Читать онлайн Внутри. Часть вторая бесплатно
Пролог
Музыканты играли превосходно. Изысканные блюда таяли на языке, в воздухе невидимыми облаками проплывали утонченные ароматы женских духов. Огромные вазы с цветами на каждом столе, шелковые скатерти и белоснежные салфетки с крупным кристаллом в форме сердца…
Двухметровая пирамида из дорогого шампанского.
Серебряные столовые приборы.
Серебряные подсвечники.
Серебряные салфетницы.
Кремового оттенка карточка с именем гостя, под которым каллиграфическим почерком были выведены две идеальные серебряные буквы: «А.А.». Сдержанная роскошь в каждой детали. М-да. А, впрочем, это лишь спектакль.
Заглядевшись в свой бокал с виноградным соком и мысленно приглушив громкость живой музыки, которая звучала паршивее блюющего в подъезде бомжа, он ещё раз напомнил себе, почему продолжал находиться здесь. Почему молча и терпеливо выносил на себе косые, осуждающие и прохладные взгляды присутствующих. Почему был вынужден сидеть с опущенной головой и вежливо улыбаться, когда его деланно-виноватый взгляд ненароком встречался с чужими. Почему сдержал смех, когда некогда лучший друг едва не заплакал от переполнивших его чувств, после чего заключил его в прощающие и понимающие объятия. Почему позволил себе быть ничтожным и беспомощным на глазах у трех сотен людей.
«Я знаю, что Богдан совершил ошибку. Большую и, по мнению многих, непростительную. И, наверное, помни я о каждом его шаге и действии, считала бы также. Но я не помню. Я не знаю, что чувствовала, когда он досаждал мне своим вниманием, потому что в моей жизни этого…словно не было. Не помню, что почувствовала, когда он…ударил меня. Знаете, это даже говорить очень странно и нелепо, потому что этого просто не может быть! Я знаю Богдана как доброго, отзывчивого, вежливого и воспитанного человека. Вы спросили о моем отношении к нему, таков мой ответ. Ведь я помню только это. Таким он остался в моей памяти. Видео, которое мы только что посмотрели, как будто ненастоящее! Для меня это словно отрывок из какого-то фильма с актрисой, которая очень похожа на меня. Все совершают ошибки, но не каждый умеет их признавать. Послушайте, я просто хочу, чтобы у Богдана была возможность исправить свои. У него есть любящие родители, верные друзья, мечты и цели. Он хороший человек, просто…он ошибся».
Миновало чуть больше года с того дня, как ему был вынесен приговор, а он помнил каждое её слово… Да. Три года условно, в течение которых он каждый месяц обязан отмечаться в уголовно-исполнительной инспекции, проходить химико-токсикологическое исследование крови и не контактировать с Адель в течение одного года. Последнее оказалось самым беспощадным наказанием, и даже то, что оно подошло к концу ещё неделю назад, не позволило ему расслабиться. Пропасть между ним и самой желанной девушкой в мире оставалась всё такой же бескрайней и непостижимо глубокой. И так будет ещё очень долго. В лучшем случае полгода, потому что терпение – это искусство ждать, не теряя надежды. Потому что терпение – это не просто ожидание, это способность сохранять спокойствие в любой ситуации. Потому что терпение – показатель мудрости человека, его силы духа и духовной зрелости. И она обязательно это увидит. Она будет восхищаться им и гордиться!
«Вы боитесь подсудимого? Вызывает ли он у вас тревожные и неприятные чувства? Вам неспокойно находиться рядом с ним?»
«Нет. Я не испытываю страх, не чувствую приближения тревоги или чего-то ещё. Поймите, Богдан для меня – друг семьи. Сын близких друзей моих родителей. Он лучший друг…Аверьяна – родного сына моих приемных родителей. То, что происходило в течение нескольких месяцев: его преследования, проявление навязчивого внимания и похищение – это всё стерлось из моей памяти. Для меня не существует другого Богдана. Есть только тот, с которым я познакомилась, когда они с Архипом вернулись из Америки. Я знаю, что многим мой ответ не нравится, но здесь ведь нужно говорить честно. Это я и делаю».
Тогда он не понимал, насколько сильно его лучшему другу не понравились слова его сестры. Точнее, девушки. Ведь она говорила совсем не то, что должна была, чтобы упечь его за решетку на несколько лет и позволить своему лживому, подлому и бессовестному «братику» беспрепятственно с нею сближаться!
Один. Два. Три. Вдох-выдох.
Один. Два. Три. Вдох-выдох.
Смочив пересохший рот виноградным соком, он с силой поджал пальцы ног в лакированных туфлях за восемьдесят тысяч. Бестолковая мозгоправша в центре реабилитации неустанно повторяла, что в моменты, когда охватывает тревожность, нужно медленно и глубоко дышать. В минуты подступающей злости – медленно и глубоко дышать. Беспричинный смех? Медленно и глубоко дышать. У идиотки, жрущей на завтрак, обед и ужин фастфуд целыми тоннами, было одно решение на все случаи жизни. Сколько раз он смотрел на нее сквозь искусственную пелену вины и боли в глазах, представляя, как с одного удара лишает её квадратных, как у лошади, зубов, которыми она перемалывала вонючие бургеры? Вот, что его успокаивало, а не гребаное дыхание. А ещё растекшаяся по асфальту рожа Аверьяна. Его залитый собственной кровью рот, его бездыханное и обмякшее тело…
«Для меня не существует другого Богдана. Есть только тот, с которым я познакомилась, когда они с Архипом вернулись из Америки».
Бледно-голубые глаза плавно закрылись, а уголки плоских губ приподнялись.
Милая, прекрасная, честная и идеальная во всех смыслах Адель несла правду в этот мир! Она словно напевала мелодичным голоском трогательную песню, в которой ненавязчиво просила суд быть снисходительнее к подсудимому… К нему, который оступился. К нему, который в какой-то момент времени позволил отчаянию взять верх над силой духа. К нему, который раскаивался и обещал встать на путь исправления. Её добрые и искренние слова о нем звучали самой прекрасной песней в его ушах на протяжении многих месяцев. Да, он поступил плохо. Он совсем не хотел ударить её, и она знала об этом. Да он и не помнил уже, как это вышло! Адель забыла, и он тоже.
– Подушку принести? – раздался женский голос над его головой. Его веки поднялись, а плечи незаметно опустились.
– Дарина, – он нерешительно взглянул на нее. – Я не спал.
– Ой, да брось! – фыркнула она, забрав со стола чей-то бокал. Влив в себя его содержимое, она села на стул и закинула ногу на ногу. – Спал и спал, что такого? Тут это простительно.
В любой другой день он бы с радостью бросил злую шутку в её адрес, как это частенько случалось в былые времена. Но теперь он другой: виноватый, опозоренный, никчемный и слабый. Таким его должны здесь увидеть. К счастью, так будет не всегда. От силы шесть месяцев, которые он посвятит самосовершенствованию, после чего уничтожит Аверьяна, как мерзкого таракана, проникшего в его жилище. Он натоптал в нем. Наследил. Решил, что безнаказанно присвоил себе чужое сокровище. Но как бы не так. И очень скоро всё встанет на свои места.
– Меня уже тошнит от всей этой дешевой показухи! Скорее бы уже полночь, и мы все разъехались по домам.
– Извини, что спрашиваю, но у тебя что-то случилось? – поинтересовался он с деланным смущением.
– Чего-чего? – хмыкнула девушка и закатила хмельные глаза. – И когда я ещё такое услышу от Богдана Савельева: «Извини, у тебя что-то случилось?» – повторила она настолько дурацким голосом, что ему очень понравилась мысль о её вырванном языке.
– …Не понял?
– Ну, ты же типа и слов-то таких не знаешь. Да, забей! – отмахнулась она. – Нашла кому на уши присесть.
Он нарочно ничего не сказал, потому что отлично знал, что его пьяная собеседница не сможет сидеть молча.
– Как тебе всё это? – спросила она, не выдержав и полминуты. – Или с тобой нельзя такое обсуждать?
– Что именно?
Господи, как же ему осточертело изображать из себя забитого недоумка.
– Ну, это! – обвела Дарина неодобрительным взглядом пространство вокруг. – Ау? Мы на свадьбе вообще-то.
– И это чудесно. Разве ты имеешь что-то против свадеб?
– Но это не просто свадьба каких-то людей, Богдан. Виновники торжества – Аверьян и…Адель. Разве это не дикость?
– Прости, Дарина, но я не понимаю, что пытаешься мне сказать.
– Тебе что в том центре промыли мозги? Или твои достали, а чужие вставили? Ау? – закатила она пьяные глаза и схватила со стола его бокал с соком. – Это вообще-то Аверьян и его сестра, в которую ты был по уши влюблен!
Залпом выпив содержимое, Дарина съежилась, словно выпила кислоту.
– Фу, что это? Сок?
– Я не употребляю алкоголь.
– Божечки, да тебя что, загипнотизировали? Что с тобой происходит, парень? Знаешь, раньше ты был поинтереснее.
– Я рад, что был. Потому что то, какой я сейчас, нравится мне намного больше.
Чушь собачья. Чушь собачья. Чушь собачья.
– То есть, ты хочешь сказать, что тебя всё устраивает, да?
– Я ведь уже сказал там, на сцене. Я рад и поддерживаю их решение. Только не понимаю, почему против ты?
Всё он понимал. Эта дура с самого детства была безоглядно влюблена в Аверьяна. Вернись он тогда сюда со своими друзьями, возможно, у этой курицы и получилось бы заинтересовать его. Возможно. Разве что накачав его алкоголем и снотворным и прилечь рядом, потому что Аверьян не то что не обращал на нее внимания, он в принципе не видел в Дарине девушку, которую хотелось трахнуть даже разок.
– Потому что это мерзко, – ответила она, забрав с подноса проходящего мимо официанта бокал с шампанским. – Они брат и сестра, Богдан. И как Ника с Кириллом могли такое допустить? Что теперь о них будут говорить люди?
– Аверьян никогда не считал её своей сестрой. По сути, так оно и было.
– Но они из одной семьи! Это аморально.
– Они не родственники.
– Но у них одни родители.
– Да, но для Адель они не родные, а приемные.
– Черт, какой же ты нудный! Я думала, хоть ты-то меня поймешь, но нет, ты теперь у нас несчастная и побитая собака, которая охотно согласится поднять лапку за кусок черствого хлеба! Господи, а я ещё её от близняшек в детстве защищала, – пробормотала Дарина, после чего сделала два больших глотка шампанского. – Ведьма.
Один. Два. Три. Вдох-выдох.
Один. Два. Три. Вдох-выдох.
Он представил, как его кулак выбивает челюсть жениха. Как зубы вылетают из его рта и рассыпаются по полу с приятным постукиванием.
«Я не испытываю страх, не чувствую приближение тревоги или чего-то ещё. Поймите, Богдан для меня – друг семьи».
Его злость мгновенно сошла на нет.
– Я ведь столько ждала его, – произнесла Дарина, склонив пьяную голову над столом. – А эта девчонка заполучила его по щелчку. У меня до сих пор перед глазами эта мерзкая картина!
– Какая картина?
– Ну, как они объявили о своих отношениях, – шмыгнула она носом. – А-а, тебя же там не было.
– Где меня не было?
– В караоке, – хмыкнула Дарина и влила в себя остатки шампанского. – Тебе что, не рассказывали?
Его челюсти сжались, однако плоские губы продолжали виновато улыбаться.
– Во время лечения контакты со мной были запрещены.
– Так я знаю! Но ты уже как полгода на свободе. Что, разве Архип тебе не рассказывал? Или кто-то ещё?
– У меня много работы. Только она ненадолго заставляет забыть о том, каким дерьмом я был. Я редко выхожу в люди. Да и со мной редко кто изъявляет желание встретиться.
– Черт. Никогда не думала, что скажу это, но мне тебя жаль. Правда. Знаешь, я долго думала о том, что было, и сколько бы раз ни пыталась скинуть всю вину на тебя, меня всё равно не отпускала мысль, что не ты один виноват в случившемся. Адель водила тебя за нос. Она посылала тебе сигналы, мол, да, я не против с тобой повеселиться, а когда ты делал к ней шаг, она отталкивала тебя. Ещё у нее вдруг парень появился. Сразу, как приехал Аверьян. Я тогда и подумать не могла, что это он и есть.
Да. И он тоже. У него было достаточно времени, чтобы обдумать всё, что происходило с момента возвращения Аверьяна. Он вспоминал, как просил друга о помощи, как тот делал вид, что ему подобное не интересно, но по-дружески обещал сделать всё возможное. Как настоятельно советовал уйти с головой в работу, чтобы самому сблизиться с Адель. Ублюдок. Весело же ему было наблюдать за теряющим рассудок другом. Пока он сходил с ума от невозможности достучаться до любимой, тот уже запустил в нее свои щупальца. Он трогал её. Он чувствовал её. Он дышал волшебным запахом её кожи…
Один. Два. Три. Вдох-выдох.
Один. Два. Три. Вдох-выдох.
– Ты не права, Дарина, – сказал он, прикрыв белой салфеткой с проклятым кристаллом внезапную эрекцию. – Во всем, что случилось, виноват только я.
– Всё понятно. С тобой это обсуждать бесполезно.
– Так и что было в караоке? Ты поразила всех своим чудесным голосом?
– Раньше ты надо мной смеялся.
– За что искренне прошу у тебя прощения.
– Ладно, – вздохнула она, постучав по его руке. – Обновленный Богдан нравится мне больше прежнего, хоть он и жуткий зануда!
Эта идиотка собирается отвечать на его вопрос или нет?!
– Тот вечер в караоке мы устраивали для Адель. Она очнулась после своего летаргического сна длиной в сколько-то там дней. Короче, мы планировали петь, танцевать и веселиться, а у меня были свои планы. Ну, знаешь, я думала, что мы с Аверьяном как-то сблизимся: выпьем, расслабимся, споем и поговорим.
– Кажется, ничего не вышло, да?
– Аверьян вышел на сцену и поразил всех неповторимым голосом. Он просто…невероятный. И вдруг в какой-то момент Адель поднимается к нему, они несколько секунд смотрят друг на друга, как в дурацком сопливом фильме, представляешь? А потом он просто целует её! На глазах у нас всех!
– И правда, – комментировал он, чувствуя, как от злости трясется каждый его орган. – Как в кино.
– Ника чуть в обморок не упала! Я думала, что сплю. Смотреть на это было омерзительно. А потом Аверьян объявил, что они пара, представляешь? Впервые увидев друг друга, они поняли, что никогда не станут братом и сестрой. Между ними любовь и бла-бла-бла. У меня чуть сердце не остановилось, я хотела кричать во всё горло, но вместо этого визжала, как поросенок. Я была в шоке. Архип вывел меня на улицу, а потом отвез домой, потому что… К черту! Где ещё шампанское? Знаешь, что я думаю обо всем этом? – спросила она, пошатнувшись на стуле. – Я думаю, что психи здесь только они, – кивнула она на стол молодоженов, – и те, кто их поддерживает.
Поцеловал её. Объявил об их отношениях. Прямо на сцене. В микрофон.
Один. Два. Три. Вдох-выдох.
– Этот аморальный брак продлится недолго, – прервала его мысли Дарина, неуклюже поднимаясь со стула. – Надеюсь, их медовый месяц станет последним спокойным и беззаботным временем, которое они проведут вместе. Черт, – фыркнула она, наклонившись к его уху, – ты ведь чуть в тюрьму не сел из-за этой хитроумной девчонки! Ты давай береги себя. И мышцы наращивай, – усмехнулась она, потрогав его костлявые плечи. – Кстати, тебе бы пошла легкая небритость и слегка взлохмаченные волосы. Не думал, может, именно это привлекает Адель в мужчинах?
Постучав по его плечам, Дарина, споткнувшись о собственную ногу, побрела на танцпол. Где-то в стороне раздался звон разбившейся посуды в сопровождении громких голосов, выпаливших: «На счастье!»
Надо же, каков ловкач, его лучший друг. Ему бы в цирке выступать и жонглировать мандаринами. Спутал мысли несчастной девушки, обманул собственного друга, убедил родителей в правильности своего решения, основанного лишь на плотском желании овладевать самым прекрасным женским телом… Иначе зачем жениться на собственной сестре?
Потому что она неповторима.
Она удивительна.
Она горяча и желанна.
Не найдется на свете другой такой же… Адель одна. Его пальцы до сих пор помнили её мягкость, её тепло и пульсирующее желание. Если бы не гребаная наркота, превратившая его мозги в изюм, он бы ни за что не поддался страху. Она ведь просто спала, а не балансировала между жизнью и смертью. Он не причинил бы ей никакого вреда! Если бы он не струсил, если бы мыслил здраво, они бы уже были вместе далеко отсюда и играли собственную свадьбу!
Один. Два. Три. Вдох-выдох.
Один. Два. Три. Вдох-выдох.
Терпение – это не слабость, а сдерживаемая сила.
Терпение – это не смирение в молчаливом ожидании перемен, а время для разработки стратегий долгосрочного решения проблемы.
И для него эта проблема – Аверьян.
1
6 месяцев спустя
Хочу, чтобы он остался. Покрываю поцелуями его шею, запускаю руки под поло и провожу ногтями по спине, мысленно убеждая себя, что это всё не от отчаяния. Я знаю, что ему нравится, знаю, что мое желание заводит его, как двигатель спортивной машины. Знала.
– Да, я буду в студии через сорок минут, – говорит Аверьян кому-то по телефону, а мои руки заползают под пояс джинсов. – Стелла уже ждет вас. Увидимся, до встречи.
– Сорок минут? – спрашиваю, прикусив его нижнюю губу. Развязываю пояс своего халата, предвкушая пылающий огнем взгляд. – Значит, мы никуда не торопимся.
– Постой, Адель, – тормозит он меня, обхватив мои запястья теплыми пальцами, – мне правда нужно ехать. До встречи с Дариной и её подругой я должен заехать в типографию и забрать готовые буклеты, потому что Костя не сделал этого во время. А теперь он заболел. В последнее время я сам себе помощник.
Чмокнув меня в лоб, Аверьян хватает ключи от своей машины и надевает кеды.
Нет, я ещё не на грани. Потуже завязываю халат, под которым нет ничего, что помешало бы ему взять меня здесь и сейчас. Как раньше. Как это часто случалось до его чрезмерной занятости.
– Новый проект? – спрашиваю, сложив руки на груди.
– Ага. Подруга Дарины – совладелица известного косметического бренда. Они запускают новый продукт и хотят, чтобы я провел съемку.
– С каких пор ты стал фотографировать баночки с кремами?
– Я не работаю с баночками, Адель, – выпрямившись, отвечает он. – Все мои проекты имеют лица и содержание. Отснять баночки может любой желающий на камеру телефона. А я работаю только с людьми, и если кому-то это не нравится, мы расходимся. Ты ведь это знаешь.
– Я просто спросила, Аверьян.
– А я просто ответил. До вечера.
⁂
– Я почувствовала себя голой, – делюсь своими чувствами с подругой за обедом спустя несколько часов. – В очередной раз.
– Что с ним происходит?
– Не знаю, – заправляю волосы за ухо. – С тех пор как мы вернулись из медового месяца и ушли каждый в свою работу, между нами словно невидимая стена, которая временами исчезает, а потом снова внезапно появляется. Может, это, конечно, и есть реальная супружеская жизнь, – издаю смешок, смешанный с подступающим отчаянием на ранних стадиях. – Или же Аверьян сожалеет о том, что сделал.
– Сожалеет, что сделал тебе предложение полтора года назад? Пф! Ты хоть не говори такое никому. До свадьбы вы встречались целый год, и у вас всё было прекрасно.
– Да, потому что Аверьян много раз летал в Америку на съемки, а когда возвращался, налаживал работу новой студии. Он много месяцев искал личного помощника, толкового администратора и… Я к тому, что с тех пор как его стали забрасывать предложениями… Когда стало известно, что сам Аверьян Кох и его студия базируются здесь, всё резко изменилось. Его хотят все, и теперь он словно всё время там – на работе, на встречах, которые часто проходят то в клубах, то в ресторанах, и этому нет конца. И я, кажется, тоже должна встать в эту очередь.
И аппетита у меня теперь нет. Мой муж не первое утро отказывает мне в близости, потому что ему нужно успеть переделать кучу дел. И в связи с этим, как, наверное, у любой любящей женщины, в моей голове закрадываются дурные мысли. Такие, что имена Стелла, Дарина и все прочие вызывают колючее раздражение.
– Я ещё пока не злюсь на него, – говорю с вынужденной улыбкой, – но если он и дальше будет продолжать в том же духе, я рискую стать зачинщицей громкого скандала. Первого в нашей совместной жизни. Я и подумать не могла, что дело, которому он предан всей душой, будет так меня раздражать.
– По правде говоря, я не ожидала такого от Аверьяна. Нет, я всё понимаю: любимая работа, ответственность, желание заработать и потратить, поддержание своего статуса и всё такое, но отказывать тебе в сексе? Тебе – его жене, простите? Где такое видано, чтобы молодой и крепкий мужчина не желал близости с женщиной? Со своей женщиной, – уточняет Настя.
– Знаешь, когда ты говоришь об этом, проблема уже не кажется мне настолько серьезной, – говорю с улыбкой. – Пока что.
– Ты ведь только про утро говоришь? – спрашивает Настя, сложив руки на столе. – Ночью-то у вас всё в порядке?
– Да. – Мой ответ звучит неуверенно, и Настя вопросительно поднимает бровь. – Мы не занимаемся сексом каждую ночь, потому что у него то работа допоздна, то встречи, то телефонный разговор с Нью-Йорком, то дружеские посиделки в пабе с Архипом и Богданом. Последнее, кстати, единственное, что меня радует из всего этого списка.
– Но так нельзя. С чего вдруг такая занятость? Для него что, работа превыше отношений с женой?
– Может, с того, что после свадьбы мы стали жить вместе? До этого наши чувства горели и искрили, потому что мы не видели друг друга каждый день. А может, штамп в паспорте означает конец романтики и страсти и является для мужчины конечным результатом его завоеваний? Вариантов много, – опускаю глаза на свою кружку с остывшим кофе, – выбирай любой.
– Аверьян любит тебя.
– А я не говорю, что не любит. Он меня просто не хочет, как раньше, потому что в его голове одна работа и…возможно, кто-то ещё.
– Ты что? – смеется Настя. – Не неси бред! Вы женаты полгода, и Аверьян без ума от тебя!
Без ума настолько, что в нашей постели вдруг резко и неожиданно похолодало.
– Это так, – пожимаю плечами, бросив взгляд в сторону, – мысли вслух.
– Плохие мысли! Я в жизни не поверю, что Аверьян может так подло и низко поступить с тобой. Учитывая всё, что между вами было, вы просто созданы друг для друга.
Залив неприятный осадок внутри еле теплым кофе, тихо спрашиваю:
– А что именно между нами было?
– Адель…
– Нет, серьезно. Что такого мы пережили? Кучу потраченных нервов, расставаний и воссоединений? Боль, утрату и болезни?
– Адель, тьфу на тебя!
– А что тогда? – смотрю на подругу, искренне пытаясь понять. – Проблемы с его лучшим другом, который сунул меня в багажник, а я этого даже не помню?
– Послушай, я понимаю, в твоей голове сейчас сотни мыслей и дурных предположений, и все они неприятные. Секс в браке очень важен, и когда его мало или…очень мало, естественно возникают вопросы: почему, по какой причине, виновата ли я или просто сейчас такой период? Я уверена, через это проходят многие пары, Адель.
– Но не в первые полгода супружеской жизни, – говорю с горькой усмешкой и замечаю за дальним столиком знакомое лицо. – Существуют кризисы одного года, трех, пяти, семи и далее лет. А нам всего-то шесть месяцев… Ох, надо же, – говорю, наклонившись к столику. – Здесь Богдан с какой-то девушкой.
Настя едва не давится чизкейком и вытаращивает на меня глаза.
– Где?
– Только не крутись, веди себя естественно.
Опустив приборы на края тарелки, Настя наклоняется и поправляет пышный низ воздушной черной юбки и как бы невзначай устремляет взгляд на парочку.
– Это точно Богдан? – спрашивает она шепотом, вернувшись в исходное положение. – Ты уверена?
– Разумеется.
– Господи боже… А он очень изменился!
– Да, это так.
– Не хочется этого признавать, но выглядеть он стал намного лучше, чем был до сотворившего собственными руками кошмара.
– Когда ты уже забудешь об этом?
– Никогда, – ударяет она указательным пальцем по столу, а потом снова оборачивается. – Но опять вынуждена признать, к сожалению, что он симпатичный. Последний раз я видела его на вашей свадьбе. Видок у него был жалкий. Накачался, что ли?
– Они с Аверьяном вместе ходят в тренажерный зал.
– М-м. И как, кстати, отношения между ними?
– Кажется, хорошие. Говорю же, часто встречаются в пабе.
– «Кажется»?
– Аверьян редко говорит со мной о Богдане. Да и я не особо интересуюсь. Знаю, что они часто видятся, вместе в зал ходят и созваниваются. Мне этого достаточно. Кстати, – усмехаюсь, отставив в сторону недоеденный десерт и недопитый кофе, – я его тоже последний раз видела на нашей свадьбе. Он действительно отлично выглядит.
И это правда. Однако когда улыбчивый взгляд Богдана случайно замечает меня, удивляется и на мгновение становится растерянным, я понимаю, насколько сильно он изменился внешне. Волосы стали чуть длиннее, и теперь они лежат естественно небрежно, несколько прядей падает на высокий и выразительный лоб. Его лицо как будто стало чуть шире и заостреннее. А ещё Богдану идет легкая небритость.
Он берет за руку свою спутницу и очевидно извиняется, поскольку уже отодвигает свой стул.
– Кажется, он сейчас подойдет к нам, – комментирую, глянув на Настю.
– Ну так ещё бы.
– Не груби ему, – предупреждаю. – Мы обо всем забыли и проехали.
– Ты – да. А я – нет. И я уверена, что Аверьян тоже.
– Ты ошибаешься. У них прекрасные отношения.
– Минуту назад ты не была в этом уверена.
– Я не сомневаюсь, что это так.
– Но что точно творится в голове твоего мужа, ты не знаешь.
– Настя.
– Окей! – поднимает она вверх ладони. – Знаешь!
В следующую секунду Богдан останавливается у нашего столика. Черный костюм и рубашка в тон сидят на нем идеально. Посещение тренажерного зала явно пошло ему на пользу: широкие плечи, окрепшие руки и наверняка мускулистые ноги. Они с Аверьяном одного роста и комплекции, а, учитывая, что я знаю, как без одежды выглядит мой муж, могу себе представить, что скрывается под этим дорогим костюмом.
– Добрый день, девушки, – здоровается он, глянув на нас по очереди. – Рад вас видеть.
– Привет, – отвечаем мы с Настей синхронно.
– Как поживаешь, Богдан? – спрашиваю, откинувшись на спинку стула.
– Замечательно, – отвечает он с приятной улыбкой, а потом оглядывается. – Приехал с девушкой на обед, чтобы потом снова разъехаться по своим делам. Оказалось, что не так просто строить отношения и поддерживать в них хорошую погоду в условиях огромного мегаполиса и постоянной занятости. Но мы стараемся.
– Это точно, – соглашаюсь.
– Ох! – восклицает Настя. – Так это твоя девушка?
– Да, – отвечает он с такой забавной улыбкой, словно вопрос смутил его. – Вы здесь, должно быть, впервые?
– А почему спрашиваешь? – сощуривается моя неугомонная подруга. Так бы и треснула её ногой под столом, но не дотянусь.
– Я часто сюда заезжаю, поскольку недалеко от офиса. Но вас встречаю впервые.
– Всё верно, – вмешиваюсь, опасаясь, что Настя может что-нибудь да ляпнуть. – Мы часто проезжали мимо, а сегодня решили здесь пообедать.
– Что ж, надеюсь, кухня вас не разочарует. Рад был видеть вас, – говорит он и снова оглядывается, – но мне нужно идти. Не хочу заставлять её ждать.
– Богдан, – обращаюсь к нему с улыбкой, – ты замечательно выглядишь. Очень изменился.
– Да, я тут спортом вроде как увлекся, – говорит он, посмеявшись. – Такие дела. Ну, я пойду. Всего хорошего и веселого вам вечера.
– И тебе, – отвечаю, несколько растерявшись.
Не проходит и пары секунд с его ухода, как Настя ленивым тоном голоса выдает:
– Веселого вечера? Ещё обед, парень! Интересно, а его девушка в курсе, каких делов он наворотил?
– Ты не успокоишься?
– Не знаю. Всё зависит от того, как часто он будет мелькать перед глазами. Раньше он обладал удивительной способностью «случайно» появляться там, где бываешь ты. Разумеется, ты не помнишь, зато помню я.
– Сейчас всё иначе.
– Не будь так в этом уверена.
– Настя, мы действительно обедаем здесь впервые. А его офис вон там, через пару улиц.
– Ладно, пусть так. Но ты не должна расслабляться. Да! Я всё ещё ему не доверяю!
– Ладно, – качаю головой и беру свою сумочку. – Мне пора возвращаться в центр.
– Но у нас есть ещё двадцать минут, и ты не доела десерт.
– Не хочу. У меня нет ни настроения, ни аппетита. И это не из-за того, что ты регулярно так или иначе напоминаешь о своей неприязни к Богдану, – опережаю её слова и бросаю взгляд в его сторону. Он смеется, накрыв руку девушки своей ладонью, и смотрит на нее так, словно в этом мире нет никого и ничего прекраснее нее. Не так давно Аверьян делал так же. – Хорошо, что его жизнь налаживается, – шепчу себе под нос. Тряхнув головой, возвращаю взгляд на подругу. – Спасибо, что выслушала. Это между нами, хорошо?
– Сейчас воткну в тебя эту вилку.
Посмеявшись, выхожу из-за стола и целую её в щёку.
– Ещё увидимся.
– Ты же знаешь, в любое время дня и ночи.
⁂
Вечером по пути домой заезжаю в супермаркет за продуктами для романтического ужина. Если у Аверьяна появлялись незапланированные встречи после работы, он непременно о них сообщал, но сегодня, позвонив мне около четырех, он обещал приехать домой к восьми, а я в ответ пообещала устроить ему сюрприз.
Я решила приготовить лазанью, а в качестве десерта подать себя в новом кружевном комплекте с множеством переплетений тонких атласных лент на трусиках. Ставя лазанью в духовку, я уже предвкушала долгожданную ночь любви со своим мужем, чувствуя приятное и теплое возбуждение в животе. Мне даже стало смешно от того, насколько сильно я жаждала оказаться с Аверьяном в постели. Я даже подумала, а не поменять ли местами ужин и секс, потому что я, кажется, не смогу спокойно есть, пока мой муж меня не трахнет.
К восьми часам отключаю духовку и сервирую стол: свечи, бокалы для вина, сверкающие чистотой тарелки и столовые приборы. Я ловлю себя на мысли, что нервничаю, как будто это всё происходит впервые. На мгновение меня умудряется настигнуть и встревожить одна неприятная мысль: отсутствие интимной жизни в отношениях роет невидимую яму, которую на время скрывает быт. Работа, заботы, усталость от прожитого дня – яма заполняется, словно картонным мусором, пока однажды кто-то не решит навести порядок и тогда с ужасом обнаруживает, что у этой ямы нет дна.
Но нас с Аверьяном это точно не ждет. Если он работает и вечно занят, то я буду регулярно наводить порядок и не позволю нам обоим затеряться в нескончаемых хлопотах повседневности. А ещё я буду напоминать ему, как он и мир, который мы создали вместе, важны мне.
В десять минут девятого звонит телефон. Увидев на экране фотографию Ники, я с облегчением выдыхаю, потому что мне совсем не хочется, чтобы Аверьян сообщил мне плохие новости. Например, что ему вдруг срочно нужно встретиться с клиентами, у которых поздний рейс, или остаться в студии, чтобы обработать снимки, которые другому клиенту нужно отправить к утру.
– Привет, Ника.
– Привет, родная! – заливает она звонким и веселым голосом. Я слышу музыку на заднем фоне и разговоры. – Послушай, ну сколько мы тебя ещё будем ждать? Девочки спрашивают о тебе!
– Ника, а ты точно мне хотела позвонить? Какие девочки? Ты о чем?
– Девичник у Аллы! – восклицает она громко.
Поднимаюсь со стула и вытаращиваю глаза в окно.
– Какой ещё девичник?
– Алла с Пашей решили снова сыграть свадьбу в день своей годовщины! Она на следующей неделе! Ты же знаешь, это сейчас очень модно! Решение было спонтанным, так что пригласительные распространялись через друзей и знакомых. Ваше я отдала Аверьяну ещё на прошлой неделе. Всё хотела тебе предложить вместе проехаться по магазинам, чтобы наряды найти, но, как ты уже заметила, очередной проект с Виталиной занимает всё мое время. Мы вообще, когда с тобой последний раз виделись? – смеется она. – Так ты приедешь, Адель? Кхм, по некоторым сведениям, через двадцать минут начнется жаркое шоу!
– Ты отдала пригласительное Аверьяну? – уточняю, не разделяя её веселья.
– Да, на прошлой неделе. Он ведь передал его тебе?
Нет. Он ничего мне не передавал. Он даже и словом не обмолвился, что родители Богдана собираются снова «пожениться» в день своей годовщины.
– Постой, так у вас сейчас девичник?
– Ага! И здесь так весело! Боже, мне как будто двадцать лет!
– А мальчишник они устраивают? – спрашиваю, уставившись на часы.
– Ну разумеется! – хохочет Ника, будто я только что продемонстрировала свой недалекий ум. – Не беспокойся, там всё скучно и тихо. Паша сейчас, как ручной котик, беспрекословно слушает Аллу и повинуется ей во всем. Ну, почти. Алла говорит, что испытания, выпавшие на их долю, объединили их. Говорит, они будто заново друг в друга влюбились, представляешь? И слава богу, а то было время, когда я думала, что они разведутся… Ой, да о чем это я! Ты приедешь, Адель?
Сегодня Богдан пожелал нам с Настей хорошего вечера. Это он подразумевал – девичник своей мамы, о котором я и понятия не имела? О котором почему-то мне не рассказал Аверьян?
– Я не смогу приехать.
– Но почему, Адель? Здесь так весело!
– Маша рассталась с парнем, и я сейчас…я поеду к ней. Мы с девчонками хотим поддержать её и всё такое.
– Если ушел, значит, не её! – подытоживает Ника, даже не сообразив, что в моем окружении нет никого с именем Маша. – Мне жаль, милая. Но, если вдруг вам станет скучно, приезжайте в «Женский клуб» на улице 8 Марта! Тут у вас сразу настроение поднимется!
– Хорошо, – говорю, с трудом сохраняя спокойствие. – Передавай привет Алле и остальным.
– Обязательно!
Моя рука безжизненно падает на стол. Точнее, в начищенную до блеска тарелку. Какого черта вообще происходит в нашей с Аверьяном жизни? Почему он не показал мне пригласительное? Забыл – окей. Но время на часах 20:30, а его всё ещё нет дома. Это дает мне повод считать, что сам он сейчас отрывается на «скучном и тихом мальчишнике»!
Набираю ему, закипая от злости и негодования. Пока я готовила ему ужин, прихорашивалась и с трепетом ждала его возвращения, он знал, что поедет на мальчишник и ничего мне об этом не сказал? Он что, правда, об этом не вспомнил, когда я говорила, что его будет ждать сюрприз?! Черт возьми, он сам позвонил мне и сказал, что приедет домой вовремя!
– Не накручивай, – приказываю себе, прижав телефон к уху. – Он бы так не сделал. Аверьян бы так не сделал.
«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», – говорит мне автоматический голос.
Я набираю снова и получаю тот же ответ. Мое лицо обдает огнем ярости. Дрожащими пальцами ищу номер Архипа, но вдруг останавливаюсь.
Что он мне скажет? И что я сама намереваюсь спросить у него? Где Аверьян? Почему он вне зоны? Почему не сообщил мне о девичнике? А, впрочем, какая разница, что я спрошу и что он обо мне подумает? Я не знаю, где мой муж, и я просто ищу его, потому что беспокоюсь… По правде говоря, внутри меня зарождается ужас.
Стукнув пальцем по контакту Архипа, я успеваю ухватиться за крохотную успокаивающую мысль: если и он сейчас будет вне зоны, значит, они с Аверьяном вместе. Они там, где проходит скучный и тихий мальчишник шестидесятилетнего жениха, а это намного лучше, чем что-то…другое. Например, любовница.
К моему сожалению, огорчению и усилившемуся ужасу, в трубке раздаются гудки.
– Адель? – отвечает Архип, сквозь едва уловимую музыку и мужские голоса. – Привет.
– Привет, Архип. – С трудом сглатываю, нервно оглядываюсь и чешу лоб. – Извини, я не хотела тебя беспокоить, но у меня не получается связаться с Аверьяном. Он говорил, что будет дома к восьми, но его до сих пор нет, и я переживаю.
Не может быть, чтобы я стала одной из тех жен, что обзванивают друзей мужа в жалких попытках отыскать его или подловить на измене. Господи, остановите этот жуткий поток страшных мыслей в моей голове!
Архип громко выдыхает ртом, и мне почему-то представляется, что он ищет взглядом своего друга. Или просто не знает, что мне ответить.
– Он вышел покурить, кажется. Как вернется, я скажу ему, чтобы обязательно тебе позвонил. Не волнуйся, с ним всё в порядке.
– Ладно. Ты меня успокоил… Просто странно, он обещал приехать домой и даже не подумал предупредить меня… Спасибо, Архип.
Я отключаюсь, не дав ему возможности навешать мне ещё больше лапши на уши. Набираю Аверьяну, а в ответ снова автоматический голос. Поддавшись пылающему огню злости, набираю Кирилла, который тоже сейчас на мальчишнике. Вызов происходит мгновенно, и я отключаюсь.
«Извини, пап. Случайно набрала!» – незамедлительно отправляю ему сообщение.
Задуваю свечи, срываю с себя белую рубашку, сексуальное белье и оставляю всё на тарелке. Пусть мой муж вдоволь наестся, когда вернется домой.
2
Утреннее открытие настолько обескураживает меня, что несколько долгих минут я стою посреди гостиной в полнейшем оцепенении: Аверьян не ночевал дома. Стол всё так же накрыт с вечера, в тарелке – мое бельё, а на плите – нетронутая лазанья под керамической крышкой.
С ним что-то случилось?
Скучный мальчишник обернулся безудержным весельем с литрами алкоголя?
Он мне изменяет?
Сжав кулаки от злости и отчаяния, возвращаюсь в спальню и срываю с зарядки свой сотовый. Никто не звонил, не писал, голосовых сообщений не отправлял. Звоню Аверьяну, приказывая себе не раскисать, но подбородок предательски вздрагивает. Если мужчина проводит ночь вне дома без уважительной причины… Какая ещё, к черту, уважительная причина?! О чем я вообще?
Гудки всё идут и идут, пока вдруг в трубке не раздается его заспанный голос:
– Алло?
«Алло»?
– Привет. – Почему мне так неловко? Почему я чувствую себя виноватой в том, что мой муж не ночевал дома и мне приходится звонить ему, чтобы узнать, по какой причине он так поступил? – Аверьян, где ты?
– Я… Я в студии.
– Что, прости? – из меня вырывается нервный смешок. – Ты в студии?
– Да, я вчера задержался и, кажется, не заметил, как уснул… Черт, я не чувствую свой зад.
– Аверьян, ты не ночевал дома, – говорю, игнорируя его кряхтения. – Какого черта?
– Я не…не знаю. Правда, я собирался ехать, но задержался, потому что… Черт, Адель, прости.
– Поверить не могу!
– Адель, я просто устал и вырубился, сам того не заметив!
– Это не оправдание, Аверьян! Тебя не было дома всю ночь!
– Я знаю. И я сожалею, что так вышло, – говорит он, будто бы на последних остатках терпения. – Я много работал и, наверное, мой организм решил устроить себе отдых.
– Ты смеешься надо мной?
– Адель, у меня жутко раскалывается голова.
– Так, может, не стоило столько пить на мальчишнике, о котором ты почему-то забыл мне рассказать?
– На каком маль…а-а, это.
– А-а, это? Ты знал о свадьбе Савельевых ещё неделю назад и ничего мне не сказал! Я только вчера вечером узнала об этом, Аверьян!
– Это не свадьба, а чепуха. Бессмысленные траты и понты.
– Мне плевать, что это. Меня беспокоит лишь то, что ты мне об этом не рассказал и даже сейчас не можешь признать свою вину, как и то, что половину, а, может, и всю ночь ты развлекался!
– Я спал! – повышает он резко голос. – Ясно тебе? Я спал в студии на диване в комнате отдыха! Я собирался заехать в бар на двадцать минут, а потом отправиться домой, но я уснул! Я виноват? Да, виноват! Мне жаль, что так получилось? Очень! Только давай больше не будем говорить об этом и особенно в семь утра по телефону!
Никогда прежде Аверьян не повышал на меня голос. Мы даже не ругались толком за все эти полтора года.
– Я буду собираться на работу, – говорю, изо всех сил сдерживая слезы. – Хорошего дня.
– Адель… – слышу в трубке, но уже завершаю разговор.
⁂
Выхожу из подъезда с мыслями о том, что нам нужно завести котенка. Может, наличие маленького пушистого комочка в доме изменит погоду и вернет былую нежность в наши с Аверьяном отношения?
Я знала, что проблемы неизбежны. Нет такой семьи, где всё и всегда было бы гладко, но, боже мой, неужели они начинаются так резко и неожиданно спустя полгода супружеской жизни?
Я не верю, что Аверьян просто уснул в студии. Если бы Архип действительно не знал, где находится его друг, он бы мне не солгал, сказал бы правду, что не в курсе, и тотчас принялся бы искать его вместе со мной. Потому что Архип такой: ответственный, сочувствующий, не оставляющий друзей в беде. Просто так я бы не позвонила ему, а значит, у меня был веский повод волноваться. Но Архип сказал, что Аверьян там, с ним, на мальчишнике. Вышел покурить. Ну да… Либо в тот момент Аверьяна в баре уже не было, либо он туда вообще не приезжал, поскольку весело проводил время в другой компании, а Архип по-дружески прикрывал его зад.
Завожу двигатель автомобиля и включаю музыку погромче. То, что меня обманывает мой муж, – бесспорная правда. Почему он это делает? С чего вдруг? Вот тут начинается самое интересное, разумеется, в самом плохом понимании этого слова. Потому что единственное предположение, которое лезет мне в голову, связано с другой женщиной.
О-о-х! Ну и мерзко же всё это!
Включаю заднюю передачу, как вдруг из динамиков рвется громкий и трезвонящий звук входящего вызова. Увидев имя мужа на маленьком экране у спидометра, невольно вздрагиваю и сдаю назад. Я не хочу отвечать на звонок. Телефонный разговор точно не даст честный и короткий ответ на один простой и конкретный вопрос.
Внезапно моя машина во что-то ударяется, я резко жму на педаль тормоза и с ужасом смотрю в зеркало заднего вида. Ничего и никого нет, я же…я же посмотрела, когда начала сдавать назад. Правда? Посмотрела ведь?
– Только этого мне не хватало! – шепчу, с ужасом представляя, как сбила чью-то собаку или ребенка. – Нет, нет, нет! Не может этого быть! Не может, не может!
Отстегнув ремень, спешно покидаю машину и замираю у заднего бампера: на асфальте лежит бледнолицый мужчина, чья черная панама и разломанные солнцезащитные очки лежат на асфальте.
– О господи! – восклицаю, наклонившись к нему. – Прошу, простите меня! Я не хотела! Я не увидела вас! Вы пострадали? У вас что-то болит? Господи, какая же я идиотка!
– Не вините себя. Ничего страшного, – кряхтит он, пытаясь подняться. – Никаких проблем…
– Нет-нет! Это моя вина! Подождите, может, вам нельзя шевелиться! Одну секунду, я вызову скорую помощь!
– Не нужно никакой помощи, погодите. Всё не так плохо, как вы думаете.
– Ладно… Присядьте, но не вставайте резко!
Мужчина стоит на коленях, опустив голову. Я поднимаю его панаму, отряхиваю её от пыли, а потом поднимаю очки. Точнее, то, что от них осталось.
– Я всё возмещу!
– Да бросьте вы, девушка, – говорит он, присев на пятки, – это дешевка. Я их на рынке за три сотни купил. Подайте мне их, пожалуйста, я не переношу яркий свет.
– Они сломаны, но у меня есть идея! Секунду!
Возвращаюсь в машину и достаю из перчаточного ящика футляр с очками Аверьяна.
– Вот, возьмите эти. Они принадлежат моему мужу, но он их не носит. Они хорошие.
Мужчина надевает очки и издает тихий вздох облегчения:
– Слава богу. Теперь лучше.
– Как вы? – снова наклоняюсь к нему. Его светлые волосы очень редкие и прямые. Очки Аверьяна ему велики, да и форма неподходящая, но это пока всё, что есть. – Ох, боже! У вас на лбу кровь!
– Да это просто царапина.
– А вдруг у вас сотрясение?
– Поверьте, я бы это уже знал.
Звучит так, словно с ним это часто случалось. Мужчина медленно поднимается на ноги, придерживаясь рукой о багажник моего автомобиля.
– Всё в порядке. Не волнуйтесь.
– Мне так неудобно… Я правда не видела вас.
– Не вините себя, я сам виноват, что поперся через эту парковку, чтобы срезать путь и успеть купить булочки для внука, пока их в кондитерской с утра не разобрали.
При упоминании о мальчишке, который всё ещё ждет возвращения дедушки, чувство вины во мне густеет, как воск.
– Давайте я подвезу вас!
– Нет, что вы! Я всё равно уже опоздал. Теперь только завтра.
– Послушайте, я очень сожалею, что вам не повезло сегодня вот так встретиться со мной. Прошу вас, позвольте мне немного загладить свою вину, – говорю и беру из машины свою сумку. Вынув кошелек, достаю несколько бумажных купюр и протягиваю мужчине. – Возьмите.
– Вы с ума сошли? Я жив и здоров и полностью признаю свою вину!
– Нет, прошу вас! – настаиваю, вложив деньги в его шершавые и сухие ладони. – Это меньшее, что я могу сделать. Булочек для внука нет, очки сломаны, а ещё у вас кровь на лбу! Пожалуйста, возьмите эти деньги. И знаете что? – снова запускаю руку в сумочку, достаю визитку и шариковую ручку. – Здесь телефон моего папы, он прекрасный хирург. Если вдруг вы почувствуете себя плохо или вам нужна будет медицинская помощь, позвоните по этому номеру. На всякий случай запишу ещё свой. Вот, возьмите.
– Вы очень заботливая девушка, – улыбается мужчина, забрав визитку. – Родители хорошо вас воспитали.
– Да, они у меня самые лучшие.
– И вашему мужу тоже безусловно повезло.
– Да, – бросаю в сумочку шариковую ручку и кошелек. – Наверное. Кхм. Меня зовут Адель, кстати.
– Красивое имя. Необычное.
– Спасибо.
– А я, – улыбается мужчина, стряхивая пыль с темных джинсов, – просто Игорь.
Странный и отдаленный писк раздается в моем правом ухе, отдавая легким давлением в область глаз. Моргаю несколько раз.
– С вами всё хорошо?
– Да, я просто перенервничала. Со мной такое впервые.
– Ну, надеюсь, первый и последний раз, – улыбается он. – Извините за любопытство, но вы, случаем, не известная актриса?
Вопрос меня рассмешил.
– Точно нет.
– Такое чувство, что мне знакомо ваше лицо. Вы назвали свое необычное имя, и я почему-то подумал, что видел вас по телевизору.
– Я не публичный человек. Самый обыкновенный. Будьте здоровы, Игорь, – говорю ему с улыбкой на прощание. – Купите внуку что-нибудь вместо любимых булочек. Чтобы он не расстраивался.
– Непременно, – улыбается он, и вдруг его белые брови подпрыгивают. – Я вспомнил! Вы же та девушка, которую искал весь город! Это было…не так давно, кажется. Я ведь прав? Это вы та самая Адель?
Молча развожу руки в стороны, неохотно признавая его правоту.
– Я очень рад, что с вами всё хорошо.
– Спасибо.
– Когда вас похитили, ваше фото показывали по телевизору на всех каналах. Я ещё подумал тогда: «Как же такое возможно? Такая красивая и молодая девушка и вдруг исчезла средь бела дня!» Вы всколыхнули огромный город, Адель. Жаль, что вашему спасению не уделили должного внимания. Говорили, что вы потеряли память, да?
– Мне уже пора ехать, – говорю, чувствуя в голове неприятную накатывающую боль. – Всего вам хорошего.
– Думаю, не мне одному хотелось бы знать, как сложилась ваша жизнь после всего пережитого, – продолжает он говорить. – Вы уж простите меня за болтовню. Я ведь правда переживал за вас, и сегодня вдруг мы с вами тут и… Рад, что всё у вас хорошо.
– Ещё раз спасибо. Берегите себя, Игорь, – мямлю, продолжая слышать неприятный писк в ухе. Открываю водительскую дверцу и бросаю сумочку на пассажирское сиденье.
Я не слышу, что он говорит в ответ из-за проклятого звука. Трясу головой, несколько раз надавливаю ладонью на ухо.
– Простите, вы что-то сказали?
Мужчина улыбается одной стороной плоских губ и медленно говорит:
– Берегите себя, Адель. В этом городе слишком много плохих людей, а вы для них лакомый кусочек.
Пятясь назад, он машет мне на прощание и незаметно скрывается за припаркованными автомобилями.
3
Индивидуальное занятие с Алисой Алексеевной, моей самой взрослой ученицей, подходит к концу. Она так старается обвести контур последней буквы, что рука начинает дрожать.
– Не волнуйтесь, Алиса, – говорю я, плавно опустив ладонь на её напряженное предплечье, – это всего лишь буква. Вдохните, задержите дыхание и медленно выдыхайте. Не сжимайте сильно карандаш. Вот видите, отлично получилось! Вы большая молодец.
– Вы мне льстите, Адель, – говорит она с досадной улыбкой. – Никакая я не молодец. Разве это буквы? Коряги какие-то.
Отложив в сторону распечатки для прописей, я складываю руки на столе и смотрю на женщину, которая совсем не верит в себя.
– Так говорят почти все мои ученики на первых занятиях. Но у нас с вами уже двенадцатое. И вы, позвольте заметить, уже многого добились. У вас отличные результаты, Алиса. Никогда не обесценивайте свои способности и достижения. Договорились?
– Я постараюсь.
– Ответ меня нисколько не удовлетворил, но обсудим это позже. А сейчас я хочу вас спросить: вы подумали над моим предложением?
– Подумала, – отвечает она, укладывая в большую замшевую сумку-мешок канцелярские принадлежности, – и я пока откажусь. Поймите, мне и без того нелегко приходить сюда и брать уроки по письму и чтению, а вы предлагаете мне заниматься с целым классом молодых людей… Что они подумают обо мне?
– Алиса, сюда приходят люди разных возрастов и социальных статусов. Каждый из них по самым разным причинам не умеет читать, не умеет правильно держать в руке карандаш и всю свою жизнь избегает текстов. И работают они там, где нужны руки, а не голова. Вы делаете то же самое, – напоминаю, заглядывая в её зеленоватые с желтым глаза. – Вот скажите мне, что вы сами думаете о таких людях?
– Я понимаю их.
– Тогда почему же вы считаете, что о вас они подумают как-то иначе?
– Адель, мне пятьдесят два года, – говорит она, стыдливо опустив глаза. – Но выгляжу я ещё старше, я это знаю. У меня была непростая жизнь, а всякая беда превращается в глубокую морщину. Дожить до этого возраста, будучи совершенно безграмотным человеком…это очень стыдно.
– У нас здесь не высшее общество, где принято разглагольствовать о международной политике, делиться экономическими прогнозами или обсуждать внутренние конфликты известных персонажей в классической литературе. Сюда приходят люди, которые хотят изменить свою жизнь. Которые всегда мечтали об этом, но по самым разным причинам не могли себе этого позволить. У каждого они свои и, к сожалению, чаще всего глубоко печальные. Поймите, я не имею ничего против индивидуальных занятий. На первых порах они помогают человеку влиться в атмосферу учебы и свыкнуться с новым и незнакомым процессом в своей жизни. Но когда я не вижу больше смысла в таких занятиях, я непременно предлагаю учащемуся изменить формат обучения, поскольку в группе материал усваивается намного лучше и быстрее, не говоря о совершенствовании практических навыков. Плюс ко всему это общение, это коллектив, это совершенно иная атмосфера и настроение. Вы почувствуете такую поддержку, что наконец осознаете: вам подвластны даже горы. И вы уже одну из них одолели, Алиса: вы обратились к нам, а это огромное достижение. Очень вас прошу, давайте проведем следующее занятие в группе? И я уверена, что после него вы скажете мне: «Почему я не сделала этого раньше?»
– Тук-тук, – раздается голос Ники и стук в дверь. – Добрый день, девушки.
Здороваюсь кивком, а Алиса, прижимая к себе сумку и явно раздумывая над моими словами, приветствует директрису смущенной улыбкой.
– Могу я добавить? – заходит Ника в класс и садится рядом с Алисой, от чего та даже вздрагивает. Ей как будто и тут стыдно за себя. – Во-первых, вам, Алиса, стоит прислушаться к словам Адель. Такой, как она, больше нет. Эта программа целиком и полностью создана ею, она – её мать.
– О, – закатываю глаза, заметив добрую улыбку на женских губах, окруженных сеткой мелких морщин. – Спасибо.
– И благодаря своим ученикам – разным по возрасту, по взглядам, по интересам и статусу, но идентичным по проблеме, она постоянно совершенствует её. И если Адель настаивает на занятии в группе, значит, в этом действительно есть смысл. Поверьте мне, – говорит Ника, опустив ладонь на её хрупкое плечо. – Я знаю, о чем говорю. Один раз я не услышала того, что она пыталась мне сказать, и это вылилось в большую проблему…Кхм.
– Ладно, понятно, а что там во-вторых? – смотрю на нее снисходительно.
– А во-вторых – это, пожалуй, самое интересное, – полушепотом отвечает Ника. – Администрация одобрила наш проект.
– Серьезно? – вытаращиваю глаза. – Уже?
– Что значит «уже»? Девять месяцев за него боролись! – улыбается Ника, глядя на меня, а потом на ничего не понимающую Алису. – Уже с этой осени вам, Алиса, не придется платить за занятия.
– Как это?
– Дело в том, что мы при непосредственной поддержке первой леди нашего города разработали проект, согласно которому люди от 40 до 55 лет, не имеющие начального общего образования, могут получать образовательные услуги в нашем центре совершенно бесплатно. И вы входите в эту категорию.
– …Это правда? – моргает она часто-часто.
– Да. Насколько мне известно, уже завтра об этом объявит мэр. Так что смотрите вечерний выпуск новостей.
– Это прекрасно! – хлопаю в ладоши.
– И, кстати говоря, – сообщает Ника, глядя на меня с гордостью, – этот проект получил шанс на существование исключительно благодаря инициативе Адель. Она считает, что такая мера поможет взрослым людям перешагнуть через свои страхи и чувство стыда, чтобы помочь себе сделать жизнь проще, легче и интереснее. Ведь вы не одна такая, Алиса. Вы нашли в себе силы признать свою слабость, чтобы потом обернуть её в силу. Но другие этого не могут, к сожалению. Им нужен толчок и понимание того, что они не одни, и есть место, где их всегда будут ждать.
– Класс, – говорю одними губами и поднимаю вверх большой палец.
– Я это к тому, что следующее занятие должно пройти именно в группе. Вам не просто понравится, вы останетесь под большим впечатлением!
– Ты так говоришь, будто мы тут развлекаемся.
– Я не знаю, что она делает со своими учениками, но уверяю вас, – смотрит Ника на Алису, – каждый раз они выходят из класса довольные и счастливые.
– Они выходят из класса со знаниями – это во-первых! А уже потом счастливые и довольные.
– Простите меня за вопрос, – обращается к нам Алиса, – а вы, случаем, не…
– Мама и дочь! – опережает её Ника. – Да. Адель – моя дочь.
– Я так и подумала, когда впервые вас увидела, – говорит она Нике, а потом смотрит на меня. – Вы так похожи на свою маму.
Мы с Никой переглядываемся. Такое нам говорят впервые.
– Вы наверняка ею очень гордитесь.
– Безусловно, – улыбается Ника. – Она у меня умница. А у вас есть дети?
– У меня сын, – делится Алиса. – Я родила его очень рано… Ему бы уже было тридцать шесть лет.
– Ох, – вздыхает Ника.
– В два года подхватил ветрянку, и организм не справился. Он был слабеньким мальчиком. Да и я – молодая, неопытная… Совсем не знала, что делать. Он был моим единственным ребенком.
– Мне очень жаль, что вам пришлось пережить такое горе, Алиса.
– Да, – вздыхает она, опустив голову. – А у вас ещё есть дети?
– Да. У меня есть сын. И скоро ему исполнится тридцать четыре года.
– Старший брат! – улыбается Алиса, взглянув на меня. – Вам очень повезло, Адель. Я всегда мечтала о старшем брате. Мне почему-то казалось, что он непременно защитит меня от всех бед. Он, наверное, всех женихов от вас отгонял, пока вы не встретили того самого, да? – кивает она на мое обручальное кольцо.
Наши с Никой взгляды встречаются снова, но молниеносно отскакивают друг от друга в разные стороны. Что бы сказала сейчас Алиса, узнав, что мой «старший брат» на самом деле мой муж?
– Всякое бывало, – отвечает за меня Ника. – Ну, так что? Вы согласны на предложение Адель?
– Хорошо, – на выдохе отвечает Алиса, с улыбкой закрыв глаза. – Следующее занятие будет в группе.
До слов о старшем брате я бы по-настоящему обрадовалась её решению. Нет, я и сейчас рада, просто почему-то даже улыбка дается с невероятным трудом.
– Отлично, – говорю, складывая свои распечатки в стопку. – Это правильное решение, можете не сомневаться.
Что, если Аверьян и впрямь сожалеет о том, что мы сделали? Вдруг эта проклятая тема с братом и сестрой так и продолжает всплывать в его жизни, протекающей вне нашего дома? Вдруг это давит на него настолько, что я стала ему противна, и он просто не знает, как сказать мне об этом?
Желаю хороших выходных Алисе и складываю учебные материалы в ящик стола. Интересно, сколько раз после нашей с Аверьяном свадьбы Нике приходилось вот так же неловко улыбаться при упоминании о её дорогих и любимых детях, которыми она очень гордится?
⁂
Поднимаюсь в свой кабинет с тяжелым камнем на сердце. До проблем в наших с Аверьяном отношениях я и думать забыла о том, кем нас считали все вокруг. Мне было не до этого, и ему, я уверена, тоже. Нас накрывали чувства и эмоции, мы охотно отдавались страсти даже в самых неудобных для этого местах, и нам было всё равно, что о нас могли подумать. Я горела предстоящей свадьбой, рисовала в своих фантазиях лучшую и счастливую жизнь рядом с самым прекрасным мужчиной на свете, не беря во внимание чувства родителей и трудности, с которыми им предстоит столкнуться. Вообще-то поначалу я это делала, но Аверьян убедил меня, что мы справимся, что рано или поздно все, кого эта тема так тревожит и вызывает возмущение, успокоятся. Нам не должно быть до них никакого дела.
«Шторм не вечен, – говорил он. – Даже море устает волноваться».
Мой телефон молчит, а во входящих только одно сообщение от Полины: она предлагает встретиться на следующих выходных.
Начинаю писать ответное сообщение, как вдруг дверь кабинета медленно открывается, и снова появляется Ника.
– К тебе можно?