Читать онлайн Я тебя проучу бесплатно

Я тебя проучу

Часть I. Я тебя научу

Глава 1

Говорят, замужем – это быть за мужем, как за каменной стеной. Я же, обретя штамп в паспорте и кольцо на безымянном пальце, потеряла покой и превратилась в няньку для здорового лба.

Любила ли я Дена? Безусловно! Он был милым, веселым. У него редко портилось настроение. И он отлично трахался. Но у него были свои слабости, как и у любого нормального человека. Во всяком случае, я называла эти зависимости слабостями. Успокаивала так себя.

Ден любил пиво, не умел обращаться с деньгами и был чертовски азартен. В то время, как я строила карьеру в душном офисе процветающей корпорации, он зарабатывал на ставках, спорах и играх. Случались и осечки, когда он оставался едва ли не без штанов, но чаще Ден выигрывал. Это помогло нам внести первый взнос по ипотеке, купить подержанную машину и мое гребаное платье.

Именно в нем я сижу сейчас за барной стойкой подпольного казино, помешиваю соломинкой коктейль, слушаю тихую музыку, насыщенную многочисленными голосами игроков, и вдыхаю едкий дым сигар. Толстосумы пыхтят, как паровозы. Но мне не помешает посмотреть на них, чтобы знать, в кого превратится Ден лет через …цать.

– Твой парень? – подмигивает мне улыбнувшаяся незнакомка, кивнув на Дена за круглым столом.

Неудивительно, что она догадалась, с кем я здесь. Весь вечер пялюсь в его сторону. Да и взгляд явно не просто ласковый, а по уши влюбленный.

– Муж, – гордо свечу я обручальным кольцом.

Хмыкнув, она взбивает рукой свои кудри и присаживается на соседний стул. Красивая. Я бы даже сказала, очень красивая. Кареглазая мулатка с пухлыми губами, завидной грудью и торчащей попкой. Платье чудно обтягивает ее крутую фигуру, подчеркивая все достоинства. А роскошное ожерелье, серьги с бриллиантами, кольца, браслет указывают, что она явно продана кому-то из местных завсегдатаев за цацки.

– А я здесь вон с тем папиком, – она небрежно кивает на другой стол.

Даже жалко ее становится. Лысеющее, краснощекое существо с распахнутыми на круглом животе полами пиджака, выглядит не очень возбуждающе.

– Но у него о-о-очень большой… счет в банке, – хихикает девушка. – Кстати, я Мадлен.

– Рита, – улыбаюсь я.

– Давно вы женаты, Рита?

– Через неделю вторая годовщина, – мечтательно признаюсь, предвкушая, как мы ее отметим.

В прошлом году Ден возил меня в Париж, хотя я подарила ему лишь новый смартфон. В этот раз я накопила денег побольше и приготовила ему крутые наручные часы.

– Он у тебя секси. Я из лучших побуждений, – быстро объясняется она, напоровшись на мой ревнивый взгляд.

– Да, мне повезло, – признаюсь, хотя в глубине души понимаю, что для идеального брака этого недостаточно.

Мне было всего двадцать, когда мы поженились. Тогда я на все смотрела под другим углом. Мне хватало того, что мы просто весело проводим время, снимая комнату в общаге, тратим деньги на фастфуд и развлечения, совершаем настоящие набеги на секс-шоп. Сейчас, два года спустя, взвалив на себя ответственность за ипотеку и уже рассматривая себя, как ячейку общества, я задумываюсь о будущем. Чаще задерживаю взгляд на молодых мамочках, приглядываюсь к своим коллегам противоположного пола, которые носят на работу домашнюю еду и по вечерам созваниваются с женами, спрашивая, надо ли заехать в супермаркет и что-то купить. Я реже расслабляюсь при просмотре молодежных комедий и стала увлекаться сентиментальными семейными драмами. Я начинаю экономить, чтобы иметь запас на «черный» день. А еще поймала себя на мысли, что мне стыдно, когда подруги или просто знакомые спрашивают, чем занимается мой муж. Я вру, что он программист, и вру еще больше, когда они просят посмотреть их компы.

На самом деле, у Дена даже нет должного образования. Он с трудом окончил девять классов и бросил колледж на последнем курсе. Познакомились мы с ним на свадьбе моей кузины и его друга. Переспали в ту же ночь, а наутро рванули на море. Провели там потрясный двухнедельный отпуск, завершившийся его предложением и моим согласием. Его родители отнеслись к новости абсолютно равнодушно. Кажется, даже наплевательски. Словно им по барабану, как живет сын, пусть хоть на трансвестите женится. А моя мама целый месяц твердила, что я дура, и отговаривала от этой затеи. Впрочем, они с отцом до сих пор воспринимают Дена, как мою ошибку, и уверены, долго наш брак не продлится. Мама и вовсе говорит, что он уже трещит по швам. С чего только она это взяла?

– Твою мать! – психует подошедший ко мне Ден. Забирает мой коктейль, выпивает двумя глотками и звучно ставит бокал на стойку. – Я влип, Ритка.

Мадлен быстро соображает, что лишняя в нашем разговоре, и сливается. Забрав свой коктейль, дефилирует к игровым автоматам. Ден занимает ее стул.

– Видишь парня в косухе?

Бросаю взгляд на типа с бокалом янтарного напитка. Сидит в кресле, откинувшись на спинку. Затягивается сигаретой, выпускает вверх струю дыма – настолько ровную, что учитель геометрии чертил бы по ней линии, делает глоток и блаженно прикрывает глаза.

Трудно сказать, на сколько он старше меня. На пять лет, на десять, в отцы годится или ровесник. Глядя на таких людей думаешь совсем о другом – лишь бы сердце не остановилось. Он дьявольски хорош собой. Волнистые русые волосы стильно подстрижены, взгляд дикой кошки вселяет трепет, вены на руках заставляют фантазию разгуляться. Хочется содрать с него куртку и порадовать глаз крепкими мышцами мужского тела. А небритость на лице придает ему перчинку. Ден всегда гладко бреется, а мне так нравится колючесть щетины…

– Он меня уделал, Ритка, – говорит муж сорвавшимся голосом. – Выставил посмешищем. Если я не отыграюсь, моей репутации конец. Ты же знаешь, чего мне стоило получить билет этого клуба. – Он пальцами сжимает мою руку и с мольбой заглядывает мне в глаза.

– Сколько тебе надо? – сдаюсь я, подумав о своей заначке.

– Ему не нужны бабки. Он на тебя весь вечер таращился. Говорит, готов еще на одну игру, если я выставлю тебя.

– Чего? – офигеваю я, выдернув руку из его тисков. – Ден, это перебор!

– Там семь лямов, Ритка!

– И что?!

– Семь лямов против семи ночей с тобой. Я выиграю. Я понял, в чем его фишка.

– Ты идиот?! – Я соскакиваю со стула. – Какие семь ночей?!

– Я выиграю! – увереннее заявляет он, схватив меня за плечи. – Пожалуйста! Просто кивни и улыбнись. И через четверть часа мы будем миллионерами! – Его глаза горят бешеным азартом, а у меня душа уходит в пятки.

– А если ты проиграешь? – хриплю, не чувствуя онемевших от ужаса ног.

– Исключено! Я его раскусил.

– Поэтому у него сейчас семь лямов на руках, а у тебя пустые карманы?

– Ритка, я когда-нибудь тебя подводил?! Доверься мне!

Чмокнув меня в висок, он возвращается за стол. Что-то объясняет тому больному типу и машет мне рукой.

Кивнуть и улыбнуться? Под прикованный ко мне взгляд душевнобольного психа? Вместо этого получается только больно сглотнуть и поморщиться.

Крупье тасует и раздает карты по новой. К их столу разношерстной массой стекают игроки и персонал клуба, а я прилипаю к барной стойке, не желая видеть, как мой любимый муж унижает мое достоинство, сделав меня ставкой.

– Хреново, – вздыхает вернувшаяся ко мне Мадлен. – Вот поэтому я терплю своего старого извращенца. Раз в неделю отсосу, пару раз в месяц поскачу сверху, а живу в шикарной двушке в центре, имею личного водителя, жру в лучших рестиках города и за его спиной мощно трахаюсь с его телохранителем. – Она глазами стреляет в сторону двери, где, сцепив руки замком, стоит двухметровый громила в черном костюме. – Если твой муж проиграет…

– Он не проиграет, – перебиваю я ее, не желая даже слышать о таком исходе игры.

– …шли его в жопу, – все же договаривает она. Вынимает из своего клатча ручку, царапает номер телефона на салфетке и, свернув ее, просовывает в мое декольте. – Понадобится помощь или совет, звони.

– Ты меня совсем не знаешь.

– Я была на твоем месте. Только меня дружок проиграл. Четыре года назад. Тогда я дала себе слово, что больше ни один ублюдок меня не поимеет просто так. Как видишь, теперь я имею мужиков. Захочешь научиться, подкину пару приемчиков…

За игральным столом повисает тишина. Мужчины расступаются и все, как один, оборачиваются, глядя на меня. Ден сидит белее стены. Опускает голову и запускает пальцы в волосы.

– Удачи, – по слогам произносит Мадлен, оставляет на стойке крупную купюру и отправляется на выход. А у меня подкашиваются ноги.

Ден проиграл…

Глава 2

Я отказываюсь в это верить…

Мой муж, которому я сердце отдала, доверилась, смирилась со всеми его пристрастиями, только что безжалостно проиграл меня в карты!

Акулий взгляд скалящихся рож, рисующих в своем больном воображении предстоящие семь ночей, режет больнее ножа. Ден только что обгадился и обрел репутацию не самого надежного мужа. А это значит, что любой из них, пуская слюни, впредь будет просить его делать из меня ставку.

Персонал клуба любезно просит всех разойтись и продолжить игру, официантки спешат разнести напитки и сигары, а я так и стою, опираясь о барную стойку и надеясь, что это сон.

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем Ден поднимается из-за стола и удосуживается уделить мне минуту внимания.

– Рит…

Дергаю плечом, скинув с него его грязную руку. Он растоптал меня. Превратил в разменную монету.

– Идем поговорим, – просит он. Осторожно берет меня под локоть и уводит из зала.

Клуб большой. Кроме игровых комнат, здесь есть комнаты отдыха и не только. Зачастую возбужденные триумфом победители любят выпустить пар прямо тут – на женах, содержанках, любовницах, шлюхах, просто первой встречной. Так что клуб имеет в своем распоряжении и десяток спален, выполненных исключительно в темных тонах.

– Ты негодяй! – срываюсь я, как только за его спиной закрывается дверь. – Как ты мог, Ден?! Ты же обещал!

– Милая, мне самому это не нравится…

– Не нравится?! Тебе просто это не нравится?! Ден, какой-то козел будет трахать меня во все щели, а тебе это просто не нравится?!

– Я не могу ничего изменить! – повышает он голос. – Карточный долг – это закон!

– Кем он прописан?! Подпольным казино?! Я сейчас же пойду в полицию и напишу на всю эту шайку заявление!

– Ритка, постой! – Он не дает мне пройти. – Клубом заведуют серьезные люди. Они следят, чтобы все его члены соблюдали кодекс. Проиграл – отдай долг. Или с тебя возьмут силой. Вдвойне. Откажешься платить – обслужишь не только парня, который выиграл тебя у меня, но и кого-нибудь из владельцев – того, кто займется выбиванием этого долга. А возможно, тебя вообще пустят по кругу. У меня на глазах.

– Я не верю своим ушам, – шепчу, попятившись. – Ден, я же твоя жена.

– И останешься ею, – отвечает он, но голос дрожит. Странно, но впервые я не могу понять, что он испытывает – жалость ко мне, к себе или примитивный страх за свою шкуру? – На них работают кровожадные головорезы. От них не убежишь и не скроешься.

Я отворачиваюсь, зажмуриваюсь и закрываю уши руками. Ничего не хочу слышать. Не следовало вообще связываться с азартным человеком, тем более выходить за него! Я радовалась, что он ничего не выносит из дома, что для игр у него отдельный бюджет, никак не касающийся семьи, что взносы по ипотеке платятся вовремя, квартира обогащается шикарной мебелью и бытовой техникой, что мы перестали залезать в долг к моим родителям. Но я была слишком поспешна в своих выводах. Для Дена нет ничего святого. Я для него лишь залог стабильности – в уюте, в сытости, в сексе. Ничего не надо искать и добиваться. Все дома, под боком. Зря я мирилась с его играми и полагалась на его удачу. Даже великие завоеватели терпели поражения.

– Как его зовут? – спрашиваю, не желая слушать его оправдания.

– Что?

Оборачиваюсь и цежу, зло косясь на мужа:

– Как зовут типа, который будет драть твою жену до визга? Чью спину я буду царапать от череды оргазмов? Кому буду дарить свой шепот и ласки?

Ден сереет на глазах, отравляясь каждым моим словом. А у меня сердце рвется на части. Душа кричит и молит, чтобы он поступил по-мужски и вступился за меня.

Увы, он виновато опускает глаза и произносит:

– Платон. Богатырев.

– Когда мне предстоит провести с ним первую из семи ночей?

– Сейчас.

Я теряю дар речи.

– То есть?

– Предоплата – это гарантия стопроцентной выплаты. Таковы правила.

Глазами отыскав холодильник, бросаюсь к нему, нахожу бутылочку виски, откупориваю и делаю несколько больших глотков. Опустившись на край мягкой кровати, застеленной ярко-алым шелковым покрывалом, я выдыхаю и бормочу:

– Я ненавижу тебя, Ден.

– Зайка, это не отразится на наших отношениях.

– Отразится, – говорю без малейшей краски в голосе. – Еще как – отразится.

– Я буду любить тебя еще больше. Обещаю, я завяжу с этим. Я найду нормальную работу…

– Этого мало, Ден. Слишком мало. Уходи. Он скоро придет. Мне надо подготовиться.

– Рит…

– Уходи!!! – рявкаю зверем, взглянув на него через плечо.

Вздрогнув, Ден тянется к дверной ручке и медленно выходит из комнаты. Не бросается передо мной на колени, не рыдает горькими слезами, не клянется, что ни одна тварь не приблизится ко мне. Он просто уходит. Отдав меня другому на целых семь ночей.

Допив виски, морщусь и утыкаюсь носом в тыльную сторону ладони. Тошнит. Не столько от горького пойла, сколько от мерзкого поступка мужа.

Вытащив из сисек салфетку, разворачиваю и отстраненно смотрю на ряд цифр. Наверное, мне и правда пригодится помощь Мадлен. Взяв телефон, заношу ее номер в список контактов и глубоко вздыхаю. Не так я представляла себе семейную жизнь, выходя замуж. Не так описывал мне Ден обратную сторону своего пристрастия. А мама всегда знала, что он скользкий тип. Следовало ее послушать…

Поставив пустую бутылочку на холодильник, наклоняюсь, чтобы снять туфли, и в этот момент за моей спиной хлопает дверь. Резко поднявшись и взмахнув крупными кольцами волос, оборачиваюсь на вошедшего в спальню самца.

С этой секунды он мой господин на семь долгих ночей.

Глава 3

Все обилие необузданных эмоций, переполняемых мое молодое малоискушенное восприятие мира, обедняется до одной – презрение. К этому животному, к мужу, к себе. Холодность его глаз цвета темного оливка без малейшего намека на вежливость замораживает меня так, что я чувствую, как трещит иней, опутывающий мои вены.

Он обводит меня абсолютно невозмутимым взглядом, медленно снимая куртку. Демонстрирует мощные бицепсы, которыми в другой ситуации я бы полюбовалась. Он из тех, кого я называю – мужчина-витрина. Магазинный экспонат. Завлекающий прием. Вовсе не из категории шлифующих себя ради блестящей обертки. Скорее парень, умело пользующийся тем, что подарила природа. Обходится посещением барбершопа раз в три недели, где ему подправляют шевелюру и щетину, зато каждый вечер торчит в тренажерке, а по утрам пьет отвратительный смузи для мужской силы.

Люди для него нечто непостоянное. Не дороже вещи. У него нет друзей, тем более нет постоянной девушки. Он использует партнеров себе в угоду и трахает все, что понравится. Сегодня ему понравилась я.

Комната живо наполняется его горячей энергией – терпким запахом крепкого тела, алкоголя, сигарет и хорошего парфюма. В нем раскрывается сила – всепоглощающая, демоническая.

Сверкнув глазами, бросает куртку на пол и расстегивает ремень, позвякивая пряжкой.

– Вы не можете вот так просто взять меня, – твержу я, моментально отрезвев от выпитого виски.

– Раздевайся, – отвечает он утробным голосом.

В его тоне нет ни капли надежды на послабление. Только нездоровая заинтересованность мной, как в штучном товаре. Голос вибрирует хрипотцой, от которой по позвоночнику ползет мороз. Этот зверь не знает пощады и отказа. Отголоски воспитания это или детская травма, не имеет значения. Факт остается фактом: на ближайшие семь ночей я – его личная подстилка.

Глаза как лук, а взгляд как стрелы. Они вихрем простреливают меня снова и снова, пока я лихорадочно обдумываю, что сказать в свою защиту.

– Платон… – обращаюсь к нему по имени, лишь на долю секунды поймав его смятение. – Мы же можем как-то иначе урегулировать вопрос долга?

– Снимай платье, или я порву его в клочья.

– Послушайте…

Он бросается на меня быстрее молнии. Заваливает на кровать и придавливает своим тяжелым телом. И только глядя, как наливаются кровью его глаза, как на лице играют желваки, как раздуваются ноздри от обжигающего дыхания, я перестаю врать самой себе. Мне не избежать этой участи. Остается смириться и повиноваться. Забыть, что я дала клятву верности законному мужу. Плюнуть на самоуважение. Втоптать себя в грязь. Хотя я не уверена, что наутро смогу смотреть на себя в зеркало…

Богатырев приводит в исполнение свою угрозу. Ткань платья трещит, опаляя мою кожу тугими швами шелковых нитей. Оно бесформенной тряпкой летит на пол, а вслед за ним и комочек содранных с меня трусиков.

Меня душат слезы. В горле застревает горький ком. Не в силах смотреть на своего мучителя, я закрываю глаза и поджимаю губы. Ударить бы его, пнуть, расцарапать. Но тогда я обреку нас с Деном на серьезные проблемы, по сравнению с которыми мое изнасилование этим монстром – цветочки.

Слух режет шелест фольги. Натянув презерватив на член, Богатырев переворачивает меня на живот, ставит на колени и звучно плюет на ладонь. Грубо смазывает мою гладкую, но сухую промежность и вторгается в меня без всякого предупреждения. Выбивает из меня крик, заведя сердце, забившееся испуганной птичкой в клетке ребер. Либо он слишком большой для меня, либо я настолько его не хочу, что все мое нутро скукожилось максимально тесно.

Богатырев глухо хрипит, вталкиваясь в меня все глубже и глубже, а я обеими руками мну подушку, ногтями разрывая наволочку. Это не секс, это пытка. Я чувствую, как теряю собственное «я», будто сорванный цветок, брошенный на солнцепеке. Сгораю под натиском пожирающего меня пожара. Пламя кровожадно слизывает кожу, проникает в мышцы, кипятит кровь, испепеляет кости. От меня остается горстка пепла, а этот ублюдок с превеликим удовольствием трахает его, раздалбливая под свой размерчик.

Толчками расшатывает заскрипевшую под весом наших тел кровать и мои нервы. Я рыдаю, тихо попискивая и проклиная себя за беспомощность. Абстрагироваться не получается. Богатырев лишь увеличивает темп, игнорируя мои чувства. Они в его глазах ничего не стоят. Как и я – красивая безделушка, готовая дать каждому, спасая шкуру своего мужа.

Моя мука кажется бесконечной. Глотая слезы, молюсь, чтобы все поскорее закончилось, но Богатырев оказывается куда продолжительнее Дена. Растянув меня до возможности входить без препятствий, он хватает меня за шею и задирает, спиной прижав к своей груди. Она как кипяток. И влажная настолько, что майка пропиталась и прилипла к источающей головокружительный запах коже.

Его ладонь добирает до моей груди и сминает ее, вырывая из меня крик. Это больно. Очень больно. Перед глазами вспыхивают алые круги. Расплываются словно пятна крови. Тело постепенно немеет, теряет свою тяжесть, а вскоре обретает стянутость, и я ненавижу себя еще больше, потому что чувствую, что ему приятно, оно готово принимать этого чужака и жаждет оргазма. Умом я сопротивляюсь, но разбуженные животные инстинкты направляют меня навстречу зверю.

Захрипев мне в ухо, он вонзается в меня так глубоко, что меня сотрясает. Замирает на секунду, протяжно выдохнув, и делает еще несколько коротких толчков.

Я лопатками чувствую биение его сердца – бешеное, рваное. Слизываю с губ соленую слезу и открываю глаза.

Все двоится, теряет очертания. Страх, виски, брезгливость и отвратительное чувство дешевого кайфа создали греховную смесь грязного удовольствия. И я не уверена, что с этой минуты секс в моей жизни будет доставлять мне былое наслаждение.

Покинув меня, Богатырев слезает с кровати, стягивает презерватив и шуршаще одевается. Я не смотрю на него. Не на что смотреть.

Опускаюсь на постель и закутываюсь в покрывало. Меня знобит. Хочется выпить еще, покурить, забыться. Просто уснуть. И не проснуться.

– Я заеду за тобой завтра в десять, – предупреждает он, надевая куртку.

Моргнув, фокусирую зрение на ночнике. Я должна что-то ответить? Лучше промолчать. Потому что ничего приятного я ему не скажу.

Выйдя из номера, он даже не удосуживается закрыть дверь. Хотя не проходит и полминуты, как на пороге возникает мой муж.

– Милая…

– Заткнись, – шиплю, так же не желая видеть и его.

– Он был груб?

Бросаю на него колючий взгляд. Как он смеет спрашивать о таком?!

Растерянно обведя комнату глазами, он видит порванное платье и бормочет:

– Принесу тебе что-нибудь надеть.

И уходит. А мне хочется волком выть.

Достаю из холодильника еще одну бутылочку и цежу ее содержимое, размазывая по щекам тушь. Жизнь – дерьмо. Когда ты слепо доверяешь ненадежному человеку.

Обматываюсь рваным платьем, пальцами приглаживаю растрепанные волосы и, подобрав туфли, кривой походкой выплываю в коридор. Клуб покидаю через запасной выход. На улице полной грудью вдыхаю свежий ночной воздух и задираю лицо к небу. Звезд почти не видно. Город, мать вашу!

Выйдя на парковку, застаю копающегося в багажнике Дена.

– Зайка, ты уже здесь! А я нашел тут нашу походную сумку. В ней есть твои джинсы и…

Я бухаюсь на заднее сиденье и заплетающимся языком роняю:

– Поехали!

Оставив в покое сумку, он закрывает багажник и садится за руль. Спокойно заводит машину и выруливает на дорогу. Включает радио, ворчит, что задолбала его одна и та же музыка, говорит, что бензин отстой, и спрашивает, не хочу ли я пиццу на ужин.

– Или какой-нибудь фильмец посмотрим? – Вопросительно глядит на меня в зеркало заднего вида.

Какой же гондон! Меня только что трахнул другой мужик, а его волнует музыка, бензин, жратва и кино!

Я отворачиваюсь к окну, где мелькают неоновые вывески, и категорично отвечаю:

– С сегодняшнего дня ты спишь на диване.

Глава 4

Спала ли я ночью? Если дрему с беспокойными вздрагиваниями можно так назвать. На рассвете выпив таблетку от невыносимой головной боли, залезла обратно в постель, и теперь слушаю, как шкварчат на кухне яйца с беконом.

Ден редко готовит завтрак. В основном, когда у меня ПМС, или на выходных. В остальное время он на моей совести. Я встаю на работу, принимаю душ и, пока варю себе кофе, готовлю завтрак любимому, но все еще храпящему мужу. Сегодня ни на какую работу я не собираюсь. Отправила кадровичке сообщение, что я на больничном, и отключила звук уведомлений в рабочем чате.

– Рит, стол накрыт. – Голова Дена просовывается в приоткрытую дверь. Улыбается как ни в чем не бывало. – Яйца всмятку, как ты любишь.

– В задницу засунь, – отвечаю, отвернувшись от него.

– Ри-и-ит…

– Пошел вон, Ден! – рявкаю и морщусь от пульсации в висках. – Минералку мне принеси. Холодную.

Похмелье – это ад. А у меня оно во всех смыслах. Не представляю, как я переживу эту неделю. Наверное, сопьюсь.

Муж пулей мотается на кухню, тихонько входит в комнату и ставит бутылку у кровати.

– Что-нибудь еще хочешь?

– Да, я была бы рада узнать, что сегодня Богатырев трахнет тебя.

Наконец-то поняв, что разговаривать с ним я не желаю, он уходит и даже прикрывает за собой дверь. Но я все равно слышу, как он завтракает, слушая спортивные новости, как загружает стиралку, как играет в приставку и хрустит попкорном, смеясь при просмотре тупой комедии.

Медленно опустошая бутылку, по стенкам которой стекают капельки конденсата, я наблюдаю за тем, как поднимается и разворачивается солнце, заполняя теплом, а потом и жаром спальню. Сколько живу здесь, не задавалась вопросом, в какое время в комнате становится пекло. Оказалось, в два двадцать.

Задернув шторы, беру телефон и, сев в постели, залезаю в интернет. Надо отвлечься, но пальцы сами набирают «Платон Богатырев». Профиль в инстаграме закрыт. У него лишь одна подписка и один подписчик, зато больше тысячи публикаций. Но увидеть я могу только фото профиля. Он в солидном костюме и черных очках, за рулем крутой тачки. Пафосно? Нет, скорее авторитетно.

Около часа убиваю, выискивая среди Платонов Богатыревых еще хоть намек на того, кто драл меня сегодня ночью. Натыкаюсь на него на каком-то сайте с новостями из мира бизнеса. Пара строчек о молодом двадцатисемилетнем предпринимателе, успешно строящем карьеру в мире акул. Статье три месяца. Значит, я уже знаю его возраст и образ жизни.

Негусто.

А имя Платон становится вирусной рекламой. Как одержимая, вычитываю мусорную информацию о людях с таким именем. «Это независимый, очень способный и трудолюбивый мужчина. Аналитический ум, врожденное стремление к познанию мира, уравновешенный характер способствуют развитию многих черт характера неординарной личности. Тайна имени скрывает человека, который выделяется из толпы неформальным мышлением, харизмой, независимыми суждениями, амбициозными планами, энтузиазмом и целеустремленностью». Похоже на заказную статейку, как гороскоп в сельской газетенке.

Ближе к вечеру голова перестает гудеть и меня одолевает легкий голод. Выбравшись из спальни, отправляюсь на кухню, достаю из холодильника йогурт и слушаю храп Дена в гостиной. Всегда всем довольный кот. Поел, поиграл, посмотрел телек и спать. Проснется – посрет, пожрет, снова поиграет и спать. И плевать ему, что через несколько часов меня будет пялить какой-то Платон Богатырев. Ни злости, ни ревности, ни отвращения. Словно жизнь не изменилась, а все это – мелкие неурядицы, с кем не бывает.

Съев два йогурта, заглядываю в гостиную. Спит. Реально дрыхнет! Лежа на животе, свесив руку и обтекая слюной. Сволочь!

Закрываю дверь и отправляюсь в ванную. В зеркало все-таки приходится посмотреть. И да, я изменилась! В отражении не просто уставшая женщина с размазанной по лицу косметикой и спутанными волосами, а загнанная в капкан жертва. Боль, она ведь и в глазах отражается. Особенно та, что червоточиной внутри сидит. А я так зла на Дена, что руки чешутся ему насолить, заставить его страдать, как я. Нет, вдвойне! Чтобы на себе почувствовал эту гадость.

Идея на ум приходит только одна: скрыть от него мое истинное отношение к выплате долга и показать, что я довольна встречами с Богатыревым. Пусть подумает, помучается.

Залезаю под душ и тщательно отмываюсь. Кожа вновь скрипит и сияет. Даже получается улыбнуться. Натянуто, фальшиво, криво, но уже что-то.

Порывшись в гардеробе, выбираю мини-юбку и топ на тонких бретельках. Идеально! В этом я буду выглядеть конченной шлюхой.

Белье предусмотрительно не надеваю. Волосы укладываю в крупные кольца. В уши вдеваю броские серьги и наношу на лицо яркий макияж.

В девять сорок пять выхожу из спальни, заставив потирающего глаза Дена остолбенеть. Выронив телефон из руки, он оглядывает меня с головы до ног и бормочет:

– Плат-тон уже приех-хал…

– Чудно! – улыбаюсь я и, покачивая бедрами, иду в коридор.

Взяв босоножки с ремешками, нарочно наклоняюсь так, чтобы Ден видел все мои голые прелести.

– От-тлично выг-глядишь…

– Я знаю, – отвечаю, светя перед ним вагиной, которую сейчас будет долбить посторонний чувак. – Надеюсь, Платону понравится. – Выпрямляюсь перед зеркалом, поправляю сиськи и облизываю губы. – Как думаешь, блеск или помада?

Ден пожимает плечами, разбито смотря на меня.

– Да, пожалуй, ты прав, – продолжаю, а у самой сердце кровью обливается, – ни то и ни другое. А то во время минета все по стволу размажу. Ладно, милый, я побежала. Буду поздно, не жди, ложись без меня. – Открываю дверь, выхожу из квартиры и уточняю напоследок: – Так же в гостиной!

Чтоб ты пропоносился, Денис Королев, за свою трусость! Не мужик, а слизняк! Жена, вырядившись шлюхой, отправляется трахаться с другим, а он говорит: «Отлично выглядишь»! Черт тебя подери, но нормальный собрал бы яйца в кулак и пошел бы разбил морду тому скоту!

Спускаясь на лифте, нервно дергаю ногой. Сыграть довольную давалку перед Деном проще, чем ее же перед Богатыревым. Окончательно моя смелость улетучивается, когда у подъезда я вижу двухдверный «Лексус», сверкающий глянцевой чернотой в городских сумерках.

Пассажирская дверь зазывающе открывается, и моему взору предстает увитая толстыми венами мужская рука, а из темных глубин салона раздается тот же уже знакомый утробный голос:

– Садись.

Глава 5

В салоне прохладно: кондиционер исправно делает свою работу. Пахнет роскошью: гелиевый ароматизатор, дорогой парфюм, хорошие сигареты. Все блестит, как и бронзового оттенка кожа Богатырева. Пока я копошусь с ремнем безопасности, он заводит машину и с ревом трогает ее с места.

– Не ерзай, – хрипло фыркает мне. – На мне поерзаешь.

Звучит угрожающе, но чего я ждала? Церемониться со мной никто не обещал.

Щелкнув замком, взглядом объятой страхом мыши скольжу по мощным рукам Богатырева. В джинсах и черной майке он выглядит ничуть не хуже, чем в том костюме с фото профиля.

– Вырядилась как шлюха, – бросает небрежно, ускоряясь и идя на маневренный обгон.

От ужаса вжимаюсь в спинку кресла.

– Муж одобрил, – пищу мнительно.

Богатырев хмыкает, ревом двигателя пустив по мне крупные мурашки.

Затормозив у супермаркета, берет бумажник и без особого интереса спрашивает:

– Пить будешь?

– Эм-м-м…

Пока соображаю, он выходит, хлопнув дверью. Я остаюсь одна в ограниченном пространстве его авто. Продолжая пропитываться его запахом и размышлять над нашим коротким и абсолютно бесплодным диалогом.

Он возвращается минут через десять. С двумя банками энергетика, презервативами и пачкой сигарет.

– Куришь?

Слежу за тем, как он занимает собой не только водительское сиденье, но и большую часть салона, уменьшаюсь в своих и без того мелких размерах и мотаю головой.

– Куда мы едем? – интересуюсь, когда он, выглотав одну банку, снова заводит машину.

– Мне не принципиально, где ты будешь отрабатывать второй миллион. Я лишь надеюсь, что сегодня будет горячее, чем вчера. Я не так уж плох в сексе, чтобы воротить от меня нос и лить слезы.

Уголки моих губ кривятся в горькой ухмылке. Хорошим-то тебя, мерзавца, тоже не назовешь!

Возбужденно кручу обручальное кольцо на пальце – символ моей принадлежности и верности Дену, обесцененный, как никчемная побрякушка. Пачка гондонов дороже этого кольца. Оно подобно удавке, медленно затягивающейся на моей шее.

«Лексус» летит по пустому шоссе, погрузившемуся в густую ночь. Богатырев молчит. Я тоже. Разговаривать не о чем. Ему хочется, чтобы все поскорее началось. Мне – чтобы все поскорее закончилось.

В какой-то момент свернув на полевую, он пылит еще пару километров, выезжает на щебень и вскоре паркуется на вершине утеса. Я знаю это место. В детстве часто с друзьями устраивали здесь пикники. Отсюда город как на ладони. Молодожены тут фотографируются и вешают именные замочки на специально оборудованных перилах. Мы с Деном тоже… клялись здесь в любви и преданности.

Ладонью проведя по выпирающему члену, Богатырев отодвигает сиденье назад и выжидающе смотрит на меня. Хмуро, грозно. Будто если не подчинюсь, сбросит с этого утеса глазом не моргнув.

– Смелее, – повышает он тонус моей неуверенности.

Отстегнув ремень безопасности, подсаживаюсь поближе к Богатыреву и дрожащими руками расстегиваю его ширинку. Долго вожусь с пряжкой ремня, мысленно ругаясь грязной бранью. Защемить бы ему дружка молнией, пусть знает, как чужих жен распироживать.

Робко запустив руку в трусы, стягиваю резинку и, обхватив пальцами толстый, обвитый вздувшимися венками ствол, вынимаю его на свет.

– Ого!

Черт, я что, вслух это сказала?!

Резко поднимаю глаза. Богатырев сверлит меня исподлобья. Ему уже натянуть меня хочется, а я тут его размерами впечатляюсь.

Взяв презервативы, распаковываю и отрываю от общей ленточки один. Уши горят, будто ждут, что Богатырев попросит гондон ртом напялить.

Ничего подобного не происходит. Я надеваю презерватив, как положено, и как только раскатываю его по всей длине, Богатырев подхватывает меня за талию. Пикнуть не успеваю, как он насаживает меня, хрипло выдыхая в мои разомкнувшиеся губы.

Тело вмиг наполняют ощущения, от которых, кажется, сейчас взорвется мир. Разлетится на острые осколки и разбомбит все к чертовой матери. Надо было все-таки попросить воды. В горле жутко пересыхает.

Я ногтями впиваюсь в плечи Богатырева и стискиваю зубы. Буквально надев меня на себя, он рукой собирает мои волосы на затылке и оттягивает голову назад.

– В глаза смотри мне, – велит рыком и начинает толчками подбрасывать меня над собой.

Сегодня справляется без дополнительной смазки. Мое тело отвечает на его порочные позывы и дает достаточно влаги. А я, любуясь изменениями выражения его лица, признаю, что он до одури обаятелен.

Я все еще дрожу, и двигаться ритмично не получается. Верчусь на нем, как целка, но глаз не отвожу. Постепенно ловлю его темп и ускоряюсь. Его глаза пьянеют, мышцы лица расслабляются. Он уже не подбрасывает меня руками, а мнет мои бедра. Остальное я делаю сама, впиваясь в его крепкие, твердые плечи.

Низ живота приятно потягивает, ноги начинают неметь, кончики пальцев покалывать. Я предчувствую, что сегодня точно испытаю оргазм. Не с Деном, а с человеком, которому он по сути продал меня за свои долги! Но должен же мне полагаться хоть какой-то бонус за свои мучения. Буду выжимать из этих встреч максимум удовольствия.

Закатив глаза, отдаюсь во власть греховного слияния. Прыгаю на чужом члене, будто в меня самую энергичную батарейку впихнули. Постанываю, кусаю губы, царапаю горячую мужскую кожу.

В салоне быстро разогревается воздух. Кондиционер перестает справляться, и я покрываюсь липкой пленкой пота, как и Богатырев. Он кончает, крепко обхватив меня обеими руками и прижав к себе.

Я сбивчиво дышу ему в ухо, пульсируя вместе с ним и борясь с головокружением. Пусть Ден возненавидит меня, но я кончила. Нет, я обкончалась! Потому что Богатырев и правда не так уж плох, а мир и правда разлетается на осколки, превращаясь в калейдоскоп.

Он пересаживает меня со своего поршня, берет сигареты и выходит из машины. Мне бы тоже выйти подышать, но не решаюсь. Рявкнет еще – и весь кайф испортит. Не хочу я заканчивать эти встречи скандалами. У нас впереди еще пять ночей. И не хочу кое-что еще – возвращаться к Дену. Прям внутри что-то протестует. Это уже даже не обида, а лютая ненависть, отвращение.

Снова сев за руль, Богатырев возвращает сиденье в исходное положение, выпивает вторую банку энергетика и заводит машину. Отдаленными огнями ночного города любоваться мы не будем. Не романтическое свидание, значит нефиг дразниться.

Достав из клатча телефон, обнаруживаю забитый рабочий чат, несколько личных сообщений, в том числе от мамы, и одно от Мадлен.

«Мое предложение все еще в силе», – пишет она.

Не раздумывая, отвечаю ей: «Да, мне нужна твоя помощь».

Богатырев выезжает обратно на шоссе, и я получаю ответ с адресом. Убрав телефон, пальцами поправляю волосы и как бы между прочим говорю:

– Подбросишь меня к подруге?

Чуть повернув голову, сканирует меня до самых пят и переключается на дорогу.

– У твоего мужа яйца-то хоть есть?

Прям по сердцу лезвием резанул. Отворачиваюсь к окну и отмалчиваюсь.

– Сниму на завтра номер в «Шарме». Встретимся так же в десять.

– Хорошо, – бормочу бесцветно. – Наверное, дома меня не будет…

– Я тебе позвоню. Твой номер у меня есть. – Его манера вождения просто ужасающая, но сейчас, после очередной случки, мне уже и лоб в лоб с кем-нибудь столкнуться не страшно. – И надень что-нибудь красивое. Тебе же не пятнадцать. Сиськи у тебя зачетные. Нехрен их топом расплющивать.

Да уж, комплимент. А все равно приятно. Даже настроение поднимается.

– Надену, – отвечаю уже не так вяло и, опершись лбом о холодное стекло, облегченно выдыхаю.

Жизнь не всегда дерьмо.

Глава 6

Усевшись в позе лотоса, беру из коробки кусок горячей пиццы, и слюнки текут от вида тянущегося расплавленного сыра.

– Бо-о-оже… – Я откусываю кусочек и прикрываю глаза в блаженстве. – М-м-м… Вкуснятина…

– Я всегда у них заказываю, – улыбается Мадлен, наливая мне красное вино в бокал.

Мало того, что приютила меня ночью, спать уложила, еще и следующим днем свежим завтраком балует. А проспала я до самого обеда и еще час размокала в ванне.

– Делись. Как оно – быть залогом?

– Кажется, я уже прошла стадию отрицания и испытываю лишь гнев к Дену.

– Тогда я помогу тебе перейти на следующую стадию. Заключим сделку с судьбой. – Мадлен торжественно поднимает бокал и, стукнувшись с моим, делает глоток. – На самом деле тебе повезло. Богатырев новый член клуба. Еще не пресыщен победами.

– По нему не скажешь. Впечатление, словно для него в порядке вещей вот так женщин покупать, и я у него не первая.

– Извращуга?

– Нет, – мотаю головой. – Неуместно, конечно, говорить нет, учитывая, что он трахает чужую жену. Но он не требует ничего пошлого.

– Сама дай.

– Что? – Едва не давлюсь кусочком пиццы. Запиваю вином и проглатываю этот комок.

– Когда еще тебе выпадет шанс изменить мужу? – посмеивается Мадлен, заваливаясь в маленькие подушки, раскиданные по полу, где мы сидим. – Не ограничивай себя в фантазиях. Мсти ему. Представляй, что в это время он смотрит на тебя. Что бы ты хотела, чтобы он увидел? Как ты рыдаешь, конвульсируя на члене? Или как заглатываешь этот член по самые яйца?

– Фу-у-у…

– Вот именно! – Щелкает она пальцами. – Это должно быть «фу-у-у». Чем грязнее, тем грешнее. Он выставил тебя шлюхой. Публично. Так будь ею. Поверь, не пожалеешь.

– У нас с Деном впереди долгая жизнь.

– Ну да, ну да… Еще скажи, что ты его простишь.

Я пожимаю плечами. Как бы то ни было, я его любила и надеюсь, эти чувства еще воскреснут. Он осознает свою ошибку, мы попробуем начать все с начала.

Дьявол! Кого я обманываю?! Он до сих пор не спросил, где я! А может, этот псих Богатырев придушил и закопал меня в лесу!

– Считай меня психопаткой. Но я проучила своего дружка именно так. Он продал меня на пять ночей. К счастью, не жирному упырю, от которого воняло бы пивом и чесноком, – поморщившись, вспоминает Мадлен и задумчиво крутит бокал с недопитым вином. – Он был хорош. Лет сорок. Спортивен, ухожен. Женат. Но первые две ночи я выла. Меня тошнило от смысла всей этой хрени. Я сопротивлялась. Потом поняла, что надо мной никто не сжалится. Я приручила говнюка. Пообещала, что если он будет ласков со мной, то не пожалеет. К пятой ночи он оказался в моей власти. Я привязала его к кровати и записала на телефон, как вылизываю его с головы до пят. Отлично сыграла на камеру. Мой урод поверил, что я тащилась по этому классному телу. Пальцем его не тронув, нанесла удар по самым бубенцам. Унизила так, что захныкал. Радуйся, что Богатырев не потная, вонючая свинья, и ищи в этом плюсы.

– И что мне делать? Парадом-то руководит он.

– Отсоси ему, к примеру. Не встречала парня, которому не нравился бы женский ротик, когда он пылесос. А если такие существуют, то им прямая дорога к психотерапевту, – смеется Мадлен, подливая себе еще.

– Я ни у кого не брала в рот. Кроме Дена, – признаюсь со вздохом.

– Тогда это тем более его заденет. Богатырев наверняка отчитается перед ним после вашей последней ночи. Поблагодарит его… за минет.

Уголок моих губ чуть приподнимается. Минет от Дена звучит забавно, а пришедшее от него сообщение нагоняет тоску.

«Солнышко, ты где?»

– Он у тебя такой милашка, – усмехается Мадлен.

– Скорее всего, долго ждал меня, поздно лег и только что проснулся.

– А то, что ты так и не явилась ночью домой, ничего?

Не знаю, что ответить. Ден не просто тормозит, он буквально плюет на меня, будто я в офисе задержалась, а не прыгала на половом органе накачанного самца, способном пальцем его выщелкнуть.

– В кодексе того клуба и правда все так серьезно? – спрашиваю, отложив телефон без ответа любимому мужу.

– Владельцы предпочитают деньги. Если игрок не платит добровольно, заставят принудительно.

– Ясно. – Беру следующий кусочек пиццы. – А ты долго собираешься так жить?

– Деньжат маловато накопила. Потерплю своего толстопузика еще с полгодика и придумаю какую-нибудь душещипательную историю для нашего расставания. Заболею раком или получу соблазнительное приглашение на работу из заграницы. Поплачусь, как сильно он мне дорог, но нашим путям пришло время разойтись.

– Думаешь, поведется?

– Детка, – цокает языком Мадлен, закатив глаза, – я тя умоляю. Я же его подготовлю, а потом укатаю.

– И что дальше?

– Переберусь в другой город, найду новый кошелек. Буду пользоваться этим телом по максимуму, а к тому времени, как начну песочком дорожки посыпать, унаследую состояние какого-нибудь столетнего растения с кислородным баллончиком на коленях. Уж лучше так, чем выйти замуж за мудака. Извини.

– Все нормально. Ден и есть… мудак.

Мадлен допивает вино, ставит бокал возле коробки и бодро меняет тему разговора:

– Итак, в чем ты пойдешь на свидание?

– Свидание? – прыскаю я. – Скажешь тоже. Платон обещал снять номер в «Шарме».

– Воу, полегче, девочка! В «Шарм» нельзя явиться в дешевых тряпках. – Подскочив на ноги, Мадлен распахивает шкаф и перебирает планки с нарядами. – У тебя же сорок четвертый? Как у меня?

– Вроде да. Если не похудела за эти два дня на нервной почве.

– Как тебе? – Она демонстрирует мне черное платье в пол, с боковым вырезом до верха бедра и тонкими лямками. – Будешь вылитая девушка Джеймса Бонда.

– Ты же в курсе, что этот Джеймс Бонд может трахнуть меня прямо в нем? – Изгибаю бровь.

– Может прям сквозь него, – хохочет она. – Примеряй! Сейчас туфли подберем…

Глава 7

В двадцать один сорок мой телефон жужжит звонком от неизвестного номера. Я уже во всеоружии: платье, туфли, прическа, макияж, легкое веселье от допитого для уверенности вина. Разглядываю аккуратные сережки, украсившие мои уши, когда сердце делает кувырок от незнакомого ряда цифр.

– Такси ждет, – без приветствия говорит Богатырев.

По телефону его голос кажется еще загадочнее. Не знала бы я, как он выглядит, точно захотела бы узнать. Эта загадочность притягательная, губительная. Исковыривает тебя до дна.

– Как ты узнал, где я?

Он молча хмыкает и прерывает звонок. Глупый вопрос, конечно. Он сам ночью привез меня сюда и наверняка выяснил у Дена, что дома я так и не появилась. Тогда и не буду на этом зацикливаться. Моя жизнь еще несколько дней и ночей будет закована в кандалы.

– Удачи, – улыбается мне Мадлен, проводив до двери.

– Спасибо тебе.

Чмокаю ее в щеку и выхожу.

Всю дорогу нервно заламываю пальцы. Даже зная, чем закончится ночь, все равно волнуюсь. А еще меня чертовски пугает то, как стремительно мы с Деном отдаляемся друг от друга. Где-то в глубине меня еще живет наивная девушка Рита, верящая в настоящую любовь и смотрящая на мир сквозь розовые очки. Она не хочет признавать новую реальность – суровую, жестокую, колючую.

– Поездка уже оплачена, – информирует меня водитель, остановившись перед отелем. – Приятного вечера.

Его неприлично раздевающий взгляд скользит по моему оголенному бедру, когда я выхожу из машины. Молча хлопнув дверью, шагаю к дверям. Так унизительно думать, какого мнения обо мне даже таксисты. И все из-за Дена!

Сервис в «Шарме» уже на входе демонстрирует о суперской репутации отеля. Мне открывают двери, меня встречают, предлагают чай, прежде чем спросить, забронирован ли на меня номер или, быть может, меня кто-то ждет.

– Платон Богатырев, – отвечаю, разволновавшись еще сильнее.

Почему-то возникает мысль, что местные хостес и администраторша намочили трусики, когда он тут появился. Богатырев умеет производить впечатление.

– Маргарита Королева? – уточняют у меня. – Тридцать третий номер. Вас ожидают. Позвольте вас проводить.

Я не стремлюсь злить Богатырева, опаздывая на встречи, поэтому от предложения администраторши не отказываюсь. Так выйдет быстрее, чем я буду блуждать по коридорам в поисках заветной двери.

На лифте с зеркальными стенами и потолком мы поднимаемся на третий этаж. Коридоры тут застелены ковровой дорожкой, на стенах изящные светильники. Шарм во всем, не только в названии.

Приложив пластиковый ключ к сенсору, администраторша отдает его мне и с дежурной улыбкой желает:

– Приятной ночи.

Она уходит, а я, вздохнув, вхожу в номер, освещаемый приглушенным ночником. Богатырев стоит на балконе. Медленно потягивает быстро тлеющую на ветру сигарету.

Белоснежная рубашка красиво облипает его широкую мускулистую спину. Ткань черных брюк соблазнительно обтягивает упругие ягодицы.

– Меня радует, что ты никогда не опаздываешь, Рита, – произносит он, не поворачиваясь.

Я прикрываю дверь до щелчка, оставляю карточку и клатч на этажерке и пересекаю роскошно обставленную комнату. Отодвинув колыхаемую ветром полупрозрачную занавеску, смотрю на Богатырева. Сегодня он выглядит представительно. Тот самый молодой, подающий большие надежды предприниматель, который когда-то станет ровней бизнесменов из «Форбс».

– Здесь очень красиво, – проговариваю я.

Богатырев тушит недокуренную сигарету в хрустальной пепельнице на круглом столике и оборачивается. На мгновенье его глаза становятся шире, но вмиг сужаются. Мой вид его удивил. Просто он приноровился держать эмоции при себе.

– Хорошо выглядишь, – делает короткий комплимент и проходит мимо меня в комнату.

Взяв из маленького холодильника бутылочку воды, делает несколько глотков и, сев на край кровати, снимает туфли.

– Мне… закрыть балкон? – спрашиваю, не зная, о чем еще говорить, а молчать совсем не хочется. Напрягает тишина.

– Как хочешь, – несколько лениво отвечает Богатырев, снова встав. Его руки поднимаются, и пальцы – ровные и смелые – расстегивают пуговицы рубашки.

Оставив дверь нараспашку, прохожу в центр комнаты и тоже снимаю туфли. Даже немного жаль, что нет никаких церемоний, и наши встречи обедняются до примитивного плотского удовольствия. Но взявшись за лямку платья, все же набираюсь храбрости спросить:

– Платон, может, ты меня разденешь?

Сорвав с себя рубашку и расстегнув брючный ремень, он хищно приближается, хватается за обе лямки и, обжигая кожу плеч, сдергивает с меня платье. Белья на мне нет, так что можно сказать – раздел.

– Спасибо, – бормочу едва слышно.

Прокручиваю в голове уроки Мадлен по манипулированию и контролю, но тело под натиском взгляда напротив перестает меня слушаться. Понимаю – сейчас Богатырев завалит меня на кровать или загнет раком в кресле, трахнет, отвезет домой и мы встретимся только завтра ночью. А хочется чего-то большего. Такого, чтобы мне было стыдно не за мужа-труса, а за себя!

Шагнув вперед, кладу ладонь на выпуклую ширинку и пальцами чуть сдавливаю возбужденный член. Энергетический сигнал подан. Мучительное наслаждение обуревает Богатырева, сдав со всеми потрохами сорвавшимся с губ глухим отрывистым стоном.

Глядя ему в глаза, медленно опускаюсь вниз. Одной рукой пробираюсь в брюки, другой слегка оцарапываю обнаженный мужской торс.

Расстегнув ширинку и приспустив трусы, уже привычным движением вынимаю член и, не медля ни секунды, касаюсь его головки кончиком языка. Нежная плоть – горячая и пульсирующая – мгновенно наливается до предела. Огромный толстый ствол так и норовит добраться до моей глотки, но я дразню его.

Бросая на сбивчиво дышащего Богатырева дикий взгляд, языком исследую каждый сантиметр его члена, рукой массирую чувствительную мошонку и, только когда у него уже нет сил сдерживаться, и его ладонь оказывается на моем затылке, я втягиваю член в себя. Посасываю его тонко, но сексуально. Позволяю буре разыграться в нем. Довожу его до потребности вернуть мне хотя бы капельку его исступленного восторга, которым я наполняю его болезненно и судорожно сжимающиеся мышцы.

– Рита… – его непроизвольный шепот больше напоминает мольбу, чем протест, и я углубляюсь, заглатывая член так, что дыхание перекрывает.

Выжидаю секунду, другую, третью, освобождаю рот и наблюдаю за пытливым взглядом облизывающегося Богатырева, когда он смотрит на тянущуюся слюну. Впервые в его ранее неживых глазах сверкает удовлетворение.

Он подушечкой большого пальца проводит по моей влажной нижней губе, заносит руку под мой подбородок и заставляет подняться с колен. Толкает на кровать, нависает сверху и, разведя мои ноги, проталкивается в мои ноющие от возбуждения глубины. Возвращается назад и снова погружается в мою теплоту. А я выгибаюсь под ним, закатив глаза и просто получая неземной кайф от этого порочного процесса.

Никаких изощренных ласок, но сколько звезд перед глазами! Мое наслаждение граничит с болью, отчего становится острее, в то время, как остальной мир куда-то уплывает. Остаемся только мы – я и Платон. На маленьком плоту. Посреди бушующего штормом океана.

Я вскрикиваю, когда на меня обрушивается сметающая все на своем пути волна оргазма. Ногтями впиваюсь в крепкие мужские плечи и с тихим жарким вдохом шепчу:

– Плато-о-он…

И в этот момент меня осеняет, что Дену я изменила не вчера, не позавчера, а сегодня. Сейчас. В тот миг, когда отдала свой стон чужому мужчине, произнеся его имя.

Он брызгает на мой живот тягучими каплями густого семени, гортанно дыша мне в ухо и даже не догадываясь, что по моему лицу снова текут слезы. Только их причина кроется совсем не в обиде на мужа, а в пронзившей меня мысли, что я могла бы быть создана для этого мужчины. Отдавалась бы ему каждую ночь. Утоляла бы его нестерпимый голод. Научила бы его изливать душу.

Но это лишь глупая несбыточная фантазия. Однако она толкает меня на более странный шаг.

– Может, поужинаем завтра? – спрашиваю тихо. – Перед этим?

Богатырев поднимается, оставив мое согретое собой тело мерзнуть под тянущейся с балкона прохладой. Застегивает ширинку и ремень, подбирает с пола рубашку и с абсолютным равнодушием говорит:

– Хорошо. В девять. В «Дуэте».

Любуюсь его отточенными движениями и, слабо улыбнувшись уголком губ, отвечаю:

– Я не опоздаю.

Глава 8

Визит мамы в гости – последнее, чего я хотела бы на этой непростой неделе. Но не прогонять же ее, раз она уже на пороге и в курсе, что дочь на больничном.

– Я тебе тут фруктов, йогуртов принесла, – достает все из сумок и выкладывает на стол. – Черный шоколад, мед, творог.

– Мам, у нас все есть, – устало отвечаю я, подойдя к окну. Скручиваю рулонную шторку и запускаю в кухню свет.

– Температура есть?! – Мама ловит меня, не дав сесть на стул, и прикладывает ладонь ко лбу.

– Нет у меня температуры. Я просто устала. В офисе завал. Сил нет. Решила отдохнуть, отлежаться, пропить магний. Чтобы не доставали с работы, сказала, что на больничном.

– А лист где возьмешь?!

– Твоя же знакомая еще работает в регистратуре нашей поликлиники? Помнится, раньше она за шоколадку все, что угодно, сделать могла.

– На пенсию ее отправили! Ритуль, ты почему раньше не сказала?!

Маме мои проблемы, которые могут возникнуть на работе из-за неподачи больничного листа, кажутся вселенской катастрофой. Мне же не более, чем обыденной трудностью. После мерзкого поступка мужа быть уволенной из-за прогулов – такая фигня!

– Здравствуйте, Мария Николаевна, – сонно бубнит вошедший в кухню Ден. Одной рукой потирает опухшие глаза, другой – подтягивает домашнее трико.

Маму всегда бесила бестактность Дена по отношению к гостям. Родители не привили ему нормы поведения, а у меня его перевоспитание в процессе.

Было в процессе.

– Доброе утро, – буркает мама, окинув его пренебрежительным взглядом.

Ден набирает стакан воды, выпивает залпом, капая на майку, и склоняется ко мне.

– Привет, солнышко. – Пытается поцеловать меня в губы, но я уворачиваюсь, и его губы касаются моей щеки. – Как спалось?

– Как в сказке, – натянуто улыбаюсь я.

Вернувшись вчера из «Шарма», мужа дома не застала. Успела принять душ и лечь в постель, когда он, гремя ключами, шарахался в темноте квартиры. Только утром выяснила, что он снова играл. Увидела пачку помятых купюр разным номиналом. Сумма немаленькая. Вчера ему вновь повезло. Только в этот раз мне не хочется с ним в ресторан или в кино, я не хочу себе колье или платье, и вообще меня одолевает желание выбросить купленный ему на годовщину подарок. Пусть лучше бомжей порадует.

– Что у вас стряслось? – интересуется мама, как только Ден уходит в ванную.

– Ничего, – пожимаю плечами. – Чай будешь?

– Врешь ты мне, – тяжко вздыхает она. – Говорила тебе, не будет счастья в этом браке.

– Мам, не начинай. Все образуется.

Она глядит на меня с сочувствием, и во мне просыпается маленькая девочка, которая вот-вот сорвется и прижмется к ее груди, поплачет, выговорится и почувствует, что она опять под надежной защитой.

– Ладно, давай чай.

Мама составляет мне компанию до самого вечера. Наконец-то мы досматриваем трехчасовой фильм, который начали еще в прошлом году и никак не могли выкроить время, печем шарлотку и делаем молочный коктейль, пока Ден пропадает в автомастерской.

– Давно хотел стойки поменять, – докладывает мне перед отъездом, будто меня действительно волнует, в каком состоянии наша машина. Лучше бы обо мне так пекся!

Папа заезжает за мамой в шесть. Я лишь машу ему рукой из окна. Боюсь, что если спущусь, то разрыдаюсь у него на груди, и после этого Дену точно несдобровать. Папа его на куски порвет.

Муж возвращается, когда я уже заканчиваю собираться на ужин с Богатыревым. Вчера тому понравился мой образ. Сегодня я тоже решаю надеть элегантное платье, которое покупала для празднования нашей с Деном годовщины и больше месяца держала от него в секрете, поразить хотела.

– Ты рано начала, – произносит он, плечом опершись о дверной косяк. О платье ни слова.

Всего на секунду отвлекаюсь от нанесения теней на глаза, бросаю на его отражение в зеркале колючий взгляд и продолжаю краситься.

– Сегодня мы встречаемся в девять, – отвечаю спокойно.

– Почему? – В его голосе проскальзывает нотка ревности. Неужели?!

– Ужинаем в ресторане.

– Даже так? Но такого уговора не было.

– Ресторан моя инициатива. Какие-то проблемы? – Встаю с пуфика и поворачиваюсь к мужу.

– Я чувствую, что теряю тебя, Ритка. А я этого не хочу. – Он делает шаг вперед, а я назад, тем самым давая ему понять, чтобы не приближался.

– Раньше надо было думать.

– О чем ты? – хмурится он.

– Пока ни о чем. Дай мне дожить эту неделю, потом решим, что будет с нами дальше.

– Потом? Рит, я скучаю по тебе!

Обойдя его дугой, выхожу из комнаты и иду в коридор. Он плетется следом.

– Что ты предлагаешь, Ден? Ночью спать с ним, а днем с тобой? Я так не могу.

– Но ты же моя жена! – срывается он. Опомнился, твою мать!

– Вот именно! – Надеваю туфли и беру сумочку. – Только на какое-то время ты об этом забыл.

– Еще не поздно все исправить.

– Исправь. Поверни время вспять. Вычеркни из моей жизни Богатырева и свое предательство.

– Мое предательство?!

– Не мое же. Ты поклялся, что завяжешь с играми. А где был вчера?

– А ты где была?!

– Перестань истерить, Ден. Будь мужиком. Я хочу поставить наши отношения на паузу и надеюсь на твое понимание.

– На паузу? – охрипшим голосом бормочет он, замерев на месте.

– Мне надо многое обдумать, но сейчас некогда. Если ты найдешь выход из этой ситуации, я с радостью тебя выслушаю. Ну а пока, – грустно улыбаюсь, открывая дверь, – я буду всецело дарить себя Богатыреву.

Глава 9

Высококлассный ресторан, располагающий изысканной атмосферой, встречает меня, как первую гостью вечера. Богатырев уже в вип-зоне, отделяющейся от основного зала ширмой, без интереса изучает меню и потягивает сигарету. При моем появлении лишь стряхивает пепел, обдает одобряющим взглядом, словно горячим паром, и кивает на кресло напротив.

– Ты ешь рыбу? – спрашивает, вернувшись глазами к меню.

– Ты же сейчас не про «селедку под шубой»? – подшучиваю я, стараясь как-то разрядить напряжение. Мы малознакомы, он немногословен, я с ним против воли. Бокалом вина тут не расслабишься.

– Нам два стейка из семги, – делает он заказ. – И «Ла Джойя».

Отдает официанту меню и винную карту, тушит сигарету и снова стреляет в меня глазами. Тихая, но волнующая музыка держит меня в тонусе. Под такую бы танцевать с любимым мужчиной после вкусного ужина, целоваться и смотреть на звезды.

– Давно ты дружишь с Мадлен?

Этот вопрос застает меня врасплох, выбив всю романтическую дурь из головы. Пристально смотрю на Богатырева и молча спрашиваю саму себя, он что, за мной следит?

– Это важно?

– Она не лучший советчик.

– Как будто тебе не все равно, с кем я дружу. Через несколько дней мы попрощаемся и больше никогда не увидим друг друга. Надо ли тратить совместное время на обсуждение вопросов, которые не касаются наших отношений?

– Тогда к чему ресторан? Мужа позлить? Удалось? Полегчало?

– Нет. – Виновато опускаю глаза. – Все стало хуже.

Павлиний хвост Богатырев не распускает, хотя мог бы позлорадствовать и напомнить мне, какая я набитая дура.

– Чем вас, женщин, привлекают такие трусы и неудачники?

– Себя ты относишь к везунчикам, так? – криво улыбаюсь я. – Считаешь победителем, выигрывая в карты чужих жен? Чего ты добиваешься, демонстрируя передо мной свою власть?

– Ты даже отдаленно не представляешь, насколько я победитель.

В его тоне, взгляде, словах сквозит что-то пугающее, настораживающее. Будто у меня ужин с самим дьяволом. Даже цвет его глаз – болотно-зеленый – похож на топь, в которую меня засасывает и засасывает, вопреки моим крикам и барахтаньям.

– Мне нужно в туалет, – срываюсь я, вместо того чтобы, как задумывалось изначально, снять туфлю, погладить пальцами ногу Богатырева под столом, завести его, дотронувшись ими до паха.

Не выйдет из меня стервы-изменщицы.

Скрывшись с его глаз, я влетаю в туалет, швыряю сумочку на каменную столешницу и руками опираюсь о край раковины. Сердце трепыхается. Совесть мелкими острыми зубками рвет меня на части. Обручальное кольцо превращается в неподъемное во всех смыслах украшение.

Снять его никак не получается. Открываю воду, намыливаю палец и, поджав губы, все-таки срываю с себя кольцо. Бросаю куда-то на пол и, выдохнув, задираю лицо к потолку.

Как он может обвинять меня в чем-то, продав, как вещь? После такого я не чище этого общественного туалета! Богатырев прав, Ден трус и неудачник. Вот за кого я вышла замуж!

Мне предстоит хорошенько подумать, стоит ли сохранить наш брак после выплаты долга. Пока я склоняюсь к тому, что развод неизбежен. Осталось лишь решить для себя, смогу ли я жить без Дена, или завою через неделю от тоски?

Дверь туалета, которую я забыла запереть, приоткрывается, и на пороге возникает Богатырев. Сунув руки в карманы брюк, распрямляет плечи и смотрит на меня сверху вниз.

– Ты сама захотела этот ужин.

– Все чудесно, – вру, перекрывая воду. – Правда. Дело не в тебе. Ресторан шикарный…

Дотянувшись до сумочки, вздрагиваю из-за громко хлопнувшей двери. Богатырев щелкает замком, расстегивает пиджак и, ослабляя галстук, медленно приближается ко мне. Я ягодицами упираюсь в раковину, положив ладонь на грудь. Страшно? Не то слово! У меня ноги дрожат от его нахрапа.

С хозяйской одержимостью подхватив меня за талию, садит на холодную столешницу, рукой пробирается под подол моего платья и разводит мои ноги.

Я забываю, как дышать, глядя в его глаза – жаждущие, дикие, раздевающие. Единственное, что не умеет маскировать Богатырев, – это сексуальный голод, страсть, желание необузданно трахаться.

Пальцами пробирается под полоску моих трусиков и, коснувшись моих складок, вызывает в них пульсацию. Будто дефибриллятором заводит мой аппетит. Я судорожно выдыхаю, следя за сменяющимися очертаниями его лица. В нем все – власть, злость, чувство пресыщения, граничащее с безумием. Этот человек – неразгаданная тайна, обросшая непробиваемым панцирем. И мне начинает казаться, что его склонность к победам над женщинами, – это ничто иное, как последствия какой-то травмы. Не мог парень, воспитанный извращенцем, добиться признания в мире бизнеса. Максимум, чем бы он сейчас обладал, – репутация кобеля. Выходит, причины его поступков гораздо глубже.

Смотрю в его глаза и чувствую, как меня изнутри лижут языки пламени нарастающего возбуждения. В висках долбит набат. И мне быстро становится плевать, что мы в месте, где люди справляют нужду.

Трясущимися от желания руками я расстегиваю ремень и ширинку мужских брюк, хватаюсь за член и, прикусив губу, навожу его прицел на себя. Рывком оказываюсь на краю столешницы и насаживаюсь на этот эрегированный агрегат.

Протяжный крик, вырвавшийся из груди, пугает до мурашек. Но он не фальшивый. Это то, чего хочет мое тело здесь и сейчас: чтобы Богатырев трахнул меня до потери сознания. Чтобы я ног свести не могла. Чтобы до конца своих дней вспоминала секс в толчке, как самый незабываемый.

Обвив его шею руками, начинаю двигаться ему в такт. Сегодня наши толчки налажены, словно мы нашли ритм друг друга, уловили, подстроились.

Он порыкивает мне в ухо, влажной мошонкой шлепая по моей заднице. Пальцами мнет мое бедро и грудь. Сжимает сосок так, что перед глазами вспыхивают звезды. Взрываются, ослепляют, оглушают, сжигают меня дотла. Я ерзаю, как последняя шлюха на его члене, кричу, выгибаюсь, молю, чтобы не останавливался.

– Глубже! Да… Так… Черт!

Вцепляюсь в него руками и ногами, как клещ. Забываюсь. Ощущаю, как за спиной вырастают крылья. Как я получаю свободу и ни капли о ней не жалею. И почему-то чувствую себя невероятно желанной.

– А-а-ах… – громко выдыхаю и зубами припадаю к шее Богатырева. Скребу ими по его ароматной коже, содрогаясь в его тесных объятиях, пока он изливается в меня, сипло дыша в мои волосы.

Мышцы стремительно немеют. Болезненно и лихорадочно. Сладкая истома льется по телу, прокалывая меня мелкими острыми иголочками. Но во мне все еще есть силы крепко держаться за Богатырева и слушать бешеное биение его сердца.

Сегодня он не спешит отпустить меня. Даже один раз проводит ладонью по волосам. И этот жест говорит громче тысячи слов.

– Жду в зале, – наконец произносит он, отстранившись.

Быстро застегивает ширинку и ремень, поправляет рубашку и пиджак, рукой приглаживает волосы и выходит. Слышу за дверью, как он жестким тоном закрывает рот какой-то развопившейся дамочке, возмущенной нашим развратом, и спрыгиваю со столешницы.

По внутренней стороне бедра стекает сперма, и я только сейчас осознаю, что мы уже вторую ночь трахаемся, не предохраняясь. Значит, он доверяет мне, или каким-то образом выяснил, что никакой заразой я не больна.

Оторвав несколько бумажных полотенец, вытираю бедра, поправляю трусики, привожу себя в порядок и с абсолютно невозмутимым видом выхожу из туалета.

– Можно заходить? – скалит зубы женщина лет пятидесяти. Полноватая, с заметными морщинами и сединой. Явно недолюбленная членами.

– Да, входите. Теперь вы никого не спугнете, – язвлю, улыбаясь ей в тон.

Гордо подняв подбородок, возвращаюсь в вип-зону, где на нашем столике уже дымятся горячие стейки, а Богатырев разливает по бокалам вино.

– Ты когда-нибудь каталась на яхте? – интересуется он после долго молчаливого стука приборов о тарелки.

– Однажды. На прогулочной.

– Хочешь заняться там сексом?

Он произносит это совершенно прямолинейно, без какого-либо подтекста и прелюдий, но черт возьми, как же возбуждающе это звучит.

– С тобой? Хочу, – отвечаю смело.

Он поднимает бокал, бултыхает вино и делает глоток.

– Завтра встретимся на моей яхте. Покатаемся по озеру. Научу тебя управлять ею. Если хочешь.

– Научишь меня?

– Да. Научу тебя управлять яхтой, – повторяет он снисходительно.

– Заманчивое предложение. Тогда, может, и я тебя чему-нибудь научу?

Он делает еще глоток, и я облизываюсь, глядя, как его губы касаются хрусталя. Мне очень хочется, чтобы они так же коснулись и моих губ. Я буквально горю от желания познать вкус его поцелуя! И пожалуй, я знаю, чему я его научу.

Я научу его любить…

– Тебя уже ждет такси, – приземляет он меня, взглянув на свои наручные часы. – Увидимся завтра.

Нехотя отложив приборы, вытираю губы салфеткой и встаю. Но мне совсем не хочется прощаться вот так. Поэтому я позволяю себе одну маленькую вольность: склоняюсь к Богатыреву и губами легонько касаюсь его колючей щеки.

– До завтра, – шепчу, глядя в его стеклянные глаза.

Медленно выпрямляюсь и, взяв сумочку, с чувством полного удовлетворения покидаю ресторан.

Глава 10

Квартира, в которой еще недавно я создавала уют, которую я считала теплым гнездышком и островком, где мы с Деном можем быть наедине друг с другом, теперь кажется мне ледяными стенами, местом временного пребывания между щекочущими нервы моментами. Во встречах с Богатыревым есть хоть что-то приятное, сладостное, желанное. Здесь же – ядовитой змеей ползущее время.

Я долго ворочаюсь в постели, слушая тиканье часов и глухие шорохи шатающегося по квартире Дена. Никаких вопросов, никакой нежности – ничего. Мы чужие друг другу люди, сосуществующие на одной жилплощади. Пауза в отношениях превращается в жирную точку, но ставлю ее не я. Он.

Утром нас будит звонок домофона. Я принципиально лежу в постели и жду, пока ленивый муж ответит. Через пять минут он без стука вламывается в спальню, держа в руках огромный букет цветов.

Я, как наивное создание, нашедшее свои розовые очки, сажусь в постели и начинаю улыбаться, но Ден больно ударяет меня камнем суровой реальности:

– Это еще че за дела?!

Букет летит на кровать, разнося по комнате свежий нежный аромат цветов, а мой муж сжимает кулаки и стискивает зубы. На его лице играют желваки. Глаза полыхают огнем.

Это не его цветы. Они от Богатырева.

– Почему ты кричишь на меня? Спрашивай у того, кому продал меня! – отвечаю я, с вызовом глядя ему в глаза.

– Отвечай, крутишь перед ним хвостом?!

– Я?! – Я подскакиваю с кровати. – Или ты крутил перед ним хвостом?! Знаешь, Ден, мне все чаще кажется, что если бы он против своих семи миллионов попросил твою жопу, ты бы и ее продал!

– Следи за языком, Ритулечка! За такое в челюсть можно получить!

– Так ударь! – кричу, даже не понимая, что провоцирую его. – Я же шлюха! Сплю с другим, пока ты дома ужин готовишь и пылесосишь. Не обидно?! Каково это, знать, как он своим здоровенным членом трахает меня в любой позе, в какой только пожелает?! Знать, что я кричу под ним и требую глубже и больше?! Знать, что тебя я больше видеть не хочу?!

– Ты перегибаешь, Ритка! – Его кулак угрожающе хрустит.

– Ах, да, я совсем забыла, это же вполне нормально, – горько усмехаюсь. – Я вообще не должна жаловаться, живя в большой квартире, обвешиваясь золотом и питаясь в лучших ресторанах города. И все это за счет моего успешного мужа. Другая была бы благодарна и помалкивала бы. Вот только мне все это не нужно! Я лишь хочу мужа, который будет меня любить и уважать, а не подкладывать за бабки под первого встречного! А теперь пошел вон!

– Я никуда не уйду.

– Тогда уйду я!

Сообразив, что я не шучу, и выплата его долга может помахать ему рукой, Ден смягчается. Расслабляет пальцы и делает безуспешную попытку обнять меня.

– Прости, Рит, погорячился я.

– Отвали, – прошу я, шагнув назад. – Мне не до тебя, Ден. У меня впереди еще три ночи.

– Рит, я знаю, что виноват перед тобой. Поверь, я сам себя ненавижу за это. Я тоже страдаю.

– Ты-ы-ы? Страдаешь? – Мотнув головой, фокусирую зрение на букете и пальцем указываю на дверь. – Уходи, Королев. Страдай где-нибудь перед телеком.

Ден не решается повторить попытку обнять и успокоить меня. Мужского в нем, похоже, отродясь не было. Он выходит из комнаты и спокойно идет на кухню завтракать, в то время как я утираю слезы обиды, собирая вещи в чемодан.

Не хочу с ним оставаться. Не могу. Надоело. Не такой ревности я от него ждала. Он так и не понял, насколько унизил меня. И пока не поймет, я не вижу своего будущего с этим мужчиной.

– Куда ты, Рит?! – испуганно спрашивает он, вылетев из кухни, когда я качу по коридору чемодан на колесиках.

– Не волнуйся, твой долг будет выплачен, – отвечаю ему.

– Ритка, твой отец меня прибьет.

– Вот чего ты боишься, – хмыкаю, обуваясь. – Не прибьет. Я не к родителям.

– Но ты же вернешься?

– А это уже от тебя зависит, Королев. Цветы не забывай поливать и рыбок кормить. Сдохнут.

Он бежит за мной до самой машины такси, умоляет остаться, клянется, что все исправит, но все его обещания – шум, помехи. Никакой твердости. Размазня, а не мужик. Я представляю, если сейчас всего на миг поменять их с Богатыревым местами, то как поступит Платон? Думаю, он либо закинет меня на плечо, силком вернет в квартиру, жестко трахнет и привяжет, чтобы больше не сбегала. Либо гордо отпустит, даст мне время остыть и потом начнет бескомпромиссно атаковать. Но точно не станет распускать нюни, между строк уточнив, что наложил в штаны от страха перед моим отцом.

Идея рассказать обо всем родителям и написать на мужа заявление в полицию вполне себе здравая. Но за этим последуют события, от которых никто не придет в восторг – ни Богатырев, ни я, ни мои родители. Когда все уляжется, владельцы клуба меня накажут – по-своему, без суда и следствия. Сделают так, что я хрен докажу, кто причинил мне боль, если вообще жива останусь. Так что разумнее будет продержаться последние три ночи, а уже потом сказать родителям, что мы с Деном просто не сошлись характерами. Отец попсихует, но отойдет.

Сев в машину, с сожалением смотрю на хлюпающего носом Дена и слабо улыбаюсь:

– Пока, Королев. Увидимся.

– Ритка-а-а, – воет он, но я закрываю дверь, и водитель трогает автомобиль с места.

Отвезу чемодан к Мадлен, а завтра сниму на время квартиру или комнату. Сегодня не до этого. Мне еще нужно купальник купить. Для катания (и не только!) на яхте Платона Богатырева.

Глава 11

Доехав на такси до причала, у которого мирно покачивается на воде крейсерская парусная яхта, я ахаю. Перед пляжем в тени густой березовой рощи кроется двухэтажный бревенчатый дом. Сам берег нашпигован пирсами. А где-то вдали, кажется, у самого горизонта, несутся против всех ветров другие яхты и катера.

Богатырев, этим вечером одетый в распахнутую светлую рубашку с коротким рукавом и шорты до колен, возится с парусами. Поблагодарив таксиста, беру свою пляжную сумку и выхожу из машины. Маленькие каблучки босоножек тут же утопают в мягком нагретом за день песке. Не угадала я с обувью, хотя легкое летнее платье поверх нового купальника очень в тему.

Откинув назад взметнувшиеся на ветру волосы, я неторопливо иду к деревянному настилу. Обратив на меня внимание, Богатырев выпрямляется и наматывает на свою мощную руку толстую жесткую веревку.

В свете тающего на горизонте солнца его загорелая кожа отливает бронзой, очертания мышц становятся четче, глубже. От одного только его вида меня бросает в жар.

– Привет, – улыбаюсь ему, подойдя к яхте.

Отложив моток каната, он помогает мне взойти на палубу и с приглашающим жестом руки говорит:

– Располагайся.

Я пробегаюсь взглядом по широкой корме, оснащенной рулем и системой навигации, и спускаюсь вниз – в единственную, но просторную каюту. Оставляю сумку на столике перед картплоттером и электрощитком и осматриваюсь. В небольшом камбузе нахожу забитый напитками холодильник, достаю бутылочку минералки и заглядываю в сияющий чистотой туалет. Душевой кабины тут нет, но есть раковина. Хоть что-то. Пройдя вглубь салона, сажусь на удобный п-образный диван.

Странно это – знать, что через некоторые время тут я буду предаваться утехам с невероятно крутым мачо, но продолжать верить в какую-то более романтичную сказку.

Если Богатырев однажды возьмется за голову, женится и будет хранить своей второй половинке собачью верность, то она будет самой счастливой женщиной в мире.

Пока думаю о всякой ерунде, потягивая холодную минералку, яхта начинает гудеть двигателем и, раскачавшись на водной глади, рассекает волны, мча нас вдаль.

Сняв босоножки, отряхиваю подошвы от песка и поднимаюсь на палубу. Богатырев, стоя перед рулевым колесом, сосредоточенно смотрит на нос корабля, а яхта, раздувшаяся вобравшими в себя воздух парусами, словно парит над озером.

– Иди сюда, – зовет меня Платон.

Довольная приглашением, присоединяюсь к Богатыреву. Хотя меня интересует не столько процесс управления яхтой, сколько элементарные прикосновения горячих мужских ладоней к моим рукам.

– Держи ровнее, – говорит он и отходит от меня. – Ну как?

Ощущения, что именно ты управляешь такой махиной, незабываемые. На голову обрушивается взбесившееся возбуждение и страх, граничащий с экстазом. Здесь нет встречного движения и крутых поворотов, но опасность неправильного управления от этого не меньше. Богатырев начинает объяснять мне что-то про крен и скорость, а у меня пальцы пригорают к рулю.

Дав мне передышку, он пришвартовывается у острова посреди озера и опускает паруса.

– Часто ты катаешь на ней девушек? – не сдерживаю вопроса, когда мы спускаемся в каюту с наступлением сумерек.

Платон уходит в туалет, открывает воду и, сняв рубашку, умывается.

– Я купил ее на прошлой неделе, – отвечает, не оставив мой вопрос висеть в воздухе и эхом отдаваться в моей голове.

Выйдя ко мне с мокрым лицом и зализанными назад волосами, он щелкает выключателем, и салон погружается в тусклый матовый свет пары маленьких светильников. Ногой толкнув борт дивана, Богатырев дожидается, пока выдвинется его потаенная часть и поднимает ее. Теперь перед нами полноценная кровать.

Достав из шкафчика под потолком аккуратно сложенную простыню и две подушки, гостеприимный владелец яхты застилает постель, а потом берет из холодильника бутылку дорогого шампанского.

Я улыбаюсь, наблюдая, как он разливает игристый напиток по бокалам.

– О чем думаешь? – спрашивает Богатырев.

– Мужчины не любят шампанское.

– Я тоже, – отвечает он, протянув мне один бокал. – Но ты же любишь.

Льстит, что он подстраивается под меня. Даже самооценка повышается.

Стукнувшись с ним бокалами, смотрю в его глаза и проговариваю:

– За сегодняшнюю ночь.

– Пусть будет так, – не отрицает он и залпом осушает посудину.

Я делаю всего глоток, отставляю бокал на столик и сажусь на край кровати. Рассматриваю ярко выраженные мышцы сильного мужского тела, пока Богатырев разбирается с кондиционером и музыкой. Удивительно, но в этой части озера даже радиоволны неплохо ловят. Настроив громкость динамиков, Богатырев поворачивается ко мне, и у меня сердце уходит в пятки. Хочется попросить его отвернуться и еще раз это проделать. Эффектнее, чем появление главного героя в американском блокбастере. А взгляд… О него можно не только обжечься, но и расшибиться насмерть.

– Решила, чему будешь меня учить?

– Оставлю это в секрете, – произношу пальцем подцепив бретельку платья. – Если я попрошу тебя раздеть меня, снова порвешь одежду? Я не взяла запасную.

Он медленно подходит, и я вытягиваю осанку. Едва его пальцы касаются моего обнаженного плеча, как я кладу руки на его твердые бедра и тяну его на себя. Разведя ноги, позволяю встать предельно близко, спускаю с него шорты и трусы, покорно глядя в глаза, и опускаю взгляд на покачивающийся передо мной член. Облизнувшись, закусываю губу и томно выдыхаю. Слюны от аппетита выделяется столько, что можно захлебнуться.

Не сглатывая, подаюсь вперед и, полизав всю длину языком, приступаю к минету – медленному, нежному, дразнящему. Слизываю капельки выделяемой смазки, кончиком языка обвожу подрагивающую головку и наслаждаюсь хриплым дыханием Богатырева.

Одной рукой давя в мое плечо, а пальцы другой запустив в мои волосы, он начинает аккуратно толкать бедрами, потрахивая мой рот – неглубоко, но дико заводяще. Низ моего живота потягивает от возбуждения, в зоне клитора припекает, и я чувствую, как моя влага насквозь промокает мои трусики.

В какой-то момент не удержавшись, Богатырев проталкивается в мою глотку, и я замираю. Стон заглушается занявшим мой рот членом, но меня это не пугает. Напротив, соски встают колом, и грудь становится каменной, тяжелой.

Вынув из меня ствол, он задирает мое лицо и затуманенными глазами смотрит, как жадно я хватаю ртом воздух, слизывая с губ тягучую слюну.

– Ты слишком хороша для него, Рита, – хрипло шепчет он, но до меня толком не доходит смысл этой фразы.

Я даже отдышаться не успеваю, как Богатырев сдирает с меня платье и купальник, заваливает меня на кровать и, подогнув мои колени, разводит их в стороны. Внутри все трепыхается, жаждет заполнения, невероятных эмоций, которые я не испытывала ни с кем, кроме него. Но он не торопится входить в меня.

Пройдясь по моему дрожащему телу взглядом, задерживает его на треугольнике и опускает туда лицо. В этот миг у меня перед глазами трещит ослепительная вспышка. Горячий язык Платона скользит промеж моих складок и проникает в налившиеся желанием глубины. Сначала легонько, потом все быстрее и глубже, он трахает меня языком так, что меня одолевают ощущения, будто грудная клетка вскрывается и выворачивается наружу. Сладкая боль, ноющая истома, тикающая пульсация во всех эрогенных зонах толкает меня запустить пальцы в мужские волосы и задвигаться ему навстречу. Вскрикивая, когда всасывает в себя мой клитор, я выгибаюсь дугой и бухаюсь на кровать, когда он отпускает.

Оргазм, сошедший на меня лавиной, напоминает извержение дремлющего вулкана. То, что Ден называл куни, не идет ни в какое сравнение с той фантастикой, что подарил мне Богатырев. Каюта перед глазами расплывается, превращаясь в одно разноцветное пятно. В ушах стоит звон, за которым не слышно ни музыки, ни плеска бьющих о борт волн, ни крика птиц на острове. Но я слышу шепот опускающегося к моему лицу Богатырева:

– Никогда раньше этого не делал…

Я с трудом распахиваю глаза, но тут же закрываю, потому что его язык вторгается в мой рот. Вот он – поцелуй Платона Богатырева. Сокрушающий, сметающий любые воспоминания всех прежних поцелуев, ломающий представление о ласках. Голодный, сексуальный, громящий и сшибающий с ног. Поцелуй, за который я готова навечно продать ему себя. Нет, отдать даром!

Обвив его шею руками, шире развожу ноги и позволяю ему вторгнуться в мои недра. Прилипаю к нему всем телом. Отвечаю на душащий поцелуй и чувствую, как мы сливаемся во что-то единое. Трахаемся так, словно это последний секс в нашей жизни и завтра уже не настанет. Ломающий стену отчуждения между нами, будто с рассветом мы не расстанемся. Стирающий все мысли и прочие чувства. Сужающий наш мир до этой яхты, этой каюты, этой постели.

Эта ночь становится самой длинной из всех, потому что мы занимаемся сексом не один раз. Отдыхаем, даже купаемся в озере, допиваем шампанское и трахаемся снова и снова. В каюте, на корме, на маленьком диванчике в носовой части. И эта же ночь становится самой короткой, потому что с рассветом мы возвращаемся на пристань, где меня уже ждет такси, а я впервые не хочу прощаться с Богатыревым.

Он помогает мне сойти на берег и неспешно провожает до машины. И опять мы молчим. Я пригласила его в ресторан, взамен он пригласил меня покататься на яхте. А что дальше? Осталось две ночи – и мы расстанемся, будто ничего не было.

– Сегодня так же в десять? – спрашиваю я, когда мы останавливаемся возле такси.

Богатырев отводит мрачный взгляд на озеро и молча кивает.

– Ты только позвони заранее. Я не знаю, где буду вечером.

Его глаза возвращаются ко мне. Темнеют – то ли от раздражения, что за мной приходится бегать, то ли от озадаченности, которой не должно быть в наших отношениях.

– До вечера, – слабо улыбаюсь я и открываю дверь.

Платон дергает меня за локоть, и я резко оказываюсь в его объятиях. Смотрит мне прямо в глаза, копаясь в глубинах моих мыслей, и, склонившись, целует в губы.

У меня снова подкашиваются колени. В груди больно колет от вероломной мысли, что я влюбляюсь в этого человека. Послезавтра он исчезнет из моей жизни, а мне хочется повернуть время вспять, чтобы повторить все прошлые ночи.

– Я за тобой заеду, – говорит он и, усадив меня в машину, закрывает дверь.

Не дождавшись, пока я отъеду, разворачивается и идет обратно к яхте.

Глава 12

Вернувшись в квартиру Мадлен, обнаруживаю записку: «Рит, уломала своего папика на трехдневный отпуск, так что квартира в твоем полном распоряжении. Разрешаю шалить. Целую. Мадлен». Положив ключи поверх этого листочка бумаги, я устало стаскиваю с плеча сумку и иду в ванную. Мне уже становится стыдно перед Мадлен. Но кто знает, может, и я когда-то кому-нибудь помогу.

Приняв душ, заваливаюсь в постель и просто вырубаюсь. Мы с Богатыревым глаз не сомкнули за всю ночь, а вечером снова встреча. Так что мне лучше выспаться, чем потом клевать носом.

Мне страсть как хочется увидеть Платона во сне, продлить испытываемое с ним наслаждение хотя бы в мечтах, но ничего не снится. Пустота.

Встав во второй половине дня и заказав себе обед на дом, залезаю в рабочий чат, надеясь отвлечься. Но вся эта офисная суета наводит еще больше тоски. Как я выйду на работу, просто не представляю. Наверное, придется брать отпуск за свой счет, потому что после этой недели мне просто необходима реабилитация.

Звонок в дверь – и я, запахнув шелковый халатик, иду открывать. Щелкнув замком, сразу залезаю в сумочку. Ищу карточку рассчитаться за обед, но на пороге стоит не курьер.

– Ден?!

Держа руки в карманах джинсов, он вальяжно входит в квартиру и одобряюще кивает:

– А ничего у тебя. Жить можно.

– Что ты тут делаешь? – вздыхаю устало и скрещиваю руки на груди. – Это не моя квартира, и ты не можешь вот так в нее вламываться.

– Чья же? Твой любовничек снял?

От злости стискиваю зубы. Как у него язык поворачивается?!

– Как ты меня нашел? – цежу раздраженно.

– По навигатору. Я всегда следил за тобой, Ритуля. Знаю, что ты всю ночь по озеру каталась.

– Нет, Королев, это не я каталась, а ты! Твой же долг отрабатывается мной!

– Кончай бзиковать, Ритка, и собирай манатки. Свалим из страны на месяцок-другой. Понадобится, и на год. А то может, и навсегда.

– Чт-то? – шокировано выдавливаю.

– Деньжат я подсобрал, машину продал, хату заложил, паспорта левые сделал, так что на первое время хватит. Рванем на Кипр, оттуда куда-нибудь в Марокко. Не отследят.

– Королев, ты рехнулся?! – офигеваю я. – Я никуда не поеду!

– Так и будешь раздвигать ноги перед Богатыревым?! – выплевывает он, захлопнув дверь и напирая на меня. – Да ты хоть знаешь, кто он такой?! Этот человек никогда нас не отпустит! Всю жизнь перед ним в должниках будем!

От его слов у меня во рту становится горько. В животе скручивается какой-то узел и начинает подташнивать. Однако я беру себя в руки и отвечаю:

– Лучше я всю жизнь буду его должницей, чем твоей женой! Раньше надо было думать, Королев! Я с тобой больше ничего общего иметь не хочу!

Он с силой хватает меня за плечо и толкает на кровать. Ден никогда не поднимал на меня руку, поэтому я цепенею от страха. Его глаза наливаются кровью, зубы скрипят.

– Нет, Ритулечка, поедешь!

За лодыжки дернув меня на себя, наваливается сверху и блокирует мои движения. Пытаюсь пнуть его, поцарапать, укусить, оттолкнуть, но бесполезно. Лишь раз удается выдернуть руку и полосонуть его ногтями по щеке. Красные отметины тут же вдуваются и на одной из них выступает капелька крови.

– Паскуда, – шипит он, задирая мою сорочку и стаскивая с меня трусики.

– Помогите! – кричу я, но он ладонью зажимает мне рот, возясь со своей ширинкой.

Все-таки сумев совладать с ним, коленом пинаю в пах и вырываюсь из тисков. Отбежав от кровати, беру телефон с тумбочки и судорожно разблокирую его, пока Ден скулит и корчится от боли.

Внезапный удар по руке выбивает телефон из моей руки, но муж больше не атакует меня.

– Ты сильно пожалеешь, Ритулечка, если не поедешь со мной, – угрожает мне рычаще, рукой придерживая пострадавшие яйца.

– Я сильно пожалею, если поеду с тобой! – вскрикиваю я, смахнув с лица волосы. – Ты ничтожество, Королев! И лучше я буду шлюхой, чем беглянкой с таким, как ты!

– Он никогда тебя не отпустит!

– Вот и отлично! Значит, я точно никогда не вернусь к тебе!

Насмешливо покачав головой, он кривит губы в ухмылке и отвечает:

– Мне жаль тебя, Ритка.

– Время покажет, кого из нас будет жальче. Убирайся отсюда, или у тебя возникнут очень серьезные проблемы, Королев. Очень. Серьезные, – обещаю я тверже.

Попятившись, он обводит меня брезгливым взглядом и уходит.

Как же противно… Предал, унизил, растоптал, но выставил виноватой. Трус, слабак, неудачник и подонок. И почему я раньше всего этого не замечала?!

На трясущихся ногах подхожу к кровати и сажусь на край. Обхватив плечи руками, закрываю глаза и тихо плачу. Я всегда была уверена, что если наш брак развалится, то по вине моей мамы. Выгораживала Дена. Закрывала глаза на его пристрастия. А не следовало! Теперь же он останется в моей жизни, как горький опыт, жестокий урок и удар судьбы. Остается надеяться, что когда-нибудь я сумею отойти и снова довериться мужчине. Если, конечно, Ден солгал насчет Богатырева. Если же он сказал правду…

Черт! Что он имел в виду? Почему Платон не отпустит меня? Чего я о нем не знаю?

Увы, меня осеняет, что я вообще ничего о нем не знаю…

Очередной звонок в дверь заставляет меня перестать выть. Надо отвлекаться, концентрироваться на чем-то еще, или я сойду с ума.

Утерев слезы, поправляю сорочку и халат, беру карточку и встречаю курьера. Обедать уже не хочется, но не должен же доставщик страдать из-за моего дятла-мужа.

Приняв заказ, оставляю его на барной стойке и потираю ушибленное плечо. На нем быстро разрастается синяк, который мне придется прятать от мамы. Иначе они с папой Дена сотрут с лица земли.

Мой телефон, улетевший в угол комнаты, пиликает трелью входящего сообщения. Найдя его, прочитываю короткое послание от Богатырева: «Я заеду в 21:30». Еще десять минут назад я запрыгала бы от счастья, что он вновь вспомнил обо мне, а сейчас в голове крутятся слова Дена, и Платон кажется куда опаснее, чем был при нашей первой встрече.

Глава 13

Нельзя, чтобы Ден влиял на мои отношения с Богатыревым. Но с него все началось, и вычеркнуть его из этой истории невозможно. Весь оставшийся день размышляя над заявлением мужа, я все-таки заряжаюсь недоверием к Платону. Дена я знаю два года, и то легко обманулась, а Богатырева не знаю совсем. Так что к черту розовые очки.

На сегодняшнее «свидание» я надеваю майку и джинсы, не наношу даже легкого макияжа и собираю волосы в тугой хвост.

Платон, заехавший за мной ровно в назначенное время, не подает вида, что его задело, как я выгляжу, но и возбуждение в глазах не плещет.

– У тебя критические дни? – осведомляется, минут пять молча ведя «Лексус» по вечерним городским улицам.

– Нет, – отвечаю равнодушно.

– Что за синяк на руке?

Опускаю взгляд на плечо. Забыла затереть тоналкой. Прикрываю пальцами и отворачиваюсь к окну.

– Не знаю. Может, ты ночью надавил.

– Может, – произносит он, и я чувствую, как сверлит меня взглядом.

Догадывается, что вру. Мне вообще все чаще кажется, что он тщательнее меня роется и разбирается в моих мыслях. Моя голова для него открытая коробочка.

– Не спросишь, куда мы едем? – меняет тему, все так же маневренно обгоняя машины там, где это запрещено.

– Ты доказал, что тебе можно доверять. Так что какая разница?

– Есть разница.

Вывезя меня за город, въезжает в элитный поселок, пересекает пустую улицу и притормаживает перед массивными коваными воротами. Ждем три секунды – и те разводятся в стороны. Опять тронув машину с места, Богатырев вводит ее в просторный двор, площадью с гольф-поле, и подъезжает к широкому крыльцу-террасе с огромными колоннами.

Нас встречают парни в черных костюмах. Один из них открывает дверь с моей стороны и протягивает мне руку. Приняв его дежурное приглашение, выхожу из машины и озираюсь по сторонам. Роскошный ландшафт тонет в вечерних сумерках, бросая на брусчатку тени от цветочных кустов, статуэток, скамеек, фонтана, беседки.

– Это твой дом? – интересуюсь я, позабыв о словах Дена. Как безмозглая кукла ведусь на шик и блеск богатых владений.

– Скажем так. – Богатырев кидает ключи от машины охраннику и поднимается вверх по ступенькам. – Идем.

Нехотя отведя взгляд от двора, иду вслед за своим господином. Мы входим в прохладный холл, освещаемый множеством лампочек. Из него – в широкий круглый зал с ведущей на второй этаж лестницей. Она изогнута, сужается к верху и покрыта ковровой дорожкой, точно во дворце.

– Что-нибудь будешь? – Богатырев указывает на бар.

Мотаю головой. Достаточно пить. Я таким темпом печень надсажу.

– Любишь книги, картины?

– У тебя есть картины?

– Небольшая галерея.

– Я бы взглянула, – соглашаюсь я.

Я не фанат подобного рода искусства, особенно, когда приходится смотреть на какую-то непонятную мазню. Но по-настоящему красивые пейзажи и портреты меня впечатляют.

Богатырев приглашает меня в зал с камином и диванами вокруг низкого стеклянного столика. Стены здесь от пола до потолка украшают картины разного размера и тематики. Есть бушующее море, томная девушка на берегу реки, звездное небо. Я прохожу мимо полотна с изображением красивых женских ладоней, переключаюсь на пасущихся на лугу лошадей, снова вижу женский силуэт со спины, потом горный закат и опять женщину. Теперь она в профиль. Волосы треплет ветром, поэтому лица не видно. Но какое-то чутье подсказывает мне, что на всех картинах одна и та же женщина. А еще по мазкам кажется, что все картины – работы одного художника.

– Красивые, – произношу я задумчиво. – Автор явно любил эту девушку.

– Любил, – не спорит Богатырев.

Я подхожу к надкаминной полке, и мой взгляд падает на фотографии. Незнакомые мне люди, лица, улицы, дома. И только на одной из них я вижу невесту в свадебном платье, с фатой на голове и нежным букетиком. Ее лицо опущено, но руки…

Снова смотрю на портреты. Сходство очевидное. На всех картинах девушка с фотографии.

– Это же она! – Поворачиваюсь к Платону.

Он стоит у дивана, опершись о его спинку поясницей, и бултыхает кубики льда в стакане с янтарной жидкостью.

– Она, – отвечает, пристально взглянув на меня.

– Обалдеть… – выдыхаю я. – Это что, твои картины?! Да?! Их рисовал ты?!

– Увлекался когда-то. – Он отпивает глоток и поджимает влажные губы. – Давно.

– А она кто? – Я машинально смотрю на его руку. Обручального кольца нет. Да и раньше я его не замечала. И следов нет. – Чужая невеста, – догадываюсь я.

– Я был слишком беден для нее. – Богатырев тупит взгляд в бокал. – Нищий художник, воспитанный детским домом. В любви клялась мне, а по расчету вышла за другого.

От его слов мне становится нехорошо. В чем-то мы с ним похожи. Нас обоих предали те, кого мы любили. Но еще я слышу в его тоне неостывшие переживания. Он по-прежнему любит ее. Его не надо учить этому чувству, оно уже принесло ему боль.

– Я дал себе слово, что больше никогда никого не подпущу к себе, – продолжает делиться сокровенным мужчина-стена. – Никому не открою сердце. Дал слово, что разбогатею и докажу ей, как сильно она ошиблась, измеряя счастье деньгами.

– Твой инстаграм. У тебя только один подписчик. Она? И ты подписан только на нее?

– Да. – Он поднимает на меня пронзительный взгляд.

– Что же ты публикуешь там для нее?

– А ты как думаешь?

Его вопрос звучит слишком агрессивно. Разжевывать не надо. Он демонстрирует ей не свои картины, а богатую, насыщенную роскошью и женщинами жизнь.

Нервно сглотнув болезненный ком, я вбираю воздух в легкие и спрашиваю:

– Она видела нас?

Секунда… Еще одна… Богатырев упрямо молчит, и мое доверие к мужчинам окончательно распыляется.

Да, она видела нас. Не знаю, где и как он это заснял – в комнате казино, в салоне авто, в номере отеля, в туалете ресторана или в каюте яхты, – но я уже стала порноактрисой для одной зрительницы.

Отвернувшись, смаргиваю наворачивающиеся слезы. Неужели Ден это хотел сказать? На мою шею уже накинут аркан. В любой момент компромат, собранный для какой-то девки, может сыграть против меня. Фото там или видео – неважно. Важно, что эта грязь подпортит мою репутацию, попав в массы. Я никогда не смогу объяснить это своим родителям, я пристыжу отца, и какой матерью я стану с таким прошлым?!

– Ден давал разрешение на съемку? – спрашиваю, отдышавшись от потрясения.

– Давал.

– Когда ты это сделал?

– Прошлой ночью. На яхте.

Ну конечно! Не в казино, где я рыдала и сопротивлялась. Не в машине, где я была в образе шлюхи с трассы. Не в номере отеля, где я делала первый корявый минет, плохо скрывая скованность. Не в общественном туалете, где уважающая себя женщина никогда не раздвинет ноги. А на яхте! Тогда, когда между нами рухнули барьеры. Когда мой взгляд был полон влюбленности. Когда я была женщиной, которую не стыдно пригласить покататься на яхте. Женщиной, которой он, причмокивая, вылизал вагину. Вот что он показал своей бывшей! То, что мог бы дарить ей! То, что она, дура, упустила!

Я не вправе что-то требовать от Богатырева. Он и правда победитель. В каждой его победе не просто бездумная жажда мести. В его действиях интеллект, холодный расчет, манипуляция. Одно только остается загадкой – почему его волновала моя дружба с Мадлен?

– Я хорошо получилась? – кое-как собравшись по кусочкам, спрашиваю я.

– Отлично, – отвечает он, и я слышу звук поставленного на стеклянный столик стакана.

Приближающиеся ко мне тяжелые шаги морозным эхом отдаются в спине. Вибрируют даже мелкие косточки. А снаружи я и вовсе трясусь крупной дрожью. Злость, обида, ревность, презрение к самой себе – все смешалось в подобие яда.

– Надеюсь, однажды она поймет, как много потеряла, – молвлю, ощутив мужские ладони на своих плечах.

Богатырев разворачивает меня к себе, заглядывает в лицо и повторяет вопрос:

– Откуда синяк?

– Сказала же, не знаю, – улыбаюсь я одними лишь губами. – Красивые картины, Платон. У тебя талант, – быстро меняю тему и обвожу зал взглядом. – Где займемся сексом? Тут?

– А ты где хочешь?

– Мы не пробовали только на потолке, – наигранно хихикаю я, а в груди разрастается черная дыра, выедающая меня клыкастой пастью. – Кстати, сегодня тоже будет съемка?

– Хочешь – будет.

Его ответы, как обычно, лаконичны, но преподносятся как-то по-другому. Он чувствует мое замешательство. Не верит ни единому моему слову, улыбке, взгляду, жестам. А я уже стягиваю с себя майку и берусь расстегивать джинсы.

– Наверное, я еще не доросла до коллекционирования хоум-видео, – посмеиваюсь, вспотевшими пальцами не в силах разделаться с пуговицей.

Богатырев подхватывает меня за талию, усаживает на себя и несет к широкому креслу. Сев в него, точным движением расстегивает мой лифчик и швыряет его в сторону.

Даже не ерзая на нем, чувствую его возбуждение. Налитый кровью член готов выпрыгнуть из брюк. Но его желание уже не кажется мне искренним. Он будто умело руководит своими инстинктами. И его завожу не я, а жажда каждым толчком в меня забивать гвоздь в крышку гроба своей бывшей.

Не могу смотреть в его лицо. Он не обещал мне какого-то будущего. Мы оба знали, что этим встречам придет конец. И все равно больно.

– Я хочу сзади, – шепчу ему на ухо.

Соглашается без упреков и вопросов. Теперь-то мне ясно, что ему не принципиальна поза. Ему важен только оргазм, причем двойной, так как победа двойная.

Стянув с меня джинсы, Богатырев ставит меня на колени в кресле, пристраивается сзади и уже через минуту я стискиваю зубы, раскачиваясь и глотая слезы. Пытаюсь сосредоточиться на ощущениях, но голая правда похожа на искрящийся током провод. Жалит меня, оставляя раны и отметины. А картины вокруг, с которых за нами наблюдает его бывшая, с головой затягивают меня в болото.

Мужские руки, как и раньше ласкают и мнут изгибы моего тела. Платон прижимает мою спину к своей твердой груди, прикусывает мочку моего уха, порыкивает, а я впервые имитирую с ним удовольствие. Он по-прежнему хорош. Дело во мне. В странных мечтах, разбившихся о скалы реальности.

– Ты не кончила, – замечает он, когда мы уже одеваемся.

– Такое бывает. Не бери в голову. Скажем, у меня сегодня фригидный день, – подшучиваю я. – Вызовешь мне такси?

Вновь собрав волосы в хвост, поправляю маечку и ловлю на себе его сосредоточенный взгляд. Боюсь, что спросит, почему я не хочу остаться на ночь, или почему не хочу, чтобы меня отвез он. Не скажу же я ему: «Потому что, кажется, я в тебя влюбилась». Я не хочу выглядеть жалкой.

– Вызову, – отвечает Богатырев, и у меня камень спадает с плеч. – Завтра так же в десять. Не забудь.

– Не забуду, – произношу, прискорбно признавая, что это будет наша последняя ночь. Так саднит это осознание, хоть на стену лезь.

Может, Ден был прав? Мне стоило все бросить и уехать с ним? Какое будущее меня ждет после того, как Платон Богатырев, опустошив меня до дна, исчезнет? Разрыв с Деном я переживу. С Платоном… постараюсь пережить.

Глава 14

Признание Богатырева что-то надломило во мне. Я превращаюсь в собственную тень, бесцельно бродя по квартире и не зная, чем занять себя. Нахожу напольные весы и выясняю, что действительно скинула целых четыре килограмма за эти дни. Если так пойдет дальше, анорексия мне гарантирована.

Достаю из холодильника нетронутый вчерашний обед, разогреваю и запихиваю в себя, абсолютно не чувствуя вкуса. Будто трава во рту.

Можно обмануть родителей, коллег, Мадлен, даже Дена, но себе лгать бесполезно. Я сильно привязалась к Богатыреву и хотела бы оказаться той женщиной, которой он посвятил не только свои картины, но и чувства, свою жизнь. Он умеет любить без остатка. Готов пойти по головам ради нее. Оставить за собой сотни разбитых сердец и трупов. Усыпать ее дорогу всем, чего она только пожелает.

Чем больше думаю о нем, тем сильнее ненавижу себя за дурацкую влюбленность. Но и бежать с Деном тоже не вариант. Его я ненавижу еще больше.

Проведя день за увлекательным занятием самоедства, я гляжу на часы и лезу в чемодан. Думать, рассчитывать, мечтать можно сколько угодно, а встреча с Богатыревым состоится. Так или иначе.

Надев белую блузку и черную юбку-карандаш (кое-что из моего офисного гардероба), я собираю волосы в строгую «ракушку» на затылке и смотрю на свое отражение в зеркале. Такой Богатырев меня еще не видел. Пусть посмотрит. Пусть запомнит, что я могу быть разной.

В назначенное время я выхожу на улицу. Богатырев уже ждет. Стоит у своего «Лексуса», прислонившись к нему спиной, и потирает кулак. В майке, пятном прилипшей к его груди, и джинсах, он выглядит растрепанным, уставшим, нервным. У него явно тоже был тяжелый день.

– Привет, – улыбаюсь ему улыбкой, которую целый час репетировала. Замечаю сбитые костяшки на его руке и засохшую кровь. – Боже! Что случилось?

– Да так, – отвечает он, поглядывая по сторонам. – Проучил кое-кого. Ненавижу, когда какое-то чмо на бабу руку поднимает.

– Надеюсь, тебе за это ничего не будет.

– Мне нет. А тому уроду потребуется вставная челюсть.

Я догадывалась, что Богатырев человек опасный. Но сейчас он похож на самого дьявола.

– Куда поедем сегодня? – спрашиваю, поняв, что нельзя узнавать больше. Я снова буду переживать, думать об этом. Достаточно. – Последняя ночь.

– Ее не будет, – вдруг отвечает Богатырев, пронзительно взглянув на меня.

Между нами шаг, но кажется, он стремительно уменьшается. Улица вокруг нас размывается, звуки затихают и становятся далеким фоном.

– Ты меня отпускаешь? – бормочу, а у самой нос щиплет. Я надеялась на эту ночь. Хотела попрощаться красиво, незабываемо. Вновь почувствовать себя желанной в его объятиях.

– Сегодня ее не будет, Рита, – объясняет он. – Я уезжаю. Прямо сейчас. Далеко. Надолго. Но я хочу жить, зная, что еще имею на тебя право.

– Платон, ты… просишь о невозможном, – отвечаю, запаниковав. – Хочешь сказать, я должна жить в ожидании, что через месяц, через год или через пять лет ты заявишься с требованием последней ночи? Это бесчеловечно. Из-за долга я не смогу устроить личную жизнь. Ты останешься в ней, как бомба замедленного действия.

– А как же Мадлен? Она посоветует, как красиво устроить жизнь.

– Ее принципы не для меня.

Хмыкнув, он одобрительно улыбается уголком губ. Словно ему полегчало от моего ответа.

Резко сокращает между нами расстояние, за подбородок поднимает мое лицо и тихо спрашивает:

– Скажи, ты хочешь со мной попрощаться? Ответишь «да», я тебя трахну, и мы разойдемся. Я исчезну из твоей жизни, и ты больше никогда меня не увидишь. Ответишь «нет», и однажды я вернусь. Ради седьмой ночи.

Без понятия, что ответить. Я уже настроилась на первый вариант исхода событий, и появление второго меня приятно удивляет. Конечно, я хочу остаться с надеждой на еще одну нашу встречу. Но вдруг завтра я познакомлюсь с достойным мужчиной! Что я скажу ему?! «Давай попробуем помутить, но имей в виду, как только приедет Платон Богатырев, я должна буду с ним переспать»?!

Отойдя от меня, он засовывает руку в открытое окно «Лексуса» и достает из салона продолговатую коробочку. Протягивает ее мне.

– Подарок, – поясняет. – Возьми, если хочешь, чтобы когда-нибудь я вернулся.

Дышать становится все труднее. Голова взрывается от мыслей. Мне становится невыносимо душно. Воспоминания наших ночей пронзает тело и разум. Его ласки, шепот, запах, жар тела. Все это – отдельный мир, в котором я совсем другая.

– А если я перееду? – спрашиваю, взглянув ему в глаза.

– Я тебя найду.

– Я сменю имя.

– Я найду.

– Я сменю внешность.

– Найду, – увереннее отвечает он.

– Ты маньяк.

– Возможно.

– Ден предупреждал, что от тебя не просто отделаться, – говорю я.

– Все от тебя зависит, Рита. Ты же тоже отчасти маньячка.

Поджав губы, беру коробочку и туплю на нее взгляд. Наверное, я опять совершаю ошибку, которая однажды мне аукнется, но сейчас у меня сердце разрывается от мысли, что я могу никогда не увидеть Богатырева.

– Я знал, что ты не захочешь со мной прощаться.

Поднимаю лицо. Он опасно скалится, сверкая глазами.

Читать далее