Читать онлайн О любви и смерти бесплатно

ISBN 978-5-0051-2642-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Любовь – это доступная форма понимания Бога…»

Любовь – это доступная форма понимания Бога.
Как ни крути,
Целиком Бог – это всё-таки слишком много
Для земного пути.
Это только кажется:
Идти и идти,
Стаптывая башмаки и роняя руки в усталость.
Мы уже много прошли,
И кто знает, сколько ещё осталось.
А Бог, как ни крути,
Доступен через любовь и никак иначе.
И если умирать – завтра,
Значит,
Сегодня ты ещё успеваешь любить.

«Звонили, рассказывали про счастье…»

Звонили, рассказывали про счастье.
Говорили, редко встречается
В естественных условиях,
Буквально существует условно,
Ещё раз-два —
И в книге красных страниц.
Говорят, не хватает единиц,
Но вот именно я, я могу их спасти,
Я могу помочь,
Если я, конечно, не прочь…
– А что, собственно, надо делать?
А делать, говорят, ничего не надо,
Достаточно одного взгляда,
Одного взмаха руки,
Сделанного с любовью.
Или даже без любви,
С одним знанием о возможном и невозможном счастье,
С верой в то, что оно случается.
– Ну хорошо, говорю,
А делать-то что?
На том конце провода
Улыбаются, кладут трубку
И говорят:
– Быть.

«Режутся в покер черти в аду…»

Режутся в покер черти в аду.
Часто – на деньги, порой – на Судьбу.
Режутся в винт, попивая вино,
Дымя папиросой – в двадцать одно.
Играют прилично, лгут лучше всех.
Блеф – как искусство – провал и успех.
Души – бесценны… Равны трём алмазам.
Размер с чистотой выясняются сразу!
Иначе подсунут за смертную душу
Три мутных и мелких как семечко груши.
В раю все повально играют на лирах.
И смотрят так мутно, бесцельно-счастливо…
Режутся в покер черти в аду.
Не надо мне рая, к своим я пойду.

«В ночь со среды на вторник…»

В ночь со среды на вторник,
С пятницы на понедельник
Какой-то юный бездельник
Шатался по улицам города,
Считал мосты.
Замёрз сверх меры,
Пальцы одной руки
(Которой считал) —
Не разогнуть.
А путь
Далёк, особенно
Когда некуда идти.
Но, собственно, тогда и не сбиться с пути.
Путь есть цель, цель есть путь.
Но, когда от холода не вздохнуть,
Философия трещит по швам.
Хочется дом. И чтобы дома кто-то ждал.
И чтобы дома кто-то звал
К ужину и иногда приносил завтрак
Прямо в постель.
Но юный бездельник
Считает мосты.
Он пока не готов верить,
Что цель – это путь, а путь – это ты.

I

Я вижу чужими глазами.
Говорю потоками чужих слов.
Мир, что мне навязали,
Чертовски давно не нов.
Помножен на условные единицы
Абсолютный ноль.
Этому миру так давно не спится,
Что он не чувствует боль.
А я каждую ночь – как в омут,
Но, вместе с приходом дня,
Эта мирская бессонница
Добирается и до меня.

II

Вдохни и с выдохом всё оставь.
Миру – мир.
Когда окажешься у важнейшей из застав,
Спросят: «Жил?»
А ты из себя тянул жилы,
Ложился костьми,
Не поддавался слабости…
Но тебя об этом не спросят.
Спросят о радости.
Спросят о счастье,
О пережитой боли,
О том, как в четыре года увидел море.
А ты из себя тянешь жилы,
Ложишься костьми,
Не поддаёшься слабости…
Вдохни и с выдохом всё оставь.
Дай место радости.

«Я буду любить тебя истинно, искренно, истово…»

Я буду любить тебя истинно, искренно, истово.
Я умножу на ноль всё, что против, даже если мысленно.
Что с того,
Что наш век недолог,
Человек – ломок,
А боль – вечна?
Любовь, если подумать,
Бесчеловечна.
Любовь, если не думать,
Получается искренней.
Невозможно её умножить на ноль.
Даже мысленно.

«Моя любовь – даром…»

Моя любовь – даром.
Вы мне за это ничего не должны.
Не должна и я вам
Этой чёртовой любви,
Если нет.
«Даром» – не «дёшево»,
«Даром» – дар.
Не «кто захотел, тот взял»,
А «тот, кому отдано,
Рассчитался со мной сполна».
Не для меня
Этот кто-то здесь.
Он просто есть,
И за это его люблю.
Любовь моя – даром.
Не хочу – не дарю.

«Я принесла тебе осень, слышишь?..»

Я принесла тебе осень, слышишь?
Она пахнет сизым, дымчатым небом.
На вкус – как туман, самый первый на свете.
Как северный ветер.
Я принесла тебе осень, хочешь?
Мне вовсе не жалко.
Роняя листву, положу пред тобою
Осенний убор, золотую корону.
Я принесла тебе осень. Знаешь,
Хочу её всю тебе подарить,
Моя Королева.

«Я считаю змей в своей комнате…»

Я считаю змей в своей комнате.
Те – считают меня в ответ.
Глупой, немного наивной, но всё-таки
Охраняют от бед.
Я рисую Луну и звёзды
На капотах чужих машин.
Чтобы сберечь от сглаза
Беззащитных мужчин.
Мне снится город-легенда,
Город-мечта.
Это был бы мой личный рай,
Если б пустили туда.
Сегодня зеркало в комнате
Забыло меня отразить.
Пришлось пригрозить кулаком,
А потом – разбить.
Мне нравится запах ночи
И вкус – у дня.
Мне очень нравится верить,
Что кто-то верит в меня.

«Потанцуем до упаду…»

Потанцуем до упаду,
Если карты лягут.
Будет всё у нас, как надо,
Если карты лягут.
Если выпадет дорога —
Двинемся на юг.
Прочь от мира, в путь к Иному
Двинемся, мой друг.
Если выйдет туз да дама,
Сядем у костра.
У того, что в центре сада
Княжьего дворца.
Если ляжет предо мною
Масти пик валет,
Расскажу, как под луною
Вырос бересклет.
Если выпадет разлука,
Так тому и быть.
Но пройдёт, и вспомнят руки,
Как им ворожить.
Не грусти, моя краса,
Не прощайся взглядом.
Я разверзну небеса,
Если карты лягут.

«Она забирается к тебе в постель…»

Она забирается к тебе в постель
Со всеми потрохами и мыслями.
Сдирает с себя одежду
И лишние смыслы.
Садится по-турецки, перехватывает волосы лентой —
Ты смотришь на её профиль,
Ещё никем не воспетый —
И говорит:
«Милый,
Смотри
У меня из родинок
Почти Большая Медведица».
А ты смотришь —
И тебе не верится,
Что у этого создания
Есть имя,
Адрес
И телефон.
Ты поражён,
Что сквозь неё не видно солнца.
Тебе кажется – она хрустальная,
Тебе кажется —
Она разобьётся,
Если слишком долго смотреть.
Она говорит:
«Ответь,
Почему планета – Земля,
Если воды тут в разы больше?»
Ты смеёшься, ты говоришь:
«Ну, если хочешь,
Мы будем звать её Океан»
Кажется,
Что сам воздух прян
От аромата её волос.
Не счесть количества чёрных полос,
Пересекающих линию жизни,
Отпечатанную на руке.
Ты говоришь:
«Счастье подобно бурной реке.
Почему
Моё имя
Всё ещё имя мне,
Если я целиком —
Любовь?»

Ода жаре

Изнывающий от жары город
Напоминает мне,
Что такое, чёрт возьми, голод
По касаниям,
Избавленный от нужды
Согреться.
Теперь некуда деться
От желания
Прикоснуться к коже.
Больше не скажешь:
«Можно
И без этого…
Да мне тоже —
Только согреться.
Холодно,
Как на полюсе»
У рук, смыкающихся на поясе,
Больше нет причин,
Кроме поиска
Оголённой кожи.
И ты больше не можешь
Говорить себе,
Что ищешь только тепло.
Тепло нашло тебя
Само.
И теперь ты ищешь
Только одно.
Угадай, что?

Не-колыбельная для Хо

Солнцу не спится.
Солнце ложится в облака,
Считает самолёты.
Заглядывает в окна,
Где пассажиры спят.
Считает утят
В комнате на обоях,
Где маленький мальчик спит,
Не смотря на то, что опаздывает в школу.
Солнце забирается
На самую высокую гору
И считает снежинки.
Считает картинки
В учебнике,
Над которым заснул студент.
Сна нет.
Солнце ходит по небосводу,
Недовольно жмурится
(учёные считают пятна),
Возвращается обратно
В облака,
Но бестолку.
Солнце надевает маску
(по новостям передают затмение),
Пытается составить какое-то мнение
По поводу своей бессонницы.
– Мама, а как это —
Если не будет солнца? —
Спрашивает мальчик,
Проснувшийся среди утят.
– Говорят,
Будет холодно.
И очень грустно.
– Солнце, свети,
По-жа-луй-ста! —
Кричит мальчик
В своё окно.
«Вот оно…", —
Думает сонно солнце, —
«Смысл моего не-сна…»
С этими мыслями засыпает,
Кутаясь в одеяло моря.
Оно завтра проснётся, мальчик,
Могу поспорить.

«Приступы нежности и ненависти…»

Приступы нежности и ненависти,
Ощущение не-равности
Самого себя самому себе
Прежнему.
Одному.
Почему
Так важно иметь человека рядом,
Иметь возможность
Окинуть взглядом
Пространство чужого тела?
И плохо без него не было,
Но теперь, вероятно, будет.
Забавные звери люди,
Любят,
Чтобы принадлежать себе,
Осознавать чужие границы
И позволить себе в них влиться,
Как река, входящая в море.

«И не пришёл на сотворение Адам…»

И не пришёл на сотворение Адам,
Забыла Ева.
И вовсе незачем грозить, что «аз воздам»
Всем тем, кто – не был.
И не случилось первородного греха,
И Рим не пал.
И чей-то ядом смазанный кинжал
Не ал.
И не схватились в битве роковой
Все те, кого рожали в муках.
И песнь лебяжья не звучала над волной.
И не взмывали в истовом порыве руки,
Чтобы, опущенные горем,
Тут же пасть.
О Господи!
Приму за счастье
Любую муку,
Любой кинжал.
Лишь бы руки твоей
Из рук моих
Не отнимал.

Звонки по позвоночнику

Тонко
На трель телефонную
Отзывались мурашки.
Каждый
Всхлип аппарата
Отдавался в костях.
Звук
Будто на радостях
Становился громче —
Словно ему недостаточно,
Отче,
Что он изводит меня и так.
Рука,
Разом озябшая,
Снимает трубку.
– Алло, —
Говорю я в гудки.
Тишина.
Жутко.
Я кладу трубку,
Унимаю дрожь.
Этот страх
Ни на что не похож,
Но подобен всем страхам сразу.
Рождаясь,
Мы все подцепляем заразу,
И имя ей – смерть.
Моя – вежлива.
Наберёт мой номер,
Прежде чем съесть.

«Короткое, мучительное похмелье…»

Короткое, мучительное похмелье,
Состоящее из губ и глаз.
Вы, становившиеся моими —
На день, на год, на час —
Где вы сейчас?
Я не помню лиц,
Но храню звуки голоса в межреберье.
Будто в клетке – множество птиц,
Поющих наперебой,
Выражающих сомнение
В самой возможности меня – без них.
Но,
Если у них есть клетка,
Значит,
У меня есть
Выход.

«Вытащи из души моей все шипы …»

Вытащи из души моей все шипы —
Что останется?
Выведи боль из глаз моих,
Не меняя лица.
Сведи все шрамы, громкость крика убрав на ноль.
Что останется, —
Спрашиваю. —
Что останется,
Если из человека
Вытащить, выманить, выкроить
Всю его боль?
Ничего.
Ни-че-го не останется,
Милый мой.

«У меня для тебя не осталось нежности…»

У меня для тебя не осталось нежности.
В этом пепельно-сером море небрежности,
С привкусом стылой, косой неизбежности.
У меня. Для тебя. Не осталось. Нежности.

«Меня терзают мои сновидения…»

Меня терзают мои сновидения.
Надышаться не дают лёгкие.
В отражении моём – привидение,
Пальцы мои – слишком тонкие.
Глаза мои – боль и мысль,
Живей остального тела.
В словах моих мало смысла,
Но больше, чем мне хотелось.
Ночь безмолвна и беспощадна,
День сжигает остатки воли.
Слов моих, что толкуют превратно,
Хватит, чтобы наполнить море.
Но, пока моё сердце бьётся —
Пусть страдание длится вечно —
Во мне жить будет то беспечное,
Что страданию не поддаётся.

«Когда кажется, что лес, в котором ты заблудился …»

Когда кажется, что лес, в котором ты заблудился —
Это ты сам,
Когда пятый раз пробивает полночь
По тем, что внутри, часам,
Когда зеркало отражает всё, кроме тебя самого,
Помни – мы заодно.
Когда после ночи наступает вечер,
Когда страх смерти не даёт тебе быть беспечным,
Когда потерялся и не можешь себя найти,
Помни – нам с тобой по пути.
И когда жизнь совсем потеряет смысл,
Когда ржавым гвоздём в виске обернётся мысль —
Зови.
Мы с тобой заодно.
Нам с тобой по пути.
Нам пора идти.

«Представь – я буду тебе сниться…»

Представь – я буду тебе сниться.
Рассказывать сказки, учить веселиться
И ждать,
Когда ученик превзойдёт учителя.
Петь, танцевать, варить глинтвейн
Из вчерашней боли
Ею можно было засеять поле —
Но мы выпили её всю до дна.
Весна
Наступит в декабре и устыдится порыва.
Но мы-то будем помнить,
Что оно было,
Знать, что в своё время повторится вновь.
Любовь
Перестанешь ждать и случишься с кем-то,
Как весна в декабре.
На Земле
Ещё не сочинили такой песни,
Что была б о тебе.
В предрассветной тьме
Я – худшая из бед,
Я – лучшее из лекарств.
Я приснюсь тебе.
Не замыкай застав.

«Вся твоя жизнь – одним человеком…»

Вся твоя жизнь – одним человеком.
Все эти «никогда» и «навеки»…
Пугающий, в общем, текст.
Здесь нельзя, как на смотре невест,
Выбрать одну.
Кем ты стал —
С тем и пойдёшь ко дну.
Вся твоя жизнь от конца и к началу —
Будто лодку из шторма
Кидает к причалу —
Где ещё ничего
Никогда
И ни с кем.
А затем —
Жизнь.

«Я повторяю вновь и вновь…»

Я повторяю вновь и вновь:
И мысль о смерти горячит мне кровь.
И мысль о солнце сушит мои губы
Солёным ветром с моря.
Мой голос хрипнет в каждом споре,
Горят глаза.
Гроза, прошедшая над полем,
Велит мне жить.
И говорить о жизни вволю
И страхов не таить.
Любить.
Бросаться в волны как в объятья,
В объятья – как в волну.
Любить других…
Зовите счастье —
И я приду.

«Всё это в будущем, прошлом – неважно, не суть…»

Всё это в будущем, прошлом – неважно, не суть.
Прости, позабудь и не обессудь.
Кончится лето, кончится эта жизнь,
Мешая все карты и уступая место новой.
Я не знаю волшебного слова, но я продолжаю путь.
Не продохнуть
От пыли, скопившейся между страниц
Сердца моего.
Бессмысленно биться,
Но оно всё же идёт войной
И пока выигрывает сраженья —
Ценой крови и уходящих вдаль.
Мне ничего не жаль,
И всему есть своя цена.
И, пока у меня есть путь —
Я буду ему верна.

«Я – река, мне тесно в твоих берегах…»

Я – река, мне тесно в твоих берегах.
Я – рука, храню тишину на устах.
Я – легка, словно сон после долгого дня…
Я – мираж, и тебе не поймать меня.
Ты – охотник, ты – гончая, ты – палач.
Ты не веришь в смех, ты не веришь в плач.
Ты весь звёзды и ночь, ты весь камень и лёд —
Ты не просишь о помощи, помощь не ждёт.
На супружеском ложе и в пламени битвы
Не сойтись нам с тобою —
Из разного свиты
Наши кисти и плечи;
Твой голос, мой взгляд
Слишком о разном нам говорят.
Ты – охотник, ты – гончая, ты – палач.
Ты не слышишь мой смех, ты не видишь мой плач.
Я – река, и мне тесно в твоих берегах.
Я – мираж, и я таю в твоих руках.

«Я всё та же…»

Я всё та же.
Со мной так же просто договориться.
Озорное видение, всюду забывающее свои лица.
Я все та же.
Только дышать тяжело.
Только что-то грубо вспарывает нутро.
Я всё та же,
Просто немного меньше.
Но у меня, увы, нет вариантов

Вход для пользователей

Меню