Читать онлайн Идеальный мерзавец бесплатно

Идеальный мерзавец

Глава 1

Марк

Все они шлюхи.

Меня не было бы на этой свадьбе, если бы дела обстояли иначе. Пока невеста снимает подвязку, влюбленный жених пожирает глазами обнажившееся бедро. Почти идиллия, но всего три дня назад эта девушка спала со мной.

Стою вместе с холостяками в середине зала и перехватываю взгляд невесты в тот миг, когда кружевная полоска медленно скользит по гладкой коже. Мы с девушкой обмениваемся взглядами. Неделю назад я целовал ее так, что она кричала от восторга. Сейчас невеста улыбается и светится от счастья: наконец-то захомутала очередного болвана, который по-настоящему ее любит, иначе зачем согласился на всю эту мишуру и балаган?

Все бабы – шлюхи. Белое платье – символ невинности, громкие речи о верности, семье и чести, – все это ложь. Ненавижу свадьбы, хотя хожу на них регулярно.

Соблазнительно покачиваясь под музыку, невеста поднимает подвязку над головой и затем бросает. Разумеется, прямо мне в руки. Это такой игривый подарок, чтобы я помнил о счастье, которое упустил. Знала бы она, что мне плевать.

Кручу подвязку на пальце и демонстративно нюхаю кружева, чем привожу в восторг толпу пьяных гостей. Невеста хохочет, заливаясь краской. Какая стеснительная, а ведь с моим членом во рту такой не была.

А что такого, верно? Зал уже был оплачен, свадебное платье подшили, а олух-жених давно взят в оборот. Сколько раз ему за вечер повторяли о том, как ему невероятно повезло? Да здравствует самообман!

Свадьбы – всемирный бабский заговор. Нормальный мужчина не даст себя захомутать добровольно, и женщины это знают. Они не против переспать, но их ставки выше. Нужен кто-то, кто будет кормить и оплачивать элитные школы детям, которые будут вылитая красавица-мамочка.

Праздник продолжается. Невесте подают букет, а в центр зала на смену холостякам приглашают подружек. Они еще не смогли продать за отличную цену то, что у них между ног.

Сначала эти девушки будут спать с тобой, вытворяя в кровати чудеса эквилибристики. Но это до поры до времени. Подсядешь? Будь добр шубку. Продолжаешь получать удовольствие? Свози куда-нибудь. Хочешь завоевать меня? Тогда неси колечко, милый.

Шлюхи. Кто заплатит больше, тот их и получит.

Пора уходить. Я видел достаточно.

Достаю из внутреннего кармана пачку фоток. Хорошо иметь принтер. Ни в одном фотоателье я не распечатал бы такие снимки.

Все так боятся компрометирующих кадров в соцсетях и не думают, что старые добрые глянцевые десять на пятнадцать по-прежнему могут стать страшным оружием.

«Ты ведь их уничтожишь?» – шептала девушка, когда я достал телефон.

Я удалил кадры на ее глазах, но перед этим одним движением пальца отправил на печать на домашнем принтере.

Скрепляю фотографии кружевной подвязкой. Пересекаю зал и поднимаюсь на подиум, где стоит жених в костюме в тон платья оттенка слоновой кости и малиновой рубашке под цвет ее туфель. В петлице замечаю цветок – наверняка ее любимый, – а парень даже не знает его названия. Все для нее: ресторан, украшения, праздник. Радуйся, дорогая, ты подняла цену очень высоко.

– Поздравляю.

Жених с фальшивой улыбкой пожимает руку, хотя даже не знает моего имени. Интуиция подсказывает, что он уже привык за этот вечер. Большая часть зала набита родственниками именно со стороны невесты. Всех позвали, чтобы увидели, как дорого продали их кровиночку. Мужчины же должны расплачиваться за секс.

– Это тебе, – протягиваю жениху фотографии. – Подарок.

Сначала он видит только подвязку и тушуется. Я же немедленно покидаю зал через стеклянные двери и иду на парковку.

Сейчас олух-жених стащит кружева с глянцевых фоток и увидит благоверную в пикантных позах.

Все они шлюхи, чувак. И твоя – не исключение.

Через приоткрытое водительское окно слышу истошный женский визг и звон бьющейся посуды.

Не стоит благодарностей.

Одна из бутылок летит в капот, а перед фарами появляется белое облако. Лицо невесты пылает гневом, накрашенные губы кривятся.

– Мерзавец! – визжит она. – Долбаный козел!

Жму на клаксон, но она не перестает кричать и колотит капот кулаками.

– Уймись, ряженая! – кричу в окно. – Уйди с дороги! Перееду и не замечу.

Гости уже высыпали из ресторана. Внутри здания матом орет жених, а его кто-то успокаивает.

– Я отомщу тебе за это, – кривит красные губы невеста. – Вот увидишь. Однажды ты женишься, а я буду рядом.

– Ошибаешься, – смеюсь в голос. – Ноги моей возле алтаря не будет, а теперь – прочь с дороги!

В подтверждение слов нажимаю на газ, девушка с визгом отскакивает в сторону, падая на газон у обочины дороги. Она ревет, размазывая тушь по лицу, и проклинает меня последними словами.

Срываюсь с места и выжимаю газ до упора. Мое дело сделано. Снова. Все свадьбы, на которых я бываю, всегда заканчиваются одинаково. Я разрушаю браки. И сам никогда не женюсь, потому что все девушки одинаковые.

Все до единой.

Глава 2

Вера

Дернувшись, аэроэкспресс остановился. Пора выходить, а у меня на руках до сих пор нет билетов.

Крепче перехватив лямку переброшенной через плечо сумки, я прижала телефон к уху.

– Неаполь? Милан? Кипр? Лазурный берег? Куда, черт возьми? – зевнула в трубке Зоя. – Выбирай, Вера. Судя по шуму, ты уже вошла в аэропорт.

Думай, Вера, думай. Города – это жара и пыльные улицы, а не только прекрасные места, в которых я всегда мечтала побывать. Не хочу навсегда испортить впечатление о стране, да и не до экскурсий.

В глазах снова защипало. Так, Вера, держись. Окажешься за тридевять земель, запрешься в номере, тогда дашь волю слезам.

– Вера? – снова напомнила о себе Зоя. – Шопинг, экскурсии или пляж?

Подруга работала в турагентстве – хоть в чем-то повезло. Терпеть мои заскоки и ночной звонок чужой человек не стал бы.

Надо решаться.

Во-первых, отсутствие шопинга. Этот полет – моя последняя блажь. Дальше буду экономить каждую копейку. Во-вторых, никаких шумных и людных мест, на это просто не хватит сил.

Наверное, море – самый правильный выбор. Спокойная синяя гладь, на которую буду смотреть часами и пустой берег, где можно рыдать и выть в голос от боли.

– Море. Не самое людное место, да, Зоя?

– Кипр, – уверенно ответила подруга. – Вечная сиеста и полно городских пляжей. Только это немного дороже, чем мы планировали.

Что ж… Гулять так гулять.

– Когда самолет?

Какое-то время я слушала только треск клавиатуры.

– Два билета еще осталось! Все, один из них твой! Не представляешь, как тебе повезло.

Да уж, «повезло». Я одна в аэропорту посреди ночи, и у меня только ручная кладь, в которую, почти не глядя, побросала подвернувшиеся под руку вещи. Если так будет везти все оставшееся время, это будут паршивые каникулы.

– Так, – продолжает Зоя через динамик, – рейс через три часа. Уверена, что жилье найдешь? Может, все-таки через знакомую? Есть у меня одна коллега…

Часы в зале регистрации показывали четверть второго.

– Спасибо, Зоя, не надо. Пока буду ждать, что-нибудь на «Букинге» найду.

– Ну, как хочешь. Дай знать, когда долетишь и заселишься. Договорились?

– Да, спасибо еще раз.

– Да все в порядке, подруга. И у меня могла бы пожить. Ничего, что у меня сестра с детьми в гостях, потеснились бы! Вместе веселей.

– Спасибо, Зоя.

– Жаль, что не передумала, Верунь. Легкой дороги!

Регистрацию на рейс еще не объявляли. Я нашла свободное кресло и села в него. Аккуратно сняла с плеча тяжелую сумку, поставила на колени и обхватила ее руками.

Одна среди ночи в аэропорту. Не таким я представляла долгожданный отпуск, на который столько откладывала.

В носу опять защипало. Сделай глубокий вдох, утонуть в жалости к себе всегда успеешь.

Потянулась за телефоном, проверила заряд. Должно хватить. Итак. Нашла в почте электронный билет на самолет. Конечное место – Ларнака.

Давай, Гугл, не подведи. Хоть посмотрю, куда Зоя меня отправила.

* * *

Заряд телефона стремительно уменьшался, а я так и не нашла свободных квартир. В разгар сентября на Кипре начинался «бархатный сезон», и, судя по всему, сознательные туристы подготовились к нему заранее. Редкие свободные номера в шикарных отелях стоили в два-три раза дороже, чем апартаменты. Все квартиры, которые предлагал сайт по аренде недвижимости, были заняты.

Оглянуться не успела, как объявили регистрацию на рейс. Кажется, у меня были все шансы просидеть неделю на берегу моря без крыши над головой. Надеюсь, будет хотя бы тепло.

Очередь к стойкам регистрации выстроилась мгновенно. А ведь сколько просидела в аэропорту до этого!

Стоя в очереди, продолжила искать жилье. Почти сдавшись, едва не забронировала дорогущий люкс, но настал мой черед регистрироваться. Ладно, может быть, это знак не спускать деньги почем зря.

– Багаж? – спросила девушка за стойкой.

– Только ручная кладь. – Я показала на сумку.

Работница кивнула, вбила данные и протянула талон на посадку.

Впереди ждал паспортный контроль. Я же каждую свободную минуту «терзала» Гугл. Поисковик держался точь-в-точь как партизан на допросе и выдавать хорошие варианты не собирался.

– Черт бы всех побрал! – Я безнадежно выдохнула, убирая телефон.

– Полностью согласен, – откликнулся рядом стоящий мужчина.

Я вздрогнула и подняла глаза. Впереди опять выросла очередь. Даже паспорта проверяли так медленно, словно каждый раз раздумывали, а надо ли разрешать таким ценным экземплярам покидать родину. Наверное, именно с необходимостью длительного ожидания мужчина и связал мое раздражение.

– Да я не про очередь, простите, – пробормотала я и снова уткнулась в телефон.

Мне-то такие задержки были как раз на руку. Не хотелось оставаться на ночь в аэропорту Ларнаки или – что еще хуже – бродить по улицам незнакомого города в одиночестве без знания греческого.

А если меня отправили на турецкую часть? Сверилась с Гуглом, выдохнула. Нет, все-таки на греческую.

– На эту часть Кипра туристы почти не летают.

Я снова взглянула на мужчину.

Ну, конечно, с высоты его роста не составляло труда изучить мой экран. Так что я спрятала телефон от греха подальше. Не люблю нахалов, которые не уважают личное пространство. Такой обязательно начнет раздавать советы, если увидит, что я до сих пор ищу жилье в стране, где окажусь через несколько часов. И так тошно.

Мы стоим близко – стоит поднять глаза, как мужчина сразу заметит, что я его разглядываю. В отличие от него, я уважаю личное пространство.

Хорошо, очередь оживилась, так что я быстро добралась до заветного окошка. Протянула с улыбкой паспорт уставшей женщине. Она на улыбку не отреагировала – только перевела взгляд с меня на страницы паспорта и следом на экран компьютера.

Похоже, ночь у всех не задалась. С тяжелым вздохом я отвела взгляд и снова наткнулась на наглого нарушителя личных границ. Он стоял у соседней будки, облокотившись о небольшой выступ, пока женщина в форме улыбалась во все тридцать два зуба.

Понимаю, почему она так реагирует. Мужчина симпатичный, пусть и высокий. При своих метр шестидесяти пяти я никогда не любила баскетболистов. А в нем где-то метр девяносто, если не два. Осанка и фигура очень даже ничего, может, и правда спортсмен?

Выглядит он довольно горячо: одет строго, но чувствует себя расслабленно. Неясно, что он делает в аэропорту при полном параде: несколько верхних пуговиц белой рубашки расстегнуты, край снятого галстука выглядывает из кармана пиджака. Словно принц сбежал с бала. Поглядела по сторонам, но Золушки не нашла.

На голове у мужчины не прическа, а беспорядок, который не вяжется с его официальным видом. Черные волосы спадают на лоб непослушными прядями. Темная ухоженная щетина еще сильнее выделяет острый подбородок и четкую линию нижней челюсти.

Вообще этот мужчина весь будто создан из резких линий: широкие плечи, чеканный профиль, как на монетах, и длинные пальцы, в которых он сжимает паспорт. Прямой узкий нос придает лицу хищное выражение, в каждом выверенном движении чувствуется сила. Только длинные темные ресницы смягчали острый взгляд. Глаза у него светлые: то ли синие, то ли серые с темной радужкой.

Сбежавший принц неожиданно перехватил мой взгляд и подмигнул.

Ну вот. Поймали за разглядыванием.

Я тут же отвернулась.

– Счастливого пути. – Мне все-таки улыбнулись, возвращая паспорт.

Забрав документ и перехватив поудобнее сумку, я прошла в зал ожидания. Петляя среди полок магазина, заставленных конфетами и алкоголем, я наткнулась на компанию девушек, которые набирали в тележки бутылки красного напитка со странным названием XUXU.

Ничего себе, какой ажиотаж. Дождалась, пока девушки направились к кассе, и взяла тяжелую бутылку в руки. Красивое оформление, буквы переливаются, а выпуклая ягода как настоящая. Этикетка гласила: «Ликер клубничный XUXU», а в скобках транскрипция – «Ксу-Ксу». Даже не «ху-ху» и не «хи-хи».

– На вкус – перебродившее варенье. – Я вздрогнула, когда прямо над ухом раздался мужской голос. – Не советую.

Даже гадать не пришлось, кто решил дать непрошеный совет. Такое ощущение, что мужчина преследует меня.

У него хмурый взгляд. Вроде стоит рядом, а смотрит куда-то в сторону. Какое он имеет право так грубо вмешиваться? Что хочу, то и делаю.

Фруктовая мякоть булькнула, когда я крепче перехватила бутылку. Пристальный взгляд наконец-то остановился на мне.

Серые. Все-таки серые у него глаза.

Давай, скажи еще что-нибудь, и уж тогда я в долгу не останусь.

Но сбежавший принц как чувствовал, что тучи сгущаются. Промолчал. А я с гордым видом отправилась на кассу оплачивать внезапную покупку.

Глава 3

Марк

Может быть, это отклонение, но мне плевать. Я не сплю с кем попало. Невесты. Вот кто меня действительно привлекает. Я чую их, как гончая на охоте, впрочем, как и они меня.

Чаще всего, я лучше, красивее, выше ростом и богаче тех мужчин, кто отдал им свое сердце, бумажник и вот-вот поделится фамилией. Можете считать меня самовлюбленным индюком – мне все равно. Я знаю, почему они соглашаются спать со мной и как сделать так, чтобы у них снесло крышу.

Многие из них не против, хотя женихи, конечно, иного мнения.

Вот, например, рыжая девушка, которая стоит передо мной на паспортном контроле. Высокие каблуки и обтягивающие задницу брюки. А чуть позади еле плетется жених с тележкой, груженной чемоданами.

– Аккуратно, милый, не помни платье, – то и дело бросает она через плечо.

«Милый» обреченно кивает. Наверное, слышит эту фразу далеко не в первый раз. Платье. Вот, что ее волнует. Где же смокинг? Чехол на тележке один, и там наверняка не он. Наряд для парня можно будет взять в аренду с чужого плеча на славном острове Кипре. «Милому» ведь все равно. Главное, чтобы его лапочка была в самом лучшем наряде. Ее ведь праздник.

Равноправие? Не слышали, когда дело касается свадьбы.

Рыжая хищница сканирует меня хорошо знакомым взглядом. Если я задержу взгляд дольше, чем того требуют приличия, то смогу перепихнуться с ней в самолете.

Поспорим?

Я долго смотрю на нее в упор. Рыжая сначала отворачивается, но я сразу узнаю эти повадки. Они просты как две копейки и означают: «Зацени мою задницу, правда, хороша?»

Не могу не согласиться.

– Милый, где наш гейт? – воркует она.

Уже другим тоном.

Эти игривые интонации предназначены мне. Я знаю. Разбить сердце и упорхнуть – манера, повышающая самооценку женщины. Вот только она не догадывается, с кем на этот раз затеяла игру. И что для нее обязательно настанет час расплаты.

Не думал, что найду жертву так быстро.

– Черт бы всех побрал! – тихо вздыхает девушка рядом со мной.

– Не могу не согласиться, – вслух отвечаю я, глядя на рыжую.

Выругавшаяся девушка поднимает взгляд без грамма похоти, а затем отходит в сторону: смущена, что я застал ее в таком уязвимом состоянии.

Я разглядываю собеседницу чуть пристальнее, чем следовало, чтобы подразнить ее. Она зря, кстати, сутулится: с прямой спиной грудь смотрелась бы выигрышнее. Выражение лица грустное: может быть, бросил очередной парень. А, может, просто не выспалась, рейс-то ночной.

Зачем-то улыбаюсь ей, когда на паспортном контроле девушка снова исподтишка косится на меня. Отворачивается так быстро, будто при всех отвесил комплимент ее заднице. Да ладно, не съем я тебя здесь. Она прячет глаза за низкой темной челкой, аккуратное каре подчеркивает общую хрупкость. Нос чуть вздернутый, а губы красивые, без помады. Многие женщины годами добиваются такой формы с помощью специальных препаратов, хотя это и рискованно. А этой девчонке просто повезло. Интересно, она знает об этом? У девчонки нижняя губа сочная, чуть полнее верхней, и незнакомка покусывает ее, явно нервничая. В ее движениях нет сексуального подтекста, но она чувствует на себе мой взгляд, пока берет паспорт и быстрее, чем следует, бежит к залу ожидания.

Именно так рядом со мной ощущают себя хорошие девочки. Им страшно и неуютно, и ради них мой внутренний Серый Волк иногда натягивает чепец убитой бабушки, чтобы казаться добрее.

– У вас какие-то дела на Кипре? – Работник паспортного контроля листает мой документ, страницы которого забиты визами на этот остров.

– У меня там невеста.

Много невест, по правде говоря, но это ей знать ни к чему.

Любая женщина млеет от этого ответа, с мужчинами сложнее. Для них мотаться через половину мира за одной женщиной, когда рядом море других, кажется странным. Нет, я не верю в любовь. Даже не начинайте.

Женщина смотрит внимательно, затем отдает паспорт.

Беру документ и иду в сторону магазинов «Дьюти-Фри».

Первой попадается на глаза брюнетка с каре, но сегодня не она моя жертва.

Рыжую чувствую издали. У нее терпкий аромат духов, который пробирается под кожу. Мужчина, который коснется этой женщины, должен пропахнуть ею целиком и полностью, словно это своеобразная женская метка. Такая же, как и красная губная помада.

Надо будет, кстати, не забыть, что могу испачкаться, когда наклоню ее над металлической раковиной в узкой туалетной кабинке самолета.

Да, я уверен, что так все и будет. А вы?

Глава 4

Марк

Ищу рыжую, пока брожу по первому магазину, через который проходит путь к гейтам.

Пугливая шатенка изучает бутылки с лицом школьницы, которая случайно забрела в магазин для взрослых. Рядом стайка девиц загружает тележку ярко-красными тарами с клубничным напитком.

Шатенка тоже берет одну.

– На вкус – перебродившее клубничное варенье. Не советую.

Снова возмущение, испуг и опасение во взгляде. Быстро идет на кассу, будто я отберу бутылку и по-отцовски строго отчитаю за употребление алкоголя.

Взрослая девочка, сама разберется.

А вот и рыжая. Смотрю на нее прямо, не отводя взгляда и не скрывая похоть. Фигура у нее действительно отличная.

Такие от взгляда, которым раздевают, не станут отворачиваться, пугаться, нервничать, как эта брюнетка.

Девушка смотрит на меня с видом оскорбленной королевы. Как это я не вижу, что она здесь не одна? Вот же ее мужчина. Демонстративно оборачивается к жениху.

– Ну, милый! Аккуратнее с платьем!

Чувак смотрел в телефон, за что и поплатился: колесо тележки зажевало чехол. Но это проблемы не рыжей, а его.

Он продолжает копаться, пока бестия отходит к стойке с парфюмами.

Невзначай прохожу мимо.

– Умопомрачительные духи, – говорю медленно и глухо.

Частить и заикаться будет ее жених, если испортит наряд.

Рыжая не смотрит на меня: хорошая попытка, но она достойна лучшего.

– Выбираю парфюм невесте, – продолжаю я. – Не подскажите марку своего?

Большинство женщин, когда узнают, что у тебя кто-то есть, тут же расслабляются. Но для определенного типа ты просто заблудший ягненок, которого нужно наставить на пусть истинный и доказать, что она лучше и сексуальнее всех.

– Ах, спасибо! Это «Шанель», эксклюзивная коллекция. Не думаю, что ее можно найти среди этого ширпотреба.

Повернулась всем телом, что означает неприкрытый интерес. Дает возможность разглядеть ее.

Что я и делаю. Нагло смотрю на губы, шею и грудь и возвращаюсь к прищуренным глазам.

– Вашему жениху повезло.

Женщины знают, что мужчины всегда хотят секса. Я только подтверждаю ее мысли и одновременно с этим сожалею, что кто-то успел заявить на нее свои права раньше.

Она мельком оборачивается к везунчику.

Тот, пыхтя, расположился на полу, сражаясь с колесом. Тележка опасно накренилась, и один чемодан с грохотом упал вниз. Рыжая скривилась и посмотрела на меня.

– Раз «Шанель» здесь не найти, может, поможете выбрать помаду? Судя по всему, у вас отличный вкус.

Она облизывает губы, на которые я многозначительно смотрю, затем снова поворачивается и кричит:

– Милый. – Она поворачивается и кричит: – Я буду недалеко! Нужно помочь молодому человеку выбрать помаду для его невесты!

Мужчина смотрит на меня. Да, чувак, я не опасен, у меня есть невеста. Кивает и поворачивается к работнику аэропорта, который пришел ему на помощь. Вдвоем они переворачивают тележку, пока жених держит на руках чехол с платьем. А ведь хозяйку наряда я собираюсь прямо сейчас трахнуть.

* * *

Хотите соблазнить женщину – воспользуйтесь помадой. И это не значит, что нужно красить свои губы. Всю дорогу до стенда с косметикой говорю рыжей, что у моей невесты похожие фигура, цвет волос и разрез глаз. И если ей что-то подойдет, то и моей девушке тоже. Рыжая лишь хмыкает в ответ: сомневается, что кто-то может быть так же хорош.

До поры до времени лучше изображать верного семьянина. Я привожу ее к стойке с самыми дешевыми помадами на распродаже, но она закатывает глаза, а после – к полкам, где все ценники трехзначные, а одних только оттенков красного штук пятьдесят. Серьезно, они все разные.

– Ну, скажем, вот эта, – говорит рыжая.

Перехватываю ее руку на лету и беру коробочку. Сначала она думает, что это слишком дорого и я передумал, но вместо этого говорю:

– Можно я накрашу ваши губы?

Она теряется. Накрасить губы женщине – серьезное испытание, но и самый быстрый и простой вариант заставить довериться тебе.

Рыжая облизывает губы и смотрит на раскрытую помаду в моих руках. Берет салфетку, и спустя несколько мгновений соблазнительный красный оттенок остается на ней. Ее блеклые губы теряются на лице.

Рыжая внимательно смотрит на выдвигающийся кончик помады в моих руках. Дедушка Фрейд был бы доволен.

– Позвольте? – Не дожидаясь ответа, притягиваю ее за талию.

Чтобы накрасить женщину, нужно стоять рядом. Незнакомка впускает меня в зону комфорта, ведь иначе придется делать это вытянутой рукой. Я веду помадой по нижней губе и чувствую, как у нее перехватывает дыхание.

Конечно, может показаться, что это испуг: она опасается, что раскрашу все лицо, если рука дрогнет, поэтому послушно прижимается ко мне всем телом.

Затем медленно провожу по верхней губе. Ее грудь вздымается все чаще.

Рискую, но прижимаюсь к ней бедрами.

Она вздрагивает. Теперь мое желание не секрет, но я по-прежнему примерный семьянин, который пал жертвой ее невероятной красоты. Это льстит. Главное не перегнуть палку и придерживаться легенды, разумеется. Невеста. Она ведь у меня есть. Для нее помаду и выбираем.

– Хорошо. – Я смотрю на ее губы. Ее бедро по-прежнему прижимается к моему члену. Аккуратно касаюсь пальцем уголка ее рта. – Только вот здесь я промазал, дрогнула рука…

Выразительно кошусь на глубокий вырез. Она хихикнула. Но и не отстранилась.

– Могу проводить до дамской комнаты, чтобы смыть лишнее. Хочешь?

Верная невеста уже сто раз отказалась бы. И уж точно вспомнила бы про салфетки, которые лежат здесь же возле стендов с косметикой.

– Да, – выдыхает рыжая.

Я веду ее в туалет, на двери которого переворачиваю табличку «Закрыто на уборку».

Глава 5

Вера

Телефон молчит. Проклятье! Почему он не звонит?

Одно слово, и, наверное, я бы тут же вернулась домой. Плевать на билеты – жилье все равно не нашла. Владельцы недвижимости на Кипре словно сговорились против меня.

Но телефон молчит.

Зарядки осталось мало, а все удобные розетки возле скамеек уже заняты. А если он все-таки позвонит, а я не успею взять трубку, потому что аппарат сядет? И потом, не лучшая идея приземляться за тридевять земель с разряженным телефоном.

Я подхватываю чемодан и пакет с бутылкой и начинаю бродить возле гейта в поисках розетки. Свободных нет. Тогда выбираюсь опять к магазинам, кафе, но, несмотря на ночной рейс, в аэропорту многолюдно, а еще у всех вдруг разом что-то разрядилось.

Дохожу до туалетов. Вспоминаю, что видела розетку возле раковин, но это было прямо на входе в аэропорт – кто знает, может, здесь другая планировка?

Пять процентов заряда на телефоне. И он, зараза, садится еще быстрее из-за того, что я постоянно проверяю, не пропустила ли звонок.

Дохожу до двери самой дальней уборной – в другом конце, ближе к гейтам, есть еще одна, – но розетка оказалась занята девушкой с плойкой.

Здесь же людей почти нет. На двери висит табличка о том, что вход воспрещен.

Четыре процента.

Оглянувшись, нажимаю на ручку. Может, ради уборки работники закрывают их на ключ? Но дверь легко поддается, и я проскальзываю внутрь.

Вначале кажется, что какая-то женщина бьется в припадке эпилепсии в одной из кабинок и ей срочно нужна помощь.

Но низкий мужской стон все объясняет.

Нужно ретироваться, исчезнуть, но я будто приросла к полу. К тому же прямо передо мной на стене розетка. А на телефоне – уже три процента.

Может, это затянется? Может, успею?

Ставлю телефон заряжаться и вижу в зеркале горящие щеки. Женщина стонет, царапает пластиковые стены кабинки. Хотя обещала себе не смотреть, чуть-чуть нагибаюсь и заглядываю. Видны только мужские ноги.

Он ее или на руках держит… Или она стоит коленями на унитазе. Невероятно. Это ж надо, чтобы так приспичило.

От звука сливающейся в бачке воды подпрыгиваю на месте. «Все-таки на унитазе», – мелькает мысль. Выдергиваю зарядку из розетки, но переходник остается в ней, а в руках только провод. Времени нет. Без лишних слов, судя по звукам, после финиша они принимаются поправлять одежду. Я выбегаю из туалета и слышу, как следом распахивается дверь. Появляется красивая рыжеволосая женщина. Она легким движением взбивает огненные волосы, даже не глядя в мою сторону, и быстро уходит. Вижу, как издали навстречу бежит мужчина с тележкой и чемоданами.

– Ну и где ты была? Уже посадка!

– Ой, что, в туалет уже нельзя сходить?

Они уходят вместе. А до меня разом доходят три вещи.

Прежде всего, что сейчас на бачке унитаза она была не со своим мужчиной. Во-вторых, ее партнер только что вышел из туалета и теперь внимательно смотрит на меня. И, в-третьих, это тот самый нахал с паспортного контроля.

Мужчина медленно надвигается на меня. Его волосы торчат во все стороны, и я понимаю, что в его шевелюре только что побывали пальцы рыжей. И, может быть, не только там.

– Хочешь мне что-то сказать?

Трясу головой и отвожу взгляд.

Даже о том, что у него не застегнута ширинка, не скажу, не дождется. Мне не интересно, чем он занимался в туалете, хотя бы потому, что это и так ясно. Но вот остальные детали в голове не укладываются. Они знали друг друга? Может, они любовники?

– Как ты смотришь на то, чтобы повторить?

Я снова уставилась на него. Направление, куда его послать, вертится у меня на языке, но я не могу раскрыть рта. Надеюсь, что хотя бы выгляжу при этом достаточно оскорбленной.

Он стоит непозволительно близко. Вижу темные волосы на груди в вороте белой рубашки.

Кто он такой? Чем хорош секс с ним, что ради этого стоит решиться заняться любовью в туалетной кабинке?

Он так близко, что легко представить, как его крепкие руки держат за талию и я обвиваю его бедра ногами, пока руки хозяйничают в его волосах. Рваные поцелуи, судорожное дыхание. Горячие губы скользят по шее, но на большее нет времени. Сделать быстрее, урвать опасное, острое наслаждение. Здесь и сейчас.

Будто прочитав мои мысли, он толкает меня к стене и ставит руки на уровне глаз, упираясь в стену.

Стоит ли принять его вот так сразу, сейчас, лишь отведя трусики в сторону? Будет ли хорошо? Или будет больно? Станет ли он церемониться, позволит ли привыкнуть или сразу начнет двигаться, брать то, что можно только сейчас и никогда больше? Значит ли для него мое наслаждение хоть что-то, или я буду так рада ощутить его в себе, что успею кончить даже раньше?

Трясу головой, чтобы изгнать наваждение. Но меня окутал слишком резкий запах духов, терпкий аромат тела и греха. Он весь пропах сексом.

Его сложенные в вежливой полуулыбке губы обещают запретное наслаждение. А ямочка на подбородке – словно контрольный выстрел в голову.

– Не знаю, кто ты, – говорит он низким голосом, – но у меня определенно на тебя стоит. У нас еще есть время до взлета, а я не повторяю дважды.

Не хочу этого слышать.

Я толкаю его в грудь, вырываюсь из звериной хватки и бегу к людям, свету и свободе. Пусть воздух лучше пахнет ванилью, выпечкой и кофе. Пусть плачут дети и ругаются уставшие путешественники. Что угодно, только не чувствовать его рядом.

Этот мужчина – запретный плод. Сладкий и терпкий, так что надо держаться от него как можно дальше. Надеюсь, что эту пытку я смогу выдержать.

Глава 6

Марк

В самолете мое место оказалось далеко и от рыжей бестии, и от темноволосой моралистки. Предупредив стюардессу, чтобы не будила, когда станет разносить помои, которые зовутся здесь «поздним ужином на борту», я устроился в кресле, надеясь проспать все три часа полета.

Улыбнулся, потому что мне снова вспомнилось выражение лица у девушки с каре, когда она увидела, как я выхожу из женского туалета. Вот умора. Кто она? Монашка или девственница, которая дает только после штампа в паспорте?

Кольца у нее, кстати, нет. Ее руку, в отличие от всего остального, мне прекрасно видно. Я сижу в хвосте самолета, а ее разместили возле запасных выходов. Она внимательно слушает пояснения стюарда о поведении в экстренной ситуации.

Неожиданно стюард поднимает глаза и перехватывает мой взгляд. Он идет строго на меня. Я знаю, что сейчас произойдет, и мне это кажется забавным. Я сам виноват: если бы не разглядывал брюнетку, а спал, выбор стюарда пал бы на кого-то еще. И он точно не стал бы меня специально будить.

Бортпроводник останавливается рядом с моим креслом.

– Здравствуйте, по правилам техники безопасности нам нужен еще один пассажир возле аварийного выхода и желательно, чтобы это был мужчина. Вы согласны пересесть, чтобы помочь нам?

Нужно послать его к черту. Наверняка я не единственный мужчина здесь, возле которого не надрывался бы младенец и не сидела бы беременная жена. Но скромница тоже оборачивается из любопытства. И ее глаза снова становятся огромными.

А мне определенно нравится выражение ее лица, когда она так смотрит.

Я киваю, поднимаюсь, подхватываю сумку и иду за стюардом. Он помогает мне с ручной кладью, пряча ее наверху, а я должен пройти к иллюминатору, чтобы сесть возле запасного выхода.

Девушка вжалась в кресло, но никуда ей от меня уже не деться. Несмотря на широкий проход между креслами, чтобы пропустить меня, она инстинктивно раздвигает ноги.

Занимаю пустое место возле иллюминатора и не могу сдержать улыбки, потому что хорошо знаю, что будет дальше. Не в первый раз летаю. И не в последний, надеюсь.

Она отворачивается. Может быть, постарается на протяжении всего полета делать вид, что меня здесь нет? Что ж, у нее не выйдет.

– Отлично, – кивает стюард. – Теперь, пожалуйста, познакомьтесь друг с другом.

А вот моя скромница летает не так часто, иначе знала бы бортовой этикет и правила поведения пассажиров у аварийных выходов. Она с ужасом смотрит на стюарда, но тот уже отвернулся и ничем ей помочь не может.

Я улыбаюсь, хотя соседка на меня даже не смотрит.

– Марк, – говорю и протягиваю руку.

Оборачивается. Брезгливо смотрит на пальцы, а я про себя смеюсь над такой реакцией.

– Я вымыл руки. Тщательно.

Девушка пожимает плечами, мол, вообще-то ей нет до меня никакого дела. Она быстро пожимает мою руку, едва касаясь.

– Вера.

Самолет медленно выезжает на взлетную полосу, а я почему-то не могу перестать улыбаться.

Глава 7

Вера

Совершила ли я ошибку, когда решилась вот так сбежать среди ночи? Теперь уже не знаю. Слишком смело и рискованно для девушки, которая даже на дачу не собиралась внезапно, а только после долгих часов планирования.

А тут… Другая страна, в которой я даже не нашла жилья. Что это, если не безумие? Ведь очень вероятно, что мне придется неделю просидеть в аэропорту, если так и не найду, где остановиться на острове.

А еще этот мужчина рядом… Марк.

Под его изучающим взглядом я не знала, куда деться. Зачем он вообще на меня пялится?

А я тоже хороша. Вместо того, чтобы отвернуться в одну сторону, когда пропускала его, зачем-то раздвинула ноги. Так держать, Вера. Очень хочется быть следующей, кто встанет на колени перед ним на каком-нибудь кипрском унитазе?

Эта рыжая тоже здесь, на борту. Один раз прошла мимо и даже не посмотрела в его сторону. Может быть, не узнала, а может быть, так и надо себя вести после секса в туалете. Все отрицать. С ней летит жених, они сидят где-то в носу самолета. Один раз я слышала, как она ему выговаривала за то, что он испортил чехол, в котором было ее свадебное платье.

Я так хотела быть на ее месте…

Не в том смысле, что хотела бы наставить рога жениху с этим Марком! Я бы хотела лететь на свадьбу с мужчиной, который нашел в себе достаточно уверенности, чтобы повести меня к алтарю. Я гуглила свадебные церемонии на Кипре, когда еще на что-то надеялась. Было бы так просто слетать и обвенчаться на берегу моря, а после пробежаться по кромке лазурного моря босиком. И отдать прибою букет невесты. И не нужны мне подружки, и банкет, и все эти родственники, имена которых знает только бабушка и то постоянно путает.

Я все-таки лечу на Кипр, но одна, и ни о какой свадьбе речи нет. Потому что кризис, ипотека, бизнес, не вовремя и вообще «кому нужен этот пережиток?»

Мне, например, нужен. Мне нужна сказка, пусть краткая, всего на день, но нужна.

– Рыба или курица?

Смотрю на стюарда и не могу сделать выбор. Сказываются бессонная ночь и стресс, да и поездка могла бы быть в лучших обстоятельствах.

– Рыба или курица? – терпеливо повторяет бортпроводник.

– Да выбери, наконец, – ворчит Марк. – Все равно у них одно дерьмо редкостное.

– Курицу, – бормочу я, а у самой щеки горят.

Не виноват стюард, что еда в самолете не как в ресторане, неужели Марк не понимает?

А следом уже катится тележка с напитками. Снова придется что-то выбрать, поэтому я заранее теряюсь.

– Чай или кофе?

А на тележке стоят бутылки с колой, спрайтом и простой водой. Почему они не предлагают этого?

– Вера, ради бога, – снова ворчит Марк сквозь сон.

Так он спит или притворяется?

– Наверное… Чай. Нет, дайте кофе.

Если придется сидеть в аэропорту, то лучше напиться кофе, чтобы не заснуть прямо на чемодане.

– Что с тобой такое?

Марк повернулся ко мне, взгляд серых глаз затуманен сном. Все-таки спал.

Отрезаю:

– Не помню, чтобы мы переходили на «ты».

Открываю пластиковый контейнер. Ковыряю распакованной вилкой; еда действительно оставляет желать лучшего, но я заставляю себя проглотить хоть что-то.

Чувствую заинтересованный взгляд Марка. И это изучение, словно под лупой, не добавляет аппетита.

– Зачем ешь через силу? – спрашивает он.

– Про общество чистых тарелок слышал?

Марк смеется. Неожиданно и от души.

– Бабушка говорила, что такого едока туда бы не приняли. В детстве я был ужасно привередлив в еде.

– Разве что-то изменилось? – Я приподнимаю бровь.

Еду Марк не тронул, хотя стюард передал коробочку и ему. Та стоит запечатанная на столике.

– Это не еда. Вот завтра я наведаюсь в любимую таверну, где стол ломится от еды, совсем как в гостях у бабушки. Закажу охтаподи на гриле, садзыки и питу. Но владельцу таверны, Иордаке, честно говоря, плевать на мой выбор, и он все равно притащит еще половину меню и будет глядеть глазами кота из «Шрека», умоляя отведать каждое блюдо.

Глотаю слюни. Не знаю и половины слов из его рассказа, но они даже на звук вкуснее, чем пища на борту. Рис в контейнере сухой и твердый, а кубики моркови горькие на вкус. Как нужно издеваться над едой, чтобы довести ее до такого состояния?

– Хочешь, сходим вместе? – неожиданно предлагает Марк. – Ты вообще надолго на Кипр?

– Это не ваше дело, Марк.

Помолчали. Правда, недолго. Он по-прежнему смотрит только на меня.

– Серьезно, Вера, какая муха тебя укусила?

– Буду благодарна, если вы оставите меня в покое, Марк. Вас явно привлекают женщины другого типа, а я придерживаюсь консервативных взглядов в отношениях.

– Чего?! – хохотнул он. – Сама хоть поняла, что сказала?

– Поняла. Как и то, что вы ловелас, Казанова и мерзавец, каких белый свет не видывал. А случай возле туалета только подтвердил мое мнение.

Он вытянул длинные ноги, благо места между рядами возле аварийных выходов хватало, и сложил руки на животе.

– А ты, я так понимаю, не путаешься с плохими парнями, да?

– Все верно.

– Серьезно, Вера, мы не на уроке литературы. А то, что ты не круглая дура, я понял сразу.

– Офигеть! – прошипела я. – Это такой комплимент, что ли?

Марк улыбнулся.

– Смотри-ка! А ты можешь говорить по-человечески.

Глава 8

Марк

Рассмешить и уложить. Как только девушка начинает смеяться над твоими шутками, вы уже на полпути к постели.

Вера пока не смеется. Только улыбнулась. Впрочем, и это преувеличение. У нее лишь дрогнули уголки губ.

Улыбка ей к лицу. Куда лучше, чем нахмуренные брови и сжатые в ниточку губы. Серьезно, девочка, кто тебя так обидел?

Ее полуулыбка еще ничего не значит. Мы все еще далеки от постели, как наш самолет от земли.

Вера не ведется на простые крючки, которые годами помогали цеплять женщин. Она избегает смотреть в глаза и отворачивается, но я видел ее реакцию на мое присутствие. Это был порыв, который она не успела подавить. Это была настоящая она.

Раздвинет ли она их передо мной еще раз? Уже по-настоящему?

И нужно ли мне это?..

Кольца у нее нет. Женихов поблизости тоже не наблюдается. Она ни с кем не прощалась долго и приторно по телефону перед взлетом. Не исключено, что на Кипре ее ждет мужчина, и она «будет век ему верна». Что ж, посмотрим, кто будет ее встречать после посадки.

Она симпатичная. Не красавица, почти без косметики, одежда мешковатая. Девушка горбится, постоянно опускает глаза и, конечно, не улыбается. Такое поведение никого не красит.

На острове невест я быстро найду с кем развлечься. Еще у меня не закончено дело с рыжей. Так зачем мне Вера, которая вряд ли летит на Кипр, чтобы выйти замуж, и не мечтает сходить налево? Она скорее напоминает женщину, из которой брак вытянул все соки. Уставшую, утомленную, вымотанную. Но, боже упаси, ей ведь сколько? От силы двадцать пять, судя по всему, не рано ли вести образ сорокалетней наседки?

Может, дети? Нет, вряд ли.

Хотя кто знает. Была у меня дважды рожавшая. Кесарево и «муж будет доволен», как говорил ей гинеколог. Тоже не скажешь, пока с детьми не увидишь.

Летит по работе? Тоже нет. Бизнесвумен точно знают, чего хотят, и часто не прочь поразвлечься в перерывах между встречами. И у них, как и у меня, нет времени на всю эту конфетно-букетную мишуру.

Я не ухаживаю за женщинами – с этой дурной привычкой я покончил. Беру то, что нужно, и даю то, что не может их жених со взглядом преданного щеночка. Взрыв, буря, эмоции, вот это все.

Так что даже не начинайте. К черту любовь.

* * *

Я все ждал, что Вера сдастся и заснет. Расслабится хоть на минуту.

Не тут-то было. Она сидела, стиснув кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Это из-за моего присутствия, или дело в чем-то другом?

Чем ближе был Кипр, тем сильнее она нервничала. Почему и к кому летит, она, конечно, рассказывать не стала. Сначала я решил, что она боится летать, но когда самолет приземлился в Ларнаке, Вера побледнела еще сильнее. В почти четыре часа утра пассажиры выбирались из самолета толпой зомби. Вера шла по трапу словно на казнь.

Меня она не замечала. А я внимательно смотрел на нее из автобуса. Девушка не притворялась – ей действительно было плевать.

Автобус подъехал к зданию аэропорта. Я специально держусь на паспортном контроле чуть поодаль, но Вера обо мне и не вспоминает. Зато рыжая активизировалась. Бросала загадочные взгляды, пока жених, как навьюченный мул, спал на ходу. Даже подошла, совсем обнаглела. Она заговорила о чем-то, но я слушал невнимательно. Вера уже направилась к багажной ленте. Нельзя было терять ее из виду.

Рыжая сунула мне в карман визитку. С ее телефоном, что ли? Совсем берегов не видит? И убежала следом за женихом.

После таможенного контроля я пошел быстрым шагом в сторону ленты с сумками и чемоданами. Веры нигде не было. Косой взгляд на табло – багаж нашего рейса еще не выдают. Где тогда девушка?

Каким-то чудом увидел ее макушку на выходе в зал встречающих. Получается, у нее с собой только ручная кладь. Выбежал следом, сканируя толпу в холле. Ну-ка, и кому из этих мужиков она принадлежит? Кого она так любит, что даже по сторонам не смотрит?

Но Веры опять нет.

Что это, черт возьми, за способность проваливаться сквозь землю?

Я иду по залу, попутно поглядывая через стеклянные окна на улицу. Возле такси ее тоже нет.

Где же ты, Вера?

Глава 9

Вера

Я прошла мимо толпы встречающих и нашла свободную розетку где-то в глубине зала под лестницей. Никому до меня не было никакого дела.

Телефон предсказуемо разрядился, а жилья я так и не нашла. Самое время разрыдаться, и сдерживаться удается с большим трудом.

Куда же я подевала переходник для зарядки? Провод есть, телефон есть, а переходник… Твою мать! Он ведь остался в том самом туалете! Я думала за ним вернуться, когда любовники свалят, а появление Марка спутало все мои планы.

Руки дрожат. Спешно прикидываю в уме варианты. Без телефона, жилья и знания языка. В ночи за тридевять земель на неизвестном острове. Класс!

Убираю в сумку бесполезный телефон и провод. Ладно, я могу купить переходник где-нибудь здесь, верно? Вот с квартирой точно будет сложнее.

Но объясниться с продавцом в магазине техники я не смогла. К сожалению, греческого я не знаю. Пытаюсь жестами объяснить, что мне нужна зарядка, показав потухший экран телефона. Стараюсь не паниковать. Знаю, что это не поможет иностранцу понять меня, но начать кричать от бессилия очень хочется. Истерика где-то рядом, ждет, когда усталость возьмет свое.

Нужно было соглашаться на предложение Зои. Разбудили бы ту подружку, что такого? Зато забронировали бы мне жилье. Но нет, неудобно беспокоить человека. Что ты скажешь теперь, Вера?

Руки трясутся еще сильнее. Зачем-то пытаюсь дать денег за возможность зарядить телефон, но продавец пытается мне что-то втолковать, а я не понимаю. Чувствую, что сейчас разревусь.

И тут я слышу знакомый голос.

– Нужна помощь?

* * *

Марк быстро объяснил греку, что мне от него нужно. Эмоциональный продавец всплеснул руками, и, не прекращая говорить, сбегал куда-то в подсобку, и принес зарядку. Я расплачивалась картой и заметила, что дрожь в руках еще не прошла. Из магазина мы вышли вместе. Марк не сказал ни слова, хотя поиздеваться над моей беспомощностью мог от души.

Но он молчал. Вот только жалости мне его и не хватало!

– Спасибо за помощь.

Не уходит, стоит и смотрит на меня. Не улыбается, а это плохо. Лучше бы улыбался и издевался, чем стоять с таким серьезным и внимательным видом.

– Тебя что, не встретили?

Не сдержалась, рассмеялась.

– Меня никто и не должен встречать.

Марк нахмурился.

– А куда тебе нужно? Ты остаешься в Ларнаке? Пойдем вместе сядем в такси. Вдруг понадобится еще помощь?

Но я лишь покачала головой.

– Спасибо, но мне некуда ехать.

– В смысле?

Не выдержала, потянулась к пакету из «Дьюти-Фри». Перебродившее варенье, говоришь? Сейчас проверим.

Но крышка не поддается: пальцы не слушаются.

Молча протягиваю бутылку Марку. Буднично, будто прошу отвинтить крышку с горошка. Так всегда делала мама, когда просила отца, он понимал ее без лишних слов.

Мужчина легко и послушно отвинчивает крышку. Снова не говорит ни слова, и я благодарна ему за это, но не за то едва уловимое нечто, которое проскальзывает между нами.

Делаю большой глоток.

Горло тут же обжигает водка. Я закашливаюсь и чувствую, что Марк забирает бутылку из рук. В глазах стоят слезы, во рту химический привкус клубники.

– Сколько в этом варенье градусов? – спрашиваю я, откашлявшись.

– Пятнадцать, – серьезно отвечает Марк. – Но это все равно водка с клубничным пюре. Я предупреждал.

Меня за эти сутки кто только не предупреждал! Даже пока собирала сумку: «Ты совершаешь самую большую ошибку своей жизни!» Трясу головой, словно это поможет. Не хочу снова слышать этот голос в своей голове, не для того я сбегала так далеко.

Снова тянусь к бутылке, но раньше, чем успеваю забрать, Марк тоже делает несколько глотков.

– Господи, какая гадость! – щурится он. – И как вы, девушки, это пьете?

Забираю у него бутылку. Второй глоток идет уже лучше. Теперь я знаю, чего ждать от коварного сладкого компота, который способен сбить с ног на голодный желудок. Но чтобы прожить этот день до конца, мне нужна храбрость, которая почти на исходе.

Благодаря клубничному XU-XU, я быстро настигаю состояние, когда еще чуть-чуть и все неудачи я буду вертеть на этом самом «ху-ху».

Марк прикладывается к бутылке куда чаще, чем я. Судя по всему, благородный рыцарь решил не дать мне вылакать бутылку в одиночестве. Теперь мы будем пьяны вдвоем.

Глава 10

Вера

– Марк?

– Вера? – не остается в долгу он.

– Передай бутылку. Она вообще-то моя.

Мы сидим на полу в каком-то углу аэропорта Ларнаки, а за окном начинает светать.

– Да тут остался последний глоток. – Марк трясет бутылкой.

– Ничего себе ты пьешь!

Он откидывается на спину и смеется.

– Как ты заговорила! Можем теперь наконец-то пообщаться нормально?

Допиваю XU-XU. Жаль, взяла всего одну бутылку. Те девчушки знали, что делали, когда полную тележку набирали.

– Короче, Марк…

– Я легко выдерживаю длинные дистанции, Вера. Не надо короче.

Я смотрю на него. Мерзавец опять улыбается.

– Ты сейчас о чем думаешь? – спрашивает он через хохот.

– Думаю, что ты врешь.

– Это еще почему?! – возмущается мужчина.

– Перепихон в туалете нельзя назвать длинной дистанцией. Очень даже быстро все закончилось.

– Ничего ты не понимаешь, Вера, – отмахивается Марк.

– Объясни.

– Что тебе объяснить? Как нужно заниматься сексом в общественных местах?

Я фыркаю.

– Тоже мне наука.

– Еще какая. Но, Вера, лучше объясни, почему мы до сих пор сидим в аэропорту?

– Потому что мне некуда идти, – отвечаю я просто. – У меня только билеты до Кипра и обратно, а жилье я не забронировала.

– И это все?

– Еще я никогда не трахалась в общественных местах.

Он снова смеется.

– Ну, этому быстро учатся.

– Нет, короткие дистанции не по мне.

– Я ведь уже говорил, что хорошо выдерживаю и долгие дистанции.

– Еще скажи, что у тебя член ого-го.

Марк закрывает лицо руками.

– Вера, ты, возможно, будешь удивлена… – хохочет он.

– Ладно, сделаю вид, что поверила.

– Можно проверить.

Еще минуту назад он сидел рядом, теперь почему-то оказался прямо передо мной.

– Вера, а ты замужем?

– Нет.

И это честный ответ. После XU-XU я не способна на ложь. Но Марк допрос не продолжает, хотя мне есть, что рассказать.

– А ты только это спрашиваешь у женщин, с которыми собираешься переспать?

– А мы собираемся? – удивляется Марк.

– С тобой девица в туалете не кроссворды разгадывала.

Он поднимается на ноги и протягивает мне руку.

– Пошли, Вера. В таком состоянии я тебя тут не оставлю.

А я даже не пьяна так сильно, как могла бы. Или мне кажется? В чем я точно уверена, так это в том, что мне стало легче. И вроде как я готова впустить в жизнь немного приключений.

– И куда ты меня тащишь? – строго спрашиваю я.

– К себе. Тебе ведь негде остановиться. Завтра выспишься и пойдешь искать собственное жилье. Если захочешь, – тихо добавляет мужчина.

– Так, – я останавливаюсь посреди аэропорта, но чтобы устоять, приходится держаться за руку Марка, – давай расставим точки на «и».

– Давай, но, может, в такси?

– Нет, надо это сделать раньше, чем окажусь в твоей власти.

Ткнула пальцем его в грудь. Ого. Каменная прямо! Рельеф даже через ткань прощупывается.

– Вера?

– Ммм? – поднимаю глаза. Опять он стоит слишком близко.

– Что ты хотела сказать до того, как начала меня лапать?

– Ах да. Что тебе не удастся затащить меня в постель, Марк.

– А я и не собирался.

– Мог бы и солгать, Марк. – Я смотрю на него исподлобья и вздыхаю.

Мужчина снова смеется.

Глава 11

Марк

По дороге до Лимассола Вера отключилась. Я успел поймать ее раньше, чем она приложилась лбом о стекло.

Господи, какая наивная доверчивость. Напиться с незнакомым мужиком и сесть с ним в машину. В незнакомой стране, когда даже не знаешь языка!

Хорошо, что я не пользуюсь невменяемым состоянием девушки.

Серьезно, и вы поверили? Я именно такой, и мои демоны неистово хохочут над этой доверчивостью и строят планы. Но именно с Верой я так поступить не могу. Черт знает почему.

Во сне у нее умиротворенное выражение лица… Она наконец-то расслабилась. Губы приоткрыты, иногда она что-то шепчет, вроде ругается с кем-то.

Нет, не просто так она прилетела на Кипр. Я сам бегу и хорошо чувствую в ней родственную душу. Как пить дать уехала от какого-то олуха, но попала в пасть к волку.

Не обязательно отвечать честно на вопрос о замужестве, да и кольцо носить тоже не обязательно. Но хочу ли я знать правду? Нет. Не хочу ничего о ней знать: хватает и того, что подобрал ее, как бездомного котенка. И чувствую к ней не жалость, а желание проявить заботу. Странное нелогичное чувство, несвойственное мне.

Убираю темную прядь с ее щеки, крепче обнимаю. Только ради того, чтобы она не вылетела в лобовое стекло, ничего такого не подумайте. Одна-единственная встреча не способна перевернуть мой мир с ног на голову. Я могу проглотить эту невинную овечку, и меня даже не будет мучить совесть.

Греки-таксисты управляются с машиной хуже арабов, но, боже упаси, сказать им об этом вслух. Мимо проскакивает серебристый седан, и водитель жмет на тормоза. Вера дергается, тело летит вперед. Я перехватываю ее в последний момент, прижимаю к себе, а она даже не открывает глаза! Можете себе представить?! Могла умереть во сне в ДТП черти где и даже не проснуться.

Тянусь к ее ремню безопасности. Незадача. Ремнем определенно нужно пользоваться сидя. Пытаюсь правильно расположить Веру, но ее голова болтается то в одну, то в другую сторону.

Решаю сменить тактику. Отсаживаюсь к левой дверце и укладываю Веру на сиденье. Пытаюсь зафиксировать ее в лежачем положении. Не выходит. Алкоголь и отсутствие сна заставляют соображать медленнее, чем мог бы. И это бесит.

Я укладываю голову Веры себе на колени, а рукой крепко обнимаю. Так, даже если я сам ненароком засну, она не скатится и не упадет между сиденьями.

Медленно вожу большим пальцем по ее щеке, запускаю пальцы в темные волосы. Давно у меня никого не было с челкой… Убираю короткие пряди и смотрю на высокий белый лоб. Да, с челкой ей лучше. Вижу, что дрогнули веки. Ну же, Вера, разве ты не понимаешь, как мне скучно, раз уж я играю с твоей челкой? Проснись и поговори со мной.

Но девушка просто решила повернуться на другой бок. И теперь губами она упирается в ширинку. Я пытаюсь отодвинуться, но она тянется ко мне и приобнимает. Пальцы у нее холодные.

Вместо того чтобы оттолкнуть ее, я зачем-то прошу таксиста прибавить кондиционер. Начинать отпуск, простудившись, не самая лучшая идея.

Укладываю ее голову себе на предплечье. Пах спасен, хотя и недоволен таким развитием событий. В штанах тесно, а лежащая на мне Вера все равно трется об эту часть моего тела грудью.

Пытаюсь сесть иначе. Теперь голова Веры оказывается еще выше, почти на моей груди.

И тогда она совершает первую, но не последнюю ошибку этого бесконечного дня.

Она целует меня в губы.

Ее прикосновение нерешительное, словно при игре в «Бутылочку», а губы нежные, как лепестки фиалки. Хрен его знает, когда это я так тесно познакомился с этими цветами, но ассоциация столь сильная, что не отделаться.

Она пьяна. И, вдобавок ко всему, спит. Не знаю, что ей снится, но не хочу быть частью сна, а наутро стать еще и ошибкой.

Даже краткого знакомства с Верой достаточно, чтобы понять, что завтра она не будет в восторге от пьяного, пусть и страстного перепихона с незнакомцем. Женщины вообще любят все усложнять, а нам, мужчинам, приходится с этим мириться.

Я не отвечаю на ее поцелуй. Кто-то должен остаться в здравом уме – похоже, эта моя миссия, раз уж я не грежу наяву.

Впрочем, Вере, видимо, все равно. Она проводит по моим губам языком. Ее поцелуи, как крылья бабочки, почти невесомы.

Я замечаю, как она сводит бедра вместе и немного их приподнимает, и я прекрасно знаю, что это значит. «В тихом омуте», а, Вера?

Она вдруг распахивает глаза и глядит прямо на меня.

Неужели ты не спишь?

Ее темные глаза так близко, и чем дольше я смотрю, тем меньше во мне остается сил для сопротивления. Тогда я сдаюсь. Вот я был, мог бороться против желания почувствовать ее, и вот меня не стало.

Сминаю ее губы, и она отвечает мне – я знаю, чего она хочет. Дорога слишком долгая, чтобы ждать, пока мы окажемся на месте. Вера лежит боком, и даже в зеркале заднего вида не будет ничего видно. Я уж об этом позабочусь. А еще я буду осторожным.

– Могу тормознуть и взять себе кофе? – вдруг спрашивает таксист на греческом, не поворачивая головы. – Или вы торопитесь?

Вдали горит огнями круглосуточная заправка.

– Конечно, только остановите машину в тихом месте, чтобы девушку не разбудить.

Глава 12

Марк

Таксист послушно паркуется подальше от шумных байкеров и, выйдя из машины, направляется к магазину.

Не медля ни секунды, я снова целую Веру, и она едва слышно стонет мне в рот. Расстегнув пуговицу и ширинку, пробираюсь пальцами под ее джинсы и чувствую исходящий от нее жар. Веду по кружеву трусиков, и девушка немного раздвигает ноги. Совсем как в самолете. Да, детка, ты ведь именно об этом и мечтала с самого начала нашего знакомства. Ласкаю ее через ткань, которая становится все более влажной.

Ее язык играет с моим; у меня не остается никаких сомнений: это своего рода обещание, что однажды Вера повторит это с моим членом.

Ласкаю ее медленно. Бедра вздрагивают, и она снова их сжимает, едва касаюсь пальцами чувствительных точек. Я схожу с ума от жара ее тела. Вытаскиваю руку и облизываю палец. Едва уловимый вкус ее тела тут же приводит меня в полную боевую готовность.

Я хочу коснуться ее по-настоящему. К черту трусики.

Возвращаю руку под джинсы и проникаю под кружево. От первого касания у меня перехватывает дыхание. На втором я углубляю поцелуй и ввожу в нее один палец.

Вера дрожит от нетерпения, пока я медленно трахаю ее средним пальцем. Ее тело просит о большем, но это значило бы остановиться посреди трассы и заняться сексом прямо на капоте, наплевав на все. И если я не прекращу эту пытку, так все и кончится. Плевать на таксиста.

Пусть эта машина довезет нас до пункта назначения, и тогда я весь войду в Веру.

Девушка все сильнее сжимает бедра, чтобы, наконец, кончить, но оргазм от нее ускользает. Мои движения слишком размерены, а палец – всего лишь палец.

Можно продолжить терзать ее до самого дома, но такое балансирование на грани может приносить даже физическую боль, это не мой метод. Точно не с Верой.

Я с сожалением выхожу из нее и передвигаю руку выше. Я должен подарить ей освобождение сейчас, все равно нас ждет долгий марафон сразу после. На смену медленным касаниям приходят быстрые. Вера выгибается в пояснице, вжимается губами мне в щеку. В ее теле рождается дрожь, она задерживает дыхание…

…и кончает.

И пока она сотрясается в оргазме, а я ловлю отголоски ее удовольствия, она четко произносит мне на ухо:

– Да… Юра-а-а.

* * *

Юра – это не Марк. Марк – четыре буквы, а это три. Вот пусть на них и катится.

Максимально откинувшись назад, внимательно смотрю в лицо Веры. И понимаю, что она, черт возьми, спит. Она спала все это время, пока я уже мысленно занялся с ней любовью во всевозможных позах. Спала!

Плохие новости, дружище.

И это не из-за тебя она так завелась. Это Юра постарался. Именно он занимался с ней сексом во сне, ради него она стонала и извивалась. А тебя, Марк, только что поимели.

Громко хлопая дверцей, в машину возвращается таксист. От него пахнет дымом сигарет и дешевым кофе.

– Ну что, едем дальше?

Я не готов. Хочу развернуть такси обратно в аэропорт, чтобы оставить там эту женщину, и пусть разбирается с разбитым сердцем самостоятельно. Однако, вздрогнув от резких звуков, Вера распахивает глаза. Теперь уже по-настоящему.

Пока она моргает и пытается осмыслить происходящее, я снова заворожен ее бездонными глазищами. Хочется смотреть в эти глаза, пока буду входить в нее. Именно я, а не какой-то там Юра!

– Знаете, подождите еще чуть-чуть, – вдруг говорю я таксисту. – Я бы тоже выпил кофе.

С виски. Треклятым греческим узо. Да с чем угодно, лишь бы в напитке был градус.

А еще надо вымыть руки: они пахнут ею, а я не имею на это права, хотя я все еще хочу облизать каждый палец.

Пересаживаю девушку на сиденье и выхожу из машины, прежде чем Вера начинает возмущаться.

Ночной холод отрезвляет. Это днем на солнце еще жарко, но ночи напоминают о том, что зима уже близко. Из-за высокой влажности и отсутствия нормального отопления я не люблю зимовать на Кипре. Я пытался. И в такие моменты чувствовал себя одинокой белкой в зимнем опустевшем лесу, пока шатался по закрытым тавернам в поисках нормального кофе.

– Марк!

От ее окрика вздрагиваю, как от удара хлыстом. Вера все-таки помнит мое имя.

И что я – не Юра. Никогда не нравилось это имя. Видимо, не зря.

Не оборачиваюсь, но Вера быстро нагоняет меня у входа в магазин. Обнимает себя руками, дрожит.

Еще минуту назад ее точно так же колотило от оргазма. И тогда я мог ее обнимать. В ее глазах смятение.

– Марк, а где мы?

– На заправке, – поясняю я очевидное.

Вера выглядит помятой и сильно сбитой с толку, когда идет следом за мной в магазин. А мне впервые в жизни тошно, потому что хочется язвить. Мне ее жаль. Тянет обнять, чтобы не мерзла, но, если я сделаю так даже по-дружески, то после не выдержу и оттрахаю ее в каком-нибудь темном углу.

Поразительно, меня настолько задело существование парня в жизни Веры.

Ведь все мои невесты, трахаясь со мной, всегда изменяли своим без пяти минут мужьям. Я был в курсе существования бойфрендов, иногда знал даже их имена, выслушивал, как у них все плохо в постели. Но меня никогда не называли чужим именем! Меня никогда не путали ни с кем другим!

Уязвленное самолюбие призывает сделать так, чтобы Вера до хрипоты выкрикивала именно мое имя, чтобы она вообще забыла о существовании других мужчин.

Но я слежу за ней, за тем, как она аккуратно перебирает в руках магнитики в форме Кипра. Вижу в ее глазах то, чего не видел ни у одной из своих невест. Даже рыжая, трахаясь со мной в туалете, пока глядела на отражение в зеркале, поедала меня глазами. Восхищалась. И уж точно знала, с кем она сейчас.

Вера с тоской перебирает сувениры. Гадает понравится ли Юре ламинированный магнитик с картой острова или в форме осла?

Скотину ему привези, Вера: он на него похож, раз отпустил тебя.

На меня никогда не смотрели так, как Вера на чертовы магниты. Похоть – да, страсть или голод – знакомо.

– Ваш кофе.

Вместе с бумажником в кармане пиджака нахожу визитку. На ней женское имя, которое мне ни о чем не говорит.

Черт возьми, это же рыжая оставила. Вот зачем приобняла на прощание. Верчу визитку в пальцах и чувствую себя вершителем судеб. Выброшу, и рыжую ждет совсем другое будущее, оставлю, и быстрый перепихон в туалете не сойдет ей с рук.

Не смотрю на Веру, но чувствую, что она рядом.

И с этой наивной хорошей девочкой надо завязывать. Прячу визитку в бумажник.

Мой удел – совсем другие женщины.

Глава 13

Вера

Выйдя из аэроэкспресса, я замерла на перроне и обернулась на голос.

Сердце выпрыгивало из груди. Юра не отпустил, не отвернулся в последний момент к экрану планшета, а побежал за мной.

Он наконец-то сделал выбор, и он – в мою пользу.

Мужчина осыпал мое лицо поцелуями и шептал о том, как ему повезло, что он согласен пожениться, если мне это так важно. Да, он отрицает устаревший институт брака, но ради меня пойдет на этот шаг. Шесть лет вместе, а он все еще от меня без ума.

Он втолкнул меня в пустой вагон поезда, и мы впервые целовались так, как не целовались даже в студенческие годы. Дыхание перехватило, а его язык такое вытворял у меня во рту, что голова шла кругом.

Поезд пришел в движение. Нам повезло: вагон так и остался пуст. Любимый расстегнул на мне джинсы и проник рукой под одежду. На ум пришли чьи-то слова, что к сексу в общественных местах легко привыкнуть. Почему-то закралась мысль, что Юра не смог бы сделать это, а вот тот мужчина – да…

Юра любил меня умело, нежно и требовательно одновременно, как никогда прежде. Он сосредоточился только на моих ощущениях, не пытался подгонять, словно только мое удовольствие имело значение.

Сидя у него на коленях, в пустом вагоне поезда, пока его пальцы хозяйничали у меня в трусиках, я кончила и выдохнула его имя.

И тогда же проснулась.

Первым, кого я увидела, был Марк.

В реальности Юра не стал останавливать меня и не побежал следом. Только крикнул, что я совершаю самую большую ошибку в жизни, если думаю, что смогу шантажировать его такими поступками.

Неудивительно, что во сне подсознание подсказало слова, о которых я так мечтала последние шесть лет.

В реальности я оказалась в одной машине с незнакомцем на острове, где мне обещали пляжи и теплое море, а пока было только жутко холодно и темно.

Очень болела голова после выпитого, и было стыдно за собственный сон. Надо же было этому произойти рядом с Марком, который наяву легко вытворяет то, о чем я могу только фантазировать.

Водитель перехватил мой взгляд в зеркале заднего вида и как-то странно улыбнулся. Я выбралась из такси следом за ним, потому что вдруг стало страшно, что таксист даст по газам и уедет в какую-нибудь глушь.

Смотреть в глаза Марку было стыдно. Не знаю, стонала ли я во сне, трогала ли себя или – не дай бог – его. Когда я пришла в себя и сбросила остатки сна, он уже вышел из машины.

Я, конечно, плохо знаю Марка, но, насколько я могу судить по тому, что видела, шутки о моих эротических снах стали бы темой номер один, разве нет? А раз он молчит, может, удалось избежать позора?

Сам Марк на меня тоже почти не смотрел. Оно и понятно: после рыжей нетрудно представить, какими были другие его женщины. Мне с ними не тягаться, да никто и не предлагает.

Чтобы хоть как-то занять себя, пока Марк пьет кофе, я рассматриваю сувениры. Мне некому везти их. Коллегам по работе? Так ведь придется объяснять, почему вдруг полетела на Кипр, как прошел отдых. А я не знаю, каким он будет, я собираюсь проплакать неделю. Этим и займусь, когда Марк оставит меня в городе.

И не Юре магнитик везти. Он никогда не привозил их из деловых поездок мне, а в единственный совместный отпуск обмолвился, что все сувениры – бесполезные пылесборники.

Даже маме привезти не могу, потому что успела написать, что еду к подруге на дачу и там плохо со связью. А потом я бац и вручу магнитик в форме Кипра. Ну да, ну да, случайно купила в электричке.

Меня все еще потряхивало от оргазма. Поразительно, какими обманчивыми могут быть сны.

Юра никогда так не вел себя: не распускал руки в общественных местах, и, по правде говоря, я редко успевала кончить, хотя он старался. Все-таки шесть лет вместе, наверное, со временем тело перестает так бурно реагировать на знакомые руки.

Если бы я прожила шесть лет даже с Марком, однажды я бы тоже начала считать ворон в постели во время секса.

Марк перехватил мой взгляд, я отвернулась.

Мой спутник допил кофе и ушел в туалет. Будь на моем месте та рыжая из аэропорта, наверное, они ушли бы вместе. Хотя, блин, я вижу в нем какого-то помешанного на сексе маньяка… Возможно, он совсем не такой.

Марк вернулся и молча прошел к выходу. Просто устал, или это я выгляжу так, что со мной ни флиртовать, ни говорить не хочется.

Тем не менее, он открыл для меня дверь машины и пропустил вперед. После сел сам и, пока таксист выруливал с парковки, по-видимому, объяснял, куда ехать дальше. Говорил он на греческом довольно бегло.

Водитель косился на меня и по-прежнему странно улыбался в зеркале заднего вида. Черт возьми, хоть бы мы больше не останавливались и скорее приехали.

Закончив разговор, Марк откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. Я видела, что он не спит, но никаких приличных тем для разговора придумать не могла. Нельзя же вот так спрашивать мужчину чисто из интереса: «Если бы я пошла, ты бы сделал это со мной в туалете?»

И самое главное, что потом делать с его ответом?

Глава 14

Марк

Никогда еще дорога до Лимассола не была такой долгой, как этой ночью.

Даже жидкое мыло с фальшивым запахом океана в туалете заправки не перебило запах, от которого у меня стоял так, что аж больно. Пришлось снять пиджак и набросить к себе на колени.

Еще и водитель с его разговорами о новобрачных… Понятное дело, хотел заработать, предлагал услуги фотографа, мол, у него брат его жены отлично снимает свадьбы. Решил, что мы с Верой приехали на Кипр, чтобы расписаться.

Сказал, мы отлично смотримся вместе, ха-ха. Так я ему и поверил.

Очень удивился, что мы даже не пара. После поцелуев, которые он видел и, несомненно, слышал, это должно быть странно.

Просто я видел сон наяву, который Вера видела в мире грез. Вот и все.

Даже не сказал Вере, о чем говорил с водителем, хотя это невежливо. Но я не могу ни о чем говорить с ней. Единственный вопрос терзает мой мозг и заговори я с ней, это выглядело бы так:

– Хочешь кофе? А кто такой Юра?

– Хочешь в туалет? Или может быть, к Юре?

– Тебе не холодно? Попроси Юру тебя согреть. Кстати, кто это?

– Знаешь, что сказал только что водитель? КТО ТАКОЙ ЮРА, МАТЬ ТВОЮ?!

Поэтому я молчу. Так удается сохранить хоть какое-то лицо рядом с женщиной, которой до сих пор пахнут мои пальцы.

Это безумие, но каждый раз, когда я подношу их к лицу, я чувствую этот запах. Я хочу слизать его с кожи – своей или ее – и представляю, какое у Веры будет лицо, если, как трехлетка, я начну сейчас облизывать руки.

Я знаю мужчин, которые брезгают доставлять женщине удовольствие языком. Знаю женщин, которые никогда не делают минета. Несчастные люди, которые обделяют себя, – мне же мало того, что было. Я хочу развести ее ноги и увидеть, разглядеть, изучить, узнать, с какой стороны Вера чувствительнее, как она реагирует на укусы там

Но… Юра.

Юра, интересно, целует ее там? А как он это делает – медленно, смакуя, или набрасывается на нее, словно голодный волк?

Она кричит его имя до хрипоты во время секса? Какой длины у Юры член?

И почему, мать его, он не воспользовался мозгом, когда отпускал Веру черти куда?!

«Юра» – мое персональное стоп-слово на сегодня. И пока я повторяю его, ощущения такие, будто режу себя тупой бритвой.

К концу поездки Юра становится таким же осязаемым, точно дверца под моим локтем. Он мне уже как близкий друг, я успел его о многом расспросить и – что еще хуже – я даже представил его внешность. Конечно, и член ого-го, и плечи шире моих, и зарабатывает он до хрена, так что просто не может уехать из города, потому что за ним толпами ходят инвесторы, предлагая профинансировать его крутые стартапы.

Юра молодец. Юра лучший.

И уж, конечно, у них с Верой все зашибись в постели: секс каждый день, и никакого быта. Еда из ресторанов и доставка свежих цветов каждое утро, которое, разумеется, начинается не с кофе, а с оргазмов.

Ненавижу.

* * *

Пока я расплачивался с таксистом, Вера разглядывала оплетенные красными листьями декоративного плюща ограждения. Совершенно неправильно везти ее к себе, но на поиски жилья в шесть утра ни у кого из нас нет сил.

Я подхватил ее сумку и повел к калитке.

– Сначала душ и сон. Потом помогу тебе с поиском жилья, идет? Если ты против, можем начать прямо сейчас.

Она не успевает ответить, потому что зевает. Значит, не против.

– Ты снимаешь дом? – Вера водит пальцем по металлическим узорам на решетках, пока я пытаюсь найти ключи.

– Нет.

Она не спрашивала деталей, а чужим людям я не говорю больше, чем следует. Посмотрим правде в глаза: Вера мне никто. Через несколько часов мы навсегда распрощаемся. С ней и с удачливым сукиным сыном, которому досталась эта женщина.

– Ясно, – кивает Вера.

Ее задел мой ответ. Обычно с ней так не говорят. И я бы мог попробовать рассказать о том, как выбирал и долго искал этот дом, но… Юра.

Открываю калитку и пропускаю Веру вперед. По мощеной дорожке она идет к двухэтажному дому, а я только сейчас понимаю, что у меня нет гостевой спальни.

Кровать у меня в доме одна, и именно на ней я трахаю тех женщин, которых сюда приглашаю.

– Здесь красиво.

Вера осматривает заросший сад, в котором зеленый цвет переплетается с красным. Осень, хитрая лиса, уже прячется в его зарослях.

– Море где-то рядом? – Вера делает глубокий вдох и закрывает глаза. – Или мне кажется?

– Рядом.

Удается проглотить фразу о том, что я обязательно проведу к нему. Не покажу дорогу. Сама найдет.

– Там качели?

Смотрю в глубину сада. Представляю, как Вера сидит на мне, а широкие качели перемещаются от сильных движений моих бедер.

Черт.

Дом пахнет пылью и сыростью. Никогда не думал, какое впечатление на женщину производит мой дом, а теперь жалею, что не нанял специалиста по клинингу, тогда мое жилище не напоминало бы заброшенную берлогу.

Убранство скромное: белые отштукатуренные стены, кафельный пол, по которому так приятно ходить в жару. Угловой диван (он, кстати, раскладывается или нет?), лестница на второй этаж, пара кресел у телевизора на стене, в глубине открытая кухня и еще одна дверь в сад.

– Красиво, – говорит Вера.

– Идем, покажу спальню.

По деревянной лестнице поднимаемся на второй этаж. Там две комнаты – спальня и кабинет, а посередине ванная, о чем и сообщаю девушке.

Занес ее сумку в спальню и замер от вопроса:

– А где ты будешь спать?

Она внимательно смотрит на меня. Я бы даже сказал, с заботой.

– На диване.

– Почему на диване?

Потому что «Юра».

– Там же, наверное, неудобно?

– Нормально.

Хотя я не имею ни малейшего понятия, каково там спать.

– Давай лучше я…

– Поспишь на диване? Да брось, все в порядке. Ты же гостья.

– Точно?

– Да.

И мы снова вместе смотрим на кровать.

– Вера…

– Что? – быстро реагирует она.

– Если хочешь, могу сменить постельное белье.

– Не нужно.

Она, кажется, хочет о чем-то снова спросить, но умолкает. Правильно, Вера. Ты тоже знаешь «стоп-слово», и оно у нас общее.

Бегу из собственной спальни. Изучаю диван, дергаю и так и этак, но ничего не происходит. Похоже, он не раскладывается.

Да и хрен с ним, я уже с ног валюсь от усталости. Подкладываю под голову одну из диванных подушек, вытягиваюсь и отрубаюсь прямо в одежде.

Глава 15

Вера

Я разделась и заснула, едва вытянулась на кровати. Не знаю, сколько прошло времени, проснулась из-за жуткого холода. Толстое одеяло, под которым я надеялась согреться, оказалось сыроватым, так что у меня зуб на зуб не попадал.

На часах, стоявших на тумбочке около кровати, было почти девять утра. В принципе, можно начинать искать жилье. Все равно не спится, в отличие от Марка. Снизу отчетливо доносился храп.

Марк отказался спать со мной в одной постели. Нет, я не собиралась приставать, ему все равно это не нужно. Видели бы вы, как он смотрит сквозь меня пустым взглядом, просто… Все равно обидно, когда твоей компании мужчина предпочитает неудобный жесткий диван. Это уже говорит о многом.

Решила сходить в душ, чтобы согреться. В ванной комнате огляделась в поисках полотенец, но на крючках не было ни одного. Увидела узкий шкафчик возле раковины.

Но там хранились коробки с презервативами и всевозможные смазки в разноцветных тюбиках. Ничего себе запас на случай апокалипсиса.

Внимание привлекла необычная штуковина – похожа на пробку для бутылок только больших размеров и украшена набалдашником в виде сердечка из розового стекла. При всей моей наивности, я читала «50 оттенок серого», так что сразу поняла куда и зачем.

Значит, обойдусь без полотенец.

Стоя босыми ногами на кафеле, в футболке, еще не успев раздеться, я включила душ. Мечты согреться под горячей водой таяли на глазах: текла только холодная.

А еще в голове, как назло, вертелись вопросы: каково ощущать в себе эту пробку? Каково вообще спать с Марком? Может быть, все не так хорошо, поэтому он и прибегает ко всяким приспособлениям?

Книги Э. Л. Джеймс в свое время произвели на меня яркое впечатление, особенно сцена с шариками. Хотелось испытать что-то похожее и на себе, но было страшно, да и не решилась бы я провернуть такое в одиночку. Попыталась поделиться идеей с Юрой, но он только отмахнулся от моих извращений.

«Бабе нужен хороший член, – сказал он. – Это только тем мужикам, у которых с ним беда, приходится извращаться…»

Знаю, грубо, но таков уж Юра. Таким он был всегда: грубоватым и прямолинейным.

Мы познакомились на первом курсе, он стал для меня первым. Я не знаю, каково это быть с другим мужчиной. Но мне всегда казалось, что секс, он и в Африке – секс. Будет ли процесс сильно отличаться, если сменить партнера?

Но я снова вспомнила аэропорт и туалетную кабинку. Разве та рыжая отдалась бы Марку, если бы секс с ним был похож на то, что вытворял в постели ее спутник, который следил за багажом?

Или почему у Марка имеется полный шкафчик всяких приблуд, если у него – а я уверена, что это так, – с членом полный порядок?

Не представляю, на что похоже чувствовать на себе другие руки, не говоря уже о большем. А вдруг другому мужчине, оказавшемуся со мной в постели, понравилось бы то, что никогда не нравилось Юре? Например, поза наездницы?

Юра говорил, что ничего не чувствует, когда я сверху. И как только наша половая жизнь ограничилась несколькими позами, так и я перестала кончать рядом с ним.

«Ты вся такая зажатая, Вера, – говорил Юра. – Может, хватит ждать, что я все сделаю за тебя?»

А мне просто было больно в позе, когда он сзади, – вот откуда взялась вся моя зажатость, но я почему-то не говорила ему об этом. Что там, потерпеть эти шесть с половиной минут, верно?.. Я ведь люблю его и хочу, чтобы ему было хорошо со мной.

Только вот Юра ради меня терпеть не собирался. Ему было проще отказаться от позы, раз он ничего не чувствует при этом.

Я все-таки разрыдалась. Черт возьми, словно по расписанию. Обещала, что начну рыдать, как приземлюсь? Пожалуйста – истерика. Получите, распишитесь.

Глотая слезы, я снова уставилась на содержимое порношкафчика.

И тут…

– Вера! – громыхнуло за дверью.

Я подпрыгнула на месте. Тут же потянулась к дверце, чтобы закрыть шкафчик, но промахнулась – и смахнула пробку на пол. Мое сердце остановилось, пока пробка, будто в замедленной съемке, летела на пол.

А после красное сердце разлетелось вдребезги.

Вот теперь я точно разрыдалась в голос. Хотя и до этого не сильно сдерживалась, а ведь стоило подумать о том, что своими завываниями могу разбудить Марка.

– Вера! – взревел он за дверью. – Что случилось?!

Дрожащими руками я попыталась собрать осколки, пока Марк, судя по звукам, выламывал дверь. Щеки горели. Слезы мешали видеть. Очень хотелось провалиться сквозь землю. Мало того, что копалась в его вещах, так еще и испортила их.

Дверь сдалась под напором и с грохотом отлетела к стене, на пороге возник Марк.

Чувствую его даже спиной, хотя все еще стою на коленях на полу. Футболка задралась; я сверкаю трусиками, которые, слава богу, не успела снять.

– Я слышал, ты плакала… Вера, что… Что ты делаешь? – Он запнулся.

Увидел, что весь пол в красных осколках. Вдруг это была его любимая пробка? Ну, или той женщины, в которую он ее… вставлял?

– Прости, – всхлипнула я. – Не знаю, как так вышло! Я не должна была трогать, я искала полотенца, чтобы принять душ… Ты впустил меня в дом, а я… Прости, Марк, я…

– Это всего лишь стекляшка, Вера.

Голос хриплый, низкий. Похоже, Марк вне себя от гнева.

Глава 16

Марк

Играла музыка, улыбались люди и звучали тосты. Я сразу узнал ее: сто раз виденная во снах и один раз пережитая наяву церемония. Снова и снова я шел через зал, принимая поздравления.

Ничего не мог с собой поделать. Стоило увидеть ее счастливое лицо, и я опять улыбался.

Громкие пожелания вечного счастья и крепкой семьи, как ни парадоксально, наоборот, разрушили мой брак. Я только увидел, мелькнувшую за дверью юбку. Помню, даже улыбнулся. Не могли, что ли, обойтись без глупой традиции похищать невесту?

Я вырвался из объятий очередного пьяного родственника и последовал за дверь прямиком за ней. Бесконечная череда коридоров. Я снял целиком лучший отель в городе для всех ее родственников из дальних городов, для всех едва знакомых одноклассниц и одногруппниц. Лишь бы она могла покрасоваться перед ними в эксклюзивном свадебном платье.

Оно так ей шло.

Я мечтал, как сниму его с нее, переступлю через сброшенные сатиновые юбки и наконец займусь любовью со своей законной женой. Целый месяц она только отшучивалась традицией: «Нельзя до свадьбы». Я держался.

Я шел на ее голос. Коварный план не удался. За поворотом хлопнула дверь какого-то номера, а значит, я почти нагонял «похитителей».

Может быть, мы даже сделаем это с ней прямо сейчас, пока на первом этаже в ресторане водят хоровод гости. Я сдержал слово: женился и не спал с ней до самой свадьбы, как она и хотела.

Представив, как задеру все ее юбки прямо сейчас, я пошел быстрее.

Увидел на ручке люкса табличку «Не беспокоить». Надеялись, что этого хватит, чтобы отвадить любопытных. Им настолько было невтерпеж, что они даже не стали закрываться на ключ.

Я толкнул дверь и увидел свою жену на коленях с чужим членом во рту.

Тогда я проснулся и услышал Веру.

Не до конца придя в себя, я свалился с дивана и взлетел вверх по лестнице. Передо мной, как во сне, снова оказалась запертая дверь, и это было выше моих сил.

Я выбил ее плечом. И замер на пороге, шаря взглядом в поисках мужика. Где ты, куда сбежал на этот раз? Моргнул, протер глаза кулаками и понял, что уже проснулся, а все еще живу кошмаром. Нет здесь другого, неоткуда ему взяться в моем доме и в ванной.

И женщина на коленях совсем другая.

Анализировать обстановку чертовски сложно: как ни крути, а это утреннее пробуждение, так что в штанах члену очень тесно. Но это не единственная причина, по которой у меня снова стоит.

Вера стоит на четвереньках, выставив кверху попку в обычных белых хлопковых трусиках. Короткая футболка задралась, обнажая ямочки-впадинки на пояснице.

Матерь Божья.

Вера за что-то извиняется и рыдает в голос, и я, наконец, вижу осколки, а в ее руках анальную пробку, купленную давным-давно. Красное сердечко в заднице отлично смотрелось на фотках. Невестам нравилась. Женихам не очень.

– Это всего лишь стекляшка, Вера, – пытаюсь я ее успокоить, но не выходит.

Рыдания усиливаются.

Я иду по осколкам разбитого сердца, что очень символично, если вдуматься. Поднимаю Веру на ноги, и она прячет лицо у меня на груди, продолжая извиняться.

Ножом по сердцу.

Ожившие в памяти кошмары услужливо подсказывают, что, когда я застукал собственную жену за изменой, она не раскаивалась так сильно, как сейчас эта полуголая женщина.

– Это ерунда, – говорю, пытаясь отодвинуться от нее.

Вера жмется ко мне еще сильнее.

– Ты злишься, я знаю, – всхлипывает она.

Ни черта ты не знаешь, Вера. Хочется ответить резко, но, если сорвусь, она примет это на свой счет. Глажу ее по голове, по растрепанным темным волосам. Стараюсь остановить руку где-то в районе лопаток, но ладонь предательски ползет ниже.

Вера продолжает говорить о полотенцах, душе и холодной воде, а я в сердцах обзываю себя последними словами.

– Прости, не предупредил. Тут солнечные батареи. Их надо было заранее включить, чтобы вода нагрелась. Слишком спать хотел, не подумал…

Она шмыгает носом, и я чувствую, как она дрожит.

– Ты замерзла.

– Очень, – кивает она. – Прости еще раз.

– Хватит извиняться. Это ерунда.

Вера заглядывает в глаза – явно ждет, что я добавлю что-нибудь еще. Например, что совсем не пользовался этой пробкой или что она тут случайно оказалась.

Я молчу. Не хочу быть в ее глазах лучше, чем есть на самом деле.

Убираю руки от нее.

– Марк?

Вера ловит меня за руку.

– Поцелуй меня.

Так резко оборачиваюсь, что чуть не падаю. Пробка падает на пол из ее рук. Она пробирается ко мне под одежду, и ее руки действительно ледяные. Прижимается ко мне на этот раз всем телом и замирает.

Она в моем доме. В одной футболке, через ткань которой выпирают соски, и дрожит как осиновый лист.

Поцеловать.

И тогда я смогу раздеть ее, провести языком по этим соскам и избавить от трусиков, почувствовать на губах вкус, который свел меня с ума еще в такси. А после оттрахать так, чтобы именно мое имя она произнесла в момент оргазма.

От картинок перед глазами член в штанах дергается. И это не укрывается от Веры, которая прижимается к нему животом.

Я видел слишком много измен, чтобы сейчас позволить себе сорваться с тормозов. Как и рыжая Марианна в аэропорту, те девушки точно знали, на что шли и почему. Их бесстыжие глаза раздевали и трахали. Когда они делали минет или позировали с пробкой в заднице, пока я снимал, в их взгляде не было ни капли раскаяния, сожаления и стыда.

Не было всего того, что было сейчас в глазах Веры. Она попросила всего лишь поцеловать ее, потому что не могла просить о большем. Надеялась, что я, сорвиголова, сразу возьму ее здесь у стены, нагнув над ванной.

Только зачем тебе это, девочка? Чтобы ненавидеть себя?

– Ты ведь хочешь… меня.

Она произносит это даже с каким-то удивлением. Сомневалась во мне или в себе?

– Хочу.

Даже не буду спорить с этим.

Веду большим пальцем по мокрой от слез щеке и касаюсь губ. Она закрывает глаза.

– Хочу, но не могу. Я сплю только со шлюхами.

Ее глаза тут же распахиваются. Вера отшатывается от меня, а я задаю следующий вопрос:

– Что ты хочешь доказать, переспав со мной?

Вера пятится к выходу из ванной.

– Ничего… – Она трясет головой. – Никому и ничего.

– Тогда зачем?

– А зачем тебе нужна была та рыжая в аэропорту?

– Не пытайся заговорить мне зубы. Я знаю, зачем она нужна была мне, как и она, что я могу ей дать. А ты, Вера? Зачем тебе спать со мной?

Вера молчит.

– Ты – шлюха?

Она разворачивается и бежит в спальню.

Хватаюсь за косяк. Больно. Смотрю на разводы крови на кафеле. Слышу рыдания, шорох одежды и быстрые шаги по лестнице, пока сам с каким-то извращенным удовольствием и старанием выковыриваю из пятки осколок.

Громко хлопает входная дверь.

Так и надо было поступить с самого начала, хотя сейчас ты мне и не веришь. Волки не приводят домой зайчишек, не обнимают их, не целуют и не занимаются с ними любовью.

Мой внутренний волк рвет и мечет. Он голоден и зол. Он жаждет крови и мести.

Прыгаю на одной ноге к оставленному на первом этаже телефону. Вытаскиваю из бумажника визитку.

Набираю номер.

Глава 17

Марк

Кальян был густым и терпким, а виски в бокале выдержанным. Над морем давно потух закат, и вместе с солнцем ушла жара, уступив место сырому ветру.

Море рядом. От воды тянет холодом, и, сидящая напротив, Марианна зябко кутается в выданный официантом плед.

Конечно, она здесь. Такие всегда приходят.

– Что ты сказала ему о том, куда пошла? – Я выпускаю в беззвездное небо струю дыма.

Марианна щурится как кошка. Такие разговоры щекочут ей нервы. О таких приключениях потом рассказывают подругам, чтобы они умирали от зависти.

– Ночь перед свадьбой жених должен провести отдельно от невесты. Это традиция.

Кашляю, подавившись глотком виски. Все больше убеждаюсь, что все они – шлюхи.

– Так твоя свадьба завтра?

– Ага. – Девушка многозначительно накручивает рыжий локон на палец.

– Выходит, у нас мало времени в запасе.

– Уж точно больше, чем в прошлый раз, – хмыкает она, намекая на быстрый трах в туалете.

Допиваю виски. Закуриваю. Дым ползет через ограждение террасы и, ниспадая, качается на темных волнах, бьющихся о сваи. Потом растворяется в воздухе. Однажды воспоминания о Вере тоже исчезнут. Нужно только время.

– К тебе или ко мне? – спрашиваю я, щурясь от дыма.

Нам не нужно заигрывать, флиртовать и намекать, мы оба прекрасно знаем, чего хотим от этой ночи. Но только Марианна верит, что все это пройдет без последствий.

– К тебе, – отвечает она.

Это значит, что в отеле ей появляться нельзя. Пусть она и заставила жениха снять отдельный номер, но это все равно опасно. Его комната может быть даже рядом или на том же этаже. Она боится. Ведь играть и проигрывать – это не одно и то же.

Подзываю официанта и расплачиваюсь.

– Идем.

– Может, на такси? – Она поднимается, но стоит, держась за стол. Ее шатает. Удивительно, что речь при этом довольно внятная.

– Здесь недалеко.

Делает пару шагов и виснет на моем плече.

– Ох, я не дойду.

– Когда это ты так набралась?

Со мной она выпила всего один мартини. Получается, я просто не заметил, что, оказывается, она пришла уже навеселе.

– Еще с утра… Комплимент от отеля в честь свадьбы, потом шампанское с устрицами на завтрак и всякое такое. Дай я немного посижу. Может, полегчает.

Отпускаю ее на диван возле другого столика в центре крытого зала. Здесь уже горят газовые жаровни, чтобы посетителям было теплее. Смотрю вдаль на ползущую вверх улицу. Она не дойдет до моего дома сама, но не тащить же ее на себе?

Снова смотрю в ее осоловевшие глаза.

– Ты сегодня вообще ела?

– Не помню.

Я подзываю официанта и заказываю куриный суп с яйцом и лимоном. Смотрю, как она беспомощно подпирает руками щеки, чтобы удержать голову на месте, будто это может остановить головокружение.

Время. Однажды я перестану видеть вместо рыжих волос темные, синий топ, а не простую белую футболку. Где Вера? Что с ней стало после бегства? Второй день на острове, и с самого утра я останавливаю себя от звонков в полицию и морги. Просто на всякий случай.

Весьма вероятно, что теперь напившиеся и отчаявшиеся всегда будут напоминать о Вере.

Прошу официанта повторить виски. А Марианне заказываю крепкий кофе.

Учуяв запах чеснока в соусе, который принесли вместе с супом и питой, Марианна хмурится.

– Ненавижу эту чесночную бурду, а мой… – Она тут же затыкается.

Хватило мозгов не обсуждать со мной будущего мужа. А раз так, значит, не настолько пьяна, как казалось поначалу. Значит, после супа и кофе ей точно станет еще лучше. Мой телефон заряжен, а в принтер заправлена новая пачка бумаги. Вечер станет незабываемым. Для нас обоих.

Я откидываюсь на спинку и лениво окидываю взглядом зал ресторана.

При виде пары за дальним столиком виски встает поперек горла, а внутренности скручиваются узлом.

Да вашу ж мать! Вера-то здесь что потеряла?!

Она на меня даже не смотрит, а я просто не в силах отвести взгляд в сторону. Только вчера я сделал все, чтобы выгнать ее из дому, а теперь смотрю и не узнаю. Кажется, она загорела? Ходила на пляж? Отдыхала?

А чего ты хотел, Марк? Чтобы она похоронила себя заживо, потому что встретила такого мерзавца, как ты?

– Будешь допивать?

Я смотрю в упор на женщину за моим столиком, словно не понимаю, кто она и как здесь оказалась.

– Что такое? – удивляется Марианна. – Ты аж в лице изменился. Случилось что?

Киваю. И снова смотрю на Веру. Я не смотрел на нее уже целую вечность.

– Знакомая? – снова прерывает она тишину. – Или бывшая?

Смотрю на Марианну, как на сумасшедшую.

– Судя по растерянному виду, – хмыкает она, – ты не очень хочешь, чтобы она тебя заметила.

С одной стороны, я хочу, чтобы она увидела меня вместе с Марианной. Это расставит все по своим местам. А с другой, чувствую невероятную потребность скорее сбросить Марианну в море прямо с террасы.

Вера все так же задумчиво смотрит на море, а у парня рот не закрывается. Как долго это уже продолжается? И кто этот мудак рядом с ней? Неужели дорогой Юра отбросил гордость и все-таки приехал за ней?

Мужчина сидит спиной к нашему столику, а Вера даже не смотрит на него. Вдали переливается разноцветными огнями пароход, и им Вера любуется с большим энтузиазмом.

Это свидание? Со мной не вышло, и она нашла другого? Я бы понял, если бы это был Юра, а если это не он? Если Вера такая же, как все, просто хорошо прикидывается?

– Подожди минуточку, – говорю Марианне.

Больше не могу. Я должен знать.

Глава 18

Вера

«Ты – шлюха?»

Вопрос как отрезвляющая пощечина. Я выбежала из его дома, подхватив вещи, и помчалась вниз по улице не разбирая дороги.

А ниже оказалось море. Бескрайнее и синее. Мимо него невозможно было пройти.

На пляже я просидела какое-то время, пытаясь согреться под солнцем и унять слезы.

Вдали, у волнорезов, фейерверком брызг разбивались волны. Так и все мои запретные желания разбились о твердый, бескомпромиссный вопрос Марка.

Когда солнце поднялось еще выше и стало жарко, я забрела в кафе на берегу. Среди посетителей нашелся парень, который услышал мою русскую речь и вызвался помочь. Он объяснил бармену, чего я хочу, и тот поставил телефон на зарядку.

Парень угостил меня кофе. Его звали Павел. Он жил и работал на Кипре в туристической отрасли. Я спросила совета, как подыскать жилье подешевле на неделю, на что Павел сказал: «Живи у меня!»

Я разразилась истерическим хохотом.

– Хватит с меня таких предложений, – сказала я. – А если серьезно?

Павел не шутил. Ему нужно было вернуться на родину, чтобы продлить визу, и во время его отсутствия квартира пустовала. Сказав, что подумаю, я сохранила номер в зарядившемся телефоне. После, воспользовавшись вайфаем в кафешке, позвонила Зое. Соврала, что возникли какие-то накладки, чтобы подруга не подумала, будто я рискнула приехать черти куда вообще без жилья. Попросила помощи.

Зоя написала после обеда, выслала список квартир в шаговой доступности и средней ценовой категории. И сказала, что Юра не звонил.

Еще вчера я надеялась, что просто пропустила все из-за разряженного аккумулятора. Но сегодня я уже была не готова к разговору с ним.

Он даже не в курсе, где я, ведь не спрашивал, куда я собираюсь, швыряя вещи в чемодан среди ночи. Только угрожал и шантажировал. Я была в роуминге, так что Юра мог связаться со мной только через соцсети, но не пожелал сделать и этого.

Подхватив сумку и отблагодарив бармена и хозяина кафешки в одном лице, я отправилась проверять квартиры из списка. Паша к этому времени уже ушел ни с чем.

Одна квартира оказалась всего лишь комнатой, которую сдавали хозяева, живущие в соседней. Каждый раз, чтобы попасть в узкую, как платяной шкаф, комнату, нужно было проходить мимо их кровати.

Второй адрес из списка я так и не нашла. Спрашивала прохожих, но греки не понимали моего произношения.

А по третьему адресу из списка двери мне открыл Павел.

– Надумала все-таки? – обрадовался он.

Значит, квартира действительно сдавалась. В коридоре нашлись и собранные чемоданы. Сдавал Павел просторную двухкомнатную квартиру с маленькой кухней. На полу тоже никаких ковров – только бежевая плитка. Мебели мало: диван, кресло и кровать с тумбочками в спальне. Цену Павел назвал даже ниже той, что значилась в списке Зои. Сделал мне скидку еще и потому, что пора было уезжать, а он никого так и не нашел. Впервые мне действительно повезло.

Мы ударили по рукам.

Оказалось, что Паша уезжает только через два дня.

Получалось, я все-таки поживу какое-то время вместе с ним. Впрочем, дома сидеть я не собиралась. Закинув вещи в выделенную мне тумбу, я нашла в чемодане купальные принадлежности, переоделась и отправилась на городской пляж. Не стала платить за шезлонг, тем более что, пока я искала крышу над головой, солнце почти скатилось к горизонту. Так и постелила полотенце на песок.

Наплававшись вдоволь, я вернулась домой голодная и уставшая. Паша собирался заказывать еду из таверны на первом этаже, я присоединилась. Он притащил кучу закусок в маленьких контейнерах, поджаренные на гриле лепешки и горячие шашлыки на деревянных шпажках.

– Бараний сувлас для гостя!

Все было очень вкусно. И хотя на часах было только девять вечера, сославшись на то, что очень плохо спала прошлую ночь, я расстелила кресло-кровать в гостиной. Паша вместе с остатками еды скрылся в спальне. Под звуки какого-то ситкома я заснула.

* * *

На следующий день я встала рано. Переоделась и отправилась на море, решив по дороге найти, где перекусить. Я шла мимо закрытых таверн и спящих на парапетах кошек, дышала каким-то другим, особым воздухом. Ветра не было, и соленый привкус моря был столь густо разлит в воздухе, что казалось, его можно есть ложкой.

Вернулась к кафешке на берегу, где вчера заряжала телефон. Бармен-владелец узнал меня, предложил кофе и тосты. Оказалось, он все-таки понимал русский, но почти не говорил из-за сильного акцента. Был он поляком с украинскими корнями. Тадеуш попытался рассказать, как открыл кафе на Кипре, но я почти ничего не поняла.

На пляже на этот раз вручила положенные пять евро за шезлонг мальчику, который лениво волочил их по пляжу, оставила на лежаке вещи и отправилась плавать. В этот раз добралась почти до волнорезов. Там вылезла, выпрямилась в полный рост и обернулась на город, который прятался в утренней дымке.

В то утро, стоя на влажном камне посреди моря, я впервые поняла, что справлюсь. Смогу. Переживу и унижение, которое испытала у Марка, и искушение, которое пережила там же.

Я никогда не была предоставлена сама себе настолько, как сейчас. И в этом вынужденном одиночестве впервые увидела плюсы. Я могла плавать, сколько хочу. Не нужно прятаться в тени, «потому что я же могу обгореть, Вера, а всем этим кремам я не доверяю».

Шесть лет с одним мужчиной не бог весть какой срок, но по ощущениям прошла целая вечность. А настоящая жизнь, такая, чтобы развлекаться на полную катушку, оставалась где-то впереди.

Я позволила себе поваляться на пляже, сколько хотела, не читая книги или новостную ленту. Редко доводилось проводить столько времени наедине с собой. И в этот раз я наслаждалась каждой минутой.

Позже Тадеуш нашел меня на пляже. Принес еду из кафе – запеченный баклажан с фаршем и холодный кофе фраппе. Это было неожиданно вкусно и приятно.

В свое время я не успела насладиться мужским вниманием. Выбрала Юру и осталась с ним. Он не самый худший вариант: не пьет, не курит, не бьет и не изменяет. А бросать его без явной причины вроде и неудобно. Подумаешь, в постели перестала кончать, вовсе не проблема. О таком и не пожалуешься никому… Вот и донашивала эти отношения, как старую удобную кофту.

Тадеуш был рослым, светлокожим и смешно щурился на солнце. Я все еще не понимала и десятой доли того, что он говорил, и, кажется, он догадывался об этом, но иногда казалось, что ему и моей улыбки достаточно.

С горем пополам я поняла, что он зовет меня вечером в ресторан на пристани. Планов на вечер у меня не было, Павел уезжал только на следующий день, а коротать еще один вечер вместе не хотелось, поэтому я согласилась.

Паша снова удивил: договорился позвонить в определенное время, если не отвечу, то он пройдет мимо кафешки, чтобы убедиться, что все в порядке. А если нет, я смогу сказать, что увидела знакомого и сбежать домой. Видимо, без меня его вечера разнообразием не отличались, а бесконечные сериалы в одиночестве надоели.

Вечером Тадеуш говорил без умолку, и его совершенно не беспокоило отсутствие моих ответов. Я кивала, улыбалась и четко понимала, что у меня вообще ничего не екает при взгляде на него. Ждала звонок, но Паша все не звонил, будто тоже решил дать поляку шанс. Часто доставать телефон я не решалась, а вежливость и воспитание мешали распрощаться и уйти, все-таки парень старался и обедом накормил меня совершенно бесплатно.

Монотонный голос, из которого я понимала от силы пару слов, убаюкивал. Я смотрела на море и думала о Марке, что мы слишком разные и что я, конечно же, не одна из его шлюх и никогда ею не стану.

Вывел меня из забытья голос Тадеуша, который внезапно громко и требовательно выговаривал что-то застывшему около нашего столика мужчине. Различила я только твердое «нет!» и, кажется, «не надо».

Я перевела взгляд на бутылку вина и бокалы, которые мы не заказывали, после подняла глаза на официанта.

Сердце рухнуло в пропасть.

Глава 19

Вера

Марк смотрел на меня, подняв одну бровь, с плохо скрываемым любопытством в светло-серых глазах. На нем был теплый худи с капюшоном и свободные джинсы, в волосах бардак, а трехдневная щетина скрыла соблазнительную ямочку на подбородке.

– Привет, Вера, – улыбнулся он, как ни в чем не бывало, и скользнул за наш столик.

Он отрезал меня от остального мира. Я отпрянула к ограждению, на узком диване стало невероятно тесно.

Тадеуш впервые за все это время четко произнес:

– Знаешь его, Вера?

Марк не удостоил моего собеседника даже коротким взглядом.

Все его внимание было предназначено мне, и его взгляд был более чем откровенный. Двусмысленный, наглый, нарушающий личное пространство. Ни один мужчина не позволял себе так пялиться на мои губы.

Его глаза обещают наслаждение, в них горит желание увидеть больше, избавившись от лишней одежды. Наваждение и безумие в одном флаконе с резкими нотками сандала на его коже.

– Познакомишь?

Низкий голос с хрипотцой поднимает со дна отчаяние, осевшее противным илом за эти два дня. Сразу вспоминаю ванную, осколки красного сердца и унизительный отказ.

Я не позволю Марку играть со мной.

На самом деле я благодарна, что он оттолкнул меня и что четко обозначил собственные интересы. Я в его возмутительные стандарты не вписываюсь, но рядом с ним все равно почему-то теряю голову.

Я перевожу взгляд на встревоженного поляка. Решаю специально подразнить зверя. Не только касаюсь руки Тадеуша, а медленно поглаживаю ее. Пусть видит и придумывает себе что угодно.

– Тадеуш, это Марк, и он уже уходит, – произношу я, не глядя на него.

И это ошибка.

В следующий момент бутылка вина летит в стену, взрываясь фейерверком красных брызг и темно-зеленого стекла.

* * *

Люди кричат на незнакомом языке. Все вскакивают с ног и, если до этого атмосфера в кафе текла расслаблено, то теперь градус взвился до потолка. Администратор дает указания официантам, те ловят в дверях посетителей, которые подорвались с мест и собрались сбежать, не оплатив счета. Все кругом размахивают руками, и в этом хаосе есть только один спокойный человек, который стоит, опустив руки в карманы широких джинсов с низкой талией.

Виновник спокоен. Он смотрит на меня и кривовато улыбается.

– Какой же ты мерзавец, – выдыхаю я.

Он пожимает плечами, сует, не глядя, банковскую карту подбежавшему администратору и бросает что-то на греческом.

– Что ты сказал ему? – спрашиваю я, хотя и догадываюсь по шокированному виду парня.

– Что все расходы беру на себя. – Он снова пожимает плечами. – Я богатый мерзавец, Вера. Могу поджечь это кафе, если захочу, а хозяин только спросит, достаточно ли хорошо оно горит.

Мужчина идет на меня, а в глазах пляшут искры того самого пламени. Меня обдает жаром. Выданный плед и то грел меньше, чем руки Марка, которые ложатся мне на талию.

– В’ера, – зовет Тадеуш с сильным акцентом.

Наверное, нервы сдают у человека.

Его голос и то, с каким акцентом он произносит мое имя, не вызывают во мне и десятой доли того, что я чувствую рядом с этим мерзавцем.

– Марк! – раздается женский голос.

Вижу ту самую рыжую девку из аэропорта. Марк прикрывает на мгновение глаза. Его хватка на моей талии становится сильней.

– Успел забыть, с кем пришел сюда? – холодно спрашиваю я.

– Мы случайно встретились.

Смеюсь. Наверное, в том, что мне так весело виноват именно стресс, ведь ничего забавного не произошло. Просто я снова с головой нырнула в липкую и противную грязь, которую потом с себя не смыть так просто. В ушах зашумело от стонов, которые отскакивали от кафельной плитки туалета. Я наяву услышала, как она скребется ногтями по пластмассовой перегородке, пока он трахает ее сзади. И последним аккордом – шум сливающегося бачка.

– Надеюсь, ты использовал презерватив, когда спал с этой шлюхой.

Не верю, что произношу это. Но я умею усваивать уроки. Может быть, не сразу. Все-таки с Юрой мне понадобилось целых шесть лет.

Рыжая переходит на ультразвук: безусловно, она все слышала, но я и не собиралась быть тихой.

– В’ера?

Качаю головой.

– Мне жаль, Тадеуш. Но я лучше пойду.

Перешагиваю через красную лужу, в которой девушка в униформе вылавливает осколки. Ничего необычного. Просто снова разбилась вдребезги еще одна надежда.

Зазвонил телефон. Роуминг мне не по карману, я просто купила местную симку и дала номер Паше. Отвечаю на его звонок и говорю, что у меня все хорошо.

– Правда? – неуверенно спрашивает он.

– Да.

В подтверждение тому, что у меня все хорошо, я почему-то добавляю:

– Не жди меня сегодня.

Отрубаю телефон быстрее, чем он снова начнет задавать неуместные вопросы. Вытираю кулаком слезы и шагаю по набережной, мимо раскидистых пальм и цветущих кустов.

Читать далее