Читать онлайн Мир без магии. Том 1 бесплатно

Мир без магии. Том 1

Пролог

Конец лета 3651 года Эры без Магии

– Отец, скажи, наконец, какой прок от этой чаши? Почему ты ее так бережно хранишь? И что обозначают эти руны по бокам?

– Брайн, мальчик мой, ты уже достаточно возмужал, чтобы я мог рассказать тебе историю этой чаши и тайну нашего рода, нашу миссию и предназначение.

Высокий пожилой мужчина, встав с видавшего виды кресла, откинул засаленный выцветший плед и подошел к столу, где стояла почерневшая от времени стальная чаша с выгравированными по бокам надписями, сделанными на каком-то неизвестном языке.

– История этой чаши началась в те древние и забытые времена, когда от Великой Пустоты только начала отделяться Материя, а Древние Боги лишь приступили к сотворению миров. Алор, наш мир, был создан одним из первых, и Боги напитали мир Силой, позволяющей существам, наделенным даром, повелевать стихиями и общаться с Богами. Эльфы, люди, гномы и прочие разумные создания активно развивали навыки использования и преобразования Силы в различные заклинания. Было создано множество сборников заклинаний и трактатов по магии, появились запрещенные разделы волшбы. Маги Алора так преуспели в волшебстве, что могли сами, как Боги, зажигать и гасить звезды на небосклоне и создавать новые миры. Боги ушли, понимая, что нет больше необходимости опекать этот мир, Первородные маги сами смогут позаботиться о нем. Вскоре после ухода Богов Великая Пустота или, как ее еще называли – Великий Хаос, нашла способ обратить в ничто миры и вернуть утраченные пространства обратно в свое лоно. Сила, подаренная мирам, оказалась нитью, связующей все мироздание и позволяющей слугам Пустоты открывать Входы в миры, наводняя их бесчисленными ордами своих ужасных тварей. Один за другим миры стали обращаться в Пустоту, ужасные полчища тварей Хаоса вторгались через Входы, сначала уничтожая все живое, а затем поглощая саму твердь и эфир гибнувшего мира. Такая же участь могла постичь и Алор, если бы не могущество Первородных магов, которые смогли найти способ остановить вторжение. Однако ценой победы стало небывалое преобразование мира. Маги нашли способ «выкачать» всю Силу из Алора и заключить ее в артефакт…

– Чашу? – нетерпеливо перебил отца мальчик.

– Да, Чаша вобрала в себя всю силу Алора, тем самым закрыв Вход, а честная сталь сокрушила успевших вторгнуться в мир тварей. После победы Чаша была передана расе эльфов, которые стали первыми Хранителями артефакта. Однако Чаше суждено было недолго обитать в сердце Леса Предков или, как его еще называют, Вечного леса: война, разразившаяся между эльфами из-за противоречий правителей Веллит и Эллинила, ослабила лесную Империю, чем воспользовались низкорослые воинственные племена ридов, тогда еще не знавшие государственности. Вторжение карликов вновь сплотило лесной народ, заставив забыть о междоусобице, однако нашествие ридов захлебывающийся в крови эльфов лес не смог остановить. Эльфы обратились за помощью к соседям – правителю тогда еще молодого княжества Тевосского, еще не носившего гордый титул Великое, Стефану Тевоссу, который в обмен на знания и сокровища эльфов согласился выбить воинственных ридов из Леса Предков. Одержав победу, княжеские дружины унесли с собой столько золота и сокровищ, сколько могли. Практически истребленные эльфы не осмелились противиться разграблению. Как ты догадался, Брайн, Чаша попала в руки воинам Княжества. И так был бы продан величайший в истории Алора артефакт каким-нибудь десятником на городской ярмарке за пару медяков, если бы у Чаши не было своих планов на будущее… Выходя из Леса Предков, армия победителей сильно растянулась, и отдельные роты стали легкой добычей для кочевников из Пустоши. Таким образом, Чаша пропала на несколько столетий. Через несколько веков, когда земли мира приобрели свои современные границы, а существа, населяющие Алор, полностью забыли о магии и Чаше, артефакт вновь заявил о себе. Эван, один из эльфийских старейшин, из тех, кто помнил войну Леса и вторжение ридов, увидел Чашу у одного богатого купца на ежегодной ярмарке в столице Купеческой конфедерации Гольдсбурге. Чаша не предназначалась для продажи – купец пояснил, что это его талисман на удачу, который он возит всегда с собой. Никакие уговоры Эвана продать «купеческий талисман» не увенчались успехом. Поэтому ночью, когда улицы Золотого города – именно так называли Гольдсбург его жители из-за дорогого убранства улиц и витиевато украшенных золотом и драгоценными камнями купеческих домов, – начинали пустеть, а купцы закрывали расписные ставни окон, чтобы погрузиться в самое сладостное и любимое занятие – подсчет прибылей и барышей, старый эльф, хотя на вид он был средних лет – лесной народ не подвержен физическому старению, пробрался в дом достопочтенного купца и, убив хозяина, завладел вожделенной добычей.

– Папа, получается, что все, кто владеет Чашей, погибают? – испуганно прошептал Брайн. – Это какое-то проклятие? Тогда почему артефакт так долго хранится у нас и ничего не происходит?

– Ты прав, сын, за Чашей следует смерть, она надолго не задерживается у одного Хранителя и, переходя к другому, забирает жизнь его предшественника… Думаю, она кого-то ищет, хочет попасть в руки к тому, кто освободит заключенную в ней силу… Хотя это только мои догадки. Тем не менее, думаю, ты не удивишься, когда узнаешь, что Эвана постигла та же участь, что и купца и еще многих бедняг, к которым попадалась в руки эта штука до него. Нужно отметить, что Эван хранил у себя Чашу втайне от всех на протяжении почти сотни лет. Однако и он не избежал печальной участи, попав в засаду беглых каторжников, путешествуя по Западной Элморианской Империи. По счастливой случайности, по тракту недалеко от засады следовало посольство Первородных магов, направляющееся в столицу империи, город Элмор. Маги услышали звуки боя и поспешили на помощь. К несчастью, они опоздали. Отряд эльфов был перебит, бандиты, увидев незваных гостей, не желая вступать в бой с превосходящим числом противников и не успев ограбить убитых эльфов, бежали в лес. Единственным выжившим оказался Эван. Он был смертельно ранен и, перед тем как испустить последний вздох, отдал Чашу Архимагу Грацию, наказав хранить и беречь. Граций, покинув пост Архимага Первородных магов, ушел из острова Башни Энтин на континент с горсткой единомышленников и создал Орден Хранителей Чаши. Хранители поклялись оберегать артефакт и передавать его от отца к сыну. Я хранил Чашу более четверти столетия, теперь пришел твой черед, Брайн, сын Грация.

– Граций..? Но…

– Став Хранителем Чаши, я ушел из Ордена и осел тут, изменив имя. Мне это показалось безопасней. Теперь, мой мальчик, ты знаешь всю правду и готов стать следующим Хранителем…

– Пап, ты так говоришь, будто помирать уже собрался! – улыбнулся шестнадцатилетний высокий светловолосый мальчишка.

– Да, Брайн, я не сказал тебе главного, – голос отца помрачнел. – Чаша подсказывает, когда приходит час нового Хранителя… увы, Хранитель может быть только один… предшественник, выполнив свою миссию, уходит… я прожил долгую счастливую жизнь, вырастил замечательного сына… я ни о чем не жалею… Теперь ты, Брайн, потомок Первородных магов, становишься Хранителем Чаши, оберегай ее и передай своему сыну, когда придет твой час.

Высокий белокурый мальчик стоял у свежей могилки на заднем дворе дома. По лицу катились слезы, смешиваясь с каплями теплого летнего дождя. Рядом было еще одно надгробье – много старше первого, на нем были высечены имя и годы жизни его матери.

Брайн совсем не знал ее – мать умерла при родах. Он стоял, одинокий и подавленный, крепко сжимая в руках старинную стальную чашу с непонятными надписями по бокам. Детство кончилось, он Хранитель Чаши, и его путь начался.

Глава 1

Северное побережье Западной Элморианской Империи. Конец весны 3652 года Эры без Магии

«Интересно, зачем элморианцам нанимать Прайд? Неужто хотят уберечь жизни своих легионеров в очередной бессмысленной войне, отправив в самое пекло наемников? Хотя какая разница, элморианские сестерции стоят нескольких месяцев махания мечом!». Так думала, стоя на палубе легкого торгового брига, украшенного по бокам расписными деревянными щитами, высокая черноволосая смуглая девушка лет тридцати с небольшим, облаченная в мифриловый пластинчатый панцирь гномьей работы, на груди которого красовалось изображение серебряного льва, когтистыми лапами разрывающего пасть обвивающегося вокруг него морского змия. Знак серебряного льва был известен от Восточных пределов сегуната Сеан-Мэй до Западных Вольных островов. Прайд, насчитывавший около десяти сотен лучших в мире бойцов, сражался на всех континентах под самыми разными флагами и штандартами. Орден серебряного льва никогда не задавал вопросов, с кем и за что сражаются наниматели, он просто выполнял свою кровавую работу, за которую получал огромные вознаграждения. Правители разных империй и королевств нанимали сотни Прайда для разрешения своих междоусобных распрей и для захватнических походов на соседние державы. Прайд был идеальным оружием войны, заставляя одним своим появлением на поле брани армии противника обратиться в позорное бегство.

Никто не знал секретов подготовки воителей ордена: Львиный остров бережно хранил свои тайны. Посторонние не допускались на берег, все предложения и контракты направлялись почтовыми голубями, а сундуки с золотом оставляли на небольшом скалистом островке вблизи Львиного острова. Очень редко, когда заказчик хотел нанять все сотни Прайда, амбассадоры Льва сами приезжали с посольством, чтобы обговорить условия крупного заказа. Договоры заключались на определенное время или на количество битв, поэтому наемники никогда не задерживались на одном месте долго. Вот и сейчас Первая сотня Серебряного Льва, именно так называлось лучшее подразделение Прайда, два месяца обязывалась воевать в рядах Западной Империи, которая решила рассчитаться за давние обиды со своими непримиримыми соседями-врагами – Хараданским Каганатом.

Элмориан и Харадан были заклятыми врагами еще с тех давних времен, когда Западная Империя в период своего расцвета простиралась на восток вплоть до Проклятого леса, населенного мрачным народом Темных, или, как их еще называли, Ночных эльфов, а на Юг – до самой Пустоши, где скрывались беглые каторжники и прочий лихой люд. Не было ни Независимой Республики Вельтории, ни Купеческой Конфедерации, а хараданский народ только обретал государственность в северных пределах Пустоши. Сначала набеги, а потом и пограничные войны с воинственным степным народом сильно изматывали огромную Империю, не имевшую достаточно многочисленной армии, чтобы защитить все свои необъятные территории.

Годы шли, Империя разрывалась в войнах с молодыми амбициозными государствами, слава имперских легионов постепенно уходила в прошлое, а границы Империи непрерывно сокращались, пока не достигли своих исконных пределов – полуострова Западного Клыка. Так от огромной Империи, гордо носившей титул Великой, остались только название да память о былых победах и завоеваниях. Конечно, Элмориан не прервал свое существование, легионеры яростно обороняли свои родные земли, но большая часть Империи была поделена между набирающими силу республиками и королевствами.

Харадан, победно пройдя всю Империю от Южных Границ до Северного Океана, осел на побережье, где на плодородных северных землях, изрезанных речными торговыми путями, начал строить свой Каганат, превратившись со временем из варварского государства степняков в богатую и сильную державу, живущую за счет торговли и мореплавания. Хараданский Каганат наладил торговые связи с Северным народом Норланда, экспортируя деликатесные в землях вечной зимы яства и получая взамен прочные шкуры северных медведей, чешуйчатую броню из морских змиев и целебные мази из китового жира.

Конечно, Элморианская Империя не потерпела конкуренции в воде и, пытаясь сохранить контроль над северным морским путем через Хладное море, начала кампанию против Каганата. Однако противники быстро осознали, что воевать в море невыгодно обеим державам, и заключили Морской Пакт, по которому обязывались «не чинить преград да препятствий мечом ли, аль блокадой всякой почтенным торговцам и купцам, следующим по своим торговым делам заморским на мирных своих судах через море Хладное, на веки вечные, пока стоит Великая Элморианская Империя да процветает Хараданский Каганат».

– Приплыли, милостивая госпожа! – прервал размышления воительницы немолодой мужчина с седой взъерошенной бородой и повязкой на левом глазу. На широком поясе, стягивающем стеганую коричневую куртку, висела короткая абордажная сабля.

«Такому бы на пиратской галере за лихой удачей ходить, а не командовать торговым судном», – подумала девушка с серебряным львом на нагруднике.

Портовый городок Элморианской Империи ничем не отличался от сотен других портов; те же небольшие деревянные конторки, в которых сидят одинаковые на вид мелкие чиновники, те же лачужки, где живут носильщики, грузчики и прочий люд, те же трактиры и постоялые дворы, где моряков угощают терпким элем и предлагают свои незамысловатые услуги местные девки. Как всегда, шум перекрывает звуки чаек и волн, разбивающихся о волнорезы; купцы кричат на носильщиков, чтобы те аккуратней скатывали с кораблей бочки с вином и маслом, капитаны бранятся на чем свет стоит с таможенниками и сборщиками, потому что те «заламывают цену страшную» за прикол судна в порту.

Все идет своим чередом, и на легкий бриг, пришвартовавшийся к причалу, как и на солдат в блестящей мифриловой броне, спускающихся по узкому трапу на берег, никто не обращал никакого внимания.

– Сюда, госпожа Таша! – продираясь через колонну чернокожих босых грузчиков, нелепо размахивая короткими пухленькими ручками, на ходу окликнул черноволосую воительницу тучный чиновник с блестящим от пота красным лицом. Он бежал, подпрыгивая на коротких толстых ножках, поддерживая так и норовившую запутаться в ногах длинную золотисто-красную тогу.

– Хорошо ли добрались, милостивая госпожа? Не обеспокоил ли вашу досточтимую персону легкий шторм, кои в данное время года случаются в море довольно часто? Не доставили ли уважаемой госпоже всяческих неудобств приграничные патрули? Время, знаете ли, неспокойное… – забарабанил отдышавшийся толстяк, то и дело утирая проступающий на лбу пот.

– Ближе к делу! – отрезала Таша голосом, привыкшим распоряжаться.

Ставшая незадолго до этого похода сотником первой Сотни Серебряного Льва, Таша быстро научилась властно и четко отдавать приказы, заслужив это право в бесчисленных боях в рядах Прайда. Она была самым молодым и талантливым офицером в Ордене, получившим под свое начало десяток уже в возрасте двадцати пяти лет; в двадцать восемь Таша уже была заместителем сотника. И вот через четыре года «безупречной службы и отличных показателей в бою» Таша удостоилась звания сотника в лучшем подразделении лучшей армии мира, получив серебряную пайцзу с выгравированным львом, разрывающим морского змия, из рук самого Великого Мастера Алистера.

Уставная фраза про «безупречную службу и отличные показатели в бою» на самом деле скрывала за собой годы бесчисленных сражений и море пролитой крови в самых разных частях света.

Звание десятника Таша получила после битвы под Цвелле, маленькой деревушкой на южной границе Вельтории, где выясняли отношения тяжелые конные сотни Купеческой Конфедерации и ополчение копейщиков из Независимой Республики Вельтории. Тогда небольшой отряд Прайда был отрезан от основных сил республиканцев и попал в окружение. Конфедераты, осознав, что массивный обстрел ощетинившегося копьями железного строя длинными стрелами и толстыми арбалетными болтами не приведет ни к чему, решительно атаковали по флангам клиньями тяжелой конницы. Строй выдержал стремительный натиск купеческой кавалерии, завязался ближний бой. Маленький отряд Прайда не потерял строя, но долго держаться против превосходящих сил противника не могли даже самые стойкие и умелые бойцы. Строй Львов быстро таял, разменивая одного своего на десяток врагов, но такого размена было недостаточно, чтобы опрокинуть наседавшую со всех сторон конницу. Десятник Анжэй, выходец из Великого княжества Тевосского, седоусый низкорослый богатырь, заслонил собой бок раскрывшегося для удара бойца, глухо крикнув, осел на красную от крови траву, держась за грудь в месте, где сходились пластины нагрудника. Из-под доспеха обильно сочилась кровь, десятника тотчас утащили в глубь строя, закрывая большими прямоугольными щитами. Таша, увидев, что обреченный отряд остался без командира, скомандовала перестроиться в кольцо и прорываться к болоту, которое разлилось в сотне шагов от места битвы. В пылу боя никто и не подумал оспаривать право рядовой воительницы отдавать приказы. Это были самые длинные и долгие шаги в жизни Таши; отряд терял одного бойца за другим, до болота добралось чуть больше десятка Львов. Конница не рискнула лезть верхом в топи, где с трудом, поддерживая друг друга, отступали потрепанные, но не побежденные Серебряные Львы. Невесомые, но чрезвычайно прочные мифриловые латы не стесняли движений и не тянули солдат в губительную жижу болота. Напротив, купеческие тяжелые конники, одетые в железные увесистые доспехи, даже спешившись, проваливались по колено в мягкий зыбучий мох топи.

Погоня отстала, отряд считал потери и пробирался через болота к своим.

После сражения под Цвелле Таша заняла место погибшего десятника. За несколько лет воительница раскрыла свой талант грамотного и рассудительного командира, хорошего стратега и тактика, и Великий Мастер заметил, что гению и таланту Таши тесно в рамках одного десятка, присвоив юной деве сначала должность заместителя сотника, а затем и поставив во главе Первой Сотни Серебряного Льва.

– Вас, милостивая госпожа, и ваш доблестный отряд, ожидают повозки у южных ворот города, на которых вы в полном комфорте, милостивая госпожа, отправитесь прямиком в стольный град Империи – Элмор. Там вас ожидает его августейшее величество, император Великой Элморианской Империи Октавиан Второй Август.

Столица Западной Империи поражала красотой и убранством. Здесь не было частокола стен, привычно огораживающего большинство городов континента; такое чувство, что строители города даже и не думали, что сюда, в сердце Великой Империи, может когда-нибудь докатиться война. И действительно, ни одна армия мира не подступала к этому городу за всю историю существования Империи. Конечно, город помнил уличные бои, когда заговорщики пытались, и порой успешно, сменить династию императоров Элмориана, но такие воспоминания хранят в своих стенах многие столицы многих империй, королевств и республик.

Даже самая справедливая и законная власть обязательно наживет себе врагов, которые во что бы то ни стало постараются эту законную власть отобрать. Так уж устроен человек: ему всегда всего мало, им движут зависть, жадность и жажда власти. Простой фермер завидует соседу, чьи поля родили больше урожая; мелкий чиновник завидует начальнику, который получает большее жалование и имеет под началом больше людей. И, естественно, ближайшее окружение правителя спит и видит, как корона возлагается на их светлые головы. Конечно, есть и слуги, друзья и партнеры, для которых слова «честь» и «верность» – не пустые звуки. Именно на таких и держатся империи, именно такие и умирают за своего короля и за отечество в войнах, именно они и гибнут, до последнего защищая своего правителя от алчных мятежников и заговорщиков. И именно такими и не могла похвастаться Великая Элморианская Империя.

Нынешний императорский род правил всего два поколения, как нетрудно заметить из полного титула Октавиана. Его отец, сенатор Публий, захватил власть в Империи треть века назад, отравив своего предшественника (который, кстати, тоже взошел на трон по костям) на пиру в честь рождения наследника. Наследник, к слову, бесследно исчез. Такая уж сложилась в Империи традиция престолонаследия… не позавидуешь этим императорам – каждый день трястись от страха быть убитым… Уж лучше вспахивать землю у себя на ферме – больше шансов дожить до старости.

Тем не менее власть опьяняет, а ее отсутствие, но возможность легкого, хоть и кровавого, приобретения опьяняет еще больше. Поэтому Западная Империя обречена на постоянные перевороты и дворцовые интриги.

Стройная колонна воинов, одетых в блестящие латы, маршем проходила через чистые улицы Элмора. Солдат встречали радостные крики горожан и кокетливые взгляды девушек. В столице любили зрелища и парады, и сейчас зевакам было на что посмотреть. Красивые, физически крепкие войны Прайда, маршируя колонной, стройности которой позавидовал бы сам Первый Легион его августейшего величества, являли собой превосходное зрелище.

Пройдя небогатые, по меркам столицы, кварталы, состоящие из одноэтажных белых домов с красными черепичными крышами (Эдиктом императора все постройки в городе должны были следовать выбранному архитектурному стилю и «не омрачать взор его императорского величества»), сотня Таши проследовала к храмовым кварталам.

Архитектура менялась, в отличие от жилых кварталов, тут собрались постройки всевозможных стилей и размеров. В Империи была полная свобода выбора религии, поэтому понтифики и верховные жрецы всех и всяких религий и конфессий могли за определенную плату возвести обитель своей веры в храмовом квартале Элмора. Храмы Древних Богов, которые, по легендам, создали Алор, но их имена так и остались неизвестны, сменялись высокими шпилями церквей, увенчанными косыми крестами – Знаками Триединого Бога, Сын которого в незапамятные времена якобы спустился в Алор, чтобы принять на себя все муки этого мира и даровать спасение и блаженство праведникам. За церквями проглядывали всевозможные пирамиды с рисунками каких-то божков, тела которых напоминали человеческие, а головы были явно позаимствованы у животных. Был здесь и Храм Перуна Громовержца, в которого до сих пор верят в некоторых провинциях Великого княжества Тевосского. Встретился даже Храм воинственной богини Немейн, по преданиям, штурмовавшей саму твердыню Творца, хотя кто такой Творец и что он сотворил, могли ответить разве что эльфы Леса Предков, но они предпочитали не делиться знаниями с людским родом.

За храмами простирался дворцовый квартал. Здесь чинно высились колонны и шпили шикарных и величественных дворцов самых знатных родов Империи. Фасады были украшены золотом и серебром, крыши подпирали статуи героев прошлого. Но ни один дворец не мог сравниться своим величием и убранством с дворцом его августейшего величества императора. Гордый и величественный дворец находился на небольшом возвышении, так, чтобы его можно было увидеть из любой точки города. Размерами строение было чуть ли не в небольшой квартал. Перед дворцом раскинулся лабиринт садов, в которых нашлось место для самых изысканных цветов и растений, какими только богат Западный мир.

Первая сотня Серебряного Льва расположилась в казармах личной гвардии императора в дворцовом квартале. Собственно, казармами это строение можно было назвать с большой скидкой, Первый Легион, который и являлся личной гвардией императора Элмориана, располагался в небольшом по сравнению с остальными дворце прямо напротив дворца императора. Отличить казармы Первого Легиона от остальных можно было по штандартам, вывешенным на длинных древках у парадного входа. На красном полотне был изображен белый гладиус острием вверх, над которым расправил свои крылья двуглавый орел – символ Империи.

Проследив, чтобы воины расположились, Таша отправилась на прием к его августейшему величеству императору Октавиану Второму Августу.

– Прошу вас, госпожа, его августейшее величество ждет, – пролепетал дворцовый распорядитель, распахивая покрытые золотыми узорами двери в приемную императора.

Таша вошла в просторный покой, со вкусом обставленный резной мебелью красного дерева, на стенах висели портреты первых императоров, под потолком, словно коренья старого дуба, расползлась внушительных размеров люстра, вся состоящая из переливающихся в дневном свете бриллиантов.

Император сидел во главе массивного овального стола, занимающего почти половину комнаты.

«М-да, перевелись императоры на Западе…», – мысленно съязвила Таша, почтительно, но не раболепно кланяясь.

– Приветствую тебя, сотник Первой сотни Серебряного Льва, – молвил император, указывая на роскошное кресло, обитое бархатом. – Ты можешь сесть.

– Благодарю императора, – уставной фразой ответила Таша, присаживаясь на мягкий красный бархат кресла.

На нее смотрел высокий, болезненно бледный худой человек средних лет. Синие мешки под глазами, впалые щеки, бесцветные губы – все выдавало болезнь. Парадный золотой панцирь с изображением двуглавого орла на груди смотрелся на этом дохляке куда как нелепо.

«Вот вам и наглядный пример беспорядочного кровосмешения!» – опять не удержалась от колкости Таша, вслух же произнеся дежурную фразу о ее полном и искреннем восторге от могущества и богатства империи.

– Приступим к делу, – без долгих предисловий начал император.

Дело казалось до боли простым – император хотел стремительным маршем занять столицу Хараданского Каганата Харезму, пока основные войска хана вовлечены в захватническую войну против Вельтории. По данным разведки, на пути к Харезме расположен всего один гарнизон в пять тысяч человек на границе с империей, плюс около семи тысяч защитников столицы, не считая ополчения. Крепость Харр с четырехтысячным войском, прикрывающая путь к столице по главному тракту вдоль одноименной реки, решено обойти южнее за два дневных перехода. Роль Серебряного Льва заключалась в том, чтобы вместе с Первым Легионом, не ввязываясь в бой на границе, пока другие легионы отвлекают противника, пройти вглубь территории врага, взять в осаду столицу и дожидаться подхода основных сил легионеров или брать город штурмом – в зависимости от обстоятельств.

Все просто, в подобных быстрых войнах Прайд участвовал сотни раз, всегда одерживая блистательные победы. Таша никогда не вникала в суть конфликта между нанимателем Прайда и его врагами, просто выполняя задачу. Прайд умел убивать и продавал это умение за очень большие деньги.

Общий сбор был назначен на утро следующего дня. Таша, объяснив план вторжения своей сотне, отправилась спать в специально приготовленные для нее покои.

Молодая воительница еще не знала, что короткая и простая кампания изменит ее жизнь раз и навсегда.

Глава 2

Остров Красной Скалы. Башня Энтин. Конец весны 3652 года Эры без Магии

Мария вели по длинному узкому коридору подземелья башни. Факелы конвоиров тускло освещали серые стены, выложенные из грубого необработанного камня, на полу то и дело разбегались огромные, размером с кошку, крысы, встревоженные шагами людей.

«Ничего, посижу немного – не впервой! А как выйду, обязательно надеру тебе задницу, подлец! – стиснув от злости зубы, думал молодой аколит ордена Первородных магов Марий. – В следующий раз никакие твои дружки не помогут! Все будет честно, один на один! Эх, только опять придется сюда вернуться, но это ерунда – дело привычное…»

– Заходи, не стесняйся, – прервал размышления Мария широкоплечий пожилой стражник с густой седой бородой, подталкивая юношу в темную квадратную камеру.

– Захожу-захожу, – буркнул Марий. – Постель чистую да ужин горячий принесите! Да быстрей!

– Ишь ты, командир нашелся! – рассмеялся стражник. – Может, тебе еще и девку чернявую привести и вина бадью выкатить?

– Да, Марий, ты не меняешься, – улыбаясь, покачал головой бородач. – Каждый второй месяц к нам попадаешь, и всегда одно и то же – постель, ужин… что-нибудь новое уже придумай, что ли!

– А ты, дядя Рагнар, считай это уставным приветствием – оно же не меняется! – вяло отшутился юноша.

– Оно-то не меняется, а ты когда поменяешься, дурачок? Вечно то морду кому разобьешь, то еще какую пакость вытворишь! А милорд Архимаг меня потом отчитывает, мол, ты, Рагнар, начальник стражи? Почему за порядком не следишь? Бесчинства учинять дозволяешь…

– А ты, дядя Рагнар, не обращай внимания! Архимаг-то, может, и пожурит тебя, да жалование ведь не урезает! Не можешь порядок обеспечить – вот и терпи меня, любимого! Считай, что я – твое наказание за все твои былые прегрешения! И ты, дядя Рагнар, думаешь, что это меня в очередной раз милорд наказал? Нет, нас обоих! А знаешь почему? – Стражник отрицательно покачал головой. – Потому что тебе теперь неделю сюда ходить, еду мне приносить да ведро выносить! – подняв вверх палец, как заштатный лектор, произнес Марий.

– Ты это, не умничай мне тут! Я начальник охраны!..

– Я генерал! А в армии два хромых солдата! – передразнивая тон Рагнара, вставил юноша.

– Цыц! – шутливо рассердился стражник. – Ты мне тут не это… а то я тебе того! Ну, сам знаешь!

– И красноречием ты всегда отличался, дядя Рагнар! – улыбнулся Марий.

– Ладно, малец, через час ужин принесу. Я тут факел оставлю, чтобы тебя крысы не сожрали, ха-ха! – Посмеявшись над собственной шуткой, старый охранник Рагнар закрыл дверь камеры.

– Тут ничего не изменилось, – вслух подумал Марий, укладываясь на сырой матрац, лежащий на полу.

Статный, высокий юноша с белыми как снег волосами и черными, будто безлунная ночь, глазами происходил из древнего рода волшебников, потомков Первородных магов, как и все остальные маги, жившие на острове. Башня была его домом, тут он родился и вырос. За двадцать четыре года Марию наскучила размеренная жизнь на острове и, как он считал, совершенно не нужная теория магии. Он постоянно спрашивал седых профессоров, зачем учить науку построения заклинаний, если применить их невозможно? Ответом всегда служило одно и то же: «Орден Первородных магов поклялся передавать магические знания от поколения к поколению, чтобы, если когда-нибудь в мир вернется Сила, маги смогли с ее помощью остановить вторжение Хаоса». Марию не очень верилось в то, что Сила, заключенная в какую-то древнюю Чашу, когда-нибудь вырвется наружу, после чего обязательно начнется война с каким-то хаосом или пустотой, и потомки Первородных магов смогут его, этот хаос или пустоту, сокрушить, применяя на практике заклинания, о которых имеют представление только по книгам и конспектам…

Хотя во всей этой истории юношу кое-что все-таки привлекало. Ходили слухи, что Чашу хранят маги, такие же потомки Первородных, только отделившиеся от Ордена и живущие на Большой земле, куда магам башни, кроме Старейшин и членов Совета Ордена, вход был закрыт под строжайшим запретом милорда Архимага. Марий нашел в огромной библиотеке башни толстый свиток, который описывал, как четверть века назад Архимаг Граций привез в Башню Чашу, которую получил от некого эльфа Эвана. Чаша хранилась в подземельях Ордена, пока нынешний Архимаг, а тогда еще Старейшина Маркус не решил освободить Силу, заточенную в артефакте. Орден раскололся на два лагеря, начались споры, которые переросли в настоящие кулачные стычки. После очередной потасовки, опасаясь, что дело может перейти в кровопролитие, Граций с кучкой верных ему магов, имен которых не было ни в одной хронике, тайно вывез Чашу на континент.

Свиток описывал подробно каждый день разрастающегося конфликта, и Марий с удивлением обнаружил, что Чаша была вывезена с острова всего через пару недель после его рождения. Молодой маг, которому едва исполнилось двадцать четыре, не знал своих родителей, поэтому справедливо предполагал, что они были в числе тех, кто покинул Башню вместе с Архимагом Грацием, бросив его одного.

Наверное, поэтому Марий так стремился вырваться из ненавистной Башни в надежде, хоть и очень крохотной, что если не отыщет, то хотя бы что-нибудь узнает про своих родителей. И он бы давно уже сбежал, если бы не она…

Патриция Локшир, дочь члена Совета Ордена Стефана Локшира, его Пат, девушка, которую он полюбил еще в совсем юном возрасте, когда малыши только отложили в сторону игрушки и начали изучать основы магии стихий.

Все началось, когда Пат позволила непутевому двоечнику Марию списать контрольную по основам распределения магических потоков. На следующий день Марий в знак благодарности стащил для нее целую тарелку кремовых пончиков, которые повариха Тхарра пекла ко дню рождения милорда Архимага. Ох и бегала же потом за маленьким шкодником грузная орчанка Тхарра, размахивая во все стороны черпаком! Зато в тот вечер на чердаке старого сарая, где хранился инструмент садовника, уминая за обе щеки свежие пончики, Марий и Пат первый раз поцеловались. С того дня они всегда были вместе. Ну, кроме моментов, когда хулиган Марий попадал на недельку-другую в подземелье! Хотя и тогда Патриция, договариваясь с добрым дядей Рагнаром, тайно навещала незадачливого правонарушителя.

На их отношения сначала никто не обращал внимания, думали, пускай дети тешатся. Но когда Стефан Локшир понял, что у его дочери и Мария все серьезно, тотчас запретил ей общаться с сиротой-хулиганом, боясь за свою репутацию в Совете. Влюбленным пришлось встречаться тайно, хотя это не очень получалось на острове, где все всех хорошо знают. Отец Патриции пребывал в бешенстве, когда узнавал, что его дочь снова видели с Марием, но через некоторое время смирился и даже стал проявлять симпатию к молодому чародею.

– И кого на сей раз побил мой рыцарь? – за дверью камеры раздался нежный девичий голос.

– Привет, милая! – вскочил на ноги Марий. – На сей раз от меня досталось Алексу, точнее, больше досталось мне, – улыбнулся юноша, потирая ноющий подбородок. – Но я ему тоже неплохо наподдал!

За дверью раздался звонкий смех.

– Я тебе пончиков принесла, с кремом! Рагнар придет, попрошу их тебе передать. Надеюсь, старый обжора не съест все по дороге!

– Ты украла пончики у Тхарры? – рассмеялся Марий.

– Нет, я, в отличие от тебя, предпочитаю более дипломатические способы. Я просто ее уговорила, сказав, что папа очень устал за неделю и я хочу сделать ему сюрприз! – хихикнула Пат.

– Значит, обман теперь называется дипломатией… м-да, отстал я от жизни за час просиживания штанов в темнице! – пошутил Марий.

– Милый, – голос за дверью мгновенно стал серьезным. – Тебя не сильно избили? Я очень боюсь за тебя…

– Пустяки! Пару ссадин, да и только. Выйду отсюда, ничего и видно уже не будет, – все тем же шутливым тоном пообещал чародей. – Не волнуйся, все будет хорошо!

– Надеюсь…

В коридоре послышались тяжелые шаги.

– Рагнар идет! Я побежала! Не скучай, утром я обязательно приду! – пообещала Пат. – Я оставила пончики под дверью с запиской, надеюсь, Рагнар не разучился еще читать!

– Спасибо, родная! Беги скорее, а то завтра наш страж порядка не пустит тебя ко мне!

«Как же хорошо, что ты у меня есть, – подумал Марий, – как было бы написано в дешевом любовном романчике, коих было полно в библиотеке, – ты мой лучик света в царстве тьмы!»

Неделя ареста Мария быстро пролетела: Пат каждый день приходила к нему, принося фрукты и сладости, а Рагнар, радуясь, что у него появился благодарный слушатель, часами рассказывал заключенному байки из своей молодости.

Молодость у старого стражника была более чем буйная. Рагнар был уроженцем Северного Королевства, которое с незапамятных времен стояло на острове вечной зимы – Норланде. В девять лет рыжеволосый высокий не по годам мальчик принес домой свою первую охотничью добычу – тушу северного медведя, убитого точным броском метательного топора. В шестнадцать Рагнар уже ходил с отрядом пограничников в рейды на морских пиратов с Вольных островов. В одном из таких походов, как раз в день двадцатилетия Рагнара, драккар северян попал в засаду в проливе, разделяющем Северный Вольный остров и Южный. Флот пиратов расстрелял судно норландцев из корабельных баллист, а немногочисленные воины, сумевшие спастись с тонущего драккара, попали в плен.

Среди пленных был и молодой Рагнар. Два долгих года он ходил прикованным цепями к веслам гребцом на пиратской галере. Рыжему юноше очень повезло – капитан пиратов был необычайно везуч, и Рагнар не отправился на дно вместе с тонущим кораблем в каком-нибудь сражении. Капитан не раз выводил, казалось бы, уже обреченную боевую галеру из вражеских тисков.

Однажды, после удачного набега на маленький приморский городок Элморианской Империи, загруженную доверху добычей и пленными галеру догнал Джаггернаут, флагманский корабль Империи. Пиратская галера была обречена, морские волки отчаянно дрались с легионерами, взявшими пиратское судно на абордаж. Ни один пират не выжил, капитан, когда в его каюту ворвались имперцы, убил одного солдата выстрелом из арбалета и всадил себе в горло кинжал, умерев, как и должно капитану, на своем судне, а не на виселице в Элморе под одобрительные крики жадной до крови толпы.

Среди гребцов отобрали самых молодых и сильных, которых отвезли в Империю для участия в гладиаторских боях – кровавых играх, так любимых элморианскими императорами и простолюдинами. Остальных же гребцов пустили на дно вместе с поверженной галерой.

Так начался новый этап жизни молодого, но уже очень многое повидавшего Рагнара. Рыжий гладиатор, виртуозно обращающийся с тяжелой секирой с двойным лезвием, быстро стал любимцем провинциальных арен. Через полтора года Рагнар уже выступал на главной арене в Элморе, перед взорами его августейшего величества императора и высшей знати. Сразив чемпиона Патрициана, не знавшего поражений на протяжении пяти лет, Рагнар завоевал расположение и любовь столичной публики. Через шесть лет победных боев гладиатор получил деревянный гладиус из рук императора – символ свободы. Свободный гражданин Элморианской Империи (даруя свободу, гладиатору присваивали почетный статус гражданина) Рагнар осел в небольшой прибрежной деревушке на Юго-западе страны. Женившись на молодой крестьянке, Рагнар, отложив топор, стал ходить в море на лодке, зарабатывая рыбным промыслом.

У Рагнара и его жены Ивары росли три симпатичные девочки с огненно-рыжими волосами. Прошли десять лет счастливой безмятежной жизни: Рагнар все так же ходил в море, Ивара воспитывала дочерей. Все шло своим чередом, пока, вернувшись с богатой добычей с очередной морской охоты, Рагнар не застал на месте мирной деревушки, бывшей его домом десять последних лет, торчащие обугленные печные трубы среди черных дымящихся руин домов. Все жители деревни были сожжены в маленькой деревянной церквушке. Рассказывая это, старый воин никогда не мог удержаться от горьких слез.

На черной от пожара земле воин рассмотрел следы множества небольших кованых сапог, такие носят риды, воинственные карлики из заморского королевства к югу от Империи. Рагнар знал, что карлики уводят в рабство детей, не щадя всех остальных.

Две рыбацкие лодки, с командой в дюжину крепких мужчин в каждой, желающих мести и надеющихся, что их дети еще живы, стремительно шли на юг в погоню за бандитами. Они не думали, что карликов, вероятно, намного больше и они лучше вооружены. Потерявших самое дорогое и любимое мужей гнала вперед обжигающая жажда мщения и крови.

К вечеру на горизонте показалась мачта с развевающимся на ветру флагом – черным человеческим черепом на зеленом фоне. Моряки еще больше налегли на весла, хотя паруса рыбацких лодок и так шли на попутном ветре. Рыбаки без устали гребли всю ночь, сменяясь на веслах. К утру лодки подплыли к небольшому одномачтовому судну ридов на расстояние двух полетов стрелы. Карлики заметили непрошеных гостей и, сочтя две рыбацкие лодки за легкую добычу, развернули корабль. Рагнар готов был принять свой конец, захватив на тот свет как можно больше убийц его жены. Пальцы до боли стискивали рукоять увесистого кузнечного молота, подобранного на пепелище деревенской кузницы. Другие были вооружены всем, что только успели найти, – кто-то держал в руках вилы, другие вертели разделочные тесаки. Конечно, таким оружием с трудом пробьешь даже легкий кожаный доспех, зато боевому настрою мстителей позавидовали бы даже неустрашимые воители-орки из Диких земель.

Карлики не стали тратить стрелы на горстку крестьян с вилами. Перекинув абордажные крюки и деревянные трапы на борт лодки, который находился немногим ниже бортов низкого корабля ридов, карлики с криками пошли на абордаж. Лодка Рагнара приблизилась к вражескому кораблю с другого борта. Вряд ли такое окружение могло как-то встревожить карликов – слишком неравные были силы.

Запрыгнув на борт, Рагнар с размаху разнес вдребезги череп первого врага, не успевшего уклониться от смертельной дуги кузнечного молота. Солдат опустился на колени, из месива, где секунду назад была голова, фонтаном била кровь. Рагнар подбежал к следующему карлику, отправив того к праотцам сильным ударом молота сверху вниз. Риды, быстро сообразив, кого надо убивать первым, кинулись на рыжего силача со всех сторон. Остальные рыбаки быстро расставались с жизнью под точными ударами коротких мечей опытных воинов. Рагнар взвыл, с бешеной скоростью вертя вокруг себя тяжелый молот. Самые смелые карлики, пытавшиеся подойти к рослому воину поближе, тотчас разлетались окровавленными тушками по палубным доскам. Риды быстро поняли, что рыжего берсеркера просто так не взять. Сразу четыре короткие стрелы глубоко впились в незащищенную плоть Рагнара. Раненный в оба плеча и ногу воин, огрызаясь железом, медленно отходил к борту корабля, избегая окружения. Карлики победно завопили, когда очередная стрела, пущенная почти в упор, пробила грудь рыжего воина чуть повыше сердца. Рагнар с хрипом упал на одно колено, обильно залитая чужой кровью рукоять молота бессильно выпала из рук. Подоспевший сзади карлик коротко ударил противовесом меча в открытый затылок раненого воина. Сознание помутилось, свет погас, рыжеволосый воин грузно опустился на красные от крови доски палубы. Бой был окончен.

Рагнар очнулся привязанным швартовым тросом к мачте своей лодки. Стрелы так и торчали из потерявшего много крови тела. Вокруг него лежали убитые товарищи, все две дюжины рыбаков, отправившихся на поиски мести и смерти. Карлики почему-то оставили Рагнару призрачный шанс выжить. Быть может, потехи ради, а возможно, они уважали смелость и мастерство в бою. Так или иначе, жить воину оставалось совсем немного – раны были очень серьезными, а распутать веревки не было сил.

Чувствуя скорый конец, Рагнар стал вспоминать жену и прекрасных дочерей, спасти которых он так и не смог. Он впервые в жизни рыдал, рыдал отчаянно и громко. Слезы крупными каплями катились по рыжим усам и густой бороде, оставляя влажные дорожки на покрытом пылью и засохшей кровью лице.

Рыбацкая лодка, ставшая могилой для двадцати четырех отчаянных мужей, лениво качалась на волнах. Вдалеке появился парус. Легкий бриг с белыми парусами без флагов и знамен, стремительно рассекая небольшие волны, подплывал к странной дрейфующей лодке с голой, перебитой посередине, мачтой. Бриг принадлежал таинственной организации, именующей себя Орденом Первородных магов.

Так Рагнар попал на остров Красной Скалы. Его выходили здешние знахарки, за пару месяцев поставив на ноги. От тяжелого ранения остались только шрамы, которых и до этого хватало на теле воителя.

Глава Ордена, Архимаг Маркус уговаривал Рагнара остаться на острове, убеждая, что тот уже не сможет отыскать своих дочерей, которые могли оказаться в любой стране Запада. Рагнар, разумом понимая, что Архимаг прав, все равно рвался на материк, чтобы отыскать своих детей или убедиться, что дочери мертвы. Маркус уступил и, более того, согласился пойти на сделку с рыжим воином. Архимаг дал Рагнару очень крупную сумму, чтобы тот смог выкупить дочерей на невольничьем рынке в Ридостане, столице Риданского Королевства. Взамен Рагнар поклялся навсегда остаться служить в Башне. Его дочери, если он их таки найдет, также могли остаться на острове, выполняя черную работу, за которую не возьмется потомок Первородных магов.

Рагнар так и не смог найти дочерей. Вероятнее всего, они были убиты вместе с остальными жителями деревни еще при набеге ридов. Смирившись с этим, Рагнар вернулся на остров, где честно служит уже более тридцати лет. В своей клятве служить Ордену пожилой воин нашел новый смысл существования, редко вспоминая о прошлой жизни.

– Ну что, Марий, на свободу с чистой совестью? – улыбнулся Рагнар, отпирая засов двери камеры.

– Не переживай, дядя Рагнар, я скоро вернусь!

– Ты это, бросил бы хулиганить! А то милорд Архимаг, не ровен час, как разозлится, да упрячет тебя, значит, сюда надолго! А ты ж молодой, тебе, того, жениться пора! – качал головой Рагнар.

– Ничего, и посидеть успею, и жениться не забуду! – отшутился Марий.

Марий шел по яблоневой аллее, ведущей на пирс. От свежего воздуха кружилась голова, ветер поигрывал в волосах. Его ждала Пат, подол белого легкого платья игриво развевался на ветру, правая рука девушки то и дело смахивала непослушную прядь густых длинных волос огненно-рыжего цвета, норовящую залезть в яркие зеленые глаза. Уголки сочных губ раздвинулись в радостной улыбке, завидев вдалеке возлюбленного. На лице, покрытом веселыми веснушками, появились аккуратные ямочки. Рагнар всегда восхищался худенькой высокой девушкой, приговаривая, что она так похожа на его дочерей.

– Ты ходишь как черепаха! – шутливо изобразив раздражение, воскликнула Патриция, обнимая любимого. – Я уж было подумала, что тебя по дороге опять в каталажку упекли!

– Не волнуйся, милая, туда я всегда успею! – ответил Марий, целуя аккуратный носик Пат.

– Пошли, я приготовила отличнейший пирог! С яблоками, как ты любишь! – Она взяла Мария за руку.

Молодые маги отправились в небольшую пещерку на дальнем берегу острова – единственное место, где они могли побыть наедине.

В пещере было тепло и уютно. Костерок разгонял спустившуюся на остров ночь. Марий и Пат лежали на большой охапке соломы, укрытой медвежьими шкурами. Рядом с костром на плоском камне лежали остатки яблочного пирога и пустая бутылка красного вина.

– Марий, давай сбежим отсюда вдвоем? – прижимаясь к груди юноши, мечтательно произнесла Патриция.

– Давай. Только как? Я долго об этом думал – на бриге нам не уплыть, а лодку украсть не выйдет – ключи от ангара всегда у Маркуса.

– Да, этот старый зануда, наверное, спит с ними в обнимку! Только бы никто не сбежал с его драгоценного острова! Ух, как же он меня бесит! – сжала кулачки Пат.

– Что-нибудь придумаем. Главное, правильно выбрать момент. Например, когда кто-то из старейшин поплывет на материк. Что-нибудь придумаем, – повторил Марий.

– Обними меня крепче. – Пат легонько поцеловала Мария в шею.

Марий, перевернув девушку на спину, стал страстно целовать ее упругое молодое тело, спускаясь все ниже и ниже…

Влюбленных разбудил громкий мерзкий смех. Марий открыл глаза и увидел перед собой гнусно улыбающегося Алекса, того самого, из-за драки с которым Марий неделю сидел в подземелье.

– Так, так, кто это у нас тут? – мерзким голоском прошипел Алекс. – А ты, Пат, очень аппетитна! Я бы позабавился с тобой, хотя после этого беспризорника побрезговал бы! Еще подхвачу…

Он не успел договорить. Бутылка из-под красного вина, выпитая накануне, со звоном разбилась о голову Алекса. Марий вскочил, ударив ногой в живот подбежавшего рослого малого, как собачка, сопровождавшего везде мерзавца. Здоровенный детина согнулся, хватаясь обеими руками за живот. Марий, со всей силы пробил коленом в голову. Бугай, безвольно вскинув руки, опрокинулся на спину.

Пат испуганно вскочила, прикрываясь лежавшим платьем. На земле лежали двое – Алекс, нелепо запрокинув голову, вздрагивал в конвульсиях; здоровяк, кряхтя от боли, держался за сломанный нос.

– Кажется, ты его убил, – прошептала девушка, широко раскрывая полные ужаса глаза.

– Кажется, ты права, – в тон ей прошептал ошеломленный Марий.

– Что же нам делать? – Патриция трясущимися руками пыталась надеть непослушное платье.

– Ты должна бежать! – решительно заявил Марий. – Тебе нельзя тут оставаться.

– Нет, я останусь с тобой!

– Ты понимаешь, что я убил его! Меня осудят, и если ты будешь торчать здесь со мной, то и тебя тоже! Уходи! – Марий терял хладнокровие.

– Надо бежать! На бриге ведь есть шлюпка?! Уплывем на ней! – Пат, взяв Мария за руку, потянула его к выходу из пещеры.

– Глупость! Судно охраняют. И дядя Рагнар нам не поможет – он не командует матросами. Выхода нет, уходи! – Марий настойчиво подтолкнул Патрицию.

«Все будет хорошо…», – про себя произнес юноша, провожая взглядом выбегающую из пещеры девушку.

Его быстро схватили – бугай со сломанным носом вмиг донес о случившемся.

Рагнар в сопровождении двух своих стражников, надо отметить, единственных, вел закованного в кандалы Мария по знакомому коридору подземелья.

– Что же ты натворил! – вслух сокрушался старый воин. – Ты хоть понимаешь, что за это с тобой могут сделать?

– Не трави душу, дядя Рагнар! Что сделано, то сделано.

– Эх… – что-то проворчал себе под нос Рагнар.

– Заходи. Тебя приказали не кормить до завтрашнего суда. Аккуратней ложись на матрац, – подмигнув, сказал рыжий северянин.

До боли знакомая камера казалась сейчас какой-то очень сырой и темной. Марий, по намеку Рагнара, перевернул матрац – на полу лежал сверток с жареным мясом.

«Спасибо, дядя Рагнар», – мысленно поблагодарил Марий, откусывая жирный теплый кусок свинины.

Суд Марий почти не помнил. Запомнил только рыдающую мать погибшего Алекса – немолодую полную женщину, носившую всегда дорогие шляпы с павлиньими перьями. Еще отца, кричавшего, что «убийцу надо замуровать в той самой пещере, где погиб мой мальчик! Чтобы он там сгнил к такой-то матери». Патриции на суде не было.

Высокий суд под председательством милорда Архимага заслушал доводы обвинения и защиты, которой, кстати, не было, допросил свидетелей и после недолгого перерыва вынес приговор. Мария признали виновным в преднамеренном убийстве и приговорили «к позорному изгнанию на веки вечные с острова Красной Скалы и лишению высокого статуса аколита Ордена Первородных магов». Приговор подлежал исполнению немедленно. О Пат на суде никто не сказал ни слова.

«Ты хотел сбежать?! Вот тебе и нате, желания исполняются, – думал Марий, шагая в сопровождении стражников к небольшой парусной лодке. – Вот только где Пат? Я не видел ее на суде, и сейчас ее нет. Наверное, отец запер ее дома. Надеюсь, она меня простит. Вот доплыву до материка, привяжу камень к ногам и утоплюсь – на кой мне жить без нее… – Юноша едва сдерживал злые слезы отчаяния. – Вот и все… прощай, родная! Я тебя люблю!»

Мария усадили на парусник, кинули сверток с едой и одеждой. Капитан скомандовал отдать швартовы. Марий, капитан и два матроса отдалялись от зеленого берега острова Красной Скалы (собственно красная скала, давшая название острову и когда-то питавшая его магией, была заключена в каменное кольцо стен башни).

Когда остров скрылся за горизонтом, из трюма вышел заискивающе улыбающийся Рагнар.

– Что, не ожидал, проказник? – рассмеялся старый воин.

– Дядя Рагнар, очень рад вас видеть, если в моем положении можно говорить о радости, – опустив голову, тихо пробормотал Марий.

– Что, убиваешься, что потерял ее? А нечего было это… ну в смысле, раньше думать надо было! – Рагнар развел руками.

– Мне сейчас не до нравоучений и лекций, Рагнар, – с трудом подавляя злобу, сквозь зубы процедил маг.

– Ты это, не смей так со старшими разговаривать, паршивец! – рассердился Рагнар, но Марий при этом заметил заговорщический блеск в его глазах. – Ладно, не буду издеваться, а то еще набросишься на старика, да как бороду повыдергиваешь, ха-ха!

Явись же к нам, о прекрасная дева! – с несвойственным красноречием, громко смеясь, крикнул Рагнар.

Дверь каюты отворилась, и на палубу вышла Патриция, укутанная в серый плащ.

Марий обомлел.

– Чего застыл? Не рад меня видеть, что ли? – рассмеялась Пат.

– Пат, родная! – радостно закричал Марий, сильно обнимая хрупкую девушку.

– Пусти, раздавишь! И не будет у тебя меня! – улыбнулась Патриция.

– Но как? – Марий растерянно хлопал глазами.

– Все просто, – начал объяснять Рагнар. – Помнишь, я рассказывал тебе, что меня спас Архимаг, и я поклялся ему служить Ордену? Так вот, это не совсем так… То есть я, конечно, поклялся Архимагу, но жизнью-то обязан другому. С той памятной лодки меня спас ее отец, господин Локшир. Он убедил милорда Маркуса взять меня на борт и отвезти на остров, ну, сюда к вам, магам, в смысле. Поэтому своим спасением я обязан ему. А у нас, северян, так заведено – если кто спас жизнь, то с ним тебя связывает больше, чем любые клятвы. А когда тебя, значит, на суд потащили, господин Локшир со мной, это, поговорил, значит. Сказал, мол, ты, Рагнар, меня прости, что клятву нарушить прошу, но не могу иначе, значит. Ну вот, и попросил он, то есть господин Локшир, отправиться тайно с тобой на Большую землю. А еще и дочь его с собой увезти. Знаю, говорит, что любит она Мария больше жизни – если останется тут, ну, в башне, значит, так совсем зачахнет, или как-то так. Умрет от тоски, в общем, – Рагнар помогал себе, жестикулируя, чтобы длинный рассказ казался стройнее. – И вот, я Патрицию на бриг провел, пока тебя там судили. А, ну еще отец ее дал мне денег, подкупить этих бандитов. – Рагнар указал пальцем на капитана. – Чтобы не проговорились. Так они и рады были, в общем. Ну, не об этом сейчас. Так вот, я Пат проводил и сам схоронился в трюме. Ну а когда отплыли подальше, ну, ты сам все видел. – Старый воин развел руками. – Теперь не отделаетесь от меня, ребята! Господин Локшир наказал вас беречь и охранять. Такие дела. А вообще, люблю я вас двоих, больше всех люблю! Так что я того, рад, значит, очень, что с вами отправился, вот как-то так. – Рагнар не удержался и сентиментально смахнул скупую слезу мозолистой ладонью.

– Спасибо тебе, дядя Рагнар, ты мне как отец. – Марий обнял старого воина с рыжей бородой.

Глава 3

Великое княжество Тевосское. Деревня Погостик. Конец осени 3651 года Эры без Магии – конец лета 3652 года Эры без Магии

– Отец говорил, что он создал Орден Хранителей Чаши, значит, должны быть, кроме самого Хранителя, другие члены Ордена. Логично, правда? – вслух рассуждал мальчик с белыми как снег волосами и черными, чернее ночи, глазами, вопросительно глядя на рыжую толстую кошку, приютившуюся на старом кресле. – А если есть другие, значит, их надо разыскать. Вот только где их искать? Ты не знаешь, Марфа? – кошка Марфа безучастно отвернула голову, уткнувшись носом в мохнатую лапу. – Да, ты права, я тоже понятия не имею, где их искать и вообще что делать! Ну и ладно, Чаша Чашей, а дела есть и поважнее – надо свиней кормить.

Брайн отложил метлу, которой только что дочиста вымел весь дом, вышел из сеней и направился к сараю, откуда доносилось ленивое хрюканье.

Прошло уже два месяца со смерти отца. Брайн остался единственным мужчиной в семье, да и семья теперь состояла всего-то из собственно Брайна и кошки Марфы, которая сутки напролет валялась в кресле. Брайн тащил на себе все хозяйство. Ему предлагали помощь соседи с ближайших хуторов, но Брайн упорно отказывался, говоря, что справится сам. Мальчик не боялся работы – с раннего детства отец приучил его любить землю, которая его кормит. Правда, пришлось отказаться от участка на общем поле – на него просто не хватало ни сил, ни времени. Своего огорода и скота Брайну вполне хватало, чтобы досыта есть, а излишки продавать на воскресном рынке в Заречье, небольшом городке вблизи границы с Купеческой Конфедерацией.

Вот и сегодня, сделав все необходимое по дому и хозяйству, Брайн стал собирать товары для завтрашней торговли.

На рассвете, погрузив корзины с овощами и глиняные крынки с молоком в телегу, запряженную старой гнедой кобылой, Брайн отправился в центр деревни, где у часовни собирались селяне, небольшим караваном отправляющиеся в Заречье – в одиночку было опасно путешествовать по большой дороге.

Город встретил торговцев пустыми сонными улочками, которые через пару часов заполнятся шумными тучными хозяйками в белых чепчиках, важно обходящими торговые ряды и торгующимися за каждый грош.

Брайн хорошо торговал, наверное, потому, что худой осунувшийся от тяжелой работы мальчик вызывал жалость у сентиментальных домохозяек. Поэтому, распродав привезенные товары до обеда, мальчик отправлялся в ремесленный квартал прикупить необходимый инструмент и домашнюю утварь. Ближе к вечеру, когда рынок уже сворачивался, Брайн обязательно заходил в лавку пекаря, набирая целую сумку свежих, только что выпеченных булочек с корицей и маком.

Вот и сегодня Брайн быстро продал овощи и молоко и отправился гулять по центру города – в ремесленном квартале он купил все, что нужно, еще на прошлой неделе, а за булочками идти было еще рано – там сейчас пекли хлеб для пограничного гарнизона, расположившегося в окрестностях города.

Брайн очень любил гулять в парке возле храма Перуна Громовержца – высокого строения с огромными витражными окнами, украшенными причудливыми мозаиками. Мальчик всегда восхищался величественным зданием и поражался, как же сильно верили в это древнее божество, если ему соорудили ТАКОЙ храм в таком захолустье! Сам Брайн скептически относился ко всяким религиям и богам, как и не очень верил в рассказ отца про сотворение Алора и заключение всей магической энергии мира в чашу, стоящую у него дома на камине. Тем не менее отец перед смертью завещал хранить артефакт, и Брайн послушно исполнит его волю.

Сделав пару кругов вокруг парка, Брайн, погруженный в свои мысли, направился в пекарню.

– Рад тебя видеть, парень! – приветственно улыбнулся пекарь, увидев открывающего дверь пекарни мальчика. – Тебе, как всегда, с корицей и маком?

Брайн, поприветствовав немолодого мужчину с белым поварским колпаком на голове, скрывающим седину, подошел к прилавку:

– Да, пан Дзислав, мне как всегда – пять с маком и пять с корицей.

– Слушай, Брайн. – Пекарь наклонился к мальчику, понижая голос. – Тут тобой на днях интересовались. Трое, два мужика и девчонка, твоя ровесница на вид. Странные такие, в плащах черных и в доспехах дорогих – явно не местные. Спрашивали, мол, видел ли ты, пан пекарь, мальчонку, лет пятнадцати с седыми волосами да черными глазами…

– А вы что им, пан Дзислав?

– А что я? Они мне золотой на стол да смотрят прямо в очи! А я так рассудил, паны они какие-то странные, может, из тайной полиции его княжеского величества, а может, сектанты какие, из тех, что детей на алтарях режут! Ну, я-то их не испугался – меня пан бурмистр знает – как ни праздник, все ко мне торты да пироги разные заказывать посылает. И всегда хвалил, мол, вкусно, пан Дзислав, печешь! Пальчики оближешь…

– Пан, Дзислав, можно короче! – не слишком вежливо перебил Брайн.

– Ах, да. Ну, вот я и подумал, что ты мне больше одного золотого барыша принесешь – клиент-то постоянный! Вот и сказал этим, что видеть не видел, знать не знаю.

– А они?

– А что им?! Ушли восвояси, даже пряника никакого не купили, сектанты! – скривил брезгливую гримасу пекарь.

– Спасибо вам, пан Дзислав! – в тон пекарю прошептал мальчик, пряча за пазуху ароматный сверток с выпечкой.

– Будь аккуратней, Брайн! И удачи тебе!

Брайн, кивнув в ответ, вышел из лавки. На улице уже вечерело, пора было отправляться домой. Когда Брайн вернулся в торговый квартал, люди уже собирались, укладывая на телеги то, что не повезло сегодня продать.

По дороге в деревню Брайн размышлял, кем могли быть странные люди, интересовавшиеся им.

«Может, они из Ордена? Но тогда они должны непременно знать, где мы жили с отцом… – терзался в догадках Брайн. – Или они ищут меня, чтобы убить и отобрать Чашу – ведь у Хранителя Чаши всегда должны быть какие-нибудь враги.… В книжках про тайные ордены и секты, по крайней мере, так случается всегда».

Погруженный в эти мысли, Брайн добрался домой. Отведя в стойло уставшую за тяжелый день старую клячу, мальчик вошел в дом.

«Странно, дверь не заперта! Неужели я забыл? – насторожился Брайн. – Нет, точно закрывал…»

Осторожно зайдя в сени, Брайн подобрал стоящий в углу колун на всякий случай. Он прислушался, из залы доносились голоса.

«Бежать за подмогой? Или попробовать разобраться с непрошеными гостями самому? – Брайну было очень страшно. – А если это хранители?»

Собрав всю волю и мужество в кулак, Брайн резко открыл дверь комнаты, держа наперевес топор.

– А мы тебя уже заждались, – спокойным голосом произнес мужчина с длинными седыми волосами и острым сухим лицом. – Ты всегда гостей с топором встречаешь? – продолжил он, глядя на Брайна острым пронизывающим взглядом серых глаз.

– Только непрошеных! – резко ответил Брайн, изо всех сил стараясь скрыть предательскую дрожь в коленях.

– Не горячись, – примирительно поднял руку седой мужчина. – Мы не хотели тебя обидеть или оскорбить, но и дожидаться под крыльцом твоего возвращения тоже было невозможно. Видишь ли, нам не нужны лишние глаза и уши.

– Кто вы? – не опуская топор, прохрипел Брайн. Голос дрожал от страха.

– А ты не догадываешься, Брайн? – вступила в разговор юная девушка, сидевшая подле седого мужчины.

– Мы члены Ордена Хранителей Чаши, – не без пафоса в голосе произнес третий незнакомец – молодой крепкий парень с наголо бритой головой.

– Присаживайся, Брайн, – любезно улыбнулся заговоривший первым мужчина. – Я Александр – Наместник Ордена Хранителей Чаши. Это моя дочь – Валерия. – Черноволосая девушка чуть опустила маленькую головку, из-под приподнявшихся длинных густых ресниц на Брайна смотрели большие карие глаза – мальчик даже смущенно опустил голову, не выдержав игривого взгляда красавицы. – А это моя правая рука, Марк. – Александр указал на бритого мускулистого парня.

– Мы просим прощения за столь неожиданный визит, – нежным голоском пропела Валерия, уголки пухлых губ слегка разошлись в стороны, обнажая белоснежные ровные зубы. – Но дело не терпит промедления!

– Мы узнали, что у Чаши сменился хранитель, – продолжил Марк. – И незамедлительно отправились на поиски тебя. Твой отец, став Хранителем, ушел из Ордена, посчитав, что так будет безопаснее. Он знал, что мы найдем тебя, когда придет время, поэтому не боялся, что ты останешься один.

– Прими мои соболезнования, мальчик мой. Твой отец был мне хорошим другом. – закончил Александр.

Брайн, давно отложив топор и сев на табурет, удивленными глазами смотрел на неожиданно появившихся хранителей.

– Вы пришли, чтобы забрать Чашу?

– Нет, что ты. – Александр махнул рукой. – Чаша принадлежит Хранителю по праву крови и передается от отца к сыну в вашей семье. Остальные члены Ордена обеспечивают безопасность Хранителя и сохранность Чаши. Кстати, очень опрометчиво держать ее на камине у всех на виду!

– Простите, – растерявшись, пробормотал Брайн.

– Не извиняйся, мы тут для того, чтобы забрать тебя в замок Ордена, где ты научишься всему, что должен знать и уметь Хранитель Чаши.

– Уходим на рассвете, – вставил Марк. – Брайн, собирай вещи. Только самое необходимое, мы идем налегке.

Зябкое осеннее утро мелкими колючими каплями дождя встретило четырех путников, укутавшихся в дорожные плащи. Ехали молча, Брайну было тоскливо и больно покидать, как он был уверен, навсегда родной дом. Деревня почти скрылась под завесой усиливающегося дождя, деревья вдоль тракта качали ветвями, шелестя желтой опадающей листвой, как бы прощаясь с юношей. Брайн чувствовал, что больше не увидит ни родной деревни с угрюмым названием Погостик, ни этих осенних листьев, мягко падающих на мокрую от дождя дорогу. Мальчика страшила и одновременно влекла неизвестность. Откроется ли перед ним огромный, доселе неизведанный мир, мир, о котором он читал только в увлекательных книгах из богатой библиотеки отца, сидя вечерами подле жаркого пламени камина. Или его заточат в мрачный замок, где он проведет остаток жизни, получая знания, «необходимые Хранителю Чаши». Он не знал. Конечно, горячая кровь юнца хотела приключений и путешествий, но Брайн понимал, что вряд ли с такой важной миссией ему позволят куда-нибудь отправиться. Скорее всего, замок Ордена Чаши станет его домом и тюрьмой.

В таких невеселых размышлениях Брайн не заметил, как маленький отряд добрался до заставы вблизи Заречья – города, где выпекали такие вкусные булочки с корицей и маком.

– Марк, отыщи сопровождающих, – коротко распорядился Александр.

Сопровождающими оказались пятеро смуглых наемников, одетых в кожаные кирасы и добротные низкие сапоги с заостренными приподнятыми носами, головы воинов покрывали меховые шапки со свисающими сзади лисьими хвостами. На поясах наемников висели изогнутые сабли, какими вооружались солдаты Хараданского Каганата.

– Дальше поедем верхом и со свитой, – пошутила Валерия, лихо запрыгивая за черного норовистого скакуна.

Путники направили лошадей на Север Княжества к границе Купеческой Конфедерации.

Брайн много читал об этом государстве. Конфедерация, по сути, не была единым государством, как например, Великая Элморианская Империя или Хараданский Каганат. Конфедерация состояла из Территорий, которые имели своих правителей, налоги и войско. Высшее сословие каждой Территории выбирало своего лидера, который участвовал в регулярно созываемых заседаниях Купеческого Сейма – высшего органа Конфедерации. На сейме избирали Председателя, который и правил страной, учитывая мнение остальных членов. Каждые четыре года председателя избирали вновь. Такое вот странное государство. Брайн никак не мог понять, как страна может жить без правящей династии, хотя и в его родном княжестве уже делались шаги по ограничению абсолютной власти Великого князя и созданию выборного органа, состоящего из высшей знати и самых богатых купцов.

Тем не менее Купеческая Конфедерация являлась очень сильным и богатым государством. Купеческая армия состояла из хорошо вооруженных тяжелых конников и наемной пехоты, доказывая, что за деньги человек сражается ничуть не хуже, чем за родной дом.

Как появилась на карте эта страна, Брайн точно не знал, читал лишь, что гильдия купцов, обретая силу и богатства, выкупила часть земель в центре материка у Элморианской Империи, а потом силой наемной армии расширила свои территории за счет земель той же империи и объявила себя независимым государством. Когда начался победный поход Хараданского Каганата на север Элмориана, купцы «откупились» от войны со степным народом, который нуждался в золоте для продолжения войны с Элмором. Когда же страсти элморо-хараданской войны улеглись, и кочевники осели на севере бывших земель Империи, Конфедерация была уже достаточно сильна, чтобы расшириться на запад вплоть до границ современного княжества Тевосского.

Конечно, Конфедерация не только откупалась от воинственных соседей золотом, но и часто вступала в войны за свои территории. Вот и сейчас купечество вело войну с молодой Независимой Республикой Вельторией, которая совсем недавно – десяток лет назад – отделилась от Конфедерации и объявила о своей независимости. Купцам было невыгодно терять почти половину своих земель, поэтому, стремясь вернуть территории, Конфедерация развязала войну, в которой державы завязли на долгие годы. Правда, крупные сражения года два как поутихли, но приграничные стычки продолжались и по сей день.

Через три дня пути отряд в сопровождении наемной охраны достиг небольшой крепости, расположенной на обнесенном рвом высоком холме недалеко от границы с Конфедерацией.

При приближении путников караульные на стенах засуетились, открывая массивные ворота и поднимая тяжелую железную решетку входа. Отряд въехал в тесный двор крепости, где располагались конюшни, кузница и маленькие домики прислуги. Путники спешились, и Брайна проводили в высокую прямоугольную башню, возвышающуюся в центре крепости.

– На нижних этажах находятся казармы, – рассказывал Александр, сопровождая юношу к его покоям. – Выше – кухня, прислуга, служебные помещения. На третьем этаже у нас оружейная – туда мы обязательно позже заглянем. Твои покои здесь, – Александр сделал жест рукой, приглашая Брайна войти.

Войдя, Брайн открыл рот от удивления и восхищения. Он еще никогда не видел такого богатого убранства, хотя они с отцом считались одними из самых состоятельных жителей своей деревни. Гостиную украшали затейливые гобелены с изображениями доблестных рыцарей, убивающих сказочных чудовищ. В центре стоял круглый стол красного дерева с резными ножками. Дверь из гостиной вела в кабинет, пол которого застилал мягкий ковер. У стены стоял письменный стол с серебряной чернильницей, пером и прочими необходимыми для письма принадлежностями. За кабинетом находилась спальня, почти все пространство которой занимала огромная кровать, застеленная шелковым покрывалом. В таких покоях не побрезговал бы жить и сам император Элмора.

– Располагайся, Брайн, – сказал Александр.

– Это все для меня? – не веря своим глазам, растерянно мямлил мальчик.

– Конечно! Хранителю Чаши и главе ордена полагается лучшее жилье.

– Главе Ордена? – недоуменно воскликнул Брайн. – Но ведь вы Глава…

– Нет, я лишь наместник. Главами ордена с момента его основания являются Хранители Чаши. Конечно, сразу на тебя никто не взвалит бремя управления орденом. Прежде ты научишься всему необходимому, чтобы его возглавить. А мы будем тебе в этом помогать. Добро пожаловать домой, Хранитель! А теперь отдохни и спускайся вниз знакомиться с членами ордена, – с мягкой улыбкой закончил Александр.

Так началась новая жизнь Брайна, которому судьба прочила сделаться из простого деревенского мальчишки главой таинственного Ордена. В Ордене оказалось девять человек – шесть мужчин и три женщины, включая Валерию, дочь наместника. Почти сразу после приезда в крепость Брайн стал учиться и тренироваться. Член Ордена должен был великолепно владеть оружием, знать историю, придворный этикет самых разных государств, уметь держаться в обществе и, что Брайн совсем не ожидал, знать теоретические основы магии.

Валерия с удовольствием помогала Брайну овладевать хитростями замысловатых наук. В ней Брайн обрел друга, которого ему так раньше не хватало.

Брайн быстро учился. За неполные три месяца мальчик научился с легкостью расписывать на пергаменте стихийные заклинания любой сложности, а через полгода уже почти мог сравниться в мастерстве фехтования с Марком, лучшим мечником Ордена.

Так шли месяцы упорных тренировок и кропотливого штудирования древних пергаментов. Жизнь ордена текла размеренно и однообразно, хотя Брайну скучать не приходилось – ему очень нравилась теоретическая магия, а точнее, уроки магии, преподаваемые прекрасной Валерией, в которую Брайн влюбился еще при их первой встрече.

– Интересно, как работают заклинания на практике? У меня в голове не укладывается, как можно с помощью пассов руками, слов и усилием мысли заставлять, например, вспыхивать огонь?

– Я бы никогда не хотела об этом узнать, если честно, – ответила Валерия, отвлекаясь от чтения заклинания «Обращение в камень», как было написано на пергаменте. – Если заклинания начнут работать, значит, мы не сберегли Силу в Чаше, и, очевидно, всем скоро придет страшный конец. А вообще хватит разговоров, не отвлекайся.

– Нет, ну правда же, любопытно, как же все это будет происходить в жизни. Вот ты, прочитав эти сухие слова в свитке, представляешь, что получилось бы заклинание, будь в мире Сила? Враг стал бы бесформенной глыбой камня или обратился бы в изящную статую?

Валерия неодобрительно посмотрела на Брайна.

– Нет, ты не подумай, что я хочу освободить Силу из Чаши и начать творить добро направо и налево, как было написано в какой-то книге. – Брайн улыбнулся. – Мне просто любопытно… Ладно, забудь, это я так, разговор поддержать. Что там дальше? Эст терра семпре… Взмахнуть левой кистью, как указано на рисунке три… Ох и бессмыслица получается…

Брайн нарочно нелепо размахивал руками, зловещим голосом произнося слова заклиная.

Валерия едва сдерживалась, чтобы не засмеяться. Брайн махал руками все быстрее, и незаметно для Валерии из рукава куртки юного хранителя появился распустившийся бутон розы.

– Это мое волшебство для тебя. – Брайн аккуратно положил розу на пергамент, глядя в глаза Валерии.

– Ты дурачок, садовник будет очень зол, когда узнает, что его бережно хранимые розы срываются для таких фокусов! – Валерия смущенно улыбнулась. – Но мне очень приятно.

Девушка приподнялась со стула и поцеловала Брайна в щеку. Юноша тут же покраснел.

– На сегодня урок окончен. – Валерия, опустив глаза, быстро выбежала из комнаты.

Несколько мгновений Брайн неподвижно стоял с отсутствующим взглядом. На лице застыла рассеянная счастливая улыбка.

Из оцепенения Брайна вывел звонкий голос Марка:

– Руки не устали пергамент исписывать? Пойдем-ка настоящим мужским делом займемся!

Брайн и Марк, вооружившись тренировочными мечами, вышли во двор.

– Ну, давай закрепим связку блок-разворот-удар. Не забыл за два дня хоть?

Брайн встал в стойку, приглашая Марка жестом атаковать. Марк, в одном прыжке оказавшись напротив Брайна, ударил мечом сверху вниз. Хранитель, делая короткий шаг в сторону, парировал удар и с разворота легонько ударил Марка мечом под колено. Воин, делая вид, что ранен, опустился на колено. Брайн, мгновенно перехватывая меч острием вниз, обозначил укол в основание шеи.

– Молодец! – Марк отряхнул от пыли колени. – Если по-настоящему так уколоть сверху вниз, то до сердца можешь достать, и никакие кольчуги не спасут. Так, давай-ка тренировочный спарринг устроим, бери щит и шлем не забудь надеть, мало ли что.

Удар, блок, еще удар, – Брайн отлично защищался, не забывая проводить стремительные контратаки. Через минуту хранитель понял, что Марк увлекся боем и уже сражается в полную силу. Это очень раззадорило юношу, и Брайн, восторженно осознавая, что бьется на равных с лучшим мечником ордена, начал свою атаку, грациозно двигаясь вокруг Марка и осыпая последнего короткими и резкими выпадами. В одном из выпадов юноша немного опустил щит, прикрывавший голову от контрвыпада. Марк, забыв, что бой тренировочный, ловко отбивая щитом укол, ударил Брайна эфесом меча в голову.

В глазах юноши засверкали искры, голова, казалось, увеличилась в размерах, пытаясь раздавить изнутри ставший неимоверно тяжелым шлем. Брайн упал на колени, перед глазами поплыл туман.

Пелена, застилавшая взор, начала спадать. Брайн уже мог разглядеть тонкую изящную фигуру, стоявшую напротив. Юноша не мог различить лица, но почему-то отчетливо понимал, что перед ним Валерия.

– Ох и жестко меня огрел Марк, голова так и шумит. Я долго был в отключке?

– Повелитель, я выполнила поручение, – безжизненным голосом сказала Валерия.

– Какое еще поручение? – Брайн опешил от неожиданности. Только теперь он заметил, что Валерия была одета в черные доспехи, на груди которых красовался кроваво-красный дракон, изогнувшийся перед прыжком. Это был явно не герб Ордена Хранителей Чаши. Валерия продолжала что-то говорить, но Брайн не слушал, он пораженно смотрел на глаза девушки, которые, казалось, были прозрачными, как вода в самом чистом озере, а на дне Брайн видел черные вспышки, то заливающие все пространство глаз, то сжимающиеся в маленький комок черноты.

Брайн оглянулся, осознав, что Валерия смотрит сквозь него. Перед ним стоял мужчина, облаченный в такие же доспехи, как и Валерия, в руках у человека была Чаша, из которой то и дело извергались потоки черного пламени, подобные тем, что вспыхивали в глазах девушки. Разглядев лицо мужчины, Брайн оцепенел, ведь это было его лицо – лицо Брайна. Юноша смотрел будто в свое отражение, но глаза… глаза двойника были такими же, как у Валерии, только взгляд был осмысленным и острым.

– Час пробил. Пора завершить начатое.

– Брайн! Брайн! С тобой все в порядке? Прости, я увлекся и не рассчитал сил. Можешь подняться?

Видение растворилось. Перед глазами стал проявляться песок тренировочного плаца. Юноша поднял глаза, перед ним, склонившись, стоял Марк, испуганно глядя на стоявшего на коленях Брайна.

– Я долго был без сознания?

– Без сознания? Нет, ты упал на колени, что-то забормотал, но не отключился. Прошло пару мгновений, друг. Так, тебя надо показать лекарю. Пойдем, я отведу тебя к Агафье.

Брайн не помнил, как Марк привел его к тете Агафье – местной знахарке, которая дала юноше стакан какой-то безвкусной жидкости и, ворча о том, что мужики не могут ничего сделать так, чтобы никого не покалечить да что-нибудь не сломать, наложила на голову юноши повязку, смоченную снадобьями. Все это время Брайн был поглощен тревожными мыслями о странном видении.

«Странно, такого раньше никогда не было. Бред какой-то. Судя по пламени из Чаши, я освободил Силу. Но почему у меня такие глаза и что это за странные доспехи – никогда не видел такого герба. Но больше всего непонятно, что с Валерией. Такое ощущение, что она не живая – какая-то кукла или безвольная марионетка, слепо выполняющая приказы. А быть может, это последствия какого-то заклинания, которое я еще не изучил. Нет, как-то все очень зловеще выглядело. Хотя если я освободил Силу, значит, в мир вторглись твари из древних манускриптов. Тогда можно сделать вывод, что мы с Валерией творим какое-то сложное заклинание, чтобы им противостоять. А взгляд и поведение можно списать на последствия заклятия. Эх, это все пустые догадки. Надо рассказать Александру, может, он что-то объяснит. Или не рассказывать… Чего только не привидится после такого удара по голове. Но Валерии рассказать все же стоит».

– Лично мне все понятно. – Покачивая ногами, Валерия сидела на краю круглого стола в покоях Брайна. – Я читала один интересный свиток доктора, который исследовал всякие странные вещи, всплывающие в нашем сознании. Может, слышал, у него еще был роман с пациенткой, у которой помутился рассудок после того, как в детстве погибла ее сестра. Не слышал? Ну, неважно. Так вот, этот доктор писал, что в нашем сознании иногда проявляются сюжеты и события, которые никогда не происходили в действительности. Они приходят в наше сознание из какого-то уголка нашего восприятия себя, точнее, из-за чего-то, что за этим уголком, вне нашего сознания. В общем, я всего не поняла, но, если верить этому заумному доктору – у тебя из-за удара по голове было сильное потрясение, которое толкнуло твое бессознательное показать в наглядной форме твои скрытые желания и табу, а именно – желание подчинить себе женщину. Такое бывает во взрослеющем и еще не окрепшем организме юношей.

– Как будто ты уже такая взрослая! – буркнул Брайн, сидя на столе рядом с Валерией.

– Ну, не секрет, что девушки взрослеют раньше мальчиков. – Валерия загадочно улыбнулась. – Если бы ты был взрослее, то давно бы уже поцеловал меня.

Брайн покраснел.

– Вот видишь, я даже прямо тебе намекнула, а ты сидишь и даже не шевелишься! Ну, чего застыл? – Валерия ловко спрыгнула со стола, повернулась к Брайну и жадно поцеловала его губы. – Давно хотела это сделать, – не отрываясь от губ юноши, прошептала Валерия.

Брайн тотчас забыл и про видение, и про гудящую от удара голову. Его всецело поглотил горячий и нежный поцелуй девушки, которую он любил… любил наивно, искренне и честно, как может любить только юноша, впервые познающий это чувство. Его опьянял нежный запах ее густых черных волос, вкус ее влажных мягких губ, кроткость прикосновения ее рук, которые аккуратно касались его щеки.

Время перестало существовать для них, Брайн и Валерия долго неподвижно стояли, крепко сжимая друг друга в объятиях.

– Я люблю тебя. – Брайн не скрывал радостных слез.

– Молчи, я знаю. – Валерия прижалась сильнее к груди юноши. – Мне пора идти, отец будет волноваться.

– Я не хочу тебя отпускать!

– Я знаю и тоже не хочу уходить, но правда надо. Доброй ночи, любимый.

– Приятных снов, милая!

Брайн долго не мог сомкнуть глаз – он раз за разом прокручивал события вечера, наслаждаясь каждым мигом. Он обрел ее, и теперь жизнь наполнялась новым смыслом. Как и любой юноша в такие годы, Брайн мечтал и строил счастливые планы, закрывая глаза и представляя рядом с собой Валерию, которую Александр, ее отец, ведет к алтарю, где ее ждет он, любящий всем сердцем мужчина.

Вдруг Брайн ощутил мерзкий холодок страха, бегущий по спине. Он прислушался – вокруг было напряженно тихо. Брайн понимал, что уже глубокая ночь и все обитатели замка давно спят, но чувство было такое, будто никого нет. Брайн отчетливо чувствовал пустоту. Ему казалось, что он лежит в постели посреди заброшенного кладбища или склепа, а его уютная и теплая кровать была пропитана могильной сыростью.

Брайн встал с постели, ковер под ногами был неприятно холодным. Юноша наспех оделся, взял меч и вышел в коридор. Странно, лампады на стенах не горели. Брайн присмотрелся – стены покрывал ветхий мох и плесень, будто тут не жили люди уже очень давно.

«Что за чертовщина! Это, наверное, кошмар. – Брайн ущипнул себя за руку. – Нет, не проснулся. Может, так… – Юноша провел по руке лезвием меча, на пол упали капли густой крови, но Брайн не проснулся. – Значит, я не сплю. Ладно, разберемся.» – Мальчик пытался перебороть накативший страх, подбадривая себя и сильнее сжимая меч.

В конце коридора промелькнула тень. Брайн побежал за ней. Тень скользнула в проем в стене, которого в замке раньше не было. Юноша последовал за ней.

Брайн очутился в круглой зале, на стенах которой мерцали бесцветным свечением факелы, придавая зале синеватое свечение, словно в лунную ночь. Посреди залы стоял каменный столб, от него, словно лучи, расходились столы, на которых лежали люди. Брайн подошел ближе – он не знал этих людей, все они были одеты в белые плащи, на которых была вышита красная башня, растущая из облака огня, – герб Первородных магов с острова Красной скалы. Маги не были мертвы, хотя и не могли пошевелиться. Брайн чувствовал их страх и ненависть к нему. В голове стали всплывать страшные картины. Он, Брайн, одетый в черные доспехи с гербом дракона, идет по коридорам какой-то башни, в руке Чаша, извергающая потоки черного пламени, которые, касаясь плит пола, превращаются в бесформенных тварей, жадно набрасывающихся на магов в белых плащах, отчаянно пытающихся преградить Брайну путь. Бесформенные монстры, налетая на очередного мага, обволакивали его черным жидким пламенем, разрывая обреченного защитника на куски. Каждая часть разорванной плоти, соприкоснувшись с каплей жидкой субстанции, превращалась в такого же черного монстра, ищущего новую жертву.

Брайн очнулся от нахлынувшего видения, увидев выходящую из тени Валерию. Глаза возлюбленной были такими же, как и в видении на тренировке. Только теперь на девушке не было черных доспехов, она шла к столбу посредине залы, обернувшись прозрачным легким плащом.

– Я готова, господин, – бесцветным голосом сказала Валерия, скидывая плащ и полностью обнаженной подходя к столбу. – Выпусти ее!

Тело Валерии было изрезано какими-то рунами и знаками, по мертвенно бледной коже струились ручейки крови.

Вдруг реальность начала расплываться, подобно кругам на воде от брошенного камня. Четкой осталась лишь фигура, возникшая из ниоткуда. Брайн узнал отца – тот был молод и одет в такой же плащ, как и маги, лежащие вокруг Валерии.

– Видишь, что ты наделал, мальчик мой. – Губы отца были неподвижны, Брайн слышал его голос в своей голове. – Это ты убил их всех. А сейчас совершаешь страшное деяние, которое изменит всю известную нам реальность. – Отец оставался неподвижным. – Не выпускай Силу, внутри Чаши кроется нечто страшнее, чем то, чего все боятся. Не делай эту ошибку…

Брайн проснулся в холодном поту. Он был в своей спальне в замке Ордена. Брайн осмотрелся, все было на своих местах, меч лежал в ножнах у комода, Чаша стояла под стеклом на специальном постаменте в углу комнаты. Юноша перевел дух.

– Ох, не нравится мне все это, – выдохнул Брайн. – надо срочно рассказать Александру.

Брайн спрыгнул с постели и прямо в пижаме быстрым шагом направился к покоям Наместника.

В коридоре на Брайна налетел взволнованный Марк. На воине были только брюки и расшнурованные домашние туфли. В правой руке Марк держал длинную кривую саблю, левая рука сжимала легкий заряженный арбалет.

– Бегом к себе, закройся и не подпусти их к Чаше! – на ходу прокричал Марк.

– Что происходит? – Брайн растерялся от удивления.

– Темные! Они перебили наемников и уже в замке! – убегая дальше по коридору, кричал мечник.

Брайн рысью кинулся в свою комнату. У двери юноша встретил Александра и Валерию – оба были в ночных пижамах с оружием в руках.

– Запритесь здесь и удержите Чашу! Любой ценой! – Александр был взволнован, голос срывался от напряжения.

В конце коридора зазвенели мечи. Послышались крики и звуки падающих тел. Александр втолкнул Брайна с дочерью в комнату, захлопнул дверь и побежал в сторону драки.

Темные эльфы бесшумно расправились с наемной стражей замка и проникли внутрь, где их обнаружила тетушка Агафья, которая тайно, чтобы не ругал садовник, рвала листья для снадобья с каких-то редких синих цветов, которыми тот так гордился. Тетушка Агафья успела позвонить в тревожный колокол, пока ей в спину не воткнулась стрела. Садовник, домик которого располагался во дворе прямо напротив сада, выбежал по тревоге первым, держа в руке большие садовые ножницы. Оружие садовника, метко брошенное в ближайшего эльфа, нашло свою цель. Захлебываясь кровью, хлынувшей из вспоротого горла, нападавший упал на землю. За ним тут же завалился на бок садовник, пронзенный сразу тремя метательными ножами.

Эльфы вошли в жилую часть замка, где в узком коридоре, ведущем в покои Брайна, их встретили хранители. Все защитники замка были в одних ночных одеждах, не успев надеть доспехи. Завязался яростный бой. Члены Ордена, искусно обученные владению оружием, сдерживали в узком проходе настырно нападавших эльфов. Однако Темных было намного больше, и один за другим хранители падали, наполняя стыки каменных плит пола своей кровью.

Шестеро хранителей пали. Александр и Марк, отбиваясь, отступали к комнате, где готовились к бою Брайн и Валерия. Брайн быстро захлопнул дверь, едва хранители ввалились в комнату.

– Дело плохо, – выдохнул Александр, переводя дыхание. – Так, вы валите отсюда через тайный ход, а я их задержу насколько смогу. Марк, выводи их быстро.

– Отец, я никуда без тебя не пойду! – на глаза Валерии наворачивались слезы.

– Ты должна! Если я не останусь, вы не спасетесь! Я люблю тебя, милая, ты моя гордость. – Александр обнял рыдающую дочь.

Дверь с грохотом слетела с петель.

– Уходите, живо! Это приказ!

Александр кинулся в проем, размахивая коротким легионерским гладиусом.

– За мной! – Марк поспешил в спальню Брайна. – Чашу бери!

За постаментом, на которой стояла Чаша, оказался рычаг. Когда его опустили, перед хранителями открылся скрытый проем в стене, ведущий в темный коридор, уходящий вниз. Марк приказал следовать за ним. Валерия обернулась, отец сражался уже в дверях спальни, держась за распоротый клинком бок. Брайн потянул девушку за руку, хранители скрылись в проеме.

Беглецы блуждали по лабиринту коридоров тайного хода, пока вдалеке не появился тусклый лунный свет, пробивающийся через толстые прутья решетки.

– Сюда, – Марк указал рукой на свет, – мы выйдем в трехстах шагах от замка.

Молодой воин нащупал в едва заметном проеме в стене ключ и аккуратно отпер решетку.

– Идем! – Марк первым вышел наружу.

Брайн, Валерия и Марк стояли посреди опушки леса, покрытой высокой травой. Сверху на беглецов мягко падал лунный свет, дорожками пробиваясь сквозь кроны высоких деревьев. Вокруг было мертвенно тихо.

– Надо спешить, в лиге отсюда есть поместье отца Валерии, там найдем одежду и… – Марк не договорил. В воздухе засвистело; в грудь воину воткнулись три стрелы с красным оперением.

Жадно хватая окровавленными губами воздух, Марк упал на землю.

Брайн хотел вскрикнуть, но крик застрял в горле, превратившись в отчаянный стон.

В десяти шагах от Брайна из высокой травы поднялись три фигуры, одетые в черные кожаные доспехи, такие же, как были на темных эльфах, напавших на замок Хранителей. Валерия с яростным криком бросилась на врагов, но тут же, споткнувшись, упала на колени. Из обеих ног торчали стрелы, вокруг которых на белых штанах ночного костюма расплывались круглые пятна крови.

Эльфы, натягивая луки, двинулись в сторону застывшего от ужаса Брайна. Проходя мимо стоящей на коленях, парализованной болью Валерии, один из темных, небрежно вскинув лук, всадил стрелу в висок девушке. Валерия, издав тихий стон, завалилась на спину.

Брайн с ужасом смотрел на приближающихся эльфов, которые только что лишили его самого дорогого в этой жизни. Пальцы пытались судорожно нащупать рукоять меча, широко раскрытые от страха глаза, не отрываясь, смотрели на приближающихся врагов.

Эльф, убивший Валерию, уже натягивал очередную стрелу, подходя к мальчику все ближе и ближе.

Руки Брайна, отчаянно бегая по поясу в поисках меча, коснулись ободка Чаши. Брайн тотчас ощутил резкий укол, в голове на миг помутилось, мальчик вскрикнул. Через мгновение боль утихла, Брайн стоял напротив вскинувших луки эльфов, держа перед собой Чашу. Мысли стали четкие и ясные, в глазах не было больше ни страха, ни ужаса. Лишь холодная ненависть и презрение.

– Это вам за нее! – едва шевеля губами, процедил Брайн.

Он закрыл глаза, из Чаши стали стекать клубы черного пламени, обволакивая сначала руки, а затем и все тело мальчика.

Эльфы, побросав оружие, в раболепном экстазе пали на колени, размахивая руками и что-то фанатично бормоча.

– Умрите все, – неживым голосом произнес Брайн. Эльфов мгновенно накрыл поток черного пламени, вырвавшийся из Чаши.

Темные в один миг превратились в облако пепла, падающего на траву.

Пламя, охватившее Брайна, стало быстро впитываться в тело мальчика и угасать. Брайн стоял, вытянув руки, держащие Чашу, вперед, глаза наполнила бездонная пустота, в глубине которой вспыхивали языки черного пламени.

Брайн стоял неподвижно, он чувствовал, как от него во все стороны, как круги по воде, расходятся волны энергии. Эта энергия наполняет весь мир, впитываясь в воздух, в воду, в каждую травинку, камень, в каждое живое существо в Алоре. Хранитель Чаши видел, как волны энергии наполнили тело молодого мага с белыми как снег волосами, сражавшегося в неизвестной Брайну крепости против солдат, вооруженных короткими гладиусами. Воин показался Брайну знакомым и даже каким-то родным. Рядом с воином плечом к плечу стоял рыжеволосый высокий мускулистый пожилой нордлинг, яростно размахивающий секирой.

– Марий! – вспыхнуло в голове Брайна, хотя мальчик никогда не знал никого с таким причудливым именем. – Ведь ты же…

– Спасибо тебе, мальчик! – в голове Брайна зазвенел леденящий душу голос. – Ты освободил меня! А теперь подчинись мне!

Глаза Брайна начала застилать черная пелена, сознание медленно угасало. Мальчик чувствовал, что его тело уже не слушается, а разум вот-вот подчинится неведомому существу, которое Брайн выпустил из Чаши.

Разум мальчика начал сливаться с разумом монстра из Чаши, память подменялась страшными картинами из далекого прошлого. Брайн изо всех сил сопротивлялся, но все попытки были тщетны – завладевающее его разумом существо было куда более сильным, чем неудавшийся хранитель Чаши. Брайн отчетливо видел древнюю битву, в которой сошлись воины и маги всех рас, безобразные чудища и даже воители богов этого мира. Брайн видел, как маги, одетые в белые плащи с вышитой красной башней на груди, несли Чашу в самую гущу сражения, где яростно сражался темный эльф в доспехах из черного металла с изображением готовящегося к прыжку дракона. Мальчик заметил, как Чаша под действием мощного заклятия начала всасывать в себя все творимые на поле боя заклинания. Вместе с заклятиями Чаша поглощала и саму магическую энергию мира. Монстры, жизнь которых поддерживалась магией, стали падать замертво и рассыпаться в пыль. Армия темного эльфа дрогнула и побежала. Предводитель остался один, безумно продолжая сражаться. В конце концов эльф был разоружен и схвачен. Человек с Чашей в руках подошел к обездвиженному врагу и, произнеся слова заклинания, перерезал ритуальным ножом горло темного эльфа. Кровь, обильно хлынувшая из раны, текла в подставленную Чашу, пока не наполнила ее до краев. Тело эльфа рассыпалось в прах, а кровь в Чаше закипела, превращаясь в черное пламя. Маг в белом плаще накрыл Чашу ладонью, произнес короткое заклятье и упал замертво. Огонь в Чаше погас.

Беспорядочное видение сменилось черной пеленой. Брайн более ничего не видел, однако со слепотой пришло и осознание всего происходившего в тот день, когда Чаша поглотила магию мира. Теперь Брайн понимал каждое слово заклинания, произнесенного магом Башни; теперь Брайн знал подлинную историю Чаши и мира, который невольными усилиями Брайна начал свое фатальное преобразование.

Сознание угасло, вытесненное разумом темного эльфа почти полностью…

– Марий! – мысленно закричал Брайн, собирая в кулак остатки воли.

Поток энергии стремительно направился к далекой крепости, где кипело жестокое сражение. Мысль, заключенная в этот поток, резкой болью впилась в виски Мария, едва не потерявшего сознание.

Брайн больше не мог сопротивляться. Его сознание поглотила чужая воля. Брайна не стало.

Глава 4

Хараданский Каганат. Окрестности Харезмы. Начало лета 3652 года Эры без Магии

Вторжение проходило в полном соответствии с планом императора. Основные силы империи отвлекли на себя приграничные войска каганата, позволяя Первому Легиону и Первой Сотне Серебряного Льва беспрепятственно пройти вглубь страны, к столице Харезме. Кампания длилась всего две недели и была близка к победному завершению. В имперской канцелярии уже был подготовлен пакт о мире, по которому границы Империи расширялись до реки Харр, а за освобождение столицы хараданский хан должен был выплатить немалую контрибуцию.

Гонец принес весть о том, что Третий и Пятый имперские легионы пробили оборону харадов и в течение двух дней должны взять в кольцо замок Харр, чтобы армия хана не смогла ударить штурмующим столицу войскам империи в спину.

– Все готово к штурму! – отчеканил центурион, вытянувшись на пороге просторного шатра, где, склонившись над картой, стояли Таша и командиры Первого Легиона.

– С рассветом начинаем, – не отрываясь от карты, негромко распорядился старший легат Луций – командующий Первым Легионом Элморианской Империи.

Таша смотрела на громоздившиеся над оседающим предрассветным туманом очертания Харезмы. Высокие, мрачные, чрезвычайно толстые стены, окружающие город, совсем не сочетались с легкими, почти воздушными, тонкими шпилями городских дворцов, изящно выглядывающих из-за кольца крепостных стен.

Хотя Харезма была возведена на месте старого имперского города, тут не сохранилось ни зданий с величественными колоннами, ни арен и амфитеатров, столь любимых элморианской публикой. Хараданский Каганат, отвоевав львиную долю земель Империи, постарался, чтобы ничто не напоминало народу о бывших хозяевах. Имперская архитектура рушилась, на ее месте возводились архитектурные шедевры новых правителей. Каганат тратил большие средства на привлечение лучших архитекторов со всего света, которые разрабатывали свой, неповторимый стиль одной из сильнейших держав континента. Давно прошло время, когда харадов считали дикими варварами-кочевниками, живущими войной и разрушением. Неясно, когда и почему варвары из Диких Земель стали на путь просвещения и созидания, однако сейчас каганат являлся одним из культурных и научных центров материка. При этом свои захватнические аппетиты «просвещенные кочевники» не убавили – не было и десятилетия, на протяжении которого Хараданский Каганат не топтал бы копытами своих низких выносливых скакунов земли соседей, внушая страх вражеским армиям гулкими боевыми кличами.

Мысли черноволосой воительницы прервал звук горна, разрывающий рассветную тишину.

Легион пошел на штурм.

Юный Сцевола гнал изо всех сил взмыленного коня на Восток. Он должен был успеть догнать войско, осаждающее столицу Харезму. Главное, успеть до начала штурма. В заплечной кожаной сумке болтался от быстрой скачки свиток пергамента с оттиском имперской печати. На пергаменте – эдикт о срочном выводе всех войск из Хараданского Каганата, подписанный его августейшим величеством императором Тренидием Первым. Сенатор Тренидий стал императором всего несколько дней назад, вонзив нож в спину августейшему предшественнику. Первым же эдиктом императора стал всеобщий вывод войск из Харадана и следование армии прямиком в столицу империи. Видимо, новый император боялся, что его недавние коллеги по Сенату имеют свои соображения насчет кандидатуры на трон.

Сцевола уже побывал у крепости Харр, где огласил эдикт императора. Легионы быстрым маршем повернули назад. Теперь юному гонцу необходимо успеть к Харезме, чтобы предупредить Первый Легион и Сотню Прайда.

Осталось совсем немного, всего несколько часов быстрой скачки. Хоть только бы лошадь не подвела…

Сбоку что-то щелкнуло, Сцевола краем глаза заметил отблеск металлического наконечника, лошадь натужно заржала и со всего галопа кубарем закувыркалась по скользкой от утренней росы траве. Шею животного почти навылет пробил толстый арбалетный болт. Сцевола чудом не переломал себе все кости, успев сгруппироваться при падении, как его учили совсем недавно в тренировочном лагере для новобранцев.

– Что это тут у нас за птенчик выпал из гнезда? – на чистом имперском пробасил коренастый пожилой воин, выходя из засады с разряженным арбалетом.

За ним последовали двое солдат помоложе. Один, высокий смуглый парень, в легкой кожаной тунике с изогнутой саблей наперевес в два прыжка оказался рядом с распластанным на земле элморианцем. Другой, тучный мужчина лет сорока, выставив вперед короткую пику, прикрываясь круглым щитом, медленно обходил Сцеволу сзади.

– Думаю, за мальчишку неплохо заплатят, – хищно сощурив глаз, прокаркал на каком-то грубом диалекте высокий парень, поигрывая саблей.

– Назад! – крикнул Сцевола, ловко вскакивая на ноги и выхватывая на ходу гладиус. – Только попробуйте подойти! – стараясь, чтобы голос не дрогнул, кричал гонец, размахивая коротким гладиусом во все стороны.

Нападавшие только рассмеялись. Они, закаленные в боях войны, с первого взгляда поняли, что перед ними зеленый новобранец, не взявший еще ни одной жизни врага.

Копейщик атаковал первым. Острие пики в стремительном выпаде проткнуло плечо Сцеволы, угодив в просвет между пластинами легкого кожаного доспеха. Легионер отчаянно взвыл, и выставленный для блока гладиус коротко ударил вниз, перебивая копейное древко. Продолжая дугу, легионер, крутнувшись вокруг себя, со всего размаху обрушил клинок на незащищенную шею врага. Обмякшее тело, выпуская из шеи фонтаны крови, упало на колени, голова разбойника с застывшим удивлением на лице покатилась по окровавленной траве.

– Умри, червь! – неистово завопил мечник, веером закручивая саблю перед собой. Сцевола не заметил начало выпада. Враг, описывая очередную дугу клинком, вдруг опустился на одно колено и хлестким взмахом сабли выбил из груди легионера густые брызги крови. Сцевола остекленевшим взглядом уставился на распоротую грудь, из которой толчками била кровь. Мгновение спустя мальчик уже лежал, уткнувшись лицом в траву, из-под тела обильно струилась красная жидкость, жадно впитываемая землей.

Легион пошел на штурм.

Конечно, один легион, пусть даже и лучший, и усиленный сотней Прайда, не смог бы овладеть столицей Каганата. Поэтому расчет был на то, чтобы прорваться и захватить ворота, удерживая их до прибытия Третьего и Пятого легионов. Задача несложная, учитывая отличную выучку легионеров и наемников Прайда.

Катапульты и требушеты сделали первый залп. Десятки камней и зажигательных глиняных ядер с резким гулом вспороли утренний туман, обрушиваясь на стены города. Легионеры, прикрываясь знаменитыми имперскими щитами, потащили осадные лестницы к стенам. Защитники города ответили градом стрел. Хараданцы действовали слаженно, по команде отточенным движением отпуская тетивы. В ответ на стены полился настоящий ливень стрел – имперские велиты стреляли шеренгами, чтобы обеспечить непрерывный обстрел врага. Выстрелившие солдаты отходили вглубь строя, позволяя выпустить стрелы следующей шеренге.

Инженеры, прикрываемые щитами, тащили к воротам большие глиняные шары, начиненные взрывчатым порошком, секрет которого был выкуплен у саддарского султана. Несколько таких бомб могли в щепки разнести ворота. Легионеры уже карабкались на стену справа и слева от ворот. На парапетах завязался бой. Защитники города отчаянно дрались, пытаясь скинуть атакующих вниз. Однако Легион методично и расчетливо теснил хараданцев, кровью отвоевывая каждый метр стены. Через несколько минут осаждающие уже заняли часть стены, прилегающую к воротам. Снизу раздался взрыв – инженеры выполнили свою задачу, превратив кованые ворота города в щепки.

– Сомкнуть щиты! – скомандовала Таша, поднимая вверх легкий изогнутый меч.

Сотня Прайда в мгновение превратилась в единый железный организм, ощетинившийся копьями. Даже Первый Легион его августейшего величества не смог бы так быстро и слаженно встать «черепахой». Строй Прайда не смог бы пробить ни кавалерийский клин, ни залп арбалетных болтов, выпущенных в упор. Передние щиты были скованы толстыми цепями, копья торчали из специальных отверстий в щитах, чтобы ни одна стрела не нашла дорогу ко второму ряду строя. Железная черепаха двинулась к арке разрушенных ворот, где уже спешно вставали строем копейщики врага.

Орудия стали бить выше, чтобы ядра и камни, перелетев стену, обрушивались на головы защитников во дворе.

Легионеры спускались во двор с захваченной части стены, стараясь взять обороняющих ворота воинов в кольцо.

Строй Прайда остановился в десятке шагов от ворот, несколько щитов, поднятых над головами воинов, разомкнулись, и в столпившихся в арке копейщиков полетел десяток глиняных шариков с искрящимися фитилями. От взрыва первую шеренгу хараданцев размело в стороны. Стены арки покрылись гарью и свежей кровью разлетевшихся на куски тел. Под ногами у выживших бились в агонии обугленные тела умирающих. Кто-то с диким воплем сдирал с себя горящую одежду, иные таращились в немом ужасе на свои оторванные конечности. Среди защитников началась паника: несколько воинов, побросав оружие, разбегались, некоторые падали на колени и неистово молились в истерике.

Строй Прайда молча наступал. Прорвавшиеся со стен легионеры, выстроив две «черепахи» по обе стороны от ворот, сдерживали во дворе наступающие волны хараданцев. Велиты, забравшись на стены, прицельно били вниз. Ближайшие постройки заходились огнем.

Сотня Таши врезалась в ошеломленных солдат, обороняющих арку. Строй врага мгновенно превратился в убегающую толпу. Воспользовавшись паникой, «черепахи» имперцев сомкнулись у ворот города, образовав полукольцо. На стене по обе стороны от ворот легионеры сдерживали прибывающие отряды врага. Катапульты сосредоточились на разрушении стены в десятке шагах от легионеров, чтобы отрезать хараданцев.

Через час натиск защитников города ослаб. Держа штурмующих в напряжении постоянным обстрелом из луков, защитники не спешили вновь сойтись в рукопашной.

Задача выполнена. Легион и Прайд укрепились на небольшом островке, состоявшем из огрызка стены с аркой ворот посередине (катапульты все же разрушили стену по обе стороны от ворот). Все складывалось наилучшим образом – штурм длился не более двух часов, из потерь только десяток убитых легионеров да пять десятков легкораненых. Осталось продержаться несколько часов до прибытия подкрепления и быстрым натиском взять город.

Легион уже третий час держал оборону ворот, отражая волны атак хараданцев. Первые линии менялись, позволяя солдатам отдыхать в глубине строя. Орудия замолчали, израсходовав весь запас камней и ядер.

Легат Луций и Таша сидели на камнях в полуразрушенной арке ворот.

– Легионы должны были подойти больше часа назад… у меня плохое предчувствие, – стараясь не показать волнения, говорил Луций. – Если они не подойдут до утра – нам придется туго. Мне доложили, что с Юга идет армия в двадцать тысяч солдат во главе с ханом. Они в одном переходе отсюда. Не успеем закрепиться в городе до утра – от нас и костей не оставят. Я распорядился послать разведку навстречу легионам… Чего они там застряли…

– Будем держаться до возращения разведки. Если к утру подкрепление не придет, придется прорываться к ним.

– Ладно, хватит лясы точить! – Легат вскочил на ноги, обнажая короткий меч.

Поздно ночью вернулась разведка. Новости были неутешительные. С Запада к городу подходил гарнизон замка Харр. Следов сражения нигде не видно – по всей видимости, легионы попросту ушли.

– Не могу поверить, что нас бросили здесь умирать! – От спокойствия легата не осталось и следа. – Через несколько часов прибудет двадцатитысячная армия с юга. У нас один выход – дать бой войску из Харра – их там вдвое меньше, чем нас, – и прорываться к границе Империи.

– Мы не успеем. Завязнем в бою на западе, тем временем нас окружат основные силы врага. Думаю, у нас один выход – рассыпаться небольшими группами и попытаться проскользнуть.

– Где я тебе рассыплю пять тысяч солдат?! – всплеснул руками Луций. – Твоя сотня, может, и растворится, а моих слишком много! Легион будет прорываться на Запад. С Прайдом или без. Я сказал.

– Я не бросаю союзников, тем более что мой договор с Империей еще не выполнен. Раз ты настроен умереть в бою, что ж, составлю тебе компанию, старший легат Луций, – криво улыбнулась Таша.

Первый легион и Сотня Прайда, оставив несколько сотен солдат прикрывать отход, скорым маршем двинулись на запад. Позади остался черный зев разрушенных ворот и яркое зарево горящего, так и не взятого города.

Таша совсем не так представляла себе последний бой. Ей хотелось умереть в какой-нибудь героической битве, которая бы предрешала итог эпической войны. О ней бы слагали легенды, сочиняли оды и стихи. Или хотя бы погибнуть, обороняя свой дом. А вместо этого придется умереть в какой-то алчной междоусобице только из-за того, что кому-то стало невыгодно продолжать войну, и он отозвал войска назад, бросив остальных бесцельно умирать.

«Странно, мне осталось жить меньше суток, а я совсем не боюсь умирать. И меня совсем не страшит неизвестность того, что ждет меня за чертой. А может, там и вовсе ничего нет, может, смерть – это конец пути, и нет никакого бессмертия души, рая и ада, о которых я когда-то читала в священной книге какой-то секты. Если верить этой книге, кажется, ее называли Библия, то мне уж точно дорога в ад. Ну ничего, главное, чтобы меч остался со мной – а всяким чертям и бесам я и в аду покажу, чего стоит сотник Первой Сотни Прайда. А если там пустота… конец всего… если меня просто не станет, и все! Наверное, тогда мне уже будет все равно. Только жаль, что так много осталось несделанным. Хотя чего я еще не успела? У меня есть и деньги, и честь. Я командир лучшего отряда лучшей армии мира. Что еще надо? Любовь. Любила ли я по-настоящему? Не знаю… Отец Урсулы, моей девочки, которую отняли у меня по законам Прайда, погиб в бою. Не знаю, действительно ли я любила его. В череде постоянных тренировок и сражения я даже и не задумывалась, что люди чувствуют, когда любят. Любовь к дочери…. Конечно, я любила ее, хоть и была с ней рядом совсем недолго. Жаль, что я не могла воспитать ее и подарить настоящую материнскую любовь».

К рассвету легион и сотня Прайда уже стояли напротив армии противника.

– Легионеры! Империя, которой вы присягали на верность, предала нас, своих лучших воинов, оставив погибать в самом сердце врага! Этот бой станет последним для всех нас! Мы окружены, и шансов прорваться нет! Я, Первый Легат Элморианской Империи, командующий Первым Легионом Луций, освобождаю вас от данной вами присяги! Вы можете бросить оружие и уйти! Я не буду никого считать трусом или предателем! Тех, кто останется, ждет славная смерть в бою! Выбор за вами, легионеры! – Луций сделал паузу. Легион неподвижно стоял, все солдаты оставались в строю. – Что ж, тогда устроим славную сечу и погибнем, как и подобает настоящим воинам! Легион! В атаку!

Не нарушая строя, манипулы Первого Легиона двинулись на врага.

– Для меня было честью сражаться рядом с тобой, воительница! – Луций обратился к Таше.

– Я рада, что погибну, сражаясь бок о бок с тобой, Первый Легат!

Сотня Таши шла чуть впереди элморианской армии, первой протаранив строй хараданцев. Легионеры, не доходя нескольких шагов до противника, по короткой команде метнули сотни тяжелых пилумов в шиты первой шеренги врага. Подойдя вплотную, солдаты империи отточенным движением ударили гладиусами поверх щитов, опущенных под тяжестью воткнутых пилумов. Под стремительным натиском великолепно обученных легионеров строй врага рассыпался, превратившись в толпу обезумевших от страха смерти людей. Началась бойня. Шаг за шагом легион теснил врага, оставляя за собой десятки окровавленных изрубленных тел. Самые стойкие пытались как-то противостоять военной машине империи, большинство же, побросав оружие, слепо бежало подальше от этой кровавой бани. Из-за холма, в тылу армии имперцев, звонко пропел боевой горн. Двадцатитысячная армия хана брала легион в тиски. Конница атаковала с обоих флангов, стремительно набирая скорость. Две резервные манипулы, оставленные прикрывать фланги, сомкнув щиты, встретили грудью клинья всадников Харадана. Конница на обоих флангах страшным ударом разметала первые ряды манипул, однако ценой своих жизней легионеры остановили натиск. Всадники завязли в бою, атака, которая должна была, прорвав строй, ударить в спины основным силам легиона, захлебнулась.

Легион, не став преследовать бегущих хараданцев, быстро разворачивался на помощь флангам. Едва успев развернуться и выровнять строй, солдаты оказались под ливнем стрел неприятеля. Залп за залпом, позабыв об обреченной коннице, хараданцы осыпали стройные «черепахи» манипул стрелами. В бой пошли основные силы хана. Легкая пехота, одетая в толстые кожаные туники, размахивая кривыми саблями, толпой бежала на манипулы имперцев. За ними шли облаченные в длинные железные кольчуги и островерхие шлемы элитные воины Хараданского Хана, вооруженные страшного вида двуручными фламбергами.

Манипулы слились в один большой строй в десять шеренг. Полетели первые пилумы. Легкая пехота сбавила темп, прикрываясь щитами от разящих снарядов. Лучники хараданцев не прекращали стрелять, и каждый десятый легионер, раскрывшись для броска пилума, падал, пронзенный стрелой. Толпа воинов с кривыми саблями врезалась в строй имперцев. Луций что-то отрывисто выкрикнул, команду подхватили центурионы, и первая шеренга одновременно, как единый живой организм, ударила гладиусами сверху вниз. По полю боя пронесся предсмертный крик десятков поверженных врагов. Первые ряды атакующих в замешательстве попятились назад. Лучники продолжали стрелять, не щадя ни чужих, ни своих.

Шеренги воинов с фламбергами остановились в двадцати шагах от легиона, ожидая команды.

Легкая пехота гибла под точными ударами гладиусов. Легион медленно пятился назад, разменивая одного солдата на десять врагов. Вдруг ливень стрел прекратился. Воинственно загудел горн, и строй островерхих шлемов пошел в атаку. Солдаты с кривыми саблями поспешно разбегались перед надвигающимися рядами хараданской элиты. Фламберги единым ударом обрушились на легионеров, с легкостью разрубая окантованные железом щиты. Легиону стоило огромных усилий, чтобы не потерять строй. Легкая пехота, вытесненная из центра фламбергоносцами, атаковала с флангов. Один за другим легионеры гибли под тяжелыми ударами чудовищных мечей. Луций отдал приказ перегруппироваться. Легион в мгновение ока вновь разделился на манипулы, пытаясь завлечь хараданцев в просветы между «коробками», чтобы, нарушив их строй, бить с разных сторон, воспользовавшись тем, что двуручные мечи не очень удобны в тесной рукопашной схватке. В этот миг вновь засвистели стрелы, хан распорядился стрелять, не заботясь о том, что стрелы задевают и его воинов.

Легион уже потерял почти половину бойцов. Луций, раненный стрелой в плечо, бился в первых рядах, подбадривая солдат яростными выкриками. Вновь над полем пронесся гул горна, и с тыла, замыкая тиски, на легион острым клином понеслась тысяча закованных в тяжелую броню конных рыцарей во главе с самим хараданским ханом. Выставив длинные копья, рыцари с разгона ударили в едва успевший развернуться строй Прайда. Цепи, сковывающие первый ряд щитов, не дали пробить строй. Десяток наемников, принявших на себя удар острия клина, были просто раздавлены чудовищной силой столкновения. Их товарищи, подхватив щиты, вставали на место павших. Легион, зажатый в кровавом котле, был обречен.

Луций подставил щит под рубящий удар сбоку, фламберг, раздвоив щит, разрубил легата от плеча до середины груди. В последнем яростном крике Луций ударил хараданца острием гладиуса в лицо. Оба воина рухнули набок, так и не выпустив воткнутого друг в друга оружия из рук.

Поредевшая сотня Таши и остатки легиона встали кольцом, отбивая атаки со всех сторон. От Первого Легиона осталось не больше трехсот человек. Легионеры и наемники Прайда отчаянно дрались, стараясь забрать с собой как можно больше жизней врагов. Внезапно атакующие начали отступать. Только теперь Таша увидела, что от количества трупов не было видно земли. На холме показались катапульты и требушеты. Таша сразу узнала орудия, которые еще совсем недавно рушили стены Харада. В воздух взмыли десятки камней.

«Вот и все, – равнодушно подумала Таша, посмотрев вверх. В небе над полем брани кружили вороны. – Быстро же вы прилетели… кружите, кружите, ждать осталось совсем недолго».

На удивление, первый же залп попал прямо в цель. Щиты воинов не могли задержать летящие валуны. Таша инстинктивно вскинула щит навстречу падающему камню. Мир померк и провалился в темноту. Сознание погасло…

Глава 5

Западная Элморианская Империя. Пригород Элмора. Начало лета 3652 года Эры без Магии

Марий, Рагнар и Патриция сошли на элморианский берег. Рагнар рассказал, что путь их лежит к столице империи, недалеко от которой у отца Пат есть поместье, где они и будут жить. Стефан Локшир обещал навестить беглецов поздней осенью.

В порту путники купили лошадей – отец Патриции щедро обеспечил их деньгами – и отправились в путь к столице Элмору.

Путь занял чуть больше трех недель – путники останавливались в лучших постоялых дворах, меняя лошадей и ни в чем себе не отказывая.

На дворе стояла жаркая летняя погода, когда трое путников зашли в прохладный холл загородного поместья Локширов. Особняк был выполнен в соответствии со всеми канонами классической элморианской архитектуры. Колонны, поддерживающие террасу второго этажа, поражали красотой и великолепием; на первом этаже холл был украшен дорогими гобеленами, лестница, ведущая на второй этаж, располагалась в центре холла, была выполнена из белого мрамора и застлана зеленым бархатным ковром. С обеих сторон от лестницы красовались тяжелые двери из красного дерева, ведущие в длинные коридоры первого этажа, на котором располагались кухня, подсобные помещения, зал для приемов и помещения для прислуги.

Второй этаж был занят спальнями и кабинетами, каждая комната была неповторима и выполнена в собственном.

Марий даже не предполагал, что отец его возлюбленной был таким богатым человеком.

Время неспешно текло. За две недели пребывания в поместье Рагнар стал грозой всей местной прислуги, поддерживая армейский порядок среди бедных слуг. Марий и Пат наслаждались друг другом, изредка покидая спальню. Казалось, вот оно – счастье. Никаких соглядатаев, никаких интриг, никаких запретов. Марий понимал, что это не навсегда и рано или поздно им с Пат придется вновь искать свое место под солнцем. Поэтому сейчас влюбленные наслаждались каждым мгновением размеренной и неспешной жизни в поместье.

– Молодежь! – за дверью раздался грубый голос Рагнара. – Хватит валяться в постели, важные новости! Тут такое творится, к такой-то его матери! – барабаня в дверь спальни, кричал старый воин.

– Что случилось, дядя Рагнар? – заспанным голосом спросил Марий, приоткрывая дверь.

– Война, судари мои! – От возбуждения Рагнар был весь красный.

– Какая война? Откуда тут война? – недоуменно воскликнула Патриция, протирая глаза.

Спускаясь в гостиную, Рагнар поведал плохие новости. Император Октавиан Второй месяц назад развязал войну с соседним Хараданом. Во время кампании в столице империи произошел переворот – сенатор Тренидий убил Октавиана, заняв его место на троне. Такое положение вещей очень не понравилось некоторым сенаторам и военачальникам, которые имели свои планы на престол. Прошлой ночью мятежные сенаторы при поддержке резервного легиона окружили дворец нового императора и потребовали передачи всей власти Сенату. Городская стража дала отпор мятежникам. До сих пор у дворца идет бой. Тренидий как-то успел выслать гонцов во все уголки Империи с эдиктом о немедленном выдвижении всех легионов в столицу. К утру подоспел Девятый легион, проводивший учения недалеко от Элмора. На столичных улицах завязались бои. Мятежные сенаторы всеми силами пытаются успеть захватить власть до прибытия в столицу легионов, отправленных на войну с Хараданом, которые должны подойти в течение двух-трех недель.

– М-да… положение скверное… – озадаченно произнес Марий. – Когда к столице стянутся все легионы – начнется хаос.

– Ты прав, Марий, начнутся грабежи и мародерство. Столица и окрестности утонут в крови. Надо сегодня же уезжать, пока не это… не стало слишком поздно. А то народ озвереет и того нас… в расход! Я уже и вещи сложил. Взял немного – только самое необходимое. Быстро собирайтесь, лошади уже ждут.

– Хозяин! Хозяин Рагнар! – с диким воплем, падая на колени, в гостиную ворвался чернокожий слуга. – Там! Скорее! Их много! – путаясь в словах, вопил мальчик, указывая на входную дверь.

– Так… кажись, опоздали, – проворчал Рагнар, вскакивая на ноги и рысью убегая в свои покои. Через минуту воин уже стоял у порога поместья, вооруженный двуручной секирой страшного вида. За поясом торчали два метательных топора.

– Кого тут нечистая занесла?! – гаркнул Рагнар, открывая ногой дверь.

Во дворе поместья стояли десятка четыре мужчин, вооруженных чем попало.

– Милсдарь, тут такое дело… – заговорил высокий крепыш с кузнечным молотом в руках. – В общем, давай добро свое сноси сюда и девок выводи! Мы тебя не тронем, если шуток шутить не будешь. А если вдруг что, – он угрожающе покачал молотом, – башки не сносить, милсдарь.

– Добро, говоришь, выносить… – задумался Рагнар. – Ну, лови!

Распарывая воздух с глухим звуком, короткий метательный топор вонзился прямо между глаз незадачливого кузнеца. Лезвие полностью погрузилось в голову, из округлившихся глаз потекли струйки крови.

Толпа загудела. Рагнар спешно захлопнул дверь, в которую тут же вонзились пяток стрел и топоров.

– Марий, Пат, быстро спрятались наверху! Салим, собери прислугу, открой арсенал. Живо!

Все разбежались выполнять приказы Рагнара. Даже Марий не посмел перечить старому воину.

– Только не говори, что мы и вправду будем отсиживаться тут, пока дядя Рагнар сражается против этих негодяев! – Лицо Пат было красным от страха и злости.

– Нет, конечно! Ты останешься тут, а я пойду помогать Рагнару. – Марий вытащил из-под огромной кровати тяжелый длинный сундук.

– Еще чего! Ты забыл, что я тебя на шпагах всегда побеждала?! – помогая Марию открывать сундук с оружием, возмущенно воскликнула Пат.

– То были деревянные шпаги, а тут настоящий бой, – продолжил спорить юноша, проверяя, удобно ли лежит в руке широкий стилет.

– Не перечь! А то месяц будешь спать один! – в шутку пригрозила Пат. – Ты же знаешь, что, если я решила, меня не переубедить.

Вооружившись элегантной шпагой, Пат побежала вниз, где уже слышался звон железа. Марий, взяв стилет и короткое метательное копье, последовал за ней.

Внизу Рагнар размахивал тяжелой секирой, круша черепа грабителей. Прислуга, вооружившись короткими легионерскими мечами, которых было полно в арсенале поместья, билась рядом.

Нападавшие ввалились в гостиную, выломав дверь и окна первого этажа. Слуги, неумело обращающиеся с оружием, то и дело падали на покрытый кровью мраморный пол. Хотя и разбойники не отличались боевым умением, их было больше, чем защитников поместья.

Марий в прыжке через перила лестницы метнул копье прямо в грудь невысокому парню, размахивающему вилами. Пат, легко парировав неумелый выпад короткого меча, отпрыгнула от врага, скрываясь за спиной Рагнара.

Рагнар что-то возмущенно заорал, увидев Мария и Пат в гуще боя. Молодые маги не обратили на ругань старого воина никакого внимания.

Марий крутил восьмерки стилетом, отбивая рубящие удары грабителей. Пат, грациозно двигаясь, умело парировала удары и уклонялась от выпадов, но не атаковала сама, боясь поранить врагов. Секира Рагнара проламывала головы и разрывала тела разбойников в клочья. Старый воин был весь в чужой крови, что делало его вид еще свирепей.

Разбойники отошли в другой конец комнаты, переводя дыхание. Рагнар хищно сощурил глаза, выбирая очередную жертву. Марий, тяжело дыша, сжимал стилет в руке, готовый ринуться в атаку. Пат осмотрелась. Весь пол был залит кровью и засыпан телами. Врагов осталось всего пятеро. Но и защитников осталось совсем мало. Грузный повар едва держал в руке разделочный тесак, истекая кровью, струящейся из многочисленных ран. Чернокожий Салим, держась за пробитый бок, еле стоял на ногах. На Рагнаре не было ни царапины, только кровь убитых врагов на одежде и лице.

Вдруг Патриция выпустила из руки шпагу и упала на колени, закрывая руками лицо. Девушка рыдала навзрыд, истерично прося больше не убивать друг друга.

С громким криком бандиты ринулись в атаку. Ударом секиры снизу вверх Рагнар перебросил через себя самого быстрого из нападавших. Брызги крови полетели во все стороны. Толстый повар взмахнул руками и осел – из живота глубоко торчали ржавые вилы. Марий размашистым ударом сбоку пробил голову замешкавшемуся бандиту.

Пат продолжала плакать, стоя на коленях. Бандит, воспользовавшись моментом, ударил безоружную девушку копьем. Укол был стремительным и точным. Марий в длинном прыжке разрубил летящее в грудь Патриции древко копья, закрывая собой возлюбленную. Пат зажмурилась, закрывая лицо локтем. Рагнар одним прыжком оказался за спиной нападавшего и добил последнего врага.

– Милый, все будет хорошо, рана пустяковая, ты поправишься! – захлебываясь слезами, твердила Патриция.

Марий лежал на полу, из груди торчал обрубок копья.

– Чистые полотенца и горячую воду, живо! – скомандовал Рагнар. – Еще водку тащи! И соберись, слышишь?! Рано еще реветь!

Пат как ошпаренная вылетела из залитой кровью гостиной. Через несколько минут она вернулась со всем необходимым.

– Делаем так: я вытащу из груди лезвие, ты быстро зажимаешь рану. Смочи полотенца в воде и давай сюда водку. Готова?

Пат, всхлипывая, кивнула.

Старый воин плеснул водки на рану, взялся обеими руками за обломок копья и резко потянул вверх. Марий вскрикнул, из открывшейся раны толчком забила кровь. Пат мгновенно зажала рану полотенцем.

– Так, так, так… – задумчиво бормотал Рагнар меняя Марию повязку. – лезвие, значит, вынули, рану обработали, кровь остановили… ты, сударь мой, это, молодец! Был бы ты повыше, так в сердце бы угодило. Хотя куда уж выше, ха-ха! В общем, скоро как новый будешь.

– Нам, госпожа Патриция, тут долго нельзя. Скоро вся округа узнает, значит, что мы тут натворили. И тогда, это, беда будет. Так что пусть до утра полежит, – Рагнар кивнул в сторону лежащего на кровати Мария. – и того, уходить будем.

На рассвете трое путников, один из которых лежал на запряженной двумя лошадьми телеге, отправились на юг от Элмора в сторону границы с Великим Княжеством. Поместье, которое подожгли, скрывая следы событий последних дней, провожало путников веселым треском набиравшего силу пламени. Оделись по-простому, чтобы не привлекать лишнего внимания, – путь лежал через половину империи, которая уже, очевидно, вся была охвачена гражданской войной.

– Ну и дела, – качая головой, произнес Рагнар, глядя на черные руины сгоревшей дотла деревушки. – Это ж как такое свои со своими учиняют?! Беда!

В центре дымящихся руин на наспех возведенных дыбах висели жители деревни.

– Каким надо быть зверем, чтобы такое сделать. – Пат зло сжимала кулаки. – Надо их похоронить.

– Времени нет, госпожа, пока хоронить будем, нас тут самих, того, закопают рядом. Дальше ехать надо.

Они шли по главному тракту. Конечно, безопасней было бы пойти в обход, но Марий был плох, и пробираться сквозь леса и буреломы путникам не хотелось.

За весь день пути маленькому отряду не встретилось ни души. Лишь два хутора, в спешке оставленных своими обитателями.

К закату путники набрели на небольшую группу вооруженных крестьян.

– Не делаем глупостей, и никто не пострадает! – выходя вперед, выкрикнул молодой мужчина, облаченный в потертый кожаный доспех, явно передававшийся по наследству.

– Лучше дай проехать, воин! Мы не хотим драки, – невозмутимым голосом произнес Рагнар.

– Дальше ехать опасно – застава сенатора Тулия.

– Это что за бандит такой, этот Тулий?

– Сенатор Тулий – хозяин этих земель. Когда начались беспорядки, крестьяне пришли к его замку требовать снижения повинностей. Тулий убил всех, объявив их бунтовщиками, и разослал карательные отряды по всем деревням. Сенатор просто спятил – его солдаты вырезают целые деревни, не щадя никого… это длится уже четвертый день…

– А вы кто такие?

– Я Борий, и это мой отряд. Нашу деревню сожгли утром, мы не успели… и теперь мы будем мстить! – Глаза Бория горели огнем ненависти.

– Дюжина крестьян с вилами против обученных солдат? Да вы, ребята, рехнулись! – размахивая руками, воскликнул Рагнар.

– А нам терять нечего! Нападем ночью и перережем этих гадов… сколько успеем!

– Храни вас Немейн! – махнул рукой Рагнар, разворачивая коня.

– Дядя Рагнар, мы же не можем позволить им так безрассудно пойти на смерть? У них же нет шансов! – Пат тревожно смотрела на старого воина.

– А ты предлагаешь, госпожа Патриция, самим их тут порешить? – в голосе Рагнара усиливались нотки раздражения. – Их не переубедить, а нам, это, на рожон соваться толку нет – не наша это война. Давай лучше на ночлег устраиваться.

Пат еще некоторое время спорила с седым воином, но он оказался непреклонен.

Путники расположились на ночлег недалеко от лагеря мстителей. Отряд Бория ушел до рассвета.

Ночь была неспокойной, у Мария был жар. К утру стало ясно, что Марий не выживет в походе. Ему требовались покой и нормальное лечение.

Было решено везти Мария к лекарю при дворе сенатора Тулия, благо чем задобрить местного заправилу у путников было сполна.

На рассвете маленький отряд двинулся дальше по тракту, в сторону замка. Часа через два путники уперлись в частокол наспех возведенного блокпоста, перегораживающего тракт. Солдат, облаченный в легионерский панцирь с гербом сенатора Тулия на груди, окликнул путников.

– Мы следуем в замок достопочтенного Тулия, – улыбнулся Рагнар.

– Велено никого не пускать! – отчеканил солдат.

– А ты давай меньше говори, отворяй ворота! – Рагнар изобразил раздражение. – Твой господин будет очень недоволен, если узнает, что ты не пропустил его гостей из столицы.

Неизвестно, подействовали ли на стражника слова Рагнара или звонко упавший к ногам солдата полновесный золотой, но уже через несколько мгновений путники ехали по территории блокпоста. Несколько сгоревших палаток, тела солдат, прикрытые плащами, – все выдавало ночное сражение. В груде тел, сваленных друг на друга, Пат узнала нескольких бойцов отряда Бория. Судя по количеству убитых солдат Тулия, воины мстителей бились с яростью, подобной ярости львов разменивая одного своего на двух врагов. Однако силы были слишком неравны.

Пат вглядывалась в окровавленные тела мятежников, пытаясь найти Бория. Но предводителя мстителей нигде не было. Уже на выезде из лагеря путники поравнялись с колонной солдат, идущих в сторону замка. В центре строя катилась клетка на телеге, запряженной усталой клячей. В клетке, безвольно опустив закованные в кандалы руки, сидел Борий. Все лицо воина покрывали ссадины и кровоподтеки. Правое плечо было перевязано какой-то грязной тряпкой, покрытой засохшей кровью. Борий с трудом улыбнулся, увидев проезжающую Пат.

– Куда его везут? – Пат обратилась к ближайшему солдату.

– В замок, госпожа, завтра казнить будут.

– А что он сделал?

– Да вестимо что! Со своею голытьбой ночью напал на заставу. Много же окаянные наших порезали, пока мы их не перебили!

Рагнар легонько толкнул Патрицию в плечо, намекая, что пора заканчивать разговор и обгонять эту процессию.

Через час показались ворота замка Тулия. Замок был на удивление мощным. Толстые стены, высокие башни, баллисты и катапульты – все это не было свойственно замкам аристократов в окрестностях столицы. Тут всегда царила атмосфера безопасности, и у знати было принято строить поместья и дворцы, но никак не бастионы и крепости.

Путники без труда попали во внутренний двор замка, показав привратнику грамоту, наспех выписанную на заставе.

Во дворе замка было безлюдно и мрачно. Лавки торговцев, которым разрешили открыть свои магазины во дворе замка, были закрыты на множество замков, людей на улице почти не было – только шныряющие во все стороны стражники и их командиры, звонко выкрикивающие приказы.

Путники отправились прямиком внутрь замка.

– Мы требуем аудиенции сенатора, – высокомерно глядя на стражника, с расстановкой произнесла Патриция.

– Госпожа, сенатор никого не принимает, – опуская глаза, не выдержав тяжелого взгляда юной аристократки, промямлил стражник.

– Так скажи ему, что сама госпожа Локшир требует аудиенции по срочному делу!

Стражник что-то неразборчиво пробормотал и рысью убежал в темный проем ворот.

Конечно, ни стражник, ни сенатор Тулий не знали, кто такая госпожа Локшир, однако властный и убедительный тон Патриции сделал свое дело – через пару минут из замка вышел камердинер, предложив достопочтенной госпоже Локшир со спутниками проследовать на прием к сенатору Тулию. По дороге к приемной зале сенатора Пат распорядилась, чтобы Мария отнесли к придворному лекарю и оказали необходимую помощь. Перечить госпоже Локшир никто не осмелился.

Патриция и Рагнар вошли в просторную залу, в центре которой располагался большой продолговатый стол. Во главе стола восседал немолодой мужчина в белой тоге, украшенной золотом и серебром. Глаза сенатора горели неприятным безумным огнем.

По периметру залы на всякий случай стояли арбалетчики – меры предосторожности сенатор соблюдал в должной степени.

– Приветствую тебя, сенатор Тулий! – с достоинством кивнула Патриция.

Сенатор ответил положенным по этикету кивком и жестом предложил путникам присесть.

– Мы держим путь из столицы к морю. По дороге на нас напали разбойники, мой муж ранен, мы хотели бы остановиться в вашем замке, пока супруг не поправится. Конечно, мы оплатим доставленные неудобства и хлопоты. – Пат красноречиво опустила на стол увесистый мешочек золотых монет.

– Я буду рад принять щедрых гостей из столицы. – Тулий алчно улыбнулся. – Прошу прощения за столь холодный прием – времена нынче сами видите какие… челядь взбунтовалась, в Элморе переворот…

– Мы далеки от политики, сенатор. Когда в Элморе начались бои, мы сразу же направились в наши владения на юге страны, переждать беспорядки.

– Я Вас понимаю, госпожа Локшир. – Тулий кивнул. – Перевороты – это дело армии и сената. Нечего досточтимой госпоже подвергать себя опасности и риску, оставаясь в гуще драматических событий. Мне доложили, что вы уже распорядились отправить господина Локшира к лекарю. Уверяю вас, мой придворный врач – лучший в Империи, ваш супруг быстро поправится. Что ж, госпожа Локшир, меня ждут дела. Вас проводят в ваши покои, а вашего телохранителя разместят в соседних комнатах. К вам будет приставлена охрана – как я говорил, время неспокойное… для вашей безопасности.

Патриция коротко кивнула.

– Как вы, госпожа, это, ловко с ним! – удивлялся Рагнар. – Я уж думал, сейчас расспросы всякие подозрительные начнутся…

– Деньги правят миром, дядя Рагнар, а то, что он сумасброд и убийца – мы пока забудем. Главное, выходить Мария.

Патриции отвели просторные светлые покои с видом на личную оранжерею сенатора. Рагнар расположился в комнате напротив. У входа дежурили два солдата из личной охраны сенатора, которые везде сопровождали постояльцев – для безопасности, как говорил Тулий.

Местный лекарь действительно оказался хорош – жизни Мария больше ничего не угрожало, хотя юноша был еще слаб.

На следующее утро казнили Бория. Тулий приглашал Патрицию посмотреть на «забавное зрелище» казни, но Пат, сославшись на усталость, отказалась, закрывшись в своей комнате до вечера.

Шли дни, Марий поправлялся. Напряжение в замке росло – распространялись слухи, что легионы, отправленные на войну с Хараданом, вот-вот подойдут к Элмору. А это означало возможность осады замка Тулия, который хоть и был мелок, чтобы бороться за трон, но всячески поддерживал сенатскую оппозицию.

Через месяц пребывания в замке Марий начал вставать с постели. Еще месяц потребовался, чтобы рана юноши полностью зажила. Было решено задержаться в замке еще на пару дней и отправляться дальше в путь, так как гражданская война в Империи набирала обороты, и оставаться в замке было опасно.

Но этим планам не суждено было сбыться. Марий и Пат отвлеченно беседовали за завтраком с сенатором Тулием, который, несмотря ни на что, оказался весьма гостеприимным хозяином. Вдруг в обеденную залу ворвался камердинер, сбивая с ног прислугу с подносами, подбежал к сенатору и что-то взволнованно прошептал ему на ухо.

– Дождались. – Сенатор вскочил из-за стола, опрокидывая кубок с вином. – Легион на подступах к замку! Они будут тут к обеду. – В глазах сенатора, на удивление, не было страха – лишь безумный кровожадный азарт. – Командира стражи ко мне, живо!

Через минуту Тулий уже отдавал приказы седому усатому сотнику.

– Что ж, госпожа Локшир, боюсь, из замка бежать некуда, придется драться. Вас и господина Локшира проведут в убежище к остальным дамам. Вашего телохранителя, господина Рагнара, я бы хотел видеть в числе обороняющих замок.

– Я тоже буду драться. – Марий встал из-за стола. – Я не привык отсиживаться за спинами других. Тем более что тут выбор небольшой.

– Я обрадован вашим решением, господин Локшир, нам сейчас нужны любые руки, способные держать оружие.

К полудню замок был окружен Пятым имперским легионом. К этому времени восстание в столице было уже почти подавлено силами Третьего легиона, который так же, как и Пятый, вернулся из Харадана по приказу нового императора.

К воротам замка подъехали переговорщики с белым флагом. Однако, не успев произнести и пары слов, посланец упал в грязь со стрелой в глазу. За ним отправились и остальные переговорщики, сраженные дружным залпом лучников.

Тулий довольно хмыкнул, разминая пальцы рук и поправляя пояс с ножнами.

Начался штурм. Легион, а точнее, две центурии Пятого легиона, в спешке отправленные расправиться с мятежным сенатором, не успели построить осадные машины и башни. В распоряжении атакующих были только длинные лестницы и веревки. Четыре «черепахи» с разных сторон уверенно двинулись на подступы к стенам. Защитники ответили стрелами и арбалетными болтами. Сенатор приказал прекратить стрельбу и ждать, когда враги подойдут ближе.

Первая «черепаха» подошла к стене замка. По молниеносной команде десятника легионеры рассыпались вдоль стены, поднимая лестницы и забрасывая на парапет веревки.

Тулий, который лично руководил обороной, что-то громко закричал, и под стеной началось настоящее пекло. Кипящая смола щедро полилась на головы легионерам, зажженные стрелы залпом полетели вниз. Масло, заблаговременно разлитое под стеной, вспыхнуло единой пламенной завесой. Атакующие, сразу же потеряв весь боевой запал, с криками бежали прочь от стены. За несколько мгновений треть солдат из первой «черепахи» сгорела заживо, остальные, побросав щиты и оружие, бежали.

По полю боя пронесся гул боевого горна – три оставшиеся «черепахи», не теряя строй, отступили.

– Ха, как мы им! – Тулий был пьян от восторга. – Будут знать, как без подготовки на стены лезть! Ну что, господа мои, готовимся к длительной осаде…

Тулий оказался прав, Легионеры действительно больше не лезли на стены, а взяли замок в кольцо, начиная осаду.

Со стен замка было видно, как легионеры вдалеке валили деревья, сооружая осадные башни и орудия. С каменоломни, принадлежащей сенатору Тулию, на телегах завозили валуны, которые вскоре полетят в стены осажденного замка.

Глава 6

Хараданский Каганат. Поле боя вблизи Харезмы. Начало лета 3652 года Эры без Магии

«Какой знакомый лес… Но я точно никогда тут не была… однако каждое деревцо, каждая тропинка кажутся мне такими знакомыми. Я точно знаю, что за этими стройными деревьями, названия которых я точно знаю, но никак не могу вспомнить, скрывается поляна, наполненная теплым и мягким светом солнечных лучей; я так любила гулять по ней в детстве, собирая землянику и играя в высокой траве в прятки с мамой… Мама всегда делала вид, что не видела, куда я спряталась, и долго искала меня, пока я хихикала, лежа в мягкой приятной траве… Нет, откуда эти воспоминания? Ведь я никогда не видела мать… да и эта поляна мне не знакома… странное чувство… Тогда почему я точно вышла на поляну, почему так отчетливо помню эти места? Здесь так светло, так умиротворенно, спокойно… А вот и мама… Мама! Я здесь! Мама! Почему ты не слышишь меня? Я же совсем рядом! Мама… Что происходит? Как быстро наступает ночь; нет, это просто туча… какая страшная туча… кажется, что она падает на деревья, лишая их красок. Почему все вокруг стало бесцветным… как страшно… Что это за люди? Мама! Эй, отойди от нее! Немейн тебя побери, где мой меч? Брось оружие, не подходи к ней! Мама! Нет! Мама! Аааа!»

– Тише, девочка, тебе просто приснился кошмар. – Пожилая смуглая женщина в потрепанном платке, закрывавшем седые редкие волосы, поднесла к губам Таши какое-то ароматное снадобье. – Выпей, детка, станет сразу лучше. Наконец-то ты очнулась. Я уж было начала волноваться – ты три дня лихорадила, не приходя в сознание. Но теперь все будет хорошо.

– Где я? Кто вы? – едва шевеля губами, произнесла Таша.

– Ты в безопасности, малышка. Мой сын, Аслан, нашел тебя на поле боя, среди тел имперских легионеров. Солдаты похоронили своих, оставив легионеров на съедение диким животным. Мой сын собирал оружие с поля боя – знаешь, за него неплохо платят, да и переплавить на плуг, например, у кузнеца можно. Так вот, мой сын, Аслан, среди трупов нашел тебя. Ты едва дышала, была вся в крови. Он принес тебя сюда, ты была очень слаба. Сломанное ребро, стрела в плече, сильные ушибы. Радуйся, что мы тебя нашли, так бы не выжила, малютка.

– Спасибо тебе, добрая женщина. У меня в заплечной сумке должно быть немного золота, возьми в знак моей благодарности.

– Да погоди ты благодарить! Сначала на ноги встань, а там уже разберемся. А теперь отдыхай, ты еще очень слаба.

Через два дня Таша уже поднималась с постели и могла ходить, опираясь на палку, специально для нее вырезанную Асланом.

Аслан оказался высоким худощавым мужчиной лет тридцати. Будучи единственным мужчиной в семье, он держал на себе все хозяйство на хуторе. Отец Аслана погиб в войне с Купеческой Конфедерацией много лет назад. Аслана, как единственного кормильца в семье, от службы в армии освободили.

С первых же дней пребывания Таши на хуторе Аслан стал оказывать ей всяческие знаки внимания.

Через неделю благодаря снадобьям старой Гульнары (так звали хозяйку дома) Таша уже чувствовала себя почти в строю. Аслан каждое утро приносил к постели Таши свежие цветы. Днем они вместе бродили по округе, безмятежно беседуя. А вечером, сидя в беседке, попивая душистый травяной чай, Таша рассказывала своим спасителям истории про земли и государства, где ей удалось побывать.

Таша и Аслан гуляли вдоль небольшого пруда недалеко от хутора. Вдруг Аслан резко повернулся к Таше, взяв ее за руку. Глаза мужчины взволнованно горели.

– Таша, я люблю тебя! Я полюбил тебя с первого взгляда еще тогда, когда нашел тебя на смертном поле. Стань моей женой! Ты будешь хозяйкой в этом доме, я буду беречь, любить и уважать тебя! – Руки Аслана тряслись от волнения.

– Аслан, – Таша аккуратно убрала руку, – ты очень хороший, правда. Очень милый и заботливый, и мне весьма симпатичен. Но пойми, я воин, мой удел – сражения и походы. Остаться здесь будет мне в тягость. Прости, но мы не сможем быть вместе.

Аслан, опустив голову, безмолвно побрел в сторону дома.

Таша стояла на берегу пруда, смотря куда-то вдаль.

«Так, пора отсюда уходить, а то непонятно еще, чем закончится это недоразумение. Хараданцы – народ вспыльчивый, их мужчины не привыкли к отказу».

У дома Таша встретила Гульнару, развешивающую постиранное белье.

– Спасибо вам за все, Гульнара, мне пора уходить. Вот немного золота, все, что у меня есть. Примите в знак моей благодарности.

– Что ты, детка, оставь свои деньги – тебе они пригодятся больше. – Улыбка старой женщины показалась Таше напряженной. – Я понимаю, тебе тут скучно. Ты привыкла к боям и походам, да и Аслан пришелся тебе не по вкусу. Прости его, если обидел тебя – он, хоть уже и взрослый муж, иногда ведет себя как малое дитя. Но я не пущу тебя сегодня – слишком опасно путешествовать ночью. Тем более что я не успела собрать тебе еды в дорогу. Так что, детка, ложись спать, а с рассветом двинешься в путь.

Таша не стала спорить. Однако чутье воина подсказывало ей, что тут что-то не так. На всякий случай Таша подперла дверь в спальне тяжелым креслом и легла спать, не снимая доспехов.

На рассвете в дверь постучали. Юная воительница проверила, легко ли выходит меч из ножен, и аккуратно приоткрыла дверь. На пороге стояла Гульнара.

– Завтрак готов, малышка. Мы решили позавтракать раньше, чтобы проводить тебя в путь. Я собрала тебе теплые вещи и еды в дорогу. Спускайся, когда будешь готова.

У Таши отлегло на сердце. Выходит, все в порядке, и ей спокойно дадут уйти.

Таша спустилась вниз, увидела в окно Гульнару и Аслана сидящими в беседке во дворе и направилась к ним.

Выходя из сеней, Таша почувствовала чье-то присутствие. Воительница схватилась на меч, но сверху упала тяжелая сеть, которая, окутав Ташу, стала стремительно стягиваться. Со всех сторон выбежали вооруженные люди, набрасывающие веревки на и так уже связанную воительницу. Таша пыталась отчаянно сопротивляться, но путы были слишком крепки.

– Так, что тут у нас, – хищно улыбнулся пузатый бородач, бывший, видимо, тут главным. – Да, Аслан, не соврал ты, товар действительно знатный. Даже не жалко тех пяти золотых, которые я тебе заплатил за нее. Так, Булат, Радик, утихомирьте мне эту киску, да только не сильно – товар не повредите.

Что-то тяжелое упало на голову Таши, в глазах потемнело, сознание провалилось в серую бездну.

Таша стояла на краю обрыва. Внизу кипела битва. Люди бились бок о бок с гномами и эльфами. То и дело над полем боя проносились огненные шары и сверкали молнии. Войску противостояла армия Темных эльфов и каких-то всевозможных невиданных тварей, описать которых не хватит никакого воображения.

Таша была облачена в серебристый доспех, весь покрытый светящимися рунами. В руке воительницы удобно лежал длинный меч, горящий густым синим пламенем. Эфес меча представлял собой золотые раскинутые крылья неизвестной птицы, рукоять меча венчал большой многогранный камень синего цвета; внутри камня было заточено пламя, такое же, как и то, что охватывало лезвие.

– Не узнаешь? – Справа от воительницы стояла женщина. На ней не было доспехов, лишь полупрозрачный, едва прикрывающий наготу невесомый плащ, который, как и руны на доспехах Таши, излучал синее свечение. Длинные волосы женщины были белее снега, на кончиках играли маленькие разряды синих молний. В руке казавшаяся хрупкой женщина легко держала огромный двуручный меч. Точнее, это был даже не меч, а сотни длинных синих молний, искрящих из похожей на крылья золотой птицы рукоятки, складывающихся в очертания клинка. – Ты повела войска этого мира на последнюю битву с Н’Шарром.

– Я? – Таша была поражена. – Но кто такой Н’Шарр? И что это за битва? Кто ты, наконец?

– Со временем ты все вспомнишь, Мейв, со временем… Близится новая война, и ты сыграешь в ней далеко не последнюю роль. А теперь очнись и придумай, как освободиться от работорговцев! – Женщина ехидно улыбнулась, и видение стало стремительно пропадать, уступив место пробивающейся через завесу боли реальности.

– Поди-ка очнулась! Хорошо же тебя огрели!

Таша с трудом подняла непомерно тяжелые веки. Над ней склонилась, что-то говоря, молодая чернокожая девушка, одетая в серые лохмотья, грязные длинные волосы были собраны в хвост.

– Где я? – Таша, превозмогая головную боль, огляделась. Она лежала на грязном тряпье в железной клетке. Кроме чернокожей девушки, в клетке были еще две женщины, равнодушно сидящие по углам камеры. Таша приподнялась – боль резкими толчками разлилась по всему телу. Рядом с их клеткой стояли еще пять таких же. В каждой было от четырех до восьми людей.

– Это перевалочный лагерь работорговцев, – пояснила новая знакомая. – Отсюда нас повезут в Купеческую Конфедерацию на невольничий рынок. А там уж как повезет… Кстати, я Амели, рада знакомству.

– Таша, взаимно. – Таша, опираясь на прутья клетки, встала на ноги.

Вдоль клеток ходили стражники, то и дело покрикивая на пленных.

– Надо сваливать отсюда!

– Как ты себе это представляешь? – Амели развела руками. – Клетки не открывают, еду приносят на длинных палках – стражника не схватить. Да и охраняют постоянно.

– Разберемся, – отрезала Таша.

– Если что, я с тобой! Не хочу попасть в гарем к какому-нибудь толстопузому султану. Лучше уж погибнуть в бою…

– Драться умеешь?

– Обижаешь, я выросла на Пустоши. Ходила на пиратской галере – весь материк прошли. А в Харадане накрыли… Только я в живых и осталась. Вот так сюда и угодила.

– Так, собаки, на выход! – пробасил грузный охранник в потертых кожаных доспехах.

Клетку окружили арбалетчики. Дверь открылась, охранники стали по одному выводить пленных, надевая колодки на руки и ноги.

– Сейчас? – прошептала Амели.

– Рано, – Таша одернула готовую к бою пиратку. – Нас из арбалетов изрешетят. Дождемся лучшего момента.

Пленных построили, все колодки скрепили длинной цепью, и колонна невольников отправилась на юг, к границе Купеческой Конфедерации.

Через границу перешли быстро – видимо, между Каганатом и Конфедерацией было какое-то соглашение или просто местные пограничники были прикормлены работорговцами.

К середине лета колонна дошла до невольничьего рынка в городе Бенгаз на юго-востоке Купеческой Конфедерации. На удивление, с невольниками хорошо обращались – кормили сытно и часто, выдавали теплые вещи, почти не били и делали все, чтобы товар не потерял в цене до места назначения.

За эти месяцы Таша полностью восстановилась после полученных ранений. Амели оказалась неплохой девушкой, Таша быстро подружилось с чернокожей пираткой. Амели много рассказывала о своих плаваниях и приключениях, Таша же была немногословна и предпочитала слушать.

Солнечным летним утром Ташу, Амели и еще нескольких девушек вывели на площадь, где проходили торги.

Девушками сразу заинтересовался богач из Саладарского Султаната и карлик-купец из Ридданского Королевства.

– Если продадут карлику – считай, смерть! – прошептала Амели. – Им девушки нужны для каких-то кровавых обрядов.

– Я им сама устрою кровавый обряд!

Таша не слушала, как глашатай описывал восхитительный товар и как саладарец с карликом азартно торговались.

Через несколько минут карлик уступил, и все пятеро девушек были проданы богачу из Султаната. Девушек погрузили в клетки на телегах и повезли во владения их нового хозяина. Таша планировала бежать еще на рынке, но работорговцы обеспечили высочайший уровень безопасности – с девушек ни на минуту не снимали колодки, и в спину неустанно смотрели десяток арбалетов. Побег пришлось отложить.

– М-м, какая прелесть! – восхищался своей покупкой толстый ухоженный саладарец. – Вы будете отличным дополнением к моей коллекции.

– Старый извращенец! – негодовала Амели, провожая взглядом открытую карету, где в бархатных подушках лежал их хозяин.

Ночью началась гроза, и было решено останавливаться на ночлег. В нескольких часах к югу начиналась печально известная Пустошь – обитель беглых преступников и прочих сомнительных личностей. Ночью, при плохой видимости никто не решился вступать в земли Пустоши. Остановились в постоялом дворе какой-то приграничной деревни. Хозяин получил увесистый мешочек золота, и весь постоялый двор оказался в распоряжении султанского богача.

Девушек закрыли на конюшне, осмотрительно приковав к деревянным балкам, поддерживающим крышу.

Когда закрылась дверь, Таша заметно повеселела.

– А вот теперь пора возвращать долги! – Таша неестественно выкрутила кисть правой руки, подавила стон боли и освободила руку от кандалов. – Зря они не оставили нас в колодках. – Таша хищно улыбнулась, вправляя кисть.

– Ого, как ты умеешь! – Глаза Амели горели. – Сейчас мы им покажем!

– Девочки, что вы делаете? – хором воскликнули остальные пленницы. – Нас же высекут за попытку побега! Это бессмысленно! Остановитесь!

– Молчать! Не хотите на волю, сидите тут и ждите, когда вас разложит во всех позах старый пузан!

– Мы с вами! – испуганно засуетились девушки.

Таша нашла какую-то железку и разжала кольца цепи, сковывающей руки Амели. Через несколько минут остальные девушки, среди которых была одна эльфийка, были свободны.

– Так, осталось дело за малым – вырезать охрану и убраться отсюда подальше. Я выйду через крышу и открою вам двери.

С этими словами Таша, с ловкостью подобной рыси, вскарабкалась по балке к самой крыше конюшни. Через минуту воительница прыгнула прямо на голову охраннику, обходившему здание конюшни. Стражник захрипел и осел на землю, голова была неестественно запрокинута назад, на губах проступили струйки крови. Таша, опоясавшись саблей, взяв ключи и короткую алебарду, открыла двери конюшни.

– Тебе подарок от стражника. – Таша бросила алебарду в руки Амели. – Он просил не благодарить.

– Ой, и заварушка же сейчас будет. – Амели перехватила оружие поудобнее.

У входа в гостиницу дежурили двое. Еще два бойца патрулировали вокруг здания.

Таша затаилась за телегой, стоявшей сбоку от входа, дождалась, пока пройдет стражник, и в два прыжка оказалась за спиной бедолаги. Тот успел обернуться, прежде чем голова, слетев с плеч, мягко покатилась по мокрой от дождя земле. Тело беззвучно опустилось, поддерживаемое воительницей. Тем временем Амели встала за углом с алебардой наготове. Когда стражник показался из-за угла, чернокожая пиратка наотмашь ударила солдата древком алебарды по ногам. Стражник упал и, не успев вскрикнуть, получил тяжелый удар острием в спину. С тихим хрипом боец обмяк.

– Остались двое у входа. Берем их сверху. – Таша уже начала карабкаться по стене гостиницы.

Девушки взобрались на крышу, как вдруг доски под ногами Амели проломились, и девушка с криком полетела вниз. Успев сгруппироваться, пиратка мягко приземлилась в самый центр обеденной залы постоялого двора.

По краям залы располагались столы для стражи, в дальнем конце комнаты за столом у камина восседал сам саладарский богач. Солдаты, обнажив оружие, недоуменно смотрели на свалившуюся с неба рабыню. Амели медленно подняла алебарду, стала в боевую стойку и грациозно поманила врагов пальцем. Из оцепенения солдат вывел их командир, скомандовав атаку. Враз со всех сторон на Амели с криками побежали десять головорезов. Пиратка, дождавшись, когда солдаты подбежали совсем близко, закрутилась вокруг себя, выписывая не уловимые взглядом фигуры алебардой. Нападавшие остановились, прикрываясь саблями. Двое упали на доски пола, из вспоротых животов обильно лилась кровь.

– Эх, ты, бревно неуклюжее! – выругалась Таша, прыгая вниз, вслед за Амели.

Еще в падении воительница срубила голову опешившему стражнику и, мягко приземлившись, кувырком откатилась прямо в толпу солдат. Солдаты, не понявшие, откуда среди них выросла черноволосая бестия с саблей наперевес, попятились назад. Мгновения замешательства хватило Таше, чтобы отправить к праотцам еще двоих. Солдаты опомнились и по команде командира сбились полукругом, тесня девушек к стене. Таша и Амели встали плечом к плечу. В руках у сотницы Прайда оказалась вторая сабля, взятая у убитого ею стражника. Солдаты строем пошли в атаку. Зазвенела сталь, Амели крутила вокруг себя алебарду, отбивая сыпавшиеся со всех сторон удары. Таша, изящно орудуя двумя клинками, обрушила на врагов настоящий стальной вихрь. Солдаты падали, заливая пол кровью, другие шли вперед, поскальзываясь на лужах крови, и тоже падали, пробитые клинками. Однако врагов было слишком много, и девушки медленно отступали к стене. Наголо бритый солдат, увлекшись боем, нарушил строй, подавшись слишком далеко вперед в глубоком выпаде. Таша мгновенно оказалась сбоку незадачливого бойца, коротким ударом разрезала кисть, держащую саблю, и вторым клинком оставила глубокую рану в боку солдата. Одним прыжком воительница вклинилась в брешь в строю нападавших. Сабли полетели в разные стороны, снося головы ближайшим врагам. Солдаты подались назад, пытаясь вновь сбить строй. За эти мгновения алебарда Амели нашла еще двоих растерявшихся бойцов. Оставшиеся солдаты отступили к противоположной стене залы. Их осталось всего двое. Весь пол был завален трупами и умирающими. Крови было столько, что она уже не впитывалась в разбухшие от влаги доски и стояла большими красными лужами.

Богатый пузан, осознав, что бой проигран, вышел вперед.

– Девочки, ну зачем же нам проливать кровь друг друга, – начал он, поглаживая бороду. – Мы друг друга не поняли. Вас никто насильно тут не держит. Вместо того чтобы устраивать бойню, вы могли бы просто поговорить со мной, и мы бы уладили все вопросы, как деловые люди. Я дам вам по десять золотых и разойдемся миром, как вам мое предлож… рхм.….

Слова превратились в хрип, остекленевшие глаза уставились на алебарду Амели, с острия которой стекали капли свежей крови. Тело завалилось набок, из вспоротой груди толчками била кровь.

– Предложение отклонено. – Амели была похожа на богиню смерти, глаза безумно горели, все тело покрывала чужая кровь.

Стражники побросали оружие, всем своим видом показывая, что драться они больше точно не хотят.

– Нельзя никого оставлять в живых, – коротко произнесла Таша, хладнокровно закручивая вальс смерти среди безоружных стражников. Через минуту все было кончено. Солдаты так и не успели поднять брошенные клинки, умерев быстрой смертью.

– Вот это порезвились! – Амели окинула взглядом обеденную залу.

– Надо найти хозяина – заплатить за доставленные неудобства, – улыбнулась Таша.

Девушки вышли на улицу, стражники, которые караулили у входа, исчезли – то ли, услышав звуки боя, они присоединились к сражающимся внутри, то ли трусливо бежали. Во дворе стояли, трясясь от страха, остальные пленницы, среди которых была юная эльфийка.

– Ну чего дрожите? – Амели рассмеялась. – Все кончено, вы свободны. Можете зайти внутрь и забрать все, что вздумается, – пузану это уже точно не понадобится.

Однако девушки, глядя на залитых кровью с ног до головы воительниц, не рискнули заходить в гостиницу.

– Ладно, пора расходиться. – Таша застегивала легкую тунику, скинув свою замазанную кровью одежду. – А то опять какую-нибудь беду накликаем.

– Кажется, уже накликали. – Амели подняла алебарду, указывая свободной рукой куда-то в темноту.

Из темноты бесшумно вышли пять воинов. Все как один были высоки, красивы, длинные светлые волосы спадали на плечи из-под островерхих шлемов. На груди легких доспехов красовался герб в виде какого-то дерева с длинными ветвистыми корнями. Вооружены воины были длинными изящными луками, расписанными причудливыми орнаментами.

– Приветствую Вас, подданные Владычицы Веллит! – Таша опустила голову в легком поклоне.

– Приветствую тебя, странница, – ответил один из воинов. – Мы пришли на зов Мелоди, нашей соотечественницы.

– На зов? – вмешалась Амели. – Вы были где-то неподалеку?

– Нет, мужественная дева, мы шли за Мелоди несколько недель – эльфы чувствуют, когда нашим сородичам нужна помощь. Сразу, когда Владычица почувствовала, что Мелоди в плену, была снаряжена экспедиция. Мы почти успели, но, я смотрю, вы нас уже опередили.

– Да, славно железом помахали! – Амели ухмыльнулась.

– Вечное Царство в долгу перед вами, юные воительницы! – Эльф склонил голову в поклоне. – Прошу вас следовать с нами, Владычица окажет вам прием со всеми подобающими почестями.

– Благодарю тебя, почтенный эльф. Мы с радостью принимаем твое предложение.

На пути к Лесу Предков Амели с интересом расспрашивала новых спутников о жизни эльфов.

Оказалось, что с незапамятных времен Вечный Лес раскололся на два государства – Вечное Царство Владычицы Веллит и Империю Эллинил, которую возглавил брат Веллит, давший империи свое имя. После раскола эльфы начали вести истребительные войны, которые закончились, когда Веллит и Эллинил осознали, что дальнейшее противостояние может уничтожить всю немногочисленную расу эльфов. Дело в том, что у эльфийской женщины может родиться только один ребенок, причем мать почти всегда умирает при родах. Однако, даже прекратив кровопролитие, эльфы Веллит и эллинийцы продолжают жить в раздоре, не желая мириться и тем более объединяться.

Амели настаивала на более подробном рассказе об истории эльфов, но эльфы не желали вдаваться в детали, поясняя, что и так уже многое рассказали.

Небольшой отряд шел на запад, через Великое княжество Тевосское, в Вечный Лес. Остановок делали немного, лишь по необходимости. Капризная летняя погода обильно поливала путников дождем, вот-вот должна была начаться осень, и погода день за днем становилась все холодней. Таше очень нравилось княжество, в котором молодая воительница была впервые. Все дело в том, что княжество всегда держалось вдали от войн и завоевательных походов, предпочитая все конфликты решать дипломатическим путем. А Прайд, как известно, был там, где была война. При это у Великого княжества находилась в полной боевой готовности довольно внушительная армия, готовая в любой момент отразить натиск любого врага. Поговаривали, что отдельные «крылатые» конные тысячи великий князь одалживал за хорошее вознаграждение соседним воюющим державам. Однако никаких официальных подтверждений этому так и не нашлось – княжество ревниво берегло репутацию мирного государства, и, даже если и были случаи найма великокняжеской кавалерии, то действовали солдаты инкогнито, хотя все понимали, что это за конники с белым оперением на спинах панцирей. Таша однажды встречалась с княжеской конницей на поле боя… к несчастью для гусаров, Прайд воевал на другой стороне.

Не тратя огромных сумм на военные действия, великий князь умело вкладывал золото в экономику страны. Поэтому княжество считалось одним из наиболее богатых и развитых государств мира. А в политическом плане Тевосское княжество было одним из самых прогрессивных, уступая разве что Купеческой Конфедерации. Тут не было рабства, даже подпольного и неофициального, как в Конфедерации, – княжеская власть выявляла и жестоко наказывала работорговцев. Более того, самодержавие было ограничено полномочиями сейма – выборного органа, заимствованного у Конфедерации, состоявшего из знати, богатых купцов и горожан. Сейм избирался голосованием, в котором могли принять участие все жители княжества, чей годовой доход превышал тысячу золотых. Все эти знания Таша черпала из газет, которые продавались в каждом трактире. Пока другие вливали деньги в войну, княжество осваивало новые производства и изобретало новые технологии. В газетах были свежие политические и экономические новости, публиковались указы князя и статуты сейма – Великое княжество Тевосское было весьма открытым государством. Таша удивлялась, каким же образом были так стройно написаны буквы в газетах – рукой так написать невозможно. Таше все больше и больше хотелось жить в этой стране.

Несколько недель прошли в безмятежном пути, когда на горизонте появились стройные и величественные очертания Леса Предков.

Небольшой отряд эльфов и людей вошел в древнейший лес этого мира. Лес, который видел рождение и закат великих государств и цивилизаций. Лес, над которым время, как и над его обитателями, было не властно. Лес, который помнил тот миг, когда Сила наполнила мир, и тот великий день, когда магия ушла из Алора, навсегда изменив его.

Путники шли сквозь высокие стройные кроны вечнозеленых деревьев, названия которых знали только лишь эльфы. Вокруг царила атмосфера спокойствия и умиротворения. Таша заметила, что лес сопровождал гостей абсолютной тишиной – ни один листок не шелестел на ветру, ни одна ветка не хрустнула под ногами. Но в этой тишине было что-то особое – она не давила, не напрягала. Наоборот, Таша словила себя на мысли, что ей уютно в этой тишине. Молодая воительница чувствовала небывалый прилив сил; даже беспокоившие ее всю долгую дорогу едва зажившие полученные в бою при Харезме раны перестали ныть, напоминая о себе. Таша посмотрела на Амели: чернокожая пиратка, открыв от изумления рот, вертела головой, рассматривая утонченное великолепие сказочного леса.

– Вот мы и дома, – радостно произнесла Мелоди.

Деревья расступились, и перед путниками открылась светлая поляна, на которой стояли пятеро высоких эльфов в легких золотых доспехах. Чуть впереди, величественным взглядом озирая гостей, стояла облаченная в невесомые белые одеяния златовласая эльфийка, длинные волосы которой развевались, как будто на ветру, хотя Таша не чувствовала никакого ветра на поляне.

Мелоди и остальные эльфы склонились на одно колено в поклоне своей владычице. Таша и Амели последовали их примеру.

– Встаньте, мужественные воительницы, – властно, но в то же время очень мягко велела эльфийка. – Я, Владычица Веллит, приветствую вас!

Владычица продолжила говорить приветственную речь, но Таша перестала ее слушать. Ее глаза вдруг остекленели от ужаса. Мягкий теплый свет, падающий на поляну… Высокие стройные деревья… Lilley – именно так называются эти деревья! Тут я играла с мамой в прятки… Эта туча, поглощающая краски, люди, убивающие мать… нет, это были не люди – эльфы, темные эльфы. Они убивали. Lilley хранят память о кровавых событиях этого дня. Я все помню…

– Я была здесь, – поднимаясь с колена, проговорила Таша на эльфийском. – Много веков назад… Меня звали Эллейн.

– Мейв! – Владычица Веллит, безумным взглядом уставившись на Ташу, отпрянула назад.

Интерлюдия 1

Башня Энтин. Конец лета 3652 года Эры без Магии

– Думаю, вы все знаете, зачем я собрал вас здесь, на Совете магов. – Архимаг Маркус взволнованно говорил с трибуны. – А если кто-то и не знает, то уж точно почувствовал. По неизвестным нам причинам зло вырвалось в наш мир. Кто-то выпустил Силу из Чаши, и теперь Хаос поглотит Алор. Маги Башни поколение за поколением готовились к этому переломному моменту нашей цивилизации, готовились к возвращению Хаоса, чтобы победить его, заперев вновь в Чашу на века. Но готовы ли мы? Способны ли мы сокрушить то зло, которое угрожает нашему миру? Нет, мы слабы и беззащитны! Способ, которым наши предки смогли заключить силу в Чашу, тем самым закрыв проход для бесчисленных орд чудовищ Хаоса, давно утерян.

Мы обрели силу, о которой раньше читали только в свитках и манускриптах, но мы не умеем в должной степени ее использовать, для этого нужно время, которого у нас нет! Пока мы овладеем теми знаниями и навыками, которые достаточны хотя бы для того, чтобы создать Чашу, подобную той, из которой вырвалось зло, Хаос поглотит мир. Ведь наш мир не такой, как был в древности, когда все – и люди, и орки, и эльфы – едиными силами противостояли общему врагу. – Архимаг утер рукавом выступивший на лбу пот. – Теперь этот мир разрознен, идет война всех против всех, а когда расы мира поймут, что требуется объединиться перед лицом врага, будет поздно! Некого будет объединять! – Архимаг эмоционально жестикулировал, глаза горели от волнения. – На протяжении многих лет я изучал древние свитки в закрытой части библиотеки Башни. За все эти годы я не нашел ни единой зацепки, с помощью которой мы бы смогли создать Чашу! Только упоминания в древнейших летописях о том, как заточить Силу в Чашу… но, увы, Чаша утеряна, и, вероятнее всего, она в руках врага, который выпустил из нее Силу. – Архимаг Маркус развел руками. – Древние заповеди предписывают нам, магам Ордена, вступить в битву с Хаосом и заточить Силу в Чашу на века. Однако эта битва станет последней для всех нас. Если мы выйдем за стены Башни, то умрем! Своей смертью мы не поможем этому миру! Мы должны оставаться здесь, в Башне, чтобы искать способ победить Хаос. Магия Башни проснулась с появлением Силы, теперь Башня – самое защищенное место в Алоре. Здесь мы в безопасности… пока. Возможно, мы успеем создать необходимое для победы волшебство, но, даже если нет, Башня продержится в осаде не один год, а может, и десяток лет. В связи с этим, уважаемый Совет, я, как Архимаг Ордена Первородных магов, приказываю всем магам Башни Энтин не покидать Башню и готовиться к длительной осаде. Все, кто ослушается приказа, будут сочтены предателями и изгнаны из Ордена.

– Господин Архимаг. – Стефан Локшир поднялся с кресла. – А вы подумали о том, что к тому времени, когда Хаос доберется до Башни, погибнет весь Алор! Остров Красной Скалы расположен вдалеке от континента, велика вероятность, что война придет к нам в последнюю очередь. Мы не можем обрекать мир на гибель, отсиживаясь в Башне! Мы должны выйти из Башни, найти Чашу и дать бой Хаосу, подарив надежду всем живущим!

– Нет! – Глаза Архимага сузились. – Я не позволю напрасно погибнуть лучшим из обитателей этого мира! Вы хотите умереть за всех этих паразитов, которые только и могут, что гадить и убивать друг друга! Или, господин Локшир, под предлогом всеобщего спасения вы хотите отыскать и спасти свою предательницу-дочь, которая бежала, вопреки всем правилам и законам магов, на континент с грязным убийцей? – Архимаг сорвался на крик.

– Я попрошу вас сдерживаться в речах, Маркус! – Кулаки Локшира сжались. – Если вы хотите трусливо сидеть в Башне, пока твари Хаоса уничтожают мир, то я не с вами! Мы должны последовать древним законам и сражаться до последнего, в надежде обрести действенное оружие против Хаоса и дать надежду здесь живущим!

– Да вы предатель, господин Локшир! Такой же, как и ваша дочь! Я лишаю вас звания члена Совета и требую, чтобы вы удалились из зала. После заседания Совета мы созовем трибунал, чтобы решить вашу судьбу, господин Стефан Локшир.

– Я уйду, но дожидаться лживого суда не собираюсь. – Локшир повернулся к членам Совета. – Маги! Испокон веков нашей главной целью и задачей было оберегать и хранить этот мир, даровавший нам знания, а теперь и силу. Мы не можем просто так ждать, оставив сотни тысяч людей, эльфов и других разумных существ на растерзание злу. Мы должны сражаться, чтобы подарить им надежду! От нас зависит, будет жить этот мир дальше или нет!

Совет Ордена магов молчал.

– Разве вы не помните, Архимаг Граций однажды уже привез Чашу сюда, в Башню. Здесь Чаша была бы в безопасности, если бы не Маркус! Именно Маркус, ослепленный жаждой власти и обретения Силы, желал выпустить зло из Чаши! Он был одержим и не думал о последствиях! Именно из-за помешательства Маркуса Архимаг Граций был вынужден увезти Чашу на континент, где обеспечить ее безопасность было крайне сложно. Я считаю, что сегодняшние события – это вина Маркуса и всех нас за то, что мы поддержали его тогда!

– Ты забываешь, благодаря кому ты в Совете магов, Локшир! – Архимаг был в ярости. – Без меня ты так бы и остался средним адептом Ордена, без возможностей и будущего!

– Я признаю, Маркус, что я был не прав в тот день, когда поддержал тебя в твоем желании освободить Чашу. Но теперь я искуплю свою вину, в том числе и перед Архимагом Грацием, за свой проступок. Я тотчас отправляюсь на континент. Если кто-то из вас, членов Совета Магов, не хочет трусливо отсиживаться за стенами башни и готов найти и выбить Чашу у врага – я буду рад видеть вас рядом со мной.

Совет молчал. Многие маги, потупив взгляды, виновато смотрели в пол.

– Это ваш выбор, я не осуждаю вас, – продолжал Локшир. – Прощайте.

Стефан Локшир направился к выходу. Архимаг Маркус что-то яростно кричал ему вслед. Локшир, не обращая внимания на Архимага, поднимался по мраморным ступеням, застеленным бархатным красным ковром, вверх к выходу.

Неожиданно двери распахнулись и в зал совета вбежали три старших адепта Ордена. Маги направили свои посохи на Локшира. Зал совета замер. Посохи адептов источали синее свечение. По лицам магов было видно, что они очень волнуются, боясь, что первое в их жизни практическое заклинание может не получиться.

– Стой, предатель! – разорвал тишину зала Совета Архимаг Маркус. – Еще шаг, и братья старшие адепты отправят тебя к праотцам!

– Братья. – Локшир развел руками, показывая, что он не вооружен. – Неужели вы сотворите первое свое заклинание для убийства своего брата? Не для этого нам дарована сила! Позвольте мне пройти. – Локшир, слегка улыбаясь, сделал шаг навстречу адептам.

– Стойте, господин Локшир! – взволнованным голосом прокричал один из адептов. – Пожалуйста, подчинитесь! – голос мага был полон волнения и нерешительности. Посох дрожал в трясущихся руках, по лицу адепта катились струйки пота.

– Я не остановлюсь, – спокойно сказал Стефан, осторожно и медленно приближаясь к старшим адептам. – Я сейчас уйду, и никто не причинит никому вреда, ладно? – Локшир говорил спокойно, но за внешним спокойствием мага скрывались предельная напряженность и готовность в любой момент испробовать на практике весь накопленный за многие десятилетия теоретический опыт.

– Убить предателя! – Маркус ударил кулаком по столу. Эхо от удара прокатилось по всему залу и утихло, поглощенное стенами.

Адепты колебались. Локшир сделал еще несколько шагов, как один из адептов, тот, который просил Стефана остановиться, зажмурив глаза, махнул посохом в сторону Локшира, выкрикивая какие-то слова.

Из посоха сорвались синие искры-молнии, стремительно полетевшие в Стефана Локшира, но, не пролетев и нескольких шагов, молнии растворились в воздухе. Адепт, сотворивший неудачное заклинание, растерянно смотрел на свой посох.

– Да, ребята, плохо вы учили теорию, – улыбнулся Локшир, делая короткий взмах руками. Посохи адептов, вырываясь из рук, прижались к мраморному полу, словно к магниту. Стефан Локшир, угрожающе выставив перед собой руки, мерными шагами приближался к оторопевшим адептам. Маги, даже не пытаясь оторвать посохи от пола, неуклюже расступились в стороны, пропуская Стефана. Уже стоя в дверях зала совета, Локшир обернулся, встретившись взглядом с разгневанным Архимагом. Маркус молча проводил взглядом уходящего бывшего члена совета магов.

Локшир скрылся в коридорах башни. Несколько минут зал совета безмолвствовал, маги стояли не двигаясь. Их вопросительные взгляды были устремлены на Архимага Маркуса. Архимаг, устало опустив голову, негромко произнес:

– Пусть уходит. Он еще сыграет свою роль в этом спектакле.

Глава 7

Вечный Лес. Конец лета 3652 года Эры без Магии

Эльфы изумленно смотрели на стоящую перед ними Ташу. Воительница растерянно опустила руки, не понимая, что происходит.

– Проводите гостей в их покои. – Владычица Веллит взяла себя в руки и старалась говорить спокойно и ровно. – Доблестная воительница, прошу тебя следовать за мной, нам есть о чем поговорить.

– У тебя, полагаю, есть много вопросов ко мне. – Владычица Веллит и Таша неспешно шли между величественными деревьями Lilley.

– Что произошло? Откуда у меня видения? Что это за странные вспышки памяти?

– Ох, давай по одному, – рассмеялась эльфийка. – Ты Мейв – великая воительница прошлого, правая рука богини войны и разрушения Немейн.

– Но как я могу быть древней воительницей? Мне же не тысячи лет! – Таша была растеряна.

– Конечно, не тысячи, – улыбнулась Веллит. – Как бы тебе лучше объяснить… существует легенда, что воительница Мейв появляется всегда, когда мир стоит на пороге катастрофы. Ее предназначение – возглавить армию мира в последней битве.

– То есть богиня Немейн превратила меня в древнюю воительницу? Или дух Мейв в меня каким-то образом вселился?

– Не совсем так. Дух Мейв жил в твоих предках еще со времен Последней битвы. Переходя от одной женщины твоего рода к другой, Мейв дожидалась своего часа. И чем ближе час последней битвы, тем ярче дух Мейв начал проявляться в тебе. Поэтому ты видишь странные сны и видения.

– Но это же магия? Разве ее не заперли в Чаше много веков назад?

– В Чаше заперта сила, которая наполняла мир, его эфир, то есть некое невидимое поле, которое пропитывало все пространство Алора. Это можно назвать внешней силой. Но есть еще и сила внутри каждого живого существа. По сути, все создания, населяющие Алор, – волшебники. Просто некоторые обладают большей внутренней силой и могут ее контролировать и использовать, а другие лишь являются носителями силы и не способны ею управлять. Чтобы творить волшебство, маг преобразовывает внутреннюю силу во внешнюю, взаимодействуя с эфиром мира. Иными словами, маг создает импульс внутри себя, который производит колебания эфира, преобразуя потоки внешней силы в определенное волшебство. Я не очень сложно объясняю? Ты говори, если непонятно. За долгие века изучения магии только в теории я стала говорить о ней языком занудных профессоров из Башни Энтин. – Владычица Веллит развела руками.

– Нет, нет, я все понимаю! – кивнула Таша, проявляя неподдельный интерес к беседе. – Без силы, которая заключена в Чашу, пространство мира, можно сказать, пустое, и магу не за что зацепиться, чтобы преобразовать свою внутреннюю силу в реальное волшебство, верно?

Веллит одобрительно кивнула.

– Этим, например, объясняется долгая жизнь эльфов. – Владычица Веллит продолжала: – Сила внутри нас поддерживает жизнь и не позволяет телу стареть.

– Но я все-таки не понимаю, если во мне все это время жила внутренняя сила, да при этом еще и дух Мейв, почему я раньше ничего не чувствовала, ведь видения стали приходить ко мне совсем недавно. И если дух древней воительницы спал во мне, то его могло разбудить только что-то извне, но внешней силы нет, значит, и разбудить дух Мейв было нечем…

– А ты очень умна, юная воительница, и все правильно понимаешь, но не забывай, помимо магии есть еще предназначение и судьба. Боги знали, что когда-нибудь Чашу откроют, и, думаю, даже знали, когда это произойдет. Поэтому они изначально вложили в живущий в тебе дух видения и воспоминания, указав, когда именно они должны открыться твоему сознанию. Думаю, это было сделано для того, чтобы у тебя, Таша, возникли вопросы, на которые ты непременно захочешь получить ответы. Тем самым тебя подталкивают идти предначертанным тебе путем и сделать верный выбор.

– Значит, мне предстоит возглавить армию Алора в войне против сил Хаоса, который, раз дух Мейв пробудился во мне, снова придет в мир после освобождения силы из Чаши. А сила, судя по всему, освободится очень скоро. Интересная перспектива…

– Все не совсем так. – Владычица Веллит загадочно улыбнулась.

– Опять не совсем? – Таша удивленно смотрела на эльфийку.

– Смотри. – Владычица Веллит вытянула руку и прошептала какие-то слова. Через мгновение на ладони эльфийки появился распускающийся цветок красного цвета.

Таша замерла на месте. Веллит легонько взмахнула рукой, и красный цветок вмиг обернулся маленькой огненной птичкой, которая взмыла в небо и рассыпалась на искрящиеся разноцветные пылинки, которые исчезли в воздухе, не долетев до земли.

Таша пораженно смотрела на эльфийку.

– Это же магия?! – воскликнула Таша. – Но как? Неужели сила выпущена из Чаши? Тогда почему чудовища Хаоса не вторглись в мир? Я много читала об этом, книги говорят, что, как только сила вновь придет в мир, Хаос тотчас наполнит Алор своими тварями и начнется война, в которой мы не победим…

– Не всегда стоит доверять книгам, они зачастую врут в угоду чьим-нибудь интересам. Ты права, я только что сотворила заклинание. Это мое первое волшебство за много веков. – Веллит мягко улыбнулась. – Магия снова пришла в мир. Кто-то освободил силу из Чаши. Это произошло как раз в тот момент, когда ты вспомнила события, произошедшие в этом лесу в прошлом; именно тогда, когда воительница Мейв впервые появилась в Алоре, вселившись в девочку-эльфийку, мать которой убили воины Н’Шарра. Эта девочка – первая из рода носителей духа Мейв. В тебе течет эльфийская кровь, Таша.

Читать далее