Читать онлайн Лицедей бесплатно

Лицедей

Я рад знакомству, Лицедей…

“Никогда в своей жизни я не был на 100% счастлив”.

Эта мысль, высказанная мной не так давно, снова всплыла в памяти, переливаясь разными гранями, как и лед в моем стакане с виски. Да, хоть сколько-нибудь удачная попытка оптимистично порефлексировать над этим выводом не заставляла меня подумать иначе. Тому было много причин, и одна из них будет раскрыта здесь, на белых страницах, на суд читателю. Это откровение о чувстве, не имеющем границ, не знающем ни возраста, ни пола. Это история прежде всего о человеческом чувстве. Так что, если вы не приемлите беседы о симпатии одного мужчины к другому, то можете закрыть эту книгу прямо сейчас.

Я вижу, кое-кто остался. Что ж… Здесь не будет ни имен, ни прозвищ, ни городов, ни времени, разве что в некоем абстрактном виде для построения шатких стен в воображении. Это и не нужно, чтобы выразить самое главное – мое восхищение, мое бесконечное и непреодолимое желание тянуться к этому светлому созданию.

Моя профессия призвала меня общаться с огромным количеством людей: в живой речи, в Интернете, в книгах. Я познавал не только людей, но и их образы, каждодневно и ежечасно, примеряя на себя непохожие друг на друга лики – я актер. Не тот, наверное, кем бы восхищалась вся страна, обычный выпускник провинциального училища, который перебрался в культурную столицу, чтобы играть в театре и изредка появляться на телеэкране. Угрюмый облик этого города нисколько меня не смущал, в нем было и много прекрасного, но в один день я осознал, что целиком и полностью перенял это настроение, и этот факт не слишком-то меня обрадовал. Конечно, никто из моего окружения не сказал бы даже и о тени угрюмости, умение улыбаться и держать лицо в обществе спасало от лишних вопросов. Однако, стоило мне захлопнуть за собой дверь собственной квартиры, улыбка исчезала вовсе. Однажды я поймал себя на мысли, что не могу улыбнуться самому себе в зеркале, рутинно и монотонно просыпаясь каждое утро, варю кофе без доли энтузиазма и ожидания чего-то яркого. Мне нужна была встряска. В это же утро, забыв про кофе, я открыл ноутбук и начал рыскать по страницам разных известных проектов. И уже к вечеру я стоял в аэропорте, сам не понимая, как это вышло. Меня ждало инновационное шоу, меня ждала реальная встряска.

Формальности закончились быстро, можно сказать незаметно, то ли от того, что я был без остатка вовлечен, то ли наоборот. Новый город меня принял легко. Я уже бывал здесь раньше, но, наверное, только сейчас смог как следует его рассмотреть, и, честно признаться, он впечатлял. Своими масштабами, людьми, энергией.

На пороге продюсерского центра я вдохнул полной грудью свежий воздух, предвкушая что-то необычное и новое. Для меня это действительно был новый опыт. Но все еще не отпускала некая заторможенность, которая тянулась за мной еще с самолета, которая одолевала меня все последнее время. Черт бы ее…

Тем не менее ощущения нахлынули бодрящие в хорошем смысле. Люди, которых я раньше видел на экранах, стояли прямо передо мной, здоровались, погружали в свой неизведанный мир. Такой я был не один. Телешоу любят незаезженные образы.

Этап кастингов, знакомство с командой, раскрытие концепта – все это для меня пролетело в один миг. Даже если спросите меня сейчас, я и не вспомню, что тогда творилось в моей голове. Эмоциональные качели бросали из стороны в сторону, от небывалого подъема до отвратительного уныния и страха. Поэтому я и не буду об этом рассказывать, да и вряд ли это будет интересно хоть кому-либо в здравом уме. Я помню другой момент – когда я встретил людей, изменивших мою жизнь, моих ныне близких друзей.

Итак, позвольте представить главных действующих лиц, но я ведь обещал не называть имен, поэтому мы обойдемся краткими обозначениями, которые, надеюсь, не умалят вашей способности воображения. Первым я познакомился с Д., он поразил меня своей серьезностью, и именно серьезностью, а не чопорностью. Он был настолько стабилен, знал и умел вставить нужную фразу в диалог так, чтобы она выглядела “к месту”, могла и рассмешить, и приземлить человека, если того требовала ситуация. Судьбоносной для меня оказалась встреча с Т., об этом я расскажу чуть подробнее.

Он повстречался мне весной

Первый день съемок. Я не выспался, жутко нервничал. Честно говоря, только сегодня я узнал имена своих сопартийцев и, наконец, рассмотрел их в этом безумном потоке лиц, пролетевшем через меня за короткий срок. Я все еще не переставал поражаться бешеному темпу жизни в этом городе. Я родился и вырос в провинции, перебрался в более “живой”, как мне всегда казалось, город, который меня манил каким-то шармом, еще со школьных лет. Все познается в сравнении, и на сегодняшний день мне открылся настоящий драйв.

Однако, к бодрости примешивалась еще и нервозность, витающая в воздухе в это утро. На финальном испытании отобрали трех человек для участия в шоу, включая меня, и один из них жутко опаздывал на запуск съемок пилотного выпуска. Я слышал его имя, но никак не мог припомнить его лицо на кастинге, видимо, был слишком погружен в себя.

Колоритный продюсер горной наружности сотрясал крепкие стены своим громогласным голосом, сон как рукой снимало. До последнего участника никто не мог дозвониться, креативная команда уже начала переживать, что в последнюю минуту придется менять коней на переправе.

В общей суматохе у меня голова шла кругом, к тому же вчерашняя бессонница давала о себе знать, заставляя меня беспрестанно зевать в душноватом помещении. Где-то в стороне сцены с декорациями раздался дребезг разбитого телефона, и в эту минуту я понял, что нужно пойти попить кофе подальше отсюда.

Потирая лоб и в очередной раз смачно зевнув, я, наконец, решил, какой хочу кофе, лениво разглядывая автомат. Машина задребезжала, выдавая мне пластиковый стаканчик с горячим напитком, и, забрав его, я решил подышать свежим воздухом. На улице было слегка прохладно, облачно, но очень комфортно, как это обычно бывает в середине мая. Потягивая черный кофе, я засмотрелся на небо, сквозь облака с трудом пробивалось солнце, было тихо и хорошо, так хорошо, что я ненадолго прикрыл глаза, весь шум остался позади за толстой металлической дверью.

Мою идиллию нарушил шум подъезжающего такси. Машинально открыв глаза, я едва не ослеп от солнца, которое неожиданно пробилось сквозь облака и засветило мне прямо в лицо. Ну прекрасно – я с досадой посмотрел на коричневое пятно от кофе на белой футболке. Как это вообще произошло, что за день сегодня?

Немного отвлекшись от мимолетного разочарования, я увидел, как из такси вылетел молодой парень, весь “в мыле”, взъерошенный, запыхавшийся, будто он это такси собственными ногами толкал.

“Это наш”, – подумал я в тот момент, задержавшись на нем взглядом.

Очень высокий, немного неказистый, в мешковатой одежде и куче странных аксессуаров, что делало его более нелепым. Он, не закрыв даже дверь такси, начал судорожно шарить по карманам, попеременно доставая из них то ключи, то пачку сигарет, то смятые чеки. Затем молниеносно раскрыл свой рюкзак, одновременно пытаясь заглянуть обратно в салон автомобиля. Я понял сразу – потерял телефон, да, с догадливостью у меня было все в порядке. Очевидно, искомое он так и не нашел, и на мое удивление, захлопнув дверь такси, громко начал материться, импульсивно запихивая содержимое своих карманов обратно. По говору явно не столичный, но смелый, как видно.

Не понимаю, чем он захватил мое внимание, эдакий молодой повеса, подвижный, шумный, такие люди меня никогда не привлекали. Странно. Наконец, он заметил меня, мы встретились взглядами.

Очень интересное ощущение накатывает, когда смотришь незнакомому человеку прямо в глаза, могут захлестнуть самые неожиданные эмоции: испуг, недоверие, интерес, желание улыбнуться, отвернуться, или не отрываться – то, что хотелось мне в этот момент, не отрываться от взгляда зеленых глаз, который полностью перевернул первое впечатление об этом человеке. Вспыльчивый, бестактный и непунктуальный шалопай вдруг куда-то исчез. Его взгляд был немного растерян, но так глубок и искренен, уже сейчас я мог сказать, что передо мной стоит человек большой души, мягкий и впечатлительный, очень открытый и настоящий.

Он тяжело вздохнул, закинув полураскрытый рюкзак на плечо, и, смущенно пригладив волосы на затылке, зашагал в мою сторону размашистой покачивающейся походкой, уже на полпути протягивая руку. Он назвал свое имя, растягиваясь в светлой улыбке.

– Ты А., верно? – спросил он, озвучив мое имя.

Я лишь кивнул, удивленно вскинув брови, и горделиво повел головой. Было приятно, что кто-то отметил меня из такой массы людей и запомнил мое имя, которое, кстати сказать, нынче встречалось довольно редко.

– Слушай, – он снова закинул одну руку за голову, пытаясь скрыть свое неудобство, – я налажал жестко. Утро не задалось, еще и телефон где-то посеял… Как это блин вообще…

Он закончил фразу с открытой интонацией, явно пытаясь подобрать слова, но у него это плохо выходило.

– Не парься, не у одного тебя утро недоброе, – я опустил глаза на свежее пятно от кофе, – но лучше все-таки поторопиться и свести потери к минимуму!

Я в два глотка допил кофе, ловко закинув стаканчик в урну, и пригласительным жестом пропустил своего будущего коллегу вперед. Перед тем, как зайти обратно в павильон, я еще раз посмотрел на расстилающееся поле перед возвышающимся бетонным гигантом. Мой взгляд привлекли высокие флагштоки, на которых ветер трепал разноцветные полотна с логотипами спонсоров и партнеров. Все бы ничего, но неужели они всегда были такие яркие?

О, чувства, чуждые доселе

Месяц непрерывных съемок пролетел незаметно. Зато заметно перевернулась моя жизнь. Смотря на себя в зеркало, я несказанно радовался тому, что вижу, ведь здорового цвета лица, горящих глаз, естественной улыбки я у себя давно не наблюдал. Те люди, которые знали меня достаточно давно, подметили “необычную легкость” в моем голосе, изменения чувствовал не я один. Те же, кто встретил меня впервые, вряд ли бы поверили, скажи я им, что еще совсем недавно был серым, избитым рутиной персонажем.

Свое влияние имели и люди, окружавшие меня на новом месте, двое из них стали мне особенно близки за такой короткий срок. Д. потрясающий артист, который так же, как и я оставил прежнюю жизнь, чтобы окунуться в совершенно новую воду. Он так цеплял своей интеллигентностью, “умными” шутками, поставленной речью, но, что меня действительно удивляло, так это его взгляд. Знаете, бывают такие люди, которые умеют одними глазами отвечать на вопросы, все сразу становится ясно, они же обладают поразительной способностью смотреть сквозь человека, что бы он ни скрывал. Порой мне казалось, что, глядя на меня, он понимает ту внутреннюю суть лучше меня самого, и с одной стороны это несомненно восхищало, с другой же немного пугало.

Безусловным фаворитом из всей компании для меня был Т. С какими бы добрыми и открытыми людьми меня не сводила жизнь, такое ясное солнышко я встретил впервые. Конечно, временами он мог и грубо выругаться, и громко крикнуть, на камеру он мог сыграть любую эмоцию, но когда он выходил со сцены, я видел его настоящего. Эмоционального, открытого, искреннего, такого неподдельного, без капли притворства и фальши. Он был честен с окружающими.

Что до меня, я прослыл “красавчиком” в группе. Небольшая удача в генетической лотерее и хорошее воспитание превратили меня в смазливого лицедея с утонченными манерами аристократического толка в глазах общества. Моя безграничная любовь к искусству и неплохое знание французского языка и вовсе сподвигли некоторых передразнивать меня с оттопыренным мизинцем. Впрочем, все это я воспринимал в шутку и был не прочь лишний раз поиронизировать над самим собой.

Я был рад оказаться здесь, правда, рад. До тех пор пока свое собственное нутро не потрясло меня до дрожи в коленках. Как говорится, недолго музыка играла…

Последнее в этом сезоне “снято” ознаменовало конец недосыпов, стресса, долгих часов работы, что мы посчитали отличным поводом для посещения какого-нибудь лампового заведения с горячительными напитками. Благо таких в столице было с избытком.

Веселая компания из восьми человек гудела в баре до утра, закономерно повышая чек с каждым прошедшим часом. Честно признаться, я не любитель шумных посиделок с алкоголем в крови: характер не тот, да и возраст считался уже не кутежный, пару-тройку лет назад я пересек линию в тридцать лет. Последний раз, если мне не изменяет память, подобные увеселительные мероприятия я посещал будучи студентом, да и то не слишком часто, предпочитая тихое интеллигентное общество книги. Хотя, признаю, иногда шумная встряска не повредит организму.

– А., расскажи о себе, – немного плетущим голосом Т. возвестил о своем интересе к моей жизни, подперев голову рукой, и быстро ткнув что-то в телефоне, положил его перед собой, переключив внимание на фужер.

– Да что рассказывать, не знаю даже.

– Давай-давай! – подхватили остальные, устремив на меня взгляды. – Вечно ты скрытный.

– Уф, умеете вы в тупик поставить, – выдал я с улыбкой после недолгой паузы. – Родился я в Сибири, там же вырос, выучился на актера да уехал на Север. Конец! – я развел руками с еще более широкой улыбкой. – Ну ладно, однажды едва не был женат, но мы вовремя разошлись, не успев сломать судьбы друг друга.

Окончание моего короткого пассажа было встречено бурным восклицанием, так уж почему-то устроен человеческий интерес, который заметно быстрее подогревается, когда речь заходит о личном. Действительно, был в моей истории такой отрывок, но я не любил о нем вспоминать и кому-либо рассказывать. Мы разошлись полюбовно, без скандалов и истерик, но что-то меня тогда задело в самом себе, что доселе не давало покоя. Я беспрестанно думал о причинах произошедшего, копался в себе, выискивал некие подводные камни в своих же чертогах и никак не находил ответа, почему я до сегодняшнего дня не встретил “своего” человека, не обрел дома в самом теплом смысле этого слова.

Неуемные вопросы о бывшей невесте ставили меня в тупик, очень не люблю я, когда приходится раскрывать нараспашку душу и рассказывать о чем-то, что вызывает эмоции. Меня спас Т., неожиданно хлопнув ладонью по столу:

– Да чего вы привязались! Давайте расскажу о себе. Значит…

Короткое начало его рассказа под бурные недовольные голоса прервало звучное уведомление телефона. Машинально опустив глаза на чужой экран без явной цели заглядывать за завесу его личной жизни, я заметил крайне лаконичное и однозначное сообщение – сердечко. Т. поспешил взять телефон, ответив смущенной улыбкой светящемуся дисплею.

– У тебя девушка есть?

– Да, я тебе не показывал? – Т. буквально расцвел и тут же начал длинными пальцами что-то наскоро листать, в итоге сунув мне под нос фото некой дамы.

Я растерялся. Наученный справляться с ситуацией, когда под ногами исчезает земля, я выдал какую-то чушь, пытаясь показать, как я рад за него. Однако, внутри заклокотало нечто недоброе, появилось неприятное тянущее ощущение в области шеи, зубы сжались сами собой, отчего я схватился за очередной шот и опрокинул его без приглашения к тосту.

Не отрываясь от телефона, Т. одной рукой достал из кармана пачку сигарет и, возвестив о скором возвращении, поспешил удалиться на улицу, уже по пути прикладывая гаджет к уху.

Закидывая следом второй шот, я встал из-за стола, слегка покачнувшись, и проследовал в уборную. Холодная вода меня немного отрезвила, но легче тем не менее не стало. Испуганно я смотрел на собственное отражение, пытаясь самому себе заглянуть в холодные голубые глаза, намертво вцепившись в раковину. Я не ожидал от себя такой реакции. За весь месяц я проникся самыми теплыми чувствами к Т., я лелеял любые мысли о нем, так радовался его появлению в своей жизни. С ним было просто и легко, настолько легко, что я не боялся отпустить ситуацию, сказать лишнего, повести себя не так – я знал, что с ним я могу быть собой. Но сейчас я не понимал сам себя. Подкравшись так неприметно, на мои плечи взобралась злая ревность, насмешливо наблюдая за моим выражением лица, которое от испуга переходило в скепсис и снова обратно. Конечно, я прекрасно знал, что такое ревность, знал, что такое увлеченность другим человеком, но я не понимал, почему это происходило прямо сейчас. Никогда я не испытывал такого рода интереса к другому мужчине. Все это бы походило на глупый фарс, если бы не происходило по-настоящему.

Да, жизнь моя и правда запестрела иными красками, с этого дня все изменилось, но когда я вышел из комы, я понял, что оказался в центре дикой бури, норовившей сбить меня с ног. Получилось ли? Ну…

Из странствий возвратясь

Работа над проектом подошла к концу, шоу запустили на ТВ, а мне пора было возвращаться домой. С Т. я толком не попрощался, еще пребывая в некой прострации после недавнего визита в бар, где меня окатило волной новых ощущений.

Вернуться назад я был не слишком-то рад, хотелось продолжения веселых будней, шумного общества, красок. За пределами аэропорта меня наоборот ждало смурное небо.

Открыв ключом дверь и ступив на порог квартиры, на секунду я замер, прислушиваясь к тишине. Я уже и забыл, как она звучит. Прикрыв глаза, я мерно вздохнул. На кухне тихо гудел холодильник, за окном крапал дождь, в комнате тикали часы, на этаже где-то пару раз подала голос собака, в кармане завибрировал телефон. Нехотя открыв глаза, я щелкнул замком входной двери и достал телефон, взглянув на сообщение.

“Как добрался?” – гласило уведомление от Т.

Внутри у меня что-то меланхолично сжалось. Бросив телефон на полку без ответа, я поспешил избавиться от верхней одежды и пройти на кухню за чашкой горячего чая.

Всю дорогу я не давал себе покоя, терзая себя многоэтажными извилистыми мыслями в поисках ответа на вопрос, что со мной произошло в баре. Изощренно выстраивая логические цепи, я думал и о накопившейся усталости, и о сказавшемся недостатке общения, что угодно я пытался впихнуть в рамки логики и здравого смысла. Только все это было наглой ложью перед самим собой. Я прекрасно понимал, что происходит, но не хотел в это верить. Признаться, я даже, сидя в такси, искал цены на психолога. Да, мы определенно не на заре 20 века и лоботомия мне не грозит за подобные “увлечения”, но и свободно совершить каминг-аут также не входило в мои планы. Идентификация для человека это серьезный значимый выбор, нельзя так просто в один миг признать себя кем-то или принять какую-то сторону себя по щелчку пальцев. Попробуйте представить реакцию взрослого мужчины на середине своих лет, внезапно осознавшего, что может испытывать влечение к другому мужчине. Звучит как бред, не будь он правдой.

Поглощенный мыслями, я не сразу заметил, как вскипел чайник. Закинув пакетик в чашку и залив его кипятком, я с дымящимся напитком устало прошаркал тапочками за телефоном и вальяжно устроился в кресле. На глаза снова попалось сообщение “Как добрался?”, ждавшее своего ответа. Как бы я ни был поглощен собственными мыслями, мое отношение к людям не позволяло заставлять их ждать или того хуже волноваться обо мне. Без тени энтузиазма я отправил в ответ смайлик с пальцем вверх и ушел в дебри социальных сетей. После выхода проекта число подписчиков на моей странице росло, как и на странице самого шоу. Уж не знаю, то ли это черта характера, то ли воспитания, но меня с детства сопровождала ужасная привычка искать в окружающих одобрение. Чем бы я ни занимался мне постоянно нужна была похвала, чтобы понимать, что я все правильно делаю. Конечно же, критику я воспринимал довольно болезненно, с возрастом научился скрывать бурное несогласие, но принимать ее – о, нет, извольте. Отсюда же было много мнимой неуверенности в себе, если я не слышал слов поддержки, хотя старые друзья или родственники твердо сказали бы, что я сошел с ума, обладая недюжим талантом справляться с любой задачей. Также и сейчас, зачем-то я читал каждый комментарий в соцсетях и воспринимал любое слово, написанное диванным критиком.

“Выскочка”, “Красавчик”, “Интересно, у него есть жена?”, “Я думаю, он гей”, “Что он из себя строит?”, “Мужчина мечты”, “Меня раздражает его голос”…

“Перезвони как будет минута”, – карусель безумных комментариев прервало очередное сообщение от Т.

Недовольно пробурчав, я откинул телефон в сторону и, отпив из кружки, посмотрел на вечернее пасмурнеющее небо за окном. От всего этого беснования в сети у меня разболелась голова. Дополнив вечер теплым ужином и горячим душем, я и не заметил, как быстро провалился в сон.

Я вовсе не был пессимистом, но сегодня я твердо поверил в то, что утро добрым не бывает, когда проснулся с температурой и дикой головной болью.

Едва поднявшись с постели, я закутался в теплую кофту и проследовал на кухню, завершив все утренние ванно-банные процедуры. Состояние было, мягко говоря, расклеенное. С полузакрытыми веками и покрасневшим носом я чах над чашкой лимонного чая и пытался ослабевшими пальцами листать ленту, потому что на большее сейчас меня не хватало.

Вдруг на экране появился запрос на видеовызов от Т. Телефон вибрировал в руке, а я, прикрыв глаза, гнусаво загудел себе под нос. Только сейчас я вспомнил, что вчера он просил перезвонить, а сегодня я в едва живом состоянии с красотой бабуина был вынужден ответить на звонок.

Я нажал на зеленую кнопку и, чуть отодвинув камеру, удрученно посмотрел на собственное лицо. Через секунду появился и лучезарный Т., машущий мне рукой из какой-то кофейни.

– Доброе утро! А., как ты там, друг? Что с тобой? – поразительно быстро его интонация и выражение лица ушли в минор.

– Доброе, Т.! Да так, приболел немного, – в подтверждение своих слов я громко шмыгнул носом.

– Блин, выздоравливай.

– Спасибо, – в ответ я улыбнулся в камеру, мне действительно было приятно слышать от него эти слова.

– Прошли сутки, а я по вам, парни, уже жутко соскучился! Д. отвечает через раз, наверное, время с семьей проводит. А я вот решил подзадержаться здесь, ищу себе квартиру. Погода кайф сегодня, – рот его не закрывался, буквально за минуту он успел рассказать все, что помещалось в его голову, виртуозно меняя интонацию при переходе к очередной новости. – А., ты совсем расклеился. Это из-за температуры? У тебя все нормально?

– Что со мной станется. Голова, правда, побаливает, – я немного выдержал паузу, поджав губы. – Да и начитался вчера всякого под нашими постами.

– Эй, ты серьезно? Ты читаешь эти комментарии? – по отсутствию моего ответа он понял, что я не шучу. – Забей! Людей хлебом не корми, дай тонны хейта на кого-то вылить. Я в жизни не встречал такого талантливого человека, как ты! Без шуток! Я уверен, здесь помимо везения и таланта еще и большая работа над собой. А., ты невероятный, я завидую тому, как у тебя голова работает, мне бы так.

Старательно подбирая каждое слово, он широко улыбнулся мне, напоследок одарив комментаторов парой нецензурных словечек. Это меня рассмешило. Зажмурившись от солнечных лучей, пробивающихся в окно, я почувствовал, как на душе заметно потеплело. Я смотрел на это светлое лицо в экране и улыбался ему в ответ, как зеркальное отражение.

– А., все будет хорошо.

Мне так нужны были эти слова, каждый день, каждый раз, когда я начинал снедать себя едкой самокритикой. Мне так нужен был он, в этот день, в этот раз, когда хотелось улыбаться. Так нужен.

Театр, дом моей души

Я вернулся к своим обычным будням, заваривая поутру свежий черный кофе. Из колонки играла музыка, а я беззаботно пританцовывал возле кофемашины, изредка поглядывая в окно на двор.

Характерным щелчком кофемашина возвестила о готовности напитка. Я взял белую чашку, приблизившись к столу, где на телефоне выскочило напоминание “репа”. Как истинный актер, я служил в театре, изредка попадая на телеэкраны. Мой недавний опыт съемок в телешоу был первым в моей жизни. Социальные сети начали пестрить в преддверии выхода нового большого проекта, где светилось мое лицо. А пока я вернулся к театральной сцене в своем городе.

Это был экспериментальный театр, в основном для молодежи, которая любила что-нибудь “эдакое”. В особенности, конечно, здесь почитали театр абсурда и постановки на пьесы Эжена Ионеско.

Немного размявшись, я быстро допил утренний кофе и засобирался на репетицию. На улице теплилась летняя погода, наполняя ощущением приближающейся жары. Солнце у нас было редким гостем, но сегодня решило осчастливить пару миллионов жителей. Добрался до театра я быстро, учитывая, что в разгар буднего дня можно было не переживать о пробках.

В какой-то степени я был рад вернуться. Еще с минуту я стоял на свежем воздухе с улыбкой принимая радостные объятия парадного входа нашего театра, над которым красовалась странноватая вывеска авторства местного художника. Оглядев широкий проспект, я развернулся на пятках и было прошествовал за угол на пути к служебному входу, как:

– Извините?

Я обернулся, встретившись глазами с какой-то студенткой, судя по внешнему виду. Она очень робко сжимала в руке телефон, то и дело поправляя сумку на правом плече и также, еле выговаривая слова от смущения, назвала мое имя, уточнив, я ли перед ней стою. В некотором замешательстве я утвердительно кивнул.

– Можно с вами сфотографироваться?

Она, подобно трясущемуся кролику, приподняла смартфон, который все это время держала в руке, но уже сияла от счастья, что перед ней стою именно я.

– Да, конечно, – снова кивнул я и подошел чуть ближе, натягивая белозубую улыбку.

Девчушка быстро щелкнула фронтальной камерой на расстоянии вытянутой руки, видимо боясь, что я могу в любой момент исчезнуть, как сновидение. Она поблагодарила меня, тут же пытаясь нелепо поклониться от атаковавшего ее смущения, и медленно стала удаляться, изредка оборачиваясь.

Потянув ручку служебного входа, я улыбнулся сам себе, самодовольно поглаживая себя по груди. Меня стали узнавать. Конечно, это было приятно. Я никогда не стремился стать мегапопулярной звездой, жить в дорогущем пентхаусе и слепнуть от вспышек камер, но безусловно даже такая мелочь не могла не потешить мое самолюбие. В актерское я пошел не ради денег и славы, а ради творчества, мне важнее было искусство, а когда к искусству прилагаешь еще и недюжие усилия, то можно случайно стать узнаваемым.

Поприветствовав коллег в холле, я направился сразу к сцене, ставшей уже такой родной для меня. Все с интересом расспрашивали о моей поездке и опыте телевизионных съемок, но, не желая повторять одно и то же, я вкратце всем отвечал в паре фраз, емко описывая свои впечатления.

Я отворил чуть скрипнувшую деревянную дверь и прошел в закулисье, а затем и на сцену. Здесь я чувствовал себя как дома. Открытая со всех сторон сцена, окруженная рядами из обычных черных стульев. Края сцены подсвечивались светодиодной лентой, что иногда погружало в мистическую атмосферу при правильной игре. Здесь не было ничего лишнего, только небольшое, но уютное помещение в строгих черно-белых тонах. Воображая себе полный зал, я повернулся вокруг своей оси и ушел в поклон, с благодарностью принимая призрачные цветы.

– Ах ты, чертовка, без меня поклоны раздаешь?

Со стороны входа раздался довольный баритон, привлекая мое внимание. Раскрывая теперь уже руки не невидимым зрителям, а своему другу, я пошел ему навстречу, манерно вышагивая словно пава.

С. – так мы обозначим человека, стоящего напротив меня, которого я знал уже многие годы. Это была забавная история знакомства. Когда я впервые приехал в этот город, будучи неопытным студентом, окрыленным своими мечтами, я случайно познакомился с С. на вокзале. Он тогда уже служил в театре около года. Выспросив дорогу у прохожих, я залез в нужный мне микроавтобус и уселся рядом с (тогда еще) молодым человеком, низкорослым и чернявым, который усердно пытался уговорить свой телефон включиться. Я предложил ему позвонить с моего, и так у нас завязался разговор, в ходе которого я выяснил, что С. играет в театре, пробуя себя в экспериментальном жанре. Да, это не шутки, мы встретились в маршрутке. Узнав, что и я выпускник актерского училища, он пригласил меня на пробы. Так и начался мой путь в новом для меня городе. Я был за многое благодарен С., не только за предложение, от которого я не мог отказаться, но и за душевные вечера с теплыми беседами, за поддержку и понимание. В какой-то степени это он меня подтолкнул к тому, чтобы поехать в столицу.

– Как ты? Рассказывай, – нетерпеливо выдохнул он, поглаживая свою густую бороду, и уселся на один из стульев возле сцены.

– Да что там рассказывать, интересно, конечно было… – я только начал скромничать, присаживаясь рядом, как он оборвал мою речь одним лишь взглядом, с прищуром всматриваясь в меня.

– Хм, по глазами вижу, что-то в тебе поменялось. Выкладывай!

Он хлопнул меня по плечу, устраиваясь поудобнее. Отчасти я был рад, что он меня спросил. Я мог доверять этому человеку, зная, что могу ожидать удовлетворительную реакцию на все мои слова. Я рассказал ему все: и про энергетику города, и про новые знакомства, и про процесс.

– А вот этот Т., – он приподнял указательный палец, – видать интересный парень, раз так впечатлил тебя.

На секунду я опешил и не мог ничего сделать, кроме как согласиться. Я не заметил за собой перемены поведения или интонации, когда начал о нем говорить, но то, что это подметил С. меня слегка удивило.

– Ну да, знаешь, он всегда открытый и искренний, на редкость такие люди. Вот когда начинаешь с ним общаться, не думаешь, а просто… понимаешь?

– Понимаю, – задумчиво кивнул он. – Может быть, хоть ему удастся расколупать твою раковину.

– В смысле?

Он вздохнул, подбирая слова, а затем продолжил:

– Я не знаю, в чем причина, но ты закрыт, спрятался в своей раковине и боишься чего-то. Видимо, самого себя.

– С чего ты взял? – тут же возмутился я, поведя бровью. – Я бы не сказал, что я застенчивый.

– Да, на сцене и в жизни ты бываешь очень раскрепощенным, но я скорее имел в виду, что ты стесняешься самого себя. При твоем таланте, внешности, успехах внутри есть что-то, что не позволяет тебе принять себя. Дело тут не в самооценке, ты всем подаешь себя как король, но что-то здесь не так.

На его слова я задумчиво промолчал, не спеша с контраргументами.

– Можешь со мной спорить, но я верю в то, что Бог посылает нам тех людей, в которых мы нуждаемся. Может быть и этот Т. встретился тебе не просто так.

– С., без обид, но не начинай опять про Бога.

– А не о нем сейчас пассаж был, дурень, – он щелкнул пальцем возле моего лба. – Ты изменился, я вижу. Просто хочу, чтобы ты правильно воспринял ту мудрость, с которой к тебе обратилась жизнь.

Он натянуто улыбнулся, поджав губы, и как бы показывая, что закончил диалог, потянулся к сумке, извлекая оттуда текст произведения. Я уважал С., часто он действительно говорил умные хорошие мысли, возможно, он был прав и сейчас. Мне было сложно понять, какой такой урок я должен извлечь из того, что повстречавшийся мне Т. пробудил во мне чужеродное чувство, от которого было и боязно, и неудобно. Ох, если бы все было так очевидно…

Рождение сияющей звезды

Сегодня для меня был особо волнительный день – на ТВ выходил первый официальный выпуск нашего шоу. Я немного нервничал, то и дело поглядывая на часы. Сам процесс съемок прошел достаточно быстро при всей моей вовлеченности, да и плотность работы не позволяла мне помыслить о том, как я буду выглядеть на экране, ведь до этого мне приходилось играть только в театре.

Я ходил кругами постоянно думая об этом, не сумев за день сделать ни одного полезного дела. До эфира оставалось всего полчаса. На канале шел какой-то молодежный сериал, а я пока решил заварить себе чай, как раз в тот момент, как пришло сообщение от Т.:

“Будешь смотреть эфир? Мне уже так не терпится”

Включив кнопку чайника, я одной рукой полез за кружкой, а другой стал набирать ответное сообщение:

“А то! Уже прилип к экрану”

В подтверждение своих слов я вышел в зал, сделал дурацкое селфи возле телевизора и, отправив вслед за текстом, вернулся на кухню. В ответ мне тут же прилетел смеющийся смайлик. Закинув пакетик зеленого чая, я залил его кипятком и устроился поудобнее в кресле, отставив кружку на столик. Поглаживая телефон большим пальцем, я смотрел на экран заставки, в душе надеясь, что Т. напишет что-то еще. Мне было все равно, что именно, но я хотел пообщаться с ним еще немного, а самому на ум ничего не приходило. Больше сообщений так и не пришло. Помяв телефон в руках, я отложил его на поручень и прибавил звук телевизора. Осталось пять минут.

Часа три назад мне уже позвонили родители и поделились впечатлениями от выпуска из-за разницы в часовых поясах. Они остались довольны, были безумно рады, а это самое главное.

Минуты пролетели быстро. На экране появилась заставка спонсора, а затем и начальные титры. Закадровый голос завлекающим слогом познакомил зрителя с новым шоу, и тут стали выходить мы, приветствуя всех лучезарными улыбками. Было интересно и непривычно смотреть на себя со стороны, особенно в новом амплуа. Теперь я и сам видел, что сильно изменился. Даже при отличной работе операторов, гримеров я улыбался иначе, двигался иначе, нежели полгода тому назад. Я был рад, что не стою на месте, но еще не понимал, как к этому относиться.

Выпуск удался на славу, я был безмерно доволен своей работой, как и тем, что мне выпал такой шанс себя проявить. Меня так и распирало от радости на финальных титрах, как раз в тот момент, когда мессенджер оповестил о новом письме. Смахнув шторку, я прочитал изобилующее “огоньками” сообщение от продюсера в общем чате команды нашего проекта:

“Второму сезону быть! Жду вас через неделю в офисе”.

Я почувствовал, как внутри у меня стал распускаться красный цветок от предвкушения следующего этапа и от того, что скоро я снова увижу Т.

Всю неделю я не мог найти себе места, пока не приземлился в столице после короткого перелета. Успев забросить вещи в гостиницу, я тут же поехал в офис, прихватив по дороге стаканчик кофе. Не так долго меня здесь не было, но я успел соскучиться, честно признаться. По этой суетливой энергии города, по его масштабам, по проекту.

Подъезжая к территории, я уже в окне автомобиля увидел Т., стоящего на крыльце с сигаретой в зубах и что-то увлеченно читающего в телефоне. Захлопнув дверь авто, я тихонько подкрался к нему и негромко крикнул “бу” низким голосом прямо в ухо. От неожиданности он вздрогнул, едва не выронив сигарету, но тут же расплылся в улыбке. Выдохнув в сторону табачный дым, он поспешно убрал телефон в карман и тепло со мной поздоровался.

Я был рад вернуться. Пусть я позже сам себя изничтожу мыслями о нездоровой тяге к нему, но сейчас я благодарил жизнь за то, что моя встреча с Т. не была последней.

Во снах бы вечность жил

Я посмотрел на свои руки, растерянно растопырив ладони, вокруг которых мудреными витиеватыми узорами вились красные нити, опутывая перед моим взором все мое тело: плечи, ноги, шею, сужаясь тонкой бархатной удавкой, заставляя дыхание сбиваться, но не пропадать вовсе, как бы подогревая во мне коварную тревогу. Пылающие хвосты красных нитей, совсем как живые, падали вниз на свежую утреннюю траву, пробивающуюся сквозь густой туман. Пытаясь подобрать сотни красных нитей с земли, я понимал, что все они так или иначе сплетаются в одну, уходящую далеко в туман.

Мне казалось, что я иду целую вечность, предаваясь искреннему удивлению, как прекрасен был лес, утренние блеклые звезды и скромный засыпающий полумесяц на небе, едва различимый в серой дымке. Воздух был настолько свежий и приятный, что даже удушье, создаваемое загадочными путами, не мешало восхищаться красочным миром, переливающимся перед моими глазами. Туман потихоньку расступался, открывая мне невероятную картину прямиком с полотна талантливого пейзажиста. Зеленые кроны деревьев зашумели над моей головой, привлекая взгляд к чистейшему лазурному небу, смешавшему в себе теплые краски рассвета. В этой изобилующей палитре и нити стали еще ярче. Мне казалось, что они являются продолжением меня, врастают во все тело, впиваются в вены, растворяются и вливаются в кровь, курсируя по всему организму.

Очнувшись от обволакивающего меня сна, я смог разглядеть вдали чей-то силуэт. Он так манил меня и притягивал к себе. Я потянулся к нему рукой, хотел позвать, но слова застревали у меня в горле по мере того, как красная нить вокруг моей шеи стягивалась и перекрывала весь кислород зловещей удавкой. Я начал жадно глотать воздух, пытаясь ее ослабить дрожащими пальцами, но у меня ничего не выходило. Я бился, как беспомощная птичка в клетке, с ужасом осознавая, что не могу выбраться из этих нитей, которые стали путаться еще сильнее, связывая меня по рукам и ногам, и лишь один конец этой красной паутины тянулся далеко вперед в сторону темного силуэта. Я силился выкрикнуть что-то снова, позвать на помощь того человека, но я лишь открывал рот, как немая рыба, пиная от злости траву с кусками земли, и чем больше я злился, тем больше нити душили меня.

Но стоило мне рухнуть от бессилия на землю и признать свою беспомощность, как опутывающий кокон стал ослабевать и будто бы подталкивать меня вперед. Я просто доверился течению ветра и силе, с которой нити меня тянули навстречу неизвестной фигуре среди стволов массивных мудрых дубов.

Как в сказке я следовал за клубком, который, скатываясь во все больший шар, быстрее и быстрее тянулся к загадочной фигуре, отчего мне приходилось уже переходить на ускоренный шаг, затем на бег. Взвивающиеся в танце опавшие листья так же резво, как и сказочный клубочек, подгоняли меня вперед задорно и радостно, но отчего-то по мере приближения мне становилось тяжелее дышать, ноги, как ватные, отказывались идти, а руки просто плетьми повисли вдоль тела.

Мое мучительное шествие, наконец, закончилось и, возможно, я был бы этому рад, если бы не увидел, кто стоял все это время здесь, как знамя, на моем трудном пути. Я узнал его сразу, с первых же секунд: этот высокий, немного неказистый силуэт, чуть ссутулившийся, твердо стоящих на обеих ногах. Он повернулся ко мне, держа в руке краешек красной нити. Я застыл подобно статуе, снова в беспомощности силясь вымолвить хоть слово, назвать его имя, но не мог. Я онемел, хотел бы и ослепнуть, чтобы не утопать в его зеленых глазах, которые смотрели на меня не отрываясь, по обыкновению так тепло и заботливо, так открыто и искренне, что хотелось вцепиться в него, хотелось кричать, что есть сил, кричать, как сильно он мне нужен, как невыносимо мне видеть его каждый раз и не сметь прикоснуться, не сметь выразить своих чувств, пытаясь казаться кем-то, а не быть. Не быть его частью.

Как безвольная кукла, я продолжал на него смотреть стекленеющими глазами. Ноги сами сделали последний шаг, чтобы всем телом ощутить его тепло и, запрокинув голову, продолжать восхищаться теплотой его глаз.

Пламенеющие нити стали обвиваться вокруг нас двоих, спутывая в единый кокон, вспыхивая будто порох. Алые языки пламени, бегущие по нитям, обжигали мне руки и лицо, которое полыхало, словно в адской жаре. Он же смотрел на меня так спокойно и умиротворенно, наши руки едва касались друг друга, но так мягко и нежно, что я больше не чувствовал боли, жара и беспомощности. Я мог стоять на ногах, я мог дышать. И я хотел дышать, хотел жить, хвататься за каждую минуту рядом с ним, быть с ним одним целым.

Здесь и сейчас я мог себе позволить самые смелые мысли, мог полной грудью вдохнуть его запах, сжать его ладонь и так жадно смотреть на него, боясь лишний раз опустить ресницы. Мы были связаны по рукам и ногам, но я и не хотел сходить с места, я хотел остаться здесь навсегда.

Т. был сейчас такой настоящий и живой, держащий мягко мою дрожащую руку. Он ни о чем не тревожился и безмятежно смотрел на меня, так проникновенно.

Постепенно приближаясь, где-то вдалеке заиграла мелодичная музыка, с каждой нотой становясь все громче. Нарастающие аккорды заставили нити впиться в кожу еще сильнее, и короткий вздох вырвался из моего приоткрытого рта. Т. едва лишь дернулся вниз, подавшись ко мне всем телом, чтобы успеть дотронуться до меня своими губами. Как раз в тот момент, когда я открыл глаза…

С пылающими щеками я тупо смотрел в потолок, сжимая в руке край одеяла. Рядом возле подушки мелодично трезвонил телефон, силясь меня пробудить. Тяжело сглотнув, я взял аппарат, взглянув на экран – вызов шел от Т. Чуть прикрыв глаза, я глубоко вздохнул и, нажав на ответ, приложил телефон к уху. На том конце послышался его задорный голос, а я в знак приветствия произнес его имя, закусив нижнюю губу в попытке удержать призрачные ощущения из своего сна.

И в сердце музыка звучала

Наш проект рос и развивался и вполне закономерно наши продюсеры пытались устроить нам тур по всей стране, дабы накрутить больше популярности шоу и нашим светлым лицам. Для всех нас это было в новинку, проводить дни и ночи в поездах, в самолетах, не бывать дома месяцами. В особенности это сложно было принять Д., семьянину, которого каждый вечер у окон ждали малыши, чтобы рассказать о том, как увлекательно прошел день в детском саду.

На дворе разворачивалась златоглавая осень, дождями и смурными облаками навязывая меланхоличное настроение. Я сидел на мягком диванчике в лаунж-зоне нашей съемочной цитадели и, положив голову на спинку, со скучающим видом наблюдал, как падающие с неба капли часто рисовали ровные круги на больших лужах. Здесь же в кресле-мешке вальяжно развалился Т., утопив все свое внимание в дисплее смартфона. Д. поступил по его примеру, расположившись на второй половине дивана рядом со мной, и часто нажимал беглыми пальцами на экран, а в его наушниках едва уловимо шумели взрывы и выстрелы. В комнате не было ни звука. Иногда так бывало, когда после насыщенного дня, мы сильно уставали и просто садились послушать тишину, не надоедая друг другу своим присутствием. Нам было комфортно вместе находиться на одной площади, где каждый занимался своими делами.

Сегодня моя усталость распространилась и на электронику, поэтому я увлекся городскими пейзажами за окном и “плачущей” осенней погодой.

Тишину нарушила открывшаяся дверь, в которой показался наш администратор, весь сияющий от счастья.

– Пакуйте чемоданы! Через неделю мы стартуем наш первый тур!

Новость несомненно нас обрадовала, теперь уже никто не залипал ни в окно, ни в экран телефона, а в предвкушении чего-то нового мы закричали как дети, вскочив со своих мест. Первым городом на нашем пути оказался мой город, где я жил уже много лет. Даже не сдвинувшись с пятачка уютного лаунжа, мое воображение уже начало рисовать километровые прогулки по красотам и достопримечательностям, которые я так хотел показать своим друзьям и поделиться с ними той любовью к городу, что я лелеял долгие годы.

Приехали мы на день раньше, разместившись в недорогой, но комфортной гостинице по двое в номере. Удача в этот раз была на моей стороне, и моим сожителем оказался Т. Едва пройдя чек-ин и оставив поклажу в номерах, мы пошли гулять под предводительством гида-энтузиаста, то есть меня. На улице было промозгло и ветрено, но нас это не остановило. С таким упоением я бежал по набережной, без умолку рассказывая истории из жизни, связанные с теми или иными местами, а если таковой не было на моей памяти, то просто козырял историческими фактами. Погода тем временем не собиралась поощрять мою активность. Начал накрапывать дождь, постепенно усиливаясь. Естественно ни зонтов, ни дождевиков при нас не было, хотя я прекрасно знал, как здесь проходит осень, нужно быть во всеоружии.

– А., зачем мы пошли гулять в дождь? – возмутился Т., натягивая капюшон.

– Это же романтично! – воскликнул я вопреки непогоде и даже не пытался прятаться от холодных капель.

Друзья особо не разделяли моего энтузиазма. Чтобы переждать дождь, мы спрятались в одной из ближайших кофеен, согрелись чашками горячего капуччино, и как только ливень стих, мы отправились обратно в гостиницу. Я был рад, что смог показать хоть малую часть этого прекрасного города всем ребятам и особенно Т. Я ценил такие моменты, когда мы перестаем быть коллегами и начинаем быть друзьями: проводить вместе досуг, подкалывать друг друга, шутить и чувствовать, что тебя понимают и ценят. Не скажу, что познал это впервые, конечно, у меня были друзья, но со временем люди расходятся по разные стороны баррикад, даже если никогда не ссорились. Я к этому относился спокойно, даже если человек исчезал с горизонта по тем или иным причинам, я находил силы пережить это и идти дальше. И сейчас я пользовался моментом, когда рядом со мной такие замечательные люди. Пусть они и исчезнут когда-то, я буду с теплом вспоминать наши прогулки, безумные вечера, когда мы могли дурачиться как мальчишки и ни о чем не беспокоиться. Однако, я не мог себе представить, что когда-то из моей жизни может исчезнуть Т., при одной мысли у меня поджималось все внутри и яро протестовало. Я надеялся, что это лишь временное помешательство, но пока и волноваться было не о чем.

Прямо сейчас он сидел в номере напротив меня на своей кровати и, что-то быстро печатая в телефоне одной рукой, протирал полотенцем мокрые волосы.

Следом за ним согревшись под горячим душем, я распластался на кровати, но все мое нутро так и норовило поставить меня на ноги и отправить на поиски приключений, несмотря на то, что время близилось к позднему вечеру. Я тут же быстро натянул штаны, пуловер и возвестил о своем уходе в бар, спросив Т., не нужно ли ему что-то прихватить. Он только отрицательно помотал головой.

Спустившись вниз на лифте, я прошел по пустому холлу мимо ресепшена, мило улыбнувшись девушке-администратору, и направился к бару, чтобы выискать что-нибудь необычное и интересное. Все мои намерения побаловать себя вкусным коктейлем улетучились, как призрачное видение, когда я увидел в приоткрытую дверь блеснувший рояль. Осмотревшись по сторонам, я аккуратно заглянул внутрь конференц-зала, также не увидев никого из свидетелей. Свет горел, дверь была открыта, но никого. Я неспешно прошел внутрь, обходя длинные стройные ряды кресел с бархатными спинками. Строгий черный инструмент, блестящий в ярком освещении, манил своим величием и как бы невзначай приглашал прикоснуться к прекрасному. Еще раз повертев головой, я сел за рояль, бережно открывая крышку с легким придыханием от восхищения.

За клавиши я не садился аж со школьных лет, пальцы достаточно закостенели, но тело все помнило. В школьные годы мама записала меня в музыкальную школу, надеясь сделать из меня юного Моцарта, но меня довольно рано захватило другое искусство, к которому музыка имела непосредственное отношение, но все же стояла в стороне. Какое-то время я еще занимался с репетиторами, но стоило мне самовольно, втайне от родителей, записаться в театральный кружок, как я благополучно забросил музыку.

Горящими глазами я смотрел на черно-белые клавиши, едва не пуская слюну на такой потрясающий инструмент, который был здесь как единственный оплот роскоши во вполне обычной гостинице недалеко от центра города. Осторожно, пытаясь не сотворить какую-нибудь оплошность, я прикоснулся к клавишам и извлек первое громкое звучание. На горизонте так никто и не появился. Я продолжил творить закостенелыми пальцами странноватую неуклюжую музыку, сначала импровизируя, затем пытаясь вспомнить что-то из прошлого репертуара. Через несколько минут я уже совершенно не помнил, куда и зачем шел, полностью увлекшись невообразимо прекрасным звучанием рояля. Вспомнив одну недавнюю песню, которую я услышал на просторах сети, на слух я попытался подобрать мелодию, и вот уже, войдя в раж, бегал немного трясущимися пальцами по черно-белой полосе, сливающейся в единый поток. Прочистив горло, я запел чувственные слова из песни, без остатка отдаваясь нежной мелодии, так четко отражавшей мое внутреннее состояние. Полностью окутанный невидимыми нитями чарующей музыки, я пел слова о любимом человеке, о моей одержимости, представляя перед глазами светлый образ Т. Как и в песне, жизнь меня ничему не учила, я снова и снова наступал на грабли, преклоняясь перед ним как фанатик, он моя вера, моя религия, путеводная звезда. На высоких нотах я возвел свой голос ввысь, продолжая его звать, умолять подойти ко мне, остаться со мной и никогда больше не покидать. Так увлекшись, я полностью ушел в себя, по телу бежали мурашки, когда я играл последние ноты, уже тихие и спокойные, но почему-то во стократ сильнее бьющие дрожью в ногах. Нажимая последнюю клавишу, я протянул финальный звук и, отпустив педаль, шумно выдохнул.

– Охренеть… – прозвучало со стороны двери, отдаваясь эхом в пустых стенах конференц-зала.

От неожиданности я слегка вздрогнул и подскочил со скамьи, но, завидев на пороге Т., опустился обратно, прячась за массивную крышку рояля.

Он прошел вперед, огибая ровные ряды сидений, и мерно захлопал в ладоши.

– А., я поражен, – завороженно произнес он, приближаясь ко мне. – Серьезно, я чуть не разрыдался. Я и подумать не мог, что ты так круто поешь!

– Спасибо, – смущенно выдавил я, прокашлявшись от незапланированного пения, и уже было собрался закрыть крышку, как Т. меня остановил:

– Сыграй что-нибудь еще. Пожалуйста, – поспешно добавил он, присаживаясь на кресло в первом ряду.

Я не стал спрашивать, как он здесь очутился, может быть ему стало скучно, а может я просидел здесь дольше, чем думал. Я просто призадумался, подбирая в голове мелодию, и мягко опустил пальцы на клавиши. Т. слушал, не шевелясь, с открытым ртом наблюдая за моими движениями, а я не смел нарушать эту идиллию и плавно переходил от одного произведения к другому, увлекая его за собой в прекрасный мир творчества. Мы просидели там до поздней ночи, пока глаза сами собой не начали слипаться. Вернувшись в номер, мы довольно шустро приготовились ко сну, и Т. в очередной раз, потянувшись выключить светильник, сказал “А., ты невероятный”. А я и мечтать о большем не мог. Укутавшись в одеяло, я пожелал ему спокойной ночи и с улыбкой провалился в сон.

Метелью убаюкан

За окном развернулась настоящая метель. За лобовым стеклом беспрестанно ходили дворники, расчищая видимость от крупных белых хлопьев. Долгий перелет, снег, ночь – жутко хотелось спать, глаза сами закрывались. Д., подперев голову рукой, листал ленту, героически сопротивляясь сну. Мы с Т. разместились на заднем сидении этого просторного минивэна, поначалу разглядывая виды за окном автомобиля, но в какой-то момент, как раз когда мы встряли в пробке, я заметил, что и его одолела сонливость. Явно было видно, что ему неудобно. В этой ситуации высокий рост работал не в его пользу, он пытался то примоститься к окну, то куда-то деть свои колени, которые то и дело упирались во впереди стоящее кресло.

– Т., ложись, мы по ходу надолго застряли, – я похлопал ладонью по бедру, приглашая его воспользоваться мной как подушкой.

Он только несвязно пробормотал что-то отрицательное, помотав головой, и еще больше укутался в свой шарф, прислонив голову к холодному стеклу.

Мы продвинулись еще пару-тройку метров по шоссе.

Я уже сам было начал засыпать, плавно опуская ресницы под тихий трек, игравший в машине. Сложив руки на груди, я клевал носом, изредка поглядывая в окно в надежде, что пробка вот-вот рассосется. Очередная волна, пытавшаяся меня погрузить в сон, сошла так же быстро, как и нахлынула – я почувствовал легкий толчок в плечо. Т., уже видимо во сне, пытаясь принять более удобную позу, сполз в мою сторону. Тихо посапывая с откинутой назад головой под неестественным углом, он уперся в меня плечом, уронив руку на сидение раскрытой ладонью вверх.

С минуту я смотрел на него, позабыв о других пассажирах. А впрочем какая разница, никто не обращал внимания. Так редко он оказывался столь близко, что я мог рассмотреть каждую деталь на его лице: мелкие веснушки, которые можно было сосчитать по пальцам, легкая щетина, дрожащие ресницы. Очень осторожно, пытаясь не разбудить, я потянул его за рукав ближе к себе, укладывая его голову себе на плечо. Как я и предполагал, никто даже не обратил внимания на нас. Под приятным ощущением тяжести его веса я прикрыл глаза, умиротворенно вздохнув. Каким-то невероятным образом рядом с ним всегда было спокойно и легко.

В попытке поправить сбившийся рукав свитера я случайно дотронулся до его руки, которая так и лежала с раскрытой ладонью. Наклонив голову вбок, я еще раз заглянул в его безмятежное лицо – спит. Я снова опустил глаза вниз, посмотрев на его полусогнутые пальцы, и, кажется, начал слышать стук собственного сердца в ушах. В горле пересохло. Я сглотнул, судорожно пытаясь унять разбушевавшееся сердцебиение. Чуть приоткрыв рот, я медленно выдохнул, опуская руку на сиденье между нами. Тыльной стороной дрожащих пальцев я дотронулся до его кисти, нелепо делая вид, что это вышло случайно. Еще примерно с минуту меня бросало то в жар, то в холод от страха, что кто-то может заметить, даже он сам, но я самозабвенно аккуратными касаниями, которые были легче, чем бабочка, проводил по его немного шершавой холодной ладони от пальцев к самому запястью.

Т. шумно вздохнул во сне, отчего я невольно вздрогнул, отдернув руку, и медленно перевел на него взгляд. Нет, все в порядке, просто о чем-то возмутился во сне. Я выдохнул с облегчением, вернув свое внимание за окно к летящим снежным хлопьям, но моя ладонь осталась там же на сидении, едва касаясь тыльной стороной его руки.

Я выиграть хотел в любовь

В очередном коротком пассаже мне бы хотелось затронуть две фундаментальные темы нашей жизни – скука и любовь. Как же они сочлись в моей голове в один день?

Наши гастроли подходили к концу. С непривычки так долго находиться вдалеке от дома мы начинали лезть на стену. Благодаря нашему менеджеру, да и тому, что у нас собралась дружная компания, все было не так плохо, как может показаться, но все же мы чувствовали некую утомленность. Впереди было два завершающих концерта, но силы были на нуле.

В один из таких вечеров главный наш заводила (ранее упомянутый менеджер) насильно повытаскивал нас из гостиничных номеров и собрал в холле. С легкой растерянностью в глазах мы расселись по диванам и внимали его зажигающим речам.

– Так, джентльмены! – объявил он, хлопнув в ладоши. – Я понимаю, все устали. Поэтому сегодня мы поиграем!

– О, давай, покер, Мафия, Монополия? – с огнем в глазах стал угадывать Т.

– Не, нужно что-то более вовлекающее. Предлагаю начать с Крокодила, а там как пойдет.

Все отреагировали положительно и, заказав несколько бутылок холодного пива из бара, мы разбились на команды. Настроение заметно сменило вектор в сторону гипертимического. Довольно простое действо вовлекло нас, и вскоре нам приходилось извиняться за громкий хохот.

Когда Крокодил немного наскучил, наш менеджер довольно быстро сориентировался и организовал ребусы, названия которых я до сих пор не знаю. Смысл был в том, чтобы из нескольких разных картинок угадать зашифрованное название фильма, фразеологизм или песню. Мы снова разбились на команды: я был с Д., а Т. с нашим продюсером.

Мы не заметили, как пролетело время, но зато внимательно следили за счетом. Пока что наша команда опережала соперников на два очка.

– Так нечестно! Вы с Д. умные! – возмутился Т., когда наша команда в очередной раз забрала победный балл.

– Простите? – ответил я, деловито откинувшись на спинку дивана. – Вы сами захотели вдвоем быть в одной команде.

Менеджер, выступавший рулевым объявил финальный раунд, стоивший пять очков. У наших соперников был шанс взять реванш либо провалиться с треском. Он открыл на планшете ребус из трех разных картинок, по которым нужно было угадать зашифрованный фразеологизм. С полминуты мы раздумывали над вариантами, перешептываясь о возможных ответах, и тут меня осенило.

– Знаю! – тут же выкрикнул я, поднимая руку, и ведущий обратил на меня внимание.

В тот же момент я прочитал в глазах Т., что он тоже знает ответ. Я оказался быстрее буквально на долю секунды. В его взгляде отчетливо сочеталось сожаление об упущенной возможности и невероятная радость от того, что он догадался до правильного ответа. Я застыл с раскрытым ртом, мне так хотелось подарить ему эту радость, так хотелось видеть его восторг от желанной победы.

Эти мысли пронеслись в точности за секунду у меня в голове, и, повернувшись на ведущего, я сознательно назвал неправильный ответ.

– Как же так, А.? – с сожалением произнес наш менеджер, опустив голову, но тут же вскинул ее в сторону Т.: – Неправильный ответ! Т., у тебя есть вариант?

– Да! – радостно воскликнул он, потирая ладони. – “Любви все возрасты покорны”.

– И это… верно! Вы победили, поздравляю!

Включив внутреннего актера, я сделал вид, что искренне удивлен и выразил свое почтение жестом. Я бы мог бесконечно смотреть, как он радуется своей маленькой победе. Для меня эти состязания были не так важны, как возможность видеть его улыбку и добровольно отдавать ему моменты, чтобы она сияла еще ярче.

Посидев еще пять минут, мы стали расходиться по номерам, чтобы успеть выспаться перед ответственным днем. Мы с Д. остались последними в холле, допивая свой уже остывший крафт.

– Весьма благородно с твоей стороны, – задумчиво произнес Д., болтая ногой.

– Не понимаю, о чем ты, – в ответ я только пожал плечами и, поставив пустую бутылку на стол, направился по коридору в сторону лифта.

Трофей был золот, да не сладок

Наши гастроли продолжались, и следующей остановкой был родной город Т. Об этом мы узнали еще при планировании тура, когда он увидел свой город в списке, радостно возвестил об этом и принялся бегать, как заведенный, несмотря на то, что там мы пробудем не больше суток.

Мы приехали рано утром, отсыпаясь всю дорогу в поезде, а потом и в машине, пока ехали до гостиницы. Т. покинул нас еще на вокзале, предупредив продюсера, что хочет побыть с семьей, пока есть такая возможность. День выдался на редкость утомительный. Сказать честно, за несколько часов я успел соскучиться по Т. В унылый зимний день мне так не хватало его лучезарной улыбки, учитывая, что вечером мы должны были развлекать публику, а настроения у меня на это не было ни малейшего. Я просидел в гостинице безвылазно до начала контрольной репетиции, немного подремав, пожевав мандарины, пока не раздался стук в дверь. Голос на той стороне, принадлежавший нашему тур-администратору, попросил меня о готовности в 10 минут.

Утвердительно ответив ему, я лениво поднялся с кровати, посмотрев на часы. До концерта оставалось три часа. Я был почти готов, поэтому просто взял сумку со сценической одеждой, причесался перед зеркалом, полюбовавшись с разных ракурсов своими скулами, и вышел из номера.

По прибытии на место мы обнаружили там Т. в прекрасном расположении духа в отличие от меня. Переодевшись в гримерке, мы вышли на сцену, чтобы начать контрольную подготовку к выступлению. В жизни любого творческого человека случается поворотный момент, когда его мастерство перестает зависеть от настроения и переходит в разряд ремесла. Независимо от того, что у меня на душе скребли кошки, я мог улыбаться, смеяться, шутить и выразительно жечь глаголом. Выглядело это почти естественно, и только особо зоркий глаз мог уловить фальшь в моем поведении. Как, например, глаз нашего продюсера, который после репетиции строго наказал мне сделать все возможное, чтобы я натурально сиял перед зрителем без резиновой улыбки. Я не знал, как это сделать. Моя тонкая чувствительная натура сильно зависела от происходящего вокруг, поэтому сам я в редкие моменты мог управлять эмоциональным состоянием.

Пока внимание продюсера переключилось с меня на Д., чтобы привлечь его к тренировке голоса, я взял бутылку воды и присел в кресло на сцене, окинув взглядом многочисленные бархатные ряды концертного зала. В воображении я каждый раз рисовал овации, восторженный блеск в глазах зрителей, чествующих меня. Да, я был немного тщеславен, действительно любил, когда мной восхищались, хоть и зачастую скромно от этого отмахивался.

Пока я витал в своих фантазиях, рядом, на поручень моего кресла, присел Т. и откинулся на спинку, склонившись к моему уху.

– Слушай, А., я правильно помню, что ты сейчас ни с кем не встречаешься?

Почему-то от этого вопроса мое настроение испортилось еще сильнее.

– Верно, – без энтузиазма ответил я, закручивая крышку пластиковой бутылки.

– Мне неудобно тебя спрашивать, но если ты откажешься, ничего страшного – я пойму. Сегодня на концерт придет моя сестра, а она просто без ума от тебя. С самого начала проекта только о тебе и спрашивает. Она меня слезно умоляла с тобой познакомить, и если ты согласишься, я буду крайне благодарен.

– У тебя сестра есть? – удивленно спросил я, будто бы не слыша то, о чем он только что меня попросил, и обернулся. Из-за того, что он склонился ко мне, сидя на том же кресле, его лицо оказалось слишком близко к моему. Мы встретились взглядом, и я почувствовал, как по телу пробежал легкий разряд, возвращаясь бушующим приливом к голове. Я тяжело сглотнул, вцепившись в поручень, но Т. тут же спрыгнул с кресла и опустился рядом на корточки как ни в чем не бывало.

– Да, младшая. Она симпатичная, – поспешно и настойчиво решил он упомянуть этот факт и сложил ладони в молитвенном жесте. – Пожалуйста.

– Ладно.

Я натянуто улыбнулся, отмахнувшись от его умопомрачительно милой мордашки. Т. особо не умел в эмпатию, поэтому, не различив моей индифферентной реакции, радостно поблагодарил меня и, похлопав по плечу, вернулся к репетиции. Я уже наперед знал, о чем грезила его сестра, и мне ни в коем случае не хотелось разочаровывать родного ему человека. С другой стороны, отказать ему я тоже не мог. В конце концов, простое знакомство ведь ни к чему не обязывает?

Буквально за полчаса до начала я смог чудесным образом взбодриться и свою роль на концерте исполнил отлично. По крайней мере, так я себя оценивал. Нас буквально завалили подарками, которые мы еще какое-то время рассматривали и пытались упаковать обратно.

На улице нас уже ждал микроавтобус, чтобы отвезти в гостиницу. Т. спешил впереди, пытаясь на ходу что-то написать в телефоне. Он выбежал наружу, не придержав дверь, отчего Д. громко возмутился и услышал отдаленные извинения с той стороны. За дверью нас кроме автомобиля ожидала и потрясающая погода. Было так необычайно тепло, что мне захотелось с разбега прыгнуть в сугроб и всю ночь смотреть на звезды, ловя языком снежинки.

Силуэт Т. сложно было не заметить. За его плечом едва виднелась субтильная женская фигурка в длинном пуховике, отбивая ножками ритм, как обычно делают люди, чтобы согреться на холоде.

“Сестра”, – сразу подумал я, безуспешно пытаясь спрятаться за спину Д., который был ниже меня едва ли не на целую голову. Это то же самое, что зайти за столб и спросить “меня видно?”

Украдкой взглянув в их сторону, я неловко оступился, чем привлек внимание молодой особы. Она тут же вцепилась в меня взглядом таким образом, будто боялась, что я могу внезапно испариться. Она уже не слушала брата, а завороженно следила за мной раскрытыми преданными глазами, с трудом сдерживая желание подбежать ко мне, что у нее на лбу было написано. В руке она нервно теребила бумажный подарочный пакет, подвязанный синей ленточкой. Видимо, она настолько сильно нервничала, что бедный пакет превратился в измятый комочек, утратив былую привлекательность.

Т. обернулся, уловив ее взгляд, и жестом подозвал меня к себе. Набрав в грудь побольше воздуха, я размашистыми шагами подошел к ним и натянул все ту же неискреннюю приветливую улыбку. Либо его сестра тоже была не слишком эмпатичным человеком, либо я действительно был мастер масок, но фальши она не заметила. Т. представил нас друг другу и любопытно наблюдал за тем, как его сестра пытается держать себя в руках, но жутко переживает. Скажем, ее звали Н., именем, которое считается самым популярным среди иностранцев. Она все также неотрывно смотрела на меня взволнованно и бесхитростно, и только сейчас я смог заметить, как сильно они с Т. были похожи. На вид она была немногим младше него, но, учитывая и нашу с ним разницу в возрасте, я мог понять, что между нами была пропасть не меньше, чем в десяток лет.

Смущенно заправив за ухо прядь окрашенных в черный волос, она протянула мне тот самый подарочный пакетик и, наверное, первый раз за несколько минут отвела от меня взгляд, чтобы недовольно смерить им брата.

– Ты так и будешь тут стоять?

– Все-все! Оставляю вас, – Т. поднял руки и поспешил удалиться.

– Езжайте без меня, – сказал я ему вслед. – Я возьму такси.

– Хорошо. Только не забудь, мы уезжаем завтра в семь утра.

В ответ я утвердительно кивнул, с интересом заглядывая в измятый пакетик, где в прозрачной целлофановой обертке лежало несколько печенюшек. Дверь микроавтобуса за моей спиной захлопнулась, и по снегу заскрипели колеса.

– Это имбирные печеньки, я сама пекла, – дрожащим голоском затрепетала Н. – Надеюсь, ты ешь такие.

– Спасибо, обязательно попробую. Может, выпьем чего-нибудь горячего?

– С удовольствием! – она так громко взвизгнула от радости, чего сама не ожидала и, смутившись, прикрыла рот варежкой. – Я знаю хорошую кофейню неподалеку.

Мы направились вдоль улицы в ту сторону, куда недавно уехал наш микроавтобус. Я разрешил ей взять меня под руку, отчего, как мне показалось, она посчитала этот день самым счастливым в своей жизни.

Видимо, я зря волновался, потому что Н. оказалась очень интересным собеседником. Она легко и задорно поддерживала беседу, через час уже перестав трепетать от каждого моего вздоха. Они с Т. и вправду были очень похожи, не только внешне, но и по многим поведенческим чертам. Возможно поэтому я изменил свое изначально предвзятое отношение к идее знакомиться с кем-то по чьей-то просьбе. Я никогда не любил ходить на свидания, обычно это было максимально нелепое действо в попытке узнать за несколько минут, насколько интересен тебе человек. Зачастую я первый терял интерес, изначально имея высокую планку для своего партнера, поэтому перестал ходить на свидания еще в студенчестве. А с недавнего времени моя личная жизнь пошла совсем по иному сценарию…

Я не заметил, как пролетело время. Мы досидели до самого закрытия кофейни, увлеченно болтая о разном. Н. рассказывала много историй, связанных, в том числе, с Т., отчего мне было особенно приятно их слушать. Она поблагодарила меня за вечер, без всякого стеснения признавшись, что питает ко мне симпатию с самого первого выпуска и надеется на дальнейшее общение. Я не обнадеживал ее шансами на нечто большее, но был не прочь время от времени получать от нее весточки.

Расплатившись за поздний ужин, я предложил проводить ее до дома. Как выяснилось, Н. жила на съемной квартире вместе с подругой, съехав полгода назад от матери с желанием вкусить самостоятельности. Так как город был небольшой, мы потратили не так много времени, чтобы добраться до ее района, но стоило нам приблизиться к ее дому, как остальное расстояние мы шли чуть ли не вдвое дольше. Она стала замедлять шаг с каждым разом все сильнее, изменившись в лице. Я мог ее понять, она так долго ждала этого момента, провела насыщенный вечер, полный впечатлений, а теперь он должен был закончиться.

Я проводил ее прямо до двери, собираясь попрощаться, но Н., позвякивая ключами, не спешила меня отпускать. В один момент она столь неожиданно подскочила на носочки в попытке меня поцеловать, что я чудом успел вскинуть ладонь так, что ее губы уперлись в мои пальцы. Раскрасневшись, она тут же отпрянула. Я хотел было что-то сказать, но она резко перебила меня:

– Я знаю, что ты скажешь!

“Вряд ли”, – подумалось мне, но я не стал спорить и позволил ей выговориться.

– Тебе не понять. Не знаю, смотрел ли ты когда-то на кого-либо с таким восхищением. У тебя есть все: красота, талант, обаяние. Представь, каково мне было провести вечер с тобой и знать, что он будет такой единственный во всей моей жизни. Нет, это не максимализм или пессимизм, это жизнь. Я же вижу, что ты не заинтересован мной настолько, чтобы ответить взаимностью. У тебя другие вкусы, другие потребности, рядом с тобой должен быть такой потрясающий человек, как и ты сам. А у меня есть только этот вечер, – она грустно вздохнула, понурив голову. – Я все сказала.

Ее слова нашли во мне отклик. Она была права, но всего за несколько часов я проникся к этой девушке, и не потому, что она была сестрой Т., а из-за ее собственного обаяния. Печально было расстраивать ее, но я не мог изменить себя и испытать к ней того интереса, какого она ждала. С другой стороны, я нашел маленькую лазейку в этой ситуации. Как настоящий актер, я попросту представил себя в некоем романтическом сериале. Мое воображение уже нарисовало экспрессивного режиссера, несколько операторов, суетящихся гримеров, поправляющих мою прическу, и ассистента, отбивающего хлопушкой-нумератором очередную сцену. Всего за пару мгновений я создал в своей голове предысторию, наделил своего героя яркими качествами и погрузился в этот картонный мир. В отличие от меня мой герой питал теплые чувства к героине, но ввиду своих собственных заблуждений боялся сблизиться с ней. Однако, он понял, что своей нерешительностью он ранит ее чувства сильнее. Он нежно взял ее подбородок своими пальцами и приподнял его в желании заглянуть в ее лицо, такое печальное и мечтательное, все еще с надеждой смотрящее на него. Герой заглянул ей прямо в глаза, даже через легкое прикосновение, чувствуя, как затрепетало ее девичье сердце. Он неспешно склонился к ней, пытаясь запечатлеть каждую секунду, и мягко коснулся ее дрожащих губ.

Стоило мне закрыть глаза, как мгновенно построенный в моем воображении мир рухнул, оставив после себя пустую звенящую тишину. Сердце с гулким грохотом оборвалось, утягивая за собой остатки здравого смысла. Я не понял, что со мной произошло, но готов поклясться – мне казалось, будто передо мной стоял Т., а не его сестра. Поначалу мне стало страшно, но потом я вовсе потерял голову, не в силах разомкнуть глаз. Я жадно целовал ее, запускал пальцы в ее волосы, стащив с нее шапку, и ненасытно вдыхал этот запах – табачный дым с примесью мятного шампуня и одеколона, так всегда пах Т., и я был готов навечно уткнуться носом в него и не пробуждаться. Никакого объяснения не было тому, что она так напомнила своего брата в такой момент, но мой рассудок отказывался мыслить ясно. Я начинал сходить с ума.

Читать далее