунович?

– В основном оказываю разного рода услуги предпринимателям, выступаю в качестве посредника при совершении торговых сделок. И да, у Фининспекции ко мне вопросов нет, налоги плачу в полном объёме и в срок. Квитанции показать?

– Не надо.

Я оглядел обстановку в зале: не дорого и богато, но в целом довольно прилично: хорошая мебель, чистота и порядок, я бы даже сказал – уют.

– Один живёте?

– Один.

– Жора, гляди что нашёл, – Паша извлёк из недр платяного шкафа жестяную коробочку из-под конфет, она доверху была набита золотыми и серебряными украшениями, преимущественно женскими.

– А это что такое? – поинтересовался я.

– Наследство от бабушки, – широко улыбнулся Шульц.

– Ну-ну, – буркнул я.

– Брешет, – многозначительно произнёс Паша. – За всё добро не скажу, но пара вещичек точно по делам о грабежах проходит. Например, вот это колье, судя по всему, принадлежало гражданке Арутюнян и было снято с неё прямо возле дома тремя субчиками две недели назад.

– Уверен?

– Ещё как уверен. Я сам этим делом занимаюсь, так что меня с панталыку не собьёшь. Оно это, Жора, не сомневайся.

– Так говорите – наследство от бабушки? – повернулся я к Шульцу.

Тот отреагировал на удивление спокойно.

– Совершенно верно. И я понятия не имею, о чём говорит ваш коллега. Это колье – наша фамильная драгоценность.

Я понял, что этого кента легко расколоть не получится.

– Так, Паша, берём гражданина Шульца под ручки и везём к нам в угро на допрос.

– Это произвол. Я буду жаловать! – как-то по-будничному скучно произнёс Шульц.

– Ваше право, – согласился я. – Но пока придётся последовать за нами.

– А может договоримся? – вдруг спросил Шульц.

– Это как – договоримся?

– Как все нормальные люди, – улыбнулся он. – Я слышал, что у вас в уголовном розыске маленькая зарплата. По-моему, это совершенно несправедливо…

– К чему клоните, гражданин Шульц? – насупив брови, задал вопрос я.

– Я помогаю немного исправить эту несправедливость, а вы забываете про колье, – нахально заявил тот. – Ну как? По рукам?

– По морде, – сказал я. – Ещё раз брякнешь такое – получишь по морде. Понятно?

Он кивнул.

– Кстати, попытку дать взятку сотрудникам уголовном розыска мы обязательно зафиксируем в протоколе.

Я повернулся к Паше.

– Организуешь пару понятых, которые подтвердят, что мы нашли это колье при обыске у гражданина Шульца?

– Обижаешь, – ухмыльнулся он. – Хоть десять.

Шульц вёл себя чересчур расслабленно и спокойно для взятого с поличным, без всякого сопротивления сел с нами в служебный экипаж и смотрел на нас как-то даже дружелюбно, что наводило меня на нехорошие мысли.

Что-то с ним не так, сразу решил я. Отпереться будет сложно, даже при гуманных советских законах ему грозит тюремный срок, а на прожжённого урку, отсидевшего не один год на нарах, Шульц не смахивает.

Пашу явно одолевали схожие мысли. Он то и дело бросал на задержанного задумчивый взгляд и чесал в затылке.

Мы не успели проехать и пол-улицы, как дорогу нам преградили двое вооружённых людей.

– А ну, стоп! – выкинул вперёд руку один из них, и я с удивлением узнал в нём чекиста Мышанского.

– Григорий Игнатьевич? Что случилось? – спросил я.

– Товарищ Быстров, нужно поговорить, – вкрадчиво произнёс он.

– Так в чём дело?

Он показал глазами на край соседнего дома, и я догадался, что речь пойдёт о разговоре тет-а-тет.

– Паша, постереги его, – сказал я напарнику и вылез из экипажа.

Мы с чекистом зашли за угол.

– Слушаю вас, товарищ Мышанский.

– Шульца нужно отпустить, – без обиняков заявил тот.

– С какой стати?

– Вам недостаточно моих слов?

– Пока нет. Я решительно не понимаю, почему должен отпускать Шульца. Он как минимум торгует краденным… А ещё у нас есть подозрения, что Шульц связан с бандой Рейки. Так что, извините, товарищ Мышанский, но отпустить его я не могу.

– Я приказываю вам!

– Да хоть заприказывайтесь? Я вам не подчиняюсь.

Он смерил меня недовольным взглядом.

– А ты наглец, Быстров…

– Да уж какой есть. Вы либо говорите мне правду, товарищ Мышанский, либо мы везём Шульца в угро и раскалываем его по самые… ну, вы меня поняли.

Он надвинул холодную фуражку на лоб и хмуро произнёс:

– Я тебя хорошо понял, Быстров. Вижу, что ты упёртый и со своего не сойдёшь.

– Правильно видите, товарищ Мышанский. Так собственно, почему вы настаиваете, чтобы мы освободили Шульца?

– Шульц – агент ОГПУ, – наконец, выдавил из себя тот. – Мы пытаемся внедрить его в банду, а я отвечаю за эту операцию. Если вы арестуете Шульца, то сорвёте наши планы. Теперь ясно?

– Теперь ясно, – ответил я. – Вы, товарищ Мышанский, не извольте беспокоиться. Шульца мы отпустим, не вопрос, но у нас будет тогда к вам маленькая просьба.

– Какая ещё просьба? – подозрительно уставился на меня он.

– Уголовный розыск будет весьма признателен товарищу Шульцу, если он поможет нам выйти на Рейку… В конце концов, мы ведь все заинтересованы в разгроме этой банды.

– Ну Быстров, ну нахал!

– Так я ж не для себя, а ради общего дела!

– Только это тебя и извиняет, – вздохнул чекист. – Будь по-твоему, я попрошу Августа узнать как можно больше про Рейку. А вы давайте поскорее его освобождайте. Не приведи бог, увидит кто из блатных, пойдут разговоры…

– Всё будет в лучшем виде! – заверил я.

Мы вернулись к экипажу.

– Паша, гражданин Шульц может отправляться домой, уголовный розыск претензий к нему не имеет, – объявил во всеуслышание я.

Рыженко посмотрел на меня как на сумасшедшего, открыл было рот, но я не дал ему ничего сказать:

– Потом всё объясню…

К счастью, он не стал спорить со мной и отпустил агента ОГПУ на свободу.

– Можете идти, Август Брунович.

– Благодарю вас, – Шульц легко и пружинисто выпрыгнул из экипажа.

Оказавшись на тротуаре, снял шапку и слегка склонил голову, словно издеваясь над нами – недалёкими сотрудниками угро.

– Рад нашему знакомству, товарищи милиционеры.

– А уж как мы рады, – сквозь зубы проскрипел Паша.

Когда мы отъехали подальше, он спросил:

– И как это прикажешь понимать, Жора?

– А ты ещё не догадался?

– Жора, хватит загадками говорить! – разозлился он.

Я кивнул, прекрасно понимая состояние товарища. Мне и самому произошедшее было не по душе.

– Шульц – сотрудник ОГПУ. Только держи язык за зубами, Паша, – предупредил я.

– Вот зараза! – ругнулся он. – Так что – выходит впустую съездили?

– Время покажет. Мышанский обещал делиться с нами информацией по Рейке. Так что может и не зря.

– А Художникову что скажем?

– То же самое. Придётся теперь Шульца за две версты обходить.

К большому удивлению мы застали в кабинете сияющего как начищенный медный пятак Леву.

– Ого! – радостно воскликнул я. – Какими судьбами?!

– Надоело на больничной койке валяться! На мне ж как на собаке – всё моментально заживает.

– Здорово! А как же медсестрички?! Неужели они тебя отпустили? – усмехнулся я.

– Так я ж не просто так ушёл, а адресок предварительно спросил. Кстати, Паша, ты вроде у нас неженатый? Составишь компанию разок? Я тебя с такой красоткой познакомлю! – он мечтательно поднёс ладонь к губам. – А тебе, Быстров, не предлагаю – ты у нас человек семейный.

– Семейный, – подтвердил я.

Больше всего на свете я скучал сейчас по Насте, жалея, что сейчас не двадцать первый век с его скоростями и техническими возможностями, когда ты в любой день можешь прыгнуть на самолет и через несколько часов оказаться в Москве, ну или просто устроить сеанс видеосвязи с любимой.

Только лишившись всего этого, понимаешь и начинаешь ценить прогресс по-настоящему.

Немного позубоскалив с довольным аж рот до ушей Левоном, отправились на доклад к Художникову.

– Значит, Шульц – агент Мышанского… – протянул тот. – Молодцы, чекисты, грамотно работают. Надеюсь, и у нас тоже появятся подвижки на этом направлении.

Он пояснил:

– Реязов собирался сегодня встретиться со своим информатором из столовой, вроде как есть хорошие новости.

В тот момент мы ещё не знали, что на самом деле ждёт нашего товарища.

Глава 5

Встреча Реязова со своим информатором натолкнула меня на идею навестить Лёньку Зубка – рыночного жулика, уже успевшего оказать нам кое-какие услуги.

Сразу после совещания я направился на Старбаз – старый базар, место, где промышлял Лёнька.

Оказавшись там, я понял, что переоценил свои силы: народу на рынке было полным полно, казалось, сюда приехало полгорода. Толпы покупателей фланировали вдоль бесконечного количества торговых рядов, а от криков продавцов можно было оглохнуть.

Сущий Вавилон…

Искать тут Зубка всё равно, что иголку в стоге сена. Да и не факт, что он будет рад встрече. Может и свалить от греха подальше.

Я – человек настойчивый и упрямый, а уныние – тяжкий грех. Надо что-то придумать, причём быстро, и я придумал.

Здесь нужен тот, кто в толкучке Старбаза чувствует себя как рыба в воде и знает все входы и выходы.

Кажется, я знаю, кто мне поможет.

У центральных ворот чумазые пацаны-беспризорники зарабатывали на жизнь, кто как умел: развлекали публику грустными песнями или «стреляли копеечку», выпрашивая подаяния. Мальцы посерьёзнее подряжались в грузчики и таскали на угловатых подростковых плечах тяжёлые узлы и мешки.

Да уж… сколько лет ещё будет решать советская власть эту проблему.

Я поманил одного из них, побойчей, пальцем. Моя физиономия в городе ещё не примелькалась, и мало кто знал, где я работаю, так что от меня не шарахались и за три версты не обходили.

Пацан спокойно подошёл ко мне и уставился пытливым взором, в котором не было признаков страха, а скорее обычное любопытство. Ну и желание подзаработать, куда без него.

– Тебе чего, дядечка? – солидным тоном спросил он.

Голос его уже начал ломаться, и подростковый басок то и дело сменялся детским писком.

– Дело есть, – в тон пацану ответил я.

– А мне с того какая корысть?

Я показал монету.

– Будет твоей, если найдёшь мне Лёньку Зубка.

Я не сомневался, что беспризорники, регулярно ошивавшиеся на рынке, прекрасно знают всю местную гопоту от урок до сявок, поэтому даже не стал уточнять, в курсе ли парнишка, о ком идёт речь.

– А если не найду? – усмехнулся мальчишка.

– Значит, деньги останутся при мне.

Пацан на секунду задумался, прикидывая потенциальные проблемы и собственные выгоды.

– А тебе он зачем? – для вида поинтересовался он.

– Тебе сказать, что с любопытной Варварой на базаре сделали? – улыбнулся я и шутливо потянулся к его носу.

– Не надо, – отпрянул пацан и вытер рукавом разодранного пальто чумазый шнобель. – Ты тут постой, а я сбегаю.

– Договорились.

Пацан исчез в воротах, а я принялся ждать.

Минут через пять меня дёрнули сзади за полу пальто. Я обернулся и с удивлением увидел своего посланца. Надо же, какой шустрый. И как это я его пропустил?

Через центральные ворота он не выходил, значит, воспользовался другим выходом.

– Нашёл?

– Нашёл, дядечка. Только ты б поспешил, если тебе Зубок сильно нужен, – встревоженно произнёс он.

– Что такое? – нахмурился я.

– Убивают его, – пояснил мальчишка.

– Чего?! – воскликнул я. – А ну, веди…

Беспризорник повёл меня какими-то окольными путями. Мы пропетляли мимо палаток, амбаров и складов и оказались напротив обшарпанной стены, вдоль которой лежали кучи мусора. Хватало здесь и человеческих экскрементов – понятно, куда нетерпеливая публика бегает справлять большую и малые нужды.

Запах тут стоял просто отвратительный.

– Там его бьют, за деревьями, – показал беспризорник.

Я присмотрелся.

Действительно, в небольшой рощице трое дюжих мужиков, судя по всему, деревенских, чистили морду Зубку, причём делали это в лучших традициях сельских драк: жестоко и кроваво. Если не прийти урке на подмогу, скоро от него останется отбивная, а это точно не входило в мои планы.

Что самое интересное, на помощь Зубок не звал, да и редкие свидетели делали вид, что ничего не происходит и спешили покинуть место. Похоже, тут действовал закон джунглей: каждый сам за себя.

Милиция тоже обходила закуток стороной, так что расправа могла длиться бесконечно долго.

– Жалко Лёньку, – внезапно всхлипнул беспризорник. – Он хороший, добрый…

Надо же, оказывается наш Лёня не такой уж пропащий. Только это не мешало ему разводить доверчивых граждан, и по идее сейчас он получал по заслугам.

Но, как ни крути, придётся вмешаться. Мне Лёнька ещё нужен. С информаторами у меня пока толком не сложилось, Зубок чуть ли не единственный, у которого я мог хоть что-то узнать.

– Держи, заслужил, – протянул я деньги парнишке. – И не переживай за Зубка, сейчас всё порешаем.

Я быстро пошагал к роще, прикидывая план действий: не думаю, что трое разгоряченных мужиков выпустят из рук добычу после моих словесных увещеваний, значит, придётся пустить в ход кулаки. Светить корочки уголовного розыска или угрожать наганом нельзя, после такого Зубку будет проще сразу купить мыло и верёвку: на базаре ему больше жизни не будет, как и в остальном городе. В его кругах связь с угрозыском, мягко говоря, не поощряется.

– Постойте, православные! – закричал я на ходу. – Вы ж его убьёте!

– А тебе какое дело? – на секунду отвлёкся от увлекательного процесса экзекуции дородный крестьянин с круглым и красным лицом.

Сдаётся, что незадолго до инцидента, он успел изрядно принять на грудь, да и его напарники тоже были подшофе.

А вот это плохо, нетрезвые граждане не очень-то расположены выслушивать чужие доводы, даже если те полны логики. Тут нужен другой подход, вот только вряд ли успею его найти.

– Не хочу, чтобы грех на душу приняли, – привёл я первый попавшийся довод и, видать, не самый удачный.

– За него-то? – хмыкнул краснолицый. – Ошибаешься, паря. За этого гада как раз сто грехов сразу спишут.

И, показывая что ему моё мнение на хрен не сдалось, он двинул несчастному Лёньке под дых. Зубок сразу согнулся и выблевал на грязный снег содержимое желудка.

Такими темпами скоро рыночный жулик начнёт ходить в туалет кровью, мужики работали как заправские мясники, отбивая и печень и почки.

– Граждане! – дружелюбным тоном заговорил я. – Отпустите его и расходимся миром. По-хорошему прошу.

– Никак ты его дружок? – склеил глаза в узкие щёлочки красномордый.

Эта догадка показалась ему очень похожей на правду.

– А ну, ребята, давайте-ка оприходуем и этого гада! – предложил он. – Да тут одна шайка-лейка собралась!

Поскольку Лёнька уже не мог дать отпора, внимание всех троих полностью переключилось на меня. Их взгляды не предвещали ничего хорошего, да и вообще, сдаётся мне, в данный момент им уже было всё равно, кого лупасить.

Теперь в воздухе запахло не только человеческим дерьмом, но и приличной дракой.

– Бросайте вы это дело, мужики, – всё так же миролюбиво произнёс я. – Не по-людски это, не по-христиански! Сами ж потом пожалеете!

– Это ты у нас сейчас пожалеешь! – многозначительно пообещал красномордый.

Они стали заходить с трёх сторон, беря меня в клещи.

По всем правилам бойцовской науки самым логичным способом будет смазать лыжи и удрать отсюда как можно подальше, или заорать «пожар». В драке против троих у обычного человека мало шансов, даже если ты неплохо подготовлен. К тому же противники мне попались достойные, явно с большим опытом боёв деревня на деревню. Такие легко не сдаются и прут напролом.

Я снова с сожалением подумал про спрятанный в невидимой кобуре наган. Эх, как бы он сейчас уравнял мои шансы… Но, нельзя и точка!

Одно радовало: не было финок и прочего «холодняка», то есть на перо меня точно не посадят.

– Трое на одного? – с презрительной миной спросил я. – Как-то нечестно, мужики!

– Да пошёл ты! – ругнулся красномордый и кинулся на меня первым, разжигая драку.

Подвела его хмельная башка и плохая координация движений. Я сбил увальня подсечкой и, когда он оказался на спине, нанёс короткий и мощный удар в нижнюю челюсть, гарантированно отправляя в отключку.

Одним желающим набить мне морду стало меньше, хоть какой-то позитив.

– Ещё есть желающие?

Желающие нашлись.

Нет, будь его товарищи потрезвее, скорость и лихость, с какими я расправился над их корешем, заставила бы пейзан действовать гораздо осторожней, но… не зря говорится: все беды в нашей жизни от алкоголя.

Разгоряченные самогоном «колхозники» только сильнее взбодрились и, как по команде, ринулись на меня, желая отмщения. Действовали они спонтанно и потому только мешали друг дружке.

И всё равно, двое против одного, расклад не в мою пользу.

Эх, разойдись рука, раззудись плечо!

Первого пинком отправил на землю, уложив возле красномордого. Теперь тому хоть не так скучно будет.

Тяжёлая зимняя поверженного мешала ему быстро встать на ноги, поэтому на какое-то время у меня остался всего один противник: не хлюпкий, но всё-таки и не богатырь. Обычный мужик, среднего роста и телосложения.

Он попытался заехать мне в скулу, немного не рассчитал, и его кулак мелькнул у меня перед носом, впустую пробороздив воздух.

А вот и ответка. Я изловчился и двинул ему снизу вверх, целясь в подбородок. Бум. Голова крестьянина дёрнулась, он явно потерялся во времени и в пространстве, зашатался и тут же получил дополнительную порцию горячих.

Закончилась процедура тем, что гражданин тоже отправился баиньки.

Полная победа! Вот только сердце моё по вполне понятным причинам не пело. Я прекрасно понимал, что лупцевали они Лёньку не за то, что тот отказался перевести старушку через дорогу, и потому были в своём праве, так что старался никого не калечить. Да, бил резко и больно, но не так, чтобы переломать руки, ноги или челюсть.

– Что ж ты творишь, ирод! – закричал с холодной земли тот, которого я уложил возле красномордого. – Эту сволочь защищаешь?! Да он же – упырь! Честной народ обманывает…

– Так, мужчина, мне с тобой спорить некогда. Собирай своих приятелей и вали отсюда, покуда я добрый. А насчёт него, – покосился я на Лёньку, – не переживай. Разберёмся.

– Разберётся он! – буркнул мужик, но спорить не стал, подхватил обоих дружков и старательно попёр к торговым палаткам.

Будет хреново, если сейчас он встретит кого-то из сочувствующих и вернётся с подкреплением.

Пора сматываться.

Я склонился над Лёнькой, потряс его за плечо.

– Зубок, ты как?

– Как – как! Голой ж… об косяк! – отозвался тот, еле шевеля разбитыми губами.

– Идти сам можешь?

– Не знаю. Щаз попробую.

Он сделал шаг, другой и тут же выругался.

– Сука! Чтоб этим гадам ни дна ни покрышки!

Я закинул его руку себе на плечо.

– Потерпи чуток. Сейчас я тебе помогу.

Лёнька кивнул.

Вместе мы двинулись к выходу с рынка, причём каждые тридцать секунд Зубок шипел от боли и матерился.

– Может тебя в больничку? – предложил я.

Он скривился.

– Не надо в больничку. И так заживёт. Думаешь, мне в первый раз досталось?

– Да уж что-то мне подсказывает, что с твоей профессией тебе частенько прилетает. Как же тебя угораздило так обмишуриться?

– Один из них узнал меня. Я в прошлом году его на деньги выставил, а сегодня случайно на его знакомого нарвался. Вот и понеслась нелёгкая, – криво ухмыльнулся он. – Если б не ты, харкать мне юшкой до конца лет. Дюже серьёзно за меня эти мужички взялись.

– Если не в больничку, куда тогда?

Лёнька махнул рукой.

– Туда. За забор выйдем, я там отдышусь.

– Как скажешь.

Когда мы покинули территорию рынка, Зубок окинул меня задумчивым взглядом:

– Только не говори мне, что случайно мимо проходил…

– Не скажу, – ухмыльнулся я. – Тебя искал.

– Зачем?

– Про ограбление поезда слышал?

– Весь Ростов о нём только и говорит. Лихо паровоз подломили…

– Кто это сделал, знаешь?

– Догадываюсь, – важно произнёс он.

– Рейка?

Зубок попытался улыбнуться, но в результате зашипел как рассерженный гусь.

– Суки, все губы разбили! – пожаловался он.

– Ты не ответил: Рейка при делах или нет?

– Само собой, при делах. Только не он был за главного.

– А кто?

– Медик всё провернул.

Про Медика, в миру Ивана Менникова, я уже как-то слышал краем уха, но ещё не сталкивался в своих расследованиях, поэтому захотел узнать о нём побольше.

– Что ещё за Медик? Действительно – врач?

– Из него такой же врач, как из меня сельский учитель. Прозвище у него такое: Менник – Медик, – пояснил Лёнька. – Молодой и борзый. Ещё и тщеславный. Через то и помрёт.

– Раздобудь мне информацию, где скрываются Рейка и Медик.

– Не пойдёт, мент. Если кто-то из них узнает, что это я вас навёл – мне крышка.

– Никто ничего не узнает.

– Э, не ты, так другой сдаст! Наверняка у Рейки или Медика есть кто-то из ваших прикормленных.

– С тобой будем общаться только я или Михайлов. Гарантирую, что твоё имя нигде не будет фигурировать, ни в одном из материалов. Ну и мы в долгу не останемся, можешь не сомневаться. Ты это, приходи, если что, – голосом волка из знаменитого мультика произнёс я.

– Ага, к вам придёшь, а назад не выйдешь.

– Выйдешь, не переживай, – заверил я. – Так что, Лёня, поможешь найти Рейку и Медика?

– Я поспрошаю потихоньку. Обещать – не обещаю, но сделаю, что могу.

– Договорились. И да, как насчёт больнички?

– Я лучше дома отлежусь, мне там лучше будет.

– Дело твоё.

Простившись с Зубком, я отправился в угрозыск. Если информатор не подведёт, рано или поздно мы обязательно выйдем на след обоих бандитов.

Войдя в кабинет я сразу почуял что-то неладное: повсюду царила тягостная атмосфера и уж больно печальный и удручённый вид был у моих коллег.

– Что-то стряслось? – с порога спросил я.

– Стряслось, – подтвердил Паша Рыженко. – Реязова убили.

Глава 6

Да уж, известие, прямо скажем, было невесёлым. Кто терял боевых товарищей, тот меня поймёт.

Скорбь по погибшему и ненависть к тем, кто это сотворил, захлестнули меня с головы до ног.

– Вечная память, – протянул я, снимая с головы шапку. – Как это произошло?

– Застрелили на квартире Авикова – его информатора. Реязова сразу наповал, а Авикова ранили. Он скончался по дороге в больницу. Перед тем как умереть, успел сообщить, что в них стрелял Рейка. Он внезапно нагрянул на квартиру Авикова и опознал Реязова, – пояснил Паша. – Короче, Художников приказал Рейку живым не брать.

Оперативники одобрительно закивали.

Я был с ними солидарен: этому гаду больше нет места на земле.

– Похороны намечены на послезавтра, – добавил Паша.

– Послезавтра? – встрепенулся наш парторг Андрей Голубев. – На послезавтра у нас очередное собрание партийной ячейки уголовного розыска было намечено. Если не возражаете, я перенесу на другой день.

– Конечно, переноси, – кивнул Паша. – Проводить товарища в последний путь – святое дело.

Он повернулся ко мне.

– А ты как сходил? Есть новости?

– Есть. Мне на Старбазе шепнули, что налёт на поезд организовал Медик, – сообщил я. – Мне бы в материалах по нему покопаться… Может, найду ниточку…

– Копайся на здоровье, – разрешил Паша. – Новичкам везёт.

– Это я – новичок?

– Ну в смысле, новичкам в нашем городе, – поправился Паша.

Он подошёл к своему сейфу, открыл дверцу и, достав оттуда полдюжины пухлых папок, положил на мой стол.

– Вот, изучай. Тут все его подвиги за последние три месяца.

Я обратил внимание на объём документов.

– Знатно покуролесил?

– Что есть, то есть, – подтвердил Рыженко. – Прямо восходящая звезда уголовного мира. Ещё немного и выбьется в дамки. Надо бы укоротить субчика. А насчёт его причастности к ограблению поезда – похоже на правду.

Поскольку текучки сегодня не намечалось, я открыл материалы уголовных дел и углубился в чтение. Почти сразу стал понятен почерк этого явно не ординарного преступника: его налёты и ограбления всегда отличались дерзостью и продуманностью, к тому же Медик не любил понапрасну стрелять и предпочитал обойтись малой кровью или вовсе без неё.

Очень характерным, к примеру, было ограбление кооперативного магазина в Посоховском переулке. Посреди белого дня шестёрка вооружённых бандитов, косящих под бойцов Красной армии, на двух подводах подкатили к магазину.

Медик, изображавший из себя краскома, вошёл в него и, вытащив маузер, во всеуслышание объявил:

– Внимание, граждане! Я Медик! Всем лечь!

Перепуганной публике оказалось достаточным упоминание его имени, все разом попадали на пол и не стали сопротивляться.

Бандиты вынесли из магазина кучу мешков с продуктами и рулоны мануфактуры, покидали товар на подводы, навесили на дверь амбарный замок и укатили восвояси.

Только через час несчастные граждане смогли освободиться и вызвать милицию.

И таких историй было по нескольку на неделю.

Меры, принятые уголовным розыском, пока что результатов не дали. Бандиты по-прежнему оставались на свободе.

Что ж, Иван Менников, пришла пора заняться тобой и твоими приспешниками как следует. Тем более, если напав на твой след, удастся выйти и на пресловутого Рейку.

Эх, с каким наслаждением я бы влупил ему пулю в лоб! И даже не сомневаюсь, остальные парни поступили бы точно так же, не задумываясь.

Такую сволочь нужно карать!

– Быстров, ты свободен? – выдернул меня из задумчивости голос Паши.

– Да, а что? – встрепенулся я.

– Сгоняй на текстильный синдикат. Ограбили их. Вынесли товара на сумасшедшую сумму. Если понадобится подкрепление – телефонируй, подскочим.

Я кивнул и принялся собираться.

Эксперт Нефёдов ждал меня в экипаже, любовно поглаживая потёртый кожаный чемоданчик криминалиста. Он сухо буркнул в ответ на моё приветствие и прикрыл глаза.

Текстильный синдикат занимал несколько зданий из красного кирпича, территория была обнесена высокой стеной – ни дать, ни взять – крепость.

У ворот нас встретил круглый, похожий на колобок, мужчина с толстым носом картошкой и пухлыми розовыми щеками. На нём было пальто с бобровым воротником, на голове каракулевая шапка, подмышкой он держал парусиновый портфель.

– Дымов, заведующий синдикатом, – представился кругляш.

– Быстров, уголовный розыск. Это – наш эксперт, товарищ Нефёдов.

– Спасибо за оперативность, товарищи. Я звонил вашему начальству, он обещал прислать самых лучших.

– У нас все лучшие. Показывайте, что тут у вас произошло, – сразу перешёл к делу я.

– Беда у нас приключилась, товарищ Быстров. Ночью обнесли наш склад, вынесли всё, что было.

– А что у вас было?

– Очень важный и дорогой товар: итальянский текстиль. Вы даже не представляете, товарищи, какой это урон для нас! Цифры просто сумасшедшие! – запричитал Дымов.

– Когда это произошло? – оборвал его я.

Многословие Дымова начинало действовать мне на нервы.

– Видимо, ночью. Вчера вечером всё было на местах, я лично проверял. Утром гляжу – замок на складе сбит. Захожу внутрь – а там шаром покати. Подчистую выгребли.

– Кто-нибудь при этом пострадал?

– Слава богу, никто! Сторож цел и невредим. Только с меня начальство голову снимет, – грустно вздохнул заведующий.

– А где, кстати, ваш сторож?

– У себя в сторожке. Я его не отпустил домой отсыпаться.

– И правильно сделали. Товарищ Нефёдов, – обратился я к эксперту, – вы пока осмотрите место преступления, а я пообщаюсь со сторожем.

Эксперт кивнул и направился к складу, а я в сопровождении Дымова пошагал к сторожке – единственному деревянному зданию на территории синдиката.

У входа в неё стоял и нервно курил мужик бомжеватого вида с бородой и помятым лицом. Увидев нас, он щелчком пальца отправил окурок в сугроб.

– Наш сторож, Тарас Остапенко, – сообщил Дымов. – А это товарищ Быстров из уголовного розыска.

Мне сразу не понравилось выражение глаз бородача, он так старательно отводил взгляд в сторону, что я сразу смекнул – с ним что-то не так.

– Как же это вы прошляпили ограбление склада, гражданин Остапенко? – поинтересовался я, наблюдая за его реакцией.

– Сам не знаю, – печально пожал плечами он. – Я ить как по инструкции полагается за ночь кажный час обход делал, всё в порядке было… Мабуть под утро замок сбили.

– Мабуть, – согласился я. – Подойдите, пожалуйста.

– Зачем? – встревожился сторож.

– Подойдите-подойдите, – настойчиво произнёс я. – Не бойтесь, не укушу.

Он сделал шаг в мою сторону.

– Ближе.

Немного потоптавшись, Остапенко всё-таки оказался возле меня.

– Дыхните.

– А что такое?

– Вы дыхните, а там разберёмся.

Он тихонечко дыхнул в мою сторону.

– Сильнее.

Набрав полные лёгкие воздуха, Остапенко окатил меня запахом винокуренного завода, смешанного с ядрёным чесночным амбре.

– Пили?

– Вы что! Не мочно мне… Я ж на работе.

– Пили? – теперь с жёсткой интонацией спросил я.

– Остапенко! – повысил голос на подчинённого Дымов.

– Ну пил, – понял, что отпираться бесполезно сторож. – Так я ж чуточек, для сугрева. Вот столечко, – развёл он большой и указательный пальцы правой руки.

– Покажите, что именно пили.

– Зайдёмте унутрь, – показал на сторожку Остапенко.

В тесной сторожке со скрипучими некрашеными полами стоял спёртый запах табака и чада от коптящей буржуйки, дышать было практически невозможно. Покопавшись в кладовке, Остапенко извлёк на свет божий пустую бутыль.

– Один пил? – спросил я.

– Один.

– Это называется – чуточек?! Целую бутылку в одну харю выжрать…

– Так я ж… – зачем-то начал оправдываться сторож.

– Пока помолчите. Если мне понадобится что-то узнать, я спрошу.

Остапенко заткнулся.

Я взял её в руки и принюхался: густое амбре дешёвого шмурдяка резко ударило в нос. М-да… Та ещё отрава.

– Откуда она у тебя?! – наехал на сторожа Дымов. – Ты ж сам плакался, что у тебя денег нет!

– Дык это… подарили, – признался Остапенко.

– Кто подарил и когда? – мгновенно напрягся я.

Ужасно не люблю истории, когда сторожам дарят вот такие подарки. Почему-то слишком часто они заканчиваются не самыми приятными последствиями для тех, кто их получил.

А если для гарантии туда сыпануть снотворного… Хотя, можно и без него. Самогон в таких объёмах сам по себе нехилый удар по мозгам.

– Вчера подарили, – потупил глаза Остапенко.

– Вчера, значит… – многозначительно произнёс я. – А на второй вопрос почему не ответил?

– Так подарили и подарили, что тут такого…

– Мне из тебя клещами ответ тянуть?! – разозлился вконец я.

– Фраерман подарил, – буркнул сторож.

– Кто?

– Слушайте его больше! – выступил вперёд Дымов. – Во-первых, не Фраерман, а Фаерман. Во-вторых, не такой человек Иосиф Абрамович, чтобы самогонку сторожам дарить.

– Христом-богом клянусь! Это он так вчера меня отблагодарил: я ему на днях помог телегу починить…

– Так, стоп! Давайте разбираться! – сказал я. – Итак, кто такой этот самый Фаерман?

– Арендатор наш. Они с напарником – гражданином Шварцем у синдиката несколько помещений арендуют. Если хотите, могу в бухгалтерию проводить – договора покажу. Всё по закону, – сообщил Дымов.

– Этот вопрос выяснили. Появится нужда, заглянем и в бухгалтерию. Осталось узнать, а почему этот гражданин Фаерман не мог отблагодарить вашего сторожа бутылкой самогонки?

– Да вы просто себе не представляете, какой он – Иосиф Абрамович. Милейший и интеллигентнейший человек. Ведёт себя в высшей степени культурно, не матюгается, не курит, спиртного в рот из принципа не берёт.

– А вы меня заинтриговали, – усмехнулся я. – Не часто в нашей время встретишь таких людей… Познакомите?

– С удовольствием, вот только с утра я Иосифа Абрамовича, как и его напарника, не видел, хотя обычно они с девяти уже открыты, – сообщил Дымов.

– Вот как… Тогда покажите, какие именно помещения они арендуют.

Заведующий подвёл нас к неказистому строению, и почти одновременно из соседнего здания вышел Нефёдов. Увидев меня, он помахал рукой и направился к нам.

– Этот склад у вас ограбили? – сразу догадался я, поглядев на дом, их которого вышел эксперт.

– Да, – кивнул Дымов. – Он самый. Эх, какой был товар! Какой товар! Первый сорт!

Здания разделяли считанные метры. Дорожка между ними была, как говорится, натоптанная, что тоже наводило на определённые мысли.

Слишком много подозрительных совпадений…

На дверях конторы парочки арендаторов висел массивный замок. Но стоило мне только тронуть его, как он сорвался и упал.

Так-так…

– Неужели и их ограбили?! – с ужасом выдохнул Дымов.

– Сейчас узнаем, – сказал я, открывая дверь.

Глава 7

Да уж, теперь я знал, как на практике выглядит поговорка «пусто, хоть шаром покати».

В конторе граждан Фаермана и Шварца царила та самая вселенская пустота, если не считать ободранного письменного стола и пары колченогих стульев.

– Здесь всегда так? – спросил я.

– Н-нет, – признался Дымов. – Видать, и арендаторов тоже обнесли…

– Не факт, не факт, – покачал головой я. – Говорите, они в девять открываются?

– Да, в девять. Они люди аккуратные, всё по распорядку…

– Что ж, пройдёмся по помещениям, оценим масштаб бедствия, – предложил я.

Больше всего меня заинтересовала дверь в конце узкого и длинного коридора. Я толкнул её, она распахнулась без скрипа, чувствовалось, что совсем недавно её хорошо смазали.

– Куда она ведёт?

– Э… на улицу, – сообщил заведующий.

– То есть за забор?

– Ну да.

– То есть через это арендуемое помещение можно совершенно спокойно покинуть охраняемую территорию, не попадаясь на глаза сторожу? – стал развивать мысль я.

– Совершенно верно. Но странно, что дверь открыта… Мы на неё специально замок вешали. Кстати, где он? – забеспокоился Дымов.

– Растворился вместе с похищенным текстилем и, похоже, вместе с арендаторами, – резюмировал я. – Где, говорите, можно посмотреть договоры с ними?

Сомнительно, что жулики использовали настоящие документы при заключении договора, но попытка – не пытка.

Дымов отвёл меня в бухгалтерию, где царствовали две полных дамы бальзаковского возраста. Обе посмотрели на меня с большим интересом.

– Вот, девушки, знакомьтесь – это товарищ Быстров из уголовного розыска. Покажите ему, пожалуйста, всю документацию по Фаерману и Шварцу.

– Чай будете, товарищ Быстров? – кокетливо поинтересовалась одна из дам.

Над верхней губой у неё отчётливо рисовалась тонкая линия невыщипанных усиков.

– Не откажусь.

– Халь, – обратилась «девушка» с усиками к подруги, произнеся её имя на южно-русский манер, – найди товарищу из уголовного розыска все бумаги, а я пока чайком займусь.

– А мне что – чаю не предложите? – обиделся Дымов.

– Вы что? Как мы без вас! – всплеснула руками дама с усиками.

В бухгалтерии было натоплено, я снял с себя пальто и повесил его на стоявшую у входа вешалку.

Галя, покопавшись в несгораемом сейфе, достало толстую, прошитую суровыми нитками тетрадь, немного полистала её и, найдя нужное, протянула мне.

– Всё тут, товарищ Быстров. У нас насчёт бумаг всегда полный порядок. Товарищ заведующий не даст соврать.

Обручального кольца у Галины не было, и она демонстрировала этот факт всеми возможными способами.

Я углубился в чтение и, попросив карандаш, записал себе все данные на обоих арендаторов. Если верить договору, оба они проживали по одному адресу, что сразу наводило на нехорошие мысли. Сто процентов – липа, однако всё равно придётся проверить.

– Вот ваш чай, – сообщила напарница Галины, ставя возле меня стакан в металлическом подстаканнике и мисочку с колотым сахаром и специальными щипцами. – Угощайтесь, товарищ Быстров.

– Благодарю.

Крепкий чай бодрил не хуже кофе. По телу разлилось приятное тепло.

– Красавицы, а что вы можете рассказать про этих арендаторов? – приступил к опросу я, когда допил стакан до дна.

– А что вас интересует? – спросила Галя.

– Для начала опишите их внешность. Я ж знаю, вы – девушки, особы наблюдательные. Видите то, что ни один мужчина не заметит.

Дамы улыбнулись. Комплимент пришёлся им по душе.

Первой заговорила дама с усиками:

– Мужчины интеллигентные, слова плохого не скажут, всегда здороваются, улыбаются, очень приветливые. Одеваются хорошо, пальто, костюмы, сорочки, галстуки – всё вычищено, наглажено и отутюжено. Оба чернявые, волосы кудряшками. Фаерман где-то с вас ростом, только худой очень и сутулый, а Шварц пониже, с животиком.

– А ещё у Иосифа Абрамовича большое родимое пятно на правой щеке, – сообщила важную примету Галя. – А ещё у него зубы золотые… Не знаю, поможет это вам чем-нибудь…

– Обязательно поможет, – радостно потёр руки я. – А кроме работы вы с ними ещё где-то пересекались? Может, в городе видели где-нибудь?

– Я – нет, – пожала плечами Галя. – Да мне и некогда после работы шастать, итак домой еле-еле приползаешь.

– А я видела, – сказала бухгалтерша с усиками.

– Где? – уставился на неё я.

Она смущённо потупилась и, наконец, выдавила:

– В кафе «Ампир». Они там скромненько в уголке сидели, о чём-то разговаривали. Так увлеклись, что никого вокруг себя не видели.

– «Ампир», значит, – взял название ресторана на заметку я. – Что ж, красавицы, спасибо вам за очень ценную информацию. Теперь нам будет гораздо легче искать вашу пропажу.

– А вы что – думаете, это наши арендаторы нас ограбили? – удивилась Галина.

– Пока ничего не могу сказать, – сделал честные глаза я, хотя мои подозрения в адрес этой парочки усиливались с каждой секундой.

Распрощавшись с бухгалтерами, я пошёл к Нефёдову. Эксперт окончательно подтвердил мою версию: товар выносили через арендованные помещения сразу на улицу. Судя по всему, оба жулика нарочно сняли именно это здание.

Ну, а учитывая, что они в итоге так и не появились у себя в конторе, сомнений больше не оставалось.

Что ж, когда знаешь, кого нужно искать, уже немного легче.

Осталось только прикинуть как грабители будут действовать дальше. На их месте я бы постарался скинуть товар и унести ноги из города.

На это им понадобится какое-то время, вряд ли минувшей ночи хватило, чтобы это провернуть. Итого, у меня есть в запасе сутки, максимум – двое. Не уложусь, субчики исчезнут на необъятных просторах России, а то и вовсе махнут за её пределы. Страна у нас большая.

Как я и думал, указанный в договоре адрес был такой же фальшивкой, как и фамилии этих арендаторов. На улице даже дома с таким номером не было. Спрашивается, как же в текстильном синдикате проверяют документы… Походу, просто верят тому, что указано в бумажке. Что ж, за безалаберность и беспечность приходится платить, вот только получается, что из государственного кармана, а не из собственного.

Непорядок…

Следующей отправной точкой для поисков стал ресторан «Ампир» – довольно популярное место в городе.

А памяти что-то щёлкнуло. Кажется, где-то в прошлой жизни я уже читал об этом заведении. Но вот где?

Вспомнил: «Ампир» упоминался в одном из фельетонов Михаила Зощенко. С этим заведением общепита была связана весьма любопытная история, о том, как после смерти владельца «Ампира» в витрину хотели поставить траурный венок. Новость достигла ушей даже великого советского сатирика.

На часах ещё не было и полудня, значит, публики в кабаке будет немного, по-настоящему «огни» там зажигаются ближе к вечеру.

Служебная пролётка доставила меня к шикарному зданию на Большой Садовой и высадила даже не у дверей, а врат, щедро украшенных лепниной. Строение несомненно было очень приметным и внешним видом наводило на некоторые ассоциации с более известным питерским Домом Зингера.

Внутри было не менее красиво, чем снаружи. Я невольно залюбовался обстановкой.

Улыбчивая девушка проводила меня до одного из столиков, принесла меню. Я открыл его и невольно почесал в затылке: для моей ментовской зарплаты дороговато. Хотя… живём всего раз, в крайнем, то бишь в моём случае – два.

Гулять так гулять, я открыл бумажник, пересчитал купюры и заказал себе чашку кофе и песочное пирожное.

За окнами, где вовсю светило и грело солнышко, вовсю гулял праздный и непраздный народ, гремели грузовые телеги, ехали пролётки, изредка, окутанные клубами дыма, катили авто.

Господи, как хорошо-то…

Наступающая весна наполняла город жизнью. Ещё немного, и грязноватая земля покроется зелёным ковром, появятся листья на деревьях, запоют птички.

Покончив с кофе, я попросил, чтобы мне принесли счёт, затем с абсолютно непринуждённым видом (хотя по факту на душе кошки скребли) расплатился и дал «на чай».

– Спасибо, – кивнула официантка.

Она собралась уходить, но я попросил её ненадолго задержаться и украдкой показал удостоверение. Девушка бросила на меня испуганный взгляд.

– Что-то не так?

– Всё так, – улыбнулся я. – Не переживайте. Мне просто нужно задать вам несколько вопросов. Дело в том, что я ищу одного негодяя, который мало того, что сбежал от своей жены, так и прихватил кое-что из её личного имущества. Есть подозрения, что он иногда наведывался в ваше кафе.

Женская солидарность – штука серьёзная, девушка тут же покладисто кивнула и успокоилась.

– Как вас зовут? – спросил я.

– Дуня.

– Очень приятно. А я – Георгий.

– Так чем я могу вам помочь, товарищ Георгий? Может, у вас есть фотокарточка этого мужчины.

– Чего нет, того нет.

– А как тогда я его узнаю? – удивилась она. – Знаете, сколько людей тут за день проходит? Не одна сотня.

– И всё-таки, давайте попробуем.

Я описал ей Фаермана, делая акцент на особой примете в виде родимого пятна на щеке.

– Кажется, я знаю о ком вы говорите, – задумчиво произнесла Дуня. – Он часто бывал у нас, правда, обычно в компании другого мужчины. В жизни бы не поверила, что он – такой негодяй! Всегда «пожалуйста», «простите», – передразнила его официантка. – Культурный такой.

– Внешность бывает обманчивой. А вы не знаете или не догадываетесь, почему он именно сюда заходил?

– Наверное, потому что ему так было удобнее, – произнесла Дуня. – Живёт где-нибудь поблизости, сам не готовит – а кушать-то надо. Я, конечно, не уверена, но кажется, видела, что он сворачивает во двор дома на той стороне за перекрёстком.