Читать онлайн Ее вишенка бесплатно

Глава 1

Хейли

«Печь пироги – от хандры лекарство» – так говорила моя бабушка, когда ставила тесто. Бабуля у нас прелесть, и за ее пироги можно дьяволу душу продать, но вот тут она ни разу не права. У меня свой маленький бизнес – магазин-пекарня; два с лишним года я каждый день снимаю с противней свеженькую выпечку: вишневые пироги, пирожные, круассаны, бублики и прочую вкуснотищу. И поверьте мне: единственное, от чего такое лекарство может вас избавить, – это от тонкой талии… ну и от пристрастия к диетам. Ни от чего другого.

Я вовсе не хандрила. Просто мне недавно стукнуло двадцать пять, и я вдруг задумалась – сколько же можно ждать, пока счастье само постучит в окошко? Вы, конечно, скажете – поздновато задумалась, только меня всегда учили: усердно работай, не задирай нос, будь хорошей девочкой – и все сложится как надо!

Вот я и плыла по течению; а время между тем бежало быстрее и быстрее. И если ничего не изменится, я и оглянуться не успею, как стану уже не двадцатипяти-, а восьмидесятипятилетней девственницей. Достигну вершин кулинарного искусства – мои кексы будут вызывать оргазм…

В общем, выпечка у меня замечательная, а личная жизнь – нет. Конечно, я мечтала о счастливой любви, в глубине души понимая: если откладывать все на потом (как с зубной нитью – достаешь ее только перед тем, как пойти к стоматологу), то в конце концов превращусь в злющую, сварливую, несчастную старую деву.

Печь пироги – ничего сложного. Возьмите того, добавьте этого, выпекайте при такой-то температуре, пусть постоит столько-то. Это наука; есть исходные данные, есть технология, следуй правилам и получишь результат. Вот это мне и нравилось. Пекарня была моим убежищем, и если бы моя сестра и Райан, мой единственный помощник, не тыкали бы мне постоянно на отсутствие других интересов, я бы, наверное, с головой ушла в эту науку и потерялась бы там. Вот что я делаю в выходные? Покупаю на рынке свежие продукты (у меня есть постоянные поставщики, местные фермеры), пробую новые рецепты, стараюсь улучшить те, что есть.

Пироги-пирожные – моя жизнь. Может, в моих жилах бежит не кровь, а вишневый сок? Ну, по крайней мере, лицо у меня чаще в муке, чем в макияже.

Пироги-пирожные. Моя жизнь. Хотелось думать, что когда-нибудь одно от другого отделится, что все мои скромные мечты – расширить магазин, довести до совершенства рецепты – каким-то образом приведут меня к тому счастью, которого мне не хватает. Иногда мне казалось, что я живу в клетке из сдобного теста – на вкус неплохо, но все-таки клетка.

Да, мне нравилось то, чем я занималась, однако – бабуля, дорогая! – лечение тут ни при чем. Чтобы лишний раз в этом убедиться, мне стоило только взглянуть на старый потрепанный учебник, подложенный под ножку печи. Я училась по нему в колледже (отделение социологии, диплом пылится где-то в шкафу). Печку я купила по случаю; она повидала виды, и одна ножка у нее была короче других – как раз на толщину этого учебника. «Морская биология и динамики редких экосистем». Взяли несколько умных слов, перемешали в блендере и решили, что студенты поумнеют, просто таская учебник с собой! Для пущей важности налепили на него солидный ценник: «триста долларов». Когда в библиотеке колледжа мне предлагали выкупить его за десять, я им сказала: идите вы на фиг со своими деньжищами!

Ну, вообще-то я подумала «идите вы на фиг». На самом деле я вежливо улыбнулась и сказала «спасибо, нет»… а потом по дороге домой все пыталась успокоиться – слушала последние треки Мэтта Косты. Ведь несправедливо грубить человеку за стойкой, если от него ничего не зависит; я давно работаю с клиентами и знаю это по себе.

В общем, учебник исправно служил мне уже более шести лет. Не хотят возвращать триста долларов – так я найду способ на эти триста долларов его использовать! Во-первых, я им подпирала дверь в свою комнату в общаге колледжа. Толстенный фолиант всем ужасно мешал, на него налетали, об него спотыкались и чуть ли не разбивали носы, падая – однажды я даже обозвала его жирдяем, когда расшибла палец; это, конечно, было уж слишком, но не извиняться же перед учебником! А когда не подпирал двери, подрабатывал убийцей пауков. Изголовьем – когда кошка уделала мне подушку. И я в нем почти все поля изрисовала чертиками. А сейчас? А сейчас он лежит в основании моей печи. Можно сказать – в основе моего бизнеса.

Ну, может быть, я немного преувеличиваю. Но если задуматься – что с правдой, что с тестом люди обращаются одинаково. Не хватает – растянуть, лишнее – отрезать, взбить немного и… вуаля! Вы с удовольствием глотаете и то, и другое. Вкусная правда. Вкусный кекс.

В общем, я бы сказала, что за все эти годы, по крайней мере, долларов двадцать учебник отработал. Осталось отбить еще двести восемьдесят – сущие пустяки! Все остальные дорогущие учебники я продала за бросовую цену.

Ах да… была еще одна причина, по которой я хранила эту дурацкую книгу. В ней я в первый раз написала его имя, а рядом нарисовала маленькое сердечко. Ее я прижимала к груди, прямо над быстро бьющимся сердцем, когда однажды после занятий он впервые заговорил со мной. Нэйтан. Как я мечтала о нем… пока не узнала поближе. А потом не могла отвязаться – он преследовал меня хуже всякого маньяка, это был просто ад какой-то. Вот благодаря кому (по крайней мере, частично) я осталась девственницей. Не знаю, существует ли такое явление, как «посттравматическое нервное расстройство после общения с конкретным придурком», но если существует, то это у меня после Нэйтана.

Всех обладателей пениса я стала обходить стороной. А учебник сейчас лежит у меня на самом видном месте. Такой предупредительный знак: «Пениса остерегайся, к опасности путь сей ведет».

Я посыпала противень мукой, выложила на него последний вишневый пирог и сунула в печь. Пирог выглядел идеально. Я к своему делу отношусь серьезно! У меня тетрадь с рецептами; есть классические, есть экспериментальные – нужно перепробовать все, чтобы получился идеальный баланс вкуса и текстуры. Целые страницы о разнице между «стакан сахара», «стакан с горкой», «неполный стакан» или «добавить полстакана разом», и все в таком духе. В этой науке я профессор. Не чокнутый, но одержимый. Гений кексов и пирожных! Уж если люди приходят ко мне в магазин за сладеньким, то пусть не сомневаются: здесь каждая сдобная булочка – маленький шедевр.

И все же меня не покидало чувство пустоты: пробралось глубоко в сердце и свило себе там гнездышко. От этого работа не лечила, но заставляла к чему-то стремиться. Я была уверена в своих талантах и строила планы расширить магазин. Вот только бы сначала как-то умудриться оплатить счета… Впрочем, если бы завоевать мир было легко, это сумел бы каждый.

В дверях появилась Кэндис, моя младшая сестра. Она работает редактором в журнале «Бизнес-идеи» и всегда заходит ко мне по пути в офис – за бубликом. Она почти вприпрыжку подбежала к прилавку; короткие светлые волосы колыхались в такт торопливым шагам. Сдвинув темные очки вверх на волосы, Кэндис приветливо подняла бровки.

Я отряхнула руки от муки и на всякий случай слегка пнула учебник. Пнуть бы кое-кого другого… но пришлось – учебник. Жаль, что он не работает как кукла вуду.

– Как поживает наша непорочная Хейли? – ласково спросила Кэндис.

– Хочешь, чтобы я плюнула на твой бублик?

Примерно раз в месяц Кэндис заговаривала на эту тему, наверное, в те дни, когда я выглядела особенно уставшей.

– О-о-о, слюна девственницы! Говорят, она обладает магической силой. Плюнь разочек и сырным кремом намажь.

– Ах ты язва… Конечно, обладает. Фригидность заразна и передается со слюной. Если ты на это намекаешь.

– Хм. Тогда я пас.

– Слушай, ты бы не трубила на каждом шагу о моей непорочности? Совсем не обязательно, чтобы все были в курсе.

– Кто это – все? Райан с Бабулей?

– Вот паршивка, – пробормотала я.

Отвернулась и стукнула кулаками по шарикам теста. Не то чтобы этого требовала технология – для идеальной консистенции, но снять стресс помогало.

– Ну, может, и еще кое-кто…

– Ты же обещала не говорить о нем, забыла? – спросила я.

– Вредно держать все в себе, Хейли. Ты что, никогда не смотрела «Я, снова я и Ирен»? Там Джим Керри тоже думал, что надо держать все в себе, и что с ним случилось?

Я пожала плечами.

– Что-то ужасное?

– Именно… Ты чертовски права. У него развилось раздвоение личности – в общем, спятил парень. Появилось второе «я» – мерзкий чувак по имени Хэнк. А у тебя будет Хэнкетта… Поселится в твоем теле, будет делать всякие пакости. Оно тебе надо?

– Вопрос риторический?

Кэндис облокотилась о прилавок и смотрела на меня, как смотрят на несчастную подстреленную зверушку.

– Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.

– А я хочу, чтобы моя сестра поменьше беспокоилась о моей несуществующей сексуальной жизни и побольше о том, что действительно имеет значение.

– О, конечно, секс не имеет значения!.. Ты хочешь сказать, что вся история человечества – это сплошная ошибка? Экстренное сообщение! Прячем члены в штаны и под замок! Формочки для фаллоимитаторов – на свалку! Сдвиньте ножки, все кончено. Мы придавали сексу слишком большое значение!

– Формочки для фаллоимитаторов? Что, такие бывают?

Она пожала плечами:

– А как, ты думаешь, их изготавливают?

Я свирепо глянула на нее:

– Да мне наплевать! Я не собираюсь бежать и трахаться с кем попало.

– А может, как раз пора… Тебе уже двадцать пять долбаных лет. Самый подходящий возраст построить что-то стоящее, можно сказать, поворотный момент. У тебя, девочка, слишком высокая планка. Вынь голову из задницы и дай волю чувствам!

– «Вынь голову из задницы и дай волю чувствам»… О мудрая Кэндис! Может, написать это на твоем надгробии?

– Кто сказал, что я умру раньше тебя? Это я напишу на твоем: «Здесь покоится несчастнейшая в мире старая дева. Не лежать бы ей на глубине шесть футов, кабы подпустила она парня на его шесть дюймов».

Я схватила с витрины бублик и намазала его толстым слоем сырного крема. Кэндис не любила много крема, но мне уже было все равно. Завернула в вощеную бумагу и протянула ей.

– Ты закончила? Держи свой бублик. Сейчас должен заявиться Райан, и спасибо тебе – он меня еще больше злит; все норовит с кем-нибудь познакомить. Так что заткнись и передай ему эстафету.

Она взяла бублик.

– Райану я рассказала по одной-единственной причине – я надеялась, что он получит твой Первый Приз. Вишенку с торта. Вишенка-то еще не заплесневела? Откуда мне было знать, что он у тебя вечно будет Другом, а потом превратится в Мистера Сводника?

Я поморщилась.

– У тебя просто талант говорить гадости. Даже слушать противно!

– Ты зато милашка!.. А это что такое? – Она взяла в руки надорванный мною конверт, валявшийся на прилавке.

– Ничего. – Я выхватила у нее конверт. – Реклама.

– Ах, реклама… Эту рекламу не обойдешь, не объедешь – уведомление о выселении. Ну что ж, девочка, оставайся недотрогой.

Кэндис послала мне воздушный поцелуй и с бубликом в руке направилась к выходу.

Она ушла, а я посмотрела на письмо. Уведомление гласило, что в недельный срок я должна заплатить за квартиру, иначе меня выселят. Пока что я не представляла, как ухитриться это сделать, потому что в ближайшие две недели надо было оплатить еще и аренду магазина за третий квартал. Я вздохнула. Мне всегда удавалось держаться на плаву, а что еще нужно? Больше поработать, больше клиентов привлечь… Справимся!

Я хорошенько встряхнула миксер, он заворчал и начал взбивать тесто, как ему и полагалось. Почти вся техника в пекарне далеко не новая, зато моя собственная. Ужасно приятно сознавать, что я здесь приложила руки буквально ко всему. Магазин был моим детищем, а вишневые пироги, которые я вынимала из печи… внуки, получается? Что за идиотские мысли лезут в голову; какие, к черту, внуки? Я любила пекарню, и даже если бы остальной мой мир рухнул, уж на нее-то можно было рассчитывать. Мое маленькое святилище… Даже если порой оно напоминало клетку.

Райан явился вовремя. Как всегда. Этот парень начал работать у меня сразу после колледжа. Пришел весь такой невероятно красивый, прямо-таки обворожительный, но почему-то с самого начала нашего знакомства я воспринимала его как младшего братишку. Должно быть, он чувствовал то же самое, потому что, когда мы начали работать вместе в пекарне, сразу стали общаться как брат и сестра. Будто в детстве нас разлучили, а теперь мы встретились. Он пытался помочь мне наладить мою жизнь, а я старалась уберечь его от неприятностей. Надо сказать, вляпываться он был мастер.

У Райана крепкое телосложение и сильные руки мужчины, который много в своей жизни теста помесил. Бритая голова, карие глаза, несколько татуировок.

– Ну что, на свидание вечером идешь? – спросил он.

– Знаешь, Кэндис тут только что зажигала на эту тему. Может, сегодня пропустим беседы о девственности?

Я начала аккуратно снимать пироги с противней.

Он подошел ко мне мягким шагом, облокотился о прилавок, легонько похлопал меня по руке. Посмотрел, как обычно, с таким сочувствием, что я в очередной раз подумала: все-таки он милый!

Пусть мне и надоели постоянные попытки Райана познакомить меня с кем-нибудь, но я всегда знала, что он искренне хочет помочь… ну как на него сердиться?

– Слушай, вот что тебе надо сделать. Сегодня выбираешь парня! Любого. – Он широко улыбнулся, будто ему в голову пришла гениальная идея. – Первого, кто купит вишневый пирог. Просто как объект. И немного пококетничай с ним. Не надо говорить о свидании или о чем-то конкретном. К примеру, сделай ему комплимент. Увидишь, все пойдет как по маслу!

Я вздохнула:

– А вдруг у этого парня какие-нибудь дурацкие усы? Или он сопли рукавом вытирает?

– Ладно, пусть будет первый парень, который купит пирог и от которого тебя не тошнит… Так нормально? И потом, какого хрена вытирать сопли рукавом? Ты что, часто с такими общаешься?

– Смешно, – сказала я, торопясь отвергнуть его идею, пока он не подумал, будто я согласилась.

Похоже, и он, и Кэндис полагали, что секс решит все мои проблемы. Я-то вовсе не была в этом уверена. Ну да, конечно, смешно – вишневые пироги девушка раздает направо и налево, а свою драгоценную вишенку бережет непонятно для кого.

– Не смешно, – сказал Райан. – Хейли, я не шучу. Давай пари!

– Пари?

– Знаешь, сколько у меня отгулов накопилось?

– Да… – произнесла я медленно, начиная опасаться: к чему это он клонит?

– Или ты кокетничаешь, или я беру отпуск на всю неделю ярмарки!

Меня охватила паника. Пекарня недалеко от центра Нью-Йорка, и покупателей у меня хватает, но конкурс печенья Шеффилдской ярмарки… Для кондитеров это такой шанс, такая реклама! Победителей показывают на телеканале «Фуд Нетворк», даже снимают про них фильмы. Это сулило море новых заказов, и Райан знал – кроме него, некому помочь мне с материалами и подготовкой.

– Ты не сделаешь этого, – сказала я.

– Еще как сделаю! – Он пожал плечами. – Непорочная ты наша, ответь-ка мне на один-единственный вопрос… Ты счастлива?

– Ах ты засранец! – простонала я.

Он был дико доволен собой: загнал меня в угол.

– Так что, пари?

– А у меня есть выбор? Только давай, как договорились – правила не менять! Мне просто надо сказать что-то кокетливое. Один раз. И все.

– О большем и не прошу… пока что.

И мы заговорили о другом. Обычная болтовня, как всегда по утрам; если, конечно, не считать дурацкое пари. Такой наезд… Для обычно деликатного Райана это было что-то новенькое. Впрочем, через пару минут я напрочь обо всем забыла.

Мы с ним подготовили витрину, напекли хлеба (хлеб черствеет гораздо быстрее, чем пирожные) и успели сделать партию бубликов. По утрам бублики расхватывают быстро; многие покупатели берут заодно и хлеб, и пироги к обеду.

Сегодня (да вообще-то почти каждое утро) первой к нам заглянула Джейн. Клянусь вам: у нее нарядов больше, чем дней в году! И не каких-нибудь, а классных и модных. Вот не припомню, чтобы два дня подряд видела ее в одном и том же. Джейн где-то за сорок, она – просто воплощение всего того, на что мне хотелось бы надеяться… хоть когда-нибудь. Энергичная. Яркая. Уверенная в себе и очень элегантная. Вряд ли она хранит какой-нибудь старый учебник и пинает его иногда, чтобы выместить злость на бывшего парня.

Я взглянула на испачканный мукой фартук и свои унылые джинсы. Под фартуком – простая розовая рубашка, на груди – название кондитерской: «Веселый пекарь». И логотип – маленький пухленький человечек в поварском колпаке улыбается и пускает мыльные пузыри. Может, какое-нибудь другое название подошло бы больше, допустим, «Пекарь вас в упор не видит» или «Непорочная Хейли», но сомневаюсь, что это был бы удачный маркетинговый ход.

Джейн сказала спасибо и, как всегда, отпустила свою фирменную шутку:

– Ну, я полетела, а то по дороге все пробки соберу. – Она хохотнула. – Не в буквальном смысле, конечно.

Мне всегда хотелось понять – что именно она считает смешным, «в буквальном смысле»: что сейчас и в самом деле полетит, уж не знаю на чем, или что будет винные пробки собирать по дороге? Так или иначе, я улыбнулась и помахала ей на прощание.

Время шло быстро. Один за другим заходили покупатели: постоянные, полузнакомые и незнакомые вовсе. Я в основном занималась пополнением запасов, Райан отпускал товар. Что называется, работа с людьми. У Райана это лучше получается. Нет, я хорошо отношусь к людям, но я их… отпугиваю, что ли. До знакомства с Нэйтаном я заводила друзей «слишком много и слишком быстро», после него моим девизом стало «ни с кем и никогда»; ну а теперь имеем то, что имеем, – одиночество.

Прозвенел колокольчик над дверью, и я обернулась – поздороваться с покупателем, по крайней мере, кивнуть ему и улыбнуться. Однако, увидев его, застыла на месте. Высокий, широкоплечий. Темные непослушные волосы лежат ужасно небрежно – этакий обязательный атрибут крутого парня. Никакой укладки, просто лохматый тип… но выглядело все это невероятно сексуально! Торчащие во все стороны лохмы словно бросали вызов, что-то типа: «Да на фига мне расчески, гели… и без того есть что показать».

И я бы с этим, пожалуй, согласилась – насколько мне было видно парня с того места, где я стояла. Одет в костюм – я думала, так костюмы носят только плохие парни из фильмов. Солидный вид? О нет – на рубашке слишком много пуговиц расстегнуто. На груди и руках татуировки. От его ладной фигуры веяло уверенностью и своенравием, и не заметить этого мог только слепой.

Я? Ну да, я не слепая. Так и застыла с открытым ртом, таращилась на него как дура, даже шевельнуться не могла. И тут до меня дошло: Райан нарочно его игнорирует!

Незнакомец смотрел на меня; никогда в жизни я не видела таких потрясающих синих глаз! От этого взгляда прямо сердце замирало. Медленно поднял бровь. Казалось, время затаило дыхание… Сколько уже тянется напряженная тишина? Три секунды? Четыре?

– «Веселый пекарь», – задумчиво произнес посетитель чудесным глубоким голосом с мужественной хрипотцей. – Не похоже. «Пекарь-тормоз» было бы в самый раз.

Вот тут я поняла, что чувствуют рыбы, когда их вытаскивают из воды. Плывут они, как обычно, по своим рыбьим делам, и вдруг – бац! – все меняется в одно мгновение! Даже если им потом удастся выпрыгнуть из лодки, они всегда будут знать: там, над водой, существует странный и удивительный мир, а в моем случае – этот мегасексуальный парень. И теперь все остальные будут казаться дешевой подделкой.

Он кашлянул.

– Или магазин закрыт, а вы просто забыли запереть дверь?

Звук его голоса вернул меня к реальности. Я закрыла рот, сглотнула (хотя в горле пересохло) и как нормальный человек – а мне хотелось им выглядеть – произнесла:

– К вашим услугам… – Заметила веселый огонек в его глазах и быстро добавила: – Да, магазин открыт.

– Вижу, – произнес он с расстановкой. – У вас бублики есть?

– Вообще-то… – Райан подскочил к прилавку. На лице у него ясно было написано: «Хейли, у тебя проблемы». – Бубликов нет. Могу предложить вишневый пирог. Уверен, вам понравится. Только что испекли, очень свежий… так сказать, сама девственность. С вишенкой.

Парень скользнул взглядом мимо нас обоих – по куче бубликов, которые мы уже вынули из печи, но еще не нарезали и не разложили.

– А вот эти…

– На витрине? Совершенно несъедобные, – сказал Райан. – Вы зубы свои замечательные испортите, если попробуете съесть.

– А зачем мне в девять утра вишневый пирог? – спросил незнакомец.

– Ммм, ну… – запнулся Райан, – возьмите на работу, угостите коллег. Вы ведь где-то работаете?

– Да. Работаю. – Похоже, посетитель начал терять терпение.

– Не сердитесь на него, – вдруг ляпнула я. – Он просто пошутил! Нормальные бублики. Вот!

Достав с витрины бублик, я хорошенько откусила от него. Зря я это сделала! Пришлось жевать у них на глазах… ужасно неловко. Райан и парень растерянно на меня смотрели.

Я поперхнулась, прокашлялась и тихонько повторила:

– Очень даже съедобные…

– Пожалуй, возьму один очень даже съедобный бублик. Будьте добры, ненадкусанный.

Мне вдруг страшно захотелось, чтобы кровь перестала бежать у меня по жилам. Тогда бы она не приливала к щекам, они и так уже пылали, краснее не бывает. Я даже не спросила, какой он хочет бублик, просто бросила штучку в пакет и положила на прилавок.

– И это… девственность вашу, с вишенкой. Заверните, беру.

Я чуть не подавилась, глотая прожеванное, закашляла, засипела, и Райану пришлось стукнуть меня как следует по спине.

– С вишенкой? – переспросила я.

Как, черт подери, он узнал, что я девственница, и вообще, как можно? Просто зайти прямо с улицы и сказать такое? Даже если…

– Свежий вишневый пирог, – повторил он слова Райана.

Я чуть сквозь землю не провалилась, а парень смотрел на меня совершенно невозмутимо, и я заподозрила – он вовсе не случайно так оригинально выстраивает фразы!

Я упаковала пирог в коробку и поставила на прилавок. Райан подтолкнул меня локтем – решил, что я забыла, зачем он уговорил парня купить вишневый пирог.

Ничего я не забыла…

Парень расплатился и направился к выходу. Словно невидимая рука стиснула мне горло. Наверняка это было божественное вмешательство; что бы я ни произнесла в этот момент, прозвучало бы ужасно глупо.

– Подождите! – Райан опять толкнул меня локтем. – Девушка хочет вам кое-что сказать.

Парень оглянулся, скосив на меня глаза. Судя по выражению его глаз, он совершенно точно знал, что сейчас творится у меня в голове. И что происходит с моим телом…

– Вы не сказали, как вас зовут, – произнесла я.

На лице Райана ясно читалось: «Это ты называешь – кокетничать?»

Я его проигнорировала. Это только начало, понятно тебе?

– Уильям, – ухмыльнулся парень. – А вас, видимо, Вишенка?

Просто чудо, что я не грохнулась в обморок, потому что вся кровь (сколько ее там в моем теле) прилила к лицу. Он знал, что я девственница. Не знаю откуда, но знал! Наверное, у мужчин существует тайное общество, где имена девственниц передаются из уст в уста… Или по мне это сразу видно?

Я понимала, что Райан не даст мне сорваться с крючка, ведь я просто спросила «как вас зовут», а это никакое не кокетство. Поэтому изготовилась к решительным действиям: вперед, Хейли, надо флиртовать!.. И это походило на попытку запустить старую, ржавую машину, двадцать пять лет стоявшую без дела.

– Да как хотите, – сказала я.

Я почти что – почти – положила руку на бедро, изображая знойную соблазнительницу, но даже мне было понятно, что это перебор. Я практически чувствовала, как Райан позади меня пополам сгибается от еле сдерживаемого смеха.

Надо же, Вишенка! Что я ему, ночная бабочка? Ужас! Но каким проникновенным тоном я выдала свою реплику… до конца жизни не забудет.

Парень развернулся и посмотрел на меня с бóльшим вниманием, его глаза сузились. Если он и заметил мое смущение, то виду не подал.

– Осторожно, могу поймать вас на слове.

Райан тыкал меня сзади кулаком, что только мешало мне сосредоточиться.

– Правда? – спросила я.

А вот это прозвучало неуверенно. Черт, только начала набирать очки в нашем обмене любезностями и тут же все испортила. Впрочем, Уильям, казалось, не заметил этого, или ему было все равно. Он просто стоял, никуда не торопился и внимательно наблюдал за мной. Взял в зубы бублик, осторожно сунул под мышку пирог и вдруг шагнул к прилавку. Там стояла декоративная ваза с цветами; под изображением танцующей богини в веночке, во избежание всяких ошибок, на вазе было написано: «Флора». Так вот он подхватил эту вазу, дружески кивнул мне и направился к выходу.

– Какого черта? – воскликнула я.

Я глазам не поверила: мои цветы крадут!

– Простите, – сказал он – бублик в зубах заглушал его слова. – Я, знаете ли, ворую… это болезнь.

И не моргнув, не улыбнувшись, вышел.

– Вот это да! – Райан несколько раз хлопнул в ладоши.

Я не собиралась к нему присоединяться.

– О красавец-мужчина! Одним махом и вишенку, и цветочки! Де-флорировал… Респект!

Я спрятала лицо в ладони и шумно выдохнула.

– Вообще-то за вишенку он заплатил. А цветы… да, украл.

Райан рассмеялся:

– Ну ты оторва!

Я шлепнула его по руке, но тоже усмехнулась:

– А ты чудовище! И вообще все из-за тебя, понимаешь?

Райан подошел к тому месту, где стояла ваза, и подобрал что-то похожее на визитную карточку.

– Ну да, из-за меня… Я вызвал Тора, а Тор решил за тобой приударить и оставил свой номер телефона.

– Дай сюда! – Я выхватила у него визитку.

– Уильям Чамберсон, генеральный директор, – прочитала я медленно. – «Галеон интерпрайз»? Знаешь такую компанию?

– «Галеон»? – Райан взял карточку у меня из рук. Внимательно прочел и пожал плечами: – Никогда не слышал. Но кто такой генеральный директор – знаю.

– Какая-нибудь захудалая фирмочка – если генеральный директор ворует цветы в булочных.

– Какая разница… Может, он генеральный директор ларька с хот-догами. Что тебе еще нужно, намек – прозрачнее не бывает! Он явно не прочь встретиться.

Я саркастически усмехнулась:

– Если бы я тебя не знала, то решила бы, что ты сам не прочь с ним встретиться.

Райан засмеялся.

– Уверен, кое-кто из парней не отказался бы. Просто ты мне как сестра, и я вижу, как иногда на тебя смотрят.

– Как смотрят? – спросила я, прекрасно понимая, о чем он говорит.

– Как на серую мышку, которую на школьной вечеринке никто не приглашает танцевать.

– Я что, правда так жалко выгляжу?

Он мягко улыбнулся:

– Жалко? Конечно, нет. Но я терпеть не могу, когда ты такая. Слушай, ну закрути с этим чуваком! Ничего ж плохого не будет?

– Мало ли что – порежет меня на мелкие кусочки и засунет в морозильник. Или, может, у него коллекция чучел, и ему хочется ее пополнить!

Райан поднял глаза вверх и, видимо, представил себе обе картинки. Покачал головой:

– Ладно. Задам вопрос по-другому. Что-то хорошее может получиться?

Я усмехнулась:

– Он втайне от всех, по ночам, печет булочки, а рано-рано утром раздает их бездомным. Мы будем вместе делать печенье, и кормить друг друга с ложечки глазурью, и размазывать шоколадный сироп по всему нашему…

– Фу, какой ужас… Только не вздумай ему об этом сказать! Вообще никому не говори! А то придется дать магазину новое название – «Чокнутый пекарь»!

– Неважно. Я не собираюсь выпрашивать свидание. Пусть радуется, если я вообще позвоню.

Пару часов спустя, во время обеда, я склонилась над визиткой и аккуратно, по циферке, набрала указанный в ней номер на мобильнике. Я сидела в своей любимой кофейне. В Нью-Йорке кофеен великое множество, но мне нравилась только эта, потому что здесь каждый день мелом на доске писали новую ехидную надпись. Сегодня была такая: «Как сказал классик: «Весь мир – театр… Расслабьтесь, вы в буфете»…

Я буквально вдавила телефон в ухо и, покусывая нижнюю губу, замерла в ожидании. Правая нога нервно приплясывала, вверх-вниз, вверх-вниз, как на автопилоте.

– «Галеон интерпрайз», – ответил женский голос с ленцой. Секретарша. Представляю, как она посмотрела бы на меня – сверху вниз, снисходительно.

– Пригласите, пожалуйста, Уильяма, – попросила я, стараясь говорить уверенно.

– Уильям… Уточните, будьте добры. Фамилия?

– Генеральный директор. Уильям Чамберсон.

Пауза.

– Вы просите переключить вас на Уильяма Чамберсона?

– Да, – уже более уверенно сказала я. – Он оставил мне визитку.

– Ммм, – протянула секретарша. – Оставил визитку. В самом деле? Чем это вы такая особенная?

Ничего себе нахальство! «Галеон» явно не ларек по продаже хот-догов, как мы с Райаном недавно шутили, иначе там не было бы секретарши. Но сколько спеси!..

– Возможно, я особенный клиент. И у меня заказ на миллион долларов.

Сердце колотилось как бешеное, щеки горели от негодования. От наглости секретарши так и захотелось пнуть что-нибудь. Где мой дурацкий старый учебник? Сейчас бы очень пригодился…

Еще одна пауза.

– В самом деле?

– Нет, но дело не в этом…

– В этом. То есть вы не клиент. Потому что Уильям дает женщинам этот номер телефона, когда хочет произвести впечатление. Сейчас я попрошу вас подождать, скажу ему, что вы на линии, а он распорядится повесить трубку! Ему просто нравится, что девушки за ним гоняются…

Она вздохнула:

– Подождите на линии.

Раздался щелчок, заиграла идиотская музыка. Я ждала, вперив взгляд в пустоту и постукивая ногой. Мелькнуло искушение – попросить Райана подменить меня да смотаться в этот «Галеон», чем бы он там ни оказался. Найти эту женщину. Может быть, у нее старый телефонный аппарат со шнуром, тогда я ее этим шнуром задушу. А Уильяма – за его дурацкие игры – тресну по башке пресс-папье… Я вздохнула. Не буду я, конечно, душить секретаршу и бить Уильяма… Одно я знала совершенно точно: если он сейчас повесит трубку, гоняться за ним я не стану. Звонок – самое большее из того, что позволяло мое достоинство. Спасибо, и до свидания.

Музыка оборвалась, и в трубке еще раз щелкнуло.

– Вишенка? – Тот же глубокий голос… Его голос!

– Да, – выдохнула я.

Сердце бешено колотилось, меня распирало от гордости.

Ты сказала, трубку повесит? А вот ни фига!

Я поморщилась и отрицательно помотала головой.

– То есть нет. То есть я продала тебе вишневый пирог, но меня зовут Хейли.

– Ну что ж, Хейли. Сегодня я просто адски занят. Что только не приходится делать – спать на совещаниях, игнорировать звонки… все такое прочее. Сама понимаешь, генеральный директор. Если тебе хочется пообщаться, то у нас сегодня вечером маскарадная вечеринка, раскручиваем один фильм. Может быть, придешь? Скажи парням на входе, что ты – Вишенка, тебя пропустят. Ах да, твои цветы у меня в заложниках. Хочешь вернуть их – приходи.

Я начала что-то лепетать, однако он повесил трубку. Я уставилась на свой телефон, как будто у него только что выросли рога. Этот парень просто невыносим! И, конечно же, это знает. А еще знает, что невыносимо красив, поэтому ему все сходит с рук. Ну уж нет!

День шел своим чередом. А что, если и правда сходить на вечеринку? Эта мысль крепко засела у меня в голове. Райану я ничего не сказала, уж он-то постарался бы убедить меня идти. В этом я не сомневалась, какой смысл проверять?

Я ведь грустила о том, что жизнь проходит мимо? И вовсе не обязательно разыскивать там Уильяма! Надену шелковую маску, нарядное платье и прекрасно проведу вечер. Романтическое приключение! В кои-то веки мне выпал шанс поддаться порыву, сделать что-то неразумное… может, даже немного опасное! Пойти на эту вечеринку.

Глава 2

Уильям

У меня в кабинете есть тайное местечко, о котором никто не знает. Моему брату-близнецу Брюсу – как и я, генеральному директору – нравилось думать, что от него невозможно что-то утаить. Прости, Брюсик, но это – только мое.

Я подошел к книжным полкам у стола. Они смотрелись офигенно дорого и, черт возьми, так и стоили. Я целое состояние отвалил француженке-дизайнеру за то, чтобы она обставила кабинет! Не помню подробностей; кажется, я дал ей такую установку: «Кто бы сюда ни вошел, должен обосраться от восхищения».

Слава богу, у нее получилось.

Если бы эти стены могли говорить, они бы не удостоили вас беседой – настолько они были хороши. Даже не фыркнули бы в вашу сторону – много чести!

Я не читал ни единой книги из этого огромного стеллажа, хотя любую можно было достать без труда. К полкам крепилась лесенка на колесиках (особый заказ!), которая плавно перемещалась от нижних полок к верхним. После того как повесили жалюзи, я какое-то время так развлекался – прыгал на лесенку с разбега, чтобы прокатиться.

Я снял со стола стеклянное пресс-папье в форме глобуса и поставил на одну из полок. Снизу у него был магнит, который приводил в действие механизм потайной двери. После небольшого ожидания раздались тяжелые металлические щелчки, и дверь открылась.

Вот оно, мое тайное логово, логово злодея – прямо в кабинете. Изумительно! Мне нравилось называть это место «комнатой трофеев». Совсем небольшая по площади – к сожалению, пришлось ограничиться этим, ведь устроить такое у братца под носом можно было только тайно. А он бы заметил, если бы от кабинета отхватили слишком большое пространство. Этот уголок Брюс никогда не найдет.

Часть тайной комнатки занимали вещи, которые я… э-э… позаимствовал у собственного брата, зануды с ОКР. ОКР – обессивно-компульсивное расстройство. Может, никакого расстройства у Брюса и не было, но как тогда назвать его идиотское стремление ни на шаг не отступать от планов и графиков, все контролировать и во всем соблюдать идеальный порядок?

Комнатка имела вид художественной галереи: мраморные постаменты, стеклянные витрины, а в самом центре мой любимый экспонат – безукоризненно желтый банан. Я даже нанимал химика, чтобы он изготовил специальный прозрачный лак для консервации. На кожуре банана надпись: «Брюс». Крупными буквами, черным маркером.

Я любовно провел рукой по витрине и улыбнулся.

Да, времени и денег у меня было хоть отбавляй. И нет, меня это не огорчало.

Да, проблемы тоже имелись, например, иногда я кое-что… присваивал. Некоторые называют это воровством. И нет, я не собирался с этим бороться.

Если бы я, как идиот, обратился к врачу, поставили бы диагноз «клептомания». Мне нравилось брать вещи; все началось еще в юности. Мы с Брюсом росли в бедности, то есть тогда этому было хоть какое-то оправдание. Однако в конце концов я понял, что беру вещи просто потому, что они мне нравятся, а не потому, что нужны деньги.

Мои странные маленькие сокровища приходилось прятать. Здесь, в потайной комнате, хранились самые классные трофеи. Банан Брюса (жемчужина коллекции!) и еще много всего. Полотенце – он завел себе специальное полотенце, чтобы вытираться после игры в сквош и потом свеженькому ехать в машине. Просто взбесился, когда не смог его найти! Его темные очки и – в рамочке – по одному носку от разных пар, я спер их у него из комода. Специально убедился, что от разных пар! Потом меня даже совесть мучила; Брюс чуть ли не оргазм испытывает, если его день проходит точно по графику, а разные носки – это же у бедняги могло просто башку заклинить.

Да хрен с ним. Ему это только на пользу. Я родился на минуту и семь секунд раньше и считал себя старшим братом, а это определенная ответственность. То есть мне полагалось за ним присматривать. Обычно старшие братья считают это тягостной обязанностью, но если обязанность в кайф, кто же будет сетовать, что перетрудился?

Еще была куча степлеров – я брал их в офисе, в основном у тех, кто меня раздражал. У грубых официанток таскал шариковые ручки, а у одного придурка спер значок «Сдаю в переработку» – он носил его на рюкзаке. Чувак, тебе что, нечем больше гордиться?! Было искушение безо всякой переработки просто выбросить значок в мусор – так, для смеха, но привычка победила.

Не все попадало в коллекцию. Иногда я хватал что-то просто так, потом выбрасывал. Не возвращал: не хотел признаваться либо «намеренно проникать в чужие владения без ведома хозяина».

А вот свежее пополнение – ваза с цветами на мраморном постаменте у задней стены. Ее я прихватил сегодня утром в булочной. Ничего не мог с собой поделать – как кот, прищурился от удовольствия, глядя на этот экспонат. Все остальное я брал, потому что владелец хоть немного да разозлил меня. Восстанавливая равновесие во Вселенной, я всего лишь воздаю по заслугам. Или мне просто нравится злить неприятных людей.

Вазу я взял не поэтому.

Вишенка ничем меня не обидела. Наоборот, она мне понравилась! Ее окружала какая-то странная атмосфера – почему-то я вспомнил библиотеку. Скованность, неудовлетворенность, бестолковость и… чистота; мне захотелось подышать этой атмосферой, насладиться ею – в переносном, а может быть, и в прямом смысле.

Я чувствовал, что сама она – сексуальна, и это не скучный внешний глянец. На меня обычно клюют именно заурядные красотки, это как «Старбакс» привлекает девушек определенного типа. Такие куколки Барби, что качают в спортзалах свои задницы и никогда не снимают темные очки, пока не намажутся кремом от солнца чуть ли не с 200-кратной защитой. Интересуются исключительно тем, что касается их лично. Так следят за собой и холят свое тело, будто это и есть их работа. Издалека посмотреть приятно, но – было дело, я встречался с такими девицами – все они одинаковые! Скучные. Предсказуемые. Пустые.

А эта девушка-пекарь… Чем-то она меня зацепила. У нее все на лице отражалось. Ей понравилась моя внешность, но она сразу поняла, что я засранец. А засранцу, скорее всего, не так-то просто завоевать ее расположение. Интересная задачка получалась. Ну, я и решился.

Оставил визитку – и тут же понял, что совершил отчаянный поступок. Обычно я дожидаюсь, когда женщина сама начинает напрашиваться на встречу, а с этой девушкой я все же решил сделать первый шаг. Понял: она не будет искать меня, если я не подам ей знака. Наверное, это мне в ней и понравилось. Я даже не стал играть в свою обычную игру – строгая секретарша и все такое, – я ответил на ее звонок!

Придет ли она сегодня на вечеринку? Если нет – я знаю, где ее найти. Хотелось увидеть ее еще раз; а может быть, я рассчитывал на что-то большее. Цветочки цветочками, а ягодку сорвать? Снять вишенку с торта. Или где там она у нее… Не будем уточнять. Вы же не настаиваете?

Глава 3

Хейли

Если вы в чем-нибудь сомневаетесь, то пару раз обязательно спросите себя: «Я правильно поступаю?»; так вот, сидя в такси по пути на вечеринку, я спросила себя пару тысяч раз. Две тысячи раз – согласна, это уже маразм, однако два раза точно было маловато.

Я хотела туда пойти! Очень хотела, чего уж там. Конечно, и упрямства, и гордости мне хватало, и, наверное, лучше было бы отклонить приглашение – доказать этому Уильяму, что я не из тех девушек, что бегают за смазливыми парнями. Но бог ты мой, меня первый раз в жизни пригласили на вечеринку. И потом, я всегда, всегда мечтала пойти именно на маскарад! Полускрытые лица, роскошные наряды… Толпа в масках, смокинги и шикарные платья; куда ни глянь, все сверкает – золото и серебро, стразы и блестки. Волшебная сияющая ночь, прямо из голливудской сказки! И я навсегда сохраню воспоминание о ней – пусть останется ярким пятном на темном небе. Я смогу притвориться, будто тоже живу такой жизнью, что на самом деле течет вдалеке от меня; там воздух полон обещаний и любая случайность может стать судьбой. Невероятно прекрасной судьбой…

Вот эта мысль в конце концов и победила. Я принимаю эту сказочную ночь, огромное спасибо, Уильям, а сам ты будешь номер два. Такой была основная концепция, и я собиралась ее придерживаться.

После работы я пошла и купила себе недорогую экипировку. В комиссионке масок не нашлось, и я отважилась заглянуть в один из специальных магазинов, где продают карнавальные наряды; почему-то они работают круглый год, хотя я уверена: единственное, зачем туда заходят, – это купить костюм для Хэллоуина.

Девушка за прилавком осуждающе посмотрела на меня, когда я примерила маску. Наверное, вспомнила фильм «С широко закрытыми глазами» и подумала – маски только для оргий и покупают. Да пошла она! Я иду на крутую вечеринку, на которой будут вот так запросто разгуливать кинозвезды и миллиардеры. И, черт побери, насколько я знала, там никто не собирается скакать голышом и устраивать оргии. Хотя все это я уже в голове прокрутила… те самые две тысячи раз. Замечу хоть малейший признак чего-то непотребного – буду прорываться к выходу, пущу в ход каблуки, если не найдется оружия получше. Так что запасной план у меня был.

Я понятия не имела, что находится по адресу, который дал мне Уильям. Представлялось, что снаружи должен стоять мордоворот-охранник. А машина подъехала к самому обычному зданию в центре.

Я вышла из такси и огляделась. Десятый час. В Нью-Йорке улицы всегда многолюдны, независимо от времени суток, а к ночи и подавно. Тут же было довольно тихо. Я уж решила, что ошиблась, когда увидела, как неподалеку остановился лимузин и оттуда вышла небольшая группа: мужчины в костюмах, женщины в элегантных платьях. На всех были маски: у мужчин – простые, в стиле «призрак оперы» – закрывали только глаза и переносицу, у женщин – самые разные, с кружевами и перьями.

Я поправила на себе маску. Цена два доллара, никаких изысков – маска просто завязывалась сзади. Ну и что. Если богачи платят кучу денег, чтобы выглядеть бедными, то я знаю простой и недорогой способ: не хочешь смотреться миллионершей – вбухай все деньги в пекарню… прибыли как раз хватит оплачивать счета. Может, еще и останется на всякие глупости – еда, вода и прочее в этом роде.

Я приняла независимый вид и легкой походкой направилась к двери – будто я каждый день сюда прихожу. Главное – делать все уверенно; я насмотрелась фильмов об ограблениях. У двери я оказалась раньше, чем эта группа из лимузина. Дернула за ручку, но дверь не поддалась. Я быстро оглянулась через плечо, сверкнула улыбкой типа «сколько ни прихожу, каждый раз так» и дернула еще раз.

Опять без толку.

Отступила на шаг, всплеснула руками, нервно усмехнулась:

– Похоже, я рановато…

Кто-то из мужчин подошел к двери и толкнул ее. Дверь тут же распахнулась, и мне пришлось подождать, пока вся компания с самодовольным видом прошествует внутрь.

Я всех пропустила, выдохнула и мысленно нажала кнопку перезапуска.

– Ничего страшного, Хейли. Ты же в маске! Можешь хоть весь вечер дурака валять.

Как раз в этот момент мимо меня проходила пара, и они, наверное, слышали каждое слово моей мотивационной речи. Я похлопала себя по уху, изобразив, что разговариваю по беспроводной связи. Повернулась к ним, одарила улыбкой.

– Блютуз, – произнесла я уверенно. – Говоришь с партнером, а со стороны – как будто сам с собой!

Пара не обратила на меня никакого внимания и прошла мимо.

Черт, еще в дверь не вошла, а уже пользуюсь «перезапуском»…

Я толкнула двери и вошла.

– Говнюки, – сказала я дверям, убедившись, что на этот раз меня никто не слышит.

В тишине вестибюля каждый мой шаг звучал как выстрел – каблуки ужасно громко стучали по модному напольному покрытию.

Из-за небольшой стойки на меня глядела женщина, встречавшая гостей. Позади нее виднелась пара массивных дверей.

Те, кто шел впереди меня, назвали свои имена, женщина сверила их со списком и пропустила.

– Я приглашена, – произнесла я.

– Прекрасно, – отозвалась женщина.

Она была в обычном деловом костюме, без маски, то есть можно было не сомневаться – в ее глазах я выглядела полной идиоткой.

– Посмотрите в списке… Вишенка, – почти шепотом произнесла я.

Щеки пылали. Наверняка Уильям сейчас все это видит и хихикает. Если не видит, то представляет себе.

Женщина подняла бровь:

– Вишенка?

– Вы просто посмотрите… – Я изогнула шею, пытаясь заглянуть в список.

Она убрала его подальше – на всякий случай – и холодно посмотрела на меня. Но тут же с явным разочарованием хмыкнула:

– Ну проходите, Вишенка…

– Благодарю, – ответила я слегка развязно. – Я-то повеселюсь на вечеринке, а вы торчите себе тут за вашей дурацкой стойкой!

– Очень рада за вас, – сухо ответила женщина.

Поверить не могу, что опустилась до такого! Но честное слово, она была не меньшей стервой, чем секретарша Уильяма. А может, это она и была, вечеринка ведь корпоративная.

Я прошла за стойку к двери и тихонько попробовала потянуть ее на себя – убедиться, что эту дверь не надо толкать. Слава богу, она открылась. То, что я увидела внутри, превзошло все мои ожидания. Да уж, впечатляюще!

Шикарное помещение в стиле «лофт» – кирпич без штукатурки, открытые несущие балки, ультрасовременная мебель. Кованая винтовая лестница вела на второй этаж, в открытый просторный зал. Дальняя стена была полностью стеклянная, с видом на Центральный парк и освещенный огнями горизонт. Великолепное зрелище!

В зале толпились гости – танцевали, смеялись, беседовали… Несмотря на маски, сразу было понятно, что здесь веселятся избранные. «Взрослая» версия школьной вечеринки, куда детишек приглашали только самых-самых – я на такие никогда не попадала.

Я смотрела на изысканно одетых людей в масках и думала – смогу ли узнать Уильяма? Сегодня утром я видела его всего несколько минут. Я изо всех сил старалась не сравнивать себя со всеми этими холеными женщинами с прекрасными телами. Уильям пригласил меня. Значит, что-то во мне ему понравилось! По крайней мере, так я себе говорила.

Музыка была достаточно ритмичная, чтобы танцевать, но не сильно заводная; в общем, самая подходящая для шикарной тусовки. Гости пили вино и шампанское из бокалов с длинными ажурными ножками. Кто-то танцевал, кто-то стоял и потягивал напиток или со смехом бродил по залу, перемещаясь от одной компании к другой. Куда ни глянь, все сверкало – маски, одежда, драгоценности. Именно так я себе все и представляла…

Надо попробовать раздобыть напиток – хорошо бы снять нервное напряжение! Оставалось только выяснить, где их берут.

В конце концов я набрела на бар, там стояли бокалы с шампанским. Я взяла бокал, подождала немного, огляделась и осторожно пригубила. Отлично! Никто не прибежал, не заорал на меня, не потребовал денег… Один – ноль в мою пользу.

С бокалом в руке я направилась к лестнице. Я еще не решила, стоит ли вообще разговаривать с Уильямом; да и сначала надо его узнать. Уже у лестницы я развернулась, и тут надо мной навис какой-то высоченный тип. Меня охватила нервная дрожь – а вдруг это Уильям?

Однако, разглядев подбородок, губы, телосложение, позу, я чуть не пошатнулась – что-то тревожное шевельнулось во мне. Я даже отступила на полшага. Нет, не Уильям…

– Нэйтан? – спросила я нерешительно.

Он ухмыльнулся. Другого ответа и не требовалось. Нэйтан Питерс, мой бывший парень… брр, вспоминать не хочется. Вот из-за кого я с удовольствием пинаю свой старый учебник! Сперва – скучноватый ухажер, а потом, когда он надоел мне до смерти и я с ним порвала… Знаете, как на афишах рисуют – маньяк преследует свою жертву! Боже, неужели он никогда от меня не отвяжется?

– Я думала, ты в Вермонте…

– Получил новую работу. Знал, что ты в этих краях, как же я мог с тобой не встретиться?

– Да легко! Если только ты опять меня не преследуешь… – Я старалась говорить спокойно, но внутри у меня все кричало.

– Хейли, я скучал по тебе. Нам же было офигительно хорошо вместе!

Я покачала головой. Слишком много всего и сразу… да и не собиралась я продолжать этот разговор. Все, проехали! Я попыталась обойти его и подняться по лестнице, но он схватил меня за руку.

– Хейли! Подожди. Я проделал длинный путь, чтобы поговорить с тобой. Сделай одолжение – выслушай меня!

– Нет! Никаких одолжений! Даже не хочу спрашивать, как ты, черт побери, пронюхал, что я здесь буду, или как ты сюда попал. Потому что спросить – значит показать, что мне есть хоть какое-то дело до тебя! А я просто уйду и обо всем позабуду!

– Это было нетрудно. Я знаю, где ты обедаешь; как-то раз случайно проходил мимо. Ты опустила голову и что-то разглядывала. Я посмотрел. У тебя в руках была визитка «Галеон интерпрайз», кто бы мог подумать… Вряд ли тебе по карману нанять маркетинговую компанию из топ-500. Ну и сложил два плюс два.

– И что, весь день за мной таскался? Следил, что я покупала шмотки для вечеринки, потом помчался и себе купил? Как тебя вообще пустили?

– Я же не ломился в парадную дверь – вошел через черный ход! – Он улыбался, будто ждал, что я сейчас зааплодирую его гениальности.

Мой желудок как в узел завязался – эта давняя жуть снова проникала в меня, как яд, я даже испугалась, что меня сейчас стошнит.

– Нэйтан, давай по-хорошему. Ничего не выйдет. Забудь обо мне. Пожалуйста!

Как все это не вписывалось в мою волшебную сверкающую ночь…

Я хотела высвободить руку, однако он потянул сильнее, пытаясь привлечь меня к себе.

Какой-то мужчина отделился от компании рядом с нами, подошел и взял Нэйтана за запястье. И, наверное, хорошенько сдавил, потому что рука Нэйтона перестала сжимать мою.

– Есть правило, – произнес мужчина голосом, который я немедленно узнала, – если девушка сопротивляется, ее надо отпустить.

Я бы и так узнала Уильяма! Четкая линия подбородка, полные губы, взъерошенные волосы. Ошибиться было невозможно – моим спасителем был именно он.

– Есть другое правило – не суй нос в чужие дела, – поворачиваясь к нему, процедил Нэйтан.

Уильям был выше его на дюйм или два. Надо же, мне Нэйтан всегда казался ужасно высоким.

– Ни фига себе, у парня мятные конфеты?

Уильям сделал замысловатое движение рукой и показал две конфетки, зажатые между пальцев.

Я не сообразила, в чем дело, пока Нэйтан не начал хлопать себя по карманам. Он свирепо глянул на Уильяма и попытался вырвать у него конфеты, однако тот сунул себе в карман.

– Слышь, ты, придурок, – сказал Нэйтан, – отвали, мне надо поговорить с моей девушкой! Конфеты, так и быть, можешь оставить себе.

– Твоей девушкой? – переспросил Уильям.

Он слегка повернул голову и в первый раз взглянул на меня. Его губы дернулись в еле заметной усмешке – меня приглашали в сообщницы.

– Тогда я должен признаться. Сегодня утром я ее… де-фло-ри-ро-вал. Ну да, и заплатил ей за вишенку. Между прочим, было очень вкусно.

И он слегка кивнул в мою сторону.

Я ужасно испугалась… но еле сдерживала смех.

Нэйтан вырвал руки и схватил Уильяма за лацканы смокинга. Уильям даже не вздрогнул. Просто стоял и смотрел на Нэйтана с той же спокойной, довольной улыбкой.

– Вообще-то… – Уильям выудил конфеты из своего кармана и засунул обратно в карман Нэйтана. – Ничего удивительного, что ты ими запасся.

– То есть? – спросил Нэйтан.

– Чтобы изо рта не воняло.

Сжав зубы, Нэйтан не сводил глаз с Уильяма – то ли собирался драться, то ли ломал голову, как ему выйти из положения.

– Да пошел ты, – сказал он наконец и отпустил Уильяма. – Послушай, Хейли, ты думаешь, раз я сюда пришел, значит, я тебя преследую…

– Я, конечно, не в курсе всей вашей истории, – прервал его Уильям. – Но ты сам сказал: «Раз я сюда пришел, значит, я тебя преследую» – похоже, так оно и есть.

– Тебя, придурок, никто не спрашивает, – огрызнулся Нэйтан. Затем повернулся ко мне: – Понимаешь… я скучаю по тебе! Знаю, паршиво у нас все вышло… и все же надеюсь, ты дашь мне второй шанс.

– Ну сколько можно об этом говорить? – Я чувствовала себя совершенно опустошенной.

– Отвали, маньяк! – Уильям толкнул Нэйтана плечом. – Ты тут уже выступил с пламенной речью… Девушка явно не хочет сейчас с тобой разговаривать. У нее есть твой номер телефона, если передумает – позвонит. А сейчас – вали.

Нэйтан пытался сопротивляться, однако Уильям оттеснил его от меня и жестом подозвал охранника, чтобы тот проводил Нэйтана к выходу.

Мне оставалось только стоять и смотреть. Не верилось, что Нэйтан явился сюда только за своим вторым шансом. С Уильямом тоже непонятно: с чего это он решил вдруг поиграть в рыцаря в сияющих доспехах?

Уильям вернулся через несколько секунд и отвесил мне легкий поклон.

Во мне вдруг проснулась странная энергия – что-то озорное, веселое. Наверное, это всегда было во мне и только ждало случая освободиться. Судя по всему, маска не помогла. И Нэйтан, и Уильям сразу меня узнали, хотя в маске я все-таки чувствовала себя другой – более свободной. Улетучилась нервозность… из-за мягкого шипения пузырьков в бокале? Хотелось забыть о неприятном разговоре и все еще хотелось, чтобы этот вечер остался сказкой. Никакой Нэйтан не отнимет его у меня! Почему бы не повеселиться?

– Гордишься собой? – сказала я и сама удивилась – так уверенно прозвучал мой голос. – Устроил тут игру в рыцаря… Хрен знает зачем.

Уильям улыбнулся:

– Хрен не знает… Он разве принимал участие в споре?

Я невольно скользнула глазами вниз, к его талии – и тут же, сделав над собой усилие, перевела взгляд на белую маску, закрывавшую верхнюю часть его лица.

– Образно выражаясь, – произнесла я, – да. Вот опять – не можешь без пошлых шуточек. Прямо как подросток! За экзамен на зрелость я бы тебе тройку поставила.

Он ухватил бокал с подноса проходившего мимо официанта и протянул его мне.

– Тройка – это много.

– А с воровством не собираешься завязывать? Или тоже – слишком хорошо о тебе думаю?

– Именно так.

Я не смогла удержаться от улыбки. Уильям вовсе не собирался оправдываться! Обычно такая беззастенчивость раздражает… а также бестактность, развязность – сколько грехов сразу! Но он в них упорствовал, и это выглядело скорее забавно, даже мило. Мне нравилось, как он переворачивает фразы и превращает разговор в игру. В этом было что-то от флирта, что-то очень… сексуальное.

Я посмотрела на бокал, который он мне подал, и поняла, что где-то оставила свое шампанское. В этом бокале было красное вино; обычно я не пью красное, у меня от него болит голова, и все же я решила сделать исключение. В конце концов, если шипение пузырьков придало мне столько смелости, то кто знает, какие могут случиться чудеса, если я немного выпью.

Я сделала глоток и приподняла брови в приятном удивлении.

– Нравится? – спросил он.

– Очень. Только пить с кем попало приходится…

Уильям театрально схватился за грудь:

– Выстрел в сердце…

– Неужели?

Он слегка пожал плечами, с той же едва заметной довольной улыбкой, которая как бы говорила: наш разговор – игра. В маске он, без маски – все равно сразу видно, что этого парня ничто не волнует всерьез. Никакие заботы, никакие проблемы. Я почти завидовала ему. Вот бы мне так же легко ко всему относиться!

– У тебя острый язычок… А интересно, на вкус он тоже острый? Перченый? – спросил Уильям. – Или сладкий, как твой вишневый пирог?

– Тебе понравилось? – спросила я.

Он упомянул пирог, и у меня тут же из головы вылетело, что мы просто болтаем, и это явный флирт с его стороны. Я же прежде всего пекарь, и меня, конечно, больше волновало его мнение о моих пирогах, чем какие-то опасные повороты разговора.

– Сладкий, но чего-то не хватает.

У меня замерло сердце. Я нарабатывала рецепт годами, опробовала столько сочетаний разных ингредиентов, способов приготовления… Неужели ему не понравилось? Для меня это было хуже любого оскорбления.

– Чего? – спросила я.

Притворная выдержка, будто карнавальная маска, мигом слетела с меня.

– Ну, – сказал Уильям, – нужно класть больше… соды?

Вид у него был самый серьезный. Мое сердце успело один раз глухо стукнуть, и тут по его губам опять расползлась знакомая улыбка.

Улыбаясь, я уперлась рукой в бок.

– Соды для выпечки?

– Ну да. Для выпечки. Без соды нельзя!

Я подняла бровь:

– Немедленно подниму по тревоге профсоюз пекарей. Вот это прокол! А мы-то везде дрожжи пихаем…

– Дрожжи?

– С дрожжами тесто подходит… пузырится. Большие такие пузыри – углекислый газ выходит.

– Пузырь пузат. Пузырь из газа. Кто-то сразу, кто ни разу… – забормотал он скороговоркой.

– Что?

– Я сказал, что ты ни разу не скучная…

Он что, дурачится?

Уильям вздохнул, похлопал себя по подбородку. Он как будто наблюдал за мной и что-то отмечал про себя.

– То есть? – спросила я. – Что ты так на меня смотришь?

– Пытаюсь тебя понять, Вишенка. Шаг за шагом.

– Я Хейли. Что ж, попробуй понять меня всю, флаг в руки! Скажи, когда закончишь, и мнением поделись. Может, мне будет полезно.

– Кое-что, Вишенка, я уже понял… – Он мягким быстрым движением взял бокал из моих рук, сделал глоток и вернул его мне. – Извини. Чужое всегда кажется вкуснее, правда?

– Пожалуй, – кивнула я.

Что-то я снова начала нервничать… Уильям превращал разговор в поединок, и я все больше осознавала, что он полностью управляет ситуацией. Мне не нравилось это молчание – тишина казалась еще опасней, в тишине много значат взгляды и жесты, а я уже убедилась – он может многое сказать лишь малейшим подрагиванием губ. А его пронзительные глаза… Надо заполнить паузу.

– Мы в школе, бывало, покупали друг у друга блюда от обеда, – произнесла я, вроде как отвечая на его вопрос. – На вес золота были конфетки «Эйрхед». За одну штучку – получай что угодно. Даже целую тарелку куриных наггетсов с картофелем фри. Особенно ценились беленькие такие, с необычным вкусом. Те, что ты выменял, были гораздо вкуснее, чем если бы тебе их мама дала.

– Беленькие – со вкусом сахарной ваты? Что же в них необычного?

Черт, какой вкус был у этих беленьких? Может, и сахарная вата… Забыла.

– Так, значит, ты пытаешься меня понять? – напомнила я.

Мне отчаянно хотелось знать, что он обо мне думает, хоть я и боялась услышать что-то не очень приятное.

– Да, и пополняю список твоих качеств. Вот только что добавил: «любит прерывать драматические паузы в разговоре».

Я покраснела.

– А я и не поняла, что это была драматическая пауза.

– Плюс «отсутствует элементарная наблюдательность», – произнес он сухо и очень серьезно – будто диктовал секретарю.

– Эй! – Я засмеялась и шлепнула его по руке.

И тут же поспешно убрала руку – сообразила, как это выглядело. Мой смех быстро увял. Уильям будто не заметил моей реакции и продолжал смотреть на меня из-под маски, проницательно прищурив синие глаза – как на объект исследования.

– Плюс «применяет физическое насилие»…

– Давай лучше о достоинствах – если не хочешь, чтобы я вино тебе за шиворот вылила!

– Достоинства? К сожалению, это закрытый раздел списка. По крайней мере, до тех пор, пока он не закончен. И до тех пор, пока у меня не будет возможности оценить все твои достоинства, в том числе скрытые от посторонних глаз.

Я вспыхнула.

– Видела бы ты сейчас свое лицо… Вот теперь я знаю, почему тебя зовут Вишенкой. Когда ты злишься, щеки у тебя именно такого цвета.

– Меня никто не зовет Вишенкой. Только ты. Сколько раз повторять, я Хейли!

– Тогда постарайся не выглядеть так восхитительно, когда злишься. А то так и хочется тебя спровоцировать!

Мои и без того красные щеки запылали еще сильней. Я уже собиралась ответить ему, но тут к нам подошли мужчина с женщиной и остановились рядом с Уильямом. Маски скрывали лица, однако я переводила взгляд с незнакомца на Уильяма и не верила своим глазам: они были одинакового роста и телосложения, те же рот, подбородок и даже уши! Единственная разница заключалась в прическе – у незнакомца волосы были аккуратно подстрижены и уложены, а на голове Уильяма царил тот же художественный беспорядок, который я наблюдала сегодня утром.

И еще из нагрудного кармана незнакомца торчал белый шелковый носовой платок – никогда не могла запомнить, как он называется.

– Мучаешь девушку?

Очень похоже на голос Уильяма, только серьезнее и холоднее. Как-то строже.

Уильям представил нас друг другу:

– Вишенка, это мой брат Брюс. Мы близнецы, но я родился на несколько секунд раньше. То есть я старший брат – умнее, сильнее и лучше во всем.

– Если верить статистике, ты просто раньше умрешь, – ласково сказал Брюс.

– Наташа. – Женщина мило улыбнулась и протянула мне руку.

На ней было великолепное белое платье, простое и одновременно очень элегантное. Мне всегда хотелось такое. Несмотря на бесподобное платье, эффектную внешность и тот факт, что брат Уильяма обнимал ее за плечи, она умудрялась выглядеть скромной и доброй. И сразу мне понравилась.

– Хейли. – Я пожала ей руку. – Уильям зовет меня Вишенкой и думает, что это остроумно.

– Как я тебя понимаю, – сказала Наташа. – Мне столько раз приходилось терпеть его плоские шуточки! Ему бы только свободные уши – лапшу развешивать!

– Эй! – Уильям улыбался, но она явно уязвила его. – Это мои-то блистательные остроты – лапша? О господи, Наташа, ты стала такой же бесчеловечной, как Брюс. Даже обидно!

– Ой… – Ее улыбка дрогнула. – Я не хотела…

– Наташа, не извиняйся, – вмешался Брюс. – Эго Уильяма выдержит столько ударов, сколько удастся нанести. Выживет! К сожалению…

Уильям развел руками:

– Похоже, я попал под тройной прессинг. Позвольте заметить, что один член вашей команды что-то слишком много болтает. Я про член моего брата.

– Член разболтался – это не про меня. Кое-кому эта изысканная метафора больше подходит, – серьезнейшим тоном произнес Брюс, однако его глаза весело блеснули.

Я подавилась смехом. Уильям вдруг опустился на колени перед Брюсом, затем встал, засовывая что-то в карман. Я не уловила, что он сделал, но когда я снова взглянула на Брюса, в его нагрудном кармане не было белого носового платка.

– Что ж… – Уильям потянулся и притворно зевнул. – Кстати, о членах. Разве ты не должен сейчас встречаться с Мистером Толстосумом?

Брюс вздохнул:

– Не дай бог он услышит, как ты его называешь!.. Обидится и уйдет из наших клиентов. Ты это понимаешь?

– Понимаю, но отказываюсь называть его иначе.

– Кто бы сомневался!.. Пойдем, Наташа. Мне действительно надо отыскать мистера Паккарда. Рад был познакомиться, Хейли, – вежливо кивнул мне Брюс, и они с Наташей от нас отошли.

– Так, понятно. Ты – злобный близнец, а он…

– А у него ОКР. Человек-робот, ледяная глыба. Нужен лед – подойди, надави как следует и подставляй контейнер ему под задницу, выдаст кубиками. Может, только не очень правильной формы.

Я удивленно рассмеялась:

– Необычный образ.

– Добро пожаловать в мир моих образов.

Уильям достал из кармана белый шелковый платок и высморкался, хотя ни малейших признаков насморка я у него не заметила. Чуть улыбнувшись, посмотрел на платок и бросил его на пол.

– Зачем же было брать? – спросила я.

Он вроде как немного смутился – наверное, думал, я не заметила, как он взял платок.

– Ну, не все попадает в коллекцию.

– Что за коллекция?

Он раздумывал.

– Своеобразный зал славы. Будешь хорошо себя вести, как-нибудь покажу.

– Как-нибудь, – произнесла я задумчиво. – Можно подумать, ты какие-то планы на мой счет строишь… Мне вычеркнуть все свои дела из графика?

– Вычеркни ночи.

Я прикусила губу.

– Ты всегда так делаешь?

– Откровенные намеки хорошеньким девушкам? Обычно нет.

Моя бабушка говорит – если кто-то делает тебе комплимент, не надо спорить. Иначе не дождешься следующего. Поэтому я взяла себя в руки и постаралась поверить, что он действительно считает меня симпатичной – ага, особенно среди всех этих роскошных женщин… Я улыбнулась. Что же, пускай.

– Понятно. А эти хорошенькие девушки, которым ты обычно не делаешь намеков насчет секса… Как они поступают, когда все же получают такой намек?

– Видишь ли…

Уильям шагнул ко мне, и остатки моей уверенности и самообладания мгновенно улетучились. Его близость была ошеломляющей. Поглощающей…

– Мне по фигу все остальные девушки и вообще все, что происходило вплоть до «здесь и сейчас». А здесь и сейчас имеет значение одна-единственная вещь.

– Какая? – выдохнула я.

– Вот эта девушка, – сказал он.

Уильям замолчал и не сводил с меня глаз. Губы его были полуоткрыты. Исходящие от него волны сексуальности накрывали меня с головой и возбуждали в теле каждый нерв.

– Которую я наконец встретил… Она немного нервничает. Пытается язвить. Огрызается!

– Ужасная девушка. – Я едва смогла выговорить это, нет – прошептать, потому что губы пересохли и горло тоже.

– Ужасная. Мне никогда такие не нравились, но эта… эта – нравится.

– Наверняка она польщена…

– Ты польщена?

– А я тут при чем?

Он усмехнулся:

– Ты хочешь, чтобы я написал? Ладно, сделаю одолжение.

Уильям поднес указательный палец к моей ключице, низкий вырез платья ее не скрывал. Прижал палец к коже. Меня пробрала дрожь, побежали мурашки. Он начал водить пальцем, очерчивая какую-то линию. Не знаю, что это было… Я видела только его задумчивые синие глаза с длинными ресницами, соблазнительные полные губы. Мне жгло кожу там, где он прикасался ко мне, я не слышала ни музыки, ни шума толпы.

Уильям убрал палец и вопросительно посмотрел на меня:

– Вот. Я написал. Так понятно?

– Что? – спросила я.

Как-то я не уловила, что он там писал…

Он пожал плечами:

– О женщины! Им буквально пишут на груди, а они все равно не понимают. Ну, сама виновата…

– Эй, – сказала я, слегка улыбнувшись. – Напиши еще раз!

– Не-а. Бонус сгорел!

Я уперла руки в бедра – жест не из моего арсенала, но Уильям меня задел.

– Что ж, сгорел так сгорел.

– Ага… Пить хочется. Пойду украду что-нибудь покрепче.

– Украсть не получится, напитки бесплатные! – напомнила я ему.

– Какое простодушие, – мечтательно произнес Уильям. – Вишенка, кража – это вопрос контекста. Не волнуйся, скоро я тебя всему научу.

С этими словами он и удалился, оставив меня ломать голову – что, черт подери, он имел в виду?

Прошло не больше секунды, и какая-то женщина мягко коснулась моего плеча кончиками пальцев. Она была невероятно хороша собой, никакая маска не могла бы скрыть такую красоту. Лицо сердечком, пленительный изгиб губ, большие зеленые глаза с длинными ресницами; тело, о котором мог бы мечтать сексуально озабоченный скульптор, нет – целая команда таких скульпторов! Небрежным движением незнакомка откинула черные как смоль волосы; этот жест говорил: «Ты и мизинца моего не стоишь».

– Привет, – сказала я.

– Прости, если напугала, – промурлыкала она.

Улыбка ее была довольно любезной и в то же время почему-то сексуальной. Вроде бы эта красавица и располагала к себе, и все же что-то подсказывало – с ней нужно быть осторожной!

– Я Зои Паркер. Можно сказать, президент клуба бывших девушек Уильяма Чамберсона.

– О, – произнесла я. Что тут ответишь?

– Не волнуйся – я не собираюсь ни ревновать, ни угрожать. Я по-дружески… Представляю, каково тебе. Уильям легко дает обещания. Убеждает, что он отличный парень, даже если немного грубоват. Соблазняет, получает то, что хочет, и идет дальше. Все это он проделал с нами, и с тобой будет то же самое.

– Ну что ж… – Я чувствовала себя ужасно неловко. – Спасибо, что предупредила… хотя я уже большая девочка. Сама разберусь, нужны мне какие-то отношения или нет.

– Конечно. – Она сдавила мне плечо. – И знаешь, после всех своих неудачных увлечений Уильям неизменно приползает обратно ко мне. Даже не понимаю, как мне удалось его приручить.

Я улыбнулась – сдержанно, не слишком дружелюбно. Обычно я доброжелательна, но от этой особы так и несло стервозностью, и во мне проснулся боец.

– Прости, не расслышала, что ты там возглавляешь – фан-клуб Уильяма?

Она сжала губы, однако все еще улыбалась. Через силу.

– Удачи, милая. Таких, как ты, Уильям глотает на завтрак, на обед и на ужин!

Она сверкнула наманикюренными ногтями, походкой модели отошла от меня и растворилась в толпе.

Какая высокомерная красотка – прямо айсберг! Пока я пыталась осмыслить наш странный разговор, Уильям вернулся с двумя бокалами шампанского, протянул один из них мне. Я отвела его руку – на ободке виднелся след от помады.

– Что за потребность брать чужие вещи? Тебе не кажется, что вот это – уже чересчур? – спросила я.

Стоит ли рассказывать ему про встречу с Зои? С одной стороны, мне жутко хотелось услышать его версию. А с другой – он ничего не обязан объяснять. Пусть лучше покажет, какой он на самом деле… мало ли что наговорят его чокнутые бывшие подружки.

– Я не вор. Так, небольшая склонность к клептомании. Болезнь. Ты ведь не станешь смеяться над человеком, если у него проблемы со здоровьем? Ну и можешь в любое время забрать свои цветы – просто зайти ко мне в кабинет. Так что я их не украл, а позаимствовал. Однако если ты говоришь про вишенку… Это возврату не подлежит.

– Ах вот оно что… – Я проигнорировала его «вишневый» комментарий. – Ну, с цветами – старый трюк, типа «я тут у вас кое-что забыл», только с налетом клептомании?

– Именно.

– Ладно, цветы можешь оставить себе.

Он постучал себя по подбородку.

– Понимаю. Не то украл. Надо будет еще раз заглянуть в твою булочную.

– Не в силах тебе помешать.

– А хотела бы? – Его голос звучал уже не игриво – пронзительно-искренне.

Ну вот. Только я поверила, что этот парень не способен смотреть на вещи серьезно, а тут вдруг такие эмоции!

– Может быть, – произнесла я.

Это был честный ответ.

Да, – может быть, я бы все это прекратила.

Тогда не имела бы к нему никакого отношения, не гадала бы – что у него на уме, и не боялась бы, что все это однажды закончится катастрофой. А чем еще? Уж очень мы разные…

Или не прекратила бы – потому что такие мужчины, как Уильям, что называется, на дороге не валяются. Я даже похожих на него не встречала, а мне уже двадцать пять. И вряд ли я захочу ждать еще столько же, чтобы повторить попытку.

– Тогда хорошо, что не в силах…

Он перевел взгляд на балкон за моей спиной, потом с какой-то отстраненной улыбкой посмотрел на меня и вновь поднял глаза. Я обернулась – что его заинтересовало? На балконе стояла Зои. Женщина-айсберг. Королева сучек из клуба Уильяма Чамберсона. Черное платье, черные волосы, темное ажурное колье на шее и маска с острыми кошачьими ушками. Ревность кольнула меня как ядовитая стрела. Сердце упало. В конце концов, она, может быть, и не лгала…

– Что ж, – произнес Уильям, – я хотел потанцевать с тобой. Ублажить тебя серенадой. Заманить в какое-нибудь укромное местечко и сорвать эвфемизмы со слова «дефлорация»… завершить то, что начал сегодня утром. К сожалению, придется заняться кое-чем другим. Так что – в следующий раз.

И тут же ушел, не дожидаясь ответа. Я так и осталась стоять с глупым выражением лица. Он направился прямо к балкону.

И тут я поняла: не хочу знать правду. Хочу просто уйти, сохранив в душе волшебство, которым мы с ним обменялись. Если сбегу сейчас – по крайней мере, будет о чем вспомнить. Ведь могла же я ошибиться! А если узнаю, что Зои права, наверняка замкнусь в себе еще больше, и этот печальный опыт навечно отвратит меня от всех обладателей пениса в мире.

Как глупо, что я вообще пришла сюда! Уильям очарователен, Уильям великолепен, но я-то идиотка – вообразила, что в жизни такого мужчины могу быть чем-то большим, чем случайный эпизод! О котором он завтра забудет… Разве этого я ждала так долго?

Я просто девушка, которую Уильям видел утром в булочной. Сегодняшний вечер и наша с ним встреча, разговор – да, событие, но только для меня! А для него – обычный день, пусть даже с эпизодом. Так что все это даже не огорчительно… Подумав, я остановилась на том, что это наивно и глупо.

Да, наивно и глупо. Если мою жизнь записать как рецепт, выйдет длинный перечень комбинаций именно из этих двух эмоций – они не покидали меня всю мою жизнь.

Примечание: не важно, в каких пропорциях смешать компоненты – результатом всегда будет полезная доза разочарования.

Вот такой рецепт… Кушайте на здоровье.

Глава 4

Уильям

На следующее утро после вечеринки я собирался побеспокоить девушку из булочной. Однако навалилась куча дел. Братец был суров и требовал моего присутствия в офисе: предстояло заключить очередную важную сделку с очередным влиятельным клиентом. Брюс отвечал за все организационные вопросы в нашей компании – исследования, сети, координирование, планы, исполнение. Из кожи вон лез, чтобы все шло без сучка без задоринки. Перфекционист хренов!

А я разрабатывал стратегии, и мне нравилось рисковать. Пробовать то, на что никто в здравом уме не решился бы! Даже если в случае неудачи компания могла потерять кучу денег или испортить репутацию. Но я в своем деле был просто зверь, поэтому мы никогда не пролетали.

Ну да, бывало, мои идеи случайно не приводили к нужному результату. Несколько раз мы недополучили прибыль – миллион или два, поссорились с парой крупных компаний.

Однако это было не так уж важно. Я генерировал идеи! Творческие гении всегда рискуют – вызвать чье-то недовольство или нечаянно разок-другой устроить пожар у себя в кабинете. Если голова у тебя пухнет от оригинальных идей, можно ведь немного расслабиться (ну или подпитать свой творческий процесс)? А в этот момент братец врывается к тебе в кабинет – и куда девать косячок? Конечно же, он летит в мусорную корзину. В которой куча бумаги… Ну, вы поняли.

Тем не менее даже Брюс признавал, что я хорош в деле. А куда бы он делся! Когда совсем уже достает меня придирками, я начинаю угрожать, что уйду из компании. И пусть он поцелует меня в задницу – тогда все прощу и останусь. Думаю, одним этим я ему жизнь укоротил на несколько лет – хотя он любит повторять, что проживет дольше меня. Посмотрим.

Братец и работа подождут. Я и так уже два или три дня не вылезал из офиса. Девушка-пекарь, наверное, думает, что я потерял к ней всякий интерес; и это надо было срочно исправить. А то, не дай бог, появится еще какой-нибудь засранец и начнет нахваливать ее вишневые пироги…

И надо же – именно в этот момент Брюс сунул свою уродскую морду ко мне в кабинет. Да, мы близнецы, и все равно у него уродская морда… а у меня – нет.

– Чего тебе? – спросил я. – Я тут как раз собирался пожить своей жизнью… Только не говори, что ты мне сейчас все испортишь!

Брюс недовольно взглянул на меня:

– Хотел спросить тебя о той девушке. С вечеринки два дня назад.

Я недоверчиво замер. Во-первых, он стоял в дверях, а не протопал к моему столу, как он обычно делает, во-вторых, держал руки в карманах. Очень не по-брюсовски. Та-ак, что-то происходит…

– Тебя Наташа попросила?

– Да. – Видно было, что ему ужасно неловко.

– И просила мне не говорить?

– Да, – вздохнул он.

Я похлопал его по плечу:

– Скажи ей, что я догадался – телепатия близнецов. В эту хрень все верят. Не признавайся ей, что ты ужасный врун: сел играть в покер, сразу открыл карты и продул все состояние.

– Покер – это как повезет. Кто угодно может проиграть состояние.

– Вот поэтому ты ссышь в покер играть. И слава богу. Ты хорош в другом. Типа, нагнать на кого-нибудь холода – так, чтобы сосульки из ноздрей торчали! Ты обожаешь это, правда? – спросил я, пытаясь поддеть брата.

– Конечно. Как ты обожаешь воровать кошельки у пожилых леди.

– Кошельки? В тот раз была хозяйственная сумка. А эта мымра заняла мое парковочное место!

– И все-таки? – Брюс вошел наконец в кабинет и уселся в кресло возле моего стола. – Что у тебя с этой девушкой?

– Предстоит определиться. Я как раз собирался ее побеспокоить, а тут ты приперся.

– Что было после того, как мы ушли? Неужели упустил ее?

– Слушай, а что это Наташа так ею интересуется? Мало ли с кем я развлекался! Из-за других девиц она никогда не посылала тебя шпионить за мной.

– Ну, Наташа заметила, что на эту девушку ты смотрел не как на других.

– Тоже мне, нашел эксперта! Насколько мне известно, у Наташи другой талант – вляпываться во всякие неприятности.

– Полегче! – прорычал Брюс. – Она моя жена!

Я поднял руки ладонями вверх и примирительно улыбнулся.

– Да это я так сказал. Просто Наташа частенько оказывается в ненужное время в ненужном месте. Как ты выпускаешь ее на улицу без шлема?

Брюс бросил на меня проницательный взгляд, но, похоже, понял, что я извинился. Тогда он продолжил:

– Не претендует она на эксперта, не переживай. Кто из твоего окружения настолько глуп, чтобы думать, будто понимает тебя? Ты сам себя не понимаешь!

– Сочту за комплимент.

– Ей стало любопытно. Вот она и попросила меня выяснить.

– Это была ее первая ошибка. Лучше бы отправила ко мне дрессированную крысу… Получилось бы не так заметно.

Как я и ожидал, при упоминании о крысе Брюс поморщился. Он никогда бы не признался, но эти мелкие твари внушали ему ужас. Все логично – будь он супергероем, его звали бы Мистер Чистоплюй; крысы же воплощение хаоса и беспорядка, а это он ненавидел больше всего на свете.

– Так что, – напомнил он, – как вы там с ней на вечеринке? Если не расскажешь, Наташа меня опять к тебе отправит. Избавь нас обоих от такой беды! Пожалуйста.

Я скрестил руки на груди и прислонился к стене.

– Ну, я натолкнулся на Зои.

– Черт, – прошипел Брюс. – Красотка Зои…

– Единственная и неповторимая.

– Ее мама с папой подослали?

– Может, и так, – кивнул я. – Я им кое-что подбрасываю иногда – когда просят. Наверное, им надоели мелкие подачки. Не знаю, почему они уверены, что на Зои можно положиться и что она будет отстегивать им долю – если ей и вправду удастся женить меня на себе?

– Потому что наши родители идиоты.

– Да ладно, Брюс, ты же говоришь о родных людях!

– Знаю.

Я усмехнулся:

– У них, конечно, была долгая и просто поразительная череда неудач, но они… ну, охотники за добычей. Надо отдать им должное – силен в них старый добрый американский дух!

– Да уж. Они «охотятся» за нашими деньгами – с тех пор как мы разбогатели.

– Ты же знаешь, дьявол в деталях. А это всего лишь деталь.

– Так вы с этой девушкой раньше не встречались? – Брюс вернулся к интересующей его теме.

– Слушай, убери уже утюг с моей задницы, а?

Брюс поморщился:

– Все время забываю, что ты еще не повзрослел.

– Если взрослость – это поклонение банану, строгое расписание и разноцветные графики, которые надо соблюдать, то да – не повзрослел.

– Высказался? Так что ты собираешься делать с Зои?

– То же, что и всегда. – Мой ответ был прост.

– То есть спать с ней, платить по ее счетам – ну что такое десять-двадцать тысяч долларов, а потом долго-долго приходить к пониманию, что ты идиот?

– О нет, – сказал я. – Два-три раза – да, такое случалось. Хотя гораздо чаще я ее посылал.

Брюс пристально посмотрел на меня, будто услышал что-то невероятное.

– Ты кретин, что вообще с ней связался. Извини, не удивлюсь, если ты снова наступишь на те же грабли.

Я поглядел в потолок, попытался найти контраргумент… и не нашел.

– Слушай. Ну, может, я к ней привык, не знаю… Да и было это уже несколько месяцев назад. Мы даже не целовались в губы. А сейчас у меня виды на девушку-пекаря!

Брюс широко улыбнулся и покачал головой:

– Это у тебя такая установка? Если не целовались в губы, то не считается?

– Не только у меня, это общеизвестно. Хотя с проститутками… Стоп! Я не за этим подошел к Зои на вечеринке. Я увлекся девушкой с вишневыми пирогами! Да, не надо мне было спать с Зои – от слова «совсем». Но все уже в прошлом. И вообще, я сказал ей – отвали! Так что видишь, стараюсь не повторять свои ошибки.

– А девушка с вишневыми пирогами об этом знает? Что ты ею увлекся или что отшил Зои?

– Ты психологом заделался?

– Слушай, меня жена на гриле поджарит – как только я вернусь к себе в кабинет и все расскажу ей.

Я искоса посмотрел на него.

– А если Хейли не знает, что она мне небезразлична, то ведь кое-кто за счастье почтет рассказать ей. Что ее Санта-Клаус не настоящий.

– Что?

– Не обращай внимания. Ты прав, она должна знать.

– Ты ей сказал, зачем пошел к Зои?

– Мне надо было у нее разрешения спрашивать – поговорить с другой женщиной?

– Нет, конечно. Но ты ведь не настолько тупой, чтобы не понимать, как это выглядело? Ты просто бросил ее и пошел к Зои!

– Что-то вроде того, – пробормотал я. – Если бы Зои поняла, что я заинтересовался Хейли, то уж нашла бы способ все испортить. Вот чего я боялся. От Зои пощады не жди!

Брюс со вздохом поднялся.

– Понятно. То есть, собственно, и докладывать нечего. Просто скажу – мой брат облажался с девушкой! Жаль, она Наташе понравилась.

– Полегче! Это мы еще посмотрим. У тебя свои методы, у меня – свои.

– И каков же твой метод?

– Рискую, но награда стоит того, – сказал я. – Сам подумай: если она испугалась такой ерунды, то я просто избавлю себя от неприятностей в будущем. Надо заставить женщину пройти через все! А как иначе понять, что с ней можно строить серьезные отношения?

Брюс удивленно поднял брови:

– С каких это пор ты начал задумываться о серьезных отношениях?

Я шумно выпустил воздух изо рта. Однако… в точку! Он прав. Постоянных отношений я никогда не искал, и их у меня никогда не было. Я всегда искал… искал, на что отвлечься. Более того – на что временно отвлечься.

– Ладно, секретный агент, пока что хватит. Если репортерский зуд у Наташи не пройдет, пусть предъявляет претензии мне напрямую. Устраивает?

– Вообще-то нет, – сказал Брюс. – Но у меня куча работы.

Я поднял ладони и пошевелил пальцами; сам не знаю, что хотел вложить в этот жест. Наверное, что-то типа «не смею отвлекать столь важную персону от супер-пупер важной работы».

– О господи! – простонал Брюс и вышел из кабинета.

Если мне куда-то нужно, обычно я пользуюсь услугами водителя. Это экономит кучу времени. Водитель всегда на связи, я плачу ему зарплату и стараюсь, чтобы он не остался без дела. Однако сегодня я решил ехать на метро, хотя это определенно не в моих привычках. Похоже, мне требовалось время – разобраться со своими мыслями.

Комментарии Брюса немного меня задели. Интересно, почему я вдруг ляпнул такое?

«Надо заставить женщину пройти через все, а как иначе понять, что с ней можно строить серьезные отношения».

Я сел в полупустой вагон. До обеда было еще далеко, а утренний час пик уже прошел.

Я все думал – неужели это просто так сорвалось у меня с языка? Мне всегда ужасно нравилось дразнить брата, и я обычно болтал, что в голову приходило, какая разница – правда, неправда, – лишь бы пробить его броню. А эта фраза, так легко слетевшая с моих губ… Не похоже на хорошо продуманную ложь или издевку. Неужели…

Меня ошеломила промелькнувшая догадка.

Поезд мчался сквозь туннель; я прислонился головой к окну и задумался. Поручни мягко покачивались в такт движению.

Чуть позже я вышел, миновал вонючие переходы станции и выбрался наверх. Улицы Нью-Йорка показались мне чистыми и симпатичными; как-то раньше я никогда не обращал на это внимания. Я направился к булочной, однако услышал какой-то шорох в переулке между двумя зданиями. Наверное, хотелось найти повод еще задержаться – вот опять, совершенно на меня не похоже! Я вынырнул из потока пешеходов и свернул в переулок.

Пошел по нему; по пути мне попалась куча мокрых картонных коробок. Оттуда вновь послышался шорох, куча зашевелилась… От неожиданности я отскочил назад, затем осторожно подошел ближе.

Коробки рассыпались, из-под них вылез маленький грязный щенок. В зубах он держал обглоданную куриную кость.

В детстве у нас была собака. Просто чудо, что родители ее завели – мы жили так бедно, что им едва удавалось прокормить нас с Брюсом. Однажды вечером отец дал собаке куриную косточку; он не знал, что для животных они небезопасны. Пес разгрыз косточку, проглотил. А потом перестал есть – острый осколок сильно поранил желудок. И вылечить нельзя было… Пришлось его усыпить.

Я осторожно шагнул к песику, намереваясь отобрать у него кость.

Он зарычал на меня!

Ах ты маленький засранец, еще огрызаешься?!

Похоже, дворняжка – не видать признаков никакой породы, обычная псина коричневой масти, черные уши. Под одним глазом – рыжее пятно. На вид не больше нескольких месяцев.

– Слушай, ты, маленький говнюк, – шепотом произнес я, не желая, чтобы кто-то из прохожих услышал, как я препираюсь со щенком. – Сам отдашь или отбирать придется?

Он попятился, шерсть на загривке вздыбилась, смешное щенячье рычание стало ниже. То есть сперва оно было как трель певчей птички, а затем буквально на волосок, но ниже.

– По-хорошему или по-плохому? Выбирай!

Он игнорировал меня и продолжал пятиться, не выпуская добычу изо рта.

Я крикнул:

– Дай сюда! – и быстрым движением попытался его схватить.

Он оказался проворнее, увернулся от меня и рванул по переулку, быстро-быстро перебирая коротенькими лапками. Не мог же я спасовать перед каким-то бездомным щенком! Я бросился за ним.

Почти догнал… Я перескакивал через урны, лужи, какие-то старые коробки, чуть не налетел на мусорный контейнер – настоящая погоня! Добежав до конца переулка, щенок чуть было не выскочил на улицу, однако тормознул. По улице текла толпа, и людская стена его остановила. Тут и я подоспел, ухватил щенка сзади, взялся за кость и вытащил ее.

Я держал косточку высоко над головой и отчитывал щенка:

– Ах ты маленький говнюк, решил проверить, как я бегаю? Ну ты лопух!

Он поджал хвост и заскулил.

– Чтоб тебя… Не рассчитывай, не куплюсь на твои щенячьи уловки. Ты вонючий и блохастый, но не мог же я допустить, чтобы ты сдох из-за долбаной куриной кости!

Щенок вновь заскулил, не сводя глаз с косточки. Я вздохнул. У меня не было домашних животных. Это куча хлопот – их же надо кормить, выгуливать, а я такие вещи тупо забываю. Так что я пожал плечами и присоединился к людскому потоку. Ничего с ним не случится, выживет, на улицах Нью-Йорка полно съедобных отбросов. Черт, да что угодно может случиться – он вымокнет под дождем, кому-то покажется симпатичным, и его заберут домой! Только это буду не я. Я сегодня уже сделал доброе дело – спас его вонючую задницу.

В пылу погони я пробежал весь переулок, и теперь, чтобы попасть в булочную, мне оставалось только перейти дорогу.

Ну вот, я на месте. В животе покалывало – нервное, что ли? Я же хренову тучу раз так поступал, давно сбился со счета… и никогда не нервничал! Опять отметил: такое со мной впервые. Случалось, я врывался в чью-то жизнь – давал женщине понять, что она мне небезразлична. Хейли мне небезразлична, однако это я заявляюсь к ней в магазин, а она… она – ни шага, ни полшага! Получается, я навязываюсь? Эта мысль повергла меня в отчаяние, я никогда еще не оказывался в таком положении.

Вспомнилось окончание нашего разговора с Брюсом. Когда вдруг я решил, что это дурь – менять женщин каждую неделю? Прекрасно помню – за пару часов до встречи с Хейли я собирался звонить девушке, которой уже пару дней морочил голову. Так и не позвонил… Я даже не флиртовал ни с кем с тех пор, как спер цветы в булочной. И вообще не ходил на свидания. Просто самопожертвование!

Я провел рукой по волосам и смущенно вздохнул – почти обычный вздох, только хмурился я больше обычного. Так вздыхаешь, когда просыпаешься посреди ночи с голой задницей, идешь к холодильнику, открываешь его – а там все не так. Холодильник чужой! И после такого вздоха неминуемо задаешь себе вопрос: «Какого черта?»

Так, все это чушь! Я рванул на себя ручку двери магазина. Надо же, засмущался…

Уже в дверях вкусно пахло свежеиспеченным хлебом. Видно, я проголодался. К черту долбаный психоанализ, надо поступить так, как всегда поступаю. Прыгнуть не глядя!

Внутри запах свежей выпечки окатил меня с головы до ног. Чудесный запах, так едва уловимо пахло от Хейли даже через несколько часов после того, как она закончила работу и пришла на нашу маскарадную вечеринку. Этот аромат отозвался во мне знакомым ощущением – я вспомнил, как расширились ее глаза, когда я подошел к ней, как кончиками пальцев чувствовал биение ее сердца.

Малышка, непорочная Вишенка! Девушка с огромными невинными глазами, от которой пахло мукой и свежеиспеченным хлебом. Восхитительный запах мог сочетаться только с восхитительным же вкусом… Так, по крайней мере, я себе представлял.

За прилавком стоял тот же самый парень, что и тогда. На всякий случай я хмуро глянул в его сторону. Если бы у меня уже не сложилось мнение о Хейли, то я бы напрягся. Еще бы, каждый день работает бок о бок с таким красавцем! Меня никогда не мучила ревность – я считал, что этим страдают только те, кто в себе не уверен. Чего ревновать, если ты попросту дерьма кусок и твоя девушка об этом знает? И я не сделал ничего плохого – просто посмотрел на него, обычная предосторожность.

Черный фартук Хейли был весь в муке, даже над бровью виднелась белая полоска. Восхитительно! Волосы небрежно собраны в конский хвост, никакого маникюра. Может, она так же, как и я, грызет ногти.

– Ты в курсе, что за тобой щенок увязался? – спросила она.

– Что? – Я глянул назад. – О черт… Я же тебе сказал – вали давай, – обратился я к щенку.

Песик тявкнул и завилял хвостиком.

– Ты это не получишь, – произнес я и поднял куриную косточку повыше. – Выброси в мусор! – Я протянул Хейли свой трофей.

Она посмотрела на меня так, будто я пытался вручить ей чей-то труп; вообще-то так оно и было.

– Можно поинтересоваться – что все это значит?

– Маленький засранец считает, что ему это можно слопать. А ему нельзя.

Парень за прилавком так уставился на меня, что я усомнился в его ориентации. Так на меня только женщины смотрят, обычно прямо перед тем, как подойти и попробовать зацепить. Да, губа у него не дура, вот только я с парнями не танцую танго, так что ему не повезло.

Хейли взяла косточку и выбросила в мусорное ведро.

– Отлично… Миссия выполнена!

– Спасибо. Видишь? – спросил я, поворачиваясь к щенку. – Добыча ускользнула. Вали!

– Зачем ты с ним так грубо? – запротестовала Хейли.

Она вышла из-за прилавка, присела возле щенка и потянулась его погладить. Тут же скорчила рожицу: «Фу…», но все-таки погладила.

– Ну и что, что от него помойкой пахнет, все равно он прелесть!

– По-моему, не он, а она, – вставил парень-к-которому-я-точно-не-ревновал.

Мы с Хейли оба наклонились прояснить этот деликатный момент.

– Ну, значит, не засранец, а засранка, – сказал я.

– Кажется, ты ей понравился. – Хейли продолжала гладить щеночка. – Бедная девочка! Тебя обозвали…

– Давай сходим куда-нибудь, – предложил я. – Устроим свидание по высшему разряду!

Хейли встала, вытерла руки о фартук. Лицо ее стало мрачным.

– Мне, конечно, приятно, и я правда ценю, но… Нет. Не стоит.

– Можно пойти в… Что? – спросил я.

– Извини. У меня было время обо всем подумать. Ничего хорошего не выйдет. Для нас обоих.

Я не сразу нашелся что ответить. Прямо скажем, не ожидал.

Случалось – меня отвергали, однако я почти всегда предвидел такие вещи.

О Хейли, вся невинность мира… Девственница с подавленной сексуальностью, с огнем, который жаждал вырваться на свободу… Мне казалось, нужно только дать выход этой страсти, она все победит – какие, к черту, разумные доводы, здравый смысл… О чем тут думать?

«Давай! Ты уже столько лет девственница, появилась замечательная возможность, а ты? Да надо трахаться со всем, что шевелится!» – вот что вертелось у меня в голове.

– Остаюсь при своем мнении, – сказал я наконец.

Она грустно улыбнулась:

– Извини, ко мне иногда и покупатели заходят. Если ты только за этим пришел, то… Я делаю трубочки с кремом, мне нужно закончить. Счета себя сами не оплачивают.

Она встала и направилась к прилавку. Весь мой план летел к чертям! Я лихорадочно соображал, как спасти положение, и ляпнул первое, что пришло в голову:

– Хочешь быть моим личным поваром?

Она остановилась на полпути:

– Что?

– Личным поваром. По вечерам, когда закончишь здесь. Пекарня не пострадает. Будет дополнительный доход, ты сможешь купить новый… черт, не знаю. Что пекари покупают на свободные деньги? Измельчитель теста? Раскатыватель пирожных? Машинку для обертывания кексов?

Ее губы медленно растянулись в улыбке.

– Миксеры для теста. Не знаю, зачем раскатывать пирожные. И кексы никто не обертывает после того, как их испекли. Их пекут в обертке.

Я взмахнул рукой:

– Да какая разница! Главное, у тебя будут деньги. Сколько ты хотела бы получать?

– И речи быть не может! Даже если бы ты говорил серьезно. Я не могу…

– А хочешь, я прорекламирую твою кондитерскую через «Галеон»? Без пробных образцов, без проверок. Бесплатно. К тебе покупатели валом повалят, не будешь знать, что с ними делать.

Внезапно раздался грохот. Ее помощник, который до сих пор стоял за прилавком и наблюдал за происходящим, как за теннисным матчем, вдруг рухнул на пол! На фоне нашего с Хейли молчания упал он ужасно громко.

Я посмотрел туда, где он только что стоял.

– Что с ним?

Хейли подскочила, будто звук моего голоса вывел ее из комы, подбежала к парню, осмотрела его.

– Все будет в порядке. С Райаном иногда такое бывает.

– Обморок?

Так же неожиданно Райан поднялся на ноги, улыбнулся, хотя лицо у него было красное.

– Все нормально! Можете продолжать…

Он вынул из ближайшей витрины какое-то печенье, сунул его в рот, не отрывая от нас глаз, и тихо произнес:

– У меня низкий уровень сахара в крови.

Ничего не скажешь, исчерпывающее объяснение. Человек падает на пол, как мешок с картошкой, потом как ни в чем не бывало поднимается, и у него все в порядке!

– С чего вдруг ты делаешь мне такие предложения? – подозрительно спросила Хейли.

– Вот тут большинство парней начали бы что-то придумывать. Но я скажу прямо – потому что я не отстану от тебя! Хотя ты, похоже, решила вычеркнуть меня из своей жизни… У меня лучшая маркетинговая компания в мире! Одно слово – и двадцать экспертов завтра же возьмутся за промоплан для нового бренда: «Пекарь-Просто-Блеск». Как тебе такая идея?

– «Веселый Пекарь». Идея неплохая. Если не считать того, что я не без причины решила вычеркнуть тебя из своей жизни. То есть ты хочешь купить меня? За кого ты меня принимаешь?

– За разумную, практичную женщину. Никто не расширяет бизнес самостоятельно – все, как могут, ловят счастливую возможность. А тебе нужно будет просто приготовить мне ужин – и ты свободна! Можешь игнорировать меня, если хочешь. Однако имей в виду: откажешься, и я каждый день буду сюда приходить и изводить тебя, пока не скажешь «да». Соглашайся – маркетинг все круто изменит, ты же понимаешь?

Она довольно долго смотрела на меня; я просто чувствовал, как скачут мысли у нее в голове. Райан уже жевал четвертое или пятое по счету печенье; широко раскрыв глаза, он восторженно наблюдал за нами, как за кульминацией сериала.

– Хо-ро-шо, – сказала Хейли. – С одним условием – ты возьмешь домой эту бедную щенулю! А я смогу навещать ее, когда буду приходить к тебе готовить ужин. Только ее надо будет выкупать…

Я посмотрел на щенка. То ли издевательский оскал, то ли улыбка от уха до уха. Вот же говноед маленький… причем в буквальном смысле слова.

– И что, думаешь, мы с этой псиной будем обожать друг друга?

– А ты побалуй ее, если хочешь, чтобы я согласилась. Это мое условие – пусть благоухает и скачет от радости, когда я приду.

Я глубоко вдохнул и выдохнул через нос. Черт побери, как я умудрился так вляпаться? Какой-то долбаный вишневый пирог… И нате вам – чуть ли не на коленях умоляю о свидании. Я же всегда заставлял женщин унижаться и выпрашивать!

Да и хрен со всем этим… Уже влип по уши. Поздно отступать.

– Отлично.

– Надо подобрать ей имя, – сказала Хейли.

Я скорбно посмотрел на нее и предложил:

– Бестия?

– Ужас какой…

– А мне нравится, – встрял в разговор Райан.

– Решено, – сказал я, наблюдая, как щенок завилял хвостиком быстрее. – Бестия не возражает. Ладно, увидимся вечером. Ровно в шесть, или ты уволена.

Я пошел к выходу. На внутренней стороне двери висела черная пробковая доска: товар – цена; начинку изделия обозначали крошечные картинки – лимончик, персик, вишенка. Буквы, цифры и картинки можно было переставлять и убирать.

Я незаметно снял с доски «вишенку» и спрятал в нагрудный карман. Символ ее девственности. Собирайте фишки, и будет вам счастье… А я нацелен на Первый Приз!

Вообще-то она могла бы и поблагодарить меня за добрые намерения. Увы, никто не ценит настоящих рыцарей… Приходится страдать от гонений и непонимания.

Ну и ладно! Никто не говорил, что хорошим парнем быть легко.

Глава 5

Хейли

Я плачу двум арендодателям. Одному – за квартиру, другому – за магазин. И оба мне сегодня весь день названивали. Что же делать – прослушать автоответчик с риском на весь вечер испортить себе настроение или безответственно на все наплевать? Я решила наплевать. Денег все равно не было.

А если все же прослушать… нет, можно потерять последнюю надежду. Я намеревалась и дальше держать магазин и спать в своей кровати, пока меня не выгонят вон, а когда (или если!) это случится, я что-нибудь придумаю.

Просто удивительно, как легко я выбросила из головы все свои финансовые проблемы! Да еще Уильям пообещал мне маркетинг высшего класса. Может быть, именно это поможет моей пекарне начать приносить прибыль.

В дверь постучали. Сперва я решила, что меня решил навестить Уильям – хотя он не знал, где я живу. И все равно мое глупое сердце колотилось, когда я шла открывать дверь.

На пороге стоял Нэйтан. Спортивная куртка и галстук, видимо, должны были произвести на меня впечатление. В руках он держал букет.

Я покачала головой:

– Нэйтан, пора уже с этим закончить. Я серьезно!

– Ты что? Это из-за того мудака на вечеринке?

– Нет. Из-за того, что я тебе уже сто раз сказала – все! Так что, пожалуйста, прекрати. Только в кино девушка в конце концов уступает настойчивому парню. В обычной жизни это просто отвратительно.

Он стиснул зубы так, что дрогнул подбородок. Протянул мне цветы:

– И все-таки возьми.

Я вздохнула:

– Извини.

Закрыла перед ним дверь и вновь глубоко вздохнула. Терпеть не могу грубить, но с ним по-другому нельзя. Возьми я букет, он бы принял это за некий сигнал – будто я хочу, чтобы он продолжал ухаживать. А я хотела, чтобы он прекратил! Еще и потому, что знала – он упорствует лишь потому, что считает себя заслуженным претендентом на мою девственность – ведь он был моим первым парнем! Это не мои слова – он сам сказал что-то в этом роде, когда мы уже расстались.

Я немного подождала, опасаясь, что он начнет колотить в дверь и требовать, чтобы я его впустила, однако вскоре услышала его удаляющиеся шаги.

Сегодня вечером мне нужно к Уильяму; слава богу, хоть поэтому не буду думать весь вечер о Нэйтане. А то – я же себя знаю – начнут крутиться в голове дурацкие мысли, брошусь задергивать занавески, баррикадировать дверь… Лучше уж настроиться и пойти исполнить свои обязательства по той сумасшедшей сделке, которую мы заключили с Уильямом.

Как ни велико было искушение, я запретила себе тратить целый час на макияж, прическу и выбор наряда. Мне очень хотелось все это сделать, однако еще больше хотелось доказать самой себе, что я не овечка из стада Уильяма – если, конечно, предположить, что Зои сказала правду. В ее словах я, честно говоря, сомневалась.

У нас не свидание! Приготовить ужин – работа, и нечего расфуфыриваться! Во всяком случае, я хотела выглядеть именно невпечатляюще, потому что чувствовала: не надо помогать Уильяму, если он задумал проглотить меня с потрохами. От этой мысли у меня дрожь пробежала по телу… и все-таки я держалась! Надела рабочую одежду, отряхнув ее от муки, нанесла свежий слой дезодоранта – просто из соображений гигиены, почистила зубы. Даже не пригладила свой небрежный «конский хвост». Ну умница!

Я знала, что Уильям безумно богат, и все равно сомневалась, что он имел в виду именно то, что озвучил в своем предложении. Зачем себя обманывать – услуги его компании еще как могли бы мне пригодиться! Бесплатные реклама и маркетинг – это вовсе не благотворительность. В конце концов, если у меня будет больше клиентов, мне и работать придется больше, ну и прибыль увеличится. А если кое-кто все равно сочтет это благотворительностью, тогда пусть этот кое-кто лучше пойдет и купит мой кекс!

Щедрое предложение, конечно же, было на первом плане. Хотя в глубине души я испытывала волнение – Уильям не сдавался!

Похоже, он проник в мою голову как вирус, и мне даже не всегда удавалось разобраться, что же я на самом деле чувствую. Классный такой вирус, с великолепным торсом и упругой задницей.

О-о-о! Он имел наглость быть еще и обаятельным… словно одной внешности недостаточно. А выглядел он как кинозвезда… очаровал бы любую монахиню! И к этому всему прилагалась еще и куча денег. А недостатки? Что мне действительно нравилось, так это его клептомания. Слава богу, он не совершенство – вот это было бы скучно.

Не знаю, хотел ли Уильям чего-то большего, чем секс на одну ночь, тем не менее вел он себя настойчиво. Не собирался отпускать меня без боя, и это тоже кое-что значило.

Он превратил нашу с ним сделку в какую-то затейливую игру. Наверное, я со всеми мужчинами повторяла одну и ту же ошибку – все принимала слишком серьезно. Казалось бы, отступи на шаг – и увидишь доску с шахматными фигурами, но нет… Поэтому все и заканчивалось ничем. Секрет, наверное, прост: любовь – игра, и прежде чем разыграть партию, нужно знать, как ты собираешься победить.

И если у нас с Уильямом шахматная партия, не нужно защищаться от его преимуществ – достаточно знать, какова его цель! Пусть сделает свой ход. А мне стоит набраться терпения и выяснить – ему нужна только «вишенка», о которой он так любит шутить? Или что-то большее?

Пока не узнаю причину его интереса, не пойму, чего хочу сама. Вот такой у меня на данный момент сложился план. Выстраиваем защиту и смотрим, что он будет делать.

Перед тем как отправиться к Уильяму, я позвонила бабушке. Отца и мать я потеряла в раннем детстве, и от той поры у меня осталось немногое. Альбом фотографий. Смутные воспоминания. Я хранила их в сердце, но, в сущности, мамой мне была бабушка. Печально, конечно, – родителей я практически не помнила.

Бабуле было уже восемьдесят пять. Она жила в доме престарелых в маленьком уютном городке у реки, в двух часах езды от центра Нью-Йорка. Больше всего на свете бабушка любила играть в азартные игры. Партнеры там были самые подходящие – неискушенные пожилые леди и джентльмены. Бабуле играть с ними в покер – все равно что грабить слепых.

Как всегда, она тут же взяла трубку:

– Привет, малявка!

Столько энергии в голосе – ни за что не догадаешься, что ей за восемьдесят. Надеюсь, Бабуля побьет все рекорды долголетия!

Она была мне эмоциональной поддержкой – мы созванивались почти ежедневно, и каждый раз Бабуля сообщала о новых своих проделках. Это очень поднимало настроение.

– Привет, ну как, ты там ни во что больше не впуталась? – спросила я.

– Главное – уметь выпутываться, когда-нибудь ты это усвоишь. Так что шустрю, я же еще вполне себе… Красотка лет шестидесяти, железный ум, стальная воля!

Я засмеялась.

– Смотри под дождь не попади, а то все заржавеет!

Она хрипло хохотнула в трубку.

– Ты за словом в карман не лезешь… Моя школа! Знаешь, с кого пример брать.

– Да-да-да. Яблочко от яблоньки… хотя мне до тебя далеко. Вообще-то я звоню спросить совета. Насчет мальчиков.

Пауза.

– Так-так-так. Я знала, этот день наступит. Значит, ты готова наконец взять тряпочку, смахнуть паутину между ног?

– О господи, бабушка! Ты можешь не упоминать, что там у меня между ног? Никогда? Пожалуйста!

– Ну, ты докатилась, моя дорогая! Девственница в двадцать пять лет! Ты пренебрегаешь Даром Божьим… Вагину надо не прятать, а лелеять! Испокон веков этим оружием женщины покоряли самых могущественных мужчин.

Я прижала ладонь к лицу, страстно желая, чтобы последние десять секунд разговора как можно скорее затерялись в самых дальних уголках моей памяти.

– Давай сосредоточимся не на мне, а на мальчике, ладно?

И давай я никогда больше не услышу, как моя бабушка произносит слово «вагина»…

– Мальчики, – задумчиво повторила она, однако в голосе слышались нотки озорства. – Ну, если мальчики обхаживают такую красотку, как ты, – тут только две причины, можешь мне поверить, я в свое время была уж такая горячая штучка. На меня и сейчас оглядываются, еще могу кое-кому голову задурить. Одна беда – у старых перцев шея плохо поворачивается. Ладно, фиг с ними… Мужчине нужна либо игрушка, либо нужны серьезные отношения. А развлечься тоже порой не мешает, должна тебе сказать. Вот у меня в Венеции был один…

– Бабушка! – быстро вставила я.

Я по опыту знала – если ее не прервать, она мне сейчас выдаст очередную неприличную историю.

– А как выяснить, что ему все-таки нужно?

– Ну, надо с ним переспать. Если он с тобой просто развлекается, то всякие там романтические штуки тут же прекратятся – ведь он, в общем-то, уже получил, что хотел. Может, будет делать тебе подарки и все такое – чтобы удержать, раз ты ему нравишься; но после первого секса ты почувствуешь перемену. Они после этого сразу расслабляются – уже нет смысла тебя завоевывать.

– Секс-тест… А если я не хочу? Без «контрольного замера» никак не обойтись?

– Возникает вопрос – неужели тебе досталось так мало моих генов?.. Ладно, предположим; тогда потяни с этим делом, не давай ему – ни на первом, ни на втором свидании – и посмотри, как будет реагировать. Если ему только до игрушки охота добраться, то не станет ждать, и поминай как звали. А если хочет серьезных отношений – проявит терпение.

Я поблагодарила Бабулю за совет; затем мне пришлось выслушать в подробностях историю о том, как ей удалось обыграть Эрла – он поставил на кон весь урожай помидоров со своей грядки. Если вкратце, Эрл даже не заподозрил, что милейшая старушка мухлюет в покер. Так ему и надо, сказала Бабуля. Больше всего ее забавляло, что помидоры-то она не любит: «продам их ему обратно и обналичу выигрыш»!

Не скажу, что я многое почерпнула из беседы… Все же поговорить с бабушкой иногда бывало полезно; она, как правило, давала такие странные и непрактичные советы, что я начинала думать, будто сама рассуждаю в высшей степени логично и разумно – по сравнению с ней. И кажется, в этом смысле разговор удался.

Уильям прислал мне короткое сообщение на рабочий телефон – дал адрес и напомнил, чтобы не опаздывала. Сухо и по-деловому – чтобы я понервничала? Или действительно решил просто исполнять договоренность? Так или иначе, всю дорогу к его дому меня била нервная дрожь.

Ехать пришлось в Ист-Виллидж. Неудивительно – район славился оживленной ночной жизнью. Квартира Уильяма располагалась в огромном жилом комплексе; конечно же, в пентхаусе.

Красивое здание, ничего не скажешь. И солидное. Швейцар, консьерж, и оба одеты как в пятизвездочных отелях. Я тут же устыдилась своего непрезентабельного вида. Однако я поступала так намеренно, это был сигнал для Уильяма: «Я не пытаюсь произвести на тебя впечатление! Просто пользуюсь дурацкой возможностью, которую ты предоставил, и ничего больше».

По крайней мере, так было задумано. Хотя сейчас я чувствовала, что меня могут принять за бомжиху прежде, чем доберусь до лифта.

– К Уильяму Чамберсону, – сказала я женщине за стойкой.

Она кивнула и плавным выразительным жестом указала на лифты.

– Спасибо. – Интересно, сколько же ей платят за то, что она указывает людям на лифты, которые видно от самых дверей? Наверняка больше, чем я зарабатываю.

В лифте сидел коротышка в смешной маленькой шапочке. Он встал с небольшого табурета и выпрямился, всем своим гордым видом давая понять: «Да, я нажимаю кнопочки в лифте и зарабатываю этим на жизнь, можете мне позавидовать».

– Какой этаж? – чопорно спросил он гнусавым голосом.

– Пентхаус, пожалуйста.

Признаюсь, я заявила это с удовольствием.

Да, меня ждут в пентхаусе! А ты просто лифтер-коротышка.

Он и ухом не повел, нажал нужную кнопку и прикрыл глаза. Лифт бесшумно заскользил вверх.

Лифтер неожиданно повернулся ко мне и многозначительно похлопал себя по уху.

– Лучше молчать. Когда лифт стоит, они слушают.

Я вопросительно подняла брови:

– Ваши начальники?

Он пренебрежительно хмыкнул:

– Правительство!

Лифт дошел до самого верха и остановился. Лицо коротышки приобрело непроницаемое выражение, он приложил палец к губам и подмигнул мне.

Вместо металлических полированных дверей, установленных на всех других этажах, здесь были решетчатые кованые ворота, сквозь которые просматривалась огромная гостиная. Лифтер приложил к воротам ключ, и они поднялись, как рольставни у бутиков в торговом центре.

Не сказав больше ни слова, коротышка закрыл за мной ворота и поехал вниз.

Я думала, Уильям меня встретит, но здесь никого не было; слышалось только, как где-то льется вода. Он сказал мне прийти к шести; я взглянула на мобильник – ровно шесть, так что я вовремя. Может, он хотел, чтобы я приготовила ужин, пока он в душе?

Откуда-то послышался звук, который трудно с чем-то спутать – топот маленьких лапок по деревянному полу. Из-за угла выскочила Бестия – ах ты моя красавица! Пушистый и до умопомрачения чистенький меховой шарик коричневого цвета. Понятно, сам Уильям с этим не справился бы, зато собачий парикмахер прекрасно сделал свою работу. Бестия с разгону впечаталась в стену, вскочила и бросилась ко мне. Я присела погладить малышку, а она осыпала меня градом собачьих поцелуев.

– Ладно, ладно, я уже поняла, ты теперь чистенькая. И очень милая! С тобой хорошо обращаются?

Она в ответ дышала мне в руки и виляла хвостиком. Я поднялась. Уильям знал, что я приду, и все же как-то неудобно, похоже на вторжение. Непонятно… может, предполагалось, что я подожду снаружи? Там не было никакого холла или двери, куда постучаться.

– Уильям! – позвала я. И еще раз, погромче: – Уильям!

Ответа не последовало. Решил, что я сама найду дорогу в кухню?.. И я пошла через гостиную. Потолком служили перекрытия, приваренные к нештукатуренным кирпичным стенам. Снова стиль «лофт» – видимо, это модно.

По всем признакам – берлога холостяка-миллионера. Правда, весьма впечатляющая, а то холостяцкие берлоги разные бывают.

Хотелось увидеть какие-нибудь фотографии; любопытно, конечно же, как выглядел Уильям в детстве, какие у него родители. Пришлось напомнить себе – я пришла на работу!

Все вокруг выглядело потрясающе: деревянные полы под старину, оригинальные картины на стенах. Великолепная скульптура: фигура человека в полный рост, вся из маленьких металлических квадратиков. Перед скульптурой я задержалась; провела по квадратикам пальцем и удивилась – они будто сливались в единое облако. Закон перспективы в действии, это я понимала, но смотрелось очень эффектно. Сбоку было видно, что все квадратики соединяются между собой, образуя единый металлический каркас.

Ладно, присудим Уильяму очко за хороший вкус. Если судить по кинофильмам, дома супербогатых людей захламляли всякие пикантные произведения типа вагины размером в человеческий рост, статуй обнаженных женщин и разного рода фаллических символов. Наверное, если у тебя куча денег, такие вещи воспринимаешь уже не как пошлую дрянь, а как новое слово в искусстве. Я бы назвала такое по меньшей мере странным. Кому охота перед сном прогуляться по вагине? Зачем – чтобы каждый день чувствовать себя заново рожденным? Или разбить себе лоб о двенадцатифутовый эрегированный фаллос, пробираясь ночью к холодильнику?

Вот и кухня. Красота! Окна пропускали восхитительно много естественного света, и открывался вид на второй этаж пентхауса, что давало ощущение невероятного простора; в Нью-Йорке я такого чувства не испытывала никогда.

Я обнаружила шкафчик, доверху набитый самой разнообразной снедью. Что же приготовить?

И тут раздался звук… Так шкворчи