Читать онлайн Отрава для сердца моего бесплатно

Глава первая

Ясна сидела на кровати, закутавшись в тонкую простыню, и с ужасом смотрела на молодых людей, стоящих вокруг. Кто-то из них хихикал, кто-то ухмылялся мерзко и пакостно. Он тоже усмехался, стоя в этой своре бездельников, привыкших брать все, что им хочется, делать, все, что взбредет в голову, они привыкли быть безнаказанными. Элита, золотая молодежь, вторые и третьи сыновья, не обремененные обязанностями и не знающие, что такое ответственность и долг, не умеющие заботиться и переживать ни о ком, кроме себя.

Она смотрела на того, кто обещал ей, что все будет хорошо, а сейчас держал, словно флаг, ее сорочку с кровавым пятном на подоле.

– Я выиграл! – провозгласил полуодетый молодой человек с белокурыми волосами. – Цыпочка отдалась мне добровольно, вот доказательства.

Сказав эти слова, он бросил в своих друзей сорочку. Они отшатнулись и кружевная пена упала на пол.

– Что ж, еще на одну претендентку меньше. Поздравляю всех нас, друзья! – радостно воскликнул один из них.

Ясна не понимала, что здесь происходит, зачем он впустил сюда этих людей. Голубые глаза, так нежно и умоляюще смотревшие на нее совсем недавно, теперь были холодны и насмешливы.

– Что смотришь? – скривил губы он в пренебрежительной усмешке. – Подбирай свою одежду и убирайся отсюда, продолжения не будет. Или ты стесняешься перед нами одеться? Так тебе терять уже нечего.

– А может, если она не желает одеваться, – облизнул губы один из этих мерзавцев, – мы ее…

– Нет, – резко перебил блондин, суетливо одеваясь и приводя себя в порядок, – я же сказал – продолжения не будет.

– Ну, а, может, помочь ей одеться? – предложил еще один из негодяев.

– Нет, – ощерился блондин, – пошли все вон, представление закончено.

– Да ладно тебе, – сказал тот, кто предложил помочь ей одеться, – дай и нам получить удовольствие. Не хочешь отдать всем, отдай мне одному. Девочка уж больно хороша, такая юная и хрупкая, кажется, дунь и улетит, исчезнет, как сон, как мечта.

– Да ты поэт, – рассмеялся кто-то из них.

– Я же сказал – нет! – в голосе блондина прорезались нотки паники. – Все уходите, вы убедились, что вам еще надо?

– Я хочу эту девочку, – ответил «поэт», ухмыляясь, – вы все уходите, а я останусь.

– Это не по правилам, – возразил блондин, – мы так не делаем!

Все рассмеялись.

– Малыш, – улыбаясь, сказал «поэт», – какие правила? Ты о чем сейчас? И кто это мы? Тебя допустили в наш круг, разрешили поучаствовать в играх, а теперь будь добр, исчезни отсюда. И, кстати, это касается всех остальных. Мне не нужны свидетели того, что я буду делать с этой маленькой птичкой.

Она с ужасом смотрела на блондина – неужели он уйдет и отдаст ее этому человеку с язвительной усмешкой и холодными глазами без тени улыбки?

– Уходите, – громко сказал блондин своим друзьям, – никто здесь не останется, девушка уйдет со мной. Я думаю, что с нее хватит сегодня унижений. Вы забываетесь – она не простолюдинка.

Молодые люди, собравшиеся уже уйти, остановились, услышав слова «поэта».

– Для нас она никто, – надменно произнес он, – мы здесь, чтобы доказать это. И для того, чтобы таких вот использованных пташек стало больше, а значит, претенденток стать нашими женами меньше. Никто из собравшихся здесь не хочет жениться на этих, как ты выражаешься «не простолюдинок». И уж тем более потерявших невинность до свадьбы. Они годны лишь для того, чтобы ненадолго, на пару раз, обслужить нас в постели. Я никогда не возьму в жены такую вот «не простолюдинку» и никто меня не заставит это сделать.

– Вы уверены, что никто не заставит, гуэн (= обращение ко второму сыну и последующим в роду)?

Раздавшийся уверенный, негромкий голос заставил всех обернуться. Увидев стоящего в дверях высокого немолодого человека, все склонили головы и сложили руки на груди, накрыв одну ладонь другой. Мужчина, одетый в длинный, ниже колен камзол фиолетового цвета, подпоясанный широким поясом, на котором были вышиты странные знаки, ухмыльнулся.

Побледневший «поэт», склонив голову, исподлобья смотрел на появившегося человека.

– Владыка! – воскликнул блондин, поднимая голову. – Что вы здесь делаете?

Мужчина, подняв бровь, шагнул в комнату, молодые люди опустили руки, но головы не подняли.

– Ты имеешь наглость задавать мне такой вопрос? – прошипел раздраженно он.

– Простите, Владыка, – опять опустил голову блондин еще ниже.

Мужчина оглядел всех молодых людей и остановил свой взгляд на испуганной девушке, уже совсем не понимающей, что здесь происходит.

– Т-а-а-а-к, – протянул он, – а не заигрались ли вы, мальчики.

«Мальчики» он произнес так пренебрежительно, что все вскинули головы, но потом опять склонили под тяжелым взглядом Владыки.

– Значит, говоришь, никогда не женишься на «такой» и никто не заставит? – обратился мужчина к «поэту».

Молодой человек молчал, опустив взгляд в пол.

Владыка, подойдя к сорочке, носком сапога поддел ее и бросил к ногам «поэта».

– Девушка лишилась невинности, как я понимаю, только что?

– Это не я лишил ее невинности, – встрепенулся «поэт», уже догадываясь, к чему клонит мужчина, – пусть отвечает тот, кто это сделал.

– А что ты делаешь в чужой спальне? – спросил тихим спокойным тоном Владыка, но почему-то от его голоса у всех волосы встали дыбом и кожа покрылась мурашками. – Тебе понравилась девочка, как я слышал, стоя у порога? Вы все так увлеклись, что ничего и никого не замечали, даже меня.

– Простите, Владыка, – нестройным хором откликнулись все, кто находился в комнате.

– Прямо, как маленькие дети, – ухмыльнулся мужчина, – думаете – напроказили, вас пожурят, поставят в угол и потом простят? Нет, милые мои, вы уже достаточно взрослые и должны отвечать за свои поступки. Всем выйти из спальни! Ждите меня в гостиной!

Молодые люди кинулись к дверям, спеша покинуть комнату. Последним вышел «поэт», бросив на девушку ненавидящий взгляд.

– Иннэ(=обращение к девушке), – обратился мужчина к девушке, – одевайтесь и выходите в гостиную. Захватите обязательно с собой сорочку.

Сказав это, мужчина вышел. А девушка, быстро вскочив с кровати, стала торопливо одеваться, боясь, что кто-нибудь войдет в спальню и увидит ее полуодетой.

Владыка стоял посередине комнаты, вокруг него полукругом, опустив головы, стояли все, кто был до этого в спальне.

– Почему я лично должен заниматься вашими проказами? Проказами, конечно, это мягко сказано. Преступлениями! – рявкнул Владыка, все вздрогнули. – А за преступления неотвратимо следует наказание! И я уже решил, какое наказание будет для вас, гуэн.

Владыка ткнул пальцем в «поэта», он поднял голову и с вызовом посмотрел на мужчину.

– Я готов отвечать за преступления, но за свои, а не за чужие.

– Ты еще смеешь перечить мне? Кто ты такой? Второй сын, не наследник регира (главы) Дома! Ты будешь отвечать за свое преступление! Это ты взбаламутил всех, подбил их на все это! А сам оказываешься ни при чем?

– Я не заставлял никого, – огрызнулся «поэт», – они сами не прочь были развлечься.

– Значит так, – угрожающе сказал Владыка, – я ничем не могу помочь тем девушкам, которых уже соблазнили, но одну могу спасти. Кровь еще не высохла на сорочке, а значит, наша богиня может благословить брак.

– Владыка, – поднял голову блондин и сделал шаг из полукруга, – я хотел признаться, что…

– Что бы ты сейчас ни сказал, – перебил его мужчина, – это не изменит моего решения.

– Но…

– Молчать!

Блондин благоразумно прикусил язык и встал обратно в полукруг, опустив голову. В это время отворилась дверь и из спальни робко вышла девушка, комкая в руках свернутую сорочку. Под обращенными на нее взглядами, она совсем смутилась, щеки вспыхнули маками, на глазах выступили слезы, она казалась такой юной, совсем девочкой.

– Подойди ко мне, милая девушка, – в отличие от ласкового обращения, голос Владыки был холоден, – ну же, не бойся.

Девушка медленно и неуверенно подошла к Владыке и слегка поклонилась ему.

– Ты знаешь кто я?

– Да, знаю, – несмело ответила девушка, – вы – Владыка волеронов.

– В таком случае, ты должна быть осведомлена, что эти, – мужчина кивнул в сторону молодых людей, – в моей полной власти, я вправе распоряжаться их жизнями и судьбой?

Девушка кивнула.

– Над тобой я не властен, – продолжил Владыка, – но хочу помочь. Это будет для тебя благом, выходом из щекотливого положения, в которое ты попала по своей глупости и наивности. Нет, я не отрицаю вину этих шалопаев. Но девушка должна блюсти свою честь и не поддаваться никаким искушениям и увещеваниям.

Ясна опустила голову и произнесла:

– Все не так, как вам кажется, Владыка.

– Я не намерен выяснять что так, а что не так. Сейчас ты выйдешь замуж за одного из этих остолопов.

– Нет!

Отчаянный крик девушки заставил поморщиться Владыку.

– Владыка, я не хочу выходить замуж за Аруана!

– А с чего ты решила, что я собираюсь выдать тебя за Аруана? – спросил Владыка, бросив мимолетный взгляд на блондина.

– Но тогда за кого?

– За него, – ответил мужчина, указывая на побледневшего «поэта», – и он не против. Так ведь, гуэр?

– Нет, за него тем более не пойду! – с ужасом воскликнула девица. – У меня нет причины спешно выходить замуж за кого-либо.

– Что? – возмутился Владыка. – А потеря невинности для тебя не повод выйти замуж?

– Я могу все объяснить, – выступил опять блондин, но стушевался под взглядом Владыки и тихо добавил, – если позволите.

– Все, хватит с меня! Думаете, у меня много свободного времени, и я от нечего делать трачу его на вас? Чтобы впредь неповадно было другим, жениться на таких вот девушках будет не тот, кто обесчестил, а другой участник этой непотребной игры! – повернувшись к девушке, Владыка произнес. – Ты выйдешь замуж вот за этого!

Мужчина, взяв за руку Ясну, толкнул ее к «поэту», тот неосознанно поймал в объятия неожиданно прилетевшую к нему девушку. Она быстро выпуталась из сильных рук, «поэт», опомнившись, тоже поспешно отодвинулся и, презрительно скривив губы, стряхнул с камзола невидимую пылинку.

Глядя на все это, Владыка усмехнулся, затем поднял руки и сделал замысловатый пас. В комнате заметно похолодало, и часть стены превратилась в мутное, белесое зеркало, в глубине которого появлялись и таяли тени. Девушка, испуганно икнув, прикрыла рот ладошкой, «поэт» очередной раз окатил ее ненавидящим взглядом.

– Все ждут нашего возвращения, и никто никуда не уходит, – приказал Владыка.

Он кивнул «поэту» на клубящееся туманом зеркало, тот отрицательно покачал головой.

– Быстро! Взял невесту на руки и шагнул в «зеркало» перехода – прорычал Владыка, – Не заставляй меня делать то, что тебе очень не понравится!

Ошеломленная девушка, не отводя взгляда от страшного зеркала, стала пятиться к выходу из гостиной. Она уже достигла цели и нащупала за своей спиной ручку двери, когда «поэт», мгновенно переместившись, схватил ее за плечо и, грубо дернув на себя, подхватил на руки, сделал несколько шагов, и ввалился в зеркало под оглушительный визг испуганной девушки. Вслед за ним шагнул Владыка, подобрав оброненную сорочку.

***

В туманном зеркале девушке показалось, что ее распылили на мелкие кусочки, потом собрали, встряхнули, чтобы все встало на свои места и отпустили. Но, странно, боли она не испытала, были только неприятные ощущения.

– Я чуть не оглох, – услышала она, – можно было не орать так пронзительно! И открывай уже глаза!

Ясна, открыв глаза, ошеломленно смотрела в лицо молодого человека. С трудом до девушки дошло, что ее держит на руках тот, за кого собираются выдать замуж. Серые прозрачные глаза «поэта» смотрели холодно, четко очерченные красивые губы кривила презрительная усмешка. Он поставил ее на ноги, девушка ухватилась за его камзол, не желая отпускать. Но молодой человек, не церемонясь, грубо отцепил ее руки и отступил на шаг. Ясна огляделась – горизонт заполняла темная синь воды, граничащая с затянутым сизыми тучами небом. Они стояли на продуваемом ветром утесе, на самом краю находилась, по всей видимости, маленькая часовня. По крайней мере, такую трактовку вызвало у нее это каменное сооружение, в виде перевернутого сплюснутого бокала с деревянной дверью посередине и несколькими ступенями, ведущими к ней. Где-то внизу, под утесом, рокотали волны, холодный ветер был насыщен соленой влагой. Девушка, скукожившись от холода, пыталась удержать взметнувшийся подол платья, и с ужасом смотрела на не исчезнувшее зеркало, мерцающее недалеко от них. Она вскрикнула от неожиданности – из него вышел Владыка. Зеркало за спиной мужчины стало быстро таять и исчезло. Владыка посмотрел на девушку, пытавшуюся справиться с ледяным ветром, который трепал ее юбку и волосы.

– Стыдись, Амьер, – возмутился Владыка, – девушка совсем замерзла!

«Теперь хоть знаю, как его зовут, – подумала невесело девушка, – а то выдадут замуж и не буду знать, как к нему обращаться».

Молодой человек снял с себя камзол, нагретый горячим молодым телом и накинул на плечи девушки, оставшись в белоснежной рубашке. Он недовольно поморщился в ответ на благодарную улыбку девушки, проворно надевающую его одежду. Тяжело вздохнув, Амьер помог девушке подвернуть длинные для нее рукава камзола.

– Держи, – протянул Владыка девушке сорочку, – не теряй, она тебе пригодится, когда будешь выходить замуж.

Девушка, смутившись, взяла скомканные кружева и засунула под одолженный камзол. Амьер мрачно проследил за этим.

– Ну что же, пройдемте, – Владыка кивнул в сторону часовни, – жених, обнимай невесту и веди к алтарю. Возражений не желаю слышать, не злите меня!

Ясна вздрогнула от неприкрытой угрозы в тоне мужчины. Во что она вляпалась! Похоже, чтобы она ни сказала, чтобы ни сделала, ничего это не изменит!

Ясна сделала несколько шагов вслед за мужчинами и сорочка выпала из-под камзола, девушка переступила через нее. Амьер ничего не заметил, подняв подбородок и сдвинув брови, он не оглядываясь, сосредоточенно шел за Владыкой. Ну и ладно, она не станет поднимать то, что упало! Подхватив развевающийся подол, Ясна побежала догонять мужчин, оставаться одной на этом утесе ей не очень-то хотелось.

Ветер подхватил невесомое кружево сорочки и унес неизвестно куда.

Они поднялись по ступенькам на крыльцо, где с трудом поместились втроем, Владыка толкнул дверь и открыл ее. Их встретила абсолютная тишина и темнота, даже дневной свет не пробивался в открытую дверь сквозь густую тьму. Ясна невольно прижалась к Амьеру, он поморщился, но не оттолкнул, а невесомо обнял за плечи.

– И что застыли, – раздался голос Владыки, – входите.

Амьер шагнул внутрь вместе с сопротивляющейся девушкой. Владыка закрыл за их спиной дверь. Испуганная девушка, вцепившись в жениха, боялась дышать, ей казалось, что тишина и темнота угрожающие и враждебные.

Где-то в глубине часовни зажегся неуверенный слабый огонек, вслед за ним стали зажигаться еще огоньки. Вот уже стало видно, что это зажигались свечи, установленные на расположенных ярусами узких полках в виде лесенок вдоль стен.

Девушка с настороженностью разглядывала теперь уже ярко освещенную часовню. Она, когда они стояли на утесе, смотрелась маленькой, но внутри неожиданно оказалась очень просторной, в несколько раз больше, чем должна бы быть. Гладкие, белые стены были разрисованы странными, неизвестными Ясне знаками, эти знаки различных расцветок в свете свечей, казалось, дрожали и двигались. Прямо напротив дверей, у дальней стены в нише стояла статуя женщины. Она была изображена в длинном глухом платье, ниспадающим тяжелыми складками до пола, толстая коса обвивала голову и смотрелась, как корона. Женщина протягивала руки ладонями вверх.

– Что же, – произнес тихо Владыка, – подходите к нашей богине, дети мои.

– Зачем? – возразила Ясна. – Мне и отсюда хорошо видно.

Владыка хмыкнул.

– Это изображена ваша богиня? – девушка показала на статую. – Кто она, как ее зовут? Это ее храм? А свечи кто зажег?

– Сколько тебе лет? – внимательно оглядев девушку, спросил Амьер.

– Шестнадцать… будет через два месяца.

– Что?! – опешил Амьер. – Я сверну шею Аруану!

– Успокойся, – вмешался Владыка, – ты знаешь – здесь нельзя такое говорить, тем более кричать. И ты женишься на этой девушке. Дверь не откроется, пока вы не совершите обряд.

– Но она еще ребенок, – возмутился Амьер, – я не могу на ней жениться.

– А когда собирался остаться с ней наедине, ее возраст тебя не волновал?

– Я видел, что она юная, но не думал что настолько! У нас была договоренность не трогать девушек моложе восемнадцати лет. Нет, я не могу жениться на девочке.

– Может, тогда вернемся обратно, если нельзя жениться на мне? – с надеждой спросила девушка, вернее, девочка.

– Почему же нельзя? – удивился Владыка. – Вполне можно.

– Вот пусть на ней Аруан и женится, если у него хватило низости соблазнить ребенка. А я не буду этого делать.

Еле слышный женский смех заставил мужчин обратить взор на девушку, но она широко распахнув глаза, с ужасом смотрела на них.

– Что это было, – тихо сказала Ясна, – здесь еще кто-то есть?

– Нас посетила богиня, – неуверенно сказал Амьер.

– Все, хватит разговоров, – резко ответил Владыка, – мы сюда пришли за благословением. Амьер, бери девушку и подходи с ней к статуе. Если богине не понравится возраст невесты, то брак не состоится.

– Только на это и надеюсь, – буркнул Амьер.

Он взял девушку за руку и потащил к статуе.

– Подождите, – упиралась она, – да подождите же!

Амьер остановился и недовольно спросил:

– Что еще?

– Послушайте, вы ведь даже не знаете как меня зовут, а собираетесь жениться. Давайте поговорим и вы поймете, что нам не надо этого делать.

– Мне все равно как тебя зовут, – наклонившись к девушке, зло прошипел ей в лицо Амьер, – и разговаривать с тобой я не собираюсь потому, что очень надеюсь уйти отсюда неженатым.

– Но как же…, – растерянно проговорила Ясна.

Она оглянулась на Владыку, словно ища у него поддержки. Он стоял, прислонившись к двери и сложив на груди руки, мрачно смотрел на них.

Амьер подхватил под руку девушку и, не обращая внимание на ее слабое сопротивление, подвел к статуе богини.

Девушка заворожено рассматривала статую. Тот, кто изобразил в этой скульптуре богиню, был талантливым, великим художником. Чудилось, что женщина, изваянная в камне, застыла на миг и сейчас сбросит оцепенение и шагнет навстречу – таким одухотворенным было ее лицо и казалось живым застывшее в незавершенном движении тело.

– Клади свою правую руку в раскрытую ладонь богини, – раздался над ухом девушки голос Амьера.

– Зачем? – вздрогнула она.

– Затем, – процедил сквозь зубы «поэт», – сейчас положим свои руки, ничего не произойдет, дверь откроется и мы с тобой спокойно уйдем отсюда. Ясно?

Девушка кивнула испуганно.

– Ясно, а что должно произойти?

– Я же говорю, – раздраженно ответил Амьер, – ничего не произойдет. Клади быстро!

Он положил свою кисть в раскрытую ладонь статуи. Вопросительно посмотрел на девушку, та боязливо и медленно сделала то же самое. Амьер поймал и схватил ладошку девушки. Теперь они стояли перед статуей, держась за руки и, казалось, что богиня держала их ладони в своих руках.

– Мы должны что-то сказать? – произнесла девушка боязливо. – Что надо делать дальше? Просто стоять и что-то ждать?

– Ты можешь помолчать хоть немного? – разозлился Амьер.

– Но я хочу знать…

– Обыкновенно произносят клятвы любви и верности, и просят богиню благословить брак, – соизволил объяснить он, – но боюсь, что это не для нас. Просто жди.

Девушке показалось, что ее ладошку сжали невидимые пальцы, она громко ойкнула и попыталась непроизвольно выдернуть руку, но ей не удалось это сделать.

– О, нет, – простонал Амьер, – только не это.

Девушка со страхом наблюдала, как их руки, вложенные в раскрытые ладони статуи начал обволакивать туман, и он поднимался все выше и выше.

– Что это! – взвизгнула она. – Как это прекратить?

– Никак, – обреченно ответил Амьер, сжимая до боли ладошку девушки, – само скоро закончится.

Девушка, всхлипывая и подвывая от ужаса, не имея возможности вырвать руку и убежать, наблюдала, как воздух вокруг них уплотнялся и становился непрозрачным. И вот они уже стоят в сфере, напоминающий своими перламутровыми переливами мыльный пузырь, а их руки, захваченные в плен статуей, по плечи окутаны плотным туманом.

– Прекрати ныть, – глухо выговорил Амьер, – скоро все закончится.

Неожиданно их запястья обожгло болью. Девушка вскрикнула, а юноша скривился. Она выдернула левую руку из захвата Амьера и стала размазывать слезы по щекам, всхлипывая и причитая:

– Что такого я сделала, что меня наказывает чужая богиня? Зачем поддалась на уговоры Аруана?

– А вот это правильно, – раздраженно произнес Амьер, – если бы ты не пошла к этому недоумку, то нас сейчас здесь не было.

Он поймал ладошку девушки и крепко стиснул в своей руке.

– Не вырывайся, иначе, мы здесь долго простоим, – тоскливо попросил юноша.

Ясна, всхлипнув, затихла и обреченно стала ждать дальнейшего. Жжение прошло и других неприятных ощущений не было, даже наоборот, под туманом руку кто-то, казалось, нежно гладил, что впрочем заставляло девушку еще больше паниковать.

Туман, овевающий их руки, постепенно стал рассеиваться и наконец-то пропал, невидимые путы отпустили их. Амьер отбросил ладошку девушки, которою до этого крепко держал, и стал растирать кисть, побывавшую в захвате статуи. Девушка морщась, несколько раз сжала в кулак и расслабила затекшую правую руку.

Сфера неожиданно лопнула с громким звуком и их окатило липкими брызгами.

– Ай, – вскрикнула девушка, – это что и, правда, был мыльный пузырь?

– Нет, – сказал подошедший Владыка, – этот, как ты говоришь мыльный пузырь, олицетворяет собой рождение новой семьи. Таинство зарождения этого никто не должен видеть. Для каждой пары все происходит особенно, не так как всех остальных. Мне, конечно, любопытно как все происходило у вас, но настаивать, чтобы вы рассказали – не буду.

– Ничего у нас не происходило, – мрачно изрек Амьер, – рассказывать нечего.

Владыка осмотрел хмурящегося молодого человека, утирающую слезы девушку и произнес:

– Ваш брак благословила богиня, чтобы там ни было, но вы женаты.

Амьер закатал рукав рубашки и, осмотрев запястье, радостно произнес:

– Но брачных татуировок нет! Значит, наш брак не осуществился!

– Ваш брак свершился, не сомневайся! – осадил его Владыка. – Брачные руны проявятся после первой ночи. Хотя я думал, что раз невеста уже не девственница, то они проявятся сразу. Но кто мы, чтобы знать замыслы богини.

– Но я не собираюсь спать с ребенком, – воскликнул Амьер, – да теперь, когда я знаю сколько ей лет, у меня на нее не вс….

– Амьер! – перебил его Владыка. – Прикуси язык! Ты в храме!

Амьер, замолчал, понурив голову.

– За что вы так со мной? – тихо спросил он, не поднимая головы. – Я никогда и близко не смогу подобраться к трону. Между ним и мной стоят трое – ваши двое сыновей и мой старший брат. А теперь, когда я оказался женат на этой девице, тем более никто и никогда не допустит меня до верховной власти. Чистота крови! Владыкой может быть только волерон с безупречной родословной и чистой кровью, и он обязан передать все это по наследству. А мое происхождение вы же ставите под сомнение, а теперь и дети, если, конечно, они когда-нибудь родятся, не будут чистокровными волеронами, по вашей милости. Но я ведь никогда не претендовал на большее, чем обладаю. Мне ничего и никогда не нужно было ни от вас лично, ни от родни отца.

Амьер говорил эти слова на языке волеронов. Но Ясна знала его, несмотря на то, что он был сложным для нее, да и волероны не стремились поделиться со всеми знанием своего языка. И разговаривали они в присутствии других очень редко на родном языке. Но ее научил Аруан, теперь она прекрасно понимала их язык, но говорила плохо – слишком много было в нем непривычных и трудных для произношения звуковых сочетаний. Аруан настоятельно просил держать в секрете, что она знает язык волеронов. И поэтому, девушка смотрела на мужчин, делая вид, что ей ничего не было понятно.

– Что ж, – произнес после недолгого молчания Владыка, на языке ее княжества – думаю, что благодарить богиню вы не собираетесь. Двери, наверное, уже открылись, нам пора уходить.

Сказав это, мужчина повернулся к статуе и раскрытой ладонью притронулся ко лбу, груди, животу, поклонился и, развернувшись, направился к выходу. Ясна, робко последовала за ним, оглядываясь на Амьера, все еще стоявшего в той же позе. Наконец, он поднял голову и встретился взглядом с ней. Столько тоски и боли было в его глазах, что девушка задохнулась от острой жалости к нему. Все это продолжалось всего несколько ударов сердца. Тоска и боль почти мгновенно сменились холодом в глазах, а губы скривила презрительная усмешка. Быстро обогнав девушку, он вышел вслед за Владыкой. А она задержалась, оглянулась на статую, и ей показалось, что богиня скорбно поджав губы, смотрит печально и удрученно. Испугавшись, девушка стремглав вылетела за дверь.

Глава вторая

Выйдя из дверей часовни и стоя на крыльце, Ясна увидела, что мужчины уже спустились вниз и услышала слова Владыки, обращенные к Амьеру. И опять разговор на языке волеронов был ей понятен.

– Ты сам во всем виноват, не надо было собирать вокруг себя этих оболтусов, – говорил Владыка, – да, если хочешь услышать, то я увидел в этом угрозу и предпринял меры. Ты правильно понял, что меня не очень волнуют эти девушки, потерявшие честь. Слабые, поддающиеся соблазнам не могут быть хорошими женами и в какой-то мере вы производили естественный отбор. Если бы все организовал не ты, и если бы это не было похоже на своеобразное, сообщество, то я бы закрыл глаза на шалости нашей молодежи и, может быть, даже негласно поддержал. Но тебя я никогда не поддержу и не одобрю ничего, что ты будешь делать.

Амьер прямо смотрел на Владыку и в его глазах горела жгучая, неприкрытая ненависть.

– Не надо сверкать на меня глазами, – ухмыльнулся Владыка, – советую сидеть тихо, наслаждаться семейной жизнью и не высовываться. Иначе, никакие мольбы твоей матери и заступничество ее рода не помогут, и я уничтожу тебя. Ты меня понял, Амьер?

Молодой человек, стиснув зубы, не отводя горящего взгляда от Владыки, кивнул.

– Вот и прекрасно. Надеюсь, что ты хорошо умеешь строить «зеркала переходов», иначе вам придется здесь задержаться, пока не научишься.

Повернувшись, Владыка уже на языке княжества обратился к девушке:

– Я тебя поздравляю с замужеством. К сожалению, не могу сказать, что тебе повезло, но, возможно, и все будет хорошо. Прощайте, милая девушка, желаю счастья.

Последние слова он произнес с явной иронией. Девушка с трудом выдавила из себя:

– Спасибо.

Усмехнувшись, Владыка отвернулся от девушки и, подняв руки, сделал замысловатые пассы рукам, перед ним открылось «зеркало». Ясна, все еще стоявшая на крыльце, затаила дыхание от страха. Она до этого дня не видела таких «зеркал», только слышала, что волероны могут перемещаться на большие расстояния почти мгновенно. Волероны чужим никогда не показывали эти свои способности, тщательно скрывали, как они это делают. Это что получается, Владыка причислил ее к своим потому, что она стала женой одного из волеронов? Или есть другая причина для такого доверия?

«Зеркало» сжалось в небольшой шар за исчезнувшим в нем Владыкой и истаяло. Ясна перевела дыхание. Оглядевшись, она с удивлением заметила, что, ветер стих, солнце светило ярко, небо стало безоблачным, ясным, воздух прогрелся и уже не так холодно, как было совсем недавно. Или все-таки прошло достаточно времени? Интересно, сколько они были в храме? Она подозревала – все не так, как кажется, и вполне возможно, что ее ощущение времени, проведенное в храме, не совпадает с тем, сколько на самом деле прошло часов или минут.

Девушка спустилась с крыльца и подошла к молодому человеку, который был теперь по законам волеронов ее мужем. Он стоял молча, стиснув кулаки и невидяще смотрел на то место, откуда только что исчез Владыка.

Ясна положила ладонь на его стиснутую в кулак руку.

– Амьер…

Он дернулся, недоуменно посмотрел на свой кулак, накрытый ее ладонью и резким движением стряхнул ее кисть со своей руки.

– Не прикасайся ко мне!

– Хорошо, – покладисто ответила она, – больше не буду, но и вы будьте добры не трогайте меня.

– В этом даже не сомневайся. По крайней мере, пока не вырастишь, точно не прикоснусь. Я не такой извращенец, как Аруан.

– Вы ничего не знаете обо мне и о нем…

– И не желаю знать, – перебил ее Амьер и угрожающе добавил, – я еще разберусь с ним.

– Отговаривать вас и защищать Аруана не стану – он виноват.

Сказав это, Ясна тут же пожалела о своих словах, она была обижена на Аруана, но он был другом детства и зла ему она не желала. А этот Амьер, по всей видимости, был способен на многое.

Ясна сняла камзол и протянула его Амьеру.

– Возвращаю обратно, мне не холодно.

Он взял камзол, но не стал надевать и, брезгливо кривя губы, стал рассматривать ее, как будто перед ним было что-то отвратительное.

Девушка опустила взгляд. «Да уж, – размышляла она, – представляю, как я выгляжу после всего – растрепанная, с опухшим лицом после рыданий, в помятом платье».

– Амьер, – подняв глаза, и встретившись с ним взглядом, сказала Ясна, – мне так жаль…

– Что, – отшатнулся он, – тебе меня жалко? Да кто ты такая? Себя пожалей лучше. Что мне мешает бросить тебя здесь и уйти?

Девушка, увидев, как исказилось от вспыхнувшей злобы его лицо, попятилась.

– А еще лучше – сбросить тебя с этого утеса, чтоб наверняка, – он сделал несколько шагов к ней, она продолжала пятиться, с ужасом глядя на него, – была жена и вот уже нет ее.

Он наступал, она отступала. И этот «танец» кружил ему голову. Глянув через плечо, Ясна увидела, что стоит у ступенек часовни. Развернувшись, девушка взбежала на крыльцо и стала дергать дверь, но она не поддавалась.

– Что, никак?

Услышав издевательский смешок, Ясна повернулась к Амьеру и прижалась спиной к двери. Он стоял на нижней ступеньке и опять ее рассматривал.

– Эта дверь уже никогда для нас не откроется.

– Амьер, пожалуйста, – всхлипнув, произнесла она, – прошу вас, я не хотела, чтобы так все произошло.

Ясна, увидев вспыхнувший странный огонь в его глазах, еще больше испугалась. Аруан говорил ей, что женитьба на девушках ее княжества считалась у них позором. Владыка всячески поощрял такие браки, даже заставлял, но следил, чтобы женились только вторые, а лучше третьи сыновья. Наследники родов обязаны были жениться только на волеронках. Несмотря на то, что женившийся на не волеронке, получал большое приданое и от отца девушки и от Владыки, таких браков было очень мало. Не стремились они жениться на иноверках и не соплеменницах. Но в последнее время, как рассказывал Аруан, Владыка чуть ли не силой устраивал такие браки, не особо считаясь с желанием потенциальных женихов.

«Все, – думала она, – Амьер сейчас меня убьет! И потом женится на том, на ком захочет».

А он смотрел на нее и думал о том, что эта девочка, ставшая его женой, теперь полностью в его власти. Она стояла такая маленькая и хрупкая, смотрела на него огромными глазищами, наполненными слезами, губы дрожали, легкий ветерок трепал волосы цвета спелой пшеницы. И какое-то непонятное, не испытываемое ранее им чувство сдавило грудь, заставив биться сердце быстрее. Да что ж это такое! Почему эта девчонка так действует на него! И ведь не сказать, что красавица, видали и намного красивее. Увидев ее в спальне Аруана, вот такую же, с ужасом смотрящую на него, ему захотелось получить ее немедленно. Страх плескавшийся в ее чистых глазах, дрожащие губы, тонкий силуэт, угадывающийся под тонкой простыней, всколыхнули в нем жаркую, душную похоть. Вот и сейчас, глядя на ее дрожащие губы, в голове возникали греховные картинки. Наваждение какое-то!

«Боги, – вспомнив сколько ей лет, простонал он мысленно, – я извращенец!»

– Успокойся, – произнес, наконец, Амьер, – я не трону тебя. Можешь считать, что я пошутил. Спускайся, нам пора возвращаться.

Сказав это, он развернулся и пошел туда, где совсем недавно исчез Владыка. Девушка стала осторожно спускаться по ступенькам, настороженно наблюдая за Амьером.

Достигнув того места, где недавно открывалось «зеркало перехода» Владыки, он оглянулся и раздраженно сказал, глядя на робко приближающуюся девушку:

– Иди сюда, встань почти вплотную ко мне. Да не дергайся ты, я же сказал, что не трону тебя. Просто, я не умею так строить «зеркала», как Владыка. Держаться оно будет несколько мгновений, если ты не успеешь в него войти, то останешься здесь неизвестно насколько.

Ясна подошла и встала рядом, он наклонился к ее лицу и, обдавая горячим дыханием, сказал:

– Как только откроется переход и замерцает, ты быстро, не мешкая, туда ныряешь, я за тобой следом. Понятно?

Судорожно сглотнув, девушка кивнула. Как же ей было страшно! Но возможность остаться здесь, на этом утесе, неизвестно где расположенном, тоже вызывала ужас. Она была уверена, что сейчас они находятся не в ее княжестве – моря у них не было. И как она отсюда будет выбираться, если не успеет войти в это «зеркало» перехода? А в нем она уже побывала и ничего страшного не произошло. Правда, тогда она была на руках Амьера. Словно угадав ее мысли, он произнес:

– Взять тебя на руки я не смогу, так как мне надо будет удерживать «зеркало». Но ты не бойся, шагнув в него, ты окажешься в гостиной Аруана. Куда-то еще отсюда я не смогу нас переместить, а вот по оставшемуся следу перемещу туда откуда мы пришли.

Эти фразы он сказал спокойно, уверенно, и она еще раз судорожно вздохнув, внезапно успокоилась.

– Готова? – требовательно спросил он и увидел кивок и неуверенную улыбку. – Вот и прекрасно – приготовься.

Амьер надел камзол и, подняв руки, стал делать пассы. Делал это он медленно, в отличие от Владыки, и девушка с удивлением отметила, что это были не просто хаотичные, непонятные движения рук. Амьер в воздухе выписывал неизвестные ей руны! Они на краткий миг уплотнялись, зависали и таяли. Видимо, Владыка так же рисовал в воздухе, но делал это быстро и глаза не успевали заметить проявляющихся в воздухе рун.

Амьеру эта «роспись» в воздухе давалась нелегко – его дыхание становилось все тяжелее и надсадней, как будто он поднимался бегом в гору, волосы взмокли и слиплись сосульками, челюсти сжимались все сильней, казалось, что сейчас начнут крошиться зубы.

Наконец воздух замерцал и постепенно проявилось «зеркало».

– Быстро ныряй – натужно прохрипел Амьер, зафиксировав руки в одном положении, – мне трудно его удержать.

Она, охнув, зажмурилась и шагнула в «зеркало».

***

На этот раз все было не совсем так – ничто или никто ее не распылял. Девушка окунулась, судя по ощущениям, в какую-то желейную субстанцию, ее окружал или, может, мерещился еле слышный шепот, всхлипы, стоны, но она страшилась открыть глаза, боясь увидеть то, что ей нашептывало, стонало и плакало. Почувствовав, что ее обхватили за талию, попыталась закричать, но из открытого рта не вырвалось ни звука. Кто-то невидимый (глаза она так и не открыла, наоборот, зажмурилась еще сильнее) прижался к ней сзади, крепко обняв за талию, и прошелестел на ухо: «Ти-и-и-хо-о-о-о».

Наконец девушка и тот, кто держал ее, вывались из вязкого вещества в ярко освещенную гостиную. Руки, железной хваткой державшие ее разжались и она, оглянувшись, увидела Амьера. Он хватал ртом воздух и никак не мог вздохнуть, затем наклонившись, оперся ладонями на колени и стал надсадно, хрипло кашлять. Ясна с ужасом смотрела на него. Оглядевшись, она увидела Аруана и его друзей – они окружили их с Амьером и молча смотрели на его страдания.

– Что вы стоите, – в отчаянье выкрикнула она, – помогите же ему!

– Мы ничем не можем помочь, – откликнулся Аруан, – он не рассчитал, видимо, свои силы, когда строил «зеркала» и проходил сквозь них, надорвался. Надо только ждать, должно скоро все пройти.

Ясна огляделась и, увидев на столике хрустальный кувшин, быстро подошла к нему, налила в стакан воду. Вернувшись к Амьеру, девушка протянула ему стакан, он с трудом выпрямился и, выхватив его, стал жадно пить, давясь и прерываясь на кашель.

– А почему со мной все нормально, я же тоже проходила эти «зеркала»? – спросила девушка, с тревогой наблюдая за Амьером – кашель постепенно успокаивался, но он все еще тяжело дышал, губы отливали синевой.

– Потому что…, – начал Аруан.

– Потому что, ты задаешь глупые вопросы, – перебил его Амьер сиплым, как будто простуженным голосом, – не твое дело почему и зачем. С тобой все хорошо, будь довольна этим.

– Вижу вам уже лучше, Амьер, – обиженно сказала она, – раз начали грубить.

– Мне уже значительно легче, – язвительно ответил он, – я даже способен на это.

Амьер шагнул к Аруану и резко ударил того в лицо кулаком. Аруан не ожидал этого и не успел закрыться, увернуться. Под визг девушки, Амьер подскочил к упавшему Аруану и стал методично и жестоко избивать его ногами. Аруан свернулся клубочком, подтянул ноги к груди, закрыл голову руками и не пытался отвечать на удары.

– Что же вы опять стоите безучастно, – отчаянно крикнула девушка, обводя взглядом молодых людей, молча наблюдающих за избиением, – сделайте что-нибудь, прекратите это.

Никто даже не повернул голову в ее сторону, тогда она бросилась к Амьеру и, колотя его кулачками и отталкивая от Аруана, плача, просила:

– Не надо, пожалуйста, перестаньте, вы же убьете его.

Но что может сделать слабая девушка с разъяренным мужчиной? Он отмахивался от нее, как от надоедливой мухи. Наконец, Амьер остановился и девушка, всхлипывая, опустилась на колени возле избитого юноши.

– О боги, Аруан…

Амьер подхватил ее под руку и, рывком поставив на ноги, отвел к дивану. Толкнув девушку на диван, он, хрипло дыша, произнес сиплым голосом:

– Сиди здесь и молчи. Иначе я опять начну его избивать и тогда точно убью. Позже разберусь с тобой, и это тебе очень не понравится.

– Вы чудовище! Я вас ненавижу и никогда не смогу полюбить!

– Ну-ну, – усмехнулся Амьер, – а с чего ты решила, что мне нужна твоя любовь?

Развернувшись, он вернулся к лежащему на полу Аруану.

– Вставай, – мыском сапога ткнул Амьер его под ребра, – хватит притворяться.

Аруан с трудом встал на четвереньки и, шипя и стоная сквозь зубы, поднялся во весь рост, шатаясь, как пьяный. Подняв руки, он стал утирать рукавами камзола кровь с лица.

– Ты знаешь сколько ей лет? – зло выплюнул Амьер.

– Да.

– Сволочь ты, Аруан. Из-за тебя я оказался в ловушке, женат теперь на ребенке. И что мне с ней делать? Я не такой извращенец, как ты, чтобы спать с девочкой, да и брезгую я после тебя.

– Амьер, Владыка не стал меня слушать, – с трудом двигая разбитыми губами, произнес Аруан, – но хоть ты выслушай мои объяснения.

– Нет, – покачал головой Амьер, – твои объяснения и оправдания уже ничего не изменят.

– Амьер, пожалей девочку, она ни в чем не виновата.

– Да? – усмехнулся Амьер. – Конечно, пожалею, друг мой, конечно. Я запру ее в самом холодном и высоком горном монастыре. Пусть наслаждается тишиной, покоем и замаливает свои грехи.

– Нет, – ужаснулся Аруан, – она там погибнет!

– И что? Тебя это не должно волновать, она теперь полностью в моей власти, могу с ней делать все, что захочу. Лучше я буду вдовцом, чем мужем этой девицы, побывавшей под тобой. Да я даже не знаю, как ее зовут и не хочу знать.

– Позволь все объяснить….

– Нет, – перебил его Амьер, – не хочу ничего слушать.

Развернувшись к дивану, он не увидел на нем девушку, оглядел комнату, но ее нигде не было.

– Где она!

– Ушла, – ответил один из молодых людей.

– Почему не остановили?!

– Это твоя жена, Амьер, мы не можем вмешиваться без твоего разрешения, а ты ничего не сказал насчет нее.

– Та-а-а-к, – угрожающе протянул Амьер, – я это еще вам припомню.

– И что ты теперь будешь делать? – спросил Аруан. – Можешь меня убить, но я не скажу тебе кто она, как ее зовут и где искать.

– А и не надо, – развернулся к нему Амьер, – сбежала, ну и пусть. У нее нет доказательств нашей женитьбы, а я не собираюсь за ней гоняться. Думаю, она не будет искать встречи со мной – слышала, что я собираюсь с ней сделать, поэтому и смылась потихоньку.

– То есть ты не будешь ее возвращать?

– Нет, Аруан, не буду. То, что я оказался женат на этой девице, знаем только мы, находящиеся в этой комнате, и Владыка. Вы все будете молчать. Если кто-то из вас проговорится, то вам известна моя мстительная натура и мои возможности.

Все молча кивнули, только один высказался:

– Мы будем молчать, Амьер, можешь положиться на нас.

– Вот и прекрасно, – процедил сквозь стиснутые зубы Амьер, – не разочаровывайте меня.

Ему хотелось рвать и метать, броситься за девчонкой в погоню. Он был так зол, что самому было страшно представить, что бы он с ней сделал, догнав. Так что лучше, если она пока будет вне его досягаемости. А потом, когда успокоится и все хорошенько обдумает, он ее найдет, даже, несмотря на то, что не знает имени этой девчонки.

***

Ясна бежала по особняку Аруана, торопясь как можно быстрее покинуть его. Она знала здесь все, заблудиться не могла, но боялась, что ее может догнать Амьер. Когда она увидела, что Аруан поднялся и после побоев способен стоять и разговаривать, решила бежать. Ждать, когда с ней разберется новоприобретенный муж, не собиралась. Ясна поняла, что те, кто находится в гостиной (включая Аруана), не заступятся за нее. Аруан за себя-то не мог постоять – безропотно принимал избиение, даже не попытался дать сдачи. Как же, оказывается, она плохо знала его! А Амьер чудовище! И на что он способен еще она не хотела выяснять на себе.

Когда Амьер стоял к ней спиной и разговаривал с Аруаном, девушка встала и с опаской, оглядываясь, быстро направилась к двери. Никто не пытался остановить или обратить внимание Амьера на нее. Все равнодушно восприняли ее продвижение к выходу. Осторожно открыв дверь, Ясна услышала слова Амьера о монастыре, и желание быть как можно дальше от этого ужасного человека превратилось в уверенность, что рядом с таким мужем ей делать нечего.

Выбежав за ворота, девушка перевела дух и остановилась. Куда теперь? В их столичный особняк? Он находится не так далеко, на соседней улице. Там Амьер найдет сразу же и отец отдаст ее ему. И хотя он ее муж по чужим законам, а не по их, ссориться с волеронами отец не станет, он давно желал породниться с ними. Правда, в качестве зятя он предполагал увидеть Аруана, но вряд ли будет возражать против Амьера, тем более, что их брак, как сказал Владыка, свершился.

Аруан! Горькая обида на того, кого она считала своим другом, затопила девушку. Как он мог так поступить с подружкой детства! Ведь дал обещание, что все будет хорошо, но не смог или не захотел защитить ее! Ладно, об этом она будет переживать потом, а сейчас надо уходить от особняка Аруана как можно быстрее.

Ясна пошла вдоль улицы, мимо особняков, по узкой дорожке из красного кирпича. Это был квартал волеронов, они жили обособленно и не жаловали, когда здесь селились чужие, но отец каким-то образом умудрился купить дом здесь. Было раннее утро, еще не совсем рассвело, поэтому по вымощенной булыжником, пустынной дороге не проезжали ни всадники, ни кареты, ни колесницы волеронов. Навстречу изредка попадались девушки, женщины с кошелками и корзинками, иногда в сопровождении мужчин, по всей видимости, это кухарки и служанки спешили на рынок. Они искоса и удивленно смотрели на Ясну, надо было срочно куда-то зайти, пока не проснулись их хозяева. Но куда?

Особняк Аруана остался далеко позади, девушка остановилась, не зная куда дальше направиться. Оглядевшись, она с удивлением увидела, что стоит в двух шагах от своего дома. Пока она шла, задумавшись, ноги сами привели ее сюда. Может, стоит все-таки зайти в особняк? На ней надето легкое платье, денег и драгоценностей с собой нет. Куда она может пойти в таком виде?

Аруан тайком забрал ее из поместья, расположенном недалеко от столицы. Они воспользовались тем, что отец, уехав по делам, оставил ее со своей сестрой. Тетя, считая племянницу еще ребенком, не представляла на какие авантюры та оказалась способна. Девочкой занимались учителя, заботились няньки и слуги, тетя считала достаточной заботой с ее стороны раз в неделю зайти в покои девочки и поинтересоваться успехами в учебе. В остальное время они могли не видеться, их режим и образ жизни абсолютно не совпадали. Когда девочка вставала, тетя только ложилась, когда девочка ужинала и затем готовилась ко сну, тетя, пользуясь отсутствием брата, устраивала званые обеды, принимала гостей. Жаловаться отцу на родственницу девочка не собиралась – тетя не вмешивалась в ее жизнь, она не мешала ей развлекаться. То, что племянницы нет в поместье, тетя и не заметит. Аруан обещал, что вернет девушку утром, до того, как ее хватятся няня и учителя. А как она теперь доберется домой? Даже если не станет искать Амьер, то отец сразу же кинется на ее поиски, как только узнает, что она исчезла. И все перевернет и найдет, как бы она не пряталась. Может все-таки стоит зайти в особняк и все рассказать отцу, в том числе и об угрозах Амьера? Отец ее любит и, вполне возможно, несмотря на его стремление выдать замуж дочь за волерона, выслушает и поймет, что ей грозит рядом с таким мужем.

Девушка зябко передернула плечами и обхватила себя руками – она замерзла, гуляя ранним холодным утром в легком платье.

Подойдя к ажурной, кованой ограде, она внимательно оглядела особняк. Нигде не горели огни, в окнах не мелькала прислуга. Может, отца здесь нет? Тогда она переоденется, возьмет в конюшне коня и уедет в поместье. Там, в привычной обстановке, подальше от Амьера, все обдумает. И оттуда будет легче сбежать, если ее найдет муж.

Решившись, она толкнула калитку, которая оказалась незапертой, и вошла во двор.

Глава третья

В поместье Ясна вернулась через несколько часов и, зайдя в дом, застала невыспавшуюся и оттого злую тетю в гостиной. Она набросилась на племянницу с упреками – ее разбудили из-за того, что няня не обнаружила утром «свою девочку» в спальне. Посланные на поиски слуги не нашли девушку нигде в поместье. Ясна отговорилась тем, что ей не спалось и она решила с утра пораньше проехаться верхом, рассчитывая вернуться к завтраку, но увлеклась и забралась далеко от дома. Ворча что-то под нос о неблагодарных и безалаберных девчонках и, обещая разобраться позже с няней, чтобы она впредь не беспокоила ее по пустякам, тетя ушла досыпать. А Ясна отправилась к себе в покои. Войдя в свою спальню, она велела няне, не поверившей девушке и обещавшей все рассказать ее отцу, приготовить ванну. Приняв ванну и поев, Ясна, не отвечая няне на ее расспросы, легла спать. Прошедшая ночь вымотала ее и не было ни сил, ни желания думать о том, что произошло и как теперь может измениться ее жизнь.

О муже, навязанного ей Владыкой, девушка не стала ничего рассказывать отцу, приехавшему на следующий день. Брак, может, и законен для волеронов, но ничего не значил для княжества. Но она предполагала – если расскажет отцу, он отдаст ее Амьеру. Но будет вначале, скорее всего, настаивать на венчании по их законам. А Ясна не хотела такого мужа. Конечно, не рассказывая все отцу, она прятала голову под крыло. Но вдруг Амьер не будет ее разыскивать? Ведь судя по тому, как он вел себя, она для него досадное бремя, навязанная, ненужная обуза. Боясь, что, Амьер все-таки найдет ее, она несколько месяцев, практически до зимы, держала в лесу припрятанную котомку с деньгами, золотом и запасом одежды на случай побега из родного дома. И если бы он появился в их поместье, она немедленно кинулась бы к этому схрону и сбежала куда глаза глядят, хоть на край света, только бы подальше от Амьера. Зимой, когда муж так и не появился, Ясна немного успокоилась и решила жить дальше, как будто ничего не случилось. По всей видимости, Амьер о ней или забыл или пренебрегал.

Весной к ним приехал Аруан. К большому сожалению Ясны, отец был дома, и ей пришлось сделать вид, что она рада другу детства. Аруан тоже старался вести себя как ни в чем ни бывало. Или они переигрывали или наоборот не доигрывали, но отец как-то странно смотрел на них. После ужина отец и Аруан закрылись в кабинете, чтобы обсудить какие-то дела, а Ясна ушла к себе.

Ночью девушка проснулась от тихого стука. Сев на кровати, она с изумлением поняла, что звук доносится от окна. Встав и накинув халат, Ясна подошла к нему. Отдернув штору, девушка некоторое время удивленно рассматривала сидящего на дереве Аруана. Пока Ясна раздумывала, как ей поступить, он перепрыгнул на карниз и вцепился в раму окна. Девушка испугалась, что Аруан упадет и, не мешкая, открыла створки. Ввалившись в комнату, молодой человек бухнулся на колени и стал умолять выслушать его. Ясна ошеломленная, стала отходить от него, он на коленях полз следом за ней и с видом побитого щенка просил прощения.

– Яська, прости – скулил он, – я виноват, ну убей меня, да я и сам рад самоубиться. Прости меня, Яся-я-я-а-а, пойми, у меня не было выхода и выбора.

Ясна, отступая от Аруана, добралась до кресла и села в него. Он дополз до нее и, обхватив девушку за ноги, положил голову ей на колени. Она, вздохнув, сказала:

– Хватит, Аруан, своим скулежом ты сейчас весь дом разбудишь. Отпусти меня и сядь на пуфик, нам надо поговорить.

Аруан поднялся и сел на пуф, подтянув его вплотную к креслу. Ясна поморщилась – если он и дальше будет так шуметь, то их точно застанут вдвоем в ее спальне.

– Ты не мог бы потише, – прошипела девушка, – если тебя здесь застанут…

– Что с того, ведь не смогут меня заставить на тебе жениться, – хихикнул Аруан, – ты, увы, замужем.

– Ты…, – задохнулась от возмущения Ясна, – как ты можешь, ненавижу тебя! Ты же в этом виноват!

– Прости, прости, я дурак. Ты же знаешь, мой язык всегда бежит впереди моих мыслей. Прошу, успокойся, Ясенька, милая. Я виноват, да, очень виноват. Но я не думал, что все так обернется.

Он замолчал и опустил голову.

– Аруан, – помолчав, спросила Ясна, – я хочу знать, почему меня не ищет Амьер?

– Ясна, – молодой человек поднял голову и с тоской в голосе продолжил, – если бы ты знала, как я хочу вернуть все назад, исправить, что натворил.

Ясна поднялась и, пройдя к столу, зажгла стоящие там свечи.

Повернувшись к молодому человеку, она произнесла:

– Разговаривая, хочу видеть тебя, твои лживые глаза, в свете луны их не разглядеть.

– Нет, нет, – Аруан поднялся и подошел к девушке, – я не лгал тебе, когда просил помочь, я был уверен, что все будет так, как я рассчитывал. Если бы не появление Владыки…

– Если, кабы…, – перебила его Ясна, – еще до появления Владыки все осложнилось. Скажи, а ты бы оставил меня с Амьером, как он хотел?

– Нет! – Аруан взял девушку за плечи и притянул к себе, – Никогда!

– И почему я тебе не верю? – спросила она, глядя в глаза Аруана.

– Ты выросла, Яська! – удивленно воскликнул он, – Скоро меня перерастешь! Ну ничего себе!

Да, Ясна за последнее время выросла и даже очень, но ее это не радовало. Волероны все были высокими и до Аруана ей еще расти и расти, его замечание обидело ее – девушка и так переживала, что если и дальше будет так продолжаться, то она сравняется в росте с большинством мужчин.

Ясна резким движением сбросила его руки и, отойдя к креслу, забралась в него с ногами.

– Ты не ответил на мой вопрос – почему Амьер до сих пор здесь не появился?

Аруан подошел к пуфику, и сев на него, сказал:

– Он даже не знает как тебя зовут.

– Как не знает? – удивилась девушка, – Он что, не смог узнать или не захотел?

– Кто ты, никто тогда не узнал, я отказался сказать Амьеру твое имя, но я, расскажу ему, если, разумеется, ты меня попросишь или разрешишь это сделать.

– Нет, – замотала головой Ясна, – я никогда не разрешу и не попрошу.

– Знаешь, – усмехнулся Аруан, – если бы захотел, то Амьер быстро узнал все о тебе. Я опасался первое время появляться здесь – а вдруг он велел следить за мной. Но Амьер и не думает искать тебя. Он сейчас находится в Северных горах.

– Его нет в княжестве?

–Он еще осенью уехал, у нас опять трясло горы.

– Да, я знаю, что погибли люди.

– Погибли, – вздохнул Аруан, – среди них есть дети и женщины.

– А он…не пострадал?

– Ты переживаешь о нем? – удивился молодой человек.

– Нет, конечно же, нет, – неуверенно ответила она.

Ясна сама не знала, почему она испугалась, когда узнала, что Амьер сейчас там, где опасно в данное время.

– Ясна, он не стоит твоего беспокойства, – тихо сказал Аруан.

– Возможно, но по вашим законам он мой муж, а я ничего о нем не знаю. Кто он? Из какого Дома?

– Он из Дома Огненного Ветра, – тяжело вздохнув, ответил Аруан.

– Как? – удивилась Ясна. – Это же род вашего Владыки, он его родственник?

– Да, Амьер – его племянник, сын младшего брата Владыки.

– И он женил своего племянника на мне? Верится с трудом, что Владыка решил породниться с одним из родов княжества.

– Всем это показалось странным. У меня есть подозрения, почему Владыка это сделал, но я не расскажу это даже тебе.

– Ну и не надо, – обиделась Ясна, – подумаешь, я замужем за абсолютно чужим и незнакомым мне человеком, по твоей милости, между прочим.

– Я готов бесконечно просить прощение, но, увы, это ничего не изменит.

– Если ничего не можешь изменить, то уходи, – разозлилась Ясна, – не хочу больше тебя видеть.

– Я-я-сна-а-а, – тоскливо протянул Аруан, – я люблю тебя, и собирался когда ты подрастешь, уговорить отца просить твоей руки, но теперь это невозможно.

Ясна удивленно воззрилась на молодого человека – он никогда не говорил о том, что любит и собирается жениться на ней.

– Я потому и попросил участвовать во всем этом, что все равно собирался жениться на тебе, – продолжил Аруан, – и я бы это сделал, если бы не появление Владыки.

– Почему ты не сказал Владыке, что женишься на мне? Почему, Аруан?

– Я пытался, Ясна, но он не захотел меня слушать.

– Плохо пытался. И, кстати, почему не сопротивлялся, когда тебя избивал Амьер?

– Потому, что он из семьи Владыки, а любое физическое или магическое (колдовское) сопротивление им карается смертью.

– То есть они могут убивать безнаказанно, и никто не скажет и не сделает ничего против этого? Я, конечно, знала – вы полностью подчиняетесь Владыке, но не думала, что настолько.

– Нет, вне всякого сомнения, нет. Они не могут делать все, что им взбредет в голову, их воспитывают отвечать за свои слова и поступки. Они ответственны за весь наш народ. Хотя Амьер и стоит особняком в роду Владыки, и его многие не любят – он заносчив, злопамятен, мстителен, высокомерен, но даже ему никто не решится оказать сопротивление и открытое неповиновение. И я не мог как-то воспротивиться воле Владыки, да даже Амьер безропотно женился на тебе, как только ему приказали. Единственный кто мог тогда сказать «нет» это ты, на тебя воля Владыки не распространялась, но все же ты не противилась. Почему ты вышла замуж за Амьера, Ясна?

– Что? – опешила девушка. – В чем ты меня обвиняешь, Аруан? Ты с ума сошел? Я тоже не могла сказать «нет». Да меня просто даже не спросили ни о чем, выдавая замуж.

Сказав это, Ясна пораженно подумала, что Аруан прав – она ведь могла просто наотрез отказаться выходить замуж.

Аруан смотрел на девушку, понимающе усмехаясь, она растерянно произнесла:

– А ведь ты прав, я могла отказаться, но подчинилась Владыке. Да мне и в голову не пришло, что можно это сделать – сказать решительное «нет», я немного потрепыхалась, но, тем не менее, сделала, как они хотели. Во всяком случае, теперь всю жизнь буду расплачиваться за то, что не сумела отстоять свою волю.

Аруан встал, подхватил девушку на руки и сел в кресло, посадив ее к себе на колени, она уткнулась в грудь друга и тихо расплакалась.

– Ну не надо, – гладил ее по голове Аруан, – успокойся, не плачь.

Всхлипывая, Ясна с тоской думала о том, что вот так сидеть на коленях Аруана в его объятиях, вдыхая родной запах, было так привычно знакомо, спокойно. Ее обожгло осознание, что это теперь неправильно, что так уже нельзя. Она подняла голову и взглянула в глаза Аруана.

– Скажи, Аруан, – вытирая по-детски ладошками следы слез со щек, спросила Ясна, – а что сделает Амьер, когда узнает, что его жена принимает тебя в своей спальне?

Даже в тусклом свете от свечей Ясна увидела, как побледнел Аруан, объятия разжались и девушке даже на миг показалось, что он сейчас сбросит ее со своих колен на пол. Девушке пришла гадкая мысль, что Амьер в отличие от Аруана не пугался бы в такой ситуации.

– Не надо так пугаться, Аруан, – вставая с его колен, сказала она, – никто не узнает об этом.

Отойдя к окну, Ясна распахнула его.

– Уходи, и больше ни при каких обстоятельствах я не открою для тебя ни двери, ни окна моей спальни.

Аруан встал и подошел к девушке.

– Я уйду, Ясна, – тихо сказал он, – в ближайшее время мы вряд ли увидимся – утром прямо отсюда уезжаю в горы.

– Как? – испуганно воскликнула Ясна, – Там же опасно!

– Тихо, не надо так громко, – прикрывая окно, ответил Аруан, – не дай боги, нас услышат.

– Ах, ну да, – Ясна вспомнила, что пару минут назад Аруан был ей неприятен своим страхом перед Амьером, – услышат, донесут моему мужу и тебе не поздоровится.

– Тебе тоже! – вдруг вызверился Аруан. – Или ты думаешь, что твой Амьер спокойно отнесется к твоим изменам, если узнает о них? Ты его не знаешь, а я прекрасно знаю на что он способен. Он жесток, мстителен, неуправляем, подвержен вспышкам ярости. Я не устаю молиться, чтобы он забыл о тебе или, по крайней мере, как можно дольше не вспоминал, что у него есть где-то жена!

Ясна испуганно отшатнулась от Аруана – таким она его никогда не видела.

– Уходи, Аруан, ты позволил отдать меня ему, зная какой он, тебе теперь только и остается что молиться. Уходи!

Аруан опустил голову и глухо произнес:

– Прости, но у меня не было выбора тогда. Я не мог ничего поделать.

– Хватит, Аруан, уходи.

Он открыл окно и, встав на карниз, ловко перепрыгнул на дерево, быстро и бесшумно спустился с него, бросив короткий взгляд на Ясну. Девушка закрыла створки и задернула плотно занавески.

Потушив свечи, она легла на кровать, но сон не шел к ней. Почти год назад, вернувшись в это поместье, она переживала – как там друг, не покалечил ли его Амьер или, не дай боги, убил. Отец вел какие-то дела с отцом Аруана, постоянно с ним виделся и когда он приехал в поместье, Ясна осторожно расспросила его о друге. Отец ответил, что он ненадолго уезжал в горы, но уже вернулся и справлялся у него о ней. Ясна успокоилась – отец видел Аруана, значит с ним все в порядке.

Ясна знала, что волероны не могли долго находиться в их княжестве, им почему-то надобно было постоянно наведываться на свою родину – в Северные горы. Аруан, будучи ребенком, ездил туда редко и ненадолго. Но когда ему исполнилось пятнадцать, он уехал на полгода. Ясна скучала по нему и очень обрадовалась, когда друг, наконец, вернулся – его не было слишком долго. Аруан приехал повзрослевший, неуловимо изменившийся. Ясна первое время остро чувствовала, что от него веяло чем-то чужеродным, странным, но потом со временем, видимо, привыкла или притупились чувства или все прошло у Аруана или еще почему, но она перестала это ощущать. Возможно, уже тогда началось то, что случилось с ними потом.

Аруан, ее друг детства! Их познакомили, когда Ясне было три года, а ему шесть. Отец Ясны вел дела с волеронами, занимался строительством особняков для них, торговал с ними. Вот на этой почве он сблизился с отцом Аруана, затем подружились и их дети. Мальчик рос без матери, она погибла и отец часто оставлял сына гостить в поместье своего друга Велеслава Ледена. Мать Ясны относилась к Аруану, как к родному сыну. Но когда девочке исполнилось десять лет, ее мама умерла от неизлечимой болезни. Пережить это горе Ясне помог Аруан. Велеслав Леден после смерти жены совсем ушел в дела и на дочь у него не оставалось, видимо, ни времени, ни сил. Аруан практически поселился в поместье Леденов. Нежный, заботливый, преданный друг был всегда рядом, когда нужен. Утешал, развлекал, помогал, учил языку волеронов, они прекрасно проводили вместе время. Но после полугодовой разлуки, когда Аруан вернулся каким-то чужим, он стал навещать маленькую подружку все реже и реже.

В один из своих приездов Аруан поцеловал Ясну, это было полтора года назад. Первый поцелуй вызвал у девочки не те чувства, которые она ожидала. Нет, ей не было противно, но и большого трепета, как описывалось в теткиных в книгах, которые Ясна иногда тайком читала, не ощутила. Она и дальше позволяла Аруану себя целовать во время его кратковременных приездах, надеясь, наверное, все-таки почувствовать толк в поцелуях, но так и не поняла, что такого все находят в этом слюнявом сближении губ, переплетении языков. Но Аруану, судя по всему, нравилось – Ясне становилось все труднее и труднее его останавливать, когда он пытался зайти намного дальше поцелуев.

Ясна скучала по тем временам, когда Аруан жил с ней в одном доме и можно было в любой момент навестить друга, позвать гулять, играть, попросить помощи, если она в ней нуждалась. И то, куда свернула их дружба, ей не нравилось. Она бы хотела вернуть назад их прежние отношения, чтобы не было этих поцелуев, его рук исследующих ее тело там, куда не следовало бы их допускать.

И сейчас, когда она не могла уснуть, она подумала – почему она разрешала Аруану делать с собой те вещи, которые должны происходить только между женихом и невестой или даже между супругами? А ведь ей это не доставляло особой радости. Наверное, потому, что он ее единственный друг и она всегда ему доверяла и любила его. Но была ли ее любовь именно той, что существует между мужчиной и женщиной? Может ее любовь к Аруану больше похожа на сестринскую, дружескую? Или она еще не доросла до более глубоких, взрослых чувств? Но как бы там ни было, больше Аруан не прикоснется к ней, даже если вдруг она ему и разрешит. Она теперь жена другого, которого, похоже, Аруан боится. Или не боится, но не может ему ответить, противостоять, сдать сдачу? Несмотря на то, что Ясна и Аруан выросли вместе, как мало она знает о волеронах. Стоило только ей завести разговор о волеронах или начать расспрашивать о них, друг всегда уходил от ответа, менял тему разговора, переключал ее внимание на другое. Например, он так и не рассказал ей, почему волеронам нужно постоянно навещать горы. Как ни пыталась Ясна все выспросить, Аруан стойко хранил секреты своего народа. Единственное, что он позволил, это научить подружку языку волеронов. И то, строго – настрого наказал ей никогда и нигде не показывать, что она понимает их язык.

Да, теперь она жена другого, Амьер не друг детства и ей было страшно представлять, что когда-нибудь муж вспомнит о ней и найдет ее. Она не задумывалась раньше об этом, но сейчас мысль, что Амьер теперь может делать с ней все то, что она позволяла Аруану, и даже больше того, привела ее в ужас. Как это будет происходить с совершенно незнакомым, чужим человеком, если даже с родным и близким Аруаном, ей было не то чтобы неприятно, но и особой радости она не испытывала? А если он так и не вспомнит о ней, что тогда? Ладно, пока она еще молода и ее все устраивает. Но ведь когда-нибудь придет время и ей, как и всем женщинам, захочется семью и детей, как тогда быть? Искать самой Амьера и если найдет, то пытаться наладить с ним жизнь? И захочет ли он этого?

Крутясь на кровати от мыслей, что не давали ей уснуть, Ясне пришло в голову – отец когда-нибудь поймет, что у него дочь уже невеста и пора ей выходить замуж. Что делать тогда, как объяснить все отцу? И что он сделает, если узнает правду? Отдаст ее мужу? А если Амьер не захочет принять ее? Что будет тогда? А если примет, то какова будет ее жизнь рядом с ним? Верно, рядом с Амьером ей будет несладко.

Наконец, уже когда рассвело, Ясна забылась беспокойным сном, в котором ее обнимал и целовал Амьер и его поцелуи вызывали странное томление и непонятный голод.

Проснувшись, Ясна была обескуражена и смущена своим сном. То, что она с Амьером испытала во сне, с Аруаном наяву никогда не было. Ясна подумала, что если Амьер будет вызывать у нее такие же чувства, как в этом стыдном, греховном сне, то может, ее жизнь и не будет такой ужасной рядом с ним, как ей думается? Но это сон, а вот в жизни будет ли муж таким же нежным? В этом девушка сомневалась.

Ясна умылась, оделась и спустилась вниз, надеясь не застать Аруана – ей будет неловко смотреть на друга после их разговора и того, что ей приснилось. Как ей и хотелось, он уехал, даже не попрощавшись. Но после завтрака ее пригласил отец в кабинет. Девушку это обеспокоило. Не надумал ли батюшка выдать ее замуж? И как ей объясняться с ним, если это окажется правдой?

Ясна очень редко бывала в кабинете и ей всегда хотелось узнать, что же такого отец там прячет, если была необходимость закрывать его на ключ и не допускать туда никого без его разрешения. Даже убирались в кабинете только в присутствии хозяина. Но сейчас девушке было не до этих тайн, ее больше заботило, зачем позвал отец, тем более в кабинет.

Отец предложил вошедшей Ясне сесть на стул напротив него, по другую сторону от стола. В другое время девушка бы с любопытством рассмотрела всегда запертый кабинет, но не сейчас, когда отец хмурит брови и, по всей видимости, с трудом подбирает слова, чтобы начать разговор.

– Ясна, – наконец начал он, – думаю, что у тебя создалось впечатление – я не обращаю на тебя внимание и не знаю, что происходит в поместье в отсутствие меня. Но уверяю тебя – это не так. Я знаю все, что делаешь ты и моя сестра. Возможно, я избаловал тебя и дал слишком много воли. Может, пришла пора исправить это?

Девушка сидела ни жива, ни мертва – о чем знает отец? О ее отношениях с Аруаном, о том, что ее выдали замуж без его ведома?

– Что исправить, отец? – сглотнув ком в горле, спросила Ясна, – В чем я виновата?

– Ясна, – вздохнул отец, – а ты не желаешь сама мне все рассказать? Например, почему Аруан был в твоей спальне этой ночью?

– Ах, – испугалась девушка, – отец, да он был у меня, но, поверь, между нами ничего не было.

– Я очень хотел поговорить с Аруаном, но он уехал еще до рассвета. У меня к нему много вопросов и претензий. И я еще доберусь до него, но возможно, сначала поговорю с его отцом. Настала пора решить вопрос с вашей женитьбой. Мы с его отцом договорились пока только на словах, и то намеками, что неплохо было бы нам породниться…

– Нет, – в отчаянье воскликнула Ясна, – это уже невозможно!

– Почему? – настороженно спросил Велеслав Леден.

Ясна опустила голову. Неужели придется все рассказать отцу? И что тогда будет с ней?

– Доченька, посмотри на меня, – попросил отец, Ясна подняла голову и он продолжил, – я люблю тебя, ты мой единственный ребенок, я готов ради тебя на все, лишь бы ты была счастлива. Расскажи мне, что произошло между тобой и Аруаном почти год назад, после чего он перестал появляться здесь.

– Папочка, я не знаю, как тебе все рассказать, – кусая губы и, пытаясь не заплакать, ответила девушка.

– Ясна, он тебя изнасиловал? – тихо спросил отец.

– Нет, – смутившись, ответила девушка, – конечно же, нет!

– Я знаю, что ваши отношения уже не дружеские, не детские. Но я надеялся на твое и Аруана благоразумие, думал – вы не переступите черту и не натворите глупостей. Теперь, я вижу, что надо было это прекратить сразу же, как только мне доложили – вас видели целующимися.

– За мной следили и докладывали тебе? – побледнела Ясна, – Ты все обо мне знаешь?

– Я знаю многое, – ответил отец, – а ты думала, что я бросил тебя на безответственную тетку? Нет, милая моя, все это время за тобой приглядывали, охраняли и заботились под моим присмотром. Но, похоже, что-то проглядели, упустили. Так что произошло в прошлом году в начале лета, Ясна?

– Папочка, я не знаю, как тебе все рассказать…

– Скажи главное – Аруан в чем-то виноват?

– Виноват…

– Я так и знал! – воскликнул Велеслав. – Я сейчас же еду к его отцу, Аруан должен загладить свою вину и немедленно жениться на тебе!

– Нет, подожди, позволь мне все рассказать и ты поймешь, что наша женитьба невозможна!

– Почему невозможна? Он сделал тебе больно? Ты после всего, что он натворил, не можешь быть с ним рядом?

– Пожалуйста, выслушай меня, папа. Мне трудно все тебе рассказать.

– Хорошо, – согласился отец, – я тебя слушаю.

–Папа, ты знаешь, что Владыка заставляет волеронов жениться на наших девушках. Но дело в том, что они не хотят этого. Волероны считают – это позор и невозможность для них и их детей создать новый род(Дом) или стать наследниками своего рода. И поэтому вторые и третьи сыновья сильных кланов из влиятельных Домов придумали непотребную игру – они соблазняли знатных девушек нашего княжества, чтобы у тех не было возможности стать их женами. Их богиня заключает браки только в том случае, если невеста девственница. А девушки, потерявшие невинность уже никогда не могут претендовать на звание спутниц жизни волеронов. Те, кто это делал, были представителями самых сильных и родовитых Домов и Аруан захотел к ним присоединиться. Но ты же знаешь, что его Дом далеко не самый сильный и родовитый, а ему хотелось быть выше того, что они имел. Условием вступления в это сообщество для Аруана было соблазнить девушку из знатного рода и предъявить доказательства. Аруан умолял помочь ему подняться в иерархии молодых волеронов, и я согласилась.

– Негодяй, – воскликнул отец, – я не думал, что мальчишка до такой степени прогнил! Зачем же ты согласилась, дочка?

– Аруан обещал, что никто не узнает мое имя и я не потеряю невинность. Так и случилось.

– Ты невинна до сих пор? – осторожно спросил отец, страшась услышать ответ.

Ясна, покраснев, кивнула – ей было стыдно обсуждать с отцом такое.

– Я ничего не понял, расскажи все подробно, ничего не утаивая. От этого будет зависеть твоя дальнейшая судьба.

– Да, я понимаю.

Но как же ей было стыдно рассказывать подробности договора с Аруаном!

– Аруан предложил сыграть роль соблазненной им девушки. Для этого он привез меня к себе и я, раздевшись в его спальне, легла в кровать. Аруан, надрезав немного мою кожу, испачкал сорочку, чтобы предъявить ее потом – якобы это моя потерянная невинность.

Все это Ясна рассказывала, мучительно краснея и с трудом подбирая слова, запинаясь.

– Он сказал, что только этим все и ограничится, – продолжила девушка, – и если кто и заглянет в спальню, то ненадолго и чтобы убедиться – девушка действительно лежит в кровати. Но я не думала, что они все заваляться в спальню.

Девушка рассказала все, что произошло дальше.

– Значит, теперь я породнился с Владыкой волеронов, – играя желваками, сквозь зубы проговорил Велеслав, когда дочь закончила свой рассказ, – но меня это не радует – я знаю кто такой этот Амьер.

– Что же мне теперь делать, папа?

Ясна закрыла ладошками лицо и разрыдалась.

– Ты теперь отдашь меня ему? – сквозь слезы спросила девушка.

– Я должен это сделать, дочка, но не пугайся так, не надо. Мне не хочется отдавать тому, кто до сих пор не вспомнил о тебе. Да и наслышан я об Амьере и, поверь мне, ничего хорошего в этих слухах нет.

– Что же ты будешь делать?

– Не знаю, – вздохнул отец, – пока все пусть будет по-прежнему. А я тем временем осторожно разузнаю о твоем муже. Но если он здесь появится, я не отдам тебя без венчания по нашим законам и традициям.

– Меня это мало утешает.

– Иди, Ясна и прошу тебя, не делай глупостей.

Девушка встала и на ватных ногах покинула кабинет отца.

Велеслав еще долго сидел в кабинете, раздумывая о том, что не сумел сохранить дочь и сделать ее счастливой, как обещал жене. Она, умирая, взяла с него клятву, что Велеслав не будет препятствовать счастью дочери, даже если ее выбор не понравится ему. Но что же делать теперь?

Глава четвертая

Ясна сидела у окна, облокотившись на подоконник и, подперев кулачками подбородок, наблюдала за тем, что творилось во дворе. Там, весело перекрикиваясь, бородатые, крепкие мужики строили беседку. Эта беседка нужна была девушке, чтобы проводить уроки на свежем воздухе. Учебный год заканчивался, скоро наступит жаркая пора, но среди учеников были отстающие и вот в этой беседке Ясна собиралась подтянуть их до начала нового учебного года. Такой ученик в данный момент сидел за ее спиной и, пыхтя и сопя, писал в тетрадке руны.

Оглянувшись, девушка посмотрела на мальчика, он, оторвавшись от своего занятия, скорчил умильную мордашку. Но Ясна, нахмурившись, строго сказала:

– Данко, не отвлекайся, пиши внимательно и без помарок. Иначе тетради будет покупать твой отец. У меня уже почти не осталось их в запасе.

Мальчик, тяжко вздохнув, принялся, высунув язык, дальше усердно выводить руны. Ясна прекрасно понимала, что эти знания, возможно, никогда не пригодятся крестьянскому мальчику в жизни. Сельских детей обучали только буквенному письму, которым пользовались в их княжестве. А вот руны были межгосударственной письменностью, с помощью их можно было общаться, даже если не знать чужого языка. Знаки рун трактовались одинаково на всех языках. Но, взяв на себя обязанности учительницы в этой школе, девушка решила обучать детей и рунному письму. Вначале это ее новшество встретили настороженно, ворчали, что их детям будет достаточно просто уметь написать короткое письмо, подписать что-либо, и этого для них хватит. А изучать такое сложное письмо, как рунное им незачем. Еще большее недовольство вызывало то, что они использовали бересту, а Ясна учила их писать на бумаге, которая была очень дорогой и ею пользовались только богатые и высокородные господа. Так же она, кроме обязательной арифметики еще обучала детей истории и географии. Большинству детей нравилось учиться, но не все могли освоить то, что хотела дать им Ясна. С отстающими учениками она занималась дополнительно.

Мужики откликнулись на ее просьбу построить беседку, но отпускать детей будут с большой неохотой. Ей как-то сказал один крестьянин, что летний день год кормит, и позволить прохлаждаться своим детям в самую горячую пору они не могут. Скорее всего, придется в ближайшее время закрыть школу до осени. Как, впрочем, и каждый год.

Наблюдая за мужиками, Ясна подумала, что бороды являются важной и неотъемлемой принадлежностью мужчин в их княжестве, будь то простой мужик или родовитый вельможа. У ее отца была небольшая, аккуратная бородка. Голый подбородок считался недопустимым, только волероны могли себе это позволить. Вот интересно, они брились или просто волосы на их лицах не росли?

«О боги, – ужаснулась девушка, – о чем я думаю!»

Девушка встала и, отпустив обрадованного мальчишку домой, убрала все со стола в шкаф и вышла во двор. Беседка была почти готова.

– Что, Ясна Велеславовна, – обратился к ней отец одного из ее учеников, молодой еще, вполне симпатичный мужчина, – как вам беседка? Нравится?

– Да, – улыбаясь ответила Ясна, – очень. Но если бы ты, Дерван, отпускал всегда своего сына сюда, мне еще больше бы понравилось.

– Так, это, – заюлил мужик, – мы завсегда, только вот, работы много мужицкой, а Волька, знамо, помощник, больший самый, после него-то одни девки, толку-то от них. Недавно вот еще один мальчонка народился, но когда он еще подрастет. Вы уж не серчайте, но если не сын, то кто еще поможет по хозяйству?

– Ладно, – отмахнулась девушка, – заканчивайте тут, а я, пожалуй, пойду домой.

– Так, скоро темнеть начнет, Ясна Велеславовна, – обеспокоился Дерван, – может проводить вас?

– Нет, – ответила девушка, – не надо, успею до темноты. Да и не боюсь я.

Сказав это, Ясна направилась со двора школы. Мужики проводили ее взглядами и вернулись к работе, тихо переговариваясь между собой, что дочка их господина смелая девушка. Конечно, разбойники и насильники у них не водились, но все же не стоит красивой девушке ходить одной. Мало ли….

Ясна решила скостить дорогу и пошла через лесок, так было ближе к дому. Недавнее сравнение мужиков с волеронами разбередило ей душу. Прошло пять лет с тех пор, как ее почти насильно выдали замуж, и все это время муж не напоминал о себе, словно напрочь забыл, что у него есть жена. Аруан навещал ее несколько раз в год, и всегда когда не было отца в поместье. Приезжал на несколько часов, никогда не оставался на ночь. Пытался вести себя как ни в чем не бывало, но Ясна разговаривала с ним холодно и он уезжал, чтобы спустя время приехать вновь. Ну вот зачем он мучает и себя и ее?

Она жила в поместье и никуда не выезжала, боясь напомнить о себе мужу. А вдруг, увидев ее в столице, он вспомнит, что у него есть жена? Отец не возражал против того, что Ясна превратилась в затворницу. Он считал себя виноватым в том, что случилось с дочерью – не доглядел, не предотвратил. И ему не хотелось отдавать дочь такому чудовищу, как Амьер. Но все же отец понимал, что долго так продолжаться не может. Его девочка превратилась в очаровательную девушку и, пряча ее в поместье и отклоняя несколько лет предложения о браке, он вызывает кучу сплетен и кривотолков. Выхода из создавшейся ситуации пока он не видел.

Теперь Ясна жила в поместье без тетки, ту выдали замуж. Отец хоть и не очень надеялся на то, что его сестра будет воспитывать племянницу, но все же она должна была немного интересоваться что делает девочка, присматривать за ней. И, разозлившись на сестру, Велеслав выдал ее замуж за вдовца с кучей ребятишек. Пусть теперь учится заботиться о чужих детях.

Чтобы как то занять себя, Ясна организовала школу для детей крестьян. Вернее, школа была и до нее, но в ней местный жрец учил детей только азбуке, примитивному счету и к концу обучения дети могли с трудом писать, читать и считать в пределах десятка. Девушка расширила программу обучения детей, теперь они осваивали руническое письмо, изучали историю, географию, арифметику, литературу. Крестьяне смотрели на это, как на блажь госпожи. Многим детям нравилось учиться и они с удовольствием ходили в школу. Но летом родители переставали отпускать детей в школу и Ясна ничего не могла с этим поделать. И в этом году придется закрыть школу до осени, как и в прошлые года.

Вспоминая и размышляя об этом, Ясна брела по дороге, ведущей к поместью. Она миновала лес и вышла на прямую дорогу, ведущую к дому. Неожиданно ей послышался стук копыт позади себя. Девушка остановилась и оглянулась – в это время никто не должен был здесь появиться. Она недоуменно и встревожено всматривалась в клубы пыли поднятые неизвестным всадником. Наконец он появился и резко осадил коня напротив Ясны. Она с удивлением и ужасом узнала в человеке, сидящем на огромном вороном коне Амьера. Он нашел ее!

– Здравствуй, жена, – процедил Амьер, ухмыляясь, – долго мы с тобой не виделись. Не соскучилась по мне, дорогая?

– Н-н-н-ет, – заикаясь, ответила Ясна, – не соскучилась.

– Жду тебя в доме.

Сказав эти слова, Амьер, пришпорил коня и унесся.

Опешившая девушка, тяжело вздохнув, побрела дальше. В первый раз ей не хотелось идти в родной дом. Недаром сегодня она вспомнила об Аруане. Объявился почти забытый муж! Теперь, по всей видимости, жизнь Ясны изменится. Но вот вопрос – в какую сторону?

Зайдя в дом, Ясна, под настороженными и удивленными взглядами слуг, направилась в большую гостиную, предполагая, что застанет там Амьера и отца. Но на полпути остановилась и направилась к себе, решив умыться, переодеться и причесаться.

Войдя в свои комнаты, девушка застала там свою старую няню.

– Ох, деточка, – запричитала женщина, увидев Ясну, – что ж такое делается то. Приехал этот нелюдь и требует тебя, бает, что ты его жена. Как же так, Ясонька, когда же тебя выдали за него?

– Почему же нелюдь, няня? Он волерон.

– Вот, я же говорю – нелюдь.

– Няня, причеши меня и помоги переодеться.

– Так муж он тебе или нет, деточка?

– Муж, – вздохнула девушка, – нянюшка, принеси голубое платье, мое любимое.

– Ох, ох, как же так, – причитая, няня направилась в гардеробную, – муж, это ж как же так, нелюдь и муж нашей Ясочки.

***

Войдя в гостиную, она застыла на пороге, рассматривая Амьера и отца, вставших при ее появлении.

Амьер изменился, уже не выглядел юношей. Перед ней стоял молодой мужчина, красивый, высокий, широкоплечий, стройный. Волосы, когда-то достигавшие плеч, сейчас были острижены коротко, черты лица стали более резкими. Колкие, серые глаза смотрели насмешливо, узкие губы кривила ироничная улыбка. И голос изменился – еле заметная ранее хрипотца теперь проявилась значительно сильнее.

Амьер так же рассматривал Ясну. Милая, симпатичная девочка превратилась в красивую девушку. По-детски пухлые щеки пропали, обозначились высокие скулы, огромные глаза, казалось, занимали половину лица. Его кольнуло сожаление и досада, что эта изящная, высокая, тонкая девушка, не будет уже его, если получится то, что он задумал. Но другого выхода нет, как избавиться от нежеланной жены, его дети не будут полукровками.

Ясна смотрела на Амьера настороженно, немного растерянно.

– Доченька, – прервал неловкое молчание Велеслав Леден, – Амьер Клартэ из Дома Огненного Ветра приехал к тебе, он утверждает, что ты его жена.

– Гуэн Амьер, – обратилась к гостю Ясна, – долго же вы меня искали.

– Диэн (= наследник), а не гуэн, и скоро стану луэром (=глава клана) – ответил Амьер, – и мне не было нужды тебя искать, я все это время знал кто ты и где ты, но не было желания видеть тебя.

– Вы стали наследником клана? – удивилась девушка, – Что же случилось с вашим братом?

– Это не твое дело, – ледяным тоном ответил мужчина, – я приехал не для того, чтобы рассказывать о моей семье.

– А зачем же вы приехали, диэн Амьер? В чем проявилась ваша нужда теперь? Или появилось желание увидеть меня?

– Я здесь проездом и заехал просто полюбопытствовать, как поживает навязанная мне жена, освежить воспоминания – твой образ стерся из моей памяти.

– Удовлетворили свое любопытство? Может, теперь оставите нас?

– Ясна! – воскликнул отец, – Что ты такое говоришь? Господин Амьер гость, и более того – он твой муж!

– Вижу, что тебя, дорогая жена, – усмехнулся мужчина, – не воспитали, как должно, раз дерзишь мужу. Ты желаешь, чтобы я взялся исправить упущенное? Думаю, мне это доставит удовольствие, но вот тебе не понравятся мои методы воспитания.

– Диэн Амьер, вы угрожаете моей дочери?

– Вы забываете, господин Леден – она принадлежит мне. И жена должна повиноваться во всем мужу, уважать и почитать его. А вы не имеете теперь над ней никакой власти.

– Нет, это вы забыли, что она жена по волеронским законам, а по законам княжества вы ей никто!

– Вы собираетесь оспорить законность нашего брака, раздуть скандал? – поднял удивленно одну бровь Амьер, – А вы не думаете, как может это отразится на репутации вашей дочери? О ее будущем подумали?

– Нет, – стушевался Велеслав, – я не собираюсь оспаривать законность брака. Я предлагаю провести обряд по нашим законам.

– Отец, нет, – воскликнула Ясна, – если это случится, тогда точно я буду полностью принадлежать ему.

– Ты и без этого принадлежишь мне! – зло ответил Амьер. – Вы с отцом, видимо, забыли, что ваш Великий князь и Церковь (Верховный Жрец) признали браки, совершенные по-волеронски, законными и для княжества!

– Как, когда это случилось? – испуганно воскликнула Ясна. – Отец, почему я об этом не знаю? Неужели это так и есть?

– Да, прости, – убито ответил Велеслав, – два года назад Великий Князь, Верховный Жрец и Владыка подписали договор о том, что брак заключенный по-волеронски признается в княжестве и не надо теперь венчаться в наших храмах, чтобы подтвердить законность брака. И наши девушки, вышедшие замуж за волеронов, полностью подчиняются только их законам. Прости, не хотел тебя расстраивать.

– Волеронские законы! – в отчаянье воскликнула Ясна. – А что мы знаем о них? Может, волероны предоставили нам полный свод своих законов? Нет! Все только на словах и тогда, когда им выгодно их применение для волеронов!

– Все, хватит! Я так же не в восторге от всего, что случилось с нами! Но не тебе судить о наших законах!

– Это почему же не мне? Я теперь должна жить по вашим законам. Так что мне хотелось бы их знать, чтобы не сделать ошибок. А то вдруг по нашим законам все хорошо, а по вашим за это следует наказание.

– Тебе не следует об этом беспокоиться. Я не собираюсь тебя забирать, живи и дальше здесь, а я утром уеду, один, – ответил Амьер Ясне, опешившей от такого заявления. – Можешь не благодарить за такую щедрость. И меня, как гостя, накормят в этом доме?

– Ясна, – сказал отец девушке, – дай указание, чтобы подали ужин в парадную столовую.

– Да, конечно, – растерянно проговорила девушка, – сейчас распоряжусь.

Она развернулась и вышла из комнаты.

Если он не собирается ее забирать и оставляет здесь, то зачем же приехал? То, что просто из любопытства, Ясна не поверила. Раздумывая об этом, она дала указание, чтобы ужин подавали в парадную столовую, бегло просмотрела, чем собираются накормить гостя и ушла к себе. Присутствовать на ужине она не хотела. Боясь, что пошлют за ней и заставят терпеть общество Амьера, девушка попросила няню сказать отцу, что у нее разболелась голова и она уже уснула.

Ясна сидела в своей спальне и думала, что поступила глупо, отказавшись от ужина с гостем. Ее снедало любопытство и беспокойство – о чем же разговаривают ее отец и муж? Может, оставшись на ужин, она бы выведала, зачем же на самом деле приехал Амьер. Но теперь уже ничего не поделать. Остается только ждать няню, она принесет вести о госте и что происходило за ужином.

Наконец пришла няня. От нее Ясна узнала, что за столом мужчины почти не разговаривали. Амьер уклонялся от вопросов, не отвечал на них и сам ни о чем не расспрашивал отца. Отказавшись после ужина пройти в кабинет для разговора, Амьер ушел в предоставленные ему комнаты, сказав, что рано утром уедет. Рассказав все девушке, няня ушла.

Ясна была зла и раздражена. Он собрался уехать, не простившись с ней, своей женой и опять забыть о ней, возможно, надолго! Негодяй! Она должна и дальше прозябать в этом поместье без надежды на счастье. Скоро пройдет ее молодость и наступит старость и что дальше? Волероны, насколько знала Ясна, долго выглядят молодо и живут дольше. Он дождется ее смерти и успеет жениться еще раз, у него будут дети. А что остается ей? Ждать его милости – вдруг он соизволит навестить ее, надумает исполнить супружеский долг и подарит ей возможность иметь детей? А если он уедет утром и забудет о ней навсегда? Что же делать ей? Нет, она сейчас пойдет и все ему выскажет! Он не может ее бросить здесь и спокойно уехать! Она не уродина и не глупая пустышка! Как он смеет пренебрегать ею!

Ясна ринулась к выходу из своей комнаты, с намерением все высказать Амьеру в лицо. Уже открыв дверь в коридор и переступив порог, Ясна опомнилась. О боги! Она сошла с ума! Что на нее нашло? Да пусть он уезжает! И больше никогда не появляется в ее жизни!

Девушка вернулась в свою спальню. Ей стало стыдно оттого, что она чуть не выставила себя в смешном и нелепом виде. Вот бы Амьер веселился, если бы она пришла к нему с претензиями и требованиями! Да уж, наслушалась бы она от него гадостей! Но боги уберегли ее, она вовремя остановилась. И что же с ней такое было?

Ночью ей опять снился Амьер. Проснувшись среди ночи, Ясна подумала, что сон продолжается – на ее кровати сидел муж и пристально ее рассматривал, его глаза странно блестели в полутьме. Полная луна светила в окно, занавески девушка не задернула на ночь и ей прекрасно было видно, что на Амьере надеты только штаны. Ясна и раньше видела голого мужчину – Аруан не стеснялся переодеваться в ее присутствие или раздеваться при каждом удобном случае, например, на берегу озера, когда было жарко. Обнаженный Аруан никогда не смущал ее, даже наоборот – она всегда с интересом рассматривала его, ведь мужчины устроены по-другому. Более того – Аруан с удовольствием позволял девушке прикасаться к нему. И, благодаря Аруану, Ясна была прекрасно осведомлена чем отличаются мальчики от девочек. Но обнаженный Амьер ее изрядно смутил, в отличие от друга детства, кожа у него не была ровной и гладкой. Торс пересекал длинный шрам, тянущийся от ключицы и достигающий подреберье, этот шрам терялся в густой поросли на груди, узкая полоска темных волос сбегала за пояс штанов. На руках проступали витые канаты мышц. Да, это был не юный Аруан, Амьер был старше и выглядел соответственно уже не как юноша, а взрослый мужчина. Девушка судорожно сглотнула. Что же так светит луна, почему так все ясно видно! И тут Ясна поняла, что это совсем не сон и на ее кровати сидит Амьер наяву!

Она подскочила и забилась в угол, дернула на себя одеяло, но на нем сидел мужчина. Ясна натянула на коленки сорочку, прикрыв их от жадного взгляда. Теперь она жалела, что когда ей меняли детскую кровать на взрослую, настояла поставить ее одной стороной к стене, а не изголовьем, как предлагал отец. Но тогда ей хотелось, чтобы за ее спиной, когда она спит, была стена с теплым, ворсистым ковром. Если бы кровать стояла посередине, то ей сейчас не составило бы труда соскочить с другой стороны кровати, а так она оказалась в ловушке, зажатая между стеной и изголовьем кровати. Вырваться из этой ловушке ей не давал Амьер.

– Что вы здесь делаете? – сдавленно прошептала Ясна. – Уходите немедленно.

Амьер, опершись одной рукой о стену, другую протянул и погладил кончиками пальцев щеку, обхватил подбородок и провел большим пальцем по губам, затем его ладонь переместилась ниже и, обхватив шею девушки, слегка сжал, затем переместил ладонь на ключицы, погладил их и стал теребить завязки сорочки. Девушка затаила дыхание – она в полной его власти, он ее муж, сопротивляться и гнать его из своей спальни, если по-правде, не может, здесь он имеет полное право находиться и делать с ней все, что пожелает. А хочет ли она, чтобы Амьер ушел?

– Красивая, – проговорил он хрипло, – какая же ты стала красивая, если бы знала, как мне хочется опрокинуть тебя на спину, подмять под себя и вдалбливаться в твое тело так, чтобы ты кричала и просила пощады.

– Не надо, – пискнула испуганно девушка.

– Не буду, – согласился мужчина, вставая.

Ясна облегченно перевела дыхание.

Амьер наклонился и неожиданно дернул девушку за ноги, она опрокинулась на спину, больно ударившись головой о кованое изголовье кровати. Не дав опомниться испуганно вскрикнувшей девушке, он, встав коленом на край кровати, схватил ворот сорочки и резким рывком разорвал ее до низа. Амьер навалился на Ясну, оплел ноги девушки своими ногами, обхватил ее тонкие запястья одной рукой, вздернул ее руки над головой, прижав их крепко к спинке кровати. Сделав все это, он не дал ей ни одного шанса (возможности) к сопротивлению. Мужчина стал покрывать жалящими поцелуями шею и плечи девушки.

– Амьер! Перестань! Не надо!

– Кричи громче, – укусив ее за плечо, проговорил Амьер, – пусть все в доме слышат, что с тобой делает муж, но сюда никто не войдет, я закрыл дверь на ключ.

– Ты же сказал, что не будешь этого делать, – плакала Ясна, – перестань, мне больно!

– Угу, не буду, – тяжело дыша, пробормотал Амьер, продолжая оставлять следы своих губ и зубов на теле девушки.

Ясна плакала навзрыд и громко просила мужчину прекратить.

Стук в дверь заставил Амьера остановиться.

– А вот и папочка, – ухмыльнулся мужчина, глядя в заплаканное лицо Ясны, – не выдержал, пришел. Я уж, думал, не появится.

Амьер встал и направился к выходу. Повернув ключ и открыв дверь, он увидел, как и ожидал, Велеслава, тот держал в руке канделябр с тремя свечами. Ясна, рыдая, пыталась прикрыться остатками сорочки, одеяло, сброшенное на пол, лежало далеко.

– Что вам нужно, господин Леден? – спросил Амьер. Он открыл настежь дверь и позволил отцу увидеть сидящую на кровати дочь.

Вид девушки привел отца в ужас.

– Что вы наделали! – воскликнул Велеслав. – Убирайтесь из моего дома в свои горы и больше никогда не появляйтесь здесь!

– Я уеду, – оскалился Амьер, – и даже немедленно, ваша дочь меня не удовлетворила в постели. Но зато она теперь знает, что такое настоящий мужчина, а не этот нежный, слюнявый мальчишка Аруан.

– Негодяй! Вон отсюда!

– Мы еще увидимся с вами и вашей дочерью, – с угрозой сказал Амьер и, толкнув Велеслава плечом, вышел из комнаты.

– Доченька, – потерянно проговорил отец, – прости, что не уберег.

–Папа, – вытирая беспрерывно текущие слезы, попросила девушка, – пришли ко мне нянюшку и не заходи сюда и уйди, пожалуйста.

Но няня была уже здесь и, охая и ахая, прошла в комнату.

– Закрывайтесь на ключ, – сказал отец, – я пойду, присмотрю за тем, как уезжает этот негодяй.

Сгорбившись, отец закрыл дверь и направился к Амьеру. Велеславу было очевидно, что Амьер изнасиловал Ясну. И он понимал, что после случившегося она не хочет видеть его, своего отца. И как бы ему не хотелось защитить свою дочь, но если Амьер пожелает забрать с собой жену, Велеслав ничего не сможет сделать. Это приводило отца в отчаянье. Ну как же так получилось, что его горячо любимая, единственная дочь попала в такую беду?

А в это время няня причитала над «своей маленькой девочкой».

– Вот ведь нелюдь, он и есть нелюдь. Ссильничал девочку, змей проклятый.

– Няня, перестань, он не сделал этого, – вытирая слезы и пытаясь успокоиться сказала Ясна, – помоги лучше мне умыться и одеться.

– Да как же так, что ж ты его выгораживаешь, деточка. Посмотри на себя, на тебе ж живого места нет.

– Он сделал мне больно, напугал, но не изнасиловал, – ответила Ясна, закутываясь в теплый халат с помощью няни и судорожно вздыхая от только что прекратившихся рыданий, – ему папа помешал.

– У, змей проклятый, нелюдь крылатый.

Стук в дверь заставил девушку вздрогнуть.

– Ясна, – раздался из-за двери голос отца, – он уехал. Я велел закрыть все двери, не бойся.

Девушка перевела дыхание, этот стук напугал ее. Что она могла сделать, если бы Амьер вернулся к ней? Насиловать ее, может, в своем доме отец и не позволил бы, но даже он бы ничего не поделал, если бы Амьеру вздумалось забрать ее с собой. А там, вдали от ее отца, закончил бы начатое. Возможно, это было бы не раз и не два, а постоянно.

– Вот и хорошо, что уехал, скатертью ему дорога. Сейчас, Ясочка моя, примешь ванну с травочками, выпьешь успокоительных настоек, затем намажем тебя бальзамом и все пройдет. Сейчас, подожди, распоряжусь, чтобы воды наносили горячей.

Ясна в ванной комнате застыла у зеркала, пока няня поднимала служанок, чтобы те нагрели воды для ванны. Вид у нее был кошмарный. Вся шея, плечи, грудь были в пятнах засосов и следов зубов Амьера, на боках виднелись синяки от его рук, лицо опухло и покраснело от недавних рыданий. Теперь ей был понятен ужас в глазах отца и няни.

Ясна сидела в ванне, ее трясло и колотило, няня подливала горячую воду, напоила успокоительной настойкой, но это мало помогало, девушка никак не могла успокоиться. Она не хотела думать о том, что с ней сделал Амьер, но мысли навязчиво возвращались к этому. Да, по сравнению с Аруаном, ее муж был насильником и чудовищем. Но зачем он так с ней? Она не была такой уж невинной, Аруан многое ей показал, ей было с кем и с чем сравнивать. А если бы она была совсем невинной и наивной и это были бы ее первые прикосновения мужчины? Такая грубость со стороны Амьера свела бы ее, наверное, с ума. Выбравшись из ванны, Ясна подойдя к кровати, содрогнулась. Пока она грелась в ванне, застелили свежую постель, все поменяли, но все же ее кровать вызывала страшные, неприятные чувства. Пойти спать в гостевую комнату? И что дальше? Придется перебраться туда насовсем? Ну, нет! Она переживет это!

Ясна думала, что после пережитого не уснет, но только голова коснулась подушки, она провалилась в сон. Видимо, наконец-то подействовали успокоительные настойки няни. Проснулась она только к обеду, няни, оставшейся с ней ночевать, не было. Намазанные перед сном нянюшкиным бальзамом следы, которые оставил Амьер, как показалось Ясне, стали еще заметнее. Девушке приходилось раньше прятать следы поцелуев, но это были еле заметные пятна, которые оставлял Аруан в порыве страсти, но то, что сотворил Амьер, ничем не замажешь и не спрячешь под одеждой. Разве что замотаться с головы до ног в простыни и сидеть безвылазно в своей комнате, пока все не пройдет. Ей пришло на ум, что Амьер ни разу не поцеловал в губы, терзал ее тело, но не прикоснулся к губам. И позволял ей кричать, не закрывал рот. Какие цели преследовал мучая ее, но не доведя все до конца. Или отец помешал ему? Наказывал, думая, что Аруан лишил ее девственности? Почему не появлялся столько лет и вдруг приехал? Чтобы изнасиловать ее?

В комнату вошла няня. Увидев полуголую Ясну, рассматривающую себя в зеркале гардеробной, всплеснула руками.

– Ох, деточка, что ж наделал этот нелюдь, змей проклятый.

– Няня, почему ты его называешь змеем и нелюдем?

– Так как же, это ж известное дело, эти волероны, будь они неладны, еще издавна известны, как нелюди и змеи крылатые.

– О чем ты? Откуда известно? Я это только от тебя и слышала.

– Ну, сказки все это, деточка, сказки, – засуетилась няня, явно не желая продолжать разговор об этом, – не слушай глупую старуху. Давай еще помажу бальзамом.

– Няня, тебе не кажется, что я должна знать больше о муже – волероне? Что ты знаешь о них? И откуда тебе это известно, няня?

– Ох, Ясонька, – вздохнула няня, тяжело опускаясь в кресло, – это ж какое горе, что ты замужем за этим змеем, не будет тебе счастья с ним.

– Няня, я еще не оправилась от вчерашнего, а ты пугаешь меня еще больше.

– Да не хотела я тебя пугать, деточка, но нельзя тебе было выходить за него замуж. Куда же смотрел твой отец?

– Я вышла замуж без его ведома.

– Как же так, Ясонька? Без отцовского благословения?

– Няня, я потом как-нибудь расскажу, как это получилось, а сейчас ты мне расскажи, что знаешь про волеронов.

Ясна надела халат и уселась на кровать.

– Няня, – потребовала она, – рассказывай, в какую беду я попала.

– Ох, детонька моя, беда, она и есть беда. Прабабка моя была когда-то прислужницей в храме Милостивой Сестры, пока ее не украл оттуда будущий муж. Она рассказывала, что давным–давно жили эти волероны на юге, в горах. И они не люди, они змеи крылатые, могущие принимать человеческий облик. Их звериная сущность злая и жестокая. Много бед и лишений было от них. Вот собрались как-то тамошние короли да князья и изгнали их на север. Много тогда полегло люда, а колдуны почти все погибли. Долго про волеронов не было ничего слышно. Когда они объявились снова, прабабка сказала, что теперь опять начнутся беды. Пока они притворяются хорошими да благостными, помогли нашему княжеству, приняли мы их, как людей. Да только это ненадолго, их звериная сущность возьмет верх.

– Но они уже давно здесь и пока беды у них, а не у нас. Это у них на родине гибнут люди, потому что проснулись горы.

– Вот, некуда им пока деваться, они и стараются быть похожими на нас. Но они не люди. Ждут, когда придет их время.

– Да что же они делали когда-то?

– Грабили, убивали и насиловали, сколько девушек погибло в их лапах. Жгли, среди них есть змеи, изрыгающие огонь, уводили в полон, как женщин, так и мужчин. Держали всех в страхе и не было на них управы.

– Нянюшка, – испуганно проговорила Ясна, – но ведь этого ничего нет ни в книгах, ни в учебниках. Почему?

– Не знаю я, детонька, не знаю. Может времени слишком много прошло, может уничтожил все следы кто-то, может еще почему. Да вот только помнят еще те, кто родом с юга. Прабабка моя была оттуда, до ста десяти лет дожила и до последнего часа была в здравом уме и памяти. Да и мамы твоей корни оттуда же.

– Мама была южанкой?

– Ну, можно сказать и так, она родилась здесь, а ее бабка с дедом были оттуда.

– Да, мама была похожа немного на южанку. А я в папу пошла.

Ясна никогда не видела родителей матери. Они погибли, когда ее мама была совсем молодой.

– Нет, все-таки верится с трудом. Волероны, которых я знаю, не притворяются хорошими, они такие на самом деле. Возьми, Аруана, я знакома с ним с раннего детства, он никогда меня не обижал.

– Ой ли, Ясонька, этот твой Аруан спрашивал твоего согласия, когда пытался соблазнить?

– Ты знала? И ты отцу все докладывала?

– Знала и отца твоего просила не подпускать к тебе Аруана. Да и тебе не раз говорила, чтобы ты была осторожна с этим волероном.

– Он не принуждал меня, – ответила Ясна, – уговаривал, да, иногда был слишком настойчив, но останавливался, когда я была против.

– Он еще молодой, не вошел в силу, да и вырос среди людей. Но, запомни, девочка моя, он не человек, а зверь.

– Что ж ты раньше не остерегала меня от Аруана?

– Так я не раз говорила и матери твоей покойной и отцу, что не надо оставлять тебя наедине с Аруаном. Старалась не отходить от вас надолго, только стара я уже, не угнаться мне за вами было. А то, что они жестокие звери, ты сегодня ночью убедилась в этом.

– Да, но и среди людей есть насильники и убийцы. А то, что было когда-то можно и переврать и написать заново, переиначив.

– То-то и оно, деточка, что было это далеко – далече, уже и забылось. А змеи крылатые воспользовались этим, ждали упорно, когда об их злодеяниях все быльем порастет.

– Все, няня, хватит, я и так напугана. Пошли кого-нибудь в школу с запиской, что я отпускаю всех до осени. И обед мне сюда пусть принесут, я не выйду, пока все синяки не сойдут.

– Отец твой просился поговорить с тобой.

– Хорошо.

После обеда пришел отец и, хотя Ясна надела самое закрытое платье с длинными рукавами, он старался не смотреть на дочь. Отец спросил, как она себя чувствует, но Ясна подозревала, что на самом деле он хотел узнать какой урон ей нанес Амьер. Но девушка не хотела обсуждать это с отцом, ей было стыдно. Ясна рассказала ему, что узнала от няни. Отец ответил, что все это сказки и легенды. Он много лет имеет дело с волеронами, и никогда не замечал у них ничего, что рассказала эта глупая старуха. А если судить о волеронах по Амьеру, то «в семье не без урода», и среди людей княжества встречаются чудовища в человеческом обличии. Но он попробует узнать что-либо от отца Аруана. На что Ясна ответила, что если хотя бы наполовину все так, как утверждает няня, то отец Аруана не скажет правду.

Ясне очень хотелось попросить отца, чтобы он не отдавал ее Амьеру, но побоялась услышать в ответ, что он не властен в этом вопросе и что ему придется отдать дочь по первому требованию мужа. А сам отец так и не сказал слов: « Я тебя не отдам этому чудовищу, не бойся. Если понадобится, то спрячу и он не найдет».

После ухода отца ей стало еще страшнее и горше.

Глава пятая

Опять наступила осень. Возобновились занятия в школе. Ясна была теперь занята и не так скучала, как летом. Жизнь постепенно пошла по накатанной колее, но то, что случилось с ней, было невозможно забыть. Ни Амьер, ни Аруан не появлялись. Но Ясна не хотела видеть ни того, ни другого. Одного потому, что была на него обижена, другого потому, что боялась и не могла никак забыть и простить, что он с ней сделал.

Амьер стал приходить Ясне во снах. Но там он был нежным, ласковым и она таяла в его объятиях. Это безмерно удивляло девушку, ведь должно быть наоборот – должны снится кошмары с его участием. Казалось бы – такие сны могли примирить ее с тем, что произошло в начале лета, ну или хотя бы помочь забыть весь этот кошмар. Но наяву Ясна с ужасом ждала появления мужа и безмерно боялась, что отец не сможет защитить ее от него. Она пришла к выводу, что Амьер уехал потому, что хотел это сделать, если бы было наоборот, то отец не смог бы помешать, например, муж мог забрать ее с собой и отец ничего не смог бы сделать. Девушка гнала воспоминания о причиненном над ней насилии, но они возвращались и не давали ей покоя. Ясна вспомнила, что когда Амьер прикоснулся к ее лицу и губам горячими пальцами – что-то дрогнуло у нее внутри и растеклось обжигающей лавой. Но все эти чувства очень быстро смыло неожиданными, грубыми словами и болью от его губ, рук, зубов. Теперь она вряд ли ощутит рядом с ним что-то, кроме страха и отвращения. Но эти сны! Почему же в них он другой? Почему?! Ей казалось, что существуют две Ясны. Одна во сне обмирала от удовольствия в объятиях Амьера, другая наяву с отвращением и ужасом вспоминала его. И Амьеров было двое, не похожих друг на друга.

А еще ей не давало покоя – Амьер проглотил оскорбительные слова ее отца и быстро уехал. Это было не в натуре Амьера, насколько она успела его узнать, – сносить оскорбления в свой адрес, даже если они и заслуженные. Почему он так поступил? И зачем приезжал? Теперь она поняла, что терзая ее, он ждал, когда придет отец, не выдержав криков дочери. Зачем ему это было нужно? Чему отец должен был быть свидетелем? Что он ее изнасиловал? Она так и не призналась отцу, что это не так. Ей было стыдно говорить об этом с ним. Может, няня все рассказала ему?

Ясна все это время жила в ожидании беды. И дождалась.

Однажды, когда она и отец обедали, им доложили, что приехал волерон и требует немедленно представить его Велеславу Ледену и его дочери. Ясна обмерла от страха. Неспроста появился здесь волерон, ох неспроста.

Велеслав велел проводить гостя в гостиную и сказать, что они сейчас придут. Ясна видела, что отец обеспокоен и озабочен этим визитом, но старается не подавать вида, видимо, чтобы не пугать ее. А она была в ужасе.

До гостиной девушка дошла на подгибающихся ногах, если бы ее не поддерживал отец, то она бы упала по пути.

– Ясочка, еще ничего не известно, может, это приехали по моим делам, – сказал отец, ведя дочь в гостиную и гладя ей руку.

– Да, может, – ответила она дрожащим голосом.

Ясне казалось, что ее ведут на казнь.

В гостиной им навстречу встал красивый, высокий, молодой волерон. Впрочем, они все были высокими, красивыми.

– Разрешите представиться, – произнес он приятным баритоном, – Брумекс Ингедай из Дома Северного Ветра.

– Чему имею честь вас видеть, господин Ингедай?

Этот волерон буквально пожирал глазами Ясну.

– Разрешите выразить восхищение вашей дочерью, господин Леден. Мне теперь непонятны мотивы Амьера. Я бы за такой женой пошел на край света и все ей простил.

– Что? – испуганно воскликнула Ясна, – Вы приехали по поручению Амьера?

– Нет, моя госпожа, я приехал, чтобы доставить вас и вашего отца на Суд Справедливости Волеронов.

– Зачем? В чем нас обвиняют? – спросил удивленный Велеслав.

Ясна не могла от страха стоять и тяжело опустилась в кресло.

– Амьер Клартэ из Дома Огненного Ветра обвиняет свою неподтвержденную жену в супружеской неверности. А вас, господин Леден он вызывает как свидетеля.

– В какой неверности? – онемевшими губами произнесла Ясна, – Я не изменяла мужу. И что значит – неподтвержденная жена?

– У вас и Амьера не проявились брачные татуировки, поэтому вы неподтвержденная жена.

– Господин Ингедай, а кого Амьер обвиняет в прелюбодеянии с его женой? – спросил Велеслав Леден.

– Аруана Виврэ из Дома Весеннего Ветра.

– Кто бы сомневался, – горько усмехнулся Велеслав, – очень удобный кандидат – друг детства моей дочери.

– Вы очень красивы, ильдэ (= замужняя женщина) Ясна, и похожи на наших женщин. Мне будет очень жаль, если Амьер докажет вашу вину.

– Но я ни в чем не виновата! – воскликнула Ясна, – И никуда не поеду.

– Ильдэ Ясна, – проговорил волерон, – у меня есть полномочия привезти вас силой. Но я настоятельно советую приехать добровольно. Ваше сопротивление повредит вам. Если вы невиновны, вам следует доказать это. А в противном случае боюсь, что приговор будет не в вашу пользу.

– У меня есть доказательства, что я невиновна, – ответила Ясна, – и я докажу это Амьеру.

– Ну что ж собирайтесь, я вас сопровожу к месту суда.

– Где будет это несправедливое судилище?

– В предгорье. Ильдэ Ясна, примите мой совет – никогда не выражайте свое неуважение Справедливому Суду и не ставьте под сомнение их честность, непредвзятость и неподкупность. Поверьте мне – этим вы настроите против себя судей.

– И они вынесут обвинительный приговор, даже если я докажу свою невиновность?

– Нет, конечно же, нет. Но судьи будут долго колебаться и ставить под сомнение ваши доказательства.

– А, значит они не так уж и непредвзяты?

– Не надо так думать и говорить. Если вы предоставите убедительные доказательства своей невиновности, то не сомневайтесь – приговор будет в вашу пользу.

– О, мои доказательства веские и неоспоримые. Я уличу Амьера во лжи. Но я приму к сведению ваш совет.

– Желаю вам удачи.

– Сколько времени у меня на сборы? И могу ли я взять с собой кого-либо?

– Чем быстрее вы приедете, тем лучше будет для вас. Суд не будет ждать и все может произойти и без вашего участия и тогда вам точно вынесут обвинительный приговор. И мне очень жаль, но вы не можете взять с собой никого. Поедете только вы и ваш отец.

– Хорошо, я соберусь через три часа. А пока я распоряжусь, чтобы вам подали обед и предоставили комнату для отдыха.

– За обед спасибо, не откажусь, но отдыхать не буду. Я здесь, если позволите, вас подожду. И вот что еще, возьмите с собой теплые вещи – мы поедем на север, здесь еще стоит теплая погода, несмотря на осень, но в Предгорье уже холодно.

– Ну что же, обед подадут вам сюда. Спасибо за совет, я возьму теплые вещи.

Ясна ушла, а Велеслав остался, сказав, что ему надо намного меньше времени для сборов, поэтому он пока развлечет гостя.

– Скажите, а что грозит неверной жене по вашим законам? – спросил Велеслав, когда Ясна вышла.

– Это узнаете, когда вынесут приговор, – заметно замялся волерон, – я не имею право говорить.

– И все же, господин Ингедай, какой приговор обыкновенно выносят?

– Мне очень жаль, но чаще всего это смертная казнь для неверной жены и ее любовника.

– А обманутый муж, по всей видимости, может жениться еще раз? – спросил отец.

– Не всегда, но так как Амьер претендует на главу клана, то ему, думаю, разрешат еще раз жениться. Но богиня может и не благословить второй брак.

– И что тогда, он до конца жизни не сможет жениться и иметь законных детей?

– Господин Леден, я не могу с вами обсуждать это, я и так слишком много вам рассказал.

– А если мы с дочерью поедем не в Предгорье, а в столицу к Великому Князю и попросим у него защиты и справедливости?

– Господин Леден, вы уже обращались к Великому Князю в попытке защитить дочь и привлечь к ответственности Амьера за пренебрежительное и жестокое отношение к ней. Что это вам дало? Ничего. Ясна теперь подчиняется нашим законам и Великий Князь ничего не будет делать и он не захочет раздувать конфликт с нами ради вашей дочери. У вас один выход – доказать невиновность Ясны.

– Да, но, боюсь, это будет сложно сделать. Я не знаю какие доказательства у Ясны, но надеюсь, что бесспорные и убедительные, и она докажет свою невиновность.

– Мне бы тоже этого хотелось.

Через три с половиной часа небольшая группа отправилась в сторону Северных гор.

***

Ясна не выезжала никуда дальше, чем в столицу. И поэтому даже понимание того, что ее везут не в гости к родственникам, а на судилище, не умаляло удовольствия от путешествия.

Отец и дочь расположились в легкой, но защищающей от ветра повозке, верх которой складывался и она превращалась в открытую коляску. Ее привезли с собой волероны, таких повозок Ясна раньше не видела. Несмотря на кажущейся легкой и неустойчивой, коляска в дальнейшем оказалась маневренной, хорошо преодолевала разбитые и проселочные дороги, а то и бездорожье. Да и внутри было вполне удобно. Ингедай и еще два волерона ехали верхом. Волерон сказал, что повозку, может быть, придется оставить, если будет невозможно проехать и господину Ледену и Ясне надо будет дальше ехать верхом. Это не пугало девушку – она прекрасно держалась в седле.

Ясна хотела спросить у волерона о «зеркалах перехода», ведь сквозь них можно было бы почти мгновенно оказаться там, где нужно и не тратить время на долгое путешествие. Но не решилась это сделать, подумав, что возможно, Ингедай не владеет этим колдовством, или, скорее всего, «зеркала» – секрет, и показывать их где либо и применять не разрешено.

Ингедай всю дорогу, держась возле коляски, развлекал Ясну разговорами, постоянно восхищаясь ею и отпуская беспрерывно комплименты. Но делал он это неназойливо, легко и весело и Ясна не смущалась. Отец почти всю дорогу дремал, развалившись на мягком, удобном сиденье.

Ингедай не раз говорил девушке – если бы он точно не знал, что она не волеронка, то принял бы ее за нее. Ясна не воспринимала эти комплименты всерьез, она видела волеронок. Они – красивые, высокие, тонкие, изящные. А девушка не ощущала себя настолько красивой. Но ей было приятно то, что говорил Ингедай. И она не боялась его. После того, что сделал Амьер, Ясне казалось, что она не сможет общаться с мужчинами, но, слава богам, это оказалось не так.

Приятный в общении Ингедай, скрашивал дорогу. Глядя на него и разговаривая с ним, Ясна вспоминала то, что знала о волеронах. А знала она о них немного.

В княжестве они появились пятьдесят лет назад. О волеронах до их появления было мало что известно. Где-то в Северных горах вроде бы располагалось какое-то государство, но ничего конкретного никто не знал. Очень редко в княжестве и других государствах появлялись люди не совсем привычной наружности. Они были высокими, красивыми, сильными, как на подбор. Привозили для продажи драгоценные камни, целебные растения, растущие только в горной, северной местности, ценные шкуры животных оттуда же. Эти люди таинственно появлялись и так же исчезали. Но однажды в княжество Артогея приехала большая делегация этих людей. Себя они назвали волеронами, а свое государство Лаберия. Почему самоназвание пришлых людей и название государства отличалось, они, когда их спросили об этом, не рассказали. За несколько лет до того, как волероны появились, до княжества докатывались отголоски землетрясения, происходившие в горах, несколько раз были видны даже на таком расстоянии всполохи, по всей видимости, это были извержения вулканов. Приехавшие волероны подтвердили, что горы проснулись и у них погибло много людей, в числе которых женщины и дети. Тогдашний Великий Князь, дед нынешнего, разрешил волеронам за огромную плату поселиться на территории княжества. Но не только драгоценными камнями и золотом расплатились пришлые, они еще очень быстро и почти без потерь закончили выматывающую и кровопролитную войну княжества с ханством Кунарским. Теперь ханство платило большую дань и являлось фактически провинцией, окраиной княжества. Волероны укрепили границы княжества, теперь там служили волероны. Не все были довольны этим, некоторые выражали озабоченность, что такое важное дело, как охрана рубежей княжества доверено чужим. Но волероны крепко охраняли границы и стали надежным заслоном от попыток напасть на княжество. А желающие отобрать у Артогеи жирный кусок в виде богатых плодородных земель были всегда, но с приходом волеронов они все пообломали зубы и теперь могли только облизываться и мечтать.

Волероны быстро влились в общество знатных, богатых родов княжества. Они все без исключения были красивыми, образованными, держались с достоинством, может даже где-то и отстраненно, но не напыщенно и не высокомерно. На окраине столицы волероны отстроили большой квартал и по договоренности с Великим Князем не позволяли там селиться людям княжества, даже самым богатым и родовитым. Как умудрился отец Ясны там построить особняк, для нее было загадкой.

Со временем много желающих нашлось с ними породниться, но волероны женились только на волеронках. И как ни старались самые богатые и знатные рода княжества, браков между волеронами и артогейцами не было.

И было удивительно для всех, когда Владыка несколько лет назад стал сам лично устраивать браки своих подданных с девушками княжества. Желающих отдать своих дочерей за богатых, сильных и красивых волеронов нашлось немало. Но вот сами молодые волероны не стремились к таким бракам.

Девушки, вышедшие замуж за волеронов, поселялись в их квартале, но родственников молодой жены не жаловали там. И в их горном государстве никто так до сих пор и не бывал, включая и молодых жен. Даже в Предгорье побывали совсем немногие.

Волероны стали считаться самыми завидными женихами, она вот получила желанного для многих девушек княжества в мужья волерона, но счастья ей это не принесло.

Она гнала от себя мысли о предстоящей встрече с Амьером и о суде. Путешествие, сменяющаяся окружающая природа, приятное общество Ингедая отвлекали от мрачных, тягостных дум.

А сменяющаяся вокруг растительность удивляла ее. Сосны, ажурные, тонконогие у них, сменились на тяжеловесные, высокие, необхватистые. На лиственных деревьях, чем дальше они ехали, тем больше вырисовывалось желтых листьев. Селения и города, в которых они останавливались на кратковременный отдых и на ночь, стали встречаться все реже и реже.

Дороги становились все уже, а леса дремучей и темнее. Местами создавалось впечатление, что в дебрях вырубили просеку, но, видимо, ею мало пользовались и она постепенно зарастала. И теперь Ясна поняла почему Ингедай отказался от кареты, повозка была маневренней, легче. Селения и города остались позади. Ясна опасалась, что им придется остановиться на ночь в лесу. Но Ингедай уверил, что осталось совсем немного, лес скоро кончится и им представится возможность отдохнуть.

Наконец леса закончились, они выехали в большую и пустынную долину, заросшую пожухлой травой и редкими кустами растений, которые Ясна никогда не видела и не знала названия. Далеко на горизонте появились неясные, размазанные сизым туманом очертания гор. Дорога превратилась в просто наезженную колею среди бескрайней долины.

Стало заметно холоднее, от пронизывающего ветра мало спасали оббитые войлоком стены повозки. Кутаясь в меховую накидку, Ясна благодарила волерона, что он посоветовал взять с собой теплые, зимние вещи.

Наконец они добрались до какого-то затерянного среди пустоши поместья, обнесенного глухим забором. Хозяином оказался, к удивлению Ясны, не волерон. Хмурый, неразговорчивый, пожилой, какой-то потрепанный мужчина предоставил гостям для отдыха три неуютные, холодные комнаты. По просьбе Ингдея, больше похожей на приказ, в комнате для Ясны зажгли камин и принесли горячую воду, чтобы девушка смогла помыться. Испуганная, постоянно вздрагивающая от непонятно чего, служанка помогла Ясне помыться и принесла ужин в комнату. Горячей еде девушка обрадовалась, весь день они питались всухомятку, на ходу.

Рано утром та же девушка принесла завтрак и сказала, что волероны уже ждут ее внизу. Ясна устала и совсем не отдохнула, камин погас еще ночью и в комнате было холодно. С трудом выбравшись из постели, Ясна быстро оделась, умылась, поела и спустилась вниз.

Ингедай рассыпался в извинениях, что пришлось подняться так рано, но им нужно выезжать, так как к вечеру надобно быть уже на месте.

Путешественники двинулись дальше, а горы стали постепенно приближаться. И вот уже отчетливо стали видны пики пронзающих небо гор, вершины которых терялись где-то за облаками. Ясна заворожено не могла отвести глаз от такой потрясающей, величественной и какой-то грозной красоты. Неужели там, на этих крутых склонах, живут люди? Или за неприступными горами есть долина?

Ингедай сказал, что они двинутся вдоль гряды гор и он рад, что погода стоит хорошая. На удивленный взгляд Ясны, он ответил, что в это время здесь возможен и снег и тогда пришлось бы ей дальше ехать верхом. От такой перспективы Ясна поежилась – в закрытой повозке она мерзла, а верхом на лошади превратилась бы сразу же в сосульку.

Огибая по подножию очередную гору по узкой, извилистой, еле заметной дороге, они увидели расположенный вплотную к горе величественный, огромный замок, состоящий из нескольких ощетинившихся зубьями острых башен и высотой почти достигая гору.

– Ну вот, – проговорил с тяжелым вздохом Ингедай, – мы почти на месте.

Ясну, глядя на мрачный, темный, гордый замок, обуял страх, она подумала, что в таком замке должны жить исполины. И ей захотелось, чтобы их путешествие продолжилось дальше, лишь бы не представать перед неизвестным ей судом и мужем, обвиняющим ее в прелюбодеянии.

Замок ничем не ограждался, но, несмотря на несколько башен, прилепившихся плотно друг к другу, вход был только в одной, центральной башне. Подъехавшие путешественники были незамедлительно пропущены в высоченные мощные, толстенные ворота, со страшным скрипом отворившиеся, видимо их уже давно заметили. Проехав через них, они оказались в огромном, пустынном дворе, окруженном башнями. Ясна поразилась величине этого двора, да и сам замок поражал размерами – девушка запрокинув голову, увидела, что пики башен терялись в облаках.

Ясна затравленно огляделась, отец обнял ее за плечи и прижал к себе. Он тоже настороженно разглядывал все вокруг. Двор, окруженный башнями, напоминал колодец, здесь было сумрачно – несмотря на огромное пространство, башни затеняли его. Как и предполагала Ясна, вход в другие башни был со двора. В одной из них отворилась высокая дверь (Ясне опять пришла мысль, что такие двери и ворота должны служить великанам) и к ним поспешили двое волеронов и женщина.

Ингедай пошел к ним навстречу, остановившись на половине пути, они стали что-то обсуждать. Ясна видела, что Ингедай горячился и что-то доказывал волеронке. Наконец, закончив препираться они подошли к Ясне и ее отцу. Ингедай представил им волеронов и с сожалением сказал, что суд начнется через два часа и у них осталось совсем немного времени, чтобы привести себя в порядок после дороги. На удивленное замечание девушки, что на дворе вечер и скоро настанет ночь, Ингедай ответил, что это не имеет значение. Затем он представил ей волеронку, она оказалась его сестрой. Хмуро оглядев Ясну, волеронка предложила пройти с ней, чтобы умыться и переодеться. Ясна вцепилась в отца и не тронулась с места, затравленно и испуганно оглядываясь. Ингедай и отец потратили время, которого не оставалось, на уговоры девушки. Наконец, Ясна, отпустив отца, последовала за сестрой Ингедая, легко подхватившей сумку девушки с вещами. Имя сестры Ингедая Ясна не запомнила.

Волеронка провела ее в одну из башен. Пройдя по гулким, просторным коридорам с высоченными потолками, сестра Ингедая привела ее в покои, состоящие из трех огромных комнат. Быстро помывшись в уже наполненной горячей водой ванне, больше напоминающей бассейн, Ясна переоделась. Волеронка за все это время не произнесла ни слова, только пальцем показала на двери в ванную комнату. Ее угрюмое молчание действовало на девушку, и так обмирающую от страха, угнетающе. Что-то спрашивать у волеронки Ясна не решилась. Выйдя из ванной комнаты, девушка увидела, что на столе стоит ужин. Ясна с трудом заставила себя немного поесть.

Глава шестая

Волеронка вела Ясну опять пустынными, плохо освещенными, мрачными, просторными коридорами но теперь туда, где состоится суд.

Стены замка были из шершавого, ноздреватого камня темно-серого цвета. Иногда в стенах им попадались тяжелые на вид, мощные, высокие металлические, даже скорее похожие на ворота, двери. Яснее пришла очередная мысль, что замок напоминает жилище страшных, огромных чудовищ. Вспоминался рассказ няни о волеронах. Девушку и так трясло от страха и неизвестности, и мрачный замок не добавлял радости. Наконец, повернув очередной раз, путь им перегородила дверь, около нее стояли несколько человек. Это были первые волероны, кто встретился им в бесконечных, гулких коридорах.

Волеронка остановилась и повернулась к Ясне.

– Вы мне не нравитесь, – произнесла она тихо, – но брат просил поддержать вас.

Ясна подумала, что просьбу брата волеронка истолковала по-своему. Никакой поддержки она не ощутила, скорее уж наоборот.

– Я буду сидеть рядом с вами, – продолжила волеронка, – и прошу слушаться меня, когда я буду что-то вам советовать.

«Да уж, пожалуй, твои советы мне не нужны. С таким отношением они приведут меня неизвестно куда» – подумала девушка.

Волеронка отвернулась от Ясны и направилась к дверям, девушка ничего не оставалось, как последовать за ней. Перед девушками открыли двери и они вошли в просторное помещение.

От волнения и страха у Ясны подгибались ноги и тряслись руки, перед глазами стоял туман непролитых слез. Она не сразу все разглядела. Но первое, что бросилось ей в глаза, был Аруан. Он сидел в большой клетке, опустив голову. Увидев Аруана, Ясна неосознанно сделала шаг в его сторону, но ее за локоть удержала волеронка и зло прошипела на ухо:

– С ума сошла? Прекрати таращиться на него и следуй за мной.

Аруан поднял голову и посмотрел на Ясну потухшим, пустым взором. Он, встретившись глазами с девушкой, еле заметно качнул головой в отрицательном жесте. Отведя взгляд от Аруана, Ясна наткнулась на горящий яростью взгляд Амьера.

– Ненавижу, – одними губами, беззвучно прошептала Ясна, глядя на него.

Но Амьер ее, видимо, понял. Он криво ухмыльнулся и склонил голову в издевательском приветствии.

Волеронка, крепко держа Ясну за локоть, потащила за собой. Она привела ее за высокую полукруглую стойку из дерева, расположенную на высоком постаменте, куда вели ступени. За стойкой оказались два стула, усадив девушку на один из них, волеронка села рядом на другой. Стойка почти скрыла их, на виду остались только голова и плечи.

Ясна огляделась и увидела напротив себя волеронов, и все они смотрят на нее. Судорожно вздохнув, Ясна стала рассматривать зал. Он представлял собой прямоугольное помещение, у дальней стены, напротив двери, на постаменте, находился большой стол мощный, крепкий, за ним в креслах с высокими спинками сидели несколько волеронов различных возрастов. Видимо, это и были судьи. Позади кресел волеронов были видны две двери. Справа от судей располагалась стойка, как та, куда ее привела сестра Ингедая. Там сидел Амьер. Ясна перевела взгляд дальше. Вдоль длинной стены, почти занимая всю ее, стояли в несколько рядов кресла, где сидели волероны, женщин среди них не было. Почти возле постамента с судьями, слева от Ясны стояла клетка, где сидел Аруан. Ясна, получив от волеронки тычок локтем в бок, быстро отвела от него взгляд. Справа, за такой же стойкой, девушка увидела отца, он слегка улыбнулся ей и кивнул. Девушка не смогла выдавить ответную улыбку. Внимание всех привлек один из судей.

– Суд считается открытым. Предупреждаю еще раз – все разговоры должны вестись только на языке княжества Артогея. Использование языка волеронов только с нашего разрешения.

Ясна мстительно подумала, что уж она-то поймет все и на их языке.

– Слово для обвинения предоставляется Амьеру Клартэ из Дома Огненного Ветра. Он обвиняет свою жену в неверности. Ответчик Аруан Виврэ из Дома Весеннего Ветра.

Ясна, посмотрев в сторону волеронов, столкнулась с ненавидящим взглядом отца Аруана. Этот взгляд показалось Ясне ударил ее и она опустила голову. Волеронка прошипела ей в ухо:

– Не смей опускать голову, смотри прямо на всех, тем более на мужа и судей.

Ясна вскинула голову – она ни в чем не виновата и докажет это!

Амьер вышел из-за стойки и спустился в зал, встал на середине и, обведя взором поочередно всех вокруг, начал свое обвинение.

Как только Амьер стал говорить, Ясна вскинулась, чтобы прервать его и сказать, что он лжет. Но волеронка дернула ее и прошептала, чтобы она молчала и слушала, ей предоставят возможность оправдаться. Девушка вняла совету и дальше слушала мужа внимательно, чтобы потом разбить в пух и прах все его обвинения.

Амьер тем временем говорил о том, что жена сбежала от него сразу же после венчания. Подробности их женитьбы он не рассказал, только упомянул, что она потеряла девственность с Аруаном, и ему пришлось прикрыть чужой грех. Дальше он вещал, что долго и упорно искал жену и что Аруан, зная все об Ясне, отказывался говорить где она. Наконец, найдя, где прячется жена, он приехал к ней с намерением забрать и жить вместе, так как ему нужна семья и дети. Но его встретили враждебно, что отец Ясны, что она. По словам Амьера, его чуть ли собаками не затравили. А он так хотел воссоединиться наконец-то с женой. Но потом, после ужина, Ясна якобы сказала прийти к ней ночью. Он пришел, она разрешила лечь в постель к себе, но в самый последний момент раздумала и попыталась его выгнать. Тут Амьер обратился ко всем мужчинам с просьбой понять его – не каждый может остановиться, тем более, если мечтал об этом столько лет. Да, возможно, он был немного груб, но посмотрите на его жену – красивая, молодая, разве можно в такую не влюбиться и не пожелать ее! Он уже не мог остановиться и не получить то, что ему вначале предлагали вполне добровольно. Тем более, что они женаты и спрашивать ее разрешения, в общем-то, не нужно. Но неожиданно, после того, как он добился исполнения супружеских обязанностей, прибежал ее отец и выгнал его из своего дома, не дав даже объясниться и уж тем более забрать с собой жену. Удрученный происшедшим, он не сразу увидел, что татуировка не проявилась. А вы же понимаете, в каком случае это происходит – только если жена после венчания в храме богини еще до того, как разделит постель с мужем, отдастся другому волерону. После того, как его выгнали и, увидев непроявившиеся татуировки, он, Амьер, решил провести расследование. И к его ужасу узнал, что жена все это время поддерживала любовную связь с Аруаном. И теперь он обвиняет Аруана и жену в прелюбодеянии и просит суд наказать их, а он требует смертной казни для жены и ее любовника.

Ясна не знала смеяться ей или плакать, выслушав пламенную речь Амьера. Она видела, что некоторые волероны так же едва сдерживали смешки – Амьер выставил себя совсем не тем, кем на самом деле является и все, похоже, это понимали. Амьер, выполняющий безропотно требование отца Ясны оставить дом, влюбленный в жену, удрученный после всего, что ему пришлось перенести по вине жены и ее любовника – это, пожалуй, смешно. Но вот его требование для нее и Аруана смертной казни не кажется смешным.

Закончив свою речь и бросив победоносный взгляд на Ясну, Амьер сел на свое место. Дальше заслушивались свидетельские показания ее отца. Отец, стоял какой-то потерянный, постаревший за последнее время на десяток лет, и отвечал на вопросы судей. Да, Амьер был у них в поместье, он изнасиловал Ясну и уехал. Да, он его выгнал потому, что он изнасиловал Ясну. Нет, его дочь не была любовницей Аруана. Да, он иногда навещал ее, но они дружны с детства. Нет, он уверен, что Ясна никогда не была любовницей Аруана. Да, он знал, что его дочь вышла замуж за Амьера, но он не спешил отдать ее ему потому, что слышал об Амьере много чего. Да, он не знал, что Амьер ищет жену, он думал, что Амьер прекрасно осведомлен, где находится Ясна. И опять все вопросы по кругу.

Наконец отца отпустили и приступили к допросу Аруана. Но его не выпустили из клетки, он, стоя в ней, отвечал на вопросы. Аруан все отрицал. Ясна думала, что он расскажет об его обмане, чтобы пролезть в закрытое общество волеронов, но Аруан это не рассказал. Да и Амьер не говорил подробности, при которых их поженили.

Ясна смотрела на друга и ее захлестывала жалость к нему. Он говорил односложно, взгляд его блуждал, не останавливаясь на ком либо, помятая одежда висела на Аруане, видимо, он сильно похудел.

– Не смотри на него так, – раздалось очередное шипение над ухом Ясны, – всем видно, что ты к нему неравнодушна.

Ясна опустила взгляд и тихо ответила:

– Он мой друг и я его люблю, как друга.

Волеронка хмыкнула недоверчиво.

Наконец допрос Аруана закончился. Прошел уже, наверное, не один час с начала суда, была уже, по-видимому, глубокая ночь. Ясна устала, ей невыносимо хотелось пить, да и не мешало бы посетить кое-какие места. Она всю дорогу, когда ее не развлекал волерон, репетировала свою речь на суде, но теперь мысли путались, и она с ужасом думала, что, когда вызовут ее, то она не сможет связать и двух слов. Почему не делают перерыв или не переносят продолжение суда на завтрашний день? Спросив шепотом об этом волеронку, Ясна получила ответ, что суд не закончится до тех пор, пока не будет вынесен приговор. Это удивило Ясну. А если свидетелей много и чтобы всех опросить понадобится много часов? Или еще почему-либо процесс будет долгим? Но ответ был один – все решится сегодня.

Вызвали Ясну, она на ватных ногах вышла на середину зала и с трудом взяла себя в руки. Смотря прямо на судей, Ясна сосредоточилась, сделала усилие, чтобы отвлечься от естественных потребностях организма. Она решила не говорить заготовленную речь с обвинениями в адрес Амьера, а сказать главное.

– Я не буду говорить, что совсем уж целомудренна, – сказала Ясна, с трудом выталкивая слова из пересохшего горла, – потому, что у нас с Аруаном были не совсем невинные поцелуи и объятия.

Коротко глянув на Амьера, она увидела его ухмылку, перевела взгляд на Аруана, он, опустив голову, обреченно ею качал. Он сдался и уверен в поражении! Ну, нет, она еще не все сказала! Прокашлявшись, Ясна продолжила ясным, звонким голосом:

– Но обвинять меня в измене муж не может. Все это было до того, как меня выдали замуж за Амьера.

– Все это слова, – сказал один из судей, – ваш отец подтвердил, что Аруан бывал в вашем поместье. И у Амьера, и у вас не проявились брачные татуировки, а это возможно только если жена отдалась не мужу после обряда бракосочетания, а другому.

– А как они могут проявиться, если, как я поняла, это происходит после того, как супруги проведут вместе брачную ночь. Но Амьер не исполнил свой супружеский долг до конца.

– Как это? – удивился другой судья.

– Он не лишил меня девственности.

– Конечно, это до меня сделал Аруан, – выкрикнул злобно Амьер.

В зале послышались смешки и негромкие разговоры.

– Нет, Аруан этого не делал, у нас с ним никогда ничего кроме поцелуев и объятий не было, – спокойно ответила Ясна, глядя на Амьера, – и ты истерзал мое тело, но не лишил невинности.

– Вы хотите сказать, что вы – девственница? – спросил судья среди полнейшей тишины, установившейся в зале.

Все в зале замерли, уставившись на девушку.

– Да, я девственница до сих пор, – сказала Ясна твердо.

Девушку должны бы смущать такие вопросы и ее ответы в присутствии стольких посторонних людей. Но на кону стояла ее и Аруана жизнь, и поэтому было не до смущения.

Амьер вскочил с места и выкрикнул:

– Ты лжешь! Это несложно проверить!

– Лжешь ты, а я согласна на осмотр меня лекарем, чтобы доказать свою невиновность.

Шум в зале возобновился.

– Нет, этого просто не может быть, – яростно произнес Амьер, садясь на место.

Судьи посовещавшись, решили вызвать лекаря.

Амьер мрачно наблюдал за тем, как уводят Ясну для осмотра. В зале все явно оживились, некоторые бросали на него сочувствующие взгляды, но в основном злорадные. Обводя взором зал, он наткнулся на Аруана. Но в глазах мальчишки горело не торжество и злорадство, как было бы ожидаемо. Нет, там плескался страх и Амьер знал за кого он боится. Амьер зло ощерился – да, ты прав, мальчик, твоей подружке не поздоровится в моих руках теперь, да и до тебя я все же доберусь. Взгляд Аруана стал умоляющим. Какие же у тебя выразительные глазки, мальчик! Может за это тебя любит Ясна?

Амьера разрывали противоречивые чувства. Увидев Ясну в дверях, такую растерянную, беззащитную, с блестящими глазами от непролитых слез, он ощутил полынную горечь сожаления от того, что делает с ней. И еще одно едкое чувство примешалось. Жалость к девушке? Но все это исчезло, когда он увидел ее взгляд, наполненный страхом. Не за себя, а за этого мальчишку Аруана! Она сделала шаг в сторону клетки и его затопила ярость. А, может, ревность? Ему захотелось разорвать мальчишку голыми руками, а ее наказать за этот взгляд, полный страха и жалости, предназначенный не ему. Нет, он не хотел ее жалости, вот, это точно нет, это мерзко, когда женщина жалеет мужчину. А что же он хотел бы? Но для него у нее нашлась только ненависть. Терзая ее, он рассчитывал, что она станет его бояться и ненавидеть, и что за утешением кинется к Аруану. Ему нужна была ее измена, как бы его не коробило от этого. Так почему же ее ненависть к нему и ее любовь к этому мальчишке так задевают его? Но теперь, когда она утверждает, что никогда не делила постель с Аруаном (вот интересно, как так получилось, ведь он чуть ли не сам лично присутствовал при дефлорации?), внутри разлилось терпкое удовлетворение – она чиста! Ну, может, не совсем чиста, все же поцелуи и объятия первым получил не он, и еще – он прекрасно знал, что можно сделать с женщиной, не лишая ее девственности, вот только после этого назвать ее чистой и невинной уже нельзя. И все же то, что она до сих пор девственница, в какой-то мере, тешило его уязвленное мужское самолюбие. Но к этому чувству примешивалась злость – суд он, по всей видимости, проиграет и главой клана вряд ли станет. Стоит ли эта девушка того? Он же уже решил, что пожертвует ею, чтобы добиться своего. А что теперь? Ясна нарушила его планы, теперь ее и Аруана, если она сказала правду, оправдают и он вряд ли получит то, что хотел. То, что он выставил себя лжецом, не беспокоило. Она не волеронка, и его рвение любым способом избавиться от такой навязанной жены будет понято и, скорее всего, оправдано. Все же стремление Владыки женить волеронов на человеческих женщинах вызывало недовольство. На открытое неповиновение не решались, но одобряли все, что помогало избежать такой женитьбы.

Привели Ясну. Амьер зашипел от злости – он осознал почему она такая пунцовая. Ее касался другой мужчина и плевать, что он лекарь! Поймав внимательный взгляд одного из судей, Амьер опомнился и сделал непроницаемое лицо, но внутри бушевал шторм. Нет, он сошел с ума, раз такое приводит его в бешенство. О, богиня, почему ты избрала для моего наказания эту девчонку! Он же уже решил, что от нее надо избавиться и не только потому, что ему нужна жена – волеронка. Эта девушка вытаскивает наружу чувства и эмоции, которые погребены уже давно и совершенно ему не важны и не нужны. Как теперь избавиться от нее, если мысль, что она невинна и суд, скорее всего, признает их брак действительным, а ее невиновной в измене, вызывает у него шальную, пьянящую мысль – она его жена и в полной его власти, он может делать с ней все, что представлялось в фантазиях! Хватит, это просто вожделение и ничего более, он хотел ее с первой минуты, как увидел. Он смог обречь ее на смерть, если бы испытывал к ней не только похоть? Или все-таки смог бы пожертвовать ею для достижения целей, несмотря ни на какие свои чувства? С чего это ему пришла в голову такая мысль? Какие еще чувства? И еще не все потеряно, еще есть шанс избавиться от нее. А так ли он хочет этого?

Лекарь подошел к судьям и что-то тихо сказал им. После того, как ушел лекарь, судьи еще какое-то время неслышно переговаривались. Затем один из них призвал всех в зале к порядку и сказал, что они готовы вынести приговор. Амьер посмотрел на Ясну, она улыбнулась ободряюще Аруану, и, повернувшись к судьям, приготовилась внимательно их слушать. А на него даже не взглянула! Ладно…

Как и ожидалось, судьи объявили Ясну и Аруана невиновными и оправдали их. Обратившись к Аруану, сказали, что он может подать жалобу на Амьера за клевету. Но мягко и завуалировано посоветовали этого не делать.

Амьер увидел, что клетку, где сидел Аруан открывают, отец девушки направился к ней, а Ясна встала из-за стойки и собирается спуститься по ступенькам в зал. Амьер сорвался с места и, оказавшись перед Ясной вперед отца, подал ей руку. Она, остановилась на последней ступеньке и проговорила:

– Отойди, я не хочу тебя больше знать. Исчезни из моей жизни и не на пять лет, а навсегда.

– Нет, – ответил Амьер, опуская руку, – я не исчезну, не надейся. И советую не грубить мне.

– Господин Клартэ, оставьте мою дочь в покое, – услышал он за своей спиной.

Амьер повернулся к Велеславу Ледену. Посмотрев через его голову, он увидел, что никто не разошелся и наблюдают за ними. Какие любопытные, чтоб их!

– Господин Леден, – проговорил Амьер, растягивая губы в улыбке, больше похожей на оскал, – это вы оставьте мою жену в покое и позвольте нам насладиться прелестями супружеской жизни, которая до этого была нам, увы, недоступна.

– Она не ваша еще пока жена, татуировки не проявились.

– А вот тут вы ошибаетесь, господин Леден. Она моя жена, даже если татуировки не проявились. Но чтобы больше не было недоразумений по этому поводу, я исправлю все в ближайшее время.

Услышав тихое «нет», Амьер оглянулся и увидел огромные глаза, наполненные ужасом.

– Ну что ты милая, – обратился он к Ясне, все так же улыбаясь, – я попытаюсь быть нежным.

– Господин Клартэ, – услышав отца Ясны, Амьеру пришлось опять повернуться к нему, – я не позволю измываться над моей дочерью.

– Господин Леден, – перестал улыбаться Амьер, – а с чего вы решили, что я стану измываться над вашей дочерью? И вообще, это не ваше дело, как и что я буду делать со своей женой. А если вам пришло в голову, что если она до сих пор девственница, то можно оспорить или аннулировать наш брак, спешу вас разочаровать – по нашим законам только смерть может разлучить супругов, даже если брак не подтвержден.

– Вы убьете ее, – обреченно проговорил Велеслав, – чтобы избавиться от неугодной вам жены.

Амьер, повернувшись к девушке, обхватил ее одной рукой за талию и, сдернув со ступенек, поставил рядом с собой, крепко прижав к своему боку.

– Уйдите с дороги, Леден, вы уже ничего не можете сделать. Надо было раньше переживать за дочь и следить, чтобы она не путалась с Аруаном. Может, тогда и не было бы всего этого.

Амьер обошел мужчину, крепко держа Ясну, которая слабо сопротивлялась и просила отпустить ее, сделал несколько шагов в сторону дверей. Но перед ними возник Аруан.

– Тебе что надо? Уж ты-то должен понимать, что она в моей полной власти и никто не имеет право вмешиваться.

– Ясна, прости меня, – обратился Аруан к девушке, – я люблю тебя.

– С ума сошел? – возмутился Амьер. – Жить надоело?

– Аруан, не надо, – попросила Ясна, – уже ничего не изменить, ты не можешь мне помочь.

Амьер посмотрел на девушку – опять этот ее взгляд, предназначенный Аруану!

– Я найду способ забрать тебя из его рук, – продолжил Аруан, не обращая внимания на Амьера, – мне жизни не жалко ради тебя, Яська.

– Я тебе сейчас все зубы выбью! Заткнись, придурок!

– Если ты будешь издеваться над ней, – перевел свой взгляд Аруан на Амьера, – я убью тебя и освобожу ее от такого мужа.

– Ну – ну, – осклабился Амьер, – попробуй. С чего это ты стал такой смелый? Что ж раньше-то не сделал этого, не отдал свою жизнь ради нее?

– Я не дурак и прекрасно понимал, что мне было не справиться с тобой. А моя бесполезная смерть ничего бы не изменила.

– Думаешь, что-то изменится со временем? Ты всегда будешь слабым и никчемным.

– Все течет, все меняется, Амьер.

– Прочь пошел!

Амьер оттолкнул Аруана и пошел дальше, волоча за собой Ясну. Выйдя из зала заседания, Амьер быстро шел по коридорам, не обращая внимание, что ноги девушки не слушались ее и он почти нес Ясну подмышкой.

Наконец, он толкнул какие-то двери, высокие и мощные, как и все здесь и они вошли в просторное помещение. Вдоль всех стен висели деревянные пустые рамы, на которых были выпукло вырезаны руны. Амьер, не выпуская Ясну, подошел к одной раме и последовательно нажал на несколько рун. Часть стены, ограниченная рамой, заклубилась знакомым туманом. Подхватив Ясну на руки, Амьер шагнул в этот туман.

Глава седьмая

– Открывай уже свои глазки, – услышала Ясна.

Распахнув глаза, девушка увидела перед собой лицо Амьера.

– Какая же ты, все-таки стала красивая, – проговорил хрипло мужчина, держа ее на руках, – забавная, милая гусеница превратилась в яркую бабочку.

– Не надо, – пролепетала Ясна.

– Что не надо? – спросил Амьер, жадно смотря на ее губы.

– Ничего не надо.

Амьер поставил девушку на ноги, но не выпустил из объятий.

– Ты теперь моя и ты такая красивая, – протянул медленно мужчина, – так что не получится «ничего не надо».

Неожиданно он клацнул зубами возле носа Ясны, она непроизвольно дернулась назад, но ее держали крепкие руки. Амьер рассмеялся, девушке было не до смеха, она со страхом думала о том, что же он сделает дальше.

Амьер разжал объятия и Ясна поспешила отступить от него на несколько шагов.

– Боишься меня? – спросил он, улыбаясь. – Правильно делаешь, пощады тебе не будет.

– Да, я боюсь, – проговорила Ясна, отступая еще на пару шагов, – боюсь тебя и того, что ты можешь со мной сделать.

– Считаешь, что я извращенный затейник? – выгнул бровь Амьер. – Могу придумать что-то занимательное и необычное? Аруан многому тебя научил? Или и для моего буйного, неисчерпаемого воображения что-то осталось? Боишься, что тебе не понравятся мои причуды?

Ясна судорожно вздохнула, от его слов ее пробирала дрожь и леденели руки и ноги от страха.

– Аруан никогда меня и пальцем не тронул, а в твоих способностях палача я не сомневаюсь.

– Что? – удивился Амьер. – Я вообще-то говорил не совсем об этом, но, знаешь, я рад, что ты меня не поняла.

– Да, разумеется, ты имел в виду другое! А с твоими причудами я имела счастье ознакомиться.

– Да перестань, считай это недоразумением, но, пожалуй, не забывай на что я способен.

– Думаю, ты не дашь мне забыть и будешь постоянно освежать воспоминания.

– Ну, хватит, у нас была тяжелая ночь. Можешь успокоиться, сегодня я не стану на тебе испытывать свои причуды.

Амьер стоял и смотрел на Ясну, как кот, забавляющийся с мышкой. Нет, сравнение с котом, пожалуй, неправильное. Он смотрел, как сытый, довольный хищник, у которого в лапах жертва и он думает – сомкнуть челюсти на ней и съесть, или дальше наслаждаться ее трепыханием.

Девушка, чтобы не видеть его хищного взгляда, стала оглядываться вокруг. Они стояли посередине огромного, пустого, сумрачного зала. Окна находились где-то под высоченными потолка. Ясна с удивлением поняла, что уже утро – из окон лился розовый свет рассвета. Каменные стены были покрыты жирной гарью и застывшими потеками, как будто они горели и плавились когда-то, железная дверь тоже была в следах пожара.

– Где мы? – вырвалось испуганно у Ясны. – Что это за место?

– Здесь я когда-то учился управлять… – ответил Амьер, – а, впрочем, тебе, наверное, рано еще знать об этом, и, возможно, вообще незачем. А находимся мы в моем родовом замке, высоко в горах и далеко от княжества. Так что, сбежать тебе не удастся.

– Уже утро и я еле стою на ногах, – произнесла Ясна, она устала и физически, и морально, и бояться тоже устала, – хочу есть и спать. Или ты решил заморить меня?

– Нет, не решил, я вообще еще не придумал, что с тобой делать.

– Так оставил бы меня с отцом, пока размышлял над моей дальнейшей судьбой.

– Нет, ты не вернешься больше в княжество, слишком много видела.

– Да что я видела такого?!

Амьер направился к двери и, оглянувшись, сказал:

– Что стоишь? Иди за мной, я познакомлю тебя с управительницей, пусть она устраивает тебя в замке, кормит и вообще заботится о тебе. А мне не до этого, да и желания нет нянчиться с тобой.

Девушке ничего не оставалось, как идти следом за Амьером.

Амьер не успел вывести ее за двери странного зала, как им навстречу уже спешила немолодая, высокая волеронка со следами прежней красоты на лице. Мужчина сказав управительнице (а это была она), чтобы она устроила Ясну в одной из комнат, развернулся и ушел. Девушка недоуменно смотрела вслед ему. В одной из комнат? Не в его покоях? Что ж, так даже, наверное, лучше. И он представил ее, как ильдэ, но не сказал – моя жена.

Управительница, оглядев с ног до головы девушку, поджала губы и сказала, чтобы Ясна следовала за ней. Женщина привела ее в сырую, холодную комнату огромных размеров. Здесь что обитают великаны, не боящиеся холода и сырости? В комнате кроме кровати еще был стол и два стула возле него. У высокого узкого, стрельчатого окна стояло мягкое кресло с высокой спинкой. И это вся мебель, что была в комнате. А где же шкаф для одежды? В темном дальнем углу Ясна с трудом разглядела несколько перекладин – видимо они служили для развешивания одежды.

Увидев, что девушка ежится, управительница спросила:

– Вы ведь не волеронка?

– Да, не волеронка – ответила Ясна, чуть ли не стуча зубами от холода.

– Я сейчас распоряжусь, чтобы зажгли камин, и впредь один раз в день будут его разжигать.

Ясна посмотрела на камин, у противоположной стены далеко от кровати. Да, пожалуй, тепла даже при зажженном камине будет немного. Но хоть что-то.

– Меня зовут ильсэ Эрья, – сказала женщина, – сейчас вам принесут завтрак. Вам есть во что переодеться? Где ваши вещи? Или то, что на вас – все что имеете?

Ильсэ? Эта женщина вдова?

–У меня ничего нет с собой, – смутилась Ясна, – но надеюсь, что мои вещи пришлют сюда.

– Сомневаюсь, – пробормотала Эрья, хмурясь и направляясь к двери, – сюда никто из ваших не доберется.

Но чуть позже Ясне принесли кофр, с которым она путешествовала. Правда, там было всего три платья и столько же смен белья, и только один комплект был чистым, но хоть ей будет во что переодеться, а остальное отдаст в стирку и чистку.

Камин впредь топили по утрам и тепло держалось до обеда, к вечеру становилось холоднее, а под утро тем более. Еще было место, где Ясна могла отогреться – ванная комната, вечером воду нагревали в огромном чане прямо там же в ванной комнате и выливали в ванну, похожую на небольшой бассейн. В воду горничная бросала какие-то травы и цветы, добавляла ароматическое масло и девушка подолгу там нежилась. И на двери ванной, в отличие от дверей комнаты, была суровая, тяжелая задвижка – можно было не опасаться, что кто-то войдет без спроса. А этого Ясна опасалась и даже очень.

В первый день и уж тем более ночь она ждала Амьера. В кофре она отыскала книгу и пыталась читать, постоянно оглядываясь на дверь и прислушиваясь к звукам в коридоре, но там была тишина. Да уж, с такими стенами и дверями никакой шум не может донестись. Он не пришел, а она провела все это время вздрагивая, когда открывалась дверь, чтобы впустить служанку. На обед Ясну проводили в столовую, но Амьера там не оказалось, ела она в одиночестве. Умаявшись, девушка уснула только под утро, так и не раздевшись. Пришедшая утром служанка сказала, что господин уехал еще вечером. Вот ведь! А она тряслась всю ночь от страха, ожидая каждую минуту, что откроется дверь и войдет он.

Но Амьер не пришел и на следующий день и ночь. Ясна немного успокоилась, ее снедало безделье, она пыталась выйти за двери, но отойдя немного от своей комнаты, увидела, что коридор разделяется на обе стороны, свернув и пройдя немного, вернулась обратно – коридор опять делился и Ясна побоялась, что потеряется и не найдет дорогу обратно. А бродить в пустынных, гулких коридорах то еще удовольствие. Когда пришла служанка и принесла обед, Ясна попросила отвести ее в библиотеку и показать сад, но девушка испуганно ответила, что господин не разрешает туда никому ходить, да и закрыто там, а сада в замке нет. Но если госпоже скучно, то она может принести какое-нибудь рукоделие. Тяжело вздохнув, Ясна согласилась на рукоделие.

***

Ясна открыла глаза. В комнате было сумрачно, в этом замке непонятно – день на улице, утро или вечер, только ночь отличалась от всех полнейшей темнотой. Недостаток света за неделю, что Ясна жила в этой комнате, действовал на нее угнетающе. И как же здесь было холодно, постоянно холодно. Девушка забралась под одеяло с головой, вылезать из теплого гнездышка не было никакого желания. Скоро, наверное, придет ее горничная, невысокая, что удивительно для волеронки, неулыбчивая девушка. Она принесет завтрак, это опять будут травяной чай, пара небольших сдобных лепешек и немного варенья в розетке, пару раз было яйцо и кусочек ветчины. Да уж, с голоду не умрешь, но и сытой себя не почувствуешь. Ясна никогда не страдала отсутствием аппетита, привыкла плотно есть с утра и такого завтрака ей было недостаточно. Ужин был не намного сытнее, если не пирожные, спать бы она ложилась голодная. На обед Ясна спускалась в столовую, три раза за это время она ела с Амьером. Обед с ним и без него различался. Ей, одной, подавали жидкий суп и небольшой кусочек мяса или невразумительную котлету с тремя ложками каши в виде гарнира. Но Амьера кормили по-другому. Обед состоял из нескольких смен блюд, можно было подумать, что в замке принимали почетных гостей. А какие были десерты!

Увидев впервые в столовой за столом Амьера, девушка думала, что не сможет есть в его присутствии, но, видимо, два дня полуголодного существования сделали свое дело – аппетит ей Амьер своим видом не испортил. Хотя нет, все-таки омрачил ей удовольствие наслаждаться пирожным. Прикрыв глаза, Ясна облизывала ложку с восхитительным десертом, открыв их, она увидела направленный на нее голодный, жадный взгляд. О, такой взгляд она прекрасно знала. И сразу же пирожное показалось ей горьким.

Положив ложку, Ясна опустила взгляд в тарелку.

– Ты наелась? – услышала она хриплый голос. – Если да, то можешь быть свободна.

Девушка быстро поднялась и стремительно направилась к выходу.

– Ясна! – окликнул ее Амьер.

Она застыла у распахнутых дверей и медленно повернулась к Амьеру.

– Не надо меня провоцировать, – мрачно глядя на девушку, сказал он, – ты же воспитанная девушка, знаешь как себя вести. Облизывание ложек при закрытых глаза и стон наслаждения при этом, не входят в этикет за столом.

Ясна ошеломленно смотрела на мужа. Она стонала?

– Я распоряжусь, чтобы тебе на ужин приносили пирожное. Может, после того, как ты ими объешься, будешь вести себя сдержаннее.

Вспыхнув, Ясна хотела ему сказать, что ее практически морят голодом, но молча развернулась и вышла. Провоцировать его и заводить с Амьером разговор, даже по этому поводу не было желания. Она не была уверена, что ее рацион был не его распоряжением. А унижаться, говоря, что она не довольна тем, как ее кормят, не горела желанием. Лучше умереть с голода.

Пирожное вечером ей стали приносить, и ее ужин не стал таким скудным благодаря им. А Ясна стала следить тщательно как и что она ест за столом в присутствии Амьера, тем более, что и было то это всего три раза. И все три раза они молчали за обедом, сидя по разным сторонам длинного стола. Амьер о чем-то думал, иногда бросая странные взгляды на девушку, и она молчала, стараясь смотреть только в тарелку. Хотя ей очень хотелось попросить его разрешить пользоваться библиотекой и показать ей замок, и позволить выходить за пределы замка – она устала от безделья, от постоянного полумрака и холода, ей надоело сидеть в своей комнате.

Вспоминая все это, девушка поглубже зарылась в одеяло, и с раздражением подумала: «Когда уже придет эта служанка, разожжет камин и принесет скудный завтрак!»

Наконец открылась дверь и вошла горничная.

– Госпожа, – испуганно воскликнула она, – вы еще в постели?

– А где я по твоему должна быть? – сердито ответила Ясна. – Здесь так холодно, что мне страшно выползать из-под одеяла. Разжигай быстрей камин.

– Ох, госпожа, вас в столовой ждет господин к завтраку.

– Что? – подскочила на кровати Ясна. – С чего бы это он меня ждет?

– Поднимайтесь скорее, я помогу одеться и причесаться. Сейчас приготовлю воду для умывания. Господин сказал, что если вы не спуститесь вскорости, то он сам придет вас будить.

Ясну как ветром сдуло с кровати.

Наспех умытая, причесанная и одетая, переведя дыхание перед дверью, Ясна вошла в столовую. Из-за стола поднялся Амьер. Что это с ним? Раньше он не заморачивался этикетом – не вставал, когда она входила.

Застыв у дверей, девушка наблюдала, как муж медленно подходит к ней, рассматривая ее с ног до головы. У нее замерло сердце и похолодели руки.

– Долго спишь, – произнес Амьер, остановившись в паре шагов от Ясны, – некому разбудить? Может, мне приходить желать тебе доброго утра?

«Ну, вот, – обреченно подумала девушка, – дождалась».

– Нет, не надо, – ответила она, хотя можно подумать, ему нужно ее согласие.

– Значит, «с добрым утром» не надо, а как насчет «спокойной ночи»?

– Тоже не надо, – сдавленно пискнула Ясна.

– Все-то она не хочет, – улыбнулся Амьер, – ну тогда ты приходи желать мне «спокойной ночи» или «доброго утра». Что? Тоже нет? Ну, нет, так нет. Кстати, а почему ты поселилась так далеко от меня?

Ясна удивленно смотрела на Амьера. Она поселилась? Он шутит?

Амьер усмехнулся, не дождавшись ответа. Он развернулся и подошел к столу, отодвинул стул.

– Садись, я пока тебя ждал, проголодался.

«О, если бы ты знал, – глянув на сервированный стол и чуть не подавившись слюной, подумала Ясна, – какая Я голодная».

Подойдя к столу, Ясна осторожно села, Амьер, стоя позади, наклонился над ней и легко поцеловал в висок. Девушка замерла, как кролик перед удавом. Амьер хмыкнул и выпрямился. Затем отошел и сел на свое место. Какое-то время они ели и не разговаривали.

Насытившись, Амьер подал знак слуге, обслуживающим их за завтраком, выйти. Он еще раз оглядел Ясну и, нахмурившись, сказал:

– Мне не нравится как ты выглядишь. Бледная, похудевшая, это платье я вижу на тебе уже третий раз подряд. Эрья сказала, что Ингедай прислал твои вещи. В чем дело? Или думаешь, что если подурнеешь, то отвратишь меня от себя? Напрасно надеешься, дорогая моя.

– А ты видел, что мне прислали?

– Нет, зачем мне это? Но я знаю, что все женщины в путешествие берут с собой столько вещей, что можно месяц менять наряды и не повториться.

– Значит, ты плохо знаешь женщин.

– Да? – поднял в удивлении одну бровь Амьер. – Хочешь сказать, что ты особенная и взяла с собой одно платье?

– Ну почему же, одно, у меня есть целых три. И спасибо Ингедаю, что посоветовал взять с собой зимние платья, иначе я бы в твоем замке уже давно превратилась в сосульку.

– Ты мерзнешь?

– Да, мерзну, – разозлилась Ясна, – камин разжигают только по утрам, а еще я всю эту неделю живу впроголодь.

Сказав это, она сразу же пожалела об этом.

Амьер изумленно смотрел на нее некоторое время и затем произнес:

– А кто тебе мешает распорядиться, чтобы камин в комнате топили круглосуточно? И что значит – живешь впроголодь? Тебя не кормят?

– Кормят, но далеко не так сытно и разнообразно, – пробормотала Ясна, кивнув на накрытый стол.

– Я не понимаю – почему ты это терпишь?

– Да потому! – огрызнулась девушка. – Я здесь никто! И откуда я знаю – может, это по твоему распоряжению все делается!

– Ну, знаешь ли! – возмутился Амьер. – Может, я и не самый примерный муж, но морить голодом и холодом жену… Это уже слишком даже для меня.

– О, несомненно, ты на это не способен! Ты можешь только требовать смертной казни для меня! – с горечью воскликнула Ясна. – И в этот замок ты зачем меня притащил? Чтобы прибить потихоньку?

Амьер молчал, а Ясна, остывая, тревожно думала – чем ей обернутся эти слова.

– Я притащил, как ты выразилась, сюда, – наконец спокойно произнес Амьер, – потому, что ты моя жена и должна находиться здесь, в моем замке. И что значит – ты здесь никто? Еще раз повторю – ты моя жена, на данный момент хозяйка этого замка.

– Скажи об этом своим слугам и в первую очередь своей этой управительнице, у нас они, кстати, зовутся экономками. Они осведомлены о том, кто я для тебя?

– Эрья и все слуги знают, что ты моя жена. А вот то, что ты не можешь одернуть слуг и призвать их к порядку… – Амьер вздохнул и продолжил, – тут я тебе ничем помогать не буду. Еще раз, надеюсь, что последний, говорю – ты моя жена и хозяйка этого замка. Как ты себя поставишь с обслугой и Эрьей, зависит только от тебя. Вмешиваться в домашние дрязги я не намерен. Справляйся с этим сама. Я могу только одно для тебя сделать – оплатить твои счета. Будешь и дальше все терпеть или нет – твое дело. И кстати, в замке, насколько я знаю, есть прекрасная швея. Это я к тому – вдруг ты захочешь сменить свой гардероб.

Амьер встал, раздраженно бросил салфетку на стол и направился к выходу. Ясна растерянно смотрела на закрывшуюся за Амьером дверь. Это что получается – она неделю жила, затаившись и терпела все, зря? Она все это время думала, что никто здесь и, трясясь от страха, ждала чуть ли не казни. А надо было просто повести себя, как хозяйка и поставить на место слуг, управительницу и кухарку? Почему он сразу не сказал ей, что она здесь полноправная жена и хозяйка?

Ясна встала из-за стола и решительно направилась к выходу.

Выйдя из дверей столовой, Ясна увидела свою служанку.

– Ида, покажи мне замок, другие комнаты, я хочу жить в других покоях, те, где я сейчас, меня не устраивают.

– Ох, госпожа, я сейчас сообщу ильсэ Эрье, она скажет можно это или нет.

Девушка развернулась, собираясь уйти. Но Ясна ее окликнула:

– Ида! – сказала она остановившейся девушке. – Кто твоя госпожа? Я или Эрья?

– Так это… – стала заикаться девушка, – вы хозяйка, жена господина… так все это знают, но…

– Не хочу знать никаких но, – твердо ответила Ясна, – ты сейчас проведешь меня по другим покоям, я буду смотреть и выбирать. А Эрье, думаю, донесут быстро, что мы делаем.

Девушка неуверенно кивнула:

– Хорошо, госпожа.

– И еще, Ида, – решила задать вопрос Ясна, вертевшийся у нее на языке давно, – ты волеронка или нет?

– Я эт-дэми, – сказала Ида, опустив голову.

– Кто? Что это означает?

– Вы не знаете? – удивилась служанка, поднимая голову и изумленно глядя на Ясну.

– Нет, так кто ты, если не волеронка?

– Эт-дэми называют тех, в ком есть примесь человеческой крови, нечистокровных волеронов.

– Как это – примесь человеческой крови? А волероны не люди, что ли?

Ясне опять вспомнился рассказ няни о волеронах.

Служанка смотрела на Ясну и, видимо, не знала, что сказать ей. Наконец, она тихо произнесла:

– Госпожа, если вы не знаете, то значит так нужно, и если я все расскажу, то меня накажут. Пожалейте меня, госпожа.

– Накажут? Хорошо, пока не буду настаивать.

Ясна подумала, что загадок и так много накопилось, пожалуй, пора их начать разгадывать. У мужа, что ли, спросить? Или попросить его открыть библиотеку? А, может, библиотека открыта и она может свободна ее посещать? С этим тоже надо разобраться.

–Госпожа, я покажу вам другие комнаты и покои, но не все они открыты, некоторые закрыты.

– Что ж, веди, а Эрье, думаю, и без тебя доложат.

Служанка повела ее по темным, мрачным коридорам, останавливаясь перед высокими, тяжелыми дверями в покои и открыв их, приглашала Ясну посмотреть очередную комнату. Некоторые покои состояли из одной комнаты, некоторые из нескольких комнат. Ясна так и не поняла логики расположения покоев. Рядом или напротив, дверь в дверь могли располагаться и скромные комнаты, наподобие той, где жила она и роскошные покои, состоящие из нескольких комнат, включающие в себя спальню, гардеробную, комнату для прислуги, гостиную, кое-где был в наличие будуар или кабинет. Видимо, это зависело от того, для кого покои предназначены – для мужчины или для женщины. Покои, состоящие из нескольких комнат, были обставлены дорогой мебелью, на полу лежали пушистые ковры, стены были увешаны картинами, гобеленами. В некоторых покоях они заставали служанок, прибирающихся там.

Служанка показывала уже, наверное, десятые покои, но Ясна никак не могла выбрать. Когда они вошли в очередные комнаты и Ясна осматривалась там, в открытые двери буквально влетела Эрья.

– Что вы здесь делаете? – прошипела она, уставившись на Ясну ненавидящим взглядом, затем обратилась к Иде. – Вон отсюда, я разберусь с тобой позже.

– Стой, не уходи далеко, – увидев, что служанка чуть ли не бегом направилась к выходу, – ты мне еще понадобишься. Подожди меня за дверью.

Девушка, кивнув согласно, торопливо вышла за дверь и прикрыла ее.

– Ильсэ Эрья, – спокойно обратилась Ясна к управительнице, – вам не кажется, что вначале вы должны были поприветствовать свою госпожу?

– Что?! – подавилась возмущением волеронка.

– Скажите, кто я? – спросила Ясна. – Жена вашего хозяина, ведь так? Вы, несомненно, это знаете, а раз так, то я хозяйка этого замка и в том числе и ваша госпожа.

– Хозяйка?! – перешла чуть ли не на визг Эрья. – Жена? То-то хозяин ни разу не посетил вас за это время, зато Леора не вылезает из его постели!

Что? У него здесь есть любовница и он открыто живет с ней? А что она, Ясна, хотела? И она дура, если это ее задевает. Пусть лучше он с другими спит, а к ней не приходит.

– Наши отношения вас не касаются, – холодно ответила Ясна, – вы должны уяснить главное – я жена Амьера Клартэ и хозяйка здесь. И, кстати, собирать, и уж тем более разносить, сплетни не достойно управительницы. Вы мне пока не нравитесь, а вы должны мне угождать, а не настраивать против себя.

– Да кто вы такая! – вскрикнула Эрья.

– Жена хозяина этого замка, – перебила ее Ясна, – и будьте любезны, умерьте свой пыл и не смейте повышать на меня голос. Мне не составит труда освободить вас от должности, и я сделаю это с удовольствием. Думаю, что желающие угодить мне найдутся.

Эрья, как рыба, выброшенная на берег, закрывала и открывала рот, а Ясна холодно и спокойно смотрела на нее.

– Я буду жаловаться на вас, – наконец выдавила из себя управительница.

– И кому же? Моему мужу? Ну-ну, он не будет разбираться в этом.

– Нет, не ему, а настоящей хозяйке этого замка. И она не позволит вам здесь хозяйничать.

– И кто же настоящая хозяйка этого замка? – раздался хриплый голос.

Женщины повернулись к дверям, там, прислонившись к косяку и сложив руки на груди, стоял Амьер. Ясна подумала – как долго он там стоит и все ли слышал?

Эрья слега поклонилась и, злорадно посмотрев на Ясну, ответила:

– Ваша мать, господин Клартэ.

– Моя мать живет в другом замке, а здесь на данный момент не может быть другой хозяйки, кроме нее, – Амьер кивнул на Ясну, – и хозяйничать ей позволено на основании того, что она моя жена. А ты всего лишь управляешь этим замком, а значит должна подчиняться своей госпоже.

– Но она человек! – воскликнула Эрья.

– Замолчи! – повысил голос Амьер.

Он, отлипнув от косяка, подошел к управительнице. Та съежилась и опустила голову.

– Ты – чистокровная волеронка, – произнес Амьер, нависая над женщиной, – но будешь прислуживать моей жене, кем бы она ни являлась. Ты забываешься, Эрья. А теперь оставь нас.

Эрья судорожно вздохнув, кинулась к дверям, так и не подняв головы. Амьер повернулся к Ясне, изумленно наблюдающей за этой сценой.

– Моя дорогая жена, – сказал он, – я уже говорил и повторю еще раз – я не хочу встревать в домашние дрязги. Это было первый и, надеюсь, что последний раз. И то только потому, что я увидел где тебя поселили.

– Я не просила тебя ни о чем.

– Ясна, эта женщина служит в этом замке давно, ее муж погиб, пытаясь спасти моего отца. Моя мать по-своему привязана к этой женщине и если Эрья к ней обратится с жалобами на тебя, то…даже не знаю…Могу сказать одно – я люблю мать.

– Понятно – меня ты не любишь, скорее уж наоборот. И поэтому в конфликте между нами ты выберешь сторону матери.

– Ясна, – вздохнул тяжело Амьер, – Эрья притихнет, но не успокоится. Тебе она еще припомнит свое сегодняшнее унижение. А насчет стороны, которою выберу я…, ты не можешь знать этого наверняка, и еще – мне бы не хотелось выбирать. Лучше не доводи все до открытого противостояния между тобой и этой женщиной. Ты, разумеется, хозяйка, но все же, думаю, что тебе не стоит смещать Эрью. А впрочем, кто его знает…

– Хорошо, я постараюсь наладить терпимые отношения с Эрьей.

Оглядевшись кругом, Амьер сказал:

– Выбери себе достойные покои, а то в предыдущие мне нет желания приходить. И да, желательно, чтобы была удобная и просторная кровать. А впрочем, мы, может быть, не ограничимся кроватью. С Аруаном ты ведь не только в кровати бывала? Где еще он тебя таскал? По сеновалам? По конюшням?

О, вернулся прежний Амьер! Ненадолго же его хватило играть роль заботливого вежливого мужа.

– Ты забыл, что я никогда не была любовницей Аруана? Это я доказала в суде, где ты требовал для нас смертной казни.

– Нет, не забыл, но ведь можно остаться показательно девственницей и в то же время быть развращенной и опытной в любовных утехах. Думаю, что ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.

Что ему ответить? Да, Аруан иногда заходил дальше поцелуев, и его руки оказывались на ее груди или под подолом. Но она почти всегда возмущенно отталкивала его. Почти… ведь было, что она поддавалась уговорам и разрешала прикоснуться к своей обнаженной груди, целовать, и терпела, не возражала, когда он, забравшись под платье, гладил бедра и как будто невзначай касался сокровенного места и сразу же убирал оттуда пальцы. Она жалела потом, что позволяла Аруану делать все это. Можно ли теперь назвать ее опытной и развращенной?

– Молчишь? – понимающе усмехнулся Амьер, медленно подходя к Ясне. – А, может, опробуем кровать в этих покоях?

– Нет, – отступая от мужчины, испуганно ответила Ясна, – не надо, прошу, Амьер.

– Ясна, – проговорил он своим невозможным хриплым голосом, заставляющим, вибрировать какие-то струнам внутри нее, – не надо пятиться от меня и смотреть, как олененок на волка, понимая, что пощады не будет. Это ужасно заводит, пробуждает внутри меня хищника.

Ясна, уже не помня себя от ужаса, развернулась и кинулась к дверям. Амьер кинулся ей наперерез и, легко подхватив на руки, прижал ее к себе. Ясна уперлась руками в плечи мужчины, пыталась отодвинуться и просила:

– Не надо, отпусти, прошу, отпусти.

Амьер сделал несколько шагов и упал в кресло, держа девушку на руках.

– Не надо было убегать, девочка моя, – проговорил он, стиснул одной рукой девушку за талию и крепко прижал к себе, другая его рука обхватила затылок Ясны, – тебе лучше успокоиться, если будешь дальше умолять отпустить и сопротивляться, то мы даже до кровати не дойдем, все случится здесь, в этом кресле.

До Ясны, охваченной паникой, с трудом дошли слова Амьера, она перестала его отталкивать и замерла в ожидании дальнейшего.

– Ясна, – сказал он, блуждая взглядом по ее лицу, – ты же должна понимать, что это неизбежно для тебя. Нет, не пугайся ты так, несмотря на то, что мне очень хочется прямо сейчас … скажет так – исполнить супружеский долг, я не стану этого делать. Я подожду еще немного, пока ты освоишься здесь, свыкнешься с тем, что тебе никуда от меня не деться. Но учти – долго ждать я не намерен. Ну а пока хочу получить задаток.

Он поцеловал ее, вернее это было просто короткое и быстрое прикосновение его губ к ее губам.

Оторвавшись от ее губ, Амьер какое-то время вглядывался в ее лицо, затем встал, посадил ее в кресло и быстро вышел.

Ясна облегченно откинулась на спинку кресла. Услышав его слова, что «не станет этого делать», Ясна вспомнила, что когда-то он обещал не делать, но сразу же после этих слов напал на нее. И она ждала, что и теперь Амьер продолжит, но он ушел. Ушел, оставил ее в покое! Только поцеловал. Понравился ли его поцелуй Ясне? Скорее она не успела понять, потому что ждала, что последует за этим недолгим прикосновением его жестких губ. Амьер прав – когда-нибудь все случится. Не она первая, не она последняя, кто не жаждет супружеских объятий, но вынужден их терпеть. И ей придется смириться. То, что Амьер не торопится, а выжидает, Ясну удивило. Может, не будет все таким ужасным, как она думает? Вполне может быть, что не повторится то, что произошло когда-то в ее спальне. И сегодня он показал себя с другой стороны, когда осадил управительницу ради нее, Ясны, но, правда, потом быстро вернулся в привычный образ. И все же… Но как забыть, что он способен на насилие и может желать ее смерти? Глупо думать, что он вдруг станет хорошим и добрым, изменится ради нее.

А еще Ясна вспомнила, что Эрья возмущенно назвала ее человеком. И эта Ида с «примесью человеческой крови»! А кто же волероны? Они не люди? Амьер сказал, что она вызывает в нем хищника, или это просто образное выражение? Няня говорила – волероны звери. Да, нет, это невозможно! Но мрачный замок, огромные, странные помещения, высоченные потолки, широкие лестницы наводят на странные мысли. Она еще не выходила из замка, пожалуй, надо исправить теперь это упущение. Посмотреть что там, снаружи, очень даже интересно.

Двери приоткрылись и в них робко втиснулась Ида.

– Госпожа, вам понравились эти покои? Или другие пойдем смотреть?

Ясна вздохнула – нет, в этих покоях она не останется. Девушка поднялась и направилась к выходу.

Глава восьмая

Ясна потянулась всем телом, подняв руки. Она и не заметила, что сидит в неудобной позе, увлекшись книгой. Эти несколько дней были для нее тяжелыми. И еще впереди много битв, если можно так выразиться, с Эрьей и слугами. Но постепенно она одерживала маленькие победы. Теперь, после препирательств с управительницей, Ясна жила в уютных, по ее мнению, покоях. Камин горел почти круглосуточно и девушка наконец-то не мерзла. И как оказалось библиотека состояла из двух комнат, в одну вход был свободный и Ясна натащила к себе оттуда книг. Встав из кресла, Ясна увидела, что уже стало темнеть, скоро принесут ужин. Теперь ее еда была вкусной и обильной.

Тем же вечером, после того, как нашла подходящие покои (обед она пропустила, занятая поисками), свой ужин она несколько раз отправляла обратно, несмотря на то, что была голодна, требуя принести другое, более съедобное. Ей приносили еду обратно, добавив кусочек ветчины или лишнюю лепешку. Ясна отправила опять с требованием принести то, чем ужинал Амьер. То, что принесли ей, было, по всей видимости, объедками со стола мужа. Возмущенная Ясна велела своей служанке взять поднос и проводить ее на кухню.

Ясна, следуя за служанкой, спустилась вниз и, пройдя темными коридорами и попав на кухню, остановилась и внимательно огляделась. В середине просторного помещения стояла длинная плита с множеством кастрюль и сковородок на ней. На кухне была суета и толкотня, подгоняемая и управляемая тощей и высокой женщиной, стоящей у плиты и мешавшей что-то в кастрюле. Это главная повариха?

Ясна, постояв некоторое время на пороге, не замечаемая снующими туда-сюда обитателями кухни, решила, что пора себя обнаружить. Она сделала несколько шагов и встала рядом с кухаркой, которая отошла от плиты и отсчитывала, посудомойку не стесняясь в выражениях за то, что та плохо помыла противень.

– Милейшая, – обратилась громко девушка к разгневанной женщине.

– Вы кто? – воззрилась на Ясну кухарка, оторвавшись от выволочки посудомойке.

– Что? – удивилась девушка. – Это кто вы, милейшая? А я хозяйка этого замка.

– Хозяйка? – взвизгнула кухарка, – Это вы что ль хозяйка? Что-то не припомню, когда же это нас знакомили с такой хозяйкой. Шли бы вы отсюда.

На кухне внезапно стало тихо, только слышно было, как скворчат сковороды и пыхтят кастрюли.

Ясна, не ожидала такой грубости, и некоторое время растерянно хлопала ресницами. Кухарка откровенно злорадствовала, глядя насмешливо на «хозяйку».

– Мне пригласить сюда вашего господина, чтобы он представил свою жену кухарке? – наконец сказала Ясна холодным и высокомерным тоном, – Вот он обрадуется, если ему придется сюда спуститься за тем, чтобы самому выгнать зарвавшуюся и зажравшуюся кухарку вон из замка. Такое знакомство с его женой тебя устроит?

– Ну, да, конечно, скажите тоже, – ответила неуверенно кухарка, – господин не придет.

– Ты так уверена в этом? Оскорбляя жену хозяина, ты наносишь оскорбление и ему самому. Думаешь, что он это стерпит от какой-то кухарки? Кто ты и кто я! Тебе не нравится твое место? Я могу освободить тебя от него и выгнать вон. Или ты сомневаешься, что я вправе это сделать?

Теперь уже кухарка растерянно хлопала ресницами и думала о том, что, пожалуй, перегнула палку. Слухи и сплетни ходили разные, но вот что на самом деле происходит между супругами, кто ж их знает.

– Я жду извинений.

То, что Амьера в замке боялись, Ясна знала. А вот то, что так пренебрежительно относились к его жене, удивляло ее. Но она подозревала – это из-за того, что она человек, как выразилась Эрья. Возникал опять вопрос – волероны не люди? А кто же они? Или это просто высокомерное отношение к тем, кто не является подданным Лаберии?

– Прошу меня простить, – сквозь зубы сказала кухарка, видимо, она прониклась перспективой появления здесь хозяина.

Ясна развернулась и, взяв поднос со своим ужином из рук Иды, всучила его кухарке.

– Если еще раз мне подадут такое, я отнесу это мужу. Пусть он полюбуется, чем кормят его жену.

Сказав это, Ясна повернулась и направилась к выходу, Ида засеменила вслед за ней.

На кухне ей пришлось выдержать пренебрежительное отношение к себе кухарки, но теперь Ясну кормили вкусно и сытно.

Все эти дни Ясна осторожно, исподволь расспрашивала свою служанку. То, что она выяснила, повергло ее в шок. Оказалось, что Ида совсем недавно мыла коридоры в замке, убираться в комнатах ей не доверяли. Но даже такому девушка была рада, это позволяло ей кормить младших сестер и братьев, которые остались в поселении недалеко от замка. А когда появилась Ясна, ее приставили к ней. Теперь девушке стало понятно, почему ее служанка была такой бестолковой и безрукой, всего и всех боялась. Ида проговорилась как-то, что никто из служанок – волеронок не согласился пойти в услужение к Ясне. Девушка подумала, что им ведь могли и приказать. Так почему же так не было сделано? Кто спрашивает лакеев и служанок куда и как их поставить работать? Так что, пожалуй, Иду приставили к Ясне не потому, что кто-то там отказался, а потому, чтобы досадить ей или решив, что лучшей горничной, чем эта, она не достойна.

Еще Ясна с удивлением выяснила, что служанка не умела ни читать, ни писать. В княжестве такого нельзя было даже представить. Грамоте и счету обучали всех поголовно. А здесь грамотными были только волероны. И еще оказалось, что в этом горном государстве существовали отдельные поселения людей и эт-деми, то есть тех, в ком смешалась кровь людей и волеронов. Неприятным для Ясны оказалось, что люди были бесправны и считались чуть ли не рабами. Конечно, все это служанка не говорила прямо, но Ясна выуживала из нее сведения осторожно и постепенно, Ида и сама не замечала, как проговаривалась. А Ясна делала неутешительные для себя выводы, выуживая из служанки сведения. То, что жена их хозяина оказалась человеком, никак не укладывалось в головах слуг, которые, кстати, были и людьми и волеронами. Разница была в том, что всю грязную работу делали люди, а волероны занимали более высокие должности, не связанные с тяжелым трудом. Но чего не смогла выудить Ясна у служанки, так это то, почему же волероны не считали себя людьми. Если они не люди, так кто же? Ясне становилось страшно, когда она размышляла над этим и вспоминала рассказ няни. Наверное, надо было спросить у Амьера и озвучить ему свои выводы, но он не появлялся все эти дни. У Эрьи она узнала, что он только ночует в замке, а днем пропадает где-то. Как сказала управительница – у него много обязанностей и дел.

С Эрьей пока был нейтралитет, но очень хрупкий и ненадежный. Управительница, исполняла все пожелания Ясны, но делала это так, что вроде бы и выполнено, но все вкривь и вкось. Потом Эрья отговаривалась – не поняла, что от нее требовали или сваливала все на бестолковость и нерасторопность слуг. Ругаться открыто с управительницей Ясна пока не решалась, но когда-нибудь и ее терпению придет конец и конфликт неизбежен. Три дня назад Ясна попросила Эрью прислать ей швею. До сих пор она не пришла, а управляющая озвучивает разные причины почему швея еще не у Ясны. Ну как тут можно не конфликтовать? Швея должна бежать немедленно, если ее зовет хозяйка замка. Но вполне может быть, что она и не подозревает ничего. Придется, наверное, идти к швее. Тогда зачем Ясне нужна управляющая?

Покои, где она жила сейчас состояли из трех комнат – спальня, гостиная, кабинет. Почему она выбрала покои с кабинетом? Ей понравилась уютная, небольшая комната, служившая кабинетом. Там был маленький камин, стол с множеством ящичков, мягкое кресло – качалка (странно, что оно было в кабинете), а самое главное – это балкон в кабинете. Когда Ясна искала для себя покои, она кое-где обнаруживала балконы, но они были какие-то странные. Дверь, ведущая на балкон была широкой, двустворчатой, а сам балкон без ограждения, просто плита, выступающая над замком. А здесь, в этих покоях был маленький балкон, с высоким ограждением в виде частокола каменных веретенообразных маленьких колонн, на деревянных перилах можно при желании спокойно сидеть – они были широкими. Летом можно будет выставлять на балкон кресло – качалку. Вид с балкона завораживал, кругом стояли величественные горы с белыми вершинами.

Остальные комнаты ей тоже понравились. Отдельной гардеробной не было, но в спальне стояли вместительные, глубокие шкафы, кровать не была такой громадной, как везде в этом замке. Легкая, ажурная, мебель украшенная резьбой, стоящая в гостиной, очаровала девушку.

Когда Эрья пришла в покои, которые выбрала Ясна, она произнесла странную фразу.

– Я не сомневалась, что вы выберете именно эти комнаты, – сказала управительница, усмехаясь, – никто бы из волеронок не согласился здесь жить. А вот вам здесь место.

Ничего не сказав еще, не объяснить свои слова, Эрья ушла. И не смогла Ида что-то прояснить, она ничего не знала ни об этих покоях, ни того, кто здесь когда-то жил, ни того почему волеронки обходили их стороной. Подумав, Ясна решила – ну и пусть, ей здесь хорошо и ладно.

На следующий день, как она поселилась здесь, Ясна вышла из замка. Оказавшись во дворе, она с интересом рассматривала все вокруг. Замок стоял на вершине горы, нет, вернее не так, замок был вершиной горы. У Ясны создалось впечатление, что срезали вершину горы и на этой площадке построили замок. Но разве такое возможно? Вниз еле заметной змейкой спускалась тонкая нить тропинки или узкой дороги. Ясна подумала, что она бы не смогла спус