Читать онлайн Сквозной июль. Из несожжённого бесплатно

© Ольга Балла, 2020
ISBN 978-5-4498-8179-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«– Ты, жалкий человек, что хочешь ты создать…»
- – Ты, жалкий человек, что хочешь ты создать,
- Что хочешь миру нового сказать,
- Когда уже всё было, и не раз,
- И сотням прочих вторит твой рассказ,
- Ещё и не начавшись, так откуда
- Твоё упорство в ожиданьи чуда?
- – Без веры в чудо жить нельзя и дня.
- Всё было – только не было меня.
Мимикрия
- Как богомол, припав к коре ствола,
- Перенимает цвет её и форму,
- Чтоб птица, добывающая корму,
- Его средь пятен тени не нашла, —
- Так жизнь, как будто
- Невзначай прильнув
- К коре шершавой нашнго сознанья,
- Его перенимает очертанья,
- От отторженья мягко ускользнув.
- А мы игру и пятен и теней
- За прорисовку смысла принимаем
- И жизни так доверчиво внимаем
- И смыслу, проступающему в ней.
- Подводит нас лукавая игра.
- Как мозг и глаз пространству – перспективу,
- Смысл зримому естественно и живо
- Навязывает с искренностью лживой
- Сознания прогретая кора.
- Смысл – мимикрия жизни,
- Бред сознанья,
- А вовсе не структура мирозданья.
«Ты» – грубо – тыканье рукой…»
- «Ты» – грубо – тыканье рукой.
- «Вы» – безнадёжно-волчий вой
- На расстояньи.
- Только «я» —
- И свет и цельность бытия,
- Молочная густая сладость,
- Спокойствие, и мир, и радость.
«Блестела ликованием огней…»
- Блестела ликованием огней
- листва после дождя.
- Свистели птицы в ней,
- любовно
- Обсасывая каждый звук,
- и лес дышал обильно и неровно
- и жадно.
- Косточкой скакало эхо,
- отскакивая рикошетом
- от всех – в солёном солнце – плоскостей.
- И сук
- обламывался с сочным треском
- под тяжестью листвы
- намокшей, в упоеньи блеска
- и в дрожи сладостной воды слепящей
- и в роскоши зелёной и кипящей
- охапок ветра.
- И ошмётки солнца в чаще,
- сырого и счастливого,
- запутались,
- средь колкой синевы.
- Торжествовал полудня шум и гам,
- и воздух созревал
- холодной, скользкой,
- дымчатою сливой
- и падал, как подкошенный, к ногам.
«Разбив молчанье, к слову прикоснусь…»
- Разбив молчанье, к слову прикоснусь
- Горячими и жадными губами.
- Солоноват, железист слова вкус,
- Как и у крови. И одно дыханье
- Соединяет кровь и слово. Жизнь
- Единая стучит в крови и в слове,
- И в каждом нерве бытия дрожит
- Биенье слова и биенье крови.
Согласные
A noir, E blanc, I rouge, U vert, O bleu…Arthur Rimbaud
- Б – тёмно-жёлтый. Рыже-розов В
- (А гласными даётся освещенье
- Различной силы, мягкости; смещенье
- Полутонов, оттенков.) Дальше – Г —
- Как хлеб ржаной – поджаристая корка:
- Чуть подгоревший, грубоватый, горький.
- Д – смуглый мёд. Вишнево-тёмный Ж —
- Вино густое, старое уже.
- А З – болезненно, пронзительно-ветчинный.
- К – словно небо, интенсивно-синий,
- Л – листик, солнечным лучом пробитый.
- Спокойно-красный М. И зеленью налитый
- Густою, дождевой – аквамаринный Н —
- Дыханье каменных заплесневелых стен:
- Он влажен, холоден. П – рыхлый чернозём.
- Р красен и тяжёл, как огнь угрюмый
- Во глубине костра, залитого дождём —
- Упрямый, рдеющий и сладковато-грубый.
- С густо-жёлтый и солоноватый,
- Т – словно дымом угольным объятый,
- Ф – сумрак вечера, сиренево-прохладный.
- Х – кофе с молоком. Ц – острый, терпкий, мятный —
- Зелёнки цвет. Ч – приглушённо-синий.
- Коричнев Ш, и сладостью глубинной
- Набухший Щ – бордовый, клейкий, вязкий.
- Цвета и формы – наважденье, сказка
- Навязчивая – каждый миг творится
- И с каждым словом заново родится.
Стихотворцам вроде меня
- Дилетантизм – не метод, господа,
- хотя даёт он странную свободу:
- Как варвары, кромсаем мы слова
- Случайной, дерзкой прихоти в угоду, —
- Не давит нас ответственности груз
- И строгость мастерства нас не стесняет,
- И стих себе восходит, прян и густ,
- И сладкой дымкой беззаботно тает.
«Холодным фильтром март…»
- Холодным фильтром март
- Шершаво разделяет
- Весну и зиму.
- Веки разлепляет
- С трудом – новорождённая весна,
- В остатках вязких косности и сна.
- День знобким ветром до костей прошит.
- Земля лежит, распятая, как жертва.
- Опять с усильем дух воскрес из мертвых,
- Быв заново и зачат и рождён.
- Ещё собой овладевает он
- С трудом. Но дрожь рожденья бьёт поля,
- И роженицей старою земля,
- В крови распластанная, в муках, дышит
- И прорастанье чутких звуков слышит
- В себе – предвестье
- Будущей души.
«…А ты воркуешь, как сухая гречка…»
- …А ты воркуешь, как сухая гречка,
- лилово-дымчатый мой, сумрачный язык,
- скребёшь ты горло остро. Словно печка,
- гудишь-стучишь внутри, к огню привык
- и к напряженью. Звуки, словно в ступе,
- толчёшь в себе. И, интонация струпья
- с себя стряхая – «может, правда, груб я», —
- – со скользкой болью, с дерзостным смиреньем
- в себе хранишь ты стержень выраженья.
Пражский дождь
- Европу, словно лютню, юный дождь
- Тревожит пальцами и трепетно и чутко
- И будит звуки. На скользящей дудке
- Свистит, кидая шалый ветер в дрожь.
- Улитками древесными века
- Вдоль длинных городских морщин влекутся
- И влагою воспоминаний ткутся,
- И город спит и дышит, как река.
Осень, осень
- Небытие – источник бытия,
- Его основа. Тонкого литья
- Гудящий колокол – бытийственная осень.
- Мир горек, как в осеннем небе просинь.
- Глубокой, плотной осенью всё ближе
- К небытию спускаешься. Всё жиже
- Материи обманчивая плоть.
- Ещё нас может ранить, уколоть
- Какой-нибудь пустяк, налипший на
- Поверхность дня… Но всё уже сполна
- Исчерпано, и призрачны все дни,
- Из снов и мнений сотканы они.
- А мир так тих, что даже не тревожен.