Читать онлайн Урсула. История морской ведьмы бесплатно

Пролог

Приморский городок Ипсвич казался вымершим, оцепеневшим от страха. Урсула шла по его пустынным улочкам, и ее дикий хохот гулким эхом отдавался от наглухо заколоченных домов, внутри которых дрожали от страха горожане, пытавшиеся скрыться от гнева морской ведьмы.

В Ипсвич Урсула явилась в человеческом обличье, однако ее со всех сторон окружали длинные, похожие на щупальца, полосы мутного тумана. Повинуясь воле морской ведьмы, они шарили по сторонам, уничтожая все, до чего могли дотянуться, оставляя за собой широкую полосу выжженной земли – черной, как нефть, и пахнувшей гнилью.

Урсула свернула на главную городскую площадь, остановилась возле высокой часовой башни. Туманные щупальца легко обвили башню, а затем опустились вниз, превратив ее в обугленный каменный столб. Время прекратило свой бег в обреченном городе, осталась лишь одна проникающая повсюду, наполняющая воздух ненависть.

Ненависть.

Магия морской ведьмы была насквозь пропитана ненавистью к местным горожанам, к этим ничтожным людишкам, посмевшим отнять у Урсулы единственного человека, который ее искренне любил. Они отняли его и теперь должны будут сполна заплатить за свое преступление. Урсула протянула призрачные щупальца в сторону моря, призывая на помощь своих верных служанок, сирен.

Сирены были странными существами, в облике которых человеческие черты причудливо смешивались с чертами морских чудовищ. Вначале из воды показались бледные жуткие лица с огромными темными провалами глазниц и перекошенными ртами, в которых виднелись ряды острых желтоватых зубов. Затем показались тела сирен, обтянутые почти прозрачной, похожей на жидко разведенное молоко кожей, сквозь которую просвечивали синие вены и кости скелета.

Сирены завели песню, от которой у любого человека мутился рассудок и начинала идти кровь из ушей, а потом и изо рта. Урсуле не было дела до того, как реагируют на песню сирен люди – ей самой их пение казалось восхитительным. Услышав сирен, горожане теряли контроль над собой, выбирались из своих заколоченных убежищ и брели к берегу, куда их словно магнитом притягивало колдовское пение.

«До чего же они слабые, жалкие», – думала Урсула, глядя на покорно бредущих навстречу своей гибели людей. Они были похожи на механических кукол – безвольные, с окровавленными лицами, неспособные даже закричать от ужаса. Морская ведьма с холодной усмешкой наблюдала за ними. Это было прекрасное, восхитительное зрелище, едва ли не лучшее, которое ей когда-либо доводилось видеть.

К сожалению, пора было приказать сиренам замолчать – ведь если их не остановить, люди просто-напросто умрут, продолжая слушать колдовское пение, а Урсула вовсе не собиралась осчастливить горожан такой легкой и быстрой смертью. Нет, ей нужно было, чтобы эти предатели в полной мере испытали, что такое настоящий страх, чтобы как следует помучились. Она хотела превратить их самих в ужасных морских тварей, которых местные горожане всегда боялись и ненавидели больше всего на свете.

Пусть почувствуют сполна, насколько они омерзительны, негодяи!

Туманные, пропитанные ненавистью щупальца морской ведьмы расползались все шире, росло пятно выжженной земли вокруг, а в центре черной пустыни стояла сама Урсула, похожая на богиню гнева и возмездия, стояла с сердцем, переполненным ненавистью.

Священной ненавистью.

«Да, вот так, пожалуй, будет правильнее всего. Священной», – подумала Урсула.

Впервые за долгое время она чувствовала себя так хорошо, почти счастливо. Урсулу совершенно не трогали мучения обреченных на гибель горожан, они скорее развлекали ее. Ничтожные человечки, они стояли перед ней, молча ожидая своей участи, о которой Урсула давно успела подумать заранее и теперь уверенно вела их к ней. Она повернулась в сторону моря и громко воскликнула, вскинув вверх свои руки.

– Могучие древние боги морские, всех вас призываю я ныне! Пусть сгинут ничтожные эти людишки в бездонной и мрачной пучине!

Едва успели затихнуть над волнами слова заклинания, как собравшиеся на берегу люди начали падать на землю и биться в конвульсиях, судорожно глотая воздух. Они в ужасе смотрели друг на друга, видя, как прямо на глазах их друзья, знакомые и соседи превращаются в страшных морских чудовищ.

А превратившись в уродливых монстров, они навеки становились рабами Урсулы, покорными ее злой воле.

Глядя на все это, морская ведьма хохотала все громче, ее смех разносился над выжженной землей и достигал ушей ведьм, живущих в соседних королевствах. Услышав его, ведьмы невольно вздрагивали, ощутив колоссальный заряд ненависти, которой был пропитан этот дикий хохот. А окруженная серыми щупальцами тумана Урсула продолжала любоваться муками горожан, покрикивала со смехом на тех, кто пытался сопротивляться превращению в морское чудовище.

– Не упирайтесь, не старайтесь, мои дорогие! Все равно ничего у вас не выйдет!.. Впрочем, нет, сопротивляйтесь, сопротивляйтесь, так вы сильнее будете мучиться!

Если честно, Урсула даже не предполагала, что все получится так славно и что она получит такое наслаждение от своей мести.

Прекрасно! Бесподобно!

Не прекращая хохотать, Урсула шагнула в прибрежную воду, собираясь вести своих новых рабов в темные морские глубины, в те места, которые до этого являлись бывшим людям лишь в ночных кошмарах.

Теперь вчерашние людишки полностью оказались в ее власти, и морская ведьма могла делать с ними все, что ей угодно. Оказавшись в воде, Урсула и сама начала трансформироваться, избавляясь от неудобного, тесного человеческого тела.

Очень быстро морская ведьма приняла свой естественный облик, превратившись в громадный клубок гибких и мощных щупалец.

И тут на поверхности воды появилась фигура, появилась неожиданно и беззвучно, словно вынырнувший из тумана «Летучий голландец» или какой-нибудь другой корабль-призрак.

– Останови это безумие! – разнесся над волнами громовой голос, перекрывший гул прибоя.

Появившийся морской бог и Урсула были не похожи друг на друга как свет и тьма, как красота и уродство, как добро и зло. При этом, как вы понимаете, воплощением света, красоты и добра была вовсе не морская ведьма.

Урсула понятия не имела, кто вынырнул перед ней из волн. «Наверное, какой-нибудь второстепенный морской божок, – решила она. – И он мне очень не нравится».

– Кто ты такой, чтобы приказывать мне? – спросила она и прищурилась, пытаясь лучше рассмотреть эту карикатуру на морского бога.

– Не ты ли сама призывала на помощь древних богов? Вот я и откликнулся на твой зов.

– Я на помощь звала, а не для того чтобы кто-то совал нос в мои дела!

– Ты только посмотри, что ты наделала! Во что ты превратила эту землю! Ты выжгла ее своей ненавистью точно так же, как это делала в свое время Злая Королева. Остерегись вступать на ее тропу, сестренка. Пойдем-ка лучше со мной туда, где твое место.

Урсула растерянно замолчала.

– Послушай меня, сестра. Я вижу на тебе ожерелье. Его подарил тебе наш отец. Мы думали, что потеряли тебя навсегда, хотя я не переставал надеяться на то, что когда-нибудь ты найдешься и позовешь меня. Правда, не думал, что увижу вот такую картину, – он мрачно повел головой в сторону выжженной дотла земли.

– Ты ничего обо мне не знаешь! – истерично выкрикнула Урсула. – Меня бросили наедине с этими людьми, которые боялись и ненавидели меня. Ты понятия не имеешь о том, что мне довелось пережить!

– Урсула, скажи, ты в самом деле не помнишь меня? Не узнаешь? Я же твой брат, Тритон.

Теперь Урсула узнала его, смотрела на брата зло и затравленно, зная, что он сильнее ее.

– Ну все, Урсула, – сказал Тритон. – Тебе пришло время вернуться домой.

Глава I

Морская ведьма

Давненько не виделась Урсула со своими старинными подружками, сестричками-ведьмами. Много лет не виделась и вот теперь откликнулась на их приглашение. Пора наверстывать все, что было упущено за долгое время, проведенное при дворе Тритона, откуда ее теперь прогнали. Урсула поднималась к поверхности моря – сначала сквозь слой воды начал пробиваться солнечный свет, а потом уже стали видны и размытые пока что фигурки трех сестер, пришедших на берег, чтобы встретить морскую ведьму.

«Сколько же времени мы с ними не виделись. Целую вечность», – подумала Урсула и решила появиться перед сестричками-ведьмами в полной красе, с помпой, как говорится. Тело Урсулы начало раздуваться, вытянулись в длину ее щупальца – появилось почти забытое ощущение того, что она действительно по праву считается повелительницей морей.

«Давно я себя не чувствовала так хорошо, как сейчас», – подумала Урсула.

В своем нынешнем виде она была достаточно сильна, чтобы разбивать в щепки или утаскивать на дно корабли, поэтому не стоило удивляться тому, с каким удивлением и испугом наблюдают за ее появлением из воды сестрички-ведьмы – Люсинда, Руби и Марта. Поеживаясь от холода, они стояли на мокрых прибрежных камнях и казались совсем маленькими рядом с высоко поднявшейся над волнами фигурой морской ведьмы.

Как уже было сказано, Урсула давно не видела сестер и теперь словно заново удивилась их внешности. Лица ведьм отличались кукольной карикатурной красотой, когда все вроде бы на месте, но при этом всего этого слегка чересчур – слишком большие глаза, слишком густые ресницы, слишком маленькие рты, слишком правильные иссиня-черные локоны, которые нисколько не растрепались на ветру. В этих идеально уложенных локонах запутались клочки тумана, делавшие сестер похожими на каких-то странных нелетающих птиц.

Сестры казались хрупкими, робкими, даже испуганными, но Урсула знала, что на самом деле это легендарные, можно сказать, знаменитые ведьмы. Сестрички были двоюродными сестрами старого короля, того самого, что был отцом королевы, известной всему миру как Белоснежка. А еще они принимали самое непосредственное участие на стороне Темной Феи в нашумевшей истории со спящей принцессой.

А еще новообретенной силой была обязана сестрам и сама Урсула, хотя и не любила упоминать об этом вслух. Дело в том, что сестрички-ведьмы вернули Урсуле ее дающее власть ожерелье. Впрочем, как считала сама Урсула, ожерелье было вполне честным обменом на то, чего так страстно желала младшая сестра ведьм.

Люсинда невольно ахнула, когда с массивной фигуры Урсулы в лица сестер брызнула вода, а затем раздался ее дикий смех и громовой голос, от которого у ведьм заломило уши.

– Рада, безумно рада снова видеть вас, сестрички. Сколько лет, сколько зим!

Морская ведьма наклонилась, чтобы оказаться лицом к лицу с сестрами. «До чего же все-таки странная и запоминающаяся у них внешность, – подумала она. – Каждая черта лица идеально красива, но вместе они никак не сочетаются. Ну настолько не сочетаются, что черт знает, что такое».

Урсула раскинула свои руки-щупальца, готовясь обнять сестер, и они радостно кинулись ей навстречу, явно очень довольные тем, что все в порядке и Урсула не имеет к ним никаких претензий.

– Мы видим, ты носишь наш подарок, – в унисон воскликнули сестры, заметив на шее Урсулы ожерелье из позолоченных раковин.

Ведьмы опасались, что Урсула придет в ярость, если узнает о том, что это ожерелье долгое время валялось полузабытым в их кладовке. Похоже, что этого, к счастью, не случилось.

Урсула вновь рассмеялась, на этот раз ее рассмешили писклявые голоса сестричек-ведьм и их нахохленный вид.

– Спасибо, подружки мои милые. Кстати, я жду, что вы расскажете мне о том, как вам удалось отобрать это ожерелье у моего брата. Или это дело рук Цирцеи? Я, честно говоря, не успела спросить, когда она принесла мне его. Кстати, а где сама Цирцея? Странно, что ее нет с вами.

Цирцея.

Это имя полоснуло сестричек-ведьм как ножом по сердцу. Цирцея доставила столько горя своим старшим сестрам. Собственно говоря, именно из-за нее и обратилась Люсинда к Урсуле за помощью. Сколько бессонных ночей провели ведьмы, оплакивая пропажу своей младшей сестры! Сколько раз бродили по ночам, выкрикивая в темноту ее имя в напрасной надежде на то, что она вернется. Но Цирцея ни разу не откликнулась на зов сестер, и тогда они решили обратиться за помощью к могущественной морской ведьме. Разумеется, если Урсула возьмется помочь им, то сделает это не бесплатно и что-то обязательно потребует взамен. Это уж как водится.

Что-что, а заключать сделки Урсула всегда была большая мастерица.

Да, но вопрос-то был задан, и первой на него взялась отвечать Люсинда.

– Наша любимая сестричка Цирцея, она… Она теперь где-то далеко от нас… – только сейчас Урсула заметила, что темно-красное атласное платье Люсинды было закапано слезами, от которых, как и у ее сестер, растеклась тушь на ресницах.

– Она очень сильно рассердилась на нас! – подхватила Руби. – И спряталась там, где мы не можем ее найти или увидеть с помощью нашей магии.

– Поэтому мы и попросили тебя прийти, Урсула, – всхлипнула Марта. – Мы хотим снова увидеть свою младшую сестренку. Очень хотим.

– А свои волшебные зеркала вы спрашивали? – задала совершенно очевидный и даже лишний, пожалуй, вопрос Урсула. – Что, и в них тоже ничего?

– Ничего, – захныкали в унисон сестры. – Она, наверное, наложила заклятие, которое отключило наши зеркала! Не хочет, чтобы мы ее нашли. Но мы-то хотим!

Урсула высокомерно усмехнулась, но тут же сменила эту усмешку на добрую улыбку, которой часто пользовалась, когда принимала человеческий облик, и обняла рыдающую Марту.

Морская ведьма знала наверняка, что сестрички-ведьмы готовы отдать все что угодно за то, чтобы вновь увидеть свою ненаглядную Цирцею. Что ж, Урсула была готова и даже рада помочь им, потому что именно сейчас в обмен на эту услугу ей требовалась особая разновидность магии, которой – так уж счастливо совпало – обладали сестрички-ведьмы.

Глава II

Ведьмы на скале

Зеленый домик в «пряничном» стиле, с золочеными балясинами и черными ставнями примостился в ненадежной, опасной близости от края крутой скалы. Скала была такой высокой, что похожую на остроконечную ведьмовскую шляпу крышу домика накрывал нижний край облака, а вокруг трубы с карканьем кружили вороны.

– Темная Фея к нам присоединится? – спросила Урсула, подходя вместе с сестричками-ведьмами к крыльцу их пряничного домика.

– Нет! Нет, разумеется! Воду и огонь смешивать нельзя! – испуганно ответила Люсинда. Урсула рассмеялась. Интересно, почему сестрички так опасаются сводить вместе ее и Темную Фею?

– Мы ничего не боимся, Урсула, просто все видим и слышим, – небрежно заметила прочитавшая ее мысли Люсинда и, искоса взглянув на морскую ведьму, начала вместе с ней подниматься на крыльцо.

Шагая по ужасно скрипучим ступенькам, Урсула вспоминала о том, сколько раз бывала уже в этом домике и в каких только местах не оказывался этот домик. Любопытно было бы узнать: избушка ведьм сама решает, куда ей перебраться на своих курьих ногах, или за нее это делают сестры? Урсула представила себе бегущий на гигантских лапах домик, сидящих внутри его и громко хохочущих всю дорогу сестричек-ведьм и невольно улыбнулась сама. Кстати, частая перемена мест нисколько не сказывалась ни на планировке домика, ни на его внутреннем убранстве. И кухня в нем всегда оставалась одинаковой – ужасно тесной, забитой неожиданными, зачастую очень странными предметами.

Вот и сейчас поднявшееся над старой яблоней солнце протянуло свои лучи в круглое кухонное оконце и заиграло, зазолотилось на причудливой коллекции разномастных чашек. О, непростые это были чашки, между прочим!

Урсула знала о странной привычке – или, скажем так, традиции – сестер воровать в гостях чайные чашки и уносить их в своих сумочках. Эти чашки могли бы рассказать о том, в скольких домах – и каких домах! – довелось побывать сестричкам за их долгую жизнь.

Среди прочих здесь наверняка была чашка, принадлежавшая когда-то Злой Королеве. И ужасным сестрам, Анастасии и Дризелле. Интересно, а принадлежавшая Малефисенте чашка здесь тоже есть? Конечно, должна быть, как же иначе? Интересно, какая из них?

К кухне примыкала гостиная с большим камином, по бокам которого стояли совершенно неуместные в таком маленьком домике громоздкие статуи – два отлитых из меди ворона, уставившихся в пустоту своими незрячими глазами. Впрочем, и без этих истуканов гостиная ведьм выглядела, скажем так, жутковато во многом благодаря витражным стеклам, на которых яркими красками были изображены эпизоды многочисленных приключений, в которых принимали участие сестры. На одном из стекол было изображено большое красное яблоко. Оно выглядело загадочным и зловещим, хотя это Урсула могла себе и надумать, после того как много лет назад узнала от сестер о судьбе Злой Королевы, отравившей Белоснежку.

А сколько еще самых разных историй она услышала в этой гостиной, сидя возле камина в нелепом человеческом обличье! Ох, уж этот скафандр, который называется человеческим телом, – до чего же неуклюжая, тяжелая штуковина, кто бы знал! В нем Урсула всегда чувствовала себя маленькой и уязвимой.

У нее даже голос менялся, когда она втискивала себя в человеческое тело, – терял громкость, властность.

Никакого величия в этом голосе не оставалось. Так, писк один.

Урсула никак не могла понять, почему люди до сих пор не исчезли с земли, не вымерли в своих телах-скафандрах. В этих телах постоянно что-нибудь да болит, при этом всю жизнь приходится либо ходить на двух ногах, либо сидеть на жесткой мебели. Кошмар! Нет, что ни говори, а людишки – это очень странный каприз Природы. Недоразумение ходячее.

Морской ведьме и сейчас было очень неуютно в людском обличье – хорошо хоть, что от неудобств человеческого тела ее слегка отвлекала компания Люсинды, Руби, Марты и их очаровательной кошки Фланци. Увидев Урсулу, эта пятнистая трехцветная красавица медленно моргнула в знак приветствия своими чудесными глазами – большими, золотистыми, обведенными черным ободком.

– Привет, Фланци, – улыбнулась Урсула. Фланци переступила лапками и снова моргнула. Она прекрасно видела настоящую морскую ведьму, скрытую внутри человеческого тела, и это существо казалось кошке намного красивее, чем ходячий скафандр из костей и мяса.

Впрочем, справедливости ради следует заметить, что и в человеческом обличье Урсула выглядела великолепно.

Нежное личико с огромными темными глазами и розовыми губками, обрамленное густыми вьющимися каштановыми прядями, прекрасная точеная фигурка… По человеческим меркам Урсула была настоящей красавицей, однако Фланци морская ведьма все равно гораздо больше нравилась в своем подлинном виде.

Тем временем сестрички-ведьмы хлопотали на кухне, готовя чай для своей гостьи, которую усадили здесь же на высокий мягкий стул, который специально принесла для нее из гостиной Руби. Фланци давно уже заметила, что ее ведьмы сильно изменились, после того как пропала их младшая сестра Цирцея. Они как-то разом увяли, зачахли и, что самое удивительное, стали тихими и молчаливыми. А ведь раньше они и минуту помолчать не могли, постоянно спорили о чем-то, пытаясь перекричать друг друга. Фланци настолько привыкла к бесконечным разборкам ведьм, что сейчас чувствовала, будто ей чего-то не хватает. Ну, и волновалась о том, не тронутся ли сестрички умом от всего этого, разумеется. После того как пропала Цирцея, сестры все время ходили как в воду опущенные, а если вдруг и нарушали молчание, то старались говорить тихо и связно, то есть так, как всегда добивалась от них младшая сестра. Совершенно безуспешно, кстати говоря, добивалась. Что ж, возможно, внутри нелепых оболочек, в которых расхаживали ведьмы, скрывалось какое-то подобие сердец, и в этом случае, как полагала Фланци, эти сердца треснули и разбились в тот день, когда Цирцея покинула своих сестер. Она покинула их и ушла неизвестно куда с ненавистью во взгляде, гневными словами на губах и глубокой печалью в своем сердце.

Фланци всегда считала Цирцею не такой, как ее сестры. Цирцея была способна любить и сочувствовать другим и считала, что Люсинда, Руби и Марта хватили через край с тем принцем. Говорила, что они слишком жестоко обошлись с ним. Считала ли сестричек-ведьм слишком жестокими сама Фланци? О, нет, нисколько. Она-то как раз считала, что ведьмы поступили совершенно правильно, решив проучить того надменного принца и превратить его в чудовище. Принц получил хороший урок, от которого едва не сошел с ума, и поделом ему. Зачем он разбил сердце Цирцеи? Почему так плохо обращался с ней? Пусть знает!

В конце концов, не для себя же старались тогда ведьмы? Не для себя. Для своей младшей сестры. А Цирцея не поняла этого, рассердилась на сестер, назвала их жестокими, обругала за то, что те наложили на принца проклятие, которое ни к чему хорошему не привело, напротив, едва не погубило несколько королевств.

Нет, не простит своих сестер Цирцея, даже разговаривать с ними никогда больше не захочет, Фланци почти наверняка была уверена в этом.

Чего же тогда ждать от визита Урсулы? С кошачьей точки зрения, морская ведьма могла, пожалуй, лишь вывести сестричек-ведьм из глубокой депрессии, охватившей их после ухода Цирцеи, а больше-то вряд ли что-нибудь.

Размышления Фланци прервал грохот, это Марта уронила стеклянный заварной чайник, и он разлетелся на мелкие кусочки, упав на покрытый черно-белой керамической плиткой пол кухни. Руби снова заплакала. Осколки стекла алмазами сверкали на полу. Урсула обняла Руби, чтобы успокоить ее.

– Фланци думает, что Цирцея никогда больше не захочет разговаривать с нами! – всхлипывала Руби, прочитавшая кошкины мысли. Вслед за Руби заплакали и ее сестры. Марта принялась выдирать себе волосы, следом за ней вцепилась в свою прическу Люсинда, и кухня начала напоминать сумасшедший дом.

– Девочки, перестаньте! – громко прикрикнула на сестер Урсула, и на стене кухни вдруг появилась тень настоящей, спрятанной внутри человеческого тела морской ведьмы – огромная и пугающая. – А ну-ка, замолчали все! – скомандовала Урсула.

И сестрички-ведьмы разом примолкли.

– Вы вновь увидите свою сестру, это я вам обещаю, – уже спокойнее сказала Урсула. – Но для этого мне нужно сначала получить кое-что от вас. Вашу ненависть.

Глава III

Ведьмы в Ипсвиче

Ведьмы стояли на вершине скалы и смотрели на раскинувшийся внизу приморский городок Ипсвич, точнее, на то, что от него осталось. Руины городка покрывал толстый слой сажи, сквозь который с трудом угадывались жалкие остатки домов. Даже на расстоянии чувствовалась пропитавшая городок ненависть, ощущались боль и страдание, которые принесла черная магия, обрушившаяся на Ипсвич словно оживший ночной кошмар.

Сказать, что сестрички-ведьмы удивились открывшейся перед ними картиной, было бы неправильно. Нет. Они были потрясены тем, что увидели.

Как и все ведьмы, живущие в этих краях, они знали, что Урсула буквально стерла этот городок с лица земли много-много лет назад, но своими глазами увидели его впервые. С тех пор Ипсвич превратился в памятник смерти и разрушению, стал вечным предупреждением для всех, кто захотел бы выступить против морской ведьмы. По мнению сестер, памятник могуществу Урсулы вышел просто великолепный.

Очистить эту землю от магии морской ведьмы, оживить ее не мог никто, даже брат Урсулы. Да, Тритон был выдающимся волшебником, но и ему не хватило сил, чтобы справиться с могучей, густо пропитанной ненавистью магией Урсулы. Уж какой великой была Злая Королева, но даже ее гнев не мог бы причинить такие разрушения. Да, Злая Королева тоже выжгла как-то целое королевство, но все-таки после нее осталось, по крайней мере, одно дерево с висящим на нем блестящим красным яблоком. Это был символ, дающий пусть маленькую, но надежду, символ того, что даже в черном одиноком сердце Злой Королевы оставалась капелька любви.

«Вот именно эта капелька любви и погубила в конечном итоге Злую Королеву, – думали ведьмы, глядя на уничтоженный Ипсвич. – Она так и не смогла полностью, до конца наполнить свое сердце ненавистью, как это удалось сделать Урсуле».

Вы спросите, а как же принц Чудовище? Да, пожалуй, его ненависть была почти такой же сильной, как ненависть Урсулы. Очень близкой к тому. Сила его ненависти пугала порой даже много всего повидавших сестричек-ведьм. Наверное, ненависть убила бы Чудовище, не сведи его судьба с Цирцеей и Белль. Задушила бы принца собственная ненависть, задушила бы. Обошлось.

Ну, а Урсула… Урсула – другое дело, она, в отличие от Злой Королевы и Чудовища, была полностью лишена слабостей, присущих людям и губительных для злых волшебниц. Ненависть морской ведьмы была чистой, незамутненной любовью и прочими глупыми чувствами.

Урсуле были неведомы сомнения, колебания и прочая чушь. На свете было очень мало таких ведьм, как Урсула, поэтому сестрички были счастливы, что могут называть ее своей подругой. За ней они могут чувствовать себя как за каменной стеной… Однако зачем она привела их сюда? Зачем?

В отличие от сестричек, Урсула не умела читать чужие мысли, о чем ведьмы иногда забывали. Вот и сейчас они спохватились и начали вслух задавать вопросы, на которые хотели получить ответ.

– Почему ты уничтожила именно этот городок?

– Да, почему? Разве мало других городков, в которых живут жестокие, гадкие рыбаки?

– Почему ты решила отомстить именно Ипсвичу?

Урсула мрачно рассмеялась, удивляясь наивности сестричек. Рыбаки! В Ипсвиче жили рыбаки, которые опустошали принадлежащее ей море, хотя не потому она объявила им войну, нет. На то были совсем иные причины, глубоко личные, если можно так сказать.

– Этот городок был моим домом, дорогие сестрички. Здесь все начиналось, и я привела вас в Ипсвич для того, чтобы показать его вам, прежде чем рассказать свою историю, – Урсула немного помолчала и закончила: – Историю, услышав которую вы поймете, почему мне нужна ваша помощь, чтобы убить Тритона.

Сестрички-ведьмы зябко поежились, почувствовав в голосе Урсулы кипящую ненависть. Что ж, если Урсула присоединит к своей ненависти их собственную ненависть, совместными усилиями они, пожалуй, справятся с Тритоном. Но для этого сестрам необходимо знать причину, по которой морская ведьма так люто ненавидит своего брата. Для этого им нужно выслушать историю Урсулы, так что все верно.

Ненависть – настоящую ненависть – нельзя вызвать искусственно, нельзя наколдовать. Настоящая ненависть рождается в сердце. Только такая ненависть способна на все. У Урсулы была такая ненависть, у них тоже. Объединив их, можно уничтожить все на свете. И кого угодно тоже.

И тут сестрички подумали о ней, о своей Цирцее.

Ее сердце тоже переполняла ненависть – быть может, впервые в жизни. Цирцея затаила злобу на них, своих сестер, за то, что они сотворили с тем принцем Чудовищем! Если Цирцея захочет, магия ненависти сделает ее навеки недосягаемой для старших сестер, и это станет для них самым страшным наказанием, какое только можно себе представить.

Что ж, для того чтобы вновь увидеть Цирцею, они готовы были рискнуть своей жизнью и попытаться уничтожить морского бога Тритона.

Ведьмы не мыслили себе будущего без своей младшей сестры, и если ради этого нужно отдать свою ненависть Урсуле, они отдадут ее. При таких ставках в игре это не так уж и много – поделиться с морской ведьмой своей ненавистью.

Глава IV

Морское дитя

Вскоре ведьмы вновь оказались в знакомом пряничном домике. Сестрички устроили Урсулу в самом удобном мягком кресле возле камина, уселись сами, Фланци улеглась рядом, и все приготовились выслушать рассказ морской ведьмы. Урсула с наслаждением вытянула ноги – они гудели, потому что морская ведьма не привыкла ходить пешком по жесткой земле.

Рядом с креслом Урсулы появился маленький круглый столик, на котором стояла расписанная веселенькими розочками чашка с чаем – над ней поднимался пар, похожий на призрачные туманные щупальца. Если бы не печальные события, омрачавшие жизнь сестер-ведьм и их гостью, можно было бы подумать, что четверо подружек собрались вечерком, чтобы тихо-мирно посудачить о том о сем, поделиться последними сплетнями о жизни в соседских королевствах.

Нужно заметить, что Урсула помимо того что была выдающейся ведьмой королевских кровей обладала хорошим чувством юмора. А что еще важнее, умела посмеяться не только над другими, но и над самой собой – быть может, именно поэтому ее так любила Цирцея.

Ах, Цирцея, Цирцея…

Их любимая младшая сестренка. Увидят ли они ее еще когда-нибудь или она потеряна теперь для них навсегда?

– А что, если с ней случилось что-то ужасное? – всхлипнула Руби.

– Замолчи немедленно, – шикнула на нее Марта.

– Да-да, замолчи. Мы же собрались, чтобы выслушать историю Урсулы, а не твое нытье, – добавила Люсинда.

Тут непривычно глухим, ровным голосом заговорила Урсула, и сестрички-ведьмы затаили дыхание, слушая ее рассказ.

– Мой отец нашел меня в море, я барахталась в волнах, хватаясь за обломок доски. Он решил, что я спаслась после какого-то ужасного кораблекрушения, выудил меня из воды и взял в свой дом, где я и стала жить с того времени. Да, стала жить вместе со своим отцом в городке под названием Ипсвич. Отец называл меня «морское дитя» и воспитывал как свою собственную дочь. И я тоже чувствовала себя его дочерью. Каждое утро я провожала отца, когда он уходил рыбачить в море, махала рукой вслед удалявшейся от берега лодке, а когда он скрывался из вида, молила морских богов вернуть его домой целым и невредимым. И морские боги всегда откликались на мою мольбу. Отец был единственным во всем мире человеком, который искренне любил меня. Каждый день он благодарил морских богов за то, что они послали меня ему, а я благодарила их за то, что они послали мне моего отца. Мы с отцом не знали тогда ни о том существе, которое растет и развивается внутри моего тела, ни о той силе, которой мне предстоит владеть. Ах, если бы только я доверилась отцовской любви и решилась рассказать ему о том, кем я становлюсь и как это превращение страшит меня…

Сестрички-ведьмы внимательно слушали ее, боясь пропустить хоть слово. Слушали и ждали яростной вспышки гнева, но Урсула, прервав свой рассказ, на какое-то время замолчала, погрузившись в свои мысли. Наверняка она вспоминала сейчас о своем отце. Сестричкам еще никогда не доводилось видеть морскую ведьму такой задумчивой и печальной.

Затянувшееся молчание прервала Марта.

– Твой отец… он что, предал тебя? – спросила она. – Мужчины, они такие, я знаю. Отцы никогда не любят своих дочерей так, как должны были бы!

Урсула окинула Марту ледяным взглядом, но ничего не ответила.

Тогда сестрички-ведьмы защебетали наперебой, перекрикивая друг друга.

– Он пришел в ужас от твоего нового вида?

– Испугался твоей силы?

– Готова спорить, что он пытался убить тебя, я права?

– Отцы, они все такие, все такие негодяйские!

– Мы поможем тебе отомстить твоему папочке!

– Конечно, поможем! Мы знаем, как это сделать!

На глаза Урсулы неожиданно навернулись слезы. Она сморгнула их и просто сказала:

– Нет.

Одного этого коротенького слова было достаточно, чтобы сестрички поняли, как крупно они промахнулись, и замолчали, сожалея обо всем, что только что наговорили сгоряча.

Они молча повернули головы к Урсуле, ждали, что она скажет, хотя знали уже, что не отец виноват в ее бедах и не ему она мстила тогда в Ипсвиче. Другим жителям она мстила, вот кому.

– Так это были они, да? – негромко спросила Руби. – Те проклятые горожане?

Фланци прищурила глаза, по-новому переложила лапы, повела хвостом. Почти всех людей она не любила и презирала. А как их было не презирать, если они сами то и дело давали ей повод убедиться в том, что никак нельзя им верить, ну никак нельзя. К тому же все они – дурачки суеверные.

– Когда появились первые признаки того, что я становлюсь не человеком, а каким-то другим существом, я испугалась, – сказала Урсула. – Тогда я понятия не имела, что это такое со мной происходит. Боялась, что каким-то образом, сама того не желая, обидела морских богов и теперь они мстят мне за это.

– Но ты же сама морская богиня, причем самого высокого происхождения! – в унисон воскликнули сестрички.

– В то время я ничего об этом не знала. Была самой обыкновенной девушкой. Но с каждым днем зов моря становился все сильнее, мне все труднее становилось оставаться на берегу. Городок, где я жила, населяли глупые суеверные людишки, они привыкли винить во всех своих неудачах богов. Постоянно искали того, кто, как им казалось, разгневал этих самых богов, и начинали тыкать в него пальцем, а то и со свету сживать. Пожалуй, во всем городе был только один человек, далекий от этих предрассудков, – мой отец.

Фланци ожидала, что ведьмы сейчас разревутся, увидев слезы на глазах Урсулы и уже догадавшись о том, что должно было случиться с ее отцом. Как ужасно ему было узнать о том, что его дочь принадлежит к другому миру.

А не узнать об этом он, конечно же, не мог.

– Каждое утро, проводив отца в море, я отправлялась к скалам, смотрела с их вершины на волны, словно ища у них ответ на то, что со мной происходит, почему я не такая, как все вокруг, и отчего меня так сильно тянет броситься в воду с этих скал. Мне стало казаться, что я схожу или уже сошла с ума – разве нормальный человек может хотеть броситься в море с вершины скал? Нет, конечно. Это же верная смерть, причем страшная, жуткая… И в то же время внутренний голос подсказывал мне, что вовсе не смерть поджидает меня в этих холодных бездонных водах, а нечто хорошо знакомое, можно даже сказать, родное. Море притягивало меня словно магнит, но при этом в глубине души я сознавала, что, уйдя под воду, я уже больше не вернусь на сушу и это станет для меня тоже чем-то вроде смерти, потому что я никогда не увижу вновь своего отца. А ведь он любил меня всем сердцем, так нежно, так горячо любил…

Урсула тяжело вздохнула и продолжила.

– Вот так я каждый день стояла на вершине скалы, с трудом подавляя желание прыгнуть вниз, и молила морских богов о том, чтобы они дали мне сил остаться на суше. Но вот настало то туманное утро, когда я не устояла и прыгнула. То, что я открыла в себе, испугало меня сильнее, чем я могла предполагать.

– А они тогда узнали о том, кто ты? – спросила Люсинда, размазывая по щеке потекшую от слез тушь.

– Да. Они ждали меня на берегу. Когда я вышла из моря, меня схватили и поволокли на центральную городскую площадь, чтобы сжечь там на костре. Я не могла поверить, что меня собираются казнить люди, которых я знала всю свою жизнь, с раннего детства. Знакомые, соседи… Они с радостными криками выбегали из своих домов и волокли к моему костру все, что могло гореть, – сухие ветки, палки, доски, даже стулья.

– Как тебе удалось бежать? – спросила Руби.

– Очень вовремя появился мой отец. Он разогнал толпу своим гарпуном и пригрозил, что убьет любого, кто помешает мне уйти. Но вскоре людей на площади собралось слишком много…

Она вновь немного помолчала, погрузившись в кошмарные воспоминания о том черном дне своей жизни.

– А потом они набросились на моего отца, принялись буквально рвать его на части, стремясь пробиться ко мне. Им не терпелось разжечь костер и посмотреть, как я буду на нем корчиться. Отец отбивался до последнего, давая мне шанс сбежать, что я и сделала. Вскоре я уже была под водой, в царстве Тритона.

– Почему ты говоришь «в царстве Тритона»? – спросила Люсинда. – Это же и твое царство тоже, разве нет? Ведь ты сестра Тритона!

– Тогда я еще не знала о том, кто я на самом деле, – вздохнула Урсула. – И Тритон скрывал от меня правду до тех пор, пока я не спалила дотла Ипсвич. Да и какой он мне брат, если разобраться? Ему не было никакого дела до того, что сделали с моим отцом те мерзкие уроды. И на то, что они сделали или пытались сделать со мной, ему тоже, по сути, было наплевать. Ну да, он привез меня в свое царство и даже представил всем как свою сестру, но при этом запретил мне жить среди своих подданных в моем истинном обличье, вот так-то!

Она привстала с кресла, сжала кулаки и продолжила звенящим от гнева голосом.

– Мой истинный облик ему не понравился, видите ли! Слишком страшный. Тритон боялся, что в своем естественном виде я могу до полусмерти напугать его драгоценных русалочек, и потому он приказал мне самой спрятаться внутри русалочьего тела. С хвостом! Тритону не нужна была я, ему нужна была сестра-русалочка!

Фланци прекрасно понимала, что имеет в виду Урсула. Тритон лишил ее возможности быть самой собой, заставил впихнуть себя в человекообразное тело. Неуклюжее, тяжелое, вызывающее у морской ведьмы отвращение.

«Ну и братец у нее, – подумала кошка. – Гадкий братец. Ужасный». Люсинда и Марта продолжали слушать историю морской ведьмы молча, а вот Руби, по своему обыкновению, язычок за зубами держать не умела, за что сестры постоянно ее ругали.

– Но такая могущественная ведьма, как ты, имеет полное право ходить в таком виде, в каком захочет! Какое ей дело до того, кто и что об этом подумает? – сказала Руби.

– И в самом деле, какое ей до этого дело? – взревела Урсула, и ее тело начало стремительно меняться, раздаваться ввысь и вширь. Нужно заметить, что на суше в своем естественном виде Урсула показывалась крайне редко. На земле настоящее тело становилось слишком тяжелым, в нем было трудно дышать. Но хотя Урсуле все это было хорошо известно, она все же решила хотя бы ненадолго принять свой истинный облик – боялась, что тесное человеческое тело может не выдержать и лопнуть под напором распиравшего ее гнева. – Да, ты права, Руби, я действительно имею полное право ходить в таком виде, в каком захочу! Сейчас я хочу выглядеть вот так и считаю, что мне нечего стыдиться своего настоящего тела!

– Конечно, тебе нечего стыдиться, – испуганно пролепетала Марта.

– Но то была еще не самая большая подлость с его стороны, мои дорогие! – продолжила Урсула. – Напомню, что в том городке я прожила много лет, и мой брат за все это время ни разу не попытался найти меня! Он вспомнил о том, что у него есть сестра только после того, как городские мерзавцы убили моего отца, а затем я отомстила им за него. Вот тогда мой разлюбезный Тритон сразу же явился. А почему явился, как вы думаете? Потому что любил меня? Нет! Потому что искал-искал свою маленькую сестренку и, наконец, нашел ее? Тоже нет! Он явился за мной потому, что у него не было права единолично занять трон прежде, чем будет доказано, что я мертва или совершила преступление. Тритон и думать забыл о своей маленькой пропавшей сестре и не искал меня до тех пор, пока это было ему на руку. А потом, я думаю, он с помощью своей магии пробудил во мне силы, заставившие меня раскрыться перед людьми. То, как они отнесутся к такому перевоплощению, он тоже прекрасно просчитал и точно знал, что милые добрые горожане без лишних проволочек постараются убить меня. Я очень-очень удивлюсь, если вдруг окажется, что не это было целью моего братца! Но вместо меня погиб мой отец – вы думаете, Тритону было до этого какое-то дело? Нет, конечно. Всем известно, с каким презрением относится Тритон ко всем людям. Между прочим, он не стал бы осуждать меня и за то, что я уничтожила Ипсвич. Плевать ему на этот городишко. Нет, он разозлился на меня за то, что бывшие жители Ипсвича, которых я превратила в морских чудовищ, «загрязнили», как он выразился, его драгоценное царство. Не любит он человеческих гибридов-полукровок, понимаете ли!

Урсула перевела дыхание и продолжила:

– Послушайте, но где же в таком случае справедливость? Наверняка вам известны знаменитые истории о том, как Тритон разгневался на людей, когда те стали вторгаться в его морское царство. Эти легенды еще древние греки рассказывали. Он сам топил и людей, и их суда, и ураганы насылал на прибрежные города – ему, значит, можно. А когда я разорила одно-единственное городишко, Тритон сразу объявил меня злобной сумасшедшей ведьмой, которая совершенно не достойна того, чтобы занимать место рядом с ним на троне! Преступницей меня объявил, чтобы одному морским царством править! А вскоре Тритон и память моего погибшего отца начал оскорблять. Кричал, что ничего иного, как такая смерть, мой отец и не заслуживал. Почему? Да потому, что убил множество рыб – а их Тритон тоже считает своими подданными, – и, следовательно, не имел должного страха перед морскими богами.

– Тритон сказал, что твой отец заслужил, чтобы его разорвали на клочки? Но он же защищал тебя! – в унисон воскликнули сестрички.

– Тритон цеплялся за любую возможность очернить и моего погибшего отца, и меня саму, потому что опасался моей силы, – сказала Урсула. – Заявил, что пришел в ужас от того, что я сделала в Ипсвиче, но на самом деле он просто боится меня. Боится, что мне под силу сделать то же самое и с его собственным царством!

И она продолжила, все больше распаляясь.

– Я не думаю, что Тритон когда-либо собирался признавать меня своей сестрой, и долго не понимала, зачем он вообще стал настаивать на том, чтобы я вернулась в его царство. После моего возвращения мы с Тритоном постоянно спорили, ссорились, но он запретил своим подданным болтать об этом. А вам известно о том, что Тритон в конечном итоге запретил упоминать при дворе мое имя? Вообще запретил, будто меня и нет вовсе! Между прочим, младшие его дочери даже не знают о моем существовании, а старшие с подачи своего отца считают меня ожившим кошмаром и сумасшедшей злодейкой. Вот тогда я окончательно и поняла, зачем Тритону нужно было вернуть меня домой. Чтобы доказать, что я не в своем уме и потому не имею больше прав на трон!

– Но вы могли бы править вместе, вдвоем с Тритоном! – воскликнула Люсинда, сочувствовавшая Урсуле, потерявшей, как оказалось, не только своего отца, но и брата тоже.

– Могли бы, – согласилась Урсула. – Но теперь, после всего что сделал Тритон, я отберу у него царство, мое царство! Я заберу его силой и уничтожу любого, кто посмеет встать у меня на пути! Да, был Тритон когда-то моим братом, но давно прошло то время, навсегда прошло! За все свои преступления Тритон достоин только одного – отправиться в ад, и я устрою ему это, клянусь.

Сестры притихли, почувствовав всю мощь ненависти, кипевшей в сердце морской ведьмы.

Это была ненависть к человеческим существам, лишившим жизни отца Урсулы, и ненависть к брату, глубоко ее оскорбившему.

Ненависть к брату, пытавшемуся уничтожить сестру, очернить ее.

Ведьмы впитывали ненависть Урсулы как бесценный дар – собственно говоря, таким даром она и была, потому что могла дать им достаточно сил, чтобы вернуть их младшую сестренку, их Цирцею. А совместной ненависти всех четырех ведьм должно было хватить, для того чтобы уничтожить Тритона. Остается лишь придумать план… и, судя по коварной усмешке Урсулы, он у нее уже был.

– Мы начнем с того, что уничтожим его дочь, – с коротким смешком объявила она.

– Которую? – спросила Люсинда, склонив свою голову набок. – У Тритона много дочерей.

– Самую младшую, разумеется! Что, плохой план, скажете?

– Принцессу Ариэль? – на всякий случай уточнила Руби, радостно потирая ладошки.

– Да, мои дорогие! Именно ее. И нам не так уж сложно будет это сделать, между прочим. Особенно сейчас.

– А почему именно сейчас? – спросила Марта, шаря глазами по комнате в поисках Фланци, которая успела куда-то улизнуть, бесшумно и незаметно, как это умеют только кошки.

– А потому, мои дорогие, что Ариэль влюбилась в юношу. Земного, понимаете? Это значит, что сейчас она стала очень уязвима.

После этих слов сестрички-ведьмы весело засмеялись, но не слишком громко – не хотели, чтобы их услышали в соседних королевствах. Ведь им предстояло дело не просто важное – секретное. И увлекательное. А в том, что дело окажется успешным, они нисколько не сомневались, ни на секунду.

– Мы уничтожим Ариэль!

– Пусть дочь заплатит за грехи своего отца!

– А потом мы уничтожим и самого Тритона!

– А когда уничтожим его, будем танцевать!

– Да-да, танцевать на могиле твоего брата-тирана, Урсула!

Продолжая наперебой стрекотать, сестрички встали в круг и принялись танцевать, стуча каблучками, а в центре, словно чудовищная елка, поднималась до самого потолка Урсула, шевеля своими бесчисленными серыми щупальцами.

Вскоре вслед за сестричками начала смеяться и морская ведьма, и от ее хохота задребезжали, начали подскакивать стоявшие на кухонных полках чашки и бутылочки с травяными настойками и снадобьями. Ведьмы ликовали. Ведьмы предвкушали гибель Тритона и его младшей дочери.

Ариэль.

Глава V

Гостья

Замок Морнингстар стоял на вершине высокой скалы и поднимался над океаном словно окутанный туманом маяк. Собственно говоря, этот замок и в самом деле был построен на развалинах громадного маяка, оставшихся от тех времен, когда землей правили гиганты, победившие в великой битве с Властелинами Леса.

На древнем маяке были установлены огромные хрустальные линзы, сделанные знаменитым мастером, гномом по имени Фреснель. Эти линзы собирали падавший на них свет зажженных ламп и отбрасывали его далеко в ночь, указывая кораблям безопасный путь в обход прибрежных подводных камней. Нынешний замок напоминал тот древний маяк, его большие окна тоже горели по ночам, как сигнальные огни.

Однако в полном великолепии замок Морнингстар можно было увидеть лишь с моря в дни праздника солнцеворота. Знавшие об этом моряки и рыбаки специально делали порой большой крюк, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте и полюбоваться замком, который в народе издавна называли Маяк Богов. Владельцы замка и местные правители, Морнингстары, принадлежали к старинному уважаемому роду и традиционно славились своей готовностью помогать всем попавшим в беду. Особенно часто они приходили на помощь тем, кто был выброшен на их берег после кораблекрушения, или путникам, заблудившимся во время долгого путешествия. Короче говоря, Морнингстары были одной из тех немногих на свете королевских династий, которые постоянно поддерживают добрые отношения со всеми соседями и не имеют врагов. А самыми близкими и могучими союзниками Морнингстаров всегда оставались подводные королевства, расположенные в окружающих замок океанских глубинах.

Еще давным-давно король Морнингстар заключил договор с обитавшей в здешних морях Урсулой, по которому обязался не вмешиваться в дела морской ведьмы, а она давала обещание не совать свой нос в дела короля.

В отличие от своего брата, люто ненавидевшего людей за то, что они смеют рыбачить в его владениях, Урсула к этому вопросу относилась гораздо спокойнее и не имела ничего против рыбаков короля Морнингстара – разумеется, до тех пор, пока они промышляют в строго оговоренных районах. Эти районы, в которых рыбакам было разрешено ловить рыбу, находились внутри границ морских владений Урсулы, в так называемых Открытых водах, на которые не распространялась власть Тритона. Договор этот был взаимовыгодным. И король Морнингстар, и морская ведьма четко выполняли свои обязательства и не вмешивались в дела друг друга. А потом настал тот день, когда принцесса Тьюлип бросилась со скалы в море. Пойдя ко дну, принцесса оказалась во владениях Урсулы, и морская ведьма рассудила так, что дальнейшие отношения с принцессой – это сугубо ее внутреннее дело, которое не касается короля Морнингстара и при этом не нарушает условия их договора. Все честно, не правда ли? А дальше все было просто – испуганная тем, что она натворила, принцесса Тьюлип безропотно согласилась отдать морской ведьме в обмен на жизнь и свою красоту, и свой голос.