Читать онлайн Пчёлочка златая. Фольклорная тетрадь бесплатно

Александр Сизухин Фотограф

Андрей Васильев Компьютерная вёрстка

Юлия Архирий Автор обложки

ISBN 978-5-4498-3912-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рис.0 Пчёлочка златая. Фольклорная тетрадь

Вьюга

Воют вии за стеной.
Ходит холод за спиной,
и дрожит от страха
тонкая рубаха.

Вот какая вьюга
нам для перепуга!

Тараторы

Бабка тары тараторит.
Тараторит – словно вторит.

– Ты зачем семью оставил:
С ног на голову поставил?

То зашьёт, а то распорет…
Тараторит, тараторит.

– Бросил деток, как котят —
уж саму за пятьдесят.

…Головастый и губастый,
как совёночек глазастый.

То вздохнёт, то помолчит.
– Ма-ма… Ма-менька! – мычит.

Смотрит грустно в потолок,
как обиженный телок.

«Соберу года в беремя…»

Соберу года в беремя
и сюда приволоку.
Золотое было время
на серебряном веку.

Вдохновенные поэты.
Дамы дивной красоты.
Золотые эполеты
да Егорьевы кресты.

Отлетели птичьи трели
за небесный окоём.
Отгремели-отзвенели
колокольным хрусталём.

Эти мраморные лица
к нам из прошлого глядят.
И серебряные птицы
над могилами летят.

Шуточная

Я сидела на пеню,
ела сладку пельменю.
Подошёл американ
и залез ко мне в карман.

Полетела я в полицу —
пореветь и повиниться:

«Я сидела на пеню,
ела сладку пельменю.
Подошёл американ
и залез ко мне в карман…»

и т. д.

«Ходит Петя на рассвете…»

Ходит Петя на рассвете
у сарая, у повети.

То присядет у крыльца,
как мужик из-под Ельца.

То, как баба в хороводе,
всё кругами ходит, ходит…

Слышно, как шуршит солома
возле Светкиного дома.

«На дорожке, в переулке…»

На дорожке, в переулке,
собирает дед окурки.

– Расплодились чертенята,
словно осенью опята!

А на лавочке, в сторонке,
зреют бабки-пенсионки.

Корчат рожи, что есть мочи.
И хохочут, и хохочут…

«Рыбарь сидет на реке…»

Рыбарь сидет на реке,
как сиделец в кабаке.

Ничего не продаёт —
носом на волну клюёт.

Размотал свою беду
и повесил на уду.

Ты уди, уди, уда —
будет полна скворода.

Рыбные окрошки
споловиним кошке.

Рыбные отонки
подберут котёнки.

А хребеты-мощи —
для любимой тёщи.

«По реке плывёт корыто…»

По реке плывёт корыто,
полно девками забито.
Все поют и пляшут,
тянут тину-няшу.

По реке плывут ворота
рядом с бабой косоротой:
орет дикие слова —
над водою голова.

Голова садовая —
поругань дворовая.

Позади немножко —
мужики с гармошкой.

Пьяненькие в стельку,
и ревут про Стеньку.

Разина ты, разина —
у, кака заразина!

У плотины-загородки
подолы сушат молодки.

Вплоть до понедельника
праздники у мельника!

По старой дороге

По старой дороге, по старой дороге
бредут мои мысли, идут мои ноги…

Когда-то давно, в домотканой рубашке
ушли наши чуди от Пинеги к Вашке…

В какие угоры, в какие завесы
по старой дороге, по тихому лесу?..

Ушла моя молодость в дикие логи,
по тихому лесу, по старой дороге.

Какое безлюдье в таинственной жути —
лишь встретится крест на глухом перепутье.

Но как благодатно, под зовы кукушки
сидеть на пороге охотной избушки.

Леса первозданны в осеннем убранстве,
и чудятся чуди в чудесном пространстве.

Онса

Онса (или Онца) —
всю видать до донца.

По посёлку, за углом —
речка тиховодная.
Руку сунешь за угрём —
у, кака холодная!

Протекает тут и там —
прячется за елью —
разделяет пополам
всю Большую Щелью.

Огонёк в окне дрожит
в доме отдалённом.
И собака пробежит
по тревожным бонам.

Даль гудками запоёт…
С шорохом и хрустом
теплоходик подойдёт
к онсовому устью.

И сойдёт на бережок
тёмно-красно-глиновый
твой блестящий сапожок,
сапожок резиновый.
С жарким мёдом на губах,
всю ночь до рассвета
нацелуемся впотьмах
с почтальонкой Светой.

– — – — – — – — —
Онса – приток Вашки.

«Бабка ходит весело…»

Бабка ходит весело,
открывает ставни:
«Вот приедет на село
капитан-исправник!»

На привет один ответ
и одни страдания —
девяносто девять лет
бабушке Мелании.

Всё грозит она зело
коммунистам главным:
«Вот приедет на село
капитан-исправник!
Я под ноги постелю
душу, как солому,
нашу батюшке-царю
Николай Второму!»

Ясная звёздочка с неба упала

(хороводная)

Ясная звёздочка с неба упала.
Ой, лала, ой, лала. Ой!
За тёмным лесом, за лесом пропала.
Ой, лала, ой, лала. Ой!

Ты выходи, ясный месяц, на волю.
Ой, лала, ой, лала. Ой!
И освети мою девичью долю.
Ой, лала, ой, лала. Ой!

Будем на лодке с любимым кататься.
Ой, лала, ой, лала. Ой!
Будем с любимым за рученьки браться.
Ой, лала, ой, лала. Ой…

В поселении Резя

Ярко светят созвездья.
Громко птица поёт.
В поселении Резя
никто не живёт.

Опустели домишки.
Раны выбитых рам.
Только серые мышки
шебуршат по углам.

Смеха-плача не слышно.
Позабыта молва.
На часовне, под крышей
поселилась сова.

А цветок у порога
голубой-голубой…
Вековая дорога
зарастает травой.

– — – — – — – —
Резя – деревня в Лешуконье.

«Летят утки-перегудки…»

Летят утки-перегудки
с изумрудами в желудке.
Под крылами топь и гать —
как на блюдечке видать.

Вся деревня на виду,
как в доселенном году:
до колодца прядают
соседушки порядовы.
А домовы крыши
через печку дышат.

Дед полез на подволоку
и чекушку держит сбоку:
видно, старого без дела
полуночница заела.

Бабка мечется, как бес,
будто на иголках:
– Ты опять, старой, полез
к Ваньке Ёлкину!

А сноха в окошке
поправляет рожки,
светит без утайки
кофтой из китайки.
Парень честью дорожит —
мыслит о побеге:
у амбара возлежит
на пустой телеге.

За сараем целый ряд:
свиньи, овцы, куры…
И шабашники стоят,
и цыгарки курят.

И гуляет вороньё
посредине лужи…
И стоит себе ворьё,
опершись на ружья.

«Когда глаза закрою…»

Когда глаза закрою,
то слышу женский вой:
«Возьми меня с собою,
возьми меня с собой!»

Застылые, как тени —
вдвоём и поутру —
на скользких на ступенях
стоим в аэропорту.

Мне будут долго сниться
зелёные глаза.
Продрогнет на ресницах
горячая слеза.

Холодная округа
архангельской зимой…
И женский вой, как вьюга,
летает над землёй.

«Вот они поют припевки…»

Вот они поют припевки,
и поют, поют опять:
«Выходили красны девки
за околицу стоять».

Ничего не пожалею,
чтоб услышать тех девчат…
«Я тебя любовью тлею»
уплывает на закат.

А уже на небе позднем
одну звёздочку видать…
«Перестань, источник слёзный»
мою душу омывать.

Заплетуха

Спотыкаюсь я об тень —
еле ходят ноги…
Заплела судьбу плетень
поперёк дороги.

Оплетает каждый день —
ходит мимо денег.
Заплетает заплетень
не венок, а веник.

На плетень я тень навёл:
плетею за ухом
почесался и наплёл
эту заплетуху.

«Бабка по избе летает…»

Бабка по избе летает,
суетится со всех ног —
мне в дорогу собирает
подорожный узелок:
полбуханки хлеба,
три варёные картошки,
два яйца вкрутую,
луковицу
и бутылку воды.

– Ты возьми, возьми, сынок:
завязала в свой платок!

Развяжу я узелок
в перепутии дорог.

Полбуханки хлеба,
чтобы видеть небо.

Три варёные картошки,
чтобы сил было немножко.
Два яйца вкрутую —
тайну золотую.

Луковицу хрусткую,
как судьбину русскую.

И бутылочку воды,
со молитвой от беды.
Да любовь в придачу…

Я иду и плачу…

Хорошие слова

Здесь и Кла, и Ёл, у а
Вкомша и Кшма… ы о
Непонятные слова,
но зато хорошие.

Повстречались мне надысь —
справа или слева —
и болотная Горбсь, ы
и лесная вва. Е

я, Мтка, Пч и Дм, Ы ы о ы
Чй, Кв, Нш и на… о ы ю О
Хорошо быть молодым
и худым до звона!

Над рекою туман

(песня о Вашке)

Словно призрачный сон, будто морок-обман:
кто-то с берега машет рукою…
Над рекою туман, над рекою туман,
опустился туман над рекою.

Над рекою туман, над рекою туман…
Словно образ крестьянского рая —
над рекою леса, как старинный орган
величальные песни играет.

Над рекою туман. Над рекою туман…
Сколько неба и сколько покоя!
Породнила Река русских, коми-зырян —
и связала одною рукою.

Над рекою туман, над рекою туман…
И Коню ветер гриву погладит.
Навсегда улетит от людей чёрный вран.
И в лесах Птица гнёздышко сладит.

– — – — – — – — – — —

Конь – герб Лешуконья, Птица – герб Коми.

«Манефа жарит рыбу…»

– Манефа, жарь рыбу.

– Рыба вся…

– Жарь всю!

(Северная присказка)

Манефа жарит рыбу
на берегу реки…
Похожие на глыбы,
лежим, как бурлаки.

Мы дружно взгромоздились
на перекур-покой,
коль баржу разгрузили
с пшеничною мукой.

Манефа рыбу жарит —
такое объеденье…
Колдует-кочегарит,
а мне уже до фени.

Не вижу сини неба —
усталый, как батрак…
Один Степан из Кебы
смеётся, как дурак.

Хохочет во всю глотку,
как будто не устал:
«Я с берега на лодку
молодушек таскал.
Они, как горностаи,
обнимут, как во сне,
и тело распластают
по выгнутой спине».

От сладкого дурмана
вся Олема в дыму…
Мы смотрим на Степана,
завидуя ему.

«Налью я кружку чаю …»

Налью я кружку чаю —
уйду от суеты…
«Я без тебя скучаю», —
мне написала ты.

Осенняя погода.
И дождик поутру.
Скучает вся природа
по ласке и теплу.

И явно различаю
средь этой красоты —
«Я без тебя скучаю»,
как поздние цветы.

«Настя нас весь день ругает …»

Настя нас весь день ругает —
гнёт колючие слова:
«В речке хариус играет,
а вы колете дрова!»

Были мы удивлены —
чтобы не перечить,
побросали колуны
и пошли на речку.

Тихо вечер догорает…
Мы сидим, как люди —
в речке хариус играет,
а его мы удим.

Настя ходит и орёт,
долбит словно молотом:
«Скоро дождичек пойдёт,
А дрова не колоты!»

Смех и звон со всех сторон…
Вот тебе и здрасьте!
Всем большой, большой поклон
и привет от Насти…

В серебряную ночку

В серебряную ночку
звезда'ми мир прошит.
По тонкому ледочку
морозец шебуршит.

Молоденький морозец
гуляет и не спит.
И журавель-колодец
по-зимнему скрипит.

Асъя кыа*

За лесом, за Кебой,
в таёжной укроме,
под северным небом
живёт народ-коми.

Он чайке поморской
подобен в судьбе.
Есть Стефан Печёрский
в старинной избе.

И птица счастливо,
как малые дети,
кричит: «съя ка!«* – А ы
всегда на рассвете.

– — – — – — – — – — —
* Асъя кыа (коми) – утренняя заря

«Вы, мадам, влезая в лодку…»

«Вы, мадам, влезая в лодку,
не попортите колготку!»

Обхватил её без спроса.

Вход для пользователей

Меню