Читать онлайн Тайны Великой Эрдинии: Странствия бесплатно

Предисловие

Уныло наблюдая за бьющейся в оконное стекло мухой, Лина сидела за своим рабочим столом. Лето было в полном разгаре, а она, как обычно, перебирала никому не нужные бумажки. Как хотелось куда-нибудь сбежать, уехать, испариться… И, возможно, именно так бы она и сделала, если бы не… Лина вздохнула. Что держало её здесь?

Единственным человеком, который проявлял к ней какой-никакой интерес, была её подруга Паша. Но даже она не смогла бы остановить Лину, если бы той вздумалось покинуть эту работу, этот город, свой дом. Лина не чувствовала необходимости оставаться здесь, как и необходимости оставаться где-либо ещё. Весь прошлый год – единственный год своей жизни, который девушка помнила – она жила словно по инерции. Каждый день она ходила на работу, каждый вечер приходила домой, изредка выходила посмотреть на задымлённые отработанными автомобильными газами улицы и чем-то обеспокоенных людей. Она веселилась и грустила, но где-то глубоко в своей душе осознавала, что всё это – не её, весь этот мир настолько же чужд ей, как и она чужда этому миру. Она не нужна здесь. И никто, и ничто, находящееся в этом мире, не нужно ей. Поэтому, в конце концов, Лина покинула бы город, в котором немногим более года назад очнулась от странного сна, абсолютно ничего не помня ни о своей прошлой жизни, ни о тех, кому было отдано её сердце. Но чуть менее двух месяцев назад произошли события, которые сама Лина назвала бы чудом, если бы не вечно скептическая Паша, сеющая в душу подруги недоверие и подозрительность.

В тот день что-то позвало Лину в концертную залу, где девушка встретила того, кого, казалось бы, всю жизнь ждало её сердце. Он назвался Ароном, подарил ей восхитительный танец, проводил домой, и там во время сильного ливня, сопровождающегося оглушительными раскатами грома и длинными, исполосовавшими всё ночное небо молниями, начал рассказывать ей удивительную историю, а затем внезапно исчез, оставив спящую Лину в закрытой изнутри квартире в полном одиночестве. Целый месяц после этого Лина пыталась прийти в себя. Она бы сочла, что юноша – плод её больного воображения, но Паша тоже видела его. Лина была как будто одержима тем, кто, словно смерч ворвался в её жизнь, и так же, как ураган, унёсся в неизвестность. С каждым днём она всё больше и больше погружалась в засасывающую пучину, из которой не было выхода. Лина была на грани отчаяния от обуревавших её, неизвестных до сей поры ей чувств, когда почти через месяц, в новолуние, он появился вновь, чтобы продолжить свою историю. А затем так же таинственно, как и в прошлый раз, исчез.

И опять месяц прошёл в ожидании. И вот сегодня на небосводе снова будет отсутствовать ночное светило.

Дело в том, что история, рассказанная Ароном, была не простой. Главных героев в ней звали так же, как и их – Арон и Лина. Но в этой истории Арон мог приближаться к Лине лишь в ту ночь, когда луна проходила стадию новолуния. И оба раза, когда Лина встретила Арона в реальной жизни, была именно такая ночь.

Паша говорила, что юноша просто смеётся над ней, пытаясь реализовать свою сказку в её жизни. Подруга считала невозможной такую ситуацию, чтобы один человек был способен общаться с другим лишь в новолуние. По словам Паши, Арон специально выбирает такие ночи для встреч, пользуясь наивностью Лины. А что у него на самом деле на уме, известно только богам.

Но до сего дня Лине, почему-то, было абсолютно безразлично, смеётся над ней Арон или нет. Девушке хотелось одного – чтобы тот вновь оказался рядом. Она хотела слышать его чарующий голос, видеть, как мягкие, словно чёрный шёлк, волосы, спадают на его плечи. Она хотела наблюдать, как он склоняет голову, беседуя с ней, смотреть, как он движется. Она мечтала вновь почувствовать глубокий взгляд его глаз цвета тёмного шоколада.

Лина не рассказывала Паше о своих чувствах, она старалась скрыть эти чувства ото всех. Разумом девушка понимала, что, наверное, подруга права, и Арон просто смеётся над ней. Но сердце её не желало слышать голоса разума. Сердце рвалось к тому, кто так неосторожно прикоснулся к её душе в тот, первый момент их встречи, когда она подняла взгляд и почувствовала глухой, словно последний, удар сердца в своей груди. В тот миг её собственный мир как будто перевернулся. Всё, что было в жизни Лины до этого, перестало существовать. Пусть этого чего-то было и не так много, но… В тот момент Лина почти забыла, что значит дышать, двигаться, жить. Всё замерло, заледенело… Можно было видеть движение потоков души. А потом этот миг кончился. Мир закружился, словно захватывая сердце Лины в свою карусель. Мир изменился до неузнаваемости, словно из чёрно-белого он стал цветным. В её мире появился Арон.

Муха всё ещё тихо стучала в оконное стекло, а девушка, не видя, что делают её пальцы, разглаживала помятый ими лист бумаги. Сейчас она помнила лишь одно. Сегодня ночь новолуния. Её сердце билось в ритме её души. Оно знало, он придёт! Он появится вновь, словно из воздуха. И это, как ни странно, пугало её. Лина пыталась разобраться в своих ощущениях. Что-то здесь было не так. Она хотела вновь встретить Арона и боялась этой встречи до глубины души. Она была уже настолько вымотана своими душевными переживаниями, что чувствовала – ещё чуть-чуть, и она не выдержит. Её мир рухнет вместе с ней в небытие, в пустоту. А что сменит этот мир, девушке было неизвестно.

Дверь скрипнула. Промелькнула мысль, что неплохо было бы её смазать.

– Лина?

Девушка подняла взгляд. В дверном проёме стояла леди-босс. Так в тайне, за глаза называла Лина свою начальницу, которая требовала, чтобы все звали её просто по имени – Марией, – как будто это могло уменьшить возраст главного бухгалтера маленького кафе-мороженое, в котором работала Лина! Наверное, на лице девушки была такая отстранённость, что леди-босс решила поинтересоваться её состоянием:

– У тебя всё в порядке?

– Да, Мария! – губы двигались машинально, и звук голоса получился каким-то неестественно металлическим.

– Ты здорова? – в глазах леди-босса теперь уже читалась истинная озабоченность.

– Да, Мария, – Лина никак не могла прийти в себя. Всё вытесняли мысли об Ароне. Сейчас ей было абсолютно безразлично, что думает о ней начальница.

Та взглянула на стол.

– Лина! – в голосе леди-босса послышался укор. – За весь день ты не заполнила ни одного документа. Что с тобой происходит сегодня? Ты точно не заболела?

За спиной главного бухгалтера показалась голова Паши.

– Мне ещё вчера она показалась больной!

Леди-босс вздрогнула от неожиданности, услышав раздавшийся сзади голос.

– Не подкрадывайся! – воскликнула она. – Нельзя же так людей пугать!

– Ну, извини! – Пожала плечами Паша. – Можно, я её домой отведу? – Паша вынырнула из-под руки Марии и подошла к Лине. – А то она сейчас, по-моему, неспособна даже к двум два прибавить. Испортит ещё чего-нибудь в этих бумажках, потом пересчитывай!

– Но этот день я ей оплачивать не буду! – леди-босс почему-то злилась.

Паша дёрнула Лину за рукав, и та нехотя встала. Идти никуда не хотелось. Так было хорошо сидеть здесь в полном одиночестве и тихо мечтать. Но, скорее всего, одиночество линино на сегодня закончилось. Теперь уже от неё не отстанут. Не имело смысла объяснять Марии, что ей в принципе не нужны те деньги, которые здесь платят. Ведь сама Лина работала здесь лишь по инерции. Не было бы этого места, подошла бы любая другая работа. Наверное, это бы показалось странным кому угодно, но Лина не имела пристрастия к жёлтому металлу. Какое-никакое пропитание и крыша над головой её бы вполне устроили. Внезапно в голову Лины пришла мысль, что в принципе и крыша над головой не сильно нужна. Лишь к одному рвалась сейчас её душа – Арон. Только он мог принести ей мир и покой. Лина грустно улыбнулась. Наверное, она сходит с ума! Хотя… Кто знает? Возможно, она уже давно является сумасшедшей, которую разыскивают врачи какой-нибудь психиатрической клиники. И доказательством этому вполне может служить то, что она совершенно не представляет ни кто она, ни где она жила до того, как проснулась в маленькой однокомнатной квартире на прогнутой сетке панцирной кровати.

– Пошли же! – зашипела на неё Паша, видя, что подруга едва переставляет ноги. – Что с тобой происходит каждый раз в день перед новолунием?

Лину словно током ударило. Так Паша тоже помнит о новолунии? Лина внимательно взглянула на подругу, но та проигнорировала её взгляд, вытаскивая в узкую щель между косяком и одутловатым телом леди-босса.

Несколько ступенек, ведущие к белой пластиковой двери, открывающей проход в холл кафе, Лина преодолела с трудом. Ноги не слушались. В голове шумело. Возможно, она действительно заболевает? Лина не могла припомнить ни одного раза, когда плохое самочувствие не позволяло ей двигаться. Да и сейчас она не могла сказать, что что-то болело, или она ощущала какую-то слабость. Просто почему-то ноги не хотели идти. Лина прикоснулась к деревянным панелям стен. Внезапно на мгновение перед её взором возник полутёмный коридор со стенами, обитыми досками тёмного дерева, бронзовыми подставками с прикреплёнными на них бронзовыми же облицованными обожжённой глиной, украшенными орнаментом из разноцветной глазури масляными лампами и серым полом из квадратных каменных плит с высеченным на них ромбовидным рисунком. Лина глубоко вздохнула. Только галлюцинаций ей сейчас не хватало! Она скосила взгляд на подругу, но та, казалось, не заметила мимолётного испуга промелькнувшим видением, которое наверняка отразилось на лице Лины.

Паша открыла дверь и потащила подругу к выходу. В холле было мало народа. Обычно люди прибывали сюда к вечеру в ожидании дискотеки. Сейчас же лишь несколько забредших посетителей пришли просто для того, чтобы съесть свой бизнес-ланч посередине рабочего дня. Всё это проходило мимо Лины, оставляя крохи воспоминаний где-то в глубинах сознания. Девушка сама чувствовала, что теряет нить, связывающую её с реальностью, но ничего не могла с этим поделать. Мысли об Ароне и недосказанной им истории занимали Лину всё больше. И чем ближе становилась долгожданная встреча, тем более рассеивались мысли Лины. Сейчас она как будто погружалась в сказочный сон, в видения, навеянные воспоминанием о чистом успокаивающем голосе, текущем словно воды глубокой реки. Она слышала где-то далеко слова, которые он произносил, она чувствовала его руки, бережно переносящие её на постель. Она ощущала то же, что и тогда, когда, зная о необходимости открыть глаза и взглянуть на него в последний раз перед тем, как он исчезнет вместе с появляющимися первыми лучами солнца, она не могла очнуться от неги, навеянной сном, в который, казалось, он погрузил её намеренно. Лина закрыла глаза, пытаясь вернуть тот момент, когда он был рядом, пытаясь всем своим телом ощутить его присутствие. О! Сейчас она была на вершине блаженства. Оказывается, ей вовсе не нужно, чтобы он сам оказался рядом с ней. Она может почувствовать его просто одним усилием воли. Она может закрыть глаза и…

– Да, очнись же ты, в конце концов! – донёсся, словно издалека, голос Паши.

Видение исчезло. Реальный мир снова придвинулся. Лина открыла глаза. Она стояла перед пешеходным переходом. Как она сюда попала, девушка не помнила. Наверное, Паша привела её. Лина внутренне усмехнулась. Дожила! Не знает ни куда идёт, ни зачем. Нет! Она просто должна стряхнуть с себя это наваждение. Арон… Она должна проститься с ним, иначе память о нём окончательно уничтожит её разум. Она должна окунуться в реальность. Она обязана оставаться в этом мире, а не погружаться в фантазии. Но как ей этого не хотелось! Сердце в ужасе вопило в ответ на голос разума, который Лина старалась выдвинуть на первый план. Душа стонала. Но Лина уже взяла себя в руки. Нельзя! Больше этого не должно произойти. Арон должен исчезнуть из её жизни. Достаточно последних двух месяцев, когда она словно лишилась самой себя. Но тихий голос где-то внутри снова и снова просыпался, нашёптывая, что, возможно, она вовсе не лишалась себя, что, возможно, наоборот Арон пробудил её настоящую сущность. Нет! Лина стряхнула с себя не успевшее оформиться в мысль наваждение. Сегодня она не позволит ему найти себя! Сегодня он не придёт! И… он не придёт никогда. Было чувство, что сердце протыкает кусок огненного металла, но Лина наконец-то решилась.

– Паша! – свой собственный голос показался самой Лине очень робким. Она прислушалась. Да… Чересчур нерешительный.

– Да? – Пашу удивило внезапное пробуждение подруги от грёз. Она уже не рассчитывала на то, что Лина откроет рот до следующего дня.

– Позволь мне сегодня переночевать у тебя? – Лина опустила глаза, она не хотела, чтобы Паша видела боль, закравшуюся в душу девушки, боль, которую причиняла той сама мысль о том, что именно она собиралась сделать. Но Паша была права. Арон просто смеётся над ней, поселяя в ней чувства, которых там не должно быть. Никто не может так подшучивать над живым человеком! А ведь она была настолько глупа, что поведала ему о своих проблемах. Внутри у Лины что-то оборвалось. Конечно! Он ведь знает о том, что именно с ней произошло. Ему хорошо известно, что она не помнит, ни кто она, ни откуда. Он в курсе, что она не знает ни своих родных, ни друзей. Не знает ничего…

– У меня? – насторожилась Паша.

– Конечно, если у тебя нет каких-либо планов на эту ночь! – ну вот! Лина почувствовала, что невзначай пытается найти лазейку для того, чтобы не выполнять задуманного.

– Нет… – пожалуй, слишком поспешно ответила Паша. – Планов нет! Ты можешь спать на софе.

– Это подойдёт! – улыбнулась Лина, всё ещё пряча взгляд.

– Но ты уверена, что тебе хочется именно этого? – недоумение Паши было понятно. Последние два месяца Лина только и говорила, что об Ароне.

– Нет… – Лина не могла лгать подруге. – Но у меня нет выбора. Это засасывает! Мне кажется, Арон сводит меня с ума!

Лина, наконец, подняла взгляд на подругу, и та прочитала в её глазах такую невысказанную боль, что, инстинктивно попытавшись защитить её, резко притянула к себе, пряча в своих объятиях.

– Мы сделаем так, как ты хочешь! – прошептала подруге Паша. – Но постарайся не принимать поспешных решений. Я не хочу, чтобы ты навредила самой себе.

Лина задумалась. Что имела в виду Паша? Она же сама говорила ей о том, что Арон опасно воздействует на неё. Что может навредить ей, Лине, как не это воздействие, благодаря которому она уже не видит ничего вокруг, благодаря которому весь окружающий её мир стал пустотой, спрятанной за образами Арона и его историй? Разве она не должна скрыться от наваждения, спрятаться от него, убежать так далеко, как можно? Разве она должна разрушать себя ради мимолётной сказки, рассказанной случайным прохожим? Разве будь у Арона хоть какое-нибудь доброе отношение к ней, он бы не остался рядом в течение этих двух месяцев? Разве хороший человек стал бы играть с ней в кошки-мышки, всё более и более загоняя её в мышеловку собственных надежд и мечтаний? Нет! Хватит грёз! Пора просыпаться. И на этот раз навсегда!

– Я хочу именно так! – уже более уверено сказала подруге Лина. – Достаточно он смеялся надо мной! Его сказка – всего лишь сказка. Драконов не бывает! Гигантских гномов нет! Нет на Земле никаких Драконьих гор! Такой страны как Великая Эрдиния никогда не существовало! И не может быть, что он сам не в силах посетить меня в любой день месяца лишь из-за какой-то призрачной боли, которая врывается в его тело в те моменты, когда он рядом со мной, но луна не сокрыта тенью Земли. В конце концов, новолуние – это всего лишь миг, который повторяется не только ночью, но и днём через синодический месяц, составляющий двадцать девять целых и пятьсот тридцать тысяч пятьсот восемьдесят девять миллионных суток! А в другие мгновения новолуния просто нет!

– Чего? – на лице Паши пробегало целое море чувств от недоумения до озабоченности. Она вглядывалась в глаза Лины. – Откуда ты… Где ты это взяла?

Лина попятилась. Действительно, откуда она это знает? Она никогда не пыталась выяснить, что такое новолуние. И она не представляла себе… Если только… Если только в той жизни, которую она по какой-то непонятной случайности забыла, она не знала всего того, что сейчас лезло в её голову.

– Ладно, ладно, успокойся! – Паша схватила подругу за руку. Сейчас её пугало выражение глаз Лины. Та была совсем растеряна. – Давай всё же попробуем перейти дорогу. Мы здесь уже вечность стоим!

Лина вновь взглянула на пешеходный переход, по которому как раз в этот момент шли те, кто рядом с ними ожидал зелёного света на светофоре, и ступила на белые полосы, нарисованные на асфальте шоссе.

– Так ты говоришь, что новолуние бывает не только ночью? – заинтересовано спросила девушку Паша, как только они перебрались через дорогу.

– Нет! – Лина покачала головой. – Новолуние бывает и днём и, как и затмение, длится всего миг.

– М-да… – казалось, Пашу поразил тот факт, который только что донесла до её сознания Лина. – И каждые двадцать девять с половиной дней?

– Каждые двадцать девять целых и пятьсот тридцать тысяч пятьсот восемьдесят девять миллионных суток, – поправила Лина.

– Ага… – Паша откинула рукой чёлку, уже порядочно отросшую и лезшую в глаза. – Точно! – и, вздохнув, добавила: – Но ведь ты мечтала о его приходе целый месяц. Ты уверена, что поступаешь правильно?

Лина задумалась. Как объяснить Паше то, что творится сейчас в её душе, если она сама толком этого не понимает?

– Я и сейчас мечтаю… – тихо ответила она. – И это меня пугает. Арон появляется из ниоткуда и исчезает в никуда. Он словно призрак, врывающийся в мою душу и забирающий себе частичку меня. Два раза я встречала его, и оба раза меня постигло разочарование. Я хочу стряхнуть это с себя. Я хочу покоя. Помнишь, как было раньше, до его прихода? Всё было так тихо, спокойно, размерено. Я хочу вернуть себе то, что он украл. Я хочу вернуть покой!

Паша обняла Лину за плечи. Она была немного выше Лины, и сейчас Паше очень хотелось поддержать девушку, которая стала ей словно младшая сестра.

– А ты сможешь забыть его, если спрячешься? Не получится так, что ты сделаешь себе ещё хуже, оттолкнув его от себя? – было странно слышать такие слова от Паши, которая постоянно убеждала Лину в том, что её «прекрасный принц», как называла Паша Арона, просто надсмехается над ней.

– Не знаю! – Лина поёжилась, девушке показалось, что её окатило ледяным холодом, хотя на улице было жарко. Даже сама мысль о том, что она должна будет пережить ещё месяц, а может, и не один, без Арона, пугала её настолько, что легче было заставить остановиться сердце, чем думать об этом. – Но я постараюсь! – пообещала подруге Лина. – Так больше продолжаться не может. Я просыпаюсь, и думаю о нём. Иду на работу, и думаю о нём. На работе последнее время я думаю тоже только о нём. На прогулке, дома, в кино, в театре, даже во сне я думаю только о нём! А его нет… Он не рядом. Он не может разделить мои чувства. Он не может скрасить моё одиночество. Он просто не хочет делать этого. Он играет со мной, расставляя свои ловушки. А я попадаюсь в каждую из них!

Лина замолчала, пытаясь отдышаться, стряхнуть обуревающие её чувства. Паша грустно покачала головой.

– Ты любишь его, подруга! – убеждённо резюмировала она речь Лины.

Лина вскинула брови и с горечью в голосе ответила на фразу подруги:

– Это не любовь! Это наваждение! Любовь бывает только взаимной!

Паша вздохнула.

– Как скажешь! – сдалась она. – Но как бы тебе не аукнулось то, что ты сейчас собираешься делать. Не следует рубить гордиев узел, если в состоянии его развязать! Не нужно принимать такие решения, изменить которые ты будешь не в состоянии. Решив сделать что-то неотвратимое, задумайся над тем, что ты уничтожаешь все дороги к отступлению.

– Сегодня ты превратилась в философа! – горько усмехнулась Лина. – Пойдём к тебе, не будем испытывать судьбу!

– Но… – Паша всё ещё сомневалась в правильности решения подруги.

– Послушай! – прошептала Лина. Голос не слушался её, и она перешла на шёпот. – Если это действительно тот Арон, который чувствует связь со своей Линой, который ощущает биение её сердца, словно своего собственного, он отыщет меня и в твоей квартире!

– Ты сама-то поняла, что сказала? – округлила глаза Паша.

– Я поняла, – вздохнула Лина. – Но… я не верю в то, что говорю. Он не найдёт меня, если я изменю свой путь. Да и… – Лина замялась. Слова, которые она собиралась сказать, больно хлестнули, оставляя кровоточащую рану в сердце. – Кто знает? Возможно, ему надоело играть, и сегодня он просто не придёт.

– Не придёт! – скептицизм Паши настораживал. – Сомневаюсь…

Лина внимательно посмотрела на подругу. Мелькнула мысль, что той известно что-то, недоступное ей самой. И снова в душу закралось сомнение. Почему Паша так резко изменила своё мнение? Отчего она сейчас не поддерживает её решение, когда не далее, как вчера, сама говорила ей о том, что её «сказочный принц» просто надсмехается над Линой?

– Паша… – Лина заглянула в глаза подруги, пытаясь лучше понять то, что творится в её душе. – Ты хочешь, чтобы я сегодня встретилась с Ароном?

Паша затрясла головой, как бы невзначай отводя взгляд от испытующих глаз Лины.

– Нет! Всё, что я хочу – это то, чтобы тебе было хорошо. Я одобрю любое твоё решение. И я помогу тебе во всём, что бы ты ни задумала!

Лина улыбнулась. На душе стало спокойнее.

– Я хочу попытаться забыть Арона вместе с его сказками! Я хочу почувствовать вкус свободы, жизни без постоянных мыслей о нём! Я хочу интересоваться чем-то ещё. И хочу начать это прямо сейчас!

– Тогда пойдём ко мне! – потянула Паша за руку Лину. – Я вчера в прокате такой фильм взяла! Тебе точно понравится!

И девушки, весело хохоча, побежали по направлению дома Паши. Но Паша с грустью отметила, что смех Лины был каким-то неестественным. Раньше она смеялась по-другому. Словно подруга пыталась заставить и её, Пашу, и саму себя поверить в то, что ей действительно сейчас очень весело.

Паша жила недалеко от того кафе, в котором работали они с Линой, в двенадцатиэтажном доме на седьмом этаже. Лина часто бывала у подруги. Это была двухкомнатная квартира с довольно большой кухней, которую Паша любила больше, чем остальную часть помещения. Здесь всё было прекрасно оборудовано. Длинный Т-образный стол, на конце которого располагалась раковина, стоял прямо посередине, так, что от центра стола до плиты было около метра. Паша говорила, что так удобнее готовить. Около плиты висело множество навесных шкафов, под которыми располагались тумбочки с большими рабочими поверхностями. У противоположной от плиты стены стоял удобный маленький диванчик, а над ним, подвешенный к высокому потолку, располагался плазменный телевизор, на экране которого Паша и предлагала Лине посмотреть взятый напрокат фильм. Вся мебель была из бука. Причём это был действительно бук, а не его имитация. Стены были выложены цветной плиткой, на которой, как мозаика, располагались картины с огромными цветами. Пол был паркетным. Карниз, такой же буковый, как и вся мебель, держал тяжёлые полотняные шторы – бежево-жёлтые, украшенный золотым шитьем, – и лёгкий полупрозрачный ослепительно-белый тюль.

Пока Паша хлопотала с обедом, Лина, поджав ноги, расположилась на диванчике, откинув голову на его высокую спинку, и закрыла глаза. Девушка сидела неподвижно, словно спала, в голове её появлялись разнообразные образы. Медленно погружаясь в какую-то полудрёму, Лина наблюдала странные картины, возникающие в её мозгу. Она была между явью и сном и в таком состоянии не могла сопротивляться мыслям и образам, лезущим в её голову. Она видела высокие шпили древнего замка, словно нависающего над пропастью, через которую перекинут мост. А на этом мосту толпилось огромное множество золотых статуй, так напоминающих живых людей, что если бы не жёлтые блики, вызываемые солнечными лучами по всей поверхности каждого из изваяний, то могло бы показаться, что все эти статуи – живые люди, играющие в какую-то странную игру, по правилам которой нужно было замереть и не шевелиться в течение некоторого времени. Лина наблюдала, как из ворот крепости, гордо вскинув голову, выходит красивый сероглазый юноша лет семнадцати. Он вышел из тени. Его длинные светлые волосы, прихваченные чёрной лентой, попали под лучи полуденного солнца и загорелись таким же золотым цветом, как и у изваяний, толпящихся на мосте. Страшный испуг сразил девушку.

– Арес! – прошептали её губы.

Лина резко открыла глаза, непонимающе уставившись на встревоженную Пашу. Она всё ещё не могла прийти в себя от странного видения, возникшего, когда Лина была в полубессознательном состоянии на границе яви и сна.

– Что? – Паша присела на корточки возле Лины, взяв гостью за обе руки. – Что ты сказала?

– Нет… – Лина оглянулась, и, увидев вокруг себя знакомую обстановку Пашиной кухни, облегчённо вздохнула. – Ничего!

Паша бросила на подругу подозрительный взгляд, но больше ничего не произнесла.

«Дожила! Грежу наяву!» – подумалось Лине. Надо же было такому привидеться. Арес… О-о-о! Лина готова была закричать, но подруга всё ещё внимательно смотрела в её глаза. Сможет ли она когда-нибудь отделаться от этого наваждения, или до конца дней её будут преследовать образы из историй, рассказанных Ароном? С этим нужно заканчивать!

– Ты обещала, что мы посмотрим фильм! – напомнила Лина подруге, попытавшись улыбнуться, но по взгляду Паши поняла, что не смогла обмануть её. Видимо, Лина не до конца уничтожила выражение ужаса, обуявшего её при виде золота в волосах Ареса, на своём лице.

– Мы посмотрим! – кивнула подруге Паша. – Только пообедаем сначала. Тебе нужно поесть. За последние… – Паша запнулась, но потом всё же продолжила: – месяцы ты очень осунулась.

Лина опустила глаза. Да, она знала. С тех пор, как Арон вошёл в её жизнь, она потеряла интерес ко всему, даже к любимым блюдам. Фрукты – это было единственное, что она за это время клала в рот, да и то зачастую раз в день, или даже раз в два дня. И это тоже доказывало ей, что пришло время отвлечься от юноши, который занял всё её сердце, до последнего уголка в нём.

Паша всё также внимательно следила за мелькающими на лице Лины отражениями её чувств, не выпуская рук подруги.

– Ты в порядке? – ласково спросила она.

Лина кивнула. Она не могла сейчас сказать «да». Она знала, что была далеко не в порядке, но подругу пугать не хотелось.

– Дать тебе полистать журнал? – спросила Паша.

Лина почувствовала волну благодарности. Подруга пыталась отвлечь её, хотя бы чем-нибудь, в то время как сама готовит ей, Лине, еду. А Лина при этом сидит на Пашином диване, поджав ноги и переживая невесть что. Подумаешь, сон! Мало ли что привидится, когда засыпаешь? Лина тряхнула головой, отчего её светло-русые волосы, до этого закинутые на спинку дивана, рассыпались по плечам.

– Может быть, я лучше помогу тебе? – предложила подруге Лина.

– Что? – замешательство отразилось на лице Паши. – Нет-нет, не нужно! – поспешно отказалась она. – Я уже практически всё сделала! Осталось лишь чуть-чуть обождать, пока плита доделает всё за меня. А ты бы пока журнальчик почитала!

– Ну, тогда… – Лина улыбнулась Паше, и на этот раз её улыбка была именно такой, которую так любила Паша – открытой и обворожительной. – Давай журнал!

Через пятнадцать минут девушки, смеясь и шутя, ели тушёные овощи, которые Паша умела готовить как никто другой. Паша вообще очень хорошо готовила. Она как-то сказала Лине, что закончила кулинарный колледж. Сразу после их знакомства Паша всё время пыталась привести подругу к себе и накормить чем-нибудь, но Лина боялась стеснить тогда ещё малознакомую девушку, и чаще отказывалась, чем соглашалась на её приглашения. В конце концов, Паша прекратила свои попытки, и Лина тогда вздохнула свободнее.

Горячая еда и непринуждённая обстановка сделали своё дело. Лина расслабилась. Впервые за многие дни она почувствовала себя в относительной безопасности, и на некоторое время даже образ Арона отодвинулся на задний план. Девушка откинулась на спинку дивана, странная сонливость обволокла, засасывая в дремоту. И стоило гостеприимной хозяйке отправиться в зал, чтобы принести кассету с обещанным фильмом, казалось бы, лишь на миг, Лина прикрыла глаза.

И не успела девушка смежить веки, как странное чувство накатило на неё. Сейчас она ощущала присутствие кого-то, кого очень хорошо знала. И этот кто-то пугал её до глубины души. Хотя нет… Пугал он её именно сегодня. Раньше за собой такого страха Лина не замечала. В её мозгу ещё не успело сформироваться слово, которым можно было назвать того, кто находился рядом, а она уже знала, перед кем предстала в этот миг.

– Я не позволю тебе разрушить весь мир! – его голос был прекрасен, почти также прекрасен, как и у Арона.

– Повелитель! – колени подкосились сами собой, голова упала, склонившись ниц, плечи ссутулились.

Нет! Это просто сон! Этого не может быть! Она нечаянно заснула на кухонном диване Паши. Да! Она закрыла глаза и… А раз это её сон, то она сможет изменить его! Все члены тела словно одеревенели, не позволяя ей выпрямиться. Лина с трудом подняла голову, затем огромным усилием воли расправила плечи и поднялась на коленях, но встать с них девушка не успела.

Огромные, выше человеческого роста языки пламени с неимоверной скоростью помчались прямо на неё. Лина широко раскрыла глаза и в ужасе закричала. Девушка уже забыла, что находилась в своём собственном сне. Страх сковал каждую частичку внутри неё. И в этот миг в море надвигающегося на неё огня появился вихрь, кольцами уплотняющий огонь по бокам и освобождающий пространство в центре. А в этом пространстве рядом со старым деревянным колодцем, обхватив руками прижатые к телу колени и склонив на них голову, тихо сидел маленький мальчик в шёлковой сиреневой, украшенной серебром тунике, в разрезах которой были видны светло-серые шерстяные рейтузы. На ногах мальчика были обуты серые мокасины, а чёрные волосы прихвачены серебряным обручем. И от этого ребёнка исходила такая печаль, которая чувствовалась даже через море огня, омывающего открывшуюся перед Линой картину…

Глава 1. Признания

Арон сидел, обхватив руками колени и спрятав лицо, возле колодца, что находился поблизости от поселковой часовни Кизлири. Он медленно прокручивал в голове случившееся с ним за последнее время. Страх за Зойю – мать одного из его друзей, которая своею догадливостью чуть было не навлекла на себя смерть… Огненный шквал, почти спаливший его тело… Чудесное исцеление, которого он не помнил… И… Сердце больно кольнуло. Лина… Он был так близко! Казалось, стоило протянуть руку, и он смог бы прикоснуться к ней, но восход солнца спутал все его планы, обдав тело такой болью, которую Арон не ощутил даже в тот момент, когда дракон сжёг его почти дотла. Арон глубже спрятал лицо в колени. Время словно остановилось. Он снова и снова переживал тот миг – миг, когда на востоке небо окрасилось багровым сиянием, и голые пока ветви деревьев осветил первый солнечный луч. Не было вчера, не было завтра. Был только этот миг, когда душевная мука заглушила боль, свалившуюся на его тело. Он был готов ко всему – к боли, даже к смерти, но не к тому жуткому ощущению бессмысленности бытия, которое накатило на него в момент, когда он понял, что его попытка приблизиться к той, чей зов его сердце ощущало почти два года – с того самого момента, когда Лина появилась на свет, – была изначально обречена на неудачу. При всём своём желании Арон не смог бы успеть. А он мчался так быстро, как мог! Но он не смог добраться вовремя. В голову пришла мысль о том, что Лина в этот момент находилась вместе с Аресом – монахом, на плечи которого было возложено воспитание девочки. Так что в любом случае Арон не смог бы добраться до неё. А если бы и добрался, то Арес обязательно почувствовал бы его присутствие. А это было чревато тем, что он снова спрятал бы от него малышку, и Арон был бы вынужден возобновить свои поиски. И так будет снова и снова! О, боги! Арон оторвал лицо от колен. Вокруг было тихо. Зойя права, народа здесь мало. Арон вздохнул. Ему никак не удавалось прийти в себя после ночного путешествия. Арон вспомнил слова гномов о том, что повелитель будет не очень доволен его состоянием, и это точно не облегчит дальнейшие поиски возможности вновь увидеть ту, к кому так рвалась его душа. Именно эти слова жителей подземелий в тот момент подействовали на мальчика так, что тот смог выйти из состояния, в котором его душа уничтожала самою себя. Но сейчас эти слова более не работали. В сердце была разрастающаяся пустота, которую он не мог заполнить ничем, кроме воспоминаний о перенесённой душевной муке. Арон грустно усмехнулся. Всё возвращается на круги свои! Не так давно он вот также переживал отъезд маленькой годовалой девочки, которую Арес решил изолировать от него, предпочитая верить каким-то словам, которые вычитал на старых пожелтелых бумажках. Пророчество! Это слово довлело над Ароном практически всю его жизнь. На пророчестве были основаны все действия его воспитателей, на пророчестве была основана и его жизнь. Но почему он должен следовать какому-то пророчеству, содержание которого монахи-хранители, в храме которых его – Арона – скрывали от остальных жителей Долины Хранителей, Арону не соизволили рассказать? Кстати, то, что Арон не должен знать о написанном в манускриптах и на почти рассыпавшихся от времени папирусах, тоже было определено тем же самым пророчеством. Надоело! В который раз Арону пришла в голову мысль, что неплохо было бы самому ознакомиться с тайным пророчеством. Тем более что сейчас, когда Ареса нет в храме, это для Арона не составит труда. Ни один из жрецов храма, кроме, конечно, Ареса, не сможет соперничать с Ароном! О! Они слишком хорошо его учат! Арон криво усмехнулся. И даже не видя своего лица, понял, что усмешка получилась безрадостной.

Кто-то приближался к месту его уединения. Секунды Арону хватило на то, чтобы понять кто это. С обратной стороны от того места, где сейчас сидел Арон, к колодцу подходила Зойя. Та самая Зойя, которую неделю назад Арон неимоверными усилиями защитил от смерти в пасти великого дракона.

«Может, не заметит?» – сам не веря в это предположение, подумал Арон.

И чего она пошла именно к этому месту. Около её дома стоял другой колодец, менее ветхий. Вот там бы и набирала себе воду!

Но Зойя проследовала мимо Арона, даже не оглянувшись. Она шла вовсе не к колодцу, и не заметила маленькую фигурку мальчика, спрятавшегося за крытой деревом шахтой. Открыв маленькую дверку поселковой часовни, Зойя зашла внутрь.

«Не время для молитв…» – Арона заинтересовало поведение женщины. Сейчас она должна была заниматься своими делами, а не взывать к создателям или повелителю. Для этого были строго определены часы. Но никому ведь не запрещено молиться тогда, когда они вздумают. И Зойя могла просить повелителя о чём угодно и когда угодно. Хотя… Наверное, он услышал бы её ото всюду. Но она сама может об этом и не знать. Арон вспомнил насмешливые глаза Геона. Никто, кроме самого Арона, насколько было известно мальчику, не знал имени повелителя. И тем более не предполагал, каким образом он может слышать всех и сразу. Но… Арон сам пока не знал, как Геон это делает, хотя и не сомневался в том, что когда-нибудь и это станет ему известно.

Примерно через четверть часа дверь часовни снова открылась, и на пороге показалась заплаканная Зойя. Встретившись взглядом с Ароном, женщина замерла на месте. За одно мгновение на её лице промелькнула целая гамма чувств. Сначала оно выражало недоверие, потом удивление, надежду, и наконец, такую радость, которая живительным бальзамом пролилась на душевные раны Арона, позволив мальчику вздохнуть немного глубже и свободнее. Женщина, глаза которой моментально высохли, кинулась к Арону, упав возле него на колени и обхватив мальчика обеими руками.

– О, боги! – запричитала она. – Я каждый день молила повелителя о твоём возвращении! Это чудо! – глаза её вновь наполнились слезами. – Я была уверена, что ты не выжил! Да и как ты мог выжить, когда…

Внезапно Арона постигло озарение. Он вспомнил то, где он был в течение пяти дней после того, как дракон схватил его обожжённое тело своей огромной когтистой лапой. Он вспомнил, что именно он узнал за это время. О да! Недаром он пытался забыть всё это! Боль, преследующую его, когда шершавый язык чёрной рептилии облизывал его обгорелое тело. Боль, вызванную ядом великого дракона после того, как тот отравил мальчика своей слюной. И то море новых знаний и навыков, которые даровал ему повелитель… Лишь это спасло его от безумия! Арон взглянул на женщину. Теперь он знал всё – то, о чём догадывалась, о чём думала долгими вечерами, пока сердце её разрывалось от мысли, что Арон отдал за её жизнь свою. Он чувствовал море любви, нежности и восхищения, обращённой со стороны этой женщины к нему. Он ощущал её, словно сам был ею. И её душа, в которой сочеталось так много светлого, смогла хотя бы на время притупить боль его души. Только сейчас Арон понял, что последняя неделя была прожита им не зря. Спасение того, кто умеет чувствовать и мыслить так, как делала это женщина, стоящая сейчас перед ним на коленях, судорожно обхватив руками его плечи, делала его жизнь хотя бы ненадолго, но значимой. Арон снова мысленно поблагодарил повелителя за посланные ему знания, и тот ответил ему насмешливым голосом Геона: «Я всё ещё благосклонен к тебе, сын мой!»

– Я здесь! – Арон отпустил свои колени и обнял Зойю в ответ. – Я вернулся!

Женщина села рядом с мальчиком. Теперь Арон чувствовал любопытство, всё более и более охватывающее её. Новые ощущения занимали мальчика. Было интересно и необычно чувствовать так, как это делает другой человек. Теперь он сможет лучше понимать тех, кто находится подле него! Он почти точно знал, какой вопрос задаст его собеседница ещё до того, как та смогла сформулировать его.

– Как ты смог выжить? – спросила Зойя. – Ты ведь почти целиком сгорел!

Арон вздохнул. Чтобы ответить ей, нужно было вызвать её доверие. Доверие, намного большее, чем та сейчас испытывала к нему. Доверие полное и беспрекословное.

– Я расскажу тебе об этом чуть позже! – пообещал женщине мальчик. – Но сначала мы поговорим о том, что известно тебе и мне. Тебе не стоит бояться, поблизости нет никого, кто мог бы подслушать наш разговор. – Итак, начнём с того, о чём известно тебе, – увидев протестующий жест Зойи, Арон ласково улыбнулся и быстро продолжил, не дав женщине озвучить то, что она хотела, а именно, не дав высказать мысль о том, что тем, кому она расскажет о своих предположениях, как и ей самой, грозит смерть, и приговор будет вынесен в момент, когда она откроет рот. – Ты воспитывалась в главном храме, и, будучи там, ты смогла выведать у друзей-послушников секреты, о которых положено знать только жрецам храма, – ты узнала содержание пророчества. В то время ты думала, что всё это сказки, и до поры, до времени благополучно забыла о них, выделив им место так далеко в своей памяти, что почти уже не помнила ни подробностей, ни даже основных моментов, освещённых в документах, оберегаемых хранителями. Ты видела предзнаменования, но не придала этому значения. Ты видела и то, что происходило в храме прямо перед твоим носом, когда привезла больного сына монахам в надежде вылечить его. Но и это не всколыхнуло твою память. И лишь слова Крима способны были разбудить, казалось бы, напрочь забытые тобой воспоминания. Но как только ты вспомнила о пророчестве, то, будучи очень умной женщиной, сопоставила всё, что происходило последние годы вокруг тебя. И ты поняла, что предопределено в будущем. Ты права в своих предположениях обо мне. Ты права, что я не знаю содержания пророчества, так как тебе, по-видимому, известно, почему от меня это скрывают. Или, во всяком случае, тебе известно то, что написано об этом в пророчестве. Мне же, увы, нет. И я не требую от тебя, чтобы ты раскрывала мне его содержание, как и не требую этого от Крима, – Арон глядел в совершенно изумлённые глаза Зойи. Женщина не ожидала, что избранный так просто откроет перед ней все карты. У неё были предположения, но теперь он превратил эти предположения в уверенность. – Но никто, кроме меня, Крима и, конечно, повелителя, не знает о том, какими знаниями обладаешь ты. Поэтому я не рекомендую тебе говорить с кем-либо, кроме нас, о том, что тебе известно. Более того, я не рекомендую говорить об этом с Кримом, если меня не будет рядом или если ты доподлинно не убедишься, что никто вас не подслушивает. – Арон снова взглянул в глаза Зойи, и уже не отводя взгляда, почти шёпотом продолжил. – Мне нужно полное твоё доверие, чтобы и я смог довериться тебе! Потому что, если ты проболтаешься, тебя просто убьют. Твои мучения будут длиться не более нескольких минут, а затем ты возродишься вновь в теле какого-либо пухлощёкого младенца. Мне же так не повезёт! – в глазах Арона загорелся огонь, вызванный воспоминанием душевной боли, испытанной им в тот момент, когда повелитель наказал его за ошибки, приказав дракону убить на его глазах тех, кто был причастен к случившемуся. Арон знал, что не допусти он промашек, эти люди сейчас были бы живы, и он не увидел бы обезображенного тела мальчика и умирающего в муках воина. Эта картина до сих пор преследовала Арона, не давая ему спокойно спать и отравляя каждый момент его жизни. И Арон был совсем не уверен в том, что сможет когда-либо забыть урок, который преподал в тот день ему Геон.

Зойя же расценила выражение карих глаз Арона как страх. Она помнила, как поступил с ним чёрный дракон за единственную просьбу – оставить её в живых. На лице женщины читалось понимание и сочувствие, но Арон был почти уверен в том, что Зойя даже предположить не может, чем именно вызван страх мальчика перед возможностью её невольной неосторожности, и она поклялась себе никогда не разглашать тайну, которую охраняли жрецы храма. Арону было нужно именно то, чтобы женщина твёрдо понимала, что если она проговорится, то отвечать за это придётся не только ей, а это она хорошо поняла.

– Я не поблагодарила тебя за спасение! – в голосе Зойи отражалась любовь, заполнившая в этот момент её душу. – Ты пожертвовал собой…

– Ну уж нет… – возопил Арон во весь голос; ему вовсе не импонировало слушать длительное выражение благодарности со стороны матери Вилона. – Я пока ещё жив!

– Ну да, конечно… Но… – Зойя всё же хотела продолжить, но Арон всерьёз вознамерился помешать ей.

– А раз я жив, – продолжил Арон, не слушая её возражений, – то я никем не жертвовал!

– Но ты собирался! – выпалила женщина, на сей раз не позволив мальчику заставить себя замолчать.

Арон вздохнул. Всё бесполезно. Сейчас она примется пережёвывать его так называемый подвиг. Внезапно в голове мальчика промелькнула мысль. Нужно применить другую тактику!

– А где Вилон? – спросил он.

Волна грусти, охватившей Зойю, захлестнула Арона.

– Вилон… – женщина опустила голову. – Его очень расстроило твоё новое исчезновение. Он сидит дома и дуется на весь мир.

– Тогда, я думаю, нам стоит поспешить к нему! – расплылся в улыбке Арон, но вдруг на него накатила странная нерешительность. Внезапно Арон подумал, что Вилону могли наскучить его слишком частые исчезновения, и друг мог попросту сильно обидеться на него. – Ведь он обрадуется моему появлению? – робко спросил мальчик, повернув голову в сторону сидящей подле него женщины и заглянув ей в глаза. – Он не сильно обижается на то, что я всё время куда-то пропадаю?

– Н-не знаю… – видно было, что Зойя пытается скрыть свою неуверенность.

– Моя догадка верна? – взгляд Арона стал твёрже, теперь он требовал правдивого ответа на свой вопрос. – Он обиделся?

– Да! – Зойя вздохнула, опустив глаза, она больше не могла выдерживать взгляда мальчика. Ведь его исчезновение явилось следствием того, что Вилон не стал сиротой, а она даже объяснить этого сыну не может. Ведь стоит ей только открыть рот, как исчезнет с лица земли не только она, но и Вилон, и, возможно, Арон. Хотя даже если Арон и останется жить, то жертва, которую он принёс ради неё, станет бесполезной…

– Ну тогда… – протянул Арон уже более миролюбиво, – мне нужно постараться изменить эту ситуацию. Не могу же я потерять друга!

Мальчик встал и подал руку Зойе.

– Пошли! – позвал он.

Та, приняв помощь, встала и благодарно улыбнулась мальчику. Но внезапно какая-то тень промелькнула на её лице.

– А в храме знают, что ты жив? – с подозрением спросила она.

– Нет! – покачал головой Арон. – Но я думаю, скоро узнают!

– Ты представляешь, как волнуется Крим? – голос Зойи перешёл в визг.

Арон окинул женщину удивлённым взглядом.

– Конечно, он волнуется, но в отличие от Вилона, ему известно, что я уже ни раз попадал в подобные ситуации. Он более чем уверен, что я выжил и когда-нибудь соизволю возвратиться в главный храм. – Арон пожал плечами. – Так что тебе не стоит об этом сильно печалиться. Тем более что сейчас, – Арон взглянул на небо, оценивая положение солнца, – полдень. И Крим находится у своих учителей. Несколько часов неведения к той неделе, пока меня не было, ему не сильно повредят.

– Несколько часов неведения? – Зойя задыхалась от нахлынувших на неё чувств. – Да ты знаешь, что испытал мальчик, когда ты пропал? Он ни ест, ни пьёт, и я даже не помню, когда он последний раз улыбался. К тому же несколько часов – это довольно большой промежуток времени, за который ты должен будешь добраться до храма! Даже на лошади…

– У тебя есть предложения? – Арону начал надоедать её крик. Хотя он и чувствовал, что она не злится на него, но громкий звук высокого голоса женщины немного раздражал. Тем более что он ещё не до конца отошёл от всего, произошедшего с ним за последние дни.

– Конечно! – Зойя кивнула. – Сейчас Кириям собирается в храм. Он хотел взять с собой Вилона. Если ты поедешь с ними, у тебя будет время помириться с Вилоном, да и такая поездка существенно сократит твой путь домой.

– Угу, – Арон вздохнул. Он-то собирался воспользоваться гномьими ходами, так что навряд ли поездка заняла бы меньше времени. Но если Вилон сейчас собирается уезжать, то, возможно, предложение Зойи является наилучшим вариантом на сей момент. Всё равно поиграть с другом здесь он не сможет, так хотя бы пообщается в дороге. – Хорошо, я поеду с ними. Так мы пойдём или так и будем стоять здесь? – Арон хитро улыбнулся.

– Конечно! – рассмеялась Зойя на улыбку мальчика.

За прошедшую с того момента, как Арон покинул Кизлирь, неделю, снег стаял вовсе. Тёплое весеннее солнышко пригревало ещё холодную землю. То здесь, то там пробивалась по-весеннему ярко-зелёная трава. Земля была влажной. Кое-где оставались неглубокие лужи. Нужно было смотреть под ноги, чтобы не намочить их, но Зойю это, видимо, мало интересовало.

– Кстати, сегодня ты одет намного лучше, чем в прошлый раз! – вновь заговорила женщина.

Арон усмехнулся. Даже страх перед промокшей обувью не мог заставить Зойю закрыть рот. Крим прав, эта женщина чрезвычайно разговорчива!

– Да, – кивнул он на замечание матери друга. – Меня переодели!

– Кто? – быстро спросила она.

Арон вздохнул. Ну что же… Он обещал довериться ей. Пришла пора выполнять обещание.

– Гномы! – ответил мальчик.

– Гномы? – Зойя на секунду остановилась, но увидев, что Арон не замедлил шага, снова пошла в сторону своего дома.

– Да, гномы! – кивнул Арон. – Я как-нибудь представлю тебе их. Если, конечно, ты не будешь забывать того, что к гномам не следует прикасаться.

– Нельзя трогать? – Зойя на секунду замолкла, задумавшись над сказанным Ароном. – И сколько ещё всего вокруг, о чём мирные люди даже не подозревают? – покачала она головой. – Удивительно!

– На самом деле всё вокруг – это то, о чём мирные люди не подозревают, – засмеялся Арон. – Человек знает лишь то, что видит. Если что-то проходит мимо его взгляда, это для него навряд ли способно существовать.

– Ты, кстати, так и не ответил на мой вопрос. Как тебе удалось выжить? И где ты был всё это время? – Зойя едва успевала за мальчиком и то, что она говорила почти без умолку, не помогало ей не сбить дыхание. В конце концов, женщина начала задыхаться, это заставило её ухватить за руку Арона, чтобы хотя бы немного замедлить его шаг.

Мальчик скосил взгляд на идущую подле него женщину и, заметив её состояние, пошёл медленнее.

– Это уже два вопроса, – произнёс он. – И второго ты не задавала. Но… – Арон сжал руку Зойи, призывая ту дослушать его до конца. – Я попытаюсь ответить на оба. Как мне удалось выжить? Я точно не знаю, но предполагаю, что великий дракон отнёс меня куда-то и там начал моё лечение. Я плохо помню, что это было. В то время я почти всегда был без сознания. Очнулся я… – Арон запнулся, что-то внутри мешало ему сказать женщине, что он был в пещере дракона, и Арон продолжил: – среди гномов. Они смывали с меня какие-то мази. Чувствовал я себя практически хорошо.