Читать онлайн Любовь на одном вдохе бесплатно

Пролог

Воздух заканчивался.

Нет, Ляля, это твой мозг тебя обманывает, ты же знаешь. У тебя запас в легких еще точно секунд на тридцать. Еще даже контракции[1] не наступили. Так что есть даже больше, чем тридцать секунд. Но страх уже отравляющей липкой струйкой проник в голову. Страх, что не успею выполнять на поверхность и словлю блэк-аут. Как будто я вдохнула неприятное благовоние.

Но как шутят все фридайверы, блэк-аут приходит хоть раз в жизни к любому из нас. Считай, что такой случай в твоей непутевой жизни наступил, Ляля Белинская.

Вот только они ныряют с подстраховкой. И пара всегда рядом при возврате на поверхность. А ты – одна.

Ты сегодня нарушила главное и основное правило фридайвера – никогда не нырять в одиночку.

А ты? Дура психованная. Еще и самонадеянная.

Ляля, вспоминай о главном, опять одернула я себя. Самобичевание сейчас точно ни к чему хорошему не приведет, сделает только хуже. Корить, ругать, обвинять себя – будешь после. А сейчас в приоритете расслабление и вытяжение. И гони прочь мысли.

Я еще больше вытянула руки стрелочкой, пошевелила головой, чтобы убрать из шеи напряжение. Давай, Ляля, еще каких-то тридцать метров, ты уже на поверхности. Больше половины ты уже прошла. Замах правой ногой, левой, правой… Ты – рыбка, ты маленькая рыбка…

Ноги устали. Силы покидали меня, и я уже шла наверх, наплевав на технику. Паника – ненадежный товарищ. А сейчас я поддалась ей. И как будто наяву услышала голос своего инструктора, Натальи: «Ляля, чем техничнее ты плывешь, тем меньше расходуешь энергии. А чем меньше расходуешь энергии, тем эффективнее твой нырок. И отключай голову».

Легко сказать… Ляля, одернула я себя, ты же не новичок, у тебя стаж ныряния, глубинный сертификат, соберись.

Я почувствовала, как задергалась диафрагма. Сделала ложный вдох, обманув таким образом мозг. Пятнадцать секунд точно выиграла. Посмотрела наверх. Светлое пятно поверхности уже было совсем недалеко. Осталось метров двадцать. Вот видишь, ты почти справилась, уже чуть-чуть… Почти справилась, подумала я и перед глазами запрыгали черные мушки вперемешку с пятнами света.

Почти…

Мне не хватило совсем немного.

Я почувствовала, как сильные руки подхватили меня и вытащили на поверхность, как резким движением подняли маску, чье-то «дыши, дыши, дыши», как меня достали на платформу. Всплеск воды и яростное: «Маленькая идиотка, куда тебя понесло».

Знакомый такой голос, любимый.

«Я убегала, любимый. От тебя. От себя».

Я хотела это сказать, но не смогла.

Я провалилась в глубину.

[1] Контракции во фридайвинге – непроизвольные сокращения дыхательных мышц, вызванные повышенным уровнем углекислого газа в теле и возрастающим желанием дышать.

Глава 1

Андрей

Я устало потер переносицу. После тяжелой операции, какую я провел сегодня, хотелось только одно – в отпуск. Я вообще не должен был быть сегодня в больнице. А уже наслаждаться дахабским теплом и морем.

– Андрей Владимирович, поздравляю с успешно проведенной операцией, – отвлек меня от мыслей о теплом море голос Верочки, нашей медсестры. Я со вздохом вернулся в реальность.

– Спасибо, Вера, – ответил я и вернулся к заполнению бумаг. Нужно все описать и можно было выдвигаться. – Наблюдайте за пациентом и, если что, я на телефоне.

Но Вера продолжала мяться рядом. Внутри поднялось раздражение.

– Что-то еще? – я поднял на нее взгляд.

– Да… – неуверенно ответила она и нерешительно протянула мне какой-то сверток. Красиво упакованный сверток. Подарок? Черт, этого еще не хватало.

– Что это? – я холодно на нее посмотрел. Знал ведь, что давно ей нравлюсь, но у нее – без шансов. Отношения на работе мне не нужны.

– Подарок, – промямлила она, а я еле скрыл раздражение, стараясь держать лицо. – На Новый год же принято дарить подарки, ведь так?

Черт. Точно. Новый год. Но для меня он будет без елок и снега, только пальмы, море и глубина. И я на этом сфокусировался так, что забыл о принятых в обществе стереотипах. Просто ты давно не был в отпуске, устало подумал я. Сколько? Три года? Нет уже почти четыре.

– Да, так принято. Спасибо, Вера, – постарался придать голосу искренности и чуть-чуть теплоты.

– Пожалуйста, – просияла она улыбкой, глядя на меня с каким-то щенячьим восторгом. Волна раздражения поднялась снова. – Я так рада, что успела вас застать, очень хотелось вам сделать приятное. Вы только не открывайте его сейчас, хорошо? Вот когда часы пробьют двенадцать тридцать первого декабря, не раньше.

Верочка, милая, я буду далеко в это время. И когда здесь будет двенадцать, у меня – только одиннадцать.

– Договорились, – я постарался мило ей улыбнуться. Кажется, получилось, потому что она опять радостно улыбнулась мне в ответ. Черт. Похоже, я здесь что-то вроде местного Бога. Нейрохирургический божок местного разлива, а все они – моя паства, цинично подумал я про себя.

Верочка постояла еще немного, помялась, не торопясь уходить. Она что, ждет ответного подарка, с изумлением подумал я про себя.

– Вера, простите, но я замотался и не приготовил вам ничего, – развел я руками с сожалением. – Но обещаю, привезу вам подарок обязательно.

– Ой, а вы уезжаете, да? – ее навязчивость уже порядком надоела.

– Да, Вера, причем сегодня. И у меня скоро поезд. И если я на него опоздаю, то и на самолет опоздаю тоже. Поэтому, если вы не возражаете, я вернусь к карте пациента, а то рискую не уехать в своей отпуск, – мне за терпение нужно вручить медаль, я считаю.

– Да, да, конечно. Еще раз с наступающим, – суетливо ответила она, неловко повернулась и вышла из кабинета.

Я, не распаковывая, закинул в ящик стола подарок, и вернулся к документам.

С бумагами я закончил быстро, оставил все необходимые назначения и распоряжения. Ничего непредвиденного точно не случится, я был в этом уверен. Не зря же я считаюсь одним из лучших в своей области. Посмотрел на часы. Чччерт. Опаздываю.

Я быстрым шагом покинул отделение, стараясь больше никому не попадаться на глаза. А то вот так еще встретишь кого-нибудь из коллег или медсестер и опять придется мило улыбаться и принимать поздравления.

Ненавижу Новый год с детства.

На парковке я прыгнул в свой спортивный автомобиль, мотор взревел и я, игнорируя камеры, рванул к вокзалу. Сапсан отходил через сорок минут. Но мощный мотор, скорость, коридор зеленых светофоров помогли мне примчаться без опоздания на поезд. Машину я оставил на платной стоянке, достал из багажника сумку с оборудованием для ныряния, сумку с вещами (смена белья, плавки, легкие брюки, шорты, пару футболок и льняная рубаха), все остальное куплю на месте, если понадобится. Не люблю возить много вещей. Постоянные командировки приучили меня к минимуму необходимого.

Сел в свой первый класс в Сапсане и наконец выдохнул, закрыл глаза и откинулся на спинку удобного кресла. Все. Теперь я точно в отпуске. Но меня вывел из благостного состояния резкий звук телефона.

– Андрюша, ты где? – раздался мелодичный голос Анжелы. Я поморщился. Ненавижу, когда она меня так называет. Впрочем, голос у нее, как всегда, сексуальный. Даже на него у меня всегда вставало. Но не сейчас.

– Анжела, я уехал. Отпуск, помнишь?

– Отпуск? И без меня? – пораженно выдохнула она. Томные нотки из ее голоса вмиг улетучились. Я хмыкнул.

– Это отпуск в компании фридайверов, мы будем нырять, для тебя там ничего интересного, – ответил я.

– А, ну ладно. Терпеть не могу, когда вы начинаете восторженно обсуждать, какие ласты или маски лучшие, со скуки умереть можно, – отозвалась она.

– Вот и я про это, ты там умрешь со скуки. Тем более я не смог бы тебе все время уделять внимание, ты бы расстраивалась, и мы бы неизбежно поругались, – ответил я.

– Поэтому ты, как обычно, все решил сам, за нас обоих, – раздраженно ответила она.

– Конечно, было бы странно, если бы решала ты, – хмыкнул я.

– Сволочь ты, Волгин, – как-то беспомощно отозвалась она.

– Да. И это тебе очень нравится, ведь так? – я понизил голос.

– Очень, – выдохнула она.

– Передавай привет мужу. И жди меня, – отозвался я, опять добавив в голос сексуальности. Мне нравилось ее дразнить. И нравилось то, как она реагировала на это, сразу заводилась. Когда-то все было наоборот…

До Москвы домчали практически незаметно. Я банально проспал весь путь. Как и перелет до Шарма. Когда я вышел на трап самолета, то с наслаждением втянул этот сухой, горячий воздух в себя. Особенно на контрасте с Питером он казался таким сухим и даже обжигающим, хотя жары не было. Как же мне его не хватало!

– Простите, я не понимаю, чего вы хотите, – звонкий женский беспомощный голос у таможенной стойки привлек мое внимание. Говорил он на русском и в нем уже явно проскальзывали нотки слез. И девчонку явно не понимали. Что ж, придется опять поиграть в спасителя, вздохнул я и шагнул к таможенной стойке.

Глава 2

Ляля

Я нечеловечески устала. И уже практически ненавидела декабрь и предстоящий Новый год. Честно говоря, я не люблю его с детства, и ничто не могло его реабилитировать в моих глаза.

Я опустила камеру, отщелкав кадры в последнем сеттинге. Посмотрела на экранчик, оценила замершую во времени композицию. На меня «смотрела» искусственная картинка семейной жизни. По-дизайнерски украшенная елка с переливающейся разноцветными огоньками гирляндой, с зажженным камином, искусственным, правда, с горкой мнимых подарков и счастливо улыбающееся семейство. «Мама, папа, я – счастливая семья». Еще только голден ретривера не хватает для полноты картины идеальной семьи.

Не знаю, как у кого, но у меня такого нет и никогда не было. Отца я не знала, мама растила меня одна, пока не появился он… Мой отчим. Я даже при одной только мысли о нем вздрогнула. Поскорее прогнала неприятные и болезненные воспоминания, возвращаясь в реальность.

– Ну что, сворачиваемся? – ко мне подошла визажистка Катя, моя подруга, с которой я всегда сотрудничаю на съемках.

– Кажется, да, – я со вздохом окинула взглядом помещение студии. – Время аренды подходит к концу, мы договаривались на три часа чистого времени. Осталось десять минут на сборы и уборку.

Счастливая семья, увидев, что объектив камеры на них уже не повернут, вмиг перестала быть уж такой излучающей семейную идиллию и благополучие. Мужчина раздраженно огрызнулся на какое-то замечание женщины, а брошенная без внимания пятилетняя принцесса заревела так, что у меня оглохли уши. Я поморщилась. Головная боль, которая только-только начиналась во время съемки, усилилась, и любые резкие звуки срабатывали как раздражающий триггер.

– А можно посмотреть, что получилось? – ко мне подошла клиентка и то, как она говорила, раздраженно и с надрывом, я поняла – хочет поскандалить. Наадреналинилась с мужем, но ей этого показалось мало, и она решила «догнаться» за мой счет.

– Можно, но я сразу предупреждаю – это сырой материал, который еще не прошел обработку, – как можно более спокойно и корректно ответила я. – Обычно я не показываю свою работу в полуфабрикатном виде.

– А вдруг я глаза закрыла во время кадра и как это поправить? А деньги мы уже заплатили! – визгливых ноток уже стало явно больше. Я мысленно закатила глаза.

– Поверьте, мой опыт в фотографии позволяет мне сделать кадры, где клиенты без закрытых глаз, – все еще спокойно ответила я и продемонстрировала ей на экранчике последний кадр.

– Вот же, вот! Я здесь улыбаюсь и закрыла глаза! – ткнула она в кадр.

Спокойствие, Ляля, только спокойствие, как говорил Карлсон. Дома тебя ждет уже собранный чемодан и завтра ты уже будешь отдыхать и заниматься тем, что приносит душевное равновесие…

– Дорогая, Елена все сделает, не переживай, она – профессионал, – к нам подошел ее муж и, приобняв за плечи, прижал к своему боку. При этом он смотрел на меня и улыбался так… Многозначительно и многообещающе. Хорошо, что его жена не видела, иначе бы криков точно бы стало больше.

Я холодно посмотрела на него в ответ и кивнула. Обычно моего взгляда хватало, чтобы отбривать вот такое вот внимание, которого я не добивалась и к которому не стремилась.

– Спасибо. Да, вы можете не переживать, фотографии на руки вы получите самые лучшие, можете быть уверенными, – сказала я и стала обирать оборудование. – Нам нужно освободить студию через пять минут. Вам достаточно этого времени, чтобы собраться?

– Пять минут? – ахнула женщина. – Котя, помоги скорее собраться. Оля!

От ее окрика даже я подпрыгнула, а вот девочка, судя по всему, привыкла. Она даже ухом не повела, продолжая свое шкодное дело – Оля снимала с елки игрушки.

Женщина бросилась к дочери, отбирая игрушки и развешивая их обратно на елку.

– А что вы делаете завтра? Я бы мог за чашечкой кофе рассмотреть повнимательнее фотографии, отобрать лучшие, – «котя», полноватый мужчина с начинающейся залысиной и рыбьими глазами, подошел ко мне поближе. Господи, на мне что, табличка висит – «я только и мечтаю о клиенте, который затащит меня в постель?» Многословная табличка, но такое просто уже не в первый раз. Надо будет подумать об этом, что-то же таких вот «коть» во мне привлекает. А еще лучше, поговорю-ка я об этом со своим психотерапевтом.

– Завтра я уезжаю в отпуск. И все рабочие вопросы буду решать уже после новогодних праздников, – холодно отрезала я, отступая от него на шаг. – Я вас предупреждала об этом, когда вы соглашались на фотосессию. Кроме того, я сама отбираю кадры и в этом вопросе мне ваша помощь точно не потребуется. Я отлично знаю свое дело.

– Да, да, конечно, – пробормотал «котя», идя на попятный. – Я нисколько не сомневаюсь в вашем профессионализме, просто предложил.

– Котя! – от резкого окрика мы вздрогнули вместе. – Ну помоги же мне!

Оставаться здесь уже не было сил.

– Кать, я ухожу, – сказала я своей визажистке устало. – Скажу девочкам, что здесь сейчас все освободят. Проследишь здесь за всем?

Я глазами показала на клиентов, которые суетливо собирали одежду, игрушки дочери, при этом еще спорили и пытались угомонить орущую дочь.

– Иди, конечно, – понимающе кивнула Катя. – Съемка непростая была.

Я обняла ее с благодарностью.

– С наступающим тебя. И пупсика своего чмокни от меня в носик, – я тепло улыбнулась при воспоминании о чудесном малыше Кати, которому только-только исполнилось два года.

– Осторожно там, на своих нырялках, – ворчливо отозвалась Катя. – Пупсику этому еще крестная нужна.

Мы с Катей знакомы несколько лет с тех пор, как вместе закончили престижный и известный в Питере фотофакультет. Но если она дальше не пошла, отдав свое сердце визажу, то я погрузилась с головой в фотографию. Мне было интересно все, но в итоге я остановилась на портретной фотографии. Вот так, через видоискатель и объектив камеры я могла наблюдать за преображением лица человека. И мне было даже не объяснить никому, почему я иногда ждала нужного момента час, а то и больше. Мне было важно передать характер человека в одном кадре. Но это были портреты для души, с ними я отдыхала, а для коммерции были вот такие студийные съемки, которые меня «кормили». И давали возможность заниматься еще одной моей отдушиной – фридайвингом и подводной съемкой.

– Как вернешься, обязательно сразу позвони, хорошо? – Катя испытующе посмотрела на меня. – Мы с Милкой очень волнуемся и будем тебя ждать в гости.

Милка – Катина дочь. И она растит ее одна. Муж Кати, с которым я так и не успела познакомиться, погиб в аварии, разбился на мотоцикле, когда она была беременна. Не знаю, как она тогда справилась, видимо, будущая жизнь, которая уже росла в ней, давали такие силы. Я же все время была рядом, поддерживала, как могла. И закономерно стала крестной Милки. Роднее них у меня никого нет.

– Обещаю, – я опять обняла Катю. – Как только вернусь, сразу же примчусь к вам. И оттуда еще напишу, не переживай.

– Ох, Ляля, ну чего тебе не сидится? Может, вязание, а? – пошутила Катя нашей старой шуткой.

– Ну нет, – рассмеялась я. – Вязание оставлю для пенсии. Все, убежала.

Я подхватила сумки с камерой, объективами, штатив и, махнув на прощание рукой Кате и попрощавшись с клиентами, ушла. Оплатила студию, договорилась с администратором, чтобы еще выделили немного времени на сборы и наконец вышла на свежий воздух.

Студия находилась на Обводном, на территории бывшего завода, тут, конечно, нельзя говорить о свежем воздухе, но после душного и пыльного помещения мне даже воздух центра города показался сказкой. Я вызвала такси, благо здесь было недалеко ехать, жила почти по соседству с Обводным.

Я снимала однокомнатную квартиру в старом доме на Бронницкой, с круглым окном, его так и называли – дом с иллюминатором.

Дома меня ждал уже собранный чемодан с оборудованием для ныряния, отдельный рюкзак – с оборудованием для подводной съемки с объективами и водонепроницаемыми боксами. Это оборудование – моя особенная ценность, и стоило оно чуть ли ни в несколько раз дороже, чем моя «наземная» камера со всякими прибамбасами. Я окинула взглядом весь свой багаж. Нда. Как я все это потащу? А еще же свинцовые груза для погружения… Точно придется ехать на такси в аэропорт, на себе все это я не смогу дотащить. Еще нужно будет решить вопрос с таможенниками, чтобы при просвете багажа не было проблем из-за свинцовых грузов.

Но это все – мелочи, по сравнению с тем, что меня ждало.

А ждало меня море. И глубина. И то чувство, когда погружаешься, а вокруг тебя – тишина… И никого, кроме рыб. Еще – дельфины. И ты – как часть их мира, пусть и совсем ненадолго.

Завтра в это время я уже прилечу в Шарм! С этой мыслью весело напевая приставучую попсовую песенку, я побросала в сумку, которую собиралась взять в качестве ручной клади, необходимые мелочи, выгрузила из камеры на диск отснятые кадры, и легла спать.

Сон пришел не сразу, я еще ворочалась с боку на бок, эмоции о предстоящей поездке не давали заснуть. А когда заснула, мне приснился странный сон.

Я погружалась. И хотя я знала, что одной, без пары, этого делать нельзя, я почему-то во сне была на глубине именно одна. Я парила и смотрела наверх, на сверкающее надо мной пятно поверхности, и медленно всплывала. Схватилась за канат, чтобы остановить всплытие и зависла. И тут меня осторожно кто-то коснулся. Неужели дельфин подплыл так близко? Плавно повернулась. Нет, это был другой фридайвер. Мужчина. Откуда он тут взялся? Его отправили в качестве страхующего? Но я видела его впервые. Он завис напротив меня, внимательно всматриваясь в мое лицо. Глаза, поняла я, он пытается рассмотреть глаза, чтобы понять, в сознании ли я.

Я показала ему знак ОК, известный всем ныряльщикам. Он кивнул и показал большой палец – мол, пошли наверх. И мы пошли. Вот так, глядя друг на друга. Глаза в глаза. И я понимала, что он, если нужно, вытащит меня. Он – мой страхующий не только здесь, на глубине, но и по жизни. Всегда рядом. Надежная опора не только в море, но и на суше. Со мной такого никогда не было. Более того, я не знала этого мужчину. Но здесь, сейчас, во сне, мне казалось это естественным и правильным, а мужчина – до боли знакомым, как будто мы не виделись много лет, и вот наконец-то встретились после долгой разлуки.

С этим странным, незнакомым чувством и с сильно колотящимся сердцем я проснулась.

Глава 3

Я проспала.

Вот как это возможно, если я заводила пять, ПЯТЬ (!!!) будильников?! Это еще хорошо, что все вещи я собрала накануне. Ругая себя и вообще весь декабрь с этой предновогодней суетой и кучей работы, от которой я недосыпала почти месяц, я летала, как будто ужаленная роем пчел, по квартире, я кидала в сумку необходимые мелочи. Умылась по-быстрому, натянула джинсы, пуховик, который можно было легко свернуть и спрятать в багаж при прилете, вызвала такси и, пыхтя, вывалилась из квартиры.

Пока ждала машину, я мысленно пробегала по своему списку вещей – все ли взяла? Когда поняла, что не помню, положила ли я купальник, я мысленно махнула рукой. В конце концов, – главное оборудование, паспорт и деньги со мной, остальное, если нужно будет, куплю на месте.

К стойке регистрации я подлетела одной из последних. Девушка-стюардесса с упреком посмотрела на меня.

– Еще бы чуть-чуть и опоздала бы, фух. Но я успела, – и я широко улыбнулась ей, помня, что улыбка – залог расположения к себе. Надеюсь, получилось искренне, а не дежурно, хотя я и не успела выпить кофе.

– Остается только место в хвосте, – взгляд у девушки все-таки потеплел.

Вот не хотела я трястись в хвосте. Я вообще не очень любила летать, а в хвосте всегда было для меня страшнее.

– Неужели совсем-совсем ничего больше нет? – жалобно посмотрела я на нее. Может, слезу пустить, чтобы ее разжалобить окончательно? Ну не верю я, чтобы все места заняты. – Вы знаете, я ооочень боюсь летать, очень-очень, а в хвосте совсем…

Что там будет «совсем», я не стала уточнять, многозначительно замолчала.

– Минутку, – пробормотала она и уткнулась в экран компьютера. – Только в начале салона есть место, у иллюминатора, восемь А, оно спейс плюс.

– Отлично! Давайте его, – обрадовалась я.

– Но оно требует доплаты, – мило улыбнулась стюардесса.

– Ну естественно, спейс же, – пробормотала я. – Сколько?

– Пятьдесят пять евро, – опять сверкнула она зубами.

– Девушка, мы пока еще в России, можно озвучить сумму в рублях? – как же меня бесит это, – платить в рублях, но сумму тебе непременно в заморской валюте сообщают. Как будто у меня в мозгу стоит встроенный Центральный банк с курсом и автоматическим конвертером.

– Три тысячи восемьсот рублей, – улыбка приклеилась к лицу девушки и видимо останется там, пока мы с ней не разойдемся.

Мда.

– А еще есть варианты? – мрачно спросила я, кляня себя, почему сразу билет с местом не купила.

– Нет, только в хвосте, – мне кажется, у нее сейчас сведет губы. Или щеки. И я даже уже с каким-то исследовательским интересом смотрела на улыбку стюардессы, гадая, на сколько ее еще хватит.

– А вас учат так улыбаться? – все-таки вырвался у меня вопрос. Девушка сверкнула на меня глазами и ее улыбка чуть попритухла. – Простите, просто я фотограф, это исключительно профессиональный интерес, – попыталась реабилитироваться я.

– У нас конец регистрации, давайте все-таки определимся с местом, – поторопила меня девушка.

– Хорошо, давайте ваш спейс, я доплачу, – я со вздохом все-таки согласилась. Зато буду сидеть не как скрючившаяся креветка, а вполне себе как человек, способный свободно втянуть ноги.

А когда я оказалась в салоне, то поняла, что только что совершено зря выбросила деньги.

Этот спейс находился у эвакуационных выходов, кресло оказалось каким-то кривым и жутко неудобным, из очевидных плюсов – ноги действительно можно было вытянуть. На этом они и заканчивались. А когда мы набрали высоту, оказалось, что здесь немилосердно дуло. Так, что расслабиться и заснуть, как я ни пыталась, не получалось. Я с тоской подумала о том, что может быть когда-нибудь заработаю на бизнес-класс и буду летать только таким тарифом. Нажала на кнопку вызова стюардессы.

– Девушка, принесите, пожалуйста, плед, очень дует, а мне нельзя простужаться, – попросила я у подошедшей стюардессы.

– Здесь не может дуть, это же самолет, здесь все герметично, физику не учили? – хмыкнул сидящий рядом сосед неопределенной наружности, но с выдающимся пивным животом.

Я хотела ему ответить, но поняла, что вежливо послать не получиться, поэтому просто закрыла глаза, ожидая свой плед.

– А дуть здесь не может просто потому, что давление внутри самолета больше, чем снаружи, – не унимался живот, как я его про себя окрестила.

«Да заткнись ты уже», – хотела сказать ему, но его спасла стюардесса, которая принесла мне плед. Я укуталась, не обращая внимания на все еще что-то втолковывающего мне соседа, демонстративно воткнула в уши наушники и врубила на всю мощь Кейт Леон и ее нуарный рок. Широко улыбнулась соседу и показала ему средний палец. Вот не удержалась, каюсь. Но сам напросился. Сосед побагровел, его губы что-то там воспроизвели. Что именно, я уже не слышала, полностью отрубив себя от внешнего мира музыкой.

Стоило согреться, как сон, не смотря на орущую в ушах музыку, все-таки меня одолел. Проснулась я от того, что меня кто-то трогает.

– Мы идем на посадку, пожалуйста, пристегните ремень, – сказала мне стюардесса, пока я пыталась осознать, где нахожусь. Я кивнула и пристегнулась. При этом пришлось задеть соседа, на что он недовольно поморщился и демонстративно отвернулся.

А я посмотрела в иллюминатор. Нам навстречу неслись облака, через которые летел самолет. Мы действительно шли на посадку. Вот это я заснула! Видимо, сказывались последние бессонные ночи. Чувствую, в первые сутки в отеле я буду отсыпаться. Все равно группа еще пока будет собираться, некоторые участники летят из отдаленных регионов. Так что у меня точно будет время выдохнуть и привести себя в норму. Внутренний покой внутренний покой, твердил мне голос Учителя из мультика про панду. Внутри же было только раздражение, нечеловеческая усталость и желание убивать. С таким настроем точно нельзя нырять. Залог хорошего полноценного нырка – расслабление тела и мозга. А тело не расслабится из-за напряженного мозга и постоянной мыслемешалки. Так что сначала сон и отдых, потом все остальное.

Так я себя настраивала, пока шла к паспортному контролю, чтобы заполнить миграционную карту. Нужно было еще получать багаж. И когда я отправилась в зал, где на ленте крутились чемоданы и сумки, меня кольнула нехорошее предчувствие. Своего багажа я пока не видела. Странно, может, еще не все выгрузили? Но со стороны служебных помещений не было никакого движения. Но потом все-таки моя сумка вынырнула откуда-то из глубины ленты, и я выдохнула. Сняла ее, кряхтя и сделав неловкий шаг назад, наткнулась на кого-то. Еще и на ногу наступила. Смачно, со всей дури своей кроссовки.

В ответ послышалось сдавленное непечатное ругательство.

– Простите, пожалуйста, – начала было я извиняться, искренне сожалея, что так получилось. Сама терпеть не могла, когда оттаптывали ноги. Я развернулась и наткнулась на острый и очень злой взгляд серо-зеленых глаз.

– Смотреть нужно, куда идете, – процедил незнакомец.

– Простите, – опять пробормотала я и взгляд упал на оттоптанный мной идеально белый кроссовок. Вернее, он был таким до столкновения с моим.

– Засуньте ваше извинение куда подальше, – рыкнул он, тоже рассматривая кроссовок.

– Знаете, в дорогу белую обувь надевают только… – я хотела было сказать «дураки», но зачем размахивать красной тканью перед уже взбешенным быком? – Очень недальновидные люди.

– Перед своим следующим полетом я обязательно возьму у вас консультацию, как мне стоит одеться, – процедил он.

– Что, у вас тоже был спейс плюс и толстый заучка рядом? – посочувствовала я ему. Ну а как иначе объяснить его недоброе расположение духа. Кроссовок в расчет не берем, это мелочь.

– С чего вы взяли? – мрачно отозвался он. Непрошибаемый тип. – Я всегда летаю только бизнесом.

Как будто в бизнесе не может быть толстых заучек, отметила я про себя.

– Еще раз – простите меня, не рассчитала вес сумки, вот меня слегка и повело назад, – я улыбнулась незнакомцу, помня про стратегию с улыбками.

– Что у вас там такого тяжелого? Косметичка с необходимым набором кремиков и прочей дребедени? – хмыкнул, немного оттаяв, незнакомец.

– Почти, – я ему мило улыбнулась, хотя так и хотелось ему тоже показать средний палец, и пошла к выходу. Еще на выходе предстоял досмотр.

И вот тут случилось неожиданное.

Глава 4

Меня отказались пропускать. Более того, меня задержали.

– Miss, please open your suitcase.

– Ну хоть мисс, и то приятно, – проворчала я себе под нос, открывая чемодан. И уже громче добавила. – А могу я поинтересоваться, в чем проблема?

Но меня, судя по всему, не понимали.

– Miss, you're in the way. Step aside. [1]

Я не очень понимала, что от меня хотят.

–Может, мне все-таки объяснят, в чем дело? – я начинала злиться, но понимала, что это не лучшая стратегия, особенно с таможенной службой чужой страны.

–What's in your suitcase? Open it and show it. Otherwise, we will have to detain you. [2]

–А вы могли бы по-русски объяснить? – я устала, хотела спать и уже была готова разреветься.

–Что здесь происходит? – раздался сзади знакомый голос, с немного высокомерной интонацией. Он повторил свой вопрос по-английски. С добавкой – чем он может помочь, чтобы как можно быстрее разрешить ситуацию и не задерживать других пассажиров.

Это я поняла очень хорошо. И хоть я и знала язык, но так как практиковала его редко, то совершенно растерялась и не знала, что ответить. Я была как та собака – понимаю все, говорить не могу.

И мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы посмотреть, кто пришел мне на помощь. Впрочем, он это делал из своих интересов, естественно.

– Они просят тебя открыть чемодан, – обратился ко мне тот самый сноб в белых кроссовках. И разве мы успели перейти на «ты»?

– Я это и сама прекрасно поняла, – буркнула я, открывая чемодан для досмотра.

– А почему тогда столько времени тупила? – по-хамски спросил он.

– Я не тупила! – я с возмущением посмотрела на него, показывая содержимое чемодана подошедшему таможеннику. – Я растерялась.

– Это одно и то же, – отрезал он и посмотрел на работника аэропорта.

– It’s fine? – спросил незнакомец у таможенника по-английски.

– What is it? – указал он на свинцовые груза. – Take it out.[3]

– Я не понял, ты что, возишь с собой свинцовые груза? – белокрассовочный сноб смотрел на меня как на дуру.

– These are lead weights for freediving[4], – это он уже сказал таможеннику.

Таможенник поднял один, покрутил, внимательно рассмотрел, к нему подошел другой, со служебной собакой, которая обнюхала груза поочередно и равнодушно села у ног хозяина.

–It's okay, you can put it back.[5]

–Убирай обратно, – бросил мне белокрассовочный. Вот так и буду теперь его звать, из принципа.

И пока я упаковывала груза обратно и застегивала чемодан, он стоял рядом и наблюдал.

– Мало того, что языки не знает, так еще и свинец с собой таскает, идиотка, – пробормотал незнакомец.

И вот честное слово, не знаю, чего мне стоило не развернуться и не послать его куда подальше. Надо будет купить сластушку, чтобы поблагодарить себя за свою выдержку. Вот еще, обращать внимание на всяких высокомерных придурков. Пусть даже он и помог мне. Я начинала внутренне закипать, но тут же одернула себя. Спокойно, Ляля, скоро ты вообще забудешь его, потому что ему явно в другое место. Такой пижон, как он, наверняка будет жить где-нибудь на фешенебельной вилле, и вы вряд ли пересечетесь.

Когда все формальности были закончены, и меня отпустили с положенным штампом, я наконец смогла выйти из здания аэропорта, где по договоренности меня должен был ждать трансфер до базы, где будет жить вся группа, в Дахабе.

Я вышла и вдохнула теплый воздух. На меня обрушились давно забытые ощущения и ароматы. Здесь было тепло, и, в отличие от сырого Питера, воздух – сухой, а легкий ветерок донес аромат моря и цветов. Или мне это только так показалось?

Как же я соскучилась! Вот оно, счастье! Я стояла, зажмурившись, и впитывала в себя невероятные ощущения, и на меня наконец-то снизошло осознание того, что я в отпуске. И что в ближайшие две недели будут только море, погружения, пляж и фрукты. И мааанго… У меня от предвкушения даже слюнки чуть не потекли.

– И долго ты здесь медитировать будешь?

Господи, он уже отстанет от меня? Я открыла глаза и оглядела площадку перед аэропортом, где обычно останавливались автобусы, поисках своего обещанного микроавтобуса. С тоской поняла, что не вижу встречающего от группы, и повернулась к пижону.

– Я жду трансфер, – процедила я. Получилось совсем нелюбезно, а ведь он все-таки помог мне. – Спасибо, кстати, за помощь.

Черт, сама услышала, как неискренне это прозвучало.

– Слишком дежурно получилось, – услышал это и незнакомец. – Как тебя хоть зовут, чудо со свинцом?

– А тебе какая разница? – вскинулась я и тут же поморщилась – вышло грубо. Видимо, совсем я устала, что кидаюсь так на мужчин. Или давно не была в терапии…

Незнакомец только удивленно вздернул брови.

– Да мне то никакой, но учитывая, что мы будем вместе в одной группе, я решил быть вежливым, – равнодушно произнес он и отвернулся, теряя ко мне всякий интерес.

[1] Мисс, вы мешаете. Отойдите в сторону.

[2] Что у вас в чемодане? Откройте и покажите. Иначе мы вынуждены будем задержать вас.

[3] Что это? Достаньте.

[4] Это свинцовые груза для фридайвинга.

[5] Все в порядке, можно убирать обратно.

Глава 5

– Как это – в одной? А как же вилла? – вырвалось у меня. Я сегодня просто сама непосредственность, что ж такое. Обычно не страдала такой несдержанностью.

– В смысле? – незнакомец снова повернулся ко мне и опять вздернул брови.

– Нет, это я так, – пробормотала я. Не рассказывать же ему, в самом деле, что я про него думала. – А с чего ты решил, что мы в одной группе?

– Метод дедукции, – хмыкнул он и направился к микроавтобусу, рядом с которым стоял Ник, наш инструктор. Я его видела уже пару раз, когда он приезжал в Питер с семинарами по задержке дыхания. И, похоже, мой спутник знал его очень хорошо, потому что они по-дружески обнялись, и Ник что-то темпераментно и горячо говорил незнакомцу.

Надо хотя бы имя его узнать, раз мы вместе тренироваться будем, с тоской подумала я и тоже направилась к Нику.

– Ляля, ты все-таки смогла выбраться! – экспрессивно воскликнул Ник, раскрывая объятия.

Пижон, услышав мое имя, поморщился. Я сделала вид, что не замечаю его и ловко увернулась от объятий Ника. Не люблю, когда до меня дотрагиваются чужие.

– Ник, я тоже очень рада тебя видеть, – я шутливо перехватила его руку, здороваясь рукопожатием.

– А ты все такая же маленькая недотрога, – рассмеялся Ник. – Как долетела? Как твоя работа? Когда будет готов мой портрет?

Ник забросал меня вопросами. Он был французом, но с русскими корнями, поэтому отлично говорил по-русски.

– Вообще не заметила, как долетела, я проспала весь полет, – улыбнулась ему в ответ. – Но вот здесь возникли проблемы. Меня чуть не задержали.

Он как раз перехватывал мой чемодан, чтобы забросить в багажник, и с удивлением округлил глаза.

– Ты везешь что-то запрещенное? – хмыкнул он.

– Она везет свинец, Ник. Пришлось вызволять ее из рук египетского правосудия. Только женщина могла додуматься взять с собой груза, – небрежно ответил за меня пижон.

– Андрей, – Ник с упреком посмотрел на него. – Что за сексизм.

Андрей, значит…

– Ляля, ты что, и правда везешь с собой все оборудование? – Ник повернулся ко мне с удивлением.

– Ну да, – я пождала плечами.

Ну, а что я еще могла ответить.

– Девочка моя, зачем? Мы же даем в аренду все, груза то уж точно могла бы не тащить, – проворчал Ник.

И я опять только поджала плечами. Ну не подумала я, не подумала! Не расписываться же теперь в собственной глупости.

– Ты же знаешь, я всегда ныряю только в своем костюме, со своей маской, – улыбнулась я, игнорируя пижона, который не преминул закатить глаза. Еще бы жест рука-лицо сделал, для полноты ощущений.

– Ну, взяла и взяла, – махнул рукой Ник. И обратился уже к пижону, то есть к Андрею. – Хватит зубы скалить, умник нашелся. Помог девочки и славно. Ты надолго к нам?

– Как пойдет, – ответил Андрей. – Пока вырвался. Но всегда могут вызвонить пораньше.

Мне стало любопытно, кто его может вызвонить и покосилась на него. Интересно, кто он?

– Андрей у нас врач, – перехватил мой взгляд Ник. – И не просто врач!

Он поднял вверх указательный палец.

– А врач от Бога! Лучший нейрохирург мира.

– Ну, это ты, конечно, хватил, дружище, – хмыкнул Андрей. – До таких масштабов мне еще далеко. Но в пределах страны – вполне. Не самый лучший, но один из.

Да уж, с самомнением у него все хорошо, судя по всему.

– Садитесь в машину, устраивайтесь. Все, кроме вас, уже на базе. Нужно еще успеть сегодня бриф устроить, – Ник открыл мне дверцу микроавтобуса.

– Ник, а можно я рядом с тобой спереди? – спросила я.

– Обычно это мое место, но раз дама просит, – выделил последнее слова Андрей, – то я готов уступить.

– Не знаю насчет дамы, но я спросила у Ника, так как главный здесь – он, – я невозмутимо посмотрела на него.

Пффф, я и не с такими сталкивалась на фотосессиях.

– Что не сделаешь ради удобства той, которая натаскалась свинца, – язвительно парировал Андрей.

Я только открыла рот, чтобы сказать что-то колкое и язвительно, как рядом раздался смех. Ник, согнувшись практически пополам, задыхался от смеха.

– Ребята, вы бы видели себя со стороны, вы такие забавные! – отсмеявшись и утирая увлажнившиеся глаза, сказал он. – Вы точно не знакомы? Ведете себя как поссорившиеся любовники.

– Что?

– Еще не хватало!

Это мы с пижоном воскликнули синхронно и посмотрели друг на друга. И что меня удивило, пижон был изумлен и на его лице промелькнуло какое-то неверие. Я пренебрежительно дернула плечом и отвернулась.

– Вот, смотрите, у вас уже полнейшее согласие, – радостно сказал Ник.

Ник не в первый раз изображал из себя сводника. С самой первой нашей встречи он решил, что непременно найдет мне спутника.

– Как это ты одна? У тебя нет бойфренда?! Ах, как жаль, такая девочка пропадает, – все время сокрушался он и усиленно знакомил меня со всеми неженатыми фридайверами.

Впрочем, в отношении пижона я могу быть спокойна. Этот номер у Ника не пройдет. Наверняка у такого мужчины, как он, есть жена. Ну или пара. Хотя непонятно, почему он тогда один. Я бы такого одного не отпустила бы никуда.

«Доверие, Ляля. У тебя проблемы с доверием. А без него отношений не построишь», услышала я голос своего преподавателя по фотографии, Мастера, который в чем-то заменил мне отца. Да, Вик Вик, вы, конечно, правы. Поэтому у меня и нет этих отношений.

Глава 6

Я так глубоко ушла в себя, что не слышала, как Ник обращается ко мне с вопросом.

– Ляля… Что за странное имя? Почему именно так? – он сидел сзади и с левой стороны, поэтому мог прекрасно видеть только мой профиль.

Господи, как же мне надоел этот вопрос! Он преследует меня на протяжении всей моей жизни. И если в детстве производная моего имени ни у кого не вызывала вопросов, а только умиление, то, когда подросла, часто встречала лишь недоумение.

Я только дернула плечом в ответ, – не обязана комментировать и что-либо объяснять.

К тому же меня спас звонок телефона у Андрея. И я со спокойной душой откинулась на спинку кресла, наблюдая за мелькающим за окном однообразным каменистым пейзажем. Я даже закрыла глаза, чтобы вздремнуть, но в уплывающее сознание ворвался голос соседа, разговаривающего по телефону.

– Анжела, я не совсем понял суть претензий, – холодно сказал Андрей. – А почему я должен был предупреждать тебя? Мы, насколько я помню, обо всем договорились сразу. Нет, на нырялки я всегда езжу один. И это не обсуждается.

Ну вот, что и требовалось доказать, естественно, у него кто-то есть. Правда, если бы мой мужчина разговаривал бы со мной таким тоном, я послала бы его уже далеко и надолго.

– Что, жена волнуется? – хмыкнула я, когда поняла, что он отключился.

– Я не женат, – сухо ответил Андрей.

– Понятно, – ответиля я и опять закрыла глаза. Пейзаж за окном убаюкивал и противиться наваливающемуся сну не было никаких сил.

Больше ко мне Андрей не приставал с вопросами, уйдя в себя. И хорошо. Потому что я не готова была ему рассказывать историю моего имени.

Все было просто – так захотел папа. А мама так его любила, что соглашалась со всеми его решениями и поддерживала во всем. Правда, в ЗАГСе при выдаче свидетельства о рождении папе отказались вписывать такое странное имя. Ему пришлось согласиться на официальную версию – Елена. А имя «Ляля» так и осталось личным, домашним.

Мне мое имя нравилось. Оно было уютным и действительно мне подходило, начиная от внешности, заканчивая мироощущением. Но когда папа умер и в моей жизни появился отчим… Я категорически всем заявила, что я – Елена. И больше никакая не Ляля. Потому что та Ляля умерла вместе с папой. Той Ляли, легкой, веселой и беззаботной, которая купалась в родительской любви, больше нет. Осталось только ее оболочка. Девочку Лялю я постаралась спрятать так далеко и так глубоко в подсознании, как только могла. А для мира я всегда надеваю маску дружелюбной, ровно ко всем настроенной, сдержанной молодой женщины.

Тем не менее, кто меня давно знал и кому я доверяла, продолжали меня так называть. Но Нику, хотя я его знала совсем немного, я сама назвала свое личное имя. Почему-то с самого начала он расположил к себе беззаботностью и искренностью и какой-то отеческой любовью. Бывало даже, что в некоторых моментах при общении мне он в чем-то напоминал папу.

– Ляль, а ты взяла оборудование для подводной съемки? – вырвал меня из воспоминаний Ник.

– Конечно, – удивилась я. – Как я могу его не взять, это же моя радость.

– Звучит почти как «моя прелесть» из Хоббитов, – рассмеялся Ник.

– Так и есть, – рассмеялась я в ответ. – Я купила новый набор подводных фильтров, не терпится испытать. А еще…

– Ой, все, все, – замахал на меня одной рукой Ник, вторая осталась на руле. – Я понял, тему оборудования лучше не поднимать, а то вам только дай повод, вы же без остановки будете вещать про фильтры, объективы и прочие приблуды для фотографии.

Я же опять только рассмеялась.

– Ну это как в любой деятельности, когда человек чем-то увлечен, – отсмеявшись, сказала я. – Когда мне говорили, что фридайвинг не требует много затрат, потом вдруг обнаружилось, что нужны хорошая маска, ласты, желательно определенной фирмы и из определенного материала, а потом еще костюм, сумка для переноски оборудования, поездки ну и еще, по мелочи… Ага, все вполне бюджетно, да.

Ник на это только хмыкнул. Сзади так же хмыкнул Андрей, который, я чувствовала, прислушивался в нашему с Ником разговору.

Так, то впадая в дрему, то перекидываясь фразами с Ником, я не заметила, как мы въехали в Дахаб.

– А когда мы успели проехать пограничный контроль? – удивленно спросила я у Ника.

– Когда ты спала, соня, – улыбнулся Ник, выруливая на стоянку перед отелем.

– Я не спала, – возмутилась я. – Я же все время с тобой разговаривала.

– Ага, только в один прекрасный момент хоп и тебя нет, уже посапываешь, – хохотнул Ник.

– И похрапываешь, – вставил свое Андрей.

– Я не храплю! – я возмущенно посмотрела на него.

– Нет, конечно, – согласился Андрей, а я уже хотела поддакнуть, мол, да-да, так и есть, как он добавил, – не храпишь, но похрапываешь.

Мое возмущение прервал Ник, сообщив, что мы приехали.

– Выгружаемся, – скомандовал он.

Я вылезла из машины и огляделась.

Территория отеля, куда мы приехали, поражала уютом, количеством зелени и цветами. Такое разноцветье особенно бросалось в глаза после каменистых пейзажей по пути сюда. А еще… Пахло морем. Я зажмурилась от удовольствия, с наслаждением вдыхая егшо аромат. Мне даже показалось, что мне на губы оседают соленые капельки. Слизнула и улыбнулась. Нет, всего лишь показалось.

Я открыла глаза, наткнулась на взгляд Андрея, который наблюдал за мной, и смутилась.

Вернула на лицо невозмутимое и независимое выражение и пошла за своим багажом к Нику, который уже выгрузил все на каменные плиты.

– Андре, – обратился он к Андрею на французский манер, – у тебя как обычно, седьмой. Ляля – в соседнем, проводишь ее?

И он, не глядя, сунул Андрею заодно и мой чемодан, не спрашивая согласия.

– У вас полчаса, чтобы оставить вещи и освежиться, жду вас около бассейна через тридцать минут для брифинга, будем знакомиться с группой, – Ник строго посмотрел на нас, «включая» инструктора. – Почему вы еще здесь? Время пошло.

Мы с Андреем переглянулись, он улыбнулся, а я независимо пожала плечами.

– Ну что, идем, Свинцовое Чудо. У англичан есть Железная леди, у нас будет Свинцовое чудо, да, Ник? – окликнул он Ника, который уже отошел от машины.

– Ох, Андре, смотри, допрыгаешься, – покачал он головой в ответ.

До чего именно допрыгается Андрей, Ник уже не стал пояснять, торопясь по делам.

– Идем, покажу тебе твой номер, – и Андрей, подхватив мой чемодан, двинулся вперед, вглубь территории.

Глава 7

Полчаса, всего полчаса – набатом звучало у меня в голове. Так мало времени, а я хотела сбегать к морю, поздороваться. И как назло, Андрей тащился со скоростью улитки.

– Андрей, а можно немного побыстрее? А то мы так все полчаса до номера добираться будем, – попросила его я.

– Побыстрее, конечно, можно, – огрызнулся он. – Особенно если сама возьмешь свой свинец и потащишь его в номер. Тогда мы точно ускоримся.

Хам. Я поняла, что спорить с ним бесполезно, как и что-либо говорить. Самоуверенный именитый пижон с раздутым самомнением.

– Ты так пыхтишь, что тебя наверняка слышно даже на границе, – издевательски сказал Андрей.

Я только фыркнула.

– Просто я хотела успеть сбегать к морю, – зачем-то пояснила я.

– Успеешь еще. Хотя сегодня может и нет, скоро совсем стемнеет, все равно ничего не видно будет. А в воду после захода солнца входить запрещено, – «обрадовал» меня мой любезный сосед.

– Я и не собиралась, – пождала я плечами. – Только хотела с ним поздороваться.

– С кем? – не понял Андрей.

– С морем, – ответила я и тут же пожалела. И зачем завела этот разговор? Он все равно не поймет.

– Интересно. И как ты это обычно делаешь? – Андрей бросил на меня заинтересованный взгляд, что меня удивило.

– Я думала, получу сейчас от тебя очередную порцию усмешек, – улыбнулась я ему.

Андрей поморщился.

– Я кажусь настолько неприятным типом, да?

– Ну, не то, чтобы, но разозлить пару раз тебе меня удалось, – рассмеялась я.

А он остановился и стал внимательно рассматривать мое лицо. И внезапно тоже улыбнулся. Открыто, дружелюбно, искренне, как улыбаются старому другу.

– Ну что, может все-таки познакомимся по-настоящему? – не переставая улыбаться, он протянул мне руку. – Андрей Волгин, нейрохирург, тридцать девять лет, не женат. Впрочем, это уже лишнее.

– Лишнее, – со смехом подтвердила я и пожала протянутую руку. – Ляля Белинская, фотограф, тридцать лет, не замужем. Хотя это лишнее, да?

Я повторила его фразу, на что он улыбнулся, все так же не отпуская моей руки. А я обратила внимание, какая у него теплая рука и нежная кожа. А еще пальцы. Очень красивые, тонкие, длинные, аристократические.

– У вас пальцы пианиста, – я рассматривала его руку с профессиональным маниакальным вниманием. Даже хотела поднести поближе к лицу, чтобы рассмотреть как следует. Очень люблю кисти рук на фотопортретах. И кисти Андрея идеально вписалась бы в портрет, выполненный в пикториальной технике… А если еще взять монокль…

Я не успела додумать эту мысль, меня прервал веселый смех.

– Честно, я думал, что один такой маньяк, если дело касается моей работы, но похоже, нашел конкурентку, которая меня даже переплюнула, – все еще смеясь, сказал Андрей. – Ты мою руку разве что не понюхала.

Я опомнилась, осознав, что действительно все еще держу его ладонь в руках, поворачивая из стороны в сторону, рассматривая ее. И смутилась.

– Простите, Андрей, у меня сразу фантазия несется вскачь, когда я вижу интересный объект для съемки, – смущенно ответила я ему.

– Хм, хотел пошутить по поводу фантазии, но, пожалуй, не буду и дальше тебя смущать, – сказал он.

А когда до меня дошло, что он имел в виду, то, мне кажется, я покраснела вообще вся, даже уши загорелись пунцовым цветом. Хорошо, что было уже достаточно темно и мое наверняка бордовое от смущения лицо уже не было так четко видно.

– Ляля, и мне кажется, что мы давно перешли на «ты», хватит мне выкать, – все еще улыбаясь, сказал Андрей. – Ты отдашь мне мою руку или оставишь себе, так сказать, в качестве объекта?

А я поняла, то все еще удерживаю его руку в своей. Захотелось побиться лбом о какую-нибудь твердую поверхность.

– Да, да, простите, то есть, прости, – пробормотала я, отпуская его руку.

– И долго вы тут ворковать будете, голубки? – голос Ника прозвучал рядом так неожиданно, что мы оба вздрогнули. – Вообще-то мы все уже собрались и ждем только вас, а вы еще даже вещи не донесли до номеров. У вас пять минут.

С этими словами Ник скрылся. А мы с Андреем поторопились к своим номерам. Оказалось, что живем мы в соседних комнатах.

– Очень удобно, – невозмутимо кивнул Андрей. – Как раз сможешь повнимательнее изучить объект съемки.

– Ну все, чувствую, ты теперь меня будешь подкалывать все время на эту тему, – со смешком ответила я, открывая дверь своего номера.

– Ну почему только на эту, еще есть свинец! – Андрей поднял указательный палец вверх. – Я это тоже не смогу забыть.

Я же только закатила глаза и вошла в свою комнату. А вслед мне донесся веселый смех Андрея и его негромкое «определенно, это будет веселый отпуск».

Глава 8

Я поспешила закинуть вещи в комнату, успела освежиться, побрызгав холодной воды на лицо, чтобы взбодриться. Все-таки усталость давала о себе знать. А еще ведь нужно было держать лицо на встрече, знакомиться, общаться. Правда, больше всего я сейчас хотела сидеть на берегу и вдыхать аромат моря, а не общаться с людьми, которых вижу впервые. Но ничего не поделаешь, мы – группа, будем вместе нырять, а для этого обязательно нужно наладить контакт.

– Что же, Ляля, – глядя на себя в зеркало в ванной, – собираемся с силами и делаем последний рывок. После этого полноценный сон и завтра ты уже придешь в норму.

Так я немного приободрила себя и поторопилась на выход.

У дверей меня уже ждал Андрей, чем очень удивил. Куда делся тот нелюбезный пижон, который высказывал свое недовольство по поводу испачканных кроссовок? Сейчас передо мной был вежливый, даже галантный, красивый и обаятельный мужчина. Он у успел переодеться в легкие брюки и белую футболку. И как он только ему удалось так быстро это сделать?

– Привычка все делать быстро, – пожал он плечами на мой вопрос.

– Не думала, что ты подождешь меня, – сказала я, косясь на него, рассматривая исподтишка.

– Я здесь не в первый раз, хорошо знаю территорию, – ответил Андрей. – А ты впервые, можешь заблудиться, так что решил тебя проводить.

Нас встретили веселыми возгласами «а вот и наша заблудившаяся парочка», «ну наконец-то!». Свободных кресел оказалось ровно два и стояли они рядом, так что сели мы с Андреем тоже вместе.

Ник хмыкнул и удовлетворенно кивнул. Вот же сводник, – возмутилась я про себя, то есть это он так устроил, чтобы мы с Андреем и здесь сидели рядом. На мой возмущенный взгляд Ник только улыбнулся и послал мне воздушный поцелуй.

Решив не обращать на его попытки сводничества никакого внимания, я наконец огляделась.

Мы расположились около бассейна отеля, освещенного изнутри лампочками так, что вода в нем переливалась и отбрасывала голубые блики нам на лица. Всего нас было шестеро. Ник с Ольгой, вторым инструктором, пара из Москвы, молодожены Денис и Настя, и мы с Андреем.

Ольгу я однажды встречала на учебных вебинарах в Питере, как и Ника. Дениса и Настю видела впервые. У них были базовые сертификаты, и они хотели усовершенствовать навыки глубинного ныряния, чтобы получить сертификат следующего уровня.

У Андрея, как и у меня, уже были сертификаты второго уровня, который позволял нырять на глубину самостоятельно, без инструктора, но я здесь была для того, чтобы еще раз пройти базу.

– Отлично, – хлопнул в ладоши Ник. – Просто прекрасно! Вы примерно на одном уровне, а значит, будем нырять на равных. Андрей, ты будешь страхующим Ляли. Денис и Настя под присмотром Ольги. Ну а я присмотрю за всеми вами.

Все рассмеялись. Ник обладал удивительным обаянием и харизмой. Мне кажется, он никогда не бывает хмурым и серьезным. Даже когда он один, он все равно с улыбкой на губах. Хотя, может, это особенности нации и менталитета?

– Итак, план на завтра. Подъем в семь. Да, Ляля, да, в семь, – увидел он мою гримасу. – У нас много дел, а еще в семь пока не жарко. Так вот, встаем, легко завтракаем, не наедаемся – это важно! Выполняем дыхательную гимнастику, растяжку, упражнения на расслабление и идем знакомиться с водой, привыкать к ней. Но сначала проговорим все еще раз в теории, потому что – что?

– Что? – хором спросили мы со смехом.

Как будто детски сад, ясельная группа.

– Что, что. Для того, чтобы получилось в воде, нужно чтобы сначала получалось на суше, вот что! – нравоучительно ответил Ник.

И мы, смеясь, дружно ему отсалютовали.

– После первого знакомства с водой – второй завтрак, более плотный, и отдых, – мы все радостно выдохнули на это. – А в тринадцать часов – вторая водная сессия.

На этот раз был выдох с нотками разочарования.

– Я не понял, а вы для чего сюда приехали? Пузо греть или нырять? Вот и будем активно нырять, – строго заявил Ник на наши вздохи.

– Мы приехали нырять, – за всех ответил Андрей.

– Вот тогда не вздыхаем мне тут, – еще строже ответил Ник и улыбнулся. Никак не получилось у него играть роль «плохого полицейского». – После второй сессии в воде – медитация и дыхание. Ну а потом ужин и свободное время. План на остальные дни я расскажу накануне вечером на таком же брифинге. Да, и напомню, что каждый вечер после ужина встречаемся здесь же, у бассейна, и делимся впечатлениями. Ну все, ребята, если вопросов нет, можно расходиться и отдыхать. Внимание! Ключевое слово – отдыхать! Если хорошо не выспитесь, до ныряния не допущу.

Нет, «плохой полицейский» под конец встречи у Ника все-таки получился.

Мы стали расходиться по своим номерам, и Андрей проводил меня до моей комнаты, где пожелал доброй ночи и пошел еще зачем-то искать Ника. А я так устала и хотела спать, что только вяло пробормотала ему что-то в ответ и ввалилась в комнату.

Сил на душ уже не было. Я разделась и нырнула в кровать, блаженно вытягиваясь, готовясь к спокойной ночи без сновидений.

Но я не учла одного – я устала, и организм был изрядно истощен стрессом последнего месяца работы. А когда я находилась в таком раздрае, меня всегда подкарауливал он.

Мой сон, мой кошмар, который преследовал меня с шестнадцати лет.

Глава 9

Сон-воспоминание Ляли

Все вокруг было залито майским солнцем, и я, счастливая, прихожу со свидания с самым лучшим парнем из школы. Он на год старше меня, учится в выпускном классе, по нему вздыхают все девицы старше восьмого класса, но он выбирает именно меня.

Я ужасно этим горжусь, ведь считаю себя самой обычной, и ничего выдающегося в моей внешности нет. В классе и в параллелях есть девочки гораздо привлекательнее, но Вадим ухаживает за мной, не обращая внимания на шепотки и косые взгляды.

Мамы дома нет, она по обыкновению в это время на работе.

Я влетаю в квартиру. Мне так хорошо, что хочется кружиться на месте, раскинув руки, и смеяться. Казалось, я вся пропитана синим майским небом, свежей листвой и сиренью, которая только-только начала цвести. Ее в Питере много, в многочисленных сквериках и дворах. Вот и у нас в открытое окно из двора доносится ее терпкий аромат. Я подлетаю к окну. Вадим стоит внизу и ждет моего появления. И как только видит меня, весело машет рукой и посылает воздушный поцелуй. Я шутливо «ловлю» его пальцами и прикладываю к своим губам.

– Тебе он нравится, да? – голос сзади раздается так неожиданно, что я подпрыгиваю. Не ожидала, что Виктор уже дома. Хочу обернуться, но руки отчима не позволяют.

– Нет, не оборачивайся, смотри на него, – говорит он и целует меня в плечо.

На мне надет легкий воздушный сарафан на бретельках, потому что в конце мая неожиданно пришло лето, так было жарко.

Я смотрю, как Вадим машет мне на прощание, отворачивается и уходит. А мне хочется крикнуть ему, чтобы не уходил, чтобы остался, потому что мне становится страшно, очень страшно. А еще мне странно. Происходит что-то неправильное и непонятное.

Руки отчима залезают под юбку сарафана, оглаживает бедра, ягодицы, а в спину мне упирается что-то твердое, и я с замираем сердца и брезгливостью осознаю, что именно. Я изо всех сил пихаю его локтем, пытаясь оттолкнуть. Он охает и тут же смеется, но отступает на шаг назад. Я резко оборачиваюсь и затравлено смотрю по сторонам. Сзади подоконник и третий этаж. А выход из комнаты закрывает этот урод.

– Ты что, маленькая, только не говори, что вы еще с ним не переспали и ты девственница, – с усмешкой говорит он. – Сейчас молодежь такая ранняя, думаю, ты такая же. Вон вырядилась так, что у любого здорового мужика встанет.

– Вы ненормальный, да? Извращенец. Вы же муж мамы, как вы можете? – я смотрю на него беспомощно. Может, мне все показалось?

– Могу что, сладкая? – он неуловимым движением оказывается рядом, почти вплотную ко мне, но руками не трогает. Проводит носом по щеке, шее, вдыхая аромат духов. – От тебя обалденно пахнет. Что за духи? Подарю Лизке.

Лиза – это моя мама. Два года назад умер папа. А спустя год мама вышла замуж за Виктора. Не знаю, чем он ее покорил, но они были как будто вообще из разных миров. Мама – тихая, интеллигентная, работает в библиотеке и не представляет своей жизни без книг. А Виктор… Брутальный мачо-самец, байкер, часто зависающий в компаниях таких же любителей погонять на мотоцикле. Но мама влюбилась в него, я видела, как она на него смотрела сияющими глазами. На папу она так не смотрела никогда.

– Виктор, прекратите, – тихо говорю ему.

Несмотря на то, что мы вроде как родня, хоть и не по крови, я продолжала обращаться к нему на «вы». Он оставался для меня чужим. А когда он попытался меня упрекнуть в этом, сказав, что он – мой новый отец, я ответила категорично: «У меня был и всегда останется только один отец. И это не вы. Мой отец умер, но он продолжает им оставаться. А вас я не знаю».

Виктор тогда скривился, мама побледнела и тут же заявила, что я должна извиниться.

– Ну что ты, Лизок, девочке совершенно не за что извиняться, – заявил тогда Виктор, окидывая меня внимательным и каким-то изучающим взглядом. – И в общем-то она права.

– Так что я должен прекратить, Ляля-я-я? – Виктор так приторно и противно протягивает мое имя, что меня передергивает.

– Трогать меня. Иначе… – я замолкаю, пытаясь сообразить, что я тогда сделаю. Расскажу маме? Она любит его и наверняка встанет на его сторону. Обращусь в полицию? С чем? И я молчу, не зная, как продолжить. Просто стою и молча смотрю на него.

– Ну, ну, тебе просто показалось невесть что, из-за романтического настроя, – он поднимает руки и со смешком отступает от меня. А я боюсь опустить глаза ниже его пояса, где недвусмысленно топорщатся его шорты. – Просто решил поближе уловить аромат духов, а у Лизы скоро день рождения. Будет отличный подарок. Все, сладкая, не отвлекаю, тебе же еще наверняка домашку делать.

К моему облегчению он выходит из комнаты. Из открытого окна ветер приносит запахи сирени, и я понимаю, что на всю оставшуюся жизнь теперь возненавижу ее аромат. Так же, как и свои духи.

***

Я резко распахнула глаза, вынырнув из сна. Сердце бешено билось, и я пыталась отдышаться, как будто только что сделала марафонский забег. Давно мне не слилась та ситуация. Надо было все-таки сходить перед отъездом к психотерапевту. Но я настолько замоталась, что забыла записаться, а потом и вовсе некогда стало. Ладно, море все вылечит. И еще – дельфины. Вот, кто настоящие целители.

Я еще полежала какое-то время, приходя в себя, отгоняя липкие воспоминания. Потянулась к телефону, чтобы посмотреть, сколько времени и сколько я спала. Часы показывали четыре утра. Еще было темно и пока даже намека на рассвет не было. Вроде бы солнце в это время встает здесь в шесть с копейками. Попытаться еще поспать или встать и идти на море, встречать восход солнца? Наверное, нужно еще поспать, ведь сегодня первая сессия ныряния, а как я насыпавшаяся нырять буду? Так, уговаривая себя, я закрыла глаза. Но перед внутренним взором сразу встало лицо Виктора и его взгляд…

Я ту же распахнула глаза и включила свет. Нет, спать больше не получится. Поэтому я встала, быстро умылась, натянула спортивный костюм, взяла камеру и отправилась встречать солнце и здороваться с морем.

Глава 10

Я вышла к морю. Солнце еще только касалось горизонта. Песок все ещё холодный под босыми ногами, но скоро он начнет обжигать стопы. На пляже – никого. Только пара заплутавших собак, лениво копающих ямки в прибрежной полосе.

Я иду прямо к кромке воды. Море спит. Волны дышат медленно, тяжело, как человек в глубокой фазе сна. Я скидываю сандалии, стою на мокром песке. Они проваливаются глубже, оставляя отпечатки. Их тут же «съедает» волна. Но мне мало – я шагаю ещё дальше, пока вода не коснётся щиколоток.

Влажный воздух с привкусом соли и йода. Я облизываю губы и счастливо улыбаюсь, и наконец-то чувствую, что немного оживаю. Но грудь что-то сжимает. Не страх – что-то другое. Предчувствие чего-то нового.

Вдруг я заметила на соседнем участке пляжа ребёнка. Девочка лет десяти. Она держала в руках ведёрко и смотрела в воду. Напряжённо, будто ждала чего-то. И что-то в этом затаившемся ожидании меня пронзает.

Всплеск поды о песок – и я уже не в Дахабе.

Я снова там. На берегу реки.

Ледяная кромка под босыми ступнями. Холод впивается в кости, пальцы сводит судорогой, но я не двигаюсь. Река стелется подо льдом, мутная, тяжёлая, темная, она будто с трудом дышит сквозь трещины. Я тогда тоже едва дышала.

Отец?.. Нет. Не отец. Отчим. Его крики в доме. Я бегу. Я практически лечу сквозь заснеженный сад, срываясь с тропинки. У воды резко падаю на колени. Под пальцами – холодная корка снега. Дышу коротко, прерывисто. Вижу, как река затягивает трещины, как будто хочет спрятать меня.

И тогда я проваливаюсь. Холод рвёт кожу, но я не чувствую. Только – тишина. Там, под водой, нет криков. Нет ударов. Только я и дыхание. Но и оно скоро прекратится. Я смотрю вверх – реальность расплывается за льдом, как за мутным стеклом. Холодно. Очень холодно.

Но я должна вернуться. Не знаю, как мнем это удалось. Не помню. Помню только звук – хруст снега и дыхание. Сухое, надломанное. Свое? Или чужое?

– Ты чего? – голос.

Я дёргаюсь. Девочка с ведёрком стоит рядом. Смущённо теребит шорты.

– Ничего, – ответила я. – Всё хорошо.

Но это не так.

Я опустила взгляд. Вода касается ног. Не ледяная – тёплая, ласковая. Как любящие руки. они пытаются меня согреть. Но внутри – пока тот же холод.

Я достала камеру и навела на девочку. Рука дрожит так, что я не могу нажать на кнопку.

Мне все еще кажется, что песок сейчас уйдет из-под ног и волна затащит меня вглубь. Вдыхаю резко, обжигая лёгкие. И тут же выдыхаю.

Это не река. Это море. Другая вода. Другая я.

Но дыхание всё ещё сбито.

Девочка улыбнулась и убежала. А я стою.

И понимаю, что не умею дышать.

Я вернулась в отель. Казалось, воздух с каждой минутой становился все гуще, жарче. будто пробираюсь сквозь вязкий воздух – с каждой минутой он становится гуще.

Внутри меня все ноет. Будто что-то откололось, потерялось, утонуло. Пальцы все еще дрожат. Я шла по коридору и вдыхала ароматы свежего хлеба, кофе и влажного песка. Отель медленно просыпался и готовился к завтраку. И в этой привычной египетской меланхолии вдруг – Андрей. Он стоял, опершись о колонну, и смотрел прямо на меня. Неожиданно просто, как будто всегда был частью этого места.

– Я встретил Ника, – сказал он, не отрывая взгляда. – Он просил передать, что через полчаса – разминка. А потом – в воду.

Он отрывается от колонны и уходит в свой номер.

Но его слова все еще звучат в голове. Мы идем в воду.

Я не знала, что во мне было сильнее – страх или желание оказаться на глубине. Ведь я за этим и приехала.

Вместо завтрака я только пью воду и сразу иду на разминку. Так вся группа уже в сборе. И Андрей. Он молча наблюдает за мной. Казалось, он видит меня насквозь.

Разминаюсь механически, как учили. Повороты шеи, круги плечами, растяжка, квадратичное дыхание.

– Боишься? – Андрей внезапно оказался очень близко, так, что его губы почти касаются моего уха. – Без камеры не полезешь. – Он кивнул на мой подводный бокс. – Пусть он будет сегодня твоим щитом.

Он называет камеру «щитом». Почему-то это почти трогает. И ведь он почти угадал. Я держась за неё, будто за талисман, который всегда оберегал меня. И я впервые чувствую к Андрею что-то вроде доверия.

После разминки мы спустились к воде. Ник с Андреем несут буек. Мы решили нырять поочередно. Сначала мы с Андреем и Ник как инструктор.

Глубина манит, в её темноте – тайна. И страх. Вдох. Выдох. Нырок.

Под водой – другая вселенная. Тишина, вибрация, слои цвета, расслаивающиеся, как старый негатив. Сердце колотится. Пальцы сжимают бокс, словно это спасательный круг. Камера дрожит вместе со мной.

Я пытаюсь сделать снимок. Первый. Но объектив запотевает и реальность расплывается. Вообще всё плывет. Меня охватывает паника.

Слишком похоже на ту реку.

Но рядом я знаю, что я не одна. Со мной – Андрей. Спокойный, уверенный. Его ладонь касается моего плеча – молчаливый вопрос – «всё нормально?». Я закрываю глаза. Снова открываю. Показываю знаком, известным всем фридайверам, что все ОК. Отпускаю все мысли, проговариваю про себя, какие мышцы сейчас расслабляю, как когда-то делал инструктор йоги. Постепенно расслабляюсь и позволяю воде принять меня.

А потом всплываю.

– Неплохо для первого раза, – говорит Ник. – Завтра будет лучше. Отдыхай пока. Андрей, готов?

Я даже не отвечаю и не реагирую. Просто дышу. Вдох – выдох. Живая. Никто не заметил моей внезапной вспышки паники.

Я повисаю на буйке и наблюдаю, как погружается Андрей. Просто, технично. Красиво. Ник уже в воде, он держится за буй справа. Андрей тоже вскоре появляется на поверхности. А прямо под нами – тёмная, почти чёрная бездна, холодная, бездонная.

Я сжимаю ладонью верёвку, ведущую вниз. Она натянута, будто зовёт.

– Ты готова? – спрашивает Ник.

Я киваю. Андрей молчит, только едва заметно смотрит в мою сторону. Он кажется отстранённым, но я чувствую – следит и бдит.

Вдох-выдох. Я начинаю спуск. Вода закрывает меня сверху, как плотное стекло. Первые метры даются легко. Камера болтается на запястье, вокруг меня – тишина, я слышу только ритм сердца. Смотрю на наручный компьютер.

Десять метров.

Свет меняется – мир синеет, звуки исчезают.

Двадцать метров. Останавливаюсь. Глубина гулкая, плотная. Обнимает меня, как родную. Впереди стайка маленьких серебристых рыб – они движутся так, будто плывут сквозь мягкий шелк.

Я подношу к глазам камеру, настраиваю фокус.

И вдруг что-то захватывает грудь. Слишком резко, будто руки, что когда-то сдавливали мне рёбра. Вода мгновенно становится холоднее, темнее. Меня охватывает паника. Мне вдруг кажется, что я больше никогда не смогу дышать.

Вода повсюду, и она как та река. А я – снова девочка, которая прячется под корягами.

Я хватаюсь за трос, но он выскальзывает. Пальцы не слушаются. Сердце бешено колотится, отдаваясь в голове набатом. Мне кажется – я не успею подняться на поверхность. Больше воздуха нет. Я задыхаюсь. Реальность расплывается

И тут я вижу Андрея. Его глаза – прямо в мои. Его рука касается троса рядом со мной. Не меня – троса. Его пальцы касаются троса чуть выше моих. Он слегка кивает, – «все в порядке, успокоилась?».

– Спокойно, – как будто я слышу его голос сквозь гул крови.

И мне передается его спокойная уверенность. Я закрываю глаза, но тут же открываю, чтобы он не подумал, что я теряю сознание. Соединяю указательный палец с большим в знак ОК. Да, я – окей, я могу.

Он всё ещё смотрит. внимательно, отслеживая каждое мое движение, каждый жест, движение ресниц. И я вдруг понимаю – я больше не одна.

Мы остаёмся там еще на какие-то пару мгновений – в этой тишине глубины – не двигаясь. Глаза в глаза. Паника медленно отползает, как тень, которую прогнало солнце, а её место занимает что-то другое. Что-то новое. И невероятно теплое.

Он касается троса, показывает, – поднимаемся?

Я киваю.

Мы поднимаемся вдвоём, одновременно, не разрывая взгляда.

На поверхности нас встречает легкий ветерок и солнце. Но я не слышу ничего, кроме биения своего сердца.

Он снимает маску.

– Ты справилась, – просто говорит он.

Я не могу ответить, горло перехватывает. Просто киваю. А внутри что-то екает. Не про воду, не про страх и не про ту девочку в замерзшей реке.

Про него. Про нас.