Читать онлайн Берегини. Правильный дар бесплатно

Берегини. Правильный дар

© Татьяна Белоусова-Ротштеин, 2021

ISBN 978-5-0055-5010-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Здравствуйте!

Меня зовут Татьяна.

Предлагаю Вам для рассмотрения рукопись в жанре подростковое фентези «Берегини. Правильный дар».

Шорт-лист премии «Новая детская книга» – 2021

Объём – 8 а.л.

Аннотация:

В альтернативной Российской империи начала 20того века колдовской порядок охраняют Красные жандармы и берегини. Каждый обладатель природного магического дара должен выучиться и поступить на службу. Но тёмные маги – люционисты – получают свою силу через «сделку с дьяволом» и хотят установить в мире свой порядок.

Три студентки Императорского института берегинь – Груня, Лёля и Варя – готовятся к большой магической конференции, которая совсем скоро состоится в Петербурге. Но у каждой при этом свои цели, мечты и тайны.

Груня намерена стать первым Красным жандармом – девушкой и отомстить за своего брата, убитого люционистами. Варя хотела бы вовсе отказаться от своего дара и петь на сцене. А Лёля мечтает о простом домашнем счастье в родной деревне, но её жених Лёшка оказывается связан со странной компанией механиков, намеренных укротить тёмную силу.

В это время в Петербурге происходят нападения на горожан и царскую семью с помощью тёмной магии – таинственная организация «Белая зоря» угрожает общественному порядку.

  • Благодарю за внимание!
  • С уважением, Татьяна.

Пролог. За неделю до Майского дня

Жана

Мундир красного жандарма отлично видно даже с другого конца улицы, сразу заметишь его в любой толпе. Беда только в том, что красные стражи редко ходят в своих мундирах, они стараются быть незаметными.

Но Жанна и её братья тоже умеют быть незаметными.

Кузя шагнул из под арки и быстро глянул по сторонам:

– Чисто.

– Уверен? – Жанна недоверчиво хмыкнула, тоже всматриваясь в бледное марево.

Миллионная была пуста. Ну, насколько хватало взгляда.

– Давай живее, нечего болтать, – парень зашагал вдоль особняков, то и дело оглядываясь.

Жанна тоже не переставала озираться. В третьем часу белой петербургской ночи прохожие не редкость. Но, вероятнее всего, это будут такие же безумцы, как они. Никого не удивят парень и девушка, по виду из рабочих кварталов, гуляющие «волшебной белой ночью».

Но всё равно, нельзя терять бдительность! Последнее время на улицах много полицейских, а скоро будет еще больше – и красных и обычных. Жанна понимала, что это, отчасти, из-за них, вот лично из-за неё. Но они её не поймают.

Кузя остановился и с напускной небрежностью прислонился к фонарному столбу:

– Вот его дом. Иди, я на стрёме.

– Вижу, – буркнула девушка, шагнув вперёд.

Трёхэтажный особняк казался погружённым в ненормальный, колдовской белый сон, как и вся улица, как весь город. Но скоро всем им тут будет не до сна.

Особняк самого генерала Стрельцова, начальника красной стражи! Так близко они еще не подбирались.

Жанна бесшумно скользнула по тротуару к углу здания, чуть пригнулась, чтобы её случайно не увидели из окна, если кому-то придёт в голову выглянуть сейчас на улицу. Жанна старалась не думать, что могут пострадать невинные люди, например прислуга или случайный прохожий. Другого пути просто нет!

– Ну, чего ты так долго? – шикнул Кузя.

– Ты сам-то не отвлекайся, – огрызнулась девушка.

На такие дела лучше бы ходить втроём-четвером, один может и не углядеть опасность. Но их и так мало…

Жанна больше не медлила. Она достала из кармана сложенный вчетверо листок бумаги, развернула. На листке изображалась круговая вязь плавных и резких линий, кое-где от линий отходили маленький штрихи, напоминающие шипы. В центре узора помещалось буро-чёрное существо, похожее на карикатурного чертёнка. Существо двигалось. Переступало лапками по линиям, пыталось их ломать и грызть. Оно очень голодное, Жанна это знала.

Она прижала листок к стене и с силой хлопнула по нему ладонью. Вот так просто, никаких особых жестов, никаких заклинаний.

Девушка частенько задумывалась, что чувствуют врожденные маги, все эти стражи, берегини, когда прикасаются к силе? Учитель говорит, они не чувствуют ничего особенного, для них это как дышать. Жанна тоже не чувствовала ничего особенного, ни разу с ней ничего страшного не случилось, вопреки россказням. Кое с кем из братьев случалось, но это только из-за их неосторожности.

Бумага словно приклеилась, а через пару секунд вспыхнула и осыпалась чёрным пеплом. На стене остался только чертёнок. Он встряхнулся, освободившись от своих пут, зыркнул плоским глазом на Жанну и обратился в клубочек пламени. В следующий миг черный огонь взвился по фасаду, охватил лепнину и оконные рамы.

Девушку тут же обдало волной жара. Она видела, как среди языков пламени скачет чертёнок, как жадно он вгрызается в камень. Больше он ей не подчинится. Было жутко и одновременно хотелось выкрикнуть что-нибудь смелое, например «Белая звезда взойдёт!». Но кому кричать, если никого поблизости нет?

– Всё, идём! – Кузя схватил её за руку и поволок прочь.

Жанна встряхнулась и рванула впереди него, бегала девушка отлично. Она даже не стала уточнять, заметил ли он кого-то или просто понял, что дело сделано.

Жанна сама удивлялась, как хорошо она теперь знают город, все улицы, закоулки, сквозные дворы! Всего-то год в Братстве. Ясно дело, раньше куда было ходить прачкиной дочери?

Они петляли по дворам, не останавливаясь аж до самой Мойки. Перевели дух только навалившись на каменный парапет. Жанна заметила своё искаженное отражение в сонной воде, невольно наклонилась еще больше. Ей как будто хотелось посмотреть на себя со стороны в этот момент, увидеть, какая она сильная.

И вдруг кто-то мягко положил руку ей на плечо:

– Ах, какие молодцы.

Жанна дёрнулась, метнулась в сторону, одновременно хватаясь за карман в поисках какого-нибудь артефакта, но у неё больше ничего нет, сегодня ей не дали…

– Фу, Рыжий, напугал, – просопел Кузя, также захваченный врасплох, – чего подкрадываешься-то?

– Я не подкрадывался. Просто вы ничего вокруг не видите. Очень неосмотрительно, – тот ухмыльнулся, как обычно.

Парень, на вид лет двадцати, ослепительно рыжий. А глаза – ярко-зелёные, каких Жанна ни у кого больше не видела. И на лице вечно такая лисья ухмылка.

– Ты-то как здесь? – Кузя старался говорить небрежно, но девушка знала, он Рыжего побаивается, как и все они, не обращенные.

– Гуляю. Как дело, получилось?

– Да, ага, – парень живо закивал, – полыхнуло – будь здоров!

– Вот и славно, – ухмылка старшего стала как будто добрее, – гори оно всё огнём, – он приобнял за плечи их обоих, – а нам можно отдохнуть. У нас впереди еще мно-ого дел!

Так втроём они зашагали вдоль Мойки. Рыжий беспечно рассуждал, какие именно дела их ждут. Похоже, сегодня он в отличном настроении. Но вряд ли это только из-за их «подвига».

Рыжий одновременно пугал и притягивал Жанну. Он обладал силой, о какой она пока только мечтает. Ему подчиняются существа гораздо могущественнее нарисованного чертёнка. Он – настоящий люционист.

Глава 1. Майский день

1 мая, суббота, 19** г.

Груня

– Девчонки! Подъём!

Солнечный свет заливал спальню от пола до потолка, сверху донизу, до краёв. Он стоял в комнате недвижно, как прозрачно-золотистый мед. Так и хочется зачерпнуть в ладонь! Страшный сон таял от этого света, уносился прочь, казался нелепым и совсем не страшным.

Сегодня будет прекрасный Майский день.

– Девчонки! Подъём! – кажется, в третий раз за полчаса провозгласила Лёля. Она, как всегда, по деревенской привычке, вскочила чуть позже рассвета, успела сбегать в умывальную и теперь примеряла новое выходное платье.

Лёля просто излучала праздничное настроение. И сейчас Груня была, как никогда ей за это благодарна.

Говорят, все обладатели волшебного дара – абсолютно бесстрашные люди. Конечно, они же призваны бороться со всякой «нечистью», с демонами, с люционистами. Им же подвластны стихии, ведомы тайные знаки и заклинания! Чего им бояться-то?

– Боятся, – очень тихо произнесла Груня, – боятся.

Подруги её не расслышали, и хорошо. Чёрный огонь из сна казался уже совсем нелепым, нереальным. Почему вообще ей это снится, она же тогда, неделю назад, даже не была дома! И никто не пострадал, вовремя сработала защита. Только фасад обгорел, почти весь стал чёрным.

Вот Гриша точно ничего не боялся, что бы он сейчас сказал сестре?

Лёля тем временем не унималась:

– Вы хоть помните, какой сегодня день?

– Сегодня суббота, – Варя, в свою очередь, не желала так просто покоряться судьбе. Она натянула на голову одеяло, но куда там! Прятаться от Лёли все равно, что скрываться от майского солнца.

– Сегодня не просто суббота, если ты помнишь! Как можно дрыхнуть в Майский день? Ну же, Ваша светлость! – Лёля живо схватила край Вариного одеяла и резко дернула.

Но девочки не первый день живут в одной комнате. Варвара Николаевна была готова к такому маневру и вцепилась в одеяло со своего края.

– Лёлька, отвяжись!

– Фи, как не по благородному! – подружка тоже не собиралась сдаваться. – Нам-то опаздывать нельзя. А ты наряжается дольше всех. Или ты не пойдешь?

Варя резко выпустила одеяло. Но Лёля предвидела этот маневр, ловко шагнула в сторону и плюхнулась на пуф.

– Конечно, пойду, – княжна быстро села на кровати, – еще полно времени, не обязательно чуть свет вопить на всё общежитие. Хватает тебя и в учебные дни.

– Зато благодаря Алёнушке мы ни разу на первый урок не опоздали, – нарочито серьёзным тоном заметила Груня, садясь на постели.

– Да уж, крайне полезная личность, – хмыкнула Варя, быстро приглаживая пряди из растрепавшейся за ночь косы.

Груня заметила на её лице выражение какой-то непонятной тревоги. Неужели тоже кошмары? Но присмотреться, а тем более, что-то спросить Груня не успела. Варя быстро вскочила, взяла своё полотенце и маленькую сумочку и поспешила умываться.

А Груне совсем не хотелось спешить. Хотелось подольше побыть в их светлой комнате, послушать беззаботную болтовню Лёли. Но даже майский свет не мог полностью вытеснить холодное предчувствие, затаившееся в глубине души.

– Как я? Не слишком пестро? – бодро спросила Алёнка, отвернувшись от зеркала.

– Скоро к мадам Л пойдем, у неё и спросишь. Только сразу говори, что наряд из самого Парижа…

Лёля промолчала, только насупилась. Предстоящий на днях поход к грозной мадам Л порядком смущал её. Груня, признаться, тоже робела перед самой знаменитой в Петербурге модисткой. Но сейчас девушку тревожили совсем другие мысли.

– Все эти поджоги… Лучше бы вообще в этом году маёвку отменили, – неуверенно заметила Груня.

Она повторяла слова отца, который считал, что ради безопасности можно обойтись и без народных гуляний.

– Скажешь тоже, отменить такой праздник, – вздохнула Лёля, оставив оборки платья и сосредоточившись на своих веснушках, – да еще за месяц-то до конференции! Это ж всё равно, что прямо признаться – «мы вас боимся, нам с вами не справиться». Сама посуди.

– Ну, да, – нехотя согласилась Груня, тоже собираясь в умывальную.

– И еще, помнишь, как профессор Андреев говорит, «Враг тогда победит, когда в наших душах укоренится страх», вот.

– Ну, да, – повторила Груня, не глядя на подругу. Наверняка Гриша сказал бы также.

Аленка казалась уверенной и в себе и в словах профессора, но Груня-то знала, подруге тоже страшно. Им всем сейчас не до веселья.

Еще говорят, что у магов, особенно у берегинь, очень сильная интуиция. Мол, они чувствуют «дыхание мира» и оно может сообщить им о грядущих событиях. Полная ерунда! Колдовская энергия подчиняется расчётам и формулам, как любое явление природы, не больше не меньше. И Груня, признаться, очень этому рада. В колдовстве, да и вообще в жизни, она ценит вещи, поддающиеся здравой логике.

Ну их к демону, эти сны!

Груня вышла в коридор и поспешила в умывальную.

В коридорах Института берегинь тоже было солнечно. Цветные витражи разбрасывали по стенам и полу разноцветные пятна. Из спален по одной, по две выходили студентки и, сонно бормоча приветствия, шли в умывальную. Девочки всех сословий, со всех концов империи, но объединенные даром и призванием.

Груне стало интересно, кто еще, кроме неё, не хочет идти на маёвку? И что в такой светлый день может прятаться в самых темных углах…

Бледно-золотистые лучи зримо пересекали коридор. Груня на ходу взмахнула рукой, солнечные нити причудливо взвились и тут же рассеялись. Пожалуй, в одном Лёля и профессор Андреев правы, от страха проку мало.

В умывальной она быстро нашла Варю. Княжна Златковская уже почти закончила утренний туалет, и теперь только переплетала косу. Её пальцы двигались плавно, точно, словно наигрывали беззвучную мелодию.

Груня встала у соседнего умывальника и призадумалась, как будет расчесывать собственные «локоны». И вдруг спросила, сама от себя не ожидая:

– Варь, как думаешь, когда появился самый первый люционист?

– А? – Варя всё ещё была погружена в свои мысли. – Извини, я, кажется, еще не проснулась… Ты что-то спросила?

– Так, ничего, – Груня решительно плеснула в лицо воды, – просто волнуюсь из-за всего этого.

– Я тоже, – пробормотала Варвара и пошла обратно в комнату.

***

Императорский Институт берегинь располагался почти в самом центре Петербурга, но при этом здание окружал собственный парк. Вскоре после завтрака все ученицы вышли на площадку перед главным корпусом. Разделившись на нестройные группы по классам, они обернулись к крыльцу, где уже стояла сама директриса, мадам Орлова.

– Как вы уже знаете, в этом году в майском параде участвуют только выпускные курсы, – возвестила она. Голос госпожи директрисы плотной волной прокатился по всему двору, – в городе сейчас неспокойно, полагаю, это вы тоже знаете. Но совсем не участвовать в столь важном празднике мы не можем, просто не имеем права.

Мадам Орлова славилась своей прямотой, она никогда не пыталась скрыть от детей «слишком страшные для них вещи». И, похоже, не только от детей.

За спиной директрисы точно в ряд выстроились наставники, и лица у всех были ну совсем не праздничные.

«Нельзя показывать страх», вспомнила Груня недавние слова подруги. Студентки начали было тревожно перешёптываться, но директриса решительно продолжила:

– Итак, выпускные классы следуют прямо за мной. Для всех напоминаю наши обычные правила: иногородним студенткам надлежит явиться в общежитие не позднее восьми часов, всем местным, кто, разумеется, заранее предоставил письмо от родственников, явиться не позднее восьми часов завтрашнего дня. Это всем ясно?

– Да, мадам Орлова! – нестройно ответили ученицы.

– Что ж, тогда вперед, – директриса решительно шагнула с крыльца, за ней как бы нехотя пошли остальные преподаватели, – и еще раз всех с Майским днем!

***

До «истока» Невского проспекта они дошли меньше, чем за десять минут. Погода оставалась такой же праздничной, солнечные отблески рассыпались по стеклам витрин, золотистым эполетам, начищенным до блеска ручкам экипажей и бокам новомодных мобилей. Но ярче всего блестел, конечно, шпиль адмиралтейства. Идеальная погода для Майского дня и такая редкая в Санкт-Петербурге!

– Говорят, не стоит верить Невскому, он обманчив, – задумчиво произнесла Груня, когда они встали на тротуаре у ограждения.

– Ага, Гоголь говорил, – кивнула Лёля, высматривая кого-то в толпе, – а про него самого говорили, что он знается с люционистами.

– Сплетни, – Груня зябко передернула плечами, – исследователи бы давно докопались, но никаких доказательств не найдено.

– А вот это прямо парадокс, – Лёля хихикнула, – по всему видно было, с какой-то тёмной штукой он всё-таки знался. Они же хорошо маскируются.

– Ну, нормального дара у него точно не было, он в Красной страже не служил, – заметила Груня. И почти шепотом добавила: – а может быть хотел…

Парад, как обычно, должен начаться от Адмиралтейства. Праздничные колонны уже собирались на дворцовой площади: первыми шли столичный корпус Красной стражи – магического воинства империи. Затем – священнослужители, гвардейцы, конница, моряки, авиаторы, военные инженеры и жандармы. Груня знала, что обычных жандармов сегодня больше на службе, чем на параде, да и Красных тоже. Она попыталась разглядеть на правительственной трибуне отца, но его, похоже, заслоняли другие начальники.

Берегини – выпускницы и наставники, во главе с мадам Орловой, тоже перешли на площадь, присоединившись к группе кадетов Красного училища. За ними следовали прочие студенты, театральные артисты, купцы, промышленники и рабочие.

Все ждали только появления императора.

– Да, похоже, не много в этот раз народу, – со вздохом заметила Аленка, тоже глядя в сторону площади.

Хотя вся площадь уже была заполнена, девочки знали, в этом году Майский парад сильно сокращен. Раньше в нем участвовали представители почти всех, даже самых небольших, учреждений, гильдий, профсоюзов, училищ, заводов или фабрик. Но не в этом году.

– Слушайте, а вот если бы у вас не было этого дара, – неловко произнесла Груня, опять повернувшись к подругам, – вы бы сильно расстраивались?

Девочки переглянулись.

– Ну, я бы может и не думала об этом, – махнула рукой Лёля, – я б так и так с Лёшкой встретилась, а берегиня у нас в Париже есть.

– Не знаю, – княжна слегка передернула плечами, – но маменька расстроилась бы, определенно.

– А вы сами… Вам самим не было бы обидно?

– Хм… Ну, дар есть дар, он ведь от бога даётся, или, там, от природы, – Лёля глубокомысленно потерла лоб, – значит, если он у тебя есть, изволь учиться и служить, а если нет, то и обижаться нечего.

– А ты? – в ответ спросила Варя, нахмурившись

– Я бы… – Груня на секунду запнулась, но потом всё-таки призналась, – я бы огорчилась. Мне бы тогда в жандармы точно не попасть.

Подруги неловко потупились. Они всегда так замолкали, когда речь заходила про будущую Грунину службу.

– Тебя отец и так не пустит, – сурово заметила Лёля.

– Еще посмотрим, – буркнула Груня себе под нос.

– Но ты бы не стала ради этого люционисткой? – резко спросила Варя. – Ты ведь за этим нас спросила сейчас? Про дар.

– Я…

– Никто из нас не стал бы заниматься люционизмом, – твёрдо произнесла Лёля, – это – мерзость и больше ничего.

– Но многие за это берутся, сами знаете, – вздохнула Груня. Им ли не знать!

– И что из этого выходит? – парижанка подбоченилась. – Это ж ясно, Дьявол, тьма, хаос, «изнанка», отрицательная энергия, как не называй – всё едино, зло, и им же в первую очередь от него плохо. Оно в итоге их же самих и пожирает.

– Да знаю я.

– Вот. И чтобы кто-то из нас подобным занимался?! Да что об этом говорить!

«Но вот если б не дар, не ходить бы тебе в одну школу с княжной, а может и в Петербурге никогда не побывать» – невольно подумала Груня. Хотя, Лёля и так не очень-то жалует столичную жизнь, после учёбы она очень надеется распределиться обратно в свой Париж.

– Вот именно, – сухо произнесла Варвара, – люционизм, по сути, не имеет ничего общего с природным даром. Скорее это его противоположность.

– Рассчитано на тщеславных дураков, – припечатала Лёля. Она хотела еще что-то высказать, но тут из толпы гуляющих вынырнул Алексей и подбежал к ним. Как всегда взъерошенный и немного чумазый.

– С праздничком, барышни! – выкрикнул он, едва переведя дыхание.

– Это да, а чего это ты такой не при параде? – тут же сурово свела брови Алёнка.

– Да я вроде и не участвую ни в каком параде, – парень беспечно пожал плечами, – а вообще мы почти до утра в мастерской возились, только пару часов удалось поспать.

– Что-то вы последнее время много ночами работаете, вам хоть платят? – практично заметила Лёля.

– Конечно. Пойдешь на корабли смотреть? – он ловко поймал Лёлину руку.

– Ладно, – тут же согласилась та, – девчонки, увидимся!

И они побежали в сторону набережной, Груня только и успела посмотреть им вслед.

Алёна и Лёшка оба родились в зауральской деревеньке под гордым названием Париж. Жили по соседству, оба из самых бедных дворов. Лёля рассказывала, что, когда у неё обнаружился дар, она «разревелась, как дурёха», так не хотела уезжать. Но закон есть закон, и она оправилась в Институт берегинь.

А Лёшка, едва закончив сельскую школу, тоже перебрался в Петербург и нанялся тут помощником механика на моторном заводе. По словам Лёли, он – прирожденный мастер, любой механизм может починить. И вот, пока она учится в Институте, Лёшка «подзаработает деньгу», а потом они вместе вернутся на малую родину. Алёнка в этом ни секунды не сомневалась.

Груня подумала, здорово, наверное, вот так, с самого детства знать, кто твой суженый, и что вы точно будете вместе, и жить вам не где-нибудь, а в самом Париже!

– Счастливая она, для неё всё в жизни правильно и понятно, – вздохнула Груня.

– Не поверишь, но моя матушка такая же, – усмехнулась Варвара, – у матушки, конечно, другая картина мира, но не менее твёрдая.

– У меня тоже, – Груня вскинула подбородок и постаралась внимательнее присмотреться и прислушаться ко всему вокруг, – я буду красным жандармом.

– Всё-таки пойдёшь против отца? – хмыкнула Варя.

– Не против. Я его уговорю… как-нибудь.

– Интересно, как?

– Придумаю. Всё равно время у нас есть, считай, еще три года учиться. Но я должна, ты же знаешь…

– Мы знаем, – очень серьёзно кивнула Варя, – как придумаешь, расскажи.

Груне очень не понравилась затаённая грусть в голосе подруге.

– Расскажу. У меня же хорошая способность к огню, значит я могу освоить боевые приёмы, – пробубнила она свою, уже миллион раз повторенную теорию. Но, увы, на старших её логика не производила особого впечатления. Да и на подруг тоже.

Хотя, конечно, в боевой магии не всё так просто, как и вообще в магии. А они, третьекурснице Института берегинь, к освоению настоящего колдовства еще только-только преступают.

– Давай-ка и мы проберёмся на набережную, – предложила Варя, явно чтобы сменить невеселую тему, – тоже посмотрим на фрегат. А потом с той стороны удобнее будет домой пройти.

Да уж, смотреть сокращенный Майский парад сегодня никому из подруг не хотелось. При такой чудесной погоде, в воздухе словно растворилась невыразимая тревога.

– Надо бы Лёле сказать, чтобы она хоть Лёшку пораспрашивала, что там среди рабочих говорят, – неуверенно заметила Груня, пока они пробирались мимо Адмиралтейства к набережной, – ну, про эти поджоги.

– Думаешь, она не спрашивала? – возразила Варя. – Всюду одни и те же слухи. А что твой отец говорит?

– Ну, он мне не докладывает, сама понимаешь. Говорит только, мол, всё указывает, что это люционисты. Но кого ловить, непонятно, – Груня поёжилась, несмотря на теплую погоду, – то есть, ловят, конечно, но только необращенных, а они ничего толком не знают.

Её отец, генерал Стрельцов – начальник Красного департамента, за последний месяц словно постарел лет на десять и стал еще раздражительнее, чем всегда.

За три недели уже четыре пожара. Два министерских здания, часть Гостиного двора и дом самого Стрельцова. Огонь возникал внезапно, из ниоткуда и распространялся мгновенно, сметая защитные марсовы звёзды. Он двигался словно живой, хотя, на самом деле был «мёртвым», порождение тёмной силы. Но кто его призывал? К прибытию полиции на местах преступления уже никого не было.

– А у тебя дома что об этом говорят? – безнадежно вздохнув, поинтересовалась Груня.

– Говорят, что с этой конференцией будет много хлопот, – процедила Варвара.

Вот уж верно, день ото дня не легче! Всего-то через две недели в Петербург съедутся маги и чародеи со всего мира, а вместе с ними всякие важные чины, журналисты и просто любители волшебных искусств. И как прикажите гарантировать их безопасность, когда по городу разгуливают натуральные люционисты и поджигают, что вздумается?! Если даже один очень важный парад…

Груня решительно мотнула головой. Они трое, Груня, Варвара и Алёнка, между прочим, лучшие ученицы на курсе, им самим предстоит участвовать в этой конференции. И хватит мрачных мыслей! Майский день – это праздник пробуждения главнейших источников их силы – Солнца и земли. Начало года по старомагическому календарю. И никакой страх не испортит ей настроения!

На набережной было уже много народу, подругам едва удалось занять место у самого парапета, хоть и довольно далеко от причала. Но всё равно им открылся самый удачный вид.

Утро выдалось не только солнечным, но и совсем безветренным, речная гладь, словно зеркало, отражала перевернутые паруса, набережные и дворцы. Праздничный парад кораблей уже закончился. И теперь Фрегат «Александра» торжественно, весь в лучах солнца, шёл от Заячьего острова к Адмиралтейской набережной. По традиции в Майский день император приплывает от крепости на старинном паруснике, спускается на адмиралтейскую пристань, проходит к трибуне на площади и оттуда объявляет начало парада.

«Не такое уж большое расстояние, – нервно подумала Груня, – но и не маленькое». Интересно, сколько всё-таки среди толпы полицейских в штатском?

– У меня, кажется, развивается паранойя, – вздохнула она.

– Может быть, это не самое плохое качество для будущего жандарма? – усмехнулась Варя.

Груня упрямо мотнула головой:

– Нет уж, страж порядка должен сохранять абсолютную трезвость ума и никогда не поддаваться панике, – она приподнялась на цыпочки, стараясь рассмотреть среди гуляющих хотя бы Алёнку с Лёшкой. Но те, похоже, пробрались гораздо ближе к пристани.

– Надеюсь, до паники нам еще далеко, – заметила Варвара.

Именно в этот момент Груня почувствовала – что-то не так. И это уже не мифическая интуиция, она ясно ощутила – совсем рядом появилось что-то по-настоящему опасное. Что-то совершенно чуждое их миру. Груня схватила Варю за локоть и хотела спросить, не чувствует ли она, но не успела.

Фрегат почти уже подошел к пристани. Груня заметила у борта высокую фигуру императора, рядом с ним, как всегда, наследник и старшая дочь, вокруг них какие-то генералы, придворные… А потом её взгляд упал на воду, на яркое пятно – отражение флага с самой высокой мачты.

А в следующую секунду из-под воды взметнулось нечто.

Сначала Груня увидела только огромный столб воды, высокий, кажется, выше мачт. Фрегат сильно качнулся и, судя по звукам, налетел на пристань. Водяной столб на мгновение замер и вдруг взорвался дождем брызг. Груня невольно прищурилась, одной рукой прикрывая лицо, другой всё еще держась за подругу. Тут она увидела, как летящие во все стороны брызги воды превращается в… искорки огня.

Толпа со всех сторон охнула и отпрянула назад, но девочки всё еще оставались у самого парапета. Сверху раздался густой звериный рык, и Груня увидала – над рекой, над всеми ними повисло огромное существо. Нечто похожее на рептилию с кожистыми крыльями. Но голова у него была скорее волчья, только без шерсти.

– Настоящий демон, – услышала она разом севший голос Варвары, – самый настоящий.

Огненные капли летели на толпу, отовсюду уже слышались женские крики, детский плач, невнятная ругань. Да, вот и паника.

Кто-то куда-то побежал, девочек резко толкнули, так, что они едва не упали через парапет. Груня замерла, уставившись на монстра. Он вдруг показался ей не столько страшным, сколько гротескным, каким-то карикатурным. Словно какой-то художник специально выдумал такого «настоящего демона».

Но при всём том он и был настоящим. Монстр чуть повернул морду в их сторону, Груня разглядела ярко блестящие красные глаза. Ей показалось, что он смотрит прямо на неё, именно на неё! Но это продлилось всего мгновение.

Монстр взмахнул крыльями, раззявил свою неправдоподобно клыкастую пасть, повернулся в сторону фрегата и выплюнул огненный шар. Этот шар сразу стал гораздо больше, чем голова монстра.

Грохот и треск ломающегося дерева на несколько секунд заглушил все крики. Груня словно оглохла на какое-то время. Она всё еще смотрела на демона. А тот плавно опустился обратно в воду, не подняв ни единой брызги, не создав ни малейшей волны.

– Очнись! – Варя резко тряхнула её за плечи. – Надо отсюда уходить!

Груня, наконец, очнулась. Вокруг бегали и кричали люди, кто-то горел, кто-то пытался прыгнуть в реку. Остро пахло дымом и еще чем-то едким. Девочки лихорадочно оглядывались. Алёнку и Алексея в толпе они так и не увидели.

Варя

Ужин благородного семейства князей Златковских прошел в гнетущем молчании. Княгиня считала неуместным обсуждать за столом, а особенно с детьми, любые общественные новости. И поэтому предпочла просто молчать, делая вид, что ничего особенного не случилось.

После ужина Варвара с трудом уговорила матушку, что должна, просто обязана вернуться сегодня в общежитие Института. Пришлось сказаться, мол, мадам Орлова наверняка захочет серьёзно поговорить с воспитанницами о «сегодняшнем происшествии». Очень возможно, что это так и будет. Но до восьми часов Варе нужно успеть в другое место. Необходимо узнать, что там сейчас происходит.

Она быстро шла вдоль канала, то и дело тревожно поглядывая на воду. Речная гладь оставалась по-прежнему спокойной, просто невыносимо спокойной!

Скорее всего, сегодня объявят комендантский час. Но улицы и так уже пусты. Чаще всего Варе попадались только полицейские, да люди в штатском, очень на них похожие.

Она свернула в боковую улицу, миновала еще три доходных дома и, наконец, увидела крутую лестницу в подвал. Варя прекрасно знала это место, но и любой случайный прохожий, конечно, заметил бы ярко-красные перила и такую же яркую вывеску – «Клуб бродячих кошек».

Варя спустилась вниз и оказалась в просторном, но уютном зале, отделанном в красных и темно-синих тонах. У дальней стены располагалась сцена, а справа от неё – плавно изогнутая стойка бара. Прочие стены украшались яркими картинами – очередная выставка какого-то начинающего художника.

В клубе чуть пахло восточными благовониями, и царила непривычная тишина. Людей почти не было, что, конечно, не удивительно. Но хозяйка заведения, как всегда, стояла за баром и неторопливо протирала цветные бокалы.

Варвара с облегчением вздохнула и поспешила к ней.

– Добрый вечер, мадам Влада, – сказала она, подойдя к стойке.

– Да кому как, – хмыкнула та, окинув девушку быстрым цепким взглядом, – но, скажу прямо, очень рада тебя видеть. Живой и целой. Может, хоть ты расскажешь что-то, не совсем безумное?

– Я там была, – выпалила Варя, – мы с девочками всё видели.

– Да ну! – большие цыганские глаза мадам Влады совсем округлились. Хозяйка «Клуба бродячих кошек» привыкла знать все городские новости, сплетни и тайны. – Вас точно не задело? Как вы выбрались?

Варвара торопливо рассказала, что они видели.

Как только демон исчез, Груня, вопреки здравому смыслу и увещеваниям подруги, рванулась к самому эпицентру кошмара. Варе ничего не оставалось, как бежать за ней. Груня пытались кому-то помочь, но тёмно-магический огонь ей, конечно, не подчинился. Еще бы!

К счастью, красным стражам уже удалось остановить панику и, главное, предотвратить давку, благо вдоль набережной было достаточно пространства, толпа быстро рассеялась.

Девочек заметил один из старшин, знавший лично Груню, он и отвел их к её отцу. Варя была рада, наконец, оказаться в безопасности! Но её подруга осталась крайне недовольна, что ей не дали вдоволь погеройствовать.

Следующие два часа они просидели во внутреннем дворике Земного дверца, с тревогой всматриваясь в лица других студенток. Наконец, объявилась и Алёнка, растрепанная, перемазанная сажей. Она сказала, что Лёшка тоже в порядке, а потом просто села на траву и обхватила руками голову.

Еще через некоторое время пришла мадам Орлова, как всегда невозмутимая, и объявила, что император и его семья не пострадали.

– И больше никаких подробностей, – закончила Варя, не скрывая возмущения. – Потом всех, кто хотел, отпустили по домам, остальные вернулись в общежитие. У меня дома тоже ничего толком не известно. А может и известно, да матушка не желает это обсуждать.

– Н-да, дела.

Обе замолчали. Гнетущая тишина окутывая их, словно невидимый туман.

– Знаешь, сдаётся мне, что они хотели вас только напугать, – хозяйка резко отставила стакан, – этот монстр мог бы броситься на толпу и проглотить кого-нибудь, хотя бы. А так… Просто показали, на что способны. И сейчас хотят увидеть, что на это будет.

Варя не ответила. Ей тоже показалось, что демон как-то слишком быстро исчез, но она так и не решилась обсудить это с подругами.

– А про те пожары что-нибудь слышно?

– Всякие слухи ходят, – мадам Влада неопределенно пожала плечами, – кое-кто говорит, что в городе появились тёмные колдуны силы невероятной, и скоро всем мало не покажется. А другие уверяют, что всё это подстава полицейская – подлости невероятной! – чтобы, значит, как всегда, обвинить невиновных. А третьи уверены – ну просто железно! – что пожары – это всего лишь плод криворукости царских «охранителей».

– Понятно, – вздохнула Варя, хотя, конечно, ничего понятно не было, – у вас тут еще не было обысков?

– Пока нет, но, наверняка и к нам заглянут, – хозяйка только махнула рукой, – сама знаешь, репутация у нас ненадежная.

Варвара только вздохнула. Еще бы, какая может быть надежность в месте, где собираются поэты, писатели, художники, артисты, музыканты и им подобные сомнительные личности!

«Клуб бродячих кошек» мадам Влады, пожалуй, любимое место столичной богемы. И не только богемы, увы. Варя в который раз с ужасом представила, что бы сказала маменька, если бы увидела её, безупречную юную барышню из славного семейства князей Златковских в этом вот заведении!

А если княгиня еще и узнает о… Если однажды всё раскроется… Нет, об этом лучше не думать.

– Что сегодня будете делать? – спросила Варя.

– Ждать обыск, чего же еще, – невесело усмехнулась Влада, – ясно дело, никакой программы сегодня не будет. Если завсегдатае зайдут, вместе будем ждать. Да перельём в очередной раз из пустого в порожнее.

– Если услышите что-нибудь…

– Не волновайся, дам знать. Но громких доносов не жди.

– Я же не в том смысле, – Варвара испуганно вздрогнула и, кажется, покраснела.

– Да уж понятно, – хозяйка еще раз усмехнулась, хитро, артистично, по-цыгански, – ты же меня знаешь, я настоящих люционистов прикрывать не буду.

Варя невольно поймала себя на мысли, а так ли уж она знает оригинальную хозяйку «Клуба бродячих кошек»? Знакомы-то они всего меньше года, а мадам Влада не из тех, у кого все чувства и мысли на лбу написаны. В Петербург переехала откуда-то с юга, «страшно сказать, сколько лет прошло!», в молодости была танцовщицей, но сама давно не выступает – вот, пожалуй, и вся биография мадам Влады.

Впрочем, кого она «прикрывает», а кого нет, Варвара знает точно.

Княжна коротко вздохнула и спросила то, что волновало её больше всего:

– Мадам Селена не приходила?

– Сегодня нет, – Влада опять помрачнела, – вчера вечером была, оставила для тебя послание, – она сунула руку куда-то под стойку и тут же протянула девушке узкий конверт.

Варя поспешно схватила конверт, словно опасаясь, что он вдруг испарится. На конверте не было никаких адресов или других указаний, но им и не надо.

– Новое сочинение, должно быть, – понимающе кивнула мадам Влада, – сегодня она уж точно не придёт.

– И правильно, – Варя тоже кивнула, пряча конверт в сумку, – я пойду, рада, что у вас всё в порядке…

Хозяйка скептически хмыкнула:

– Погоди. Тебя ждет кое-кто другой.

Варя резко оглянулась.

В зале почти никого не было. Только за самым дальним столиком восседал – именно так, не меньше! – Рудольф Маратович, молодой князь Гедианский, собственной персоной. Потомок гордого татарского мурзы Гедиана, присягнувшего еще Ивану Грозному. Первый красавец высшего петербургского общества. И так далее, и тому подобное.

Её дражайший кузен Руди.

Ничего удивительного. Варя почти не сомневалась, что он сегодня тоже придёт. Интересно знать, что он теперь скажет.

– Добрый вечер, – сухо повторила Варя, садясь за его столик. Она понимала, что звучит это глупо, но не придумала более отстраненного приветствия. На самом деле ей меньше всего на свете хотелось любезничать с князем Гедианским.

– Добрый? – Рудольф презрительно фыркнул. – Ты серьёзно, сестренка?

– Не вполне, – кивнула она, – полагаю, ты уже всё знаешь? То есть не слухи, а что именно случилось?

– Да, у меня свои источники, – тот лишь махнул холеной кистью, и Варя тихо порадовалась, не придется и братцу всё пересказывать.

– И что ты на это скажешь?

Рудольф задумчиво глянул куда-то вдаль, поверх её головы. Потом произнес глубокомысленно:

– Идиоты.

Всем своим видом он выражал гордость и дерзость древних азиатских вождей. Правда, сам Руди обладал, скорее, самолюбием и нахальством, но кузина предпочитала не высказываться на сей счёт. Вместо этого она спросила, с трудом подбирая слова:

– У тебя лично… теперь не будет проблем?

– Хочешь сказать, у нас? – он картинно изогну одну бровь.

Глаза у Руди темные, как омуты в безлунной ночи, и в тоже время взгляд пронизывающий. Девицы в свете так и млеют. Даже кое-кто из студенток пытался познакомиться с ним через Варвару. Она, конечно, с презрением отказывала, для их же счастья! Хорошо хоть Аленка и Груня не из таких дурёх.

Княжна только поморщилась:

– Я-то ничего противозаконного не делаю, – заявила она, хотя, это не совсем правда.

– Так и я тоже не делаю! – Руди взмахнул руками. – Мы все ничего плохого не делаем, лишь хотим чуть-чуть развлечься, а из-за всяческих дураков вынуждены страдать.

Варвара невольно опустила взгляд, для неё это вовсе не было «просто развлечением».

Князь сердито мотнул головой, убирая со лба непослушную чёрную прядку. Меж его бровей на секунду мелькнула морщина. Похоже, сейчас Рудольф был по-настоящему встревожен, но очень старался это скрыть.

Варя с трудом представляла, с кем и насколько он связан. Кто еще в их свете «развлекается» подобными вещами? Варя несколько раз пыталась расспросить об этом Рудольфа, но противный братец только ласково улыбался и говорил, что «мир сложнее, чем ей кажется». Можно подумать, это у него магический дар. Да в семье Гедианских уже два поколения нет способностей к магии! А вот самомнение растёт неудержимо.

Иногда Варю так и тянула влепить по его прекрасной наглой физиономии! «Не по благородному», как говорит Лёля. Но нельзя, без помощи Руди ей пока не обойтись.

Вот только знать бы, сколько продлится это «пока».

– Значит, у тебя всё в порядке? – процедила она. Надо было как можно скорее заканчивать разговор и идти в общежитие.

– О, вполне, – вновь беззаботно кивнул Руди, – я не собираюсь из-за ерунды рисковать всем… Собственно, я и сюда-то сегодня не хотел идти, но решил, надо же тебя увидеть, успокоить. А на самом деле мой долг – в это время быть во дворце, милейшей Софии сейчас, как никогда, нужна моя поддержка.

Варя подавила злорадную усмешку. Ага, как же, нужна царевне твоя «поддержка»! Царская дочь, похоже, единственная девица в их высшем обществе, на кого не производят впечатления его томные взгляды. Уже одно это вызывало уважение к Софии.

– Ты её сегодня видел? – спохватилась Варя. – Она в порядке?

– Еще не видел, – неохотно признал Руди, – с тобой поболтаю и поеду во дворец.

«Тебя, вернее всего, и не пустят, – мстительно подумала Варя, – там сейчас явно не до твоей болтовни».

– Выступления, конечно, не будет, – лениво заметил он, – всё равно возьмёшь?

Девушка в волнении сжала под столом кулаки. Она серьёзно колебалась. Ведь строго решила пользоваться этим только в клубе, только на здешней сцене. Но что-то вдруг заставило её кивнуть:

– Да, давай. Пусть будет у меня.

Глупость невозможная, особенно сейчас! Если у неё это найдут… Но вдруг Рудольф больше не сможет доставать их ей! И у Влады не оставишь, не хватало её еще больше подставлять! Особенно сейчас.

Движением фокусника кузен сунул руку во внутренней карман пиджака и вытянул оттуда красную нитку. Варя торопливо выхватила её, жест вышел очень уж нервный, но ничего поделать с собой она не могла.

На нитке висела монета, самый обыкновенный рубль, только посередине просверлена дырка, куда и была вдета нитка. Точно сквозь грудь двуглавого орла.

И нитка и монета обжигали пальцы неестественным холодом. Этот холод не имел ничего общего с обычной зимой! Варя попыталась быстро спрятать подвеску в сумочку. Нитка, как назло, цеплялась за всё подряд и липла к ладоням, которые против всех законов природы, вспотели от холода.

– Рудольф Маратович, рад видеть Вашу светлость в добром здравии. Юная леди?

Варвара чуть не выронила сумку. Она вскинула взгляд и поняла, что к их столику подошел какой-то господин. Выглядел он весьма элегантно: новенький костюм «с иголочки», галстук, шляпа-котелок, аккуратные тонкие усики. Совсем не похож на обычных посетителей «Клуба бродячих кошек». И в то же время Варе казалось, что она его уже видела, но вот где? Точно не здесь.

– Эраст Львович Савин, – отозвался Руди с явным недовольством. Кажется, он был не рад встрече, – писатель и журналист, хотя по нему и не скажешь.

Варя сообразила, что, должно быть, видела его на каком-то приёме среди приглашенных репортеров. Но сейчас это было совсем не важно, сейчас она гадала, заметил ли он, что она прячет в сумку? И если заметил, что подумал? А вдруг он её тоже узнал?

Савин, тем временем, не дожидаясь приглашения, сел на третий стул и вопросительно взглянул на Рудольфа.

– А это Варенька, моя хорошая знакомая, – процедил кузен, – между прочим, начинающая…

– Ой, ну что за пустяки ты болтаешь! – Варя ужасно фальшиво хихикнула и вскочила с места. – Я просто хотела сегодня послушать музыку, но из-за всего этого… Мне, пожалуй, пора.

– Приятно было познакомится, – Савин тонко улыбнулся.

Варя на секунду встретилась взглядом с Эрастом Львовичем. Глаза у него были серые, холодные, прямо как речная вода. Она подумала, неужели он тоже?… Если он приятель Руди и приходит сюда, то вполне вероятно…

Больше не говоря ни слова, Варя поспешила на улицу.

Глава 2. У всех свои планы

2 мая, воскресенье, 19** г.

Груня

В прошлом учебном году Груня упросила отца сделать ей постоянный пропуск в архив Красного департамента. Конечно, такой пропуск позволял читать далеко не самое интересно – очень далеко! – но всё-таки это была её маленькая победа. Теперь Груня могла просматривать те же материалы, что и старшекурсники Красного кадетского училища. А когда она там познакомилась и подружилась с Семёном, возможности вовсе показались захватывающими!

– Считается, что первые люционисты, то есть тогда еще просто тёмные маги, появились в Вавилоне, – задумчиво протянула Груня, переворачивая листки.

– Считается, да, – скептически хмыкнул Семён, бросив на стол еще две папки. Взметнулось небольшое облачко пыли.

– Фу, как ты еще астму не заработал? – девушка отшатнулась и замахала руками, стараясь не вдыхать пыль.

– А заодно близорукость и сутулость? Прозябаю тут, – Семён грустно усмехнулся. Он не имел привычки жаловаться на судьбу.

Тощий, долговязый, в любое время года он оставался одинаково бледным. Но при этом взгляд Семёна всегда выражал какую-то упрямую решимость. Всегда, сколько Груня с ним знакома.

В читальном зале архива было тихо, прохладно и очень светло, майское солнце щедро заливало комнату. На второй день мая погода ничуть не испортилась, но теперь это уже казалось насмешкой.

– Считается, – продолжила рассуждать Груня, – что впервые «договор» с темными силами заключили младшие жрицы при храме бога Энлиля. Они не обладали естественным даром, поэтому их не допускали до священных таинств. И они из-за этого очень обижались.

– Угу, и тогда они обратились к хтоническим божествам, владыкам нижнего мира, – мрачно закончил Семён, – темные боги дали им силу, после чего они попытались устроить восстание, которое едва не погубило Вавилон.

– Думаешь, на самом деле всё было не так? – Груня аккуратно открыла одну из принесенных папки.

– Ну, почему же? – парень пожал плечами, садясь напротив неё. – Скорее всего, именно так и было. А может и еще раньше, до Вавилона. Люционисты во все времена полагают, что магическая сила – это только источник личной выгоды и власти.

Груня в ответ лишь вздохнула и тут же опять закашлялась.

Собственно, это красивое слово – «люционизм» – появилось только в семнадцатом веке. Адепты темной магии стали называть себя «друзьями великой зари – Люцифера». При этом каждый люционист всякий раз старается подчеркнуть, что они не слуги дьявола, не служители «культа», о нет! Он для них – добрый приятель, надежный деловой партнер, который отлично их понимает. Еще бы, ведь он первый во вселенной, кто, по их словам, обрёл собственную волю и пошел против своего творца. И они делают то же самое, идут против природы. Но, по сути, ими движет банальная зависть и желание исправить «несправедливость».

– Что ты надеешься тут вычитать? – спросил Семён, кивнув на папки – протоколы опросов свидетелей, видевших демонических существ, за последние пять лет.

– Честно сказать, сама не знаю, – призналась Груня, – это всё, что ты можешь достать?

– Да, более серьёзные дела может брать только заведующий, он вечно здесь, на страже, сама знаешь, – парень невесело хмыкнул, – а и толку-то от этого чтения?

– Ну, – Груня немного растерялась, – хоть посмотрим, было ли раньше что-то подобное.

– А толку-то? – упрямо повторил Семён.

– А что ты предлагаешь? – вскинулась Груня. – Пойти на речку с удочкой и приманить демона на хлеб?

– И то было бы лучше, чем тут сидеть, – абсолютно серьёзно ответил Семён, – но мы можем поступить иначе. Сами их найдём.

Груня едва опять не поперхнулась и уставилась на приятеля, пытаясь взглядом спросить, не сошел ли он с ума от однообразия архивной работы?

Она знала, что Семён происходит из семейства каких-то провинциальных дворян, вроде как давно разорившихся. Его исключили с первого курса Красного училища, Груня точно не знала, из-за чего. Сам он не любил об этом говорить, уклончиво отвечал, что, мол, не сдал какой-то формальный экзамен и вообще, стал жертвой произвола бюрократов!

Грунин отец слышал только, что у Семёна, вроде как, не хватила магического дара, из-за чего его и признали не годным к службе. Груня больше не расспрашивала приятеля на эту тему.

Уже два года Семён работал младшим архивариусом и вроде как готовился поступать на юридический факультет. Но Груня уже достаточно его знала, на самом деле он не оставляет надежду всё-таки оказаться в рядах красной стражи. Как и она сама. Семён был, пожалуй, единственным, кто серьёзно относится к её затее стать первой женщиной – красным жандармом.

Но что за ерунда пришла теперь ему в голову?!

– Спокойно, сейчас всё объясню, – парень вскинул руки, понимая её возмущение, – ты же знаешь, есть в полиции такие двойные агенты, которые вынуждены притворяться сторонниками темной магии или черт знает кем еще, чтобы подобраться к настоящим преступникам?

– Ну, знаю, и…

– Так вот, – Семён чуть кашлянул, было видно, что он сильно волнуется, – один из них обратился ко мне за помощью.

– К тебе?!

– Подожди, не перебивай! В городе есть очень опасные личности, люционисты. То есть, настоящие, обращенные. И он, мой знакомый, знает, кто они. Но они очень осторожны, сам он к ним никак не подберется. А мы, то есть ты и я, сможем, – он с трудом перевёл дыхание.

– Секретный агент полиции не может, а мы сможем? – воскликнула Груня. – Что за бред!

– Сможем, – Семён тяжело посмотрел ей прямо в глаза. В его взгляде читалось то самое упрямство, – сможем, именно мы, если будем делать всё, как он скажет.

Груня хотела немедленно возмутиться, что еще за самодеятельность! Борьба с адептами тьмы – это не игра! Но невольно задумалась. А что если бы она на самом деле нашла… ну, нет, хотя бы помогла найти настоящего люциониста? Ох, вот тогда бы отец понял, на что она способна, что она не хуже Гриши могла бы…

При мысли о брате девушка крепко стиснула кулаки:

– Нет, это просто глупо, – процедила она, – мы погибнем, вот и всё!

– Да с чего ради мы погибнем?! – Семён резко встал и прошелся к подоконнику. – Я же не говорю, что мы вдвоём должны их скрутить и проводить в крепость!

– Ты вообще ничего толком не сказал, – заметила Груня, – что это за агент, что именно он от нас хочет, почему именно мы?

– Я не могу вот так сразу всё рассказать, – он нервно скрестил руки, – ты должна сначала согласиться.

– Ну, ничего себе условия!

– Ладно, послушай, – Семён провел ладонями по лицу, словно из последних сил, и снова уселся за стол, – там, правда, очень серьёзное дело. Могут пострадать император и его семья.

– Так тем более…

– Говорю же, только мы можем подобраться к преступникам, старшие там дров наломают, этот агент мне объяснил, – Семён, казалось, стал еще бледнее обычного, – представь только, какой подвиг мы совершим! – и вдруг прибавил неожиданно жестким голосом: – ты ведь хочешь сама отомстить за брата, я знаю.

Груня сердито потупилась:

– Да все знают, что я рвусь в полицию из-за этого. Но не хочется, чтобы стало… еще хуже.

– Так мы же будем не сами по себе, – воодушевлённо подхватил Семён, чувствуя, что она почти согласилась, – он, тот агент, будет нами руководить. Мы должны хотя бы попытаться, это ведь наш долг – бороться и защищать! А если что-то пойдет не так, сразу расскажем твоему отцу, честное слово! – он почти дрожал, словно ему очень не терпелось «бороться и защищать».

Груне показалось, что в читальном зале стало как-то холодно.

– Соглашайся, Агрипина, – очень тихо произнёс Семён, – это же для нас всех. И я там один не справлюсь.

Груня опять потупилась. Признаться, еще никто так высоко не оценивал её таланты.

Она вдруг подумала, если у Семёна и правда не хватает природных способностей, мог бы он прибегнуть к люционизму, чтобы усилить их? Да нет, что за глупости, тогда бы его точно не приняли обратно в училище!

– Нам тоже придется прикинуться сатанистами? – глухо спросила девушка.

– Нет-нет, ничуть! – Семён живо замахал руками. – Мы будем самими собой, в том-то и дело!

***

Если говорить совсем кратко, люционизм дарует магическую силу. Тем, у кого её нет от природы, у кого дар так и не проявился в период юности. Тем, кому не дано. Всего-то и нужно, один специальный ритуал, и готово – вы маг, люционист, «человек свободной воли». Они всегда особо подчеркивают именно эту свою «свободность», что, мол, сами выбрали и сами взяли. А добрый приятель Люцифер им в этом помог, вроде бы ничего не требуя взамен. Никаких обязательств, никакой службы.

Только это уже совсем другой дар, не такой, как врожденный. Каков даритель, таков и подарок. Но мало кто это понимает, а если и понимает, то потом оказывается слишком поздно.

Груня вышла из здания архива, чувствуя, как у неё дрожат руки и разрывается голова. Затея Семёна казалась безумной и заманчивой одновременно. И подругам не расскажешь, это ведь не только её секрет. Можно сказать – служебная тайна.

С одной стороны такая «операция» – это грубое нарушение устава, но с другой, если нет иного способа, и если у них хоть что-то получится… Победителей ведь не судят, правда?

Она шагнула, едва глядя перед собой и почти налетела на какого-то прохожего.

– Простите, – рассеянно пробормотала Груня, поднимая взгляд.

Перед ней оказался молодой человек дет двадцати пяти, высокий и просто ослепительно рыжий. Оттенок его слегка всклокоченной шевелюры казался близок к цвету апельсиновой корки.

– Будьте осторожнее, барышня, – он дружелюбно улыбнулся, отступая чуть в сторону.

Груня продолжала глупо его разглядывать. Глаза у незнакомца были ярко-зеленые, но взгляд неожиданно показался ей холодным. Совсем не дружелюбный взгляд.

– Осторожнее, – повторил он, а затем подошел к двери архива и скрылся за ней.

Груня в растерянности замерла на тротуаре. Архив ведь сегодня закрыт для посетителей. Неужели это и есть тот знакомый Семёна, двойной агент?

А комендантский час, кстати сказать, так и не объявили.

Лёля

Почему-то всевозможные статуи внушали Алёнке необъяснимый страх. Глядя на мраморное или железное изваяние, она всякий раз невольно представляла, если этакий болван оживёт, кому-то сильно не поздоровится. Вот и сейчас, прогуливаясь с Лёшкой в Летнем саду, она неприязненно покосилась на древнегреческую девицу с мечом.

Глупость несусветная, ну с чего статуям оживать! Хотя, в такое тревожное время, как теперь, всё возможно. Им в Институте говорили, что люционисты умеют «оживлять» неодушевленные предметы.

И Лёшка сейчас невольно это подтвердил.

– Что-то я не поняла, – выслушав «грандиозную новость», призналась Алёнка, – как умудрились связаться между собой ваш жестяной клуб, профессор Андреев, эта конференция и… темная магия?

– Не валяй дурочку, – насупился парень, – ты отлично поняла.

Да, на самом деле Алёна поняла. И ей это совсем не понравилось.

– Только не говори, что тебе это не нравится. Лучше подумай, какой шанс!

«Шанс на большие неприятности, вот что!», подумала девушка. Ей вдруг мучительно захотелось обернуться. Казалось, что все статуи, мимо которых они прошли, безмолвно смотрят им в след.

– А так можно и статуи оживить? – невольно вслух произнесла Алёнка.

– При чем тут статуи? – сердито отозвался парень. – Там совсем другое, говорю же.

Профессор Антон Ильич Андреев – вот уж от кого Лёля не ожидала подвоха! – в училище красных стражей преподаёт историю магических служб. Тот же предмет, но немного сокращенный, он дважды в неделю читает и в Институте берегинь. Он – благообразный старичок, вечно погруженный в свою любимую историю, слегка рассеянный. Всем студенткам Антон Ильич нравился потому, что не строгий и часто приводит интересные высказывания, вроде того, про страх.

И вот нате вам!

– Что он в механике-то понимает? – уныло спросила Лёля.

– В механике-то – почти ничего, – охотно согласился Алексей, – он понимает в заклинаниях, во всяких, и в легальных, и в тех, люционистских.

– Радость какая!

– Да ты подумай только! – Лёшка взмахнул измазанными машинным маслом руками. Похоже, эта бредовая затея не на шутку его захватила, Алёнка никогда его таким не видела. – Это же может перевернуть всю машинную промышленность! На дворе век технического прогресса, и магия должна ему помогать, а не мешать, нельзя вечно цепляться за древние предрассудки!

– Это профессор так говорит? – севшим голосом спросила Лёля.

– Ну да, – тот кивнул, чуть смутившись, – ты же его лучше меня знаешь, он, по-твоему, дурак?

– Нет, – она покосилась на очередную статую. Каменное лицо кривилось то ли в усмешке, то ли от какого-то страдания.

А кто такой профессор Андреев, теперь большой вопрос.

– Так вот, – живо продолжил парень, – если эксперимент профессора удастся, мы тут, в Петербурге, будем первыми, кто испытает безтоплевный механический аппарат. Наша инженерная группа будет первой, кто его сконструировал, а я буду его первым пилотом. А?

– Грандиозно, – без выражения произнесла Алёна.

То, что Алексей понятия не имеет, что такое на самом деле люционизм – это ясно, ему и не положено много об этом знать. «Хотя, как видно, не помешало бы!» – в сердцах подумала девушка. Но профессор-то как до такого додумался?!

– Ну, ты что, не желаешь мне успеха? – Лёшка забежал вперед и схватил её за руки. – Хочешь, чтобы я просто так на заводе гайки да шурупы подавал?

– Нет, – Лёля вдруг совсем растерялась, такого поворота дела она не ожидала, – но мы же хотели после учёбы вернуться домой?

– И вернёмся, – быстро закивал Лёшка, при этом почему-то не глядя ей в глаза, – а так наше возвращение будет еще более эффектным.

Алёна сердито потупилась.

Она ни о какой эффектности не думала, просто надеялась, что они в своём Париже прикупят земли, построят новый дом, заведут большое хозяйство и троих детей. Работа у берегини в деревне несложная, много времени не займет, особенно у младшей. Так что можно будет жить-поживать, как в сказке! А здесь они временно, и за это время стоило бы держаться подальше от всяких… экспериментов!

– Ты же видишь, что кругом творится, ты видел того демона! – Лёля решительно отняла руки и скрестила их перед собой. – И сейчас, по-вашему, подходящее время?!

Они вчера были почти у самого причала, когда на набережную налетел фрегат, а сверху посыпались огненные брызги.

– Важно показать это именно на конференции, чтобы все сразу увидели, весь мир, – упрямо просопел тот, – люционизм может быть мирным, только нужно уметь с ним обращаться.

И это – тоже говорит профессор? Лёля почувствовала, что у неё дрожат руки. По правилам она должна немедленно об этом рассказать, пойти прямо в полицию. Или хотя бы поговорить с мадам Орловой. Но что тогда будет со всеми этими «изобретателями»?

– Ты меня любишь вообще? – только и сумела выдавить она.

– Спрашиваешь! – фыркнул парень и торопливо добавил: – я же поэтому и рассказал тебе, ну, чтобы ты знала заранее… Но ты ни кому ни слова, обещай! До конференции – ни слова!

Алёнка страдальчески взглянула на небо. Лучи солнца прорезались сквозь нежно-зеленую листву. Погода второй день оставалась отвратительно чудесной.

– Значит, договорились, – живо «понял» её молчания Алексей, – обещаю, я буду всё тебе рассказывать, всё, что мы там делаем! Но теперь мне пора, – он молниеносно клюнул её в щеку и, не оглядываясь, выбежал из сада.

Лёля осталась одна в окружении статуй. Стараясь не поддаваться беспричинному страху, она присела на скамейку у самой ограды и попыталась еще раз осмыслить всё услышанное.

Итак, всеми уважаемый профессор Андреев придумал какой-то способ, как с помощью темной магии «оживить» механизм, но при этом не потерять управление. С этой идеей он явился в инженерный клуб при заводе и, как ни странно, его там с радостью приняли.

«Безтоплевная машина, ага», Лёля нервно покачала головой. И управлять этой начиненной люционистскими силами штуковиной будет Лёшка. Её Лёшка!

Алёнку снова охватил страх вперемешку с гневом. Она встала и решительно пошла к набережной, стараясь успокоиться. У воды было не легче, чем под взглядами статуй, но всё же… Девушка постаралась сосредоточиться на течении реки, это помогало успокоиться. Воде свойственно уносить тревоги. Иногда.

Весь мир – воду, воздух, огонь, землю, солнечный свет и всех существ – пронизывает живая сила. Кто-то называет её божественным духом, кто-то – энергией Ци, кто-то – первичной энергией космоса. Природные маги чувствуют потоки этой силы и могут управлять ею. В разных странах колдовские традиции и методики разнятся. Только в одном все маги на свете едины: их дар – часть этого живого, когда-то кем-то сотворённого мира.

Но есть и другая сила. Тьма, хаос, то, что вне мироздания. Оно всегда стремится к поглощению живого духа, разрушению любого порядка. Оно вечно голодно. Оно – противоположность творению. Маги-учёные считают, оно не имеет разума, это что-то вроде анти-стихии, которая по природе своей может только разрушать.

Но адепты этого «чего-то» считают иначе. При обращении они впускают тьму в свою душу, «продают её», и так получают способность черпать силу хаоса, направлять её. Темная сила поглощает, подменяет собой энергию природы, и так подчинять себе стихии, которые уже «не живые». Люционисты буквально выжигают душу мира, каждый по чуть-чуть, по крохотному кусочку.

О, со стороны некоторые их трюки похожи на нормальную, природную магию. Очень привлекательно для несведущих молодых умов, да и не только молодых. Но всё это длится не долго. Тьма, как кислота, разъедает души своих адептов. И всех, кто оказывается рядом.

Лёля отчаянно потёрла глаза. Профессор ведь не дурак, это точно, может, он ничего страшного и не придумал, может, Лёшка всё не так понял, он же не разбирается в колдовских тонкостях!

Да, наверное, так и есть. Не стоит раньше времени поднимать панику. Надо после лекции поговорить с профессором, как-нибудь выяснить у него, что происходит.

– Как-нибудь, – пробормотала она, глянув на обманчиво спокойную реку, – а как-нибудь – это как?

Рудольф

Рудольф Маратович, благородный князь Гедианский, потомок гордого татарского мурзы стоял посреди роскошной гостиной своего петербургского дворца и тупо взирал на пустую бутылку из-под «Мадеры».

Вчерашний приём, конечно, омрачился из-за известных событий, но отменить его было бы невозможно. Гости разошлись… когда именно они разошли, Руди не помнил. Но, судя по обстановке в гостиной, уходили они медленно. В трещащей голове мелькнула противная мысль «сколько их веселье стоило на этот раз?». Голова, естественно, заболела еще сильнее. Кажется, все бутылки пусты…

– Похоже, для всех настают трудные времена, да?

Рудольф выронил бутылку, но та не разбилась, с глухим стуком упав на ковер. Он резко обернувшись, едва не выкрикнув глупейшую фразу «кто здесь?».

В кресле у камина, небрежно развалясь, будто у себя дома, сидел какой-то тип. Руди мучительно вгляделся в его лицо, чувствуя новый приступ головной боли. Почему Рудольф сразу его не заметил? Впрочем, он и не приглядывался, будучи уверен, что с утра в его гостиной никого нет.

Тип был явно не знакомый. И среди вчерашних гостей его точно не было, Рудольф бы запомнил такую вопиюще-рыжую шевелюру! Незнакомец невозмутимо рассматривал его в ответ, будто это князь без приглашения, да еще с утра, заявился к нему в дом!

В затуманенном сознании Рудольфа мелькнула тревожная мысль, вдруг это грабитель или кто-нибудь из тех дураков, которые возомнили себя могучими колдунами? С них станется, и Савин не уследит.

– Здравствуйте, Ваша светлость, – невозмутимо продолжил незнакомец, чуть склонив голову к плечу, – надо же, какая аллегория декаданса высших классов! Позвольте спросить, почему вы стали люционистом?

Руди окончательно растерялся:

– Вообще-то я не… Да кто вы, черт возьми, такой и что делаете в моём доме?!

– Э, не поминай всуе! – рыжий чуть улыбнулся и вынул из внутреннего кармана пиджака какую-то фляжку. – Позвольте вас угостить?

Рудольф еще раз окинул его рассеянным взглядом. В гостиной, по правде говоря, царил сущий разгром. Наглый гость среди этой обстановки смотрелся весьма эффектно, в отличие от «болеющего» после вчерашнего князя.

Руди осмотрел имевшиеся рядом столики и тумбочки. Нашел наименее грязный бокал, вынул из кармана персидского халата платок, тщательно вытер бокал. Потом поаккуратнее запахнул халат и плюхнулся во второе кресло.

– Может, наконец, представитесь, сделаете милость? – поинтересовался он и, уже не глядя на гостя, поставил бокал на столик между креслами.

– Раскин Егор Петрович, – дружелюбно ответил тот, живо наливая какую-то темно-зеленую гадость, – путешественник, естествоиспытатель. Искатель новых истин.

– Очаровательно, – хмыкнул Руди, принюхиваясь к предложенной жидкости. Пахло спиртом, травами и, кажется, вишней, – чем же, позвольте спросить, я обязан?

– Наш общий друг, Эраст Львович, не предупредил вас о моём визите? – недоуменно спросил искатель истин.

– Ах да, Савин, – Руди небрежно махнул рукой.

Действительно, тот предупреждал, что Рудольфа на днях посетит их новый «компаньон». Правда, в свойственной ему манере, Савин даже не уточнил имя. Рудольф полагал, что этот некто прибудет еще вчера вечером, вместе с другими гостями, но нет.

– И чего вы явились в такую рань? – хмыкнул князь.

– Время к полудню.

– Не важно… – Руди всё-таки рискнул сделать глоток.

Горло ожидаемо обожгло, дыхание перехватило, но в голове, вроде бы, прояснилось.

– Что это за мерзость? – прокашлявшись, уточнил он.

– Адское зелье, – охотно сообщил Егор Петрович, немного поворачиваясь в кресле, чтобы лучше видеть собеседника, – так, вы говорите, он у вас?

– Кто, Савин? – Руди всё еще плохо соображал.

– Нет же, – в безмятежном голосе Раскина впервые послышалось нетерпение, – портрет. Вам должны были доставить. Посылка из Каира.

Руди почувствовал неприятный холодок по спине и окончательно проснулся.

– Да, верно. Из Каира. Вчера доставили, – очень ровно произнес он, отставляя бокал, – только я еще не распаковывал.

– О, так, может быть, взглянем вместе? – Раскин едва не вскочил с места.

Руди впервые прямо поймал его взгляд. Глаза у того были ярко-зеленые, как стекляшки. Явно какой-то колдовской трюк, призванный скрывать все истинные чувства и мысли!

– Да. Да. Надо пройти в кабинет.

Князь, насколько мог, уверенно поднялся с кресла и направился к лестнице. Ноги и руки слегка дрожали, но Руди знал, что это уже не от похмелья. Теперь он ясно вспомнил всё, что они обсуждали накануне с Эрастом Львовичем, будь он неладен!

И эта посылка. Если всё так, как сказал Савин, то… Впрочем, отступать уже поздно.

– Так, всё-таки, почему вы увлеклись люционизмом? – продолжил светски болтать Раскин, пока они шли по коридору. – Поверьте, я не из праздного любопытства интересуюсь. Всего лишь хочется знать мотивы того, с кем предстоит работать.

– Да просто интересно, – пробормотал князь, – вообще-то сам я не практикую… Изучаю только теорию, ради научного познания.

«Изучаю» – это было очень сильно сказано. Но откровенничать с этим типом определенно не стоит. Впрочем, если рыжий достаточно близко знаком с Эрастом Львовичем, то он отлично знает мотивы князя, и этот разговор вообще бессмысленен.

– Ясно, – не стал больше выпытывать гость, – признаюсь, у меня такой же мотив.

«Ну, как же!» – Руди едва не усмехнулся вслух. Да этот рыжий сам похож на демона во плоти! Савин, кажется, говорил, что нашел его где-то в Швейцарии? Или, может, это он сам нашел Савина?

Они вошли в кабинет. Здесь беспорядок был почти такой же, как в гостиной, но об этом Руди уже не думал. Довольно большой прямоугольный сверток, присланный из Каира, лежал на столе, чуть присыпанный какими-то бумагами. Руди сдвинул бумаги, мимолетно заметив, что это опять расписки и счета – проклятые счета! – и взял посылку.

– Позвольте мне, – Раскин быстро забрал у него предмет и прислонил к стене. Князь не возражал, у него не было ни малейшего желания первым трогать эту вещь!

Раскин присел рядом со свертком, аккуратно сорвал почтовую бумагу и откинул сероватую ткань, которой еще была обёрнута рама. Затем встал и отошел на пару шагов, как подобает, если хочешь хорошенько рассмотреть картину.

Но картины не было. Рама оказалась пуста. Точнее, не совсем пуста, в ней был холст, а на холсте – какое-то гряз-зеленое поле, нечто вроде заднего фона для портрета. Но самого портрета не было.

– Э-э, – с трудом произнёс Руди, – Эраст Львович говорил, что из Каира должны прислать портрет некоего господина…

– Всё верно! Всё в порядке, – Раскин, как ни странно, прямо-таки засиял довольством, – так и должно быть. Думаю, скоро этот господин нас посетит. А теперь, прошу меня извинить, мне пора. Можете меня не провожать, – он схватил руку князя, фамильярно потряс её и бодро вышел из кабинета.

Руди остался наедине с рамой. Савин кое-что рассказа о человеке на портрете, но почему-то не предупредил, что тот может «отсутствовать». Или сам не предполагал? Рудольф с раздражением подумал, что уважаемый Эраст Львович, похоже, не очень серьёзно относится к его участию в их общем деле.

Князь присмотрелся к холсту. Зеленоватая краска, словно болото, затягивала взгляд. Кажется, он простоял так несколько минут, ему даже начало казаться какое-то движение в зеленых разводах.

Руди резко тряхнул головой, тут же вспомнив про мигрень. Еще некстати вспомнилось, что в Зимнем его вчера так и не приняли. Какой-то лакей объявил, что, де, их высочество не желает никого видеть. Да, конечно, на неё в тот день напал настоящий демон, но Рудольф понимал, что дело не только в происшествии с демоном.

– Ничего, скоро милая София заговорит по-другому, – вслух произнес он, быстро закрыл холст тканью и задвинул раму за кресло. Но легче от этого не стало.

Глава 3. Долги и обещания

3 мая, понедельник, 19** г.

Жанна

Жанна по привычке обернулась, окинула взглядом узкий двор и шмыгнула в парадную. Никогда нельзя терять бдительность, даже у своего дома. Особенно – у своего!

Комендантского часа нет, но братья всё равно решили на несколько дней затаиться, как можно меньше появляться на улице. Наставники сказали, что это разумно, не стоит рисковать зазря. Так что в понедельник Жанна сразу после смены пошла домой.

В парадной было сумрачно и очень тихо. Должно быть, все соседи сидят себе по домам. Сидят и боятся. Жанне не нравилось запугивать простых людей, но так уж приходится, иначе никак.

– А, милая, ты сегодня рано, – мама подняла взгляд от своего шитья, но её пальцы продолжили вдевать и вытаскивать иглу.

– Сегодня все пошли по домам, устали, – небрежно отозвалась Жанна.

– Вот и правильно, чего сутками в железках капаться! Мой руки, садись, ужин на плитке, еще тёплый, – мама подвинула свою работу к самому краю стола, но так, чтобы не упустить свет из окна.

– Ты-то вон, работаешь, – заметила Жанна, подавив вздох.

– Мне за всю работу платят, а тебе только за смену.

Мама не одобряла её увлечение механикой. Ей и работа на заводе не нравилась, но тут уж выбирать им не приходилось. Вернее, выбрать-то можно, но Жанна твёрдо решила, что никогда не будет стирать, убирать и стряпать по чужим домам, да вот еще штопать чьи-то тряпки при бледном свете белой ночи!

– Да мы там после работы перекусили, – быстро соврала девушка, сбрасывая плащ, – я потом поем.

Она скрылась в умывальной и уже оттуда услышала самое неприятное:

– И вообще… Дочка, не ходила бы ты сейчас одна по улицам, – мама очень старалась говорить непринуждённо, – а то видишь, что творится, средь бела дня монстры на людей бросаются!

– Так никто же не погиб, – пробормотала Жанна себе под нос.

Но мама всё равно услышала:

– Слава богу, но многие пострадали! Я читала в «Ведомостях», троих негодяев арестовали, но сколько их еще?

– Ладно, я буду осторожна, – не глядя на маму, Жанна скрылась в своём закутке.

Квартирка, которую они нанимали, помещалась на четвёртом этаже и состояла всего из двух комнат, не считая крохотной умывальной. Большая «зала» служила одновременно кухней, столовой, а также маминым рабочим местом и спальней. Задняя комнатка полностью принадлежала Жанне. Комната эта походила на пинал, в ней помещались только узкие вещи – узкая кровать, узкий шкаф и узкая парта, притиснутая к узкому оконцу. Окно выходило на двор, и тут всегда, даже в солнечную погоду, не хватало света. Впрочем, Жанна давно к этому привыкла.

Тех арестованных она лично не знала. Но Рыжий говорит, что ничего страшного им не грозит, их даже не было тогда на набережной. Просто у них нашли кое-какие записи и артефакты, кто-то донёс, пришлось очень кстати.

Жанна села за парту и достала свой альбом. Она не хранила дома ничего опасного. Если предстояло дело, брала что нужно накануне. А вообще, всё самое важное надо хранить в голове!

Она открыла альбом. Некоторые детали их «чудо-машины» Жанна перечерчивала сюда, чтобы дома еще над ними подумать. Возиться с железом она пристрастилась еще при отце, а чертить механизмы научилась сама по отцовским старым справочникам.

Жанна могла хоть часами сидеть над бумагой с карандашом! В клубе жестянщиков её по-настоящему ценили. Вообще, в Братстве впервые, после отца, кто-то в неё поверил! Но Жанна знала, её главная миссия – не машина и не чертёж. Она должна выполнить задание Рыжего. Это страшно, но она должна, это откроет Братству путь к справедливой жизни. А Жанна станет обращенной, получит настоящий дар.

Она уже сейчас иногда чувствует близость потусторонней силы! В моменты, когда особенно увлечётся черчением или работой с металлом, Жанна замечала на краю зрение нечто необычное. Длинную тень, но не её собственную, а как бы силуэт кого-то невидимого. Но стоило оторваться от работы и посмотреть, тень исчезала.

Это немного пугало Жанну, и в тоже время завораживало. Она рассказала Рыжему, тот серьезно подумала и сказал, что это точно признак большого таланта к магии. А он знает, о чём говорит.

Жанне решительно не нравилось слово «люционизм», оно лживое, как и всё, что напридумывали жрецы! «Люцифер» – жалкое пугало, нужное им, чтобы прятать истинный источник силы и сохранять свою власть.

Она была на набережной, она всё видела. Дух захватывало от осознания, какие существа им подвластны, на что обращенные братья способны! Она знала, что тот демон не должен был никого убить, даже никого из знати. У него была другая цель, и, похоже, цель достигнута.

Жанна прислушалась: со двора не доносилось ни звука. Коломна и так район не по-столичному тихий, спокойный, но сейчас тишина казалась зловещей и вязкой, как незримое болото. Все боятся. И правильно, и пусть боятся, пусть видят, что красные колдуны не могут их защитить! «Страх – очень полезная вещь, если уметь им управлять», так говорит учитель Эраст Львович, а он еще и газетчик, большой мастер красиво говорить!

– И он прав, – прошептала девушка, – лекарство всегда горькое.

Скоро всё изменится. И изменит всё она, Жанна.

Груня

Само собой, что бы ни происходило в городе, занятия в Институте берегинь идут по расписанию.

В понедельник после лекций девочки сидели в библиотеке за уроками. Всем троим плохо давалась алгебра, и всем троим же никак нельзя было снижать баллы. В конференции будут участвовать только лучшие ученики, а лучшие значит лучшие во всём, так выразилась мадам Орлова.

– Ну что там, эти уравнения будут спрашивать? – больше всех бухтела Алёнка.

– Математические формулы нужны в высшей магии, например, для расчётов мощности применяемой энергии, – сухо заметила Варвара, не отрывая взгляд от учебника.

– Да нам до той высшей магии еще как до любого Парижа на косой телеге! – фыркнула Лёля. – Лучше бы дополнительную практику дали. Еще выступления эти…

– Схвати двойку и отделаешься от выступлений, – серьёзно посоветовала Варя.

– И то верно, чегой-то я сама не догадалась? – хмыкнула Алёнка, но карандаш не выпустила.

Груня молча перепроверяла решение задачи. Девочки и не подозревают, что ей гораздо труднее. А ей-то точно надо удержаться в числе лучших учениц и попасть на конференцию, иначе их с Семёном подвиг закончится, так и не начавшись.

В библиотеке, как всегда, стояла благообразная тишина. За другими столами сидели еще несколько студенток. Груня невольно косилась в их сторону, ей теперь казалось, что все окружающие могут как-то догадаться, что она задумала. Будто у неё это на лбу написано! Усилием воли она заставила себя не думать о глупостях.

Первые два года студентки Императорского Института берегинь изучали те же предметы, что и ученицы самых обычных гимназий. Алгебра, геометрия, история, география, зоология и тому подобная «скука». Отличие было разве только в том, что кроме трёх европейских языков девушки изучали латынь и древнегреческий, а на старших курсах еще и шумерский.

Собственно, обучение магии начиналось только с третьего курса, и то шла больше теория да простенькие упражнения со стихиями. Но из-за конференции им троим пришлось перейти на более сложную программу. План занятий составляла для них лично мадам Орлова, а это значит, легко быть не может!

– Не зря у нас в деревне говорят, что если баба шибко образованная, она от этого злая, – продолжала ворчать Алёнка, – точно, убила бы сейчас кого-нибудь.

Груня украдкой покосилась на подругу. Та, и правда, сегодня весь день была какая-то нервная. С Лёшкой, что ли, поссорилась? Или всё из-за предстоящих выступлений? Теперь все волнуются, кого не спроси. Да уж, одно дело сдавать зачёты своим наставникам, в знакомых классах и совсем другое – показывать, чему научилась перед целым залом незнакомых людей! И не абы каких, а лучших знатоком магических искусств со всего света.

– Что-нибудь слышно про расследование? – отрывисто спросила Варя, непонятно к кому обращаясь.

– Ты меня спрашиваешь? – Груня испуганно подняла глаза. – Отец вчера весь день на службе был, я его даже не видела. А с этими уроками вряд ли увижу до следующих выходных.

– Вам не кажется, что они хотели просто всех напугать, – Варя задумчиво щелкнула карандашом по тетради, – ну, этим монстром. Сразу всех, и царя и публику. Показали, на что способны.

Девочки сумрачно молчали. Но Груня теперь знала наверняка, что так и есть. Сначала нужно запугать, а потом потребовать…

– Я читала, что демоны там, в изнанке мира, на самом деле не имеют никакой формы, – добавила Варя, – то есть, физической формы, привычной для нас. Тёмный колдун призывает только его дух, а тело создаёт силой магии и своего разума.

– Хороша у них фантазия, получилось эффектно, – пробормотала Алёнка, – лично я испугалась, говорю честно.

– А как же слова профессора Андреева? – Груня внимательнее присмотрелась к подруге. Если уж Лёлин энтузиазм приугас, значит, дела совсем плохи, – ну, про то, что нельзя впускать в сердце страх, или как там?

– Профессора много чего говорят, – буркнула Лёля, не поднимая взгляд.

– Нет, – Груня вдруг резко выпрямилась, сама себе удивляясь, – им нас не запугать. Я уверена, полиция найдет виновных и вышвырнет их… – она осеклась, заметив удивленные взгляды подруг, – в общем, всё, хватит тут корпеть, идем к директрисе. Послушаем, что она сегодня о нас думает.

***

Основной задачей берегинь во все времена была защита людей от сверхъестественных существ. Такие создания обитают в лесах, полях, реках и озерах, селятся на чердаках и в подпольях. В сельской местности их бывает больше, но в городах имеется своя, исключительно городская «живность».

Подобные существа могут запутывать дороги, портить посевы и скот, насылать страшные сны или даже похищать детей, а то и вовсе напасть средь бела дня. Но они же могут и помогать в хозяйстве, приносить удачу на охоте, улучшать погоду.

Обязанность берегини – распознать, что за существо перед ней и договориться с ним, часто волшебные духи «шалят» из-за глупости или жадности людей. Ну, а если договориться не получается, берегиня должна просто изгнать существо. В народе даже говорят, мол, из-за общения с подобными «тварями» у ведьм портится характер. Груня очень сомневалась в этом, скорее уж характер испортится от общения с некоторыми людьми!

Кроме переговоров с водяными, домовыми и лешими берегини должны уметь своими руками мастерить амулеты с магическими знаками и варить лечебное зелье не хуже настоящего аптекаря. У некоторых студенток обнаруживается еще и способность к целительству, такие, обычно, после института поступают на медицинский факультет.

В целом магия берегинь пассивна. По природе своих сил – и по Уставу корпуса берегинь! – хранительница не может первой атаковать волшебное существо или как-то вмешаться в его жизнь, если это существо прямо не угрожает людям. И уж тем более, берегиня не имеет права применять силу против человека. Даже если он преступник. Даже если он – темный колдун.

На то есть красные жандармы – или как их еще называют, красная стража, – особое подразделение в полицейском департаменте. Однажды, когда Груня была маленькой, дар у неё еще не проявился, а Григорий был еще жив, он сказал, что куда проще иметь дело хоть с самым диким водяным или лешим, чем с человеком, замышляющим зло.

Брат знал, о чём говорил.

***

Кабинет мадам Орловой больше походил на главный архив Института. Почти все стены закрывали стеллажи, ящики и несгораемые шкафы. Директриса любила, когда все документы под рукой и можно обойтись без помощи секретарей.

– Здравствуйте, Арина Евгеньевна! – хором поздоровались девочки, входя в «грозную обитель».

– Так, третий курс? – директриса, едва оторвав взгляд от каких-то бумаг. – Садитесь.

Девочки торопливо присели на узкую деревянную скамью перед директорским столом.

– Ваши черновики, – Арина Евгеньевна раздала им бумажные папки, которые они сдали ей два дня назад, – и дополнительно то, что вам следует знать.

Груня быстро раскрыла свою. Кроме её доклада, густо испещрённого красными пометками, там было с десяток листов, покрытых мелким шрифтом и какими-то таблицами. У Вари и Алёнки оказалось то же самое.

– Программа молодежного форума окончательно утверждена, она частично повторяет программу старших, – сообщила мадам Орлова, – доклады, публичные обсуждения и, собственно, демонстрация магических искусств, – на последних словах она как-то скептически глянула на студенток, но быстро продолжила: – здесь – подробный распорядок всех событий, и особенно тех, где участвуют наши студентки.

Читать далее