Читать онлайн Дочь моего друга бесплатно

Современный любовный роман, Романтическая эротика

Теги: #разница в возрасте #герой старше #запретная связь

* * *

Глава 1

– А ты хорошо подумал, Андрюх? – друг вопросительно смотрит на меня поверх чашки с кофе. – Галич человек непростой, это подтвердят все, кто имел с ним дело. Этот мужик свой первый миллион заработал, еще когда мы с тобой пешком под стол ходили, и в методах своих суров. Если что не по его – там и многолетняя дружба не спасет.

Я привык прислушиваться к мнению приятеля – Сергей Молотов, в конце концов, империю свою в восемнадцать с нуля строил и в людях разбирается, но в случае с Семеном Галичем сомнений в подписании договора о партнерстве у меня нет. Я этому человеку многим в жизни обязан, в том числе и тем, что моя задница мнет дизайнерский диван самого популярного бара столицы, владельцем которого я являюсь.

– С Семеном у нас давняя история. Он меня из такой жопы в свое время вытащил, что я ему до старости буду благодарен. И про методы его тоже знаю: и про поджоги у конкурентов, и про чернуху в прессе. Но я и сам не ангел, Серег. Не всем удается, как ты, деликатно бизнес вести.

– Потому и сижу в Лондоне, – смеется Сергей. – Слишком хорошо помню особенности ведения дел в России. Англия в этом плане мне ближе.

– А ты чего, кстати, на кофе налегаешь? – киваю на чашку в его руке. – Пятница же. Илья звонил, обещал в течение двух часов подтянуться.

– Илюху я не дождусь – домой надо. Юлька у меня плохо спит в последнее время – говорит, живот мешает, а тут еще я с перегаром. Вот сын родится – тогда и отметим.

– Ты – и снова папаша. Кто бы мог подумать.

Я за семейное счастье друга рад – не каждому удается в почти сорок заново влюбиться и завести новые отношения, но себя в его роли не вижу. Женщин я в своей жизни повидал много, и моя свобода меня целиком устраивает. Вот Илюху Малышева взять – женат, ребенок есть, а он каждые выходные трахает новую девку в гостинице. Чего ради, спрашивается? Ты либо женись с мыслью, что сердце и член жертвуешь одной женщине, либо не женись вовсе. Я выбираю второе. Мужские амбиции я сполна воплощаю в бизнесе, желания стать мужем и отцом не испытываю и ущербным себя по этому поводу не чувствую. Зато могу в любое время поманить посетительницу из-за соседнего стола, увезти ее в гостиницу и трахать во все щели без каких-либо угрызений совести. Пожалуй, в тридцать восемь поздно меняться.

– Может, еще и не в последний раз стану. – Сергей поднимается и извлекает из бумажника купюру. В ответ на мой предупреждающий взгляд поясняет:

– Ты же знаешь, в угощениях не нуждаюсь. Отдашь сотрудникам на чай. Илюхе привет.

– Ты в Лондон когда?

– Через пару дней. Жена родителей навестит, и обратно полетим. Там и роды уже не за горами, так что в Москву приедем нескоро. Жду в гости.

– Понял тебя. Звони.

Когда спина Молотова исчезает из моего поля зрения, я обвожу глазами полумрак зала, чтобы оценить контингент сегодняшних посетителей: в основном это гламурная московская молодежь возрастом немногим старше двадцати. Иногда я задаюсь вопросом: откуда у них столько денег на тусовки – ведь ни хрена же не работают, а ценник у меня в баре приличный. Неужели родители спонсируют? Впрочем, не моя забота. Понты правят миром, и, к счастью, мое заведение в эту струю идеально вписывается.

Ставлю стакан с виски на стол, собираясь набрать Илье, чтобы уточнить, когда он почтит меня своим рестораторским визитом, как вдруг слышу над собой звенящий женский голос:

– Не возражаешь, если я присяду?

Первое, что попадает в фокус, – это две стройные ноги, обтянутые темными джинсами. Неплохо. Чуть выше находится ремень, подчеркивающий узкую талию. Тоже гуд. Бедра, правда, я люблю пышнее, но на контрасте смотрятся гармонично. Грудь. Не больше двойки, зато точно натуральная и без поролонового апгрейда – через ткань рубашки угадываются очертания сосков.

Длинная шея, тоже отлично, а лицо… И вот тут стоп. Разочарование. И не потому, что оно некрасивое. Красивое, и очень даже. Проблема в его возрасте: девчонке напротив едва ли больше двадцати. То, что Илюха предпочитает трахать студенток-второкурсниц, а Молотов женился на девушке почти вдвое себя младше, я ничуть не осуждаю, но сам предпочитаю женщин старше. От тридцати до тридцати пяти – средний возраст моих любовниц. Они достаточно зрелы, чтобы принимать тот факт, что отношений между нами не будет: максимум совместные поездки на курорты либо общий выход на светские мероприятия, где принято появляться парой. Единственный опыт секса с той, кто была намного меня младше, навсегда отбил желание повторить. В постели девчонка лежала бревном, минет делать не умела, а потом еще каким-то образом раздобыла мой номер и буквально стала преследовать. С тридцатилетними таких проблем не бывает, тела у них не хуже, да и мастерством оральных ласк они владеют в совершенстве. Женские губы на моем члене – давняя моя слабость.

– Я возражаю. – Потеряв к девчонке интерес, смотрю в телефон. Пусть приходит лет через десять.

К моему удивлению, звука удаляющихся шагов не раздается, и вместо этого диван рядом со мной мягко пружинит от опустившегося на него тела. В ноздри проникает аромат белой розы, и я ощущаю всплеск раздражения, скорее всего, оттого, что этот запах мне давно нравится, а наглость той, кто его источает, – нет.

Оторвав взгляд от экрана, я вновь смотрю на настойчивую соседку: целомудренно сжала колени, на лице светится вопросительная улыбка. Пухлые розовые губы, родинка на щеке.

– Какое из слов «я возражаю» тебе было непонятно? – Я больше не беру на себя труд быть деликатным, потому что девчонка сама напросилась.

– У тебя огромный стол с кучей выпивки, и ты сидишь один, – невинно пожимает она плечами, не переставая демонстрировать белые зубы. – Тебе явно скучно, так чем плоха моя компания?

Невероятно просто. У нас тут Шерлок с сиськами. И как малая все здорово разложила: место свободно, алкоголь есть, так почему бы не сесть.

– Твоя компания плоха тем, что мне неинтересна. А теперь подними свою задницу, девочка, и покинь мое заведение, пока тебя отсюда не вытряхнули.

Я оглядываю зал в поисках Гоши, вышибалы, а девчонка тем временем продолжает сидеть на месте. Быстро облизывает губы, тянется к столу и берет стакан с виски, который, как предполагалось, выпьет Серега.

– Так ты, значит, владелец. Тогда ясно. Невезучий у меня сегодня день с самого утра.

Она рассеянно смотрит в стакан, а затем снова на меня. Глаза у нее кукольно-голубые, ресницы пушистые, выражение лица невинное. Нет, и с натяжкой ей двадцати пяти не дашь, так что даже не думай, Смолин.

До того, как я успеваю выдать ей последнее предупреждение, девчонка зажмуривается и делает большой глоток. Пить она явно не умеет, потому что тут же морщится и начинает громко кашлять. Раздраженно забираю стакан из ее рук и, вернув на стол, жду, когда кашель прекратится, но он не прекращается. По ее щекам начинают катиться слезы, плечи трясутся. Не в то горло, что ли, попало? Пьяница, тоже мне.

Через тридцать секунд, когда ее конвульсии мне надоедают, я наливаю в стакан воды и впихиваю ей в ладонь. Детский сад, е-мае. А я, очевидно, воспитатель.

Здесь девчонка проявляет покорность и, обхватив стекло обеими руками, начинает жадно пить.

– Спасибо.

Она наклоняется, чтобы вернуть бокал на стол, после чего смотрит на меня. Ни следов черных разводов от слез на щеках, ни поплывшего румянца. Она все это время была не накрашена?

– Спалилась я, да? Редко пью. Просто сегодня очень захотелось.

Черт его знает, что послужило причиной моих дальнейших действий, – может быть, то, как она улыбнулась: неловко и виновато. Ну либо то, что я в этот момент вдруг понял, что не хочу дожидаться Илюху и остаток вечера смотреть, как он наглаживает коленку очередной одноразовой шлюхе. Поднимаю руку и делаю знак Артему, чтобы подошел.

– Да, Андрей Вячеславович.

– Принеси один наш фирменный. И еще льда.

Развернувшись к девчонке, встречаю ее любопытный взгляд: лицо повеселело, на губах – довольная улыбка.

– На задушевное общение не рассчитывай. Один коктейль, и ты уходишь.

– Меня, кстати, Яна зовут.

Откуда такое чудо вообще взялось? Дите, ей-богу. Ничем ее не проймешь. Ее ровесницы обычно как-то поизящнее на знакомство намекают: декольте засветят, невзначай ногой заденут. А здесь…

– Слушай, Яна. Я без понятия, какого черта ты сунулась за стол к незнакомому мужику лет на пятнадцать тебя старше, и откровенно говоря, не имею намерения узнавать. Я не собираюсь с тобой общаться, слушать нытье о ублюдке-парне, который тебе изменил, и трахаться с тобой я тоже не собираюсь.

– Почему?

– Что – почему? – смотрю на нее в недоумении.

– Почему ты не собираешься со мной… э-э-э… трахаться? Кольца на пальце у тебя нет.

Меня давно мало что удивляет в жизни, и человеческая прямота не является исключением, но сейчас я на секунду теряюсь. Особенно от того, с каким видом смотрит на меня эта назойливая малолетка. Словно задала вопрос, ответ на который должна непременно узнать.

– Я не сплю с женщинами твоего возраста. Вряд ли у тебя есть чем меня удивить. – Взгляд невольно соскальзывает вниз, к бежевому шелку ее рубашки. Без лифчика она, не пойму? Почему я отчетливо вижу очертания ее груди?

– А может, я удивлю?

Девчонка озорно поднимает бровь и, взяв со стола коктейль, принесенный Артемом, обхватывает ртом соломинку. Глазея на меня, вытягивает губы буквой «О» и всасывает розовую жидкость.

Ее попытка вызвать во мне сексуальный интерес показалась бы смехотворной, если бы не одно «но» – у меня встал. Это, разумеется, не повод тащить ее к себе домой или в гостиницу. Уж лучше позвонить Арине или Наде.

– Твой рот мои аппетиты не потянет, – говорю ей в лоб. Девчонка попалась настырная, так что чего с ней церемониться. – Допивай коктейль и поищи другой свободный член на ночь.

– А может, мне нравишься именно ты? – Яна, или как ее, втягивает в себя еще одну порцию нашего эксклюзивного пойла и подмигивает мне поверх бокала.

Пьяна? Вряд ли сильно. Виски она по большей части сплюнула обратно, а коктейль совсем некрепкий.

– Я поэтому и подошла. Подумала, такой мужчина красивый один скучает…

И тут меня разбирает настоящая злость. Какого черта она о себе возомнила? Флиртует со мной, как со своим тупорылым сверстником.

Я выхватываю из ее руки бокал и с грохотом опускаю на стол, отчего девчонка подпрыгивает на месте.

– Оставь свои идиотские комплименты и треп о влечении с первого взгляда. Чего тебе нужно от меня, девочка Яна?

Жду, что она заблеет что-то невнятное или смутится, может быть, даже встанет и уйдет, но никак не того, что упрется грудью мне в плечо и шепотом скажет:

– Хочу поехать к тебе и заняться с тобой сексом. Уверена, я потяну твои аппетиты.

Не знаю, как ей удалось, но расслабившийся член снова твердеет, а перед глазами проносится картина ее соска, зажатого между моих зубов. Почему-то я уверен, что они карамельно-розовые, цвета ее губ.

Она сама напросилась. Зато на будущее получит урок, что к взрослым мужикам соплячкам вроде нее лезть не стоит.

– Пойдем, – киваю на сумку рядом с ней и, сняв с подлокотника пиджак, поднимаюсь.

– А… мы куда? – растерянно лепечет девчонка, но на ноги все же встает.

– Ты же вроде в гости ко мне хотела? Будет тебе сегодня экскурсия.

Глава 2

– Сам.

Делаю знак водителю, чтобы оставался сидеть на месте, и оборачиваюсь назад. Яна стоит в метре от меня: вцепилась в сумку розовыми ногтями, лицо растерянное.

– Если передумала – говори сейчас. Я с тобой нянчиться дорогой не собираюсь.

Может, и правда пусть лучше свалит, а я спокойно лягу спать. Пусть родители ее воспитанием занимаются. Черт знает, что вообще у нынешней молодежи в головах творится. Она даже имени моего не знает, но готова сесть в машину и поехать ко мне домой.

– Я не передумала.

Девчонка гордо расправляет плечи, отчего рубашка на ее груди натягивается, и теперь я точно уверен, что мне не показалось: лифчика на ней нет. И ведь совсем эта Яна на дешевую шалаву не тянет. И на продажных девок, которых Илюха любит притаскивать, тоже. Свежая она, что ли. Лицо без следов тату, ботокса и прочего дерьма, взгляд без пошлости. Удивительно.

– Так мы едем к тебе или нет?

Эта фраза окончательно меня убеждает, что сволочью из-за того, что случится в ближайший час, чувствовать я себя не буду. В конце концов, не моя забота, каковы мотивы ее действий. Трахну, и разойдемся. Может, даже услугу на будущее ей окажу. Впредь будет мозгами, а не тем, что между ног, думать.

– Предупреждаю, Яна: никаких обменов номерами, никаких посиделок под моими окнами, никаких записок под дворниками. Я тебя трахаю, после чего ты навсегда исчезаешь из моей жизни.

Глаза девчонки гневно вспыхивают, однако вслух она ничего не произносит и, задев меня плечом, как мне показалось, нарочно, сама загружается на задний диван «Порше». Перед тем как захлопнуть за ней пассажирскую дверь, слышу глухое бормотание:

– Смотри, как бы ты сам потом под моими окнами не сидел.

Вот же дурочка смешная.

– Куда едем, Андрей Вячеславович? – уточняет Петр из-за руля.

И правда, куда? Правильнее, конечно, будет подстраховаться и поехать в гостиницу – так девчонка не узнает мой адрес, и это избавит меня от задачи выпинывать ее из своей квартиры, если бы не одно «но»: слишком много заморочек для той, кого я хочу больше проучить, чем трахнуть.

– Домой.

Я бросаю взгляд в зеркало заднего вида, чтобы оценить состояние девчонки. Смотрит в окно, нижнюю губу в рот всосала. Все равно странно. Не похожа она на давалку легкомысленную, и точно не из тех, кто папика себе ищет. Одежда, сумка, обувь – все от дизайнеров. Носит она их непринужденно, без дешевых понтов, явно обеспечена с рождения. И какого черта я снова что-то пытаюсь анализировать? Наверное, чтобы было чем дорогой заняться.

– Подъезжай завтра к десяти, – говорю Петру, когда мы останавливаемся возле моего дома на Полянке.

Выхожу на улицу и смотрю на пассажирскую дверь – девчонка явно выходить не торопится. Ждет, что я для нее открою? Не дождется. Ни к чему весь этот романтический флер сегодня.

Через несколько секунд дверь приоткрывается, в зазоре появляется нога, а потом и сама Липучка. Запоминать ее имя мне не хочется, поэтому дорогой я придумал ей это прозвище.

– У тебя тут квартира? А у меня здесь неподалеку подруга живет, кстати, и я к ней…

– Стоп, – перебиваю ее, пока мы не ввязались в диалог о поиске вероятных общих знакомых. – Мне неинтересно. Все вещи из машины забрала?

Насупленный вид и утвердительный кивок.

– Тогда идем.

Моя квартира расположена на втором этаже, так что неловкой поездки на лифте со случайными переглядываниями я удачно оказываюсь лишен.

– Проходи. – Беру Липучку под локоть, отчего она вздрагивает всем телом, и подталкиваю в прихожую. – Ванная направо, спальня налево, – инструктирую ее, пока скидываю обувь. Бросаю пиджак на кушетку и, на ходу ослабляя галстук, прохожу на кухню, чтобы налить себе воды. Девчонка появляется несколько секунд спустя и почему-то на цыпочках. Щеки порозовели, ресницы опущены, пальцы теребят ремень на сумке.

– У тебя есть вино? – ее голос звучит сипло, и она, прочистив горло, повторяет громче: – Вино у тебя есть?

Я даю себе секунду, чтобы оценить степень романтичности распития вина в своей квартире, и прихожу к выводу, что ничего страшного в этом нет. Напиться ей вряд ли удастся, зато избавит от неловкости и даст мне время сходить в душ.

Открываю дверь винного шкафа и извлекаю оттуда первую попавшуюся бутылку. Сам я не любитель этого напитка, но мне так часто дарят его благодарные клиенты и партнеры по работе, что пришлось местом хранения озаботиться. В те редкие разы, когда ко мне наведываются гости, запас красного сухого выручает.

Налив вино в бокал, протягиваю его Липучке, и встречаю ее пристальный взгляд на своем лице.

– Спасибо тебе, Андрей, – очевидно, слышала мое имя от Петра. Теплые пальцы, принимающие фужер, касаются моих, задерживаясь на секунду дольше, чем это нужно. Кажется, девчонка решила перейти в наступление.

Как и обычно, я не ошибаюсь. Губы изогнула в улыбке, локтями уперлась в стол, поясницу прогнула, зад выпятила. И даже ступню вверх задрала. Признаю, поза эффектная, но уж слишком нарочитая. Ее естественная неловкость мне куда более симпатична.

– Знаешь, а мне у тебя очень нравится, Андрей. – Липучка вращает ножку бокала тонкими пальцами, голос звучит на два тона ниже. Точно вошла в образ потрошительницы членов. Она явно и дальше собирается продолжать спектакль – даже губы призывно обводит языком, но в этот момент что-то идет не так: ее правый локоть проскальзывает по мраморной поверхности, отчего она заваливается грудью вперед, едва не ударяясь об стол носом. Томное выражение слетает с лица, и ему на смену приходят румянец и растерянность.

Кажется, стоит облегчить ей задачу.

– Яна. Тебе не нужно меня соблазнять. Я привез тебя к себе не кино смотреть и не интерьер обсуждать. Мы трахнемся в любом случае. С эрекцией на тебя у меня проблем нет – уже была возможность в этом убедиться. Пей вино, а потом иди в спальню. Я пока душ приму.

Шея девчонки нервно дергается, а брови обиженно хмурятся, и она обхватывает себя руками. Вот так-то лучше. Теперь все по-честному.

Оставив Липучку стоять на кухне, я прохожу в спальню и, скинув одежду, иду в душевую. То, что малознакомая женщина без присмотра находится в моей квартире, скорее, исключение из правил. Обычно такой чести удостаиваются лишь проверенные любовницы: Надя, чьими пиар-услугами я пользовался, когда открывал «Метелицу», и Арина, бывшая жена опального питерского олигарха, с которой я познакомился во время перелета в Ниццу. Остальных предпочитаю отвозить в гостиницу – положим, простыни поменять несложно, но помимо этого в квартире находится много ценных вещей. Но сейчас что-то подсказывает мне, что беспокоиться по поводу пропажи часов или пачки наличности, которую я вчера снял на откат, не стоит. Не станет Липучка их трогать. А если и тронет – то в будущем сильно пожалеет, потому что обман и воровство я не прощаю даже женщинам.

Замотавшись в полотенце, я выхожу из душевой в спальню и застаю милую картину: девчонка сидит на моей кровати, обхватив себя руками. При виде полураздетого меня ее зрачки слегка расширяются, а взгляд быстро нарезает зигзаги по моему торсу. Даю ей несколько секунд на разглядывание и уточняю:

– Насмотрелась? В душ пойдешь?

Опомнившись, Липучка отводит глаза и с легким кивком поднимается. Я отхожу в сторону, пропуская ее к двери, и когда ее близость вновь доносит аромат белой розы, думаю о том, что мой гель для душа наверняка его смоет.

– Э-э-э… а у тебя найдется свежее полотенце?

– В шкафу справа.

Девчонка скрывается за дверью, отрезая меня от своего запаха и вопросов, а я беру с тумбочки телефон, чтобы набрать Илью. Из головы вылетело предупредить его, что я уехал. Он, конечно, найдет, чем себя развлечь, так что это, скорее, вежливая формальность.

– Меня в баре нет, Илюх, – я домой уехал, – информирую в ответ на его «Алло».

– Да мне Сашка уже доложила, что ты с блондинкой отчалил. Что, Андрюша, ровесницы надоели?

Я морщусь от режущего слух «Андрюша» и делаю пометку в голове не забыть уволить Александру, администратора «Метелицы». Моя личная жизнь не является тайной, но персоналу трепаться о ней с клиентами заведения, пусть даже моими друзьями, непозволительно.

– Стол за мой счет, Илья, – игнорирую его вопрос, машинально глядя на дверь в душевую. – Развлекайся, главное, посуду не бей.

– Скажешь тоже. Забыл, через кого ты ее заказывал? А Серега где? К жене молодой сорвался?

– Сорвался, – отвечаю на автомате, потому что в этот момент в спальне появляется Яна, замотанная в полотенце. Волосы распущены, щеки розовые, глаза расширены. Выступающие ключицы и длинные загорелые ноги, до середины бедра прикрытые махровой тряпкой. Хороша, не поспоришь. У меня снова встает.

– Приятного вечера, Илюх. Позже созвонимся.

Я возвращаю телефон на тумбочку и фокусируюсь глазами на застывшей в дверях фигуре. Липучка делает шаг вперед и со слабой улыбкой кивает головой на выключатель слева от меня.

– Погасишь свет?

Я не собираюсь его гасить. Потому что через минуту мой член будет у нее во рту, и я хочу в деталях это увидеть.

– Давай кое-что сразу выясним перед тем, как мы начнем. Я говорю – ты выполняешь. Только так.

Яна уже знакомым движением задирает подбородок и кивает. Напуганной не выглядит – это хорошо, а то бы делу мешало. Я сам подхожу к ней, ровно настолько, чтобы вновь почувствовать ее запах. По-прежнему пахнет розой. Губы напротив приоткрыты, небольшая грудь под махровой тканью быстро вздымается. В эту секунду желание узнать, какого цвета ее соски, становится моей навязчивой идеей.

– Напомню тебе, что ты сама сюда пришла. А теперь снимай полотенце.

Глава 3

По горлу девчонки пробегает легкая волна, когда она обхватывает махровый узел на груди и неловким движением пальцев его ослабляет. Мой взгляд скатывается к ее груди одновременно с шорохом упавшего полотенца. Реальность оказывается даже лучше, чем то, что я рисовал себе в воображении. Грудь у нее и правда небольшая, но красивой формы, – по-девичьи упругая и высокая. Соски, да, цвета ее губ, – карамельно-розовые и напряженные. От их вида перебинтованный полотенцем член тяжелеет, а во рту нелепо собирается слюна. Не сказать, что женская грудь – мой фетиш, но глядя на грудь Липучки, я начинаю себя в этом подозревать. И опять на ум приходит это не приличествующее случаю слово «невинная». Уж слишком сильно тела моих любовниц отличаются от того, что я вижу сейчас: тонкие руки, узкая талия, плоский, чуть впалый живот и то, что ниже, – гладкий лобок без единого волоса. Девушка, стоящая передо мной, на контрасте с отшлифованностью Арины и Нади, напоминает вчерашнюю школьницу. Но у меня стоит на нее так, что я чудом себя сдерживаю от того, чтобы не прижать ее к стене и без прелюдии не вогнать член.

Если девчонка и волнуется, то вида не подает: только расширенные зрачки и румянец на щеках говорят об обратном. Отступаю назад и опускаюсь в стоящее в углу кресло, после чего делаю девчонке знак, чтобы подошла. Липучка переступает босыми ногами с грацией особы королевской крови, а я продолжаю завороженно разглядывать ее грудь. Как так-то, а? С каких пор мне малолетние Лолиты нравиться стали? Я даже не уверен, чего мне сейчас хочется больше: почувствовать ее рот на своем члене или ее соски у себя во рту.

Яна останавливается в полуметре от кресла и смотрит на меня сверху вниз, задавая безмолвный вопрос: «Что дальше?». Правильно, Смолин, надо совместить полезное с приятным. Ты же девчонку хотел проучить? Так за чем дело встало? Мало ли как она выглядит: в порнухе тоже невинные внешне экземпляры попадаются, а потом в задницу по два члена за раз принимают.

– На колени вставай, Яна. Ты же обещала удивить.

Девчонка медлит секунду, после чего решается: сгибает одну ногу, затем вторую, и теперь ее глаза находятся на уровне моего живота. Вот сейчас все как и должно быть. Ее сосок почти задевает мое колено, тонкая голубая вена пульсирует на виске. Смотрит на меня широко распахнутыми глазами, но не двигается. Ангел, не иначе.

– Чего медлишь?

– Ты же сказал, что будешь сам говорить, что делать.

Не знаю, часть ли это ее игры, либо же она хочет доставить мне удовольствие, но сама идея подчинения приходится мне по душе. Очень уж идеально вписывается в ее образ.

– Полотенце с меня сними.

Девчонка несколько секунд смотрит на мой стояк и, незаметно сглотнув, приподнимается на коленях и тянется вперед. Подцепляет полотенце у меня на талии и, царапнув кожу розовыми ногтями, развязывает. Махровая тряпка падает по обе стороны от меня, теплое дыхание касается члена, отчего он окончательно дубеет. Липучка несколько секунд разглядывает мою наготу, затем облизывает губы – почему-то я уверен, что не специально, и хрипло спрашивает:

– Дальше?

По крайней мере, воздержалась от глупых комплиментов размеру моего члена. Разнообразие в моем возрасте – всегда приятно.

Вместо ответа я кладу ладонь ей на волосы и толкаю голову к паху.

– Соси, девочка Яна.

Когда ее теплые губы смыкаются на головке, я на секунду прикрываю глаза от остроты пронзивших меня ощущений. Это даже не сотый минет в моей жизни, но сейчас он чувствуется едва ли не так, как в первый раз. Наверное, причиной тому сама девчонка и отсутствие пошлости в ее поведении. Ее движения медленные и робкие, рот теплый и влажный, глаза смотрят на меня вопросительно.

Я перехватываю ее подбородок и заставляю выпустить член изо рта.

– Ты минет вообще делала когда-нибудь?

– А что, не похоже?

Смотрит на меня с вызовом, губы припухшие. Королева порно.

– Нет, не похоже, – отвечаю, как и всегда, честно.

Игнорируя ее обиженный взгляд, встаю с кресла и заставляю ее развернуться. Первый это ее оральный опыт, не первый – по хрен. Напросилась в гости – пусть отсосет. Я убираю волосы с ее лица и заставляю посмотреть на себя.

– Сейчас делай, как я говорю, девочка Яна. Рот открой, горло расслабь.

Она беспрекословно подчиняется, чем вызывает во мне непроизвольную вспышку удовлетворения. Мне нравится ее покорность. И отсутствие фальши – тоже. Я проталкиваю член между ее раскрытых губ и, подавшись назад, повторяю это снова. Ее влажный язык задевает головку, зубы царапают кожу, сдавленный стон резонирует в пах, а широко раскрытые глаза, устремленные на меня, добавляют процессу особенную пикантность. Перемещаю ладонь ей на голову и толкаюсь глубже. Липучка закашливается, в покрасневших глазах начинают блестеть первые слезы. Первые – потому что я не планирую останавливаться. Сама напросилась.

– Повторяю, горло расслабь и дыши носом, – напоминаю ей, перед тем как снова загнать эрекцию ей в горло. – И продолжай смотреть на меня, девочка Яна. На коленях ты особенно мне нравишься.

К ее чести, девчонка взгляд не отводит, терпеливо принимая удары в заднюю стенку, и даже несколько раз подается навстречу губами. В ее неопытности есть свой шарм: я не могу перестать наслаждаться тем, как влажный от слюны член погружается в ее рот, сложенный буквой «О», и как из голубых глаз катятся слезы.

Минут через пять я отстраняюсь и, обхватив тонкое плечо, тяну ее вверх. Все-таки ее девственный образ действует на меня разрушающе: Арина с ее профессионализмом может по часу на коленях передо мной стоять, а тут от неопытной девчонки пожар в яйцах за пару мгновений.

Яна поднимается с пола и, стерев ладонью слюну, выжидательно смотрит на меня. Осанка как у королевы, подбородок задран, будто не она только что мой член в рот принимала. Взгляд снова опускается на ее соблазнительные выпуклости и соскальзывает ниже. Уверен, что и там она такая же розовая. Самое время в этом убедиться.

Я кладу руку ей на спину и подталкиваю к себе. Тугие соски упираются мне в грудь, посылая в пах новую волну крови, плоский живот сдавливает ноющий член, волосы доносят аромат белой розы. Ладонь ощущает выпирающие позвонки, и – что невероятно – даже это меня в ней заводит, хотя суповых наборов в своей койке я всегда стараюсь избегать.

– На кровать ложись, девочка Яна. Ноги разведи в стороны. Хочу на тебя посмотреть.

Ее распухшие губы приоткрыты, и в голову приходит идиотская мысль, что я хочу попробовать их на вкус. У меня нет предрассудков насчет поцелуев – я так бы и поступил, но останавливает то, что меньше минуты назад она делала мне минет.

Я не без сожаления убираю ладонь с ее поясницы, позволяя выполнить мое распоряжение. Яна впервые разворачивается ко мне спиной, и теперь я имею возможность разглядеть ее с другого ракурса: модельная худоба, тонкая талия, задница небольшая, но упругая, ноги… ноги идеальные.

Липучка откидывается на кровать и, склонив голову вбок, смотрит на меня из-за плеча. В ответ на мой вопросительный взгляд закусывает губу и послушно разводит колени. Я угадал. Карамельно-розовая, аккуратная, блестящая. Модель для порно-баннера. Вот это да, Смолин.

Член гудит так, что становится по-настоящему больно. Надо завязывать с разглядыванием и делом, наконец, заняться. Я подхожу к изножью кровати и еще раз оценивающе пробегаюсь глазами по телу Липучки. Какой-то новый уровень женской сексуальности я для себя сегодня открыл. Обидно будет пристраститься.

Я смачиваю слюной пальцы и касаюсь ее клитора. Я, конечно, церемониться с ней не собираюсь, но и насухую трахать – тоже не дело. Девчонка закатывает глаза и со стоном выгибается дугой на кровати. С реакцией – порядок. Проталкиваю в нее два пальца и сам чуть не шиплю от того, какая она внутри мокрая и тугая. Мысленно поставив на два переходящих раунда, ложусь на нее сверху и, наконец, делаю то, что давно хотел: сжимаю зубами ее сосок и прохожусь по нему языком. Хрен знает, кому из нас сейчас кайфовее, – Липучке, которая дергается подо мной и ахает, либо мне от ее вкуса и гладкости кожи. Отзывчивость ее, конечно, делает свое дело. То, как она дрожит, цепляясь ладонями за мою спину, и как отчаянно стонет, – какого нормального мужика такое не вставит? И это мы еще не начали.

Я тянусь к ящику за презервативами и на всякий случай оставляю пачку поблизости – пригодятся. Упаковываю член и, прижав ко влажному розовому входу, смотрю на девчонку: голубые глаза расширены, грудь быстро вздымается. Понимаю, что хочу ее до одури, и даже если она сейчас попросит остановиться – уже не остановлюсь.

– Трахни меня, Андрей, – хрипло шепчет Липучка, словно подслушав мои мысли.

Трахну, конечно, милая, не сомневайся.

Член даже не входит в нее – он влезает, продвигаясь сантиметр за сантиметром. Черт знает, как для нее, но для меня это пытка. В нее до меня, похоже, члены толщиной в карандаш входили, потому что перед глазами натурально начинает искрить.

– Расслабься, девочка Яна.

Я проталкиваю между нами ладонь и надавливаю большим пальцем ей на клитор. Первые секунды не помогает, но постепенно горячие тиски, сжимающие меня, расслабляются, девчонка начинает дышать тяжелее, и даже через резинку я ощущаю новый приток влажности. Толкаюсь в нее сильнее – Липучка громко взвизгивает, вонзая ногти мне в шею, а меня по мозгам лупит прозрением.

Я смотрю в зареванные глаза и просто не знаю – размазать ее по стенке здесь или закопать. Идиот ты, Смолин. В тридцать восемь, и так попасться.

– Тебе лет сколько? – От вышедшей из-под контроля злости и изумления я перехватываю пальцами ее скулы и с силой сдавливаю. – Быстро отвечай. Предупреждаю: соврешь – хуже будет.

– Двадцать три, – лепечет девчонка. – У меня в сумке права есть. Могу показать.

Совершеннолетняя. Тогда я вообще ни хрена не понимаю… Двадцать три, красивая, сексуальная… и девственница? Я, конечно, девчонок всего лишь пару раз в жизни рвал, и очень давно, но ощущения ни с чем не спутаю. Уверен, если вытащу член из нее – увижу на одеяле кровь.

– Тогда чего ты ко мне полезла? Сверстники не катят?

– Может, мне мужчины постарше нравятся, – дрожащим голосом отвечает Липучка. – Дело сделано уже. К чему сейчас вопросы?

Даже ржать охота. Использовала меня, чтобы от надоевшей девственности лишиться, коза малолетняя. И правда, к чему сейчас вопросы? Восемнадцать ей есть, член у меня, что удивительно, все еще стоит, встреча проходит полюбовно.

– Правильно говоришь, – соглашаюсь. – Ну раз ты такая смелая – терпи.

От высоты крика у меня закладывает уши, когда я возобновляю движения внутри нее. Сдерживаться не пытаюсь – пусть получает то, что заслужила. Девчонка жмурит глаза и мечется головой по подушке. Пусть скажет спасибо, что я ее за такое раком не поставил, – все-таки для первого раза не самая лучшая поза.

– Что, вот так тебе нравится сексом заниматься? Когда партнерша не получает удовольствия? – Липучка заглядывает мне в глаза и, сморщившись, впивается зубами в плечо.

Невероятно. Еще и на мужскую гордость мне давить пытается, Лолита недоделанная.

– А ты думала, я тебя отпущу? Попользуешься мной как вибратором и выключишь? Среди сопляков своих ищи такого идиота.

Но вот это ее «партнерша не получает удовольствия» – конечно, для меня вызов. Потому мои любовницы без оргазма не уходят – это, скорее, вопрос принципа. К тому же будет приятно увидеть, как Липучка кончает.

Приподнявшись на локте, я проталкиваю руку между нами и вновь надавливаю ей на клитор. Глаза Яны испуганно распахиваются, ресницы начинают трепетать. Конечно, она кончит. Физиологию никуда не деть – молодая, отзывчивая.

– Хватит…

– Хочу посмотреть, как ты кончаешь, лживая девочка Яна. Или ты и этого еще не делала?

Ответ мне узнать не удается, потому что она вновь закусывает губу и с силой жмурится. Хлюпающие звуки под моими пальцами не дают сомневаться, что она мне поддается. И от этого я испытываю странное наслаждение.

– Боже… Боже… Боже…

Ее тонкие пальцы стискивают мою шею так, словно хотят задушить, а тесные стенки влагалища бешеной пульсацией сдавливают член. Трепещущие веки снова распахиваются, в расширенных зрачках – испуг и удивление. Твою мать, красивая ведь такая девчонка. И чего ей не терпелось?

Короче, черт знает, что на меня в этот момент подействовало, – возможно, мольба в ее глазах, но я наклоняюсь к ней и целую. Эхо ее стона врезается в легкие, теплый язык сплетается с моим, в паху что-то взрывается, и я неожиданно начинаю кончать. В черепной коробке стреляет разрядами тока, и распахнутые голубые глаза исчезают из поля моего зрения, потому что на короткое мгновение я перестаю видеть.

Я выхожу из дрожащего тела Яны и, приподнявшись, опускаю глаза на одеяло. Точно первооткрыватель. Хочется откатиться и лечь с ней рядом, но я держусь. Ни к чему эти романтические минуты послетрахового молчания.

– Душевая в твоем распоряжении, – сообщаю, поднимаясь с кровати. – Я пойду в гостевую.

Девчонка садится в позу йога и оглядывается вокруг себя. Зрелище, конечно, завораживающее. Не думал, что когда-нибудь снова такое увижу. Наверное, ждет от меня каких-нибудь слов, но не дождется, потому что лить сироп в уши случайным женщинам в постели – не мой стиль, будь они даже трижды девственницы.

– Спасибо, но я дома у себя схожу.

Липучка встает с кровати и, на секунду скрывшись за дверью душевой, выходит оттуда со стопкой одежды. Взгляд и голос спокойные, ни малейшего признака обиды или истерики.

– Вызови мне такси, а, если несложно? Телефон у меня сел.

Я молча киваю, хотя, признаться, сильно удивлен. И даже выпроваживать ее не пришлось. Ай да девочка Яна.

Глава 4

Неделю спустя

– Кир, сегодня больше не впускай никого ко мне, – распоряжаюсь в динамик, когда очередные девяносто-шестьдесят-девяносто покидают мой кабинет.

Кастинг на роль администратора «Метелицы» – почти отбор в модельную студию. Было бы куда легче нанять толковую девчонку с лицом и фигурой на троечку, но быть при этом уверенным в ее мозгах и работоспособности, но имидж заведения – увы, не позволяет. Понты, понты, всегда понты. Вот и приходится на пару с моим исполнительным среди десятков кандидаток выискивать ту, у которой помимо красивых глаз и сисек есть мозги. Пока тщетно.

– Валерия вроде была ничего? – Глеб осторожно пододвигает ко мне лист распечатанного резюме.

– Та, что губы по сто раз облизывала и волосы поправляла? Не годится. Данные хорошие, а манеры как у торговки помидорами.

Мои приятели по бизнесу давно пользуются услугами HR-агентств по подбору персонала, но лично я на ключевые должности всегда собеседую людей сам. Малышев шутливо называет меня ретроградом, но я всю жизнь привык полагаться на интуицию, и она меня ни разу не подводила. Хотя вру. Подвела неделю назад, когда одна смазливая малолетка развела меня как последнего идиота. Как вспомню – до сих пор злость берет. Коза мелкая. Лучше бы ей больше мне на глаза не попадаться.

Мобильный на столе начинает вибрировать, и, увидев имя звонящего, я кивком головы прошу Глеба оставить меня одного.

– А я думаю, куда мой новый деловой партнер пропал? Неужто за две недели ему Россия надоела, и он в Америку вернуться решил.

– Здравствуй, Андрей Вячеславович, – рокочет густой бас Галича.

Помню, когда меня впервые представили этому солидному мужику в дорогом костюме, особенно поразило то, как он, не повышая голоса, заставляет людей вокруг себя беспрекословно ему подчиняться. Мне тогда всего девятнадцать было, а Галичу уже за тридцать, и его манера общения с окружающими и подчиненными долгие годы была для меня эталоном, к которому нужно стремиться. Конечно, многое с тех пор изменилось – я уже не зеленый пацан, и опыта ведения дел у самого ого-го, но все же при звуке его голоса внутри что-то по старой памяти екает.

– Куда же я теперь от тебя денусь, дорогой мой друг? Я ведь слово свое честное дал, и договор мы с тобой подписали. С такими вещами разве шутят?

– Не поспоришь.

– Я ведь чего звоню-то, Андрей. Заезжай-ка ты завтра ко мне в гости в Отрадное. По-простому посидим с тобой, как раньше, заодно и партнерство отметим. Эти все посиделки ресторанные поперек горла уже, а тут хоть по-русски водки выпьем, шашлыков поедим и в баню сходим. Ее вот на днях закончили. Ты в такой еще не бывал, Андрей. Из кедра она, а аромат знаешь какой? Спишь потом как младенец с мамкиной сиськой.

Слушаю Семена и невольно улыбаюсь: сколько ему сейчас? За пятьдесят точно. По распоряжению этого человека конкурентам ноги в свое время ломали, но и его возраст не щадит – кедр, баня, сентиментальность.

– Ты меня уговариваешь, что ли, Семен? Приеду конечно. Просто скажи когда.

– А завтра давай после обеда. Дочка как раз на выходные приедет. Янку-то помнишь мою?

При звуке имени «Яна» в голове вспышкой проносится картина голубых глаз, смотрящих на меня снизу, и член непроизвольно дергается. То, что у Семена есть дочь, я, разумеется, помню, потому что до того, как он иммигрировал в Америку, часто бывал у него дома. Ноги-ниточки, две косички, и во рту брекеты. Жена у Семена умерла рано – кажется, что-то с сердцем, и девчонку он воспитывал один. Сына, помню, хотел, но, видно, не судьба. Хотя черт его знает. Мужик он здоровый, женщин вокруг него всегда много было, денег на три жизни вперед хватит. Серега отцом в сорок во второй раз станет, так почему бы и Галичу в пятьдесят не стать.

– Помню конечно. – Делаю в голове пометку не забыть захватить с собой цветы. А для Семена у меня бутылка элитного коньяка есть – знаю, раньше он только его пил.

– И ты давай, Андрей, чтобы без этих всяких «в двенадцать мне домой». Водителя своего отпускай – в гостевом доме заночуешь. Утром позавтракаем, на рыбалку съездим.

– А ты соскучился, Семен, в Америке по русским традициям, смотрю.

– И не говори, Андрей. Дома-то оно все лучше. Русский я, хоть и пятнадцать лет по-английски шпрехал. Ладно, понесло меня что-то. Завтра, в общем, жду.

* * *

Петру я говорю, чтобы оставался на связи, потому как предпочитаю ночевать у себя дома. Дружба – дружбой, а личное пространство никто не отменял. Хочет Семен порыбачить – могу и с утра подъехать.

Дом Галича размерами напоминает королевскую резиденцию: границы забора, которым он обнесен, можно увидеть разве что с биноклем – на землю друг не поскупился. Тут и теннисный корт, и открытый бассейн, и даже две собачьи конуры. Может, недаром говорят, что к старости к корням тянет. Меня вот пока не тянет. Иногда думаю, что неплохо тоже построиться, даже землю в Сареево присмотрел, а потом задаюсь вопросом: на хрена? Моя жизнь в пределах Садового меня целиком устраивает, а если в бане потянет посидеть или воздухом подышать, снять дом на выходные совсем не проблема.

– Здравствуйте, Андрей Вячеславович. – Неизменный водитель Семена, Аркадий, открывает дверь, пропуская меня внутрь. – Семен Ефремович на заднем дворе мясом занимается, просил вас туда проводить.

С букетом в одной руке, с коньяком в другой, выхожу на террасу и не могу не улыбнуться открывшейся картине: Семен, которого я привык видеть исключительно в пиджаках от Бриони, в кроссовках и спортивном костюме переворачивает решетку над мангалом, а под ногами у него крутится здоровенный ретривер. В беседке неподалеку накрыт стол: овощи, закуски, бухло.

– Не стой, Андрей. – Семен по-хозяйски машет рукой, приглашая меня подойти. – Коньяк привез, вижу. Приятно, что помнишь. А цветы уж, часом, не мне ли?

– Букет дочери твоей. Или ты тоже хотел? Если что, Петр далеко не уехал, я попрошу.

– Пошути мне тут, – ворчит Семен и, сняв с огня решетку, несет ее к беседке.

Я иду следом и, поставив бутылку на стол, помогаю ему скидывать в посудину куски мяса.

– Мы вдвоем или еще кого-то ждем?

– Только дочку. Звонила недавно, говорит, с минуты на минуту будет. Я специально никого звать больше не стал. Старею, похоже, Андрей. На посиделки с бабами уже не тянет – хочется семьей. А кто у меня семья? Ты да Янка. – Он бросает на меня свой фирменный цепкий взгляд. – Знаешь ведь, что всегда мне как сын был.

Меня, циничного ублюдка, красивыми словами не проймешь, но сейчас Семену удается. Нашей дружбой я всегда гордился, и получить подтверждение ее эксклюзивности от человека, которого я всегда считал своим наставником, как ни крути, цепляет за душу.

Вслух я ничего не говорю, потому что открытым выражением чувств и ораторским красноречием никогда не славился, и вместо этого откупориваю коньяк.

– Ну что, вздрогнем, друг Семен?

– За успешное сотрудничество, Андрей, – соглашается тот и опрокидывает в себя рюмку.

Я тоже опрокидываю и тянусь за лимоном. Хороший коньяк, забористый. Илюха не обманул.

– Кстати, кабинет твой новый почти готов. В понедельник мебель привезут, и можешь заезжать.

– Оперативно, Андрей, спасибо, уважил. Траты на ремонт мы с тобой попилим, и даже не отнекивайся. Ты меня знаешь, люблю, чтобы все по-честному. И еще одна у меня к тебе просьба будет. Янке моей должность подыщем? Девчонка толковая, не думай, не чета нынешним прошмандовкам. На красный диплом идет.

Я, вообще, не любитель родственной пирамиды – в работе она всегда мешает, но Семена, конечно, понимаю. Какой отец своему ребенку карьерной соломы постелить не захочет?

– Подыщем. Она вроде на экономическом?

– Юрист она у меня. Пусть консультантом начнет, а там посмотрим.

– Разберемся, Семен, – киваю, мысленно смирившись с тем, что в офисе у меня станет на одну женскую особь больше.

Я разливаю по второй, когда из-за приоткрытого окна в доме доносятся звуки голосов. Кажется, прибыла дочь Галича. Забавно, конечно, людей спустя годы встречать. Девчонка, интересно, меня помнит? Хотя чего бы ей не помнить? Вряд ли я настолько сильно изменился.

– Здравствуй, пап, – доносится веселый голос с крыльца, от знакомых звенящих нот которого моя рука с коньяком застывает в воздухе.

Семен поднимается из-за стола и, шагнув вперед, заключает дочь в отцовские объятия. А я второй раз за последнюю неделю чувствую себя героем тупого американского кино. Ну еще и то, что меня крепко поимели.

– Здравствуй, Андрей, – растянув карамельно-розовые губы в широкой улыбке, произносит Липучка. – Ничего, что я так, по-простому? Или все-таки лучше Андрей Вячеславович?

Вразумительных слов у меня нет, поэтому я молча киваю, пока в голове творится полная мыслительная мясорубка. Я трахнул единственную дочь Галича. Лишил ее девственности. Тощая Дюймовочка, которой я в восемь лет на день рождения принес куклу Барби, неделю назад, стоя на коленях у меня дома, мне отсасывала. Полная жопа.

Глава 5

– Вижу, узнали друг друга, – долетает сквозь скрежет прокручивающихся мозгов басовитый голос Галича. – К столу проходи давай, Ян, чего встала как неродная? Вина налить тебе?

– Немного совсем, пап. Ты же знаешь, я алкоголь почти не пью.

Пьет она, видимо, только когда к другу своего отца девственности лишаться едет.

Сидеть истуканом смысла не имеет, и я, опрокинув рюмку, вновь смотрю на Липучку, которая протискивается к столу. Одета в короткие джинсовые шорты и объемную толстовку, волосы, как и в прошлый раз, распущены, ноль макияжа. Смущенной не выглядит, шокированной тоже. Хорошо бы Семен отлучился на пару минут, чтобы остаться с ней наедине и вытрясти ответ, какого черта вообще тут происходит.

– А цветы для кого? – Липучка невинно хлопает глазами, глядя на дизайнерский веник, лежащий справа от меня на столе.

Я рычать готов от досады. Черт дернул меня дочери Семена приятное сделать. Знал бы, что ее увижу, – купил бы вибратор.

– Ты чего медлишь, Андрей? Дари, раз привез, – весело комментирует Галич, плюхаясь на лавку.

Сжав челюсть до хруста, я беру злосчастный букет и через стол сую его в руки застенчиво улыбающейся Липучке. Впервые женщина, с которой у меня был ни к чему не обязывающий перепихон, получает от меня цветы. Даже Надя и Арина за три года ни разу не удостоились – подарки я предпочитаю выбирать без намека на романтику.

– Они такие красивые… – Яна утыкается носом в лепестки и блаженно жмурится. – Так неожиданно и приятно, Андрей. Это ты специально для меня выбирал?

– Заказала моя секретарша, – говорю сухо и, вернув зад на лавку, тянусь налить еще коньяка. Без допинга эти семейные посиделки сложно будет пережить.

Галич наливает дочери вино и, откашлявшись, поднимает стопку:

– У меня есть небольшой тост. Дадите ведь немного старику позанудничать? Так вот. Я немало лет прожил в чужой стране и долгое время полагал, что меня все устраивает: климат, люди, обстановка. Но вот вернулся в Россию и понимаю, что просто мирился. Сейчас я чувствую себя дома, и в этом немалая ваша заслуга, моя семья. Я благодарен тебе, Андрей, – Семен поворачивается ко мне и щурит голубые глаза, – за то, что, когда я предложил тебе идею партнерства, ты не отказал. Дослушай меня, не перебивай. Я жизнь немалую прожил и видел разное: и как друзья детства предают, и как брат на брата из-за денег с ножом лезет, и всегда старался окружать себя только теми людьми, для которых человеческие ценности созвучны моим. Бизнес, бабки, власть – это ведь не самое главное. Я терял друзей и партнеров один за другим, потому что видел, как жизнь их ломала, уничтожая тот стержень, который я в них ценил. То, что сегодня мы за этим столом сидим втроем, о многом говорит. В тебе этот стержень я много лет назад разглядел, Андрей, и по сей день его вижу. Спасибо тебе за веру.

Семен опрокидывает рюмку, я – следом. Кажется, Липучка отхлебывает вино, но я на нее не смотрю. Умеет Галич сказать, чтобы до костей пробрало. Недаром ему всю жизнь люди в рот заглядывали. Ну и что мне делать сейчас? Каяться, что по незнанию дочь его испортил? Чушь. Незнание от ответственности не освобождает. Да и не стану я в девчонку пальцем тыкать – дескать, она сама меня развела, а я, прости, друг, ее пятнадцать лет спустя не узнал. Женской дуростью свои ошибки прикрывать – это уж совсем никуда не годится.

– Ты мясу глазки не строй, Ян. – Семен строго смотрит на дочь и кивает на тарелку, заполненную дымящейся бараниной. – Ешь давай. Все вы, молодежь, на салатах сидите да на кофе. А силы откуда возьмутся? А они, к слову, понадобятся, потому что Андрей Вячеславович с понедельника тебя у себя в офисе гонять начнет.

Я едва шашлыком не давлюсь. Из-за шока у меня даже из головы вылетело, что я Липучку на работу к себе взять подписался. Я тут размышляю о том, как этот ужин пережить, а на деле перспектива давиться угрызениями совести перед другом выглядит нескончаемой. Ложь я ненавижу, а ложь и утаивание правды – две равнозначные вещи, кто бы что ни говорил, и мне, очевидно, придется находить с ними компромисс.

– Я буду работать у Андрея в офисе?

Яна ставит бокал на стол и переводит удивленный взгляд с меня на отца. Рот приоткрыт, голубые глаза возбужденно блестят, из чего я делаю вывод, что новость стала для нее сюрпризом.

– Это такой же офис твоего отца, как и мой. Тебе выделят должность в юридическом отделе. – Стараюсь говорить ровно, чтобы не выдать свою неприязнь и не обидеть тем самым друга. На чувства Липучки плевать я хотел.

Мы выпиваем еще по одной, после чего Семен начинает травить байки о своем житье в Америке. Я делаю вид, что слушаю, пока в голове идет непрекращающийся мыслительный процесс. По-хорошему, надо поговорить с Яной и объяснить, что, независимо от мотивов, ей лучше будет подыскать себе другую должность. Я даже ей в этом готов помочь. Илюху, в конце концов, попрошу ее к себе устроить… Нет, не годится. Престарелый ловелас руки свои с двадцатилетками держать вообще не умеет, а разгребать это дерьмо снова мне. Дочь друга трахнул, для полного комплекта осталось только второму другу из-за нее морду разбить. В общем, не суть, придумаю. Благо должников у меня полно.

Через час мы с Галичем встаем из-за стола и идем в его хваленую баню. Она и впрямь хороша: по виду напоминает греческий амфитеатр. И бассейн что надо – с родниковой водой и подсветкой. Есть у Семена вкус к красивой жизни.

– Я чего вернулся-то, Андрей… – Семен делает глоток запотевшей «Боржоми» и откидывается к стене. – Из-за Янки в основном. Думал, в Штаты ее перевезти, но она у меня упрямая – вся в мать. Рогом в землю уперлась и ни в какую. Здесь у нее, видите ли, друзья, танцы ее, жизнь привычная. Патриота вырастил на свою беду. Не жалею, конечно, не думай – в России я дома, а в Америке так. Но теперь у меня новый головняк: замуж выдать ее хочу.

Оттого, что разговор вновь свернул в нежелательное русло, мне хочется встать и уйти. Слушать рассуждения Семена об отцовском долге и судьбе дочери в моей ситуации кажется почти кощунством, но и оставить его доверие без внимания тоже не могу.

– А сама она никак? – говорю первое, что приходит на ум. – Взрослая же.

– Какая взрослая? Ты же видел ее. Ребенок еще. У нее парня-то никогда не было, все учеба да танцы на уме. Испортит кто, ты меня знаешь – руки вырву и собакам скормлю. У меня на этот счет взгляды старомодные. Моя Ленка девственницей была, когда замуж за меня выходила. Я после нашей первой ночи неделю как дурак с улыбкой на лице ходил. И сейчас бы мы с ней жили, да, увы, не судьба. Это я к чему говорю: мне на нравы современного общества, Андрей, плевать. Другие пусть задницами крутят, а моя дочь замуж выйдет один раз и на всю жизнь.

Пока я залпом опорожняю пол-литра минералки, чтобы сбить внезапную сухость во рту, Семен продолжает рассуждать:

– Помнишь, ты как-то при мне Алешкевича упоминал, «ТрансСевер» который. Что скажешь про этого парня? Дельный или фуфло? А то я на днях с его отцом на охоту поехать договорился, думаю, может, не стоит такую возможность упускать?

Максима Алешкевича я знаю как завсегдатая своего клуба: типичный избалованный мажор, сорящий отцовскими деньгами. Я в его возрасте уже обанкротиться успел и новый бизнес с нуля начать, а этот трижды в неделю в себя вискарь заливает, так что мои охранники потом его в такси трупом заносят. Забавно было бы тост на их свадьбе с Липучкой говорить.

– Незрелый он, Семен. Рано такому жениться – у него пока все мысли о том, как с фейерверками папино бабло просадить.

– Значит, «ТрансСевер» отпадает, – соглашается друг. – Ладно, Москва-то большая. Найдем достойного.

Около получаса проплавав в бассейне, мы с Семеном заматываемся в полотенца и выходим на террасу. Сентябрьский воздух еще теплый, погода позволяет.

– Ян! – гаркает Семен и машет рукой Липучке, расхаживающей около беседки с телефоном возле уха. – Чай нам завари. Тот, который Арслан привез.

Девчонка кивает и, не убирая трубки, семенит длиннющими ногами в дом, а я думаю, что пора набрать Петру, чтобы выдвигался за мной. Посидел – и хватит.

– Семен, баня отличная, мясо тоже супер, но с ночевкой, прости, не останусь. С детства я это не люблю, с тех пор как меня мать у тетки на недели оставляла. Порыбачить я всегда «за». Если не передумал, завтра с утра подкачу.

По выражению лица Галича вижу, что он недоволен, – к отказам, понятное дело, непривычен, но если уж мы равноправными партнерами стали, то нечего прогибаться даже в мелочах.

– Смотри сам, Андрей. Неволить не буду. Насчет рыбалки не передумал – завтра к десяти подъезжай.

В этот момент звонит его мобильный, и он, извинившись, уходит с ним в предбанник. Я беру со стола свой, собираясь позвонить Петру, но торможусь, когда вижу Липучку, идущую со стороны террасы с подносом. Несет чай.

При виде меня, замотанного в полотенце, начинает краснеть, но взгляда не отводит. Железная все-таки у девчонки выдержка.

– Папин любимый чай, – щебечет как ни в чем не бывало, расставляя по столу заварочник и чашки. – Ему друг с Кавказа привез, теперь он пьет только его…

– Нужно поговорить, – перебиваю ее и, встретившись с распахнутыми голубыми глазищами, поясняю: – Не здесь.

– А где? Я помню, где ты живешь, и могу…

– Нет, – от нелепого предположения, что она еще когда-нибудь окажется у меня дома, я даже морщусь. – Адрес мой советую забыть прямо сейчас. Я завтра сам тебе позвоню, и встретимся там, где скажу.

Липучка опускает глаза вниз, к пальцам, которыми крутит тонкую серебряную ложку. Выглядит смущенной и взволнованной. Играет?

– У тебя же нет моего телефона, а у папы…

– Достать твой номер не проблема. Я позвоню.

Девчонка быстро кивает, ложка выскальзывает из ее рук и со звонким бряцаньем валится на пол. До того, как я успеваю хоть как-то среагировать, она опускается на корточки и ее поднимает. Сцепив челюсть, разглядываю ее светловолосую макушку сверху, тщетно пытаясь стереть картинки, которые мне подкидывает пустившаяся в разгул память: розовые губы, всасывающие мой член, и твердые соски. И коза Яна ни черта мне в этом не помогает: заглядывает мне в глаза, прежде чем подняться.

Слышится голос приближающегося Галича, на столе дымится горный чай, рядом крутится Яна, а я стою в одном полотенце, за которым при всем желании невозможно спрятать чугунный стояк.

Глава 6

Яна

– И как он отреагировал, когда тебя увидел? – Карина игнорирует брауни, который официант ставит перед ее носом, и во все глаза смотрит на меня, ожидая скандальных подробностей. Увы, мне порадовать ее нечем.

– Счастливым явно не был. Испепелил взглядом, а потом подарил цветы.

– Цветы? Ты точно его зацепила чем-то, Янка! Что ни говори, мужчины любят девственниц. Это им как медаль на грудь.

– Чушь не пори. Он цветы дочери своего друга дарил, а не мне.

Конечно, признавать это вслух неприятно, но и на облаке из розовой ваты сидеть не хочется. Когда я к Андрею домой ехала, пообещала себе, что иллюзий и планов строить не буду. У меня была цель, и я ее добилась.

– Да ну тебя, – фыркает Карина и, шутливо надув губы, начинает ковырять ложкой шоколадную массу. – Пофантазировать не даешь. Ну ты сама подумай, это же сюжет для кино: она была невзрачной серой мышкой, а он ее не замечал. Прошли годы, мышка превратилась в прекрасного лебедя, они встретились, переспали, и он в нее влюбился.

– И десяти столетий не хватит, чтобы мышь эволюционировала в лебедя, это во-первых. Во-вторых, – смотрю на подругу с укором, – с чего ты взяла, что я была невзрачной и серой? Я была маленькой. Было бы странно, если бы в те годы Андрей меня как женщину рассматривал.

– Ну зато сейчас ты взрослая. Чего бы ему в тебя не влюбиться? Он не женат, детей у него нет. Охмури этого брутального перца!

– Андрей взрослый, Карин. И ясно дал понять, что дальнейших дел со мной иметь не будет. К тому же, если папа узнает…

Ой, нет, даже думать об этом не хочу.

– Да ла-а-адно. Откуда такой пессимизм?

В Андрея я влюбилась в тот день, когда он впервые появился у нас дома. Высокий и красивый, он мало разговаривал и почти никогда не улыбался, предпочитая слушать то, что говорил папа. Я тогда пошла в первый класс, но никакого азарта, присущего сверстникам, от вступления в новую жизнь не испытывала, потому что все мои детские мысли были заняты им. Я тайком выводила его имя в тетради по русскому языку, отказывалась идти на прогулку, если слышала, что он должен приехать, при этом стеснялась выходить из своей комнаты, и каждый раз, когда мы пересекались, краснела и спешила уйти. Андрей, конечно, на меня внимания не обращал, даже по имени не называл, а лично обратился лишь однажды, когда поздравлял с днем рождения. «Будь счастлива, малыш», – сказал он тогда. С куклой Барби, которую он мне подарил, я не расставалась и перед сном рассказывала ей, как в будущем, когда я подрасту, мы с Андреем поженимся и у нас родятся дети.

Конечно, наивно было полагать, что детская мечта исполнится: отец переехал по работе в Америку, Андрей перестал приезжать, а у меня появились свои интересы и личная жизнь. Последняя, к слову, никак не складывалась – отношения с противоположным полом не желали клеиться. Каждый раз, когда я думала, что парень мне нравится, он делал что-то, что вызывало во мне брезгливость и отторжение. Женя, с которым я познакомилась на первом курсе университета, поначалу очаровал меня своей мужественностью, а позже выяснилось, что мужественным он был лишь на словах, а на деле предпочел отмолчаться, когда пьяный ушлепок мне нагрубил. С Иваном, подающим надежды хоккеистом, мне стало скучно через неделю – кроме как о спортивных добавках и НХЛ, с ним больше было не о чем поговорить.

Шли годы, мои подруги крутили романы, некоторые даже успели выйти замуж, а я как прокаженная ходила в кино вдвоем с Кариной и, что самое паршивое, оставалась девственницей, потому что убеждение, что первый раз должен состояться непременно с кем-то особенным, упрямым гвоздем сидело в голове. А кому в двадцать три не хочется заниматься сексом, тем более когда вокруг все только о нем и говорят? Им занимаются в фильмах, в рекламных роликах, в книгах, на него намекают манекены в витринах магазинов нижнего белья. Мне просто хотелось быть нормальной.

Шанс стать нормальной я получила с появлением в моей жизни Макара: темноволосый и немногословный, он чем-то напоминал Андрея из моего прошлого. Он мне нравился. Очень. Мы встречались больше месяца, и я решила, что пора. Макар, как и я, жил один, а потому проблем с местом долгожданного первого раза не возникало. Начиналось все как надо: фильм с Райаном Гослингом по кабельному, немного вина, обнимашки под пледом. Потом Макар лег на меня сверху, стащил джинсы и стал лапать так, словно я туша, которую нужно поскорее освежевать. Меня это насторожило, но не остановило: во-первых, я девушка упрямая, а во-вторых, так, возможно, проявляется мужская страстность. Я не была уверена, стоит ли сообщать Макару, что я девственница, но, когда поняла, что он хочет засунуть в меня член не снимая одежды, сказать все же пришлось. Потому что уж совсем не так я свой первый раз представляла.

Ну а дальше все стало еще хуже. Потому что мой прекрасный Макар отреагировал так, словно я призналась, что имею букет венерических заболеваний и хочу заняться сексом без презерватива. А потом стал нести полную чушь: что лишить меня девственности – это большая ответственность, а уровень наших отношений на такую ответственность пока не тянет, что нам нужно со всем повременить, а мне лучше поехать домой, и еще что-то про характер моего отца, о чем я уже слушать не стала, потому что назвала его уродом и вылетела за дверь. Ну и еще написала СМС, что с таким размером члена, как у него, у нас бы все равно ничего не вышло.

Адрес «Метелицы» я назвала таксисту машинально. Я прекрасно знала, что бар принадлежит Андрею, и намеренно избегала его посещать. Карина с Дашей говорили, что часто видят его там, и наша случайная встреча меня страшила. Вообще, план был просто выпить вина и поехать домой, зализывать раны на своем девственном самолюбии, но потом я увидела его и передумала. Меня не привлекали мужчины старше, но Андрей это другое. Он из тех мужчин, кого годы не испортили, а, напротив, будто сделали более притягательным: никакого намека на лишний вес, никакой седины, никаких проплешин: широкие плечи и густые черные волосы, стильная небритость, дорогая одежда, темные брови слегка нахмурены – привычка, которую я помню еще из детства. И тогда все в голове сложилось – как будто так и должно было быть. Андрей станет моим первым мужчиной. Он опытен, я знаю его с детства, и он мне… да, он по-прежнему мне нравится. Главное, отдавать себе отчет в том, что это лишь на один раз. Мы переспим, и я уеду. Нужно лишь, чтобы он меня не вспомнил.

Глава 7

Яна

После распития кофе с Кариной я сажусь в машину и напряженно смотрю на часы: почти половина третьего. Слова Андрея о встрече никак не выходят у меня из головы. Он передумал? Не нашел мой номер?

То, что мои мысли то и дело возвращаются к нему, меня всерьез беспокоит, потому что первоначальный план был иным: избавиться от обременительной девственности и навсегда закрыть страницу с именем Андрея на ней. А на деле что выходит? Я как одержимая заглядываю в телефон в поисках пропущенного от него. В моем блестящем плане не значился пункт стать жалкой.

Развернув мобильный экраном вниз, чтобы больше не было соблазна в него заглянуть, я выжимаю педаль газа. Надо отвлечься. Съезжу на тренировку, в бассейне поплаваю. В понедельник нужно быть на работе в восемь, поэтому лучше заранее приготовить одежду. Интересно, в офисе у Андрея действует дресс-код?

На светофоре мое внимание привлекает настойчивый гудок справа. Повернувшись, я вижу улыбающегося парня в солнцезащитных очках и, приглядевшись, узнаю в нем Даянова Тимура. Он учится на последнем курсе, кажется, его отец депутат Госдумы, и все мои подруги без исключения от него без ума.

– Куда погнала, красавица? – Тимур поднимает очки и начинает улыбаться еще шире. – Перекусить не хочешь?

Кушать я не хочу, Тимур как парень меня совершенно не привлекает, наверное, потому что слишком уж соответствует нынешним трендам: слишком безукоризненная прическа, слишком белые зубы, слишком модная одежда, и машина у него слишком красная. Может быть, потому что меня растил папа, я имею свои представления о том, как должен выглядеть мужчина. Точно не как Тимур.

– Привет, Тим, – машу ему рукой, опустив боковое стекло. – Еду на тренировку, поэтому компанию, извини, составить не смогу.

По лицу Тимура пробегает легкая тень разочарования, но улыбаться он не перестает.

– Есть мой сотовый? Позвони, как освободишься, можем…

Остаток его фразы стирается трелью моего мобильного, ожившего на сиденье. Взяв его в руку, я несколько секунд смотрю на незнакомый номер, изобилующий цифрами «семь». Сердце, вопреки недавним увещеваниям, начинает стучать быстрее, потому что я уверена, что это Андрей.

– Прости, мне нужно ехать! – выкрикиваю в окно и, не дожидаясь ответа Тимура, тычу кнопку стеклоподъемника и принимаю вызов.

– Яна, – звучит в динамике твердый голос. – Ты сейчас где?

Светофор уже пару секунд как переключился на зеленый, а я до сих пор стою на месте в какофонии клаксонов, визжащих сзади. Вот так всегда, когда долго ждешь чего-то, – оно застает врасплох.

– Здравствуй, Андрей. – Я выжимаю газ, стараясь звучать спокойно и непринужденно. К счастью, мне это удается. – Сейчас сворачиваю с Садового в Оружейный.

– Далеко поехала? Я из офиса выезжаю.

Правильно будет следовать намеченному плану и пойти на тренировку. Это же, в конце концов, Андрей хочет со мной поговорить, а значит, ему и нужно под меня подстраиваться. Именно так подсказывает мне мозг, но проворное сердце его опережает:

– Я как раз собиралась выпить кофе. Знаешь, где «Травеллерс»?

– Найду, – коротко говорит Андрей и отключается.

Мысли начинают работать хаотично, оценивая то, как я выгляжу и во что одета: джинсы-бойфренды, топ, кроссовки – моя повседневная одежда. Опускаю защитный козырек и осматриваю лицо на предмет несовершенств. Я редко пользуюсь косметикой, так что краситься сейчас будет глупо. Кожа – порядок, волосы – тоже… И чего я разволновалась так? Это просто разговор.

До кофейни я доезжаю через пару минут и по привычке занимаю столик в конце зала. Чтобы не вызывать подозрений в смене своих планов, заказываю пирожное и кружку латте, уже третью за сегодняшний день. Точно нужно будет пойти поплавать, потому что с такой ударной дозой кофеина я попросту не усну.

Андрей появляется в дверях десять минут спустя, заставляя сердце второй раз за день пуститься вскачь. В брюках и синей рубашке он выглядит как модель мужского журнала, по ошибке забредший в кафе для простых смертных. Я бы и рада назвать себя впечатлительной, но, судя по вытянувшимся шеям девушек из-за соседнего стола, обращенных в его сторону, и тому, как заискивающе крутится перед ним блондинка со стойки ресепшена в попытке привлечь внимание, я здесь явно не одна такая.

Андрей быстро обводит глазами зал и, найдя за столом меня, идет навстречу. Бедняга-администратор, так и не удостоившаяся его внимания, семенит за ним, прижимая меню к груди.

– Привет, Ян. – Андрей, быстро чиркнув взглядом по моему лицу, опускается на противоположный стул.

– Привет. – Я улыбаюсь, хотя это и сложно. В нашем доме часто бывали люди, имеющие вес в обществе, к их своеобразной манере поведения я привыкла и трепета не испытываю, но от близости Андрея тем не менее чувствую нервозность. Возможно, потому что знаю, что он на меня зол.

Девушка незаметно пытается подсунуть ему под руку меню, но Андрей, глядя на меня, ее останавливает.

– Эспрессо двойной и воду.

Девушка уносится, а я, чтобы не дать волнению окончательно овладеть мной, делаю глоток надоевшего латте и заговариваю первой:

– Так о чем пойдет речь?

Андрей слегка подается вперед, скрещивая пальцы в замок, отчего рубашка на его плечах натягивается, демонстрируя выразительный рельеф. Я смаргиваю возникшую в сознании картинку его торса в полотенце, но взгляд не отвожу.

– Я хочу прояснить случившееся неделю назад. Во-первых, мне нужно понять твои мотивы. Почему ты подошла именно ко мне, Яна? Ты прекрасно знала, кто я такой и какие отношения меня связывают с твоим отцом. Наверное, и о последствиях тоже догадывалась.

Этого вопроса я ждала, и он меня не удивляет. Когда не знаешь, что ответить, лучше сказать правду.

– Я не буду врать и говорить, что я тебя не узнала. В конце концов, ты был уже взрослым, когда бывал у нас дома. И можешь не винить себя в том, что ты меня не узнал…

– Будь уверена, в этом я себя не обвиняю, – перебивает Андрей. – Дальше.

Я запинаюсь, потому что не могу решить, какую часть своей истории стоит ему рассказать. Неделю назад он ясно дал понять, что подробности моей неудавшейся личной жизни его не интересуют, и вряд ли сейчас что-то изменилось.

– Я пришла в твой бар и случайно увидела тебя. И вовсе не преследовала цели поссорить тебя с моим отцом. Просто поступила так, как в тот момент чувствовала: я хотела потерять девственность с человеком, которому я безоговорочно доверяю.

Андрей щурит глаза и несколько секунд гневно сверлит меня темными зрачками, вызывая желание уползти под стол. Тема для обсуждения и без того щекотливая, а он словно хочет все еще больше усложнить.

– Безоговорочно доверяешь? Ты каким местом думала, девочка Яна? Не видела меня пятнадцать лет и поехала ко мне домой? Я, может, женщин к кровати привязываю и бычки об их задницы тушу. Голой бы тебя на улицу выставил? Ты же не знаешь обо мне ни черта.

От этих слов мне становится обидно. Он меня за идиотку, что ли, принимает? Папа бы не стал иметь дел с человеком, который того не стоит, и тем более приводить его в наш дом. И вдвойне неприятно оттого, что Андрей говорит со мной как с совершенно чужим человеком, с которым его не связывает общее прошлое.

– Ты бы так не смог. – Я задираю подбородок и смотрю ему в лицо. – Я это знаю. Потому и поехала.

Андрей сжимает челюсть и раздраженно закатывает глаза. Очевидно, моя вера в него его ничуть не впечатлила.

– На будущее: не надо считать людей хорошими, Яна. Говна вокруг столько – удивишься. Ну и что получилось по итогу? Разве о таком первом разе девочки, как ты, мечтают?

– Меня все устроило, Андрей. Своим первым разом я довольна от и до.

Я стойко удерживаю его взгляд, потому что говорю чистую правду. Я не чувствую себя ни грязной, ни использованной. Я сделала это с человеком, о котором мечтала долгие годы, и, что уж совсем неожиданно, получила оргазм. А на нежности я особенно и не рассчитывала.

Андрей отворачивается к окну и несколько раз качает головой, будто пытается проникнуться моими словами. Официантка ставит перед ним кофе и окатывает жарким взглядом, вызывая желание презрительно фыркнуть, хотя я совсем не из ревнивых. К тому же Андрей мне не принадлежит.

– А во-вторых что? Ты сказал «во-первых», значит, есть и второе.

– Второе…

Андрей вновь поворачивается ко мне, и его голос смягчается, отзываясь в груди теплым трепетом. Не к добру это, совсем не к добру. Весь мой план под названием «Переспать и перевернуть страницу» предательски трещит по швам.

– Ян, я пообещал твоему отцу, что возьму тебя на работу в юридический отдел, еще до того, как узнал, что ты это ты. Ты ситуацию не хуже меня знаешь: Семен мой близкий друг, а ты его единственная дочь, с которой он пылинки готов сдувать. Сделанного назад не воротишь, и я с себя вину за произошедшее никак не снимаю. Сам дурак. Поэтому прошу тебя: откажись от этой работы. Я подыскал для тебя место помощника юриста у друга. Офис в Москва-Сити, коллектив отличный, деньги… пусть они тебя и не сильно интересуют, но деньги платят достойные.

Его губы дергаются в подобии улыбки, и он смотрит на меня почти по-доброму.

– Ян, я же вижу, ты девочка неглупая. Тяжело нам будет работать вместе. Не умею я врать. За столько лет не научился. Сделай, как прошу.

Мои мысли расползаются, как желатиновые шарики в стакане баббл-чая. Все мое существо протестует против его слов, потому что я не хочу отказываться от шанса его видеть. Даже если между нами ничего не может быть, мне хочется его присутствия в своей жизни. Возможно, со временем у нас получится стать друзьями. С другой стороны, я совсем не хочу портить его отношения с отцом, потому что знаю, как они друг друга ценят. Папа словами о дружбе просто так не разбрасывается, а Андрей… да, он честный, и ему придется нелегко.

Я закусываю губу и опускаю глаза в наполовину отпитую чашку, пока набираюсь смелости. Будет правильным признать, что мне лучше держаться подальше от его офиса. Может, и все эти восставшие чувства на расстоянии выветрятся. Да, это будет зрелый поступок. Вновь смотрю на Андрея, собираясь озвучить свое согласие, и ловлю его пристальный взгляд на моих губах. Он тут же его отводит, но и этой секунды становится достаточно, чтобы кровь забурлила быстрее, а в животе стало горячо. Именно по этой причине все мысли о правильности и зрелости вылетают у меня из головы, и я произношу совсем не то, что изначально планировала:

– Я благодарна тебе за предложение о новой должности, но боюсь, я от него откажусь. Я уже настроилась работать с тобой и отцом и не передумаю. Завтра выхожу к тебе в офис.

Андрей несколько мгновений пытает меня темнотой своего взгляда и, очевидно убедившись, что я в своих намерениях серьезна, раздраженно встряхивает головой и вытягивает вверх руку:

– Девушка, счет.

Глава 8

Андрей

– Андрей Вячеславович, к вам Мишина с договорами на подпись, – информирует голос секретарши в трубке.

Я закрываю смету, которую полчаса назад мне переслал Семен, и прошу ее впустить, пока мозг по инерции продолжает обрабатывать цифры. Сетка недорогих закусочных, разбросанных по всей Москве, включая удаленные районы – совсем не тот формат, которым я привык заниматься, однако я согласен с Галичем: масс-маркет приносит выхлоп ничуть не хуже, беря широтой охвата и высокой проходимостью. Меня смущает, что итоговая сумма затрат в смете в полтора раза превышает ту, которую я предполагал ранее. Тут есть над чем поразмышлять.

Раздается предупредительный стук, и на пороге возникает мой бессменный юрист, Мишина Виктория. Рядом с ней, возвышаясь на полголовы, стоит та, кого я меньше всего хочу видеть. Липучка. Вика теперь ее таскает с собой как личного писаря повсюду: на совещания, на понедельничные планерки и на личные аудиенции, как сейчас.

– Здравствуйте, Андрей Вячеславович.

Мишина со стопкой документов под мышкой, походкой уверенного ледокола идет к моему столу. За что мне нравится эта женщина – за отсутствие в ней женского: начиная от внешности, заканчивая образом мышления. Логика стальная, в разговоре – никакой воды и кривляний, и когда возникает необходимость деликатно обойти законодательство, Вика без лишних демагогий озвучивает возможные риски. Специалист на вес золота.

– Здравствуйте, Андрей Вячеславович, – это уже подает голос Яна, замешкавшаяся возле дверного проема.

И пусть в офисе у меня строгого дресс-кода нет – главное, чтобы сотрудники в мини и джинсах не приходили, Липучка одевается так, словно участвует в съемках для каталога делового стиля: застегнутая под горло рубашка, плотно сидящая юбка длиной до колена и черные шпильки. Вроде ничего вызывающего, но все равно хочется отправить ее домой переодеться.

– Садитесь, – киваю на кресла перед столом.

Юридический дуэт занимает свои места: Вика – по-деловому перекинув ногу на ногу, а Липучка – по-девственному сжав колени, после чего следует продолжительное обсуждение процентных неустоек, календарных сроков и приложений. Говорим в основном я и Виктория, Яна молчит и, сосредоточенно хмурясь, делает пометки в своем комплекте бумаг.

– Андрей Вячеславович, напоминаю, что завтра меня не будет и откорректированные договора на подпись вам занесет Яна Семеновна, – сообщает Вика, после того как мы прошлись по финальному пункту последнего договора.

– А сегодня у тебя времени не будет? Рано доверять такие вещи новому сотруднику.

Я не смотрю в этот момент на Липучку, но физически ощущаю, как голубые глаза мечут в меня кинжалы обиды. Ничего, пусть потерпит. Дочь ли она моего друга, знаю ли я ее с детства, трахались мы или нет, работа страдать не должна. Деликатничать в подобных вопросах, чтобы пощадить чьи-то чувства, – это тоже не обо мне. Полезла – соответствуй.

– У меня сегодня еще встреча в арбитражном с Федоровым на три часа назначена, так что я не успею, – не моргнув глазом, отвечает Мишина. – Яна Семеновна показала себя как толковый сотрудник, и ей по силам внести утвержденные коррективы. Если бы было иначе, я бы попросила ее заменить.

– Хорошо, если ты так считаешь. – В конце концов, у меня нет намерения топить Липучку. Я лишь хочу быть уверен, что работа не пострадает.

– Яна, – поворачиваюсь к девчонке, – завтра я буду в офисе в двенадцать. К этому времени бумаги должны быть у меня на столе. Имей в виду, что по второму разу я за сотрудниками не проверяю, поэтому убедись, что все сделала правильно. Суммы в договорах ты видела и степень ответственности тоже должна понимать.

С кивком Липучка встает со стула и тянется к моему столу, чтобы забрать бумажную стопку. Телефон, лежащий на нем, начинает вибрировать, но до того, как я успеваю переключить на него внимание, в ноздри проникает аромат белой розы, и глаза непроизвольно берут в фокус профиль белой рубашки. Ткань между пуговицами расходится, демонстрируя загорелую кожу и карамельно-розовый сосок.

Это, черт возьми, мода такая – не носить на работу лифчик?

Яна и Вика уходят, а я принимаю вызов, попутно размышляя об увиденном. И как мне быть, если и завтра повторится то же самое? Ну должна же девчонка головой думать, когда наряжается в офис, где работает два десятка мужиков. Помнится, и в день нашего предполагаемого знакомства она грудь упаковать не потрудилась, но то хотя бы был вечер, а не рабочие будни.

На следующий день в офис я возвращаюсь, мягко говоря, не в духе. В клубе ночью один резвый кавказец приложил пьяного посетителя стулом, и тот попал в больницу с сотрясением. Менты снуют повсюду, пресса накатила – они обожают такие сюжеты, особенно когда в драках приезжие фигурируют. Всю смену охраны пришлось уволить, чтобы в новостях объявили, что владелец принял оперативные меры. На деле парни и не виноваты – я видео с камер посмотрел – там за секунду все произошло. Один удар, и поддатый хиляк выключился.

Попросив Киру сделать кофе, иду в свой кабинет и через приоткрытую дверь маркетологов слышу:

– Ты с подкатами своими аккуратнее. Галич узнает – кастрирует.

– Ну так батя ее в офисе через день бывает. Я ее, кстати, в своем фитнесе пару раз видел. Попочка что надо у нее, и растяжка что надо. Гнуть по-разному можно.

Твою мать. Вот знал, что от присутствия Липучки сразу начнутся проблемы. Запрета на романы в офисе у меня нет, но это ж дочь Семена. Кирилл, тот, что зад Яны обсуждал, кадр ценный, и замену ему подыскивать не хочется.

– Чужие задницы обсуждайте после работы, – говорю с порога и смотрю на главного ловеласа, застывшего с кружкой. – Кирилл, еще раз возле Галич увижу тебя – можешь обновлять резюме на Хедхантере.

Возвращаюсь в кабинет и опускаюсь в кресло. На часах всего лишь двенадцать, а я уже столько геморроя умудрился хапнуть. Камеры дополнительные надо поставить, вопросом охраны заняться. Пока ребят из «Метелицы» придется в клуб перекинуть. И девочка Яна проблем добавляет одним своим присутствием. Точно я конфликт партнерский поимею. Надо ее убирать, и поскорее.

Я в очередной раз пересматриваю видео с камер, когда раздается короткий стук в дверь и знакомый звенящий голос:

– К вам можно, Андрей Вячеславович?

– Проходи, Яна. Мне Кира о твоем приходе уже сообщила.

Слышится цокот каблуков, над столом нависает тень, пахнущая белой розой, и передо мной приземляется свежеотпечатанная стопка.

– Я несколько раз все проверила, ошибок быть не должно.

Отрываю взгляд от ноутбука и смотрю на Яну. Сегодня она в черной рубашке, застегнутой наглухо, но зрение не обманешь. У меня в кабинете не холодно, но я отчетливо вижу, что она без лифчика. И снова я должен взять на себя роль воспитателя, мать вашу. Ну не звонить же в отдел кадров и не перепоручать разговор с Липучкой им.

– Яна, сядь.

Липучка смотрит на меня с удивлением и, попятившись назад, садится.

– У меня замечание касательно твоего внешнего вида.

– А что с ним не так?

Дожил, е-мае С двадцатилетней девчонкой разговор о ношении белья должен вести. Что следующее? Поставлю в офисе аппарат с прокладками?

– Яна, в твоем виде меня устраивает все, кроме того, что на тебе нет бюстгальтера. Уверен, не только мне это очевидно. Исправь это к завтрашнему дню.

Яна краснеет так густо, что я почти испытываю к ней сочувствие, которое, впрочем, быстро сменяется вспышкой раздражения. Это же я по ее милости трачу время на обсуждение всякой женской хрени, которую руководитель обсуждать не должен. Чем она думала?

– Я думала, плотные рубашки…

– …не спасают, – подсказываю ей. – Хождение в таком виде на работу неприемлемо, ты сама должна понимать.

Оттого, что день выдался тяжелым и разговор мне, мягко выражаясь, неприятен, голос звучит заметно раздраженно. Подтверждение я вижу и на лице Липучки: брови насупила, плечи распрямила, губы подрагивают.

– Я всегда так хожу. Мой размер позволяет. К тому же у меня чувствительные соски и кружевная ткань их натирает.

Она выдает это на одном дыхании и с вызовом смотрит мне в глаза. Фраза «чувствительные соски» эхом резонирует в мозгу, воскрешая воспоминания, которые мне почти удалось стереть: я тяну розовую вершину зубами, Яна выгибается подо мной и стонет. От стремительно приливающей крови к члену хочется стиснуть зубы. Охрененно, Смолин. Середина рабочего дня.

– Пока ты работаешь у меня в офисе – реши что-нибудь. Ну или рассмотри вакансию, которую я тебе предложил. Возможно, в офисе Москва-Сити они готовы закрывать на это глаза.

– Я вас поняла, Андрей Вячеславович, – сухо произносит Яна. – Не думала, что это проблема, но если вы так считаете, то я завтра же это исправлю. Еще будут замечания?

– Нет, можешь идти.

Яна, гордо неся голову, покидает мой кабинет, а я вместо звонка Илье, с которым мы договорились встретиться у него в ресторане, незапланированно набираю Арину. Слишком тяжелый выдался сегодня день. Надо вытрахать из него это напряжение.

Глава 9

Яна

– Ян…

Знакомый бас заставляет меня оторвать взгляд от экрана и посмотреть на папу, стоящего в дверях кабинета.

– Весь офис на обеде, только дочь моя работает. Вставай, перекусить тебя свожу.

Быстро пробежавшись глазами по тексту недописанной претензии, я поднимаюсь и беру пиджак со спинки стула. Из-за того, что в последнее время папа много времени проводит на деловых встречах, мы почти не видимся, так что работа может подождать.

– Ты к грузинской кухне как, Ян? – спрашивает отец, когда мы садимся к нему в машину. – Я тут неподалеку очень достойное заведение обнаружил. Баранина в нем отменная.

– Поехали, пап. Положусь на твой вкус.

– Ну а вообще, на новом месте тебе как? – Папа смотрит на меня вполоборота, когда мы покидаем офисную парковку. – Не скучно?

– Немного сложновато оттого, что пока вникаю, но, думаю, как освоюсь – дела пойдут быстрее. Скучать точно некогда, пап.

Это чистая правда. Виктория, моя непосредственная начальница, загрузила меня таким объемом работы, что я в буквальном смысле не могу поднять головы. Но лучше уж так, чем впустую протирать зад в кресле под немым осуждением других сотрудников. Пусть это место досталось мне по знакомству, но, по крайней мере, меня никто не сможет упрекнуть в том, что я получаю зарплату ни за что. Последние дни я даже задерживаюсь на пару часов, потому что хочу, чтобы папа и Андрей воспринимали меня серьезно. Но если с отцом это мне, кажется, удается, то Смолину на мои старания глубоко наплевать. Те разы, когда мы пересекаемся в лифте или на понедельничных планерках, он лишь здоровается со мной, после чего делает вид, что меня рядом нет. Как я ни стараюсь убедить себя, что в отношениях «директор – подчиненная» так и должно быть, меня это задевает, хотя вида я, конечно, не подаю. Очевидно, что Андрей моих теплых чувств из прошлого не разделяет и тот секс ничего для него не значит. К сожалению, прятаться от правды и придумывать себе того, чего нет, я не умею. Тоже заслуга папиного воспитания.

Мы входим в вестибюль заведения со звучным названием «Кабанчик» и в сопровождении улыбчивой администраторши идем к столу. При виде знакомой широкой спины и темных волос в ногах неожиданно наливается тяжесть, а в животе, вопреки всему, начинает радостно покалывать. Андрей.

– Здравствуй, родной. – Папа приветственно опускает ладонь ему на плечо, когда мы подходим ближе. – Не возражаешь, если втроем сегодня посидим? А то со всей этой кутерьмой с допусками совсем дочь не вижу.

Намек на улыбку, появившийся на лице Андрея, меркнет, когда он смотрит на меня, а расслабленное выражение сменяется непроницаемым.

– Не возражаю конечно, Семен. Здравствуй, Яна.

Они с отцом рассаживаются, а я мешкаю, снимая пиджак, и когда вешаю его на спинку стула, то ловлю на своей груди быстрый взгляд Андрея. Нарочно расправляю плечи, по максимуму растягивая рубашку, чтобы он видел, что его просьба не осталась без внимания. На лице Смолина мелькает раздражение, и он, отвернувшись, подзывает официантку. А я в очередной раз с досадой думаю, что зря пошла на поводу у своего слабовольного желания быть к нему ближе. Внимания он на меня не обращает; за две недели, что я тружусь в его офисе, между нами не состоялось ни одного даже мало-мальски приличного разговора, и он всем видом дает понять, что мое присутствие его тяготит.

– Ты смету повторную проверил? Катя тебе сегодня по моей просьбе выслала.

– Проверил, Семен. Надо с затратами на ремонт и оборудование еще немного подумать. Я нашу мебельную заявку на тендер выкинул. Посмотрим, что там по ценовым предложениям будет.

– Я привык проверенным людям заказы раздавать, но если думаешь, что так лучше, – делай.

– Базу проверенных никогда не поздно расширить, тем более если они по деньгам готовы прогибаться. Опт у нас серьезный, так что есть смысл сравнивать предложения. Разницу мне всегда есть куда пристроить. Думаю, и тебе, Семен, тоже.

Мужчины продолжают обсуждать свой новый проект, а я, хоть и стараюсь не слишком разглядывать Андрея, у меня плохо выходит. Разве бывает так, чтобы в человеке нравилось все? От внешности до манеры вести разговор, его прямолинейная резкость и даже то, как он хмурится. И кажется таким несправедливым, что он по отношению ко мне не чувствует ничего отдаленно похожего. Словно я так и не выросла, оставшись в его глазах ребенком, путающимся под ногами у взрослых.

– А я тебе вчера звонил вечером, Андрей. В ресторан к Илье по твоему совету заехал. Думал, вдруг и ты где неподалеку, глядишь, поужинали бы. А ты трубку не взял.

– У Арины был, не слышал, – замечает Андрей, увлеченно нарезая стейк. – Увидел поздно, потому и перезванивать не стал.

Я растерянно разглядываю рулетик из баклажана, принесенный официантом, и не могу заставить себя его проглотить. Вскользь брошенная фраза Андрея больно царапает сердце. Почему новость о том, что он был с женщиной, на меня так действует? Вполне естественно, что у мужчины вроде него, есть любовница, а возможно, и не одна. У отца, по крайней мере, было именно так.

– Ну гуляй, пока молодой, – хмыкает отец. – Свободному мужчине позволительно. Кстати, у меня мысль одна появилась по поводу предстоящего празднования. Ты ведь только партнеров хотел пригласить? А давай я еще пару приличных контор подтяну? Глядишь, ты точки соприкосновения найдешь, и в прессе опять же засветимся. Реклама лишней никогда не будет.

– А что за конторы, Семен?

– Костюкова хочу из «МосТранса» пригласить с сыном и Пашу Шевченко из «Труморс». Слышал про него? Лучший стартап прошлого года. Парню двадцать пять всего, а он уже Ворошилова по количеству заработанного нагнул.

Андрей делает глоток воды и, мельком взглянув на меня, кивает.

– Приглашай конечно, Семен. С удовольствием с ними пообщаюсь.

Пока мой мозг экстренно обрабатывает информацию об услышанном, папа поворачивается ко мне:

– Извини, Ян. Заболтались мы с Андреем немного, а ты скучаешь сидишь. Про день рождения компании, наверное, знаешь?

Про предстоящее празднование пятилетия «ИнтерРеда» я слышала из разговоров в бухгалтерии и почти не сомневалась, что меня туда не позовут. По слухам, банкет проводится для руководства и их приближенных, а сотрудники вроде меня получают лишь выходной день и премию.

– Да, слышала об этом, пап.

– Ты ведь на пятницу планов еще не строила? Вот и хорошо. Пойдешь со мной. С новыми людьми познакомишься, развеешься. Там и твои ровесники будут: Паша, про которого мы с Андреем сейчас говорили, и Данил Костюков – бывал пару раз у нас, если помнишь.

Я смотрю на невозмутимое лицо отца и безошибочно угадываю подвох. Нет, это точно не совпадение, что он воспылал интересом к мужчинам в два раза его моложе и вдруг предлагает мне с ними познакомиться. Папино желание пристроить меня в надежные руки – не секрет, но сейчас он, видимо, решил действовать. Все во мне протестует против такого расклада, а присутствие Андрея этот протест лишь усугубляет. Меня словно намеренно отдаляют от него, когда я всеми силами хочу быть ближе.

Я украдкой бросаю взгляд на Андрея: его тарелка пуста, он, по обыкновению, слегка хмурясь, смотрит в окно, словно этот разговор его не касается. В конце концов, что мне терять? Надену красивое платье и буду замечательно проводить время в компании папиных протеже. Может, это сподвигнет его взглянуть на меня как на женщину. Ну а если нет, то это приблизит меня к пониманию, что Андрея надо забыть. А то что-то пока никак не выходит.

– С удовольствием пойду, пап.

Если не подводит слух, то я слышу недовольный хруст челюсти. Не хочет меня видеть. Ну и ладно. Потерпит.

– Родной, – говорит папа, после того как мужчины расплатились по счету, – Янку в офис не закинешь? У меня встреча через полчаса в жилищном комитете.

– Не получится. – Андрей, по-прежнему не глядя на меня, набрасывает на плечи пиджак. – У меня тоже встреча. Могу позвонить Кире – вызовет такси.

Ну почему его слова и пренебрежение так меня задевают? И почему он говорит обо мне как о неодушевленном предмете?

– Спасибо за беспокойство, но я дееспособна и могу сама о себе позаботиться. И еще мне не нравится, когда обо мне говорят в третьем лице в моем же присутствии. Вам обоим удачи на встречах.

Я машинально целую отца в щеку и, схватив со стула пиджак и сумку, быстро иду к выходу. Достало, достало, достало. Надо во что бы то ни стало выкинуть из головы Андрея. И да, я пойду на это чертово празднование и обязательно забуду надеть лифчик.

Глава 10

Андрей

– Ну и как тебе работается с Галичем? – Брунин Вадим, генеральный директор сети интерьерных салонов «Свет и Комфорт», без участия которого не обходится ни один мой проект, пристально изучает меня глазами.

Мое партнерство с Семеном навело шумихи среди московской бизнес-элиты, и за последние две недели я часто сталкиваюсь с подобными вопросами. Даже годы отсутствия Галича на родине не стерли из памяти его репутацию сурового и жесткого дельца, а потому наш альянс вызвал широкий резонанс. Людям сложно поверить, что работать с ним я решился добровольно.

– У нас схожие взгляды на ведение бизнеса, так что отлично.

Я делаю глоток виски и осматриваю зал. Со всеми присутствующими я знаком лично – их здесь человек сорок: генеральные и коммерческие директора с любовницами или женами. Семен еще не подъехал, а вот его первый протеже, кажется, уже прибыл: долговязый парень в дорогом костюме, с волосами, уложенными гелем. Видно невооруженным глазом, что в деловой тусовке он возник совсем недавно, – манеры его выдают: слишком живой и открытый взгляд, в лице нет надменной уверенности, жесты резкие и неловкие. Кажется, я видел пару статей в «Бизнес Квартале» о нем. Айти-дарование Павел Шевченко, кандидат на руку и несуществующую девственность Липучки. Бедняга. Она его проглотит вместе с заумными мозгами.

– Андрей, я отойду ненадолго. – Надя кладет ладонь мне на грудь и поправляет галстук, с которым и без того должен быть порядок.

Собственнический жест, но она, в конце концов, моя спутница и всегда справлялась с этой ролью на отлично. Ее манеры безукоризненны, как и внешность: никакой искусственной ерунды на лице, никаких силиконовых имплантатов, и при необходимости она всегда может достойно поддержать беседу. Иногда, глядя на нее, я задумываюсь, почему она до сих пор не вышла замуж, – ей тридцать четыре, умная и красивая, и пришел к выводу, что, очевидно, как и меня, семейная жизнь ее не привлекает: Надя слишком ориентирована на карьеру. Возможно, помимо встреч со мной, у нее есть еще кто-то, но, откровенно говоря, мне это безразлично: она доступна именно тогда, когда нужно; необоснованным чувством собственности я не страдаю, а секс у нас защищенный. Да и я достаточно хорошо разбираюсь в людях, чтобы понять, что такая женщина не станет прыгать из койки в койку.

Грациозно покачивая бедрами, Надя уходит, а я, наконец, вижу Семена. И хотя я знаю, что он придет с дочерью, это не мешает мне испытать укол раздражения при виде Яны. Когда что-то продолжительно доставляет мне дискомфорт, я делаю все, чтобы от этого избавиться, но с ней не выходит. Каждый день по моему офису разгуливает живое напоминание о том, что я подвел своего лучшего друга.

Мы с Семеном пересекаемся взглядами, и он, придерживая Липучку под локоть, направляется ко мне. Расстояние между нами метров десять, и теперь мне помимо воли приходится разглядывать Яну. Она, разумеется, не могла не воспользоваться моментом прийти без бюстгальтера, но обвинить ее в пошлости образа нельзя, потому что выглядит она как модель с ковровой дорожки: длинное серое платье в пол, никакого развратного декольте до пупа, как у любовницы того же Брунина. Девчонка – красавица, не поспоришь, и чувство стиля присутствует. Вон и Илюха с бокалом застыл, забыв про жену, плейбой пузатый. Не может пройти мимо двадцатилеток.

– Все на высшем уровне, как и всегда, Андрей. – Семен пожимает мне руку и хлопает по плечу. – И «Мартель» наверняка из-за меня в меню включили?

– Ты в зале меньше минуты, а уже коньяк приметил? Здравствуй, Яна.

Липучка изгибает губы в улыбке и кивает головой в знак приветствия. На лице профессиональный макияж, что особенно бросается в глаза, когда привык видеть ее ненакрашенной. Смотрится эффектно, но как-то инородно. Без косметики она нравится мне куда больше, если так вообще можно сказать о человеке, от присутствия которого я всей душой мечтаю избавиться.

– Я видела, что в программе заявлена группа «Спич». Я как-то была на их концерте. Энергетика у ребят сумасшедшая. Здорово, что ты их пригласил, Андрей.

– Организацией занималось ивент-агентство, я всего лишь их утвердил. До этого дня никогда о них не слышал.

Улыбка на лице Яны меркнет на два тона, и я на секунду думаю, что зря это сказал. С другой стороны, это же правда. Ни к чему ей считать, что есть хотя бы малейшая вероятность, что музыкантов пригласили ради нее. Коньяк действительно здесь из-за предпочтений Семена, а вот группа – точно не для нее.

– Вадим, – смотрю на притихшего Брунина, – с Семеном вы знакомы, а это его дочь Яна.

Пока тот проявляет преувеличенное радушие, отдавая дань авторитету Галича, в нашу компанию возвращается Надя. Мне нравится в ней и то, что она не включает режим безмолвного аксессуара, вцепляясь в меня в ожидании, когда я ее всем представлю. Сама здоровается с Семеном, приветствует Яну и только после этого ныряет под руку ко мне.

– Заказать тебе что-нибудь выпить? – наклоняюсь к ней.

– Белое вино подойдет.

Я поднимаю ладонь вверх и ловлю на себе взгляд Липучки: щеки порозовели, губы плотно сжаты. В ее возрасте секс редко проходит без последствий, тем более первый. Наверняка считает, что факт того, что он был, дает ей на меня какие-то права. Хорошо, что не пошел на мероприятие один. Чем раньше она избавится от иллюзий на мой счет, тем лучше.

– Мы с Яной оставим вас ненадолго. – Семен пожимает руку Вадиму и смотрит на меня. – Вижу Костюкова с сыном, пойдем поздороваемся. Ты тоже подходи, Андрей – представлю.

Он берет Липучку под локоть, и они разворачиваются, а я помимо воли провожаю их глазами. Вернее, не их, а спину Яны: острые лопатки в широком вырезе платья и выпирающие позвонки. Ничего общего с соблазнительной женственностью, которой я всегда отдавал предпочтение в выборе партнерш, – на фоне их Липучка выглядит просто девочкой, но Вадим меня второй раз окликает, а я все продолжаю на нее смотреть. Хренотень какая-то.

* * *

– Я и забыл, каково это – столько с людьми общаться. Мозоль на языке уже – ей-богу, – шутливо жалуется Семен, отпивая коньяк. – Ты слышал? Слухи ходят, будто я тебя компроматом прогнул и заставил договор о партнерстве подписать.

– Слышал. Пусть болтают. На дела наши это как влияет?

– Лояльный ты, Андрей. Тебя ведь в позиции слабого выставляют – не меня. Я на твоем месте бы выяснил, откуда ноги растут, и меры принял.

– В двадцать первом веке живем. Интернет, демократия, мнимая свобода слова. Собаки лают – караван идет, сам знаешь.

– Я старый вояка, прав ты. Есть мне чему у тебя поучиться. Привык, что человек за каждое свое слово отвечать должен, а не просто так вякать.

– Времена меняются. Увы или к счастью. Ты домой скоро?

– Роль свахи выполню и буду свободен. Вот Янка с Шевченко танцует, – Семен указывает рукой на сцену, где под слащаво-медленную композицию в исполнении обожаемой Липучкой группы покачивается десяток пар. – Я вот думаю, что Паша этот больше, чем Костюков, ей подходит.

– Почему? – спрашиваю машинально, пока смотрю на самую высокую пару танцпола: Яну и ее ухажера. Парень выглядит так, словно боится до нее дотронуться, – кажется, даже руками ее голой спины не касается, держа ладони в воздухе. Хотя чего его винить: Липучка обманчивое впечатление производит. Невинные глаза, робкая улыбка – разве скажешь по ней, что может переть напролом, как танк. И что ртом грязно работает.

Вот это зря я, конечно, вспомнил.

– Я справки навел – ему в этом году тридцать исполнится. Семь лет разницы – это много, Андрей. А Шевченко на пару лет ее старше – совсем как у нас с Леной было. Я пообщался с ним немного – хороший парень, толковый. Смущается, правда, в разговоре, но это от неопытности, с возрастом пройдет.

Я молча делаю глоток виски, не желая поощрять беседы на тему Липучкиных женихов. Ни к чему усугублять ощущение, что я обманываю друга. И видеть лицо Семена, если он узнает, что первым мужчиной его дочери был человек старше ее на пятнадцать лет, тоже не хочется. Я его прекрасно понимаю. Яна для него не только единственный ребенок, но и все, что осталось от женщины, которую он любил. Вряд ли долговязый стартапер догадывается, с чем ему придется иметь дело, если у него с Липучкой срастется. Хотя я отчего-то уверен, что не срастется. Не по зубам ему Яна.

– Ты извини, что я тебя этими разговорами мучаю, Андрей, – словно подслушав мои мысли, обращается ко мне Семен. – Мне вроде и совет не нужен, а поделиться сомнениями хочется. Будущее дочери все-таки на кону – ошибиться не имею права. Янка, она ведь только с виду покладистая, у нее норов мой. Упрямая, а опыта жизненного нет. Защитить хочется. А потом думаю – а правильно ли?

– Поступай, как считаешь нужным, Семен. Детей своих у меня нет, чтобы советы раздавать. Я Тригермана вижу – мне с ним как раз обнал нужно обсудить. Оставлю тебя ненадолго.

Разговоры о процентной ставке за обнал куда привычнее, чем родительские откровения Семена, и я немного расслабляюсь. Время близится к двенадцати, в течение часа празднование стихнет, и можно будет поехать домой с Надей. В меню на сегодняшний вечер обязательное блюдо – секс.

В поисках временного уединения иду на балконную террасу и, толкнув дверь, мгновенно испытываю желание вернуться обратно в зал. Возле перил стоит знакомая хрупкая фигура в компании коренастого типа в бежевом смокинге, в котором я узнаю претендента номер два на роль мужа Яны – Данила Костюкова.

В какой-то степени я физиономист, и его рожа мне не понравилась с первого взгляда, как нас представили. Кажется, это было на прошлогоднем мероприятии, для которого «МосТранс» арендовал мой клуб.

При звуке хлопнувшей двери парочка смотрит на меня, а я с досадой замечаю, что Липучка, очевидно, замерзла, потому что через тонкую ткань ее платья отчетливо проступают соски. Не удивлюсь, если Костюков от восторга уже сделал ей предложение. Сбегать я не привык, тем более на своем праздновании, поэтому киваю им и иду к перилам. Достаю из кармана телефон, чтобы сказать Петру, чтобы подъезжал, а пока в трубке идут гудки, невольно слушаю разговор по соседству.

– Какие планы после, Ян?

– Домой поеду.

– Тю. Суббота же. Так рано – и баиньки? Поехали в «Каморру»? Там сегодня бодрая тусовка. Побудем немного, а потом я тебя домой закину.

Ответа Липучки я не слышу, потому что в этот момент раздается голос Петра. Сказав ему подъезжать, сбрасываю вызов и оглядываюсь на дверь. Слушать кривые подкаты тридцатилетнего мажора не хочется, поэтому я собираюсь уйти. Яна не маленькая, сама за себя постоять может, к тому же про характер Галича здесь знают не понаслышке, и вряд ли Данил этот до такой степени имбецил, чтобы его дочь обижать.

Уже отрываюсь от перил, но услышанная фраза меня останавливает:

– При мне ты выпил два бокала виски и сейчас предлагаешь покататься. Это безответственно. Ты рискуешь не только моей жизнью, но и жизнью других людей.

Хрен знает, что в этой ситуации повлияло больше: тон, которым Яна это говорила, – приглушенно, словно не хотела, чтобы я ее услышал, – либо то, что пять лет назад моя двоюродная сестра погибла под колесами пьяного идиота. Ну или последующий ответ:

– Это моя привычная доза, красавица, не парься. Довезу в целости и сохранности.

А Семен за разницу в возрасте переживал. Да этому идиоту еще лет двадцать до взрослого мужика расти.

– Данил ведь, правильно? – Я подхожу ближе, встречаясь с удивленным взглядом Липучки.

– Да, я. – Выражение заправского плейбоя слетает с лица Костюкова, и ему на смену приходит серьезная понтовитость. Сейчас ему нужно показать Яне, что он самец не хуже.

У меня для него на этот счет плохие новости.

– Я тут невольно разговор ваш услышал. Сегодня ты мой гость, поэтому предупрежу: сядешь за руль – тебя на первом же перекрестке патруль ГАИ остановит и прав лишит.

Даже в полумраке я вижу, как его лицо идет пятнами. Репутация крутого самца разваливается – кому такое выдержать легко? Судя по шуму втягиваемого воздуха, Костюков хочет что-то сказать, но я его дешевые понты опережаю:

– Папа тебе не поможет. Козлов мне на днях как раз говорил, что у них декадник по борьбе с коррупцией. Твое задержание во всех новостях покажут, чтобы народ возле теликов порадовался, что даже избалованному мажору не уйти от суровой руки правосудия.

Костюков рот закрыл, лицо багровое. Разумеется, я его не впустую запугиваю: с начальником ГАИ по Москве раз в месяц водку пью в загородном клубе. Он с понятиями мужик и подставляться ради зажравшегося молодняка не станет.

– А то, что ты доверие серьезного человека предаешь, когда бухим его дочь к себе в тачку зазываешь, отдельная история. Я отцу Яны ничего не скажу, но с этого момента держись от нее подальше. Увижу рядом – пеняй на себя.

Пока Костюков жует слюни, я кладу Липучке руку на поясницу и подталкиваю к выходу. Раз уж вперся в разборку, надо доводить дело до конца. Она не сопротивляется, идет. Кожа под моими пальцами теплая и гладкая, и, черт, снова эти ее позвонки. Хочется их пересчитать, и от этой мысли член начинает твердеет.

– Я это сделал из уважения к другу, – открываю балконную дверь и пропускаю ее вперед, – ничего себе не выдумывай.

– А я и не выдумываю, – гордо объявляет Яна. – Я иллюзий на твой счет не питаю, можешь быть спокойным. В любом случае спасибо тебе за помощь.

Все-таки девчонка молодец, без лишних соплей. Вызывает уважение. Если бы не мурашки на ее руках, я бы поверил.

Глава 11

Яна