Читать онлайн Картина маслом бесплатно

Предисловие

– Господа, прошу высказываться…

Тишина. Задумчивые взгляды серьезных людей, которые собрались для обсуждения важного дела в одном нешумном месте.

– В принципе, предложение перспективное. Тем более масштабы…

Масштабы – да, масштабы серьезные!..

– Но страна сложная. Особенно учитывая сложившуюся там политическую конъюнктуру.

– Согласен – страна не без проблем. Но есть возможность опереться на местных исполнителей, которые высказали принципиальную готовность к работе.

– А если они не справятся?

– То мы останемся в стороне.

– Мы в любом случае должны остаться в стороне! Слишком всё это будет… скандально. Пресса такой шум подымет… Нам светиться во всем этом резона нет. Такие дела нужно делать чужими руками.

– Руки есть. Вопрос принятия решения.

Задумались. Считают. Прикидывают, потому что такие решения с кондачка не принимают. Тут надо всё хорошенько взвесить, задуматься о последствиях и отходах, потому что точно – весь мир ахнет и станет искать виновников! И если найдет, то никто не посмотрит на должности и звания. Полетят головушки с плахи…

– Ну не знаю… Хотя…

– В принципе я – за. Игра стоит свеч. Вместо массы мелких интрижек – одна крупная операция. Это соблазнительно.

– А если местные силовики…

– Они ничего не смогут сделать, потому что опоздают. А после – общественное мнение, международная реакция. Они будут связаны по рукам и ногам.

– Пожалуй, я соглашусь.

– А если утечка информации?

– Исключено. Исполнители до самого последнего момента не будут знать о месте и времени операции. Так что, даже если представить невозможное, что среди них окажутся агенты, они ничего не смогут передать.

– Соблазнительно. Сколько в эту операцию придется вложить средств и усилий?

– Не так уж много. Страна бедная, исполнители и информаторы стоят дешево. Зато дивиденды обещают быть очень серьезными. Подобного масштаба операций почти не было.

– Возможные последствия? Например, следственные действия, которые откроет Власть. А ну как они зацепят и потянут?

– После проведения столь масштабного мероприятия Властям будет не до нас. Это точно! Им бы после этого в креслах усидеть! Там такая паника начнется, такие головы полетят! Очень серьезная раскачка. Кроме того никто не будет знать истинного заказчика. Мы будем работать через цепочку промежуточных фигур. В худшем варианте – выбьем одну из них. В этом случае все риски уйдут. Вместе с посредником.

Тоже верно. Нынче весь мир, блюдя чистоту мундира, перепоручает грязную работу наёмникам. Никто не хочет сюртучки марать.

– Еще раз напоминаю о перспективах, которые сулит предполагаемый успех.

– Я говорю – да.

– И я…

– Тогда будем считать, что решение принято. Мы запускаем операцию.

Все встали. Вполне себе респектабельные джентльмены, с хорошей родословной. По виду не скажешь, что только что они…

* * *

Тяжелый Регион достался Резиденту. Врагу не пожелаешь.

Там и раньше-то было не просто, а теперь сам черт ногу сломит. Поди разберись в хитросплетении межродовых отношений, застарелых, чуть не с двухвековой «выдержкой» конфликтов, с теневым бизнесом, который совершенно не прячется, а весь на виду, с официальной властью, которая зачастую под неофициальной ходит, с неофициальной к которой всяк проситель идет, чтобы проблемы свои решить, со связями, тянущимися на «Большую землю», к Большим людям, с интересом западных эмиссаров, с местными обычаями, характерами, проблемами…

Уф… То ли дело где-нибудь в Сибири или Центральном Поволжье, хоть даже в Москве, где все понятны, все как на ладони, свои в доску, без сложносочиненных заморочек. Милое дело!

Но туда послали других Резидентов – не его.

Его – сюда.

Иди, разберись, легализуйся, внедрись, обрасти связями, заройся по самые ушки в местную специфику, нарой, нагреби себе гору проблем, которую сам же и разгреби. Потому что Центральная Власть со всем этим совладать не может. Или – не хочет. А ты – исхитрись.

Такая – работа… Которую кто-то вел до него. Потому что в каждом Регионе кто-то есть, кто приглядывает за местной властью, бизнесом, криминалитетом и силовиками и что нужно – подправляет, где нужно – подчищает, кого нужно – вразумляет. Сам. Потому что ручки их не связаны ничем – ни Законом, ни вышестоящим Начальством.

Что хорошо…

Но и плохо…

Хорошо, что можно действовать без оглядки наверх, полагаясь только на себя, не заморачиваясь разрешениями и согласованиями.

Плохо, что – только на себя. Самому решая все свои проблемы и неся за все персональную ответственность.

И нет у тебя ближнего начальства, нет соседей по кабинету, коллег, приятелей по курилке и штатных помощников, нет рабочего стола, кабинета, матснабжения и даже субсидирования. Един ты во всех лицах – и начальник, и курьер, и бухгалтер.

Такие условия. Еще тогда, еще Вождем Всех Народов придуманные.

И не представляешь ты, сколько в твоем ведомстве людей трудится – может, сто тысяч, а может, ты один-единственный, потому что знать имеешь право только одного человека из Организации – Куратора. А больше – никого.

И не можешь никому на свою Контору пожаловаться или о ней рассказать, так как нет ее. Ни в списках госорганов, ни в природе, ни в памяти людской.

Нет. И никогда не было.

От того, наверное, и уцелели они на волнах всех перестроек и перетрясок, когда даже самые секретные архивы из рук в руки врагам нашим передавались с улыбками и заверениями в вечной дружбе. И те улыбались в ответ, радостно кивая и заверяя – только друзьями не стали. Потому что друзей в политике не бывает, есть только враги и временные попутчики.

Из чего и будем исходить.

В целом. И здесь на месте. Ну так что нам оставил Предшественник, кроме нерешенных проблем? Тайничок, который надо отсмотреть и уничтожить, потому что одним и тем же тайником два раза пользоваться нельзя.

Интересно, что у нас там в нем? И где он?

Дорога. Лесопосадка. Сто седьмой километр. Поворот на грунтовку. Еще два километра. И пехом метров семьсот.

Стоп.

Хорошее место выбрал Предшественник – на пять километров во все стороны обзор. Но всё равно – вздохнуть, потянуться и, на ходу расстегиваясь, рысью-рысью к кустикам. Потому как приспичило.

И похоже тем, кто раньше здесь проезжал, тоже. По-крупному. Потому что за кустиками – ямка, а ямка чуть не доверху… Ну тем самым, что выкачали из деревянных сортиров и здесь слили, чтобы далеко не возить. И еще каких-то дохлых кошек с собаками накидали. Для полноты картинки. И для запаха.

И придется туда влезть, потому что никому другому в голову не придет. На что и расчет.

Осмотреться…

Всё тихо.

Теперь натянуть бахилы по самое не могу. И перчатки по плечо.

Топ-топ… Чавк-чавк…

Самый центр. Встать. Наклониться. Сунуть во всё это дерьмо руки, пошарить.

Ага, есть. Какой-то сверток, который лучше не тянуть, иначе все содержимое этой ямки подкинет метров на десять и уронит на тебя силой тяжести. Впрочем, тебе уже будет всё равно. И останешься ты тут, в этой готовой, дурно пахнущей могилке, и присыплет тебя, увы, не землей.

Если, конечно, не знать, что делать.

А делать надо следующее: нашарить на свертке сбоку проводок и оборвать его. И в течение следующих пятидесяти секунд нашарить с другой стороны еще два проводка и соединить их.

Вот теперь – всё. Самоликвидатор отключен.

Тащим, поднимаем, кидаем в сумку пакет. Сбрасываем и топим бахилы, перчатки и идем себе, застегивая на ходу штанишки, потому как полегчало.

И это – точно, полегчало, потому что всё – снят контейнер! И голова цела!

Еще раз осматриваемся. Отъезжаем подальше. Вскрываем пакет. Не абы как. Потому как там еще один пиропатрончик, который может чужие шаловливые ручки оторвать. Поэтому берем его за два дальних угла, нащупываем какие-то уплотнения, сближаем и соединяем в цепь.

Всё, теперь можно потрошить пакетик в полное свое удовольствие.

И что там? Пачка евро тысяч на сто. Немного, но хоть что-то… Бланки паспортов и удостоверений с печатями. Пригодится… Флешка. Хочется надеяться – с полезной информацией. На вид обычная, но не простая, потому что если ее неправильно открыть, то она… точно, сгорит синим пламенем со всей информацией. А открывать надо с подходцем и выкрутасами.

Что еще?

«Жучки»-микрофончики. Какая-то химия для допросов с пристрастием или окончательных решений – потом разберемся.

В былые времена оставляли оружие. Но теперь его, особенно здесь, можно на любом базаре прикупить по сходной цене.

Всё?

А больше и не надо. Все остальное нынче можно самому легко добыть.

Перепаковываемся и закладываем заначку в другое место, тоже не самое эстетичное. Заранее найденное и подготовленное. С собой берем немного денег, бланк паспорта и флешку… Что там в ней – какие-то семейные фотографии. Очень милые. А под ними, вторым слоем? Ссылки на интернет-адреса…

Посмотрим-посмотрим.

Что там?

Какие-то тексты. Томов на десять. Инструкции по применению… которые никто никогда читать не станет. Потому что не знает, как читать. Но если эти тома скачать и прогнать через программу дешифровки…

Так-так, интересно.

Имена, фамилии, биографии… Персоналии людей Региона. Кто что из себя представляет, в чем замешан, чем замаран, с кем связан, с кем враждует… Это хорошо, это может пригодиться, потому что в открытых источниках и даже из сплетен этого не узнать. По крайней мере, в таком объеме.

Опять ссылки.

Новый адрес, скачка. Расшифровка. Это уже серьезнее – выходы на завербованных сексотов. Неужели они остались? По логике, уходя, он должен был передать их Куратору или вычистить всех под ноль. Ну хотя бы тех, с которыми общался лично. Или он ушел неожиданно? Надо будет проверить. Всё?

Нет, еще аварийные каналы связи, которые устарели, счета с немалыми суммами, которые… получить не придется, потому что это может быть опасно, координаты еще одного схрона с деньгами и прочие мелочи.

Ну, спасибо тебе, Предшественник, кем бы ты ни был и под какой бы личиной ни скрывался. Что-то ты сделал – успел. Не с нуля начинать придется.

Будем считать – передача дел состоялась.

* * *

– Здравствуйте.

– Мне рекомендовали к вам обратиться.

– Кто?

– Не важно. Наши общие друзья. Меня уверили, что вы очень талантливый и легкий на подъем журналист. Я бы хотел предложить вам работу. Интересную и высокооплачиваемую.

– Ну, хорошо. Давайте встретимся и переговорим лично.

– Я не могу лично. Я далеко, а дело спешное. Мне удобнее по Интернету.

Кому удобнее?.. Вот этому господину, лица которого не разобрать, потому что сидит он против света? И камера у него поганая с плохим разрешением. И он хочет предложить какую-то работу? Можно себе представить…

– Мы предлагаем вам возглавить корпункт в России в Регионе Кавказа. Это ведь ваша тема?

– Да, я интересуюсь Россией и ее южными областями. Но я не уверен, что соглашусь…

– Тридцать тысяч в месяц. Плюс средства на обустройство и представительские расходы, которые вы будете определять сами.

– Я вас даже не знаю! Может, всё это фантазии, а вы…

Потому что мало ли на свете идиотов, один из которых…

– Это не фантазии. Можете убедиться сами. На ваш счет переведены деньги. Десять тысяч. Можете проверить, прямо сейчас. Я подожду.

Что?.. А если проверить? Действительно, переведены.

– А если я откажусь?

– Можете оставить их себе. Кроме того, вам послана информация по вашей предстоящей работе. Сразу хочу оговориться, что мы не будем связывать вас никакими обязательствами, вы сможете писать о чем и как захотите. Полная свобода творчества и самовыражения. По итогам вы сможете выпустить книгу. За наш счет.

А вот это замануха будет посильнее оклада, потому что какой журналист не мечтает о творческой свободе и книге?

– А как я, простите?

– Вам ничего не придется делать. За вас всё сделают ваши помощники.

– Хорошо, я подумаю…

– Только не затягивайте. Лично я хотел бы видеть на этом месте только вас. Но, к сожалению, мои коллеги ведут переговоры с еще несколькими претендентами, которые ни в какое сравнение!.. Но у нас сроки!

– Хорошо. Я дам ответ завтра. Но всё же скажите, почему именно я?

– Потому что вы самый талантливый и известный. Вы – самый-самый!

* * *

В Регионе открылся корпункт нового, пока еще малоизвестного в мире журнала. Но очень многообещающего.

Потому что указанные тиражи… Редакторский совет… И оформление.

И еще потому, что на обложке первого номера была фотография одной очень известной в Европе и мире политической Персоны, которая дала пространное интервью.

Не бесплатно.

Были на разворотах кино- и поп-звезды, которые презентовали свои новые фильмы и альбомы, желая новому изданию всяческих успехов.

За деньги.

И были добрые слова известных людей, которые выражали надежды и уверенность…

За скромные гонорары.

В общем, журнал сделал хороший старт.

Зачем?

Затем, что любое дело начинается с открытия конторы – хоть даже рогов и копыт. Но если рогов и копыт, то их начнут таскать туда-сюда мешками. Да и мелковато это будет. Тут надо что-то помасштабней придумать, чтобы народ зауважал и потянулся.

Например, филиал какой-нибудь западной фирмы «Петролиум унд инвест капитал групп, тудей, корпорейшен»… Ну или «сюдей».

Главное, чтобы громко звучало и визитки золотые.

Правда, по тематике узковато будет. А сети должны широко забирать. Как донный невод, чтобы всё подряд сгребать.

Поэтому лучше – корпункт, так как журналисты они в каждую щель лезут. Камерами и микрофончиками. Вопросики задают провокационные. И это никого не удивляет и не настораживает.

Опять же престиж, так как всяк хочет на обложку или в редакторскую колонку попасть. Или на фото рядом с Мадонной.

А что касается денег… То не так уж много их было выброшено, потому что журналист имел связи, которые использовал. И ему не отказывали.

А суммы гонораров, которые в кулуарах озвучивали политики и поп-звезды, были завышены раз в десять, что работало на их имидж и рекламу. Ведь не важно, сколько ты получил реально, важно, чтобы считалось, что много! Что больше других!

Да и тиражи раз в двадцать…

А вот корпункт, тут всё без обмана и с размахом!

– Послушайте, зачем такие торжества? Зачем терять такую кучу денег?

– Вы не понимаете, без этого нельзя. Это такой старинный, местный обычай…

Ну не объяснять же ему, что без пыли в глаза тут не обойтись. Что деньгами сорить надо! Без этого в России, тем более здесь – никак! Иначе кто тебя всерьез…

Гуляйте, гости дорогие. Ешьте-пейте, слушайте привезенных поп-див, пяльтесь на ВИП и помельче персон, потому, что мы не какие-то там лохи, а уважаемые люди.

К которым потянутся. Должны потянуться!

* * *

– Вы бы хотели поработать в нашем журнале?

– Охранником?

– Нет. Собственным корреспондентом.

– Кто? Я? Но я не умею писать! Совсем. Только протоколы. Я бывший следователь по особо важным…

– Вот и прекрасно. Мы проводим журналистские расследования, а это по вашей части. Написать по готовому сможет всякий. А вот собрать информацию, просеять, проанализировать ее, чтобы создать сенсацию, – это не всем дано. Вам – дано. Мы смотрели ваши дела. Вас ведь называли «наш русский Шерлок Холмс»?

– Ну, когда это было!

– Не так уж давно. А старый конь, он борозды не портит. И глубже, чем нынешние, пашет…

– Ну, хорошо, я попробую.

Еще одна вакансия заполнена. И еще. И еще…

– Мы могли бы предложить вам работу консультанта. Вы очень хорошо знаете местную специфику, потому что родились здесь.

– Конечно, знаю! Я, дорогой, здесь всех знаю, каждую собаку, каждого ишака по имени! Сколько платить будешь?

– Тысячу.

– Э-э?!

– Долларов.

– А-а! Конечно, дорогой. Хоть завтра!

* * *

Штат укомплектован.

Лицо корпункта – лицо известного и уважаемого в Европе журналиста. Тут без подставы, тут не подкопаться. Сам журнал – вот он, отпечатан и разослан по адресам. Контакты… Обезличены. Никто его в лицо не видел. Связь идет через одного из помощников, который оформлен журналистом. С ним общение только через соцсети, а если вживую, то в темноте – с шапочкой по самый подбородок с прорезями для глаз, потому что иначе враги доберутся. Что тот понял. И принял. И даже был заинтригован.

Здесь всё в порядке.

Теперь по самой работе.

Намечены интервью и знакомства с видными людьми Региона.

И «журналистские расследования», которые поведут бывшие «важняки» по интересующим читателя проблемам. Точнее, по проблемам, интересующим единственного читателя.

От населения будет приниматься корреспонденция по проблемам на местах. В том числе жалобы и кляузы. И даже анонимки. И кое-кто за это, возможно, получит деньги, чтобы активнее писали.

В общем, корпункт «заряжен» и начинает работать… Теперь можно разобраться с наследством Предшественника.

Но… не ему…

* * *

Желтые стены. Желтые лица. Потухшие глаза. Тоска и беспросветность. Смертная тоска.

– Кто вы?

– Не суть важно. Важно, что я хочу предложить вам работу.

– Что?! Какая работа? Вы с ума спятили? Вы знаете, что это за больница? Нет? Тогда спуститесь и прочитайте вывеску. И узнайте мой диагноз! Мне жить осталось от силы полгода. Я на таблетках сижу!

– Я знаю. Я ознакомился с вашей амбулаторной картой. Вы всё правильно излагаете. Именно поэтому обращаюсь к вам. Вы ведь офицер? Агент на подсадке.

– Откуда… вы знаете?

– Знаю. Вас определяли в камеры к заключенным, чтобы вы добывали нужную следствию информацию или склоняли упорствующих зэков к даче показаний. Это серьезная работа, требующая выдержки и хладнокровия. И умения молчать.

– Ну?

– Именно поэтому вы нужны мне.

– Сесть в камеру?

– Нет. Работа на воле в хороших условиях. С приличным окладом и премиальными.

– На хрена они мне? Эти премиальные? И вы в придачу? Я покойник. Зачем мне работа? Зачем деньги?

– Во-первых, чтобы продлить вашу жизнь, даже если на пару месяцев. Это дорогого стоит – два месяца жизни. И дорого. Но у вас будут деньги, и вы сможете купить нужные лекарства. Далее, у вас есть дочь, которой вы, если справитесь с работой, сможете приобрести квартиру. Согласитесь, это красивый жест для уходящего. Вас будут помнить и поминать добрым словом. И в-третьих, и самое главное – вы профессионал, вы всю жизнь на «земле» и умирать вот так, на драных простынях, на казенной койке… Как-то недостойно. А я предлагаю умереть вам в деле, на дистанции, когда некогда думать о печальном исходе и считать уходящие часы. Весело умереть. Достойно. И с пользой для дела.

Интерес в глазах, до того потухших.

– Что я должен буду делать? Если соглашусь.

– То, что умеете, – встречаться с людьми, разговаривать с ними, добывать информацию и передавать ее мне.

– Кому вам? Вы лицо прячете.

– Да – прячу, потому что это диктуется интересами следствия.

– А если вы преступник? Или просто мутная личность. А я точно – офицер. И всю жизнь с преступным элементом боролся…

– Ну, хорошо. Вот мое удостоверение работника ФСБ. Посмотрите. Это не липа…

Хотя липа, состряпанная накануне. Слава богу, что опыт имеется. Учили. Натаскивали «выправлять» документы под оккупацию, когда готовили на действительной в подпольщики для работы по ту сторону фронта. На случай следующей большой войны. Пригодилось. И не раз.

– Вот печати, фото. Больше я вам ничего сказать не могу. Не имею права. И так превысил свои полномочия. Кроме того – сам характер работы. Вы сможете убедиться. И если что – соскочить.

Хотя это – вряд ли. Обратного хода у него не будет. Впрочем, терять ему особо нечего – плюс-минус несколько месяцев. Так что этот грех на душу, если что, будет не самым большим.

– Убедил? Зачем списывать себя раньше времени?

– Допустим, убедили. Где работать?

– На Кавказе. С новой своей биографией, с легендой, вы сможете ознакомиться в ближайшие дни. Через неделю вам нужно будет встретиться с вашими людьми…

– С сексотами?

– Так точно. Встретиться, посмотреть на них, переговорить, записать разговор на диктофон, дать общее заключение. Вы ведь психолог, вот и помогите разобраться. О чем с ними говорить, какие вопросы задавать – я сообщу накануне.

– А лечение?

– Мы сможем наладить его вне стационара. И лучше, чем… в стационаре. Не беспокойтесь. Так что рад был с вами познакомиться… Никифоров Антон Иванович.

– Но я не Никифоров. И не Антон.

– Я знаю. Ну теперь будет лучше, чтобы вы стали Никифоровым.

* * *

– Здравствуй, Мустафа.

– Здравствуй, а ты кто?

– Я друг того человека, с которым ты работал.

– Что?!

Худо стало Мустафе – осел весь, скукожился, заморгал, губы у него задрожали. Испугался Мустафа. Чего?

– Теперь ты будешь работать со мной. Я твой новый Хозяин.

– Зачем, зачем я связался с вами. Аллах свидетель, я не хотел. Дьявол искусил меня…

Ну скорее презренный металл, чем дьявол…

– Отпусти меня! Богом прошу! У меня жена, дети…

– Сколько ты получал?

– Мало. Совсем мало. Ни на что не хватало! Пятнадцать тысяч…

Врет, в информации – двадцатка. Зачем врет?

– Теперь будешь получать больше.

– Сколько?

Ушел испуг, заблестели глазки.

– Это зависит от степени важности твоей информированности. От того, что ты знаешь.

– Я всё знаю! Про всех.

– Тогда скажи о Юсуфе…

Молчит. Глазенками бегает. Прикидывает. И хочется и колется. Юсуф парень серьезный, головы режет, что кочаны капусты на грядке. Узнает – не простит.

– Ну?

– О Юсуфе мало чего знаю. Про него никто ничего не знает. Юсуф как ветер – сегодня здесь, завтра там. Спроси о ком-нибудь другом.

– Спрошу обязательно, в следующий раз. Но если ты кому-нибудь обо мне хоть полслова!

– Никому! Аллахом клянусь. Буду нем как рыба… А теперь можно хоть пять тысяч? Потому, очень надо… жена, дети, хозяйство…

Так, с этим всё понятно…

– Что скажете?

– Ничего хорошего. Сексот из него – как из поноса шрапнель. Запаха много, а толку – чуть. Психика неустойчива. Истерики закатывает. При этом жаден до бесчувствия. Перепродастся любому, кто больше даст. Да и знает, судя по всему, не много. А то, что знает, придержит, потому что трусоват. Может, раньше что-то из себя представлял, но не теперь.

– На что-то может пригодиться?

– Вряд ли. Мелкая шавка на подхвате. Я бы с таким не работал. Опасный тип.

А вот и приговор. Окончательный, без апелляций и обжалования. Спасибо тебе, товарищ Никифоров. А ты, Мустафа, извини. Лично к тебе никаких претензий нет. Кроме одной – возможно, ты видел Предшественника. Не факт, но рисковать нельзя. Ты видел Предшественника и выбыл из игры, из которой выбывают лишь по одной статье. Так что…

Следующий.

– От кого ты?

– От твоего прошлого Хозяина.

– У меня нет хозяев. Я сам себе хозяин.

– Хорошо, от Друга, которому ты помогал.

– Он мне задолжал.

– Сколько?

– Сто пятьдесят зелени.

Смотри-ка, не врет. Точно, есть долг. Сто долларов. Пятьдесят он накинул. Но не тысячу же. Очень честный сексот. По местным меркам.

– Хорошо, получишь двести, если продолжишь со мной работать.

– Смотря, что делать.

– То же самое, что раньше. Ты теперь под Исмаилом?

– Под ним. Но по нему информацию давать не буду.

– Почему?

– Он мой друг.

– А Юсуф? Где теперь он?

– В горах. Возле границы. Могу дать координаты. За отдельную плату.

– Сговоримся…

Ценный агент. Выдержанный, спокойный. Знает себе цену, которую не завышает. Своих не сдает, а вот чужих не боится. Прежде, чем говорить, – думает. С таким можно работать…

Следующий…

* * *

Теперь по персоналиям, которых не счесть. И каждый с каждым дружбу водит, роднится, ссорится, враждует, убивает кого-то из родственников, и те в отместку кого-нибудь, потом мирятся, играют свадьбы, дружат против других родов, воюют, занимаются разбоем и сельским хозяйством, строятся, взрывают, режут глотки неверным, ведут бизнес, объединяются в преступные сообщества… Такой кавардак, в котором без экспертов не разобраться.

– Вот этот род?

– Ну, он ведет начало от времен генерала Ермолова, памятного на Кавказе. Род большой, зажиточный, особенно в девятнадцатом веке. Воинственный. За кордон ходили стада отбивать. Государю-императору подарки посылали. Потом ослабли, потому что сцепились с другим уважаемым родом, и стали резать друг дружку пачками, так что извели почти всю мужскую половину. Мальчики вырастать не успевали, как им вручали кинжал или ружье и посылали убивать таких же мальчишек. Ну, потом война, революция, которые сильно прорядили народонаселение. Кто много имел – потерял всё. Кто был босяк – поднялся. Родовые отношения отошли на второй план, но не исчезли.

– А дальше?

– Дальше – как у всех. Начались райкомы, парткомы, профкомы, председатели, повышенные обязательства, пятилетки и ударный труд, потому что кто не работает – тот не ест. Ну или ест плохо и мало и не здесь, а в Заполярье, шатающимися от цинги зубами. Вот и работали… Обуздал их Лучший Друг Народов. Всех. Посадил на тракторы и вручил в руки серпы и отбойные молотки. Поубавил прыти. Как, впрочем, и всем. Потому что под одну гребенку. Которая мелко вычесывала.

– Потом война?

– Да, великие переселения и потрясения. Тут вражда пошла на убыль, так как не до этого стало. Быть бы живу… Затем возвращение и созидательный труд на благо общества. Социалистическое соревнование, интернациональное воспитание, дружба народов… Хотя вековые обычаи сломать не удалось. И кровная месть была, хотя поменьше и невест воровали. И даже комсомолок. И даже членов партии.

– Потом перестройка?

– Как у всей страны. Опять развал. Раззор. Война. И откат к межродовым отношениям. К тем самым. Теперь если кто-то кого-то обидел, то того, кого обидел, надо зарезать, а того, кто зарезал, по закону кровной мести нужно убить, чтобы смыть позор, а коли убил, то убийцу надо наказать. И это хорошо, потому что в родовых сообществах постоянно идет грызня. Всех со всеми. Борьба за власть. И выяснение: кто уважаемее и заслуженнее. Таким сговориться трудно. Если не появляется вожак. Какой-нибудь местной выпечки Чингисхан, Наполеон, Гитлер или Сталин. Тогда все выстраиваются в колонну и, забыв про междуусобные дрязги, дружно идут резать чужие народы. Под едиными знаменами. Но без участия извне это вряд ли возможно. Это, если вкратце.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Обращайтесь. История малых народов – это очень интересная тема. Моя тема…

* * *

Отсюда задачи.

Играя на национальных особенностях и сложившихся в веках традициях, нужно разобщать и разводить. Чтобы управлять.

Для чего стравливать всех со всеми. Но не позволять, чтобы кто-то взял верх. И не допускать вмешательства извне. И следить за настроениями. И…

Таковы главные задачи. А чтобы их решить, нужно…

Иметь полную и исчерпывающую информацию. По всему Региону. Без информации управлять ситуацией невозможно. Отсюда – необходимо прорабатывать открытые источники, в первую очередь местные СМИ. Заручиться поддержкой значимых в Регионе фигур. И иметь сексотов, которые остались от Предшественника. Но которых мало, потому что сексотов должно быть много. Лучше, чтобы каждый третий или пятый.

И значит…

– Антон Иванович?

– Сделаем, не вопрос. Для начала зацепимся за имеющуюся агентуру. Покопаемся в местных сплетнях – кто, с кем, как и чьи интересы задел. Тут ведь лишь копнуть поглубже – такое полезет. Из всех щелей. Потому что это только на поверхности тишина и благополучие, а внутри всё кипит и булькает, как в любом обществе. Все мы люди, все человеки. Все врагов имеют, которым насолить хочется. Потому что кто-то что-то купил, у кого-то занял да не отдал, или отдал, но не тем, чем обещал, и не столько, сколько хотелось бы, или что-то придержал и испортил, или подсунул некачественный товар и не в срок… И возникают коммерческие конфликты, которые провоцируют разборки покруче кровной мести.

Так что не беспокойтесь, потянем и… вытянем.

Не впервой!

* * *

А мы пока по большому кругу.

Политика…

Это поручим известным политологам, которые дружбу с местными водят с тех еще времен. Пусть разберутся, кто есть кто, на кого опирается и кем помыкает и куда ниточки тянутся.

– Сделаете?

– Сумма?

– Двадцать тысяч. Долларов. Если за месяц. И сорок, если уложитесь в неделю.

– Пятьдесят. И считайте, что всё уже сделано. Вчера.

И еще одним продублируем, дабы результаты сравнить. И другим. Чтобы не ошибиться. Потому что политика – эта такая тень на плетень…

– Сделаем, не вопрос. Вам по персоналиям разбросать? Или в целом?

– По персоналиям…

Анализ по экономическому положению дел в Регионе и перспективам. Потому что надо понимать, какие здесь куски самые сладкие, за которые война пойдет. Или уже идет. Это без проблем. Это закажем группе молодых горячих ученых-экономистов под выделенный европейский грант. Пусть трудятся, пусть пупы сообща рвут. И научного руководителя им, повъедливей подогнать, какого-нибудь профессора со старой закваской, чтобы они не халтурили. Чтобы как на дипломе…

– Да, срок месяц. Только нужен не просто анализ, а понимание реальной ситуации с движением капиталов и интересами главных игроков… Вот и прекрасно…

Криминальная справочка. С советских времен до дня вчерашнего. Это обязательно. Без этого – никуда! Кланы, банды, авторитеты, преступления. Привлечем местных, которые на пенсии, но всё равно в теме следователей. Из прежних, что бывшими не бывают. Из кагэбэшников, обэхээсников и прочей сыскной элиты. Эти все по полочкам разложат.

– Нам бы доклад по анализу криминальной обстановке в Регионе. Максимально подробный. Для Интерпола. Хорошо заплатим. В твердой валюте. Так, как умеете. Как раньше. Чтобы ничего не упустить. Ну вы помните…

Не помнят, так вспомнят. Потому что иначе не умеют – рефлексы у них как у служебных Бобиков с Мухтарами, только «фас» скажи и на след поставь. Соскучились они по работе, тем более за такие деньги. А информации в их головах побольше, чем в разоренных и перетасованных архивах. У этих все имена, все клички, все дела на слуху. Эти – вспомнят. Нароют. Вытащат. А подстрахуемся… ворами.

– Чего надо? О чем базар будет?

– О беспределе. Книгу я пишу про прошлый и нынешний криминал. Хочу правду сказать.

– Писатель? Я тоже когда-то «писателем» был – сумочки дамские резал. Чего узнать хочешь, писатель?

– Кто раньше в авторитете был, кто нынче остался, кто при власти, а кто беспредел творит, законы воровские не уважая.

– Хочешь, чтобы я своих сдал?

– «Своих» под тобой не осталось. Все пришлые, все без понятий.

– То так. А ты парень часом не мент?

– Менты не платят, сколько я. У них столько денег нет. Жадные они.

– А у тебя есть?

– У меня есть. Я твоих понятий не трогаю и больше, чем скажешь, – не прошу. Мне понять надо, кто под кем ходит, кто авторитет, а кто пузырь дутый. Дальше меня информация не пойдет.

– Сколько?

– Пятьдесят зелени.

– Я валютой не балуюсь. Я рубли уважаю.

– Тогда по курсу…

А теперь сравним политику, экономику и криминал. Разложим, как табличку, по датам, именам и организациям. Ах, как интересно получается! Потому что взаимосвязано. То – с этим. И все – со всеми. Политика – с экономикой и через то с криминалом. Или – наоборот – криминал с политикой, а отсюда общий экономический интерес возникает. А где-то напрямую. Где-то авторитет в Депутаты подался, а Депутат в авторитеты пошел. Или на Должность. Или на кормушку сел. Что уже экономика. Или все вместе, сложившись, у государства кусок жирный выкусили. Такие хитросплетения. В целом, всё ясно. Теперь нужны детали, которые есть – суть… Мясо, которое на костяк «науки» нарастить надо.

Что уже к собкорам, которые «важняки». И уже копают по направлениям, идя сверху, от ВИП-персонажей. И к Антону Ивановичу, который роет навстречу им, снизу! От «земли». И вот когда они сойдутся…

* * *

– Так кто, говоришь, ее? И она молчит? Боится. Никому ни полслова. И – не скажет… Ай, нехорошо. Нехорошо девушку портить! Ну, да ладно… Пусть сами разбираются. Нам это дело не интересно – бытовуха. Но, всё равно, спасибо.

И – премия. Небольшая, но чтобы – приятно.

И тут же виновника на «ковер».

– Ай-вай… зачем девушку спортил? Такая хорошая девушка, такого уважаемого рода! Разве можно так? А если о том ее братья узнают? Или отец? Что будет? Совсем плохо будет! Голову они тебе резать будут. Или то, чем ты позор сотворил… Откуда узнал? Сказали. Люди недобрые. А раз мне сказали, то и другим могут… Совсем – нехорошо… Но я могу помочь, чтобы никто не узнал. Могу договориться с теми нехорошими людьми, чтобы они языки проглотили… Наверное, послушаются. Только если я всё улажу, а у меня нужда случится, ты мне поможешь? Вижу, поможешь! А хорошо поможешь, я тебе денег подброшу. За что? За ерунду. За информацию. Про таких, как ты, недоумков, которых вовремя остеречь надо. И помочь. Как тебе… Соглашайся, потому что, если я тебе не помогу, тебя просто так зарежут. Бесплатно. А если вытащу, то никто никогда не узнает, а ты каждый месяц денежку получать будешь. Сколько? Смотря, про что расскажешь… Ну вот и порешили… Хороший ты парень, только слегка споткнулся. Но это ничего – выправишься. Денег заработаешь, дом построишь – завидный жених станешь! Вах, какой жених!

Дальше пошли…

– Слышал, знаю – в беду ты попал. Серьезных людей там в России обидел. По-взрослому. Обидел – и сбежал. А они тебя ищут. Уже почти нашли. А если еще узнают, что твоя сестра в институте в Москве учится…

– Брат твой под следствием, на нарах парится, потому, что вину на себя взял, а тебе взятку следователю дать нечем. А там урки, которые… Ну ты понимаешь. Какой же ты брат после этого! Нехорошо! Давай я тебе деньги дам, и ты его вытащишь. Вот прямо теперь дам! А взамен… Да ничего особенного, так, ерунда. Что узнаешь интересного, мне скажешь. Любопытный я…

– Твои теперь все в Европе. На социале сидят, денежки получают. Евро. Хорошо им. А если в Посольстве узнают, что они корреспондента их в яме держали, а после, когда выкуп не получили, голову отрезали. А ведь обидятся они. И вышлют их в двадцать четыре часа. И через то социала лишат… Взамен, что? А ты сам прикинь. Ты ведь со многими дружишь, много чего знаешь.

И каждому доброе слово и авансик, потому что деньги скрепляют отношения. И развращают. Очень хочется каждый месяц за просто так доллары получать. Привыкаешь к этому.

Хотя не за просто так. А за то, что знаешь. Или слышал от кого-то.

От кого?

И так каждый сексот, сдаивая информацию, пусть даже самую на первый взгляд невинную, наводит на своего соседа или приятеля, который попал в трудное положение. Через что его можно притянуть и вербануть. Ну, а там и до преступных сообществ рукой подать, потому что они тоже не в космосе живут. И свои проблемы имеют. И свои разборки. К каждому человечку свой ключик можно подобрать.

Если подбирать. И если умеючи.

А Антон Иванович умел. Лучше многих. Потому что, сидя на нарах, научился. Работа у него такая была – народ к себе располагать и через это информацию доить. Вот и пригодилось.

– Денег у тебя нет, долг отдавать нечем? Ай, плохо. А давай я тебе подмогну… Просто так. А потом как-нибудь сквитаемся.

Про запас человечек не мешает. Тем более полезный. А там попросим его о чем-нибудь. О ерунде. Потому что сразу агента за глотку брать нельзя – испугается, замкнется, а то и вовсе с крючка сорвется. Надо вначале спрашивать что попроще, что и секретом-то не является: кто у кого курицу со двора умыкнул или деньги занял и не отдает… Чтобы на простые вопросы легкие ответы получить. Главное – получить! А уж потом, когда он влипнет коготком, можно давануть и что посерьезнее из него потянуть. И он – скажет. И еще сильнее вляпается. Потому что деваться ему уже будет некуда. Такая тактика – немудреная, но беспроигрышная. Зацепить за больное, потому что у всех что-то да болит, у каждого враги имеются или обидчики или те, кому они завидуют. Таких сдают легко. Тем более за деньги. Ну, а потом уже и приятелей.

– Так где, говоришь, Мирза прячется? У родственников в горах? Это правильно. Родственники, они всегда помогут, всегда прикроют… Только зачем ты про Мирзу сказал? А ну как он узнает, что его сдали, и от обиды зарежет тебя, как барана? Теперь поздно сожалеть. Теперь твою шкуру спасать надо. А я помогу…

Растет штат сексотов не по дням, а по часам. Наматывает Антон Иванович информацию на ус. А ус у него безразмерный – всех вмещает.

Сдал агент человечка, а тот другого, и через то тоже сексотом стал. А другой – следующего. А тот… Накрывает территорию сеточка агентуры, невидимая, но плотная и липкая, как паутина. Не пролезешь через такую. Перекрещивается информация, перекрывает друг друга, отчего нетрудно липу выявить, когда кто-то, чтобы лишние денежки сорвать, приврет. Он приврет, а другой нет. А если двое или трое про одно и то же расскажут, не зная друг друга, то тут и сомневаться не приходится. И вот уже всё про всех известно. Про то, что было. Что есть. И что будет.

Потому что, как говорят французы: что знают двое, то знает и свинья… Пардон, пусть будет – ишак! Чтобы никого не обидеть. А если знают не двое, то уже, считай, каждый встречный-поперечный. Так как количество быстро перерастает в качество. И только успевай поступающую информацию сортировать, сопоставлять и выводы делать. Так что без секретных агентов настоящей работы не бывает, вся информация от них. И тут денег жалеть не приходится. Лучше лишнего за ерунду заплатить, чем что-то ценное от жадности упустить.

А тем, кто посмышленее, – вдвойне. И еще премиальные. И разговоры задушевные. И помочь, если что надо. Чтобы в активные агенты продвинуть, когда не просто что-то где-то услышал и пересказал, а специально узнал! Поговорил, с кем нужно, вопросики наводящие задал… Или к человечку нужному притерся, познакомился, в доверие вошел да послушал, о чем вокруг него болтают…

Так Агенты с большой буквы создаются, которые внедряются, продвигаются, лучшими друзьями «объектов интереса» становятся, а то и сами до командных должностей в уголовных бандах или террористических группах вырастают, начиная там верховодить. На самом деле – сдавая их. Такие на вес золота. Такие годами создаются! Таким не только платить, с ними дружить надо! Опекать. Помогать. О семьях заботиться.

И если агентурная работа поставлена правильно, то секретов не остается. Особенно здесь, на Кавказе, где все друг друга знают и всё друг про друга знают! Потому что это как фильтр – кто через один слой сексотов просочится, на втором непременно осядет. А если мимо второго проскочит – на третьем задержится. Или на четвертом в осадок выпадет.

Вот он, голубчик!

Доволен Антон Иванович – никогда у него еще такой работы не было. Потому что не было денег таких и свободы ими распоряжаться. А деньги – это сила. И через них кого угодно можно завербовать. Про что угодно узнать.

И доложить: про составы банд, которые еще даже не действуют, а только сколачиваются; преступные группировки, которые лишь собираются и планируют; подпольные заводики и нехорошие производства работающие и строящиеся; финансовые схемы; трафики; каналы снабжения; контрабандные пути через границу…

Целый Регион, тысячи людей просеиваются через ситечко сексотов, оставляя крупицы информации, которую довольно лишь соединить воедино, чтобы взглянуть, увидеть, понять и сделать выводы…

Но это уже не его ума дело, а того странного работодателя, который не обманул, который ему на самом краешке такую жизнь организовал, что теперь помирать жалко!

* * *

Ну, вот теперь всё более-менее ясно. Потому что от науки. От «важняков». И от Антона Ивановича. Сошлась информация, соединилась, слилась в единое целое. Разобралась по персоналиям. Кто есть кто и с кем дружбу водит, в том числе не бескорыстную, кто противоправными деяниями на жизнь зарабатывает, а таких чуть не половина населения. Кто по-крупному играет, кто им помогает, кто террором промышляет, кто контрабандой, кто через Большого Брата деньги делает, с ним делясь, а кто в политику играет с дальним прицелом.

Хорошо поработали «бывшие». И аспиранты. И «важняки». Но более всего Антон Иванович. Разобрались сообща. Разложили Регион как на анатомическом столе. Вскрыли, препарировали, провели анализ.

Молодцы.

Но… На своем шестке молодцы, потому что невысок шесток. Где все более-менее ясно. То есть ясно, что в Регионе происходит и что будет происходить. Не ясно, что с этим дальше делать?

Тут уже нужны агенты иного уровня – Агенты Влияния, которые могут в целом корректировать ситуацию. Нужны рычаги для управления Регионом через людей, которые к себе близко не подпускают. А этих так просто не заполучить. Не купить их. По крайней мере дешево. У них своих денег девать некуда.

– Вам необходимо взять интервью у Хозяина.

– У кого?

– У Главы Региона.

– Зачем? Что он мне может сказать нового? Я из пресс-бюро… Есть гораздо более интересные темы! Например…

Ну что за непонятливый? Наверное, потому что из Европы, где не понимают субординации. Не въезжает, что знакомство с Хозяином открывает многие двери. Кто попал к султану, тот будет вхож к визирю. И ко всем прочим придворным, которые вкруг трона трутся.

– Это такой местный обычай. Правило хорошего тона.

– Ну ладно, возьму…

Как будто это так легко.

– Мы серьезное издание. Европейское. У нас известный в мире журналист…

Ну и что? Кого это… волнует. Европа далеко.

– Хозяин приболел. И никаких журналистов принимать не будет.

– Но интервью… И фото на обложке…

– Это дело долгое и непростое.

– Мы будем благодарны.

Да? Так бы сразу и сказали.

– Я подумаю, что можно для вас сделать.

Написал на листке цифры. С ноликами… Хм… А если так, если приписать цифирку.

– Я постараюсь решить этот вопрос как можно скорее.

Решит. Теперь решит, потому что по повышенному тарифу.

Интервью состоялось. Никакое. С перечнем заслуг, подвигов, угроз и обещаний. С фотографиями дома, в кругу семьи, в кабинете, в роддоме, в борцовском зале… Но сама фигура была колоритная и запоминающаяся. Особенно для западного читателя.

Интервью опубликовали. На полжурнала. И портрет на обложке.

– А вот теперь вы организуете прием. И презентацию номера с фото и интервью Хозяина.

– Опять, как это говорят русские, пыль в глаза сыпать? Зачем? Зачем эти траты? Мы пришлем журнал в пресс-бюро… А я лучше возьму интервью у заслуженного врача…

Ну ни хрена же не понимает! Потому что менталитет. За каким интервью брать, если его не презентовать. Если пыль в глаза не сыпать…

– Разрешите показать вам номер журнала, где наш уважаемый…

Развернуть, показать.

– Опубликованное интервью вызвало большой резонанс…

И, хочется надеяться, приток инвестиций в Регион. Так как уже многие западные бизнесмены выразили свой интерес к совместным программам. Например… Ну, там туризм, охота на медведей, экспорт списанной медтехники и прочего технического хлама… Это всё понятно. Но есть один пункт…

– Разрешите представить вам господина Шнайдера, известного бизнесмена, благотворителя и попечителя многих детских учреждений.

Вообще-то безработного швейцарца, сидящего на социале. Но когда-то, до посадки в тюрьму с конфискацией, процветающего бизнесмена. Отсюда порода, умение держаться, говорить и убеждать.

Поклоны. Оценивающие взгляды. Пиджачок, ботиночки, галстучек за пять тысяч баксов. Но в большей степени манеры – как он ходит, как смотрит, как раскланивается. Порода, черт возьми!

Ну что, не поверили? Нет? Остались сомнения? Ну, так и должно быть. А если вбросить дополнительную информацию?

– Собираясь сюда, господин Шнайдер прочитал про школу номер семьдесят пять, где обучаются дети-сироты. Он понимает, как трудно детям без родителей, и хочет помочь им, для чего перевел на счет школы пятьдесят тысяч евро.

А вот это уже серьезная заявка. Потому что пятьдесят кусков! За просто так…

Все посмотрели на господина Шнайдера с большим интересом. Совсем другими глазами.

– Давайте поблагодарим господина Шнайдера за этот благородный поступок.

Откуда-то появился директор школы, который бодро отрапортовал, что точно, деньги поступили, до цента, и долго тряс господину Шнайдеру руку и лез к нему целоваться. И сообщил, что господин Шнайдер согласился стать попечителем школы номер семьдесят пять и помогать ей, в том числе материально. Например, вывезти детей летом в свой лагерь на берегу Средиземного моря для отдыха и обучения французскому языку и встречи с известными людьми Европы – актерами и политиками, которые приезжают к нему помогать бедным детям. Ну что, убедились? Прониклись? Потому что если человек разбрасывается деньгами на каких-то паршивых школьников, значит, их у него до черта! Ну просто девать некуда!

– Теперь разрешите предоставить слово господину Шнайдеру.

Аплодисменты.

– Мы, я, хотеть предложить айн проект…

– Можете не напрягаться. У нас есть переводчик.

– Хорошо. Тогда сказать на родной французский.

И что же хочет предложить господин Шнайдер?

Господин Шнайдер считает, что процветание любой страны начинается с образования. Только образованные люди способны поднять экономику на должный, на европейский уровень. Для этого он образовал пансион, где дети со всего мира обучаются основам экономики и права, готовясь поступать в лучшие вузы Старого и Нового Света. Он готов принять группу детей из Региона, чтобы научить их всему тому, что позволит им стать полноправными европейцами и в дальнейшем наладить взаимовыгодные контакты между Европой и своей Родиной. Кроме того он может помочь: открыть счета в швейцарских банках, в том числе на имя детей; купить недвижимость для них же; подобрать и оформить на отпрысков бизнес, который будет приносить хорошие дивиденды. В перспективе предложить детишкам швейцарское или другое европейское гражданство и воссоединить семьи где-нибудь в районе Цюриха…

– Мы ни есть какая-нибудь деревянная фирма…

– Вы хотели сказать «липовая»?

– Да. Оui. Не есть липовая, как теперь много. Мы имеем солидные гарантии. Мы застраховать наш бизнес одной известной страховой компании. И если мы будем гореть, то страховка будет возмещать все ваши расходы.

А вот это интересно! Считай – дети за границей, «бабки» там же, под охраной отпрысков, домик комнат на двадцать, потому что семья большая, гражданство и еще какой-нибудь бизнес. Конечно, не такой прибыльный, как здесь, но всё равно приятно. И всё это застраховано! То есть рисков нет…

Ну что, клюнем на такую наживку, которая специально для випов?

– Господин Шнайдер готов ответить на все ваши вопросы. Хочу сообщить, что в прошлом номере нашего журнала есть большое интервью господина Шнайдера, где он подробно описывает свой пансион…

Для чего пришлось арендовать на месяц небольшой отель, сменить вывеску и нагнать туда «учеников» из числа безродных эмигрантов, переодев их в чистенькие костюмчики и всучив в руки ноутбуки. Репортаж и особенно фото получились очень убедительными.

Ну что?

Потянулись випы… Подходят, интересуются лениво. Посматривают на известного журналиста, который улыбается в ответ, ни хрена же не понимая, что здесь происходит и как его используют.

– Если кто-то интересоваться, то можно ехать и смотреть самому. Я теперь уезжаю в Америку открывать филиал…

Ну, то есть возвращается в приют жрать благотворительную похлебку и валяться на казенных простынях.

– Но мой персонал будет иметь радость встретить и показать… Здесь мой интерес может представлять вот этот господин. Он знает все вопросы…

Он знает гораздо больше господина Шнайдера, потому что знает, что от него ждут. И именно это и предложит, и распишет во всех возможных красках.

Ну, всё. Хватит. Перебарщивать не стоит.

– А теперь я ехать аэропорт, лететь Швейцария. Я сильно радостный знакомиться с вами. До свидания.

– Машину господину Шнайдеру.

И адью!

И теперь все эти ВИПы станут достижимы, потому что подробности захотят узнать тет-а-тет, и можно будет с ними познакомиться и предложить особые условия и совместный бизнес, и кредиты, и паспорта, и много чего другого. Под интерес каждого. И подогнать к отпрыскам «учителей», которые станут вхожи в дом и обаяют домочадцев, и что-то услышат, и что-то предложат. Например, совместные предприятия. Или кредиты. И подтянут новых людей, которые станут обсуждать и общаться. А заодно поставят «жучки» и камеры здесь и в офисах.

И станут те випы… сексотами. Нештатными, потому что будут работать втемную. Бесплатно. Но будут работать очень продуктивно, так как знают очень много того, что не знают агенты «на земле». Так что в команду агентов прибыло! Да еще как!

* * *

А дальше случилось то, что должно было. Если жить не по средствам…

* * *

– У нас зарплата. Корреспонденты требуют денег.

Ну да, задолжали. Большой штат у корпункта. Раздувание щек требует раздутого кошелька, который так похудел, что слипся.

– Хорошо. На днях…

– Здравствуйте, Антон Иванович.

– Ну здравствовать не удастся, но протянуть подольше постараюсь. Вашими молитвами.

– В чем нужда?

– В деньгах.

Потому что масштабы. Это тебе не РОВД с их ограниченным бюджетом. И даже не ФСБ. Здесь игра по-крупному идет, потому что нужен быстрый результат. Чтобы в каждый населенный пункт свои ушки засунуть. Вербовать и прикармливать сотни агентов – это тебе не пустячок.

– У меня целый новый «куст» открылся. Информация пошла. Мне платить надо, а нечем.

– Будут деньги, Антон Иванович. Будут.

– Когда?

– В самое ближайшее время.

– Типография просит деньги за последний тираж…

И эти туда же. Ну, никто его не любит. Ни там, ни здесь. Всем от него только деньги нужны.

* * *

Деньги, деньги… Всякое дело требует денег. Большое дело – больших денег, которые в кармане не наскребешь. Даже в чужом. Потому что если для себя любимого – пошел к любому банку и вынул у десятка ротозеев кошельки. С наличными. Как их учили на предмете «Карманные кражи».

Но это сколько кошельков надо вынуть, чтобы образовавшуюся финансовую брешь закрыть? Это же несколько лет с утра до вечера, в поте лица. Пока не попадешься.

Нет – не вариант.

И инкассаторские машины брать как-то не хочется, потому что они рубли перевозят. И если посчитать… Нет, тут надо искать какое-то другое решение. Более изящное. И доходное.

* * *

Конец рабочего дня. Банк. Не самый крупный, но и не маленький. С вполне приличным оборотом. С филиалами по всей стране и даже за рубежом.

Офисный планктон выплывает на улицу. Старшие менеджеры выезжают из подземного гаража на «мерседесах» и «аудюшках» последних моделей. Потому что дресс-код. Не могут менеджеры процветающего банка передвигаться на «жигулях».

Выезд. Поворот. Машины вливаются в городской поток. Едут. Стоят в пробках. Как все. И это уравнивает «мерседесы» и «калины». Что толку, если даже у тебя под капотом табун лошадей? Ехать-то всё равно приходится со скоростью пешехода.

И тут, вдруг, гаишник.

Ну, этому-то чего надо при таких скоростях? За что он штрафовать собирается, когда все плетутся еле-еле, упираясь друг дружке в бамперы?

Махнул. Еще раз… Настырный.

Пришлось свернуть.

Подошел. Показал:

– Стекло опустите. Что это вы пешеходов на «зебре» не пропускаете?

– Я?!

– Вы! Пешеходы идут, а вы едете, в смысле – стоите на полосках.

– А куда я денусь, когда сзади машины подпирают? И вон та впереди стоит! Я же как в тисках!

– Не пререкайтесь, гражданин. Стояние на пешеходном переходе – серьезное нарушение. А с теми водителями разговор особый. Откройте, пожалуйста, дверцу. Мне протокол составить надо.

Дурдом!

Плюхнулся на переднее сиденье, придерживая фуражку.

– Можно права?

Забрал. Сунул, не глядя, в нагрудный карман. Что за чертовщина!

– Вас как зовут?

– Алексей.

– Вы, кажется, в банке работаете?

– Да. А откуда вы…

– Я ваш вкладчик. У меня к вам, Алексей, дело. Как говорится – на миллион. Хотя миллиона мало будет.

– Вы что? Вы протокол… Или разговоры говорить? Если разговоры, то милости прошу в банк, с десяти до семнадцати, кроме выходных. А пока отдайте водительское. Ну, или составляйте чего вы там хотели.

– Я бы пришел, но тогда вы потеряете крупную сумму денег.

– Я потеряю?!

– Да, вы. Миллионов… Не знаю сколько. Это зависит исключительно от вас.

– Вы или сумасшедший, или…

– Я «или»! Я ваш партнер. Потенциальный.

– В чем?

– В одной финансовой операции. Где вы, ничем не рискуя, хорошо заработаете.

– Я сейчас полицию вызову!

– А она уже здесь. В моем лице. При свистке и оружии. Показать?

– Если вы хотите меня ограбить, то просчитались, я не держу наличные, все деньги на картах.

– Я не хочу ограбить вас. Я хочу ограбить ваш банк. И поделить образовавшуюся прибыль с вами.

– Вы сумасшедший? Сколько вы хотите? Пару сотен до получки? Гаишники стали так мало получать, что выходят на большую дорогу?

– Вы не поняли. Мне не нужна пара сотен. И даже двадцать. Вот в этом пакете – миллион. Пока рублей, которые вы можете оставить себе. В качестве гонорара за нашу с вами беседу.

Бросил пакет в ноги. В нем, точно, просматривались собранные в пачки и перехваченные резинками купюры.

– Это чтобы вы поняли, что меня мелочовка не интересует. Я не подаяние пришел просить. Мне нужны большие деньги.

– Вы всем по миллиону раздаете?

– Нет, не всем. В вашем банке только троим, включая вас. Но, если вы будете долго думать…

– Я не буду долго думать, я откажусь.

– Тогда я проверну это дело с одним из ваших коллег. А всех собак мы повесим на вас. Можете мне поверить, ваш сослуживец сможет это сделать, потому что знает банковскую кухню. А я помогу, чем могу. А я много, что могу. И вы лишитесь работы. Попадете в черный список. И потеряете… какое-то количество миллионов.

– Вы негодяй!

– И даже бо́льший, чем вам кажется. Не стоит жаловаться, я знаю, где вы живете, в какой садик ходит ваша дочь и в какую школу сын. Вот, можете посмотреть на их фотографии. Взгляните – дети на крыльце, в подъезде, вот идут домой. Очень милые детки. Кстати, очень неосторожно переходят дорогу. А тут такие лихачи, как вы. На «зебре».

– Шантаж?

– Нет, просьба о неразглашении.

– Хорошо, скажите, чего вы добиваетесь? Я вас выслушаю. Только выслушаю. Что вы хотите конкретно от меня?

– От вас требуется не много. Компромат на Управляющего, в кресло которого вы мечтаете пересесть. И пересядете, если дело выгорит. Подумайте. Это уже не только деньги, это серьезные перспективы для вас. Сами знаете какие. Должны знать… И должны сказать мне.

– И что вы станете делать с этой информацией? В газетах опубликуете? Или в органы капнете?

– Ну, зачем? К чему тревожить органы? Когда мы сами – органы. И уже здесь. Вот и палочка у меня имеется. Полосатая. И удостоверение полковника ФСБ.

– Что?!

– Ну, да. А свисток и палка – это не более чем маскарад. Или вы думаете, я просто так к вам подсел? Просто потрепаться? Нет. Ваш банк давно у нас в разработке. И надо бы его прихлопнуть, а вас всех посадить на нары. Лет на десять с конфискацией. Но не хочется… Не хочется подставлять вкладчиков. Они ведь ни при чем. Хочется договориться полюбовно… Для начала с вами… Или – не договориться. И тогда получить показания официальным порядком, в другом месте и при других обстоятельствах. Но уже как соучастника со всеми вытекающими последствиями. И вам это надо? Мне кажется кресло Управляющего мягче тюремных нар? Или вы сомневаетесь? Вы пока думайте, а я протокольчик заполню, потому как нарушаете, гражданин. Сильно нарушаете!

Пауза. Долгая. Мучительная. А машины-то все давно проехали! Только его стоит. И та, что впереди. И та, что позади. Бампер в бампер. А в машинах коротко стриженные люди в серых плащах с незапоминающимися, но очень похожими лицами.

Даже так?

– Хорошо, я дам вам требуемую информацию. Но неофициально, не под протокол.

– Вы правильно решили. Деньги – они на дороге не валяются, тем более миллионы. И кресло на дороге не стоит… А перед «зеброй» все же притормаживайте, гражданин. Потому как правила они одни для всех!

* * *

Утро. Начало рабочего дня. Банк. Не филиал – Центральный Офис. Первый посетитель. Хорошо одетый. Напористый.

– Мне к Управляющему.

Размечтался. Управляющий высоко сидит. Так высоко, что от входа не увидать.

– Давайте я направлю вас к менеджерам, которые смогут помочь…

– Вы не расслышали. Мне к Управляющему.

– Управляющий не сможет вас принять…

– Передайте ему вот этот конверт. Там написано, по какому я делу. Только поторопитесь, у меня мало свободного времени. И у него…

Что за чудак? Но какой-то очень уверенный в себе чудак.

Управляющий принял странного посетителя через пять минут после того, как вскрыл конверт.

– Здравствуйте.

– Кто вы такой? Откуда?

– Оттуда. Или вы сомневаетесь?

Сомневается. Видно, что сомневается. Хотя и прочитал послание, которое лет на пять тянет.

– А вы подойдите к окнам. Погодка-то какая хорошая – бабье лето. Солнышко вон выглянуло. Подойдите, подойдите.

Подошел. И точно – увидел машины, стоящие на той стороне. И еще микроавтобус. А в автобусе какие-то тени.

Посетитель поднес к лицу рацию.

– Миша, выгляни. А то клиент тут мнется, убедиться хочет. Ага, прямо сейчас.

Поплыли, опустились стекла. В салоне стали видны люди в шапочках до подбородков, с прорезями для глаз. В камуфляже и при оружии. Маски-шоу!

– Спасибо Миша. Вы там сильно не расслабляйтесь, потому как с минуты на минуту…

– Есть!

Стекла поднялись. А машины остались стоять, где стояли.

– Это незаконно…

– Ничуть! Можете полюбопытствовать. Вот ордер на обыск и изъятие любых, на наше усмотрение, документов и электронных носителей. Вот еще ордера… Видите адреса? Это на обыск еще одной вашей квартиры и загородного дома. И еще одного… Запрос в Интерпол по поводу вашей недвижимости и счетов за рубежом… И еще один ордерок – последний. На ваш арест.

Управляющий крутнул побагровевшей шеей, распустил галстук, кинул взгляд на телефон. Соображает.

– Только не рассчитывайте на помощь местных органов, которые у вас из рук ели. Они вам не помогут. По ним открыто отдельное производство. И если их дело и ваше соединить, то это будет сильно отягчающие ваше теперешнее положение обстоятельство. Коррупция. В особо крупных. И тут уж я вам вряд ли смогу помочь.

Молчит…

– Ну, так что, будем разговаривать? Или начнем мероприятия? Сами знаете какие. А то мои хлопцы засиделись.

– Нет… То есть да. Лучше поговорить.

– Давайте поговорим.

А дальше цифры. Проводки. Двойные счета и прочая бухгалтерская дребедень. С многими, многими нолями.

– Ну, что вы на это скажете? По нашим подсчетам, вы, используя преступные схемы, вывели миллиардов так…

– Не надо цифр. Сколько?

– Процентов сорок с того, что вы… экспроприировали.

– Но это же!..

– Вы правы – это деньги вкладчиков. Государства. Партнеров. А вы с ними так… неосторожно. И потом разве свобода не стоит таких денег? Любых денег… Вы когда-нибудь в лагерях были? Нет? Примерзко там – холодно, голодно, неуютно. Секретарш нет. А вот урки – есть. Много урок, которые очень любят гладких и ухоженных господ. Ну, вы понимаете. А если там еще ваши вкладчики попадутся… Я бы не рекомендовал. Куршевель, он получше будет. Не жадничайте. Тем более что мы забираем не всё.

– Хорошо. Будь по-вашему. Двадцать процентов.

– Тридцать пять. И по рукам.

– Тридцать.

– Вы что-то не поняли. Я представляю здесь серьезную организацию, которая не семечки на базаре продает. И торговаться с ней как-то…

– Но…

– Тридцать шесть… И за каждую минуту вашего сомнения сверху – процент. Время пошло. Ваше время. Минута… Тридцать семь…

– Хорошо. Я согласен. За глотку берете, защитники Отечества!

– За такую глотку – грех не взять. В тридцать седьмом или при Андропове вы бы так легко не отделались. Так что, считайте, вам сильно повезло…

Вот они и денежки. Большие. Наличные. Нигде не засвеченные. О которых никто не узнает, потому что им это надо… такую кормушку терять? А если учесть, что шоу не в одном месте прошло, а сразу в нескольких. То и сумму можно утроить. Вернее, удесятерить.

Неплохой итог за несколько дней работы. Тем более что на всю эту операцию понадобились пара машин, десяток ряженных в камуфляж, шапочки статистов с подходящими рожами и поддельные удостоверения с ордерами, которые никто никогда внимательно рассматривать не будет. Потому как понимают. Ждут. И боятся. И когда доходит до дела, впадают в ступор, как подростки-первоходки.

Откуда банки взялись? Так – с улицы. Много их в каждом городе. Просто на каждом углу – заходи в любой, не ошибешься, потому что везде одно и то же! Везде… Управляющие. И их замы, которые, если хорошенько расспросить, много чего интересного расскажут. И рассказывают. А если вдруг не расскажут, то можно извиниться и отбыть. В неизвестном им направлении.

Только никто еще не отказывался, всем было что рассказать. Такое уж время, что у всех рыльце в пушку. Так что ошибиться здесь практически невозможно. Куда ни ткни. Хотя, честно говоря, хотелось бы…

* * *

– Вот вам денежки, Антон Иванович. Как обещал. И корреспондентам. И за тираж… Всем.

– Вот спасибочки! Ну, теперь я вам еще два десятка перспективных агентов подгоню. И информацию… Свеженькую. Прямо с огня.

Интересно. Что такое?

– Наркотрафик у нас объявился. Тючки пошли через границу с большой дурью.

– Откуда информация?

– Всё оттуда же. Из нескольких независимых источников… Там кое-кому не доплатили за растаскивание по точкам, и он обиделся. А кто-то сам лично через границу с караваном шел, за что получил хорошие денежки и похвастался. А кто-то услышал и передал. Плюс слухи, которые на пустом месте не возникают. Опять же мелкие торговцы оживились, а цены на рынке просели. Что бывает только при вбросе больших партий товара. И еще один человечек есть, что в наркобизнесе крутится. Так вот, он сообщил, что оптовики большую партию взяли по очень выгодной цене. Так что информации можно верить. Все ошибаться не могут. Кроме того, в ближайшее время ожидается еще одна партия, которую в условленном месте заберут торговцы из России, при посредничестве местных. Тусовка там намечается. По интересам.

– Где и когда?

– Пока не знаю. Но теперь, когда средства появились, узнаю точно, потому что это по отдельному счету. За такие наводки люди дополнительные денежки требуют. Дня через два доложу.

Ай да Антон Иванович!..

* * *

Самолет. Не туда, куда надо. Совсем в другую сторону.

Аэропорт. Билет. По другому паспорту.

Полет – хоть куда. Наугад. С первым улетающим рейсом. Присмотреться к пассажирам. Запомнить лица.

Еще одна пересадка… По привычке, выработанной годами, чтобы обрубить возможные хвосты. Или вычислить слежку.

Регион. Не свой, дальний. Сильно неблагополучный в криминальном отношении, потому что как ни посмотришь полицейские сводки, все там друг дружку калечат и убивают.

Машина на прокат. Поколесить, поездить, посмотреть местные достопримечательности, которых нет.

И отсмотреть что творится сзади – не прицепилась ли какая-нибудь малоприметная машинка или мотоциклист.

Убыстриться. Теперь осадить и поплестись со скоростью пешехода. Никто не притормозил?

Маленькое нарушение. Проскочить на красный. Развернуться через две сплошные… Может, кто его дурному примеру последует? Нет? Тогда поехали к следственному изолятору. Где – сидят, но возле которого толкаются. Странные личности что-то такое кричат через забор. Или передают передачки подельникам. Или записочки на асфальте ищут.

А вот и нужный человек, заранее прилетел. Посредник. Нужно его лицо светить, а не свое.

– Слышь, ты, пацан… С серьезными людьми свести можешь? Не бойся, свой я, не легавый. Сведешь, получишь три сотки. Зелеными. Одну – прямо теперь, авансом.

Ну, пошли…

Какие-то трущобы, таких, казалось бы, уже в помине нет. Бараки тысяча девятьсот двадцатого года. Разбитая дверь. Сгнившие лестницы. Прямо кино про трудную и героическую постреволюционную жизнь. Только шинелей и буденновок не хватает для полноты картинки.

Ну что, пришли? Присесть где-нибудь в сторонке. Навострить ушки, настроить камеру в планшете.

Есть картинка…

Комната. Стол, заставленный бутылками, стены, засиженные мухами… Лица… Здрасьте, люди недобрые. Какие-то они не сильно серьезные эти «серьезные» ребята. Заранее заученная реплика:

– Я с крупным заказом, для тех, кто осилит, потому что не каждый может. Мне просто разговоры балаболить некогда. Найдете нужных людей— отстегну, не пожадничаю. Нет, тогда разойдемся, как в море корабли.

– Замочить кого, дядя, хочешь?

– А хоть бы и так. Ваше дело свести и получить. Вот вам, чтобы добрым словом меня поминать. – Бросил на стол несколько тысячных купюр.

Переглянулись. Перемигнулись.

– Лады, сведем, если втрое дашь!

– Дам…

Приличный ресторан. Оркестр. Дамы. Скатерти. Официанты. Меню. Человек за столиком. Зубочисткой в зубах ковыряется, интерес прячет.

Занять столик. Сделать заказ. Понаблюдать, как он справится?

– Чего искал?

– Дело надо одно провернуть. Пыльное.

– Ну?

– Кинули меня. По-крупному. Хочу должок вернуть. С процентами. И наказать обидчиков. Так, чтобы другим неповадно.

– Пугануть? Или по-«мокрому»?

– Ну, не по-сухому же.

– Это дело не малых бабок стоить будет.

– За бабками дело не станет. Валюта имеется. Мне принципы дороже.

Смотрит испытующе: на мента вроде не похож, на лоха тоже. Серьезный на вид дядя. И при деньгах.

– Где работа?

– Далеко. Отсюда не увидать.

– За просто так базара не будет. Надо аванс отстегнуть.

– Будет аванс. И командировочные. Расчет на месте, сразу после дела.

– Заметано. Будут тебе люди…

* * *

Пустырь. Какие-то заброшенные здания, рухнувшие заборы… Пейзаж – как в заграничном боевике. Специально, что ли, такой выбирали? Но это очень хорошо, что встреча состоится здесь, потому что тут танк можно спрятать так, что не найдешь.

Посмотрим. Прикинем. Примеримся.

Пожалуй, здесь обзор почти круговой, подходы открытые, до места метров четыреста.

Ну что, готовим логово? Копаем ямку, бросаем на дно теплоизолирующий коврик и по стенкам тоже, опускаем спортивную сумочку, не легонькую, накрываем всё это хозяйство куском фанеры, оставив небольшой лаз сбоку и окошечко спереди, набрасываем несколько рваненьких бронежилетов на случай стрельбы, нагребаем сверху строительный мусор, которого здесь до черта, сверху еще битые кирпичи и всякое разное дерьмо в виде старых автомобильных камер, рваных ватников и обломков труб. И еще дерьма добавляем. Уже настоящего. Свеженького. Чтобы соблазна копаться в этой куче ни у кого не возникало. Ну как?

Убедительный натюрморт получился – куча случайного мусора на фоне индустриального пейзажа.

Теперь подумаем о безопасности. Установим по периметру видеокамеры и датчики движения. Рассыплем перчика с прочими ингредиентами на случай случайных или служебных собачек. Расчищаем обзор. Затираем следы.

За пару дней здесь всё уляжется, переметётся ветерком так, что никакой следопыт…

До времени «Ч» сорок четыре часа. Если, конечно, приглашенные стороны не опоздают. Но мы до последнего момента ждать не будем…

Ночь. Кромешная. В темноте ночи человек. В черном комбинезоне, которого в упор не увидать. Идет бесшумно. Ориентируется, как у себя дома, потому что всё промеряно, просчитано, обхожено.

Здесь.

Отбросил ногой какой-то вонючий ватник. Сдвинул полуметровый обломок пеноблочной стены. Следом грязные, в мазуте, доски. Встал на коленки. Заполз на брюхе в черную дыру. Развернулся. Задвинул кусок пеноблока, который плотно запер вход. Положил на место доски. Растянул от пола до потолка брезент. И последним штришком – потянул две какие-то веревки, отчего отброшенный ватник наполз на вход в логово.

И всё стало как было. Но это снаружи. А внутри…

Внутри зажегся свет. Коврики на полу и стенах, спальничек, подушечка под локотки, но и под голову тоже сойдет, ноутбук с картинками с видеокамер, термосок, контейнеры с едой. И еще герметичные мешочки для отходов. В том числе жизнедеятельности, потому что отдельного помещения для отправления естественных надобностей не предусмотрено. Кабы здесь неделю вылёживать – можно было бы подумать. А так…

Ну что, будем считать, что обустроились? Вполне. И даже с некоторым комфортом. Теперь нужно только ждать.

Ну да, к такому делу не привыкать. И дольше приходилось. И даже неделями… И можно поспать… Вернее – нужно! Даже если сон в пол-уха. Но лучше такой, чем никакой. Без отдыха нельзя! Умение спать в любой обстановке отличает опытного бойца от новобранца. Те бедные не спят – бдят, вслушиваются, вглядываются, переживают. А «старики» дрыхнут без задних ног. Хоть двадцать часов кряду. Зато потом – бодрые. А молодежь на ходу засыпает. И пульки свои по невнимательности принимают. Спать!..

Зуммер ноутбука. Раннее утро.

Оглядеться: первая камера, вторая, третья…

Никого и ничего.

Какая-то сволочь – кошка или крыса – пробежала мимо датчика движения, датчик сработал, хотя и был настроен на более крупную дичь.

Ну что, перекусим.

Кофейку глотнем. Да не простого из супермаркета, а с настоящим кофеинчиком. Из ампулки. Бодрит… Опять смотрим на экран…

А вот и гости.

Две машины. Остановились. Из них полезли ребятки в полевой форме.

Укрупним. Снимем лица. Вдруг пригодится.

Рассыпались во все стороны. Отсматривают местность, чтобы сюрпризов не было.

Предусмотрительно.

Двое направились к мусорной куче. Подошли. Поглядели. Понюхали… Что? Неприятно? Ну да, не парфюмерный магазин. Ткнули для порядка ногой в какой-то обломок. Крикнули:

– Здесь все чисто!

Хотя – грязно. Очень. От того и «чисто».

Ленивые ребята. Им бы не смотреть, а поковыряться здесь ломиком и лопаткой. Только оно им надо – ладошки марать? Тем более тут таких куч десятки. По-хорошему, сюда надо было бульдозер подогнать и выровнять площадку под ноль. И гусеницами утрамбовать. Лично он бы так и поступил на всякий случай.

Ушли. Значит, встреча состоится…

Время «Ч».

Машина. Еще одна. Еще… Сколько их? Остановились. Из салонов полезли хмурые пацаны в черных кожаных куртках со стволами наперевес. Ну, точно – боевиков насмотрелись! Ну очень им хочется на своих любимых героев походить. Не на тех, которые благородные полицейские, а на их противников. Ну – похожи, похожи. И даже резинки жуют и на ботинки себе поплевывают. Ковбои хреновы.

Ладно, что дальше?

Еще одна машина. Притормозила. Из нее высыпали, рассеялись по сторонам ребятки в камуфляже. Один шлепнулся на живот и, разведя сошки, плюхнул впереди себя ручной пулемет. А вот это уже серьезно! Эти не любители боевиков и не зрители. Эти – бойцы. С ними надо повнимательнее.

Теперь следующие персонажи.

Из машин выбрались солидные дядечки. Пошли навстречу друг другу. Сошлись. Поздоровались. За спиной каждого маячит телохранитель. Поговорили. Что-то крикнули. Подручные потащили из машин дипломаты, похоже – с деньгами. Пять дипломатов. Если суммарно и по вместимости, то миллионов десять. Долларов или евро.

А где товар?

А вот и товар. Едет, пылит крытый грузовичок с мешками. Развернулся. Замер. Водитель вышел, открыл заднюю дверь. В машину шустро сунулись пацаны в кожанках. Наверное, взрезали пару мешков на выбор, посмотрели, проверили, пощупали, понюхали, на язычок попробовали. Ну да, в таких делах словам веры нет. Даже если мамой клясться.

Ну что, пора вводить в дело новых действующих лиц?

Набран номер на мобильном.

– Всё готово. Выезжайте.

Подъехал медленно, как он и инструктировал, грузовичок-кунг. Поперек борта надпись «Аварийная. Газ». И мигалка сверху. Ну, видно, что-то здесь случилось, какая-то труба лопнула, раз газовщики пожаловали.

Остановился грузовичок расчётливо. Где надо. И как надо.

Вышел водитель в оранжевом жилете. Покосился на сходку. Начал что-то соображать, потому что стволы увидел. Попятился. Замахал руками, мол, всё-всё, сейчас уезжаю…

Пора…

Пододвинуть к амбразуре винтовку. Поставить на сошки. Вынуть пробку. Ткнуть дулом в образовавшуюся дыру. Глянуть в окуляр прицела. Подкрутить. Подрегулировать…

Водитель подошел к машине. Но почему-то в нее не сел. А упал на живот. И заполз за колесо. Наверное, с испуга.

Только отчего-то он руку вперед протянул, в которой пистолет.

И тут же с дребезгом вылетели окна кунга и оттуда высунулись автоматы, которые задергались, выплевывая огонь, и пацаны в кожаных пиджаках стали валиться на землю и друг на друга.

Кто-то закричал. Кто-то побежал. Но пули догоняли и дырявили беглецов, швыряя на землю. Это был расстрел с короткой дистанции. В несколько стволов. Длинными, веерными очередями. Все на мгновение растерялись. Хотя… не все.

Ребята в камуфляже, мгновенно сориентировавшись, упали, рассыпались, залегли за случайные препятствия, потому что были бойцами. Сейчас они дадут залп и изрешетят кунг, как дуршлаг. Хотя внутри кузова набиты металлические листы. Но, всё равно…

Начинать надо с самого опасного. С пулеметчика.

Вот он. Его затылок. Припал щекой к прикладу, передернул затвор. Прицелиться. Поймать в перекрестье темечко. Плавно вжать в скобу спусковой крючок. Выстрел!

Пулеметчик вздрогнул головой, ткнулся лицом в землю.

Следующий… Вон тот, с автоматом, за колесом. От кунга его не достать. А отсюда – запросто. Как на ладошке он!

Прицелиться. Выстрел. Минус два! Следующий. Этот… Минус три! Еще…

Со стороны братвы по кунгу ударили автоматы. Пули защелкали по бортам, по капоту, разбили ветровое стекло. На этих наплевать. Эти не опасны. Да даже если попадут – кого там жалеть! Там такие же персонажи, как снаружи. Один в один. Где кейсы? Надо отслеживать кейсы!

Один… Второй… Третий волочит в сторону дядя в добротном пиджачке. Оптовик. Это он зря. Прицелиться… Выстрел.

Кейс замер в мертвой руке.

Еще один. Еще… Эти в порядке. Валяются на земле, возле трупов.

Перестрелка, как на войне! Из кунга работают длинными очередями. Навстречу им палят вразнобой, но всё более прицельно.

С кого начать? Вон с того. Он самый опасный, потому что спокойный. Стреляет не просто так по площадям, а тщательно прицеливаясь.

Выстрел! Минус – пять. Или уже шесть? Следующий…

Стихает перестрелка по мере выбывания стрелков. Вон тот что-то заподозрил, потому что стал оглядываться назад, в тыл, где вроде бы нет никакой опасности, потому что стрельба идет от кунга.

Значит этот – следующий. Сам себя выбрал.

Выстрел! Выстрел! Выстрел!.. И гробовая тишина. Все?

Из кунга высунулись головы. Но вышли не все. Плохо, что не все.

Теперь скорее наружу. Выбить пробку из лаза, выползти, выскочить, перебросить на бок пистолет-пулемет. Подойти. Быстро, но с оглядкой, чтобы не нарваться на случайную пулю. При малейшем сомнении вбивать в трупы короткие очереди, чтобы наверняка. Всё-таки это не кино и нарываться в последнем эпизоде на драматические выстрелы в спину от случайно уцелевших врагов как-то не хочется. Некому будет по нему рыдать. Нет у него зрителей. И зала нет! Такое кино…

Выстрел… Выстрел…

У этого полбашки снесло, так что мозги наружу. Его можно не тревожить. А вот в того и который рядом с ним вогнать по контрольной пульке. Ну, что? Все? Все!

Подхватить, собрать в кучу кейсы. Ну, что, рассчитаемся? Подходят наемники, посматривают. Видят… Нехорошо, ой нехорошо заблестели у них глазки.

– Обещанная доля. – Протянуть деньги в пакете. Сместиться, на всякий случай. Встать вот за этого.

Пялятся на кейсы. Переглядываются. Ухмыляются. Прикидывают.

– А там что? В чемоданчиках?

– Не важно. Это не ваше.

Один, самый решительный, выступил вперед.

– Ты, фраер, не гони. Ты, видно, сильно жадный. Столько сорвал, а делиться не хочешь. Мы шкурами рисковали, Косого вон вглухую заделали, а ты на готовенькое… Откуда ты вообще вылез? – Подошел в развалочку, чувствует себя хозяином положения, рисуется. – Слышь, фраер, шпалер свой убери. Положи на землю, а то шмальнёшь еще с испугу… Вот так. И чемоданчик сюда. Посмотрим, что там. Если ничего нет – они твои. Без базара. А если есть чего – делить будем. Нас четверо да еще Косой. Ты один. Вот и получишь свою шестую часть. У нас всё по-честному. По понятиям.

Ну, ладно. Коли так – покажем. Приподнять, бросить на землю заранее расстегнутый кейс так, чтобы он раскрылся, а содержимое вывалилось наружу.

Ну как вам такое зрелище? Нравится?

Рассыпались веером пачки долларов.

– Ни хрена себе! Да это же!..

И все посмотрели на деньги, должны были посмотреть. Только на них! Потому что глаз не отвести! И любой бы на их месте…

Шагнуть назад, прикрыться главарем, скользнуть рукой в карман и, не вытаскивая оружия, выстрелить сквозь одежду, в упор, по онемевшим бандитам.

Один… Второй… Третий…

Падают, всплескивая руками, не отводя глаз от «бабок». Всё равно не отводя! Такая картинка!

Последняя пуля Главарю, который ничего не успел. Так же, как его братва, которая даже стволы не подняла, так была очарована.

Упал Главарь. Лицом в доллары. Ах, какая завидная для бандитов смерть – мордой в миллион!

Вот теперь точно всё! Собрать кейсы вместе. Тяжеленькие… Ну, вот еще денег на зарплаты и сексотов прибыло. Пусть теперь они на хорошее дело поработают, потому как «сиротами» остались.

Оглядеться. Убрать следы. Разорить, завалить схрон. Подкорректировать сценарий… Сунуть пистолет в мертвую руку одного из телохранителей. Вот так. Пусть теперь следствие думает, что это он исхитрился, прежде чем умереть.

Всё? Уходим. Прихватываем заранее припасенный бензин. Вон в той канистре, ржавой и смятой, лежащей на куче мусора. Бросаем в грузовичок с товаром и на нем же уезжаем. Очень важно увезти товар и деньги, чтобы дать пищу для размышлений. И подозрений.

Уедем подальше, в укромное, заранее облюбованное место. Где никто никогда!.. А если найдет, то не сообразит, потому что головешки!

Тщательно, ничего не пропуская, обольем мешки и машину. Чиркнем зажигалкой. Вспыхнул синенький огонек. Разошелся, расплескался, вгрызся в мешки, теперь его не остановить. Потом машина возьмется огнем, бензобак рванет. И не станет дури. И тех, кто ее сюда привез. Их уже нет, как и оптовиков-покупателей.

И начнется разборка, потому что все потеряли всё – кто-то товар, кто-то деньги, кто-то подельников. А это очень обидно. Кто-то должен за это ответить. По понятиям!

Начнутся подозрения и гадания – где товар, кто его увел? Кто украл деньги? Кто всех на месте положил? А где начинаются разборки, разгорается война. А уж мы расстараемся этот конфликт раздуть. Информашку подкинем, наводки дадим, вещдоки подгоним, чтобы все заподозрили всех. И тут уж станет не до торговли! Накрылся трафик!

Заодно и свой Регион от разной нечести прорядили. И чужой, откуда братаны приехали. И другие, откуда оптовики пожаловали, ныне покойные.

Так что сразу кучу «зайцев» убили. Точно – убили! А иначе как? Иначе с дурью бороться нельзя. Уговоры, акции, внушения тут не помогут. И даже сроки. А если так…

То лучше и надежней без судов, следствий, адвокатов, отмазок, взяток, замолвленных словечек и телефонного права. Без проволочек и апелляций. Единоличным решением, за всех – за следователей, прокуроров, судей, присяжных заседателей. И сразу привести в исполнение. По тем еще, по советским, законам, которые карали по всей строгости, не взирая на лица!

И не надо благодарностей. Не за что благодарить. Это просто работа такая. Грязная, как у мусорщика, ассенизатора или… чистильщика!

Антона Ивановича благодарить надо, который не половину, а две трети дела сделал. Если бы не он, то как узнать?.. А узнав – как мимо пройти? А стрелять – это дело не хитрое. Это любой может!

* * *

– Их всех… положили…

– Кого?

– Продавцов, покупателей и бойцов. Вчера при передаче товара. Всех до одного! Такое месиво – чисто расстрел.

– Откуда известно?

– Отовсюду. Со всех сторон. Все только об этом и говорят. Тут не нужны сексоты, здесь достаточно иметь уши. Торговцев положили, а деньги и товар ушли в неизвестном направлении.

– Печально… Ну, или радостно. Они же не картошкой торговали – зельем. Туда им всем и дорога. Чище будет.

– Криминал гудит. Никто ничего не понимает. Все косятся на всех. Силовики тоже открещиваются, чтобы под раздачу не попасть. Там миллионов пятнадцать «зелени» на кону было. Люди серьезно влетели. С двух сторон! Грядут большие разборки.

– Разборки, говорите? Это хорошо. А мы в них поучаствуем. Зачем в стороне стоять? Вбросьте через сексотов информацию. Так, чтобы усилить взаимные подозрения. Ну, вы понимаете.

– Понимаю. Я всё понимаю.

Пауза. И вопрос, который должен был рано или поздно прозвучать.

– Скажите… это вы?

– Что, я?

– Вы все это устроили? Я – навел. Вы – распорядились.

– Зачем бы мне это?

– Вот и я думаю – зачем? Из-за денег? Или товара? Какой ваш в том интерес? Деньги – понятно. Деньги для пользы дела послужить могут – сексоты немало кушают. Но товар? Он ведь бесследно пропал. А если после всплывет? Не здесь, а где-нибудь… Тогда что получается? Ведь от перемены мест слагаемых сумма, как известно, не меняется. Товар – он от кого бы ни пришел… Он и в Африке…

– Подозреваете?

– Сомневаюсь. Не поучаствовал ли я в банальной дележке?

Копает Антон Иванович. Привычка такая – слушать и слышать. А потом сопоставлять и делать выводы. Опасная привычка…

– Товара больше нет. Я вам координаты дам. Там грузовик сгоревший, один остов. Можете убедиться, хоть экспертизу сажи сделать. Сгорел товар. Синим пламенем.

Смотрит задумчиво. Хорош он на своем месте, потому что думать умеет. Но и плох… Потому что умеет думать. Правда, так не бывает, чтобы от сих до сих – умник, а после – дурак. Не дурак он. Ни там, ни там.

– Кто вы?

– Я вам говорил при первом нашем знакомстве.

– Вы про удостоверение? Бросьте. Знавал ребят из этих органов. Приходилось. Ни один литр вместе выкушали. Не похожи вы на них. По крайней мере, на этих современных. Не упустили бы они своего. Нынче не семьдесят первый год, чтобы за оклад и идею ишачить. Теперь всем деньги нужны. Я, грешным делом, подумал, что и вы… наняли меня, чтобы через сексотов к большим деньгам подобраться.

– Ну, так что? Может, так и есть?

– Если бы речь за одни только деньги шла, вы бы теперь на дно залегли, такой куш отхватив. Мне – полный расчет, а сами в бега. А вы тут и интриги плести продолжаете, рискуя потерять, что взяли. Непонятно это.

Хорошо мыслит. Опасно.

– Вы правы. Я оттуда. Но я не подчинен структуре. По крайней мере, полностью. Не все у нас зажрались. Есть люди, которые болеют за Отчизну и ставят задачи, которые я выполняю вместе с вами. А иначе… Иначе давно бы всё развалилось.

Смотрит Антон Иванович – сомневается. Хочет поверить, но что-то ему мешает. Работа – да, в русле задач. Но методы… Не наши методы. Трафик они прервали, но ведь всех положили! До человечка! Или лес рубят – щепки летят?

– А вы считаете, что лучше было бы официальный ход делу дать? Задержать всех, а они бы показали на следствии, что случайно мимо гуляли, а оружие там невдалеке нашли и сдавать несли. Что деньги первый раз в жизни… А в мешках должен был быть посевной горох с гречей, а им черт знает что случайно привезли. А потом бы вещдоки пропали, свидетели от своих показаний отказались, а присяжные пожалели отцов семейств и единственных кормильцев с букетом неизлечимых болезней. Так?

– Нет, не так! Это я понимаю – не дали бы ход следствию, развалили его на куски. Не первый год замужем. Я когда в системе работал, таких злодеев на нарах наблюдал, что мороз по коже. Только они с них благополучно соскальзывали, а мужики, которые за мешок картошки, – на всю катушку от Прокурора получали! Я после немало тех рож по ящику видел, в большие люди выбились.

– Ну, вот вам и ответ.

– Много вас таких?

– Зачем вам знать?

– Затем, что я никому не расскажу. Не успею. Вы ведь поэтому меня с больничной койки вытащили? Чтобы концы в… землю?

– Вы прозорливы.

– Не так уж трудно догадаться. Войду я в тему и… весь выйду. Так?

– Так.

– А раз так, то не надо играть со мной втемную. Будем считать, что я всё понял. И принял. Хотя… На место пожара всё же съезжу. Так и знайте!

* * *

Очередная сводка. События. Имена. Происшествия…

Карта Региона не на бумаге, а в голове, испещрена точками персоналий. В каждом населенном пункте, в каждом селе, в самом малом горном ауле прикормил Антон Иванович своего человечка и точно знает, что в том селе или ауле происходит. Может, не все, но – почти. Не держатся у людей секреты за зубами: кто-нибудь, что-нибудь да скажет. Один – одно. Другой – другое. Третий – третье. А если вместе все собрать, то общая симпатичная картинка получается. Как в цветной, сложенной из отдельных осколков, мозаике.

– Люди Хасана притащили новенький «мерседес» с российскими номерами.

– Угнали?

– Конечно, угнали, но говорят, что купили.

Хочется надеяться, что угнали, а не убили…

– Осман с Айдамиром сцепились. Не на шутку. Первая кровь пролилась.

– Ваша работа?

– Моя. Но там давно зрело, я лишь подтолкнул.

Это хорошо. Это – нормально.

– Слёт был старейшин родов. Говорили о России. Говорили: пока русские деньги дают, надо жить с ними в мире. Но были те, кто против, кто выступал за войну. Я взял на заметку по именам.

Хорошо, учтем.

– Джигит один из Европы вернулся, интересные вещи рассказывает. Будто наняли его на дело одно, за которое пять штук евро отвалили. И будто снова пригласили и он поедет еще, и по-легкому срубит.

– Трепотня?

– Скорее всего.

Ладно, это мимо, это не в тему.

– Контрабанда в рост пошла. Кто-то большой заказ скинул. Новые тропы пробили. Теперь все хотят в дело.

– Кто заказчик?

– Кто-то из России. Пока неизвестно, но в самое ближайшее время выясню. Полицейских убили…

– Слышал.

– Но политики тут нет. Просто разборки. Они одного местного барыгу за горло взяли, да передавили малость, и он родственников подрядил усовестить их. Разговора не получилось, зато стрельба вышла.

Это понятно. Учтём.

– Заказ на теракт пришел.

– Откуда?

– Неизвестно. Исполнителей ищут под готовый сценарий. Как будто и место определено, и время, и дело лишь за исполнителями, которых нужно чуть не три десятка.

– Так что же вы молчите? С этого и надо было начинать.

– Я не молчу. Тут разбираться надо. Смутно всё. И странно. Кто станет случайных исполнителей наугад шарить? Такие вербовки по своим идут. Или – снизу. А здесь – со стороны. Словно бригаду подбирают, чтобы евроремонт сделать. Нечисто здесь.

– Подробности?

– Обещали подогнать. За отдельный гонорар.

– Платите, не жмитесь.

Еще?..

– В одном районе третью невесту крадут.

– Ну, и что здесь такого?

– Так-то ничего – красивый восточный обычай, но девушек крадут строго из одного и того же рода. Похоже, кто-то хочет с ними насильно породниться. Могут случиться непонятки.

– Пусть случаться. Чем больше они сцепляются друг с другом, тем меньше им остается времени на нас. Поинтригуйте там. Нам свадьбы ни к чему. Нам лучше поминки.

– Не вопрос. Где задета честь женщины, там всегда найдется дело для настоящих мужчин! Сделаем в лучшем виде.

– Всё?

– Вроде всё.

– Небогато сегодня.

– Ничего, раз на раз не приходится. Завтра больше надёргаем.

– Ладно. Не забудьте дать подробности по теракту…

* * *

А подробности оказались весьма интересными.

Людей точно искали. Да не одного-двух, а массово. Что уже странно, так как теракты обычно толпами не творят – наймут человечка, нацепят пояс шахида или в машину угнанную посадят – и прощай. Взорвался смертник, прихватив с собой к Аллаху несколько или несколько десятков неверных. А там, на небесах, их уж рассортируют по принадлежности. А тут… А если это какое-то шоу? Или затевается что-то серьезное? Но что? Захват воинской части? Блок-поста? Райотдела полиции или, может быть, целого населенного пункта? Такое уже бывало и там точно десятки и даже сотни боевиков задействовались, а это уже на операцию почти армейского масштаба тянуло. Неужели снова? Но почему тогда чуть не на каждом углу?.. Хотя… Не на каждом! Информация проходила только по своим, по самым верхам через сексотов была слита Антону Ивановичу. Сколько у него было сигналов? Кажется, только два? Да, верно – два. От кого?.. От агентов, которые под большими людьми ходят, то есть вполне себе серьезные источники. Не с базара информация. Значит, можно ей доверять?

Нет, не будем торопиться. Потому что много непоняток – что за теракт, где, кого конкретно подбирают? Нужны хоть какие-то уточняющие детали.

– Антон Иванович! Есть новая информация по вербовке?

– Почти никакой. Мои люди интересовались: что да как, мол? Неохота далеко от дома уезжать, а так – с удовольствием, но им никто ничего вразумительного не ответил. Всё очень расплывчато, в целом, нужны бойцы с боевым опытом, которые крови не боятся. Так ее тут все не боятся. С измальства к крови приучены. В том числе к человеческой.

– А по специализации? Ну там, саперы, снайперы?

– Хоть кто, лишь бы стрелять умели.

– Пушечное мясо?

– Похоже на то.

– А если активнее пойти?

– На внедрение?

– А почему нет?

– Это дело серьезных кадров требует. Их раскроют, головы лишат и ко мне потянутся. Тут с бухты-барахты нельзя.

– Так у вас же людей, как в отделе кадров. Неужели подобрать нельзя?

– Людишек много. Да промахнуться нельзя. Ответственное это дело. Тут нужно с подходцем и не спеша.

– Ну так не торопитесь. Дня два у вас есть…

* * *

– Мансур, заработать хочешь? Больше, чем раньше?

– Кто заработать не хочет? Семья большая, всех кормить, одевать надо. Сына старшего женить – дом строить, машину покупать.

– Балуете вы своих детей, ох, балуете!

– Положено так! Чтобы невесту в дом привести – тот дом иметь надо. Как иначе?.. Зато у нас отцов и дедов в интернаты для престарелых, как у русских, не сдают и за порог не выставляют. Я до конца жизни в семье самым уважаемым буду, хоть даже больным, хоть даже с кровати не встану. А потом мой сын старшим станет. А потом – его сын. А у вас что – сын вырос, из дома ушел и родителей забыл. Не правильно так…

Тоже верно. У всякого своя правда есть. И у Мансура. Не бросит его сын, что бы ни случилось. И не из-за дома и машины, а из-за вековых традиций, которые обязывают отцов и матерей почитать…

– Тем более, чтобы сыну дом добрый построить – много денег надо.

– Много.

– Могу подсобить.

– Что хочешь за дом?

– Ты говорил, теперь людей ищут, чтобы в Россию ехать?

– Ну да. Дело затевается. Какое – не знаю, но, кажется, большое.

– А коли ты согласишься и поедешь? Ты же офицер бывший.

– То-то и оно, что бывший. Это когда было?.. Когда – на погонах – СА, когда Советская Армия! Тогда все служили. Или срочную, или после училища. А теперь такой армии нет, как и Советского Союза. Так что я от присяги освобожден. Мне теперь только Аллах указчик! А в драках я не участвую ни с той, ни с другой стороны. Ты же знаешь, я в руки оружия не брал и крови на мне нет.

Ну это, допустим, не факт. С кем ни заговоришь, на них ни на ком крови нет. А войнушка тем не менее всерьез была. Кто-то же на ней тогда воевал? Впрочем, были и такие, которые нейтралитет пытались соблюсти. Да не у всех вышло. Редко у кого. Нейтралы – они для всех плохи, все норовят их к стенке прислонить!

– Ну так что, Мансур?

– Я теперь соглашусь, а меня на нары лет на десять за соучастие. Или пристрелят. Мы же не знаем, что затевается. Зачем мне это? Это игры для молодежи, которой пострелять хочется. А я автомат натаскался вдоволь еще тогда. Мне теперь мотыга милее.

– Боишься?

– Боюсь. Дурак не боится! Не смерти, я под ней ходил. Но коли меня посадят или убьют, кто семью кормить станет, кто о них позаботится?

– Ты и позаботишься. За нары – не беспокойся, от нар прикроем. Откупим, если что. А коли убьют, чего не бывает, деньги на дом останутся. Да не на один.

– Дом дорого стоит!

– А я мало не предлагаю.

– В агенты вербуешь. Чтобы заслать?

– Ну ты же не мальчик, офицер бывший, понимать должен. Дело не простое, но и деньги не маленькие. Ты столько за десять лет не заработаешь. А что касается вербовки, так ты – уже…

– Я своих не сдавал!

– Так и тут не будешь. Мне только понять, что и где затевается, чтобы остановить. И все целыми останутся – и ваши, и наши. Ты же не мальчик, ты отец, без пяти минут дед, ты же понимаешь, что кровь никому не нужна. Зачем пацанам гибнуть? Зачем дом строить, если его после из орудий расстреляют или танками раздавят? Война – дерьмо.

– Это так.

– Ну, вот и подумай. Я имен с тебя не попрошу. Я только – в общих чертах. И все вы домой вернетесь. Живыми. А ты еще и при деньгах. Полсуммы заранее выдам наличными деньгами. Риска никакого. Первый дом, считай, обязательно построишь. Так что ничем ты не рискуешь – я рискую.

– Ты? Чем?

– Тем, что ты полсуммы возьмешь да кинешь меня. А мне за них отчет держать!

– Я не русский урка, я за свои слова отвечаю! Я Аллахом поклянусь.

– Ну тогда думай. Ты не согласишься – другие согласятся. Деньги всем нужны. Сыновья у всех есть…

Нахмурился Мансур. Велик соблазн. Где ему еще деньги взять на дом и хозяйство? Не один у него сын, а трое и всех надо обустроить. А что касается Антона Ивановича, так он у него давно на крючке, потому что подписочку дал и денежки получал. Не раз. И информацию – вначале по чуть-чуть, всем известную, а после поболе… Так что – замазан он. Хоть не по самые… но грязь налипла изрядно, и если что, его не пожалеют. И чем дальше, тем больше он влипает. И рано или поздно… А так есть возможность одним махом деньги взять и с Антоном Ивановичем распрощаться.

– Подумаю я…

Думай, Мансур, думай. Глядишь, чего и надумаешь. А мы пока еще поищем. Из тех, кто посговорчивее и кому сильно деньги нужны.

– Хасан, заработать хочешь?

– А кто же не хочет? Долги у меня большие.

– Да? Долги отдавать надо… Если хочешь, я тебе помогу…

* * *

Его собственные корреспонденты. Ну, то есть журнала. Журналисты ведут расследования, забираются в каждую щёлку, берут «интервью».

– Тут интересные дела вытанцовываются.

Вот денежки из России на строительство.

– Ну?

– Поступление на счет Министерства.

– Откуда платёжка?

– Оттуда. Пришлось немного заплатить. В рамках разрешенных лимитов.

Ну-ну.

– Вот общество с сильно ограниченной ответственностью.

– С учредителями из Министерства?

– Ну да… Это как водится.

– И возврат в Россию половины суммы?

– Нет. Деньги сразу в офшор укатили.

Ну да, Регион еще тот, тут можно особенно схемами не заморачиваться. Сюда ревизии с неохотой ездят и ничего, как правило, не находят. Дырка тут. Как в кармане. Бездонная. Впрочем, не только здесь. Схема типичная и где-то невинная по нынешним временам.

Пробил сметку на строительство свечного заводика или ста километров автодороги – получил под нее денежки – откатил кому и сколько надо – размазал сумму по подрядчикам, которые принялись «исполнять» фронт работ, для чего поставили вагончик и наняли двух рабочих с лопатами и носилками туда-сюда землю таскать. Отчеты пошли и рапорты бравые и вслед просьбы… на выделение дополнительных средств, потому что возникли непредвиденные трудности. Кто надо подсуетился, по большим кабинетам пробежал, объяснил, убедил, пообещал, подписал дополнительную смету и денежки в Регион сбросил. За понятным вычетом… И так год или два – это как придется. Иногда и вовсе дело забывается и спускается на тормозах, потому что все своё уже получили и потратили.

Счетная палата, случается, встревает, обсчитывает и указывает. Всё указывает и указывает… Мол, воруют и тут и здесь. Повсеместно. На что ей говорят: «Спасибо!» – копайте дальше, как те рабочие. Потому что не до них. Если всех ловить – рук не хватит.

Но бывает, что и случается. Вдруг… Зацепляется какая-то шестерня государственная за другую и проворачивается слегка. На пол-оборота. И начинаются разборки. Снизу.

Рабочих тех двух и прораба нанятого – под микитки и к следователю: куда деньги дели, выделенные государством под важный объект? Те руками разводят – не видели! Сами зарплату ждем со дня на день. А работу свою честно сделали. Вон – земля. Целая гора – оттуда до сюда перенесённая.

Зачем перенесенная?

Чтобы, согласно плану генерального подрядчика, оттуда обратно в следующем году перетаскать. Ну, рабочих тех и прораба, понятное дело, под суд. И бухгалтера, который ни сном ни духом, а лишь платежки подписывал.

А руководители где? Которые обязались?..

Не здесь – там. Где не достать и не привлечь – в краях теплых и нашим Органам неподотчетным. Нежатся на пляжах с подругами, проживая нечестно заработанные деньги. Ну, или честно, потому что все так.

А через годик, когда всё уляжется, можно с новой сметкой по старым каналам, потому как все заинтересованы и более всего – дающие, потому что эти уж точно ничем не рискуют. Поэтому если вдруг, ненароком, что-нибудь такое построят – с перерасходом сметы раз в десять, Руководители наши растроганно ручки жмут, по плечу хлопают, удивляются и говорят: «Ну ведь можем же, когда захотим!» И пресса подхватывает и оды хвалебные поет на тему «мы рождены, чтоб сказку сделать былью»! Подумаешь – в десять раз, могли вообще ничего не сделать, а тут глянь-ка… Обычное это дело. Тут если всех ловить – кто в креслах останется? Только секретарши.

На заметку взять можно, но бороться с этим не отсюда, не с Региона надо. И не ему. Обух плетью не перетереть… Но желательно отследить потоки – куда денежки пошли. Если на личные нужды: яхты, виллы и любовниц, то это не страшно. Это нормально. А вот если целевым образом, на третьи счета…

– Проверьте все проводки и подшейте к делам.

К личным, где на всякий персонаж свой компромат копится, который может пригодиться, когда за кадычок его ухватить понадобится.

– Что еще?

– Инвесторы западные схемку предлагают преинтересную: когда туда много, а обратно чуть…

– О чем речь?

– О заводике одном, от оборонки. На нем отвалы с вредными отходами производства, которые, говорят, можно в дело запустить, если линию прикупить и полученный продукт на заводы стройкомплекса гнать за хорошие деньги…

А вот это уже серьезней, потому как контакты! Может, это только воровства касается, что – полбеды. А вдруг чего посущественней? Может, это как у Антона Ивановича: вход – рупь, а выход – на тысячу тянет. Импортные контакты это их епархия. Такое мимо ушей лучше не пропускать.

– Подготовьте детали. И вообще, присмотритесь к этому делу.

– Хорошо…

И так каждый день! Сети широко разбросаны и гребут всё подряд: и крупную рыбу, и мелочь пузатую, и тину, и мусор донный. Хотя, бывает, зачерпываешь малька полудохлого, а из него потом такая акула вырастает… И поэтому весь этот улов надо рассортировать и разложить по полочкам в порядке возрастания интереса и степени срочности. За что-то тут же схватиться, а что-то в долгий ящик отложить.

Но не отбрасывать, не выбраковывать окончательно! Даже самый пустяковый пустяк! Потому что сегодня тот или иной фактик кажется бесполезным, а завтра, с другим сцепившись, может совсем иной вес приобрести. И такое за собой потянуть!.. И никакие компьютеры здесь не в помощь, потому что они лишь складывают и хранят. А вот сопоставлять, сравнивать и замечать – тут только голова. Которая на плечах. И всё во внимание брать должна. И ничего не забывать. Если, конечно, на тех плечах усидеть хочет!

* * *

– Куда тебе, Мансур? У тебя возраст, семья. Зачем тебе с автоматом бегать – это дело молодых. Мы переходом пойдем, а у тебя одышка, сердце. Что же нам за тобой плестись?

– А ты за мной бегал, меня догонял? Вы, молодые, всё больше языком трудитесь, а руками-ногами не больно любите. Год назад, помнишь, когда у Ибрагима сын в лесу потерялся, кто его сутки в горах искал и нашел – ты? Нет, ты пошел, да вернулся, потому что все дороги замело и нужно было снег по пояс топтать. Так кто из нас слабее?

И это – правда! Так и было! Один Мансур в сугробах тропу пробил, след нашел и по нему мальчонку, который чуть не замерз. А остальные раньше свернули, из сил выбившись.

– Или ты хочешь со мной силами помериться? Тогда давай, посмотрим кто сверху будет! Кто сверху, тот и прав!

– Ты, Мансур, будешь. Ты в борьбе чемпион. Тебе у нас равных нет. Это все знают!

– Так что ж ты говоришь про слабость мою?

– Так ведь мы не бороться будем, воевать.

– Я с автоматом в обнимку бегал, когда ты еще за мамкин подол держался. С тех пор не разучился. Почему не хочешь брать меня? Скажи прямо, как мужчина!

– А убьют тебя, Мансур, с кем дети останутся?

– Мои сыновья уже не дети! Они уже настоящие мужчины. Старший сын всех поднимет!

– Ну, ладно, Мансур, уговорил. Пишу тебя. Только ты потом не жалуйся.

– За меня не бойся – за себя бойся. А я за себя отвечу хоть перед тобой, хоть перед Аллахом! Скажи, когда готовым быть?

– Не знаю, Мансур. Сам не знаю. Мое дело бойцов собрать, а когда выступать и куда, мне неизвестно.

– Что же мне дома сидеть – ждать? А если ждать, то сколько?

– Жди. Мы предупредим тебя. Не забудем. Вот тебе деньги. Остальные после дела. Отдыхай, с детьми возись, а как время придет, мы тебя вызовем…

Кивнул Мансур. Вышел. А ночью в укромном месте встретился с Антоном Ивановичем.

– Всё в порядке. Я договорился.

– Когда?

– Не известно.

– А может, тебе не сказали?

– Нет, вижу, не знают они. Никто не знает! Сказали, быть готовым в любое время. Посоветовали сумку с вещами заранее собрать и рядом держать.

– Если что-то станет известно…

– Я понимаю, я сообщу.

– По другим делам на меня теперь не выходи. Только если что-то очень серьезное. Не хочу тебя лишний раз опасности подвергать. И ты не рискуй.

– Хорошо. А деньги?

– Не бойся, не забыл. Здесь в конверте треть – для начала. Когда тебя вызовут, получишь еще треть. Остаток после дела отдам. Тебе… Или твоему сыну. Сам на него выйду.

– А если обманешь?

– Не обману. Можешь ему сказать, что я деньги должен. Если не отдам, пусть меня убьет. Иди, не светись.

Надеюсь… уверен, что всё будет хорошо.

У тебя.

У всех…

* * *

– Сколько протолкнули?

– Троих. Двое надежных, в одном сомневаюсь. Но там не просто, там кастинг, как в сериал – бойцы в очереди стоят.

– Хорошо платят?

– Хорошо обещают. Убедительно. Говорят: работа пустяковая и быстрая, а оплата серьезная. Тем, кого отобрали, часть денег сразу дают, а это убеждает.

Что же это за работа такая, что ее с авансом оплачивают? Редко такое бывает, а ну как боец с деньгами исчезнет или погибнет раньше времени? Пропали денежки? Кто же такой щедрый?

– Проработайте для них каналы связи – основной и резервный.

– Уже проработал. Прикупил с рук несколько мобильников с номерами. Мейлы завел. Соответственно, и их номера взял, и родственников на крайний случай. Объяснил что к чему: как звонить и что говорить, чтобы подозрений не вызвать.

– Что у нас еще?

– Так, по мелочи – убийства, разборки, воровство. Банда сколотилась чуть ли не из подростков, которые хотят в соседнем Регионе инкассаторскую машину взять.

– Со стрельбой?

– Да, они по-другому не умеют. Им проще из гранатомета шарахнуть, чем что-то придумывать. Торопыги они. Стволы купили, теперь бегают, тренируются.

– Какой банк?

– Сберегательный. У них там какой-то приятель работает – рассказал про то, как и какие суммы возят. Вот им сразу и приспичило. Опасные пацаны, потому что еще без мозгов. Много людей положить могут.

– Хорошо, я предупрежу местные органы и охрану банка. А вы этих джигитов постарайтесь придержать.

– Как?

– Я дам утечку в прессе о готовящемся нападении, а вы им почитать подсуньте. Ну, или родителям! Может, они после этого остынут. А если нет… Мы не виноваты. Что еще?

– Оптовая партия оружия…

А вот оружие – это интересно.

На тему оружия лучше сесть, потому что, когда у тебя что-то покупают, ты можешь по заказу понять для чего. Это уже проходили – не здесь, далеко. Там через тему оружия удалось много чего размотать.

– Проработайте рынок вооружений.

– Зачем?

– Не зачем, а для чего. Торговать будем.

Смотрит Антон Иванович недоверчиво.

– Да, покупать и продавать. Без наценки. И тех, кто у нас станет стволы и пластид покупать, на заметку брать. На один-два автомата – наплюем, потому что по мелочи торговать не будем, а кто больше закажет, тех отследим. Особенно по пластиду и дистанционным взрывателям.

– Хитро, – одобрительно усмехнулся Антон Иванович. – На оптовые поставки сядем, чтобы боевики, идущие на серьезное дело, сами к нам приходили? И таким образом сами на себя наводили?

– Что-то вроде этого. Мне нужно знать закупочные и продажные цены, рынки и каналы поставок и всех, кто зарабатывает оружейным бизнесом. Там как-никак конкуренция.

– Сделаем, не вопрос. Поспрашиваем агентов, выясним, склеим картинку. А кто торговать будет?

– Вы, Антон Иванович. Ваши люди, которых вы наймете…

– Да?.. Вот чем не занимался, так это поставками оружия!

– Теперь придется. Дело хорошее, потому что информативное. Это как в сказке: кто ухватит лисий хвост, тот может вытянуть целиком всю лиску. Вы ведь хотели, чтобы я был вами откровенен. Ну, вот теперь не жалуйтесь. Работайте.

На сегодня всё?

На сегодня, да. А вот на завтра…

* * *

Ржавая, побитая машина, «газель» местных электросетей. Третий день возле будки подстанции подвисла. Чего-то там электрики меняют, распутывают и таскают. Какие-то провода. На двери табличка «Не влезай – убьет». И череп с перекрещенными костями.

Прохожие к машине и электрикам уже привыкли. Всем на нее наплевать. Вначале сунулись было, спросили: «Электричество отключать будете?» Им ответили: «Нет, отключений не будет. Профилактическая работа». Ну, и ладно. Пусть себе работают.

А внутри машины – ничего себе, уютно. Стол монтажный, полочка на стене, два ноутбука. Термос с горячим кофе, лепешки, микроволновка. Деревянный топчан, застеленный цветастым одеялом. Музыка негромко играет. Под потолком кабели на манер антенны, от них вниз брошен «хвостик». Собственно, это и есть антенна. Направленная. По экрану ноутбука бегают какие-то кривые: выпрямляются, затихают, потом опять скачут вверх-вниз, как кардиограмма.

На голове «электрика» наушники.

Гудок… Гудок… Гудок…

«Электрик» прихлебывает кофе, лениво слушает. Пишет на флешку. Ему все эти разговоры по барабану, он их не понимает, тем более на чужом языке. Его подрядили, привезли сюда чуть ли не с Дальнего Востока, попросили мобильные послушать. Конкуренты плохое замыслили, хотят чужой рынок захватить, свои палатки поставить и товар гнать. А это не хорошо.

Понимаешь?

Всё он понимает, но в голову не берет: нужны ему чужие проблемы… Ему свои решать надо. У него ипотека непогашенная и еще кредит на машину. И оклад в НИИ связи тридцать тысяч. Так что, халтурка вовремя подвернулась. Неделю здесь посидит, такие бабки срубит, какие в родном институте за год не заработаешь. Щедрые клиенты оказались.

Бубнят голоса. Пишет программа и архивирует в отдельный, скрытый файл. Если кто-то что-то неладное заподозрит и в «газель» сунется, то никаких следов не обнаружит: на ноуте – фильм, в наушниках – попса, в руках – пассатижи, на столе куски обкусанных проводов. Такой натюрморт. И никаких проблем. Можно только радоваться.

– Алё!..

– Здравствуй, Осман.

Дернулась, заплясала линия на мониторе.

– Здравствуй, дорогой. Давно тебя не слышал.

– Как твое здоровье, отец, мать, братья?

– Спасибо, хорошо. А у тебя?

– Слава Аллаху, никто не болеет, все здоровы… Как наши с тобой дела? Набрал людей?

– Почти совсем набрал. Все спрашивают, когда дело будет?

– Будет, Осман. Обязательно будет. Скоро будет. Клянусь, долго терпеть не придется.

– Ты поторопись. Люди долго ждать не умеют, занятия себе находят, к родственникам уезжают. Я теперь их набрал, а потом снова собирать придется…

Голос Османа, вербовщика Мансура. И других.

Вон его дом, в ста пятидесяти метрах, на который Мансур указал. Там он людей встречает, с ними разговоры разговаривает. Поближе к нему помятая «газелька» электросетей встала. Только без толку! Ничего разговоры Османа не прояснили. Никакой конкретики, никаких имен, названий и чисел. Совсем – ничего! Да и самих разговоров – раз два и обчелся.

Что-то планируется, когда-то будет, не известно где…

– До свидания, Осман. Передай поклон родителям и жене!

– Обязательно, брат!

Выпрямилась кривая записи. Затихла. Улеглась. Тишина. Только тихая музыка и провода на столе, стенах, потолке и даже на полу. Такая работа у «электриков», что весь в проводах. Такая – вахта…

* * *

Странно всё это. И тревожно. Когда не понятно, что происходит, остается предполагать самое худшее. Только что это – худшее? Можно только гадать!

Мелко гребет сеть Антона Ивановича – что только в нее не попадает. Но остальное, ладно, наркотики, нападение на полицейских, кровная месть, хищения в особо и менее крупных размерах, торговля оружием и даже местные теракты, вблизи дома – всё это укладывается в стандартные схемы, всё там понятно.

А здесь – нет! Здесь иные масштабы просматриваются, потому что три десятка бойцов и каждому – аванс. А просто так деньги никто разбрасывать не станет. Деньги – это серьезная заявка!

Да ведь и не один Осман может быть! А ну как другие вербовщики отыщутся? И разговоры… Такие, что без имен и даже прозвищ. Неинформативные разговоры, какие местные вести не умеют, потому что обязательно что-нибудь да ляпнут! А здесь – нет, много слов и никаких зацепок – ни личностных, ни географических. Как будто шпионы между собой общаются. Напрягает всё это… Надо бы это дело взять на особый контроль. Может, конечно, это всё паранойя и бойцов собрали, чтобы стенка на стенку с соседним аулом схватиться или торговцев по-крупному пугануть… Но тут лучше переборщить. Лучше – перебдить! Чтобы после локоточки с досады в кровь не кусать…

* * *

– Собирайся, Мансур. Твое время пришло.

– Когда?

– Через час за тобой заедет машина.

Ну где час, там и два. У нас всё так – плюс-минус. Но, всё равно, очень быстро. Нужно собраться, дать распоряжения по дому и хозяйству, попрощаться с родственниками. И еще… дать весточку Антону Ивановичу.

Смутно на душе, нехорошо. Уходишь из дома, а вернешься ли – неизвестно. Не на прогулку и охоту отправляешься. Может, последний раз близких видишь и младших детей по голове гладишь. Одно радует – гонорар двойной – от Османа и Антона Ивановича. На такие деньги можно не один дом построить и не одну свадьбу сыграть. И даже если не станет его – не пропадет семья, обеспечил он ее, своей жизнью рискуя. Получить бы только те денежки. Найти тот, на один звонок, телефон. Набрать номер. Гудок… Гудок… Голос Антона Ивановича.

На этот номер абонент на той стороне ответит, где бы он ни был и чем бы ни занимался. Голым из ванны выскочит, штаны не надевая, потому что этот номер в приоритете.

– Да.

– Здравствуй, Исмаил…

Хотя какой он Исмаил…

– Я срочно уезжаю. Буквально через час. Когда вернусь, не знаю. Ты у меня денег занимал, теперь они нужны.

– Понимаю тебя. Скажи сыну – сегодня передам. А он тебе сообщит.

Теперь поторопиться… Выйти в Интернет, набить письмо. Ничего не значащее: «Зульфия прибывает автобусом в шестнадцать десять. Встречайте». Скинуть. Убедиться, что ушло. И дать контрольный, на один гудок, звонок… Отрубленный на первом гудке. И тут же сообщение про тетю Зульфию и автобус.

Время?.. Пятнадцать пятнадцать. В остатке пятьдесят пять минут. Нужно успеть.

Машина, типичная для этих мест, не новая «Приора». Неброского цвета с никаким водителем. Такая в глаза не бросается. Такая – в упор не замечается!

Доехать, не спеша, не нарушая, чтобы в ДТП не угодить. Встать на параллельной улице, с которой просматривается дом Мансура. Позвонить водителю, нанятому на этот случай, но который ни разу своего нанимателя не видел. Сказать спокойно, с ленцой в голосе:

– Здравствуй, дорогой! Подготовь машину и жди моего звонка. Как позвоню, поедешь по названному адресу и оставишь машину на обочине. Ключ зажигания сунешь под коврик, документы – в бардачок. И прибери в салоне и одеколоном побрызгай после себя. Мне даму везти.

Хохотнул водитель, потому что всё понял: шеф даму снял, но на своей тачке везти не хочет, а ну как жену или подруг ее случайно встретит и спалится? А так – нет. Ай, молодец! Настоящий мужчина! И щедрый, потому что машиной пользоваться дает, лишь изредка ее забирая, когда по бабам идет. Только требует, чтобы никаких висюлек на ней не было и бак всегда полный.

Еще один звонок, еще одному водителю.

– Приготовь машину и жди звонка… ключ под коврик… Меня ждать не надо, машину после заберешь. Бензин проверь, а то прошлый раз я еле до заправки дотянул.

Итого две машины в резерве. Надо будет только перехватить их где-нибудь на маршруте, чтобы пересесть. Тут всё в порядке.

Время?.. Шестнадцать пятнадцать. Ну, а когда у нас вовремя…

Остановился автобус. Гуднул. В автобусе пассажиры под завязку. Значит, полный сбор.

Из дома вышел Мансур с большой спортивной сумкой. За ним – домочадцы. Попрощались коротко. Мансур махнул, сел в автобус. Поехали, пока по параллельной улице. Куда?.. А черт его знает.

Поворот. Еще поворот. Теперь придется высунуться. Дальше дорога одна. Первый звонок:

– Поставь машину на трассе возле шашлычной Ибрагима. Ну, ты знаешь. Только подальше поставь и сам уезжай, мне подругу светить нельзя, она уважаемого рода. Увидят, и меня, и тебя на куски порежут. Понял?

Как не понять? На Кавказе в такие дела лучше не соваться. А то – отлетит. И… прилетит. Может, он чужую жену или дочь соблазнил и теперь с ней кувыркается? А это дело чревато! Тут можно на обиду запросто нарваться, потому что знал и не сказал. И помогал! Так что, никто любопытствовать не станет. Надо ему это!

Второй звонок:

– Подгони машину на перекресток и жди. Я тебе позвоню, куда дальше ехать, я пока сам еще не решил… Далеко? А ты поспеши! Мне сильно надо. Я там минут через тридцать буду. По трассе. А ты напрямки… Если что, ремонт за мой счет. Опоздаешь – машину заберу. Моя дама ждать не любит.

Отлично. Этот выкатится вперед километров за сорок и будет ждать…

Автобус. Едет не спеша. Отстать от него метров на семьсот и пропустить между ним и собой машины. Только где они тут? Это не Москва или Питер, здесь пробок нет. И машин – всего ничего. Только если упряжки пропускать… Трудно здесь со слежкой.

Еще отстать, чтобы на пределе видимости. Авось не заметят, не обратят внимания. Пять километров до шашлычной. Никаких поворотов нет. А если на целину свернуть надумают, то можно будет заметить.

Теперь набрать скорость, обогнать, свернуть, припарковаться.

Где машина? Стоит. Поблизости никого. Притереться почти вплотную. Выйти. Досадливо хлопнуть по капоту, мол, эх! не повезло, накрылся движок. Хорошо, что другую машину подогнали! Открыть дверцу и достать из-под коврика ключи. Хотя и вторые, запасные, есть.

Мимо прошел автобус. Чуть выждать… Поехали. Опять не спеша, опять пропуская вперед машины и отставая на максимально возможное расстояние. Дальше дорога прямая. Можно ехать не особо прячась, потому как все туда едут. Но и не высовываться.

Что там дальше? Развилка на две стороны, где должен второй водила ждать. Если успел… Должен успеть, ему дармовые колеса нужны.

Вон он – стоит.

Куда автобус свернет? Направо… Что там дальше? Тридцать пять километров без перекрёстков до следующей населёнки.

Позвонить: «Поезжай направо, по трассе, до…» Рванула машина, обогнала, умчалась.

Едем… Пока едем… Пустая дорога, как космос. Нехорошо.

Автобус еле плетется. И ему следом приходится, а это рано или поздно может вызвать подозрение. Почему легковушка сзади движется как приклеенная? Надо отстать, остановиться, исчезнуть из зеркал заднего вида. Вот здесь… Демонстративно выйти, размяться, до ветру сходить, чтобы аргументировать остановку. Это если кто-то смотрит. Вряд ли, но… на всякий случай. Грабли тоже иногда стреляют… Раз в год. А если сегодня именно этот день? Сходили? Застегнулись? Поехали.

Автобус громоздкий, виден издалека. Большое село. Затормозили. Неужели сюда? Нет, водитель вышел, что-то купил в киоске, поехали дальше.

Водитель – рост где-то сто семьдесят, телосложение плотное, чуть сутуловат, лицо вытянутое… Это обязательно, хотя и по привычке. Запомнить, составить словесный портрет.

Еще двадцать километров. Всё, пора менять «колеса»! Пересадка. Новая машина другой марки и цвета. Отстать максимально, до предела видимости. Автобус хоть плохо, но различим, а вот низкая легковушка, да еще в зеркала – вряд ли.

Едем. Подъем… Поворот… Спуск… А где автобус?!

Сошёл, на грунтовку сошёл! Отметить место – куда он, куда дорога? Карта…

Можно попытаться рискнуть. Вжать педаль газа в пол. На вид дерьмовая машинка, развалюха, а на самом деле движок форсированный и новенький с намотанным километражом. Вот так бывает – все сматывают, а ему наматывать пришлось.

Сто двадцать… Сто сорок… Сто семьдесят… Больше на такой дороге не выжать. Удары ям в обода. Плевать, потом колеса поменяем. Поворот. Наперерез грунтовки. Забираемся на холм. Берем бинокль, оглядываемся…

Вон он! Плетется по бездорожью. Юго-юго-запад. Строим маршрут дальше. До следующей высотки.

Ходу! Влетаем наверх. Бинокль. Осматриваемся…

Нет автобуса. Пропал!

Значит?.. Значит, где-то свернул. Вряд ли далеко, не станут они колеса бить на длинные расстояния. Раз с трассы сошли, значит, немного им ехать оставалось. Очертим квадрат интереса – отсюда досюда и сюда. Где-то там они! А вот где конкретно?.. Можно, конечно, покататься, посмотреть следы, но… лучше не соваться! Квадрат поиска определен, а дальше дело техники…

* * *

Техника нынче стала доступной. Раньше камеры надо было к шарам воздушным привязывать, к моделям самолетов присобачивать и даже к почтовым голубям пришпиливать. А теперь милое дело – прикупил квадрокоптер подороже да покруче, аккумуляторы поставил помощней, перекрасил снизу в цвет неба, отъехал подальше и запустил, чтобы побаловаться. Это игрушка, в которую даже взрослые с удовольствием…

Набираем высоту.

Не страшно, что высоко, потому что камера заменена на профессиональную с самым высоким разрешением. Видно каждый камушек… И сама «игрушка» выросла в цене раз в десять.

Смотрим… Смотрим… Смотрим по площадям, километр за километром…

Ничего…

Едем дальше. Встаем. Запускаем…

Ах, какая досада – погода нелётная, даже для игрушек! Села облачность, зарядил дождь, и ни хрена не видно. А низко над землей не полетаешь.

Тогда Антон Иванович… Не может такого быть, чтобы никто из бойцов домой весточку не бросил, не исхитрился, несмотря на запреты. Никогда южные ребята не будут настолько дисциплинированы, чтобы своего мнения не иметь. Это же не немцы, которым довольно «ахтунг» написать, чтобы они – ни ногой. Опять же водитель, который их вез – метр семьдесят, плотного телосложения… И номер автобуса.

– Есть у вас, Антон Иванович, кто-нибудь в полиции, чтобы поинтересоваться, куда тот водитель ездил в означенное время? Только без напора, аккуратно, вскользь? Сказать ему, что неизвестный автобус ребенка на дороге сбил и с места ДТП скрылся. Вот и приходится искать, спрашивать, протоколы составлять… Сделаете?

– Сделаем…

Везде у Антона Ивановича свои люди имеются. И в полиции, и в прокуратуре. В каждой конторке своими ушками пророс…

Ну что, нашел?

Нашел. Как не найти?

Спросил?

Спросил. Да ничего не узнал. Темнит водила.

Ладно, нажимать пока не будем. Но если иного выхода не сыщется, придется с ним поговорить всерьез. Выпотрошить. И… Устроить ДТП с самыми тяжкими последствиями, чтобы никаких подозрений. Но это на самый крайний случай.

Еще варианты? Должны же быть какие-то! Какие? Что еще может на них навести, вытащить из логова? Подвоз продуктов? Ну едят же они что-то? Причем не мало, если в тридцать глоток! Это вариант. Только сколько ждать придется, может, они на месяц запаслись?

Что еще? Какое-нибудь ЧП? Например, если с кем-то из близких тех бойцов что-то случится? Сообщат ему? Неужели ему не сообщат? Не может такого быть! Он тогда сильно обидится. А обиды здесь чреваты…

Пожалуй, это вариант! Если кто-то из родственников умрет и надо ехать на похороны? Или тяжело заболеет? Или с домом что-то случится, или с хозяйством?

Вот и выход…

* * *

В одном населенном пункте, в одну из ночей, около одного из домов загорелся сарай. Заполыхал, как свечка. От сарая занялся дом. Пожар – это такая беда!

– Пожар! – закричал на улице кто-то.

Соседи вскочили, сунулись в окна, увидели зарево и забили тревогу. Очень вовремя. Из полыхающего дома успели вынести всё ценное и всех спасти, но сам дом сгорел больше чем на половину. Такая вот неприятность.

Родственники схватились за головы и хватились хозяина дома, которого в этот момент рядом не было. А без него пожарище никак не разгрести.

И вопрос – решился…

По грунтовке ехал уазик. Ехал и ехал, молотя колесами разбитую грунтовку, увязая в лужах. А над ним летала незаметная «игрушка» с видеокамерой.

Машина ехала за погорельцем. Потому что от самого его пропавшего дома и с его родственниками. А как же иначе? Иначе никак! Пожар – дело серьезное.

Машина свернула с грунтовки, потом еще завернула, потом встала в колее. Приехала… Очень интересно… Какие-то сараи, напоминающие полуразрушенные телятники, забор. И фигурки людей, которые высыпали встречать машину.

Вскоре, довольно быстро, машина поехала назад.

Вот и всё. Вот оно – логово!

* * *

– Чем вы там занимаетесь?

– Бегаем, прыгаем.

– Зачем?

– Говорят, чтобы знать, что делать на месте. Чтобы не растеряться. Там на земле план нарисован – где входы, где окна, так вот мы по нему. Как блохи.

– А о деле не говорят? Где по-настоящему скакать придется?

– Нет. Ничего не говорят. Я пытался спрашивать.

– Жаль. Но, может, потом, когда вернешься назад, что-то узнать получится.

– Может быть…

Посмотрел внимательно, спросил:

– Дом вы мне спалили?

– Ну что ты, конечно, нет! Пожар – это стихия. С кем не случается?

Хотя какая стихия, когда со спичками и бензином, поздно ночью… Конечно, они! Иначе своего человечка оттуда вытянуть бы не удалось. А так ему сразу увольнительную дали на поправку дел.

– Но ты не переживай, мы же понимаем. Вот деньги на восстановление.

Немаленький конверт. С немаленькими деньгами.

– Только расписочку напиши, как будто в долг взял. Чтобы никто ничего не заподозрил.

– А на кого писать?

– На кого угодно. Вот, можешь на этот паспорт. Здесь на всё хватит, и даже на мебель и скотину.

Ну, и ладно… Даже если они… Здесь точно на ремонт хватит. И даже на новый. Щедрые у него хозяева. Тем более никто не погиб и даже вещи…

– Ну ладно, распорядись да поезжай обратно. А то они возьмут да снимутся без тебя. А это плохо. Мы там без тебя как слепые будем.

Хотя – не слепые, потому что еще два сексота есть. Но тут чем больше – тем лучше. Как говорится, кашу маслом…

* * *

Жужжат моторчики. Крутятся пропеллеры. Квадратная пластмассовая рамка плавает в небе. Туда-сюда-обратно. В рамке торчит видеокамера с добротным, просветленным объективом. Вниз уходит «картинка» и выводится на экран ноутбука.

Панорама. Дать увеличение. Приблизить землю. Что там?..

Люди. Маленькие, как цветные шарики булавок. Ходят-бродят…

На земле выложены камушками какие-то линии. Но камушки видны не все, потому что линии местами прерываются, исчезают в траве. Восстановить их можно только, если отслеживать людей, которые ходят вдоль «стен».

Ходят, потом вдруг прыгают на пустом месте, как будто через что-то перескакивают, бегают внутри, залегают… Залегают по всем четырем сторонам. Без всего. Просто плюхаются на животы, отчего становятся хорошо видны.

Но, наверное, точнее наверняка, там, на месте, они будут не с пустыми руками. Перед ними будут автоматы или даже ручные пулеметы. Полежат, встанут, отойдут подальше, опять побегут, ныряя в несуществующие окна.

Вывод первый: значит, эти выложенные в узор камушки – здание. Точнее его периметр. То есть готовится захват или удержание какого-то дома, судя по масштабам – не маленького.

Вывод второй: бойцов готовят всерьез, раз заставляют десять раз на дню отрабатывать одни и те же приемы.

Вывод третий: судя по многочасовому «залеганию» фигур, они готовятся к долговременной обороне, так как находятся чуть ли не перед каждым «окном» или «дверью». Отсюда вопрос: зачем им захватывать и удерживать какое-то здание? Если там ценности, то их надо хватать и по-быстрому утаскивать. А они не спешат… Значит, скорее всего, они захватывают не просто пустое здание, а захватывают заложников. Конечно, это не факт, но повод серьезно задуматься.

И это есть вывод четвертый, хотя и не окончательный. Но более всего близкий к правде жизни. И самый опасный, поэтому за основу надо брать именно его.

Они хотят захватить какое-то здание и набить его заложниками!

Какое здание? А вот это вопрос! Выложенный камушками план в подробностях не рассмотреть, можно лишь примерно набросать его – стены, окна… Судя по размерам, точно не коттедж и даже не типовая пятиэтажка, так как нет подъездов. Вход всего лишь один или два – понять трудно. А если вход один…

Что-то это здание смутно напоминает… Но что? Большие пространства, много окон, вход… Черт!.. Очень похоже на школу! Неужели школа? Значит, они собираются захватить школу с учениками и учителями. И еще, как водится, прихватить как можно больше прохожих с улицы. Для количества. Конечно, в школе охрана… Но кого могут остановить два невооруженных пенсионера? Точно не этих! Не пойдут же они с авторучками против автоматов!

Ну что, берем этот вариант за рабочую гипотезу? Похоже на правду, очень похоже… Дело серьезное! Школа, в которой тысяча, а то и побольше учеников, – это такая бомба…

Нет, не зря Антон Иванович в поте лица… Не зря сексотов с руки кормит, не зря с ними дружбу водит.

Ох, не зря!..

* * *

– Антон Иванович, дело есть.

– Какое?

– Пару человечков на работу принять надо бы.

– А я что, отдел кадров, чтобы в трудовых книжках печати ставить?

Ну, конечно, отдел. Кто еще личико подставить может? Только он один. Его лицо «светить» можно, потому что не навсегда. Ненадолго…

– Кого принять?

– Разведчиков. Фронтовых.

– А у нас что, фронт?

– У нас всегда фронт: мы с одной стороны, а все другие – с другой.

Это да. Судя по рапортам сексотов, война идет не на жизнь, а на смерть. Полномасштабная, с сотнями жертв, потому что все друг дружку…

– Когда они приедут?

– Не они к вам, а вы к ним. Вначале во Владик, потом в Мурманск.

– Куда?! Ни черта себе!..

– Билеты вам уже заказаны.

Чем дальше – тем лучше. Много они не узнают, но всё равно лучше подстраховаться…

Мужчина средних лет, спокойный, уверенный в себе.

– Здравствуйте.

– Вы, кажется, фронтовой разведчик?

– Будем считать – да. По крайней мере, так написано в личном деле в графе «воинская специальность».

– В реальном деле участвовали?

– Случалось. В чем состоит моя задача?

– Отследить объект.

– Какой?

– Это не важно. Объект расположен в чистом поле, подходы открытые. Нужно наладить скрытное наблюдение.

Мужчина кивнул.

– Самим лучше не высовываться. Люди в том лагере серьезные, промашки, если что, не простят. Вы понимаете…

Опять кивнул, всё понял. Не в первый раз. Кто-то за кем-то хочет проследить, желая остаться незамеченным. Может, за любовницей, может, за конкурентами, может, за партнерами. Обычное дело.

– Наблюдение круглосуточное?

– Так точно. Ни на минуту без пригляда не оставлять.

– Одному не справиться. Я должен спать хотя бы четыре часа в сутки.

– Я понимаю. У вас будет помощник.

– Лучше два. И смена раз в неделю для отдыха, чтобы глаз не замыливался.

– Как скажете, хоть пять.

– Оплата?

– Тысяча баксов в день. На всю бригаду.

Подумал, подсчитал, прикинул.

– Тогда довольно двух будет. По шесть через шесть.

Правильно рассудил. Если оплата чохом на всю бригаду, то зачем с кем-то делиться? И это хорошо: чем меньше будет посвященных, тем меньше риск расползания информации.

– Вы согласны?

– Да. За чем или кем смотреть? Что фиксировать?

– Людей, машины, события… Но самое главное, нужно не пропустить момент, когда люди соберутся массово покинуть лагерь. Необходимо тут же дать сигнал.

– Каким образом?

– У вас будет спутниковый телефон для экстренной связи.

– Хорошо. Остальное, я так понимаю, на месте?

И еще человечек с профессией и опытом:

– Слежка… объект… оплата… Согласны?

А чего нет, когда дело знакомое и такие бабки!

Всё? Нет, не всё.

Еще два перелета в другие города. И еще два бойца для формирования второй автономной бригады. Она не будет знать о первой и заляжет по другую сторону «объекта», в этом случае рисковать нельзя! Сигнал должен быть получен во что бы то ни стало!

– Согласны?

– Согласен…

Ну, тогда в дорогу.

* * *

Ночь. Кромешная южная темень – хоть глаз коли. И еще мелкий, моросящий дождик. Очень хорошо, что дождик, луны нет. Конечно, можно отсмотреть местность через приборы ночного видения, но кому это надо? И что они могут увидеть, когда не знают, куда смотреть?

Два человека в темных комбинезонах лежат себе на боку, но не отдыхают – ковыряют малыми саперными лопатками землю, снимают верхний слой, отбрасывают на расстеленный брезент.

Всё глубже и глубже.

Нормальная работа рядового пехотинца: землицу долбить что летом, что зимой, что осенью под проливным дождем, чтобы окопы полного профиля, землянки, переходы между ними и для офицеров особый блиндажик в три наката.

Такая солдатская жизнь. Ткнуть, надавить корпусом, подцепить, отбросить…

На полметра уже углубились, так что теперь можно поактивнее, не боясь, что тебя противник засечет.

Ткнуть, надавить, подцепить…

А потом можно на колени встать, и дело еще веселее пойдет, потому что можно где-то ногой придавить, где-то ботинком отгрести.

Камень… Ах, какая неудача… Окопать со всех сторон, покачать. Вроде не «мертвый». Подналечь вдвоем, приподнять на раз-два, откатить. Но не бросить, а закопать по самую макушку в грунт, чтобы случайный наблюдатель не увидел, не удивился: откуда вдруг камушек взялся, которого вчера не было?

Дальше вглубь пошли, как роторные экскаваторы. Без отдыха и перекуров, чтобы успеть до света. Обязательно успеть! Как если бы на нейтральной полосе НП рыли. Где если не успеть, то можно опоздать и пульку от утреннего снайпера в башку заполучить или гранатку в ямку от вражьего караула.

По пояс встали. Другие лопатки перехватили, тоже саперные, но побольше.

По плечи ушли.

Спорится работа, хоть и в пол-уха, потому что один роет в полную силу, а второй, нет-нет да и выглянет наружу, прислушается, отсмотрит местность, отдышится, чтобы после как крот…

Готово дело!

Стенки подровняли. Накатили сверху притащенных стволов, набросали веток, застелили брезентом и пленкой. Накидали грунт, выровняли. Аккуратно положили срезанный ножами дёрн.

Любо-дорого! Как будто и нет здесь ничего – холмик, травка, веточки-цветочки.

И еще валяется, где и был, небольшой наполовину сгнивший ствол дерева. В нем дупло. А от дупла дырка вниз сквозь крышу блиндажа. А в дырке стереотруба тридцатикратного увеличения с отличной немецкой оптикой. Это не просто блиндаж, а НП, на манер полкового. Только вот соседей справа-слева нет, нет и прикрытия, траншеи, ведущей в тыл, горячего довольствия раз в сутки… Это не армия. Одни они на этой передовой…

Хотя почему одни? С другой стороны так же ковыряется, вынимая грунт, другая пара. И тоже уже крышу навели… Но только не знают они друг о друге…

Теперь землицу вынутую по местности разнести, в лужи и ямки насыпать, чтобы не выделялась она цветом, не навела на блиндаж.

Всё? Вроде всё!

Вот и рассвет забрезжил. Серенько стало, предметы из тьмы полезли размытыми очертаниями…

Осмотреться внимательно: всё ли нормально, не забыли ли что-нибудь? Нет, не забыли. Нырнуть в узкий лаз, закрыть его пробкой из дёрна.

Один на спальничек упал – отсыпаться. Другой к трубе присел, в которую пялиться ему неотрывно. Через четыре часа смена. Следующая смена через шесть – чтобы выспаться. Предстоящей ночью можно будет видеокамеры вперед, поближе к периметру, вынести. Техника – она всегда в помощь.

Ну, что там видно? Да почти ничего. Развалины какие-то, на первый взгляд заброшенные, нежилые, с облупленными стенами и осыпавшейся штукатуркой. Но окна пленкой забраны и на крыше свежие заплатки.

И люди появляются. Бредут поодиночке в отхожее место. Потом обратно.

А если выходят толпой, то двигаются друг за другом, как по линеечке, или ложатся животами на грунт и лежат по полчаса. Иногда поворачиваются, осматриваются. Когда поворачиваются, лица показывают, можно сфотографировать.

Щелк. Щелк…

Машина… Номерной знак… Водитель… Груз… Что-то привезли – судя по общему оживлению – жрачку. Так и есть. Откинули борт, растаскивают какие-то коробки и газовые баллоны. И целого, живого барана за шкуру тащат! Сейчас зарежут и зажарят. А через полчаса высунутся на улицу с котелками и ложками… С дисциплинкой у них не очень…

Уехала машина, не задержалась.

Отметить время в журнале учёта. Это обязательно, это по Уставу. И по привычке. «Приход – уход». Поели… Покурили… На «полигон» потянулись по линиям ходить. Такая у них жизнь. Не пыльная.

И чем дольше они будут тут воздух пинать и баранов кушать, тем больше денег прибудет. Так что, пусть не торопятся. Никто в претензии не будет…

Время… Просыпайся сменщик – вставай пришел!.. Твои шесть часов начинаются. Вахта!..

* * *

И тут вахта. Но со всеми удобствами, потому что отдельный домик, кухня, туалет, тахта, телевизор… Вполне цивильная обстановка. В холодильнике – еда, на плите – чайник.

Посреди комнаты мольберт с начатой картиной. Краски-кисти-карандаши, видно, что домик заслуженный художник снял. На случай, если кто посторонний сунется. Легенда у него такая – «живописная».

Во дворе машина, в баке бензина под самую горловину. И вторая в гараже – на случай, если первая не заведется.

И не только эти две машины, а еще двадцать штук, прикупленных с рук и капитально отремонтированных, расставлены на трех трассах на расстоянии до трехсот километров в глубину. Пришлось раскошелиться дела ради. Потому что неизвестно, куда двинутся эти головорезы, остается прикрыть все возможные направления. Особенно – северное, на юге граница, там и одной «запаски» будет довольно.

Стоят машинки недорогих марок и неброских цветов на платных стоянках или в частных дворах. Может, пригодятся, а может – нет. Большинство не пригодятся – точно. Но даже если две-три понадобятся, то и тогда эта покупка оправдает себя! Ведь время будет тикать на минуты! Поздно будет «колеса» искать. Тут надо сильно заранее подготовиться!

Вот такое у него НП, из которого до любой дороги рукой подать – пять минут подскока. А им на автобусе, по грунтовкам, всяко разно вчетверо дольше. Так что запас времени есть. Лишь бы сигнал был. Лишь бы они не проспали.

Но так, чтобы две бригады, и обе сплоховали, – это вряд ли. Ребята серьезные подобрались и понимают, что если налажают, то денег могут не получить вовсе. Так что остается только ждать. Ждать и разгребать текущую работу, которую никто не отменял. Просматривать по «спутнику» сайты, на которые Антон Иванович сливает информацию. Выуживать ее из гигабайтных пустых текстов, которые никто никогда читать не станет, соединять, сращивать, расшифровывать…

Сводки… Сексоты… Происшествия…

Живет Регион своей обычной жизнью – ворует, торгует, убивает, угоняет, ссорится… Так – по мелочи. Хотя вот здесь и здесь требуется присмотреться. Нужно запросить подробности.

На это – обратить внимание! И вот это дело не пропустить… Но все же главное событие готовится не там, а здесь.

Ведь не зря же в одном месте собрали тридцать хорошо оплаченных головорезов, которые бегают вдоль камушков, как малые дети.

Точно, не зря! Так что, надо ждать. По ощущениям – со дня на день! Пока ждать!..

* * *

Шесть часов. Смена. Шесть часов… не отлипая от окуляра стереотрубы, просматривая картинки с камер видеонаблюдения, записывая события в журнал наблюдений.

Течет себе размеренная жизнь НП. Капают минуты, как капли просочившиеся через пленку крыши. Но и денежки капают. И немало уже накапало…

Люди… Всё те же, прежние. Никаких новых лиц. Ходят вдоль камушков почти с закрытыми глазами. Просто так ходят – убивают время. Болтают о чем-то. Лежат, положив головы на руки. Может, даже спят… Распустились ребята. Безделье, оно сильно расслабляет, кажется, что всё уже умеешь, уже привык к полевому быту, уже ищешь себе приключений. Хуже нет для личного состава, когда делать нечего.

Машина… Очередного барана привезла, баллоны заправленные.

Обступили водителя, что-то спрашивают. Поди, о доме, о семье или просто сплетничают – кто родился, кто женился, кто помер? Скучно им тут на высылках.

Забросили в кузов пустые баллоны, захлопнули борт. Машина тронулась.

Зафиксировать время…

И с другой стороны, с другого НП, смотрят, фиксируют – машина, номер, водитель… барана привезли… баллоны увезли… Полный дубляж, хотя и под другим углом зрения. Это хорошо, потому что «мертвых зон» нет. Как на ладошке «объект» со всех сторон виден.

Проходочка, вдоль камушков. Прыжки. Залегания. Собрались в кучку, что-то обсуждают… Смеются…

Отбой… Подъем… Обед…

По распорядку…

* * *

Еще баран. Еще баллоны. Ведут какого-то бойца. Помогают сесть в кабину – похоже, приболел.

Надо отметить, кого именно, сфотографировать и зафиксировать время.

Убыла машина.

Обед… Послеобеденный отдых… Разбрелись бойцы кто куда… Тишина. Покой. Умиротворение. Просто пионерлагерь какой-то. Впору родительский день объявлять.

Но тишина обманчива.

Вышел командир, сказал что-то – побежали бойцы, подтянулись, построились в две шеренги. Слушают внимательно.

Командир говорит энергично, рублено. Команды отдает. На часы показывает…

Неужели?

– Смирно!.. Вольно!.. Разойдись!..

Разбежались бойцы, попрыгали внутрь «фермы», пропали.

Всё? Отбой? Показалось? Похоже, что так…

Безлюдная тишина.

И вдруг показался первый боец. Вышел не в привычном, заляпанном грязью, камуфляже, а в цивильной одежде – в брючках и пиджачке. Гладко выбритый и причесанный. За ним второй в спортивной куртке и белых кроссовках. Ай да модник!

И третий. И четвертый…

И все в разном, как толпа прохожих на улице. Не узнать бойцов – так преобразились! Просто дефиле модное.

Вышел командир в гражданке – в джинсах, ботиночках и пиджачке. Не командир – стиляга с Тверской.

Крикнул…

Командир хоть и разряжен, как манекен в витрине, но его услышали, засуетились, построились по росту, встали. Из помещения выбежали последние, одетые в гражданку бойцы. Торопясь, воткнулись на место.

Все? Все…

– Равняйсь!

Подтянулись, замерли. Странно, смешно выглядел этот пестрый разномастный строй! Все в пиджачках, кроссовках… Но всё же это подразделение – не толпа!

– Смирно!

Разом дёрнулись, повернули головы…

А вот и автобус! Едет, покачивается на грунтовке, как корабль в шторм. Приближается…

Достать спутниковый телефон. Где он?.. Всегда рядом на самом видном и доступном месте. Для него всё и от него зависит всё – в том числе заработок.

И в другом блиндаже потянулась рука к аппарату.

Раскрыть. Поднести к «окошку», которое было предусмотрительно устроено в крыше. Выбить пробку. Свет! Яркий дневной свет. Набрать номер.

Гудок… Гудок… Отбой.

Так было договорено: дать предупредительный звонок на всякий случай, если что-то начнется.

Теперь нужно наблюдать.

Автобус въехал в периметр. Остановился. Лица бойцов повернулись к нему. Приличный автобус, не какой-нибудь древний, залатанный и десять раз перекрашенный «пазик» или «Икарус».

Командир призвал к порядку. Что-то сказал бойцам. Распался, рассыпался строй. Бойцы бросились в «казарму», стали споро выбегать с сумками на плечах и в руках. Ни дать ни взять туристы.

Водитель открыл грузовой отсек. Побросали сумки. Сели в автобус. На лицах оживление. Засиделись ребята в поле. А тут креслица, занавесочки, экраны телевизионные.

Командир поднялся на подножку и дал последний инструктаж двум бойцам в камуфляже, чтобы прибрали здесь «под метелку, чтобы никаких следов». Махнул рукой – поехали! Автобус, переваливаясь, вышел на грунтовку.

Куда? Направо? Или налево?

Направо! Перешел с одной колеи на другую. Значит, маршрут на восточную трассу. Здесь вариантов не много: либо туда, либо туда.

Набрать номер. Гудок… Гудок…

Раздраженный голос:

– Аллё. Кто это?

Сказать коротко, условленной фразой:

– Мне бы Вику услышать.

Еще более рассерженный ответ:

– Нет тут никакой Вики! Вы не туда попали! Не звоните больше!

Гудки…

«Вика» – это на восток. По первой букве для легкого запоминания. А если бы «Зина», то на запад. Но попросили «Вику»… И тут же еще один звонок:

– Позовите Вику к телефону…

Не спят разведчики, бдят. Увидели, не пропустили. Ни те, ни другие. Ай, молодцы. Спасибо им! Они свою работу сделали – вовремя отмашку дали. Дальше ими займется Антон Иванович – обогреет, рассчитает, попугает, напутствует. Он же – отдел кадров…

Всё – забыли. Не до них теперь. Они уже прошлое. А будущее – сокрыто мглой.

Автобус повез бойцов хрен знает куда. Не понять зачем. Но теперь можно будет узнать. Нужно будет!

Если, конечно, успеть!..

* * *

Дверь… Крыльцо… Машина…

Завелась с пол-оборота. А как иначе, когда она новенькая, только из салона, хотя пришлось ей сделать постпродажную подготовку: где-то молотком долбануть до вмятины, где-то рашпилем пошкрябать, где-то замазать, где-то на стекле скол нарисовать. Чтобы не выглядела как новенькая, а стала как старенькая. И в глаза не бросалась.

Выезжаем. Поворот. Встаем на трассу. Проезжаем двадцать километров, сворачиваем на заправку. Здесь будем ждать, но недолго – минут десять. Другого пути у них нет, только если повернуть назад, к границе. Но зачем?..

Пошло время… Две минуты. Пять. Девять. Ага!.. Вон он, автобус, показался. Вполне себе симпатичный.

Катит с разрешенной скоростью. Не нужны им лишние контакты с полицией. Шторы на окнах сдвинуты и лица… много лиц. Мужских, в большинстве совсем молодых. Ну, вот и познакомились…

Проехали. Выждать пару минут… Теперь можно.

Пристроиться в хвост, выдерживая километровую дистанцию. Прикрыться вон тем грузовичком, который примерно с такой же скоростью едет. Хорошо бы еще для верности кого-нибудь пропустить. Но все машины несутся с превышением.

Оглянуться – никто сзади не пристроился?.. Вроде нет. Дорога чистая до горизонта, если не считать пары тракторов и повозки.

Но лучше всё же…

Развилка.

В стороне, на стоянке запасная машина. Подъезжаем, пересаживаемся. Другая марка, другой цвет. Тоже только что с конвейера, но по виду не скажешь, на первый взгляд машинка убитая. И едет поэтому с такой скоростью.

Куда же они направляются? Далее граница с Россией. Ну, или…

Точно – свернули. Что там?.. Всё там – вокзал, аэропорт, развязки с выходом на другие трассы. Город там. А может, они недалеко? Может, они здесь хотят? Нет, чушь! В собственном доме? Нет, не может быть.

Пока идем по главной дороге.

Хорошо, что он заранее подумал, расставил несколько машин. В городе приходится притираться ближе и, значит, шанс быть замеченным возрастает. Правда, и машин между ними болтается больше.

Ну что, смена? Свернуть. Быстро сбросить эти «колеса» и пересесть на другие. Влиться в поток…

Не просто обеспечивать слежку в одиночку. Обычно такую «карусель» до десятка машин крутит, меняясь буквально через несколько минут. Говорят, «топтуны» из бывшего КГБ умудрялись до трех десятков сменных «бортов» задействовать, когда, к примеру, за посольскими следили. То фирма была!

Поворот… В сторону аэропорта. Неужели… Точно – туда! Значит, самолет. Следовательно – налегке. Оружие они на борт вряд ли протащат. Значит, оружие и боеприпасы отдельным маршрутом пойдут и будут ждать на месте. Наверное, так.

Хуже, если это «пустышка», а толпа бойцов – команда регбистов, собравшаяся во главе с тренером на товарищеские соревнования.

Или, наоборот, лучше. Потому что без жертв.

Хотя зачем тогда камушки? Авансы? И Мансур, из которого регбист – как из пастуха воздушная гимнастка. Нет, не будет легкого исхода, не будет!

Аэропорт. Автобус остановился. И мы встанем – бросим машину на стоянке. Ключи в бардачок. Антон Иванович потом распорядится, уберет ее с глаз долой, ну или какой-нибудь угонщик – не суть важно. Главное, чтобы она здесь долго не маячила.

Аэровокзал. Разделятся на группы? Да, так и есть – разделились по двое, значит, полетят разными рейсами. Предусмотрительно. Это чтобы исключить любые случайности. Судя по всему, их матч состоится при любой погоде.

С кем лететь?

Пожалуй, с Османом, с командирской группой. Он здесь всем заправляет. Какой их рейс? Не угадать.

Смотрят на табло. Судя по всему – ближайший.

Ростов? Или Нижний?

Ладно, не будем гадать, возьмем билеты на все ближайшие рейсы, чтобы не промахнуться.

– Мне до Ростова один… Как нет? А если в бизнес-класс? Ну и ладно, что дорого!

Ну да, по нему не скажешь. А надо соответствовать, чтобы не обращать на себя внимания. До отправления час двадцать. Вагон времени, если пошустрей крутиться.

Купить у одного уличного торговца пару телефонов с симками. И у другого пару. Найти в Интернете нужный телефончик, позвонить по ростовскому номеру.

– Здравствуйте. Хочу сообщить вам крайне важную информацию о том, что рейсом номер… в ваш город прибывает группа террористов. Да, именно… пятнадцать бойцов… Вы правильно услышали. Не важно кто. Считайте, доброжелатель… Не имеет значения откуда, важно, что знаю точно… По всей вероятности, готовится захват школы или детского интерната… Послушайте, я не шучу… Встречайте…

Отбой. Симку разломать и в урну. Телефон в кусты. Еще один звонок, по второму номеру, но уже в полицию.

– Да, террористы… Встретьте, пожалуйста… Доброжелатель… Но хорошо информированный доброжелатель… Потому что школа…

Отбой…

Теперь звонки по другой группе. В иные города, куда они предположительно полетят.

– Да… террористы… Да… Крайне опасные… Дети…

Всё!

Метнуться в ближайший бутик. Купить, не глядя, костюмчик, кожаное пальтишко, туфли за полугодовую зарплату продавца. Пожалуй, еще айфон, очки с затемненными стеклами и трость. Правильно подобранные аксессуары хорошо отвлекают внимание от лица. Как глубокий вырез у блондинки с пятым размером, где на лицо вообще никто не взглянет, а взглянув – забудет.

Через отдельный вход идет уверенный в себе джентльмен, как с обложки «Форбса».

– Добрый день.

Бросает дипломатик на досмотр, вертит в руках мобильник последней модели, на который все пялятся. Так и надо.

– Всё?.. Спасибо.

Подняться в самолет, плюхнуться в кресло, расположенное со стороны трапа. Глянуть в иллюминатор. Ну что, идут? Идут! Считаем: раз, два… пятнадцать… Всё, полный комплект.

Попросить плед, чтобы прикрыться. Бизнесмены – люди деловые и в самолетах обычно спят, чтобы на земле работать.

– И подушечку. Спасибо, больше ничего…

А теперь – подумать.

В идеале их встретят. Должны встретить, потому что пятнадцать террористов – это не пустячок. Правда, если этих возьмут, но они успеют сообщить об этом, то вторая группа может сняться с рейса. И скрыться из аэропорта. Ну да ладно, операция всё равно будет сорвана. А если ребята на местах серьезные, они успеют выбить из них информацию. И тогда…

Летит самолет.

В кожаном кресле бизнес-класса сладко спит какой-то господин. Позади него глазеет в иллюминаторы и на девушек-стюардесс «команда регбистов». Похоже, некоторые вообще первый раз в самолете летят. Ну ничего, прилетят.

– Пристегните ремни…

Пошли на посадку. Самолет прокатился по рулёжке, встал.

Они что, совсем охренели?! Возле трапа стоит полицейская машина. Одна!

Из нее лениво, вразвалочку, выбираются трое полицейских с автоматами, болтающимися на животах. О чем-то переговариваются, зевают, переступают с ноги на ногу. Трое! Они что, хотят втроем целую банду скрутить? Или это лишь прикрытие, а главные силы в стороне залегли? Например, вон те механики, копающиеся подле самолета. Или та парочка? И наверняка невидимые, залегшие в травке под маскхалатами снайперы.

Он поступил бы так же! Именно так!

Пассажиры потянулись на выход. И «команда регбистов»… Но внизу их придержали: «Простите, можно вас на минуточку?»

Напряглись, но отошли, в драку не кинулись. Командир подошел к полицейским, о чем-то с ними доброжелательно заговорил. Вытащил целую кипу паспортов и стал передавать по одному.

Два полицейских, скучая, отступили за машину. Молодцы! Правильно, оценили обстановку, прикрывшись бортами от мгновенного нападения. Теперь их легко не взять, только если через капот прыгать…

Полицейский полистал один паспорт… второй… третий… Ну же… Пора!.. Четвертый… пятнадцатый…

И… вернул их. Вернул и козырнул:

– Извините, гражданин. Всё в порядке. Можете следовать дальше. Еще раз… Служба такая…

Это как понимать? А как же снайперы?

А нет никаких снайперов! И вообще никого нет – только трое полицейских, которые среагировали на звонок и прибыли для проверки документов. Проверили и успокоились. Как будто террористы не имеют нормальные паспорта, а вместо них предъявляют специальные террористические удостоверения с фотографиями.

Не поверили ему, не восприняли всерьез! И что теперь? Успеть надо теперь, пока они не растворились в толпе и не исчезли из аэропорта.

Быстро заскочить в туалет – несколько минут в запасе есть, быстро им не уехать! Скинуть кожаный плащ, пиджак и ботинки. Очки и трость не нужны. Вытащить из сумки спортивную куртку, кроссовки. Зачесать волосы вперед, сунуть в уши наушники. Мельком, на бегу глянуть в зеркало. Похож… В смысле, совершенно не похож на прежнего бизнесмена с обложки «Форбса». И походочку, походочку другую – спортивную. Походка и жесты «рисуют» человека лучше, чем иной грим.

Пошел, чуть пританцовывая, музон слушает и жвачку жуёт. Такой вот не первой свежести, но молодящийся дядя. Привет, тусовка!..

И где они? Быстро отсмотреть стоянки такси, автобусов, маршруток… Нет их! Ну не могли же они сквозь землю… А если и не собирались?

Еще раз внимательно оглядеться. Быстро, но не суетясь. Точно, вон они, возле касс клубятся. Значит, здесь у них лишь пересадка на другой рейс. На какой? А не всё ли равно? Купить билеты на все ближайшие рейсы во все концы, хоть в Антарктиду! Какой-нибудь да совпадет.

Снова купить телефоны и симки. Сесть в кресло так, чтобы полный обзор иметь, а самому в глаза не бросаться. Остаётся только ждать.

Прошло полчаса… Час… Полтора…

– «Уважаемые пассажиры, объявляется посадка на рейс номер… Санкт-Петербург…»

«Регбисты» встали с кресел, разобрали сумки, засуетились. Значит, они… в Санкт-Петербург!

Звонок по телефону:

– В аэропорту… группа террористов из пятнадцати человек… Я прошу принять моё сообщение всерьез!.. Аноним… Что вам даст мое имя? Пятнадцать головорезов к вам летят… Цель – предположительно школа… Не спрашивайте, кто я… Патриот я! Можете отметить: Иванов. Надеюсь…

А что остается? Только надеяться! И сопровождать группу, как пришпиленному. Прицепиться, как репейнику к заднице.

Следовать за ними неотступно, неусыпно! До конца!..

* * *

– Молодцы бойцы, хорошо поработали! – Антон Иванович улыбнулся и протянул руку. – Выше всяких похвал!

Разведчики потупились. Не привыкли они, чтобы их хвалили так, вне строя.

– Вот ваш гонорар. Как договаривались – по тысяче баксов в день. Умножаем. И того получается…

Хорошо получается. Очень! Лучше, чем можно было ожидать! Обрадованные разведчики сунули конверты в карманы. Всё нормально – не кинули их… Собрались уходить. Но, позвольте, а как же напутственные слова?

– Хорошо потрудились… Но и вляпались! По самое не могу. Не за теми следили и не для тех. Это я вам по-приятельски говорю, чтобы между нами… И если эта история всплывет, то лет по пять строгача вам как с куста каждому! И это в лучшем случае, потому что Прокурор вдвое потребует! А вы как думали? Вы решили, что такие бабки за просто так платят. Э-э, нет!

Насупились разведчики. Хотя догадывались, что не всё здесь чисто. Если бы дело было чистое – гонорар другим был.

– Значит, так, затихаритесь по домам и забудьте всё, что здесь видели и слышали. И никому ни слова, даже собственной жене! Не здесь вы были, на курорте вы были – в Пицунде, в доме отдыха. Так всем и рассказывайте. Такой вам добрый совет. Поняли?

Молчат. Хмурятся.

– Мы можем быть свободными?

– Это от вас зависит. Если поняли, то будете свободными. А если нет…

Повернулись на каблуках, пошли к двери.

– Эй, стойте, погодите, задержитесь на минутку!

С дискомфортом уходить нельзя. Расходиться нужно без злобы, с положительными эмоциями.

– Вам еще причитается. Коли поняли.

И еще по конвертику с денежками. Компенсация за страх и чтобы держали язычки за зубками.

– Спасибо.

– Не за что! Заслужили! Такое дело провернули! Ей-богу, в личное дело благодарность бы вписал… жаль – нельзя. – И вопросик для проверочки: – Если еще какое дельце наклюнется, вас можно иметь в виду? Или как?

Подумали. Прикинули.

– Вызывайте. Если, конечно, без мокрухи и по прежней таксе.

Это хорошо, что они согласились. И что до того подумали, значит, точно молчать будут. Но даже если не будут, что они знают? Да считай, ничего! Кто их нанял, для какого дела, что за люди, которых они пасли, куда те после делись? Туман и неопределенность. Так что тут всё в порядке.

А учитывая, что они только Антона Ивановича видели и только с ним дело имели – так и вообще!

Спасибо, ребята, не подвели…

* * *

– Уважаемые пассажиры, через пятнадцать минут наш самолет совершит посадку… Температура воздуха… Экипаж…

Касание бетонной полосы… Остановка… Аплодисменты…

На взлётной полосе люди в камуфляже. Стоят полукругом. Автоматы на боках болтаются. Ну, слава богу, хоть здесь, во второй столице сработало!

Подали трап. Пассажиры спустились с небес на землю. И сразу в руки правоохранительных органов.

– Внимание! В аэропорту возникла чрезвычайная ситуация, связанная с обеспечением безопасности. Попрошу всех приготовить документы. И… принять наши извинения.

Это по-питерски. Это приятно.

Потянулись пассажиры с красными книжечками в руках.

– Проходите… Извините за беспокойство… Можете следовать дальше… А вас… я попрошу задержаться!

«Регбистов» попросили задержаться. Всех!

– Это не займет много времени. Простая формальность.

Переглядываются бойцы. А что делать, на автоматы голой грудью не попрёшь. И убежать не удастся – кругом гладкий, как стол, бетон. Даже спрятаться негде. Один автоматчик легко может целую толпу перестрелять. Как куропаток на взлёте.

Подъехал автобус с зарешеченными окнами и надписью «ОМОН». Задержанным пассажирам вежливо указали на дверь. Молодцы, хорошо сработали. Без шума и пыли.

Поинтересоваться у ближайшего полицейского:

– Куда их?

– А вам зачем знать?

Ну да, зачем, если всё закончилось… Или не закончилось?

От здания аэровокзала бежит какая-то дама на каблуках. И приличного вида мужчина. Что-то кричат на ходу, размахивают руками. Кто такие? Добежали.

– Извините, куда вы их, зачем?

– А вы, собственно, кто?

– Мы турагентство «Президент-тур Санкт-Петербург». Принимающая сторона.

– Кого «принимающая»? Их?

– Да. Мы встречаем их в аэропорту. Это уважаемые гости. Прибыли по культурному обмену. Они заплатили. Куда вы их везете?

– Пока в Горотдел, а там посмотрим. Вы только не волнуйтесь.

– Как не волноваться, когда у нас отель заказан и программа сверстана? Их достойные люди ждут. Так нельзя. Что о нас и нашем городе подумают?

– Не волнуйтесь, разберемся.

– Мы едем с вами!

– С ними?

– Можно и с ними. – Дама решительно забралась на подножку.

– Ну хорошо, поехали, только лучше с нами, вон на той машине…

Покатили…

Надо будет убедиться. Надо будет в Горотдел наведаться. Может быть, информашки подбросить. Правда, какой?.. Никаких порочащих фактов, кроме стадного топтания вдоль камушков у него на них нет. Только домыслы и интуиция. И даже аванс к делу не пришьешь – мало ли за что его отстегнули. Да хоть подарили, это ни под какие статьи не попадает! Ни один прокурор под такое санкцию не даст!

Надежда только на то, что их подержат до выяснения и они «поплывут». А он пока подумает, какой вброс сделать. Всегда можно что-то придумать!..

Аэровокзал. Стоянка такси.

– Мне в город.

– Какая улица?

– Я там сориентируюсь. Поехали.

Остановились у Горотдела. Перед крыльцом двухэтажный автобус. С надписью на борту «Президент-тур Санкт-Петербург». Солидная фирма, богатая. И путёвочки, поди, сильно недешевые. А автобус зачем?.. Ох, неспроста!

Напротив кафешка. Войти, заказать кофе. Потом можно и пообедать, чтобы растянуть время.

Только время тянуть не понадобилось. Раскрылись двери, и из Горотдела вышли задержанные. Все пятнадцать человек! А за ними экзальтированная дама и мужик. Вот, значит, как! Сели в автобус.

Срочно ловим такси!

– Куда?

– Пока прямо. Я адрес забыл, но постараюсь вспомнить, как добраться. Поехали, поехали…

Лабиринты улиц. Повороты. Старинные здания…

– Постойте, не спешите, я так быстро не могу сориентироваться.

Притормозил, поехал со скоростью автобуса. Дальше нужно было его лишь придерживать:

– Погодите, погодите… Нет, не здесь…

Еще поворот. Автобус встал. Не так уж далеко они отъехали. Отель. Не «Шератон», но вполне приличный – четыре звезды. Проехать мимо.

– Ага, кажется, здесь. Да, точно. Спасибо, что подвезли.

И что теперь? Не садиться же на круглые сутки в ближайшее кафе? Тут либо арендовать квартиру в здании напротив, либо, что проще, снять номер в отеле. Только надо прикид сменить. Где здесь ближайший магазин?

Подойти к стойке администратора отеля.

– Здравствуйте, мне бы номерок. Можно люкс. Даже лучше – люкс.

Люкс, значит, на одном этаже с «тургруппой». Можно услышать, если они соберутся куда-нибудь выйти. Или их увидеть, так как окна выходят на улицу.

– Вот спасибо.

Еще один фирменный автобус «Президент-тур Санкт-Петербург» замер у входа. Открылась дверца. А из автобуса… вышли еще «туристы», те, которые не улетели, а остались ожидать другого рейса. Прилетели. Что и следовало ожидать! Значит, группа соединилась, сошлась в одном месте и готова к работе.

Теперь надо спешить!

Вначале «колеса». Взять напрокат пару машин и поставить на ближайшие стоянки. Плюс – разменять побольше денег для частников. Плюс – телефоны на один раз с симками. Хороший бинокль. Фотоаппарат побольше, не чтобы качество, а чтобы рожу прикрывать. Оружие… Оружие не помешает. Купить лучше на рынке, можно на виртуальном, потому что к отелю сейчас привязан, как Тузик к будке.

Перелопатим доски объявлений, на которых всё можно найти, если уметь между строк читать… Вот подходящее объявление. Звоним.

– Я гляжу, у вас только пневматика? А травматы есть?

– Травматов нет. На них разрешение требуется.

– Ну тогда боевое. Лучше глок, чем макаров.

– Ты что, дядя, шутишь?

– Дядя не шутит. Дядя платит. Втридорога, потому что лишние деньги имеет. Две штуки баксов.

– Да?.. У меня ничего такого нет. Но я спрошу.

– Спроси-спроси. Найдешь, с меня пару соток.

Следующее объявление на доске, где коллекционеры старинным оружием торгуют. Но и новым тоже.

– Травмат нужен переделанный. А лучше что-нибудь посущественнее…

Нынче всё купить можно. Если очень надо. Свободный рынок… ну или базар…

– А ты, дядя, не из ментов часом?

– А что, если из ментов? Скидку сделаешь?

Шутку понял, засмеялся.

– Даже если мент, то какие риски? Мы просто про оружие разговоры болтаем. А их к делу не пришьешь. Я телефончик оставлю, кому интересно – пусть перезвонят. Заказ спрячут где-нибудь в укромном месте, район я укажу.

– А если ты кинешь?

– А если они кинут? Если продавцы боятся, то пусть вблизи места закладки своего человечка поставят. Я, как только ствол увижу, перезвоню и сообщу, где деньги. Это будет рядом. Если менты кого на деньгах повяжут, то доказать всё равно ничего не смогут. Случайный прохожий кошелек нашел. Так что рисков нет. А бабки есть. Причем хорошие.

– Ладно, поговорю…

Вот и ствол объявился. С доставкой почти к самому отелю. Всё? Всё! Теперь надо залечь и ждать. Выждать, когда они подставятся. Например, оружие получат. И тогда можно будет… Ну, не зря же они приехали в славный город на Неве! Не с достопримечательностями же знакомиться!..

* * *

– Петропавловская крепость была заложена на Заячьем острове в тысяча семьсот третьем году по совместному плану императора Петра Первого и французского инженера Жозефа Ламбера…

А до того был Исаакий. А перед ним Петродворец… Ну, сколько они еще по экскурсиям бродить будут? Стоят, гида обступив, слушают, кивают. Смотрят… Всё больше не на красо́ты, а на симпатичных туристок.

– Пройдемте дальше, – тронулся с места гид.

Притираться к ним большого смысла нет, можно издалека наблюдать. Народа здесь бродит много, затеряться нетрудно.

Бастионы, цейхгаузы, церкви… Два часа ходят. Полдень. Пушка пальнула. Несколько «туристов» вздрогнули и пригнулись. Инстинктивно, потому как помнили…

Еще час… Автобус. Обед в ресторане. Военно-морской музей. «Аврора»… Ужин.

Черт побери! Они точно все памятники и музеи здесь решили осмотреть? Или ждут кого-то? Или чего-то?

Приходится и ему ждать!

* * *

Автобус. Пассажиры проходят в салон. Гид суетится, поторапливает группу. Сегодня гид – очень симпатичная девушка в мини-юбке. «Туристы» заметно оживились и смотрят на нее с видимым удовольствием. Вчера они мрачнее выглядели, вместо девушки мужик был…

– Скорее… скорее… Сегодня у нас очень интересная программа…

Ну, да… «Посмотрите направо, посмотрите налево, посмотрите вперед…» И мне пора к машине. Уже четвертой за неделю. Ну, и куда сегодня?

Набережная… Мост… Медный всадник.

Ага, понятно, – сегодня Эрмитаж. Как без него, когда это главная достопримечательность города! Придется посмотреть картины великих мастеров. Он много чего успел здесь посмотреть, так что сам теперь по Питеру может экскурсии водить… Хотя приехал совсем для другого.

Эрмитаж так Эрмитаж. Давненько не был. С самого детства. Тогда у него были настоящие имя и фамилия, мама и папа. Было дело…

Автобус завернул на Дворцовую площадь. Машину пришлось бросить раньше. Потопал, на всякий случай прикрываясь пешеходами и фотоаппаратом, который может закрыть пол-лица. Где же они?

Сидят в автобусе. Осман, гид и пара «туристов» вышли и направились к кассам. Народу!.. В такой толпе спрятаться будет легко.

К этому автобусу подъехал еще один экскурсионный автобус. Встал рядом. Шторки задернуты.

Задернуты… А зачем задергивать шторки, если автобус экскурсионный? В нем туристы, они к окнам прилипнуть должны! Иначе для чего они приехали? Что за ерунда?

Дверца открылась. Но экскурсанты не вышли. В него полезли «туристы» из первого автобуса. Один за другим быстро скрылись в салоне второго автобуса.

Внутри здания послышался непонятный шум, на входе, возле касс. Что здесь вообще происходит?

Дёрнулась шторка. Выглянуло лицо в шапочке с прорезями для глаз. Взмах руки. Шторка упала.

Из автобуса с надписью «Президент-тур Санкт-Петербург» стали выпрыгивать один за другим «туристы» в натянутых до шеи шапочках.

Так что же это? Выходит, приехали?

Точно, приехали!

В здании что-то глухо бухнуло. И еще пару раз! Выстрелы? Да, стрельба! Мгновенная тишина. Растерянность. И тут же истошный женский визг. У входа в музей толпятся люди, никто ничего не понимает.

«Туристы», быстро исчезая в салоне автобуса, выпрыгивают на улицу с оружием в руках – пистолеты и короткоствольные автоматы. Долго не задерживаются – разбегаются полукругом, словно сети разбрасывают.

Из вновь подошедшего автобуса выскочили еще два десятка бойцов. Эти сверх лимита. Выбросили на асфальт какие-то огромные спортивные сумки. Новая группа, которую, вербовал не Осман. Откуда она прибыла с оружием под завязку? Что в сумках? Не важно… Не теперь! После…

Новые бойцы подбежали, присоединились к «туристам», воткнулись в цепь, заорали дурными голосами:

– Всем вперед! – Ткнули стволами в толпу, придвинулись. Эти, новые, были более организованными, знали, что делать. – Пошли, пошли!

Люди недоуменно озирались. Наверное, решили, что неподалеку снимают какой-нибудь сериал, и искали глазами оператора, режиссера, машины киногруппы. Но только это было не кино. Это была жизнь. Их жизнь.

– Шевелись, уроды!..

И всё равно прохожие не понимали.

Но тут какой-то боевик вскинул автомат и дал короткую очередь поверх голов так, чтобы пульки просвистели.

Толпа отшатнулась. Люди закричали, бросились врассыпную. Кто-то побежал к набережной, кого-то, как баранов, погнали ко дворцу.

Так разделились судьбы. Случайно, по воле рока.

Толпу сжимали, теснили ко входу в кассы. Одиночки еще пытались прорваться, убегали. Какая-то девушка ринулась через цепь, ее схватили, но она вырвалась, выскользнула из плаща, в который вцепились руки, побежала, упала, сломав каблук, вскочила на ноги, рванула по асфальту в одних колготках. Ее не преследовали, в нее не стреляли. Всем было не до беглянки. Подсчитывали не отдельных людей. «Загон» был массовым.

Вот какой-то мужчина попытался сбежать. Но его перехватили, остановили ударом приклада в лицо. Он упал, осел на колени, схватившись за глаза. На асфальт закапала кровь.

– Встал! Пошел!

Мужчину пнули, ухватили, встряхнули за шкирку, бросили в толпу. И теперь все поняли, что это точно не сериал, что это – всерьез.

Еще выстрел под ноги.

А со стороны набережной, от Невы, какие-то гудки, крики, суета. Затормозили два джипа. Из них выскочили люди в масках с автоматами на изготовку. Встали поперек проезжей части, оттесняя машины на соседнюю полосу. Пальнули по асфальту, так что пули пошли рикошетом. Машины, визжа тормозами, шарахнулись на тротуар.

Бойцы в масках быстро подскочили к окнам здания. Бросили, ткнули что-то за решетки. И еще набросали какие-то мешки сверху. Тяжелые, как будто с песком. Отбежали, встали, присели за джипы. Что-то нажали. Ахнули взрывы. Зазвенели, рассыпаясь по мостовой, стекла, загремели решетки. Выждали несколько секунд. Подбежали, дернули, отбросили остатки прутьев, расчищая себе путь, смахнули какие-то осколки. Подсаживая друг друга, прыгнули внутрь здания. Швырнули сумки не только здесь, но и с другой стороны. И еще с третьей… Снова прозвучали взрывы и автоматные очереди!

А у главного входа – совсем беда. Десятки растерянных, испуганных людей, которых теснят к зданию. И уже никто не может, никто не решается вырваться. Все оцепенели от страха. Толпа спрессовывается, пятится, отступает. Толпа – уходит! Уходит к дворцу!

А он тут, среди убегающих, которые спаслись, которые вырвались. Стоит один, в нерешительности, не бежит, не прячется за машины, потому что ему надо в толпу заложников. Там его место! Но как туда попасть? Как аргументировать свой безумный поступок?

А если он был не один? Если там его семья? Его возлюбленная? Жена? Тогда понятно – секундный порыв, желание быть рядом, помочь… Такое бывает!

Войти в образ.

– Маша! Маша! Ты где?! Маша!.. – Испуганный, ищущий взгляд… Играть, играть, даже если тебя никто не видит. Даже если кажется, что тебя никто не видит. – Маша! – Найти в толпе любое женское лицо и заорать истошно: – Маша! Я иду к тебе!!! – Подбежать, спотыкаясь, чуть не падая к толпе, протянуть руки.

Дёрнулся в его сторону ствол автомата. Не дай бог, не так поймут… Закричать, специально для них:

– Там моя жена, пропустите! Я к ней! Я с ней!

С ходу врубиться в цепь, не из толпы заложников, а со свободы. Это не укладывается в обычные представления. Замешкались, расступились боевики. Теперь, пока они его не рассмотрели, затереться между людьми, пролезть, протиснуться, обнять кого-то, прижать к себе не важно кого. Важно, что нашел свою Машу… Потом можно будет перед женщиной извиниться, сказать, что обознался. Но это потом!.. Задача выполнена: он со всеми, в толпе.

Снова выстрелы. В ответ испуганное молчание. Толпу прижали к лестнице, нажали, вдавливая в двери. Что там внутри? Хреново внутри! На полу лежат окровавленные охранники. Они, наверное, пытались что-то сделать, пытались остановить, и их просто пристрелили. Просто взяли – и пристрелили. А что они могли сделать против таких? Громко, давя на психику, воет сирена. Кто-то успел нажать сигнал тревоги.

Наверное, сейчас сюда прибежит охрана, наверное, вооруженная. И станет только хуже, потому что начнется стрельба, а здесь люди у стен, возле касс и на лестнице у перил – десятки людей. Все в ужасе и ступоре. Все чего-то ждут.

– Вперед. Пошли вперед!

По лестнице вверх, торопясь, побежали бандиты в масках, рванули в залы, загонять новых заложников.

Теперь нужно подумать… Решить… Он засветился, когда «искал Машу». Его могли запомнить. Вряд ли, конечно, в такой сумятице, но вдруг… Его видели и в самолете, и в отеле. Вдруг кто-нибудь из боевиков сможет его опознать? Нужно изменить внешность, быстро, пока всё не устаканилось. Потом будет поздно, даже невозможно. На это есть буквально несколько минут…

Кого изобразить? Старика? Хорошо бы: борода и усы скрывают лицо, делают его почти неузнаваемым. Но как быстро сделать бороду? Можно, конечно, попросить у кого-нибудь срезать косу, из которой… Нет, это фантазии. Может быть, снять волосы без разрешения, например с трупа охранника. Но могут заметить у него на голове проплешины и заподозрить неладное. И как всё это проделать в тесноте, в толпе? И клей будет импровизированный, ненадежный. Нет, рисковать нельзя.

Дамский облик тоже отпадает. Где достать одежду, подобрать по размеру обувь, найти косметику? И еще туалет… Вряд ли их будут водить в отдельные кабинки, скорее всего, куда-нибудь ближе. Так обычно бывает. Нет, это не подходит. Что же еще, чтобы кардинально и чтобы в упор не распознать?

Стоп, а если инвалид?..

Да, на инвалидов обращают внимание, но не на лица, а на их дефекты. Нужно хромать, выворачивать или подволакивать ноги. Вспомнить, как они ходят? Попробовать незаметно, чуть-чуть. Вот так вывернуть коленку и загнуть внутрь мысок, чтобы загребать им. Так…

Руки… Руки тоже деформированы в суставах. Нужно их слегка скрючить и загнуть пальцы. Загнуть, запомнить положение и никогда, ни при каких обстоятельствах не разгибать. Только так, только в напряжении… Получилось…

Теперь лицо. Взгляд чуть отрешенный и глуповатый. Это убеждает. В это верят. Можно чуть приоткрыть рот, при необходимости пустить слюну, потому что инвалид. Полный. Да, так лучше… давка, а тут инвалид! Тогда даже в упор, даже если его видели раньше. Даже, если запомнили! Как это сделать? Незаметно и убедительно.

Надо упасть… Да, упасть. И встать другим человеком. Подняться – инвалидом. Пока все толкаются, пока все еще растеряны и ничего вокруг не замечают. Упасть под ноги, полежать и встать, но уже с другим лицом и жестами.

Ну что, падаем? Вон под того мужика. По виду он не остановится, не протянет руки помощи, просто переступит. Этот то, что нужно!

Упал лицом в пол и, что есть силы, не жалея себя любимого, не давая ослабнуть хватке, расцарапать ногтями лицо от волос до подбородка. Полосами! По лбу, через глаз, по щеке. Жёстко.

Боль!.. Хорошо, что боль. И кровь! То, что надо!

И еще раз уже по раскрытой ране, по мясу, ногтями, чтобы глубже, чтобы быстро не зажило. И по второй щеке… потому что уронили и протащили, а на земле какие-то железки и кто-то на тебя наступил… Теперь вместо лица кровавая каша. Такое лицо точно не опознать! И даже когда подживет, то корки будут!

Ну что? Будем вставать? Ноги… Руки… Пальцы… Взгляд… На контроль. Теперь каждую минуту, каждое мгновенье придется помнить о них.

Когда-то их учили, натаскивали, заставляли «держать маски» сутками, неделями. Это очень трудно, просто невозможно для нетренированного человека. Сложно помнить, и рано или поздно ты забудешься, из-под маски вылезет настоящее лицо, то, которое ты скрываешь. Но он умеет. Его научили драконовскими методами Учебки.

Готов? Еще раз проиграть ожидаемую сцену: инвалид с разбитым, растерянным лицом, а все идут мимо… Нормально. Должно сработать.

Повернуться, застонать, привлекая к себе внимание. Видите меня? Замечаете? Должны заметить! Зрелище ужасное и кровь каплями. Ну же! Кто-нибудь!

Приостановился безудержный бег.

– Осторожно! Здесь человек. Здесь инвалид!

Спасибо тебе, добрая женщина, за помощь в легализации нового образа. Ты правильно закричала: «Инвалид!» Значит, всё в порядке, всё нормально.

Встать с трудом, пошатываясь. Кто-то подхватил под руки. Помогают идти инвалиду… И очень хочется пойти быстрее, побежать, а приходится «заплетать ноги», чтобы быть в образе, чтобы все заметили и запомнили.

Теперь мне здесь выживать вместе со всеми. И воевать за всех! Конечно, инвалиду в жизни всё сложнее, чем здоровому человеку. Но… в чём-то и легче.

* * *

Гробовая тишина. Хотя и шумная. Но после всего, что было, после выстрелов, криков, бега – тишина.

– Сели здесь!

Опустились прямо на пол. Слышны отдельные выстрелы и короткие очереди.

У всех испуганные, растерянные лица. Люди до конца еще не осознали, но уже поняли… Сходили в музей…

Крики, толкотня в дверях.

В двери толкают новых заложников. По пять, по десять человек, по одному. Загнали целую экскурсию в одинаковой национальной одежде. Собирают людей по зданию, рассыпавшись по залам, сгоняют в одно место.

Сколько их тут – уже несколько сотен! И иностранцы – масса иностранцев. Десятки! Говорят что-то разом, на многих языках. Обращаются к гидам, но те сами ничего не понимают.

Всё правильно они рассчитали. Это хуже, чем захват школы! Здесь иностранцы! Тихо не разойтись, не получится. Здесь информацию не закроешь и масштабы катастрофы не уменьшишь. Не скажешь: «Это наше внутреннее дело». Теперь задеты интересы подданных многих государств.

Ах, какой сценарий!

Новая группа в дверях. Кажется, индийцы, потому что все в чалмах. Возможно, богатые. Только что толку? Сейчас деньги не в счет, сейчас деньги не помогут. Ни рупии, ни доллары.

Выстрел в потолок для привлечения внимания. Или просто так, из-за куража и бахвальства – вот я какой! Посыпалась штукатурка.

– А ну, выстроились в ряд. На колени… На колени!

Встали, как на молитве, длинными рядами. Но никто не молился, хотя, возможно, время пришло. Вдруг начнут стрелять в затылок, двигаясь вдоль рядов? – решили многие. В голову приходит только самое худшее. И безумная надежда, что, возможно, убьют соседа или даже всех, но не меня! А мне повезет! Одному-единственному!

Послышалась команда:

– Сумочки, кошельки, телефоны бросайте вон туда, в кучу! У кого после найдем – пристрелим на …!

Гиды переводят сказанное иностранцам. И даже «на»… хотя им не понятна связь угроз и физиологии.

Посыпались телефоны, кошельки, деньги. Растет куча! Телефоны отчаянно звонят, одновременно звучат разнообразные мелодии, светятся десятки экранов, переливается, вспыхивает разноцветная гора, как новогодняя елка.

Бойцы с интересом выбирают из кучи понравившиеся им айфоны, разглядывают, тыкают пальцами в экран. Это сколько же для них игрушек прибыло!

В общую кучу телефон бросать не хочется. Но и оставлять при себе опасно, могут не посмотреть, что инвалид. Уронить аппарат под себя, незаметно затолкать ногой под батарею. Вдруг не заметят? Фотоаппарат, бинокль, оружие – всё осталось в машине.

Новая команда:

– Вывернуть всем карманы!

Решили проверить… Пошли бойцы по рядам.

– А здесь чего? Ну-ка покажи! Давай-давай!..

Забирают, что приглянулось, в том числе украшения для жен и сестер. Значит, не собираются здесь погибать, хотят вернуться домой!

Женщина забыла вынуть из ушей золотые сережки. Тут же вопрос:

– А это что?

Ухватил, потянул, вырвал чуть ли не с мясом. Ржёт под маской. Победители…

Растерянные иностранцы жмутся друг к другу и к гидам. Англичане, похоже, это они, сидят прямо, гордо – держат марку, хотя в глазах растерянность. Заложники в белых халатах. Южные ребята, их-то зачем? Заметили, подняли одного с колен, взяли за локоток.

– Вы откуда, уважаемый? Из Кувейта? – Отвели в сторону. Но телефон со стразами не вернули. – Кто еще здесь правоверный мусульманин?

Встали еще несколько человек.

– Коран можете процитировать? Хотя бы одну суру?

Кто-то смог. Ему указали:

– Вам туда. Сегодня ночью или завтра вас отпустим.

Кто-то не смог. И сел обратно.

Приводят новых людей. Все больше поодиночке – отлавливают, выуживают из импровизированных убежищ. С улицы доносится вой сирен. Прибыли силовики и «скорая помощь». Сейчас все здесь будут. Правда, запоздало.

– Всем сидеть на месте! Не вставать, не ходить, не говорить! Кто поднимется – умрет.

А все и так сидят, можно даже не просить, потому что тянет согнуться, скукожиться, уменьшиться в размерах, чтобы ниже всех и меньше всех, чтобы тебя не заметили. Так в детстве хочется спрятаться под мамкин подол. А только нет здесь мам и подолов и некуда спрятаться – все на виду.

Притащили какие-то канистры. Открыли, плеснули на пол между людьми и на людей, которые под брызги попали. Ударило в нос запахом бензина… Для чего бензин? Он же скоро испарится. Для страха? Или на случай спонтанного штурма? Судя по всему – так.

Притащили несколько бутылей с мутной жидкостью. Расставили между заложниками в шахматном порядке, как фигуры. Это серьезнее, это, по-видимому, коктейль Молотова, который не испарится. И если такую бутыль разгрохать и чиркнуть спичкой или щелкнуть зажигалкой, то все заложники вспыхнут, как факелы. А можно не разбивать бутылку, а просто выстрелить в нее зажигательной пулей.

Крепко у них все продумано. Интересно, какие еще сюрпризы они приготовили? Наверняка приготовили, не могли не приготовить!..

* * *

На крыше куча лохмотьев. Какие-то забытые строителями тряпки. Под тряпками человек с биноклем.

– Внимание, вижу людей на крыше. Кажется, пулеметчики.

Ну да, пулеметчики. Раскинули сошки «ручников», загнали ленты, передёрнули затворы. Держат под прицелом всю крышу, разметив ее на секторы. А на втором этаже бойцы залегли в проемах дверей, взяли под прицел коридоры. Вот так же лежали между камушками на базе!

– Что делать будем?

– Ничего! Выяснять обстановку. Надо знать, сколько бойцов и сколько заложников. Просто так соваться нельзя, можем кучу гражданских положить! И погоны…

– Вижу еще человека. В руках у него тубус.

– Гранатомет?

– Нет. Судя по всему, зенитный ракетный комплекс…

Час от часу не легче! Они что, решили самолеты сбивать?

– Понял тебя. Доложу наверх про крышу. А ты смотри. В оба смотри! Не дай бог, просмотришь!

– Понял… Продолжаю наблюдение.

Куча тряпок на крыше лежит недвижимо, как обычный строительный мусор…

* * *

– Кто из вас работник музея? Встать! Ну, быстро!

А это зачем? Ход какой-то новый, нестандартный. Ведь не только экскурсантов от касс и в залах хватали, но кого-то и из персонала прихватили! Боевики ведь не разбирались, кто есть кто, – гребли всех подряд, в том числе из служебных помещений. Вот и надёргали.

– Встали, а то сами найдем!

Ну да, найти не трудно. Все музейные работники похожи друг на друга, все примерно одного возраста, все в одежде одного покроя. Как в форме.

Они поднялись. Женщины плачут беззвучно от страха. Мужчины угрюмы, стоят молча. Мужчин гораздо меньше. Один не встал, только руку поднял. Это охранник. Похоже, встать не может, потому что ему что-то сломали.

– Кто из вас главный начальник?

Заложники молчат, отводят глаза.

– Ну-ка, ты, иди сюда!.. – Боец в маске ткнул пальцем в смотрительницу, выволок из шеренги, встряхнул, приставил ствол к виску.

Это же Осман! По голосу и по манере командовать узнать можно. Никакая маска такого не скроет.

– Ну, и кто начальник? Сейчас тебе… башку разнесу! – Вдавил дуло в голову.

Служительница подняла дрожащий пальчик:

– Вот он… Владимир Петрович. Заместитель директора.

И этот под раздачу попал… Стоит, смотрит в пол. Страшно из уютного кресла да сюда, под автоматы. Плечи вздрагивают, но держится. Спросил дрожащим голосом:

– Что вы хотите?

– Со мной пойдешь! Картинки выбирать, – хмыкнул боец.

Бойцы заржали.

– Но это нельзя… Это шедевры, их немыслимо трогать!

– А моих братьев можно было трогать? Можно было в «Белый лебедь»? Заткнись, покажешь, какие лучше брать.

– Берите… любые. Зачем выбирать? Здесь одни шедевры.

– А мне не любые, мне самые лучшие нужны. Вот ты мне их и покажи. Шагай. – Толкнул сильно в спину. – Трое со мной, чтобы нести. – Отправились в соседние залы.

Зачем им картины? Что у него на уме?

Притащили, свалили картины на пол в кучу, как дрова. По фиг им, кто здесь Рембрандт, кто Караваджо…

Послышалась команда:

– Ставьте портреты в окна. Да не по одному, в несколько слоев!

– Но это же… Это же известные полотна! – не выдержал, всплеснул руками зам. – Так нельзя! Это достояние цивилизации. Потомки…

– А мне на них тьфу, – смачно плюнул Осман на ближайшую картину. – А ты затихни, а не то… – Он угрожающе поднял ствол, ткнул в лицо заму.

У Владимира Петровича подогнулись колени.

– Живее, пихай их в окна… Плотнее!..

А вот это не шутка – заткнуть окна, через которые могут ворваться группы захвата, мировыми шедеврами. Это сильный, убойный ход! Как через полотна проникнуть – будут резать или ногами, прикладами пробивать? Нет, вряд ли! Точный расчет! Такой «материал» закроет окна лучше, чем мешки с песком или бронированные листы, потому что бронированные листы можно вынести взрывчаткой. А картины? Кто их станет взрывать?

Резкий оклик:

– Давай быстрее!

Бойцы разобрали картины, стали втискивать их в проемы окон, не церемонясь, так что трещали рамы и хрустели холсты.

– Давай пихай!.. И сюда!..

Заложники смотрели на происходящее с ужасом. На пару минут они даже забыли о себе. От такого святотатства кровь стыла в жилах.

Захрустел, лопнул холст. Картина разошлась, развалилась на две части.

Музейные работники не могли сдержать крик, женщины от ужаса закрыли лица руками. Всю жизнь с картин пылинки сдували. А тут!..

Дьявол командует:

– Брось эту. Тащи другую!

Полотно бросили под ноги. Прошлись по нему, как по фанере. Берцами по средневековым лицам.

– Давай живее! И двери завалите до самого верха… И вон ту бабу каменную тащите, голую. Валите ее поперек порога. И того мужика… А между ними пулемет.

Чем не дот? Картины стаскивают в груды, пихают, ломают, наступают на них…

– Это какое-то варварство, так нельзя! – не выдержал, возмутился какой-то иностранец. – Этого господь бог не должен допустить!

– Что он сказал? – вскинулся Осман. – Вот этот! – указал пальцем. – Переведи! – повернулся он к гиду.

– Он сказал, что так нельзя. Что это… варварство. Что господь бог не позволит…

– Да?.. А ну тащите его сюда!

Иностранца поставили перед ним.

– Варварство, говоришь? А баб голых малевать?.. Стыдобу такую! Это ваш бог позволяет? Дайте ему картину! Вон ту, – указал пальцем.

Принесли картину.

– Нож!

Сунули иностранцу в руку нож.

– Режь! А ты переводи. Скажи, пусть разрежет ее. Вот так… – взмахнул рукой.

– Что он сказал? – вздрогнул иностранец.

– Он требует, чтобы вы… Чтобы вы разрезали картину.

– Это нельзя… Это невозможно… Это известный художник шестнадцатого века!

Осман повернулся к гиду.

– Что он сказал?

– Он говорит, что не может. Это очень известная картина. Мировой шедевр.

– А вот так может? – Осман приставил пистолет к голове иностранца. – Пусть режет или я ему башку снесу!

Бойцы одобрительно зашумели. Умел Осман понравиться. Знал, как это сделать.

Но иностранец почему-то не испугался. Он покачал головой, поднял руки к лицу, зашептал что-то. Похоже, что принял решение, которое не подходило Осману. А он всегда добивался своего.

Странные они, эти джентльмены…

– Молится? Не боится? Гордый?.. А если так!

И Осман перевел оружие на гида – милую, молодую, симпатичную девушку. Прицелился между глаз.

– Если я тебя пристрелю вместо него? Переведи.

Хотя что переводить, и так всё и всем понятно.

– Deep shit! – тихо сказал иностранец.

– Что? Что он…

Переводчица молчала. И смотрела на пистолет, не отводя глаз. На маленькую черную дырочку, где пряталась ее смерть.

– Скажи ему, я считаю до трех, а после пристрелю тебя. И грех будет на нем.

Гид, заикаясь, перевела. Она заискивающе смотрела на иностранца, а из ее глаз лились ручьем слёзы, смывая макияж.

В этой дуэли иностранец выиграть не мог. Вариантов не было. Как истинный джентльмен, он мог и умел отвечать за себя, но не мог за других.

– Bastard, – сказал проигравший джентльмен. – И резанул ножом полотно.

С хрустом картина по диагонали расползлась на два куска. Распалось лицо давно умершего средневекового господина.

Бандиты восторженно взревели. Они любили своего командира, который умел ставить на колени неверных! Переводчица осела на пол. Ее оттащили.

– Будешь выступать, заставлю порезать еще несколько картин! – предупредил, ухмыляясь, Осман и приказал: – Заваливай дальние двери. Все! Тащи бензин и взрывчатку. Хрен они сюда сунутся. Не пойдут они через картины! – И добавил по-русски: – Кишка тонка!

* * *

Это было странное и страшное зрелище.

Десятки картин смотрели на улицу глазами известных всему миру портретов. Они стояли рядом, перекрывая друг друга, и смотрели на Неву, набережную, соседние дома. Смотрели на мир безучастно и обреченно, как поставленные под пулеметы заложники.

Они и были заложниками. И таких заложников не было раньше, не было до них, не было никогда! И люди на площади, испуганно моргая, вглядывались в дворцовые окна, заставленные картинами. С набережной казалось, что картины умоляют о спасении. В каждом окне были лица, лица, лица… Мужские, женские, детские… Глаза на портретах с укором и надеждой смотрели, казалось, именно на тебя! Выдержать такой взгляд невозможно! Люди отворачивались… Портреты были беззащитны, как дети. Невозможно видеть лица умирающих детей. Невозможно смотреть им в глаза, ведь в глазах читаются немые вопросы «почему?», «зачем?»…

* * *

– У нас в Питере ЧП.

– Знаю. «Первый» уже в курсе. Докладывайте по событиям каждые пятнадцать минут.

– Есть докладывать.

Да, «Первый» был в курсе, но не представлял еще масштаба случившегося. И никто не представлял. Жизнь в Кремле текла своим чередом – встречи, доклады, телефонные переговоры, обмен мнениями, назначения и прочая ежедневная бюрократическая рутина. Но она с минуты на минуту прервется. Все вдруг поймут… осознают… И станет не до бумажек и «Первому», и всей стране…

* * *

– Назад!.. Назад, я сказал!

– Ты что?! Мы с Литейного. А ну пропустил! Быстро!..

– Откуда… Откуда мне знать, кто вы такие? С Литейного или с Мойки? У вас на рожах не написано. Ладно, давай проходи быстро…

– А вы куда?..

Территория вокруг Зимнего дворца обрастает людьми, машинами, автобусами, палатками, антеннами, заградительными лентами и ленточными шипами, «ежами», вертолетными площадками, баррикадами из мешков с песком…

Обрастает штабами. Спецгруппами. Передвижными пунктами связи и глушилками. Реанимационными бригадами. Пожарными расчетами. Машинами ДПС. Пунктами психологической помощи. Аварийками Горгаза и электросетей. Телевизионными передвижными корпунктами…

Сотни людей таскают какие-то ящики, растягивают провода, устанавливают заграждения, переговариваются, перемещаются, перекрывают дороги, ругаются, командуют, не подчиняются…

У Государства нашлось бессчетно людей и масса техники, чтобы блокировать террористов. Но не нашлось людей, чтобы вовремя остановить их на подходах – в аэропортах, самолетах, отеле… И еще раньше, только когда они собирались, когда планировали…

Вот какая-то воинская колонна с солдатами, которые с любопытством выглядывают из-за брезентовых тентов.

Два бэтээра. Встали, перекрыв проезд, крутят башнями.

Нормальная неразбериха, которая всегда случается в начале подобных операций, когда к месту происшествия прибывают все, кто нужен, кто лишний и кому не лень. Это потом всё устаканится, упорядочится и переподчинится единому штабу. А пока…

– Куда ты лезешь?

– Мы телевизионные корреспонденты канала «Евроньюс». Мы готовим репортаж… Согласно конвенции о свободе слова вы обязаны..

– Пошел вон отсюда! Петров!

– Я!

– Какого рожна ты пускаешь сюда всякую шваль? Был же приказ – всех нá хрен!

Но дальше снова прорываются какие-то люди.

– Я из отдела культуры!

– Тебе-то что надо?

– Там культурные мировые ценности, мне необходимо!..

– Я депутат Государственной думы, мне надо пройти в штаб. Где у вас тут штаб?

А черт же его знает. Если он вообще есть!

И еще ротозеи на набережной, мостах и площади, с фотоаппаратами и телефонами, а кто-то с театральными биноклями. Зрелище.

А для кого-то нет. Кто-то ищет не пришедших домой родственников.

– У меня дочь ушла. Она, наверное, там… Кузнецова Марина. Где мне узнать?

А кто знает? Никто не знает.

– Там наши дети. Целый класс!..

А может, не там. Может, им повезло, они успели…

– Успокойтесь, мамаша, не плачьте раньше времени, может, всё еще обойдется… Петров, твою мать!

– Я!

– Какого хрена! Я же сказал: никаких гражданских…

А они всё равно идут, прорываются, бродят, спрашивают, рыдают. Но никто им ничего не может сказать, потому что нет еще списков, нет горячей линии телефона… Ничего еще нет.

Но есть ощущение катастрофы. Невозможной, грандиозной, потому что Зимний дворец, потому что сотни заложников…

И скоро все узнают и замрут в ужасе и ожидании.

Весь Питер. Вся страна.

И весь мир…

* * *

Тишина. Страшная.

Более страшная, чем если бы все кричали и рыдали. Потому что все поняли свою обреченность. Человек кричит, пока еще не осознал, не принял, пока надеется.

Так молчат люди, идущие к эшафоту, так молча умирают вставшие на расстрел перед рвами, заполненными агонизирующими телами. Они уже перегорели, смирились…

Люди сидят тихо рядами, лишь иногда кто-то всхлипывает или что-то шепчет соседу. Каждый сам по себе, но теперь уже вместе. Возможно – до конца…

Женщина рядом со мной:

– Я думала Эрмитаж посмотреть, картины, детей привезла. А тут… Петька-то убежал. Я ему сказал «беги», и он успел. Он шустрый, а мы с Любочкой здесь…

Люба сидит тихо, прижавшись к маме. Не плачет, смотрит испуганными глазенками вокруг. Ей страшно, но и любопытно: столько сидящих людей, таких непохожих, в разной одежде…

– Кто в туалет? Давай собирайся. Потом не поведем.

Начали подниматься на ноги. Это же люди, а физиологию никто не отменял. И терпеть дальше уже нет мочи.

И ему надо встать. Не для того, чтобы сходить, а чтобы осмотреться.

– Давай пошли!

Небольшая колонна двинулась между рядами оставшихся сидеть.

– Быстрей шагайте, а то я передумаю!

– Мы не можем. Смотрите, тут инвалид, – указал кто-то на него, потому что инвалид – это он.

Идет, выворачивая, подволакивая ноги. Скрюченные пальцы. А главное, взгляд, немного отсутствующий, непонимающий, отстраненный. И лицо в подсохшей крови.

– Мне плевать, что инвалид. Тащите его быстрее.

Подхватили под руки, повели, торопясь, так что ноги переступать не успевают.

– Ну, шевелись!

Психует боевик, не самая достойная служба ему заложников на горшок водить. Ткнул прикладом кого-то ближнего в спину, но не сильно, так, для демонстрации.

Дверь. Что за ней?..

Вошли в зал. Пустые стены с выцветшими квадратами и прямоугольниками чуть более светлых обоев. Окна заставлены картинами. В углу боевик с пулеметом лежит на разбитой тахте за баррикадой из скульптур. В другом углу еще парочка. Развалились в креслах с автоматами на коленях. А кресла-то не простые, кресла царские, на которых, возможно, еще члены монаршей семьи сиживали. Богато устроились ребята.

Следующий зал. Какая-то гора металла на полу. Подле на коленях стоят террористы, что-то перебирают, показывают, хохочут.

Так это же монеты! Похоже, добрались до нумизматической коллекции! Перебирают кругляши, перебрасывают друг другу, даже не догадываясь об их ценности. Или догадываются?

Рядом с ними какие-то длинные тюки из прорезиненной ткани. Один наполовину заполнен. Чем? Скорее всего, монетами. И еще, наверное, подсвечниками и другим «железом» из драгметаллов.

Один встал, подошел к тюку, сыпанул в него полную пригоршню монет. Берут, похоже, те, что из серебра или золота.

Точно. Второй радостно поднял, показал царский рубль. И еще один.

– Ого! Золотой! – одобрительно загудели бандиты. – И еще усерднее стали рыться в горе денег.

«Медяшки» они брезгливо отбрасывали, хотя каждая такая медяшка могла быть… Ну и хорошо, что отбрасывают, хоть что-то сохранится… А то, что не сохранится, – это куда?.. И как?..

– Шагай, проходи!

Дверь в небольшое помещение понятного назначения, потому что сразу в нос шибануло. Значит, сюда.

По углам и вдоль стен мокро и гадко. А в центре можно свободно проходить. Пока еще люди пытаются соблюдать хоть какие-то приличия, не гадить под ноги. Потом, возможно, им станет всё равно, потому что свободного пространства не останется.

– Поторапливайтесь. – Боец брезгливо морщится, вдыхая запахи.

– Мы что же, прямо здесь должны? А туалет?

– Здесь вам туалет. Кто не хочет – пошли обратно.

– Но мы… Тут же мужчины. И женщины.

– Ну и что? Давай, оправляйся по-быстрому, мне ждать некогда. – Дёрнул автоматом.

А что, если его сейчас? И автомат… Легко… Но что дальше? А дальше ничего! Дальше десятки боевиков, заложники и картины.

– Время пошло!

Пленники разошлись. Женщины – направо, мужчины – налево.

Стараясь не глядеть друг на друга, пристроились как смогли, боясь, стесняясь издать лишние звуки. Ужасно всё это! Стыдно! Гадко! И бумаги нет! Нет бумаги! Растерялись… Но кто-то догадался, снял с себя, разорвал на полосы рубаху. И другие тоже последовали его примеру.

И «инвалид» тоже присел, но не сразу, потому что долго возился скрюченными пальцами, расстегивая штаны. Ему хотели помочь, но он испуганно замотал головой – я сам, сам! Отошел чуть подальше. Присел возле батареи, там, где шаровой кран. А на кране запорная ручка. Синяя, длинная… Слава богу, не «бабочка». Напрягся, мучительно перекосив лицо. И все отвернулись – неудобно стало.

А ему удобно! Удобно завести руки за спину, нащупать и, срывая кожу и ногти, открутить гайку. Ну же, ну!..

Шевельнулась. Поддалась! Оборот. Еще…

Снять, медленно сдернуть рычаг, незаметно сунуть его в карман. Такой железкой, если упереть в ладонь и сильно ударить, можно перебить горло или пробить печень. Эта железка – оружие в опытных руках. А его руки опытные, очень!..

Теперь встать. Пойти, подворачивая ступни..

– Всё. Пошли!

– А умывальник?

– Так перебьетесь!

Нет им умывальника. Ничего нет, что нормальному, цивилизованному человеку положено. Вся их цивилизация осталась там – за стенами, снаружи. А здесь они как в пещере, как первобытные люди…

– Издеваются, суки! – сказал кто-то тихо.

– Что? – встрепенулся боевик. – Ты меня… Ты нас!.. – Ударил рядом стоящего мужчину прикладом по голове. Может, даже не того, который сказал… Не всё ли равно!

Мужчина упал, опрокинулся в угол. Туда, где только что они были. Что-то чавкнуло.

Все вздрогнули. Это было… это было как-то бесчеловечно. Не то, что ударили, а что бросили туда… человека.

– Подымайте его и пошли.

Подняли, помогли, вышли из помещения. И пошли подавленные, униженные, сломленные.

Этот загаженный зал, куда их десятками… это, наверное, не случайно. Если бы их привели в нормальный туалет, они бы так быстро не сломались. Но их пригнали, как скотину, толпой, без разделения на женщин, мужчин, детей… Скопом!

Снова дверь в зал с горой монет. Перебирают, сортируют, отбрасывая медь… Тюк почти уже полон. Что там еще кроме монет – серебряные подсвечники? Вполне может быть. Наверное… Но куда они их…

– Пошли, пошли, не задерживаться!

Зал с сидящими заложниками. Смотрят на пришедших сочувственно, потому что уже были там. Избитый мужчина снял загаженный в узнаваемых пятнах пиджак, вывернул, свернул в рулон, сел на него, обхватил голову руками, и, кажется, даже заплакал. Такое унижение!..

Все от него отвернулись, так как ничем помочь не могли. И даже успокоить. Все оказались в одном и том же положении бесправной скотины при вооруженных пастухах. А они могут с ними сделать всё что угодно.

Никто уже не протестует и, наверное, не думает о возможном побеге. Но зачем и для чего тюки?

И как?..

* * *

Коридоры. Тишина. Незаметные, как тени, референты и прочие служки.

– Разрешите?

– Что у вас?

– К вам делегация послов.

– Каких посольств?

Да почти всех. Очень представительная делегация. Что странно, послы не ходят толпами, только если при вручении верительных грамот. Но тут особый случай.

– Это по поводу?..

– Да. Что им сказать?

– Скажите, что я приму их через… пятнадцать минут.

Пришли… И должны были. И что им сказать, когда ни хрена же ничего не ясно? Но отказать нельзя – не та ситуация. Надо, придется принять…

– Господа… Президент Российской Федерации…

Чуть ли не два десятка послов встали с кресел. Беспрецедентный случай. Лица строгие, озабоченные.

– Господин Президент, мы рады приветствовать вас.

И вам не хворать…

– Я так же рад встрече и тому, что в этот трудный момент вы нашли время…

Хотя понятно, зачем пришли. За тем, что их «Первые», на которых давит население и пресса, им телефоны оборвали, чтобы спасали своих. Ну, или хотя бы имитировали активное участие.

– Мы по поводу происшествия, случившегося в Санкт-Петербурге …

Мягко говорят, обтекаемо. Ну, потому что послы.

– Относительно граждан наших стран, которые оказались в числе заложников. Вот списки.

Положили на стол папочки, в которых скрепленные листы с фамилиями и именами. Большие списки. Длинные. И самих папочек немало, потому что туристов из разных стран приезжает в Санкт-Петербург много. Лучше бы они дома сидели. Или Лувр посетили. А они в Эрмитаж…

– Тут есть довольно известные персоны. Они выделены.

Да, верно, какие-то имена отчеркнуты фломастером.

– Что вы предлагаете?

– Обратить на них особое внимание.

– Вы считаете, что в первую очередь надо вытаскивать их? Насколько я помню, по европейской традиции первыми спасают женщин и детей вне зависимости от национальной принадлежности.

– Да, конечно. Никто не предлагает… Но родственники этих людей готовы выделить средства. Они хотят выкупить своих близких. Они считают, что террористы потребуют выкуп, и готовы вложить свои капиталы…

Ну, пока еще никто ничего не затребовал. Хотя, наверное, затребуют. Тут они правы.

– Кроме того, мы просим рассмотреть возможность участия в операции по освобождению заложников спецслужбы наших государств. Их опыт и умение могут пригодиться при проведении переговоров и силовой операции. Нашим спецподразделениям будет проще работать с гражданами своих стран, на их родном языке. Кроме того это успокоит население…

А вот это хренушки! Не будем мы на свою территорию допускать чужие спецслужбы даже по такому поводу. Зачем лишние глаза и уши? Это еще неизвестно, кого они будут спасать и что делать. Их только запусти…

– Спасибо. Мы примем к сведению ваше предложение и рассмотрим вопрос участия ваших спецподразделений в планируемой операции. Я думаю, мы придем к взаимоприемлемому решению…

До свидания…

Вот оно как всё обернулось. Нехорошо обернулось. Не тем местом! И очень не вовремя. Кто же это подложил такую свинью? И кто проморгал? Надо будет разобраться и сделать самые серьезные оргвыводы. Но это потом. Сейчас надо обойтись без жертв, особенно лиц, отмеченных в списках. Если они погибнут, в мире такой гвалт начнется!.. Их же не один-два человека, даже не два десятка. Сколько их? Пожалуй, больше трех сотен! Быстро сориентировались, подсчитали. А наши всё еще списки составляют. Всё еще кого-то найти не могут, названивают по телефонам… А эти уже бумажки скрепили и в папочки сложили… Торопыги… Теперь это дело никак не замять. Дело уже не внутреннее, а международное. Только на своих можно было бы не оглядываться. А на этих придется.

И еще картины. А это уже вообще ни в какие ворота…

– Вам телеграмма из ЮНЕСКО.

– Что им надо?

– Они выражают свою озабоченность по поводу сохранения коллекции картин кисти известных художников… Опасаются, что силовые методы могу привести к утрате многих выдающихся полотен…

Ну да, кто про что… Картины, точно, прибавили головной боли.

– Кто еще?

– Коллективное послание известных деятелей культуры… Художников, писателей, режиссеров, актеров…

И подписи… Мама дорогая, тут же пол-Голливуда… Отметились, напомнили о себе…

– Эти что хотят?

– Избежать гибели мировых шедевров. Считают необходимым вступить в диалог с террористами и предлагают свои услуги в ведении переговоров…

А прихлопнуть террористов они не предлагают? У них же там много разных «крепких орешков». Им это дело – плевое! Это было бы лучше, чем призывать…

– Всё?

– Нет. Есть еще множество телеграмм от музеев, картинных галерей всего мира, известных политиков, людей искусства и простых граждан…

– Выражают озабоченность?

– Да, выражают… Призывают не прибегать к необдуманным действиям, которые могут привести к гибели заложников и утрате шедевров мировой культуры.

Понятно. Все в одну дуду. Такая сенсация! Ну, «простые граждане» – ладно, на них можно внимания не обращать. Но на мировой бомонд придется. Они могут такой шум поднять! Так ославить! К ним прислушиваются, потому что их все знают. И наши «деятели» не упустят возможности напомнить о себе – заявлять начнут, стращать, подписывать. Захотят в один ряд с мировыми звездами встать, чтобы в тени их славы погреться. Все ополчатся. Заложников еще могут простить – у самих рыльце в пушку. Но не простят утрату шедевров, которые столетиями собирались, еще царями… Они революции и войны пережили…

Патовая ситуация! Куда ни дёрнись – рискуешь нарваться и прослыть бескультурным дикарем… Медведем в шапке-ушанке, с балалайкой в лапах.

Не хотелось бы…

Надо предупредить силовиков, чтобы не дергались до принятия решения… Давят все со всех сторон! И главное, террористы молчат. Уже могли бы сделать какое-нибудь заявление.

Референт ждет…

Этому всё до лампочки и по барабану! У него оклад и свободная от мыслей голова. Он только конспектирует и пишет. А «Первый» отписывается, отбрехивается и раскланивается. Что ему сказать? Что здесь вообще можно сказать?..

– Ответьте на все телеграммы, поблагодарите за проявленное неравнодушие и обеспокоенность, заверьте, что мы примем все возможные меры, чтобы избежать жертв и утрат… Короче, напишите хоть что-нибудь. И без казенщины, человеческим языком. Это люди культуры, они языка протоколов не понимают.

Кивнул, отметил, законспектировал. Эти напишут. Бумага всё стерпит.

Что же делать?.. Полный тупик. Заложники, иностранцы, мировые шедевры, телеграммы, террористы в одном котле. Под крышечку. Такая каша, что и семерым не расхлебать! А ему придется одному ложкой о дно стучать…

* * *

Ночь. Тишина. Душный, спёртый воздух, пропитанный потом, нестираной одеждой и страхом. Запах смерти.

На голом полу вповалку теснятся заложники: полусидя, свернувшись калачиком, положив голову или руки на соседа, дети жмутся к родителям… Тревожный у них сон – в пол-уха. Да и как можно нормально спать на жестком холодном полу? Как можно спать, когда не знаешь, что тебя ждет утром? Кто-то всхрапывает, кто-то стонет или что-то быстро, взахлеб, бормочет. Кто-то не спит – сидит, уставившись в одну точку, думает о своем, вряд ли веселом. А некоторые, беззвучно сотрясаясь плечами, плачут.

Такая ночь – бесконечная и мучительная. Но лучше спать, пусть даже так, чтобы получить передышку, чтобы ушли страшные, не дающие покоя мысли.

В креслах развалились бандиты. На коленях автоматы. Тоже спят – уронили головы на грудь. Но чуть какой-нибудь шум, вздрагивают, открывают глаза, оглядываются. Научились спать в полглаза у себя в горах. Но даже если они не проснутся, даже если завладеть оружием… Куда бежать, когда все двери закрыты и заложены, а в залах и коридорах автоматчики, бомбы, бензин. И кому здесь можно доверить оружие, так, чисто теоретически, на случай возможной драки?

Женщины сразу отпадают. Хотя если найдется какая-нибудь спокойная и организованная, она может помочь, направит, куда надо, заложников, учинит отвлекающий крик… Но вряд ли больше.

Отсмотрим мужчин.

Вон тот парень? Вроде шустрый, не из трусов, смотрит прямо, глаза от боевиков не прячет… Его надо взять на заметку. Этот сможет. Два офицера в военной форме. Правда, петлички у них связистов, но стреляли же они в училище? Могут пригодиться.

Вон те двое, по виду бандиты. Но не быкуют, сидят тихо, понимают что к чему. Это тебе не продавцов на рынке бомбить. Эти в драку за просто так не полезут.

Кто еще?

Пацаны. Эти кинутся без раздумья, если скопом. Но в том-то и дело, что без раздумья. Их – на самый крайний случай…

С десяток пенсионеров… Вряд ли… Хотя не факт, может, они ветераны «Альфы» с двухзначным личным счетом? Надо будет присмотреться к ним, к их реакциям. Повадки выдают спецов.

Музейные служители… Всё больше бабушки. Хотя планировку здания знают, что ценно. Есть, наверное, и электрики, и сантехники – хозяйство-то большое! Им бы организатора. Например, того заместителя директора – вон он сидит, привалившись спиной к стене. Он, конечно, огрызался, но потом скис. А теперь и вовсе в ступор впал. А мог бы поднять своих, руководить ими…

Охранники… Считай, гражданские.

Еще двое… Может быть…

И еще трое… Нет, не годятся.

Может быть, иностранцы? Поди, служили под своим флагом? Интересно, знакомы ли они с российским оружием? Хотя чего тут мудрёного, автомат – не танк. Эти ребята гордые, могут помочь…

Да, здорово боевики всё это придумали! Разом, как ковшом, зачерпнули полторы тысячи заложников, из которых чуть ли не пятая часть иностранцы! Где бы им еще такое удалось? Здесь – удалось! И это не где-нибудь на российских задворках, а в самом центре Петербурга. В Эрмитаже! Круче только разве Кремль!

Нет, Кремль пожиже будет, потому что здесь мировые сокровища! Все в куче – и заложники, и картины… И все под «наркомом Молотовым». Только чиркни. Тут с силой не сунешься – беды не оберешься! И дело не замнешь – внимание всей мировой общественности! Драма на фоне Рембрандта! Такой сюжетец – Шекспир отдыхает. Журналисты, поди, с цепи сорвались на всех новостных каналах! Такая сенсация!

Интересно, кто все это задумал? Не Осман, точно. Этот бы до такого не додумался. Он пешка, которую бросили на убой. А кто тогда? Черт знает… Но персонаж с головой! Потому что расклад получился почти идеальный! Теперь вот паузу для торговли выдерживают, почти мхатовскую. Хотят «покупателя» в напряжении подержать, чтобы тот сговорчивее был. Это тоже решение не Османа. Тот сразу бы начал красоваться перед камерами.

Вопрос: насколько они готовы к применению силы? В принципе, ведь собрали сброд. Хотя более опытные здесь не нужны – тут полномасштабные боевые действия не планируются, а чеку из гранаты выдернуть или бутыль с «коктейлем Молотова» о пол раздолбать всякий дурак сможет. Тут расчет не на драку. Тут расчет иной!

Нет у власти других возможностей, как на переговоры идти. И уступать! Потому что давление со всех сторон. «Первый» наверняка как уж на сковородке вертится. Горячо ему под ножками – жжет. Он теперь во всех мировых новостях, как под прицелом! Сделает ошибку, на него не то что собак, всю экзотическую живность со всего мира повесят! Тут сто раз задумаешься, прежде чем отмашку дать.

Так что на спасение извне пока рассчитывать не приходится. По крайней мере, до начала переговоров. А они будут. И вряд ли зайдут в тупик… Хотя и продлятся…

Вход для пользователей

Меню