Читать онлайн Он – моя тайна бесплатно

Он – моя тайна

Пролог

Наше время, Москва

Дина

Я изменила мужу…

Правда билась в висках, а руки дрожали. Не с первого раза в скважину ключом попала, а дверь в нашу квартиру толкнула осторожно.

– Женя?.. – позвала несмело. Прошла на кухню, в гостиную заглянула, в спальне пусто. Облегчение прохладной волной кожу остудило. У меня появилась отсрочка перед серьезным разговором. Даже представить страшно, что будет, когда он узнает. Вчерашний скандал сказкой покажется.

Я изменилась мужу…

Это даже в голове сложно было уложить. Я истерично рассмеялась и включила телефон: пропущенные, сообщения, голосовые. Нет, так действительно не может дальше продолжаться! Я не вчера поняла, что наш с Женей брак – большая ошибка, но теперь мы вплотную подошли к точке невозврата: ни убавить, ни прибавить. Конец.

Я сбросила платье, в котором вчера из дома убежала, и под горячий душ встала. Вода имела целебные свойства: хотя бы на время заботы уносила, очищала, бодрила, но не в этот раз – слишком серьезно все.

Моя кожа была чиста от поцелуев, запаха, меток другого мужчины, но они мне в душу впечатались, в сердце запали. Давно, очень давно. Я люблю Максима. И всегда любила. Забыть много лет пыталась, да не вышло. Настоящую любовь ни огонь, ни вода, ни медные трубы побороть не в силах.

Зачем живешь с ним? Из благодарности? Зачем, Дина?! Всю жизнь обязанной быть – это слишком долго…

Макс прав. Да, прав. Наверное… Между мной и мужем многое было, разное, а вчера его ревность и маниакальное желание контролировать меня вылились в дичайшую подлость. Но если бы не Женя, не было бы самого главного человека моей жизни. Сына. Он спас ему жизнь. И за это я всегда буду благодарна.

Нельзя уходить молча: вильнув хвостом, не объяснившись. Я обязана сделать так, чтобы мы расстались миром. Чтобы Женя понял меня. Ради Матвея. Мы ведь родители.

– Привет, сынок! – улыбнулась, услышав голос сына. – Ну как вы там? Чем занимаетесь?

– Собираемся с пацанами в футбик погонять. – Десять лет – возраст, когда не престижно гулять в сопровождении взрослых. Все сам. Даже футбол зимой не проблема. —

Ты когда приедешь, мам?

– К вечеру, думаю. – Сначала с Женей поговорим, а потом уже с Матвеем. Не нужно ему быть здесь. – А позови бабушку.

– Диночка, привет.

– Здравствуйте, Вера Петровна. Я Матвея вечером заберу, ничего?

– Да что ты, дорогая. Хоть завтра. Нам с ним хорошо. Самостоятельный! Помощник!

Свекровь у меня золотая. Добрая и мягкая женщина. Поэтому никогда не понимала, почему муж вечно недоволен матерью. Она буквально на цыпочках перед ним, и все равно ему не так.

– Спасибо, Вера Петровна.

Я оделась и нашла ключи от своей квартиры. Девушка, которой сдавала однушку, как раз неделю назад съехала, а новых жильцов пока не нашлось. Теперь и не нужно: с сыном будем жить. Его подготовить нужно.

Максим признал, что любит меня. Что все еще любит. Что хочет. Хочет не как любовницу для ничего незначащей интрижки, а как свою женщину. Несмотря на мой брак, ребенка и гору глупостей, которую мы оба совершили когда-то. Но простит ли мне последнюю и самую большую ошибку? Будет ли любить, когда узнает мою тайну? То важное, что скрыла от него. Чего лишила. Этого я не знала, поэтому боялась открыться и довериться. Пока рано. И Максиму знакомиться с Матвеем. И Матвею говорить про Максима.

Я решилась поехать прямо в клинику к мужу. При возможных свидетелях вероятность скандала будет меньше. Он только дома не сдерживал свой диктаторский характер. Сейчас особенно. Женя чувствовал перемены во мне и всеми правдами и неправдами старался не допустить их. Нет, больше я не поддамся на манипуляции и шантаж. Да, я всегда буду благодарить его за то, что сделал, но нечестно заставлять меня класть на алтарь этого долга мою жизнь и мое счастье.

Я проехала в арку дома на Новом Арбате и заняла последнее парковочное место. Судя по количеству машин, суббота выдалась продуктивная. Вошла в просторный сверкающий холл: оба администратора были заняты клиентами – ладно, дорогу к кабинету знаю. Поднявшись на второй этаж, коротко постучала и дверь открыла. Пусто. Возможно, у него пациент? Женя ведущий специалист в области стоматологии и имплантологии, главный врач центра. Он лечил только высокопоставленных пациентов, поэтому я очень осторожно заглянула в рабочий кабинет мужа. Тоже никого.

Ладно, зайду в ординаторскую, потом позвоню. Я достала телефон и завернула за угол: дверь была приоткрыта и явственно слышался женский смех. Я сбавила шаг – не хотелось врываться. Коллектив я знала, на корпоративах часто бывала, но все же не хозяйка здесь, каковой меня, не смущаясь, представлял муж. Ведь все что он делает – делает ради меня. И сына, конечно. Так он всегда говорил.

– И чего ты хочешь? – услышала голос Жени, мурчащий и довольный.

– Тебя… – нежно ответила женщина.

Я прижалась к стене, замерла, только сердце оглушительно билось, кровь в ушах звенела. Что происходит вообще?! Осторожно выглянула и увидела своего мужа: в одной руке кружка, которую я дарила, а он называл любимой, другой держал за задницу молоденькую ассистентку Тому. Она буквально висела на нем и вызывающе терлась бедрами.

Я медленно выдохнула и включила камеру на телефоне. Мне не нужен скандал. Мне нужны козыри в рукаве.

– Женечка, любимый, так соскучилась по тебе. И день, и ночь с тобой быть хочу… – она целовала его, а он только смотрел с холодным превосходством во взгляде.

– Евгений Борисович, – властно поправил и задрал белый халат, рукой лаская ее между ног. – Ко мне через десять минут, поняла?

– На ковер? – игриво дразнила Тома. Меня чуть не вырвало. Больше снимать не стала. Осторожно отступила к двери, развернулась и бросилась из клиники, пока контролирую себя. Могу сорваться и не разнести здесь все в пух и прах, а это слишком опрометчиво. Нужно подумать и подготовиться. Мой муж мастер из черного делать белое. Вывернет все наизнанку, а я клинической идиоткой останусь. Нет уж!

В машине я судорожно втянула воздух, дрожащими пальцами за руль схватилась, противный ком в горле проглотить попыталась. Мой муж мне изменяет. Женя мне изменяет?! Выходит, не одна я такая пропащая.

– А-ха-ха, – громко рассмеялась я. Ревность, контроль, одержимое желание держать меня рядом. Обвинения и подозрения, совершенно беспочвенные до определенного момента. Неужели это все маркеры его измен?! Когда это началось? Сколько длится? И чем должно закончиться, по его мнению?

Телефон неожиданно завибрировал. Муж звонил. Что же, отвечу.

– Дина, мать твою, где ты была всю ночь? Почему телефон выключила? Где ты сейчас? – рычал он.

– Да пошел ты! – и отключилась. Теперь мы будем говорить по-другому. Теперь я точно смогу забрать у него сына!

Глава 1

2007 год, Москва

Макс

Какие у нее глаза… Синие, большие, чистые. Слезы на ресницах висели, во взгляде мольба, хрустальная пелена из отчаяния. Так искренне играла. Какая актриса погибла в гимнастке!

– Поверь мне! – Дина снова кинулась мне на грудь. – Я клянусь: ничего не было!

Да ладно! Я брезгливо оторвал ее от себя, но тонкие пальцы продолжали цепляться за толстовку.

– Ты нахрена приехала? – я психанул и с силой сжал тонкие запястья. Хотел оттолкнуть, но не выходило, наоборот стискивал жестче. Не сломать бы. Потаскушка Дина заслуживала только презрение, это ее максимум от меня. Противно. – Тебя кто звал?

– Поверь мне… – простонала, давясь всхлипами.

– Ты меня вообще за дебила держишь? – зло прорычал. – Думаешь, мне мозги отшибло напрочь? – губы непроизвольно разошлись в кривой усмешке. – Это ты дура, – и я оттолкнул Дину. – Ты даже как подстилка Полонскому не нужна. Это просто месть, – и я нарочито демонстративно осмотрел изящную фигурку. – Добротная месть, – вслух произнес. – Прямо в цель.

Вадим знал, куда бить, чтобы больно было, и я не про бокс. Он глубже ударил, в самое сердце засадил. Я покачал головой и громко рассмеялся. На кого я повелся?! Влюбился, как желторотый школьник! И в кого? Кого?! Хотелось бы сказать в пустышку и шлюшку, но не так это. Дина просто никогда меня не любила. Знал ведь, что по Полонскому сохла, но все надеялся. Переклинило меня на ней.

– Макс, он сам… специально…

– Специально? – манерно ахнул. – Лифчик с тебя стаскивал специально, лапал, в трусы лез. Но я как-то не заметил, чтобы ты против была, девочка.

– Я растерялась…

– Хватит мне пиздеть! – все, это невозможно терпеть. – Пошла вон отсюда! – полгода козлом на поводке за ней ходил, хватит. Сука, даже жить вместе предложил, вещи в свою квартиру перевез, дебил!

– Максим, любимый, не делай этого с нами… – и снова ко мне бросилась, судорожно обнять пыталась, к губам тянулась.

– Я делаю? – и схватил за бедра, в себя впечатал. Блядь, у меня до сих пор кружилась голова от ее близости, вкуса, запаха: сладкая карамель, чуть жженая, с горчинкой, как и ее поцелуи. Сука. – Что я делаю? Что, Дина? – пахом напряженным вжался, потерся об нее, склонился и медленно губу нижнюю прихватил. Дина… Как я так вляпался в нее? С первого взгляда поплыл. Даже сейчас, зная ее натуру неверную, тянулся к ней. Физиология ни в счет – эта девочка слишком красива и сексуальна, чтобы не ударить по инстинктам, – внутри у меня что-то отчаянно к ней стремилось. Сердце в изящные ручки прыгнуло, да там и разбилось.

– Я люблю тебя, Макс. Очень люблю… – Она буквально повисла на мне, прямо в губы шепча свои признания. Как я ждал этих слов. Как ждал. Только поздно. Больше я Дине-блядине не поверю. Слишком ярко перед глазами стояла картинка: Полонский склонился над идеальной грудью, прихватывая губами острый сосок… Блядь!

– Тебе все равно с кем, да? – я намотал на кулак жгучие черные волосы. – Похер перед кем ноги раздвигать, главное, чтобы бабки были? – и дернул, натягивая, открывая длинную линию шеи.

– Макс… – пискнула она.

– Понаехало блядей из периферии, – выплюнул и оттолкнул ее. – Вещи собирай и выметайся.

– Пожалуйста… Пожалуйста… – плакала Дина, больше не пытаясь прикасаться ко мне, а я не собирался оставаться и смотреть на ее сопли. Не хочу сорваться: никакой жалости, веры и… надежды.

Я буквально выбежал из квартиры, чтобы ЕЕ не видеть, в тачку прыгнул, утопив педаль газа. Не хочу ни о чем думать! Как бы голову выключить? Может, в стену на полном ходу? Тогда точно перестану прокручивать в голове злосчастное видео, гаденькую улыбку Полонского, мольбы искренние. Дина. Дюймовочка моя. Такая же стройная и с длиннющими ресницами. Не моя уже. Да и не была никогда. Долго я себя обманывал. Хватит уже. Полонский, гандон, мне даже услугу оказал – кто есть кто на пальцах объяснил. Болючую прививку от любви сделал.

Может, он поебывал ее и до боя, кто знает. Рога мне наставлял, дружище. Да и какая теперь разница. Вадим – мудак, Дина – его подстилка, я тоже гандон. Поединок был за мной. Я объективно лучше подготовился. Полонский пропустил удар, а дальше по инерции. Я не сказал судье, что попал по затылку, и он тоже. Знал, что это ничего не изменило бы. Кроме нашей дружбы, естественно. Теперь мне не нужен ни друг, ни девушка, ни гребаный бокс! Ничего.

Сам не заметил, как свернул на Рублево-Успенское, круто входя в поворот. В отчий дом поехал. Правда, мать как два года в Лондоне жила, а у отца молодая жена. Семья у меня так себе, как и жизнь, собственно.

Проехал блокпост на въезде и через пять минут уже парковался во дворе родительского особняка. Машину загонять в гараж не стал, завтра с утра рвану к себе. Надеюсь, Дина не станет испытывать судьбу и ждать меня. Больше я за себя не ручаюсь. Не знаю, что с ней сделаю. Не знаю…

– Привет, дорогой, – ко мне вышел дядь Толя, начальник службы безопасности отца.

– Как он? – я пожал руку и кивнул на темнеющие окна третьего этажа.

– Нормально. Мы прилетели в восемь, пока туда-сюда. Ты припозднился.

– Я завтра собирался, но вышло так.

– Как бой, чемпион? – он в стойку стал и принялся боксировать, но мне не до спаррингов.

– Полный нокаут, – криво улыбнулся и пошел в дом. Здесь переночую, а завтра уже с папой побуду.

Ему два года назад диагностировали рак простаты. Лечится, на обследования летает, даже развестись и жениться успел, но я все равно волновался. С мамой у них терки давно уже были, а после болезни она в Лондон свинтила. Мы общались, конечно, но осадок остался.

Сука, почему бабы такие ненадежные? Предательницы по сути. Все скачут: кто по кошелькам, кто по членам, а кто-то везде поспевал.

– Максим? – на лестнице меня встретила удивленная Влада. – Мы не ждали тебя сегодня.

Еще одна честная и влюбленная. Тошно.

– Это и мой дом тоже, – огрызнулся я. Не то чтобы она мне не нравилась, но ее манера быть услужливой и милой отдавала такой дикой фальшью, что невозможно не заметить. А еще я не верил, что молоденькая медсестричка (ей вроде двадцать три всего) может искренне полюбить сорокадевятилетнего мужчину с серьезным заболеванием. Отец у меня мужчина видный плюс богатый, но она вообще девчонка по сравнению с ним! Бля, мы с ней практически ровесники! Не забуду, как в мои восемнадцать он объявил, что это моя новая мачеха! Двадцатиоднолетняя миниатюрная пигалица!

– Конечно-конечно, – быстро проговорила. – Я ничего такого не имела в виду.

– Как папа себя чувствует? – остановился на ступеньке, потому что Влада встала в проходе. Интересно, она по дому, где много прислуги и охрана шатается, всегда ходит в ультракоротких халатиках?

– Все хорошо. Игорь в ремиссии, – улыбнулась она. – У него бессонница. Я дала ему немного снотворного, чтобы выспался.

– Хорошо, – кивнул я. Против их брака я не возражал. Если Влада дает ему силы жить и бороться – я только за. – Пройти дашь?

– Ой, – она отступила в ту же сторону, куда я поднялся. – Прости.

– Спокойной ночи, – буркнул я.

– Максим, все нормально? Ты напряженный… – она даже за руку меня взяла.

– Тебе есть о ком заботиться, вот и иди.

Я отодвинул ее с дороги и пошел в свою спальню. Шмотки порывисто сбросил и в душ сразу. Мне нужно смыть с себя запах сладкой карамели. Он до сих пор на губах у меня. И внутри. Глубоко засел, занозой острой прямо в сердце. Но это пройдет. Обязательно. Все проходит, особенно любовь.

Выкрутил кран на полную, обжигая горячей водой спину и плечи. Запах карамели туманной взвесью окружил меня, дышать не давал, забыть ее. Сука, я Дину переехать ко мне из вшивого общежития уговорил, чай любимый утром в постель приносил, ночами спать не давал: любовь свою доказывал, убеждал, довериться уговаривал. Она ведь вся не такая. Хорошая девочка, что ты, что ты. А я богатенький папенькин мажор. Использовать ее хочу. Ага, кто кого еще.

В запотевших стеклянных стенках наши страстные купания отражались: губы спелые, тело юное, взгляд хмельной… А под Полонским Дина так же стонала? Громко, эротично, порочно… Блядь! Я ударил кулаком в мокрую стену. Потом еще и еще, пока окончательно не счесал костяшки. Тугие струи болезненно били по ранам, но я терпел. Через боль образ Дины выходил из меня. Водой, окрашенной красным, в землю утекал.

– Макс, все нормально?

Я резко обернулся и остолбенел натурально. Не понял вообще.

– О! – воскликнула голая Влада. – Что с твоими руками?! – нежно к ранам прикоснулась, в глаза озабоченно заглядывая.

– Ты какого хрена здесь забыла?! – сквозь зубы процедил, когда в себя пришел. Что за цирк!

Влада прикусила губу и ко мне вплотную приблизилась. Светлые волосы намокли, облепляя стоячие сиськи, голубые глаза лихорадочно блестели, а розовый язык призывно по губам прошелся. Мачеха что, соблазняет меня?!

– Макс, ты мне так нужен… – сосками потерлась о мою грудь. – И я тебе… – за член схватила и с довольным стоном по стволу провела. – Какой большой и жесткий.

– Пошла отсюда, – я резко убрал проворные пальцы, опытно надрачивавшие мне. – Вали.

– Нет! – Влада кинулась ко мне. – Ты тоже хочешь!

Блядь, я думал о неверной любимой и возбудился. А Влада… Пиздец, мне двадцать и передо мной красивая, молодая, сексуальная баба! Просто фак!

– Вон пошла! – я отодрал ее от себя, но она снова рванула, за шею обняла, ногами бедра обвила.

– Нам надо это… Обоим надо… – и влажной промежностью от стоячий хер потерлась, насаживаясь горячей щелью. Блядь. – Ты мне так нужен, Максим. Я постоянно думаю о тебе… Только о тебе…

Обо мне… Нужен я…

Ядовитый хмель расползался по венам, порочное, непрошеное вожделение вскипело на самом конце. Может, Дина сейчас так же извивается и стонет, только не со мной. Не со мной.

Я впечатал влажное тело в жемчужную ребристую стену и агрессивно до упора вошел в нее. Без прелюдий и нежности. Никакой заботы, чистая похоть. Кто успел, тот и кончил.

– Да, да, да… – выкрикивала Влада, потом с поцелуями полезла. Я отстранился, ладонью рот закрыл, чтобы не орала. И долбил. Тупо долбил. И ей, кажется, нравилось. Вся сжалась вокруг ствола, напряглась как пружина и выстрелила, ослабев разом. Я резко член вынул и отпустил ее, позволяя сползти по стене на ватных ногах. Мне хватило двух быстрых движений рукой, и оргазм выжал меня до капли, прямо на грудь моей, блядь, мачехи.

– Максим…

– Пошла вон. – Я остался стоять, руками в стену упершись. Какой же пиздец.

– Макс… – Влада со спины обнять попыталась.

– Пошла вон!

Я рукой ударил по крану, включая ледяную воду, и лбом о прохладный кафель потерся. Как отцу в глаза смотреть?! Как?! Хорош сынок. Мачеху поимел. Или она меня? Влада та еще штучка-дрючка. Ко мне присматривалась, а может, и к охранникам, чтобы щель почесали. Но с ними у нее вряд ли выгорит – дядь Толя за отца порвет. Я тоже, только теперь «рвать» нужно меня.

Какой день у меня вышел: потеря на потере. Просто тлен. С Диной у меня все, олимпиада теперь нахер не нужна, в этом доме больше не появлюсь – ничего меня не держит в этой стране. Валить надо. Я лбом ударился о плитку: все не так. Все на дне. Полный ахтунг.

Я накинул полотенце на бедра и в спальню вышел. Заснуть бы и проснуться в царстве розовых, блядь, единорогов. Я взгляд на кровать перевел и охуел повторно. В моей вселенной единороги начали блевать радугой и прямо на меня.

– Что в моем приказе убираться тебе не понятно? – отчеканил я. Влада только лениво потянулась, выгибаясь кошкой в течке. Ноги призывно раздвинула, и руку запустила, поглаживая себя, а сама в глаза смотрела. Довольная. Больше не было заботливой молоденькой мачехи, лебезившей перед сыном новоиспеченного мужа. Передо мной появилась расчетливая самоуверенная стерва. Неужели думает, что поймала меня на жопу и сиськи?

– Игорь проспит до утра. У нас много времени, – промурлыкала и пальцем поманила.

– Ты реально дура? – я действительно удивлен. А говорят еще, мужчины думают членом. – Нахер пошла!

– Максик, перестань играть в благородство: что было, то было. И будет еще. Нам ведь обоим понравилось.

– Ты правда думаешь, что ёбаря нашла? – саркастично поинтересовался и сбросил полотенце. Голубые глаза загорелись, но мне не интересно сейчас. Я схватил джинсы и натянул, затем футболку. – Завтра папа все узнает, так что иди вещи пакуй.

Влада резко села: флер томной сексуальности слетел тут же, сменяясь обескураженностью.

– Ты не посмеешь! Игорю нельзя волноваться после операции!

– А жениться на шлюхе можно? – усмехнулся я.

– В эту шлюху ты пять минут назад с большим удовольствием член вставлял! – едко огрызнулась она, затем серьезной стала: – Если расскажешь, я мужу наговорю такого… – и бровь вздернула. – Ты домогался меня с самого первого дня, а сегодня, пока отец спал, изнасиловал.

– А-ха-ха! – я даже рассмеялся. У меня тут цирк с медведями и цыганами! По-русски так: топорно, но весело. – Говори. Слово единственного сына против слова шалавистой женушки.

Влада шумно вздохнула, а глаза забегали в поисках контраргументов. Папа, конечно, сдал после болезни: крупный сильный мужчина и такой удар ниже пояса – рак простаты. Наверное, поэтому не просто увлекся, а женился на доброй и ласковой медсестричке-практикантке. В Швейцарию увез ушлую молодку. Вот только отец у меня человек жесткий и ревнивый. Шаг вправо, шаг влево – без суда и следствия. Женщин это касалось в первую очередь.

– За что ты так со мной? – упрекнула она. – Я просто хочу мужчину, секса хочу! Я молодая еще, мне нужно!

– Нужно было замуж выходить за молодого и здорового. – Я пожал плечами. – Разводись и ищи помоложе, потолще, жестче, – издевательски напомнил ее слова.

– Я нужна Игорю. Я помогаю и забочусь о нем, – она поднялась и ко мне подошла. – И о тебе буду, – томно выдохнула, к паху потянулась. – Нам хорошо вместе будет… – на колени опустилась и щекой о ширинку потерлась. – Я такие штуки ртом делаю, м-мм… Твоим малолетним соскам и не снилось.

Рот дернулся в кривой усмешке, а кулаки непроизвольно сжались. Дину вспомнил. Ей просто рядом можно было стоять, и я уже кончить мог. Никакой эквилибристики не нужно и горловых отсосов. Хотя трахалась она с чувством и толком. Хороша сучка.

Я прихватил светлые волосы и вздернул на ноги.

– Советую тебе испариться. У тебя ночь в запасе, – и выволок ее за дверь. Как есть. Пусть шторами прикрывается!

Утром я спустился в столовую и сразу же столкнулся с идеальной женушкой и святой мачехой Владой Степановной Барсовой. Прислуге помогала, порхала возле обеденного стола, мужу только здоровую пищу накладывала, чтобы восстанавливался быстрее. Какие же бабы двуличные твари. Все до единой. Даже мама, узнав о болезни, чемоданы собрала, объявив, что невыносимо в этом доме стало. Я не судил – их это дело (отец не подарок и жуткий сексист – женщины для него никогда не были равны мужчинам), но противненько было.

– Ты как, пап? – я крепко руку пожал, отмечая, что выглядит он хорошо. Глаза отвел, стол обильно заставленный тарелками осмотрел. Стыдно.

– Хорошо, сынок. Выспался и чувствую себя отлично. Владушка моя, – он поцеловал ее руку, увешанную кольцами, – золото. Заботится обо мне лучше всяких врачей.

– Ну что ты, Игорюш, – скромно улыбнулась и острым взглядом в меня стрельнула. Стерва. И права ведь: отец с ней реально ожил, из депрессии вышел, сейчас мы все надеялись на стойкую ремиссию.

– Это хорошо, – сухо улыбнулся. – Я правда рад, пап.

Влада бросила на меня полный превосходства взгляд. Поняла, что каяться и обличать наше предательство не стану. Не могу я лишить отца сразу двух нужных людей. Его здоровье важнее, поэтому мне на выход из этого дома.

– А ты вчера приехал? – поинтересовался он, с улыбкой приняв крохотную чашечку с крепким эспрессо. – Как бой прошел? Очень жалею, что не было меня.

– Нормально все, – ответил сразу на второй вопрос. – Пап, я уезжаю из страны. В Лондон.

– К матери? – теперь его тон стал жестким, как наждачная бумага.

– И это тоже, – ответил я. От матери я никогда не отрекался. – В Лондонскую школу бизнеса переведусь.

– А как же спорт? Ты же карьеру в боксе делать собирался! Олимпийские игры впереди!

– Да-да, – поддакивала Влада. – Оставайся дома.

– Влада, пойди распорядись, чтобы со стола убрали.

Я едва удержался, чтобы не сделать ехидное замечание. Нет, девочка, этот член стальной и в бараний рог его не скрутить. Даже для молодой жены отец исключений делать не стал, сразу же указал на место.

– Я так решил, пап. У меня с финансами хорошо, буду в этом направлении развиваться, пока голову не отбили, – и усмехнулся горько.

– Ну добро. Мне наследник с мозгами нужен.

Мы посидели еще с полчаса: отъезд обсудили и финансовую составляющую. У меня ведь акции «Астронефти» были. Когда из столовой выходил, с Владой столкнулся.

– Это твое наказание, – шепнул ей. – Под одним мужиком лежать, – она сморщила носик. – Плата за красивую жизнь, – и громче добавил: – Отец, ты жену береги. Такая красавица, чтобы не увели.

– На этот счет не беспокойся. Я к Владушке охрану приставил. Беспокоюсь за нее очень, – он улыбался, а взгляд жесткий. Понимал, значит, что уже не так молод и здоров. Следить будет во все глаза и камеры. Пусть играются вдвоем, а я поехал. Прощай, Россия…

Глава 2

2012 год, Москва

Дина

– Валентина Тимофеевна, – не дожидаясь позволения, толкнула дверь, – я не поеду на чемпионат Европы? Меня нет в списках.

– Дина, милочка, успокойся.

– Успокойся?! – воскликнула я. – Савина – моя гимнастка! Я веду ее уже четыре года. Мы перешли в спортивную школу вместе, а сейчас вы забираете Аллу у меня?!

– Дина, ты хороший тренер, разглядела алмаз. У Савиной впереди большое будущее, но чтобы оно случилось, ей нужен опытный и сильный наставник.

– Как вы? – не сдержала сарказма. Везде интриги и политика. Только расслабишься, и тебя съедят. Закулисье спорта еще большая клоака, чем пресловутый Голливуд!

– Полегче, девочка, – жестко обрубила Турбина. – Я чемпионок тренировала, когда ты еще не родилась. Тебя в том числе. Это благодаря мне ты с медалью из Бремена приехала.

Я помнила. Мне было девятнадцать и на пятки наступали юные и голодные. Валентина Тимофеевна быстро нашла новую звезду на замену «старой». Я тоже углубилась в тренерскую работу, отыскала на бесконечных турнирах Аллу, душу в нее вложила, вырастила, лучшей среди юниоров сделала, а теперь эта квочка на гнезде собиралась под себя ее подмять, а меня раздавить.

– А мнение девочки вам неважно?

– Ей тринадцать лет, и решают за нее родители. Они понимают, что для Аллы будет лучше.

– Какая вы ловкая, Валентина Тимофеевна, – иронично улыбнулась я.

– Иди, Власова, пока я тебя за дверь не выставила!

Вышла я сама, естественно, но дверью хлопнула. Спорт учил никогда не сдаваться, но иногда приходилось. Нашла глазами Аллу: она стояла с матерью и братом, а рядом кто-то из Олимпийского комитета. Савина еще очень юная, но перспективная, уже сейчас ее беречь и готовить к спорту высших достижений нужно. Этим я занималась. Очевидно, что больше не буду.

Я отвернулась, когда меня заметил старший брат Аллы и направилась в сторону раздевалки.

– Дина! – окликнул он. – Дина! – за локоть осторожно поймал и повернул. – Ты почему убегаешь?

– Да так, – пожала плечами. – Вы Аллу другому тренеру отдали?

Да, мне было обидно, и я не скрывала этого. Мы ведь друзья.

– Ты же понимаешь, что это ее будущее. Она мечтает быть в сборной.

– Конечно, я понимаю. Просто надеялась, что заслужила откровенности от вас. – Я развернулась, но Женя не дал мне уйти, мягко, но настойчиво удерживая.

– Все быстро случилось, и решение мама принимала. Я собирался с тобой поговорить. Ты ведь знаешь это?

Если честно, я не знала. Женя порой вызывал во мне легкое недоумение, странный диссонанс, бившийся где-то на задворках сознания. Я не понимала причин, но не испытывала полного доверия, хотя мы знакомы уже четыре года и плотно общались. Красивый и взрослый, стоматолог в частной клинике, серьезный и положительный. Он с первого дня знакомства произвел хорошее впечатление. Пытался даже ухаживать за мной, а когда получил недвусмысленный отказ, не перестал вести себя пристойно и продолжил общение. Мне это казалось подозрительным. Не бывает идеальных людей!

– Отвезти тебя домой? – предложил, заиграв ямочками на щеках, но взгляд слишком серьезен. Возможно, меня смущало ощущение, что Женя все еще на что-то надеялся. А это всегда напрягает. Как дружить с тем, кто ждет подходящего момента, чтобы отношения в интимную плоскость перенести? И ведь многие скажут, что такого мужика хватать нужно! Московская интеллигенция, при деньгах, с приятной внешностью, не обделенный интеллектом – для девушки из периферии большая удача! Но не могла я… Душа к нему не лежала.

– Спасибо, но меня подруга подбросит. Я с Аллой завтра поговорю: все-таки менять тренера большой стресс. Пока.

Я вышла на улицу, высматривая машину Насти. Рядом остановился ярко-красный «Панамеро» – я бросила косой взгляд и отвела глаза: мои знакомые и друзья на таких тачках не ездят, это явно не меня встречают.

Фа-фа. Мне посигналили, а затем из салона вынырнула пепельно-блондинистая голова.

– Дина, запрыгивай! – радостно позвала Настя.

Ничего себе у нее приобретение!

– Привет, – я осторожно дверь захлопнула. – Классная машина, – осмотрелась изумленно. – Откуда?

– Оттуда, – хитро улыбнулась подруга и, осторожно развершувшись, выехала на дорогу. – Динка, у меня такие новости, закачаешься. Я беременна!

– От кого? От Эдика своего?!

– От Эдуарда Романовича, – поправила манерно. – Это его подарок, – руль погладила любовно.

– Так тебя с ребенком или машиной поздравлять? – пошутила я. О ее планах стать матерью я не знала, да и с этим мужчиной у них все туманно. Радоваться или огорчаться, непонятно?

– И с тем, и с тем, – ткнула меня в бок на светофоре. Я крепко обняла ее, пока ждали зеленый.

– Поздравляю! – в щеку поцеловала. – Ну, а он как, женится?

– Не знаю, – протянула она. – Даже если нет, то родить от такого мужика – билет в другой мир. На всю жизнь обеспечены будем. Я уже задолбалась думать, куда зарплату потратить: за квартиру заплатить, поесть купить или все на брендовые туфли спустить. В моем деле в дешевых «Kari» ходить нельзя.

– Я сама такая: с моей ипотекой каждый месяц думаю, где урезать. Теперь вообще жесть начнется.

– А что случилось? – озабоченно поинтересовалась Настя.

– Турбина у меня Савину увела. Лично тренировать будет.

– Вот сука старая! Не зря мне не нравилась. Двуличная стерва.

Мы с Настей познакомились на спортивных сборах: обе из Сочи, провинциалки с диким желанием покорить сначала столицу, а потом и мировой Олимп. Нас отобрали заслуженные мастера спорта по гимнастике, в регионе мы лучшими были. В Москве нужно было стать лучшими из лучших. Я все-таки поехала на чемпионат Европы. Настя через год обучения остыла к спорту, размечтавшись о другой жизни. Но дружить мы не перестали.

– Что делать будешь? – она ко мне повернулась.

– Работать на двух работах, как прежде, – пожала плечами я.

– А ты сколько своими танцами в клубе зарабатываешь?

– Пятнадцать-двадцать тысяч за смену с чаевыми.

Если хлебная ночь, конечно. Бывало вообще тухло.

Настя задумчиво жевала губу, потом выдала:

– Помнишь, – шепотом начала, – я рассказала, как Эдуарда своего подцепила?

Я только кивнула.

– Это не совсем так было… В общем, у нас в бутике новенькая появилась, ну она рассказала про вечеринки для московской элиты, контакты дала. Я… – Настя смущенно волосами тряхнула. – Взяли меня.

– И?

– На частную вечеринку попала. Эдик выбрал меня, потом понеслось. Ну ты знаешь.

– Это эскорт типа?! – изумилась я. Я не ханжа и не моралистка, но признание неожиданное. Настя – не божий одуванчик, да и я сама, но это все словно бы из другой жизни. Как и ее новая машина.

– Да. Нужно было потусить среди тридцати таких же девочек и богатых папиков. За это предложили две штуки баксов, а если соглашусь на интим и меня выберут – еще столько же.

– Блин, тебе не страшно было? Может, там извращенцы одни!

– В «Роял Арбате » такие же!

Да, права она. Публика в такие места ходит плюс минус одинаковая: те, у кого есть деньги. Бывали залетные ребята, которым повезло, и они решили спустить финансовую удачу на дорогой отдых. Но в основном мужчины, которые давно и очень богаты.

– На самом деле было не очень… – вдруг призналась Настя. – Никогда еще не чувствовала себя таким мясом. Но, – улыбнулась довольно, – я понравилась Эдуарду. Теперь у нас и любовь, и морковь, и ребенок. Я вообще к чему, – и на меня посмотрела быстро. – Может, свести тебя с этим агентством?

– С ума сошла?! – воскликнула я. – Не-ее, это не мой вариант. Трахаться за деньги – не-а.

– Да не нужно ни с кем трахаться, а денег поднять можно, или найти постоянного мужчину и забыть о финансовых проблемах.

– Насть, это тебе повезло, что твой Эдуард Романович оказался нормальным мужчиной, а бывают такие экземпляры…

Я уже два года подрабатывала танцовщицей гоу-гоу в элитных клубах Москвы. Как свою однушку в Алтуфьево взяла. Я мечтала о своем жилье: вариант хороший попался и процент по ипотеке вменяемый, раздумывать долго не стала, взяла. Потом кризис, ставку тренерскую урезали, и привет ночная подработка.

– А ты не боишься отказывать в приватах? Такая настойчивая публика.

– Именно поэтому я не работаю больше полугода в одном клубу, – вздохнула я.

Мне нравилось двигаться, создавать программу для танца, показывать мастерство, которое в большом спорте уже не пригодится. За две смены в неделю мне хорошо платили, на платеж по кредиту порой за пару недель удавалось заработать. Меня не трогали руками. Я не была стриптизершей, но иногда клиенты забывали об этом, особенно постоянные: сначала приват просили, потом секс. Я отказывалась и соответственно после парочки таких прецедентов меня увольняли. Кочевряжусь я, видите ли.

– Спасибо, что подбросила, – я чмокнула подругу в щеку. – Побегу, сегодня моя смена.

Наш выход в десять, поэтому у меня было время и с девчонками поболтать, и себя в «небожеский» вид привести. Мы танцевали втроем с Ланой (которая Света) и Тори (которая Вика). Мое имя вполне подходило для развлечения публики: легкое, но не совсем уж обыденное. Мы выступали на разогреве, перед стриптизом и в перерывах, когда гости уходили на приват, чтобы оставшихся взбодрить и завести, потом и эти до индивидуальных развлечений созревали. Девочки-стриптизерши собирали сливки.

Нам троим, когда спускались в зал, частенько поступали предложения на программу «премиум» от постоянных клиентов, которые всех раздетых девочек уже попробовали. Новым хватало впечатлений и без нас. Иногда предлагали большие деньги. Я отказывалась и не только потому, что это вроде как аморально с определенной точки зрения. Было страшно оставаться с клиентом один на один: в клубе везде камеры и охрана, но бывали настолько богатые, облеченные властью и разбалованные вседозволенностью, что им спускали на тормозах и принуждение к сексу во время привата. Заходя в випы, первое, что должна сделать танцовщица – ответить на вопрос «готова ли идти до конца?», потому что выбор может быть не всегда. Я не готова, поэтому не хожу даже за большие деньги.

– Ира, а продолжи линию стрелок, – я задумчиво рассматривала в зеркало свой макияж. – А давай нарисуем золотым маски? У нас сегодня венецианский вечер, будет прикольно. Девочки, как думаете?

– Ой, – выдохнула Лана, – хоть член на лбу рисуйте. Я так устала, что плевать.

– Мелкий все еще болеет? – поинтересовалась Тори, которая и сама отлично работала с косметикой, накладывая эффектный макияж.

– Три ночи уже не спим. Мама приехала помочь. А я на работу.

– У нас перерыв до часу будет, – сказала я. – Поспишь.

– Угу.

Я отбросила длинные гладкие волосы назад, готовясь к выходу. У нас вечер венецианского карнавала, но это не значило, что мы выйдем в карнавальном костюме чумного доктора. На нас были пестрые ультракороткие шорты, яркие корсеты и широкие длинные, полностью покрытые стразами пиджаки. Плюс новая хореография – мы растрясем ленивую пресыщенную публику.

Наше выступление открывал танцевальный ремикс на Эроса Рамазотти. Уверенной эротичной походкой мы вышли на сцену, в унисон тряхнули волосами, и я запрыгнула на шест, делая сложное па. Мы заводили, флиртовали, возбуждали, но оставались недоступными для гостей. И им это нравилось. Я видела улыбку Тани, официантки, которая ходила с золотистым мешочком и кокетливо предлагала поощрить танцовщиц. Мужики доставали свои толстые кошельки и охотно расставались с деньгами.

Может, сегодня магнитные бури или Луна в Венере, но я и сама была странно возбуждена и взвинчена. Это добавляло куража и отчаянной страсти в наше часовое выступление. Мое тело горело, а соски болезненно терлись о жесткий корсет. Я всегда чувствовала липкие взгляды мужчин, чьи лица скрыты полумраком зала, но сейчас было по-особенному горячо и приятно. Я не знала, что на меня так действовало, чей взгляд заставил сжиматься тугой пружиной, но всецело отдавалась этому чувству. Как мужчине.

– Как проводите вечер? – улыбалась я, склоняясь к столикам. Мы с девочками обходили зал и занимали гостей, пока готовился следующий номер. Нам давали десять минут, чтобы собрать чаевые.

– Как у вас дела, мальчики? – поинтересовалась, остановившись у стола с полукруглыми диванами. Ослепительно улыбнулась, обводя всех взглядом. Из сумрака с боку в меня выпустили густую малиновую струю дыма, затем за руку схватили, на колени усаживая.

– Полегче, – рассмеялись за столом. – Здесь, чтобы девочку помять, нужно заплатить.

– Москва не Лондон, – загоготал кто-то. Мне было неважно уже. Совсем не важно. Я плененная яркими голубыми глазами сидела. Вот чей взгляд меня заворожил.

– Максим…

Глава 3

2012 год, Москва

Макс

– Ну, молодец, молодец, – отец просматривал финансовую отчетность нашего Лондонского представительства. Я не нашел себя в боксе, в любви, в родной стране, но научился обращаться с деньгами. Они меня любили, а остальное легко к ним прилагалось.

Пять лет за бугром, и я совершенно не скучал: учился, узнавал, изучал. Мир под себя подстраивал, где-то, наоборот, под жесткие реалии прогибался. Бизнес суров и несправедлив, как в принципе вся жизнь, но я научился жонглировать горящими факелами. Спорт стал любимой отдушиной. А любовь… Обделен женским вниманием я не был.

– Ты сам как? Выглядишь отлично, – улыбнулся отцу.

Я приезжал в Москву два раза в год: на день рождения папы и на собрание акционеров «Астронефти». Слава и Богу, и врачам, и деньгам, за которые можно отсыпать себе долгих лет жизни.

– Здоров, как бык, – ответил, откинувшись на спинку кресла. – Правда, покурить иногда так хочется, но врачи не рекомендуют, как и красное мясо. Шашлычок под коньячок – больше не моя история, – развел руками. – Жена – единственное утешение.

Я кивнул согласно, но глаза отвел. Влада отрадой для него стала, ну окей. Совет да любовь. Сейчас уже поздно для откровений, да и ни к месту. Черт знает, как он воспитал ее за это время. Может, прививку верности сделал.

Внутренний голос заржал во все горло: раз в год мне приходилось с ней за одним столом сидеть, и взгляды Влады очень красноречивы. Она не забыла, и меня винит в жестком надзоре. Рад стараться. Любишь денежки, люби и мужика, который их дает!

– Тук-тук, можно? – в дверях кабинета появилась лысая голова дяди Толи.

– Заходи, – махнул отец.

– Здорово, дядь Толь! – я поднялся, руку протянул, но он схватил меня в медвежьи объятия. Они с отцом еще в армии вместе служили. Так и идут рука об руку, только папа светлая голова, а дядя Толик – сердце и сила. Вот и сейчас вся безопасность – как корпоративная, так и личная – на нем.

– Ну ты вымахал! Скоро шире меня будешь!

– Куда уж мне!

Ему, как и отцу, скоро пятьдесят пять, но если папа интеллигент в английском костюме, то его негласная правая рука крупный мужчина-боец с огромными кулаками и лицом бандита. Но я-то знал, что дядь Толя добрейшей души человек, если в сферу его интересов и обязанностей не лезть.

– Предлагаю, отпраздновать твой приезд: сначала покушать в хорошем месте, потом выпить в еще более приятном. Как вам план? – и на нас с отцом выжидающе посмотрел.

– Я с друзьями встретиться хотел, – нахмурился, в уме перестраивая расписание.

– Я дам адрес, пусть приезжают, – и по спине железной рукой хлопнул. – Покажу тебе, как в Москве отдыхают. Забыл, небось, в своем Лондоне!

У нас неожиданно образовался шебутной мальчишник: мои друзья по Вышке1 Стас и Димон подъехали, дядь Толя товарища подтянул. После ужина отец с охраной домой отправился, а мы рванули в лучший, по экспертному мнению холостых (и не совсем) мужчин, стрип-клуб Москвы. Я был только за! Коньяк расслабил голову, и инстинкты свое требовать начали. Хотелось трахнуть красивую русскую бабу. Я теперь точно знал, что славянки самые сексапильные. Наши – реально всех краше.

Тусклый фиолетовый свет, удобные диваны, одурманивающий кальян и полуголые девочки на сцене – родина встречала гостеприимно. Нам принесли двадцатилетний «Макаллан» и какую-то закуску. Мужики терли за политику и деньги. Я переключился в режим релакса: курил, пил, смотрел на обнаженные подтянутые тела. Расслабленность текла по венам, вместе со жгучим виски. Я даже моргал медленно, любуясь зачетными сиськами стриптизерши.

В трусики засунул ей пятитысячную купюру и приметил для себя. Приват сам по себе мне не нужен, а вот хороший отсос в самый раз.

– Меня Милана зовут, – улыбнулась кокетливо девица, пальцами в моим волосы зарываясь. Я убрал руку. Шлюшки не должны переходить черту. Это даже не секс. Это перепихон. Ничего личного, только минет. А всю эту интимную милоту пусть оставит для того, кому сказки рассказывает, что у нее ночные смены в какой-нибудь больнице.

– Через полчасика подойди, – бросил я. Вряд ли мне приглянется кто-то еще – они все плюс-минус одинаковые, – но допить и докурить нужно. Хорошо сидим.

Заиграла ритмичная музыка, и на сцене появилось трио в стразах и с золотисто-черным боди-артом в виде кружевных масок. Меня током прошибло, когда изящная брюнетка на шесте крутанулась и вытянулась на одних руках, показывая стройные ноги. Я поддался вперед, ловя каждое движение, лицо ее рассматривая.

Блестящие черные волосы, чувственные губы, маленький чуть вздернутый нос. Не может быть… Внутри разливалось огненное напряжение, двести двадцать вольт и все через меня! Я не мог разглядеть ее глаз, но, уверен, они синие, а ресницы по-прежнему, как у Дюймовочки.

Дина. Я уронил голову, пряча рвущийся наружу бешеный рев. Сука. Я о ней почти не думал. Почти забыл. Пять лет выковыривал эту хрупкую отраву из сердца, и вот опять.

Я поднял голову и не смог больше глаз от сцены отвести. Столько эротики, секса, чувственности. В брюках по-настоящему тесно стало. Член на волю просился, к ней хотел. Я залпом опрокинул в себя порцию виски. Думал, напряжение ослабнет, туман в голове появится, отвлечет от этой барышни легкого поведения. Но реальность, наоборот, приобрела ясность и четкость: Дина.

– Все норм? – поинтересовался Стас.

– Ага.

– Что понравилась? – хмыкнул дядь Толя.

– Понравилась.

– Они сейчас подойдут, подожди.

О, я ждал! Пять лет даже думать себе запрещал, что там с Диной Власовой стало. Правильно делал. Она, конечно, по-блядски со мной поступила, но не думал, что реально в шлюхи подастся.

– У вас все хорошо, мальчики? – услышал знакомый голос. Приятный, с легким южным акцентом, который и сейчас не до конца пропал.

Я выдохнул густую струю ей в лицо и на себя потянул. Взглядом в тонкие черты впился. Глаза ошеломленно распахнуты, сочные губы приоткрыты, упругая задница прямо на пах давила, а грудь буквально из корсета выпрыгивала. Черт, совсем не изменилась. И изменилась до неузнаваемости. Моя первая большая любовь стала давалкой для толстых кошельков.

– Полегче, – засмеялся дядь Толя, – их трогать нельзя.

Вроде ничего такого не сказал, а меня такая бешеная ярость взяла: может, он тоже Дину трахал? Сколько мужиков у нее было после меня? Дюймовочка, бля. Дюймовочка принца ждала и жабам всяким не давала. А эта… Да, проститутки они такие: раздвинут свои ножки, дадут во все дырки, возьмут все, что предложат и в рот, и в руки, только заплати. Гадство!

– Максим… – еле слышно ахнула Дина.

– Ну привет, Дюймовочка.

– О! Знакомая твоя, что ли? – я даже не понял, кто спросил, только бедра точеные сжал крепче.

– Да, – ответил с циничной усмешкой. – Правда, я знал гимнастку, а встретил шлюху.

Щеку резко обожгло пощечиной, а за столом воцарилось молчание. Дина дернулась, но я еще крепче прижал ее к себе. Заслужил, признаю, но не раскаиваюсь. Не мне судить, конечно, но я не могу не судить ее.

– Пусти, иначе охрану позову, – в плечи мои уперлась ладонями. Дрожала вся. И я напряжен до невозможности. Не выдержал и рукой по бедру скользнул, ягодицы сжал, взгляда жадного от лица оторвать не мог. Красивая, какая же красивая. Почему красивые бабы всегда такие твари? Гребаная загадка.

– Пусти… – заерзала на моем члене. Зря она это. Чего брыкается? Всем можно, а мне нельзя? Ах денег дать нужно, забыл!

– Макс, отпусти девчонку, – вмешался дядь Толик. – Не хочет, пусть валит.

Я нехотя разжал руки, и Дина прытко спрыгнула с колен. Я хищно рассматривал крепкую задницу в коротких шортах, водопад волос, ноги на умопомрачительных каблуках. Пять лет назад я ее прогнал, сегодня не отпущу, пока похоть свою не удовлетворю.

– Привет, – подошла девица, которую я для утех приметил. – Пойдем?

– Нет, – отрезал я, гипнотизируя проход, в котором Дина спряталась. – Менеджера позови. Мне приват нужен.

– Так я готова… – заикнулась она.

– Не с тобой, – грубо ответил. Что же здесь все такие тугие?! За те бабки, что берут за один только депозит на стол, кланяться обязаны и по щелчку в коленно-локтевую становиться! Да, я сегодня очень злой и очень голодный.

– Сейчас позову, – пискнула стриптизерша в прозрачном платье.

Через минуту материализовался мужик в пиджаке с фирменной услужливой улыбкой. – Чем могу служить?

– Мне нужна девушка, которая сейчас танцевала. В золотой маске. Дина.

Его улыбка скисла на секунду. А что такое? Неужели обслуживает уже кого-то?!

– Прошу прощения, но…

– Никаких «но», – отрезал и достал бумажник. Рублей у меня было немного, поэтому достал пятьсот долларов, на стол зеленые бумажки бросил.

– У нас очень много красивых девушек, выберите…

Я достал еще столько же.

– Понимаете, господин… – сглотнул менеджер.

– Барсов.

– Господин Барсов, есть проблема.

Блядь, да сколько нужно-то? Цену не алё сразу назвать! Я достал еще штуку баксов и бросил на стол к первой.

– Я жду.

– Но…

– Передай, что мне нужна Дюймовочка.

Менеджер сгреб деньги и раскланялся.

– Макс, все нормально?

– Отлично, дядь Толь. Отлично.

А будет еще лучше. Накажу ее. За то что в мыслях моих до сих пор. За то что по-прежнему отзывается внутри. За то что по-особенному красива для меня. Неверная и падшая возлюбленная. Размажу за то, кем стала. Не пощажу.

Глава 4

Прошлое

Дина

Я забежала в гримерку и чуть было дверь не заперла – Лина остановила.

– Ты чего?! – округлила глаза. Я не ответила, молча упала на стул перед зеркалом и за голову схватилась. Не так я нашу встречу представляла. Не так. – Дин, все нормально? Дина?

– Нормально, – выдавила улыбку. – Нормально.

А как рассчитывала с Максимом пересечься? Да никак в общем-то. Разве что случайно взглядом в толпе соприкоснемся, затем отведем глаза, будто и не знакомы вовсе. А вышло, что я развлекаю мужчин, а он как раз входит в элитный круг, для которого я танцую. И кем он меня теперь считает?! Я горько усмехнулась. Макс предельно ясно выразил мнение обо мне, за что и получил! Его не касается ни моя жизнь, ни моя нравственность!

Я посмотрела на себя в зеркало, придирчиво и внимательно. Золотисто-черное кружево маски очень выгодно подчеркивало синие глаза и длинные ресницы. Какая я для Макса теперь? Изменилась ли за пять лет? Нашел ли меня привлекательной? Или мой сценический образ оттолкнул, вызвав брезгливость? И важно ли это?

А он? Да, совсем другим стал и дело не во внешности, хотя не без этого: стал шире в плечах и крупнее. Лицо потеряло плавность юношества, но приобрело брутальную резкость. Но это все не так важно в сравнении с переменами внутренними. Максим бывал порывистым и настырным. Упорный и упрямый, но он никогда не был жестоким. А сейчас… Взгляд холодный, циничный, злой, как и слова, собственно. Точнее, оскорбления. Я достойна только их, по его мнению. Возможно, Макс прав. Переубеждать уж точно не буду. Пробовала. Без толку это.

– Дина.

Я вздрогнула, увидев в отражении Виктора Николаевича, нашего арт-директора. Прошлое с размаху в меня врезалось, до сих пор прийти в себя не могу, а тут еще начальство.

– Клиент хочет, чтобы ты станцевала для него.

– Но я не беру приваты, вы же знаете.

– Знаю, – кивнул он, но смотрел жестко. – Клиент очень настойчив.

– Виктор Николаевич, я не…

Он положил мне на столик стопку долларов, обрубая на корню отказ. Я догадывалась, кто этот клиент. Знала ведь, что Максим давно уехал из Москвы на Запад. Вот приехал и бумажками раскидывается.

– Что это? – спросила, упрямо подбородок поднимая. Если я соглашусь сегодня, то с меня больше не слезут. Если не соглашусь, то, наверняка, уволят. И так, и так пропадать.

– Станцуешь полторы штуки твои. – Я молчала. – Клиент передал, что ждет Дюймовочку.

Ошеломленно глаза распахнула. Только Макс называл меня так. Не на показ, а когда вдвоем были, любили друг друга, в наслаждении тонули. Я коротко рассмеялась и руками за голову схватилась. Теперь мне предстояло ответить на вопрос: готова ли я пойти до конца в вип-комнате? Готова ли дать клиенту все, что он хочет? Максиму дать, если пожелает взять…

– Это только приват. Не более, – вмешался в мои мысли Виктор Николаевич.

Не более… У меня было с этим клиентом и более, и менее! Я жила с ним! Всего неделю, правда. Жила, пока в пропасть не упала. Или в мечту.

Господи, я запала на Вадима Полонского как маньячка. Бредила им. Отшивала всех, кто подкатывал, даже Барсова. Но он упорный, добился. А Вадим… Он стал химерой, мечтой. Несбыточной, естественно. И вот когда эта «мечта» в дверь постучала, о любви запела, страстью стремительной нахлынула, я растерялась. Обескураженная и пораженная, не сразу осознала, что у моей мечты теперь совсем другое имя! А когда остановила безумие, низкое и мерзкое, приговор мой подписан был. Неважно спала с Полонским или нет, я слишком много ему позволила, чтобы считаться невинной жертвой.

Я встала, гордо голову подняла: хочет танец – получит. Я не жертва. Я охотник. Я не цель. Я стрела. Я не шлюха. Я женщина. А он всего лишь мужчина.

Полумрак. Красный бархат. Легкий аромат малины. Макс ждал меня, лениво откинувшись на мягкую спинку дивана. Он выглядел расслабленным и спокойным. Взгляд из-под ресниц затуманен, на губах полуулыбка, ноги широко разведены… Доступ облегчал? Неужели думал, что на колени упаду и примусь ублажать? Нет, он купил танец, его и получит!

Я игриво подошла к стене и нажала на кнопку: комната наполнилась тягучей эротичной музыкой. На приваты всегда стояло нечто подобное. Да и танцы достаточно однообразны, заточенные на возбуждение. Девочки плавно раздевались и делали все, чтобы клиент кончил. Доволен и щедр, а шанс, что будет звать на выезд, уменьшится.

Я грациозно приблизилась к дивану, плавно двигая бедрами. Нужно абстрагироваться: просто безымянный клиент. Мужчина, который ничего для меня не значит. К чертям, что он там думает!

– На соревнованиях ты с таким же номером выступала? – усмехнулся Максим, когда медленно скользнула ладонями по внутренней стороне его бедер, практически касаясь паха.

– Нет, – тряхнула волосами, задевая его грудь, – там на мне было больше страз.

Я огладила пальцами его лицо, взгляд острый поймала. Макс больше не выглядел безмятежным. Губы напряженно сжаты, руки в кулаки стиснуты.

– Раздевайся, – бросил хрипло.

– Да пошел ты, – соблазнительно улыбнулась и медленно повернулась к нему спиной: задницей прямо у его носа крутила, кожей чувствовала, как горячо и шумно дышит. Я чувствовала то же самое: каждый крохотный волосок на моем теле возбудился, адреналин на нервах играл, буря внутри бушевала, и я выплескивала это в танце.

– Ты всегда такая дерзкая с клиентами?

– Ты первый. – Я резко поставила острый мыс на диван, прямо между его ног, опасно близко к вздыбленному паху.

– С огнем играешь, Дюймовочка… – предостерег Макс, сузив глаза до двух ярко-голубых щелок. Я ловко забралась на низкий диван и эротично бедрами повела. Мои короткие шорты ничего не скрывали, как и блестящее бюстье. Я сжала ладонями груди, откидывая голову назад, языком по губам прошлась, возбуждая и распаляя. Пальцы поползли вниз, к застежке, нырнули под белье. Я хотела, чтобы Макс оказался перепачканный спермой. Моя маленькая месть за унижение. Пусть вернется к своим крутым друзьям с пятном на брюках! Жаль только планы у нас совсем не совпадают.

– Ты не можешь трогать меня… – ахнула, когда он сомкнул руки на моей талии и усадил на колени.

– Это кто сказал? – шепнул и ягодицы обхватил, в себя вдавил. Я судорожно сглотнула, дернулась, но Макс держал крепко. Руки горячие, тело сталью налитое, высеченное из твердой породы. Он взглядом в лицо мое впился, не прекращая пахом толкаться.

– Тебе понравился мой танец? – я пыталась отвлечь его (беседа или секс? Конечно, он выберет разговор! Ага, как же!), но даже не подумала в камеру посмотреть, помощи попросить. Мне от себя самой спасаться нужно.

– Очень, – его губы опасно приблизились. – Ты всегда умела возбуждать… – и обрушился на меня. Протест не успел сорваться, сразу в бурю ответную превратился. Макс целовал меня жадно, а я отвечала на это безумие. Плевать на прошлое, настоящее и будущее. Есть только он.

– Здесь камеры… – рвано выдохнула, путаясь пальцами в русых волосах. Макс пах горьким апельсином и тропическим зноем. Он дурманил и соблазнял. Это мой Максим. Я узнавала его в этом саркастичном мужчине. Душой и сердцем принимала.

– Плевать! – и дернул бюстье. Меня не нужно было больше держать – я откинулась назад, подставляя грудь под горячие ласки. Соски царапала щетина, даря болезненно острое наслаждение. Внизу все ныло и тянуло в нетерпении, и когда Макс запустил руки под тонкую кожу шортиков, провел пальцем по разгоряченной плоти и безошибочно остановился на пульсирующем клиторе – я захлебнулась в водовороте ощущений.

– Нравится? – шепнул, прикусив мочку уха.

Я не могла говорить, только мелко дрожать и стонать, ерзая на нем. Так хотела его. Пять лет прошло. Были другие мужчины, хорошие, плохие, разные, но не было нужного.

Максим легко приподнял меня лихо стянул шорты. Я осталась в трусиках и чулках с подвязками.

– Уррр, – невнятно прорычал, агрессивно огладив мои бедра. – Расстегни, – хрипло приказал, и я исполнила. Я не могла и не хотела ему отказывать. Далеко зашли, даже до отеля не доедем.

Максим достал из кармана презерватив и ловко натянул на крупный член. Я нависала над ним, не спешила оседлать, наслаждалась волшебством его пальцев, доводивших меня до края.

– Макс… – простонала, когда он жестко обхватил мои бедра и резко насадил на себя.

Мы целовались как в первый раз. Так, как это бывает у юных и влюбленных, которые дорвались до близости. Мы дышали часто и вместе, стонали в губы, срывали медовую спелость негаданной встречи.

– Не могу больше… – прошептала и меня накрыло сладким оргазмом.

– Я тоже, – Максим сжал меня до хруста и бурно кончил, толкнувшись в меня последний раз.

Я упала ему на грудь, дыхание восстановить хотела, пальцами по скулам скользя, рисуя нежный узор на его лице. Максим взял мой подбородок и приподнял, смотрел пристально, и мне не нравился этот взгляд.

– Высший балл тебе: и за технику, и за артистизм.

Я дернулась, вырваться хотела.

– Гимнасткой ты всегда была посредственной, а вот трахаешься до сих пор с душой.

А вот это действительно больно.

– Мерзавец… – я замахнулась, но Максим перехватил мою руку.

– Не советую, Дюймовочка.

– Пусти! – дернулась я. Он до сих пор во мне. Даже член не вытащил, а уже оскорбляет. – Что, в Лондоне девушки закончились, что ты ко мне прибежал? Или никто не трахается с душой?

– Жаль, что у тех, кто трахается с душой, души нет.

– Ты про себя?

Макс клацнул челюстью и пальцами в мои бедра впился. Он не просто во мне был. У него стоял. Я стенками чувствовала каменную эрекцию.

– Будешь дергаться, решу, что готова на второй акт.

– Не дождешься! – и снова попыталась соскочить, тщетно. – Пусти, ты не один! Мне всю ночь работать!

Синяки останутся точно. Больно было.

– Ты со всеми такая душевная?

– Тебе какая разница?! – я испытывала странное мазохистское удовольствие, поддерживая его мнение обо мне. И садистское тоже, потому что Максиму неприятно знать, насколько я морально разложилась. Если он, оскорбляя меня, шлюхой обзывая, ждал, что оправдываться начну, то прогадал. Мне не важно, что он думать обо мне будет, когда укатит в свой чопорный Лондон. Пусть пресным англичанкам вставляет!

– Я хочу тебя, Дина, – неожиданно признался. – Сколько стоит твоя ночь? Штуку, две, пять? Сколько тебе нужно?

– Засунь свои деньги, – я склонился к его губам, языком по ним провела, – себе в задницу.

– Задница – это неплохо, – улыбнулся и рванул вперед, снова атакуя меня. На столик возле дивана уложил, рот поцелуем закрыл, одним движением медленно и мучительно разрезал тугие стенки.

– Сволочь… – бросила и дугой выгнулась. Мне терять уже нечего. Это моя последняя ночь в клубе и с этим мужчиной. Одна ошибка наплодила столько злости и боли, что не разгрести.

Макс увеличил темп и с такой же скоростью пальцами меня ласкал. Разрядка наступила стремительно, но принесла одно опустошение. Слишком много ненависти, чтобы испытать блаженство.

– Черт! – выругался, и я открыла глаза.

Господи, ну за что мне это! Презерватив порвался. Не выдержал повторной эксплуатации.

– Прости, – поднялся Максим. – Я виноват.

Он поправил одежду и достал визитку.

– Если будут проблемы, сообщи. Решу.

Я истерично расхохоталась. Решит он! Какая самоуверенная наглость.

– Почему ты так жесток со мной? – задала дурацкий вопрос. Но ведь прошло пять лет, неужели до сих пор не отпустил ситуацию.

– Ты разбила мне сердце, Дина.

– Тогда мы квиты.

Макс криво усмехнулся и засунул визитку мне в бюстье, которое успела поправить. Я промолчала, на липкое от семени тело шорты натянула, поднялась и все-таки влепила ему вторую пощечину.

– Фак! – зло бросил он, но не пытался предотвратить мой выпад.

– Видеть тебя больше не хочу, – и пошла на выход. Домой поеду. Больше я здесь не работаю.

– Я буду в Москве еще три дня, – услышала в спину. – Позвони, если соскучишься.

Я обернулась, визитку под ноги бросила и средний палец показала. Это все, что получит от меня впредь. Все!

Глава 5

Прошлое

Дина

Сигарета подрагивала у меня между пальцами, а тошнота стояла где-то в горле. Я не курила, но сегодня крепким кофе запила целую пачку. Чтобы в глазах потемнело, чтобы вывернуло наизнанку, чтобы не было этих двух полосок на дешевом тесте на беременность.

Это какой-то заговор, не иначе! Я не могла быть беременной! Я выпила Постинор2 практически сразу. Забрала свои вещи, выбежала из клуба и уже у дома в круглосуточной аптеке купила препарат. В моей жизни слишком много проблем, чтобы надеяться на русский авось. И тем более я не могла позволить себе стать матерью-одиночкой. У меня нет на это ни сил, ни желания, ни денег. О том, чтобы с Барсовым поговорить и речи не было. Он, наверняка, уже вернулся в Англию и думать забыл о своей оплошности. Да и в целом обо мне.

Что он может сказать? Что сделать? Уничтожить язвительными замечаниями и растоптать, бросив напоследок несколько сотен баксов. Сама разберусь.

Я снова посмотрела на тест и решительно допила кофе. Наверное, это вредно, но рожать я все равно не буду. По моим подсчетам срок не больше шести недель. Это должно быть легко. И вообще там не человек, а зернышко граната! Именно так нужно думать. Я не могла позволить себе ребенка, просто не могла. Я даже собаку не заводила, потому что времени заниматься ей нет, как и денег содержать. А младенец…

В дверь позвонили, и я, оставив кружку на подоконнике, открывать пошла. Настя приехать должна. Контакты врача привезти и меня утешить. Она своему будущему малышу радовалась, а я места от безысходности найти не могла.

– Женя? – удивилась я. Не ожидала его приезда. Да и не одета совсем. Майка растянутая и треники домашние. Про круги под глазами молчу.

– Тебя не было на тренировке. Сказали ты плохо себя чувствуешь, – он осмотрелся и слегка улыбнулся: – Можно войти?

Я пропустила его и дверь закрыла.

– Кофе, чай? – поинтересовалась, когда в кухне оказались.

– Чай, спасибо.

Пока возилась с чайником, не заметила, как он на балкон вышел: пепельница, остатки кофе, тест-полоска…

– Дина, все нормально? – напряженно произнес, ткнув пальцем в окурки.

– Извини, – сухо проговорила, – у меня тут не прибранно.

Я пыталась все разом убрать, в итоге пепельница упала, а пепел вместе с измятыми фильтрами разлетелся по кафелю, и все это безобразие накрыло тест на беременность. Положительный. Я не выдержала и сползла по стене, глотая слезы. Зачем я вообще в Москву приехала?! Может, ну ее, столицу эту? Обратно в Сочи к маме и папе? Пять лет сплошной борьбы!

– Что случилось? – Женя сгреб меня в охапку и опустился на стул, качая как маленькую.

– Ты же видел! – воскликнула я. Его спокойствие не умиротворяло, только раздражало.

– Кто он? – тон обычный, но руки, поглаживавшие спину, одеревенели.

– Это неважно. – Да, потому что Барсова больше никогда не будет в моей жизни. – Этот мужчина из прошлого. Между нами давно все кончено. Он даже не живет больше в России, – успокоившись, пожала плечами я. – В общем, это только моя проблема.

– И что ты будешь делать с этой «проблемой»?

– Решать, – вздернула подбородок. Мне не нужно ни сочувствие, ни жалость, ни тем более осуждение. Именно поэтому только с Настей поделилась: она понимала меня. А раздавать правильные советы легко, когда ты мужчина, взрослый и состоявшийся, с престижной профессией и достойным заработком.

– Я отведу тебя к хорошему акушер-гинекологу. Я хоть и стоматолог, но знакомых медиков много.

– Спасибо… – растерялась я. – Настя обещала помочь…

– Это подруга? – уточнил так, словно была приставка «сомнительная». Они пару раз виделись и, кажется, приязни знакомство не вызывало.

– Да, – только кивнула я.

– Тебе нужно поговорить с грамотным врачом. Я возьму это на себя.

– Не понимаю, почему ты возишься со мной? – Я продолжала сидеть у него на руках и в моей маленькой, скромной, но милой кухне Евгений Савин смотрелся дисгармонично. В строгом пальто и деловом костюме под ним, умные каре-зеленые глаза, ровный нос, тонкие губы. Завидный и свободный холостяк в хрущевке за МКАДом. Более нелепо выглядел бы только Барсов – ему бы в моей однушке в тридцать два квадрата в принципе развернуться негде было бы.

– Правда, не понимаешь? – шепотом спросил и выразительный взгляд на мои губы бросил.

Я смущенно отвернулась и слезла с его колен. Женя был привлекательным мужчиной: я слышала, что в зале о нем шептались гимнастки постарше и тренера помоложе. Но он оставался неприступен для них. А я для него. Четыре года. Неужели до сих пор…

– Давай все-таки сделаю тебе чай, – бодро произнесла, меняя тему.

– Сделай, – тактично согласился Женя. Ну почему я не влюбилась в такого мужчину?! Хорошего, чуткого, понимающего, сильного и не боящегося ответственности. Почему нас, девочек, всегда тянет, на тех, кто с легкостью разобьет нам сердце? Хороший вопрос, который всегда без ответа.

Визит к врачу был назначен уже на следующий день. Женя сам отвез меня, сопровождать хотел, но я попросила остаться его в машину. Одна хочу побыть, себя понять и услышать. В клинике «Мать и дитя» меня приняли бесплатно и быстро. Врач средних лет, приятный, выглядел опытным.

– Так, посмотрим, – он очень осторожно ввел меня стержень с датчиком, внимательно изучая монитор. – Ага, вот и плодное яйцо. Срок недель шесть.

– Гранатовая косточка, – вслух произнесла я. Так легче. Это не ребенок, а семечка.

– У семечки нет такого, – Дмитрий Вячеславович нажал на кнопку, и я услышала что-то. Ритмичное, размеренное, живое.

– Сердце.

Я сглотнула. Стук сердца никак не прибавлял решимости.

– Самый легкий вариант с учетом срока – медикаментозный аборт, – сказал, когда я озвучила свое намерение. – Это безопасно и без дополнительных рисков репродуктивной системы.

– Я уже пила таблетку, не помогло, – проговорила я. – Кстати, почему?

– Бывают случаи, когда экстренная контрацепция на срабатывает: если в момент полового акта была овуляция. Оплодотворение уже произошло, а Постинор – не таблетка для аборта.

– Понятно… – Как такое могло произойти? Случайная неслучайность. Звезды сошлись. Или еще что-то мистическое. Если бы я была романтичной натурой, то решила бы, что это судьба. – Я должна буду просто выпить таблетку?

– Нет, это курс: вы будете принимать препарат, который постепенно вызовет отторжение плодного яйца с последующем вымыванием из матки. Могут быть боли как при менструации или чуть сильнее. Кровотечение.

Я остановилась на словах «отторжение плодного яйца». У него ведь уже сердечко билось… А малышу больно не будет? То есть

косточке, конечно, гранатовой косточке. Он ведь уже пол имеет: интересно, кто там внутри меня поселился?

– Спасибо, Дмитрий Вячеславович. Я… я, наверное, подумаю еще…

Женя ждал меня у белого внедорожника «Mitsubishi». Руки на груди сложил, взгляд выжидающий – каких новостей ждал? Да или нет?

– Как дела? – спросил, открыв мне пассажирскую дверь.

– Я решила оставить ребенка, – просто ответила. Не смогу пойти на это. Сердце противится. Только как жить дальше, не ясно. На что малыша поднимать? Ипотеку платить? Подработки теперь противопоказаны.

– Дина, – Женя ко мне повернулся, за руки взял, – знаю, так не делается, но… Ты выйдешь за меня замуж?

Я ошеломленно глаза распахнула. Что? Но как же? Неожиданно очень. Я ведь беременна от другого…

– Женя, – я сжала его прохладные пальцы, – не нужно. Ну куда мне замуж? – улыбнулась печально.

– Я люблю тебя. Ты ведь знаешь. Тебе хорошо со мной будет, – и к себе меня притянул, к губам настойчиво прижался. Я не сопротивлялась, дала возможность попробовать, а вдруг? От него приятно пахло свежестью леса, а язык умело приглашал станцевать в ритме страсти, но я не чувствовала огня, не сжигало меня от желания. И он, наверняка, чувствовал то же самое. Нас испепелять должно, искрить и коротить. А ровно как-то. Ножка не поднимается, и туфелька не падает.

– Женя, – я прервала поцелуй, – ты должен быть с женщиной, которая тебя любит. Ты этого достоин. А я уж как-нибудь.

– Как-нибудь… – сухо повторил и на дорогу посмотрел. – Позволь помочь хотя бы. Мы ведь друзья.

Я позволила, потому что друзья мне были просто необходимы. Мне даже предположить сложно было, сколько стоить будет эта дружба…

Глава 6

Прошлое

Женя

– Ну зачем? – запротестовала Дина, когда грузчики занесли в коридор несколько тяжелых коробок и вышли. – Я не могу это принять.

– Конечно, можешь. Тебе рожать скоро, а кроватки нет. Сегодня еще коляску привезут.

– Я и так должна тебе, а тут еще и это.

– Ничего ты мне не должна.

Должна, конечно, должна. Только мне нужны не деньги.

– Я так до китайской пасхи долги тебе буду отдавать! – эмоционально взмахнула руками, но глаза улыбались. – Не расплачусь до старости.

Обязательно расплатишься. Никуда не денешься. Почти пять лет жду, и дождусь, не отпущу.

– Для начала напои меня чаем. Сборщик должен подъехать в течение часа, подожду с тобой, можно?

– Конечно, пойдем, – за руку меня взяла и повела в гостиную, которая и спальня, теперь еще и детская. Далась ей эта халупа у черта на рогах! Ехать из центра час и это без пробок. Я ведь замуж предлагал: заботу и любовь, но Дина все за свою самостоятельность цеплялась. За мораль и принципы. Где, интересно, ее мораль пряталась, когда в ночных клубах отплясывала? Или когда залетела от бывшего? Мне, кстати, так и не удалось выяснить, кто он. Красавица моя молчала, как партизан.

Дину я не винил в случившемся, только этого козла. Ну и тлетворное влияние так называемых друзей. Особенно этой Насти. Шалава та еще, с первого взгляда понятно. Не нравилось мне это общение. Оно плохо на Дину действовало. Напрямую сделать замечание я не мог, но это пока. Придет время, и я всю шушару поганой метлой вымету.

– Я пирог испекла, попробуешь?

– Конечно, – улыбнулся я. Дина отвернулась к шкафчикам, чашки доставать начала, а я тело ее жадно изучал. Со спины и не скажешь, что девятый месяц пошел: ноги длинные и стройные, задница крепкая, темные волосы стали гуще и длиннее, кутая в блестящий ночной плащ.

Растить чужого ребенка в мои планы не входило, но ради Дины готов. Я хочу ее и обязательно получу. Сейчас это сделать даже легче. Теперь она зависит от меня. Ее декретные ушли на погашения платежей по ипотеке, а я великодушно предложил материальную помощь. Она частями возвращает, но это все такие глупости. Скоро Дина поймет это.

– Ну как? – спросила, когда я прожевал кусочек пирога. Дерьмо.

– Очень вкусно, – вслух произнес. Моя жена должна уметь готовить. Обязана просто. Ну ничего, научится. Бросит тренерскую работу, о танцах, естественно, больше и речи быть не могло. Начнет семьей заниматься, и мозги сразу на место встанут.

– Я, кажется, соды переложила, – скривилась Дина. – Не мучь себя.

– Нормально. Я и похуже ел, – руку тонкую поймал, к губам прижал. Смущенная улыбка скользнула по лицу: такая нежная, стыдливая, а в глазах, в самой глубине, столько чувственности. Не зря говорят, что беременные охочие до секса. В Дине это тоже было. Я бы трахнул ее прямо здесь, несмотря на огромный живот и нашу так называемую дружбу. Но мне не нужен случайный перепихон: Дина назовет его слабостью и уйдет в глухую оборону. А я ее всю хочу, целиком и полностью. Чтобы всегда рядом была: покоренная, верная, любящая и только моя. Моя.

– Как там Алла? Слышала, ей программу новую ставят, чемпионскую.

Я принялся пересказывать, что мать говорила. К Алкиным успехами я давно остыл. Интерес проснулся только благодаря молоденькой наставнице. Меня Дина с первого взгляда привлекла: грациозная, женственная, с мягкой и нежной красотой. В первый же день разузнал о ней все, что мог: про родителей, учебу, подработку. Ночью отправился в «Hanters»: смотрел на нее до четырех утра, не пропустил ни одного движения, улыбки, взмаха волосами. За минуту до конца выступления уходил на приват: дикое возбуждение снимал. У меня в голове не укладывалось, как такая милая девушка днем, ночью превращалась в порочную красотку. Выступления фонтанировали эротизмом и сексуальностью. У меня колом стоял, и ни одна стриптизерша не сумела довести до развязки. Под утро только удалось спустить в постели безотказной подружки.

Конечно, я недвусмысленно дал понять Дине, что интересуюсь ею и… Она мне отказала. По-доброму, вежливо и мило. Но четко и однозначно. Зеленая пигалица из периферии, трясущая жопой в сомнительных клубах и снимающая комнату в обшарпанном общежитии, объявила, хлопая длинными ресницами, что я хороший, но не более. На языке плясал десяток уничтожающих заявлений, но я принял отказ достойно, как и положено мужчине из интеллигентной семьи. Да и желание заполучить красотку не делось никуда. Только стратегия изменилась.

– Спасибо, что боролся за меня. Но Алла все равно перешла к другому тренеру.

– Ты ей такую базу дала. Турбиной еще постараться придется!

Я решил стать другом и применил тактику защитника. Тонко и грамотно критиковал Дину дома, а в зале защищал, если мать осмеливалась на претензии. После гибели отца у меня неоспоримый авторитет, хотя я давно не жил с ними. В семье меня слушались беспрекословно.

Желание приручить Дину незаметно для меня самого переросло в одержимость. Да, я это признавал. Расчетливая одержимость, потому что я не просто хочу, а желаю себе навсегда. Дина – идеальная женщина для меня. Нужно лишь чуть-чуть скорректировать вектор поведения и характер.

Переход сестры к другому тренеру – моя идея, как и возвращение Аллы к Дине. Я должен был наконец сорвать плоды благодарности, но беременность смешала карты. Временно. Теперь-то мы ближе стали. Осталось только ей понять, что я – единственный для нее мужчина. Никто не будет так любить и беречь. Только я.

– Ой! – неожиданно воскликнула Дина, за живот хватаясь. – Кажется, воды отошли.

Черт! Неожиданно.

– Не волнуйся. Я рядом.

Теперь всегда буду рядом.

Дина находилась в родильном зале уже пять часов. За это время я успел встретить ее родителей, прилетевших из Сочи, заселить в гостиницу и вернуться. Мне по дружбе разрешили находиться в акушерском отделении, даже кофе принесли. Я не волновался: Дину наблюдал опытный гинеколог; она полностью здорова, но первые роды довольно часто затягивались, а порой требовали оперативного вмешательства. Так что жду.

– Может, вам еще кофе принести? – ко мне подошла миловидная медсестра в розовой униформе со светлыми кудряшками, выглядывавшими из-под шапочки.

– Не нужно, – улыбнулся я, – но благодарю за заботу.

– У вас супруга рожает? – кокетливо продолжила разговор, чувствуя мою расположенность. Мне нравилось внимание женщин. Хотя сами женщины редко вызывали отклик внутри. Я никогда не был влюбчивым Казановой: не потому что не было предложений, а потому что не испытывал от этого морального удовлетворения. Я поощрял женщин, делал комплименты, дарил глупые мелочи – это помогало получать желаемое в разных сферах жизни: одна отчет в серую проведет, другая несертифицированные препараты пропустит, третья даст в любых позах и во все отверстия. Женщины в большинстве своем глупышки, помешанные на желании нравится мужчинам. Это хороший рычаг давления, плавный и мягкий, но очень эффективный. А Дина другая. Ее моим обычным набором взять не получилось. Постараться пришлось. Я и до сих пор стараюсь. Жду ее столько лет. Для нее стал понимающим, терпеливым и нежным. Ей пора принять, что только со мной она будет счастлива.

– Нет, – ответил я. Дина пока мне не жена. – Невеста.

Сестричка смущенно улыбнулась, не понимая, как соотнести мою несвободу и обаятельную, заинтересованную улыбку. Думай, девочка, думай. А что? Может, пригодится еще мне. Знакомства лишними не бывают.

От беседы отвлек шум из родильного зала. Я поднялся, разом позабыв о девушке. Родила?

– Дим, как прошло?

– Прошло нормально, но есть нехорошие сигналы.

– В смысле?! С Диной что-то?

– С ребенком. Подозрение на врожденный порок сердца. Неонатолог с кардиологом осмотрят, потом с матерью будем говорить.

– Ясно… – проговорил, задумавшись.

Я долго размышлял над ситуацией, пока сидел у постели Дины, измученной, но так женственно прекрасной. Гладил по голове, рядом был, показывал, как волнуюсь за них обоих.

– Почему мне не приносят сына? – в который раз спросила она. Я не говорил об опасениях врачей. Вдруг тревога ложная, а она изведется вся. В начале беременности аборт сделать хотела, а сейчас орлицей на персонал набрасывалась, требовала сына к себе.

Я не хотел детей. Никогда не хотел. У меня был строгий отец и блеющая овечкой мать. Сначала было жаль ее, потом это начало бесить. Она не могла защитить от его нападок и недовольства. Теперь не нужно: я сам себя защищал, а слабым беречься уже от меня нужно. Сейчас мама считала, что во мне слишком много от отца. Согласен.

Когда он попал в аварию и разбился, мне было двадцать, а сестре всего четыре. Я стал таким же жестким и авторитарным. В детстве я боялся отца, потом понял, что он во многом прав был. Если сюсюкать с детьми, из них вырастают плаксы и маменькины сынки. Аллу я воспитал чемпионкой. Но удовольствия от этого так себе, раздражения больше. Поэтому решил, что дети не такой уж обязательный атрибут семейной жизни, счастливой точно.

Вот и сейчас на Дину смотрел и понимал, что не хочу делить ее внимание ни с кем. Ни с кем. Но придется, тем более она уже полюбила сына. А я любил ее.

– У тебя молока пока нет…

– Ну и что! Я увидеть Матвея хочу!

– Ты имя выбрала уже?

– Да, – смутилась она. – Спонтанно как-то.

– Давай, я узнаю, а потом ты уже на уши клинику поставишь.

Врачебный консилиум должен был закончиться через пятнадцать минут. Я очень надеялся, что Дина проявит терпение. Характерная. Мне это нравилось, пока.

– Проходи, – Дима запустил меня и начал без предисловий. – Нужно делать операцию и у нас два варианта: на открытом сердце или эндоваскулярное вмешательство. Если ждать до года, то велика вероятность инвалидности.

Понятно, тревога оказалась не ложной.

– Если сейчас сделать, то девяносто процентов, что парень вырастет здоровым. Если правильно к реабилитации подойти, естественно.

Решение, конечно, будет принимать Дина, но я дал понять, что ответственен за нее.

– Есть контакт хорошего детского кардиохирурга. Дорого, но руки золотые…

– Я сам с Диной поговорю, лады? Чтобы сделала все правильно.

Какой расклад неожиданный нарисовался. У молодой матери болен ребенок… На что она готова ради его спасения? Я не желал зла пацану, но судьба сама вручила мне козырные карты. Им нужна забота. Обоим. Пропадут сами. Дине нужен мужчина, а мальчику отец.

– Что? – бросилась ко мне, заметив, что взгляда избегаю. – Женя, где Матвей?

– Присядь, – я надавил на плечи. – Я говорил с Дмитрием Вячеславовичем…

– И? – нетерпеливо в глаза мне заглядывала, а у самой слезы на ресницах висят. Чувствует, похоже.

– Был врачебный консилиум: у Матвея врожденный порок сердца, коарктация аорты…

– Что это значит? Я не понимаю!

– Нужна срочная операция.

– Операция на сердце? – ахнула она. – Но как же… Он такой маленький…

– К тебе придут, все расскажут, но нужно заняться организацией, найти хорошего врача. Есть один кардиохирург… – и я отвел глаза.

– Что? Скажи, что?!

– Это большие деньги, но Матвей будет действительно в надежных руках.

– Деньги… – повторила, как в бреду, глотая слезы. – Я продам квартиру, возьму кредит, почку отдам… – и зарыдала в голос. Я притянул ее к себе, сладкий аромат волос втянул, в висок поцеловал. Я ей нужен. Теперь Дина это знает.

– Есть вариант, – убедительно произнес. – Я состою в союзе врачей, у меня есть право на государственные квоты. Их можно использовать на экстренные операции близких родственников.

Я врал Дине, в реальности все было не совсем так. Но какая разница, если цель благая.

– Если мы в срочном порядке запишем меня отцом Матвея, то я буду лечить его, как сына.

– Что? Ты сделаешь это ради нас? – одними губами прошептала, глаза полночно-синие распахивая. Какая же она красивая.

– Дина, я люблю тебя, – сказал, к себе прижимая, целуя жадно. Я очень долго сдерживался. – Выходи за меня. Для своей жены и сына все сделаю. Вы никогда не будете ни в чем нуждаться. – Я взял ее лицо в руки. – Наш сын будет здоровым.

Дина сглотнула и кивнула, сначала несмело, потом энергичней.

– Спасибо. Спасибо…

Я с удовольствием принял благодарность. Моя. Наконец моя…

Глава 7

Наше время, Москва

Дина

– Ты чего такая счастливая? – поинтересовалась Настя, отложив меню. – Вся светишься.

Она неожиданно позвонила и предложила пообедать вместе. У меня как раз было свободное время и настроение кое-что отметить. Хотелось поделиться новостью с человеком, который искренне порадуется за меня.

– «Восток-Запад» получил крупный контракт, – спокойно произнесла я. – Очень крупный!

– Да ладно?!

– Сетку «Baba Masha печет!» знаешь?

– Конечно.

– Они планируют развиваться быстрыми темпами. Много новых открытий, и вся реклама будет на моей фирме! Ура! – я подняла свой бокал с айс-латте.

– Да ладно?! – округлила глаза Настя. – Но как?!

Я два года как открыла рекламное агентство, и дела шли очень средне, даже вяло. Но сдаваться не собиралась! Я с таким трудом выгрызла себе кусочек свободы, своего личного пространства, пусть небольших, но своих денег. Я до сих пор мысленно кланяюсь девушке, которая вела курсы по рекламе и продвижению в социальных сетях. Благодаря ей поняла, что умею продавать чужой товар, услуги и бренд, и мне это нравилось! Почти так же, как спорт, о котором пришлось забыть, как и о тренерской работе. Я ведь еще и мамой была, но «должность» вне конкуренции, самая приоритетная. Как и быть женой, поправила себя мысленно.

Семья – безусловно самое важное, но я, как оказалось, совсем не домохозяйка. Много лет муж твердил, что еще рано, что мое внимание необходимо сосредоточить на доме, что работа от меня не убежит. Восемь из десяти лет замужества я была исключительно домохозяйкой, все, хватит. Пусть у меня был всего лишь стул, стол и тридцать квадратных метров офис с шестью такими же энтузиастами в подчинении, но это все мое. Я хожу на работу каждый день, и мне это в удовольствие! А сейчас еще и шанс о себе заявить выпал!

– Помнишь, я подрабатывала тренером, когда только в Москву приехали?

– Ну?

– Там боксерский клуб был.

– С мажорами, да? – уточнила Настя. Тогда она интересовалась мужчинами постарше и побогаче. Знала бы тогда, что сейчас эти мажоры – элита Москвы.

– В общем с одним из них случайно пересеклась, и он помог с работой.

– Просто так помог? – поиграла бровями Настя. – Подкатывает, что ли?

– Да нет! Я замужем, у него тоже семья. Да и последнее слово за хозяйкой сети пекарен.

– А кто такой? Как фамилия?

– Вадим Полонский.

– Что-то знакомое, – задумалась Настя.

– «Вершина», – намекнула я.

– Ничего себе! Может, познакомишь?

Я покачала головой. Не выйдет. Судя по взглядам, которые Вадим бросал на бывшую жену, хотя нет – он пожирал ее глазами! – Насте там ничего не светит.

– Телефон вибрирует, что ли? – нахмурилась Настя. Черт, это мой! Я достала мобильный и быстро приняла вызов.

– Дина, в чем дело? Я третий раз тебя набираю!

– Телефон на вибро в сумке был, не слышала.

Я не стала объяснять, что у меня были важные переговоры, что необходимо сосредоточиться и выступить на отлично. Не поймет. Для Жени моя работа – баловство от нечего делать. Точнее, он считал, что мне нужно семьей заниматься, а не ерундой маяться.

– Мы с Настей обедаем в «IL Патио», – давала отчет я.

– Через пять минут буду, – недовольно буркнул.

– Ой, Динка, счастливая ты. Столько лет женаты, а муж без тебя никак.

– Это сарказм? – не выдержала я.

Делиться подробностями личной жизни не в моих правилах, даже с лучшей подругой: не потому что я такая скрепная и сор из избы не выношу. Просто иногда кажется, что у моего мужа есть способность все знать, а это грозило мне выносом мозга.

Это странно звучало, особенно когда подруги и знакомые в голос вздыхали: какой мужчина! Жене стукнуло сорок, но в его случае средний возраст только добавлял привлекательности: статный, высокий, волосы по-прежнему темные, а на лице порода. Потомственный врач, интеллигент, красивый мужчина. Меня любит. Очень. Только никто не знал, что иногда любовь имеет свойство приобретать неправильную форму: она должна дарить благо и делать счастливой, а она душит. Вот и у нас с Женей так. Он лидер по натуре и его желание всем управлять распространилось и на меня. А еще ревность. За десять лет я не дала ни единого повода, но он контролировал меня, как женщину с низкой социальной ответственностью.

– Привет, красавица моя, – муж склонился и поцеловала в губы, глубже, чем принято при посторонних, но это уже ритуал. – Привет, – кивнул Насте, снимая пальто.

– Привет-привет, – сухо отозвалась она.

Муж и лучшая подруга не любили друг друга. После свадьбы Женя даже пытался пресечь наше общение. Считал, что разбитная Настя на меня плохо влияет. Я отстояла ее! Но очков, естественно, это ей не добавило. Она это чувствовала и тоже не симпатизировала Жене, но и не высказывалась негативно. Они вели себя адекватно ради меня.

– Ладно голубки, поеду я. Торт испечь сама хочу, завтра Егора привезут, – Настя поднялась. – Привозите завтра Матвея, если получится, – на нас посмотрела. – Он рад будет.

– Конечно, – заверила я и косой взгляд на мужа бросила. Женя равнодушно листал меню. Настя поджала губы обиженно, но я взглядом уверила, что мы приедем!

Она очень любила сына, но ее план родить богатому мужчине ребенка тараном по ней прошелся. После рождения Егора, его отец объявил, что женится на другой, но от сына не отказался: деньги, квартира, машина. А еще через год забрал мальчика у матери. Ему, оказывается, наследник нужен. У Насти не было шансов. Теперь она воскресная мама в шикарной квартире на Таганке.

– Диночка, поздравляю еще раз, – поцеловала меня в щеку. – Пока.

– А что за праздник? – деловито поинтересовался Женя.

Я повернулась к нему, за руки взяла, улыбку довольную не сдержала. Хотелось, чтобы он порадовался за меня. Ну и признал, что моя работа – не ерунда. Женя считал, что агентство больше забирает, чем дает. Пустая трата времени и денег. Да, свои личные сбережения я вложила полностью. Еще кредит взяла. Муж отказался финансировать мою «блажь», но готов оплатить все ссуды, только бы я перестала «дурью маяться». Надеюсь, сейчас признает, что был не прав, и мы отметим наш успех. Мы ведь семья.

– Наше агентство получило крупный контракт! Массовая рекламная компания популярной сети пекарен и кафе! Здорово же!

Про участие левого мужчины говорить категорически нельзя. Муж у меня не верил в альтруизм и дружбу между м и ж.

– Это значит, что ты будешь работать еще больше? – прохладно заметил.

– И больше зарабатывать, – веско добавила я.

– Я что-то не пойму: тебе чего-то не хватает? Или Матвею? Или ты от меня так убегаешь?

– Нет. Конечно, нет. – Хотелось глаза закатить, но я не стала. Наоборот, ближе придвинулась. – Я просто не могу сидеть дома. Я с детства приучена быть занятой: школа, тренировки, потом институт, тренировки, работа. Мне нравится вставать утром, собираться, встречаться с людьми, – на этом муж стрельнул в меня подозрительным взглядом. – Хочу, чтобы ты по мне скучал… – и губами о его щеку потерлась. От него безумно вкусно пахло. Если бы мой муж был бы каким-нибудь министром обороны, то решила бы, что на него работают парфюмерные войска. Женя исключительно в одиночку подбирал аромат. Я не знала, что это: флакон типовой, нишевый, но содержимое бесподобно.

– Я и так по тебе скучаю, – сказал и руку на колено положил, медленно вверх поднимаясь, под узкую юбку. Жене нравилось, когда я ластиться начинала, это снимало градус недовольства. Ему всегда было важно, чтобы реагировала на его близость, хотела жадно. И я хотела.

– Жень, твоя рыба… – произнесла, сводя колени. С сексом у нас все отлично было: муж умел им заниматься и доставлять удовольствие. Но мне не нравилось, когда меня вовлекали в игру, прогибая под себя и свои желания. У меня и свои есть. Их я уже десять лет отстаивала. Женя желал меня безраздельно, а я так не могу: границы должны быть.

Он убрал руку, вежливо улыбнулся официанту и взял приборы. Репутация, респектабельность и впечатление, которое производил на людей – все это очень важно для Евгения Савина. Именно поэтому у нас в семье категорически запрещено вспоминать про мою подработку в клубах. Только в полумраке нашей спальни он порой просил меня станцевать для него, но не просто красиво, а развратно и порочно. Утром, правда, ссорились из-за моего поведения и его ревности. Даже сейчас, позволь мужу залезть мне в трусы в ресторане, выслушала бы тираду о моей доступности. Он желал меня взять, но не хотел, чтобы я давала ему. Вот такой оксюморон.

– Так и что за компания тебя наняла? – ловко обращаясь с дорадо, поинтересовался Женя.

Я рассказала, эмоционально и радостно, намерено обходя острые берега и спорные моменты. Про протекцию Вадима. В нашей общей истории и до Максима рукой подать.

Барсов здесь, вы даже работаете рядом…

Максим в Москве. Это знание пугало и будоражило уже две недели. Я не искала встреч и не пыталась узнать о нем. К чему? Но бессознательно с особой тщательностью собиралась, когда из дома выходила. Одна часть меня хотела встретить его, случайно, конечно, и показать, что я все еще красива, что не растратила себя в беспорядочных связях, что замужем за видным мужчиной и даже открыла свой бизнес. Чтобы понял: я больше, чем кукла. Или Дюймовочка. Я Дина Власова-Савина. Я выше, чем то определение, какое Барсов дал мне.

Но внутренний голос предостерегал даже о мыслях о нем: не дай бог узнает про Матвея. Опыт Насти наглядно показал, на что способны богатые мужчины. А злые за обман тем более. Нет-нет, не нужно мне таких встреч! Сын – самое ценное, что у меня есть. Его никому не отдам, сражаться буду. До смерти, если нужно. Но лучше не доводить до греха и просто забыть, что в моей жизни был Максим Барсов.

– Ты где летаешь? – сжал мои пальцы Женя.

– Просто задумалась о проекте, – беззаботно ответила.

– Вот об этом я и говорил. Мне жена нужна, а не летающая в облаках дамочка.

– Мне ехать пора, – я поцеловала его в щеку, сворачивая разговор. Не хочу пререкаться.

– Поужинаем сегодня где-нибудь? Пятница, – он притянул меня к себе и в губы поцеловал.

– Матвея нужно забрать из школы и вместе…

– Я сам заберу и к маме отвезу. Она соскучилась. Потом за тобой заеду.

– Хорошо, – согласилась я. Нужно сыну позвонить, предупредить. Матвею одиннадцатый год и у него, похоже, переходный возраст. Женя считал, что он уже большой и не нужно его везде с собой таскать. Матвей это чувствовал и отдаляться начал. От нас обоих. Я старалась этого не допустить. Он всегда был по-особенному ко мне привязан, хоть и мальчик. А Женя все чаще использовал в качестве воспитательного инструмента: ты мужик, так что не ной. Может, правильно, но мне, как матери, не нравилось это. Слишком жестко и сурово.

Я поехала в свой маленький офис, к своему маленькому коллективу, делать большие дела! Черная «БМВ» пристроился за мной, пока я не свернула в переулок, где снимала помещение. Муж, убедившись, что доехала, набрал скорость и умчался в клинику.

Я покачала головой и отстегнула ремень. Женя хотел знать обо мне все: где, с кем, куда? О прошлом, настоящем и будущем. Но есть одна тайна, которую он не разгадал. Муж так и не узнал, кто отец Матвея. Об этом никто не знал. Только я. Это – моя тайна.

Глава 8

Женя

Не нравилась мне эта история с крупным клиентом. Очень не нравилась. Я в принципе не одобрял желание жены работать, тем более на себя. Отчего Дина так стремилась быть хозяйкой положения? К чему эта мнимая независимость? Мы женаты, и я всегда буду главой семьи и добытчиком. Если только…

Я порывисто схватил телефон и ткнул пару раз в экран.

– Дома уже? – дождался утвердительного ответа. – Я приеду сейчас.

Бред. Дина моя и никуда не денется. Да и зачем? Я ее люблю. Она тоже. Но что-то произошло. Нутром чую. Я красавицу свою изучил хорошо: случилось что-то. Возможно, важное. Я должен знать. Мне нужно контролировать ситуацию. Именно поэтому я остановился в переулке на Таганке.

Поднялся на шестой этаж, один раз постучал: меня ждали, поэтому открыли сразу. Настя успела сменить красный брючный костюм на кокетливое светлое платье из какой-то тонкой ткани.

– Ты так торт печешь? – тонко улыбнулся я.

– Давно тебя не было, – сухо бросила она.

Да, давненько. Ничего не нужно было, вот и не приезжал. Но вслух я сказал то, что женщине слышать приятней.

– Держался… – прошептал и привлек к себе. Она больше не пыталась строить оскорбленную невинность, как после первого раза. Сама ногу мне на пояс закинула и позволила к стене прижать. Я стянул короткое пальто, пиджак сбросил и нащупал крупный сосок. Грудь у нее была сделанная и торчала торпедой, еще и перебор с размером, но возбудиться получалось. Настя сама расстегнула ремень, достала возбужденный член, рукой подразнивая, пока волосы на кулак наматывал, прикусывая шею.

– Презерватив сначала, – перехватил инициативу, когда она к течной щелке головку приставила. Хрен знает, кто ее пялит еще. Мне сюрпризов не нужно.

Она залезла в карман, взяла упаковку, зубами рванула. Я надавил на плечи, чтобы опустилась на колени, концом по губам провел, прежде чем в рот вставить. Выдохнул нетерпеливо, резко бедрами задвигая. Брала Настя так себе, возможно, поэтому олигарх бросил и сына забрал. Соску получше нашел.

Я шумно вдохнул и член изо рта достал, дождался пока резину наденет и, пригвоздив к стене, вошел на всю длину. Вколачивался быстро и сильно, не забывая соки по клитору размазывать. Баба должна кончить. Довольной сексом остаться. Потом ее лепить, как пластилин можно. Не всех, конечно. Мою жену, к примеру, нельзя.

– Я скоро… – простонала Настя. Я жестко впечатался в нее еще пару раз, ощутил, как сокращается на моем члене и кончил от этого.

– Понравилось? – шепнул на ухо.

– Да, – облизнула пересохшие губы. Мы не целовались практически. Не хотелось. Не скажу, что мне совсем уж неприятна эта близость, но сама Лебедева не в моем вкусе: блондинка, полнее, чем мне нравилось, шалава к тому же. Вот и мужу подруги во все дырки давала. Таких друзей на другую планету без обратного билета нужно. Я всегда говорил Дине, что она не разбирается в людях. Так и есть. Настя тому доказательство.

– Мне тоже, – и чмокнул ее в плечо. На полных губах заиграла довольная улыбка. Думает, наверное, что Дина в постели нулевая, а она огонь. Ошибается. Очень. Жена у меня трахалась хорошо, даже слишком. У меня в доме бегало живое подтверждение того, что мужчина с ней может голову потерять напрочь. И она.

Я усилием воли удержал улыбку: заводиться начинаю, когда думаю о жене и чужаке.

– Я в душ, – поставил на ноги Настю и в ванную пошел. Ей бы скинуть килограмм пять, тяжелая корова.

Я снял презерватив, в унитаз смыл. Разделся и под прохладный душ стал – нужно голову остудить. Жена мне верна, в этом я уверен, но это не мешало ревности просачиваться в сердце. Дина после рождения сына осталась такой же тоненькой и ладной во всех местах, а по лицу и не скажешь, что тридцать четыре уже. Как девчонка двадцатилетняя, ей богу.

Меня раздражала реакция мужчин на нее: они смотрят, оборачиваются вслед, на моих, сука, корпоративах руки облизывают и комплиментами сыпят, а она кокетничает и флиртует.

Дина знала, что мне это не нравится. Что бесит жутко. Но продолжала распылять свое женское колдовство, словно специально к ссорам стремилась. Есть ли причины такого поведения? Что у нее в голове? А в сердце? Я или еще кто-то? В агентстве никого достойного ее внимания не видел. А клиенты? Черт, нужно было ребенка еще одного заделать и дома сидела бы. Мои нервы целее были бы.

Я руками провел по мокрому лицу: дети реально много времени отнимали, один Матвей со своим нытьем чего стоил. Дина все с ним носится, словно с девочкой.

Я очень тщательно вымылся, чтобы ни единого следа не осталось. В клинике еще вещи проверить нужно и свежую рубашку надеть. Волосы, помада, духи – я должен быть идеальным мужем, кристально честным и верным. Нельзя давать повод усомниться во мне.

Я не считал «это» изменой. Дина единственная, кого я люблю. Все, что я вынужден делать – все ради или для нее. Она до сих пор до конца не осознавала, насколько ей необходима моя поддержка и контроль. Чтобы с ней и Матвеем было бы, если бы не я? Сама она только в истории влипать умела. Шестое чувство подсказывало: этот контракт принесет массу неприятностей.

Настя ждала меня в столовой: легкий перекус, зеленый чай, которому я предпочтение отдавал. Сама курила и кофе пила. Выглядела виноватой. Страдалицу включила, что ли? Ну-ну.

– Насть, не знаешь, что там у Дины за контракт новый? – она дернулась, услышав имя лучшей подруги. – Я волнуюсь, подозрительно как-то.

– Все нормально. Серьезная организация, серьезные люди, – она затушила сигарету и тревожно вздохнула. – Тебе пора. Бывший звонил: Егора пораньше привезет. Нельзя, чтобы он Матвею про тебя сказал. Чтобы Дина не… – и руки безысходно уронила.

За подругу переживала, похвально. Самое парадоксальное, что мы оба любили Дину. Каждый по-своему. Настя считала всех мужиков кобелями, поэтому давала мне попробовать тела своего, разнообразие дарила, чтобы я в лапы случайных баб не попал. Она, видите ли, на меня не претендовала, как на потенциального мужа. Для Дины так безопасней. Забота!

Я играл в игру, будто мне действительно нужно иногда разряжаться вне дома, с красивой женщиной, которая не сдаст и мозг делать не будет. Но это не так, мне нахрен не нужен перепихон на стороне, просто бабами легче управлять, когда они подсели на меня, как на наркотик. Настя – лучшая подруга моей жены: она знала о Дине практически все. Теперь это информация и любая другая, которая могла пригодиться в будущем, была в моем распоряжении. Настя по моей просьбе могла повлиять на Дину, или расспросить о чем-то. Правда, есть у моей красавицы тайна, которую не кому не открыла. Гребаный мужчина из прошлого.

Я трахал Настю не часто, раз в два-три месяца, чтобы не забывала. На протяжении восьми лет пользовался ею, и она позволяла, даже на фоне отношений с другими мужчинами. Значит, для нее это больше, чем секс. Она заведомо слабее меня. Не скрою, было кое-что, что доставляло мне особое удовольствие: когда брал ее, чувствовал власть. Настя целиком и полностью мне покорялась. С Диной по-другому: она умела довести меня до самого яркого оргазма, но сама, порой, далеко была. Душу ее я так и не получил. Не со мной была. Тогда с кем? С кем, блядь?!

– Что за люди? Такие плюшки с неба просто так не падают.

– Я не зна…

– Настя-я, – протянул. – Не нужно дурочку включать.

– Не знаю! – дернулась она. – Какой-то знакомый еще со времен учебы.

Что?! Я медленно поднял на нее глаза. Человек из прошлого? Еще один или тот самый?

– Как его зовут?

– Вадим Полонский, – коротко буркнула она.

– Кто такой, знаешь?

– Конечно, – улыбнулась ехидно. – Очень заряженный мужик: СК «Вершина», инвестиции, политика.

Я криво усмехнулся. Настя русский «Forbеs» знала наизусть. Только не ясно, откуда у Дины такие знакомства?

– Какова вероятность, что он отец Матвея?

Настя напряглась вся, плечи расправила, брови искусно нарисованные сдвинула. Помимо моей жены она еще и Матвея любила. Своего Егора просрала и нереализованные мамские сопли на нашего пацана перенесла.

– Что ты прицепился к этому «отцу»? – она руками кавычки показала. – Это когда было! Ты его отец!

– Заткнись и отвечай, – холодно процедил. Сорвался, черт! Настя подбородок вздернула, потом отвернулась. Я раздраженно скривился, но поднялся, подошел, к себе повернул: – Извини, меня реально эта тема напрягает. Опасаюсь, что блудный папаша права на нашего мальчика заявит.

От моих тревожных речей Настюшка-шлюшка растаяла. Меня реально это волновало, только Матвей не при чем. Дина когда-то спала с этим мужчиной из прошлого, и я не позволю ему снова появиться в ее жизни. Не отдам ее. И ей уйти не позволю. Никогда.

Глава 9

Макс

Я постучал по плечу и кивнул Полонскому. Знал, что он смотрит. Дальний свет фар на меня как прожектор направлен был. Все, дорога свободна, может лететь к своей любимой. Да, ее он любил. Сомнений не было. За нелюбимую женщину так не дерутся. Я дотронулся до лица – больно. Славная у меня физиономия. Такой только людей пугать. Постарался мой соперник, но и я ему морду подпортил. Оба красавчиками ходить будем.

Я хлопнул по карманам куртки – нет у меня сигарет, а покурить было бы неплохо. Или выпить. Нажраться в дрова. Я не пошел к своей машине, а повернул вглубь Малой Бронной. На Патриках всегда тусовка была: с годами только названия баров и ресторанов менялись, а в остальном – музыка, выпивка, девушки, которые снимались, и мужчины, которые специально приезжали, чтобы их снять. Женщина, правда, мне сегодня не нужна, но в пустую квартиру ехать вообще тошно.

Охранник на входе в пафосную помойку заикнулся, что я фейс-контроль не прохожу – кулаки снова зачесались. Драку устраивать не стал, хотелось, конечно, но я реально выглядел сомнительным субъектом с разбитой рожей, поэтому оставил охране на чай и спокойно вошел в переполненный зал. Бар «Хорошая девочка» кишел плохими. Ухоженные, красивые, молодые, в полном боевом облачении, точнее, практически без него: короткие юбчонки, бритые пиздёнки – вот такой я рифмоплет. Сегодня было неинтересно, поэтому равнодушно приткнулся у бара и заказал водки. Я так давно не пил ее: виски, джин, бренди – и ничего родного. Окей, let's do it! Цвет настроения синий.

– Что, красавчик? – спросил у бармена и хлопнул ледяной шот. Он вежливо улыбнулся и повторил.

Я бросил взгляд в зеркальную панель: пол лица нет. Да я гребаный терминатор! Полонский, блядь, руки до сих пор кувалды. У меня, судя по его морде, тоже, но его девица-красавица пожалеет. А меня хрен. Дожили мы, конечно: к сорокету плавно двигались, а вопросы как дикие лоси в период гона решали.

Я выпил еще, чтобы уравновесить первую стопку. Внутри разлилось тепло, мышцы расслабились, морда ныть перестала. Наконец, порешали мы с Вадимом. Не чувствовал я больше ненависти. Друзьями не станем, это unreal, но и вражда наша вместе с потом и кровью в канвас впиталась. А Катя… Ночная нимфа Катрина… Она его женщина. И всегда ей была, несмотря на попытки забыть бывшего мужа со мной.

Какая все-таки коварная жизнь: я не был обделен женским вниманием, но когда искренне проникался к женщине – она другого выбирала. Я снова выпил. Кисло, Макс, кисло.

Катя мне действительно понравилась: было в ней что-то настоящее. То, чего так не хватало девушкам, меня окружавшим. Давно я не испытывал искреннего, не одноразового желания поиметь, а настоящего стремления к большему. К отношениям. Очень давно. Столько мишуры в моей жизни было. Столько баб продажных, которые веру в женский пол практически убили. Одна такая до сердца моего дотронулась, поиграла и ручками изящными разбила. Эта женщина мне не просто нравилась. Ее я любил. Правда, это так давно было, что стало неправдой. Где та Дина-Дюймовочка? Что стало с грациозной гимнасткой с длинными ресницами и гибким телом?

Я тряхнул головой. Даже думать не стану. Я больше не злился на нее, но в моей реальности Дине места нет.

– Ой, простите, – мой локоть зацепила высокая блондинка с волосами до задницы. Молоденькая, симпатичная, что уж тут. На баре шумно и людно, и девушка придвинулась еще ближе, чуть ли не на колени ко мне села.

– Не смущает, нет? – иронично усмехнулся, показывая свою «красивую» рожу.

– Нет, – обольстительно улыбнулась блондинка. У некоторых женщин встроенный рентген: люксовые часы, обувь, шмотки и гаджеты до рубля определяли. Был бы я как тот латышский, у которого только хрен да душа, взглядом бы меня не удостоила. А так, да: жених я завидный.

– А вдруг я маньяк, которому по морде несчастная жертва врезала? – заговорщически шепнул.

– Не верю, – она склонился, обдавая духами. – У вас глаза умные и красивые.

– Так значит, – и осмотрел ее откровенно, давая понять, что трах – единственное, на что она может рассчитывать и то, если увлечь меня сможет. Таких доступных красоток возле меня достаточно, почему именно ее выбрать должен? Может, жонглировать умеет? Или щелью бутылку пива открывать? Какая особенность? Да, я в принципе злой, а сегодня в особенности.

– А что ты… – я как раз поинтересоваться хотел, когда телефон в кармане заурчал. Толик? – Дядь Толь, – порывисто ответил. Он просто так ночью звонить не будет.

– Макс, отцу плохо стало, приезжай в нашу больничку.

– Понял.

Я бросил деньги на стойку и быстро ушел. Для моей комплекции три шота водки – ни о чем, поэтому, добравшись до своего «Рендж Ровера», прыгнул за руль и сорвался с места. Нарушал, да, но сейчас похуй.

Именно поэтому вернулся в Россию: после десяти лет устойчивой ремиссии случился обширный рецидив. Множественные метастазы в головной мозг. Пиздец просто! Отец сильно сдал за этот месяц, хоть и пытался вести обычный образ жизни – работать в прежнем темпе. Я совмещал работу с инвестициями и с управлением «Астронефтью» помогал. Папа просил. Я ведь сын единственный.

– Что с ним? – сразу бросился к дяде Толику. – Все же норм прошло?

Вчера облучение было, очень сложная манипуляция: два часа в маске под высокоточными лучами. Неужели нахалтурили врачи!

– Макс, – он сжал мне плечо, – он не перенес нагрузки. Инфаркт.

– Сука! – не выдержал я. – Говорил же нужно лечиться в Штатах или Швейцарии!

– У нас здесь Швейцария. Твой отец больничку спецами и техникой нафаршировал. Блядь! – Он тоже сорвался и кулаки сжал.

Они с папой одного возраста, но дядь Толя еще в силе, только морщин прибавилось, а отец…

– У тебя что с лицом? – вдруг спросил он. – Проблемы? – попытался переключиться на привычное: решать, качать, договариваться.

Я отмахнулся. Неважно все это, теперь неважно.

– Где он? – хрипло спросил. Увидеть отца нужно. Дядя Толя указал на магнитную дверь. – Пойдем.

Медсестра открыла, и мы оказались в пустом стерильном коридоре. Мое тяжелое дыхание эхом от стен отражалось. Я сглотнул болезненный ком и в палату вошел. Было тихо, только аппарат пронзительно отбивал сердечный ритм. У постели сидела Влада.

– Максим! – тихо воскликнула и навстречу поднялась. На шею мне бросилась и заплакала. Мы были не одни, поэтому брезгливо оттолкнуть ее не мог.

– Дядь Толь…

Он понял без слов и вышел. Я отстранил от себя мачеху, скептически отнесясь к этому плачу Ярославны.

– Что с лицом? – попыталась погладить.

– Неважно, – обошел и на отца посмотрел. Игорь Барсов, реально барс, сильный и решительный, порой жесткий и… Как будто оболочка одна осталась, ни прежнего лидера, ни борца. Блядь!

– Он не приходил в себя.

– Уже шампанское собираешься открывать? – жестко бросил, не поворачиваясь.

– Максим, ну зачем ты так…

– Влада, – я все же посмотрел на нее, – не нужно со мной играть.

– Хорошо, – сказала и перевоплотилась из слезливой мачехи в стервозную особу, весьма неглупую, кстати. – Давай выйдем, поговорим.

Я сжал едва теплую ладонь отца и вышел. Наши с Владой взаимоотношения нельзя назвать теплыми и родственными, но папе об этом знать не нужно. Я все еще надеялся, что он выкарабкается.

– Шестнадцать лет прошло, – проговорила она, – сколько мы еще собачиться будем? Не чужие ведь.

– Ты мне дружбу предлагаешь? Или матерью стать хочешь? Не надо, у меня уже есть.

Она отбросила светлые волосы назад и подбородок вздернула.

– Я была хорошей женой Игорю много лет.

В это охотно верю. Если бы отец словил ее на измене, то «Владушка» не стояла бы передо мной в брендовых шмотках и бриллиантах, а в овраге лошадь доедала. Окей, не в овраге, но в однушке где-нибудь в Бибирево.

– У меня только с тобой было, – произнесла мягко и ко мне приблизилась. – Молодая была, дурная, кровь играла. Что нам теперь век друг друга ненавидеть?

Странно, но она казалась вполне искренней. Да и права в чем-то: столько лет прошло, сколько можно за прошлое цепляться.

Влада смотрела выжидающе и настороженно. От больших голубых глаз разбегались морщинки – это, пожалуй, единственное, что указывало на возраст. Фигура и лицо вполне факабл. Мачеха моя инвестировал в себя с умом.

– Окей, – я упал в кресло, – нам делить нечего.

Виски сжал с усилием. Бесконечная ночь выдалась. Еще и водка на пару с нервами в голове вечерний звон устроили.

– Ты поезжай домой, – Влада расположилась сзади и руки мне на плечи положила. – Я останусь с Игорем, – надавила, ловко массируя напряженные мышцы. Даже приятно стало.

– Я с врачами пойду разговаривать, – встряхнулся я. – Пусть поднимаются, нехер спать.

– Я здесь буду, – покладисто отозвалась Влада. – И я очень рада, что мы наконец помирились.

Сухо кивнув, пошел искать живых в этом стерильном царстве. А Влада довольно улыбнулась и кошкой сытой губы облизнула, но этого я уже не видел.

Этой ночью спать не пришлось. Мне говорили, что нужно надеяться. Что лучшие врачи борются за его жизнь. Что нужно набраться терпения и не сжигать себя ожиданием. Нужно время. Время. Время! Два месяца мы ждали, не дождались…

Темная рубашка, стальной галстук, черный костюм. Я убрал волосы назад, равнодушно, словно со стороны на себя смотрел. Жесткое, бледное, безэмоциональное лицо. Два месяца, и я себя не узнавал.

– Мам, привет, – набрал уже в машине. – Буду через двадцать минут, – и отключился.

Джип вел на автомате, прокручивая в голове настырное и выматывающее: все ли я сделал? Все возможности использовал? Отец очнулся, но последствия инфаркта были разрушительными: он даже говорить не мог, только смотрел и столько безысходности было во взгляде. Для отца такая жизнь невыносима. Болезнь выиграла, а мы проиграли.

– Черт! – я проехал на красный, подняв волну из лужи. – Блядь, – ударил по тормозам и включил аварийку. Такими темпами на кладбище повезут и меня тоже.

– Вас кто за руль пустил! – услышал, когда дверь резко распахнули. – Козел…

Я резко вскинул голову. Кажется, у меня крыша поехала: Дина мерещится…

Глава 10

Дина

Я стояла возле зеркала в спальне, накладывала макияж, тщательно, даже слишком. Это было неосознанно. Каждый день, выходя из дома, мне хотелось выглядеть женщиной привлекательной и уверенной. На случай неожиданной встречи. Бред, конечно. Москва огромная, а мы с Барсовым в принципе в разных мирах жили. Но я все-таки взяла тушь и сделала пару взмахов. Ресницы у меня и так очень густые и длинные, поэтому редко их подкрашивала. Муж считал, что так я выгляжу вульгарно. Может быть, но мне нравилось. Когда-то кое-кто меня Дюймовочкой назвал из-за них, ну и тонкой талии. И ему не казалось, что у меня глаза блядские.

– Ты уже собираешься?

Женя вышел из душа в одном полотенце, с влажными волосами и мелкой водяной крошкой на плечах. Руки сложил на груди, не улыбался, отражение мое внимательно изучал.

– Да, у меня столько дел, что рабочий день нужно с восьми начинать, – и крикнула: – Матвей вставай! – потом на мужа посмотрела: – Я сама его отвезу.

Женя нахмурился.

– Ты почему такой? – обернувшись, улыбнулась ему.

Он цепким взглядом прошелся по лицу, медленно демонстративно спустился к груди и резко к себе притянул, стискивая шелковую сорочка.

– У вас на работе конкурс красоты? – звучало как упрек. И то как агрессивно коленом ноги развел наглядно показывало, что раздражен. – Красавица моя, должна быть только моя.

Полотенце упало, и мне в живот уперлась напряженная плоть.

– Жень, утро… Матвей… – но он уже накрыл мои губы, задрал гладкий шелк, на кровать толкнул.

– Я хочу и получу жену, – прорычал и рванул трусики. Горячей головкой в самое чувствительное место уткнулся и возбуждающе кружить начал. Горячая волна прошлась по телу, скручиваясь спиралью внизу живота, и я потянулась к мужу, за шею обняла, на поцелуй жадно ответила, но задней мыслью опасалась, что…

– Мам! – крикнул Матвей и в комнату ввалился. Этого опасалась.

– Блядь! – тихо выругался Женя и резко одеяло на нас набросил, затем зло крикнул: – Тебя стучать не учили? Выйди отсюда!

– Ты чего? – потрясенно ахнула, отталкивая его.

– А что? – раздраженно вскочил, схватил брюки, рубашку на плечи набросил. – Какого черта он врывается? Воспитание, Дина, воспитание!

– Ты же у нас интеллигент, вот и занялся бы, – тихо проговорила. Женя никогда не попрекал меня сыном. Не говорил, что его он только по бумагам, но иногда проскальзывало. Или я просто накручивала себя. Неизвестно еще как родной отец вел бы себя.

– Я бы занялся, – холодно парировал, – да ты его от юбки оторвать не можешь.

– Пойду завтрак готовить.

– Дина, стой, – тихо, но твердо.

Я, накинув халатик, схлестнулась с ним взглядом и выдержала его. Пусть приказывает у себя в клинике! Скулы у Жени острые, а стали такими, что порезаться можно.

– Я тебе чай заварю, – и мимо прошла, – с ромашкой.

Кому-то остыть и успокоиться нужно.

Матвей уже включил чайник и тихо сидел на кухне, даже в телефоне не играл.

– Ты зубы почистил? – спросила ласково.

– Угу.

Я подошла и обняла его. В светлую макушку поцеловала. Голубоглазый, высокий, светленький – у меня красивый сын, который совсем на меня не похож.

– Сделать тебе яичницу с сосисками, твою любимую, а?

Он кивнул и наконец улыбнулся.

– Не обижайся на папу, ладно?

Матвей кивнул, но дуться не перестал. Возраст у него сложный. Уже не маленький, но и не подросток. Нельзя сказать, что Женя часто срывался на него, но мальчик рос, бунтовал и огрызался. Свои права отстаивал.

– Вкусно пахнет.

Муж появился при параде и с безупречной улыбкой на губах. Матвея по волосам потрепал и меня сзади приобнял.

– Прости, – шепнул в волосы. – Хотел тебя очень, – добавил еще тише.

Я бросила на него выразительный взгляд – мы вроде ночью не в куличики играли, откуда столько нетерпения?!

– Ты постоянно занята, нам тебя не хватает, правда, сын?

А вот это нечестно. Матвей смотрел на нас обоих и не знал, что ответить: он любил меня и не мог не скучать, но не настолько нуждался в опеке. Женя знал, что сын – моя драгоценная слабость и иногда пользовался этим. Мы много раз обсуждали это, причем на повышенных, но в итоге я оставалась не правой, а муж просто заботился о наших семейных интересах.

– Матвей, тебе нормально до семи в школе? Не устаешь? – заботливо поинтересовался.

– Да я привык, – ответил и принялся за завтрак.

Я достала свежевыжатый апельсиновый сок и поставила перед мужем блюдо с яйцами, семгой и мягким сыром с зеленью. Он обычно любил пашот, но я не захотела заморачиваться и сварила всмятку. Я тоже бунтовала против домашней диктатуры!

– Матвей, рюкзак бери и одевайся! – крикнула, прыгнув в туфли и набросив короткое пальто. Весна наступила, но вместо солнца у нас тучи мглою небо кроют.

– Пообедаем сегодня? – спросил Женя, снова притягивая к себе.

– Не могу, у меня с заказчиком встреча.

– А вечером? Втроем поужинаем, м?

– Мне над проектом поработать нужно будет, не могу.

– Тогда ночью, – тонко улыбнулся. – Знаешь, мне кажется, что нам нужно подумать о прибавлении.

Что? Нет, ЧТО?!

– Но как же… – не поняла я. – Мы ведь…

– Прекращай пить противозачаточные, – и настойчиво в губы поцеловал. – И сходи к гинекологу, узнай, что и как, ок?

– Хорошо… – медленно проговорила.

– И еще, красавица моя, не крась так ярко глаза. Это реально перебор.

– Офигеть! – воскликнула я, когда за ним дверь захлопнулась. Слава богу нас ждать не стал. На горизонте маячила еще одна ссора, а мне нельзя заводиться – день важный и сложный.

– Мам, – сын с рюкзаком вышел, – вот почему тебе можно говорить «офигеть», а мне нет?

– Будем считать, что вопрос риторический, а ответ ты и так знаешь. Поехали, опаздываем уже.

Утро у меня было бурным: мы с командой начали реализацию новой маркетинговой стратегии для сети пекарен. А я лично занялась аналитикой – в нашем деле без анализа никуда. Хорошо, что бухгалтерия у нас на аутсорсинге: поступления выросли в разы и соответственно заработок стал больше, а это налоги, проводки и прочая «прелесть».

– Да, Галина, я получила документы, – позвонила бухгалтеру. – Подпишу и готово. Спасибо вам.

Она была женщиной толковой и финансово-грамотной. Женя посоветовал ее. Они работали когда-то вместе. Ему не очень нравилась моя занятость, но в этот раз помог. И от души.

Утром я совсем не думала о пожелании мужа. Нет, яркий макияж – мелочи. Но ребенок! Признаться, сейчас я уже не хотела рожать. Поначалу, да. Ну как поначалу: в первые годы был только Матвей и его реабилитация. Но потом хотела родить. Порадовать и отблагодарить Женю. Но сразу не вышло, потом решили выдержать разницу между детьми, да так и осталось. Мне иногда казалось, что он в принципе не хочет больше детей. А может, и не хотел никогда, просто вышло так: женился на женщине с младенцем, признал своим. Меня сейчас тоже все устраивало.

Я вышла из типографии довольная. Новые буклеты-меню просто изумительные! Екатерина Полонская будет довольна. И по цене удалось хорошо договориться. У меня оказывается дар переговоров! Кто бы знал! Надеюсь, вечером с мужем тоже удастся решить вопрос прибавления миром. Было у меня ощущение, что еще один ребенок – это либо прихоть, либо способ воздействия и удержания меня рядом. Нам давно пора сходить к психологу. Нет, Жене надо бы, но он никогда не согласиться: адекватный и рациональный – себя он считал именно таким. Я полностью согласна, только к этому еще необходимо добавить – манипулятор. Это есть и с этим нужно работать, потому что так нельзя. Это становится невозможно: с каждым годом поводок, который на меня набросили, натягивали крепче. Я выходила замуж за другого человека.

Черт, кажется, мне тоже нужен специалист: ведь понимала, что у нас обоих проблемы, но ничего не делала.

– Бля… Блин! – громко выругалась, вовремя заменив крепкое словцо. Чертов внедорожник окатил меня из лужи! Как мне ехать к заказчику?! – Блин, – повторила и ступила на пешеходный переход, но глаз зацепился за стоп-сигналы черного «Ровера». – Сейчас я ему выскажу все!

Я воинственно дернула пассажирскую дверь и выдала:

– Вас кто за руль пустил?! – мужчина за рулем голову вскинул. – Козел… – на автомате вырвалось, но на последней букве мой запал сдулся. Яркие-голубые глаза на строгом, даже жестком лице единственное, что делало его прежним, знакомым. Твердый подбородок, плотно сжатые губы, хмурые густые брови… Максим Барсов не изменился до неузнаваемости, но стал мужчиной с холодным тяжелым взглядом незнакомца. Шестнадцать лет с первой встречи и десять со второй… Наверное, не вспомнит меня даже.

Кто-то громко посигналил, и оцепенение спало. Я захлопнула дверь и пошла. Сама не знаю куда. Подальше бы. Готовилась-готовилась, а предстала перед ним в грязных пятнах и разводах.

– Дина.

Помнит, значит.

– Дина, – меня за локоть поймали и мягко, но настойчиво развернули. Мы снова молча застыли, изучая друг друга.

Макс всегда был высоким, но стал шире в плечах, мощнее и крепче. Исчезло все от упорного и улыбчивого парня, который добился моей любви. Передо мной стоял суровый и чужой мужчина. Я его не знала. Тот, который оскорблял меня в приват-комнате тоже был незнакомцем, но я запомнила его. Каждое слово помнила.

Шлюха…

Посредственная гимнастка, которая хорошо трахается…

Ты разбила мне сердце…

– Привет, – произнес и платок мне протянул.

У меня еще и лицо грязное.

– Привет, – я приняла его, стараясь не касаться длинных пальцев.

– Прости, что так вышло.

Интересно, он о сегодняшнем случае, или в принципе?

– Ты, наверное, торопился? – сухо проговорила. – На пожар или на похороны? – куда же без иронии.

– На похороны. Отец умер.

Ну кто меня за язык тянул!

– Извини, я не… – конечно, не знала. Откуда бы! – Соболезную тебя. Извини, что ляпнула. Возьми, – платок всучила. – Тебе ехать нужно.

– Ты совсем не изменилась, – улыбнулся одними уголками губ. – Дюймовочка.

Я смутилась, глаза отвела. Как коварна судьба: мужчина из прошлого смотрел на меня горящим и очень говорящим взглядом. Но я не поддамся. Это слишком многого будет мне стоить. Самого большего. Сына.

– Прости, – в сумке телефон завибрировал. Я достала. Женя поразительно тонко чувствовал, когда я в смятении. – Муж. Нужно ответить.

– Дина, под…

– Не нужно, – тряхнула волосами. – Прими еще раз мои соболезнования. Прощай, Максим.

Бежать. Поспешно и быстро ретироваться. Руки дрожали, сердце оглушительно ребра ломало – дурной знак.

Я посмотрела на иконку с фотографией мужа. Не буду отвечать. Иначе поймет. И будет плохо. Очень плохо.

Глава 11

Женя

Занята она. Работы много. Я раздраженно вышел из машины и направился в клинику. Мне совершенно не нравилось, как дело обернулось с агентством. Оно и раньше время отнимало, а сейчас львиная часть внимания там. Еще у Матвея, конечно же. Мне же – остатки с барского стола!

Еще этот Полонский вызывал сомнения. В сети много информации о нем лично, бизнесе, семье. У него дочь практически одного возраста с Матвеем – сомневаюсь, что он отец. Да и не похожи они совсем. Это, естественно, не генетическое заключение, но такой блондин от мамы брюнетки и такого же папы вряд ли получился бы. Матвей не похож ни на кого из родни Дины, которую я знал. Значит, в отца пошел.

Но в любом случае я узнаю, почему этот Полонский помог моей жене с контрактом. Что между ними было? И что происходит сейчас? Спрошу обязательно, но только тогда, когда она будет наименее готова и наиболее уязвима.

– Здравствуйте, Евгений Борисович! – поприветствовали девушки-администраторы. Обе молодые, модельной внешности, ухоженные и привлекательные.

– Здравствуйте, – обаятельно улыбнулся я. – Оксана, тебе очень идет новая укладка.

– Спасибо, Евгений, – и глазками стрельнула. Мне льстило, что двадцатилетние девочки облизывались на меня, а ведь сорок уже. Приятно. Но не настолько, чтобы таскаться по профурсеткам.

Я зашел в лифт, и улыбка сползла. С агентством нужно что-то решать. Хватит херней заниматься! Дина – жена и мать, пусть о семье заботится. Не хотелось бы снова проходить через младенца, орущего и сопливого, но если это удержит ее рядом – готов принести эту жертву.

Вошел в кабинет, компьютер включил – нужно расписание посмотреть. В дверь робко постучали.

– Евгений Борисович, можно, – заглянула Тома.

– Можно.

Она еще не переоделась, поэтому выглядела эффектно и сексуально. Платье закрывало горло, руки, ноги до колен, но облегало каждый изгиб. Удлиненное темное каре блестело, на ногах шпильки, губы ярко-коралловые.

Тома демонстративно оперлась спиной о дверь, и щелкнул замок.

– Вы какой-то напряженный, – медленно подошла и склонилась ко мне, выпуклость в паху погладила. На свой счет приняла. Напрасно. Я возбужден еще с утра. Я думал о жене, злился и хотел. Когда меня что-то бесило или раздражало, возникала странная потребность трахнуть Дину. Особенно сегодня: эти блядские синие глаза в окружении длиннющих ресниц, губы влажные и сочные. Крепкая грудь с острыми сосками, таранившими шелк сорочки…

– Сколько времени до приема Градского? – хрипло спросил.

– Пятнадцать минут.

– Справишься? – кивнул на вздыбленную ширинку.

– Для вас, Евгений Борисович, все, что угодно.

Тома расстегнула болты и умело взяла в рот. Я откинулся в кресле и руки за головой сложил. Мне нравилось, как на меня Тома смотрела: с любовью и жаждой. С какой охотой доставляла наслаждение. С щенячьим восторгом в глаза заглядывала. Уже год как взял ее ассистенткой и плотно работал с ней. После того, как уволил Дарью. Она на большее начала напрашиваться, а мне этого не нужно.

Здесь у меня схема отработанная: втереться в доверие, очаровать, предложить заработать в обход кассы, – налогов меньше, денег больше, – а потом делай, что хочешь. Если начинали вякать или в мою жизнь за этими стенами лезть – на выход с вещами. И с полицией, если потребуется. Я образцовый муж. У моей супруги нет причин подозревать меня, а если кто-то захочет встать между нами – будет плохо.

По стволу пробежалась первая волна удовольствия – хорошо. Тома хорошая ученица, способная: я учил ее не только тонкой работе челюстной хирургии, но и как меня ртом ублажать. Полгода, и профессиональная соска. В жизни пригодится.

– Дальше я сам, – и голову ее обхватил. – Расслабься.

Оргазм подступал, и мне нравилось контролировать его: на последних секундах жестко вдалбливаться, чтобы слезы по женскому лицу, распахнутые глаза на меня смотрят, а горячая струя прямо в горло.

– М-ммм, – я кончил ей в рот, и Тома сглотнула, медленно губы облизнув.

– Женя… – попыталась на колени ко мне сесть.

– Приведи себя в порядок, – я поднялся. Мне тоже переодеться нужно. – И подготовь кабинет.

Тома только кивнула и побежала исполнять. Я – король в этих стенах. Мое слово здесь закон. И дома тоже. Только, кажется, моя жена забыла об этом.

– Пообедаем вместе? – заикнулась Тома, со спины меня обнимая.

Я звонил Дине уже раз пять. Она так и не ответила. Какого черта вообще?!

Перезвони

Набрал в мессенджере. Тома прочитала.

– Жене звонишь? – выдохнула и в шею меня поцеловала. – Когда ты ее бросишь уже?

Не понял. Это сейчас про что?

– Ты о чем вообще? С чего вдруг?

Тома быстро оглянулась на дверь, вероятно, убеждаясь, что та плотно закрыта, и тихо, очень рационально, на ее взгляд, естественно, заговорила:

– Ты ей изменяешь, значит, она не удовлетворяет тебя.

Я усмехнулся. Какая же фееричная дура! Изменяют те, кто хер в штанах удержать не может. Я пользовался женской доступность в своих целях, но это абсолютно не значило, что мне хотелось развестись с женой, что нет чувств к ней или что у нас плохой секс.

– Дина, конечно, привлекательная для своего возраста, но ей больше тридцати уже, – продолжала Тома. М-да, женщины – странные существа: порой так резко тупеют, что подготовиться не успеваешь.

– Девочка моя, – я взял ее за подбородок, большим пальцем губы погладил, – тебе тоже когда-нибудь будет тридцать, – улыбнулся покровительственно. И не факт, что она будет выглядеть в этом возрасте задорной красоткой. Вообще не факт! А вообще Дина – конфетка.

– Мне ты не будешь изменять, – она положила руку мне на бедро. – Я не дам тебе. До капли буду выжимать. Ничего на других не останется.

Ага, конечно. Я так и поверил.

– Я не фригидная, как твоя Дина.

Я резко обхватил симпатичное личико, сжал грубо и произнес медленно и четко, чтобы дошло до самых тупых.

– Никогда не говори плохо про мою жену. Никогда. Поняла?

Тома кивнула. Я поцеловал ее, чтобы не копила обиду. Все, пора подумать о замене ассистентки.

– Пойдем, кофе попьем, – улыбнулся, помог подняться, по ягодицам игриво шлепнул.

Нужно Галке позвонить. Узнать, что там у «Восток-Запад» с финансами. Дебет с кредитом сходится? Не хочу, чтобы Дина стала финансово независимой. У меня даже есть план. На крайний случай.

Глава 12

Макс

Похороны прошли печально и тоскливо под мрачный аккомпанемент дождя. Утром заинтересованный круг лиц собрался в особняке Барсовых на оглашение завещания.

Мама сидела рядом, демонстративно игнорируя Владу. Две вдовы. Было бы смешно, если бы не было так грустно.

Я уже переговорил с советом директоров «Астронефти»: у меня может оказаться контрольный пакет акций, и они намекнули, что рады мне в качестве СЕО. Я строил карьеру удаленно от России и добывающего бизнеса, но всегда знал, что займу это место. Отец не позволял забыть, рассчитывал на меня.

– Особняк размером в тысячу пятьсот шестьдесят квадратных метров, расположенный на участке в один гектар, по адресу Рублево-Успенское шоссе, Солослово, – зачитывал волю отца семейный адвокат, – отходит моей супруге Владиславе Барсовой.

Мать фыркнула. Мне лично плевать было. Пусть живет.

– Миллион долларов компенсации за моральный ущерб моей бывшей жене Кристине Анатольевне Барсовой.

В разводе много лет, а не забыл маму. Когда-то любили они друг друга, пока морально не «сожрали» все хорошее, что было. Иногда нужно вовремя остановиться.

Я отвлекся, пропустив несколько пунктов завещания, пока до меня дело не дошло.

– Движимое и недвижимое имущество, акции, облигации, банковские счета и прочие активы завещаю моему сыну Максиму Игоревичу Барсову.

Я знал, что так будет. На мне теперь большая ответственность.

– Максим Игоревич, – адвокат протянул мне письмо. – Это от вашего покойного отца.

Я не стал вскрывать сразу. Сначала разобрались с юридической стороной вопроса. Подписали документы, чтобы вступить в права наследования, затем уединился в своей старой спальне и прочитал последнее напутствие папы. Сначала про бизнес: планы и реализация. Потом немного о личном:

Сын, я уверен, что ты будешь достойной заменой в компании. Будь решительным и сильным! Женись наконец!

Я хмыкнул. Умер, а приказы раздает! Но я не злился, наоборот, ностальгировал.

Позаботься о Владушке. Она была мне хорошей женой.

Я вздернул бровь и, сложив письмо, убрал в карман. Позабочусь, конечно. На улицу не выгоню и образ жизни менять не заставлю.

– Уже уходишь? – в гостиной меня ждала мачеха. Она полулежала на диване, черное платье задралось, сверкая широкой резинкой чулок и стройными бедрами; туфли на шпильках валялись рядом, строгий пучок распался и волосы светлой волной лежали на плечах. В руках пузатый бокал. – Выпьешь со мной? – улыбнулась расслабленно. И где та страдалица, платочек к уголкам глаз прикладывавшая каждые две секунды.

– Завтра получишь первый перевод, – спокойно произнес я. Пусть «скорбит». Может, она только так и умела.

Я не обольщался насчет Влады и ее мотивации, но те два месяца, что отца вытаскивали, вела себя образцово.

– Ты не в чем не будешь нуждаться. Отец попросил.

Она томно улыбнулась и потянулась всем телом.

– Так непривычно жить здесь одной, – и, пригубив янтарный коньяк, поднялась. – Деньги – это не главное… – и ко мне приблизилась, как кошка на мягких лапах.

Я криво усмехнулся. Она получила за восемнадцать лет хорошие отступные: дом и все, что в нем было – здесь целый парк автомобилей, – денежное содержание размером с бюджет областного города. Медсестричка из Подмосковья стала обеспеченной женщиной.

– Максим, почему ты не женился до сих пор?

Неожиданный вопрос. А почему, собственно? Потому, наверное, что не встретил ту самую. А ту что встретил – потерял. Как странно, Дина совсем не изменилась. Ни капли. Гибкая, грациозная, стройная. Фигура, губы, ресницы. Влияние на меня: стоит появиться и мысли все о ней, не забыть, не вытравить. Ей не место в моей реальности – я так думал много лет, а стоило в глаза синие посмотреть и все, пропал.

– Макс… – Влада подобралась ближе и пальцами по моей щеке пробежалась. – Ты мне нужен… Я все забыть наш раз не могу…

Опять двадцать пять.

– Я ведь так и не родила. Мне давно пора.

– Я тут при чем? – иронично поинтересовался, сбрасывая руки с лацканов пиджака. – Это твой выбор.

– Я тебя хочу, – потерлась об меня сиськами. – Может, это судьба: ты свободен, и я…

Вот сука. Свободна она. Вчера отца похоронили, а женушка уже себя предлагала. Сыну, блядь, предлагала! Дать бы ей пару лещей, жаль баб не бью. И папа просил за нее. Знал бы за кого.

– Влада, – взял ее за подбородок, – ты красивая, при деньгах. Найди мужика: хочешь ёбыря помоложе и с членом побольше, хочешь – очередной денежный мешок.

– А я тебя хочу. И член у тебя отличный. Я помню, – за руку меня взяла и себе между ног засунула. Влажная и горячая. Как сучка в течке. Член шевельнулся в брюках. Я здоровый мужчина с инстинктами и потребностями, а Влада эффектная и сексуальная – этого не отнять. Только мне больше не двадцать лет. Меня на мокрую щель и охи-вздохи не купить.

– Ты ведь хочешь… – и сжала бугор в паху. – Это не будет предательством. Игорь бы не осудил: два близких человека…

– Стоп, – я грубо схватил ее и всмотрелся в большие голубые глаза, потом всю взглядом окинул: возле носа следы порошка остались. – Давно на кокаине сидишь?

1 Высшая школа экономики
2 Таблетки экстренной контроцепции
Читать далее