Читать онлайн Сезон исчезновений бесплатно

Сезон исчезновений

«Вечерний Ростов» от 9 апреля 201… г.

Два покинутых автомобиля на площадке для отдыха

Предположительно пятеро человек пропали без вести

Вчера, около шести часов вечера, на одной из площадок для отдыха в десяти километрах от Волгодонска патруль ДПС обнаружил два покинутых автомобиля.

Прибывшая на место оперативная группа констатировала отсутствие каких-либо следов борьбы и насильственной смерти. Были установлены имена владельцев бежевой «шестерки» 97-го г. выпуска и красной «Ауди» 02-го г. выпуска. Это пожилая супружеская пара из Ростова-на-Дону и чета средних лет из Таганрога. Оперативники предполагают, что с последними также мог находиться их шестнадцатилетний сын.

До сего момента никто из этих людей не обнаружен ни по месту жительства, ни по адресам их ближайших родственников. Поиски, устроенные с целью прочесывания местности, прилегающей к площадке для отдыха, пока не принесли никаких результатов…

«Московский комсомолец» от 27 июня 201… г.

Дерзкое заявление участкового

Очередное исчезновение в Ростовской области вызвало накал страстей

Как уже сообщалось ранее, Ростовская область в последние месяцы заняла прочное лидерство по количеству пропавших без вести. Причем в большинстве случаев в конечном итоге не происходит никаких прояснений. Последний такой случай имел место всего два дня назад на окраине города Белая Калитва. И вот новое исчезновение – в поселке Литвиновка, это около тридцати километров от Белой Калитвы – пропал мужчина 62-го г. р. и его двенадцатилетний ребенок. Как и в предыдущих случаях, прочесывание близлежащей территории не принесло никаких результатов.

Местные жители, уже давно находившиеся в постоянном напряжении, шокированы. В близлежащих деревушках появились признаки настоящей паники.

Вот что по этому поводу заявил местный участковый – сорокадвухлетний Петр Раскин:

«Считаю, что руководство области должно срочно принять действенные меры вместо того, чтобы призывать к спокойствию и утверждать, что все под контролем. Руководство МВД области отмалчивается либо утверждает, что в последнее время выросло количество по всем видам преступлений. Только давайте не забираться в нудные дебри статистики, сейчас я говорю лишь о пропавших без вести. Не спорю, есть немало случаев, когда уже после подачи заявления о пропаже человека все благополучно разрешалось, либо получало конкретное объяснение случившемуся. Но большинство случаев последних недель имеет много общего.

Люди исчезают в основном на окраине небольших городков, в деревнях, на хуторах, в уединенных местах. Кроме того, что это случается слишком часто, это происходит через определенные интервалы времени и через определенное расстояние. Нужно быть болваном, чтобы, работая в полиции, не замечать этого.

Я утверждаю со всей ответственностью: большая часть пропавших без вести имеет одну и ту же причину, это звенья одной цепи, а не отдельные дела возросшего криминального вала».

Пока мы не получили комментариев по поводу этого заявления ни от официальных структур, ни от представителей МВД, руководящих расследованием дел о без вести пропавших…

Часть 1. Прикосновение

Глава 1

1

Она выглянула из кухни, строго посмотрела на сына.

– Артем, только недолго. Полчаса – максимум. Обед почти готов.

Одиннадцатилетний мальчик спешил, шнуруя кроссовки: вдруг мать передумает и не выпустит его вообще?

Недовольный голос матери в кухне:

– Папа, куда тебе еще аджики с твоей-то печенью? Я положила достаточно.

Дедушка что-то сказал, Артем не расслышал слов, и мать заговорила мягче:

– Ты о себе абсолютно не заботишься. Конец света уже завтра?

Послышался скрипучий смех деда, словно кто-то улегся на старый-старый диван.

Артем, наконец, оделся и вышел из дома. Нудный дождь, начавшийся еще на рассвете, прекратился. Это время нужно использовать.

Вместе с матерью и младшим братом Артем приехал из Северодвинска на весенние каникулы к своему родному деду в Ростовскую область. Дед жил на окраине села Тарасовка неподалеку от города Сальск. Артем уже не раз бывал у деда, но предыдущие приезды случались летом, и вот впервые мальчик оказался здесь в марте.

Когда они уезжали, дома, в Архангельской области, была еще зима, а здесь земля давно освободилась от снега, и первые дни мальчик чувствовал себя непривычно. Но ему такая весна понравилась: он не любил морозы, в холод мать реже выпускала его на улицу и ограничивала время.

Артем вдохнул теплый влажный воздух, поглядывая на пятна кустарника, усеявшего степь вплоть до самой речушки с диковинным названием Средний Егорлык. Из дома через открытую форточку доносились голоса: брат Эдик и двоюродная сестра Даша играли в «Морской бой». И, кажется, с уходом Артема игра разладилась.

В окне появилась Даша. Артем показал ей язык, глухо замычал. Она показала свой в ответ.

Сестра по сравнению с Артемом жила близко от деда: в Ростове-на-Дону – всего-то две сотни километров. Вчера девочку привез отец – родной дядя Артема, старший мамин брат. Даше скоро исполнится десять. Она имела внешнее сходство с Эдиком: такой же аккуратный маленький носик и большие карие глаза. Они казались родным братом и сестрой, чего нельзя сказать об Артеме – он абсолютно не похож с Эдиком.

Младший брат – вылитая копия матери. Он унаследовал от нее худобу и глаза. Артем был крупнее – точь-в-точь приземистый отец, то же лицо. Быть может, поэтому мать строже относилась к Артему, младшему сыну чаще прощала, и Эдик в глазах Артема давно превратился в маменькиного сынка.

Артем обрадовался, что к деду привезли Дашу. Он надеялся, что Эдик будет не таким занудным и перестанет жаловаться матери по любому поводу. Пока эти надежды оправдывались. Да втроем и веселее.

Своей ухоженностью Даша напоминала Артему шикарную светловолосую куклу. Мальчик, не подозревавший прежде о влиянии противоположного пола, после появления двоюродной сестры, которую не видел уже два с половиной года, на несколько долгих часов лишился спокойствия. Он не осознавал причину волнений, но где-то внутри почувствовал какую-то вибрацию, приятную и пугающую одновременно. Раньше ничего похожего на это не было.

Даша стояла неподвижно, будто статуэтка, хлопая своими длинными ресницами, пока ее отец пожимал теплой пятерней руки своих племянников и объяснял им, «как они вымахали». Артем смутно понимал, что именно говорит дядя, он поглядывал на двоюродную сестру. Он смущался, Даша тоже. Она водила глазками вокруг, как будто изучала дом деда, сама же незаметно косилась на братьев. Она помнила: когда-то они еще совсем маленькими детьми с криками носились по двору, и даже дед Захар, большой, добрый, улыбающийся дед, обожавший своих внуков, делал им замечания.

После отъезда дяди они еще какое-то время смущались, не слишком приближаясь друг к дружке. Даша одергивала бирюзовую курточку и молчала, но незаметно все как-то образовалось. Немного пугающая вибрация в груди улеглась, и Артема вновь захватило радостное чувство, какое бывает только в детстве, когда кажется, что каникулы никогда не закончатся.

Сегодняшняя погода вынудила детей отсиживаться в доме. Артем первым заметил окончание дождя и не стал терять времени. Пока они пообедают, поваляются на кровати, там и до темноты недалеко. Артем в нерешительности стоял во дворе, прислушиваясь к происходящему в доме. Похоже, брат и сестра не спешили последовать за ним. Впрочем, он никогда не скучал, даже если приходилось играть одному. Не прогуляться ли к реке или по дедушкиному саду?

Мальчик шагнул к калитке, остановился. Неожиданно ему вспомнился первый день пребывания у деда.

Артем вспомнил то, что случилось в саду за домом.

2

Артем поспешно вырвался из объятий деда. Мальчик любил его, обрадовался встрече, не имел ничего против, что дедушка тискал его и целовал, как девчонку, но стремление побыстрее «разведать территорию» оказалось сильнее любви.

Он оставил на деда маму и Эдика, довольный, что ему никто не помешает, обошел дом, сарай, заглянул в коровник, на сеновал и вышел в сад, где кроме яблонь и груш росли сливовые деревья, персики и абрикосы.

Конечно, пока здесь не было не только плодов, даже листьев, лишь почки набухали в преддверии нового сезона, но все равно заросли показались Артему достаточными для «индейского леса». Летом Артем вообще восхищался этим местом, большую часть времени они с Эдиком проводили именно здесь, но так было раньше. Теперь что-то изменилось.

Лишь сейчас, спустя пять дней после той последней прогулки, мальчик осознал, что они с младшим братом НИ РАЗУ не были в саду! Они не пользовались лучшим местом для игры «в индейцев» и в прятки. Артем непроизвольно уклонялся от того, что заставило бы их пойти туда, переводил разговор на другие темы, предлагал что-то иное. Странное дело: Эдик тоже не заикался про игру в саду. Он мог за эти дни побывать там один, но Артем почему-то сомневался в этом.

В тот день он медленно двинулся в гущу сада. Если не смотреть по сторонам, где вдалеке можно увидеть крыши домов, кажется, что идешь по настоящему дремучему лесу, кишащему вражеским племенем Гуронов. Их пока не видно, но Артем знает: они поблизости и приближаются, крадутся сквозь заросли. Артем готовится, чуть сгибаясь в коленях, незаметно, даже развязно, как будто ничего не происходит, берется за свой длинный карабин, совсем, как у Соколиного Глаза – лучшего стрелка племени Дэлаваров, он чувствует холодную сталь и гладкое дерево. Когда эти кровожадные твари появятся, он сильно удивит их. Он пройдет весь этот лес, уничтожит их всех и спасет своих друзей, предательски захваченных в плен Гуронами.

Мальчик споткнулся и упал, выставив руки перед собой. Поднялся, посмотрел назад: подсобные постройки уже растворились в кронах деревьев, никаких признаков, что где-то очень близко большой, уютный дом.

В этот момент Артем что-то почувствовал, что-то неприятное. Спина покрылась гусиной кожей, и мальчик едва не закричал. Это был страх – быстрый, болезненный, резкий, как удар ножом, страх, пришедший ниоткуда. Артем замер. Он не объяснил бы, почему поступил именно так. Ни интуиция, ни какая-то мысль были ни причем, он просто замер. И стоял, не шелохнувшись, потеряв ощущение времени.

Сколько хватал взгляд, Артем никого не видел, оглянуться он не рискнул. Он также не слышал никаких звуков, но беспричинный страх уходил медленно, нехотя.

Мальчик побежал к дому. Он понял это, когда уже несся прочь от этого места. Он выскочил из сада, вбежал во двор и лишь у сарая остановился. За ним никто не гнался, кругом было тихо. Дыхание успокоилось, и Артем понял, что перед тем, как побежать, его затошнило. Сейчас тошнотворная волна улеглась, и ощущение, что его вот-вот вырвет, исчезло. Бесконечный серый щит туч, которым прикрывалось небо, утончился, стало светлее. Ветерок освежал разгоряченную кожу лица. Мальчик недоуменно оглядывался, и страх, такой явственный несколько минут назад, растаял, как ночной кошмар тает при виде солнечных лучей, ласкающих стены и пол спальни.

Еще через несколько минут Артем улыбнулся. Не отыскав причины того, почему он испугался, мальчик даже удивился себе. Что это на него нашло? Он услышал смех матери, вышедшей из дома, и окончательно убедился, что ему что-то померещилось.

Вскоре Артем пришел в норму, необъяснимый страх забылся, любознательный ум перепрыгивал с одного на другое, и дедушкин сад затерялся под грузом новых впечатлений.

И все-таки мальчик больше не ходил туда.

3

Артем вздрогнул, возвратившись в реальность.

На крыльце с футбольным мячом стоял Эдик. Он все же вышел поиграть перед обедом. Артем почувствовал, как губы растягиваются в улыбке, и он побежал на угол дома.

– Бросай!

Эдик метнул мяч. Артем с гортанным криком принял его на грудь, мяч отскочил, и мальчик понесся за ним, стал обходить с помощью финтов невидимых защитников. Эдик засмеялся, побежал следом. Артем отпасовал мяч брату пяткой, рванулся вперед, оставив ни с чем еще двух невидимых соперников.

– Бей!

Эдик ударил: мяч отскочил от сарая, и Артем, пытаясь его укротить, высоко вскинул правую ногу. Мяч задело носком кроссовка, и он, взвившись свечой, опустился на крышу сарая.

– Вот, блин!

Эдик подбежал к брату, задрал голову.

– Может, он с другой стороны скатился?

У Артема развязался шнурок, он опустился на одно колено.

– Сгоняй, посмотри.

Эдик помчался вокруг сарая. Через минуту он вернулся.

– Мяча нет, на крыше остался.

Веселье погасло. Артем кисло посмотрел на сарай. Забраться на крышу казалось нереальным – слишком высоко, а крыша соседнего курятника находится недостаточно близко, чтобы перепрыгнуть оттуда на сарай. Но мяч обязательно нужно достать. Последний дедушкин подарок, и если мать поинтересуется, где мяч, наказания не избежать. Забей его туда Эдик, матери можно бы не опасаться, но мяч попал на крышу сарая именно из-за Артема.

Эдик сказал:

– За сеновалом лестница. Можно принести ее.

Артем улыбнулся, и они побежали за лестницей. Она выглядела не слишком надежной, но иных вариантов не было. Дерево потяжелело от сырости, ребята с трудом поставили ее к крыше. Эдик вопросительно посмотрел на брата, Артем сказал, что полезет сам.

– Только держи… на всякий случай.

Он начал медленно подниматься. Лестница поскрипывала. Выдержит, решил Артем. Ему было неприятно перебирать руками по древесине, насквозь пропитанной влагой: никак не избавиться от ощущения, что стойки вот-вот выскользнут из ладоней.

Один метр. Второй. Еще немного – и Артем на крыше. Пришла мысль, что лучше бы он никуда не выходил и остался дома. Их ждет вкусный обед, а что можно успеть за полчаса? Только раздразниться и вымазаться.

Вот конец лестницы, выступающий над крышей почти на полметра. Артем остановился, глянул вниз. Эдик обеими руками держался за лестницу. Их глаза встретились.

Лицо младшего брата было сосредоточенным, на лбу блеснули капельки пота, в глазах появилось что-то странное. Опасаясь, что выглядит растерянным, Артем отвернулся, переставил ногу на следующую ступеньку, и тут до него донесся голос брата:

– Тема, – сказано было плаксиво, почти умоляюще.

Артему показалось, что Эдик попросит его слезть вниз, но брат замолчал. Артем понял, что Эдик чего-то испугался. В следующее мгновение Артем переставил вторую ногу на ступеньку выше, поднялся над крышей.

И замер.

Эдик заметил, как напрягся брат. Артем смотрел перед собой, его глаза расширились, дыхание остановилось.

– Тема, – Эдик говорил чуть слышно, руки разжались, и он отступил на пару шагов.

Артем вскрикнул. Короткий вопль перешел в стон, как если бы Артем почувствовал сильнейшую боль. Он все еще смотрел перед собой выпученными глазами, а его руки разжались.

– Тема!

Тело брата дернулось, как от электрического разряда, и мальчик полетел вниз.

Высота не играла никакой роли – Артем был мертв еще до падения.

4

Эдик не помнил, как оказался у задней двери. Ног он почти не чувствовал, противная дрожь лишила его элементарной координации. Дважды он опускался на колени, когда ноги отказывали, поднимался рывком, помогая себе скрюченными пальцами рук.

Эдик опустился на колени возле крыльца, попытался вползти на него, когда дверь распахнулась, и появилась мать. Она слышала крик младшего сына.

– Эдик? Что такое?!

Бледный, он повалился к ее ногам.

– Тема… он… лежит…

Женщине показалось, что сын не узнает ее. Она подхватила ребенка.

– Что случилось?!

Появился Захар. Он вырвал мальчика из объятий дочери. В глазах внука забрезжила какая-то осмысленность происходящего. Дед встряхнул его.

– Где Артем?

– Возле сарая… Он упал…

Захар соскочил с крыльца. Эдик посмотрел ему в спину. В тот момент, когда старший брат закричал, Эдик почувствовал приступ страха, и это не было связано с тем, что Артем мог упасть. Теперь он испугался за деда.

– Нет! Не ходи туда!

Голос внука переполнял истерический страх, и Захар остановился.

– Полина, – сказал он дочери. – Побудь с ним.

Эдик хотел что-то сказать, вырываясь из рук матери, но дед удалялся.

Вот и сарай. Тело внука бесформенным пятном выделялось у основания лестницы, приставленной к сараю. Помимо воли Захар остановился, не решаясь идти дальше. Сзади завывал Эдик, но Захар остановился лишь по одной причине – он опасался, что не выдержит, если подойдет ближе и убедится в самом худшем.

Вдруг мальчик жив и ему нужна срочная помощь?

Это заставило Захара подойти к внуку, опуститься рядом на колени. Захар перевернул его, увидел застывшие выпученные глаза. Он приложил дрожащие пальцы к шее мальчика, затем положил ладонь ему на грудь.

Секунду-две Захар смотрел на внука, потом надрывно заплакал.

Глава 2

1

Захару помогла необходимость следить за дорогой в густой, плотной темноте, когда они ехали в Сальск на его старенькой «Ниве».

Он давно отвез внука в районную больницу, и теперь, на пороге ночи, снова поехал туда вместе с дочерью и внуками. Полина причитала, отказывалась от снотворного, требовала отвезти ее к сыну. У Захара внезапно появилась ложная надежда: вдруг Артем еще жив? Вдруг его сердце всего лишь остановилось на какое-то время, и врачи совершили чудо? Как будто не было заключения дежурного из реанимации, не было его жутких слов, перечеркнувших последнюю надежду.

Ночь обещала быть кошмарной, и Захар не выдержал, уступив дочери, хотя понимал, что поездка бессмысленна. Дашу и Эдика он решил взять с собой – не хотелось оставлять их одних в пустом доме на неопределенное время.

Лишь только стемнело, вместе с участковым Березиным приезжал следователь – высокий шатен лет сорока. Он не был назойливым, задал всего пару вопросов, извинился перед Захаром за доставленное беспокойство.

В машине Полина заплакала, пытаясь заглушить рыдания носовым платком. Дети, как притаившиеся зверьки, сидели сзади. Захар подумал, что оставит их в машине, когда вместе с Полиной пойдет в реанимацию. Им лучше не видеть того, что будет там с Полиной.

Захар почувствовал, как из глаз выступили слезы.

2

Доктор выглядел усталым. Он был ужасно тощим, и его тело напоминало длинную жердь. Он теребил мятую пачку, предложив сигарету Захару. Тот отказался. Рядом молча стоял тот самый следователь в длинном сером плаще. Захар не удивился, застав его здесь. Следователь не сказал Захару ни слова, лишь сочувственно заглянул ему в глаза. Потом отвернулся к окну. Захар был ему благодарен – меньше всего он сейчас хотел выслушивать чужие соболезнования.

Когда доктор сказал, что тело ребенка уже в морге, Полина, к счастью, не впала в истерику. Она закрыла свои раскрасневшиеся глаза, удивив своей реакцией присутствующих, затем двинулась к выходу. Следователь помог Захару проводить ее к машине, попросив его по дороге ненадолго задержаться.

В груди у Захара появилась знакомая давящая тяжесть, и он едва сдержался, чтобы не разрыдаться, как ребенок. Они со следователем вернулись в кабинет доктора. Следователь закурил, глядя в пол.

Доктор с минуту рассматривал то старика, то следователя. Остановил взгляд на Захаре.

– Ваш внук скончался не от удара о землю.

Захар напрягся.

– В чем же причина?

– Электрическая нестабильность миокарда. У мальчика произошла остановка сердца. В определенной ситуации это вполне возможно, хотя лично я столкнулся с этим впервые. Сердце начинает сокращаться в бешеном ритме и может не выдержать мощную прокачку крови. В общем, я думаю… мальчик испытал сильнейший испуг. Больше причин я не вижу.

– Хотите сказать, что Артем испугался высоты?

Доктор пожал плечами.

– Он чего-то сильно испугался. При ударе о землю он сломал шейный позвонок, но, если бы ни сердце, он остался бы жив.

– Боже, – Захар смотрел на доктора, как если бы ждал, что его убедят в обратном, потом глянул на следователя. – Вы же у меня были и видели… Там чуть больше трех метров. Неужели Артем…

Захар замолчал, сдерживая подступившие слезы. Следователь встал, выбросил окурок в форточку, повернулся к Захару.

– Доктор уже выразил мне удивление по этому поводу. Такое не всегда случается даже, когда человек падает с крыши высотного дома.

– Как же так?

– Сдается мне, нужно поговорить с вашим младшим внуком. Он видел, как все произошло?

Захар кивнул.

– Да. Но… может, сейчас его не надо тревожить? Он и так очень испуган…

– Я приеду к вам завтра утром.

3

Полина лежала в спальне отца на старой скрипучей кровати, когда после долгого молчания прошептала:

– Я во всем виновата. Я одна.

Захар сидел рядом, поглаживая ее холодные руки.

– Перестань изводить себя.

Дочь рыдала с момента возвращения из Сальска и немного успокоилась лишь полчаса назад.

Тьма за окном слабела – приближался рассвет.

– Я была никчемной матерью. Так к Артему могла относиться мачеха.

– Ты ни в чем не виновата, Полина. Довольно наговаривать на себя.

Захар чувствовал, как начинает искажаться реальность, так ему хотелось спать, несмотря на горе. Он говорил все с большим усилием.

– Я вечно придиралась к нему, наказывала без причины. Он был всего лишь маленьким мальчиком.

Захар понял, что не может сказать уже ни слова. Он кое-как поднялся, его шатало. Каким бы ни было несчастье, человек рано или поздно заснет – потребность, которую не обойти. Полина тоже заснет, но сейчас в это верилось с трудом.

– Полина, родная… Выпей снотворное, прошу. Тебе необходимо поспать. И мне…

Он взял с крышки стола таблетки, вложил дочери в ладонь. Она никак не отреагировала на это и продолжала говорить.

– Принести воды?

Полина замолчала, пытаясь рассмотреть лицо отца сквозь полумрак спальни.

– Хорошо, я выпью таблетки.

– Я принесу запить.

Захар вышел из спальни, остановился, прислушался. Полина не вставала. Хорошо. Возможно, она действительно согласилась выпить снотворное, а не просто сказала, чтобы он отвязался. Захар вошел в кухню, не включая света, набрал воды в стакан.

Внезапно слабость навалилась на него, нагло, без предупреждения, словно ждала, когда он останется один. Захар почувствовал такую усталость, что расплескал воду, едва не выронив стакан. Он оперся об угол стола, поставил стакан, сел на табурет. При этом что-то сжало его сердце, и Захар с опозданием понял, что плачет.

Испугавшись, что дочь услышит его, он уткнулся в сложенные на столе руки. Не нужно было покидать дочь. Пока он успокаивал ее, он держал на расстоянии то, что копошилось в обрывках тьмы, загустевшей по углам, и ожидало его одиночества.

Ему полегчало, и он еще минуту посидел в таком положении.

От окна послышался какой-то звук – мягкое, невинное царапание по стеклу. Захар поднял голову и увидел чье-то лицо, прижатое к окну с другой стороны. Он едва сдержал крик – на него смотрел Артем.

– О, Господи… Мальчик мой, ты вернулся, наконец-то. Мы-то все извелись.

Артем улыбнулся, что-то сказал в ответ, но Захар ничего не расслышал. Рот внука беззвучно открывался, как у рыбы, уткнувшейся в стенку аквариума.

Захар хотел встать, но не смог.

– Артем, быстро иди сюда, не стой там один. Тебя мама заждалась.

Внук все еще стоял у окна, но в доме послышались шаги. Они приближались к кухне. Это были шаги Артема, он послушал-таки деда, но почему его лицо по-прежнему прижимается к окну с обратной стороны? Как такое возможно?

Захар очнулся, вскинул голову.

4

За окном была серая бесформенная мгла.

Шаги, тихие и неуверенные, существовали в реальности – они плавно перешли сюда из сна. Захар прикорнул, сидя за столом, и теперь его сердце, ошеломленное появлением старшего внука, стучало, отдаваясь болью во всей груди.

Неплотно прикрытая дверь отворилась, в кухню вошел Эдик в светлой пижаме. Захар резко встал – на какие-то доли секунды вместо младшего внука ему почудился Артем.

– Эдик? Что ты здесь делаешь?

Мальчик вздрогнул, несколько секунд не говорил ни слова – дед испугал его.

– Я хочу пить…

Захар смутился.

– Иди сюда.

Старик погладил ребенка по голове, пока тот опустошал чашку, и его зубы клацали о фарфор.

– Теперь ступай спать. Осторожней в темноте.

Захар глянул на свои часы и увидел, что проспал почти двадцать минут. Нахмурившись, он взял стакан с водой, но пошел не к дочери, а в комнату, которую занимали внуки. Опустошенный, измученный, старик не отдавал отчет своим действиям.

– Эдик? Ты спишь?

– Нет, – голос внука звучал глухо, как у простуженного.

– Эдик, я присяду на минутку рядом, – Захар опустился на кровать, не выпуская стакан из рук. – Как ты себя чувствуешь?

Эдик засопел, плотнее укутался в одеяло.

– Нормально.

– Нам ни в коем случае нельзя падать духом.

Он замолчал, молчал и мальчик.

Муж Полины, отец Артема и Эдика, еще ничего не знает. Именно Захар должен сообщить своему зятю о трагедии. Сегодня приедет невестка – забрать Дашу. Девочке здесь не место. Внучку заберут, но как случившееся перенесет Эдик – девятилетний мальчик?

– Эдик, скажи, ты кого-нибудь видел там, у сарая?

Это вырвалось у него против воли, Захар опешил от собственных слов. Внук заворочался, Захар почувствовал, как мальчик напрягся. Старик подумал, что вопрос, наверное, глупый. Что он хотел узнать? Не лучше ли оставить ребенка в покое?

– Почему ты закричал, чтобы я не ходил к Артему?

– Не знаю…

– Ты просто не хотел, чтобы я его увидел?

– Не помню, деда. Мне… Я испугался.

Захар повернул голову к двери – ему померещился какой-то звук в доме. Было тихо, и старик решил, что ошибся.

– Почему Артем сорвался с лестницы?

– Деда, я хочу спать, – казалось, Эдик сейчас захнычет.

– Спи, я ухожу, ухожу, – Захару стало стыдно, он поцеловал внука. – Ты у меня держался молодцом.

Захар вышел, прикрыв за собой дверь, направился к своей спальне. Почему-то он не смог рассмотреть дочь на кровати.

– Полина?

Он поставил стакан на стол, протянул руку, пальцы нащупали лишь покрывало.

– Что за черт?

Он включил настольную лампу и вздрогнул.

Полины в комнате не было.

5

Следователь стоял в кухне Захара с чашкой кофе, который, несмотря на протесты, приготовил ему старик. Следователь был в своем неизменном сером плаще нараспашку.

– Собралось почти два десятка человек. Ваш участковый привезет еще троих, и начнем поиски. Он вот-вот будет здесь.

Следователь следил за стариком, за его беспокойными перемещениями и жестами. Захар старался держать себя в руках, и следователь признал, что отчасти это ему удавалось. Хозяина дома выдавала лишь та нервозность, с которой он расхаживал по кухне, выглядывал в окно, несколько раз перемывал чашку, опустошенную залпом, словно он пил не кофе, а водку или самогон.

– Сначала прочешем кустарник до реки. Не будет результатов – разделимся на три группы и пойдем в других направлениях от деревни. Ваша дочь не могла далеко уйти, – он помолчал. – Надеюсь, мы найдем ее.

– Все равно не пойму: куда она пошла? И зачем?

– Стресс, – следователь допил кофе. – Подумайте, что она пережила. Я понимаю… вам тоже больно… из-за мальчика, но она – его мать. Это куда серьезнее.

Захар вздохнул.

– Как бы она не надумала покончить с собой.

Следователь замотал головой.

– Не говорите так, Захар Владимирович. Во-первых, не стоит опережать события, во-вторых… У матери горе, но если бы она решила свести счеты с жизнью, вряд ли для этого надо уходить так далеко.

– Я мог догнать ее. Я что-то услышал, когда сидел у Эдика в комнате. Это была она, она вышла в тот момент из дома.

– В темноте хватит минуты, чтобы затеряться.

– Я звал ее, – голос старика задрожал.

Следователь решил сменить тему разговора:

– Молодая женщина в доме – ваша невестка?

– Да. Приехала за Дашей. Внучка здесь не вовремя оказалась.

– Не лучше ли будет, если мальчика тоже заберут? Он уже больше ничего нового нам не скажет, а находиться здесь… в такой момент…

Следователь не договорил, пожав плечами. Захар посмотрел на него.

– Вы правы.

Следователь повернулся к окну. Послышался звук подъехавшего автомобиля.

– Это Березин, – сказал следователь.

6

Захар вышел из калитки, глядя, как машина участкового подъезжает к дому.

Березин заглушил двигатель, медленно выбрался из машины. Он избегал встречаться с Захаром взглядом. Они были знакомы лет двадцать, не меньше, и давно обращались друг к другу по имени. Березину перевалило за пятьдесят, и, несмотря на хрупкую конституцию, у него был приличный животик, который не скрывала широкая ветровка.

Прошло пять дней, Полину до сих пор не нашли. Никаких следов.

– Вчера по факту исчезновения твоей дочери заведено дело, – казалось, Березин оправдывается. – Я передал им ту фотографию, что взял у тебя.

Захар молчал, глядя в сторону реки. Он похудел, белки глаз испещрили красные прожилки. Он не спал несколько ночей, проведенных в поисках вместе с зятем, хотя люди, помогавшие им, расходились уже в сумерках.

– Как ты, Захар? – Березин заставил себя задать этот вопрос.

– Плохо.

Гнетущее молчание.

– Завтра я опять соберу мужиков и выборочно проверю заросли ниже по течению реки.

Захар ничего не ответил, даже не кивнул. Березин переминался с ноги на ногу и чувствовал себя так, как если бы в случившемся была доля его вины.

– Твой зять дома?

– Да. Вымотался вконец. И заснул, – Захар помолчал. – По-моему, он приболел. Простыл, что ли.

Березин колебался, не зная, что делать. Он только-только прилег, когда Захар позвонил и попросил приехать. Березин не спрашивал о причине, просто сказал, что сейчас будет. И в чем же дело? Захар хотел поговорить? Не может остаться один?

– Крепись, Захар. Я хочу, чтобы ты не терял надежду. Еще всякое может быть. Не давай себе раскиснуть. Не можешь ничего изменить – надо запастись терпением.

Захар медленно кивнул.

– Ты прав. И все-таки странно, что мы не нашли хотя бы тело.

Березин хотел возразить, но ему не хватило духу.

Захар задержал на нем взгляд опухших глаз.

– Дружище, у меня к тебе одна просьба: держи меня в курсе, пожалуйста. Чтобы ни случилось.

– Обязательно, Захар.

Захар так и не затронул в разговоре смерть Артема. Именно по этой причине он попросил участкового приехать. В самом деле, что это изменит? Нечто смутное и беспокойное внутри – это просто нежелание признать жестокую реальность свершившегося. Признать и смириться.

Березин прав – осталось запастись терпением.

– Я буду ждать, – Захар смотрел вслед уезжавшей машине. – Сколько понадобиться.

Глава 3

1

Жаркое июльское утро.

В небольшом уютном домике на окраине Холмеча зазвонил телефон.

Парень двадцати пяти лет с ямочкой на подбородке вздрогнул, очнувшись, подскочил с кровати, и, казалось, стряхнул остатки сновидений, подкравшихся к нему, как только после пробуждения час назад он снова прилег. Андрею показалось, что телефон разрывается давно, и звонки вот-вот прекратятся. Этого нельзя допустить – Андрей ждал звонка. Он метнулся к аппарату с испугом, будто проспал полжизни.

– Да?

Последовала пауза, во время которой ему померещились короткие гудки, и послышался голос, такой родной и долгожданный:

– Андрейка!

– Юля!

Они не виделись месяц – целая вечность. Андрей услышал смех девушки, жившей и учившейся в Ростове-на-Дону, расстояние вроде бы не громадное, но позволявшее встречаться далеко не каждые выходные. С Юлей Андрей познакомился год назад, когда ездил к родной тетке в Ростов. Очень скоро он понял, что она – его половина.

Минуту они шептали друг дружке глуповатые нежности, понятные только им, ничуть не смущаясь, что их могут слушать посторонние люди. Андрей с трудом перешел к конкретным вопросам.

– Когда ты приедешь?

Юля училась в Ростовской экономической Академии на журналиста, и для нее последние недели стали напряженным временем – сначала экзамены, затем – практика, которую она не могла игнорировать. В свою очередь Андрей был занят продуктовым магазинчиком, владельцем которого он стал после трагической смерти родителей. Смерти, которая вынудила его бросить учебу на биолога в МГУ, куда он так долго, трудно поступал, и вернуться в родной поселок – какое-то время он просто не мог ни на чем сосредоточиться, но понимал, что не позволит погибнуть тому, что осталось от родителей. Андрей готовился к августу, когда Холмеч опустеет, следуя давней традиции, и магазинчик, наверное, придется закрыть на неделю-другую. Сейчас присутствие Андрея требовалось каждый день.

– Не знаю, – сказала девушка. – В эти выходные точно не смогу. Наверное, и в следующие.

– Юля!

– Ты же знаешь: если б могла, я бы приехала. Я так хочу тебя увидеть!

– Хорошо… Я все брошу и приеду к тебе сам.

– Нет, Андрей! Не надо. Я не смогу уделить тебе достаточно времени, у меня все нарушится. Я так загружена: не только учеба, я еще и подрабатываю – такое хорошее место, не хочу его пока бросать. Ты только не обижайся на меня.

Андрей выдержал паузу, подавляя эмоции.

– Ладно… Пусть так, – он с неудовольствием осознал, что обида переполняет его.

– Андрейка?

Молчание.

– Андрей, ты меня слышишь?

– Слышу.

– Не молчи. Я подумала, что связь прервалась.

– Седьмого августа – год нашего знакомства. Как раз еще и воскресение. Ты понимаешь, что…

– Такое нельзя пропустить, – Юля засмеялась. – Приеду! Седьмого – да. Обещаю. Уверена, что приеду раньше. Отметим, как полагается.

– «Как полагается»? – его дыхание участилось.

Послышался смешок.

– Да.

– Предупреди обязательно, когда приедешь. Я понимаю, что девочка обожает сюрпризы, но это случай особенный, я хочу знать заранее.

Минут пять они не могли расстаться, и, наконец, Юля первой положила трубку. Андрей стоял, глядя на телефон. Однажды они с Юлей договорились звонить друг другу в определенные дни, это было нелегко, но необходимо. Особенно на этом настаивала Юля – в противном случае Андрей звонил бы ей по несколько раз в день.

Парень в который раз подумал, что надо бы носить сотовый телефон с собой постоянно – вдруг однажды Юля позвонит в недоговоренное время, а его не будет дома? Только ради этого можно таскать мобильник, который Андрею здесь, в Холмече, в общем-то, и не нужен.

Андрей почувствовал смутную неудовлетворенность – так всегда бывало после телефонного разговора с Юлей. В преддверии ее звонка Андрея переполняла энергия, он был взбудоражен, и пик ощущений приходился на сам разговор. Затем состояние уравновешивалось непродолжительной, но чувствительной хандрой. Может, и к лучшему, что они не могут подолгу «висеть» на телефоне. После таких «сеансов» Андрей острее чувствовал одиночество и нехватку любимой девушки.

Быть может, это как-то скрадывалось бы, будь рядом родители, но его дом давно уже пуст.

Андрей прошел в ванную, открыл холодную воду, сунул голову под струю. Он проснулся среди ночи, затем спал урывками. На рассвете он оделся, позавтракал и прилег на заправленную кровать в ожидании звонка Юли. Сейчас подступала сонливость. Холодная вода взбодрила его. Он глянул на часы и подумал, что Николаевна уже в магазине. Пятидесятилетняя Николаевна, крупная подвижная женщина, работала в магазине еще при родителях Андрея.

Он вышел из дома, закрыл дверь. Шагнул к калитке.

Дальнейшее произошло очень быстро, и проанализировать собственные ощущения Андрей смог гораздо позже.

Он еще двигался по инерции, а сердце болезненно шевельнулось, как паразит, проснувшийся внутри его тела. На мгновение внутри образовалась пустота, тело стало полым и нематериальным. Андрей остановился, словно напоролся не невидимую преграду, его глаза выпучились. Сердце превратилось в камень с острыми краями, и боль стала своеобразной шкалой, убедившей, что все происходит в реальности: Андрей почувствовал страх, необъяснимый оттого, что никаких причин для этого не было.

Стояло прекрасное утро, солнце поднималось все выше, и в этом мире не было места, казалось, даже для безобидной тени. Андрей был один, но страх своей невидимой лапой грубо ткнул его, и парень попятился, ощущая кожей холод, хотя воздух уже густел от расползавшейся, как вирус, жары, еще не окрепшей, юной, но уже прожорливой.

Андрей не понимал, что делает. Им управляли глубокие инстинкты, которые проявляются лишь в экстремальной ситуации. Какое-то чутье бросило его назад к дому. Андрей ввалился в прихожую, захлопнул дверь. И тут его согнуло.

Он упал на колени, упершись лбом в дверной косяк, и застонал в болезненном приступе рвоты.

2

Леонид, худой мужчина с бледной кожей, опустил ноги на пол и сел в кровати. У него еще оставалось минут сорок для сна, но этот щенок Вадик уже канючил своим писклявым голосом, поднявшись следом за матерью.

Александра, как гибкая величественная кошка, даже не осторожничая, никогда не будила Леонида. Она передвигалась бесшумно, и привычка рано вставать не мешала ее близким. Другое дело – ее сынок, умница Вадик, гнусавая пародия на неудачливого дракона, заключенного под старость в тело семилетнего мальчика.

– Твою мать, – Леонид прислушался к неприятной интонации ребенка. – Как ты меня достал…

Сквозь неплотно закрытые шторы просачивался ленивый солнечный свет. Тишина Холмеча, как тончайшая паутина, нарушилась. Леонид чувствовал себя уставшим, он медленно помассировал лоб. Если он вставал не выспавшимся, весь день, чаще всего, получался неудачным.

Леонид попытался понять, чего хочет маленький паршивец, и не смог. Вадик говорил невнятно, слова сливались в ручеек нытья – обычное дело. Иногда даже его мать, понимавшая сына в тех случаях, когда остальные лишь разводили руками, опускалась на корточки и, глядя ему в глаза, переспрашивала несколько раз.

Леонид поморщился. Временами ему казалось, что Вадик абсолютно не понимает того, что говорит. Господи, неужели большинство детей такие тупые? Неужели его собственный ребенок будет таким же?

Александра попыталась прервать излияния сына:

– Тише, Вадик, – приятный глубокий голос. – Дядя Леон еще спит.

Леонид всегда просил людей при знакомстве называть его Леон, но подавляющее большинство очень быстро переходило на непривлекательное «Леня».

Паршивец, конечно, не успокоился. Леониду показалось, что тот повысил голос. Плевать он хотел на дядю Леона.

Леонид почувствовал злость, холодную и расчетливую, она его даже смутила. Он накинул халат, прошел в ванную. По-видимому, Вадик надоел матери, и она на него рявкнула вполголоса. Мальчишка заткнулся.

Леонид остановился на пороге кухни.

– Привет.

Александра стояла у плиты, ребенок крутился рядом. Женщина повернула голову, улыбнулась.

– Привет.

Вадик скосил на Леонида глаз, отвернулся. Он никогда не здоровался. Леонид жил у Александры почти два месяца, и поначалу она напоминала сыну о правилах приличия, после чего Вадик нехотя говорил пару невнятных слов, хотя нередко молчал, опустив голову и насупившись. В конце концов, она оставила эту затею, они с Леонидом это не обсуждали, все произошло как-то само собой.

Леонид улыбнулся Александре в ответ, но, переведя взгляд на ребенка, улыбка поблекла. Он с трудом сдерживал раздражение, уже само присутствие мальчика задевало его. Сколько раз Леонид говорил себе не обращать на это внимание, игнорировать его, но лишь доходило до дела, его обещания таяли, как дым.

Александра была миниатюрной женщиной двадцати восьми лет. Каштановые волосы, серые глаза, мягкая, как шелк, улыбка. Вадик абсолютно не похож на нее. Он был похож на отца. Тот заявлялся к ним раз в год, обычно на день рождения Вадика, а то пропадал на целых два года. Недавно Александра сказала, что у него появился сын от другой женщины. Леонид искренне пожелал ему осесть у своего нового гнезда и больше не теребить душу своей бывшей жене.

Уйди он окончательно, быть может, Вадик стал бы не таким несносным, а так мальчишка все-таки ждал отца, поведение которого вносило лишь путаницу. Конечно, Вадик в любом случае не назовет дядю Леона папой, но хуже всего то, что неизвестно попросит ли об этом его мать. Высокий для восьмилетнего мальчика, очень худой, словно палка, к которой приделали руки и ноги, остренький, карикатурно маленький нос – Вадик меньше всего напоминал родного сына женщины, с которой сошелся Леонид.

Родная сестра Леонида убеждала его взвесить все за и против. Она говорила, что ситуация была предпочтительней, будь у Александры дочь, а не сын. Она утверждала, что девочки легче принимают чужого мужчину в семью, мальчики чаще ревнуют к собственной матери.

Леонид же считал, что каждый случай особенный.

Он чувствовал, что с первого взгляда не понравился Вадику, в свою очередь неприязнь была взаимной. Леонид с Александрой встречались почти четыре месяца, и все это время Вадик напоминал холодный камешек с острыми краями, лежащий между ними. Вечерами он изо всех сил оттягивал время отхода ко сну, понимая, что Леонид только и ждет этого. Мальчишка пялился в телевизор, глаза слипались, он упорно держался и распускал нюни, если мать отправляла его спать, противно гундосил, требуя позволить ему досмотреть очередное кино, в котором он вряд ли что понимал.

Леонид считал, что Александра не достаточно строга с сыном, но он молчал, понимая, что пока не имеет морального права вмешиваться и, опасаясь поставить их отношения под угрозу. Затем Александра предложила пожить вместе – их поздние встречи были неудобны им обоим. Оба работали в Волгодонске, но Александра жила в Холмече, и чем-то поселок пришелся Леониду по вкусу. И Александра как-то сказала, что переезд, быть может, позволит Леониду и Вадику сблизиться.

Ничего похожего не произошло. Получился обратный эффект. Если раньше Вадик выжидал, не будучи уверенным, что Леонид на что-то претендует, теперь началась холодная война.

Леонид вернулся в спальню – он не желал находиться в кухне, пока Вадик завтракает. Александра привыкла кормить их по очереди. Прием пищи – единственное, когда Вадик без проблем оставлял Леонида наедине со своей матерью, словно для него это было святое. Леонид не спеша убрал постель, побрился, оделся. Через двадцать минут он уже завтракал, перекидываясь с хозяйкой незначительными фразами. Когда Леонид взял пончик и принялся за кофе, Александра отвела взгляд и чуть изменившимся голосом сказала:

– Леон, хочу тебя кое о чем попросить.

Леонид догадался, что просьба имеет отношение к Вадику – нотки смущения появлялись лишь в этом случае. Кроме этой тучи небо их отношений не было запятнано ни чем.

– Фирма посылает меня в короткую командировку в Ростов. Всего на два дня.

– Когда?

– Пятница и суббота на этой неделе. Это важно. После поездки возможно повышение.

Леонид посмотрел на нее, анализируя, к чему все это сказано. Александра по-прежнему отводила глаза.

– И что, Саша?

– Меня не будет два дня, и я бы хотела… Ты справишься без меня? Я хочу сказать, вы с Вадиком побудете вдвоем?

Леонид как-то странно смотрел на нее.

– Я не хочу отвозить его к родителям. Я бы могла, но не хочу. Ты же знаешь, какие у меня с ними отношения в последнее время.

Леонид медленно кивнул.

При встрече с матерью Александра обязательно с ней ссорилась. Та винила ее в разводе, считала, что ребенка должны воспитывать исключительно родители, и с неудовольствием встречала любую просьбу по поводу Вадика, хотя сама утверждала, что обожает внука. Чванливая Алла Тимофеевна. Александра становилась бешеной, если приходилось выслушивать нотации от матери, Леонид прекрасно знал это.

Александра отгадала его мысли.

– Мать знает, что я живу сейчас не одна. Лишний повод наплевать мне в душу, если я привезу Вадика, – она, наконец, посмотрела на Леонида. – Всего два дня, милый.

– Угу, – пришла его очередь отвести глаза.

– Ты согласен? – не дожидаясь ответа, она быстро сказала. – Все будет хорошо. Без меня он потянется к тебе, вот увидишь, и вы, наконец, подружитесь.

Черта с два, подумал Леонид.

– Он – хороший мальчик, – Александра принялась мыть посуду. – Только по отцу скучает. Он еще не привык к тебе, Леон. Нужно время.

За что мне такое, едва не вырвалось у Леонида. Любить женщину, восхищаться ею и… ненавидеть ее ребенка! Он никогда бы не подумал, что на пути к нормальной жизни случаются такие препятствия.

Леонид допил кофе, встал из-за стола.

– Спасибо, Саша. Мне пора.

Она посмотрела на него более требовательно, чем обычно.

– Если это тяжело для тебя, скажи сейчас.

– Нет, все нормально. Ты же знаешь, на что я готов ради тебя, – он поцеловал ее в губы, заставив себя улыбнуться.

Александра улыбнулась в ответ, подала ему ключи от машины.

Леонид вышел из дома. В этот день он больше не улыбался.

3

Николаевна недоверчиво смотрела на Андрея. Заботливое выражение лица, свойственное этой женщине, отсутствовало, когда Андрей подъехал к магазину на старой отцовской «шестерке». Николаевна не умела скрывать свои эмоции, и она была недовольна. Сейчас, увидев его глаза, женщина растерялась.

Время приближалось к полудню, в помещении никого не было, и Николаевна покинула прилавок. Она остановилась в дверном проеме конторки, где Андрей опустился на стул, как будто в первую очередь собирался заняться бухгалтерией.

Впрочем, Андрей не был уверен, что сможет в ближайший час делать что-то осмысленно.

– Почему так долго? – спросила женщина. – Что-то случилось?

– Простите меня, Николаевна. Пришлось задержаться.

– Постой, Андрей, ты часом не поссорился с Юлей?

Николаевна знала о девушке Андрея, об их отношениях, и знала, что сегодня Юля должна была ему звонить – Андрей предупредил об этом вчера, на случай, если задержится. Пожалуй, только из-за этого предупреждения Николаевна не пришла сама к его дому, а прождала в магазине почти до обеда.

– У нас с Юлей все хорошо.

– У тебя лицо какое-то бледное.

Он промолчал, перекладывая какие-то бумаги, на Николаевну он не смотрел.

– Что все-таки с тобой?

Он уважал Николаевну, понимая, что лишь благодаря ей удержал магазин на плаву, по крайней мере, в первое время после смерти родителей. Да и теперь он не представлял себе другого человека, работающего в его магазине. Признаться, Николаевна стала ему ближе, чем родная тетка из Ростова. Андрея изредка раздражало лишь одно – излишняя назойливость Николаевны, если речь шла о его судьбе. Женщина, вырастившая троих детей, каждый из которых уже покинул Холмеч, еще не растратила материнскую теплоту и считала своим долгом заботиться о парне, однажды в один день потерявшем отца и мать.

Николаевна подошла ближе.

– Андрей, не пугай меня. Лучше расскажи. Я же вижу: что-то случилось.

Как ни странно Андрей не попросил оставить его в покое, как уже бывало, когда Николаевна слишком наседала на него. Он вообще не пытался остаться один. Казалось, присутствие женщины в данный момент даже желательно.

Как оказалось, он простоял в прихожей своего дома почти два часа. Стоял, потеряв ощущение времени, выглядывая из окна, и ждал, неизвестно чего. Страх был реальным, как вещь, которую можно потрогать. Даже уходя и слабея, его влияние оставалось, не выпуская парня из дома. И это не было наваждением. У Андрея даже мелькнула мысль: не позвонить ли участковому? Пусть вооруженный человек подъедет к его дому. Сейчас, в магазине, это казалось глупым, почти абсурдным.

Дом Андрея примостился между двумя поворотами в конце Дорожной улицы – небольшой отрезок, метров на сто тянувшийся с севера на юг. Со всех сторон дом обступали густые заросли акаций и кустарника. Андрей по-прежнему никого не видел, страх ушел, но это не вернуло спокойствия и решительности – память о собственных ощущениях была сильна.

Что с ним было? Чего он испугался? Как можно испугаться, не увидев и не услышав ничего, что могло бы стать причиной?

Он заставил себя покинуть дом, превратившийся в убежище по неизвестной, абстрактной причине. Он пробежал к старому гаражу, решив сегодня воспользоваться машиной, хотя почти всегда предпочитал ходить на работу пешком. Кое-как он выехал со двора, с тревогой оглядываясь по сторонам.

Да, Николаевна была подходящим слушателем, Андрей же хотел выговориться, но не знал, что именно сказать.

«Я вышел из дома и тут почувствовал самый настоящий страх? Страх настолько сильный, что я бросился назад в дом и простоял под дверью больше, чем полтора часа»?

Андрей поднял голову, посмотрел женщине в глаза.

– Николаевна, ничего серьезного не… Я только хотел… Можно я расскажу вам об этом позже? Мне надо подумать.

Женщина хотела что-то сказать, но в магазин вошли, она покосилась на него и вышла.

Андрей откинулся на спинку стула, закрыл глаза. Случившееся у его дома медленно таяло, теряя яркость очертаний – казалось, его уже разъедало вездесущее время.

4

Окраина Волгодонска. После дневной жары город медленно раскачивается, как после одуряющего сна.

Степан, плотный мужчина средних лет с черной мохнатой полосой сросшихся бровей, заказал себе пакет сока и осмотрелся. Бар заполнялся с каждой минутой. Степан задержал взгляд на двух дальних столиках, занятых последние пять минут.

Ничего подозрительного. Обычные посетители.

Молодой мужчина в кожаной безрукавке на голое тело, с красным лицом, будто обожженным солнцем, говорит все громче и громче. Шум в баре постепенно набирает обороты.

Степан нервничал, хотя пока все складывалось неплохо. Он заметил, что у него трясутся руки, когда он наливал сок из пакета в стакан. Он был не прочь взять грамм двести водки, это оказалось бы весьма кстати, но, во-первых, он за рулем, во-вторых, стоит ему принять хоть каплю, и некие тормоза где-то в мозгу откажут: за первой рюмкой последует вторая, третья, и это продлится минимум неделю, а то и две. Так уже не раз случалось, хотя Степан клялся себе и другим, что выпьет всего лишь стакан-два.

Он не может себе этого позволить. Особенно сейчас.

Степан находился меж двух огней, и, кажется, спасительная тропа нашлась, но необходима максимальная осторожность.

– У вас свободно? – голос откуда-то сзади.

Степан оглянулся. Тот, кого он ждал.

– Да, пожалуйста.

Макс присел рядом. Высокий, привлекательный парень с короткой прической, одетый в простую белую футболку и джинсовые шорты.

– Спасибо, – он не сдержал ухмылку.

– Черт возьми, – прошептал Степан. – Откуда ты взялся? Я же следил за входом.

– Ладно, расслабься. Здесь до тебя никому нет дела. Мы не в нашем вшивом Холмече.

Некоторое время они молчали. Подошла официантка, Макс заказал минеральную воду. Степан немного успокоился. Быть может, Макс прав, выбрав для встречи столь оживленное место. Здесь уж точно никто тебя не запомнит.

Паузу прервал Макс:

– У тебя все готово?

Степан заерзал.

– Ну… В общем, да.

– Ты услал детей? – Макс не смотрел на Степана, его глаза изучали пространство вокруг столика.

После некоторого колебания Степан сказал:

– Да. Только…

Он замолчал, напоровшись на взгляд Макса, как на предмет, перегородивший путь.

– Что еще? Если дети в доме, это – твои проблемы.

– Нет, нет. Я отвез их еще вчера вечером, я не о том.

Пауза. Макс вопросительно смотрел на человека, который был на тринадцать лет старше его.

– Ты не мог бы рассказать об этом мальчике подробней, – сказал Степан. – У меня проблемы с Ритой: она боится, совсем извелась.

– Разве у тебя есть другая альтернатива, – голос Макса был вкрадчивым. – Как быстро рассчитаться с долгами более чем на десять тысяч баксов?

Степан поджал губы, его глаза сузились, но он промолчал.

Некоторые кредиторы уже наседали, используя при этом не самые тактичные выражения, и тут появился Макс, он и заманчивая идея избавиться со всеми проблемами разом. В то же время была вероятность, что эти проблемы станут еще больше. Всегда может быть еще хуже.

Впрочем, на словах все было вполне осуществимым.

– Я и так рассказал тебе больше, чем нужно, – Макс оглядывался по сторонам.

Воспользовавшись моментом, Степан изучал его лицо, надеясь понять, что тот думает. Он помнил Макса еще мальчишкой, на которого обращал внимание не больше, чем на других его сверстников. Кто знал, что спустя годы, будучи зрелым мужчиной, он будет сидеть и говорить с Максом почти заискивающим тоном. Макс вел себя самоуверенно, как и положено молодому парню, рано получившему возможности, которые большинство мужчин достигают лишь к концу четвертого десятка.

– Кто его родители? – спросил Степан.

– Он – сын одного высокопоставленного чиновника. В каком городе проживает чиновник, тебе знать необязательно. Сам понимаешь: это не в Ростовской области.

Степан подумал о Волгограде – он уже слышал, что Макс, кажется, больше времени проводил именно там.

– Почему вы решили прятать его в Холмече? Наверное, есть места и поближе?

– Мой шеф не хочет рисковать. Отец мальчика имеет обширные связи. Сейчас, когда мы похитили его ребенка, он уязвим и выполнит любые требования, но он будет тянуть время. Кое-кто из наших конкурентов тоже постарается ради него. Наверняка подключится на полную мощность ФСБ. Конечно, они все перевернут в том городе, потом возьмутся за соседние области, но им и в голову не придет искать маленького паршивца в какой-то захолустной дыре в Ростовской области.

Степан поморщился: в желудке появилась неприятная пустота. Когда они разговаривали с Максом в первый раз, ситуация не выглядела столь рискованной. По-видимому, мысли отразились на его лице с предельной ясностью: Макс усмехнулся, в глазах – едва уловимое снисхождение.

– Успокойся, – Макс чуть подался к нему, и Степану показалось, что он сейчас встанет и похлопает его по плечу. – О том, что мальчишку привезут к тебе, будем знать я и мой шеф. Никакой утечки не будет.

Степан с трудом удержался на стуле. Ему хотелось встать и ходить, опустив голову, но так он привлечет к себе внимание даже здесь. Рубашка прилипла к спине, ладони взмокли. Одиннадцать тысяч долларов! Подержать мальчишку в подвале. Хорошо кормить и не причинять вреда. Это не было тяжелой работой, но иногда бездействие выматывает куда серьезней.

Степан осознал, что по окончании всего, каким бы ни был исход, ему обеспечен запой.

– Макс, я не смогу оставить детей у матери больше, чем на месяц.

– Можешь не волноваться: это затянется недели на две. Максимум – на три.

Одиннадцать тысяч зеленых! Если столько обещают ему за работу, которую могли бы выполнить сами, о каких же тогда деньгах идет речь?

Желание выпить усилилось. Степан подумал, что нервное истощение для него сейчас вполне реальная угроза.

– Есть еще вопросы? – спросил Макс. – Давай лучше сейчас. Я приеду к родителям на день-два, но нас никто не должен видеть вместе, никаких телефонных разговоров, никаких мобильников. Твоя жена не должна знать ничего из того, что я тебе сейчас говорил. Все понял?

Степан замялся. Постепенно приходило понимание, что две недели – громадный срок, множество мелочей остается неучтенным до самого последнего момента.

– Макс… мальчишку нельзя трогать. Но он… запомнит мое лицо. Он сможет потом меня узнать.

Макс хотел ответить, но возле их столика задержались парень с девушкой, выискивая свободное место в баре, и он промолчал, ожидая, пока они уйдут.

– Ты никогда с ним не встретишься. И не сложно сделать так, чтобы он не мог рассмотреть твое лицо, когда ты будешь приносить ему жратву.

– Но если он закричит? Если будет постоянно кричать, а возле моего дома окажется кто-нибудь из соседей? Его могут услышать.

– Степан, мать твою… Ему всего шесть лет. Совсем ребенок. Двумя словами его можно заставить вести себя так, как тебе нужно.

Пауза. Глаза Степана бегали из стороны в сторону, он пытался выхватить из паутины мыслей что-то еще, но ничего не получалось. Макс скользящим взглядом рассматривал посетителей, маленькими глотками допивал минералку.

Он прервал молчание:

Читать далее