Читать онлайн Нити судьбы: в объятиях любви. Книга 1 бесплатно

От автора

Дорогой читатель, сейчас ты начнешь читать первую книгу дилогии «Нити судьбы». Она подарит тебе кучу эмоций, потому что в ней присутствует комедия и драма, как в одном флаконе.

Не будет никаких предупреждений, потому что это добрая история про двух любящих друг друга людей, которые однажды столкнулись еще в прошлом, к сожалению, при трагичных обстоятельствах, и судьба встретила их вновь двенадцать лет спустя, чтобы тайная завеса приоткрылась.

Главный герой – полностью грин флаг. Только лишь жуткий собственник. Иногда стоит отдохнуть от жестоких и грубых хулиганов)

Главная героиня – сильная добрая личность, которая на протяжении всей своей жизни сталкивается с трудностями, но при этом умело старается быть позитивной.

Желаю тебе приятного прочтения и, если история тебя зацепит, и ты дочитаешь ее до последней точки, то буду рада твоему мнению)

Чтобы быть в курсе новостей, знать о процессе написания второй части дилогии, приглашаю тебя на свой тг-канал: https://t.me/nesovmestimye (Кристина Янг)

Продолжение второй книги лето-осень.

Пролог

«Для того, чтобы человек познал и ценил счастье, ему в жизни нужна разрушительная боль»

Секунда. Казалось бы, так мало. Одно движение стрелки на часах. Незамеченное мгновение. Но многое может случиться за это короткое, недооцененное время.

Упал и разбил колено.

Посмеялся.

Опечалился.

Влюбился.

Осуществил мечту.

Столкнулся со смертью…

Потерял родных…

И для всего этого хватает мгновения, а боль от воспоминаний преследует всю жизнь. За секунду можно потерять, но не восстановиться от травмы и душевных мук.

На это уходят годы.

***

В мае солнце уже стремительно отдает свое тепло. Все вокруг зеленое, слышно щебетание птиц, а запахи так и кружат голову.

Я босиком выбежала на крыльцо, затем на зеленый газон и посмеялась, когда трава пощекотала мои пятки. Закрыв глаза и раскинув руки по сторонам, я жадно вдохнула в себя весенний запах. Мое розовое платье зашевелилось, когда подул легкий, все еще прохладный ветер, который подхватил и мои каштановые локоны. Кажется, будто ветер проник сквозь меня, и стало так приятно, что я расслабилась и легла на нежную, свежую траву.

Спокойно.

И так хорошо.

Я прислушивалась к звукам природы и улыбалась, радуясь тому, что живу за городом.

– Оливия! Вставай немедленно! На платье могут остаться зеленые следы! – прокричала мама в панике, когда вышла вместе с папой на крыльцо.

Я выполнила неоспоримый приказ мамы и быстро встала, осматривая свое платье со всех сторон. Его мне вчера купил папа. Оно вязанное, с короткими рукавами, а два белых бантика, закрепленные на плечах, добавляют впечатление, словно на них сидят бабочки. Папа сказал, что платье называется «Кокетка», и я этому громко посмеялась.

Это платье – подарок папы на мой сегодняшний день рождения и, поскольку мне исполнилось целых десять, папа сказал, что сегодня подарки не заканчиваются, ведь у меня «детский юбилей», а значит – я должна запомнить этот день, как особенный.

И вот сейчас мы всей семьей собрались в парк аттракционов, и я просто пищу от восторга.

Папа подбежал ко мне, взял на руки и закружил. Я звонко рассмеялась, крепко держась за его шею.

– Ну что, принцесса? Готова?

– Всегда готова! – пискнула я, поднимая руки вверх.

Мама отдала мои белые туфельки, чтобы я обула их, и мы заняли свои места в машине, после чего папа выехал с территории нашего дома. Когда я вместе с родителями катаюсь на машине, папа включает мои любимые песни. Сидя на заднем сидении, я никогда не могу удержаться и начинаю немного двигаться в такт и напевать.

Папа любит меня баловать и никогда не бывает со мной строгим. Мама же занимает нейтральную позицию. Она умеет любить, но ругать так, что я целыми днями могу не выходить из своей спальни. Раньше я боялась гнева мамы, но чем старше становлюсь, тем яснее во мне зарождается желание защитить себя и дать отпор. Пока не пробовала, поскольку во мне еще преобладает детский страх перед мамой. Мое упрямство способно лишь подтолкнуть меня к тому, чтобы я обиделась и молча скрылась в своей спальне до прихода папы. Только он способен поднять мое настроение.

– Дорогой, прошу тебя, не так быстро, – боязливо проговорила мама.

Папа тихо посмеялся.

– Милая, дороги утром пустые. И к тому же, кто самый лучший водитель в мире?

– Наш папа! – восторженно объявила я.

Папа щелкнул пальцами.

– Молодец!

– Я уверена в твоих способностях, но вот другие водители могут быть непредсказуемыми. Сбавь скорость, прошу тебя.

– Я хочу быстрее добраться до парка, – запротестовала я.

– Оливия, парк работает до вечера, мы все успеем, – успокоила меня мама и снова попросила папу сбавить скорость.

– Что с тобой? – усмехнулся папа и выполнил ее просьбу.

– Не знаю, дурное предчувствие, – пробормотала мама и открыла окно.

Не знаю как, но мама будто почувствовала приближение опасности. Она вела себя не как обычно – уверенность в ней словно испарилась и вместо нее образовалась тяжелая тревожность.

– Оливия, пристегнись, пожалуйста.

– Но, мама…

– Оливия!

Я поджала свои губы и выполнила просьбу мамы, хотя жутко не люблю ремни безопасности. Они словно придавливают меня к сиденью. Да, я пристегиваюсь, когда мы въезжаем в город, соблюдая закон. Но когда мы едем по трассе, я желаю чувствовать свободу.

– Дочка, ты еще не передумала поступать в музыкальную школу? – спросил папа.

Он включил указатель поворота, чтобы в скором времени свернуть направо.

– Я никогда не хотела, – буркнула я и папа посмеялся.

Как всегда, это решение мамы. Она хочет сделать из меня леди и думает, что занятия музыкой могут хорошо повлиять на мое бурное поведение.

– Это пойдет тебе на пользу, – проговорила мама.

Я закатила глаза и цокнула языком. Что же будет, когда я стану взрослой. Кажется, мама никогда не перестанет влезать в мою жизнь.

– Вообще мне интересно другое. Например, ролики. Почему мне их не подарили? Я бы…

– Оливер!

Истошный крик мамы напугал меня, и я вздрогнула, направив испуганные глаза вперед. Папа резко надавил на газ, отчего я ударилась затылком в спинку сидения.

Ужасающий грохот и сильная тряска, которая словно выбросила меня из реальности. Я будто попала в какой-то водоворот, из которого мне хотелось выбраться, потому что там ужасно больно.

Но этого не случилось. Там же я канула во тьму и только она смогла забрать боль.

Глава 1

Оливия

«Мне так хочется плыть… Но тяжелые жизненные обстоятельства гирей давят и требуют долго идти пешком в неизвестную темноту.»

Солнечные лучи противно бьют в глаза, нагло пробуждая от сладкого сна, и я жмурюсь. Издаю стон и упрямо поворачиваюсь на другой бок, к стене, в надежде заснуть снова. Мысленно проклинала Айлин за то, что она опять забыла задернуть шторы, ведь знает, как я ненавижу вставать раньше будильника. А солнце в июле уже в пять утра светит высоко, швыряет своими лучами в наше окно и пробуждает из самого сладкого утреннего сна, а лично для меня – это самое дорогое.

У нормального человека в мечтах большие путешествия или покупка какой-нибудь красивой вещицы. Эти мечты сидят, например, в голове Айлин. Я же выпадаю из списка нормальных людей и попадаю к числу странных, потому что мечтаю банально выспаться. Все остальное просто меркнет перед этим сладострастным желанием.

Я не сплю нормально уже около месяца, а все потому, что захотела устроиться на еще одну работу помимо своей основной.

Иногда одну мечту, в моем случае выспаться, приходится отодвинуть чуть в сторону, чтобы дать возможность осуществиться другой, более важной. У меня большая и ответственная цель – накопить много денег. Ради нее мне приходится жертвовать своим ночным сном и бодрствовать до трех часов ночи, чтобы проснуться в семь утра и начать свой день.

Для кого-то семь утра это начало крепкого сна…

Я слышу, как поскрипывая закрывается дверь. Тяну одеяло и укрываюсь им с головой, не обращая внимание на то, как с моей кровати с грохотом падают на пол толстенные словари.

– Оливия, – слышу я навязчивый шепот возле своей кровати.

– Отстань, я сплю, – пробормотала я.

– Просто ответь мне. Что ты должна сказать маме?

– Что ты занималась всю ночь учебой! – восклицаю я из-под одеяла. – Теперь дай поспать!

– Какие мы нервные, – бормочет Айлин и отходит от моей кровати.

Я принимаю более удобную позу для сна и уже надеюсь сладко задремать, но эта надежда рухнула, когда зазвонил мой будильник.

Я тяжело вздыхаю и стягиваю с себя одеяло. Свинцовые веки из-за вечного недосыпа отказываются открываться. Я поднимаю свою тяжелую голову с мягкой и такой соблазнительной, по утрам, подушки и принимаю сидячее положение. Провожу ладонями по лицу, отгоняя сон, и пальцами массирую глаза, после чего убираю взлохмаченные каштановые волосы назад, сглаживая их на макушке.

Слышу, как пыхтит Айлин, которая пытается снять свои супер-обтягивающие джинсы, и открываю глаза, повернув в ее сторону голову. Она справилась со своей одеждой, которую швырнула небрежно в шкаф, и плюхнулась на свою кровать, укрываясь одеялом. Она ехидно улыбается мне и показывает язык. Я смотрю на нее с осуждением.

– Я ненавижу тебя, – бормочу я сиплым, все еще сонным голосом, и спускаю ноги на пушистый бежевый коврик.

– Ничего не поделаешь, я еще учусь в университете и сейчас у меня законные каникулы, – хвастается она.

– Макияж хотя бы смой, иначе тетя Джулиет не поверит даже моему правдоподобному вранью, – советую я ей и встаю с мягкого матраса, подтягивая свои серые пижамные штаны.

– Точно!

Айлин вскакивает со своей кровати и бежит в ванную комнату, где хранятся все наши косметические принадлежности.

Я принялась собирать словари, которые за утро, пока спала, распинала со своей кровати на пол, и положила их стопкой на свой рабочий стол рядом с ноутбуком. За ним я просидела всю ночь и переводила книгу, которую мне нужно сдать в издательство с совершенным переводом в течении месяца. Несмотря на то, что это моя ночная работа, и от того она автоматически становится не любимой, все же она полезная. Я могу читать книги в процессе работы – от любовных романов до научной литературы, и своего рода самообразовываться. Хотя, по словам Айлин, – куда еще больше.

Мы с ней совершенно разные.

Айлин – черноволосая бестия с зелеными глазами, которая не любит скучную жизнь и желает разбавить её приключениями. Она верит, что сможет найти себе не просто парня, а единомышленника, с которым они будут на одной волне. Из-за притягательной красоты Айлин, к ней липнут многие парни, но она уже выработала способность умело отшивать их. Семья – это не для неё. В приоритете Айлин – свобода.

Я же Оливия – волнистые каштановые волосы и яркие голубые глаза, которая любила учиться и любит спокойную размеренную жизнь. Резкие и неожиданные повороты событий выбивают меня из колеи. Я склонна выстроить чёткий план, нежели действовать спонтанно и необдуманно. Но иногда бывают исключения. Например, моё желание взяться за вторую работу. Вместо чёткого планирования, я сказала себе, что это дополнительный доход, в котором я нуждаюсь. Это спонтанное решение привело к тотальному недосыпу. Но так или иначе в моем приоритете все контролировать. Особенно свою неуверенность.

И этими различиями мы дополняем друг друга, нежели отталкиваем. Я могу иногда надавить на тормоза вместо Айлин. Она же давит на газ, если я сильно торможу. Если бы не Айлин, то я бы вряд ли решилась отдать свое резюме в престижную компанию из-за сомнений.

Я поднимаю руки и тянусь, разгоняя по своему организму кровь. После небольшой утренней зарядки я подошла к шкафу и, почесывая голову, глазами искала то, в чем сегодня пойду на работу.

Я работаю в успешной ювелирной компании переводчиком и мне приходится соблюдать хотя бы какой-то офисный имидж, поскольку в любое время меня могут пригласить в переговорный кабинет на встречу с иностранными партнерами. За два месяца работы я попала на такие встречи два раза.

Всего в компании три переводчика и нам приходится находиться в своем отделе каждый рабочий день, поскольку бумаг на наших столах с самого утра только прибавляется. Эти стопки растут очень быстро и превращаются в знаменитую Пизанскую башню – так же под наклоном. Иногда даже могут рухнуть на пол.

Дверь в ванную отворилась и оттуда вышла свежая Айлин без макияжа на лице.

– Ну все, сестренка, можешь купаться.

Я достала вешалку с нужной одеждой и бросила ее на свою постель, когда Айлин снова развалилась на своей.

У нас с ней общая спальня. Левая сторона принадлежит Айлин и часть ее стены вся оливковая с различными фотографиями и плакатами, а правая сторона спальни, с бежевой раскраской, принадлежит мне.

Во время своих каникул Айлин по ночам практически не бывает в этой спальне и выбирает тусовки в каких-нибудь клубах. Естественно, тетя Джулиет не знает об этом, ведь я постоянно покрываю свою наглую сестру. Точнее, сводную сестру, но это уже не существенно.

Двенадцать лет назад в свою семью меня забрала семья Эддерли, давние друзья моих родителей. Они отдали мне свою фамилию, свою заботу и позволили мне получить образование. Теперь я работаю и отдаю некоторую часть заработной платы своим приемным родителям, чтобы хотя бы немного вернуть им ту материальную часть, которую они мне выделили, не жалея для лечения и для учебы.

Первое время дядя Джозеф категорически отказывался от моих денег и просил не обижать его, но я была непреклонна. Эти люди сделали для меня слишком много и, когда теперь у них финансовые трудности после покупки таунхауса в квартале Чобхэм Манор, района Стратфорд Лондона, я не могу оставаться в стороне, как работающий член семьи. Они приобрели большой и уютный дом в два этажа ради удобства семьи, но такие роскошные удобства имеют свои финансовые последствия.

Прошло пять лет после покупки, тяжелые времена позади, но трудности еще остались. Дядя Джозеф дает себе еще два года, чтобы восстановить эти трещины в финансовой части семьи. Несмотря на то, как ему неудобно принимать у меня деньги, дядя Джозеф благодарит меня практически со слезами на глазах. Мои деньги хотя бы смогут наполнить продуктами холодильник и облегчат участь дяде с тетей, которые теперь оплачивают учебу Айлин и остаточный взнос за дом.

Я зашла в ванную комнату и прижалась спиной к двери, тихо выдохнув. Воспоминания резко захлестнули меня, отчего стало немного тяжело. Я встала перед зеркалом и сняла с себя пижамную майку. Взгляд тут же упал на живот. Я боязливо провела пальцами по нему, будто делаю это впервые. Затем повернулась и через зеркало посмотрела на спину.

Рубцы на коже после ожогов выглядят далеко не эстетично. Наоборот, они портят внешний вид и вызывают отвращение. Но я привыкла. Первые несколько лет, во время лечения ожогов, моя кожа выглядела еще хуже, и я ненавидела себя. Особенно в подростковый период. Дорогостоящие мази, препараты облегчили мою участь и теперь, спустя двенадцать лет, рубцы выглядят не совсем ужасно, как они выглядят без должного лечения.

Теперь тетя Джулиет предлагает мне лазерную коррекцию этих рубцов, чтобы вернуть красоту на коже живота, спины и в некоторых частях рук. Медицина уходит далеко вперед и про данную процедуру я, наверно, перечитала уже все. Это первая причина, почему я хочу накопить денег.

Несмотря на небольшой страх, я хочу стать привлекательной и, в первую очередь, для себя. Я не хочу ограничивать себя в одежде, а носить то, что хочется. Мне приходится носить более закрытую одежду, чтобы спрятать свои внешние недостатки и не ловить на себе презренные взгляды людей.

Мне двадцать два года, и я до сих пор не знаю, что такое женское счастье. Максимум что я попробовала в отношениях, своих единственных, это поцелуи.

В юные годы внутри играет невинное доверие к человеку, который понравился. Но как жаль, когда доверие рушится, увидев на себе презренный взгляд любимого человека, словно меня облили дерьмом.

В итоге это доверие пробудило во мне страх, боязнь показать себя.

Комплекс, твердящий, что я не привлекательна для мужчин.

Ужасное слово, которое заставляет сжаться в уголочек и внушает желание стать незамеченной. Но я борюсь с этой страшной напастью. Айлин помогла мне справиться с предательством и не позволила закрыться. Только она видела, как я тонула в отчаянии и ревела в подушку. Айлин – настоящая подруга, которая стала мне сестрой.

Но данная ситуация самое малое из всех моих страданий, которые мне удалось пережить.

Двенадцать лет назад мне казалось, что я не выживу…

В день моего рождения, шестнадцатого мая, случилась страшная трагедия. Я потеряла родителей, единственных родных мне людей, по чье-то ужасной ошибке. Машина, не следующая правилам дорожного движения даже на пустой трассе, привела вот к такому исходу – маленькая девочка, окутанная черной дымкой отчаяния, осталась сиротой.

Пока я лежала без сознания, то слышала обрывки фраз. Это как быть в полусне и слышать звуки со стороны, но не просыпаться, поскольку сильно хочешь спать. В моем сознании эти звуки уже исказились, а некоторые совсем пропали, но одна фраза запечаталась в моей голове навсегда. Она звучит так больно, что сердце сжимается.

«Этот ребенок проснется сиротой. Если конечно проснется.»

Фраза несет за собой несравненную ни с чем боль, поэтому настолько запоминающаяся. Вспоминаю я ее часто, но она все равно такая же острая, как и в ее первый день существования, когда она вылетела из уст врачей. И каждый раз, вспоминая ее, она долго крутится в моей голове, пробуждая во мне желание кричать так сильно, чтобы меня услышал весь мир и почувствовал мою боль.

Смотря на эти шрамы, болезненные воспоминания всплывают из глубин сознания и заново втаптывают в отчаяние. Поэтому я желаю немедленно избавиться от них

Я отдернула от себя жалостливый взгляд и включила душ, желая, чтобы вода смыла из моей головы тяжелые воспоминания. Я всеми силами напоминала себе, что нахожусь в реальности и меня уже давно ничего не должно толкать к отчаянию. Благодаря семье Эддерли я никогда не жаловалась на свою жизнь, а лишь тихо оплакивала свою потерю ночью в подушку. Вскоре и эта привычка покинула меня. Мне стало чуточку легче, я живу. Но иногда в голову лезет прошлое, толкающее к пропасти отчаяния, перед которой я задыхаюсь, а с отчаянием приходится бороться по сей день.

Я улыбаюсь. Всегда. Демонстрирую себя самым позитивным человеком. Не отражаю свое прошлое на настоящем. Иногда могу позволить себе провалиться в тяжёлые воспоминания, особенно когда смотрю на рубцы, напоминающие мне о мучениях, через которые мне удалось пройти. Но никогда не обсуждаю свою печаль, свою потерю, свои психологические загоны с другими. Это ни к чему.

Я приняла душ и начала приводить себя в порядок – высушила волосы, выпрямила и собрала их в конский хвост. Это моя неизменная прическа. Нанесла макияж, подкрасив ресницы и рисуя стрелки. Я множество раз перед зеркалом пыталась убедиться, что они ровные, чтобы спокойно выйти из ванной комнаты и одеться.

Айлин мирно сопела. Да, тяжелая у нее жизнь. Я мысленно посмеялась, зная, что скоро войдет тетя Джулиет и разбудит ее, а Айлин придется встать и спуститься на завтрак. Конечно, после него она снова ляжет спать и проснется только к вечеру, когда я вернусь домой. Тогда я продолжу работу, но уже дома, а она дождется, когда уснут родители, чтобы вновь сбежать и тусоваться с подругами.

Айлин молодая девушка, даже на два года моложе меня, и она имеет право проживать свою жизнь так, как считает нужным. Она умная девушка и не прыгнет в постель к первому встречному. Наоборот, Айлин ищет свою судьбу, внимательно засматриваясь к новым знакомствам. Родители же ей не доверяют, поэтому и боятся отпускать ее по ночам. Но Айлин неудержима, и я боюсь, что скоро она попадется на их крючок.

Я встала перед напольным большим зеркалом, чтобы осмотреть себя. Сегодня я выбрала белую водолазку, черные брюки с ремнем и, конечно же, эстетичные украшения – кольцо на среднем пальце и серебряная подвеска в виде звезды. Последний штрих, который я взяла со стола – очки.

На часах 7:40 и, по расписанию, я слышу приближающиеся шаги тети Джулиет. Она распахнула дверь, а на ее лице как всегда сияющая, ободряющая на успешный день улыбка.

– Доброе утро, мои девочки! Как вам спалось?

Тетя подошла ко мне и поцеловала в лоб, после чего приблизилась к постели Айлин и бесцеремонно стянула с нее одеяло.

– Подъем! Завтрак готов!

Айлин вздрогнула, не желая расставаться со своей подушкой, которую тетя Джулиет пыталась вытащить из-под ее головы.

– Мама! Прошу, женщина, можно я пропущу завтрак? – взмолилась она.

– Нельзя! В нашей семье есть дисциплина.

Тетя Джулиет отобрала у Айлин подушку и потянула ее за руку, чтобы та села. Айлин нелепо пыталась открыть слипшиеся глаза, понимая, что с матерью спорить бесполезно. Тетя Джулиет придерживается авторитарно-демократического стиля воспитания, умело балансируя.

– И будь добра придерживаться этого, – закончила свою речь тетя Джулиет и направилась к двери.

Я посмотрела на сонную Айлин, которая потирала глаза, и усмехнулась. Обожаю эти утренние представления.

– Ждем вас! – дала знать тетя, выкрикивая уже с лестницы.

Я не стала ждать, когда Айлин оденется, и спустилась в столовую.

– Доброе утро! – поздоровалась я с дядей Джозефом, который уже сидел во главе стола и читал свежую утреннюю газету.

Увидев меня он улыбнулся, снял очки и сложил газету, оставляя ее на углу стола.

– Доброе утро, дочка.

Я подошла к нему, чтобы обняться. Эти люди стали мне родителями, но я так и не смогла называть их мамой и папой. Они не в обиде, ведь знают, как я любила своих настоящих. И продолжаю любить.

Тетя Джулиет разложила приборы и села на свое место рядом с мужем по правую его руку. Наконец спустилась Айлин, которая села по левую руку своего отца, а я рядом с ней.

– Айлин, плохо выглядишь по сравнению с Оливией, – заметил дядя Джозеф. – Вроде она тоже практически не спит по ночам из-за работы.

Айлин скорчила в недовольстве свое лицо, а я ждала, когда она придумает очередную отмазку.

– Учеба – это тяжелее. Оливия хотя бы знает, что делает, а я только учусь и практически ничего не понимаю. Я втягиваю в себя знания, поэтому сил уходит куда больше.

Я прикрыла ладонью губы, делая вид, что издала кашель, а на самом деле еле сдержалась, чтобы не засмеяться. Айлин незаметно для родителей тыкнула в меня своим локтем.

– Ладно, не обижай нашу красавицу, – защитила ее тетя Джулиет. – Всем приятного аппетита.

После вкусного завтрака я поднялась в спальню и забрала свою сумку.

– Хорошего тебе дня, – сказала Айлин и вернулась в свою постель.

– Тебе приятных снов, – усмехнулась я и выбежала из спальни в холл, где меня ждет дядя Джозеф.

Он всегда перед тем, как поехать на работу, отвозит меня в компанию.

Вторая причина, почему я хочу накопить много денег – это иметь свой автомобиль для удобства.

Тетя Джулиет пожелала нам хорошего дня и проводила нас до крыльца.

Я заняла переднее сидение и сразу же пристегнулась.

«Оливия, пристегнись, пожалуйста.»

И эта фраза из уст мамы постоянно всплывает в моей голове, когда я касаюсь ремня безопасности. Если бы я тогда заупрямилась и не пристегнулась, то помимо ожогов точно бы получила множество переломов и вообще вряд ли бы выжила в той страшной автокатастрофе.

Дядя Джозеф завел двигатель, и мы тронулись с места. Перед машиной автоматически открылись ворота, и мы выехали с территории дома, выезжая на дорогу.

Я облизала иссохшие губы, ощущая, как в груди начинает быстрее биться сердце. А все из-за навязчивой мысли, которая засела в моей голове. Я начала сильно переживать, не решаясь задать волнующий вопрос дяде, который своим существованием в моей голове разогнал кровь по моим венам, и я ощутила прилив жара.

Я сглотнула и сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

– Дядя Джозеф?

– Да?

– Ничего пока не известно?

Дядя понял, о чем я хочу его спросить. Иногда я чувствую вину за то, что вообще спрашиваю у него про дело об автокатастрофе, но мне больше не кому было обратиться за помощью. За двенадцать лет мне до сих пор неизвестно, кто же виноват в случившемся. Кто отобрал жизни моих родителей и просто эгоистично исчез после своего преступления. Не имея в руках правды, я не смогу успокоиться и оставить все как есть.

Дядя Джозеф остановился, когда загорелся светофор. Он крепко сжал руль.

– Нет, дочка. Мой друг юрист копается в этом деле и делает все возможное. Но когда нет зацепок, это очень тяжело.

– Но чья хотя бы машина влетела в нашу? Почему нельзя использовать эту зацепку? Если узнать кто автовладелец, то впоследствии можно узнать и виновника.

Мой язык развязался, когда я в очередной раз услышала… Ничего не услышала! В очередной раз пустота. И это выводит меня из себя.

– Было бы действительно очень просто, – согласился со мной дядя и поехал дальше, когда загорелся зеленый. – Но очевидно этот человек из богатых слоев, которого смогли отмазать и скрыть. Вторая машина просто никому не принадлежит.

Я выдохнула и опустила голову. И снова неизвестность, которая ломает меня и питает мое отчаяние. Борьбы очень много в моей жизни, и она практически ни к чему не приводит.

– Мне очень жаль, дочка. Надеюсь когда-нибудь получится все выяснить.

Я просто закивала. Так продиктовали остатки моего самообладания, толкающее на дальнейшую борьбу.

– Спасибо.

Далее мы с дядей ехали молча. Он довез меня до компании, а сам уехал до своей работы – в университет, в котором учится Айлин на журналиста. Дядя Джозеф – профессор на кафедре журналистики.

Я подняла голову и посмотрела на высокое серое здание, окна которого сияют на солнечных лучах, словно те же бриллианты, из которых данная компания создает украшения. Я глазами прошлась по высеченной золотой вывеске «Goldman Jewelry» над входом в здание и улыбнулась.

Когда я стояла перед этим зданием впервые, готовая войти как новый сотрудник, мое сердце рвалось на части от восторга, который не помещался во мне. Мне хотелось визжать и прыгать на месте от счастья. Компания рассматривала мое резюме два месяца, и я уже за этот срок отчаялась, не питая больше надежды работать в успешной ювелирной компании, ведь указала в своем резюме, что только заканчиваю университет. Но мне позвонили и вернули эту надежду, добавляя к ней еще необъятную радость.

Я выдохнула и вошла в здание, не снимая с лица своей фирменной улыбки. Все свои личные переживания, проблемы и страхи я оставляю за пределами этого роскошного здания. Здесь я для всех сотрудников задорная, позитивная и яркая Оливия Эддерли, не знающая проблем. Здесь я показываю лишь часть своей истинной личности.

– Доброе утро, Люси! – поздоровалась я со своей коллегой, которая уже сидела за столом и работала.

Она помахала мне, попивая из своей огромной кружки кофе.

Я села за свой рабочий стол, находящийся чуть дальше стола Люси, и посмотрела на пустующее кресло за третьим столом.

– А где Саманта?

– Выходной взяла, – ответила мне Люси, не отрываясь от экрана ноутбука.

– В будни? – удивилась я.

– Ну я не знаю всех подробностей. Она вроде переезжает и у нее не получится дождаться выходных, – кратко объяснила она.

Я открыла свой ноутбук и включила его. Для нас, троих переводчиков, выделен свой уютный кабинет, в котором преобладают успокаивающие, нейтральные, постельные оттенки зеленого. С основными отделами компании нас связывают лишь телефоны, через которые нам передают, что необходимо кому-то явиться в переговорный кабинет. Зависит от нашей занятости. Нам стоит лишь переглянуться, оценить у каждой масштаб Пизанской башни на столе и молча встать той, у кого эта башня уменьшилась больше. Все остальные удобства есть у нас в кабинете – кофе машина, принтеры, отдельное помещение для санузла, поэтому необходимости выходит отсюда совершенно не наблюдается.

– Доброе утро, девочки.

Дверь кабинета отворилась и к нам вошла Грейс – ассистентка самого президента компании. Вот она – лицо компании, которая фигурирует везде. Она изящно прошлась от двери к моему столу на своих шпильках, несмотря на то, что в ее руках находятся две тяжелые папки.

– Милая, это тебе.

Синие папки с грохотом упали на мой стол. Грейс выдохнула и провела ладонью по своему лбу. Она забрала пустующее кресло Саманты и покатила его к середине кабинета, плюхнувшись на него без сил.

Я без какого-либо энтузиазма осмотрела папки, которые мне даже открывать страшно.

– Это все там заканчивается когда-нибудь? – пробубнила я и села на свое кресло, поправляя очки.

– Увы, но нет. Мне присылают все это каждый день. Я коплю до вечера, чтобы утром принести тебе.

Грейс смахнула свои совершенные белые локоны назад и посмотрела на меня с сожалением.

– И тебе придется все это отдать мне в нужном виде вечером.

– Что? – одними губами спросила я, лишившись голоса после такого заявления.

– Господину Голдману необходимо получить все в английском варианте к вечеру, – немного поправила она себя, будто имя президента компании добавит мне мотивации копаться в этих бумагах.

И это, конечно же, работает безотлагательно. Я просто сжала челюсти и открыла папку, доставая из файла первый лист.

– Эта папка на французском языке, а вторая – на турецком, – добавила Грейс.

Я посмотрела на нее исподлобья.

– Я все для тебя перебрала, – очаровательно улыбнулась она и поморгала своими синими глазами.

В стороне послышался смешок. Это Люси, до этого молчавшая, решила встрять в наш с Грейс разговор.

– Так это твоя работа. У ассистента перебирать бумаги получается лучше всего.

Грейс посмотрела на нее с недовольством.

– Ты сейчас обидела меня своими словами. Откуда тебе вообще знать, что я испытываю, работая ассистенткой у президента?

Сейчас Грейс начнет жаловаться на свою работу. Люси внимательно слушала ее, когда я решила взяться за работу и закончить с переводом ближе к пяти вечера. Это в лучшем случае. Придется отказаться от обеденного перерыва.

– Я работаю у него уже три года, а в нормальный отпуск так и не уходила. Представляете, насколько все ужасно?

– В чем проблема? Уходи, – посоветовала Люси, на что Грейс усмехнулась.

– Я бы рада. Уже говорила на эту тему с господином Голдманом. Он сказал мне, что не собирается в тяжелое время надеяться на временную ассистентку, которая даже после обучения будет тупить. Он поставил передо мной выбор: или я нахожу подходящую кандидатуру в нашей компании и обучаю ее за час, или я могу забыть о таком длительном отпуске.

– То есть он хочет сотрудника из компании?

– Ну да, который хотя бы знает с чем мы работаем, а не человека с улицы, пусть и с должным образованием. Но я пока не нашла подходящий вариант, – взвыла Грейс.

Я слышала их разговор из-под звуков клавиатуры. Смотрела на французские предложения и сразу же печатала их на английском в своем ноутбуке. Меня почему-то напрягло молчание девочек, и я решила поднять глаза.

Сначала взглянула на Грейс, которая так смотрела на меня, будто я какой-то редкий алмаз. Затем перевела настороженный взгляд на Люси, которая будто бы одобряла меня для какой-то миссии.

– Что такое? – издала я боязливый голос.

Грейс осторожно покатилась на кресле по полу и таким образом приблизилась к моему столу. Она улыбалась мне и уже смотрела щенячьими глазами.

– Оливия, может ты попробуешь поработать вместо меня? Всего лишь на месяц.

Мои глаза округлились от шока.

– Ты перегрелась? – пискнула я.

Грейс сложила свои ладони в молитве и продолжала взглядом умолять меня согласиться. Люси всем своим видом показывает, что поддерживает безумную идею Грейс.

– С чего вы вообще взяли, что я подходящая кандидатура?

– Ну как? – Грейс выставила свою руку, сгибая поочередно пальцы, когда она давала характеристику на меня. – Ты трудолюбивая, ответственная, способная и, в конце концов, работаешь в компании.

– Всего два месяца.

– И при этом уже знаешь структуру всей нашей работы. Ты переводчик, знаешь все, что происходит в компании, и даже присутствуешь на переговорах.

– Люси работает дольше.

– Но я не трудолюбивая, посмотри, какой важный критерий выпадает из нужного списка, – пожала плечами Люси.

– Саманта…

– …которая постоянно просит выходные, – не дала мне закончить Люси, которая явно жаждет отправить меня в приемную президента компании.

Кажется, у меня закончились всякие аргументы, чтобы избежать этого безумства. А простая фраза «Не хочу» здесь не сработает и не освободит меня от цепкого взгляда Грейс, которая говорит им, что я ее последняя надежда.

Люси решила добить мои протесты окончательно.

– Посмотри на человека. У нее уже черные круги под глазами. Она жить не успевает. Ну замени ты ее на месяц. Это не так долго.

– Пожалуйста, – запищала Грейс.

– Ладно! – вскрикнула я. – Хорошо!

Грейс подпрыгнула от радости и захлопала. Я ненавижу, когда на меня давят с такой жалостью. Будто если я откажусь от помощи, то мир человека рухнет. Когда о чем-то просят, то буквально вкладывают в ладони свою надежду. Автоматически создается ответственность за это хрупкое явление и уже появляется страх раздавить ее.

Ещё одно решение в моей жизни, которую я не взвесила, а приняла спонтанно, из-за давления со стороны. Такие выборы, без плана, – неизвестность, которая несет за собой панику. Исключительных случаев становится все больше.

– Рано радуешься, – со злостью проговорила я. – Моего согласия мало.

Грейс отмахнулась.

– Я дам на тебя такую характеристику, что у него даже дополнительных вопросов не возникнет.

Это вряд ли. Я видела этого человека два раза и двух встреч на сорок минут мне хватило, чтобы понять насколько же он дотошный перфекционист. И его перфекционизм относится даже к людям. Кажется, если он увидит на ком-то плохо выглаженную рубашку, то немедленно отчитает, не говоря уже о том, насколько он ненавидит медлительных и плохо знающих свое дело людей.

Я не общалась с ним напрямую, даже наши взгляды не пересекались, но я поняла, какой этот мужчина, стоило лишь побывать с ним в одном кабинете и наблюдать за тем, как он проводит переговоры – жестко, четко, без сомнений. Мой же перевод получался более мягким, но представители других компаний, из других стран, по голосу моего босса прекрасно понимали, насколько он непреклонен и уговоры бессмысленны.

Когда я подумала о том, какой неумелой буду в роли его ассистентки, то впала в ступор. Внутри нарастала паника, когда я представляла, как он орет на меня и унижает, называя ничтожеством.

Я готова была яро отказываться, изображать панику, но Грейс уже вылетела из нашего кабинета на крыльях счастья.

Боже…Пусть он откажется взять меня к себе на этот короткий, но такой мучительный срок.

Глава 2

Оливия

«Говорят, что судьба манипулирует нами. Но это мы создаем свою судьбу. Иногда хватает лишь одного действия»

Я задумчиво сидела перед своей тарелкой с ужином, ковыряя вилкой овощной салат. Так была поглощена своими мыслями, что совсем забыла о том, что сижу в кругу семьи, у которой, конечно же, возникнут вопросы, наблюдая за моим странным поведением.

– Оливия?

Я услышала голос Джулиет и резко подняла голову, промычав.

– Не вкусно? – с каким-то легким испугом спросила она, указывая глазами на мою тарелку.

Я посмотрела на свою запеченную рыбу, окруженную зеленью и овощами на тарелке. Джулиет подает все изысканно, словно в ресторане, но за пятнадцать минут я испортила всю красоту, проковыряв беспощадно вилкой. Я тут же ожила, понимая, что необходимо оправдаться и успокоить Джулиет.

– Что ты, как может быть не вкусно? – Я тут же набрала на вилку овощи и кусочки рыбы, пихая жадно в рот. – Очень вкусно! – пробормотала я с полным ртом.

Не дожевав до конца первую порцию, я уже отправила в рот вторую, тем самым вызывая смех у Джозефа и Джулиет.

– Девочка просто задумалась. У нее много работы в компании Голдманов, а ты сразу начинаешь, Джулиет, – объяснился за меня дядя.

Я кивнула ему и улыбнулась в знак благодарности.

И только одна Айлин своими внимательными глазами изучала мое состояние и всем своим видом предупреждала, что в спальне у нас начнется разговор. Она накидает на меня кучу вопросов, на которые я обязана ответить. Я уже морально начала готовить себя к этому испытанию.

Айлин – ужасно нетерпеливая и она всегда добьется своего. Узнает все новости раньше, чем они станут достоянием общественности. Так и со мной происходит. Айлин узнает обо всем первая, а только после – родители. Когда меня приняли в «Goldman Jewelry», Айлин все поняла по моим глазам и немедленно начала выпытывать из меня информацию. У нее словно дар – видеть человека насквозь и выявлять ложь, вынуждая показать истину.

О том, что я возможно в скором времени стану временным ассистентом президента компании Goldman Jewelry, говорить родителям пока не стану. Новости добираются до них только тогда, когда предположения превращаются в четкие факты.

Закончив с ужином, мы с Айлин помогли Джулиет с посудой, а после моя сестра буквально потащила меня в спальню, схватив за запястье. Она захлопнула за нами дверь и резко повернулась, выжидающе смотря на меня своими зелеными глазами. В них отразились дикий азарт и любопытство.

– Не томи! Я уверена, что-то произошло. Чувствую.

Я цокнула языком и плюхнулась на свою кровать. Айлин села на свою и, поскольку наши кровати расположились напротив, ей удобно с этого ракурса продолжать выпытывающее смотреть на меня.

– Возможно мне придется на некоторое время стать ассистенткой господина Голдмана, – без всяких прелюдий выложила я все новости, которые так гложут меня и не дают покоя.

Айлин некоторое время смотрела на меня с непониманием, словно не знала, о ком я говорю и почему эта ситуация так волнует меня. После она открыла ящик своей прикроватной тумбочки и начала что-то искать среди множества глянцевых журналов. Айлин следит за модой, за красотой и за идеальными мужчинами, и эти журналы ей даже можно дарить на день рождения, она будет в восторге. Через пару секунд поисков она нашла то, что так усердно искала – это был глянцевый журнал, а на обложке…

О, Боже…

– Его ассистенткой? Я правильно понимаю? – уточнила Айлин, указывая пальцем на фото моего начальника.

Я сглотнула и кивнула. Мне даже смотря на его фото становится страшно. Даже от его фотографии хочется бежать или сжаться. Что же будет со мной, когда я предстану перед ним и скажу: «Здравствуйте, я Ваш временный ассистент». Наверняка даже мой голос будет дрожать.

Я опозорюсь.

– Мамочки! – заверещала Айлин.

От неожиданности я вздрогнула и схватилась за сердце.

– Ты работаешь в его компании, а теперь еще и будешь его ассистенткой!

– Возможно…

Я хотела тихо вставить свое слово, но возбужденная Айлин снова меня перебила:

– Радоваться надо, Оливия!

Я вытаращила глаза от удивления.

– Ты в своем уме? Чему здесь радоваться?

– Да хотя бы тому, что ты будешь находиться рядом с этим красавчиком!

У нас с Айлин разные представления об этом мужчине. Айлин видит в нем эталон мужской красоты, идеал. Я же – сурового босса, который за одну маленькую ошибку готов растерзать в клочья.

– Айлин, успокойся, давай рассуждать здраво.

Она начала махать перед своим лицом журналом, все еще летая где-то в своих мечтах. Айлин так обрадовалась, будто это она будет сидеть в его приемной и видеть свой идеал каждый день, а не я. Ну конечно, она радуется, ведь я стану для нее кем-то вроде разносчика информации – каждый день рассказывать ей о том, что он делает и чем живет.

Второй глобальный минус, который я осознала, но уже после того, как дала Грейс согласие заменить ее.

– Я сделала ошибку, что пошла на поводу Грейс и согласилась заменить ее на месяц. Теперь я жутко переживаю и молюсь, чтобы он не подтвердил мою кандидатуру. Твоя радость неуместна, сестренка. Работать с ним вместе – это частичка ада, которую дьявол выделил на земле. Может Грейс и заслужила это наказание, но не я. Просто произошел сбой. – Я закрыла глаза и выдохнула, успокаивая себя. – Он не захочет меня.

Айлин некоторое время помолчала, затем я услышала ее голос и открыла глаза.

– Неужели он действительно такой жестокий? – смотря на его фото спросила она с неверием.

– Он хуже, чем жестокий, – дала я свою краткую характеристику на Дэвида Голдмана и посмотрела на его фотографию.

Он не улыбается. Он вообще улыбается когда-нибудь? Карие глаза смотрят прямо в душу и поедают ее. Я зажмурилась.

– Убери его! – запротестовала я.

Айлин убрала журнал обратно в ящик и закрыла его.

– Я не верю, что его можно ненавидеть.

– Попробуй поработать с ним. Уверена, тогда твое мнение, сформировавшееся через призму розовых очков, изменится.

Айлин скорчила лицо. Я встала с кровати и направилась в душ, чтобы смыть макияж и переодеться в удобную пижаму.

Моя сестра же наоборот начала краситься. В каникулы ее бурная жизнь проходит только ночью. Через два часа она тихо сбежит. Я же села за свой стол и открыла ноутбук, чтобы продолжить свою работу, но только уже с книгой. Через три часа моя спина устанет, и я перемещусь на свою мягкую кровать и снова засну среди своих словарей. Сегодня я сама задернула шторы, чтобы утром не проснуться раньше своего времени, ведь каждая утренняя минута, которую я трачу на сон, для меня очень важна.

Сегодня особенно тяжело сосредоточиться над переводом книги. Я постоянно думаю о том, какое решение примет господин Голдман. Грейс наверняка захвалит меня, придумает сказки о том, какая я незаменимая, и выдвинет самый главный аргумент о том, что я все схватываю налету, благодаря чему проблем с моей адаптацией не возникнет.

Я на грани провала. Впервые жалею о своем решении.

Несмотря на то, насколько плотно моя голова забита мыслями о моей возможной новой должности, я заставляла себя работать над книгой и придерживалась плана, по которому успею сдать книгу раньше срока. Первые два часа я переводила медленно, но вскоре процесс как всегда затянул меня, ведь я занимаюсь своим любимым делом. Но мне пришлось сегодня пожертвовать часом своего сна из-за медленной работы.

Дэвид Голдман. Он несет одни только неприятности даже сидя просто в мыслях.

Утром я кое-как отлепила глаза. Простояла под холодным душем около десяти минут, чтобы хотя бы как-то взбодрить себя. За завтраком выпила кофе, но одной чашки в моем состоянии очень мало, поэтому на работе я выпивала крепкий ободряющий напиток практически без остановки, желая проснуться.

Я закончила перевод трех важных документов и отправила все на почту Грейс. Сняла очки и надавила пальцами на переносицу. Откинулась на спинку кресла и тяжело выдохнула, закрыв глаза.

Если бы не Люси, которая громко захлопнула за собой дверь, когда вошла, то я бы наверняка заснула. Я вздрогнула и выпрямилась, нацепив очки вновь.

– Держи, Грейс передала.

Люси отдала мне в руки черный конверт и села на свое место. На нем я рассмотрела изящную печать золотистого цвета с инициалами GJ.

– Что это?

Я заметила на столе Люси точно такой же конверт.

– Приглашение на юбилей компании. Каждые пять лет Голдманы устраивают праздник в честь создания своей ювелирной компании. Тебе повезло попасть туда спустя всего два месяца работы. – Люси подмигнула мне и улыбнулась.

– Ничего себе, – удивилась я. – Всем удостоена такая честь?

– Конечно. Голдманы уважают своих сотрудников, которые помогают в процветании компании.

Я рассмотрела конверт со всех сторон, затем осторожно отклеила печать и достала плотную белую бумагу в виде прямоугольника. Я коснулась золотистых чернил пальцами, затем прочитала послание.

«Компания «Goldman Jewelry» приглашает Вас на празднество в честь двадцатипятилетия. Будем рады видеть Вас! Просьба соблюдать дресс-код праздника: мужчины – классические костюмы, дамы – благородные платья.

Сбор двадцать пятого июля в 21:00 вечера в холле компании.»

Я посмотрела на календарь.

– Это же сегодня.

– Да. Сегодня рабочий день на час короче, чтобы все успели подготовиться, – проинформировала меня Люси, не отрываясь от клавиатуры. – Хочешь пойдем вместе?

– Я только за! – немедленно согласилась я, и Люси улыбнулась.

Одной идти очень волнительно, а с Люси будет очень комфортно.

Я посмотрела на вновь пустующий стул Саманты. Я думала, что она как обычно опаздывает, но время уже близится к обеду. И приглашения для нее на праздник в руках Люси я не заметила.

– А Саманта?

– Ее уволили, – спокойно ответила Люси, продолжая работать.

– За что? – с тревогой спросила я.

– Сама догадайся. Вечно отпрашивается, опаздывает. Здесь на дисциплину не закрывают глаза. С ее образом жизни стоит поискать работу с более гибким графиком, – усмехнулась Люси.

Новость меня не удивила. Саманта действительно позволяла себе слишком много свободы. Даже генеральный директор такого себе не позволяет, а здесь обычный переводчик, возомнившая себе, что ей все дозволено. Такие личности становятся примером того, как делать не стоит.

Я спрятала послание обратно в конверт и отложила его в сторону. В голову тут же вторглись размышления о том, в чем мне идти на юбилей компании. У меня есть платья, но вряд ли они подходят под описание «благородные». Кажется, тематика праздника будет смахивать на королевский прием, как в Букингемском дворце.

Кажется, у Айлин имеется подходящий наряд для меня. Она когда-то купила очень красивое платье на свой выпускной. Думаю, она поделится со мной. Тем более, когда она узнает о том, куда я иду, то немедленно возьмет на себя все мои приготовления. Я не пропаду и не ударю лицом в грязь на празднике. Айлин сделает из меня светскую благородную даму.

К шести вечера все сотрудники начали расходиться, чтобы вскоре вновь вернуться на праздник. Мы с Люси договорились встретиться за пять минут до начала на крыльце компании и зайти вместе. В последний момент перед уходом Грейс вызвалась пойти с нами.

Домой я доехала на автобусе, зная, что дядя Джозеф работает до семи и на данный момент не сможет забрать меня. Тетя Джулиет к моему приходу занималась ужином на кухне, а Айлин ей всецело помогала.

– Ты сегодня рано, – заметила тетя Джулиет.

– Сегодня у компании юбилей и сотрудники приглашены на праздник. Отпустили пораньше, чтобы подготовиться, – объяснила я ситуацию и взяла огурец из миски, демонстрируя характерный хруст после укуса.

Айлин, моющая посуду, выронила тарелку в раковину после моих новостей. Ее глаза, как я и подозревала, загорелись.

– Айлин, – с упреком произнесла ее имя Джулиет. – Это здорово. Значит ты сегодня будешь поздно?

Я отрицательно помотала головой, продолжая поедать огурец.

– Нет, поеду на пару часов, чтобы проявить уважение к своему начальству.

– Это правильно, – поддержала меня Джулиет. – Джозеф отвезет тебя и заберет.

– Не стоит беспокоиться. Я сама могу доехать, если вы доверите мне машину.

– Этот вопрос уже к Джозефу, – быстро слилась тетя Джулиет и засунула мясную запеканку в духовку.

– Во сколько тебе нужно быть там? – спросила Айлин, вытирая руки кухонным полотенцем.

– К девяти.

Айлин посмотрела на наручные часы и ужаснулась.

– У нас всего пару часов! Мама, ты же справишься здесь одна? Я должна помочь сестре подготовиться.

– Конечно, идите.

Айлин схватила меня за руку и повела к лестнице, чтобы затащить в спальню.

– Ты же поделишься со мной своим платьем? – осторожно спросила я.

Но Айлин уже сама доставала его из шкафа, заставив меня улыбнуться.

– Ну конечно! Такой роскоши в этом доме больше ни у кого нет. Кто как не я выручит.

Я цокнула языком и закатила глаза.

– Какое же у тебя самомнение, сестренка.

Мне крупно повезло, что Айлин следит за модой. Она для меня сейчас стилист, визажист и модельер – три в одном флаконе. Я не стала сомневаться в платье Айлин, поскольку оно закрытое в тех местах, где у меня есть проблемы.

У платья лаконичный корсетный лиф и пышная юбка с вырезом на бедре. Оно подчеркивает хрупкость и женственность моей фигуры. Фигурное декольте в меру, а лежащие на плечах бретели и летящие рукавчики спрячут мои недостатки на руках и плечах. Платье небесно-голубого цвета, создает очень нежный, но одновременно роскошный и чувственный образ.

Макияж Айлин подобрала под нужный образ – на мои веки легли серебристые блёстки и ровные стрелки, а на губах сдержанный нюдовый оттенок.

Прическу Айлин выбрала простую, но при этом очень утонченную. Сначала она быстро сделала локоны, а после собрала их в так сказать «невесомый» пучок и закрепила все заколкой, от которой ответвляются веточки с голубыми маленьким цветами.

Я рассмотрела себя перед зеркалом, покружилась и не могла сдержать восторга.

– Айлин, ты волшебница! – прокомментировала я труд своей сестры короткой, но очень подходящей фразой.

– Иначе и быть не может.

Я посмеялась. Вместо «спасибо» Айлин всегда вставит свой высокомерный ответ, которым она подчеркивает свою исключительность.

– Так, все, тебе пора, – поторопила меня Айлин, всучив в руки небольшой клатч для телефона и наличных. Еще она туда закинула помаду и зеркальце.

– Очки, – попросила я и подала их.

– Какие очки? – ужаснулась Айлин. – Ты же не совсем слепая.

– Они пригодятся во время дороги, если дядя Джозеф отдаст мне машину.

Айлин вздохнула и засунула в клатч очки.

– Не вздумай надевать их во время приема, – буркнула она.

Мы спустились вниз, где нас встретили Джулиет с Джозефом, которые раскрыли свои рты от изумления.

– Красавица наша! – воскликнула Джулиет и поцеловала меня в щеку.

– Ну хватит ее лобзать, – запротестовала Айлин. – Макияж испортите.

– Дядя Джозеф…

Вместо слов он вручил мне ключи от машины, не давая возможность договорить свою просьбу. Я улыбнулась и приняла его подношение. Тетя Джулиет уже успела за меня поговорить со своим мужем.

– Спасибо большое.

– Аккуратнее только. И я не про машину. Такую красоту вмиг могут украсть.

Я смущенно улыбнулась. Мне просто повезло, что огонь не добрался до моего лица или шеи. Все могло бы быть гораздо хуже, поэтому, несмотря на рубцы на некоторых частях тела, я внешне довольно привлекательна, что и цепляет мужчин. Но стоит снять оболочку…

Я мысленно тряхнула головой. Не замечаю, как погружаюсь в свои проблемы.

Айлин проводила меня до самой машины.

– Жду новостей. Сегодня даже пожертвую своими тусовками и буду ждать тебя.

– Не удивительно, – усмехнулась я и завела двигатель.

Туфли на каблуках я на время вождения сняла, чтобы было удобнее чувствовать педали.

На месте я была вовремя. Ехала на средней скорости и доехала за сорок минут. Трагедия в моей семье произошла двенадцать лет назад, но мне до сих пор страшны все виды транспорта. Они несут для меня угрозу одним своим видом. Травма на всю оставшуюся жизнь. Но мне пришлось перебороть себя, поскольку в современном мире без этих опасных машин люди чувствуют себя беспомощными.

– Вау! – восторженно воскликнула Грейс, когда я приближалась к ним. – Ты просто прелесть!

– Спасибо, – улыбнулась я. – Вы тоже чудесно выглядите.

Я рассмотрела Люси, которую постоянно вижу в штанах. Она никогда не позволяла носить себе юбки или платья, поэтому мне непривычно видеть ее такой…женственной. По своей натуре она жесткая, подходящая к типу маскулинизма, нежели феминизма.

Мы вошли в холл компании, где успели все украсить к празднику. К двум колоннам закрепили большой плакат с красивой надписью: «Двадцать пять лет!» Между этими колоннами стоит трибуна и микрофон. По всему холлу стоят небольшие столики, за которыми собрались сотрудники компании.

Я не ожидала, что их будет не так много. В холле примерно около пятидесяти человек, хотя я думала, что прибудут все. Но как оказалось, не все готовы к таким роскошным мероприятиям, привыкшие к простому проживанию своей жизни.

Чуть дальше стоит основной стол с закусками и выпивкой, который постоянно наполнялся официантами. Люди подходили, брали все необходимое и отходили к выбранном столику.

Вокруг все развешано белыми шарами, которые прекрасно гармонировали с серым интерьером холла. В помещении царит тихая классическая музыка. Все ведут себя сдержанно и благородно.

Мы с девочками подошли к столу и взяли себе по бокалу шампанского. Выбрали себе столик неподалеку от трибуны и ждали начала.

Я постоянно поправляла свою пышную юбку, чтобы она никому не мешала. Когда по привычке поправила очки на носу, ужаснулась. Айлин приказала их немедленно снять, а я так привыкла к ним за последние пять лет, что они будто стали частью меня. Несколько даже уже сломала, потому что засыпала в них.

Кажется, пунктуальность важная черта Голдманов, поскольку ровно в девять они уже собрались на воображаемой сцене всей семьей. Посыпалось море аплодисментов. Перед микрофоном встал глава семейства – Роберт Голдман. Он говорил свою поздравительную речь со всем радушием и счастьем. Чуть позади стоит его супруга и мило улыбается гостям, говоря своим взглядом благодарности за присутствие здесь в этот важный для них день. Среди семьи так же находился генеральный директор компании Ричард Хокинс, который внес большой вклад в развитие компании, что до него делал отец. И, естественно, сыновья основателей компании – Райли Голдман и Дэвид Голдман, в настоящий момент возглавляющий компанию.

После речи отца к микрофону подошел он и благодарил всех за тяжелую, но успешную работу, в стиле, что без нас компания и бренд вряд ли бы развивались так бурно.

Он улыбается. Ничего себе.

– Я Райли два года не видела, – тихо заговорила Грейс. – Он так возмужал, – мечтательно проговорила она и закусила нижнюю губу, смотря на младшего Голдмана.

– Не мечтай, – сказала Люси и отпила шампанского.

– Ну, а что? У нашего президента уже есть девушка. Кстати, ее почему-то нет, но да ладно. А вот у младшего, насколько я знаю, никого нет. К тому же мы ровесники, я красивая и соблазнительная, что мне терять.

Я усмехнулась. Грейс не изменяет себе. Она любительница богатых мужчин.

Я осмотрелась по сторонам, надеясь увидеть девушку господина Голдмана, которую видела лишь раз, но смогла запомнить. Я так и не нашла ее глазами и немного удивилась ее отсутствию в такой важный момент для ее мужчины.

Спустя пол часа речей они закончились, и семья направилась к толпе, чтобы начать беседы со своими сотрудниками. Этот жест вызывает уважение. Многие владельцы крупных компаний никак не желают взаимодействовать со своими работниками, но Голдманы в этом плане сильно отличаются.

– Я пойду за шампанским, – предупредила я девушек.

– И мне захвати, пожалуйста, – попросила Грейс. – Буду здесь, ждать. Вдруг сейчас к нам подойдет Райли.

Я закатила глаза и улыбнулась наивности Грейс, после чего направилась к общему столу. Взяла нужные бокалы и резко развернулась, не ожидая, что на кого-то наткнусь.

– О, Боже! – воскликнула я, когда на мои руки вылилось содержимое бокалов.

Я поднял глаза на того, с кем столкнулась, уже собираясь отвесить пару ласковых слов, но тут же закрыла рот, поджав губы, когда увидела перед собой…Дэвида Голдмана. Мои глаза округлились от ужаса. Я будто потеряла дар речи, наблюдая за тем, как он пальцами касается своей белой рубашки, на которой образовалось мокрое пятно от шампанского.

Когда он посмотрел на меня, то мне вовсе захотелось провалиться сквозь землю от стыда.

– П…простите меня, – наконец развязался мой язык.

Я оставила пустые бокалы на столе и встряхнула мокрые руки.

– Я прошу прощения, не заметила Вас, господин Голдман.

Я готовилась к худшему. Сейчас он отчитает меня за такую нелепую неуклюжесть. Черт, а если бы это был обычный сотрудник, то я бы набросилась на него с обвинениями, ведь это он виноват, что столкнулся со мной. Как быстро поменялось мое положение, когда я увидела своего непосредственного босса перед собой. Теперь я оказалась виноватой, что облила его.

Я с виноватым выражением лица смотрела на это ненавистное пятно на рубашке, осознавая, как оно сильно влияет на мое дальнейшее неблагоприятное будущее.

– Ничего страшного, бывает, – послышался его низкий голос с легкой хрипотцой.

Я резко подняла глаза на его лицо, не сдержав удивления. Он посмотрел прямо в мои глаза и улыбнулся.

Улыбнулся! Я приросла к полу.

– Это же не грязь, а всего лишь дорогое шампанское.

– Рубашку жаль.

Я должна была что-то сказать, чтобы не выглядит глупо. Но после этих слов хотелось впечатать ладонь в лоб.

– Ерунда.

Конечно для него ерунда. Мы занимаем разные статусы в обществе, и я могла бы сдержать свое бережное отношение к одежде такого богатого человека. Я выгляжу нелепо и поэтому он улыбается.

– Вы, мадемуазель, в следующий раз будьте осторожны с такими маневрами. Могут попасться не такие вежливые люди, как я.

Я поджала губы и кивнула.

– Простите еще раз.

Он взял два бокала шампанского и передал их мне.

– Прошу Вас.

Я дрожащими руками приняла подношение.

– Благодарю.

Я, наконец, покинула его общество и смогла выдохнуть. Такое ощущение, будто я не дышала там на протяжении всего нашего разговора. Мое сердце в груди поглощено волнением, которое колотится в бешеном темпе, вызывая головокружение.

Я кое-как подошла к столику на своих дрожащих ногах и передала Грейс бокал. Сама отпила из своего большой глоток, чтобы промочить просохшее горло.

– Какая ирония, а я ведь уже представила тебя ему сегодня, – заговорила Грейс.

Я подняла глаза и, после короткого наблюдения, поняла, что девочки еле сдерживают смех после увиденного.

– Что? – прошептала я одними губами.

– Он, конечно, не знает, как ты выглядишь, но завтра хочет на тебя посмотреть.

– Что!? – уже громче произнесла я.

Слова Грейс выбили из меня весь мой оставшийся покой. Девочки рассмеялись, так и не сдержавшись.

– О, нет, – взвыла я, спрятав лицо в ладонях, которые теперь пахнут спиртным. – Я опозорена.

Моя тревожность достигла критической точки. Резко стало жарко и трудно дышать.

Я повернула голову в сторону, махая перед собой рукой, чтобы как-то охладить свое лицо, на котором щеки наверняка стали пунцовыми. Я не ожидала, что столкнусь взглядами с господином Голдманом, который с улыбкой наблюдал за нашей компанией. Он оторвал от нас свое внимание, продолжая разговаривать с отцом.

Мне хотелось раствориться в воздухе. Наше знакомство прошло не в самой удачной форме. В его глазах я – неуклюжая мямля, и теперь не знаю, как завтра поменять его представление обо мне. Первое впечатление не забывается никогда.

Хотя сегодня я увидела господина Голдмана с совершенно противоположной стороны, которая немного затмила его образ жестокого владельца крупной компании. Больше он никак не демонстрировал себя, отчего я и никак больше не представляла его себе. Может и со мной завтра так случится? Он забудет об этом инциденте, узнав о моем профессионализме.

Я уехала раньше девочек. Грейс все еще ждала Райли Голдмана, желая познакомиться с ним поближе. Люси не смогла сбежать от нее и принесла себя в жертву, позволяя уехать мне, учитывая мое состояние после непростого столкновения с Дэвидом Голдманом.

В доме тихо и темно. Лишь ночник вентиляции горит на кухне. Я осторожно поднялась по лестнице, собрав подолы платья, и вошла в спальню, где тоже темно. На часах уже около одиннадцати ночи, и я подумала, что Айлин заснула. Но стоило ей услышать шорох платья, как она тут же включила светильник на прикроватной тумбочке. Она выглядит бодрой, видимо, просто валялась.

– Я могла умереть от скуки, – пожаловалась она. – Ну, рассказывай! Как все прошло?

Я устало приблизилась к своей кровати и плюхнулась на нее, бросая на пол туфли, которые несла в руках.

– Не очень хорошо, – с грустью ответил я. – Я облила его шампанским.

– Кого? Дэвида Голдмана?

Я кивнула.

От Айлин последовало недолгое молчание, но вскоре она рассмеялась. Я разочарованно выдохнула. Для всех эта ситуация кажется смешной, но не для меня, когда мне завтра необходимо предстать перед ним после такого нелепого инцидента.

– Рада, что тебе смешно, – пробормотала я и встала с кровати, принимаясь снимать платье.

– Ты в своем репертуаре, Оливия, – сквозь смех проговорила Айлин.

Я осуждающе посмотрела на нее и направилась в ванную комнату.

У меня даже за работу взяться не получилось. Я полностью погрузилась в этот нелепый случай, в котором опозорилась и думала о том, как завтра показаться ему. Теперь мои колени будут дрожать не от его жесткого оценивающего взгляда, а от воспоминаний вечера. Буду гореть от стыда, а не от страха.

Я накрылась с головой одеялом и постаралась заснуть, чтобы избавиться от тяготеющих воспоминаний.

Глава 3

Оливия

«Перемены в жизни всегда к лучшему»

Мне бы хотелось иметь способность управлять временем. Хочу вернуть все назад и исправить свои ошибки.

Вернуться на два дня назад и отказать Грейс в помощи.

Сразу же переместиться во вчерашний день и не облить своего босса шампанским. Хочу вернуть все на свои места, как было, чтобы я так сильно не приблизилась к нему. Продолжать работать переводчиком и раз в месяц видеть его лишь в переговорном кабинете, где он не обращает на меня никакого внимания, отчего мне комфортно.

Вчера же я удостоилась и его улыбки, и испытывающего мои нервы взгляда, и внимания в целом, отчего мне до сих пор не по себе. Стоит вспомнить эти карие глаза, устремленные на меня со всей проницательностью, как мурашки тут же целиком овладевают моим телом.

Я поняла, что рядом с этим мужчиной я напряжена до предела, отчего кровь стынет в жилах, и я бледнею. Затем во мне взрывается тревога, напряжение спадает, кровь бурно циркулирует по организму и меня охватывает жар. И удивительно, что все это вызывает одно явление – страх. Я боюсь не оправдать надежды, а после вчерашнего случая так вовсе чувствую себя дурно.

Я работаю здесь два месяца и во мне пока нет той уверенности, что есть у Грейс, которая работает рядом с президентом уже три года. Она знает его от и до, знает, как себя вести. А я теряюсь и не могу расслабиться, начинаю чувствовать себя глупо перед ним. Присутствуют одни лишь страхи, которые заглатывают мою стальную уверенность. Мне невыносимо, когда я не знаю, под каким углом подойти к человеку. Я же люблю все контролировать, даже свое состояние. А в себе я больше всего люблю спокойствие, а не хаос из бесконечных мыслей и нескончаемой тревоги.

Надеюсь, что Грейс сегодня всему меня научит, и хотя бы в общих чертах расскажет, какой нужно быть перед боссом, а не бросит как слепого котенка в эту коробку под названием «Приемная президента», и сама упорхнет оттуда, как едва вышедшая из куколки бабочка.

Я не люблю подстраиваться под кого-то, но в данном случае, когда я становлюсь ассистенткой владельца такой крупной компании, пусть и временной, мне придется примерить на себя совершенно другую личность. Я привыкла быть переводчиком и не сидеть под пристальным вниманием своего босса. В этом кабинете я чувствую спокойствие, а если есть покой, то значит, и я не суетливая и из моих рук ничего не валится. Выходя из своей зоны комфорта, я буквально на грани нервного срыва.

Мой мобильник зазвонил на столе, и я вздрогнула. Провалившись в свои раздумья, я не заметила, как начала грызть карандаш. Швырнув его в сторону, я ответила на звонок.

– Слушаю, Грейс.

– Поднимись, пожалуйста, на этаж президента. Он готов познакомиться с тобой.

А я не готова.

Грейс завершила вызов, а я замерла на месте, все еще придерживая мобильник возле своего уха. Тревога взяла надо мной управление, отодвигая в сторону все остальные эмоции.

Я поднялась со своего кресла и погладила бедра. Руки похолодели и будто онемели от волнения. Если бы не тот злосчастный вчерашний случай, то я бы сейчас не чувствовала себя такой бесполезной. Прошлась бы лишь легкая волна волнения, а не разрушительное цунами переживаний, что дыхание захватывает.

– Ты пошла? – послышался голос Люси.

Я кивнула.

– Да, пойду покажу себя.

– Познакомишься во второй раз?

Я с недовольством посмотрела на Люси, которая спрятала свое лицо за бумагой, чтобы я не заметила ее насмешек. Но я их услышала, даже если Люси озвучила свой вопрос серьезным голосом.

Я шагнула вперед и вскоре вышла из кабинета. Оказавшись в тихих коридорах компании, где можно встретить лишь двух или трех сотрудников, я на дрожащих ногах добралась до лифта и нажала на самый верхний этаж. На Олимпе засиживается наш президент, управляя своими людьми, как марионетками. В его власти судьбы тысячи людей, в том числе и моя. От этого осознания стало не по себе, и я съежилась, будто на меня подул холодный ветер.

Последние два дня я очень много думаю о Дэвиде Голдмане, отчего все больше понимаю, каких масштабов власть в его руках. Такие люди напоминают мне роботов, которым чужды проявления позитивных эмоций. На их лицах серьезная маска, в голове четкие планы и ничего лишнего себе позволять с ними нельзя. Приходится стать таким же роботом.

Я шагнула в лифт и тихо взвыла, когда он начал подниматься. Почему я не подумала о том, что работа Грейс – это совершенно не моя сфера, когда соглашалась заменить ее. Для меня приемная любого босса – это пыточная, где приходится замкнуться и видеть лишь одну работу. Сидеть в одиночестве, не разговаривать обо всем на свете с Люси, и каждый день видеть только лицо своего начальника, постоянно кивать на любой его приказ и выполнять все его требования. А что самое страшное – ошибки не прощаются. Такой человек, как Дэвид Голдман, даже времени на адаптацию не выделит, я в этом уверена.

Да настанет период выживания.

Двери лифта передо мной распахнулись, и я тут же оказалась в светлой приемной нашего президента. Белые оттенки, ослепительная чистота и невероятная тишина.

Я ступила на белый пол из мрамора, облицованный гладкой поверхностью, и посмотрела в сторону. Рядом с панорамным окном сидит Грейс и что-то сосредоточенно печатает на компьютере. Одновременно начал работать принтер. Грейс одной рукой продолжала печатать, а другой забрала распечатанный документ и отложила его в сторону.

Выполнять несколько дел одновременно – еще один аттракцион в работе ассистента.

Я кашлянула, таким образом привлекая к себе внимание. Грейс посмотрела в мою сторону и встрепенулась.

– О, отлично, ты здесь.

Она встала со своего кресла и поправила на бедрах слегка поднявшую вверх юбку нежно-розового оттенка.

– Пойдем.

На своих каблуках она подбежала к массивной, дубовой, лакированной двери. Я вобрала в себя как можно больше воздуха и выдохнула, шагая за Грейс. Она дернула за ручку и вошла вперед. Мне оставалось идти за ней и держаться из последних сил, чтобы не грохнуться в обморок от дичайшего волнения.

– Господин Голдман, я привела свою замену.

Я подняла глаза и увидела широкий стол, за которым восседал Дэвид Голдман. За ним огромное панорамное окно, затонированное от солнца. В этом кабинете так же преобладают светлые оттенки серого и коричневого, и уже не кажется, будто я вошла в Преисподнею.

Когда мы с Грейс встали напротив господина Голдмана, только тогда он оторвался от бумаг и посмотрел на нас.

Я задержала дыхание и напряглась. Стало холодно. Он некоторое время молча смотрел на меня, затем уголки его губ дрогнули в усмешке. И гадать не нужно о том, какие мысли сейчас посетили его голову при виде меня.

Я поправила свои очки и тихо выдохнула, сглотнув ком в горле. Цепкий взгляд моего босса приковал меня к полу.

– Уверяю Вас, эта девушка справится, – хвалила меня Грейс, а мне хотелось заорать, что я не справлюсь с ее работой.

Но вдруг, когда я уже готова была сдаться, на помощь приходит мой внутренний стержень, который напоминает мне о том, что слабость перед страхами – это трусость, а это не профессионально. Поэтому я сжала кулаки и продолжала стоять на месте, как товар, который тщательно оценивают.

Наконец, после, как мне показалось, вечного осмотра моего внешнего вида, он заговорил:

– Ты дала мне очень богатую характеристику на эту девушку.

Я почти закатила глаза. Не сомневалась в способностях Грейс. Ради долгого отпуска она даже из обезьяны сделает гения.

– Поэтому у меня всего лишь один вопрос к Вам.

Я подняла на него глаза и с тревогой выжидала этот чертов вопрос, который еще не озвучен, а у меня уже сердце колотится как невменяемое.

– Вы всегда такая неуклюжая?

Я вскинула брови. Грейс прочистила горло, наверняка сдерживает смех. Я заметила, как уголки его губ снова дрогнули. В карие глазах купается какой-то издевательский азарт. Может он не совсем робот, если позволяет себе такие проявления с сотрудниками. Мне не показалось, ведь он действительно видит в ситуации веселье и с удовольствием напоминает мне о ней.

– Нет, – хрипло ответила я и тут же прочистила горло, чтобы снова твердо повторить: – Нет. Просто, я считаю, что любой человек может в определенные ситуации стать неуклюжим. От этого никто не застрахован. Просто случайность, – пожала я плечами.

Я соединила руки перед собой и сжала их между собой. От напряжения все мое тело уже дает сигналы о боли.

Господин Голдман закивал.

– Я надеюсь. Я уточняю, чтобы быть готовым в следующий раз. Встать, например, с кресла и отойти на пару метров от стола, когда Вы принесете мне кофе.

Мои брови взлетели вверх от удивления. Он смеется надо мной? У этого человека существует чувство юмора?

С этим удивлением я посмотрела на Грейс, которая постоянно облизывает и поджимает губы. Она пытается не засмеяться, а я же нахожусь в полном шоке. Мне пришлось как можно скорее сбросить замешательство и посмотреть на своего босса.

– Не переживайте, такого больше не повторится, – деловитым голосом объявила я.

– Хорошо. Тогда, Грейс, введи ее в курс дела и проваливай в свой длительный отпуск.

Он снова погрузился в свои бумажки. Грейс чуть подпрыгнула от счастья и развернулась, чтобы покинуть кабинет. Я продолжала смотреть на этого…несносного мужчину, который умеет балансировать веселье и серьезность, и при этом не нарушать профессиональных границ, и личных границ своих сотрудников.

Грейс заметила, что я и с места не способна сдвинуться, поэтому схватила меня за руку и дернула назад.

– И, да, – послышался низкий голос Дэвида Голдмана. Мы с Грейс повернули головы. – Пусть она соблюдает дресс-код. Эти кеды совершенно не вписываются в мой имидж, – проговорил он не отрываясь от бумаг.

Я раскрыла рот. Грейс дернула меня, выпроваживая из кабинета.

– Конечно, господин Голдман.

Она закрыла за нами дверь и снова подпрыгнула, но теперь уже не так сдержанно.

– Победа!

Грейс счастливая, а я даже не знаю, что чувствую. Пока нахожусь в полном замешательстве. Я посмотрела на свои красные кеды, которые, на мой взгляд, очень хорошо гармонируют с моими черными брюками по фигуре. И что значит «мой имидж»? После этой фразы я действительно почувствовала себя проданным товаром, над которым теперь можно иметь власть.

Грейс затолкала меня к своему столу и заставила сесть на свое кресло. Я осмотрела ее с ног до головы. Белая блузка с декольте, юбка по фигуре до колен, каблуки. Длинные белокурые волосы Грейс распущены и собраны лишь передние пряди, закрепленные заколкой на затылке. Я неосознанно прошлась рукой по своему каштановому хвосту.

– Мне вот так придется одеваться?

Грейс что-то искала в своем компьютере и попутно ответила:

– Ну, да. Юбки, блузки, стильные брючные костюмы, каблуки. Ты лицо ювелирной компании. И самое главное, – она выпрямилась, встала передо мной и подняла указательный палец, – никаких украшений. Если они не нашего бренда. Видишь, – Грейс выставила передо мной свою руку, демонстрируя кольцо, – оно производства Goldman Jewelry, и поэтому я могу носить его на работу. Другие сотрудники могут позволить себе носить все, что угодно из украшений, но только не личный помощник президента и генерального директора.

Я вздохнула и кивнула. Куча правил, под которые необходимо подстраиваться. Это пытка для меня.

– И так. Все отчеты на этот месяц я уже подготовила. Вот папка на рабочем столе, – она указала на нее пальцем на экране компьютера. – Тебе останется лишь распечатать все это дело постепенно в течении месяца и отдавать в руки господина Голдмана во время заседаний директоров. Далее, что от тебя требуется. Дисциплина, ответственность и все остальные необходимые качества я не буду перечислять, сама это понимаешь. Тебе необходимо составлять письма, запросы, другие документы, готовить ответы авторам писем. Помнишь я тебе присылала такие письма и свой ответ, чтобы ты перевела на нужный язык, и я могла отправить?

Я кивнула.

– Вот. Тебе даже проще будет, зная языки. Прочитала письмо и сразу перевела. Отправила господину Голдману на почту, она ваша личная с ним, он прочитал, дал ответ, и ты пишешь его в развернутом виде, после чего отправляешь.

Я снова кивнула, впитывая непростую информацию.

– Далее. Ты должна выполнять работу по подготовке заседаний и переговоров. Это, – Грейс смотрела наверх и сгибала пальцы, когда перечисляла. – Сбор необходимых материалов, оповещение участников о времени и месте проведения, повестке дня, их регистрация. Ты должна вести оформление протоколов заседаний и переговоров.

Я провела ладонью по лбу. На моем лице далеко не выражение понимающего человека.

– Это легко, чем кажется на первый взгляд, – успокоила меня Грейс, отмахнувшись. – Ты будешь знать тему заседаний и сможешь все написать. И, конечно же, расписание каждого дня президента.

Грейс указала на планшет, который лежит передо мной.

– Там все уже расписано на месяц, но может что-то измениться. Тебе могут написать и попросить перенести встречу. Или господин Голдман этого захочет. Поэтому необходимо каждое утро читать ему эту повестку дня и дальше он уже скажет тебе, что менять или не менять.

Грейс тараторила, ни разу не запнувшись, и я даже завидовала ей. Она просто на все сто процентов знает свою работу и создана для нее. Я же чувствую себя умственно отсталой и точно не в своей тарелке.

– Ну и утром, за пять минут до его прихода, на столе должен быть кофе и ты.

Я вздрогнула, выходя из транса, в который меня ввела тяжелая информация, и с расширенными от шока глазами уставилась на Грейс.

– В каком смысле?

Грейс с непониманием посмотрела на меня и задумалась, вспоминая свои недавние слова. Тут она рассмеялась и слегка шлепнула себя ладонью по лбу.

– В смысле, ты должна находиться уже в приемной до его прихода, а не после.

Я выдохнула и расслабилась. Грейс продолжала смеяться над моей реакцией.

– Хотя было бы здорово, правда? Хороший и приятный бонус каждое утро.

– Грейс, Боже! – воскликнула я.

– Ладно-ладно, успокойся. Здесь такое не прокатит. У нашего президента есть личные границы. В отличии от генерального директора.

Последнюю фразу Грейс проговорила с ненавистью, и эта эмоция отразилась на ее лице. Да, она встречалась с нашим директором, строила будущее с ним, а мистер Хокинс оказался всего лишь бабником, который пробует всех красивых девушек в этой компании. Грейс узнала об этом слишком поздно. Имея взрывной темперамент, она готова была закидать мистера Хокинса всеми предметами, которые ей бы под руку попались.

– Но господин Голдман очень красивый, согласись?

Сначала я посмотрела на Грейс, которая, закусив губу, смотрела на окно, которое служит стеной между приемной и кабинетом президента. Окно может закрываться жалюзи, но пока они приоткрыты, и можно сквозь небольшие щели видеть его. Я тоже засмотрелась.

Грейс права, он действительно очень красивый, и невозможно опровергать этот факт даже если я уже хочу его ненавидеть. Костюмы сидят на нем как влитые, кажется, у него есть личный модельер, который шьет ему их. Они подчеркивают его фигуру, над которой он ухаживает, и наверняка не выходит из зала. Полные губы, строгие черты лица, густые брови, под которыми сейчас скрываются карие проницательные глаза, устремленные на бумаги. Черные волосы с прекрасной укладкой, небольшая щетина, ровный нос. Я так сосредоточенно засмотрелась, что уже начала как Айлин видеть в нем эталон мужской красоты. И хорошо, что меня выдернула из этого водоворота Грейс.

– Помни о его личных границах, девочка. Замечталась уже?

– Не говори глупостей! – огрызнулась я и встала с кресла. – На сегодня все?

– Да. Завтра не забудь подняться сюда, а не в свой кабинет по привычке. И, – Грейс плавно махнула передо мной рукой, указывая на внешний вид, – дресс-код.

Я кивнула и поправила очки.

– Здесь тебе нужно быть в семь тридцать утра.

– Что? Во сколько? – испуганно уточнила я.

Грейс всего лишь пожала плечами, намекая этим жестом, что не избежать этой страшной участи. Ну вот, мне придется тратиться на такси по утрам.

К вечеру дядя Джозеф забрал меня из компании. Я не стала говорить ему об изменениях, которые создала в своей жизни, а решила рассказать обо всём за ужином. Даже не представляю, какая реакция будет у моей семьи на такие неожиданные новости.

Тете Джулиет и дяде Джозефу не безразличны наши с Айлин судьбы, и они стараются присутствовать в каждой сфере нашей жизни. Я не называю это тотальным контролем, в отличие от Айлин. Это скорее желание нормальных родителей знать обо всем, что происходит в жизни их детей, а не хладнокровно оставаться в стороне.

Тетя Джулиет уже накрывала на стол. Она чудо-женщина, которая успевает делать все на свете. Тетя работает бухгалтером в отеле. В шесть часов вечера она уже дома и сразу же направляется на кухню, хватаясь за кастрюли. С Айлин ей проще и благодаря ей они успевают все сделать к восьми вечера. Сейчас тетя в отпуске, и она делает все без спешки.

Я пока не представляю, как совмещать работу с домашними обязанностями. Видимо, это приходит с опытом. Хотя, смотря на тетю, я считаю, что для такого, чтобы успевать всюду, нужен природный талант.

Мы все уже сидели за столом и принимали пищу. Я подготовилась для того, чтобы передать новости, откладывая приборы в сторону.

– Семья, у меня есть для вас новости, – начала я говорить, привлекая к себе внимание.

Все подняли на меня глаза и ожидали, дожевывая свою принятую порцию.

Я вздохнула и продолжила:

– Я вынуждена стать временной ассистенткой президента компании, в которой работаю. Начинаю с завтрашнего дня.

Айлин улыбнулась и подмигнула мне. Затем я посмотрела на реакцию дяди и тети. Они некоторое время сидели и с непониманием впитывали в себя эту информацию, после чего переглянулись.

Тетя Джулиет прочистила горло и осторожно отложила свои приборы.

– Оливия, тебе не будет тяжело?

Я пожала плечами.

– Надеюсь, что нет. Грейс, его действующая ассистентка, сегодня мне все объяснила. Всю основную работу она сделала заранее.

Дядя Джозеф прочистил горло и вытер губы салфеткой.

– Но все же, это такая ответственность. Никаких проблем не возникнет? – продолжала выплескивать свои сомнения и переживания тетя.

– Мама, я не поняла? – встряла Айлин. – Ты сомневаешься в ее способностях?

– Айлин, нет! – огрызнулась тетя в ответ. – Просто очень переживаю, когда Оливия берет на себя слишком много работы.

– Это всего лишь на месяц, – быстро добавила я, будто это могло успокоить тетю. – Грейс стала мне подругой, она сама всегда выручает меня, и я не могла отказать.

– Джулиет, – дядя накрыл ее руку своей. – Оливия способная девочка и со всем справится. Успехов тебе, дочка.

– Спасибо, – улыбнулась я и вновь взяла в руки приборы.

Успех мне очень пригодится.

– Я буду уезжать раньше, поэтому на месяц можешь передохнуть от перевозок, – предупредила я дядю.

– У тебя есть сбережения на такси? – спросил дядя, намекая этим, что готов уже дать мне денег.

Я улыбнулась и кивнула. Даже когда начинаешь работать, родители переживают, что у их детей не хватает денег на жизнь и всегда готовы всучить их. Не могут поверить тому, что их дети со временем становятся самостоятельными.

После ужина мы с Айлин, как обычно, помогли тете с посудой, после чего скрылись в спальне. Там я взялась за перевод книги, присев за рабочий стол, одновременно поддерживая разговор с Айлин, которая развалилась на своей кровати и поедала чипсы.

– И какая у него была реакция на тебя сегодня?

Я фыркнула, когда снова вспомнила нашу беседу в его кабинете.

– Оказывается у него есть чувство юмора. Он пошутил над моей неуклюжестью и спросил, всегда ли я такая.

Айлин издала смех.

– А ты говорила, что он мрачный тип.

– Если даже он умеет шутить, то это все равно не снимает с него клеймо скрупулезного нарцисса, – хмуря брови перед ноутбуком, злостно процедила я и грубо тыкнула на клавишу пальцем.

– Ого, он тебе еще ничего не сделал, а ты уже с такой ненавистью о нем говоришь, – заметила Айлин, хрустя своими чипсами.

– Просто не люблю мужчин, которые…

Я не могла найти подходящее описание к нему. Я знаю, что имеется какая-та черта в нем, которая меня отталкивает от него, но не способна выразить эту черту в словах.

– …который высокомерный и указывает тебе? – продолжила за меня Айлин.

Я медленно повернулась к ней лицом на стуле, положив руку на спинку. Она как ни в чем не бывало внимательно копалась в пачке чипсов, доставая из нее остатки. Облизывая пальцы она посмотрела на меня и, заметив мое негодование на лице, Айлин пожала плечами.

– Что? – с набитым ртом заговорила она. – Констатация факта. Тебе нравятся простые парни с чувством юмора, но которые при этом не шутят над тобой, не влезают в твое личное пространство и не диктуют, как жить правильно. Короче говоря, собственники тебя отталкивают сразу же. Ты их определяешь, как сканер, стоит посмотреть на такого мужчину. Дэвид Голдман как раз такой мужчина – мое, значит мое.

Я закатила глаза и вздохнула, снова принимаясь за свою работу.

– Даже я сама не знаю, какой тип парней мне симпатизирует, – пробормотала я.

– А я знаю. Да и вообще, с такими мужчинами, как Дэвид Голдман, чувствуешь себя как за каменной стеной.

– Ничего подобного. Это абъюзеры, которые властвуют над чужими жизнями.

Айлин громко рассмеялась.

– Ты дотошная, Оливия. Даже к людям применяешь свое свойство перфекционизма и копаешься в мельчайших деталях.

– Ну и пусть. Зато такие, как я, способны распознавать неподходящих людей… – Я резко осеклась и выпрямилась. – Как ты сказала? Применяю к людям свой перфекционизм?

– Ну, да. – Я не смотрела на Айлин, но слышала, как она поднялась с кровати и потянулась, издав стон. – Ты капаешься в них и ищешь только изъяны. Не пробовала жить проще? Ладно, пойду приму душ.

Айлин скрылась в ванной комнате, а я осталась сидеть как вкопанная и размышлять над словами сестры. Описание меня моей сестрой шокировало, поскольку я точно так же описывала Дэвида Голдмана. И сейчас просто не могу поверить, что у нас с ним имеются схожие черты.

Я тряхнула головой, собираясь как можно скорее вылезти из этих навязчивых мыслей. С таким человеком, как Дэвид Голдман, у нас не может быть ничего общего даже в характере. Айлин просто ошибается на мой счет и преувеличивает.

Я полностью погрузилась в работу и вскоре перестала думать о Дэвиде Голдмане и о завтрашнем напряженном дне.

Глава 4

Оливия

«Трудности необходимо преодолевать, а не приспосабливаться к ним»

Мечта выспаться никогда не осуществится.

Заснуть в машине такси была очень соблазнительной затеей даже после хорошей, бодрящей кружки кофе. Водитель, мужчина с низким и грудным голосом, смог с легкостью разбудить меня, спокойно сказав: «Мисс, мы на месте». Хотя из этого пленительного царства выходить совсем не хотелось. Поэтому я выползала.

Это первое непривычное явление при моем новом временном положение.

Второе – я никогда не видела эту компанию настолько пустующей. Обычно, когда я приезжаю на работу, здесь уже кипит труд. Я здоровалась со многими по пути в свой кабинет, а сегодня поздоровалась лишь с охранниками.

Третье – я поднимаюсь на самый высокий этаж здания, чтобы восседать на стуле ассистента президента компании. Когда я вошла в свой пустующий кабинет для переводчиков, чтобы забрать рабочий ноутбук, мне хотелось взвыть от тоски, ведь меня не будет здесь целый месяц.

В лифте я посмотрелась в зеркало и оценила свой внешний вид. У меня не так много подходящей одежды, но думаю, на месяц хватит. К тому же на крайний случай у меня есть Айлин, которая всегда подстрахует в критический момент. Я выбрала классический брючный костюм бирюзового цвета вместе с белой блузой под пиджаком. И, конечно же, бежевые каблуки. Ходить в них целый день – это тот еще аттракцион для моих ног.

Я закинула хвост за спину и медленно выдохнула через рот, продолжая смотреть на себя в зеркало.

– У тебя все получится, Оливия.

Двери лифта распахнулись, и я вышла в приемную, как можно скорее усаживаясь на свой новый временный стул. Я все непривычное для меня буду называть временным, потому что это когда-нибудь закончится.

Я посмотрела на календарь на столе и взяла его в руки, попутно хватая красную ручку из канцелярского набора. Высунула язык и обвела жирным кружочком дату освобождения, подписав внизу маленькими буквами «Свобода от тирании». Довольная результатом, я вернула календарь на прежнее место и включила компьютер. Рядом освободила место под свой ноутбук, без которого я тут буду как без рук.

Я посмотрела на часы, которые показывали семь сорок утра. У меня еще есть пять минут спокойно посидеть до того, как придется начать заваривать кофе для своего босса. Боже, мне лень даже для самой себя по утрам заваривать кофе, а тут совершенно чужой для меня мужчина, которому я просто обязана приносить кофе. Данный факт вызывает во мне негодование.

Мой мобильник в кармане завибрировал, и я достала его, посмотрев на экран. Там высветилось сообщение от Грейс.

«Уже на месте?)»

«А ты будешь меня контролировать весь месяц?»

«Ох, нет. Я в это время буду сладко спать. Это я сегодня ранняя пташка, потому что у меня скоро самолет. Поэтому решила написать тебе и поддержать в первый день.»

«Поиздеваться.»

«Я обожаю тебя, Оливия. Без тебя у меня бы не было этого отпуска. Удачи, солнышко)»

Я вздохнула. Получила еще кучу смайлов с поцелуями от Грейс и заблокировала мобильник, убирая его в сторону.

Посмотрев на часы я вскочила и кое-как побежала на своих каблуках до кухонной зоны, чтобы сделать кофе. Неужели в нем действительно высокое стремление к совершенству и безупречности, что у него даже кофе должен быть на столе за пять минут до прихода? Я тоже люблю жить по правилам, чтобы отсутствовал чрезмерный хаос в жизни, но настолько закапывать себя в пучину идеального существования по расписанию, это уже слишком. Это уже психическая не норма.

Я отнесла кофе в кабинет и вернулась к своему столу. Подготовила планшет с расписанием перед собой и снова выдохнула. Я чувствую свою напряженность, от которой у меня заболели плечи и похолодели руки. Я решила, что у меня еще есть время, чтобы расслабиться, и вытащила из своей сумочки наушники.

Музыка – это лучшая терапия при неврозе.

Я включила свою любимую песню «Bloody Mary» Леди Гаги и полностью отдалась ритму. Мое тело само по себе начинает двигаться, а рот подпевать. Погружаясь в музыку, я закрыла глаза и расслабилась, совершенно позабыв, где нахожусь в данный момент. В своих фантазиях я в большом стадионе, выплескиваю свою дикую энергию в толпу.

Уже ближе к кульминации я возвращалась в свою мрачную реальность и решила открыть глаза, чтобы завершить свою терапию.

Лучше бы я этого не делала.

Нет. Лучше вообще отмотать время назад и отказаться от своей затеи слушать музыку на рабочем месте, зная, как она меня затягивает.

Я буквально вырвала наушники из ушей и встала со стула с испуганным выражением лица, на котором не скрыть покраснение щек.

– Доброе утро, – как ни в чем не бывало пожелала я широко улыбающемуся мистеру Хокинсу и серьезному господину Голдману.

Засунув руки в карманы брюк, он одними глазами прошелся вдоль моего тела, оценивая мой внешний вид. Пока он рассматривал меня, я не смела пошевелиться, будто нахожусь под сканером.

Закончив процедуру, мой босс снова устремил свои карие глаза на мое лицо.

– Доброе утро, – низким голосом пожелал он мне в ответ.

Я мысленно выдохнула, когда далее не последовали замечания по поводу моего внешнего вида, и вообще по поводу моего поведения за рабочим столом. Если бы он снова выразил свое недовольство по поводу моего внешнего вида, я бы вряд ли смогла сдержаться и точно бы что-то ляпнула.

– Хорошенькая, – послышался голос генерального директора, который, в отличие от президента компании, рассматривал меня жадно и почти облизывался.

– Умерь свою животную сущность и живо в кабинет, – рявкнул господин Голдман и широкими шагами направился к двери. – Оливия, ты тоже.

Я встрепенулась и вышла из транса, в который меня ввел строгий взгляд моего босса. Схватила планшет и быстрыми шагами последовала за ним. Мистер Хокинс придержал для меня дверь и вошел за мной, наверняка сейчас рассматривая мою задницу. В чем-то со своим начальником я согласна, это действительно животная сущность.

Мистер Хокинс плюхнулся на черный кожаный диван, а я встала перед столом, сжимая в холодных руках планшет.

Господин Голдман снял пиджак и повесил его на спинку кресла, после чего сел на него и отпил кофе.

– Излагай, – с хрипотцой сказал он и прочистил горло.

Я кивнула и опустила глаза на экран.

– Сегодня у вас не запланированы заседания в компании. После обеда у Вас встреча с нашими партнерами из Франции, которые будут ждать Вас в ресторане при Royal Garden Hotel. Далее встреча с главным ювелирным дизайнером в офисе. Обговаривается проделанная работа.

Закончив, я заблокировала планшет и опустила его вниз, держа перед собой. Прочистила горло и посмотрела на господина Голдмана, внимание которого устремлено на бумаги. Он промычал и кивнул.

– Хорошо. Я сейчас отправлю тебе полученные письма, переведи их, – дал он указание, не поднимая на меня глаз.

– Поняла. Я могу идти?

Еще немного и мой голос начнет трястись от переизбытка тревоги и напряженности.

– Да, иди.

Я развернулась и направилась к выходу из кабинета. Ноги словно онемели, но я заставила себя дойти и ни разу не спотыкнуться. Я не могу больше позволить себе обломаться перед ним и продемонстрировать свою неуклюжесть. Еще этот чертов прожигающий и оценивающий взгляд мистера Хокинса, который выбивает меня из колеи и заставляет раздражаться. Мне стоит вежливо донести до него, чтобы он не тратил на меня свое время.

Я плюхнулась на свое кресло и судорожно выдохнула, но при этом продолжала держать профессиональный настрой, поскольку жалюзи открыты. Сейчас я начну переводить письма, войду в свою излюбленную сферу и смогу расслабиться. Мне не пришлось ждать их долго, поскольку господин Голдман отправил их немедленно. Я повернулась на кресле к своему ноутбуку, открыв оригиналы писем на компьютере.

Я полностью погрузилась в свою работу и меня отвлекли лишь раз, и это был мистер Хокинс, который вышел из кабинета президента, чтобы отправиться в свой – этажом ниже.

– Еще увидимся, милая Оливия.

Я натянула вежливую улыбку, которой проводила его до лифта, затем она медленно сползла с моего лица, и на смену пришло отвращение.

Над переводом писем я работала до самого обеда и отправила их господину Голдману. Когда работа подошла к концу я почувствовала усталость, которая отразилась на моей спине. Я немного размялась, сделав небольшие наклоны в стороны.

– Оливия, – раздался голос Голдмана в селекторе.

– Да? – ответила я, нажав на кнопку.

– Дай знать Ричарду, что мы отправляемся на обед.

– Хорошо.

Я отпустила кнопку и мысленно взвыла. С этим типом мне придется сталкиваться часто. И что только Грейс находила в нем. Ничего, кроме пошлости, в этом мужчине нет. Я думала, что мне придется терпеть присутствие господина Голдмана, а оказалось, что он не такой омерзительный, как его генеральный директор.

Я обула свои туфли, которые сняла во время работы, и подошла к лифту, нажимая на кнопку.

Через несколько секунд я уже была в приемной генерального директора и надеялась передать слова господина Голдмана ассистентке мистера Хокинса, но, к моему сожалению, ее не было на месте. Мне придется напрямую взаимодействовать с ним.

Я зашагала к двери, за которой находится кабинет генерального директора и, чем ближе я подходила, тем сильнее оттуда исходили непонятые звуки. Я остановилась перед дверью и прислушалась. Когда поняла, что это стоны и за этой дверью сейчас происходит грязная соития, я расширила глаза и подбежала обратно к лифту, спрятавшись в нем. Мне пришлось обратно вернуться на свое рабочее место в растерянном состоянии, не выполнив указа своего босса, который как раз вышел из своего кабинета.

– Оливия?

Я выпрямилась и повернулась к нему лицом, так и не находя причин спрятать свой испуг. Господин Голдман смотрел на меня с непониманием и ждал объяснений.

– П-простите. Там просто…происходит что-то личное, в которое я не могла вторгнуться, – издалека объяснила я ситуация и надеялась, что он меня поймет, поскольку напрямую называть все своими вещами у меня попросту не поворачивается язык.

Господин Голдман цокнул языком и разочарованно вздохнул, доставая мобильник из кармана.

– Опять он трахает свою ассистентку, – пробормотал он, прижимая мобильник к уху.

Я посмотрела в сторону и сглотнула. Моральные устои в данной части компании попросту отсутствуют, и в течении месяца мне придется закрыть на это глаза.

– Заканчивай давай, придурок.

Голдману что-то сказали в ответ, после чего он сбросил вызов и засунул мобильник обратно в карман.

– Пойдем, догонит.

Он приблизился к лифту и нажал на кнопку. Я быстро забрала планшет и подбежала к уже медленно закрывающимся дверям. Голдман и бровью не повел от того, что я чуть не оказалась между дверями лифта. Он холодный, отстранённый, бездушный и совершенно мрачный тип.

Я стояла позади него и старалась громко не дышать. Признаюсь, в одном маленьком помещении наедине с ним, у меня начинают трястись колени и учащаться сердцебиение. Неужели я так боюсь этого человека? Почему? Потому что мы занимаем разные статусные категории? Тишина в этом помещении вовсе поглощает все мое спокойствие, и я начинаю задыхаться.

– Ты суетливая, – послышался его голос, отчего я задержала дыхание.

В его голосе вроде не было упрека, хотя я могла пропустить этот момент, поглощённая желанием как можно скорее выбраться из этого злосчастного лифта, который опускается бесконечно медленно. Стояла, как вкопанная, и не знала, что ответить. Стоит ли оправдаться или просто промолчать? А вдруг он подумает, что я намеренно его игнорирую?

Я боюсь его, потому что не знаю, какой подход к нему найти, как вести себя рядом с ним. Да, я это уже предполагала ранее, а сегодня это предположение трансформируется в факт.

– Просто первый день. Уже завтра я буду увереннее, – все же решила оправдаться я.

Он ничего не ответил. Даже обычное «хорошо» было бы для меня чем-то ободряющим. Незнание, что в его голове, приводит меня в ступор и в суету одновременно. Стоило так ему ответить.

Двери лифта наконец открылись, и я смогла выдохнуть.

Ресторан для обеда находится прямо рядом с компанией. Господин Голдман сел за нужный столик, я же последовала за ним и села напротив. Официант принес мне меню и вежливо улыбнувшись, ушел.

Я бросила взгляд на господина Голдмана, который что-то печатал в своем телефоне. Он ест одно и тоже здесь, если официант не дал ему меню? Или для него составили его собственное меню, в котором расписано, что он ест в тот или иной день?

Я не стала копаться в этом и открыла меню ресторана. Цены меня шокировали и, видимо, я не смогла скрыть своего негодования, поскольку Голдман заговорил:

– Твой обед за счет компании. Заказывай, что хочешь.

– Спасибо, – только и сказала я, скрывая свою неловкость.

У Грейс, с другой стороны, не плохая жизнь. Она ест красную рыбу на обед, отчего ее кожа такая идеальная. Я остановилась на жаренной рыбе во фритюре с картошкой фри, а моему боссу принесли аппетитный кусок ростбифа.

Пока я ждала свой заказ, рассматривала интерьер ресторана, стараясь чем-то себя занять. Молчание, которое происходит между мной и моим боссом, доставляет дискомфорт и неловкость. Но лишь для меня.

В момент, когда мой заказ принесли, заявился генеральный директор компании, которого я могу сравнивать с шутом. В переговорных он не ведёт себя так и как приятно было наблюдать за таким сдержанным мужчиной. Картинки с первыми впечатлениями с треском разламываются перед моими глазами.

Мистер Хокинс бесцеремонно плюхнулся на стул рядом со мной и дал официанту сигнал принести ему заказ.

Я скромно жевала свою небольшую порцию, стараясь не обращать на него внимания. Но у него были другие планы.

– Не убивай меня своим убивающим взглядом, Голдман, – усмехнулся Хокинс.

Он говорил это своему другу, но смотрел на меня.

– Оливия, золотце, почему ты такая бледная?

Нежная рыба пошла комом по моему горлу, когда он заговорил со мной.

– Твои животные инстинкты напугают кого угодно, а не только мою ассистентку, – без какого-либо энтузиазма проговорил господин Голдман.

Послышался смешок на стороне.

– Да нет, здесь дело в другом. Мои инстинкты пугают только девственниц.

Я замерла, уставившись на свою рыбу, которую разделала вилкой и ножом. Еле сдержалась, чтобы не закатить глаза и скрыть внутри злость, которую вызвал этот бестактный проходимец своими провоцирующими словами. Мне хотелось взять свой стакан с водой и выплеснуть ее на его лицо, чтобы таким образом побороть свою злость и отправить ее обратно в спячку. Но вместо этого во мне взыграла воспитанность, которая толкает спокойное реагирование на вторжение в мое личное пространство.

Я слабо улыбнулась и посмотрела на Ричарда.

– С чего Вы это взяли?

Он усмехнулся и принял у официанта свой заказ.

– Золотце, я знаю женщин наизусть, – самоуверенно ответил он и схватился за приборы, жадно уплетая хорошо прожаренную говядину.

Я решила не замолкать и продолжать вести эту беседу, в которой намереваюсь показать этому наглецу, что я не очередная потекшая по нему женщина. И мне все равно, что сейчас этот разговор происходит при моем боссе, который удивительно, но внимательно наблюдает за нами.

– Любопытно. И что же еще Вы можете сказать обо мне?

Хокинс задумался, дожевывая свою порцию. Спустя несколько секунд он повернул ко мне голову и оглядел с головы до ног.

– У тебя комплексы.

Эта фраза резанула меня по живому. Я сглотнула, но не подала вида, что задета. Внутри меня возникла обида, ведь этот невоспитанный мужчина прав и попал дротиком прямо по середине, выигрывая эту битву. Но я планирую схитрить и направить его правдивые предположения в ошибочные. Я всегда считала, что людям не обязательно знать обо мне даже малейшее. Особенно о моих комплексах.

– Мордашка у тебя симпатичная, – продолжил он, – что привлекает. Но вот что-то есть, что не дает тебе раскрепоститься.

Он буравил меня своими серыми глазами, будто желал своим взглядом докопаться до истины.

Я немедленно встала на защиту себя и с улыбкой вежливо начала парировать:

– Вы ошибаетесь, мистер Хокинс. Просто я, так скажем, не из вашего сорта. Вы привыкли к девушкам, которые готовы без промедлений сесть на стол и раздвинуть перед Вами ноги. Я же иного воспитания. Вот и все, – пожав плечами закончила я и, оценив его шок на лице, вернула свое внимание на еду.

– Ничего себе, – пробубнил он и усмехнулся. – Я понял, что это за комплекс. Правильная. Дотошная.

Я облегченно выдохнула. Подобного итога беседы я и добивалась. Хочется посмотреть в зеркало, оценить свою победную улыбку и расцеловать свое отражение.

– Я безмерно рада, что для Вас я именно такая.

– Язычок что надо. Оценил, как она вежливо отшила меня? Талант.

– Оставь ее уже в покое, – послышался низкий голос господина Голдмана.

Я подняла на него глаза и заметила веселую ухмылку на его губах. После чего резко опустила оценивающий взгляд и снова выдохнула с облегчением, пытаясь угомонить свое дико клокочущее сердце в груди. Я переживала, что увижу строгость и даже осуждение на его лице за свои смелые слова, но оказалось все наоборот. Как и в случае с шампанским, которое я вылила на его дорогой костюм. Несмотря на то, что он целиком состоит из педантичных черт, применяя их в компании, в остальном он совершенно нормальный и обычный человек. Расслабленный.

Кажется, я начинаю сама расслабляться в его обществе.

– Простите, просто я должна была защитить свою честь, – еще на более вежливой ноте закончила я этот разговор.

– Ты молодец, – сказал мне в ответ мистер Хокинс, не отрываясь от своего обеда.

Отлично. Я установила границу между нами, показала себя с нужной стороны, и теперь он не станет досаждать мне.

После обеда мне пришлось присутствовать на встрече с иностранными партнерами как в качестве ассистентки, так и в качестве переводчика. И в сегодняшних переговорах французы очень сильно разозлили господина Голдмана, выдвинув свои условия, которые не подходят под наши. Переговоры закончились на том, что господин Голдман резко поднялся со своего стула, застегнул пуговицу пиджака и молча удалился. После чего за ним побежал мистер Хокинс, а затем уже я, забрав планшет и вежливо попрощавшись с иностранными партнерами.

Мне пришлось долго догонять их на своих каблуках, учитывая широкие мужские шаги и то, что переговоры проходили на крыше, где расположился ресторан при отеле. На улице, у выхода из отеля, я почти споткнулась и налетела на мистера Хокинса, который придержал меня, разговаривая при этом с разгневанным Голдманом.

– Ты в который раз отшиваешь наших партнеров, Дэвид. Да с этими компаниями еще наши отцы сотрудничали.

До этого стоявший к нам спиной господин Голдман резко развернулся. Я сделала неосознанный шаг назад, когда увидела его лицо, накрытое темной дымкой ярости. Карие глаза горят злостью, отталкивая этим огнем всех вокруг.

– Ты слышал, что они сказали? Мне проще самому открыть салон во Франции, где будут только мои изделия. Да, это дольше, но эффективнее. Они повысили планку. Ты понимаешь, что они просто хитрят? Они думают, что если теперь фирмой руководят дети владельцев бренда, то ими можно крутить, как угодно. Черта с два! Пусть пересмотрят свои условия или я вообще расторгну договор с ними!

– Дэвид! – шокировано воскликнул мистер Хокинс.

– Разговор окончен.

В это время водитель подъехал к отелю, и господин Голдман открыл дверь заднего сидения.

– Оливия, в машину, – приказал он и я дернулась с места, подбежав к машине.

Я заняла переднее сидение, чтобы мистер Хокинс занял заднее и сидел вместе с господином Голдманом.

Во время дороги в компанию, я продолжала крутить в голове поведение своего босса. Во время повышенной агрессии он уходит, дабы не сделать хуже. Он бы с радостью выплеснул те слова в лица наших партнеров, но тогда договор бы точно был расторгнут в следующую минуту. Господин Голдман знает, когда стоит уйти, пусть даже резко прервав все, но тогда он сохранит шаткие, но хотя бы какие-то отношения. Своим резким уходом он дал французам еще один шанс.

Характер господина Голдмана сильный и сложный. Ради своей чести и принципов он разрушит все, что угодно, не уступая. Он горделивый и не позволяет вытирать об себя ноги. Таких людей боятся, ведь они ни от кого не зависят.

Если французы не вернут прежние условия, то я не удивлюсь тому, что господин Голдман решит вывести свои изделия из Франции и найти другого партнера.

В приемной мы были ближе к четырем вечера.

– Оливия.

Меня позвал грубый голос господина Голдмана. Я ушла в себя, поэтому он неожиданности даже вздрогнула. Я повернулась к нему лицом, заметив, как господин Голдман что-то читает в своем мобильнике.

– Да?

– Перенеси встречу с ювелирным дизайнером на завтра. Я сам предупрежу ее.

– Хорошо, – кивнула я и уже схватилась за планшет, но вскоре пришло осознание, и я снова подняла глаза на своего босса, который не отрывался от своего телефона, стоя посреди приемной.

– Но завтра же суббота, – осторожно напомнила я.

Он поднял на меня глаза.

– Да. И что с того?

– Это же выходной день.

– Верно. Но иногда мы можем работать и в выходные дни. Особенно когда у компании впереди важное событие. Мы выпускаем новые изделия, и сейчас я требую от своих сотрудников максимум усилий, – спокойно объяснил он мне ситуацию.

– Простите, не знала, – пробубнила я и опустила голову, чтобы в планшете поменять расписание на завтрашний день.

На выходные дни этих расписаний даже не предусмотрено, поэтому я добавила строку в таблице.

Наконец он скрылся в своем кабинете, а я устало рухнула на свое кресло и отложила планшет. Сняла туфли и начала массировать свои ноги, которые ужасно ныли. Говорила мне Айлин почаще носить каблуки, тогда мне бы сейчас не было так тяжело.

Я откинулась на спинку кресла и тяжело вздохнула. Теперь я понимаю, почему в Грейс так много энергии. За три года она уже вжилась в роль ассистента, которая требует кучу сил. И я теперь действительно сочувствую ей и понимаю, почему она практически на коленях просила у меня помощи. Грейс мало что знает о настоящем отдыхе. Так и мне теперь тяжело будет проснуться завтра ранним утром в свой выходной. Но мне хотя бы привыкать к этому не придется. Это всего лишь на месяц.

– Оливия, – послышался голос Голдмана в селекторе. – Достань из архива договоры с иностранными партнёрами за последние пять лет.

Я обула туфли и медленно зашагала к лифту, чтобы спуститься на самый нижний этаж. Он вообще когда-нибудь говорит слово «пожалуйста»? Хотя бы из уважения к труду своего сотрудника.

В огромной комнате среди множества полок и кучу папок я искала нужную. Это удобно, поскольку на корешках распечатаны года. К моему сожалению, папок придется тащить целых два, а не один, как я предполагала. Я бы не жаловалась, не будь они такими тяжелыми.

В лифте я бросила их на пол и плевать я хотела на других сотрудников, поднимающиеся со мной на свои этажи, которые посмотрели с осуждением на то, как я откидываю папки с важными документами на пол. За такой тяжестью он бы и сам мог спуститься, а не заставлять хрупкую девушку на каблуках тащить это на себе.

В приемной я кое-как открыла дверь в кабинет и постаралась пройти до стола стойко и уверенно, с деловитым лицом, словно меня ничего не смущает.

– Садись на диван и начинай искать все договоры, которые заключены с французами, – не поднимая головы проговорил он, когда я уже подошла к столу.

Я посмотрела на него со злостью, сжав челюсти, и молча подошла к дивану, аккуратно оставляя синие папки на журнальный столик.

Так и прошел весь мой вечер – перед непонятными бумажками, которые мне пришлось перебирать.

Мой мобильник в кармане завибрировал. На экране высветилось имя дяди. Я бросила на своего босса мимолетный оценивающий взгляд. Надеюсь, он не запрещает в рабочее время говорить по телефону.

– Алло? – тихо ответила я.

– Оливия, за тобой во сколько приехать?

Я почесала лоб, задумавшись. Мозги требовали немедленного сна, поэтому сейчас я похожа на умственно отсталую.

– А сколько сейчас времени?

– Уже девять вечера.

Я расширила глаза. В это время я бы уже давно сидела перед ноутбуком и переводила книгу.

– Эм…я на такси поеду, дядя Джозеф, не утруждайся.

– Скажи, что я сам тебя отвезу, – послышался голос господина Голдмана.

Я подняла на него глаза. На лице даже не смогла скрыть удивления.

– Я все равно не усну, пока тебя не будет дома, – озвучивал свои переживания дядя.

– Меня отвезет…господин Голдман, – неуверенно ответила я.

– Кто? – удивился он.

– Не переживай. Доброй ночи. Скоро буду, – быстро проговорила я и скинула звонок, чтобы избежать лишних вопросов, на которые не смогу ответить перед своим боссом.

– Не стоит. Я вызову такси.

Он наконец посмотрел на меня.

– Я сильно задерживаю тебя. И чтобы твои родственники не волновались, довезу сам, – настаивал он на своем желании.

А почему, в принципе, я должна отказываться от такого предложения? Я наоборот должна радоваться, что мой босс не совсем эгоист и осознает, что из-за него мне приходится сидеть здесь до ночи, пропуская автобусы, и тратиться на такси.

Я наконец закончила перебирать договоры и отнесла нужные на стол господина Голдмана. Он лишь кивнул и встал из-за стола, выключая компьютер.

– Оставляй все здесь, завтра утром вернешь папки. Собирайся домой.

Он натянул на себя пиджак, а я еле сдержалась, чтобы не выбежать из кабинета подпрыгивая.

Возле компании нас уже ждал водитель.

– Какой у тебя адрес? – спросил господин Голдман, когда мы сели на заднее сидение.

– Квартал Чобхэм Манор, район Стратфорд.

Он кивнул и сказал водителю ехать по моему адресу. Всю дорогу мы ехали молча, и я рада этому. Ведь если бы от моего босса исходили какие-то вопросы, то я бы отвечала на них как мямля, поскольку мой мозг уже спит и отказывается полностью функционировать.

Часы на телефоне показывали десять вечера, когда машина остановилась возле моего дома.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Спокойной ночи, – пожелал мне господин Голдман, смотря на меня.

– Спокойно ночи, – неуверенно пожелала я в ответ и выпорхнула из салона.

Машина стояла на месте до тех пор, пока я не вошла в дом. Осторожно отдернув шторку в холле, я наблюдала за тем, как автомобиль президента разворачивается и уезжает.

Я сняла туфли и расслабленно прижалась спиной к входной двери. Закрыла глаза и прислушалась к себе. Спокойно. День прошел без происшествий, без каких-либо нелепых приключений, благодаря чему я сейчас улыбаюсь своему успеху, а не реву в подушку, обзывая себя неумелой и неприспособленной амебой. Утром я находилась в таком волнительном состоянии, что неосознанно настроила себя на одни неудачи. Но все обошлось, и я горжусь собой. Надеюсь, что и весь последующий месяц передо мной будет светить луч успеха.

Я оторвалась от двери и помчалась в свою спальню, чтобы как можно скорее смыть с себя макияж, переодеться в удобную пижаму и хотя бы немного заняться переводом книги. Но в коридоре второго этажа меня поймала тетя Джулиет, которая, видимо, услышала меня и вышла из своей спальни.

– Хочу удостовериться, что с тобой все в порядке, – проговорила суетливая тетя, осматривая меня со всех сторон.

– Все хорошо, не переживай. Придется привыкнуть к моим ранним уходам и поздним приходам.

– Ну ничего, завтра все вместе проведем время, как в старые времена.

Я прикусила нижнюю губу.

– Не получится. Завтра я еду в компанию.

– Как? – удивилась тетя, расширив глаза.

Я лишь пожала плечами, не желая посреди ночи объяснять ей то, какие времена сейчас в компании и как много там копится работы, поскольку это затянется надолго, учитывая бесконечные вопросы тети с уточнениями.

– Все, доброй ночи, – пожелала я, целуя Джулиет в щеку, и скрылась в своей спальне.

Включив свет, я не обнаружила Айлин в комнате. Надо же, уже сбежала. И даже не побоялась, что родители в это время еще не спят. Мне же лучше от ее отсутствия. Она бы сейчас закидала меня вопросами, чтобы узнать о моем первом рабочем дне в новом статусе.

Я немного поработала над переводом книги и быстро заснула.

Глава 5

Дэвид

«У всего есть свои недостатки и достоинства. Ответственность – это бремя на плечах, но в то же время она закаляет человеческую силу»

Когда на плечах лежит большая ответственность, расслабиться не получается даже при наступлении ночи, когда ощущается небольшая свобода. Я сижу на диване в своем доме, медленно выпивая виски, но будто не осознаю своего маленького отдыха и все еще продолжаю находиться в своем кабинете среди бумажной волокиты.

Возглавлять семейное дело я начал относительно недавно. Занял кресло президента компании четыре года назад, сразу после университета, и вместе с этим на меня автоматически свалилась груда ответственности. С малых лет я знал, каким будет мое будущее, что меня ждет и на что я отдам свою жизнь. Для меня это не было каким-то бременем и страхом, я хотел и был готов возглавлять семейное дело, которое мне по душе.

Я думал, что быть готовым это равно работать с легкостью. Когда я столкнулся с первыми трудностями, мне казалось, словно мне связали руки. Оказывается, тяжело найти выход в комнате, в которой меня закрыли вместе с теми проблемами, которые тяжело разгрести. Я чувствовал, как они давят на меня, отчего найти решение практически не было возможным, поскольку я полностью был сосредоточен на тяжести этих проблем, а не на том, как от них избавиться.

На моем пути появился конкурент, который в один год выдвинул меня на второй план и купался в лучах славы, намеренно злорадствуя мне. Читал статью о нем и смотрел на его фотографию, на которой он самоуверенно позирует и нагло усмехается, будто знал, что я открою этот журнал. Одним своим существованием он выводил меня на ярость. Я терял контроль. Внушил когда-то в свою голову, что мне нет и не будет равных, и поэтому, когда сильный противник появился на рынке, я растерялся. Я недооценивал его, что стало моей ошибкой.

Но с появлением трудностей в нас все больше вытачивается стержень стойкости. Я отодвинул свой гнев в сторону, который мешал мне проявить свои навыки, и тогда у меня все получилось. Я сосредоточился на своей работе и перестал сравнивать себя с конкурентом, которого начал ценить и уважать, а не видеть в нем пустое место, как раньше. Я попробовал сам нарисовать эскизы ювелирных изделий, что делал несколько лет назад во время обучения, но забросил.

Я никому не показывал свои наброски и не говорил, что вообще умею самостоятельно создавать дизайны украшений, и по сей день сохраняю это в тайне. Лишь моя близкая подруга осведомлена о моих интересах, которая работает со мной в качестве ювелирного дизайнера. Она говорит, что это нечестно, когда я свои работы выставляю как ее, ведь восторги от сотрудников и наших клиентов получает она, а не я.

Не знаю, с чем связано мое желание оставить свой небольшой талант в тайне. Возможно, просто не хочу излишнего внимания к себе, которого хоть отбавляй. Но именно благодаря своим эскизам, которые вскоре вышли в свет в виде ювелирных изделий, наш рынок снова вернул свое законное первое место. Я смог отодвинуть конкурента, который чуть не втоптал меня в пучину отчаяния.

Взял хороший урок с данной непонравившейся мне ситуации: я отныне держу глаза широко открытыми и развеял вокруг себя сладострастный туман, который ослеплял меня и внушал, что я всемогущий. Я начал здраво оценивать себя, спустившись с этого злосчастного Олимпа, где я сходил с ума от успеха.

Мне удалось показать своему конкуренту, кто с давних времен является хозяином рынка на ежегодной ювелирной выставке в Лондоне, и наблюдать за тем, как он давится своим ядом. Теперь ему не удастся снова встать на мое место, потому что я сохраняю бдительность.

Я допил свое спиртное и поставил граненный стакан на небольшой журнальный столик. Тишину в гостиной нарушил мобильный звонок. Я дотянулся на своего пиджака, который бросил на подлокотник дивана, и достал из кармана телефон, принимая вызов от мамы.

– Я слушаю тебя, госпожа моя, – с усмешкой ответил я.

– Тебя сегодня снова не было на ужине! – гневно процедила мама, и я уже представляю, какая злость накрыла ее прелестное белоснежное лицо.

– Не гневайтесь, прошу Вас. Не было времени.

– Не могу поверить, Дэвид, что у тебя уже не хватает времени на собственную семью!

Я вздохнул и надавил пальцами на переносицу. Отодвигая шутки в сторону, я серьезным тоном ответил:

– Мама, сама понимаешь, какое время сейчас наступило. Мы готовимся к выставке.

– Но это не значит, что ты должен забывать об элементарных вещах. Например, поужинать в кругу семьи. В последний раз мы все вместе собирались… – последовала недолгая пауза, – да я даже не могу вспомнить!

– Мама… – пытался я ее успокоить, но она меня перебила.

– После того случая, когда тебя обогнали на этой выставке, ты отныне не позволяешь себе расслабиться, – упрекнула меня мама.

Ее голос уже стал грустнее. Мне не хотелось спорить с мамой и пытаться опровергнуть ее слова, которые, к сожалению, являются правдивыми.

– Хорошо. Завтра я приеду к шести часам. Ты довольна?

– Сейчас нет. Завтра в шесть буду довольна, – проворчала она и сбросила звонок.

Я усмехнулся и бросил мобильник в сторону. Потянулся на диване и поднялся на ноги, чтобы добраться наконец до своей спальни, а затем до душевой. Вода расслабляет меня, и поэтому я предпочитаю находиться под струями воды утром и вечером перед сном.

Я снял свою одежду и бросил ее на кресло в спальне. Накинул на свои плечи халат и обул тапочки. В ванной я отрегулировал воду и встал под струи теплой воды, подставляя лицо. Я мгновенно почувствовал, как по телу вместе с водой растекается и моя усталость. Тело превращается в ватное и бесполезное.

Я вытянул руки вперед и оперся ладонями о плитку, выполненную в мраморном стиле, и опустив голову, закрыл глаза. Струи воды били по голове и спине. По моим черным волосам стекала вода, попадая на мое лицо. Я дышал глубоко и размеренно, пытаясь освободить свою голову от бесконечного потока мыслей. Выбросить из нее весь негатив и успокоиться перед сном, который для меня сейчас важная составляющая для успешного дня.

Слишком много требований вокруг меня, что сводит с ума. Каждый раз перед выпуском новой коллекции я нахожусь в напряжении и в гневе, тем самым боясь этим выплеснуть свою ярость на близких мне людей. Я слишком много терплю, отчего точка кипения, которую я сдерживаю, готова взорваться в любую минуту, если на нее надавить.

Я надеюсь, что это в скором времени пройдет. Я смогу относиться ко всему более спокойно, когда полностью освою свою роль в компании. Пока я вижу вокруг одну только борьбу и много ответственности. Дело, которое мне по душе, стало испытанием.

Почему-то сейчас я вспомнил свою новую ассистентку, которая уже с самого утра немного отогнала накал негативных эмоций во мне, с которыми я сразу же просыпаюсь, а не коплю их в течении дня. Она окутала приемную своей непосредственностью и яркой, безмятежной энергией, когда слушала музыку и тихо подпевала. Она такая… Позитивная? Окутывает пространство, в котором находится, благоприятным воодушевлением. Она словно горит энтузиазмом и силой, заражая всех вокруг рвением захватить этот мир.

Оливия вдохновляет на подъем одним своим присутствием. Ей даже заставлять не приходится. Очень редкий сорт людей, и мне повезло, что такой сотрудник есть в моей компании. А теперь и в моей приемной. Мы работали с ней всего один день вместе, а я уже увидел в ней такое огромное рвение поднять весь мир на ноги.

Я выключил воду и потер лицо ладонями, проводя ими по волосам, чтобы лишняя вода стекла. Дотянулся до полотенца и обтерся, накидывая на плечи халат и обув тапочки. Я поймал себя на мысли, что еще никогда так не задумывался о женщине и не описывал ее в такой животрепещущей манере.

***

Сразу после звонка будильника на прикроватной тумбочке я скинул с себя теплое одеяло и поплёлся в ванную комнату, чтобы принять прохладный, пробуждающий душ. Ночью мне не удалось заснуть сразу. Я около часа ворочался в постели, пытаясь найти удобную позу. Глаза закрывались и по ощущениям казалось, словно в них насыпали песка, но сон все равно не шел.

От завтрака я всегда отказываюсь, а кофе выпиваю только в своем кабинете в компании. В свой дом я приезжаю только ради того, чтобы мыться и спать в комфорте, на мягком дорогом матрасе. Больше меня здесь ничего не держит. Даже когда приезжает Ариэль.

Тогда в этом доме возникают моменты даже похуже, чем тотальное одиночество. Зная, что меня ждет Ариэль в доме, мне иногда даже возвращаться не хочется, а тем более ложиться с ней в одну постель. Я рассуждаю, как подонок, и признаю, что наши отношения с Ариэль держатся на тонкой нити, но признаю пока только для самого себя. С ней об этом мне еще не удалось поговорить, хотя это отторжение я чувствую уже больше полугода. Я пытался, заставлял себя, говорил себе, что это просто тяжелый период в отношениях и его нужно побороть, перетерпеть, но у меня ничего не вышло. Я давал себе слишком много шансов, но теперь я весь иссяк и больше не хочу бороться за эти бессмысленные отношения. Они обречены.

Я надел на себя серый костюм, отказываясь от галстука на сегодняшний день, расстегнув верхние три пуговицы белой рубашки. Никаких деловых встреч не запланировано на выходной день, поэтому можно отказаться от безупречного вида.

Я сел за руль машины и ждал, когда полностью откроются ворота. Если я беру работу на выходные дни, то отпускаю водителя на законный отдых и сам занимаю эту роль.

Я обратил внимание на мобильник, который завибрировал на пассажирском сидении. Остановившись перед красным светом светофора, я ответил на ранний звонок от мамы.

– Я помню про ужин, – тут же проговорил я, когда нажал на кнопку принятия вызова.

– Я рада, но я не по этому поводу. Оказывается, сегодня возвращается Ариэль? Почему ты мне не сказал?

Я посмотрел в сторону и обреченно вздохнул.

– Я сам не знал, – пробормотал я так, чтобы мама не разобрала моих слов.

Она в восторге от моего выбора и у них с Ариэль сложились хорошие дружеские отношения за два года.

– Ладно, ты можешь забыть даже о моем дне рождении, не то что о приезде своей девушки, – со скрытым упреком проговорила мама.

Я закатил глаза и усмехнулся. Что за женщина… Она вечно недовольна мной и вечно ворчит на меня.

– Мы с отцом сами встретим ее в аэропорту. Будет присутствовать на ужине.

– Хорошо. До вечера, – отстранённо сказал я и сбросил звонок, бросая мобильник обратно на сидение.

Я схватился за руль обеими руками и сжал ее, надавив на газ, когда загорелся зеленый свет.

Пора заканчивать терпеть и освободить себя от этой тяжкой ноши в ближайшее время. Придется рубить резко и сразу, оставшись в ее глазах последним ублюдком. Иначе закончить все раз и навсегда не получится. Кто-то из нас должен остаться ангелом и, конечно, это будет Ариэль, несмотря на то, что мне пришлось увидеть буквально на днях.

Через двадцать минут езды, плюс несколько минут поднятия на лифте, я оказался в светлой приемной. Автоматически моя голова поворачивается на место, где сейчас вместо Грейс сидит Оливия.

Что же сегодня она выкинет? Танец?

Я медленно подошел к столу, стараясь заглушить стук жесткой подошвы о плитку. Засунул руки в передние карманы брюк, рассматривая Оливию в спящем варианте.

Ее голова лежит на согнутой руке. Лицо безмятежное и расслабленное. Розовые полные губы слегка приоткрыты. Очки с черной окантовкой чуть сдвинулись на лоб. Каштановые длинные волосы, собранные в конский хвост, распластались по ее спине и столу. Она тихо сопела, и эта картина заставила меня улыбнуться. Мне захотелось как можно дольше сохранить ее сладкий сон, учитывая, как резко поменялся ее распорядок дня, и организму тяжело адаптироваться, но увидеть ее реакцию при виде меня мне хочется куда больше.

Эта девица жутко суетливая, когда находится рядом со мной или просто видит меня. Но должен заметить, она очень мило теряется, хлопая своими большими глазами и поправляя очки.

Я постучал по поверхности стола костяшками пальцев, и Оливия вздрогнула. Она медленно подняла свою голову, скорчив лицо, когда выпрямлялась. Видимо она долго уже спит, если все тело оттекло при нахождении в неудобном положении. Оливия отлепила свои глаза и поправила очки.

Стоило ей увидеть меня, как ее лицо тут же поменялось и в глазах отразился испуг. Оливия резко встала со своего кресла, ударяясь коленом о стол. Она зашипела и чуть наклонилась, чтобы помассировать место удара.

Я сжал губы, чтобы сдержать смех. Этой девушке за несколько минут удалось скрасить мое мрачное утро. Должен признать, что неуклюжие люди – это отдельные существа на планете, которые вносят краски в жизнь своей непредсказуемостью.

– Доброе утро, господин Голдман, – сказала она, когда выпрямилась.

– Доброе утро, – деловитым голосом произнес я, проглотив свое желание посмеяться над ней. Не думаю, что это бы ей понравилось. И тогда я бы уже стал свидетелем того, как сгущаются тучи над ее яркими голубыми глазами, сравнимые с бескрайними небесами.

– Готова работать? – уточнил я ради приличия.

Оливия кивнула и схватилась за планшет, вылезая из-за стола. Но уже через секунду она вернулась обратно и, судя по тому, как она смотрела вниз, предполагаю, что она обувает туфли. Я не стал более держать ее в неловком положении и развернулся, чтобы направиться в свой кабинет.

Приближаясь к своему столу, я слышал стук каблуков за спиной, и по характеру звука можно судить, что Оливия почти бежит. Она очень сильно боится не угодить мне и пытается сохранять быстрый темп во всем.

Снимая пиджак, я окинул взглядом журнальный столик, на котором Оливия вчера разбирала договора, но этих папок в кабинете уже не было. Данная сфера работы совершенно не для нее, но Оливия старается и это вызывает уважение. Даже если она делает что-то не так, например, вчера допустила ошибку в оформлении письма, я не тыкаю ей этим, хотя на Грейс, как на профессионала, уже бы наорал. Оливия способная и старательная, поэтому эта мелочь меркнет перед этими важными составляющими.

Я сел на кресло и отпил чуть остывший кофе. Именно поэтому я прошу делать его мне за пять минут до моего прихода. Довольно кипяченный мне не по душе.

– Сегодня у Вас запланирована только встреча с ювелирным дизайнером. Я звонила ей и уточнила время ее прихода. Через час она будет здесь, – проговорила Оливия мой распорядок дня на сегодняшний день.

Зная человека, которого я сегодня жду, наша встреча затянется на весь день, поэтому я решил перенести ее на более свободный график, а именно на выходной день. Нет суеты в компании, никто не врывается и нет бесконечных отвлекающих звонков.

– Хорошо. Дождись ее и зайди потом вместе с ней в кабинет, – дал я указание.

Оливия кивнула и развернулась, чтобы покинуть кабинет. Я чуть склонил голову набок, с интересом рассматривая ее профиль. Сегодня она в облегающей темно-синей юбке из замша и белой плотной блузе, которая закрывает все ее тело. Каблуки на ее ногах делают Оливию элегантной и женственной, но они ей явно не нравятся. Но те красные кеды с черными брюками убили во мне эстета, который любит красиво и утонченно одетых женщин. Надеюсь, что я их больше не увижу.

Час пролетел как мгновение, пока я сидел и внимательно рассматривал условия в заключенных с французами договорах за каждый год. Они продлеваются через каждые двенадцать месяцев, и я сомневаюсь, что сделаю это вновь.

– Дэвид, дорогой, здравствуй!

Я поднял голову, когда услышал знакомый мягкий голос ювелирного дизайнера, который считается моим очень близким другом.

Я улыбнулся и встал с места, выходя из-за стола, чтобы поприветствовать ее объятиями.

– Здравствуй, Валери.

Она бросила на мой стол большую черную папку и крепко обняла меня.

– Месяц тебя не видела, а уже соскучилась.

– Присаживайся, – я указал на кресло напротив моего стола и сел на свое. – Оливия, ты тоже, – указал я рукой на ее место рядом с Валери, заметив ее растерянность и непонимание, почему вообще здесь находится.

Оливия скромно заняла свое место и вздохнула. Валери улыбнулась ей и погладила по рукам, которые Оливия сложила на своих бедрах. Она так же впервые подбадривала Грейс, когда та не понимала, почему находится на нашей встрече. Сегодня ее роль заняла Оливия, которую Грейс явно не предупредила о данной процедуре.

Сегодня мы с Валери впервые обсуждаем наши эскизы и выносим окончательное решение перед их официальным подтверждением. Первым нашим клиентом всегда становилась Грейс, которая от лица покупателя рассматривала иллюстрации ювелирных изделий и говорила свое мнение: что нравится, что не нравится и какие правки с ее стороны замечены.

Валери отстегнула замок на папке и достала большие плотные листы. Она разложила их на столе и посмотрела на Оливию, которая растерялась окончательно.

– Оливия, – мягко окликнул я ее, и она подняла испуганные глаза, в которых еще и отразился восторг от увиденного. – Сейчас ты занимаешь роль клиента. Представь, что ты покупатель и рассматриваешь украшения на витрине. Не бойся говорить свое мнение, – объяснил я суть ее присутствия здесь.

Она немного успокоилась и кивнула, опустив глаза на эскизы. Оливия пальцами невесомо коснулась первого листа, внимательно рассматривая украшение, которое спряталось в бумаге и ждет своей реализации. Затем она медленно прошлась взглядом по всем рисункам и на ее лице отразилась догадка.

– Вы хотите выпустить линию ювелирных изделий в виде цветов? – уточнила Оливия и подняла глаза.

Я улыбнулся и кивнул.

– Как тебе идея? – спросила Валери с энтузиазмом, который в ней никогда не утихает.

– Это очень здорово, – с придыханием ответила Оливия и снова опустила глаза на эскизы. – Необычно. Встречаются много изделий с такой идеей, но вы будто не повторили ничего из существующего.

– Ну уж нет. Мы стараемся не повторяться, – заметила Валери.

– Мне очень нравится. Девушкам обязательно захочется купить что-то из данной коллекции.

– Нашла среди них свой любимый цветок? – решил спросить я, сгорая от интереса. – Ведь он есть у всех девушек.

– Это так, – с улыбкой подтвердила Оливия.

– Хитрец, знаешь про наши слабости, – съязвила Валери.

Я вальяжно откинулся на спинку своего кресла.

– Просто я профессионал.

– Тебе уже тридцать. Скоро девушки перестанут восхищаться твоей мордашкой на журналах.

– А тебе обязательно нужно было сейчас спустить меня с горы славы, – усмехнулся я.

– Самоуверенности, – поправила меня Валери.

Эта рыжая бестия никогда не найдет себе мужа с такими колкостями, но я об этом ей никогда не скажу, иначе она начнет доказывать, что ей никто и не нужен.

Мы с Валери дружим с самого детства, поэтому я, как никто, знаю насколько у нее хрупкий внутренний мир, который она защищает своей демонстративной стервозностью и длинным языком, с одними лишь колкостями на нем. Между нами много секретов, которые мы храним друг для друга и больше никому не можем доверить. Именно Валери знает о моем интересе с давних времен и до сих пор никому не рассказывает по моей просьбе. Нам стоит лишь попросить друг друга, и остальной мир не узнает даже о нашем открытом и душевном разговоре.

Она всегда была взбалмошной в детстве, но сейчас, в силу возраста, Валери стала более сдержанной. В ней присутствует скрытая агрессия и она умело скрывает свою неприязнь перед кем-либо своим сарказмом. И только я понимаю ее истинное отношение к человеку. Так же она относится и к Ариэль, которая ей не пришлась по душе.

Я обратил внимание на Оливию, которая рассматривала эскизы, и после моего вопроса она отрицательно помотала головой.

– Нет. Лилии здесь нет, – ответила она.

Я поставил локоть на подлокотник и задумался, слегка крутясь на кресле то в лево, то в право.

– Действительно, – заговорила Валери. – Такой нежный и легкий в выполнении цветок, а мы забыли про него. Как думаешь, мы сможем внести его в эскизы? Ведь подтверждений еще нет и это случится только на следующей неделе.

Я поднял на девушек глаза. Валери уже заметила мое желание рисовать прямо здесь и сейчас. Она ехидно улыбнулась и подмигнула мне, затем быстро перевела свое внимание на Оливию.

– Оливия, какое изделие ты видишь с этим цветком?

Оливия задумалась, но ненадолго.

– Я думаю, что подвеска очень красиво будет смотреться на любой женской шее.

Мои глаза автоматически упали на ее длинную шею. Если бы только у нее сейчас были открыты плечи и видны выпирающие ключицы, то у меня бы точно дыхание прервало от представлений того, как она будет смотреться на ее белоснежной шее. Я думал про эту подвеску и хотел, чтобы она была в единственном варианте и только для Оливии.

Это странное желание, которое завело меня в ступор, когда дурман спал, и я полностью осознал, о чем только сейчас подумал. Оливия вдохновляет меня не только на подъем, но и на создание украшений?

Я буравил ее своими глазами, когда она рассматривала эскизы и обсуждала их с Валери.

Что ты за девушка такая?

Почему ее аура так мгновенно подействовала на меня? Ни одна женщина так не влияла на меня, а Оливия со мной рядом на постоянной основе со вчерашнего дня и ничего особенного не сделала, чтобы я настолько давился воздухом в ее присутствии. Она даже не была в моей постели. Да что там, я даже ни разу не коснулся ее. Разве такое возможно? Я в замешательстве и легком шоке.

– Тогда я прямо сейчас берусь за рисование, – донесся громкий голос Валери, проникший в мое сознание, тем самым вытаскивая меня из плена мыслей про уже загадочную для меня девушку.

На переговорах, всего месяц назад, я считал ее обычной и ничем непримечательной. Как же я ошибался.

– Тогда я принесу чай? – предложила Оливия.

– Было бы не плохо, – согласилась Валери.

Оливия поднялась со стула и направилась к выходу из кабинета. Валери проследила за ней и, когда дверь закрылась, она вернула свой взгляд на меня.

– Милашка.

Я вздохнул и выпрямился, желая потрясти своей головой, как собака, чтобы выбросить из головы остатки своих рассуждений об Оливии, сбивающие меня с толку.

– Ну что? Будем рисовать одновременно, а потом оценивать, чей же эскиз лучше и пойдет на реализацию? – Валери недолго смотрела на меня, изучая. – А-а-а, – протянула она, догадавшись. – Ты уже видишь этот образ и раскидаешь его на листе за пару часов, а я, ничего не сделав, буду потом купаться в лучах твоей славы. – Она гневно тыкнула на меня пальцем. – Твоей!

– Не начинай. Ты провоцируешь меня и заставляешь раскрыться? Твой трюк не прошел и не пройдет никогда. Давай оставим все как есть.

– Да ты…

– Заткнись! – сквозь зубы процедил я, когда увидел открывающуюся дверь.

Оливия принесла чай для Валери и с улыбкой сказала:

– Удачи.

– Спасибо, сладенькая.

Оливия покинула кабинет, а я еще раз по неволе вдохновился ее образом и притянул к себе чистый лист. Валери нажала на пульт, который закрыл жалюзи, и забрала свой чай, вставая со стула. Она приблизилась к дивану и расположилась на нем, подняв ноги.

– Работай, а я отдохну, – с неким удовольствием смаковала она, думая, что сможет задеть меня этим.

И я приступил к работе, в процессе которой не выбросил ни одного листа с неудавшимся эскизом, потому что таких не оказалось. Кажется, это будет моя лучшая работа среди всех остальных. Такая простая, но особенная.

Глава 6

Дэвид

«Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на пустые обещания. Она становится ярче, когда мы начинаем жить по своим правилам, а не чужим.»

Я сидел и рисовал эскиз нового изделия до самого вечера. Около четырех часов я поднял голову, оторвавшись от карандаша и бумаги, чтобы посмотреть на часы. Как только я отвлекся от рисования, то тут же вернулся в реальность. Мысли в голове, которые мистическим образом исчезают во время моей данной работы, начали медленно занимать свои отсеки. Только сейчас я вспомнил, что скоро необходимо поехать в семейный дом на званные ужин, куда мне совершенно не хочется после заявления матери о том, что там будет присутствовать Ариэль.

Я не избегаю ее, как мальчишка, это не так. Просто, перед семьей мне придется изображать любящего ее мужчину и не вносить в доброжелательную семейную атмосферу смуты своим негативным и мрачным настроем.

Мои глаза упали на стикер, приклеенный на поверхности стола. Валери перед своим тихим уходом оставила мне записку с предупреждением. Она никогда не отвлекает меня от творчества, в который я погружаюсь с головой. В силу наших общих интересов, она сама знает, насколько это раздражает. Стоит на секунду отвлечься, как нужный энергичный настрой уже не будет таким ярким.

Я снова осмотрел свой полученный эскиз, над которым пыхтел много часов, и уголки моих губ автоматически дрогнули. Я остался довольным своей работой. Рисуя данное изделие с лилией, я почему-то держал в голове образ своей временной ассистентки. И не просто ее силуэт или лицо, а именно тот образ, в котором она была на годовщине компании. Яркое, элегантное и утонченное платье, которое сливалось с цветом ее глаз, заострило мое внимание. Оливия в нем была похожа на принцессу, которая случайно вывалилась из какой-то сказки к нам на несколько часов. У этой девушки, как по мне, редкая красота, которую, если подчеркнуть подходящим образом, невозможно стереть из памяти. Она цепляет, завораживает, уносит сознание далеко от реальности.

Я не могу понять, какая моя личность толкает меня на эти мысли об Оливии. Пока склоняюсь к творческой личности, которая видит в Оливии вдохновение на создание изделий. Особенно ее длинная, нежная и хрупкая шея. Хочется сначала невесомо коснуться ее пальцами, затем обвить ладонью, медленно скользя к затылку. Затем склонить голову, приблизить к ней лицо, и вдохнуть запах цветочных духов. Почувствовать, как сильно начинает биться ее сердце и пульс под ладонью, как ее тело одолевают мурашки. Вдоволь насладиться этим мгновением и уже после коснуться губами горячей кожи. И этого будет достаточно, чтобы возбудиться, и при этом понимать, что она недоступна. И уже из-за этого терять разум, сходить с ума.

Оливия – это искусство во плоти.

Я стукнул ладонями по поверхности стола и резко поднялся со своего кресла. Приблизился к панорамному окну и взъерошил волосы. Я провел по шее ладонью, желая разогнать застрявший там комом воздух. Это тоже были мысли моей творческой личности или же это чистая мужская сущность, сходящая с ума по образу девушки? Слишком тонкая грань между этими понятиями, что практически не отделить друг от друга.

Сначала она показалась мне забавной, веселой, а теперь я вижу ее в образе притягательной, соблазнительной и сексуальной женщины. Она такая многосторонняя, и мне хватило трех дней, чтобы увидеть и понять это. Оливия, сама того не понимая, проникает мне под кожу, как инъекция, которая течет по венам и вскоре доберется до сердца. И тогда появится дикая зависимость, которую можно утолить лишь источником – ею.

Я убрал эскиз в свой ящик и забрал пиджак. Быстро покинул кабинет, выходя в приемную, где сидит Оливия и что-то печатает в своем ноутбуке. Она услышала, как закрывается дубовая дверь за мной, и подняла глаза. Заметив меня, стоявшего столбом, Оливия встала.

– Валери попросила не отвлекать Вас от работы, – издала она свой голос.

Я кивнул и посмотрел на наручные часы.

– Ты можешь ехать домой, на сегодня работа закончена, – предупредил я ее и поднял глаза.

Оливия тут же заулыбалась и повеселела. Надо же, как мало нужно для того, чтобы увидеть ее улыбку. Я усмехнулся в своей голове. Она ненавидит эту работу.

– Только сначала выключи всю технику, – дал я указание напоследок, приближаясь к лифту.

– Хорошо. Всего доброго.

– До понедельника, – сказал я на прощание и зашел в лифт, в котором выдохнул, как только двери закрылись.

Чем чаще я думаю про Оливию с самых разных сторон, тем сложнее держаться рядом с ней в качестве босса. И, самое главное, сохранять личные границы. Рядом с ней хочется забыть обо всех статусах, делах, и просто наслаждаться жизнью. Относиться к ней не как к явлению, позволяющая работать, а как к дару.

Оливия действительно стала уникальным экспонатом для меня. За три дня в моей голове появилось намного больше странных и непривычных мыслей, чем за всю мою жизнь, на которую я начал смотреть под другим углом. Продолжаю сопротивляться, чтобы невзначай не выйти из зоны комфорта, к которой привык – работа, серые жизненные краски, малоэмоциональность, стабильность.

Впереди еще двадцать восемь гребанных дней. Сопротивляться – значит мучиться, и все равно терять стабильность. Я должен был отказаться от кандидатуры в качестве Оливии, ведь еще на празднике в честь компании понял, что для меня эта девушка необычная и точно способна влиять на меня. Хватило одних ее глаз, которые завлекают в сети. Тогда она была без очков, которые мне не нравятся, но которые при этом служат хорошей броней для меня. Они словно ставят защитный слой, когда я смотрю в глаза Оливии. Но стоит ей снять их, как я зачарованный смотрю прямо ей в глаза.

Я бросил пиджак на сидение рядом и завел автомобиль. Написал матери, что скоро приеду, и покинул парковку, выезжая на дорогу.

Весь путь от компании до дома, который занимает сорок минут езды, я думал о том, сколько моральных сил мне потребуется, чтобы не выдать себя холодным и безразличным по отношению к Ариэль на глазах у моей семьи. Наши отношения мы выясним не в присутствии других членов семьи. И в общем, и в целом – такие вопросы решаются только наедине, без свидетелей.

Перед тем, как выделить день и время для непростого разговора, мне необходимо подготовиться к эмоциональным сценам Ариэль, которая точно их устроит мне. Ведь она не из тех, кто отпускает тихо и спокойно. Ей обязательно нужно оставить в воздухе негативный след за собой.

Я заехал на территорию дома, в котором вырос. Точнее, я вырос в особняке.

Я припарковал машину рядом с огромным фонтаном, который содержит вокруг себя несколько стальных статуй в виде греческих девушек. Они держат кувшины, из которых сочится вода и попадает прямиком в фонтан. На территории всего одна широкая дорога, выстроенная из садового камня, проложенная от ворот до лестницы особняка. Все остальное покрыто зеленым газоном. Мама – минималистка, и не стала выстраивать вокруг особняка роскошный сад. Но есть еще одна причина, почему здесь один только гладкий газон: у мамы аллергия на цветы.

Я не успел открыть дверь самостоятельно, как ее отворил дворецкий, встречающий меня.

– Добрый вечер, сэр, – коротко поздоровался он.

– Добрый вечер, Карл, – на ходу сказал я, заходя в просторный светлый холл.

– Здравствуй, братишка, – послышался голос Райли, который встретил меня, выходя из гостиной.

– Здравствуй.

Мы пожали друг другу руки.

– Матушка организовала не просто семейный ужин. Она словно ждет саму королеву Англии.

– Ты же знаешь, как она любит роскошь, – напомнил я брату, хлопнув его по плечу.

Он чуть ниже меня, да и вообще мы с Райли очень сильно отличаемся, как внешне, так и по характеру.

Мой брат более открытый, готовый обнять весь мир, поэтому и любит путешествовать. Он не любит быть прикованным к чему-то одному, в его приоритете свобода, которая позволяет ему жить так, как ему хочется. Но в пределах разумного, что осознает мой брат.

В отличие от меня, Райли в подростковом возрасте был более сдержанным и не переходил красную черту. Я же был безбашенным, что на сегодняшний день по мне и не скажешь. Только я приносил проблемы своему отцу, который постоянно вытаскивал меня из какого-то дерьма. И только я получал пощечины от матери, которая чаще смотрела на меня со слезами.

Райли же наоборот именно сейчас может попасть под прицел полиции за превышение скорости. Может менять девушек, как перчатки, и бездельничать. Отец думал, что компания достанется младшему, поскольку я показывал себя с такой стороны, что мне будто нельзя доверять такие важные вещи. Но Райли вскоре словно перестал притворяться и упорхнул из птичьего гнезда, как только ему исполнилось восемнадцать.

В то время я учился в университете, но продолжал вытворять то, что не подобает сыну важного человека Лондона. Отцу пришлось взяться за мое воспитание, которое упустил из-за поднятия бизнеса, и внедрить в мою голову, в которой гулял ветер, что я надежда семьи и компании. Отец, на самом деле, сделал для меня больше, чем просто прочистил мозги от дури. Он избавлял и продолжает избавлять меня от преследований прошлого.

Когда-то давно я совершил страшную ошибку, о которой не могу забыть. Эта ошибка в корне изменила мою жизнь и, если бы не отец, то я бы мог и подсесть на наркотики из-за чувства вины. Я считал себя ничтожеством, который не имеет право жить. И что таить, считаю себя таковым до сих пор. Содеянное мной не подвластно оправданию.

Мы с Райли вошли в светлую гостиную. Там сидел отец, читая газету.

– Здравствуй, отец, – подал я голос.

Он оторвался от чтения и снял очки, оставляя все на журнальном столике.

– Здравствуй, сын, – поздоровался он со мной в своей неизменной, серьезной манере.

На этом наш словесный диалог закончился. У нас с ним натянутые отношения, но мы стараемся не показывать этого домочадцам, делая вид, что время сглаживает все, и даже меняет отношения в лучшую сторону. Но те обстоятельства прошлого со временем никуда не исчезли, как бы нам этого сильно хотелось. Они остались и призрачной дымкой продолжают окутывать нашу семью.

Мама с Райли за много лет отвыкли от семейной драмы, которую я устроил. А вот мы с отцом помним все так, будто это случилось вчера.

Несмотря на напряженные отношения, мы с отцом способны на общение и можем о многом поговорить. После того, как он поднял бизнес, на нас отныне уходит больше отцовского внимания. В дестве же мы с Райли его практически не получали. И, возможно, поэтому я был тем, кем был – считающий, что для меня все в доступе, даже отвратное поведение.

Райли плюхнулся на мягкое белое кресло и так, что задел рукой старинный светильник. Он быстро среагировал и поймал его, а мы с отцом напряглись и уже дернулись с мест, чтобы поймать эту ценную вещь. Когда Райли вернул его на место, мы все выдохнули и расслабились.

Отец провел ладонью по лбу, словно вытирал моментально вышедший пот.

– Ничего не трогай, умоляю тебя, – взмолился он, медленно откинувшись на спинку дивана.

Я сел рядом с отцом и сглотнул напряжение.

– Не дом, а музей какой-то, – с недовольством пробормотал Райли. – Как только мы с Дэвидом выросли, мама сделала из гостиной хрен пойми что.

– Это стиль барокко, невоспитанный ты мальчишка! – послышался строгий голос мамы, которая шла из столовой, а за ней шагала Ариэль.

– Это не значит, что дом надо обставлять всякой антикварной ерундой, – продолжал возмущаться брат.

Мама тут же дала ему подзатыльник, когда приблизилась к нему.

– Эта ерунда стоит дороже, чем твоя машина.

Ариэль подбежала ко мне, и я поднялся с дивана, чтобы ответить на ее объятия. Она прижалась к моему телу, а я принялся притворяться и заботливо погладил ее по черным волосам, целуя в макушку. Мама смотрела на нас влюбленными и восторженными глазами.

– Дэвид, я так рада тебя видеть! – объявила Ариэль с восторгом, смотря на меня с любовью.

Я улыбнулся и коротко поцеловал ее в губы, которые меня уже давно не манят. Даже уже отторгают, зная, что я не единственный, кто целует их.

Наши идеальные отношения – это идеальная картинка для общественности и семьи. Истина же раскрывается, когда мы остаемся наедине. Ариэль тоже умеет играть на публику и выражать идеальное счастье.

– Как отдохнула?

– Ой, замечательно! Очень жаль, что тебя со мной не было, – выражая печаль, проговорила Ариэль.

– У меня сейчас очень много работы, – в который раз напомнил я ей.

Ариэль с недовольством посмотрела на меня, но это заметил только я. Если бы не окружение семьи, то она бы уже начала скандал.

– Да, Дэвида сейчас нельзя дергать, – присоединился отец к моим словам, поднимаясь с дивана.

– Хватит о работе. Пойдемте скорее за стол, все стынет, – потребовала мама и вся семья направилась в столовую.

Несмотря на то, что маму окружает богатство, что позволяет ничего не делать, она сама охотно берется за готовку и накрывание стола. Берется за уют в доме, и сама все обставляет. Гостиная – это ее отдушина. Там действительно музей, в котором необходимо сохранять порядок и эстетику. Мама обожает антиквариат. Даже в молодости ей хотелось стать историком и освоить направление культурологии. Но вышла замуж за отца и помогала ему поднять бизнес. Сколько себя помню, мама всегда делала все ради семьи, но не ради себя.

– Райли, ты вообще собираешься помогать своему брату? – спросила мама, когда мы все потребляли вкусную пищу.

– У него и без меня помощников хватает, – с полным ртом ответил он, запивая все апельсиновым соком.

Мама нахмурила тонкие брови.

– Вот лишить тебя всех акций компании и по-другому заговоришь.

– Святая Мария, нельзя быть такой жестокой по отношению к родному сыну, мама, – шутил Райли, что маму раздражает.

– Ты уже помешала ему улететь сегодня в Австралию, Ева. Оставь его, – с усмешкой сказал отец, накрывая руку супруги своей.

– Вы, что ты, Роберт, что ты, Дэвид, позволяете ему бездельничать и поощряете это!

Мама перевела свое внимание на еду, отрывая руку из-под руки мужа. Мы все сдержали смешки, чтобы не обижать и без того недовольную Еву Голдман.

– Если бы не Ариэль, вообще не понимаю, как бы я продолжала жить среди вас.

Я тихо вздохнул и промочил горло соком.

– Не обращаете внимание, миссис Голдман, – с улыбкой заговорила Ариэль. – Живите для себя и ни о чем не думайте. Особенно про этих взрослых мужиков, которые сами могут о себе позаботиться.

– Легко тебе говорить. Если бы не я, не было бы никакой дисциплины вообще!

– Мама, – позвал я ее мягким голосом, и она подняла на меня глаза. – Может тебе стоит отдохнуть? Я могу позаботиться об этом и найти хороший санаторий.

Мама с осуждением посмотрела на меня.

– Какой отдых, когда в компании решаются такие важные дела? Мы все сейчас обязаны быть вместе. И никакой Австралии! – тыкнула она в Райли и тот вздохнул.

– Кстати, ты покажешь мне эскизы? – спросил отец, не поднимая на меня глаз.

– Да, мы с Валери сегодня все обсудили и приняли решение сделать во вторник презентацию.

– Она талантливая девушка, – встряла мама, смягчившись. – Ее творения – это нечто!

Я улыбнулся и кивнул. Мама бы не оставила меня в покое, если бы знала, кто на самом деле рисует большую часть эскизов.

– Это правда. Она – ценный сотрудник, – подтвердил отец, откинувшись на спинку стула. – Хорошо, что ты взял ее на работу, Дэвид. У тебя с собой электронные варианты?

Я кивнул.

– Пойдем тогда в мой кабинет, покажешь, чем порадуешь нас в этом году.

Отец со стоном встал со стула.

– Спасибо, дорогая, все было очень вкусно.

– Как обычно все заканчивается работой.

– Спасибо, вечно недовольная миссис Голдман, – с усмешкой сказал я, направляясь за отцом.

Стиль в кабинете существенно отличается от стиля во всем доме. Это единственное место в особняке, где отец может чувствовать себя хозяином. Английский стиль в этой комнате сразу же направил меня на деловой лад.

Я вытащил из кармана своих брюк флешку и вставил ее в ноутбук. Отец сидел за своим столом и ждал, когда я все настрою. Открыв галерею эскизов, я отошел в сторону и сел напротив отца, ожидая, когда он все посмотрит.

Надев свои очки, он принялся внимательно рассматривать нарисованные украшения.

– Валери сделала линию в цветочном стиле? – уточнил отец, продолжая листать галерею.

– Да. Минимализм и утонченность привлекут молодое поколение. До этого мы опирались на роскошь в стиле ампира, рококо и так далее. Поэтому я решил… то есть я предложил немного изменить заезженную тактику, и Валери исполнила мою просьбу. Сегодня мы дополнили коллекцию еще одним изделием, но я не успел внести его на флешку.

Я закончил свой так называемый доклад и умолк, выжидая вердикта отца. Он снял очки и надавил на переносицу пальцами, отбрасывая их в сторону.

– Что ж, надеюсь, что данная линия принесет нам успех. Желаю тебе удачи, сын.

Отец протянул мне руку для пожатия.

– Спасибо, отец.

Каким бы строгим и несносным не был отец, но он всегда поддерживает мои идеи и верит в мой успех даже тогда, когда этот успех далек от меня.

– Как твои дела в целом? – спросил он.

– Хорошо.

– Как предстоят дела в ваших отношениях с Ариэль?

Я чуть нахмурил брови, удивляясь вопросу отца, ведь он никогда не интересовался нашими с Ариэль взаимоотношениями.

– Тоже хорошо, – с уверенностью ответил я.

– Брось, сынок. Я все видел. Тебе бежать от ее хочется, а не обнимать.

Я тяжело вздохнул и откинулся на спинку мягкого стула.

– Так заметно?

– Ты профессионально притворяешься, но у меня глаз наметан на такие вещи. Когда я дорожу твоей матерью и готов ее следы целовать, то вижу, что в тебе этого по отношению к Ариэль нет.

Я поджал губы, не зная, что ответить отцу.

– У тебя появилась другая женщина?

– Нет, – быстро ответил я, и отец кивнул, поверив мне.

– Я скажу так, Дэвид. Нельзя терпеть женщину рядом, которую ты не любишь. Это напрямую зависит на твою жизнь и твои успехи в делах. Женщина должна вдохновлять, окружать спокойствием и порядком.

Стоило мне услышать слова отца, как я тут же подумал про Оливию, и мои глаза будто загорелись, поскольку отец продолжил:

– Есть все же женщина, которая управляет твоим дыханием и сердцебиением.

Он хрипло посмеялся, когда словил меня на очевидном, что я попытался скрыть. Отец всегда был мудрым и таковым остался несмотря на то, насколько тяжело ему было поднимать махину под названием «Goldman Jewelry». А все потому, что рядом с ним находится такая же мудрая и ценная женщина.

Женщина – удивительное создание, которая способна сделать жизнь мужчины наиболее успешной и благополучной. Наши привилегии – это ум и физическая сила. В их руках же намного больше, что неподвластно мужчине.

– Я хочу расстаться с Ариэль, – честно ответил я отцу.

Он одобрительно кивнул.

– И это правильное решение. Но не забудь, на что способна желтая пресса. Будет тяжеловато в первый месяц, пока эта новость не уляжется. Они знают про все и всех.

– Да, ты прав.

– Кто она?

Я поднял глаза на отца.

– Если ты думаешь, что я изменяю Ариэль, и что хочу разойтись с ней из-за другой женщины, то это не так. Я уже давно принял это решение. До того, как…

Я умолк, не зная, как описать свои чувства, как только появилась Оливия в моей жизни.

– Влюбился?

Я отрицательно помотал головой.

– Рано говорить об этом. Да и вообще…

Я вздохнул, не зная, как передать свои запутанные чувства отцу.

– Она…вносит в мою жизнь яркие краски. Я знаю ее три дня, и за эти дни я почувствовал намного больше, чем чувствовал за всю свою прожитую жизнь. Она несет какую-то удивительную энергетику. Я захожу в приемную и… мне сразу же хочется хвататься за все, делать все безупречно. Я наполняюсь силой. Она…вдохновляет, – закончил я фразой, которую часто себе повторяю. – Не знаю, как это работает, но один факт ее существования меня будоражит.

Отец внимательно выслушал меня, подперев кулаком щеку, после чего сказал:

– Это та женщина, которая тебе нужна. Все это я чувствую рядом с твоей матерью. Так что, береги ее.

Я опустил глаза и задумался. Оливия и я? Союз, который невозможно представить, стоит посмотреть на нас. Она же…видит во мне только своего босса и ничего более. Оливия даже лишний раз не смотрит на меня. Она сохраняет четкую профессиональную границу между нами. А если я пойму, что влюблен, но при этом не получу взаимных чувств от Оливии? Что тогда со мной будет? Я впервые испугался этого и не знал, как поступить в таком случае. Стоит ли бороться, если во мне вспыхнут те самые чувства, но при этом не вспыхнут у Оливии? Биться в закрытую дверь? Но этим я могу сделать только хуже.

Со мной никогда не происходило такого. Я не анализировал девушку, не пытался видеть в ней вдохновение и искусство. Ариэль просто появилась в моей жизни, и я видел в ней потребность утолять свою сущность. Она не цепляла меня за все, что есть во мне. Она просто мелькала в моей жизни и ничего более.

А Оливия… Ее появление трактуется совсем иначе. Что-то необходимое, красивое, животрепещущее… Зависимость. Я собирался избежать этого слова и применить множество синонимов к нему, но не получается опровергнуть очевидное. Оливия – это зависимость. И когда я пойму, что она необходима мне всегда, то не смогу остаться правильным и отпустить ее.

Мы с отцом закончили наши откровения на том, что данный разговор останется между нами. Отец обещал мне не обсуждать с мамой мое решение разойтись с Ариэль. Она узнает об этом уже после того, как это произойдет. Зная маму и ее любовь к Ариэль, она попытается отговорить меня и начнет нести всякую чушь про тяжелые периоды в отношениях, которые просто необходимо вытерпеть. Она не поймет, что я уже очень давно терплю и позволяю ее любимице обманывать меня.

Я делаю вид, что ничего не вижу, но на самом деле, знаю обо всех похождениях своей так называемой девушки, которой еще год назад собирался сделать предложение. Знаки судьбы существуют.

В тот вечер, когда я пригласил ее в ресторан, мне срочно пришлось перенести нашу встречу из-за дел в компании. На следующее утро вместо понимания и поддержки, меня встретили с диким скандалом. Уже тогда Ариэль начала вести себя отталкивающе, неадекватно, и постепенно я начал хладеть к ней. Возможно, в ее изменах есть и моя вина, но если ее не устраивало мое безразличие, Ариэль всегда могла уйти. Но она продолжает терпеть и далеко не из-за любви, а из-за удобства быть со мной.

Я достиг гостиной, где на диване сидели Ариэль с мамой. Они о чем-то беседовали за чашкой чая.

– Ариэль, поехали, – сухо бросил я, прерывая их разговор.

Мама нахмурилась. Сейчас она начнет высказывать свои недовольства и попытается задержать нас.

– Куда торопиться?

– Мы хотим побыть вдвоем после разлуки, – наспех придумал я романтичную отмазку, чтобы мама растаяла от этих слов и спокойно выпроводила нас.

Ариэль заулыбалась и встала с дивана, оставляя свою чашку на журнальном столике.

– Ну, если так, то хорошо, – с удовольствием на лице проговорила мама.

Я подошел к ней, чтобы поцеловать ее в щеку на прощание, и взял Ариэль за руку.

– Твой чемодан уже в багажнике машины Дэвида, – дала знать мама, бросая нам в след.

– Хорошо. До скорого.

На улице я открыл Ариэль дверь пассажирского сидения, после чего занял свое водительское сидение и выехал с территории семейного особняка. Была бы моя воля, оставил бы Ариэль там и уехал без предупреждения. Один факт ее присутствия в этой машине меня раздражает.

До моего загородного дома мы доехали молча. И я рад, что она не проронила ни слова хотя бы тогда, когда я был за рулем и не желал слышать ее голос. Но в доме моему покою настал конец, и я был готов к этому.

Я прошел вперед, желая скрыться в спальне, но стальной голос Ариэль за спиной меня остановил:

– Ничего не изменилось. Даже разлука не помогла. Ты такой же черствый и холодный.

– Может тогда тебе уйти, если тебя что-то не устраивает?! – злостно ответил я, не сдерживаясь.

Последовало молчание, а через несколько секунд я услышал, как шпильки ее туфель ударяются о кафель в холле. И судя по их характеру, Ариэль подходит ко мне медленно, словно хищница, испытывая меня на прочность. Она встала передо мной, надменно улыбаясь. Ее карие глаза выражают высокомерие. Дерзость, которой она плюется в меня, вызывает во мне шквал ярости и злости.

– Ну уж нет, дорогой. Никуда ты не денешься от меня. Мы с тобой связаны. И мы с тобой вместе навсегда.

Ариэль встала ко мне вплотную и накрыла мое лицо своими холодными ладонями, притягивая меня к себе. Она коротко, но жадно накрыла мои губы своими и отстранилась с победной улыбкой.

Ей по душе испытывать мое терпение. Ей нравится понимать, что наши отношения рушатся, и из-за этого наказывать меня своими дерзкими словами и действиями.

Но у меня осталось слишком мало терпения. Еще немного, и я брошу в ее лицо все фотографии, на которых запечатлены все ее измены. Я хотел сделать так, чтобы она вышла из этих бессмысленных отношений чистой, но ее поведение вынуждает меня вылить на нее все дерьмо. Ариэль не любит, когда к ней остывают первым. Она любит бросать, но не терпит, когда бросают ее. Девчонка, выросшая в тепличных условиях, знающая лишь об эгоизме, и уверенная, что ей все должны.

– Я даю тебе возможность уйти самой, – повторил я свои намерения.

– Но при этом ты хочешь этого. Если бы не хотел, может быть и ушла. А вообще, лучше бы помог мне и попытался спасти эти отношения.

Она играет на арфе, а ее струны – мои нервы.

Я вздохнул.

– Нечего спасать, Ариэль. Уже давно.

– Но я все же попытаюсь. Ты мой, Дэвид Голдман.

Ариэль нежно сжала мой подбородок и жадно поцеловала в губы, затем развернулась и начала подниматься по лестнице на второй этаж. Я сжал челюсти, брезгливо вытер губы тыльной стороной ладони и направился в кухонную зону, чтобы найти в своем мини баре отменные виски, которые вырубят меня на ночь и до самого обеда.

Не хочу не видеть ее, не слышать. Но при этом дам ей еще один шанс и запихну свой гнев куда подальше, дабы невзначай на его поводу не разорвать эти отношения как последний ублюдок, выставив все грехи Ариэль на всеобщее обозрение.

Глава 7

Оливия

«Жизнь очень непредсказуема: сегодня ты даже не думаешь о нем, но уже завтра твоя голова забита тем, кого буквально ненавидела»

Лазурный берег простирается у моих ног. Я стою на мягком белом песке и позволяю волне, добравшаяся до берега, омыть мои ноги. От наслаждения и бескрайнего удовольствия я закрыла глаза и подставила лицо к теплым, даже горячим, солнечным лучам.

– Оливия, – зовет меня знакомый мужской голос.

Услышав этот голос, который мгновенно охватывает меня в сладострастный туман, я выдаю широкую улыбку. Я ощутила горячее дыхание на своем затылке и затаила дыхание. Сильные руки медленно проскальзывают вдоль моей талии, затем переходят вниз, по бедрам, задирают мое белое легкое платье и…

– Просыпайся, Оливия, – хрипло шепчет он в мое ухо, касаясь пальцами моего нижнего белья.

Я закатываю глаза от удовольствия, желая немедленного продолжения. Мурашки мгновенно овладевают моим телом, и я совершенно теряю контроль над собой. Сдаюсь в руки этого мужчины и жажду продолжения. Но вдруг его руки резко пропадают с интимного места и оказываются на моих плечах. Он сильно трясет меня, отчего блаженство испаряется за доли секунды.

Я резко распахиваю глаза и вижу над своим лицом лицо Айлин.

– Сколько можно тебя будить? – ругалась она.

Я вскочила, принимая сидячее положение. Протерла сонное лицо ладонями и мучительно простонала. Я кое-как отлепила глаза, которые напрочь отказываются открываться.

– Тебе что такое снилось? Ты так улыбалась, – хихикала надо мной Айлин, валяясь на своей кровати и рассматривая очередной журнал с фотографиями гламурных мужчин.

Я повернула к ней голову, нахмурив брови.

– Снился отдых, о котором я мечтаю, – пробормотала я, нехотя скидывая с себя одеяло.

– Отдыхай. Сегодня воскресенье. Ты даже поспала до десяти. А могла бы дольше, если бы позволила себе эту роскошь.

Я спустила ноги на пол, убирая взлохмаченные волосы с лица.

– Нельзя. Иначе просплю весь день и пропущу часы работы над книгой.

– Ты даже будильник не услышала. Насколько твой организм износился за два месяца работы, – продолжала корить меня Айлин за то, что я отказываюсь от отдыха.

Точнее быть, я не отказываюсь, а просто не имею возможности отодвинуть важную работу назад и позволить себе бездельничать весь день на постели.

Я встала на ноги и молча поплелась в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Встала перед зеркалом, опираясь о комод ладонями. Смотря на себя, я думала про сон, который увидела под утро. Мне часто снится море, песок и солнце – то, что поможет мне как следует отдохнуть и вернуть душевный покой. Но вот мужчина в моем сне – это что-то новое и довольно странное. А что еще более волнительно – голос мужчины в моем сне очень сильно напоминает голос моего босса.

Я расширила глаза, удивляясь своим умозаключениям и стыдясь за них. Потрясла головой и схватилась за нее руками, не желая больше думать об этом.

Просто я очень часто нахожусь с ним рядом, и поэтому он постоянно в моей голове и, таким образом, следовательно, он проник в мой сон.

«А почему он проник в твой сон в таком образе, словно он твой возлюбленный?» – предательски напоминает мне мое сознание о той важной части сна, о которой я предпочла бы не думать.

– Боже, – прошептала я и слегка шлепнула ладонями по своим розовым щекам. – Просто, это моя женская неудовлетворенная суть нарисовала его в таком образе в моем сне, – оправдывала я себя.

Это логично, к тому же недавно я смотрела на него и думала о нем, как об эталоне мужской красоты. Мой мозг просто очень много запоминает, после чего генерирует все в моих снах. Эмоции и чувства здесь совсем не причём. То, что я увидела во сне, далеко не стыкуется с моими реальными ощущениями по отношению к этому мужчине – в сексуальном плане он меня не привлекает.

Я включила теплую воду и залезла под душ.

Когда я вышла из ванной комнаты, Айлин все еще лежала на своей заправленной постели и внимательно рассматривала журнал. Кажется, она впитывает в себя каждую деталь, которая есть на тех страницах.

Сегодня она не путает день с ночью и не спит, поскольку в субботу вечером выход из дома для нее невозможен. В субботний вечер мы проводим все вместе в кругу семьи. Дядя Джозеф готовит свой фирменный попкорн, тетя Джулиет готовит соки, а мы с Айлин выбираем подходящий фильм. Иногда она расстраивается, что не способна попасть в клуб именно в тот вечер, когда там кипит самая бурная энергия и атмосфера. Поэтому я напоминаю ей, что она должна ценить эти моменты, когда мы собираемся все вместе, и нет моментов лучше. Тусовка в клубе далека от прекрасного времени, проведенной в кругу семьи, в которой тебя любят, уважают и понимают.

Айлин однажды, услышав эти слова, опустила свои глаза, не находя сил смотреть на меня и что-либо сказать в ответ. Тогда я сразу поняла, отчего у нее такая резкая смена настроения. Мои слова вызвали у Айлин мысли о том, что я слишком рано потеряла своих родителей, с которыми не успела провести должного и заслуженного времени. У меня просто больше нет такой возможности. Поэтому я отныне сильнее ценю семью и моменты, проведенные с ней. Никогда не знаешь, что случится завтра, поэтому важен сегодняшний день. Я хотела, чтобы Айлин это поняла и ценила то, что имеет.

Перед обедом я решила поработать в кофейне, которая находится неподалеку от дома. Там в промежутке от десяти до часу дня практически никого не бывает, а если кто-то и есть, то только такие же погруженные в ноутбуки или планшеты молодые люди, тихо и медленно распивающие кофе за делом.

Я заняла свой излюбленный столик, с улыбкой подмечая, что он и на этот раз свободен для меня. Расположив ноутбук под удобным наклоном, я дождалась официанта, который не заставил себя ждать и с вежливой улыбкой подошел ко мне, чтобы принять заказ.

– Здравствуйте, мне, пожалуйста, латте с шоколадным сиропом, – озвучила я свой заказ.

– Как обычно, – с улыбкой подметил официант и удалился, чтобы выполнить свою работу.

Да, я не изменяю свои вкусам. Я распробовала множество разновидностей кофе, но латте с шоколадным сиропом захватил мое сердце и вкусовые рецепторы.

Я полистала файл с книгой и поняла, что перевела уже больше половины. Даю себе примерно еще две недели и книга отправится с переводом в издательство.

Спустя десять минут работы официант принес мой заказ и молча удалился. Я с удовольствием отпила свой излюбленный напиток, на несколько секунд отрываясь от работы, чтобы уловить вкус. Работать в кофейне по выходным мне нравится куда больше, нежели дома. Куда бы я не села: на диван в гостиной, в гостевую спальню и в своей за столом, Айлин везде влезет и начнет болтать без умолку, думая, что своими разговорами не отвлекает меня. Даже если я скажу ей оставить меня на несколько часов, она не сдерживается и все равно приходит, рассказывая о своих новых знакомствах.

Дверь кофейни открылась и мягко прозвенел колокольчик. Я подняла глаза и увидела, как в кофейню входит молодая семья. Отец семейства придерживает дверь, чтобы его супруга могла войти с четырехгодовалым ребенком. Они прошли в конец помещения и сели на диванчик, о чем-то оживленно разговаривая. Я почему-то не могла оторвать от них глаз. Такие счастливые и заботящиеся друг о друге. Маленькая девочка очень воспитанная, сидела тихо и мирно между родителями, разглядывая интерьер кофейни.

Я старалась не смотреть на них и продолжить работу, но изредка все равно поднимала глаза и любовалась. Девочка прижималась к отцу, а тот обнимал ее и что-то говорил. Она улыбалась и смотрела на него сияющими глазками.

Я прикусила нижнюю губу и позволила одной слезе покатиться по щеке. Я быстро смахнула ее и шмыгнула носом, затем взяла свой ноутбук и пересела на другой стул, чтобы сидеть к данной семье спиной, и, таким образом, утихомирить свой соблазн подглядывать за счастьем других. Когда я вижу такие картины, мне становится невыносимо плохо, что слезы накатываются, а душа изнывает от тоски.

Двенадцать лет… Но этого недостаточно, чтобы боль от утраты притупилась. Кажется, мне и жизни не хватит. Боль от утраты родителей слишком тяжела, и износить ее никогда не получится.

Я погрузилась в работу и вскоре увиденное выветрилось из моей головы. Чувства и ощущения пришли в норму, а острые, выпирающие углы боли, провоцирующие страдания души и сердца, спрятались.

После трех часов работы я расслабилась на стуле, откинувшись на спинку, и вытянула руки перед собой. После наклонила голову сначала вправо, затем влево. Вскоре тетя Джулиет накроет обед и опаздывать нельзя. Завтрак в выходные она еще может позволить пропустить, но остальное время приема пищи требует не игнорировать.

Я закрыла ноутбук и собиралась встать, забрав свою небольшую сумочку, но мужской голос рядом остановил меня.

– Здравствуйте, девушка.

Я подняла голову, посмотрев на мужчину. Незнакомец стоял близко ко мне и улыбался, с любопытством рассматривая меня. Я не разделяла его интереса и просто ждала, смотря в серые глаза, его дальнейших слов.

– Да?

– Вы знакомитесь?

Я коротко улыбнулась из вежливости.

– Нет, прошу прощения, – мягким голосом ответила я и встала со стула, забирая ноутбук.

– Как же? Я Вам совсем не понравился?

Мужчина продолжал улыбаться и смотреть на меня так, словно я драгоценный камень. Даже когда он отпил из своего стаканчика кофе, не отвел от меня заинтересованного взгляда.

– Нет, извините, – честно сказала я, собираясь уходить.

– Очень жаль. Вы мне понравились.

Я заметила, как он окинул меня своим взглядом с головы до ног и обратно. Я сглотнула, сдерживая неприязнь, которая возникла, стоило мне углубиться в характер его взгляда. Очередной похотливый, которого интересует внешняя оболочка. Стоит ему сейчас показать мои шрамы, как его лицо скривится от отвращения, и он просто молча убежит. После одного плачевного опыта, я теперь умею разделять мужчин с животной сущностью, и мужчин, которые умеют любить даже недостатки. Но, увы, последние мне никогда не попадались. Отчего я до сих пор одна.

– Простите, я тороплюсь. Всего доброго, – сухо сказала я, проходя мимо незнакомца.

Я вышла из кофейни и вдохнула теплого воздуха. Ветер подул на мое лицо, приводя в чувства. Когда я шла по тротуару в сторону дома, мимо меня медленно проехал черный автомобиль, и я молила Бога, чтобы он не остановился, чувствуя, кому он принадлежит. Мои молитвы были услышаны небесами, поскольку вскоре автомобиль набрал скорость и исчез за поворотом.

Я облегченно выдохнула и подбежала к дому, как можно скорее спрятавшись внутри.

Я повесила сумочку на крючок шкафа в холле и посмотрелась в круглое зеркало. Есть один взгляд, который смотрит на меня без похоти, но это потому, что моя внешность не в его вкусе.

– Оливия, ты вернулась? – послышался голос тети Джулиет из кухни.

– Да! – крикнула я и сняла обувь, возвращаясь в свою спальню.

Там на своей кровати мирно сопела Айлин, обнимая свой журнал. Она хмурила брови и что-то бормотала. Я усмехнулась и на цыпочках приблизилась к своему рабочему столу, чтобы оставить ноутбук, а затем подошла к своей кровати и забрала подушку. Еще немного полюбовалась ничего неподозревающей сестрой, а затем, как следует, огрела ее подушкой. Айлин закричала и вскочила, а я громко рассмеялась. Стоило Айлин прийти в себя, она тут же ударила меня своей подушкой в ответ, да так, что я пошатнулась, но при этом продолжала смеяться.

– Дурочка, Оливия! – запищала она. – Это стресс для организма!

– Стресс для организма, спать днем вместо ночи, – поправила я ее, успокаиваясь.

Она фыркнула и снова легла на кровать. Я подняла ее журнал с пола и положила его на прикроватную тумбочку.

– Пойдем, тетя Джулиет уже накрыла на стол, – дала я знать Айлин и направилась к двери.

За обедом дядя спросил меня о том, как продвигается моя работа. Вспомнив, что завтра утром мне снова придется встать ни свет, ни заря, мне захотелось взвыть.

– Все хорошо, – улыбаясь ответила я.

– А этот ваш господин Голдман всех подвозит? – спросила тетя Джулиет при всех.

Айлин резко повернула голову в мою сторону.

– Он подвозил тебя? – с набитым ртом спросила она.

– Один раз, – пожала я плечами. – Просто мы тогда поздно закончили, и его водитель заехал и в наш район. Не вижу здесь ничего провокационного и странного, – спокойно обрисовала я ситуацию и отправила в рот овощи, настороженно посмотрев на дядю.

Он смотрел на меня выпытывающим взглядом, словно думал, что в моих словах имеется недосказанность.

– Между вами точно ничего нет?

Тетя Джулиет сейчас озвучила взгляд дяди. Я чуть не подавилась и прокашлялась, отпивая холодной воды.

– Вы что такое надумали? – сдавленно сказала я. – Он просто подвез свою сотрудницу домой в позднюю ночь. Радоваться надо, что мой босс заботится о благополучии своих работников. Закончим этот бессмысленный разговор, – с раздражением закончила я.

– Ой, ой, – скорчила рожу Айлин, и я ткнула в нее своим локтем.

– Просто, мы хотим сказать, что таким богатым мужчинам, как господин Голдман, не доставляет труда вскружить голову юной девушке, – продолжала тетя Джулиет свои умозаключения.

Я подняла глаза, злостно посмотрев на дядю и тетю.

– Вы какого обо мне мнения? Достаточно.

– А что такого? Вам богатый зять не нужен?

Айлин не упустила возможности пошутить, что меня в конец вывело.

– Так! – процедила я. – Хватит! Что за нелепые подозрения?

– Прости, Оливия, просто переживаем. Тебя сейчас окружает много роскоши и богатых мужчин, а им доверия нет никакого, – спокойно проговорила тетя Джулиет, озвучивая свои переживания.

– Дэвид Голдман совершенно другой.

– Правда?

– Айлин! Я сейчас этот сельдерей в твой неугомонный рот засуну!

Она посмеялась, поднимая руки в знаке капитуляции.

Я вздохнула и провела ладонью по лбу. Моя семья очень впечатлительная и боязливая. А что касается богатого слоя населения, то таким тятя с дядей действительно не доверяют. И им не докажешь, что не стоит подбирать всех под одну копирку. Имеются и исключительные случаи, и мне повезло иметь этот случай.

– Ладно, закроем тему, – завершил разговор дядя. – А ты, Оливия, в следующий раз лучше позвони мне, чтобы я сам забрал тебя.

– Хорошо, – пробубнила я.

Если они настаивают, то с радостью позвоню им в десять часов вечера, с просьбой забрать меня. Я хотела, как лучше, чтобы не тревожить дядю в такое позднее время, но, как оказалось, сделала только хуже. Не вопрос, только бы избавиться от этих нелепых подозрений.

После обеда я снова поработала над книгой, а Айлин не вылезала из своего телефона до самого вечера.

Ужин прошел без глупых разговоров, что меня порадовало. Но после него в спальне я услышала глупый вопрос от Айлин, которая стояла перед зеркалом, а перед собой держала платье на вешалке.

– Не хочешь сегодня со мной пойти?

Я сидела на своей кровати в позе лотоса, а передо мной ноутбук. Ее вопрос заставил меня замереть, мои пальцы повисли над клавиатурой. Я подняла глаза на сестру, смотря на нее исподлобья.

– Куда?

– В клуб.

– Нет, – резко бросила я и снова принялась за работу.

Но она продолжалась недолго, поскольку Айлин отобрала у меня ноутбук и положила его на стол, закрывая. Я расширила глаза.

– Я знаю, что у тебя там стоит автосохранение, так что не пытайся придумать тему для скандала, – с уверенностью проговорила она.

Я осталась разочарованной и в плену уговоров Айлин.

– Ну же, давай. – Айлин плюхнулась на мою постель, обнимая меня за плечи. – Ты же никуда не выходишь. Так и с ума сойти можно. Отдохнем вместе, отвлечемся от суеты. Давай.

Я держалась каменной, не желая смотреть на Айлин, у которой глаза сейчас как у кошки, просящая еду.

– Потратить время на глупые посиделки с коктейлями, вместо работы над книгой?

– Да.

– Нет.

– Оливия! – Она слегка толкнула меня руками. – Не на глупые посиделки, а на расслабление и разговоры ни о чем. Ты скоро станешь роботом такими темпами.

Я вскочила с постели, когда услышала слово «робот», словно меня током шибануло. И снова в голову залез образ Дэвида Голдмана, и снова Айлин того не подозревая видит во мне то, что вижу в нем я, таким образом, показывая мне, что я практически ничем от него не отличаюсь.

А что я теряю? Я установила вокруг себя рамки и загнала их в себя, закрываясь от всего внешнего мира. Работа – дом, в котором тоже работа. Мое нормальное общение ограничивалось лишь в кабинете для переводчиков с Люси, а сейчас, занимая роль временной ассистентки, и этого лишилась. Я читала, что если жить подобным образом, то можно привести себя к настолько критическому состоянию, что в семидесяти процентном случае сознание сужается, искажается и возникает синдром деперсонализации.

– Хорошо, – промямлила я, испугавшись собственных мыслей.

– Правда?

Айлин встала рядом со мной, выжидая повторного ответа, будто ушам своим не верила и хотела удостовериться в моем согласии.

– Да.

– Ура! – подпрыгнула она и захлопала. – Так! Уже ищу подходящий наряд.

Айлин подбежала к шкафу и стала ковыряться в нем. Я подумала, что не плохо было бы пригласить и Люси, если Айлин не будет против. Я очень недоверчиво отношусь к ночным заведениям, даже солидным и проверенным. Здесь не могу разделять мнение Айлин о том, что везде безопасно, ведь сейчас всюду есть охрана.

– Ты не против, если мы пригласим Люси? – спросила я.

– Да, она прикольная, – пробормотала Айлин, продолжая усердно искать наряд для меня.

Сначала я обманывала родителей и не рассказывала им о ночных похождениях их дочери, а теперь сама присоединяюсь к ней. Мои знания очень дурно на меня влияют. Из-за них я начинаю разрушать правила.

Люси с радостью согласилась приехать к нам. Даже уговаривать не пришлось. Айлин оставалось всего лишь отправить ей геопозицию, поскольку на месте мы с ней будем намного раньше.

Айлин подобрала для меня вечерний наряд и даже нанесла макияж сама. Мне иногда кажется, что Айлин точно не станет работать по своей полученной вскоре профессии и будет или шить одежду, или станет визажистом.

На мне черное элегантное платье с плотной тканью. Чересчур короткое – едва доходит до середины бедер, да еще и с небольшим вырезом. Но это не важно. Важно то, что Айлин учла мои особенности и платье закрыло абсолютно все мои недостатки. Рукава узкие, облегающие. Горловина слегка закрывает мою шею. Несмотря на длину, но учитывая закрытый характер, платье имеет даже скромный вид – нет ни пышных складок, ни других декоративных элементов. Классика, что мне по вкусу.

Высокий конский хвост и смоки айс макияж, а точнее быть – одни черные тени, которые, по словам Айлин, хорошо подчеркивают мои голубые глаза. Не зря я рисую стрелки каждое утро.

В одиннадцать вечера мы с Айлин тихо покинули дом и подошли к соседнему дому, возле которого нас забрал водитель такси. Я чувствую себя предательницей, словно совершаю какой-то непростительный поступок. Ну конечно, ведь я обещала тете Джулиет присматривать за Айлин, а сама покрываю ее ночные исчезновения. А теперь вовсе поехала с ней…

Моя совесть когда-нибудь заткнется?

Ночная жизнь Лондона обладает бушующей энергией: она кипит, не останавливаясь ни на минуту. Оказывается, я упускала столько всего необычного. Проезжая мимо нескольких клубов и баров, я практически с открытым ртом наблюдала за тем, что происходит за окном автомобиля. Много света и молодых людей, выбрасывающие свою энергию наружу, и поистине наслаждающиеся своей жизнью.

Мы приехали до нужного места и вышли из салона такси. Я сжимала свою миниатюрную черную сумочку, рассматривая неоновую вывеску. Снаружи, перед входом, находились несколько человек, общающиеся между собой и докуривающие свои сигареты.

Айлин взяла меня за руку, и мы направились в здание, из которого исходила басистая музыка. Перед турникетом нас встретила охрана, которым Айлин предъявила клубную карту, и нас впустили.

– Ты здесь так часто бываешь? – громко спросила я, чтобы музыка не заглушила меня.

Мы пробирались сквозь танцующую толпу, не смыкая рук. Айлин привела меня к столику, который находится достаточно далеко от танцпола, оснащенный ненавязчивым светом, похожий на солнечный. Бордовые мягкие диваны практически сливались с красным платьем Айлин. Место выглядит так, словно это небольшая комната, но без двери. Есть плотные шторки, которые можно развязать и скрыться окончательно.

– Еще немного, и я смогу занимать VIP-залы, – похвасталась Айлин, пряча свою карту обратно в сумочку.

Я осмотрелась вокруг. Световые лучи, играющие на танцующей толпе и часто мигающие в такт басам музыки, немного раздражают мои глаза, но к этому нужно привыкнуть.

– Как тебе?

– Неплохо, – честно ответила я, и мы сели на диваны.

– Это мое самое любимое место. Здесь существует этичное правило – мужчина не имеет право заговорить с девушкой, если она этого не захочет.

Я не скрыла удивления.

– Впервые о таком слышу.

– Да. Поэтому любая женщина чувствует себя здесь в безопасности. Охрана всюду и контролирует каждого мужчину, особенно пьяных. Я решила, что для первого раза тебя стоит привезти сюда.

Я улыбнулась заботе Айлин. В отличие от меня, она часто ходит по клубам и знает с кем заводить знакомства, а кого стоит обходить стороной. Я же, смотря на толпу, вижу одно сплошное пятно – все они для меня одинаковые, и я вряд ли догадаюсь, от кого стоит ждать подвоха.

Мой мобильник завибрировал. Я открыла сообщение от Люси, которая предупредила, что подъехала. Айлин вышла на улицу, чтобы встретить ее, а мне поручила взять коктейли на свой вкус.

Подходя к барной стойке, за которой сидели люди и распивали спиртное, я постоянно поправляла свое платье, боясь, что оно задирается при ходьбе. Я в который раз еще дома убедилась, что ткань плотно прилегает к моему телу, но я все равно испытывала страх невзначай показать свои трусики всем любопытным глазам.

Я изучила меню, которое находится на стойке, и выбрала коктейли.

– Я слушаю, красавица, – с вежливой улыбкой подошел ко мне бармен.

Когда улыбаются мне, улыбаюсь и я, выражая свою вежливость в ответ.

– Мне, пожалуйста, три Баунти мартини и три дайкири.

Бармен кивнул мне и начал выполнять мой заказ. Я ждала перед стойкой, рассматривая новостную ленту в социальной сети, чтобы скоротать время. Спустя пять минут ожиданий бармен отдал мои заказы, и я вернулась к выбранному столику. Там меня уже ждали девочки. Я радушно поприветствовала Люси, с которой будто не виделась уже несколько недель.

– Как ты, дорогая? – спросила Люси.

– Справляюсь. Уже привыкла. А ты как?

– Замечательно. Вместо Саманты уже приняли новую сотрудницу, так что я не тухну в одиночестве в кабинете.

– Это радует. А я тухну, – ухмыляясь, с шуткой проговорила я.

Люси посмеялась.

– Девочки, хватит о вашей работе, – встряла с возмущениями Айлин. – Оливия, ты выбрала замечательные коктейли, – похвалила она меня. – Не зря я доверяю твоему вкусу.

Я выбрала свой бокал и сделала небольшой глоток, сосредотачиваясь на вкусе. Не приторно и пьется очень легко, именно поэтому можно быстро опьянеть.

Я осмотрелась по сторонам в поисках уборной, но сквозь толпу это сделать тяжело.

– Девочки, я отойду в уборную, – предупредила я подруг и отошла.

Снова пролезла через толпу и наткнулась на несколько дверей. Выбрала первую попавшуюся и скрылась за ней.

– Почему так темно? – заговорила я в пустоту и начала в слепую руками искать выключатель. – Куда я попала.

Я ощупывала стены, но выключатель так и не нашла. Решив, что мне будет тяжело сориентироваться в темноте, я осторожно направилась обратно к двери и все же обратиться к охране за помощью.

Вдруг я наткнулась на что-то твердое, но теплое, словно на чье-то тело.

– Кто здесь? – испуганно обратилась я в пустоту.

Я ощущала на своем лбу горячее дыхание, а под носом приятный мужской аромат. Мне отдаленно показалось, что где-то я уже ощущала такой, но не могла вспомнить.

– Простите, я немного заблудилась, но уже ухожу.

Кажется, я попала в VIP-ложу, где кто-то решил отдохнуть в сплошной темноте. И этот кто-то пугающе молчаливый.

Я собиралась обойти препятствие и как можно скорее сбежать отсюда, но мужские горячие руки меня задержали. Они поистине горячие.

– Не бойся, – прошептал хриплый мужской голос.

Его руки осторожно и боязливо накрыли мои щеки, а затем незнакомец коснулся моих губ своими. Горячие, полные и настырные мужские губы с уверенностью овладели моими.

Сначала я испугалась, затем на смену резко пришла растерянность, а сразу после расслабление. Почему-то мне даже понравилось, и я обмякла, отвечая на поцелуй, раскрыв губы. Горячий язык моментально коснулся моего, вторгаясь в мой рот. Большие руки скользнули на мою шею, нежно обхватывая ее. Внутри меня пробуждалось что-то незнакомое и пленительное, как наркотик, и мне хочется, чтобы его действия не прекращались. Я не ожидала от самой себя такой реакции, а что самое главное – согласия на этот необычный поцелуй. Мужчина целовал меня так страстно и с желанием, что в какой-то момент мне уже не хватало воздуха.

Я неосознанно положила свои руки на его предплечья, ощущая подушечками пальцев грубоватую ткань рубашки. Это какое-то умопомрачение. Моя голова охвачена туманом, которая сладко нашептывала мне, чтобы я не останавливалась. Возбуждение связалось в тугой узел внизу живота, которое вызвал одним своим необыкновенным поцелуем этот загадочный мужчина.

Не знаю, сколько продолжалось это сладкое забвение, но стоило незнакомцу опустить свои руки и скользнуть ими по моим бедрам, как туман в голове рассеялся, и я резко прервала поцелуй, выбегая из странного помещения, который, мне уже кажется, создан для приватных поцелуев. Когда эйфория полностью спала, я осознала, что только сейчас натворила. Я, черт дери, целовалась с незнакомым мужчиной, лицо которого даже не увидела!

Я накрыла свои пылающие щеки холодными ладонями, тяжело дыша. Я бы еще долго стояла на месте, если бы меня случайно не задели.

Придя в себя, я зашагала сторону столика и сделала вид, что ничего не произошло. Сейчас я не хочу, чтобы девочки узнали о моем распущенном поведении. Наркотик прекратил свои действия, и я почувствовала неприятный, покалывающий в груди стыд.

Неужели это так алкоголь повлиял на мой разум? Тогда я больше не пью. Оказывается, в опьянённом состоянии я способна совершать странные и несвойственные мне поступки.

Девочки что-то обсуждали и смеялись и, даже когда я подошла и села на диван, они не прекращали. С виду я показывала себя как обычно – умиротворённо, но в голове анализировала произошедшую ситуацию.

Я знаю себя, и я бы ни за что не ответила на поцелуй незнакомого мужчины. Но этот… У него какая-та странная, притягательная аура, которая окутала меня за мгновение. Его касания в миг отогнали мою бдительность и буквально приказали отдаться моменту, который больше никогда не повторится. Его запах, нежные касания, хриплый шепот пленили мое сознание и здравый рассудок на какое-то мгновение просто отключился. Не каждый мужчина способен на такое. И я почувствовала, что в его намерениях не было ничего дурного. Он будто…хотел попробовать?

– Оливия!

Я вздрогнула, услышав голос Айлин.

– Ты чего такая загруженная?

– А? Нет, я просто задумалась, – оправдалась я.

– Не надо сегодня ни о чем думать, – запретила Айлин и подняла свой бокал, вынуждая это сделать и нас с Люси. – Сегодня мы отдыхаем!

Мы чокнулись бокалами и отпили спиртного. Старалась присоединяться к разговорам девочек и забыть о странном случае, но у меня никак не получалось.

Я до самого утра думала о случившемся и о мужчине, которого не видела, но который все равно, словно татуировка, остался в моей памяти.

Глава 8

Дэвид

«Каждому человеку необходимо в жизни иметь что-то, что его поддержит. Чаще всего это то, до чего даже нельзя прикоснуться.»

Я ехал на работу с полным опустошением и сонливостью. Сегодня у меня есть водитель и данный факт облегчает мою участь. Я сижу на заднем сидении, смотря через окно за тем, что происходит на улицах Лондона, чтобы как-то отвлечь себя от навязчивых мыслей. Они мешали мне спать и теперь мне придется постоянно пить кофе, чтобы не заснуть прямо на своем рабочем столе. Я надеялся поспать хотя бы три часа после посиделок в клубе с Райли, но тщетно.

Я готов был сбежать вчера хотя бы на край света, только бы не находиться с Ариэль в одном помещении целый день. Днем она бродила по своим магазинам в поисках очередных брендовых вещей, вышедшие недавно. У нее нездоровая мания обновлять свой гардероб каждый месяц, поэтому выросшая в тепличных условиях Ариэль не сможет адаптироваться за пределами этой теплицы и не выживет, если в ее руки вручить только двести долларов.

Ее отец сам говорил мне неоднократно, что его дочь, чересчур, избалованная. Сначала она терроризировала своих родителей, а теперь и меня. Если что-то не по ее, Ариэль даже способна поднять бунт, истерику, начать кричать, громить комнаты. Со мной она была тихой и любящей, пока однажды не заподозрила меня в измене. С ее стороны начался тотальный контроль, извечные звонки и расспросы.

Так произошло и вчера ночью. Мы с Райли вчера вечером собрались в клуб и мой мобильник не прекращал звонить около трех часов с перерывами в пятнадцать минут. Мой брат называет Ариэль «маньячкой», и я не могу с ним не согласиться. Ее поведение переходит все границы, потому что даже после моего ответа и объяснений, Ариэль не переставала звонить. Она яро убеждала и меня, и себя в том, что я с другими женщинами.

В конце концов я просто выключил телефон.

Это утомляет и сводит меня с ума. Ариэль изначально показывала себя ангелом, а потом показала свою истинную сущность, когда пустила корни и присвоила меня себе, снимая все маски.

Разорвать эти отношения будет не так просто, как я думал.

– Господин Голдман, приехали.

Я резко выбрался из своих раздумий, когда услышал голос водителя. Выдохнув, я потер лицо ладонью и вышел из машины, направляясь в компанию.

Лифт поднимался, и чем ближе к ней, тем сильнее бьется мое сердце.

«Это та женщина, которая тебе нужна».

Вспоминаю слова отца и в горле возникает ком, который я с трудом сглатываю. Двери лифта разошлись и я, поправив галстук, шагнул в приемную.

– Доброе утро, господин Голдман.

Я услышал ее нежный голос и мое дыхание участилось. Я повернул к ней голову, пытаясь вести себя естественно. Оливия стоит перед своим столом, приветствуя меня своей фирменной улыбкой. Вчера она одаривала этой улыбкой бармена, и я чуть с ума не сошел от ревности. Эта улыбка должна принадлежать лишь мне.

Вчерашний вечер все расставил по своим местам…

– Доброе утро. Сделай мне еще одну чашку кофе, – потребовал я деловитым голосом босса и зашагал в сторону кабинета.

Там я быстрее избавился от пиджака, бросая его в небрежном виде на диван, и слегка расслабил галстук, который сегодня мешает мне дышать. Или же галстук здесь не причем и это по вине Оливии я не могу дышать нормально и спокойно.

Я сел на кресло перед своим столом и включил компьютер, уповая на то, что хотя бы работа отвлечет меня сегодня. Сделал глоток кофе, желая, чтобы эта жидкость не только пробуждала, но и отгоняла ненужные эмоции и мысли.

– Проходи, красавица.

Я поднял глаза, увидев, как Ричард открывает дверь Оливии, помогая ей войти с чашкой кофе и с планшетом в руках. Он сел напротив меня, а Оливия подошла ближе ко мне, чтобы поставить чашку передо мной. Я задержал дыхание, чтобы лишний раз не чувствовать ее аромата под своим носом. Когда я вдыхаю его, мне хочется наброситься на нее.

Стадия вдохновения – пройдена, теперь меня атаковала стадия дикого влечения и ее тяжелее вынести.

Оливия отошла от меня, вставая напротив, чтобы зачитать мое дневное расписание. Ричард что-то рассматривал в своем мобильнике и глупо ухмылялся. Вчерашнюю встречу со мной и Райли он променял на очередные потрахушки с девушкой. Иногда я даже жалею, что не люблю подобное времяпрепровождение, как у Ричарда. Меня перестали завлекать случайные и короткие связи еще пять лет назад.

– Сегодня у Вас встреча с ювелиром. Он будет рассказывать о состоянии камней, которые предназначены для новой линии украшений. После у Вас интервью…

– Отмени, – прервал я ее, не поднимая глаза.

– Хорошо, – осторожно сказала Оливия. – Я позвоню журналисту.

– Приготовления к завтрашней презентации продвигаются?

– Да.

– Проконтролируй там работу сегодня и не возвращайся, пока не закончат, – приказал я.

– Как скажете.

– Можешь идти.

Стук каблуков о пол, доказывающие, что Оливия тронулась с места, но она не сразу пошла к выходу. Сначала девушка забрала мой пиджак с дивана, подошла ко мне и повесила его на спинку кресла, и только после зашагала к выходу.

Только сейчас я поднял на нее глаза и оценил ее внешний вид. Эти облегающие юбки до колена на ней так хорошо сидят… У нее потрясающая фигура, которая привлечет любого мужчину. Даже дамский искуситель Ричард не упустил возможности затащить Оливию в свою постель, но та четко и вежливо перечертила границу. Что меня сейчас радует.

Оливия вообще не из тех, кто будет знакомиться с кем попало и уж тем более иметь интимные связи. Но вчера в клубе…

– Чего ты так строг с ней сегодня? – полюбопытствовал Ричард, когда Оливия скрылась за дверью.

– Как обычно, – сухо ответил я.

– Ну ладно, не мое дело. Как вчера посидели?

– Без девушек, и не надейся.

– Скучно тогда.

Я провалился во вчерашний вечер, который хочу вернуть и повторить все заново.

Несколькими часами раннее.

Мы с Райли сидели за барным столом и медленно попивали коньяк за разговором. Я просто повернул голову в сторону, ни о чем не подозревая, и увидел ее – Оливию. Я удивился ее присутствию здесь и даже на секунду подумал, что обознался, ведь без очков она будто другой человек, но такой улыбки нет ни одной девушки. Она улыбалась бармену, делая заказ, а тот не мог и глаз от нее оторвать.

Я чуть отдался корпусом назад, чтобы посмотреть на всю нее и меня обдало жаром, когда я увидел черное платье. Между нами сидели еще два человека, поэтому Оливия не заметила меня, а я не стал подходить к ней. Для чего, ведь я ее босс.

Я проследил за тем, куда она ушла с коктейлями и увидел за столом еще двух девушек. Я еще некоторое время смотрел туда, чтобы убедиться в отсутствии мужчин.

Когда я осознал, чем занимаюсь, мне хотелось посмеяться над своим поведением. Я не понимал, почему контролирую девушку, которую знаю от силы четыре дня, но мне хотелось показаться ей и провести этот вечер вместе. Затем снова возвращался к разумным мыслям о том, что в этом нет смысла, ведь я – босс, а она – подчиненный.

Я не мог выносить своего состояния, поэтому сказал Райли, что иду в VIP-комнату, пока он рассматривал девушку неподалеку от нас и почти облизывался. С собой я взял только стакан виски и бросил последний взгляд на место, где сидят три девушки и что-то бурно обсуждают. Клуб безопасный, поэтому ей точно ничего не угрожает. А мне стоит держаться сейчас от нее подальше.

В VIP-комнате не работал свет, но охранник заверил меня, что в течении пятнадцати минут все приведут в порядок. Но мне было плевать на этот пустяк. Я готов уже там развалиться на диване и заснуть до утра, только бы не возвращаться домой к Ариэль.

В VIP-комнате я не оставался в одиночестве надолго. Думал, что ко мне присоединился Райли, который упустил новую добычу, но вскоре услышал знакомый женский голос и мое сердце сжалось.

– Почему так темно? Куда я попала.

Я медленно и тихо приблизился к выходу. Ковер заглушал мои шаги. Собирался выйти, но вдруг остановился. В мою голову влезли безумные мысли, от которых тяжело было избавиться. Они такие соблазнительные, но при этом опасные. Я развернулся и загородил выход своим телом. Оливия врезалась в меня и вздрогнула.

– Кто здесь?

Это выше моих сил. Она здесь, в дюйме от меня. Мы в сплошной темноте, она не видит меня. Ее запах пленил мое сознание, и я окончательно забыл о том, какие последствия может принести мой поступок уже через две секунды. Пощечину получу вряд ли, не увидит куда бить, а вот между ног рискую получить удар женским коленом. Но этот риск стоит того. Я хотел попробовать и теперь передо мной нет никаких препятствий. Здравый рассудок и тот провалился в спячку от наркотического дыма, который навлек на него мое желание.

– Не бойся, – прошептал я, зная, что через этот шепот она не сможет распознать мой голос.

Наконец я коснулся ее. Под пальцами нежная и бархатистая кожа, а на губах сладкий вкус ванили. Мое сердце колотится, как ненормальное. Я осторожно целую ее верхнюю губу, затем нижнюю, подозревая, какая реакция сейчас последует от Оливии. Но она продолжает стоять, как вкопанная.

Но уже через несколько секунд она расслабилась и, черт возьми, ответила на поцелуй. Мое дыхание перехватило, когда она раскрыла свои вкусные губы, и я вторгся в ее рот языком. Страсть к ней, как спичка, вспыхнула в моей груди и прожгла все внутри. Я горю и изнываю от желания.

Еще несколько секунд жадного поцелуя, и я понимаю, что сильно хочу ее. Здесь и сейчас. Хочу ее невыносимо, что задыхаюсь. Я еще никогда такого не чувствовал. Это не просто влечение и желание трахнуть. Это какое-то необъяснимое и неуловимое чувство для меня. Я хочу наслаждаться процессом, наблюдать за тем, как она готовится принять меня, хочу изучать ее, а не просто войти и кончить, удовлетворив свою потребность. Здесь совершенно другое, противоположное и непривычное. Для меня эти чувства в новинку, поэтому я теряюсь.

Мои руки скользят по изгибам ее талии, затем я касаюсь округлых бедер, и вот сейчас Оливия пробуждается и слегка толкает меня, выбегая из комнаты.

Я остался с возбуждение, в замешательстве и с кучей мыслей в голове.

Проверил. Я до беспамятства влюблен.

Настоящее время.

После этого поцелуя я еще долго анализировал поведение Оливии и думал о том, почему она ответила взаимностью. Ей понравилось, но она не знает, что это был я – нагло и без разрешения нарушивший ее личные границы. Но когда она узнает, какова будет ее реакция? И что если бы на моем месте был другой мужчина? Она бы ему тоже ответила? Или все же между нами пробегает искра, которую Оливия не замечает, и поэтому ее сердце подсказало, что этот поцелуй нужен для нее?

Это был наш первый поцелуй, о котором Оливия не подозревает. А я сгораю от охвативших меня чувств. Теперь в голове твердое осознание, что Оливия необходима для меня, как воздух. Я понял это морально, когда просто наблюдал за ней, и физически, когда коснулся ее и поцеловал.

Теперь Оливия для меня вдохновение, зависимость и жажда.

Я выпроводил Ричарда из кабинета, заставив его заняться работой, поскольку и сам уже хотел углубиться в нее. Мысли о нашем с Оливии поцелуе не покидают меня, отчего мне ничего не хочется, даже есть. Мне хочется повторить это мгновение.

– Оливия, – позвал я ее, нажав на кнопку селектора.

Последовало молчание. Я поднял голову и посмотрел на жалюзи. Цокнул языком и треснул себя слегка по лбу ладонью. Я посмеялся над собой от того, что забыл об отсутствии Оливии в приемной, ведь сам выпроводил ее как можно дальше от себя, чтобы спокойно поработать. Мне пришлось самому выйти из кабинета и распечатать нужный документ.

Пока ждал, когда все нужные документы будут готовы, обратил внимание на календарь. Там уже перевернута страница с августом. Меня привлек кружочек на числе и надпись «Свобода от тирании». Сначала я негодовал, но затем усмехнулся ее непосредственности и такому детскому поведению.

Принтер наконец перестал жужжать. Лифт вдруг запищал, и я обратил внимание на вошедшего, наперед зная, что это Оливия. Увидев незваного гостя, я сжал челюсти и поменялся в лице. Теперь на мне маска равнодушия и отвращения.

– О, Дэвид, ты здесь, здравствуй, – заговорил он своим голосом, который раздражает мои слуховые проходы.

– Чего тебе, Джейк?

– Просто приехал пообщаться, мы же с тобой занимаемся одним делом.

Он протянул мне ладонь для рукопожатия, но я лишь посмотрел на нее, как на пустое место.

– У нас с тобой нет общих дел, – хладнокровно ответил я.

Джейк вздохнул и опустил руку.

– Ну вот опять ты. Я же подружиться хочу. Эта конкуренция, она же ни к чему хорошему не приведет.

Я усмехнулся, разозлившись на его слова.

– Интересно, почему ты приезжал в компанию и не говорил так тогда, когда год купался в лучах славы, занимая первые рейтинги на рынке?

Он молчал, смотря на меня с высокомерием. Его серые глаза прожигают меня, готовые обернуть в пепел, ведь только так он избавится от меня и станет королем ювелирной империи в Лондоне.

– Я знаю тебя, Джейк. Ты, как змея, вертишься вокруг хозяина, голодаешь, готовишь место, чтобы в один прекрасный момент проглотить его. Так вот, я – твой хозяин, и я держу тебя под контролем, – с удовольствием проговорил я свои слова, изучая его реакцию.

На его лице неприязнь и ненависть. И этот вид доставляет мне наслаждение.

– Все падают с Олимпа, Дэвид. И ты упадешь.

– И не мечтай, тебе не удастся проникнуть в дела моей компании. Ты всегда будешь на втором месте, Осборн.

– Ты, кажется, не теряешь бдительности? Усиливай ее, – сказал он напоследок и медленно зашел в лифт.

Двери закрылись, и он поехал вниз.

Чертов ублюдок. Прощупывает почву и думает, что случайным образом услышит разговоры о новой линии украшений, чтобы превзойти меня. Если бы я приказал охране не впускать его в компанию, то мое решение расценивалось бы как трусость. Поэтому я позволяю ему свободно расхаживать и наслаждаюсь его бешенством, ведь мои сотрудники до последнего сами не знают, что я выпускаю. Лишь приближенные лица завтра будут присутствовать на презентации. Если я выставлю это на всеобщее обозрение, как в прошлом, то этот скользкий тип снова воспользуется моей гласностью и украдет идею, чтобы сделать ее совершеннее и выпустить первым. Именно таким образом я однажды проиграл ему. И теперь сохраняю секретность до самого выхода изделий на выставке.

Я забрал распечатанные бумаги с принтера и вернулся в свой кабинет. Одно радует, что Оливии в этот момент не было здесь. Не хочу, чтобы когда-нибудь она столкнулась с этим нечестивым ублюдком. Она сразу же привлечет его внимание. Я почему-то уверен.

Ближе к двум часам я встретился со своим главным ювелиром, которому доверяю весь процесс создания украшений. В специальном кейсе он принёс с собой драгоценные камни, которые вскоре украсят мою новую коллекцию. Среди них сапфиры, бриллианты, изумруды и рубины. Я уже выслал ему эскизы, и он примерно набросал, какой камень подойдёт лучше всего.

Рассматривая драгоценные камни, мои глаза всегда загораются. Стихия, в которой я нахожусь, роскошна и очень ценна. От того, что меня окружает, можно потерять голову, но только не здравомыслящему человеку. Я вижу во всем этом бесценное и неповторимое искусство, а не бумажки, открывающие в этом мире все закрытые двери.

– К завтрашней презентации подготовь моделирование всех изделий, – напомнил я Артуру.

– Конечно, – ответил он, закрывая кейс ценой в целое состояние.

Прежде чем вести такой бизнес, как ювелирное дело, необходимо найти проверенных людей, кому можно без сомнений доверять. Кто с хладнокровием будет смотреть на бриллианты и в нем не будет соблазна сделать что-либо против. И отцу это удалось. Артур его ровесник, его друг и он до сих пор работает в нашей компании, поскольку замены ему все ещё найти не удаётся. Знаю, что он хочет на покой, но Артур старается не показывать этого, продолжая усердно работать.

– Артур, и ещё кое-что.

Я подошёл к своему столу и открыл ящик, доставая последний и мой самый любимый эскиз. Я вернулся обратно к Артуру, демонстрируя ему подвеску в виде лилии. Он внимательно рассмотрел её и кивнул в знаке согласия. Увиденное удовлетворило его любящее красоту душу.

– Я хочу, чтобы ты лично воплотил ее в реальность. На презентации этой подвески не будет. Я редко прошу тебя создавать украшения лично. Поэтому надеюсь ты не откажешься.

– Ну что ты, Дэвид. Я буду только рад. Возьмусь за твоё секретное дело. А какие предпочтения по камням?

– На твой вкус. Пусть и для меня конечный результат будет сюрпризом.

Артур приподнял седую бровь, смотря на меня с подозрением.

– Понятно, дело молодое и романтическое.

Я усмехнулся и хлопнул его по худому плечу.

– Для Ариэль? – уточнил он.

Я поджал губы и недолго помолчал, прежде чем выдать честный ответ.

– Нет.

Артур понимающе закивал.

– Что же, разное в жизни случается. Ты не подумай, я не из любопытства спрашиваю. Я – творец, нужный образ придаст и нужный вид украшению. Ты мне хотя бы скажи, как она выглядит, чтобы эксклюзивная подвеска подошла только ей.

В этом Артур полностью прав. Но Оливия в данный момент – мой секрет, который я скрываю от всего мира. Я лишь вздохнул, показывая этим, что пока не желаю говорить о ней ни с кем.

– Ну хотя бы цвет глаз и немного характер, – с улыбкой выпытывал он.

Я задумался, представляя перед собой образ Оливии – женщины, из-за которой я потерял покой.

– Ее глаза – как небо. А сама она нежная и очень хрупкая, но при этом в ней огромная сила.

Артур выслушал меня и кивнул, широко улыбнувшись.

– Ты влюблен, как мальчишка, – прокомментировал он мое состояние.

– Я знаю, – усмехнулся я, выходя из транса.

Артур сложил лист с эскизом и засунул его во внутренний карман пиджака. Мы пожали друг другу руки, после чего он ушел.

Мой мобильник в кармане завибрировал. Даже прочитав её имя на экране, у меня уже сердце усиливает свои удары.

– Слушаю, Оливия.

– Господин Голдман, приготовления закончены. Не посмотрите?

– Сейчас спущусь.

Просторный светлый зал украшен белыми шарами и небольшими столиками со стёклами, оснащённые белым светом, где будут находиться смоделированные изделия. Аппаратура уже настроена без ошибок. Завтра окна с помощью пульта будут зашторены и на экране появятся созданные нейросетью фотографии украшений, а Валери предстоит представить коллекцию. После презентации настанет важный момент реализации украшений, а в сентябре ожидается международная выставка, куда съедутся многие страны со своей продукцией. Там проходят аукционы, на которых первые партии изделий находят своих хозяев.

– Как Вам? – осторожно спросила Оливия, когда я закончил оценивать украшенный зал.

– Все получилось неплохо.

Я бросил взгляд на стулья перед экраном и широкий стол за ними для закусок и выпивки.

– Завтра оденься в белое, – попросил я, несмотря на Оливию.

– Почему?

– Этот цвет привлекает удачу, – коротко ответил я и зашагал в сторону лифта, бросая на ходу: – Позаботься о закусках и выпивке.

Зайдя в лифт, я выдохнул. Никогда еще не доводилось избегать девушку и притворяться рядом с ней, что она меня никоим образом не привлекает. Пока я не пойму, какие чувства испытывает ко мне Оливия, то не посмею лезть к ней. Вчера ночью айсберг пошатнулся и треснул. Осталось окончательно развалить его.

Я снова скрылся в своем кабинете и уселся на кресле. Поставил локти на стол и стал массировать пальцами виски, прикрыв глаза. Впереди важное событие, а я совершенно не в состоянии сосредоточиться на завтрашней презентации.

Я настолько погрузился в себя, что не услышал, как в кабинет вошла Оливия и поставила передо мной чашку. Услышав еле уловимый звон посуды, я медленно открыл глаза и опустил их вниз. Передо мной стоит чашка с чаем.

Чаем. В чашке то, что я никогда даже не пил.

Оливия уже стояла напротив меня, сцепив перед собой руки. Я оставался в прежнем положении, только уже не массировал виски.

– Вам стоит выпить. Этот чай очень полезен, – заговорила она мягким и нежным голосом.

Сейчас я заметил, как реагирует на ее голос мое тело – я покрылся мурашками. Сглотнув, я ответил:

– Я не пью чай.

– И все же я настаиваю, – с улыбкой уговаривала меня Оливия.

Невозможно устоять перед этой очаровательной улыбкой. Я околдован и уже тянусь к чашке.

– И еще я настоятельно рекомендую Вам отправиться домой и отдохнуть. Интервью все равно отменили.

Я слегка нахмурил брови. Оливия заметила мое недовольство и вздохнула.

– Я прошу не ради себя. Сейчас я думаю о Вашем благополучии. Завтра очень важный день как для Вас, так и для всей компании. Вам стоит как следует отдохнуть. Все идеально приготовлено и эскизы будущих изделий тоже выполнены безупречно. Вам не о чем переживать.

После ее слов я расслабился и выдохнул, откидываясь на спинку кресла. Я задумался. Оливия единственный человек, кто подумала о моем состоянии, которое ухудшается с каждым днем из-за напряжения и вечной ответственности. Даже родители никогда не спрашивали меня, свободно ли я управляю компанией, или же имеется побочный эффект в виде ухудшения моего состояния. Все, что волнует маму, это то, что я редко бываю на семейных ужинах из-за работы в компании, которую я обязан удерживать на плаву ценой жизни по мнению отца.

Раньше я не замечал этого и вообще не думал, не считал, что это так важно, когда близкий тебе человек интересуется твоим моральным состоянием. Не знаю, кем стала для меня Оливия, но от ее заботы мое сердце переполняет тепло. Будь на ее месте сейчас любой другой сотрудник компании или Грейс, ничего подобного я бы не ощутил и не задумался о самом важном в жизни. Просто бы продолжил работу.

Но сейчас мне действительно хочется прислушаться.

Я посмотрел прямо в голубые глаза Оливии, которые сквозь линзу очков становятся еще ярче.

– Ты права, – хрипло ответил я. – Нам стоит отдохнуть перед презентацией.

Оливия улыбнулась и кивнула, радуясь моему благоразумию. Уверен, она уже думала о том, что я разозлюсь на ее данное предложение, учитывая то, что она написала обо мне в календаре. Тирания – это я и мой режим.

– Пейте чай.

Я издал короткий смешок и кивнул.

– Ты можешь ехать домой.

– Спасибо.

Оливия развернулась и на своих каблуках покинула мой кабинет. Шлейф ее цветочных духов остался в помещении и мне бы не хотелось, чтобы они испарялись слишком быстро. Хочу пить этот отвратительный чай и наслаждаться умопомрачительным запахом.

Знала бы она, в чем причина полной загруженности моего мозга, точнее в ком эта причина, то Оливия бы вряд ли заваривала мне чай для успокоения.

Я приехал домой к семи вечера. Надеялся, что окажусь там один, но уже в холле меня встретила Ариэль с удивлённым лицом. Даже дома она одета как модель Гуччи с богатым макияжем на лице. Два года назад меня, в первую очередь, в ней и привлекало то, что Ариэль хочет быть идеальной, а я люблю идеал во всем.

– Ты уже дома?

Я молча прошел мимо нее, снимая на ходу пиджак, который бросил на диван в гостиной.

– Интересно, стоит отметить этот день в календаре.

Ариэль следовала за мной по пятам. Я пошел на кухню, чтобы достать из своего мини бара виски и налить в стакан.

– В чем причина такого раннего прихода? – допытывала она меня.

Я сделал глоток крепкого спиртного, чуть сморщившись.

– А какая, собственно, разница? – спокойно ответил я на ее вопрос вопросом.

Ариэль пожала плечами, скрестив руки на груди. Когда она так делает, обстановка в помещении сразу же накаляется. Ее действия говорят о том, что на хорошей ноте наш разговор не закончится.

– Ты как-то даже на годовщину нашего знакомства опоздал на три часа. Да и вообще каждый день приходишь не раньше десяти. Что такое? Любовница сегодня занята своими делами?

Я неосознанно сжал стакан и медленно выдохнул, стараясь сохранить свое шаткое спокойствие. Ариэль намеренно выводит меня, и я пока не понимаю, зачем ей это необходимо.

– Ты можешь хотя бы сегодня не выносить мне мозг? – сдержанно проговорил я. – У меня завтра важный день в компании.

– Бедненький, – иронично пропела Ариэль. – Это значит ты страдаешь в наших отношениях, а не я? Ты можешь вспомнить, когда в последний раз радовал меня цветами? Или улыбался при виде меня? Целовал? Трахал в конце концов! – последнюю фразу она выкрикнула.

– Ты же сама уже все замечаешь. Зачем держаться за то, что делает тебя несчастной?

– Да я исправить все хочу! – выкрикнула она. – Или ты думал, попользовался и хватит? Не подошла что-то она мне. Не скажу напрямую «Давай расстанемся», а буду пытать ее своим безразличием. Так!?

Я смотрел за тем, как Ариэль в очередной раз пробирает истерика. Она кричит, надрывая связки. А я стою перед ней с каменным выражением лица, не проявляя никаких эмоций.

– Я хотел, чтобы ты сама так сказала. Чтобы ты была инициатором разрыва.

Ариэль истерично рассмеялась.

– Так ты оказывается заботишься обо мне? Вот я дура, не заметила. Как тонко, Голдман!

– Хорошо! – выкрикнул я, бросая стакан на стол. – Давай расстанемся!

– Нет! – расширив глаза, закричала Ариэль.

– Что ты тогда от меня хочешь!?

– Верни года, что я на тебя потратила!

Я шумно выдохнул и резко расслабил галстук на шее, уходя из кухни. Ариэль последовала за мной, ведь она еще не весь яд выплеснула на меня, желая отыграться на моей стойкости до последнего, пока вместо нее не останутся руины.

– Чем я заслужила это!?

В гостиной Ариэль встала напротив меня и толкнула в грудь, останавливая.

– Да ничем, Ариэль! Просто я разлюбил тебя! Ты спрашиваешь, почему я перестал смотреть на тебя с любовью? А почему ты каждый день выносила мне мозг!? Ревновала без причины и устраивала скандалы вместо ужина!? И поводом было лишь то, что я возвращался поздно! Моим словам ты не верила. Ты же сама все рушила!

Ариэль схватилась за мою рубашку, смотря на меня с ненавистью. В ее глазах искрится настоящее безумие.

– Хочешь уйти? – вкрадчиво спросила она, трясясь всем телом. – Никогда я тебя не отпущу.

– Я хочу решить все мирно, не вынуждай меня.

Ее брови взмыли вверх.

– Ты угрожаешь мне?

– Да. – Я накрыл ее руки своими. – Не забывай, кто я и на что способен. Я знаю о каждом твоем шаге. И если ты не хочешь, чтобы определенные снимки попали в руки журналистам, то подумай о моем предложении разойтись без скандала.

На лице Ариэль отразилась догадка. Красная краска агрессии спала с ее лица, после чего она резко побледнела.

Я сбросил ее руки с себя и направился в спальню.

Глава 9

Оливия

«Неконтролируемые негативные эмоции – это зло.»

Прошлое. Шесть лет назад.

Брайан затолкал меня в свою комнату, затем прижал к стене и стал неистово целовать мои губы, перемещая свои сумасшедшие поцелуи на шею. У меня едва хватает дыхания. Я уже практически не могу стоять на ногах, и поэтому позволяю Брайану держать меня в своих сильных руках.

– Детка, хочу тебя прямо сейчас. Ты сводишь меня с ума своим телом, – хриплым от возбуждения голосом говорит в мое ухо Брайан, и я покрываюсь мурашками.

Его слова пробуждают меня из транса. Эйфория спадает и ко мне возвращаются силы. Я надавила руками на его широкие плечи, вынуждая таким образом отстраниться от меня. Брайан смотрит на меня с непониманием, продолжая обнимать за талию. Он всматривается в мое растерянное лицо, пытаясь понять, в чем состоит проблема, которая остановила его.

– Что такое? Я напугал тебя? Не хочешь?

– Хочу, – тихо произнесла я и подняла глаза.

Брайан выдохнул и удовлетворительно улыбнулся. Он скользнул руками по моим плечам, предплечьям, добираясь до пальцев, которые сжал, и осторожно потянул меня вперед. Туда, где стоит его постель. Когда мы остановились возле нее, мое сердце заколотилось с бешеной скоростью. Брайан убрал переднюю прядь моих волос за ухо и поцеловал в лоб, накрывая своей ладонью мою щеку.

– Малышка, я тебя очень люблю. Я очень сильно привязался к тебе за этот месяц и чувствую, что хочу быть с тобой всегда. – Он прижался ко мне, обнимая за талию. – Не дрожи ты так, глупенькая. Я не сделаю тебе больно.

Его низкий и хриплый голос успокаивает, но я не могу не думать о том, что скрывается под моей одеждой, и поэтому продолжаю нервничать, не находя возможности уравновесить свое состояние и полностью отдаться волшебному моменту.

Действия и слова Брайана всегда давали мне понять, что его любовь ко мне действительно подлинна. Я верю и доверяю ему, но рассказать о своих недостатках не могла. Никак не находила тех самых моральных сил. Как только я собиралась раскрыться перед ним полностью, как в горле становился ком, который даже дышать мне мешал.

Я уже дважды просила Брайана повременить с сексом, ссылаясь на свою неопытность. Больше не могу отказывать ему под таким предлогом. Страх мешает мне не только раскрепоститься, но и мешает жить полноценно.

Я смотрю в любимые глаза, смотрящие на меня с нежностью и заботой, и убеждаю себя, что ему можно довериться полностью.

– Только сначала я должна показать тебя кое-что.

– М-м-м, – Брайан зарылся лицом в мою шею, вдыхая мой запах. – Заинтриговала.

Он сел на постель и выжидал с игривой улыбкой. Я коснулась своими дрожащими пальцами первой пуговицы рубашки и отстегнула ее. Затем второй, третьей, внимательно изучая реакцию своего парня. Его глаза сияют от возбуждения, и я надеюсь, что они такими и останутся после того, как я сниму с себя рубашку.

И вот я добралась до последней пуговицы, судорожно выдохнула и медленно раскрыла ее. На глаза Брайана открылись мой живот и плечи, на которых остались рубцы после ожогов.

Я перестала дышать, когда изучала лицо своего парня. Он уставился на мой живот, а улыбка медленно сползала с его лица. Я простояла перед ним без движений несколько секунд, сжимая ткань рубашки и ожидая его слов.

До этого смотрящие на меня с любовью глаза изменились. Теперь я вижу в них разочарование и отчужденность. Холод и безразличие.

– Брайан…

– Это ужасно, Оливия. Ты же…была такая идеальная.

Он резко поднялся на ноги и потер лицо ладонью. Я медленно закрылась рубашкой, обнимая себя в защитной реакции. Смотря в пол, я не могла поверить в услышанное. Человек, который клялся мне в любви, за несколько секунд стал жестоким.

– Тебе следовало рассказать мне раньше. Когда я еще начал бегать за тобой. Теперь что? Что ты ждала? Что я посмотрю на это… Черт, Оливия, это отвратительно, и я даже прикасаться к этому не хочу.

Удар под дых. Я пошатнулась, еле удержавшись на ногах.

– Ты говорил…

– Я говорил Оливии, которая ослепляет пол школы своей красотой. А что в итоге? В ней есть нюанс. Не такая она уж и идеальная. Я думал, что мне принадлежит самая красивая девчонка, мне все завидовали.

– Это же всего лишь шрамы, – тихо произнесла я, сдерживая слезы.

– И они, повторяю, отвратительны. Я не люблю такие сюрпризы, Оливия. Никто не любит. Если найдешь еще кого-то, то предупреждай его заранее о таких вещах.

Я резко подняла на него глаза, в которых уже скопились слезы, вызванные грубыми словами Брайана.

– Ты меня бросаешь?

Он посмотрел на меня так, будто я сейчас сморозила глупость и усмехнулся.

– А ты думала я начну утешать тебя и целовать вот это? – тыкнув на мой живот, безжалостно процедил он. – Уходи. Не могу больше смотреть на тебя.

Брайан сел на свое кресло за столом, включая компьютер. Горячие слезы градом потекли по моим щекам, смазывая передо мной видимость.

– Как же я ошиблась, – проговорила я напоследок последними каплям сил и зашагала прочь из его комнаты.

По пути я застегнула свою рубашку, захлебываясь слезами.

Неужели все парни видят во мне только идеальную оболочку, и поэтому изъяны даже принимать не хотят? На мои чувства, эмоции всем наплевать. Оказывается, меня добиваются, потому что не знают, что скрывается под одеждой, желая обладать мной, как красивой вещью в коллекции.

Не помню, как я добралась до дома. Радует, что дяди с тетей нет, и я могу как следует выплеснуть из себя весь прожитый момент. В комнате оказалась Айлин, которая вздрогнула от моего неожиданного появления. Увидев мои слезы, она испугалась и подбежала ко мне, когда я замерла посреди комнаты.

– Что случилось?

– Брайан сказал, что я отвратительная. Я…

– Ты показала ему свои шрамы? – с сожалением уточнила она.

Я закивала и расплакалась вновь, падая на пол. Айлин села передо мной и крепко обняла.

– Плюнь на него! Если он так считает, это не значит, что все такого же мнения.

– Айлин, парни не любят таких, как я, – рыдая проговорила я.

– Прекрати говорить ерунду! Не надо полагаться на мнение этого урода! Не смей обесценивать себя! Слышишь меня!?

Настоящее время.

Я стояла перед зеркалом и водила пальцем по своему животу. Смотря на эти рубцы, я вновь проваливаюсь в те жуткие моменты, когда одному стоило самых маленьких усилий для того, чтобы смешать меня с грязью, не переживая о моих чувствах и дальнейшей самооценке. То, что случилось со мной тогда, стало для меня травмой, повлекшая за собой усиление моих комплексов. Теперь я не доверяю мужчинам и стараюсь обходить их стороной, отвергаю знакомства, зная, что произойдет, когда мне стоит снять одежду.

Первые искорки любви возникают от симпатии, а симпатия – это внешность. Видеть красивую оболочку, привыкнуть к ней, а после показать недостатки – влечение угасает, а любовь теряет смысл, ведь идеальная картинка рушится на глазах. Увы, но я имею лишь такой опыт и другого мне узнать не удалось. Лишь избавившись от этих рубцов, я обрету полную уверенность и раскрою себя перед мужчинами. Дважды разбиваться об одни и те же камни – это мазохизм.

Внезапно дверь в ванную комнату распахнулась, и я испуганно посмотрела на вошедшего. Тетя Джулиет вздрогнула, увидев меня, и схватилась за сердце.

– Боже, милая, я думала, что ты уже уехала, и зашла за вашими грязными вещами.

Я посмотрела через проем, осмотрев кровать Айлин. Под одеялом подушки и несколько мягких игрушек – визуализация спящей Айлин.

– Нет, я пока дома.

Я поправила рубашку на плечах и начала застегивать пуговицы. Тетя Джулиет приблизилась ко мне и подняла мое лицо вновь за подбородок.

– Ты плакала? – с грустью спросила она.

В носу вновь противно закололо, стоило тете Джулиет посмотреть на меня с сожалением.

– Тебя кто-то обидел?

Я отрицательно помотала головой.

– Воспоминания.

Тетя Джулиет тяжело вздохнула и прижала меня к себе, крепко обнимая. Я уткнулась лбом в ее плечо, поджав губы, чтобы задержать новый поток слез.

– Мое бедное дитя, как же я могу помочь тебе?

– Никак, тетя Джулиет. Невозможно убедить воспоминания не обижать меня.

– Мне очень жаль. Я должна была спрашивать о том, что тебя терзает.

Я отрицательно помотала головой и шмыгнула носом.

– Все в порядке. Если я не смогу справиться сама, то приду к тебе.

Тетя Джулиет посмотрела прямо в мои глаза и будто что-то пыталась в них найти.

– Ты ничего от меня не скрываешь?

– Нет, – с уверенностью ответила я и улыбнулась.

Я скрываю свои переживания от тети не потому, что не доверяю ей. Она замечательная и может дать мне много мудрых советов. Она потрясающая мать, но я не хочу лишний раз беспокоить ее. Если действительно я больше не смогу справиться в одиночку с болью, которую причиняют вспоминания, то только тогда приду к ней за помощью и утешением. А каждый раз терзать ее материнские чувства я не хочу.

Я смогла убедить тетю в том, что со мной все в порядке, и только после этого она смогла уйти с грязными вещами из нашей с Айлин комнаты.

Я поправила свой макияж и продолжила собираться на работу, переключаясь на нее, чтобы прийти в себя. Сегодня для компании важный день, и я не имею право подвести господина Голдмана. Даже выполнила его условие – оделась в белое.

Я застегнула цепочку на шее и поправила миниатюрную бабочку, которая дополняет серебряную цепь. Подвеска, естественно, принадлежит компании. Я купила ее два года назад, влюбившись в нее с первого взгляда. Я помню слова Грейс о том, что ассистентка президента должна носить украшения только бренда компании. Я посмотрела на шкатулку, где хранятся мои украшения, и с грустным вздохом закрыла ее. Мои финансы не позволяют постоянно закупаться брендами компании, поэтому мои украшения сейчас остаются без внимания.

Я посмотрела на наручные часы и расширила глаза.

– Черт! Опаздываю! – пробормотала я и схватила с пола туфли, обувая их на ходу, когда добиралась до двери.

Когда я вышла на улицу, собираясь вызвать такси, мой мобильник издал рингтон. Я слегка нахмурилась, увидев на экране незнакомый номер, и решила не отвечать.

Я зашла в приложение такси и собиралась продолжить начатое, как мне на этот раз стала звонить Айлин.

– Да, что такое? Сегодня все против того, чтобы я вовремя добралась до работы! – проворчала я и ответила на звонок: – Айлин, быстро, у меня мало времени!

– Оливия, это Райли Голдман.

Я оцепенела, застыв на месте с удивленным выражением лица. Я была слишком шокирована, чтобы сразу же установить причинно-следственные связи в своей голове, и выяснить, каким образом Райли звонит с мобильника Айлин.

– Райли? А как…

– Оливия, тебе нужно приехать по адресу, который я отправлю тебе в сообщения.

Его голос наполнен тревогой и меня это насторожило.

– Где Айлин?

– Она со мной. Приезжай, ты ей нужна.

Я сбросила вызов и ждала сообщения с адресом. Получив его спустя несколько секунд после странного и неожиданного разговора, я вызвала такси и спустя пять минут нервных ожиданий поехала к своей сестре, которая пока необъяснимым образом оказалась вместе с Райли Голдманом. Не знаю, что могло произойти, даже предположить боялась, но волнение сковало меня в тиски. Ни одна позитивная мысль не посетила меня во время всего пути. Что-то произошло, иначе бы Айлин не вызвала меня.

Из-за переживаний за сестру, которые полностью заняли мою голову, я и думать перестала про работу и опоздание.

Машина довезла меня за тридцать минут до Сити в центре Лондона, где расположились серые высотные здания с квартирами. До нужной мне пришлось добираться еще пять минут, учитывая ожидания лифта и высокий этаж, на котором находится нужная квартира.

Стрессогенный фактор под названием «Айлин» настолько наполнил меня, что я даже перестала ощущать усталость, жажду или то, насколько мне тяжело дышать из-за быстрой ходьбы на каблуках. Есть лишь страх за благополучие моей сестры.

Я нажала на звонок и дверь передо мной открылась спустя несколько секунд. Встречающим оказался Райли, лицо которого накрыто печалью, не сулящая ничего хорошего. Я чуть оттолкнула его локтем, когда вошла в квартиру.

– Айлин! – позвала я свою сестру в прихожей.

Свернув направо, я замерла на месте. Тяжело дыша я смотрела на полуживую Айлин, лежащую на диване в гостиной под серым пледом. Айлин кое-как открыла глаза и направила на меня свой усталый взгляд. Смотря на нехарактерную для меня Айлин, я даже не могла примерно представить, что могло произойти с ней.

Сорвавшись с места, я спустилась по двум ступенькам и приблизилась к Айлин. Я нашла место на краю дивана и присела, осторожно взяв холодную руку Айлин в свою.

– Что случилось? – взволнованно спросила я, рассматривая ее бледное лицо.

Потухшие от вечного энтузиазма глаза Айлин метнулись в сторону. Я резко повернула голову и увидела рядом Райли, который с сожалением смотрел на Айлин.

– Что здесь происходит? – не сдержалась я и выпалила, не понимая этих загадочных переглядываний между теми людьми, которые не могли знать друг друга еще вчера.

– Я расскажу, – нежно сказал Райли моей сестре и перевел свое внимание на меня. – Оливия, вчера в клубе к Айлин приставал один парень, которого она отвергла. Этот ублюдок не смирился и решил совершить неоправданное действие. Он подсыпал в коктейль Айлин какой-то наркотик, от которого она сразу потеряла здравый рассудок.

От услышанного я пришла в шок и неосознанно прикрыла ладонью раскрытый рот.

– Мне повезло, что я заметил, как этот подлец поднимал уже еле живую Айлин с барного стула и пытался увезти из клуба. Я вмешался и забрал ее. Здесь Айлин переночевала и пришла в себя. После чего она сразу попросила позвонить тебе.

Я сидела и переваривала страшную для меня информацию, не зная, какую реакцию выдать, ведь внутри меня пустота и разочарование от самой себя. Я позволяла Айлин убегать ночью из дома, прикрывая ее от родителей, не желая задуматься о том, что там может с ней произойти. Я была всегда занята собой, своей работой и испытывала только счастье, если Айлин уходила и не донимала меня своими разговорами, когда мне этого не хотелось, и отвлекала от работы. Я опустила голову и быстро стерла вышедшую слезу со щеки. В данной сложившейся ситуации я виню только себя, а не Айлин за ее невнимательность.

– Оливия, – хрипло позвала меня Айлин и накрыла мою руку своей.

– Это все, Айлин. Ты полностью под домашним времяпрепровождением.

Я подняла голову и посмотрела на сестру. Выражение ее лица передает мне несогласие.

– Но, Оливия…

– Нет, я сказала! – повысив голос рявкнула я и встала на ноги. – Я обещала покрывать тебя до тех пор, пока не начнется учеба, да. Но стоило добавить сюда еще то, что покрываю до тех пор, пока с тобой там не случится ничего страшного. Добавляю сейчас.

– Оливия, это единичный случай…

– Ты слышишь себя? Это все, Айлин!

Я шумно выдохнула и провела по лбу дрожащей рукой. Мой организм не адаптируется к этому стрессу, поэтому я уже истощена.

– Тебе повезло, – прохрипела я. – Если бы не Райли, даже боюсь представить, что бы с тобой произошло. Этот гад бы просто изнасиловал тебя и бросил где-нибудь. А что еще хуже, передал своим дружкам. Ты только подумай и погрузись в ситуацию, которая с тобой случилась.

Айлин задумалась и осознав весь трагичный масштаб, поджала губы и больше не пыталась пререкаться со мной.

Я облегченно выдохнула и посмотрела на наручные часы.

– Я отвезу тебя домой. Родители как раз уезжают на работу. Мы им ничего не скажем. Знаю, что ты этого не захочешь.

Я осмотрела свою отчаявшуюся сестру, которая готова была заплакать сейчас.

– Айлин, – позвала я ее, и она подняла на меня свои зеленые стеклянные глаза. – Это не самая главная потеря в жизни. Имей в виду, если ты убежишь в тайне и от меня, я обо всем расскажу родителям.

Сейчас у меня не остается иного выхода, как убеждать Айлин лишь в том, что в клубы она больше не ходит одна или со своими подругами, на которых я не могу надеяться. Она должна это осознать и принять. Пусть даже через мой гадкий шантаж. Ей кажется, что сейчас она теряет многое: веселье, общение, знакомства, свою свободу, но в скором времени она поймет, что обрела куда больше, пережив вчерашний страшный случай – это жизнь и благополучие. Я никогда не ограничивала ей свободу, но пережив сегодняшнее потрясение, я вынуждена стать для нее блоком.

До этого молчащий и наблюдающий за нами Райли заговорил:

– Давайте я вас отвезу.

– Не стоит. Ты уже сделал очень много – спас жизнь моей сестре. – И я это сейчас осознала, когда немного пришла в себя, готовая встать перед ним на колени. Он был рядом, когда не было меня. – Даже не знаю, как отблагодарить тебя.

– Не стоит, ты что. Я выполнил свой человеческий долг.

Я устало улыбнулась и кивнула. Мое сердце сжимается от счастья, когда я понимаю, что в мире, который портят сами люди, еще остались доброжелательные и порядочные мужчины.

Пока я помогала Айлин встать и обуть туфли, Райли разговаривал по телефону с матерью и обещался приехать куда-то в скором времени. Я вызвала такси и Райли проводил нас до самой машины.

– Айлин, напиши мне, как доберетесь, – попросил он, когда помог ей сесть на заднее сидение.

Я заняла место рядом с ней и мои глаза упали на руку Айлин, которую сжимал Райли. Сестра елейно улыбнулась ему и кивнула. Сейчас не время и не те обстоятельства, чтобы спрашивать Айлин о том, в каких они с Райли отношениях. Я бы не стала интересоваться, если бы не знала, к какой семье принадлежит этот парень.

Райли закрыл дверь и автомобиль тронулся с места. Айлин осторожно положила свою голову на мое плечо и закрыла глаза. Я обняла ее и поцеловала в макушку, желая спрятать от этого жестокого мира, часть которого Айлин вчера познала. Для меня она хрупкая, выросшая в тепличных условиях, не сталкивающаяся с трудностями девушка, которой будет тяжело перенести глобальное жизненное потрясение. Благодаря Райли страшного удалось избежать и Айлин не сломалась. Поэтому я очень сильно переживаю за нее и ее состояние.

Я бы хотела остаться с Айлин дома на весь день, но вспомнила о работе, когда мой мобильник завибрировал в сумочке. На экране я увидела имя своего босса, который сейчас наверняка негодует в своем кабинете в такой важный день. Он справится и без меня, ведь я не что-то важное, без чего он не обойдется на презентации. Вчера я сделала все необходимое, а на выступлении господина Голдмана поддержит его семья. Сейчас он звонит мне, потому что хочет знать, какого черта и где пропадает его ассистентка без предупреждения.

Я не стала беспокоить Айлин и заблокировала мобильник, игнорируя звонок. Приеду через час и все объясню господину Голдману с глазу на глаз.

Я проводила Айлин до комнаты и усадила на кровать. Помогла ей снять платье, переодеться в пижаму и умыться. Принесла кувшин с водой и поставила его на тумбочку вместе со стаканом. Захватила таблетки от головы и, на всякий случай, от тошноты.

– Через пару часов попробуй поесть немного, – дала я наставление.

Айлин кивнула, лежа на своей кровати. Я замялась на месте, глядя на нее такую бледную и вымотанную. Как мне оставить ее одну в таком состоянии, не понимаю. Ведь я постоянно буду думать о ней.

– Давай я позвоню Голдману и попрошу выходной, – выпалила я и уже искала его номер в мобильнике.

– Не стоит, – отвлекла меня Айлин. – Ты и так пожертвовала временем ради меня. Сейчас я усну. Поверь, мне пока больше ничего не хочется. У меня ничего не болит, правда, – убеждала она меня.

Я вздохнула и села на край кровати. Погладив ее по черным волосам, я посмотрела на свою сестру с сожалением.

– Прости меня.

Не знаю, за что я прошу прощение – за то, что не оказалась рядом вчера ночью, или за то, что ограничила ее свободу, на что не имела права. Во мне пробудились инстинкты старшей сестры, которая обязана заботиться о младшей. Надеюсь, что Айлин не будет злиться на меня и поймет мой порыв. Если она захочет в клуб, я сама с ней пойду, набив ей сумочку перцовыми баллончиками вместо помад, зеркальца и расчески. Да, я признаю, что слишком озабочена и после одного происшествия немедленно делаю все возможное, чтобы такого больше не произошло.

– Не за что прощать, – прохрипела Айлин и закрыла глаза, погружаясь в сон.

У нее совершенно нет сил, и я очень надеюсь, что к вечеру, до приезда родителей домой, они к ней вернутся после здорового сна. Главное, чтобы ей не снились кошмары.

Я поцеловала Айлин в лоб и, закинув сумку на плечо, тихо вышла из спальни. На улице снова вызвала такси, но уже до компании. Презентация наверно уже прошла, и новая коллекция обрела успех среди семьи Голдманов и приближенных сотрудников, а значит, остался последний шаг – создание.

Лифт передо мной распахнулся, и я шагнула в приемную. Когда посмотрела на дверь кабинета, с усилием сглотнула и выдохнула. Я не готова идти сдаваться, зная, что меня ожидает за этой дверью, но не могу учитывать свои желания и игнорирую их. Мне придется отдать себя на растерзание.

Я постучалась и отворила дверь, ощущая себя так, словно по собственной воле вхожу в логово зверя, зная, что он со мной сделает.

Услышав скрип двери и звук моих каблуков, господин Голдман, стоящий перед своим столом и читающий бумаги, резко оторвал внимание от своих дел и направил его на меня. Недовольный взгляд остановил меня в нескольких метрах от стола и приковал к полу. Господин Голдман небрежно бросил бумаги на стол, облизал губы и засунул руки в передние карманы брюк, продолжая сверлить меня недовольным взглядом, характер которого интенсивно меняется. Я стояла, как провинившаяся школьница, перед своим директором и уже перебирала в голове слова для своего оправдания.

– Господин Голдман…

– Ты что себе позволяешь? – прервал он меня, желая выговориться первым.

Его голос пронизан холодом, словно айсберг треснул, не выдержав натиска очень низкой температуры.

– Простите, я…

– Я звонил тебе, но ты игнорировала мои звонки, – продолжал он говорить, не давая мне вставить ни слова. Мне оставалось лишь прикусить нижнюю губу и сначала выслушать нотации своего босса, которого и обидела, и оскорбила своим поведением.

Господин Голдман обошел свой стол и встал напротив меня.

– Пока ты работаешь в моей компании, я в некотором роде отвечаю за тебя. Это первое. А во-вторых, ты не можешь приходить и уходить тогда, когда тебе вздумается. Существует дисциплина, которую ты не имеешь право нарушать.

За все время нахождения в кабинете, воздух в котором стал тяжелым, я не подняла глаза на своего разгневанного босса ни разу. Голова поднята гордо, но глаза опущены в пол, будто это знак уважения и принятия своей вины.

– Какого черта ты не отвечала на мои звонки!?

Я вздрогнула от неожиданности и теперь подняла свои глаза, в которых застыли замешательство и легкий испуг. Господин Голдман говорил спокойно и сдержанно, но данную фразу он буквально выкрикнул, выплеснув свою злость на меня.

– Не надо на меня орать! – не выдержала я, защищая свое достоинство. Даже если он мой босс, этот мужчина не имеет ни малейшего права повышать на меня голос.

Господин Голдман немного растерялся после моей реакции на его крик, но быстро взял себя в руки и продолжил испепелять меня суровым взглядом, словно принял мой вызов. Когда его черные брови так нахмурены, мне хочется сделать шаг назад, но заставляю себя стоять на месте.

– Я никогда не опаздываю без серьезной на то причины! У меня возникли семейные проблемы, и поэтому я не могла ни вовремя прийти, ни ответить на Ваши звонки, – спокойнее закончила я и прочистила горло, ожидая успокоения и господина Голдмана.

Но, к моему сожалению, мои слова только сильнее разозлили его.

– Свои семейные дела оставляй за работой и решай их после нее!

Я раскрыла рот то ли от удивления, то ли от растерянности. Когда я начинаю злиться, то перестаю видеть какие-либо статусные границы и начинаю показывать свой характер.

– Знаете что!? У меня могут быть проблемы! Безотлагательные личные проблемы! Неужели Вы настолько черствый, что если бы случилось что-то с Вашим близким, то Вы не бросили все и не побежали спасать его!?

Я смотрела прямо в карие глаза Дэвида Голдмана. После моих слов он будто резко расслабился и отбросил все свои эмоции. В нем осталось только ошеломление. Мои слова оказались встряской для его бешенства.

Я же пожалела, когда адреналин спал, и моя голова обрела ясное сознание. Я поняла, что ляпнула непозволительное, а ведь могла сдержать свою ярость и спокойно все объяснить своему боссу, который имеет полное право знать, куда я отлучилась в рабочее время. Но я так не умею. Как и господин Голдман. Теперь мы оба внутри себя переживаем и жалеем о сказанном. Но я сильнее, поскольку мои слова оказали большее воздействие на состояние господина Голдмана – они для него стали потрясением. Я опустила глаза, понимая, что уже поздно что-то менять.

Кажется, я теперь безработная с этой секунды.

Мои предположения рассеялись, когда господин Голдман после нескольких секунд молчания и раздумывания хрипло произнес:

– Иди работай и больше не делай так.

Как? Не опаздывать и не игнорировать его звонки? Или не повышать на него голос и называть черствым? А может все сразу. Сколько всего непристойного я сотворила за сегодняшнее утро, что от осознания меня наполняет стыд.

Господин Голдман вернулся к своему столу, а я, воспользовавшись тем, что он отвернулся, быстро покинула кабинет, в котором начала задыхаться. Я прижалась спиной к двери и выдохнула. Ноги дрожат, а руки похолодели. По затылку словно молотком бьют, а сердце готово вырваться из груди.