Читать онлайн Альма Френг и солнцеловы бесплатно

Иллюстрация, оформление и дизайн обложки Андрея Фереза

Alma Freng og solfangerne

This edition is published by arrangement

with The Peters Fraser and Dunlop Group Ltd

and The Van Lear Agency LLC.

Глава 1

Два переезда

Белые домики острова Эвельсёй купались в солнечных лучах, когда паром с грузовиком на борту пришвартовался у причала. Альма ещё никогда не жила на острове, и этот ей определённо нравился.

– Вот и главная улица, – сказал Симон, который обо всём привык читать заранее. – Она называется аллея Эвельсёй. А наш дом – 22А.

Нанятый для переезда грузовик вырулил с парома и покатил по широкой улице. По обеим её сторонам тянулись стройные ряды ухоженных каштанов. Ни единая веточка не смела выбиться из аккуратной кроны, ни одно дерево не было выше или красивее прочих.

– Здорово как, Альма! Уж здесь-то мы задержимся, вот увидишь!

Отец всегда говорил одно и то же, каждый переезд. А переезжали они часто. Так что Альма на это не купилась. То из окна засквозит, то новый сосед поселится, то птичка громко распоётся – и всё, грузовик тут как тут. Альме это было непонятно. Но и возражать особо не приходилось: если отец что решил – так тому и быть.

Симон почесал голову, ероша жёсткие тёмные волосы и всматриваясь в номера почтовых ящиков. Грузовик остановился на мигающем светофоре. Кругом не было видно ни людей, ни машин, но правила дорожного движения для Симона Френга всегда оставались правилами. Просто следуй, и всё.

Грузовик въехал в кованые ворота у дома 22А по аллее Эвельсёй. Альма открыла дверцу и спрыгнула на гравий. Перед ней стоял белый дом с тёмно-синими ставнями. Узкий и неровный, можно сказать, покосившийся, в целых четыре этажа. У самого входа раскинулась могучая яблоня, вся в цвету.

– Вон там будет твоя комната, – Симон указал на четвертый этаж. – Лучший вид из окна!

Альма уставилась на верхний этаж. Не слишком ли узкий дом для такой высоты?

– Я же высоты боюсь, забыл?

Симон повернулся, уперев руки в боки. Между бровями появилась морщинка, пролегавшая всякий раз, когда Альма, по его мнению, ребячилась.

– Альма Френг, комната твоя – в этом доме. Всего три добротных лестницы. И неразумно бояться высоты на четвёртом этаже. – Он решительно кивнул, будто спорить с такими доводами было невозможно, и, довольный, пошёл к кузову.

Альма слышала, как он возится с замком. Наконец задняя дверь открылась и на гравий выпрыгнул пёс семьи, Бёрре. Альма потрепала его по ушам, готовясь к предстоящему испытанию. У Симона была целая система. Каждой комнате присваивался цвет, а все коробки во время переезда маркировались цветом и буквой либо числом. «Зелёный, 4», например, означало четвёртый ящик кухонной столешницы, а «синий, А» – комод в прихожей. Когда стоишь на пороге новой комнаты, надо лишь не потерять счёт времени, а в остальном порядок по большей части сам наведётся. По крайней мере, Симон был в этом уверен.

Альма вытащила из кабины картонную коробку. «Держаться!» – подумала она. И поплелась к своему новому дому.

Позже, с заходом солнца, на остров доставили ещё один груз. От поклажи Френгов у него было два важных отличия: во-первых, он был значительно меньше. Всего-то небольшое кресло, узкий складной столик, плащ и три книги. А во-вторых, доставили его в полной секретности, под надёжным прикрытием темноты.

Приехавшая с ним женщина была одета с иголочки. Чёрные брюки, белая блузка без единой складочки или катышка. Не занимайся она разгрузкой посреди ночи, да ещё и стоя на крыше дома, можно было бы подумать, что она собралась в театр. На затылке у неё был собран тугой узел, в тёмных волосах белела одна седая прядь.

Женщина принялась обставлять крышу. Она не торопилась, неспешно и вдумчиво двигаясь в лунном свете. Кресло она разместила у печной трубы, рядом поставила складной столик, а книги и плащ до поры оставила в чемодане.

Покончив с делами, женщина устроилась в кресле. Хотя оно стояло в укромном месте за трубой, видно с него было почти весь дом Френгов. Женщина всмотрелась в окна четвёртого этажа и кивнула, разглядев на окне бело-зелёные шторы в полоску.

Она довольно улыбнулась и поднялась с кресла. Привычным движением она коснулась золотой цепочки на шее и подняла её. В воздухе появилась стеклянная коробочка размером не больше спичечного коробка. Она светилась изнутри. В ней будто плескалось море, отражающее солнечный свет.

Женщина подняла другую руку, щёлкнула пальцами и вдруг – исчезла.

Глава 2

С приездом, Альма!

На следующее утро Альма стояла на кухне, разглядывая алфавитный указатель вещей на холодильнике. Она не выспалась и немного нервничала, поэтому никак не могла собраться и сделать себе бутерброды на завтрак. До первого дня в очередной новой школе оставалось всего несколько ломтиков хлеба и сыра.

Альма терпеть не могла первый день в новых школах. Никогда не знаешь, что на сегодня задали, за какую парту сесть и где туалет. Но хуже всего – ничего не знаешь про одноклассников. С кем поладишь, а от кого лучше держаться подальше – такие всегда находились.

На кухне уже не осталось ни единой коробки. Симон всё успел разобрать. Альма пробежалась по указателю в поисках хлебного ножа.

– Зелёный, 29, – прочла она вслух.

Бёрре отозвался нетерпеливым ворчанием. Пёс Френгов, без сомнения, самый упитанный член семейства, уже устроился у стола. Альма истолковала это ворчание как призыв поторапливаться: Бёрре хочет есть! Бёрре всегда хочет есть. И неудивительно, что он разъелся: даже удобненько устроившись на полу, пёс без труда сидя дотягивался до миски, стоявшей на столе рядом с тарелкой Альмы.

Какой породы был Бёрре – оставалось загадкой. Симон шутил, что он помесь пуделя с бурым медведем. Отец купил щенка много лет назад, как раз после переезда, чтобы подбодрить Альму. Замысел сработал, вот только Симон, мало что понимавший в зверье, рассчитывал, что из самого маленького щенка в магазине и собачка получится маленькая. Как признавался потом сам Симон, в этом он дал маху.

Альма положила по паре бутербродов с сыром и на тарелку, и в миску. Бёрре накинулся на свои так, будто те могли отрастить ноги и убежать.

– Ну что, готова к первому дню? – спросил Симон, усаживаясь за стол. Альма посмотрела на него и кивнула. – Я тебе там рюкзак собрал. Как договаривались, новые учебники лежат уже под скамейкой на веранде, карандаши наточены, книги обернул в обложки.

– Спасибо, – отозвалась Альма.

– С усиленными уголками! – добавил отец.

– Как всегда.

Симон вернулся к холодильнику и выудил из него коробку для завтраков.

– Положил чуть больше брокколи, чтобы можно было делиться с новыми одноклассниками.

Альма уже открыла рот, собираясь выпалить, насколько это плохая идея – раздавать брокколи в первый же день, но удержалась. Говорить о первом дне больше не хотелось.

Симон выложил на стол чемоданчик, достал из него пачку бумаг и начал их методично раскладывать.

– Свежий воздух! – улыбался он. – Ух и заживём мы здесь с тобой, Альма!

Альма оглядела незнакомую кухню. Стены пустые. Никаких фотографий – ни семьи, ни друзей. Только на стене в коридоре уже появились кое-какие снимки. Там были развешаны фотографии Альмы, которые каждый год непременно делали в детском саду и школе. Симон называл это стеной почёта. Перед кем он хвалился, Альма не знала – гостей у них не бывало. О том, что в квартире, где они прожили несколько лет в Веклерколлене, всё это время не было дверного звонка, они узнали только от заселявшихся новых жильцов.

– Первый день в новом классе… Как это волнительно! – продолжил Симон и протянул Альме листок, который оказался картой. – Отметил красными стрелочками кратчайший путь от нашего дома до школы. При средней скорости человек с твоей длиной ног преодолеет путь чуть меньше чем за девять минут. А занятия начинаются через двадцать, так что…

Речь Симона вдруг прервала торжественная музыка, каждое утро звучавшая по радио. Казалось, будто оркестр сидит прямо на кухне.

Когда музыкальное вступление отгремело, голос возвестил: «Восемь часов утра, доклад о состоянии дел королевства представит премьер-министр Габриэлла Грубель».

– О ЧЁМ Я И ГОВОРЮ, – прокричал Симон, – УРОКИ ЧЕРЕЗ ДВАДЦАТЬ МИНУТ, СОБИРАЕМСЯ И ЧИСТИМ ЗУБЫ!

Голос по радио сменился на женский: «Доброе утро, дорогие сограждане». Больше Альма ничего не услышала, поспешив по коридору за отцом.

Вообще-то, каждому положено было слушать всю утреннюю речь, каждое утро – такое правило ввела Габриэлла Грубель. И хотя Симон следовал большинству правил, именно этим он почему-то пренебрегал. Даже наоборот, казалось, у него каждое утро находилась какая-нибудь причина покинуть кухню, едва только на ней раздавался голос премьер-министра.

Симон стоял у входа и на что-то показывал пальцем. На двери висел потрёпанный плакат с погодными знаками – тот самый, который висел на двери каждого их дома, где они жили. Знаки на плакате изображали разные погодные явления, а под ними были написаны погодные приметы. Краски выцвели, а края замусолились от постоянного перевешивания, так что Альма даже удивилась, как плакат пережил очередной переезд.

Симон за погодой следил пристально и всегда одевался самым надлежащим образом. Указательный палец он направил на рисунок крыш под голубым небом. И подпись курсивом: «На западе ясно – будет день прекрасный».

– На западе прояснилось. Славный сегодня выдастся день. Твоя джинсовая куртка в самый раз будет. Висит на жёлтом Б.

Хотя все домочадцы из кухни вышли, кое-кто всё же послушал утреннюю речь по радио Френгов. Этот кое-кто сидел в кресле за трубой на крыше соседнего дома и слышал всё через открытое окно кухни.

Женщина посмотрела на окна четвёртого этажа и успела заметить мелькнувшую за шторами девочку. Она кивнула и записала что-то в книжечку, а потом продолжила наблюдать, как девочка трижды переодела футболки, почистила зубы и снова исчезла в глубине этажа. Тогда незнакомка спрятала записную книжку в карман, подняла руку, щёлкнула пальцами и снова исчезла.

Альма шла по аллее. Сразу было видно, что Эвельсёй – место красивое и чистое. Свежевыкрашенные дома поблёскивали на солнце. Даже тротуар был так выметен, что нигде и камушка не лежало. Альме подумалось, что Симон и правда здесь приживётся.

Альма обошла перекрёсток, который, судя по карте, назывался Центральным, и пошла дальше по левой стороне тротуара. Прошла мимо кафе, которое ещё не успело открыться, а потом – мимо продуктового магазина с красной вывеской. Магазин тоже оказался закрыт.

На прошлом месте, где они жили, на улице Стракофф, герр Флессмук начинал вопить о скидках дня с семи утра, и Бёрре ещё не успевал продрать глаза, как улица наполнялась людьми. Поэтому идти сейчас в одиночестве Альме было так непривычно. В многолюдном Стольбю Альма редко чувствовала себя неуверенно, повсюду была полиция, или гвардия Грубель, как их называли. Альма так привыкла видеть бордовую форму, что её отсутствие на аллее Эвельсёй немного смущало.

Дома встречались всё реже, деревьев становилось всё больше, пока по обеим сторонам дороги и вовсе не начался лес.

Судя по карте, справа как раз должна была показаться новая улица. Альма остановилась и посмотрела наверх, на гребень холма. На самом верху она разглядела крышу с башенками по двум сторонам. Она их узнала, такие же были нарисованы на карте. Это и была школа. Так это туда надо подняться? Но как? Даже дороги никакой не было, сплошной лес.

Сердце забилось быстрее. Неужели на карте Симона ошибка?

Альма перешла дорогу и стала вглядываться меж стволов. Этого она и боялась! Наверх петляла даже не тропа, а её подобие, да ещё и заросшее. Должно быть, карта старая, здесь годами никто не ходил.

Живот скрутило от мысли, что она опоздает в первый же день. Ничего не поделаешь, придётся рискнуть и бежать.

К счастью, двигаться по тропе было несложно. Но даже по прямой Альма не всегда успевала уворачиваться от кустов и веток. Несколько раз у неё даже волосы цеплялись, но она высвобождалась и продолжала путь.

Силы были на исходе, но она не сбавляла темп. Во что бы то ни стало надо прийти вместе со всеми. Опыт Альмы подсказывал ей, что излишнее внимание к себе чревато.

И вот, когда она поднялась почти на самый верх, густой подлесок вдруг открыл здание школы. Большое кирпичное здание высилось над серым школьным двором. Смахивало оно на тюрьму. Альма перевела дыхание и уже собиралась двинуться дальше, как вдруг неожиданно услышала какой-то звук. Она обернулась. Лес стоял неподвижно. Альма вздрогнула. Есть там кто?

Вот уже несколько раз за эту неделю ей казалось, что кто-то за ней наблюдает. То шелест листвы выдавал какое-то движение в деревьях, мимо которых она только что проходила, то загадочные тени исчезали раньше, чем Альма успевала всмотреться. «Просто нервничаешь из-за переезда», – уговаривала она себя.

Но однажды на трамвайной остановке произошло кое-что и правда странное. Сандра из старших классов толкнула её плечом сильнее обычного. Альма потеряла равновесие и чуть не упала в канаву. Она уже возмущённо открыла рот, но тут случилось нечто, что с тех пор никак не выходило у неё из головы. Сила тяжести будто перестала действовать. Не успела Альма ничего толком осознать, как она уже снова стояла на платформе – её словно потянуло вверх. Рядом никого не было, чтобы помочь. Единственное разумное объяснение, которое Альме приходило в голову, – что ей померещилось, но в глубине души она знала, что это не так.

Альма вглядывалась в деревья.

– Эй? – тихо произнесла она.

И тут раздался звонок на урок.

Понять, куда идти, было нетрудно. Большие ламинированные плакаты с красными буквами «С приездом, Альма!» были развешаны над входом, в холле, на лестнице на второй этаж и над дверью нового класса Альмы.

Сколько прошло времени после звонка? Минута? А может, две или три? Она приложила ухо к деревянной двери. Изнутри доносились приглушённые голоса. Ещё есть шанс развернуться и уйти. Но тут дверь открылась.

– А ты, должно быть, Альма Френг!

Женщина в очках и с идеально ровной чёлкой удивлённо посмотрела на неё сверху вниз. Открывшаяся дверь стукнула Альму, но та сумела устоять на ногах.

– Да, – смущённо ответила девочка.

Новые одноклассники разглядывали её с изумлением. Глянув на своё отражение в окне, Альма поняла почему. В волосах запутались веточки и сосновые шишки, к одежде прицепились листья. Альма хотела объясниться, но слова застряли в горле. Только не сейчас, скажи хоть что-то, что угодно! Но мало что приводит в замешательство так, как новый класс. Альма напрягла живот, будто собираясь выплюнуть слова, но ничего не вышло. Она отцепила ветку, застрявшую прямо у правого уха, и откашлялась. Это обычно помогало.

Альма снова подумала, что лишнее внимание ничего хорошего не сулит. Ну, пан или пропал! А она уже готова была пропасть.

– Я… э… обычно я так не выгляжу, – сказала она, улыбнувшись от облегчения, что получилось сказать хоть что-то. И вдруг совсем успокоилась. Будто собственный голос подсказал ей верное направление. – Люблю, знаете ли, утренние прогулки на свежем воздухе.

Она надеялась, что одноклассники оценят шутку. На мгновение она забыла, где она. Новые классы радушно не встречают. Им новичок не сдался. И новый друг тоже никому не нужен. Ученики перестали на неё таращиться и тихонько захихикали, уткнувшись в учебники. Не с ней, а над ней. Никаких сомнений.

Альма почувствовала, как запылали щёки.

– С приездом, Альма! Меня зовут фрёкен Крилле. Хорошо, что успела к самому началу. Садись за ту парту.

Альма понурно кивнула и пошла за пустую парту в углу.

– Доставай учебник по математике, мы на странице 215.

Альма открыла рюкзак и вытащила вроде бы нужную книгу.

– Ну до чего красивая обложка, Альма! Хороший знак! – Фрёкен Крилле каким-то образом оказалась прямо перед ней.

Альма взглянула на книгу перед собой. Всю обложку занимала розовая надпись: «Люблю учиться!»

Вокруг раздались смешки. Альма сделала над собой усилие, чтобы не обернуться. Какая разница? Борьбу за Эвельсёй она проиграла. И всего за несколько минут. Кажется, рекорд. Впрочем, они тут задержатся от силы на полгода. Ну, может, на пару лет. Всё равно скоро закажут грузовик для переезда. Два года можно и потерпеть. Да, они быстро пройдут, – так думала Альма, открывая учебник по математике.

Глава 3

Звонят!

Каждое утро Альма и Симон уходили из дома одновременно. Симон с машиной переправлялся на пароме в Стольбю. Альма шла в школу. Она так и не набралась смелости узнать, как на самом деле можно пройти к школе, а других учеников привозили на больших машинах со сверкающими дисками, так что проследить за ними тоже не получалось. Вот Альма и продолжала ходить через лес.

В школе она нашла себе любимое место на тихой скамейке в углу двора. Первое время она пыталась ходить на перемены с другими учениками, но шутить уже не осмеливалась, да и они к ней интереса не проявляли. Так что проще было держаться одной.

Конечно, лучшей частью дня было возвращение домой к Бёрре. Стоило Альме открыть дверь, как она слышала спешный топот лап, несущихся с четвёртого этажа. Бёрре бежал ей навстречу со всей мочи, напоминая большой скатанный ковёр, готовый развернуться в одно мгновенье.

Прошло уже две недели после переезда. Стоял конец апреля. Альма сидела после обеда у себя в комнате и делала уроки. Письменный стол она переставила, так что окно теперь в поле зрения не попадало. От вида из окна, а особенно от взгляда вниз, у неё начинало сосать под ложечкой, поэтому сосредоточиться на уроках бывало трудно.

– Да что тебя так пугает в высоте, в конце-то концов? – спросил однажды Симон.

Но объяснить страх было трудно. Альме казалось, что тело просто знало, как много может пойти не так, если не стоишь на земле прочно. Симон тогда потёр нос, задумался и пробормотал что-то неразборчивое о том, какая это ирония, что именно его дочь боится высоты. А потом покачал головой и сказал, что так оно, пожалуй, даже безопаснее.

Ровно в двадцать минут шестого Альма услышала, как по гравийной дорожке подъезжает автомобиль. Не надо было даже смотреть на часы, чтобы узнать время. Если в 17:20 отец не приехал бы домой, это бы означало, что не Симон опаздывает, а часы спешат.

Переобувшись в тапочки, он сделал то же, что и всегда: пошёл проведать Альму.

– Привет! – сказал он, заглядывая в комнату. – Хорошо день прошёл?

Альма, как всегда, кивнула.

– Славно, славно. Ужинаем через час. Что скажешь, если я приготовлю свою фирменную пасту?

– Отлично, – коротко отозвалась Альма. Не то чтобы она любила фирменную пасту Симона, обычные спагетти с томатным соусом, но это блюдо они неизменно ели каждую среду.

Довольный Симон исчез на лестнице. Вскоре послышалось бряцание кастрюль и сковородок на кухне. Альма уже мысленно вернулась к урокам, как тут случилось нечто из ряда вон выходящее: в дверь позвонили.

Альма резко обернулась. В последний раз она слышала дверной звонок… да нет, она даже припомнить не могла когда.

И снова в доме воцарилась мёртвая тишина. Никто не двинулся открывать дверь, как сделали бы все обычные люди. Может, Симон уже забыл, что полагается делать в таком случае?

Диииин-доон.

Позвонили снова, и на этот раз звонок раздавался дольше, будто тот, кто настойчиво жал на кнопку, знал, что они дома.

– Я… э… я открою! – неуверенно крикнул Симон с первого этажа. Альма выбежала в коридор, за ней следом – Бёрре. Она остановилась перед лестницей. Отсюда можно было наблюдать за дверью, оставаясь скрытой от глаз пришедшего.

Симон как раз подошёл к двери и нажал на ручку.

– Добрый ве… – голос его замер.

Он резко захлопнул дверь и отступил назад. Шаг, ещё шаг. Он был ошарашен, даже не заметил, что пятится прямо на комод. Альма собиралась крикнуть и предупредить его, но было поздно: Симон налетел на комод у стены. Он схватился руками за воздух, пытаясь удержаться, но ничего не вышло. Комод завалился, увлекая с собой всё: и Симона, и ключи, и несколько Альминых фото, висевших на стене, цветочный горшок и вазочку с конфетами. С оглушительным грохотом всё оказалось на полу.

Симон растерянно огляделся. Упёр руку в пол, пытаясь подняться, но снова рухнул с тихим стоном.

– Ну полно, Симон, – раздалось из-за двери.

Ага, это женщина, поняла Альма. И в эту секунду в проёме показалась гостья. В возрасте. Не старая, но с седой прядью в тёмных волосах. Высокая, на вид не особенно страшная. Дама чуть приподняла брюки и присела рядом с Симоном.

– Не хотела тебя напугать, – сказала она приветливо. – Не ушибся?

Отец не ответил, только молча буравил её взглядом. Грудь его вздымалась и опускалась, будто он с трудом мог отдышаться.

– Элионора… как? – прошептал он.

– Полно, Симон, – повторила дама. – Как давно ты перестал называть меня мамой?

Глава 4

Письмо и стеклянная шкатулка

– Ты… ты… Как ты нас нашла? – запинаясь, проговорил Симон.

Он успел подняться и теперь стоял лицом к лицу с незваной гостьей.

Внешне они были похожи, это точно. Альма подалась вперёд. Неужели это её бабушка? Симон никогда не рассказывал о своей матери, Альма бы это запомнила.

– К счастью, я тебя всё ещё неплохо знаю, – ответила женщина, – так и подумала, что ты сменишь фамилию, но новую выберешь созвучную старой. И не прогадала! Бинго! – Она коротко и на удивление высоко усмехнулась. А вот Симону, похоже, было вовсе не до смеха.

– Не воображай, что ты меня знаешь, – сказал он глухо.

– Симон, – спокойно ответила женщина, – ну сколько лет прошло! Да и мне надо рассказать тебе кое-что важное. Если я сейчас не вовремя…

– Не вовремя, – оборвал он её. – Слушать ничего от тебя не желаю.

Дама глубоко вздохнула.

– Иногда ты невыносимо всё усложняешь, Симон. У нас маленькая семья…

– Мы, – выдохнул он тяжело, – больше не семья.

Женщина запрокинула голову и прищурилась. Но потом коротко кивнула и опустила руки.

– Ну хватит. Если думаешь, что я позволю тебе жить тенью, когда ты нам нужен… а ты нужен… не говоря уже об Альме…

Сердце Альмы пропустило удар. Откуда незнакомка про неё знала?

– Альму не трожь! – рыкнул Симон. – А теперь уходи.

Женщина покачала головой.

– Симон, по правде говоря…

– Вон! – Симон едва не срывался на крик. – И не возвращайся!

Женщина как будто намеревалась сказать что-то ещё, но в итоге лишь вздохнула и отступила на шаг.

– Хорошего вечера, – сказал Симон и захлопнул дверь.

Звух удара прокатился эхом по этажам. Симон прислонился к стене, будто ему нужно было отдышаться. Когда он снова огляделся, то заметил на лестнице Альму.

– Что… – начала она.

– Не бери в голову, – прервал её отец.

– Но…

– НИ СЛОВА БОЛЬШЕ! – вдруг закричал он. – МАРШ В КОМНАТУ!

Альма, которая едва ли когда-то слышала, чтобы он повышал голос, настолько обомлела, что подчинилась приказу.

Она сидела на кровати и размышляла. Всё это слишком странно. Неужели у неё была бабушка, о которой она ничего не знала? Когда мама ушла, они остались с отцом вдвоём. Бабушек и дедушек никогда не обсуждали. Неужели такое возможно? Это же не какой-то там пустяк – выяснить, что у тебя есть родственник, когда у тебя их так мало. А если у Альмы есть бабушка, что же такого страшного могло случиться, что Симон не желает иметь с ней ничего общего? Нет, надо спуститься и поговорить с отцом.

И тут Альма услышала тихий стук в окно. Она встала и осторожно к нему приблизилась. И вдруг увидела: к окну приклеилось письмо! На конверте, перевязанном тонкой ленточкой, значилось: «Альме». Она осторожно открыла окно и отлепила письмо от стекла. Конверт оказался неожиданно тяжёлым.

Альма поражённо смотрела на своё имя, выведенное красивым почерком. Дрожащими руками она вскрыла конверт.

Внутри оказалось два предмета. Во-первых, сложенный вдвое листок бумаги. Казалось, его вырвали из блокнота в спешке, потому что край был неровный. А вторая вещица была куда более занятной. Альма вытянула золотую цепочку с маленькой шкатулкой на конце. Шкатулка была прозрачной, кажется, стеклянной, а внутри было нечто такое, чего Альма никогда не видела. Оно ослепительно сияло, подобно лампочке, но содержимое двигалось. Альма взяла шкатулку, чтобы рассмотреть её поближе. От яркого света пришлось сощуриться, но всё же она сумела разглядеть тонкие сияющие росчерки, напоминавшие кусочки бечёвки. Двигались они с умопомрачительной скоростью.

Сверкающие нити были настолько красивы, что Альма ещё какое-то время зачарованно разглядывала их, прежде чем перейти к письму. Она осторожно сложила цепочку со шкатулкой на колени и развернула листок. Почерк был тем же, что и на конверте. Письмо было коротким, всего несколько предложений, но заинтересовало Альму не меньше шкатулки.

«Альма, в конце аллеи Эвельсёй есть указатель к озеру Навальванн. Буду завтра ждать тебя там. Мне нужно рассказать тебе кое-что важное. Буду там в четверть третьего.

Элионора Фревелленг

P. S. Никому не говори».

Завтра среда. По средам уроки заканчиваются в два. Кажется, успеет. Но…

Альма посмотрела на стеклянную шкатулку. Она никогда ничего подобного не видела. Что это могло быть? Она снова перечитала письмо и тут с удивлением обратила внимание на подпись. Элионора Фревелленг. Её бабушка? Фревелленг. Френг. Так Симон изменил фамилию? Но почему? Единственное объяснение, которое приходило Альме на ум, зачем кому-либо такое делать, заключалось в том, что человек хотел скрыться от кого-то или совершил что-то плохое. И Альме хотелось, чтобы ни одна из версий не оказалась правдой. По крайней мере, Симон Френг ничего плохого никогда не делал. Или правильнее будет Симон Фревелленг? Альма чувствовала, как её распирает от любопытства.

Вдруг она услышала шаги на лестнице. Поднимался отец. Альма вскочила со стула и огляделась. Она сразу поняла: не видать ей больше ни письма, ни шкатулки, найди он хоть что-то из этого. Альма открыла ящик стола. В нём скопилось много всякого хлама, который она просто свалила туда перед переездом. Она попыталась расчистить место для письма и шкатулки, но ящик упорно не хотел закрываться. Шаги Симона раздавались уже в коридоре. Альма отрыла учебник математики, вложила письмо, а учебником накрыла шкатулку. Жалкая попытка, она и сама это понимала: учебник был не таким уж большим, а шкатулка великовата, свет предательски пробивался из-под книги. Альма огляделась и заметила свитер на спинке стула. Она успела прикрыть им учебник как раз в тот момент, когда раздался стук в дверь. Альма бросилась на постель. Едва она коснулась матраса, как вошёл Симон.

– Лежишь, да? – спросил он примирительно.

Альма кивнула.

– Глупо там вышло… ну, внизу, – продолжал Симон. – Я… я не хотел на тебя сердиться.

Альма села. Отец выглядел уставшим. Голова поникла, как увядающий цветок, который скоро выбросят из вазы. Взгляд в пол.

– Да ничего, – ответила Альма, но больше всего ей хотелось, чтобы он ушёл из комнаты и как можно скорее.

К своему ужасу она заметила, что позади Симона из-под вязаного свитера пробивается свет.

– Правда? Ну и хорошо! – Симон сжал губы, а потом, цокнув, продолжил: – То, что случилось внизу… Мне трудно объяснить. Ты не должна была всего этого видеть. Меня просто застали врасплох.

– Да, я понимаю.

– Да? – в голосе Симона слышалось облегчение. – Славно, славно.

Он почти уже было вышел, но тут обернулся:

– Пообещай мне кое-что, Альма. Если она вернётся, если заговорит с тобой или ещё что-нибудь, держись подальше. Обещаешь?

– Но почему?

– Это… ты об этом не думай. Это наши взрослые дела. Но дай мне слово. Это важно!

– Но…

– АЛЬМА! – голос Симона вдруг снова стал высоким и строгим. Альма внутренне съёжилась.

– Ты будешь её остерегаться. Обещаешь?

– Хорошо, – ответила та. Сейчас спорить бесполезно.

Симон кивнул и решительно вышел из комнаты, очевидно, слишком погружённый в свои мысли, чтобы заметить голубоватое свечение, исходившее от стола дочери.

Глава 5

Пойти, не пойти?

Ночью Альма почти не спала. Слишком много вопросов роилось в голове. Кто такая эта Элеонора Фревелленг? Что ей надо? И как она прилепила письмо к окну на четвёртом этаже?

Да ещё эта коробочка. На крышке у неё была стрелка, как на часах, только двигалась она вперёд и назад. На стрелке были выбиты две золочёные буквы: «КВ».

Альма переложила шкатулку под подушку и теперь чувствовала, что та слегка подрагивает. Что это могло быть? Альма придумала множество теорий. Единственная, которая хоть как-то походила на правду, – внутри было множество светящихся насекомых, впрочем, хорошим объяснением это всё же не выглядело.

Но что бы там ни было, Альма должна выяснить, что теперь с этим коробком делать. Оставлять в комнате его нельзя – Симон любил затевать уборку и стирку. Но и выбросить было невозможно. Тогда оставалось последнее: вернуть.

И все размышления сводились к этой точке. Стоит ли пойти к Навальванну или нет? Всё-таки она пообещала Симону никогда не встречаться с этой загадочной женщиной, а слово есть слово. Так ведь?

Альма торопливо шла по аллее Эвельсёй со стеклянной шкатулкой в рюкзаке, запрятанной в большой шерстяной носок. На самом деле она сначала собиралась оставить коробочку дома, чтобы даже искушения не было. Но в последнюю минуту она всё же бегом вернулась за ней и вытащила носок из самого дальнего угла бельевого ящика.

Пойти, не пойти? Пойти, не пойти? Мысли роились и кружились в голове. Даже странно, Альма ведь понимала, что не может пойти на встречу с Элеонорой. Если только вдвоём: Симон и Альма. Отца нужно слушаться!

Альма взбиралась по крутой тропинке к школе. Добравшись по вершины подъёма, она обернулась и обвела взглядом весь Эвельсёй. В ясные, солнечные дни, такие, как этот, вид был завораживающий! Где-то на горизонте даже можно было различить Стольбю. Но Альма пришла не видом любоваться. Она всматривалась в озерцо Навальванн, находившееся в дальнем от её дома конце аллеи.

Когда прозвенел звонок на большую перемену, Альма со всеми выбежала из класса. Кто-то громко болтал, кто-то кричал, многие веселились и шли в обнимку. И потому Альма особенно радовалась мысли, что можно будет пойти на свою скамейку в углу, где её никто не будет трогать и можно спокойно подумать.

И снова вопросы носились в её голове, как те светящиеся кусочки бечевы в стеклянной шкатулке. Почему так рассердился Симон? Явно между ними с Элионорой что-то произошло, но что? И почему Альме не разрешают с ней встречаться?

Альма так погрузилась в свои мысли, что не услышала звонок и на урок пришла с опозданием.

Весь остаток школьного дня она старательно пыталась сосредоточиться на уроках. Но мысли переносились к Навальванну быстрее, чем она успевала это заметить. «Мне нужно рассказать тебе кое-что важное», – говорилось в письме. Что же Элионора хотела ей рассказать?

– Френг!

Альма вздрогнула. Класс опустел! Неужели был звонок с урока? Она посмотрела на часы над дверью. Два. Уроки закончились.

Фрёкен Крилле строго поманила её к себе длинным указательным пальцем. Альма глубоко вдохнула и приблизилась к учительскому столу.

Глаза фрёкен Крилле пристально следили за ней из-за тонких стёкол очков, плотно сидевших на носу. Краешком глаза Альма снова глянула на часы. Две минуты третьего.

– Альма…

– Да?

– Альма, Альма, Альма, – медленно проговорила фрёкен Крилле, постукивая карандашом по столу.

– Э, да?

– Нелегко быть новичком. Чтобы не сказать иначе. На кое-что я закрываю глаза, но пунктуальность особенно важна, как пишет Габриэлла Грубель в своих указаниях для средней школы. А ты сегодня опоздала с большой перемены. – Она чуть наклонилась и посмотрела на Альму поверх очков. – Чем же ты занималась? Почему опоздала?

– Я… да просто долго думала.

– Думала! Альма, ты ребёнок! Детям не положено думать. Им положено слушать взрослых.

– И всё же я думала, – тихо ответила Альма.

Фрёкен Крилле всплеснула руками.

– Ну это слишком далеко зашло. Грубель пишет так: «Дети – будущие взрослые, а паршивые овцы обществу не на пользу». В первый день ты явилась в школу с еловыми шишками в нечёсаных волосах. Подумать только! Я понимаю, у тебя нет матери, но должны же быть границы! Ты почти всегда молчишь. Не нашла друзей. А теперь ещё и сидишь раздумываешь! Всему есть предел!

Альма не знала, что на это сказать, поэтому промолчала.

– Вот что, – строго продолжала фрёкен Крилле. – С этого дня ты найдёшь себе подружку, а лучше парочку, начнёшь причёсываться. И прекратишь эти свои посиделки в раздумьях. И тогда в нашем классе всё станет превосходно, как раньше! Меньшего я не потерплю! – Фрёкен Крилле схватила Альму за руку. Ладонь у неё была липкой. – Если что-то хочешь узнать, просто спроси. Я же взрослая, поэтому детей хорошо понимаю. Может, не таких чудаковатых. Но всё же я попытаюсь.

Она моргнула, как бы подчёркивая важность своих слов.

Альма шла по тротуару, огибавшему перекрёсток, и чувствовала, как в животе закипает злость. Никогда ещё ярость не нарастала в ней так быстро, за такое короткое время. Она пузырилась, как пена в ванне. Альма не успела дойти до Центрального перекрёстка, как гнев достиг точки кипения. Да кем себя возомнила эта фрёкен Крилле? Назвала Альму чудачкой! Нечёсаной! А разве она виновата, что тонкие курчавые волосы не желали лежать аккуратно на плечах?! Найти подружку, а лучше парочку? Да что фрёкен Крилле об этом знает вообще? Она что, думает, это легко, что ли? Если Альма что и умела хорошо, так это думать, а теперь её и этого лишить хотят?

От злости Альма не разбирала дороги. Как она устала! Устала от новых учителей. От взрослых, которые только и делают, что указывают ей, что делать, а чего не делать. С Элионорой не встречайся! Много не думай! Всё, хватит!

Альма с силой топнула. Это Симон во всём виноват! Это он её притащил на этот унылый остров. И раз уж её сюда занесло, она сама будет решать куда ей здесь ходить! Альма почувствовала, как злость придала ей смелости. Симон вернётся не раньше, чем через несколько часов. А это много времени не займёт…

Альма набрала в грудь воздуха.

– Пойду к озеру, – сказала она сама себе. Решительно окинув взглядом аллею, Альма бросилась вперёд.

Она бежала изо всех сил. Рюкзак больно бил по спине, на лбу выступил пот. У самого знака на Навальванн она обернулась и проверила, не видит ли её кто, и юркнула в лес.

Альма не знала, как далеко вела тропинка, не знала, как понять, что она на месте. Но тропа вдруг кончилась – Альма даже ухватилась за ветку, чтобы не свалиться в воду.

Озеро было вытянутым. И достаточно узким, чтобы Альма без труда видела другой берег как на ладони. Но в него вглядываться и не пришлось. Всего в нескольких метрах от Альмы с прямой спиной и скрещёнными руками стояла она.

Высокая элегантная дама с улыбкой на лице приблизилась к ней.

– Рада, что ты пришла! – сказала она. – Меня зовут Элионора. Я твоя бабушка.

Альма вдохнула поглубже и стала рассматривать женщину перед собой. У глаз и рта виднелись морщинки. Улыбка обнажила весь верхний ряд зубов.

– Ты принесла с собой арий? – спросила Элионора.

– Что?

– Маленькую стеклянную коробочку со светом. Она называется арий. Ты её взяла?

Альма кивнула и, хотя руки у неё дрожали, сумела снять рюкзак и расстегнуть молнию.

– Арий, – повторила Альма, склонившись над рюкзаком и шаря в заднем отделении.

Альма вытащила носок и вытряхнула содержимое на ладонь. Цепочка холодила руку, от шкатулки исходил тёплый свет.

Альма протянула цепочку Элионоре, и та надела её на шею. Коробочка пару раз стукнулась о грудь и замерла чуть ниже ямки под шеей. Элионора выдохнула, будто возвращение загадочного предмета её успокаивало.

– Давно уже его не снимала, – сказала она и положила руку на шкатулку. – Но раз ты здесь, оно того стоило. Что скажешь, если мы прогуляемся? Нам о многом надо поговорить, а говорить всегда приятнее на ходу, согласна?

Альма даже припомнить не могла, когда в последний раз шла и разговаривала при этом с кем-то, но кивнула. Они пошли по небольшой тропинке, тянущейся вдоль озера.

– Думаю, ты изучила арий. Поняла уже, что внутри?

– Я сначала думала, что лампочка, – неуверенно ответила Альма. – Но ведь внутри что-то движется! – Она глубоко вдохнула. – Это насекомые?

– Нет.

Конечно нет! Но непохоже, что Элионора рассержена или разочарована, как того боялась Альма. Не поведя бровью, она приподняла цепочку и указала на украшение.

– Это солнечные лучи.

– Солнечные лучи? – Альма так удивилась, что забыла о своём досадном промахе. – Но… почему они так выглядят? Разве солнечные лучи не… – Альма повела рукой по воздуху, – прозрачные?

– Лучи бывают разных видов, как бывает разных видов почти всё, что нас окружает. Деревья, реки, собаки… Некоторые маленькие, другие большие. Мне нужны большие, мощные солнечные лучи, поэтому несколько я собрала в свой арий.

– А зачем они тебе?

– Я на них путешествую.

Альма остановилась и с сомнением посмотрела на Элионору.

– Серьёзно?

Элионора кивнула.

– И дело в том, что я – Санта Клаус.

На мгновение она замолчала, чтобы дать Альме переварить сказанное.

– Да, поверить трудно. Но именно с помощью солнечных лучей я облетаю всех детей на Рождество, потому что они позволяют путешествовать со скоростью света.

– Так ты… значит, ты…

Рот Альмы не закрывался от удивления. Такое осознать непросто. Санта Клаус?

– Невероятно, – сказала она наконец.

– Да, это ещё мягко говоря, – задумчиво кивнула Элионора.

– Но как… – Альма даже не могла сообразить, о чём спрашивать, слишком уж она была потрясена. – А почему все тогда думают, что Санта – мужчина?

Лицо Элионоры расплылось в улыбке.

– Альма, милая. Да я же пошутила. Первый урок на сегодня: не верь всему, что говорят другие.

– Ну да, – Альма выдавила смешок. – Это-то я знаю. И летать на солнечных лучах невозможно.

Тут Элионора остановилась.

– Ох, милая, – сказала она и коснулась рукой ария. – А вот тут ты как раз ошибаешься.

Она взяла Альму за плечо, подняла свободную руку и щёлкнула пальцами.

Глава 6

Большой национальный словарь

В то же мгновение время вокруг Навальванна будто остановилась. Листва на деревьях застыла, вода в озере замерла. Альма почувствовала, как что-то происходит с её телом. Пальцы рук и ног начало покалывать, словно она отлежала их во сне. Воздух как будто стал гуще, так что его было тяжело вдохнуть.

Альма заметила рядом арий. Теперь лучи двигались спокойно. Они напоминали ей ленивые движения медуз, которые так дразнили Бёрре летом на пляже.

Большим пальцем Элионора открыла крышку шкатулки, и оттуда вылетел один из лучей. Медленно воспаряя, он осветил её лицо. Элионора отпустила шкатулку, которая тут же повисла на цепочке, а сама быстрым движением поймала сияющий солнечный луч. Альма почувствовала толчок в руку, и вдруг земля ушла из-под ног. Она взглянула на Элионору, потом вверх, на луч. Он легко нёс их куда-то, как пушинки. Они поднимались всё выше и выше над тропой вокруг озера: Элионора, Альма и лучик – они будто продолжали неспешно идти, только теперь не шли, а летели. Летели! Вот уже поравнялись с кронами деревьев, а потом ввысь – в небо! Альма хотела крикнуть Элионоре, чтобы та повернула назад. Но крик застрял в горле, тело одеревенело от страха.

Невысокая скала на другом берегу озера становилась всё ближе и ближе, но Элионора без труда её обогнула, и вот они уже оказались на другой стороне. Альма смотрела вниз, на деревья, которые вот только что шумели над её головой. Не пора ли им спускаться? Нет, Элионора продолжала полёт. Альма видела, как деревья под ними стали напоминать зелёные волны, а потом и море, в котором тут и там – тысячу раз – отражалось солнце. Паника Альмы достигла предела, сердце будто становилось всё больше, пока не заполнило всё тело.

Они пролетели весь Эвельсёй и вскоре, к счастью, начали опускаться на берег, который протянулся широкой белой полосой по южной стороне острова. Ещё до переезда Симон рассказывал об этом пляже, что местные любят отдыхать здесь по выходным в хорошую погоду. Сейчас же не было ни души.

Они мягко приземлились на тёплый песок.

Элионора снова щёлкнула пальцами, как уже делала на озере. Но стоило только Альме попытаться спросить, что это было, как её накрыла безудержная волна тошноты. Почти сразу её распластало и начало рвать так, что больше не было дела ни до каких мыслей и чувств.

– На, – протянула что-то Элионора, – съешь.

Альма приоткрыла глаза и увидела на ладони Элионоры какие-то маленькие тёмно-жёлтые шарики.

– Помогает от временнóго укачивания, – объяснила та и вложила шарики Альме в рот. – Это ненадолго, раза через два-три привыкнешь. Тело удивительно, оно адаптируется к чему угодно.

Альму слишком мутило, чтобы спрашивать, что такое временнóе укачивание. Она перевернулась на спину и стала рассасывать жёлтый шарик. Он был почти безвкусный и быстро растворялся. Вскоре во рту остался лишь лёгкий сладковатый привкус, будто она провела языком по клейкой полосе конверта.

Элионора усмехнулась.

– У Эдвина было так же, – сказала она. – Один в один. Но это пройдёт. Просто чуточку терпения. Возьми ещё одну. Хотя нет. Лучше даже две.

Медленно, но верно Альме становилось лучше. Поразительно, что такая сильная тошнота могла отступить из-за таких маленьких шариков. Впрочем, кое-что удивило её куда больше: она только что летала на солнечных лучах.

Альма села.

– Кто такой Эдвин? – спросила она.

– Твой дедушка. Отец Симона, и да, мой муж.

– Дедушка? – недоверчиво переспросила Альма. – А где же он тогда?

– Его… нет.

– О! – Альма не знала, что на это сказать. – Очень жаль.

– Да. Очень. Но, – Элионора вздохнула и улыбнулась, – дело давнее.

– От чего он умер? – Альма задала вопрос и только потом сообразила, что прозвучал он слишком в лоб.

Элионора изучала её, слегка прищурившись.

– Тут всё непросто.

Элионора снова вздохнула и посмотрела в небо, будто там можно было подсмотреть слова, которые она пыталась подобрать.

– Чтобы ты поняла, нужно, чтобы ты знала некоторые вещи, которых не знаешь пока. Но мы это скоро исправим!

Альма взяла с ладони Элионоры последнюю пилюлю и закинула в рот. Тошноты больше не было, ей просто понравилось это необычное сладкое послевкусие на языке.

– А ещё есть?

– Да что ж такое, неужели до сих пор тошнит? – Элионора открыла боковой кармашек сумки и достала целый пакетик.

На упаковке золотыми буквами написано: «Имбирное средство от временнóго укачивания Фруде».

– Помню мальчика по имени Улли Бреем, – рассказала Элионора. – Мы с ним учились в одном классе, я тогда помладше тебя была. Из-за сильной аллергии на имбирь ему пришлось обходиться без таблеток Фруде. Беднягу вывернуло несколько раз к ряду. Учитель пытался его убедить, что в следующий раз будет полегче, но тот ни за что не соглашался пробовать снова. Кажется, он стал банковским служащим, живёт теперь как тень.

– Не позавидуешь, – сказала Альма с полным ртом имбирных шариков Фруде. Жить как тень – что бы это ни значило – звучало совсем невесело.

– Такой выбор – не редкость. Они прячут свои арии подальше и продолжают жить как обычные люди. Что ни говори, так, конечно, существовать проще. И некоторые сказали бы даже – лучше, – задумчиво произнесла Элионора. – Но точно не я. – Она улыбнулась. – И, надеюсь, не ты.

– Я? Что ты хочешь сказать? То есть…

Элионора подняла голову и медленно кивнула.

– Я что… могу… – Альма указала в небо, будто Элионора ещё летала где-то там.

– Да. Ты можешь летать на солнечных лучах.

– Откуда ты знаешь?

– Это передаётся по наследству. Мы с Эдвином можем. Симон может. И ты можешь.

– Симон тоже умеет?

Элионора кивнула.

Альма уставилась на свои руки. Как же это возможно? Симон умеет летать? И она тоже? От страха высоты у неё мурашки побежали по коже.

– А если я не хочу?

– Чего?

– Летать.

Элионора удивлённо подняла брови.

– Если не хочешь, летать необязательно, – улыбнулась она. – Но не хотеть летать – не то же самое, что не осмеливаться. Нельзя же отказываться, не попробовав. Альма, нельзя сдаваться, просто потому что слегка испугалась.

Солнце начало клониться к закату. Воздух стал немного прохладнее, но на пляже ещё было тепло. Альма зарыла пальцы в песок. Элионора взяла большую сумку и поставила её между ними.

– Ну-ка, посмотрим. – Она порылась в сумке. Вскоре она извлекла маленькие коробочки, пакетики и свёртки, подписанные на непонятном языке.

Элионора снова залезла в сумку и достала скатерть в красно-белую полоску. Разложив её на песке, она начала выкладывать припасы. Альме в нос ударил настолько ужасный запах, что пришлось отвернуться.

– Что это?! – спросила она с недоумением.

– Обед! – довольно ответила Элионора. – Поздний обед. Ранний ужин. Да как ни назови. Утром я облетела планету. Всё-таки у нас особенный повод, можно себя побаловать. – Она указала на источник зловония. – Вот это покупала прямо в коровнике. Говорят, лучший в мире!

– Лучший в мире что? – Альма старалась не дышать через нос.

– Сыр.

– Оно – сыр? – Альма указала на жёлто-голубой ломоть, напоминавший груду соплей. Потом скользнула взглядом по прочим обеденным яствам. И не нашла ничего, похожего на еду. В большинстве случаев она даже не понимала, что перед ней. В сероватом масле плавало несколько неразделанных рыбок – прямо с головой и кожей. Рядом лежали какие-то серые ракушки, похожие на те, что Альма видела у пирса. Она снова посмотрела на сыр. Может, он и правда хорош, раз доставлен прямо из коровника? Альма нервно сглотнула и с грустью подумала о кусочке самого обыкновенного сыра в холодильнике у них дома.

– Угощайся! – Элионора подхватила тарелки и протянула одну Альме. – В такой день голодать ни в коем случае не стоит.

Спорить Альма не стала.

– Попробуй вот это. – Элионора протянула ей стеклянную вазочку с коричневой массой. – Фуа-гра.

Альма сглотнула.

– Лучше всего сочетается вот с этим, – сказала Элионора и бросила Альме на тарелку нечто, напоминающее пару маленьких сморщенных огурцов. – Намажь.

Альма выдохнула с облегчением:

– Хлеб!

Она взяла себе три кусочка. А потом для вида выловила на тарелку пару рыбёшек. Элионора одобрительно кивнула и отправила целую ложку коричневого паштета прямо в рот, безо всякого хлеба. Альма не знала, должна ли она ужаснуться или впечатлиться.

Наконец, Элионора заговорила.

– Подумать только, солнечный свет движется со скоростью 300 тысяч километров в секунду. Быстро. Ничто во вселенной не может сравниться с ним в скорости. – Она указала на месяц, выглядывавший над горизонтом. – Знаешь, за сколько свет долетит до луны?

Альма покачала головой.

– За секунду, – улыбнулась Элионора. – За то время, пока ты будешь глотать кусочек хлеба, свет долетит до луны.

Она коснулась ария, висевшего у неё на шее.

– Каждый из этих лучей, Альма, может обернуться вокруг Земли за минуту. И не один раз, а 450. – Элионора покачала головой и вздохнула. – Весь земной шар за какую-нибудь минуту почти 500 раз. Если хочешь знать моё мнение, это совершенно невероятно.

Альма удивлённо посмотрела на Элионору.

– Но… – начала она, – ведь было же не так быстро, не могло быть так быстро… Когда мы летели…

– Ещё как могло! – Элионора хлопнула в ладоши. – Если бы ты засекла время, когда мы взлетели над озером, часы показали бы, что полёт уложился в секунду. На самом деле гораздо меньше секунды, но это уже детали.

– Но… – снова начала Альма.

– Я изменила наше время, – перебила её Элионора. – Обычный человек, живущий по обычному времени, никогда бы не смог путешествовать на солнечном луче. Слишком уж быстро, ясное дело.

Альма откусила кусочек хлеба, чтобы дать себе время подумать. А обдумать нужно было многое. Она попыталась собрать мысли в кучу и осознать всё, что только что сказала Элионора. Но поняла только, что ей во всём этом никогда и ни за что не разобраться.

– Что есть время? – философски спросила Элионора. – На удивление трудный вопрос. Многие думают о нём только в единицах измерения, делят на часы, минуты, дни и годы. Но это неправильно. Время… оно существует, Альма! Течёт вокруг нас. Большинство его не замечает, но оно есть, течёт вокруг с разной скоростью.

Альма покачала головой.

– Секунду, – сказала Элионора, снова засовывая руку в сумку. Она вытащила книгу и протянула её Альме. Старинное издание в кожаном переплёте, настолько потёртое, что края растрепались, а золотые буквы названия почти стёрлись.

– «Большой национальный словарь», – прочла Альма и подняла глаза. – Ты словарь с собой носишь?

– Не весь, конечно. Помилуй! Всего один том. С «А» по «Л», ну там написано. – Элионора указала на корешок. – А теперь я хочу, чтобы ты нашла одно слово и прочла определение. «Время».

Альма открыла фолиант и стала осторожно листать. Приостановилась, долистав до «В» и аккуратно продолжила. «Врач», «вредный»… Вот оно! «Время».

– Время – прочла она вслух, – сеть микроскопических нитей, пронизывающих весь земной шар. Погоди-ка! Это что за словарь такой? – удивилась Альма.

– Вопросы после. Читай дальше.

– Число нитей времени в секундах различно, так как каждая нить связана с живым существом. Длина нити определяет продолжительность жизни. Все временные нити разматываются из Клубка Времени – точки, расположенной на вершине горы Ференфьелль. Клубком Времени управляет Совет судьбы, наделённый властью над временем всех живых существ. Смотри также «Ференфьелль» и «Совет судьбы».

Альма закрыла том и уставилась на озеро.

– И у меня тоже есть нить времени?

Элионора кивнула.

– И у тебя?

Снова кивок.

– Она есть у всех деревьев вокруг нас, мух в воздухе, у твоей большущей собаки. Да, у всякой живой твари, у всего, что использует время, есть такая нить. Без неё они бы застыли.

– Но…

– Прежде чем мы продолжим, найди ещё одно слово. Ловцы солнца.

– Ловцы солнца, – повторила Альма.

– Ловцы, – снова сказала Элионора, и Альма почувствовала, как расплывается в улыбке.

– Так это…

– Читай, Альма. Вопросы потом задашь.

Альма снова открыла книгу, долистала до буквы «Л». Ей попалось «лето», потом «лист». А, вот оно!

– Ловец солнца (редк.), также солнцелов, – прочла она вслух, – категория людей, способных улавливать нити времени и контролировать их скорость при помощи особой щелчковой техники. Основная задача л.с. заключается в том, чтобы способствовать ходу времени. Выражается в управлении Клубком Времени и удалении из него оборванных нитей. Традиционным способом передвижения солнцеловов являются солнечные лучи, поскольку луч является наиболее быстрым объектом во вселенной. Также солнцеловы используют лучи для иных целей, например в качестве освещения.

Альма закрыла книгу.

– Особая щелчковая техника… – Большим пальцем она зажимала книжный уголок. – Звучит как… ну знаешь… как будто…

Альма подбирала подходящее слово. Она вовсе не хотела обидеть Элионору, но разве могло это всё быть правдой?

– Неужели это так? – спросила она наконец. – Кажется, будто это сказка какая-то.

– Отлично!

Элионора опустила ладони на землю, чтобы встать. Отряхнула руки от песка и встала перед Альмой.

– Включилось критическое мышление. В дальнейшем так даже лучше будет. – Она махнула Альме, чтобы та поднималась. – Чего ждёшь? Вставай!

– Куда мы?

– Искать время!

Глава 7

Нить времени

– Искать время, – шёпотом повторила Альма. – Мы будем искать время? И как же мы будем это делать, а?

– С помощью большого и среднего пальцев, конечно, – ответила Элионора. – Щёлкать пока не будем, но полезно выработать правильную технику с самого начала. Вот, смотри, – Элионора подняла руку на уровень груди, соединила кончики большого и среднего пальцев, – между этими двумя пальцами скоро окажется твоя нить времени.

Альма поморгала.

– А где же она сейчас тогда? – спросила она наконец.

– Каждая нить проходит по-своему, – сказала Элионора, – и потому они располагаются у всех по-разному. Чаще всего на уровне груди.

Она нахмурилась и стала вглядываться в Альму.

– Подвигайся немного, будь добра.

Альма, которая не очень-то поняла, что имела в виду Элионора, стала делать какие-то неловкие волнообразные движения локтями и бёдрами.

– Вот! – воскликнула довольная Элионора. – Прямо над пупком.

Альма поглядела туда, где под одеждой находился её пупок.

– Тебе повезло, а то некоторым приходится наклоняться к щиколоткам. Постоянно так делать не особенно удобно.

– Я ничего не вижу, – смущённо сказала Альма.

– Конечно, не видишь. Тут сноровка нужна. А вот почувствовать её сможешь. Теперь подними правую руку и помести на несколько сантиметров выше пупка.

Альма подняла руку, так чтобы кончики пальцев оказались как раз у живота. Элионора продолжала держать руку у груди.

– Теперь средним пальцем коснись большого, осторожно.

Альма повиновалась. Один раз, два, три, четыре, пять.

– Ничего? – спросила Элионора.

Альме показалось или она расслышала в её голосе беспокойство? Неужели Альма не справилась? Может, Альме не дано почувствовать нити времени?

– Не похоже, – отозвалась она.

– Не страшно, попробуй ещё.

Альма снова опустила средний палец на большой. Ничего. Слишком это всё хорошо, чтобы оказаться правдой. Она же всегда это знала. Элионора ошибается. И Альма испугалась, что бабушка это тоже поймёт. Альма Френг никакая не солнцеловка… конечно, нет.

– Опускаешь руку слишком низко, – строго отметила Элионора. – Приподними на сантиметр. Ты почувствуешь время за мгновение до того, как пальцы соприкоснутся, а там доверься. Ещё раз!

Альма подняла руку и попробовала снова. И тут вздрогнула.

– Там что-то есть! – воскликнула она.

Это что-то не было похоже на нить. Что-то широкое, как лента, и мягкое, как бархат. Между пальцами медленно двигалась нить времени. Даже чуть щекотно. От неожиданности Альма забыла дышать и почувствовала, что воздуха не хватает.

– Вот и получилось, Альма! – Элионора широко улыбалась. – Пришло время.

Альма продолжала стоять, чувствуя, как между пальцами вьётся нить.

– А щёлкнуть можешь? – спросила Элионора.

Альма кивнула, сомкнула пальцы покрепче, зажимая нить. И щёлкнула.

– НЕТ! – закричала Элионора, вытягивая к ней руку. – Скажи что-нибудь. Ну же! Альма, ГОВОРИ!

– Что сказать? – прокричала Альма, напуганная настолько, что голос дрожал.

– О, слава Ра! – Элионора прижала руки ко рту и закрыла глаза. Казалось, она вот-вот упадёт. А когда снова открыла глаза, взгляд у неё стал суровым. – Никогда… повторяю, никогда так не делай.

– Что… – начала Альма, – ты про щелчок? Но ты же сама мне сказала…

– Я спросила, можешь ли ты, а не сказала это делать. Альма, я серьёзно, это могло плохо кончиться. Плохо, понимаешь?

– Извини.

Взгляд Элионоры смягчился.

– Единицам это удаётся с первой попытки. Но раз уж у тебя получилось, в одиночку… – она вздохнула. – Опасно играть со временем, когда не знаешь, что делаешь.

– Но ты же рядом, – сказала Альма, которая чувствовала себя не такой одинокой, как обычно.

– То, что я рядом, тебе бы не помогло. Если только не стоять совсем близко, касаясь друг друга. Каждый влияет на скорость лишь своей нити времени. Твоё время шло с совсем другой скоростью, чем моё, а ты не знала, что делать. И представь – о Ра! – ты только представь, щёлкни ты чуть сильнее… Люди пропадали, Альма. Затерявшиеся во времени не всегда находят дорогу обратно.

Альма села на песок.

– Бояться не нужно, – продолжала Элионора. – Но важно сохранять собранность. Очень важно. – Она кивнула на солнце, которое уже начало клониться к морскому горизонту. – Мы получаем власть над могущественными силами. Щёлкнуть ещё успеешь. Но когда будешь готова.

После такой речи Альма сомневалась, захочет ли она вообще когда-либо щёлкать, но говорить об этом не стала.

Элионора легла на песок. Альма присоединилась, и они обе стали любоваться голубым послеполуденным небосводом.

– Надеюсь, однажды я смогу взять тебя с собой на Луну, – сказала Элионора. – Тогда увидишь небо во всём его истинном великолепии.

– Ты что, там была? – поражённо спросила Альма. – На Луне?!

Элионора повернула голову и улыбнулась Альме.

– Да. Однажды. С Эдвином. А это, знаешь ли, не так-то просто. Нужно оборудование, чтобы там дышать. Но в этом весь Эдвин, хоть я тогда этого и не знала. Мы недолго знакомы были, но после того, как он пригласил меня на свидание, этот проныра ещё несколько раз приглядывал за мной на расстоянии. Потом рассказывал, что хотел понять, чем я интересуюсь, и заметил, что я много смотрю на небо. Я перед свиданием нарядилась, сделала укладку. А он явился с парой крепких шлемов под мышкой.

Элионора снова повернула голову и посмотрела на месяц. На ясном небе он казался почти прозрачным.

– Это было… словами не описать. Какой вид!

Альма глубоко вздохнула. Ей вдруг пришло в голову, что она даже не спросила Элионору, почему Симон никогда не говорил о своих родителях, почему так рассердился, почему запретил ей видеться с Элионорой. Так много всего произошло, что она совершенно об этом забыла. Но рассказ бабушки навёл ещё и на другую мысль. Что значит, Эдвин приглядывал за ней на расстоянии? Конечно, это гораздо легче делать, когда умеешь управлять временем. А те странности, которые с Альмой случались в последнее время, – это Элионора руку приложила?

– Слушай, – перевела Альма тему, – а это ты была тогда на трамвайной остановке в Стольбю? Ты меня спасла?

Элионора не ответила. Она просто лежала и смотрела в небо. Альма испугалась, что сказала что-то не то, и приподнялась на локтях. Но бабушкино лицо её удивило: та казалась смущённой.

– Да, – нехотя признала она. – В последнее время я тоже немного приглядывала за тобой. Нехорошо шпионить за людьми, но мы с твоим отцом много лет не разговаривали. У нас вышла глупая ссора, поэтому я хотела сначала понаблюдать, как вы живёте, прежде чем прийти. Не думала, что он до сих пор настолько зол.

– А почему, собственно, вы поссорились? – спросила Альма. – Он мне даже встречаться с тобой запретил.

– Да, так и подумала, – вздохнула Элионора. – Боюсь, тут нужна предыстория. Пока могу разве что сказать, что у нас вышло недопонимание, а со временем оно углубилось. Теперь нам во что бы то ни стало надо помириться. Но Симон всегда был злопамятным. Далеко не лучшая его черта. – Она лукаво улыбнулась. – И раз уж речь зашла про солнце, пора бы нам доставить тебя домой.

«Домой!» – подумала Альма. Назад в реальность. Она совсем об этом забыла.

– Который час? – спросила она.

– Четверть шестого.

– ЧЕТВЕРТЬ ШЕСТОГО? – Альма вскочила с песка. – Он будет дома через пять минут!

Альма никогда не возвращалась домой позже Симона. Если она сегодня придёт позже без правдоподобного объяснения, он что-то заподозрит. Сможет ли Альма солгать о том, где была?

– Да не переживай ты. Пять минут – это прорва времени, – сказала Элионора. Она поднялась вслед за Альмой, взяла её за руку и щёлкнула.

Пляж застыл. Волны, которые ещё мгновение назад накатывали на песок, замерли.

– Поможешь прибраться?

Вещи собирали молча. Альма старалась делать всё побыстрее. Симон не выходил у неё из головы, полностью поверить в остановку времени ещё не получалось. Надо скорее добраться домой!

– Готова? – Элионора поправила причёску, а затем протянула Альме руку.

И вот они уже летели: Альма уцепилась за Элионору, а та – за луч. Вскоре ноги их коснулись тропы всего в нескольких метрах от аллеи Эвельсёй. Элионора нажала на кнопку карманных часов и довольно кивнула.

– Полно времени. Только четверть шестого. Ещё встретимся на этой неделе. То же время, то же место.

В животе у Альмы заурчало. Элионора положила ей руки на плечи.

– И не говори никому об этом: ни обо мне, ни о том, что я рассказала. Даёшь слово?

– Честное слово.

Элионора щёлкнула, и улица проснулась. После тишины, возникшей, когда замедлилось время, звуки показались Альме неожиданно громкими: ветер, листва, автомобиль вдалеке.

Элионора сунула ей в руку пригоршню имбирных пилюль, и Альма разом закинула их в рот. Она уже приготовилась к тому, что её снова скрутит тошнота, в животе и правда побурлило, но это быстро прошло.

– У тебя всё ещё пять минут. Увидимся через неделю.

Альма помахала и небольшими шажками начала спускаться с тропы. Спустя короткое время она вышла на дорогу и побежала по тротуару со всех сил. Назвать пять минут прорвой времени – это очень оптимистично, – думала Альма, – ей ни за что было не успеть.

Сломя голову она неслась по подъездной дорожке – гравий даже вылетел из-под её ног и угодил в дверь. Когда та закрылась за Альмой, она остановилась и перевела дыхание. Потом разулась и поставила туфли на обычное место на обувной полке. И тут услышала, как по дорожке подъезжает машина. Симон!

Альма взбежала по лестнице и заскочила в комнату. Но не успела она войти, как что-то большое и тяжёлое навалилось на неё сбоку, сбив с ног.

– Бёрре! – воскликнула она и рассмеялась.

Бёрре победно стоял над ней, поставив лапы на грудь девочки.

– Бё-ё-ёрре, – снова произнесла она, но её негромкий призыв не вразумил ретивого пса.

Наконец она смогла упереться ногами в пол и столкнуть с себя собаку.

– Альма?

В дверях стоял Симон.

– Что я говорил тебе много раз? – Симон упёр руку в бок. С пола он казался особенно высоким и строгим. – Пока делаешь домашние задания, ему в комнату нельзя! Всё ясно?

– Да, – ответила Альма. – Извини.

– Садись за стол. Ужин в восемь. Бёрре! А ты со мной.

Когда дверь за Симоном закрылась, Альма так и осталась сидеть на полу, уставившись в стену. Она почувствовала, что дрожит.

Неужели всё, что она сегодня услышала, правда? И про неё тоже правда? Могла ли Альма Френг, которая до смерти боялась высоты, летать? Ловцы солнца… Она посмотрела на руки и соединила кончики пальцев. Но ведь она почувствовала время и на самом деле летела высоко над землёй на солнечном луче. Как бы нереально это ни звучало, она знала, что ей это не привиделось. Всё было правдой!

Глава 8

Аренда пишущих машинок Хомлунга

Альме казалось, что неделя никогда не тянулась так медленно. Жизнь на Эвельсёе текла даже скучнее обычного, хотя раньше Альма бы не поверила, что такое возможно. Хуже всего было отсиживать большую перемену на деревянной скамейке. Альма тоскливо наблюдала за ребятами, которые болтали и смеялись, секретничали и играли в мяч. Они будто не успевали наговориться за большую перемену и каждый день звонок на урок встречали с досадой. «Поразительно!» – думала Альма, которая от скуки уже начала считать вдохи, чтобы время хоть как-то шло.

И сами уроки как будто стали тянуться дольше. Здесь о Габриэлле Грубель говорили даже больше, чем в её прошлой школе. Ежу понятно, что фрёкен Крилле была её горячей сторонницей.

– Никогда ещё решения не принимали так оперативно, а население так не процветало, как при Габриэлле Грубель, – без устали повторяла учительница. – Она выше политических разногласий и прочей возни, поэтому и добивается, чтобы дело делалось!

За этим обычно следовали дифирамбы строительству новых дорог и их влиянию на торговлю.

Однажды во время особенно длинной речи о премьер-министре минутная стрелка двигалась так медленно, что Альма подумала, не может ли и фрёкен Крилле замедлять время.

Когда в среду прозвенел последний звонок с урока, Альме казалось, что у неё всё тело чешется от волнения. Что Элионора скажет сегодня? Куда они отправятся? Что бы бабушка ни задумала, скорее всего, подняться придётся выше, чем Альме хотелось бы. Альма глубоко вздохнула и попробовала представить себя летящей по воздуху, как супергерой. Но каждый раз в своём воображении она падала с высоты так, что костей не соберёшь.

Весь путь до озера Альма едва ли не бежала. Так что к Навальванну она добралась запыхавшейся и вспотевшей.

Элионора выглядела в точности как неделю назад. Не будь её одежда свежевыглаженной, Альма бы решила, что она даже не переодевалась. Единственное отличие заключалось в том, что в этот раз на голове у неё красовался платок, туго завязанный на шее.

– Здравствуй! Сегодня отправимся чуть дальше. Готова?

Альма кивнула, и Элионора взяла её за руку. Щелчок – и вот они уже поднялись над землёй. Вскоре они уже свободно парили, а луч тянул их всё выше в голубое небо. Альма вцепилась Элионоре в руку и старалась сосредоточиться на дыхании: вдох носом, выдох ртом. Страх не должен завладеть ею.

На этот раз они полетели в противоположную сторону, и вскоре Альма увидела Центральный перекрёсток и каштаны аллеи Эвельсёй. Вон там её дом и причал, к которому приставал паром. Они пролетели весь остров, и теперь внизу плескалась вода. Постепенно Альма стала по чуть-чуть расслабляться. Она подняла взгляд к горизонту. Перед ними раскинулись десятки островов. С высоты они напоминали россыпь гальки в окружении воды. А дальше простирался Стольбю. Альма могла различить верхушки высоких стеклянных зданий, блестевших на солнце.

Элионора курс не меняла, и вскоре они уже двигались навстречу исполинским небоскрёбам, один выше и краше другого. Элионора держалась одной из улиц, запруженной машинами, автобусами и велосипедами. На пешеходном переходе было полно людей. У одних – пакеты с продуктами, у других – дипломат, кто-то с чемоданом. Но никто из них не двигался. Или это Альма с Элионорой двигались слишком быстро? Да, дело было в них.

Они пролетели дальше по улице. Свернули на поперечную. Люди внизу будто оцепенели прямо посреди разговоров, собака замерла в лае. Они вдруг резко свернули налево и влетели в узкий переулок, замедлились, и Альма плюхнулась на тротуар за секунду до того, как впечататься в кирпичную стену в конце тупика. Элионора грациозно приземлилась рядом и несколько мгновений стояла молча. Альма по привычке пыталась уловить взглядом хоть какое-нибудь движение, услышать звук, но ничего не получалось. Бабушка выдохнула, опустила плечи и щёлкнула.

Воздух тупика моментально наполнился гулким шумом автомобилей и мотоциклов, голосами людей и лаем собак.

Альма поднялась и отряхнула джинсы.

– Куда пойдём?

– Скоро узнаешь.

Элионора поправила блузку, пригладила платок на голове, хотя её внешний вид и так был безупречным. И наконец, кивнула.

– Иди за мной. Пилюли от укачивания нужны?

Альма прислушалась к себе и довольно покачала головой. Тошноты не было.

Элионора свернула на широкую улицу и стала ловко лавировать в потоке людей. Альме приходилось сложнее: она уже привыкла к пустынным тротуарам Эвельсёя. Она то и дело в кого-то влетала и один раз даже получила сумкой в лицо.

И вдруг Альма потеряла Элионору из виду. Она остановилась, но нигде не видела бабушку. Толпа была такой плотной, что Альма и на метр перед собой не могла видеть. Она встала на носочки, но и это было безнадёжной затеей. Слишком широкая улица, слишком много народа. Надо во что бы то ни стало разыскать бабушку. Но как?

– Ай! – вскрикнула девочка, когда какой-то пакет с чем-то твёрдым и острым ткнулся ей в голень. Она споткнулась и почувствовала, как её вот-вот вытолкнут с тротуара. И вдруг кто-то схватил её за руку, втянув на него обратно.

– И как это понимать?! – Это была Элионора. – Я же сказала: иди за мной! Осмотром достопримечательностей займёшься в другой раз.

Альма собиралась было возразить, но замерла, увидев перед собой здание. Теперь они стояли подальше от дороги: чтобы их не снесло гомонящей толпой, пришлось притиснуться к самому зданию. Теперь Альма разглядела, что оно было выстроено из тёмно-красного кирпича. Но примечательно оно было не этим, а, как ни странно, размером. В отличие от всех прочих помпезных, грандиозных строений вокруг оно было всего-навсего одноэтажным. И настолько узким, что не хватило места для окон, видна была только сливавшаяся с кирпичом дверь. На двери, которую вряд ли кто-то замечал, висела табличка «Стучать ТОЛЬКО по договорённости».

Элионора осторожно постучала условным сигналом, который она отбивала на мотив какой-то песни.

Альма изучала причудливый дом. Должно быть, он был намного старше домов в округе. Рядом возвышалось громадное стеклянное здание с десятками этажей с бетонной боковой стеной, которое будто только и ждало, когда соседа снесут, а на его месте возведут очередной небоскрёб. «Вот же упрямец!» – подумала Альма, которой сразу приглянулся домик со старыми, поросшими мхом кирпичами.

Тут Альма услышала, как отпираются несколько засовов и открывается дверь. Она вздрогнула, когда в узком проёме показался глаз, переводивший взгляд с Элионоры на неё и обратно.

Внезапно дверь захлопнулась, послышался громкий скрип, и на этот раз она распахнулась уже полностью. Элионора повернулась к Альме и втянула её за собой в темноту. Альма перешагнула порог в тускло освещённую комнату, деревянный пол под ногами скрипнул. Постепенно глаза привыкли к полутьме. Стены узкой комнаты были сплошь заставлены стеллажами, на которых теснились самые разные модели одного и того же: пишущих машинок. Старых пишущих машинок всех цветов радуги и мыслимых форм. А в конце комнаты ютился стол с кассой.

– Это магазин? – поражённо спросила Альма. – Здесь продают машинки? Я думала, их больше не используют.

– Ты недалека от истины, – произнёс мужской голос.

Альма повернулась и увидела, как закрывается входная дверь, причём как будто сама собой. Но потом заметила у двери фигуру. Как выразился бы Симон, мужчина был в летах. Морщинки множеством бороздок залегли вокруг глаз, волосы поседели. Он подтолкнул дверь бедром и начал запирать все четыре засова на ней.

– К несчастью, вынужден разочаровать: это не магазин. Добро пожаловать, здесь у нас «Аренда пишущих машинок Хомлунга».

Он повернулся и зашагал к Альме с вытянутой рукой:

– Эрнт Хомлунг.

Альма пожала руку. Ладонь была маленькой и морщинистой, но рукопожатие оказалось крепким и уверенным.

– А ты, должно быть, Альма, я сразу догадался. Альма Фревелленг, – сказал он.

– Френг, – поправила Альма.

Эрнт недоумённо посмотрел на Элионору. Они обменялись знаками, которых девочка не поняла.

– Френг так Френг, – сказал наконец Эрнт, подходя к одному из половичков, которыми были устланы некоторые части пола.

Под половиком обнаружился люк в подвал. Эрнт взялся за латунную ручку и, крякнув от напряжения, стал поднимать дощатую крышку люка. Заскрипели ржавые петли. Эрнт поднял крышку до прямого угла и позволил ей с грохотом упасть на другую сторону.

– Так, – распрямился он. – Встретимся на одиннадцатом.

Он поднял руку и щёлкнул. В ту же секунду Элионора схватила за руку Альму и щелчком погрузила комнатушку в полную тишину.

– Что случилось? – удивилась Альма. Насколько она могла судить, ничего не поменялось.

– Это очень сложные математические штуки. Но если говорить совсем просто, мы разделили время на 65 уровней. С тридцать второго до минус тридцать второго. Мы сейчас на минус одиннадцатом, также называемом просто одиннадцатым или, говоря более официально, на Официальном уровне временных встреч. Минус одиннадцатый – самый распространённый уровень, есть и ещё несколько причин выбирать его, но сейчас не стоит об этом.

– Ясно, – отозвалась Альма, хотя, строго говоря, соврала.

Она всмотрелась в открывшийся перед ней квадратный проём в полу. Вниз вела лестница, конца которой не было видно – настолько темно там было. Альма сглотнула.

– А… а можно я тут побуду?

– Нет, – отрезала Элионора.

Эрнт подошёл к люку и начал спускаться. Элионора последовала за ним. Альма тоже подошла к краю. Из подвала повеяло прохладой и сыростью.

– Элионора? – позвала Альма в темноту. Эхо её голоса отражалось от стен внизу.

– Идём, Альма. Тут недалеко. – Голос Элионоры был обнадёживающе близок, но нетерпелив.

Альма начала спуск. Она пыталась осмотреться вокруг, но не было видно ни стен, ни пола, а потому она вздрогнула от неожиданности, когда почувствовала под собой ровную поверхность. Альма осторожно поставила на пол вторую ногу.

Итак, они оказались в подвале. И здесь стены тоже были уставлены пишущими машинками. Потолок оказался таким низким, что Элионоре пришлось наклонить голову. Эрнт, который не задевал бы потолок, даже встань у него волосы дыбом, подошёл к одному из стеллажей. Привычным движением он нажал ногой на какую-то педаль, из-под стеллажа показались четыре колёсика. Эрнт откатил стеллаж в сторону, будто он ничего не весил, и выудил из заднего кармана ключ.

Альма поражённо смотрела на стену перед собой. Дверь!

Глава 9

Библиотека

Хотя комната была необычно узкой, Альма ахнула от высоты потолка. Комната по меньшей мере должна была быть раз в тридцать выше того дома, в который они входили. Даже задрав голову, она едва могла разглядеть потолок где-то в вышине.

– Это… магия?

– Магия? – Элионора засмеялась и тоже посмотрела вверх. – Нет, помилуй. Ты разве не видела небоскрёб рядом с домом, в который мы вошли?

Альма кивнула.

– На стене, выходящей в эту сторону, окон не было.

Элионора пристально посмотрела на Альму.

– Мы как раз под этой стеной, – сказала она наконец. – Мы у них украли несколько метров под зданием. Люди за стеной даже не знают о существовании этого места.

– Отличная вышла ответочка! Эти проходимцы думали, что выкупят мой дом и сравняют его с землёй. Вот уж дудки!

Альма осмотрелась. И правда, окон нигде не было. Но высоко с потолка и по стенам свисали арии разных размеров. Сияющие живые ларцы освещали комнату сотнями маленьких солнц.

Но и стены обычными не были. От пола до потолка, насколько хватало глаз Альмы, стояли тесными рядами книги. Этажи представляли собой узкие балконы вдоль полок, тянувшихся по всему периметру стен. Альма начала считать балконы, но после двадцать третьего полки уже стали сливаться в её глазах.

– Нам здесь и электричество не нужно. Увамы и светят, и обогревают помещение, – с гордостью продолжал рассказывать Эрнт.

– Увамы? – переспросила Альма.

– Лампы вокруг тебя, – объяснил тот. – Они так сконструированы, что солнечные лучи внутри даже самые тёмные и холодные комнаты могут годами поддерживать светлыми и тёплыми.

– Эта библиотека – гениальнейшая идея, – подхватила Элионора. – Хотя сам Эрнт никогда этого не признает.

– Чего не признаю? – отозвался Эрнт.

Он собирался сесть за деревянный стол у двери. Над столом висела медная табличка с надписью «Эрнт Хомлунг» на первой строке, «Библиотекарь» – на второй.

– Что идея создать библиотеку – гениальная. И она твоя.

– Элла, ну что ты… – Эрнт улыбнулся. – Смущаешь старика!

Альма подумала, что смущённым он ничуть не выглядит, и тоже улыбнулась.

Эрнт вытащил из ящика большую чёрную книгу и выложил на стол. Раскрыл и перелистнул на определённую страницу.

Альма быстро сумела прочесть написанное, хотя книга была перевернута.

«Элионора Фревелленг».

– Принесла? – спросил Эрнт.

Элионора достала из сумки книгу и протянула ему. Альма узнала тот самый словарь с пляжа. Эрнт медленно крутил его в руках, пристальным взглядом изучая каждый сантиметр кожаного издания.

– Элионора, – возмутился он, – в книге полно песка. Песка!

Он аккуратно выложил словарь на стол и почесал голову.

– Ты взяла одно из старейших, ценнейших изданий, которые только есть в этом доме. Другим его поначалу даже видеть не разрешают, не то что в руки брать. И ты отнесла его на пляж?

– Да.

– Зачем?

– А это важно? Он в отличном состоянии. Никакой беды не случилось.

– Но… в нём песок!

– Да заканчивай ты эту пластинку, Эрнт. Песок можно и вытряхнуть.

– Но ты не думала… пляж! А что, если бы он упал в воду?

– У меня нет привычки ронять вещи в воду, – твёрдо сказала Элионора.

Эрнт закатил глаза.

– Ну что, всё в порядке?

– Да, да, – сдался Эрнт. – Как всегда.

Альма подошла к большому глобусу в центре комнаты. Он тоже сиял, как арий. Альма подумала, что внутри него наверняка находятся солнечные лучи.

Она заметила, что в некоторых точках глобуса стояли красные метки.

– А это что?

– Своего рода рабочая карта, – ответила Элионора. – Помнишь, что говорилось в статье, которую мы читали на пляже?

Эрнт возмущённо фыркнул.

Альма кивнула.

– Сеть временных нитей нужно оберегать, приглядывать за ней – этим и занимаются солнцеловы. Мы летаем по земному шару со скоростью света и убираем нити там, где жизнь оказалась короче, чем она предписывала. А эти красные метки показывают места, где могут быть остатки нитей. Скоро здесь соберётся следующая дежурная бригада, посмотрит, где стоят метки, и отправится собирать нити.

– Солнцеловы делятся на ранги, – сказал Эрнт из-за письменного стола. – Чем ты опытнее, тем выше ранг. А чем выше ранг, тем важнее задачи. Нужен опыт, чтобы зачищать и города, и непроходимые леса, где обитает немало созданий, которые охотятся за временем. Нити постоянно где-то обрываются.

Альма положила руку на глобус и чуть покрутила его. Красные метки стояли в разных местах по всей планете.

– А зачем собирать нити?

Элионора улыбнулась.

– Если оборванная нить пролежит слишком долго, сеть запутается и в худшем случае порвётся. Тогда остановится время и весь мир.

– Ничего себе, – пробормотала Альма. – Вот уж и правда важная работа.

– Идём, – сказала Элионора, протягивая руку.

Мгновение спустя они уже летели мимо многих и многих книжных полок. У Альмы засосало под ложечкой. Неужели в мире солнцеловов ничего не делается на земле? Балконы проносились мимо, а Эрнт становился всё меньше и меньше каждый раз, когда Альма отваживалась взглянуть вниз.

Примерно на полпути к самому верху Элионора приземлилась на один из балконов. Тонкий дощатый настил заскрипел под ними. Какое впечатляющее строение! Альма с трудом могла разглядеть фигуру Эрнта за столом. Потом она оглядела книги вокруг, арий Элионоры, стеклянные шары с солнечными лучами, свисавшими с потолка. Разве можно себе такое вообразить?

– Почему… – начала Альма, но так и не смогла подобрать слов от избытка мыслей и впечатлений.

– Что почему? – спросила Элионора, стоявшая рядом с ней у перил.

– Почему я раньше обо всём этом не знала? Почему не знала обо всём этом? Ну то есть… Оказывается, некоторые люди умеют летать. И ловить временные нити! А эта библиотека! Почему это всё скрывается?

– Вопрос простой. И понятный, – Элионора коротко улыбнулась. – А вот ответ – сложный. В первую очередь подумай о правилах безопасности. Мир был бы в высшей степени трудным и небезопасным местом для солнцеловов, если бы люди знали, что кто-то способен управлять временем.

Альма кивнула.

– Но ты подняла важную тему. Сегодня солнцеловы ведут двойную жизнь. В теневом мире они ходят на обычную работу, живут в обычных домах и большую часть дня ведут себя как тени. Им приходится держать свою истинную сущность в тайне – и тебе тоже придётся. И я сейчас не о таких тайнах, о которых шепчешь подружке на переменке. Я о таких, которые нигде не записываешь и никому не рассказываешь.

– Понятно, – сказала Альма.

Похоже, шпионка из Элионоры была неважная. Не стоило беспокоиться, что Альма кому-то разболтает секрет, – друзей у неё не было.

Казалось, они простояли на площадке не один час. А может, всего несколько минут? Невозможно было определить. Они перелетали выше, с балкона на балкон – сердце у Альмы в груди заходилось. Зато после перелёта, уже прочно стоя на ногах, она листала старинные фолианты в кожаных переплётах. Были там книги и более современные: книжки с картинками, романы, биографии, учебники. Ни дать ни взять обычная библиотека, просто герои книг могли летать на солнечных лучах и подчинять себе время.

Добрались они и до верхних этажей. Альма летела крепко зажмурившись и старательно пыталась представить, что стоит на прохладной лужайке, чтобы голова так не кружилась. Когда от пропасти на высоте небоскрёба отделяют одни лишь хлипенькие перила высотой по пояс – от пелены перед глазами и тумана в голове нужно избавиться.

Альма велела себе смотреть не вниз, а вверх. Потолок был теперь так близко, что она могла бы его коснуться. Деревянный потолок украшали разноцветные стеклянные треугольники, идеально подогнанные друг к другу. А вместе они складывались в жёлто-красное солнце.

– Вот она!

Альма повернулась к Элионоре, которая как раз сняла с полки маленькую книгу в белой обложке.

– Мы её сейчас отметим у Эрнта, и ты её заберёшь домой. Надеюсь, на этом походы в библиотеку не закончатся.

Вскоре они уже стояли у стола библиотекаря, который откинулся в кожаном кресле и сосал розовый леденец.

– Я бы хотела взять эту, – сказала Альма, положив на стол белую книгу.

– «История ислетания», – прочёл Эрнт на обложке и чмокнул леденцом. – Не самая увлекательная книга из тех, что здесь есть. Тебе не…

– Альма возьмет её, – перебила его Элионора.

Эрнт поднял широкие густые брови.

– Просто она серьёзная, слишком серьёзная на этом этапе.

– Кто-то должен принять ответственность, – отрезала Элионора.

– Ну да. А я-то тут сижу просто так, пока народу грозит опасность!

– Народу грозит опасность? – настороженно переспросила Альма.

– Эрнт преувеличивает, для него это так же естественно, как дышать.

– Ха! – Эрнт запрокинул голову и рассмеялся. – Жизнь кажется торжественнее, когда живёшь на острие.

Он подхватил ручку и долистал до чистой страницы в книге учёта. Глядя на изящно танцующий по бумаге кончик ручки, Альма подумала, что Эрнт пишет как-то на старинный манер.

«Альма Френг, солнцеловка Б. Р.» – вывел он.

И не успела Альма спросить, что означает это загадочное «Б. Р.», как Эрнт уже с грохотом задвинул ящик.

– Что ж! – Он поднялся и потянулся. Руки он при этом раскинул так широко, что чуть не задел стоявшую рядом Элионору пальцами по лицу. – В списке посетителей на сегодня больше никого, ещё один день в поте лица подошёл к концу. Пора дать старым косточкам покой. Покой!

На улице всё осталось по-прежнему: небо было таким же чистым, солнце отражалось в стекле грандиозных зданий. Когда они распрощались с Эрнтом и тот растворился в толпе, Альма повернулась к Элионоре:

– А что значит «солнцеловка Б. Р.»?

Элионора встала как вкопанная.

– Держи язык за зубами, – шикнула она.

Потом взяла Альму за руку и потянула её за собой куда-то в подворотню. Едва они скрылись за углом, как Элионора подняла арий и щёлкнула.

На этот раз они летели как-то иначе. Казалось, Элионора не могла решить, куда им направиться. Иногда она резко поворачивала на 180 градусов, летела то в одну сторону, то в другую, то высоко, то у самой воды. Потом внезапно зависла за облаком и долго изучала, что происходит под ними. Наконец, она удовлетворённо кивнула и вдруг помчалась с такой скоростью, что чуть не оторвала Альме руку.

Приземлились они на лужайку. Альма непонимающе озиралась, растирая болевшее после рывка плечо. Лужайка заканчивалась крутым склоном. Девочка приблизилась к краю и узнала кирпичное здание. Да это же школа! Получается, они прилетели обратно на Эвельсёй.

Насколько Альме было известно, сюда ученики обычно не забирались. Холм за школой так густо порос колючим кустарником, деревьями и сорняками, что никому было неохота сюда лезть.

– Вот скажи мне, Альма, я что, непонятно объяснила?

Альма даже спиной слышала, что Элионора была сердита.

– Неужели я не кристально ясно сказала, что это тайна? Сказала или нет?

Альма потупила взгляд. Она даже ответить не решалась.

– А ты говоришь о солнцеловах посреди улицы! В Стольбю! Я даже не знаю… ну что с тобой делать? Неужели тебе не хватает ума бояться тех, кто может тебе навредить?

– Навредить? – Это Альму напугало. – А кто мне может навредить?

Элионора глубоко вдохнула, чтобы взять себя в руки.

– Да никто или… – Она вздохнула. – Это всё не шутки, – сказала она уже спокойнее. – У солнцеловов опасная жизнь. А надеяться на что-то иное – значит подвергать себя ещё большей опасности.

– Но…

– Я не хочу, чтобы ты боялась. Да и не нужно, если будешь делать как я скажу.

– Но…

– Довольно об этом, Альма. – Элионора с шумом выдохнула, будто бы с облегчением. – А пока потренируемся.

Альма стояла лицом к лицу с Элионорой. Они уже перелетели за деревья, на другую сторону склона. Отсюда не было видно ни школы, ни домов острова. Видели их разве что птицы – только такая обстановка и подходила.

Вход для пользователей

Меню

Читать онлайн Альма Френг и солнцеловы бесплатно

Глава 1 Два переезда

Глава 2 С приездом, Альма!

Глава 3 Звонят!

Глава 4 Письмо и стеклянная шкатулка

Глава 5 Пойти, не пойти?

Глава 6 Большой национальный словарь

Глава 7 Нить времени

Глава 8 Аренда пишущих машинок Хомлунга

Глава 9 Библиотека

Вход для пользователей

Глава 1

Два переезда

Глава 2

С приездом, Альма!

Глава 3

Звонят!

Глава 4

Письмо и стеклянная шкатулка

Глава 5

Пойти, не пойти?

Глава 6

Большой национальный словарь

Глава 7

Нить времени

Глава 8

Аренда пишущих машинок Хомлунга

Глава 9

Библиотека