Книга формы и пустоты

Если у истоков каждой книги искать какой-то вопрос, то вопрос о природе реальности набрал бы личную библиотеку. В "Книге формы и пустоты" писательница и дзен-буддистка Рут Озеки даёт реальности самой рассказать историю мальчика, слышащего голоса мира. Общепринятая или «нормальная» реальность — вещь достаточно условная, как и повествование от лица автора. В тексте Рут Озеки историю на самом деле рассказывает Книга устами мальчика, иногда комментирующего происходящее.Книга это не только текст с обложкой, а История в общем смысле, которая в том числе зависит и от тех, кто ей внимает. Книга это сценарий жизни, существующий внутри каждого из нас и руководящий нашими поступками, но вместе с этим без нас Книга не может быть написана. Мальчик Бенни на протяжении истории проходит собственный путь взросления и осознания, связанный с умением слышать и принимать себя, устанавливать контакт с внутренней Книгой.Его мать, Аннабель, горюет об утрате мужа и забаррикадировалась от мира с помощью огромного количества вещей, подчинивших себе её жизнь. Форма и пустота, порядок и хаос находятся в вечном противоборстве, золотой серединой которого является баланс. Для Аннабель засилие вещей стало способом сокрытия пустоты, которая от этого только сильнее поглощало её душу. В попытке изменить это мать Бенни читает книгу монахини дзен об искусстве уборки, которая раскрывает перед ней возможность отпустить то, что уже разбито.В конечном счёте, "Книгу формы и пустоты" можно было бы добавить к списку романов воспитания, так как, скользя по её страницам, читатель также совершает духовное путешествие, пронизанное философией дзен и наблюдениями за природой реальности. Магический реализм придаёт повествованию эмоциональной убедительности, а диалоги героев создают определённое пространство свободы, спасающее от навязчивого дидактизма.Итак, что есть реальность? Голоса вещей в голове у травмированного мальчика, рассказы бродячего словенского философа Славоя, диагнозы доктора Мелани или детская песенка про корову и луну (Hey Diddle Diddle)? А может быть всё вместе? Правильный ответ вы сможете узнать у своей Книги, а пока послушайте любимую джазовую композицию отца Бенни Sing Sing Sing.12:01

Книга Рут Озеки «Моя рыба будет жить» стала одной из моих самых любимых. В предвкушении я ждала и новинку от этого автора. Но, к сожалению, ожидания не совсем оправдались.
Не могу сказать, что книга плохая, но какая же она затянутая и нудноватая. И честно говоря, грустная. Основная сюжетная завязка такая: у мальчик 12 лет трагически погибает отец (наполовину японец, наполовину кореец), что негативно сказывается на психике ребёнка (а также его мамы) и он начинает слышать голоса всех окружающих предметов. Это не даёт мальчику нормально жить и учиться и он попадает в детскую психиатрическую лечебницу, где знакомится с девушкой- пациенткой, которая станет ещё одним действующим лицом книги. И на эту основную линию, как бусы, нанизываются и философия дзен-буддизма (без глубоких подробностей, скорее небольшими штрихами), и история японской монахини буддистского монастыря (и по совместительству писательницы книг по магической уборке (отсылка к Мари Кондо с ее знаменитыми книгами), и проблемы накопительства вещей (мама мальчика на может справится со стрессом и «заедает» его покупками), и американский бомж-поэт- философ славянского происхождения, и говорящие предметы и книги, и рассуждения о писательстве и читателях и много всего другого. Мне понравилась она из мыслей автора про книги:
«Поскольку каждый читатель уникален, каждый из вас придаёт каждой из нас (книге) новый смысл, независимо от того, что написано на наших страницах. Таким образом, одна книга, когда ее читают разные читатели, становится разными книгами, постоянно меняющимся набором книг, который волной течёт по человеческому сознанию»
Я думаю, что и в данном случае каждый прочитает свою книгу и найдёт в ней что-то своё, созвучное с ним.
Лично меня больше всего затронула история мальчика (именно ее психологический аспект) и неспособность мамы справится с жизненными невзгодами (потеря мужа, особенные «проблемы» ребёнка и др.). А вот философская, буддисткая составляющая книги оставила меня равнодушной, как ни странно, а ведь каких-то именно таких откровений я больше всего и хотела получить от книги, написанной женщиной- буддийским священником.

Вторая книга Рут Озеки (после «Моя рыба будет жить»), и второе попадание, так что теперь со спокойной совестью могу рекомендовать автора к прочтению. Здесь Озеки еще и дошлифовала стиль: изложение более плавное, меньше углов и пахнет классикой. Читать «Книгу форму и пустоты» - как смотреть ролик про путешественника, колесящего по среднестатистическим городам США. Хваленая демократия нервно курит в сторонке, разваливающиеся частные домики вперемежку с ухоженными особняками и мусор. В книге много о мусоре – о тех самых остатках потребленного и неприбранного, потому что потреблять – хорошо, а думать – плохо.«В дзен-буддизме есть притча. Если вы занозите левую руку, как поведет себя ваша правая рука? Скажет ли она: «Да, это очень печально, но это не моя проблема»? Нет, конечно, нет. Правая рука начнет вытаскивать занозу. Это и есть взаимосвязанность».Повествование начинается со сцены абсурдной смерти японского эмигранта – не абстрактного, а вполне конкретного – любящего мужа, заботливого отца, талантливого музыканта. После ничем непримечательные похороны в обычном американском городе. Зато какие последствия для оставшихся жены и сына. Оба – продукты «заботливого» общества. Мать – американка без профессии, потому что когда-то пришлось сделать выбор между полноценным образованием и материнством. И теперь она одна изо всех сил старается обеспечить сыну более-менее приемлемое существование, а когда не получается - запихивает либо в живот, либо в дом всякое барахло. Пустоту от разочарований нужно чем-то заполнить, иначе она тебя просто сожрет.С сыном еще более печальная история. Он - метис (мама – американка, папа – японец), а значит – не такой, а значит – неплохая цель для издевательств среди сверстников. Да, из всех щелей орут про уважение к национальным меньшинствам, но во-первых – это уважение для тех, кого положено уважать (бедным в другую дверь), во-вторых – подросткам плевать на либеральные ценности, в-третьих – прекратите врать.Дальше – больше. Рут Озеки вписывает в повествование бездомного словенца-социалиста. На родине он был профессором, а в США собирает бутылки, греется в библиотеке, куда его пускают соотечественники. С ними он пьет горячую, топчет капитализм, а потом на инвалидной коляске укатывает в холодный закат. С 16-летней бездомной девчушкой.Эта книга про тех, кто ищет выход даже в самые темные времена. Во многом роман о дружбе и товарищах, которые суровы, искренни и немногословны. Такие поддерживают делом, а не дежурным «Давай, ты справишься. Нужно только постараться». Книга о последствиях культа потребления, о том, что в капиталистическом обществе у честных и совестливых людей всего два варианта – смириться поодиночке или взять сообща ответственность за то, где и как мы живем.

Этот роман, на первый взгляд, может показаться несколько странным. История о потере и преодолении, о депрессии и психических заболеваниях, о друзьях, и, конечно же, о книгах. Именно книга рассказывает нам эту историю, и книги играют в нем не последнюю роль. Но это также роман, который охватывает много других тем и дает нам столько же поводов для размышлений.В год, когда Бенни исполняется 12 лет, умирает его отец. Это событие кардинально изменило не только его жизнь, но и жизнь его матери.Аннабель и Бенни убиты горем, и хотя она очень любит Бенни, и старается сделать для него все возможное, мать и сын начинают не только отдаляться друг от друга, но и впадать в депрессию.Аннабель, чья карьера рушится на глазах, заглушает свою боль перееданием и покупкой ненужных вещей. Она работает на дому, курируя информационные статьи для медиа-компании, погружаясь в самые страшные новости в мире, в то время как вокруг нее громоздятся мешки с мусором и коробки с онлайн-заказами.Комната Бенни - клетка одиночества. Чувствительный мальчик начинает слышать, как неодушевленные предметы разговаривают с ним, их голоса загромождают его сознание, что в итоге приводит его в психиатрическую больницу. Его утешением становится публичная библиотека - единственное место, где он находит успокоение.Есть еще один важный персонаж – Книга, которая рассказывает историю Бенни, перемежая ее краткими комментариями мальчика. Книга обладает всеведением, от которого Бенни отталкивается. Она рассказывает части истории Бенни, которыми он не хочет делиться, и Бенни считает, что книга заставляет его совершать поступки, к которым он относится неоднозначно, хотя книга настаивает, что это не так.Темы любви, семьи, горя, психического здоровья затрагиваются автором с большим состраданием. По ходу повествования автор рисует убедительный портрет того, как на наши межличностные отношения влияют на то, какое значение мы придаем материальным ценностям, и какой беспорядок допускаем в свою жизнь. Наша неспособность постичь "непостоянство формы и пустоту всех вещей" часто стоит нам человеческих связей.Временами этот роман читается как ода книгам, чтению, писательству, убежищу и утешению, которое можно найти в словах, особенно когда нет человека, который мог бы обеспечить комфорт, надежный приют для души. В других случаях это история приключений, а также история любви. Материнской любви, первой любви юноши.
Временами это душераздирающая история, временами - исцеляющая.Эту книгу трудно рецензировать, поскольку в ней так много всего, что трудно описать в рамках одного отзыва, но это интересный опыт чтения, который заставил меня не только участвовать, но и думать на протяжении всей книги - книга, влияние которой лучше всего ощущается при чтении, а не при описании.

Новая книга Рут Озеки сразу привлекла мое внимание, и я с нетерпением приступил к чтению. Она как-то неуловимо напомнила мне ее предыдущую работу "Моя рыба будет жить", но, на мой взгляд, немного уступает ей. Возможно, у меня были слишком высокие ожидания.Книга немного депрессивна, однако все же содержит проблески оптимизма, которые поддерживают интерес к ней.Она затрагивает важные темы: взаимодействие человека с книгами, интересные моменты с "книжным" мальчиком, истории, где книги становятся частью других книг, а также отношения человека с вещами. Проблема захламления, которая может отражать душевные болезни, и расхламление, как духовная практика, также представлены в книге.

«Первые слова в книге чрезвычайно много значат. Когда читатель открывает первую страницу и читает эти самые первые слова – это момент встречи, это как первый взгляд в глаза у людей или прикосновение к руке. Мы его тоже чувствуем.»Я познакомилась с Рут Озеки, когда мне посоветовали ее восхитительную книгу «Моя рыба будет жить», и прониклась ее прозой до мурашек. К «Книге формы и пустоты» я приступала с опаской, боясь разочарования. Оказалось, зря)) Я автоматически влюбилась в нее с первой же страницы, хотя она оказалась совсем не похожей на «Мою рыбу». У меня даже появилось для нее название, которое, на мой взгляд, лучше отражает ее содержание – «Книга печальной мудрости». ( А как иначе? Многие знания, как говорится.)Необычная книга. В ней неясно, где правда, а где вымысел. И формой ее наполняет сам читатель – всем своим читательским опытом. Это смелая подача главного смысла, но у Озеки получилась прекрасная игра.И милая фишка от автора: в обеих книгах вороны. Выглядывают, как виньетка художника в подписи. Точно буду перечитывать. Твердая пятерка.

Человек и книга, книжный ребенок, книга в книге, книга как вещь, человек и вещи, наконец, захламление как болезнь души и расхламление как духовная практика — темы-маячки, которые привлекли мое внимание к этой книге.Вышла она в этом году, новинки я читаю нечасто, даю им отлежаться, но это знакомство с новым автором можно назвать удачным. Роман оставил беспокойное, тревожное послевкусие. Симпатию к несуразным персонажам. Мысли, к которым возвращаешься, чтобы додумать.Мальчик
Дитя двух культур, западной и восточной, сын музыканта — что же удивительного в том, что такой ребенок наделен особым слухом, необычным даром. Удивляет тупость и косность системы, которая сразу навешивает на него ярлык психбольного.В первобытном обществе ребенка, склонного к уединению и слышащего голоса вещей, отвели бы к шаману, который научил бы его, как с этим жить, и начал бы воспитывать себе преемника.В современном мире человека сразу запирают в психушку. Врачи искренне пытаются помочь ему перестать слышать какие бы то ни было звуки в своей душе.Мальчику повезло: он повстречал в библиотеке старого поэта, который объяснил, что голоса надо не гнать и глушить, а записывать.«Он говорит, что я сверхчувствителен и обладаю сверхъестественным слухом, поэтому я могу слышать голоса, и мне просто нужно найти свой собственный голос и с его помощью выразить себя».«А как ты думаешь, откуда берутся стихи? Все вокруг нас имеет свой голос, юный школьник! Но только поэты и пророки, святые и философы имеют способность слышать».Книги
Итак, с первых строк ясно, что это история о том, как рождается писатель. Поэтому здесь не одна книга, а великое множество. Та, которую мы читаем. Те, что составляют лабиринты девятиэтажной библиотеки, где ГГ скрывается от школы. Наконец, та, которую должен написать мальчик, книга о нем, книга, которая ведет его, говорит с ним, руководит, спасает, ворчит.Эта книга пишется по ходу той, что мы читаем, перебивает ее и сливается с ней. Именно она показывает эпизоды семейной истории мальчика, которых сам он знать не может. Этой книге известно, что она — книга, а мы — читатели, и она обращается и к нам, считая, что ей есть что сказать. Она бывает многословна, утомительна и велеречива, так что порой ее хочется заткнуть. А иногда, наоборот, перечитать.«Странно видеть книгу в книге, правда? Но ничего странного тут нет. Книги ведь любят друг друга. Между нами существует взаимопонимание. Можно даже сказать, что мы все связаны некой родственной связью, которая простирается, как ризоматическая сеть, под человеческим сознанием и связывает мир мыслей воедино. Представьте нас в виде мицелия, огромной подсознательной грибницы под лесной подстилкой, где каждая книга – плодоносящее тело. Мы, как грибы, коллективисты. Мы говорим о себе: мы, наш, нас. Поскольку мы все связаны, мы постоянно общаемся: соглашаемся, не соглашаемся, сплетничаем о других книгах, цитируем и ссылаемся друг на друга – и у нас тоже есть свои предпочтения и предубеждения. Конечно, есть! Предубеждений на библиотечных полках предостаточно. Научные тома пренебрежительно относятся к коммерческим изданиям. Литературные романы смотрят свысока на любовные романы и криминальное чтиво, а есть такие жанры, к которым относятся с презрением практически все остальные, например, к руководствам по саморазвитию». Приведу еще фрагменты, которые не только демонстрируют уровень этой прозы и тон, который они задают всему роману, но и, возможно, помогут решить, читать эту книгу или не читать.«Первые слова в книге чрезвычайно много значат. Когда читатель открывает первую страницу и читает эти самые первые слова – это момент встречи, это как первый взгляд в глаза у людей или прикосновение к руке. Мы его тоже чувствуем. Правда, у книг нет глаз или рук, но если книга и читатель предназначены друг для друга, они оба мгновенно это понимают».«Книги для вас были всего лишь этапом, кратким выражением вашего инструментализма, мимолетным увлечением. Наши тела были удобными инструментами, которыми вы пользовались, пока не появилось следующее новомодное устройство. В конце концов, мы были просто одной из созданных вами вещей, не лучше и не хуже молотка».«Читатель – это не пассивное вместилище содержания книги. Нисколько. Вы – наши соратники, наши заговорщики, вдыхающие в нас новую жизнь. А поскольку каждый читатель уникален, каждый из вас придает каждой из нас новый смысл, независимо от того, что написано на наших страницах. Таким образом, одна книга, когда ее читают разные читатели, становится разными книгами, постоянно меняющимся набором книг, который волной течет по человеческому сознанию».Книга в книге — прием столь же древний, как и сама книга, но каждый автор использует его по-своему. Здесь он органичен и более чем оправдан. К нему постепенно привыкаешь.Вещи
В роман включена еще одна книга — буквально прыгнувшая с магазинной полки к маме мальчика Анабель, которая захламила дом настолько, что ее собираются оттуда выселить и лишить родительских прав. Ее жилье изнутри выглядит как в телешоу «Генеральная уборка» и «В плену ненужных вещей».Эта книга в книге №2 имеет название — «Чистая магия» и (вымышленного) автора — японку Айкон. У многих читателей сразу всплывет в памяти бестселлер Мари Кондо «Магическая уборка». То, что автор делает Айкон монахиней, подчеркивает отношение к этой деятельности как к духовной практике и служению (Айкон, как и Мари Кондо, проводит телешоу и дает консультации, помогая страждущим и вручную разгребая чужие завалы). Полное название книги: «Чистая магия: древнее искусство дзен поможет вам избавиться от беспорядка и революционно преобразить свою жизнь».Фрагменты «Чистой магии» мне также любопытно было перечитать, уже вне контекста романа. Как и размышления самой Айкон, которая встречается со своей «паствой» в поездке по Америке и начинает сомневаться в необходимости «революционного преображения».«Почему женщины, как бы усердно они ни работали, не могут унять в душе ноющий страх, что сделано недостаточно, что они отстают, что они могут и должны быть лучше? Неудивительно, что они жаждут узнать простые и четкие правила, как следует складывать футболки, растить детей, управлять карьерой, прожить жизнь. Им хочется верить, что есть правильный путь и есть неправильный – ведь так и должно быть! Ведь если есть правильный путь, тогда его можно найти, а если они найдут его и выучат правила, тогда все в их жизни встанет на свои места и они будут счастливы! Какое заблуждение. Может быть, «Чистая магия» просто подпитывает это заблуждение? Создает еще один ложный стандарт бессмысленного совершенства?»Вот так, пророков тоже терзают сомнения, их книги — не эталон мудрости, никакое знание не окончательно.Интересна скрытая полемика со сложившимся взглядом на склонность к захламлению как на моральный и психический изъян. Захламитель не всегда бывает виноват. Жизнь сложнее схем и правил. Анабель, работающая удаленно, вынуждена по требованию руководства хранить дома штабеля периодики (она работает с новостями) и компьютерных дисков. Дом превращается в склад, забитый мешками с мусором, но это не ее выбор.Еще один, более тонкий момент: если у Айкон та же фишка, что и у Мари Кондо — определять значимость вещей по той радости, которую они доставляют владельцу, то Рут Озеки убедительно и поэтично описывает, какую радость дарит Анабель ее коллекция снежных шаров, какое утешение и успокоение приносит она женщине, мир которой рушится: муж погиб, ребенок болен, с работы увольняют.«У нее были и другие коллекции: старинные игрушки, книги, бутылки и открытки, каждая со своей историей».«Это не хлам… Это моя жизнь».И что, это всё тоже на помойку? Кто определит ту грань, где «радость» превращается в «зло»? Авторитетный гуру из-за океана?Коллекционирование и минимализм — отдельная тема, и я пока не встречала другой книги с попыткой ее осмыслить.И тут на сцену выходит книга в книге №3 — великолепное эссе (реального) писателя Вальтера Беньямина «Я распаковываю свою библиотеку», которое в романе обильно цитируется и обыгрывается (и да, его стоит прочитать тем, кто еще не читал).Беньямин исследует закоулки души собирателя книг и делится мыслями о том, что «в жизни коллекционера существует диалектическое противоречие между полюсами порядка и беспорядка», и о том, что «Собственность – это самые интимные отношения, которые только могут быть у человека с вещами. Не они в нем обретают жизнь, а он сам живет в них».Человек и вещи и в этом эссе, и в книге Айкон, и в романе Рут Озеки — философская проблема планетарного масштаба. Вопросов здесь много:«Что придает вещам такую колдовскую силу и есть ли предел жажде приобретательства?»«Существует ли точка насыщения, при которой американскому потребителю станет «достаточно» – и рынок постигнет крах?»«Как можно быть художником, не делая никаких вещей?»«Если все, что вы считаете своим – ваши вещи, ваша жизнь, – может быть сметено в одно мгновение, вы должны спросить себя: что в этом мире реально?»Ответы спорные, печальные, нелогичные.«– Я думал, что прогресс – это хорошо.
– Ну, может быть, и нет, если он только и делает, что копит хлам и не дает тебе ничего исправить».«Мы неотделимы друг от друга. Мы – это наша планета, и мы должны любить ее полностью. Мы должны полюбить наш мусор, наше загрязнение, наши отходы. Мы должны любить нашу транс-землю, нашу транс-планету, во всех ее переменчивых бедствиях».Знакомство с автором продолжу. По-хорошему странная, необычная, нешаблонная история.«Я устанавливаю связи между вещами. Это примерно как историю рассказывать».Дополнительный плюс: есть аудиокнига, которую (как всегда, замечательно) начитал Игорь Князев.

Кина по стилю похожа на «Моя рыба будет жить», но другая. Затягивает так, что даёт прочувствовать горе и безысходность героев, как им одиноко, как они нуждаются в принятии. Читаешь, и будто струна натягивается, кажется, вот-вот порвётся, всё так беспросветно, всё заруливает не туда. Но свет возникает из невидимых нитей, которыми все связаны, откуда-то приходит помощь, берутся силы, и шаг за шагом всё начинает налаживаться. Главная идея, конечно, что любовь побеждает всё: хаос, сомнения, недоверие, непонимание. Но мне особенно близка ещё одна из идей этой книги – мы сами отвечаем за нашу жизнь и судьбу, нежелание взять на себя ответственность – это провальная позиция. Книга ОЧЕНЬ понравилась, погружаешься в неё, как в параллельную Вселенную.