Читать онлайн Ведьма поневоле бесплатно
1. Здание офиса
– Катя! Иди к директору.
– Зачем? – задала Катя явно риторический вопрос.
– Вероятнее всего, по служебной необходимости. – и получила риторический ответ.
– Я оператор. Оператор я и ничего не знаю.
Но делать нечего, начальство зовёт – надо идти. С грустным личиком, хромая, Катя поковыляла на второй этаж. Задача была не из приятных. Несколько дней назад, решив порадовать мужа обалденючими пирогами, она вооружилась формами для выпекания, смартфоном и модным кулинарным блогом, в котором были расписаны сотни рецептов шикарных пирогов. К сожалению, что-то пошло не так и на стадии «масло закипело», Катюха, с горячей формой в одной руке (с которой пока было непонятно, что делать) и смартфоном в другой, споткнулась о домашнего варана, и вылила кипящее масло себе на ногу.
Сказать, что было больно – не сказать ничего. Это была не просто боль, это была адская, очень больнючая боль. Вся жизнь промелькнула перед глазами из которых брызнули фонтаны слёз и самые грязные ругательства огласили видимую часть Вселенной, заставив варана убежать в комнату, от греха подальше. Что в доме делал варан? Преимущественно, охотился на кота, норовя если не проглотить его целиком, так хотя бы за хвост потягать или лапу пожевать. Саймон, так звали кота, был «шотландцем» и как всякий шотландец был очень гордым и не дурак подраться. Несмотря на то, что варан был постоянно избиваем всеми четырьмя лапами, Саймон ходил дерганый, нервный и обсосанный. Нервничал ли варан понять было невозможно, его морда всегда демонстрировала вселенское спокойствие космоса.
В результате экспериментов с пирогами, чуть выше колена получился здоровенный такой ожог, который теперь, начиная заживать, стягивал кожу, не давая согнуть в колене ногу. Ковыляя по ступенькам на второй этаж, Катя тихо материлась и радовалась, что в офисе не водились ни вараны, ни коты. Доковыляв до двери, девушка долго размышляла, стоит ли стучать в дверь? С одной стороны, по этикету не положено тарабанить в дверь служебного кабинета, тем более, что тебя вызвали. С другой стороны, было как-то неудобно врываться к начальнику как к себе домой. Решив не стучать, а просто громко заявить о себе с порога, Катя шагнула в кабинет.
– Разреш…
Что-то хлопнуло, ударила странная молния, Катю ослепило и оглушило. Долей секунды позже ей «отбило» всё тело сразу. Ощущение было такое, будто бы она ударилась о поверхность воды выпав из самолёта. Внезапно, всё сменилось сначала состоянием невесомости, потом ощущением свободного полёта. С высоты второго этажа она плашмя летела к земле.
2. Кабинет директора
Услышав голос Екатерины Андреевны, шеф повернул голову и даже забыл, как дышать от увиденного. Громкий хлопок, удар молнии, состоящей из сотен более маленьких молний, а секундой позже, прямо в воздухе появился огромный чёрный шар, внезапно выстреливший в потолок каким-то мужиком. Ударившись о потолок, мужик крякнул и упал на пол. Пролежав на полу несколько секунд без признаков жизни, он внезапно шумно вдохнул, выматерился самыми грязными ругательствами и, держась за ушибленный о потолок нос, поднялся.
Среднего роста, широкоплечий, бородатый, в бороде застряла какая-то стружка. Одет был мужик в длинную, до середины бедра, серую рубаху свободного кроя и такого же материала и цвета штаны. Обуви на ногах не было, зато в правой руке он сжимал не маленький такой топор.
У директора в это время шло селекторное совещание. Онлайн, разумеется. Некий докладчик громко вещал через динамик селектора о своих успехах и обещал улучшить показатели «максимально». Очухавшийся мужик помотал головой и с подозрением уставился на источник звука. В это время шефу позвонили на лежащий на столе смартфон, по неудачному стечению обстоятельств выбрав видео звонок. Обалдевший начальник машинально провел пальцем по экрану, не беря смартфон в руки.
– Саш, я тут занят немного. Наберу позже.
Выпавший из шара мужик с ужасом вытаращившись на смартфон и говорящую там голову, удобнее перехватил топор. «Какой-то странный мужик», – подумал директор.
– Мужчина, у меня совещание. Пройдите, пожалуйста, на первый этаж и уточните там, кто из операторов может вам помочь.
Но мужик не слушал. Продолжая таращиться безумными глазами, он медленно, прижимая топор к груди, словно драгоценность, бочком двинулся по кабинету и пройдя пару шагов увидел не только источник звука, но и монитор, в котором жили каждая своей жизнью несколько дюжин голов, зевая, вертясь, почёсываясь или просто блымая глазами, стараясь не уснуть. Одна из голов была больше остальных и активно шевелила ртом, громко докладывая об успехах.
– Колдун. – прошептал мужик.
– Извините, что? Я же вам сказал…
«Душу мою захотел. Шоб от так же в коробочке меня держать. Аки таракана какого». С такими мыслями бородатый мужик рванул на груди рубаху.
– На, ведьмак проклятый, смотри! – заорал он, демонстрируя медный крестик на верёвочке. – Крещёный я! Не получишь ты мою душу православную!
С громким рыком и обезумевшим взглядом он одним рывком преодолел разделяющее их пространство, уверенно замахнувшись тяжёлым топором.
«А топор явно не из магазина», успел подумать шеф, наблюдая как стилизованный под старину топор (а может и правда старинный?) с огромной скоростью пошёл на сближение с его головой.
3. Незнамо где
Земля стремительно приближалась. После издевательств над её телом в чёрном шаре Катя не успела сгруппироваться, словно лихой спецназовец и плашмя грохнулась о землю. Единственное, что она успела – отвернуть лицо и выставить левую руку. Правая запоздала и от этого удар в левое плечо получился особенно сильным. Хотя, удар сильным пришёлся по всему телу. Дыхание перехватило, все внутренности отозвались дикой болью, мир потемнел и потерялся, а лицо всё равно больно ткнулось в истоптанную траву.
Свернувшись в позу эмбриона, девушка наконец смогла сделать вдох. Резкий, отозвавшийся болью, но хоть глоток кислорода удалось пропихнуть в отбитые лёгкие, уже хорошо.
– За что-о-о? – прохрипела страдалица сквозь слёзы, упираясь лбом в землю. – Об землю! Су-у-у…! Больно как! Мало мне ноги обожжённой, давайте, об землю меня, чего уж там.
Немного отойдя, она перевернулась на спину. Мир стал обретать краски. Поглазев на синее-синее небо и редкие низкие облака, Катя боковым зрением отметила наличие рядом высоких деревьев. На работе таких не было. Парк?
– Пии-и-ть. Пи-и-и-ить!
«Да ладно, ещё какой-то бедолага из офиса выпал?». С этой мыслью Катя привстала, опираясь на относительно здоровую правую руку и обомлела. Она находилась на краю лесной полянки на которой в разных позах лежали неподвижно пять человек, словно сошедшие со страниц учебника по истории. Ну, или с экрана фильма про Александра Невского. Двое были в каких-то длинных стёганых фуфайках, один в кольчуге и большой шапке, ещё один даже в шлеме, а перед Катей лежал тщедушный мужичок в простой рубашке и штанах, из живота которого торчала длинная деревяшка. Именно он и стонал, прося пить. Картина маслом.
– Это что, прикол такой? Праздник ролевых игр? Дебилы! Я чуть не разбилась! У меня же теперь всё болит, ненормальные.
Она подползла к стонущему мужичку. На конце торчащей палки красовались перья. Стрела. Вокруг стрелы, как и положено, по рубахе расползлось алое пятно.
– Ха! Ну конечно, где кольчуги, там и стрелы. Не пулемёты же с пулями. – с этими словами, Катя, ухватившись за стрелу, резко подёргала её в стороны. – Эй, подъём! Война закончила…
В этот момент корявенький мужичонка дёрнулся и затих, глядя на неё стеклянными глазами, а начавшая подозревать неладное Катюха увидела глубокую рубленую рану на правом предплечье. Руку разрубили вместе с костью.
– Да ладно! – она резко отпрянула от мертвого. – Тебя реально пристрелили что ли? Да что здесь вообще происходит? Эй, кто-нибудь!
Никто не ответил. Всё ещё не веря в происходящее, растирая слёзы по лицу, девушка доковыляла до второго лежащего на земле человека. Слово «труп» она пока старалась даже мысленно не произносить. Пять трупов на лесной полянке в ясный солнечный день? Что-то в этом было неправильное. Тогда должна звучать тревожная музыка, ну или режиссёр бегать вокруг и на всех орать. Но так как сейчас, так не бывает.
Второй мертвец выглядел ещё хуже первого. Ему в лицо прилетело что-то очень-очень несовместимое с жизнью. Верхняя челюсть была пробита чем-то громоздким, а вместе с ней разворочена и половина черепа. Секунд пять Катя удивлённо смотрела на раскуроченную голову мертвеца, после чего её трижды стошнило.
«Реально? Нет, ну я понимаю, эльфы там всякие, мечами пластиковыми подраться, или деревянными, кому интересно. Я и сама в квесте участвовала. Правда, меня там затоптали, когда от «маньяка» в потёмках бегали. Было больно, конечно, валяться на полу под ногами. Но не настолько же больно?! Стрелы в живот втыкать по крайней мере точно никто не додумался».
Осознав, наконец, что перед ней совсем мёртвые люди, без шансов на успешную первую помощь, Катюшка решила не впадать в панику и действовать практично, осознанно, логично и в собственных интересах. Первое – осознать, что произошло. Она упала из директорского кабинета на землю, посреди лесной полянки. Где офис? Нет офиса. Необъяснимо, значит, нечего и голову ломать. Второе – вокруг куча трупов. Смерть явно насильственная. Что делать? Валить! И чем дальше, тем лучше.
Сказано – сделано. Покрутив головой, она направилась в сторону наименьшего количества деревьев и вскоре обнаружила некое подобие дороги. Дорога, конечно, громко сказано, так, две узкие колеи да вытоптанная трава. Обычная грунтовка, только совсем маленькая. По ней она и направилась, вперед, к людям, к телефону.
Пройдя по лесной дороге всего пару сотен метров, Катя внезапно «вырулила» на целое собрание странных мужиков, одетых так же, как и трупы на поляне. Сердце ёкнуло, душа полезла прятаться в пятки, по спине прошёл холодок и очень захотелось «по-маленькому». «Кажется, я не в ту сторону пошла», промелькнула запоздалая мысль. Перед ней были те самые «ролевики». Ни дать, ни взять, средневековые воины. С мечами, копьями, лошадьми и даже двумя телегами, на одну из которых они грузили окровавленные трупы. Увидев Катю «ролевики» разом остановились, внимательно и удивлённо разглядывая гостью.
Надо сказать, посмотреть было на что. Сиреневые босоножки на высокой платформе, сиреневое платье – рубашка до середины бедра с вышитыми цветочками и кармашками на груди, и…, и всё. Лето, жарко. Исключительная невесомость короткого платья, голые руки, голые ноги. Красивые, надо сказать, ноги. Впрочем, как и всё остальное. Катя была красивой девушкой. Понятно, что на вкус и цвет, как говориться, все фломастеры разные, но девять из десяти мужиков, в «той жизни», смотрели на неё всегда с весьма однозначной заинтересованностью. Остальных она списывала на растущую популярность ЛГБТ сообщества и дурной вкус. На самом деле, количество «заинтересованных» было немного поменьше, ввиду её очень небольшого возраста и большинство именно мужиков, смотрели на неё просто как на милого и воспитанного ребёнка. Но, самомнение, оно такое самомнение.
– Девка, смотри.
– О, мужики, чего это, а?
– Полуголая что ли? Господи Иисусе, в исподнем. В лесу-то.
– Неужто эти, – широкий, словно воротина, бородатый мужик, в длинной кольчуге до колен, пнул ногой один из трупов, – снасильничали?
– Тощия-а, мослы одни торчать.
«Сам ты! Вон борода одна торчит и нос из неё. Самому небось и тридцати нет, а выглядишь словно пердун столетний. Стройная, понял?» Вслух она, конечно, этого не сказала. Мало ли, больно уж публика странная.
Направившись к ней, от остальных отделились два всадника. Это уже плохо. Катя помахала им ладошкой.
– Приве-е-е-т! А я здесь гуляла да заблудилась. Не туда свернула, наверное. Пойду я, пока.
«Пока», конечно же, не случилось. Оставалось мило улыбаться и надеяться на лучшее.
– Кто ты?
Не любила Катя такие вопросы. Слишком простые, на которые, однако, можно было дать слишком большое множество ответов. Ладно, исходя из ситуации, ответ должен быть столь же максимально прост.
– Э… Я? Катя. – нет уж, не до такой простоты. – Екатерина Андреевна.
Второй всадник усмехнулся в кулак, отведя взгляд, но поглядывал как-то странно, первый просто улыбнулся.
– Благородная, стало быть? А скажи-ка мне, Екатерина Андреевна, куда это ты такая голожопая гуляла? В лесу-то.
– В смысле? Это платье. Платье-рубашка, очень модное. – она оттянула кармашки на груди, демонстрируя, что это и на самом деле модное платье, а не ночнушка какая-нибудь.
Мужики дружно заржали.
– Да ежели бы моя Агрипина до свадьбы в таком платье ходила, у меня бы, гладишь, жизнь сложилась!
– У тебя бы может и сложилась, у других бы глаза полопались.
– Что сказал?
– А ну цыц! Раскудахтались! – первый всадник поднял руку, призывая успокоиться.
– Платье, говоришь. Специально для прогулок по лесу, я правильно понимаю?
– Нет, конечно, по лесу в таких не ходят. На выход, в гости, дома можно. В основном, на работу ношу.
– Работа? – второй всадник, усмехнувшись, спешился. – Дайка мне ручки, Екатерина Андреевна.
«Что не так? Руки тебе зачем?» Но делать нечего, пришлось протянуть ладошки, которые тут же попали в две настоящие лопаты. Катя с уважением посмотрела на широкие, грубые, словно стальные руки всадника. Краем глаза она заметила, как к ним подтянулись остальные мужики.
– Стоян, да ты глянь. У дочек боярских таких ручек нежных нет, словно шёлк, даже касаться боязно. А кожа, – он провёл тыльной стороной пальцев по плечу Кати, – белая, аж прозрачная, я сквозь неё вены вижу. У моей на грудях такой нет. Что же за работу она такую могла работать?
С этими словами он ткнул пальцем ниже ключицы. Катя инстинктивно отбросила его руку. «Ты мне ещё синяк оставь, придурок».
– У, злая какая, даром, что ободранная.
– Гордая.
– Если гордая, чего такая подратая?
– И срам весь наружу.
– Тощия-а.
«Блин, не мужики, а стая галок каких-то. Вы всё комментировать собрались? Идите, вон, трупы собирайте».
– А глазюки какие, аж горят!
– А, это линзы, – сдуру ляпнула Екатерина Андреевна.
Все переглянулись.
– Линзы. У меня со зрением не очень, вот и ношу. Просто, цвет понравился.
С этими словами она пальцами вынула линзу из правого глаза. На окружающих через линзу уставился неестественного ярко-голубого цвета левый глаз и серо-голубой, без линзы, правый.
– Ёб…
– Иисусе!
– Глаз вынула?
– Да на месте глаз, цвета иного.
– Да как же можно.
Поняв, что сделала что-то не так, Катя поспешила вернуть линзу на место, но слишком поторопилась, линза не встала как надо и миру явились сразу два зрачка в правом глазу.
Мужики разом перекрестились.
– Матерь Божия, Мария, спаси нас!
– Кочерыжку мне в ухо!
– Лопни мои глаза, век такого не видать!
– Ведьма что ли? Мужики, что это?
– Сатана! – прошептал худой дядька с бородой во все стороны, в кольчуге и высоком остроконечном шлеме, что всё время повторял «тощия-а» – Семиглавый зверь апокалипсиса смотрить на нас…
– Федя, вот бы ты варежку заткнул…
– Говорил же, баба голая из лесу не к добру…
– В исподнем.
– Не прокляла бы, а? А то моя-то на сносях.
– Точно! Они же младенцев жруть! Вон чего явилась…
Зашелестели вынимаемые из ножен мечи, испуганно всхрапнул конь, порыв холодного ветра закружил вокруг листья и хвою, вместе с бабочками, мухами и комарами. Лес глубоко вздохнул, в огромное дерево ударила кривая чёрная молния, толщиной с бычью шею, разметав его в щепки. Отовсюду послышался шёпот тысяч голосов «мы тебя ждали-и-и-и», пространство сжалось и тут же на десятки тысяч вёрст ударила волна страха на частоте 13 герц, в чём Федя мог поклясться собственной печенью.
Пролетавшая мимо ворона заорала благим матом, снесла восемь яиц, перевернулась в воздухе и, опорожнив сразу весь кишечник, рванула перелетать в Африку, помогая себе даже лапами. Кузнечик упал с травинки и притворился мёртвым, ибо добраться до Африки ему никак не светило, вместе с остальными насекомыми и зверями в лесу, которые тоже решили притвориться мёртвыми. Птицы забились не только в дупла деревьев, но и в лисью нору, беспощадно втаптывая лис в стену. Лис, муж лисы, попытался было возмутиться, но получил от зяблика в ухо и больше не нарывался. Один из коней повязал вокруг морды белую бандану, прочитал дзисэй, вскрыл себе брюхо подковой и упал замертво. Коровы перестали давать молоко, куры перестали нести яйца, петухи одновременно запели голосами китайских евнухов, перепугав при этом кучу народа, в самом Китае умер император, в Европе разразилась эпидемия чумы, убив шестьдесят миллионов человек, а Папа Римский созвал девятый крестовый поход.
Луна, находящаяся в это время с другой стороны планеты, решила, что ей особо торопиться некуда. «Позже к ним загляну, когда всё утрясётся», решила луна.
Люди почувствовали неладное. Кожа покрылась мурашками, а волосы встали дыбом. Каждый понял, в лесу проснулось что-то зловещее.
Стоян сделал знак левой рукой, мечи очень неохотно, но вернулись в ножны, а сам он подошёл к покончившему жизнь самоубийством коню «второго», как его успела окрестить Катя, всадника. Катя в это время уже справилась с линзой и смотрела на окружающих двумя, а не тремя зрачками, усиленно улыбаясь. Вот только ей в ответ никто уже не улыбался. Людям показались странными такие совпадения. Полуголая девица из леса, с прозрачной кожей, яркими глазами и двойными зрачками, внезапно появившееся ощущение даже не тревоги, скорее ужаса, внезапная же мёртвая тишина в лесу, чёрные молнии, голоса и покончивший с собой конь. Но перечить сотнику пока никто не стал, хоть и было очень страшно. Федя тихонько отошёл подальше и вывалил из штанов лишнее.
– Сом, ты особо не печалься. Коняга так себе был, если честно. Я воеводе скажу, он тебе из табуна нормального выделит.
– Монголы подарили. Четыре года назад. Только он и по-монгольски не бум-бум был.
– А сами монголы его где взяли?
– Говорили, что у какого-то императора вроде отобрали, сегун какой-то, но я в это не верю.
– Монголы, конечно, любят приврать, но в то, что отобрали – верю.
Сом встал, рассматривая в руках белую бандану с красным кругом по центру.
– Сам подумай, на кой целому императору такой конь малахольный? Чуть что – пузо себе вскрывать. До этого, три подковы у него отобрал, а сегодня вот не уследил. Где только бандану взял…
– Дурное это предзнаменование, ох дурное, – вмешался в разговор Федя.
– Федя, обосравшаяся ворона, снёсшая восемь яиц прямо в воздухе и орущая маты, вот дурное предзнаменование. А это, – Стоян указал на мёртвого коня, – это просто дохлый малахольный конь – самоубийца.
– Ну, ежели подумать.
– Нечего тут думать. Нехорошее что-то в этом лесу творится. Ждан, постели там, в телеге, чтоб Екатерина Андреевна с удобствами устроилась. Уходим.
«Телега, это хорошо. Машина, конечно, была бы лучше, но хоть не пешком идти». Катя было направилась к телеге Ждана, но тут же остановилась.
– А куда уходим?
– В крепость. – Стоян обернулся к Кате, указав на её сиреневые сандалики на высокой платформе. – До ближайшей деревни вёрст тридцать, всё равно не дойдёшь. Будем знакомиться ближе в крепости.
Повода доверять Стояну у Кати не было, но и бродить по лесу, в котором людей убивают ей не хотелось. Кем бы эти безумные сектанты ни были, абсолютно порвать с внешним миром они не могли. У них должен быть телефон. Главное сейчас – дозвониться до мужа, а если повезёт, то и до полиции. Ну почему, ну почему она оставила свой смартфон на столе! Понятно, что из-за ноги. Тягать с собой большой, неудобный смартфон по этажам, когда надо за перила держаться не лучшая идея, но легче от осознания причины не становилось.
– Хорошо, пусть будет телега, – и Катя направилась к Ждану, уже набросавшему в телегу кучу фуфаек.
«Надеюсь, не с трупов», – подумала девушка, подойдя к телеге.
И без того напрудившая под себя целую лужу кобыла, запряжённая в телегу, вывернув назад голову, наблюдала приближающуюся Катю и с каждой секундой её наполненные ужасом глаза становились всё больше.
Поведение кобылы несколько озадачило Ждана. Сначала она как-то неестественно вывернула назад голову, да так и застыла, а потом её глаза стали наполняться откровенным ужасом, увеличиваясь в размерах, пока они не стали неестественно огромными. Несколько раз сопоставив направление взгляда кобылы, Ждан понял, что это реакция на приближающуюся девушку. «Почему она её так боится?»
Стоило Кате, толкнувшись здоровой ногой, перевалившись боком плюхнуться в телегу, кобыла… Нет, она даже не заржала, она заорала таким голосом, что у окружающих волосы дыбом встали и с места рванула со скоростью болида формулы один. Не успевшая толком усесться Катя, несколько раз подпрыгнула в такт неровностям в телеге и, успев схватиться только за фуфайку, вывалилась покатившись по земле. Кобыла же продолжала мчаться вперёд.
Скакать по лесу с вывернутой назад головой может быть небезопасно. Кобыла этого не знала, так как привыкла, что ею управляют, да и не видела она ничего, кроме своего страха. Вот с ходу и влетела в огромное дерево, свернув себе шею. Телега подскочила на вывернувшихся оглоблях, что-то лопнуло и она упала на дрыгающую в агонии ногами лошадь.
Произошедшее уже было, что называется, «за гранью».
– А это, просто дохлая малахольная кобыла – самоубийца?
– Федя, чтоб тебя!
Подъехав, Стоян спешился и поднял на ноги ободранную, плачущую, всю в соплях Катю. Даже не плачущую, рыдающую. Она не знала где она, ей было очень страшно, ей было очень больно, она не понимала, что происходит и просто рыдала навзрыд.
«Ну вот, ещё минуту назад за страшную ведьму была, а теперь просто ребёнок в соплях».
– Ну-ну, тише. Так больно?
– Да-а-а-а-а!
– Э-э, да эта кобыла с детства не в себе была, давно надо было её на колбасу пустить.
– Ничего, сейчас легче станет, – сказал подошедший Сом.
Затылок Кати словно опалило огнём, мир потемнел, а через секунду просто исчез. Потерявшая сознание девушка безвольно повисла на руках у Стояна.
– Ты! Ты что творишь, Сом! Совсем ополоумел? – сотник запоздало прикрыл собой девушку, но Сом больше не намеревался ей вредить.
Он внезапно побледнел, хватанул с хрипом воздух и держась за грудь осел, продолжая широко разевать рот.
– Ты чего, Сом, тебе худо что ли? – Стоян немного растерялся.
На руках девушка без сознания, под ногами десятник валяется, да что за день такой!
– Ещё бы ему не худо было. Слышь, пугало огородное, ты нас всех здесь похоронить решил?
– Федя, шёл бы ты, посмотрел, что с телегой. – Стоян положил Катю на землю, подоткнув ей под голову выхваченную с телеги «фуфайку».
– Да я пойду, – Федя зло ткнул Сома древком копья в бок, – этот бы ещё чего не выкинул.
– Я тебе сейчас… уф, бор…, – Сом пытался что-то сказать, но получалось плохо.
– Ты о чём?
– Знамо о чём. Думал так просто ведьму по голове тюкать можно? А ежели бы убил? Все бы теперь на земле корчились. Помёрли бы среди леса, зверью на радость.
Разумом Стоян вроде и понимал, что суеверия к реальной жизни относить нельзя, потому и сотником стал, но полностью игнорировать слова Феди тоже не получалось. Слишком большое количество совпадений совпадениями уже не являются. Тем временем, Сом перестал бормотать, закатил глаза и посинел.
– Сом. Сом! Дружище, ты чего? Не умирай.
Сом кашлянул, перевернулся на бок, кашлянул ещё раз десять, да так, что казалось сейчас лёгкие выплюнет и поднялся с лицом, красным, словно варёный рак.
– Смолой подавился. Кхе. Когда замахивался.
– Тьфу ты! Сколько раз говорил – не жуйте эту дрянь! Словно дети малые, всё в рот тащите. Напугал, думал помрёшь.
– Жив пока.
За спиной послышалась какая-то возня, крики.
– Да чтоб тебя конь с кобылой перепутал, Федя!
– Что вам Федя там опять?
– Ну а кто мог ещё посреди дороги нагадить?
– Да не гадил я там. Само так получилось…
«Вот же дурачьё, а не дружина. Один серет где ни попадя, другой смолой давится. Хорошие рубаки, хоть с мечём, хоть с копьём, хоть пешие, хоть конные, но дурни дурнями». Стоян подхватил с земли Катю.
– С телегой что там?
– Всё, одна у нас телега осталась. С этой ток колёса посымать теперь.
– Ну так снимай. – Стоян обернулся, обращаясь к Сому. – Обязательно было с ней так? На ней и без того живого места нет.
– Кхе-э, долбаная смола. Двух коней на ровном месте потеряли, телегу, Федя, вон, в штаны насрал. Да и остальные, э-кхе-э, не лучше. Вокруг посмотри, – он обвёл рукой лес, – как в могиле. Стоян, убираться отсюда надо. Не знаю, что это за девка, но так оно надёжней будет.
Стоян нехотя кивнул и перехватил на руках поудобнее девчонку. Лёгкая. Точно не баба крестьянская, больно уж тоненькая вся, при этом на голодающую или истощённую не похожа. Всмотрелся в лицо. Молодая совсем. Сколько ей? А вот кто её, ведьму, знает.
– Что ж, не серчай, ведьмочка, с мертвяками поедешь. Сама свободную телегу угрохала.
4. Брод через реку Верхняя Соснушка (выход из леса)
Вслед удаляющейся колонне дружинников из леса смотрели две пары глаз.
– Говорила тебе, полдюжины кур было бы достаточно.
– Да кто же знал, что дружина здесь в это же время резню устроит. Слишком обильное жертвоприношение получилось…
– Нда… Просили силу, а получили что? Честно сказать, я уж думала, к нам демон какой-нибудь явится.
– Демону сосуд нужен.
– Да вон их сколько здесь было, выбирай любого!
– С крещёными «выбирай любого» плохо работает. Надо чтобы такой от Бога отказался, а у православных с этим проблемы. Вон, даже разбойники норовят в церковь попасть, свечек понаставить. Философия у них такая. Вера сама по себе, а жизненные трудности вроде как дело рук человеческих. Получается что-то сродни любви детей к родителям. Те их и розгами сечь могут, менее любимыми матушкой и батюшкой быть от этого не станут. Неправильный народ, в работе проблемный больно. Хотя, если учесть количество и качество жертв, не удивился бы и демону. Если бы не перестарались.
– ???
– Похоже нас не просто услышали, но и попользовать решили. Воспользовавшись благоприятной ситуацией, прислали кого-то намного более могущественного чем командировочный демон. Невероятно, но я её даже в книге времён найти не смог.
– Разве подобное вообще возможно?!
– Нет, невозможно, но факт. Так что, я даже не знаю, кто она и из каких глубин ада вообще явилась.
– И что мы теперь делать будем?
– Мы? Да ничего мы делать не будем. Я всю жизнь к этому готовился. Да что там я, три поколения моих предков к этому готовились! А она одним лишь мимолётным взглядом врата открыла. У меня от одного ощущения такой силы кишки в узелок свернулись. Мы с тобой с ней ничего сделать не сможем. У такой силы можно быть только в рабстве, а у меня другие планы.
– А если она нас найдёт?
– Обязательно найдёт. Как только войдёт в полную силу, так и найдёт.
– Ты мне не это обещал! Не хочу в рабство, слышишь?
– Ну, какое-то время у нас есть. А ещё у нас есть церковь и открытые врата. Вот пусть церковь ею и займётся.
5. Крепость «Белая»
Память возвращалась постепенно. Катя вспомнила, как в дороге, когда она очнулась от тряски, её чем-то напоили, и она снова провалилась в небытие. Только на этот раз это была не просто тьма, а чувство умиротворения и какие-то безумные фантазии без темы. Спустя вечность её куда-то несли, что-то говорили. Может быть ей это приснилось? Нет, не приснилось.
Судя по тусклому освещению, было раннее утро. Повернув голову, она застонала от отчаяния. Бревенчатые стены, небольшой самодельный столик, на котором стояла толстая затушенная свеча на тарелочке, кружка, кувшин и маленький тазик. Два сундука у противоположной стены, под потолком маленькое окошко. Лежала Катя на такой же самодельной кровати, просто сбитой из досок, а под ней было настоящее чудо – набитый соломой матрас. А вот подушка, как ни странно, была при этом набита пухом. Интересные извращения. Телефона, конечно же, не было. Как и лампочки под потолком. Зато, Катя обнаружила изменения в собственном облике – её переодели. На ней была необычно-приятная на ощупь белая сорочка до колен, явно из натуральной ткани, а рядом на табуретке обнаружились рубашка с длинными рукавами, сарафан, украшенный по вороту, рукавам и подолу лентами и очень нарядный пояс, особенно её повеселивший. В качестве обуви ей предлагались вязанные носочки и весьма забавные кожаные башмачки с отворотами в районе щиколотки. Катя не сразу сообразила стянуть спрятанные за отворотами ремешки, чтобы крепко зафиксировать обувь на ноге.
– Какая я нарядная крестьянка. Или горожанка. Древняя женщина. Чем вам моё модное сиреневое платье не угодило?!
Тело, после вчерашних приключений было деревянным и болело в самых неожиданных местах. Особо сильно болели беспощадно изодранная обожжённая нога, левое плечо и шишка на затылке. Катерину слегка мутило, но при этом очень сильно хотелось пить и не очень, но тоже сильно хотелось есть. Ещё бы, сутки без еды. Подойдя к столику и так и не поняв, зачем нужны были угольки в коробочке, она умылась, от души напилась воды из кувшина и села на табуретку с непонятной ленточкой в руке. Что с ней делать? Покрутив нарядную узорчатую ленту, Катя решила, что скорее всего её надо повязать вокруг головы.
– А, хуже уже не будет. Ну, вот, теперь я полностью в образе. Знать бы ещё в образе кого.
Катя не разбиралась в средневековой одежде, но женская интуиция ей подсказывала, что чем более нарядная на тебе ткань, тем ты более знатная особа. Её сарафан, конечно, был украшен красивыми ленточками, но сам по себе никакого узора не имел, красками не блистал, и выглядел довольно буднично. Особенно резко на его фоне выделялись многочисленные золотые украшения Кати. Золотые цепочка с крестиком, серьги, браслет и пять колец. Вообще, ей показалось довольно интересным то, что платье и обувь у неё отобрали, а всё золото оставили.
– Ладно, это типа я богатая крестьянка. Надеюсь, эти сумасшедшие любители старины меня хотя бы коров доить не будут заставлять.
Решив не заправлять странную постель, она просто сложила тонкое шерстяное одеяло квадратиком, положила на него подушку и потянула ручку двери. Вопреки ожиданиям, дверь легко открылась. Не заперто.
– Так меня похитили или нет? Я что-то не пойму. Ох, не нравится мне всё это.
Выйдя из комнаты Катя оказалась в тёмном коридоре с редкими маленькими окошками под потолком с одной стороны и одинаковыми дверями с другой. Видимо, такие же комнаты. Гостиница? Мрачноватая, однако. Местный архитектор не особо парился с вопросом освещения помещений. Пройдя по коридору, она осторожно выглянула за дверь – приличных размеров помещение. Справа была ещё одна дверь в глухой стене, слева два больших окна, прямо – большое окно и дверь, явно на улицу. Выглянув в окно, Катя поняла, что находится на территории довольно большого, огороженного со всех сторон двора. Хотя, даже не огороженного, а окружённого со всех сторон различными зданиями. Из окна удалось рассмотреть только один, очень высокий, под крышу, забор, а впереди виднелась часть высокой церкви, стоящей на трёхметровом каменном фундаменте.
Во дворе своими делами занимались люди. Одна из женщин разжигала огонь под большим котлом, недалеко от которого на дощатом помосте лежал ворох каких-то тряпок, вторая носила воду в ведре, выливая её в этот самый котёл. Молодой босоногий парень выводил лошадь, а такой же босоногий мужик что-то укладывал в телегу. Катя выдохнула, настраиваясь на нужный лад. Внезапно стало страшно. Кто эти люди? Что им нужно? Почему они так живут? Вспомнилась поляна с трупами.
«Не хочу умирать. У меня ещё детей даже нет! Саша, вот почему ты не упал сюда вместе со мной? Хотя… Это хорошо, что мужа здесь нет. Он бы ни за что не позволил ударить меня по голове. Убили бы. Зарезали бы на моих глазах». В голове пронеслось видение. Саша сбивает дружинника с ног, выхватывает его меч и отрубает ему голову, и обе руки, после чего в него летит два десятка стрел. Саша отбивает почти все, только три стрелы вонзаются в его тело, но он не обращает на это внимания, все их срубив, даже ту, что вонзилась в спину. В этот момент на него налетают всадники и топчут-топчут-топчут копытами лошадей, которым он вспарывает животы, но силы тают. В конце концов с коня спешивается Сом и пронзает копьём сердце храбреца. «Не-е-е-е-т!» Мысли о зарезанном муже придали ей храбрости.
– А ещё меньше мне хотелось бы описиться. Чтобы дальше ни произошло, первым делом надо найти туалет.
С этими словами Екатерина Андреевна смело распахнула дверь и, гордо подняв голову и сжав губы, вышла на крыльцо, прожигая окружающих неистовым взглядом.
Увидев Екатерину Андреевну, мужик вместе с мешком свалился с телеги, парень ёкнул, перекрестившись, и попытался спрятаться за лошадь, но та была не дура и сама спряталась за него. Одна из женщин выронила длинную палку, которую зачем-то пихала в огромный котёл, засуетилась, да так и застыла в неудобной позе с ворохом тряпок в руках, которые схватила, видимо, от нервов. Вторая, очень медленно поставила на землю ведро и застыла, прижав к животу руки. Видно было, что она силится что-то сказать, но пока не получалось.
На них, развернув плечи, с метровой высоты крыльца смотрела прямая словно струна Екатерина Андреевна, увешанная сияющим на солнце золотом с драгоценными камнями, с белым словно саван лицом, без единой кровинки, и горящими ярким голубым огнём холодными глазами. С видом до такой степени властным и гордым, что сама княгиня удавилась бы от зависти на месте. Королева нежити собственной персоной! Всем разрешено обгадиться.
Сильно нервничая, от чего и побелела словно простыня, Катя, чтобы не упасть, медленно протянула руку и взялась за деревянные перила. Рукой, каждый палец которой был увенчан ярко-красными накладными ногтями, длиной сантиметра в три.
Дико визжа, женщина с тряпками бросилась в сторону церкви, парень с лошадью ретировались обратно в конюшню, мужик присел за телегой, не зная, что ему делать, а вторая женщина просто закрыла лицо руками опустившись на землю и заплакала.
«Совсем больные?»
В этот момент дверь в здании напротив открылась и во двор вышел статный мужчина в рясе. Ну а раз в рясе, значит, священник.
– Екатерина Андреевна, доброе утро! Как отдохнули, как спалось, хорошо ли?
Ситуация с падающими, визжащими и плачущими людьми окончательно добила психику Кати и организм отреагировал стрессом. В результате чего, посетить уборную захотелось просто невыносимо сильно. Напрягая все напрягаемые мышцы своего избитого тела и не следя уже ни за мимикой, ни за чем-либо вообще, Катя, произнеся «спасибо, хорошо», прозвучавшее словно из могилы, направилась к священнику.
Тот было хотел представиться, но замешкался и передумал. Словно плывущая по воздуху, девушка была совсем не велика ростом, очень бледна, но приближалась с видом чрезвычайно властным и гордым, смотря своим ярко-голубым взглядом прямо в его глаза.
На самом деле, ей очень не нравилась идея обращаться к мужчине, но другого выхода не было. Не обращаться же к этой сидящей на земле зарёванной дурочке. Да и вообще, священник, это как врач, ну или евнух, чего перед ним естественные вещи скрывать. Подойдя к нему, она привстала на носочки. Священник, сообразив, что ему что-то хотят сказать, наклонился.
– Мне надо в туалет. – прошептала Катя.
От этих слов ему захотелось ударить себя по лбу. Ну конечно! Вместо того, чтобы приглядывать за гостьей, как было сказано, Настя, наслушавшись страшилок про ведьму из леса, крутилась во дворе. Ну а увидев Екатерину Андреевну просто испугалась. «Да я и сам хорош! Говорил мне отец Феодосий, меньше сплетен слушать».
– Конечно. Вон за тем забором. В калиточку войдёшь, Екатерина Андреевна, и всё увидишь.
– Спасибо.
Проводив «плывущую» Катю взглядом, которая на самом деле просто не могла уже нормально идти и семенила как могла, священник обрушился на присутствующих.
– Ну и что вы здесь устроили? Настя, а ну вставай, ты чего на земле сидишь, тебе что сказано было? А ты?
– Дюже страшная она, эта ваша Екатерина Андреевна. Ни кровинки в лице. Я свечку тушить пошла, как когти эти увидала, думала всё уже, не выйду оттуда. Ноги подкосились, идти не могу…
– Прекрати уже выдумывать! В лесу она, в холодном и сыром бродила, в исподнем одном, от разбойников сбежала, не слыхала разве? Замёрзла очень, простудила себе всё тело, а потом её ещё и по голове этот остолоп ударил. Тебя кистенем по голове били?
– Нет. Господь миловал.
– Вот она и ходит пришибленная да бледная. Пожалеть человека надо, а ты её ещё больше только пугаешь!
– Я?!
– Ну а кто, я что ли? Быстро встала! – он взял ведро и плеснул из него в лицо Насте. – Одна орёт на всю крепость, другая по земле валяется. На вот, умойся и приведи себя в порядок.
Он обернулся к мужику за телегой.
– Агап, ты-то чего? У самого две дочки! Головы только ни одной. От бабы за телегой спрятался.
– Да я чего. Колесо вот, посмотреть, нормально ли всё.
За забором обнаружился ещё один, такой же высокий забор. Между ними стоял самый обыкновенный сельский туалет, только раза в полтора больше обычного, остальное же место использовалось как склад ненужных вещей. Старые бочки, металлические обручи, доски, колёса. Всё было аккуратно сложено, а над особо ценным хламом даже навесы сооружены.
– Хозяйственные какие, – с уважением отметила Катя.
Сделав нужное, она остановилась напротив второго забора, прислушалась. Слушай – не слушай, что за ним не угадаешь. А вдруг получится сбежать? Осмотревшись, она стала сооружать баррикаду. Подтянула несколько пустых бочонков разного размера, приставила доски, водрузила друг на друга сломанные табуретки и несколько ящиков, вывалив из них глиняные кувшинчики. Не смотря на боль в ноге и плече полезла наверх по шатающейся конструкции. Ещё немного, просто переставить ногу. Катя ухватилась за край забора и подтянулась на трясущихся от страха и нервов руках.
Перед ней открылось нечто, похожее на площадь. Ну или просто не занятое постройками место. Направо уходила узкая улица, а перед ней высился… Что это? Нечто подобное она видела на картинках. Грандиозное сооружение с крыльцом, начинавшимся на втором этаже, с каменными арками, каменным первым этажом, крытыми переходами и балконами. Терем? Круто! Катя не верила своим глазам. Это как надо было заморочиться, построить такое, а вокруг ещё и деревянный город! Куда-то по своим делам шли и ехали люди, в одном из переходов стояли две нарядные женщины, ближе к домам дети бегали с колесом от телеги. Людей было совсем немного, но они здесь не просто были, они здесь явно жили. Катя посмотрела вниз. В принципе, если повиснуть на руках, то можно и спрыгнуть. Не далеко лететь.
В этот момент что-то скрипнуло, потом что-то упало, правая нога провалилась в никуда, Катя неприятно скользнула подбородком по доске забора, попыталась удержаться левой рукой, но больно расцарапав пальцы полетела вниз, вместе с башней из мусора, которую сама и построила.
Сильно болел правый бок, неудачно упала на край бочки, левая рука провалилась под сломанный стул, лицом она упиралась в какой-то ящик, а правая нога оказалась согнута в колене. Кожа на ожоге снова лопнула. Но, лёжа в мусоре, Катя думала не об этом, а о том, что увидела за забором. Где она оказалась? Что это за место? Целый город сектантов? Куда власти смотрят!
Сильные руки легко подняли её в воздух, развернули и поставили на землю.
– Лично я бы воспользовался калиткой.
– Я могу выйти?
– Конечно, почему нет? Однако, перед прогулками на свежем воздухе, рекомендую для начала позавтракать. Кушать хочешь?
– Ха! Ещё бы. О-ох.
– Ничего не сломала?
– Не знаю. Наверное, нет. Надеюсь.
– Позволь представиться, я отец Павсирий, местный диакон. А на завтрак нас ждёт отец Феодосий, он иерей.
Поняв, что церковные саны для Кати что-то сродни квантовой физике, он уточнил:
– Священник. А я его помощник.
– А-а-а, понятно.
Отец Феодосий статью не впечатлял. Обычный мужичок в рясе. Опрятный, ухоженный, спокойный такой весь. Хотя, скорее, свободный. Открытый взгляд, естественные движения и мимика, никакой суеты или напряжения. Представились, сели за стол.
– Уж извини, Екатерина Андреевна, разносолами не богаты. У нас всё больше по-простому. Щи, пирог с зайчатиной, пирог с рыбой, икра, квас.
Неплохой такой завтрак!
– Смотрю, крест носишь, – кивнул отец Павсирий на стилизованный крестик, украшенный маленькими бриллиантами, – верующая, стало быть. Могу я спросить, какую веру исповедуешь?
Памятуя о незнании основных церковных санов, он не мог не задать подобного вопроса.
– А, да. Веру? Русскую!
Священники переглянулись, подвигали бровями. Надо же, здесь новая конфессия появились, а они и не в курсе.
– И крещёная?
– Конечно.
– Что ж, Екатерина Андреевна, раз мы все здесь люди верующие, предлагаю произнести молитву Господу нашему перед трапезой, дабы возблагодарить за обилие пищи на столе. – И оба упёрлись взглядами друг в друга.
«Ну, чего ты смотришь? Сам предложил, сам и начинай. К тому же, из нас двоих священник ты». Катя развела руками. Мол, чего же ты молчишь.
– Я думал ты порадуешь нас молитвой.
– Э, ну, да я бы с радостью, – она неловка хихикнула, – только вот я не помню ни одну.
Отец Феодосий не стал продолжать эту тему, прочёл молитву и Катя наконец получила возможность набить желудок вкусняхами. Было и правда очень вкусно. Немного недосолено, зато приготовлено изумительно. Пихая в рот одновременно и щи, и пироги, и икру, она запивала всё квасом и даже стала чуточку счастливее.
– Я вот только одного не пойму. – начала Катя интересующую её тему, чуть не выронив изо рта кусочек зайчатины. – Вы меня похитили или как? Я правда могу просто пойти куда хочу?
– Похитили? – отец Феодосий искренне удивился. – Я думал, что от разбойников спасли, от лютой смерти в лесу, холодной и голодной.
– Возможно. – подумав, Катя решила, что в таком лесу, где людям железяками животы вскрывают, и правда не просто выживать. – Но теперь, когда я спасена, я могу уйти?
– А куда, позволь спросить, ты хочешь отсюда идти?
– Домой, конечно же…
– Дом, стало быть, где-то рядом?
Катя перестала жевать. Действительно, а где она?
– Село Донское далеко отсюда?
Отец Феодосий покачал головой.
– Не слышал о таком.
– А Ставрополь? Ставропольский край, город Ставрополь.
Оба отца синхронно пожали плечами.
– Да ладно. Издеваетесь, да? Ну ещё скажите, что не знаете где Москва.
– Знаем. На севере от нас. Столица княжества Московского.
– Какого ещё княжества! – Кате даже есть расхотелось. Кстати, вовремя, живот уже начал протестовать. – Хорошо. Просто дайте мне телефон, я позвоню мужу, и он меня заберёт.
Повисла тишина. Священники удивлённо переглянулись, ни один не понимал о чём идёт речь.
– Извини, не понимаю, что мы должны тебе дать? Можешь уточнить? Или описать подробнее, во что ты звонить собираешься? Это особый колокол?
– Телефон, смартфон, ноутбук, да что угодно. Интернет у вас ведь есть?
– ???
– Те-ле-фон! Набираешь номер абонента, нажимаешь кнопку вызова – алло, говоришь. Даже если принять во внимание ваш возраст, не можете вы не знать о современных средствах связи. Вы со своих сектантов деньги собираете, как-то же на счета их переводите. Не надо из меня дурочку делать.
Хоть отец Феодосий вообще ничего из сказанного и не понял, суть вопроса он уловил. Девушка хочет связаться с родными. Некий муж должен будет приехать и её забрать. Судя по всему, речь идёт о каком-то особом сигнале. Особое знамя, звук рога, секретное слово? Да, пожалуй, секретное слово.
– Понятно. Вы боитесь, что я в полицию позвоню и вас посадят. Я вам обещаю, что не позвоню, просто уеду и забуду о вас как о страшном сне, хорошо?
Разговор окончательно зашёл в тупик.
– Я вас прекрасно понимаю. Еда без ГМО и химии, всё экологически чистое, никаких излучений. – Катя указала на остатки пирогов. – Очень вкусно! Потому, что натурально. Но я так жить не хочу, у меня есть право выбора, это моя жизнь, понимаете? И выкупа вы с меня не получите, мы люди совсем не богатые.
Отец Павсирий покосился на золото и не согласился со сказанным, но промолчал.
– Если ты точнее укажешь, где искать твою родню, мы могли бы послать гонца. Или, я могу направить письмо епископу. Думаю, он смог бы разыскать твоих мужа и батюшку даже в другом княжестве.
Катя зарычала. «Бесполезно! Слепой говорит с глухим».
– У тебя дома, твой муж, он известный человек? Кто он?
– Ну да, его очень многие знают. А работает он электриком, в РЭСе.
Очередной тупик. Отец Феодосий никогда не слышал ни о каких «рэсах».
– Ну а батюшка твой?
– Водитель. Товары доставляет.
– Товары, это хорошо! А где он их берёт? Он купец?
– На пунктах доставки, конечно же. Грузит в машину и везёт заказчику.
– В телеге или ладье?
Катя снова зарычала.
– Пусть будет телега. Очень быстрая и железная.
– Извозчик? – по искривлённому лицу отца Павсирия было видно, что он не верит ни единому её слову.
– Можно сказать и так. Пусть будет извозчик на телеге.
Молчали минут пять. Потом отец Павсирий разлил всем какой-то травяной напиток.
– Хотя бы княжество какое? Или, как твои земли называются? Кто там правит, князь, король, может быть хан или конунг?
– Всеми правит президент. Путин его фамилия. Владимир Владимирович.
– Славянин вроде?
– Похоже на то. Хорошо. Ты не волнуйся. Мы тебя в беде не оставим, одну не бросим. Что же касательно твоей родни, то поступим так. Я напишу письмо епископу и попрошу разыскать князя Владимира Владимировича. Княжество то видать маленькое совсем, из тех, что о семи дворах, но епископ знать будет. Даже если сам знать такого князя не будет – у других спросит. Ну а там и родных твоих сыщем.
Катя смотрела на них словно на умственно неполноценных. О семи дворах? Вы карту России видели? И в этот момент внутри что-то ёкнуло. Эти двое не шутят. Похоже, что они на самом деле ни слова не понимают. Целый город полностью выпавших из цивилизации людей, живущих даже без электричества? Пусть они будут хоть какие любители здорового образа жизни, но хотя бы холодильники и те же сепараторы у них должны были быть. В голове пронеслись события последних дней. Я что, в прошлом? Но так не бывает! Кате поплохело.
– Екатерина Андреевна, что с тобой? Настя!
– Видать не кушала давно, а мы её пирогами. Надо было бульончиком покормить.
– Настя! Да где её носит.
Что-то упало, ойкнуло, следом в дверь влетела Настя.
– Ой! – снова ойкнув, Настя прижала руки к груди. – Померла, ведьма-то. Освящённой пищей отравилась поганая.
– Настя! Мне что, Степану сказать, чтобы он из тебя суеверия розгами повыбивал? А ну прекрати выдумывать. Разбойники, лес, замёрзла. Отец Павсирий тебе ведь уже объяснял.
– Не померла, стало быть.
– Отец Павсирий, сходи за Степаном.
– Не надо ни за кем ходить! Вижу ведь, поплохело Екатерине Андреевне, недомогание случилось волнительное. Обыкновенное дело. Полежать ей надо, отдохнуть. Мухоморчик скушать, колышком осиновым в грудь потыкать…
– Настька! Если Екатерина Андреевна тобой недовольна останется, месяц сидеть не сможешь. – Отец Феодосий погрозил девушке пальцем, сделав серьёзное лицо.
– И замуж за юродивого отдадим. – добавил отец Павсирий.
– Ну а чего за юродивого сразу?
– А какой нормальный мужик тебя в жёны возьмёт с такой-то задницей ободранной.
– Да поняла я… Пойдём, Екатерина Андреевна, я тебе тряпицу на лоб положу, влажную.
Настя крепко перехватила Катю и повела в её комнату. Священники остались одни.
– Что скажешь, отец Феодосий?
– Да что сказать. Девица не из местных, это очевидно. Скорее всего, из недавно кем-то присоединённых земель. Вера у неё не православная, а русская, молитвы не помнит, но крещёная. Кто-то явно спустя рукава к своей работе подошёл.
– Если даже знать основ веры не знает, что о простых людях тогда говорить в тех землях. Ну да ничего, узнаем откуда она сама, узнаем и кто там веру нашу нёс да недонёс. Ну а в том, что Екатерина Андреевна не из крестьян, отец Феодосий, в этом я уверен.
– Это и так понятно. Держится уверенно, кланяться не привыкла, а руки ей для того, чтобы пальцы были, а пальцы, чтобы кольца носить. Жаль, не может объяснить, откуда она.
– Или мы не можем её понять. Я так вообще всего несколько слов смог разобрать из того, что она говорила. Ей видать невдомёк, что мы её не понимаем, только вот говор не определить. А жаль, вопросов к ней много, ответов никаких. Что она одна в лесу делала? Без сопровождения, без коня, без припасов, без одежды, но вся в золоте.
– Значит, рано ещё для ответов. – мудро решил отец Феодосий. – Язык наш ей хорошо знаком, нас она понимает. Рано или поздно и сама изъясниться сможет. Пусть пока пообвыкнется.
– Через забор сбежать пыталась. Натягала бочек, ящиков, досок, только не удержалась, упала. И лежит не шевелится, думал убилась насмерть. За своих она нас пока не принимает.
– Если бы тебя по голове кистенем охаживали, тоже не считал бы таких своими. Воевода ею интересовался. Только я вот что думаю. Оставим её пока у себя. У нас её статус особого значения не имеет, кем бы она ни оказалась, хоть княгиней, хоть дочерью артельщика какого.
– Согласен. Да и слухи поулягутся.
– Про ведьму? Серьезное обвинение. Честно сказать, приходилось мне видеть как-то ведьмака. Лютое зло. Только вот с виду и не скажешь, простой человек может сто раз злее и опаснее выглядеть. Скрытные они, напрямую никогда не действуют. В чёрных одеждах с черепами на груди не ходят, кровь из бурдюка не пьют и жилище своё трупами не обвешивают. Пока истинное нутро их не увидишь, ни за что не подумаешь, кто перед тобой на самом деле.
– А Екатерина Андреевна? Лошадь, сбегая от неё, о дерево убилась. Вся дружина видела.
– О том и говорю, не стала бы ведьма при людях что-то делать, тем более, против себя самой. Не похожа она на ведьму. Внешность, конечно, примечательная, но косвенных примет никаких. Пока, во всяком случае. У ведьмы договор, а договор ко многому обязывает. Я этого не увидел. Да и какой ей смысл был к дружине выходить, будь она ведьма? Лошадь напугать, да по голове получить?
Оба рассмеялись.
– Побитая вся, поцарапанная, полуголая, голодная, не знает где она и с крестом на шее. Это была бы самая неправильная в мире ведьма!
Посмеялись, ещё чай на травах заварили, попили, говоря о своём. Но отец Павсирий внезапно вспомнил кое-что важное.
– Странность одну сегодня ночью приметил. Луны не было. Ночь ясная, каждую звёздочку видно, а луны нет.
– Я и сам обратил на это внимание. Когда небесные тела с небосвода пропадают, или ведут себя странно, это признак очень тревожный. Жаль, архив у нас скудный очень, не нашёл я там ничего похожего. Не случилось бы чего…
А с луной случилось. Лажа с ней произошла, полная. Самовольно и совершенно безответственно оставшись с другой стороны планеты, луна спровоцировала там невиданные доселе, невообразимые по силе ураганы, смерчи, наводнения и цунами, которые стёрли с лица земли или утопили превеликое множество тамошних цивилизаций. Вместе с цивилизациями, от которых теперь остались лишь археологические находки, в виде ночных горшков и пирамид, страшные ураганы и цунами изменили долины, озёра и реки, и забросили в Анды последнюю стаю мегалодонов, вместе с Кракеном и Ктулху, где их склевали спрятавшиеся там от стихии кровожадные синички. Заодно с мегалодонами в Анды забросило и гранитный саркофаг одного из индейских царей, который хотел в нём спрятаться и успел описать происходящее на обратной стороне крышки саркофага, при помощи зубила и молотка.
«Сегодня луна осталась на своём месте и не двигалась, а страшные ветры предвещали нам скорую беду. Желая уговорить луну двинуться по небу, мы принесли ей в жертву тысячу мужчин, вырвав у них, ещё живых, сердце и печень (порядок сохранён), после чего они бросались в пасть к ненасытным мегалодонам, которых мы устроили в вырытом по этому случаю бассейне, заполненным морской водой, которую мы носили в вёдрах. Луна не послушала нас. Тогда мы принесли в жертву тысячу женщин, хоть их и было очень жалко так без дела расходовать. Луна снова не послушала нас. Подозреваю, что здесь не обошлось без русских. И обрушились страшные ураганы и цунами, и стёрли с лица земли все наши цивилизации, а меня самого выбросило в горы, вместе с мегалодонами, Кракеном и Ктулху, где нас клюют кровожадные синички. А ведь мне когда-то нравились эти птич… __/\_/\____/\______________». Грустное послание потомкам из прошлого.
Решив, что в этой части света слишком много всякой кровищи и трагедий, луна покатила по небу в сторону русских земель. Насладиться видом милых сердцу лесов, полей и рек, а не жуткими сценами жертвоприношений и цунами, нёсших в себе миллионы трупов, а также грязь, и всякий мусор. Страшная ведьма уже не казалась такой страшной.
6
Настя очень не хотела, чтобы её лупили по пятой точке и, стараясь услужить Екатерине Андреевне, она немного перестаралась. Влажные тряпицы оказались великоваты, влажноваты и менялись слишком часто. У Кати замёрз лоб, а вся голова и подушка были мокрыми. А когда девушка ещё и уксус зачем-то притащила, такая забота показалась просто опасной, и Настя с благодарностями была отправлена восвояси.
«Я вам что, шашлык, уксусом меня поливать?» Зато, теперь было чем ногу мазать. Ей принесли небольшой горшочек с приятно пахнущей мазью. Задрав сарафан и обильно смазав рану, Катя уснула. Ей снились высокие горы, где на одной из вершин стоял огромный гранитный саркофаг с отбитым кусочком крышки, а внутри был человек. Он не мог сдвинуть слишком тяжёлую верхнюю плиту, а через отбитый край к нему в саркофаг проникали сотни маленьких птичек, которые заклевали его до смерти.
«Что за жесть! Приснится же такое. Всё нервы». Тем не менее, сон эти самые нервы как раз успокоил и Катя принялась размышлять. Не о судьбах народов, всего лишь о себе. Итак, что мы имеем? Явная глушь. Рядом нет оживлённых шоссе, железной дороги или аэродрома. В каких-нибудь сибирских лесах подобное вполне возможно. Группа лиц, по предварительному сговору, при поддержке, например, некоего олигарха и психопата из чиновников, строят средневековую крепость, обзывая сие строение объектом культурного наследия и исторической реконструкции. Ну и развлекаются. Одни живут как в старину, другие завозят людей без определённого места жительства в эту глухомань, переодевают разбойниками и рубят железяками. Дичь какая-то. Но звучит более правдоподобно, чем путешествие во времени. И как узнать, что правда? Способ только один – сбежать.
Катя была уверена, что выйти далеко за пределы крепости ей не позволят. В сопровождении Насти она могла ходить где угодно, но только вместе с ней. Кроме того, никому из местных её не представили, да и планы на счёт неё самой не озвучивали особо. Пообещали отправить письмо Епископу. Ну и кто он такой? Главный сектант? А ей самой готовят роль почётной жертвы? В общем, определённости никакой, свободы тоже.
Что нужно для побега из лесной глуши? Катя села на кровать и принялась серьёзно рассуждать. Мешок или сумка, лучше всего рюкзак. Ёмкости для воды, еда. Такая, которая долго не портится. Солёное или копчёное сало и хлеб, много хлеба. Консервы здесь она не найдёт. Много сала и много хлеба. Нож, курточка, спички.
Размышляя об этом она представила, как стреляет в стену из гранатомёта и сбегает. Да, было бы здорово, найти под кроватью гранатомёт. А ещё лучше, быть волшебницей. Прочитать заклинание и улететь!
«Блин, дурында! Ты взрослая женщина, о чём ты думаешь, какие ещё волшебницы». Действительно, а какие лучше? Феи слишком маленькие и им нужна пыльца, Гендальф слишком старый, у Малефисенты с головой какие-то проблемы. Анимешные ведьмочки ей нравились намного больше. В памяти всплывали разные образы волшебниц, но одна мелькала чаще других. Какая-то там луна.
Катя встала напротив стены, выставила вперёд правую руку.
– Только дураки будут колдовать правой рукой. Процесс не быстрый, в большинстве случаев. Если в это время нападёт враг, чем его ударить? Правильно, кинжалом в правой руке, ну или в зубы дать и сбежать.
Она сменила руку. Вот, теперь правильно. Пусть колдует ненужная рука. Она рассмеялась, представив, как сейчас выглядит.
– По велению… Не. Что значит, по велению, что мной кто-то повелевает? Нет уж.
– По-по-по. Не надо «по». Сила! Точно! Чья? Солнца? Ну, вполне бы подошло, вампиров сжигать. Солнце не подходит.
Да и пусть будет луна, чем плохо. Яростная! Очень такая раздражённая луна.
В это время, Настя, затаив дыхание подсматривала за Катей, приоткрыв дверь на несколько миллиметров. Сердце ушло в пятки, ладони взмокли, было очень страшно и очень любопытно. Она смотрела как колдует ведьма! Как такое пропустить.
А Катя продолжала дурачиться, словно маленькая девочка. Приняла картинную позу, покрасовалась, свела брови, да как рявкнула, представив разлетающуюся во все стороны стену!
– Силой яростной луны!!!
«Силой», прозвучало её обыкновенным голосом, а вот всё остальное разлилось вокруг десятками голосов, перешедших в конце на откровенный бас какой-нибудь концертной установки, ударивший по стенам физически ощущаемой звуковой волной.
Катю приподняло над полом на несколько миллиметров и сильно сжало со всех сторон. Уши крепко прижались к голове, глаза вдавило в череп, ногти в пальцы, пальцы в кисти и ступни, грудь сдавило, она словно оказалась в барокамере, но явно не в медицинской.
Свет преломился в воздушном шаре, по левой руке пробежали очень тоненькие, не толще волоска, чёрные молнии, её кольнуло и в тот же миг всё внезапно кончилось. Давление резко пропало, левую руку обожгло, пространство перед Катей пошло прозрачной рябью, сорвавшись вперёд со скоростью пули.
В стену перед ней словно самолёт врезался, ну или метеорит. Её вырвало, сорвало почти целиком с места, прихватив и части соседних комнат, и часть потолка вместе с крышей, и даже пола. Вся эта конструкция вылетела наружу, по пути разваливаясь на брёвна, щепки, осколки, вздымая сантиметров тридцать грунта, словно продолжая взрываться по пути.
Настя, не дыша и не моргая, осела на пол с той стороны двери, совсем чуточку обмочившись.
Катя стояла посреди комнаты с вытянутой левой рукой и вытаращенными глазами. Произошедшее не могло быть осознанно её мозгом. Он сопротивлялся реальности произошедшего, пытался найти объяснения, не находил, ломался, клинил и в конце концов сдался, решив, что безопаснее остаться наблюдателем, чем пациентом. Руки затряслись, стало страшно, захотелось заплакать.
«Мама, я домой хочу».
Недалеко от стены гостевого домика в это время проходили два мужика. Того, что был ближе, перемешало вместе с землёй и разбитыми брёвнами и протащило метров десять. Второй, можно сказать, отделался лёгким испугом. Ему посекло руки, которыми он прикрывал голову, да по ногам пару раз прилетело.
– М-мать вашу, что это было? – ошалело произнёс мужик, стряхивая с себя землю и щепки.
В образовавшемся проёме, за оседающей пылью, стояла невысокая девушка с вытянутой ладонью вперед рукой и сияющими голубым огнём глазами. Наэлектризовавшиеся волосы веером разошлись вокруг головы, добавляя образу мистической жути.
– Екатерина Андреевна, – догадался мужик, – это какая же в тебе силища, если ты на территории церкви так буянишь. Не справился, стало быть, отец Феодосий.
Он было сделал несколько шагов в сторону заваленного обломками мужика, но остановился. Ведьма не шевелилась, застыв на месте, словно статуя.
– Я заберу? – он указал на заваленного мужика. – Дюже ты сильно его приложила. Не помер бы.
Катя поняла, что обращаются к ней, опустила руку, медленно переварила услышанное.
«Бли-и-ин! Конкретно его присыпало. Надеюсь, я его не убила». Она подошла к мужику, сбросила с него одно из расщеплённых брёвен. Стали подтягиваться люди. Походя спрашивали друг у друга, что случилось и пожимали плечами. Второй мужик сначала с опаской потоптался на месте, но видя, что ведьма не проявляет агрессию и сама пытается раскопать бедолагу, бросился помогать. Расшвыряв крепкими мужскими руками завал, он оттащил мужика подальше.
– Деян Никифорович! – мужика окликнул один из подходящих людей. – Что стряслось? Как это вообще такое получилось?
– Ведьма из церкви выбралась, – спокойно ответил Деян, указав рукой на Катю, – Екатерина Андреевна, собственной персоной.
Присевшая возле лежащего без сознания мужика, Катя поднялась. Люди резко остановились. Выломавшая и разметавшая по округе стену ведьма, это серьёзно. А кто про неё не слышал? Все уже слышали. А она вот, оказывается, не только лошадей пугать умеет, а ещё и дома рушить. Один из подходивших оказался вооружён и потянул из ножен меч. «Это ты зря!», Деян хотел предупредить воина, но не успел.
Кате это движение не понравилось. «Интересно, только яростная луна будет работать, или что-то ещё?» Вооружённый дядька был ещё довольно далеко, метрах в сорока от неё, примерно. «Если не получится – убегу в церковь. Там тронуть не посмеют.» Она вытянула левую руку.
– Силой бешеного крокодила!!!
И снова её слова подхватил хор, а последний слог ударил звуковой волной. Снова сжало, кольнуло, обожгло, но на этот раз намного легче. Воина словно веслом по лицу ударило. От удара он отлетел метра на два и потерял сознание. Из разбитого носа хлынула кровь, лицо покраснело полностью и говорило это только об одном – через час оно станет похоже на задницу, так как отбито целиком.
Деян, который, кстати говоря, был родным братом Стояна и являлся советником воеводы по торговым вопросам, посмотрел на тридцатиметровую траншею, идущую от гостевого домика, и сравнил с силой выданной воину оплеухи. «А ведь могла и пополам разорвать». Деян оценил нежелание ведьмы убивать людей.
– Убрать оружие! Убрать оружие, кому сказал! Разошлись!
Дважды просить не пришлось. Раз сам советник сказал убираться, значит, ничего зазорного в бегстве нет. И вооружённые, и не вооружённые, вместе с бабами рванули кто куда. Правда, надо отдать им должное, прихватить с собой раненых не забыли. Кто-то побежал к терему, воеводу предупреждать о сбежавшей ведьме, кто-то в церковь прятаться бросился, остальные разбежались по домам. Нашлись и любопытные, решившие понаблюдать из-за угла. К этому времени отошла и Настя.
– Ведьма сбежала! Всё разрушила! Людей поубивала! Отец Феодосий! Отец Феодосий!
Катя обернулась к стоявшему рядом Деяну. «Наверное, начальник какой-то, раз все его послушались».
– Как мне отсюда выйти? Где из этой крепости выход?
– А тебе в какую сторону?
– А какой крупный город рядом?
– Самый крупный? Рязань, пожалуй, к северу от нас, но она далековато. Елец ближе, к западу.
– Значит, мне на юг.
– Стало быть, тебе в ту сторону. Южные ворота там.
– Спасибо, Деян. – Катя направилась в указанную сторону, но остановилась. – Слушай, а некий Стоян тебе не родственник случайно?
– Родственник, – он улыбнулся, – брат мой родной, младший. Сотник в местной дружине.
– Так и думала. – Катя улыбнулась. – Ты тоже здесь шишка какая-нибудь?
– Шишка?
– Ну, начальник, главный, вождь, князь.
– Советник воеводы по торговым делам. Тоже не последний человек, вроде как.
Деян явно лукавил. Он был совсем не последний человек. Торговля – это деньги, а хорошо налаженная торговля – это большие деньги, а деньги можно конвертировать во что угодно. Власть, мечи, товары, лояльность отдельных лиц. В общем, не последний человек. Особенно, если учесть военную поддержку брата.
– Передавай привет брату. И, скажи, пусть не ходит за мной. Не хочу ему вредить.
С тем и потопала в сторону южных ворот, а Деяна не переставал волновать один вопрос. Надоедать столь могущественной ведьме, конечно, наглость, но спросить надо.
– А на юг тебе зачем? Там же Орда! Монголы.
– Да замочить их хочу, чтобы не скакали где попало. – махнула Катя рукой, брякнув первое, что пришло ей в голову и показалось забавным.
А вот Деяну слова забавными не показались. Идёт «мочить» монголов? В смысле, утопить их решила? Монголов много, разве всех утопишь? В любом случае, силища у девочки неимоверная, а если ей ещё и монголы чем насолили… Надо найти Стояна.
По пути к воротам Катя размышляла о своём «колдовстве». По всему выходило, что произнести можно всё, что угодно. Если так, почему «яростная луна» оказалась настолько мощнее «бешеного крокодила»? Может быть, дело не в словах, а в том с чем ассоциируется сила? Луна у нас вроде как за приливы и отливы отвечает, многие миллиарды тонн ворочает, а крокодил просто хвостиком к вояке приложился. Логичная такая гипотеза.
Людей вокруг было мало. Скорее всего, большинство работали в полях да лесах, а не сидели дома. Подходя к воротам Катя заметила, что и возле них никого нет, а сами ворота открыты. Не настежь, всего одна створка, но всё равно, разве их не должны охранять?
На самом деле, стражников успели предупредить – к ним идёт очень страшная злая ведьма и лучше её пропустить. Те спорить не стали и попрятались. Лишь одно портило настроение – хаотичный характер побега. Ни рюкзака, ни воды, ни еды. Может быть зайти в один из домов и просто взять, что нужно? Но это ведь уже воровство будет. А если догонят и поймают? Катя не была уверена, что сможет напугать лучника, например. Местные стрелы она уже видела, это не стрелы, это брёвна с перьями. Она никогда не думала, что настоящие стрелы такие толстые и длинные. Решив, что придумает что-нибудь потом, пока в неё стрел не натыкали, она прошла в ворота.
Вот говорила мама «Катя, никогда не оборачивайся, кому надо – догонят». Обернулась. Наверное, хотелось поглазеть, как выглядит средневековая крепость снаружи. Да обыкновенно выглядела. Стены в обе стороны, ворота, над воротами крытая галерея, рядом две башенки, тоже крытые. В бойницах галереи торчали две любопытные рожи, ещё один человек виднелся в правой башне. Ещё двое стояли чуть выйдя из ворот и один из них громко вещал на всю округу, что если бы его не держали семеро, он бы эту ведьму попользовал изрядно, потом на кол посадил, а кол обмочил бы со всех сторон, такой вот он храбрец и молодец.
Катя и без того фигни всякой за последние дни натерпелась, вот у неё психика и расшаталась. Услышав подобное, сам собой включился режим «ассиметричного ответа».
– Ах ты дикарь немытый! Обезьяна средневековая! Да я тебе сейчас не то что кольев, брёвен полный рот напихаю! Скот паршивый!
Двое в галерее начали что-то орать вниз, видимо призывая замолчать, но слишком поздно. Сказанного уже было не вернуть.
– Получите, гады. Силой трижды долбаной в макушку ядерной бомбы!!!
Вспыхнули ярким светом широко раскрытые глаза, Катю оторвало от земли на добрые полметра и сдавило так, что мир вокруг потемнел. Если бы не придавило с одинаковой силой на каждый квадратный миллиметр тела, точно случился бы конфуз. Два конфуза. Полыхнули чёрные молнии, а с руки словно сорвали кожу. Катя без сил упала на землю, наблюдая как поплывшее рябью пространство хищно устремилось к крепости.
Раздался оглушительный грохот. Ворота с галереей, башни и стены на полсотни метров, вместе с пристройками, взорвались тысячами фрагментов и продолжая разрываться, расщепляться, ломаться, влетели внутрь крепости, заодно сорвав крыши с ближайших домов.
Катя не видела, что произошло с людьми, находящимися в воротах и башне. Скорее всего, их перемололо в кровавый фарш. Она успела заметить только двоих из галереи. Один летел вместе с брёвнами и досками без головы и обеих рук, второго разорвало пополам. Катя почувствовала дрожь в теле. Она только что убила, как минимум пятерых человек.
Воевода как раз разбирал документы, недовольно кряхтя, что было знаком несогласия с их содержимым, когда к нему ворвался нечленораздельно вопя приказчик. Пришлось сначала успокаивать, прежде чем тот начал говорить что-то вразумительное.
– Иван Никонович, беда! Ведьма, клятая, вырвалась! Не сдюжил её отец Феодосий, ох не сдюжил. Разломала весь домик гостевой, по брёвнышку раскатала, да и брёвны все переломала. Народу побила сколько!
– Что ты несёшь? Какие брёвна, что вы там опять понатворили, собаки! Я строю, деньгу казённую трачу, а вы ломать?
– Да в церкви же!
– А-а, так мне что за дело?
– Как что, Екатерина Андреевна. Сбежала же говорю. Народу побила!
– Эта та девчонка из леса? Её соломинкой по голове ударь – голову сломаешь, какие ещё брёвна, ты пьяный что ли?
– Так ведьма же! К вратам южным пошла, не спеша, важная такая! Что делать-то будем?
– Шельма ты эдакая! – воевода схватил приказчика за шиворот. – А ну пошли, на брёвны эти твои глянем.
Увидев тридцатиметровый ров со всеми разрушениями, воевода впечатлился.
– Вы что натворили, убогие, вы зачем здесь всё разломали, козлороги хромые! Яму на кой вырыли?
– Так говорю же, ведьма! Бах! Всё сломала, людей побила, туда пошла!
– Почему не схватили? Где Стоян? Где дружина? Коня мне!
Десяток дружинников во всеоружии уже стояли рядом с воеводой, со всех сторон сбегалась милиция. У того в голове не помещалось, каким образом тощая девка могла такое натворить? Да хоть трижды ведьма! Ведьмы чем занимаются? Молоко портят, детей воруют, скачут вокруг алтарей голые, нажравшись дряни всякой. Почему никто не сказал, что ведьмы могут дома ломать?
– Отец Феодосий! Ты почему мне не сказал, что такую опасную ведьму притащил? Это она сломала?
– По показаниям очевидцев.
– Началось! Ни одного слова внятного от тебя не добиться. Да где мой конь?! Вы его что, на руках несёте? Он от старости скорее помрёт, чем вы его сюда приведёте!
Наконец, коня привели. Вскочив в седло, воевода помчался к южным воротам, во главе небольшого войска. Дружина на конях, вслед за воеводой, остальные бегом. Увидев раскрытые ворота, Иван Никонович рассвирепел ещё больше.
– Собаки сутулые! Почему ворота раззявлены? Где эта ведьма! Кто выпустил!
Выяснить правду воеводе не удалось. Раздался жуткий грохот, ворота, башни, стены, всё вздулось и тут же полетело на маленькое войско, по пути разрываясь на тысячи обломков. Даже опытные дружинники толком не успели отреагировать. Половину посбивало брёвнами с коней, засыпало землёй, завалило щепками и осколками. Остальные прорывались обратно под градом всего того из чего разрушенное состояло. Не успела добежать лишь пехота. Их слегка припорошило пылью, да несколькими обломками напугало.
Больше всех не повезло воеводе. Пока он таращил глаза на приближающуюся к нему катастрофу, все брёвна обогнал огромный, тяжеленный навес от ворот, который плашмя врезался воеводе в грудь и, словно ветром, сдул того с коня. Пролетев по воздуху метра три, под действием атмосферного давления и гравитации планеты, он приземлился как раз на пятую точку и, проехав по земле ещё пару метров упал навзничь, вместе с клятым навесом на груди. Сверху немедленно посыпалась всякая гадость, изрядно прихоронив самого знатного в округе боярина.
«Что же я натворила! Сколько людей поубивала. Теперь меня точно убьют. Вот же встряла! Бежать, теперь только бежать». Но с бегом у Кати было сейчас не очень. Сил совсем не осталось, ни руки, ни ноги не шевелились. Хотелось лечь под кустик и умереть. Катя не сомневалась, если задержится, её точно убьют. И не факт, что сразу. Теперь есть все основания обвинить её в колдовстве. Нормальные люди взмахом руки стены ломать не умеют, да ещё и на расстоянии. Пересилив себя, кряхтя и подвывая, она направилась в сторону леса. Ну а где ещё прятаться? Катя не обманывалась относительно своих способностей следопыта. Она и леса в своей жизни толком никогда не видела, и понятия не имела, как там ориентироваться и куда ходить, но страх гнал вперёд. Как назло, возле крепости леса особо и не было, так деревца по несколько штук то здесь, то там. До серьезного укрытия с километр топать, и она топала.
В крепости в это время творился жуткий бардак. Снесло не только стену с воротами, серьезно были повреждены и несколько жилых домов, не говоря уже о хозяйственных пристройках, которые разметало во все стороны вместе с содержимым и людьми. В общей сложности погибло одиннадцать человек, девять мужчин и две женщины. Ещё десятка полтора были ранены.
Воевода выжил. Его быстро раскопали и увезли в терем. Выглядел он, надо сказать, паршиво, но лекарь заверил, что, не смотря на многочисленные и серьёзные раны, жить будет, мужик он был очень крепкий.
Стоян, скрестив руки, стоял на руинах, хмуро рассматривая горизонт. Он сожалел, что в момент трагедии его не было рядом. Почему-то ему казалось, что многого можно было бы избежать, будь он здесь.
Подошли Тихон Ефимович – один из приказчиков, отец Феодосий, Деян Никифорович и Сом. Все смотрели в сторону леса, куда, скорее всего, ушла Екатерина Андреевна.
– Возможно я ошибаюсь, – начал разговор отец Феодосий, – но Екатерина Андреевна не произвела на меня впечатления человека, хорошо знающего лес.
– И на меня она такого впечатления не произвела. – согласился Сом. – Ведьма она, конечно, очень могущественная, но комнатная. Сгинет она в лесу.
– Я одного понять не могу. Она, когда из гостевого домика сбегала, не убила ни одного человека. Даже того, что на неё с мечом набросился, просто оглушила. Не хотела она убивать, я это отчётливо видел. С её силой, она всю площадь могла бы трупами завалить и спокойно уйти, не боясь стрелу в спину получить. Что здесь произошло? Почему она атаковала стражу, если уже вышла из крепости? И почему так жестоко?!
– Об этом, Деян Никифорович, мы теперь только от неё смогли бы узнать. Остальные погибли.
Приказчик помялся, уместно ли сейчас обсуждать такие вещи, но волнующий его вопрос задал.
– Скажи, отец Феодосий, а могли бы мы, исключительно теоретически, как-то официально сотрудничать с Екатериной Андреевной?
Сом фыркнул.
– После того как она убила одиннадцать человек?
– Я прежде всего о делах государственных должен заботиться и должен ставить их превыше всего остального. К тому же, мы доподлинно не знаем, что здесь произошло.
– Тебе, Тихон Ефимович, дай волю, ты и с чертями дружбу сведёшь.
– Не горячись, Сом. Если как-то решится вопрос с произошедшим здесь, то почему нет? Она крещёная, крестик носит, молитвам обучить не долго. Язык, правда, знает плохо, но это дело тоже наживное. Через одобрение митрополита, да, это возможно. Конечно же, при условии, что она сама не повернётся против нас.
– Монголы ей чем-то насолили. Сказала, идёт их «мочить». Я так понимаю, карать беспощадно или что-то вроде того.
– Тем более, общий интерес уже есть.
– Порвут её там. Соберётся пара тысяч монголов и прощай ведьма. Вы что, серьёзно с ведьмой спутаться решили? Да ещё и надеетесь на одобрение митрополита? – Сом очень скептически отнёсся к идее.
Стоян перестал рассматривать горизонт и повернулся к собравшимся.
– Надо отряд собирать. Выйдем немедленно. Пойдёт только дружина.
Сом старался никогда не подвергать решения командира сомнениям и всегда его поддерживал, даже если сам не был согласен. Но сейчас было иначе. Сейчас Стоян влезал в дела очень опасные. На этой дорожке голову потерять раз плюнуть. Официальная реакция церкви ещё неизвестна, воевода полудохлый пластом лежит, не время принимать решения самому.
– Стоян, ты что творишь! – зашипел Сом ему на ухо. – Пусть сначала хотя бы воевода в себя придёт! Не лезь сам в петлю.
Пришлось вмешаться отцу Феодосию. Стояну надо было оказать поддержку.
– Я за то чтобы вернуть Екатерину Андреевну и разобраться в произошедшем. Времена сейчас очень неспокойные. Фактически, война идёт. В Орде то и дело появляются желающие по нашим землям пройтись. Связь Екатерины Андреевны со злом пока не очевидна и не доказана. Да, мы никогда с подобной силой не сталкивались, но ведь она не обязательно от нечистого. Екатерина Андреевна – оружие. Мощное и страшное. Это оружие может сгинуть в лесах или степях, может попасть к врагу. Лично я предпочёл бы видеть её на нашей стороне. Кто думает так же?
Все кроме сома подняли руки и подтвердили согласие.
– Пошли, Сом. И в этот раз по голове её не охаживать! Разговоры говорить будем.
– Валяться мы там, без рук, без ног будем, а не разговоры говорить…
Но делать нечего, приказ есть приказ. Придётся брать ведьму живой.
– Стоян. Как мы это чудище в юбке живьем-то возьмём? Она же нам бошки поотрывает!
– Добрым словом и гарантией безопасности. Хватит стонать, Сом, собирай людей. Чеслава найди, двумя десятками пойдём.
7. Лес. К югу от крепости
Идти было тяжело. Дурацкий сарафан постоянно за что-нибудь цеплялся, усталость никуда не делась, лес был жидковат, заросший кустарником и высокой травой. Катя заткнула подол сарафана за пояс, думала будет легче идти, но кусты и трава царапали голые ноги, пришлось опустить. Стало немного легче, когда она нашла длинную и относительно прямую крепкую палку без коры. Кроме помощи при ходьбе, палка выполняла ещё одну функцию – служила оружием против пауков. После того как она вляпалась в паутину огромного зелёного паука, который ещё и побегать по ней успел, Кате с час казалось, что её кусает это страшное чудовище. Да ещё и паутину, вместе с остатками насекомых, с себя руками собирать пришлось. Жуткая мерзость.
Постепенно лес начал меняться. Свободных пространств становилось больше, кусты и траву сменяла лесная подстилка, идти стало легче. Сев посидеть Катя легла полежать и уснула, крепко прижимая драгоценное противопаучье оружие.
Во сне она оказалась на той самой лесной дороге, где впервые встретила дружину, над которой словно полетела, только в другую сторону. После ничем не примечательного полёта над дорогой она свернула на звериную тропку, сменила её ещё одной, пока не оказалась возле огромного каменного столба. За ним, на полянке, возвышались какие-то каменные руины.
«Надо же, во сне летаю. Расту, наверное». Катя не придала сну никакого значения. Времени до темноты оставалось совсем не много, и она поспешила дальше. Предположительно, на юг. Хотя, это не точно.
8. Врата. К северо-западу от крепости
На первый взгляд, врата представляли собой нагромождение древних, поросших мхом и ушедших под землю камней разного размера с земляной полянкой по центру. Примечательно, что на ней практически не росла трава. Так, несколько тощих хвостиков. Если взглянуть более внимательно, становилось ясно, что «нагромождение» имеет свою структуру и когда-то, а может быть и сейчас, каждый покрытый рунами камень для чего-то предназначался.
Ближе к центру врат сидели двое. Мужчина и женщина, те самые, кто наблюдал как дружина увозила в крепость Катю. Мужчину звали Евагрий, он был высок, худощав, в движениях крепкого тела чувствовалась не маленькая физическая сила. Чёрные, слегка вьющиеся волосы, аккуратная, ухоженная борода, очень цепкий, внимательный взгляд недобрых карих глаз, «римский» нос и тонкие губы. Евагрий был ведьмаком. Не полудурком со стеклянным шаром и пентаграммой во лбу, а самым настоящим ведьмаком, со всеми вытекающими, в том числе и возможностью стать после смерти упырём.