Читать онлайн Последние ведьмы бесплатно

Tim Tilley

Witchstorm

Text and illustrations copyright © Tim Tilley, 2022

© О. Поляк, перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке. ТОО «Издательство „Фолиант“», 2023

Маме – в благодарность за луга, сказки и за то, что она научила меня следовать своему сердцу.

Пролог

Сказки и песни меняют мир каждым своим словом.

Так говорит мама. Она любит их все: высеченные в камне и записанные на бумаге, те, которые мы храним в сердцах, и те, что стали нашей плотью. Мама рассказывает и поёт их при каждом удобном случае.

– Сказка или песня? – ласково спрашивает она. Мы на бортовой кухне нашей яхты «Зимородок», тонко нарезаем клубнику и голубику.

– Сказка, – отвечаю я.

Заправив за ухо прядь кудрявых рыжих волос, мама подходит ближе:

– Может, историю про шака – загадочного чёрного зверя с Фенских болот[1], похожего на чёрного льва, возникшего из бури? Того, чьё рычание подобно грому. Или про старинный город Бартон, который в одну ночь исчез без следа? А может, про блуждающие огоньки, что заманивают путешественников в гиблые топи?

Я смотрю в иллюминатор на реку и закатное солнце над Фенскими болотами.

– Расскажи сказку про ведьм.

Прищурившись, мама внимательно смотрит на меня.

– Ты уверен? Ещё есть время передумать.

Я улыбаюсь.

– Так и быть, расскажу про ведьм, – улыбается мама в ответ. Вытирает о фартук руку, выбеленную мукой, берёт с кухонной доски пригоршню тонко нарезанных ягод и кидает их в плошку с отбитым краем. – Жили-были ведьмы. Они тогда обитали по всему миру, и здесь, на Фенских болотах, тоже. Ведьмы были прекрасны и мудры, они пользовались своим колдовством, чтобы сделать мир лучше. Они варили зелья из древесной коры, ягод и листьев, чтобы больные выздоравливали, урожай был богатым, а домашний скот плодился.

Я знаю эту сказку наизусть. Есть такие истории, которые, стоит их услышать однажды, никогда не отпускают тебя. Я тоже собираю с доски нарезанные ягоды, кладу их в плошку и, слушая сказку, перемешиваю.

– На Фенских болотах все любили ведьм. Но как-то летом сюда пришли охотники. Увидев, до чего сильны ведьмы и как их уважают, они стали им завидовать. Они принялись говорить всем, что ведьмы злые. Однако никто и слушать их не хотел. И тогда охотники сделали так, чтобы люди всё-таки поверили им. – Мама разрезает пополам лимон. Завернув одну половинку в ткань, она выжимает из второй сок в плошку. Потом откупоривает бутылочку розовой воды и добавляет четыре капли.

– Охотники отравили землю ядом. Урожая не стало, людей и домашний скот одолели болезни. Охотники объявили, что они раскрыли заговор. Они пустили слух, будто ведьмы насылают на окрестности мор, чтобы им платили за целебные снадобья. Этот слух пронёсся по стране, как лесной пожар в летнюю пору.

Вдыхая восхитительный аромат ягод, розовой воды и лимона, я продолжаю растирать смесь.

– Люди перестали доверять ведьмам, и охотники объявили охоту на них. Они предложили очистить Фенские болота от ведьм и назначили за это высокую цену. Почти все согласились заплатить им за услугу серебром и золотом. Именно тогда начались преследования ведьм, и в конце концов охотники истребили их.

– Но не всех. – Я закончил с ягодной смесью, и теперь мы раскладываем её по пирогам.

– Не всех, – подхватывает мама. – В нашей семье никогда не верили россказням охотников на ведьм. Однажды ночью во время сильной грозы молодая ведьма по имени Агата Кроу спасалась от преследования в этих краях. Она прибежала в дом Лори Найт, которая принадлежала нашему роду, и та впустила её и спрятала на чердаке. Вскоре охотники пришли к Лори и стали спрашивать про Агату. Она позволила им обыскать дом, но они никого не нашли. Лори считала Агату последней ведьмой, однако сама Агата говорила, что другие выжили тоже. Они просто скрывались…

– Высоко в горах по всему миру, – подхватываю я.

Мама кивает:

– И мы все верим в это.

Мы закрываем пироги тонко раскатанным тестом и аккуратно защипываем края, а мама между тем продолжает:

– Агата не стала прятаться вместе с остальными, потому что хотела доказать всем, что охотники на ведьм лгут. Несколько месяцев кряду она следила за ними и видела, как они напиваются на деньги, заработанные обманом. Наконец она нашла доказательство – письменное признание одного из главных зачинщиков охоты на ведьм – и показала его людям с Фенских болот, но никто не поверил ей.

– Потому что ложь, произнесённая много раз, становится правдой.

– Именно так. – На каждом пироге мама делает ножом пару надрезов, получается маленький крестик. – Охотники на ведьм были заодно с теми, кто делал объявления, и распространяли свою ложь, развешивая повсюду эти листки. Агате пришлось скрываться. Она пряталась, выжидая момента, когда ведьмы смогут вернуться в мир. Но пока она была жива, этого, к сожалению, не случилось. Перед смертью Агата спрятала своё сокровище и научила Лори одной песне.

– Песне Агаты.

– Тайной песне, которая в нашей семье с тех пор передаётся из поколения в поколение. Кроме нас, её никто не знает.

Всё внутри у меня переворачивается. Потому что это уже не так. Я рассказывал о песне Альфи Фитчу, своему лучшему другу.

– В песне говорится, как найти сокровище Агаты.

Слышится знакомый скрип папиных шагов, и вот он входит на кухню. Если не считать его пиджака со множеством карманов и выцветшими от солнца плечами, мы одеты одинаково. Вдобавок у нас одинаковые тёмные глаза и чёрные как смоль волосы с непослушными вихрами на затылке.

– Мм… Пахнет вкусно. – У папы блестят глаза. – Что будет, когда ты отыщешь ведьмино сокровище? – С лукавой усмешкой он обнимает маму. – Найдёшь благодаря ему оставшихся ведьм, сядешь верхом на метлу и полетишь к ним в горы? Оставишь нас с Уиллом на попечение твоей сестры?

Мама улыбается и кладёт свою белую от муки руку на папину ладонь. Их обручальные кольца, соприкоснувшись, звякают, и мама говорит:

– Никуда я не собираюсь лететь. Просто хочу найти это сокровище в доказательство того, что ведьмы на самом деле существуют.

Папа крепче обнимает её и подмигивает мне:

– Вы с Уиллом и так в них верите.

Мама толкает его локтем в бок:

– Мы-то верим, а ты нет, да и Гера тоже.

Папа смеётся:

– Я хотел бы верить в ведьм и в силу волшебства, но до сих пор не видел в мире ничего, что заставило бы меня изменить своё мнение. Может быть, в один прекрасный день это и случится. – Он берет свою мандолину, и раздаются первые аккорды песни Агаты Кроу.

Закрыв глаза, мама поёт мягким, бархатным голосом. Я присоединяюсь. В груди становится тепло, когда наши голоса сплетаются со звуками папиной мандолины.

Музыка затихает, глаза родителей устремлены куда-то вдаль, на губах лёгкие улыбки. Повисает тишина. Наконец я говорю:

– Мы не были у Вороновой скалы вот уже несколько недель. Там ждёт сокровище. Надо пойти туда завтра же утром.

Мама с папой возвращаются из своих мыслей.

– Хорошо, – подмигивает мне мама, берёт противень с пирогами и ставит в горячую духовку. – Только Вороновой скале придётся подождать, пока я развезу все пироги. Можно будет пообедать на Западном лугу. Посмотрим, как щеглы клюют семена одуванчиков, а ласточки нарезают круги в небе. Нужно запомнить каждую деталь, тогда луг всегда будет внутри нас.

Меня передёргивает. Я не хочу, чтобы Западный луг исчезал, но у нас нет выбора. Я думал, он будет всегда, вечно, как наша семья, песня Агаты и Воронова скала.

Глава первая. Амулет

Три недели. Мама исчезла три недели назад. За это мучительное время – минуты и часы, которые сложились в дни, проведённые без неё, – соседи решили, что она бросила нас. Люди болтают, что она сбежала с Фенских болот. Но это неправда. Мама никогда не бросила бы нас с папой. И тётю Геру тоже. Мы для неё – весь мир, и её дом здесь, на Фенских болотах. По-моему, правда состоит в том, что исчезновение мамы как-то связано с её поисками сокровища Агаты Кроу. Только эта догадка кажется верной.

Я веду рядом с собой велосипед, колеса тикают, как карманные часы. Останавливаюсь возле маминого домика для наблюдения за птицами на краю Западного луга. Мы часто приходили сюда вдвоём, чтобы в тишине посмотреть на то, как живёт природа: на зайцев, шмыгавших по кукурузному полю, и ястребов с трепещущими крыльями, неподвижно зависших в небе. Мы любили играть здесь в мяч и любоваться закатами, которые ярко раскрашивали весь огромный небосвод. Мама рассказывала мне сказки и пела песню Агаты.

В тот день, когда мама исчезла, она направлялась к этому домику. Положив велосипед на траву, я делаю глубокий вдох и собираюсь с силами.

Каждый день я ищу маму здесь и возле Вороновой скалы.

Может быть, именно сегодня, в первый день летних каникул, я найду разгадку исчезновения мамы.

Я толкаю посеребрённую солнечным светом дверь и захожу в домик. Обследую каждую доску, каждую щель, снова и снова размышляя над маминой тайной.

Она, должно быть, пришла сюда поздним утром, после того как развезла свои ягодные пироги. Мы собирались побыть на Западном лугу, впитать его в себя, запомнить, прежде чем его скосят. Когда я подъехал тогда на велосипеде к домику, он был окутан странной дымкой, словно туманом. Приблизившись, я увидел в этой части луга иней. Всё было покрыто блестящими кристалликами льда. Схваченные морозом цветы напоминали засахаренные фиалки, которые готовила мама.

Я заглянул в домик, но мамы внутри не оказалось. Там были только её термос с чаем, ещё горячим, и бутерброды, завёрнутые в вощёную бумагу. Тогда я стал искать маму снаружи и обнаружил её следы, идущие вокруг домика и уводящие в никуда.

Я подождал, когда туман рассеется, и поехал обратно к «Зимородку», чтоб рассказать всё папе. Когда мы вернулись к домику, иней уже исчез, как и мама.

Наверняка всё дело в ведьмах. Как знать, может, мама ушла с ними. Но вообще-то вряд ли. Она бы не допустила, чтобы я впустую ждал в домике. Она бы точно оставила какую-нибудь записку, знак. В глубине души я уверен, что ведьмы не стали бы забирать её силой, ведь наши предки помогли Агате, и ведьмы должны быть с нами дружны.

Сердце начинает радостно биться, когда я обнаруживаю между досками знакомый сложенный листок. Я беру его, разворачиваю аккуратно, чтобы не порвать обветшавшую бумагу, и читаю:

Никогда не сдавайся.

Мама написала мне это послание несколько лет назад. Мы храним его здесь как напоминание о том, что нужно во что бы то ни стало продолжать поиски сокровища Агаты Кроу. Когда тётя Гера была моложе, она тоже искала вместе с нами, но потом сдалась. Она считает, что история об Агате – всего лишь семейная легенда и эта ведьма никогда не существовала, но мы-то с мамой знаем, что всё обстоит иначе. Мы уверены, что ведьмы и волшебство есть на самом деле, – наверное, семена этого знания были посеяны ещё до моего рождения. Ещё тогда, когда мама вынашивала меня и наши сердца бились как одно, а её сказки отдавались в них и впитывались в мою кровь.

Со вздохом я складываю записку, снова втыкаю её между досок и продолжаю искать. Под строчки из песни Агаты мама так долго копала ямы и переворачивала камни возле Вороновой скалы. Она стремилась найти сокровище совсем не для того, чтобы прославиться или разбогатеть. Она просто хотела доказать самой себе, что предчувствие не обманывало её и Агата действительно существовала.

В поисках ключа к разгадке я снова и снова исследую все доски и каждый дюйм земли вокруг домика. Неважно, сколько времени мне понадобится, чтобы найти ответ, я всё равно буду искать здесь и возле Вороновой скалы – возможно, мама ушла в ту сторону – и не остановлюсь, пока не обнаружу хоть какую-то зацепку.

Обследовав домик, я выхожу и закрываю дверь, щурясь от яркого света. Ещё утро, но солнце уже слепит глаза. На огромном небе над Фенскими болотами ни облака. День будет жарким.

Я беру велосипед и собираюсь отправиться к Вороновой скале, но тут замечаю медянку, которая греется на ржавом от дождей листе железа. Змея уставилась на меня неподвижными холодными глазами. Мы с мамой любим такие встречи, когда можно ближе соприкоснуться с природой. Ярко-синее оперение зимородка. Блестящий мех выдры. Трели, переливы и посвист соловья. Мама говорит, всё это по-настоящему берёт за душу, обостряет чувства и напоминает нам о том, что мы живы.

Я понимаю, что вот уже несколько недель кряду не делал паузы и передышки, не замирал на мгновение, чтобы окунуться в мир луга.

Я был слишком занят поисками мамы и заботой о папе и тёте Гере.

Я подхожу ближе к медянке.

Она вытягивается в струну.

Меня охватывают страх и восхищение.

Делаю ещё шаг и тут замечаю кое-что. В глаза бросается один из камней, которые мы с мамой приподнимали, чтобы посмотреть на насекомых под ним. Потом мы всегда возвращаем их на место и этот клали в точности так, как он покоился раньше. Но сейчас камень лежит неправильно. Совсем не так, словно кто-то случайно задел его ногой. Вспыхивает надежда. Ясно одно – мама намеренно подвинула его так, что только я мог это заметить…

Позабыв о змее, я бросаюсь к камню.

Медянка свивается тугими кольцами и поднимает голову, готовясь к нападению. Насколько я знаю, её укус редко бывает смертельным, хотя папины друзья говорят, что он способен убить человека.

– Никто не собирается причинять тебе вред, – шёпотом говорю я и вытягиваю руку на безопасном расстоянии от змеи.

Замираю.

Медянка смотрит на меня ещё мгновение, а потом уползает прочь, как медленно текущая река.

Приподнимаю камень. Под ним копошатся дюжина мокриц и сколопендра, которая спешит найти новое убежище. Среди них, отражая солнечный луч, что-то серебристо поблёскивает.

Я осторожно раскапываю пальцами рыхлую чёрную землю. Серебряная цепочка. А на ней что-то вроде карманных часов или медальона.

На миг я даже забываю дышать. Земля уплывает из-под ног. Копаю дальше, и вот передо мной весь амулет. Диск с круглым с отверстием, в котором наверняка раньше был закреплён драгоценный камень. Я рою глубже, но дальше только земля.

Рассматриваю амулет.

Он точно не мамин. Очищаю его от земли и вижу выгравированного ворона, который распростёр крылья вокруг отверстия.

Наверное, это и есть сокровище Агаты Кроу[2].

Это открытие будоражит меня. Накрывает волна радости. Судя по всему, мама закопала здесь амулет и в качестве подсказки оставила камень в неправильном положении.

Сердце трепещет, словно ястребиное крыло. В домике и около него я так долго искал хоть какое-нибудь послание для меня от мамы. А оно оказалось прямо здесь, всего в десяти шагах, под камнем, который мы переворачивали, чтобы понаблюдать за насекомыми.

Радость угасает и сменяется целой чередой вопросов. Где мама нашла амулет? Возле Вороновой скалы? Зачем она спрятала его и почему захотела, чтобы я нашёл его именно здесь? Если вспомнить тот странный туман вокруг домика и иней, становится ясно, что мама встретила ведьм в тот день, когда исчезла. Но почему она не отдала им амулет? Сокровище Агаты Кроу было не нужно маме само по себе: ни слава, ни богатство не манили её. Она просто хотела убедиться в том, что Агата – не выдумка, она хотела доказать это нам всем, и кажется, ей это удалось.

Провожу пальцами по птице на серебряном диске, по перьям на раскинутых крыльях. Потом я переворачиваю амулет: на обратной стороне точно такой же ворон.

А что, если мама спрятала амулет от ведьм? Может быть, мы знаем о них далеко не всё. Как бы то ни было, я продвинулся на шаг вперёд в поисках мамы.

Глава вторая. Блокнот

Где-то позади вдруг шуршат кукурузные листья. Я тут же прячу амулет в карман. И слышу грубый голос:

– Уилл…

У меня всё внутри сжимается, когда я оборачиваюсь и вижу светловолосого мальчишку с высокими скулами. Из кукурузы выходит Коул Стокер в своей небесно-голубой летней куртке. Испытующе, как всегда, он смотрит на меня блестящими светлыми глазами.

– Всё ищешь ведьмино сокровище? – усмехается он.

Я взбешён. Не могу поверить, что Альфи разболтал ему о песне Агаты Кроу. Он ведь обещал молчать как могила. Я не отвечаю. И даже не думаю рассказывать Коулу про амулет. Всё, что он про меня узнает, он использует против меня. Начнёт говорить всякие колкости, особенно после того, как злые языки пустили слух, будто мама бросила нас.

– Почему же тебе не помогает твоя тётушка-археолог? – не унимается Коул. – Наверное, потому, что она знает: эта легенда об Агате Кроу – просто выдумка?

На протяжении уже ста пятидесяти лет на Фенских болотах никто, кроме моей семьи, не верит в ведьм. Я не реагирую на слова Коула, словно между нами стена.

Шурша кукурузными листьями, появляется Альфи. Эти двое так похожи, даже волосы у них одинакового светло-золотистого оттенка. Альфи был моим лучшим другом, пока не возник Коул. И я стал больше ему не нужен. Сперва он перестал разговаривать со мной. Теперь же вообще делает вид, будто меня не существует.

– Ведьмин дружок ищет сокровище Агаты Кроу, – кивает на меня Коул. – Почему бы ему не поискать возле Вороновой скалы? В песне ведь говорится, что оно зарыто именно там.

Я смотрю на Альфи. Он стоит, скрестив руки на груди, и избегает моего взгляда.

Коул недобро косится на мой велосипед и делает шаг вперёд.

– Аккуратнее, там цветы, – выпаливаю я, когда он заносит ногу над островком пурпурных звёздочек.

Коул сминает цветы подошвой ботинка.

– Что там такое? А, извини, я совсем забыл, что ты любишь дикие цветочки. – Он поднимает ногу. – Что поделать, через несколько недель их здесь вообще не станет. Отец Альфи скосит весь Западный луг, и тут будут поля. Видел бы ты его трактор.

Альфи по-прежнему молчит.

Всё внутри у меня сжимается. Мы с мамой пытались уговорить отца Альфи не уничтожать луг и сохранить этот уголок природы, но он не стал нас слушать.

Коул заговорщически улыбается другу:

– Интересно, а вдруг ведьмино сокровище на дне реки?

Он хватается за руль моего велосипеда, и теперь я понимаю, куда он клонит.

Коул катит мой велосипед по прямой, как лезвие меча, пыльной дороге, проходящей по кромке луга. Я пристально смотрю на Альфи. Неужели он не вмешается, не скажет Коулу, что тот слишком далеко зашёл, – но Альфи молчит. Скользит взглядом по реке и делает вид, будто рассматривает что-то на полях своего отца.

Меня берёт досада. Не понимаю, почему Коул поступает так подло и почему Альфи на меня наплевать. Но сейчас это не имеет значения. Важно только то, что теперь у меня есть амулет, который мама передала мне… и который поможет отыскать её.

Коул толкает мой велосипед в реку, и на меня накатывает неистовая волна ярости. Ненавижу этих двоих.

Я кидаюсь к реке, соскальзываю вниз по берегу и успеваю схватить руль велосипеда, пока он не скрылся под водой.

– Вы только поглядите, он нашёл велосипед Агаты Кроу! – кричит Коул.

И заходится смехом, когда я вытаскиваю мокрый велосипед на дорогу. В ушах стучит кровь. Крепко стиснув руль, я стараюсь не придавать значения его словам и сосредотачиваюсь на мысли, что у меня теперь есть амулет. Это тот самый ключ к разгадке, который я искал, он приведёт меня к маме.

Прыгнув в намокшее седло, я кручу педали. Коул, тыча пальцем в безоблачное небо, хохочет вдогонку:

– Смотри-ка, там туча! Надвигается Великая буря! Спеши скорее домой к своему полоумному папочке, Уилл!

Тики-так.

Тики-так.

Позади меня на лугу вспархивает стайка чибисов, и вот они уже пестреют в небе, как осенние листья, гонимые ветром.

Я оборачиваюсь: Коул и Альфи стоят там, где мне встретилась змея. Коул бьёт палкой по ржавому листу железа.

Тики-так.

Тики-так.

Размахивая палкой, Коул вопит что есть мочи:

– Уилл! Уилл! Поторопись домой! Слыхал, уже гром гремит? Идёт Великая буря!

Я подъезжаю к «Зимородку». Папа сидит на табурете на зелёном берегу и плетёт из ивовых прутьев корзину для ловли угрей. Неуклюжка, наша утка, устроилась рядом. Над оранжево-бирюзовой яхтой из трубы поднимается ниточка дыма.

– Доброе утро, Уилл. Ты сегодня рано встал, – говорит папа, не отрываясь от своей корзины. – Видел лис?

– Я видел медянку. – Мы оба знаем, что я ищу маму, но не говорим об этом. Её исчезновение – как вырванный зуб: место, где он раньше был, болит от прикосновения. Рана ещё свежа и не успела затянуться. С тех пор как пропала мама, папа ходит точно потерянный. Он больше не играет на мандолине. Почти не ест. На его лице застыла тревога. Он плетёт корзины для угрей и ловит их лишь для того, чтобы отвлечься от мрачных мыслей.

– Сегодня утром я неплохо поработал. – Папа улыбается, но глаза всё равно грустные. – Я почти доплёл корзину. – Его улыбка гаснет, когда он переводит взгляд на мой велосипед. – Почему он весь мокрый?

Собираюсь с духом. Мне всегда горько, когда я расстраиваю папу.

– Он упал в реку.

– Уилл, – папин голос меняется, – надо быть осторожнее.

– Знаю. Там был камень, который почти врос в землю. Я не заметил его и вот навернулся. – Мне хочется рассказать ему об амулете, но сперва нужно бы показать его тёте Гере – посмотрим, что она скажет. Не стоит возлагать на находку слишком большие надежды и лишний раз огорчать родных, если эта подсказка ни к чему не приведёт.

Я кладу велосипед на траву рядом с ловушками для угрей.

– Начались летние каникулы… – Папа откашливается. – …Почему бы тебе не понаблюдать за лисами вместе с другими ребятами из класса? Подружился бы с кем-нибудь…

– Хватит с меня друзей.

Вот бы всё вернулось на круги своя – мама снова была бы дома, Коул уехал, а мы с Альфи помирились.

Прохожу мимо папы, поднимаюсь на яхту и иду на бортовую кухню. Духовка уже нагрелась и только и ждёт, когда я поставлю в неё пироги. Я научился печь, перепробовал множество рецептов, чтобы понять, какие пироги выходят самыми вкусными, – хочу удивить маму, когда она вернётся. А впрочем, с выпечкой можно подождать… Сейчас есть вещи поважнее.

Иду в свою каюту на носу яхты. Возле окошка, над койкой, есть особая полочка, на которой я держу самые ценные вещи. Фотографию мамы с папой, зоотроп[3], мячик и коллекцию фигурок местных птиц, которые папа вырезал для меня из дерева. Касаюсь кончиками пальцев маминого лица на фото и достаю из-под подушки её блокнот. Это самое большое сокровище, какое у меня есть. В этом блокноте мама записывала сказки и легенды наших краёв, а также всё, что знала об Агате Кроу и ведьмах Фенских болот.

Предвкушая важные открытия, я перелистываю страницу за страницей. Интересно, есть ли среди маминых заметок что-нибудь о вороне, ведь именно он изображён на амулете. Это были бы первые шаги в поисках мамы.

На одном из разворотов мне попадается рисунок летающей лодки, листаю дальше – а вот и ворон. Мама пишет:

Меня охватывают страх и радость одновременно. Если на амулете выгравирован ворон, это может означать, что он принадлежал Агате Кроу. А если ворон – символ перемен, то… Несколько недель я потратил впустую, ходил по замкнутому кругу, прочёсывая каждый дюйм на Западном лугу и около Вороновой скалы. Может быть, теперь я наконец продвинусь вперёд в своих поисках.

Глава третья. Страшный сон

Тук, тук, тук.

Это лебеди стучат клювами в бок нашей яхты и прерывают ход моих мыслей. Они всегда приплывают в одно и то же время и требуют завтрак, угощать их – наша традиция. Мама начала подкармливать этих лебедей очень давно, ещё до того, как я родился и они с папой купили «Зимородок». Кладу амулет и мамин блокнот в карман и иду на кухню. На полке бумажный пакет, в нём два пирога с луком и сыром для тёти Геры. Я беру его и миску с картофельными очистками и выхожу на корму.

Папа тускло улыбается:

– У нас гости.

Четыре лебедя, вытянув шеи, ждут угощения. Неуклюжка с кряканьем прыгает в воду и присоединяется к ним.

Кладу на крышу пакет с пирогами для тёти Геры и, перегнувшись через борт, кормлю птиц. Своими клювами они могут зажать палец, как мышеловка, но эти лебеди добрые, вдобавок я держу картофельные очистки за самый кончик.

Делаю глубокий вдох и ловлю детали. Осколки солнечного света на воде. Волны золотых лучей, резвящихся на борту. Высокое небо, в котором ни облачка.

– Сегодня опять будет жарко.

Папина улыбка тает:

– Не знаю, не знаю. – Он щёлкает ногтем по зубу. Папа всегда так делает, когда размышляет над прогнозом погоды.

На душе у меня становится скверно.

– Пора бы наконец пролиться дождю, – тихо продолжает папа. – Уже несколько недель мы без него. Может разразиться Великая буря. Нужно как следует подготовиться.

С тех пор как пропала мама, папе снятся страшные сны. Его преследует кошмар о Великой буре, как он её называет. Это не просто гроза, которая время от времени случается здесь, но кое-что повнушительнее. Жуткий смерч, что крушит всё на своём пути, и ливень, смывающий всё и всех.

После того как полиция опустила руки и заявила, что исчезновение мамы покрыто тайной, и все, кроме меня, перестали искать её, папины сны стали ещё ужаснее.

Я вздыхаю.

– Но я всё равно заеду к тёте Гере.

– Ты можешь навестить её завтра, – говорит папа ровным голосом.

– Не хочу ждать до завтра. Я еду прямо сейчас.

– Если начнётся гроза, ты не успеешь даже…

– Знаю, – перебиваю я, понимая, что он сейчас скажет. – Гроза не станет ждать, когда мы закончим все свои дела и приведём всё в порядок. Мы должны быть готовы, когда буря грянет…

– Точно, должны быть готовы! – У папы блестят глаза. – Когда она разразится, у нас не будет времени на раздумья. Придётся действовать по наитию. – Он открывает кладовку и достаёт оттуда ящик со всякой всячиной, которая может пригодиться во время шторма.

– Аккуратно, там ведь пироги для тёти Геры! – только и успеваю крикнуть я, когда папа не глядя ставит ящик на крышу и едва не сталкивает пакет.

– Нужно укрепить швартовы.

Я кидаюсь к нему в попытке схватить пакет с пирогами.

– Папа, остановись же! – Я в негодовании. – Мы уже готовились к буре вчера и позавчера тоже!

Папа делает глубокий вдох. Либо он разозлится сейчас, либо снова начнёт рассказывать, какой отметки достиг уровень воды во время прошлого наводнения. Следует долгий выдох, словно папа выпускает пар.

– Ты прав, Уилл. Прости. Мы готовы к шторму.

Он устраивается на крыше.

– Иногда на меня находит такое.

– Иногда?

Да он стал одержимым.

– Я просто хочу, чтобы мы были в безопасности. – Папа тянется ко мне, чтобы обнять. – Ну же, иди сюда!

– Да ладно тебе, – говорю я, отталкивая его руку.

– Слишком взрослый дня объятий, а? – Папа сгребает меня и прижимает к своей груди, к самому сердцу. Я вырываюсь.

И задеваю пакет с тётиными пирогами.

Он взлетает в воздух…

И летит…

Прямо в реку.

Шлёп.

Я выглядываю за борт. Пакет плавает и впитывает воду.

Во мне вспыхивает злость – ослепительная и жаркая.

– Прости! – Папины глаза распахнуты от изумления.

У меня в ушах звенит кровь.

Мамины лебеди и Неуклюжка плавают вокруг пакета и клюют мокрую бумагу и пироги.

– Это случайно вышло, – оправдывается папа. – Я только…

Я сбегаю на корму и спрыгиваю на берег. Хватаю велосипед и слышу, как папа кричит вдогонку:

– Уилл, Уилл, прости!

Вцепившись в руль, я кручу педали и гоню вперёд, не оглядываясь.

Миновав поля Белла Стеннета – золотистая кукуруза и чёрная-чёрная земля, – я останавливаюсь и жадно вдыхаю воздух, пытаясь успокоиться, но всё ещё не могу прийти в себя. Горячие злые слёзы наворачиваются на глаза. В груди тяжело, словно на неё что-то давит.

С тех пор как исчезла мама и я потерял своего лучшего друга, я только и делаю, что пытаюсь собрать воедино осколки своей жизни, но от папиной одержимости приготовлениями к буре всё становится только хуже.

Я с силой жму на педали и кручу их быстрее и быстрее, пока из головы не выветриваются все мысли. Теперь есть только я, колёса и встречный ветер. Прохладный бодрящий ветер. Я делаю медленные глубокие вдохи, а он надувает мою рубашку, хлещет по лицу и высушивает слёзы.

Вот дом тёти Геры, и на сердце уже не так тяжело. Я почти успокоился. Теперь мне не терпится узнать, что она думает про амулет. Я кручу педали медленнее и, стоя на них, проезжаю мимо надписи, вырезанной на камне:

Я сворачиваю на подъездную дорожку, огибаю тётин красный с золотым автомобиль, припаркованный возле её деревянного дома на сваях. Дверь приоткрыта, вход обрамлён цветущими глициниями. Сиреневые грозди свисают, как сосульки в замёрзшем цветочном водопаде. Мама любит приезжать сюда. Это её второй дом. Просто не может быть, чтобы она сбежала. Она бы никогда не бросила нас с папой и тётю Геру тоже. Они неразлучны с детства.

Снаружи дом тёти Геры, носящий название «Вечность», похож на все остальные дома Фенских болот, построенные на сваях, чтобы их не затопило во время зимних наводнений. И лишь войдя внутрь, понимаешь, как сильно он отличается от прочих. Этот дом – как музей, только гораздо лучше, потому что здесь можно трогать всё. Это сокровищница произведений искусства, старой мебели, природных и археологических находок, большую часть которых она сама обнаружила во время раскопок. Остальное – подарки её друзей.

Тётя Гера любит гостей, но иногда ей нужны тишина и покой. Она вывешивает у входа разноцветные флаги, чтобы дать понять, какой у неё настрой. Красный означает «Не беспокоить», белый – «Добро пожаловать», а белый в красную клетку – «Я занята, но буду рада отвлечься». Сегодняшним утром меня встречает белый флаг.

Я ставлю велосипед возле одной из свай дома, достаю из кармана амулет и рассматриваю его снова. На вороне блестят крапинки солнца. Серебряный диск висит на тонкой натянутой цепочке и тихонько покачивается из стороны в сторону, словно колыбель на ветру.

Но ветра нет. Наверное, это я шевелю его. Слежу, чтобы мои руки были неподвижны, однако амулет начинает раскачиваться сильнее.

Сердце колотится, голова идёт кругом. Это волшебство?

Затаив дыхание, я жду, не произойдёт ли что-нибудь ещё. Но ничего не меняется. Амулет раскачивается, а потом замирает, как только я кладу его на ладонь. Я сжимаю его в кулаке. Только тётя Гера может знать, насколько он старый. Увидев его, она наверняка поверит, что ведьмы существуют.

Спрятав амулет в карман, я поднимаюсь по деревянной лестнице на террасу.

Глава четвёртая. Гера Найт

Дверь на террасу распахнута, я вхожу в столовую и чувствую знакомый запах льняного масла. Прохожу мимо картины, на которой изображены мама с тётей Герой в детстве: они бегут за бумажной птицей, – потом через заднюю комнату, где стоят деревянные сундуки и хранится керамическая посуда, сворачиваю в прихожую. Снимаю кепку и кладу её на стол рядом с дедушкиными часами. И направляюсь в гостиную, иду мимо столов с разложенными на них камнями, осколками древней керамики и другими фрагментами прошлого. У окна стоит высокая резная ширма, и её узорчатая тень падает на все предметы в комнате.

Иду в тётин кабинет в задней части дома. Это сердце «Вечности». Здесь тётя Гера проводит большую часть времени, и, если она не на раскопках – поблизости или далеко, – её всегда можно застать именно в кабинете. Где-то под ворохом бумаг и карт скрывается большой дубовый стол. Вдоль стен выстроились шкафы, набитые книгами. Здесь тоже есть глиняные черепки. А возле серебряной чернильницы, словно охранник, сидит деревянный лебедь, которого вырезал папа.

– Тётя Гера? – зову я.

Кругом стопки блокнотов, бумажные цветы, сделанные мамой, и объявления о розыске, которые мы с тётей Герой развешиваем во всех городах и посёлках Фенских болот. Мне больно на них смотреть, как на яркое солнце, и я лишь украдкой бросаю на них взгляд.

Раскрытые блокноты на письменном столе пестрят заметками о раскопках возле Фенбриджа. Чтобы не упасть духом после маминого исчезновения, тётя Гера ушла с головой в работу – не считая тех дней, когда занималась поисками. Может быть, сейчас она отдыхает? Вообще вряд ли. Тогда бы она вывесила красный флаг.

Я открываю дверь на балкон.

– Вот, оказывается, где ты.

Тётя Гера, как всегда, одета в ладно сидящую на ней белую блузку и тёмные брюки. Её короткие рыжие волосы гладко зачёсаны, только непокорная чёлка вьётся надо лбом. В вытянутой вверх руке она держит старинный меч – ни дать ни взять настоящий воин[4].

– Доброе утро, Уилл! – голос звонкий и энергичный. – Видишь, я тут примериваюсь к этому мечу викингов. Он до сих пор чертовски острый. – Сделав выпад вперёд, она размахивает мечом, разрубая воздух, словно косит в поле кукурузу.

Вж-ж-жик.

– Твой дед учил меня боевому искусству. Я ещё не рассказывала тебе об этом?

– Кажется, ты упоминала об этом… раз или два в неделю… каждую неделю, сколько я себя помню, – отвечаю я. – Поосторожнее, это не игрушка!

– Одна великая женщина сказала: «Жизнь – это либо опасное приключение, либо ничто». Пожалуй, мне стоит дать тебе несколько уроков. Никогда не знаешь, когда тебе придётся драться на дуэли.

Я-то знаю, что этими разговорами тётя Гера лишь отвлекает меня от мыслей о маме.

– Спасибо, конечно, за предложение, но я лучше продолжу печь пироги… – При этих словах всё внутри у меня сжимается.

Тётя Гера с беспокойством смотрит на меня.

– Что случилось? Это ты из-за мамы? Или из-за Альфи? Неужели вы до сих пор не помирились после ссоры?

– Не было никакой ссоры. – В груди снова разгорается гнев из-за того, что я потерял лучшего друга и папа загубил тётины пироги. Потупившись, я фокусирую взгляд на её лакированных туфлях и медленно выдыхаю. – Твоим пирогам не повезло. Они утонули в реке. Я испёк их для тебя, как это делала мама.

– Не пытайся взвалить всё на себя, – тихо говорит тётя Гера. – Ты не обязан заботиться об отце и обо мне. – Помолчав, она прибавляет: – Кстати, ты завтракал?

– Нет ещё.

– Я тоже. Давай обследуем кухню. Там наверняка есть хлеб и джем.

Тётина кухня вызывает у меня улыбку. Даже она в этом доме похожа на музей. На подоконнике – древнеримский кувшин, в котором стоят яркие цветы, рядом расположилась коллекция истёртых монет. Тётя Гера в шутку называет её карманной историей – можешь всегда носить с собой королей и королев, которые жили сотни лет назад. На столе – чаша для эля эпохи викингов, полная клубники, и половина буханки хлеба.

Тётя Гера берёт медный чайник и указывает его носиком на стол:

– Порежь хлеб, ладно? Я пока заварю чай. – Она наливает в чайник воду из-под крана и ставит его на плиту.

Моё сердце взволнованно бьётся. Хочется показать ей амулет прямо сейчас и выяснить, считает ли она, что он поможет нам отыскать маму, – но тётя Гера явно думает о другом. Надо подождать, когда она усядется за стол.

Беру большой хлебный нож и приступаю к делу. Первые два куска выходят толстые, как древние книги, а другие два – ещё и расширяющиеся книзу, словно горная гряда.

– Отлично. – Гера улыбается. – Тонкие куски не по мне. – Она заглядывает в кухонный шкаф. – Ох, да у меня закончился джем. Тогда вместо него поедим клубники.

– Отлично. Я порежу.

Пока тётя Гера заваривает чай, я режу ягоды, вспоминая, как вечером перед маминым исчезновением мы вместе пекли пироги.

Чай готов, тётя разливает его по чашкам из разных сервизов, без блюдец, и добавляет молока.

Откашлявшись, я говорю:

– Я тут кое-что нашёл на Западном лугу…

– Хочешь, поедем вместе в Лондон? – перебивает тётя Гера. – У меня на следующей неделе встреча в Британническом музее. Их заинтересовал меч викингов, который я нашла на раскопках близ Фенбриджа. А ещё у меня есть билеты в Королевские механические сады Кью. Посмотрим, как распускаются и вянут заводные цветы и как всякие хитроумные механизмы, шестерёнки и колёсики этим управляют.

Когда мама ещё была с нами, мы хотели все втроём поехать в сады Кью. Я ёрзаю на стуле.

– Хорошо бы, конечно, но без неё это было бы неправильно.

Тётя Гера хмурится:

– Твоя мама меньше всего хотела бы, чтобы мы перестали жить и только и ждали её возвращения.

– А я и не жду, – отвечаю я, стараясь скрыть раздражение.

– Знаю, что не ждёшь. – Тётя Гера вздыхает. – Но, по-моему, бессмысленно каждый день искать её в домике на Западном лугу и возле Вороновой скалы…

– А вот и нет. – Сердце радостно бьётся, когда я вытаскиваю из кармана амулет. – Смотри, что я нашёл сегодня утром около домика. Мама спрятала его и оставила мне подсказку.

У тёти Геры перехватывает дыхание, когда я показываю ей амулет. Бережно, словно это хрупкое яйцо, она берёт его в руки. Её глаза цвета морской волны – в точности как у мамы – разгораются всё сильнее, пока она рассматривает его со всех сторон.

– Ну что же…

– Думаю, это и есть сокровище Агаты Кроу. Как по-твоему, он очень древний?

– Агата – всего лишь персонаж семейной легенды и песни.

Я кладу на стол мамин блокнот и пододвигаю его к тёте Гере.

– А вот мама уверена, что она существовала на самом деле.

– Знаю. Раньше я тоже верила в это. – Тётя разглядывает серебристого ворона, блестящего, как на новенькой монете. – Никогда не забуду, как мы с твоей мамой впервые услышали эту песню от нашей мамы. Мы были потрясены. Её завораживающая мелодия навсегда проникла в наши сердца. – Тётя проводит пальцем по крыльям ворона. Потерев амулет краем рубашки и оставив на ней чёрное пятно, она возвращает его мне. – Проба не указана, но это чистое серебро или, по крайней мере, серебро высокой пробы. Предположительно Агата жила в семнадцатом веке. Такие амулеты делали в более ранние времена, но это не означает, что он не мог принадлежать ей.

Бум.

Я вздрагиваю: что-то тяжёлое упало на пол в задней комнате.

– Что это?

Тётя Гера ставит свою чашку на стол.

– Наверное, опять птица.

Птицы – обычно голуби, но порой и ястребы – часто влетали в её дом через открытые окна и двери.

Чок.

Похоже, разбилось что-то керамическое.

Тётя Гера вцепляется в сложенную салфетку, потом разжимает пальцы и оставляет её на столе.

– Пойдём посмотрим, что там.

Глава пятая. Маленькая ведьма

Вслед за тётей Герой я иду в прихожую, потом в заднюю комнату. Это оказывается вовсе не птица.

На коврике перед камином – девочка с чернильно-чёрными глазами и растрёпанными тёмными волосами. Рядом разбитый римский кувшин с раскопок и сломанная пополам метла.

Сердце бешено колотится. Меня охватывают удивление и радость.

Девочка одета в тёмно-синее со сказочными узорами платье, старинное с виду, и словно сошла со страниц книги. И пусть на ней нет длинного чёрного плаща, какой описан в маминых заметках в блокноте, я точно знаю, кто она.

Она – ведьма.

Я ошеломлён. В последние несколько веков никто из нашей семьи – да и вообще никто – не видел в наших краях ведьму на метле. После Агаты. И вот одна из них здесь перед нами, прямо сейчас, в доме моей тёти.

Бросаю взгляд на тётю Геру, та уставилась на девочку. Похоже, она так же потрясена, как я, а обычно её не так-то просто сбить с толку.

И вдруг меня осеняет: эта маленькая ведьма наверняка знает, что случилось с мамой.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, протягивая ей руку.

Девочка пятится и натыкается на дубовую каминную решётку.

– Всё хорошо, ничего себе не сломала. – Она встаёт на ноги и с тоской смотрит на черепки. – Эх, простите, что разбила.

– Ничего страшного, он и так был разбитый, – бормочет тётя Гера.

Девочка часто моргает и выглядит смущённой.

Тётя в изумлении смотрит на неё. Она давно перестала верить в ведьм, но теперь, кажется, снова поверила.

– Кто ты такая и что тут сделала с моей римской керамикой?

Я перевожу взгляд на сломанную пополам метлу. Ручка у неё из тёмного дерева, отшлифованная временем, явно старинная, ей, наверное, несколько сотен лет. Такую вполне можно было бы отыскать в кладовке у тёти Геры. Я смотрю на разбитый кувшин на полу, выглядываю в столовую, в дальнем конце которой распахнута дверь на террасу. Видимо, девочка влетела как раз через неё, пронеслась над отполированным обеденным столом в заднюю комнату и уже здесь сломала метлу.

Мне так и хочется задать ей вопрос – он надувается внутри меня, как пузырь, готовый вот-вот лопнуть.

– А ты ведьма, да?

Глаза девочки вспыхивают.

– Ведьм больше нет. Это известно каждому. – Она обводит взглядом картины, коллекцию железных наконечников стрел и каменных орудий. – Я просто искала кое-что, но тут этого нет.

И она быстрым шагом идёт в столовую.

– Эй, ты куда? – окликаю её я. – Разве тебе не нужна твоя метла?

Девочка оборачивается:

– Мне пора.

Мы с тётей Герой молча переглядываемся, ошеломлённые увиденным: маленькой ведьмой, сломанной метлой и всем остальным, с ними связанным. Вполне возможно, девочка знает, что случилось с мамой и где она. И, вероятно, она владеет волшебством, которое могло бы помочь нам.

Внутри у меня всё напрягается.

А что, если это наш единственный шанс найти маму?

– Ты ведь искала что-то принадлежащее ведьме? – окликаю её снова.

– Ведьм не существует, – повторяет девочка. Она уже стоит у двери на террасу и готова шагнуть наружу.

Непонятно, пыталась ли мама спрятать амулет от ведьм и способна ли эта девочка помочь нам в поисках. Как бы то ни было, нельзя упускать эту возможность.

И я достаю из кармана амулет:

– Ты ищешь вот это – сокровище Агаты Кроу.

Большие тёмные глаза девочки распахиваются от изумления.

– А где же камень? Там ещё должен быть рубин.

– Я не знал, – отвечаю я. – Это моя мама нашла.

Девочка поворачивается к тёте Гере:

– Где вы нашли это?

– Его нашла не я, а моя сестра, – усмехается тётя Гера.

– Где она? – спрашивает девочка. – Мне непременно нужно её увидеть. Она должна отдать мне рубин. Это самая важная часть амулета.

– Мама исчезла три недели назад. Она пропала после того, как нашла амулет и снова зарыла его в землю. Я не знаю, был ли в нём рубин тогда. – Помолчав, я добавляю: – Мне кажется, она ушла с ведьмами…

Девочка протягивает руку, чтобы взять амулет.

– Я не ведьма, но всё равно заберу его.

Да она самая настоящая ведьма.

Я не даю ей амулет.

– Ты не можешь его забрать. Мне он позарез нужен, чтобы найти маму. Я… – Тут мне приходит в голову мысль. – Я отдам его ведьмам, чтобы они отвели меня к маме.

Она вздыхает.

– Наверное, я могу тебе помочь. Но мне нужно взглянуть на него поближе.

Я замираю. Дышу прерывисто.

– Ладно. – Я не свожу глаз с девочки, пока она рассматривает амулет – вырезанного на нём ворона и отверстие, где был драгоценный камень. – Там, на улице, он раскачивался сам по себе.

– Может быть, для этого он должен находиться не в помещении, – тихо говорит она.

Мы все вместе – я, тётя Гера и маленькая ведьма – выходим на террасу под синее небо и ослепительное солнце.

Я даю амулету свободно повиснуть на цепочке, и он снова начинает раскачиваться, ловя солнечные лучи.

– Отчего он так делает? – спрашивает тётя Гера с блеском в глазах.

Девочка не отвечает, но моё сердце ликует, и по рукам бегут мурашки.

Волшебство.

Я всегда верил в волшебство, и вот оно, прямо здесь и сейчас.

Амулет колеблется всё сильнее, потом вдруг взмывает вверх и замирает, настойчиво указывая направление, словно стрелка компаса.

– Что в той стороне? – спрашивает девочка.

– Воронова скала, – шёпотом отвечаю я. – Мы с мамой обследовали там каждый дюйм, когда искали сокровище Агаты Кроу. И хотя мы ничего не нашли, мы ни на секунду не сомневались, что на верном пути, только не учитываем какую-то деталь. Скорее всего, именно там мама обнаружила амулет… Может быть, и рубин там же…

Мы все трое, изумлённые, молча смотрим на амулет.

– Я знаю, почему твоя мама снова зарыла его, – говорит девочка встревоженно.

– Почему? – Я смотрю на неё исподлобья.

– Он привлекает к себе внимание, когда не укрыт в земле или под крышей. И ведьмы могут чуять его. Надо его спрятать.

– Так, значит, ты всё-таки ведьма? – кивает ей тётя Гера, когда я убираю амулет обратно в карман.

– Я не говорила, что я могу чуять его, – отпирается та.

Тетя Гера недоверчиво вскидывает брови. Неужели эта девочка всё ещё пытается убедить нас, что она не ведьма?

Маленькая серая туча – единственная на синем фенском небе – с невероятной быстротой надвигается на нас.

– В первый раз вижу, чтобы туча летела так быстро, – растерянно говорю я, между тем как тень от неё скользит по полям.

Девочка прикусывает губу, видимо, решая, что можно сказать, а что – нет. Наконец, тщательно взвешивая каждое слово, произносит:

– Это всё волшебство. Сейчас здесь появятся ведьмы. Они всегда приходят под завесой тумана или дождя.

Я цепенею, земля уплывает из-под ног. Её слова потрясли меня.

Я всегда верил в волшебство, но одно дело – верить, и совсем другое – слышать, как девочка подтверждает его существование, и видеть его собственными глазами. Если бы моё сердце было из серебра, этот момент навсегда отпечатался бы на нём.

– Это ведьмы, которых называют Боронами, они исполняют приказы Хилдрета, злого колдуна, он безраздельно властвует над ними. – Девочка явно боится. – Нельзя допустить, чтобы они нашли меня или амулет.

При мысли о злых ведьмах я чувствую укол страха, но стараюсь не обращать на него внимания и только крепко сжимаю амулет в кармане.

– Мы можем спрятать тебя. Правда ведь, тётя Гера? Тётя Гера до сих пор не пришла в себя от изумления.

– Конечно, – говорит она. – Пойдём.

– Спасибо, – отвечает девочка.

Дождевая туча всё ближе. Под ней вьётся серый вихрь. Поднимается ветер. Становится холодно. Деревья вокруг тётиного дома раскачиваются, шелестят кроны, словно предупреждая об опасности.

Мы уходим с террасы, и в этот момент налетает резкий порыв ветра. Он сдирает листья с веток и кружит их в небе. Я закрываю за собой дверь, и сквозняк захлопывает ещё одну где-то в доме.

Туча приближается, становится темно. Ветер глухо завывает в каминной трубе.

Чиркнув спичкой о коробок, тётя Гера зажигает фонарь.

– Я буду у себя в кабинете. А вы двое прячьтесь. Я сделаю вид, что никого не видела.

– Только осторожнее, – предупреждает девочка. – Смотрите, чтобы они не наслали на вас бумажное заклинание, иначе вы будете заколдованы, как они сами. Станете холодной и пустой куклой под властью Хилдрета, лишённой разума и эмоций.

Я не знаю, что такое бумажное заклинание, но мне всё это не нравится.

Мы с девочкой быстро задёргиваем шторы в гостиной и прячемся в самом тёмном углу комнаты, за чемоданами, накрывшись пёстрым одеялом.

За окном стучит дождь, барабанит всё громче, набирает силу, и вот в его шуме тонет даже тиканье часов. Тяжёлые капли падают через дымоход в незажжённый камин.

Не выходят из головы слова, сказанные девочкой: «Они всегда приходят под завесой тумана или дождя». В тот день, когда исчезла мама, был туман и иней. По спине пробегает озноб. Накатывает волна страха и любопытства одновременно. Может быть, сейчас явятся те самые ведьмы, с которыми повстречалась мама. И у них есть эти самые бумажные заклинания.

Тук.

Тук.

Тук.

В дверь громко стучат.

Сглотнув ком в горле, девочка говорит:

– Они здесь.

У меня крутит живот.

Тук.

Тук.

Тук.

Стучат явно не кулаком. Звук такой, будто в дверь колотят деревяшкой – черенком метлы, к примеру…

– Уже иду! Погодите! – доносится голос тёти Геры.

– Оставайся здесь, – шепчу я девочке, глядя в сторону двери. – Пойду посмотрю, что там.

– Нам нельзя попадаться им на глаза! – остерегает меня она.

Я крадусь к двери и выглядываю в прихожую. Девочка вслед за мной.

Слышится долгий раскат грома.

В следующий миг вспыхивает ослепительная молния, высвечивая тёмный силуэт за стеклом входной двери.

Глава шестая. Ворон

Тётя Гера поправляет волосы и идёт открывать. Хочется окликнуть её и сказать, чтобы она была осторожна, но в горле пересохло, и вдобавок я не должен высовывать носа из своего укрытия. Она распахивает дверь. На пороге стоит странный незнакомец, похожий на рыцаря в тёмном плаще. На нём шлем в виде головы ворона с острым клювом и чёрный чешуйчатый панцирь, напоминающий оперение. В одетой в перчатку руке он держит блокнот в тёмно-сером кожаном переплёте по размеру не больше маминого.

Моё сердце колотится от страха и изумления. Надеюсь, с тётей Герой ничего не случится.

– Доброе утро, – говорит она бодрым голосом.

– Ненастная погода, – отвечает Ворон сквозь шум дождя. Голос у него холодный и безжизненный. Он касается своего пояса, на котором висит сумка, – и снова грохочет гром, вспыхивает молния.

Я поражён силой ведьм. В считаные минуты ясное солнечное утро исчезло за серыми дождевыми тучами.

– Простите за беспокойство, – продолжает Ворон. – Я всего лишь ищу одну пропавшую вещь. У меня есть основания полагать, что она в вашем доме. И вполне вероятно, её приходил искать ребёнок.

Тётя Гера упирается рукой в дверной косяк.

– Я никого здесь не видела.

– Ладно. Вы не возражаете, если я зайду? Это не займёт много времени. Мы можем поискать вместе.

– Уверяю вас, – стоит на своём тётя Гера, – никакой девочки я не видела.

О нет. Что она говорит?

Чёрный рыцарь наклоняет голову в шлеме, и во мне нарастает беспокойство.

– Кажется, я не говорил, что речь идёт о девочке.

– О, я в-вообще-то имела в виду… – бормочет тётя Гера, не зная, как выйти из положения. Между тем Ворон открывает свой блокнот в кожаном переплёте.

– Ворон не должен обнаружить меня, – шепчет мне маленькая ведьма. – Сделай же что-нибудь!

Я застываю в растерянности, не понимая, что предпринять.

Она толкает меня в бок, и я подскакиваю на месте.

– Хорошо, попробую, – тихо отвечаю я, выхожу в прихожую и громко спрашиваю: – У нас гости? – Подойдя к двери, впиваюсь взглядом в Ворона с раскрытым блокнотом в руках. – Вам помочь? Вы заблудились?

– Я ищу девочку и кое-какой предмет, – говорит Ворон ледяным голосом. – А именно серебряный амулет с рубином…

– Здесь была одна девочка, – заявляю я, пытаясь придумать, как выкрутиться. – Она была одета в старинное платье и всё пудрила нам мозги. Болтала что-то про ведьм, которые её преследуют. Я ведь рассказывал тебе, тётя Гера, помнишь?

– Ну конечно! И в самом деле рассказывал!

– Куда она подевалась? – наступает Борон.

– Она спрашивала, как побыстрее добраться до ближайшей железнодорожной станции. А когда узнала, то прыгнула в повозку, запряжённую лошадью, и уехала.

Ворон молчит и внимательно слушает. Потом спрашивает:

– А вам известно, куда она направлялась?

– Со станции Торсли она хотела сесть на поезд до Кингсмарша, – медленно отвечаю я, словно стараясь припомнить, как было дело. – Судя по всему, она собиралась в Лондон.

– Спасибо, вы очень помогли мне. – Ворон достаёт из-за пояса палочку. – Я хочу отблагодарить вас кое-чем. – Он взмахивает палочкой, и в воздух поднимаются два листка, отделившиеся от его блокнота. Видимо, это те самые бумажные заклинания, о которых предупреждала девочка. До них нельзя дотрагиваться.

Я быстро захлопываю дверь.

Коснувшись её стекла с той стороны, листки начинают светиться призрачным синим светом. Затем они медленно оседают и исчезают из виду.

– Не стоит благодарности! – кричу я из-за двери. – Удачи!

Тётя Гера смотрит на меня во все глаза.

– Что это такое только что случилось?

– Оказалось, что ведьмы и правда существуют, – отвечаю я.

В этот миг бумажные заклинания выползают, как секретные послания, из-под входной двери.

Я отскакиваю назад, а тётя Гера хватает тем временем свой меч викингов. Высоко заносит руки, а потом резко опускает и протыкает бумажные заклинания, пригвождая их к полу.

– Еле спаслись! – с облегчением вздыхаю я.

– Я же говорила, что меч ещё острый!

Мы оба с замиранием сердца ждём, не вернётся ли Ворон, но новых бумажных заклинаний не появляется и в дверь никто не стучит. Слышен только шум дождя.

– Спасибо, что спрятали меня, – говорит девочка, прижав руку к груди. – А я ведь даже не знаю, как вас зовут.

– Я Уилл. А это…

– Мисс Найт, – говорит тётя. – Но ты можешь называть меня Герой.

– А я Магда. – Девочка смотрит на половицу, пронзённую мечом викингов. – Эти заклинания ещё не утратили силы. Нужно избавиться от них. Давайте их сожжём.

– Отличная идея! – улыбается тётя Гера.

Девочка берёт листки каминными щипцами и кидает их на горящие угли. Потрескивая, они занимаются синим пламенем и превращаются в пепел.

Задёрнув кухонные занавески, тётя Гера зовёт нас за стол. У неё в руке фонарь, который обычно висит на крюке над печью. Он мягко покачивается, по кухне плывут тени. Тётя Гера берёт из шкафа жестяную банку с какао, а я зажигаю свечу. В голове вертится столько вопросов – про амулет, про Магду и Агату Кроу, про ведьм и Хилдрета и, главное, про маму.

Я достаю из кармана амулет и кладу его на стол.

– Почему вы все ищете его? Он волшебный?

Магда кивает.

– Так и быть, расскажу. – Глядя, как тётя Гера насыпает в медный ковш какао и добавляет туда молоко, она делает глубокий вдох. – Много веков назад охотники на ведьм преследовали их и убивали. На Фенских болотах были специальные суды. Сотни ведьм погибли – их вешали, топили и сжигали на кострах. Когда лачуга, в которой укрылись последние из фенских ведьм, оказалась окружена, казалось, всякая надежда потеряна… Но одна ведьма по имени Агата Кроу нашла Грозовой камень, старинный амулет.

Г олова у меня идёт кругом. Странно слышать от ведьмы историю, которую мне рассказывали уже сотни раз. Она такая знакомая и незнакомая одновременно. Магда берёт амулет, и мне вспоминается, как жадно она смотрела на него раньше. В голове у меня проносятся сомнения. А вдруг она задумала украсть его и сбежать? Я делаю глубокий вдох и говорю себе, что должен быть внимательным и беречь амулет, пока не верну маму.

Магда рассматривает вырезанного на серебряном круге ворона.

– С помощью Грозового камня Агата вызвала льва – волшебного зверя, который был соткан из тёмной тучи с бушующей бурей внутри. Лев прогнал охотников, а Агата нашла безопасное место и основала там город ведьм.

Сердце подпрыгивает у меня в груди.

– Мы с мамой всегда знали, что у ведьм есть какой-то тайный город. Как он называется?

Магда ёрзает на стуле.

– Я связана клятвой не рассказывать о нашем городе никому, кто живёт за его пределами.

– А можешь хотя бы написать? – спрашиваю я.

Магда качает головой.

Тётя Гера наливает горячий шоколад в три чашки из разных сервизов, и я рассказываю Магде нашу семейную легенду, с которой я вырос. Легенду о женщине из нашего рода, которая спасла Агату Кроу и получила в благодарность песню.

Магда молча слушает, потом кладёт амулет на стол рядом с собой.

– Забавно. Выходит, я не первая ведьма, которую спасли члены вашей семьи.

Тётя Гера вскидывает брови:

– Разумеется, не первая.

– В день, когда исчезла мама, – говорю я, глядя на Магду, – я заметил странный туман и иней на траве, но только в той части Западного луга, где она была. Я думаю, она повстречалась с Воронами.

Магда кивает:

– Скорее всего, они почуяли амулет и поспешили за ним, а когда прибыли, то обнаружили твою маму.

– И моя сестра зарыла его, прежде чем они успели его найти, – улыбается тётя Гера.

Я достаю из кармана блокнот, и на меня накатывает волна тоски по маме.

Я передаю его Магде, всё ещё с трудом веря в происходящее: настоящая ведьма сидит напротив меня на кухне у тёти Геры.

– Это мамин блокнот. Все легенды и сказки, которые она рассказывала, и всё, что она знала про Агату Кроу, про ведьм и их сокровище, – здесь.

Магда прочищает горло.

– Мне жаль, что твоя мама пропала.

Во мне вспыхивает искра надежды, когда Магда открывает блокнот. Может быть, она обнаружит там какую-то зацепку, которая поможет нам отыскать маму.

Глава седьмая. История ведьм

Магда медленно листает мамин блокнот.

– Ведьмы держатся вместе, да… но мы не носим высокие остроконечные шляпы… и зелья применяем не только как лекарства, мы используем их для всего. – Она смеётся: – И мы уж точно не летаем по небу в лодках!

Я пристально смотрю на неё.

– Ну да, мы летаем, – нехотя признаёт Магда, – но только на мётлах. – Она открывает страницу, где нарисован шак, волшебный фенский зверь. – А вот и грозовой лев, про которого я рассказывала!

– Шак – персонаж местной легенды, – говорю я. – Похож на чёрного льва и рычит как гром.

– Буря в форме льва, – бормочет Магда себе под нос. – Это любопытно. Получается, Агата продолжала использовать Грозовой камень даже тогда, когда пряталась в доме женщины, принадлежащей вашему роду…

– Лори Найт, – с гордостью уточняет тётя Гера.

Я смотрю на девочку и недоверчиво улыбаюсь:

– Агата Кроу сотворила шака…

Ещё вчера Агата Кроу была для нас просто ведьмой, которая скрывалась от охотников в доме Лори Найт и закопала сокровище. А сегодня она уже куда более могущественный персонаж. Она была хозяйкой амулета, создала волшебного зверя и основала город ведьм.

Магда снова начинает листать блокнот и останавливается на странице, где мама записала песню Агаты.

– «Оно зарыто под скалою, давайте же его откроем». Под Вороновой скалой? Амулет указывал именно на неё?

Я киваю.

– И эта песня до сих пор, спустя столько лет, хранится как семейная тайна?

Я делаю глоток горячего шоколада, обжигаю язык и стараюсь не смотреть ей в глаза.

– Насколько я знаю, да, – отвечает за меня тётя Гера.

Я сравниваю известную мне с детства легенду с историей, которую только что рассказала Магда, и вспоминаю, что, по словам мамы, Агата скрывалась на Фенских болотах до самой смерти.

– Странное дело. Если Агата основала город ведьм, зачем тогда она пряталась от охотников у Лори? Она ведь могла жить там, с ними.

Тётя Гера пододвигает свою чашку ближе и отпивает горячего шоколада.

– Отличное наблюдение.

– Всё из-за Хилдрета, злого колдуна, того, что послал сюда Ворона. Давным-давно Агата спасла его от охотников, которые собирались сжечь его. Она вызвала дождь, чтобы затушить костёр, и потом привела Хилдрета в город ведьм… – Магда делает глоток из чашки. – Хилдрет был благодарен ей, но хотел завладеть Грозовым камнем и использовать его силу, чтобы отомстить тем, кто убивал ведьм. Он попытался выкрасть его у Агаты, но в тот момент она исчезла, и больше её никогда не видели. Ведьмы погрузили Хилдрета в сон, чтобы он не мог натворить бед…

Теперь тётя Гера озадачена.

– Подожди-ка. Ты же говорила, что Вороны находятся под властью Хилдрета. Но как это возможно, если он спит?

– Он спал триста лет и проснулся три месяца назад. Для приготовления зелья, которое погружало его в сон, необходимо одно редкое растение, и недавно оно исчезло. А без зелья заклинание не работает. Хилдрет спал в своей камере, а потом вдруг исчез. Вороны искали его повсюду.

– А я думал, они у него на службе, – не понимаю я.

– Они всегда подчинялись Совету ведьм, пока не оказались на стороне Хилдрета. Я видела, как они нашли его. Он скрывался в одной из кухонь, где варят зелья. У него была волшебная палочка и стопка бумажных заклинаний, которых мы никогда раньше не видели…

– Как те, которые мы сожгли?

Магда кивает.

– Всё произошло стремительно. Синие листки разлетелись повсюду. Раздались крики и стоны. Вороны сопротивлялись как могли, но этих заклинаний было слишком много. Каждый, кого они касались, становился заколдованным. Глаза как стеклянные. Покорные, безжизненные и безвольные, они только и ждали, когда Хилдрет начнёт командовать ими. Я испугалась. И хотела попробовать остановить его, но мама заставила меня спрятаться среди сосудов с разными компонентами для зелий. А когда мы с ней наконец вылезли наружу, все в городе уже были заколдованы и ими верховодил Хилдрет. Вороны быстро нас поймали и доставили к нему.

– Хм… – задумчиво говорит тётя Гера. – Почему тогда тебя не заколдовали, как всех остальных?

Магда отпивает ещё горячего шоколада.

– Хилдрет хочет сделать меня своей ученицей, чтобы я помогла исполнить его коварные планы. И он хочет, чтобы это произошло на глазах у мамы – она была правительницей города ведьм. Я отказалась, тогда он посадил нас в тюрьму и сказал, что освободит, только если я передумаю. Так прошло несколько месяцев. И наконец сегодня утром, прождав долгие недели, чтобы улучить момент, когда стражи принесут еду и оставят дверь открытой, я решила попытать счастья. Я спряталась за дверью и, когда Вороны вошли, выскользнула наружу. Раздобыла метлу и улетела из города. Я почуяла, что амулет в этом доме, влетела через распахнутую дверь в столовую, за секунду пронеслась сквозь неё и врезалась в камин в задней комнате. А что было дальше, вы знаете.

– Значит, ты всё-таки почуяла амулет! – восклицаю я. Магда кивает.

– На что похоже это ощущение?

– Я чувствую амулет животом, словно между мной и ним есть невидимая нить, которая связывает нас. Чем ближе я подлетала к дому, тем сильнее она тянула. Мне просто нужно было довериться этому чувству.

Мы с тётей Герой сидим молча, осмысливая рассказ Магды. Дождь стих, сквозь занавески пробиваются лучи солнца, и мы прислушиваемся к стуку редких капель за окном.

Я пытаюсь сложить воедино слова Магды и мамино исчезновение, как будто они – две части одной истории. Мама нашла амулет. Грозового камня, который должен быть в его центре, нет на месте. Возможно, мама что-то знает про этот камень или про то, где он может быть.

– Ты сказала, что мама закопала амулет потому, что ведьмы могут почуять его. Но почему она спрятала его от Воронов, с которыми повстречалась? Ей всегда хотелось увидеть ведьм. Я думал, она скорее захочет отдать его им.

Магда вертит чашку в руках.

– Может быть, она слышала их разговоры о планах Хилдрета. Он до сих пор жаждет найти Грозовой камень и отомстить фенским жителям.

Тётя Гера делает глоток горячего шоколада.

– Если так, то она вполне могла передумать.

У меня пересохло в горле.

– Ты думаешь, Вороны забрали маму в ваш город?

– Наверняка, если они решили, что она знает, где камень. Тогда они заточили её в тюрьму, как мою маму.

По лицу Магды пробегает беспокойство.

– Ты что? – спрашиваю я.

– Боюсь, как бы Хилдрет не отомстил маме за мой побег. – Она смотрит на амулет, зажатый у неё в ладони. – Нужно найти рубин, спасти маму и расколдовать всех в городе. И твою маму тоже нужно найти. Будем помогать друг другу.

– Конечно. – У меня внутри неспокойно, всё переворачивается и дрожит, как неровная песня скворцов, за которыми мы с мамой так любим наблюдать. Хочется доверять Магде, но я не уверен, можно ли. Вдруг она как Альфи – сначала поддержит во всём, а потом я вдруг перестану быть ей нужным? Что, если она найдёт Грозовой камень, сядет на метлу и улетит без меня в свой город? Если это случится, я могу потерять маму навсегда.

Я смотрю на амулет в руке у Магды.

– А можно… я ещё раз взгляну на него?

Магда без колебаний возвращает его мне:

– Держи.

С тяжёлым прохладным амулетом в руке я успокаиваюсь. Пока он у меня, Магда не сбежит в город ведьм в одиночку.

– Что сделает Хилдрет, если добудет Грозовой камень? Устроит бурю?

Допив горячий шоколад, Магда звонко ставит чашку на стол.

– Камень называется Грозовым, потому что Агата вызывала бурю, чтобы спасти ведьм от охотников. Но на самом деле он даёт власть не только над погодой, но и над всеми четырьмя стихиями. – Её голос дрожит. – С его помощью Хилдрет может сделать так, чтобы из земли вырастали каменные столбы, он может наслать огненную комету или волны высотой с башню…

Я чувствую, будто внутри у меня часовой механизм, заведённый до предела.

Тётя Гера обеспокоенно смотрит на нас.

– Не к добру всё это.

Интересно, а если папины страшные сны про Великую бурю – это своего рода предупреждение? Как бы то ни было, главное сейчас – найти камень.

– Нужно спешить к Вороновой скале и отыскать рубин прежде, чем его обнаружит Хилдрет, – говорю я. – Я искал сокровище Агаты всю жизнь, но раньше у меня никогда не было ведьмы в помощниках.

Сквозь щёлку между занавесками я выглядываю в окно, чтобы убедиться, что Ворон действительно исчез. Отдёргиваю одну, и кухню наполняет солнце.

– А далеко до Вороновой скалы? – спрашивает Магда.

Я качаю головой.

– Тётя Гера, можешь довезти нас на своём «харвуде»?

Тётя не слышит. Она листает мамин блокнот, словно ищет там что-то.

Магда хмурится:

– Что такое «харвуд»?

– Это название большой компании. Они делают разные механизмы, например тракторы и грузовики с паровыми двигателями, а ещё планеры, которые запускаются с поездов. У тёти Геры их автомобиль – «Харвуд Роадстер».

Магда улыбается:

– Повозка без лошади, которую заправляют зельем? Всегда хотела прокатиться на такой.

Я облокачиваюсь на стол.

– Тётя Гера, довезёшь нас до Вороновой скалы?

– Хм… нет. Идите пешком. Мне нужно съездить в Кингсмарш, в колледж, посмотреть кое-что в их библиотеке. – Тётя Гера закрывает мамин блокнот и возвращает его мне. – Здесь ничего нет ни о буре, ни о рубине и довольно мало записей о ведьмах.

– Зачем тебе в библиотеку?

– А что, если камень совсем не под Вороновой скалой? Нам нужен запасной план, иными словами – мы должны добыть все ключи к разгадке, какие возможно. Я ненадолго. Встретимся у Вороновой скалы.

Всё внутри у меня сжимается. Придётся идти с Магдой на свой страх и риск.

Девочка вскакивает и направляется к двери.

– Нужно торопиться…

– Ох, погодите, – останавливает нас тётя Гера.

Магда хмурится:

– Вы не хотите нас пускать?

– Как можно! – Тётя Гера как будто обиделась. – Однако Вороны вмиг засекут тебя в этом платье. Необходимо переодеться. – Она вздыхает. – Я никогда ничего не выбрасываю, и сейчас это очень кстати.

– Это верно, она хранит всё, – улыбаюсь я.

– Наверху у меня много старой одежды, – продолжает тётя Гера. – Всё лежит в комоде, в спальне. Выбирай, что понравится. И не взыщи за беспорядок.

Пока Магда примеряет старую одежду, тётя Гера достаёт из шкафа свой рюкзак. В нем всё, что она берёт с собой на археологические раскопки.

– Вот, можешь взять это, – говорит она. – Если камень в земле, придётся раскапывать его. Только обращайся с этими инструментами аккуратно.

– Спасибо. – Я изучаю содержимое рюкзака. Здесь то, что может понадобиться: щётки, скребки, совки, лупа и маленькая лопата. Я кладу в рюкзак мамин блокнот, закрываю его и затягиваю ремешки. – Когда поедешь в Кингсмарш, можешь передать по пути записку папе?

Тётя Гера кивает.

– Знаю, он всегда беспокоится, когда не знает, где ты.

Я беру лист бумаги со стола тёти Геры и снимаю колпачок с шестипенсовой перьевой ручки. Думаю, что бы написать. «Ищем под Вороновой Скалой с тётей Герой и…»

Не могу же я написать «с ведьмой», но Магда и не друг. Мы просто объединились, чтобы вернуть то, что мы потеряли.

Поэтому я быстро пишу:

Ищем под Вороновой скалой с тётей Герой

и ещё одним кладоискателем.

Вернусь до заката.

Уилл

Закидываю за плечи рюкзак, и в это мгновение в дверях появляется Магда. Она в белой блузке без воротничка, чёрных брюках и жакете.

– Ну как? – спрашивает Магда.

Тётя Гера хлопает в ладоши:

– Блеск. Как будто и не ведьма вовсе!

Тётя Гера улыбается особенной улыбкой, которая появляется на её лице тогда, когда она снова обретает то, что было потеряно. Может быть, к ней вернулась вера в Агату Кроу.

Мы выходим на умытую дождём солнечную улицу. Тёмная туча исчезла. Над нами синее небо, и повсюду разлит аромат, который мама так любит. Я пытаюсь отбросить сомнения, которые опять одолевают меня. А вдруг туча вернётся и Воронов будет ещё больше? Вдруг они узнают Магду? Видимо, эти мысли отражаются у меня на лице, потому что Магда говорит:

– Не волнуйся, если мы увидим, что надвигается туча, сразу спрячемся.

Я надеваю кепку.

– Здесь в основном поля. Поблизости не так много мест, где можно спрятаться, но я знаю несколько.

Тётя Гера радушно машет нам рукой на прощание.

– Увидимся у Вороновой скалы. Я буду там в пять.

– Не забудь передать папе записку, – напоминаю я.

Тётя Гера поправляет чёлку.

– Не тревожься, не забуду.

Мы с Магдой шагаем по дороге, и у меня в душе снова загорается надежда. Скоро мы найдём Грозовой камень. А потом отыщем маму, остановим Хилдрета и спасём фенских жителей от его козней.

Глава восьмая. Путешествие к Вороновой скале

Мы идём по пыльной дороге среди кукурузных полей к Западному лугу. У меня на спине рюкзак с археологическими инструментами и маминым блокнотом. К рюкзаку привязана лопата, она раскачивается, как маятник часов, туда-сюда. Магда шагает рядом. Где-то вдалеке кукует кукушка.

Магда говорит, что никогда раньше не была одна вне стен города, вдобавок в солнечную погоду, потому что ей всегда приходитесь прятаться за стеной дождя.

Мы всматриваемся в небо, не покажется ли туча, но над нами лишь бескрайняя лазурь и ослепительное солнце.

Мы останавливаемся в прохладной тени Дуба с дуплом, под которым мама любила сидеть и писать заметки в своём блокноте. За ним расстилается ковёр из красных, оранжевых, синих и розовых цветов с зелёными лоскутами травы.

– Это Западный луг. Здесь я нашёл амулет.

– Где именно?

Я показываю на домик для наблюдения за птицами.

– Тут чудесно. Вам так повезло, что вы можете любоваться всем этим.

Магда вдыхает прогретый солнцем воздух, он наполнен сладкими ароматами, и я вспоминаю тот день, когда мы с мамой были здесь в последний раз. Мы называли по именам все растения, которые встречали, одно за другим: незабудки, полынь, мальва, ясменник, льнянка. Они звучали как заклинания.

– Мы с мамой часто приходили сюда понаблюдать за природой, – говорю я, пока мы идём дальше. – Правда, один фермер, которому принадлежит эта земля, хочет всё скосить.

– Почему? Как кто-то может хотеть лишиться такого?

Магда смотрит на гудящий луг, в котором бьётся пульс жизни. Повсюду летают пчёлы, бабочки, жуки и стрекозы. Ласточки рассекают крыльями воздух. На солнце греются медянки и ящерицы.

– Он собирается расширить свои поля. И его не волнует, что исчезнут тысячи диких растений. Насекомые и звери останутся без своих жилищ и без пищи. Всё ради кукурузы. У него уже акры и акры кукурузных полей.

– Ужасно.

– Мама пробовала убедить его сберечь луг, но он уже принял решение. Теперь ничего не поделать. Земля принадлежит ему.