Читать онлайн Династия Скоген бесплатно

Плейлист

ABBA – Chiquitita

Gracie Abrams – 21

Chloe Adams – Dirty Thoughts

Cigarettes After Sex – Apocalypse

Madgalena Bay – Killshot

Alec Benjamin – If We Have Each Other

Montserrat Caballé – O mio babbino caro (Giacomo Puccini)

Lewis Capaldi – Pointless

Elley Duhé – LOST MY MIND

EDEN – Sex

EZI – Take My Breath Away

Billie Eilish – Happier Than Ever (Edit)

The Fray – How to Save a Life

Keane – Somewhere Only We Know

Mr.Kitty – After Dark

Emma Louise – Boy

The Neighbourhood – Sweater Wheather

Cloudy June – FU In My Head

Ivy Levan – Best DamnThing

Pixies – Where Is My Mind?

RAYE & 070 Shake – Escapism

Lana Del Rey – Happiness is a butterfly

Lauren Spencer Smith – Fingers Crossed

Southstar – Miss You (Sped Up Version)

Harry Styles – Daylight

Taylor Swift – Gorgeous

The Weeknd & Ariana Grande – Die For You (Remix)

Für alle, die eine Familie im Herzen tragen

Und für meine Familie, weil ich euch sehr liebe

1

Сандер

Обычно по возвращении домой я чувствовал некую свободу, вдыхая свежий бриз фьордов. Этот слегка соленый вкус словно помогал мне обрести почву под ногами, а мое сердце наполнялось покоем. Однако сегодня, казалось, воздух был наполнен кислотой. Каждый вдох обжигал легкие, как раскаленное пламя, давил на диафрагму и с треском разгорался в животе. Каждый шаг к аэропорту был мучительным, словно я только что завершил изнурительную тренировку в фитнес-зале. Или, может, вместо привычных десяти километров пробежал двадцать, а потом еще и переусердствовал в бассейне.

В июле в Осло стояла приятная теплая погода, но все же не настолько жаркая, как в Мюнхене, где я провел последние месяцы своей жизни. Там я почти окончил магистратуру и рассчитался с Хеннингом, одним из моих самых близких друзей в Германии. Одна только мысль о нем и о причине возвращения на родину заставила мой пульс подскочить.

Осмотревшись, я перевел взгляд на серебряные наручные часы. Их тяжесть на моем запястье словно напоминала о том, что должно произойти. Не считая этой фамильной реликвии, которую дедушка подарил мне на восемнадцатилетие, я практически не носил никаких статусных вещей. Часы были простыми, и лишь знаток распознал бы в них Breitling[1].

Зазвонил телефон, и я нахмурился, когда увидел на экране имя своего лучшего друга Мара.

– Ты звонишь только тогда, когда тебе что-то нужно, – поприветствовал я его, и исчезнувшая легкость снова наполнила грудь, как только я услышал его ворчание в ответ.

– Откуда ты знаешь, что мне что-то нужно? – резко спросил он.

– Потому что ты слишком ленивый, чтобы звонить просто так. Итак, мой принц, чем я могу помочь вам сегодня?

– Разве мы не договорились, что ты перестанешь так делать?

Мои губы чуть было не растянулись в улыбке, но я подавил ее.

– Ваш словарный запас, как всегда, невероятно изыскан, ваша светлость. Не желаете ли вы, ваше высокоблагородие, обратиться в суд с требованием о прекращении противоправных действий? Возможно, вам удастся добиться успеха.

– Ах, да пошел ты, Сандер. Можешь отсосать сам себе. – Его ответ заставил бы мою сестру покраснеть до корней волос. Я не смог сдержать смех, и он вырвался наружу, сотрясая плечи.

Так чертовски приятно на мгновение забыть обо всех переживаниях и просто побыть самим собой.

– Если бы я мог, – кратко парировал я, – то не стал бы тратить время на поиски любовниц.

– Пока твоя армия юристов не беспокоит нашу армию юристов, тебе придется хочешь не хочешь жить с тем, что я буду тебя доставать. Часто, и именно тогда, когда ты меньше всего этого ожидаешь. – Никакие государственные фонды мира не сравнятся с твоими ресурсами, и ты прекрасно об этом знаешь, – заметил Мар, но наконец мне удалось услышать, как напряжение покинуло его голос.

Мар, больше известный как Мариус Олав, кронпринц Норвегии, шел по жизни так, словно огромная грозовая туча нависла над его головой как дамоклов меч. Возможно, именно поэтому мы подружились уже через неделю пребывания в нашей смертельно скучной и чрезвычайно консервативной христианской школе в Осло. Шесть лет, начальная школа. Две тяжелые, навязанные судьбы, две фамилии, которые стали одновременно и проклятием, и благословением.

– Так что я могу для тебя сделать? – поинтересовался я, переступая с ноги на ногу и оглядываясь вокруг в поисках знакомого лица, потому что точно не знал, кто именно должен меня забрать.

– Ничего, просто хотел узнать, как прошел разговор.

Я рассеянно почесал кончиком пальца небритый подбородок, наблюдая за пожилой дамой в платочке, которая безуспешно пыталась поймать такси, одновременно управляясь с двумя огромными чемоданами. Ни один таксист так и не вышел, чтобы помочь ей.

– Разговора пока не было. – вздохнув, признался я.

– Я думал, ты вернулся еще вчера?

– Нет. Только приземлился, – мне не удалось скрыть разочарование в голосе.

– Вот черт! – воскликнул Мар с таким отчаянием, словно чувствовал всю тяжесть моей ноши. – Обязательно дай знать, когда разберешься с этим, если, конечно, выживешь.

– Видимо, ты и правда переживаешь, раз специально позвонил мне из-за этого, – пошутил я, но Мар оставался серьезен.

– Иначе никто не будет действовать мне на нервы, и без тебя стало бы совсем скучно.

– Неужели это признание в любви, ваше высочество?

– Не придумывай, придурок.

Это было сказано без злости, а скорее наоборот, но этот обмен колкостями вернул меня на землю. Мар умел так делать. Всего пара слов, и я снова чувствовал себя человеком, а не просто функционирующей машиной. Точно так же и я иногда делился с ним порцией беззаботности.

Мы обменялись еще несколькими ничего не значащими фразами, пока я наконец не завершил звонок и не заметил краем глаза, что пожилая дама все еще отчаянно ищет попутчика.

Кстати… Я быстро понял, что ни черный монстр с тонированными окнами, ни какая-либо незаметная машина так и не появились.

Не колеблясь ни секунды, я подошел к женщине.

– Могу я вам чем-то помочь? Может, вам нужно вызвать такси?

Она удивленно подняла голову и вздрогнула, заметив мой рост. Я отступил немного назад, потому что знал, каким пугающим могу показаться. Ее темные глаза сначала смотрели на меня неуверенно, но, кажется, моя открытая улыбка все-таки успокоила ее страхи. Женщина достала записку с адресом из кармана куртки, смущенно глянула на нее и пожала плечами.

– Вам нужно туда? – спросил я на норвежском, а когда она не ответила, перешел на английский. Она отрывисто закивала, и, быстро найдя для женщины такси, я с облегчением на лице наблюдал, как она уезжает. Довольный, я засунул руки в карманы.

Почему мне так просто заботиться о спасении других, но при этом сам я готов сделать все возможное, чтобы оказаться в еще более глубокой пропасти?

– Александер.

Услышав свое имя, я машинально замер. Мои мышцы напряглись, а плечи заныли еще сильнее, чем после трехчасового перелета. Как правило, я выбирал себе место возле аварийного выхода, если летел не бизнес-классом, потому что так ощущал больше свободы. Но в этот раз я покупал билет спонтанно, и все хорошие места уже были заняты.

Я медленно обернулся и, к своему удивлению, оказался лицом к лицу со своим младшим братом Теодором. Он был одет в темно-серый худи, черные шорты и подходящие белоснежные сникерсы, а его спортивные носки были натянуты до лодыжек. Однако сейчас он был одет намного проще, чем обычно, что меня и удивило. Как правило, он носил рубашку. Судя по всему, Теодор также сходил в парикмахерскую, потому что его блондинистые волосы, похожие на шерсть бездомной собаки с осветленными прядями, были коротко подстрижены с одной стороны, а сверху уложены в небрежную, но привлекательную прическу в стиле «спальни».

– Здравствуй, – сказал он, окинув меня пристальным взглядом. Уголки его губ чуть опустились вниз.

Хотя я мог бы и догадаться, что встретить меня приедет именно он, его появление все равно выбило из колеи. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Он казался таким же удивленным, как и я. Будто ожидал увидеть кого-то другого, и, вероятно, так оно и было. Потому что я понимал, что увидел Тео на моем лице: усталость, темные круги под глазами, слишком длинную щетину, которая делала меня старше своих двадцати трех лет, и резкие черты, из-за которых мои скулы казались почти заостренными.

Наверное, я никогда не смог бы привыкнуть к тому, как быстро вырос мой младший брат. Он уже почти догнал меня по росту. Стал не таким крупным, но все равно мускулистым. Словно его тело за пару месяцев вытянулось вверх, и времени на то, чтобы приспособиться к новой фигуре, не было. Его руки висели по бокам худощавого торса словно два каната, но все в нем казалось более отточенным. Более зрелым. Более взрослым.

Неужели я и правда не видел его шесть месяцев?

– Что, больше не играешь в хоккей на льду? – спросил я.

– Решил сделать паузу после травмы мышцы.

Губы сами по себе растянулись в искренней улыбке. Я приобнял его за плечи, которые все еще казались немного костлявыми.

– Тебе не помешает добавить в рацион больше шпината. Или же просто займись силовыми тренировками.

Лишь на мгновение он замер от моего прикосновения, но я все равно это заметил.

Словно удар ножом в сердце. Маленькое, крошечное ранение, которое все же может оказаться смертельным. Я заметил, что брат отстранился, словно больше ни секунды не мог выносить физический контакт со мной. Во рту остался неприятный привкус.

– А тебе стоит подумать о курсах по этикету, – ответил Тео после секундной заминки, которая мне показалась вечностью.

Мысли спутались, а желудок болезненно сжался. Неужели он считал, что я… Нет. Я постарался отогнать эти мысли как можно дальше. Не может быть. Только не мой брат.

– Ты ведешь себя как дедушка, – попытался пошутить я. Ощущение было такое, словно это мое первое стендап-выступление. Однако моя шутка не возымела никакого эффекта, а сердце слишком сильно заколотилось в груди.

Тео недовольно скривился, как делал всегда, когда я застигал его врасплох. В остальное время он напоминал классическую статую – гладкую и красивую, по крайней мере, если верить социальной сети SnapChat и результатам поисковых запросов в интернете.

– Просто скажи, ты мой сопровождающий? – внезапно сменил я тему, стараясь не показывать, насколько меня задела его реакция. – Ты умеешь водить?

Взгляд Тео стал убийственным, как это бывало всегда, когда я не воспринимал его всерьез. И тут я заметил, что у него уже появилась щетина, которая резко контрастировала с его светло-голубыми глазами, превращая их цвет в жидкую карамель. Когда, черт побери, мой младший братик так вырос?

– Ты отлично знаешь, что я уже много лет назад получил права, – он раздраженно закатил глаза. – Ты еще хуже мамы. «О, воробушек, ты вырос слишком быстро. Еще вчера ты бегал по дому в подгузнике».

При упоминании нашей матери внутри что-то сжалось, однако я натянул на лицо невозмутимую улыбку.

– А чего ты ожидал? Ты же у нас чертов птенчик семьи. Им не хочется знать, когда у тебя на яйцах вырастут волосы. – Грубость моих слов была намеренной, продуманный ход конем. Мне это не особенно нравилось, но помогало избежать прямого контакта с окружающими, которые общались не со мной, а с тем, кем я себя изображал.

– Итак, – продолжил я, осматривая площадь, где позади ожидающих такси выстроились электромобили. – Почему именно ты меня забираешь?

– А кого же ты ожидал увидеть?

– Комитет, – я шутливо поднял брови и широко развел руками. – Ну, ты знаешь, по полной программе. Может, Хенрика или деда. Ему я бы особенно порадовался, как и отцу.

– Комитет заседает дома. Элли считает, что лучше не сразу отдавать тебя на растерзание волкам, – ответил он полным сарказма голосом, от которого мне стало не по себе.

Естественно, моя сестра смастерила бы зонтик даже для мухи, чтобы защитить ее от непогоды. В данный момент мухой был я, а моя семья – непогодой. Или, уж лучше сказать, проклятым ураганом.

– Она хотела забрать тебя сама, но не смогла. Поэтому здесь я, – произнес Тео с таким видом, словно ему пришлось чистить унитаз зубной щеткой. Его враждебность была просто убийственной.

– Почему ты вообще вернулся домой?

– Каникулы после семестра, – ответил я, словно это все объясняло.

– Отлично, тогда чего мы еще ждем?

Брови Тео взлетели вверх, словно стрелы, а его взгляд прошелся по мне и дымчато-серому рюкзаку, который был моим единственным багажом. Все, что может понадобиться, я засунул туда. Не хотелось оставаться дома дольше необходимого.

– Это все? – спросил он.

– Да.

Брат равнодушно пожал плечами.

– Ладно. Тогда можно ехать.

Как и стоило ожидать, Тео припарковал свой «Мерседес EQ» впереди, практически в первом ряду. Мягкая кожа оказала целительное воздействие на мою окаменевшую спину. Кроме того, в салоне современного автомобиля царила тишина и стоял приятный аромат. Во время поездки мы почти не разговаривали, потому что в тесном пространстве слова казались лишними. Воздух был пропитан вопросами, но Тео сдерживался, как и обычно. Просто это было не в его стиле. Он бы скорее предпочел выпрыгнуть из мчащейся машины, чем заговорить со мной. В этом он был похож на мать и отца. Тео воплощал в себе то, что должен был воплощать я: стойкость и целеустремленность. Он был бы идеальным старшим сыном, потому что нес бы бремя семьи так, словно это он, а не наш дед еще восемьдесят пять лет назад собственными руками создал наше предприятие.

Я же, наоборот, был всем тем, чего всегда боялась моя семья: стихией, которая могла вызвать непредсказуемые последствия.

Родительский особняк находился примерно в часе езды от аэропорта, в окружении других роскошных усадеб, принадлежавших бывшим футболистам, многочисленным знаменитостям или выдающимся экономистам. Их было сложно заметить, потому что располагались они на острове Несоя. Мы владели собственным причалом с маленькой яхтой. Если погода была хорошей, с него можно было увидеть километры воды и фьорды Осло. Однако самыми красочными были закаты. Просто бесценными. Ни за какие деньги не купить. И лучшие места для наблюдения были зарезервированы для тех, кто здесь жил.

– Приехали, – деревянным голосом сказал Тео, припарковав машину в гигантском гараже. Рядом уже стояли пять люксовых автомобилей.

– Вижу, – ответил я, но не спешил вставать.

Вот так молча мы и сидели, пока не погас автоматический свет в гараже. Я понимал, что все в поместье знают о нашем прибытии. В конце концов нас уже должны были заметить на мониторах камер наблюдения, или же Хенрик сообщил им о нашем появлении. Он всегда был в курсе событий, возможно, получая информацию из видеозаписей прежде, чем о них узнавал я. Он был гончей деда и уже тридцать лет служил нашей семье. Но иногда я задавался вопросом, чем именно Хенрик занимается.

– Послушай… – начал я, желая все объяснить Тео прежде, чем разразится буря. Однако он поднял руку, прерывая меня.

– Не надо.

– Я хочу лишь…

– Брось, – снова прервал он меня. – Я могу представить, что ты хочешь сказать, но, если честно, не уверен, что хочу это слушать. Давай позже, при всех остальных. – Тео упрямо выпятил подбородок и в этот момент так напомнил нашего отца, что на секунду у меня перехватило дыхание.

Внезапно мое сердце забилось с неудержимой силой. Я никогда и не думал, что семья решит, что видеозапись может содержать всю правду. Воздух вокруг нас внезапно стал разряженным, словно мы взошли на вершину Глиттертинда[2].

– Скоро увидимся, – наконец прохладно произнес Тео и, встав, оставил меня в пустом пузыре так и не высказанных слов.

Я тяжело сглотнул. Сорок пять секунд.

Сорок пять секунд, которые в мгновение ока перевернут мою жизнь с ног на голову и все изменят.

Все.

2

Нора

Пусть даже я разбираюсь в цифрах и бухгалтерском учете так же хорошо, как дедушка в социальных сетях, мне с первого взгляда стало очевидно, что дела в нашем скромном семейном бизнесе идут не лучшим образом.

Тиканье старых часов на стене сводило меня с ума, и постепенно моя концентрация сходила на нет. В открытое окно внутрь проникал летний аромат полевых цветов, смешиваясь с неизменным и аппетитным запахом свежеиспеченного картофельного пирога potetkaker[3], который бабушка обычно готовила с лососем и шпинатом.

Со вздохом я постучала ручкой по лежащим передо мной документам и сдула светлый локон со лба. Моя голова уже гудела от обилия информации. Плечи охватило напряжение, а пятая точка чувствовала себя так, словно я решила побить мировой рекорд по сидению на месте. Я уже несколько часов пыталась пробраться через эту неразбериху из счетов, горой лежавших на заваленном бумагами столе вперемешку с покрытыми пылью папками и документами. Техническое обслуживание. Договоры с различными поставщиками услуг.

Треккинговые туры с инструктором не были чем-то необычным, но большую часть времени мы специализировались на местных жителях и предлагали им туры, проходившие вдали от норвежского туристического потока. Иногда походы длились семь, десять, а то и четырнадцать дней – с перерывами между ними. За организацию походов в горы в нашей фирме отвечали четыре человека: Оле, Сайлас, дедушка и я. Хотя, глядя на эти цифры, я вообще не понимала, как нам удастся свести концы с концами этим летом. Не говоря уже о том, чтобы тратить деньги на личные нужды, ведь Сайласу нужно было кормить семью из пяти человек.

C навязчивой мелодией из слишком большого количества правок в голове я просмотрела входящие сообщения, проверила загруженность нашего пансионата, который располагался на Хардангер-фьорде – королеве всех фьордов, и уже не в первый раз задалась вопросом, как привлечь побольше людей на наши туры, ведь средств на крупную рекламную кампанию катастрофически не хватало.

Взгляд упал на часы, ритмичное движение стрелок которых действовало мне на нервы. 11:55. Я непроизвольно улыбнулась. Для полноты этой идиллической картины, когда моя бабушка готовит на кухне, не хватало только фартука с норвежским флагом. Вздыхая и потягивая шею, я всерьез задумалась о том, не будет ли фартук действительно подходящим подарком на ее день рождения. Тогда мне было бы гораздо проще определиться с подарком и отказаться от идеи войлочной сумки, над которой я работала каждый вечер в течение двух недель, но так и не смогла добиться желаемого результата.

– Тук-тук.

Я удивленно обернулась на звонкий голос, насколько мне позволил скрипящий стул. В дверном проеме, опираясь на косяк, стояла моя лучшая подруга и соседка Ада. На ее щеках играл румянец, рыжие волосы были заплетены в тугую косу, которая спускалась до талии, а медовые глаза весело сверкали.

– Разве ты не хотела съездить в город? – спросила я вместо приветствия и, воспользовавшись неожиданной паузой, потянулась, разминая позвонки. Они щелкнули, словно шестеренки.

– Да, конечно, – ответила Ада и сморщила свой вздернутый носик, которому я завидовала еще в детстве. Мой собственный не шел ни в какое сравнение с ее, хотя дедушка им гордился. – Но твоя бабушка спросила меня, не хочу ли я захватить пустые ящики от напитков, а учитывая, что я и так собираюсь купить много всего, это, конечно, не проблема.

– Я тоже могу это сделать, – с досадой нахмурилась я и бросила быстрый взгляд на хаос из документов перед собой. – Когда закончу с этим.

– Знаю, Нора, но это не такое уж большое дело. Я сама справлюсь. К тому же я хотела быстро обсудить с тобой кое-что важное, – сказала Ада и, слегка пожав плечами, вошла в комнату.

Я заметила, что на ней новая кофта с овальным вырезом и широкие джинсы, скрывающие ее мускулистые ноги. Ее образ был дополнен эффектным макияжем и слегка тревожным оттенком на щеках, который почти сливался с россыпью веснушек. Я недоверчиво посмотрела на выделяющуюся сережку в ее ухе, которую подруга надевала только для особых случаев.

– У тебя свидание? В городе? – заинтересованно спросила я.

Ошеломленная, она застыла на месте с широко распахнутыми глазами.

– Как ты догадалась?

Да потому что это было очевидно. Ада была прозрачна, словно только что вымытое оконное стекло.

– Ты выглядишь… – я неопределенно махнула рукой в ее сторону, а уголки моих губ сами собой изогнулись в улыбке. – Сногсшибательно.

– А нельзя? – бросила в ответ Ада, но предательская дрожь в голосе выдала ее. Моя улыбка стала еще шире, а напряженные мышцы чуть расслабились.

С искренним любопытством я наклонилась к ней, сложив руки на коленях и не сводя с подруги глаз.

– Теперь мне ужасно интересно. Это Феликс? Или кто-то новенький? – Поскольку она никак не отреагировала, я тут же добавила: – Турист? – На мгновение я замолчала и нахмурилась, размышляя. – Подожди. Это же не Лиам?

– Ты слишком любопытна, – раздраженно насупилась Ада. – Я зарегистрировалась в приложении Matched[4] и познакомилась с парнем.

Меня охватило облегчение, потому что если бы это был Лиам, то мне бы целое лето пришлось терпеть любовные мучения подруги. Я всегда поддерживала Аду и других своих друзей. Однако ее страдания из-за Лиама казались неизбежными, как северное сияние, которое появляется на небе с сентября по март.

Я моментально определилась с выбором и встала, оказавшись почти на голову выше Ады, хотя моя подруга была отнюдь не маленького роста. Просто я была… крупной. Наследие моих родителей. Мое сердце уже не сжималось от боли, когда я думала о них обоих.

– Я пойду с тобой.

– Что? – в ее глазах промелькнула паника. – Нет!

– Почему нет? – спросила я, хватая джинсовую куртку, которая висела на дверной ручке, и натягивая ее. Мне нравилась эта потертая куртка с бесчисленными заплатками на спине, потрепанными краями, цветочным узором на груди и вызывающим доверие запахом. Куртка принадлежала моей маме, и надевая ее, я всегда чувствовала мамины объятия. – Мне тоже нужен перерыв, иначе я рехнусь. Когда у тебя начнется свидание, я могу вернуться на автобусе, не проблема. Все эти счета на самом деле приводят меня в отчаяние. В последнее время расходов слишком много. Кроме того, – добавила я и помахала пальцем перед носом подруги, – ты же хотела со мной поговорить.

Ада вздохнула и наконец кивнула в знак согласия, хотя выглядела немного подавленной.

– Да, это так…

* * *

Мы быстро справились с поставленными задачами, потому что весь город словно опустел. Как будто все его жители просто растворились в воздухе. Ящики с бабушкиными напитками были доставлены так же быстро, как и совершены покупки по списку Ады, и потому уже очень скоро мы оказались в JAJA, нашем любимом месте в Норхейсмунде. Матс, владелец ресторана, объездил все уголки мира и постоянно добавлял в свое меню новые кулинарные открытия. Каждый раз это становилось расширением наших горизонтов. Однако он никогда не забывал о своей родной норвежской культуре, которая придавала его блюдам особый шарм. Возможно, это также было одной из причин, по которой мы так часто посещали это место. Тут можно было познакомиться с различными деликатесами мира, при этом не выезжая из страны. С одной стороны, я не хотела оставлять бабушку и дедушку одних, а с другой – это была лишь отговорка, потому что мысль о том, чтобы сесть в самолет и отправиться в незнакомый город, вызывала у меня панику.

Так было в школе, и, скорее всего, так будет всегда.

Как только мы вошли в JAJA, я тут же заметила изменения, которые произошли с Адой. Как будто она щелкнула невидимым переключателем. В течение последних минут она безостановочно болтала, словно забыв, о чем должна была со мной поговорить. Однако сейчас она молчала и нервно грызла ногти – привычка, от которой подруга избавилась несколько месяцев назад.

Мы заняли наш излюбленный столик, который, как и весь остальной интерьер, напоминал американскую закусочную. Только деревянные элементы и яркие, низко висящие теплые лампы прорывались сквозь это впечатление, словно четвертое измерение.

Я принялась рассматривать красивое меню, обращая внимание на цены, и меня тут же охватили угрызения совести. Могу ли я вообще позволять себе есть здесь, когда у предприятия моей семьи финансовые проблемы?

Ада беспокойно ерзала на своем месте, а ее взгляд метался между меню и дверным проходом.

Я ободряюще улыбнулась ей.

– Он будет покорен с первого взгляда, а если ты еще и что-то скажешь ему своим ангельским голоском…

– Это Лиам, ладно? – вдруг сорвалось с губ моей лучшей подруги. Она опустила меню. – Просто не хотела говорить, потому что знала, какой будет твоя реакция.

Я застонала.

– Пожалуйста, не надо.

– Мы уже какое-то время общаемся и…

Я подняла руку, покорившись судьбе.

– Серьезно? Почему ты так с собой поступаешь? Ты же снова окажешься несчастной. Сначала он разобьет тебе сердце, а затем его растопчет, потому что для Лиама это, похоже, уже стало каким-то чертовым ритуалом. Ада, я люблю тебя, но где твоя гордость? Неужели прошлый опыт отношений с ним ничему тебя не научил?

– Наши чувства взаимны.

– Взаимно разбитые сердца? – Я немного наклонилась вперед и понизила голос. – Если бы я знала, что ты просто ищешь физическое удовольствие, то молчала бы в тряпочку. Потому что, честно говоря, я даже не помню, когда у меня самой в последний раз был секс. Однако ты, Ада Йохансен, ни разу не целовалась с кем-либо во время игры в бутылочку, не представляя при этом домик у озера и не мечтая об идеальной семейной жизни.

Ада моргнула, и на мгновение с ее глаз будто бы спали розовые очки, из-за чего во мне затеплилась надежда.

– Я…

– Раньше все всегда происходило именно так, – продолжила я в надежде убедить ее, прежде чем это сделает бархатный голос Лиама. – Каждый день – это словно пожирающий радость кошмар… Или что-то вроде того. Лиам играючи разбивает сердца.

– Если подумать, создается впечатление, что ты описываешь самого дьявола, – раздался голос слева от нас.

Я повернула голову, и Лиам Торесен подошел ближе с такой бесстыдной улыбкой, что мне захотелось вскочить и бросить в него тарелку. Хотя у меня не было склонности к насилию, он, как никто другой, умел пробуждать во мне самые темные стороны.

– Лиам, – рык, сорвавшийся с моих губ, едва напоминал его имя, но парень лишь снисходительно улыбнулся, ни на секунду не отрывая взгляда от Ады, которая покраснела до корней волос.

Ада служила для него своеобразным якорем, когда он терял ориентиры в своих многочисленных интрижках. И меня раздражало, что подруга регулярно попадалась в его сладкую ловушку, словно ребенок, который постоянно играет с огнем, хотя может обжечься. А в случае Ады – уже три раза. Возможно, у моей лучшей подруги были мазохистские наклонности. Или жизнь в деревне стала для нее такой однообразной, что она стремилась почувствовать что-то новое, пусть даже это влекло за собой разбитое сердце.

О себе я не могла сказать того же. Мне было проще спрятаться в своем защитном коконе, чем вылезти наружу и вылететь бабочкой в мир.

– Чего ты такая озлобленная, Свендсен? – спросил Лиам, обращая внимание на меня. Он окинул меня взглядом с ног до головы, и я почувствовала, как во мне закипает раздражение, ведь сегодня выглядела как обычно: «птичье гнездо» вместо прически на голове и никакого макияжа. Однако моя кожа уже успела загореть, и на ее фоне голубые глаза казались еще ярче.

– Что, прости? – Я приняла защитную позу, скрестив руки на груди.

– Ты что, завидуешь подруге?

– Из-за тебя?

Но, к моему удивлению, Лиам покачал головой.

– Нет, в целом. В отличие от тебя, Ада не ведет себя как восьмидесятилетняя отшельница. Однако, возможно, ты ничего не можешь сделать и неосознанно подстраиваешься под стиль жизни своих деревенских стариков, потому что больше у тебя никого нет.

Мне пришлось сдерживать себя, чтобы не наброситься на этого напыщенного пижона и не выцарапать ему глаза. Но было еще кое-что. Мой инстинкт, велевший мне бежать. Упрямое желание дать деру и спрятаться где-то среди природы, где я могла бы стать всего лишь точкой во Вселенной.

Кажется, даже Лиам понял, насколько двусмысленно прозвучали его слова, потому что поморщился и немного смущенно добавил:

– Прости, я не должен был так говорить. – Он провел рукой по густым русым волосам. – Я имею в виду не твоих бабушку и дедушку, а просто твой стиль жизни в целом. Такое впечатление… Ты когда-нибудь выбиралась из этой дыры?

Я презрительно фыркнула и спрятала дрожащие руки под стол.

– Естественно.

– Правда, что ли?

– То, что у меня нет идеального инстаграм-профиля[5] с философскими заметками и вдохновляющими фразами, еще не означает, что я живу где-то за Луной. Я уже путешествовала.

Это была чистой воды ложь, но я бы ни за что ему не призналась, пусть даже моя лучшая подруга вскинула брови, потому что не верила ни одному моему слову. Да и не должна была, потому что знала правду. Я всегда следовала привычному маршруту и не искала воспоминаний, которые были утрачены моими далекими предками.

– Уверена, что сейчас мы не мечтаем? – спросил Лиам.

Я резко выдохнула. Казалось, что от его слов мое сердце покрылось ледяной коркой.

Пульс замедлился, и я вновь почувствовала непреодолимое желание уйти. Если что-то было для меня чересчур, я всегда старалась избежать этой ситуации. Я ненавидела конфликты, даже если иногда не могла промолчать.

– Ну что? – Лиам насмешливо вскинул брови, а уголки его губ разочарованно опустились, словно он считал меня более достойной соперницей. – Ну и где твой острый сарказм? Твой чрезмерный цинизм? Где же «Ты придурок, Торесен»?

– Ты придурок, Торесен, – прошипела я, прищурившись.

– Не понимаю, почему вы оба не можете вести себя как взрослые и просто потерпеть друг друга, – пробормотала Ада, и я повернулась к ней, не веря своим ушам. Я точно не буду вспоминать при Лиаме, как часто мы с Адой, следуя всем клише, опустошали ведра мороженого и смотрели душещипательные фильмы, просто чтобы его имя растворилось в нашей памяти, как капля воды на солнце.

– Потому что Нора готова плеваться огнем, но на самом деле у нее не больше огневой мощи, чем у Мушу. В ее арсенале лишь огромное количество горячего воздуха.

– Ты действительно сравнил меня с драконом из «Мулан»?

Лиам склонил голову, и что-то в острых чертах его лица изменилось.

– Да. Ты слишком самоуверенная, знаешь об этом? У тебя нет никакого права, абсолютно никакого права вмешиваться в мои с Адой отношения. Она тоже взрослая и может принимать осознанные решения. А вместо того, чтобы задаться вопросом, почему я не могу ее отпустить, ты сразу думаешь о самом худшем. – Он сделал многозначительную паузу, избегая смотреть в глаза моей лучшей подруге. После некоторых колебаний Лиам продолжил: – Тебе не приходило в голову, что я мешаю сам себе?

Сидящая рядом со мной Ада резко вдохнула. Возможно, потому, что Лиам нечасто рассказывал о своих чувствах. Кто знает, может быть, он говорил правду, а может, это была очередная уловка, чтобы обвести ее вокруг пальца.

Я наблюдала, как он протянул руку к Аде и с бесконечной нежностью посмотрел ей в лицо. Никогда раньше я не видела у него такого выражения – полного теплоты и симпатии. Словно одного единственного взгляда на Аду было достаточно, чтобы разрушить все защитные стены и обнажить его ранимую сторону.

Я сглотнула, а сердце сжалось в груди.

Лиам снова повернулся ко мне.

– Возможно, мне стоит поблагодарить тебя, ведь без твоей помощи я бы никогда этого не произнес. Но знаешь что? Я говорю серьезно. И считаю, что ты просто завидуешь, Нора. Наверняка это связано с твоей одинокой жизнью в деревне, из-за которой ты становишься такой озлобленной и старой в душе.

Его слова медленно просочились в мое сознание. Неужели я на самом деле настолько слепа, что все время вижу только плохое, и никогда не пыталась понять его мотивы? Неужели я стала таким ужасным и мелочным человеком, что держусь за мнение, которое сформировалось у меня много лет назад.

Мне стало нехорошо.

Но Лиам еще не закончил и нанес последний болезненный удар.

– Однако я могу понять, почему ты так негативно настроена, ведь Ада тоже собирается переехать в Осло.

У меня закружилась голова, а Ада повернулась ко мне. Ее глаза расширились от испуга и стали размером с блюдца. Лиам тут же оценил ситуацию и провел рукой по лицу.

– Черт! Я думал, ты уже обо всем ей рассказала.

– Ты переезжаешь в Осло? – спросила я с легкой тревогой в голосе.

– В конце лета, да, – ответила Ада едва слышно, заправляя за уши выбившиеся из конского хвостика темно-рыжие пряди, отчего ее пирсинг стал еще заметнее. – Я все-таки решилась поступать в университет. Ну, ты знаешь, искусствоведение.

– У тебя… уже есть квартира? Или ты будешь жить в общежитии?

– Если честно… – Ада и Лиам обменялись взглядами, и я все поняла. – Мы собирались жить вместе. Квартира с четырьмя комнатами… Кое-кто сдает квартиру для совместного проживания, и брат Лиама предложил ее нам.

Словно мне в спину воткнули нож. Мышцы напряглись, сознание помутилось, и я не могла собраться с мыслями.

Ада уедет. Вот так просто. И это нормально. Это ее жизнь, ее решение. Но меня не покидало чувство, что она меня предала. Бросила в беде.

И теперь, наконец, мой инстинкт, который велел мне бежать, победил.

– Все в порядке. Это… рада за тебя. Правда. И… Мне жаль, если я кажусь вам озлобленной и старой в душе, – произнесла я, закашлявшись и избегая их взгляда. – Желаю вам счастья. – Удивительно, но мой голос звучал гораздо увереннее, чем я себя чувствовала. Он был вполне нормальным, словно мы обсуждали погоду.

– Нора, – начала было Ада, на которую было жалко смотреть. Но я не хотела быть той подругой, которая встанет на пути ее счастья, если это счастье. Мне не хотелось испытывать разочарование или становиться циничной и терять веру в счастливый конец, хотя все обстоятельства говорили именно об этом.

Поэтому я подняла руку, прощаясь, и прошла мимо Лиама, с которым была примерно на уровне глаз. Его темно-карие глаза сверкнули, но мне показалось, что в них мелькнуло что-то еще. Отблеск раскаяния?

– Я тебя люблю, – произнесла Ада и быстро сжала мою руку.

Я пробормотала что-то невнятное в ответ, напряженно кивнула и покинула JAJA.

В ярком солнечном свете я сделала глубокий вдох и направилась на автобусную остановку, потому что обещала Аде, что сама доберусь домой. К сожалению, автобусы здесь ходили согласно собственному расписанию, что меня особенно раздражало. Ожидание казалось вечностью, и я не могла перестать думать о ситуации, анализировать ее со всех сторон и критиковать себя.

Мой взгляд зацепился за профессионально оформленный рекламный плакат, и сердце ушло в пятки, когда я прочитала название «Охотники на троллей» – так назывались наши самые крупные региональные конкуренты. В этот момент мой язык словно превратился в инородный объект, пытавшийся найти убежище в моем пересохшем рту.

Не хватало еще и этого.

Я закрыла глаза, сделала глубокий вдох и, держась двумя пальцами за ноздри, постаралась успокоиться. Не нужно волноваться…

Вот она, причина, по которой наши заказы в последние несколько недель резко упали.

«Путешествие к Сердцу Троллей» – этот слоган заставил мой пульс участиться. Я осознала, что мы приближаемся к краю пропасти, и, вероятно, мне уже не под силу сохранить дело всей жизни моих бабушки и дедушки. И сказать им об этом – все равно что разбить их сердце.

3

Сандер

Я надел на плечи рюкзак и последовал за Тео в прихожую семейного особняка, такую же просторную и впечатляющую, как и в моих воспоминаниях. Что не в последнюю очередь было связано со световым двориком, который дарил всему тепло и простор, и многие теряли дар речи, оказавшись внутри. Словно ты смотришь в небо и впускаешь его в сердце.

Только оказавшись в столовой и оставив позади наполненную светом прихожую с ее роскошной лестницей, я наконец выдохнул. На самом деле мне нравился мой дом. Стеклянные стены, за которыми открывался вид на фьорд с его маленькими волнами, вечно колышущимися под порывами ветра, высокие крыши и деревенский интерьер – все это, как мне было известно, стоило целое состояние. Впрочем, как и все в этом доме, хотя его внешний вид мог вводить в заблуждение. Дом казался уютным, со множеством теплых элементов, зазывающих посидеть уголков и книжных полок, служивших естественными разделителями пространства. Одним из самых очаровательных уголков в нашем доме была скамья возле окна. Под ней в два ряда были сложены книги: от классики, такой как произведения Толстого, до исторических любовных романов. Моя мама не терпела пренебрежительного отношения к любому литературному жанру, и поэтому каждая книга, попавшая сюда, была по-настоящему достойна этого места.

– Вы уже вернулись? – мама появилась в дубовых дверях столовой, и когда я увидел ее обеспокоенное лицо, все в грудной клетке сжалось. Русые волосы были идеально подстрижены и ниспадали легкими локонами на плечи, а красивые черты лица могли бы стать украшением рекламы помады 90-х годов. Несмотря на все прошедшие годы, она не утратила внешней красоты, хотя истинная красота была сокрыта в сердце. В этом море акул, полном зависти и неприязни, она никогда не встречала нас с лживой маской на лице.

Я поставил рюкзак на пол и подошел к ней, чтобы поздороваться.

– Понятия не имею, с каких пор Тео водит так, что можно свернуть шею, но мы просто пролетели по motorvei[6].

Ее легкий смех показался мне сдавленным, когда я наклонился и поцеловал ее в щеку. И только сейчас увидел то, что сначала ускользнуло от моих глаз. Внезапно ком в горле стал еще больше, потому что я понял, что означает ее поведение.

– А где глава нашей семьи?

– В офисе фирмы. Сегодня он не сможет прийти. – С тех пор как умерла моя бабушка, мама раз в неделю устраивала семейные ужины, на которые приглашала также и дедушку, и обычно он не пропускал этих встреч.

Но Аасмунд Скоген не хотел меня видеть. Возможно, я потерял его расположение. Я не должен был испытывать такое облегчение, но это было так.

– А отец? – спросил я.

– Наверху. Сейчас спустится. Хочешь чего-нибудь выпить? – Она снова постаралась избежать моего взгляда, заламывая руки перед собой.

– Так официально? – с ухмылкой спросил я, хотя больше всего мне хотелось выть. Меня переполняла осторожность хищника. – Кажется, здесь не намного теплее, чем в Антарктике.

– А ты спроси себя, с чем это связано, придурок, – услышал я бормотание Тео и повернулся к нему. На его красивом лице было написано недовольство. Он развернулся и направился в гостиную, где уселся на современный диван Capital, опершись локтями на колени и сцепив пальцы рук. Его ледяной взгляд говорил о многом. Словно все, что он сдерживал во время поездки, теперь вырывалось наружу.

Вау. Сработало.

Никогда раньше мой младший брат не выражал ко мне такой ярости. Впрочем, раньше и я так не косячил. По крайней мере, как считала моя семья.

– Теодор, – утомленно произнесла мама, словно уже устала от его высказываний.

Мысли путались. Как часто они обсуждали это дело? Как часто переживали из-за того, что произошло?

– Сандер! – раздался звонкий, как колокольчик, голос, который прозвучал как успокоительное для моих нервов, и я развернулся с улыбкой на губах. Ко мне широкими шагами направлялась младшая сестра. Яркое платье с запахом с каждым шагом развевалось вокруг ее ног, а в небесно-серых, умных глазах горел свет. Учитывая ее светлую кожу и кукольное личико, сестра всегда казалась слишком невинной для своих двадцати одного года, но, как говорится, в тихих водах черти водятся. Она могла бы достичь большего, если бы верила в свои силы.

Элли с разбегу бросилась в мои объятия, и я обнял сестру, вдыхая ее вызывающий доверие весенний аромат. По крайней мере, хоть кто-то был рад меня видеть.

– Мне так тебя не хватало! – воскликнула она, едва разжав объятия. Затем, отстранившись, окинула меня взглядом с головы до ног. Я заметил, как ее лоб слегка нахмурился, словно Элли изучала меня, как под микроскопом, и, не удержавшись, сжал ее плечи с приветливой улыбкой на лице.

– Мне тебя тоже, сестричка.

– Как всегда, бесхребетная, – фыркнул Тео со своего места на диване.

Меня охватила горячая ярость. В целом мне было плевать, когда меня осуждают, потому что я сам приложил руку к тому, чтобы создать определенный образ. Но когда речь шла об Элли, это меня сердило.

Я медленно повернулся к младшему брату, лицо которого превратилось в застывшую маску.

– Не впутывай в это Элли, – мой голос напоминал шелест дикой реки, но я старался не проявлять слишком много эмоций. Не показывать ему свою ахиллесову пяту.

– Почему это? Думаешь, она не узнает правду? Она уже, как и я, не маленький ребенок. – Тео покачал головой и взмахнул рукой. – Независимо от того, являемся ли мы семьей, после того, что ты натворил, ты заслужил холодный прием. Но наше солнышко и белая овечка не готова открыто высказать свое мнение.

Я вскинул брови, чувствуя, что мама начинает нервничать, точно не зная, должна ли она вмешаться или нет. Как правило, она не вмешивалась в наши дела, за что я был ей благодарен.

Слова Тео заставили меня остолбенеть, и мой взгляд метнулся к Элли. Я пытался понять по ее лицу, разделяет ли она мнение остальных, но не мог отыскать в ее серых, словно зимний туман, глазах ничего, чтобы это подтвердило.

– Только потому, что она рада меня видеть, ты устраиваешь ей такую сцену?

– Она даже не может постоять за себя, не так ли, сестричка? – Подражая моему тону, Тео мрачно посмотрел на нашу сестру, щеки которой покраснели, словно два перезревших помидора. Она стояла и смотрела на свои босые ноги. Хотя выражение ее лица невозможно было прочесть, я заметил, как дрожит ее подбородок, что разозлило меня еще больше.

Поэтому, прежде чем изобразить любопытство, я мысленно досчитал до трех и, склонив голову набок, расслабленно взглянул на Тео.

– В чем, собственно, твоя проблема?

– В тебе, – прорычал он и сбросил маску, которую так старательно носил. Его взгляд потемнел. – В тебе и твоей чертовой беспечности! Потому что ты уничтожаешь то, что наша семья строила десятками лет. И, кажется, тебя это совсем не волнует! Тебе плевать, как много работы и крови вложено в это предприятие! Ты заботишься только о самом себе, хотя речь идет далеко не только о твоей заднице!

Я рассмеялся, прекрасно понимая, что этим провоцирую брата. Затем спокойно засунул руки в карманы, чтобы довести его до белого каления.

– Возможно, мне просто нужно было отдать титул старшего сына и наследника трона тебе, если тебе так хочется защищать наследие нашей семьи как идеальному сыну.

Мама и Элли не осмеливались вставить и слова, но я заметил их напряжение, словно тяжелый запах парфюма в воздухе.

– Ты не знаешь, что означает принимать на себя ответственность, потому и не появлялся в последние недели после того, как видеозапись облетела весь интернет, хотя сам в этом виноват. В том, что натворил. Или мог бы по крайней мере нас предупредить. Но нет, видео ударило по семье со всей силой, и нам пришлось разбираться с последствиями.

– Ты закончил, папа?

Тео наклонился вперед и холодно глянул на меня.

– Еще далеко не закончил.

– А тебе не все равно, что я делаю? – Как ни странно, в этот момент я гордился им, хотя, наверное, не признался бы в этом даже под дулом пистолета. Он за что-то выступал. Во что-то верил. Он призывал меня к ответу, не спускал меня с крючка, противостоял мне.

Он и правда вырос.

– Нет, когда в одной лодке с тобой оказывается вся наша семья, – ответил Тео, теперь уже вернув в голос и поведение неестественное спокойствие. Кажется, брат вспомнил о том, что от него ждут, чтобы он поддерживал внешний облик. Мой маленький братик превратился в образец поведения мужчины из нашей родни.

Мои брови взлетели еще выше.

– И ты серьезно веришь, что я намеренно топлю эту лодку?

– После того, как ты посчитал необходимым схватить незнакомку за грудь и тем самым удовлетворить свои сексуальные потребности, да, я так считаю. Да, именно это ты и делаешь, – в комнате раздался всепроникающий голос отца с глубоким тембром, и на мгновение мы все затаили дыхание.

Я слегка повернул голову в его сторону и увидел, как отец приближается, источая власть и авторитет. Сегодня он был одет легче, чем обычно: в бежевые льняные штаны и светло-синюю льняную рубашку. Однако даже этот летний наряд не мог скрыть презрение, которое вспыхнуло в его глазах, как только наши взгляды встретились.

Мы все унаследовали от него крупную фигуру, а я еще и темные волосы, сильную челюсть, ямочку на подбородке и большие руки. Тео достались темные глаза и серьезное поведение, а Элли – его улыбка. Наш отец умел завладеть вниманием окружающих одним лишь своим присутствием.

Теперь это произнесли вслух.

Меня охватил холод, и я заставил себя не сжимать руки в кулаки и не выдавать своего отчаяния.

Не улучшало ситуацию и то, что Стелла, девушка с видеозаписи, уже сделала заявление. Она сказала, что все произошедшее было результатом недоразумения, что я всегда относился к ней с уважением и никогда не стал бы ее трогать без ее согласия. Однако СМИ все равно гнули свою линию. Не говоря уже о комментариях в соцсетях.

Именно поэтому я и приехал сюда – чтобы успокоить волнения в семье и все им объяснить. Однако, кажется, у них уже сложилось собственное мнение. А это было еще больнее, чем тот факт, что весь мир считал меня монстром.

Однако, возможно, я это просто заслужил, ведь в последние годы отточил свой образ придурка и отлично справлялся с ролью. Вероятно, настолько хорошо, что люди приняли эту маску за чистую монету, а может, в конце концов, я и сам в нее поверил.

– Рад тебя видеть, – сказал я отцу, и это действительно было искренне. От меня и моих брата с сестрой всегда многого требовали, но мы никогда не испытывали недостатка в родительской любви. Несмотря на то что на плечах моей семьи лежало управление многомиллиардным бизнесом и мы были вынуждены посещать роскошные балы, встречи в старом стиле или дегустацию вин, в моем детстве были и другие воспоминания, которые я с теплотой храню до сих пор. Например, поездки в горы, катание на санях и коньках на замерзшем озере зимой и другие нежные мгновения, наполненные смехом и играми.

Я увидел разочарование во взгляде его темных глаз, направленном на меня.

– Почему, Александер? Это и правда было необходимо?

Чтобы выиграть немного времени, я опустился на другой конец кремового диванного гарнитура, подальше от Тео, который ни на секунду не спускал с меня глаз, и задумался, заслужили ли они правду. В помещении повисла тишина.

– Не хочешь спросить меня, что произошло там на самом деле? – наконец услышал я собственные слова. Пульс зашкаливал.

– Это мне не нужно, – отец махнул на раскрытый журнал на обеденном столе от BRABBU[7], золотые ножки которого, скорее всего, стоили больше, чем ежемесячная оплата комнаты в общежитии. Латунная, пузатая ваза была подарком моего деда и стоила десять тысяч семьсот крон. А вот дешевые журналы казались чистой насмешкой. Конечно же, Хелена, добрая душа этого дома, рассортировала их по актуальности и по темам, которые сейчас злободневны или часто обсуждаются. Константин, пресс-референт КОСГЕН-династии, скорее всего, поручил практикантам и практиканткам достать все выпуски, которые только есть в Осло. На некоторых обложках я увидел свои более или менее удачные фотографии. Однако все они рассказывали одну и ту же историю, которая в минувшие выходные вызвала бурную реакцию в норвежской прессе: то самое видео на зеленом фоне с глупыми комментариями. Видео, которое стало вирусным спустя полгода после того, как было снято.

Я с улыбкой посмотрел на журналы.

– Это что, неумирающий феномен? Не знал, что их еще кто-то читает.

– Александер, – произнесла мама и при этом казалась такой подавленной, что меня начала терзать совесть, но я заставил ее замолчать.

– Сколько ты ей заплатил? – стальной голос отца походил на недавно наточенный клинок, и мне понадобились все силы, чтобы не вздрогнуть. Вместо этого презрительная усмешка заиграла на моих губах, как и всегда, когда я возводил защитную стену. Я откинулся назад на диване, скрестил лодыжки и положил руки на спинку.

– Ты серьезно об этом спрашиваешь?

Я заметил, как на его виске начинает пульсировать вена, хотя ничего в мимике отца не указывало на то, что я вывел его из себя своим заносчиво-безразличным поведением.

– Сколько ты ей заплатил, чтобы девушка опровергла эту историю? – с досадной невозмутимостью повторил мой отец, хотя я знал, как сильно он кипит внутри.

– Ни цента.

– Ты лжешь.

– Нет.

– Ты серьезно хочешь убедить нас, что это сорокавосьмисекундное видео было смонтировано? Что ты не трогал ее за грудь, и она возмущенно не ударила тебя по руке? Что запись, которую мы все видели своими глазами, не является продуктом многолетней легкомысленности? Что это не проступок Пряничного принца, вставшего на ложный путь?

Его слова не должны были причинять такую боль, однако причиняли. Ухмылка на моих губах казалась высеченной на камне, а грудь грозила разорваться от боли. Проклятие.

– Не хотите узнать, что именно произошло? Или сразу думаете о худшем?

– Так ты знаешь, кто опубликовал видео?

Никакой реакции на мой вопрос. Предсказуемо никакой. В конце концов, я лишенный уважения придурок, ставящий под угрозу наследие нашей семьи. Я раздраженно поджал губы. Кто опубликовал это видео – единственный вопрос, на который я пока не мог ответить.

– Нет.

– Хорошо, – отец кивнул, словно на это и рассчитывал. – Никаких публикаций в социальных сетях. Никаких интервью. Это чудо, что в аэропорту тебя не поджидал никто из прессы.

– Это не правда, – подключился Тео и поднял свой смартфон. На экране высветилась зернистая фотография, на которой можно было узнать меня, стоящего у остановки такси и помогающего пожилой женщине в платке. Подпись под фотографией была какой-то нечитаемой ерундой.

– Почему репортеры еще не сидят на деревьях перед воротами или не разъезжают на лодке по фьорду Осло? – насмешливо спросил я.

Мама тихо откашлялась.

– Потому что мы пришли с ними к компромиссу.

– Хочешь сказать, вы им заплатили, – подытожил я и заметил, как мои родители обменялись взглядами, что лишь подтвердило мое предположение. Только сейчас я понял, какими измотанными и измученными они оба выглядят. Постарели на годы, хотя прошло всего шесть месяцев с тех пор, как мы в последний раз виделись на Рождество. Дело не только в темных кругах под глазами, но и в чертах их лиц, которые заставили меня замереть. Во мне вспыхнуло сочувствие, к которому одновременно примешались угрызения совести. И в этот раз я не смог от них избавиться.

Фу-ты, черт!

Возможно, в том, что мы оказались в такой ситуации, из которой нет выхода, есть и моя вина. Намеренно или нет, я впустил эту бурю в нашу жизнь, и волей-неволей придется расплачиваться за все. Пусть даже осознание того, что семья считает видео настоящим, было подобно тысяче маленьких ледорубов в моем сердце.

С моего языка уже было готово сорваться извинение, но тут отец произнес:

– На ближайшее время тебе нужно исчезнуть.

– Исчезнуть? – повторил я, вопросительно вскинув брови. Внутри тут же вспыхнул уже потухший гнев.

– Мы спонтанно записали тебя на двухнедельный треккинг-тур, чтобы ты исчез с экранов, пока все не уляжется, – сказал он отрешенным и монотонным голосом. – Однажды ты станешь главой «КОСГЕН», Александер. Пришло время научиться ответственности.

– Я уже взрослый, а не бунтующий подросток, которого можно направить на путь истинный с помощью исправительного лагеря, – шокировано ответил я и покачал головой.

– Тогда веди себя не как бунтующий подросток, а как чертов мужчина! – внезапно взревел отец. – И так достаточно неприятно, что нам приходится разбираться с твоими эскападами, но мы не просто так готовили тебя к этой роли с детства.

Петля на шее сжалась еще сильнее. Как всегда. Как и всю мою жизнь.

Впервые я не смог сохранять спокойствие. Поэтому сделал глубокий вдох, прекрасно понимая, что все взгляды направлены на меня. Элли, в частности, смотрела на меня этим всезнающим, но сочувствующим взглядом. Возможно, она была единственной, кто видел меня насквозь.

Наверное, именно поэтому я слишком громко рассмеялся:

– Вы же не серьезно. Мне двадцать три.

– Если бы твое поведение не было таким ужасным и ты не поставил под угрозу репутацию нашего предприятия, нам бы не пришлось это делать, – решительно заявил отец, как всегда, с непоколебимой уверенностью в своей правоте. Сейчас его устами говорил дед. Которого тут не было. К счастью. В противном случае я был бы не в состоянии даже отвечать им. Временами это элитарное давление вытягивало из меня всю энергию.

– Ты хочешь мне еще что-то сказать? – спросил я, стараясь сохранять непринужденный тон голоса. – Или, может, вы хотите еще что-то мне сказать? – повернулся я к остальным.

– Ты просто неблагодарный гад, который родился в привилегированных условиях, с золотой ложкой во рту, и не ценит того, что у него есть, – сегодня Тео, похоже, был особенно язвительным.

Я насмешливо вскинул брови.

– А кем тогда являешься ты?

Он сжал зубы, и на его челюсти дернулась мышца.

– По крайней мере, в отличие от тебя, я все это осознаю.

– Ну и хорошо, – я хлопнул в ладоши и ловко поднялся с дивана, хотя в животе бушевала дрожь, словно после поездки на американских горках. Грудь сдавило, а сердце стало таким тяжелым, словно за последние минуты превратилось в камень. Казалось, оно просто перестало биться.

– Если вы не против, то лучше продолжим этот разговор завтра.

– Александер, тебе стоит использовать эту паузу с пользой. – Отец не отрывал от меня взгляда, когда я, проходя мимо, похлопал его по плечу.

– Или что? – В этот раз на моем лице не было и следа улыбки.

– Или нам придется поговорить о твоих финансовых средствах и будущем в целом. – Родители снова обменялись взглядами, и мой желудок рухнул вниз. Они это уже обсуждали.

– И что вы планируете сделать, забрать мою долю?

Лицо Элли стало белым как мел, но она продолжала молчать, а Тео с удовлетворением наблюдал за мной.

– Если понадобится. Воспользуйся этим перерывом и подумай обо всем. Когда вернешься, мы поговорим о твоей роли в фирме.

Давление сводило меня с ума, но я понимал, что иного выбора нет. Мой путь был предрешен, каждый его сантиметр. С того момента, как я издал первый крик после рождения. Он был закреплен записью моих четырех имен, за которыми последовали крещение, частная школа и публичные выступления.

Больно, но мне придется это сделать.

Ради семьи. Ради репутации.

– До завтра, – я устало кивнул, взял рюкзак и поднялся наверх, проходя мимо картин из разных эпох, а непрямое верхнее освещение указывало мне путь в мою комнату. С некоторой досадой я бросил свои вещи на широкую кровать. Она приятно пахла свежестью и навевала воспоминания о детстве. Несмотря на ранний вечер, через узкое чердачное окно все еще проникали теплые лучи солнца. До Sankthans[8], летнего солнцестояния, оставалось еще пару дней, поэтому ночи были очень короткими.

Переодевшись, я спустился по задней лестнице в подвал и включил подогрев бассейна, чтобы поплавать. Я плавал, пока легкие не начали гореть, руки не заболели, а все мысли не исчезли. Нет, не исчезли, но стали тише. И их стало легче выносить.

Наконец, помывшись под душем и сидя в темноте своей комнаты, я бросил взгляд на телефон и обнаружил два снэпа от моего друга Хеннинга: фотография его гейм-центра и LED-лампы с подписью.

Хеннинг: Ты приехал? Я сказал Карле все, что думаю об этом дерьме.

Я со вздохом закрыл глаза. Хотя он и сам уже достаточно часто оказывался разочарован, все равно не мог представить, что это его откровенная «ложная» подружка Карла рассказала обо всем прессе. Честно говоря, он не считал ее способной на такое. Хеннинг, который сейчас участвовал в Формуле-2 и был таким же сорвиголовой, как я, тоже засветился на видео, из-за чего медиаменеджер предложила придумать алиби-подружку. Выбор случайно пал на Карлу, что сначала показалось удачей, ведь ее отец тоже когда-то работал в Формуле-1. Прекрасная история любви, которая хорошо продается.

Мой первоначальный скептицизм, вызванный тем, что Хеннинг не рассказал мне о выдуманных отношениях, полностью рассеялся за последнюю неделю. Главным образом потому, что я видел их вместе. Когда парочка находилась в одной комнате, складывалось впечатление, что вокруг них никого нет. Такое интимное напряжение я уже вечность не видел и не чувствовал. Даже с моей бывшей Лекси.

Я отправил Хеннингу фотографию своего чердачного окна.

Александер: Думаю, ты ошибаешься. Это не она. Как у тебя дела?

Ответ Хеннинга не заставил себя ждать, и я увидел лишь потолок его комнаты.

Хеннинг: Ты спрашиваешь, как у меня дела, хотя это твое имя потрошат в прессе?

Александер: В моем случае на кону лишь репутация, а в твоем – сердце, Кифер.

Пауза.

Хеннинг: Черт, я влюбился в нее еще в первую секунду, но за последние месяцы ситуация только ухудшилась.

Александер: Подожди, все прояснится.

Хеннинг: Да… думаю, я слишком остро отреагировал.

Александер: Из-за страха?

Хеннинг: Понятия не имею. Возможно. Мне нужно как-то все уладить. Сообщишь мне, если Стелла позвонит и скажет что-то еще?

Александер: Конечно.

Я практически сразу открыл чат со Стеллой. Она была виновата в том, что наша жизнь превратилась в хаос. Она приняла необдуманное решение, но сделала это в состоянии аффекта. В новогоднюю ночь. Будучи пьяной.

«И?» – написал я и услышал стук в дверь.

– Привет, – внезапно раздался нежный голос Элли, и я обернулся. Моя сестричка неуверенно опиралась на дверной проем и настолько внимательно смотрела на меня, словно тут же хотела спуститься в подвал и нарисовать мой портрет. В ее серых глазах светилась обеспокоенность, и она поджимала верхнюю губу, как делала всегда, когда волновалась.

Из груди вырвался долгий вздох.

– Привет.

– Все прошло не так, как я думала, – тихо произнесла она и нервно потерла большим пальцем тыльную сторону ладони. Мое сердце наполнилось теплотой, потому что именно Элли, скорее всего, переживала больше всех. Она всегда была очень заботливой и беспокоилась о своей семье.

– Мне жаль, что я втянул тебя в это.

Она обеспокоенно нахмурилась.

– Это тебя все критикуют. Мне очень жаль, что они не хотят тебя выслушать, – с сожалением произнесла Элли, покачав головой. – Что на самом деле произошло? В ту новогоднюю ночь…

Я растянул губы в слабой улыбке.

– Ты что, не веришь в официальную версию?

– Ты бы не прикоснулся к девушке без ее согласия. Я тебя знаю, Сандер. Даже если ты делаешь вид, что тебе все равно и речь идет о развлечении. Ты можешь быть кем угодно, но точно не человеком, который обижает женщин. Или переходит допустимые границы.

Если бы сестра только знала, насколько точно она меня описала и как ее слова освободили меня изнутри. Словно камень в груди наконец-то сдвинулся с места, а сердце снова начало биться.

Элли смотрела на меня так, словно понимала. Хорошо, если хотя бы один человек в нашей семье не относится ко мне как к грязи. Предателю, на которого нельзя положиться, потому что его непредсказуемое поведение привело всех к краху.

– Спасибо, – это стоило тысячи слов. – Не могу поверить, что они хотят отправить меня прочь, как какого-то подростка, – пробормотал я, опусти взгляд.

– Это неплохая идея.

Я удивленно поднял голову, а Элли, словно не желая меня напугать, вскинула руки в защитном жесте. Затем зашла в комнату и села на заправленную постель.

– Ты можешь насладиться заслуженным отдыхом, очистить мысли и подождать, пока все забудется. Возможно, там ты поймешь, чего хочешь от жизни. На самом деле хочешь. Ты уже не бунтарь-подросток, но иногда ведешь себя именно так. Просто бунтуешь по-своему. В своем стиле. Но продолжаешь придерживаешься плана, который они тебе предложили. Вопрос лишь в том, этого ли ты на самом деле желаешь.

С моих губ сорвался тяжелый вздох, и все сказанное прочно запечатлелось в голове. В целом, то же самое мне предложил отец, но из уст Элли это звучало не как нападение, а как протянутая рука помощи. Я уже давно ходил кругами из-за своего поведения, не имея четкой цели перед глазами. Возможно, мой образ жизни также был обусловлен тем, что в основном я жил в соответствии с ожиданиями моих родителей. Даже выбирая предметы для изучения – бизнес и экономику, – я никогда не чувствовал себя по-настоящему счастливым.

Эти две недели могли бы стать спасательным канатом. Тросом для карусели, которая кружится все быстрее и быстрее.

Наконец я кивнул.

– Возможно, ты права.

– Конечно, права, – улыбнулась она. – Итак… Что произошло в тот вечер?

Я вздрогнул, но все же рассказал обо всем. Во всех подробностях.

4

Нора

– Это… это так волнующе.

Я непринужденно рассмеялась, когда Грегори открыл двери белого автобуса и оттуда вышли две пожилые дамы. Они закрывали глаза от солнца морщинистыми руками и осматривали маленькую площадку перед нашим пансионатом. Гладкий трехэтажный деревянный дом с крабово-красным фасадом выглядел приветливо и игриво благодаря множеству фронтонов и четырехугольных слуховых окон. С годами появилось еще два маленьких домика, в каждом из которых могла разместиться семья. То, что они видели, было счастьем всей жизни моих бабушки и дедушки. И с тех пор, как пять дней назад я увидела те цифры, мое сердце налилось свинцом. Жилье, которое родители дедушки возвели собственными руками, находилось на возвышенности с захватывающим дух видом на Хардангер-фьорд. Ближайшее жилое здание находилось в двух километрах от меня. Оно принадлежало семье Ады, с которой я едва перекинулась парой слов после своего безрассудного побега из JAJA. Если не считать ее робкое сообщение «Мне жаль, стоило рассказать тебе о переезде в Осло», новостей о сериале и присланной статьи со сплетнями о гонках – отчаянной попытки заключить мир, поскольку нам обеим нравится Формула-1. Сначала Ада волновалась, что, вопреки ожиданиям, трое ее любимых гонщиков Формулы-1 не лидируют в сезоне, а потом появился отчет о двух немецких молодых гонщиках, сражающихся за одно свободное место в следующем году, и, наконец, она рассказала о своем разочаровании из-за падения Пряничного принца.

«Я ни за что бы не подумала, что он на такое способен», – прокомментировала Ада следующую статью, в которой речь шла о богатом наследнике кондитерской династии «КОСГЕН», очевидно позволившем себе весьма отвратительный проступок. Я не прочитала статью внимательно, так как мои мысли были заняты совсем другим.

«Как будто мы знаем, что он за человек на самом деле», – последовал мой краткий ответ, и с тех пор в переписке повисла пауза.

Меня все равно ранил тот факт, что подруга не стала обсуждать со мной свои планы. Мне все еще было больно. И эта боль была подобна незаживающей ране, из которой сочится кровь. Потому что Ада была моей лучшей подругой, и до этого момента наши жизни были связаны. Но теперь она уезжала, и я не знала, почему это так меня мучило.

Между тем я так и не смогла найти в себе силы рассказать дедушке и бабушке о катастрофическом положении, в котором оказались наши финансы, а также все наше предприятие. Пансионат и текущие расходы – это одно дело, но ко всему прочему, мы столкнулись с уменьшением количества клиентов, которые заказывали треккинговые туры. Наша фирма оказалась на грани исчезновения, ведь мы не были ни крупной, ни широко известной, ни достаточно заметной компанией.

Вздохнув, я расправила плечи и заставила уголки губ не опускаться.

– Добро пожаловать в «Мгновение удара сердца»! – поприветствовала я двух дам, которые, судя по радостному выражению их лиц, с нетерпением ожидали этого дня.

Семейное предприятие носит такое название с тех пор, как мои прабабушка и прадедушка еще в 1970-е годы начали организовывать треккинговые туры. В то время самого пансионата еще не существовало.

– Труде и Сильвия, правильно?

– Именно так. Эти две старые карги станут твоей ношей на две следующие недели, – сказала дама, стоявшая слева, и убрала с лица седые, как луна, пряди. Ее темные глаза задорно блеснули. – Меня зовут Труде, а это Сильвия.

Уголки моих губ дернулись, а на сердце стало легче, и я записала их имена в список участников нашего похода.

– Как здорово. Меня зовут Нора. На стойке администратора вы получите ключи от забронированных гостиничных номеров, а во второй половине дня подъедут остальные гости. Завтра рано утром отправимся в путь.

– Ждем с нетерпением! – ответила Труде и взяла под руку свою подругу. Грегори помог гостям с багажом, с улыбкой профессионала поставив сумки у их ног.

Вслед за пожилой парой из Бельгии, пораженно оглядывающей маленькую площадку перед пансионатом, из автобуса вышли другие участники треккингового тура. Темно-каштановые волосы одной женщины, обладающей крепким телосложением, достигали плеч и были подстрижены настолько ровно, словно их срезал самурайский меч. За ней, внимательно осматривая все вокруг глазами цвета лесного ореха, следовал мужчина с такой же аккуратной прической и гладко выбритыми щеками.

Я опустила голову и отметила в списке фамилию Клаусен. Только это имя подходило паре, которая вышла из автобуса, учитывая их возраст и внешний вид.

Как бы мне ни хотелось это признавать, но большинство людей можно было разделить на определенные категории. Дедушка всегда говорил, что есть четыре причины для участия в туре: любовь к природе, жажда приключений, поиски себя и побег.

В этот раз к нам приехало всего тринадцать человек: семья с двумя девочками подросткового возраста, две супружеские пары, две пожилые дамы, а также мать с сыном и участник, приехавший в одиночку. Трое последних должны были приехать чуть позже из Осло и встретиться с нами в маленьком аэропорту в Бергене, откуда нам предстояло пройти восемьдесят километров до пункта назначения. Вот так.

Я всех поприветствовала, представилась и объяснила гостям, как пройдет следующей день. Отличительная черта нашего тура – это не просто повторение уже известных маршрутов, а возможность открыть для себя всю красоту и разнообразие природы Хардангер-фьорда и посетить национальный парк Хардангервидда. Учитывая разнообразную публику, это работало только потому, что мы организовывали перевозку багажа из одного места к другому, выбирали тропы, подходящие для начинающих, и посещали не только любимые места, но и неизвестные маршруты. До ночевки на Троллтунге, Языке Тролля, до которого сложно было бы добраться в рамках однодневного тура, и трех других остановок в защищенных местах, мы не спали в палатках. Лагерь при таком количестве участников можно было разбивать только в случае, если погода не была слишком сухой. Тогда нам не запрещалось делать остановки для приготовления пищи на гриле с использованием открытого огня. Одним из самых ярких впечатлений от поездки и моим личным фаворитом, помимо посещения различных водопадов и проклятых лесов, населенных троллями и феями, неизменно становился рафтинг на реке Раундальф.

Тем временем Грегори уже раздал всем багаж – несколько чемоданов и в основном однотонные походные рюкзаки, в которых лежало заранее подготовленное оборудование.

– Добро пожаловать в Hjerteslag Øyeblikke[9]. Меня зовут Нора Свендсен, и следующие две недели я буду вашим инструктором, – сказала я семье из четырех человек. Они уже взяли свои чемоданы и направились ко мне и к главному дому. Согласно информации, которую я успела запомнить, девочкам было одиннадцать и четырнадцать лет. Вилма, старшая из них, с легким недовольством морщила нос, в то время как ее младшая сестра Джулия старалась не показывать свое искреннее любопытство, копируя безразличный вид старшей сестры. Однако в ее глазах все-таки блестели искорки интереса, когда я рассказывала о планах на следующий день.

– Здесь есть Wi-Fi? – прервав, спросила меня четырнадцатилетняя девочка, сложив губы бантиком. – Последний километр не было никакой Сети.

– Вилма!

Вилма бросила раздраженный взгляд в сторону матери, словно стрелу.

– Честно? Уже и так ужасно, что вы затащили меня на этот тур. Не можете же вы еще и забрать надежду переписываться с друзьями. Как мне тогда вообще выжить?

Подавляя улыбку, я кивнула ей.

– Конечно, у нас есть Wi-Fi. Пароль вы получите на стойке регистрации. Однако во время тура я не могу гарантировать выход в интернет. Но у нас есть спутниковый и радиотелефон, если что-то случится, а Сеть пропадет.

С каждым произнесенным мной словом ее лицо менялось, и в конце концов Вилма с ужасом уставилась на меня. Не стоило мне так веселиться из-за этого, но все же.

Я рассмеялась:

– Не волнуйся. Тур закончится быстрее, чем тебе кажется. И, возможно, он все же тебе понравится.

– Это будут худшие две недели моей жизни, – пробормотала Вилма с похоронным лицом, но ее младшая сестра все еще завороженно смотрела на меня. Отец обеих девочек приобнял старшую за плечи. Она не стала сопротивляться, но закатила глаза и молча слушала, пока я в нескольких словах описывала предстоящие события. Несмотря на то что Вилма не проявляла особого тепла к своим родителям, я завидовала их взаимопониманию и поддержке. Заметив, как они близки, я почувствовала, как мое сердце наполняется печалью. В такие моменты я остро осознавала, что никогда не испытывала ничего подобного. И никогда не испытаю. Когда мне было всего два года, произошел ужасный несчастный случай, который изменил всю мою жизнь. Не было ни вспышек гнева, ни периода непослушания, когда хотелось убежать от родителей. Не было утешающих объятий и безусловной любви, как бы я ни отталкивала их.

Возможно, Вилма еще не осознавала своего счастья, которое нельзя купить ни за какие деньги мира. Только что-то потеряв, мы хотим вернуть это любой ценой.

– Желаю хорошо провести время! Увидимся завтра рано утром, – закончила я, и они попрощались. Джулия – с застенчивым смехом, а Вилма кивнула, не выражая никаких эмоций.

Я молча смотрела вслед семье, погрузившись в свои мысли, пока четверка входила в главное здание, где располагалась стойка регистрации. Джулия радостно вскрикнула, обнаружив Орео, нашу норвежскую дикую кошку, нежившуюся на солнце возле входа.

– Кажется, мы нашли кандидатку для этого тура. Ну что, готова поспорить? – Грегори бесшумно подошел ко мне и, широко улыбаясь, скрестил руки на груди. На первый взгляд его лысина и массивный крест делали его устрашающим. Но уже через несколько секунд он скорее напоминал золотистого ретривера.

Я рассмеялась, потому что тут же поняла, что он придумал и о ком мы говорим. Судя по всему, Грегори слышал мой разговор с этой семьей.

– Да ладно, в этот раз у меня нет шанса.

– Что? – он с сомнением бросил на меня косой взгляд. – Ты уже готова сдаться? Почему я не слышу: у нее стойкий характер, ты скоро увидишь, Грегори. Она всех нас удивит.

– Не знаю…

Теперь его взгляд стал недоверчивым.

– Постой. Мы не можем поменяться ролями. Это я во всем сомневаюсь, а ты всегда веришь в чудо. Где же твой непоколебимый оптимизм?

«Затерялся среди всех этих счетов», – подумала я, но ему ответила:

– Просто я не уверена в Вилме.

– Кто знает, может, и она окажется крепким орешком, – ухмыльнулся Грегори. – Девочка производит впечатление упрямой особы.

Я задумчиво взглянула на входную дверь, за которой только что исчезла Вилма с родителями.

– Ты прав, она кажется сильной, – именно это и нужно было мне сейчас. Тот, в кого я могу поверить. Тот, кто перерастет себя и сделает то, чего другие от него не ожидают.

Я глубоко вдохнула и наполнила легкие свежим летним воздухом.

– Ладно. Она справится.

– И мне не нужно забирать ее и вести к одному из мест привала?

Я машинально вскинула подбородок и вызывающе глянула на Грегори.

– Ага. Вилма справится. Я в нее верю. Но… – Я подняла палец. – …если ты проиграешь в споре, то дашь мне рецепт того шоколадного торта, который Лисбет в прошлый раз принесла на день рождения дедушки.

Грегори возмущенно втянул воздух через нос, но я видела, что его карие глаза орехового цвета довольно сверкнули.

– Это чертовски высокая цена.

– Ты знаешь, как давно я охочусь за этим рецептом. Если ты уверен в своей победе, то тебе нечего терять.

– Договорились, – сказал он после некоторого колебания. – Но, если малышка не справится, ты три раза моешь автобус.

В этом районе автомойки были настолько же редки, как и работающая Сеть, поэтому Грегори каждые пару недель использовал поездку в аэропорт Бергена, чтобы помыть автобус. После посещения одной из остановок «Обязательство» выглядело так, будто его использовали в качестве декораций для фильма о выживании. Вообще-то, автобус хотели назвать «Свобода», но Грегори ошибся со значением, перепутав «Liability» и «Liberty», и впоследствии утверждал, что автобус, как и его собственное дитя, нельзя было просто переименовать.

– Договорились, – наконец ответила я и пожала его большую и мозолистую руку.

– Сначала я еще заскочу домой, а потом поеду в аэропорт.

– Хорошо. Передай от меня привет Лисбет.

– Конечно, – он постучал двумя пальцами по лбу, затем залез в автобус через открытую боковую дверь и сел за руль.

Мое сердце охватила грусть. Если мы не сможем поддерживать Hjerteslag Øyeblikke в прежнем состоянии, то и ему придется столкнуться с последствиями. Возможно, мы сможем сохранить пансионат в рабочем состоянии, но тогда зданию потребуется срочный ремонт. Пока это терпит, но все же когда в паре километров от нас откроется Skyline Lodge[10], возникнут серьезные проблемы. Шикарный деревянный дом с полностью стеклянным фасадом и прекрасным видом на Хардангер-фьорд. Этот проект оплатил и проспонсировал международный инвестор, имя которого никто не знал, а нам едва хватало денег на уборку или рекламу.

– О чем задумалась, цветочек?

Услышав голос бабушки, я слегка откинула плечи назад и приподняла уголки губ, пытаясь изобразить улыбку. Она встала рядом и пристально посмотрела на меня. В ее задумчивом взгляде, который, казалось, улавливал все оттенки моих чувств, сверкали искорки.

Но я не могла заставить себя рассказать ей или дедушке, как плохо обстояли дела у Hjerteslag Øyeblikke. Возможно, в следующие две недели мне в голову придет просто замечательная идея, озарение, которое решит все проблемы. Для этого я использовала и ценила короткие передышки во время привалов. В эти моменты я позволяла себе расслабиться и погрузиться в мир мыслей, который всегда захватывал меня настолько, что я забывала о времени. Все сводилось к жжению в мышцах, регулированию дыхания, к распределению собственных сил. Не было внешнего мира, печали и будущего – лишь данное мгновение.

Не многие могли вот так остаться наедине с собой, возможно, именно по этой причине мы с Грегори делали ставки. Чтобы убедиться, что человек способен преодолеть себя, даже если на первый взгляд это кажется невозможным.

– Я рада предстоящему туру, – с небольшой заминкой объяснила я.

– Правда?

– Да. Погода должна выдаться фантастической, – монотонно ответила я.

– И это все?

Я кивнула, но не могла заставить себя посмотреть бабушке в глаза, потому что тогда она все бы поняла.

– Ага.

– Может, это как-то связано с молодым человеком?

Я машинально замерла, уже готовая протестовать, но затем одернула себя. Если она подумает, что я переживаю из-за неразделенной любви, то это будет лучшим выходом из ситуации. Поэтому я поджала губы и молчала.

– Так-так… – Бабушка лишь слегка улыбнулась, словно уже все знала, и этого было достаточно, чтобы я поспешила найти оправдание и скрыться в своей комнате. Правда клокотала во мне, словно готовый прорваться наружу фонтан.

– Мне нужно еще раз пробежаться по спискам, – пробормотала я, убрала прядь волос с лица и направилась домой.

С каждым шагом я ощущала на себе не только бабушкин взгляд, но и свою собственную совесть, которую пыталась заглушить и надеялась, что она больше не проснется.

* * *

– Нора! – позвал дедушка, стоя на лестнице главного дома, который прилегал к пансионату и где мы жили вместе с бабушкой и дедушкой. Его настойчивый тон насторожил меня, и я подняла голову от документов, над которыми снова ломала голову. Нора-мазохист.

– Что такое?

В дверях появился дедушка. Несмотря на свои шестьдесят пять лет, он казался свежим и полным жизненных сил. Вокруг выразительных глаз виднелись морщинки от смеха. Казалось, что он вот-вот лопнет от желания поделиться со мной чем-то важным.

На взгляд постороннего, его лицо выражало спокойствие, но я-то знала, что дедушка с трудом сдерживает улыбку.

– Полоса неудач номер один.

– Уже?

Он сдавленно усмехнулся и провел рукой по короткой бороде:

– Тебе нужно к кое-чему подготовиться.

Я застонала. Это не предвещало ничего хорошего. Когда сразу несколько вещей начинают идти не так, это обычно является признаком того, что за ними последуют новые проблемы. Как верхушка айсберга, которая торчит над водой, в то время как большая его часть остается под поверхностью. Иногда это походило на проклятие. И начало двухнедельного путешествия с неудачи могло привести к катастрофе.

– Итак?

– У Грегори сдулось колесо, потому что он не заметил выбоину, – начал дедушка.

Ну естественно.

– Виткаускасы пропустили свой рейс, потому что их самолет из Вильнюса опоздал.

Понятно.

– Они прибудут рано утром первым же самолетом.

Это означало, что придется совершить дополнительный рейс, а тур, возможно, будет задержан.

– Но нам нужен кто-то, чтобы забрать Ларсена.

То есть я.

Я прищурилась и посмотрела на часы. Стрелка двигалась медленно, но неумолимо приближалась к вечеру.

– Когда его самолет приземляется?

– Через час.

– Черт, – выругалась я, осознав, что почти опоздала и не попаду в аэропорт вовремя. Нет ничего хуже, чем произвести негативное первое впечатление. Ведь тогда его могут разместить на интернет-форуме с оценками, а в данный момент мы действительно от них зависим. Каждый оставленный отзыв может привести к новым потенциальным бронированиям.

– Это значит…

– Ты уже опоздала.

– Это не полоса неудач, а чертова лавина.

«Страшно представить, что же будет с нашим треккинг-туром, если проблемы начались уже сейчас», – промелькнуло у меня в голове.

Я быстро схватила кошелек, достала папку из ящика, выключила маленькую древнюю настольную лампу, теплый свет которой напоминал маяк посреди всего этого хаоса, и отодвинула скрипящий деревянный стул. Затем поспешила вниз по яркоокрашенным ступенькам, мимо встроенных дедушкой ниш с креслами и полками, которые казались неотъемлемой частью стен, зеленых, как мох.

– Хочешь захватить с собой что-то перекусить? – крикнула бабушка, когда я проходила мимо кухонной двери. – У меня осталось кое-что с обеда.

– Нет, все хорошо, – ответила я по пути, помахала ей и направилась в гараж. Там я прыгнула за руль Берты, моего «Вольво», у которого за плечами уже было столько километров, сколько я никогда не преодолею.

По дороге в аэропорт я слушала подкаст о реальных преступлениях. В этот раз речь шла об убийстве в общине амишей на северо-восточном побережье США. Пока я погружалась в мир криминала, цвета на горизонте менялись, а солнце стояло так высоко, что казалось, будто оно никогда не опустится за горизонт. Здесь, перед воротами Бергена, время, казалось, остановилось, словно играя в «Доктора Стрэнджа». Мне нравилось это ощущение свободы, которое дарили широкие пространства. В такие моменты я полностью погружалась в себя, и ничто иное не имело значения.

Наконец, оказавшись в аэропорту, я почувствовала себя немного расслабленнее, но торопилась не меньше. Многое стояло на кону. Слишком многое. Каждое незначительное событие могло стать причиной больших неприятностей, как падающие костяшки домино. Я не хотела, чтобы все началось с проблем.

В маленьком зале прилетов было многолюдно, потому что в это время сюда прибывало сразу несколько рейсов, особенно с теми, кто регулярно улетал на работу, а теперь их забирали семьи. Но среди толпившихся были также путешественники и туристы.

Я достала из рюкзака толстый фломастер и лист картона, которые успела захватить в суматохе сборов и отъезда. Сопоставив имя с карточкой регистрации участника, я написала на картоне: «С. Ларсен». Странно, что самого имени не было.

Через некоторое время в зале стало заметно меньше людей, и я почувствовала усталость, а в животе заурчало от голода. При виде каждого парня, который проходил через двойные двери, я натягивала на лицо приветственную улыбку, однако никто из них не реагировал ни на меня, ни на табличку, которую я только что смастерила. Все парни в возрасте между двадцатью и тридцатью пятью проходили мимо меня.

Через двадцать пять минут, убедившись, что С. Ларсен на самом деле вылетел из Осло рейсом с указанным номером, я, покорившись судьбе, набрала номер Сандера Ларсена.

В зале прилетов в этот момент было всего несколько человек. Информация о выдаче багажа рейса из Осло уже исчезла с табло.

Где-то рядом со мной начал звонить телефон, и я машинально развернулась на звук. Там стоял широкоплечий стройный мужчина примерно моего возраста, возвышающийся над немногими присутствующими примерно на голову. На нем был свободный мятно-зеленый пуловер и темно-коричневые штаны из плотного материала. Густые черные волосы были спрятаны под кепку с надписью «Университет Кембриджа», а козырек так хорошо скрывал его лицо, что я едва могла рассмотреть остро очерченный подбородок. Рядом с ним лежал невзрачный рюкзак среднего размера, который в лучшем случае мог вместить вещи на пару дней.

Не только его безупречный стиль одежды и дорогие часы создавали вокруг него ауру богатства, но и внушительная фигура. Казалось, он затмевает всех, кто находится рядом. Но в то же время в его поведении была какая-то удивительная непринужденность, которую я редко встречала. Словно все это досталось ему очень легко. Однако у меня сложилось такое впечатление, что он предпочел бы спрятаться.

У моего уха снова раздался гудок, и я заметила, что молодой человек достал смартфон, глянул на экран и наконец отменил входящий звонок. В этот же момент звонок с моей стороны оборвался.

Л-ладно.

Я немедленно направилась к нему, стараясь подавить неприятное ощущение в груди. Мои ладони стали влажными, но я продолжала идти к нему, убежденная, что это и есть С. Ларсен. В этот момент он закатил рукава пуловера до локтей и обнажил загорелые мускулистые руки. У меня непроизвольно подкосились колени. Взгляд метнулся к его ухоженным большим рукам, и я молча проклинала его бесстыдную привлекательность.

Святые небеса.

У меня не было никаких слабостей. Никаких! Но красивые мужские руки? Это мой несчастный криптонит.

– Привет, – сказала я, встав прямо перед ним и кашлянув, чтобы парень меня заметил.

С. Ларсен резко поднял голову, и пронзительный взгляд его синих глаз застал меня врасплох. Я почувствовала, как мой рот раскрылся, но с губ не сорвалось ни звука. Он тоже молчал, а его удивленное лицо быстро сменилось на холодную маску.

– А я уже начала тебя искать, – заметила я, в надежде пробиться к нему и разрушить мрачную атмосферу.

Его широкие плечи напряглись, словно я сказала что-то не то, и, если это вообще возможно, весь его внешний вид, включая мимику, стали еще более холодными. Тогда я с дико колотящимся сердцем подняла телефон, снова набрала его номер, ни на секунду не выпуская парня из виду. При этом я не могла избавиться от мысли, что уже видела его раньше, но не могла вспомнить где.

Мне захотелось сфотографировать его удивленное лицо, но я постаралась сохранить спокойное выражение и ждала, когда снова услышу знакомый рингтон.

С. Ларсен смотрел то на меня, то на смартфон в руке и снова на меня.

Широко улыбаясь, я снова опустила телефон, но потом снова помахала им перед его носом словно флагом на финише.

– Я уже дважды пыталась тебе позвонить, – тут я указала на табличку в руке. – С. Ларсен? Я Нора из Hjerteslag Øyeblikke.

Недружелюбное выражение на его лице рухнуло, словно карточный домик, и на смену пришло новое, от которого по моей спине побежали мурашки. Непонятно, что хуже: неприступный С. Ларсен или парень, который только что показал свою выигрышную улыбку.

– О, прости, я думал, ты… – пробормотал он сокрушенно и откашлялся. Затем легким жестом снял кепку с головы и провел слишком красивой рукой по черным словно ночь волосам, прежде чем вернуть кепку на место. Теперь я была практически уверена, что откуда-то его знаю. То, как парень осматривался, словно за ним наблюдают… Это лицо…

– Я рассчитывал увидеть лысого мужчину сорока лет, которого зовут Грегори, а не… – Он окинул меня взглядом, но не с какой-то непристойностью, а скорее с любопытством. – А не тебя.

Его хриплый голос пробудил во мне желание достать леденцы для горла из кармана джинсов. Я улыбнулась ему самой ослепительной улыбкой и подмигнула:

– Спонтанная смена планов. Надеюсь, ты не против.

Он покачал головой:

– Нет, ничуть.

– Отлично, – сказала я и взглянула на его маленький багаж. – Это все?

– Да.

– Тогда я покажу, где стоит Берта.

5

Сандер

Я с удивлением смотрел, как молодая женщина с невероятно синими глазами, почти цвета ледников, неловко и в то же время уверенно берет рюкзак, который стоял у моих ног, и идет к выходу. Потертая джинсовая куртка с узором из нашитых лоскутков на спине заканчивалась точно над бедрами. Мой рюкзак лежал на ее плече, хотя я знал, насколько он тяжелый, пусть даже с виду так не казалось. Одна светлая прядь выбилась из аккуратного конского хвоста и упала ей на плечо, а картонка с моим именем оказалась зажата между ее спиной и двумя рюкзаками, причем ее собственный больше походил на рюкзачок.

На одно короткое мгновение я был так ошеломлен, что не сразу последовал за ней, но потом сдвинулся с места и догнал за несколько больших шагов. И тут же, как только сделал вдох, почувствовал ее земляной запах.

– Тебе не нужно носить мои вещи. – Я не привык, чтобы женщина выполняла за меня тяжелую работу. Наоборот, в мире моей семьи особенно заботятся о том, чтобы придерживаться классических традиций, как в коллекционировании старинных автомобилей.

Нора дерзко улыбнулась мне, отчего на ее щеках заиграли две ямочки.

– Мой дедушка все время говорит: человек ничего не должен в жизни, только умереть.

Я попытался выхватить свой рюкзак, но она уклонилась так, словно имитировала последний бой Энтони Джошуа.

– Считай это сервисом, – сказала она и подмигнула. – Грегори также забрал бы твою сумку, и ты не стал бы возражать.

– Однако Грегори точно не весит как половина меня, – заметил я, но Нора лишь громко рассмеялась.

– Уверена, если мы взвесимся, я не буду весить как половина тебя. Но хорошая попытка, С. Ларсен.

– Сандер, – пробормотал я, сбитый с толку тем, что не контролирую свою речь, однако это не показалось мне неприятным.

– Итак, Сандер, что же заставило тебя отправиться в эту поездку? – спросила девушка, подходя к одному из автоматических кассовых аппаратов на парковке. Там она поставила мой рюкзак между своих ног, чтобы у меня не было шанса забрать его. А я остался стоять на почтительном расстоянии позади нее.

– Что ты имеешь в виду?

Она быстро глянула на меня поверх плеча, затем достала парковочную карту и поднесла смартфон к маленькому сканеру, чтобы произвести бесконтактную оплату.

– Это был просто вопрос, без каких-либо скрытых мотивов. Обычный вежливый разговор. Разговоры по душам начнутся не раньше, чем через пять-семь дней, в зависимости от личных причин отправиться в тур. Одиночество, побег, любовь, семейный отдых… – На ее полных губах заиграла открытая улыбка, когда девушка снова вставила парковочную карту и энергично повернулась ко мне. – Однако, судя по всему, в твоем случае лучше оставить вопросы на последний привал. Не нужно отвечать. Мы можем помолчать, пока не доберемся до пансионата. Возможно, в это трудно поверить, но я могу быть тихой, как фьорд.

Я поборол импульс во второй раз снять кепку и провести рукой по волосам. Здесь явно все не так, как я ожидал. Тонким пальцем Нора подхватила рюкзак за петлю и направилась к темно-синему «Вольво», стоящему поблизости и выглядящему так, словно вот-вот развалится.

Нахмурившись, я смотрел на машину и задавался вопросом, о чем думали мои родители, когда заказывали этот треккинг-тур. Ах да, мне нужно исчезнуть и заново обдумать свои планы на будущее. При одной мысли о семье сердце резко сжалось. Я все еще был зол. Меня раздражало, что они предполагали худшее. Не было ни улыбки, ни дружеского прощания. На следующий день я просто уехал, не обсудив все как следует. Ледяной холод, который царил в их присутствии, был удушающим. Тот факт, что они на самом деле поверили, что я в пьяном состоянии, не думая и ничего не понимая, облапал девушку, было подобно удару ножа в живот, который воткнули и провернули.

Стараясь сосредоточиться на чем-то другом, я последовал за Норой, как неуклюжий щенок. Она была такой искренней и непосредственной. Казалось, что для нее в порядке вещей громко смеяться и говорить то, что думаешь. Не помню, когда в последний раз я встречал человека, с которым мне не приходилось играть в интеллектуальные шахматы, чтобы поддерживать беседу.

Мое нахмуренное лицо сразу разгладилось.

После того, как девушка убрала мою сумку в багажник, я устроился рядом с ней на пассажирское сиденье. В машине Нора сняла джинсовую куртку, и мой взгляд невольно остановился на ее крепких, натренированных бицепсах.

– Ты единственный инструктор в этом треккинг-туре? – наконец спросил я, одной рукой толкнув сиденье назад, чтобы вытянуть ноги. Снова выпрямившись, я увидел, что Нора смотрит на мою руку и неосознанно облизывает губы. Я непроизвольно сжал кулак, а Нора, быстро отвернувшись, чтобы скрыть румянец на щеках, завела мотор, и машина с ревом тронулась с места. Внезапно я почувствовал, как внутри меня все закипает, а дыхание перехватывает.

– Не мог бы ты повторить вопрос? – произнесла она, и мне показалось, что голос звучал немного сдавленно, словно ей не хватало воздуха.

– Ты единственный инструктор в этом треккинг-туре? – Даже мой голос прозвучал глубже, был тягучий, как вязкий сироп. Черт, Александер, соберись!

Она словно бы испытала облегчение.

– Нет, не единственный. В турах нас всегда двое, а всего четверо, и мы разделяем обязанности. Кто-то отправляется в путь, а кто-то работает в пансионате. Бухгалтерия, бронирование, шведский стол на завтрак, закупки, обычные дела.

– И как давно ты этим уже занимаешься?

– Три года, – заметив мой скептический взгляд, Нора изогнула губы в полуулыбке. – Знаю, ты спрашиваешь, чтобы узнать, сколько мне лет и со скольки лет разрешается водить людей словно стадо овец по дикой местности.

Несмотря на свое настроение, я почувствовал, как из-за необычного юмора девушки уголки моих губ приподнялись, что не укрылось от Норы, и она улыбнулась еще шире. Словно бы хотела выдавить из меня остатки негатива.

– Когда я была еще совсем маленькой, беззубой, в подгузниках и с соской во рту, меня уже возили по дорогам в корзинке. Будучи подростком, я, как настоящий монстр с брекетами, отпугивала всех животных или кого-то из участников тура. Если также переживаешь из-за спасения души, знай, ты в лучших руках. Пусть даже на первый взгляд так может не показаться.

Нора закрыла рот с довольным видом, а мне не оставалось ничего другого, кроме как ответить тем же. В следующее мгновение ее зрачки расширились, и она уставилась вперед. Сжав руль, девушка тяжело сглотнула. Неужели ей было неловко за это словоизвержение?

В ее наивной открытости было что-то умиротворяющее. Она была полной противоположностью миру, который я знал. В том мире все играли свои роли, носили маски, искусно создавая иллюзию совершенства. Якен Хгар, Безликий, гордился бы ими.

– Я в этом не сомневался ни на мгновение, – сказал я, глядя в окно. Свет низкого солнца озарял мягкие волны моря. Заход на посадку уже был достаточно впечатляющим: начиная с сияющей воды и заканчивая верхушками гор, подобно остриям копий, уходящих в небо. Вау. Все идет быстрее, чем я думал.

– Слушай, могу я тебя откуда-то знать? – внезапно спросила Нора, и я буквально превратился в соляной столб. Внутри «Вольво» становилось все теснее, секунды растянулись и превратились в вечность, и я даже забыл, что нужно дышать.

– Почему ты спрашиваешь? – произнес я после небольшой паузы, гордясь тем, как спокойно и уверенно прозвучал мой голос.

Нора искоса взглянула на меня.

– Не пойми неправильно, но ты выглядишь слишком хорошо, чтобы не быть знаменитым. – Осознав, что только что сама сказала, Нора захотела пойти на попятную, но, похоже, уже было слишком поздно. – Твой рост, плечи пловца, лицо, манера двигаться – все это выдает в тебе человека, который осознает свое положение в жизни. Но также возможно, я пересмотрела слишком много суперсентиментальных фильмов о родной стране, которые бабушка регулярно заставляет меня смотреть, когда я не участвую в походе. – Она прикусила нижнюю губу, словно с трудом сдерживаясь, чтобы не поделиться со мной еще большим количеством интересных мыслей.

– Мое… лицо? – весело спросил я.

Нора сразу же покраснела, на ее лице отразилась смесь гнева и смущения.

– Ну, ты знаешь… У тебя не совсем обычное лицо. – Она показала пальцем на себя, прежде чем умело сменить полосу движения и обогнать дом на колесах впереди нас. Я впервые заставил себя хорошо рассмотреть Нору, а не просто быстро взглянуть. На ней почти не было макияжа, на выразительном носу плясали веснушки, а рыжеватые волосы казались мягкими. Однако самыми запоминающимися были ее глубокие глаза и чувственные полные губы. Возможно, все черты ее лица были необычными, но именно их сочетание делало Нору уникальной.

Теперь и я нахмурился. Я бы не сказал, что у нее «ничем не примечательное лицо». Уж точно не в сочетании с ее сиянием. Нора была по-своему прекрасна.

– Ты уставился, – ее слова были похожи на звериный рык, и я выдавил из себя улыбку.

– Да.

– Я не напрашивалась на комплименты, С. Ларсен. Я знаю себе цену, и мне не нужно говорить о моей истинной красоте, потому что я не хожу по жизни в шортах, ожидая, когда потенциал раскроется после перевоплощения, и выжидая тот идеальный момент, когда «она спускается по лестнице в замедленном темпе».

– Ты всегда так быстро говоришь? – Я развел ноги в стороны и вытянул их вперед еще дальше, положив локти на край дверного наличника, чтобы стало немного удобнее.

– Нет, – снова рассерженное ворчание. – Только когда я нервничаю.

– Я заставляю тебя нервничать? – спросил я, и не удержавшись, специально понизил голос.

«Что ты делаешь?» – гудело в моей голове. После того, что произошло, должно быть что-то более важное, чем мой замечательный инструктор по треккингу.

– Ты флиртуешь со мной? – испуганно спросила Нора.

Прямое попадание. Мои плечи вздрогнули.

– Кажется, да.

– О боже, – простонала она. Это был полный страдания звук, словно кому-то насильно надавили тяжелым предметом на грудную клетку.

– Что? – спросил я и ухмыльнулся.

– Ты такой…

– Какой такой? – теперь мне стало любопытно. – Каким ты меня считаешь?

– Исходя из первого впечатления?

– Да.

– Какой тогда меня считаешь ты? – спросила она вместо ответа.

– Необузданной, как бурная вода в реке, – ответил я, возможно, слишком откровенно, и театрально приложил руку к груди.

Несмотря на все усилия Норы сохранить серьезность, ее губы растянулись в улыбке, и на лице появилось игривое выражение.

– В твоих устах это звучит несколько двусмысленно…

– Я стараюсь.

О, вау. Я просто не мог остановиться. Нора, как само собой разумеющееся, вытаскивала на свет эту мою легкомысленную сторону. Я чувствовал себя невероятно легко и беззаботно. И совершенно не задумывался о своих словах.

– А теперь ты. Кем ты меня считаешь? – повторил я свой вопрос.

– Бабником.

В горле поднялся громкий смех. Если бы она знала, насколько далека от правды, то ей, скорее всего, пришлось бы остановить свою любимую Берту у обочины дороги.

– Я знаю таких типов, как ты, – продолжила Нора почти шепотом. И на мгновение я задумался о том, кто мог ее так глубоко ранить, что девушка сразу же переходит в наступление. – Возможно, ты флиртуешь со всем, что не оказывается на дереве на счет три, и, словно по коридору из изношенных презервативов, идешь по кроватям этого мира.

– Эй, минутку, – сказал я, подняв руки. Моя улыбка застыла, просто заморозилась. Словно кто-то остановил время. – Типы вроде меня? Типы с таким лицом, плечами и манерой двигаться? – вспомнил я слова, ранее сказанные Норой.

Горло внезапно сжалось. Возможно, потому, что я ненавидел, когда меня относят к какой-то категории. Возможно, потому, что после последних дней мне было приятно наконец-то ощутить что-то нормальное. Чтобы люди, которые были мне дороги, не судили меня по каким-то шаблонам и не ставили на меня штампы.

– Прошу прощения, – было заметно, как она мысленно считает до пяти. – Это было непрофессионально. Естественно, я понятия не имею, какой ты на самом деле. – Прозвучало так, словно девушка проглотила лягушку.

Однако я интуитивно чувствовал, что дело не во мне. С ней что-то произошло, и Нора словно пыталась перенести это на меня.

– Мне жаль, если я ранила твои чувства. Однако это не повод…

– Ты снова говоришь слишком быстро, – мягко прервал я, и Нора закрыла рот. – Извинения приняты, – через мгновение сказал я, и она отрывисто кивнула. Я заметил, как девушка теребит зубами нижнюю губу, словно бы хочет добраться до другого слоя кожи.

Целую вечность мы ехали в молчании вдоль извилистой реки, в то время как пики гор поднимались все выше в небо. Мой телефон завибрировал в заднем кармане, и я его вытащил. Мне писала Стелла.

Стелла: К сожалению, я все еще не знаю, кто это устроил. Мне жаль, Александер.

Я тихо вздохнул и задумался, стоит ли обратиться к нашему юристу Олафу с просьбой подключиться к этому делу? Однако, что это даст? Уже слишком поздно. Моя репутация испорчена. Мир считает меня злодеем этой пьесы. Все обратные истории СМИ воспримут как попытку меня обелить. Именно так они и восприняли опровержение Стеллы.

– Плохие новости? – спросила Нора, вторгаясь в мои мысли.

– Можно и так сказать.

6

Нора

Я недовольно жевала нижнюю губу, направляя Берту на маленькую парковку перед домом с красивой камышовой крышей, откуда открывался особенно красивый вид на Хардангер-фьорд. Пансионат располагался недалеко от Норхеймсунда, ближайшего крупного городка, с населением почти пять тысяч человек, который, как и все небольшие поселения в коммуне, жил за счет туризма. Иногда мы с Адой отправлялись в Фосс – столицу адреналина в Норвегии, чтобы разнообразить наши впечатления. Хотя я бы просто предпочла остаться здесь. Это место поменьше. Располагает к мечтаниям. Здесь не так много туристов, и поэтому оно больше похоже на теплое объятие, чем на шумное приветствие.

«Ты выглядишь слишком хорошо, чтобы не быть знаменитым», – повторила я в тишине собственные слова и предпочла бы телепортироваться на другой континент. Бабник.

Наверное, это прозвучало довольно резко, ведь я позволила предубеждениям взять верх. Мои слова снова опередили мысли, и я иногда ненавидела себя за свою узколобость.

Я понимала, что Ада не должна с ним встречаться. Она пометит его и станет планировать нашу двойную свадьбу, пронеслось у меня в голове, и я ответила на его обаятельную улыбку. Но в голову снова приходили слова Лиама, и мне захотелось, чтобы в полу образовалась огромная дыра и я смогла бы в ней исчезнуть.

Небеса, что за кошмарное начало следующего треккинг-тура?!

Как только я выключила мотор, живот Сандера так громко заурчал, что мы оба непроизвольно вздрогнули. Он смущенно потер затылок и одарил меня кривой улыбкой, из-за чего стал казаться еще моложе. Невиннее. Однако в Сандере не было ничего невинного. От него прям исходила самоуверенность и сила, которые меня ужасно раздражали. И приводили к тому, что мой язык заплетался. Заплетался. Говорил какую-то чушь. Строящая дома для симсов, десятилетняя я гордилась бы ерундой, которую несла.

– Голоден? – спросила я слишком восторженно и тут же захотела влепить себе пощечину. Моя нечистая совесть сообщала о себе слишком навязчиво. Равно как и предостерегающий указательный палец в виде бухгалтерских документов.

– У меня не было возможности перекусить. Так что да. Очень.

– Нужно взглянуть, что есть на кухне, – ответила я, поднимая пятую точку с комфортного сиденья Берты и открывая дверь багажника, чтобы достать небольшой рюкзак Сандера.

Однако в этот раз Ларсен оказался быстрее. Парень появился рядом, словно широкоплечая, невероятно красивая гора, и взялся за лямку рюкзака одновременно со мной. Наши пальцы соприкоснулись, и микроскопические электрические заряды пронеслись по всему моему телу. Я быстро отдернула руку и отступила на шаг назад. Сердце колотилось, как тысячи крыльев колибри в секунду.

– Ну так вот… – Я поморщилась и чуть не закричала, в то время как Сандер склонил голову набок и умопомрачительно улыбнулся мне. Словно сила притяжения между нами его ничуть не беспокоила. Возможно, я просто все себе напридумала?

Флирт с участниками треккинг-тура был под строгим запретом, поскольку это могло привести к нежелательным последствиям. Это я узнала на собственном опыте.

Для участников похода я была лишь возможностью для флирта во время отпуска, захватывающим приключением, которое они получали бесплатно вместе с великолепным видом на фьорды. Но то, что в этом приключении мое сердце висело на шелковой нити, никого не волновало. Я возвращалась в свой пузырь, маленькое гнездышко, которое меня успокаивало и делало счастливой, а они уходили в свой мир, пока я не оставалась лишь поблекшим воспоминанием.

Однажды я влюбилась, и мне разбили сердце. И этого раза было достаточно. Слишком тяжело.

Именно поэтому я пообещала себе больше никогда не завязывать отношения во время путешествий. Возможно, это было не самое мудрое решение, которое я приняла, но в последние два года старалась его придерживаться. Даже с Максом, немецким туристом, который покорил меня своей уравновешенностью, я пыталась быть сильной и не поддаваться чувствам.

Но в С. Ларсене не было ничего спокойного или уравновешенного. Он был подобен бурной воде, не желал брать на себя ответственность и все время лишь изучал и наблюдал.

О боже.

Почему я постоянно все анализирую? Разбираю ситуации и встречи, обдумываю детали, пока не рассмотрю все варианты с разных углов, чтобы быть абсолютно уверенной в том, что все правильно интерпретирую.

Одна чертова поездка на автомобиле, и мое либидо уже буквально требует парного танца.

Cвязано ли это с тем, что я слишком погрузилась в работу и забыла про свои потребности? Не знаю. Нужно ли докапываться до сути? Ни в коем случае.

– Что-то не так или ты уплыла в другой мир? – прервал мои размышления голос Сандера.

– Прости, я задумалась.

– Бабник ли я? Возможно, это так, – он говорил настолько расслабленно и непринужденно, что я дважды прокляла его, потому что это поставило меня еще в более затруднительное положение.

Я поморщилась.

– Если думать стереотипно, то ты кажешься таким. Уж прости, я не хотела задеть твои чувства. – В этот раз я говорила серьезно. – Иногда мой язык действует быстрее мозга.

– Со мной такое бывает редко, потому я рад переменам.

Казалось, Сандера вообще не смущало мое поведение, и это меня раздражало. Наоборот, он выглядел весьма довольным. Словно получил хорошую оценку.

Как правило, для многих я была слишком восторженной и энергичной. Сначала я стреляла в цель, а уж потом узнавала, в какой именно объект целилась.

Погрузившись в свои мысли, я повела Сандера к главному зданию, мимо стойки встречи гостей, за которой в нескольких черных ящичках висели ключи от комнат. В воздухе витал аромат жаркого и трав, смешанный с древесным запахом. Интерьер помещений, выполненный из дерева, казался немного устаревшим. Если бы потолки сделать повыше и массивные деревянные балки отполировать, входное пространство стало бы попросторнее и современнее. Это было бы плюсом прежде всего потому, что скоро откроется Skyline Lodges – стеклянно-деревянный бункер, откуда открывался вид на просторы природы.

– Обычно моя бабушка регистрирует гостей, но это могу сделать и я, когда перекусим, – произнесла я, внимательно осматривая крепкое тело Сандера. – Нельзя сказать, что тебе не хватает массы.

Снова эта пленительная улыбка, из-за которой в животе начиналось что-то странное. Опасная зона. Очень опасная.

– Звучит неплохо.

– Положи свою сумку где удобно. В день приезда и отъезда мы предлагаем туристам горячий обед, однако сейчас уже поздно. Но уверена, что что-то еще осталось. Пойду загляну на кухню.

– Не пойми неправильно, но я лучше захвачу вещи с собой.

Я привыкла даже не закрывать здесь двери, поэтому его маленький протест показался мне паранойей. Особенно учитывая, что во всей стране действовал закон Аллеманнсреттен, который разрешал путешественникам разбивать палатки на частной территории, если расстояние от здания составляет 200 метров, и наслаждаться природой. Здесь ничего не крали. Однако мне было все равно.

– Вот зал для завтрака, – я намеренно не стала отвечать на его слова, но по пути показала просторное помещение с несколькими рядами столов у окна, откуда открывался восхитительный вид на сверкающую воду, зеленые, словно покрытые мхом, холмы, чередующиеся со скалистыми образованиями соседних гор. В определенные дни отсюда можно было увидеть маленькие международные суда, направляющиеся до Эйд-фьорда, и я всегда задавалась вопросом, какими казались туристам наши сонные городки посреди… ничего? Даже в этот поздний час солнечный свет освещал мягкие волны Саймсватнета.

– Завтрак с семи до десяти часов, но я бы не стала есть позже 7:30, потому что завтра в восемь мы отправляемся в поход.

Сандер уставился на меня большими глазами.

– И как долго нас не будет?

– Завтра? – произнесла я, задумавшись. – Восемь часов. С учетом перерыва получится почти десять.

Парень сглотнул, и его кадык подпрыгнул и опустился, а я задалась вопросом, понимал ли Сандер вообще, на что подписался.

– Ты же знаешь, как тут все проходит, не так ли? Ты прочитал описание тура?

– На самом деле нет, – откровенно ответил он.

– Твои родители забронировали для тебя поездку, да? – улыбнулась я и по растерянному лицу поняла, что попала в точку. – Стой, сколько тебе лет? Двадцать пять?

– Двадцать три.

– И все же твои родители послали тебя в этот тур… – Это даже, можно сказать, превосходит историю женатой пары, которая пригласила в треккинг-тур своих любовников.

Прежде чем Сандер успел ответить, его желудок еще раз заурчал как по команде. Поэтому я вытащила пачку «Prinsrolle» из шкафа позади себя, в котором также хранилась посуда для завтрака, и протянула ему.

– Вот – на тот случай, если ты больше не можешь терпеть. На разогрев еды может уйти время.

К моему удивлению, лицо Сандера стало белым как мел. Все в его поведении резко изменилось. Легкость превратилась в то же напряжение, что я заметила в аэропорту. Он стал серьезным, закрытым и задумчивым, словно боялся, что один неправильный жест вызовет тревогу. Я сразу же заскучала по открытому Сандеру. Даже свет исчез из его глаз. Словно кто-то просто его выключил.

– Хорошо, чего ты хочешь? – спросил он осторожно. На его лице не было и следа прежней дружелюбности, и от этого Сандер стал казаться более серьезным и менее доступным. Если бы у тюрьмы строгого режима в мире было лицо, оно бы походило на его.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я, растягивая слова.

– Что я могу иметь в виду…

Я раздраженно нахмурилась.

– Пожалуйста, объясни мне. Я в полной растерянности.

– Без понятия, в какие игры ты играешь, но можешь назвать цену, и тогда сразу перейдем к делу, – его голос звучал так резко, что мог бы срубить горы.

– Мою цену? – удивленно повторила я, не имея понятия, о чем он говорит. Однако мое сердце билось неестественно быстро. – За кексы?

– Оставь, – отрезал он и сделал шаг ко мне. Это было угрожающее движение, а он казался раздраженным и полным гнева. Моим первым порывом было отшатнуться, но в этом я никогда не была хороша. Поэтому осталась на месте и просто вскинула подбородок, чтобы и дальше смотреть в его чертовски красивое лицо. Я вновь обратила внимание на глубокий темно-голубой цвет его глаз. Словно вода между ледниками в идеальный летний день. Разные нюансы цветов, в зависимости от освещения. Они контрастировали с черными волосами, торчащими из-под кепки.

– Что мне нужно оставить? – раздраженно спросила я.

– Теперь ты такая лицемерка. Я достаточно часто сталкивался с подобным. Эти еле заметные намеки не могут быть совпадением. «Ты выглядишь слишком хорошо, чтобы не быть знаменитым…» А теперь проклятые «Prinsrolle», – еще один шаг, однако это не был угрожающий жест. Скорее казалось, он хотел убедиться, что я его на сто процентов поняла. Потому что ему было важно сказанное.

Потом Сандер остановился. Непосредственно передо мной.

Тепло его тела окутывало меня, а вокруг нас раздавался сильный треск, словно мы заряжали друг друга электричеством. Если я бы сделала глубокий вдох, мы бы соприкоснулись. У меня руки чесались именно это и сделать. Словно бы мое тело желало дотронуться до него. Черт, что со мной не так?

– Было слишком много намеков, – его глаза сверкали от едва сдерживаемого гнева. – Итак, какова цена? Что ты хочешь? – еще раз тихо спросил Сандер, пригвоздив меня настойчивым взглядом, который пытался все во мне изучить. Тайны, сомнения, страхи. Мое тело напряглось, а кожа зудела. Однако я не хотела показывать свою слабость.

– Сначала объясни мне все, С. Ларсен. Я все еще понятия не имею, о чем ты говоришь.

– О, не имеешь?

Воздух стал еще более тяжелым, и я задержала дыхание, позабыв все слова. Я погрузилась в этот момент, ощущая его близость и аромат, который наполнял меня, заставляя мысли спутаться. На мгновение я поймала себя на мысли, что представляю, как наклоняюсь к нему и целую. Интересно, каково было бы ощутить его губы на своих? Мне хотелось понять, мягкие ли они на ощупь. Есть ли привкус гнева у его поцелуя. Я вздрогнула. Глаза Сандера сияли подобно штормово-синему маяку, когда его взгляд машинально опустился на мои губы, словно парня посетила та же мысль. Словно он почувствовал что-что между нами. Все вокруг пульсировало. Полнилось желанием украсть поцелуй. Сейчас. Здесь. Хотя это было иррационально. Это шло вразрез со всем, в чем я поклялась себе после неудачного опыта с Торбеном. А еще это странное требование назвать мою цену.

– О, боже мой.

Застигнутые врасплох, мы с Сандером отошли друг от друга, и я повернулась к голосу за моей спиной. Поспешно сделала шаг назад. Сердце громогласно билось о ребра.

В коридоре у лестницы, менее чем в двух метрах от нас, стояла Вилма в штанах для пробежек и слишком большой футболке с принтом в виде двух фламинго. Волосы были заколоты большим крабиком, и ни одна прядь не падала на ее красивое лицо.

С широко распахнутыми глазами она смотрела на Сандера, который в мгновение ока оцепенел. Все в нем застыло, словно парень забыл даже дышать.

– Да ладно!

Только теперь до меня дошло, что мог иметь в виду Сандер: я его узнала. Кто он такой? Мои мысли закружились, словно в водовороте, и я не могла их ухватить.

Я мысленно пробежала по всем своим словам, которые произнесла за последние два часа, и, когда поняла, насколько логичны его выводы, мне захотелось дать себе мысленную пощечину.

Его поведение, реакция в первые секунды нашей встречи…

Взгляд упал на упаковку пряников в моих руках. Логотип фирмы «KOSGEN» с маленькой короной. Kos[11], норвежский эквивалент более известной в мире Hygge. Мне вспомнилось сообщение Ады о новых сплетнях.

И все встало на свои места.

– Это и правда ты?! – подошла Вилма, осматривая парня с ног до головы.

Сандер выглядел так, будто готовился к буре, но затем его лицо приняло бесстрастное выражение, свойственное настоящим профессионалам.

Мое сердце пропустило удар.

– Пряничный принц. Никто мне не поверит. Александер Скоген!

7

Сандер

За моим настоящим именем последовала драматичная пауза. Словно оно должно было проникнуть в наше сознание в тишине.

Я выдохнул, стараясь не создавать шума, и отступил назад, отдалившись от Норы. Ее грудная клетка медленно поднималась и опускалась от глубоких вдохов, в то время как мое сердце бешено колотилось. Пульс несся, словно после напряженного плавания. Мне пришлось приложить усилия, чтобы преодолеть искушение и отвести взгляд. Я смущенно попытался уйти от неловкости, возникшей между нами. И в этом мне помогло решение сосредоточиться на девушке с русыми волосами, стоявшей в сумеречном свете коридора внизу лестницы с яркими ступенями. Она говорила высоким голосом, и ее рот все еще был открыт. Хотя я старался не смотреть в сторону Норы, все равно ощущал ее задумчивый взгляд на своем лице, хотя она и не шевелилась. Словно хотела подождать мою реакцию.

Все мое существо было наполнено напряжением, как натянутая струна, которая вот-вот лопнет.

Эта девушка меня узнала.

Она все знает.

Она все испортит.

Мне не нравился сам факт, что даже тут, вдали от цивилизации, я не могу не быть Александером Скогеном, Пряничным принцем, сошедшим с верного пути. Как цинично и абсолютно отвратительно. Перед глазами бежали новостные заголовки. Тайно снятые видеозаписи. Фотографии, которые кто-то сделал в общественных местах. Состоящие из пикселей снимки, снятые издалека.

Кажется, на один горько-сладкий момент я позволил себе поддаться иллюзии, что вдали от Осло смогу обрести хоть какую-то нормальность. Никаких перешептываний, взглядов исподтишка, которые везде меня преследовали.

Не говоря уже о том, что на мгновение показалось, будто Нора узнала меня. Теперь же я уже не был в этом так уверен. Скорее всего, это было всего лишь глупое недопонимание.

Ощущая покалывание в затылке, капли пота на лбу и учащенное сердцебиение, разочарованный, я закрыл глаза. А когда открыл их снова, увидел, что девочка-подросток все еще стоит на том же месте и пристально смотрит на меня, словно ее посетило какое-то озарение.

Тут ее рот закрылся, но, к сожалению, удивление на лице никуда не исчезло.

Я быстренько поразмыслил, стоит ли все отрицать. Однако следующие четырнадцать дней я проведу с ней и другими участниками в пути, потому решил молчать.

– Стойте, что это значит?

Услышав голос Норы, я постарался проанализировать ее интонацию. Девушка осуждала меня? Ей было любопытно? Или же она оставалась совершенно нейтральной?

– Никто мне не поверит, – повторила девочка и выглядела еще более напуганной.

Меня охватил жар. Краем глаза я видел, что Нора сменила положение. Не важно, что она прочитала на моем лице, но ее поза полностью изменилась. Внезапно она напряглась, словно воительница, готовая к битве.

– Вилма, дашь нам пару минут? – голос Норы звучал уверенно, пока она сверлила девочку взглядом. – И не стоит сообщать всем и каждому, что Александер находится здесь. Обещаешь мне?

Суть заключалась в том, как Нора сформулировала свою просьбу. Казалось, что другого выхода не существует. В ее голосе было столько авторитета, что, скорее всего, даже мой дедушка вскинул бы брови и бросил бы на девушку одобрительный взгляд. А обычно его сложно поразить. Чтобы сделать это, человек должен быть действительно хорош.

– Подожди здесь секунду, пожалуйста.

Вилма неуверенно кивнула, ее взволнованный взгляд бегал между мной и Норой, а нижняя губы была зажата между зубами. Затем она засунула руки в рукава слишком большого пуловера, а Нора схватила меня за запястье и через обеденный зал потащила на кухню. Когда за нами закрылась дверь, у меня едва хватило времени, чтобы оглядеться. По крайней мере, это была не просто большая кухня, а светлое помещение с множеством белых деревянных элементов, напоминающее деревенский дом. Вторая дверь вела в кладовую, судя по заполненным полкам.

– Ты Пряничный принц? – повернулась ко мне Нора.

Ненавижу это прозвище.

Я сделал глубокий вдох. Уже поздно что-либо отрицать.

– Да.

– Ты решил взять себе вымышленное имя, чтобы участвовать в этом походе анонимно?

– Да, или точнее, это был выбор моих родителей.

В темно-синих глазах Норы вспыхнула искорка, которую я не смог интерпретировать. Понимание? Знала ли она, что случилось в новогоднюю ночь, о чем все теперь сплетничают?

Я откашлялся, провел рукой по затылку и разозлился на самого себя. Как правило, у меня не возникало проблем с тем, чтобы спрятать мою неуверенность или переживания за натянутой улыбкой. Но было что-то такое во взгляде Норы, из-за чего я забыл про привычные игры.

Что бы это ни значило.

– Последняя неделя была достаточно тяжелой, – неуверенно пояснил я. – Родители надеялись, что я, образно говоря, смогу спрятаться на этом треккинг-туре, который можно найти только в интернете, и то с трудом, и который проходит не по проторенным маршрутам, и переждать бурю. – С губ сорвался тихий вздох. – Возможно, нужно было лететь в Австралию. Это было бы реалистичнее.

Я заметил, как при этих словах Нора вздрогнула, и уже пожалел о том, что сказал. Наверное, эти туры были ее жизнью, а я пренебрежительно высказался о них, пусть и ненамеренно.

– Прости, я не хотел никого обидеть. Просто имел в виду, что это специальный тур. Маленький. Незаметный. Особенный. Предназначенный для людей, которые вряд ли меня знают.

Нора махнула рукой, и, как ни странно, мне полегчало.

– Все нормально, я понимаю, что ты имеешь в виду. – Она хлопнула в ладоши. – Итак, времени осталось не так много. Боюсь, Вилма не станет ждать и сразу же расскажет о тебе всему миру в социальных сетях, если уже не сделала этого. Как ты обычно поступаешь в такой ситуации?

– Обычно?

Нора пожала плечами:

– Ну да, когда что-то идет не по плану.

В голове царила оглушающая пустота. Не было никакого «обычно». Я нигде не скрывал свою личность, особенно учитывая, что обо мне можно было узнать по запросу в Google. Именно поэтому я предпочел учиться в Англии, где никто не мог правильно произнести мое имя, не говоря уже о том, чтобы выучить наизусть историю моей семьи. В Норвегии же это было связано с тем, что за последние десятилетия моя семья неоднократно оказывалась в центре внимания средств массовой информации. В первую очередь, мои родители, тетя, дядя и бабушка с дедушкой. Именно благодаря их связям и роскошному образу жизни в свое время появились печатные СМИ и социальные сети, которые запечатлели все их ошибки. Особенно моего дяди, о котором больше никто не произносил ни слова. Главным образом мой дед. Заголовок «Снег летом» оказался провокационным и принес ему не только проблемы, но и убытки. Мои родители стали героями бульварной прессы, когда законы не были еще так строги. Силье и Кристиан Скоген.

– Сандер? – нежный голос Норы ворвался в мои бушующие мысли. – Или подожди, лучше, чтобы я называла тебя Александер?

– Сандер вполне подойдет, – сказал я и постарался сосредоточиться на ее присутствии, которое словно успокаивало бушующие внутри меня чувства. Я тут же почувствовал притяжение, которое исходило от Норы и в то же время казалось невероятно естественным. Это плохо. Это совсем не то, что мне нужно.

– Не знаю, позволит ли Вилма, но тур длится две недели, и ты сможешь обрести необходимый покой. Однажды к нам приезжала актриса, и всем пришлось подписать договор о неразглашении. Возможно, и в твоем случае стоит поступить так же.

Мое лицо оставалось бесстрастным. Я знал, потому что учился этому. Смех по команде. Сарказм, который скрывал мои переживания и обманывал всех, заставляя верить, что я держу ситуацию под контролем. Мастер обмана.

Однако последние недели меня несколько утомили. Особенно встреча с семьей оставила свои следы, и я заметил, что мой фасад пошел трещинами. Словно старый дом.

– Я уже думал об этом, но не уверен, помогут ли такие меры, – произнес я, размышляя вслух. Не понимаю, почему рядом с Норой я становился таким откровенным. Она вызывала у меня ощущение уверенности, а это было рискованно. – На самом деле я не смогу помешать, если она захочет об этом рассказать. Я просто публичная персона. – В горле поднялась горечь, и все тело отреагировало защитным механизмом. Совсем не хотелось, чтобы меня нашла пресса. Потому что да, черт подери, мне нужно было спокойствие. Я хотел сбежать от давления, обвинений, взглядов, от этого чувства, что все вокруг считают меня придурком-сексистом. Потому что я таким не был.

– Эй, – я почувствовал легкое как перышко прикосновение к запястью. С удивлением опустил взгляд и увидел, что Нора нежно касается моей кожи своими пальцами, возвращая меня к реальности.

Наши взгляды встретились, и меня внезапно охватило желание так же ее коснуться. Faen[12], что со мной не так?

Нора казалась такой же удивленной, как и я, потому что ее глаза широко распахнулись и она быстро отдернула руку. Большим пальцем теребя кольцо на среднем пальцем, девушка облокотилась бедром о кухонную стойку, что привлекло мое внимание к kjøttkaker[13]с картофелем и брусникой, которые я увидел на большой тарелке благодаря прозрачной крышке. Между тем у меня пропал аппетит.

– Если ты хочешь просто уединиться, то помимо треккинг-тура есть и другие варианты, – тихо сказала Нора. – У Густава, лучшего друга дедушки, есть hytte[14], хижина, примерно в пятидесяти километров отсюда, которая закрыта для туристов. Я могу уточнить информацию, которой мы обмениваемся с другими коллегами, чтобы забронировать хижину для наших гостей. Я могла бы попросить Грегори отвезти тебя туда. У нас заготовлено достаточно продуктов питания. – На ее лице снова появилась легкая улыбка, которая создавала милый изгиб верхней губы. Я не мог отвести от Норы взгляд и почувствовал тайную радость, заметив, что ее щеки снова вспыхнули.

– Нет, – поспешно сказал я, не успев как следует обдумать свой ответ. Я сам не знал, что в меня вселилось, потому что это было разумное предложение. Но я не был создан для того, чтобы оставаться в одиночестве. Тишина угнетала меня, и все мысли казались громче. Бить баклуши и две недели коротать время в одиночестве? Ни за что.

– Откровенно говоря, я не стремлюсь к полной изоляции, – поход явно был наименьшим злом.

– Понятно, – ответила Нора и кивнула, словно это была не пустая фраза, а она действительно могла меня понять. – План Б: мы еще раз поговорим с Вилмой. Я убеждена, что, если ты будешь с ней откровенен, девочка сможет вести себя сдержанно.

– Тогда ты знаешь, почему она меня узнала?

Ты тупой? Зачем спрашиваешь?

Возможно, потому, что какая-то часть меня хотела, чтобы Нора знала об этом. Даже если после она не будет смотреть на меня прежним взглядом. Однако другая часть меня, побольше, хотела забрать назад свой вопрос. Я хотел, чтобы Нора продолжила так же на меня смотреть. Словно я интересный. Словно я завораживающий. Словно для нее что-то значит общение со мной.

Нора указала на «Prinsrolle», с упаковки которых на нас смотрела и улыбалась молодая версия лица моего деда – схожесть со мной в детстве была просто поразительной.

– Из-за этого?

– Не совсем. Это еще не все. По крайней мере, на данный момент.

Нора выжидательно смотрела на меня со смесью искреннего интереса и понимания. И мне было не сложно открыться ей, несмотря на возможные последствия.

– Есть одно видео, – сказал я, не зная, с чего начать. – Оно появилось в новогодний вечер. Я праздновал с парой очень хороших друзей на лыжном курорте. Мы выпили слишком много, но не настолько, чтобы я не мог ничего вспомнить. – Кровь бежала по моим венам, и я ощущал, как учащается мой пульс. – Существуют вещи, которые я бы никогда не сделал, даже плохо соображая.

Никакого цинизма, никаких легкомысленных фраз, только правда, которую так трудно произнести. Словно огромная тяжесть мешает словам покинуть мой рот.

– И?

– На видео запечатлен момент, когда я прикасаюсь к груди женщины. Это короткое видео распространилось по всему интернету. – Оно было везде, буквально повсюду.

– Но, как я понимаю, ролик включает в себя отнюдь не все, что происходило в тот момент.

Я покачал головой.

– Нет. В тот вечер девушка пошла на близость добровольно. Я спрашивал ее согласия, но этого не видно на записи, – в моей голове проносятся картинки, монтаж из миллисекунд.

«Ты хочешь этого?

Да, пожалуйста, Александер. Пожалуйста… еще».

На мгновение я закрыл глаза, сосредоточившись на своем быстром сердцебиении. Даже Элли я не рассказывал о произошедшем так подробно. Просто обсудил тот вечер с Хеннингом, а с Маром не стал делиться подробностями.

Однако Нора была мне незнакома, она не входила в мой близкий круг общения. Знания дают власть, и с ними нужно обращаться осторожно, как и с доверием окружающих. Один раз потеряв доверие, можно лишиться всего: дружбы, любви, своего сердца.

«Не думай о Герде», – пронеслась в голове мысль, потому что внезапно стало тяжелее. Словно жидкий свинец застыл в моих костях.

– Я не был хорошо знаком со Стеллой. Мы виделись на нескольких вечеринках и подобных мероприятиях, но между нами никогда не было ничего особенного. До сих пор не могу понять, кто снял то видео и передал его прессе. – Нора внимательно слушала меня, не перебивая. – С детства мне привили несколько важных принципов, один из которых – не показывать свою слабость. Я считаю, что никогда и никому нельзя открывать свои уязвимые места. Нельзя никому отдавать контроль над собой. Именно поэтому я спросил ее согласия, даже несмотря на то, что много выпил. Чтобы минимизировать риски. Напрасно.

Когда я наконец закончил, закрыл рот и ждал реакции, произошло то, на что и не рассчитывал. Задумчивое выражение Норы не изменилось. Наоборот. Она оставалась такой же внимательной и полной сочувствия, как и раньше. Никакого осуждения, никаких презрительно искривленных губ. Ничего.

– Мне жаль, – произнесла она после короткой паузы и заправила светлые пряди за ухо. – Звучит дерьмово.

– Ты веришь мне? – вопрос вырвался у меня против воли, и я почувствовал, как дрогнул мой голос. Словно в конце лишился силы. В то же время я наклонился к Норе, словно моему телу нужна была ее близость, чтобы функционировать дальше. Словно она гребаный двигатель.

Девушка пожала плечами чуть ли не безразлично.

– У каждой истории всегда есть две стороны. Я не знаю, как это видит Стелла и действительно ли все было так, как ты рассказываешь. Однако почему я не должна тебе верить?

«Потому что проклятый мир именно так и поступает!» – хотелось ответить мне, но я промолчал. Каждое слово слишком много рассказывало о моей истерзанной душе.

– Ладно, С. Ларсен, однако это не решает нашу проблему с Вилмой, – Нора сочувствующе улыбнулась, и я задался вопросом, чем заслужил такое понимание. – Итак, договор о неразглашении информации? Или деньги?

Услышав ее слова, я невольно замер. Это не осталось незамеченным, и Нора поспешила добавить:

– Я не разбираюсь в таких вопросах.

Разумеется, мы соблюдаем правила конфиденциальности. Некоторые знаменитости перед тем, как вступить в интимные отношения, подписывают подобные соглашения. На вечеринках в нашем кругу это происходит гораздо чаще, чем можно подумать. На одном из таких мероприятий даже забрали телефоны. Хотя эти события настолько эксклюзивные, что никто не решался достать телефон из сумки, опасаясь, что за ними наблюдают со всех сторон. Как и на той вечеринке, где было снято это видео.

– Раньше я полагался на свое обаяние, особенно когда речь шла о том, чтобы меня выследили, – с легкой горечью произнес я. – Однако теперь меня считают придурком-сексистом, и я не уверен, сколько еще осталось от былого очарования, – попытался я пошутить, стараясь вернуться к своей прежней форме.

– Таким ты мне больше нравишься, – сказала Нора и хлопнула меня по груди. Это был слишком интимный жест для двух незнакомцев, и я заметил, как над ее носом появились морщинки. Словно она только сейчас поняла, что именно сделала.

– Прости, – тут же добавила Нора. Затем откашлялась и отвернулась – лишь затем, чтобы через мгновение снова повернуться, расправив плечи. – Ладно. План битвы. Ты честно поговоришь с Вилмой и попросишь ее ни о чем не рассказывать. Она будет польщена тем, что ты с ней честен и общаешься на равных; выполнит условия договоренности, и все будут довольны.

Мгновение я поразмыслил над планом и наконец кивнул. Не дальновидный план, но сработать может. Дедушка всегда говорил, что самое важное – это умение видеть людей. Ведь люди всегда хотят, чтобы их замечали, признавали и воспринимали всерьез. Сложно было представить что-то хуже богатого нахала, который ставит себя выше других из-за денег. Дайте человеку власть, и тогда проявится его истинный характер.

– Договорились.

Рассмеявшись, Нора хлопнула в ладоши.

– Ладно. Тогда пойду выведу львицу из клетки, чтобы ты мог с ней поговорить. А в это время я разогрею поесть. Потом ты получишь ключи от комнаты и немного отдохнешь. – Нора стремительно развернулась и поспешила в коридор, где ждала Вилма. Однако, не дойдя до конца, остановилась, развернулась на месте и пошла обратно. К сожалению, я не мог понять выражение ее лица, но ее взгляд что-то творил со мной. В моем животе что-то затрепетало, когда она без предупреждения схватила меня за руку.

Ее ладони были теплыми и мозолистыми. Мне понравилось, как нежно Нора сжала мне руку, и та интимность, которую мы ощутили в этот момент. Прикосновение, словно электрический ток, пробежало по моему телу, вызывая тысячи мелких импульсов. Кровь закипела.

Нора моментально отпустила мою руку и уставилась на меня, ее грудь поднималась и опадала так, словно девушка только что усиленно занималась спортом.

– Ты тоже это чувствуешь?

Врать было бесполезно.

– Да.

– Хорошо. Тогда еще кое-что, – ее голос звучал так, словно Нора запыхалась. В ее синих, как ледник, глазах блеснула злость, но я не мог понять, что или кто вызвал ее раздражение. – Так не пойдет.

– Что не пойдет? – изумленно спросил я.

– Это… – она махнула рукой между нами. – Ничего не получится. – Морщины между ее слегка изогнутыми бровями стали глубже. На красивом лице появилось слегка измученное выражение. Складывалось впечатление, что она хотела что-то добавить, однако, судя по всему, передумала.

Прежде чем я успел что-либо ответить, Нора вновь развернулась, и глубокий, бесконечно долгий вздох вырвался из ее груди.

Почему она так сказала? Меня охватили сомнения, словно маленькие ядовитые осколки. Возможно, это было связано со скандалом, а она просто была слишком вежливой, чтобы сказать все в лицо, так как ей нужно оставаться профессионалом?

Без лишних слов Нора пошла прочь и оставила меня стоять в ошеломлении.

8

Нора

Проснувшись на следующее утро, я в первую очередь подумала о головокружительных цифрах, которые нашла благодаря Google.

Миллиарды.

Я даже не могла представить, как можно жить с таким большим количеством денег. Возможно, мне не пришлось бы вообще переживать из-за счетов и рекламы, а могла бы просто использовать деньги, чтобы следовать своей страсти: чуть ближе знакомить людей с природой. Наверное, Сандер, учитывая его положение, мог бы выкупить весь этот регион и сам заповедник вместе с ним.

Вздохнув, я вылезла из кровати, сложила одеяло с рисунком из полевых цветов и встряхнула подушки, прежде чем открыть окно. Солнце уже стояло высоко в небе, хотя было чуть за шесть, но вот такое здесь лето. С наступлением осенних месяцев темнота постепенно станет все более заметной, пока дни не будут полностью погружены во мрак. Зимы здесь были тяжелыми. В основном потому, что мы не занимались активной деятельностью, и у нас почти не было гостей. Поэтому мы были вынуждены экономить каждый заработанный летом цент. Я улучшала свое положение случайными заработками. Подрабатывала то репетитором, то сидела с детьми, однако это было невыгодно, скорее чистая необходимость.

Но семейное предприятие Скоген за последнее десятилетие заработало несметное количество денег. Естественно, вся эта сумма делилась на наследников и детей, и далеко не все потомки Пера Скогена, основавшего фирму почти сто лет назад, были богатыми дольщиками знаменитой пряничной династии. Некоторым из них заплатили отступные, других просто выгнали. Но семья Сандерса была напрямую связана с пряничной империей.

1 Швейцарский производитель часов. (Прим. ред.)

2 Глиттертинд (Glittertind) – гора в Норвегии, одна из высочайших вершин Скандинавских гор (2464 м.).

3 Норвежское национальное блюдо. (Прим. ред.)

4 Приложение для знакомств. (Прим. ред.)

5 Здесь и далее: деятельность метаплатформы Meta Platforms Inc. и ее соцсетей Facebook и Instagram запрещена на территории РФ.

6 Motorvei (норв.) – скоростная автомагистраль.

7 Европейская мебельная компания. (Прим. ред.)

8 Норвежский праздник. (Прим. ред.)

9 Дословно с норв.: момент сердцебиения. (Прим. ред.)

10 Вид отелей. Небольшие домики со всеми условиями на природе. (Прим. ред.)

11 Kos (норв.) – приятное времяпровождение, приятный отдых.

12 Faen (норв.) – черт.

13 Кjøttkaker (норв.) – мясная котлета.

14 Hytte (норв.) – избушка, туристический домик в горах.

Вход для пользователей

Меню

Читать онлайн Династия Скоген бесплатно

Плейлист

1 Сандер

2 Нора

* * *

3 Сандер

4 Нора

* * *

5 Сандер

6 Нора

7 Сандер

8 Нора

Вход для пользователей

1

Сандер

2

Нора

3

Сандер

4

Нора

5

Сандер

6

Нора

7

Сандер

8

Нора