Читать онлайн Тайны Ликвелда бесплатно

Глава 1 Ликвелд

Сплетение когтистых ветвей надежно скрывало от глаз темное, беззвездное небо. Грейс споткнулась о торчащий из земли корень и с трудом удержалась на ногах. Вдалеке послышался протяжный звериный вой. Лес будто гнал ее прочь: заставлял остановиться, испугаться и пуститься наутек. Но ничто не могло заставить Грейс повернуть назад. Она упрямо двигалась вперед, ведомая странным, неукротимым стремлением. Для нее были чужды страх, сомнение – все, что мешало достигнуть цели. Грейс была безвольна, и совершенно не тревожилась об этом.

Постепенно деревья стали расступаться. Хлесткие ветви больше не норовили ударить по щеке, а коварные корни не цепляли ступни. Вдали показалась узкая, извилистая тропинка. Тропа петляла и прерывалась, словно желала сбить с пути непрошеную гостью. Послышался вкрадчивый шелест листвы – верхушки деревьев покачнулись от порыва ветра. Грейс не ощутила его касания. Лес, сам того не желая, со всех сторон оградил ее стенами из широких стволов деревьев. Когда ветер стих, тишину нарушил новый звук – справа раздалось скрипучее карканье ворона. Грейс подняла голову и встретилась с пронзительным птичьим взором.

Ворон внимательно изучал нежданную гостью. Он смотрел так пристально, что казалось, будто он с одного взгляда способен узнать все потаенные замыслы. Эта птица еще долго смотрела ей вслед, а Грейс затылком чувствовала на себе ее пристальное внимание.

С каждым шагом тропа становилась просторнее и ровнее, а лес все больше расступался. Луна показалась из-за тучи, осветив путь своим холодным, серебристым светом. Тишину нарушали лишь размеренные шаги Грейс. Тропа вильнула в последний раз и привела путницу к небольшой, окруженной колючими кустами поляне. Над поляной одиноким пилигримом возвышался огромный сухой дуб. Его ствол накренился, безжизненные, но все еще тяжелые ветви неумолимо клонили дерево к земле. Корни дуба расползлись по земле, словно отчаявшись вытянуть из недр хоть капельку жизни. Казалось, вот-вот и некогда величественное дерево рухнет. Грейс наклонилась и сорвала неказистый цветок с фиолетовыми лепестками. На пальце выступила алая капелька: кожу пронзили маленькие, острые колючки. Брови Грейс нахмурились.

– Кто ты?

Грейс подняла глаза и только сейчас заметила, что у самого подножья дуба в коконе из его корней, согнувшись, сложив ноги под себя, сидела женщина. Скулы на ее лице выделялись особенно четко, а глаза сверкали отчаянной надеждой. Она торопливо поднялась с земли, едва не споткнувшись о подол своего длинного, мешковатого платья. Пальцы босых ног поджимались в жалкой попытке согреться.

– Как тебя зовут? – уже более уверенно повторила женщина.

– Грейс Уоллес.

– Греейс, – протянула женщина, прикрыв глаза, явно довольная ответом.

– Вы сказали, что нуждаетесь в помощи. Не можете найти дорогу домой? – Грейс напряженно огляделась по сторонам.

Она чувствовала враждебность леса, но твердо знала: никто здесь не сможет причинить ей вреда. А так ли безопасно ощущала себя здесь эта женщина? Как долго она блуждала меж бесчисленных деревьев? По лицу незнакомки пробежала тень. Она подошла еще ближе, обхватила ладони Грейс своими холодными пальцами.

– В первую очередь помощь нужна тебе, – быстро зашептала она. – Хорошо запомни это и никогда не забывай.

Грейс совершенно ничего не поняла. Возможно, эта женщина пыталась предупредить ее об опасностях страшного леса или же она просто бредила. Но потребовать объяснений не вышло. Раздался громкий, протяжный гудок, а следом – пронзительный скрип. Незнакомка выпустила руки Грейс и стремительно стала отдаляться вглубь леса. Темная поляна растворилась в воздухе, и сон оборвался.

Вместо загадочного леса перед глазами предстал потрепанный временем, но чистый и уютный вагон поезда. Из сновидений ее вырвал звук замедливших свой темп железных колес. За окном уже показалась железнодорожная станция – конечная остановка. Рядом никого не было. Сидение напротив тоже оказалось пустым. Грейс огляделась и обнаружила, что в целом вагоне она сидела одна. Желающих отправиться в Ликвелд – небольшой, провинциальный городок, помимо нее не нашлось.

На выходе из вагона ее ждал неприятный сюрприз: промозглая изморось. Дождь не грозил промочить всю одежду до нитки, но с легкостью мог смазать макияж на лице и превратить прическу в потрепанную мокрую мочалку. Грейс плотнее запахнула пальто и поспешила навстречу носильщику. Невысокий пожилой мужчина торопливо семенил к багажному отделению.

– Доброе утро, мисс, – он приподнял свою фуражку в знак приветствия, открывая взору редкие седые волосы. – Однако же угрюмый денек выпал вам для путешествия.

– Остается надеяться, что мне не придется смотреть на тучи каждый день моей командировки, – зябко повела плечами Грейс.

В последующей усмешке мужчины явно ощущалась нотка сомнения, что еще больше разочаровало ее. А лужи на перроне намекали на недавно прошедший здесь ливень. Наверняка дожди одолевали Ликвелд уже не первый день. Он наклонился и с натугой поднял битком набитый чемодан. Вместе они направились в сторону билетной кассы. Небольшая будка располагалась под каменным навесом, способным спрятать пассажиров от непогоды.

– Далеко ли находится гостиница… – из головы Грейс напрочь вылетело название отеля, в котором ее поселила скупая редакция. Оно вертелось на языке, витало совсем рядом, но никак не приходило на ум.

– «Астрея» – опередил ее носильщик. – У нас здесь только одна гостиница. Как выйдете за забор – поверните направо. – Он махнул рукой в сторону выхода с территории станции. – Идите, пока не упретесь в лавку «Дангласс», через дорогу от нее и будет «Астрея». Метров двести отсюда, не больше.

Когда они оказались под навесом, Грейс достала из кармана пальто пару фунтов и протянула носильщику. Тот принял их с благодарной улыбкой, пожелал ей удачи на прощание и скрылся в кассовой будке, скрипнув заржавелыми петлями тонкой старенькой дверки. Тяжелые, серые облака плотно закрывали небо, не оставляя надежды увидеть лучик солнца в ближайшие часы. Грейс потянулась к замку своего чемодана, но с разочарованным вздохом вспомнила, что зонт лежит на самом его дне. Синоптики обещали погожий, солнечный день. Одной рукой Грейс ухватилась за ручку чемодана, а вторую приложила ко лбу, загораживаясь от назойливой измороси. Предстояло преодолеть всего лишь каких-то двести метров.

На фоне хмурого неба каменные домики с темно-серыми крышами смотрелись особенно гармонично. Вокруг совсем не было людей – все попрятались от дождя. С первого взгляда аккуратная мостовая то и дело подкидывала сюрпризы в виде отсутствующих камней, и ямок, до краев наполненных дождевой водой. Приходилось внимательно смотреть себе под ноги, чтобы не угодить в один из таких капканов. Туман полностью окутывал даль в своих холодных объятиях, поэтому Грейс часто останавливалась и поднимала голову в отчаянных поисках вывески «Дангласс». Поначалу она молча продолжала идти дальше без малой тени недовольства на лице, но с каждой остановкой ее брови все сильнее хмурились, а взгляд ожесточался. Знакомство с Ликвелдом становилось для нее все более тягостным. Грейс прошла уже больше двухсот метров по своим подсчётам. Она перешагнула через очередную темную лужицу.

Позади загудел мотор. Через пару секунд на пальто Грейс резким потоком полетели грязные капли. Она попыталась отскочить, но нога соскользнула с гладкого, мокрого булыжника прямо в углубление с водой. Лодыжку охватила ноющая тупая боль, а холодная влага просочилась в ботинок. Пальцы выпустили ручку чемодана, и он, со стуком ударившись о мостовую, раскололся на две половины. Грейс не удержала равновесие и рухнула на колени вслед за своей поклажей. Черный форд мустанг остановился в паре метров. Из машины вышел высокий, темноволосый мужчина. На его темном пальто не виднелось и пылинки, а ботинки были идеально начищены. Грейс со злости захотелось набрать в ладони воды из лужи и плеснуть ему в лицо. Она попыталась встать, но пострадавшая нога предательски подкашивалась.

– Вы в порядке? – мужчина оглядел Грейс с тревогой и некоторой презрительной жалостью.

Тонкая ниточка, на которой висело ее самообладание, с громким треском надорвалась.

– Разумеется, я как раз мечтала об отдыхе, – ее губы язвительно скривились. – Не желаете прилечь рядом?

– Не сегодня, – незнакомец наклонился, протягивая руку.

И хотя неприязнь Грейс ничуть не исчезла, она все же приняла его помощь. Видимо, мужчина услышал ее приглушенное от боли мычание, потому что в следующую секунду покрепче обхватил ее талию, переваливая на себя центр тяжести. Ноздри тут же втянули приятный запах осенней листвы и дорогой кожи. Грейс с разочарованием представила, как сейчас выглядит ее собственное пальто, а затем ее взгляд зацепился за сломанный чемодан.

– Почти вся моя одежда испачкана, – она двинулась вперед, желая поднять с дороги свои вещи, но сильные руки удержали ее на месте.

В негодовании Грейс запрокинула голову и встретилась с изучающими, слегка насмешливыми светло-зелеными глазами. Уголки губ незнакомца оставались неподвижными, но теплота его взгляда побуждала Грейс улыбнуться, не смотря на нелепое положение, в котором она оказалась. На несколько приятных мгновений будто бы тучи вдруг рассеялись, тепло растеклось от головы до пальцев ног, а лодыжка вовсе перестала болеть. Из замешательства ее вытянул глубокий, бархатистый голос.

– Вы рискуете развалиться на мостовой рядом с этой огромной кучей барахла, если наступите на свою, по всей видимости, травмированную ногу.

С носа плавно скатилась и упала на верхнюю губу дождевая капля. Именно эта маленькая капелька и стала последней в чаше терпения Грейс. Она чуть отстранилась, чтобы с вызовом и осуждением взглянуть на мужчину.

– Это барахло лежало аккуратно сложенным в моем чемодане, пока вы на своей жестяной банке не окатили меня водой из грязной лужи! – она попыталась придать голосу стальные нотки, но тот все равно подрагивал то ли от холода, то ли от обиды на незнакомца и свою невезучесть.

– В свою защиту отмечу, что если бы вещи изначально были аккуратно сложены, то оставшиеся в чемодане не образовали один сплошной комок, – он произнес это таким надменным, скучающим тоном, что стало очевидно – он совершенно не чувствует себя виноватым.

Жар опалил мокрые от дождя щеки. Грейс частенько доводилось общаться со снобами. Некоторые из них хвалились сомнительными достижениями при любом удобном случае, а другие открыто хамили – они в равной степени вызывали омерзение. Но был один особенный вид снобов – гении сарказма. Они выражали свое презрение через желчные шутки: цеплялись за любой недостаток человека, а затем невзначай высмеивали его на протяжении всей беседы. Для них это, вероятно, был единственный способ почувствовать себя хозяевами положения, ведь чаще всего под личиной надменного, самовлюбленного человека скрывалось жалкое, уязвимое существо. И если в начале своего пути едкие замечания могли пошатнуть уверенность Грейс, то теперь она сама обросла шипами, отпугивающими любого, кто попытается обидеть ее. Она с легкостью и изяществом парировала колкие удары, и порой жалила противника в ответ.

– Верно, – произнесла она после недолгого молчания. – Будь я более опрятной – моя одежда разлетелась бы по всей мостовой, словно листья клена в октябре.

Мужчина одобрительно хмыкнул. Он согнул левую руку в локте, поворачивая к лицу циферблат кожаных часов.

– Давайте так: в знак извинения я отвезу вас в место, куда вы шли до того, как вам посчастливилось встретить меня.

Голос его резко изменился, став деловым, а во взгляде появилась нескрываемая напряженность. Он явно спешил куда-то, потому и гнал по дороге, не глядя по сторонам. В голове Грейс вдруг зародилось злорадное желание отомстить незнакомцу, всячески задерживая его еще больше.

– Я приехала навестить свою бабушку, – боль в ноге немного утихла, и Грейс высвободилась из крепкой хватки. – Она в Ликвелде недавно, переехала на прошлой неделе. И честно говоря, я точно не знаю, где находится ее дом.

Она опустила глаза, скрывая лукавые огоньки, и потянула в сторону низ своего пальто, привлекая внимание незнакомца к мокрым, грязным пятнам.

– Это не проблема, – возразил мужчина. – Назовите адрес, и мы найдем нужный дом.

Его голос звучал твердо и властно, но в то же время участливо. Кажется, острая игла укола совести все же проникла под его толстую кожу. Грейс уже отказалась бы от своей затеи, но ее взгляд скользнул по чемодану. Атласное платье наполовину вывалилось на булыжники и постепенно впитывало все больше влаги. Нижняя губа Грейс дрогнула. Она громко всхлипнула.

– Бумажка с ад…адресом…, – жалобно пролепетала она, прикрыв лицо рукой, – была в чемодане. А теперь… она наверняка улетела.

Незнакомец набрал полную грудь воздуха и с шумом выпустил его через ноздри. Тяжелый взгляд задержался на злополучном чемодане.

– Ай! – Грейс скорчила гримасу, придавая и без того бледному лицу болезненное выражение.

Она будто бы невзначай выставила вперед свою левую лодыжку. Взгляд мужчины опустился вниз. Он явно тяготился своим обещанием подвезти Грейс, но промолчал, лишь плотнее сжал губы. Без лишних слов он поднял с земли сначала одну половину чемодана, попутно закидывая туда выпавшие вещи, пожил на ее на капот своего автомобиля, затем так же поступил и со второй половиной. Грейс наблюдала за этим с нескрываемым недоумением. С одной стороны ей было неприятно от того, что незнакомец роется в ее вещах, но с другой – полежав на земле, они вряд ли испачкались бы еще больше от чужих рук. К тому же, любопытство Грейс на сей раз оказалось сильнее брезгливости. Она дошла до машины, опираясь на твердую руку мужчины. На затылке буквально физически ощущался его пристальный, нетерпеливый взгляд. Дождик продолжал моросить, и Грейс с удовлетворением подметила, что мужчина то и дело пытался смахнуть влагу с ворсинок своего пальто. Грейс неспешно перебирала пальцами сырые платья, брюки и свитера, заглядывала в каждый кармашек чемодана. Незнакомец не отрывал взгляда от циферблата часов.

– Вы нашли адрес? – спросил он с плохо скрываемым раздражением.

Грейс обернулась к нему, всплеснув руками.

– Глупо искать бумажку, когда чемодан раскололся пополам. Как я и предполагала, ее уже унес ветер.

Лицо мужчины посуровело.

– Послушайте, – он устало потер ладонью намокший от дождя лоб. – Я не отказываюсь от обещания помочь вам, но очень спешу на встречу. Если у вас есть лишние пара часов, вы можете поехать со мной. Я завершу дела, а затем найдем дом вашей бабушки.

Еще не успев договорить фразу, незнакомец ловко обогнул Грейс и обеими руками взялся за одну из половин чемодана, собираясь отнести ее в багажник. Его возмутительная манера навязывать людям свои решения с такой настойчивой легкостью вызывала раздражение и восхищение одновременно. Незнакомец был не из тех, кто катается по городу в поисках несуществующего дома выдуманной бабули из слабого чувства вины. А перспектива провести два часа в грязном, сыром пальто, ожидая его, словно принца на черном коне – удручала.

– Знаете… – задумчиво протянула Грейс, – лучше отвезите меня в гостиницу.

Она еще злилась на незнакомца за испорченные вещи, но мысль об уютной постели и мягкой подушке основательно засела в голове и подкреплялась при каждом взгляде на лужи вокруг.

– А как же ваша бабушка? – мужчина резко повернул голову, исподлобья глядя на Грейс.

– Бабуля найдет мне занятие, как только я переступлю порог ее дома. – Не моргнув глазом, соврала Грейс. – Так что лучше я приду к ней с утра, после того, как отдохну с дороги. В гостинице наверняка есть телефон. Я позвоню ей и сообщу, что опоздала на поезд.

Мужчина пожал плечами, но возражать не стал. Он и сам был рад поскорее отделаться от бедовой девицы с хлипким чемоданом.

В уютном салоне машины путь оказался куда более легким, да и сам город теперь выглядел не замшелым и серым, а древним и атмосферным. Грейс вдруг осознала, как необдуманно она поступила, сев в машину к абсолютно незнакомому человеку. Она даже не знала его имени, не говоря о личных качествах, профессии и прочем. Любопытство подталкивало разузнать обо всем этом, но незнакомец первым не заговаривал. Он создавал впечатление скрытного, необщительного человека, а Грейс не хотелось тянуть из него слова клещами. На вид ему было чуть больше тридцати пяти лет. Дорогой автомобиль, солидная одежда и часы указывали на хорошее финансовое положение. Он явно очень спешил и вполне вероятно, как и Грейс приехал в Ликвелд по работе. В небольшом городе все друг друга знают если не в лицо, то заочно. Будь он местным, то наверняка уточнил бы фамилию ее бабушки, чтобы проще найти нужный дом. На высокую занятость также указывала его двухдневная щетина и отсутствие обручального кольца на пальце. Трудоголик со скверным характером редко мог построить личную жизнь.

Про себя Грейс отметила, что за лобовым стеклом автомобиля видимость еще хуже, чем на улице. Вовсе неудивительно, что незнакомец не заметил девушку в сером пальто, шагающую по тротуару. Туман и изморось ни в коем случае не оправдывали его, но все же ее злость поутихла. Сейчас он ехал тише, чем в тот момент, когда окатил ее из лужи: опасался задержаться еще больше, искупав очередного бедолагу-пешехода. Сосредоточенность незнакомца, вероятно, послужила одной из причин его молчаливости.

Он плавно повернул руль влево, припарковав машину у ничем не отличающегося от остальных построек в городе здания. Грейс мысленно обругала старичка с вокзальной станции, когда поняла, что до гостиницы ей оставалось пройти, по меньшей мере, полкилометра. Гостиницу выдавали лишь еле заметные, светлые буквы на фасаде. «Астрея» состояла всего из двух этажей, а в длину достигала не больше тридцати метров. Снаружи она выглядела неухоженно: кое-где покрытые мхом стены, трещины и прорехи в черепице. Обшарпанный фасад сулил весьма скромную обстановку внутри. Грейс знала, что не стоило ожидать шикарных апартаментов от гостиницы в маленьком городе, но всякий раз отправляясь в командировку, она все же тешила себя надеждой на чистый номер и отсутствие клопов в матрасе.

– Еще не передумали?

От незнакомца не укрылось отвращение, отразившееся на лице Грейс. Его губы изогнулись в усмешке, а глаза осветились превосходством. Он явно ждал, что Грейс откажется от идеи переночевать в гостинице и попросит его помощи. Но она лишь презрительно хмыкнула, развернулась лицом к входной двери и, не дожидаясь, стала подниматься вверх по ступенькам.

Внутри ее встретил тесный и темный холл. Потертые половицы шумно скрипели от каждого шага. В отсутствии других посторонних звуков этот скрип звучал особенно пронзительно и неуместно. Многочисленные трещины на белой штукатурке тянулись сверху вниз, сплетая огромную зловещую паутину. Деревянная лестница, что вела на второй этаж, освещалась лишь тусклой желтой лампой, обрамленной круглым зеленым плафоном. Грейс будто оказалась в гробнице, простоявшей нетронутой несколько сотен лет. Парящие в воздухе пылинки щекотали ноздри, и Грейс старательно задерживала дыхание, опасаясь нарушить местный покой. В конце концов, усилия оказались тщетны. Она прикрыла глаза, и за глубоким судорожным вздохом вырвалось наружу громкое ее чихание.

– Будьте здоровы, – раздался совсем рядом тоненький женский голосок.

В потемках Грейс не сразу заметила худенькую девушку со светлыми, рыжеватыми волосами за стойкой администратора. Она удивленно глазела на Грейс и робко сутулилась, явно непривыкшая встречать посетителей. По бейджику на рубашке стало понятно, что ее звали Ханной.

– Спасибо, – задумчиво протянула Грейс. – Мне нужен одноместный номер.

Девушка переминалась с ноги на ногу, старалась улыбаться приветливо, но из-за излишнего волнения улыбка выглядела вымученной.

– Ваше имя? – с нескрываемым энтузиазмом в голосе спросила она.

– Грейс Уоллес.

Позади послышался громкий хлопок двери. Грейс повернула голову к выходу. За пирамидой из половин чемодана торчали лишь темные волосы незнакомца. Он осторожными шагами подошел к стойке администратора и с громким стуком опустил свою ношу на столешницу.

– Ваш багаж, мисс, – мужчина склонился перед Грейс в шутливом полупоклоне. – На этом вынужден с вами распрощаться: я сильно спешу.

Грейс окинула оценивающим взглядом свой багаж. Ей вовсе не хотелось бегать туда-сюда по лестнице, доставляя в номер сначала одну половину чемодана, затем другую.

– С радостью помашу вам рукой на прощание, – она окинула незнакомца с ног до головы холодным, деловитым взглядом. – Но только после того, как вы отнесете мои вещи в номер. По вашей вине я подвернула ногу и не хочу повредить ее еще больше на крутой лестнице.

Мужчина плотно сжал челюсть. Грейс не видела выражения его лица, когда тот повернул голову к Ханне, но оно явно выдавало угрозу. Даже при тусклом свете желтой лампы было видно, как побледнела ее кожа, и округлились глаза. Дрожащей рукой она потянулась к висевшим на крючках ключикам от свободных номеров. Непослушные пальцы неуклюже подцепили петлю, и ключ под номером семь с металлическим бряканьем упал на пол. Щеки на бледном лице Ханны ярко запылали. Она мигом опустилась вниз, внимательно всматриваясь в темные углы.

– Может сгодится другой свободный номер? Как видно, их у вас достаточно, – незнакомец указал рукой на ключницу.

Пустовало лишь три крючка: от первого номера, второго и четвертого, который предназначался для Грейс.

– На первом этаже сейчас сыро, – виноватым голоском пропищала Ханна. – А остальные комнаты не убраны.

Грейс едва расслышала конец фразы. Ханна, хоть и не видела сверкающих от гнева глаз незнакомца, все же сжалась под его пристальным взглядом, словно воробушек, запримеченный соколом. Мужчина больше не произнес ни слова, однако от его нарастающего напряжения теперь стало совсем неуютно. Заложив руки за спину он слегка покачивался из стороны в сторону. Грейс перегнулась через стойку администратора, дотянулась до стоявшей на тумбочке лампы и повернула источник света к полу. Оказалось, что ключик закатился под стул.

– Второй этаж, по коридору – направо, – торопливо проговорила Ханна, протягивая Грейс ключ.

Ступеньки лестницы отзывались на шаги не меньшим скрипом, чем пол в тесном холле. Если бы глаза Грейс еще не привыкли к сумеркам, она бы наверняка споткнулась, ведь лестница освещалась очень плохо. На втором этаже вообще не горело ни одной лампы, но благодаря высокому окну в конце коридора, здесь было гораздо светлее. Ключ легко провернулся в замочной скважине, и дверь под номером четыре отворилась.

Комната оказалась небольшой, но чистой и довольно уютной. Грейс прошла внутрь и остановилась возле края ковра, расстеленного на полу для большего тепла. В номере находилось все, что могло понадобиться ей в течение двухнедельной командировки: одноместная кровать, вешалка у входа, вместительный комод и даже письменный стол с резными ножками.

Ручка двери стукнула о стену. Незнакомец с облегченным вздохом аккуратно опустил поклажу на пол и выпрямился. Он обвел комнату глазами, остановив взгляд на испачканных вещах. Его брови слегка нахмурились. Он скользнул рукой в карман своего пальто и вытянул небольшую светлую карточку.

– Моя горничная сможет привести ваши вещи в порядок. Позвоните мне завтра, я пришлю своего помощника, – мужчина протянул Грейс свою визитку.

Пару мгновений он молчал, но Грейс приняла визитку, тут же сложив руки на груди. Она не стала тешить его самолюбия, вчитываясь в золоченые буквы.

– Весьма любезно с вашей стороны, – произнесла она, вздернув подбородок.

Незнакомец чуть округлил глаза, удивленный ее невозмутимостью, но вежливо попрощался и покинул номер. Как только дверь за ним закрылась, Грейс кинула визитку на комод и опустилась на колени перед своим чемоданом. Она расстелила перед глазами свой любимый свитер. Качая головой, Грейс провела рукой по сырым ворсинкам. Вдруг ее глаза округлились. Она безжалостно вытряхнула всю оставшуюся одежду на пол, пальцы шустро занырнули во внутренний карман и вцепились в испещренный многочисленными царапинами черный кожаный кофр. Он служил, своего рода, прочным хранилищем, часто спасал аппарат от повреждений, принимая удары на себя. Грейс бережно провела по нему рукой и расстегнула застежку. Свело-серый прибор выглядел как новый. Под прозрачной крышечкой можно было разглядеть две катушки и накрученную между ними магнитную ленту. Грейс подключила микрофон.

– Газета «Бизнес и финансы», – заговорила она привычным притворно-заинтересованным тоном, присущим всем журналистам. – Нашим читателям интересно узнать: как вы добились строительства нового магазина в историческом районе города?

Диктофон работал исправно. Грейс облегченно выдохнула, ведь ей удалось избежать крупной проблемы. Когда она устроилась журналисткой в газету, дипломатические навыки стали приносить ей хорошую премию каждый месяц. Она производила впечатление безобидной, милой девушки и задавала каверзные вопросы так завуалированно, что интервьюент не чувствовал, будто его хотят раздеть догола. Напротив, люди охотно делились с ней своими мыслями, забывались, порой болтая лишнее.

Газета, в которой она работала, не пользовалась особой популярностью. Заполучить интервью из первых уст от поистине значимого в столице человека было невероятно сложно. Но, так как мужчины занимали львиную долю журналистского промысла, Грейс, благодаря своему обаянию удалось втянуть в беседу одного политического активиста. После она написала свою первую и одновременно самую успешную статью в истории газеты. И хотя имя несчастного было засекречено от читателей из принципа анонимности, он наговорил достаточно, чтобы от местных либералов отвернулась некоторая часть населения. Таким образом, Грейс удалось пролить свет на коррупцию в кругу должностных лиц. Это была первая и единственная ее статья, достойная гордости. Грейс уговаривала главного редактора посвятить разворот подобного рода расследованиям, которые не только провоцировали бы интерес у читателей, но и приносили пользу. Но Билли не желал выделять для журналистов лишнее время и финансы. Ему были нужны громкие скандалы в кратчайшие сроки. Поэтому редакция наметила следующей жертвой популярного среди широкой публики актера – Нейта Джонсена.

После интервью от восходящей звезды кинематографа рейтинги «Секретов Лондона» (так называлась газета на тот момент) возросли в несколько раз. Отдел типографии работал до рассвета, печатая свежие экземпляры. Нейт Джонсен был уличен в романе одновременно с двумя враждующими между собой актрисами. Громкая статья сыграла ему на руку, через неделю он прислал Грейс цветы с благодарственной запиской. Завидуя успеху Нейта, его несостоявшиеся возлюбленные поспешили дать газете опровержение. В последующих статьях Грейс преподнесла их слова под собственным соусом, пришедшимся по вкусу читателям. Со временем скандал кинозвезд потерял свою остроту. Грейс искала новых интервьентов, преподносила их читателям ярко и эпатажно. Билли был ей очень доволен. Но с каждой новой статьей она все больше чувствовала себя крысой, целиком засунувшей свой нос в чужой мусор. Ей хотелось ощутить свою значимость и написать по-настоящему масштабную статью. Ее больше не интересовали междоусобицы актеров, хитрости с налогами мелких предпринимателей и просроченные товары в магазинах.

Серьезные газеты пестрили заголовками о громких преступлениях. Их сметали с полок киосков, ежедневно обсуждали в каждом переулке. Грейс загорелась идеей первой узнавать о новых убийствах и грабежах, а затем доносить до читателей самую свежую информацию. Ранее успешные статьи приносили свои плоды в виде полезных знакомств. Воспользовавшись одним из таких, она вошла в доверие к инспектору полиции. Он с удовольствием делился самыми страшными подробностями своей службы, а Грейс как губка впитывала эксклюзивный материал. Так она начала расследование в тайне от Билли. Он злился ровно до тех пор, пока не прочел ее статью. Получив его одобрение, труды Грейс вышли в свет. Криминальные новости были приняты читателями с большим восторгом. Однако просуществовала новая колонка недолго.

За чашкой чая инспектор неосмотрительно поделился сведениями о готовящемся ограблении банка. Полицейские разработали операцию по аресту грабителей и готовились ее осуществить в день совершения преступления. По требованию Билли Грейс раскрыла широкой публике тайную информацию. Итогом публикации стало позорное увольнение ее осведомителя и шквал проверок скандальной газеты, которая в последствии была вынуждена прекратить свое существование. Заманчивые «Секреты Лондона» заменили серые, непримечательные «Бизнес и финансы». Аудитория ушла безвозвратно вместе с прежним названием. Однако самым страшным оказалось то, что позже банда грабителей совершила налет на другой банк. Один его служащий в попытке противостоять преступлению был серьезно ранен. Он едва не погиб от потери крови, несколько месяцев пролежал в больнице, но выжил.

Грейс оставили в газете, ведь теперь она должна была выплачивать из своего жалования немаленький штраф. Да и оставаться работать в скучной газетенке с нулевым потенциалом сотрудники не желали – большинство из них уволилось. Ранее души не чаявший в ней главный редактор стал относиться к ней с крайним пренебрежением. Отныне она брала интервью у самых заносчивых скупердяев, с вымученной улыбкой слушая их нудные ответы на заранее согласованные с редакцией вопросы. Каждая ее статья перед публикацией проходила позорную тщательную проверку. Из одной командировки ее тут же отправляли в другую. За полгода отчислений из зарплаты Грейс хватило на полное погашение долга.

Заявление на увольнение несколько месяцев ждало своего часа в ящике стола, но когда Грейс, наконец, положила документ на стол редактора – тот не принял его. Ирнест Фостер – владелец крупного магазина элитной алкогольной продукции, который не давал интервью еще ни одной газете, вел скрытную жизнь в маленьком городе, вдруг согласился на встречу с журналистом. Грейс понимала, что такая персона будет интересна читателям, но до последнего упиралась от последней командировки. Ее не заботила дальнейшая судьба газеты, и даже напротив – после каждой ночи, проведенной в сырой постели дешевого гостиничного номера, ей все больше хотелось сжечь издательство до основания вместе с поросенком Билли (так Грейс за глаза называла главного редактора из-за его маленьких глазок и особенности краснеть в порыве гнева). Но Билли пригрозил, что повесит на нее сумму сломанного стажером диктофона и разошлет в другие издательства ужасную рекомендацию. Последнее не имело смысла, ведь после скандала с инспектором полиции Грейс вряд ли приняли бы на работу хоть в одну приличную газету. Но диктофон стоил приличных денег, а при желании Билли мог найти еще кучу поводов для взысканий.

– Я даю тебе слово, что подпишу заявление, если ты выпустишь эту статью. Жалованье получишь в полном размере, – сказал он, когда Грейс уже была готова послать его к черту и хлопнуть дверью.

Хоть Грейс и презирала Билли, она знала, что тот сдержит свое обещание, поэтому, скрипя зубами, согласилась на его условие.

Сломать диктофон, даже не успев взять интервью у Фостера – означало испытать на себе праведный гнев редактора и вновь увязнуть в кабале долгов перед издательством. К тому же, было бы ужасно обидно вернуться в Лондон ни с чем после такой казусной дороги. Грейс убрала диктофон обратно в кофр, оглядела кучу грязной одежды и подумала, что обязательно позвонит незнакомцу завтра.

***********************************************

Тяжелые двери захлопнулись за спиной мужчины, и протяжный гул разлетелся по залу, оповещая о его прибытии.

– Ты припозднился, – не оборачиваясь, произнес человек в темном облачении. Он сидел лицом к алтарю на одной из лавок для прихожан. – Надеюсь, тебя задержали благие обстоятельства?

– Не совсем, – мужчина подошел к лавке, остановившись напротив. – Но я с этим уже разобрался. Вам удалось найти способ…

Священник покачал головой. Его ясные, голубые глаза смотрели с сожалением и грустью.

– Дьявол всегда строит козни, но Бог указывает нам верный путь. Не смотри на меня с укоризной. Знаю, ты давно утратил веру. И тем не менее, я нашел доказательства, после которых ты не сможешь отрицать, что здесь замешаны темные силы.

Священник поднялся с лавки. Мужчина посторонился, пропуская его вперед. В ноздри проникал тяжелый, устоявшийся запах свечного воска и ладана. Прихожане редко заглядывали в церковь Святой Марии, ведь большинство горожан исповедовало англиканство. И все же отец Лемюэль тщательно следил за порядком: каждый день в установленное время проводил службу, делал уборку и своими руками проводил мелкие ремонтные работы, когда это требовалось. Сейчас здесь, как и всегда было светло, чисто и немного прохладно.

– Так, стало быть, завтра ты обретешь ключ к мечте всех молодых людей? – Задумчиво протянул священник. – Только помни, что популярность требует ответственности и силы духа. Будь осторожен в своих речах и не возгордись от чужого внимания.

– Меня вынудили на это интервью слухи вокруг открытия нового магазина и поставок некачественного товара, – мужчина поморщился, словно от головной боли. – Не люблю публичность, но ради репутации иногда приходится отказываться от своего комфорта.

– Понимаю, – отец Лемюэль закивал головой, – такова наша суть: жертвовать собой во имя благого дела. Хотя, я и не считаю твое ремесло – благим, в конце концов, все мы грешны, и все думаем лишь о себе.

Священник отворил дверь помещения, предназначенного для служителей церкви. Глазам предстала небольшая комнатка с огромным количеством заставленных под завязку книжных полок вдоль стен и столом посередине, окруженном обычными деревянными стульями. На столе лежало несколько книг в ветхих переплетах. Убедившись, что гость плотно закрыл за собой дверь, отец Лемюэль достал филиант в темно-зеленой обложке, который лежал снизу, ближе к окну.

– Посмотри, – жестом руки он позвал мужчину и бережно, неспеша перелистнул несколько пожелтевших от времени страниц. Остановившись на нужной, он ткнул пальцем в текст. – Прочти.

Мужчина наклонился и слегка сощурил глаза. Кое-где буквы были настолько стерты временем, что написанное слово приходилось угадывать. К счастью, мозг быстро приспособился к этой логической игре, поэтому с каждой минутой читать становилось все легче. Однако смысл написанного понятнее не становился. Мужчина начал читать вслух:

– Одни из самых коварных демонов – Райвены. Они всегда таятся неподалеку, выжидая удачный момент. Когда человек в минуту своей слабости отчаянно пожелает зла ближнему своему, Райвен появится из тени, предложив обменять свою душу на возможность отмщения. И если малодушный заключит сделку с демоном – отныне будет проклят весь род его.

Священник уставился на мужчину горящим взглядом. Читающий, тем не менее, восторга не разделял. Лишь мрачная тень и недоверие скользили по его задумчивому лицу.

– Думаете, один из моих предков продал душу демону? – произнес он, едва разомкнув губы.

– Для меня это очевидно, – отец Лемюэль горько усмехнулся. – Тебе, как и многим, трудно принять, что мы не всегда вольны распоряжаться своей судьбой. Но ты много лет пытаешься найти объяснение своему проклятью, и всякий раз остаешься без ответа. Настало время изменить стратегию.

– Сомневаюсь, что стоить искать в этом направлении, – мужчина небрежно махнул рукой в сторону книги.

Священник подвинул ветхий стул ближе и устало опустился на него. Стул отозвался громким скрипом.

– Внушая сомнения в наши головы, дьявол сбивает нас с верного пути. Сейчас ты заплутал и не видишь выхода. Так почему бы поискать его на этой тропе? Просто начни, а вера придет сама, когда наступит время.

Мужчина тяжело вздохнул, но после коротких раздумий все же подвинул ближе второй стул и сел рядом, уцепившись взглядом за книгу.

Глава 2 Далмор

Грейс неуверенно оправила свое пальто, когда дверь магазина «Далмор» распахнулась, и глазам предстал дорогой, изысканный интерьер. Полностью избавиться от жутких пятен на пальто ей так и не удалось, и при близком рассмотрении были довольно заметны. Одолженная вчера у Ханны щетка лишь немного справилась с загрязнениями. И хотя Грейс собиралась принять щедрое предложение незнакомца, воспользовавшись услугами его горничной, первое интервью с мистером Фостером редакция назначила на утро, поэтому ей пришлось приложить свои усилия. На ее удачу, полумрак магазина скрывал все мелкие недостатки внешнего вида. В помещении совсем не было окон. Свет исходил из немногочисленных витрин, внутри которых на мягких, темных подушечках, лежали красивые бутылки словно самые редкие драгоценности. В воздухе витал густой древесный аромат с нотками кожи и цитруса. Перед поездкой в Ликвелд Грейс посетила магазин мистера Фостера в Лондоне. По размерам он намного превосходил этот, был просторнее, светлее, и Грейс ни за что бы не догадалась, что владеет ими один и тот же человек.

Грейс заметила массивную лестницу из красного дерева, ведущую на второй этаж, но подниматься не стала. Наверху слышалась возня: споры нескольких голосов, шаги, скрип ножек стульев об пол. Хотелось немного перевести дыхание и поближе рассмотреть заманчивые витрины. Грейс подошла к одной из них. Она чувствовала себя так, будто оказалась в музее. Казалось, если чересчур громко топнуть ногой, тут же прибежит сварливая старушка смотрительница и выгонит прочь. За стеклом лежало несколько бутылок – разные сорта виски. Кристально чистое стекло отражало подсветку, завораживая своим блеском. Грейс представляла, каковы эти выдержанные, благородные напитки на вкус и прикидывала в голове примерную стоимость. На узеньких табличках были указаны лишь названия сортов, но не цена бутылки. Особенно ее поразила бутылка красного вина урожая 1879 года. Вряд ли мистер Фостер, не нуждающийся в деньгах, стал бы продавать такой раритет. Вероятно, все представленные здесь экземпляры не предназначались для продажи. Магазин действительно служил своеобразным музеем – уголком самовосхваления его хозяина. Грейс ясно представилось, как тучный мужчина в дорогом костюме, пуговицы которого едва держатся в области живота, сидит на кожаном диване у дальней стены и жадным взглядом окидывает свои владения. Плечи девушки вздрогнули от омерзения.

Ее взгляд переместился на заднюю стенку витрины, и вдруг ей показалось, что позади темной подушечки вырезана дыра. Грейс сперва решила, что это всего лишь игра света, и обошла витрину по кругу. Отверстие в стекле оказалось отнюдь не иллюзией. Оно было достаточно большое, чтобы с легкостью просунуть руку и вытащить редкую бутылку. Только сейчас Грейс осознала, что за время своего нахождения в магазине к ней не спустился ни охранник, ни консультант. Судя по шуму, доносящегося со второго этажа, там находился офис мистера Фостера. Один из сотрудников мог бы решить проблему, но для этого Грейс предстояло подняться по лестнице и позвать его, упустив витрину из виду. Несмотря на то, что других посетителей в магазине не наблюдалось, неизвестно, как давно злоумышленник прорезал стекло, и почему не украл товар сразу. Быть может, его спугнула сама Грейс, и теперь он терпеливо поджидает в темном углу. Если дорогая бутылка пропадет, все подозрения, определенно, падут на журналистку из захудалой газетенки в грязном пальто. Она опасливо огляделась по сторонам, но вокруг никого не заметила.

– Эй! – она сделала пару шагов в сторону лестницы. – Кто-нибудь, спуститесь вниз!

Суета наверху не прекратилась. Грейс крикнула еще, на этот раз громче, но звука приближающихся шагов не послышалось. Она вернулась к витрине, решив для себя, что подождет еще пять минут, а затем поднимется за подмогой. Скука в сочетании с приглушенным светом вызывали сонливость. Она зазевалась, ненадолго прикрыв глаза. Аромат дорогой кожи в зале обрел более ощутимые нотки. Вдруг с лестницы ее окликнул низкий, бархатный голос:

– Если вы пришли устраиваться на должность охранника, то вероятнее всего я откажу вам в работе. Пару минут ожидания едва не усыпили вас.

Грейс резко открыла глаза и встрепенулась. Сон как рукой сняло. Она раздражённо повернулась. По ступенькам спускался высокий темноволосый мужчина. Вопреки представлениям Грейс, владелец магазина «Далмор» оказался хорошо слажен: крепок и подтянут. Рубашка обтягивала широкие плечи, а закатанные до локтя рукава обнажали жилистые предплечья. Его лицо скрывала тень, но голос показался Грейс смутно знакомым.

– Если бы вы не экономили на охране, в этой витрине не появилось бы отверстие размером с баскетбольный мяч. Из-за вашей скупости мне пришлось стоять здесь и караулить.

По залу прокатился приглушенный дразнящий смех. Ирнест Фостер подходил ближе и по мере того, как он приближался, Грейс убеждалась, что мужчиной, окатившим ее из лужи вчера, был он.

Он остановился в паре шагов от Грейс и присел на корточки прямо напротив пострадавшей витрины.

– Так значит, вы позаботились о сохранности моей коллекции, невзирая на вчерашний инцидент? Признаться, я был о вас менее высокого мнения – мистер Фостер поднял взгляд на Грейс, задумчиво поглаживая подбородок.

Быть может, сама неожиданность происходящего заставила Грейс смутиться, или так на нее подействовал внимательный, оценивающий взгляд мистера Фостера, но, привыкшая не лезть за словом в карман, она вдруг съежилась и отвела взгляд. Но если честно, еще одной причиной, по которой Грейс потеряла дар речи, был стыд. Она прекрасно понимала, что когда Ирнест Фостер поймет, кого вчера он подвез до гостиницы, ее маленький, но подлый обман раскроется. Он узнает, что у Грейс на самом деле нет никакой бабушки, недавно переехавшей в Ликвелд, а соответственно – она просто морочила ему голову и из мести тянула время.

Глаза мужчины слегка сощурились, и Грейс, осознав, что подозрительно долго молчит, приняла слегка надменное выражение лица и гордо расправила плечи.

– Что ж, теперь вы будете аккуратнее в своих суждениях, – она скрестила руки на груди, проследив взглядом за поднимающимся мужчиной.

Когда он выпрямился, Грейс пришлось слегка запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Мистер Фостер одобрительно усмехнулся.

– В гостинице не работает телефон?

– Я не знаю… – озадаченно протянула Грейс.

– Значит решили, что личный визит окажется действеннее телефонного звонка, – мистер Фостер понимающе кивнул головой. – Вопреки вашим сомнениям хочу заверить, что всегда отвечаю за свои слова.

Он в замешательстве огляделся по сторонам, будто пытаясь отыскать что-то, а затем снова обратился к Грейс:

– Ваши вещи остались в номере? С минуты на минуту у меня начнется одна пренеприятная встреча, поэтому я отправлю с вами своего помощника. Он заберет чемодан, а завтра вернет его вам в надлежащем виде со всем содержимым. Что скажете?

Грейс напряженно вздохнула.

– Это очень любезно с вашей стороны, но дело в том, что ваша встреча…

Яркий свет ударил глаза, лишив Грейс на несколько мгновений возможности видеть. Она приложила ладонь ко лбу и беспомощно сощурилась. Мистер Фостер тоже ненадолго прикрыл глаза. С лестницы раздался громкий, гнусавый голос:

– Мисс Уоллес, вы уже п’гибыли!

Глаза Грейс понемногу стали привыкать к свету, однако она ото всего сердца пожелала ослепнуть, когда Ирнест Фостер с нарочитой медлительностью повернул голову в ее сторону. Его сжатые в тонкую линию губы выражали крайнее презрение и даже брезгливость, а гневный блеск в глазах грозил испепелить ее на месте. Мужчина, который, по всей видимости, являлся помощником Фостера, нервно крутил пуговицу своего безупречного темно-синего пиджака, не смея нарушить затянувшееся молчание.

– Если вы планировали заслужить мое расположение таким нелепым способом, то напрасно. – Мистер Фостер сцепил руки за спиной, отчего его фигура показалась еще более внушительной.

Он, словно коршун, навис над маленьким воробушком, грозя в мгновение ока стереть его с лица земли, оставив лишь пару пушистых перышек. Но Грейс не была беззащитной пташкой.

– На что вы намекаете?

Ее голос звучал твёрдо и бесстрастно. Мужчина на лестнице, до сих пор молча наблюдающий за этой сценой, боязливо выпучил свои и без того округлые глаза, а его пальцы судорожны вцепились в перила.

– Не стройте из себя наивную овечку. Мне уже приходилось иметь дело с журналистами, и я успел насмотреться на уловки вроде той, что вы провернули у дороги.

Грейс нервно прокашлялась.

– Позвольте прояснить. Вы всерьез полагаете, будто я каким-то немыслимым способом вычислила время, когда вы промчитесь по дороге на всех парах, и встала поближе к луже?

Молчание мистера Фостера послужило тому подтверждением. Грейс всей душой пожелала достать самую громоздкую бутылку с витрины и огреть его по твердолобой голове. Она шумно вздохнула, набирая полную грудь воздуха. На выдохе первый приступ ярости смягчился, уступая место презрительной снисходительности. Она криво ухмыльнулась:

– Говорят, что паранойя не лечится, но вы все же попробуйте сходить к психиатру.

Тонкие губы слегка разомкнулись от удивления. Грейс показалось, что Ирнест Фостер потерял дар речи от ее наглости, но он тут же опроверг призрачные надежды, произнеся короткое:

– Забудьте об интервью.

Он резко развернулся, и лица Грейс коснулся легкий поток воздуха с пьянящим ароматом мужского парфюма. Со ступенек уже спускался помощник Фостера. Он суетливо, со всем боязливостью, присущей нервозным подчиненным, пытался остановить своего босса активной жестикуляцией рук и не очень убедительными словами.

Когда дверь за мистером Фостером с громким хлопком закрылась, мужчина в идеально выглаженном костюме быстрыми, семенящими шагами подбежал к Грейс. Держа ладони перед собой, он вполголоса бормотал о глупом недоразумении.

– П'рошу вас подождать минутку на диванчике!

Грейс хотела возразить, но взбудораженный мужчина не дал ей и слова вставить. Он ловко подхватил ее под локоть и мягко, но настойчиво усадил на удобный кожаный диван у стены.

– Всего па'ру минут, – повторил он, стуча пальцем по циферблату своих наручных часов.

Грейс проследила, как он поворачивается к ней спиной, поднимается по лестнице, а затем исчезает за той же дверью, что и разъярённый мистер Фостер пару мгновениями ранее. Недолго думая, она подскочила с дивана и пошла следом. В отличие от ступенек в гостинице, эти ступени не издавали ни единого звука при подъеме. Грейс достигла промежуточной площадки, остановилась и прислушалась. Лишь сейчас она заметила, что возня на втором этаже стихла. Тогда она поднялась выше, прислонила ухо к двери – снова тишина. От легкого нажатия ладоней дверь поддалась и слегка приоткрылась. Через небольшую щель взору открылись стены в лакированной деревянной отделке и три закрытые двери. Заглянув поглубже, Грейс смогла прочитать надписи на табличках. «Генеральный директор Ирнест Фостер» – гласила первая из них. Вторая дверь вела в стратегический отдел, а третья – в зал совещаний. Все три двери были плотно зарыты, и Грейс, на свой страх и риск оказаться в еще более компрометирующем положении, на цыпочках прокралась к кабинету Ирнеста Фостера.

– Я не хочу иметь дела с этой полоумной журналисткой, – услышала Грейс, приложив ухо к узкой щели между дверью и рамой.

– Без этого инте'рвью слухи о вашей компании ок'репнут. – ответил взволнованный помощник Фостера.

– Значит, найди мне другого журналиста, который будет выполнять свою работу без перфомансов. Или ты зря просиживаешь место моего помощника, Барье?

– Но на это пот'ребуется в'ремя! – Барье понизил голос, но благодаря царившей вокруг тишине, Грейс удалось расслышать его слова. – К тому же, ее мне посоветовал лучший специалист в сфе'ре че'рного пиа'ра. Подкинем ей наиболее безопасный для нас комп'ромат – и ме'рзкие, лживые слухи будут забыты!

Ножки стула скрежетнули по полу – мистер Фостер поднялся со своего места. Грейс отпрянула назад. Когда дверь кабинета отворилась, девушка уже спускалась вниз по лестнице. Она едва успела сесть на диванчик, где оставил ее Барье, когда он вышел со второго этажа. От прежней суматохи не осталось и следа. Важно переступая ступеньки, он держал спину настолько ровно, будто служил в Королевской гвардии.

– Ален Ба'рье – главный специалист ст'ратегического отдела и п'равая 'рука мисте'ра Фосте'ра, – представился он, с крайне торжественным видом протягивая руку Грейс.

– Грейс Уоллес, – ответила она, умело спрятав сбившееся дыхание за натянуто-доброжелательной улыбкой.

Первое, что ощутила Грейс, войдя в кабинет Ирнеста Фостера – стойкий аромат его парфюма. Казалось, что запах свежего цитруса и кожи насквозь пропитал всю мебель и даже стены. Хозяин Далмора не выказывал явной враждебности, но держался отстраненно. Он даже не поднял глаз от своих записей, когда Грейс села напротив. Лишь после того, как она настойчиво прокашлялась, он исподлобья глянул на нее.

– Минуту, – сквозь зубы буркнул он, резко прочертив ручкой по бумаге. Петля у буквы «Д» получилась несоразмерно большой.

Грейс протяжно вздохнула, но настаивать не стала. Она откинулась на спинку кресла и с любопытством огляделась вокруг. Небольшой кабинет мистера Фостера оказался таким же чопорным, как и он сам: идеально чистый, со вкусом обставленный и ужасно скучный. Исходя из подслушанного разговора, слухи о смертельном случае в результате отравления коллекционной бутылкой виски из магазина Далмор оказались не более, чем пустышкой, завистливым плодом воображения конкурентов. Этот мужчина даже не имел скелета в шкафу, способного затмить не слишком правдоподобную досужую сплетню.

Вокруг не было ничего, что могло бы заинтриговать журналистку. На стеллажах вдоль стен под стать оловянным солдатикам стояли папки с документацией (наверняка кристально чистой). Небольшой диванчик, вешалка у двери и вяленький фикус в углу – единственный изъян интерьера. Мистер Фостер не отрывал сосредоточенного взгляда от своих документов, а Грейс тем временем встала и подошла поближе к цветку. Звук пишущей по бумаге ручки резко стих. Крупные, продолговатые листья фикуса уныло свисали к полу. Грейс с жалостью взялась за пульверизатор, который оказался наполовину полон.

– Ему не хватает света и влаги, – укоризненно пробубнила она себе под нос, даже не подозревая, что мистер Фостер пристально следит за каждым ее движением.

Однако стоило ей произнести эти слова, как он опустил голову и продолжил писать, будто вовсе не поднимал глаз от стола. Облако из крошечных капелек воды обильно окутало цветок.

– Вы разводите сырость. Мой кабинет – не ботанический сад, – проворчал Ирнест Фостер, неуютно поёрзав в собственном кресле.

– Зачем же вы поставили здесь растение, если не собирались за ним ухаживать? – с чувством выполненного долга Грейс поставила пульверизатор на место и отошла подальше, к вешалке, полюбоваться со стороны на напитанный влагой цветок.

– Мне его подарили.

– Ваша невеста?

Грейс невольно взглянула на пальто мистера Фостера, пытаясь отыскать на нем следы его возлюбленной: заметить посторонний волос или учуять сладковатый аромат женского парфюма. Разумеется, ничего из этого она не обнаружила. Зато заприметила торчащий из кармана конверт. Грейс бросила косой взгляд на мужчину – он сидел, как и прежде, упрямо уткнувшись носом в свои бумаги.

– Я холост, – прозвучал резкий ответ под звук поставленной шариковой ручкой точки.

Грейс скинула с плеч свое пальто и повесила на соседний крючок, попутно выудив конверт из чужого кармана и ловко сунув в собственный.

– Это неудивительно.

Мужчина медленно поднял голову и прищуренными глазами уставился на Грейс:

– Простите?

Его тон не предвещал ничего хорошего, но Грейс беззаботно подошла к столу, вальяжно опустилась в кресло, закинув ногу на ногу, и с вызовом посмотрела в его глаза.

– Неудивительно, что вы одинок, – без стеснения повторила она.

– Отчего же? Вот уже который год я вхожу в сотню самых завидных холостяков Британии по версии журнала «Ходж», – самодовольно ухмыльнувшись, мистер Фостер откинулся на спинку своего массивного мягкого кресла.

Грейс фыркнула. Ему явно нравилось спорить: прежде хмурое лицо прояснилось, а в зеленых глазах засверкал интерес.

«Странно, что до этого он ни разу не давал интервью», – подумалось Грейс. – «Подобная самовлюбленность обычно выливается в огромный том автобиографии.»

– Вы могли бы занять и первую позицию, если не брать в расчет ваши личные качества, а лишь финансовое состояние.

Губы Ирнеста Фостера игриво изогнулись:

– Вы подразумеваете честность порядочность? Безусловно. У газетных писак в фаворе другие ценности.

– Вы – жуткий трудоголик, педант и эгоист, который днями и ночами сидит в своем кабинете, гоняя подчиненных. Быть рядом с вами согласится разве что охотница за состоянием.

Пару секунд мужчина смотрел на Грейс изумленный, и ей показалось, что повисшая пауза становится угрожающе тягостной. А после по кабинету прокатился глубокий, раскатистый смех.

– Если вам мои слова кажутся смешными, то взгляните хотя бы на свои руки! – Грейс обхватила руку мистера Фостера и развернула ладонью вверх. – На ваших пальцах уже образовались мозоли от ручки, потому что вы постоянно строчите указания для управляющего своего лондонского магазина.

Мужские руки оказались теплыми, и озябшие пальцы Грейс немного обмякли. Теперь они мягко касались рук друг друга. Смех плавно сошел на нет. Уголки губ Ирнеста Фостера опустились, однако теперь он не казался раздраженным. В его посветлевших зеленых глазах продолжали плясать озорные искорки.

– Я совру, если скажу, что удивлен вашему чрезмерному любопытству. – Он перехватил пальцы Грейс, наклонившись вперед. – А мозоли на ваших пальцах, вероятно, появились от писанины чрезмерно каверзных статеек? Или, быть может, вам приходится отвечать на многочисленные письма поклонников, мисс эталон?

Раздался короткий стук. Интимная атмосфера развеялась в один миг. Из-за двери показалась голова Алена Барье. Его темные любопытные глаза перебегали с мистера Фостера на Грейс и обратно. Уголок его губ дернулся в ехидной ухмылке.

– У вас все в по’рядке? – спросил он, медленно просовываясь в кабинет.

По его многозначительной интонации нетрудно было догадаться, что звук лукавого смеха он воспринял весьма своеобразно. Грейс резко выдернула свою руку. Повисла неловка пауза. Мистер Фостер отпрянул назад и сдавленно прокашлялся, взяв в руки листок бумаги. Барье прошел вглубь кабинета, впитывая жадным взглядом все детали, включая покрасневшие щеки девушки и растерянность своего начальника. Грейс открыла крышку кофра и покрутила регулятор громкости, старательно делая вид, что настраивает его перед интервью.

– Отправь это Гранту в Лондон, – мистер Фостер резко протянул письмо своему помощнику, едва не задев острым краем бумаги ухо Грейс.

Барье поджал губы в попытке не засмеяться. По крайней мере, именно так показалось Грейс. Он ужасно долго шел обратно, к выходу, а когда дверь за ним захлопнулась с тихим, глухим стуком, оба облегченно выдохнули.

Грейс подключила микрофон к диктофону и повернула кнопку включения. Катушки под прозрачной панелью закрутились под еле слышное жужжание.

– Мистер Фостер, – обратилась Грейс к мужчине, который уже натянул непроницаемое выражение лица, – вы, как и любой бизнесмен платите государственные налоги на прибыль. Общеизвестно, что с увеличением доходов растет и сумма пошлины. Любой человек, глядя, как львиная доля его честно заработанных денег утекает сквозь пальцы, рано или поздно пожелает сдержать этот поток. А такому крупному бизнесмену, как вы, приходится регулярно отстегивать кругленькую сумму из своего кармана. В связи с этим, возникает вопрос: соответствует ли официальная сумма вашего дохода реальным цифрам?

Левая бровь мистера Фостера иронично изогнулась.

– Один из основных принципов компании «Далмор» заключается в честности. Мы честны с покупателями, своими сотрудниками и государством. И в доказательство своих слов предлагаю вам лично убедиться в том, что наша бухгалтерия полностью чиста. В архиве хранится вся самая важная документация компании за последние пять лет.

Грейс недовольно нахмурилась:

– Не стоит воспринимать знаменитую поговорку о журналистах и крысах настолько буквально. Я не собираюсь рыться в пыльных бумагах.

– Думаю, читатели вашей газеты достойны правды. В противном случае стоит задать себе вопрос: имеет ли вообще смысл наше интервью?

По злорадной улыбке мистера Фостера, Грейс поняла, что это его ответ на ее недавнее капризное поведение. Он легко поднялся с кресла и кивком головы пригласил ее следовать за ним. Вместе они спустились по лестнице на первый этаж. Только сейчас Грейс заметила дверь в цвет коричневых деревянных панелей стен. Сначала здесь было слишком темно, а когда Барье зажег свет, ее куда больше заинтересовал их тайный разговор с мистером Фостером. И хотя в холле снова воцарились сумерки (наверняка владелец «Далмора» экономил на электричестве), теперь Грейс подошла слишком близко, чтобы разглядеть дверную раму и ручку. Мужчина достал из кармана ключ и со звонким щелчком провернул в замке. Когда дверь отворилась, глаза Грейс уставились в непроглядную темноту. Мистер Фостер нажал на выключатель и… ничего не произошло. Он щелкнул еще пару раз, однако темнота не развеялась. В комнате совсем не было окон, а слабый свет витрин не мог проникнуть сюда.

– Ждите здесь.

Мистер Фостер поднялся по лестнице и зажег лампы в холле. Глаза Грейс инстинктивно сощурились, она шагнула вглубь комнаты. Света было недостаточно, чтобы полностью вытащить архив из сумерек, к тому же многочисленные стеллажи с наставленными на них коробками отбрасывали дополнительные тени.

– Что ж… – протянул над ухом Грейс только что подошедший мистер Фостер. – Как видно сама судьба против нашего эксперимента.

Он с недоуменным видом всплеснул руками. Такое совпадение показалось Грейс крайне подозрительным, а насмешливый взгляд Фостера не вызывал доверия.

– Как бы не так.

Она внимательно огляделась по сторонам. У дальней стены протянулась длинная, узкая столешница, а по бокам от нее – несколько стульев. Под удивленный взгляд мистера Фостера она притащила один из стульев на середину комнаты. Его деревянные ножки при этом противно скребли по паркетному полу.

– Думаете, сверху вам будет лучше видно? – произнес мужчина, не скрывая усмешки.

Грейс закатила глаза:

– Обзор здесь не причем. Я думаю, вы нарочно выкрутили лампочку, чтобы притормозить беседу с настырной журналисткой, от которой вас уже тошнит.

В мгновение ока она поставила на сидение одну ногу, затем вторую. Стул покачнулся. Грейс расставила руки в стороны, стараясь сохранить равновесие. В следующую секунду она почувствовала, как чьи-то цепкие пальцы крепко обхватили ее ноги. Когда стул встал ровно, Грейс тактично, но настойчиво прокашлялась, намекая мистеру Фостеру на недопустимую дистанцию. Он переместил свои ладони на спинку стула, и неожиданно для себя Грейс почувствовала, как ее кольнуло разочарование.

– Вы ведь не собираетесь всерьез лезть в проводку? – послышался снизу настороженный мужской голос.

– Этого и не потребуется, – уверенно заявила Грейс. – Стоит всего лишь вкрутить до конца лампочку!

Высунув кончик языка, она старалась провернуть лампу, однако та не поддавалась. Она, действительно, плотно сидела в патроне.

– Принесите новую, – скомандовала она. – Эта перегорела.

Она сделала попытку повернуть лампочку в обратную сторону, но та снова не сдвинулась с места. К тому моменту плечи Грейс сильно затекли, ведь ей приходилось стоять на цыпочках и держать руки высоко над головой. В раздражении она схватилась рукой повыше. Вдруг от пальцев по всему телу прокатилась сильная дрожь. Сердце сжало, а в глазах заплясали желтые пятна. Ноги больше ее не слушались. Колени подогнулись. Последнее, что запомнила Грейс перед тем, как провалиться в темноту – ощущение невесомости и манящее сочетание цитруса с кожей.

Глава 3 Оживший дуб

Поляну, на которой вновь пришлось очутиться Грейс, она узнала сразу. На этот раз ей не пришлось проходить через густой темный лес, стараясь не сбиться с тропы. Однако заросли чертополоха все так же окружали поляну. Прежде чрезвычайно взволнованная женщина теперь казалась радостной. С широкой улыбкой она легко вскочила на босые ноги и бодро подбежала к Грейс.

– Моя дорогая! – радостно залепетала она, заключив свою гостью в крепкие объятия.

Грейс поежилась. Прикосновение женщины обдало ее холодом. Видно, она совсем продрогла на этой поляне.

– Ты идешь по верному пути, моя радость! Взгляни, что тебе удалось сделать! – женщина указала дрожащей рукой на старое дерево.

Дуб, который в прошлый раз был совсем иссохшим и дряхлым, теперь заметно окреп. Его корни вошли глубже в землю, черпая из нее силы, а ствол немного распрямился. Лишь ветви оставались сухими, неспособными взрастить на себе листву.

Грейс перевела полный недоумения взгляд с дерева обратно на странную счастливую незнакомку.

– Но как мне удалось? – настороженно спросила она.

Воодушевленная женщина заметно сникла. В ее глазах блеснул страх, а морщины у рта углубились.

– Так стало быть, ты еще ничего не поняла… – разочарованно произнесла она.

Грейс совершенно ничего не понимала, но в страхе еще больше огорчить несчастную, она лишь молча покачала головой.

– Что я должна делать? – вкрадчиво спросила она.

Женщина помолчала, а затем что-то решив для себя, тряхнула головой и с надеждой заглянула в глаза Грейс.

– Это известно лишь тебе, дитя. Постарайся понять, что ты сделала перед тем, как попасть сюда. – Она тревожно наклонилась к уху Грейс и понизила голос до шепота. – Торопись, но будь осторожна. За тобой всегда наблюдают.

Женщина отстранилась, загадочно поднесла палец к губам, призывая хранить секрет. В мгновение ока она оказалась на своем прежнем месте у подножия дуба. Грейс настороженно оглянулась по сторонам. Ей показалось, что из-за кустов на нее действительно кто-то смотрит. Она стремительно подошла к женщине и присела на корточки возле нее.

– Кто за мной следит?

Взгляд женщины потерял осмысленность. Она сосредоточено перебирала подол своего платья и совсем не обращала внимания на Грейс. Неожиданно издали раздалось грозное воронье карканье. Грейс запрокинула голову. В темном небе еле проглядывал размытый круг бледной луны. С каждой секундой птичий крик становился все громче и отчетливее. Странная женщина мирно сидела под деревом и совсем не замечала посторонних звуков. Однако постепенно, по мере приближения карканье стало обретать очертания человеческой речи.

– Кррр…крииии…кррииишел.

В мгновение ока темнота неба расползлась, поглощая все вокруг, включая птичий крик. От резко наступившей тишины зазвенело в ушах. Грейс не поняла, как много времени ей пришлось провести в беспамятстве. Однако в какой-то момент ее глаза стали различать светлые пятна, которые постепенно разрастались, складывались в мутные силуэты, пока наконец не обрели более четкие очертания. Грейс вдруг разглядела обеспокоенные зеленые глаза. «Мой любимый цвет» – такой была первая мысль, которая пронеслась в ее голове.

Красивые, проницательные глаза приблизились еще больше. Губы Грейс невольно растянулись в блаженной улыбке.

– Как вы себя чувствуете? – спросил мистер Фостер.

Он напрасно пытался скрыть дрожь в своем голосе, ведь все окружающие звуки в голове Грейс заглушал устойчивый гул. Она с усилием поднесла слабые пальцы к глазам и хорошенько потерла их. Окружающий мир вновь поплыл. Однако довольно скоро острота зрения вернулась. Со временем и слух пришел в норму. До ушей Грейс донеслись знакомые гнусавые причитания, настойчивый голос Ирнеста Фостера и третий – спокойный, мелодичный голос незнакомого мужчины.

Грейс поняла, что она лежит на диванчике в кабинете Фостера. Он разглядывал ее с таким пристальным вниманием, что ей стало неуютно. Грейс попыталась подняться на локтях, но стены кабинета вдруг поплыли. Зажмурившись, она опустила голову обратно на мягкий подлокотник.

– Что произошло?

Голос Грейс звучал неожиданно тонко, слабо и будто со стороны. Последнее, что она запомнила перед тем, как снова попала на поляну из своего сна – это попытка выкрутить лампочку. Мистер Фостер лишь успел разомкнуть губы, чтобы ответить на вопрос Грейс, как его перебил визгливый голос:

– Вы едва не уме’рли!

Барье, явно пребывавший в истерике, пока Грейс находилась без сознания, понемногу начал приходить в себя. Однако безумный блеск в его глазах оставался все таким же ярким. Судя по его возбужденной, решительной гримасе, он желал пересказать все ужасные подобности, однако одного строгого взгляда мистера Фостера хватило, чтобы тот сконфуженно стих.

– Вас ударило током, – пояснил мужчина. – Оказывается, в архиве появились проблемы с проводкой. Барье, пытался починить все самостоятельно, однако не смог и оставил после своих работ оголенный провод.

– П’ростите меня, мисс Уоллес! – слезно взмолился Барье. – Я и подумать не мог, что такое п’роизойдет, Богом клянусь!

Прежде не проронивший ни слова незнакомый мужчина, деликатно кашлянул.

– Будь осторожен со словами, – мягко произнес он, обращаясь к Барье, который уже успел закрыть себе рот ладонью.

Почувствовав необходимость представиться, мужчина прошел немного вперед, чтобы у Грейс было лучше его видно. Мистер Фостер, напротив, отстранился. Он за локоть потащил Барье к выходу, и оба скрылись за дверью. У бедолаги побледнело лицо, и Грейс даже стало чуточку жаль его. Мужчина занял стул, на котором ранее сидел Ирнест Фостер. Сперва, услышав третий мужской голос, Грейс пришло на ум, что незнакомец – это врач, которого позвали осмотреть ее, но черная ряса наводила на неожиданную догадку.

– Меня зовут Лемюэль Нельсон, – с теплой улыбкой представился он. – Я служу в церкви Святой Марии и рад познакомиться с вами сегодня, Грейс.

Не зная, что ответить Грейс лишь слегка кивнула головой, насколько это возможно в лежащем положении и попыталась улыбнуться в ответ. Улыбка ее, правда больше напоминала вымученный оскал.

– Ты наверняка задаешься вопросом: что здесь делает священник, – отгадал ее мысли отец Лемюэль.

«Уж не отпевать ли меня позвали?» – иронично хмыкнула про себя Грейс. Должно быть, собеседник отгадал ее мысли, потому что отбросил свою манеру растягивать слова и поторопился произнести следующую фразу:

– Дело в том, что Ален страшно путается, когда он взволнован. Ирнест послал его за доктором, а он, зная, что я когда-то был врачом, приехал в церковь. Представь, какого же было мое удивление, когда Ален с огромными глазами и несвязными криками распахнул двери. Не иначе, как с божьей помощью он смог в таком состоянии благополучно доехать до меня. Ну а теперь расскажи, как твое самочувствие, Грейс? Голова все еще кружится?

Грейс снова осторожно попыталась подняться. На этот раз ей удалось сесть без приступов головокружения.

– Кажется, нет.

Отец Лемюэль удовлетворенно кивнул головой. Он осмотрел ее зрачки и предложил выполнить несколько простых действий, например, вытянуть руки вперед, а затем коснуться указательным пальцем кончика носа. Пока Грейс следовала его указаниям, он рассказывал ей о своей учебе в медицинской школе, службе в церкви, и переезде в Ликвелд.

– Мои родители погибли, когда мне едва исполнилось три года, представь себе! Благо мой старший брат Артур не побоялся взять опеку над маленьким сорванцом. У тебя есть братья или сестры?

Грейс отрывисто качнула головой, провожая взглядом карандаш в руке священника.

– Мы жили более, чем скромно, но я с детства обладал заветной мечтой: во сне и наяву грезил стать врачом. Усердно учился, чтобы поступить в медицинскую школу, и мне это удалось. Двенадцать лет я лечил людей в маленьком городке на юге Англии.

– Но что же произошло потом? – Грейс покосилась на темную рясу, которая сильно отличалась от стерильного медицинского халата.

Глаза отца Лемюэля накрыло густой тенью печали.

– Однажды Артур тяжело заболел. Многие специалисты пытались поставить ему диагноз, но симптомы казались им абсурдными, не присущими ни одной существующей болезни. Брат чах на глазах. Он не мог спать по ночам, ведь его мучали жуткие кошмары. Не мог есть, потому что любая еда неизменно казалась ему испорченной. Я пытался найти ключ к выздоровлению Артура, пока тот не умер.

– Соболезную…

Во рту Грейс появился привкус горечи. Лемюэль тяжело сглотнул подступивший к горлу комок, а затем продолжил свой рассказ с хрипотцой в голосе:

– Я долго не мог оправиться от потери. Целыми днями сидел в своем маленьком, лишенном счастья, доме и пил. Так продолжалось около полугода. Но однажды, когда мне стало некуда идти, кроме скромного церковного приюта, я повстречал там человека, наставившего меня на истинный путь. С тех я служил при церкви, а несколько лет назад меня перевели сюда, в церковь Святой Марии.

– Жаль, что все так вышло, – произнесла Грейс с заметным сожалением, когда отец Лемюэль закончил свой рассказ.

– Не стоит сожалеть. Я верю, что Господь не зря уготовил мне такую судьбу и надеюсь, что мое служение прошло не напрасно. Как когда-то один замечательный человек помог мне, я помогаю другим людям, неся в этот мир добро и свет.

– Ведь вы спасали жизни, когда были врачом, – возразила Грейс. – Разве тогда вы не приносили больше пользы людям?

Осознав, что ее слова прозвучали грубо, Грейс осеклась. Но улыбка отца Лемюэль оставалась все такой же искренней и мягкой, будто он и не распознал укора.

– Знакомые суждения. Наверное, вы сразу нашли общий язык с Ирнестом? – яркие голубые глаза священника весело сверкнули.

– Честно говоря, я удивлена, что он не оставил меня лежать на полу в том архиве, – призналась Грейс.

– Напрасно, – покачал головой отец Лемюэль. – Ирнест очень переживал за тебя. А как он сердился на Алена… Ты не думай, что Ирнест – плохой человек. Вся его холодность – лишь от тяжелой судьбы. В этом городе многие пытаются ему насолить, поэтому каждый день, проведенный в Ликвелде, становится для него испытанием на выносливость.

Пресный материал приправили острые вкусовые нотки. Довольно странно для человека, владеющего успешным бизнесом в Лондоне, жить в небольшом, пусть и родном городке, где местные жители испытывают к нему неприязнь. Отсюда возникает сразу два вопроса. Первый: чем богатый и красивый мужчина пришелся не по вкусу своим землякам, а второй: почему он продолжает жить в месте, где ему тяжело, если все объективные причины указывают на плюсы переезда в Лондон. Уж не та ли эта сплетня, которую Фостер намеревался скормить журналистке, чтобы замять слухи о некачественной продукции?

Грейс наклонилась вперед, алчно сверкнув глазами:

– И в чем же причина их вражды?

Открылась дверь, и в кабинет вошел мистер Фостер, а за ним Барье с металлическим подносом в руках. Последний расторопно поставил поднос на письменный стол с тихим звяканьем, по очереди выставил каждую из трех чашек с дымящимся горячим напитком, а рядом положил три серебряные чайные ложечки, сахарницу и тарелку с печеньем. Теребя пальцами узорчатый край подноса, Барье подошел поближе к диванчику, на котором сидела Грейс.

– Хочу еще газ поп’росить п’рощения у вас, мисс Уоллес, – сказал он, глядя почему-то не в глаза Грейс, а чуть левее ее головы. – Мне очень стыдно за это недо’разумение.

Интонация его голоса приняла прежнее официально-отстраненное звучание. Грейс искоса взглянула на мистера Фостера, оставшегося стоять у двери. Он еле заметно кивнул головой в знак одобрения. Не дожидаясь ответа Грейс, Барье проскользнул к двери и скрылся с глаз. Грейс усмехнулась про себя. Пусть отец Лемюэль и убеждает ее в том, что Ирнест Фостер искренне волновался о ее здоровье, однако ей ясна истинная причина его переживаний, которая кроется, разумеется, в репутации компании «Далмор». Погибшая журналистка пришлась бы как нельзя кстати для подкрепления слухов о смертельной опасности элитной продукции Фостера. От такого происшествия тяжело отмыться даже прекрасно зарекомендовавшей себя компании. Любой переживал бы на его месте.

Чувство слабости уже практически полностью покинуло Грейс, но отец Лемюэль все же предусмотрительно взял ее под руку и подвел к столу. Грейс наклонилась над своей чашкой, вдохнув свежий аромат чая с мятой. А от сладкого запаха сдобы ее живот требовательно заурчал. Грейс вспомнила, что пропустила завтрак в гостинице, и поэтому совсем ничего не ела со вчерашнего вечера. К счастью, в этот момент Мистер Фостер двигал тяжелое кресло, заглушая неуместные звуки. Однако не успел он занять свое место, когда степенный, добродушный голос остановил его:

– Не будешь ли ты так любезен поменяться со мной местами? Не могу сидеть лицом к окну: от солнечного света у меня начинается неудержимый приступ чихания.

Грейс посмотрела в окно. Погоду едва ли можно было назвать солнечной. На улице было заметно светлее, чем вчера, тучи уже не висели так низко. Однако яркие лучи еще не пробивались сквозь плотные облака. Судя по недоуменному взгляду мистера Фостера, он подумал о том же. Тем не менее, он не стал спорить, уступив свое кресло священнику. Ему ничего не оставалось, как занять свободное место рядом с Грейс. Их колени тесно соприкоснулись. Грейс скрыла свое смущение за чашкой горячего чая. Ирнест же либо вовсе не заметил нарушенной дистанции, либо предпочел сделать вид, что ничего не произошло.

– Барье уже попросил у вас прощения за свой проступок, однако я хочу лично извиниться за то, что вы подверглись опасности в моем офисе, – мистер Фостер вполоборота повернулся Грейс, отчего ее колено плотно уперлось в его бедро.

Грейс нервно сглотнула.

– Не стоит, – проговорила она, глядя в чашку. В конце концов, я сама полезла к этой лампочке. К тому же, я прекрасно себя чувствую.

– К счастью, здоровью мисс Уоллес, действительно, уже ничего не угрожает, – вмешался в разговор отец Лемюэль. – Однако сегодня я рекомендую ей воздержаться от работы, организму необходим отдых.

Мистер Фостер повернул голову в сторону священника, однако положения своего тела не поменял. Грейс попыталась убрать свою ногу, но лишь провела коленом по его бедру. Она искоса бросила взгляд на мужчину – на его бесстрастном лице не дрогнул ни один мускул.

– Сегодня нам бы все равно не удалось продолжить интервью, – мистер Фостер сделал небольшой глоток чая, на мгновение прикрыв глаза то ли от удовольствия, то ли от усталости. – Мне нужно срочно разобраться с некоторыми документами. Что касается завтрашнего дня – ко мне приезжает управляющий из Бирмингема. Думаю, это затянется до вечера. А вот после встречи я смогу заехать за вами, если время вас устраивает.

Перед глазами у Грейс вдруг ясно встала картинка: приглушенный свет, бутылка дорогого вина из запасов Фостера, томные взгляды и слишком личные вопросы, которые пройдут мимо статьи. От романических фантазий ее сердце забилось чаще. Стараясь не смотреть в глаза мужчине и лишний раз не шевелить ногой, Грейс ответила:

– Я не люблю работать по утрам. Вечер меня более чем устроит.

– К слову, – снова отозвался священник, – не желаешь ли ты, Грейс, посетить нашу церковь в свободное от работы время? Скажем, завтра утром?

Перспектива целый день просидеть в унылой гостинице в самом деле ничуть не прельщала Грейс.

– С радость, – охотно согласилась она.

Прогулка по городу всецело входила в ее планы, ведь предстояло выяснить причину неприязни горожан к самому богатому человеку в городе. И хотя Грейс подозревала, что вся тайна кроется в элементарной зависти, все же стоило развить эту тему в своей статье.

Мистер Фостер выполнил свое обещание. После чаепития Барье отвез Грейс в гостиницу, где тот забрал ее испорченные вещи для чистки. Лишь пальто ей пришлось оставить при себе. Помощник мистера Фостера оказался излишне любопытным, внимательным и исполнительным. Он сопроводил Грейс прямо до номера и не отводил от нее глаз, пока она складывала грязные вещи в одну из половин чемодана. А когда Барье заметил слабые пятна на ее пальто, то долго уговаривал отправить его в чистку вместе с другими пострадавшими вещами. Но в таком случае Грейс пришлось была вынуждена вытащить из кармана украденное письмо, что вряд ли скрылось бы от глаз Барье. Приглашение отца Лемюэля послужило для нее отличным поводом не отдавать свою верхнюю одежду, ведь другой в командировку она с собой не взяла. Барье остался недоволен упрямством Грейс, но в выражении своих эмоций ограничился лишь надменным взглядом и поджатыми губами.

После того, как помощник Фостера сел в свою машину и скрылся за поворотом, Грейс вытащила на свет украденное письмо. Конверт уже был вскрыт, а значит адресат прочел послание. Внутри лежало обычное письмо из разряда дружеской переписки: никаких особых марок и пояснений. По крайней мере, с первого взгляда таковым оно показалось Грейс. А вот его содержание оказалось намного интереснее, чем могла надеяться проворная журналистка:

«Дорогой Ирнест!

Как я и предполагал, по всем результатам анализов ты абсолютно здоров. Понимаю, что от этого симптомы не перестают тебя мучить, а потому в очередной раз настоятельно советую тебе углубиться в изучение природы психосоматики, ибо другого объяснения я просто не нахожу. Я искренне беспокоюсь о тебе!

Уильям Балф.»

Письмо невероятно смутило Грейс. Разумеется, работа журналиста во многом строится на разнюхивании грязных секретов. Многие ее коллеги не гнушались выводить сокровенные тайны знаменитостей на всеобщее обозрение, выставляя их в самом невыгодном свете. Однако тема здоровья всегда была для Грейс неприкосновенной. Она не без удовольствия рассказывала читателям о самых низменных пороках популярных личностей, но никогда не копала в направлении их болячек. Обнадеживало, что из послания было ясно лишь то, что Ирнест Фостер – болен. Ни точный диагноз, ни даже симптомы в письме не оглашались. И все же один только факт болезни такого крепкого и здорового на вид мужчины казался нелепым. Компания «Далмор» процветала, чему мистер Фостер активно способствовал изо дня в день, а значит, свой разум он содержал в таком же порядке, как и тело. Не исключено, что именно сильное переутомление в совокупности со стрессом послужили причиной развития загадочной болезни.

Грейс сложила письмо обратно в конверт и сунула в свою сумочку с твердым намерением вернуть его завтра туда, откуда взяла. Перед сном она прокручивала в голове странное видение, посетившее ее во время обморока. На первый сон с участием чудаковатой женщины она не обратила никакого внимания. Легкое чувство тревожности присутствовало, лишь пока Грейс окончательно не взбодрилась. Но даже он, если задуматься, отличался от прочих сновидений. Грейс запомнила его до мельчайших деталей, могла в точности описать черты взволнованного лица женщины, ее потрепанное старомодное платье и залитую лунным светом поляну. Сегодняшний сон, несомненно, был продолжением первого. И если верить женщине, то дуб изменился в зависимости от каких-то поступков Грейс. Жуткое видение она списала на игры подсознания, но маленькое зерно сомнения уже дало росток.

И если в самых изощрённых фантазиях предположить, что женщина, являющаяся Грейс во снах – реальна, то чего она хочет? Она советовала Грейс вспомнить, что та делала перед тем, как упасть в обморок. Взгляд Грейс поднялся к потолку и остановился на потускневшей бронзовой люстре. Но неужели удар током – это то, то должна делать Грейс для спокойствия призрачной дамы? Грейс выбросила из головы назойливые мысли и быстро провалилась в сон.

Глава 4 Серебряные колокольчики

Церковь Святой Марии издали казалась горой, возвышавшейся посреди ольхового леса на самой окраине города. Верхушки острых шпилей вонзались в тяжелое серое небо. Высоко в тумане прорезались очертания черных крестов. Коричнево-серые стены церкви давно стали неотъемлемой, завершающей частью здешнего пейзажа. Церковь располагалась на окраине города, и рядом не было зданий кроме заброшенной маленькой часовни. Запах прелой осенней листвы добавлял пейзажу аутентичных ноток.

Проходя по потрескавшейся мостовой, Грейс заметила на полянке маленькую заброшенную часовню – единственную соседку мрачной церкви. Заброшенная, окруженная зарослями она одиноко стояла, медленно разрушаясь под воздействием холодных ветров и ливней. «Даже самые священные для людей вещи однажды могут оказаться брошенными и никому не нужными» – пронеслось в голове Грейс при виде унылой картины. Холодный, сырой утренний воздух подгонял скорее зайти в теплое место, но древняя часовня манила своими тайнами.

Каменные стены и ветхую крышу часовни покрывал мох, а ржавый крест накренился в сторону леса. Грейс аккуратно ступала по сырой траве, стараясь не поскользнуться и не напороться на какую-нибудь железку. Приблизившись, она с удивлением обнаружила, что под слоем мха скрывается деревянная дверь. Дверь ужасно отсырела и уже начала разлагаться, но одно только ее наличие говорило о том, что часовня заброшена не так уж и давно. Грейс почувствовала непреодолимое желание заглянуть внутрь. Она аккуратно прислонилась к маленькому мутному окошку, надеясь хоть одним глазком увидеть, что находится внутри. К несчастью, серое от грязи стекло надежно скрывало от глаз внутреннее убранство.

Грейс вернулась к двери, коснулась холодной железной ручки и замерла в нерешительности. Мысль о том, что в часовне могут бегать мыши или крысы вселила в девушку страх. С решительным вздохом, приложив силу, она потянула на себя дверную ручку. На землю полетела сырая деревянная труха. Застоявшийся запах сырости ударил в лицо Грейс. Слабого утреннего света осеннего солнца хватило, чтобы рассеять темноту в крошечной часовне. Вот только разглядывать здесь оказалось совсем нечего. Она уже начала сомневаться, что видела крест на верхушке этого невзрачного сооружения, ведь здесь совсем не было церковной атрибутики. Загадочная мрачная часовня оказалась всего лишь заброшенным церковным складом. У стены стояло несколько запылившихся граблей и лопат, на земле валялась метла с жиденькими прутиками, а рядом – металлические, местами прогнившие ведра.

Грейс зашла внутрь и еще раз осмотрелась в надежде найти хоть что-нибудь интересное, связанное с историей этой часовни или даже церкви. Ее всегда завораживали старинные вещи с богатой историей. Любая, с виду неприметная безделушка могла хранить тайны своего прежнего владельца и пронести их сквозь года. Неведомая сила будто толкала ее вперед, подстрекала изучить укромные уголки часовни. Она медленно шла вперед, проводя пальцами по рельефной стене. Внезапно Грейс почувствовала щекотку на своем лице: она не заметила, как угодила в натянутые нити паутины. В судорожных попытках отряхнуться девушка неловко оступилась и споткнулась о стоящее позади ведро. С глухим звяканьем оно откатилось в сторону. Грейс потеряла равновесие и, стараясь устоять на ногах, уцепилась рукой за камень, торчащий из стены. Когда Грейс, наконец, удалось крепко встать на ноги, она поняла, что камушек закреплен в стене не плотно.

Грейс отломила прутик у лежащей без дела метлы, чтобы использовать его в качестве рычага. Под напором, издав напоследок слабый хруст, тонкая веточка сломалась пополам. Грейс огляделась вокруг – в заброшенной лачуге не было ни одного подходящего инструмента. Тогда она выбрала самое ветхое ведро с прогнившим дном и ногой раскрошила ушко сначала с одной, потом с другой стороны. С помощью железной ручки от ведра она выдвинула шатающийся камень. Грейс наклонилась к впадине, но ничего не смогла разглядеть. Она с опаской сунула туда руку без особой надежды на какую-либо находку. В этот момент послышался громкий крик вороны снаружи. Он неожиданности девушка вздрогнула. Страх наткнуться на что-то острое или живое смешался с азартом. Ее пальцы инстинктивно отпрянули, нащупав холодный, металлический предмет. Собравшись с духом, она схватила свою находку и вытащила на свет. Это была изящная серебряная брошь в виде четырех цветков колокольчика. Как ни странно, украшение прекрасно сохранилось: фиолетовые камушки сверкали на солнечных лучах, а гладкие, серебряные лепестки блестели. Оно будто только что побывало в руках искусного ювелира.

Логичнее всего было предположить, что брошь спрятали совсем недавно, но в эту часовню абсолютно точно давненько никто не заглядывал. Брошь, словно маленькое ювелирное чудо, притягивала и удерживала взгляд. Грейс неимоверно хотелось оставить этот клад себе, как трофей за внимательность и пытливый ум. В то же время, если допустить, что хозяин украшения жив, здоров и спрятал его совсем недавно, то взять брошь – означало украсть ее. Грейс решила рассказать о находке отцу Лемюэлю. Если кто-то и посещал недавно заброшенную часовню, то только ему это известно. Зажав в кулаке брошку, она зашагала по сырой траве обратно к дорожке, а по ней – прямиком к тяжелым, арочным дверям церкви.

Внутри оказалось еще холоднее, чем на улице. Грейс поежилась, проходя по ковровой дорожке мимо пустых скамеек. Дрожащие огоньки свечей у алтаря упорно боролись с сумерками. Маленькие, узкие окошки располагались высоко над головой. Слабого света, который они источали, было недостаточно для такой просторной церкви. Грейс огляделась по сторонам, но священника не обнаружила.