Читать онлайн Забытые боги славян бесплатно

Постановка вопроса

Греческий миф повествует о том, что некогда колдунья Цирцея лишила спутников Одиссея памяти. Вследствие чего эти люди потеряли человеческий облик, и у них отпало всякое желание продолжать поиски своей родины. Поиски родины – весьма важное условие сохранения человеческого облика, таков лейтмотив греческого мифа. Необходимо отметить, что эти искания являются приключением не из легких. Блуждание в потемках может быть преодолено лишь при обретении этой самой родины. Аллегория мифа повествует о тех исканиях, которые должен проделать тот, кто хочет найти свою гавань в измерении вечности. Возможно, нелегкому странствию Одиссея может способствовать реконструкция исторической памяти. Иными словами, поиск Родины происходит главным образом в измерении времени. Время является одной из фундаментальных категорий мироздания. Оно гетерогенно. Иными словами, различается по своей наполненности (насыщенности) событиями. Время является гетерогенным так же по своей интенсивности общения человека с Богом. Лики забытых славянских богов могут помочь, с одной стороны, вспомнить прошлое, с другой – увидеть в тумане новые горизонты, новые ориентиры движения. Вспомнить забытых богов – задача не простая. Память о славянских богах, равно как и память о славянской праистории, утрачена. Некий исторический рубеж отменил старое время, память о былом. Что это было за былое и почему его предпочли забыть, мы не знаем. Видимо, так оно было целесообразнее. Когда-то, описывая пантеон богов Древнего Рима, Марк Варрон отмечал, что сведений об этих богах так много, что «следует различать три рода богов: один введен поэтами, второй – философами, третий – государственными мужами»[1]. Речь шла об анализе культов римских богов с трех разных точек зрения. Даже завидно. Что касается пантеона славян, то его реконструкцию можно провести весьма условно. У нас слишком мало информации о религиозных представлениях наших предков. Разрозненные факты позволяют утверждать, что такой пантеон существовал. Последний свидетельствует и о некогда существовавших забытых славянских цивилизациях. Дохристианские религиозные верования славян подчас низводятся до уровня банальной демонологии. Комментировать подобную позицию мы не желаем и не будем. Мы весьма далеки от идей панславизма. Все, что содержит корень пан, настораживает. Несмотря на это, объективный анализ показывает, что пантеон славянских богов имеет весьма древнюю историю. Такие выводы следуют, с одной стороны, из результатов исследований по древней истории славян, а с другой – из результатов исследования сакральной лексики славянских языков. Язык является надстройкой материального базиса. Огромный пласт сакральной терминологии, которая прослеживается в славянских языках, не может взяться ниоткуда. Именно эта сакральная лексика является бесспорным свидетельством существования былых славянских (или протославянских) цивилизаций. В подобных цивилизациях был свой пантеон богов. Реконструкция культа забытых славянских богов предполагает восстановление религиозных представлений наших далеких предков, в которых, как в зеркале, должен отразиться свой собственный внутренний мир. Ибо настоящее является наследием прошлого. Закономерен вопрос: о богах каких славян идет речь? Как при изложении вопроса преодолеть как фактор времени, который разделяет разные эпохи и цивилизации, так и фактор географии, то есть среды обитания, который также определяет мировоззрения человека. Иными словами, его религиозные представления. Ведь является очевидным, что, несмотря на общие этнические корни, религиозная картина мира разных славянских народов отличалась друг от друга. Это определено помимо прочего местом проживания, природными и хозяйственными факторами тех или иных народов[2]. Мы постарались преодолеть это препятствие, обратившись к тем богам, память о которых сохранилась в нескольких славянских языках. Именно фактор языка является тем объединяющим началом, которое позволяет говорить о некогда существовавшем духовном и этническом единстве славян. Поэтому нас интересуют прежде всего те боги, культы которых отражают универсальные начала мироздания. То есть речь идет о наиболее древних богах. Тех, которых подчас называют общими богами индоевропейцев. Говоря о забытых славянских богах, вольно или невольно возникает вопрос неизвестной истории славян. Как-то так получилось, что сегодня нам практически неизвестна история славянских цивилизаций. Это не в последнюю очередь обусловлено тем фактом, что истоки государственности современных славянских государств по времени совпадают с эпохой принятия христианства. Очевидно, вместе с языческими богами была запрятана в подпол и старая история. Отрицание старой истории необходимо для утверждения нового времени творения мироздания заново. Новая вера, новая эпоха, жизнь с чистого листа. О забытых славянских цивилизациях упоминают авторы древнего мира. Достаточно вспомнить о загадочных пелазгах, цивилизация которых предшествовала расцвету полисов древних греков. Согласно свидетельству античных авторов, пелазги когда-то населяли Анатолию, Аттику, некоторые греческие острова[3], а также северную часть Апеннин. Приведем два свидетельства. Павсаний в «Описании Эллады» пишет, что «вокруг акрополя (в Афинах), кроме той части, которую выстроил Кимон, всю остальную стену, как говорят, выстроили пеласги, жившие некогда у подножия акрополя»[4]. Остатки этой древней стены сохранились в Афинах до сих пор. Их и сегодня можно видеть на Акрополе в Афинах. В память о своих строителях – пелазгах она так и называется – пелазгикон. Плутарх в жизнеописании Ромула пишет: «… Пеласги, обошедшие чуть ли не весь свет и покорившие чуть ли не все народы и земли, поселились в Риме, нарекли город этим именем в ознаменование силы своего оружия»[5]. Именно потомками этих загадочных пелазгов, по свидетельству Дионисия Галикарнасского и Геродота[6], являются не менее загадочные этруски, цивилизация которых располагалась в Центральной Италии[7]. Помимо прочего, Дионисий Галикарнасский указывает самоназвание этрусков – расены, то есть русские. Отметим, что и сегодня русских в Анатолии называют словом рснэр. Родственность обоих названий очевидна. Скорее всего, родственными пелазгам народами являлись галлы[8] и фригийцы. О славянских корнях фригийцев, которые проживали в Анатолии, помимо прочего, свидетельствует язык. Приведем некоторые слова из фригийского языка, подтверждающие данную точку зрения: пекас (хлеб, то есть печенье), печ (печь), уодор (вода), семела (земля), гордий (город), пир (пламя) и т. д. Весьма интересен анализ фригийских терминов родства, которые практически полностью состоят из славянской лексики. О расселении галлов по территории архаичного мира свидетельствует топонимика. На востоке Европы с этнонимом галлов связано название области Галиция в Западной Украине, а на западе Европы – название области Галисия в Испании. Помимо этого следует упомянуть название Португалии, которое в буквальном смысле означает ворота страны галлов. Мы забыли также о славянских цивилизациях, которые существовали в более близкие времена. Наглядным примером существования в относительно недавнем прошлом славянской сверхдержавы является сохранность в немецком языке названия Австрии, которое звучит как Острайх, то есть Восточная империя. При этом нынешняя Австрия являлась лишь небольшой частью этой забытой сверхдержавы, ее окраиной. Скорее всего, речь идет о славянском государстве, которое включало в себя север Италии, Истрию (Старую землю) и все Балканское побережье Адриатического и Ионического морей. Это государство называлось Венецией, то есть страной венетов. На подобные выводы наталкивает в том числе анализ топонимики указанного региона. Милан, Виченца, Триест, Падуя и многие другие северо-итальянские города имеют славянские корни[9]. Именно осколком этой державы, скорее всего, являлось славянское государство Само, которое включало в себя часть Сербии, Словении, Хорватии, Словакии, Моравии и Чехии[10]. Остается много неясного и в истории величайшей сверхдержавы в истории человечества – Византии. Неясности начинаются уже на стадии этимологического объяснения самого названия Византия. Парадоксально, но латинское название этой державы – Бюзантия является трансформированным славянским названием Босния, то есть территория Бога[11]. Таким образом, Византия изначально имела славянское название, а следовательно, была по преимуществу славянским государством. Существует устоявшееся клише, что Византийская империя была восточной частью Римской империи, которую населяли преимущественно греки. Этот расплывчатый тезис не отражает всей сложности межнационального баланса, который существовал в этом государстве. Достаточно привести историю конфликта венетов и прасинов в Константинополе и других крупных городах Византии, из которой следует, что одной из составных частей населения Царьграда были славяне (венеты)[12]. Очевидно, что славяне наряду с греками формировали духовное измерение Византии. Подтверждением последнего тезиса является славянское происхождение многих ромейских императоров. Достаточно упомянуть Диоклетиана, Константина Великого, Юстиниана Великого, который, согласно славянскому месяцеслову, назывался Управдой и родился в селе Ведрине близ болгарского Средца (Сердца, ныне София)[13]. Естественно, что все вышеперечисленные славянские цивилизации имели свой пантеон богов. Ту или иную цивилизацию следует рассматривать как очередную попытку нового творения мира, нового договора с богами. Поэтому при реконструкции культов забытых славянских божеств необходимо учитывать законы диалектики. Культ того или иного бога необходимо рассматривать в том историческом контексте, когда он формировался и процветал. Некогда существовавшие боги наших предков должны были оставить след в духовном наследии славян. Наглядным примером последнего являются те славянские боги, культ которых предшествовал эпохе утверждения христианства. Память об этих богах зафиксирована в письменных источниках, а также сохранилась и в народной обрядности и фольклоре. Анализу этого вопроса посвящено огромное количество научной литературы. В связи с этим А. Н. Афанасьев в своей блестящей работе «Поэтические воззрения славян на природу» писал: «При всеобщей грубости нравов и отсутствии образовательных начал, предки наши и не в состоянии были возвыситься до восприятия христианства во всей его чистоте. Мысль их, опутанная сетью мифических представлений, во всякое новое приобретение налагала свои обманчивые краски и во всяком новом образе силилась угадывать уже знакомые ей черты. Результатом этого было странное, исполненное противоречий, смешение естественной религии с откровенною: предания и мифы о древних богах переносятся на Спасителя, Богородицу и святых угодников; суеверные обряды и чары обставляются предметами, освященными в церкви… заговоры сливаются с христианскими молитвами, и рядом с воззваниями к стихийным силам природы народ призывает ангелов, апостолов и Пречистую Деву; языческие праздники приурочиваются к христианскому календарю; священников заставляют кататься по нивам – на плодородие почвы, выдергивать хлебные заломы, принимать не установленные церковными правилами приношения. Старинные моралисты называли наших предков людьми двоеверными, и нельзя не признаться, что эпитет этот верно и метко обозначал самую существенную сторону их нравственного характера»[14].

Итак, мы обращаемся к анализу религиозных представлений славян, которые проживали в более отдаленные эпохи. Одна из сложностей подобной постановки вопроса заключается в определении того исторического рубежа, относительно которого можно применять термин славяне. Иными словами, необходимо обозначить, пусть весьма условно, то время, когда произошло вычленение славян из общей семьи индоевропейских народов. Наша точка зрения сводится к тому, что развитие индоевропейских, в частности славянских, языков, которое отражает историю возникновения различных народов, на этих языках говорящих, следует рассматривать не как историю вычленения того или иного языка из общей семьи, а как эволюционное существование древа языков. К самому древу мы и применяем термин протославяне. Наши изыскания мы проводим в живых языках, которые сохранили память об истории, подчас весьма глубокой. Живые языки могут поведать много интересного о забытых временах и религиозных представлениях, которые тогда царили. Конечно, использование термина славяне или протославяне в этом случае является весьма условным. Тем не менее оно обоснованно, поскольку речь идет об изысканиях, которые, как было сказано выше, проводятся в измерении живых славянских языков, поэтому имеют самое непосредственное отношение к духовному миру наших прародителей. При этом мы обращаем внимание также на те индоевропейские термины, семантика которых наиболее точно объясняется при помощи славянских языков. Наглядным примером является анализ культа прародительницы Евы. Казалось бы, что этот культ не имеет к славянам никакого отношения. Однако нами показано, что отголоски этих весьма архаичных представлений сохранены как в русском языке, так и в культе хеттской богини Хепат. Вышесказанное касается скорее вопросов методологии реконструкции религиозных представлений наших предков. На чем и остановимся.

Методология реконструкции культов богов

Реконструкция религиозных представлений древних славян является довольно сложной задачей. Трудно рассуждать о том, чего, казалось бы, не существует. Методология подобной реконструкции включает в себя разные направления. Наиболее часто используемым методом в подобных работах до сих пор был анализ литературных памятников или письменных источников. Письменные источники, касающиеся религиозных представлений славян дохристианской эпохи, в основном сводятся к двум группам. Первая группа источников представляет свидетельства соседей славян об их жизни и религиозных представлениях, вторая – свод христианской литературы, направленной на критику язычества, по анализу которой частично воссоздается духовный мир наших предков. Работа с литературными памятниками предполагает их анализ, который может быть, а как правило, и является весьма субъективным. Причем речь идет о субъективизме как автора письменного памятника, так и исследователя. Большинство исследователей цитируют одни и те же памятники, оставаясь в своей работе заложниками идеологических ограничений древних авторов. Другим ограничением, которое содержат письменные источники, является их довольно позднее происхождение. История славян уходит в седую древность, от которой, увы, письменных памятников практически не осталось. В последнем случае роль письменных источников отодвигается на второй план. Они могут в данном случае лишь обозначить направление исследований, проводимых при изучении тех или иных религиозных представлений. Очевидно, что при реконструкции религиозного мировоззрения древних славян, наряду с анализом литературных источников, необходимо привлечение других методов исследования. Наиболее важным из них является сравнительное языкознание. Язык хранит память тысячелетий. Поэтому метод использования анализа языка при реконструкции религиозных представлений является одним из наиболее объективных и, надо отметить, одним из наиболее архаичных. По меткому выражению французского религиоведа Джона Шайда, правильная этимология сакрального термина есть изложение мифа, «сжатого до своей нулевой степени»[15]. Именно этим методом пользовались мыслители древности при анализе культа своих богов. Предполагалось, что в имени бога скрыта информация о его функциях. В греческом духовном наследии достаточно указать на диалог «Кратил» Платона, а в духовном наследии Древнего Рима – на трактаты «Божественные древности» антиквара Варрона и «О природе богов» Цицерона. Тот же Цицерон восхищенно отзывался о подобных работах своего современника – мыслителя Варрона. «В своем городе мы были странниками и блуждали точно заезжие гости. Твои книги, Варрон, как бы вернули нас домой, чтобы узнали, наконец, кто мы такие и где находимся». Исходя из вышесказанного, роль языкознания трудно переоценить при реконструкции религиозных представлений древних славян. При этом очень важная роль отводится сравнительному языкознанию, то есть компаративистике. Анализ другого языка очень часто помогает вскрыть те значения родных слов, о которых мы давно забыли. Иными словами, помогает существенно расширить семантическое поле живого славянского слова. Французский историк религии Жорж Дюмезиль пишет: «Сопоставляя наиболее древние религиозные феномены, засвидетельствованные у тех народов, которые с самого начала уже не чувствовали и не осознавали своего родства, но о которых нам известно – и именно из анализа их языков, – что образовались они вследствие рассеяния одного и того же доисторического народа, мы можем сделать достаточно обоснованные заключения относительно религии этого доисторического народа, а значит, и различных путей ее дальнейшей эволюции»[16]. Даже сравнение семантики слова в рамках славянской языковой группы уже помогает выявить те сакральные грани слова, на поиск которых нацелен исследователь. Например, при анализе культа бога Перуна нельзя не обратить внимания на то, что корень этого имени в греческом языке имеет значение пламени, а в некоторых западнославянских языках – молнии. При этом сами греки признают, что слово пир ими было заимствовано у фригийцев, то есть у тех же протославян. В хеттском языке этот корень связан с термином скала, которая в сакральной традиции является аллегорией власти. Таким образом, компаративистские методы в языкознании помогают заглянуть в седое прошлое. Как в религиозных терминах древних греков, так и в религиозных терминах древних римлян мы наблюдаем заимствования из славянских языков. Наглядным примером является имя бога Посейдона или Нептуна. Платон и Цицерон дают разную трактовку имени этого бога. На наш взгляд, неудовлетворительную. В случае рассмотрения этимологии этих имен в языковом поле славянских языков приходит понимание, что изначально речь идет о боге ураническом. Нептун является небом данным богом, Посейдон тем, кто сеет дон – дождь. Таким образом, язык помогает восстановить, казалось бы, навсегда забытый культ уранического бога, который существовал у славян. Важно отметить, что этимологический анализ имен древних богов проводится в рамках языкового поля славянских языков. Именно это позволяет назвать эти божества славянскими, несмотря на то, что память о них сохранили иные народы. Сам анализ языка может дать многое. Но этого, увы, недостаточно для понимания или объяснения воссоздаваемых религиозных представлений наших далеких предков. Выдвигаемые тезисы необходимо обосновывать в том числе при помощи философских концепций. Одним из значимых методов в религиоведении является психологический анализ. Основоположником этого метода является швейцарский психотерапевт Карл Густав Юнг. Им были введены в широкий научный оборот понятия архетипов. Архетип – психологический образ, который возникает в результате коллективных переживаний мировосприятия. Иными словами, архетип является врожденным типом понимания окружающего мира, который формируется обществом, его коллективной памятью. Юнг же ввел и развил учение о коллективном бессознательном, которое является суммой инстинктов членов общества и существующих архетипов. Человек, при построении внутренней картины мира, мало задумывается о том, что эта картина является единообразной и регулярно повторяющейся у разных членов общества. Наглядно последний тезис проявляется, в частности, при анализе архаичных культов Большой Матери. Для России этот культ актуален и сегодня. Поэтому пониманию архаичных культов помогает, прежде всего, анализ современной окружающей действительности. И сегодняшнее наше мировосприятие в немалой степени определяется этим фундаментальным архетипом. Поэтому при воссоздании забытого культа Большой Матери, который существовал у славян, достаточно некоторых реперных точек. Одной из последних может служить сохранность в Анатолии сакрального имени Деметра (или Дмитрия) – сына Большой Матери, которое звучит как Сандармет. Этимологический анализ этого имени показывает, что слово имеет славянское происхождение и переводится как сына, дарованного матерью. Привлечение компаративистики в сфере религиоведения позволяет понять, что речь идет о жертвоприношении сына, которое позволяет функционировать обществу. Подтверждением последнего служит этимологическая связь славянского слова матерь и романского слова матар (жертва). Большой Матерью называется та, которой приносят жертвы. Это одна из воссозданных сторон ныне забытого культа. Очень часто архетип в повседневной жизни проявляется на подсознательном уровне. Доверяя сыну школьнику бросить семенной картофель в лунку «на хороший урожай», мы невольно воспроизводим архетип того самого Сына Большой Матери, энергия молодости которого должна быть передана плодовитости земли. Вольно или невольно, мы также воспроизводим культ Большой Матери. От обращения к архетипу до обожествления этого архетипа один шаг. Иными словами, мы, не замечая того, обращаемся к тем самым забытым богам. Последнее означает, что боги хотя и являются забытыми, но никак не умершими. Они живут вместе с нами и сегодня. Именно архетип культа Большой Матери лежит в основе культа Христа, который проявляет себя на новом историческом этапе, в условиях новой окружающей действительности. В греческом духовном наследии этот архетип отражен в мифе о жертвоприношении Атисса. Таким образом, чужой сакральный опыт является зеркалом, в котором можно увидеть забытые лики славянских богов. Важно отметить, что психологический анализ в религиоведении существовал и до К. Г. Юнга. По большому счету многие размышления средневековых мистиков лежат в том числе в поле психологии. Из теории К. Г. Юнга следует важный вывод. Поскольку культ того или иного бога отражает фундаментальный архетип, а число этих фундаментальных архетипов ограничено, то и число богов, которые существовали у наших предков, также должно быть ограниченным и приблизительно соответствовать количеству основных архетипов. Возможно, поэтому число олимпийских богов ограничивается числом двенадцать[17]. Исходя из вышеизложенного, некоторые из архаичных культов богов следует рассматривать в контексте одного культа. Очень часто разные названия отражают разные аспекты одного и того же божества. В частности, нами показано, что культ верховного бога этрусков – Тина этимологически связано с русским словом день. Поэтому логично предположить, что этот культ связан с культом славянского бога – Световита. Скорее всего, речь идет об одном и том же боге, сведения о котором дошли до нас из разных эпох. В данном случае культ одного бога помогает восстановить образ другого бога. Помимо этого проясняются и забытые аспекты культа богов, которые имеют косвенное отношение к данному архетипу. В вышеприведенном примере это касается культа богини Дианы. Этимология показывает, что Диана с большой долей вероятности когда-то считалась супругой бога Тина. Ее имя, скорее всего, также этимологически связано с русским словом день. Однако Диана осталась в памяти как римская богиня, символизирующая Луну. Бинарная оппозиция день – ночь предполагает, что супругой бога света (дня) является ночь (луна). Именно поэтому, являясь супругой бога Тина, Диана символизирует ночь. Таким образом, культ богини Дианы в Риме являлся этрусским наследием. Об этом литературные памятники, увы, не упоминают. Теория архетипов позволяет лучше понять сущность культов богов Януса – Ивана и Дажьбога. Анализ первого культа открывает доселе неизвестные аспекты культа Дажьбога. Оба культа связаны с проявлением архетипа культурного героя, выступающего на определенной стадии исторического процесса в роли спасителя человечества. Необходимо учитывать, что архетип проявляет себя в контексте определенного исторического момента. Поэтому разные эпохи оставили свидетельства о разном понимании функций того или иного бога. Реконструкцию изначального культа необходимо проводить, придерживаясь этого важного постулата. В качестве примера приведем культ бога Гермеса. Гермес является греческим божеством. Он отражает религиозную концепцию древнегреческой цивилизации. Объяснение некоторых функциональных характеристик этого бога, а именно фаллической символики на гермах, возможно при помощи анализа культа забытого бога, который связан с протославянским измерением. О последнем наглядно свидетельствует факт почитания могильных поминальных столбов-герм в славянской культуре, а также этимологическая взаимосвязь названия герма и русского слова хер. Очень часто, несмотря на свою значимость, некоторые элементы старого культа нивелируются. В новом культе они занимают нишу знаний герметических. То есть тех знаний, которые доступны ограниченному числу посвященных адептов. Именно эти герметические аспекты образов живых богов являются другим важным инструментом реконструкции архаичных культов. В качестве примера приведем одну из герметических концепций, объясняющую эзотерический аспект факта распятия Христа. Согласно этой концепции, распятые вместе с Христом разбойники являются Солнцем и Луной. Таким образом, факт жертвоприношения бога необходим для восстановления утраченной целостности мироздания, которое некогда было разделено на мужское и женское начало, на Солнце и Луну. Эта утраченная целостность проявляется в славянской этимологической паре лунь – солунь (солнце). Таким образом, герметические представления позволяют объяснить славянскую этимологическую пару слов, а следовательно, и реконструировать религиозную концепцию, касающуюся данного предмета. Неоценимым подспорьем в реконструкции пантеона богов древних славян является мифология. Причем речь идет не только и не столько о мифологии славян, сколько о мифологии родственных славянам народов, в частности мифологии греков. Предмет этот хорошо исследован, поэтому содержит много ценной информации о природе забытых богов. Мифология связана с религиозными представлениями опосредствованно. Несмотря на это, в нашей работе мы обращаемся к этому вопросу. Тут первостепенная роль отводится вышеуказанной науке герменевтике, которая изучает эзотерический аспект мифа, покрытого глубокой тайной. Именно наука герменевтика является тем мостиком, который позволяет связать миф и культ. Другим методом реконструкции забытых религиозных представлений является изучение языческих обрядов, которые сохранились в повседневной жизни. Это не в последнюю очередь относится к календарным обрядам и обрядам сельскохозяйственного цикла. Любая живая обрядность по большому счету свидетельствует о существовании культа в настоящий момент, хотя этот культ и считается забытым. В этом контексте следует рассматривать так же народное творчество и фольклор. Многие аспекты устного народного творчества касаются сферы религиозных представлений. Многие сказочные персонажи когда-то были богами. Например, Кощей Бессмертный символизирует бога небытия, того же греческого бога Аида. Излюбленный герой русских сказок – Иван символизирует культурного героя, который был обожествлен в культе Дажьбога, а в римском пантеоне – в культе Юпитера. Необходимо упомянуть и такой важный метод реконструкции религиозных представлений древних славян, как археология или изучение материальных артефактов прошлого. Рассуждения о значимости культа богини Лады в жизни славян нашли блестящее подтверждение при открытии величественного святилища этой богини под Полтавой. Среди других значимых археологических открытий отметим святилище пантеона богов эпохи Владимира в Киеве, святилище бога Перуна в Великом Новгороде и т. д. Важно отметить, что религия есть система. Поэтому, говоря о религиозных представлениях древних славян, необходимо иметь в виду эту самую систему. Реконструкция религиозных представлений, по идее, должна быть привязана к конкретной исторической эпохе, а следовательно, к конкретной религиозной системе. Описание забытых славянских божеств может вылиться в хаотичное нагромождение разрозненных фактов, что называется с бору по сосенке, с миру по нитке. Во избежание последнего, разбирая то или иное божество, мы постарались дать его описание в контексте генеалогии этого божества. Несмотря на сложную, изменчивую морфологию культа того или иного бога, константой при подобном анализе являются все те же архетипы, которые проявляют себя в разных религиозных системах, в разные исторические периоды. Говоря простым языком, боги существуют всегда. Меняется лишь наше восприятие этих богов. Когда-то испанский философ Мигель де Унамуно по этому поводу весьма метко заметил, что «Бог создается или открывается в человеке. А человек создается в Боге»[18]. Конечно, реконструкция культов забытых славянских богов весьма условна. Можно обозначить лишь контуры забытого божества, назвав его идеей, архетипом и т. д. При этом вскрываются и те аспекты забытых культов, которые принято считать эзотерическими.

Отбросить наслоение тысячелетий и постараться взглянуть на богов ясным взглядом, увидеть то главное, неизменяемое, скрытое под разными именами и культами, понять универсальный смысл культа того или иного бога – вот главный посыл представляемой на суд читателя работы.

Всех поглощающее время

Итак, мы начнем со знакомства с богом Сативратом, поскольку он символизирует всех поглощающее время. Славянский бог Сативрат упоминается в трактате «Mater verborum». Этого славянского бога упоминает также Якоб Гримм в своей «Германской мифологии». В обоих трактатах бог Сативрат сравнивается с древнеримским богом Сатурном. Категория времени тесно связана с категорией памяти, в том числе памяти исторической. Поэтому анализ культа бога Сативрата позволяет понять весь механизм утверждения и исчезновения культов разных богов, зарождения и гибели цивилизаций. Об обожествлении категории времени славянами, откровенно говоря, мало что известно. Тем не менее существует довольно большая вероятность того, что такой бог у славян был. Об этом свидетельствует в том числе этимологический анализ имени Сативрат. В южнославянских языках словом сати называется время. Таким образом, категория времени присутствует в имени Сативрат. Последнее неопровержимо позволяет идентифицировать бога Сативрата именно как бога Времени. Несмотря на это, восстановление всех религиозных представлений наших предков, связанных с категорией времени, является довольно проблематичной задачей. Понять функции бога Сативрата можно, обратившись к анализу культов богов, которые выполняли аналогичные функции в других традициях. В частности, обратимся к образу бога Сатурна. Вспомним, что древнеримский бог Сатурн является аналогом греческого бога Крона, отца всемогущего Зевса. Плутарх[19] одним из первых обратил внимание на то, что имя Крон этимологически весьма близко греческому слову Хронос, которое обозначает время. Исходя из этого, образ как бога Крона, так и бога Сатурна должен символизировать это самое время. Что касается имени латинского бога Сатурна, то явной этимологической связи этого имени с термином время не прослеживается. Можно лишь провести параллель между именем Сатурн и латинским глаголом stare (быть, оставаться). В то же время нельзя не обратить внимания на явную этимологическую связь, которая существует между именем бога Сатурна и тем же славянским словом сати – час, время. Мы бы не хотели, опираясь лишь на этот факт, утверждать о славянских корнях культа Сатурна. Однако факт довольно примечательный. Скорее всего, культ бога Сатурна своими корнями уходит в наследие этрусской цивилизации. В этрусском пантеоне богов имелся бог с аналогичным именем – Сатре. Он упоминается в том числе на известной этрусской медной модели печени из Пьяченцы. Эта медная печень применялась этрусскими жрецами при гадании. Вся площадь модели поделена на сектора, каждый из которых принадлежит отдельному богу. Один этот артефакт является неоценимым подспорьем при реконструкции пантеона богов этрусков. Бог Сатре был одним из самых важных богов, поскольку он занимает центральное положение на этом колдовском инструменте. При всем при этом было бы неправильным приписывать богу Сатре функции верховного бога. Культ бога Сатре, судя по всему, носил ярко выраженный эзотерический контекст. Нельзя не обратить внимание на этимологическую связь, которая существует между именем бога Сатре и русским словом старый. Учитывая протославянский характер этрусской цивилизации, можно предположить, что бог Сатре был старым богом. Собственно, об этом упоминают как римская, так и греческая мифологии. Конфликт поколений – основная канва мифа о боге Сатурне. Сам образ бога Сатурна сложен и многогранен. Обратимся к анализу культа бога Сатурна. Как было сказано выше, подобный анализ позволит лучше понять функции славянского бога Сативрата. Эрвин Панофский в своей работе «Этюды по иконологии»[20] одну из глав посвящает анализу образов бога Сатурна в западноевропейском искусстве. Различные образы этого бога, запечатленные в искусстве, как нельзя лучше характеризуют все тонкости функциональных характеристик бога Сатурна. Одним из наиболее популярных атрибутов Сатурна является коса. С подобной косой, как правило, изображается старуха Смерть. Но Сатурн не является богом смерти. Нет. Его спутницами часто изображаются и справедливость, и память, и даже правосудие… Яркое напоминание о том, что правда, как правило, в итоге одерживает победу. Что касается аллегории памяти и ее взаимоотношений со временем, которым является Сатурн, то следует отметить, что у них непростые отношения. Категории Памяти и Времени тесно переплетены между собой. Сатурн является недругом Памяти. В то же время именно Сатурн является хранителем памяти. Иногда Сатурн изображается в виде голодного старца, который с большим воодушевлением пожирает мраморные статуи. Последнее является аллегорией того, что никто не устоит перед могуществом времени. Даже камень, и тот время превращает в прах. Как не вспомнить библейское «Нет памяти о прежнем. Да и том, что будет, не останется памяти» (Еккл.1-11). Аллегорией всех поглощающего времени так же является образ Сатурна, который пожирает своих детей – очередное поколение богов. Этот сюжет непосредственно касается предмета настоящей монографии. Время, которое не оставляет памяти ни о цивилизациях, ни о богах, которые владели умами жителей этих цивилизаций. Тема пожирания своих детей весьма загадочна. Сатурн не так зол, как кажется. Просто он принадлежит вечности, а не суетному бытию. Бог Сатурн обеспечивает преемственность поколений, символом которых являются те или иные боги. В последнем случае не исключены эксцессы. Возможно, поэтому иногда Сатурн кастрируется, как когда-то был кастрирован его отец Уран. Вот очередное изображение этого бога, на котором он предстает в образе заботливого садовника, ухаживающего за древом мироздания. Это древо выступает божественным аспектом государства. В государстве, в отличие от звериной стаи, обеспечивается связь с небесами. Поэтому древо, за которым ухаживает бог Сатурн, является дорогой в небеса. В этой связи отметим, что название славянского города Киев обозначает это самое сакральное древо, которое лелеет бог Сатурн. Тема попечителя государственности раскрывается в другом каноническом изображении Сатурна, на котором ему почему-то вздумалось нести непосильную ношу – держать каменный обелиск. Каменный обелиск является иным символом, который также олицетворяет связь с небесным измерением. Сакральная семантика этого образа предполагает, что Сатурн выступает в роли хранителя государственности. Михаил Майер в своих колдовских гимнах по этому поводу заметил: «Есть на вершине камень, монумент. Извергнут для Юпитера Сатурном»[21]. Отметим, что в сакральной традиции камень выступает одним из ярких аллегорий государственности. В связи с последним интересно вспомнить, что в польском языке понятие камень называется словом глав, которым в русском языке называется та же голова, мозговой центр. Это слово, как ни одно другое, свидетельствует о приобщенности славян к сакральной традиции. Согласно последней концепции, именно бог Сатурн до сих пор является незримым правителем мира. В частности, об этом любят порассуждать масоны и адепты тайных учений. Они же поэтому называют Сатурна черным, то есть незримым Солнцем – Sol Niger. Весьма интересно, что семитские народы и вовсе Сатурна называют Королем Света (арм. Луснтаг). Исходя из этимологического анализа, именно Сатурн является Верховным богом этих народов. С другой стороны, титул Черного (незримого) Солнца подразумевает, что бог Сатурн является аллегорией знаний и, естественно, мудрости. Ириней вскользь упоминает некую гностическую концепцию, согласно которой Мудрость София в образе голубки спустилась на воду и породила Сатурна[22]. Косвенно об этом свидетельствует этимологическое родство имен София и Сатурн[23]. Однако родство не означает тождественности. Сатурн и София являются разными аспектами изначальных универсалий, которые в результате интеллектуальных поисков переродились в разные, изначально родственные понятия, в итоге – божества. Неудивительно, что эти божества существовали скорее в мире идей, а не культа. Именно этим возможно объяснить полное нивелирование культа бога Времени в славянской духовной традиции. Родственность образов Сатурна и Мировой Мудрости Софии является возможной причиной весьма странного изваяния этого бога, который можно наблюдать в колдовском соборе города Римини в Италии. Старец с развевающейся бородой и с телом юной девы, соблазняющей своей наготой избранника. Весьма сильная материальная аллегория, в которой можно наблюдать изначальный синтез тех идей, которые персонифицированы в образах Сатурна и Софии. Тайна изначальной божественной целостности проявляет себя в этом магическом образе. Одни зовут его Сатурном, наиболее посвященные же – Софией. Подтверждением вышесказанного является свидетельство из алхимических трактатов. В частности, в «Комментарии на Сокровище Сокровищ Кристофля де Гамона» Анри де Линто можно встретить весьма загадочную фразу: «Поскольку Старик Сатурн осторожен и действует сокрыто, Философы в качестве стражницы приставляют к нему Священную Деву, которая и есть истинный субъект их тайного искусства и царского Ведения»[24]. Весьма примечательно, что бог Сатурн на этом изваянии одет во фригийский колпак. Видимо, посвященные адепты помнили о фригийских (протославянских) корнях этого бога. Мудрость мира доступна достойному и не предназначена для первого случайного. Возможно, поэтому иногда бог Сатурн изображен в виде правителя, который зажимает себе уста, дабы невзначай не проговориться о том, что не предназначено для всех. В частности, так бог Сатурн изображен в Паллаццо делла Раджионе в Падуе. Отметим, что в переводе на русский язык название дворца имеет значение Ума Палата, то есть сумма накопленных человечеством знаний. Другим распространенным сюжетом изображения бога Сатурна является его конфликт со своим сыном – богом Юпитером (или в греческой традиции – Зевсом). Время должно уступить дорогу новому поколению. Под новым поколением понимаются и новые идеи, и новое поколение богов, и новые цивилизации, которые материализуют эти идеи. Сатурн на этом этапе символизирует дух отрицания. Возможно, поэтому его все чаще идентифицируют как Сатану. Мы не будем касаться этой темы. Укажем лишь на то, что извечно существует вопрос взаимной дополняемости, а подчас и тождественности, противоположностей. Все вышеизложенное свидетельствует о чрезвычайно богатом содержании культа Старого бога, главным атрибутом которого является всех поглощающее время. Но этот культ принадлежит к другой, не славянской, традиции. Какое место занимал культ бога Времени в духовном измерении наших предков? Вот непростой вопрос, в котором следует разобраться.

Славянский бог Сативрат и индийский пророк Сатьяврата. Отголоски культа бога Времени в славянской народной традиции

Собственно, отголосками культа времени можно назвать все народные праздники календарного цикла. Это и Колядки, и Масленица, и праздник Ивана Купалы. И хотя эти праздники на первый взгляд связаны с иными символами, в частности с солярной символикой, фактор времени в них является определяющим. Несмотря на разную семантику, они связаны одним общим принципом. Все эти праздники отмечают некий рубеж. Будь то рубеж жизни природы или жизни человеческой общины. И хотя бог времени в этих праздниках не персонифицирован, он всегда незримо присутствует в них. Конечно, можно было бы утверждать, что обобщения мировоззренческих концепций у славян не достигли того уровня, при котором происходит обожествление категории времени. Однако исторические артефакты свидетельствуют об обратном. Достаточно указать на вышеупомянутого бога Сативрата. Имя это в переводе со славянского обозначает круг времени. Вряд ли германские авторы, которые упоминают о славянском боге Сативрате, утруждали бы себя выдумыванием чуждых им богов, вникая в тонкости славянской лексики. Культ бога Времени выделяется среди культов других богов. Он не носит публичный характер. Он отражает философские концепции избранных. Обнаружить этот культ не так просто. Богом времени подчас называют Коляду, чьим даром является календарь. Однако это не так. Это другой бог, который имеет солярное происхождение. Бог Сативрат незримо присутствует в некоторых народных обрядах, которые на первый взгляд никакого отношения к его культу не имеют. В качестве примера рассмотрим сакральную семантику обрядности праздника Ивана Купалы. Что это за праздник, никто толком и не скажет. И почему он называется Купала? Первое, о чем вспомнят – праздник Ивана Купалы проводится на день летнего равноденствия. Исходя из этого, его относят к праздникам солярного культа. Несмотря на это, в обрядности Иванова дня проявляются элементы культа другого бога, а именно – бога Времени. Лишь видимая атрибутика праздника Ивана Купалы посвящена богу Солнца. В то же время семантика таких элементов праздника, как символика вод, зажигание огней, поиск заветного цветка, рождение нового бога Ивана и наконец та же сексуальная составляющая праздника открывает другой аспект дня Ивана Купалы. Весь лейтмотив обрядности праздника сводится к уничтожению старого времени. Старое время вычеркивается из жизни, потому что стало обыденным. Оно переполнено опытом, от которого следовало бы избавиться. Это нужно для того, чтобы начать новую жизнь, более приближенную к заветному идеалу. Наверное, в начале времени была та эпоха, которая называлась золотым веком. Во время Купальской ночи, таким образом, делается попытка вернуть другое, девственное время. Вот в чем заключается главный смысл этого праздника. Атрибутами этого девственного, ничем не испорченного времени выступает в том числе символика вод. Самоназвание праздника – Купала подразумевает важность символа воды в этой обрядности. С одной стороны, вода выступает символом обновления мира, с другой – символом изначального времени. Изначальный акт творения мира проводится богом не без участия воды. Вспомним библейское «И Дух Божий носился над водою» (Быт. 1-2). Сливаясь с водами, участники праздника воспроизводят изначальную демиургическую активность Бога при сотворении мира. Тем самым вновь повторяется акт сотворения мира. Подспудно утверждается время изначальное, девственное, которое было в начале мира. Об этом же свидетельствует другой важный элемент праздника, который проявляется в стирании рамок сексуальных ограничений, которые присутствуют в обыденной жизни. По словам Мирча Элиадэ, оргия является ярким проявлением воли к уничтожению времени[25]. Она представляет собой регресс в сторону мрака, восстановление изначального хаоса. Дезинтегрированная форма предшествует любому творению, конечной целью которого является создание организованных и упорядоченных форм бытия. Дезинтегрированная форма существования находится в ином измерении времени. Это другое время и есть время изначальное, девственное. Именно поэтому сексуальный аспект праздника Ивана Купалы помимо прочего восстанавливает это изначальное время. Поиск заветного цветка в ночь на Ивана Купалу возможен лишь потому, что в эту ночь стирается грань между временем обыденным и временем сакральным, изначально божественным. У человека появляется возможность проникнуть измерение божественного измерения, где находится этот заветный цветок. Обретя цветок, он уподобится Богу, ибо получит некую сакральную власть. Регенерация времени во время праздника Ивана Купалы проводится также при помощи других обрядов. В частности, зажигании и скатывании колес. Зажигание колеса символизирует зажигание Солнца, которое произошло при творении космоса. Таким образом, воспроизводится изначальный акт творения мира, которому предшествовала вселенская тьма. Опять же вспомним Святое Писание: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет» (Быт.1-3). Предполагается, что акт создания мира сопровождается победой над тьмой, изначальным хаосом, бесформенностью. Описанный выше обряд Ивана Купалы имеет самое непосредственное отношение к культу бога времени Сативрата. Об этом свидетельствует весьма интересное и загадочное название Ноя в индуистской традиции. Индусами Ной называется Сатьяврата[26]. Очевидно, что речь идет об одном и том же сакральном имени. Истоки образа индуистского пророка Сатьяврата следует искать в древнейшем культе славянского бога времени Сативрата. Последнее для нас является весьма ценным свидетельством архаичности культа забытого славянского бога, но что более важно, приоткрывается весь масштаб таинств его утерянного культа. В свете вышеизложенного можно проанализировать и другие праздники годового цикла. В этих праздниках также можно обнаружить элементы обрядности, которая связана прежде всего с культом Времени. Тот же праздник Масленицы, который сопровождается сжиганием чучела, есть праздник отмены старого и утверждения нового времени. Сжигаемое чучело и есть символ этого старого времени, которое нужно уничтожить. Старое время уйдет вместе со старой памятью, со старым опытом. Таким образом, праздник Масленицы по праву можно назвать прежде всего праздником возрождения и обновления времени. К праздникам обновления времени следует отнести также праздники новогоднего цикла. Само название Новый год раскрывает семантику этих праздников. Подразумевается утверждение нового времени – нового года. Обряд украшения новогоднего дерева связан с почитанием изначального архетипа – мирового древа. Мировое древо также возвращает человека в измерение изначального времени, поскольку первоначально жизнь началась у его подножия. Собираясь у новогодней ели, мы невольно упраздняем старое время, провожаем его в мир небытия. А сами возвращаемся к истокам изначальности. К самому началу жизни, времени сотворения нового мира. В праздниках новогоднего цикла сохранился обряд колядования. Шествие ряженых изначально символизирует покойников. В очередной раз наблюдается стирание границ между различными измерениями. В очередной раз наблюдается отмена времени. Происходит смешение форм бытия, то есть возврат к изначальному хаосу. К той точке, которая предшествует началу бытия. Таким образом, главным сакральным содержанием календарных праздников является почитание культа бога Времени. Весь смысл этих праздников сводится к отрицанию времени обыденного и возвращения ко времени сакральному, которое находится в измерении божественного. Это обыденное время является в том числе временем существования той или иной цивилизации. Век существования любой цивилизации кончается, когда наступает полнота времени, атрибутом которой является преизбыток бытия. После этого начинается регенерация времени. Именно поэтому бог Времени у славян называется Сативратом, что в буквальном смысле означает возвращение времени. Естественно, что в последнем случае речь идет о времени сакральном, изначальном, божественном. Более понятным становится образ бога Сатурна, который пожирает своих отпрысков. Под последними следует понимать различные проявления времени профанного, символизируемого разными эпохами, культами различных богов. Именно славянский бог Сативрат, как ни один другой, является негласным свидетелем исчезнувших славянских цивилизаций, о которых стерлась память. Парадигма бога Сативрата предполагает, что происходит сознательное уничтожение старого времени. Сознательно из памяти вычеркивается прошлое. Именно поэтому у нас не осталось памяти о существовании древних славянских цивилизаций. Остался лишь намек. Да и то, бог Сатурн, он же Сативрат, прикладывает ладонь к устам, призывая хранить молчание тех, кто догадался о том, как оно было на самом деле. Убившему старое время незачем о нем вспоминать. Культ бога Сативрата связан с символикой времени сакрального и не касается времени обыденного, атрибутом которого является календарь. Календарь, в более широком смысле времяисчисления, связан с культом других богов[27], важнейшими из которых являются Солнце и Луна[28]. Эти культы довольно архаичны. Казалось бы, они хорошо изучены. Но это лишь вершина айсберга. Язык открывает глубинные пласты этих культов, на которые практически не обращается должного внимания. Остановимся на этих аспектах солярного и лунного культа. Вспомним забытых богов.

Эзотерический аспект солярного культа. Общие корни культов богов Световита и Савитара

В русских «Покаянных книгах» содержится канонический вопрос, направленный против язычников: «Не кланялись ли Небу, Земле, Солнцу, Луне, Звездам, Древу, Камню, Огню, Богом нарицая тех?»[29]. Из этого фрагмента древней рукописи явствует, что славяне язычники обожествляли Солнце и Луну. Культы Солнца и Луны являются наиболее архаичными и вне-временными. Они относятся к так называемым культам природных сил. Несмотря на это, уже в глубокой древности они были трансформированы в довольно сложные образы антропоморфных божеств, подчас имеющих ярко выраженный эзотерический контекст. На этот аспект духовного наследия древних славян не обращается должного внимания. Под солярным культом, как правило, подразумеваются многочисленные реликты ветхих обрядов, которые сохранились в повседневной жизни.

Последнее в немалой степени относится и к духовному наследию других индоевропейских народов. Румынский религиовед М. Элиаде в этой связи пишет: «…то содержание солярной иерофании, которое является прозрачным и легкодоступным, есть по большей части лишь своеобразный осадок, результат долгого процесса рационалистической эрозии, сохранившийся посредством языка, обычая, культурной традиции»[30]. Данная глава посвящается забытым эзотерическим вопросам солярного культа, который существовал у древних славян. Эта эзотерическая составляющая солярного культа была представлена разными богами. Мы обращаемся к этому вопросу потому, что в славянских языках сохранилась память об этих религиозных представлениях и об этих забытых богах. Эти древние боги олицетворяли категорию не столько Солнца, сколько категорию Света. На первый взгляд может показаться, что речь идет об одном и том же предмете. Это абсолютно не так. Боги Солярные и боги Света отражают совершенно разные религиозные концепции, хотя их культы и имеют общие корни. Как будет показано ниже, символика Света лежит в области эзотерических категорий. Она более сложна по сравнению с теми вопросами, которые отражены в солярном культе. Логично предположить, что культ богов Света характерен для тех обществ, где наблюдаются более сложные религиозно-мировоззренческие концепции по сравнению с обществами, где почитается солярный культ в его архаичном виде. При этом следует подчеркнуть, что в народной среде солярная обрядность продолжала существовать наряду с богами Света. Боги Света окончательно так и не вытеснили старых солярных богов. Более того, именно реликты архаичных обрядов солярного культа продолжают жить по сей день в душе простого человека. В то время как вопросы эзотерические со временем ушли в тень. О них позабыли, поскольку они сложны и отвечают интеллектуальным потребностям лишь избранных. Богом Света, которого почитали древние славяне, был Световит[31]. Его упоминает немецкий историк Гельмольд. Он пишет: «Не одна вагрская земля, но все славянские области признают Световита своим верховным богом». Семантика имени этого бога связана с категорией Света. Именно этим необходимо руководствоваться при реконструкции забытого культа этого бога. Культ славянского бога Световита свидетельствует о том, что солярный культ на каком-то рубеже духовной жизни наших предков был заменен культом Света. Мало кто задается вопросом: в чем заключались причины подобной замены? Наша точка зрения сводится к тому, что в солярном культе были выделены те вопросы, которые касались мистики света, то есть они по своей природе были эзотерическими. Иными словами, речь в данном случае идет не столько о свете физическом, сколько о свете мистическом. Разделение этих культов произошло довольно давно. К такому выводу приводит знакомство с наиболее древними пластами духовного наследия индоевропейских народов, о котором можно судить, в частности, по древнеиндийским трактатам. Обращает на себя внимание название одного из древнеиндийских трактатов «Шветашватара Упанишада»[32]. Название этого древнего трактата нам ясно и без перевода. Трудно не заметить, что древнеиндийское слово швет является иной транскрипцией русского слова свет. То есть эта упанишада посвящена вопросам Обожествления Света или, точнее, божественного воплощения в Свете. Поэтому этот трактат можно назвать культовой книгой приверженцев религии Света[33]. Знакомство с ним, по идее, должно прояснить вычеркнутые из памяти аспекты культа забытого славянского бога Световита. При чтении древнеиндийского текста подспудно осознаешь, что он представляет из себя компиляцию множества источников, которые на протяжении веков наслаивались один на другой. В самом трактате указывается, «что мудрый Шветашватара (то есть бог, явившийся в виде манифестации Света) поведал высшую тайну о высшем и чистом Брахмане в старые времена» (Ibid6.21-22). Для древних индусов этот трактат был весьма ветх. Его источники теряются в векторе времени. Поэтому при анализе текста рационально вычленение наиболее архаичных пластов этого трактата. В гимнах «Шветашватара Упанишады» можно проследить зарождение идеи вычленения категории Света из солярного культа. «Этот пуруша – великий властитель. Незапятнано это достижение – владыка, непреходящий Свет» (Ibid.3.12). В гимнах указывается, что, хотя бог Света так же желанен, как и Солнце, которое сияет, освещая все страны, «образ его незрим, никто не видит его глазом» (Ibid. 4.20). Это чрезвычайно важно, поскольку речь идет о невидимом божестве. То есть том божестве, который принадлежит сфере духа, а не физическому измерению. «Не виден облик огня, скрытого в своем источнике» (Ibid.1.13). «Там не светит ни Солнце, ни Луна, ни Звезды. Не светят там и молнии. Откуда там может быть этот огонь? Все светит лишь вслед за ним, светящим. Весь этот мир отсвечивает его светом» (Ibid.6.14). «Владыка поддерживает все это сочетание проявленного и непроявленного» (Ibid.1.8). Почитание небесного Света является косвенным признанием наличия этого Света в человеке. Ибо изначально творение мыслилось как манифестация Света. Свет, являясь аллегорией небесной свободы, антагоничен темному материальному миру. Обрести эту небесную свободу, то есть приблизиться к божеству Света, возможно в результате мистического опыта, неустанной и долгой работы, которую должен проделать адепт. Обретение мистического света означает преодоление этого профанного мира, достижения иного уровня существования. Именно тогда адепт наполнится космическим Светом, «подобно тому, как загрязненное пылью зеркало вновь заблестит, когда оно очищено» (Ibid.2.14). Гимны «Шветашватара Упанишады» указывают, что бог Света доступен лишь тем, кто может проявить божественный Свет в самом человеке. Лишь тогда, «словно наделенный светильником», адепт увидит Бога. «Лишь тем мудрецам, которые видят его в самих себе, суждено вечное счастье, не иным» (Ibid.6.12). Лишь «великому духом сияют истины». Истинное познание бытия возможно лишь через опыт приобщения к сверхъестественному Свету. Ибо «он – Корень самопознания и подвижничества» (Ibid.1.16). Последнее возможно потому, что «Свет, который находится в высших мирах, сокрыт также и в человеке». Различные техники медитации помогают осознать единство этого внутреннего света и Света Божественного. «С обузданным разумом, мы во власти Савитара. Ради силы для достижения неба» (Ibid.2.2). Таким образом, роль бога Света в процессе духовного становления Человека никогда не умалялась. Несколько раз в гимнах повторяется молитва-заклинание, обращенная к богу: «Да наделит он нас способностью ясного постижения» (Ibid.3.4). Интересно обратить внимание на те гимны «Шветашватара Упанишады», из которых следует, что именно божество Света помогает преодолеть мрак небытия, достичь единения с божеством: «Я знаю этого пурушу, великого, цвета Солнца, находящегося по ту сторону Мрака. Лишь познав Его, идет человек за пределы смерти; нет иного пути, которым можно было бы следовать» (Ibid.3.8). Таким образом, бог Савитар (то есть даритель света) является наставником как на пути внутреннего озарения человека, так и после того рубежа, когда Я человека возвращается к изначальному свету мироздания, то есть после физической смерти. В этой связи интересно вспомнить историю рождения Христа. Перед самым рождением пещера, в которой нашло приют святое Семейство, внезапно озаряется ярким светом. Этот Свет вскоре гаснет, как только рождается Христос. Казалось бы, все должно быть наоборот. Рождение Спасителя должно принести Свет в Мир. Факт проявления Света до рождения является наглядным напоминанием о существовании этого другого, невидимого и мистического Света вселенной, о котором шла речь выше. Отголоском этих воззрений в русском языке является слова сова. Этимологически оно связано с этим духовным светом, который не виден во мраке приевшейся обыденности. Именно поэтому сова является символом богини мудрости Афины, которая у древних славян, скорее всего, назвалась матерь Сва, то есть мистический свет мироздания[34]. Именно в этом смысле необходимо понимать плач славянских жрецов, утверждающих, что Матерь Сва стала невидимой для людей. То есть ее культ имеет эзотерический привкус. Отголоском этих же древних воззрений является сохранность в итальянском языке слова savio – мудрец, которое также этимологически происходит от русского слова свет (духовный, незримый). Признание Света в качестве творящей силы, в конце концов, приводит и к признанию за ним функций верховного божества. Именно тогда со всей очевидностью наблюдается теофания верховного божества в виде категории Света. Он такой же «безначальный, бесконечный. Всеобщий творец, многообразный. Единый, который объемлет вселенную, освобождается от всех уз» (Ibid.5.13). «Он всеобщее лоно, которое дает созреть собственной природе» (Ibid.5.5), «Он – все делающий, знающий собственный источник, мудрый, творец времени, всеведующий, причина уз, хранитель этого мира, сознающий начала» (Ibid.6.16-17), «Не видно никого равного ему и превосходящего его» (Ibid6.8). Возможно, именно поэтому славянский бог Световит, то есть бог Света, являлся верховным богом всех славян. Мы имеем очередное свидетельство чрезвычайной ветхости культов славянских богов, которые своими корнями уходят в арийское прошлое индоевропейских народов. Включал ли культ бога Световита ту эзотерическую составляющую, о которой говорилось выше, вопрос открытый. И вряд ли когда-нибудь будет дан однозначный ответ на этот вопрос. По крайней мере, мы постарались выяснить истоки культа этого забытого бога. Постарались понять, почему он занимал такое важное место в духовной жизни наших предков. В конце концов, мы частично воссоздали облик этого забытого бога. Диада противоположностей свет – тьма является одной из фундаментальных в мировоззрении славянина. Русский человек всегда подспудно связывал себя с народом света. Своих духовных авторитетов он называл словом святые. Святыми были те, кто символизировал свет мироздания. Ими были те, кто стал Светом как на мистическом, так и на физическом уровне. Достаточно вспомнить образ русского святого Серафима Саровского, сиянием которого поражались его ученики. Мы не будем затрагивать необъятный вопрос, касающийся проявления символики Света в православии. Укажем лишь, что история этого вопроса весьма ветха и, возможно, ее истоки следует искать в культе забытых славянских богов.

Верховный бог этрусков – бог Тин

Вспоминая бога Световита, невольно в памяти всплывает образ другого забытого бога, а именно этрусского бога Тина. В поздней трактовке Тина называют богом небес. Носителям русского языка этимологию имени бога Тина логично связать со словом день[35]. Его функции, скорее всего, были аналогичными функциями западнославянского бога Световита. Такой вывод следует из этимологического анализа имени бога Тина. В именах Тин и Световит наблюдается семантическая синонимия. Бог Тин выступает персонификацией солнечной энергии, которая обожествляется. Иными словами, бог Тин так же, как и бог Световит, персонифицирует божественный свет. Бог Тин (он же День) символизирует Свет живого Солнца. В то же время следует отметить, что в отличие от культа славянского бога Световита, в культе этрусского бога Тина в большей степени проглядывается солярная составляющая. С небесами этот культ связан косвенно. На этот вывод наталкивает анализ культа иных этрусских богов, в частности культа бога Аплу. Образы всех богов переплетены в паутине причинно-следственных взаимосвязей. Через функции одного бога проясняется суть функций бога другого. Бога Тина называют верховным богом этрусков. Согласно нашей точке зрения, этого бога можно назвать богом Яви. Вспомним, что мир Яви славянами называется Белым Светом. В этом контексте функции этрусского бога Тина частично пересекаются с функциями бога Рода. Об этом, в частности, свидетельствует сохранившийся в Анатолии глагол тьнэл (родить)[36]. Этот глагол является однокоренным как имени бога Тина, так и русскому слову день. Рождение рассматривается как акт появления на свет. Таким образом, в архаичных диалектах мы наблюдаем семантическую тождественность слов свет и день. Другим важным свидетельством солярного характера культа этрусского бога Тина является русское слово деньги. Это русское слово было известно в Древнем Риме лат. dengae), и, скорее всего, его римляне унаследовали от этрусков. Изначально русским термин деньги является потому, что этимологически связан с русским словом день (свет). Аналогичная этимологическая связь наблюдается между латинским словом oro (золото) и семитским словом or (евр. свет, арм. день). Таким образом, с большой долей вероятности можно утверждать, что культ этрусского бога Тина, являясь солярным, объяснял и сакральность термина деньги. Деньги, как солярный символ, дают жизнь миру. В этом и заключается их сакральность. Является довольно парадоксальным и странным, что при описании пантеона богов этрусков солярному культу отводится второстепенная роль. Это явное противоречие с былой действительностью. Об этом свидетельствует хотя бы то обстоятельство, что название первого города, который отстроили этруски в Тоскане, несет солярную семантику. Об этом пишет в своей хронике Джованни Виллани[37]. Нынешнее название города – Фьезоле, который является пригородом Флоренции. Последнее неопровержимо свидетельствует о почитании солярного культа этрусками. Таким образом, истоки культов богов Тина, Световита и Савитара имеют общие корни. Изначально в них обожествлена категория Света. Хотя естественно, что эти культы имеют так же существенные различия. Можно предположить, что солярный культ у этрусков был многоплановым. Изучение этого вопроса приводит к выводу о существовании в этрусском пантеоне нескольких солярных божеств. Если бог Тин олицетворял Солнце живое, атрибутом которого является животворный божественный свет, то Солнцем мертвым у этрусков был, скорее всего, бог Аплу.

Солярный культ в контексте культа теллурического. Солнце и соль

Анализируя солярные термины славянских языков, прежде всего обратимся к названию термина восток, который в чешском языке называется словом выход. Надо полагать, что слово запад у наших далеких предков называлось словом вход. Пара слов вход и выход обретает аспект сакральности в том случае, когда речь заходит о жизни Солнца. Ответ на вопрос, что это за вход и что это за выход, может прояснить забытые оттенки солярного культа. Очевидно, что слово выход в значении восток имеет отношение к Солнцу. Предполагается, что Солнце на востоке утром откуда-то выходит. Соответственно вечером на западе Солнце куда-то входит. Невольно всплывают ассоциации с представлениями древних египтян, касающимися этого же вопроса[38]. Согласно мировоззрению жрецов Древнего Египта, утром Солнце начинает свой небесный путь на солнечной ладье с востока на запад. В ночное время солнечная ладья входит из мира яви в мир небытия и совершает там возвратный путь в мире теней. Подобный миф существует в греческой мифологии. Согласно греческому духовному наследию, Солнце ежедневно выходит на востоке из реки Океан и совершает на солнечной колеснице свой путь по небосводу на запад к вратам солнца. Гомеров гимн так описывает это явление. «Свет же свой дарит равно бессмертным и смертным, // правя упряжкой лихой. Полыхают жаркие очи // из-под златого забрала, лучистым пламенным блеском // стан сверкает, блистают, с пресветлых висков ниспадая, кудри густые, ланит красоту окружая сверканьем, // зримую издали. Дивная риза, зыблема ветром, // ярко сияет, и резвые кони влекут колесницу. // Златояремной упряжки своей он бег замедляет // в самой выси небес, недвижимо ставши, а после // гонит возница святой к Океану по небу коней»[39]. За этими вратами царят мрак и ночь. Тут Солнце садится в челн и по той же реке Океан, которая опоясывает землю, возвращается в точку своего восхода. Скорее всего, слово вход в значении запад в славянских языках является реликтом подобных воззрений, которые существовали у славян в глубокой древности. Одно слово выход в значении восток свидетельствует о том, что, согласно древнему мировоззрению славян, Солнце существует в разных измерениях. Логично предположить, что этими измерениями является измерение проявленное – день и измерение не проявленное – ночь. Сами слова день и ночь в славянских языках являются этимологически родственными. Слово ночь (итал. notte) является обратным прочтением слова день (тень). Анатолийское наследие оставило нам важное свидетельство, возможно, проливающее свет на сакральный смысл символики входа и выхода. Анализ духовного наследия анатолийских цивилизаций, касающихся солярного культа, приводит нас к теллурическому аспекту этого культа. Колдовски звучит словосочетание закат солнца в анатолийских диалектах – вход в мать[40]. Это словосочетание является реликтом эзотерического аспекта солярного культа, который некогда был известен в древней Анатолии. Этот эзотерический аспект солярного культа связывает культ солярный с культом теллурическим. К славянскому духовному наследию эти представления имеют самое непосредственное отношение, поскольку проявляются в славянских языках в этимологической паре слов: Солнце – соль. Изначально однокоренные слова Солнце и соль отражают сакральность разных миров – мира уранического и мира теллурического. В то же время эти слова связывают разные миры в рамках одного общего забытого культа или религиозных представлений. Понять, что это были за представления, помогает наследие герметической традиции. Герметическая традиция рассматривает концепцию ежедневной смерти Солнца. Эта смерть наступает на закате. Тогда, когда Солнце, по представлению древних жрецов, входит в тело Матери Земли. Земля при этом рассматривается в качестве Матери Солнца. Она же утром даст этому Солнцу новую жизнь. В этой концепции мы имеем аллегорию победы вселенского материнского, то есть женского, начала над началом героическим, мужским, солярным. Нет более наглядного свидетельства этого трагичного противоборства, чем очевидный ежедневный факт гибели Солнца на закате. Говоря словами Менли Холла, «Солнце исчезает во мраке ночи для скитания по низшим мирам. Позднее оно триумфально возникает из объятий тьмы»[41]. Герметическое наследие оставило нам миф об инцесте солярного принца Габриция и его матери. К. Г. Юнг в работе «Психология и алхимия» [42], рассматривая древнейшие архетипы, одним из них называет архетип отношений матери и сына. Этот архетип помогает понять глобальный процесс функциональной дезинтеграции мужского начала в начале женском. Независимо от того, кем представлено это женское начало – невестой ли, женой, любовницей или матерью, оно по своему космическому призванию является началом материнским, растворяющим в себе начало мужское[43]. Дезинтеграция целостности героя вписывается в канву более глобального мифа о смерти и дезинтеграции Солнца в том же материнском начале. Именно поэтому гибель Солнца отмечена рубежом, который называется «входом в мать». При этом совершенно неважно, кем эта мать является – землей или морем[44]. Важно понять, что речь идет прежде всего о духовном принципе, а не о материальном мире. Мать в данном случае отражает мир небытия, где погибает солярное начало. В алхимическом трактате «Rosarium» так описана смерть солярного героя. «Тогда Бейя села на Габриуса и заключила его в свою матку. Так что ему больше ничего не стало видно. Бейя обняла Габриуса с такой любовью, что растворила его в себе полностью и разделила его на бесконечно малые части. Сквозь самих себя они растворяются, через самих себя они собираются. Они, будучи двумя, становятся одним»[45]. Вышеизложенное помогает понять сакральную подоплеку родственности русских слов Солнце и соль. Соль является тем же Солнцем. Только речь идет о том Солнце, которое было поглощено материнским чревом и разделено в нем на бесчисленные части. При этом более правильно говорить о Солнце дезинтегрированном, а не умершем. В свете вышеизложенного нелишне вспомнить, что слово сын в арийских языках этимологически связано со словом Солнце. В германских языках и вовсе эти слова являются омонимами. Христианский мистицизм сохранил вышеизложенную герметическую концепцию. Сакральность понятия соль подчеркивается в напутствии Христа, который тот дает своим ученикам: «Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? (Мтф., 5-13); «Ибо всякий огнем осолится, и всякая жертва солью осолится. Соль – добрая вещь. Но ежели соль не солона будет, чем вы ее поправите? Имейте в себе соль, и мир имейте между собою» (Мрк.,9-49). Из последнего следует, что соль рассматривается в качестве аллегории некоей духовности, некоего стержня, иными словами, солярности. Эти воззрения развиваются в христианстве так же в концепции сакральных обрядов посвящения. Вступление в общину предполагает смерть старого Я посвящаемого. В общине рождается новая личность, брат или сестра во Христе. Община в данном случае выступает аллегорией того же женского начала, которое, прежде чем родить, должно поглотить и дезинтегрировать. «Тогда спрашивает Никодим – один из князей иудейских: «Как может человек родиться, будучи зрелым? Как может вторично войти в утробу Матери своей и родиться вновь?» (Ин., 3-4).

Этрусский бог Аплу. Хеттский бог Апулун – Умершее Солнце

Все вышеизложенное наводит на мысль о том, что в глубокой архаике Солнце должно было быть представлено в том числе и тем аспектом, который относится к миру небытия. И этим солярным богом, как было отмечено выше, по всей видимости, был этрусский бог Аплу. Весьма меткую характеристику этому богу дает Карой Кереньи в работе «Бессмертие и культ Аполлона. К пониманию диалога Платона Федон». К. Кереньи пишет: «В Италии Аполлон – бог темный, несущий смерть. Даже всеведущая улыбка Аполлона Вейского, так называемая «этрусская улыбка» – волчья улыбка. Тот, кто связан с волками, неотделим от всё поглощающей тьмы», «Темные птицы ворон и ворона вместе с волком являются его священными животными, выразителями его сущности… Черная тень смерти падает на образ Аполлона в образе ворона и волка»[46]. Возможно, поэтому некоторые исследователи этрусского бога Аплу, того же Аполлона, называют хтоническим божеством. Наша точка зрения сводится к тому, что бог Аплу изначально является божеством солярным. Однако он символизирует то Солнце, которое пережило метаморфозу превращения из материального символа в символ духовный. Хтоническим бога Аплу можно назвать лишь потому, что эта метаморфоза происходит в недрах Матери Земли. Однако не это является главной функциональной характеристикой бога Аплу. Главной функциональной характеристикой этого бога, как будет показано ниже, является его принадлежность сфере духа. О силе парадигмы этого древнего бога можно судить по высказываниям апологетов нового учения – христианства, которые спешат низвергнуть старые авторитеты: «Царем над собою она имела ангела бездны, Имя ему по-еврейски Аводдон, а по-гречески Аполлион» (Откр., 9-11). Скорее всего, этрусский бог Аплу является анатолийским наследием. Культ этого бога прослеживается в пантеоне хеттских богов. Там он назывался Апулуном. Понять функциональную парадигму хеттского бога Апулуна помогает вышеизложенный анализ культа солярного божества, которое претерпевает символическую гибель. Возможно, поэтому хеттского бога Апулуна называют стражем разных миров. Таким образом, сохранившаяся в русском языке родственность слов Солнце и соль является реликтом довольно сложного солярного культа, который включал в себя эзотерическую составляющую. Сохранность в чешском языке слова выход в значении восток также является реликтом этого забытого культа. В этом культе прослеживается метаморфоза солярного начала. В разных измерениях это начало имеет разные названия. В мире яви оно представлено этрусским богом Тином (русск. день) или западнославянским богом Световитом. В мире небытия, под которым понимается сфера духа, солярное начало трансформируется в Опаленного бога, бога Аплу в Этрурии, в бога Апулуна в Анатолии. Аплу является Солнцем духовным, незримым. Одним из архаичных материальных символов этого бога является соль. Концепция метаморфозы солярного начала прослеживается в учении христианства. Прежде всего в обрядах посвящения. Посвящаемый адепт претерпевает символическую смерть, которая предшествует новому рождению. Реликты этих аспектов древнего солярного культа прослеживаются также в символике масонства. В учении масонства мастер имеет солярные черты. Подобно Солнцу, которое является источником света и тепла, мастер оживляет и согревает братьев в их работе. Однако наивысшим проявлением солярного культа следует считать институт царя и царства.

Святая Русь и народ Солнца. Бог Бел или Белин, Пелазги – народ Бога Бела

Сакральность персоны царя придает сакральность его державе. Держава является территорией, осененной божественным светом. Это мы и наблюдаем в понятии белый свет. Белым Светом называется территория, на которую распространяется божья благодать. Семантика Белого Света заложена в названии Белоруссия, которое позже трансформируется в термин Святая Русь. Державой царя является мир, устроенный по закону божьему. Именно поэтому семантика названий славянских Держав Босния, Богемия связана со словом Бог. Этот божественный мир олицетворяет и хранит царь. В понимании апологетов христианства территория, осененная царской, то есть божественной, персоной, является территорией спасения. Царство на земле является подобием Царствия небесного, Царствия божьего. Как говорится, «что наверху, то и внизу». Царь мыслится проводником воли Божией на земле. В этом заключается таинство института царства. В Византии Василевс мыслится «законом одушевленным». В связи с вышеизложенным… на наш взгляд, интересно этимологическое объяснения названия народа – пелазги. Этого этимологического объяснения в научной литературе нет до сих пор. Как было сказано выше, цивилизация этого народа предшествовала расцвету цивилизаций Древней Греции и Древнего Рима. Слово пелазг состоит из двух корней. Второй корень этого слова – азг и ныне употребляем среди народов Анатолии и имеет значение род. Однако изначально слово азг, скорее всего, следует связать с русским словом язык. В данном случае наблюдается тождественность слов род и язык. Вспомним о нашествии «двунадесяти языков» на Русь. Первый корень в слове пелазг с большой долей вероятности обозначает бога Бела, который выступает олицетворением Солнца. Таким образом, название пелазг можно интерпретировать как народ Солнца. Следует отметить, что название Болгария является весьма архаичным. Оно восходит к эпохе до греческого населения Балкан – эпохе пелазгов. Страна пелазгов, очевидно, так и называлась в ту далекую эпоху – Болгария – белогорье, где почитался культ бога Бела, то есть Солнца[47]. Об использовании корня пел или бел в значении солнце у славян могут свидетельствовать древние славянские имена Беловез, Болеслав (то есть славящий Бела) и т. д. Укажем, что английское слово бол имеет значение шар, изначально солнце. Таким образом, в живых славянских языках мы наблюдаем отголоски весьма архаичного культа бога Бела, который процветал в цивилизациях Междуречья. При этом важно отметить, что некогда почитаемый славянами культ бога Бела, или Белина, своими корнями уходит в так называемый Золотой Век, то есть к праистории человечества. Память об этом боге сохранили мистики и адепты-хранители Сакральной Традиции. В этой связи французский мистик Фулканелли пишет: «Обновленный Человек, живущий в Золотом Веке, не знает никакой религии. Он лишь воздает славу Творцу, чьим самым прекрасным творением, являющим свой огненный, светлый и благосклонный лик, он считает Солнце. Он почитает и славит бога в образе излучающего свет шара, сердца и мозга естества, дарителя земных благ. Видимый образ предвечного, Солнце, дает представление о его силе, величии, доброте. Воспринимая его лучи, льющиеся с чистых небес на обновленную Землю, человек любуется плодами божественного труда, не прибегая к каким бы то ни было внешним проявлениям любви к Богу, не прибегая к ритуалам и обрядам. Склонный к созерцанию, не знакомый с нуждой, страстями, страданиями, он питает к Господу живую глубокую признательность и безграничную сыновнюю любовь. Именно поэтому символом Золотого Века был образ самого светила»[48]. Собственно говоря, отголоски архаичного культа бога Бела были сохранены славянами в образе Бело Бога. Правда, последний культ, как правило, рассматривается в бинарной связке вместе с культом Черно Бога. Бинарная оппозиция Белобог – Чернобог относится к другой теме, поэтому рассматривать ее мы не будем.

Символика птицы Сирин, или Жар-птицы

Французский мистик Рене Генон в работе «Масонство и компаньонаж»[49] утверждает, что библейское имя Сара является не именем, а сакральным титулом, имеющим значение принцесса, госпожа множеств. Таким образом, в этом имени проявляются отголоски некоей очень древней традиции, которая оперирует терминами сар и сара, то есть царь и царица. В очередной раз мы наталкиваемся на свидетельства существования термина царь в архаичных цивилизациях, в том числе древних цивилизациях Междуречья[50]. Отголоском этой забытой сакральной традиции также следует считать образ загадочной птицы-девы Сирин. Исходя из вышесказанного, логично предположить, что слово сирин этимологически связано со словом царица. Однако в последнем случае речь, скорее всего, идет о царице небесной. Царь единственен, как единственно Солнце. Поэтому изначально сакральность этого титула не предполагала наличие женской составляющей. Если эта женская составляющая у царя и была, то лишь в духовном, небесном, измерении. В образе птицы Сирин. В русском языке существует интересный фразеологизм – «без Царя в голове». Так называется человек, в котором не хватает божественного огня. Фразеологизм этот весьма стар. И, судя по всему, в глубокой древности в нем вместо слова Царь употреблялось слово Царица. Это более логично, если учесть, что небесное измерение представлено Царицей, той же Птицей Сирин. Именно в этом ключе следует рассматривать сакральную семантику многих русских сказок, в которых главному герою помогает сказочная Жар-птица. Эта самая Жар-птица является все той же небесной Птицой Сирин, которая символизирует измерение Бога в человеке. Именно эта Жар-птица окрыляет и вдохновляет на подвиги, позволяет приглушить в себе тварное и незначительное. Именно эта самая Жар-птица из паренька Ванюши в итоге делает Ивана-царевича. Образ небесной птицы Сирин появился в результате переосмысления древнего солярного культа. Sirennissima-светлейшая – такой титул когда-то имела Венеция. Это вовсе не означало, что над Венецией вечно светит Солнце. Этот титул означал нечто большее. Сама Венеция мыслилась центром светлейших идей, если хотите, местом обитания Птицы Сирин. Таким образом, слово sirena в итальянском языке имеет значение ясная, светлая. Русским переводом итальянского имени Sirena является имя Светлана. Жрицы Птицы Сирин, наверное, изначально так и назывались – Светланами. Уже много позже имя Светлана утратило свою изначальную сакральность и нашло широкое употребление в повседневной жизни. Образ славянской птицы Сирин весьма ветх, поскольку прослеживается также в иранской сакральной традиции, где она называется принцесса Ширин. То есть этот культ у славян процветал еще в те времена, когда они обитали в Передней Азии. Судя по всему, культ птицы Сирин был весьма влиятелен, поскольку память о нем сохранилась так же и в греческой мифологии. Именно ветхость этого сакрального образа позволяет предположить, что птицы-девы Сирены, которые упоминаются в греческой мифологии, являются жрицами славянской птицы Сирин. Согласно греческой точке зрения, образ сирен отрицателен. Они губят странников своим чарующим пением. Для кого-то действительно небесная дева Светлана может быть опасной. Скорее всего, для тех, кто не любит смотреть в небеса. Таким образом, рассматривая семантику титула Царь, необходимо иметь в виду ту сакральную составляющую этого образа, которая связана с небесами. Последнюю олицетворяет образ небесной птицы-девы Сирин, название которой родственно слову Царь – Сар. Сакральность титула Царь, помимо прочего, проявляется также в том, что он передается от одной мировой империи к другой в виде эстафеты. Один этот символ вмещает в себя весь масштаб божественного измерения понятия Империи как Царства Небесного на земле. Изначально семантика титула Царь – Сар была связана с солярным культом и находит удовлетворительное объяснение, если исследования проводить в славянском языковом поле. Выше мы постарались свести воедино разные аспекты ныне забытого солярного культа, который бесспорно занимал далеко не последнее место в духовном измерении наших предков. Культ этот довольно сложный и многоплановый. Разные аспекты этого культа до того масштабны, что впору говорить об отдельных культах, которые олицетворяли разные божества. Солярный культ был живым, поэтому непрерывно трансформировался. Одни солярные боги вытесняли других. В различные эпохи выделялись совершенно разные аспекты этого культа. Одним из важных аспектов был комплекс идей, рассматривающих Солнце и Луну в диалектическом единстве. Достаточно упомянуть тот интересный факт, что само слово Солнце в славянских языках является производным от слова Луна. Поэтому обращение к этому вопросу также лежит в канве изложения темы «Забытые боги славян».

Свет во тьме. Истоки культа Луны

Культ Луны в славянском духовном наследии в явном виде прослеживается слабо. Это связано с тем, что культ этот у славян существовал в седой древности. К настоящему времени от него сохранились лишь разрозненные сведения. В славянских языках об этом свидетельствуют сакральные термины, истоки которых следует искать в забытом культе Луны. Последнее позволяет частично воссоздать некоторые аспекты лунарных представлений наших далеких предков. Судя по всему, наличие культа Луны у славян следует отнести ко времени так называемого единства индоевропейских народов. В то же время было бы совершенно неправильным связывать распространенность культа Луны с эпохой, характеризующейся низким уровнем развития социально-экономических отношений. Реликты этого культа свидетельствуют об обратном. Почитание Луны процветало в так называемых протославянских цивилизациях. Наглядным свидетельством последнего является сохранность в славянском мире топонима Минск. Это весьма древний топоним, являющийся наследием древних цивилизаций Передней Азии. Собственно, корень мин (мон, мен) является одним из двух основных в индоевропейских языках, который используется для обозначения Луны. Он характерен для языков германской, иранской групп, а также для диалектов греческого языка. К этим словам родственно славянское слово месяц в значении ущербной луны. И что более важно, этот корень содержится в слове мама. Семантика этих слов связана с числительным один, поскольку корень мин, помимо значения Луны, в Анатолии употреблялся для обозначения единицы. То есть это слово, скорее всего, также служило и для обозначения Верховного Бога. Этот корень сохранился в латинском языке в форме моно[51]. В последнем случае проводится тождественность между понятиями Луна и Бог. Таким образом, сохранность топонима Минск является наглядным свидетельством наличия культа Луны у славян в глубокой древности. Этот вывод является несколько противоречащим общепринятой точке зрения, согласно которой у славян доминировал лишь солярный культ. Невидимый культ Луны является непознанной стороной не только и не столько неизвестных страниц духовной жизни славян, но и, самое главное – их неизвестной истории, связанной с державностью. Вторая группа слов, употребляемая для обозначения Луны в индоевропейских языках, связана с русским корнем луч (свет). Названия Луны, родственные этому слову, наблюдаются в славянских, анатолийских и романских языках. Это очень интересно, поскольку понятие свет связывается не с Солнцем, а с Луной. Скорее всего, речь идет о духовном свете, который светит в окружающем мраке. Наглядно это прослеживается в анатолийской этимологической паре лусин (луна) – луйс (свет), а также в имени древнеримской богини Луцины, символизирующей магический свет Луны. Позже культ богини Луцины в Риме слился с культом богини Дианы. Говоря о тождественности Луны и духовного света, уместно процитировать Святое Писание. «Свет сияет во тьме. И не победила тьма свет», (Ин., 1:5).

Культ Луны и исчисление времени

Культ Луны и солярный культ являются культами-антагонистами, ибо в них отражены диаметрально разные аспекты существования мироздания. В отличие от солярного культа, культ Луны более сложен и многогранен. Солярный культ отражает некий абсолют, подчас недостижимый в своем идеале. Этот идеал часто бывает призрачным. Но он необходим для осознания божественного измерения. Солярный культ, в отличие от культа Луны, устанавливает дистанцию между миром богов и миром человека. Культ Луны эту дистанцию нивелирует, поскольку жизнь Луны вызывает сопереживание у человека. Лунная эпифания более точно отражает окружающую жизнь, которая проявляется в бесчисленных метаморфозах. Иными словами, в динамике Луна, в отличие от Солнца, переживает метаморфозы, которые зримы для человека. Эти метаморфозы не могут оставить человека равнодушным, поскольку напоминают ему его жизнь. Проводится невольная аналогия между жизнью человека и жизнью Луны. Взлеты и падения, смерть и восстание из небытия. Все эти фазы, не характерные для жизни Солнца, переживает Луна. Она по умолчанию является наставницей человека и, самое главное, является мерилом перемен, протекающих в жизни человека. Возможно, поэтому один из важнейших аспектов культа Луны связан с исчислением времени. Наглядно об этом свидетельствует славянское слово месяц, имеющее два значения: во-первых, промежуток времени, изначально отражающий полный цикл существования Луны, и, во-вторых, собственно название ущербной Луны. Именно для славянских языков характерна эта этимологическая связь. Другие индоевропейские народы сохранили память лишь об одном из аспектов данного вопроса. Как правило, это касается названия, связанного со временем. Укажем на итальянское слово mesi, анатол. amis – месяц (часть года). В этих языках потеряна память о сакральной взаимосвязи категории времени и Луны[52]. Лунный календарь является наиболее архаичным, поскольку удобен для времяисчисления. Собственно, Луну можно назвать космическими часами, которые всегда находятся под рукой. Именно зримый образ Луны в разных ее состояниях явился прообразом часов механических, круглый циферблат которых задуман по аналогии с часами небесными, то есть с образом Луны. Полный цикл существования Луны укладывается в двадцать восемь дней. После чего на три дня Луна полностью исчезает из поля зрения. Луна умирает. Возможно, поэтому вновь родившаяся Луна в иранских языках называется смертью – авест. тah; арм. mahik. Это название Луна сохранила в старопрусском языке – mah. Дальнейший рост Луны отражает торжество жизни над смертью. Время является одним из главных атрибутов Власти. Это тем более касается цивилизаций с развитыми экономическими (а следовательно, и с социально-политическими) отношениями. Без четкого планирования времени невозможна хозяйственная деятельность. Именно поэтому невзрачная на первый взгляд этимологическая пара, заключенная в славянском слове месяц, является бесспорным свидетельством существования развитых славянских цивилизаций. О локализации подобных цивилизаций может свидетельствовать место сохранности подобных сакральных терминов. Как указывалось выше, это относится прежде всего к Апеннинам[53] и к Анатолии.

Бог Син

Одним из важнейших атрибутов власти выступает возможность владения временем, то есть летоисчислением. Хозяин времени по умолчанию распоряжается энергетическим потенциалом общества. Возможно, поэтому верховным богом в древнейших цивилизациях Междуречья становится бог Син, символизирующий Луну. Сохранился древнешумерский гимн, посвященный богу Луны. Он весьма любопытен, поэтому процитируем его: «Господин, кто превосходит тебя, кто с тобой может сравниться? Ты – господин и герой богов, который один возвышается и на небе, и на земле… Ты – материнское лоно, которое рождает все… Милостивый отец, который взял в свои руки жизнь целой страны… Который сотворил Землю, который основал святилище… Отец, который зачал богов и людей… Который призвал царей и дал им скипетр… Который идет впереди всех… Который принимает решения на небе и на земле. Держит воду и огонь в руках и правит всеми тварями… Дает пищу и питье, выращивает скот и растения, устанавливает право и справедливость… Это – сияющий господин. Тот, к которому обращается солнечный юноша Уту, чтобы он умилостивился»[54]. Как следует из текста гимна, Лунный бог мыслится как Верховное божество. То, которое дает жизнь другим богам. Бога Сина называют аккадским божеством. Именно с культом этого бога связано название молельного дома семитских народов – синагога. С именем этого бога связано и название духовного центра евреев – гора Синай. Важно понимать, что гора в данном случае является не материальным, а духовным символом. Мечтой, ориентиром миропонимания. История утверждения культа бога Сина в среде семитских народов покрыта мраком. Известно, что семитские цивилизации Междуречья являются наследниками более ранних цивилизаций, которые существовали на этой территории. В частности, цивилизации шумеров. Последняя, скорее всего, имела индоевропейские корни[55]. Семитским населением частично был усвоен и переработан пантеон древних богов шумеров. Процесс синкретизации культов разных богов в цивилизациях Междуречья не был безболезненным. Тем не менее культ бога Сина оставил след и в славянских языках. Последнее может свидетельствовать о почитании славянами (или протославянами) этого бога в седой древности. Скорее всего, имени этого бога родственно русское слово синий, которое относится к обозначению цвета небес – места пребывания бога, в данном случае Сина[56]. В русском языке также сохранилось словосочетание подлунный мир. Мы имеем наглядное свидетельство значимости Лунного бога в духовной жизни наших предков.

Имени бога Сина родственно также русское слово щенок. Собака изначально является лунным животным. Да это и понятно. Сакральная роль пса заключается в охранении не столько от ночных гостей, сколько от посланников ночи, подобно тати, крадущих душу. Укажем, что во французском языке пес называется словом шьян, а в анатолийских диалектах – шун. Эти слова являются однокоренными имени Син[57]. Скорее всего, слово щенок в русском языке является анатолийским наследием. В этом контексте интересна этимология русского слова собака. Согласно нашей точке зрения, по семантике слово собака обозначает ту, которая с богом[58]. Естественно, что в этом случае речь идет о боге Луны, то есть о боге Сине. Не это ли является очередным подтверждением гипотезы о значимости культа Лунного бога в повседневной жизни наших далеких предков? Именно его, бога Луны, наши прародители называли Верховным богом. Косвенным свидетельством почитания славянами Лунного бога в качестве Верховного божества в седой древности являются отголоски культа священной проституции, который прослеживается в цивилизациях Анатолии и Передней Азии. Весьма интересно, что словом боз (бог) в древней Анатолии обозначался (и обозначается по сей день) термин проститутка. Одно это слово приоткрывает сущность таинств культа священной проституции, который процветал в Древней Анатолии. Об этом странном культе нам известно, в частности, из трудов Геродота. Геродот в своей «Истории»[59], описывая нравы лидийцев, пишет, что «молодые девушки у лидийцев все занимаются развратом, зарабатывая себе приданое. Делают они это, пока не выйдут замуж, причем сами же выбирают себе мужа». Подобный странный обряд существовал и у вавилонян. «Самый же позорный обычай у вавилонян вот какой. Каждая вавилонянка однажды в жизни должна садиться в святилище Афродиты и отдаваться за деньги чужестранцу… Отказываться брать деньги женщине не дозволено, так как деньги эти священные. Девушка должна идти без отказа за первым человеком, кто бросил ей деньги. После соития, исполнив священный долг, она уходит домой, и уже ни за какие деньги не овладеешь ею вторично»[60]. Возникает вопрос: что это за Бог, на алтарь которого приносится девственность юных дев? Мы не согласны с той точкой зрения, согласно которой этим божеством была Афродита – Венера. Все намного тоньше. Сохранилось интересное изображение бога Сина, на котором он изображен вместе со звездой. Судя по всему, эта самая звезда являлась его супругой. Эта самая звезда и была богиней Афродитой (или богиней Иштар – Эсфирь). Поэтому суть священнодействий в древних храмах, скорее всего, сводилась к воспроизведению небесных мистерий, главной из которых являлось бракосочетание богов. Главным участником священнодействия была не Афродита – Иштар, а бог Луны. Именно об этом свидетельствует анатолийское слово боз. Дань приносится Верховному богу, а не богине Иштар. Соитие дев рассматривается как сочетание с созидающим богом Луны. Афродита в этом священном обряде представлена в облике самих юных дев. Именно они олицетворяют небесную богиню, с которой сочетается Верховный Владыка, а именно бог Луны. Бог Луны является оплодотворителем и творцом жизни как на небе, так и на Земле. Именно поэтому иноземцы одним словом боз обозначают как Верховного бога, так и его жриц. Верховным богом изначально был, по всей видимости, бог Луны. Об этом свидетельствует сакральная семантика обряда. Весьма примечательно, что уже тогда славянами (или протославянами) использовалось само слово бог, которое в то время относилось к божеству Луны[61]. Другой, интересной в контексте анализа лунного культа, парой слов в русском языке являются слова месяц и мясо. Очевидно, что словом мясо наши далекие предки называли сакральную жертву. Язык свидетельствует, что эта жертва предназначалась богу Луны. Последнее является наглядным подтверждением значимости и распространенности культа Лунного бога среди славян в глубокой древности. Однако интересно отметить, что анализ славянской этимологической пары месяц и мясо неожиданно приводит нас к таинствам культа египетского бога Осириса. Эрих Церен справедливо называет Осириса Лунным Богом[62]. Вся история расчленения Осириса вдохновлялась небесным таинством расчленения изначально цельного лунного диска. По сути, миф об Осирисе является попыткой объяснения этих небесных мистерий. Расчленение Осириса можно рассматривать как акт добровольного самопожертвования Лунного бога. Оно необходимо, чтобы вновь родилась жизнь. Именно поэтому число колосьев, которые вырастут из растерзанного тела Осириса, составляет двадцать восемь – по числу дней лунного месяца. Исходя из вышеизложенного, сам месяц является жертвенным мясом, которое необходимо для регенерации Мира. Мы весьма далеки от мысли, что культ бога Осириса имел какое-либо отношение к духовному миру наших предков. Осирис – египетский бог. При этом нельзя отрицать очевидного: русский язык свидетельствует о том, что древние славяне имели мифологические воззрения, касающиеся культа Луны, идентичные мифологии древних египтян. Другой важный аспект лунного культа связан с представлениями о Луне как о границе разных миров: мира бытия и мира небытия, мира времени нового и времени старого, отжившего. Рассматривая бога Луны как подателя жизни, кажется логичным предположить, что он же является проводником в мир смерти. В русском языке сохранилось выражение белый как лунь, то есть как покойник. Не требуется более наглядного свидетельства, подтверждающего сакральный характер культа бога Луны, который касается таинств смерти. В этом ключе отметим также слово ноль (нуль), которое является анаграммой слова лунь. Ноль является антитезой жизни. Бывает часто, что всего лишь один сакральный термин позволяет реконструировать целый пласт забытого культа. Последнее как нельзя точно относится к слову ноль. Этимологическая взаимосвязь слов Луна и ноль является реликтом тех концепций, согласно которым бог Луны выступает сакральным символом мира небытия. Категории жизни и смерти являются довольно условными. Древнегреческий мыслитель Архий Милетинский с удивлением отмечал, что фракийцы, коими называлось архаичное население Болгарии, с великой скорбью принимали новорожденного. В то же время почитали счастливым того, кто уходит в иной мир. Подобные обряды наблюдались до недавнего времени у славян Прикарпатья. Интересен обряд показного веселья, который отмечается сразу после похорон покойника[63]. Очевидно, реликтом распространенности культа Луны среди славян следует считать также родственность польских слов ксендз – ксенджа (Луна). Ксендз изначально являлся жрецом Лунного бога. Сохранность этого слова в современном польском языке является одним из веских аргументов, подтверждающих влиятельность и могущество жрецов культа Луны среди древних славян. Это тем более интересно, если учесть, что название Польши – Полония этимологически связано с именем солярного божества Аполлона. С другой стороны, весьма показательно, что название столицы Польши – Варшава является наследием древних цивилизаций Передней Азии. Вирсавия (Варшава) была одним из наиболее ярких славянских топонимов Древнего мира, который упоминается в Библии[64]. Вышеизложенное подтверждает тезис о том, что полноту лунного культа можно понять лишь при рассмотрении его во взаимосвязи с культом солярным.

Война богов. Лунь и Солунь. Диада Солнца и Луны

Сохранилось интересное изображение войны богов, на котором бог Син убивает божество Солнца[65]. Что интересно, божество Солнца представлено своей женской ипостасью. Тем самым по умолчанию нивелируется его значимость по отношению к божеству Луны. Одним из объяснений сути войны богов является историческая подоплека. Война богов отражает столкновение мировоззрения разных народов. Глобальными антагонистами были народы – приверженцы культа Луны и народы – приверженцы культа Солнца. Убийство Солнца богом Луны подразумевает историческое возвеличивание того народа, который почитал Лунного бога. В этой теории есть рациональное зерно. Собственно, на эти выводы наталкивает в том числе анализ истории становления еврейского государства, которая изложена в Библии, в «Первой Книге Царств». Этимологический анализ имен главных участников тех далеких событий свидетельствует о том, что их семантика связана с культами Солнца и Луны. Что примечательно, эти древние имена являются индоевропейскими и не связаны с семитскими языками. По сути, мы имеем изложение солярно-лунных мистерий, которые разворачивались на фоне исторических перемен в Передней Азии в период становления древнееврейской государственности. Первым царем Израиля был Саул, то есть царь Солнце. Его приемником становится Давид (Девид), то есть Царь-Змея. Сын Давида – Авесалом, то есть восхваляющий Солнце, уступает трон своему брату – Соломону, царю-андрогину, вмещающему в своем имени как Солнце, так и Луну[66]. Нельзя не обратить внимания на то обстоятельство, что название Солнца в славянских языках этимологически происходит от названия Луны: солнце – со лунь. Солнце мыслится неким придатком Луны. Это несколько странно. Поскольку, согласно общепринятой точке зрения, в духовной жизни славян преобладал солярный культ. Одним из объяснений родственности названий Солнца и Луны может быть отражение некоего столкновения цивилизаций почитателей Луны и Солнца. Судя по языку, почитатели Луны одержали верх в этой борьбе. Поэтому в названии Солнца прослеживается все тот же культ Луны. Возможным подтверждением этой точки зрения является наблюдаемый в Междуречье процесс замещения народонаселения индоевропейского происхождения на население, имеющее преимущественно семитские корни. Другим аргументом, который свидетельствует о былом противостоянии культов Луны и Солнца, является колдовское число тринадцать. Это число воспринимают как один из главных атрибутов Врага рода Человеческого. Число это не такое уж и колдовское. Изначально оно соответствовало числу месяцев в лунном году[67]. При утверждении солярного календаря, иными словами – при утверждении верховенства солярных богов, число тринадцать стало ассоциироваться с могуществом низвергнутого бога Луны, которого, судя по всему, стали считать Диаволом. При всем при этом хотелось бы остановиться на другой стороне вопроса. В славянском названии Солнца (со-лунь) проявляется символика невыявленного, эзотерического аспекта. Этимологическая родственность названий Солнца и Луны, возможно, свидетельствует о стремлении реинтегрирования Солнца и Луны в первоначальное единство, еще не дифференцированное и не расколотое актом творения космоса. Говоря словами Мирча Элиадэ, проявляется стремление «вернуть их трансцендентному, сверхкосмическому состоянию»[68]. Именно славянская этимологическая пара лунь-солунь, как ни одна другая, подчеркивает весь драматизм космического дуализма и указывает теоретический вектор преодоления этого дуализма мира. Этот дуализм является источником и первопричиной вечного круговорота форм, кажущихся разными, а таковыми на самом деле не являющимися. Кажущийся абсолют Солнца призрачен. Солнце можно считать всего лишь придатком Луны. Следовательно, оно приобщено к циклам и ритмам существования Луны. Поэтому противопоставление культов этих двух светил, мягко говоря, надуманное. В этимологической паре со-лунь – Луна в очередной раз наглядно наблюдается русская вселенность. Вопрос не ограничивается интегрированием Солнца и Луны в один космический абсолют. Что более важно, по умолчанию к этому космическому абсолюту должен приобщиться и человек. Возвыситься над своей судьбой, реинтегрироваться в единый божественный ритм – вот непонятная для других тоска русского человека. По сути, вышеизложенное является одной из краеугольных доктрин герметических учений. Сохранились весьма интересные неканонические иконы, по-своему трактующие факт распятия Христа. Распятые вместе с Христом разбойники изображены в виде юных отроков, которым по двенадцать, от силы, четырнадцать лет. Один из этих отроков является распятым Солнцем. Другой юный разбойник является распятой Луной. Сакральный смысл распятия Христа, таким образом, заключается в достижении утраченной космической целостности. Это относится как к миру человека, так и к миру богов, главными из которых являются Солнце и Луна. Отголоском этих воззрений является один из символов православия – крест (солярный символ), объединенный с полумесяцем (символом луны), который возвышается над русскими храмами[69].

Лунные богини Инана, Нана, Нанэ и русская Няня

Магическая сила Луны в архаических обществах персонифицируется и обожествляется. Если в патрилинейных обществах Луна представлена мужским божеством, в частности богом Сином, славянским Лунем, то в матрилинейных обществах возникает культ Лунных богинь. Суть магии Луны наглядно можно проиллюстрировать пророческими словами русского поэта Николая Гумилева. Поэт, он же хозяин божественного слова, как никто другой имеет доступ в энергетические поля космического масштаба. «Из логова Змиева, из города Киева // Я взял не жену, а колдунью… // Покликаешь – морщится, обнимешь – топорщится, // А выйдет Луна – затомится. И смотрит, и стонет, // как будто хоронит кого-то и хочет топиться». Собственно, поэт описал образ жрицы богини Луны. Магия Луны и ее адепты существуют вечно, независимо от эпохи и правящей идеологии в обществе. Культ Луны имеет трансцендентный аспект. Несмотря на это, в истории человеческих цивилизаций известны периоды, когда культ Луны существовал официально и был одним из краеугольных в мировоззрении правящих элит. Одной из лунных богинь Древнего мира была богиня Нана. Судя по всему, эта богиня была весьма влиятельной. Именно влиятельностью этой богини можно объяснить факт распространенности ее культа в разных цивилизациях Древнего мира. В цивилизации шумеров она была известна как богиня Инана, в пантеоне аккадских богов она называлась Нана, в пантеоне богов Восточной Анатолии эту богиню называли Нанэ. В русском языке память об этой архаичной богине сохранилась в слове няня, а в латыни – нона, то есть бабка. Именно последние слова помогают понять как изначальный сакральный посыл культа архаичных богинь, так и рассматривать их в качестве духовного наследия наших далеких предков. Древние богини олицетворяли женское начало мироздания. Некоторые аспекты культов лунных богинь Передней Азии можно восстановить по анализу сакральных терминов, сохранившихся в славянских языках. Термины, связанные с культом Луны, являются весьма архаичными. Материальным атрибутом космического женского начала выступает Луна. Об этом наглядно свидетельствует русская этимологическая пара Луна – лоно. Из последней этимологической пары следует, что Луна рассматривается как источник порождения жизни. На Луну транслируются функции воспроизводства и регенерации Мира. Магический рост Луны из небытия, из мрака, не может не восхищать. Он является наглядной божественной мистерией, которая разыгрывается на глазах у изумленного человека. Человек становится невольным соучастником этой мистерии зарождения новой жизни. В основе этих представлений не в последнюю очередь лежала также предполагаемая эмпирическая взаимосвязь менструальных циклов женского организма и фаз роста Луны. Луна являлась наглядным объяснением женских циклов. Рассматривая мир в диалектическом единстве, человек архаики наблюдал очевидную тождественность циклического существования как своего организма, так и организма другого божественного создания – Луны. Именно поэтому Луна является божеством, имеющим скорее женскую природу, нежели мужскую. Важно осознание того, что Луна рассматривалась как инструмент взаимосвязи с трансцендентным женским началом мироздания. Луна является наглядным атрибутом этого начала. В том и состоит магия Луны, что многие сакральные аспекты лунного культа принимаются как наглядное божественное откровение, которое не требует аналитического обоснования. Человек невольно сравнивает метаморфозы своей жизни с метаморфозами жизни Луны. Луна, цикличность ее существования, приобщают человека к космическому измерению. Жизнь человека и космоса посредством лунных мистерий связывается в некий единый организм. В отличие от других женских культов, культ Луны обладает космической цельностью. Луна является источником жизни не только для человека, но и для всего растительного мира. Кажется естественным, что сакральная подоплека таинства рождения новой жизни одна и та же, как в мире человека, так и в мире природы. Это тем более актуально, если вспомнить, что с культом Луны связывается символика вод. Считается, что именно астральная сила Луны является той космической силой, которая осуществляет рост растений. Этот аспект культа Луны сохранен в русском слове лунка. Лунка, по представлению наших предков, имеет непосредственную магическую взаимосвязь с Луной. Какая-то неведомая сила заставляет растение расти. Именно Луна питает семя колдовской силой роста. Другим лунным сакральным символом в русском языке является слово серп. Примечательно, что этим словом обозначают как косу, так и Луну. Аграрный аспект лунного культа предполагает, что смерть растения, естественно, должна соответствовать аналогичной стадии лунного цикла. В данном случае речь идет об убыли и гибели Луны. Именно поэтому название сельскохозяйственного инструмента, при помощи которого заканчивается жизнь колоса, родственно названию убывающей Луны[70]. Очень часто термины, относящиеся к забытому культу Луны, существуют в языке в неявной форме. Выявить взаимосвязь этих терминов с культом Луны не так уж и просто. Одним из таких терминов является слово жемчуг. Жемчуг считается лунным камнем потому, что очень часто рассматривается как наглядный эмбриональный символ. Рост жемчуга в раковине также связывался с магическим влиянием Луны. С другой стороны, жемчуг связан с сакральной символикой вод. Рассматривая Луну как космическое женское начало, которое дает жизнь жемчугу, отметим этимологическую связь русских слов жемчуг, жеманиться и, возможно, жена[71]. Слово жемчуг этимологически связано со словами женского начала потому, что он это женское начало символизирует.

О забытых богинях Луны, которые некогда почитались славянами, косвенно могут свидетельствовать также элементы фольклора. Путешествующий по странам Магриба и ныне может обратить внимание на странный фетиш, который широко используется в повседневной жизни у народов этого региона. Речь идет о засушенных рыбьих хвостах, которые, как считается, приносят удачу. Засушенные рыбьи хвосты висят везде, где только можно. Их можно увидеть в торговых лавках, в автомобилях, на наличниках дверей и т. д., подобно тому, как у нас на наличниках прибиваются старые подковы, которые, кстати говоря, также символизируют серп Луны. Символ рыбы относится к одному из наиболее распространенных архаичных лунных символов. Поэтому в этом фетише проглядываются весьма архаичные реликты лунного культа. Мы вспомнили об этом, поскольку почитание рыбы оставило свой след в русском фольклоре, в частности, в сказках. Пересказывать русские сказки о Емеле и щуке, о золотой рыбке, о Вольге мы не будем. Укажем лишь, что Рыба в этих сказках играет сакральную роль владычицы, авторитета, который наделен могуществом. Последнее является явным указанием на реликты некоего забытого культа, в котором символика рыбы играла весьма важную роль. Этим культом, судя по всему, был культ Луны. На такие выводы наталкивают результаты изучения аналогичных культов у других родственных народов. У западных славян главным новогодним блюдом является запеченный карп. Карп является той же золотой Рыбой, символизирующей обновление мира и старого времени. Это обновление мира аналогично обновлению Луны, которое происходит непрерывно. Именно поэтому карп является материальным атрибутом Луны, которая в данном случае почитается славянами в неявной форме. Все вышеизложенное позволяет прийти к однозначному выводу о былом существовании в славянском мире богов (или богинь), которые символизировали Луну. Хотя память о лунном культе утрачена, мы постарались обозначить некоторые, наиболее значимые аспекты этих забытых воззрений.

Вопросы эсхатологии. Новое время – новые боги

Был в истории человечества некий рубеж, когда коренным образом было изменено понимание сущности божественного. В это знаменательное время Бог (или Боги) приобрел большее антропоморфное, то есть человеческое, измерение. Новый бог был приближен к миру человека. Его и слепили по образу человека. Какими бы сложными ни были культы Солнца или Луны, они не могли более удовлетворить насущные духовные потребности человека. Поэтому старые боги, которые выступали символами космических сил, уступили место богам, культ которых берет свои истоки в почитании культурного героя. То есть человека. Именно отголоски этих воззрений послужили духовной базой при создании пантеона богов как в Древней Греции, так и Древнем Риме. Ни Зевс, ни Юпитер, будучи верховными божествами, не являлись более божеством Солнца. Это были новые боги нового времени. Увы, со временем забылся тот сакральный посыл, который этих богов породил. Лишь самые посвященные адепты помнили подлинную историю языческих богов, а следовательно, их сакральное предназначение. Памятники культуры свидетельствуют о незримом присутствии тех адептов, которые хранили изначально девственное понимание всех тонкостей культа этих всемогущих богов. Хотя ко времени упадка их культа эти боги, как и прежде, все чаще связывались с изначальными космическими стихиями. Произошла метаморфоза образа божества с точностью до наоборот. Парадокс истории заключается в том, что Зевс – Юпитер будет низвергнут культом все того же культурного героя (в данном случае Христа), каким был этот самый Зевс – Юпитер на заре своей истории. Анализ культа Зевса – Юпитера приводит к довольно неожиданным выводам касательно как праистории славян, так и их сакральных воззрений. Одним из значимых аспектов, который прослеживается при анализе истории зарождения культа Нового Бога[72], является вопрос эсхатологии. Почитание культов Солнца и Луны подспудно предполагает синхронизацию жизнедеятельности человека и циклов жизни этих светил, которые тогда обожествлялись. Разобранная выше символика Царя указывает в том числе на акт нового миротворения при возведении на престол нового владыки. При помазании царя происходит обновление старого мира. В глубокой древности это обновление мира было ежегодным. Оно подобно празднику обновления Солнца, который ежегодно отмечается до сих пор при праздновании Пасхи. Однако в истории человечества был некий рубеж, когда это всеобщее обновление было связано уже не с космическими ритмами жизни Солнца, а со значимыми историческими событиями и героями, деятельность которых изменила Мир. Обновление Мира уже рассматривалось не как ежегодное обновление природы, а как нечто более серьезное и глобальное. Обновление Мира уже предполагало обновление идей, обновление понимания смысла существования, обновление взаимоотношений между членами общества. Боги окончательно покидают хозяйственный, то есть материальный мир человека. Если раньше служить божеству Солнца означало понимать аспекты жизни Солнца и по возможности регулировать свой быт исходя из циклов Солнца, то теперь от верховного божества уже ждали ответы на вопросы более сложного плана. Обновление Мира уже воспринималось не только и не столько как синхронизация хозяйственной деятельности с циклами жизни Солнца (или Луны), а как и изменение социальных отношений в обществе. Вполне возможно, что эти вопросы назрели при некоем глобальном катаклизме. Обновить Мир значило вновь его создать. Создать в прямом смысле. Именно на это указывает анализ культов бога Юпитера – Зевса и забытого славянского бога Ивана, культ которого окончательно вытеснил на второй план как Солярный культ, так и культ Луны.

Бог Янус – привратник времени

Самым могущественным богом Древнего Рима был бог Янус. Имя этого бога римские авторы этимологически связывают с латинским словом дверь. Однако имя Янус есть не что иное, как славянское имя Янош, то есть Иван. Странно, что этот вопрос обходится стороной в научной литературе. Это тем более странно, поскольку одна из функций бога Януса заключалась в открытии Нового года. То есть Янус незримо участвует в празднике обновления Мира. Новый год по времени совпадал с днем зимнего Солнцеворота, который называется днем Иоанна Евангелиста. Именно именем бога Януса назван первый месяц года – Январь. «Солнцеворот – это день и последний для Солнца, и первый: // Тут поднимается Феб, тут начинается год» (Овидий «Фасты», I, 163-164). Но с именем Януса, пусть косвенно, связано название и месяца Июня. Именно в июне отмечают день другого Ивана – Иоанна Предтечи. Июнь – месяц юношей. Овидий в «Фастах» вскользь упоминает об этом: «Так повелел Он. И так поделил Он и месяцы эти, // Юношам давши Июнь, месяц пред ним – старикам» (Ibid. I, 87-88). Тем не менее этимологию названия месяца июнь Овидий связывает с именем богини Юноны, а не со словом юноша. Да это и понятно. Такая этимологическая связь существует лишь в славянских языках. Овидий умалчивает об истинной этимологии названия месяца Июнь. Объяснить последнее можно тем, что календарь был заимствован римлянами у другого народа. И этот народ пользовался славянским языком. Янус является самым архаичным божеством Апеннин. «Хаосом звали меня. Я – древнего рода» (Ibid. I, 104). И еще Янус проговаривается: «Круговращением мира заведую Я» (Ibid. I, 120). Последняя характеристика, на наш взгляд, является той самой, которая выделяет Януса среди других богов. Янус ответственен за круговращение мира, за бег времени, который сопровождается рождением и гибелью цивилизаций. Собственно, Янус помнил то время, когда на Апеннины перебрался бог Сатурн и установил здесь свое царство. «Рим по отцу моему Сатурнией некогда назван» (Ibid. VI, 31). Янус – сторонний наблюдатель. И обитает он в стороне от городской толчеи, на холме Яникул. Много позже здесь, на Яникуле, отстроят Ватикан. Новый духовный центр нового, уже христианского Рима. Примечательно, что Яникул находится в той части архаичного Рима, которую принято называть этрусской. Почитался ли Янус этрусками, мы не знаем. Можно предположить, что да. Чужих богов у себя не лелеют и не хранят[73]. Янус является двуликим богом. Один его лик обращен в прошлое, другой – в будущее. Таким образом, не будет казаться далеким от истины, если Януса назвать Хранителем времени, а лучше, Памятью времени. Об этом говорит и сам бог, сравнивая себя с привратником: «Вижу того, кто вошел. Вижу того, кто уйдет» (Ibid. I, 138). В «Фастах» Овидия имеется любопытное объяснение сакрального значения изображений, выбитых на самых древних монетах Рима. На одной стороне монет был выбит двуликий Янус, на другой – ладья. Символ ладьи в сакральной традиции объясняется как аллегория божественных знаний, дающих жизнь новой цивилизации. Незримым соучастником этого является бог Янус, потому и присутствует его лик на монетах. Хотя воплощают в жизнь рождение цивилизаций другие боги. Но сторонний наблюдатель Янус время от времени вмешивается в ход исторического процесса. «Даже владыке богов вход я и выход даю» (Ibid. I, 126). Делает он это только в крайне редких случаях. Тогда, когда ход истории, то есть бег времени, может пойти не по задуманному руслу. Так, согласно Овидию, именно Янус предотвратил возможное возвеличивание сабинян над римлянами. Янус открыл устья вод Тибра, которые затопили сабинян. На этом месте римляне потом поставили храм богу Янусу. Они помнили, что древний бог, хранитель дверей, в том числе и хранит двери рек. Возможно, поэтому этимологию названия Тибр, в латинской транскрипции Твер, можно связать с русским словом дверь. Символика двери, о которой упоминают древние авторы, связывает культ Януса – Ивана с эзотерическим измерением. У каждого, даже самого незначительного события имеется сакральная причина. И эту причину знает Янус. «В каждой двери есть и одна сторона, и другая, // Та сторона на народ, эта на Ларов глядит» (Ibid. I, 135-136). Знание сакральной причины очень важно, особенно если ты являешься Хранителем Времени. Но хранить время означает хранить мир. «Янус! Во веки храни ты и мир и блюстителей мира» (Ibid. I, 287). Очень важно подчеркнуть, что Янус не является самим временем. Как было сказано выше, само время персонифицировано в образе бога Сатурна, у славян – бога Сативрата. Двуликость Януса – Ивана объясняется в том числе стремлением охватить своим взором все части света – запад и восток. Много позже этот сакральный принцип воплотится в символ двуглавого орла, одновременно смотрящего на запад и восток. Вот он, древний бог Иван, который от начала своего мыслится как вселенский бог. Именно эта часть культа бога Ивана – Януса особенно лелеялась в Древнем Риме. Двери храма Януса были накрепко заперты во время спокойствия в империи. «В мирное время я дверь запираю, чтобы мир не умчался» (Ibid. I, 281). И если начиналась война, то двери храма Януса отпирались, дабы был возврат мира и спокойствия в державу. Овидий, обращаясь к богу Янусу, восторженно восклицает: «В Греции нет божества, равного силой Тебе» (Ibid. I,89). Однако Овидий не совсем прав. Янус не является исключительно римским богом. Его культ был перенят римлянами у другого народа. Скорее всего, этим народом были славяне, коли бог называется Иваном. Более того, отголоски культа бога Януса, как будет показано ниже, прослеживаются также и в Анатолии. Духовное наследие Рима очень важно. Ибо оно донесло до нас величие культа забытого бога. Но латинское описание этого культа не отражает всей его полноты. В тени остались другие не менее важные аспекты функциональных характеристик бога Януса – Ивана, прежде всего это относится к вопросам эсхатологии.

Вечный Иван. Герой, ставший богом Живом

Обратимся к языку. Имя Януса – Яноша этимологически связано со славянским словом юноша. В латинском языке имеется бог, чье имя также показывает подобную этимологическую зависимость. И этим богом является не кто иной, как бог Юпитер, в латинской транскрипции – Jiove. Само имя Юпитер лингвисты связывают с латинским словосочетанием Juventus Pater, то есть юный отец. Собственно, итальянское имя Jovani обозначает юношу. О неслучайности совпадения имени верховного бога римлян и слова юноша могут свидетельствовать герметические символы некоторых произведений искусства. Именно в образе юноши пятнадцати-шестнадцати лет предстает перед нами бог Юпитер в языческом храме правителей рода Малатеста в городе Римини. Мы не увидим тут грозного бога, каким Юпитер должен быть по определению. Ведь верховенство, казалось бы, по умолчанию предполагает авторитет и силу. Вот истинный облик Юпитера. Юпитер – бог юный, бог новый, сила которого заключена в его юношеской верильности. Эта верильность способна удовлетворить эсхатологические чаяния его почитателей, ожидающих очередного обновления Мира от рук героя. Этот герой будет обожествлен и станет богом Юпитером. Но это будет потом. А пока… Имя Jiove является и латинской транскрипцией славянского имени Иван. Таким образом, в древнеримском пантеоне богов имеется два бога с именем Иван (юноша) – Янус и Юпитер. Это может свидетельствовать только об одном. Культ одного из этих богов римляне наследовали у другого народа, толком не разобравшись в этимологии имени бога. Этот бог достался им, что называется, по наследству. Тем не менее следует отметить, хотя этимология имени Януса и Юпитера близка, функции этих богов в Риме были разными. Вполне возможно, что в глубокой архаике эти боги представляли разные аспекты одного и того же бога.

Функциональные параллели богов римского Юпитера и греческого Зевса так или иначе должны свидетельствовать и об этимологическом родстве имен этих богов. Коли бог Юпитер идентифицирован нами как бог Иван, то Зевс также должен быть Иваном. Собственно, таковым он и является. Имя Зевса на многих античных артефактах пишется как IEVS. Отбросив греческое окончание, мы обнаруживаем, что в теониме IEVS (ЗЕВС) скрыт корень славянского имени Иван. Все вышеизложенное свидетельствует о том, что как верховный бог римлян Юпитер, так и верховный бог греческого пантеона Зевс генетически восходят к доселе неизвестному божеству Ивану. Этот Иван был верховным богом неизвестной цивилизации, предшествовавшей цивилизациям классической Греции и Древнего Рима. Так почему же верховный бог этой потерянной цивилизации назывался Иван? Для ответа на этот вопрос необходимо вспомнить историю уже греческого Зевса. Все перипетии в его биографии отражают борьбу разных цивилизаций. Зевс выступает в роли творца нового мира. Это очень важно. Отцом Зевса был Хронос. Это имя в греческом языке обозначает время. Он противился существованию своих отпрысков. Поэтому проглатывал их, как только они появлялись на свет. Мать Зевса подсунула Хроносу камень вместо новорожденного Бога. Так Зевс уцелел. По возмужании последнего началась великая битва богов. Новое поколение одержало верх. Хронос – Сатурн был низвергнут в тартар. Был сотворен новый Мир. Латинская мифология дает несколько иную интерпретацию тех далеких событий. Эта точка зрения, в частности, изложена в «Метаморфозах» Овидия. Передача верховной власти Юпитеру (Зевсу) происходит не столь драматично. Время правления старого бога – Сатурна в истории осталось под названием Золотой век, который «Сам соблюдал всегда, без Законов и правду, и верность» (Овидий, «Метаморфозы», I, 90). Но вот вскоре из мира «Стыд убежал, убежала и Правда» (Ibid. I, 129), «Пало, повержено в прах, благочестье» (Ibid. I, 149), «В хозяине гость не уверен, // в зяте – тесть; редка приязнь и меж братьями стала// Муж жену погубить готов, она же – супруга» (Ibid., I, 144-146). Старые боги покидают землю. И новый бог Юпитер, он же Зевс, насылает потоп на Землю. «Долго б пришлось исчислять, как много повсюду нашел Я злостного», – восклицает Зевс. Потоп организуется как кара Божия. «Человеческий род под водою вздумал сгубить» (Ibid. I, 260). В то же время Зевс – Юпитер обещал явить новое племя людей, отличающееся благочестием и боголюбием. Таким образом, латинская традиция представляет Юпитера не столько в роли того, кто построил новый мир, сколько в роли того, кто возвратил рай на Землю. Юпитер не выступает в роли антагониста Сатурна. Он продолжатель славных деяний своего отца[74]. Вот собственно главный тезис из мировой мифологии, анализ которого помогает восстановить культ забытого славянского бога. Утверждение этого культа происходит в контексте мирового катаклизма, а именно вселенского потопа. Именно глобальная встряска, подобная потопу, приводит к переосмыслению своего поведения в мире, доселе не подвергаемая столь критичному анализу. Переосмысляются также свои взаимоотношения с Богами. При этом часть вины за конфликт возлагается на богов. Поэтому старый бог и низвергается. Его беспечное отношение к людям привело к потопу. Нужен был новый бог, который не совершал бы ошибок предшественника. И этим богом становится бог Иван, он же Зевс, он же Юпитер. Именно в эсхатологическом контексте следует рассматривать этимологическую связь имени нового бога и слова юноша, юный бог. Новый бог мыслится как гарант новой жизни, новых, более справедливых правил общежития, поскольку этот бог выступает в качестве демиурга этой новой жизни. Очень важно, что славянские языки сохранили подобную этимологическую зависимость. В Анатолии имя Иван имеет транскрипцию Дживан, близкую латинской транскрипции имени – Jovani. Это очень интересно, поскольку прослеживается явная этимологическая взаимосвязь имени Иван (Дживан) и славянского слова жизнь. Таким образом, бог Иван символизирует собой новую жизнь, новый договор между человеком и богом. Немаловажно отметить, что собственно славяне сохранили память об этом боге вплоть до недавнего времени, который назывался ими богом Живом, то есть Жизнью. Этот бог известен в том числе по польским хроникам (Ян Длугош, А. Стрыйковский, Прокош и др.). Бог Жив есть все тот же архаичный бог Иван, культ которого прослеживается в архаичных цивилизациях Анатолии и Передней Азии. Таким образом, с большой долей уверенности можно утверждать, что забытый бог Иван символизировал эсхатологическую надежду на обновление мира. Неспокойный русский дух, вечно жаждущий справедливого устройства мира, придумал этого Ивана, которого возвеличил до уровня бога – своего верховного бога.

Анатолийские корни культа Януса. Иван – хранитель мирового древа

Несмотря на то что имена Янош и Иван относятся к одному и тому же богу, они несколько различны по семантике. Первое – этимологически связано со словом юноша, второе – со словом жизнь. Становится понятным, почему в Древнем Риме было два бога, носящих имя Иван, – Янус и Юпитер. Можно предположить, что эти два имени существовали параллельно уже в архаичных цивилизациях Анатолии. Об этом свидетельствуют сохранившиеся корни этих имен в языках народов Малой Азии. Большой энциклопедический словарь «Мифы народов мира»[75] называет некоего восточноанатолийского бога под названием Анушаван – юноши, символизирующего душу мирового древа. В этом имени четко прослеживается корень имени бога Януса, славянского Яноша – юноши. Бог с аналогичным именем имеется и в иранской мифологии – Ануширван. Имя этого бога с фарси переводят как бессмертная душа. Таким образом, мы видим, что славянское слово юноша сохранено в лоне других индоевропейских языков. Правда, в несколько искаженной транскрипции – ануш, с семантикой, весьма близкой славянскому слову. В иранских языках этот корень обозначает бессмертный, в славянских – вечную юность. Ануширван, согласно иранским источникам, символизирует мудрость и справедливость. Анушаван – мировое древо. Мы обнаруживаем весьма важный аспект культа бога Ивана. Иван является хранителем мирового древа. Сохранился весьма интересный античный барельеф, на котором отображен юный Зевс. Что примечательно, младенец Зевс находится у кроны сакрального древа. Надо полагать, что речь идет о мировом древе. В этой связи интересно замечание словенского лингвиста Матея Бора, согласно которому в языке венетов (древних славян) прослеживается слово ван. Слово это обозначало небеса, рай. Подобное слово с аналогичной семантикой существует в санскрите – вану. Нетрудно заметить, что славянское имя Иван родственно забытому ныне слову ван. Таким образом, вполне возможно, что имя Иван в седой древности свидетельствовало о божественной связи с высшими мирами, с небесами. Поэтому идентификация Ивана, как хранителя Мирового Древа, символизирующего эту божественную связь, надуманной не кажется. Возможно, отголоском именно этой парадигмы является сакральная символика скипетра самодержца. Царь, так же как и забытый бог Иван, символизирует ось мира (axis mundi), связывающую Землю и Небо. Скипетр служит вечным напоминанием этого. Народы Анатолии сохранили фрагментарные воспоминания о забытом славянском боге Иване. Бог Иван, он же бог Жив, обеспечивал эту связь с божественным измерением. О значимости культа этого бога в Анатолии может свидетельствовать сохранившаяся сакральная топонимика этого региона. В частности, интересно обратить внимание на названия озера Ван и одноименного города на его берегу[76]. Не исключено, что эти названия были посвящены славянскому богу Ивану. Вавилонский жрец Бероэс, взятый в плен Александром, поведал древним грекам знания о забытых богах Вавилона. Среди этих богов был некий Иоаннес (греческая транскрипция) – Человек-рыба, который открыл уцелевшим от потопа людям сакральные знания. Греческое имя Иоаннес является иной формой имени Иван. И это весьма примечательно. Примечательным прежде всего является то, что этот самый Иван ассоциируется с водной стихией. Мы невольно возвращаемся к истории утверждения культа бога Юпитера. История возвеличивания Юпитера, как было отмечено выше, была связана с историей всемирного потопа. Таким образом, прослеживается явная генетическая взаимосвязь между культами вавилонского бога Иоаннеса – Ивана и Зевса – Юпитера, того же Ивана. Речь идет об одном и том же боге. Славяне сохранили память о тех далеких событиях в празднике Ивана Купалы. До сих пор нет однозначного объяснения семантики этого сакрального праздника. Хотя его анализ приводит к довольно интересным выводам. Иван Купала является все тем же вавилонским Иоаннесом, который творит новый мир. Очевидно, поэтому он – Купала. Семантика символа заветного цветка, который открывается в ночь на Ивана Купалу, указывает на сакральные знания, который приносит бог Иоаннес. Масонский символизм сохранил весьма странный обряд почитания сакральной ладьи на день Иоанна Предтечи (того же Ивана Купалы) – главный праздник масонов. Этот обряд весьма ветхий. О его ветхости, в частности, можно судить по названию Нового Года в древнеанатолийской традиции, в которой он называется навазард, дословно украшение корабля. Символика ковчега в данном случае перекликается с символикой сакральных знаний, богоизбранности. Становится объяснимым использование символики сакральной ладьи в культе латинского бога Януса. Янус является хранителем божественного завета в измерении людей. Последнее в очередной раз подтверждает известный тезис – новые народы, переняв культ того или иного бога, часто теряют сакральный посыл этого культа. У нового народа старый бог становится иным богом, с другими функциями. Лишь разрозненные, незначительные на первый взгляд детали позволяют восстановить этот изначальный сакральный посыл, который был связан с изначальным культом.

Отголоски культа бога Ивана в Библии. Иона и Авраам

В этой связи уместно вспомнить историю библейского Ионы. По сути, это все та же самая история бога Ивана. Весьма важно отметить, что в библейской истории Иона является лишь пророком, а не богом. Бог Ионе открывается в то время, когда тот был в чреве кита. В чрево кита Иона попадает как искупительная жертва, необходимая для налаживания отношения с Богом. Сотоварищи по морскому путешествию принесли Иону в жертву во время разгула морской стихии. Примечательно, что свой гнев бог проявляет на море. Море является стихией потопа, стихией наказания, стихией разрушения старого мира[77]. Библейская история Ионы еще раз указывает нам на весьма важный аспект забытого мифа. Иван изначально не был богом. Иван является средством налаживания новых взаимоотношений с Небесами. Это потом, когда все утрясется, Иван будет обожествлен. А пока Иона тот, кто «из чрева преисподней» взывает к богу, чтобы тот услышал его. Иона символизирует того, кто должен исправить старый мир. Именно он должен сделать так, «чтобы крепко вопияли к богу и чтобы каждый обратился от злого пути своего и от насилия рук своих» (Иона, 2-8). Проповеди Ионы в итоге мир исправят. Еще бы… В библейской притче имеется весьма знаковая деталь. И тут упоминается о божественном древе, которое вырастает у Ионы. «И произрастил Господь растение. И поднялось оно над Ионою», (Иона, 4-6). Правда, древо потом засохнет, и нехорошие люди его срубят. Но это другая история. Еврейская традиция трактует имя Иоанн как дар Божий. Тем самым в очередной раз подчеркивается, что Иона, тот же Иван, является героем (если хотите, пророком – даром Божьим), с личностью которого связывается эсхатологическое обновление мира. Иона богом не является. Он выступает лишь в роли посланника, миссия которого – спасение мира проявляется во время всемирного катаклизма – потопа. Это одно из важных свидетельств того, как в свое время был обожествлен человек. В этом и заключается принципиальное отличие Ивана от других богов. Он действительно символизирует тот знаковый рубеж в истории человечества, когда боги стали общежителями человека. Иван символизирует совершенно иное, отличное от старого времени новое время, когда нивелировалась грань между миром человека и миром богов. В празднике Ивана Купалы, который, как было сказано выше, является отголоском культа забытого бога Ивана, интересно обратить внимание на сексуальную составляющую этого праздника. Эта сторона славянского праздника напоминает нам, что Иван является богом Живом. Логично предположить, что культ бога Жива был особенно важен в опустошенной всемирным катаклизмом стране. Эта сторона культа бога Ивана прослеживается в Ветхом Завете. Интересна православная икона «Лоно Авраамово». Канон изображения этой иконы отражает бесчисленное племя потомков ветхозаветного патриарха, образ которых он вмещает. Авраам считается родоначальником еврейского народа. Этимологический анализ имени Авраам помогает понять сакральный смысл православной иконы. В семитских языках это имя так же, как и имя Иван, связывают с понятием жизнь. В образе Авраама угадывается забытый облик славянского бога Жива, который является родоначальником богом избранного племени. Поклоняясь этой иконе, мы, не осознавая этого, вспоминаем забытого славянского бога Жива, или, вернее, забытого героя Ивана – родоначальника обновленного человечества. Тождественность образов Ивана и Авраама напоминает нам о другом важном сакральном символе, а именно о понятиях Божественного завета и Богом избранного народа. В русском языке существует удивительная этимологическая пара ладья – люди. На первый взгляд может показаться, что эта этимологическая связка является случайной. Однако это не так. Более того, эта этимологическая пара слов является одной из ключевых, которая как ни одна другая характеризует менталитет русского народа. В данном случае подразумевается, что люди это те, которые сопричастны Божественной ладье, то есть завету Бога. Не существует другой более наглядной пары слов, которая бы так точно символизировала богоизбранность. Хотя, стоило бы вспомнить одно из названий наших далеких предков – венеты. Название венеты показывает этимологическую взаимосвязь как с именем Иван, так и с упоминаемым Матеем Бором словом вану – небеса, рай. Именно ощущение своей богоизбранности позволило нашим далеким предкам называть себя Иванами, иными словами, венетами. Те далекие времена оставили нам еще одно весьма интересное сакральное слово – венец. Венец мыслится тем магическим фетишем, надев который приобщаются к божественному измерению. И вновь мы видим явную этимологическую взаимосвязь этого слова с именем Иван. Слово венец (венок) весьма архаично. Достаточно упомянуть о том, что это слово прослеживается в архаичных цивилизациях Анатолии. Эмиль Бенвенист в работе «Индоевропейские социальные термины»[78] упоминает слово ванак, которое обозначало титул принц на острове Крит. Одно это слово может свидетельствовать о протославянском характере архаичных цивилизаций, существовавших как на острове Крит, так и в Анатолии. Вряд ли стоит обсуждать этимологическое родство слов принц (ванак) и венок. Принц является тем, кто носит венец, который является символом связи с небесами. В этом контексте принц является персонификацией того же бога Ивана – Жива или, иными словами, служителем этого бога.

Дажьбог и Стрибог. Новый взгляд на старых богов

В свете вышеизложенного совершенно по-новому необходимо взглянуть на функции славянских богов – Дажьбога и Стрибога. Существующий в литературе анализ культов этих богов вносит полную путаницу и, по нашему мнению, весьма далек от истины. Функции этих богов лежат в плоскости вопросов эсхатологии. Эти функции намного глобальнее, чем представлялось до недавнего времени. Согласно общепризнанной точке зрения, Дажьбог называется богом Солнца, а Стрибог – богом ветра или ветров. Богом ветра Стрибога исследователи называют, ссылаясь главным образом на древнерусский литературный памятник «Слово о полку Игореве»[79]. Именно этот бог насылает на славянское войско злые ветры. «Ветры, Стрибожьи внуки, веют с моря стрелами на храбрые полки Игоревы». Откровенно говоря, одной строки из исторического памятника, пусть и гениального, для идентификации функций неизвестного бога явно недостаточно. Из «Слова…» лишь следует, что Стрибог является недругом славян. А злые ветры могут быть и одним из орудий бога – противника, и красивой метафорой гениального писателя древности. В древнерусских источниках Стрибог, как правило, упоминается совместно с другим забытым богом славян – Дажьбогом. Об этом боге известно чуть больше. В частности, известно, что его кумир стоял в столице Руси – Киеве. О важности этого бога можно судить по тому же «Слову…», в котором русские князья названы Дажбожьими внуками. «Встала обида в силах Дажь-Божа внука, вступила Девою на землю Троянову (то есть Русь)». Дажьбог и Стрибог образуют некую взаимодополняющую пару. Исходя из ныне господствующей точки зрения – это бог Солнце и бог Ветер. Считается, что эти боги олицетворяют природные стихии. И что же их в таком случае связывает? Что-то тут не сходится. Обратимся к культу Дажьбога. Исходя из нашей точки зрения, правильное понимание функций этого бога дает духовное наследие южных славян. В южнославянской мифологии Дажьбог имеет транскрипцию Дабог. Но вот парадокс: Дабог богом не является. Дабог является мифологизированным образом земного царя, который противопоставляется богу на небе. На Балканах существует и гора Дажьбог. Прочитав имя Дабог по-русски, получаем, что Дабог это тот, который дает бога. Именно дает, а не дается. Тот, кто дается богом, у славян называется Богдан. Все вышеизложенное, касающееся культа забытого бога Ивана, вмещается в славянское имя Дабог – дающий бога. Дабог, скорее всего, и был тем изначальным Иваном, который обновляет мир. В этом контексте словосочетание Дажьбожьи внуки, скорее всего, относилось к тем, кто чувствовал свою ответственность за обновление Мира. Иваны, или венеты являются потомками вечного Ивана, который изначально был царем, пророком. И лишь затем был обожествлен[80]. Почему же Дажьбог называется богом Солнцем? Этот казус прослеживается еще в летописи 1114 года, где Дажьбог назван Царь-Солнце. Но Царь-Солнце не есть само Солнце. Солнце – одна из красивых аллегорий-характеристик этого царя. Согласно древнерусской летописи, Дажьбог является первым царем, при котором был введен солнечный календарь вместо лунного[81]. Он же ввел законы моногамии. Это был справедливый царь. О чем сохранилась память в русском языке в пословице «Помолись Дажьбогу. Он и управит все понемногу». Молиться нужно не Солнцу, а справедливому царю. В этом контексте фразу «Погибла жизнь Дажьбожьего внука» из древнерусской летописи «Слово…» следует понимать, как гибель Традиции. Тогда и кончилась сакральная история архаичной Руси. Все последующее можно назвать лишь нехорошим сном. Сохранилась удивительная украинская песня, в которой Дажьбог посылает соловья запирать зиму и отпирать лето. Как это похоже на функции латинского бога Януса, который запирает и отпирает годовые циклы. Одно это является веским свидетельством наличия протославянской цивилизации – предшественницы цивилизации Рима на Апеннинах. В этом контексте проясняются и функции Стрибога. О. С. Гейда[82], анализируя «Историко-статистическое описание Черниговской епархии»[83], пришла к выводу, что среди наиболее почитаемых богов северян был Стрибог, который в народных рассказах предстает в образе седого старика с длинной белой бородой, одетого в белую рубаху. Иными словами, Стрибог ассоциируется со старостью. Это весьма ценное свидетельство. Ибо из него следует, что Стрибог, вечный антагонист Дажьбога, Ивана, Юпитера, есть не кто иной, как бог, известный в латинской цивилизации как Сатурн. Этимология обоих богов, скорее всего, восходит к русскому слову старый. Утверждение культа бога Ивана, Дажьбога предполагает низвержение культа старого бога. Но старый бог не исчезает в небытие. Согласно статистическому опросу, этого бога почитали на Украине вплоть до XIX столетия. Стрибог существует как противостоящий принцип справедливому богу. И любые неудачи, и промахи в размеренной жизни под руководством Юного бога мыслятся как происки этого самого старого бога Стрибога – Сатурна. Низверженного, но никак не забытого. Поэтому и видится поражение русского воинства в «Слове…» как погибель от злых ветров, посылаемых Стрибогом. Поражение русского воинства в данном случае не следует рассматривать как очередное историческое событие, пусть и очень важное. Поражение русского воинства является космической катастрофой, с которой связана гибель старого Мира, символизирующего Золотой Век. Это эсхатологическая катастрофа – Конец Мира. Лишь этим можно объяснить упоминание Дажьбога в этом фрагменте летописи. Спасения Божьего Мира не получилось. И не получилось потому, что бог, ответственный за это спасение, отвернулся от русского войска. Этот факт воспринимается как огромная трагедия, ибо речь идет о противостоянии не русского войска и его недругов. Нет, в лице дружины Игоря гибнут светлые чаяния самого Дажьбога, мифического Героя, ставшего когда-то Богом. С дружиной Игоря гибнет рай на Земле. Гибнет то обновляющее мир начало, которое когда-то спасло этот мир. Злые ветры Стрибога наступают на Русь. Стрибога – значит бога старого. Вот наступают смутные времена. И злые ветры старого, нехорошего вновь дают о себе знать. Вот истинная причина плача русской княгини. В этом фрагменте рукописи ярко подчеркивается образ русской княгини как некоей жрицы – хранительницы как государства, так и, в более широком смысле, божественного предназначения этого государства. Подводя итог вышеизложенному, можно утверждать следующее. Культы латинских богов Януса и Юпитера, а также греческого Зевса своими корнями уходят в архаичные цивилизации Передней Азии, которые, судя по всему, имели протославянский характер. Утверждение культа этих богов произошло после глобального природного катаклизма, который в разных традициях связывается с потопом. Тогда же среди славян утверждается культ бога Жива, в иной транскрипции – бога Ивана. Одним из ярких символов этого бога выступает ладья. Символ преемственности сакральных (неземных) знаний, которые лежат в основе существования цивилизации. Бог Иван выступает символом новых взаимоотношений с Небесами. Именно с ним связывается и понятие богоизбранности, которое у славян находит отражение в их названии – венеты. Богоизбранность, помимо прочего, предполагает новый уровень ответственности в материальном мире. Именно поэтому бог Иван как никто другой из богов принимает антропоморфные черты. «Обозреваю Я – Бог в человеческом облике – землю» (Овидий, «Метаморфозы» I. 1-213). Именно тогда происходит постепенное нивелирование грани между божественным и человеческим измерением. По меткому выражению Мигеля де Унамуно, тогда «Бог создается или открывается в Человеке, а Человек создается в Боге». Память об этом боге славяне сохранили в образе Дажьбога (Дабога), то есть того, кто дает бога. Последующая идентификация Дажьбога как бога Солнца не совсем верна. Речь может идти лишь об аллегории.

Этимологическая взаимосвязь латинского термина «consul» и русского слова «конь»

Плутарх, описывая историю раннего Рима, упоминает о весьма знаменательном факте. Он пишет, что, согласно одной из точек зрения, Рим был основан пелазгами. Народом, который «обошел чуть ли не весь свет и покорил чуть ли не все народы»[84]. Мы останавливались на вопросе происхождения этого народа. Согласно нашей точки зрения, пелазги являлись предками славян[85]. Поэтому истоки многих римских сакральных терминов, по идее, должны быть связаны со славянским духовным измерением. Одним из таких терминов является термин consul. Плутарх оставил свидетельство появления этого термина в Древнем Риме. Оказывается, что термин consul этимологически связан с русским словом конь. Последнее в очередной раз подтверждает славянские корни пелазгов.

Ромул при основании Рима столкнулся с острой нехваткой женского населения. Никто не хотел поселяться в городе, который был открыт всякому «сброду и разбойнику». Поэтому было решено заманить женщин в Рим хитростью. Преимущественно речь шла о женщинах из племени сабинов, которые были ближайшими соседями Рима. Во время одного из очередных праздников были организованы народные гуляния, куда и прибыли сабинянки. Действительно, план удался. В итоге девушки были изнасилованы. После чего девицы сами не захотели возвращаться домой к отеческим очагам и остались в Риме вместе со своими нежданно обретенными мужьями. В этой истории заслуживает внимания описание этого сакрального праздника, который положил начало Риму. Плутарх пишет: «Прежде всего, Ромул распустил слух, будто нашел зарытый в земле алтарь какого-то бога. Бога называли Консом, считая его то ли богом Благих советов (ибо слово совет и ныне у римлян называется консилий, а высшие должностные лица – консулы, что значит советники), то ли Посейдоном Конником, ибо алтарь этот установлен в большом цирке, и его показывают народу во время конных состязаний»[86]. Итак, согласно Плутарху латинский термин consul, возможно, происходит от «неизвестного» слова конь. Для нас является очевидным, что речь идет о славянском термине. Отсюда следует весьма важный вывод о том, что упоминаемый Плутархом культ Посейдона Конника также должен иметь славянское измерение[87]. Именно этому вопросу посвящено наше исследование. Остановимся на вопросе сакральной символики коня. Немецкий хронист Титмар Мерзенбургский оставил весьма интересное свидетельство почитания коня западными славянами в сакральном центре Ретра. В частности, он пишет: «Окончив гадание, они покрывают жребий зеленым дерном и, воткнув в землю крест-накрест два остроконечных копья, со смиренным послушанием проводят сквозь них коня, который почитается ими, как священный. Несмотря на уже брошенный жребий, наблюдаемый ими ранее, через это якобы божественное животное они вторично проводят гадание. И если в обоих случаях выпадает одинаковый знак, задуманное приводится в исполнение; если же нет, опечаленный народ отказывается от затеи»[88]. Это свидетельство немецкого хрониста о значимости сакральной символики коня в духовной жизни славян косвенно подтверждается другими фактами из древней истории[89]. В свете вышеизложенного по-новому открывается герменевтика славянской былины «О вещем Олеге». Прежде всего, обратим внимание на то, что Олег называется вещим. То есть он является жрецом. Если учесть, что Конь является аллегорией сакральной Традиции, то гибель Коня, иными словами – гибель Традиции, безусловно должна привести и к гибели жреца – хранителя этой самой Традиции. Возможно, что главным лейтмотивом всей этой истории является утрата жрецом Традиции. Такое тоже иногда случается. После этого естественна кончина Вещего Олега, ибо жрец без Традиции – это уже и не жрец. Другой важный аспект былины – в ней перечисляются сакральные центры славян данной эпохи. Традиция хранится в Центре. Олег княжит в Киеве, Новгороде, совершает поход на Царьград и заканчивает свое призвание в Старой Ладоге. История Троянской войны оставила нам два важных свидетельства значимости символики коня в архаичных обществах. Во-первых, интересно вспомнить, что могущество одного из влиятельных союзников троянцев – фракийского владыки Реса (Руса?) зиждилось на владении «волшебными конями». Одним из условий победы греков в той войне было похищение этих коней. Наша точка зрения сводится к тому, что «волшебные кони» являются неким важным сакральным символом. Косвенным подтверждением этого является другая история троянского цикла, а именно история злополучного троянского коня, который принес погибель Трое. Увы, в научной литературе практически не уделяется внимания сакральной стороне данного вопроса. Прежде всего, необходимо обратиться к этимологическому анализу имени троянского жреца бога Посейдона – Лаокоона. Учитывая, что корень лао в архаичных анатолийских диалектах имеет значение сын, то имя Лаокоон можно перевести как сын коня. Это вполне логично, если вспомнить, что символ коня является одним из основных в культе бога Посейдона. Поэтому жрец этого бога и называется сыном коня. Конечно, такая трактовка обоснована только в том случае, если допустить, что второй корень в имени Лаокоон имеет славянское происхождение. Такая гипотеза имеет косвенное подтверждение, если принять во внимание свидетельства Плутарха о сохранности русского слова конь в духовном наследии Древнего Рима, который был прямым наследником троянской цивилизации. Что же связывает культ бога Посейдона и символ коня? Какое отношение имеет бог морей к коню? Обращаясь к русскому языку, отметим, что слово конь культурологически связано с категорией времени. Слово исконный, то есть изначальный, содержит корень кон. В то же время нелишне вспомнить слово конец, обозначающий границу времени. Таким образом, образ коня является одним из основных символов времени[90]. Вспомним квадригу огненных коней, которые мчат Солнце по небосводу. Исходя из вышеизложенного, троянский конь символизирует границы времени. В данном случае речь идет о времени сакральном, наполненном смыслом и целью. Мы имеем свидетельство одного из забытых аспектов культа бога Посейдона, суть которого связана со временем существования цивилизаций. Подтверждением данной гипотезы служат эпизоды греческих мифов, касающихся деяний Посейдона. Некогда Посейдон выступил в роли строителя стен Трои. По сути, он является основателем этого города. Правда, незадачливый бог был обманут хитроумным царем Трои Лаомедом, который так и не расплатился с ним, что в итоге приведет к гибели этой цивилизации. Посейдон сыграет свою роль и при кончине Трои. Именно символ бога Посейдона – Конь станет причиной гибели Трои[91]. В истории Рима мы в очередной раз имеем косвенное упоминание о роли Посейдона в основании города. Правда, это упоминание мимолетное и на первый взгляд ни о чем не говорящее. О значимости роли бога Посейдона в возвеличивании новой цивилизации косвенно свидетельствует значимость должности консулов. Консулы, по сути, были жрецами бога Посейдона. Правда, об этом не осталось никаких свидетельств за исключением языка. Официально они считались негласными правителями Рима, хранителями Закона[92]. Конь помимо прочего выступает символом вселенной. Жертвоприношение коня является сакральным действом творения нового мира. Подобные воззрения сохранились в славянском духовном наследии. А. Н. Афанасьев приводит весьма любопытную словацкую сказку, суть которой, на наш взгляд, отражает сакральную символику коня[93]. Была некогда страна печальная, как могила. Жители этой страны давно разбежались бы, если бы царь не владел волшебным конем с горящим солнцем во лбу. Время от времени этого коня водили по этой злополучной стране. Везде, где конь появлялся, мрак отступал и утверждалась жизнь. Конечно же, в образе коня мы имеем аллегорию закона и порядка. В более широком смысле речь идет о сакральных знаниях, лежащих в основе функционирования государства[94]. В этой связи уместно отметить, что термин кабала имеет не столько еврейское, сколько индоевропейское происхождение. Эжен Канселье отмечает, что этимология термина cabala связана с романским словом конь kaballes (славян. Кобыла)[95]. Наука Кабала рассматривает сакральные таинства при помощи анализа этимологии сакральных терминов. Язык позволяет кабаллистам приблизиться к откровениям божественного порядка. В свете вышеизложенного необходимо по-новому взглянуть как на символику троянского коня, так и на сакральный праздник жертвоприношения коня при основании Рима. Таким образом, проявляются те забытые стороны культа бога Посейдона, которые связаны с хранением сакральных знаний.

В истории становления Афин как мирового центра также не последняя роль отводится богу Посейдону. Памятна история соперничества бога Посейдона и богини Афины за лидерство в Афинах. Афина одержала верх в этом споре. Несмотря на это, роль Посейдона в духовной жизни Афин была далеко не второстепенной. Об этом свидетельствуют горельефы Парфенона на Акрополе. Посейдон представлен в паре с молодым богом – Кефисом (Кетусом, или Китом). Пара молодой – зрелый является аллегорией времени, что наглядно подтверждается названием последнего месяца греческого календаря, который посвящен богу Посейдону. Посейдон замыкает годовой цикл. Таким образом, другим значимым символом этого бога является время, которое также персонифицируется в символике коня. Сохранившееся русское слово в цивилизациях Рима и Трои позволяет предположить, что этот аспект культа Посейдона корнями уходит в славянское духовное наследие. При этом важно подчеркнуть, что речь идет прежде всего о времени существования цивилизаций. Как видим, это время обожествлялось, и его персонификацией выступал Посейдон.

Об этимологии имен богов Нептун и Посейдон. Боги Нерей и Поллейдон

Мы останавливаемся на этом вопросе, поскольку именно этимология архаичных богов может пролить свет на вопрос о происхождении их культов. Важность этого вопроса признавалась мыслителями древности. Платон в диалоге «Кратил» замечает, что «первые учредители имен не были простаками, но были вдумчивыми наблюдателями небесных явлений и тонкими знатоками слова»[96]. Несмотря на это, анализ имен богов, который приводится в трудах Платона, вызывает много вопросов. В частности, касательно происхождения имени Посейдон Платон пишет: «Мне кажется, что первый, кто дал имя Посейдон, сделал это потому, что, когда он вступал в воду, силы моря его удерживали и не позволяли идти вперед, становясь как бы путами для его стоп. Поэтому бога, властителя этой силы, он назвал Посейдоном, так как тот был для него Стопутидон (Посидесмос), а буква эпсилон перед йотой уже впоследствии была прибавлена для благозвучия. А возможно, он и не так говорил, но вместо сигмы вначале произносил две лямбды – не Посейдон, а Поллейдон, подразумевая бога, много ведающего (пола эйдос). Может быть и то, что Посейдон называется так от слова сотрясать (сейэйн), как сотрясающий морские глубины, а пи и дельта прибавились позднее»[97]. Неубедительным является также этимологический анализ имени Нептун, который дается в работе Цицерона «О природе богов»[98]. В частности, Цицерон пишет: «В поэтических вымыслах говорится о делении мира на три царства. Об эфире было сказано. Остаются Вода и Земля. Итак, Нептуну, в котором хотят видеть брата Юпитера, было отдано все морское царство. И как имя бога Портов (Portunus) происходит от слова порт (portus), так и имя Нептуна (Neptunus) происходит от слова плавать (nare)». Точка зрения Цицерона не выдерживает критики хотя бы потому, что имя Нептун состоит из двух корней. По логике вещей, от латинского слова плавать должно происходить имя бога Нерея, а не Нептуна. Действительно, такой бог существовал в пантеоне древнегреческих богов. Он олицетворял глубины моря[99]. Вероятно, Цицерон пользовался какими-то древними источниками, объясняющими этимологию имен богов. Повторимся, что богом морей в этих источниках, скорее всего, упоминался забытый бог морей Нерей. Итак, как в случае с греческим богом Посейдоном, так и в случае с его латинским собратом Нептуном, мы имеем свидетельства явно заимствованных культов богов неизвестного народа как греками, так и римлянами. Об этом свидетельствует чуждость имен богов как для греков, так и для римлян. Для правильного этимологического анализа имен Посейдон и Нептун, на наш взгляд, необходимо пересмотреть некоторые аспекты образов этих богов. Обратимся к Гомеровой характеристике бога Посейдона, о которой говорится в «Илиаде». Гомер, как Цицерон, упоминает о трехчастной концепции деления мира. «Три нас родилось брата от Крона и Реи: // Зевс – громовержец, и Я – Посейдон, и Аид, преисподних владыка. // Натрое все делено и досталось каждому царство»[100]. Обратим внимание на то, что, несмотря на общность концепции трехчастного деления мира, принцип этого деления у Гомера и у Цицерона отличен. У Гомера мир поделен на небеса – область владычества Зевса, преисподнюю – область владычества Аида, и море – область владычества Посейдона. У Цицерона деление мира проводится на эфир, землю и воду. Такой подход к концепции трехчастности существования мира, по идее, должен служить обоснованием существования разных богов, ответственных за разные составляющие части мира. Подход Гомера более логичен и, что называется, отражает классическую точку зрения. В концепцию Гомера вписываются культы известных древнегреческих богов, а именно Зевса, Аида и Посейдона. В концепции Цицерона прослеживаются отголоски неких эзотерических концепций. У Цицерона равнозначными богу Нептуну, по идее, должны быть бог эфира и бог земли. О культе этих богов, увы, ничего не известно. Цицерон смешивает вопросы теологии и вопросы философии, что вносит окончательную путаницу в понимание данного предмета. Возвращаясь к концепции Гомера, необходимо отметить некоторую натянутость подобного деления мира. Трехчастность мира по логике вещей предполагает деление мира на небеса, мир подземный и мир проявленный, в котором живет человек. Однако этого, как ни странно, в концепции Гомера не наблюдается. Мир человека заменен на мир моря, стихию бога Посейдона. Посейдон, по логике вещей, должен отвечать за серединный мир, а не только за морскую стихию. Наблюдается явное нивелирование роли бога Посейдона. Последнее может свидетельствовать в том числе о том, что культ Посейдона был заимствованным. Иными словами, Посейдон не являлся греческим божеством. Его культ процветал у другого народа. И этот другой народ в Посейдоне видел бога, функции которого кардинально отличны от функций Посейдона греческого. У греков он становится богом морей. Это позволяет предположить, что и в архаичном культе Посейдон имел сакральную связь с водной стихией. Разбирая общую теорию развития культов различных богов, М. Элиаде отмечает, что, как это ни странно, значимость культов всех уранических божеств со временем нивелируется. Они уступают место другим божествам, функции которых более конкретизируются. Так, культ абстрактного бога неба замещается культом бога грозы и хозяина небесных вод, которые являются квинтэссенцией плодородия. В греческой мифологии бог неба Уран оскопляется, чем лишается производительной силы. Уран уступает лидерство другому богу. Этим другим богом, согласно нашей точке зрения, изначально и был бог Нептун или Посейдон. Об этом красноречиво свидетельствует этимологический анализ его имени. Как было показано выше, этимологическое объяснение имен этого бога, данное Платоном и Цицероном, мягко говоря, неудовлетворительно. Все вопросы снимаются, если этимологический анализ проводить в славянском языковом поле. Прояснению забытых аспектов культа Посейдона, или в латинской транскрипции – Нептуна, может способствовать попытка взглянуть на этого бога как на забытое славянское божество. Имя Нептун можно прочитать по-русски как небом данного бога. Имя Посейдон или Поллейдон, как на это указывает Платон, также можно прочитать по-русски. Посейдон – это тот, кто сеет дон, или льет дон. Архаичное слово дон идентифицируется как влага. Об этом свидетельствует сохранность этого корня во многих названиях славянских рек – Дон, Днепр, Днестр, Дунай и т. д. Отметим, что корень дон до сих пор имеет значение река в осетинском языке. Однако Посейдон не является богом рек. Речь идет, скорее всего, о другой влаге. Той, которая соединяет небеса и землю. То есть о дожде[101]. Дождь является атрибутом могущества бога. Посейдон – Поллейдон, таким образом, выступает хозяином небесных вод. На это и указывает сохранившееся в латыни имя Посейдона – бог Нептун – небом данный бог. Древние аспекты культа бога Посейдона наталкивают на мысль о том, что Посейдон изначально был ураническим божеством. В дальнейшем наблюдается метаморфоза культа этого бога в культ бога морей. Боги имеют свою судьбу. Вскрыть изначальный прообраз того или иного бога задача довольно непростая. Морфология замещения одних функций бога другими в векторе времени довольно сложна. Несмотря на это, существуют некоторые общие правила, по которым происходят божественные метаморфозы. Одним из таких фундаментальных принципов является переход от абстракции к конкретике. Старые боги заменяются богами новыми, более динамичными и творческими. Более приближенными к насущным потребностям человека. Абстрактное небо переосмысливается как сакральная категория, обладающая теми или иными свойствами. Одним из таких важных свойств уже не абстрактного уранического божества становится его оплодотворяющая способность. Наблюдается постепенная трансформация идеи творения в идею плодородия. Одной из функций творца вселенной становится функция оплодотворения. Плодородие земли является прямым следствием изливаемых дождей. Именно поэтому в русском языке дождь называется хлебом небесным – славян. хляби небесные[102]. По умолчанию подразумевается, что эти дожди изливает бог – творец. Дождь является атрибутом творческой силы бога. Дождь рассматривается как семя бога-отца, которое он изливает на мать-землю. Именно поэтому изначально небом данный бог, то есть Нептун, со временем переименовывается в Посейдона, того, кто является владыкой небесных вод. Последнее позволяет утверждать, что имя Нептун является более архаичным по сравнению с именем Посейдон. Несмотря на то что речь идет об одном и том же забытом божестве славян, два имени характеризуют разные этапы осмысления функций этого божества. Нептун в большей степени, чем Посейдон, является ураническим божеством. У Посейдона более подчеркивается оплодотворяющий аспект его культа. Посейдон символизирует не абстрактного бога. Культ Посейдона наполнен конкретикой. Иными словами, наполнен материальным содержанием. Это бог-производитель, ответственный за плодородие. Он отражает реалии экономически развитой цивилизации. Логично предположить, что подобное сакральное содержание культа Посейдона должно соответствовать цивилизациям, в которых фактор производительности земли является ключевым для экономической жизни общества. То есть речь идет о земледельческих цивилизациях. Таким образом, благодаря анализу культа бога Посейдона можно прийти к выводам и об общественно-политической структуре забытых славянских цивилизаций соответствующего периода.

Верховный Бог хеттов Тейсоб – предшественник Посейдона

Архаичная теофания бога Посейдона была намного многограннее и принципиально отличной от той, которая известна по духовному наследию Древней Греции или Древнего Рима. Как было отмечено выше, в пантеоне древних греков и римлян мы имеем нивелированные и упрощенные культы богов Посейдона и Нептуна. Исторические формы развития изначального культа привели к ограничению функций этих богов лишь морской стихией. В этих культах была полностью утрачена ураническая сакральность этих богов. С другой стороны, важно отметить, что ответственность за плодородие, за материальный достаток является атрибутом бога, культ которого возвышается над культами остальных богов. Сохранившаяся в славянских языках этимологическая пара небо – нива однозначно свидетельствует о том, что на определенном этапе своей духовной истории именно небо славянами рассматривалось как главный источник плодородия.

Возможно, с тех далеких времен в русском языке сохранилась пословица: «Не Земля родит, а Небо». Именно к этой эпохе следует относить распространенность у славян культа уранического бога-оплодотворителя. И этим богом был бог Посейдон или, в более архаичном варианте – Нептун. Распорядитель вселенского плодородия, по идее, должен выступать в качестве верховного бога. Идея плодородия тесно переплетается с идеей обладания духовной властью. Иными словами, Посейдон, скорее всего, некогда возглавлял пантеон богов. Прямых исторических свидетельств об этом не сохранено. Тем не менее, на наш взгляд, сохранились косвенные свидетельства, подтверждающие эту точку зрения. Прояснению вопроса может помочь компаративистика культов древних богов. В частности, уместно вспомнить культ бога Тейсоба, который возглавлял пантеон богов в империи хеттов. Культ этого бога прослеживается также в пантеоне богов восточноанатолийских и переднеазиатских цивилизаций. Хурритская транскрипция имени Тейсоб звучит как Тейшуб. В империи хеттов супругой бога Тейсоба считалась богиня Аринна, имя которой так близко слуху русского человека. По другим сведениям, супругой бога Тейсоба была богиня Хебат. Как будет показано ниже, истоки культа этой богини имеют протославянские корни. Является весьма интересным, что обратное прочтение корня имени Тейсоб дает корень имени Посейдон. Между этими именами существует сакральная взаимосвязь. Такая связь имен могла бы быть случайной, если бы не имела под собой теоретического обоснования. Именно культ бога Тейсоба может свидетельствовать о былом существовании культа бога Посейдона, выступающего в качестве верховного бога. При этом бо́льшая часть характеристик бога Тейсоба, выступающего в качестве бога-громовержца и хозяина небесных вод, то есть оплодотворителя, может быть транслирована и на забытые архаичные функции бога Посейдона. Эти боги генетически родственны. Более того, существует большая вероятность того, что речь идет об одном и том же боге. Со временем культовую сферу бога Посейдона – Тейсоба подчинят себе другие боги. В греческом пантеоне богов им будет Зевс. Мирча Элиаде весьма прозорливо отмечает довольно любопытный факт. Несмотря на свою верховность, Зевсу посвящено намного меньше празднеств, чем другим греческим божествам. Культ этого бога довольно скуден по сравнению с культом других древнегреческих богов. Это можно объяснить заимствованием и прилаживанием под свой духовный мир чужих богов, остатки культов которых потеряли свою цельность. Этим же объясняется наличие многочисленных, довольно противоречивых аспектов в культе бога Посейдона. Почему бог морей имеет эпитет «земли колебателя»? «Днесь Посидаона воспомяну, Великого бога: // Землю он зыблет, о Колебатель Земли»[103], говорится в Гомеровом гимне. Отголоском значимости культа Посейдона является и выявленная ранее одна из важнейших функций его культа – функция хранителя времени. В греческой мифологии символика времени будет переосмыслена. Символизировать всех поглощающее время будет бог Хронос. Символика времени, как и любая сакральная символика, многогранна. Поэтому говорить о тождественности этого сакрального символа в культуре разных народов и разных цивилизациях было бы ошибочно. Касательно символики времени в забытом культе Посейдона следует отметить, что одной из ее характерных черт является связь с общим мифом творения. Об этом прежде всего свидетельствует символика коня в культе Посейдона. Символ времени в культе Посейдона подтверждает гипотезу о былых верховных функциях этого бога, которая была со временем забыта. В беге колесниц по ипподрому скрыта символика бега небесных планет, которая в широком смысле отражает бег времени. Таким образом, реконструкция первоначального образа бога Посейдона приводит к выводу о том, что первоначально он был ураническим богом. Этот вывод подтверждает «латинское» название этого бога – Нептун. Анализ этимологии последнего имени в славянском языковом поле свидетельствует – Нептун является небом данным богом. Посейдон у наших далеких предков олицетворял архетип бога-оплодотворителя, хозяина небесных вод. Хотя имя Посейдон было сохранено в пантеоне богов Древней Греции. Постепенная рационализация культа изначально уранического божества в итоге приводит к его полной трансформации. Полностью изменяется его сакральное содержание. Бог, изначально имеющий частичное отношение к водной стихии, становится богом морей. Посейдон догреческий и Посейдон греческий являются совершенно разными божествами. Они отражают космогонические представления разных народов. Поэтому их функции отличны друг от друга. Изначально уранический бог таковым больше не является. Лишь некоторые сохранившиеся отголоски древнего культа помогают частично воссоздать облик забытого славянского божества.

Гениальная догадка Б. Грозного

Одной из великих богинь цивилизации древних хеттов была богиня Хепат. О. Гарни называет ее супругой бога грозы Тейшуба (Тесуба)[104]. Эту богиню считают хурритским наследием. Ее культ изначально был распространен на территориях, заселенных этим древним народом. Границы страны хурритов включали в себя предгорья Тавра и северные долины Сирии. Однако следы культа богини Хепат прослеживаются также в Центральной Анатолии. В частности, имеются достоверные сведения о почитании этой богини в сакральном центре хеттов – городе Малатье. Восстановить культ богини Хепат довольно проблематично. Тем не менее он интересен для нас в контексте духовного наследия протославянских цивилизаций древней Анатолии. Чешский ученый Б. Грозный весьма прозорливо предположил, что имя богини Хепат этимологически родственно имени библейской Евы: «Имя нашей праматери Евы, по-древнееврейски Хаввы, возникло, видимо, от имени этой хурритской богини Хепы… Видимо, не случайно, Ева, совратительница Адама, получила имя этой хурритской, несемитской богини»[105]. Удивительна судьба научных трудов чешского лингвиста Б. Грозного. Ученый некогда частично расшифровал древнехеттский язык, обнаружив лексические параллели этого мертвого языка со славянским лексическим материалом. Это действительно было научной сенсацией. Хотя имя Б. Грозного осталось в истории хеттологии в качестве одного из ее основоположников, тем не менее многие тезисы его работ были вскоре «скрыты под сукном». Хеттский язык с тех пор в научном мире был причислен к индогерманским языкам. К этим тезисам относится и вышеназванная гипотеза об индоевропейских истоках имени прародительницы Евы. Эта гипотеза Б. Грозного гениальна. В нашей работе «Сакральная история славян»[106] приводится изображение древнеанатолийского христианского барельефа, на котором указана анатолийская транскрипция забытого имени Евы. Оно звучит как Ебай (или Ебац). Таким образом, гипотеза Б. Грозного находит блестящее подтверждение. Обоснование родственности анатолийского имени Евы русскому слову, имеющему значение совокупления, дается ниже. Отметим лишь, что имя хеттской богини Хепат также родственно вышеупомянутому русскому слову. Знал ли об этом Б. Грозный, судить трудно. Вероятно, догадывался. Коли указал на родственность имен Хепат и Ева.

Первородный грех и разделение полов

Понять славянские истоки имени Евы можно, проанализировав огромный корпус герметической литературы, касающейся природы Евы. Интерес к вопросу изначального разделения полов велик. Истоки этой дискуссии можно проследить задолго до появления христианских и даже ветхозаветных источников. В частности, читателя отошлем к диалогу «Пир» Платона[107]. Христианская литература, касающаяся описания сакральной природы Евы, больше относится к сфере эзотерического, а не публичного христианства. Подчас эти работы даже находятся в некоторой оппозиции официальным доктринам христианской церкви. Прежде всего мы имеем в виду работы христианских мистиков, таких как Яков Беме, и работы, связанные с духовным наследием катаров. Среди работ нового времени, касающихся данного вопроса, знаковой является работа итальянского мистика начала XX века барона Юлиуса Эволы «Метафизика пола», которая переведена на русский язык[108]. Изначальным постулатом, который приводится в вышеупомянутых работах, является миф о потерянной целостности бытия. Эта потеря целостности наступила в результате акта грехопадения. При этом под грехопадением необходимо понимать прежде всего акт отпадения человека от Творца. Грехопадение является онтологической категорией. Устанавливается онтологическая дистанция между творением и Творцом. С тех пор жизнь человека находится в ином, не божественном, измерении. Богомилы и катары утверждают, что человек в это время подпал под власть падшего ангела[109]. Основным символом грехопадения человека является разделение его на половую принадлежность. Половая принадлежность человека оппозиционна целостности бога. Появляются Адам и Ева. Разделение полов подчас рассматривается как некий отголосок более глобального разделения, которое произошло в мироздании. В частности, некоторые утверждают, что сам Бог потерял свою изначальную целостность. Разделился и изначально целый космос – в частности, произошло разделение неба и земли. Наличие Бога-Отца и Богини Матери в пантеоне богов древних цивилизаций является отголоском этого самого разделения единого Бога. Боги супруги появляются в результате осмысления диады полов в мире человека. Иными словами, на богов транслируются половые различия, наблюдаемые в мире человека. Очевидно, это позволит адептам эзотерических учений впоследствии утверждать, что разделение сущностей началось в самом боге и по нисхождению привело к разделению человека на мужчину и женщину. Эти теории являются не чем иным, как попыткой возложить часть вины за грехопадение на Творца. В то же время, как это ни парадоксально, подобные воззрения являются очередной попыткой человека приблизиться к Богу.

Все последующее существование человечества проходит под знаменем непрестанных попыток восстановления онтологической целостности бытия. Образ Евы символизирует новый способ существования человека после утраты божественной целостности. Эрос многими сакральными школами рассматривается как один из возможных инструментов восстановления потерянного единства. Женское и мужское в результате соития образуют новое начало, общее, андрогинное. То божественное, которое было потеряно после грехопадения. Именно эти постулаты эзотерических доктрин далекой архаики помогают понять, почему Ева называется русским словом, обозначающим акт этого соития. Ева выступает инструментом онтологического восстановления целостности бытия. В ее имени заложено божественное предназначение женского начала в мироздании. Ева выступает не столько в роли жены и матери, сколько в роли подчас единственно возможной дороги человека к потерянной божественной целостности. Акт соития может быть этой дорогой к Богу. Благодаря Еве – Ебац человек становится подобным Богу. Поэтому брак является одним из основных таинств в христианской церкви[110].

Символика Ивана и Марьи

Противоположная точка зрения скрыта в русской диаде Ивана да Марьи. Иван да Марья являются очередным проявлением вечного архетипа Адама и Евы. Имя Иван несет семантику жизни, в то время как имя Марья этимологически связано со словом смерть. Эту точку зрения на символику Евы весьма эмоционально выразил Юлиус Эвола. Процитируем ее: «Влюбленные, из века в век повторяя пьяный обморок Пороса, не догадываются, что, желая и порождая, они отдаются смерти. Хотя им и кажется, что этим они продлевают себе жизнь. Ибо верят, что их соитием дуальность разрушена. На самом же деле они утверждают ее вновь и вновь. Желание, даже если это просто вожделение другого, бесконечно повторяет врожденную утрату полноты… Так над нами господствует слепой закон нашего бессилия, зависимости, неполноты перед лицом абсолютного бытия. Все ищущие абсолютную жизнь вовне, изливая себя и теряясь в женской сущности, отрекаются от этой жизни»[111]. Таким образом, соитие рассматривается как жалкая попытка обретения полноты, ибо смешанное не может породить полного. Ева является всего лишь суррогатом полноты. Эти воззрения русский народ пронесет сквозь тысячелетия. Странным является образ единственной богини, которая упоминается в пантеоне языческих богов Киевской Руси. Этой богиней является Макошь. Само имя этой богини несет некий отрицательный посыл, связанный со смертью. Макошь, она и мать кость, и мать коса, то есть – смерть[112]. Прохладное и настороженное отношение к этой языческой богине прослеживается в русской пословице: «Бог не Макошь, чем-нибудь да потешит»[113]. Кажется чем-то естественным, когда встречаешь древние топонимы типа Макошево болото. Она там и должна быть, в иномирье. Образ Бабы-яги, который довольно часто встречается в русских сказках, скорее всего, является реликтом культа именно этой богини. Избушка жрицы Макоши стоит передом к лесу, к миру Нави, задом – к миру Яви. Образ Макоши как нельзя точно отражает темную сторону архетипа женского начала Мироздания, который проявляется в символике Марьи. Символика эта довольно сложна и многогранна. Поэтому нельзя не отметить божественного измерения любви, которую символизирует Марья. Несмотря на свою темную подоплеку, Марья является органичной частью Ивана. Ее образ имеет святость. И это естественно, ибо Марья помогает победить обыденность и заглянуть в мир божественного. Именно поэтому ее образ в учении христианства занимает столь большое место. Без Марии не может быть Христа. Она является окном в небеса – finestra coeli. Много позже это женское начало обожествится адептами тайных учений и трансформируется в образ небесной мудрости Софии. Достаточно вспомнить эпитеты, которыми наделяется женское начало, та изначальная Ева, чтобы понять всю полноту и важность ее образа. Ева является Мировым лоном, Небесной Матерью, Голубицей Духа и т. д. Тема долгожданного обретения целостности прослеживается в христианском гностицизме. Эта самая Ева София наконец-то обретет достойного супруга, нового Адама – Христа. Божественная полнота будет восстановлена.

Культ богини Хепат

Название хеттской богини Хепат (или Ебать) помогает восстановить мировоззрение наших далеких предков как на мир богов, так и на мир человека. Как было отмечено выше, человек, утверждая тот или иной культ бога, искал в этом культе ответы на вопросы, которые связаны прежде всего с миром человека, а не Бога. Анализ культа богини Хепат свидетельствует о том, что ключевым вопросом этого культа был вопрос изначального разделения полов. Разделение полов транслировалось с мира человека на трансцендентный уровень, то есть на мир богов. Имя хеттской богини свидетельствует и об обожествлении Праматери Евы. Ева в данном случае выступает в качестве принципа, символизирующего не столько женское начало мироздания, сколько потенциальную возможность этого мироздания обрести целостность. Естественно, это касается как мира богов, так и мира человека. Этимологическое родство имени Евы и слова ебать является блестящим свидетельством глубины философских концепций наших далеких предков. Естественно, что мы имеем в виду не то значение этого слова, которое означает физиологическое соитие, а то, которое открывает сакральную сущность как прародительницы Евы, так и верховной богини Хепат. Именно поэтому женское начало в славянских цивилизациях всегда играло столь важную роль. Именно этим объясняется бесспорное доминирование этого женского начала в духовной жизни славян. Это начало можно назвать неким якорем, который не позволяет потерять, иногда забываемый в суетности бытия, основной ориентир – обязанность восстановить утерянную целостность бытия. Под этой целостностью бытия следует понимать налаживание отношений с Богом, нивелирование грани между измерениями горним и дольним. Важно подчеркнуть, что культ Евы – Хепат имеет принципиальное отличие от культов других анатолийских богинь, олицетворяющих женское начало. И это отличие проявляется, прежде всего, в отношении к мужскому началу мироздания. Как было сказано выше, культ Евы – Хепат был призван восстановить потерянное единство бытия[114]. Женское начало выступает равноправным партнером начала мужского. Последующие культы Большой Матери предполагают нивелирование роли мужского начала. Говоря словами Ю. Эволы, проявляются «демонические тенденции женского прежде всего в распылении, развоплощении трансцендентной и магической вирильности (мужественности). Всего того, что в мужском есть сверхприродного, первозданного по отношению к диаде, способного возвышаться над текущим и текучим, достигать космических уровней»[115]. Иными словами, наступает война полов, которая проявляется на разных уровнях общественно-политической жизни, начиная от божественного и кончая социальным уровнем. Естественно, что в этом случае не приходится говорить о поисках потерянного единства. Является весьма символичным, что архаичное и наиболее приближенное к сакральному смыслу имя Евы сохранилось на территориях, которые в мировой истории связываются с историей всемирного потопа. Мы имеем артефакт, связанный со славянскими языками, который объясняет один из аспектов сакральной символики этого потопа. Всемирный потоп рассматривается не как природная катастрофа. Вовсе нет. Он рассматривается как катаклизм, имеющий космический масштаб. Воды в данном случае выступают символом женского начала мироздания. А потоп – как частный случай разделения этого мироздания на женское и мужское начала. Об этом, в частности, свидетельствует этимологическое родство русских слов дева и вода. Обожествление Евы в послепотопную эпоху можно рассматривать как некую обязательно необходимую дань, которая поможет усмирить эти воды потопа. Они схлынут тогда, когда женское начало поможет вернуться к богу, обрести потерянную целостность бытия. Несмотря на ожидания, которые возлагаются на Еву, так и не происходит обретения полноты. Именно об этом свидетельствует культ хеттской богини. Проходят годы, тысячелетия, а Еве – Хепат продолжают поклоняться. Вряд ли это происходит в силу некой опостылевшей привычки. Культ Евы был по-прежнему востребован в древнехеттском обществе, что свидетельствует о понимании интеллектуальной элитой несовершенства человеческого общества. Возможно, поэтому держава хеттов отличалась своим имперским, в хорошем смысле, размахом. Мы прежде всего имеем в виду духовное измерение этой цивилизации. Имперский размах является все тем же стремлением к целостности. В частности, об этом свидетельствует один из сакральных символов герметической традиции, который прослеживается в древнехеттском наследии, а именно символ двуглавого орла. Двуглавый орел является одним из тех сакральных символов, который отражает божественную целостность в материальном мире. Двуглавый орел является андрогином, вмещающим мужское и женское начала. Таковой была и сакральная роль России – объединить необъединимое. Одним из символов этой гипотетической целостности, по логике вещей, должна была быть богиня Хепат.

Об этимологии слова «невеста» в контексте мифа об Эпиметее

Остановимся на этимологическом анализе русского слова невеста. В связи с этим вспомним некоторые детали богоборческого мифа о Прометее. Титан Прометей верховодил титанами в их противостоянии с богами. Это противостояние окончилось победой богов над титанами. Говорят, противостояние было серьезным. Поэтому приходит время осмысления богами прошедших баталий, в результате которых титаны чуть было не одержали верх над олимпийцами. Главный возмутитель спокойствия – Прометей был наказан. Как известно, он был прикован к горе. Однако этот богоборческий миф имеет другую, не менее важную составляющую. Миф о Прометее в целом относится все к той же так называемой мифологии падения. Не менее важной составной частью мифа о Прометее является миф об Эпиметее, который был братом Прометея. Братья составляют диалектически взаимосвязанную диаду. Как правило, диада предполагает две противоположные составляющие. Понять сакральный смысл обеих героев помогает этимологический анализ их имен. Имя Прометей с греческого языка переводится как промыслитель. В то время как имя Эпиметей имеет значение мысли запоздалой. Исходя из значения имен, наиболее опасным для богов был Прометей. Тем не менее и для Эпиметея боги придумали наказание. Парализовать его потенциальную волю к бунту должна была Пандора. Пандора олицетворяет женское начало, в имени которого скрыта семантика дара всех богов. Пандора – женщина-желание, женщина – безнадежная мечта. Многие ученые мужи древности проговариваются, что Пандора является иным именем прародительницы Евы, которую дали в дар человеку. Таким образом, мы имеем другую неизвестную сторону истории Евы, которую сохранила греческая мифология. Смерть вошла в мир вместе с Пандорой – Евой. Она, Пандора, выступила символом разделения мира. Самодостаточный мир титанов был разрушен при помощи Пандоры – Евы. Пандора была той другой, которая заменила стремление человека ввысь, в сферу божественного, банальной необходимостью совокупления и размножения[116]. Возможно, поэтому в украинском языке термин жена называется словом дружина, которое происходит не от слова друг, а от слова другая. Та самая, которая указывает другую дорогу. Ту, которая отводит в сторону от небес. В связи с этим интересно обратить внимание на культ древнеиндийской богини Дурги. Ее подчас отождествляют с богиней оргий. Сакральный смысл оргий заключается в деперсонализации, то есть в слиянии с тем трансцендентным миром, из которого был изгнан человек. Богиня Дурга является все той же славянской другой дорогой, отводящей от Господа. Она является той, которая под знаком поиска потерянной целостности разжигает восторг разрушения и падения. Как говорится, «чтобы напиться – и в грязь». В свете вышеизложенного можно предложить этимологическое объяснение слова невеста. Сакральная семантика этого слова имеет значение не вместе с богом или богами. Невеста является все той же Пандорой, которая привязывает человека к земному измерению и отдаляет от мира богов. Собственно, об этом свидетельствует Святое Писание: «Незамужняя заботится о господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою телом и духом. А замужняя заботится о мирском, как угодить мужу» (1 Коринф. 7:34). Мы остановились на этом вопросе лишь потому, что подобная этимологическая параллель наблюдается в семитских языках[117]. Хотелось бы процитировать провидческие строки русского писателя М. Ю. Хохлова касательно сакрального статуса невесты: «Невеста – доли лишенная Дева // Весталкой свое бытие провести. // Избравшая участь Жены – // Поле для Сева и Жатвы. // Что сделает Матерью – Морем, // В котором утонет невинность // Девичья. И места Огню // Не останется больше». Вероятно, что вышесказанную концепцию отражает также этимологический анализ древнерусского слова бобыль. Так назывался неженатый человек. Сакральный смысл слова бобыль заключается в том, что этот человек «бытует с богом».

Великая Матерь

Богиня Великая Мать была одной из самых главных богинь в архаичном мире. Она относится к тем древнейшим пластам религиозного опыта, который принято называть общим духовным наследием индоевропейских народов. Тем не менее мы рассматриваем культ этой богини в измерении славянского духовного наследия, поскольку он, как ни один другой, сохранился в повседневной жизни славян. Эта древняя богиня, культ которой прослеживается и в Анатолии, и в Передней Азии, так и называлась славянским словом Мать или Матерь. Поэтому выдвигать мудреные теории, которые доказывали бы существование этой богини у наших предков, излишне. Язык верный друг и помощник в деле реконструкции забытого культа этой богини. Отголоски культа Великой Матери прослеживаются в пантеоне древнегреческих богов. В названии имени богини Деметры несложно заметить наличие древнего корня метр, то есть матерь. Это же относится и к названию италийской богини Матэр Матуты. В латыни было сохранено древнее слово матерь в том же значении, в практически сходной со славянской фонетической форме – mater. Это же слово живет в германских языках: англ. mother, нем. muter. О наличии культа богини Матери в Анатолии можно судить по имени бога Марта. Изначально анатолийское имя Март является производным от слова Матерь. Именно это позволяет однозначно утверждать о том, что Великую богиню в Анатолии называли словом Матерь. Другим косвенным свидетельством вышеупомянутого тезиса является анатолийское слово матах (жертва). Это слово является искаженным вариантом романского слова матар, которое также показывает этимологическое родство со словом матерь. Это весьма ценный артефакт, ибо он приоткрывает некоторые аспекты культа Великой Матери, которые связаны с обрядами жертвоприношения. М. Элиаде в работе «Миф о воссоединении»[118] отмечает, что в Передней Азии одной из основных функций богини Великая Мать является функция протежирования войне. Рассматривая вопрос регенерации мира в целостности, необходимо иметь в виду, что богиня плодородия, «начало мирового Творения, символ женственности и неустанного материнства, первопричина и первоисточник по преимуществу», каковой, по идее, является Великая Мать, в то же время символизирует сокрытую потенцию всех живых форм, иными словами, смерть. Война, являясь самым верным и частым орудием смерти, символизирует один из сакральных аспектов Великой Матери. Великая Мать жизнь дает, она же ее и косит. Именно поэтому в римском пантеоне бог войны называется Март, он же Марс. Изначально Март был прислужником Великой Матери. Слово мать помимо Анатолии прослеживается также в цивилизациях Передней Азии и Египта. У всех на слуху имя царицы Семирамида, которое таковым, собственно говоря, не является. Это имя правильно звучит как Самара маат. Если взглянуть на него с точки зрения славянского измерения, то обнаружим, что в буквальном смысле это имя значит мать Самары, то есть Мать государства Шумеров. Из этимологии этого имени следует, что у государства Шумеров была своя Мать. Под этой матерью, естественно, может подразумеваться только богиня – хранительница государства. Этот пример наглядно иллюстрирует факт обожествления института царства, на которое транслируются функции божества, в данном случае – функции Великой Матери. Царица мыслится живым воплощением богини Великая Мать[119]. Наконец, упомянем древнеегипетскую богиню Маат – богиню Неба. Как будет показано ниже, имя этой древнеегипетской богини также обнаруживает этимологическую связь с русским словом мать. Из вышеизложенного следует, что культ Великой или Большой Матери весьма архаичен. Он насчитывает тысячелетия и проявляет себя в различных регионах Древнего мира. Это указывает прежде всего на многогранность этого культа. Изначально Великая Мать мыслилась как божество всеединства, образ которой объединяет в себе противоположные начала мироздания. Разные эпохи, разные народы формировали этот культ исходя из своих духовных потребностей. Последние определялись в том числе социально, политическим базисом общества. Поэтому при реконструкции культа Великой Матери необходимо учитывать тот исторический контекст, в рамках которого проводится подобная реконструкция. В то же время масштаб этого архаичного культа не позволяет анализировать образ Великой Богини, ограничиваясь лишь рамками одного этноса. Так не может быть достигнуто каких бы то ни было удовлетворительных результатов. Только сведение воедино остатков этого вселенского культа, которые сохранились в разных культурах, в разных традициях, помогут более или менее удовлетворительному воссозданию образа Великой Матери.

Мать-Земля – наиболее древний аспект культа Великой Матери

В духовном наследии славян важность архетипа Великой Матери можно проиллюстрировать на примере христианского культа Богородицы. Достаточно вспомнить характеристики, которыми наделяет русский народ образ Божией Матери, чтобы понять всю важность последнего в духовной жизни русского человека. О них, в частности, можно судить по названию православных икон, посвященных Богоматери: «Оранта» (Пашение), «Спорительница хлебов», «Достойно есть», «Живоносный источник», «Неувядаемый цвет», «Всех скорбящих радость», «Подательница Ума», «Предста Царица», «Огневидная», «В родах вспомогательница» и т. д. Собственно вышеуказанные характеристики Богоматери можно использовать в качестве ориентира при восстановлении ныне забытого культа древней богини. А. Е. Наговицын в работе «Древние цивилизации: Общая теория мифа»[120] справедливо замечает, что возникновение культа Большой Матери, скорее всего, происходит при локализации общества на определенной территории. Именно тогда земледелие начинает играть заметную роль в жизни общества. Тогда же возникает культ богини, отвечающей за регенерацию природы. Как было упомянуто выше, образ Богородицы в православной (в русской) традиции сохранил образ Великой Богини – производительницы природы. О ветхости этого аспекта культа Великой Матери, в частности, свидетельствует язык. Примечательно этимологическое родство слов: английского land (земля) и русского лоно. В последнем случае имеется в виду лоно матери – земли. Таким образом, язык свидетельствует, что под Великой Богиней подразумевалась в том числе и Земля. Возможно, поэтому в русском языке, обращаясь к Земле, называют ее Мать сыра Земля. Косвенным свидетельством обожествления Земли нашими далекими предками являются сведения об аналогичных культах, которые существовали у родственных славянам народов. В частности, этруски почитали богиню Семлу (русск. Землю), фригийцы – богиню Семелу. О почитании Земли в качестве божественной категории свидетельствует наличие в анатолийских диалектах слова матах (матар), которое имеет значение жертва. Изначально жертва мыслилась той, которая приносится Земле. Предполагалось, что Земля не может родить без этой жертвы. Причем под сакральной категорией жертва необязательно подразумевалось нечто кровавое. Жертвой является и то зерно, которое отдается Земле. Зерно перед рождением отдает свою душу Земле, которая рождает его вновь. Это важно для понимания самого сакрального понятия жертва. Мать берет душу жертвы только для того, чтобы дать ему новую жизнь. Жертва является жратвой для Большой Матери. Без кормления Матери жертвой невозможно никакое новое рождение. Весьма образно об этом свидетельствует одна из алхимических гравюр Василия Валентина. «Небесное создание умирает. Для того чтобы ему родиться вновь, оно должно отдать свою душу. Дабы было возможно рождение нового Звездного тела»[121]. Именно этим объясняется этимологическое родство русских слов семя и земля (земь). В русском языке говорится «упал наземь». Слово семя сохранено во многих индоевропейских языках. Русский язык – один из немногих, в котором оно показывает этимологическую взаимосвязь с термином земля. Другой весьма примечательной этимологической парой слов являются: русск. тело и лат. tellus (земля)[122]. С сакральной точки зрения это два совершенно равнозначных понятия. Богиня Великая Мать отвечает за регенерацию природы, частным случаем которой является регенерация Человека. Зерно рождает то же тело – Мать-Земля. Именно в Земле происходит метаморфоза превращения души семени в ожидание, в потенцию нового рождения. Поэтому и является русская Богоматерь как «В родах вспомогательницей», так же и «Спорительницей хлебов». Великая Мать отвечает за общий принцип регенерации. Именно мысль о единстве мира природы и мира человека, синхронизация жизнедеятельности человека с космическими ритмами привели к тому, что вскоре под категорией жертва стали понимать и человеческие жертвоприношения. Очевидно, это произошло тогда, когда жертвоприношение зерна более не удовлетворяло Великую Богиню, не могло утолить ее вселенского голода. Требовался новый договор с Великой Богиней. Богиня требовала большего духовного потенциала, чтобы обеспечить те регенеративные функции, какие на нее возлагались. Так в Анатолии рождается миф о Великой матери Кибеле и ее спутнике Аттисе.

Культ богини Кибелы. Противостояние начал женского и мужского. Сандармет – забытое славянское имя Аттиса

Богиню Кибелу называют фригийской богиней. Ее упоминают древнегреческие источники, при этом не признавая ее греческой богиней. В то же время латинские авторы, наоборот, эту богиню называют родной. При этом имеется в виду та духовная преемственность, которая существовала между цивилизациями Древнего Рима и архаичными цивилизациями Анатолии. Наша точка зрения сводится к тому, что эта богиня имела протославянские корни. Итак, Кибела является одним из имен Великой Матери. О ее культе известно не так уж много. Это объясняется прежде всего эзотерическим характером этого культа. То есть он был скрыт от непосвященных. Пожалуй, главное, на что обращается внимание при описании культа этой богини, странный характер жертвоприношения мужского начала, которого требует Богиня. Прекрасный юноша Аттис называется первым жрецом Кибелы. Но для того чтобы быть жрецом богини Кибелы, Аттис должен быть оскоплен. «…И вступив в густые дебри вкруг святилища богини… ярым исступлением побужден. Острым камнем уд отрезал, окропляя кровью свежей дикий чернозем»[123]. Так описывает римлянин Катулл таинства инициации жрецов Кибелы. Ритуал оскопления проводится ежегодно. Как правило, он был привязан к космическим циклам существования природы. Этот ритуал является весьма наглядным проявлением доминирования женского начала как в общественной жизни общества, так и в религиозной. Мужское начало полностью отдано на откуп началу женскому. Необходимым условием существования женского начала является нивелирование вирильности, то есть мужественности. «Ненавистники Венеры, обезмужившие мужи, раскрепощенным духом порадейте же, госпоже»[124], – восклицает Катулл. Жрецы богини Кибелы и были материальным воплощением изначального Аттиса, то есть кастратами. В результате этого странного обряда посвящения мужчина оказывается вычеркнутым из книги жизни, из мира сакрального. Именно это позволяет предположить, что имя Великой Матери богини Кибелы этимологически связано с русским словом гибель. Она дарит гибель адепту в мире профанного, в то же время высвобождая его дух. Богиня, таким образом, способствует рождению новой духовной личности. Возможно, понять подоплеку этих кровавых жертвоприношений мужественности помогают сохранившиеся в Риме барельефы с изображениями жрецов богини Кибелы. Их образ несет в себе некую сюрреалистичность. Жрец – андрогин символизирует иной мир. Мир прежде всего непроявленный, аморфный[125]. Последнее является одной из характерных черт самой Великой Матери. Мать, обладающая потенциальной возможностью дарить новую жизнь, по умолчанию обладает способностью связывать разные миры – мир бытия и мир небытия. Рассматривая смерть как прелюдию к появлению новой жизни, понимаешь, что образ жрецов Кибелы символизирует эту сакральную связь. Оскопление является символом ритуальной смерти. Отдав жизнь, то есть свою репродуцирующую способность, на алтарь Великой богини, жрецы являются ходячим примером сакральных таинств жизни самой Богини. Оплодотворяет богиню Аттис, который является одновременно и сыном, и любовником Кибелы[126]. Заедая жизнь Аттиса, Великая Мать, говоря словами М. Элиаде, «непрестанно регенерирует космическую константу – «всеединство» вне формы, вне границ, без различий». Сакральный смысл ритуалов культа Великой Матери сводился к тому, что в них воспроизводились прежде всего элементы имитативной магии. Произрастанию того же зерна должно предшествовать первоначальное неопределенное состояние хаоса, смерти, которое символизируется неопределенностью вещей до творения. Одной из форм этой изначальной неопределенности является бесполость жреца Великой Богини. При всем при этом Аттис является мужской составляющей культа Великой богини. Он не является ее мужем. Великая Богиня является той, которая рассеивает, разлагает неделимость мужского начала. Богиня рождает новую жизнь без мужа, «заедая жизнь» мужского начала.

Эту мужскую составляющую культа Великой Матери персонифицировали разные боги. Достаточно вспомнить забытый и малоизвестный образ другого анатолийского бога – Марта. Изначальные функции Марта были связаны с культом Великой Матери и касались они вопросов регенерации природы. Об этом красноречиво свидетельствует название месяца март в латинском календаре. В марте просыпается природа. Поэтому месяц назван именем того, кто символизировал мужскую составляющую культа Великой Матери. Как указывалось выше, именно этимологическая взаимосвязь имени март и матерь позволяет предположить, что Великая Богиня в Анатолии называлась русским словом мать. Об этом анатолийском Марте забудут. Исходя из культурологических параллелей, можно предположить, что этот анатолийский Март является тем самым Аттисом, о котором забыли славяне. На подобные выводы наталкивает анализ мифа о противостоянии Аполлона и Марсия. Мы не будем пересказывать греческий миф, ибо он отражает духовное наследие греков. Отметим лишь, что в этом мифе отражено противостояние старых и новых богов. На древних ликийских (анатолийских) барельефах оппонентом Марсия изображен именно Аттис, а не Аполлон. В этой связи Джеймс Фрезер пишет: «Как не распознать родство фригийского сатира или пастуха Марсия, удостоенного дружбой Кибелы, искусного в ее культовой музыке, умершего насильственной смертью на священном дереве богини, с любимым пастухом Кибелы Аттисом, играющим на флейте, нашедшим смерть под сосной и на ежегодных праздниках олицетворяемым фигуркой, подвешиваемой на сосне?»[127]. Много позже древние римляне Марсом назовут бога войны. Но это уже совершенно иной бог. Важно отметить, что имя Аттис не является славянским. Поэтому логично предположить, что этим именем пользовались иные народы древней Анатолии. В энциклопедии «Мифы народов мира»[128] упоминается некий анатолийский бог Деметр, имя которого этимологически связано с именем греческой богини Деметры. Что интересно, Деметр имел другое имя – Сандармет. Если это имя прочитать по-русски, то мы получим сына, дарованного матерью. Скорее всего, именно так называли славяне Аттиса. Поэтому описанный выше культ Аттиса для славян не является чуждым[129]. В свете вышеизложенного следует также вспомнить греческого Деметра – Дмитрия. Кем был Деметр, не ясно. Мы имеем лишь свидетельство о существовании мужской формы имени богини Деметры. Незначительные упоминания касаются наличия этого культа в некоторых регионах Анатолии. Скорее всего, Деметр является тем, кто также отдает свою мужскую потенцию Деметре, дабы последняя имела возможность обеспечить регенеративные функции природы. Деметр не может выступать мужским альтер эго богини Деметры. Как в случае Аттиса, так и в случае Деметра – Дмитрия не наблюдается партнерских отношений между мужским и женским началом. Какой у Великой Богини может быть партнер? Она никак не может выступать ни в роли жены, ни в роли любовницы. Великая Мать и любовница. Как это возможно? Великая Мать может быть только той, которая вмещает в себе весь мир, в том числе растворяя в себе мужское начало. Она Единственна. На то она и является Великой Богиней. Мужское начало, которого подчас может недоставать богине для выполнения ее регенеративных функций, приносится ей в жертву. Жертвой может быть и семя, и кровь. Взяв семя Деметра – Аттиса, а затем и его верильность, она приобщает его к измерению изначального хаоса, изначальной недифференцированности. Он наряду с Великой Матерью участвует в вопросах регенерации природы, полностью отдав себя на алтарь Великой Богини. Мужское начало в роли Деметра – Аттиса выступает лишь прислужником начала женского. Отголоски этих древних обрядов можно наблюдать и сегодня. В частности, укажем на весьма странный обряд, который до сих пор сохранился в Италии, в Тоскане. Тоскана некогда была главным очагом этрусской цивилизации. Поэтому правомерно предположить, что этот обряд является реликтом мировоззрения этрусков. Суть обряда заключена в следующем. При одевании невесты выбирается незнакомый юноша-девственник. Именно он один наряжает невесту. Причем этот юноша надевает невесте не только платье и фату, но и интимное белье, самое интимное. Весьма странный обряд. Он очень интересен, поэтому ждет детального изучения. Отметим лишь, что, скорее всего, прообразом этого обряда являлись таинства богослужений, которые посвящались Великой Матери. Невеста в данном случае играет роль жрицы богини Великая Мать. Прислужником Великой Матери хотя и является начало мужское, оно нивелировано до крайней степени. В древности это мужское начало было представлено жрецами-кастратами, сегодня, в реликтах этого обряда – юношей-девственником.

Матрилинейные общества в контексте культа Великой Матери. Славянские термины родства

Все вышеизложенное является моделью построения матриархальных обществ. Неумолимость женского начала в войне полов проявляется как в сфере божественного, так и в сфере профанного, то есть в моделях социальных взаимоотношений людей. Мы имеем ценные свидетельства о существовании матрилинейных обществ в Древнем мире. В качестве примера приведем ту же анатолийскую страну Лидию, где так почитался культ Великой Богини. Греческая история рассказывает довольно интересный пассаж, который приключился с древнегреческим героем Гераклом. Как-то во время одного из очередных его подвигов Геракла заносит в эту самую Лидию. Царицей тогда там была амазонка Омфалла. Хорошие сложились отношения у Геракла и царицы Омфаллы. Они стали любовниками. Да вот незадача. Гераклу пришлось постоянно ходить перед Омфаллой в женском платье и проводить все свое время вместе с девицами, которые занимались ткачеством. Омфалла же примерила на себя одежку Геракла. Так и красовалась перед любовником. Отношения были гармоничными и даже почти идеальными, пока Геракл не сбежал от Омфаллы. Мы имеем миф, который изложили греки. У греков в это время общество строилось по патрилинейному принципу. Поэтому и в изложении мифа чувствуется некоторая издевка. Чего стоит одно только греческое имя Омфалла? Конечно же, все намного тоньше и серьезнее. Этот вопрос чрезвычайно важен для понимания характера взаимоотношений мужского и женского начал в некоторых архаичных цивилизациях Анатолии. В Венском музее Эфеса имеется весьма интересная бронзовая скульптура. Женщина-сфинкс схватила львиными лапами юношу и, довольная, держит его. Тот же особо не сопротивляется, понимая, что это является его запрограммированной участью. Таков характер отношений между мужским и женским, который существует в обществе. Напомним, что город Эфес когда-то основали легендарные амазонки[130]. На наш взгляд, данная скульптура является одной из ярчайших иллюстраций характера социальной структуры обществ с матрилинейным характером построения власти. Это вовсе не означает, что верховный правитель в подобном государстве обязательно должен быть женщиной. Вовсе нет. В той же Лидии себя некогда проявил небезызвестный царь Крез, то есть царь Гроза. Видно, он был действительно Грозным, коли его так прозвали. Тут-то и приходится вспомнить об имени сына Деметры – дарованный Матерью. Каким бы грозным ни был царь, свою «грозность» он черпает у Великой Матери. Другим ярким примером, подтверждающим вышесказанное, является случай из Греко-персидских войн. Когда-то прорицательница Дельфийского оракула предрекла гибель острова Саламин от рук «Сына Женщины». Так именовался предводитель анатолийского войска, которое в исторической науке было названо персидским. Предводителя звали Ксеркс, что в переводе на русский язык обозначает Царь[131]. Важно понимание той особой роли женского начала как в мироздании, так и в социальной структуре общества. Об этом, в частности, свидетельствует анализ терминов родства, которые существовали в Анатолии. В некоторых славянских языках (украинском, чешском, сербском) термин отец называется словом тата (русск. тятя). Что интересно, этим словом в диалектах Анатолии называется термин бабка, то есть большая мать. Мы имеем наглядный артефакт, свидетельствующий как о славянском характере некоторых социальных терминов, существовавших в Древней Анатолии, так и о трансформации сакральной семантики этих социальных терминов. Проявляется всем известный закон: язык является отражением материального базиса. В данном случае социальный термин отражает характер, сущность тех социальных отношений, которые существовали в обществе. Социальный термин в некотором смысле является титулом члена общества. При переходе к патрилинейному обществу этот титул передается отцу. Не исключено, что русское слово папа является трансформированной формой слова баба. Весьма интересно отметить, что в Древней Анатолии прослеживается также славянский термин отец. Л. С. Баюн[132] в своем исследовании указывает, что ликийское слово ута обозначает центральное действующее лицо ритуала, в обязанности которого входило произнесение сакральных гимнов. Слово это сохранено так же в Афганистане, где жители Нуристана обозначают им верховного жреца. Изначально семантика русского слова отец связана со словом учить. В польском языке слово отец – ойчьец этимологически связано со словом глаза – очи. То есть отец изначально является тем, который открывает мир. Именно поэтому в Древней Анатолии этим словом обозначали жреца. Последнее никак не противоречит вышеизложенным тезисам о матрилинейном характере древнеанатолийских цивилизаций.

Другим важным социальным термином является русское слово свекровь. Этимологически оно объясняется как всех кровь. Собственно, последнее словосочетание было одним из титулов богини Великой Матери. Об этом свидетельствует сохранность слова свекровь в итальянском языке в несколько искаженной форме – suocera. Скорее всего, это слово является этрусским наследием. Одно это слово может свидетельствовать как о протославянских корнях этрусской цивилизации, так и о матрилинейном характере общественно-политического уклада этрусков. Не исключено, что этим словом пользовались еще в Лидии, в Анатолии, – легендарной прародине этрусков. Уместно вспомнить, что греческие источники лидийцев называют пелазгами, цивилизация которых предшествовала расцвету как цивилизации греков, так и цивилизации Древнего Рима. Подводя итог вышеизложенному, следует отметить, что матрилинейность относится прежде всего к духовному началу, к роли и месту женщины в обществе. Интересны свидетельства греческих историков, описывающих лидийцев. Они отмечают, что молодые лидийки придерживаются довольно свободных нравов, что было необычно для греков. Мы не знаем, что имели в виду греки под термином «свободные нравы». Следует полагать, что эта свобода является отражением свободы социальной. Той свободы, которая живет в душе.

Эзотерический контекст культа Великой Матери. Герменевтика сказки об Аленьком цветочке

Нивелирование женского начала в жизни общества весьма ярко иллюстрирует греческий миф о рождении Диониса. По сути, в этом мифе изложена история низвержения культа Великой Матери и его замены культом Большого отца – Зевса. Матерью Диониса была Семела. Это фригийское имя. Но оно сохранено также в пантеоне этрусков в имени богини Земли – Семлы. Кажется излишним доказывать этимологическое родство имени богини Земли Семлы и русского слова земля. Тем более что имя греческой Семелы лингвисты также возводят к фригийскому термину земля. Мы имеем очередное свидетельство родственности языка фригийцев и славянских языков. Семела, то есть богиня Земля, была избранницей бога Зевса. От него она зачала Диониса. Перед самыми родами Зевс предстает перед Семелой во всем своем блеске. Нестерпимый божественный свет испепеляет Семелу, и она погибает. Дабы сохранить плод, Зевс зашивает Диониса в свое бедро, где его и донашивает до рождения. Весьма показательно, что в этом мифе отражена эпоха победы бога мужчины над богиней женщиной. Женское начало нивелируется до того, что мужчине передаются никак ему не свойственные функции. Зевс подобно женщине вынашивает плод. Каким сильным должно было быть влияние женского начала в обществе, коли апологеты новых богов в своей идеологической борьбе замахнулись на самую главную функцию Великой богини, а именно на репродуцирующую роль женщины? Вскоре этот перекос в греческой религии будет исправлен. Права женского начала в обществе будут восстановлены. Правда, не полностью. Признавая важность женщины в духовной жизни общества, старые таинства Богини Матери обретут новую жизнь в Элевсинских мистериях богини Деметры, которые окончательно примут эзотерический характер. До нас дошли лишь фрагментарные сведения об этих мистериях. В их основе лежит миф о потере Деметрой своей дочери – Персефоны. Как выяснится позже, Персефону выкрал бог небытия Аид. То есть Персефона погибла. Безутешная мать чуть было не лишилась рассудка в результате этой трагедии. Обезумевшая, она вечно скитается в тщетных поисках своей дочери, забыв о своих обязанностях. Мир перестает плодоносить. Не рождается ни деревце, ни травинка. Не ожидая подобной трагедии, боги вынуждают Аида время от времени отпускать из загробного мира Персефону. Тогда и происходит весеннее просыпание природы. Странную русскую песню мне пришлось слышать в детстве: «Как долго ждала Я дочку. // Устала даже ждать. // Пришла Красная Весна. // И родила Я опять». В этой песне всегда смущало слово «опять». Действительно, что значит «опять». Лишь теперь становится понятным, что под дочерью понимается природа. Песню же поет Богиня Мать. Откуда взялась эта песня в русском наследии, неизвестно. Вероятно, она является реликтом Элевсинских мистерий. Выходит, что эти мистерии имели отношение к духовному миру славян. Сохранилось интересное свидетельство средневекового мистика-неоплатоника Георгия Гемиста Плетона (Плифон)[133] об изначально славянских корнях Элевсинских мистерий. На похоронах византийской императрицы Елены, жены императора Мануила Второго Палеолога, он произнес весьма странное признание. Процитируем его. «Елена по происхождению была фракийкой. Фракийцы же являются древним народом, входящим в число крупнейших народов мира. По эту сторону Дуная они распространяются от Черного моря и вплоть до Италии. По ту же сторону Дуная достигают океана и тех территорий, которые почти не заселены из-за холода… Сей фракийский народ являлся духовно образованным. Так, например, Евмолп, установший Элевсинские празднества среди афинян для достижения бессмертия души, был фракийцем. Говорят, что и хору Муз греки научились преклоняться у фракийцев»[134]. Другим важным свидетельством славянского измерения этих мистерий является русская «Сказка об Аленьком цветочке». Русская девушка попадает в плен к чудовищу, который является персонификацией бога загробного мира Аида. Любовь девушки снимает колдовские чары. Чудовище оказывается прекрасным принцем. Главным героем русской сказки является Аленький цветочек, который лелеется чудовищем. Этот Аленький цветочек является весьма странным символом. Именно он является причиной, из-за которой девушка добровольно уходит в пленение к чудовищу. Как это напоминает те зерна граната, которые дал отведать Аид Персефоне. Семя граната является тем символом, который заставляет Персефону ежегодно возвращаться к Богу смерти. То есть в загробный мир. Мы имеем наглядное свидетельство сохранности изначального мифа в разных культурах, греческой и славянской. Вопрос генетической преемственности разных интерпретаций мифа не столь важен. Важно другое. Русская интерпретация мифа несколько отличается от греческого варианта. И эти различия носят принципиальный характер. Хотя девушка в русской сказке, как и Персефона в греческом мифе, время от времени имеет возможность возвращения из небытия в мир яви в «гости к родным», именно эта девушка выступает той силой, которая трансформирует чудовище в прекрасного принца. О подобном влиянии Персефоны на бога Аида не упоминается. Да это и понятно. Греческий миф переработан в идеологических рамках патрилинейного общества. Аид является господином Персефоны. Он ее похищает. Он же решает, когда ей свидеться с матерью – Деметрой. В русской сказке отражается совершенно иной социальный статус девушки. К чудовищу она отправляется добровольно. От нее же зависит судьба этого чудовища. Он может умереть от тоски, если девушка окончательно покинет его. Все это приводит к выводу, что более близкой к изначальному источнику является русская версия мифа, поскольку в ней сохранена парадигма матрилинейного общества. Сам факт путешествий девушки в разные миры свидетельствует о весьма важной функции женского начала. Девушка выступает хозяйкой границы разных миров. От нее в конечном итоге зависит возможность метаморфозы чудовища в прекрасного принца и его последующего возвращения в мир яви. Таким образом, в данном пассаже скрыта одна из важных функций богини Великой Матери, которая выступает как хранительница взаимосвязи разных измерений бытия – мира яви и нави. Собственно, эту важную функциональную характеристику Великой Матери можно проследить в этимологической паре русских слов: мать – тьма. Поскольку это один из наиболее древних атрибутов Богини Матери, он проявляет себя в других индоевропейских языках. В частности, в итальянском языке укажем на этимологическую взаимосвязь слов madre (мать) и morte (смерть). А во французском языке и вовсе слова мать и смерть звучат одинаково – mer. Отголоски этих архаичных воззрений содержатся в обрядовой символике родов. Роженица, связывающая разные миры, представляет определенную угрозу для окружающего мира. Поэтому при родах ограничивается ее контакт с близкими сородичами. При родах присутствует лишь повитуха, которую можно назвать жрицей богини Матери. Лишь после того как повитуха закроет врата нави – мира небытия при помощи послеродовых вод, родные допускаются к новорожденному и матери. Мать и дитя окончательно переходят в мир яви. Именно эта сакральная роль Богоматери подчеркивается в христианстве. Само имя Мария этимологически связано с инобытием: море, смерть. Одним из эпитетов Марии в латинской традиции является finestra coeli, то есть окно в небеса. Именно через это окно Бог Отец посылает своего сына на землю. Через это же окно Христос забирается на небеса, что можно увидеть на некоторых православных иконах. Именно этот эзотерический аспект скрыт в образе другой Марии – Марии Магдалины, то есть Девы. В свете вышеизложенного необходимо вспомнить о другой великой богине архаичного мира, а именно о богине Анахите. Эта богиня упоминается в пантеоне иранских и восточноанатолийских богов. Там она называется Великой Матерью. Правильное звучание имени этой богини – Anait помогает понять главные функции этой забытой богини. В ее имени скрыто русское слово ночь. Вероятно, память об этой богине в русском языке сохранилось в имени Анюта. Богиня Анахита выступает прежде всего как та, которая связывает разные миры. Она та, которая обладает способностью материализовать мир небытия. Частица а в ее имени отражает семантику отрицания ночи, небытия. Именно поэтому слово рожденный в латыни родственно слову ночь – natus. Рожденный – это тот, который пришел из мира небытия, из мира ночи. Анахита – Великая Мать, является прежде всего хозяйкой границы, за которой господствует ночь – небытие[135]. Но Великая Мать является и той, которая приводит в мир Света. Выше мы упоминали анатолийское слово тьнел – родить. В этом случае рождением называется обретение света, дня, в искаженной транскрипции – тня.

Египетская богиня Маат. Метаморфоза богини Земли в богиню Неба

Семантика имени другой могущественной богини архаики – египетской богини Маат, которая выступает символом неба, также этимологически связано с русским словом мать. Сохранились интересные египетские барельефы, указывающие на культурологическую взаимосвязь неба и материнского начала. В частности, весьма интересно изображение соития богини Неба и бога Земли. Мы имеем интересный артефакт, указывающий на то, что земля (бог Еб) ассоциируется с мужским началом, а небо – с женским. Скорее всего, это происходит при нивелировании культа Земли как подательницы жизни. Очевидно, это происходит в цивилизациях с городской культурой, где фактор сельского хозяйства в общественно-политической жизни государства отходит на второй план. Тем не менее Богиня Мать из духовной жизни общества не исчезает. Ей приписываются новые функции. В. А. Смирнов[136] справедливо отмечает, что, несмотря на отрицательную роль героинь былин, в русском героическом эпосе сохранена память о космической сути женского начала. Иными словами, в русском духовном наследии сохранены реликты культа небесной богини Матери аналогичного культу египетской богини Маат. В качестве примера можно привести былину «Дунай», в которой поляница удалая Настасья обещает родить герою космическое дитя. «У меня во чреве младенец есть, // Такого младенца в граде нет, // По колен ножки те в серебре, //По локоть руки те в золоте, // По косицам – часты звездочки»[137]. О том же свидетельствуют некоторые славянские песни: «Мать Ивана родила, // Месяцем обгородила, // Солнцем подберегла». Исходя из вышеизложенного, можно предположить, что многие аспекты культа древнеегипетской богини Маат могли существовать и в культе забытой славянской богини, символизирующей небесное начало. Обратимся к некоторым из них. Дороти Норман в работе «Символизм в мифологии»[138] указывает, что успешная деятельность фараона была возможна только в том случае, если он обладал маат. Что обозначает последний термин, можно только догадываться. Прежде всего обращает на себя внимание созвучность принципа маат имени богини Неба. Очевидно, под этим термином подразумевалась способность фараона высвобождать животворную энергию космоса. Фараон должен быть продуктивным. То есть по умолчанию предполагается, что фараон вмещает в себя также и женское начало. Именно поэтому с принципом маат связываются такие понятия, как закон или правопорядок, при которых возможно функционирование общественной жизни общества. Нечто подобное наблюдается в новых функциях Зевса, о которых говорилось выше. Зевс принимает на себя функции Великой Матери, в том числе способность вынашивания Диониса. Несложно провести культурологические параллели и предположить, что фараон, который выступает воплощением верховного бога в материальном измерении, принимает на себя также некоторые функции Богини Матери. Именно вышеуказанный принцип маат позволяет частично реконструировать историю богов в Древнем Египте. Изначально женское начало превалирует над началом мужским. Эта древнеегипетская верховная Богиня также называлась русским словом Мать. На нее возлагались как репродуцирующие функции, так и функции, обеспечивающие жизнеспособность общества. Отголоском именно этих воззрений является сакральный принцип маат, который был наследован фараоном при переходе к патрилинейному обществу. Собственно подтверждением вышеизложенного может служить история бога Осириса. Из небытия его выводит его супруга, она же его сестра, богиня Исида. Расчлененные части Осириса Исида собирает вновь, что и дает ему новую жизнь. Женщина, являясь стражем на границе разных миров, имеет возможность возвращения избранника из небытия. О протославянском измерении богини Исиды можно судить по ее имени – Isis. Платон указывает, что это имя происходит от забытого слова сущность. В связи с этим стоит вспомнить одно из имен отчего Бога – Сый, то есть сущий. При становлении цивилизаций городской культуры наблюдается трансформация культа Великой Матери. Она уже выступает не столько в качестве хранительницы природы или человеческого рода, сколько в качестве хранительницы Полиса – государства[139]. Последнее проявляется, в частности, в ее новых образах[140]. Истоки этого аспекта культа Большой Матери проявляются уже в древних цивилизациях Передней Азии. Выше говорилось об этимологии имени ассирийской царицы Семирамиды. Она является Матерью Самары. Матерью города, государства. Тогда же проявляется такая важная особенность культа Большой Матери, которая связана с функциями хранительницы сакральных знаний. Именно этим объясняется этимологическое родство русского слова мать и хеттского слова амату (слово). Примечательна также этимологическая связь, существующая между русским словом мать и анатолийским словом матьян (книга)[141]. Другой фундаментальной этимологической парой слов является русск. мать, и – греч. метис (мысль). В русском духовном наследии отголоском этого аспекта культа Великой Матери является наделение Богоматери эпитетом «Подательница Ума». В этом контексте весьма интересен канон изображения иконы Калужской Богоматери. Тут Дева держит не младенца Христа, а Книгу. В этой связи этимологическое объяснение названий многих держав древности, как-то: Мидия, Миттания, Мадьян (Синай), возможно, следует искать в измерении славянских языков. В частности, следует обратить внимание на родственность этих названий слову мать, которое в данном случае имеет вторичное значение – знания, закон. Вскоре произойдет революция богов. И уже не Богиня Мать, а Бог Отец станет хозяином слова. Именно с тех пор в русском языке сохранится этимологическая пара слов Бог – буква (слово). Одна эта этимологическая пара является неопровержимым свидетельством существования древних славянских цивилизаций. Ибо под цивилизацией понимается прежде всего государственное образование, в основе существования которого лежит закон – слово. Божественное слово. Таким образом, в данном очерке была показана вся многогранность забытого культа Великой Матери, который существовал в архаичных цивилизациях. Остатки этого культа в славянском духовном наследии не оставляют сомнений относительно того, что многие цивилизации глубокой древности имели славянский или протославянский характер.

Рутены – народ бога Рода. Анатолийский бог Баграт

Читая «Географию» Страбона[142], невольно обращаешь внимание на множество явно славянских топонимов, которые существовали в Малой Азии. Правда, несколько смущает тот факт, что эти топонимы относятся к территориям, где славяне, казалось бы, жить не должны. Среди этих топонимов прежде всего необходимо отметить те, которые содержат славянский корень Бог. В частности, в XII книге (2-10) он упоминает некую область Багаданию, которая располагалась южнее Каппадокии, у подножия гор Тавр. В этой связи вспоминается другой, всем известный топоним – Багдад. Если прочитать оба названия по-русски, то получим места, данные Богом. Чтобы подтвердить славянское происхождение этих топонимов, нужны другие веские аргументы. И такие аргументы имеются. В частности, следует обратиться к источникам, описывающим культы разных богов, которые господствовали в Анатолии.

В трудах армянского историка VII века Себеоса[143] обращает на себя внимание весьма интересный пассаж, касающийся описания природы и названия древних Богов Комагены. Говоря о божествах Восточной Анатолии, он упоминает имя верховного бога, носящего имя Баграт. Если этимологию этого имени разбирать в рамках славянского языкового поля, то нетрудно заметить, что анатолийский бог Баграт есть не кто иной, как славянский бог Род. Мы имеем весьма ценное свидетельство почитания культа славянского бога Рода в Восточной Анатолии в незапамятные времена. Логично предположить, что последнее может свидетельствовать о факте существования славянских государств в этом регионе. Поэтому анатолийские топонимы, содержащие славянский корень бог, также следует относить к славянским поселениям. Среди последних, в частности, следует указать сакральный центр Багаван[144], который располагался на южном побережье озера Ван, историческую область Багреванд в Восточной Анатолии и вышеуказанную страну Багаданию в Каппадокии. Итак, бог Род был известен в Малой Азии в незапамятные времена. Более того, Рода называют верховным богом Анатолии[145]. Однако мы имеем свидетельства почитания бога Рода и в других регионах Древнего мира. Об этом наглядно свидетельствует топонимика Древнего мира. Скорее всего, название гор Родопы, разделяющих Македонию и Фракию на Балканах, было также посвящено богу Роду. Именем этого же бога была названа река Родан (нынешняя Рона) в Галлии (Франции). О славянском характере последнего гидронима может свидетельствовать Страбон. Описанию Трансальпийской Галлии посвящены начальные главы IV книги его «Географии». Страбон упоминает некое кельтское племя рутенов, которое проживало в долине реки Родан. Отметим, что этим названием в Риме помимо кельтов называли также русских. Россия на латыни называется Рутенией, то есть страной бога Рода. Очевидно, мы имеем тождественность понятий кельт и славянин. На эти выводы наталкивает анализ топонимики Кельтики. Страбон упоминает «кельтский» город Рускинон (нынешний Русильон), который располагался на одноименной реке. Сам Массальский (Марсельский) залив некогда назывался Гальским или Галатским. На Родане находилась также одна из столиц кельтов – Виенна. Сакральная символика этого названия связана с ковчегом Завета и родственна названию венетов (славян)[146]. Этому названию родственно название городов Ван. Один из них находится во французской области Бретань, другой – в Восточной Анатолии. Город Тарасконь, располагающийся в долине реки Роны, Страбоном называется Тарускон. Читатель знаком с этим топонимом по названию русской Таруссы. Весьма важно замечание Страбона о том, что кельты трансальпийской Галии были родственны кельтам, проживавшим в Анатолии – Пафлагонии, Галатии, Фригии. Вышеизложенное, таким образом, подтверждает мысль о том, что название реки Родан, скорее всего, этимологически было связано с именем бога Рода. Более того, именем этого бога назывался русский народ. Последнее действительно может свидетельствовать о том, что Род был верховным богом славян. Несмотря на все это, является весьма проблематичным восстановление полноты культа бога Рода. Лишь мимолетные упоминания, сохранившиеся совершенно случайно, никак не могут прояснить картины культа этого бога. Пожалуй, самым важным является свидетельство наличия культа бога Рода в Анатолии. Это важно прежде всего потому, что сравнительная теонимика позволяет более смело анализировать так называемое арийское наследие богов в контексте славянского или протославянского духовного наследия.

Культ ведийского бога Рудры. Бог Савитар – даритель света

В частности, интересно обратиться к анализу культа ведийского бога Рудры. В имени этого арийского бога угадываются знакомые мотивы. В частности, нельзя не обратить внимание на родственность имен Рудра и Род. Означает ли это, что культы обоих богов имеют общие корни? В «Ригведе» богу Рудре посвящено всего шесть гимнов. В то время как имена богов Индры, Агни, Варуны встречаются в десятках гимнах. Это может свидетельствовать о том, что бог Рудра в эпоху составления гимнов Вед уже не входил в пантеон главных богов ариев. Однако это вовсе не означает, что бог Рудра был второстепенным. В гимнах Вед Рудра назван «владыкой Мира»: «От владыки этого огромного мира, // От Рудры, никогда не отдаляется асурическая сила» (Ригведа II, 33-9). Бог Рудра, согласно этим же гимнам, является самым сильным из сильных: «О, Рудра, из всего, что рождено, ты – самый блистательный, самый сильный из сильных» (Ibid. II, 33-3). Там же читаем: «Нет ведь, Рудра, никого сильнее тебя» (Ibid. II, 33-10). Современные исследователи идентифицируют бога Рудру как бога гнева, ярости, грозы. По функциональным характеристикам Рудру исследователи рассматривают как некоего предшественника бога Шивы. Не совсем понятно, что привело исследователей к таким выводам. Тем более что ни про грозу, ни про гнев в гимнах «Ригведы», посвященных Рудре, не упоминается. В гимнах можно прочесть и другое: Рудра называется отцом: «Как сын перед уважаемым отцом, // Склонился Я перед тобой, о, Рудра» (Ibid. II, 33-12). Примечательно, что бог Рудра называется «носителем дубины» (Ibid. II, 33-3). Он тот бог, который «дает возможность возрождаться в детях» (Ibid. II, 33-1). То есть бог Рудра отвечает в том числе и за воспроизводство людей. С ним связывается понятие жизненной силы. Подтверждением этому может служить 43-й гимн первой мандалы «Ригвед», который посвящен как богу Рудре, так и Соме. Последнее слово, скорее всего, следует читать по-русски. И означает оно семя. Человеческое семя. «О, Сома, вложи в нас // великолепие тысячи мужей, // великую славу мощного мужества!» (Ibid. I, 43-7). В 114-м гимне первой мандалы Рудра называется «властвующим над мужами». В этих гимнах, скорее всего, сохранилась смутная память о славянском боге Роде. Только верховный бог может быть самым сильным и могущественным. Естественно, что именно этому богу делегируются функции сильного мужа, который обеспечивает регенерацию человеческого рода. Само славянское слово род обозначает прежде всего общность людей по крови. Именно поэтому в двух гимнах в ведийских памятниках к Рудре обращаются так же, как и к Соме – семени – белой крови. Именно с этим связаны защитные функции бога Рудры – Рода, который позволяет сохранить народ. «Да размножимся мы, о Рудра, через детей» (Ibid. II, 33-1). Важно отметить, что отголоски культа бога Рудры прослеживаются в славянском духовном наследии. Русский исследователь П. В. Тулаев[147], анализируя этимологию названия одного из древних сакральных центров славян – Ретры, указывает, что слово Ретра этимологически связано с древним арийским корнем rta, одним из значений которого является закон. Подтверждением этой точки зрения служит название свода закона древних спартанцев, который назывался «Великой Ретрой». Со своей стороны укажем, что слово ретра показывает этимологическое родство имени бога Рудры. Возможно, поэтому в этом славянском центре почитался бог Радогост. Последнее имя, скорее всего, является одной из транскрипций бога Рода. Таким образом, несмотря на былую значимость культа бога Рода – Рудры, отголоски величия культа которого прослеживаются в ведийских гимнах, у ариев эпохи Вед был сформирован новый пантеон богов, с новой сакральной иерархией. Старые функции бога Рода были переданы другим богам. Или же бог Род получил новое имя. В частности, при анализе гимнов, посвященных богу Савитару, прослеживается генетическая взаимосвязь культов Рода – Рудры и Савитара. Имя Савитар можно прочитать по-русски, и означает оно даритель света. Многие функции Рода – Рудры и Савитара идентичны. Савитар так же, как и Рудра, может дать «подкрепление – прекрасное потомство» (Ригведа, IV, 53-7). А самое главное, Савитар тот, который «Приводит все в движение, // Успокаивая мир ночами и вызывая к жизни вновь» (Ibid. IV, 53-3). Не исключено, что Савитар, он же Даритель Света, изначально был одним из сакральных титулов бога Рода. Поэтому Савитара можно рассматривать как того же Рода, только известного под другим именем. Так оно и происходит. Старый бог получает новое имя. И, несмотря на продолжение существования культа старого бога, он, бог, как бы погибает. Старый культ получает новую жизнь. Получает новый акцент та или иная функция бога в зависимости от потребностей общества. Лишь тщательный функциональный анализ позволяет разглядеть истоки существующего культа в недрах культа старого бога. Из вышеизложенного следует, что почитание славянского бога Рода является весьма древним. Наличие остатков этого культа как в Анатолии, так и в Индии является неоспоримым свидетельством существования славянских (или протославянских) цивилизаций в этих регионах. Именно цивилизаций. Поскольку культы богов могут быть переняты другими народами лишь в рамках государственных образований.

Неизвестный бог Род – Верховный Бог славян

Язык может помочь частично восстановить забытый культ бога Рода. Родственность слов род и родитель подсказывает, что бог Род мыслился прародителем вселенной. Он символизировал ту силу, которая преобразовала изначальный хаос во вселенскую гармонию. Отголоском этой точки зрения является сохранность в русском языке слова природа. Природа мыслится как нечто гармоничное, как некое творение высшего разума, имеющего космический масштаб. Поэтому было бы неверным рассматривать функции бога Рода лишь в контексте неких патриархальных мотивов. А. Г. Резунков в работе «Славянские боги в русском языке»[148] приводит интересную славицу, посвященную богу Роду. Эту славицу сохранили приверженцы славянского язычества. «Славлю Единого Рода Вседержителя; Яви и Нави Создателя; Прави вышней Держателя; Плоти, Крови, и Мощи жизни всей Творца и Хранителя; что во Бел-Боге сберегает, во Черно-Боге в прах сокрушает, дабы вновь из праха вознестись!» Собственно, в этой славице бог Род предстает во всем своем величии. С подобной славицей могли обращаться лишь к верховному богу. Исходя из вышеизложенного, необходимо по-новому взглянуть на этимологию имени забытого Верховного Бога славян. Миролюбов Ю. П. в работе «Сакральное Руси»[149] приводит интересное описание деяний бога Рода, память о которых сберегли русские язычники. «Род взял искру во тьме, да закрут сделал. А с того закрута все начало вертеться и Свет выплыл из того верчения. А из того света как из окна и мир весь вышел, выплыл и начал быть. Род ту искру разбил на крохи, да в каждую тварь по крохе дал: и в Землю, и в камень, и в травину, и в человека». Это весьма интересное свидетельство. С нашей точки зрения, точнее о функциях бога Рода и не скажешь. Самым главным в вышепроцитированном пассаже является упоминание о тождественности Рода и изначальной космической искры, то есть огня, которая дала жизнь вселенной. Тут-то и надо искать этимологическое объяснение имени Род. Это имя, скорее всего, восходит к забытому сегодня слову, обозначающему огонь, пламя[150]. Отголоском этого забытого слова является слово рудый, рыжий, которое в большинстве индоевропейских языков обозначает красный цвет. Достаточно вспомнить английское слово red, немецкое слово rot, французское слово rouge. Об изначальности космического огня в рождении жизни вселенной упоминается и в Ригведе: «Закон и истина родились // Из воспламенившегося жара» (Ibid. X, 190-1). Скорее всего, отголоском этих же воззрений является сказание о Неопалимой купине, в образе которой Бог предстал перед Моисеем. Таким образом, изначальное значение имени бога Рода связывалось с космическим огнем. Взаимосвязь имени этого бога с терминами родства является вторичной. Усиление функций Рода как патрона рода происходит в эпоху становления новых социально-общественных отношений. Очевидно, формирование этого аспекта культа Рода происходит при более тесном соприкосновении с другими народами. Тогда возникает необходимость существования категорий родной – не родной. Отголоском именно этой эпохи слова родной, родина. Интересно, что в украинском языке слово родина имеет смысловое значение родни. Родство определяется по крови. Кровь, в свою очередь, рассматривается как носитель огня Бога. То есть в основе понятия родства изначально заложено родство по внутреннему пламени – душе. Об этом свидетельствует древнее название крови в славянских языках, которое звучит как руда[151]. Является весьма интересным, что в Анатолии до сих пор слово душа сохранило славянский оттенок. Оно звучит как оги. Доказывать родственность этого слова русскому слову огонь вряд ли стоит. Лучшим подтверждением родства этих слов является вышеупомянутая славица: «Род ту искру разбил на крохи да в каждую тварь по крохе дал». Прослеживается явная синонимия слов кровь – душа – огонь – род. Вспоминая ведийские гимны, посвященные богу Рудре, начинаешь понимать, что, прося у бога о большем мужестве, наши далекие предки – арии понимали, что степень пламени, даруемого богом, не равна. Масштаб души разен. По логике вещей, бог Род должен был покровительствовать благополучию рода, родственников, родни, родины.

В связи с вышеизложенным следует упомянуть один из важнейших сакральных атрибутов бога Рода – домашний очаг. В русском языке сохранилась древнейшая этимологическая пара: очаг – очко (око, Солнце)[152]. Очаг является символом космического огня. Он же, очаг, обеспечивает непрерывную связь с небесами, и прежде всего с богом Родом. Очаг является неким гарантом законного продолжения рода. Именно об этом свидетельствует вышеназванная пара слов очаг – космический огонь. Е. Б. Юрова в работе «Образы русских дохристианских богов в традиционной тряпичной кукле» пишет: «Наиболее древним наполнителем для головы куклы была зола. Это связано с культом домашнего и родового очага. «Зольная кукла» дарилась молодым на свадьбе. Это древний символ продолжения и преумножения рода, посредник между живущими на Земле людьми и царством Нави. «Зольная кукла» – это как бы дух предков, обращенный к потомкам»[153]. В связи с этим немаловажно отметить культ Вечного огня, который лелеется у славян. Возлагая цветы к Могиле Неизвестного Солдата, мы почитаем прежде всего Вечный огонь, который является символом того же бога Рода. Неизвестный Солдат является лишь проводником в мир Рода, русского рода. Венгерский ученый Грегори Надь в работе «Греческая мифология и поэтика»[154] проводит довольно обстоятельный анализ мифопоэтических воззрений индоевропейских (арийских) народов, связанных с культом огня. В частности, Г. Надь указывает, что сакральной подоплекой обряда трупосожжения у арийских народов является невидимая связь между огнем – душой человека и космическим огнем. Вышеназванный обряд позволяет воссоединиться душе человека с космическим огнем. Отголоском именно этих представлений является сохранившийся славянский обряд радуницы – обряд поминовения усопших предков, в более широком смысле, праздник единства членов рода. Именно название обряда – радуница не оставляет никаких сомнений относительно того, что вышеназванный культ предков связан с образом бога Рода. Очевидно, что в основе славянского обряда поминовения предков также лежали представления о воссоединении души человека с космическим огнем, то есть с Родом. Г. Надь указывает, что некогда образ Солнца и символизировал этот космический огонь. Более того, именно вместе с Солнцем к обители предков поднимаются души. В этом контексте этимологию ведийского божества Савитара следует понимать как того, кто дарует свет – божественный, космический огонь, то есть помогает попасть в обитель предков на небесах. Именно эта функциональная особенность образа Савитара позволяет выдвинуть гипотезу о его былой взаимосвязи с культом бога Рода. Вполне возможно, что Савитар у славян сохранился в образе бога Световита. Впоследствии функции бога Савитара частично были возложены на бога Агни, то есть бога Огня. Поэтому и называют этого арийского бога в гимнах высшим образцом возрождения. Агни является тем, кто «указует путь к возрождению» (Ригведа, X, 16-3).

Отголоски культа бога Рода в измерении латинского языка

Частичному восстановлению забытых аспектов культа бога Рода может помочь сравнительное языкознание. Память о славянском боге Роде сохранилась и в европейских языках. В частности, весьма интересен анализ некоторых латинских терминов. Сакральная лексика латинского языка в очередной раз проявляет удивительное родство с сакральным измерением славянских языков. Прежде всего отметим латинское слово ratio. Это слово знакомо всем нам и обозначает разум. Отсюда происходит слово рациональный. Скорее всего, это латинское слово когда-то было тождественно имени верховного Бога-Творца, который выступает аллегорией космического разума. И судя по языку, этим богом является славянский бог Род. Однако это было слишком давно. Так давно, что не только у жителей Апеннин не сохранилось никакой памяти об этом, но и у славян. Вопрос этот чрезвычайно важен, и касается он дискуссии, затрагивающей вопросы государственности славян. В свое время академик Б. А. Рыбаков был подвергнут резкой критике за мысль о тождественности бога Рода и Бога-Творца. Хотя, справедливости ради, нужно отметить, что Б. А. Рыбаков в своих работах всего лишь ссылался на более ранние источники. Научные оппоненты Б. А. Рыбакова опирались на тезис об отсутствии у славян государственных образований с соответствующим социально-экономическим (и политическим) базисом. Поэтому и Бога-Творца у древних славян, по мнению критиков, быть не могло. Одно латинское слово ratio (разум), которое родственно имени славянского бога Рода, убедительно опровергает данные утверждения. Более того, как было показано выше, в Анатолии сохранились неопровержимые свидетельства о тождестве бога Рода и верховного Бога-Творца. Уместно также вспомнить латинское слово radio, которое имеет значение излучения, эманации энергетики. Естественно, что верховный бог излучает эту энергетику. С просьбой о ней обращаются в ведийском гимне к богу Рудре – Роду. Именно этим объясняются охранительные функции бога Рода. Именно этим объясняется подчас и его разрушительный нрав. Другим интересным словом, которое сохранилось в латыни, является слово rota – колесо, круг. Как не вспомнить вышеупомянутую славицу: «Бог взял искру да закрут сделал. А с того закрута все и завертелось». Много тысячелетий назад, наблюдая за движением небосвода, жрецы не могли не осознавать все величие Верховного Бога, который и был причиной этого движения. Именно поэтому не кажется надуманной или случайной этимологическая взаимосвязь слов Род и rota. Наглядный пример взаимосвязи символов космического огня вселенной и колеса времени можно лицезреть на фасаде готических соборов. Роза на фасаде собора часто заменяется часами. Предполагается их тождественность. Эта тождественность может быть объяснена только в том случае, если розу рассматривать как символ души, огня вселенной. То есть говорить о категории времени имеет смысл только в том случае, когда вселенная жива. Когда бог Род сделал тот изначальный закрут, после чего все завертелось. Сохранность в латыни сакральных терминов, связанных с культом бога Рода, позволяет предположить, что в духовном измерении древних римлян должны были бы сохраниться и остатки культа этого славянского бога. В частности, привлекают внимание любопытные сведения, описывающие историю установления института справедливой царской власти в Риме. Мы имеем в виду историю воцарения последнего римского царя Сервия Туллия, о которой упоминается в «Естественной Истории» Плиния. В царствовании Тарквиния Приска в сакральном пламени появился детородный мужской орган, от которого забеременела мать будущего правителя. Так и появился на свет Сервий Туллий. Другим магическим знаком в биографии этого правителя было внезапное воспламенение детской головы Туллия в спальне. Жрецами этот факт был воспринят как знак избранности, о чем говорится в «Фастах» Овидия: «Это сам бог указал, когда голова у младенца// Стала сиять и огонь шапкою встал над челом» (Ibid. VI, 635-636). Мы вспомнили эту историю лишь потому, что в ней наглядно показана сакральная сущность этимологической связи, существующей между именем славянского бога Рода (того же огня) и латинского слова ratio (разум). Является весьма показательным, что огонь в этой истории тождественен мужскому началу. От него беременеет мать Туллия. Другим важным аргументом, доказывающим былое величие бога Рода на Апеннинах, является наследие пифагорейцев. В частности, обращают на себя внимание вопросы космологии, изложенные в трактате «О Природе» Филолая[155]. Филолай из Кротоны – крупнейший представитель древнего пифагореизма. Он был первым, кто в письменном виде изложил некогда эзотерические концепции пифагорейцев. Согласно этим концепциям в центре мироздания находится не Солнце, а первозданное огненное тело, которое римляне, не подозревая того, почитают в культе богини Гестии. Солнце и другие планеты лишь вращаются вокруг этого первозданного огня. В этих воззрениях отчетливо прослеживаются реликты забытого культа славянского бога Рода. Вышеизложенная концепция была унаследована теми адептами христианства, которых принято называть мистиками – хранителями герметической традиции. В Равенне, в мавзолее Галлы Плачидии, на южном люнете и сегодня можно лицезреть весьма любопытное мозаичное панно. Сюжет этой мозаики наполнен герметической символикой. В центре панно изображен металлический жертвенник-ложе, под которым пылает костер. Ложе ждет избранника. И сила пламени достаточная. К жертвеннику смиренно приближается Св. Лаврентий с раскрытой книгой. Вскоре он возляжет на пылающее ложе и сам превратится в космический огнь. Весьма интересная деталь изображена справа от пылающего ложа – открытый книжный шкаф с четырьмя Евангелиями. Дверцы шкафа открыты. Они открылись тому избранному, который сумел вместить в себя эти Евангелия. После этого Лаврентий готов стать жертвой, пылающим пламенем. Собственно говоря, он уже стал таковым и символизирует мистический свет. Этот мистический свет врывается в окно, которое располагается над жертвенником. Более выразительного и наглядного свидетельства герметической традиции, в которой объединены сакральные категории внутреннего огня, жертвоприношения и космического пламени, трудно себе представить. Космический огнь питается разумом и питает разум просвещенного адепта. Адепт достигает этого вселенского огня, принося себя в жертву. Жертвой же он сможет стать лишь в том случае, когда вместит в себя Божественное откровение, иными словами – разум. Возможно, этим объясняется этимологическое родство русских слов агнец и огонь. Агнец в данном случае является аллегорией жертвы. Именно поэтому он выступает символом Христа, который также будет принесен в жертву. Близкие религиозные представления латинян и славян позволяют предположить, что одна из функций бога Рода заключалась в поддержании института Власти, которая, в свою очередь, являлась гарантом жизнеспособности общества. В Московском Кремле сохранилось весьма любопытное изображение образцовых правителей. Головные уборы правителей представлены в виде пламени. Естественно, что речь идет о пламени, который дал бог Род. Вышеизложенная концепция сохранена в духовном наследии западных сакральных школ. Об этом свидетельствует сакральная семантика символа алой розы. Славянское название розы – рута проявляет этимологическую связь с именем бога Рода. Эта связь может быть опосредствованной через родство слову огонь. Язык свидетельствует, что славяне сакральную семантику образа розы связывали с космическим огнем. Тем же богом Родом. Является ли духовное наследие общества розенкрейцеров – хранителей розы – души (огня) вселенной отголоском эзотерической составляющей забытого культа славянского бога Рода, мы не знаем. По крайней мере, оно не чуждо славянскому духовному наследию. Истоки обоих культов общие. Все вышеизложенное никак не вписывается в ныне существующие концепции, объясняющие культ бога Рода. Что и говорить. Не признан окончательно сам факт существования этого бога у древних славян. Рода подчас рассматривают как некоего духа предков, но никак не верховного Бога-Творца. Наша точка зрения сводится к существованию непрерывной сакральной традиции у славян. Бог Род был верховным богом тех жрецов, масштаб которых был соизмерим с космическим масштабом. О существовании непрерывной сакральной традиции, не ограниченной местечковым размером, может служить факт существования острова Родос. Этот остров до сих пор любят посещать всесильные адепты всесильных центров. Нам же в удел осталось лишь славянское название этого острова, которое посвящено всемогущему Творцу вселенной – славянскому богу Роду.

Истоки культа бога Перуна

Платон среди заимствованных фундаментальных терминов, существующих в греческом языке, называет также слово пир – огонь. Это весьма примечательно, поскольку в любом языке существует некая константа набора основных терминов, которая этот язык формирует. Как правило, в эту константу помимо терминов вода, небо, земля, жизнь входит также и слово огонь. Должны существовать весьма серьезные причины заимствования фундаментального термина из языка чужого народа. Одной из таких причин является сакральность термина, его взаимосвязь с измерением божественного. Термин в данном случае помимо основной семантической нагрузки вмещает в себя также важный сакральный контекст. Поэтому заимствование термина означает не столько заимствование названия предмета, сколько принятие того сакрального контекста, с которым связан термин. Применительно к термину огонь это означает, что греками когда-то был заимствован культ огня. Платон слово пир называет фригийским. К счастью, он называет и другие фундаментальные фригийские термины, такие как уодор (вода), пекас (хлеб, то есть печенье), пэч (печь), семела (земля) и др. По этим терминам можно понять, что речь идет о народе, который пользовался протославянским языком. Термин пир в значении огонь не сохранился в современных славянских языках[156]. Но мы обладаем наследием куда более важным. Речь идет о культе верховного бога славян – громовержца Перуна. Скорее всего, имя этого славянского бога этимологически родственно русскому слову. Естественно, что речь идет в первую очередь о пламени небесном. Адам Олеарий в трактате «Описание путешествия в Московию» свидетельствует, что «у новгородцев, когда они были язычниками, был идол по имени Перун – бог Огня. Русские перуном называют огонь». Многочисленные сведения, сохранившиеся о культе бога Перуна, позволяют с большой степенью вероятности реконструировать этот культ. Перун – бог громовник. На это неопровержимо указывает название грома в белорусском, польском и словацком языках, который так и называется – перун. Грозный бог мыслился как могущественная сила, одна из немногих так наглядно проявляющая себя. О могуществе культа славянского бога Перуна косвенно может свидетельствовать название греческой горы Парнас. Это название догреческое. Как показывает этимологический анализ, гора была посвящена богу Перуну. Таким образом, топонимика свидетельствует как о славянском характере догреческих цивилизаций Пелопоннеса, так и о существовании культа Перуна в этих цивилизациях. Однако истоки культа Перуна прослеживаются также в древних цивилизациях Анатолии. В частности, в цивилизации древних хеттов обращает на себя внимание культ бога Пирвы. Скорее всего, Пирва является иным именем бога Перуна. И что важно для нас, имя бога Пирвы указывает на его этимологическую взаимосвязь со славянским порядковым числительным первый, то есть главный[157]. Возможно, именно анатолийским наследием является французское слово pere (отец). Это слово, изначально связанное с именем верховного бога, дало жизнь социальному термину. В очередной раз можно наблюдать известную закономерность: термины родства очень часто отражают не только социальную структуру общества, но и иерархию пантеона богов. Подтверждением этого тезиса применительно к французскому термину отец является сохранившееся название горного массива Пиренеи. Эту географическую область на границе нынешней Франции и Испании, согласно Страбону, когда-то населяли галлы, по нашей версии славяне. Поэтому неудивительно, что горный массив был назван именем верховного бога. Таким образом, Перун некогда был также и богом-отцом. Другим важным анатолийским социальным термином, связанным с культом бога Перуна, является анатолийское слово парон (господин). Мы имеем очередное подтверждение важности культа бога Перуна, который существовал в Древней Анатолии. Перун является первым богом. Перун является отцом. Перун является господином. Последняя этимологическая связка, возможно, свидетельствует о характере взаимоотношений между разными народами, которые проживали в Древней Анатолии. Господами были те, кто поклонялся богу Перуну. Более чем вероятно, что этот социальный термин отражал также кастовый характер построения социальной иерархии анатолийских цивилизаций. Выше отмечалось, что по своим функциональным особенностям Перун прежде всего был богом военной элиты[158]. Согласно господствующей на сегодняшний день точке зрения (Топоров В. Н., Иванов В. В.) в основе культа бога громовника лежит змееборческий миф. В данной гипотезе есть рациональное зерно. Об этом свидетельствует то же название горы Парнас (горы бога Перуна), в недрах которой разыгрываются Дельфийские мистерии. Суть этих мистерий рассматривается в главе «Аполлон» и сводится к убиению змея. Понять суть взаимоотношений бога громовника и змея не так просто. Они составляют неразлучную пару. Мы имеем весьма интересное свидетельство средневекового автора, обличителя язычества, который проявляет удивительно глубокие познания эзотерической сути культа Перуна. Автор средневековой хроники отождествляет Перуна со змеем крокодилом. Это следует из описания почитателей культа Перуна, среди которых был старший сын князя Великого Новгорода. «Князь… бесоугодник и чародей, с помощью бесовских ухищрений… принял облик лютого зверя крокодила… Построил тот окаянный чародей для ночных волхований маленький городок на месте, называемом Перыня, где стоял культ Перуна». Несмотря на вышеизложенное, нельзя не обратить внимание на многоплановость культа Перуна. Как было показано выше, культ этот весьма архаичен. Поэтому необходимо рассматривать тот или иной контекст этого культа в зависимости от эпохи и характера социальных отношений той или иной цивилизации, где существовал культ этого бога. В данной главе нам бы хотелось остановиться на тех аспектах культа Перуна, которые не нашли широкого освещения в научной литературе.

О системе посвящения в рамках культа Перуна

Анатолийское наследие указывает на другой, доселе неизвестный, аспект культа бога Перуна. Мы имеем в виду систему посвящения военно-политической элиты общества, которая существовала в рамках культа этого бога. В русском языке сохранена удивительная этимологическая связь между тремя, казалось бы, совершенно чуждыми словами: Перун – парень – парить. Подтверждением родственности этих слов является анатолийский миф о Ганимеде. Этот миф сохранился в греческой интерпретации. Ганимед был сыном владыки Трои – Троса (славянск. Тарас). Сонмом богов юный троянский принц был вознесен на небеса. Гомер в «Илиаде» так описывает эту историю похищения: «Истинно, был на Земле он прекраснейший сын человеков. // Он-то богами и взят в Небеса… // Отрок прекрасный, дабы обитал среди сонма бессмертных» (Ил., XX, 233-235). Этот миф имеет ярко выраженный эзотерический контекст. Греческое имя Ганимед можно перевести как наследственная мысль. То есть образ Ганимеда является символом неких сакральных принципов власти, которые передаются от поколения к поколению. Согласно нашей точки зрения, миф о Ганимеде отражает механизм подбора кандидата во власть. Именно об этом свидетельствуют три русских слова. Парень изначально тот, кто предназначен богу Перуну. Конечно же, во власть парень может быть делегирован только в том случае, если он умеет парить. То есть имеет божественное измерение. Таким образом, русский язык сохранил свидетельства о системе посвящения, которая существовала в рамках культа бога Перуна. Можно лишь догадываться, в какой развитой цивилизации существовал подобный отлаженный механизм подбора и воспитания кадров. Именно этот анатолийский Перун проливает свет на многие сакральные аспекты власти славянских цивилизаций Анатолии и, самое главное, свидетельствует о славянских корнях цивилизации Трои. Греческий миф о Ганимеде является новой интерпретацией до-греческого духовного наследия. И как показывает язык, это наследие являлось славянским. В свете вышеизложенного интересен этимологический анализ имени владыки Трои – Приама. Скорее всего, слово Приам является не именем, а званием. И слово это этимологически связано с именем бога Перуна. Удивительная семантическая параллель наблюдается при анализе титула древнеегипетского титула фараон (параон). Как это ни странно, название египетского фараона этимологически также связано с именем славянского бога Перуна. Скорее всего, анатолийский Приам и египетский фараон есть разные транскрипции одного звания – изначально жрец бога Перуна. Таким образом, язык показывает наглядную трансляцию функций бога громовника на верховного правителя. Правитель выступает в качестве земного воплощения бога. И этим верховным богом был Перун[159]. В связи с этим интересно вспомнить имя правителя другого анатолийского государства, Лидии – царя Креза. Последнее имя показывает явную этимологическую связь со славянским словом гроза. Крез, скорее всего, являлось не столько именем, сколько титулом жреца бога громовника. В хеттском языке слово перуну имеет значение скала. Камень, скала в сакральной науке являются аллегорией власти, государства. Поэтому это хеттское слово, как ни одно другое, свидетельствует о том, что верховная власть в анатолийских цивилизациях была связана с культом бога Перуна. Об этом же свидетельствует этимологическая связь литовской транскрипции имени бога Перуна – Перкунас и немецкого слова берг (гора).

Интересно, что в юности Приам имел другое имя – Подарк. Это имя этимологически можно связать с русским словом подарок. Может, юный Подарк действительно был даром небес, который со временем был инкорпорирован во власть и был призван хранить божественную Трою. Возможная культурологическая связь сакрального контекста мифа о Ганимеде и механизма функционирования верховной власти в древних цивилизациях Анатолии находит подтверждение при анализе других мифов троянского цикла. Вновь и вновь мы наталкиваемся на историю инкорпорирования во власть избранника, который долго ищется. В греческой переработке анатолийских мифов избранник имеет царское происхождение. Хотя, как правило, и находят его то ли у пастухов, то ли у одиноких матерей. Об этом среди прочего свидетельствует история Париса, в которой наглядно отражен все тот же механизм подготовки кадров, который существовал в славянских цивилизациях Анатолии. Юноша пастух после перипетий в своей судьбе признается владыками Трои как потерянный сын. Пастух становится принцем. Немаловажная деталь в биографии Ганимеда. На небеса юный принц богами возносится в то время, когда он, так же как и Парис, пас овец на склонах Иды. Пастушество, пасторство – обязательная и необходимая веха в биографии троянских принцев. Это действительно может свидетельствовать о забытом аспекте инициации во власть. Отметим, что имя Парис, скорее всего, имеет славянское происхождение. В свете вышеизложенного оно этимологически связано как со словом парень, так и со словом парить[160]. Парис – тот, кто способен парить. Этому парню, способному парить, будет предоставлена возможность вершить судьбы мира. Именно он, Парис, выступит судьей на негласном соперничестве богинь – Геры, Афины и Афродиты. Именно Парис выбирает покровительство приглянувшейся ему богини. Любые этимологические связи слов требуют теоретического обоснования. И чаще всего это обоснование лежит не столько в поле лингвистики, сколько в поле смежных наук. В вышеназванном случае в сфере герменевтики. То есть науки, рассматривающей сакральный контекст мифа[161]. Из вышеизложенного следует, что в некоторых анатолийских цивилизациях верховный правитель рассматривался как земное воплощение бога громовника, а именно – бога Перуна. Верховный правитель – фигура сакральная. Он мыслится живой связью общества с небесами. И если небожителем правитель все же не является, он обеспечивает диалог общества с богами благодаря своей божественной избранности. Эта божественная избранность подтверждается обществом в результате долгих поисков и испытаний кандидата во власть. Возможно, именно об этом свидетельствует словацкая транскрипция имени бога Перуна – Паром. Именно ту же сакральную семантику можно проследить в этимологическом анализе названия римского жреца – понтифик, которое родственно латинскому слову мост. Естественно, что речь идет о мосте, который связывает общество с небесами. Уместно процитировать Феста, согласно которому, «Верховный понтифик считается судьей и посредником в делах божественных и человеческих». Понтифик, таким образом, является латинским переводом славянского парома. Мы неоднократно подчеркивали близость духовных истоков римской цивилизации к славянскому измерению. Поэтому не исключено, что сакральность института понтификов в Риме является этрусским наследием, истоки которого, в свою очередь, следует искать в анатолийском культе бога громовника, в данном случае – Перуна.

Культ Перуна и институт сакрального права

Другой важный аспект культа верховной власти связан с понятием право. Верховный правитель является воплощением этого права. Интересна иконография многих анатолийских икон. Король на многих из них назван словом суд, тогда как священник-жрец словом ум. Это весьма ветхая парадигма. И что примечательно, она также связана с некоторыми забытыми аспектами культа бога Перуна. Возможно, отголоском именно этой эпохи является этимологическое родство славянских слов правый, правда, право и имени анатолийского бога Пирвы. На первый взгляд подобное этимологическое родство кажется натянутым. Но в то же время подобное родство является органичным и естественным, если учесть, что одной из главных задач верховного правителя – символа бога является хранение закона. Не исключено, что глагол править также этимологически связан с именем бога Пирвы. Другим косвенным свидетельством вышеизложенного является сохранившееся анатолийское слово парав, которое имеет значение старец. Слово это, скорее всего, имеет славянские корни. Старец по умолчанию мыслится хранителем правды, а следовательно, и права. Как не вспомнить о том, что хранителем сакрального права в Древней Спарте выступал совет старейшин – Геруссии, то есть собрание старцев. В данном случае также наблюдается тождественность социального и сакрального терминов. Сохранилось интересное свидетельство немецкого хрониста Гельмольда, упоминающего культ славянского бога Прове или Прона, который процветал в Альтенбурге, в Голштинии. «Там среди очень старых деревьев мы увидели священные дубы, посвященные богу той земли – Прове… Сюда во второй день каждой недели весь народ страны с царьком и жрецом имел обыкновение собираться на суд». Таким образом, по свидетельству Гельмольда, Прове был богом правосудия. Многие слависты, несмотря на явную этимологическую связь имени вышеупомянутого бога Прове (Проно) с именем бога Перуна, не проводят их отождествления. Действительно, бог Перун, согласно общепринятому мнению, является богом громовником. И тема права, казалось бы, никак не касается его функций. Согласно нашей точке зрения, в теории об идентичности богов Прове и Перуна есть рациональное зерно. Дионисий Галликарнаский в свое время писал о функциях римских жрецов: «Последняя часть установлений Нумы о жрецах отводилась тем, кто относился к высшему жречеству и имел величайшую власть среди римлян. На их языке они зовутся понтификами… которые имели власть в наиболее важных делах. Ведь они во всех религиозных судебных разбирательствах являются судьями над всеми частными лицами, магистратами и служителями богов». Из вышепроцитированного пассажа следует, что является вполне логичным, когда на жреца верховного бога помимо сакральных функций также возлагаются и функции судебные. Надо полагать, это более чем естественно для тех обществ, в которых верховный правитель является также и верховным жрецом. Именно взаимосвязь культа Перуна с институтом гражданской власти в Анатолии позволяет предположить, что на этого бога в свое время также возлагались функции правового регулирования в обществе. Культ бога Прове является отголоском культа Перуна, который существовал в Анатолии. Таким образом, если бог Прове и не является Перуном, он выступает в качестве памяти о некоторых забытых аспектах культа верховного бога анатолийских цивилизаций, в данном случае – Перуна. Западные славяне сохранили отголоски памяти об одной из важнейших характеристик верховного бога как патрона института царской власти. Мы постарались обратить внимание на неизвестные аспекты культа бога Перуна. Эти неизвестные стороны культа верховного бога славян сохранились лишь в языке и в памяти других, родственных славянам народов. Наследие сакрального права древнеримской цивилизации отчасти служит неоценимым подспорьем при восстановлении забытых культов славянских богов. Тех ее аспектов, о которых многие и не задумываются. Естественно, что масштаб культа верховного бога отражает материальный и духовный масштаб общества. К сожалению, наблюдается нивелировка масштаба культа бога Перуна. Бог теряет свой государственный размер и остается лишь как некое воспоминание в народной среде. Как было показано выше, система посвящения в рамках культа Перуна свидетельствует о высоком уровне социальных отношений в обществе. И самое главное, отражает степень развития аппарата управления обществом. Выявленная взаимосвязь культа Перуна с институтом права является явным свидетельством трансляции влияния этого культа на гражданскую власть. Иными словами, верховный правитель одновременно выступает в роли верховного жреца бога громовника. Вышеизложенное вполне вписывается в канон сакральной науки. Об этом в свое время весьма точно заметил Цицерон. «Среди многочисленных правил, по воле богов установленных и введенных нашими предками, наиболее прославлен их завет, требующий, чтобы одни и те же лица руководили как служением бессмертным богам, так и важнейшими государственными делами». Таким образом, именно остатки культа Перуна помогают понять масштаб тех славянских (или протославянских) цивилизаций, которые существовали в Анатолии.

Славянские истоки культа Аполлона

О древнегреческом боге Аполлоне написаны тысячи исследований. Тем не менее мы вспоминаем Аполлона как забытое славянское божество. Об этом можно судить как по реликтам культа этого бога в духовном наследии славян, так и по этимологическому анализу имени Аполлона. Наиболее ценными из трудов, касающихся описания культа Аполлона, являются сочинения Платона, Плутарха, который служил в святилище Аполлона в Дельфах, а также наследие школы Пифагора. Бог Аполлон был одним из самых влиятельных богов древних греков. В цивилизации Древнего Рима культ этого бога был менее значим. Возможно, потому, что была потеряна эзотерическая составляющая образа солнечного бога. А если кто и помнил суть культа этого бога, то предпочитал особо не распространяться об этом. Это вполне правдоподобно, ибо Аполлон почитался предшественниками римлян – этрусками. В Риме интерес к культу Аполлона был проявлен лишь в эпоху Августа. Именно при этом императоре недалеко от Палатинского холма был воздвигнут храм солярному божеству.

Скорее всего, Греция унаследовала полноту культа Аполлона от своих предшественников – пелазгов, которые некогда были коренным населением Балкан. Возможно, поэтому греческие философы как никто другой были знакомы с эзотерической составляющей культа Аполлона. Об этом свидетельствует эпистолярное наследие древнегреческих мыслителей. Светозарный бог предстал перед ними во всем своем блеске. Он не мог не покорить ревнителей мудрости своим величием и изысканностью философских доктрин, которые вмещал его культ. Согласно греческой мифологии, бог Аполлон являлся сыном Верховного Бога Зевса. Его мать – Лето при родах разрешилась двойней – собственно Аполлоном и его сестрой Артемидой. Божественные брат и сестра символизировали взаимодополняющие силы универсума. Артемиду греки идентифицировали как лунную богиню, Аполлона – как солярное божество. Однако Плутарх свидетельствует о том, что Аполлон является богом, отличным от Солнца, несмотря на свое прозвище Феб, то есть сияющий. Именно благодаря трудам Плутарха мы можем более подробно познакомиться с этим забытым богом. Аполлон был одним из двенадцати олимпийских богов. Он был наделен многими функциями. Аполлон является и покровителем муз, и блюстителем гармонии, и хранителем закона. Он – отец Асклепия – древнегреческого бога врачевания. Это указывает на охранительные функции Аполлона от зла и болезней. Увы, множество функций бога Аполлона подчас не помогают, а мешают выделить ту главную составляющую его культа, которая так и осталась непознанной. Под множеством деталей трудно узреть главное. Остается нечто весьма существенное, которое не договаривается, но чувствуется, что оно есть. Именно значимостью культа Аполлона можно объяснить наличие многочисленных святилищ этого бога в различных регионах архаичного мира. Среди последних следует упомянуть Дидимы в Анатолии, остров Делос, считающийся местом рождения Аполлона, Кларос, Абы, Кумы в Италии и т. д. Каждый сакральный центр выступал в качестве не только духовной, но и политической силы. Поэтому между святилищами велось негласное соперничество за лидерство. В итоге самым главным центром Аполлона стали древнегреческие Дельфы[162]. Древнегреческий историк Павсаний в трактате «Описание Эллады»[163] свидетельствует о том, что святилище в Дельфах – центральное святилище Аполлона на Балканах было основано пелазгами. Более того, Павсаний называет имя легендарного основателя святилища Дельф. Им был некий жрец варвар Олен. Имя это несет солярную символику. В нем угадывается славянский Елень (Олень). Самым интересным свидетельством славянских корней святилища Дельф, однако, на наш взгляд, является сакральная топонимика указанной местности. Описывая поиски места будущего сакрального центра, автор Гомерова гимна, посвященного Аполлону, упоминает, что претендентов на это место было несколько. Среди них был некий культовый центр вблизи Дельф, носящий название Криса. «Вот бы меня, государь, ты послушал – в сравнении со мною // Ты и славней и храбрей и куда превосходнее силой! – // Ты бы твой Храм водрузил под сенью Парнасскою в Крисе: // Грохот там не взгремит колесниц прекрасных, ни топот // Коней рысистых вблизи алтаря твоего преблагого» (Гомеров гимн Аполлону, 267-271). Обратим внимание на любопытную деталь – в сербском языке термин Змей называется словом краса. Как будет показано ниже, в основе сакральных таинств Дельфийского святилища лежит змееборческий миф. Поэтому логично предположить, что топоним Криса этимологически, скорее всего, происходит от славянского слова змей. Такая взаимосвязь названия местности и слова змей тем более не случайна, поскольку вся суть дельфийских таинств сводится к метаморфозе хтонического божества – змея, символизирующего мрак, в божество солярное – в Аполлона, символизирующее свет. Важно отметить, что славянские языки сохранили этимологическую, а следовательно, и духовную родственность названий змея и солярного божества. Сербское название змея – краса родственно славянскому слову кресс – огонь. Змей является изначальным источником и первопричиной божественного пламени. Одна эта пара славянских слов указывает на некогда существовавшее здесь таинство космогонического мифа: Змей, он же символ тьмы и хаоса, преображается в свет. Собственно, и утверждение культового центра солярного бога сводится к зажиганию этого сакрального пламени. «Тут воспарил от челна государь Аполлон дальновержный, // Словно средь полдня звезда воссияла – россыпью искры// заполыхали, и блеск лучей до неба достигнул – // Он же, нисшед в святой придел меж бесценных треногов, // пламя во храме возжег стрелы сверкающей жаром, // и озарилась вся Криса сияньем» (Ibid., 440-445). О славянских корнях Дельф, помимо прочего, может свидетельствовать и название священной горы Парнас, которая возвышается над Дельфами. Скорее всего, название горы было посвящено славянскому богу Перуну. По крайней мере, этимология этого названия остается непонятной для многих мыслителей древности. Хотя все становится ясным, если изыскания проводить в славянском языковом поле. Идентификация названия горы Парнас как горы бога Перуна приоткрывает нам и изначальный посыл змееборческого мифа. Можно предположить, что в незапамятные времена пелазгов главными участниками мистерий были бог Перун и Змей. Это более архаичный (и упрощенный) вариант типологического мифа о противостоянии Змея и Бога (или культурного героя). Аполлон появится позднее, как эзотерический символ бога. Один из его духовных аспектов. Аполлон, таким образом, является результатом построения весьма сложных мифопоэтических концепций, рассматривающих космогонию в плоскости творения и манифестации света из мрака как в материальном, так и, что более важно, в духовном плане. Первым, кто обратил внимание на этимологическую взаимо-связь имени бога Аполлона с измерением славянских языков, был русский ученый А. Д. Чертков[164]. Его статья «О языке пелазгов…» вышла еще в XIX веке. Согласно точке зрения ученого, имя Аполлон этимологически связано со славянской прилагательной формой опаленный, то есть солнечный. Скорее всего, русский ученый был прав, ибо данная точка зрения как нельзя точно отражает концепцию понимания сущности этого бога, которая была сохранена в духовном наследии древних греков. Аполлон является именно опаленным, солнечным. Он никак не является самим Солнцем. Подтверждением точки зрения А. Д. Черткова, возможно, служит и то, что в славянских языках сохранилось имя Полина или Аполина (в чешском языке). Это имя считается славянским. Но что более интересно, имя Полина является женской формой имени бога Аполлона. Это имя довольно архаично, и его истоки следует искать в духовном наследии до греческих цивилизаций Балкан – в частности, цивилизации пелазгов. Попытку этимологического объяснения имени Аполлон дает Платон в диалоге «Кратил» (405, в-е)[165]. Он указывает, что многие напуганы именем этого бога. Как будто оно указывает на нечто ужасное. И действительно, слово аполон в греческом языке имеет значение губитель. Именно поэтому, согласно Платону, в имени Аполлон добавлена вторая буква л. На наш взгляд, этимологическая связь имени Аполлона со словом губитель подтверждает тезис о негреческом происхождении этого Бога. Видно, действительно этот бог был весьма могущественным противником, коли греки Аполлона называли губителем. Молчаливое противостояние этому Богу продолжалось до тех пор, пока не была сформирована система новогреческих богов. Аполлон был инкорпорирован в олимпийский пантеон богов. Его наделили новыми функциями, вдаваться в анализ которых не имеет никакого смысла, ибо речь уже идет о греческом божестве. Таким образом, мы имеем очередное свидетельство о славянских корнях культа Аполлона. Немаловажная деталь – греческие мифографы Аполлона называют гиперборейским богом. Он является богом северных народов. И обитает он большей частью где-то на севере. Лишь летом в Дельфах отмечался праздник возвращения солярного бога. В этой связи нелишне вспомнить, что славянское государство Польша на латыни называется Полонией. Вполне возможно, что это название хранит память о забытом солярном боге. Полония – страна Аполлона. Почему бы и нет? Не исключена также этимологическая взаимосвязь, существующая между названием народа ликийцы (жители Анатолийской страны Ликии) и лехи – поляки. Напомним, что Анатолийская Ликия была одной из стран, которая претендовала на роль родины бога Светозарца, то есть ликея[166].

Эзотерика культа Аполлона. Диада солярного божества и Змея

Так кем же был бог Аполлон? Первое, на что хотелось бы обратить внимание, пожалуй, является неправильное отождествление Аполлона с божеством Солнца. Солнце греки называли Гелиосом. Аполлон же был божеством, культ которого носил ярко выраженный эзотерический контекст. Плутарх пишет, что сопоставление Аполлона и Солнца является укоренившимся недоразумением. «Аполлон и Солнце вещи разные. Такие разные, как Солнце и Луна. И если Луна не часто и не от всех скрывает Солнце, то Солнце же всех равно заставило забыть про Аполлона»[167]. Доверимся Плутарху. Ведь он был жрецом храма Аполлона. Он как никто другой был знаком со всеми тонкостями культа этого бога. Аполлон был одним из немногих божеств, мистерия таинств которого была предназначена исключительно для интеллектуальной элиты. Пастухи и крестьяне Древней Греции вряд ли были знакомы с эзотерическими аспектами культа этого бога. Тот же Плутарх свидетельствует о точке зрения последователей Пифагора на культ Аполлона. Согласно пифагорейцам, Аполлон был высшей сверхчувственной идеей мира. Это тот самый бог, который наиболее удален от материального измерения. Он никак не соприкасается с этим материальным миром. Высшей точкой мыслителя в его творческом полете является приближение к этой сверхчувственной идее. В мире идей Аполлон является главной идеей. В мире материального измерения главным телом является Солнце. Только это дает основания проводить некие, весьма условные, параллели или ассоциации между Аполлоном и Солнцем. Весьма интересно свидетельство Плутарха об этимологии имени Аполлон[168]. Согласно Плутарху, Аполлон является отрицателем множественности. Частица А в его имени является символом этого отрицания. Множественность в греческом языке отражает корень поли. А-поли – Аполлон, таким образом, символизирует единого бога. Возможно, поэтому Аполлон считался чуть ли не самым главным богом древности: «Сей Аполлон горделив непомерно// И удостоится стать равно у бессмертных и смертных наипервейшим вождем на земле хлебодарной повсюду» (Ibid., 67-69). Да, действительно, об исключительных привилегиях Аполлона в сонме богов свидетельствуют и следующие строки из Гомерова гимна: «Помяну Аполлона дальноразяща, // Коего Боги, как внидет он в дом Зевесов, трепещут // И при подходе его от престолов своих торопливо // Разом встают» (Ibid., 1-4). Можно процитировать и более откровенное: «Первого славят, Тебя, И, Тебя же, последнего славят». Другим возможным объяснением имени Аполлон является возможная этимологическая связь этого имени с греческим словом выполаскивание – аполойсис. Платон пишет, что Аполлон является очищающим богом. Он как бы выполаскивает душу человека от всяких зол. Однако понимание образа этого бога невозможно без рассмотрения диады Аполлон – Змей, которая составляет две взаимодополняющие части одного сакрального принципа. Они отражают концепцию двуединства верховного божества, его проявленный и не проявленный аспект. Сопоставления образа Аполлона и Солнца в конце концов привели к тому, что мистерии, которые проводились в Дельфах, были привязаны к солярным циклам уже в эпоху классической Греции. Упрощенный смысл мистерий касался фаз жизни Солнца. Об этом свидетельствует время проведения таинств, которые совпадали как с днями солнцестояний, так и с днями равноденствий. Можно восстановить приблизительную канву этих мистерий. Помимо Аполлона в Дельфах лелеяли змея Питона. Параллели в мифологии других индоевропейских народов позволяют предположить, что в мистериях разыгрывался типологический змееборческий миф и касался трансформации змея в солярное божество. Змей символизировал мрак, мир нереализованных потенциальных идей и возможностей. Аполлон был персонифицирован как солярное начало, то есть он по определению является тем, кто отрицает мрак того же Змея. Но в том и заключается суть таинств, которые Змея и Аполлона рассматривают как взаимодополняющие части целостности космического принципа. Целостность бытия основывается на существовании обоих начал – света и мрака. Змей при этом рассматривается как потенция Огня. Он является тем же светом, которого пока не видно, ибо он пока не проявлен. Скорее всего, дельфийские мистерии касались вопроса взаимной трансформации мрака в свет