Читать онлайн Верни мою жизнь бесплатно

ГЛАВА 1. ШАГ НАЗАД ИЛИ ВПЕРЁД

20.08.2023

– Мам, давай заведём кота! Теперь он точно не испортит папины ботики, как Баксик. – В коридоре зашлёпали босые ноги Павлушки.

С натянутой до колена штаниной, в проёме показался лохматый герой девичьих мечтаний. Он подбежал и прижался к стоящей у окна матери.

– Беззубик, сначала стрижка. – Каждое объятие латало ранения в её сердце.

– Мам, мы насовсем здесь? Можно в твоей комнате спать буду? А ребята в гостиной. Я в твою школу пойду? – Павлику нравились перемены, несмотря на мрачность обстоятельств.

– В мою. Видишь за деревьями голубое здание? Это школа. Только когда я там училась, она была серой. – Ксана с Павликом уютно устроились на широком подоконнике кухни.

Оба разглядывали тихую провинциальную улицу. Один щебетал о друзьях, оставшихся в Москве, другая окончательно закапывала прошлое, прощалась с эпохой жены успешного бизнесмена. Только, как в детстве, в квартире уже не пахло пирогами с повидлом и ароматным борщом с чесночными гренками.

Старая новая жизнь. Уйти, чтобы начать, и вернуться, чтобы снова начать. Ксана цеплялась взглядом за каждую деталь. Со смерти родителей всё осталось на своих местах. Любимая кружка отца по-прежнему висела на рейлинге слева от раковины. Вафельные полотенца аккуратной стопкой лежали на полочке у холодильника и, казалось, ещё хранили тепло маминых рук. Именно сгибом наружу, никак иначе.

Судьба часто подкидывала Ксане презенты, но этот вернул на двадцать два года назад.

***

27.08.2001

– Ой, мамочки, помоги-и-ите! – От страха Ксюша вжалась в стену дома. Всего два шага отделяли её от спасительной двери подъезда. – Фу, слышишь? Фу! Уйди от меня! Я тебе потом косточку принесу. Дай пройти! Ну, пожа-а-алуйста!

Немецкая овчарка звонко брехала на весь двор. Ксюша надеялась то ли на чудо, то ли на дворняг, обитающих в арке, которые могли отвлечь этого пса.

– Люкс, чего орёшь в такую рань? Ты собак боишься, что ли? – Андрей, жуя на ходу бутерброд, довольно хихикал над одноклассницей.

– Костыль, миленький, сделай что-нибудь! Он меня сожрёт! – Побелевшая Ксюша вспыхнула от лихорадочной надежды, что её спасут.

– Не бойся, это Дик, из шестого дома. Он обычно с Тимохой гуляет, только тот его не всегда удержать может. Родители, небось, в деревню умотали, одних оставили. Забрали беднягу с завода, а справиться не могут. Если кота увидит – всё! Тимоха летает за ним по всему району. Походу, Дик опять убежал. – Андрей закинул в рот остатки бутерброда.

– Сделай что-нибудь, пожалуйста, я боюсь его.

Ксана до боли сжала губы. Даже пухлая нижняя, которую ей часто предлагали закатать, практически исчезла с лица. Нос предательски зачесался, но поднять руку она не решилась.

– Ладно, не дрейфь, есть у него слабое место. Дик, палка! – Андрей сломал ветку с ближайшей рябины и отправил, пусть в недальний, но спасительный полёт. Пёс в три прыжка достиг цели и умиротворённо принялся измельчать добычу.

Ксюша не стала ждать другого шанса и нырнула в подъезд. Пробежала пролёт и выглянула в открытое окно на площадке. Андрей спокойно гладил немца и отчитывал за агрессию.

Эхом раздался крик. Прибежал мальчишка лет тринадцати, плача и ругаясь. Нашёлся хозяин. Ксюша с улыбкой наблюдала, как Дик прыгал, сбивая с ног Тимофея. Тот в ответ обнимал потеряшку, ворча, что стрессанул от поисков и теперь Дик даже спать будет в ошейнике и с поводком. Смех Андрея разнёсся по двору девятиэтажки.

– Костыль, спасибо! – сердце Ксюши ахнуло уже не от испуга, а от чего-то нового и пока непонятного.

– Да всё тип-топ, зови! Ладно, у вас тут весело, но я так на электричку опоздаю. Не явлюсь на дачу, опять отхвачу от матери! – Андрея явно тяготила поездка.

– Через пару дней увидимся! Помнишь, что послезавтра сборы?

– Кто ж про них забудет? – Андрей обернулся и махнул рукой.

Напевая свежий хит «Я где-то, я снова не с тобой», Ксюша взлетела на пятый этаж.

***

– Мам, ты меня не слушаешь! – Павлик от безысходности уже кричал Ксане на ухо.

– Прости, задумалась.

– Зависла, как ноут Ника, да?

– Ага, немного. Так, давай разбирать чемоданы, а то весь коридор заставили. Ни пройти, ни протиснуться. Можно соревнования на ловкость устраивать. Сбегай, посмотри, ребята проснулись? С этим переездом совсем режим сбился. Сейчас выдрыхнутся, а ночью опять колобродить будут.

– Хорошо, мам. Я ракета, иду на взлёт. – Соскользнув с подоконника, Павлик выбежал.

Ксана прижалась щекой к стеклу и ещё раз оглядела улицу. Казалось, что жизнь в родном городе не бежала, как московская, а еле плелась. В это время столица вовсю гудела, шумела и сигналила. Чаров же будто просыпался после долгой спячки, силой вытаскивая людей из домов.

В коридоре послышался звук расстёгивающейся молнии, за ним – шорох пакетов и металлический звон.

– Павлуш, только не выкидывай вещи на пол. Кто потом собирать будет? – Ксана спустила ноги с подоконника. Не успела сделать шаг, как громыхнул басок старшего сына:

– Ты чего забыл в моих вещах? Ковыряйся в своих. Отдай сюда, кому говорю.

– Я просто посмотрю, честное слово. Всё равно теперь комнаты общие, значит, и кубки общие. Мам, ну скажи ему!

– Павлик, судя по пыхтению, боролся за трофеи Пети.

– Мальчики, пожалуйста, не надо. Я так устала… – Сыновья не сразу заметили подошедшую мать. Их пылающие щёки под общее настырное сопение выдавали максимальную вероятность драки. – Труш, ну, пожалуйста…

– Ладно, посмотришь и вернёшь на место. Разрешаю только потому, что мама попросила. Смотри мне. – Петя двумя пальцами, сначала представленными к глазам, потом кинутыми в сторону младшего брата, показал, что следит за ним.

– Труш, надо вещи разобрать. Подвинь ваши сумки, чтобы хоть к туалету добраться можно было без этих прыжков через препятствия.

– О’кей. Сейчас Ника разбужу. – Он сгрёб разбросанные младшим кубки и медали поближе к сумке.

– Давайте только не распихивать, как правой ноге захотелось. Мы здесь надолго, если не навсегда. Поэтому сразу раскладываем по-нормальному, чтобы мне не пришлось переделывать.

– Мам, а гулять пойдём? Я во дворе качели видел, – подал голос притихший Павлик, прижав к груди кубок.

– А я вкусня-а-ашку какую-нибудь хочу, – протянул Петя, почёсывая живот.

– Пойдём и гулять, и в магазин, когда разгребёмся. Так что шустрее работайте руками. Быстрее закончите – быстрее выйдем.

Ксана подняла большой красный чемодан и повезла в спальню родителей. Ручка непривычно хрустнула, и дверь открылась с лёгким скрипом.

Да, папа такого не допустил бы. Он даже когда за грибами ходил, складывал их в корзину один к одному, запрещал кидать. «Всё должно быть в порядке», – так говорил… Как этого порядка не хватает… Она окинула взглядом обстановку. Вязанное крючком покрывало василькового цвета маме подарила бабушка. За много лет, несмотря на множество стирок, оно лишь немного потускнело, но сохранило форму. Ксана в детстве мечтала, что оно станет приданым на свадьбе с принцем на рыжем коне. Белый казался скучным после поездки на юг с родителями. Каждый день, преодолевая полтора километра до моря, они проходили мимо пастбища, где гулял табун. Пока парень-пастух дремал под сосной, Ксюша с восторженным попискиванием подкармливала яблоками полюбившегося огненного красавца. С тех пор Ксане казалось, что её принц обязательно явится на таком же.

***

06.03.2003

Мартовское солнце заигрывало с теми, кто поверил в приход весны. Ласкало, но ещё не грело, лишь легонько проходилось по сугробам и льду на дорожках. Сердце же требовало новых ярких эмоций, хотя бы в виде туфель, приглянувшихся в витрине обувного на соседней с общежитием улице. Лиловую пару Ксана приметила ещё под Новый год. Каждый день проходила мимо с надеждой, что тридцать шестой дождётся её и денег, сэкономленных на самом необходимом. Пара сброшенных килограммов совсем не смущала и так стройную хозяйку.

Мольбы, обращённые к обувной фее, оказались услышаны, и на фасаде магазина появилось желанное слово «Распродажа». Консультант, едва заметив Ксану на ступеньках, распахнула дверь.

– Девушка, скидка на вашу пару сегодня просто фантастическая, забирайте за полцены. Её уже примерила вон та женщина. – Она кивнула в сторону молодившейся дамы лет шестидесяти в бирюзовом пальто. – Я ей сказала, что отложены. Но если вы не принесёте деньги в ближайшие минут пятнадцать, хозяйка продаст их.

– Через десять буду. Умоляю, не отдавайте! Пожалуйста! Я просто этого не переживу. – Ксана выбежала из магазина и понеслась через перекрёсток на красный, чудом не попав под мусоровоз. Сердце било в набат, мысли роились только вокруг долгожданных туфель.

Пролетев мимо вахтёрши с раскрытым студенческим и прерывистым «я на минутку», Ксана гепардом поднялась на третий этаж. Замок заставил понервничать и потерять секунд двадцать. Без капли сожаления она грохнула об пол керамическую свинью, подобрала деньги и стартанула обратно.

Оттолкнув на входе двух женщин, ворвалась в магазин с зажатыми в руке купюрами. Размахивая ими, как победоносным флагом, простонала: «Беру!» Замершие на пару секунд продавцы-консультанты разразились хохотом.

– Вот ваша пара. Примерять будете?

На прилавок легла коробка.

– Нет. Хватит. Просто отдайте их мне.

Ксана ещё не осознала, что больше не будет приходить сюда по понедельникам, чтобы в очередной раз пару минут покрасоваться перед зеркалом. Разжав кулак с деньгами, она хлопнула ладонью по коробке. Подняв руку, испугалась, что мятые купюры не возьмут, принялась старательно их разглаживать.

– Не надо, давайте я сама. – Консультант забрала деньги, пересчитала и, пробив чек, вернула несколько купюр. – Это лишние.

– Лишние, да? Хорошо, а то я даже не считала.

– Ксана только в этот момент поняла, что внимание посетителей было приковано только к ней. – Извините, пожалуйста, что я тут так… шумно.

– Ничего страшного. Мы и сами переживали за вас и туфли. Пусть они принесут вам удачу, как Золушке. Спасибо за покупку и приходите к нам ещё.

– Спасибо… Большое. Обязательно.

Ксана замешкалась, не зная куда себя деть, пока коробку укладывали в фирменный пакет. Прижав покупку к груди, пошла к выходу. Казалось, что она превратилась в Кэрри Брэдшоу, идущую по Верхнему Ист-Сайду в очередном трофее. Пульс постепенно замедлялся, но дыхание ещё сдавало кросс. Закрыв за собой дверь, оглянулась. В витрине на подставке появилась чёрная пара с большим камнем на остром носке.

Мелкий дождик из набежавших тоскующих туч не мешал Ксане поверить в чудо. Больше двух месяцев она ждала. Да какая уже разница? Женский триумф от покупки заветных каблучков затмил весь мир.

Выслушав от вахтёрши нотации о недостойном поведении и угрозе выселения, Ксана поднялась в комнату. Рухнула на кровать, не выпуская покупку из рук.

– Привет! Ты сегодня идёшь на дискач? – хлопнув дверью, ворвалась соседка Наташа вместе с запахом чебуреков.

– Какой дискач? – встрепенулась Ксана.

– Здрасьте! Восьмимартовский, какой же ещё? Из нашей группы все идут. – Распахнув шкаф, Наташа бросала на кровать платья и юбки.

– Не, не хочу-у-у. Хотя… Пойду! – Ксана поднялась и открыла коробку. – Выгуляю как раз.

– Охренеть! Ты их купила! Хоть есть начнёшь, и мне не придётся прятаться по углам с сосисками. – Наташа устала оберегать от соблазна подругу, истязающую себя голодом.

– Ага, купила. В них и пойду.

Холл корпуса педа шумел. Очередь в раздевалку колыхалась змейкой. Ксана перед зеркалом поправила чёрное платье с плиссировкой, отцентровала поясок с серебряной пряжкой. Улыбнулась, бросив взгляд на новых любимиц. Крутанулась вокруг оси и пошла к лестнице. Поднявшись на десяток ступеней, почувствовала толчок в бок. Местные красотки укололи ехидным «подвинься».

Ксана не удержалась. Каблук соскочил со ступени, нога уехала назад. Схватившись за перила, Ксана попыталась подняться. Хруст прозвучал приговором: обувь осчастливила хозяйку всего на несколько часов.

– Ну, бли-и-ин, только не это! – она села и сняла туфлю.

Слёзы медленно скатывались по щекам. Тихо всхлипывая, Ксана прижала каблук к подошве, будто могло случиться чудо и он прирос бы обратно.

– Ну и чего ты так расстроилась? Это ж фигня. – Над ней навис парень в синих лакированных ботинках. Даже заплаканного взгляда хватило, чтобы понять – её успокаивал представитель «брульянтовой мóлодежи», как говорила вахтёрша в общаге. – Хочешь, отдам своему мастеру, починит – чихнуть не успеешь?

– Не надо, я сама. – Ксана поднялась, обулась, каблук положила в сумочку и, прихрамывая, пошла к раздевалке. Практически завернув за угол, обернулась и крикнула: «Спасибо!»

Накинув пальто и переобувшись в ботинки, вышла на улицу. Мороз, видимо, не заглядывал в календарь, вовсю щекоча носы и нервы прохожих, балансирующих на обледенелом тротуаре. Ксана шла медленно, контролируя каждый шаг. Это не спасло, когда мимо прошмыгнули подростки. Она взмахнула руками и плюхнулась в объятия.

– Я так понимаю, тебя одну оставлять нельзя. Покалечить себя хочешь? – Недавний знакомый держал Ксану под мышки и усмехался, внимательно рассматривая её лицо.

– Нет… Это случайность. Спасибо, что помог, но ходить за мной не надо. – Ксана освободилась из крепких рук, машинально отряхнула пальто и ускорила шаг.

– Да подожди ты, куда несёшься? Давай подвезу, пока не звезданулась ещё где-нибудь. У меня машина тут рядом, пошли. – Парень подхватил её под локоть и развернул к пешеходному переходу.

– Эй, ты ненормальный? Оставь меня в покое.

– Ксана дёрнула рукой и от этого ещё больше заскользила.

– Что ж ты дурная-то такая? Стой здесь: сейчас подъеду, а то не сядешь, рядом сугроб. – Парень встряхнул её и поставил на тротуар оловянным солдатиком.

Через пару минут раздался сигнал клаксона. Ксана обернулась и замерла. Перед ней стоял рыжий конь. Металлический, но конь. Она рассмеялась.

– Что гогочешь? Машину никогда не видела, что ли? Давай садись, здесь останавливаться нельзя. – Новый знакомый опустил окно пассажирской двери.

– Представляешь, когда маленькая была, загадала, что мой принц приедет непременно на рыжем коне.

– Ну, смотри, какой красавец! Рыжий? Рыжий. Конь? Конь. Знакомься, это «Сивик», только из стойла, то есть из салона, забрал. Я Виталик. Тебя-то хоть как зовут?

– Ксюша.

– Куда тебе, Ксюша? Если ещё постоим, то точно нарвёмся на штраф. – Пока она садилась, Виталик оглядывался по зеркалам. Включил поворотник и под порыкивание ста сорока лошадиных сил под капотом влился в поток.

– В общежитие на Вернадского.

Весной Виталик караулил Ксану у ступенек института. В ответ получал лишь отказ. Летом настойчиво приглашал в гости, рестораны, клубы. Со стороны казалось, что оба играли в шараду по правилам, известным только им двоим. Прошёл год, прежде чем их отношения перешагнули во что-то серьёзное. Ксана часто ходила на свидания в сиреневых золушкиных туфлях, отремонтированных Виталиком.

***

Ксана расстегнула молнию и достала те самые туфли. Бросить в бывшем доме не смогла. Несколько раз муж порывался выкинуть их, но каждый раз происходило нечто такое, что останавливало его на полпути к мусорке. Вот и теперь туфли будто таили надежду на то, что происходящее рассосётся словно туман. Переложила оставшиеся вещи родителей на верхнюю полку, ниже – свои. Всё, что успела собрать, поместилось в любимый чемодан и сумку на колёсиках. В комод отправились косметика и мелочи.

Квартиру оживили детские голоса. Мальчишки шумели, спорили, что-то делили. Казалось, ещё немного, и соседи будут стучать по батареям.

Да-а-а… тут не привыкли к такому ору. Даже моя игра на фортепиано – жужжание мухи по сравнению с пацанами. Как же всё было ясно-понятно, по плану. Встала, умылась, позавтракала, ушла в школу. После обеда – музыкалка, вечером – ужин, уроки. У мамы не забалуешь, не поскандалишь, такие пункты в моё расписание не входили. Чёткое направление движения на жизнь. У этих же товарищей…

Первым не выдержал Павлик.

– Пойдём гулять, я устал убираться. – Он сел рядом на кровать и прижался щекой. Ксана обняла его.

– Хорошо, одевайтесь. – Она выставила на туалетный столик коробочку с украшениями – несколько памятных вещей, которые успела забрать. – Прогуляемся до магазина.

– Ты обещала на площадку, а не в магазин. – Младший нахмурил белёсые брови, и Ксана заулыбалась, вспомнив, как маленькому ему напевала колыбельные.

– И погуляем, и в магазин сходим. Еды совсем не осталось. Зови ребят, чтобы через пять минут были готовы.

Павлик подскочил и выбежал.

Выудив из шкафа голубой льняной костюм, Ксана переоделась. Когда собралась спрятать сумку под кровать, появился Петя.

– Мы готовы. Пойдём быстрее, а то Павлунтий уже извёл.

– Выходите, я скоро.

Судя по звукам, сыновья потолкались в коридоре и высыпали на площадку. Хлопнула дверь. К их голосам добавился женский. Ксана, прислушавшись, обулась и вышла.

– Не знаю, хто вы такие. Ксюшу знаю, вас нет. Расшумелись тут на весь район. – У лифта, подняв костыль, стояла старушка в лёгком коричневом платье до пола и рыжей полосатой кофте.

– Зинаида Васильевна, здравствуйте! Как давно я вас не видела! Как вы? – Ксана обрадовалась соседке, с которой не встречалась с похорон родителей и не общалась лет пять.

– Ксюша, ты, хто ли? Свет тут худой, не разгляжу.

– Конечно, я. И не одна. Помните – Петя, Никита и Павлик.

– Мальчики? Друзья твои? Или к отцу пришли? – Старушка, поправив ситцевый платок, заулыбалась.

Ксана смотрела на Зинаиду Васильевну и не понимала, то ли она и правда сыновей за учеников приняла, которые приходили заниматься к папе, то ли шутила так. Видимо, сказывался возраст и память её подводила.

– Мам, она того, да? – прошептал Никита и приложил палец к виску.

– Тс-с-с, тихо. – Ксана взглядом приструнила мальчишек. – Зинаида Васильевна, как ваше здоровье?

– Помаленьку. Хвораю немного, но тут Андрюша заходил, лекарства принёс. Ладный у тебя парень. – Зинаида Васильевна развернулась и захромала к своей квартире.

– Мам, какой парень? Папа? Он же не Андрей. – Петя переводил взгляд с матери на соседку.

– До свидания! – Ксана крикнула в закрывающуюся соседскую дверь и нажала кнопку вызова лифта. – Пойдёмте, мальчики. Она старенькая совсем, всё путает и забывает, уже под девяносто, наверное. Дай бог, нам дожить до этого возраста.

– Прикольная бабуся. Тут помню, тут не помню. – Никита подмигнул Павлику, наблюдавшему за происходящим, как за театральной постановкой из первого ряда.

Двери лифта распахнулись, выпустив густой запах фужерного одеколона и копчёной рыбы. В кабине стоял мужчина с пекинесом, до смешного похожий на своего питомца. Мальчишки сразу забыли про странную соседку и увлеклись тисканьем собаки. Во двор Павлик вышел с новым другом на поводке. Обещая купить хотя бы игрушечного пса, Ксана вернула питомца хозяину.

Старшие уселись на лавку у детской площадки и сразу же провалились в телефоны. Петя изучал тактику средневекового боя, Никита применял её на практике в игре. Павлик перебегал от скалодрома к качелям, от горки к домику. Ксана неотступно следовала за ним. Память до сих пор не спрятала поглубже случай, когда Павлик оступился на лесенке, упал и рассёк бровь. Кровь залила лицо так густо, что стоявшая рядом женщина чуть не упала в обморок. Она громко закричала, напугав Павлика, который даже не успел понять, что несчастье произошло именно с ним.

Через полчаса площадка начала заполняться детьми, вернувшимися из садиков, и младший успокоил активность в песочнице.

– Мам, пойдём уже в магазин? Есть хочется. – Никита незаметно подошёл сзади и обнял Ксану.

– Давай ещё десять минут, и идём. Павлик только носиться перестал. Не уведу сейчас – видишь, нашёл компанию.

– О’кей, засекаю. – Никита вытащил из кармана телефон.

Наблюдая за сыновьями, Ксана размышляла над тем, как быстро проносится время, словно поезд по станциям. Совсем недавно наглаживала круглый беременный живот, по народным приметам девчачий. До последнего подружки и активные тётеньки в магазинах убеждали, что «вот после этих сорванцов точно будет принцесса». Но Ксана уже после первого теста знала, что маленькая горошинка, растущая внутри, – третий сын. Теперь эта горошинка превратилась во вполне себе большое растение.

Спасли Никиту и Петю подстанывающие от голода и усталости после трудового дня родители рассыпавшейся по площадке детворы. Словно по команде, они растворились в подъездах. Взяв для надёжности Павлика за руки, братья практически побежали в ближайший сетевой.

Усмирить аппетит в магазине способно только отсутствие денег, поэтому Ксана установила для каждого сына бюджет в двести рублей без контроля со своей стороны. Зная, что мальчишки ничего дельного не купят, сложила в тележку хлеб, молочку, крупы, банку тушёнки, пачку печенья и туалетную бумагу. Рядом легли шоколадные батончики, две пачки чипсов и жвачка – стандартный детский набор запрещёнки.

– Как оголодавшие, ей-богу, – Ксана улыбнулась, глядя в жалобные глаза сыновей. – Да берите, но только один раз такой пир разрешаю, в честь переезда.

– Мам, ты лучшая! Спасибо! – Павлик запрыгал от радости.

По дороге домой все собаки района получили порцию внимания и объятий от мальчишек. Вредности подняли настроение и скрасили первый вечер в непривычных условиях. Улеглись по новым местам за полночь.

ГЛАВА 2. БЫВШИХ БЛИЗКИХ НЕ БЫВАЕТ

21.08.2023

Ксана остановилась в коридоре. Каждый раз, проходя мимо антресоли, она чувствовала, как сердце барабанит майским ливнем по стеклу. Несмотря на свежий ремонт, модные люстры и замшевый п-образный диван в гостиной, папа не решился разрушить маленькую кладовую. Ни ремонтники, ни гости не понимали, зачем оставлять в современной жизни атрибут прошлого. Никто, кроме родителей и Ксаны, не мог оценить силу этого места. Хранилища детства.

Чайник засвистел, приглашая к завтраку.

– Мам, ночью письмо увидел из Ди Эль Ди1. Они хотят знать, когда мы отправим документы. И оплатим. Ты им ничего не сказала, да? – Петя заставил вздрогнуть и снова нырнуть в проблемы.

– Извини, Трунь, забыла про колледж. Сегодня напишу, что в этом году ты не приедешь. Да и на следующий, думаю, тоже. – Ксана стиснула зубы, чтобы не расплакаться.

Слёзы могли подтолкнуть сына к осознанию, что его обучение в Лондоне закончилось навсегда.

– Понятно, мам. Эшли расстроится, конечно… Кто теперь поедет на конференцию? Вряд ли Марк выступит лучше меня. А Зуи теперь как? Кто ей поможет рюкзак таскать, когда она снова упадёт со скейта? – воспоминания Пети лились рекой.

Этот поток вырвал Ксану из равновесия и завёл бормашину вины за рухнувшие мечты старшего сына. Теперь ему придётся окунуться в атмосферу районной школы. Пусть и знакомой ей, но чужой для эрудированного тринадцатилетнего мальчишки.

– Давайте сегодня сходим в школу, посмотрим, есть ли места. Если возьмут, узнаем, кто у вас классные руководители. Вдруг Ирина Анатольевна ещё работает и не бросила идею перевоспитать подрастающее поколение. – Ксана достала из холодильника сыр и клубничное варенье. Мамино. Больше года банка стояла, ждала её и мальчишек.

– Это кто? – Петя рыскал по полкам голодным котом после недельного отсутствия дома.

– Учитель географии. Не ищи, ореховой пасты нет. И хлопьев твоих любимых – тоже. Бери тосты и сыр. Позже сходим в гипермаркет: видела рекламу, что в трёх кварталах от нас открылся.

– Мам, и бутер тоже канул в Лету? Эх, сэндвичево время… Рыбки тоже нет?

И сёмгу, и твой любимый вок с креветками отложили до неизвестных времён, сынок.

– И рыбки тоже. Могу сварить манную кашу с изюмом. Ну, что завис? Как готовила, когда родился Ник. Помнишь, по воскресеньям? Ничего полезного, но вкусно. – Она потянулась за любимой ещё со школьных времён кастрюлькой. С клубничками по бокам и грибочками на крышке.

Вспомнила, как выменяла свою коллекцию фантиков на этих дубовиков. Ради мамы, у которой крышка потерялась, когда переезжали на дачу. Может быть, даже кто-то из местных мальчишек стянул, когда захаживал позвать Ксюшу погулять. Теперь понимала, что не она их приманивала, а аромат пирогов с яблоками, вкуснее которых пробовать не приходилось.

– Ладно, давай кашу. Только как тогда, с кусочком сливочного. – Петя с тоской вздохнул и снял очки. Новые «Гуччи» контрастировали с простотой стола. – Знаешь, мне лучше очки взять попроще, вдруг эти поцарапаю, жалко будет. Теперь такие не купим.

– Хорошо, конечно. Если оптика в соседнем доме не закрылась, обязательно сегодня закажем.

Ксана с усилием прятала эмоции глубже, понимала, что тяжелее всего придётся Пете. Сын успел откусить кусочек импортной жизни, в отличие от младших. Она огорчалась, перебирая его поездки в Европу и Америку, ночную болтовню с друзьями из разных уголков такого интересного мира, который сжался в серую точку города её детства.

Очнулась, когда закидывала чайную ложку масла в горячую, пахнущую ванилью кашу. Сварила по памяти, видимо, генетической. Как бабушка, когда они оставались на даче с ночёвкой, пока папа принимал экзамены, а мама помогала ему готовить концертную программу к выпускным.

– Готово, держи. Если захочешь добавку, возьми сам, только ребятам оставь. И вещи надо до конца разобрать, посмотреть, не мала ли форма. Хотя… Какая форма? Надо узнать, есть ли она вообще здесь. – Ксана стянула волосы в хвост резинкой школьных времён, найденной в комоде, и, выйдя из кухни, снова замерла под антресолью.

Когда-нибудь ей придётся или захочется самой открыть этот волшебный ларец детских воспоминаний. С коньками, рукописными анкетами и первой валентинкой. Но не сейчас, точно.

Свежеперетянутый диванчик в её бывшей комнате приютил спящего Павлушку. Родители постарались: пока Ксана отсутствовала, всё осталось на прежних местах, лишь освежили ремонт пару лет назад. Музыкальные грамоты и кубки на верхней полке выпячивали родительскую гордость. Даже первая Барби в юбке-ламбаде из косой бейки и мишка с говорящим сердцем продолжали жить на подоконнике. Вещицы, раньше казавшиеся чем-то значимым, стали просто игрушками из параллельной вселенной.

Время не останавливалось ни на секунду. Казалось, что дни, воспоминания, надежды той юной девочки стёрлись в памяти, но родной дом возвращал по крупицам всё на свои места.

Счастливая улыбка с выпускной фотографии в белой резной рамке отзывалась теплом и грустью. Ксана тогда ещё не знала, что привычный уклад резко изменится и поезд умчит её, юную, в разноликую, яркую столицу. Вырвет из объятий Чарова.

– Мам, я гулять хочу. – Павлушка резко откинул одеяло и запрыгал на диване.

Была бы жива хозяйка квартиры, распричиталась бы, что внук ноги переломает, голову свернёт или диван, великую ценность, сломает.

– Беззубик, пожалуйста, не прыгай. Там спинка раньше на двух болтах держалась, дед несколько раз чинил, но мало ли. Давай позавтракаем и пойдём в школу. Документы надо подать, познакомиться с учителями. Петя уже поел, наверное. Ника тоже будить пора. – Ксана сковала непоседу в объятиях, и оба затихли.

То, чего ей так не хватало – любви и поддержки, теперь обретала только в них, своих детях. Совершенно разных и удивительно похожих, родных и местами колючих.

– И на качелях обязательно покачаемся. И на лестницу ту страшную с паутиной залезу. – Пашка оживился и накрутил на палец мамин локон. – Знаешь, я вчера девочку видел…

Ксения не сводила взгляд с сына. Он единственный беззаботно радовался любому событию. Казалось, совсем не вспоминал об отце. Винила. Винила себя, что не сдержалась и крушила спальню, когда ушли кредиторы мужа. Выла от боли, несправедливости и проклинала за его бездушную слабость. Не сразу заметила, что в приоткрытую дверь за ней наблюдали маленькие, но смышлёные глаза. Теперь же они светились идеей узнать, где живёт девочка в красном платье в белый горошек. И жениться. Завтра или после линейки.

Тяжёлая металлическая дверь привычно скрипнула и эхом отозвалась по коридору. Всё обновилось. Казалось, ничто не связывало Ксану со школьной жизнью. Бетонный пол, похожий на мозаику, обрёл мраморный рисунок керамогранита. Голубые масляные стены облачились в современные светло-кремовые. Неудобные лавки, сделанные трудовиком, заменили на яркие банкетки. Лишь раздевалки с теми же витиеватыми решётками остались на своих местах.

– Вы к кому? – усатый охранник совсем не был похож на полноватую вахтёршу из школьного детства Антонину Палну.

– Мы к директору, оформляться. – Ксана взглянула на потолок. Лампы поменяли, следов от празднования последнего звонка не осталось.

– Паспорт давайте. И бахилы оденьте. – Бывший вэдэвэшник, судя по рукам, протянул голубые комки.

– Не оденьте, а наденьте. Так правильно по-русски, – недовольно отбарабанил Петя.

– О-о-о, пацан, таких тут не любят! Грамотей, тоже мне. – Охранник, поморщившись, взглянул в распахнутый Ксаной документ.

– Петь, нехорошо… – Нахмурившись, Ксана бросила охраннику «извините».

Они шли по пустому коридору. Ребята непривычно хранили молчание, но в голове Ксаны шумело многоголосье школьной перемены. Казалось, она чувствует запах солянки и какао, что тянулся из столовой. Ещё немного и, подхватив под локти Машу с Настей, рванёт за чаем с булкой. Но нет, за филёнчатыми дверьми кулинарной мекки таилась тишина.

Ровно два пролёта по двенадцать ступенек отделяли семью от кабинета директора. Последний раз Ксана побывала там после выпускного. Инга Алексеевна отдала характеристику для института и на прощание крепко обняла любимую ученицу. Запах терпкого «Пуазона» стал финальной школьной точкой.

Справа на стене золотом отливала табличка со знакомыми инициалами: «И. А. Зайцева». Ксана мгновенно ожила, шумно выдохнула и толкнула дверь. Молодая секретарь нехотя оторвалась от мобильника и хлопнула рукой по столу.

«Не вовремя», – считалось на лицах обеих.

– Добрый день, мы к Ирине Анатольевне. Нам документы подать. – Неожиданно Ксана снова разволновалась. А если она меня забыла? Сколько лиц сменилось за двадцать лет. Мы, конечно, были чумным классом, но дети сейчас намного шустрее.

– Подождите минуту, узнаю. – Секретарь старательно отхлопала недовольство наращёнными ресницами и театрально закатила глаза. Ксана разглядела на бейдже: «Александра». Аристократическое имя не вязалось с внешностью кричаще яркой блондинки с красными кольцами в ушах. Ей бы стоять за прилавком и объявлять, что «у нас весь хлеб свежий».

Ожидание тянулось, Ксана перебирала ручки сумки, сбивчиво считая про себя до десяти. Волнение снова захватило и отозвалось дрожью в пальцах.

– Заходите. – Секретарь распахнула дверь и прогарцевала к рабочему столу.

– Ирина Тольна, здравствуйте, – Ксана по старой привычке проглотила отчество. Сыновья поддержали тихим «здрасьте».

– Ксения… Любимова? Ксюша, ты… Как здесь? Почему? Как я рада тебя видеть! Это твои мальчики? Проходите, проходите, садитесь. Какая неожиданность! – Бывший классный руководитель впечатала очки в переносицу, отложила бумаги и оживилась от неожиданной встречи с бывшей ученицей.

– Ирина Анатольевна, узнали! Столько лет прошло. Я сомневалась, что вспомните. – Ксана отодвинула стул, посадила Павлушку и кивнула мальчикам. – Извините, что беспокою… Мне помощь нужна.

– Ксюша, ты что! Как не узнаю? Ты о чём говоришь? Ваш шальной одиннадцатый «А» до сих пор все помнят. Ну все, кто остался работать. А Света Евдокимова теперь биологию преподаёт. Ты садись, садись. – Директор суетливо засеменила к двери.

Из приёмной доносились звуки сбора урожая на «ферме»2. Их остановила требовательная речь Ирины Анатольевны – она выглянула в приёмную.

Ксана осмотрелась. Привычного красного ковра длиной в девять шагов с протоптанной дорожкой не было. Вместо него лежал свежий ламинат с белёсым оттенком. Шкаф с кубками и наградами, которым гордилась прежняя хозяйка школы, тоже безропотно исчез. На замену пришёл современный – купе с зеркальными вставками. В одной из них Ксана разглядела яркий румянец. Поругала себя, что уже взрослая женщина, а с эмоциями совладать не может.

Мальчишки перешёптывались. «Культурный шок» в действии. Это вам не московская гимназия, да ещё и частная. Виталику важно было определить вас в элитную, так искал… А сейчас что, не надо? Ладно, придётся привыкать, детки.

– Мам, это точно кабинет директора? Маленький такой. У Германа Андреича раз в пять больше. И компьютер здесь старьё, – Петя фыркнул.

– Трунь, у вас и школа раз в пять побольше, а это обычная.

– Надеюсь, тут кормят нормально. – Никита сложил руки на столе и сверху водрузил подбородок.

– Не переживай, булки с изюмом самые вкусные в городе. – Вернувшаяся Ирина Анатольевна потеребила его по макушке. – Ксюша, ты рассказывай, надолго приехала? Я на похороны к твоим не попала, прости, в отпуск уходила. Но наши говорили, что у тебя всё хорошо. Дом в Москве, машина, мальчишки-умники. – Она поправила «ракушку» каштановых волос и опустилась в кресло.

– Часы, часы же наши! До сих пор работают? – Ксана оживилась, увидев подарок, который вручили прежнему директору на выпускном.

– Да, Инга Алексеевна не стала их забирать: сказала, что они – часть истории школы. И напоминание о ваших проделках, – Ирина Анатольевна рассмеялась, и скованность стала отпускать обеих.

– Ну что сказать, обстоятельства изменились, пришлось вернуться. Теперь с мальчиками живём здесь. Мне их в школу нужно пристроить. Возьмёте? – Ксана опустила руку в карман и нервно покрутила монету. – Извините, сыновей не представила. Это Пётр, Никита и Павел. – Старшие взглянули на неё, на директора, чуть выпрямились.

– Ксю-у-уша! Как же так? – Та смотрела на братьев.

Радость встречи сменилась растерянностью.

– Так уж случилось. Это долгая история, давайте как-нибудь в следующий раз расскажу, – Ксана сглотнула и застыла, боясь расплакаться.

Дверь распахнулась, и в кабинет, стуча каблуками, вошла секретарь, поставила поднос с чаем и конфетами на край стола. Развернулась, поправила донельзя короткое бордовое платье и вышла.

– Не обращай внимания, брат отдал младшую дочь на воспитание. Пока непонятно, поддаётся ли она хоть какому-то влиянию. – Неловкость уловили старшие мальчишки. Хихикнули и стянули по конфете.

– Это точно не Москва. Там каникулы, а здесь и летом воспитывают. – Никита забегал взглядом по потолку.

– Тебя и на зимних можно было бы оставлять, – не сдержался Петя.

– Мальчики, тс-с-с, все шутки дома. Ирина Анатольевна, я всё понимаю, это неожиданно и для нас. Но выхода нет, мне ещё надо работу искать, а школа рядом с домом. Мальчишки сами смогут ходить. Я бы в папину отдала, но далеко ездить. Вы не переживайте, они не хулиганы. Петя – победитель олимпиад, наша гордость, в гимназии учился. Как и Никита, который не отстаёт, почти все пятёрки. А Павлик в первый класс идёт. Читать, писать умеет. Не блестяще, но мы стараемся.

– Я стихи знаю. И книжки читаю. – Младший заёрзал на стуле.

– Молодец! Сразу видно, славные мальчики. Возьму всех! Разве могу отказать? Главное, чтобы вам у нас понравилось. – Беглого взгляда хватило понять, что ребята – сорта клубники из премиум-магазина, случайно попавшей в супермаркет у дома.

– У нас выбора нет, да и у вас плохо быть не может. – Ксана понимала, что ждёт мальчишек в этой школе, но более подходящего варианта не видела. Тут они будут хотя бы в надёжных руках, под присмотром Ирины Тольны. Надо подумать, как помочь им адаптироваться. Пете, конечно, тяжко придётся. Ник харизматичный, быстро привыкнет. Павлик – не Санька-Ракета, в конце концов. Она часто вспоминала соседского мальчика, от которого из-за гиперактивности сбегали все репетиторы. Когда его мама отчаянно пыталась найти очередного педагога, Ксана не смогла не откликнуться. Всего через несколько месяцев мальчик с радостью ходил на подготовку и спокойно высиживал по несколько часов.

Повисшую паузу прервала Ирина Анатольевна:

– Ксюш, ты же пед закончила? К нашему центру сад прикреплён, как раз в котором твоя мама работала. Там есть место воспитателя. Как раз никого не могу найти. Пойдёшь? Группа, правда, коррекционная, тяжёлая. Но там заведующая подумывает на пенсию уходить, место освободится. Освоишься, повышу. Всё равно толковых больше нет. Зарплата будет побольше.

– Ой, Ирина Анатольевна, спасибо большое! Я пока и не думала, куда идти, но согласна. Правда, спасибо… Не могла представить, что так сложится. – Первый раз за последние недели Ксана не сдержала боль, что рвала изнутри. Обычная человеческая забота от классного руководителя вернула хрупкое чувство опоры.

Встреча оставила след у всех. Охранник запомнил всезнайку и пообещал без сменки не пускать. Даже в сентябре, когда ещё нет слякоти и луж. Ирина Анатольевна провожала взглядом через окно Ксану с сыновьями. Чувствовала, что комок боли пульсировал в сердце Ксюши Любимовой. Звёздочки. Надежды школы.

Павлик привычно радовался всему. Начиная от расчерченного цветными мелками школьного двора до кабинета будущего первого «А», пусть и с повидавшими не один выпуск партами. Никиту интересовал лишь класс информатики и наличие молодого педагога, умеющего работать на 3D-станках. Петя оценил уровень школы по стенду с результатами олимпиад прошлого года на слабую тройку. Но впечатлился теплицей за стадионом: отряд энтузиастов-биологов выращивал там зелень для школьных обедов. До дома мальчишки шли удивительно спокойно, лишь Павлик эмоционально переживал происходящее.

– Мам, а моя учительница красивая будет?

– Ирина Анатольевна сказала, что молодая и ребята её очень любят.

– А у тебя какая была? Тоже красивая?

– У меня, Павлуш, была пожилая и очень добрая. Нина Сергеевна усмиряла даже самых жутких хулиганов. Мы с ней летом в походы ходили, а по праздникам она устраивала «огоньки».

– Огоньки? Это салют, что ли? – скучающий Никита оживился.

– Нет, это так раньше праздники назывались. Каждый приносил из дома что-то вкусное, и мы делали общий стол. Пили чай, играли в «Море волнуется раз» или «Сломанный телефон».

– Скукота, конечно. – Петя, избалованный вечеринками у друзей, не оценил советских развлечений.

– Подождите, а как же наши семейные посиделки? А «Монополия»? Лото же вам нравилось? Нравилось… – Ксана запнулась, но тут же продолжила, стараясь скрыть замешательство. – В такое ещё мои родители играли по воскресеньям. Во дворе собирались и взрослые, и дети и резались до темноты. Ставки делали, по копейке.

– Вы на деньги играли? Как в казино?! – Петя закричал так, будто поймал мать за руку на преступлении.

– Трунь, не настоящее, конечно. Так, соседского масштаба. Тот, кто выигрывал, покупал детворе карамельки.

– Вот вам фартило! – Никита обычно без особого энтузиазма садился играть в настолки, но в процессе азарт его захватывал. – Нам тоже так надо.

– А «Крокодила» помните? Как смеялись, да? Надо бы возвращать традиции. Переезд – не повод от них отказываться.

– Давай ещё «Дженгу» или ту игру, со спагетти, купим? – Павлик любил посиделки с играми, особенно когда ему поддавались.

– Конечно, купим. Знаете, у каждого поколения свои развлечения. Что-то пропадает, что-то остаётся. У детей всё должно быть лучше, чем у родителей. И игры тоже.

– Это что, у моих детей игрушки будут лучше, чем у меня? А можно мне их сейчас? Я немножко поиграю и потом отдам? – Павлик подпрыгнул от радости.

– Обычно мужчины этим и занимаются. Покупают детям, но сначала играют сами. Так что у тебя есть все шансы. – Ксана обняла Павлика за плечо. – Осталось подрасти, выучиться, жениться, ну и детей родить…

25.08.2023

Ксана шла по дорожке, знакомой с детства, шуршала первыми яркими листьями. Когда-то соседний двор на четыре года стал родным. Через него мама каждый день водила её в детский сад номер три. Не самый лучший в городе, но тогда никто не выбирал по крутости и условиям, не искал «золотую» воспитательницу. Близость к дому решала всё.

Через тридцать лет Ксана повторила маршрут, но уже в новом статусе. Теперь готовилась воспитывать она. Не обычных, шустрых и озорных ребят, а тех, кому с рождения достался билет со сложными диагнозами. Она никак не могла разобраться, что будоражит больше: ответственность за этих детей, которая ляжет на плечи и сердце, или то, как её жизнь закольцевалась.

Ксана возвращалась туда, где готовили вкуснющую запеканку со смородиновым киселём, по мнению авторитета младшей группы Сашки Белого. Там когда-то мама Ксаны трудилась музыкальным работником. Организовывала праздники, вела занятия и могла расшевелить молчунов.

Сад давно преобразился. Из блёклого советского превратился в яркий и современный. Домофон, свежие детские площадки совсем не пересекались с её воспоминаниями.

Каждый шаг давался труднее. Повезло, что в такую рань на улице было безлюдно и никто не видел, с каким усилием она проходила последние метры по территории.

– Аглая, не шуми, моя сладкая. Мы же в садик идём. Сегодня тебя ждёт новая воспитательница. Говорят, хорошенькая. – Женщина в ярко-красном спортивном костюме вкатила коляску на ухоженную территорию.

– А кася? Кася булит? – Девчушка в шапочке с розовыми помпонами и ветровке с единорогами неловко сучила ногами.

– Сейчас узнаем. Надеюсь, воспитательница на месте, иначе я опоздаю. Ты веди себя хорошо, слушайся обязательно. У Дани больше робота не отбирай, ладно? Попросим такой же у папы. Может, найдёт, – мама девочки говорила и перекидывала во рту конфету от одной щеки к другой.

Ксана остановилась у веранды. Когда-то она там гуляла, получала от Сашки первые, сорванные с клумбы бархатцы и обещала выйти за него замуж. Он наверняка стал поваром, чтобы быть поближе к еде, и, скорее всего, пару раз – отцом. Уже тогда его пухлые щёчки выгодно подчёркивали конкурентное преимущество – маму, которая работала в топовом ресторане города.

Детский смех выдернул Ксану из воспоминаний. Достала телефон – шесть пятьдесят. Через десять минут начнётся рабочий день.

Они встретились у входа. Ксана машинально открыла дверь и пропустила женщину с коляской вперёд. Та привычным движением припарковала транспорт, расстегнула ремни и подхватила девочку. Разошлись в разные стороны: Ксана по памяти завернула к медсестре, чтобы отдать последние документы.

Ну что, Ксения Вячеславовна, с первым рабочим днём! Всё будет хорошо! Ксана задержалась на секунду перед зеркалом, улыбнулась и более уверенным шагом поднялась по ступенькам.

Дверь в группу «Светлячок» распахнулась, оттуда доносился знакомый смех. Девочка, с которой Ксана вошла в здание, оказалась её подопечной. Она сидела на лавке, и одного взгляда хватило, чтобы понять, – рваные движения кричали о диагнозе. ДЦП.

– Аглаюшка, давай переобую. Пожалуйста, посиди спокойно, я правда тороплюсь. Обещаю, что заберу после обеда, милая, но сейчас мне нужно бежать. – Женщина раскраснелась, расстегнула и спустила с плеч куртку, но продолжала говорить спокойно, застёгивая замки на высоких ботинках дочки.

– Люлю тия. – Малышка чмокнула маму в макушку и обняла. Обе замерли.

– Здравствуйте, меня зовут Ксения Вячеславовна. Я ваш новый воспитатель. – Ксана не сразу решилась нарушить нежный момент.

Женщина резко развернулась, и немое молчание уволокло их в воспоминания.

***

01.10.1999

Школьные задворки. Крик. Глухие удары. Маша повержена и прямым попаданием отправлена в лужу.

– Ещё раз сядешь с ним, будешь всегда так валяться. Усекла? – Верка стерегла Витьку и не подпускала к нему никого.

– Да в чём я виновата? Меня Ирина Тольна сама к нему посадила. – Маша, которую в классе два года не принимали, всхлипывала и вытирала ладонью тёмную струйку с разбитой нижней губы.

– Смотри, я тебя предупредила! – Верка замахнулась и ударила её в бок модным ботильоном с золотой пряжкой от «Ле Монти». Острый носок попал между рёбрами. Маша съёжилась и застонала.

– Вера, прекрати! Что ты творишь?! – вовремя появившаяся Настя предупредила новый удар. – Матери всё твоей расскажу!

– Ну и катитесь! Но помни, з-зараза! – та пригрозила кулаком и рванула за угол школы.

– Поднимайся, давай помогу. – Настя подала Маше руку. – Как ты теперь домой пойдёшь? Не вздумай никому рассказать, Веркина мать в роно работает. Им-то ничего не будет, а тебя зачинщицей сделают, по собраниям затаскают.

– Что за крик? Что случилось? Кто тебя так? – подбежала и, запыхавшись, выпалила Ксюша.

– Кто ещё может быть? Верка, конечно. – Настя пыталась лопухом стереть грязь с ветровки Маши.

– Так, пойдёмте ко мне, отмоем её, приведём в порядок. Домой в таком виде нельзя. – Ксюша подхватила сумку неприметной до этого момента одноклассницы.

Маша боялась проявиться, показать себя настоящей, весёлой, обаятельной и далеко не глупой. Возможно, Верка первой заметила то, что Маша не выпускала на волю. Не зря же устроила бойню.

За пару часов девочки узнали о новенькой больше, чем за время, проведённое в стенах школы. «Чумная троица» стала неразлучной на оставшиеся учебные годы. Дружбу закаляли разочарования с ночными рыданиями, успехи и победы, первые признания в любви и клятвы.

***

Школьные подруги стояли друг напротив друга и не решались произнести хоть слово. Маша даже без длинных русых волос и с обаятельным в округлостях весом не растеряла очарования. Она осталась тем же Мышонком, а Ксана – Люксом. Разве что стали чуть старше.

Доли секунды отделяли их от крепких объятий и слёз. Рядом снова стояла Маша, её близкая Маша, пусть и после долгого перерыва, с которой можно делиться всем, а уж болью разрушенного брака… Трещинка, которую Ксана с мужем не разглядели, чтобы оценить серьёзность последствий, постепенно разрослась, превратилась в разрыв. Каждый углубился во что-то своё, отдалился, перестал быть частью общего и важного. Со всем этим грузом Ксана в одиночку пока справлялась неважно.

Группы начали наполняться звонкими голосами и всхлипываниями из яслей. Подругам пришлось вспомнить о будничных заботах, и они разошлись по делам с ощущением какой-то детской радости, случающейся в новогоднюю ночь.

Первый день пронёсся ураганом. Ксана знакомилась со своими подопечными. Неповторимыми. Уязвимыми. К каждому старалась подобрать индивидуальный ключик, раскрывала их ларчики с особенностями. Кто-то неплохо владел конечностями, как Аглая. А кому-то, как Андрею, с удалённой после рождения опухолью, нужна была постоянная помощь. Несмотря на удачный исход, руки-ноги плохо работали и простое действие – взять игрушку – мальчик не мог выполнить в одиночку. Его сестра, Леночка, после колледжа специально попросилась нянечкой именно в эту группу, чтобы поближе быть к брату. Она ловко управлялась с обязанностями и делилась с Ксаной секретами, чем каждого из ребят можно увлечь.

После обеда Ксана вышла из сада и выдохнула. Прокручивая моменты рабочего дня, не заметила, как добралась тк пункту интернет-магазина. Примерила пять пар джинсов, в итоге выбрала те, что не сковывали движения и хорошо тянулись, пусть и немного полнили её сорок восьмой. Теперь для работы нужны были другие критерии. Не «Том Форд», но вроде сели, для сада самое то. Надеюсь, хотя бы полгода поношу. Ну что, Ксана, знакомься – это бюджетный Китай. Бюджетный Китай – это Ксана. Вам теперь нужно дружить. Поздравляю, – хихикнуло в голове после списания денег с карты. В аптеке забрала витамины для мальчишек. После решила не искушать судьбу – сыновья подозрительно долго не звонили – и решительно прошла мимо обувного, но в супермаркет всё же заглянула. На кассе поймала себя на мысли, что заимела новую привычку – складывая продукты, сразу же высчитывать сумму.

Около дома оказалась уже в половине седьмого. Поднялась, повернула ключ и толкнула дверь. Скинула туфли. Ноги стонали от усталости, забыли, что такое проводить много часов в заботе о маленьких детях. Пусть всего восемь в группе, но каждый требовал особого внимания. Где-то в глубине квартиры раздался шорох. Ксана поставила пакеты с продуктами на пол, опустилась на пуфик. К шороху присоединился шёпот. Это был знак. Знак того, что её мафиозная группировка что-то натворила.

– Мальчики, вы не видели мои мокасины? Утром не нашла. Куда их могли убрать? Мальчики, ау! Кто разбирал серый чемодан? В нём обувь лежала. – Ксана с усилием и вздохом глубокой пенсионерки поднялась.

Шуршание усилилось. Предчувствие редко подводило опытного сыщика и по совместительству мать троих домашних разбойников. Главное, чтобы не нашли какие-нибудь проявители фотографий и не нахимичили. А ведь отец их долго хранил, наверняка где-то лежат. Только мысль проскочила, как раздался металлический грохот, за ним последовала возня. Если бы не усталость, Ксана давно разобралась бы с таинственными звуками, но этим вечером готова была смириться с любыми происшествиями.

Нет. Кроме этого.

Антресоль!

Они добрались до неё. Распахнутые дверцы и раскиданные вещи не оставили Ксане шанса избежать встречи с прошлым. Мальчишки вскрыли самое ценное, что сохранилось не только в памяти.

– Мам, ты не переживай, сейчас уберём! Мы просто искали место, куда положить синюю сумку на колёсиках. А тут вот… – Петя, как старший и ответственный, принял удар на себя.

– Где вы стремянку нашли? – Именно она служила источником грохота и теперь валялась на первых коньках и перевязанной шнурком стопке нотных тетрадей Ксаны.

– На балконе, за шкафом. Смотри, у неё тут ступенька надломлена, мы изолентой замотали. У деда на полке нашли. Думали шурупами стянуть, не получилось. Не ругайся, пожалуйста. Тридцать сек, я уберу. – Петя начал судорожно всё сгребать.

Ксана рассмеялась. Младшие выпученными от испуга глазами совят даже не моргали. Никита зажал в руке её валентинку, а Павлушку привлекла шкатулка, которую она подарила маме в третьем классе на Новый год.

– Так, марш, разберите покупки. Поставьте воду на пельмени. Устала. Сегодня холостяцкий ужин. – Ксана подняла стремянку и прислонила бедолагу к стене.

Мальчишки, не веря, что избежали наказания, аккуратно сложили мамины сокровища в кучу и испарились в коридоре. Каждый раз, нахулиганив, вспоминали, как года четыре назад без разрешения залезли к отцу в стол и из первой попавшейся папки вытащили несколько бумаг. Виталик с Ксаной творческого порыва не оценили и не впечатлились их талантами, а точнее, зимними пейзажами на документах. Впервые отец размахивал ремнём перед шкодливыми носами. Целый месяц мальчики жили в доме строгого режима без гаджетов, телевизора и практически всех игрушек. Павлик хоть и не понимал всей серьёзности ситуации, но хорошо запомнил ту атмосферу расплаты.

Ксана опустилась на пол. Здесь хранились её детство и юность. Домосковская жизнь. Старательно разложенная родителями в идеальном порядке и перемешанная сыновьями.

Она взяла пакет с засохшей мимозой. Когда-то словарь Ожегова стал для веточки домом на пару дней, чтобы сохранить на долгие годы. Вот она, сила русского языка, в действии. Дарит потомкам артефакты, а не только стихи и поэмы. Как Ксана радовалась ему! Первому восьмимартовскому цветку от Антона – признанного красавчика класса. Не важно, что тогда каждая девочка получила такую же мимозу. Главное, что подарил он. Ей.

Коробка. Её такая важная и ценная красная пластиковая коробка с анкетами дала трещину. Как и жизнь. А ведь там хранилось много секретов и тайн. Не только Ксаны, но и друзей. Она отставила сокровищницу в сторону. Теперь будет, что читать вечерами.

Письма, написанные друзьями, порадовали и одновременно заставили покраснеть. Ксана вспомнила, как получала с южного берега чуть ли не творческие трёхтомники, а в ответ выводила сухие информационные тексты. Ей казалось, что ничего интересного не происходит. Школы, обычная и музыкальная, занимали всё время, в конфликтах, интригах замечена не была. Её весточки, скорее, походили на телеграммы.

Ксана медленно раскладывала реликвии, восстанавливая хронологическую последовательность. На кухне, судя по звукам, началась делёжка: кто поставит кастрюлю на плиту, кто достанет тарелки и откроет сметану. Препирательства зафиналили звуком разбитой посуды.

Ксана забыла про ноющие ноги и резко подскочила. Не хватало только резаных рук, чтобы день запомнился ещё и кровопотерями. Оступилась и упала. Повезло, что головой пролетела мимо стремянки. Расхохоталась. То ли от боли, то ли от усталости.

– Попытка номер два, – пробурчала под нос и встала на колени. Взгляд упал на небольшой пакет, перемотанный скотчем. Чёрный, плотный.

Не удивлюсь, если это будут рубли начала девяностых, которые теперь можно разве что в мокрую обувь засовывать, чтобы высушить. Ксана обрывками помнила историю с деньгами, которые бабушка берегла в матрасе. Когда нашли, было поздно.

Она с трудом размотала липкую ленту и достала две пачки писем, завёрнутые в пожелтевшую газету. С нетерпением развернула первую стопку. «Войсковая часть 68895 г. Барнаул Костенюк Андрей». Со стоном, прерывисто задышала. Пальцы не слушались, дрожали в ритм сердцу. Письма она видела впервые. Запечатанные. Все до одного. Миллионы мыслей, обрывки диалогов, уговоры родителей шумным хороводом закружили сознание.

…Восемь, девять, десять… двадцать одно. Недошедшее и непрочитанное. Ксана держала в руках двадцать одно послание от Андрея.

Как в трансе, качалась из стороны в сторону, пытаясь осознать произошедшее. Как?! Зачем? Почему? Почему они ничего не сказали? Почему молчали? Сколько же этих «почему»? Неужели дурацкий московский вуз оказался важнее чувств и планов? Или так слепо любили?

Передышала накатывающий приступ головной боли, развернула вторую пачку – её письма Андрею, тоже запечатанные, но без штемпеля Чарова. Память молниеносно подкинула ответ.

«Прости нас, не держи зла», – словам тётки на похоронах отца, как и многому другому, тогда не придала значения. Смерть, как обычно, никто не ждал, горе перехлёстывало разум. Списала на возраст.

Сестра папы, начальник центрального отделения почты, много лет занимала эту почётную должность. Письма, которые Ксана так старательно выводила Андрею и опускала в ящик отделения рядом с соседним домом, судя по всему, возвращались по её же адресу, только не в те руки.

Слеза медленно ползла по растерянному лицу, полному боли и неприятия.

Стопка практически новых конвертов таила несколько месяцев жизни без Андрея. В отличие от южных писем, здесь она описывала каждый шаг. Рассказывала любимому о первом рассвете, который встретила после проводов в армию. О котятах, которые родились в подвале и жалобно пищали. О девчонках, которые не понимали её сердечной тоски. Всё это держала в руках.

– Мам, ужин готов. Ты идёшь? – Ксана не услышала, как подошёл Никита, и не сразу почувствовала, что её трясут за плечо.

– Да, конечно, иду. Садитесь. – Она вытерла глаза и положила письма на комод.

– Мам, мы тебе пельмени с бульоном сделали, как ты любишь. И со сметаной. – Павлик высунул голову в коридор, улыбаясь во весь беззубый семилетний рот.

Да, так любил есть Андрей. И меня приучил. Это его вкусовое пристрастие было единственным, которое ей не сразу понравилось.

– Через минуту приду. Соберу тут хоть немного. Садитесь. – Обида и непонимание клокотали. Устойчивая почва, созданная за долгие годы мужем и родителями, превратилась в зыбучие пески, и они утягивали глубже и глубже.

Ксана завернула находку обратно в бумагу, убрала в пакет. Взглянув на антресоль, поколебалась несколько секунд и отнесла письма в спальню, спрятала вглубь шкафа, подальше от детских глаз. Закрыв дверцы, прижалась к ним лбом. Теперь полки хранили не только память о тех, кто даже после смерти остаётся близким, но и отравляющий душу секрет.

Заглянув в зеркало, Ксана смахнула слёзы в уголках глаз и пошла на кухню. Притихшие мальчишки молча, словно роботы, клали пельмени в рот. Рядом с её тарелкой на салфетке лежали приборы.

– Мам, мы больше не будем трогать твои вещи. Честное многодетное. Не обижайся на нас, пожалуйста. – Никита прервал молчание и звук вилок, подцепляющих ужин с тарелок.

– Я знаю, что вам тяжело перестроиться. Вижу, как стараетесь, но прошу, не надо бесконечно копаться в старых вещах. Некоторые для меня особенно ценны.

– Если что-то сломали, обязательно починим или склеим. Мам, мы правда накосячили. Мне тоже не нравится, когда Ник или Павлик берут мои вещи. Просто стало интересно, зачем ты это хранишь?

– Я же не только свои храню, но и ваши.

– Это соски и волосянки? – Младший едва не подавился, чтобы опередить старших.

– Да, соски и первые прядки. Когда вырастите, вам отдам. Знаете, как интересно рассматривать вещи из прошлого? Устроим как-нибудь вечер воспоминаний. – Ксана рисовала круги ложкой, ловила пельмень в золотистом бульоне и отпускала к собратьям. Перехватив взгляды мальчишек, поняла, что лучшим выходом будет любой ценой заставить себя поесть.

Растерявшийся от раскопок прошлого аппетит во время ужина вернулся. Под несмелые улыбки сыновей Ксана доела чуть передержанные в бурлящей воде пельмени. Единственное, что ей хотелось в эти минуты, это полежать в тёплой воде, успокоить зудящие ноги, ослабить накатывающую головную боль.

Позже, пока Павлик экспериментировал с цитрусовой пеной в ванной, Ксана собрала в коробки свои драгоценности из антресоли, поставила их на прежние места и с усилием закрыла дверцу, словно форточку, которую может распахнуть порыв снежной бури.

Когда она вышла, из комнаты Павлика доносился голос Пети. «Кот на счастье» Тамары Крюковой Ксана знала практически наизусть. Заглянув в гостиную, на цыпочках подошла к дивану и присела. Никита, засунув уголок одеяла под шею, как любил спать его отец, тихонько сопел, подёргивая носом и жмуря глаза. Видимо, проходил очередной уровень в средневековой бродилке. После переезда старшие из сов превратились в жаворонков. Ксана тихо радовалась, что мальчики перестали колобродить по ночам.

Проезжающие машины отбрасывали слабые тени на потолке. Она вспомнила, как в детстве любила рассматривать их, представляя, что это волшебники из далёкой галактики посылают сигналы о будущем Земли. Ей захотелось вернуться в те беззаботные времена, где главной проблемой было выбрать платье на утренник в детском саду и придумать отговорку, чтобы не есть ненавистную овсяную кашу.

Голос Пети стих. Раздались аккуратные шаги. Зашумела в ванной вода, завибрировала зубная щётка. Ксана встала, подошла к окну и зашторила его. Комнату окутала темнота.

– Мам, я спать, – прошептал Петя с порога.

– Трунь, спасибо, что уложил Павлика. Да и вообще, просто спасибо. Ложись, конечно. – Ксана подошла и крепко обняла сына, погладила по волосам, спине. Почувствовала, как сердце бьётся колоколом. Знала, что в этих объятиях они оба нуждались.

Ночь отдыха не принесла. Ксана мысленно беседовала с отцом, мамой, Андреем, Виталиком, тёткой, устроившей кражу писем. Они наперебой то пытались перекричать друг друга так, что Ксана резко открывала глаза и искала спасение в свете ночника, то водили хоровод, выскакивая в круг, и требовали объяснений, которых у неё не было.

ГЛАВА 3. УСЫ. ЛАПЫ. И КАПЛЯ ВАЛЕРИАНКИ

26.08.2023

Утро и день субботы оказались сумбурными, под стать ночи. Ксана бродила по квартире, переставляя мебель, словно вила новое гнездо. Потом возвращала на место, соглашаясь, что родители не зря годами выверяли каждый сантиметр. Шкаф с секретом – письмами Андрея – старалась обходить стороной, чтобы не увязнуть в меланхолии.

Мальчишки, всё ещё чувствуя вину, проявляли стойкость и понимание. Петя с Никитой перетаскивали вазы и комод из угла в другой. Комментировали перемещения, словно футбольный матч: получали штрафной скатыванием ковра или пенальти – перестановкой бесчисленных сервизов бабушки. Лишь изредка выходили попить, чтобы знаками поддержать друг друга. Павлик же воспринял перестановку игрой в шашки. Подкидывал нереальные идеи и злил братьев.

– А давайте мой диван перенесём на кухню, так чай пить удобно. Или к маме, чтобы я с ней спал.

Всех спас звонок от Маши. Предложение прогуляться до кафе и провести вечер в компании школьных подруг мальчики поддержали ещё до того, как Ксана закончила говорить. Они выпихнули мать в её комнату, дав лишь полчаса на сборы. Чтобы не притворилась спящей и не слилась, как сказал Никита, приставили охрану. Павлик разговаривал с Ксаной через дверь и подсказывал, что лучше надеть.

Всё-таки генетика – чудная вещь. Как природа выбирает, к какому ребёнку что добавить? Ведь старшим вообще без разницы, что с чем сочетается. У меня не получилось, так может, из Павлика модельер выйдет? А что, Павел Забродский. Звучит! Или Павлунтий, хех…

Отгородившись от всего мира, они расположились в глубине кафе с гордой вывеской «À la Française». Три совершенно разные женщины, каждая со своей судьбой и максимальной непохожестью друг на друга. Девочки не сильно уж и изменились… Что нас связывает? Подростковая дружба? Ностальгия? Да какая разница. Главное, что Люкс, Мышонок и Ястреб снова вместе. Наша банда в сборе.

Анастасия Ястребова до сих пор оправдывала фамилию и прозвище быстротой, активностью и решительностью. Нет, пожалуй, ещё стройностью. В тридцать восемь сохранить подростковую фигуру и любовь к яркому макияжу под силу не каждой. Точнее, единицам. Она всё так же стремилась к совершенству, неутомимо работала над собой, не допускала пауз в жизненно важном процессе. Из последнего развивающего в цепкие Настины руки попалась нутрициология. Освоив науку за пару месяцев, она с упоением доносила её коллективу супермаркета, где трудилась главбухом.

Маша с годами лишь прибавила обаяния. Светлый цвет волос и чёлка, отрезанная полгода назад, сбросили ей десяток лет, прибавленный диагнозом дочери. Теперь она, скорее, походила на взрослую мышку, чем на тихоню Мышонка. Но привычка – сильная штука. Особенно школьная. Да и карамелькой с грушей на обёртке в минуты волнения пахло по-прежнему.

Люкс, пожалуй, была единственная, кого судьба одарила по полной. На какое-то время. Родители-интеллигенты, муж, деньги. Казалось бы, лучше и не пожелать. А потом судьба разорила гнездо. Даже если и можно было начать что-то сначала, родителей не вернуть. Нет, Ксана не роптала на перемены, старалась принять всё с достоинством, лишь мальчишек жалела.

– Давайте по круассану с вишней возьмём и капучино. – Маша с аппетитом смотрела на круглую витрину, манящую свежими клафути с пузатой малиной, буше под шоколадными шапочками и кишами с румяными сырными корочками.

– Я тебе миллион раз говорила, что нельзя добавлять в кофе молоко, сахар и сливки! Берём американо. В нём меньше всего кофеина. Вот. – От накатившего раздражения Настя пригладила ладонью свежепокрашенные в шоколад волосы.

– Да хватит тебе! Живём один раз. Я хочу помереть счастливой. – Маша подмигнула Ксане и махнула официанту.

– И пышной. – Игра в «укуси меня немножко» давно и прочно обосновалась в их отношениях. Без обид и угрызений совести. Обе знали, что стоит за полнотой одной и худобой другой.

Долговязый парень с недельной щетиной возник через пару секунд, вынув из клетчатого жилета блокнот.

– Добрый день, вы определились с выбором? Мария, вам как обычно? Круассан с вишней и капучино? – Он внимательно рассматривал посетительниц и невольно хихикнул, подумав, что эта троица похожа на женскую версию Никулина, Вицина и Моргунова.

– Маш, ну ты же обещала! Вот как с тобой договариваться? Мы должны заботиться о себе! А ты опять по кафешкам шляешься и хомячишь, что попадётся. Тебя что, во всех заведениях города знают? – Настя хмурилась, по-детски раздув ноздри.

– Девчонки, ну хватит. Что вы как маленькие? Давайте отпустим молодого человека, потом продолжите разбираться с весом, вредностью и всякой ерундой. Я есть хочу.

– Желудок Ксаны намекал, что есть нужно чаще, чем один раз в день. – Да и времени много нет, пацаны одни дома.

Ксана отгоняла мысль, что расплата за эту прогулку может оказаться фатальной: от поломанной мебели до опытов над стиральной машиной. Дай бог, если обойдётся сгоревшей сковородой.

– Три американо и три круассана с вишней, – Настя мгновенно сориентировалась и не дала подругам шанса опомниться.

– Ну, На-а-асть. – Маша поджала губы. Поздно, официант растворился. Та в ответ выдала недовольную гримасу, достала салфетку и стёрла со стола несуществующее пятно.

– Насть, Машка выросла, сама разберётся, лучше расскажи про Артёма. Я же видела его последний раз лет десять назад. Вымахал, небось! – Ксана, несмотря на вихрь, разнёсший её жизнь в клочья, искренне радовалась встрече с подругами.

– Да, в академии противопожарки в Москве учится. Сколько не отговаривала, исполнил мечту – поступил, эмчеэсовцем станет. Не то что его отец. – Настя раздражённо посмотрела на посетителя за соседним столиком. Полноватый мужчина с лысиной-блюдцем сосредоточенно разглядывал людей за окном. Застиранный тёмно-синий свитер крупной вязки и потёртые джинсы выдавали холостяка. Он, словно уловив сверлящий взгляд, обернулся. – Недавно встретила этого хмыря у нас в «Шестёрочке». Какого лешего его принесло, непонятно. Вот примерно так же выглядит. – Кивнула в сторону лысого.

Три пары любопытных глаз явно смутили мужчину. Он шумно отхлебнул кофе и уткнулся в телефон.

– Насть, пора отпустить Шурика. Сколько лет прошло, а ты никак не успокоишься. Давай сменим тему. – Ксане не хотелось в миллионный раз слушать о похождениях бывшего Настиного супруга. Со своим разобраться не смогла, куда уж с чужими?

– Да, что-то меня унесло. – Настя кокетливо промокнула слезу, достала деревянное резное зеркальце и взглянула на себя. – Блин, только не тушь. Купила гадость какую-то.

Они не заметили, как официант вернулся с подносом.

– Ваш заказ. Три круассана, два американо и капучино. – Он расставил чашки и корзинку с выпечкой. – Приятного аппетита.

– Игорь, спасибо. – Маша засияла.

– Прикормила, да? – Настя фыркнула.

– Он хороший, начитанный парень. Бродского цитирует и Верне от Айвазовского легко отличит. Я сюда по выходным с девчонками заглядываю, берём киш с курицей, им нравится. Аня моя очарована Игорем, но я молчу, что вон та худенькая официантка с косой, Люба, – его девушка. – Маша перевела взгляд на «холостяка». Люба как раз убирала с его столика грязную тарелку и пару салфеток.

– Да, представляю, что с ней будет, когда узнает. Держи интригу, может быть, кем-то ещё заинтересуется и успокоится. – Ксана наконец-то улыбнулась.

– Надо её с твоим Петей познакомить, отличный вариант. Как сразу не подумала? Виделись-то они ещё во времена покатушек на трёхколёсных. Помнишь, когда летом вы приезжали в гости к своим, мы в парк ходили?

Подруги не заметили, как нырнули в воспоминания. Кофе и ещё тёплые, хрустящие круассаны с кисловатой вишней удачно составили компанию личным историям.

Со стороны казалось, что молодые красивые женщины абсолютно счастливы, беззаботны. Зал периодически заполнял хохот, иногда переходящий в хихикание и ненадолго затихающий до очередного «А помнишь…»

Ксана отпустила сжатые в кулак нервы и наслаждалась подзабытыми эмоциями. Всё было хорошо в Москве, да не так. Не нашла она себе окружение ближе, чем Мышонок и Ястреб. И вряд ли найдёт. Да и не нужно.

Душевное общение неожиданно прервал звонок, на экране появилась аватарка Никиты. Ксана замерла – прошло два с половиной часа.

– Ой, девочки, мои что-то натворили. – Она даже не поняла, как отпустила время и внутренние часы остановились. Смахнула кнопку и приготовилась, как минимум, к слезам-водопаду Виктория и битве при Ватерлоо одновременно. – Да, Ник, что случилось? – Сын так громко закричал в трубку, что Ксана стала центром притяжения для посетителей, пока пыталась уловить смысл слов среди какофонии звуков, которые вырывались из телефона. – Ник, пожалуйста, объясни, я не понимаю, какой котёнок? Где вы его взяли? – Главное, поняла, что все живы и целы, но теперь разволновалась из-за незнакомого животного, которое непонятным образом попало в дом.

Вечер перестал принадлежать прошлому, и каждая из подруг вернулась в реальность. С проблемами, радостями и впечатлениями от встречи.

– Ладно, девочки, поехали. Давайте подброшу, всё равно по пути. Вы же домой? – Маша привычным жестом попросила счёт. – Ксан, тебе надо машину купить, хоть какую. Если хочешь, попрошу Серёжку, найдёт тебе что-то бюджетное.

– Я прогуляюсь, нашагаю дневную норму. – Настя открыла приложение и поморщилась. – Ещё три двести надо пройти, так что я пёхом.

– Да, подкинь меня, надо поскорее домой попасть и понять, откуда они притащили несчастного кота и что с ним теперь делать. А машина… Зачем она мне? Только траты одни. И следить кто за ней будет? Не, обойдусь. – Ксана набросила бежевый пиджак.

– Хм, оригинал? – Настя пощупала материал.

– Что? А… в Милане взяла. Да, точно, было… Виталик уехал под очередным предлогом, пришлось гулять одной. Пиджак на память об одиночестве, какая прелесть…

Бамс! Раздался звон бьющейся посуды, и объект пристального внимания посетителей изменился. Люба от злости то ли на себя, то ли на разлитый чай на полу топнула ногой. Судя по движению губ, эмоции сопроводила беззвучной бранью. Игорь мгновенно появился с тряпкой на месте происшествия и убрал лужу. Тут же и Маша от неожиданности уронила сумочку, и содержимое разлетелось в стороны. Маленькая пухлая коробочка бежевых теней укатилась к уткнувшемуся в мобильник лысому мужчине. Он нехотя поднял беглянку и протянул Маше.

Странный мужик. С одной чашкой сидит два часа. Одет не ахти, а на руке часы дорогие. Похожие Виталик носил. Возможно, несостыковки и разожгли бы Ксанино любопытство, но Ястреб на это шанса не оставила.

– Блин, Ма-а-аш! Опять ты с этой ерундой. Когда ты вырастешь? – Она подняла с пола колоду метафорических карт.

– Да какая разница, кто и во что верит? Хочу – верю в карты, хочу – в звёзды, а захочу, в кочерыжку капустную уверую. Всё, что помогает мне жить, делает меня спокойнее. – Маша подняла сумку и, забрав карты, засунула их во внутренний карман. Сгребла рассыпавшиеся мелочи в большое отделение и закрыла молнию. Привычно закинула в рот карамельку.

– Маш, ты с метафорическими картами работаешь? Обалдеть! А что молчала-то? Это ж так интересно. – Ксана сразу забыла, что дома ждут мальчишки и пока неизвестный усатый зверь.

– Здрасьте, приехали, ещё одна. Девчонки, вы чего, на старости лет сбрендили? Вспомнили, как в детстве духов вызывали, и нашли себе трендовый заменитель?

– Да ладно тебе. Чем бы мы не тешились, лишь бы не жрали на стрессе. – Ксана подхватила подруг под руки, как в школьные годы, и они вышли на улицу. Мелодия ветра пропела им вслед. Со стороны продолжало казаться, что три молодые женщины лишены забот и трагедий. Они смеялись так заразительно, притягательно, будто и не было многих лет порознь.

– Ладно, девочки, побежала. Меня хоть и не ждут, но работушку завтра никто не отменял. – Настя чмокнула обеих в щёки и, слегка пританцовывая и смущаясь собственных эмоций, пошла в сторону дома.

Маша с Ксаной сели в постаревшую, слегка притёртую бордюром белую «Мазду». Ксана с трепетом в сердце рассматривала изменившиеся улицы. Мелкие магазинчики обжили практически все первые этажи. Обувные, пиццерии и стильно декорированные кофейни, турагентства – всё манило к себе яркими вывесками. Ксана успела рассмотреть антикварный с большой витриной и кованой лестницей, пока стояли на светофоре. Когда-то они ездили на другой конец города к Степану Андреевичу, бывшему преподавателю истории и коллекционеру, чтобы поглазеть на старинные кресла и перьевые ручки. Привычка учительствовать заставляла его бесконечно повторять: «Не трогайте руками, пожалуйста». Если бы родители знали, куда их дети ходили вместо библиотеки, скандал и лишение карманной мелочи были бы обеспечены.

Неожиданно на прежнем месте остался продуктовый магазин «Нива», получивший из-за больших витрин народное прозвище «Стекляшка». Туда привозили эклеры с масляным кремом и сахарной помадкой – вкуснющие, обволакивающие ванильным оттенком и оставляющие долгое послевкусие. Теперь он обрёл современный вид и нормальную, а не металлическую синюю дверь, которая хлопала на полрайона.

– Маш, сделай погромче. – Ксана услышала знакомую мелодию. Я где-е-ето, я сно-о-ова не с тобой… Точно – она, не ошиблась. Эх, наши двухтысячные. Столько лет прошло, а помню каждое слово. События выпускного класса вихрем промчались в голове.

Ксана заслушалась и не заметила, как подъехали к дому. Пару минут сидели молча. Маша не решалась потревожить подругу, но вокальное творчество с неразборчивым текстом очередной поп-звезды вернуло Ксану из динамика в реальность. Там следом неслась уже подзабытая песня о солнце в Монако. Ксане же теперь светило только солнце Чарова.

– Спасибо, Машуль. Пойду разбираться, где они добыли живность, и думать, что с ней делать. – Она открыла дверь.

– И тебе спасибо. Несмотря ни на что, я рада, что ты вернулась, Люкс! – Они обнялись и Маша приготовилась ехать, не затягивая прощание новыми разговорами.

Ксана проигнорировала лифт, чтобы оттянуть момент встречи с мяукающей проблемой. Поднималась по ступенькам и про себя напевала песню из юности. Мелодия ворвалась в её жизнь, как и много лет назад.

Два поворота ключа, глубокий выдох, и Ксана замерла на пороге. На небесно-голубом коврике, вытащенным из ванной, стояла коробка, наполненная рваной бумагой. Последний раз она такое видела в детстве. Конечно, прогресс в наполнителях для кошачьих туалетов давно ушёл вперёд, но смекалке мальчишек обрадовалась.

Первым встретил Никита.

– Мам, привет. Тс-с-с, мелкие уснули на диване, – тихо сказал сын, показывая на закрытую дверь гостиной.

Забота о младшем тронула, а сколько за этим стояло усилий. Ксана не понимала, повезло ей с генетикой мальчишек или повлияло то, как тонко она их чувствовала, но только старшие Павлика не обижали, не игнорировали. Петя помогал без повторных просьб. Сыновья не ждали, пока Ксана вскипит, закричит, как часто бывало в семьях их друзей, и получали в ответ мамино внимание и готовность понять. Да и друг друга мальчики слышали, защищали, не стремились полностью стянуть на себя одеяло. Порой могли поругаться, крайне редко наябедничать, но никогда не воевали по-настоящему. Из рассказов приятельниц Ксана знала о сложностях в воспитании, о проблемах с законом у подростков, об их выпендрёже друг перед другом и про себя благодарила Бога, хоть горячо в него и не верила, за сыновей. Надеялась, что и дальше сохранит с ними тёплую связь.

– Пойдём на кухню, всё расскажешь. Надеюсь, что борщ съели. – Ксана повесила пиджак и завязала волосы в хвост. – Ник, коробка промокнет, коврик испортится. Лучше на пакет пока поставить. – Она убрала коврик обратно в ванную. Бабушка потеряла бы разум, если бы увидела, что домашний порядок нарушен.

В ванной Ксана остановилась у зеркала. Внимательно всмотрелась в паутинку у серо-голубых глаз, проступившую синеву под ними, три упрямых луча на лбу. Итальянская краска потускнела и проявила свежие признаки стресса – седые пряди. Последний месяц явно играл за главного женского врага – возраст.

– Мам, привет. Ты что, плакать собралась? – За спиной возник Петя, и Ксана от неожиданности вздрогнула.

– Трунь, что ж ты пугаешь так? Нет, конечно, с какой стати мне плакать? Всё хорошо. – Она обняла сына и удивилась тому, что не заметила, как он вытянулся за последнее время. – Пойду посмотрю на зверя, а ты доставай из холодильника курицу и ставь воду на макароны.

Выходя, подмигнула своему отражению. С улыбкой вроде бы синяки не заметны, или просто хочу в это верить.

На диване под серым пледом крупной вязки спал Павлушка. Рядом, свернувшись клубочком, мурчал полосатый и явно ухоженный котёнок. Точно такой же серый, как и Финик, который десяток лет был её самым преданным другом. Будил каждое утро, провожал и встречал из школы, да и спали они точно так же вместе.

На фоне пледа малышня смотрелась кадром из курса по фотографии. Ксана аккуратно прикрыла сыну голые ноги и отправилась за объяснениями.

Вода в кастрюле и её интерес к истории хвостатого закипали. Ксана вытащила из контейнера куски замаринованной птицы, разложила в стеклянной форме и поставила в духовку.

– Трунь, я же разрешила выйти только за хлебом в палатку. Про усатых-полосатых речи не было. Ну, рассказывайте, где нашли? И кто догадался ему лоток сделать? – Ксана уже смирилась с пушистым другом для сыновей, но рассчитывала подарить его первого января. В Новый год – с новой радостью и обязанностями.

– Мам, это не я, честное слово. Сбегал за хлебом, поднялся, а этот на площадке сидит. Жалобно мяукает. Ещё и об дверь трётся, нюхает. Я сначала подумал, убежит, не стал трогать, но он никуда не делся. Нам жалко его стало. Знаешь, какой клёвый? – Петя расплылся в улыбке, а Ксана поняла, что за запах смутил её на площадке. – А про лоток – так это старый советский способ, Гугля подсказал. Ты бы ругалась, если бы за наполнителем пошёл.

Ксана выбежала на площадку, рассмотрела на двери пятно, пахнущее аптекой. Именно с ней ассоциировалась настойка валерианы – Зинаида Васильевна иногда просила купить, когда Ксана была подростком. Однажды полёт её рюкзака около дома закончился трагедией для тетрадок и радостью для всех котов округи. Детвора долго мучала усатых, пользуясь их валерьяно-неадекватным состоянием. Одного флакончика хватало на пару недель детского гогота.

Зачем? Кому надо подбрасывать нам кота и обливать дверь? Возможно, если бы день случился эмоционально стабильнее, Ксана поискала бы отгадку, разлитую на поверхности, но мозг отказывался состыковывать факты и продолжать напевать.

Ксана вернулась в квартиру. Петя помешивал макароны, Никита доставал посуду. Явно что-то скрывая, они перешёптывались. Раньше мальчишек вместе было не застать у плиты, разве что в выходные, когда у Виталика хорошее настроение совпадало с тягой к кулинарии. Особенно если сыновья просились в ближайший фастфуд, ярым противником которого он был. Тогда жизнь на кухне кипела не хуже, чем в мишленовском заведении. Овощи нарезались идеально в размер, паста готовилась до классического альденте, рыба мариновалась в пряном соусе с тимьяном и белым перцем. В такие моменты Ксана превращалась в стороннего наблюдателя. Счастливого наблюдателя мужской идиллии.

– Я так понимаю, вы без меня всё решили? Я-то хотела купить породистого, рыжего. – Мальчишки переглянулись. Никита сориентировался быстрее, отобрал вилку у брата и подцепил макаронину оценить готовность. Петя рассеянно пожал плечами.

– Мам, мы ведь его оставим? – Павлик с котёнком на руках пришёл на запах ужина. Теперь на Ксану смотрели не, как обычно, два, а четыре жалостливых глаза.

– Павлуш, мы про него ничего не знаем. Кто принёс, зачем, и почему именно у нашей двери оставил? Его, как минимум, нужно помыть и отнести к ветеринару на прививки. – Ксана ещё по дороге домой поняла, что мальчишки не оставят шанса пристроить кому-то найдёныша. Особенно младшие. Главное, чтобы Петя не попросил собаку. Крупную и пушистую.

Ксана представила реакцию мужа, если бы питомец появился раньше. Теперь же Виталик точно не мог запретить в доме животных, портящих дорогую мебель и шторы. При виде сыновей, тискающих котов, он вещал о нецелесообразности мероприятия. Это был один из существенных недостатков мужа, раздражающий Ксану.

– Ура! Давайте его помоем! А вместе с ним можно?

– Младший оживился, когда понял, что мурлыка разделит жилище с ними.

– Ну не-е-ет, купаться вместе вы точно не будете. Знаете, для бездомного он довольно прилично выглядит, но завтра обязательно отнесём его к врачу. Кличку, наверное, уже тоже придумали?

– Мы долго не могли решить, но нашли имя, оно и мальчику и девочке подойдёт. Саня. Тебе нравится?

Ксана поразилась находчивости сыновей, но сразу же вспомнила бывшего мужа Насти – Сашку. Нет, такого обормота ей точно не нужно.

– Давайте ещё подумаем. Мне и в голову не пришло, что может быть кошка, уверена, что кот. Завтра у ветеринара спросим. Давайте ужинать, мойте руки.

Теперь в их доме появилось усатое обстоятельство, которое на ближайшие пару лет взбудоражит и так не устоявшийся быт.

Мальчишки с появлением питомца оживились и даже не ссорились целый вечер. Больше того, нарекли Павлика его главным хозяином. Ксана понимала, что за добротой и уступчивостью старших стоит какой-то сговор, но меньше всего ей хотелось становиться мисс Марпл.

27.08.2023

Чутьё Ксану не подвело – новый член семьи оказался мужского пола. А старший брат той самой Верки, что в школе стерегла Витьку от Маши, – ветеринаром в «Усытых-полосатых» на Витебской, куда Ксана утром приехала с сыновьями. Когда-то Игорь считался красавчиком и практически все девчонки с пятого по одиннадцатый влюблялись в высокого статного блондина с густой шевелюрой.

Из прежних достоинств сохранился лишь рост и глубокие ямочки, которые узнавались в пухлых щеках. В остальном вряд ли можно было назвать его по-прежнему привлекательным. Бросающийся в глаза лишний вес и жидкий хвостик, стянутый резинкой для денег, не имели ничего общего с репутацией сердцееда. Ей-богу, жизнь – американские горки. Куда делась копна? Где пресс, обаяние, лоск, в конце концов? Верните меня в школу и скажите, что он станет таким, – да я зарубилась бы на пятьсот тыщ, что это просто невозможно. Вот что могло произойти, чтобы тот Игорь превратился в этого Игоря?

От встречи оба радости не испытали. У каждого хватало того, о чём хотелось умолчать. Одной – о блестящем провале в браке, другому – о долгой борьбе с онкологией. Но мальчишкам понравился мужчина с чувством юмора, мгновенно предложивший смешные варианты кошачьих кличек. Единогласно победил Мышьяк. Ксана не стала противиться, хотя перспектива ласково называть подкидыша Мышечка ей не понравилась.

Кот действительно мало походил на беспризорника, и по заверениям Игоря обещал вырасти красавцем. Мальчишки перебивали друг друга, рассказывали о его появлении, вызывались полностью о нём заботиться. Как только речь зашла о лекарстве от паразитов и сложностях его приёма, растерялись – когти были главным оружием нового друга.

Мышьяк быстро освоился в доме, будто прилагался к нему с самого начала. А мальчишки нашли крайнего на случай хулиганства.

ГЛАВА 4. ПРАЗДНИК НЕ ПО ПРАВИЛАМ

13.10.2023

Дождь разбудил Ксану. Ещё вчера в её буднях было место лучу, пусть не самому яркому, но и его хватало. Когда-то девочка Ксюша радовалась и редкому, едва пригревавшему солнышку в марте. Теперь нестабильность дождя стала следующей декорацией. Вот и день рождения захватил в мокрый плен. Хорошо, что Ксана пообещала ребятам прогулять школу и заранее поменялась на работе. Сырость. Какая же сырость внутри и снаружи. Надо из неё выбираться… Что ж, значит, будем поднимать настроение другими способами. Не первый же раз такая погода выпадает на день рождения. Она прикрыла глаза и вспомнила, как год назад встретила свой праздник на кладбище у родителей, на сороковой день смерти папы.

***

13.10.2022

Дождь хлестал наотмашь. Не жалел ни похоронную процессию, невдалеке тянувшуюся за катафалком, ни её. Никого… Сапоги врастали в земляную жижу, пальто постепенно превращалось в губку и уже не вмещало воду. Ни зонт, ни попытки спрятаться под голыми берёзами не спасали. Она понимала, что родителей не вернуть. Гадкий вирус убил близких ей людей. Тех, кем она дорожила, кому безоговорочно верила. Трагедия глубоко застряла маленьким зёрнышком. Ему придётся долго расти, чтобы принять факт – она лишилась родных, дети – бабушки с дедушкой. Пусть они и не нянчили внуков, не гуляли с колясками в парке, пусть мы редко навещали друг друга, но они у нас были…

Ксана тонула в потоках воды и горе, когда зазвонил чудом выживший в сырости телефон.

– Мам, ты где-е-е? Я соскучился! – прокричал в трубку Павлик.

– Сынок, я скоро вернусь, не переживай. Завтра утром проснёшься, а я уже рядышком, дома. —

Ксана выпрямилась и глубже вздохнула, чтобы сын не услышал в голосе грусть.

– Мам, люблю тебя.

Признания Павлушки настигали её везде: в трогательных записках с ошибками на тумбочке, в разговорах перед сном, в магазине на кассе. Теперь и здесь, на кладбище.

– И я тебя, сынок, – с глубокой нежностью прошептала Ксана в потухшую трубку. Телефон сел.

Страх того, что он мог не услышать её ответ и начал переживать, заставил собраться. Ксана с усилием вытянула из образовавшегося болота сначала правую ногу, затем левую и, чавкая сапогами, пошла к выходу. Удаляющаяся от могил, она, скорее, напоминала старушку, сгорбленную от горя, чем молодую женщину. А горе не знает возраста и не ходит по заказу. Не жалеет и не принимает любви.

***

– Мам, ты проснулась? – натужный шёпот Павлика из прикрытой двери вернул из воспоминаний.