Читать онлайн Капитолина-3: Жизнь продолжается! бесплатно

Капитолина-3: Жизнь продолжается!

Пролог

Невеселое это занятие – на пенсию уходить. Особенно, когда ты проработал на одном месте бо́льшую часть жизни, привык к коллективу (а он к тебе), пережил вместе с ним не одно потрясение локальных и глобальных масштабов, отмечал профессиональные праздники, скидывался в общий котел на подарки по радостным поводам и на материальную поддержку по поводам печальным. В общем, был членом одной большой и дружной семьи.

А теперь ничего этого нет, и поэтому грустно. В такие моменты начинаешь особенно остро понимать, что ничто не вечно под луной. Все преходяще, тленно, бренно. Эх!

Впрочем, для кого как. Кто-то, наоборот, с нетерпением ждет заветного дня, когда сможет, наконец, послать надоевший серпентарий подальше, хлопнуть дверью и с головой окунуться в ласковые воды заслуженного отдыха: рыбалка, дача, георгины клубнями, вязание, кроссворды… Нужное подчеркнуть.

Капа (несмотря на пенсионный возраст, будем называть ее так и только так) относилась к первой категории. Утром она, как всегда, подскочила с твердым намерением пойти на работу, но Саша, этот подлый милый муж, напомнил, что со вчерашнего дня она – российская пенсионерка, со всеми причитающимися преференциями: заслуженной ежемесячной выплатой, смешными льготами и кучей свободного времени.

После завтрака муж уехал добывать деньги, а Капа осталась дома. Вымыла посуду, пошаталась по квартире, ровно в 9:00 посмотрела на часы.

– Планерка началась, – вздохнула она. – Без меня.

Еще пару минут ушло на обдумывание дальнейшей жизни. Странно, она даже не предполагала, что это будет настолько сложно.

Надела куртку и шапку и вышла на балкон. Уселась на ящик и достала сигареты из кармана. Курить она начала относительно недавно – лет пять назад, но уже, как говорится, втянулась.

Пыхтя дымом, посмотрела вниз на белый, словно простыня, двор. Люди откапывали машины, гуськом продвигались по узким тропкам в сторону остановки, у подъездов размахивали лопатами дворники.

«Новый год скоро», – равнодушно подумала она. Какого-то трепета перед приходом третьего тысячелетия она не испытывала и отмечать с размахом не собиралась. Салаты, шампанское, елка, Женя Лукашин, иронией судьбы оказавшийся в Ленинграде… В общем, стандартный новогодний набор.

Но это будет через неделю, а чем заняться сейчас? Задача, однако…

Покурив, она зашла в комнату. Огляделась и решила, что вполне чистая квартира срочно нуждается в генеральной уборке.

Через три часа квартира сверкала чистотой, а еще через час на плите стоял приготовленный ужин. Капа посмотрела очередную серию фильма «Граница: Таежный роман», поела, почитала, поспала, проснулась.

Взяла гитару и затянула песню. Пела как тот акын – что в голову взбредет, сплошную отсебятину, но строго придерживаясь мотива известной песни «Мгновения»:

Не думай о секундах свысока –

Когда-нибудь ты сам уйдешь на пенсию!

Забудут в коллективе про тебя,

Ведь ты уже на пенсии, на пенсии!

У каждой пенсии своя печаль,

Свои колокола, свои конвульсии,

И потому порой немного жаль,

Что ты уже на пенсии, на пенсии!

На пенсию ты можешь шикануть:

Купить себе таблеток от давления,

И снова ждать, когда же принесут

Твою очередную супер-пенсию!

У каждой пенсии есть свой секрет:

она не размножается делением,

Течет она водой обыкновенною,

Была – и вот ее уж как бы нет!

Тебя не миновала чаша та!

Ты, Капа, и сама уже на пенсии.

Не думай о секундах свысока

На пенсии, на пенсии, на пенсии!

Вернувшийся Саша стоял в прихожей и слушал эту унылую импровизацию. Вздыхал и качал головой.

Глава первая

Колеса постукивали на рельсовых стыках. За окном пролетали столбы линий электропередач и голые деревья, проносились маленькие полустанки и косые деревянные дома, изредка мелькали кирпичные ленты пятиэтажек. Но в основном были заснеженные поля, бескрайние и безлюдные.

– Народ в Мурченбурге злой, хитрый и наглый. Ушлые люди живут. У-у-у, что ты! Отвернешься, а они в твой карман уже лезут, а будешь рыпаться – нож в спину засунут. Ну, или в обратной последовательности, но результат один – ты ограблен и не совсем живой.

– Виктор, ты это специально?! Хватит уже! – Эмиль запустил в импресарио скатанной в шарик салфеткой.

– Как знаешь, но я тебя предупредил, – пожал покатыми плечами Виктор, выловил ложкой из стакана моментально разбухшую салфетку и сделал большой глоток.

– Тогда за каким чертом я туда вообще еду? – поинтересовался Эмиль. – Сидел бы в Питере и…

– Вот именно! Сидел бы! – бесцеремонно перебил Виктор. – За мошенничество!

Эмиль перевел тоскливый взгляд на проплывающий за окном однообразный пейзаж, который ему за эти три дня весьма надоел.

– А что, в Питере нельзя было договориться? Или хотя бы в области? Едем не пойми куда! – спросил он.

– А кому ты с такой репутацией нужен в Питере? Или даже в области? А едем мы туда за денежками. Чтобы тебя не выселили из твоей квартирки на Садовой, ты мог кушать икорку и баловать потаскух.

– Каких еще потаскух? – не понял Эмиль. – Ты про кого сейчас?

– Про ассистенток твоих, которые от тебя бегут, – невозмутимо ответил Виктор, допил чай и выглянул за дверь купе. – Милая девушка, будь добра еще чайку с лимончиком!

– Они не от меня бегут, а от тебя, Казанова! – набычился Эмиль.

– Ага, вали с больной головы на здоровую! – с издевкой произнес Виктор. – У тебя всегда кто-то виноват! Ты просто неблагодарный! И зачем только вожусь с тобой?!

– Виктор, мне надоел твой тон!

– Какой тон?

– Снисходительный! Да, я многим тебе обязан, но не надо со мной так разговаривать!

– А то что?! – с вызовом спросил импресарио и уперся руками в пухлые бока.

Эмиль опустил глаза и ничего не ответил.

– Вот именно! – нравоучительно поднял палец Виктор. – Сиди и не бухти! Слушай, я не понимаю, ты совсем не ценишь того, что я для тебя делаю, а?!

– Я уже сказал: ценю.

– Что-то не вижу. Давай-ка освежу твою память? Кто нашел организатора? Виктор. Кто договорился с ним о гастролях в Мурченбурге? Опять Виктор. А кто уговорил организатора выкупить нам целое купе, чтобы ты мог с комфортом ехать, не слушая чужой храп? Надо же – снова Виктор!

– Ты тоже храпишь.

– Я могу храпеть сколько угодно! Потому что, если бы не я, то сидел бы ты, в лучшем случае, на дошираке, а в худшем – в Крестах! И потом, не забывай о том, что я сделал самое главное – нашел подсадных среди местных! А это было совсем непросто.

– Я тебе тысячу раз говорил, что не нуждаюсь ни в каких подсадных! – закричал Эмиль. – Я и сам могу! У меня дар!

– Был когда-то. Не спорю, сейчас ты тоже кое-что можешь, но с подсадными будет надежнее. Извини, но рисковать своим здоровьем ради тебя больше не собираюсь. Натерпелся я с тобой, Эмиль, если честно! Чем в меня только не швыряли во время наших неудачных гастролей! И гнилыми помидорами в Екатеринбурге, и испорченной рыбой в Надыме, и тухлыми яйцами в Перми, и жареными каштанами в Краснодаре, и болтами в Челябинске! И хоть бы одна сволочь кинула в меня пачкой долларов!

Виктор обиженно оттянул подтяжки и резко отпустил. Резинки хлопнули по упитанному телу.

– А мне что, не доставалось? – пробурчал Эмиль.

– Ты – это ты! А я – это я! Где сейчас тот великий и ужасный Эмиль Орр, которого знала вся страна? Кончился!

Эмиль схватился за голову.

– Как же это все несправедливо! Когда-то меня все знали и любили! А теперь что?! Из-за рокового стечения обстоятельств я вынужден пользоваться услугами подсадных! Быть мошенником! Немыслимо!

– Давай без этих вот всяких там, – с досадой отмахнулся Виктор. – Скажи спасибо, что вообще живыми тогда остались.

Оба не любили вспоминать тот случай, который перевернул их жизнь, заставил ходить по краю пропасти, играть в игры с законом.

А случилось вот что. Три года назад Эмиль успешно гастролировал по дальневосточным городам и весям, и в Комсомольске-на-Амуре к нему обратилась женщина с просьбой найти пропавшего мужа. Эмиль, не особо сильный в поисковой магии, хотел было отказаться, но Виктор настоял, а просительница молча положила перед ним две тугие пачки стодолларовых банкнот и вручила фото пропавшего. И Эмиль попытался. Образ пришел не сразу, но пришел. Искомый возлежал в объятиях черноволосой женщины и, судя по характерным телодвижениям и стонам партнерши, был живее всех живых. И, как показалось Эмилю, даже счастлив. Когда он рассказал об увиденном обманутой жене, та попросила описать внешность соперницы. Едва Эмиль упомянул о родимом пятне в форме сердечка, женщина в ужасе прикрыла рот рукой, придвинула ему деньги и торопливо выбежала из гримерки, у самой двери пробормотав странную фразу: «Забудьте! Черт с ним, с этим кобелем! Своя жизнь дороже!»

Эмиль с Виктором, немного удивившись такой странной реакции, решили отметить внезапно приваливший куш в гостиничном ресторане. Вот там их и взяли тепленькими какие-то грубые ребятки: связали, закинули в автомобиль и долго везли куда-то. Выгрузили у пятиэтажного дома и затащили в квартиру. Большая квартира, вся изрисованная магическими рунами, пропитанная запахом сандала и освещенная лишь светом черных свечей, производила гнетущее впечатление логова ведьмы. Сама же ведьма, симпатичная черноволосая женщина в красном шелковом халате и с родинкой в виде сердца на шее, приняла гостей неласково. Обозвав Эмиля бездарным экстрасенсом, а Виктора – бездарным пособником бездарного экстрасенса, поставила условие: либо они оставляют денежки и уматывают в свой город на Неве, либо идут на корм рыбам в амурской протоке. Оба, конечно же, выбрали первое. Их отвезли обратно в гостиницу, дали десять минут на сборы и доставили в аэропорт. Можно было бы сказать, что они отделались легким испугом, если бы не последствия: у любвеобильного Виктора начались частые осечки в постельных делах, а Эмиль стал стремительно терять магический потенциал. Виктор побежал по врачам, а Эмилю даже не к кому было обратиться со своей нестандартной бедой – он был магом-самородком, без наставников и учителей. Поэтому он провел обряд по восстановлению магической силы самостоятельно. Но то ли проклятия дальневосточной ведьмы были настолько сильны, то ли он – слишком слаб, восстановиться полностью не получилось – Эмиль все чаще стал делать досадные ошибки в своих предсказаниях. Виктору же повезло больше: виагра рулит.

– Да, лучше не вспоминать, – согласился Эмиль.

Вошла проводница со стаканом чая.

– Спасибо, милая! – расплылся в улыбке Виктор. – На тебе денежку.

Проводница кокетливо пожала плечиками и взяла купюру.

– Мурченбург – через час, – прощебетала она.

– Спасибо, родная! – Виктор бережно взял ее за руку и поцеловал. – Дай бог тебе мужа – начальника поезда!

Остаток пути они провели в молчании: Эмиль тоскливо смотрел в окно, а Виктор, тихо шелестя страничками, с интересом читал «Бандитский Мурченбург-8» писателя Эрнеста Мамчина, известного и плодовитого на всякую хрень графомана. Но ничего, продается не хуже Донцовой, а первую книгу даже экранизировали.

Поезд прибыл в Мурченбург. Над перроном висела красочная растяжка: пятнистая змея, обвившая елочную игрушку, и припорошенная рисованным снегом надпись, во всю длину: «Дорогие жители и гости нашего города! Поздравляем с Новым 2001 годом! Желаем вам всех несчастий и горестей в новом году избежать!»

К ним подошел невзрачный усатый человек и, представившись Максимом, проводил к сверкающему минивэну, припаркованному на стоянке для спецтранспорта. Виктор мысленно отметил, что, видно, организатор – человек влиятельный, и у него, что называется, все схвачено.

Эмиль сел с правой стороны просторного салона и теперь с мрачным видом смотрел на заснеженные улицы города. Он был подавлен и молчалив, Виктор же, напротив, пребывал в прекрасном расположении духа.

– Славный город, славный, – цокал он языком, вращая лысенькой головой по сторонам. – Бывал я здесь в середине 80-х, он тогда Мурченградом звался. И народ тут тоже славный живет. Приветливый, гостеприимный и честный.

– Ты же говорил, что тут одни бандиты? – вышел из задумчивости Эмиль. – Нож – в спину, руку – в карман.

– Это я так, тебя попугать, – отмахнулся Виктор. – Мне нравится, когда у тебя испуганная рожа. Мне это греет душу.

Эмиль оскорбленно посмотрел на него.

– Интересно, а что ты тут делал в 80-х?

– Тебе не понять. Я здесь влюблялся, – взгляд импресарио затуманился. – В Мурченграде жили самые красивые девушки Союза. Милые, загадочные, обворожительные.

– Самые красивые? Кто тебе такое сказал?

– Моя душа! – меланхолично ответил импресарио.

Эмиль фыркнул и отвернулся к окну: вот уж от кого он не ожидал телячьих нежностей, так это от нахрапистого и циничного Виктора.

– Славный у вас город, Максим! – повторил Виктор, обращаясь уже к водителю.

Водитель улыбнулся в золотистые усы: то ли до такой степени прокуренные, то ли действительно рыжие.

– Согласен. Можно просто Макс.

– И сколько сейчас жителей, Макс?

– Больше миллиона, – важно ответил водитель.

– Ого! – удивился Виктор. – И метро есть?

– Есть, но не у нас! – язвительно отозвался водитель. – Хотели строить, но все ограничилось ямкой метра два глубиной. Выяснилось, что средств на поглубже не хватит – уже успели разворовать.

Виктор сокрушенно покачал головой.

– Ямку эту быстро заровняли, а вместе с ней и наши налоги, несбывшиеся мечты и веру в справедливость, – с болью в голосе добавил водитель.

– Макс, а вы слышали, что выпускают новую купюру с изображением Мурченбурга? – спросил Виктор, чтобы хоть как-то отвлечь водителя от невеселых мыслей. – Номиналом в двести рублей. В январе в обращение поступит.

– Да слышали мы! – отмахнулся тот и крепче сжал руль. – Как будто это что-то меняет. Я вот матери своей говорю: мол, матушка, слыхала, что двухсотку с мордой нашего города выпускают? Так та мне ответила, что им, пенсионерам, получать пенсию что Мурченбургами, что Петербургами, что Красноярсками – одни и те же слезы! Сумма-то не меняется! Шаманят с этими купюрами: то нули рисуют, то нули сокращают – а толку?! Лишь бы народ нахлобучить!

Виктор, поняв, что снова наступил на больную водительскую мозоль, решил опять поменять тему и спросил:

– А как работа вам? Наверное, хорошо платят? Машина у вас люксовая.

Водитель добродушно рассмеялся.

– Машина – нашего шефа. Мне на такую за всю жизнь не заработать.

Минивэн свернул в переулок и притормозил у трехэтажного здания. Эмиль с удовлетворением посмотрел на отремонтированный желтый фасад и симметрично расставленные скамейки вдоль расчищенных дорожек.

– Шикарно! – одобрительно цокнул языком Виктор.

– А то! – гордо ответил водитель. – Один из лучших мини-отелей в городе! А раньше тут студенческая общага была – вот это был ужас.

Пожелав водителю всех благ в грядущем году, они вылезли из машины. Через полминуты оба уже входили в просторный холл, отделанный зеркалами. За стойкой ресепшена стояла миловидная девушка в белой блузке. Виктор, мельком глянув на бейджик, расплылся в лучезарной улыбке.

– Викусенька, свет мой, здравствуй! Какие красавицы в Мурченбурге живут, прямо глаз не оторвать!

– Доброе утро! Добро пожаловать в наш город! – приветливо улыбнулась администратор.

– Солнце мое, у нас тут бронь, – Виктор положил на стойку паспорт и вопросительно посмотрел на стоявшего за спиной Эмиля. – Паспорт давай свой!

Эмиль вытащил паспорт и протянул девушке. Та, быстро сверившись с данными в персональном компьютере, вернула паспорта и положила два ключа. На деревянных бочонках-брелоках были выбиты два номера: 13 и 24.

– Второй этаж, лестница направо. Спасибо за то, что выбрали наш отель. Приятного отдыха.

– Тебе спасибо, радость моя! – зачмокал толстыми губами Виктор. – Дай бог тебе мужа – лакировщика глобусов.

Поднявшись на второй этаж, оба пошли по коридору: двери, двери, двери… Их комнаты располагались напротив друг друга.

– Я – в 24-й, – сказал Эмиль и вытащил из руки Виктора ключ.

– Суеверный ты, – хихикнул импресарио и сунул ключ в дверь с номером 13. Закатил чемодан и, повернувшись, сказал строгим тоном. – Не спать и привести себя в порядок. Через час встречаемся с организатором.

Мимо прошла горничная с тележкой, на которой аккуратными стопками лежали полотенца и постельное белье. Виктор моментально сбросил строгую личину с пухлого лица и растянулся в улыбке.

– Красавица моя, скажи, а бар у вас где?

– На первом этаже, – обернувшись, игриво ответила горничная.

– Спасибо тебе, прелестница. Дай бог тебе мужа – обкатчика клюквы!

– И в чем же обкатывают клюкву? – звонко засмеялась горничная.

– Исключительно в сахарной пудре, сладкая моя, – почмокал Виктор, посмотрел на покачивающиеся бедра удаляющейся горничной и томно вздохнул. Закрыл дверь.

Через час оба сидели в баре перед организатором – пятидесятипятилетним дядей с хитрыми глазами. Организатор приехал не один – за барной стойкой неподвижными глыбами застыли крепкие помощники.

«Серьезные ребятишки», – отметил про себя Виктор.

– Шоб вы так жили, как мы вам рады! – дружелюбно сказал организатор, поглаживая рыжего кота, сидящего на коленях. На тонкой полоске кожаного ошейника посверкивала золотая табличка. Виктор напряг зрение и прочитал: Хумус.

«А не слишком ли для беспородного Хумуса?! Да у нас в каждой парадной таких котов, как собак нерезаных!» – с неудовольствием подумал импресарио, но вслух сказал учтиво:

– Спасибо, Соломон Петрович! Встретили, заселили! И гостиница хорошая, и обслуживание тоже на уровне!

– Кхе-кхе, – засмеялся организатор. – Это, конечно, не «Англетер», но кое-что показать имеем. И таки да, приятно, когда столичные гости хвалят за нашу периферию.

– Прекрасный город, прекрасный! – поддакнул Эмиль.

– Вот и ладненько. Перейдем к делу. Я, разумеется, навел о вас кое-какие справки…

Тут организатор сделал многозначительную паузу. Виктор и Эмиль напряглись.

– … и прошу великодушного пардона, но имеются некоторые опасения, – закончил он.

– Что именно вас обеспокоило, уважаемый Соломон Петрович? – насторожился Виктор.

– Шо вы имеете сказать за то, что половина ваших предсказаний имеют свойство не сбываться? Квалификацию теряете или просто крутите людям пуговицы? Говорите честно, иначе огорчусь.

Эмиль насупился, а Виктор озадаченно провел по лысине.

– Соломон Петрович, это банальная усталость. Эмиль – не Феликс Эдмундович, он не железный, и ему свойственно уставать.

– А сейчас он тоже усталый или выглядит так плохо?

– Дорога сказывается. А так он в порядке, выспится и будет огурчиком! – вымученно засмеялся Виктор.

– Соломон Петрович, раз вы нас вызвали, все оплатили, то, значит, верите? Или нет? – задал резонный вопрос Эмиль, оскорбленный тем, что в его же присутствии о нем говорят в третьем лице. Да еще в таком уничижительном тоне.

Еврей ухмыльнулся.

– Ну, почему же не верю? В конце семидесятых один умный человек говорил мне за развал Советского Союза. Я тогда не то чтобы ему не поверил, но у меня было такое чувство, что он меня обманывает. И шо бы вы себе думали?

– Шо?! – в один голос спросили петербуржцы.

– Союз таки развалился. Поэтому верю. Но имею сказать, что будь вы шарлатанами, я все равно останусь в выигрыше. Билеты за три дня проданы, деньги у меня на кармане, а тухлые помидоры полетят в вас. И, разумеется, при таком раскладе вы ничего не получите – не такой Шниперсон человек, чтобы задешево страдать.

– Если вы ставите под сомнение мои способности, то можете проверить прямо сейчас! – гордо сказал Эмиль.

Виктор метнул в него быстрый взгляд и наступил на ногу под столом.

– Эмиль шутит, Соломон Петрович! Усталость!

– Не шучу! – упрямо возразил Эмиль. – Хотите узнать, откуда у вас этот кот?

Организатор добродушно засмеялся и ласково потрепал кота за ушки.

– Я таки сам знаю, откуда он. Но было бы любопытно послушать за вашу версию, молодой человек.

Эмиль протянул ладонь к морде удивленного кота. Сделал несколько круговых движений, затем убрал руку.

– Женщина.

Губы еврея, растянутые в снисходительной улыбке, моментально поджались, а глаза стали очень серьезными.

– Продолжайте, молодой человек.

– Этого кота вам подарила женщина. Совсем котенком, несколько лет назад. Точно не могу сказать.

– Допустим, – уклончиво сказал еврей. – И как ее зовут?

– Боюсь ошибиться, но что-то на букву «Ц».

– Цецилия. Моя Цилечка, – грустно ответил еврей и прикрыл глаза ладонью.

Его помощники у барной стойки, слышавшие весь разговор, забеспокоились.

– Шеф, у вас все в порядке?

Он поднял руку.

– Не дождетесь!

Посмотрел на Эмиля. Взгляд его не выражал ничего: ни удивления, ни восторга.

– Вы таки талантливый юноша.

Сорокалетний Эмиль на юношу никак не тянул, но покраснел от смущения.

– Благодарю.

– И шо, прямо вот всё видели?

– Фрагментарно, обрывками. Это не объяснить словами, Соломон Петрович. Возможно, в других условиях я бы смог увидеть больше.

– Любопытно, – организатор задумчиво постучал пальцами по столу. – А шо вы можете сказать за мое будущее? Хотя, нет! Не хочу за это ничего слышать!

Он встал.

– Что ж, сделайте так, чтобы я приятно вспоминал нашу встречу. Не прощаемся.

Он с задумчивым видом вышел из бара, унося с собой Хумуса. Охранники потянулись следом.

Виктор дождался, пока все скроются за дверью, и облегченно выдохнул.

– Я аж весь вспотел, когда он просил сказать про его будущее. Ну ты молодец, хорошо сыграл! Только не надо так рисковать, я больше про него ничего не нарыл. Понял, Эмиль?!

– Понял, – убитым голосом ответил опальный экстрасенс.

Разумеется, они не могли слышать, как на выходе из бара Соломон Петрович сказал одному из своих помощников:

– Проследите за этими двумя поцами. И уберите обо мне всю информацию в интернете: интервью, статьи, всё, что меня касается! И везде, где я есть!

– А с сайта кандидатов в депутаты областной думы, Соломон Петрович?

– Оттуда – тем более! Депутатом не стал, а информация продолжает висеть и делать мне нервы!

– Сделаем, шеф!

А тем временем Виктор уже обзванивал людей, которых нашел на роль подсадных уток. Нашел он их просто – кинул клич в веб-чате «balabolka.ru» и выдвинул два условия: обязательное проживание в Мурченбурге и наличие мобильного телефона. Оплата – 150 долларов. Позвонили восемь человек. Двух, самых наглых, Виктор отсеял: один жил под Мурченбургом в селе Ухтыблин-Улыбино и требовал предоставить ему персональный транспорт и квартиру в городе, другой просил выслать стопроцентную предоплату прямо сейчас. С остальными шестью Виктор поговорил основательно, задавая неудобные вопросы, тем самым проверяя на стрессоустойчивость и благонадежность. Отобрал троих, с которыми назначил встречу уже на месте. Набирать подсадных из петербуржцев он не хотел по двум причинам: надо было как-то объяснять организатору присутствие других людей и не хотелось вовлекать земляков в свою не совсем законную деятельность.

***

Зазвонил телефон. Капа сняла трубку.

– Слушаю!

– Капа, здравствуй! Есть ли жизнь на пенсии? – насмешливый голос семидесятилетней подруги Валерии Садовской, в девичестве Макеевой, был все таким же приятным и молодым.

– Это ты мне скажи! Ты ведь уже давно на пенсии, так? – в тон ей ответила Капа.

– Фу! Как это низко – напомнить о моем возрасте!

– А кому сейчас легко? Привет, Лера! – засмеялась Капа.

Леру она считала своей лучшей подругой и искренне ее любила. Валерия была тем редким человеком, на которого она могла полностью положиться. Проверено временем и обстоятельствами.

– Ладно, от тебя другого и не дождешься, – беззлобно проворчала подруга. – Чем занимаешься?

– Веревку мылю от тоски.

– Успеешь еще. Я тебе не просто так звоню, между прочим. У меня есть два билета…

– На тот свет?

– Капа, перестань! Внучка нам с дедом подарила два билета на выступление экстрасенса. Но Толик отказался – он такое не любит.

– Я твоего Толика прекрасно понимаю.

– Между прочим, в середине 90-х этот экстрасенс был довольно известен, колесил по всей стране, а потом случилась серия скандалов, и он пропал с радаров. Кстати, земляк твой.

– Из Ленинграда?

– Ну, если тебе так удобно, то да. Но, вообще-то, Ленинград уже почти десять лет как Санкт-Петербург. Его в один день с нашим городом переименовали. Но это так, маленький исторический экскурс. Так что, пойдем?

Капа поморщилась.

– Слушай, Лера, я не очень всему этому верю. Хотя нет, вру. Я верю, что такие люди существуют, но думаю, они дома сидят и не афишируют способности. Сходи одна, а потом мне расскажешь.

– Не узнаю тебя! Где твоя тяга к авантюрам и всему новому, непознанному?! Где та отчаянная девчонка, решившая в одиночку покорить Арктику?! – воскликнула Лера и вдруг добавила тихо. – Подожди, это же сколько лет прошло с нашей той, первой встречи?

– Больше пятидесяти, Лера.

– Точно! – прошептала в трубку подруга. – Тебе тогда было десять, а мне восемнадцать. Как быстро бежит время!

Лера так тяжело вздохнула, что у Капы сердце сжалось.

– Ладно, давай сходим. Когда?

– Завтра, в семь вечера в ДК Профсоюзов. Встретимся в шесть, там рядом кафе есть: кофе попьем, поболтаем. Договорились?

– Лады!

– Вот и славно! – повеселела Лера. – До завтра тогда!

***

Виктор вышел из-за кулис на середину сцены и поклонился зрителям. Он был неотразим в своем лиловом костюме и черном парике.

Снял микрофон со стойки и торжественно сказал:

– Дорогие мурченбуржцы! Рад, до безумия рад вас видеть! А сколько здесь красивых женщин?! Прямо глаз радуется!

Виктор умел быть обаятельным, когда того хотел. Женщины восторженно захлопали, некоторые даже стоя.

Импресарио послал воздушный поцелуй в зал и персонально подмигнул сидящей в первом ряду девушке. Та покраснела и в смущении прикрыла симпатичное лицо ладонями.

Он обхватил микрофон обеими руками и прокричал:

– Я знаю, зачем вы сюда пришли! Вы пришли увидеть чудо, так?!

– Да! – закричали зрители.

– Приоткрыть занавес в другие миры?!

– Да!

– Коснуться неизведанного?!

– Да!

Виктор поднял ладонь, прерывая восторженные крики.

– К сожалению, я не могу вам всего этого дать! Но я знаю, кто может!

Вытянув руку в сторону кулис, торжественно объявил:

– Встречайте! Великий, загадочный, неповторимый! Маг и волшебник, телепат и экстрасенс, хранитель космической энергии и гуру мировой экстрасенсорики – Эмиль Орр! Поприветствуем его, господа!!!

Под оглушительные аплодисменты на сцене появился человек в черной мантии с капюшоном. Импресарио воткнул микрофон в стойку, еще раз подмигнул молоденькой зрительнице, чем окончательно вогнал ее в краску, и удалился со сцены.

Экстрасенс резким движением откинул капюшон, явив народу лицо с правильными чертами и модной аккуратной бородкой. Взглядом внимательным и пронизывающим осмотрелся и хлопнул в ладони. Зал стал погружаться в полумрак, зрители подняли головы и посмотрели в решетчатые потолочные модули с медленно гаснущими лампами. Умом-то все понимали, что никакого чуда тут нет – просто кто-то, да хотя бы тот же самый импресарио, щелкнул выключателями на стене, но все равно обеспокоенно заерзали.

Экстрасенс, стоя под светом софитов, молчал. Просто стоял и молчал, хмурясь ликом и пристально вглядываясь куда-то далеко за пределы зала, города, планеты. Сквозь материю и время, прямо в вечное.

– На психику давит! – громко шепнул кто-то.

– Ага, нагнетает!

Голосом ровным и, вопреки ожиданиям, без этих замогильных воющих тональностей, маг произнес:

– Здравствуйте, уважаемые гости!  Мой помощник уже представил меня, лишь добавлю: я еще и гипнотизер!

В зале уважительно загудели. С последнего ряда вскочил бородатый мужчина. В зале снова стало светло от вспыхнувших ламп. Мужчина испуганно втянул голову в плечи.

– Смелее-смелее, мужчина! – подбодрил экстрасенс. – Я слушаю вас!

– Да я про гипноз… – мужчина засмущался. – Я слышал, что от алкоголизма можно с помощью гипноза избавиться! Ну, так говорят, по крайней мере… А вы можете?! Это я не для себя спрашиваю – для товарища! Бухает как не в себя, с работы скоро попрут, родные страдают…

В глазах экстрасенса промелькнула какая-то несвойственная моменту печаль.

– К сожалению, нет. Этим занимаются врачи-гипнотерапевты, а я не врач, я гипнотизер.

Мужчина удрученно закивал.

– Я вас понял. То есть, вы мне… моему другу помочь ничем не можете? Ну ладно, спасибо за то, что выслушали. Извините.

Он сел.

– После выступления подойдите ко мне, пожалуйста! Вместе с супругой! – добавил Эмиль.

Мужчина с сомнением посмотрел на сидящую рядом женщину и кивнул.

– Хорошо, мы подойдем!

Из середины зала показалась рука.

– А фокусы будут?! – развязным тоном спросил мужской голос.

– Фокусы?! – переспросил экстрасенс. – Встаньте, пожалуйста!

Встал мужчина лет сорока.

– Ну да, фокусы! Ложки гнуть будете?! Или людей надвое распиливать?! Я по телеку видел, как мужик Статую Свободы убрал! У него еще помощница была такая… ну, такая, хорошая такая! Имя у нее такое… Клаудия Шиффер, во! Я только из-за Клавки и смотрел!

Зрители засмеялись.

– Я правильно понял, вы пришли сюда только из-за фокусов?! – усмехнулся экстрасенс.

– Ну да!

– Я не иллюзионист!

– А-а-а, понятно! Тогда зачем я билет купил?! В гипнозы я не верю!

– Неужели?! – насмешливо поинтересовался Эмиль. – А почему?!

– Да потому что! – насупился скептик.

– Это не ответ! Я прошу вас выйти на сцену! Или боитесь?!

– Кто?! Я! Да пожалуйста!

Мужчина бочком выбрался в проход и пошел в направлении сцены. Проигнорировав лестницу, вскарабкался и встал рядом с экстрасенсом. Ухмылка, расслабленные плечи и насмешливый взгляд говорили о том, что он не только не боялся, но и ни капли не верил. Типичный скептик.

Эмиль пристально взглянул в его лицо.

– Как вас зовут?

– Это вы мне скажите! Кто из нас экстрасенс?! – ухмыльнулся мужчина и подмигнул залу.

Его поддержали смехом.

– Вы позволите? – Эмиль приподнял ладонь над его головой.

– Да пожалуйста! – ухмыльнулся скептик.

Ладонь опустилась на лоб.

– В глаза мне смотрите! – требовательно сказал Эмиль.

– Да легко!

– Раз! Два! Три! – отчетливо отсчитал экстрасенс.

Легкий толчок ладонью, и мужчина повалился на пол. Просто рухнул, словно мешок с гречкой. По залу пробежал испуганный гул. С задних рядов привстали, с передних – подались вперед.

Эмиль опустился на одно колено и сделал несколько загадочных пассов обеими руками – тело скептика стало медленно вибрировать. Мужчина вдруг перевернулся на живот, уперся ладонями в пол и привстал на колени. Глаза его были закрыты, тело продолжало подрагивать.

– Расскажи мне о своем детстве! – голос экстрасенса пронесся по залу громовым раскатом.

Мужчина вдруг прикрылся руками, словно защищаясь от чего-то, одному ему ведомого. И голосом тонким, почти детским, закричал:

– Папа! Папа! Не надо, не бей меня! Я больше не буду-у-у!

С душераздирающим плачем отполз и закрыл лицо руками.

Зрители пребывали в абсолютнейшем ужасе. Мужчина плакал словно ребенок, вздрагивая и о чем-то неразборчиво моля.

Это было просто невыносимо! С разных сторон зала послышались восклицания сердобольных зрительниц.

– Страсти-то какие!

– У него психологическая травма детства!

– Бедный мужчина!

Мужская аудитория тоже не отставала и выражала сочувствие по-своему:

– Во мужика плющит!

– Да тут одной бутылкой не обойтись!

– Не по-детски забирает, ага!

Экстрасенс тем временем подошел к плачущему и положил ладонь на его макушку. Мужчина моментально прекратил дрожать.

– Как тебя зовут?!

– Сережа! – срывающимся голосом ответил он.

– Сколько тебе лет, Сережа?!

– Восемь!

Из-под прикрытых век лились слезы, плечи ссутулились, а руки снова приподнялись в попытке защититься.

Девушка из первого ряда, та самая, которая десять минут назад смущалась под взглядом Виктора, решительно вскочила.

– Помогите ему! Вы же можете! А если не можете, то прекратите немедленно!

И тут же нашла поддержку в лице остальных женщин:

– Так нельзя! Это жестоко!

– Вы не экстрасенс, вы садист!

– Я сейчас милицию вызову! Вас посадят за издевательство над человеком!

Зал возмущенно загудел, и уже десятки голосов требовали прекратить это форменное безобразие.

Экстрасенс встал, грустно улыбнулся и приложил руку к груди.

– Как пожелаете! – с легким поклоном ответил он.

Снова склонившись над плачущим бедолагой, положил ладонь на лоб и громко произнес:

– Сергей! Сейчас ты откроешь глаза! Три! Два! Один!

Мужчина распахнул глаза. В течение нескольких секунд переводил бессмысленный взгляд с экстрасенса на зрителей и обратно.

– Встань! – приказал Эмиль.

Мужчина тяжело встал на трясущиеся ноги.

– А что со мной было? – пролепетал он. – Что вы со мной сделали?

Зрители с последних рядов подались вперед.

– Что, что он сказал?!

– Да я сам не понял!

– Хана всем – вот, что он сказал!

– Да тихо вы, не мешайте!

Подопытный тем временем провел рукой по лицу и с непониманием уставился на мокрую ладонь.

– Я что, плакал?!

– Да, Сергей, ты плакал, – ровным тоном ответил Эмиль.

– Откуда вы знаете мое имя?!

– Ты сам мне сказал.

– Сам? Да, наверное, – немного подумав, согласился Сергей. – А что еще сказал?

– Тебя бил отец.

Выражение лица испытуемого мгновенно сменилось с жалобного на агрессивное – губы сжались, глаза злобно прищурились, а ноздри хищно раздулись. Он сграбастал экстрасенса за мантию и рванул на себя.

– Усыпил меня, выставил на посмешище?!

– Зато теперь вы верите!

Кто-то смотрел с испугом, кто-то с сочувствием, были и осуждающие взгляды, но никто не смеялся… за исключением двух пожилых дам, сидящих с краю третьего ряда. Одна, худенькая с седой головой, хихикала, прикрываясь рукой. Ее соседка, полноватая дама с ухоженным лицом, сотрясалась в беззвучном смехе.

– Вам смешно?! Женщины, у вас есть хоть капля сострадания?! – ужаснулись рядом сидящие. Через секунду все зрители, повернув головы, стали свидетелями столь вопиющего кощунства.

Из-за кулис выскочил импресарио Виктор, и его рассерженное лицо уже не светилось лучиками добра.

– Господа охранники! Я попрошу вывести этих двух женщин из зала! Они мешают!

Двое охранников в пятнистой форме оторвались от дверных проемов, которые доселе подпирали своими широкими плечами, и медленно двинулись к хохотушкам.

– Покиньте зал! – потребовал Виктор.

Но маленькая женщина покидать зал не спешила, ее подруга – тоже. Они принялись отбиваться от охранников.

– Тихо, без рук!

– Руки убери!

По залу прокатилась волна возмущения. Кто-то стыдил, кто-то требовал вызвать милицию и выкинуть нахалок из зала. Нашлись и такие, кто предложил подвергнуть обеих гипнозу, чтобы активировать крепко спящие участки мозга, отвечающие за эмпатию и сострадание.

Маленькая женщина, ловко увернувшись от охранника, выскочила в проход.

– Сережа! – крикнула она. – Скажи мне, чудило на букву «м», а с каких пор ты стал Сережей, когда родители тебя назвали Мишей?!

Зал в недоумении развернул головы в сторону сцены. Заплаканное лицо Сережи выражало крайнюю степень досады и раздражения, а экстрасенс озадаченно потирал лоб и прятал глаза. Один Виктор суетливо бегал и требовал вывести нарушительниц из зала.

– Мишаня, вот честно, в тебе сдох и разлагается великий актер! Если бы лично не знала тебя и твоих родителей, то поверила бы! И тебе не стыдно так про своего отца говорить, а?! Что за цирк с конями ты устроил?! – прокричала женщина и хлопнула по руке охранника. – Да не приставай ты ко мне, я замужем!

Ее подругу, упиравшуюся ногами в пол, уже волокли в сторону выхода.

– Шарлатаны! – кричала она через плечо. – Капа, ты была права! Шарлатаны они все!

Охранник, выпроводивший одну нахалку из зала, вернулся на помощь коллеге. Вдвоем они сграбастали маленькую женщину и вынесли за дверь.

***

– Придурки! – крикнула Капа.

В ответ получила лишь хлопок закрывшейся двери.

Валерия, стоя вполоборота у зеркала, рассматривала порванную блузку.

– Ты в порядке?

– Блузку жалко, – с сожалением ответила та. – Внучка сшила.

Капа подошла к ней и оценила масштабы ущерба.

– Не беда – по швам разошлась. Пойдем отсюда.

Обе подошли к гардеробу. Гардеробщик, усатый дядя, сидел на стуле и сладко дремал.

– Доброе утро! – рявкнула Капа.

Валерия вздрогнула и схватилась за сердце.

– Господи, Капа, что ж ты так орешь-то?!

Гардеробщик, упавший со стула от испуга, быстренько поднялся. Глянул на настенные часы.

– Что-то рано вы.

– Да лучше бы вообще не приходили, – пробормотала Лера.

Он принял номерки, выдал одежду и сел на стул досматривать сны.

– В милицию надо сообщить, – сказала Лера, застегивая пуговицы пальто.

Капа вжикнула молнией куртки.

– Мишку жалко – пойдет как соучастник. Да ладно, шороху мы навели, а зрители и без нас с ними разберутся. Пойдем.

У дверей их догнал громкий оклик:

– Дамы, подождите!

Они обернулись – к ним, быстро перебирая короткими ножками, шел приснопамятный импресарио Виктор.

– Дамы, хотелось бы прояснить кое-какие моменты!

Он, искрясь доброжелательной улыбкой, бережно взял их за руки.

– Дамы, милые дамы! – начал он.

– Короче! – перебила Капа и резким движением высвободила руку.

– Дамы! Мы все цивилизованные люди, так давайте решать вопросы мирно? Скажите сразу, сколько?

– До пяти лет, – ответила Капа.

Виктор засмеялся.

– Хорошо, я сформулирую вопрос по-другому: сколько вы хотите за молчание?

– Нам ничего не надо! – Капа взялась за дверную ручку.

– Нет, нет! Подождите! – засуетился Виктор. – Я могу рассчитывать на то, что вы не пойдете в милицию?

– Я вот слушаю тебя и думаю, а не пойти ли нам в милицию?! – ответила Капа. – Мошенники!

– Ну зачем сразу такие громкие слова? – поморщился Виктор. – Это шоу, понимаете?

– Шоу по отъему денег у населения? – уточнила Валерия.

Дверь в зал открылась, и вышел мужчина в джинсовой куртке на меховой подкладке. С обычным незапоминающимся лицом, средней комплекции, среднего роста. А вот нож, который он на ходу вынул из запазухи, был очень даже примечательным: с широким длинным лезвием и удобной деревянной рукояткой. Хороший такой режик – для такого что колбаса, что рыба, что экстрасенсы и их помощники – все нипочем!

Незнакомец быстро приблизился к ничего не успевшему понять Виктору, зашел ему за спину и обхватил левой рукой. Правая рука поднесла нож к горлу.

– Мужчина, вы что делаете?! – побледнела Лера.

– Мужик, не стоит так волноваться! – сказала Капа. – Вернут тебе деньги за билет!

Но мужик склонился к уху испуганного импресарио и прошипел:

– Пятнадцать лет я ждал этой встречи! Пятнадцать! Не думал, что у тебя хватит наглости вернуться сюда! А вчера увидел в баре – даже не поверил!

Тут он неожиданно чихнул. Нож дрогнул и слегка чиркнул острием по коже. Потекла кровь.

– В к-к-каком баре?! – поморщился Виктор.

– В гостинице, где ты и твой дружок остановились!

Злодей снова чихнул.

– Чем ты свои букли надушил?! Дихлофосом?! У меня аллергия!

Подцепил ножом парик Виктора и сбросил на пол.

Капа сделала маленький шажок вперед, но рука с ножом дернулась в ее сторону.

– Стой, где стоишь! Или я его прирежу!

Лезвие снова уперлось в шею.

– Какие еще пятнадцать лет?! Я тебя даже не знаю! Что тебе нужно?! – просипел Виктор.

– А это я тебе потом расскажу!

Он пинком открыл дверь и выволок Виктора на улицу. Сквозь дверное стекло Капа и Лера увидели, как он подтащил его к универсалу с кривым бампером, развернул лицом к машине и что-то отрывисто сказал. Виктор открыл заднюю дверь и забрался в салон.

Вдруг из стоявшего рядом серого минивэна выскочил усатый мужчина. Даже на таком расстоянии и через закрытые двери Капа и Лера услышали вопль Виктора:

– Макс, помоги! Меня похитить хотят!

Водитель минивэна кинулся на злодея, но тут же упал, сраженный ударом ноги в пах, в следующую секунду Виктор получил рукояткой ножа в темя и завалился на пол салона.

Похититель захлопнул дверь, обежал машину и уселся на водительское место. Универсал, возмущенно урча непрогретым двигателем, выехал с парковки.

Капа и Лера выбежали на улицу и понеслись по скользким ступеням к поверженному водителю минивэна. Тот, прижав руки к причинному месту, катался по снегу и матерился.

– Снимайте штаны! – Лера присела рядом. – Дайте посмотреть!

Бедолага от таких слов забыл про боль и в изумлении уставился на пусть и красивую, но все-таки солидного возраста женщину.

– Не надо! – испуганно ответил он.

– Я врач! – поспешила успокоить Лера.

– Все равно не надо! Уже не болит!

– Ты поприседай, – предложила Капа.

Мужчина тяжело поднялся и стал приседать, громко выдыхая.

– Нормально? – спросила Лера.

– Нормально! – отмахнулся он и подошел к своей машине. – Хана ему!

– У него нож! – предупредила Лера.

– А у меня отбитое самолюбие!

– Я с вами! – Капа выдернула из сугроба палку и рывком оттянула сдвижную дверь.

Лера вытащила из сумки перцовый балкончик, переместила его в карман и залезла в полутемный салон.

Дверь захлопнулась, и минивэн выехал задним ходом с парковки. Развернувшись, быстро набрал скорость и помчался по дороге.

***

Никто ничем в него не кидал – лишь молчаливое осуждение, и только. И от этой враждебной тишины было еще хуже.

Эмиль стащил через голову мантию и остался в обыкновенных джинсах и футболке. Присел на край сцены. Сережа, он же Миша, со вздохом опустился рядом.

– Объясниться не хотите? – спросил кто-то.

– А что тут объяснять? – развел руками Миша. – Все верно – подсадной я. А эта женщина – соседка моя. И отец меня никогда не бил. У меня вообще семья хорошая.

– Зато как натурально сыграл! – засмеялся кто-то из мужчин. – Я почти поверил! Уже хотел тебя в кабак тащить, коньяком отпаивать!

Все заулыбались. Обстановка медленно разряжалась.

– Спасибо, – махнул рукой Миша и добавил. – Перед родителями стыдно.

– Это хорошо! – улыбнулась женщина из четвертого ряда. – Стыдно – значит, совесть есть!

Эмиль грустно улыбнулся и похлопал Мишу по плечу.

– Присаживайтесь на свое место, теперь моя очередь оправдываться.

Миша спрыгнул со сцены и побрел по проходу, сопровождаемый беззлобными смешками и шутками. Эмиль встал.

– Во-первых, хочу извиниться. Извините. Во-вторых, наверное, объясниться. Да, Михаил действительно нанятый нами человек. Его вины тут, собственно, нет. Мы к нему обратились, он согласился, затем прошел инструктаж. Все просто. Теперь о сложном…

– Говорите громче, пожалуйста! – крикнули с задних рядов.

Эмиль пожал плечами и снял со стойки микрофон.

– Теперь о сложном! Практически у каждого из нас бывают такие ситуации, когда жизнь меняется кардинально, просто переворачивается с ног на голову. Вот и у меня тоже была ситуация…

Пока Эмиль рассказывал о своей роковой встрече с дальневосточной ведьмой и о печальных последствиях, зрители внимательно слушали. На их лицах Эмиль не видел ни насмешки, ни неприязни, даже наоборот – удивление, сочувствие и даже понимание.

– Вот как-то так… – закончил он свой рассказ и опустил микрофон.

– То есть, эта ведьма отобрала у вас всю силу? – спросила женщина из первого ряда. – И теперь вы полный ноль?!

– Я бы так не сказал, – улыбнулся он. – Кое-какие способности у меня остались.

– «Кое-какие» – это какие?! Покажите, продемонстрируйте! – настаивала женщина. – Иначе я потребую возврата денег за билет и обязательно обращусь в милицию. Что скажете?

– Продемонстрировать? – спросил Эмиль. – А можно вам вопрос задать?

– Мужчина! Вы не в том положении, чтобы мне тут еще вопросы задавать! – нахмурилась женщина. – Впрочем, с вами все понятно! Типичный жулик!

К ее удивлению «типичный жулик» нисколько не испугался и спросил:

– А почему вы не поверили своей тринадцатилетней дочери? Ведь она вам правду сказала: она действительно не курит, а сигареты в ее кармане – подруги.

Глаза женщины округлились, а рот открылся в удивлении. Она в панике посмотрела по сторонам.

– А откуда… Нет, подождите! Кто вам об этом сказал?!

– Вы сами и сказали, – улыбнулся Эмиль. – Своими мыслями. В самом начале выступления я заметил беспокойство в ваших глазах, дотянулся до сознания и ухватился за мысли, образно говоря. А были они такими: «Может, зря наказала? Но тогда откуда сигареты? Ни я, ни отец не курим. Нет, курит паршивка. Вот вернусь и отберу плеер, пусть сидит химию учит. Или, все-таки, не курит?»

На женщину было жалко смотреть – настолько она была растеряна. Весь боевой настрой и решимость наказать шарлатана улетучились, уступив место испуганному изумлению.

– Я не понимаю… А почему… почему тогда она мне не сказала?!

– Ну, тут я могу лишь предположить, что просто не хотела сдавать подругу. Возможно, вы знаете ее родителей и обязательно бы им рассказали.

– Да, маму знаю! И рассказала бы! Ее девочка на мою дочь плохо влияет! – возмущенно ответила женщина и, подумав немного, нехотя согласилась. – Что ж, убедили!

– Ну вот! – удовлетворенно ответил Эмиль и, повернувшись к девушке с первого ряда, сказал:

– Вы тоже очень симпатичная. Спасибо за комплимент.

Девушка покраснела.

Эмиль засмеялся, а зрители заулыбались. Градус враждебности снижался на глазах.

Кто-то из глубины зала выкрикнул:

– А вы прямо четко всё видите, как по телевизору?

Эмиль помотал головой.

– Нет. Это приходит не в виде изображения, и это даже не голос. Я не вижу, не слышу, я просто знаю. Это сложно понять и еще сложнее объяснить. Да и стоит ли?

С пятого ряда встала пожилая женщина.

– А мне не совсем понятно, зачем тогда вам помощь других людей?! Вы и так многое умеете! Этот спектакль с подсадным – зачем?!

Эмиль грустно вздохнул.

– Моя, так сказать, основная специализация – это предсказания и гипноз. Способности к тому и другому я утратил. Уж не знаю, насовсем или временно. Тут даже я бессилен делать прогнозы.

– Жаль, – с сочувствием сказала женщина.

– А мне-то как жаль! Знаете, я в последнее время даже подумывал, что лучше бы вообще лишился всех способностей. Вот это вот, когда наполовину – это еще хуже! Лучше тогда совсем ничего! Более того, я замечаю, как теряю и то, что у меня осталось. Раньше я мог легко читать мысли других людей, заглянуть в их прошлое, а теперь – как-то выборочно. Причем, я даже не знаю, чем этот выбор обусловлен. Одного человека вижу как на ладони, другого – вообще никак. Вот, например, я не знаю, о чем думаете вы.

– Это же хорошо! – засмеялась женщина.

– Да, наверное, – грустно согласился Эмиль. – Для вас – да.

Парень слева поднял руку.

– Короче, я допетрил! Ты просто перестраховаться решил с этими подсадными, так?! Лучше перебдеть, чем недобдеть!

– Можно и так сказать, – легко согласился Эмиль.

– Ты не подумай ничего… – продолжил парень. – Но как докажешь, что остальные тут – не подсадные?! Может, тут все такие?! Актеры и актрисы!

Поднялся невообразимый шум, со всех сторон в него полетели упреки:

– Ты офигел?!

– Паранойя, что ли?!

– Сам ты подсадной!

Парень отчаянно огрызался. Эмиль пощелкал по микрофону – резкие звуки из потолочных колонок немного остудили пыл зрителей.

– Между прочим, это справедливый вопрос! – сказал Эмиль. – Но сегодня у меня был только один помощник, и вы его уже видели!

– А завтра будет другой, да?!

– Ни завтра, ни послезавтра никаких подсадных не будет! Я так решил! Обещаю!

Зрители восторженно захлопали. Эмиль посмотрел на наручные часы.

– Дорогие зрители! До конца выступления еще целый час, поэтому предлагаю посвятить его вашим вопросам! Очень надеюсь, что смогу быть полезен!

Встала молодая женщина и подняла над собой пластиковую папку-конверт:

– Скажите, а что в этой папке?

Эмиль на несколько секунд закрыл глаза, затем сказал:

– Заключение из клиники.

– Допустим! – хитро улыбнулась женщина. – И что там?!

– Там то, с чем вас можно поздравить! Вы беременны!

Женщина счастливо рассмеялась.

– Правда! И мне хочется об этом кричать на каждом углу! Спасибо!

Она села, а Эмиль переложил микрофон в другую руку и спросил:

– У кого еще вопросы?!

Лес рук. Град вопросов.

Эмиль отвечал обстоятельно, кого-то вызывая на сцену, с кем-то работая на расстоянии. К сожалению, не всех он смог «прочитать», а где-то даже ошибся, но люди были настроены дружелюбно и все понимали: экстрасенсорика – тонкая штука, это вам не шубу в трусы заправить!

По окончании выступления люди потянулись на выход – довольные, шумно обсуждая увиденное и услышанное. К Эмилю подошли мужчина и женщина.

– Вы просили подойти после выступления, – робко сказал мужчина.

– Да, конечно! – ответил Эмиль и показал на пустые кресла. – Давайте присядем.

Все трое сели. Эмиль задумчиво потер бровь.

– Давайте начнем с того, что помощь вы просили не для товарища, а для себя.

– Да, конечно, – смутился мужчина. – Просто стыдно как-то в алкоголизме признаваться. Извините.

– Это я его просила так сказать, – добавила женщина.

– И это очень хорошо, что стыдно! – одобрительно кивнул Эмиль. – Запойным – уже ничего не стыдно. Но дело не в этом. Дело в причине…

Эмиль тяжело вздохнул и продолжил тихим голосом:

– Мне очень жаль, что так получилось с вашим младшим сыном.

У женщины навернулись слезы, она полезла в сумку за платком. Мужчина, глядя в пол, кивнул:

– Да, мы уже поняли, что вы обо всем догадались. Точнее, знаете. Или как там у вас это называется…

– Гипноз вам не нужен. Вы пьете потому, что вас мучает чувство вины. Но это был несчастный случай, там никто не виноват! Не грызите себя, вашей вины нет.

– Если бы я не сделал эти дурацкие качели, то ничего бы не было! – мужчина со злостью ударил себя по колену.

– Скажите, он очнется? – с надеждой спросила женщина, вытирая слезы.

Больше всего Эмилю хотелось сказать, что да, их сын обязательно выйдет из комы и пойдет на поправку. И три года назад он действительно смог бы уверенно ответить утвердительно или, не дай Бог, отрицательно, но сейчас был просто бессилен. А зря обнадеживать не хотелось.

– Я не знаю. Простите.

Эмиль с грустью смотрел на притихших несчастных родителей и ощущал свою бесполезность. А еще он чувствовал себя смертельно усталым.

***

Машина похитителя скоростной режим не нарушала, обгоны не совершала, на встречку не выезжала, пешеходов не сбивала. Все было чинно.

– И долго мы будем за ним так плестись? – поинтересовалась Капа. – Прижимаем к обочине, освобождаем заложника! Или будем ждать, когда он нас вычислит?

Она стояла в салоне, одной рукой держась на спинку сиденья, другой – сжимая дрын. Решительная, готовая ко всему.

– Нельзя, – ответил Макс, не отрывая взгляда от дороги. – Неизвестно, что этот псих с ним сделать может. Проследим, куда он его везет, а там посмотрим. И не вычислит – свет мешает. Мало ли какая машина за ним едет, их тут сотни.

Капа посмотрела назад – да, действительно – слепящий свет фар едущей следом машины не позволял толком разглядеть ни ее марку, ни цвет, ни сидящих в салоне.

– Интересно, куда он его везет? – задумчиво спросила Лера.

– Да уж явно не на детский утренник, – вздохнула Капа, села и положила палку в ноги.

– Так вы говорите, что они шарлатаны, бабульки? – продолжил водитель.

– Какие мы тебе бабульки?! – возмутилась Капа. – По яйкам давно не получал?!

– Капа, как грубо! – фыркнула Лера и поправила. – По тестикулам.

– По тестикулам давно не получал?! – повторила Капа.

– Так я ж ласково! – смутился Максим. – Ладно, не бабульки – женщины! Кстати, мы так и не познакомились. Макс.

– Очень приятно. Валерия Ивановна и Капитолина Алексеевна! – представила себя и подругу Лера.

– Приятно познакомиться. А этот Витя мне понравился. Веселый. Зачем на такого с ножом нападать и похищать? Да еще пятнадцать лет спустя!

– Кто его знает, что он тут натворил пятнадцать лет назад? Старые обиды, возможно, – предположила Лера.

– Возможно, – подумав, согласился Макс. – Он говорил, что был тут в 80-х.

Правый поворотник универсала заморгал – машина съехала с главной дороги. Макс поехал следом.

– Октябрьская, – прочитала Капа название улицы.

Улица была мрачной: подтаявшие снежные дюны по обе стороны, темные подъезды пятиэтажек, желтые газовые трубы, изгибающиеся арками. И гаражи, бетонные и металлические, изрисованные малолетними вандалами.

– Будущий цвет нации, – Макс показал на кучку подростков на детской площадке. Молодежь громко смеялась, прихлебывала из пивных банок и курила.

– Да уж, – грустно поддержала Лера. – Младшая внучка тоже нос проколола, волосы в черный цвет покрасила, а челку – в розовый. Я, говорит, эмо!

– У бабушки-стиляги внучка – эмо? – усмехнулась Капа. – Неудивительно.

– Все равно, мы как-то поживее были, – вздохнула Лера. – Мы жизнь любили. А эти эмо все депрессивные какие-то. Сядут в уголке и грустными эмоциями между собой обмениваются.

Универсал повернул влево, в переулок. Минивэн – следом.

– Переулок Сапожный, – прочитала Капа на стене низенького кирпичного строения. – Куда он его вообще везет?!

Универсал снова свернул. Макс вывернул руль, но тут же затормозил – из-за угла двухэтажной сталинки, прямо на дорогу вышли люди. Да не просто вышли, а с песней. Женщины в цветастых юбках и звенящими монисто, мужчины в теплых кафтанах и с гитарами. Женщины пели под струнные переливы, кружа и вскидывая руки с перстнями и кольцами:

Ай дану дану данай!

Ай дану дану данай!

Капа засмеялась.

– Здорово!

– Весело! – захлопала Лера. – Все ж лучше, чем эмо!

Но Макс не разделял восторги пассажирок. Несколько раз отрывисто посигналил, затем поморгал фарами, но вольный цыганский народ продолжал петь.

Макс выругался, нажал на кнопку, опуская стекло.

– Проехать дайте!

От толпы отделилась молодая цыганка с бубном и подошла к машине. Голосом певучим и вкрадчивым обратилась к водителю:

– Ай, красивый, позолоти ручку, всю правду расскажу! Про удачу твою скорую, про любовь твою горячую! Что на душу положено, что судьбою дано…

– Не надо! – перебил Макс. – Проехать дайте!

– Хорошую женщину встретишь, восемь деток тебе народит! Три мальчика и три девочки!

– Вы же сказали, восемь! – влезла Валерия. – А три плюс три – это шесть!

Цыганка мгновенно переключилась на нее. Тряхнула длинными серьгами, потрясла бубном и проворковала:

– Ай, бриллиантовая моя, хорошо считаешь! Умная женщина – мужчине головная боль! Ручку позолоти – все расскажу тебе: что было, что будет…

Капа на бесполезные разговоры время не тратила. Она сдвинула дверь – в салоне сразу стало холодно и шумно.

– Будулай! – крикнула она бородатому мужчине в широкополой шляпе, стоявшему у обочины. Он курил трубку и не спеша пускал тонкие струйки в небо.

Цыган указательным пальцем приподнял край шляпы. Сверкнул перстень с крупным камнем.

– Златан! – важно сказал он.

– Златан?! Очень хорошо! А я Капитолина!

– Ту́тэ го́жо лаф!

Капа задумчиво посмотрела в черное небо, словно надеясь найти там толкование загадочной цыганской фразы.

– Ты меня сейчас послал, что ли?!

– Говорю, имя у тебя красивое!

– Спасибо! – расплылась в улыбке Капа. – У тебя тоже!

– Со ту камэ́с? – спросил цыган.

Капа нетерпеливо постучала пальцами по двери.

– Златан, ну не полиглот я! Давай по-русски, а?!

– Я спросил, что ты хочешь, женщина?! – цыган вынул из кармана добротного, отделанного овчиной, кафтана зажигалку и поднес к потухшей трубке. Пламя осветило немолодое, изрезанное глубокими морщинами лицо.

– Ну что еще может хотеть женщина?! Проехать!

Цыган, пыхнув дымом, осмотрел машину. Одобрительно цокнул языком.

– Спроси водителя, продает?! Хорошую цену дам!

– Не, не продает! Я думала, вы больше по лошадям!

Цыган хмыкнул.

– Какие лошади, женщина?! 21 век через неделю!

– Да?! А жаль-жаль! Была в этом какая-то романтика и самобытность! Как пел знаменитый Яшка-цыган…

Капа расправила руки и пропела на всю улицу:

Мне бы дьявола-коня,

Да плеточку заветную!

И тогда искать меня

В поле не советую!

Цыган вынул трубку изо рта и расхохотался – в густой бороде сверкнули золотые зубы. Одобрительно кивнул и зычно крикнул в сторону танцующих:

– Ромалэ! Явэ́н кхарэ́!

Пестрая толпа послушно сместилась к обочине и, приплясывая, пошла в сторону частного сектора.

– Спасибо, Златан! – Капа потрясла над головой сложенными в замок руками.

Цыган на прощание коснулся края шляпы.

Машина рванула вперед, да так резко, что Капа чуть не вывалилась.

– Эй, осторожнее! Не дрова везешь!

Она захлопнула дверь и уселась на свое место.

– Дипломатия! – сказала она, жутко довольная собой.

– Тебе надо в МИДе работать! – захлопала Лера.

– Дипломатия – это хорошо, но где его искать теперь?! – с досадой процедил Максим. – Упустили!

Перед ними была дорога, расходящаяся на две ветки. Навстречу брела одинокая сгорбленная фигурка. Максим притормозил и опустил стекло.

– Отец, здравствуй! Не видел тут белый гроб? Рогатый такой!

Старик стянул рукавицу и торопливо перекрестился.

– Господи! Белые гробы да с рогами! Это ж где видано такое?!

– Машина такая! Универсал! – нетерпеливо пояснил Максим. – С дверью сзади и зеркалами на крыльях!

– А-а-а, – ощерился единственным зубом дед. – Дык сразу бы так и гутарил! Машина, значит?!

– Ну да!

– Белая?

– Белая-белая, отец! – Максим уже терял терпение.

– С зеркалами?

– Да! Куда поехала?!

– Дык откуда ж мне знать-то?! – искренне удивился старик.

– Так ты видел или нет?! – побагровел Максим.

– Не, не видал! – отмахнулся дед и почапал дальше.

– Спасибо тебе, старче! Ты мне очень помог! – заорал Максим.

– Будь здоров-жив! – старик, даже не обернувшись, помахал рукавицей.

***

– А сам он где? – Эмиль в недоумении смотрел на черный парик Виктора.

– Не знаю! – развел руками гардеробщик. – Парик мне посетители отдали. У дверей, говорят, валялся.

– Я видел, как он вышел из зала! Вы его не видели, что ли?!

– А я не обязан следить за всеми, кто выходит! – насупился гардеробщик. – Мое дело – по́льта принять и выдать номерок, а потом принять номерок и выдать по́льта! Всё! На том моя миссия закончена!

Эмиль, прикрыв веки, коснулся его сознания. Он не собирался ковыряться в его жизни, его интересовали события последнего часа. Открыл глаза.

– Вы спали, что ли?!

Гардеробщик раздраженно фыркнул.

– Нет, конечно! Я на посту не сплю!

– Как это не спали?! А кого тогда во сне хоронили? Да еще с такими песнями веселыми?

Гардеробщик опешил, затем смущенно опустил глаза.

– Тещу.

– Понятно.

– Только вы никому не говорите, ладно? – тон гардеробщика сменился с высокомерного на заискивающий.

– О том, что вы спали?

– О моем сне. Вы не подумайте, я ей смерти не желаю, но что могу поделать, если сны такие счастливые снятся…

Эмиль вытащил мобильник и набрал Виктора. Бесполезно – тот не отвечал.

Он подошел к широкому, почти до пола, окну и одернул плотный тюль. Минивэна на стоянке не было, она вообще была пуста.

Эмиль посмотрел на парик в своей руке.

Вот не любил он эту поисковую магию! И не только потому, что однажды ему это вышло боком – до сих пор отплевывается – а в силу других причин: во-первых, образы-картинки появлялись в хаотичном порядке и не всегда хорошего качества. Вторая причина – ему мешало то, что опытному экстрасенсу-поисковику, наоборот, только бы помогло. Запахи, потожировые следы, органический состав предмета – всё это сильно сбивало с толку.

Эмиль зажал пальцами прядь мягких натуральных волос. Расслабился. Дождавшись пустоты в голове, закрыл глаза и провалился в мир стремительно меняющихся кадров: бело-голубая плитка ванной комнаты… изящная женская рука с ножницами… роскошные черные волосы, упавшие на газету…

Эмиль смахнул ненужную картинку и снова попытался вызвать образ Виктора, но ничего внятного, проливающего свет на его таинственное исчезновение, он не увидел. Все-таки, поиск людей – не самая сильная его сторона, и ведьма тут ни при чем – так было всегда.

Послышались шаги, Эмиль открыл глаза. По широкой лестнице спускалась женщина лет шестидесяти – директор дома культуры.

– Да уж, заставили вы нас поволноваться! – обратилась она к Эмилю. – Я уже хотела звонить Соломону Петровичу!

– Не позвонили, надеюсь?

– Не успела – вы вовремя реабилитировались. И вы меня, признаться, совершенно очаровали! Я в восторге! Скажите, эти две сумасшедшие женщины-разоблачительницы – тоже ваши люди?

– Что вы! Мы их даже не знаем! – поспешно заверил Эмиль.

У него совершенно вылетело из головы ее имя, хотя утром организатор лично их представил друг другу. Так бывает: читаешь мысли людей, заглядываешь в тонкие миры, делаешь совершенно невероятные вещи, а элементарного запомнить не можешь.

– Вы домой? Точнее, в отель? Выглядите усталым.

– Да, вот только Виктора найду.

– О, ваш Виктор – просто дамский угодник! – неодобрительно покачала головой директор. – Ручки мне целовал, рассыпался в комплиментах, а потом пожелал мне мужа – разрисовщика обоев. И это при том, что я уже замужем, и мой муж – академик!

– Да, он такой, – виновато ответил Эмиль. – Не обращайте внимания.

– Я и не обращаю. Наверняка этот Виктор уже давно развлекается с какой-нибудь профурсеткой. А вы поезжайте в гостиницу и отдыхайте. До свидания.

– До свидания.

Она запахнула норковую шубу и толкнула входную дверь. Из технического помещения под лестницей вышли две уборщицы с ведрами и швабрами и, переговариваясь, проследовали в пустой зал.

Эмиль задумался над словами директрисы. В общем-то, на Виктора это похоже… Ради смазливой мордашки и короткой юбочки он готов забыть про всё и всех. Наверняка он уже в отеле в обществе очередной красотки. И машину забрал, что тоже было в его эгоистичном духе.

Эмиль решительным шагом вернулся в зал и поднялся на сцену. За кулисами накинул свою куртку и взял пальто ветреного импресарио. Оно было из верблюжьей шерсти, поэтому Эмиль отмел всякую надежду посредством пальто найти Виктора – смотреть на какого-нибудь бедуина, стригущего верблюда, не хотелось совершенно!

Эмиль попрощался с играющими в карты охранниками и вышел в фойе. Выйдя на улицу, повесил пальто Виктора на левую руку, правой вытащил из кармана вязаную шапку. Натянув плотнее, зашагал в сторону возвышающегося вдалеке шпиля с золотым котом. На эту башню выходили окна его номера, поэтому он точно знал, куда идти – ориентир есть.

Он шел по оживленным вечерним улицам, украшенным гирляндами и светящейся иллюминацией. Навстречу, рядом и обгоняя его, спешили люди: молодые и старые, улыбающиеся и хмурые, женщины и мужчины. Каждый шел по своим делам, и каждому казалось, что его дела – самые важные.

Какие-то девчонки обсыпали его блестящими конфетти и пожелали добра в наступающем году. Пестрой стайкой унеслись прочь, оглашая улицу радостным щебетом.

Эмиль пожалел, что не взял такси – ноги, словно закованные в свинцовые пластины, еле двигались. Через пятнадцать минут он, совершенно вымотанный, зашел в холл, взял ключ у администратора и поднялся на второй этаж. Постучал в дверь Виктора, но ему никто не открыл.

«Да и черт с тобой!», – раздраженно подумал он и сунул ключ в свою дверь. Через минуту он уже спал, положив под голову теплое пальто из натуральной верблюжьей шерсти.

***

Виктор очнулся от сильных пощечин. Били немилосердно, наотмашь.

– Оклемался?! – лицо похитителя троилось.

Виктор снова закрыл глаза.

– Э, ты давай в себя приходи! – грубый окрик заставил его снова открыть глаза.

Похититель уже сидел на верстаке и поигрывал ножом.

Виктор огляделся. Где это он?! Гараж? Сарай? Мастерская?

На стенах, обшитых досками, висели инструменты, в углу на куске промасленного картона лежал разобранный карбюратор, цементный пол усеян кусками изоляции и шурупами. У верстака высились сложенные одна на другую летние покрышки.

– Где я? Кто ты? – просипел Виктор и попытался прикоснуться к саднящей ране на голове, но руки были крепко примотаны скотчем к спинке стула.

– Какой ты любознательный! – засмеялся похититель.

– Что я тебе сделал?! Кто ты вообще такой?!

Похититель воткнул нож в верстак и полез в карман. Вынул бумажник, а из него – фотографию.

– Узнаешь?! – цветная фотография приблизилась к лицу.

В полутьме гаража Виктор с трудом разглядел темноволосую женщину и девочку-подростка.

– А это кто? Твоя жена и дочь?

– Это моя сестра и твоя дочь!

– Что за бред?! – засмеялся Виктор. – У меня нет детей! И жены не было никогда!

– Насчет жены – верю! Какая за тебя пойдет?! А вот насчет дочери… В 85-ом году ты, гнида, приезжал сюда! Познакомился с девушкой по имени Вера Зотова, навешал ей длинной лапши о вечной любви, а потом обманул и сбежал! Память просыпается, ну?!

Виктор получил болезненный тычок в плечо.

– Вера Зотова?! – нахмурился он. – Может и я встречался с какой-то Верой…

– С какой-то?! – от хлесткой затрещины у Виктора чуть не отвалилась голова. – Она сестра моя!

– Да ты не злись! – застонал он. – Я не помню! Дай еще раз посмотреть!

Фото снова оказалось перед глазами. Он, постаравшись максимально сосредоточиться, вгляделся в черты лица женщины. Он ее узнал. Вера, да. Зотова? Возможно. Он редко интересовался фамилиями тех, с кем спал. Постель, как говорится, не повод и не место для знакомства.

– Вспомнил?! Ей тогда было двадцать два года!

– Вспомнил, – нехотя признался Виктор и добавил. – Она мне про брата рассказывала… Он тогда служил на Курилах. Это ты?

– Я! Только не на Курилах, а на Камчатке! Короче, приезжаю домой в отпуск, а у Верки все руки порезаны! Еще и беременная!

– В смысле, порезаны? Не понял.

–Что ты не понял?! Руки хотела на себя наложить!

Виктор не ответил, лихорадочно соображая, как выпутываться из ситуации. Брат Веры молчал, и в этом молчании отчетливо чувствовалась угроза.

– У нас же по обоюдному согласию это случилось!

– Знаю, и только поэтому я еще не отрезал твою свистульку!

Виктор взглянул на воткнутый в деревянный верстак нож и поежился. Похититель взял походный раскладной стул и уселся напротив. Светлые глаза смотрели с враждебным прищуром.

– Потом я дембельнулся. Верка уже родила и, вроде как, устаканилось все. А вот вчера увидел тебя в баре и понял, что ничего не кончилось! Ничего!

– Подожди! А как ты меня узнал, если мы ни разу не виделись?

– Эта дура до сих пор твое фото хранит! Я выкинуть хотел – так не дала! До ругани дошло!

– Да это какой-то мексиканский сериал! – воскликнул Виктор. – От меня ты чего хочешь?! Чтобы я женился?!

– Я хочу, чтобы ты нес ответственность, – неожиданно тихо ответил похититель.

– А зачем было меня похищать?! Чтобы что?!

– Не ори! Я не собирался тебя похищать! Я даже билет купил!

– А ножик ты случайно взял, да?!

– Нож взял на всякий случай, мало ли. И, как видишь, не зря. Думал, сначала посмотрю на тебя – может, ты и не такая сволочь. Сволочь ты!

– Я, может, и сволочь, а ты – просто идиот! Похищать человека при свидетелях – это, знаешь ли, надо быть совсем отбитым!

– Рот закрой! – похититель привстал.

И тут Виктор боднул его головой в живот. Похититель ударился затылком об стену и со стоном сполз на пол. Виктор плечом отодвинул наварной металлический шпингалет и, навалившись на дверь, выпал вместе со стулом наружу. Кое-как поднявшись, посеменил по улице, по обе стороны которой темнели лишь гаражи.

В такой скрюченной позе он добежал до крайнего гаража и обернулся. Никто его не преследовал. Посидев на стуле и немного переведя дух, снова согнулся и принялся перебирать ногами в сторону светящихся вдалеке жилых домов. Через двадцать метров снова присел. Несмотря на вечерние заморозки, он вспотел до прилипшей к спине рубашки, до испарины на крупной лысой голове. Снова заработал ногами. Через десять метров услышал за спиной шум двигателя и прибавил скорость – он был уверен, что брат Веры очухался и теперь преследует его.

Ноги ныли от быстрого бега, пот стекал ручьями, из горла вырывались хриплые звуки. Шум мотора неумолимо приближался.

Виктор запнулся и упал. Зажмурившись от света подъехавшей машины, скорчился на льду.

Ахиллес таки догнал свою черепаху…

***

– Направо? Налево? Куда? – Макс развернулся к пассажиркам.

Вопрос был очень интересным.

– Направо пойдешь – жену найдешь, налево – коня потеряешь… – задумчиво сказала Капа. – Коня нам терять никак нельзя, не для того я его от цыган отбивала.

– Ага, прямо отстреливалась! – засмеялась Лера. – Скромная ты, Капа!

– А то! Предлагаю направо. Туда, где жена. Кстати, Макс, ты женат?

– Был когда-то. И больше не хочу, – с кислым выражением на лице ответил водитель. И Капа поняла, что тема эта ему неприятна.

Лера посмотрела назад на медленно удаляющуюся фигурку деда.

– Надо у дедушки спросить, по какой дороге он шел. И методом исключения…

– Гениально! – воскликнула Капа. – Макс, задний ход!

Максим перевел селектор и поехал задним ходом. Нагнав деда, высунулся в окно.

– Отец, а ты по какой дороге шел? По правой или по левой?

– Дык смотря откуда глядеть! Отсюда или со стороны дома моего?

– Отсюда, конечно!

– Дык, так бы и гутарил!

Тут в кармане его ватника что-то противно запищало. Старик засуетился и кривыми пальцами вытащил предмет, внешне похожий на небольшое зеленое яйцо. Яйцо было не простое, а с маленьким экранчиком и оранжевыми кнопками.

– Отец! – поторопил Максим.

– Да погодь ты! Бобика покормить надо!

Старческие пальцы проворно понажимали на кнопки тамагочи. Максим засопел в нетерпении.

Наконец дед положил игрушку в карман.

– Покормил? Так по правой или по левой? – повторил вопрос Макс.

– Ежели отсюда глядеть, то по левой, а по правой-то гаражи одни – мне там делать неча!

– Спасибо, отец!

– Будь здоров!

Максим нажал на педаль, глянул в боковое зеркало на деда и буркнул с досадой:

– Сто лет в обед, а он бобиков кормит!

Минивэн свернул на правую ветку и через минуту зашуршал вдоль гаражей. Гаражи были всякие: металлические с навесными замками, кирпичные с аккуратными калитками в воротинах, монолитные бетонные, даже деревянные. Никакого единообразия и эстетики.

– Я как-то жил в таком почти полгода, – Макс показал на металлический гараж. На воротах полустертой красной краской было выведено требовательное: «Убрать до мая 1997 года. Администрация района». Под ней – размашистая протестная надпись черной краской: «Не уберу!». Ниже – ровные, словно под трафарет, буквы: «Убрать до сентября 2000 года! Департамент землепользования г. Мурченбурга.» Под ними – коряво, черным: «Чё, тупые?! Не уберу!»

– А почему в гараже? – поинтересовалась Лера.

– Развелся с женой, – лаконично пояснил Макс.

– Ах, вон оно что! – в один голос протянули пассажирки.

– Да, даже привык. Стирался и мылся у друзей, а потом, как похолодало, к матери пошел жить.

– Надо было сразу к маме идти, – назидательно сказала Лера. – К чему такие сложности?

– Характер воспитывал? – вставила Капа.

– Думал, жена придет, обратно позовет. Еще на что-то надеялся, – Макс вздохнул.

Женщины промолчали. А что тут скажешь? Жизнь!

– Там кто-то есть! – воскликнула Капа, показывая на гараж из белого силикатного кирпича. Ворота были открыты настежь, горел свет и лилась тихая музыка. Рядом стоял мотоцикл «Урал» с коляской.

Максим подъехал к гаражу. У складного туристического столика сидели мужики. Все одинаковой небритости и равной степени нетрезвости. На столике стояла бутылка водки, рыбные консервы и банка с помидорами. Еще был китайский оранжевый радиоприемник, из динамиков которого грустно пел Тальков:

Листая старую тетрадь

Расстрелянного генерала,

Я тщетно силился понять,

Как ты смогла себя отдать

На растерзание вандалам.

Россия!

Кулаки синхронно стукнули по хлипкому столу.

– Россия! – прорыдали мужики. – Россия! На растерзание вандалам!

На подъехавший минивэн они даже не обратили внимания. Максим коротко посигналил и высунулся в окно.

– Мужики!

Собутыльники подняли заплаканные глаза. Один протянул руку к приемнику и убавил звук.

– Мужики! Я прошу прощения за то, что помешал. Белый «Краун»-универсал не видели?

– Ик! – громко икнул один и посмотрел на сображников. – У кого тут Крауняга, мужики?

– У Зотова, вроде, – пожал плечами второй.

– Тебе Ромка Зотов нужен, что ли?! – спросил третий. – У него одного тут, кажись, универсал.

– Ну да! – уверенно ответил Макс, хотя понятия не имел, как зовут владельца машины – тот как-то забыл представиться и вообще вел себя крайне невежливо.

– Короче, так, – заплетающимся голосом сказал один. – Едешь прямо, потом налево! Бетонный, у него еще номер… Мужики, какой там номер гаража у Ромки?

– Да черт его знает?! Ик! – икнул другой.

– На нем какой-то мужик некрасивый нарисован! Не ошибешься! – подсказал третий.

Макс махнул в знак благодарности.

– Понял! Спасибо!

Мужики прибавили в приемнике звук и вернулись к стаканам.

Минивэн поехал в указанном направление, затем свернул влево. Фары выхватили бетонный гараж с нарисованным на боковой стене Гомером Симпсоном. Из полуоткрытой двери пробивалась узкая полоска света.

Максим остановил машину, пошарил под соседним пассажирским сиденьем и достал монтировку. Капа сжала дрын, Лера полезла в карман за перцовым баллончиком.

– Здесь сидите! – громко прошептал он и выпрыгнул из машины.

– Как скажешь! – так же шепотом ответила Капа и осторожно потянула за ручку двери. Та с легким шелестом отъехала в сторону. Подруги осторожно вылезли и, крадучись, пошли за Максимом. Одна – с палкой наизготове, другая – выставив перед собой баллончик.

Макс повернулся и приложил палец к губам. Заглянул в щель.

– Не понял! – неожиданно громко сказал он и, распахнув дверь, шагнул в освещенный проем. Капа и Лера – следом.

Никого. Лишь перевернутый складной стул и знакомый нож, воткнутый в верстак.

***

– Он бухой!

– Думаешь?

– Да я тебе говорю! Или обдолбался какой-нибудь шнягой! Ненавижу этих наркоманов!

– А к стулу он сам себя примотал?

– Откуда я знаю?!

– Помоги поднять его!

Две пары рук приподняли Виктора.

– Мужчина, вы в порядке?! – легкие шлепки по щекам.

Виктор очнулся. Сквозь расплывчатую пелену он попытался разглядеть лицо человека, но видел лишь светлое пятно. Зато слышал звонкий девичий голос.

– Мужчина, что с вами случилось? Как вы здесь оказались?

– Х-х-холодно, – стуча зубами, ответил он.

Его начало колотить – тонкий костюм хоть и был красивым, но для отдыха на льду не годился.

– Женя, у тебя же есть нож?! – спросила девчонка своего спутника – высокого крепкого подростка с сильно оттопыренными ушами.

При слове «нож» Виктор в отчаянии помотал головой.

– Не надо нож!

Но подросток уже щелкнул кнопкой выкидного ножа и в нескольких местах перерезал хрупкий от мороза скотч.

– Давай его в машину! Его колотит всего!

– Нинка, он мне всю машину заблюет! Если батя узнает, что я тачку взял…

– Женя, человек замерзает! И он ранен! Видишь, на голове?!

– Да блин!

Вдвоем они подняли Виктора со стула и подтащили к белой «Хонде». Кое-как запихнув на заднее сиденье, сели в машину: Женя на водительское сиденье, Нина – на соседнее.

– Мужчина! – девушка повернулась к Виктору. – Вы где живете?

– Уточкина, дом 6, корпус 1, – прошептал Виктор и начал заваливаться набок.

– Это где? – спросил Женя.

– Комендантский проспект, – из последних сил прошелестел Виктор и упал на сиденье в полной отключке.

– Нет таких улиц! Да ты вырубился, что ли?!

Женя выругался и пошарил по карманам пассажира. Через полминуты уже разглядывал паспорт.

– Моторин какой-то. Виктор.

– А прописка? – спросила Нина.

Женя перевернул странички и присвистнул.

– Да он из Питера!

– Из Питера?! А здесь он что делает?!

– Что-что! Приехал на стуле посидеть в нашем городе!

– Не умничай! Поехали в больницу!

Женя покрутил пальцем у виска.

– Ты соображаешь?! Хочешь, чтоб меня на первом же посту приняли? У меня прав нет!

Нина глянула на безмолвного пассажира.

– Тогда – ко мне! – решительно предложила она.

– Сдурела?! Незнакомого мужика в дом тащишь?!

– Ну, ты же со мной?

– Я с тобой! – вздохнул Женя и повернул ключ в зажигании.

После десяти минут маневров по дворам и закоулкам «Хонда» подъехала к двухэтажному деревянному бараку. Женя, особо не церемонясь, взвалил бесчувственного петербуржца на широкие плечи и занес в подъезд. Нина открыла дверь квартиры на первом этаже.

– Мам! Мама! – крикнула Нина в темноту сырой квартиры. Получив в ответ тишину, щелкнула выключателем и сказала:

– Наверное, к соседке ушла. Заноси!

Через минуту Виктор лежал на диване. Нина скинула пуховик и осмотрела рану на его голове.

– Женя, принеси аптечку из кухни.

Женя вернулся с пластмассовой коробкой, протянул ей. Пока Нина обрабатывала рану, он открыл дверцу печки и совком подкинул уголь.

В оконное стекло постучали.

– Ушан! Ты здесь, Ушан?! – донесся приглушенный голос с улицы.

– Женя, опять тебя! Надоели уже! – недовольно сказала Нина. – И скажи, чтобы они перестали так тебя называть!

Женя закрыл дверцу печки и подошел к окну. Отодвинул шторы, встал на подоконник и высунулся в форточку.

– Чиж, ты, что ли?!

– Ага! Я тебя по всему району ищу, а ты опять у Зотовой гасишься?!

– Что хотел, Чиж?!

– Слушай, Ушан! Тут, короче, с меня кожанку сняли! Вообще по беспределу!

– Кто?!

– Ну кто! Опять эти козлы из одиннадцатого «Г»! Еще и грузанули на тонну, прикинь! Короче, Ушан, на тебя вся надежда!

– Ладно, завтра разберусь с ними! А сейчас иди!

– Понял, Ушан! Спасибо, Ушан!

***

– А что здесь происходит? Вы кто? И где Рома?

Женщина по-хозяйски уперлась рукой в проем гаражной калитки. Простое, без косметики, лицо, темные волосы, убранные под вязаную шапку. На выглядывающем из рукава запястье отчетливо виднелись белые поперечные шрамы.

– Вот последний вопрос – прям в точку! Нам тоже интересно, где Рома! – ответила Капа.

– Кто вы такие?! И что вы делаете в гараже моего брата?! – голос женщины приобрел металлические оттенки.

– Так вы сестра? – спросила Лера.

– Я-то сестра, а вот вы кто такие?!

Максим шагнул вперед.

– Ваш брат похитил человека! И увез его… сюда, наверное.

Женщина засмеялась.

– Что за ерунда?! Вы ненормальные?! Рома – похитить человека?!

– Давайте мы вам все объясним… – начал Максим.

– Да уж потрудитесь!

– Ваш брат похитил Виктора… Фамилия его… Я точно не помню, но то ли Моторин, то ли Кокорин. У меня в машине блокнот есть, там записано… Что это с вами?!

Женщина стремительно побледнела и начала оседать, будто у нее внезапно отказали ноги. Если бы не Лера и Капа – точно бы упала. Они вовремя подхватили ее с обеих сторон и посадили на складной стульчик. Максим выбежал из гаража и тут же вернулся с пластиковой бутылкой газированной воды.

– Вам плохо? – спросила Лера.

– Моторин? – слабым голосом спросила женщина и отодвинула протянутую бутылку.

Читать далее