Читать онлайн Путь ветра бесплатно

Глава 1

Петьке было двенадцать, когда он возненавидел весну. Вот уже три года не менял гнев на милость. А весна не замечала. Будто насмехаясь, в этом году пришла раньше обычного. Уже в конце февраля то тут, то там проглядывали чёрные и влажные проталины, того и гляди трава скоро появится. Но Петя знал: весна – обманщица и никакой травы в марте не будет.

Мальчик возвращался из школы, пинал хрупкие ледяные кружева, висящие на краях подтаивающих сугробов. «Снег как предатель, – рассуждал Петя, – вроде веришь ему, думаешь, раз белый, значит, хороший. А он сперва становится фарфоровым и ломким, а потом и вовсе гречневым, таким же тёмным и невкусным». Петя сам придумал это выражение и одинаково ненавидел гречневую кашу и весенний снег.

Но не ежегодная снежная метаморфоза заставляла мальчика нелестно отзываться о времени года, восхваляемом романтиками и котами. Причина крылась в другом: Пете нечего было надеть весной. Не было у него ни куртки, ни ботинок по сезону. Из зимней одежды он сразу переходил на летнюю, утепляясь какое-то время только свитером. Осенью было проще: иногда уже в октябре пробирает до костей. А вот весной зимний пуховик без снега не наденешь.

Он хорошо помнил тот день, когда невзлюбил весну. Было уже тепло, а если играть в догонялки с пацанами, так даже жарко, и домой он возвращался с прилипшей к спине футболкой. Он подошёл тогда к матери, попросил купить ему одежду потоньше. Но в ответ услышал:

– Какая куртка, Петя? Откуда у меня деньги вам каждый сезон наряды покупать? Ничего, и так походишь. Погода нынче обманчивая, не гляди, что печёт, ветер ещё холодный. Я же хожу в старой куртке, а Лёшенька так вообще в том, что люди отдали, и не жалуемся. Иди лучше делом займись: в бане дрова почти кончились, у кур не прибрано. Иди, иди…

Петька, услышав такие слова, остолбенел. Он и так редко просил что-то для себя. Видел, что матери тяжело, и говорил сам себе: «Хочется – перехочется». И по дому, для пятиклассника, делал много. В его руках всё спорилось, и труда он не боялся.

Вечером мать сама подошла к нему, виновато заглянула в глаза:

– Петенька, сынок, ты уж прости меня. Не хотела обидеть. Знаю, задели тебя мои слова. Только не со злости я: под руку ты попался. Утром газовщики приходили, показания счётчика сняли. Говорят, задолженность у нас большая, не заплатим – на следующей неделе обрежут газ. Я им объясняю, что не могу пока: дети у меня малые и денег нет. А они: «Про детей знаем, но помочь ничем не можем. Приказ есть приказ, нам сверху указания дают, там до чужих детей дела нет». Я и так и этак у них просила не показывать долг, они руками разводят: мол, ничем помочь не можем, нас тоже постоянно проверяют. Сказали: если хотя бы семь тысяч заплатим, остальное не покажут, летом погасим долг. А где я семь тысяч найду, ума не приложу. Занимать стыдно. И так уж у всех соседей занимала. Не воровать же, ей-богу! Пенсия только через три недели, пособия уже потратили, аванс будет, но его не хватит. Прости уж, сынок. Куплю я тебе куртку, обещаю. Ты только потерпи немного.

Конечно, Петя не держал зла на мать. Неуклюже обнял её, вышел из комнаты. Вернувшись, выложил перед ней мешочек со всеми своими сбережениями. Мать так и ахнула:

– Откуда, Петя?

– На мопед копил. Лёшка Селиванов сказал, что свой старый за полцены отдаст, там немного подремонтировать надо. Ты не думай чего, я давно собираю: сдачу ты разрешала оставить; на день рождения дарила; иногда бабушки давали за работу.

Марина взяла мешочек и долго пересчитывала, сбиваясь и начиная заново. Слёзы мешали, она утирала их рукавом старой кофты, жалела и себя, и сына, который слишком рано повзрослел. Сторублёвых купюр было всего несколько, всё чаще попадались десятирублёвые монеты, а иногда и по рублю. Петиных накоплений и её аванса хватило на то, чтобы частично погасить задолженность за газ.

С тех пор мальчик совсем перестал просить что-либо у матери. И когда покупали зимнюю одежду, выбрал ту, что была ему чуть велика, чтобы на две зимы хватило. Мечту о мопеде не оставил, а «отложил» – так он сам себе это объяснил.

Петя был парень добросовестный и отзывчивый. Этими качествами часто пользовались местные бабушки, которым некому было помочь: дети по городам разъехались, внуков в деревню не затащишь. Вот и просили его то дров наколоть, то снег убрать. Знали, что семья переживает не самые лучшие времена, и давали, что могли: кто денежкой отблагодарит, кто пирогами или ещё чем-нибудь угостит. Всё, что ему давали, Петя относил домой, и пяти рублей себе не оставлял. Это хоть немного помогало матери и позволяло семье разнообразить еду: гречка с картошкой очень быстро надоедают, если они частые гости на столе.

Глава 2

Раньше у Пети была самая настоящая семья. Они жили в Казани. Папа, Мурзин Алексей, был слесарем в автомастерской. Работу любил, был профессионалом с большой буквы. К нему выстраивалась очередь, некоторые даже ждали неделю, а то и две, лишь бы их четырёхколёсного друга чинил Алексей. Мама Марина преподавала в музыкальной школе. Была нежной и тонкой натурой.

Марина с Алексеем подходили друг другу, как ключик с замочком: она – хрупкая, воздушная; он – широкоплечий и надёжный, как скала. Такая разница никогда не становилась поводом для ссор. Марина с интересом слушала про «развал-схождение» и «прикипевшие болты», а Алексей посещал отчётные концерты в школе, где трудилась жена. Марина утверждала, что муж засыпа́л ещё до начала её выступления. Но она на это никогда не злилась, шутила: главное – пришёл.

Несмотря на то, что их брак длился уже больше десяти лет, Алексей ухаживал за женой как за невестой: то тюльпаны зимой подарит, то любимые конфеты принесёт, а однажды раздобыл книгу с биографией Шостаковича. «И ведь запомнил, что это мой любимый композитор» – умилялась Марина. Это особенно трогало женщину, ведь муж путался в фамилиях музыкантов-классиков. Для него что Бах, что Брамс – всё одно, а он старался, запоминал тех, кого слушала Марина.

Исходила от Алексея какая-то забота, надёжность, уверенность. Марина знала: случись беда – муж всегда найдёт выход, справится с любой задачей. И оттого, что голова её не была забита насущными проблемами, у неё всегда хватало сил заботиться о своих мужчинах.

Алексей говаривал подрастающему Пете: «Сынок, ты мать береги. Она у нас вон какая нежная да хрупкая – о ней заботиться с тройной силой надо. А мы с тобой мужики – к трудностям должны быть привычны».

Холодный ветер перемен возник, казалось, из ниоткуда. В одночасье ворвался в безоблачный мир Мурзиных и разрушил жизнь. Подобно урагану, сметающему на своём пути всё без разбора, ветер перемен ломал и крушил налаженный быт, уносил с собой веру в будущее, заметал путь к счастью. Пете тогда только исполнилось одиннадцать лет.

Его день рождения приходится на конец января, и по традиции семья проводила этот день на природе, катаясь на санках и меся ногами сугробы. И в завершение устроила чаепитие прямо на улице. Горячий чай из термоса, пирожки и бутерброды – традиционный праздничный стол в этот день.

Шумно и весело отметили это событие: пригласили Петиных одноклассников и повеселились от души. А через неделю Алексей погиб в автокатастрофе, когда возвращался домой. В его машину врезался встречный автомобиль. Как позже выяснилось, встречная машина передвигалась на летних шинах, и водитель не справился с управлением. Видно, подслеповатая смерть неправильно прочитала строчку в Книге Судеб и забрала не ту душу.

Остались Марина с Петей вдвоём. Но скоро выяснилось, что их трое: Марина была беременна. В траурной круговерти она перестала обращать внимание на своё тело. И спохватилась только через месяц, когда поймала себя на мысли, что грудь налилась, а месячные никак не начнутся. Смутно она догадывалась, сколько полосок покажет тест, но всё же новость стала для неё ещё одним ударом. Марина не понимала, радоваться ей или плакать.

Почти всю беременность она проходила словно в тумане: никак не получалось взять себя в руки, сил не было, хотелось только спать. Выйдя в декретный отпуск, женщина не представляла, как жить дальше. Родных у неё никого не осталось, Алексей и вовсе был сиротой. Пособие на ребёнка ничтожно маленькое, пенсия по потере кормильца закрывала только квартплату: Алексей работал в гараже без официального трудоустройства. А ведь надо было и питаться, и одеваться, не говоря о том, что в школе у Пети часто собирали то на учебники, то на подарок учителю. А у неё даже копейки лишней не было. Долги росли быстро, как весенняя трава на солнцепёке.

Соседка посоветовала продать квартиру и переехать в деревню. Марине от бабушки достался старенький домик в семидесяти километрах от Казани. «Вот продашь квартиру, на эти деньги жить будешь, покуда малыш не вырастет, а там в садик его отдашь, да на работу выйдешь. Главное, что и школа, и садик – всё под боком, все под присмотром будут. А город сама знаешь какой: небезопасный он, особенно для подростков. Тем более сейчас, когда Петя остался без твёрдой отцовской руки».

Хорошо, складно рассказывала соседка: у неё были свои виды на квартиру Марины, она давно сыну хотела купить жильё к себе поближе. Марина взвешивала за и против: обдумывала, советовалась с подружками, прикидывала, как лучше сделать. В итоге согласилась с доводами соседки.

Она поспешно продала квартиру соседке и переехала с сыном в деревню, чтобы рожать уже на новом месте.

Только на деле вышло не так хорошо, как ожидала Марина. Домик был старый. Добрая часть вырученных денег пошла на ремонт крыши, новые окна и двери, мебель и бытовую технику: старенький холодильник отказался включаться. Ей бы приехать сюда заранее, осмотреться, оценить обстановку. Но так поступить женщина не догадалась: привыкла, что серьёзные бытовые вопросы решает муж. А потом уже было поздно.

На оставшиеся от продажи квартиры деньги семье надо было продержаться три года – до выхода Алёши в детский сад. И они держались как могли. Марина вечерами оставляла младшего с Петей, а сама бегала мыть полы в сельсовет, куда её взяли на половину ставки. Она специально не отлучала малыша от груди, чтобы ему всегда было чем перекусить, ведь смесь – это дополнительная статья расходов. Когда ребёнку исполнилось два года, он пошёл в ясли, а Марина нашла ещё одну подработку. На полный рабочий день выходить не могла: малыш часто болел. И снова выручал старший сын: водился с братишкой, помогал с домашними делами.

Так вдвоём с Петей они тянули лямку, пытаясь свести концы с концами. Теперь уже Марина жалела о продаже квартиры: в городе больше возможностей подзаработать, жизнь хоть и дороже, но физически легче. Но прошлое не воротится, как поётся в одной песне.

Пете в деревне нравилось. Ему была приятна простая жизнь, без городских сложностей. Ведь в Казани, чтобы добраться до нужного места, приходилось садиться в городской транспорт, а самостоятельно это делать запрещалось. Даже из школы, которая находилась в соседнем дворе, его встречала мама – таковы были правила городской школы.

В деревне же можно уйти, куда душа пожелает; его никто не контролировал: опасностей здесь нет, машины на больших скоростях не ездят. Душа часто звала мальчика поближе к озеру. А ещё Петя любил возиться с землёй – он часто заходил на огород «с проверкой», не нужно ли чего сделать. Люди в деревне тоже были проще, бесхитростнее. Физический труд сближал.

Пете нравилось топить баню и жечь костры. Он мог подолгу сидеть и наблюдать, как языки пламени, облизываясь, сжирают дрова. Ни один из огненных лепестков не имел брата-близнеца – это восхищало мальчика. Он быстро освоился в загородной жизни, и среди пятиклассников за ним закрепилась репутация «своего» парня.

Рассудительностью, которой с лихвой его наградила природа, он удивлял учителей. Прежде чем что-то сделать, он давал себе время подумать, оценить возможные последствия. Потому в драках и других мальчишеских выходках замечен не был. Но «забитым» его назвать язык не поворачивался. Петя будто существовал обособленно. И из-за этого казалось, что он старше одноклассников.

Одно огорчало мальчика – не было в деревне автосервиса. Любовь к авторемонту передалась ему с кровью отца. Он с малых лет ходил с Алексеем в гараж, мог часами сидеть и заворожённо смотреть, как отец колдует над очередным автомобилем. Своё будущее он тоже связывал с авто механикой. А как иначе?

И всё бы ничего, если бы не эти проклятые вёсны!

Глава 3

В седьмом классе пришёл новенький – Антон Шишкарёв. Его родители поддались современной моде на загородную недвижимость и быстро построили на заброшенном участке дом-музей, с колоннами, коваными воротами и камерами видеонаблюдения.

Отец Антона был каким-то крупным начальником в столице, односельчане видели его редко. Андрей Эдуардович ежедневно ездил в город с водителем, а выходные предпочитал проводить в беседке за высоким забором, откуда доносился аромат шашлыка, шансон и смех гостей.

Почему Антон не остался учиться в престижной гимназии, осталось загадкой. Поговаривали, что у него возникли проблемы – то ли с наркотиками, то ли с законом. Хотя всё это запросто могло оказаться деревенской байкой.

Новенький вёл себя нагло, провоцировал драки со сверстниками, дерзил учителям. Однажды учитель биологии, мужчина уже не молодой, сделал мальчику резкое замечание и выпроводил в коридор за сорванный урок. Через три дня учитель ушёл на заслуженную пенсию, а биологию стала вести географичка. Преподаватели старались не ввязываться в споры с Антоном и на многое закрывали глаза.

Очень скоро возле Шишкарёва собралась толпа его поклонников, а вернее, прислужников. Многим нравилась мнимая дружба с ним. К слову, ораторские способности у мальчика были отменные. Он запросто мог сорвать урок или организовать поход. Если у него было хорошее настроение, то его харизма была направлена в мирное русло. Шутками, весёлыми приказами он вёл за собой весь класс. Однако стоило его миру дать трещину, как злоба вытекала сквозь щели души и проливалась на ближайшее окружение. Осмеять одноклассника, обидеть девчонку, устроить тёмную для него не составляло труда.

Петя не стремился быть в свите Антона, но и не избегал его. Шишкарёв просто не существовал в Петином мире.

Вражда началась между ними после одного случая. Это произошло в ноябре, после осенних каникул. На улице было слякотно. Осень казалась бесконечно длинной, и все ждали первого мороза. Перед уроком физкультуры Антон увидел, как Петя отмывал в туалете подошвы кроссовок, и в спортзале понял, что одноклассник обувь не сменил.

– А что, разве можно на физру без сменки? – громко поинтересовался он у учителя.

– Нет, Антон, будь добр, приноси кроссовки, в которых ты не бываешь на улице.

– А почему тогда Мурзину можно? У него кроссы уличные, он их в толчке надраивает, сам видел!

Физрук растерялся. Он, конечно, знал, что у Пети нет второй пары кроссовок, но он знал и то, что тот добросовестно отмывает уличную обувь перед каждым уроком. Материальное положение Мурзиных не было для него секретом: деревня не город, да и, просто приглядевшись к парню, можно понять, что лишняя пара кроссовок не по карману семье. Но чем-то нравился ему Мурзин, был в нём стрежень. И то, что он сам, без подсказки, намывал обувь, добавляло уважения.

И всё-таки правила есть правила, Антон прав. Да и не хочется связываться с этим Шишкарёвым, уж больно он наглый, просто так не отстанет, физруку лишние проблемы ни к чему.

– Мурзин, ты в уличных кроссовках?

– Да, Сергей Владимирович.

– Почему? Забыл сменку?

– У меня нет других кроссовок. Но эти чистые, полы не испачкают, – Петя открыто смотрел на учителя, не ожидая снисхождения, не стесняясь ответов.

Сергей Владимирович был в замешательстве: поступить по правилам или по-человечески?

– Мурзин, покинь спортзал. И приходи на урок в сменной обуви.

Петя чуть покраснел и направился к двери. А вслед ему послышался насмешливый голос Антона:

– Босяк! Ребята, а давайте скинемся и купим Мурзину кроссы!

Класс взорвался смехом, который раскатился по спортзалу как гром. Щёки Пети стали ещё ярче, губы сжались в тонкую нить. Он хмуро оглянулся на одноклассников, потоптался у двери, словно хотел что-то сказать в свою защиту, но, передумав, вышел.

Только сам Петя знал, каких усилий ему понадобилось, чтобы не заехать Антону по физиономии. Выйдя из спортзала, он не остался на следующий урок, а выскочил из школы и побежал за деревню.

Дорогу местами размыло от частых дождей, но Петя бежал и бежал, пока не остановился возле старого клёна у кромки леса. Там он со злостью принялся пинать ствол. Ветки дерева тряслись от ударов, осыпая мальчика пожухлыми листьями. Глухие удары раздавались эхом в пустом лесу. Петя пинал дерево, представляя перед собой нахального одноклассника.

Минут через десять он выбился из сил, присел на поваленное рядом дерево и обнял колени ногами. Злость утихла, дыхание почти выровнялось; и спустя двадцать минут он вновь ощутил способность рассуждать спокойно.

Петю огорчало отсутствие в семье «лишних» денег. И он прекрасно понимал, что его желания не были роскошью. Сменная обувь, новый рюкзак и джинсы – не такие уж барские запросы. Однако он также понимал, что даже половины из этого перечня они не в состоянии купить.

Ещё его удивляло поведение одноклассников. Больших заработков в деревне нет – многие семьи живут, что называется, от зарплаты до зарплаты. Но раньше на это не обращали внимания. Дети зажиточных родителей дружили с детьми, чьи родители зарабатывали гораздо меньше. Были общие игры, интересы и, даже понимая, что уровень дохода семей разный, ребята не делали из этого великого события, не обсуждали и тем более не высмеивали.

Но всё изменилось с появлением Шишкарёва. Он будто околдовал всех, и вот уже более обеспеченные дети смотрят свысока на тех, чьи родители работают простыми рабочими. Девочки осуждают одноклассниц, которые «целую неделю ходят в одной юбке».

«Как люди могут так быстро меняться? – задавал в никуда вопросы Петя. – Да и какая разница, кто во что одет? Можно ведь надеть самое новое, но выглядеть неопрятно. А можно и скромные вещи поддерживать в чистоте. Говорят: встречают по одёжке, а провожают по уму. Разве это так? Кажется, с момента, как придумали эту пословицу, мир перевернулся с ног на голову, и „одёжка“ сейчас играет решающую роль».

Вскоре Петя почувствовал, что замёрз, и отправился обратно; грязные брюки и обувь требовали чистки и стирки. Придётся затопить баню, чтобы всё успело просохнуть, иначе завтра в школу идти не в чем. Где бы раздобыть денег, чтобы купить обновки и себе, и маме, и Алёшке не донашивать то, что соседи дают?

«Но, если у меня сейчас появится много денег, мотоцикл и новые джинсы, разве я перестану общаться с Ромкой, потому что его мама – доярка, а папа – слесарь? Или со Светой, которую растит бабушка? – задал сам себе вопрос Петя и с жаром ответил: – Нет, конечно! Они же мои друзья!»

Но никто не слышал его внутреннего диалога. Только холодный ноябрьский ветер будто бы заглядывал в лицо и, силился понять о чём думает мальчик. Не находя ответов, ветер уносился прочь, к лесу. Раскачивал макушки деревьев и осыпал парня пожухлыми листьями. А потом вновь возвращался и дул в лицо, словно задавая вопросы. Ветер проникал под куртку и Петя, поёжившись, поднял воротник.

Ведя с собой беседы, он дошёл до дома и погрузился в домашние дела.

На следующий урок физкультуры он не пришёл. А через неделю физрук поймал его в раздевалке и протянул пакет:

– На, возьми. Это мои старые кроссы. Думаю, тебе будут как раз.

Пётр кивнул в ответ, кроссовки взял. Они были ему немного большими. Петя затолкал в мысок ветошь и на физкультуру ходил в них.

Но с того памятного урока к нему приклеилась кличка – Босяк. Антон всячески старался поддеть одноклассника, подмечал его поношенный рюкзак, вытянувшийся свитер, кроссовки не по размеру. Пете насмешки были неприятны, он старательно делал вид, что не замечает их, и на Антона смотрел как на муху-надоеду, на кличку никогда не откликался.

А это ещё больше бесило Антона. В его понимании Петя был человеком второго сорта и просто обязан был ходить, опустив голову. И уверенное спокойствие одноклассника, которое было не напускным, а исходило откуда-то изнутри, не вписывалось в картину жизненных ценностей Шишкарёва.

Глава 4

Заканчивался урок труда, а с ним и последний урок этого дня. Ребята ёрзали на стульях; перешёптываясь, обсуждали, куда пойдут после школы. Прозвенел звонок, все вскочили и, побросав инвентарь в стеллаж, выскочили из кабинета. Заглянула завуч:

– А, Мурзин, Семёнов, вы здесь. Вы-то мне и нужны. Возьмите лопаты у завхоза: надо почистить снег на заднем крыльце. Сейчас должны привезти продукты в столовую, а там всё в снегу. И дворник наш, к сожалению, лежит с простудой. Хотя, сдаётся мне, что это и не простуда вовсе, а запой. Помогите, мальчики.

Семёнов нехотя пошёл в сторону каморки завхоза. А Петя остался стоять на месте.

– Я не пойду, – заявил он. – Мне сейчас некогда. Меня мама ждёт, ей на работу уходить. В нашем дворе чистить тоже некому.

Глаза завуча практически вылезли из тонких оправ очков. Она не привыкла, что с ней спорят, и не ожидала такого от Мурзина: он слыл парнем спокойным и безотказным.

– Как это ты не пойдёшь? – в голосе задребезжали колокольчики недоумения. – Ты что, отказываешься? Мурзин! Ты знаешь, где лопаты! – И завуч развернулась на каблучках, чтобы гордо удалиться от неугодного ученика, не в её правилах на такую вошь время тратить.

– Я не пойду, – спокойно и твёрдо повторил Петя. – Мне некогда.

– Ах так! Ну тогда я расскажу директору, как ученик восьмого класса сорвал поставку продуктов и что в столовой не из чего готовить!

Петя молчал. Завуч начала распаляться: ей трудно было пережить непослушание ученика, да ещё не какого-то элитного, а самого простого. Тут неожиданно на помощь Пете пришёл трудовик Иван Дмитриевич, уже преклонных лет мужчина:

– Анна Николаевна, но ведь Мурзин объяснил, что ему некогда. Почему педсовет считает, что ребёнок должен выполнять работу человека, который получает за это заработную плату?

– Иван Дмитриевич, и вы туда же? Значит, бабулькам за пирожок он готов чистить, а родной школе помочь нельзя. Так и быть, его покормят. Я распоряжусь! – завуч чисто по-женски старалась ужалить в незащищённое место, как оса.

– Ну уж, Анна Николаевна, здесь вы совсем не правы. Чем занимается Мурзин после школы – это его личное дело, и в его взаимоотношения, как вы выразились, с бабульками, лезть не надо. Унижать парня кормёжкой тоже не стоит, он у вас ничего не просил. Зачем же вы так?

Завуч не стала больше слушать; развернулась и, громко стуча каблуками, вышла из кабинета. Семёнов помялся, потоптался и ушёл чистить крыльцо. Петя сложил инструменты в стеллаж и подошёл к трудовику, заполняющему журнал.

– Спасибо, Иван Дмитриевич. Спасибо, что поддержали, – тихо сказал Петя.

– На здоровье, сынок. Внимания на неё не обращай, ты всё правильно сделал, по совести. Только ведь клевать она тебя будет, карга. Таким, как ты, Мурзин, тяжело в жизни приходится, будь готов к этому. Не любят честных. Любят тех, у кого деньги, и тех, кто как Семёнов. Хотя он парень тоже неплохой.

– А как же быть тогда? – так же тихо спросил мальчик. Он поразился, найдя в старом учителе защитника. – Почему честность не любят?

– Потому что честным быть трудно, сынок. Ты посмотри вокруг, все же врут: о том, сколько зарабатывают, о том, что думают, даже о чём мечтают, боятся сознаться. И сами не видят обмана. Люди заворачиваются в своё враньё, как в одеяло, греются этой ложью.

– Что же делать?

– Жить, Петя, жить. Самое главное, чтобы твоя правда в сердце тебе светила. Не позволяй её заплевать и замарать. Желающие въехать на чужом горбу в рай всегда найдутся. Слушай себя.

– А как слушать себя?

– Ну а как ты до этого делал?

– Я не знаю, я не думал…

Трудовик устало улыбнулся, сощурив глаза. По лицу побежали морщинки-лучики.

– Предложили тебе дело, любое, пусть даже в магазин сходить или вон снег почистить, – не торопись с ответом, спроси себя: «Хочу ли я этого?» И ответ придёт, ты сразу его почувствуешь и поймёшь, надо ли тебе это. Вот и слушай себя, свои ответы. Они не подведут.

– А как быть, когда надо что-то делать, а не хочется? – мальчику очень нравилась эта беседа.

– То же самое – слушать себя. Ведь именно так ты сейчас поступил с Анной Николаевной, просто ты не понимал своих мыслей. Помни, что у тебя всегда есть выбор – делать или нет. Иногда можно уступить, если ты считаешь, что так будет лучше. А порой важно настоять на своём.

Петя молчал, осмысливал услышанное. Иван Дмитриевич смотрел на него с нежностью и сочувствием. На таких, как этот мальчик, и держится мир. Но как же таких мальчишек треплет за это жизнь. «Да пребудет с ним сила», – подумал он, глубоко вздохнув.

– Жизнь порой напоминает ветер, сынок. Он ведь тоже бывает разным. В знойный день охлаждает, в морозный – холода добавляет. К нему можно относиться по-разному. Можно ненавидеть, а можно видеть в нём дорогу к новому, к переменам. Ведь именно ветер пригоняет тучи с дождём, но именно он и отгоняет их от солнца, даря земле свет. Так и наша жизнь похожа на ветер: можно нести в мир холод и неудобства, а можно одаривать теплом и приносить дожди в засушливое лето, – пожилой учитель улыбнулся своим рассуждениям, – Но ветер не выбирает каким ему быть, а человек может, если будет жить по своей правде и дуть в то направление, которое подсказывает ему сердце.

Петя слушал Ивана Дмитриевича, затаив дыхание. Словно тот делился с ним самым сокровенным, открывал тайну. Ему казалось, будто пожилой учитель даёт ему ключи для того, чтобы открыть сундук с сокровищами. Он боялся пошевелиться, чтобы не нарушить возникшую магию.

Мужчина замолчал, глядя в окно на падающий снег. Думал о том, отчего же некоторые вещи мы понимаем только тогда, когда исправить уже ничего невозможно. Но может быть у таких как Мурзин получится жить в согласии со своим сердцем. Может быть, путь ветра в его душе будет направлять его на верную дорожку. Всё может быть, жизнь умеет преподносить сюрпризы. Он улыбнулся, глядя на ученика:

– А теперь беги, сынок. Мать заждалась, поди.

Перед сном мальчик прокручивал разговор с пожилым учителем, соглашался с ним, мысленно кивал и улыбался. Нутром чуял, что тот прав. Его грела мысль, что он не один «инакомыслящий».

В последнее время Петю часто посещала мысль, что мир фальшивый, что родители врут детям. Вот, например, говорит мама Алёшке: «Слушайся воспитателя, не дерись, не отнимай чужого. Будешь хорошим мальчиком – все будут с тобой дружить, Дед Мороз подарок принесёт». А получается, что все стараются дружить с такими, как Шишкарёв, и Дед Мороз Алёшке принесёт новые валенки и шоколадку, а вредной девчонке, у которой мама – главный бухгалтер, подарит дорогую куклу, мешок сладостей и ещё кучу всякой мелочи.

Почему взрослые говорят, что надо быть хорошим? Для кого надо быть хорошим и почему именно «надо»? Где и кем прописана такая обязанность, кто установил границы хорошести? Почему если человек дерётся, отстаивая своё, значит, он плохой? Кто сказал, что драться нельзя, и почему ему поверили?

Петька вообще считал, что иногда дать в морду – единственный выход. Не все понимают слова. Прокручивая в голове мириады «почему», он решил, что будет хорошим для себя. Это для него главное – быть честным с собой. Если он считает, что нужно поступать определённым образом, то так и поступит. А мнение Шишкарёвых отныне для него на последнем месте.

Завуч, конечно, в долгу не осталась. На уроках физики, которую преподавала её дочь, Мурзина ежедневно спрашивали и ответом часто были недовольны; в журнале запестрили тройки, хотя Петя был твёрдый хорошист. Досталось и Ивану Дмитриевичу – минус квартальная премия и придирки на педсовете. До увольнения не дошло: заменить учителя было некем.

Глава 5

Апрель сдавал позиции. Дезертировали последние сугробы, прятавшиеся в прохладе; радуя глаз, пробивалась первая трава; птицы щебетали по-весеннему звонко. Петя шёл в школу в приподнятом настроении, почти у ворот его догнал одноклассник Мартынов Саша.

– Привет, Петька.

– Привет.

– Слушай, тут такое дело. В общем, мы решили объявить бойкот Скворцову. Так что имей в виду, не болтай с ним.

– За что бойкот?

– Да выпендривается много! Они с Антохой поспорили, Скворец себя слишком борзо повёл, вот Тоха и решил его проучить!

– А я при чём?

– Ты ни при чём. Просто чтобы в курсе был и не разговаривал с ним. Скоро сам прибежит как миленький.

– Я не понял, почему, если Антон поссорился с Ромкой, я не должен с ним разговаривать?! Меня это не касается, – Петя слегка замедлил шаг и вопросительно посмотрел на одноклассника.

– Петька, ты чё сам-то выпендриваешься? – Саша не знал, как реагировать, как доложить Антону о непослушании Мурзина. – Чё ты самый умный, что ли?

– Нет, не самый. И умнее меня есть, – Петя улыбался и щурился на весеннее солнце.

– А чё тогда? Ты хочешь, чтобы и тебе бойкот объявили? – одноклассник попробовал запугать Петю.

– Делайте что хотите. Меня это не касается, – равнодушно отозвался Петя и пожал плечами.

Саша от досады сплюнул себе под ноги, буркнул под нос: «Дурак…» – и обогнал Петра. На крыльце школы собралась компания во главе с Шишкарёвым. В центре стоял Саша и что-то рассказывал полушёпотом, при появлении одноклассника наступила тишина.

Петя, зайдя в класс, взглядом нашёл Скворцова. Тот сидел, недоумённо оглядывая класс. Видно, он не единожды пытался заговорить с одноклассниками, но каждый раз натыкался на глухую стену молчания. В растерянности он перебирал содержимое пенала, теребил учебник. Петя подошёл:

– Привет. У тебя свободно? – указал взглядом на соседний стул.

– Да! Привет. Садись, – Рома чуть подвинулся и облегчённо вздохнул: он не один.

Начался урок истории. Класс слушал о Великой Октябрьской революции, а Рома никак не мог найти себе места. Он то оглядывался, то пытался что-нибудь прошептать впереди сидящим, то начинал разговор с Петей.

– Ромка, не парься, – сказал ему Петя, когда ему надоело ёрзанье одноклассника. – Не обращай внимания на них. Лучше слушай Полину Михайловну, вроде интересно.

– Петька, а что случилось-то? Почему они не разговаривают со мной?

– Подробностей не знаю, с подачи Антона тебе объявили бойкот, – не отрывая взгляда от исторички, ответил Мурзин.

– Вот ведь гад, а! – Скворцов от возмущения сильно сжал карандаш, и тот хрустнул. – И ведь все послушались его!

– Я же не послушался, – ухмыльнулся Петя.

– Блин! В натуре, Петька, а почему ты не с ними?

– Потому что меня это не касается. Никакой Антон не может решить за меня, с кем мне разговаривать, а с кем молчать.

Рома округлил глаза:

– Ни фига себе! Ну ты даёшь, Петян! Спасибо.

– Да не за что. Только ты много не болтай. Я историю люблю, хочу Полину послушать, а не тебя.

– Всё, молчу, молчу, – Рома счастливо уставился на историчку, но мысли были не о великой революции, а о своей личной.

Уже на следующий день со Скворцовым разговаривали девочки, а потом и пацаны потихоньку забыли указания своего предводителя. Видя, что план не удался, Антон кипел от негодования. Однако, несмотря на это, жизнь в классе вернулась в прежнее русло.

Глава 6

Последние дни мая Петя ходил задумчивым: ему пришла в голову одна идея. Если всё получится, то можно здорово поменять свою жизнь, а главное – облегчить жизнь мамы. В школе ему оставалось учиться один год, после девятого класса Петя решил поступать в Казанский автомеханический колледж. Там ему, как иногороднему, предоставят общежитие. Но в город он переедет не один: маму и Алёшу заберёт с собой.