Читать онлайн Останься со мной бесплатно

Jennifer L. Armentrout

Stay with me

© 2014 by Jennifer L. Armentrout

© Е. Фоменко, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Как всегда, для читателей.

Не будь вас, не было бы и этой книги.

Глава первая

Меня окружала Бригада горячих парней.

Считалось, что Бригада горячих парней – это выдумка. Не более чем университетская легенда вроде истории о королеве бала, которая выбросилась из окна общежития, обдолбанная травкой или еще чем похуже, или упала в душе и размозжила себе череп, или еще что-нибудь в таком духе. Как знать? Каждый раз мне рассказывали новую версию, но в отличие от мертвой девчонки, чей призрак обитал в Гардинер-Холле, Бригада горячих парней была вполне реальна. Она действительно существовала.

И парни были очень горячи.

В последнее время члены Бригады собирались редко, поэтому она и превратилась в своеобразную университетскую байку. Но, ей-богу, когда они все-таки оказывались вместе, от них было невозможно отвести глаз.

Пожалуй, ничего более совершенного я в жизни не видела – с ними разве что мог сравниться восхитительный крем «Дермабленд», который практически полностью скрывал шрам у меня на лице.

Мы все набились в квартиру к Эвери Морганстен. Судя по огромному камню у нее на пальце, она вот-вот собиралась сменить фамилию, и хотя мы не были с ней близко знакомы – из всей компании я хорошо знала только Терезу, я порадовалась за нее. Эвери всегда была приветлива со мной. Любому было ясно, что они с Кэмероном Гамильтоном, ее женихом, по уши влюблены друг в друга. То, как они смотрели друг на друга, говорило об этом без слов.

Вот и сейчас все его внимание было приковано только к ней, словно в мире не существовало больше других женщин. Хотя парочка сидела вместе – Кэм на диване, а Эвери у него на коленях, – он не сводил с нее ярких голубых глаз, наблюдая за тем, как она смеется над какой-то шуткой его сестры Терезы.

Если бы мне пришлось составить рейтинг участников Бригады горячих парней, я бы сказала, что Кэм был ее президентом. Дело было не только в его внешности, но и в его характере. Рядом с ним никто не чувствовал себя лишним, не испытывал неловкости. От Кэма исходило какое-то… тепло, которое было очень заразительным.

Втайне – а эту тайну я точно унесу с собой в могилу – я завидовала Эвери. Мне тоже хотелось встретить замечательного горячего парня, и при этом еще и очень доброго, который принимал бы тебя такой, какая ты есть. Такое редко встречалось.

– Принести тебе выпить?

Я обернулась на голос Джейса Уинстеда, и у меня перехватило дыхание. Невероятно красивый, он был полной противоположностью Кэма – мне всякий раз становилось не по себе, когда я встречалась с ним взглядом и тонула в его серых глазах. Смуглая кожа, каштановые волосы – он выглядел нереально хорошо, как модель с картинки в модном журнале. Пожалуй, он стал бы лейтенантом Бригады горячих парней. Он был самым сексуальным из них и мог вести себя премило, как, например, сейчас, но ему недоставало открытости и обаяния Кэма, благодаря которым тот и удерживал лидирующую позицию.

– Нет, спасибо. – Я продемонстрировала ему наполовину полную бутылку пива, с которой не расставалась с самого начала вечеринки. – У меня еще есть.

Он улыбнулся, подошел к Терезе и обхватил руками ее талию. Она откинула голову, прислонилась затылком к его груди и положила свои ладони поверх его рук. Лицо Джейса смягчилось.

Да, Терезе я тоже немного завидовала.

У меня никогда не было серьезных отношений. В старших классах меня не звали на свидания. Тогда шрам на лице был гораздо ярче и никакой волшебный крем не мог его скрыть. А школьники, знаете ли, бывают очень жестоки, когда речь идет о недостатках внешности. Впрочем, если бы кто-нибудь и сумел разглядеть во мне что-то большее, в те годы на свидания, не говоря уж об отношениях, у меня попросту не было ни времени, ни сил.

Оставался еще Джонатан Кинг. На первом курсе мы с ним оказались в одной группе по истории. Он мне понравился, и мы сблизились. По очевидным причинам мне не очень хотелось идти с ним на свидание, но он, черт возьми, оказался настойчив, поэтому в конце концов я согласилась. Мы встретились несколько раз, а потом Джонатан, как и любой нормальный парень, решил перевести наши отношения на новый уровень. Мы остались одни в моей комнате в общежитии, и тут я решила, что, раз уж он сумел разглядеть во мне что-то, кроме моего шрама, он не испугается и остального.

Но я ошиблась.

Мы даже не поцеловались. Само собой, после этого ни о каких свиданиях и речи не было. Я никому не рассказала ни о нем, ни о той жуткой ночи. Я перестала думать об этом парне. Навсегда.

Сейчас, правда, эти мысли снова полезли мне в голову. Черт.

Наблюдая за Бригадой горячих парней, я понимала, что сгораю от желания из-за полного отсутствия таковых в моей жизни.

– Поймал!

Я подняла голову и увидела Олли, который направлялся к нам. За ним шла его девушка, Бриттани, которая качала головой и так сильно закатила глаза, что мне даже показалось, будто она вот-вот упадет в обморок.

Подойдя к журнальному столику, Олли наклонился. В руках он держал черепаху, которая отчаянно болтала лапками в воздухе. Мои брови поползли на лоб. Какого?…

– Без Олли и его черепашки ни одной вечеринки не обходится, – заметил Джейс, и я улыбнулась.

Кэм вздохнул.

– Какого черта ты творишь с Рафаэлем? – спросил он.

– Поправка, – парировал Олли, который отпустил возмущенное животное на стол и заправил за ухо свои длинные светлые волосы. – Это Микеланджело. По-моему, довольно странно, что ты даже не узнаешь, которая из них твоя! Рафаэля, видимо, ты довел до депрессии.

– Я пыталась его остановить, – сложив руки на груди, призналась Брит. Они с Олли вполне могли бы войти в число финалистов конкурса на идеальную светловолосую пару. – Но вы ведь знаете, какой он…

Все прекрасно знали, какой он.

Олли учился в университете и собирался – ко всеобщему удивлению – стать врачом, но его прошлые выходки основательно пополнили число легендарных похождений Бригады горячих парней. Олли, пожалуй, был младшим лейтенантом Бригады. Он получал дополнительные очки за то, что каждые вторые выходные приезжал в Шепердстаун, чтобы навестить свою девушку, и за то, что просто был полным отморозком.

– Как видите, я сделал новый поводок. – Он показал на миниатюрный ремень, обхватывающий панцирь черепахи.

– Шутишь, что ли? – Кэм в упор уставился на него.

– Теперь их можно выгуливать. – И Олли продемонстрировал свое изобретение, проведя несколько раз Микеланджело по столу. А ничего, что Эвери и Кэм здесь едят? – Поводок лучше веревки.

Выгуливать черепаху? Пожалуй, это еще хуже, чем выгуливать кота.

– Похоже на ремешок для куклы Барби, – хихикнув, заметила я.

– Это дизайнерский поводок, – поправил меня Олли и улыбнулся. – Но идея действительно пришла ко мне в тот момент, когда мы бродили по отделу игрушек «Волмарта».

Тереза нахмурилась.

– А что вы делали в отделе игрушек? – прищурилась она.

– Точно, – вставил Джейс. – Может, вы двое нам чего-то недоговариваете?

Брит округлила глаза.

Но Олли просто пожал плечами.

– Я люблю смотреть на игрушки. Они теперь такие крутые! Жаль, что мы уже не дети.

После этих слов все загалдели, обсуждая, каким обделенным росло наше поколение в сравнении с нынешними детьми, которым доступны такие сложные и клевые игрушки. Я тоже начала вспоминать, во что же играла сама. Прежде всего, Барби – само собой, куда же без них! – но вместо детских велосипедов и настольных игр я довольствовалась атласными лоскутками и блестящими коронами.

А потом не стало и этого.

Когда же перешли к планам на лето, я с готовностью переключилась на обсуждение того, кто куда собирается. Кэм и Эвери решили провести каникулы в Вашингтоне – Кэма взяли в футбольную команду «Ди Си Юнайтед». Я ни разу не бывала в Вашингтоне, хотя от Шепердстауна до столицы было рукой подать. Брит и Олли собирались в умопомрачительное путешествие. Через неделю после начала каникул они вылетали в Париж, а оттуда планировали проехать на машине по всей Европе. Я ни разу не летала на самолете, не говоря уж о путешествии за границу. Черт, да я даже в Нью-Йорке никогда не была! Тереза и Джейс как раз планировали фантастическую поездку по пляжам обеих Каролин – Северной и Южной в компании его родителей и младшего брата. Они собирались снять домик у моря, и Тереза только и болтала о том, как наконец-то окунет свои ноги в океан. На пляже я тоже ни разу не была, так что даже не могла представить, как это – ходить босиком по песку.

Мне явно нужно было пересмотреть свое отношение к жизни. Коренным образом.

Но ничего страшного, ведь все это, включая путешествие по миру с горячим парнем, не было частью моей цели – частью «трех П».

Получить диплом.

Пойти работать медсестрой.

Пожать плоды долгой и упорной работы.

Планы были хорошие. Немного скучные. Но хорошие.

– Калла, ты сегодня какая-то тихая.

Я невольно напряглась и почувствовала, как загорелись щеки при звуке голоса Брендона Шайвера. Зажав бутылку коленями, я постаралась расслабиться. Нет, я не забыла, что Брендон сидит совсем рядом, слева. Да и как такое забыть? Я просто делала вид, что его там нет.

Облизав губы, я слегка наклонила голову, чтобы прядь моих светлых волос упала на левое плечо и прикрыла щеку.

– Я просто слушаю.

Брендон рассмеялся. У него был красивый смех. И красивое лицо. И красивое тело. И очень красивая задница.

И потом, это Брендон. Я глубоко вздохнула, как будто хотела вобрать в себя целый мир. Широкоплечий парень с темно-русыми волосами, он бы тоже мог стать младшим лейтенантом Бригады горячих парней.

– Когда рядом Олли, всегда есть что послушать, – заметил Брендон, уставившись на меня поверх бутылки. – Погоди, это он еще о роликах для черепах не рассказал. Есть у него и такая идея.

Я рассмеялась, чувствуя, как напряжение отпускает меня. Брендон был не только привлекательным, но еще и очень милым. По шкале обаяния он располагался где-то между Кэмом и Джейсом.

– Даже представить себе не могу черепаху на роликах!

– Олли либо полный идиот, либо настоящий гений. – Брендон устроился поудобнее на диване. – Вердикт еще не вынесен.

– По-моему, он гений. – Я проследила за тем, как Олли взял Микеланджело и понес его обратно в экстравагантно обставленный угол, где обитали обе черепахи. – Если верить Брит, он отлично успевает по всем предметам. А в медицинском учиться непросто.

– Ага… Но почти все по-настоящему умные люди – совершенные безумцы. – Брендон усмехнулся, когда я тихонько хихикнула. – Я полагаю, что великая битва за курсы на следующий семестр уже закончилась?

Я кивнула и снова улыбнулась, откидываясь на спинку кресла. Мне оставалось всего полтора семестра до получения диплома медсестры, и записаться на все нужные курсы было не так-то просто. Все, кто был со мной знаком или хотя бы находился в нужное время неподалеку, знали, что я уже целую вечность пытаюсь составить себе расписание. До конца семестра оставалась неделя, а все предметы на следующий семестр я должна была выбрать еще месяц назад.

– Да, наконец-то. Такое впечатление, что мне нужно было почку отдать, чтобы попасть на нужные занятия, но теперь все в порядке. В понедельник нужно встретиться с представителем Комитета по материальной помощи, но там проблем не возникнет.

Брендон нахмурился.

– Точно? Там все схвачено?

– Думаю, да. – Не знаю даже, что там может пойти не так. – Чем летом будешь заниматься?

Брендон пожал широкими плечами.

– Я особо об этом не задумывался, потому что собираюсь идти на летние курсы.

– Звучит весело!

Он фыркнул.

Я уже хотела сказать что-нибудь еще до смешного не умное, раз уж у меня так здорово получалось разговаривать один на один с Брендоном, но тут раздался громкий стук, и я сбилась с мысли. Олли, словно был здесь хозяином, подошел к двери и открыл ее.

– Как дела, красотка? – спросил Олли, и я тут же выпрямилась и крепче обхватила горлышко своей несчастной бутылки.

В комнату вошла хорошенькая миниатюрная брюнетка. У нее на пальцах болтался красный пакетик. Улыбнувшись Олли, она помахала Брит.

Я понятия не имела, как ее зовут.

Честно говоря, мне даже не хотелось узнавать. Мы с Брендоном были знакомы целых два семестра, но за это время я даже не попыталась запомнить ни одного имени его многочисленных пассий, ибо таковых было порядочно и надолго рядом с ним они не задерживались.

Но эта девушка – с короткой стрижкой и фигуркой балерины – была другой. В этом семестре они с Брендоном попали в одну группу и встречались с марта, но сейчас я впервые увидела ее рядом с ним за пределами кампуса.

Впрочем, до этого дня мы с ней ни разу не пересекались. Я вообще нигде не сталкивалась с кем-то из мимолетных увлечений Брендона, разве что в колледже или на вечеринках. Но Брендон уже давно не был ни на одной вечеринке… ну, с марта.

– Вот и она. – Зеленые глаза Брендона загорелись.

Вот дерьмо.

Я слишком медленно соображаю.

Вздохнув, я улыбнулась девушке, когда та проходила мимо, пробираясь между парами, по направлению к Брендону, который уже встал с дивана и раскрыл объятия. Она тут же прижалась к нему, встала на цыпочки и обхватила его руками за шею. Пакетик ударился о спину Брендона, а ее губы устремились прямо к его губам, как самонаводящаяся ракета. Но винить ее за это было невозможно.

Они поцеловались.

Это был долгий, влажный и глубокий поцелуй – настоящий поцелуй. Не поцелуй типа «мы только познакомились» и не поцелуй из серии «мы просто развлекаемся друг с другом». Этот поцелуй как будто говорил: «Да, мы обменялись уже немалым количеством биологических жидкостей».

Боже, пока я смотрела, как они целуются, словно пытаются съесть друг друга, меня вдруг осенило, что в своем лузерском статусе мне удалось подняться на совершенно новый уровень. Я заставила себя отвести глаза и встретилась взглядом с Терезой, которая сидела в обнимку с Джейсом.

Она повернулась ко мне, и на ее красивом личике появилась сочувственная гримаска, потому что Тереза знала – о боже, она знала! – что я по уши влюблена в Брендона.

– Я принесла тебе сырный крендель, – сообщила брюнетка, когда они с Брендоном прекратили целоваться, чтобы набрать воздух в легкие.

Брендон обожал сырные крендели ничуть не меньше, чем я обожала двойные шоколадные брауни.

– Она принесла тебе крендель? – спросил Олли. – Друг, женись на ней.

Брит закатила глаза и обняла Олли за талию.

– Не много нужно, чтобы произвести на тебя впечатление, – заметила она.

Поерзав в ее руках, Олли наклонил голову.

– Уж ты-то, детка, меня впечатлить умеешь!

Я думала, что Брендон пулей вылетит из комнаты при одной только мысли, что он может жениться на девушке, которую знает всего пару месяцев. Однако полюбоваться чудесным видом его задницы, исчезающей в дверном проеме, мне не удалось, и я взглянула на него. Взглянула как раз в тот момент, когда делать этого было нельзя – по части самоистязаний мне нет равных.

Брендон смотрел на девушку и улыбался так, что сомнений не оставалось: он был на седьмом небе от счастья.

Я подавила вздох.

И тут он уставился на меня. Я даже не успела испугаться, что Брендон увидел, как я пожираю его глазами, когда он ослепил и меня своей улыбкой.

– Ты же еще не знакома с Татьяной!

Проклятье! Я не хотела знать, как ее зовут, а имя Татьяна оказалось таким прикольным и необычным.

Татьяна покачала головой и обратила на меня свои карие глаза.

– Нет, по-моему, мы еще не встречались, – сказала она.

– Это моя подруга Калла Фриц, – представил меня Брендон, проводя рукой по спине Татьяны. – В прошлом семестре мы вместе были в музыкальном классе.

Да, в этом была вся я. Калла Фриц – постоянная и вечная подруга Бригады горячих парней. Не больше. И не меньше.

Часто заморгав, чтобы отогнать вдруг подступившие к глазам глупые слезы, я махнула Татьяне рукой.

– Рада познакомиться.

Я не врала. Почти.

В понедельник я вышла из общежития довольно рано, чтобы успеть добраться до Икенберри-Холла. Здание располагалось у подножия громадного холма, и этот крутой спуск совершенно не понравился моей заднице. Было только начало мая, но с каждым днем становилось все жарче, поэтому даже с собранными в высокий узел волосами я чувствовала, как влажный воздух обволакивает мою кожу и пробирается в прическу.

К концу сегодняшних экзаменов мои волосы точно завьются мелким бесом.

Я срезала угол возле самого Икенберри и открыла дверь. С козырька мне на голову спланировала внушительных размеров паутина – поморщившись, я поспешила проскользнуть внутрь, в прохладу еще не прогревшегося здания.

Сдвинув солнечные очки на лоб, я зашагала по длинному коридору к офису Комитета по материальной помощи. Когда я назвала свое имя, усталая женщина среднего возраста велела мне присесть.

Ждать пришлось недолго – уже через пять минут ко мне вышла высокая и стройная пожилая дама – ее седые волосы были модно пострижены. Она повела меня не в общую комнату, где трудились консультанты, а дальше по коридору, в один из отдельных кабинетов.

Закрыв за нами дверь, женщина опустилась на стул за массивным столом.

– Мисс Фриц, присаживайтесь, пожалуйста.

Я села, чувствуя, как желудок связало тугим узлом.

Такого прежде никогда не случалось. Обычно меня вызывали сюда, чтобы я уточнила информацию, которой не хватало в моем деле, или подписала какую-нибудь бумагу. Ничего особенного. Я использовала материальную помощь, чтобы оплачивать расходы, на которые не хватало моей жалкой зарплаты официантки, а когда в начале семестра я уволилась, чтобы сосредоточиться на учебе, деньги мне были нужны как никогда.

Учиться на медсестру было непростым делом.

Я медленно опустила сумку на пол, установила ее между ног и принялась изучать стол. На табличке значилось имя Элейн Бут, так что, если женщина не выдавала себя за другую, именно она и сидела напротив меня. На столе стояло множество фотографий. Семейные снимки, черно-белые и цветные – маленькие дети, подростки и даже ребята моего возраста.

Старые воспоминания отозвались во мне острой болью, и я поспешно отвела глаза.

– Итак… В чем дело?

Миссис Бут сложила руки в замок поверх папки.

– На прошлой неделе нам сообщили, что банк отклонил ваш чек на оплату следующего семестра.

Я моргнула один раз, затем второй.

– Что?

– Чек не прошел, – объяснила миссис Бут, оторвавшись от документов, которые она просматривала. Ее взгляд, скользнув по моему лицу, снова вернулся к бумагам. – На вашем счету недостаточно средств.

Она точно ошибалась. Чек не мог быть отклонен – он был привязан к сберегательному счету, который я использовала исключительно для оплаты обучения. На нем лежали все мои деньги на образование.

– Должно быть, произошла ошибка, – сказала я. – На счету достаточно средств на следующие полтора семестра.

Более того, на счету должны были остаться деньги и на случай непредвиденных расходов, и еще сумма, которой должно было хватить на пару месяцев поиска работы, пока я не решу, где захочу поселиться – остаться здесь или…

– Мы связались с банком, Калла. – Женщина опустила мою фамилию, и от этого мне стало только хуже. – Иногда у нас возникают проблемы с чеками из-за неправильно введенных сумм или опечаток в номере счета, но в вашем случае банк подтвердил, что на счету недостаточно средств.

Я не могла поверить своим ушам.

– И сколько денег на счету?

Миссис Бут покачала головой.

– Это закрытая информация, мы не имеем права ее узнавать, так что вам следует самостоятельно связаться с банком. Хорошая новость заключается в том, что вы всегда заранее оплачивали обучение, поэтому у нас есть время, чтобы что-нибудь придумать. Мы найдем выход, Калла. – Она сделала паузу и снова открыла мое дело, пока я просто, замерев на месте, смотрела на нее – моя задница словно примерзла к стулу. – Вы уже получаете материальную помощь, так что мы сможем скорректировать финансовые запросы на следующий семестр, чтобы средства покрыли плату за обучение…

Похолодев, я слушала, как миссис Бут перечисляла возможные пути решения проблемы: можно было увеличить сумму займа, подать заявку на получение гранта и даже запросить целую кучу стипендий.

Но в тот момент мне на все это было наплевать.

Такого просто не могло случиться.

На счету не могло не быть денег. Я очень внимательно относилась к своим финансам и всегда проверяла, с какого счета оплачиваю счета и покупки. Этим счетом я пользовалась только для оплаты обучения. Я даже не активировала привязанную к нему дебетовую карту.

А потом я все поняла. Миссис Бут вытаскивала из ящиков один бланк за другим и так спокойно и аккуратно выкладывала их на стол, словно моя жизнь не неслась под откос, сбивая все на своем пути.

Не в силах вдохнуть, я чувствовала, как по коже бегают мурашки. Вполне возможно, это не ошибка банка и колледжа. Вполне возможно, это происходит на самом деле.

Быть этого не может.

Был еще один человек, у которого имелся доступ к этому счету. Этот человек был для меня мертв, и я вела себя так, словно он умер на самом деле. Но я не могла поверить, что она действительно могла на такое пойти. Неужели это правда?

Остаток встречи с миссис Бут прошел как в тумане. Я собрала все бланки и вышла из холодного здания на яркий солнечный свет. Майское утро только начиналось.

До экзамена еще оставалось немного времени, поэтому я нашла ближайшую скамейку, села на нее и засунула все бумаги в сумку. Дрожащими пальцами я вытащила мобильный телефон, нашла номер банка и набрала его.

Через пять минут я все еще сидела на скамейке, внезапно ослепнув и оглохнув. И хорошо. Потому что знала: пустота внутри меня рано или поздно обратится в горячую, ослепительную, убийственную ярость. Но этого нельзя было допустить. Мне нужно было сохранять спокойствие. Мне нужно было сдерживать эмоции, потому что…

Все мои деньги пропали.

И я понимала – каждая моя клеточка кричала об этом, – что это только начало, только верхушка айсберга.

Глава вторая

Всего неделю назад моя жизнь была вполне нормальной, пусть порой я и чувствовала себя немного одиноко, но теперь все летело в тартарары, и я никак не могла сообразить, как это случилось.

Находясь в здравом уме и твердой памяти, я оказалась в полной заднице.

За две недели до того, как я выписала чек на оплату семестра, обчистили не только мой сберегательный счет. Господи, если бы только этим все и ограничилось! Я бы смогла свести концы с концами. Я бы даже забыла об этом, ведь другого выхода у меня все равно не было.

В конце концов, я же знала, что меня обчистила собственная плоть и кровь, собственная мать – моя глотающая таблетки, почти всегда вдрызг пьяная мать, которую все мои друзья давно считали мертвой. В некотором роде это было не так уж далеко от истины. Конечно, не стоило шутить такими вещами, но я уже целую вечность с ней не разговаривала, а алкоголь, таблетки и бог знает что еще убили ту заботливую, веселую маму, которую я помнила с детства.

Но она все же была моей матерью. Следовательно, обращаться в полицию мне совсем не хотелось, ведь ее жизнь и так была дерьмовее некуда, и при мысли об этом, когда страсти утихали, а боль отходила на второй план, меня всегда окатывало необъяснимой волной жалости.

Этой женщине пришлось пережить такие вещи, которых не пожелаешь ни одной матери.

Но дело было не только в моем сберегательном счете. За последнюю неделю, пока шли экзамены, которые я каким-то образом все же умудрилась сдать, верхушка айсберга потопила «Титаник».

Я на всякий случай взяла выписку по всем счетам. Честно говоря, меня терзало ужасное предчувствие, что там все плохо. Так и оказалось.

На мое имя оформили кучу кредитных карт, и лимит по всем был уже исчерпан. Также на меня записали кредит на обучение, взятый в одном из банков, о существовании которого я даже не догадывалась, и один этот кредит был больше платы за четыре семестра в Шепарде.

Словом, я оказалась в долгах, которые превышали сотню тысяч долларов – и это не считая небольших студенческих ссуд, которые я брала сама, и кредита на покупку машины, которую я теперь вряд ли могла себе позволить.

Стоило мне об этом подумать, и внутри все холодело. Я из последних сил держала себя в руках, чтобы не сойти с ума. Без хорошей кредитной истории в этом мире никуда. Теперь я никак не могла взять ссуду, даже если бы она мне понадобилась. Хуже того, даже если бы я сумела наскрести денег, чтобы закончить колледж, любой потенциальный работодатель мог ознакомиться с моей кредитной историей и вынести решение о моем найме на ее основании.

В четверг, сдав последний экзамен, я все же сорвалась. Рыдая в три ручья, я забилась в угол и поедала двойные брауни. И сидела бы в этом углу и дальше, хоть целый месяц, но вдруг поняла, что не позволю, совершенно точно никому не позволю снова забрать у меня мою жизнь.

Само собой, никто из моих друзей не знал, что происходит, да они вообще ничего обо мне не знали. Черт, они ведь считали, что моя мама давно умерла, а Тереза и вовсе думала, что я – местная, родилась и выросла здесь.

И все это было ложью.

Да и как мне было рассказать обо всем Терезе? Или и того хуже, Брендону? «О, привет, вы знаете, мне нужно съездить домой и придушить свою мать – да-да, ту самую, которую вы считали мертвой, потому что я ужасная врунья, – за то, что она меня опять наколола. Может, встретимся и выпьем, когда я вернусь?» О таком разговоре даже думать было унизительно, ведь потом мне пришлось бы рассказывать о наркотиках, об алкоголе, о пущенной под откос жизни, о странном расставании мамы и отца, когда отец просто психанул и исчез. В конце концов разговор зашел бы о несчастье и пожаре, который уничтожил всю мою семью и почти уничтожил меня.

Делать этого я не собиралась.

Так что пришлось всем сказать, что это лето я проведу с семьей. Оставалось только надеяться, что обо мне не прочтут в новостях, когда я в самом деле кого-то убью.

Никто не удивился моим планам – в прошлом году я тоже притворилась, что еду на каникулы домой, а на самом деле поселилась в отеле в Мартинсберге и практически разорилась, заказывая еду в номер. Как неудачница.

Как полная неудачница.

И все же…

План «трех П» нужно было на время поставить на паузу. Я направлялась домой, моля всех богов, что у мамы еще осталась хотя бы часть денег, которые хранились у нее на счетах, и что этих денег будет достаточно. Не могла ведь она истратить и свои, и мои деньги. Мне просто нужно было, чтобы она – не знаю даже как – хоть что-то исправила.

Таким был мой план А.

План Б состоял в принятии того, что, если у мамы за душой не окажется ни гроша, у меня хотя бы – при удачном раскладе – будет бесплатное жилье на лето, потому что мне предстояло каждый день молиться, чтобы материальной помощи хватило на оплату учебы. Еще я молилась, чтобы у меня хватило сил вытерпеть целое лето в богом забытом городишке и не убить собственную мать, поскольку в этом случае материальная помощь мне бы уже не понадобилась.

Сжимая руль дрожащими руками, я свернула с трассы на Плимут-Митинг, небольшой городок в нескольких милях от Филадельфии. Меня чуть не стошнило, когда толстые дубы и ореховые деревья, стоящие вдоль дороги, расступились и я оказалась на вершине холма. Путешествие было недолгим, от Шепердстауна я ехала сюда чуть меньше четырех часов, но мне уже начинало казаться, что дорога никогда не закончится.

Теперь я стояла на светофоре через дорогу от магазина «Все за доллар» в городе, куда я никогда – никогда-никогда – не хотела возвращаться. Я опустила голову на руль.

Я уже побывала дома. Свет не горел. Подъездная дорожка пустовала.

Приподняв голову, я снова стукнулась лбом о руль.

Втащив ключ от дома, который никогда – никогда-никогда – не собиралась больше использовать, я вошла внутрь. В доме было практически пусто. В гостиной стояли диван и старый телевизор. В небольшой столовой – лишь несколько нераспакованных коробок. Холодильник тоже пустовал. Кровать в спальне на первом этаже была не убрана. На полу грудой валялась мамина одежда вперемежку с какими-то документами и прочим барахлом, на которое мне даже не хотелось смотреть. Спальня на втором этаже, которая когда-то была моей, полностью изменилась. Кровать исчезла, как и комод и маленький письменный столик, купленный мне бабушкой незадолго до ее смерти. У стены валялся грязный матрас – мне даже думать не хотелось о том, кто на нем спал. Казалось, в доме никто не жил. И что моя мать просто исчезла с лица земли.

Ничего хорошего это не сулило.

В доме не оказалось ни одной фотографии. Никаких рамок на стенах. Никаких воспоминаний. Впрочем, это меня не удивляло.

Подняв голову, я опять уронила ее на руль.

– Ох.

Но электричество в доме все еще работало. Это же хороший знак? Это значило, что у мамы пока еще были кое-какие деньги.

В третий раз ударившись о руль, я поморщилась.

Сзади мне посигналили, и я сразу выпрямилась и посмотрела вперед. Зеленый свет. Ой. Сильнее сжав руль, я решительно вздохнула и поехала дальше. Оставалось только одно место, где она могла быть.

Эх…

Там я тоже никогда – никогда-никогда – не планировала больше появляться. Набравшись решимости, я медленно поехала по главной дороге, своей черепашьей скоростью раздражая всех водителей позади. Но быстрее ехать я не могла.

Мое сердце бешено колотилось, когда, перестроившись в правый ряд, я повернула и оказалась в центре города – на улице, которая считалась главной только потому, что там сосредоточились все основные магазины, забегаловки и сетевые рестораны. Если проехать еще километров пять, то можно было попасть в сомнительного вида стриптиз-клуб – вся обочина рядом с ним была уставлена мотоциклами, демонстрировавшими индивидуальность своего владельца-байкера. Напротив клуба находилась еще одна забегаловка – «У Моны».

О боже.

На улицах было полно машин, но когда я свернула на знакомую, усеянную рытвинами и черт знает чем еще парковку, там оказалось свободно.

В конце концов, был вечер понедельника.

Остановившись в дальнем конце возле неонового знака «У Моны», где не горела буква «о», я еще несколько раз глубоко вздохнула.

– Я ее не убью. Я ее не убью.

Как только я удостоверилась, что не сорвусь и не наброшусь на нее, когда увижу, я вышла из своего «Форда Фокуса» и поправила джинсовые шорты и тонкую кремовую блузку с длинными рукавами, которую я заправила за пояс, чтобы она не болталась.

Громко стуча шлепанцами, я направилась к заведению. Сумку я держала в руке так, что сомнений не оставалось: при необходимости ее можно превратить в грозное оружие.

Подойдя ко входу, я распрямила плечи и тихо выдохнула. Квадратное окошко в двери потрескалось, но было чисто вымытым. Красная и белая краска, которая некогда привлекала внимание своим ярким сочетанием, облупилась и висела ошметками, словно кто-то облил стены кислотой. Большое затемненное окно с сияющим знаком «ОТКРЫТО» в углу тоже раскололось, и стекло было исчерчено тоненькой паутиной трещин.

Если снаружи все было так…

Господи…

Как же мне не хотелось этого делать!

Мой взгляд снова скользнул к темному квадратному окошку на двери. В отражении мои голубые глаза казались огромными, а бледная кожа – совсем белой, из-за чего шрам на левой щеке горел огнем. Он начинался чуть ниже уголка глаза и спускался до уголка рта, где становился более заметным.

Мне повезло. Так сказали и доктора, и пожарные, и все остальные. Еще немного, и я потеряла бы левый глаз.

Но сейчас везучей я себя совсем не чувствовала. На самом деле я даже думала, что Госпожа Удача – настоящая хладнокровная стерва, которая давно заслуживала смерти.

Собравшись с силами, я взялась за грубую ручку и потянула дверь на себя. Стоило мне переступить порог, как я споткнулась и потеряла один из шлепанцев. На меня нахлынул знакомый запах пива, дешевого парфюма и много раз использованного масла для жарки.

Мой дом.

Нет.

Руки сжались в кулаки. Этот бар не был мне домом. Или не должен был им быть. И неважно, что в старших классах я практически каждый день приходила сюда из школы и сидела в одной из задних комнат или пробиралась в зал, чтобы украдкой посмотреть на маму, которая улыбалась только здесь. Может быть, она улыбалась исключительно потому, что всегда здесь напивалась, но какая разница?

Казалось, здесь ничего не изменило. Вроде бы.

Повсюду стояли высокие круглые столы с видавшими виды столешницами. Барные стулья со спинками и без. Громкий стук бильярдных шаров привлек мое внимание к задней части бара – где за приподнятым танцполом были расставлены бильярдные столы.

Задвинутый в угол музыкальный автомат заиграл какую-то заунывную кантри-песню, и из голландских дверей по другую сторону танцпола вышла женщина, которую я никогда здесь прежде не видела. Ее ослепительно белые волосы, явно крашеные, собраны на затылке. За ухом торчала ручка. Одетая в синие джинсы и белую футболку, она казалась клиенткой, потому что в баре «У Моны» никто никогда не носил униформу. В руках у женщины были две красные корзинки, доверху заполненные жареными крылышками, которые она несла к одному из столиков возле музыкального автомата.

Под столами валялись скомканные салфетки, кое-где на полу блестели липкие пятна, а некоторые куски паркета давно уже пора было заменить. Немногочисленные лампы не давали яркого света, и я понимала, что не вижу и половины истинного положения вещей.

Бар «У Моны» был похож на женщину, которую выжали без остатка и бросили. Однако помещение не выглядело грязным – скорее даже чистым. Казалось, кто-то отчаянно пытался победить в заведомо проигранной битве и старался изо всех сил.

И это явно была не мама. Она никогда не любила наводить чистоту, хотя в молодости все же была аккуратнее. У меня еще сохранились далекие, туманные воспоминания о тех днях.

Я уже довольно долго стояла на пороге и понимала, что выгляжу глупо, но мамы нигде не было видно, поэтому я решила пройти дальше. Сделав шаг, я поняла, что один из шлепанцев остался у двери.

– Черт.

Я повернулась и, нащупав потерянную обувь, снова нацепила шлепанец на ногу.

– Похоже, тебе не помешает выпить.

Я вздрогнула при звуке на удивление низкого мужского голоса – такого низкого и глубокого, что он будто шелком окутал меня. Мне уже хотелось сказать, что, раз уж я стою посреди бара, выпить мне наверняка не помешает, но тут я подняла глаза на полукруглую барную стойку, и все колкие слова как ветром сдуло.

Парень за стойкой вздрогнул и как будто попятился. Странная реакция. Я стояла в тени, поэтому разглядеть шрам он не мог, но тут я внимательнее разглядела его и вмиг забыла об этих мыслях.

О боже, боже, боже…

Такого парня, как этот, я в жизни не ожидала увидеть за стойкой бара «У Моны».

Да, этот бармен был суперсексуален.

Проклятье, да от него было глаз не отвести! Он ослеплял не хуже Джейса Уинстеда, да, пожалуй, еще сильнее. Я не могла припомнить ни одного парня, который бы выглядел настолько же круто, а я ведь видела его только выше пояса.

У него были волосы цвета темного шоколада, оттенок которых в ярком свете ламп над стойкой казался особенно глубоким и теплым. На висках они были подстрижены совсем коротко, а на макушке – немного длиннее, и, откинутые со лба, лежали небрежными волнами, подчеркивая его широкие и высокие скулы. Его смуглая загорелая кожа намекала на экзотическое происхождение. Его мощная, волевая линия челюсти казалась высеченной из камня. Этот бармен мог служить первоклассной моделью в рекламе станков для бритья. Горячий облик дополняли прямой нос с небольшой горбинкой и полные, совершенно порочные губы – ни у одного когда-либо виденного парня не было таких.

Господи, я уже была готова часами разглядывать эти губы, забыв обо всех нормах приличия, как типичная жительница города лузеров, населенного такими же, как я. Усилием воли я заставила себя оторвать взгляд от потрясающего рта.

Чтобы сразу же наткнуться на арку густых бровей и на глаза.

Глаза были карими.

И эти карие глаза сейчас медленно и словно небрежно изучали меня, как будто лаская. Я как можно незаметнее набрала воздуха в легкие.

На нем была вытертая серая футболка, которая обтягивала его широкие плечи и невероятно рельефную грудь. Сквозь тонкую ткань футболки просвечивали мускулы парня. Черт, да я даже не подозревала, что такое вообще возможно! Судя по тому, что я видела поверх стойки, живот у него был ничуть не менее накачан и тверд.

Если бы этот парень учился в Шеперде, он сместил бы Джейса с позиции лейтенанта Бригады горячих парней. По нему бы явно вздыхали все девчонки.

Парни бы тоже не остались равнодушными.

Его восхитительные губы чуть изогнулись. Да у него даже улыбка была чертовски сексуальна.

– Все хорошо, милая?

Он произнес «милая» так, словно в этом для него не было ничего особенного. В его тоне не слышалось ни пошлости, ни грязи – лишь сексуальная ласка, от которой мои щеки сразу запылали.

Я уставилась на него, как идиотка.

– Да. – Мне с трудом удалось выдавить одно-единственное слово.

Щеки покраснели еще больше, и мне захотелось тут же провалиться сквозь землю.

Сексуальная улыбка стала чуть шире, когда парень протянул руку, приглашая меня подойти ближе.

– Выбирай любое место.

Хорошо.

Ноги сами понесли меня вперед, без всякого участия мозга. Да и как еще им было реагировать, когда меня поманил такой роскошный парень? Через минуту я уже уселась на барный стул со рваным и немного неудобным сиденьем.

Боже всемогущий, вблизи бармен был настоящим идеалом мужской красоты. При одном взгляде на него у меня потекли слюнки.

Не прекращая улыбаться, он положил руки на край стойки:

– Чем будешь травиться?

Я медленно закрыла, а потом открыла глаза, думая лишь о том, что он забыл в этой проклятой дыре. Парень мог сниматься для модных журналов, работать на телевидении или хотя бы работать официантом в стейк-хаусе, который находился дальше по улице.

Сексуальный бармен наклонил голову набок и улыбнулся еще шире.

– Милая?…

Противясь соблазну опереться локтями на стойку и смотреть на него влюбленными глазами – хотя была и не так уж далека от этого, – я ответила:

– Да?

Он тихо усмехнулся и наклонился ко мне. Совсем-совсем близко. Всего секунда, и парень уже проник в мое личное пространство, его губы оказались всего в нескольких сантиметрах от моих, а бицепсы напряглись, еще больше растягивая старую ткань футболки.

Ей-богу, я надеялась, что его футболка просто разойдется по швам и спланирует на пол.

– Что хочешь выпить? – снова спросил он.

Хотела я только одного – еще немного понаблюдать, как двигаются эти губы.

– Э-э… – В голове стало пусто.

Он изогнул бровь и перевел взгляд с моих губ на глаза.

– Мне спросить у тебя документы?

Этот вопрос наконец вывел меня из жаркого ступора.

– Нет. Зачем? Мне двадцать один.

– Точно?

Мои щеки снова залила краска.

– Клянусь.

– А на мизинчиках поклянешься?

Я взглянула на его руку и отставленный мизинец.

– Ты серьезно?

Он улыбнулся еще шире, и на правой щеке у него появилась ямочка. Держите меня: если у него еще и ямочки есть, я точно пропала!

– А похоже, что я шучу?

Похоже было, что ничего хорошего от него ждать не следовало. В его теплых глазах цвета кокосовой скорлупы плясали озорные искорки. Мои губы дрогнули, после чего я подняла руку и обхватила своим мизинцем его.

– Клянусь на мизинчиках, – сказала я, думая, что это тот еще способ проверки возраста.

Его улыбка стала обольстительной.

– О, стоит девушке поклясться на мизинчиках, и я готов отдать ей свое сердце.

И что ответить на это?

Вместо того чтобы отпустить мою руку, когда я потянула ее на себя, парень нежно, но крепко обхватил меня за запястье. Я округлила глаза, а он наклонился еще ближе. От него пахло… очень приятно. Мыло и специи – этот запах сразу наполнил все мое женское существо.

Тут у меня в сумочке зазвонил телефон. Заиграла «Кареглазая девушка». Я полезла в сумку, а сексуальный бармен рассмеялся.

– Ван Моррисон? – спросил он.

Я рассеянно кивнула, вытаскивая телефон. Звонила Тереза. Я сбросила звонок.

– У тебя хороший музыкальный вкус.

Подняв глаза, я сунула телефон обратно в сумку.

– Я… ну, мне больше нравится олдскул, чем современная попса. Раньше лучше умели петь и играть. Сегодня просто прыгают полуголыми по сцене, кричат или просто говорят. На настоящую музыку это не слишком похоже.

В глазах у бармена мелькнуло одобрение.

– Ты клянешься на мизинчиках и слушаешь старую музыку? Ты мне нравишься.

– Значит, не так сложно произвести на тебя впечатление.

Он запрокинул голову и рассмеялся, и – держите меня! – смех у него оказался просто чудесным. Глубоким. Богатым. Раскатистым. Внутри у меня все перевернулось.

– Клятвы на мизинчиках и музыка очень важны, – сказал парень.

– Правда?

– Ага. – Он весело взглянул на меня. – Как и клятва бойскаута.

Я улыбнулась шире.

– Ну, бойскаутом я не была, так что…

– Хочешь узнать тайну?

– Конечно, – выдохнула я.

Бармен наклонил голову.

– Я тоже не был бойскаутом.

Почему-то это меня не слишком удивило. Особенно учитывая, что он до сих пор держал меня за запястье.

– Ты не местная, – заявил он.

Больше нет.

– Почему ты так решил?

– Городок маленький, а в этом баре обычно собираются лишь завсегдатаи. Такие милые отвлекающие факторы, как ты, здесь редкость. Поэтому я и считаю, что ты не местная.

– Когда-то… – Стоп. Что? «Милые отвлекающие факторы»? Я сбилась с мысли.

Не отводя от меня взгляда, парень медленно отпустил мою руку: сначала разжал пальцы, потом провел ими по запястью и по ладони, отчего мурашки заплясали у меня по коже, исполнив классический джаз на моей спине.

Боже, может, я и сходила с ума, но мне показалось, что между нами пробежала искра. Между нами явно что-то вспыхнуло. Глупо, конечно, но мне было сложно дышать и сложно думать.

Все еще не сводя с меня глаз, бармен открыл дверцу холодильника, вытащил оттуда бутылку пива, свинтил крышку и поставил бутылку на стойку. Секунду спустя я поняла, что все это время рядом с нами кто-то был.

Скосив глаза, я увидела молодого симпатичного парня с короткими волосами.

– Спасибо, друг, – бросил он бармену, забирая пиво.

Потом он ушел, и мы снова остались вдвоем.

– В общем, так, – сказал сексуальный бармен, – как насчет моего фирменного напитка?

В обычных обстоятельствах, стоит парню предложить мне свой «фирменный напиток», как я тут же убегаю без оглядки, обвиняя всех и вся в том, чего еще даже не произошло. Но на этот раз я снова кивнула и окончательно убедилась в том, что я невероятно легкомысленная и еще тупая.

И явно не контролирую ситуацию. А этого со мной не случалось никогда.

У меня на глазах парень развернулся и потянулся к дорогой выпивке, выставленной на полках. Мускулы у него под футболкой напряглись. Я даже не заметила, какую именно бутылку он взял. Затем, двигаясь с удивительной грацией, бармен подхватил один из невысоких стаканов, в которые обычно наливают несложные коктейли и крепкие напитки со льдом.

Из-за того, что я вспомнила эти стаканы, мне захотелось разбить голову о барную стойку, но я, к счастью, сумела сдержаться. Пока парень готовил коктейль, я пыталась определить, сколько ему лет. Пожалуй, он был года на два меня старше. Через несколько секунд бармен поставил передо мной впечатляющий напиток.

Первый его слой был красным, а дальше переходил в другие оттенки заката. Сверху коктейль украшала вишенка. Я взяла стакан и сделала глоток. Мои вкусовые рецепторы испытали, можно сказать, настоящий оргазм от фруктового колорита.

– Алкоголь совсем не чувствуется.

– Я знаю, – самодовольно ответил он. – Пьется легко, но будь осторожна. Выпьешь слишком быстро или слишком много – тебя собьет с ног, и ты приземлишься на свою симпатичную попку.

Списав «симпатичную попку» на типичную любезность барменов, я сделала еще один крохотный глоток. Уж мне-то осторожничать было не привыкать. Я вообще не злоупотребляла выпивкой.

– Как он называется?

– Джекс.

Мои брови поползли на лоб.

– Интересно.

– О да. – Бармен положил руки на стойку и наклонился ко мне, смущая меня своей до невозможности сексуальной полуулыбкой. – У тебя есть планы на вечер?

Я уставилась на него. Ни на что другое я не была способна. Через пару минут после знакомства с этим парнем я почти забыла, зачем сюда пришла, но точно помнила, что явно не собиралась ни с кем общаться. И, если серьезно, он не мог делать то, что, я думала, он делает.

Не мог флиртовать со мной.

Не мог звать меня на свидание.

Такого просто не бывает в мире Каллы. Не уверена, что такое могло бы даже произойти в мире красивых девчонок вроде Терезы, или Брит, или Эвери, но точно знала, что со мной не могло такого случиться.

Сексуальный бармен наклонился еще ближе ко мне, и мускулы его рук восхитительно напряглись. Он поднял на меня свои умопомрачительные глаза, и я на мгновение забыла, что надо дышать. Судя по тому, как в эту минуту изогнулись его губы, он прекрасно понимал, какое впечатление производит.

– Если я выразился недостаточно ясно, позволю себе уточнить: я хочу узнать, готова ли ты отправиться куда-нибудь со мной.

Глава третья

Ни фига себе!

Хорошо, что я уже поставила стакан, иначе бы точно его уронила.

– Ты ведь даже не знаешь, как меня зовут! – выпалила я.

Он опустил глаза, демонстрируя поразительно длинные ресницы.

– Милая, как тебя зовут?

Я уставилась на него совершенно неприличным образом. Это он так шутит?

Сексуальный бармен немного подождал и снова взмахнул этими своими ресницами.

Кажется, он и правда не шутил?

– Ты всех девушек, которые сюда заглядывают, на свидание приглашаешь?

Оглядев помещение, я сделала вывод, что выбирать ему было не из кого. Не считая того парня, который взял пиво и сел за столик с несколькими приятелями, другим посетителям этого бара оставалось от силы пару лет до пенсии.

Улыбка бармена стала еще шире.

– Только симпатичных, – ответил он.

Я снова недоуменно уставилась на него.

Вообще-то его ответ меня не удивил. Я была красивой. Я была красивой даже тогда, когда ходила пешком под стол и носила ползунки. Мама всегда восхищалась симметричными, идеальными чертами моего лица. В детстве я была похожа на фарфоровую куклу и одевали меня соответствующе. С возрастом черты моего лица остались такими же классическими – полные губы, высокие скулы, маленький нос и голубые глаза в сочетании со светлыми, натуральными светлыми волосами.

Но ключевое слово здесь «была». Все это осталось в прошлом. Меня во многом можно было упрекнуть, но дурочкой я точно не была.

Большую часть времени.

Однако сейчас, глядя на этого парня, я чувствовала себя трижды дурой.

– Поправка, – продолжил сексуальный бармен, улыбаясь все шире, пока на правой щеке у него не появилась ямочка, – горячих девчонок с клевыми ножками.

Это уж точно чепуха.

– Я ведь сижу! Ты даже не видишь мои ноги.

Он тихо усмехнулся. Проклятье, этот звук был тоже прекрасен!

– Милая, я увидел, как ты вошла в бар, и тут же обратил внимание на твои ножки.

Ладно. Ноги у меня и правда были ничего. Трижды в неделю я бегала, стараясь поддерживать себя в форме. Кроме того, мне очень повезло с фигурой – жир не откладывался на моих икрах и бедрах. Он весь уходил в задницу и бока. Да, слова бармена меня, конечно, согрели, но я…

Я резко вдохнула и похолодела.

Мы с сексуальным барменом с самого начала смотрели в лицо друг другу, все время находились лицом к лицу. Не может быть, чтобы он не заметил шрама у меня на щеке, хотя сама я о нем уже и не вспоминала, очарованная этим парнем. Он застал меня врасплох, поэтому все мысли о шраме мигом выветрились у меня из головы.

Но сейчас они вернулись обратно. Я тут же опустила голову, повернула ее чуть влево и обхватила дрожащими пальцами стакан. Само собой, бармен не мог говорить серьезно, ведь он явно входил в Бригаду горячих парней, а я была Каллой, подругой Бригады горячих парней, а вовсе не Каллой, девчонкой, с которой можно пофлиртовать.

Может, он был под кайфом?

Решив не обращать внимания на его слова, я заставила себя вспомнить, зачем вообще пришла в этот бар.

– Отличный коктейль. – Стараясь не показывать ему левую щеку, я снова начала осматриваться по сторонам. Мамы по-прежнему не было видно. – Красивый и вкусный.

– Спасибо, но мы не о коктейлях болтаем. Если, конечно, болтовня о коктейлях не подразумевает, что после работы я отведу тебя выпить куда-нибудь еще, – сказал сексуальный бармен, и я снова повернулась к нему. Завладев моим вниманием, он изогнул бровь. – Тогда я целиком и полностью за.

Я прищурилась и заерзала на стуле. К такому… к такому обращению я не привыкла.

– Ты серьезно?

Его брови взлетели на лоб, но вместо того чтобы дать заднюю скорость, он снова медленно скользнул глазами по моему лицу, задержался взглядом на губах, а затем посмотрел мне прямо в глаза.

– Да, милая, абсолютно серьезно.

– Но ты ведь меня даже не знаешь.

– Разве не за этим зовут на свидание? Чтобы узнать друг друга.

Я ничего не понимала.

– Но мы ведь встретились всего пару минут назад!

– Позволь мне объяснить. Когда я чего-то хочу, я этого добиваюсь. Жизнь чертовски коротка, чтобы вести себя как-то иначе. А сейчас я хочу познакомиться с тобой поближе. – Он снова опустил ресницы и посмотрел на мои губы, словно они его так и притягивали. – Да, я точно хочу познакомиться с тобой поближе.

Мать честная!

Я открыла рот, не зная, что на это ответить, но мне так не удалось придумать внятный и достойный ответ, потому что кто-то окликнул меня по имени.

– Калла? – прогремел низкий, хриплый голос. – Калла, это ты?

Повернувшись к голландским дверям, я поняла, что знакомый голос принадлежит огромному лысому здоровяку, и раскрыла рот от удивления.

К нам направлялся дядя Клайд, который на самом деле не был моим дядей, но, кажется, я знала его всю свою жизнь. Его румяное лицо было растянуто в широкой улыбке, обнажавшей все его зубы.

– Святое дерьмо для субботнего ужина, это и правда ты!

Я помахала ему рукой и улыбнулась. За три года моего отсутствия дядя Клайд ничуть не изменился.

Сексуальный бармен замолчал и несколько подался назад. Я прекрасно понимала, что он подумает, когда узнает, что я дочь Моны.

Тут дядя Клайд обхватил меня своими медвежьими лапами и поднял со стула. Болтая ногами в воздухе, я вцепилась пальцами ног в тонкую перемычку шлепанцев, чтобы они не полетели на пол.

Впрочем, потерять тапки я не боялась и даже не пикнула, хотя мне было очень трудно дышать. Дядя Клайд… Господи, да он был здесь всегда. Он помогал на кухне, когда папа с мамой только открыли этот бар «У Моны», и не ушел даже тогда, когда все покатилось в тартарары. Он и сейчас был здесь.

У меня на глаза навернулись слезы. Я обхватила руками его могучие плечи и вдыхала знакомый запах жареной картошки и одеколона «Олд Спайс». Я скучала по Клайду. Только по нему я и скучала в этом городе.

– Боже, как я рад тебя видеть! – Он сжимал меня все сильнее, пока я не взвизгнула, как игрушка-пищалка. – Как я рад!

– По-моему, она уже поняла, – сухо заметил сексуальный бармен. – Ты задавишь ее до смерти.

– Заткнись, парень. – Клайд поставил меня на пол, но одну руку оставил у меня на плече. В сравнении с ним я, как всегда, казалась настоящим карликом. – Джекс, ты хоть понимаешь, кто это?

– Пожалуй, отвечу «да», – немного насмешливо бросил бармен.

– Погоди… – Я повернулась к нему. – Тебя зовут Джекс?

– Вообще-то меня зовут Джексон Джеймс, но все называют меня Джексом.

Я мысленно еще раз произнесла его имя. Стоило признать, оно было чертовски сексуальным. Тем более Джексом звали крутого байкера из популярного сериала[1].

– Такое впечатление, что тебе место в бой-бэнде.

Он тихо усмехнулся.

– Наверное, я упустил свой шанс.

– Что уж там… – Клайд сильнее сжал мне плечо. – Джекс и споет, и сыграет пару аккордов, если влить в него достаточно виски.

– Правда? – Я загорелась любопытством, ведь не было на свете ничего круче парня с гитарой.

Джекс прислонился к раковине за стойкой и сложил на груди руки.

– Да, я играл пару раз.

– Так что тебя сюда привело, малышка? – спросил Клайд, и в его словах послышались грустные нотки, как будто на самом деле он спрашивал, какого черта я забыла в этом болоте.

Я медленно повернулась к нему. Когда я отправилась в колледж, Клайду было жаль меня отпускать, но именно он приложил все усилия, чтобы я наконец покинула этот город и уехала прочь от всего… ну, того, что с ним связано. Не удивлюсь, если бы он обрадовался, отправься я учиться на другой конец страны, но я решила пойти в колледж в соседнем городке – просто на случай… На случай, если произойдет что-то подобное.

– Я ищу маму.

Больше я ничего не сказала. Мне не хотелось вдаваться в подробности перед Джексом. Было достаточно и того, что теперь он явно смотрел на меня не просто как на очередную девчонку из бара.

Говорят, яблоко от яблоньки недалеко падает.

Порой мне и самой так казалось.

От меня не укрылось, как напрягся Клайд и как он быстро взглянул на Джекса, а потом снова повернулся ко мне. Тревожное чувство все усиливалось, пока, подобно сорняку, не вытеснило все остальные чувства и не поглотило меня целиком.

Внимательно посмотрев на Клайда, я приготовилась услышать, что еще меня ждет.

– Что?

Его широкая улыбка померкла и превратилась в неловкую гримасу. Рука упала с моего плеча.

– Ничего, малышка, вот только…

Я глубоко вздохнула и подождала, пока Джекс вытащит из холодильника еще одну бутылку пива и протянет ее старику в поношенной фланелевой рубахе, который даже не успел ничего сказать. Получив бутылку, тот счастливо и немного пьяно улыбнулся и побрел прочь.

– Мама здесь?

Клайд покачал головой.

Я обхватила себя руками за талию.

– Где она?

– Видишь ли, малышка, я даже не знаю, – ответил Клайд, опуская глаза на затоптанный, давно не мытый пол.

– Ты не знаешь, где она? Как такое может быть?

– Ну, знаешь ли, Моны здесь не было уже… – Не договорив, он опустил голову на широкую грудь и почесал лысую голову.

Мне стало нехорошо, и я прижала ладонь к животу.

– Сколько ее здесь не было?

Джекс посмотрел на мою руку, а затем взглянул мне прямо в глаза.

– Твоей мамы не было здесь по крайней мере недели две. Она ни с кем не связывалась, никто ее даже не видел. Она уехала из города, – наконец сказал Клайд.

Казалось, пол ушел у меня из-под ног.

– То есть она пропала две недели назад?

Клайд не ответил, но Джекс наклонился к стойке и понизил голос:

– Она пришла однажды вечером расстроенная. Бродила по конторе как одержимая. В этом, кстати, не было ничего необычного.

Все это было мне знакомо.

– И?

– От нее несло спиртным, – мягко добавил Джекс, пристально смотря на меня из-под густых ресниц.

Это тоже было весьма типично.

– И?

– А еще от нее воняло так, словно она несколько часов сидела взаперти и курила травку и сигареты.

Да, травки раньше не было. Мама сидела на таблетках, на куче таблеток – прямо шведский стол таблеток.

– В последний год и это вошло в традицию, – продолжил Джекс, не отводя от меня глаз, и я поняла, что он здесь не первый день работает. – Так что никто не обратил внимания. Видишь ли, твоя мама вообще-то…

– Ничем здесь не занималась? – подсказала я, когда он замялся. – Да, это тоже не новость.

Джекс с секунду молча смотрел на меня, а затем его грудь всколыхнулась от глубокого вздоха.

– Тем вечером она ушла часов в восемь, и мы больше ничего о ней не слышали. Клайд прав, с тех пор уже недели две прошло.

О боже.

Я опустилась на барный стул.

– Малышка, я не стал тебе звонить, потому что… потому что твоя мама пропадает так уже не в первый раз. – Клайд навалился бедром на стойку и снова положил руку мне на плечо. – Каждые пару месяцев она сбегает с Петухом и…

– С кем? – переспросила я, подняв брови.

Неужели мама завела себе петуха? И хотя кому-то такой поступок может показаться ненормальным, меня это не удивило. Она выросла на ферме и, когда я была маленькая, не раз заводила странных питомцев. Однажды у нас жил козленок по кличке Билли.

Клайд поморщился.

– Это… хм… это мужчина твоей мамы.

– И его зовут Петух?

Боже милостивый…

– Кличка у него такая, – объяснил Джекс, снова посмотрев мне в глаза.

Господи, как же это было унизительно! Моя мама была пьяницей и наркоманкой, она глотала таблетки, никогда палец о палец не ударила в собственном баре и сбежала с каким-то парнем, который, без сомнения, был тем еще типом и откликался на кличку Петух.

Тьфу.

Что ж, теперь оставалось только выяснить, что в свободное время она подрабатывала в стриптиз-клубе через дорогу. Мне явно нужно было как можно скорее забиться в удобный темный угол.

– Несколько месяцев назад она вернулась только через месяц, – сказал Клайд. – Так что волноваться не о чем. С твоей мамой все в порядке, она вернется. Она всегда возвращается.

Я закрыла глаза. И почему только она уехала? Она должна была быть здесь, где я могла с ней поговорить и выяснить, остались ли у нее деньги, где я могла бы наорать на нее, выплеснуть свою ярость и заставить ее хоть как-то заплатить за то, что из-за нее вся моя жизнь пошла под откос.

Клайд потрепал меня по плечу.

– Я позвоню тебе, когда она вернется.

Это так удивило меня, что я открыла глаза как раз в тот момент, когда Джекс и Клайд многозначительно переглянулись.

– Малышка, тебе не стоит здесь оставаться. Здорово, конечно, что ты к нам заглянула. Уверен, она…

– Ты хочешь, чтобы я уехала? – Я прищурилась, не веря своим ушам. Здесь явно плелись какие-то интриги, о которых я не знала.

– Нет, – быстро заверил меня Клайд.

– Да, – в ту же секунду сказал Джекс.

Я повернулась к нему, чувствуя, как моя кожа начинает зудеть.

– Э-э, по-моему, твоего мнения, бармен, никто не спрашивал.

От моих слов карие глаза Джекса как будто почернели. Желваки напряглись. Я не отводила взгляда, бросая ему вызов. Однако он молчал, и я повернулась к Клайду, который тоже наблюдал за Джексом. Что-то явно было не так, а зная свою мать, я понимала, что нет ничего невозможного. Уезжать я не собиралась – да и не могла, ведь идти мне было некуда. В буквальном смысле. В отличие от прошлых лет, на этот раз я не записалась на летние курсы, потому что не могла позволить себе оплатить дополнительные занятия. А это означало, что мне нельзя было и оставаться в общежитии, так что, собирая вещи в эту поездку, я собрала все. Пока я не найду маму или не устроюсь на новую работу, мне нужно было умудриться прожить на те скромные гроши, которые еще остались на моем личном счету. В любом случае снять квартиру или остановиться в отеле я не могла и уж точно не собиралась переселяться к Терезе, пока все не уладится.

Мой взгляд скользил по потрепанному бару, выхватывая старые вывески и черно-белые фотографии на стенах, и тут я заметила кое-что, чего не увидела раньше. Видимо, стоявший напротив меня парень все затмил своей красотой.

За стойкой, под красной табличкой, где элегантным курсивом было выведено «У Моны», в рамке висела фотография.

У меня перехватило дыхание.

Это была яркая и красочная фотография семьи – настоящей семьи. Улыбающиеся счастливые родители. Мать держала на руках маленького мальчика – ему было не больше года и трех месяцев. Рядом в синем свитере стоял другой мальчишка, в возрасте десяти лет и пяти месяцев. Он стоял рядом с девочкой, которой только что исполнилось восемь. Она была одета в голубое платье с пышной юбкой, как у принцессы. Девочка была похожа на маленькую куклу и улыбалась сияющей улыбкой.

У меня свело живот.

Мне срочно нужно было выйти отсюда.

Соскользнув со стула, я схватила сумочку, которая лежала на стойке, и сказала:

– Я вернусь.

Джекс, нахмурившись, посмотрел мне вслед, но вместе с тем мне показалось, что у него словно гора с плеч упала. Он разжал челюсти, плечи его расслабились – он явно обрадовался, что я ушла, хотя всего десять минут назад из кожи вон лез, лишь бы только уговорить меня с ним выпить.

Ну вот. Как я и думала, все это было не всерьез.

Клайд протянул руку, но я уклонилась.

– Малышка, может, пойдешь в офис, посидишь там…

– Нет. Все в порядке.

Развернувшись и не давая Клайду сказать что-то еще, я поспешила выйти из бара в теплую ночь.

Как только дверь за мной захлопнулась и я оказалась на тротуаре, на меня обрушилась ужасная тяжесть. На парковке появилось еще несколько машин, и я, сокращая путь, пошла к своему «Форду», лавируя между ними.

«Сосредоточься, – сказала я себе. – Сосредоточься на главной проблеме».

Мне нужно было поехать обратно в мамин дом и разобрать барахло у нее в спальне. Возможно, тогда я смогла бы найти какую-нибудь подсказку относительно того, куда она пропала. Это было единственное, что я могла сделать.

Пытаясь забыть семейную фотографию из бара, я обошла старенький пикап, который уже стоял на парковке, когда я приехала, и подошла к своей машине.

Было темно, фонари не горели, так что мой бедный «Форд» стоял в густой тени. Не обращая внимания на пробежавший по спине холодок, я взялась за ручку двери и тут заметила нечто странное.

Я отошла от двери, сделала еще пару шагов к капоту и сдавленно вскрикнула.

Лобового стекла не было.

От него остались лишь жалкие осколки. Даже в темноте я разглядела лежавший на приборной панели кирпич.

Кто-то бросил кирпич в мою машину.

Глава четвертая

– У тебя «Форд Фигус»?

Я зажмурилась и глубоко вздохнула от бессилия. Выяснив, что мое лобовое стекло повстречалось с кирпичом, я, как в тумане, вернулась в бар и рассказала о случившемся Джексу.

Хоть я и пребывала в шоке, от меня не укрылось, что он ничуть не удивился. Его красивые черты исказились от гнева, брови нахмурились, в этом списке эмоций удивление отсутствовало. Такое впечатление, что он ожидал чего-то подобного.

Это было странно, но в настоящий момент не особенно важно. Главное, что у меня не было денег на замену лобового стекла.

Открыв глаза, я повернулась к нему. Я не заметила, какой Джекс высокий, пока он был за стойкой, но теперь, стоя рядом с ним, видела, что он выше меня сантиметров на тридцать, то есть ростом под метр девяносто. Фигура у бармена была подтянутая – он явно за собой следил.

– Вообще-то «Фокус».

– Так же известный как «Фигус», – ответил Джекс, прищурив глаза и склонившись над капотом. – Вот черт.

Он просунул руку внутрь машины, и это заставило меня напрячься.

– Осторожно! – воскликнула я, пожалуй, слишком громко, потому что Джекс недоуменно оглянулся. Я попятилась и с глупым видом добавила: – Осколки острые.

Джекс улыбнулся уголком рта.

– Да, я знаю. Я аккуратно. – Вытащив кирпич, он покачал его в своей крупной ладони. – Черт.

Я даже не пыталась представить, во сколько мне обойдется замена лобового стекла, боясь, что стоит мне подумать об этом, и я не стану даже искать удобный угол, а разрыдаюсь прямо здесь.

Джекс бросил кирпич на землю, взял меня за руку своей большой и теплой рукой и повел обратно в бар. От его прикосновения у меня внутри все перевернулось. Семеня в двух шагах позади него, я хорошо рассмотрела его со спины.

Проклятье. У него даже задница была классная.

Да уж, мне не мешало бы расставить приоритеты.

– Я попрошу кое-кого взглянуть на твою машину, – сказал Джекс, пока я пыталась поспеть за его широкими шагами.

Я заморгала.

– Но это не…

– У меня друг работает в гараже недалеко отсюда. Он мне должен, – продолжил Джекс, как будто я ничего не говорила.

Дернув дверь так сильно и так резко, что она чуть не слетела с петель, Джекс влетел обратно в бар и втащил меня следом.

– Никуда не уходи, – приказал он, предостерегающе глядя на меня.

– Но…

Отпустив мою руку, Джекс развернулся ко мне и буквально влез в мое личное пространство. Носки его ботинок касались моих шлепанец, его запах окутывал меня со всех сторон. Он наклонился ко мне. Я по привычке повернула голову влево и ахнула, когда он взял меня за подбородок и снова повернул к себе лицом.

– Никуда не уходи, – настойчиво повторил он, глядя мне прямо в глаза. – Я только на минуту. Не больше.

Но куда?

– Обещай.

Сбитая с толку, я прошептала:

– Ладно.

Он на мгновение задержал на мне свой взгляд, а затем развернулся и ушел. У меня в голове звучали лишь его слова: «Я точно хочу познакомиться с тобой поближе». Легко и широко шагая, он исчез за бильярдными столами, где находилась кухня.

Я послушно стояла на месте.

Минуту спустя Джекс вернулся с автомобильными ключами. Остановившись возле официантки, которую я раньше видела с корзинками крылышек, он осторожно коснулся ее локтя.

– Ты не присмотришь за баром, пока не выйдет Рокси?

Официантка взглянула на меня, затем на Джекса.

– Без проблем. Все в порядке?

Джекс подвел ее к тому месту, где я приросла к полу. Вблизи женщина оказалась очень милой. Хотя я и решила, что ей уже за тридцать, у нее на лице не было ни морщинки.

– Это Перл Сандерс, – сказал Джекс, а затем показал рукой на меня: – А это Калла. Дочь Моны.

Перл от удивления раскрыла рот.

Ого.

Тут она подалась вперед и одной рукой быстро и крепко обняла меня, отчего рот раскрыла уже я.

– Калла, я так рада наконец с тобой познакомиться! – Она повернулась к Джексу и вытащила ручку из-за уха. – Ты о ней позаботишься?

– Само собой, – буркнул Джекс, как будто ему меньше всего на свете хотелось этим заниматься, что было довольно странно, потому что, во-первых, обо мне вовсе не надо было заботиться, а во-вторых, я уж точно не просила его об этом. И, черт возьми, что же случилось с тем Джексом, который хотел познакомиться со мной поближе?

– По-моему, мне нужно…

– Пойдем.

Джекс взял меня за руку, развернул и потянул к двери. Потом мы снова оказались на улице и подошли к моей бедной машине и стоящему возле нее пикапу. Джекс открыл пассажирскую дверь.

– Залезай.

– Что? – Я остановилась.

Он потянул меня за руку и повторил:

– Залезай.

Высвободив руку, я прижалась спиной к дверце машины.

– Я никуда не поеду. Мне нужно разобраться…

– Со своей машиной, – закончил он за меня и наклонил голову набок. В серебристом лунном свете его высокие скулы казались еще притягательнее, а на лицо падали тени. – Я понял. Я ведь сказал, у меня друг работает в гараже, он со всем разберется. Клайд уже ему звонит, а это хорошо.

У меня в мозгу произошло короткое замыкание.

– Почему?

– Потому что скоро пойдет дождь.

Я недоуменно посмотрела на него. Он что, еще и синоптиком подрабатывает?

– Пахнет дождем, веселым летним дождем. – Джекс наклонился ко мне, и я тотчас повернула голову влево. – Вдохни, милая, и ты почувствуешь запах дождя.

Почему-то я действительно вдохнула поглубже и почувствовала мускусный влажный запах. Я застонала. Без ветрового стекла машину полностью зальет!

– Так что, раз уж твою машину нужно чинить, делать мы это будем не под дождем, – закончил он.

– Но…

– И сдается мне, ты не очень хочешь вести ее, сидя своей симпатичной попкой на осколках и чувствуя, как ветер бьет тебе в лицо.

– Да, это верно, но…

– Но я тебя отсюда увезу. – Парень вздохнул и провел рукой по спутанным волосам. – Слушай, мы можем еще минут десять поспорить, но в конце концов ты сядешь в этот пикап.

Я прищурилась.

– Позволь-ка мне кое о чем тебе напомнить. Я тебя не знаю. Совсем.

– Но я и не прошу тебя раздеться и станцевать для меня приватный танец. – Джекс сделал паузу и снова скользнул глазами по моему телу. – Хотя я бы не отказался. Идея ни к черту, но я бы не отказался.

Секунду спустя до меня, наконец, дошел смысл его слов, и я раскрыла рот.

Бормоча что-то себе под нос, Джекс обошел меня и подхватил под мышки. Его огромные руки оказались в опасной близости от моей груди. Кончиками пальцев он даже слегка ее коснулся. У меня по телу вдруг пробежали мурашки.

Тут Джекс поднял меня. Буквально. Оторвал от земли, и все.

– Милая, наклони голову, – велел он.

Я подчинилась, не понимая, какого черта он делает. В следующую минуту я уже сидела на пассажирском сиденье пикапа, наблюдая, как закрывается моя дверца. Господи. Я провела ладонями по лицу и подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джекс огибает машину. Быстро скользнув за руль, он захлопнул свою дверцу.

Пристегнувшись, я скосила на него глаза и сказала первое, что пришло мне в голову:

– У тебя «Шевроле»?

– Ты ведь знаешь, что болтают о таких тачках [2], – усмехнулся он.

– Да, но ты, похоже, лучше будешь толкать свой пикап, чем сядешь за руль «Форда»? – Я закатила глаза. – Потому что в этом есть смысл!

Джекс улыбнулся и завел машину. В молчании мы выехали с парковки и свернули на дорогу. Покусывая губу, я погрузилась в свои мысли, но думала я вовсе не о том, как он со мной флиртовал, и не о пропавшей без вести матери.

– Как думаешь, во сколько обойдется замена лобового стекла? – спросила я.

Остановившись на светофоре возле торгового центра, Джекс быстро взглянул на меня.

– Баксов сто пятьдесят, наверное. С работой и того больше.

– Просто супер, – простонала я, мысленно отняв эту сумму от того, что еще оставалось у меня на счету, и грудь у меня сдавило от жалости к себе.

Джекс молча дождался зеленого света и выехал на перекресток.

– Ты остановилась в одном из отелей?

Я хрюкнула. Ага. Прямо как поросенок.

– Нет. Это слишком дорого.

– Значит, дома у матери? – недоверчиво спросил он.

– Ну да.

Он снова стал смотреть на дорогу.

– Но ее же здесь нет.

– И что? Я раньше тоже там жила. – Пожав плечами, я опустила руки на колени. – К тому же какой смысл тратиться на отель, когда есть где пожить бесплатно?

Даже если это было последнее место, где я хотела жить.

Джейс долго молчал, а затем спросил:

– Ты что-нибудь ела?

Покачав головой, я поджала губы. Я не ела с самого утра, да и утром это был лишь рисовый батончик в шоколаде. Я так нервничала, что больше в меня ничего не лезло. Живот заурчал, словно обиделся, что я только сейчас обратила на него внимание.

– Я тоже, – признался Джекс.

Мы заехали в фастфуд-ресторан, и я заказала гамбургер и сладкий чай, потому что была голодна, но пока я копалась в сумочке, чтобы вытащить жалкие запасы наличных, которые были у меня с собой, Джекс уже заплатил за меня.

– У меня есть деньги, – сказала я, доставая кошелек.

Он ласково взглянул на меня и выставил локоть в открытое окно.

– Ты заказала гамбургер и сладкий чай. Думаю, справлюсь.

– Но у меня есть деньги, – настаивала я.

Джекс изогнул бровь.

– Но мне они не нужны.

Замотав головой, я открыла кошелек.

– Сколько с ме… Эй! – воскликнула я, когда он выхватил у меня из рук кошелек и сумку. – Какого черта?

– Милая, я ведь сказал, что справлюсь.

Он закрыл мой кошелек, сунул его обратно в сумку и бросил все под свое сиденье.

Я исподлобья посмотрела на него.

– Совсем не круто!

– Просто скажи спасибо.

– Я не просила тебя за меня платить.

– И что?

Я моргнула.

Джекс мне подмигнул.

Я чуть отстранилась. Одно подмигивание, и мои женские прелести так и затрепетали, попавшись на его удочку, а это, видимо, намекало на то, что мне не мешало бы уделять этим прелестям больше внимания, так как они уже выходили из-под контроля.

Да, я немного увлеклась Джексом, но разве можно было меня винить?

Минуту спустя мы уже снова выехали на дорогу. У меня на коленях лежал огромный пакет с едой, а в подстаканниках стояли два стакана со сладким чаем. Я не заметила, что именно заказывал Джекс, но, судя по весу теплого и ароматного пакета, там оказалась едва ли не половина меню.

– Ты совсем не похожа на свою маму, – вдруг сказал Джекс.

Это было правдой. Мама была крашеной блондинкой, по крайней мере раньше. Я давно ее не видела, но в последнюю нашу встречу, в тот день, когда я уехала из Плимут-Митинга в Шепард, она выглядела… неважно.

– Видишь ли… ей в жизни пришлось нелегко. Когда-то она была очень красивой, – ответила я, смотря в окно, мимо которого проплывали вывески ресторанов.

– Могу себе представить, если она хоть каплю была на тебя похожа.

Я скосила на него глаза, но он на меня не смотрел. Он не улыбался и не смеялся. Ничто в нем не могло заставить меня усомниться в искренности его слов, вот только я не была красивой – и это убеждение никак не было связано с моей низкой самооценкой. Мою левую щеку разрезал огромный шрам. А шрамы уродуют даже самые милые черты.

Я не знала, чего хотел Джекс, и не хотела выяснять. У меня были дела поважнее. Забот и без того хватало.

Но, заметив, что он сворачивает с главной дороги на второстепенную и срезает угол, я снова недоуменно уставилась на него.

– Ты знаешь, где наш дом?

Он буркнул что-то, и я сочла, что это утвердительный ответ.

– Ты уже там бывал?

Он крепче сжал руль.

– И не раз.

Ко мне в голову закралась ужасная мысль.

– Зачем ты бывал у нее дома?

– Почему ты говоришь не «у нас дома», раз ты тоже там жила?

– Да, я жила там, когда училась в старших классах, но это место никогда не было для меня домом.

Джекс стрельнул в меня взглядом и снова посмотрел на дорогу.

– В первый раз я приехал в дом твоей матери вместе с Клайдом. Мона… ушла в запой. Она так напилась, что мы даже думали, не отвезти ли ее в больницу.

Я поморщилась.

– Затем я заезжал еще пару раз, когда она пропадала на несколько дней и мы начинали беспокоиться. – Парень барабанил пальцами по рулю. – Клайд и Перл через день навещали ее, чтобы проверить, все ли в порядке.

– А ты? Ты тоже ее навещал?

Он кивнул.

Прикусив губу, я постаралась подавить чувство вины, которое захлестнуло меня при его словах. Эти люди, за исключением Клайда, были ей практически никем, а я, родная дочь, не то что через день – даже раз в год не приезжала, чтобы проверить, жива ли она или уже умерла от передозировки. В конце концов, в этом ведь и заключалась цель их «визитов».

Справиться с чувством вины мне не удалось.

– Мы с мамой не очень близки. Мы…

– Калла, я догадался, что вы не близки. Я все понимаю, – перебил меня Джекс, нахально мне улыбаясь – парень не мог не знать, насколько притягателен изгиб его губ, чтобы демонстрировать его всем и каждому. – Тебе не нужно мне ничего объяснять.

– Спасибо, – не подумав, ляпнула я и тут же почувствовала себя глупо.

В ответ он лишь кивнул.

Остаток пути до маминого дома прошел в молчании, и я удивилась, когда Джекс припарковался на подъездной дорожке и пошел следом за мной к двери, прихватив стаканы со сладким чаем.

Повернув ключ в замке, я посмотрела на него.

– Заходить не обязательно.

– Я знаю, – улыбнулся он. – Но я не очень-то люблю есть за рулем. Ты ведь не будешь возражать?

Мне очень хотелось его выставить, но это оказалось выше моих сил. Кивнув, я распахнула дверь.

– Супер, – бросил Джекс, а затем проскользнул мимо меня и вошел первым.

– Будь как дома, – пробормотала я.

Но Джекс не слышал меня, потому что двигался на ощупь вдоль стен в поисках выключателя. Наконец, свет включился. Потом парень осмотрел пространство напряженным взглядом, как будто ожидая, что из-за старого дивана в любую минуту может выскочить громадный тролль. Я прошла за ним на кухню, после чего он сказал, что ему нужно заскочить в туалет, а я поставила пакет на стол и начала вынимать оттуда еду.

Черт, он явно был здесь не в первый раз, так как в туалет на первом этаже он не пошел. Я услышала, как Джекс поднялся по лестнице, и задумалась, чем туалет наверху ему понравился больше, но моя голова уже отказывалась работать. Когда парень вернулся, я наконец отыскала среди купленной снеди свой гамбургер.

Джекс взял стул и устроился на нем справа от меня.

– Итак, – начал он, разворачивая сэндвич с курицей, – ты надолго приехала?

Я пожала плечами, вытаскивая из своего гамбургера соленые огурцы.

– Пока не знаю.

– Наверное, ненадолго, да? Делать здесь нечего, а раз уж твоя мама слиняла, оставаться тебе нет смысла. – Он уставился на мой гамбургер. – Ты что, огурцы не будешь?

Когда я покачала головой, он забрал их себе.

Я успела прожевать два куска, прежде чем Джекс продолжил свои расспросы.

– Учишься в колледже? В Шеперде?

Гамбургер застыл у моего рта.

– Откуда ты знаешь?

Джекс развернул свой и положил мои огурцы под верхнюю булку.

– Клайд время от времени о тебе рассказывает. Да и Мона тоже.

Я напряглась всем телом. Мама явно не рассказывала обо мне ничего хорошего.

Повисло молчание. Джекс убрал с гамбургера одну из булок и согнул оставшуюся пополам, наподобие буррито.

– Так на кого ты учишься?

Я положила недоеденный бутерброд на бумагу.

– На медсестру.

Брови Джекса взлетели на лоб, он присвистнул.

– Что ж, теперь мои фантазии о медсестрах в коротеньких белых юбках стали гораздо ярче.

Когда я прищурилась, он улыбнулся.

– Почему ты выбрала именно эту профессию?

Заворачивая половину бургера в бумагу, я пожала плечами. Я точно знала, почему выбрала именно эту специализацию, но признавать это было нелегко, поэтому сменила тему.

– А что насчет тебя?

– Что я делаю помимо работы барменом? – Он доел гамбургер и перешел к картошке фри.

– Ага. – Я не сводила с него глаз. – И помимо обжорства.

Джекс снова рассмеялся своим глубоким, сексуальным смехом.

– В данный момент я просто бармен. Но было и кое-что еще.

Взяв с меня пример, он не стал продолжать, а я не стала настаивать. Из-за этого количество тем для разговора значительно сократилось.

– Картошки?

Я покачала головой.

– Да ладно тебе. Это ведь самое лучшее в фастфуде. Нельзя отказываться от картошки. – Его глаза еще сильнее потеплели. – Чистое масло, углеводы и соль. Райское наслаждение.

Мои губы изогнулись в улыбке.

– Не похоже, чтобы ты ел много углеводов.

Джекс повел широким плечом.

– Я бегаю каждый день. Хожу в спортзал перед баром. Поэтому ем что хочу и когда хочу. Жизнь превратится в полный отстой, если постоянно укорять себя за то дерьмо, которое тебе хочется.

Боже, уж я-то знала, насколько это верно!

Так что я взяла ломтик картошки. А потом еще один. Ладно, потом еще штук пять. В конце концов я встала и выкинула весь мусор в ведро, где, как ни удивительно, лежал новый мусорный пакет. Пока я мыла руки, Джекс поднялся, подошел к холодильнику, открыл его и снова присвистнул. Я понятия не имела, что он делает. В холодильнике не было ничего, кроме приправ.

Захлопнув дверцу, он прислонился бедром к столу. Затем оглядел желтые стены – Клайд покрасил их, прежде чем мы переехали в этот дом, – исцарапанный стол, за которым мы ели, и глубоко вздохнул. Его прекрасное лицо стало серьезным. Подбородок выдвинулся вперед. Полные губы сжались в тонкую линию. Глаза потемнели до цвета красного дерева.

– Ты здесь не останешься, – объявил Джекс.

Моргнув, я повернулась к нему правой щекой.

– По-моему, мы это уже обсудили.

– В холодильнике нет еды.

– Представь себе, я заметила. – Я сделала паузу и скрестила руки на груди. – В отелях тоже еды не бывает, а за комнату приходится платить.

Джекс наклонился в мою сторону, и я опустила взгляд. Узкая талия и бедра. Явно бегает.

– Отели здесь не очень дорогие, – сказал он.

Я вспыхнула от раздражения. Само собой, я понимала, что рано или поздно мне придется сходить в магазин, ведь я собиралась здесь остаться, а без еды прожить было невозможно. Я понимала и то, что мне нужна машина на ходу, а это означало, что на нее нужно потратить бог знает сколько денег. Еще я понимала, что, чем дольше я здесь пробуду, тем быстрее у меня закончатся средства, но других вариантов просто не было. Идти мне было некуда – по крайней мере, до начала занятий в конце августа.

Это если мне предоставят более крупную финансовую помощь.

А если нет?

Может, тогда я найду какой-нибудь угол в комнате с мягкими стенами и забьюсь в него навсегда.

Но Джексу обо всем этом знать было необязательно.

– Спасибо, что подбросил меня и купил еду. Я очень тебе обязана. Будет просто супер, если ты скажешь, с кем я могу связаться по поводу лобового стекла. Но я очень устала, так что…

Джекс вдруг оказался прямо передо мной. Всего секунду назад он еще был у холодильника – и вот он уже совсем рядом. Ахнув от неожиданности, я вжалась в стол.

– Милая, по-моему, ты не понимаешь, что я говорю.

Само собой, нет.

– Твоя мама слетела с катушек. Ты и сама это знаешь.

Так. Одно дело мне самой говорить, что мама выжила из ума, и совсем другое – слышать это из его уст.

– Слушай, моя мама…

– Не выиграет звание матери года? Да, я понимаю, – перебил меня Джекс, и мои руки сами собой сжались в кулаки. – Звание шефа года она тоже не выиграет. Но ты и это знаешь, наверное.

– И как же все это связано с тем, останусь я здесь или нет?! – воскликнула я.

– Вообще-то тебе не стоило приезжать даже в этот город, не говоря уже про этот дом.

Такого я совсем не ожидала. Мой рот раскрылся от удивления.

– Что?

– Сними сегодня номер в отеле, а потом, как только починят твою машину – а это, будем надеяться, случится уже завтра к обеду, – садись за руль и уноси отсюда свою аппетитную попку. И не возвращайся.

Так. Это стало последней каплей. Я приехала сюда, взяв с собой все вещи, и мне было плевать на то, что какой-то сексуальный бармен оказался самым красивым парнем, которого я когда-либо встречала, а еще достаточно милым, чтобы подвезти меня и накормить. Или что он считал мою задницу аппетитной, а ноги – симпатичными.

Забыв обо всем на свете, я готова была наброситься на него.

– Ответь мне на один вопрос!

Он пронзил меня своими шоколадными глазами.

– Идет.

– Кем ты, мать твою, себя возомнил, чтобы раздавать мне указания? – приторно сладким голосом проговорила я.

Джекс моргнул, а затем запрокинул голову и рассмеялся.

– А ты с характером. Правда. Мне это даже нравится.

От этого я разозлилась пуще прежнего. В такой странной ситуации я еще не оказывалась.

– Тебе, пожалуй, пора.

– Я не уйду, пока ты не поймешь, что происходит. – Джекс положил руки на стол по обе стороны от моих бедер и подался вперед. Я оказалась словно в клетке. – Ты должна меня выслушать.

Я была загнана в угол и не могла припомнить, когда в последний раз была так близко с парнем.

– Калла, – низким, мягким голосом сказал парень, и я вздрогнула, услышав, как красиво его глубокий и мягкий голос произносит мое имя. – По-моему, ты не понимаешь, насколько все плохо с Моной и что это означает для всех ее знакомых.

У меня перехватило дыхание.

– И насколько все плохо?

– Тебе не понравится.

– Я и не сомневалась.

Он смотрел мне прямо в глаза.

– Последние несколько лет этот дом был местом для вечеринок. Но таких, на которые человек даже с двумя извилинами ни за что бы не пошел. Сюда постоянно приезжала полиция. Здесь фактически устроили наркопритон. Не удивлюсь, если в одном из ящиков ты найдешь кучу трубок для крэка.

О боже.

– С кем она зависает? Рядом с ней вечно трется полная шваль. Ниже пасть просто невозможно. Дальше некуда. И это еще не самое плохое.

– Разве?

Что могло быть хуже, чем мать – владелица наркопритона? Разве что подпольная лаборатория по варке метамфетамина.

– Она разозлила кое-кого из тех, кто нечист на руку, – продолжил Джекс. У меня скрутило живот. – Насколько я слышал, твоя мама им немало задолжала. И ее приятель Петух тоже.

Задолжала? Это была плохая новость.

– Клайд, наверное, не хочет, чтобы ты это знала, но мне кажется неправильным скрывать от тебя все дерьмо, которое здесь происходит. Немало плохих парней готово поставить Мону на ножи. Твоя мама связалась с отъявленными бандитами. Думаешь, тебе стекло просто так разбили?

– А как это связано с моим стеклом?

– Ты ведь сначала заехала сюда? Кто-то, видимо, следил за домом, увидел тебя и решил вот так, по-старинке, предупредить. Может, никто еще не понял, что ты ее дочь, но точно догадались, что ты ее знаешь, раз уж к ней приехала. Да, конечно, вся эта история со стеклом может оказаться простым совпадением, но я в этом сомневаюсь. Будем надеяться, они не догадаются, что вы в родстве.

Ну что ж за дерьмо такое! Чем дальше, тем хуже! Я часто дышала, пульс зашкаливал. Час от часу не легче.

– Что ж, похоже, ты начинаешь понимать, – тихо, почти ласково сказал Джекс. – Станет еще хуже, особенно если она не объявится в ближайшее время.

Я слушала его, повернув голову влево. Слова Джекса медленно оседали у меня в голове, из-за чего по спине бежал холодок. Господи, да лучше уж подпольная лаборатория, чем такое!

Мама, мама, во что же ты вляпалась?

Мне стало физически больно при мысли о ее поломанной жизни, внутри меня пробудились чувства, которые я давно похоронила. Я много лет страдала от желания как-то помочь ей, исправить все, что она натворила, исправить саму маму.

Джекс нежно коснулся двумя пальцами моего подбородка и повернул мое лицо к себе. Округлив глаза, я снова встретилась с ним взглядом.

– Они могут воспользоваться тобой, чтобы до нее добраться.

Мой разум тут же отключился. Все это было уже слишком. Мама украла деньги не только у меня, но и у каких-то ненормальных уродов, которые из мести пробили мне лобовое стекло. Такое впечатление, что это была завязка боевика с бывшей звездой в главной роли.

– Милая, лучше всего тебе уехать из города, – снова сказал парень, пронзая меня своими темными глазами. – Здесь тебе нечего ловить.

Казалось, Джекс был расстроен этим. Когда я снова смогла вздохнуть, парень, наконец, отвел глаза и опустил взгляд мне на губы.

– Здесь одни проблемы, – более низким, более хриплым голосом добавил он.

Глава пятая

На следующий день, вопреки приказу Джекса, я не уехала. Не потому, что у меня пока не было машины, и не потому, что он вообще не имел права мне приказывать, а потому, что у меня действительно не было другого выбора, кроме как остаться здесь и… И что? Попытаться выследить маму, разузнать, в какое именно дерьмо она вляпалась, и при благоприятном раскладе вернуть свои деньги?

Я не могла допустить и мысли, что денег больше нет, и все же вариантов у меня было немного: либо остаться здесь на лето, либо жить в машине. Когда она снова окажется в моем распоряжении.

Но дело было не только в этом. Да, деньги были немалые, и от них зависела моя жизнь, но дело было и в маме. Дело всегда было в маме.

Прошлым вечером, когда Джекс ушел, он хотел забрать меня с собой и подбросить мою «аппетитную задницу» до отеля. Он даже предложил мне оплатить номер, но я отказалась, решив, что взять у кого-то взаймы для меня точно не вариант. Он пригрозил мне, что пришлет такси.

Парень даже имел наглость сказать: «Милая, я знаю, что ты на самом деле умнее. Даю тебе сорок минут. Ты возьмешь себя в руки, а когда возле дома появится такси, засунешь в него свою аппетитную попку».

Какого черта?

Когда такси действительно приехало и гудело едва ни минуту, я так и не вышла, и в конце концов водитель отчаялся меня ждать.

Да, было довольно мило со стороны Джекса предложить оплатить отель и прислать такси. Правда, в его доброте было что-то странное, что-то властное и давящее на меня, но я не могла позволить себе много думать об этом.

Всю ночь я проворочалась на диване, а утром взялась разбирать свалку в маминой спальне, но не нашла в ней ничего примечательного, даже ни единой курительной трубки. Впрочем, в гардеробной все же оказалось несколько вещей, которых мне лучше было не видеть.

Одной из них стала оформленная в рамку фотография, на которой мне было лет восемь или девять. Другой – приз за победу в соревнованиях, все еще блестящий и мерцающий. Они напоминали мне о прошлом, которое я хотела забыть.

Засунув и то, и другое подальше и прикрыв старыми джинсами, я решила, что пора отправиться в бар. Я не стала уделять особенного внимания одежде, но тщательно нанесла косметику, чтобы шрам на щеке из красного превратился в розовый и казался практически неразличимым издалека. Да, я вполне могла выйти на улицу в растянутых трениках и дырявой футболке, но никогда не показывалась на люди без макияжа. Закончив, я позвонила Клайду. Не считая дома, было только одно место, где можно было попытаться найти информацию о банковских счетах или намек на то, куда сбежала моя мать.

Клайд приехал после двенадцати. Я уже поджидала его на веранде. Не успел он выйти из машины – еще более старого, чем у Джекса, «Форда», – как я уже запрыгнула на пассажирское сиденье и пристегнулась.

– Малышка…

– Я же сказала по телефону, мне нужно в бар. Я бы не стала тебе звонить, будь у меня машина.

– Джекс ею занимается.

Наморщив нос, я положила сумку на колени.

– Это вселяет надежду, – сердито буркнула я, как какая-нибудь стерва. Пусть Джекс и пытался командовать, он все же мне помог.

Клайд неуклюже повернулся ко мне всем своим огромным телом.

– Малышка, – снова начал он, – ты правда хочешь здесь остаться?

Вздохнув, я надела солнечные очки. Очки были классные. Поддельные, конечно, но мне они очень шли.

– В этом наркопритоне? Да. Я не поеду в отель.

– Калла…

– Джекс уже пытался отвезти меня в отель. Он даже вызвал такси! – Хоть я и махнула рукой, от меня не укрылось, как дрогнули губы Клайда. – Мама… Мама меня сильно подставила. Жутким образом. Подозреваю, ей действительно сейчас несладко.

Поджав губы, Клайд включил заднюю передачу.

– Да, несладко, – кивнул он.

Я порывисто вздохнула.

– Все правда так плохо, как сказал Джекс?

Отчасти я надеялась, что Клайд заверит меня, что Джекс любит преувеличивать.

Но этого не случилось.

Хотя я не уточняла никаких подробностей, Клайд подтвердил слова Джекса.

– Не знаю, что именно он тебе рассказал, но полагаю, всего не сказал.

Я закрыла глаза, слушая шуршание шин по дороге. Боже, что я делаю? Может, мне лучше снять номер в отеле, уехать обратно в колледж, позвонить Терезе… Нет. Я не позволила себе больше думать об этом. У них с Джейсом на лето были большие планы. Путешествия. Пляжи. Солнце и песок. Я не желала все портить, вываливая на нее – точнее, на них – свои проблемы. К тому же мне всегда претило стеснять друзей и спать у них на диване.

Прошло несколько минут, прежде чем Клайд заговорил снова.

– Как же я хотел, чтобы этого не произошло.

Я не открыла глаза.

– Зачем ты вернулась? Малышка, я всегда говорил с тобой начистоту и сейчас тоже не буду врать.

Мое сердце словно зажали в тиски, в голове все крутились слова Джекса о том, что здесь одни проблемы.

– Я надеялся на то, что ты никогда не вернешься сюда. Кое о чем тебе знать совсем не обязательно. Тебе даже не обязательно знать, что если и есть в этом мире что-то неизменное, так это ты, малышка.

Я распахнула глаза.

– Ты очень хорошая. Ты всегда была хорошей, в какое бы дерьмо ни вляпывалась Мона, даже до пожара.

В груди кольнуло. Все тело обожгло болью, которая полыхнула по шраму у меня на щеке и по всем остальным шрамам – гораздо более жутким. Казалось, это случилось вчера. Пожар.

– Ты ведь знаешь, твоей матери не помочь.

– Знаю, – прошептала я, чувствуя, как горло свело судорогой. – Но я здесь не за этим. Клайд, она меня обманула. Я не вру.

Он понимающе взглянул на меня.

– Я знаю и верю тебе. Но еще я знаю, что теперь ты здесь и понимаешь, что у твоей матери неприятности. А это значит, рано или поздно ты захочешь ей помочь.

Я вздохнула.

– Поэтому я повторю, – продолжил он. – Моне уже не помочь. Не в этот раз. Лучше всего тебе вернуться обратно в колледж и больше не приезжать сюда.

На исцарапанном дубовом столе в центре офиса, который находился в дальнем конце коридора, ведущего к туалетам, стояла миска с жаренной кукурузой. Позади стола расположились две картотеки, а к стене был придвинут кожаный диван, который казался на удивление новым – гораздо новее того, на котором я спала прошлой ночью.

Подняться в свою бывшую спальню я так и не смогла.

Конечно, опыта управления баром мне набраться было неоткуда, да и в математике я не слишком преуспела, но, просмотрев аккуратно разложенные документы, счета и фактуры, я поняла две вещи.

Во-первых, в последний год мама явно финансами не занималась. Она была полной противоположностью любого порядка. Если бы объявили конкурс на самого неорганизованного человека, на первом месте вы увидели бы фотографию счастливо улыбающейся мамы. Бухгалтерию вел кто-то другой, и я сильно сомневалась, что это Клайд. Да, он прекрасно умел разговаривать начистоту, являлся для меня практически единственным положительным примером во всем и великолепно готовил, но заниматься счетами? Точно нет.

Во-вторых, выяснилось, что деньги не утекали из бара, как песок сквозь пальцы. Это меня озадачило. Если мама потратила все мои деньги и наверняка потратила все свои, бар был бы следующим в ее списке. К тому же его состояние оставляло желать лучшего.

Впрочем, если подумать…

Когда мы пришли, Клайд объяснил, что мою машину забрали с парковки и увезли в гараж для замены стекла (я даже думать не хотела об этих тратах!), после чего удалился на кухню. Больше в баре никого не было, и я могла внимательно изучить его состояние.

Раньше, еще до того как я отправилась в колледж, в баре «У Моны» всегда царил кавардак. Стойка и пол были вечно залиты чем-то липким, но вот чем именно – всегда оставалось загадкой. Краны были сломаны. Кеги давно просились на свалку. Нарезанные лимоны лежали неделями, в коктейли наливали соки с истекшим сроком годности – и это только малая доля всей мерзости, которая здесь происходила. За стойкой всегда работали мамины друзья и подружки, которые, несмотря на то что уже давно вышли из подросткового возраста, считали, что быть барменом – значит иметь свободный доступ к бесплатной выпивке. И тот бардак, что творился вокруг, их совершенно не касался.

И хотя прошло уже немало лет, а обстановка здесь так и не поменялась, помещение выглядело гораздо чище, чем мне показалось накануне. Лед для коктейлей был свежим, а бочку, в которую он был насыпан, явно регулярно промывали. Ни фруктовых мошек, ни мышиного помета – признак дрянного заведения. Стойку регулярно протирали, пол – тоже, а бутылки стояли ровными рядами.

Чистыми были даже столы и пепельницы. Так что, пускай бару и не помешал бы ремонт, кто-то о нем заботился – и это явно была не мама.

Я зацепилась взглядом за распечатанную ведомость за прошлый месяц, прикрепленную степлером к пачке чеков. Как и во всех других ведомостях вплоть до марта прошлого года, сложенных в офисе, в ней было учтено все до мелочей: ежемесячные счета за оплату электричества и других коммунальных услуг, полученная выручка, расходы на еду и напитки, непредвиденные траты и, как ни удивительно, даже расходы на персонал.

Чертовы расходы на персонал!

Мама вечно нанимала приятелей, заинтересованных только в бесплатной выпивке, потому что не могла платить зарплату. Я поверить не могла, что бар «У Моны» приносит достаточно денег, чтобы регулярно платить работникам. Это было просто смешно! И смеяться в этом случае предполагалось не веселым смехом, а маниакальным, немного безумным хохотом.

Но расходы на персонал уже почти год значились во всех ведомостях бара, хотя я не узнавала по имени ни одного работника, за исключением Джекса и Клайда. Был даже какой-то парень, который по выходным помогал Клайду на кухне.

Последние четыре месяца бар «У Моны» приносил прибыль. Небольшую, конечно, завидовать там было нечему, но прибыль – это прибыль.

Откинувшись на спинку стула, я медленно покачала головой. Как такое возможно? Если бар приносит деньги, зачем маме красть у…

– Какого черта ты здесь делаешь?

Взвизгнув, я подпрыгнула на стуле и подняла голову. Из меня как будто выкачали весь воздух. На пороге стоял Джекс, который, должно быть, был то ли призраком, то ли ниндзя, потому что я даже не услышала его приближения. Когда я шла по коридору к офису, скрипела каждая вторая доска.

Прошло всего несколько часов с момента нашего расставания, и за эти несколько часов я не забыла, как Джекс выглядит, но сейчас я снова смотрела на него во все глаза.

Он был только что из душа, поэтому его влажные волосы казались чуть темнее и немного завивались надо лбом. Черная футболка сидела на нем плотнее вчерашней, за что, скорее всего, была благодарна вся женская половина человечества.

Но он, похоже, был вовсе не рад нашей встрече.

Поджав губы и выдвинув вперед подбородок, парень прожигал меня взглядом, пока я тупо смотрела на него, как робкая газель.

– Калла, что ты здесь делаешь?

При звуке своего имени я вышла из ступора, положила на стол ведомость и счета и, прищурившись, взглянула на него.

– Вообще-то, учитывая, что этот бар принадлежит моей матери, я имею полное право находиться в офисе.

– Слабоватый довод, учитывая, что я работаю здесь два года, а твою сладкую попку впервые увидел лишь вчера.

Мои щеки обдало жаром, и я отодвинула стул.

– Может, перестанешь называть мою задницу сладкой?

Его глаза потемнели до цвета горького шоколада.

– Лучше называть ее горячей?

– Нет.

– Сексуальной?

Я с шумом втянула в себя воздух.

– Нет.

– Может, круглой и толстой?

Мои руки сжались в кулаки.

– А может, вообще ее не упоминать?

Губы Джекса изогнулись в улыбке, которая тут же пропала, стоило ему опустить глаза на бумаги. Он подошел к столу.

– Ты смотрела счета?

Я подчеркнуто невозмутимо пожала плечами.

– Хотела проверить, как идут дела.

– Уверен, тебя это не касается.

Какого черта?

– А вот я уверена, что касается.

Он положил одну руку на стол, припечатав лежавшие на нем документы.

– С чего бы это?

Я снова уселась на стул и повернулась к Джексу правым боком.

– Учитывая, что этот бар – мое единственное наследство, я имею полное право смотреть все счета.

У Джекса на лице что-то промелькнуло, он наклонил голову.

– Твое наследство?

– Мама написала завещание. Много лет назад. Так что, если она в последнее время его не изменила, а это вряд ли было в списке ее приоритетов, случись что с ней – не дай бог, конечно, – и бар мой.

И снова Джекс чуть изменился в лице, но я не поняла почему. Повисла пауза.

– Так ты этого хочешь? – наконец, спросил он. – Этот бар?

Черта с два. Я этого не говорила.

– Что бы ты сделала с этим баром, если бы он вдруг упал тебе на голову? – продолжил Джекс.

– Наверное, продала бы его, – сказала я первое, что пришло мне в голову.

Джекс выпрямился в полный рост и чуть отстранился от меня. Когда он встретился со мной взглядом, его глаза были похожи на осколки стекла. От веселого флиртующего бармена не осталось и следа.

– Если тебе плевать на этот бар…

– Я этого не говорила.

Точнее, сказала не совсем так.

Он не обратил внимания на мои слова.

– Тогда зачем ты здесь? Ради матери? Это гиблое дело. Кому, как не тебе, это знать. Ты же не поехала вчера в отель?

Он так быстро сменил тему, что у меня спутались все мысли. Бывали дни, когда я действительно думала, что спасать маму – гиблое дело, но бывали и другие, когда я не позволяла себе так рассуждать.

– Спасибо, что прислал такси, но…

– Боже, ты как заноза в заднице!

Джекс отошел от стола и провел пальцами по влажным волосам. Мышцы у него на спине напряглись под футболкой.

Я порывисто вздохнула и в очередной раз почувствовала, как краснею.

– Никакая я не заноза, приятель.

Хохотнув, он повернулся ко мне.

– Правда? Я рассказал тебе, в какое дерьмо вляпалась твоя мама, рассказал, сколько мерзавцев хотят ее на части разорвать, а ты все еще здесь. Мало того, что тебе уже стекло выбили…

– Слушай, я понимаю, что мама в беде и все такое. Но и ты пойми, что это для меня не новость. – Да, похоже, на этот раз проблема была особенно серьезной, но это не имело значения. – А что до машины… Я зашла в дом всего минут на десять. Не может быть, что меня успели засечь. Не говоря уж о том, что моя машина стояла на парковке бара через дорогу от стриптиз-клуба. Такое случается.

– Да ладно? – Джекс сложил руки на груди. – И часто ты бываешь у стриптиз-клубов?

– Нет, – прошипела я.

Джекс сжал зубы. Мы уставились друг на друга и целую вечность не отводили глаз. В конце концов он снова заговорил:

– Зачем ты здесь, Калла? Правда? Тебя здесь никто не ждал. Твоей мамы здесь нет. Никаких родственников тоже. Насколько я знаю, последние пару лет ты провела в колледже и не приезжала даже погостить. Я не осуждаю тебя, но все это время тебе ведь было по барабану. Так почему ты приехала сейчас?

Ого. Его слова обожгли меня.

Джекс попятился к двери, не сводя глаз с моего лица.

– Просто возвращайся домой, Калла. Ты не…

– Вся моя жизнь поставлена на паузу!

Стоило этим словам сорваться с моих губ, как я вдруг поняла, насколько они верны. Мне стало гадко, как будто я проглотила целый флакон кислоты. Даже не знаю, почему я решила это сказать. Может, всему виной мягкость его голоса, которую я приняла за сострадание. Не знаю.

Тяжело сглотнув, я увидела, как он остановился и вопросительно взглянул на меня.

– Вся моя жизнь поставлена на паузу, – повторила я гораздо тише, а затем все остальное просто вылилось из меня, как ужасный словесный понос. – Мама меня обчистила. Она забрала все с моего сберегательного счета, а там лежали все мои деньги – деньги на образование, на непредвиденные расходы, на время поиска работы. Мало того, она набрала ссуд и кредитов на мое имя и не внесла ни одного платежа. Она так подпортила мне кредитную историю, что я сомневаюсь, дадут ли мне теперь хоть какой-то кредит на образование.

Глаза Джекса округлились, он поднял руку и провел ладонью по груди, прямо над сердцем.

– Мне некуда больше идти, – продолжила я, чувствуя ком в горле и резь в глазах. – Я не могу остаться на лето в общежитии, потому что мне нечем оплатить летние курсы. Она не оставила мне ничего, кроме жалких грошей на моем текущем счету и дома, который, видимо, теперь считается наркопритоном. И в довершение всего она сбежала бог знает куда с мужиком по кличке Петух. Я надеюсь лишь на одно – и молюсь об этом ежечасно – чтобы у нее осталось хоть немного денег и она смогла вернуть их мне. Так что да, я приехала в этот город, где меня никто не ждет, и стала огромной занозой в твоей заднице, но мне правда идти больше некуда.

– Черт.

Джекс отвел глаза и сжал зубы.

И тут я поняла, что наделала. Как же это унизительно! Я зажмурилась. Где тут степлер? Мне нужно зашить себе рот.

– Черт, – повторил Джекс. – Калла, я не знаю, что тебе сказать.

Я с трудом открыла глаза и увидела, что он на меня смотрит. В его взгляде не было жалости, но его глаза снова стали светлее.

– Тут ничего и не скажешь.

– Милая, денег нет. Ей нечего тебе возвращать. – Он пытался встретиться со мной взглядом. – Я не обманываю тебя. Это дерьмово. На редкость дерьмово, черт возьми. Но денег нет. Нет ни цента, кроме той прибыли, которую только начал приносить этот бар, но и она не слишком велика.

Откинувшись на спинку стула, я вздохнула. Нет. Нет. Нет. В голове крутилось только одно слово.

– Если твоя мама забрала твои деньги, у нее их нет. А если у нее были свои деньги, их она тоже давно потратила. Поверь мне. – Парень понизил голос. – Не проходит и недели, чтобы кто-нибудь не пришел в этот бар и не попытался найти Мону, потому что она ему задолжала.

Опустив глаза, я снова глубоко вздохнула.

– Ладно. Мне придется смириться с тем, что денег нет и я не получу назад ни цента. – Джекс не ответил, но это не беда, ведь я разговаривала сама с собой. – Вот и все. У меня нет ни гроша. Остается только молиться, что мне одобрят финансовую помощь.

Мне стало не по себе, когда я действительно осознала это. У меня правда не было ни гроша. Моя жизнь правда оказалась на паузе. И меня правда могло вот-вот стошнить.

– Мне очень жаль, – тихо сказал Джекс.

Я поморщилась.

Парень обошел стол и встал рядом со мной. Мне не хотелось, чтобы он был так близко. Я нервно провела ладонями по затянутым в джинсы бедрам.

– План Б, – прошептала я.

– Что?

– План Б, – повторила я дрожащим голосом. – Нужно найти работу и постараться как можно больше заработать за лето. – Я оглядела офис и вдруг поняла, что мне делать, чтобы вернуть контроль над своей жизнью. В груди все еще было завязано узлом, и мне ужасно хотелось разрубить этот узел, но сделать это было невозможно. – Я могу работать здесь.

Джекс посмотрел на меня и нахмурился.

– Здесь? Милая, это место не для тебя.

Я скосила на него глаза.

– По-моему, тебе оно тоже не подходит.

– Почему это? – огрызнулся Джекс.

– Посмотри на себя. – Я кивнула в сторону зала. – Ты на бармена из третьесортного кабака не тянешь.

Джекс приподнял одну бровь.

– Я предпочитаю думать, что он все же второсортный.

– Ладно, второсортного, – пробормотала я.

Он слегка улыбнулся.

– И где же мне работать?

– Не знаю. – Откинув волосы со лба, я вздохнула. – Может, в компании «Мы тут все сексуальные парни».

Его брови взлетели на лоб.

– Так ты считаешь меня сексуальным?

Я закатила глаза.

– Джекс, на зрение я не жалуюсь.

– Раз ты считаешь меня сексуальным, почему же ты так упорно отказывалась идти со мной на свидание, когда только пришла в этот бар?

Я посмотрела на него, гадая, как это наш разговор свернул в такое русло.

– Разве это важно?

– Да.

– Вовсе нет.

В его глазах сверкнули озорные искры.

– Ладно, сойдемся на этом.

– Не будем мы ни на чем сходиться, – буркнула я и встала. Парень не пошевелился, чтобы освободить мне проход. И обойти его я никак не могла. – Я могу работать здесь.

– По выходным сюда заваливаются всякие мерзкие типы. Может, устроишься в стейк-хаус дальше по улице или где-нибудь еще?

– Мерзких типов я не боюсь, – проворчала я.

Джекс прищурился.

– Что? – Я всплеснула руками. – Помощь вам не помешает. А мне нужны деньги. Это вполне очевидно. Может, работая здесь, я скоплю чаевые и отобью хоть небольшой процент той суммы которая у меня пропала.

– Чаевые? – Джекс сделал еще один шаг вперед и прижал меня к стулу. – И чем же ты собралась здесь заниматься?

Я пожала плечами.

– Могу работать барменом.

– Ты раньше этим занималась? – Когда я снова пожала плечами, парень громко рассмеялся. Теперь прищурилась я. – Милая, это не так просто.

– Но вряд ли слишком сложно.

Джекс с секунду смотрел на меня, а затем на моих глазах произошло нечто удивительное. Все напряжение сошло с его лица, а губы медленно растянулись в хитрой улыбке.

Мой желудок сделал сальто.

– Мы ведь не можем этого допустить?

– Чего именно?

Надеюсь, не сальто у меня в животе. Не мог ведь Джекс о нем узнать.

– Того, чтобы ты оказалась на улице. – Когда я не ответила, он наклонил голову набок. – Ладно, милая, раз уж ты этого хочешь… будь по-твоему.

По какой-то безумной причине мне показалось, что парень говорит о другом, и внутри меня словно сжали множество маленьких пружин.

– Хорошо.

Его улыбка становилась все шире, пока не показался ровный ряд белых зубов.

– Отлично.

Глава шестая

Бар открывался в час дня. Пока никого не было, Джекс поставил меня за стойку и велел порезать лимоны и лаймы, сделав только одно предупреждение:

– Только не отрежь себе пальцы. Это будет отстой.

Я закатила глаза и не удостоила его ответом. Сосредоточенно работая, я вскоре справилась с задачей. За стойкой мне было комфортно, пока я не обращала внимания на фотографию, которую мне постоянно хотелось сорвать со стены и бросить на пол.

Но посмотреть мне и без нее было на что.

Время от времени я бросала взгляды на Джекса. Он стоял в дальнем конце бара, навалившись на стойку, скрестив ноги и сложив руки на груди, и смотрел телевизор, подвешенный к потолку.

Когда мы вышли из офиса, он сказал, что я буду работать с ним в паре – с четырех и до закрытия. Понятия не имею, почему он так рано пришел в бар сегодня. Его смены приходились на самые многолюдные вечера – по десять часов со среды до субботы.

Да, ложиться я привыкла гораздо раньше, в скучные одиннадцать вечера, но я не сомневалась, что справлюсь. У меня просто не было выбора. Я не могла терять время и пытаться найти работу в другом месте, как предложил Джекс.

Поглядывая на парня, я снова попыталась определить его возраст. Можно было просто спросить его об этом, но я не была уверена, что это мое дело. Вряд ли Джекс был намного меня старше, но что-то в нем так и кричало о том, что он уже достаточно взрослый. Большинство тех, кому было чуть за двадцать, включая и меня саму, с трудом вставали с постели по утрам, а Джекс излучал такую уверенность, которая была свойственна только уже повзрослевшим и более ответственным людям.

Я осмотрела бар, в котором до сих пор не было ни одного посетителя, и вдруг меня осенило. И как я раньше этого не поняла? Я взглянула на Джекса. Его волосы высохли и легли беспорядочными темными волнами.

Это он управлял баром.

Это явно был он.

Впрочем, других работников, кроме Перл, я еще не встречала. Судя по висящему в офисе графику, здесь было еще два бармена, девушка Рокси и парень Ник. По пятницам и субботам работала еще одна официантка по имени Глория, а на кухне Клайду помогал некий Шервуд.

Может, я ошибалась, и главным здесь был кто-то из них, но что-то подсказывало мне, что это не так. Я не знала, что и думать об этом. Но мне стало любопытно. Зачем ему так вкладываться в бар «У Моны»?

Мой взгляд невольно скользнул по коротко стриженному затылку Джекса, затем прошелся по его спине и остановился на модных выцветших джинсах.

Боже, задница у него была что надо! Настоящее произведение искусства. Хотя джинсы совсем не обтягивали ее, общие очертания…

Джекс вдруг повернул голову и глянул на меня через плечо. А я просто пожирала его глазами.

Он улыбнулся уголком рта.

Он меня поймал.

Залившись краской, я поспешно отвернулась, цветисто ругаясь про себя. Я не оценивала его. Незачем мне было его оценивать! Я достаточно времени провела, оценивая парней, ведь эта оценка никогда ни к чему не вела.

И не могла вести.

– Что дальше? – неловко откашлявшись, спросила я, смывая лимонный сок с рук, пока он не попал мне в глаза.

– У нас нет помощника бармена, поэтому каждый день мы должны убедиться, что в баре есть все необходимое. Мы также проводим учет на складе. Сегодня об этом уже позаботились, но я могу тебе показать, где у нас склад. Уверен, он изменился за то время, что ты здесь не была.

За это время здесь многое изменилось. Вытирая руки, я задумалась, проводила ли мама хоть раз настоящий учет.

– Кто управляет баром?

Спина Джекса напряглась, и он повернулся ко мне лицом.

– Я покажу, где мы все храним. Пиво в холодильнике рядом с кухней. Крепкая выпивка – на складе.

Он вышел из-за стойки и пошел по коридору, не оставляя мне иного выбора, кроме как последовать за ним.

Когда парень остановился возле двери офиса, я попробовала снова.

– Я знаю, что это не Клайд.

Джекс вытащил связку ключей.

– Я не понимаю, о чем ты, милая.

Он вставил ключ в замок, и я нахмурилась.

– Кто управляет баром? Кто за всем следит?

Дверь открылась.

– Видишь вон ту доску? – Он мотнул головой в сторону планшета, который висел между стеллажами. – Мы записываем все, что выносим отсюда. Абсолютно все. По этому же листу мы потом проводим учет.

Я быстро пробежала по нему глазами. Кажется, в этом не было ничего сложного.

– Мы записываем и то, что сюда поступает. Спиртное и продукты расставлены по полкам, так что найти нужное не сложно.

Тут Джекс повернулся и подтолкнул меня к выходу, но когда он сделал шаг вперед, я загородила ему дорогу.

– Джекс, кто управляет баром? – снова спросила я, и он чуть прищурился и посмотрел мне за спину. Мои подозрения подтвердились. – Это ведь ты, так?

Парень ничего не сказал.

– Ты управляешь этим баром, поэтому здесь и не полная дыра.

– Не полная? – Взгляд его карих глаз упал на меня.

Я повернула голову влево.

– Бар совсем не такой, как прежде. Везде чисто, все отлично организовано. Этот бар приносит прибыль.

– Не слишком большую.

– Но всего за год дела у него пошли куда лучше, чем прежде, – заметила я. – И все это благодаря… – Слова застряли у меня в горле, когда он положил руки мне на плечи. Я сглотнула.

Парень опустил голову, посмотрел мне в глаза и тихо сказал:

– Это не только благодаря мне. Всем, кто здесь работает, не плевать на этот бар. А Клайду всегда было на него не плевать. Поэтому дела и пошли в гору. Это общая заслуга. Мы все вкладываем свою лепту.

Мы смотрели друг другу в глаза, и, как и накануне на кухне моей мамы, я была парализована его близостью. Мне не нравилось, когда люди оказывались на таком близком расстоянии от меня, ведь так они прекрасно видели, что скрывалось у меня на лице под макияжем.

– Клиенты теперь тоже получше, чем были, – продолжил Джекс, приковав меня своим взглядом, не позволяя ни отвернуться, ни спрятаться. Черт возьми, это было жутко неудобно, учитывая, что, когда нужно было найти какую-нибудь дыру, чтобы забиться в нее, я всегда отличалась особой изобретательностью. Его голос стал еще ниже. – Копы заходят после службы. Студенты из местного колледжа. Даже байкеры теперь не создают проблем. Стоило уйти всем дерьмовым дружкам Моны, как здесь стало все по-другому, даже несмотря на то, что порой публика и расходится не на шутку.

– Само собой, – пробормотала я.

Он опустил свои невероятно густые ресницы, а вслед за этим и я опустила глаза – и передо мной оказались его полные губы. Боже, надо же иметь такой рот! Тут у него на губах заиграла полуулыбка, и я потупилась.

– Интересно, – сказал он.

– Что интересно? – недоуменно моргнула я.

– Ты.

– Я? – Я попыталась отступить назад, но он крепче сжал руками мои плечи. – Во мне нет ничего интересного.

Джекс наклонил голову набок.

– Я ведь знаю, что это не так.

И почему только мне казалось, что я в жизни не чувствовала ничего приятнее тяжести его рук у себя на плечах? Хотя он лишь слегка касался меня, я ощущала их вес всем телом.

Ого! Это не к добру.

– Но это не так, – наконец, прошептала я, и словесный понос вернулся, как месть Монтесумы. – Я самый скучный человек на свете. Я даже на пляже никогда не была. И в Нью-Йорке. Я ни разу не летала на самолете и не ходила в парк развлечений. В колледже я только учусь, да и… – Тут я замолчала и перевела дух. – В общем, я скучная.

Джекс изогнул бровь.

– Как скажешь.

Нужно было найти иголку с ниткой и зашить себе рот!

– Давай тогда на этом и сойдемся, – добавил он, улыбнувшись одними глазами.

Мы стояли так близко, что я даже разглядела более темные пятнышки возле его зрачков.

Я снова попыталась шагнуть назад, но у меня опять ничего не получилось. Тогда я вздохнула полной грудью.

– Почему ты так заботишься об этом баре?

– Что ты имеешь в виду? – удивился Джекс.

– Почему ты вкладываешь в него столько усилий? Ты мог бы работать где-нибудь в лучшем месте и не сталкиваться со всем этим дерьмом, управляя баром, который тебе не принадлежит.

Джекс с секунду смотрел на меня, а затем его руки соскользнули с моих плеч на предплечья, оставив за собой след из мурашек. Потом он убрал их.

– Знаешь, была бы ты со мной ближе знакома, ты бы не задала этот вопрос.

– Но я тебя совсем не знаю.

– Именно.

Парень обошел меня и направился обратно в бар, а я осталась стоять в коридоре, совершенно сбитая с толку.

Само собой, я его не знала. Мы познакомились только вчера, так что какого черта? Я ведь просто спросила. Я повернулась и снова убрала волосы с левого плеча. Вдох. Выдох.

У меня была проблема.

Вообще-то, у меня была целая куча проблем, но теперь к ним добавилась еще одна.

Мне хотелось лучше узнать Джексона – Джекса – Джеймса, но мечтать об этом я не имела права. Это не должно было входить в список моих приоритетов, но, похоже, уже входило.

Работать барменом было тяжело.

Из-за того, что я практически выросла в баре, уехав из дома, я стала их избегать. Пожалуй, я уже несколько лет не была ни в одном таком заведении. Когда-то я умела готовить самые сложные коктейли просто потому, что каждый день видела, как они делаются, но сейчас… Я никуда не годилась. Совсем никуда. Получая заказ на коктейль, я тут же заглядывала в меню, которое висело у стойки.

К счастью, Джекс не был придурком. Когда в бар заходил очередной посетитель – они один за другим начали приходить часов с трех, – и просил напиток, названия которого я раньше в жизни не слышала, Джекс не бросал меня в омут с головой. Вместо этого он отходил чуть назад и тихо подсказывал мне, если я брала не тот миксер или наливала слишком мало или слишком много выпивки.

Я уже работала официанткой и знала, что смогу улыбаться, несмотря ни на что. Со старыми, морщинистыми мужчинами это работало лучше всего.

– Не спеши, дорогая, – сказал мне один старичок, когда мне пришлось переделывать его заказ, после того как я случайно бухнула туда столько алкоголя, что коктейль превратился в отраву. – У меня времени достаточно.

– Спасибо, – улыбнулась я и переделала его простой джин-тоник. – Теперь лучше?

Старичок сделал глоток и подмигнул.

– Идеально.

Когда он отошел от стойки и направился к одному из бильярдных столов, ко мне подошел Джекс.

– Давай-ка я покажу тебе, как наливать на глаз. – Он перегнулся через меня, достал невысокий стакан и взял бутылку джина. – Следишь?

Ох.

Парень стоял так близко ко мне, что я чувствовала тепло его тела. Он мог рассказывать мне что угодно, хоть об орбите Марса!

– Конечно, – пробормотала я.

– Мерные стаканчики мы почти не используем, но тут все просто. Нужно просто спокойно считать про себя. На каждый счет ты наливаешь примерно семь миллилитров. Поэтому, чтобы налить сорок, ты должна сосчитать до шести. Чтобы налить пятнадцать, достаточно двух счетов.

Казалось, все было просто, но я попробовала пару раз и у меня не получилось наливать одинаковое количество выпивки на каждый из счетов. Я лишь понапрасну тратила алкоголь.

– Тебе нужна практика, – сказал Джекс, прислонившись бедром к стойке. – К счастью, наши клиенты в основном пьют обычное пиво, простые шоты и несложные коктейли.

– Ага, но если кто-то придет и попросит «Особый Джекс», я буду выглядеть полной идиоткой, – вздохнула я, протирая бутылку и возвращая ее на место.

Джекс усмехнулся.

– Его готовлю только я, так что тебе переживать не о чем.

Я представила, как он предлагает этот коктейль всем девчонкам, которых хочет затащить в постель, и ужаснулась, насколько мне стало не по себе от этой мысли.

– Слава богу!

– Ты неплохо справляешься. – Парень отошел от стойки, положил руку мне на пояс и наклонился так, что его губы оказались в опасной близости от моего уха. Я замерла, а он продолжил, и теплый воздух заплясал у меня на коже. – Просто продолжай улыбаться, и тебя простит любой клиент.

Мои глаза округлились, а Джекс подошел к другому концу стойки и навалился на нее, чтобы расслышать, что ему говорит один из посетителей.

По-моему, я забыла, как дышать, наблюдая за тем, как они склонились друг к другу.

Сомнений не было, этот парень умел флиртовать. Я отвернулась от стойки, пытаясь убрать с лица ужасно глупую улыбку, и опять посмотрела в сторону Джекса.

Он смеялся. У него был глубокий, свободный смех: он запрокидывал голову и позволял ему вырываться наружу, как будто его ничто не волновало в этом мире. Уголки моих губ сами собой поползли вверх при его звуке. Парень, с которым он разговаривал, казался его ровесником, хотя пока я не знала, сколько лет Джексу. Судя по тому, что я видела, его собеседник тоже был симпатичным – темно-русые волосы, чуть длиннее, чем нравилось мне, но короче, чем у Джейса, а еще широкие плечи.

Горячие парни всегда притягиваются друг к другу – это явно должно быть доказано научным путем.

К началу вечерней смены пришла Рокси, которая тоже удивила меня своим внешним видом. Я была не очень высокой, ростом всего около ста семидесяти, но Рокси оказалась совсем крошечной – метра полтора, не больше. На голове у нее красовался пучок из густых каштановых волос с красными прядями. Ей до ужаса шли очки в черной оправе в стиле Бадди Холли[3], которые придавали ее лицу шаловливый вид, а одета она была практически так же, как и я, – в джинсы и футболку. Она мне сразу понравилась, в основном потому, что на футболке у нее были Дин и Сэм из сериала «Сверхъестественное».

Зайдя за стойку, она скользнула по мне своими огромными глазами, и Джекс быстро окликнул ее и подозвал к себе. Когда он что-то ей сказал, девушка снова посмотрела на меня.

О, как я ненавидела быть новенькой!

Наконец, закончив беседовать с Рокси, Джекс вернулся к разговору с другим горячим парнем. Я заставила себя глубоко вздохнуть и успокоиться. Мне совсем не нравилось знакомиться с людьми. Тереза, наверное, даже не знала об этом, потому что мы быстро сошлись на почве общего равнодушия к музыке, но обычно знакомства не были моей сильной стороной. Как бы жалко это ни звучало, я вечно переживала из-за того, что люди думают о шраме у меня на лице, и нисколько не сомневалась, что его замечают сразу же, ведь я бы его точно заметила. Такова уж человеческая природа.

Когда Рокси, улыбаясь, направилась ко мне, я задумалась: а видно ли ее из-за стойки посетителям.

– Привет, – сказала она и протянула меня изящную руку. – Меня зовут Роксана, но все называют меня Рокси. Прошу, называй меня Рокси.

– Я Калла. – Смеясь, я пожала ей руку. – Приятно познакомиться, Рокси.

Она сняла сумочку с плеча.

– Джекс сказал, ты учишься на медсестру в колледже в Шеперде?

Мой взгляд скользнул туда, где он стоял. Черт, болтать он был тоже горазд, как и работать.

– Ага. А ты в местном колледже?

– В точку. – Она поправила очки. – Но все скучнее, чем у тебя. Изучаю компьютерную графику.

– По-моему, это чертовски круто. Ты и рисовать умеешь?

– Ага, – кивнула девушка. – У меня вся семья рисует. Не слишком перспективно, конечно, но мне нравится этим заниматься. Я решила, что лучше уж погрузиться в мир графического дизайна, чем вести голодную жизнь истинного художника.

– Я тебе завидую, – призналась я, перебросив волосы на левое плечо. – Мне всегда хотелось рисовать, но я даже дерево нарисовать не могу. У меня ни таланта, ни художественного чутья.

Рокси рассмеялась.

– Не сомневаюсь, ты талантлива в другом.

Я наморщила нос.

– А болтать, не затыкаясь, – это талант?

Рокси снова захохотала, и Джекс посмотрел в нашу сторону.

– Это настоящий талант. Пойду положу сумку. Сейчас вернусь.

Когда она вернулась, мы стали работать в паре. Она была ничуть не менее терпелива, чем Джекс. Клиентам нравился ее непритязательный юмор – она рисовала на салфетках, которые отдавала вместе с выпивкой, и явно самовыражалась через футболки. Многие сперва проверяли, что написано у нее на груди, и только потом делали заказ.

В четверг в баре было не слишком много народу, но к вечеру все столы были уже заняты. Поскольку справляться с коктейлями быстро у меня еще не получалось, я вышла из-за стойки.

Джекс поймал меня за руку.

– Ты кое-что забыла.

– Что?

Он улыбнулся, перехватил мою руку и повел меня вслед за собой. Прикусив губу, я просто шагала, не понимая, что парень задумал. Я была очень близко к нему, так близко, что, когда он наклонился к одной из полок, его рука коснулась моего бедра.

– В зале нужно носить фартук.

Мои брови взлетели на лоб, когда я посмотрела на фартук, который оказался у него в руках.

– Серьезно?

Он мотнул головой в сторону Перл.

У нее на талии и правда был повязан фартук, поэтому я вздохнула и взяла его у Джекса из рук.

– Как скажешь.

– Он подходит к твоей футболке.

Я закатила глаза.

Джекс рассмеялся.

– Давай помогу.

– Знаешь, насколько я помню, я могу завязать фартук и без… – Я недоуменно взглянула на него. Он каким-то образом снова забрал у меня фартук и коснулся рукой моего бока, немало смутив меня тем самым. – Что ты делаешь?

– Помогаю тебе. – Парень наклонил голову к моему левому уху, и я тут же отвернулась. – Волнуешься? – спросил он.

Я покачала головой, вдруг поняв, что не могу произнести ни слова. Это было неловко.

Ничего не говоря, Джекс развернул меня спиной к себе и просунул руку между нами. Я боялась пошевелиться.

– Здесь можно дышать, – сказал он и скользнул рукой по моему животу, расправляя фартук, от чего я вся затрепетала.

– Я дышу, – выдавила я.

– Точно, милая? – хитро переспросил он.

– Ага.

В этот момент за стойкой появилась Перл, которая принесла целый поднос чистых стаканов. Она удивленно посмотрела на нас.

– А ты времени не теряешь, Джеки?

– Джеки? – пробормотала я.

Джекс усмехнулся прямо возле моего уха.

– Узлы непросто завязывать.

– Угу, – откликнулась Перл.

– Тем более мне нравится на ней практиковаться, – добавил он.

Когда парень закончил – а возился он до невозможности долго, – мое лицо было пунцовым. Я почувствовала, что последний узел завязан, и тут Джекс положил руки мне на бока.

Все внутри меня взорвалось целым фонтаном искр.

– Теперь хорошо. – Он опустил руки и слегка подтолкнул меня вперед. – Развлекайся.

Я взглянула на него через плечо и поджала губы, а он хохотнул. Услышав этот смех, я решила ни при каких обстоятельствах не считать его сексуальным. Нет. Ни за что.

Джекс был сексуален до невозможности.

Глава седьмая

Я помогала Перл обслуживать клиентов, принимала заказы для бара и время от времени выносила с кухни еду – все это было не так уж плохо. Сложно сказать, на что я могла рассчитывать в отношении чаевых. Так как я не была официально трудоустроена, зарплаты мне не полагалось, поэтому оставалось лишь надеяться, что не придется сосать лапу.

Работа не требовала много ума, но перемещаясь из кухни в зал и обратно, я особо и не думала, убеждая себя, что я выбрала это занятие по собственной воле, а не по нужде. Из головы не выходила только мама. Где она? Все ли с ней в порядке? Эта тревога была мне прекрасно знакома – я много лет сходила из-за нее с ума, пока не начинала чувствовать, что от постоянного стресса начинали болеть все внутренности. Снова так волноваться я не собиралась. По крайней мере, так я себе сказала. Но если уж честно, я прекрасно знала, что ничего у меня не получится.

Я водрузила целое блюдо крылышек на столик, за которым сидели то ли полицейские, то ли военные – так я решила, увидев их почти одинаковые стрижки под машинку. Вот это да! Среди парней было немало красавцев! К ним присоединился и тот горячий парень, с которым Джекс болтал чуть раньше. Направляясь к столику, я немного волновалась, представляя каждого из ребят в разной форме и оценивая получающиеся образы.

– Спасибо, – бросил один из парней, когда я положила на стол целую гору салфеток. Вблизи я рассмотрела его потрясающие голубые глаза.

Я улыбнулась и обхватила себя руками.

– Повторить, или что-нибудь еще?

– Спасибо, не надо, – улыбнувшись, ответил другой.

Я кивнула и быстро вернулась за стойку, чтобы Рокси могла уйти на перерыв. Понятия не имею, как Джексу удавалось выглядеть так, словно он только что пришел: лучиться энергией и расточать улыбки, хотя он торчал здесь чуть ли не с утра. Размяв затекшую шею, я подошла к стоявшему возле стойки парню примерно моего возраста. День выдался долгим, а шлепанцы не слишком подходили для работы в баре, из-за чего у меня уже давно ныли ноги, но жаловаться я не собиралась.

Деньги в кармане фартука помогали мне улыбаться.

– Что закажете?

Парень провел ладонью по растянутой белой футболке и быстро отвел от меня взгляд.

– «Бад» есть?

– В бутылке или разливное?

– В бутылке.

Он подтянул мешковатые джинсы и снова посмотрел на меня.

– Секундочку. – Я повернулась, обогнула Джекса и достала бутылку. Должно быть, когда в бар набивалось полно народу, здесь становилось жарко, и я, как ни странно, радовалась такой перспективе. Был в такой запарке свой дзен. Я вернулась к клиенту, открыла бутылку и улыбнулась, когда из горлышка вылетел холодный дымок. – Открыть счет или сразу заплатите?

– Буду уходить, заплачу. – Он взял пиво, отвернулся и буркнул: – Жаль конечно.

Я подняла бровь.

– Жаль? – О чем это он? – Прошу прощения?

Парень сделал большой глоток пива и нахмурил брови.

– Жаль, – повторил он.

Я оглянулась, не понимая, о чем он говорит, и подозревая, что парень уже пьян. Мне пока не довелось выставить ни одного клиента, и не могу сказать, что с нетерпением жду такой возможности. Краем глаза я заметила, что Джекс остановился и чуть подался к нам.

– Простите, – сказала я, – я вас не понимаю.

Не выпуская бутылку из руки, он очертил круг вокруг моей головы.

– Твое лицо, – объяснил он, и я резко вдохнула. – Стыдиться надо.

Я напряглась всем телом и уставилась на парня. Каким-то образом – может, потому что я целый день суетилась, исполняя заказы, – произошло невозможное. Я забыла о своем шраме. Это было не так-то просто. Шрам не только разрезал мою кожу, он проник гораздо глубже и стал неотъемлемой частью меня. Я знала, что его видно даже под слоем «Дермабленда», хотя так он и казался тонким порезом, но сейчас я совсем о нем забыла.

Сделав еще один глоток, парень продолжил:

– Держу пари, когда-то ты была вполне ничего.

Его слова задели меня. Вообще-то они острым жалом вонзились в меня, словно я наступила на разозленного шершня. Конечно, меня не должно было волновать мнение какого-то козла, но мне все равно было больно. Я не знала, что делать и как отвечать. Никто уже давно ничего не говорил о моем шраме. Может быть, потому, что вечером, когда макияж бледнел после долгого дня, я всегда оставалась в окружении людей, которые знали меня и не пугались этого шрама.

– Проваливай.

Я вздрогнула, услышав позади себя низкий голос, и обернулась. Рядом, сверкая глазами и нагнув голову, стоял Джекс. Ничего не понимая, я сначала решила, что он прогоняет меня. Но я ничего плохого не сделала, а он явно был в курсе, что у меня не все в порядке с лицом.

Но парень обращался не ко мне.

Само собой.

Ох.

Джекс посмотрел на парня с пивом и пошел вперед. Положив ладонь на стойку, он легко перемахнул через нее и приземлился по другую сторону в нескольких сантиметрах от моего обидчика.

– Вот черт, – прошептала я, округлив глаза.

Я ни разу не видела, чтобы кто-то так делал. Я даже не знала, что такое возможно. Джекс не коснулся ни одного из барных стульев – он словно перелетел через стойку на крыльях. Может, именно этим он и занимался, когда не было клиентов? Прыгал туда-сюда через стойку?

Перл остановилась посреди зала, глядя на Джекса. Особенного удивления у нее на лице я не заметила, и мне это показалось странным. Его приятель встал из-за стола. Остальные парни повернулись к Джексу и внимательно наблюдали за происходящим, но не из любопытства, а как будто готовые вскочить в любую секунду.

Джекс выхватил бутылку у противника из рук и толкнул его в грудь, отчего тот отлетел на несколько шагов.

– Эй, мужик, в чем дело? – воскликнул парень в белой футболке, восстанавливая равновесие.

– Я сказал, проваливай. – Джекс подошел к нему вплотную и навис над ним – учитывая, что он был почти на голову выше, смотрелось это впечатляюще. – Проваливай к черту сию же секунду, гангстер недоделанный.

– Какого хрена? Я ничего не сделал. – Парень попятился. – Я просто хочу выпить.

– Мне плевать, чего ты там хочешь. – У Джекса под футболкой напряглись все мышцы. – Сейчас мне нужно лишь одно – чтобы ты свалил к чертям из этого бара.

– Мужик, что за фигня? – Парень наклонил голову, как будто собираясь наброситься на Джекса, хотя одного взгляда на бармена было достаточно, чтобы понять, что это очень плохая идея. – Не можешь ведь ты меня выставить из-за этого дерьма.

Тут парень в белой футболке указал прямо на меня.

Внутри все похолодело. Не успела я понять, что делаю, как моя рука сама собой взлетела вверх и коснулась слегка выступающего бугорка на щеке. Я тут же ее отдернула.

Но он не закончил.

– А ты чего ожидал, мужик? Я не виноват, что она дочь Моны. Вряд ли ты сам не заметил, что у нее лицо…

– Закончишь предложение, подонок, и я так твое лицо оприходую, что у тебя до конца жизни в глазах двоиться будет, козел.

На моих глазах все выходило из-под контроля. Я подошла к стойке.

– Джекс, забудь. Не беда.

Лицо парня в белой футболке стало пунцовым.

– Слушай, чувак, ты меня реально напрягаешь, – сказал он.

К счастью, друг Джекса встал из-за стола и подошел ближе, потому что Джекс меня, похоже, не услышал.

– Пойдем, Мак, – сказал приятель Джекса, схватив парня за руку и без лишних церемоний подтолкнув его к двери. – Вали-ка отсюда, пока Джекс тебя не поколотил.

– Какого хрена?! – взорвался Мак, и я снова вздрогнула и напряглась, ожидая беды. – Ты не на дежурстве, Рис, так что…

– На дежурстве я или нет, ты лучше подумай, что говоришь.

Ага, значит, Рис был копом. Я провела дрожащими руками по бедрам, надеясь, что инцидент скоро будет исчерпан. Все посетители бара прислушивались к происходящему и следили за стычкой. От этого было только хуже.

Не разжимая кулаков, Джекс проводил Риса и Мака до двери.

– Тебе крышка, – бросил Мак, перешагивая порог и желая оставить за собой последнее слово. – Думаешь, ты и так в дерьме? Дерьма ты еще не видел, су…

– Черт подери, парни, вы неисправимы, – проворчал Рис, выталкивая Мака за дверь. Как только тот исчез в ночи, Рис снова взглянул на Джекса. – Я прослежу, чтобы этот гад свалил отсюда.

– Спасибо, – буркнул Джекс и двинулся обратно к стойке, взгляд его был прикован ко мне.

– Это из-за Моны? – тихо спросила Перл, и это объяснило мне, почему она не удивилась, когда Джекс перемахнул через стойку. – Она…

– Нет, – отрезал он, оглядываясь по сторонам. – Присмотри за баром, пока Рокси не вернется.

Перл недоуменно посмотрела на него, но кивнула и пригладила рукой светлые волосы.

– Поняла, – кратко ответила она.

Не шевелясь, я смотрела, как Джекс идет ко мне. Вдруг, остановившись, он махнул мне рукой.

– Иди сюда.

Мое сердце стучало как ненормальное, и мне вовсе не хотелось идти к нему. Казалось, парень был взбешен, и я боялась, что он злится на меня. В конце концов, хотя он и согласился, чтобы я работала в баре, но это не означало, что он был целиком и полностью за эту идею. Учитывая, что в первую же мою смену чуть не разразилась драка, ничего хорошего мне ждать не приходилось.

– Иди сюда, – сурово повторил Джекс. – Сейчас же.

Не дыша, я на ватных ногах подошла к нему. Когда я прошла мимо Перл, женщина сочувственно взглянула на меня. Я понимала, что не сделала ничего плохого, но все это не сулило ничего хорошего.

– Джекс…

Он взял меня за руку и подтащил к себе.

– Не сейчас.

Мне было непросто сдержаться, но я послушно молчала, пока он вел меня по коридору к офису. Открыв дверь, парень втолкнул меня внутрь, и в животе у меня все перевернулось, когда он с силой ее захлопнул. Я начала было что-то говорить, но он приблизился ко мне, не выпуская моей руки, и слова так и умерли у меня на губах.

Наши взгляды на миг встретились, а затем я чуть повернула голову влево и глубоко вздохнула.

– Извини, что так вышло. Я…

– Какого черта ты извиняешься?

Я подняла глаза.

– Ну… Тот парень, конечно, повел себя как козел, но он…

– Ты в своем уме? – Глаза Джекса стали совсем темными. И как только они меняли цвет? – Тебе нет нужды извиняться за этого придурка.

– Я работаю первый день, а тебе уже пришлось кого-то выставить…

– Да плевать мне, первый день ты работаешь или десятый! Если кто-то ведет себя по-свински, я выставляю его за дверь. Вторых шансов не даю.

Парень смотрел на меня, и взгляд его был так пронзителен, словно он видел меня насквозь.

– Ты на меня не злишься?

– Что? – Его глаза округлились, он коснулся рукой моего локтя. – Калла, с какого перепуга мне на тебя злиться?

Я покачала головой. Если подумать, вопрос и правда был глуповат.

Джекс прищурился.

– Ты же сама в это не веришь, – сказал он.

Вдруг все мое отчаяние как ветром сдуло. Я решила сменить тему.

– Этот Мак сказал, что у тебя неприятности. Это он о маме?

– Сейчас это не имеет значения.

«По-моему, как раз наоборот», – подумала я.

– Тогда зачем ты меня сюда привел?

– Хотел убедиться, что ты в порядке.

Я еще раз прокрутила эти слова у себя в голове. Он хотел убедиться, что я в порядке, и это… Это было приятно.

– Ты ничего плохого не сделала, – продолжил Джекс, ласково сжимая мне руку. – Я разозлился, потому что тот гад вел себя просто отвратительно.

– Да, наверное, но…

Джекс наклонил голову набок.

– Но что?

К щекам прилило тепло, я попятилась и отошла насколько было возможно, учитывая, что он держал меня за руку.

– Что, Калла?

Он снова подошел ближе, носки его ботинок коснулись моих пальцев.

Я сделала еще шаг назад и уперлась в стену. Джекс стоял прямо передо мной. Все мое тело покалывало. Я попыталась отвернуться, посмотреть в сторону…

Но, как и накануне, парень двумя пальцами взял меня за подбородок и повернул лицом к себе, наклонив при этом голову. Его губы оказались всего в паре сантиметров от моих.

– Ты ведь не веришь его словам? – удивительно низким, мягким голосом спросил он.

У меня пересохло в горле.

Джекс отпустил мою руку и уперся ладонью в стену, положив ее прямо возле моей головы, а другую руку так и не отнял от моего подбородка.

– Бред какой! Поверить не могу, – воскликнул он.

Я моргнула.

– Не то чтобы у меня низкая самооценка. Я просто верю в реальность. Я настоящая Реалистка Рейчел.

– Реалистка Рейчел? – медленно повторил он, нахмурив брови.

– Ага, – выдохнула я, собираясь сказать правду. – Я понимаю, что люди видят, глядя на меня. Большинство из них никак это не комментирует, потому что они не придурки, но я ведь знаю, что у них перед глазами. Все это началось, когда мне было десять лет. И этого не изменить.

Джекс недоуменно смотрел на меня, чуть приоткрыв рот.

– Что они видят, Калла?

– Мне правда нужно это сказать? – раздраженно и расстроенно бросила я. Внутри меня бушевал целый ураган чувств. – По-моему, все вполне очевидно.

Он взглянул мне прямо в глаза.

– Да, все очевидно.

Хотя я сама все время твердила себе это, но когда услышала эти слова, почувствовала удар в грудь. Мне хотелось отвернуться, но Джекс этого не позволял.

– Пожалуй, мне пора в зал…

Его губы коснулись моих.

О Господи…

Не было никакого предупреждения, никакого намека. Секунду я еще что-то говорила, а в следующую его теплые губы уже касались моих.

Джекс меня поцеловал.

Глава восьмая

Когда я полностью осознала, что Джекс меня целует – что он касается моих губ своими, – в моей голове произошло короткое замыкание.

Это был не просто легкий поцелуй.

Нет, это не был и глубокий поцелуй с языком вроде тех, о которых я читала в романах, влажных и, по-моему, немного грубых, но в правильном исполнении, наверное, способных заставить меня без оглядки сбросить с себя всю одежду. Этот поцелуй… Он был настоящим.

Губы Джекса слились с моими, и это ощущение восхитило меня. Его губы были мягкими и твердыми одновременно, и я не понимала, как такое возможно. Они скользили по изгибам моих губ, как будто Джекс исследовал их.

Мои руки приросли к телу, но само тело подалось вперед, к его. Но они не соприкоснулись, и это, пожалуй, к лучшему.

Я и так в любую секунду могла воспламениться.

Джекс отстранился, и я поняла, что у меня закрыты глаза. Несмотря на это, я ощущала, как его взгляд скользит по моим горячим щекам, по кончику моего носа… по моим губам.

– Ты меня поцеловал, – прошептала я. Да, заявление было на редкость глупым, но я так себя и чувствовала.

– Да, – более глубоким, более хриплым голосом сказал он. – Поцеловал.

Заставив себя открыть глаза, я посмотрела на неофициального члена Бригады горячих парней.

Джекс наклонился ко мне, опершись на руку, выпуская из плена мой подбородок.

– Я не целую девушек, которых не считаю чертовски сексуальными или красивыми. Понимаешь теперь мою позицию?

Мысли у меня разбегались.

– Ты поцеловал меня, чтобы доказать свою позицию?

У него на губах мелькнул призрак улыбки.

– Мне показалось, что такой аргумент самый простой.

Так и было. Не понимаю: то ли я должна была обидеться из-за того, что он поцеловал меня, только чтобы доказать свою точку зрения, и больше никаких причин сделать это у него не было, или же должна быть польщена, потому что парень считает меня чертовски сексуальной и красивой.

Не зная, что сказать, я снова отступила к стене. Снова улыбнувшись краешком губ, Джекс подошел к двери и открыл ее.

– В этом баре больше не случится ничего подобного, – сказал он и вышел.

Его слова прозвучали как обещание – обещание, которое он никак не мог выполнить. И все же… Это было очень приятно.

Я снова закрыла глаза и тихонько выдохнула, опустив голову. Три недели назад я жила в Шепердстауне, уверенно шла к своей цели, согласно плану «трех П», и готовилась к выпуску. Ни одной мысли об этом месте у меня не возникало. У меня были другие задачи: получить диплом, стать медсестрой и воспользоваться результатами долгой и упорной работы.

Вот и все.

Прошло всего несколько недель, и моя жизнь перевернулась с ног на голову. Вот она я, в баре «У Моны», моя мать пропала без вести, забрав с собой все мои деньги, будущее повисло на волоске, и меня поцеловал неофициальный член Бригады горячих парней.

Ничего подобного я не планировала. Ничего из перечисленного не входило в мой прекрасно продуманный план «трех П».

Но поцелуй… Доказывал он что-то или нет, он все же был важен. Очень важен. Ведь это был мой первый настоящий поцелуй.

У меня был миллиард причин обрадоваться, когда в коридоре появилась Перл и объявила, что подбросит меня домой. Хотя мне и не нравилось, что меня таскают туда-сюда, как будто мое мнение не имело никакого значения, после того, что случилось с Маком, а затем и с Джексом, я была не против наконец-то свалить из бара и выбросить из головы мысли о мерзком и не таком уж мерзком.

Я схватила сумку и попрощалась с Клайдом. По дороге к двери я приказала себе не смотреть на Джекса и сумела целых две секунды придерживаться этого решения. На пороге я все же оглянулась. Народу было полно. Джекс работал вместе с Рокси. Оба они улыбались и смеялись, выполняя заказы.

Рокси подняла глаза и рассеянно махнула мне рукой, я махнула ей в ответ.

Джекс на меня даже не взглянул.

Это неприятно кольнуло меня. В груди вдруг появилось дурацкое чувство досады. Подавив его, вслед за Перл я вышла на улицу и решила утром первым делом забрать свою машину из мастерской.

Перл болтала о чем-то незначащем, пока везла меня домой. Ей тоже не потребовалось спрашивать у меня дорогу. Мне Перл нравилась. По возрасту женщина была ровесницей мамы, и я даже представила, что мама выглядела бы примерно так же, если бы не решила отправиться в круиз по дерьмоленду.

Когда Перл припарковалась у дома и я приготовилась выйти из машины, она остановила меня.

– Ой, чуть не забыла. – Пошарив на заднем сиденье своей старенькой «Хонды», женщина вытащила несколько скомканных банкнот. – Ребята, которые заказали крылышки, оставили тебе чаевые.

Точно, столик копов. Я улыбнулась и взяла деньги, уже понимая, что там больше, чем обычно дают на чай.

– Спасибо.

– Не за что. А теперь беги домой и отдыхай, – с широкой улыбкой кивнула Перл.

Я открыла дверцу.

– Счастливого пути!

Перл кивнула и подождала, пока я не войду в дом. Включая свет в коридоре, я пыталась не обращать внимания на нахлынувшие воспоминания. Но глаза закрылись сами собой – и вот мне уже снова шестнадцать, и я поздно возвращаюсь домой после проведенного с Клайдом вечера в баре. Мне даже не пришлось представлять мамин смех. Она всегда смеялась очень красиво – радостно и от души. Этот смех притягивал к ней людей, вот только смеялась она нечасто. А когда она все же смеялась, обычно это означало, что она парила на седьмом небе, будучи под кайфом.

Тот вечер был особенно плох.

Дом был забит ее приятелями, такими же, как она, инфантилами под сорок. Наверное, дома каждого из них ждали свои дети, но им гораздо больше хотелось веселиться, чем вести взрослую, полную ответственности жизнь.

Я шла по коридору, вспоминая, что здесь творилось пять лет назад. На полу в гостиной лежал в отключке какой-то странный тип. Мама сидела на диване с бутылкой в руке, а мужик, которого я ни разу прежде не видела, уткнулся носом ей в шею, засунув руку промеж ее ног.

Тип на полу не шевелился.

Мама даже не заметила, что я вернулась. Это лапавший ее мужик увидел меня на пороге и пригласил присоединиться к веселью. Я ушла наверх и представила себе, что дома никого нет.

Вот только тип на полу не шевелился уже час – и наконец-то кто-то забеспокоился.

Бог знает сколько времени он был мертв.

Взглянув на пол возле дивана, я поежилась. Я, словно это случилось только сейчас, видела, как тот мужик там лежал. Без рубашки. В грязных джинсах. Он валялся лицом вниз, неуклюже раскинув руки. Не успела я и глазом моргнуть, как гостей и след простыл и мы с мамой остались наедине с мертвым телом на полу у нас в гостиной. Приехала полиция. Удовольствие было то еще. Копы заполнили все бумаги, но из социальной службы так никто и не пришел. Никто не проверил, как я. Впрочем, удивляться здесь нечему.

После этого мама завязала. На несколько месяцев.

Эти несколько месяцев были прекрасны.

Покачав головой, я положила сумку на диван и отогнала от себя эти мысли. Затем вытащила из кармана заколку и скрутила волосы в небрежный пучок.

Мне не хотелось спать на диване, или подниматься в свою бывшую комнату, поэтому я, наконец, сдалась и сняла белье с кровати, стоявшей внизу, и сунула его в стиральную машину вместе с одеялом, которое нашлось в бельевом шкафу на втором этаже. Я с трудом справилась с желанием вычистить и матрас: меня остановило лишь то, что он выглядел относительно новым, не вонял и не был заляпан подозрительными пятнами.

Казалось, я должна была почувствовать усталость, но вместо этого на меня накатил прилив энергии. Я прибралась в маминой спальне, собрала все лишнее в черные мусорные мешки, которые нашла в кладовке, и выставила их на заднее крыльцо. Ни в ее высоком шкафу, ни в комоде, которые я раньше не проверяла, никакой одежды не нашлось, а в стенном шкафу валялись лишь несколько пар джинсов и свитеров. То, что валялось на полу, представляло собой совсем уже старье.

Вот и еще одно доказательство, что мама смоталась из города.

Я не знала, что об этом думать и как к этому относиться. Она обокрала меня и основательно подпортила мне жизнь. Она обокрала и других. А теперь находилась непонятно где и либо сходила с ума, либо напивалась до беспамятства, даже не понимая, что наделала.

Вытащив деньги из кармана, я насчитала тридцать баксов. Копы оставили мне еще двадцать. Сумма была слишком большой – скорее всего, это было связано с сочувственным отношением ко мне, а не с качеством моего обслуживания. И все же получить пятьдесят баксов чаевых за первую смену было неплохо. Я положила деньги в кошелек и унесла сумку в спальню на первом этаже.

Устало вздохнув, я застелила постель и разложила вещи, которые привезла с собой. Затем быстро приняла душ и высушила волосы в ванной, которую мама раньше называла «уютной». Уютной она была исключительно потому, что, вытянув руки и ноги, можно было коснуться одновременно и раковины, и ванны, и унитаза.

Когда я уже собиралась вернуться в спальню, мое внимание привлекло запотевшее зеркало. Не знаю, что меня подтолкнуло – я уже много лет даже не задумывалась об этом, – но я наклонилась к нему и провела по ладонью по стеклу, очищая его.

Может, всему виной был стресс. Может, слова того парня, Мака. Может, даже Джекс с его поцелуем. Да, скорее всего, дело было в поцелуе, но это не имело значения, ведь я уже делала то, что делала.

Я всегда избегала смотреть на себя в зеркало, особенно сразу после трагедии и множества пересадок кожи. Так и есть – я годами не разглядывала свое тело. Я просто не позволяла себе этого делать.

Прикусив губу, я заставила себя по-настоящему посмотреть в зеркало, а не бросить на него быстрый взгляд. Дыхание у меня перехватило.

С ключицами все было в порядке, они выглядели на все сто. У меня был красивый оттенок кожи, который идеально подходил для нанесения косметики. Зона декольте тоже не вызывала проблем. Потом я опустила взгляд ниже.

Там все напоминало сумасшедшую картину Пикассо.

Левую сторону пересекал такой же шрам, как на лице. Он рассекал грудь, проходил по ареоле и едва не касался соска. Мне повезло. С одним соском мне жилось бы несладко. Не то чтобы кто-то видел хоть один из моих сосков, но все же мне не хотелось думать о себе как о девушке с одним соском. Другая грудь была в порядке. Обе груди были, на мой взгляд, вполне приличного размера, но кожа между ними отличалась по цвету от остальной и была немного светлее. Ожоги второй степени. Шрамы от них вызывали лишь изменение пигментации. Но вот на животе…

Мой живот напоминал старый диван с кучей разно-цветных заплаток. Правда. Ожоги третьей степени – это не шутка. Даже не сомневайтесь.

Некоторые лоскуты были светлыми, другие – цвета увядшей розы. Кожа на ощупь гладкая, но края раны выступали. Я видела это в зеркале. Издалека это можно было принять за родимое пятно, но затем я повернулась и посмотрела на спину. От попы до лопаток она была изрезана так же, как живот, но шрамы были более заметны. Грубые, темные, почти коричневые, они рассекали кожу, которая кое-где казалась смятой.

На спину кожу не пересаживали.

К тому времени папы уже не было рядом. Он ушел, растворился в мире, где не было тоски и печали. Окончив школу, я с помощью Клайда смогла его разыскать.

Он снова женился.

Он жил во Флориде.

У него не было детей.

Позвонив ему всего один раз, я выяснила, что восстанавливать связь со мной он не намерен.

Так, когда дело дошло до пересадок кожи мне на спину, отца уже в нашей жизни не было, а мама… Что ж, подозреваю, она просто забыла о визитах к врачу или наплевала на них.

В глазах щипало. Я с трудом моргнула. Ничего хуже боли от ожогов я в своей жизни не чувствовала – по крайней мере физически. Я была еще совсем мала, но после трагедии не раз молила о смерти. Теперь шрамы не болели. Они просто дерьмово выглядели.

Я закрыла глаза и отвернулась от зеркала, но собственное отражение все еще стояло у меня перед глазами. Ничего хорошего в этом не было. Но могло быть и хуже. Лежа в ожоговом отделении, я видела случаи совсем страшные. Маленькие дети, которые играли с огнем. Взрослые, которые горели в машинах. Кожа буквально плавилась. А еще были люди – дети, – которые не выжили, уничтоженные огнем или задохнувшиеся в дыму. Так что я знала, что могло быть и хуже, но что бы я ни делала, как бы далеко ни уезжала и как долго ни отгоняла от себя эти мысли, та ночь, когда случился пожар, искалечила меня, оставила на мне шрамы, физические и душевные.

Она искалечила и маму.

Поцелуй.

Я до крови прикусила губу.

Глупо было целоваться. Глупо было влюбляться в Брендона. Но целовать Джекса Джонсона было еще глупее. Все это было очень глупо.

Я быстро отошла от зеркала и надела хлопковые шортики и футболку с длинным рукавом. Почему-то в этом доме в любой сезон было очень холодно, а ночью становилось гораздо холоднее, так что я натянула еще и гольфы, чтобы не мерзли ноги.

В животе заурчало, и я пошла на кухню, но нашла там лишь коробку соленых крекеров. Я взяла ее, надеясь, что крекеры не засохли окончательно, и пообещала себе, что, в каком бы состоянии ни была моя машина, я пойду в магазин и хотя бы часть из заработанных пятидесяти долларов потрачу на еду.

Прихватив с собой еще и остатки чая, заваренного накануне, я отправилась обратно в спальню, но тут в дверь постучали. Я замерла на месте.

Бросив пачку крекера на диван, я повернулась к висящим на стене часам. Если они показывали правильное время, был уже почти час ночи. Какого черта?

Не шевелясь, я поморщилась, когда стук раздался снова. Не на шутку встревоженная, я повернулась и вышла в короткий и узкий коридор. Там я встала на цыпочки и посмотрела в глазок.

И нахмурилась.

Такое впечатление, что на крыльце никого не было. Прижав руки к двери, я присмотрелась получше. Никого.

– Какого черта? – пробормотала я.

Опасаясь, что схожу с ума, я отомкнула замок и приоткрыла дверь. И сразу же поняла свою ошибку. На крыльце все же кое-кто был. Сидевший на ступеньке человек тотчас вскочил, и сердце мое ушло в пятки.

Рассмотреть ночного гостя в тусклом свете было непросто, но он мне сразу не понравился. Он был высокий и очень тощий, его светлые волосы до плеч свисали сальными прядями. На вытянутом лице темнели потрескавшиеся губы. Фу. Мне даже не хотелось видеть остальное. Я отпрянула, схватилась за ручку и почти успела захлопнуть дверь, но он остановил ее своей крупной рукой.

– Мне нужна Мона, – произнес он сухим и хриплым голосом.

– Ее з-здесь нет. Простите.

Я снова попыталась закрыть дверь, но он просунул в щель ногу и толкнул дверь – гораздо сильнее, чем я ожидала. Отлетев в сторону, я ударилась затылком о стену. В следующую секунду дверь хлопнула меня по лбу. Меня ослепила боль.

– Вот дерьмо, – пробормотала я.

Мерзкий Тип вошел в дом и посмотрел туда, где меня раздавило, как букашку.

– Прости, – буркнул он, отводя от меня дверь и закрывая ее пинком байкерского ботинка. – Мне нужна Мона.

Несколько раз моргнув, я прижала ладонь к виску. Перед глазами летали огненные мошки.

– Мона! – крикнул парень, шагая по коридору.

Я поморщилась, отняла руку от головы и выпрямилась, а парень как раз вошел в гостиную, по-прежнему выкрикивая мамино имя, как будто она могла волшебным образом возникнуть из ниоткуда.

Не успев оправиться от шока, я поспешила за ним.

– Ее здесь нет.

Мерзкий Тип, ссутулившись, стоял возле дивана. В гостиной было светлее, и я невольно разглядела его лучше. Грязная футболка, грязные джинсы – он весь был грязным. Из рукавов у него выглядывали голые руки, внутреннюю часть которых покрывали красные сморщенные отметины.

Вот дерьмо.

Следы от уколов.

Мерзкий Тип был под наркотой.

Целая куча дерьма.

– Моны здесь нет, – попыталась я объяснить еще раз. Сердце билось все чаще, из-за чего висок болел так, словно по нему стучали отбойным молотком.

Он повернулся ко мне, пожевал губу.

– Она мне должна.

Целая куча дерьма прямо мне на голову.

Мерзкий Тип смотрел на меня бледно-голубыми, расфокусированными глазами. Не знаю даже, видел ли он меня вообще.

– У нее есть дурь. Она точно ее где-то тут припрятала.

У меня округлились глаза. Надеюсь, на самом деле никакой дури здесь не было.

Не говоря больше ни слова, тип прошел мимо меня и направился в спальню. Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

– Что вы делаете?! – воскликнула я.

Не ответив, он прошел прямо к кровати и принялся срывать с нее чистое белье.

– Эй! – закричала я.

По-прежнему не обращая на меня никакого внимания, он сунул руки под матрас и перевернул его. Ничего не обнаружив, он разразился проклятиями.

Так, все это мне совершенно не нравилось и быстро выходило из-под контроля.

Я хотела подойти ближе, но Мерзкий Тип вскинул руку и прорычал:

– Отвали, мать твою.

В животе у меня похолодело, и я отошла в сторону, а он подошел к комоду, вывалил оттуда всю мою аккуратно сложенную одежду, а потом направился к стенному шкафу. Разгромив всю комнату, в которой я только что прибралась, он каким-то чудом не обратил внимания на мою сумочку.

Потом парень остановился на пороге ванной и расправил плечи. У него на лице мелькнуло странное выражение.

– Проклятье.

Мерзкий Тип развернулся, выбежал из спальни и бросился к лестнице.

О нет. Какого черта он творит? Несмотря на дрожь в руках, я обогнала его и перекрыла ему путь наверх.

– Простите, но ее здесь нет. Я не знаю, где она и что вы ищете, но вам пора…

Он толкнул меня прямо в грудь, а затем подошел ко мне, встав совсем близко. Некоторые из его желтых зубов полностью сгнили, изо рта у него воняло перепревшим мусором. Меня замутило.

– Слушай, я понятия не имею, кто ты такая, и мне плевать. Но к тебе у меня претензий нет, – прошипел он. – Так что не веди себя так, чтобы они появились. Ладно?

Я заставила себя кивнуть. Мне вовсе не хотелось, чтобы у него ко мне возникли претензии.

– Поняла.

Наркоман с секунду смотрел мне в глаза, а затем перевел взгляд на мою левую щеку.

– Ты ведь дочка Моны, да?

Я не ответила, не зная точно, не возникнут ли у него ко мне претензии, если он узнает правду.

– Дерьмово тебе, наверное, живется, – сказал он, опустил руку и пошел наверх.

Вопреки здравому смыслу я пошла вслед за ним в пустую спальню – в мою бывшую комнату. Мерзкий Тип точно знал, что ищет. Он подошел прямо к стенному шкафу и рванул дверцу так сильно, что я удивилась, как та не слетела с петель. Затем он упал на колени и принялся шарить на полу. Затаив дыхание, я подошла ближе, раздумывая, не оглушить ли его настольной лампой.

Мерзкий Тип полез дальше, раскидывая обувные коробки, а потом зарычал и выпрямился. Я не видела, что именно он делал, но теперь парень отбросил в сторону кусок стены – специально вырезанный кусок, за которым, видимо, скрывался тайник.

О нет.

– Мать твою, да, – выдохнул Мерзкий Тип, после чего вылез из шкафа и поднялся на ноги. – Джекпот. Мать твою, я сорвал куш!

Смотреть мне не хотелось, но делать было нечего. Мерзкий Тип держал в руках не один, а как минимум восемь пакетов, полных каких-то светло-коричневых гранул, которые напомнили мне тростниковый сахар.

– О боже, – прошептала я.

Мерзкий Тип меня не услышал. Он смотрел на пакеты у себя в руках таким взглядом, как будто в любую секунду был готов распотрошить один и зарыться носом в его содержимое.

У меня подогнулись ноги. В доме были наркотики, и спрятаны они были в тайнике в моей бывшей комнате. И это была не травка и не другие относительно безобидные вещества, это явно было что-то очень плохое и очень дорогое.

Мерзкий Тип как будто забыл о моем существовании, против чего я вовсе не возражала. Он промчался по лестнице, а через несколько секунд входная дверь хлопнула, из-за чего я подпрыгнула на месте.

Не знаю, сколько я стояла в комнате и смотрела на пустой, раскрытый нараспашку стенной шкаф. Через некоторое время я все же спустилась вниз, зашла в спальню, вытащила из сумки свой телефон и трясущимися руками набрала номер Клайда.

Он ответил после третьего гудка.

– Малышка, все в порядке?

Было поздно, но он, наверное, еще не ушел из бара.

– Сюда один тип приходил…

Последовала пауза.

– Что случилось? – глухим голосом спросил Клайд.

Я быстро ввела его в курс дела, и он велел мне проверить, заперта ли дверь на замок – хорошая мысль, – и сидеть тихо, пока он не приедет. Конечно, он ничего не мог поделать, но я все равно ценила его заботу. Похоже, я была в шоке. В глубоком шоке.

Закрыв шкаф в маминой спальне, я снова нанесла на лицо косметику – мне не хотелось показывать свой шрам даже Клайду, – и села на диван, где провела минут двадцать, прижимая к груди телефон, пока не раздался быстрый, громкий стук.

Я посмотрела в глазок и на этот раз увидела своего гостя – и от этого мое и так неспокойное сердце чуть не остановилось.

По другую сторону двери стоял Джекс.

Глава девятая

– Каким местом ты думала?! – выпалил он, когда я открыла дверь.

Но у меня был вопрос получше.

– Что ты здесь делаешь? Я позвонила Клайду.

– А Клайд сказал мне, вот я и приехал. – Парень вошел в дом, втолкнул меня внутрь и запер дверь. – Ты не ответила на мой вопрос.

Еще не осознав полностью тот факт, что у меня в прихожей стоит Джекс, я медленно моргнула.

– На какой вопрос?

– Какого черта ты открыла дверь посреди ночи?

– А… Знаешь, я вообще-то в глазок посмотрела.

Джекс недоуменно уставился на меня.

– И никого не увидела, – добавила я в свою защиту.

Он сложил на груди свои накачанные руки.

– Так, давай-ка разберемся. В дверь постучали, ты подошла и посмотрела в глазок, а когда никого не увидела, решила: «Какого черта? Открою-ка я дверь!». Тебе что, и в голову не пришло, что кто-то может и спрятаться?

Ого, Джекс явно был вне себя. Черта с два я позволю с собой так обращаться. Может поцеловать мой красно-розовый зад!

– Тот тип не прятался. Он просто сидел на крыльце.

Темные брови Джекса взлетели на лоб.

– И ты знала это, когда открывала дверь?

– Ну… Нет вообще-то, но…

– Так какого черта ты ее открыла? – снова воскликнул он, сверкая потемневшими глазами.

– Слушай, я понимаю, что мне не стоило ее открывать. – Одной рукой я крепко сжимала телефон, а другой ужасно хотела ударить его прямо в грудь. – Я не подумала.

– Оно и видно, – буркнул Джекс.

Я прищурилась.

– Я все сама понимаю. Не нужно тыкать мне этим в лицо.

– Господи, Калла, я же объяснил тебе, в какое дерьмо вляпалась твоя мама, и просил не оставаться в этом доме. Ты могла бы хотя бы не открывать дверь посреди ночи!

Глубоко вздохнув, я заправила все еще влажные волосы за правое ухо.

– Я поняла. Спасибо, что лично доставил это сообщение. А теперь можешь… – Я вдруг умолкла и пораженно посмотрела на Джекса.

В его глазах промелькнул испуг, а потом он пошел прямо на меня, двигаясь точно так же, как в офисе. Я попятилась и уперлась в стену. Больше идти было некуда. Джекс кончиками пальцев коснулся моего правого виска и встревоженным взглядом изучил эту зону.

Мое сердце билось так же неистово, как во время вторжения Мерзкого Типа.

– Джекс…

Он встретился со мной глазами.

– Он тебя ударил?

– Нет, – прошептала я.

– Тогда что у тебя с виском? Кожа красная, все опухло, – ледяным голосом проговорил Джекс.

– Меня ударило дверью. Когда он распахнул ее, я стояла на пути. – В глазах Джекса вспыхнул гнев, он сжал зубы. – Джекс, он не собирался меня бить. Он просто хотел найти заначку, спрятанную в этом доме.

Напряжение не сходило с лица Джекса. Повисла пауза. Я затаила дыхание.

– Ты в порядке? – наконец спросил он.

Мы смотрели друг другу в глаза.

– Да. Я просто… испугалась. Я такого не ожидала. – Глупо, конечно, он ведь меня предупреждал. – Я не знала, что в доме была эта дрянь.

– Понимаю, – тихим, мягким голосом сказал он. Чем дольше он смотрел на меня, тем сильнее я трепетала от его близости. – Клайд сказал, тот тип нашел наркоту?

– Ага, – кивнула я. – Наверху, в моей старой спальне. В стенном шкафу.

– Черт, – с явным отвращением бросил Джекс.

Он медленно провел пальцами по моей щеке, а затем развернулся и прошел внутрь дома.

Я еще секунду стояла, не шевелясь и крепко прижимая к груди руку с телефоном. В конце концов я заставила себя отойти от стены. Все еще не понимая, почему вместо Клайда приехал Джекс, я отправилась вслед за ним. Он уже поднимался по лестнице. Никто из нас не проронил ни слова, пока парень не опустился на колени возле шкафа и не поднял с пола вырезанный из стены кусок гипсокартона.

– Ты видела, что именно он достал? – спросил он.

– Несколько пакетов с какими-то гранулами, похожими на тростниковый сахар. Подозреваю, в них все же был не сахар.

– Вот дерьмо, – рассеянно пробормотал Джекс. – Похоже на героин. Маленькие пакеты или большие?

Героин. Боже, неужели мама теперь сидит на этой дряни?

– А маленькие – это какие? Как для сэндвичей?

– Нет. – Усмехнувшись, Джекс поднялся на ноги и посмотрел на меня. – Целый пакет для сэндвичей, наполненный героином, – это немало. Как насчет такого? – Он сантиметров на пять развел большой и указательный пальцы. – Похоже?

– Джекс, там было несколько пакетов для сэндвичей. Штук восемь, не меньше. И все они были полные. – Джекс побледнел, и мое сердце остановилось. – Что… все плохо, да?

– Полная жопа. – Он схватился за голову. – Похоже, в этих пакетах не меньше килограмма. А судя по твоему описанию, похоже, что это черный героин.

Я понимала, что килограмм – это много, но не знала, насколько это много в мире наркотиков.

– Черный героин?

– Я слышал, он стоит дороже.

Стены как будто пошатнулись.

– И сколько он стоит?

– Черт… Где-то от семидесяти до сотни тысяч за килограмм, а может, и того больше, – объяснил Джекс и тяжело вздохнул. – Зависит от его чистоты. От того, насколько он качественный. Может, даже пару миллионов.

Пол ушел у меня из-под ног.

– Откуда ты это знаешь?

Джекс посмотрел мне в глаза.

– Был у меня опыт.

– Ты принимал героин?

– Нет, конечно. – Он не стал продолжать. – Опиши мне этого парня.

Когда я завершила описание Мерзкого Типа, Джекс напрягся еще сильнее.

– Сомневаюсь, что он свою дурь забрал. Подозреваю, что она и не Моне принадлежала.

Меня как будто ударили под дых.

– Думаешь, она ее… взяла на хранение?

Джекс кивнул.

– Давай, черт возьми, молиться, что этот парень – ее истинный хозяин. Иначе…

Боже, не нужно было быть наркобароном, чтобы понять, что он имеет в виду. Если мама хранила такие дорогие наркотики, их владелец в конце концов придет за ними. А когда выяснится, что дури нет, все ее нынешние проблемы покажутся цветочками. Оставалось лишь, следуя совету Джекса, надеяться, что эта дрянь принадлежала Мерзкому Типу. Похоже, он точно знал, где она лежит.

Когда мы пошли обратно вниз, телефон у меня в руке зазвонил. Я посмотрела на экран и увидела имя Клайда.

– Алло?

– Малышка, все в порядке? – низким и хриплым голосом спросил он.

– Да.

– Джекс у тебя?

– Да.

Клайд вздохнул.

– Он хороший парень. Он тебя защитит.

Я нахмурилась – не только из-за слов Клайда, но и потому, что Джекс как раз зашел в спальню и принялся подбирать вещи, которые разбросал Мерзкий Тип, а среди них были и мои трусики.

– Э, дядя Клайд… Мне пора идти.

– Не сомневайся, малышка, он тебе поможет, – продолжил Клайд, и в груди у меня снова все затрепетало еще сильнее, чем раньше. – Слышишь?

– Ага, – прошептала я. – Слышу.

– Вот и хорошо. Позвони мне утром, ладно?

– Позвоню.

Положив трубку, я с замиранием сердца медленно вошла в спальню и остановилась возле двери.

– Джекс, что ты делаешь?

– А на что это похоже? – Он поправил матрас. – Сомневаюсь, что это ты решила сделать перестановку.

– Да, но я и сама могу все исправить. Тебе не…

– Я помогаю тебе, так что не спорь. – Он нагнулся, поднял простыню и швырнул ее мне. – И я останусь на ночь.

Простынь упала на пол.

– Что?

– Я останусь с тобой. – Другой простыней парень накрыл матрас. – Лягу на диване. – Его густые ресницы взлетели вверх, глаза снова приобрели теплый оттенок. – Но могу и здесь поспать…

У меня не было слов.

Я просто стояла и смотрела, как он подобрал с пола еще и одеяло, набросил его на постель и принялся поднимать разбросанную одежду. Когда у него в руках оказалось несколько цветастых шелковых вещичек, я вышла из ступора, подлетела к нему и выхватила свои трусики.

– Ты здесь не останешься.

– Тогда поехали ко мне.

Я осознала его слова только через минуту.

– Я к тебе не поеду.

– Тогда я останусь здесь. – Пока Джекс собирал остальную одежду, я сунула трусики в ящик. – Совершенно очевидно, что в этом доме небезопасно, особенно когда ты открываешь дверь каким-то отморозкам…

– Не собираюсь я снова дверь открывать! – крикнула я.

Не закрыв до конца ящик комода, Джекс выпрямился, после чего уголок его губ чуть приподнялся.

– Что на тебе надето?

– Что? – Я окинула себя взглядом. Черная футболка с поддержкой груди – и слава богу, мне вовсе не хотелось трясти своими прелестями! – а еще нежно-розовые шорты. – Что не так с моей одеждой?

– Ничего. – Джекс улыбнулся и задвинул ящик. – Гольфы очень милые. И ты милая.

Гольфы были в розово-голубую клеточку и правда казались весьма милыми.

– Спасибо, – пробормотала я, и в голове тотчас стали роиться другие мысли. Это было плохо. Очень плохо. Хуже некуда, ведь все эти мысли были лишены основания. Я с силой отбросила их прочь. – Ты здесь не оста…

– Значит, поедем ко мне? Супер.

В висках застучало.

– Я к тебе не поеду.

Джекс встал возле кровати, на которой возвышалась гора подушек. Тут мама была верна себе – на кровати всегда было как минимум пять подушек, и все они были довольно новыми.

– Ты всегда такая упрямая?

Я зыркнула на Джекса.

– А ты всегда так командуешь?

Он улыбнулся.

– Милая, ты еще не видела, как командуют.

– Ну-ну… – Я лениво состроила ему гримасу.

Ухмыльнувшись, парень взял две подушки, широко шагая, обошел кровать и встал прямо передо мной.

– Можешь сколько угодно говорить мне, чтобы я ушел. Можешь кричать. Махать руками. Что угодно. Это ничего не изменит, потому что ты не заставишь меня уйти из этого дома. Понимаешь?

Мои глаза округлились. Да, я его понимала, но мне его слова не нравились, поэтому я раздумывала, поймет ли он меня, если я хорошенько пну его промеж ног.

Джекс чуть наклонил голову, и его губы оказались в непосредственной близости от моих. Несмотря на раздражение, из-за которого кожу покалывало, будто по ней бегала целая армия муравьев, сердце у меня в груди подпрыгнуло.

– Не сомневаюсь, в глубине души ты понимаешь, почему приехал я, а не Клайд.

Ох. На самом деле я этого не понимала. Я открыла было рот, чтобы сказать это, но Джекс продолжил:

– Я хочу убедиться, что тебе ничего не угрожает, раз уж ты решила здесь остаться. – Он переступил с ноги на ногу и немного наклонил голову набок. Через мгновение наши взгляды встретились. – Оставаться здесь одной тебе небезопасно, поэтому я позабочусь о тебе.

Я выдохнула сквозь чуть приоткрытые губы. Меня вдруг обуяло неожиданное желание прижаться к нему всем телом. Черт. Это было так странно! Никогда прежде мне не хотелось раствориться в объятиях парня. Я читала об этом, но не верила, что такое произойдет и со мной. И все же в его объятиях я оказалась бы в безопасности. Я едва не лопалась от желания. Что хуже, я понимала, что тело его будет теплым и готовым к бою.

Боже, мои мысли шли в неправильном – даже в каком-то извращенном – направлении, но я ничего не могла с этим поделать. Джекс был до невозможности красив. Он казался недосягаемым. А еще у него были великолепные брови. Правда. Темные, темнее его волнистых волос, они были красиво изогнуты. Они привлекали взгляд. Это были просто брови, но даже они были сексуальными.

И бровями дело не ограничивалось.

Господи, может, я и совершила смертный грех, допустив мысль об этом, но он был все равно что Кэм 2.0.

Судя по тому, что я о нем знала, Джекс был милым и добрым, что делало его чертовски опасным для моего душевного здоровья. И все же мне казалось, что сходить по нему с ума будет замечательным приключением.

Однако я понимала, что не смогу от этого оправиться.

Но я практически чувствовала его губы своими. Когда он поцеловал меня в офисе, поцелуй был краток и просто доказывал его правоту. А теперь я их чувствовала.

В его глазах промелькнуло что-то глубокое и теплое, и я задумалась, а вдруг Джекс догадывается, какие мысли бродят у меня в голове. Боже, оставалось только надеяться, что нет. Его ресницы опустились, и мои губы словно пронзило током под его взглядом.

– Что ж, по-моему, ты начинаешь меня понимать, – сказал он и прошел мимо меня в гостиную.

– Мне нужен взрослый человек рядом, – буркнула я, медленно поворачиваясь.

Джекс уже стоял возле дивана в гостиной.

– Да, пока я не забыл…

– Не меняй тему! – Я топнула ногой и тотчас мысленно похвалила себя за этот жест.

Он оглянулся и приподнял брови.

– Ты что, ногой топнула?

Мои щеки обдало жаром, и я выдавила:

– Может быть.

– Мило, – с улыбкой заметил Джекс.

– Ничего не мило! И ты здесь не останешься. А я…

– А ты утром подбросишь меня домой, когда поедешь в бар, – закончил он, обходя диван.

– Не собираюсь я… – Я осеклась, когда до меня дошел смысл его слов. – Что?

– Подбросишь меня завтра, – повторил парень, бросая подушки на один из подлокотников дивана. – Я привез твою машину. Стекло заменили.

Я так долго смотрела на него, что он, наверное, начал опасаться, не случилось ли со мной чего. Затем я проскользнула мимо него к окну возле телевизора, раздвинула шторы – так и есть, мой «Фокус» стоял возле дома.

– Дай угадаю… Никакого кабельного? – спросил Джекс.

– Что-что? – Я смотрела в окно, а сердце громко стучало у меня в груди.

– Я про телик. Мона, наверное, не платила по счетам за кабельное. – Судя по звуку, на журнальный столик опустился пульт дистанционного управления. – А у меня есть кабельное. И каналы HBO, Stars. Это я так, просто мысли вслух.

Мое горло свело судорогой. Я повернулась.

– Сколько… сколько я должна тебе за стекло?

– Нисколько.

– Нет, за это я должна заплатить. Это ведь не пара сэндвичей из закусочной. Я не совсем на мели. У меня есть деньги…

– Я за него не платил. – Он провел рукой по волосам и встретился со мной глазами. – Я ведь говорил, механик – его зовут Брент – был мне должен. Он заменил стекло бесплатно.

– Он был тебе должен? – недоуменно повторила я. – Ты что, из мафии?

Джекс запрокинул голову и рассмеялся глубоким, мягким смехом, от которого у меня внутри все перевернулось.

– Нет, – ответил он.

Мне нравился его смех.

Я отошла от окна и вдруг почувствовала… Не знаю даже, что именно. Облегчение? Напряжение? Удивление? Я чувствовала все и сразу, но понимала, что дареному коню в зубы не смотрят.

– Спасибо.

Джекс пожал широкими плечами.

– Пустяки.

– Вовсе нет.

Повисла пауза, а затем:

– Ты устала?

Нет. Я была как на иголках, мне казалось, что я вот-вот взорвусь и разлечусь на куски, но я соврала и ответила да, полагая, что больше ни секунды не смогу провести с ним в одной комнате. Глаза щипало, и я должна была взять себя в руки.

Он на мгновение встретился со мной взглядом, а затем молча опустился на диван. Я подошла к шкафу, вытащила оттуда одеяло, которое приметила еще вечером, и положила его на дальний от Джекса подлокотник.

– Кстати… – Джекс улыбнулся мне, и я инстинктивно поджала пальцы на ногах, повернувшись к нему. – Такие ножки в таких шортиках? Просто сказка.

Я легла на спину и уставилась в потолок. Несколько реек жалюзи, закрывающих окно в спальне, было сломано, и сквозь щели внутрь проникали узкие полоски лунного света, которые словно играли друг с другом в прятки.

Казалось прошло несколько часов, а я все ворочалась и не могла уснуть из-за мыслей, что роились у меня в голове. При каждом движении кровать тихонько поскрипывала. А может, и не совсем тихонько. Мне этот звук казался оглушительным, но не менее оглушительным было и биение моего сердца.

Джекс лежал на диване всего в нескольких метрах от моей спальни. И чуть раньше он меня поцеловал. И помог с новом лобовым стеклом. И сказал, что мои ножки в этих шортиках были просто сказка.

И чем ему только так приглянулись мои ноги?

Перевернувшись на живот, я застонала в подушку. Какая вообще разница? В этом не было никакого смысла, но я все гадала, почему он обращает внимание именно на мои ноги. Во мне ведь было и другое, что бросалось в глаза сильнее. Лицо, например. Не ноги.

Но он поцеловал меня и лежал в соседней комнате, совсем рядом, и мои губы снова покалывало. Первый поцелуй. Мой первый поцелуй случился в двадцать один год. Наконец-то. Но я ведь даже не была уверена, что поцелуй был настоящим.

– Боже, – простонала я в подушку.

Я повернулась на бок и решила больше не думать о Джексе, ведь это бесполезно. Так что я стала думать о героине. О куче героина. О героине стоимостью в сотни тысяч долларов. Сколько именно его там было? Сколько это по меркам улицы? Сколько жизней он мог искалечить? Сотни? Тысячи?

И он хранился в этом доме – в мамином доме.

Тревога окутала меня, как тлетворный дым, и я зажмурилась. Неужели мама и правда теперь сидела на героине?

Так. Об этом тоже лучше не думать. Мысли на несколько блаженных секунд покинули меня, и затем переключились на колледж. Страх, что мне не удастся оплатить обучение, немного притупился. Я не сомневалась, что получу государственную ссуду. При ее выдаче на кредитную историю внимания не обращали. Но этого было мало. Мне придется снова устроиться работать официанткой, чтобы платить по счетам. Дерьмово, конечно, ведь последние семестры обучения на медсестру были особенно тяжелыми. А окончание колледжа не решало других проблем – долгов, плохой кредитной истории и всего остального.