Читать онлайн Страна восходящей Геполы бесплатно

Глава 1. Тонкая невидимая грань

Город Давизун, домен Сендас, Тассунарская империя. 4 февраля 5738 года, утро.

Ну, казалось бы, он и так бессмертный. Если его всё же убьют, то он, спустя несколько лет, просто воскреснет в очередной раз на Утёсе в Тивнице. Как будто в первый раз, как будто не было в его очень долгой жизни на Миреме сотен смертей и сотен воскрешений. Дело привычное.

И всё равно! По мере того, как ворота в крепостной стене Давизуна всё ближе и ближе, неуверенность и сомнения на душе всё больше и больше. Саян криво усмехнулся, уж слишком мало и редко в своих многочисленных жизнях он бывал шпионом или хотя бы разведчиком в тылу врага. Гораздо чаще чиновником, сановником, генералом, даже несколько раз адмиралом, и это не смотря на нелюбовь к морю. В общем тем, кому полагается сидеть в большом роскошном кабинете и заниматься глобальной политикой по глобусу Мирема. А тут, Саян сплюнул, испугался какого-то мелкого самурая.

Как бы Саян не старался, но на подготовку похода за пределы Давизуна ушло четыре дня. От кимоно торговца из добротной хлопковой ткани пришлось отказаться сразу. Вместо него Саян купил непритязательный наряд тассунарского крестьянина из куртки и коротких, до щиколоток, штанов из грубой конопли. На голове остроконечная соломенная шляпа. И завершает образ простого работяги большой квадратный короб за спиной. Саян стрельнул глазами по сторонам, зато теперь ни одному самураю и в голову не придёт искать иноземца в толпе смиренных простолюдинов.

Да-а-а… Давненько ему не приходилось таскать на собственном горбу тяжести. Прямо на ходу Саян тихо ругнулся. Тонкие верёвки впились в плечи, не догадался сделать нормальные лямки. Зато внешне он похож на самого обычного коробейника, мелкого торговца, десятки и сотни которых каждый день проходят через городские ворота Давизуна в обоих направлениях.

Вместо ножей, горшков, обрезов дешёвой ткани и прочего нехитрого товара в коробе спрятаны книги и немного припасов в дорогу. Дня точно не хватит, чтобы найти хорошее место и надёжно припрятать книги. Окрестности Давизуна густо заселены. Как рассказал Гиор, деревни вперемежку с рисовыми полями тянутся как минимум на десять километров от городских стен. Придётся шагать ещё дальше, не меньше чем на двадцать-тридцать километров.

– Смотри, куда прёшь!

Саян испуганно качнулся в сторону. Здоровенный детина с точно таким же коробом за спиной с гордым видом прошествовал мимо. Саян глянул ему вслед, скорей всего это крестьянин из ближайшей деревни. Из короба торчат остроконечные редиски.

Время для выхода за пределы города Саян выбрал самое что ни на есть удачное. Как говорили в его время на Земле, в разгар часа-пик. Ворота открыли минут десять назад. С утра пораньше в город тут же устремились жители окрестных деревень, чтобы сбыть нехитрые продукты своего труда и приобрести нужные в быту ножи, лопаты, керамические горшки. А им навстречу напирают те, кто уже затарился вчера днём и теперь, с утра пораньше, спешит покинуть город, чтобы успеть засветло добраться до родных деревень.

Сердце испуганно дёрнулось, Саян перевёл дух. Из-за поворота показались городские ворота. Возле серых распахнутых створок, под небольшим навесом с соломенной крышей, стоит самурай, страж ворот. То, что у него отрешённый вид и скучающий взгляд, ещё ни о чём не говорит. Хватит мгновенья, чтобы на его лице появилась хищная ухмылка, а в руках оказалась обнажённая катана. В Тассунаре вот уже больше двух сотен лет царит Великий мир. Возможностей подраться, или хотя бы отрубить зазевавшемся простолюдину голову, так мало.

Плотный поток простолюдинов пересекает ворота в обе стороны. Главное, идти вперёд как ни в чём не бывало. Саян отвёл глаза. Чего ему бояться? Ведь сейчас он тассунарец по имени Саян, который спешит в родную Уранду, до которой и без того сорок километров, два дня пути.

А, чёрт! Плечи дёрнулись сами по себе. Тёмный крестьянин понятия не имеет, что написано на трёх языках на большой деревянной доске. Суровое предупреждение для всех иноземцев как и прежде висит на своём месте. За два с лишним года никто так и не удосужился исправить грубые орфографические ошибки. Вполне возможно, что не удосужился и за все двести с лишним лет.

Ворота, самурай с отрешённым взглядом и зловещее предупреждение всё ближе и ближе. Саян поправил лямки. Проклятый пот тонкими ручейками стекает по лбу и щекам. Только сейчас всплыл главный изъян казалось бы идеального плана: пусть Саян оделся как крестьянин, только у него нет и десятой доли силы и выносливости самого обыкновенного крестьянина. Остаётся надеяться, что обильная испарина не вызовет подозрений у стража ворот. В конце концов великолепная Гепола с каждой минутой жарит землю всё сильнее и сильнее, за спиной тяжёлый короб с товарами. Ну как тут не вспотеть?

Саян покосился на зубцы городских стен. Вот уже два с половиной года он живёт в Давизуне, однако за его пределами не был ни разу. Да, Гиор много и охотно рассказывал о деревнях по ту сторону. Однако слуга и помощник сам очень редко выходил наружу, так что вполне мог что-нибудь напутать.

Надвратная башня нависла над головой. На верхней площадке за кирпичным парапетом за потоком простолюдинов наблюдает ещё один самурай. Саян нервно сглотнул. Кажется, будто страж ворот смотрит прямо в глаза и в предвкушении поглаживает пальцами рукоятку грозной катаны. Саян опустил глаза. Пока он на этой стороне, то он законопослушный иноземец. Но! Стоит только пересечь тонкую невидимую грань под надвратной башей, то… Лучше не думать. Сейчас он не марнеец, а тассунарский коробейник.

Самурай возле ворот под соломенным навесом зевнул. На миг ленивый взгляд будто прожёг во лбу дырку. На холённом тщательно выбритом лице сквозь лень и скуку пробивается высокомерие. Если выразиться научным языком, то Тассунарская империя переживает период разложения феодализма. Многие рядовые самураи живут ни чуть не богаче простых ремесленников. Часто они вынуждены подрабатывать на жизнь торговлей или тем же ремеслом. Зато спеси в каждом хватит на добрую сотню простолюдинов. Вот и страж у ворот медленно, как бы нехотя, как бы делая окружающим большое одолжение, поправил заткнутые за пояс мечи, самый главный признак своего высокого социального статуса.

Либо сейчас, либо никогда! Саян, словно в штыковой атаке, упёрся взглядом в затылок идущего впереди крестьянина. Как не старайся, кровь бурлит, сердце стучит, а в спину между лопатками то и дело втыкается подозрительный взгляд стража ворот. Хотя, какой, к чёрту, взгляд? Сейчас для самурая под навесом не существует отдельных крестьян и коробейников. Сейчас перед ним струится безликая серая масса, что день за днём протекает под надвратной башней в обоих направлениях.

Затенённый проход под надвратной башней похож на туннель. Саян машинально пригнул голову. Гул голосов и топот десятков ног гулким эхом отражается от кирпичного свода. От чего кажется, будто через ворота напролом прут толпы людей.

Ещё немного! Ещё чуть-чуть! От напряжения Саяна прошиб холодный пот. Выход из-под надвратной башни подобен свету в конце туннеля. Ещё момент! Вторые наружные ворота близки как никогда. А там…

– Апчхи!!!

Саян резко дёрнулся вперёд, будто у него за спиной рванул бочонок с порохом.

– Что? Испугался?

Саян медленно обернулся. Позади топает низкорослый мужичок в крестьянской куртке, который прямо рукавом вытирает сопли.

– Прости, парень, – мужичок смачно сплюнул на пыльную дорогу, – кашель, проклятый, замучил.

– Будьте здоровы.

Все два слова, самое обычное пожелание в подобной ситуации, с трудом выскочили из горла. А всё нервы проклятые. В конце концов, сколько же можно себя накручивать.

Наконец над головой во всю ширь развернулось голубое небо. Городские стены будто отскочили за спину. Саян счастливо улыбнулся, перед ним во всю свою великолепную и величественную ширь развернулся Большой внешний мир. Боже, насколько же он велик, когда взгляд то и дело больше не упирается в кирпичную стену или не тонет в море. Ни один страж ворот с острой катаной так и не окликнул его. И чего, спрашивается, было сходить с ума?

С каждым шагом с плеч будто скатываются огромные глыбы. Кажется, будто тяжёлый короб за спиной становится всё легче и легче. Ноги сами несут тело по пыльной дороге. От счастья хочется пуститься в пляс и корчить рожи самураям на стенах. Только, конечно, Саян сбавил шаг, не стоит так глупо палиться.

Через две минуты Саян всё же остановился и оглянулся. Ворота остались далеко позади. Перед створками и на верхней площадке башни никого не видно. Никто и не собирается пускаться в погоню за коварным иноземцем, который возомнил себя самым умным и хитрым. Всё нервы проклятые, нервы. На самом деле выбраться за пределы Давизуна оказалось легко и просто. А то были глупые мысли арендовать лодку и уплыть тёмной ночью. Превеликий Создатель всего сущего, Саян закатил глаза. Тогда бы его точно поймали.

Соломенные сандалии лихо шлёпают по пыльной дороге. На душе легко и свободно. Спесивые самураи со страшными мечами остались далеко позади. Это даже интересно. Саян, словно на экскурсии в зоопарке или в туристической поездке в экзотическую страну, завертел головой по сторонам.

Окрестности Давизуна и в самом деле плотно заселены. Многочисленные деревни с деревянными домишками крестьян с треугольными крышами и рисовыми полями тянутся по обоим сторонам дороги. Лишь где-то там, на горизонте, угадывается тёмная громадина Шхуванского отрога. Тассунара, вообще-то, на три четверти горная страна, это Саян запомнил ещё по прошлой жизни. Почему и получается, что большая часть населения концентрируется в долинах.

Дорога под ногами больше всего похожа на широкую тропинку по среди рисовых полей, ну ни малейшего намёка на камень или кирпич. И ничего похожего на колею, хотя движение весьма интенсивное. Секрет прост – в Тассунаре на удивление очень мало колёсного транспорта. Только иногда для перевозки особо тяжёлых грузов, например, камней или брёвен, используют большие фургоны с широкими и высокими колёсами. За два с половиной года жизни в Давизуне Саян видел такие от силы раз пять.

Крестьяне традиционно таскают свои пожитки на собственном горбу в больших коробах либо на длинных шестах. Путники побогаче, чаще всего самураи, передвигаются верхом. Остальных таскают в паланкинах, специальных закрытых носилках, крепкие парни в набёдренных повязках.

– Гап! Гоп! Гап! Гоп! – раздались за спиной ритмичные выкрики.

Саян тут же прижался к обочине. Мимо резво проскочил паланкин, маленький домик с покатой крышей на длинном толстом шесте. Носильщики в одних набёдренных повязках бегут почти не сгибая ноги. Монотонная речёвка задаёт ритм. Саян улыбнулся, у переднего носильщика, самого крепкого и здорового парня, спина и плечи покрыты синими татуировками. Не иначе у него были проблемы с законом.

В подобных паланкинах жутко неудобно. Трясёт как на бешеной кобыле. Зато быстро. Носильщики часто меняются на почтовых станциях вдоль дорог. Так что паланкин, по местным меркам, весьма быстрое средство передвижения, особенно если нужно добраться до какого-нибудь города вдали от морского побережья.

Да-а-а… Саян в очередной раз поправил тонкие лямки. Если в Давизуне всё же заметны веяния времени, то в сельской местности Тассунара осталась такой, какой была больше пяти сотен лет назад. Ничегошеньки не изменилось. Хотя…

На развилке двух дорог Саян остановился. Та, что поуже, сворачивает в сторону большой группы крестьянских домов в окружении бамбуковых зарослей. Заметно возросла численность населения. Стен Давизуна уже не видно, а деревни и поля всё тянутся и тянутся по обоим сторонам дороги сплошной полосой. Раньше такой плотностью мог похвастаться разве что Абреф, прежняя столица Тассунары.

Как же жарко. Саян, прямо рукавом курки, смахнул со лба пот. Как будто и впрямь простой крестьянин, который что-то там краем уха слышал об этикете. Образованный и воспитанный торговец непременно воспользовался бы платочком. Только и платочек, и кимоно торговца остались в Давизуне.

Действительно жарко. Гепола перевалила за полдень. Бодрым шагом Саян отмахал не меньше двух десятков километров. Не удивительно, что желудок недовольно урчит, а горло дерёт жажда. Впрочем, вот и отличное решение обоих проблем.

Недалеко от очередной развилки дорог стоит небольшая чайная, просторный навес на тонких квадратных столбах. На широкой вывеске нарисован зелёный чайник, а под ним надпись для более образованных посетителей: «Чайная Накса». Как несложно догадаться, Накс – владелец чайной, скорей всего простой крестьянин.

Деревянные настилы в тассунарских домах заменяют полы. Чтобы сэкономить время и не снимать лишний раз пыльные сандалии или гэта несколько посетителей присели прямо на край настила. В основном крестьяне в точно таких же как у Саяна коротких штанах и куртках. Остроконечные соломенные шляпы небрежно валяются рядом. В глубине чайной потрескивает большой очаг, над пламенем висит сразу три закопчённых чайника.

А какие ароматы. Саян осторожно опустил тяжёлый короб на землю и с наслаждением распрямил спину, словно гора с плеч. Кажется, подпрыгни, и тут же улетишь в небеса.

Конечно, можно подняться на деревянный настил. Пара низких столиков сиротливо стоят недалеко от очага. Только для этого придётся снять соломенные сандалии. Подниматься на деревянный настил прямо в сандалиях или гэта не принято. Таким образом можно нанести оскорбление хозяину дома. Лучше не отбиваться от коллектива и присесть на край настила, заодно можно будет вытянуть ноги. Кстати, Саян с интересом глянул на посетителей, отличная возможность проверить, насколько хорошо он вжился в роль тассунарца.

– Чего желаете? – рядом появилась официантка, давно немолодая женщина в опрятном сером кимоно.

– Чашку зелёного чая и сладкое печенье. Есть такое? – кончиками пальцев Саян потёр зудящие после узких лямок плечи.

– Конечно, сейчас принесу, – официантка с поклоном отошла.

Саян с улыбкой глянул немолодой, но опрятной, женщине вслед. За два с половиной года жизни в Давизуне как-то успел позабыть, что официантка не обязательно должна быть красивой молодой женщиной. Чайная Накса не может похвастаться богатой клиентурой. Не исключено, что чай и закуски посетителям подаёт жена Накса, либо его мать.

Рядом неторопливо потягивает чай мужчина лет сорока – пятидесяти с крепкими руками и загорелым лицом. Судя по добротному кимоно почти белого цвета и почти новеньким деревянным гэта далеко небедный крестьянин. Рядом на земле поклажа – два холщовых тюка на длинной палке. Про себя Саян довольно потёр руки – отличный собеседник.

– Скажите, пожалуйста, – Саян вежливо склонил голову, – далеко ли до деревня Урандая и правильно ли я иду?

Урандая – небольшая деревенька примерно в сорока километрах от Давизуна. Саян выбрал её в качестве официальной цели похода за пределы города.

– Да, вы идёте правильно, – крестьянин опустил наполовину пустую чашку на деревянный настил. – Вы, как я вижу, торгуете?

– Да, да, вы правы, уважаемый, – Саян торопливо кивнул. – Я торгую ножами, горшками и кружками. Ещё у меня имеется отличный заварочный чайник. Не желаете? Отдам совсем недорого.

Саян подтащил короб ближе и вытащил связку дешёвых ножей. Если уж изображать из себя коробейника, то на все сто. А какой же коробейник упустит возможность сбыть товар случайному собеседнику?

– Нет, нет, – крестьянин торопливо подхватил чашку с зелёным чаем, – не сомневаюсь в отменном качестве вашего товара, уважаемый, только мне ничего не нужно. У себя, в Меяне, я сам держу небольшую лавку. Чего, чего, а ножей и чайников у меня более чем достаточно.

– Очень жаль, – с наигранной досадой Саян захлопнул короб.

На самом деле это хорошо, что у собеседника оказалась собственная лавка. Для маскировки Саян прихватил всего лишь одну связку ножей и один заварочный чайник. И то и другое не самого лучшего качества. А то, чего доброго, и в самом деле купят.

– Ваш чай, уважаемый.

Немолодая официантка опустила рядом с Саяном узкий деревянный поднос с большой чашкой зелёного чая и маленькой тарелочкой с тремя овальными печеньями, по форме и размеру похожие на золотые кобаны.

– Благодарю вас, – Саян подхватил горячую чашку.

После долгой дороги под палящими лучами Геполы чашка горячего зелёного чая показалась божественным нектаром. Саян откусил сразу половинку печенья. Ого, на рисовой муке с мёдом, как вкусно.

Было бы очень здорово перекусить как следует, навернуть чашку другую риса с маринованной редиской, но нельзя. Впереди ещё много километров. Полный желудок подобен тяжёлому камню за спиной. А короб и без того весит немало. Саян поднял руку и выразительно щёлкнул пальцами.

– Уважаемая, – Саян вытащил из-за пазухи кошелёк, маленький мешочек с завязками, – чай и печенье были восхитительными. Сколько с меня?

– Два дзэни, – официантка улыбнулась.

– На обратном пути обязательно загляну к вам ещё разок, – Саян опустил в протянутую ладонь две медные монетки.

Господи, как же не хочется вновь взваливать на плечи тяжеленную ношу. Саян с кряхтением закинул короб на спину. Едва он вышел из-под навеса, как Гепола, будто в отместку, тут же выплеснула на него ушат зноя. Чашка зелёного чая тут же выступила на лбу обильной испариной. И зачем, спрашивается, он попёрся в дальнюю дорогу в разгар лета? То ли дело путешествовать весной, когда снег уже сошёл, а Гепола ещё не превратила дороги в длинные полосы пыли. Понятно почему, Саян криво усмехнулся – время, время поджимает. Либо он, либо Ридоу Райден до следующей весны не дотянет.

Впрочем, всё не так уж и плохо, ноги быстро втянулись в привычный ритм. Небольшая проверка удалась на славу: ни зажиточный крестьянин, ни официантка так и не раскусили в нём иноземца. Был риск, что крестьянин начнёт выспрашивать, откуда Саян родом, из какой местности и почему столь странный говор. Но обошлось. Тассунара как государство существует больше тысячи лет, но единого тассунарского языка нет до сих пор. В разных концах островной империи в ходу свои диалекты, которые иногда сильно отличаются друг от друга.

До вечера, до наступления долгожданной прохлады, Саян бодрым шагом отмахал ещё с десяток километров. Чем дальше от Давизуна, тем местность вдоль дороги становилась всё более и более пустынной. Если возле города поля и деревни тянулись сплошной полосой, то теперь между отдельными поселениями всё чаще и чаще встречались обширные кедровые рощи и холмы.

На очередном повороте дорога вышла на морской берег. В лицо ударил прохладный ветерок с запахом соли и гниющих водорослей. Саян свернул к обочине. Внизу, ниже четырёхметрового обрыва, начинается пляж. На жёлтом песке в художественном беспорядке разбросаны крупные камни и сухие стволы деревьев.

Место и в самом деле глухое, раз крестьяне из ближайших деревень не разобрали топляк на дрова. Именно об этом повороте, что выходит на берег моря, рассказывал Гиор. Если продолжить путь, то ещё до наступления полуночи можно будет и в самом деле добраться до Урандаи, небольшой деревушки в четыре десятка дворов. Только на самом деле не она цель загородного похода.

Песок и мелкие камешки маленькими волнами вылетают из-под соломенных сандалий. Саян, осторожно перебирая ногами, спустился на песчаный пляж. Вправо, на север, морской берег уходит далеко за горизонт. Зато влево, на юг, к самой воде подходят холмы. Плоские вершины густо заросли лесом. Значит, ему туда.

Соломенные сандалии – не самая удобная обувь для прогулки по морскому берегу. Мелкие песчинки то и дело лезут под пятку. Ночь скоро. Ветер с моря холодеет всё больше и больше. Саян перевёл дух, кажется, будто разгорячённые плечи исходят паром. Сейчас самое главное найти хорошее приметное место, и такое нашлось через пару сотен метров. На границе леса и песчаных дюн из песка выглядывает массивный камень. Вода и ветер обточили его со всех сторон, закруглённая вершина похожа на указательный палец. Глубокие трещины изукрасили его бока.

Саян обошёл камень, на другой стороне нашлось старое кострище, круг из плоских камней и примятая дождями зола. Здесь же можно будет провести ночь. Но прежде нужно закончить важное дело.

Небо на востоке всё больше и больше наливается чернотой. Если днём воды моря Окмара похожи на светло-зелёные чернила, то, с наступлением ночи, они всё больше и больше превращаются в густую зелёную тушь. Низенькие волны лениво вылезают на берег и так же неторопливо скатываются обратно в море.

– Один, два, три, – Саян отсчитал от камня точно десять шагов на север и осторожно опустил тяжёлый короб на песок.

Зелёный дёрн с высокой травой очень удачно заполз на жёлтый песок. Если его аккуратно подрезать и повернуть, то трава не завянет. Дар Создателя стёк с запястья в раскрытую ладонь и превратился в маленькую сапёрную лопатку. Теперь аккуратно раскидать песок и выкопать небольшую ямку.

Всё это далекое путешествие ради этого момент. В свежевырытую яму Саян аккуратно опустил большую стопку книг. Остаётся надеяться, что два слоя просмолённой ткани уберегут бумажные томики от влаги. Риск, конечно же, на западном берегу Тассунары часто выпадают обильные дожди, но иначе нельзя. Саян старательно засыпал яму и разровнял песок. Кусок дёрна, словно крышка сундука, надёжно укрыл её. Через несколько дней корни травы переплетутся между собой и окончательно укроют тайник от чужих глаз.

Саян поднялся на ноги и стряхнул с колен песчинки. Ну, что же, всё готово для незаконного проникновения в Тассунару. Конечно, его одолевает дикий соблазн «принять подданство» прямо сейчас, но не стоит рисковать. Не дай бог весть о том, что иноземец всё же выбрался за пределы Давизуна дойдёт до городских властей. Поднимется такая буча, что, в прямом смысле, полетят головы. Тот же Ридоу Райден, и даже Дуат Олмэн, владелец фатрийской фактории, вполне могут пригодиться в будущем. Лучше вполне официально покинуть Давизун так, как и попал в него – уплыть морем на иноземном судне.

Дар Создателя скользнул обратно на запястье и вновь превратился в массивный обруч тёмно-синего цвета. До наступления темноты Саян едва-едва успел насобирать хворост и развести костёр на старом кострище. Нехитрая похлёбка и чай составили ему ужин. Саян прилёг прямо на песок и завернулся в тонкое шерстяное одеяло. В северной части Тассунары очень тепло. Долгая ходьба под лучами палящей Геполы утомила его. А утром предстоит обратный путь. Саян улыбнулся с закрытыми глазами. Как хорошо, что короб практически пуст.

Глава 2. Без политесов

Город Давизун, домен Сендас, Тассунарская империя. 4 февраля 5738 года, утро.

Дом, дом, родной дом. Саян, еле-еле переставляя ноги, поднялся на деревянный настил главного дома марнейской фактории. Пара соломенных сандалий, будто и они держались до последнего на одних морально-волевых, развалились прямо у порога. В голове вертится единственная мысль поскорей добраться до своей комнаты, забросить в угол надоевший короб вместе с грубыми крестьянскими штанами, а после отправиться прямо в общественную баню. Горячая вода, мыльная пена и нежные пальчики ловких банщиц. Саян блаженно улыбнулся. Ради такого можно и в одной набёдренной повязке пройтись по улице.

– Ты где был?

Грозный окрик, словно удар дубинкой, разрушил сладкие грёзы. Саян едва не шлёпнулся на пол. По среди коридора замер Ридоу Райден. Вид у владельца фактории самый что ни на есть грозный. Руки в бок, брови сдвинуты, губы плотно сжаты.

Позавчера днём, накануне вылазки за пределы Давизуна, Саян заранее предупредил купца, будто собирается провести следующий день, ночь и ещё один день в «Нежном лотосе». Благо с Инэссой, с одной из обитательниц публичного дома, он успел близко сойтись, насколько подобное вообще возможно между клиентом и проституткой. Отговорка более чем убедительная, благо в обществе прекрасной таю, то есть проститутки высшего разряда, Саян провёл немало ночей и дней за пределами фактории.

– Только не говори мне, что ты так вспотел и покрылся пылью в «Нежном лотосе», – грозно рявкнул Ридоу Райден.

Саян опустил на пол почти пустой короб. Как же начальник не вовремя, про себя Саян пожелал ему облысеть и лишиться мужской силы. Наверняка Ридоу Райден уже знает, что ни в каком «Нежном лотосе» Саян не ночевал. Врать бесполезно, да и незачем.

– Понимаю, уважаемый, – спокойно и вежливо начал Саян, – я поступил очень неразумно. В общем, я был за пределами Давизуна. Вышел, так сказать, прогуляться на свежем воздухе.

Ридоу Райден молчит, однако его грозно сведённые веки поднялись от удивления. Иноземные купцы живут в Давизуне не одну сотню лет, однако давно, очень и очень давно, ни одному иноземцу так и не удалось побывать за его пределами.

– Дьявол любопытства одолел меня. Под видом простого коробейника, – носком пыльного таби Саян легонько пнул короб, – я прогулялся по дороге на север почти до деревни Урандаи, о которой мне много раз рассказывал Гиор. Да, понимаю, – торопливо продолжил Саян, – запрет никто не отменял. Но, прошу заметить, мне удалось благополучно выйти, а потом вернуться назад. Самураи у ворот так ничего и не заметили.

Уважаемому купцу потребовалась всего минута, чтобы переварить столь сногсшибательную новость. Лицо Ридоу Райдена было разгладилось, даже успокоилось. Но-о-о…

– Хватит!!! – рявкнул Ридоу Райден. – Хватит маяться дурью! Сколько можно прикидываться аборигеном! Жрать местное дерьмо и таскать бабские тряпки.

Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Саян лишь слабо вздохнул. Прогулка за пределы Давизуна вымотала его до такой степени, что не оставила сил изобразить из себя покорного тассунарца, на которого рычит грозный начальник. В смысле, замереть перед владельцем фактории в безмолвии с погнутой спиной. Между тем Ридоу Райден разошёлся ещё больше.

– Я только вчера не досчитался в кассе трёх золотых кобанов! Целых трёх!!! – взревел купец. – Совсем страх потерял?

Бред сивой кобылы, Саян устало глянул на разъярённого купца. Чего, чего, а владельца фактории он никогда не обманывал. В этом просто не было смысла. Тогда к чему весь этот поток небылиц? С тех пор, как Саян начал «косить под местного» и «носить бабские тряпки», дела самого Ридоу Райдена пошли в гору. Любой другой на месте Саяна давно бы потребовал от владельца фактории полноценного партнёрства. В свою очередь Ридоу Райден благополучно забыл, что именно с появлением Саяна в его кассе, в кое-то веки, завелись золотые кобаны.

– Всё!!! Хватит!!! Надоел!!! – Ридоу Райден оглушительно топнул ногой, деревянная половица под его башмаком жалобно скрипнула. – Ты уволен!!! Убирайся к чёртовой матери прочь из Давизуна!!! Иначе я донесу на тебя властям!!!

Красный, как переваренный рак, Ридоу Райден замер в театральной позе с вытянутой рукой. Перст указывающий направлен в сторону выхода. В коридоре повисла напряжённая тишина. Только то ли мышь, то ли храбрый Гиор скребётся в углу от страха.

Это было бы очень смешно, если бы не было так глупо. Но Саян устал, очень устал. К чёрту политесы.

– Идиот!!! – в свою очередь рявкнул Саян. – Если ты донесёшь на меня властям, то твоя голова первой слетит с плеч!

– Это ещё почему? – грозное выражение тут же испарилось с лица Ридоу Райдена.

– Законы местные знать надо, – язвительно ответил Саян. – В Тассунаре старшие отвечают за младших головой. В прямом смысле головой. Тебе, дурень, крупно повезёт, если тебя просто вышвырнут за пределы Давизуна с первым же иноземным судном. Но я бы на твоём месте на такое везение рассчитывать бы не стал. Тассунарцы прекрасно знают, как ты их «любишь».

– Но как же…, – Ридоу Райден было струхнул от таких перспектив, однако гнев, страх и гонор всё ещё бурлят у него в крови, купца прорвало. – Ладно. Но ты всё равно спёр у меня три золотых кобана. Три!

Для большей выразительности Ридоу Райден растопырил три пальца на правой руке.

– Хватит пороть чушь, – отмахнулся Саян. – Никаких денег я у тебя не крал. Да если бы не я, то ты так бы и не узнал, как выглядят местные золотые монеты. Впрочем, всё это неважно, – Саян резко сбавил обороты, – я и так собрался уволиться, уйти от тебя.

– К этому пройдохе Дуату Олмэну? – тут же потребовал уточнить Ридоу Райден.

Ого, Саян даже слегка удивился. А Ридоу Райден, оказывается, не такой уж и дурак, как выглядит. Слухи о том, что фатриец несколько раз пытался сманить Саяна, всё же дошли до владельца фактории.

– Нет, – Саян рубанул ребром ладони воздух перед собой, – я решил вообще покинуть Давизун с первым же судном. Хватит с меня Тассунары, надоела.

– Но как же так? Этот пройдоха Дуат Олмэн предлагает тебе полноценное партнёрство, – то ли спросил, то ли потребовал подтвердить Ридоу Райден.

Заявление Саяна упорно не укладывается в голове Ридоу Райдена. Как это так отказаться от денег? От возможности подняться по социальной лестнице? Шаблон в голове купца трещит по всем швам, но ещё держится.

– Господин Райден, – без всякого уважения в голосе протянул Саян. – Я не торговец и никогда им не был. Я путешественник и даже немного учёный. Я приехал в эту далёкую экзотическую страну в поисках новых впечатлений, новых знаний, новых знакомств, наконец. Но, чёрт побери, мне до смерти надоел Давизун. Я больше не могу видеть эти стены. Знаешь, что я понял, когда глотал пыль на дороге на той стороне?

– И что ты понял? – тупо переспросил Ридоу Райден.

– Это не выход! – с нажимом ответил Саян. – Из-за этой проклятой самоизоляции я не могу спокойно и легально путешествовать по стране, искать новые впечатления, новые знания, новые знакомства. Раз прокатило, два прокатило, но однажды меня всё равно разоблачат и отрубят голову. Если тассунарцы так хотят сидеть в гордом одиночестве в своём благословенном болоте, то пусть сидят и квакают сколько душе угодно. А с меня хватит. На Миреме ещё полно экзотических стран, где я ещё ни разу не был.

– Но, это, как же…, – Ридоу Райден не сразу нашёл нужные слова. – Ты же так прибыльно торговал с местными.

– Да чтоб вас всех, – Саян демонстративно закатил глаза. – Ни ты, ни этот Олмэн так и не поняли главного. Все мои успехи в торговле связаны лишь с тем, что я научился более чем достоверно косить под местного. Тассунарцам необычайно льстит, что я свободно изъясняюсь на их языке, ношу их одежду, придерживаюсь правил их этикета. И это всё на фоне вас обоих: один тассунарцев высокомерно презирает, второй почти открыто ненавидит. Не удивительно, что местные купцы сами, без малейшего нажима с моей стороны, то и дело предупреждают меня о наиболее выгодных партиях товара, а так же любят давать мне хорошую скидку при продажах или хорошую цену при покупках. И всё это ради того, чтобы не иметь дело либо с тобой, либо с фатрийцем Олмэном. Вот и весь секрет моего успеха.

Когда я уплыву, то твои доходы просядут даже не до прежнего уровня, они будут ещё ниже, – Саян зловеще усмехнулся. – В твоей кассе не то что трёх, вообще не будет золотых кобанов. Однако, уважаемый, – в неуловимый миг Саян будто превратился в природного тассунарца, – если вы наденете бабское платье и тряпку поперёк жопы, а так же соизволите выучить благородный раномату, то и вас со временем начнут предупреждать о наиболее выгодных партиях товаров.

Главное, уважаемый, прекратите ненавидеть Тассунару и тассунарцев. Они это чувствуют и платят вам той же монетой. Любить не обязательно, так научитесь хотя бы просто уважать их. И тогда эта фактория, – Саян широко взмахнул руками, – превратится в ваш любимый дом, а не в тюрьму. А ещё я бы посоветовал вам жениться на местной, коль обратной дороги в Марнею у вас нет.

Не в бровь, а в глаз, как говорят в подобных случаях в народе. Былые гнев и раздражение окончательно оставили Ридоу Райдена. Купец нахмурился, задумчиво нахмурился. На кой ляд нужны новые впечатления и новые знания он не понимает и вряд ли когда-нибудь поймёт. Другое дело деньги, вот их Ридоу Райден понимает очень хорошо.

– А теперь, с вашего позволения, – Саян вновь подхватил с пола почти пустой короб, – я пройду в свою комнату, переоденусь в кимоно, потом пойду в общественную баню, а после в бордель. Я сильно устал и хочу отдохнуть. Вернусь завтра утром.

Саян самым решительным образом прошёл мимо ошарашенного Ридоу Райдена.

– Э! Постой! – крикнул вслед Ридоу Райден.

Саян нехотя остановился и развернулся. Купец жаждет продолжения скандала? Так это запросто. Синее пятно под левым глазом прочистит Ридоу Райдену мозги и украсит его лицо на несколько дней.

– А куда ты направишься? – спросил Ридоу Райден.

– Ну-у-у…, – задумчиво протянул Саян. – Не знаю, ещё не думал об этом. Впрочем, для начала туда, куда пойдёт первое же судно. Может в Тургал, может в Гаодан, может в Пасму. Да, кстати, хорошая мысль, – Саян глянул на купца. – По дороге сюда я посетил Ролозкие острова, райское местечко. Будет здорово прогуляться по ним ещё раз, только на этот раз более основательно. Как я уже сказал, на Миреме полно экзотических стран, где я ещё не был.

Саян развернулся и вновь устало поплёлся в свою комнату. На чём так называемый скандал закончился. Саян тихо, почти про себя, рассмеялся. Не зря мудрецы предупреждают, что стоит бояться своих желаний, которые и в самом деле могут исполниться. Вот и Ридоу Райден получил желаемое – в самое ближайшее время Саян и сам уберётся прочь из Давизуна. Однако столь хорошая новость уважаемого купца так и не обрадовала. Вспомнил, поди, что до появления Саяна в его кассе золотых кобанов и в самом деле не было. Ничего, пусть подумает, ему полезно будет.

У себя в комнате Саян наконец-то зашвырнул в угол надоевший хуже горькой редьки короб и скинул крестьянские шмотки. Сообразительный Гиор оставил тазик с водой и полотенце. Конечно, не полноценная баня, зато и в самом деле не придётся в одной набёдренной повязки иди по улице. Саян старательно обтёрся с ног до головы. Вот теперь и только теперь он может облачиться в любимое кимоно торговца из мягкого хлопка.

Настроение заметно улучшилось. Если разобраться, то обстоятельства сложились более чем благоприятным образом. Саян самодовольно улыбнулся и потянулся всем телом, аж позвонки хрустнули. За два с половиной года он более чем успешно натурализовался в Тассунаре, выучил язык, принял культуру, освоился до такой степени, что теперь никто не сможет распознать в нём иноземца. Чем заняться, на чём разбогатеть и чем способствовать прогрессу Тассунары тоже есть. Книга по печатному делу надёжно спрятана за пределами города.

Далее план прост, как маринованная редиска: на первом же иноземной судне покинуть Давизун, чтобы все видели. Но! Ближе к северной оконечности острова Тассунара покинуть борт судна и добраться до берега вплавь. И всё. Марнеец Саян Яргич Ингал благополучно и под пьяную лавочку утонет в море Окмара. Зато в Тассунаре появится новый простолюдин по имени Саян. Точнее, он будет хорошо образованным простолюдином, так называемым бродячим учёным. О будущей легенде Саян успел подумать заранее.

План прост и надёжен как лом. Но, но, но… Саян огляделся по сторонам. Небольшая предосторожность лишней не будет. Благо у него в запасе несколько дней, а то и недель. В Давизун суда иноземцев заходят не по расписанию. Но это после, а теперь в баню и в бордель.

Глава 3. Нелегальное проникновение

Море Окмара, недалеко от северной оконечности острова Тассунара. Борт фатрийского брига «Волнорез». 5 февраля 5738 года. Вечер.

– Будет шторм, – спокойно, будто предлагая выпить кружечку другую горячего грога, произнёс Муссан Сукош, капитан фатрийского брига «Волнорез».

– Вы уверены? – как можно более равнодушно поинтересовался Саян.

– Более чем, уважаемый, – Муссан Сукош кивнул. – Уж поверьте старому морскому волку, шторм будет знатным. Но беспокоиться не стоит, – поспешил заверить капитан брига. – Мой «Волнорез» – крепкое корыто, и не через такие шторма довелось пройти.

Саян с тоской глянул за борт. Такое ярко-зелёное и ласковое в лучах Геполы море Окмара ближе к вечеру потускнело, налилось чернотой и разволновалось. Всё чаще и чаще из-под форштевня «крепкого корыта» с громкими всплесками вылетают хлопья пены. Однако пока «Волнорез», как ни в чём не бывало, лихо мчится на всех парусах вдоль берега острова Тассунара. Свежий ветер только придаёт ему прыти.

А вот горизонт на западе действительно потемнел. Чёрные тучи, словно вражеская армия, наступают плотным строем. Ветер больше приятно не освежает лицо, а будто сечёт холодными бичами кожу. Старый бриг скрипит от натуги, прямые паруса опасно выгнулись, того и гляди лопнут от сильного натяжения.

– Убрать паруса!!! – громогласный рык Муссана Сукоша перебил вой ветра.

Матросы, словно стая дрессированных обезьян, полезли на реи. В момент надвигающегося шторма Муссан Сукош как никогда похож на книжного капитана в минуту смертельной опасности. Плотный серый кафтан развивается под порывами крепкого ветра. Суровое лицо то и дело освещают вспышки далёких молний. Крепкие мозолистые руки спокойно и уверенно держатся за поручень на мостике рядом со штурвалом. Чёрт побери, Саян повернулся к ветру спиной, фатрийцы ещё те конченные торгаши, но, надо признать, они хорошие моряки. К чёрту! Самые лучшие на Миреме моряки. С таким капитаном как Муссан Сукош не то что шторм, сам морской чёрт не страшен.

– Не буду вам мешать, – Саян плотнее запахнул синий сюртук.

Как пассажиру ему совершенно нечего делать на мостике, только и в самом деле лишь отвлекать капитана от борьбы за живучесть.

– Убрать…

Слова капитана потонули в раскате грома. Кажется, будто над бригом оглушительно щёлкнул гигантский хлыст. Однако матросы и сами прекрасно знают, как встречать шторм и что надо делать.

Внушительный засов с шуршанием встал на место. Тяжёлая деревянная дверь разом отсекла вой ветра и скрип снастей. В маленькой каюте сразу стало тише. Лишь боковая качка, стук бутылок и звон бокалов в маленьком шкафчике возле подвесной кровати по-прежнему напоминают о буйстве стихии.

Саян опустился на стул возле квадратного столика и с наслаждением вытянул ноги. Не зря заплатил капитану Муссану Сукошу целый золотой кобан, ой не зря. Взамен Саян получил отдельную каюту на всё время плаванья до Вардина, столицы Фатрии. Дорого, конечно, зато сейчас, не наймись он простым матросом на «Волнорез», не сидеть ему за столиком в относительной тишине, а ползать с ловкостью обезьяны по реям, крепить концы, сворачивать паруса и запирать люки. Как пассажир Саян имеет полное право запереться у себя в каюте и принять чуток вина для храбрости и успокоения нервов.

Долгая, очень долгая, жизнь на Миреме научала Саяна очень многим профессиям, в том числе и морскому дело. Пусть и не сразу, навыки, всё же, нужно вспоминать и обновлять. А так Саян вполне может быть матросом, боцманом, штурманом, капитаном и даже адмиралом. Саян усмехнулся, довелось в прошлых жизнях несколько раз водить целые флотилии. Однако при всём при том Саян всегда оставался «сухопутной крысой». Если позволяли обстоятельства и финансы, то он всегда предпочитал путешествовать по морю в качестве пассажира. Тем более в качестве пассажира первого класса.

Превеликий Создатель, как же неудобно. Саян стянул с плеч добротный сюртук тёмно-синего цвета. Проклятые пуговицы на новенькой рубашке упорно не желают расстёгиваться. Саян дёрнул отворот чуть сильнее, едва не отодрал пуговицы с «мясом». Вот так всегда: за два с половиной года он капитально отвык от марнейской одежды. Не удивительно, что сейчас он с тоской вспоминает хлопковое кимоно торговца с широким воротником и просторными рукавами. Но так надо.

Ещё в Давизуне, в марнейской фактории, перед первой встречей с капитаном брига Саян переоделся. Льняные штаны, рубаха с длинными рукавами, сюртук и шляпа. После лёгких соломенных сандалий и таби крепкие кожаные ботинки с массивными каблуками кажутся тяжёлыми кувалдами, хоть гвозди заколачивай. В этой же одежде Саян поднялся на борт «Волнореза». Уловка сработала: никто из команды брига, включая самого капитана Сукоша, не стали интересоваться, а не носил ли пассажир тассунарскую одежду. Саян слабо улыбнулся. Куда там! Подобный вопрос никому из фатрийцев просто не пришёл в голову. По твёрдому убеждению жителей севера материка Науран, кимоно ничем не отличается от женского платья. А настоящий мужик таскать бабские тряпки не будет.

И всё бы ничего, но погода, чтоб её черти задрали, Саян бросил сердитый взгляд в прямоугольный иллюминатор, подвела самым подлым образом. Не раньше, не позже, а именно сейчас шторм настиг бриг. Пол под ногами качнулся в очередной раз. В маленьком шкафчике бутылки и бокалы брякнули ещё более выразительно и громко.

Четыре дня назад «Волнорез» вышел из Давизуна. Саян специально рассчитал так, чтобы с комфортом доплыть до северной оконечности острова Тассунара. Нужно убраться от Давизуна как можно дальше, где его в лицо знает слишком много тассунарцев. Пятая ночь – наиболее оптимальная возможность удрать с брига, спрыгнуть в воду и спокойно добраться до берега. Возможность наиболее оптимальная, но она же, от злости Саян скрипнул зубами, последняя. Как ещё днём объяснил капитан Сукош, с грядущим рассветом бриг оставит за кормой мыс Ирташ, самую северную точку острова Тассунара, и углубится в Клоранское море, что находится между материками Чалос и Науран.

Иначе говоря, Саяну придётся плыть до ближайшего достаточно крупного порта, чтобы сойти на берег и ждать попутное судно в обратном направлении. А ждать придётся долго, ибо Тассунарская империя принимает очень мало иноземных судов. А то придётся совершить крюк, чтобы сперва добраться до Тургала, столицы Рюкуна, и уже там вновь ждать попутное судно в Давизун. То, что время и деньги на ветер, ещё ладно. Гораздо хуже, если просочатся слухи о чудном иноземце, который собрался уплыть, но так и не уплыл, а очень загадочным образом потерялся вблизи тассунарского берега.

Для сравнения, по первоначальному плану «Волнорезу» целых два месяца идти до Вардина, столицы Фатрии. Потом ещё обратно тоже два месяца. В самом лучшем случае пройдёт целых четыре месяца, когда новость об исчезновении Саяна Ингала достигнет Давизун. И то не факт, что капитан Сукош вспомнит о пропавшем в пути пассажире.

Бриг вновь тряхнуло до самого основания. Подвесной фонарь под потолком гулко стукнулся о балку. Саян едва не слетел со стула. А шторм лишь набирает силу, дальше будет только хуже. Хотя, с другой стороны, нежданный шторм просто идеально вписывается в его план побега. Но всё равно страшно.

Да пропади оно всё пропадом! Саян самым решительным образом поднялся со стула и тут же едва не рухнул на пол, когда палуба под ногами опять качнулась. Если Великому Создателю будет угодно, чтобы Тассунарская империя превратилась в ведущую державу мира, то он позволит Саяну добраться до берега. Если нет, значит нет. В любом случае просто так уйти на дно Саян не собирается.

Крышка тяжёлого морского сундука поддалась лишь со второй попытки. Саян прислонил её к стене и закрепил специальным крючком. Вино, хлеб, сыр, солонина… Что ещё нужно для грандиозной пьянки в гордом одиночестве в сильный шторм? Правильно, вино, много вина. Четыре бутылки с красным вином и закуской перекочевали на квадратный столик. Впрочем, бутылки тут же пришлось переставить на пол. Но это ещё не всё.

Нужно сделать так, чтобы у капитана Сукоша и прочей команды брига сложилось твёрдое убеждение, будто пассажир нажрался вдрызг. Чтобы не возиться долго, у одной из бутылок Саян просто отбил горлышко. Красное вино обильно смочило столик и пол под ним. Перебор, Саян отбросил пустую бутылку. Впрочем, и так сойдёт. Так… Ещё бронзовый бокал достать из шкафчика и тоже смочить в вине.

Щеколда на единственном в каюте иллюминаторе сделана на совесть. Язычок натужно скрипнул, когда Саян что было сил потянул ручку в сторону. Иллюминатор рывком распахнулся, в лицо тут же ударил ветер и солёные брызги. На миг молния высветила тёмные горы на берегу, следом по ушам ударил гром.

Проклятье, Саян отпрыгнул от иллюминатора. Пока Великий Создатель на его стороне. Шторм, конечно, и не думает стихать, зато бриг по прежнему несёт вдоль берега. Это в недалёком будущем огромные пароходы будут идти в нужном направлении не взирая на погоду. А пока парусные суда в шторм легко становятся заложниками ветра. И этот самый ветер может запросто унести бриг глубоко в море. Поочерёдно отбивая горлышки, Саян вылил вино наружу. Ещё три пустые бутылки дополнили картину грандиозной пьянки. Заодно рубашка и волосы пропитались вином и морской водой. Но это мелочи.

Как хорошо быть предусмотрительным вплоть до паранойи. Да, Саян начисто упустил из виду, что может угодить в шторм в самый неподходящий момент. Однако невольно подготовился и к такому развитию событий. Со дна сундука Саян вытащил великолепную кожаную куртку. В точно таких же тассунарские пожарные тушат огонь. Толстая кожа хорошо спасает от жара и раскалённых углей. Для полного комплекта не хватает медной каски и длинного багра, но сейчас они были бы точно лишними. Сегодня куртка тассунарского пожарника будет спасть не от огня, а от воды.

На следующий день после памятного объяснения с Ридоу Райденым Саян купил на городском рынке эту кожаную куртку. С большим трудом, у какого-то старого и чуть тронутого умом крестьянина, удалось приобрести два больших куска коры пробкового дерева. Ещё два дня Саян обтачивал пробку и зашивал её в куртку. Для большей надёжности заодно перешил более толстые и крепкие пуговицы. Зато, в конечном итоге, ему удалось изготовить хоть и примитивный, но самый настоящий спасательный жилет. Саян тряхнул куртку. По крайне мере в ней он не пойдёт камнем на дно. В худшем случае его труп морские волны выбросят на берег. Хотя нет, Саян печально усмехнулся, трупа точно не будет.

Это ещё один весьма своеобразный подарок от Великого Создателя. Если по какой-либо причине один из бессмертных умирает, то почти сразу его тело исчезает. Естественно, Саян понятия не имеет, что именно происходит, но каждая смерть бессмертного заканчивается грандиозным бабахом. Причём существует прямая закономерность: в чем более сильном эмоциональном напряжении находился в момент смерти бессмертный, тем более грандиозным получается бабах. Ох, было дело, очень давно, Саян закатил глаза. Так получилось, что в самый первый раз они все трое погибли в бою разом. Тройной эффект на боевом адреналине. Шандарахнуло так, что на месте их гибели образовалось нехилое лесное озеро идеальной круглой формы. Саян сам его видел. Но это ещё не всё.

Первая гибель трёх бессмертных с грандиозным бабахом и последующим воскрешением на Утёсе произвела на людей, ещё тогда первобытных охотников племени Звёздной птицы, очень сильное впечатление. Не удивительно, что эта история попала в Гексаан, святая книга практически всех людей на планете, аналог Библии и Корана. Правда, Саян лично приложил к этому руку. Ведь это он, откровенно говоря, написал Гексаан.

Не удивительно, что благодаря этим самым грандиозным бабахам, что время от времени гремят в разных частях планеты, трое бессмертных так и не превратились окончательно в легенду. До сих пор многие люди верят, что трое бессмертных под масками простых смертных живут среди них. И не просто живут, а постоянно помогают. Так Саян давно уже превратился в покровителя Марнеи. Впрочем, так оно и есть на самом деле.

Но самым прикольным последствием легенды о трёх бессмертных стали сумасшедшие. Если на Земле, во времена Сергея Белкина, классический псих мнил себя Наполеоном, то на Миреме таким «классиком» стал Князь мира сего. Доходит до того, что в некоторых психушках собирают целые коллекции «бессмертных».

Всё, хватит тянуть кота за хвост. Саян торопливо натянул доморощенный спасательный жилет и тщательно застегнул все пуговицы. Теперь вещмешок на плечи, лямки для надёжности связать на груди тонкой верёвочкой, чтобы не мешали и не соскользнули ненароком.

Возле распахнутого иллюминатора Саян бросил последний взгляд на каюту. Так, вроде, ничего не забыл. На столе следы бурного застолья: сырой хлеб с красным мякишем плавает в винной луже, надкушенный сыр успел слететь на пол и теперь перекатывается из угла в угол в компании с пустыми бутылками с отбитыми горлышками.

Взгляд упал на раскрытый сундук. Саян сердито поморщился. Жаба, громадная жаба обхватила горло холодными склизкими лапами. Там, на дне сундука, в небольшом мешочке, любовно припрятаны четыре золотых кобана, десять серебреных мамэтагинов и медные дзэни россыпью. Зато после у капитана Сукоша не останется даже тени сомнений, ибо только вдрызг пьяный может вывалиться в бурную ночь из иллюминатора и оставить на память кучу денег. Ни один человек в здравом уме и в твёрдой памяти на такие жертвы не пойдёт. Кто, кто, а прижимистые фатрийцы уверенны в этом на все сто. Так-то они правы, никто, только тот, у кого на острове Тассунара припрятано несколько сундуков с золотом и ещё большее количество серебра. С чем, с чем, а с деньгами у Саяна проблем не будет.

Всё, хватит, теперь точно пора. Саян повернулся к раскрытому иллюминатору. Очередная волна плеснула в лицо пригоршню солёных брызг.

– Превеликий Создатель всего сущего, помоги самому главному творению своему, направь на путь истинный, – прошептал Саян.

Шторм разыгрался не на шутку. Яркие вспышки молний то и дело выхватывают из темноты чёрные горбы высоких волн. Кажется, будто бриг вот-вот накроет по самую грот-мачту. И всё, кранты. Однако, едва ли не в самый последний момент, «крепкое корыто» величественно взбирается на водяной холм, чтобы вновь соскользнуть на дно водного ущелья.

Саян пригнулся и высунулся наружу по пояс. Вещмешок за спиной чуть было не зацепился за верхнюю перекладину. Вода за кормой брига бурлит и пенится. Кажется, будто внизу, точно под иллюминатором, крутится мощный водоворот, который только и ждёт, когда амбициозный дурак из персональной каюты нырнёт в него с головой.

Кое-как, с матюгами и проклятьями, Саян полностью выбрался наружу. Однако руки намертво вцепились в раму прямоугольного иллюминатора. Очередной раскат грохнул по ушам, небеса треснули прямо над головой. В такую погоду утонуть, что плюнуть через плечо. Бриг уже не просто покачивается из стороны в сторону, а волчком крутится между волн. Капитан Сукош давно приказал свернуть все паруса. Никем и ничем не управляемый «Волнорез» целиком и полностью отдан на милость стихии. Это лет через сто огромные пароходы будут плевать на подобные шторма, а пассажиры будут пить вино и танцевать под аккомпанемент треска молний и шум дождя. А пока держись за что можешь и молись.

Саян изогнулся и глянул вниз. Водоворот за кормой брига кипит как вода в чайнике. Может, лучше не рисковать? Он хоть и бессмертный, но ставить на кон собственную жизнь всё равно очень не любит. Но тут очередная волна подняла бриг. Саян повернул голову. Там, где ещё виден край неба, великолепная Гепола бросает последние лучи уходящего дня. Шторм ещё не успел полностью поглотить весь мир. На красном фоне резко выделятся горы на берегу. К тому же ветер гонит волны как раз к берегу. Руль брига до упора вывернут к левому борту, капитан Сукош во что бы то ни стало пытается увести «Волнорез» глубже в море, как можно дальше от прибрежных скал и мелей.

Бриг в очередной раз ухнул в чёрную бездну. Саяна вновь окатило морской пеной. Ну, что же, намёки Великого Создателя более чем ясные. Саян сжался как пружина и тут же оттолкнулся от борта что было сил. Свободное падение, сердце из груди вон. Морские волны сомкнулись над головой.

Словно оглох сразу на оба уха. Гром и свист ветра потускнели и поблекли. Саян инстинктивно перевернулся спиной вверх. Доморощенный спасательный жилет мягко, почти нежно, вынес его на поверхность. Саян судорожно вдохнул, но тут же закашлял. Вместе с живительным воздухом рот наполнится солёной пеной.

Очередная огромная волна плавно подняла на свой горб. Капли дождя с утроенной силой забарабанили по голове. Блин, Саян поморщился, вот бы где пригодился медный шлем. Там, внизу, в миг яркой вспышки, обрисовался «Волнорез». Паруса убраны, по палубе мечутся фигурки матросов. Но вот тьма вновь поглотила бриг.

Море, шторм, ветер, гром, свит навивают ужас. Ужас!!! Эмоции буквально распирают Саяна изнутри. В голове будто щёлкнул переключатель, сознание очистилось, ужас ушёл. Саян спокойно, будто он сейчас в бассейне неспешно плавает туда-сюда, оглянулся по сторонам. Где берег? Должен быть в той стороне. Ага, полоска неба, красная, как кровь. Поплыли. Саян развернулся и размеренно заработал руками и ногами. Вот как надо плыть, не судорожно дёргая конечностями, а экономно. Силы ещё потребуются.

Великий Создатель велик и мудр. «Ещё один предохранитель», как в своё время метко выразился Ягис, один из бессмертных. В повседневной жизни Саян ничем не отличается от обычных людей. В смысле, он так же подвержен эмоциям и перепадам настроения. Однако! По мере того, как накал эмоций нарастает, когда страх постепенно перетекает в ужас, в голове будто и в самом деле срабатывает некий предохранитель. Эдакий клапан моментально сбрасывает всё напряжение и напрочь вырубает все эмоции. Саян уже много раз испытывал подобное раньше, а потому не удивился. Между прочим, очень удобно, когда в самой что ни на есть экстремальной ситуации вдруг получается мыслить трезво и рационально.

Доморощенный спасательный жилет уверенно держит на воде. Саян размеренно и планомерно загребает руками и ногами. Исполинские волны будто качают его на качелях. Накатывает очередная волна, приготовиться. Подъём вверх. Прямо перед глазами мелькнула тонкая едва заметная нитка света на востоке. Ага, он плывёт в нужном направлении. Да и злой ветер едва ли не за шкирку тащит его в сторону земли.

Это даже смешно, на очередном гребне волны Саян улыбнулся. В тропических водах вокруг Тассунары полно акул. Был страх угодить на обед особо голодной зубастой твари. А на деле морским хищникам сейчас не до него. Акулы предпочли убраться подальше от берега и уйти в безопасную глубину, чтобы переждать шторм. Вот уж точно, что нет худа без добра.

Вершина волны. Вспышка молнии на миг осветила не такой уж и далёкий берег. Проблема, однако, Саян резко развернулся и размеренно заработал руками и ногами в новом направлении. В левые щёку и ухо тут же воткнулись капли дождя. Остров Тассунара усеян горами и отрогами. Во многих местах скалы выходят прямо на берег. И надо же так не повезло – ветер и морские волны тащат его прямо на прибрежные скалы. Как хорошо, что в краткой вспышке молнии успел вовремя заметить крутой склон. Морская вода кипит и бесится вокруг огромных валунов.

Это даже обидно. Саян устало выдохнул и тут же выплюнул морскую воду. Запас сил не безграничен. Он так упорно рвался на берег, а теперь приходится прикладывать массу усилий, чтобы добраться до него как можно позже. Ветер из союзника и спасителя враз превратился в злейшего врага. Шторм и без того разошёлся на полную катушку, даже далеко на востоке не осталось ни малейшего намёка на просвет. Хотя, если прикинуть по времени, Гепола только-только должна была коснуться огненным диском линии горизонта.

Грести. Грести. Нужно грести. Саян всё так же планомерно загребает руками и ногами. Солёная вода с пеной то и дело залетают в рот и сбивают дыхание. Раскаты грома безжалостно бьют по ушам. Всё равно нужно грести. Насколько его потуги отплыть подальше от роковых скал имеют успех – то ведает лишь Великий Создатель. В любом случае будет неправильно отдаться судьбе и покорно плыть по воле волн.

Как не старайся, как не экономь, а силы постепенно истекают. Руки и ноги будто наливаются свинцом. Саян на миг остановился. Сколько ещё он сможет протянуть? Вспышка молнии и треск прямо над головой. Нет, Саян слабо улыбнулся, будем жить. До вожделенного берега всего-то метров сто. Высокие скалы и огромные валуны остались по правую руку. Прямо по курсу пологий пляж. Саян сощурился, если он правильно успел разглядеть, то ещё дальше стена прибрежного леса. Во вспышках молний деревья похожи на широкую беспокойную массу. Злой ветер гнёт и раскачивает вершины.

Что будет дальше по берегу – выяснять некогда, нужно брать то, что есть. Саян развернулся по волне. Будет крайне глупо проплыть мимо этого чудного пляжа. Но всё не так просто.

Вдали от берега горбатые волны больше пугают огромными размерами. А вот вблизи берега они становятся реально опасными. Даже сквозь мрак Саян заметил, как гребень передней волны вытянулся, заострился и взорвался белой пеной. Близкий берег подпирает волны снизу, от чего они становятся ещё больше, ещё круче, ещё опасней.

– Эх-х-х…, – Саян хрипнул от натуги.

Очередная волна выбросила его на берег. Проворонил, одним словом. Растопыренные ладони и колени больно воткнулись в песок. Песчинки стальными щётками прошлись по рукам и щекам.

Земля. Суша. Добрался. Только радоваться ещё рано. Саян вновь захрипел от натуги. Волна, что выбросила его на берег, уже превратилась в бурный поток и поволокла его обратно в море.

Так и разбиться недолго. Саян развернулся ногами вперёд. Нужно быть наготове, ловить момент, иначе волны так и будут вышвыривать его на берег и тут же утаскивать обратно в море, пока вконец не измочалят о песок.

Очередная волна набрала скорость и понеслась на берег. Саян извернулся и… Ноги приняли на себя главный удар, боль стрельнула через ушибленные ступни. Поймать момент. Саян тут же упал на четвереньки и вцепился пальцами в песок.

Песчинки вновь без малейшей жалости принялись шлифовать руки и щёки. Саян натужно замычал от боли. Отступающая вода тащит, тащит, тащит обратно в море. Но только не на этот раз.

Мышцы загудели от натуги, сухожилия так вообще застонали. Потоки воды взобрались по рукам и перехлестнулись через плечи на спину. В ягодицы и бёдра воткнулись капли дождя, доморощенный спасательный жилет загудел как барабан. Саян упёрся руками и ногами в песок, вцепился в землю-матушку что есть сил.

Наконец обратный поток ослаб. Краткая передышка, но отдыхать некогда. Быстро, быстро, а на деле мучительно медленно, Саян устремился вперёд. Мокрый песок скользит межу пальцами, набивается в башмаки, шуршит под коленями. Оглядываться некогда, да и незачем.

Саян инстинктивно замер на месте, на него тут же сверху шлёпнулся поток морской воды. Руки и ноги отозвались болью, Саян невольно присел. Очередная волна накрыла его, едва не впечатала в песок. Отступающий поток вновь упорно желает утащить обратно в море. А вот и хрен ему. Поймать момент, Саян вновь приподнялся на четвереньках и вновь устремился вперёд, в глубину берега, подальше от моря.

Упорство и злость сделали-таки своё дело. Саян отполз, убрался прочь от бушующего моря на приличное расстояние. Последняя волна лишь бессильно толкнула его в спину. Зато дождь принялся хлестать с новой силой. Если бы не мокрый песок под руками, то можно было бы подумать, будто он всё ещё находится глубоко в море под водой. А тут ещё и подол кожаной куртки задрался.

Торчать посреди пляжа незачем. Саян огляделся по сторонам. Нужно найти хоть какое-нибудь убежище и переждать шторм. Только где? В лесу? Мокрые стволы, мокрая трава и потоки воды с небес. Нет, не пойдёт. Саян качнул головой, нужно найти вариант получше.

Натруженные мышцы гудят, Саян попытался было встать на ноги, но не тут-то было. Злой ветер упорно пытается опрокинуть его обратно на карачки. Первый самый трудный шаг после продолжительного купания в бурлящей воде, Саян неловко качнулся. Так куда же идти? Для начала вперёд, ещё дальше от моря, даже сырой лес лучше продуваемого насквозь пляжа.

Мокрые башмаки то и дело вязнут в ещё более мокром песке. Дождевая вода бесчисленными ручейками стремится обратно в море. Саян резко качнулся и едва не рухнул на спину. Под подошвами проскользнула трава. Значит, пляж закончился. Так, это, всё же, в лес?

Над головой треснуло небо. Грохот словно прочистил мозги. Ну, конечно, Саян хлопнул сам себя по лбу. И как только умудрился забыть? Скалы. На юге, по правую руку, должны быть скалы и россыпи огромных камней. Если в море они представляют большую опасность, то на суше вполне могут дать хоть какое-то укрытие от буйства стихии.

Море за спиной, значит, по правую руку, Саян развернулся на месте. Кажется, будто под ногами скользкий и мокрый ковёр с очень длинным ворсом. Правая нога то и дело соскальзывает на песок, но идти по нему ещё хуже, ещё неудобней.

Яркие вспышки помогают не сбиться с нужного направления. К счастью, идти рядом совсем. Морской берег ночью в шторм и дождь не гостиница, выбирать не приходится. Саян прислонился к каменной стене. Пещера, не пещера, а нечто отдалённо похожее. Над головой коротким толстым козырьком выпирает скальный навес, под ногами плоский валун. Это что-то вроде выемки в скале. Последние силы вон, Саян сполз на плоский камень.

Номер люкс, почти. Саян слабо улыбнулся. По крайней мере ветер больше не толкает в спину и не норовит более завалить на бок. Капли дождя больше не хлещут по голове и плечам, а ноги не вязнут в мокром песке или скользкой траве. Саян медленно стянул с плеч вещмешок.

Выемка в скале маленькая совсем. Буквально перед носом с козырька над головой маленьким водопадом слетает дождевая вода. Пить. Саян протянул руки. Подставленная пригоршня тут же наполнилась через край. После солёных брызг и пены дождевая вода кажется божественным нектаром. Саян торопливо напился. Однако последний глоток едва не застрял в горле. Саян натужно закашлял. И тут желудок резко сжался. Саян едва успел наклониться, как из горла вырвалась кислая пена. Пока плыл через шторм, пока выбирался на берег, успел изрядно нахлебаться солёной воды. Хорошо, что в последний раз на борту «Волнореза» не стал плотно ужинать и наливаться вином, а то было бы гораздо хуже.

Саян прислонился к стене и расслабленно рассмеялся. Хвала Великому Создателю, жив! Как это часто бывает после сильного перенапряжения, наступила нервная разрядка. Пальцы затряслись, а на лбу выступила холодная испарина. Эмоции вернулись, внезапно, штормовой волной, но лишь бессильно пробежались по рукам и ногам. Саян лишь тяжело задышал, словно загнанная вконец лошадь. Он устал, сильно устал, сил на эмоциональные переживания тупо не осталось. Хотя если бы он заранее знал, каково это плавать в шторм, то непременно запер бы иллюминатор на толстую щеколду и докончил бы последнюю бутыль вина. Да ещё закусил бы ароматным сыром.

К чёрту приличия, прямо рукавом кожаной куртки Саян вытер губы. Противно, когда тебя выворачивает наизнанку. Зато исчезла ещё более противная тяжесть в желудке. Голод тут же напомнил о себе с новой силой, но лучше подождать. Подождать, пока ветер перестанет выть как бешеная собака, небо трещать по швам, а дождь больно барабанить по голове.

Выемка в скале маленькая совсем, не прилечь, не вытянуть ноги. Даже голову толком не прислонить. Саян как мог пристроился на плоском камне. От усталости руки отяжелели, веки налились свинцом, но долгожданный сон так и не пришёл.

Сознание час за часом балансирует на грани между сном и явью. Стоит только отвлечься, утратить контроль над телом, как то ноги, а то и сразу голова, выскальзывают из-под каменного козырька под потоки дождевой воды. Каждый раз Саян судорожно вздрагивает и приходит в себя. Но, едва тело обретает покой, как сознание вновь стремится соскользнуть в небытие.

Спустя бог знает сколько часов Саян дёрнулся в очередной раз и пришёл в себя. Шторм пошёл на спад, дождь больше не хлещет сплошной стеной с небес, а ветер перестал выть как бешеная собака. Да и гроза прошла. Саян осторожно выглянул из-под скалистого козырька. Небо из угольно-чёрного окрасилось в серый цвет, скоро рассвет.

Наконец дождь совсем затих, а серый рассвет разогнал ночную тьму. Саян потянулся всем телом и вытянул ноги. За спиной всё ещё сердито шумит море, но уже без прежней бессильной ярости. Метрах в десяти от каменного укрытия начинается лес. Дубы, магнолии и кипарисы чисто вымыты и сверкают словно хрустальные стопочки на столе у старательной хозяйки. А на востоке уже поднялась великолепная Гепола. Сразу повеяло теплом, на душе стало легче.

Получилось! В это трудно поверить, но у него и в самом деле получилось! Саян плюхнулся на плоский камень. Ни шторм, ни ветер, ни дождь так и не помешали ему удрать с «Волнореза». Саян медленно, с плохо скрытым садистским наслаждением, расстегнул пуговицы на доморощенном спасательном жилете. Насквозь сырая рубашка кажется необычайно тяжёлой. Саян швырнул её на песок. Следом полетели башмаки и штаны. Последними на груду мокрой одежды шлёпнулись серые подштанники.

Голый, словно рождённый заново, Саян встал, расправил плечи и потянулся всем телом. Самодовольная улыбка растянула губы. Получилось! У него получилось! Сегодня ночью марнеец по имени Саян Яргич Ингал умер, пьяный вдрызг выпал через иллюминатор в бурное море и утонул. Бывает, судьба такая. А не хрен было бухать в одиночестве!

От волнения трясутся пальцы. Саян с трудом развязал узел на горловине вещмешка и вытащил насквозь сырые штаны и куртку, а так же набедренную повязку и пояс из простой верёвочки. Не подумал в своё время, на миг Саян скривился. Соломенные сандалии совершенно размякли от воды. Единственное, на что они теперь годятся, так это на растопку, и то если как следует их высушить.

Какое же это удовольствие! Саян неторопливо повязал вокруг талии набедренную повязку. Теперь надеть штаны и накинуть куртку. Сперва Саян хотел было прихватить собственное хлопковое кимоно торговца, но передумал. Коль уж он проник на территорию островной империи нелегально, то ему придётся начать с низов общества, с крестьян. Почему, в конечном итоге, он и предпочёл взять крестьянский наряд, тот самый, в котором успел сходить за пределы Давизуна. Правда, Саян усмехнулся, тут имеется одна забавная тонкость. Сословная иерархия в Тассунаре прописана чётко. Согласно ей крестьяне находятся выше торговцев, ибо занимаются производством материальных ценностей. Тогда как торговцы считаются паразитами, которые ничего не производят, а только покупают и продают. Но это мелочи.

Тонкая верёвочка стянула талию. Вот и всё, на свет появился тассунарский простолюдин по имени Саян. Фамилии, точнее родового имени, у него нет. Как нет и быть не может каких бы то ни было документов. Точнее, в островной империи появился ещё один бродячий учёный, учитель чтения, письма, хороших манер и мелкий торговец. За несколько дзэни бродячий учёный напишет прошение даймё, либо иному чиновнику. А если интеллектуальной работы нет, то за те же несколько дзэни почистит придорожный туалет. Правда, Саян топнул левой ногой, пока придётся походить босиком. Но это до ближайшего города и торговой лавки. Заодно нужно будет купить короб, обязательно с широкими лямками, чернильницу с чернилами, бумажные листы, палочки для письма и прочие полезные для далёкого путешествия мелочи. Да и шляпа нужна. Гепола только-только выглянула из-за горизонта, но уже начала припекать сырую макушку.

Время действовать! Пусть за прикопанными книгами придётся возвращаться, одолеть крюк длинной не в одну сотню километров, зато теперь стены Давизуна не ограничивают его свободу. Теперь и только теперь Саян без проблем может переселиться в Нандин. Как иноземцу, путь в столицу Тассунары ему был заказан. Однако на простолюдина с коробом за спиной ни один стражник с парой мечей за поясом не обратит никакого внимания. Даже документов никто не спросит, простолюдинам документы не полагаются. А если потребуется, то рекомендательное письмо Саян легко напишет сам себе.

Шагать босиком по чуть тёплому влажному песку даже приятно. Вещмешок с иноземной одеждой Саян на всякий случай закопал прямо на пляже. В новую жизнь он прихватил только кошелёк с деньгами. Немного, но для бродячего учёного более чем достаточно. Северная часть Тассунары заселена достаточно плотно. Километров через пять, максимум через десять, он обязательно наткнётся на какую-нибудь рыбацкую деревню. А там можно будет не только дорогу спросить, но и заодно подкрепиться и отдохнуть. Как знать, может получится немного подзаработать, и легенды ради, и деньги лишними не бывают.

К слову, о деньгах, Саян на миг остановился и оглянулся. Скальный навес, под которым он провёл ночь, уже скрылся за изгибом песчаного пляжа. Маршрут нужно будет построить таким образом, чтобы заодно навестить заначку. Десяток другой золотых кобанов и серебреных мамэтагинов будут далеко не лишними. Начать любое дело гораздо легче, когда имеешь хотя бы небольшой стартовый капитал.

Глава 4. Игра начинается

Домен Шопон, южный склон Огаялского хребта, Тассунарская империя. 21 марта 5738 года. Или 12 день Шестого месяца 1495 года по летоисчислению Тассунарской империи. Позднее утро.

Ну это уже совсем ни в какие ворота не лезет! Саян в немом раздражении остановился прямо по среди пыльной дороги. Так-то перед ним прямо-таки образец сельской идиллии с горной спецификой. Не слишком широкий ручей стекает по горному склону и пересекает дорогу. Однако русло укрыто в своеобразной трубе из широких плоских камней, благодаря чему насыть широкой дороги ничуть не страдает даже от самых сильных дождей, когда ручей раздувается от воды. Отлично видно, как осыпающиеся склоны поддерживают две стены. Пусть они сложены «на сухую», то есть без какого бы то ни было скрепляющего раствора, однако толщина и продуманный наклон гарантируют, что обе стены простоят и продержат склон не один десяток лет.

А это уже совсем «контрольный в голову». Справа от дороги, на небольшой насыпной площадке, выстроена беседка с остроконечной крышей. Приятный тенёк так и зовёт завернуть в беседку, присесть на низенькую широкую скамью из толстых досок и отдохнуть. Можно даже прилечь. Возле ручья, что вытекает из-под дорожной насыпи, поставлена широкая, но не очень глубокая, каменная поилка. Здесь же заботливо пристроено небольшое деревянное ведро. Всё для удобства путников, чтобы можно было и самому напиться, и коней напоить. Ну или иную домашнюю скотинку.

Злость тихо клокочет в груди, но отказываться от такой возможности просто глупо. Саян свернул к беседке. Вода из ручья не только утолила жажду, но и заодно обмыла разгорячённое лицо. Напоследок Саян не забыл доверху наполнить обе фляжки, запасы лишними не бывают. Можно, конечно, заодно отдохнуть в теньке и перекусить, но Саян не успел толком устать, да и в Тассунару наконец-то пришла осень. Изнуряющая летняя жара осталась позади, а ночной холод то и дело пробирает до костей. Тем более здесь, вдали от морского побережья, фактически в горах.

Злись, не злись, а ничего не поделаешь, Саян вновь двинулся по хорошо утоптанной дороге. При каждом шаге из-под соломенных сандалий вылетают маленькие облачка пыли. Однако, Саян сурово зыкнул по сторонам, следов ремонта меньше не становится. То придорожная канава на загляденье глубокая и чистая. То свежая подсыпка на месте былой колдобины. То опять каменная кладка подпирает осыпающийся склон.

Ещё позавчера Саян подметил интересную закономерность: чем дальше от Ленса, столицы домена Шопон, тем дороги всё хуже и хуже. Впрочем, подобную закономерность можно заметить не только здесь, но и по всей Тассунаре. Крестьяне не шибко заинтересованы в хороших путях сообщения с внешним миром. Чем лучше проезжая дорога, чем она шире и чем меньше на ней колдобин, тем быстрее до деревни доберутся сборщики налогов, приблудные ронины, самураи без господина, или просто грабители. Пока чиновник не пнёт (а пинать приходится иногда в прямом смысле), крестьяне по собственному почину ни за что не будут подсыпать дорожное полотно, ремонтировать откосы и уж тем более сооружать беседки для усталых путников возле ручьёв и прочих водопоев. Но! Какая-никакая связь с внешним миром крестьянам всё же нужна. Хоть иногда, ровно до такой степени, чтобы можно было пройти пешком. Иначе дороги в Тассунаре давно и окончательно заросли бы травой и лесом.

За спиной болтается наполовину пустой короб с нехитрыми пожитками бедного путешественника. В почти чистый кусок полотна завёрнуты рисовые лепёшки и кусок козьего сыра. Старое шерстяное одеяло. Сверху лежат две пары соломенных сандалий про запас. Самое ценное убрано в небольшой деревянный ящичек – чернильница, палочки для письма, коробочка с мелким речным песком и тонкая пачка отличной рисовой бумаги. Медный котелок ритмично стучит о фляги с водой.

Ровно четыре недели назад Саян благополучно удрал с фатрийского брига «Волнорез». Так сказать, принял гражданство Тассунары. Точнее, стал подданным его императорского величества Тогеша Лингау. За четыре недели Саян окончательно адаптировался в Тассунаре. Теперь никто, даже марнейский купец Ридоу Райден, не опознает в усталом путнике в потёртых штанах и куртке из конопли собрата марнейца. Ну и славно.

Четыре недели на своих двоих Саян пробирался от северной оконечности острова до его центральной части. За эти недели он узнал о жизни островной империи в разы больше, чем за два с половиной года жизни в Давизуне. Самое приятное, с выбором страны для очередной жизни, для великой цели ради великой мести.

Это только на первый взгляд с крепостной стены Давизуна кажется, будто Тассунара отсталая страна, которая тихо дремлет под тёплым одеялом блаженной самоизоляции. На самом деле в её глубинах бурлит вулкан, словно раскалённая магма, капиталистические отношения настойчиво прожигают путь наружу.

В первую очередь Саяна приятно поразило обилие городов. Количество просто невероятное! По официальной статистике в Тассунаре двести четыре домена, административным центром каждого из них является не просто замок даймё, а полноценный город. Столь большим количеством крупных поселений не может похвастаться даже самая развитая на Миреме Фатрия, не говоря уже о других развитых странах на севере матерка Науран.

Большая часть городов возникла как поселения возле замков даймё. Со временем вокруг укреплённых резиденций местных князей стали селиться ремесленники и купцы. А там, где процветают ремесло и торговля, нет места натуральному обмену баш на баш. Даже в глухих деревеньках крестьяне прекрасно знают истинную цену маленьких медных кружочков с квадратными дырочками и охотно отдают за них рис, бобы и прочие продукты в ближайших городах. Деревенских ремесленников почти не осталось. Даймё всё чаще и чаще требуют с крестьян не натуральный оброк и прочие повинности, а деньги, деньги и ещё раз деньги.

Из Давизуна Саян унёс немного денег. Однако их всё равно не хватило бы, чтобы прокормиться все эти четыре недели. Как раз дней десять назад в домене Ибер Саяна «выручили» разбойники. Бойцы из беглых крестьян и городской черни только курам на смех. Вид засыпанного пылью путника в крестьянских штанах из конопли ввёл их в опасное заблуждение и в ещё более опасный соблазн. Зато у главаря в кошельке на поясе Саян нашёл два золотых кобана.

Чтобы не полагаться на слепую удачу, Саян неплохо подрабатывал бродячим учёным и сказителем. Его рассказы о далёких заморских землях собирали толпы мужчин, женщин и детей. Время от времени он помогал писать крестьянам прошения местным властям. Так-то грамотных в Тассунаре хватает, только далеко не все владеют палочкой для письма настолько, чтобы порадовать глаза чиновников и даймё изысканным слогом и ровным подчерком. Иногда Саян нанимался чернорабочим на строительство домов и ремонт дорог. Несколько раз дело доходило и до чистки придорожных туалетов. В Тассунаре человеческие экскременты не пропадают даром, а уходят на удобрение рисовых полей. Воняет, конечно же, зато после крестьянин может рассчитывать на хороший урожай.

Какой бы длинной не была дорога, но и она рано или поздно подходит к концу. Саян по широкой дуге обошёл домен Нандин, перевалил через Огаялский отрог и углубился в самый глухой и заброшенный уголок домена Шопон. По всем признакам километров через десять он должен добраться до заначки. На Миреме у Саяна подобных заначек множество, но на острове Тассунара всего одна. Да и куда больше?

Километры размеренного хода остаются за спиной, однако Саян мрачнеет всё больше и больше. Вот, опять, ещё один ручей благополучно протекает под полотном дороги через импровизированную трубу из плоских камней.

Элементарный здравый смысл подсказывает, что заначки нужно создавать в наиболее глухих местах, куда даже охотники и беглые каторжники забредают редко, и то случайно. Так оно и было больше пяти сотен лет назад, когда Саян в последний раз навестил тассунарскую заначку. Но сегодня вместо еле заметой тропки под ногами он нашёл хорошо утоптанную дорогу. Саян сердито покосился на свежий песок, которым засыпана очередная колдобина. Вон, даже не поленились утрамбовать как следует.

Вывод напрашивается сам собой – именно этот уголок Тассунары перестал быть глухоманью. Внутренняя колонизация, чтоб её. Тассунарцы, простые крестьяне, заселили южные склоны Огаялского хребта и построили эту дорогу. И каким же тогда должно быть поселение впереди, если к нему ведёт хорошая, по местным меркам, разумеется, дорога? И где, в конечном итоге, он окажется? Закон подлости одинаково универсален для всех времён и народов.

Из-за поворота показался знакомый склон, очень примечательная почти вертикальная скала высотой метров двести – двести пятьдесят. Саян улыбнулся, память его не подвела. Былая усталость несколько отступила, ноги сами прибавили ходу.

Три или четыре тысячи лет назад ещё менги пытались найти в этом склоне то ли медь, то ли серебро, то ещё что, только из этой затеи ничего не вышло. Зато в скале так и осталось множество горизонтальных штолен. Большая часть небольшие, всего пять-семь метров длинной. Но хватает и таких, что уходят в глубину на двадцать-тридцать метров. Это же идеальное место для тайника. По крайне мере было таким пятьсот лет назад.

Дорога пошла в гору. По правую руку весело звенит ручей. Вода искрит и пенится возле камней. В крошечных затонах буйно растут камыши. Как раз в этом месте Огаялский отрог немного прогибается. Саян знает точно, что дорога ведёт к одному из перевалов. Осталось совсем чуть-чуть. Впереди должна быть крошечная долина.

– Да чтоб вас всех, – от увиденного Саян аж крякнул с досады и торопливо соскочил прочь с дороги.

Вот она та самая крошечная долина. И в аккурат напротив заброшенного рудника возвышается островерхий домик. Точнее, Саян пригляделся, мельница.

Перед выходом из долины крестьяне перегородили ручей и построили мельницу. Даже с расстояния в сотню метров отлично слышно, как натужно скрипит большое колесо. Прозрачная вода маленьким водопадом соскальзывает с тёмных лопастей и с плеском стекает по короткому желобу в ручей. По глади маленькой запруды плавает стая домашних уток. Серую маму-утку окружает не меньше двух десятков почти взрослых птенцов. Да и сам ручей не простаивает без дела.

Вдоль обоих берегов тянутся зелёные заросли. По сердцевидным листьям с длинными черенками Саян сразу узнал васаби, очень дорогую тассунарскую приправу. Товар в крупных городах очень выгодный, но и вырастить васаби очень трудно.

По плантации васаби бродит мужчина в мокром кимоно. Возле жилого дома суетится маленькая человеческая фигурка. Должно быть жена мельника хлопочет возле очага по хозяйству.

Что же делать? Саян растеряно оглянулся. Для начала убраться с глаз долой в небольшие заросли. И да, короб со спины снять. Показываться ни в коем случае нельзя. В маленьких горных деревушках любое новое лицо непременно привлекает всеобщее внимание. Настырные расспросы ещё ладно. Гораздо хуже то, что любопытные, особенно ребятня, будут постоянно следовать по пятам. О заначке придётся забыть – разграбят как пить дать.

Под прикрытием кустов Саян опустился на землю и вытянул усталые ноги. Поверх зелёных веток мельница, жилой дом и пруд как на ладони. Самое простое решение – вырезать семью мельника, а саму мельницу сжечь. Из утки и утят получится отличное жаркое. Только не зря говорят, что самое простое решение редко бывает самым лучшим. Никак не хочется раньше времени пачкать руки в невинной кровушке. Да и где гарантия, что чуть дальше по дороге вдруг не окажется деревня на полсотни дворов? Разгневанные крестьяне могут запросто пуститься в погоню. Конечно, бойцы из них никакие, но страх за собственные жизни и имущество придаст им сил. Хотя нет, в Тассунаре боевыми искусствами владеют не только самураи.

Путешествие по островной империи длинной в месяц не прошло даром. Так Саян узнал, что и среди крестьян встречаются мастера боевых искусств. Конечно, вовсе не мечники, чаще всего земледельцы виртуозно владеют серпом. Но могут и шестом и зернодробилкой. Так что можно не сомневаться, что погоню за разбойниками непременно возглавит такой вот мастер боевых искусств.

Дела… Нет, надо перекусить. Из распахнутого короба Саян вытащил рисовую лепёшку и кусок козьего сыра. Жаль только, что вода из ручья во фляжке успела заметно нагреться. Но ничего страшного.

Небольшой перекус и отдых пошли на пользу. Ноги перестали гудеть, желудок настойчиво ёрзать, а из головы больше не лезет всякая хрень. Саян задвинул короб глубже в кусты. Массовое убийство – это крайний случай. Для начала можно и нужно попробовать добраться до заначки и не попасться местным жителям на глаза. В конце концов крестьяне не ждут нападения и не глазеют по сторонам.

Соломенные сандалии лучше снять и убрать в короб. Ступни неприятно жгут и колют мелкие камешки, зато карабкаться по склону гораздо легче и быстрей. Должно повезти. Тассунарские крестьяне очень трудолюбивы, им просто некогда глазеть по сторонам. А все эти живописные горные склоны, леса, травы и ручьи им давно надоели.

Внешне ничем не примечательная штольня, крайняя левая во втором ряду. Саян проскользнул по склону. От древних рудокопов остались едва заметные тропинки. Внутри штольни заметно прохладней и сухо. Под босыми ступнями тут же зашуршали песок и мелкие камешки вперемежку с птичьим помётом и перьями. Штольня идёт в глубь горы и теряется в темноте. Однако прежде Саян развернулся и осторожно выглянул наружу.

С высоты в половину сотни метров хозяйство мельника можно разглядеть ещё лучше. В пыли, недалеко от жилого дома и каменного очага, копошатся куры. Красным хохолком и гордым видом выделяется петух. Немолодая женщина с прядками седых волос в сером кимоно из конопли помешивает варево в большом котле над очагом. И-и-и… Вроде как, всё спокойно. По крайней мере ни один любопытный крестьянин не стоит задрав голову и не тычет пальцем в сторону заброшенных штолен. Вот теперь можно идти.

В самом конце штольни на маленький уступ на кривой стене Саян поставил небольшой фонарь, специально в Ленсе купил. Крошечный огонёк за тонкой бумажной перегородкой едва-едва разгоняет темноту в тупике давно заброшенной штольни. На каменных стенах до сих пор можно разобрать следы от кирок древних рудокопов. Пол в тупике засыпан десятисантиметровым слоем песка и колотых камешков.

Саян медленно опустился на колени. От волнения его пробила дрожь, а от нетерпения щёки запылали жаром. Прошло больше пяти сотен лет. На кону не просто большие, а буквально бешеные деньги. Дар Создателя соскользнул в раскрытую ладонь и превратился в маленькую тяпку. Если что, то это будет очень крутой облом.

Тёмно-синяя тяпка шаркнула по металлу. От волнения сердце едва не проломило грудную клетку. Плевать на перья и птичий помёт, прямо руками Саян разгрёб слой песка и мелких камешков. В свете маленького фонарика показался прямоугольный ящичек с железными углами.

Не унесли! Не нашли! Не спёрли! Указательным пальцем Саян поднял пыльную крышку. Под истлевшей тканью показались тусклые рёбра монет, ровно пятьдесят золотых кобанов.

– Превеликий Создатель всего сущего, благодарю тебя, – тихо прошептал Саян.

В подобных ящичках в Тассунаре до сих пор перевозят деньги. Конкретно в этот влезает точно пятьдесят золотых кобанов. По современным меркам это целое состояние. Можно купить большую ферму с садом, рисовыми полями и просторным загоном для скота. Или мастерскую на полсотни работников для варки сакэ с огромными бочками, прессами и складами готовой продукции. Ещё один очень хороший способ вложить пятьдесят золотых кобанов – одолжить их какому-нибудь даймё, правителю домена, в рост под хороший процент. Да мало ли как ещё можно не просто потратить, а преумножить всё это богатство.

Пять сотен лет тому назад монеты были новенькими, Саян лично забрал их с императорского монетного двора. Конечно, золото утратило былой блеск, но только не былого величия. Наоборот! Золотые кобаны той далёкой эпохи стали большой антикварной редкостью и стоят гораздо больше современного золотого кобана точно такого же веса и пробы.

Ладно, Саян осторожно, дабы громко не хлопнуть, закрыл пыльную крышку и отложил денежный ящик в сторону за край ямы. Верхний клад не тронут – это очень хороший признак. Значит за пять с лишним сотен лет никому так и не пришло в голову покопаться в заброшенной штольне. Дар Создателя из маленькой тяпки превратился в сапёрную лопатку. Придётся повозиться, но это будут очень приятные хлопоты.

Саян старательно сгрёб слой песка и колотых камешков в тупик заброшенной штольни вплоть до каменного основания. Лишь теперь показались несколько рваные контуры заделанного прохода. Минут десять ушло на то, чтобы вытащить камни и распечатать вход в главный подземный тайник. Если бы не Дар Создателя, универсальный и необычайно прочный инструмент, пришлось бы провозиться целый день.

Саян поднял фонарик. В каменном полу отчётливо проступил круглый вход в тайник. Очень важная проверка – в темноту мягко спланировала пушистая щепочка. От удара о пол красный огонёк стрельнул искрами, но не погас. Наоборот – щепочка разгорелась ещё ярче. Это очень хорошо. Бывает, что в закупоренных подземных тайниках скапливается углекислый газ. Если не проверить, не определить вовремя, то можно совершенно незаметно потерять сознание и тупо сдохнуть. В левой стенке прохода выдолблены ступеньки. Саян, осторожно перебирая босыми ступнями, спустился в подземный тайник.

Вот она тассунарская заначка во всём своём великолепии. Саян поднял фонарик перед собой. Проход высотой в два метра и шириной в метр уходит в глубь горы на пять метров. Можно было бы прокопать и больше, но долбить камень даже Даром Создателя всё равно весьма утомительная и тяжёлая работа. По бокам прохода вырезаны толстые и глубокие ниши. Саян повёл фонариком туда-сюда. Из-под слоя во истину вековой пыли сверкают сокровища.

Золотые и серебреные монеты сложены большими стопками. Многочисленные деревянные ящички и шкатулки давно истлели и развалились. Сквозь широкие щели наружу вывались кольца, браслеты, серёжки, кулоны и прочая драгоценная ювелирка. В свете фонарика тускло сверкают красные рубины, синие сапфиры, зелёные изумруды. Отдельно сложены чащи, бокалы, тарелки и прочая посуда. В двух самых нижних полках аккуратно разложены разнокалиберные слитки золота и серебра.

Сокровища, самые настоящие сокровища. Всегда и везде и в первую очередь Саян старается наполнять заначки ювелирными изделиями, той же посудой, к примеру, и монетами. Расчёт на то, что время только прибавит стоимость древним артефактам. Даже слитки золота и серебра со временем тоже растут в цене. Правда, Саян улыбнулся, пока не сейчас. По-крупному счёту слитки драгоценных металлов являются серьёзным заделом на будущее.

Пока на Миреме ни одна даже самая продвинутая химическая лаборатория не сможет определить состав да хоть того же золотого слитка с точностью до трёх-четырёх знаков после запятой. Точнее, тех примесей, что в ничтожных количествах всё равно присутствую даже в самом чистом, казалось бы, золотом слитке. Однако именно эти примеси позволяют определить возраст золота и его происхождение. В будущем, лет через сто, учёные-химики обязательно научатся проводить очень точные химические анализы. И вот тогда придёт время всех этих слитков золота и серебра. Ведь из них можно будет изготавливать самые высококачественные подделки под старину. Ещё по жизни на Земле Сергей помнит, что именно из древнего золота получаются подделки, которые сложней всего отличить от оригиналов.

В глубине, в самой дальней нише, хранится «гвоздь» подземной сокровищницы. Саян посветил фонариком. В неровном свете мельтешение серых пылинок кажется загадочным танцем. В пяти надтреснутых ящичках и в овальной шкатулке хранятся бриллиантовые кольца, серёжки, кулоны и несколько необработанных крупных алмазов. Соблазн слишком велик, Саян запустил в нишу правую руку. Пальцы нащупали один из крупных алмазов. По телу тут же прокатилась волна приятного возбуждения. Так и хочется схватить ненаглядное сокровище и прижать его к сердцу, чтобы после никогда и ни за что не отпускать.

И смешно и плакать хочется. Золото, серебро, драгоценные камни и прочая «посуда» давно перестали вызывать в душе заметные эмоции. Это всего лишь деньги, капитал, сокровища, всего лишь средство для реализации самых разных планов и расчётов. Средство заработать ещё больше золота, серебра, драгоценностей и прочей «посуды». Другое дело алмазы и тем более бриллианты. Как однажды выразился Ягис, один из бессмертных друзей, именно к алмазам и бриллиантам Саян питает самую чистую любовь в самом извращённом виде. Звучит обидно, конечно же, но, чёрт побери, очень точно.

Страсть к бриллиантам, ну и к алмазам в том числе, вспыхнула в душе Саяна ещё во время самой первой жизни. Тогда, бездну лет тому назад, в его руках оказался не просто очень красивый бриллиант, а драгоценный камень со звёзд. То есть бриллиант, который привезли на Мирем предки людей. То, что бриллиант имеет космическое происхождение – абсолютно точный факт. А всё потому, что у него семь граней, нечётное количество.

Ещё по Земле Сергей точно знает, что очень и очень долгое время все гранёные алмазы имели чётное количество граней. Такова особенность ручной огранки. Нечётное количество граней возможно создать только на высокоточном станке. Так что придать алмазу семь граней могла только высокоразвитая цивилизация. Людям на Миреме до таких высот ещё далеко, лет двести, если не все триста. В настоящий момент тот семигранный бриллиант, что вделан в толстое золотое кольцо, хранится в главной заначке Саяна на острове Бэч.

Вот так и получилось, что больше всего на свете Саяну хочется заполучить самый большой бриллиант и спрятать его от глаз людских долой на веки вечные. При этом Саян никогда не испытывал потребности регулярно навешать припрятанные сокровища, дабы полюбоваться драгоценными камнями, покачать их в ладони, полюбоваться игрой света. И при всём при том Саян никогда не испытывал потребности обвесить себя бриллиантами словно ёлку на Новый год и хвастаться ими перед другими людьми. Как раз личными украшениями он никогда не злоупотреблял. Это смешно, но Саяна приводит в восторг только одна мысль, что где-то там, в одной из заначек, любимые драгоценные камни обрели вечный покой, уют и безопасность. Ведь алмазы отнюдь не вечные, их легко можно расколоть, растереть в пыль. Даже больше – они горят.

Довольно! Саян разжал пальцы и выдернул руку из ниши. Пусть они и дальше лежат здесь в тишине и покое. И без бриллиантов с алмазами в заначке есть чем поживиться, что не так жалко выпустить за пределы тайника в Большой мир. Саян распрямил спину.

Вся его бессовестно длинная жизнь игра, одна большая игра. Великая цель, великая месть, затворничество в «Там, где живёт вечность», и вновь по накатанному кругу. А что ещё делать бессмертному, если не развлекаться по-крупному, с размахом? Начать жизнь с малого, добиться великого, сподвигнуть народы и страны на величайшие свершения. И-и-и… Лет через 60-70 вернуться в подобный тайник, чтобы уложить в каменные ниши новые золотые и серебреные монеты, драгоценную ювелирку и прочую «посуду». Особый шик, если получится заныкать хотя бы один бриллиант десятка на два карат.

Фонарик в руке качнулся из стороны в сторону, Саян пригнул голову. Поэтому сейчас он возьмёт ровно столько, сколько ему потребуется для запуска очередного великого дела. И не больше! Например, Саян пошарил глазами, десять золотых кобанов и два десятка серебреных мамэтагинов. Через несколько минут Саян с превеликим удовольствием встряхнул маленький мешочек, внутри мелодично брякнули монеты. Остаётся надеяться, что возвращаться в заначку за новым стартовым капиталом не потребуется. А то подобный позор не иначе как фальстартом назвать будет сложно. Большая игра начинается. И на этот раз действительно большая игра. Жизнь в Давизуне была всего лишь подготовкой к главному старту.

Маленький фонарик продолжает исправно разгонять вокруг себя темноту. Пора убираться, рапсового масла в нём надолго не хватит. Саян в последний раз осветил фонариком пыльные ниши. Очень хочется запомнить их получше, чтобы после, в конце этой жизни, заполнить их побольше.

Перед выходом из заначки Саян остановился и прислушался. Снаружи не доносится ни звука. По крайней мере в заброшенной штольне не слышно ни шагов, ни возбуждённых голосов. Осторожно, стараясь не соскользнуть с пыльных ступенек, Саян выбрался наружу и вновь прислушался. Тишина. Лишь на выходе из штольни угадываются отблески яркого дня. Осталось аккуратно сложить каменные блоки на место, засыпать их и оставить сверху так называемый верхний клад. Расчёт прост как два пальца о стену: если кто случаем найдёт столь богатый клад, то вряд ли ему придёт в голову отложить его в сторону и поискать ещё один гораздо более богатый. Саян машинально поставил фонарик на маленький уступ на кривой стене. Но, но, но…

Секунды словно песок сквозь пальцы. Надо бы закрыть вход и убраться как можно быстрей. Но какое-то предчувствие, буквально из глубины души, не позволяет сделать это. За очень долгую жизнь на Миреме Саян нехотя научился доверять самому себе. Не исключено, что подобные подсказки время от времени посылает ему сам Великий Создатель. Вот и сейчас вдруг накатило. Кажется, что если он положит самый первый камень на место, то тем самым совершит очень и очень большую ошибку в своей текущей жизни. А как он может ошибиться, если очередная жизнь, по факту, ещё не началась. Или может? Саян дотронулся до кошелька на поясе.

Элементарная логика в действии, Саян глянул в тёмный провал перед собой. В подземную заначку не попадает даже свет от малосильного фонарика. Единственное, что он может сделать не так, так это взять мало денег. Примерно столько же, пальцы вновь тронули кошелёк на поясе, он заработал за два с половиной года жизни в Давизуне. Да, по меркам простолюдинов это большие деньги, а для некоторых особо бедных даже очень большие деньги. Но хватил ли их, чтобы открыть свою типографию? Вполне хватит. Тогда почему он стоит тут столбом и молча пялится в тёмный провал заначки?

Взять больше? Это можно и даже не составит большого труда. Десять золотых кобанов и два десятка серебреный мамэтагинов и без того станут опасным грузом. Об их существовании придётся молчать в тряпочку. А ещё большее количество золота и серебра будет скрыть гораздо труднее, хотя да, и возможностей с ними будет не в пример больше. Если разобраться, то именно эти тридцать монет можно спрятать с неким компромиссом между размером стартового капитала и безопасностью. Саян недовольно засопел. Если дойдёт до властей, то ему просто не поверят, будто эти деньги он заработал честным трудом. Да если и скажет, что нашёл клад, всё равно отберут. Куда не кинь, всюду клин.

Да пропади оно всё пропадом! Саян подхватил с уступа фонарик и вновь полез в заначку. Пусть будет пятьдесят золотых кобанов и пятьдесят же серебреных мамэтагинов. В конце концов почему бы не пойти на несколько иной компромисс? В Нандин от войдёт всего с десятью серебреными мамэтагинами, даже с пятью, а остальные деньги надёжно спрячет где-нибудь недалеко от столицы островной империи. Как минимум год стартовый капитал ему не потребуется вовсе. Ещё в Давизуне Саян понял, что деньги, даже большие деньги, решают далеко не всё. В первую очередь ему потребуется найти покровителя и обзавестись полезными связями. А уже после будет смысл открыть собственную типографию.

Решение оказалось верным, дурное предчувствие тут же схлынуло, когда Саян выбросил из заначки гораздо более увесистый мешочек с сотней золотых и серебреных монет. В конце концов деньги не имеют для него столь уж и огромного значения. Содержимое тассунарской заначки стало меньше, но вряд ли даже на тысячную часть.

В свете маленького фонарика, который, того и гляди, окончательно погаснет, Саян аккуратно сложил каменные блоки на место. Теперь слой песка с колотыми камешками и птичьим помётом. Да, Саян руками засыпал деревянный ящичек с пятью десятками золотых кобанов, верхний клад. Простая, но эффективная, уловка ещё ни разу не подвела. На протяжении тысячелетий раз пять верхний клад всё же находили. Зато главный и основной – ни разу.

Дар Создателя плавно перетёк в маленькие грабли. То и дело пятясь задом, Саян тщательно разровнял песок с колотыми камешками над входом в тайник и до самого выхода. Очень важно уничтожить следы собственного пребывания в заброшенной штольне. Здесь, в дали от ветра и дождей, случайные отпечатки ног могут храниться годами и даже десятилетиями. А коль внизу поселились люди, то следует быть втройне острожным.

Пока Саян возился с заначкой, наступил полдень. Великолепная Гепола во всю старается нагреть землю, но получается не очень. Всё же осень на дворе. Проклятье, Саян сердито нахмурился, придётся подождать. Внизу, в доме на деревянном настиле, большое семейство мельника расположилось на обед. Возле очага, на самом почётом месте, восседает хозяин мельницы. Даже с высоты в полсотни метров видно, как мельник важно раздувает щёки. Рядом расселись либо сыновья, либо наёмные работники. Пять женщин разного возраста подают еду.

Многочисленное семейство усердно орудует палочками. Словно дух гор Саян молча взирает на них с высоты. От заброшенного рудника до Нандина по прямой будет всего-то километров двадцать, максимум тридцать. Но чтобы добраться до столицы Тассунары уйдёт дня три, а то и четыре. Напрямую через горы не пройти.

Тассунара – горная страна. Шеинский хребет, словно позвоночник исполинского кита, тянется по середине острова с северной оконечности до южной. Многочисленные отроги дробят побережье на большие и малые долины. Переходы через горы относительно легко защищать. По этой причине в Тассунаре больше двух веков бушевала феодальная междоусобица. Каждый даймё стремился стать маленьким императором в своём маленьком домене. В 5449 году, или в 1207 по календарю Тассунары, Уотин Лингау сумел объединить страну под своей властью. Он же основал ныне правящую династию и сделал Нандин столицей всей островной империи.

Отдых быстро закончился. Не прошло и десяти минут, как работники сложили палочки для еды и разбрелись по делам. Во дворе осталась всё та же немолодая женщина с прядками седых волос. Большим пучком соломы жена мельника принялась чистить большой котёл. Деревянное колесо водяной мельницы с тёмными лопастями всё так же монотонно вращается под напором воды.

Пора сваливать, Саян поднялся на ноги. Чем меньше человек застигнет его на дороге, тем лучше. Камни с противным скрипом сыпались из-под босых ног, пока Саян, то и дело балансирую руками, спускался по склону. Наконец густые заросли кустов с широкими ветками надёжно укрыли его от случайных взглядов работников мельницы. Ещё через десять минут Саян с коробом на спине, под вторым дном которого притаился мешочек с золотыми и серебреными монетами, выбрался на дорогу. Ступни приятно гудят в новеньких соломенных сандалиях, прежние вконец сносились. Вообще-то ему, как простолюдину, незазорно ходить босиком. Таким незамысловатым образом можно существенно сэкономить на сандалиях. Бесплатно их всё же не раздают. Одна загвоздка, Саян машинально поправил левую лямку короба, ступни у него не настолько дубовые. Ладно, Нандин ждёт.

Глава 5. Покорить Нандин

Нандин, столица Тассунарской империи. Имперский проезд. 25 марта 5738 года. Или 16 день Шестого месяца 1495 года по летоисчислению Тассунарской империи. День.

Ещё один крайне неприятный сюрприз, шестой по счёту, между прочим. Саян в очередной раз замер по среди Имперского проезда, самой главной и самой оживлённой улицы Нандина. Вокруг него в обе стороны струится поток людей. Саяна то и дело задевают то плечом, то по коробу на спине. Каждый раз Саян сердито морщится и молча принимает торопливые извинения.

Так-то перед ним магазин, обычный магазин, которых в Нандине сотни, может даже тысячи. Даже если учесть, что это книжный магазин, то всё равно ничего необычного. Плохо то, что этих самых книжных магазинов в столице островной империи до неприличия много. Это шестой по счёту. Пока Саян бродил по городу, то насчитал не меньше десяти лавок, где тоже торгуют книгами. Печатное дело в Тассунаре развито более чем хорошо. Если магазинами владеют купцы, то лавками сами печатники. Пару раз Саян специально подходил ближе и отлично слышал, как рядом, за тонкой перегородкой из реек и бумаги, клацают печатные станки.

Вокруг началось непонятное шевеление. Что случилось? Саян поднял голову и оглянулся. Народу на Имперском проезде стало заметно больше. И ладно просто больше, люди бегут, бегут в одном направлении. Бегут все, не взирая на возраст и пол. Даже самураи, которых в Нандине просто прорва, буквально на каждом шагу, и те, едва сдерживая на лицах важное выражение, торопливо шагают в общем направлении. Это что, пожар?

– Прочь!!! Прочь с дороги!!!

Толпа уже не просто нервничает, а бесится. К чёрту, Саян развернулся в общем направлении. Не прошло и двух часов, как он пересёк городскую заставу. Если все бегут, то и ему следует бежать в общем направлении.

– С дороги!!! С дороги!!! – надрывается за спиной чей-то могучий и до ужаса высокомерный голос.

А народ бежит не просто так и не просто вперёд как можно быстрей и как можно дальше. На глазах Саяна два самурая в серых полинялых кимоно просто свернули в переулок между домами и остановились. Крестьянин с коробом на спине было сунулся следом, но, узрев перед собой сразу два надменных лица, передумал и резво побежал дальше.

– С дороги!!! С дороги!!! – величественно надрывается всё тот же голос.

А, ну да, Саян мысленно стукнул сам себя кулаком по лбу, и как только успел забыть? Но стукнуть себя физически никак не получатся. Ноги несут по Имперскому проезду, а руки держатся за лямки. Не дай бог уронить! Так то деньги Саян надёжно заныкал ещё недалеко от города, в кошельке от былого баснословного богатства осталось всего пять серебреных мамэтагинов и мелочь, но терять личные вещи очень не хочется.

– С дороги!!! С дороги!!! – важный голос не шутит.

Очередной переулок забит простолюдинами. Стоят, сволочи, смотрят и ждут. Выбирать не приходится. Саян сходу свернул в переулок.

– Ты что, очумел, уважаемый! – недовольно выкрикнул мужик лет сорока, судя по перепачканному кимоно, какой-то ремесленник.

Словно таран, Саян едва не сбил ремесленника с ног, а так же ещё двоих мелких торговцев вразнос.

– Прошу прощения, уважаемый, – Саян скинул с плеч нелёгкий короб, – но я только часа два как добрался до Нандина и очень устал в пути.

– А, ну да, – ремесленник тут же сменил тон на гораздо более миролюбивый. – Ладно, проходи, только не загораживай.

– Конечно, конечно, уважаемый, – Саян торопливо протиснулся между горожанами, которые тут же сомкнули за ним строй.

Вот теперь другое дело. Прямо рукавом пыльной куртки Саян утёр лоб и развернулся. Вовремя.

– С дороги!!! С дороги!!! Прочь, говорю!!!

Зрелище несколько за гранью реальности. Проход по Имперскому проезду очистился полностью, хотя буквально несколько минут назад по нему было не протолкнуться, туда-сюда шныряла куча народа. Теперь же кто не сумел или не захотел удрать набились в переулки, лавки, магазины, рестораны и прочие публичные заведения, что тянутся по Проезду двумя сплошными вереницами.

– С дороги!!! С дороги!!!

Грозный крик рядом совсем. Саян поднялся на носках, а то поверх голов ремесленника и мелких торговцев вид не очень. Наконец на Имперском проезде показалась группа самураев, всего десять человек. Все в круглых почти плоских шляпах. Вместо привычных накидок без рукавов тёмно-розовые куртки и штаны без знакомых больших разрезов по бокам. И последний завершающий штрих – бриджи до колен. Понятно, Саян кивнул.

Десять самураев в наглую перегородили Имперский проезд на манер маленькой фаланги. Руки выразительно лежат на рукоятках катан. Можно не сомневаться, что если кто зазевается, то в момент лишится головы. Ведь это не просто самураи, а передовой отряд.

Следом за передовым отрядом показались всадники на великолепных конях в таких же шляпах, куртках и крагах. Среди них богатством и убранством выделяется ну очень важный самурай.

– Господин Гирчан Итагун, даймё домена Яхван, – тихо, но со знающим видом, произнёс ремесленник в перепачканном кимоно.

Следом за даймё потянулась длинная процессия конных и пеших самураев, а так же слуг и вьючных лошадей. Но что примечательно, ни одной женщины, только мужчины, либо слуги, либо самураи.

Ничего подобного в Давизуне Саян никогда не видел, да и пока скитался по дорогам Тассунары за последние две недели тоже. Между тем перед ним грандиозное шествие, блеск и величие даймё Гирчана Итагуна. Однако важный господин не просто так, не скуки ради, собрался в дальнюю дорогу со столь многочисленной свитой.

Об этом Саян узнал ещё в Давизуне в школе хороших манер. Сейчас, прямо перед ним, разворачивается ещё одна особенность Тассунары. Островная империя более чем централизованное государство, однако оно всё равно феодальное по своей глубинной сути. Ещё Уотин Лингау, основатель ныне правящей династии, повелел всем даймё год жить у себя в поместье, а год в столице. Расписание въездов и выездов составлено таким образом, чтобы дороги даймё не пересекались нигде и ни разу.

Тот же Уотин Лингау повелел правителям доменов выстроить в столице свои резиденции. Так перед императорским дворцом Бонг возник большой район под названием Тинтан. Но и он не смог вместить резиденции всех без исключения даймё. Несколько позже на окраине столицы, на склоне горы, был выстроен ещё один район, который получил название Верхний Тинтан.

Что особенно примечательно, семья каждого даймё, жена и дети, в том числе и дети от наложниц, обязаны жить в столице постоянно. На всех выездах из Нандина стража неусыпно бдит, чтобы даймё не смогли вывезти свои семьи. На каждой заставе имеются специальные списки с подробными описаниями внешности жён и детей местных князей. Если же какой даймё всё же попытается вывезти семью, то такое действие однозначно расценивается как мятеж со всеми вытекающими последствиями.

Необходимость содержать два поместья, а так же семью и многочисленных слуг в столице, вводит даймё в большие расходы. Ежегодные поездки по стране занимают много времени. Даже больше. Сыновья даймё, что рождаются и вырастают в Нандине, считают себя жителями столицы, а к родовым замкам и городам часто относятся с пренебрежением, как к глухой и серой провинции. И всё это придумано с единственной целью – если не предотвратить, то максимально затруднить местным князьям возможность поднять мятеж против центральной власти. Иначе говоря, тассунарцы до сих пор не являются действительно единой нацией. Однако, и это тоже нужно признать, многочисленные домены сшиты между собой суровыми нитками.