Читать онлайн Сказки о технике бесплатно

* * *

От костра до котла

Давным-давно, в незапамятные времена, пещерного человека обогревал костёр. Пока горит – тепло. Погас – холодно. Сиди возле него всю ночь да подкидывай топливо.

Заметил человек, что огонь камни греет, сложил очаг – каменную коробку и зажёг в ней огонь. Погаснет огонь ночью, а не холодно: раскалённые камни греют.

Очаг в африканской хижине

Жаровня в Японии

Тепло в снежном жилище эскимосов – иглу

Стал человек жить в землянке. Перенёс туда каменный очаг. Горит в землянке огонь. Греются камни – на ночь тепло берегут. Только дыма да копоти много. Приходится дым через дверь выпускать. А с дымом и тепло уходит.

Наконец придумал человек другую дорогу для дыма. Не через двери. Появилась у очага дымовая труба, да ночью через неё тоже много тепла улетает. Стали трубу камнем закрывать.

Дымовая труба

Не сосчитаешь, сколько лет прошло, пока научились люди кирпичи делать, пока придумали надёжного сторожа для тепла – чугунную задвижку.

Хорошо держат тепло кирпичи. Долго. Жарко горит в русской печи приручённый огонь. Греет, и варит, и хлебы печёт.

Даже в королевских дворцах, где была напридумана всякая всячина, обогревались всё тем же костром в той же кирпичной коробке с трубой. Камином.

На такой тележке в старинных домах возили раскалённые угли. От печки-тележки шло тепло, и в комнатах становилось уютно

Дрова, уложенные в камине на такие подставки, горели лучше

Через ажурную решётку раскалённые угли не могли выкатиться из камина

Куда лучше камина голландские печи. И дров меньше берут, и дольше тепло сохраняют. Одно плохо – дрова таскать тяжело, особенно на верхние этажи. Да и караулить надо голландскую печь, пока она топится.

Нелегко из леса дрова привезти, да напилить, наколоть, да к каждой печке поднести. Дорогое это топливо, громоздкое, мусорное. Много леса на дрова переводится. Не одно дерево в печке за год сгорает.

Придумал человек новое отопление. Решил большие дома горячей водой обогревать. Стал ломать кирпичные печи, а вместо них железные трубы проводить да водяные «печки» ставить.

Вот она, эта новая водяная «печка». Стоит под окном, никому не мешает. Струится в ней день и ночь горячая вода – остывать «печке» не даёт. На улице мороз, а в комнате лето. Ни копоти. Ни угара. И пожара бояться нечего.

Жарко горит каменный уголь в больших котлах – воду греет. Гуляет по трубам горячая вода, по всем этажам, по всем комнатам тепло разносит. Остынет вода – в котёл возвращается, чтобы опять нагреться. Так и ходит она день и ночь вкруговую. Теперь один человек стал отапливать сто квартир.

1. Газ

2. Воздух

3. Газовая горелка

4. Нагрев воды

5. Водопровод

6. Отопительный контур

Надоело человеку каменный уголь в топки котлов бросать. Подвёл человек к топкам котлов горючий газ. Не надо его ни таскать, ни возить. Он сам по себе по трубам в топки течёт. Ходи только да подсматривай. Если жарко горит – убавь газ. Если холодно – прибавь.

Какое волшебное отопление придумал человек! Как в сказке!

Как Огонь Воду замуж взял

Рыжий разбойник Огонь пламенно полюбил холодную красавицу Воду. Полюбил и задумал на ней жениться.

Только как Огню Воду замуж взять, чтобы себя не погасить и её не высушить?

Спрашивать стал. И у всех один ответ:

– Да что ты задумал, рыжий? Какая она тебе пара? Ты что? Зачем тебе холодная Вода, бездетная семья?

Затосковал Огонь, загоревал. По лесам, по деревням пожарами загулял. Так и носится, только рыжая грива по ветру развевается.

Гулял Огонь, горевал Огонь да встретился с толковым мастеровым человеком. Иваном его звали.

В ноги ему пал Огонь. Низким дымом стелется. Из последних сил синими языками тлеет.

– Ты мастеровой человек, ты всё можешь. Хочу разбой бросить, хочу своим домом жить. Воду замуж взять хочу. Да так, чтобы она меня не погасила и я её не высушил.

– Не горюй, Огонь. Сосватаю. Поженю.

Сказал так мастеровой человек и терем строить стал. Построил терем и велел свадьбу играть, гостей звать.

Пришла с жениховой стороны огневая родня: тётка Молния да двоюродный брат Вулкан. Не было больше у него родных на белом свете.

С невестиной стороны пришёл старший братец Густой Туман, средний брат Косой Дождь и младшая сестричка Воды – Ясноглазая Роса.

Пришли они и заспорили.

– Неслыханное дело ты, Иван, задумал, – говорит Вулкан и пламенем попыхивает. – Не бывало еще такого, чтобы наш огневой род из водяной породы невесту выбирал.

А мастеровой человек отвечает на это:

– Как же не бывало! Косой Дождь с огневой Молнией в одной туче живут и друг на дружку не жалуются.

– Это всё так, – молвил Густой Туман, – только по себе знаю: где Огонь, где тепло, там я редеть начинаю.

– И я от тепла высыхаю, – пожаловалась Роса. – Боюсь, как бы Огонь мою сестру Воду не высушил.

Тут Иван твёрдо сказал:

– Я такой терем построил, что они будут в нём жить да радоваться. На то я и мастеровой человек.

Поверили. Свадьбу стали играть.

Пошла плясать Молния с Косым Дождём. Закурился Вулкан, засверкал ярким пламенем, в ясных глазах Росы огневыми бликами заиграл. Густой Туман набражничался, на покой в овраг уполз.

Отгуляли гости на свадьбе и восвояси подались. А мастеровой человек жениха с невестой в терем ввёл. Показал каждому свои хоромы, поздравил молодых и пожелал им нескончаемой жизни да сына-богатыря.

Много ли, мало ли прошло времени, только родила мать-Вода сына богатыря.

Хорошим сын богатырём вырос. Горяч, как родимый батюшка Огонь. А облик дядин – густ и белёс, как Туман. Важен и влажен, как родимая матушка Вода. Силён, как Вулкан, как тётушка Молния.

Вся родня в нём своего кровного узнаёт. Даже Дождь с Росой в нём себя видят, когда тот стынет и капельками на землю оседает.

Хорошее имя дали сыну-богатырю: Пар.

На телегу сядет Пар-богатырь – телега его силой покатится да ещё сто других телег поездом повезёт.

На корабль ступит Пар-чудодей – убирай паруса. Без ветра корабль катится, волну рассекает, паровой голос подаёт, корабельщиков своим теплом греет.

На завод пожалует – колёса завертит. Где сто человек работали – одного хватает. Муку мелет, хлеб молотит, ситец ткёт, людей и кладь возит – народу помогает, мать, отца радует.

И по наши дни живут Огонь с Водой в одном железном котле-тереме. Ни она его не гасит, ни он её высушить не может.

Счастливо живут. Нес-кончаемо. Широко.

Год от году растёт сила их сына-богарыря, и слава о русском мастеровом человеке не меркнет. Весь свет теперь знает, что он холодную Воду за жаркий Огонь выйти замуж заставил, а их сына-богатыря нам, внукам-правнукам, на службу поставил.

Как Самовар запрягли

Про одно и то же разные люди по-разному сказки сказывают. Вот что я от бабушки слышал. У мастера Фоки, на все руки доки, сын был. Тоже Фокой звали. В отца Фока Фокич дошлый пошёл. Ничего мимо его глаз не ускользало. Всему дело давал. Ворону и ту перед дождём каркать выучил – погоду предсказывать.

Сидит как-то Фока Фокич – чай пьёт. А из самовара через паровик густо пар валит. Со свистом. Даже чайник на конфорке вздрагивает.

– Ишь ты, какая сила пропадает! Не худо бы тебя на работу приставить, – говорит Фока Фокич и соображает, как это сделать можно.

– Это ещё что? – запыхтел, зафыркал ленивый самовар. – С меня и того хватит, что я кипяток кипячу, чайник грею, душеньку песней веселю, на столе красуюсь.

– Оно верно, – говорит Фока Фокич. – Только песни распевать да на людях красоваться всякий может. Неплохо бы тебя, Самовар, хлеб молотить приспособить.

Как услыхал это Самовар – вскипел, кипятком плеваться начал. Того гляди, убежит. А Фока Фокич сгрёб его да на молотильный ток вынес и давай там к нему рабочее колесо с хитрым рычагом пристраивать.

Пристроил он колесо с хитрым рычагом и ну Самовар на полный пар кипятить. Во всю головушку Самовар кипит, колесо вертит, хитрым рычагом, как рукой работает.

Переметнул Фока Фокич с рабочего колеса на молотильный маховичок приводной ремень и:

– Эх, поспевай, не зевай, снопы развязывай, в молотилку суй.

Стал Самовар хлеб молотить, паровой машиной прозываться. А характер тот же остался. Сварливый. Того гляди, от злости лопнет – паром обварит.

– Вот ты как! – говорит Фока Фокич. – Погоди, я тебе работёнку получше удумаю.

Долго думать не пришлось. Захромала как-то у Фоки Фокича лошадь. А в город ехать надо. И надумал Фока Фокич Самовар запрячь.

Повалил Фока Фокич Самовар набок. Загнул ему трубу, чтоб она в небо глядела. Приладил под него крепкие колёса. Отковал хитрые рычаги-шатуны да и заставил их колёса вертеть. А чтобы Самовар со злости не лопнул, добрым железом его оковал. Потом прицепил к Самовару тарантас, а к тарантасу телегу, загрузил, чем надо, поднял пары и:

– Эх, поспевай, куда надо поворачивай. Пару поддавай!

Стал Самовар людей и поклажу возить – паровозом прозываться. А характером ещё злее стал.

– Ну ладно, – говорит Фока Фокич. – Я тебе не такую работу удумаю.

Опять долго ждать не пришлось. Лето безветренное выдалось. Паруса на кораблях, как трава в засуху, сникли. А за море ехать надо. Хлеб везти. Тут-то и надумал Фока Фокич Самовар на корабль перенести.

Сказано – сделано. Трубу ещё выше нарастил. Самовар в трюм поставил. Корабельные колёса смастерил, а к ним шатунные рычаги приспособил и:

– Эй, не зевай, успевай! Рулём рули – куда надо правь.

Начал самовар людей да товары за море возить – пароходом прозываться. Тут-то уж он вовсе послушным стал. Уступчивым.

Вот как оно, дело-то, было. Другие, может быть, и по-другому рассказывают. Только моя бабушка врать не будет. Сама она это всё видела и мне пересказала. А я – вам.

Чугун и Сталь

Пролилась огневой струёй из жаркой печи горячая Сталь. Засверкала золотыми звёздами, остыла дорогими слитками и зазналась. Перед серым Чугуном так стала себя выхвалять, что тот чуть не изоржавел со стыда.

– Я, – говорит Сталь, – нержавеющая, нетемнеющая, хитро сваренная! Как алмаз крепка, как змея гибка. Закалюсь – не отколюсь! Пилить, сверлить, резать – всё могу, на всё пригодна. Хочешь – булатом стану, хочешь – иглой! Мостом лягу. Рельсами побегу. Машиной заработаю. Пружиной совьюсь. А ты что, Чугун? На сковородки, на утюги только и годен. Ну да разве ещё на станины второсортные да на шестерни молотильные! Не ковок, не ловок, хрупок, как лёд. Не модный металл.

Говорит так Сталь, на весь цех себя славит. И самолётом-то она полетит, и кораблём-то поплывёт, и чем только, чем она не станет… Даже перо писчее не забыла. Часовую стрелку и ту не пропустила. Всё перебрала. Столько наговорила про себя, что в семи коробах не свезти. Но ничего лишнего не прибавила. Была в её стальном звоне правда.

Конечно, Чугуну далеко до Стали. Только об одном ей забывать не надо бы: о том, что Чугуну она родной дочерью доводится, что она ему своей жизнью обязана…

Ну, а в остальном всё правильно, если, конечно, совесть во внимание не принимать.

Про два колеса

В одном новом велосипеде жили-были два колеса. Переднее и Заднее – ведущее и ведомое. Так как ведущего от ведомого отличить иногда очень трудно и на этой почве нередко возникают споры, велосипедные колёса тоже заспорили.

Заднее колесо утверждало:

– Если я двигаю велосипед, если я его веду, – значит, я и есть ведущее колесо.

Переднее Колесо на это резонно отвечало:

– Где видано, чтобы ведущий шёл позади, а ведомый спереди? Я качусь первым и веду тебя по моему следу. Значит, я и есть ведущее колесо.

На это Заднее Колесо приводило пример с пастухом и баранами.

– Когда пастух гонит баранов, он тоже находится позади, но никто не скажет, что бараны ведут пастуха, а не он их.

– Если ты позволяешь себе сравнивать меня с животными, – возмущалось Переднее Колесо, – то не лучше ли представить себе осла, который, идя на поводу за хозяином, стал бы утверждать себя ведущим, а хозяина ведомым.

– Как тебе не стыдно? – взвизгнуло на повороте Заднее Колесо. – Это нелепое сравнение по внешнему сходству. Нужно смотреть глубже. Мои спицы напряжены до предела. Я, изнашивая преждевременно мою шину, привожу тебя в движение. И ты бежишь налегке. На холостом ходу. Да ещё виляешь, куда тебе вздумается, и при этом называешь себя ведущим колесом.

– Перестань говорить глупости, – снова возразило Переднее Колесо. – Я не виляю, куда мне вздумается. Я веду тебя, выбирая лучшую дорогу. Я первым принимаю на себя толчки и удары. Моя камера в проколах и заплатах. Кому бы нужно было твоё прямолинейное ограниченное движение, если бы не моё лавирование? Я веду тебя. Я! – кричало, дребезжа щитком, предохраняющим от грязи, Переднее Колесо. – Без меня нет Велосипеда. Велосипед – это я!

– Тогда отвинтись и катись! – предложило Заднее Колесо. – Посмотрим, каким будет твоё качение без моих усилий… Посмот… – не договорило оно, свалившись набок, потому что в этот миг Переднее Колесо отвинтилось и покатилось в одиночку… Оно катилось метр, два, три… тридцать метров, а затем тоже свалилось набок.

Вход для пользователей

Меню