Читать онлайн Сборник лауреатов премии Владимира Набокова. Том 3 бесплатно

Предисловие
Дорогие читатели!
Редакция Интернационального Союза писателей продолжает знакомить вас с творчеством современных авторов – лауреатов Международной премии им. В. В. Набокова. Уже вышло в свет два выпуска альманаха с их произведениями, теперь вы держите в руках третий.
Произведения, которые представлены в этой книге, в первую очередь могут быть определены одним словом – разные. Начать стоит с того, что в альманах включена не только художественная, но и публицистическая проза – статья Марка Бойкова, которая затрагивает многие важные вопросы современности. Полемичная, написанная выразительно и ясно, она о многом заставляет задуматься.
Хотя задуматься – и, что еще важнее, думать – побуждает и вся остальная проза этого альманаха, в особенности потому, что и Галина Федорова-Косарева, и Ирина Кульджанова в своем творчестве явственно тяготеют к притче. Но притчи эти, их смысл, направленность принципиально различны. Каждый автор ставит свои вопросы – такие, какие видит он, и какие стоит получше разглядеть нам.
В этом выпуске альманаха можно заметить преобладание поэзии, пестрой и разной, как никогда. И это хорошо. Когда поэт по-настоящему талантлив, не имеет значения, как он пишет – в русле старой традиции, в которую вдыхает новую жизнь или в постоянном поиске новой формы, лучше всего отражающей его взгляд на жизнь и литературу. Читатели найдут здесь и то и другое.
Ведь не нужно повода, чтобы провести вечер или даже несколько вечеров над новой книгой, еще раз заглянуть в мир современной литературы и полюбоваться красотами, которые она хранит.
Мы будем рады, если эта книга предоставит вам такую возможность.
Валентина Бендерская
Бендерская Валентина Владимировна – музыкант, поэт, переводчик, общественный деятель, «Отличник народного образования» (Украина), удостоена звания «Виртуоз словесности» Международной гильдией писателей, лауреат премии им. В. Набокова. Родилась в Бердичеве (Житомирская область, Украина). Основала хоровую студию «Струмочок» (Житомир). Студия получила звание образцовой, является лауреатом премии поэта Николая Шпака, а также многих областных, республиканских, международных конкурсов и фестивалей. Инициатор и организатор хоровых фестивалей «Струмочок скликає друзiв» с участием коллективов из разных городов и стран. Автор оригинальной методики преподавания теории музыки и сольфеджио на основе релятивного метода; подготовила к выпуску учебник по теории музыки и сольфеджио. Проводит мастер-классы по своей методике со студентами и преподавателями музыки. Публикуется в научных изданиях. С 1997 г. живёт в Израиле, в Тель-Авиве. 10 лет проработала в Израильском оперном театре.
С 2009 года начала писать стихи. В 2012 г. вышел первый поэтический сборник «Фрейя», в 2013 г. – «Стихи из мусорной корзины». В 2015 г. – «Асфодели непознанный профиль», куда также вошли переводы с польского и песни на её стихи, в 2017 г. – «Выкрутасы эйдоса», в 2019 г. – «Любовь-Крысолов». В 2015 г. стала членом Союза русскоязычных писателей Израиля и Международной гильдии писателей. С 2017 – член Международного союза писателей Иерусалима. В 2016 г. вместе с поэтом Леонидом Колгановым организовала в Тель-Авиве Всеизраильский поэтический клуб «ПоВтор». Фишкой работы клуба являются международные поэтические телемосты «Поэзия без границ», на которых побывали поэты из разных городов и стран: Израиля, Украины, Испании, Греции, России, Беларуси, Америки. Инициатор выпуска и составитель международного альманаха «Свиток 34» по следам этих телемостов. Выпустила антологию поэтов Житомирщины «ПАРК Шодуара». Печатается в журналах и альманахах СРПИ, МГП, МСПИ, таких как «Новый Ренессанс», «Созвучие муз», «Юг», «Литературный Иерусалим», «Крестовый перевал», «Für dich» и др. Многие стихи переведены на украинский, польский, болгарский, английский, немецкий языки.
О муза…
Л. Дербина
- Не сомневайтесь, крест Голгофы
- весьма надёжный пьедестал!
1
- На этом балу, как Золушка,
- по острым углам теснясь,
- а может, как певчий скворушка,
- глядящий в кошачью пасть,
- смущённо и безалаберно,
- скрывая биение чувств,
- качаюсь на шаткой палубе,
- играя излучиной уст.
- И мне устоять на палубе
- не моего корабля
- так надобно, ох как надобно!
- Ведь это стихия моя.
- Стихия моя стихийная,
- живые слова и стихи!
- Зачем же песни литийные[1]
- под утро кричат петухи?..
2
- Как наркоман, подсевший на иглу,
- подсела на поэзию и гласно
- играю в эту смелую игру,
- хотя она не менее опасна.
- Затягивает в омут языка,
- берёт в полон, как чары Бонапарта.
- От ломки – то ли бунт, то ли тоска
- пугает, как кармическая карта.
- Тропой Морфея ходит по ночам
- по закоулкам сна и сновидений
- и раздирает, во весь глас крича,
- утробу мозга нерождённый гений,
- не ведающий, что отныне строфы,
- стократным эхом в небе отзываясь,
- вернутся наземь, где стоят голгофы,
- куда крест будет несть не озираясь.
3
Оксане Шимановской (Семенюк)
- Стихи мои поют без нот,
- по слуху, наугад, на ощупь…
- Из сердца жизнь их достаёт
- и устилает – словно роща
- листвой в осенний солнцепад
- уставшую от родов землю —
- мою судьбу… Локрийский лад[2]
- щемит в словах… Их звукам внемлю…
- А может, им дано поднять
- такие атомные взрывы,
- что дух безверья двинет вспять,
- вскрывая Вечности нарывы?!
- А может, им дано мести
- конюшни авгиевы – души,
- чистилищем стать для земли,
- вбирая глупость вездесущих?..
- И среди тысяч грешных тел
- на ощупь, наугад, по слуху —
- пока мой стих не омертвел —
- я прислоняюсь к жизни ухом,
- глазами, сердцем, жилой, нервом…
- Лишь в запредельной вышине
- в моём свиданье с Богом первом
- отдамся Вечной тишине.
Тель-Авивские вариации
1
- Люблю тебя, мой Тель-Авив!
- Гулять по улочкам пустым,
- Когда в душе любви прилив,
- И перезревших чувств отлив,
- И шторм в подкожной бухте…
- Люблю ночной твой мягкий бриз,
- Прохладу в дом несущий,
- Плеск тихий волн и кипарис,
- Уснувший в лоне лунных риз,
- Закутанный, как в юхте.
- Люблю прибой, толкущий брег,
- В лицо – плевки солёных волн —
- Скитальцев моря, как абрек,
- Неустрашимых, их набег
- На пирс, разлёт на кнехте…
- Валентина Бендерская
- Мой Тель-Авив, уже родной!
- Трепещет сердце в платье,
- Когда лечу к cебе – домой,
- В шум окунаюсь с головой —
- Он день и ночь на вахте!
2. Улица Буграшов
- К морю шагаю по линии Буграшов.
- Пятидесятый размер —
- Шорты на мне, наизнанку шов
- Майки в полоску… Сер,
- Вида невнятного и неопрятного —
- Брусчатый гобелен…
- Да неприглядна для глаза залётного
- Старость потёртых стен.
- А я шагаю свободно, и дорог мне
- В меру горбатый наст,
- Ставни из прошлого, прошлая жизнь в окне —
- Невозвратимый пласт…
- Тянутся к небу, собою любуются,
- Чтя городской кряж,
- Новые башни, держа фасон улицы,
- Носом уткнувшейся в пляж.
- Видные домики – чистые, гладкие,
- Только совсем другой
- Стиль оголяется: нищий загадками
- И, к сожаленью, немой…
Масада
- В земле природы обветшалой,
- Покрытой пылию веков,
- В расщелине годины шалой
- С прозреньем веры запоздалой
- Утихли натиски врагов.
- Солёно-горькая водица,
- Разлом заполнив до краёв,
- Туркизом призрачным искрится,
- Манит, но ею не напиться,
- Не напоить земли покров.
- В сей чаше ветры одичали,
- Здесь ненасытная беда
- Со злом трагедию зачали,
- Здесь слёзы высохшей печали
- Окаменели навсегда.
На свидание к Нерею
1
- Этот плеск политонный,
- Этот гул моногамный[3]
- Архаичного лада
- Несмолкающих волн
- Исполняет бессменный
- В темноте инфернальной,
- Как и в звёздном каскаде,
- Дирижёр Орион.
- Я к Нерею пришла
- За его вдохновеньем.
- На до блеска натёртый
- Песчаный паркет
- Солнце ночи – Луна —
- Разливалась свеченьем,
- Наблюдая за мной
- В одноглазый лорнет.
- Я – единая, кто
- В вечер праздника Песах
- Не читала молитв.
- На концерте стихий
- В полулетнем пальто,
- Как участница в пьесах
- Первожёнки Лилит,
- Примеряла палий.
- Но блеснул Орион
- Обаяньем трёхзвёздным,
- И живая туманность
- Меssiеr сорок два[4]
- И Нерея озон
- Этим вечером поздним
- Искупили превратность
- Ушедшего дня.
2
- День сникал… За горизонт,
- Будто там Светила кладки,
- Баал-Хаммон тащил свой зонт[5]
- Из лучей дневной укладки…
- Усмиряла моря плач
- Золотистая пелёнка…
- Кромки тонкая филёнка
- Крала солнца лысый мяч.
- Огибая ветра ток,
- Воровству дивясь воочию,
- Тени падали на бок,
- Приземляясь тёмной ночью…
- Лишь довольно, свысока
- Перемигиваясь взглядом
- С изумрудом маяка,
- Месяц рог поднял над кладом…
3
- Ужом скользя за горизонт
- В буграх чернильного заката,
- Чернеет парус-фармазон
- Иглой, впиваясь в неба злато.
- Он облаков пчелиный рой
- На шпиль с усердьем билетёрши
- Накалывал, кромсая строй
- С неумолимостью вахтёрши.
- Один блуждал меж рваных ран
- Кровоточащего захода,
- То исчезая за бархан
- Волн неуёмного похода,
- То, словно грифельным копьём,
- Пронзал трепещущие ноздри
- Корове Нут, что над огнём
- Глотала свет, рождая звёзды.
Девятый вал
1
- Пропасть разверзлась… Взорвал тишину
- Забоя увесистый шквал!
- Волна посылала в нокаут волну,
- Калечась о скальный оскал…
- Под вопль и свист разъярённых ветров
- На ринге титаны сошлись,
- Падали с рёвом разорванных ртов,
- Калеча небесную высь…
- Сошлись!!!
- Не спасли, не спаслись…
2
- Лохмотья кровавой рвани
- Завесили неба квадрат,
- Как будто на поле брани
- Тела убиенных солдат…
- Как будто природа приносит
- В жертву небесную рать
- За веру земную и просит
- Резню брат на брата унять.
- В прогалинах мечутся тени
- Стихания мирной войны…
- Пред нею встают на колени
- В молитве затухшие дни…
3
- Сгущённый антрацитовый покров
- С замедленным движеньем киноплёнки
- Заботливой рукою мостил кров
- Над тающей зарёй в морской рифлёнке.
- Накалом восставали фонари
- В сто лун вслед уходящему закату;
- А волны, словно в полдень косари,
- В скирды укладывали пены вату;
- Да сейша колыхала строгий буй,
- Баюкала забытую панамку,
- Старателем в ней промывала струй
- Песчаных злата жареную манку.
- Безмолвие, живущее в песках,
- Ловила я в купели мирозданья,
- И выплеснулись в вечер, как хамса
- Из сети в трюмы, блиц-слова признанья.
Неопалимая купина
1
- Опять цветеньем замело
- огромный куст напротив глаза.
- Кисть у зимы перехватив,
- весна пришла в цветах экстаза,
- в кошачьих криках, в пеньи птиц
- и в просветленьи мрачных лиц…
- Холмов зазеленевшей грудой
- природа стала полногрудой.
- Всё воскресает, захмелело…
- Что под листвой опавшей прело,
- живою плотью набухает,
- всё округлилось, раздобрело…
- Ся страсть желаний неотступна…
- И воля эта неуёмна…
- И сила эта не преступна,
- а Богом одухотворённа…
2
- Вот снова куст мой зацветает,
- мне говорит: «Бери, пиши…» —
- и предо мною рассыпает
- опавших лепестков гроши.
- Мне платы от тебя не надо.
- Ты не меняй своей красы
- на дешевизну хит-парада
- стандартной зелени попсы.
- Ты сохрани цветенья лик,
- весьма фасонистый наряд,
- столь пенистый и чистый блик —
- весны венчания обряд.
- Как можно дольше растяни
- то наслаждение двойное:
- счастливый миг – писать стихи
- и любоваться красотою!
3
- Вдох! От земли оторвалась и полетела.
- Душа умершая очнулась и запела,
- о рифмы спотыкаясь вновь…
- И в жилах будоражит кровь
- стих Иегуды Амихая…
- Как птица крыльями у края
- гнезда с беспёрыми птенцами,
- цветок трепещет лепестками.
- Мой куст подле окна опять
- к весны венчанью веток прядь
- облёк в священную фелонь
- белее снега. На ладонь
- листок – как бабочка-душа
- моя, цветением дыша, —
- от баугинии слетает.
- Его ловлю. И понимаю,
- что я живу.
Любовь-Крысолов
Леониду Колганову
1
- В левом окне – орех,
- В правом окне – рябина…
- Я полюбила на грех
- Отпрысков Божьего сына.
- Горечь рябины – яд
- Вдовьей остывшей спальни,
- Сполохи красных Плеяд —
- Словно костёр погребальный…
- На грех полюбила я
- Бурю песков суховея
- Там, где сухая земля
- Стала святой для еврея.
- Там, где цветущий миндаль,
- Там, где скупою слезою
- Соткана дней пектораль,
- Вновь повстречалась с судьбою.
2
- …а я ревновать тебя буду
- и мысленно следом повсюду
- искать.
- Под солнечное сплетенье
- забьюсь, твоему вдохновенью
- под стать.
- Забьюсь, и дышать без меня
- не сможешь и дня…
- В пик ночи
- забудешь про сон… и свет…
- В тебе я – каждый просвет.
- Как точен
- выстрел из-за спины,
- взглядом из глубины
- жажды!
- Блуждала путём совы,
- и вдруг – поворот головы
- однажды!
3
- Отпусти мою душу на волю,
- ненасытная страсть,
- не готовь ей заклятую долю,
- демонстрируя власть.
- Я войны не хочу между телом
- и душой нараспять,
- проклинать на беспутстве горелом
- свою царскую стать,
- примириться и мериться силой
- с любозлобной молвой.
- Дай остаться мне трезвой и милой…
- И самою собой.
4
- В стихах зародилась любовь,
- как атомный взрыв,
- как вулкан в океане.
- Стихами ожившая кровь
- плескала навзрыд
- истеричкой… В обмане,
- в бреду психоделики слов,
- напалме страстей,
- изуверстве страданий
- манила любовь-Крысолов
- заблудших гостей
- на жаровню свиданий.
- И этот последний пожар,
- как звёзд снегопад,
- как цветок полнолунья,
- Валентина Бендерская
- тебе – мой нечаянный дар.
- Сердечный распад
- сердобольная «лгунья»
- тебе лишь отдаст – не таясь,
- без страха, стыда
- или слов сожаленья,
- впадая в интимную связь,
- замкнув провода
- от стихов наважденья.
- И выйдет на девственный свет,
- как мученик зла
- из темниц подземелья,
- любви отцветающих лет
- печальная мгла —
- и не будет похмелья.
5
- И отчего б не щебетать
- мне сладкогласым соловьём,
- не грызть в тепле головку сыра?
- Везде готов мне стол и дом,
- железный конь, у ног – полмира…
- И отчего б мне не порхать
- по жизни стервой-стрекозой,
- не пить нектар златого дара,
- не принимать ночной порой
- порыв сжигающего жара?
- И отчего неймётся мне?
- Истерзаны в клочки тетради.
- Мозги сушу, как сушки в печке.
- Ответь мне, небо, Христа ради,
- хотя бы блеяньем овечки…
6
- Белы снеги́ в тихой неге
- на полях и на лугах.
- Стеблей пегие побеги
- разлинованы в углах
- изразцовых льдин озёрных.
- Бело-чёрное панно
- утопает в красках чёрных —
- ночь зашторила окно.
- Лессировками морозом
- слой за слоем по стеклу —
- стекленеют под наркозом
- гривы трав… Венцом во мглу
- тычет церковь, крепость пала
- от нашествий серых туч…
- Я бы пред тобой упала,
- если б не был ты колюч…
Льдяная фуга
1
- Одинокая тихая лодочка
- проплывает в тумане речном.
- Завывает сонливая дудочка
- крутояра зазывным послом;
- с перекличкой варгана[6] гнусавого
- из тунгусских шаманских болот
- отправляет посланника шалого
- в землю ту, где порхает удод.
- В той земле, где святою и грешною
- представала отпетая даль,
- след, оставленный в ней конькобежкою,
- засыпали песок и миндаль…
- Уже стылую душу отшельника,
- отгулявшего жаркие дни,
- не бередят сибирского ельника
- обгорелые времени пни…
- Но озябшие гари и пустоши
- да червонные дни и часы
- проступают в прорехи из ветоши
- одиночества липкой попсы.
- Как же выбраться из одиночества?
- Засиделись мы в нём невзначай…
- Так давай не грусти – для сотворчества
- заходи по-соседски на чай.
2
- Красный зонт у начала моста,
- кем-то брошенный или забытый.
- Он, как сердце, открытый для ста
- сотен тысяч потоков умытых,
- сотен тысяч ветров, что листву
- окрыляют в предсмертную пору,
- когда буйный Борей поутру
- провожает со свистом Аврору[7].
- Красный зонт – алый парус надежд —
- на мосту, исчезающем в складках
- наресниченных липами вежд,
- потемневших в осенних осадках,
- словно губы, зовущие страсть
- и горящие от поцелуя.
- Как же мог он в начале упасть
- или брошенным быть? Не пойму я.
3
- И остались тобой не замечены
- искромётные страсти метели.
- Погасили сегодня свечи мы
- на краю нераскрытой постели.
- Не испили хмельное желание
- настоявшейся сладостной браги.
- И ложатся стихи в оправдание
- на листки белоснежной бумаги.
- И ложатся цветы друг на дружку,
- словно скошенные печалью.
- Ты никак не забудешь подружку,
- перетёртую дальнею далью…
- И фантом угрызения совести,
- как свидетель, былые ошибки
- теребит в окончании повести
- на портрете усталой улыбки.
4
- Когда я тебя разлюблю,
- мне больно уже не будет.
- Крест чёрный по календарю
- оплавится скупостью буден.
- И буду вручную закат
- сама опускать над постелью,
- ложиться в свой маленький ад
- на стылую простынь метелью.
- Остыну… Звенящую стынь
- уже не почувствую кожей.
- Моя однобокая тень
- застынет в проёме прихожей.
- Заснежит зальделую дверь
- и холод восславит искристый…
- Нет боли утрат и потерь,
- в чьём сердце – осколок льдистый.
Диатоника чувств
1
- У небесной любви – земные черты:
- это руки твои, это нежность и голос
- под прикрытием слов, где слышны Я и Ты, —
- чистоты расцветающий лотос.
- Обними, защити обнажение чувств,
- непорочность зачатья движенья друг к другу.
- На роль Девы Марии я не гожусь —
- превращусь в боевую подругу.
- Превращусь в жизнестойкий алмаз бытия.
- Удержусь и тебя удержу на обрыве.
- В этой жизни важнее всего Ты и Я
- на взлетающем к солнцу порыве.
- И неважно, что крылья былым сожжены:
- ещё мысли живут и сплетаются в слоге.
- Мы оставим любви неземные следы
- на заснеженном в прошлом пороге.
2
- Было ли? Может, и не было вовсе…
- Я растоптала себя пред тобой.
- Вырваны волосы, сломаны кости,
- былью предстала, больной наготой.
- Глупая баба… Придуманный образ
- был возведён божеством в образа.
- Дробь барабанную слушая сто раз,
- сквозь строй шпицрутенов шла, а не за…
- Не закоулками, а буераками,
- дебрями, лядами… Лягу в байрак
- я чернозёмом… Поникшими кручами
- будешь меня отпевать, как батрак
- вечной своей пристяжной несвободы.
- По́лноте, где моя чёрная шаль?
- Тем, кто не рядом, сонеты и оды
- будут писать, продавая печаль.
- И, спохватившись, когда уже поздно,
- силою слова на плахе казнить,
- падать у двери, у ног и позвёздно
- соединять в Ариаднину нить…
- Всё ещё грезится солнечным лучиком
- образ, ушедший за Ирий давно,
- как я с любимым, почти ещё мальчиком,
- рядом сидела, обнявшись, в кино.
Найда
Л. Колганов
- Я был как найденная найда…
1
- Ты заполнил меня до краёв,
- праведник мой – Иов.
- Тебе я послана Богом
- и стану твоим отрогом,
- твоим исцеляющим эхом,
- души бриллиантовым смехом;
- силой любви моей
- тебя заслоню от теней
- ведьм, упырей, вурдалаков
- и падшего ангела страхов…
2
- Тут – наш альков, не быть хуле,
- ты – мой любимый.
- Я обниму тебя во мгле
- судьбы голимой.
- Я отпою, я отогрею
- своей болью,
- что стала вечностью во мне,
- моей юдолью.
- И жизни минусы твои
- во мне померкнут.
- Ты станешь светом на земле,
- мой вечный рекрут.
- Мы освятимся под луной,
- под небесами,
- взойдя единою звездой
- любви творцами…
Прости, измученная память…
1
- Какое красивое слово – «февраль»!
- Звуков округлость – как чувства вуаль.
- И жаль! Ох как жаль, что февраль
- забрал… Подарил… Вновь забрал…
- Ах как жаль!
- Он – словно сверкающий блеском хрусталь,
- цветущий миндаль и зеркал вертикаль,
- стоический рыцарь зимы – Парсифаль —
- и жизни моей мой Священный Грааль.
- И воет, и бредит угрюмый февраль,
- стомножит объятья тоски и печаль.
- Не жаль… Ах не жаль… Но февраль
- ужалил… Притих… Вновь ужалил…
- Как жаль…
2
Альфреду Шнитке
- Пустая комната…
- Тень чёрная крыла рояля…
- Пиявкою прилипший у стены,
- оскалившись, на тему ДоЛя
- он извергал убойные лады.
- Ряды
- опальных некогда слияний
- недружелюбных звуков
- нынче слух
- любил с восторгом изваяний,
- укладывая пазл двух
- сердцебиений
- диких диссонансов
- в гармонию,
- в созвучие веков,
- всё дальше отдаляя стансы,
- и их величество романсы,
- и потность париков…
- Каков
- держатель человечьих странствий,
- и страсти,
- и любви?
- Какие корабли,
- попав в ненастье,
- нащупают в тумане край земли?
- Сборник лауреатов премии В. Набокова
- И этот стон, и вой —
- сплошь ассонансы
- плывущих по неведомым морям,
- приверженных и якорям,
- и дому, матерям
- не шлют покоя,
- и возлюбленным,
- и брошенным,
- изгоям…
- Каким жестоким
- кажется он нам!
3. Дракон
- До поры до времени
- спит во мне дракон —
- аппетит немереный —
- съеденных времён…
- Съест он всех, неласковый…
- И меня он съест,
- если буду сказками
- заполнять окрест
- и плести «рассказочки»
- о всемирном зле
- у крыльца на лавочке
- бабой «на метле»
- или марши громкие
- хором голосить,
- свои связки ломкие
- рвать, как жизни нить,
- и, как пьяный дедушка,
- с дуба на плетень
- сиднем перевешивать
- въедливую лень…
- Спи, дракончик-душечка, —
- чтоб тебе не встать! —
- вот тебе подушечка,
- вечности кровать.
4
- Не о тебе моя печаль,
- не о тебе мои молитвы.
- Возьми подарки и отчаль
- за сталь разрезавшей день бритвы,
- за остриё забытых слов,
- за боль разрыва по живому,
- за хлам разрубленных узлов,
- за тень осколков… По былому
- отвыла в зареве небес,
- со мной отпевших умиранье
- любви. А ты опять воскрес?
- Как истукана изваянье,
- маячишь в памяти. Сгинь в ночь
- без погребенья и поминок.
- Пусть по тебе прольёт из туч
- Нефела[8] несколько слезинок.
5
- Прости, измученная память,
- моё насилье над тобой,
- набила столько всякой драни,
- что стала драною сумой,
- и, как в кумирню, напихала
- божков земной величины,
- опричь уваженных мольфаров[9]
- из постовой Галичины…
- Приговорённая к погосту
- извилин мозга, как сыскной,
- ты рыщешь в закоулках косных
- и подвываешь фистулой.
- Безбожный прародитель мыслей,
- в них боль достигла высоты —
- бесплодное исканье истин,
- бесполая, хоть дама ты.
Заблудилось лето в осени
1
- Лето заблудилось в сентябре.
- Зелены сочистые дубравы.
- Осень на листках в календаре
- отмечает летние забавы.
- Лист не кроет землю. Не сквозит
- ветер через щели голых веток.
- Солнце, совершая свой транзит,
- ластится с игривостью виньеток.
- На душе – по-летнему уют,
- беззаботной радостью сладимый,
- только боль из сердца шлёт салют,
- чтоб её услышал мой любимый.
2
Юрию Камышному
- Первый ночной мороз,
- а лето прощаться не хочет.
- Оно ещё в сполохах роз
- цветом ядрёным, как кочет
- гребнем мясистым, тугим,
- тычется в стылые краски
- и почитает своим
- солнца студёные ласки.
- Лето не хочет принять
- в краски любви и услады
- осени жёлтую прядь
- и угасание Лады[10].
- Скоро зима постучит
- треском мороза… По блеску
- вновь нарисует пиит
- кистью художника фреску.
3
- Глоток вишнёвого сока.
- В нём вкус любви позабытый,
- хмельной, за давностью срока
- канувший в космос открытый,
- пьянящий цветом рубина,
- кровавыми бликами сердца…
- Играй, душа-окарина,
- тебе никуда не деться.
- Тебе пить по капле влагу
- глаз моих, в губы сухие
- впитывать винную брагу,
- солод и хмеля златые
- сполохи вишни зимней,
- падать в объятия стужи,
- стряхивать с сердца иней.
- Мне твой экстаз нужен.
- Нужен в любви напевах
- незатухающим пульсом,
- лета и ягод спелых
- неповторимым вкусом.
Страсти по Иосифу
Иосифу Бродскому
1
- О! Как стало мне вдруг хорошо,
- Безмятежно, спокойно, свободно,
- Когда разум тропинку нашёл
- К той душе, что металась бесплодно,
- Билась уткой с подбитым крылом,
- Ныла болью зубной беспрестанно,
- Занималась пустым ремеслом,
- Угождая немилому… Странно,
- Как боялась она быть сама:
- Одинока, забыта, раздета…
- Ей казалось, что в тех теремах
- Златокудрых, что высятся где-то,
- Где народу полно, шум и гам, —
- Там ей место – со звоном посуды…
- Ведь она всем открыта ветрам
- Нараспашку, с улыбкою Будды…
- Но однажды ей будничность дел
- Принесла откровенье в тиши,
- Что болит одиночество тел…
- Одиночества нет у души!
2
- Я – эхо твоё, незабвенный,
- Мне близкий, родной, понятный.
- Пусть эха звук, может, невнятный —
- С тобой становлюсь в нём счастливой.
- Я – отблеск тебя, мой гений.
- Что может быть лучше сей доли?!
- И отблеск – по собственной воле,
- Помимо чужих точек зрений…
- Твоим сомыслителем радость
- Себя ощущать – есть движенье.
- И, может быть, свой день рожденья
- Я встречу ещё, а не старость.
3
И. Бродский
- Нечего портить кровь, рвать на груди одежду.
- Кончилась, знать, любовь, коль и была промежду.
- <…>
- Только когда придёт и вам помирать, бугаи,
- будете вы хрипеть, царапая край матраса,
- строчки из Александра, а не брехню Тараса.
- Ты так пережил разрыв,
- что не смог удержать порыв,
- чтобы это не высказать вслух,
- как гамбургский петух,
- но которому «гамбургский счёт»
- выставлен Богом. И вот,
- ты не сумел обиды
- сбросить с резца рапида и
- уколол (не со злобо́й).
- Но сегодня твоей иглой
- (которой не штопают дыры)
- прихвостни и простодыры
- колют исподтишка
- (у них-то тонка кишка).
- А некие президенты
- используют как аргументы
- для личных сведений счётов,
- науськивая идиотов,
- потому что ты ныне тот,
- на кого уже смотрит народ
- с придыханьем и верой:
- ты теперь стал для них эрой,
- теперь ты для них стал Богом,
- потому что делиться итогом
- глупости нужно, конечно, с гением,
- не обладая мнением
- своим и свободой…
- Объединённые же непогодой
- блакитного неба атласа
- вспоминают «брехню» Тараса,
- а не Александра!
- Удивилась бы Кассандра,
- что ты – с гениальным оком —
- не оказался пророком!
4. Страсти по Венеции
- Зной (как среди песков Сахары)
- дыханьем разогретых тел
- подогревался и без пары,
- не напрягаясь, буйно прел,
- соединяя запах тленья,
- морского бриза, пота псов,
- испытывал домов терпенье
- и обитателей дворцов.
- По венам с жёлто-серой плазмой
- в гондолах ёрзал сгоряча
- и ниспадал слезой алмазной
- со лба до самого плеча.
- Я с ним сроднилась, будто с духом
- венецианских мудрецов,
- и на фасадах зорким оком
- искала взгляды праотцов.
- И силуэт в гробах каньонов
- мелькал обломком миражей,
- отбрасывая тень поклонов
- из окон разных этажей.
- Совсем не это время года
- владело северным волхвом.
- И уж совсем не та погода
- роднит Венецию с «Петром».
- Хотя и тот и этот – камень,
- но в обрамлении воды
- закрылся плотным слоем ставень,
- как в ожидании беды.
- Столпотворенье Вавилона,
- галдёж как в пятничный базар…
- А в небе облако-икона
- лучилось, как из тьмы квазар…
- Мосты, мосточки, гроздь фонтана…
- У той, у этой ли воды
- гулял поэт?.. У «Флориана»[11]
- свой счёт избранников судьбы…
- Брег Сан-Микеле[12] – третий лишний
- сей карнавальной суетни,
- в могильные забился ниши
- под звук цикадной стрекотни.
- Покойный остров в жизни прений
- стоит вдали, особняком,
- и спит на нём мой светлый гений
- под солнцем высохшим цветком…
Из цикла «Акафист жизни сидя»
1
Маме
- Как я тебя люблю доныне!!!
- Но ты меня любила больше —
- величием Екатерины,
- Мариной из шляхетской Польши.
- Меня вложила в слоги ветра,
- в слова морской волны и пены
- Цвета-и-Евы, звоном плектра
- Христовой святости Елены.
- Ты изваяла мои думы
- над коростенской стольной кручей,
- как воплотила в сини громы
- княгини Ольги стон дремучий.
- Ты так меня любила сильно,
- что удержала на обрыве
- в тот день, когда петлёй могильной
- смерть обняла в любви порыве.
2. Черешневый дождь
Светочке
- Зацелованные солнцем
- и обласканные ветром
- сквозь листву, как чрез оконце,
- тёмно-карие черешни,
- как гранаты и рубины,
- мне подмигивали оком
- чернобровой, круглолицей
- хохотушки-веселушки,
- здесь гулявшей ненароком.
- И веснушчатое небо
- перемигивалось в лапах
- близ живущей старой ели,
- и накачанного дуба,
- и калины крутобокой
- по соседству… Опекали
- плодовитую черешню,
- орошающую землю
- спелоягодным дождём…
Хроматика белой берёзы
1
- Не бойся, твоей не возьму я свободы.
- Боюсь я свою потерять.
- Истёртые памятью прошлые годы
- Оставили страха печать.
- Оставили раны, рубцы и каверны
- И пустоши прожитых лет.
- Так пусть охраняет любви легковерный,
- Меня согревающий свет.
2
- Жизнь меня своим катком давила,
- Превращая в мертвенную степь,
- Но твоя незыблемая сила
- Мне не позволяла умереть.
- Я, как будто дикая поляна,
- Затерялась среди тысяч древ.
- Ты меня, очистив от бурьяна,
- Поднимал, как целину под сев.
- Ты своей любовью запредельной
- В то мгновенье, когда жизнь не жизнь,
- Когда в петлю легче, чем в отдельной,
- Но в пустой квартире (чур и сгинь!)
- Выть анахореткою острожной
- До захлёба сиплой хрипоты,
- Ты дыханьем теплоты безбрежной
- Наполнял бездонность пустоты.
3
- Твоим закабалённая штрафбатом,
- Привязана, придушена в углах.
- И жизнь моя, как сумасшедший атом,
- Взрывается на адовых колах.
- И кол не кол – так, мерзкая заноза,
- А ранит будто стопудовый клин,
- И жизнь, как будто в облаке наркоза,
- Застыла в спячке, как пустой камин…
- И жизнь, идя хроматикой берёзы
- По чёрно-белым клавишам доски,
- Неясные неся метаморфозы,
- Зажала нас в гремучие тиски…
4
- Я попала в капкан…
- И танцую канкан
- От плиты до стола.
- За партнёра – метла…
- От стола до плиты…
- Неужели и ты
- Плитой неподъёмной
- Придавил меня, одарённую,
- И мне осталось скитаться
- В пустоте по окружности пяльцев?..
В ритме смятого сердца
1
- Я, как невинная овечка,
- себя за все грехи отдам.
- Как парафиновая свечка
- сгорел мой первый муж Адам.
- Супруг, скажи: какой женою
- была тебе тоска Лилит?
- Какой драконовой пятою
- разрушен наш уютный быт?
- И почему при ярком свете
- слепцом и нищенкой любви
- бредёт впотьмах тысячелетий
- живущий в мире?.. Се ля ви?
- Ответа не дождаться, видно.
- Быть может, не дано любить —
- лишь инфузорией фригидно
- свой рыбий век глухой влачить.
2
- Словно спрут океанный,
- ты опутал меня.
- Камнем лик окаянный
- тонет в омуте дня.
- И тону с камнем вместе
- я в болоте скопца…
- Обречённой невесте
- не наденут кольца.
- Не поднимут бокалы
- за любовь «молодых».
- Белоснежные каллы
- заржавеют, как жмых…
- В ритме смятого сердца
- день бредёт в окоём,
- ненавистная ржица[13]
- зубоскалится в нём…
3
- Быть может, я больше не встану,
- как феникс, из пепла души.
- Быть может, я кану в нирвану
- иль адскую темень глуши.
- Быть может, не пить мне хмельное
- удушье из брачных оков.
- Но я была рядом с тобою,
- и нас обнимала любовь.
Украинская рапсодия
1
- Я из мира сего:
- я – из песен и мовы,
- из цветов и листвы,
- вышиванок и лент,
- из вишнёвого сока
- и яблок медовых,
- из росы на лугах
- и тумана у рек.
- Я – из хлеба ржаного,
- щедрот каравая,
- из истории пращуров
- вольных кровей,
- из воды родниковой
- Полесского края,
- украинской земли
- незасохших корней!
2
- Нёс меня чёрный конь в Украину
- в триста сорок сил лошадиных.
- С каждым пройденным километром
- и в окно залетавшим ветром
- силы множились. Без усилий
- колёса метры косили
- по дороге до Рiдної Неньки…
- Плескал из небесной крынки
- астрального мира пеан —
- млечной россыпью звёзд океан.
- Будоражили космос ночи:
- «Я так хо́чу», «Зеленi очi»,
- «Вiдпусти», «Вище неба», «Без бою» —
- я желала напиться судьбою,
- повторяя стократ вокализы
- океана имени Эльзы[14]!
3
- Украина моя песенная,
- твои птицы лишились голоса.
- Ты покрылась серою плесенью
- и в тенётах завязла до пояса.
- Бьёшься в гнетущей трясине,
- не вырвешь никак своё тело.
- Из петли на хлипкой осине
- хрипит то, что раньше так пело…
- Ты стала такой же безликой,
- как весь ширпотреб монотонный.
- Сверкаешь ещё базиликой,
- но больше – потальной короной.
- Удел твой, моя Украина, —
- блистать бриллиантом Мира.
- И голосом тихим, но твёрдым
- восславит тебя моя лира.
4
- Дом ещё живёт и дышит
- Ранним утром акварельным,
- Сном таинственным под крышей
- И томлением пастельным.
- Ещё бури и прибои
- В нём бушуют, как и прежде…
- Только жёлтые обои
- Как потёртые одежды.
- Только трещин паутина
- Расползлась по штукатурке
- И в пруду заросшем тина,
- Словно бархат на шкатулке.
- Малахитовая зелень
- Обнимает дом снаружи,
- Зев оконный в нём побелен
- Отпечатком нежных кружев.
- И пока в нём бьётся сердце
- В ожиданье блудной дочки,
- Я сюда приду погреться
- И плести из слов веночки.
5
- Украина моя песенная,
- я с тобой! Ты со мной как Бог!
- Очищаясь от серой плесени,
- амнезии подводишь итог.
- Видно, надобно было разбиться
- о глобальную серую мель,
- чтобы новой страною родиться
- на Майдане под дождь и метель?
- Я с тобой, моя Ненько спiвуча[15],
- отстояла свободы пядь.
- Моё сердце с тобой неразлучно,
- даже если б сказала: «Распять!»
Параллели
1. Красные маки
- Красного мака кровавый цвет
- на фотографии, присланной другом,
- будто усмешка, от Марса привет
- с поля, где смерть пропахала плугом.
- Ах, полевые цветы,
- разве вы в том виноваты,
- что окропляете кровью ланы,
- а не цветёте у хаты?..
- Линия фронта по сердцу прошла
- и раскроила живых по живому.
- Падают, падают скорби слова
- пеплом стихов опустевшему дому.
- Ах, жгучей правды слова,
- разве вы в том виноваты,
- что головешкой торчит голова
- белой криницы у хаты?..
- Красные маки родимой земли
- не перестану до смерти любить я.
- Алым цветком, где сыны полегли,
- встанут стеной из могил мои братья.
- Ах, полевые цветы,
- разве вы в том виноваты,
- что окропляете кровью ланы,
- а не цветёте у хаты?..
2. Ушедшие в Ирий
- Незабудки-синеглазки,
- как из выдуманной сказки…
- Как из дьявольской легенды,
- где в избытке чёрной краски…
- Незабудки-синеглазки…
- Незабудки-кареочки
- из той – невозврата – точки,
- за которую в ненастье
- ушли верные сыночки…
- Незабудки-кареочки…
- Незабудки – чёрны очи…
- Звёздами с покровом ночи
- смотрите с небес на Землю,
- корчащуюся от порчи…
- Синеглазки, кареочки, чёрны очи…
3. Параллели
- В лоно мягкое южной ночки
- погружает свой стан Тель-Авив
- в облаков кружевной оторочке
- под игривого плеска мотив.
- Созерцать с высоты панораму
- вышел в небо солист Орион.
- Начал, выплеснув звёздную гамму,
- репетировать арию он.
- Через год, через пять, через сотни
- будет реквием петь в эти дни
- над Небесным Созвездием Сотни
- Украинской Свободной Земли.
- Мысли скрещивают параллели
- в безмятежном покое небес.
- Обнимают скворцы-менестрели
- их дождавшийся пальмовый лес.
- Рдеют неба свекольные щёчки
- в предвкушении неги и сна,
- наливаются силою почки —
- с нетерпеньем любви ждёт Весна.
Украинский мотив
1
- Кровью моей стали два цвета:
- солнечный Жёлтый от щедрого лета
- с хлебами и хмелем, от золота Лавры,
- тот жёлтый, как мёд, как степные пожары,
- и жара Стожара, Луны окаянной,
- в ночной бесовщине разгульной и пьяной;
- и цвет Голубой – от весеннего неба,
- от льна голубого – полесского хлеба,
- от голубя воли, свободы и мира,
- от синего моря у Южной Пальмиры,
- от света далёкой звезды одинокой,
- что ярче всех звёзд той страны синеокой,
- бездна которой, с рассветом бледнея,
- цветёт синью нежной. Лазурная Гея
- глядится в надзвёздные сферы зерцала —
- в ней крови двухцветной исток и начало.
2
- Когда б смогла я написать стих, но
- на моей рiднiй українськiй мовi,
- я б написала: мы тогда народ,
- когда воспрянем с украинским словом.
- Я бы сказала: мы тогда страна,
- когда, владея мовой соловьиной,
- прославим нашу Неньку, имена
- семьи радушной, вольной и единой.
- Вам говорю на языке чужом,
- но из души – звук песен Украины…
- Воскресни, Мово, и лунай дзвiнком
- в сузiр'ї мов – Великої країни!
3
- Мне бунтарство моё —
- что бродяге похмелье…
- Разрази душу, гром,
- в семикомнатной келье!
- Разрази душу, смерч,
- и раздай подаянье:
- всем сестрам – по серьгам,
- а иным – покаянье!
- Разорви душу, медь,
- подними всех усопших,
- примирив на земле
- и «плохих», и «хороших»!
- Не зови умирать
- троеперстною дланью.
- Усмирив смерти рать,
- призови к покаянью.
Перезвоны
Валерию Гаврилину
- Звоны, звоны, перезвоны…
- Звон души, как звон Руси,
- перед смертушкой иконы
- над народом пронеси,
- перестук зон соловецких,
- мертвецов могильный стон
- и тюремный лязг советских
- обескровленных времён…
- Вновь, как лёд по рекам вздутым,
- лом пойдёт по всей земле,
- боль разрыва, буря смуты
- и хрипение в петле…
- Будут рвать её потомки
- бунтарей и быдляков
- на бурлацкие котомки
- и на лязганье оков…
- Этот лязг Руси Великой —
- Ярославны плач извек —
- понесёт в строю безликом
- умерщвлённый человек…
Ведь я была тобою так любима…
Памяти Михаила Бендерского
1
- Из чулана на заплечье
- Прошлое зовёт на встречу,
- Ходит под руку со мной
- Чернотропом, как конвой…
- Воском от мадам Тюссо
- Крутит память колесо…
- И ни выбросить, ни сплавить,
- Ни убавить, ни прибавить…
- Прошлое – оно как есть:
- В нём и совесть, в нём и честь,
- И слабинки, и грехи
- Так и просятся в стихи.
- Так и просится на волю
- Прошлое из шкафа молью,
- Перетруской, перетяжкой,
- Дыркой, длинною затяжкой…
- Но в душевной канители,
- Сидя у моей постели,
- Греет сон своей любовью,
- Наклонившись к изголовью…
- И за то, что, взяв за плечи,
- Не лишает дара речи,
- Как язычник или гой,
- Заклинаю: будь со мной.
2
И. Суриков
- Что стоишь, качаясь,
- Тонкая рябина?..
- Тонкоствольною рябиной
- Ты воскрес у входа в дом,
- Той, что к дубу перебраться
- Не могла… (Ты пел о том.)
- Пели мы с тобой дуэтом
- О разлучнице-судьбе,
- Обнявшись, не знав при этом,
- Что пророчили себе,
- Что рекой широкой станет
- Смерть… Ты с нею обвенчаться
- Поспешил, а мне осталось
- «Век одной качаться…»
3
- На Ивана на Купала
- На воду слеза упала…
- Заблудился мой веночек
- В ожерелье одиночек…
- Зацепился лентой синей
- Он за веточку осины,
- Алой лентой – за корягу…
- С милым я в постель не лягу…
- Заплутал за камышинкой
- Лентой белой, за кувшинкой
- Жёлтой бессловесной речью…
- Милого я здесь не встречу…
- Лента красная над бровью…
- Искусала губы… Кровью
- По реке плывёт веночек
- К берегу, где мой дружочек…
4
- Ты так (!) любил в ту ночь, как никогда:
- Беспамятно, бесстыдно, безрассудно!
- Как будто знал: уходишь навсегда
- И дату знал – носил с собой подспудно.
- Я признавалась в каждый мой приезд:
- Ты мог вскочить совсем не в тот троллейбус,
- Сойти на остановке, где разъезд
- Развёл бы нас, как горизонты глобус.
- Не захотеть найти меня в стенах,
- Тебе и мне столь близких и желанных,
- Не разглядеть в толпе на островах
- В потоке лиц – и ярких, и жеманных…
- Себя представить даже не могу
- Я без тебя в те лета золотые.
- И как жива осталась в том году —
- Об этом скажут волосы седые
- В мои неполных тридцать сочных лет…
- Как обломала крылья мне судьбина!
- Оставила несломленным хребет —
- Ведь я была тобою так любима!
5
С. Есенин
- Лицом к лицу
- Лица не увидать.
- Большое видится на расстоянье.
- Я тебя не разглядела до конца.
- Мне для этого понадобились годы…
- Без участья третьего лица
- Я б не знала, что мы антиподы (?)…
- Без участья третьих «добрых» лиц,
- Запряжённых в блок вуайеризмом,
- Не прочла б исписанных страниц,
- Вырванных из жизни катаклизмом…
- На ходулях – острых каблуках —
- Прошагала б к острию карьеры.
- Словно Старый Томас, на ветрах
- Головой крутила бы без меры…
- И, как деловая стрекоза,
- Крыльями махала бы и пела…
- И не разглядела б до конца,
- Что в судьбе сокровище имела!
6
- Утонули ножки
- В желтизне листвы
- Парковой дорожки.
- Не видны следы
- Тех скамеек брошенных,
- Где в лучах Гекаты
- У кустов взъерошенных
- Целовал меня ты,
- Где шептал на ушко:
- «Будь женою мне,
- Другом, не игрушкой,
- Солнцем в светлом дне».
- Предложил мне руку —
- Приняла кольцо…
- До сих пор на сердце
- Грею письмецо…
- Уж не буду плакать
- Над судьбой своей,
- А приду к скамейке,
- Посижу на ней…
Разлад
1
- Падаю с той высоты,
- куда обречённо ползли поневоле,
- в беспутность, на дно суеты,
- в морщины земли… Измождённое поле
- голёхонько… А седина
- стерни прикрывает небритой щетиной
- каверны и язвы; она
- не мудрствует шелестом силы интимной.
- Над нею кружит хоровод
- слабеющих в небе сияний зарницы,
- как будто, свершая исход,
- он ставит печать на последней странице.
2
- А в голове роятся мысли,
- как за шкафами тараканы…
- Они озвучивают истин
- несуществующих обманы.
- Несуществующие боги:
- как факт – смирительные тоги
- и усмерительные[16] нормы
- как людоедские итоги…
- И мыслей жель[17], перетекая
- из треугольников в квадраты,
- приобретает холод Кая,
- и льдов несчитанных караты,
- и резь, и боль кровопусканья
- из-под гвоздей распятья ржавых,
- и панихиду отпеванья
- под гогот истеричек бравых,
- и обвивает шею плетью
- из трав, утопленниц томящих,
- и, прячась в подполе, под клетью
- куёт калек живородящих…
- Я эту муть верну обратно
- к истокам мерзости обвальной,
- пошлю приветствие приватно
- всем для молитвы поминальной,
- туда, где выросшие в сраме
- погрязли в нечистотах мира.
- Я выстою: в подлунном храме
- мой ангел зрит, чтоб пела лира!
3
- Ветра зубастая грива
- травы полощет игриво
- в омуте… Голая ива
- бросила платьице наземь,
- кинулась в воду в экстазе
- с берега. Будто в проказе
- небо. В нём тучи-наброски —
- грязные пятна извёстки.
- Грома удары хлёстки!..
- Рваными бабьими юбками
- тень от ореха… Обрубками
- падают ветки хрупкие!!!
- Рвётся, клокочет бездна!!!
- Падает, корчась, с небес на
- землю… Сама с её дна
- я себя достаю…
Подведение черты
1
- А у нас с тобой затишье.
- Между нами вновь ничья…
- Я шагаю еле слышно
- В одиночестве дождя,
- В одномерности незримой,
- В невесомости пустой,
- Единицей, не коримой
- Ни другими, ни тобой…
2
М. Цветаева
- О вопль женщин всех времён:
- «Мой милый, что тебе я сделала?!»
- Вчера ещё тебя ждала,
- Твой поцелуй, твои объятия.
- А нынче взгляд свой отвела:
- В нём холод неприятия.
- Ни пульса, ни слезы во сне,
- Ни сока сада спелого…
- Мой милый, что ты сделал мне,
- Что я – окаменелая?
- Любовь – подарок дорогой —
- Не каждому дарована.
- Мой милый, сделал что со мной,
- Что я разочарована?!
3
- Небо чистое, как слеза,
- Как бывают твои глаза —
- Озёр голубей…
- Полёт голубей,
- Виденье стрекоз —
- От боли вчерашней наркоз…
- Душу пробило свинцом —
- С языка твоего словцом —
- Тетивы лука…
- Слезой от лука
- Умыла лицо?..
- Снимала с пальца кольцо…
4
- Я пыталась воскресить судьбу,
- Возрождая внешние приметы,
- Не учтя душевную борьбу,
- Введшую на образы запреты…
- И подмену распознала вмиг —
- Только лишь соприкоснулись души…
- Добровольно выбрала постриг,
- Заточенье на клочочке суши…
- И постилась… С горечью потерь
- Разделяла жизнь на До и После…
- Прошлое за мной закрыло дверь,
- Будущее – не открыло вовсе…
- Схиму одиночницы носить
- Больше не желала – без зазрений
- Я судьбу пыталась воскресить,
- А она не терпит повторений…
Распутица
1. Последствия прогулки по «Пьяцца Маттеи»
И. Бродский
- …усталый раб – из той породы,
- что зрим всё чаще, —
- под занавес глотнул свободы.
- Я – свободна!
- (И этим, очевидно, угодна.)
- Не надо бегать по магазинам, как злая сучка.
- Карандаш долговечнее, чем авторучка
- И холодильник, чрево которого не унять…
- Не нужно в очередях стоять,
- Чтобы вырвать чужое счастье,
- Пусть даже на размер меньше или больше,
- Что было лучше, потому что носилось дольше.
- Ища выключатель, ощупывая стенку,
- Как чей-то муж под столом чужую коленку,
- Не нужно сомнамбулой впотьмах блуждать,
- Чтобы успокоить ребёнка.
- Сегодня не знают уже, что такое пелёнка
- Со следами детского поноса…
- Прилипший к руке навсегда утюг
- С вертлявыми движениями гадюк
- Уже не имеет такого спроса.
- Не нужно стоять у плиты —
- Доменной печи,
- Да так, что вспухшие плечи
- Уже не плечи,
- А калачи
- Или вздутые булки…
- Сегодня у меня сплошные прогулки.
- Свобода!
- Вопрос лишь – какого рода?
2. Praeventus[18]
- Распну себя, чтоб не распяли
- Моралью ханжеского «шика»,
- Мечтой святош об идеале,
- Читая стих «святого» лика.
- Грешна, и грех даёт мне силу
- (Хотела быть святой, безгрешной,
- Но это значит – лечь в могилу).
- А я желаю быть успешной.
- А я желаю жить наотмашь,
- Обнять весь мир любви крылами
- И недвусмысленности роскошь
- Поднять на щит, как жизни знамя.
3
- Обрамляют июль георгины,
- Медяки собирают деревья,
- Завлекают кораллы рябины, —
- Ранней осени признак преддверья.
- Лето юное только зарделось,
- Заманило своим ароматом,
- Только птичье казачество спелось —
- Осень ранняя просится сватом…
- Незаметно крадётся по плюшу
- Мха болотного ягодой спелой…
- Осень ранняя просится в душу —
- Я её не пущу дальше тела.
4
- Зайди ко мне, мой друг, на огонёк.
- Из прошлого припомним только радость.
- Неправду говорят, что одинок,
- Кто перешёл из молодости в старость.
- Что – старость? Опишите её мне!
- Когда душа волнуется при встрече,
- Когда глаза и щёки как в огне —
- Вмиг распрямляются и сгорбленные плечи!
- Что старость – неумение любить?
- Застиранные чувства на подушке?
- Мысль – на погосте место застолбить?
- Хандра беззубая? Пилюли, как веснушки,
- Рассыпанные в баночки? Зевок
- Скучающий: причудливое пресно…
- Так в молодости, впрочем, одинок,
- Кому на свете жить не интересно.
- Лет благосклонность – в серебре седин,
- (Их проба в жизни очень высока),
- Есть недостаток только лишь один,
- Как и у молодости: слишком коротка.
5
- Обиды не помню. Сама обижала,
- Колола словами больнее кинжала…
- Отмщенья не надо – жизнь так отомстила!
- Такого бы и для врага не просила…
- Со злом и с добром всех, кого вспоминаю,
- В незримых объятьях к себе прижимаю:
- И бывших, и будущих, и настоящих,
- Роман под названием «Жизнь» мне дарящих…
Созвучие диссонансов
1
- Подпирая зрачками небо,
- распластавшись в узоре квадрата,
- в геометрии лунного света
- вычисляю наличье собрата.
- И не так уж чтоб мне одиноко,
- не сказать, чтобы было мне грустно…
- Но моргало небесное око:
- «Свято место не должно быть пусто».
- Где живёт вот такой же отшельник?
- Я его призываю в созвучье.
- Может, он и не мой современник,
- а из расы, ушедшей в затучье
- в те далёкие годы парадов,
- когда глину с адамов месили,
- когда жатву с роскошных парадных
- вероломы и голод косили?
- Посылаю сигнал соплеменнику —
- по морфеме и книжному хрусту
- мы друг друга найдём, поелику
- свято место не должно быть пусто.
2
- Мела́ песчаная позёмка…
- У моря пляжные зонты
- приспущены… как на поминках
- просторы мрачны и пусты.
- Купель бугром кофейной пены
- вскипает, выплеском грозя
- смыть, не скорбя, столбы и стены,
- где мной утоптана стезя…
- Но жизни оторопь нечасто
- сей посещает уголок
- в созвучии с души ненастьем,
- заиливая бурность строк.
- Тревожный день слезой горючей
- притушит пекло, что во мне
- терзает дух змеёй гремучей.
- Конец всему есть на земле.
- О Боже правый! Ты – щадящий,
- закаливая нас, как сталь.
- Всё в мире этом преходяще —
- и боль, и радость… и печаль.
3
В. Маяковский
- В этой жизни
- помереть
- не трудно.
- Сделать жизнь
- значительно трудней.
- Мне чужие зачем перемалывать дни —
- обличать, поучать, негодуя?
- Напишу о себе, как искала огни —
- во, танцуя на углях изгоя…
- Экзистенция, самость… И как там ещё
- Кьеркегор описал мою сущность
- или существование? Боль занесёт
- в книгу Красную счастья наличность.
- В чём прокол, перебор, в чём планиды прикол?
- Будто сердце жмёт в жёсткой ладони
- парафраз этих строк; как пощёчины звон
- мой вечерний сюжет на балконе.
- Забуревший заката карминовый плед
- (не занесенный в Красную книгу!)
- кроет тщательно краповый солнца берет,
- как косарь в полотенце – ковригу.
- Нынче – вакуум. Даже комар не зудит.
- Море с небом слилось в поцелуе.
- Ну а будет земля из-под ног уходить —
- ей отправлю вослед: «Аллилуйя»…
4
- Ель ветвистая, ель лапастая
- приютила берёзку юную…
- Опускалась темень лобастая
- на речушку гор многострунную…
- Цельнолитая и многопадная,
- испытавшая засуху века,
- пережившая голь перекатную,
- серебрилась журчанием смеха,
- искромётной пречистою синью.
- Я смеюсь с ней над вымыслом фальши,
- пролетая крылатою тенью
- за потоком всё дальше и дальше…
- Зачерпну хрусталя в ковш ладони,
- окачу всю себя с головою,
- преклоню пред Величьем колени,
- наслаждаясь живою водою.
- Напитаюсь магической силой,
- захмелею от волюшки-воли —
- необъятной, и грозной, и милой,
- от щемящего счастья до боли…
Вернисаж
1
- Робости па, будто в дни гололедицы
- Шатко скольжу – в такт скрипят половицы.
- Смотрят немеркнущим взглядом портретов,
- Дыханьем пейзажей, меню натюрмортов
- Со стен нарезные квадратики жизни
- Застывшей навеки янтарной смолой,
- Не ведавшей боле роли иной…
2
- За кисти порханьем влачатся мазки —
- Что рыбные стаи селёдки, трески,
- Как старого тына колы – вкривь и вкось,
- Как оперенье – перьями врозь,
- Клочьями пятна, размывы, мазня —
- Блужданья затейливой музы
- Не терпят закрытые шлюзы…
- И так эти символы хороши,
- Когда на холсте чьи-либо карандаши
- (В отличье от жизни полотен,
- Чей стиль безысходностью плотен)
- Способны влюблять, вдохновлять, окрылять…
- О! Сколько оттенков в них счастья —
- Амброзии душепричастья.
3. Натюрморт
- Чашечка с узенькой талией,
- Будто матрона в Италии,
- Изыскана и строга.
- Ручка – с размахом кометы,
- Словно над ликом портрета
- Вскинута брови дуга…
- Пышные чресла – на блюдце.
- Нежными фалдами гнутся
- Блюдце и чашки бочок…
- На дне «близнецов королевских»[19]
- В сомнении доводов веских
- Спешу полоскать зрачок.
- Для теургии кофейной
- Гадалки прибор трофейный —
- Подручный набор простой…
- В коричневой патине гущи
- Пытаются высмотреть кущи
- Анима, анимус мой.
4. Темпера
- Дождь хлестал, словно пьяная баба
- По щекам, как в истерике драки…
- По стеклу, будто щупальца краба,
- Расползались водные знаки…
- Ночью тёмной, той ночью ненастной,
- Когда пса жаль прогнать за ворота,
- В половодье мечты распрекрасной
- Родилась соло тихого нота!
- Не страшась завывания смерчей,
- Не склоняясь пред громом литавров
- Разъярённой Валькирии, род чей
- Обречён был кольцом Нибелунгов,
- Она зрела, взбодрённая словом.
- Её голос нуждался в просторе.
- Она крепла в стремлении смелом,
- Дабы петься аккордом в истории!
5. Коллаж
- Вечер после бури оголтелой
- Нежной тишиною упивался,
- На закате тенью пышнотелой,
- Розовым сиропом растекался…
- Как эскадра кораблей на рейде,
- Отдыхали молы-баррикады —
- Отражать заморские набеги
- Нынче им не надо, хоть и рады
- Защищать сородичей глазастых,
- Что стоят у самой кромки моря…
- (За окном сегодня день ненастный,
- Громыхают грозы, с небом споря…
- Вспомнился мне день перед отъездом,
- Как его я в вечер проводила…)
- Выпавший из облака с разрезом,
- Как яйцо большого крокодила,
- Солнечный желток упал на камни,
- И глазунью вмиг слизали волны…
- Закрывало небо на ночь ставни,
- Звёзд на волю выпуская сонмы…
6. Зимние фрески
Фреска первая
- Я топтала снег, зимнюю красу.
- Ветер снежный вихрь заплетал в косу.
- Ледяной дугой, мертвенным рубцом
- Замерла река под моим окном.
- Забелился лес пылью пуховой,
- Замесился блеск сахарной канвой…
- Пролилась на луг, пролилась на дом,
- Понеслась пургой на опухший холм.
- И стонала зло в темноте ночи,
- Завывала псом в кратере печи,
- Так металась вдоль-поперёк пути,
- Будто на земле места не найти.
Фреска вторая
К. Кулиев
- Не слишком ли я зиму воспевал,
- Любуясь безупречной белизною?
- В том царстве Снежной Королевы
- Застыло тело, чувства, кровь
- Окаменевшей страстью белой,
- Как белоснежная любовь —
- Оледенелый признак жизни —
- Скол, оттенённый синевой,
- Так идеален, так возвышен,
- Как нам хотелось бы с тобой.
- О совершенство без помарок —
- Мечта с отдушкой мертвяка…
- Любви без множества поправок
- Прописка в сердце ледника…
Круговорот
1. Осень
- Уж сентябрь на носу!
- Осень потчует нас у
- Огорода, как товарка…
- Рдеет зубчатая арка —
- Красный бор…
- Суетливо на перроне…
- Стало хлопотно вороне:
- Ареал заметно пуст…
- Водрузила чёрный бюст
- На забор…
2. Зима
- Уж декабрь на посту —
- По ледовому мосту
- Ходит взад-вперёд без толку,
- В дом забрался втихомолку,
- Словно вор…
- Всех давно угомонил,
- Хрустом снега упредил
- Пуск мороза-президента:
- Опоясывает лента
- Даже сор…
3. Весна
- Расчищает полосу
- Март для взлёта… На весу —
- С виду дудочки-бурульки —
- Рассопливились сосульки
- В соль минор…
- Так расплакались, как дети!
- О неведомом им лете,
- О Купаве, Берендее,
- Леле пламенном их греет
- Разговор…
4. Лето
- Червень бьёт в колокола!
- Ни двора и ни кола
- Не построили кукушки —
- Облапошены пичужки,
- Как Егор…
- Босоногая Ассоль
- Напевает: «Ре-си-соль…»
- Алый парус ожиданья
- Не обманет, коль желанья
- Выше гор.
5. Круговорот
- Внеземной круговорот
- Не завязнет у ворот,
- Не буксует на подъёме,
- Не торчит в дверном проёме,
- Не сидит у магазина,
- Не завалится в трясину
- И не дремлет, как Трезор…
- Кру́гомзор!
Осенняя канитель
1. Бабье лето
- Губы алые, форма листиком,
- Зацелованы ими леса…
- В гриве зелени машет хвостиком
- Девы-осени жёлтой коса.
- Сарафан на ней – расписной наряд,
- Краски золотом опалены,
- Да в кокошнике, где узоры в ряд
- Тонким серебром окаймлены.
- Как же короток век твой, девица, —
- Уж последние дни любви!
- Так целуй с огнём – и метелицу
- Раньше времени не зови.
2
Поразвесив везде гамаки,
- Как, бывало, бельё для просушки,
- Оплели вид в окне пауки,
- И траву, и деревьев верхушки…
- И сверкают, как на Рождество,
- Паутины-гирлянды на ветках.
- Предвкушая своё торжество,
- Разместились в уютных беседках
- Жемчуга искромётной росы.
- Не для них душеловные снасти
- Приготовил, погладив усы,
- Паучок в ожидании страсти…
- По ночам, совершая обход,
- Разбросав разноцветные прядки,
- Днём мороз, замедляя свой ход,
- С бабьим летом играется в прятки.
3. Колдунья-осень
- Когда в дни редкого затишья
- Замолк разбойный ветра свист,
- С колоды падают картишки:
- Кленовый пик, червовый лист —
- Гадает вечная колдунья —
- Судьбу, что знает наперёд,
- Осветит правдой полнолунья
- И с правдой истинной умрёт…
- Сгущая небосвода сень,
- В момент досуга-ассорти
- Картинки складывает осень
- Из разноцветных конфетти…
Возвращение
1
- Из-под ног вспорхнула птица,
- понеслась в далёкий край.
- Помахав крылом-ресницей
- на прощанье над криницей,
- растворилась… «Передай, —
- ей вдогонку я шептала, —
- скоро следом прилечу».
- Пару слов пока сметала…
- Любоваться не устала
- я окрест… Ещё хочу
- напитаться ветром сладким
- и морозцем поутру,
- Звёздным кровом дивно гладким
- дорожу, как счастьем кратким…
- Может быть, не по нутру,
- что теперь без сожаленья
- я, оставив тёплый брег,
- без былого вожделенья,
- без восторга и раденья
- возвращаюсь в лоно нег…
2
- Домой возвращаются птицы.
- Стрелой прорезая леса,
- от счастья, как молний зарницы,
- с небес их летят голоса.
- Ожившие риги и гумна,
- кошары, вихрастая тень
- махровой накидки каштана,
- кудрявая, в буклях сирень —
- всё сердцу до боли желанно.
- И крик нестерпимо родной
- гусиного братства: «Осанна!!!» —
- парил над моей головой.
- Душа обрела крылья птицы,
- и клёкот, и щебет весны.
- Ей вновь захотелось влюбиться
- и видеть блаженные сны.
Марк Бойков
Бойков Марк Васильевич. Родился 12 сентября 1938 г. В войну воспитывался в детдоме с. Писцово Комсомольского р-на Ивановской области. Учебу начал в г. Иваново в 1947 г., будучи взят в семью отца, инвалида войны I гр., и его жены, медсестры, мачехи для меня. В 1950 поступил в Горьковское суворовское военное училище, которое в связи с переводом в Москву окончил в 1958 г. и был направлен в Одесское высшее общевойсковое командное училище, из которого в 1960 г. был демобилизован по состоянию здоровья.
Профессиональное образование получил на философском факультете Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова в 1961-66 гг., троекратно пройдя защиту диплома на весомую тройку по «Проблеме партийности в условиях социализма». Работал в последующем преподавателем философских дисциплин в вузах Волгограда и Москвы.
Воспитал сына, подрабатывая дворником, за что по случаю празднования 850-летия Москвы был отмечен правительственной наградой «К 850-летию г. Москвы».
«Экономическая и философская газета»:
В 5-м номере за 2008 год газета «АиФ» открыла на своих страницах «новый интеллектуальный проект: КАКОЙ БЫТЬ РОССИИ?». Широкую дискуссию. На сакральный вопрос. С помпой. Дискуссию открывал (по предложению самой редакции) Александр Исаевич СОЛЖЕНИЦЫН, статьей «ЧТО НАМ ПО СИЛАМ».
Что тут скажешь? И дискуссия хороша. И автор знаменит. Мы могли бы добавить только, что именно на эту и близкие ей темы наша «ЭФГ» ведет непрекращающийся аналитический поиск и разговор со дня своего основания. Подтверждением тому явилась попытка одного из наших авторов принять участие в дискуссии «Аргументов и Фактов».
И это не постыдно. Ведь в конце концов, если это дискуссия, а не агитационная шумиха, то она-то и нужна, чтобы лучше что-то уяснить, не затягивать проблемы в тугой узел, найти перспективные решения. И в ней неизбежно различие точек зрения. Редакция выделила слова А. Солженицына: «Если мы не научимся брать в свои руки и деятельно обеспечивать близкие, жизненные наши нужды, не видать нам благоденствия ни при каких золотовалютных запасах», – и объявила свои страницы открытыми для всех «неравнодушных к теме». То есть «АиФ» пригласила к дуэли, но… печатает только «своих». Гайдара, Ясина, например, и др. Так же, если кто помнит, успешно дискутировали номенклатурные коммунисты. С заведомым для себя результатом.
Помня обо всех читателях разных пристрастий и интересов, но живущих в общей стране, «ЭФГ» решила подключиться к объявленной «АиФ» дискуссии, открывая ее той самой статьей, которую она молчаливо отвергла, даже не поблагодарив автора за отклик.
О пути России
(ответ на предложение «АиФ» № 5, 2008)
Вот уже второе столетие, как Россия прошибает лбом завесу будущего. Ее самобытность не в особом пути, якобы предначертанном с языческих или монархических времен. Задержавшись на старте, по полной пройдя общеположенные версты (крепостничество и буржуазный подъем), она с начала XX столетия вошла в мировую историю как разведчик всеобщего развития со всеми присущими этой роли неожиданностями (революция, гражданская война, НЭП; упоение строительством: индустриализация, коллективизация, культурная революция; упоение властью: тоталитаризм, репрессии; далее – Великая Отечественная, восстановительный период, попытка коммунистического взлета). При всем этом – высшая научность философско-нравственного обеспечения и подлейшие, без обратной связи, способы управления. Любой стране всего этого хватило бы, чтобы умереть, исчезнуть, раствориться.
Но мы не умерли. Бьемся в конвульсиях, сопротивляемся обратной тяге, когда подпитанные извне и из прошлого враждебные силы кружат над нами, захлестывают, злобствуют и упиваются якобы достигнутой и окончательной победой.
Может, и в самом деле лучше отказаться?.. Можно, конечно. Но когда разведчик погибает, гибель грозит всей армии. В нашем случае – человечеству. Мы ведь не только разведчики, но в некотором смысле и спасители. По призванию, с одной стороны, и по таланту – с другой. Именно наш отказ-отречение будет означать смерть. И не только нашу.
Особенность нашей биографии в том, что у нас не было времени осмотреться. Призыв «АиФ» симптоматичен. Это очень нужно нам. Но не властям: им всегда все ясно и у них всегда все правильно. Потому что у них всегда все есть.
А ведь ростки уже были. Но их не заметили. А сегодня они потоптаны, смяты. Суетной стяжательской беготней взад-вперед, вкось и поперек, наперегонки. Но подняться они все же смогут. Эти люди еще живы, они осматриваются. Рождаются новые.
Впервые о них заговорил в конце 50-х В. Дудинцев в романе «Не хлебом единым», а потом напомнил своим фильмом С. Говорухин. Это – РАЦИОНАЛИЗАТОРЫ и ИЗОБРЕТАТЕЛИ.
Кто они такие? Почему вообще появились? Нужны ли они? И зачем, если есть ученые, всякие там науки, супернанотехнологии? Какова их роль в жизни общества? Ведь зачем-то же они нужны, раз появились.
В предвоенном 1940 их численность составляла 526 тыс. человек, в послевоенном 1950 – 555 тысяч. А уже через десять лет, т. е. накануне программного строительства коммунизма – почти два с половиной миллиона (2431 тыс.). Перед пресловутой перестройкой – около 14 миллионов (данные ЦС ВОИР того времени).
Разве не поразительно?! Вдумайтесь: если прежде все известные классы в обществе формировались тысячелетиями и столетиями, то новый слой в СССР буквально за три с половиной более-менее спокойных десятилетия, сложившись, превратился в мощную подвижническую силу, роль и значение которой значительно превосходят ее численность.
И вот опять все перекорежившая, все сломавшая выходка сверху – перестройка. А затем – либерализация. Ну что у них там зудит? Что за нетерпеж? Всё след свой хотят оставить в истории, перегибая и ломая страну через коленку.
Давайте наконец спокойно разберемся, что же собой представляет опыт России в общеисторическом развитии человечества. Без патриотических слюней, либерального визга и псевдокоммунистического догматизма.
Причины больших событий вызревают долго и мучительно. Россия так натерпелась от крепостничества, что буржуазная перековка ее населения быстро избавила его от иллюзий и надежд, дав понять, что новый эксплуататор ничуть не гуманнее своего предшественника. И в 1905 восстали рабочие, выходцы из деревень. А в 1917 – военизированное в мировой войне крестьянство и уже сложившийся в столицах пролетариат. Революция была неизбежна, и она не есть большевистский переворот. Она не выдумка, а следствие.
Она – естественный результат и неоспоримый факт. И хватит ломать копья. Она свершилась, чтобы через протест идти к улучшению жизни. Так свершаются все революции, в том числе и наша, ближайшая, в 1991 году, названная номенклатурными демагогами «контрреволюционным переворотом», но которая по своим целям и участникам была элементарно народно-демократической, при поддержке огромной массы настоящих коммунистов, без чего она попросту не победила бы.
Революции свершаются не только против чего-то, но и ради чего-то. То, ради чего свершилась Великая Октябрьская, открылось, в силу перегруженности нашей истории долгими и тяжкими испытаниями, с превеликой, в несколько десятилетий, задержкой. И признаком этого позитивного смысла явилось именно зарождение никем не планируемого, непредвиденного массового рационализаторского и изобретательского движения, которого до этого нигде, ни у какого народа и никогда в таком масштабе не было.
Смысл этого позитива чрезвычайно прост. Мало изъять сами по себе устаревающие средства производства из собственности капиталистов и помещиков. Важно развивать их впредь, дальше и непрерывно. Мало также смысла и в самой революции, если на себя после нее людям приходится трудиться с большим напряжением и износом, чем на капиталиста и помещика. Общественная собственность породила к себе творческую активность масс.
Революция поэтому не просто протест, но и введение в новую историческую задачу: от экспроприации средств производства перейти к их непрестанному совершенствованию и обновлению – соответственно, от физического, изнурительного труда работника переходить к развитию и использованию его умственных способностей и творческих дарований. Именно такой труд не только «сберегает народ» (термин А. Солженицына), но и развивает его, поднимая на новую высоту человеческой субстанциальности и ценности. Труженик оказывается способным к деятельности, которая прежде считалась исключительной привилегией господствующих слоев и классов.
Но в какое положение были поставлены новаторы правящим чиновничеством в СССР? Они были вынуждены обивать пороги бесконечных инстанций, прося хотя бы даром взять идею ради пользы дела. Способствуя повышению производительности труда («самого главного – по определению Ленина – для победы нового общественного строя») в десятки, сотни, тысячи раз, они встречали глухое сопротивление руководства, предпочитавшего повышать нормативы и снижать расценки ради жалкого повышения текущих показателей. В Новочеркасске расстреляли народный протест, а новаторам, решающим эти проблемы, показывали от ворот поворот. Экономисты рассматривали экономику в отрыве от человека и потому позволили политике загнать ее в тупик.
Сегодняшний выход – это вовсе не выход. Это ложный путь.
История развивается по закону преемственности движущих сил. Речь уже не о коммунистических ценностях, порядком изгаженных. Теперь – о спасении страны, да и человечества в целом. «Либеральные реформы», особенно в нашем исполнении, – это не созидательная политика, а хищно-потребительская, изуверская дележка созданного народом богатства. А еще точнее – конкурентное разграбление всеобщего достояния. Концентрация капиталов с последующим переводом их на новые технологии и параллельно на социальную благотворительность (повышение зарплат, пенсий и др. выплат) – еще более сомнительный фантом, чем построение коммунизма от Хрущева путем интенсификации труда.
Необходимо преодолеть навязанные, лживые приоритеты, чтобы перейти от грабительского (как присвоить да разбогатеть) творчества ворюг к массовому позитивному, созидательно-конструктивному (во имя общего блага) творчеству. Люди, разумеется, имеют право жить богато и привольно, но вопрос – каким способом и за чей счет.
На то есть два предложения.
Во-первых, необходимо ввести к зарплате работника-новатора постоянное дополнительное денежное обеспечение от экономического эффекта предложения и выплачивать его до тех пор, пока идея приносит доход, будь то на частном или государственном предприятии. Это отчисление от общего дохода явится оплатой предшествующего неучтенного труда, что повысит заинтересованность рационализатора и изобретателя в подаче, быть может, меньшего количества, но зато более фундаментальных предложений, поскольку они будут означать для него более весомые отчисления. Тогда по совокупности и непрерывности участия широкая техническая революция не заставит себя долго ждать и справедливость к новаторам обернется для всех нас возрастающим благом.
Во-вторых, когда эти отчисления сделают бессмысленной обычную заработную плату работника и человек сможет жить на средства от новаторских идей, тогда вообще его следует освободить от официальной, регламентированной занятости на предприятии с правом свободного и самостоятельного посещения своего и других предприятий по собственному желанию и соответствующим образом оформленному мандату. Это будет свободный труд свободного человека! Как у писателя, художника, композитора. И более эффективная, вне чиновного подчинения и принуждения, самореализация.
Тогда у него появится время постоянно расширять и углублять свои знания, забираться в новые сферы человеческой деятельности, развивая многообразные способности и таланты, разделять домашний труд и воспитание, свободно общаться, увлеченно заниматься спортом, следить за окружающей средой. Да мало ли! Душа избавится от зависти, корысти, стяжательства, расцветет положительными эмоциями, счастливым мироощущением.
У общества появится возможность сокращать сменную занятость для остальных тружеников, понижать пенсионный порог на употребление физической рабочей силы, снижать потребительские цены, избавляться от социальной конфликтности и преступности.
Человечество постепенно вступит в новую, бесклассовую, мегаэру своего развития. Его история началась с изобретения каменного топора. Теперь, когда творческая способность стала всеобщей принадлежностью, она начнется с изобретения новых орудий, которыми оно прорубит окно и в космос. Но прежде… пусть наши великие честолюбцы Горбачев и Гайдар принесут народу свои извинения за недальновидную и деструктивную политику, стоившую нам не меньших потерь и несчастий, чем сталинская диктатура.
Наша трагедия не в том, что мы не знаем и не можем, а в том, что нам не дают знать и мочь. Нам многое по силам, если бы нам адекватных правителей.
20 февраля 2008 г.
Наталья Брусилова
Брусилова (Смолина) Наталья Владимировна родилась 16 декабря 1981 года.
Университет выпустил первый сборник стихов. В 2003 году заняла первое место на Всероссийском литературном конкурсе «Большая Волга».
В 2009 году печаталась в международном поэтическом альманахе «Я тебя люблю! (Слова, нашептанные моим Ангелом)».
С 2013 года работает в воскресной школе и пишет сценарии для праздничных спектаклей.
В 2017 году стихи были напечатаны в литературном сборнике «Автограф» № 4 Интернационального Союза писателей.
Порталом Стихи. ру номинирована на премии «Поэт года – 2017», «Наследие-2018», на литературную премию имени Сергея Есенина «Русь моя – 2018». Также – на премию Набокова за 2017 год.
У Бога нет времени – вечность…
- У Бога нет времени – вечность,
- «Один день как тысяча лет».
- Пространство Его – бесконечность.
- Любовь – ослепительный свет!
- И всё повторяется словно:
- Событья евангельских дней.
- Заплачет душа с ними снова
- И станет вдруг чище, добрей.
- Прошёл путь тернистый Спаситель.
- Как будто всё было вчера…
- Кто сердцем способен увидеть
- Всю жизнь и страданья Христа?!
- Но Богу – Ему всё возможно!
- Он вечности дверь распахнёт.
- И наша душа осторожно
- В евангельский мир попадёт!
Клад
- По крупицам собираю
- Золотую тишину.
- Чистый отзвук угадаю
- И спокойная усну.
- Ангел мой крылом укроет,
- Пропоёт мне письмена.
- Тихо скажет: «Что с тобою,
- Чем душа твоя больна?»
- Я сквозь тихий сон заплачу
- И прощенья попрошу.
- Если душу всю растрачу,
- Что я Господу скажу?
- Как пред Ним пустой предстану
- С ликом скорбным и глухим?
- Неужель, как камень, кану
- Иль растаю словно дым?