Читать онлайн Сон «Катрины» бесплатно

Добро пожаловать в Мир!
(вместо предисловия)
Что ж, Дорогие мои Друзья, начнём нашу историю. Классика жанра обязывает меня, как автора, считаться с законами этого самого жанра. Значит… Будем с ними считаться, и постараемся далеко от них не отступать, дабы не прослыть дилетантами и невеждами, порочащими имя честных рассказчиков. Любую историю следует преподносить так, чтобы читающий не мог заподозрить автора в невежестве, глупости или, хуже того, в неуважении к драгоценному своему читателю.
Все описанные ниже события произошли в фантастическом мире паровых машин, дизельных двигателей, автоматонов, огромных дирижаблей и стремительных поездов. Там, где механика призвана дать человечеству практически безграничные возможности. В мире, где человек старательно порабощает природу, отдавая предпочтение фантастическим технологиям и сложным механизмам, совершенным машинам, не ведающим усталости и лишённым каких-либо чувств. Где ожесточённо ведется борьба за власть, ресурсы и идеи, плетутся сложные интриги, а желание насолить соседу или предать друга является нормой. Где совершаются великие открытия и творятся удивительные вещи. Превыше любых сокровищ ценится информация, знания и инженерные замыслы. Особенно, если замыслы эти имеют самое прямое отношение к боевым технологиям, уникальному оружию и всему тому, что сопутствует любым военным действиям.
Каждый уголок этого мира обладает своими уникальными, лишь одному ему присущими чертами. В какую бы сторону света Вас не занесло, Вы обязательно сумеете найти нечто такое, чего нет нигде больше в целом свете. Нечто, что поселится глубинах вашей памяти до скончания времён. Порой, когда грусть накинет на Вас свои липкие сети, Вы будете вызывать в своей голове то самое нечто, воскрешать этот образ снова и снова. И оно обязательно заставит Вас улыбнуться. Таков этот удивительный и непостижимый мир, где всё идёт именно так, как должно идти.
Сказочный Восток, загадочный и погрязший в сложнейших интригах, окутывающих весь мир подобно кружевному покрывалу, ревностно оберегает свою удивительную культуру от любого влияния со стороны. Он славится безграничными знаниями, страшными ядами, прекрасными тканями и изощрёнными пытками. Чарующий и непостижимый, восток живёт по самым жестоким законам, какие порой сложно даже представить. Восток хранит свои традиции и глубокую философию, понять которую способен не каждый. В своей непримиримой религиозности Восток презирает верования всего остального мира, считая истинными лишь собственные убеждения.
Но существует и другая сторона Востока, где жители поклоняются мифическим великим драконам и многочисленным духам природы. Они владеют тайнами совершенствования человеческой души и славятся самыми прекрасными и красочными празднествами.
Воинствующий Запад старательно наращивает боевую мощь и богатство. Это край банкиров, неистребимых ростовщиков и кредиторов, огромных влиятельных корпораций и пугающих боевых машин. Он одержим мечтой о безграничном влиянии на весь остальной мир. Обитатели Запада страстно любят роскошь. В умении заключать самые выгодные сделки этим людям нет равных. Запад окружён ореолом надменности и наполнен упоительным чувством собственного превосходства. Жители его давно уже погрязли в бесконечных судебных тяжбах. Законы западной части света отличаются некоторым безрассудством и позволяют придраться к любой, даже самой незначительной мелочи. Отправляясь на Запад, ни в коем случае нельзя забывать о вероятности попасть под суд просто за то, что кому-то не понравился ваш внешний вид, взгляд или манера выражаться.
Самые безумные и фантастичные идеи могут найти своё воплощение здесь, стоит лишь вызвать к ним достаточный интерес. Влиятельнейшие люди Запада умны и расчетливы. Если вы зададитесь целью преподнести им свою идею, то придётся изрядно постараться, демонстрируя всю выгоду вашей задумки. И уж если вам удастся совершить невозможное, то за воплощение вашей идеи возьмутся с удивительным рвением и не пожалеют никаких средств. Таков Запад.
Суровый Север гармонично сочетает живое и неживое, развивает впечатляющие технические идеи, не забывая при этом и о Матери-природе. Это край созидания, великих свершений и настоящих творцов, знающих своё дело. Жители Севера за любое дело берутся так, как не умеет больше никто в целом свете. И выполняют это дело с душой, стремясь если не достичь совершенства, то приблизиться к нему максимально близко. Самые талантливые учёные, изобретатели и механики являются уроженцами Северных краёв.
Север поражает воображение своим природным многообразием, уникальными растениями и редкими видами животных. Каждый охотник мира в глубине души лелеет мечту поохотиться на северных просторах. Но мечта эта так и остаётся несбыточной, ибо жители Севера ревностно берегут всё живое, что их окружает. Они суровы, как и их родной край, выносливы, рассудительны и ответственны в своих начинаниях. Они старательно следуют своим сложным, но очаровательным многовековым традициям и тщательно берегут свою историю.
Опасный Юг готов в любую минуту встать на тропу войны, но ради благ цивилизации поддерживает затяжное перемирие с самыми выгодными союзниками. Здесь практически отсутствует какое-либо производство. Это край повсеместной нищеты, разбоя и морского пиратства. Юг – это работорговля, ужасные болезни, всепожирающие эпидемии и смертоносные насекомые. Официально Юг живёт за счёт торговли редкими породами дерева, полезными ископаемыми и экзотическими животными, но это лишь видимость. Основной источник дохода здесь – торговля людьми.
Каждый ребёнок с самого раннего детства усваивает совершенно простые истины о мире, в котором он родился. Хотите загадок и удивительных знаний – отправляйтесь на Восток. Мечтаете о богатстве, роскоши или блестящей военной карьере – поверните на Запад. Желаете бескрайних просторов и не боитесь трудностей – тогда Вам на Север. Одолевает неутолимая жажда приключений – Юг примет Вас с распростёртыми объятьями. А если помыслы Ваши заняты войной – тогда займитесь политикой и оскорбите представителей соседнего государства. А лучше нескольких государств. После столь дерзновенного поступка войны Вам точно будет не избежать. Останется всего лишь один вопрос: сможете ли вы выдержать эту войну?
Успешная торговля, сложнейшие государственные игры и удачные политические союзы сдерживают этот огромный мир от падения в бездну бесконечных кровопролитных войн и безнравственных столкновений, рискующих закончиться одной великой техногенной катастрофой, способной погубить всё человечество. Порой здесь или там вспыхивают мелкие конфликты, которые, впрочем, быстро угасают.
Правят этим миром три великие силы: безрассудство, деньги и любовь. Первая весьма многогранна и имеет сотни форм и проявлений. Вторая коварна и неустойчива, обманчива и труднодостижима. А третья сила правит незримо и незаметно для большинства. Оценить её влияние может лишь тот, кому посчастливилось столкнуться с ней лицом к лицу, ощутить на собственной шкуре. Это сила, которой удалось сохранить себя под суровым натиском самых низменных страстей и пугающих душевных качеств. Многие упорно считают безрассудство и любовь одним и тем же проявлением. Впрочем, людям свойственно путать самые различные качества. Так, честность путают с наивностью, добродетельность с глупостью, а благородство с гордыней. Но не будем осуждать человечество за неверные идеалы. Каждый в своей жизни принимает лишь то, что считает правильным для себя.
Вести подобные нескромные разговоры можно бесконечно долго. Однако, рамки общепринятых приличий не позволяют нам и дальше рассуждать о мирских несовершенствах. И дабы не нарушать традиций повествования, постараюсь рассказать Вам, Дорогие мои, всё по порядку. Кому-то эта история, произошедшая по воле случая или же по особому усмотрению высших сил, покажется банальной и глупой, возможно даже неуместной. Но не судите строго сумасшедшего романтика, поведавшего ее нам. Свежи ещё впечатления, живы эмоции в трепетном сердце старательного рассказчика. Запав глубоко в душу, эта история настойчиво просилась на бумагу, на суд драгоценного читателя. Исполненная самых красочных эмоций и ярких переживаний, она вполне заслуживает быть записанной и преподнесенной Вам, Дорогие мои Друзья. И только Вы вправе определить дальнейшую ее судьбу. Вознести ли её на пьедестал или низвергнуть в пучину забытья… На всё Ваша воля.
Итак, мы с вами отправляемся в эпоху настоящего стимпанка, викторианской роскоши и чужих мечтаний. В мир запутанных интриг, удивительных тайн и повсеместной торгашеской власти. Пути наши будут пролегать по бескрайним просторам, населённым простыми и не очень людьми. С некоторыми нам даже доведётся познакомиться. Но, обо всём по порядку. Надеюсь, Вы к нашему путешествию готовы.
И начнётся оно в обычном портовом городке, ничем не примечательном на вид. С высоты птичьего полёта этот город отличается от всех прочих лишь узорной паутиной своих улиц. Таких городишек сотни на протяжении всех важнейших торговых путей и в них почти никогда ничего не происходит. Если пытаться обследовать каждый, то в скором времени эта затея наскучит, так как создаётся впечатление, будто их все срисовали с одного единственного эскиза. Совершенно ничего интересного.
Но всё же, этот город немного отличался от остальных. Едва уловимо, почти незаметно, но отличался.
Главным его отличием являлось само место, где он раскинул свои улицы. Расположившись в удивительно живописном уголке мира, он занимал весьма выгодную позицию на перекрёстке торговых маршрутов. Огромный воздушный порт уютно устроился на самом краю высокогорного плато, что позволяло без особых трудностей причаливать дирижаблям всех видов и мастей.
Для маленьких почтовых судёнышек была отведена добрая половина порта. Коротенькие деревянные причалы, расположенные на разной высоте, опирались на уходящие далеко вниз опоры, которые, в свою очередь, крепились прямо к скале хитроумной и сложной системой перекрытий. Ежедневно эти причалы принимали множество мелких судёнышек, доставляющих в город письма и посылки.
В этой части порта всегда, даже ночью, царило оживление, кипела жизнь, и постоянно происходили всевозможные мелкие события, уделять внимание которым – лишь пустая трата времени.
По соседству с ним, за высокой, изящной кованой оградой, уютно расположились три отдельных деревянных настила, смотрящих вдаль. Они были предназначены для судов разных высокопоставленных особ, появление которых каждый раз превращалось в знаменательное для всего города событие. Ради торжественных встреч знатных гостей прямо напротив причалов была устроена площадка для музыкантов, которую в особо выдающихся случаях украшали флажками, лентами и фонариками.
В дни прибытия знатных особ городские зеваки льнули к ограде и жадно пожирали глазами тех, кто соизволил почтить этот город своим присутствием. А любопытные городские мальчишки, не стесняясь и не боясь, забирались прямо на ограду, обеспечивая себе лучшие зрительские места. Появление маленьких пёстрых дирижабликов, похожих на очаровательные детские игрушки, всегда привлекало массу внимания.
Третья же часть порта давным-давно пустовала. Она предназначалась для больших грузовых и пассажирских судов. Но именно в этом городе настоящий большой дирижабль в последний раз видели так давно, что многие о нём успели позабыть. Огромные многотонные суда не появлялись здесь на протяжении столь длительного времени, что люди младше двадцати лет даже представления не имели о том, что же такое настоящее воздушное судно.
Причина этой странности очень проста: отличное железнодорожное сообщение с самыми разными уголками мира, с Мегаполисами в частности.
Железнодорожные пути, проходя через леса, окружившие город с трёх сторон, переплетались на станции, словно брошенная на землю гигантская паутина, сплетённая сумасшедшим пауком. Центр этой паутины, а именно сама станция, напоминал собой безумный пёстрый муравейник из стекла и стали.
Красивые и стремительные, но ужасно грохочущие, поезда привозили в город самые разнообразные товары, разгружались и уезжали. На смену им прибывали другие, похожие на огромных механических гусениц, жадно пожирающих уголь. Они доставляли пассажиров из самых разных и отдалённых уголков мира. Поэтому на станции царила вечная суета.
Но была и ещё одна причина, по которой дирижабли редко появлялись в этих краях. О ней было не принято говорить в приличном обществе. И всё же, она привлекала к себе внимание постоянно.
Много лет назад на воздушных просторах появились пираты, терроризировавшие все проходящие по ближайшим маршрутам суда. Легенды об этих пиратах не пересказывал только ленивый. Газеты едва ли не каждый день писали о несказанной жестокости экипажа пиратского дирижабля со звучным именем «Катрина». Но можно ли верить газетам? Ведь всем давно известно, что ради громкого словца и заголовка в первой полосе красноречивые газетчики не гнушаются и самой мерзкой ложью. Правды же о воздушных пиратах никто толком не знал. Но, оставим досужие вымыслы на совести газетчиков и вернёмся к самому месту действия, где разворачивалась наша история.
Обычный город, один из тех технологичных человеческих ульев, в которых дома из красного кирпича или камня всех возможных цветов насквозь пронизаны паутиной невиданной технической изобретательности. Каких только чудес инженерной мысли не встретишь тут.
Автоматон, тихо поскрипывающий своими механическими суставами, мирно стрижёт розовые кусты в саду богатого торговца. Бывает так, что у него происходит сбой, и тогда он заботливо поливает цветы в саду машинным маслом. Кто знает, быть может в глубине своей автоматической души он надеется, что они от этого станут лучше расти.
Дом напротив окружён оградой, напоминающей собой калейдоскоп. Хитрый механизм, сокрытый от любопытных глаз где-то в недрах дома, непрерывно вращает отдельные части стального узора, перетаскивая кусочки с места на место и являя городу новый, не виданный ранее рисунок. Всего лишь минуту назад это могли быть цветочные мотивы, и вот это уже сказочный город с высокими резными башенками. А ещё через минуту это может быть прелестный бал, где красивые парочки танцуют старинный вальс… И так может продолжаться до бесконечности.
Хозяин дома страшно гордится этим чудом. Но, увы, ограду частенько заклинивает и стопорит, что приводит её владельца в неописуемую ярость. К тому же, она имеет неприятное свойство покрываться ржавчиной после дождя. И хозяин вынужден держать при себе целый штат механиков, способных при необходимости воскресить предмет его гордости.
На другом конце улицы пятеро детей с радостными криками гоняют по заднему двору целый выводок шустрых заводных кроликов. Их заказывали у мастера специально для того, чтобы было чем занять малышей.
Жители этого прелестного местечка охотно принимали веяния прогресса, призванные облегчить и приукрасить их повседневную жизнь. Стоило лишь внимательно посмотреть по сторонам, чтобы в этом убедиться. Перед наблюдательным взором обязательно предстанет рабочий с фабрики в старом, хромающем на левую ногу экзоскелете, из которого торчат спицы. Из короба за его спиной вырываются тонкие струйки пара. Там расположен старенький чихающий двигатель. И навстречу ему обязательно попадётся городской клерк в точно таком же, но совершенно новом, сверкающем на солнце. Рабочий окинет клерка усталым взглядом и лишь вздохнёт. Ему бы давно механизм, да детали достать негде. И он пойдёт дальше, терзаясь мыслью о том, что дома его ждут нелюбимые дети, которых нужно растить, учить и воспитывать, вечно недовольная всем на свете жена и тарелка похлёбки. А довольный жизнью и своим положением в обществе клерк пойдёт своей дорогой, не удостоив рабочего даже взглядом, словно и не существует того вовсе.
Сам городок был красочен ничуть не меньше, чем его обтатели. Если присмотреться как следует, то можно заметить в нём свою, едва уловимую, совершенно уникальную жизнь. Она проявится в разноцветных бликах фонтанов, в солнечных зайчиках, пляшущих в окнах домов. Она почти незаметна, словно дуновение тёплого ветерка в молодой весенней листве. В нём можно найти уникальные, лишь одному ему присущие черты, которые разительно отличают его от всех прочих городков.
Покатые крыши домов крыты листами жести или разноцветной черепицей. Мощеные дорожки выложены гладким камнем того пепельно-серого оттенка, что присущ большинству горных пород в этих краях. Но присмотревшись, можно обнаружить некое цветовое разнообразие в этой скучной серости. Чёрные, белые, тёмно-красные и даже рыжие камни, напоминающие своим оттенком пятна ржавчины на боку хромающего автоматона, выделяются на однообразном сером полотне дорожек. Внешняя гладкость камней является результатом нескончаемого трения. Горожане своими подошвами шлифуют дорожки снова и снова. Лошади мелодично цокают подковами, таща за собой тележки и экипажи. По многострадальным этим дорожкам прокладывают свои маршруты всевозможные машины, выплёвывающие в воздух клубы горячего пара и густого дыма. На самых оживлённых улицах камни отшлифованы настолько, что ходить по ним становится опасным занятием. Велик риск поскользнуться и сломать себе какую-нибудь особо хрупкую конечность. И только тропинки в городских аллеях, засаженных клёнами, липами, дубами и вязами остаются нетронутыми. По ним можно прогуливаться ровно столько, сколько пожелает душа. Но даже здесь зазевавшегося горожанина подстерегает опасность быть покалеченным. Корни многовековых деревьев торчат из-под земли, витиевато извиваясь, подобно хитрым змеям. Если не смотреть себе под ноги – можно споткнуться.
Весь центр принадлежит богатым торговцам и знатным горожанам. Огромные дома, стены которых увиты хмелем и диким виноградом, роскошные сады, фонтаны и прочее великолепие. Среди этой обманчивой красоты праздно прогуливаются представители местной знати. На площади возле покрытого позолотой фонтана лениво играют инфантильные, избалованные дети из богатых семей.
На стене башенки городской ратуши благородно и степенно тикают огромные часы удивительно тонкой работы. Давным-давно эти часы вмонтировали прямо в здание, но для этого пришлось разобрать часть каменной кладки. И с того момента под циферблатом с резными стрелками располагалось большое окно-розетка, сквозь которое были видны громадные шестерни, валы и прочие детали часового механизма. Часы считались главной гордостью городской площади. Именно на этой площади происходят все городские праздники, карнавалы и различные сборища горожан.
Полной противоположностью являются окраины, где расположены заводы и фабрики, а также различные ремонтные мастерские. Вокруг фабрик плотно сгрудились серые, обветшалые дома. Облезлые голодные собаки, жадно нюхающие воздух, рыскают по узким улочкам городских окраин. И вечно хмурые жители, при каждом удобном случае ругающие свою неудачную жизнь и богачей. Но среди этой серости, производящей гнетущее впечатление, обитают маленькие яркие огоньки, шумные и шаловливые. Простые уличные дети, которым не приходится изнывать под тяжестью родительского величия. Они свободны от сотен вымышленных обязательств и ложных правил. В глубине души каждый уличный мальчишка мечтает только об одном – хоть раз в жизни увидеть настоящий большой дирижабль…
Будь то пассажирское судно, изящное и роскошное, или громоздкий и неуклюжий грузовой дирижабль. Но лучше бы настоящее военное судно с множеством пушек и различных боевых приспособлений, строгое и грозное. И абсолютно все втайне мечтают хоть одним глазком увидеть опасную и грациозную «Катрину». Судно, чья слава гремит на весь мир.
Чем же так интересен для нас этот портовый город, спросите Вы.
Именно здесь свершились судьбоносные для некоторых участников события. Многое пришлось повидать городским стенам и мощёным дорожкам, великое множество секретов до сих пор хранят в себе городские подворотни. А уж сколько захватывающих воспоминаний и историй могут поведать сами горожане. Жизни не хватит для того, чтобы каждую из них записать.
Впрочем, каждая нам совсем ни к чему. Далеко не всякая история способна заинтересовать так, чтобы оторваться от её прочтения было решительно невозможно. И если уж обстоятельства сложились таким образом, что вы, Дорогие Мои Друзья, читаете сейчас этот текст, то поверьте мне на слово – историй вам хватит с лихвой!
Глава 1
Умиротворённую тишину огромного дома внезапно разорвал громкий детский крик:
– Папа! Папочка!
В этом возгласе отчётливо проступали все самые неприятные переживания, на какие только может быть способен ребёнок: ужас, отчаяние, боль утраты… В звонком крике было всё, вся искренность светлой детской души.
Толстые роскошные ковры, расстеленные в коридорах, заглушали топот маленьких детских ножек, но сэр Артур уже представлял, как его очаровательное дитя бежит к двери кабинета, желая немедленно поделиться с отцом случившимся.
– Папочка! Они умерли! – кричала Алоя, с трудом распахивая тяжёлую дверь из морёного дуба.
Хрупкое создание пяти лет от роду подняло на отца полные слёз глаза.
– Кто умер, милая? – обеспокоенно спросил отец, поднимаясь из кресла на изящных резных ножках.
– Часы умерли, папа! Они громко хлопнули и умерли!
Первая крупная слезинка сорвалась с длинных ресниц девочки и покатилась по щеке, оставляя мокрую дорожку. Дрожащей от волнения рукой девочка откинула с лица прядь непослушных огненно-рыжих волос и кинулась к отцу, вцепляясь в него с недетской силой. Артур опустился на колени, прижимая дочь к себе. Алоя обхватила шею отца руками и громко зарыдала, словно только что потеряла самого близкого, любимого и верного друга.
– Дитя моё, как же ты меня напугала, – вздохнул он. – Ведь я не раз говорил тебе, что автоматонам тоже необходим отдых. Они просто устали и решили взять небольшую передышку. Вот увидишь, вскоре они обязательно очнутся. Нужно лишь немного потерпеть, милая.
– Неправда! – воскликнула дочь. – Они умерли! Я поворачивала ключ, но он только проворачивается внутри и всё. Как будто там одна лишь пустота. Им нельзя умирать! Если они умрут, мне будет без них очень тоскливо! Папа, мы должны спасти их! В конце концов, им должно быть очень плохо, если они не могут танцевать. Быть может, им даже больно!
Во взгляде девочки бушевала настоящая бюря, выдавая характер, поразительный для ребёнка её возраста. Она даже не пыталась скрывать то потрясение, которое ей только что довелось пережить.
– Алоя, я знаю человека, который поможет нам воскресить твоих механических друзей, – доверительно поделился отец. – Но прежде ты должна обещать мне, что больше не будешь плакать.
Отступив на шаг, девочка быстро вытерла слёзы и снова поправила волосы, крупными локонами спадающие на хрупкие плечики.
Терпеливо дожидаясь, когда дочь успокоится, сэр Артур внимательно изучал единственное своё дитя. Платье, в которое была одета малютка, повергало его в настоящий ужас. Ярко-жёлтое, украшенное белыми кружевами и огромными бантами, оно олицетворяло собой вопиющую безвкусицу. Подол длинной, пышной юбки, расшитый узором из перламутрового бисера, изображающим цветущие лилии, при каждом движении переливался всеми цветами радуги, вызывая рябь в глазах. Дополняли наряд туфельки в цвет, с нелепыми бантами на носках. Но даже в этом кошмарном наряде Алоя оставалась удивительно хорошенькой девочкой.
Большие серо-зелёные глаза, очень выразительные, отражали любые, даже незначительные, перемены в настроении малышки. Длинные ресницы, мягкие черты лица и плотно сжатые пухлые губы, выдающие полную сосредоточенность. Алоя походила на настоящего ангелочка, но стойкий характер её уже начинал проявляться во всей красе.
Любуясь, как девочка изящными движениями собирает блестящие локоны волос, Артур улыбнулся. В его мыслях всплыла история, произошедшая несколько недель назад перед началом урока музыки.
Тогда Алоя пыталась хитростью избавиться от необходимости играть на скрипке, и незаметно для взрослых сняла с инструмента струны, спрятав их в самом укромном уголке. Учитель впал в ярость, называя малышку ленивой бездарностью.
– Алоя, скажи мне, куда подевались струны? – спрашивал тогда отец, пытаясь сохранять строгий вид.
– Они сбежали, папа, – ангельским голоском отвечала дочь. – Им не нравится этот ужасный человек, который позволяет себе кричать в нашем доме. Поэтому они обиделись и ночью убежали прочь.
Отец старательно хмурился, но девочка видела в его глазах, таких же серо-зелёных, как у неё, задорные огоньки. Он не мог сердиться на неё за то, что найденный матерью учитель не нравился малышке своим сварливым характером.
– Увы, юная леди, я вынужден вас наказать, – строго произнёс отец. – Отправляйтесь к себе комнату и серьёзно подумайте над своим поведением.
Опустив глаза, девочка покорно отправилась наверх, отчетливо представляя , как вскоре отец заглянет в её комнату, и она сможет рассказать ему всю правду. Он внимательно выслушает и придумает способ избавить её от ненавистного учителя.
– А теперь, юная леди, расскажите мне правду, – попросил сэр Артур, заглядывая в комнату дочери.
Алоя подробно рассказала отцу, как осторожно снимала струны со скрипки. Выслушивая своё дитя, Артур Веллингтон дивился тому, насколько сообразительной растёт девочка. К его величайшей радости, вопрос с занятиями музыкой удалось решить очень простым способом – нанять другого учителя.
В нынешней же ситуации он узнавал свою дочь с совершенно другой стороны. К любознательности и рассудительности девочки добавлялась абсолютно чистая и непоколебимая вера в чудеса. Она искренне считала маленьких заводных автоматонов своими друзьями, живущими вполне самостоятельной жизнью. Поломку механизма девочка расценивала не иначе, как трагическую гибель живых существ. Сделав для себя это удивительное открытие, он с нежностью улыбнулся.
– Папа, я больше не буду плакать, – пообещала Алоя. – Только верни моих друзей к жизни. Пожалуйста, папочка. Мне без них будет очень грустно.
– Как пожелаешь, дорогая, – ответил отец, протягивая дочери руку. – Откуда у тебя это ужасное платье, Алоя?
– Мама говорит, оно красивое. Но в нём я похожа на больного цыплёнка, – со всей детской непосредственностью ответила она. – Оно мне совсем-совсем не нравится, папочка. Однако, матушка сильно расстроится, если я откажусь его надевать.
– Не сомневаюсь, рано или поздно ты найдёшь способ от него избавиться, – хмыкнул отец. – А теперь пойдём, посмотрим, что же случилось с твоими механическими друзьями.
Маленькая Алоя нетерпеливо схватила отца за руку и повела к своей самой любимой игрушке в доме – большим напольным часам с танцующими автоматонами.
Высокие, тяжёлые и удивительно изящные, часы на плавно изогнутых коротеньких ножках были уникальным творением механики и прекрасным произведением искусства. Гладкий корпус из тёмного лакированного дерева украшал тонкой работы бронзовый орнамент в виде побегов хмеля. На самом верху орнамент сходился красивым треугольником, отчего часы казались ещё выше, чем есть на самом деле. Чуть выпуклая стеклянная дверца отгораживала от внешнего мира циферблат с искусно прочерченными римскими цифрами. Тонкие резные стрелки, неустанно бегущие по кругу, отсчитывая драгоценные мгновения бытия, казались такими острыми, что прикоснувшись к ним, можно было бы поранить палец. Под циферблатом мерно раскачивался тяжёлый маятник, слегка потемневший от времени. Под маятником расположились три пары красивых позолоченных автоматонов, едва ли превышающих своими размерами размер человеческого пальца. Тронутая временем, их некогда ослепительная позолота, потемнела. Но это совершенно не портило их. Скорее, благодаря отпечатку времени они приобрели налёт манящей таинственности, своеобразное историческое очарование. Приводимые в действие при помощи ключа, они танцевали старинный вальс, завораживая своими плавными движениями. Сам ключ был под стать часам. Длиной примерно с ладонь он был весьма увесист, но не лишён того же гармоничного изящества, что и сами часы. Имея три зубца с одной стороны, с другой он был украшен выполненными с поистине ювелирной красотой завитушками.
Часы зловеще молчали. Приблизившись к ним, маленькая Алоя принялась изучать автоматонов. Фигурки замерли в нелепых позах, так и не завершив свой волшебный танец. Помня данное отцу обещание, девочка старательно сдерживала слёзы.
– Я же говорила, что они умерли, – тихо произнесла она.
Отец повернул торчавший из скважины ключ, но тот лишь свободно провернулся, словно внутри часов действительно была пустота и ничего больше. Сосредоточенно хмурясь, Артур открыл боковую стенку, за которой располагался заводной механизм. Оттуда со скрежетом выскочила лопнувшая спираль.
– Какая мелочь, – произнёс Артур. – Не переживай, дитя моё, с твоими друзьями не случилось ничего непоправимого. Я немедленно отправлю кого-нибудь из слуг за мастером, и твоих драгоценных автоматонов быстро вернут к жизни.
– Они смогут танцевать?– неуверенно спросила девочка.
– Конечно, смогут, милая.
– Замечательно, – улыбнулся ребёнок. – Папочка, а ты расскажешь мне о дирижаблях? Мама говорит, что глупо тратить своё время на подобные истории. Но мне очень хочется знать, какие они на самом деле…
Артур вздохнул. Часто его дочь вела себя так, как подобает мальчишкам. Совершенно не боясь испортить очередное нарядное платьице, девочка с поражающим проворством залезала на деревья в саду. Занятиям музыкой и рисованию она предпочитала верховую езду и настойчиво просила отца научить её стрелять из пистолета. Даже к самым красивым куклам Алоя относилась холодно, избрав для себя любимыми игрушками всевозможных автоматонов, заводных зверей и изящные модели поездов и паропланов.
Но главной страстью малышки были дирижабли. Величайшей мечтой Алои было своими глазами увидеть настоящий огромный дирижабль. И в последние месяцы дочь старательно уговаривала отца взять её с собой в Мегаполис, куда Артур частенько наведывался по своим делам. Однако мать девочки упорно настаивала на том, что подобные интересы совершенно не подходят для леди из блестящего высшего света. Алоя, как могла в силу совсем ещё юного возраста, бунтовала против материнских наставлений, не желая привыкать к светской жизни. Своим детским взглядом она безошибочно определяла всё грязное лицемерие, которым были насквозь пропитаны те, кого её мать называла друзьями семьи. И это лицемерие отталкивало малютку. Люди, больше походившие на неумелых и бездарных актёров дешёвого театра, не вызывали в ней ничего, кроме стойкой неприязни.
– Хорошо, милая. Я обязательно расскажу тебе о дирижаблях, – произнёс отец, про себя отмечая, с каким интересом малышка разглядывала внутренности часов.
Оторвавшись от изучения механизма, девочка осторожно подняла с пола выпавшую спираль. Осмотрев её со всех сторон, Алоя призадумалась.
– Получается, они вовсе не умерли, а просто сломались, – рассуждала она. – И их можно починить, если приладить эту штуку на место. Как жаль, что я не умею ремонтировать часы. Ведь тогда я сумела бы вернуть их к жизни и без помощи механика.
Неожиданная догадка озарила детское личико жизнерадостной улыбкой. Но, сдерживая свой внезапный порыв, малышка промолчала, не желая выдавать отцу свои маленькие секреты. Артур и не настаивал, полагая, что дочь всё расскажет сама, как только наступит подходящее время.
***
Лучший механик города пристально разглядывал повреждённый механизм.
– Какое бессовестное попустительство! – возмущался он. – Неужто в таком большом доме не найдётся человека, который мог бы ухаживать за часовым механизмом должным образом?
Малышка, внимательно следившая за его действиями, прислонившись к противоположной стене, густо покраснела. Неожиданно для себя, Алое стало стыдно за всех обитателей родительского дома. Переборов внутри себя стеснительность, она обратилась к механику:
– Папа много работает, у него совсем нет времени. У служанок множество всяких домашних дел. А мама даже обрадовалась, когда часы встали, – пыталась объяснить девочка. – Она сказала, что эту рухлядь давно пора выбросить.
Мастер окинул малютку быстрым взглядом, но промолчал.
– А я совсем не умею чинить часы, – тихо добавила Алоя.
– Ещё бы девчонка умела ремонтировать часы, – хмыкнул мужчина. – Где это видано, чтобы женщины разбирались в механике?
– Вы говорите совсем как мама! – вспылила девочка.
В её глазах вспыхнул огонёк ярости, будто слова механика стали для неё самым серьёзным и непростительным оскорблением, за которое следовало бы застрелить противника на дуэли.
– О, какой грозный, оказывается, характер у такой хорошенькой девчушки, – насмешливо ответил мужчина.
Совершенно не обращая внимания на его высказывание, Алоя продолжила:
– Если бы я знала, что нужно делать, я бы следила за ними сама! Когда внутри что-то хлопнуло, я страшно перепугалась. Мне казалось, будто мои маленькие друзья умерли, – горячо говорила она. – Они ведь совсем как живые, о них обязательно нужно заботиться. Иначе однажды они совсем поломаются! Вот если бы нашёлся кто-то, кто мог бы научить меня всем тонкостям, я бы никогда в жизни не допустила такой беды.
– Не женское это дело, во всяких железках ковыряться, – отмахнулся мастер.
– Стрелять из револьвера тоже не женское дело! – парировала маленькая Алоя. – И всё же, я уговорила отца научить меня. Так почему бы не найти человека, который научит меня ремонтировать часы? Это ведь гораздо интереснее, чем водить кистью по холсту.
– Сколько вам лет, леди? – задумчиво поинтересовался механик.
– Без малого шесть, – ответила девочка.
Мужчина пожал плечами и жестом подозвал Алою к себе.
– Ну что ж, любознательное создание, сейчас я расскажу тебе, почему сломались твои чудесные автоматоны. Если ты будешь слушать очень внимательно, возможно, мне и удастся кое-чему тебя научить.
Девочка согласно кивнула, стараясь не выдавать нахлынувшую радость из опасения, что механик может неожиданно передумать. Она внимательно слушала и старалась запоминать всё, что он говорил. Механик же, в свою очередь, дивился тому, с какой поразительной жадностью девочка впитывала буквально каждое слово. Иногда она задавала вопросы, очень осторожно, словно боясь показаться глупой. Но вопросы ее были поразительно разумны.
– Расскажите мне, как устроен заводной механизм, – попросила Алоя. – Мне не совсем понятно, каким образом ключ до него дотягивается, ведь он слишком короткий.
– Твоей наблюдательности можно позавидовать, дитя, – улыбнулся мастер. – Ты обращала внимание, что на стержне ключа есть две небольшие выемки?
Девочка кивнула.
– Так вот, когда ты вставляешь ключ в замок, внутри часов срабатывает первый механизм, – объяснял он, показывая малышке те детали, о которых шла речь. – Вот эти замочки своими лапками зажимают ключ внутри основного замка и заставляют выдвигаться внутренний стержень ключа. В выемках находятся крючки, которые удерживают пружину. Как только крючки поднимаются, сердцевина ключа выдаётся вперёд и попадает прямиком в отверстие основного механизма.
– Если автоматоны остановились потому, что лопнула спираль и перекосила собой одну из шестерней, то почему же встали часы? – спросила малютка, разглядывая механические внутренности часов. – Ведь часовой механизм с ними никак не связан.
– Какая сообразительная малютка! – восхитился мужчина. – Полагаю, часы остановились из чувства солидарности с автоматонами. Только представьте себе, юная леди, сколько лет им довелось провести бок о бок. За это время они привыкли друг к другу настолько, что их связывает нечто большее, чем просто общий корпус или механизмы.
– Ну что ж, я всегда подозревала, что в них живёт своя душа, – совершенно серьёзно произнесла девочка. – Возможно, они обиделись, что никто не следил за ними. Придётся сильно постараться, чтобы они снова могли ходить, как положено.
– На самом деле виной всему пыль, – поделился механик. – Погляди-ка, сколько грязи набилось в них. Почистить и смазать – будут как новые. Но тебе, юная леди, я не советую чистить механизм в таком нарядном платье. Твои родители будут крайне недовольны, если ты его испортишь.
В ответ Алоя лишь пожала плечами. В её смышлёной голове уже созрело несколько коварных планов, как избавиться от наряда, казавшегося ей слишком кукольным. Но мешать работе механика девочка совершенно не хотела, поэтому послушно отошла в сторону.
***
С наступлением вечера маленькая рыжеволосая молния влетела в кабинет отца с целью сообщить ему поразительную весть.
– Папочка! Я хочу, чтобы этот человек учил меня! – заявила дочь.
Артур поднял глаза, пытаясь понять, о чём говорит его малышка.
– Механик обещал взять меня на обучение, – пояснило дитя. – А я обещала ему, что буду заботиться обо всех механизмах в нашем доме, потому что больше никто этого не умеет.
– Алоя, ты уверена в своём решении?
– Конечно, папочка! – щебетала малышка.
– Ну, хорошо. Допустим, ты действительно хочешь учиться у механика, – рассуждал отец. – Но ведь тебе может быстро наскучить это занятие.
– Нет! – отрезала девочка.
Отец пристально всматривался в лицо девочки, задумчиво потирая подбородок. Не смотря на юный возраст, Алоя никогда не отказывалась от своих идей и замыслов. С присущим ей недетским упорством она бралась за осуществление любой своей задумки, не останавливаясь даже перед самыми великими трудностями. Артур подозревал, что с возрастом его дочь научится добиваться своих целей так, как не умел он сам. И втайне он гордился её добрым нравом и стойким характером, так гармонично дополняющими друг друга.
Пока отец размышлял о возможности отдать девочку на обучение, она передвигала на его рабочем столе предметы. Особое внимание малышки привлекала тяжёлая чернильница из чернёной стали, отделанная золотой проволокой. Её интерес к чернильнице слегка насторожил Артура, но остановить девочку он не успел. Алоя ловким движением спихнула чернильницу со стола. Удовлетворённо изучив расползающееся по платью тёмное пятно, девочка подняла глаза на отца.
– Мы же скажем маме, что это была досадная случайность? – поинтересовалась она.
После нескольких мгновений растерянности Артур громко расхохотался.
– Алоя, ты совершенно невыносима! Но мы действительно скажем твоей матери, что это всего лишь случайность, – пообещал он, отсмеявшись. – А теперь, юная леди, отправляйтесь переодеваться. В противном случае вы перемажете чернилами весь дом.
Как только за ней закрылась дверь, Артур вздохнул. Он прекрасно представлял себе тот безобразный скандал, который учинит жена, узнав о решении дочери. И всё же, он был абсолютно уверен в правильности происходящего. Наученный жизненными невзгодами, Артур понимал, какими превратностями может одарить человека судьба. Порой умение обращаться с отверткой, гаечным ключом и пистолетом имело ценность большую, чем самое блестящее светское воспитание. Умение вышивать или рисовать не помогут в трудную минуту, а вот достойные механики всегда могут рассчитывать на свой честно заработанный кусок хлеба с маслом. Потому сэр Артур был рад стремлению своей малютки постигнуть тайны столь востребованного в мире технологий ремесла.
Оставалась лишь одна задача, весьма сложная, но выполнимая. Необходимо было поставить в известность мать малютки, леди Летицию. Артур понимал, сколько истерик ему предстоит выдержать, и всё же, был готов на столь отчаянный шаг.
***
Артур заглянул в приоткрытую дверь, силясь разглядеть, чем же занималась дочь. Девочка сосредоточенно орудовала отвёрткой, закручивая винтики на модели старинного электромобиля. Такие ещё встречались иногда в Мегаполисах, но с каждым разом их становилось всё меньше. Вытесняемые более совершенными моделями, они отправлялись на запчасти или же на переплавку.
– Я всё равно заставлю тебя работать, – бормотала Алоя, ловко прилаживая каждую деталь на своё место. – Никогда в жизни не встречала такой вредной машинки, как ты. Ну, ничего, ещё немного и будешь как новенький. Мы ещё посмотрим, кто из нас упорнее.
Отец следил за каждым её движением, восхищаясь очаровательной грациозностью, которая понемногу начинала проявляться в движениях и жестах девочки. С каждым днём в ней проявлялось всё больше нежной красоты, хотя ей исполнилось всего восемь лет. Даже не смотря на свои совсем неженские интересы, Алоя оставалась прелестной девочкой. Неизменным оставался только её взбалмошный характер. Однако с возрастом она становилась всё более целеустремлённой и упорной. Любое дело, за которое ей доводилось браться, она старалась выполнить как можно лучше, вкладывая душу в свои действия и не страшась никаких препятствий.
Алоя сочетала в себе самые разнообразные качества. Серьёзность и практичное мышление сочетались с искренней верой в волшебство, упорство соседствовало с умением находить компромиссы в любой ситуации, а требовательность граничила с готовностью броситься на помощь любому, кто нуждался в поддержке. Живой ум девочки постоянно требовал новых открытий, впечатлений и интересных приключений, большинство из которых она придумывала сама.
Всего четыре дня назад Алоя своей безумной выходкой повергла в настоящую панику всех обитателей огромного дома, заставив нервничать даже служанок. Совершенно не обращая внимания на строжайший запрет уходить далеко от дома, девочка в компании уличных мальчишек убежала в порт, чтобы посмотреть на новые почтовые судёнышки. Малышку хватились примерно через час. Оббежав весь сад и окрестности, прислуга отправилась искать на городской площади и в ближайших подворотнях. Но девочки нигде не было. У Артура от волнения дрожали руки. Впервые в жизни он понимал, что не переживёт, если с его дочерью что-то случится.
К счастью, возвращавшийся с фабрики рабочий сказал, будто бы девчонку видели в порту. Отправив прислугу домой, Артур сам лично поспешил в порт, заранее продумывая предстоящий долгий разговор со своей непослушной малышкой. Подобных поступков не оправдывало даже её безграничное любопытство.
Стайку детей, облепивших невысокую ограду, он заприметил издалека. Разглядев среди малышни свою дочь, он облегчённо вздохнул. Девочка о чём-то яростно спорила с белокурым мальчишкой в изношенной курточке. Когда же её спиной раздался разгневанный голос отца, Алоя даже не вздрогнула, призвав на помощь всё своё самообладание.
– Если бы вы, юная леди, были мальчишкой, я бы с превеликим удовольствием вас выпорол, – сурово произнёс отец.
– Сэр Артур, не нужно ругать Алою, – торопливо произнёс тот самый мальчишка, с которым девочка спорила. – Это моя вина. Я позвал её с нами в порт, совершенно не подумав о последствиях. Она же девочка, не сердитесь на неё. Вы можете выпороть меня, я готов понести заслуженное наказание.
Мальчишка вскинул голову, выражая свою готовность защищать Алою до конца. Он загородил девочку собой, показывая, что не даст её в обиду.
Оливер Уильямс, сын трагически погибшего рудокопа был старше Алои на три года. Он считал ее своим лучшим другом и всегда старался защищать и оберегать. Оливер отличался поразительным благородством и несвойственной мальчикам его возраста мужественностью. Суровые условия жизни позволили развиться у него таким качествам, как стойкость и выносливость. При этом он оставался честным и добрым ребёнком.
– Папочка, не слушай его! – возразила Алоя. – Это я предложила бежать в порт, чтобы смотреть на почтовики. Я сама должна отвечать за свой проступок. Не нужно пороть Оливера, папа.
– Что ж, никого пороть я не намерен, – вздохнул Артур. – Телесные наказания способствуют развитию жестокости.
Его поражало стремление детей постоять друг за друга.
– Но вам, юная леди, придётся некоторое время посидеть дома. У вас будет прекрасная возможность как следует подумать над своим поведением, – объявил он. – Вы заставили изрядно понервничать всех нас. Прислуга с ног сбилась, разыскивая вас едва ли не по всему городу. Полагаю, вы способны оценить всю тяжесть вашего проступка.
Девочка послушно кивнула, соглашаясь с решением отца.
И вот четвертый день её заточения в огромном доме подходил к концу. Казалось, особого расстройства это временное неудобство у неё не вызывало. Смирившись с необходимостью расплаты за непослушание, она нашла себе сотню интересных занятий, занимавших почти всё её время.
Артур костяшками пальцев постучал в дверь.
– Входи, папочка! – не отрываясь от работы, громко отозвалась дочь.
– Как ты определила, что это я? – спросил отец.
– Очень просто, – улыбнулась малышка. – Так стучишься только ты. Мама вообще никогда не стучит, прежде чем войти. А служанки стучат очень громко и настойчиво, словно у нас пожар случился.
– Действительно просто, – согласился Артур. – Твой друг, Оливер, шлёт тебе привет.
– Замечательно, папочка. Я рада, что он про меня не забывает.
– Я пришёл сообщить тебе одно весьма радостное известие, – поделился отец. – Ты часто говорила, будто мечтаешь посмотреть на большие дирижабли. Надеюсь, ты не изменила своего решения?
Девочка пожала плечами.
– Я хотел бы взять тебя с собой в Мегаполис, дорогая, – произнёс Артур. – Там я постараюсь найти время среди своих бесконечных дел, чтобы показать тебе суда, которые будут находиться в порту. Полагаю, среди них обнаружится пара больших дирижаблей, достойных твоего внимания.
Рука девочки дрогнула, и соскочившая отвёртка оставила на корпусе модели неглубокую, но заметную царапину.
– Вот чёрт! – сквозь зубы проворчала она.
– Алоя! Где ты набралась таких ужасных манер? – изумился отец.
В ответ она лишь снова пожала плечами и подняла на отца полные изумления глаза.
– Это правда, папочка? – спросила она, словно не веря в услышанное.
– Да, милая, – кивнул отец. – Мы с тобой отправимся в Мегаполис через два дня. Поэтому, советую тебе начать собираться незамедлительно. И подумать о своих манерах заодно. Девочке не пристало выражать свои переживания, пусть даже самые досадные, таким вот образом.
– Папочка, это так замечательно! – воскликнула она, умело проигнорировав замечание о манерах, и бросилась отцу на шею. – Только мама будет очень недовольна нашим отъездом. И я должна за два дня отремонтировать эту непослушную модель и попрощаться с Оливером. Ведь нельзя уехать, не попрощавшись с другом.
– Совершенно верно, – поддержал Артур. – А мама всегда недовольна, ты же знаешь. Она опять будет ворчать, что ты пропускаешь занятия музыкой и рисованием. Но, поездка в Мегаполис стоит того, чтобы вытерпеть её нравоучения. А по возвращении ты поведаешь Оливеру о том, как много интересного видела в Мегаполисе.
– Хорошо, папа, – кивнула дочь. – Мы отправимся на поезде?
– Да, дорогая. Надеюсь, тебе эта поездка покажется не особо утомительной.
– Чтобы увидеть настоящие большие дирижабли, я готова вынести любые неудобства.
– Милая моя Алоя, какое же ты всё ещё дитя, – произнёс Артур, гладя дочь по волосам. – А теперь заканчивай свою работу, дорогая, и отправляйся собирать всё необходимое для поездки. Когда будешь выбирать платья, которые возьмёшь с собой, не слушай советов матери. Ты должна быть самой красивой юной леди даже в Мегаполисе.
Он весело подмигнул и вышел, прикрывая за собой дверь.
***
Шум, свойственный всем железнодорожным станциям мира, завораживал девочку, заставляя её безостановочно вертеть головой по сторонам. Алоя рассматривала снующих по станции людей, пристально изучала поезда. Казалось, её интересовало абсолютно всё, любая деталь, любая мелочь. Вглядываясь в лица прохожих, она стремилась угадать их мысли, понять, какие чувства переполняют их души, какие переживания скрываются за внешне непроницаемыми масками. По выражениям этих масок она пыталась определить скрытые где-то глубоко под ними эмоции. Но люди в большинстве своём оставались для девочки совершенно непонятными и неприступными, поэтому наблюдать за ними ей быстро надоело. Она переключилась на само здание станции.
Стеклянный куполообразный свод поддерживался стальными арками, похожими на кружева. Арки эти опирались на изящные тонкие колонны, расположенные рядами. Прямо на станции располагались невысокие чугунные столбы электрических фонарей. Алоя обводила конструкцию задумчивым взглядом, пытаясь представить себе процесс её постройки. Иногда она задавала отцу вопросы, ответить на которые у него получалось далеко не всегда.
– Пойми, Алоя, я ведь всего лишь человек и не могу знать всё на свете, – оправдывался он. – Если ты пожелаешь, мы обязательно найдём кого-то, кто сумеет дать тебе ответы. Мы можем найти нужные книги, и попытаться отыскать ответы там. Увы, милая, моей головы попросту не хватило бы на такое огромное количество знаний.
– То же самое мне говорят все учителя, – вздохнула девочка. – А некоторые даже считают мои вопросы проявлениями праздного любопытства. Что же плохого в том, что я хочу много знать?
Она выжидающе посмотрела на отца.
– Невозможно знать всё на свете, – вздохнул Артур.
– Но никогда не поздно учиться! – с торжествующим видом парировала дочь. – Ты же сам мне это говорил.
– И останусь при своём мнении. Твоя жажда знаний весьма похвальна. Стремясь как можно лучше узнать окружающий мир, ты совершенствуешься, становишься лучше, чем есть сейчас. Я искренне горжусь тем, что у меня подрастает такая умная и любознательная дочь. Если же тебе недостаёт знаний, получаемых от учителей, мы найдём способ восполнить эту нехватку. Я тебе обещаю, милая.
Разговор отца с дочерью прервал протяжный гудок паровоза. Девочка развернулась на толстых невысоких каблучках и впилась взглядом в поезд, окутанный, словно волшебным туманом, клубами пара. От восхищения её глаза широко распахнулись.
– Папочка, почему ты никогда не говорил мне, что он такой красивый? – изумлённо выдохнула она.
Артур улыбнулся, но промолчал, предоставив дочери возможность самостоятельно изучить чудесное средство передвижения, вдоволь налюбоваться им, оценить технические возможности.
Принадлежавший главе Гильдии небольшой состав из четырёх вагонов, являл собой воплощенное сочетание произведения искусства и изощрённости инженерной мысли. Матово-чёрный корпус его был схвачен позолоченными ободами, каждый из которых покрывал тонкой резьбы орнамент. Расположенная на носу решётка, выдающаяся далеко вперёд, также отливала позолотой. Внутренняя часть блестящих колёс была выполнена в виде изящной розы ветров. Такая же роза ветров красовалась на передней части самого паровоза. В центре её располагалась витиеватая буква "В". Столь же искусно отлитые объёмные буквы располагались и по бокам паровоза, обозначая фамилию владельца поезда. Четыре вагона с покатыми крышами, такие же матово-чёрные, тоже имели всевозможные украшения из позолоты. На крыше паровоза располагалась небольшая труба, соединённая с паровозной топкой. А рядом с окном, в которое мог выглядывать машинист, на закрученном спиралью тонком крюке болтался небольшой колокольчик, покрытый резным узором.
Девочка медленно прошлась вдоль всего состава, деловито заложив руки за спину и изучая каждую его деталь, каждое украшение. Её нескрываемый интерес был обусловлен двумя неугасающими страстями: страстью к разного рода сложным механизмам и страстью к красивым вещам. Подойдя вплотную к первому вагону, девочка поднялась на мысочки и осторожно провела пальцами по золочёным буквам. Этот символ фамильного благородства вызывал в её душе какой-то необъяснимый трепет. Она гордилась своим отцом и искренне радовалась тому факту, что является именно его дочерью.
Вернувшись к Артуру, девочка застала рядом с ним самого машиниста, с которым уже была знакома ранее. Иногда он заходил в отцовский дом по каким-то своим неведомым делам. Приветливо улыбаясь, малышка поинтересовалась:
– Наверное, это так здорово – управлять таким красивым поездом?
– Конечно, юная леди, – с улыбкой ответил машинист. – Быть может, вы желаете сами попробовать?
Девочка призадумалась, склонив голову немного набок.
– Пожалуй, в другой раз, – наконец объявила она. – Меня мучает один вопрос: для чего поезду нужны и гудок, и колокольчик? Это же совершенно нелогично.
Не ожидавший подобного рода вопросов от ребёнка, тем более от девочки, машинист опешил. К счастью, Артур сумел найти для дочери достойное объяснение:
– Колокольчик, моя милая, это дань традиции, – пояснил он. – Раньше, когда гудок ещё не придумали, на всех поездах обязательно подвешивался бронзовый колокольчик. Теперь же мало кто придерживается этой традиции. Но если тебе не по нраву, мы можем его снять.
– Нет, – мотнула головой девочка. – Не нужно его снимать. Он мне очень нравится. Это всего лишь моё любопытство.
Улыбнувшись, Артур подмигнул растерявшемуся машинисту и повёл дочь в вагон, зная, что внутри девочка проявит ещё большее любопытство, изучая всевозможные полезные приспособления.
Но Артур ошибался касательно интересов дочери. До той самой поры, пока солнце не скрылось за горизонтом, и тень не укрыла собой мир, Алоя неотрывно смотрела в окно, восхищаясь открывающимися перед её взором пейзажами. Порой девочка радостно подпрыгивала на мягком кресле, в очередной раз обнаружив в окружающем мире что-то интересное и занимательное.
– Папочка! Там на лугу настоящие живые коровы! – звонким голосом делилась она.
– Милая, но ты же видела живую корову.
– Ну и что? – пожал плечами ребёнок. – Это же совсем другие коровы.
Артур рассмеялся:
– Алоя, мне кажется, они везде одинаковы.
– Нет, папочка, – рассудительно отозвалась дочь. – У них совершенно разные пятна. Если внимательно присмотреться, то ты никогда не найдёшь двух одинаковых коров. Нужно просто проявить немного наблюдательности. Ой, папочка! Там деревья похожи на свечки!
– Это тополя, Алоя, – поделился отец. – Я полагал, будто тебя интересуют только твои механизмы.
– Мне интересен целый мир, – доверительно сообщила дочь. – Когда я вырасту, я бы хотела много путешествовать. Это ведь так интересно, бывать в самых разных местах. Всегда можно открыть для себя что-то новое и очень необычное. Вот ты много путешествуешь, папа, и я иногда тебе завидую. Если мама когда-нибудь узнает о моих мечтах, она будет очень долго ругаться. А потом скажет, что ты очень плохо влияешь на моё воспитание и многое мне позволяешь.
Артур вздохнул. К сожалению, маленькая Алоя была права. Летиция никогда бы не смогла одобрить решение дочери.
– Мы не станем рассказывать ей о твоих мечтах, дорогая, – пообещал он. – Это будет нашим маленьким секретом. Тем более, мы с тобой уже путешествуем. Как видишь, нам удалось положить начало осуществлению твоей мечты, даже не смотря на недовольное ворчание твоей матери.
Окончательно убедившись в том, что за окном ничего не удастся разглядеть до самого утра, девочка сползла с кресла. Забравшись на диван, она свернулась калачиком и опустила голову на колени отцу.
– Я люблю тебя, папочка. Ты всегда стараешься воплотить мои мечты, как бы сильно не ругалась мама, – говорила она. – Она считает, что ты слишком меня балуешь. Но ведь это совсем не так. Что же плохого в стремлении одного человека помочь другому достичь чего-то такого, чего очень сильно хочется? Мама говорит, что я никогда не стану настоящей леди, если не буду вести себя подобающим образом. Но ведь это так скучно, папа! В мире столько всего захватывающего и необычного! Нельзя упускать возможность познакомиться с ним поближе. А если всю жизнь сидеть дома и устраивать светские приёмы, можно умереть от скуки.
– Ты совершенно права, моё сокровище, – согласился отец.
Он нежно гладил любимую дочь по волосам, размышляя о дурном характере своей жены…
– Вот я выучусь, – рассуждала девочка, – и смогу делать много полезных вещей. А чем полезны мамины приёмы? Эти её шумные подруги только и делают, что пьют чай и сплетничают обо всём на свете. Какая же от них польза? А стоит только одной из них уйти, как остальные тут же кидаются её обсуждать. Это так мерзко, папочка. Мне не хочется становиться такой, как они. Уж лучше я буду осваивать механику. И тогда часы в нашем доме больше никогда не умрут.
Малышка затихла, рассматривая внутреннее убранство вагона. Её завораживал бордовый бархат, которым были обиты стенки, и изящные полочки, на которых уютно устроились многочисленные очаровательные мелочи. И даже небольшие картины в резных деревянных рамках, всё это приводило девочку в восторг. Она восхищалась умением своего отца делать пространство вокруг себя по-особенному уютным, его любовью ко всему прекрасному.
Она представляла себе отцовскую библиотеку, которую любила безмерно. Стоящие ровными рядами книги в дорогих переплётах вызывали у неё священный трепет. Артур обожал читать, и эта его страсть передалась дочери в полной мере. Будучи ещё совсем маленькой, Алоя часто заглядывала в книги взрослых, упорно не желая верить, что на бумаге может храниться такое несметное количество захватывающих дух историй. И вот теперь она даже в вагоне поезда обнаружила стеллаж с книгами. Решив про себя, что никто и ничто не помешает ей читать в поездке, она незаметно для себя задремала.
Заметив, что девочка уснула, Артур осторожно уложил дочь в оборудованную специально для неё кровать. Склонившись над ней, он долго любовался выражением полной безмятежности на её личике. Изредка Алоя вздыхала во сне и хмурила брови.
– Часы никогда не умрут, моя милая, – прошептал отец. – Ты же им этого не позволишь.
Поцеловав малышку в лоб, он прихватил сигару, приглушил свет и отправился в соседний вагон. Мысли о стремлениях дочери занимали его гораздо сильнее, чем любая работа. Алоя упорно и непреклонно постигала мир, руководствуясь своей безграничной любознательностью. Единственной серьёзной преградой на её пути становилась мать, которая никак не желала мириться с живым характером ребёнка. Летиция надеялась, что с возрастом Алоя станет более спокойной и уравновешенной.
Артур же, напротив, полагал, что девочка останется такой же целеустремлённой и живой, отзывчивой и чуткой. Ему не хотелось даже думать о том, что станет с ней, попади она под влияние Летиции. Ни за что на свете он не желал допускать, чтобы из его дочери выросла надменная лицемерка, способная только на бесполезную болтовню. И он прилагал все возможные усилия, чтобы не допустить подобного исхода.
– Часы никогда не умрут, – произнёс Артур и ухмыльнулся. – И вы, дорогая Летиция, не сможете этому помешать…
Глава 2
Тринадцать лет назад молодой и подающий большие надежды Артур Веллингтон, наследник богатого рода, прибыл в небольшой городок, где находилось главное управление Торговой Гильдии. Покинувшего ради карьеры отчий дом обходительного и приветливого джентльмена поначалу встретили не слишком заинтересованно, хотя о его блестящих успехах было доподлинно известно всем представителям Гильдии. Артур своим уравновешенным характером значительно отличался от прочих взбалмошных и своенравных господ, чем и объяснялось проявленное ими недоверие. К нему отнеслись холодно и даже пренебрежительно, но он не придавал подобному отношению к себе совершенно никакого значения. Его, в первую очередь, интересовала работа, дела многих торговых компаний, выгодные сделки и способы достижения поставленных целей, и только потом отношение окружающих к своей персоне.
В первые же месяцы Артуру удалось совершить то, что многие представители Гильдии давно считали невозможным – заключить многомиллионные сделки с Корпорациями Запада и торговыми компаниями Юга. Умело используя свои весьма обширные познания, он за короткий отрезок времени заработал не только уважение к себе, но и сколотил изрядное состояние. Принимая в расчёт его поразительный талант извлекать наибольшую выгоду из любого, даже самого незначительного дела, многие норовистые и самоуверенные господа скрежетали зубами от зависти. Однако это тоже мало заботило Артура. Он вкладывал все силы исключительно в работу, которая доставляла ему удовольствие. Про него говорили, что этот человек нашёл своё место в жизни.
Его задумки воплощались и развивались с поразительной быстротой. Артур Веллингтон ставил перед собой сложные цели и тут же брался за дело, прикладывая все возможные усилия для их достижения. Ему пророчили головокружительную карьеру. И многие, понимая выгоду от подобного знакомства, старались завязать с этим энергичным человеком если не дружбу, то хотя бы крепкие деловые отношения.
Глава Гильдии, человек жестокий и расчётливый, правильно оценив сложившуюся ситуацию, уже через год назначил Артура своим помощником. Не смотря на серьёзные расхождения в характерах и жизненных взглядах, им удалось установить прекрасные рабочие взаимоотношения. А вскоре Артуру представили дальнюю родственницу главы Гильдии, молодую леди Летицию, единственную наследницу старинного княжеского рода.
Она оказалась образована, воспитана и весьма недурна собой. Впечатление портил лишь её своенравный и надменный характер, и та удивительная холодность, которую Летиция проявляла ко всем без исключения окружающим. Впрочем, она была достаточно умна и проявляла неподдельный интерес к торговым делам Гильдии. В представлении самого Артура эта женщина могла стать если не хорошей женой, то достойным компаньоном. Он прикладывал массу усилий к тому, чтобы пробудить в её душе хоть какие-то живые эмоции. Но все его старания на этом поприще не приносили должных результатов, и очень скоро Артур был вынужден смириться с подобным положением вещей.
В скором времени глава Гильдии скоропостижно скончался, и Артур Веллингтон почти единогласным решением совета занял столь высокую должность. Прочно обосновавшись на новом для себя месте, он сделал Летиции предложение, которое та любезно приняла, настояв на роскошной свадьбе, достойной настоящей княжны. Выполнение подобного условия совершенно не затруднило нового главу Гильдии. Он был несказанно рад тому, что всё складывалось так хорошо.
Проблемы начались сразу же после свадьбы. Летиция с безумным неистовством кинулась наводить в доме мужа свои суровые порядки. Прислуга, не переставая, жаловалась на жестокость и нескончаемые придирки молодой хозяйки. Многие слуги стали требовать немедленного расчета и уходили прочь со службы, лишь бы оказаться как можно дальше от этой женщины.
Она оказывалась недовольна абсолютно всем, каждой мелочью, даже самой незначительной. Её карие глаза метали молнии, голос срывался на высокие визгливые нотки. Своей безмерной требовательностью Летиция доводила до исступления всех без исключения домочадцев. Артур, как умел, пытался урезонивать жену, но она не желала слушать никаких разумных доводов. Постепенно, привыкнув к ужасному характеру супруги, Артуру удалось собрать в своём доме прислугу с железной выдержкой, способную вытерпеть любую истерику.
Она устраивала скандал ради скандала, единственного известного ей способа проявить чувства. К величайшему разочарованию мужа, она умела демонстрировать только самые негативные свои черты, в остальном оказываясь совершенно бесчувственной. Им удавалось находить общий язык исключительно в тех вопросах, которые касались торговли и творящихся в Гильдии дел.
Летиция охотно обсуждала все тонкости торговых сделок, вникала в хитросплетения заключаемых контрактов, могла предложить неожиданные решения или же дать на удивление разумный совет. Вся её женственность и красота проявлялась лишь тогда, когда она с интересом изучала деловые бумаги.
В такие моменты Артур просто откидывался в кресле и любовался женой. Её гордая осанка, изящная шея, тонкие черты лица, всё это приводило его в восторг. Волосы цвета горького шоколады, уложенные в замысловатую причёску, выгодно подчёркивали белизну её кожи. Длинные ресницы порой вздрагивали, красиво очерченные губы были плотно сжаты, что выдавало крайнюю степень сосредоточенности. Погружаясь в работу, Летиция мысленно отстранялась от всего остального, окружающий мир переставал существовать для неё. Казалось, будто для этой женщины не было ничего важнее бумаг и расчетов. Она с каким-то особым упоением принималась изучать новые предложения, с видимым удовольствием рассматривала тот или иной договор. Её длинные тонкие пальцы с ухоженными ногтями ловко перебирали листы…
Но стоило ей покинуть стены рабочего кабинета, как она снова превращалась в настоящую мегеру, её лицо искажалось гримасой гнева. Артур лишь тяжело вздыхал, всё больше свыкаясь с мыслью о том, что перевоспитать жену решительно невозможно. Но втайне, в самом дальнем уголке своего сердца, он лелеял робкую надежду, которая приятно согревала душу и заставляла едва заметно улыбаться.
И вот наступил день, когда он улучшил момент, чтобы поговорить с Летицией без ненужных свидетелей. Пригласив жену в кабинет, он усадил её в кресло и принялся разливать чай в чашки из тонкого фарфора. Это стало их маленькой семейной традицией: если разговор происходил в стенах кабинета, то чай всегда разливал сам Артур. Его эта безобидная привычка вполне устраивала, а Летиция не высказывала никаких возражений. Ей даже нравилось, когда о ней заботились все вокруг. Этакая маленькая эгоистичная слабость, следствие сурового светского воспитания, принятого в дворянских семьях. Летиция обожала находиться в центре всеобщего внимания. На публике леди Веллингтон вела себя, как идеальная жена с добрым нравом и отзывчивым сердцем, что лишь подогревало всеобщую зависть по отношению к Артуру. Она была прирождённой актрисой, умеющей с блеском исполнять даже самые несвойственные ей роли.
– Итак, – начала она, – у нас очередное выгодное, но запутанное предложение?
– Нет, дорогая, – тепло улыбнулся Артур. – Все предложения мы рассмотрим позднее, если пожелаешь.
– В чём же тогда дело? – удивилась Летиция. – Для чего ты позвал меня? Если ты снова собираешься отчитывать меня за дурной характер, то позволь мне уйти прямо сейчас. Ты же знаешь, твои нравоучения всё равно ни к чему не приведут.
– Не спеши, дорогая. Отчитывать тебя всё равно бессмысленно и бесполезно, – вздохнул Артур. – Ты взрослая женщина и должна отдавать себе отчёт в своём поведении. Я хотел бы поговорить с тобой о детях, Летиция.
Женщина непонимающе уставилась на мужа.
– О каких детях, Артур? У нас же…
Она осеклась, глаза её расширились так, словно ей довелось лицом к лицу столкнуться с самым страшным своим кошмаром.
– Нет! Уж не хочешь ли ты сказать?..
– Именно это я и хотел тебе сказать, дорогая, – оборвал он поток её возмущения. – Нам пора подумать о семье. Работа, моя милая Летиция, никуда не денется. Мы останемся при всех своих делах, но ведь счастье далеко не в успешной работе. Ты женщина и должна понять меня.
Несколько минут Летиция молчала, взвешивая каждое слово, которое собиралась произнести вслух. Ей страстно хотелось наговорить мужу самых мерзких гадостей, какие только придут в голову. Она старательно пыталась побороть в себе желание расцарапать Артуру лицо.
Огромным усилием воли женщина взяла себя в руки.
– Ну, уж нет, дорогой Артур! – заявила она. – Даже думать об этом забудь.
Идею мужа она восприняла как личное оскорбление.
– Я не желаю более разговаривать на подобные темы, поэтому держи свои мысли при себе.
Встретившись глазами с холодным взглядом Артура, Летиция поумерила свой пыл.
– Пойми, дорогой, я ещё слишком молода для того, чтобы рожать детей. Материнство не самым лучшим образом скажется на моей фигуре, да и на моём здоровье. К тому же, большую часть времени мне придётся проводить рядом с этим маленьким визгливым созданием.
– Зачем же тогда ты вышла за меня, Летиция? – холодно поинтересовался Артур.
– Ради положения в обществе! – огрызнулась она. – Ради светского общества со всеми его прелестями и недостатками. Но уж никак не для того, чтобы рожать детей. Мне интересна твоя работа, всё остальное меня не касается. Я желаю устраивать светские приёмы, общаться с самыми разными людьми. И для всего этого мне нужен ты! Я не намерена свою жизнь тратить на то, чтобы воспитывать потомство!
Немного помолчав, она произнесла более спокойным тоном:
– Поговорим об этом года через три, дорогой. А до того момента даже не вспоминай о таких глупостях.
Впервые в жизни Артур Веллингтон страстно захотел оттаскать за волосы женщину. Его посетило заманчивое желание надавать собственной жене пощечин и запереть в её же спальне на несколько недель, чтобы могла подумать над своими словами. В тот момент он перестал воспринимать её, как женщину. Перед ним сидело истеричное, холодное и расчетливое существо, которое хотелось выставить за дверь и больше никогда с ним не встречаться.
– В тебе воспитали княгиню, но совершенно забыли воспитать женщину, – бросил он.
– Да как ты смеешь?!– вскинулась супруга. – У тебя хватает наглости оскорблять меня? Ты…
– Пошла прочь! – рявкнул Артур.
За почти полтора года их супружеской жизни это был первый случай, когда он позволил себе повысить голос на жену. Но угрызений совести по этому поводу он совершенно не испытывал.
Летиция вздрогнула и замолкла. Взглянув мужу в лицо, она опустила плечи и понурила голову. Аккуратно поставив чашку на краешек стола, она послушно поднялась из кресла и покинула кабинет, неслышно притворив за собой дверь. Никогда прежде он не позволял себе столь резких и грубых проявлений. На протяжении полутора лет все разногласия им удавалось решать достаточно мирным путём. И вот настало время первого скандала, первой семейной ссоры.
Летиция брела по коридору, словно в дурном сне. Никто и никогда не позволял себе обращаться с ней столь резко. Никогда на неё не повышали голос, и уж тем более, не выгоняли прочь как надоедливую собачонку. Внезапная догадка пронзила её подобно удару молнии в самую лютую грозу. Связанный с этой догадкой страх приковал женщину к месту. Летиция побледнела и прислонилась к стене, опасаясь упасть под тяжестью пугающих перспектив. Ведь Артур в порыве гнева мог выгнать её не только из своего кабинета! Он мог выставить её прочь из своего дома и незамедлительно потребовать развода. И тогда бы Летиция потеряла очень и очень многое. Возможно, ей стоило бы как следует подумать над желанием мужа иметь детей, ведь желание это было вполне законным. Хотя бы ради того, чтобы сохранить своё высокое положение. Артур имел полное право требовать от Летиции создания нормальной, полноценной семьи. И, пытаясь противиться его воле, она совершала страшную ошибку, которая могла бы возыметь роковые последствия…
Артур несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь усмирить гнев, овладевший всем его существом. Он вовсе не чувствовал себя виноватым перед женой. Её слова задели в душе сэра Веллингтона какие-то потаённые струнки, причинив тем самым невыносимую боль. Он даже не предполагал, сколько коварства и сухой расчетливости сокрыто в душе этой женщины. И вот она показала, наконец, своё истинное лицо. Лицо бессердечной и избалованной эгоистки, привыкшей жить только своими интересами, и совершенно не заботящейся о тех, кто находился рядом с ней. Собственное благосостояние было для неё превыше всего.
– Это не женщина, а проклятие, – задумчиво произнёс он. – Но я тоже умею быть жестоким и расчетливым. И вам, дорогая Летиция, придётся согласиться с моими условиями, хотите вы этого или нет. Мне известен самый верный способ приструнить вас, моя драгоценная жена. И я им обязательно воспользуюсь.
Он тяжело вздохнул.
– Увы, счастья во всём быть не может. Обязательно найдётся та или иная причина, которая всё испортит. Какая жалость…
Поразмыслив над теми словами, что были сказаны Летицией, он взялся писать письмо единственному далёкому другу.
"Дорогой Мой Друг!
Полтора года потребовалось мне на то, чтобы выстроить свою карьеру самым наилучшим образом. События сложились так удачно, словно сами Небеса помогали мне. На столь блестящие перспективы я даже надеяться не смел. Признаться, я вообще не ожидал успешного развития своих начинаний.
Скажу тебе откровенно, Друг Мой, я несказанно рад. Судьба достаточно благосклонна ко мне в моих делах.
Но есть и такие моменты, которые серьёзно омрачают этот праздник жизни. С момента моей женитьбы на этой женщине прошло без малого полтора года. Увы, счастья этот брачный союз не принёс совершенно. Она эгоистична, надменна и озабочена только своей персоной. Порой мне кажется, что моя жена не любит даже саму себя.
Назвать наши отношения семейными не поворачивается язык. Это, скорее, деловое партнёрство, выгода от которого мне до сих пор не до конца ясна. К величайшему моему сожалению, семья для этой женщины не представляет ни малейшего интереса. Едва я попытался заговорить с ней о детях, как дело закончилось серьёзным скандалом. Я был вынужден выставить её прочь из своего кабинета, дабы удержаться от соблазна ударить её.
Меня не терзают угрызения совести, Друг Мой. Летиция вполне заслуживает подобного к себе отношения. Но меня пугает мысль, что в другой раз я могу не сдержаться и отхлестать по щекам эту излишне самоуверенную леди. Оглядываясь назад, я понимаю, каким слепцом оказался. Я должен был послушать твоего совета, но, увы. Прошлого не вернуть и даже не исправить.
Я завидую тебе, Мой дорогой Друг. Каким волшебством ты преодолеваешь любые невзгоды в своей жизни? Впрочем, ты сполна заслуживаешь всего того, что имеешь сейчас. Ты добивался этого ценой великих трудов, претерпел столько неудач. И я искренне горжусь тем, что имею честь поддерживать тёплые дружеские отношения с таким выдающимся человеком.
Как знать, быть может, моя безрассудная жена в скорости одумается… Я всей душой надеюсь на подобный исход. Впрочем, мужчине не пристало жаловаться на трудности жизненного пути и ругать судьбу.
От тебя давно не было писем. Данный факт беспокоит меня, но я утешаюсь мыслью о твоих грандиозных проектах, над которыми ты так упорно работаешь.
Надеюсь, в скором времени миру доведётся лицезреть очередной неповторимый шедевр, сотворённый тобой.
Я с нетерпением жду от тебя хоть каких-то вестей.
P.s. Передавай пламенный привет сыну.
Постараюсь в самом ближайшем будущем отложить все свои бесконечные дела и приехать к вам.
Артур".
Запечатав конверт, он подошёл к двери и дёрнул свисающий со стены витой шнурок. Через минуту в кабинет заглянула служанка. Артур отдал ей письмо, велев отправить его как можно скорее. Служанка кивнула и поспешила удалиться, заметив, что хозяин дома пребывает в скверном расположении духа.
Спустя всего лишь сутки мальчишка-посыльный вручил Артуру конверт, подписанный хорошо знакомым почерком.
Обрадовано улыбнувшись, глава Гильдии потрепал мальчишку по волосам и вручил ему целую горсть монет.
– Спасибо, сэр, – скромно поблагодарил ребёнок. – Но не стоило.
– Стоило, малыш, – ответил Артур. – Ты принёс мне самые долгожданные вести. И будем же надеяться, что вести эти радостные.
Мальчишка улыбнулся в ответ и, махнув на прощание рукой, убежал, оставляя Артура наедине со столь долгожданными вестями. Ребёнок понимал, что мешать чужой радости не очень-то вежливо.
Быстро поднявшись к себе в кабинет, глава Гильдии запер дверь, предупредив служанку, чтобы никто не беспокоил его. Он вскрыл конверт и, устроившись в кресле, принялся внимательно читать послание.
"Дорогой Артур!
Позволь просить у тебя прощения за то, что не отвечал на твои предыдущие письма. Я получил их все до единого. Но работа захватила меня настолько, что я совершенно не мог найти времени написать тебе хоть пару строк.
В моей безумной голове родилась идея настолько фантастичная, что поверить в неё до конца не могу даже я сам. Ты, Мой дорогой Артур, всегда выражал восхищение моими замыслами, и вот настал момент, когда я сам готов восхищаться собой.
Но, обо всём по порядку.
Как ты знаешь, в последние несколько лет меня активно преследуют бесконечные завистники, способные присвоить себе чужие заслуги при первой же удачной возможности, и желающие погреться в лучах чужой славы неудачники. Поэтому мне пришлось тщательно скрывать все идеи и разработки, лишь бы никто не вызнал о них раньше положенного срока. Они посмели так же пытаться выяснить подробности у моего сына. Впрочем, ничего ценного и стоящего они так и не получили. Мой мальчик умеет держать язык за зубами, не смотря на юный возраст.
Итак, моя очередная идея безумна настолько, что о ней стоит говорить лично, дорогой Артур. И в течение ближайших месяцев я намерен переехать в ваш тихий городок, дабы избавиться от навязчивого внимания и иметь возможность обсуждать свои замыслы с тобой, Друг Мой.
Надеюсь, эта странная женщина, твоя жена, ещё не успела довести тебя до сумасшествия. Ведь о ней ты совершенно ничего не рассказывал в своих письмах. Что ж, у меня появится прекрасная возможность познакомиться с этой леди лично.
О своём прибытии я постараюсь известить тебя заранее. Прошу лишь об одном: найди мне в своём городе домик, где я мог бы поселиться вместе с сыном.
Парень передаёт тебе привет, Артур. Он тебя не забыл".
Прочитав письмо, Артур поймал себя на мысли, что безгранично рад скорому приезду друга.
– По-прежнему хитёр, как старый лис, – ухмыльнулся он. – Знает ведь, что я буду ждать с нетерпением. Ну что ж, это даже к лучшему.
Больше всего на свете Артур Веллингтон обожал идеи своего единственного настоящего друга. Фантастичные, безрассудные, сумасшедшие и совершенно невыполнимые на первый взгляд, но от этого лишь ещё более захватывающие и притягательные. Идеи, над которыми можно было размышлять с поразительным упоением. В их воплощении скрывалось совершенно особое, непостижимое для многих удовольствие. Удовольствие реализовать то, что большинство умов мира считало невозможным. Эти идеи завораживали Артура своей уникальностью, от них захватывало дух. Они пробуждали ребяческое любопытство и непреодолимое желание незамедлительно взяться за дело, позабыв обо всём на свете.
Упорство, с которым его друг доводил свои замыслы до совершенства, оказывалось заразительным, и противостоять ему было решительно невозможно. Столько раз им доводилось сталкиваться с абсолютным непониманием и непроходимой человеческой глупостью. Им не верили, в них сомневались, над ними насмехались. Но они продолжали медленно двигаться к намеченной цели, продвигая эти поистине гениальные замыслы. Преодолевая любое сопротивление со стороны бесчисленных невежд, они сумели воплотить в реальность не одну такую идею.
Он, Артур, отстаивал интересы друга даже яростнее, чем свои собственные. Он заводил полезные знакомства и нужные связи, находил щедрые источники финансирования, обеспечивал всё необходимое для работы. А друг вкладывал все свои силы, всю свою душу в создание настоящих шедевров инженерной мысли. Он творил, заставляя всех и каждого восхищаться собственными творениями. Творил вопреки всему.
Деньги не интересовали его совершенно, признание тоже не слишком затрагивало светлый ум, всецело поглощённый работой. Он творил исключительно ради самого процесса, ради самой идеи. Он знал, какую пользу могут принести его разработки тем, кто в них действительно нуждался. И поэтому создавал, совершенствовал, развивал. Всё остальное его мало интересовало. Созидание ради созидания – вот что было для него настоящим счастьем.
От размышлений Артура отвлекла служанка.
– Сэр, ваша жена снова устроила скандал, – сообщила она. – Если так будет продолжаться и дальше, я буду вынуждена потребовать от вас повышения жалования.
– Я с удовольствием подниму тебе жалование, Анита, – ответил глава Гильдии. – Ты этого заслужила. Вынести мою жену способен далеко не каждый. Порой я даже начинаю завидовать твоему безграничному терпению. Но сейчас просто не обращай на неё никакого внимания. Скажи мне лучше, нет ли в нашем городе какого-нибудь уютного домика на продажу? Желательно, недалеко отсюда.
Анита призадумалась. Она не привыкла задавать лишних вопросов, потому не стала интересоваться причинами, вынуждающими Артура искать дом для покупки. Сэру Веллингтону чрезвычайно нравилась эта женщина, которая никогда не боялась высказать своё мнение вслух.
– На соседней улице продают дом с клёнами, – наконец промолвила она.
– Тот самый, из-за которого разругались все наследники?
– Именно, сэр, – кивнула Анита. – Они настолько погрязли в своих распрях, что продажа дома стала единственным возможным способом решения проблемы. Но цену за этот дом назначили поистине заоблачную, дабы после продажи поделить все вырученные деньги между собой.
– Это совершенно неважно, – задумчиво произнёс он. – Я могу поручить тебе ещё одну ответственную миссию?
– Конечно, сэр. Я сделаю всё, что будет в моих силах.
– Прекрасно, Анита. Я просто обязан поднять тебе жалование как можно скорее, – улыбнулся он. – Итак, в скором времени сюда прибывает мой добрый друг. Он намерен поселиться в нашем городе, поэтому постарайся выяснить точно, какую цену просят за дом с клёнами. И тебе придётся взять на себя ответственность за поиски подходящей прислуги для этого почтенного джентльмена. Это должны быть люди нелюбопытные и спокойные. Такие, которые не станут совать свой нос в дела хозяина. В некоторые подробности я посвящу тебя немного позднее.
– Я поняла, сэр. Обещаю вам, что постараюсь найти самых лучших людей для этой работы.
– Твои способности не вызывают у меня и тени сомнения, Анита. Ты самая лучшая помощница, о какой только можно мечтать. И передай моей жене, что я желаю видеть её немедленно. Пусть поторопится явиться, пока я не передумал.
Служанка кивнула и вышла, бесшумно затворив за собой дверь. Теперь Артур мог быть спокоен. Эта деятельная женщина была способна горы свернуть, если потребуется. Любое порученное ей дело она всегда выполняла безукоризненно.
Вскоре на пороге появилась Летиция, старательно изображающая покорность и смирение. Она пускала в ход всё своё женское обаяние, чтобы убедить мужа в правильности своих взглядов. Но Артур на убеждения поддавался не слишком-то охотно.
– Пойми, Артур, дети – это очень большая ответственность, – убеждала Летиция. – Я просто ещё не готова стать матерью. Меня пугает мысль о том, что с появлением ребёнка наша жизнь изменится самым разительным образом. Но я постараюсь совладать с собой. Давай подождём ещё немного. Прошу тебя.
Она кончиками пальцев гладила мужа по руке. В её глазах мелькали признаки раскаяния в сказанном ранее, но Артур отлично знал, что она лукавит.
– Я готов дать тебе полгода на размышления, Летиция, – произнёс он.
– Я согласна, Артур, – кивнула она. – Ровно полгода. Большего я не смею требовать.
Поцеловав мужа в щёку, она выпорхнула из кабинета, улыбаясь собственным мыслям.
– Лицемерка, – тихо произнёс он. – Капризная, избалованная лицемерка.
Тогда он даже не подозревал, что ему предстояло провести в мучительном ожидании ещё долгих полтора года… Этот срок словно преследовал его повсюду.
А вскоре прибыл самый долгожданный гость, появление которого повлекло за собой события совершенно удивительные. События эти надолго останутся самой сокровенной тайной для многих участников. Но, обо всём по порядку, Дорогие Мои Друзья.
***
– Ты совсем не изменился.
Устроившийся в кресле мужчина окинул Артура насмешливым взглядом. Он был высокого роста, широкоплечий, с правильными чертами лица. Длинные тёмные волосы были собраны в хвост. Внимательно присмотревшись, можно было заметить в его шевелюре первые седые нити, свидетельство перенесённых жизненных невзгод. Он был на восемь лет старше Артура, которому не так давно исполнился тридцать один год.
– У меня совершенно не было времени меняться, Артур, – сказал он. – Работа увлекла меня так сильно, что я позабыл обо всём на свете. Пока ты здесь старательно выстраивал свою карьеру и пытался обзавестись семьёй, я занимался исключительно своими бесконечными чертежами, механизмами и даже патентами. Последнее стоило мне немалых нервов. Эти высокопоставленные болваны настолько тупы, что я поражаюсь твоему умению вести с ними дела, Артур. Без тебя мне было невообразимо сложно, Друг мой.
Ах, да! Я должен извиниться перед тобой за то, что не смог приехать на твою свадьбу. Мне стыдно оттого, что я пропустил такое значительное событие в жизни единственного друга.
– Не извиняйся, – отмахнулся Артур. – Я прекрасно осведомлён о той истории с настырными конкурентами. Да и ты в своих письмах упоминал о многих событиях того времени. Потому тебе нет нужды приносить мне свои извинения. Лучше расскажи мне, как ты жил, чем занимался, каковы твои дальнейшие планы?
– Ты задаёшь слишком много вопросов одновременно, но я постараюсь честно ответить на каждый из них, – улыбнулся мужчина. – С того самого дня, как ты отправился сюда, я занимался исключительно работой и воспитанием сына. Твой отъезд стал для меня серьёзным испытанием. Ведь за все те годы, что мы с тобой знакомы, я привык к твоей поддержке, Артур. Привык к тому, что всегда есть человек, у которого не зазорно просить совета. И вдруг мне пришлось со всеми делами справляться самому. Было тяжело, но как видишь, я выдержал и это испытание.
Потом появились эти проклятые завистники, избавиться от которых для меня было вопросом чести. Они буквально преследовали меня повсюду. Их наглость перешла все мыслимые и немыслимые границы дозволенного. К счастью, зачинщиков этой своеобразной охоты за моими идеями удалось посадить за решётку. Я понадеялся, что наконец-то смогу вздохнуть свободно, но не тут-то было. Начались долгие и мучительные разбирательства с патентами. Вот здесь мне действительно не хватало твоей помощи, Артур. Все эти бездарные существа сожрали бы меня заживо. Но нашлись люди, сумевшие мне помочь. История завершилась вполне благополучно, но остался весьма неприятный осадок в душе. Впрочем, теперь это уже не так важно. Всё осталось в прошлом, а потому я не вижу смысла придавать ему хоть какое-то значение.
Сейчас я здесь, в этом дивном спокойном городке. Рядом самый верный и надёжный друг. Идеи в моей голове одна интереснее другой. Нам с тобой, Артур, предстоит обсудить очень многое. Если ты, конечно, не имеешь ничего против.
– Когда я был против твоих фантастических идей? Ты же знаешь, я совершенно не могу отказаться от возможности поучаствовать в очередном безумстве, – ответил Артур.
– Узнаю старого друга, – ухмыльнулся мужчина. – Ну что ж, надеюсь, ты не станешь считать меня сумасшедшим.
– Если бы я не был с тобой так хорошо знаком, то давно бы посоветовал тебе добровольно отправиться в дом скорби.
Они дружно рассмеялись.
– Я рассчитываю на твою помощь, Артур, – отсмеявшись, сказал мужчина.
– Я знаю, Друг, – ответил глава Гильдии. – Я знаю.
***
Летиция невзлюбила гостя с первого же дня. Ей приходилось использовать всё своё женское коварство, чтобы скрыть от мужа эту неприязнь. Она надеялась, что её многочисленные уловки сработают безотказно, и Артур ни о чём не догадается. Однако гость оказался гораздо сообразительнее, чем она могла рассчитывать с самого начала.
– Странная женщина твоя жена, – поговаривал гость. – Можно подумать, будто в ней нет души. Она умна, привлекательна, образована, но совершенно бездушна. Она подобна творению безумного создателя, создавшего удивительной красоты автоматон. В её голове обитают одни сплошные расчеты, сделки и цифры. Я получил твоё последнее письмо, Артур. В нём ты давал весьма нелестный отзыв о Летиции. И теперь я могу понять, почему.
– Увы, мой Друг, – вздохнул Артур. – Я оказался слеп и глуп, когда делал ей предложение. Мне казалось, что Летиция станет хорошим другом, отличным компаньоном и незаменимой помощницей. В самой глубине души я понимал, что она никогда не станет хорошей женой. Но надеялся, что в ней проснётся материнский инстинкт. Думал, она успокоится, если у нас появятся дети… И жестоко просчитался. Впрочем, она обещала подумать.
– Ей движет сухой расчет, Артур.
– Это мне известно. Летиция больше всего на свете боится потерять своё положение в обществе, боится выпасть из круга избранных, как она сама это называет. И ради неприкосновенности собственного статуса она пойдёт на многое. А я всего лишь требую, чтобы она родила мне ребёнка.
– А как же… – попытался спросить гость.
– Молчи! Даже думать об этом забудь, прошу тебя! – воскликнул глава Гильдии. – Мои принципы не позволят пойти на столь необычный шаг.
– Не стоит загадывать наперёд. Тебе же не дано знать, как сложится жизнь дальше. Быть может, однажды это останется твоим единственным шансом. Последним шансом, Артур. И вот тогда все твои принципы станут совершенно никому не нужны.
– Как бы ни сложилось дальше, эта тайна должна оставаться тайной, – заметил Артур. – Вполне достаточно того, что о ней известно нам с тобой.
– А письма? – спросил гость.
– Письма недолго отправить в камин, – пожал плечами он. – Эти строки не могут скомпрометировать меня, но могут стать причиной серьёзного скандала, если кому-то ещё станет о них известно. Поэтому, нам с тобой остаётся только молчать и старательно делать вид, будто ничего не происходит.
– Однажды ты сильно пожалеешь о своём решении, Друг мой, – тяжело вздохнул гость.
– Пусть так, – отмахнулся Артур. – Поверь мне, оно того стоит!
В скором времени дом с клёнами был приведён в подобающий вид и гость переехал жить туда. Ему нравился сам дом, и очень забавляла та история, которая развернулась вокруг него. Он даже сумел лично повидаться с некоторыми из враждующих ранее наследников, дабы вызнать подробности.
Двухэтажное строение из светлого камня обросло легендами так же, как его стены укрылись побегами дикого хмеля. Оно получило своё название потому, что к парадному крыльцу вела всегда ухоженная кленовая аллея. Осенью весь сад, окружавший дом, представлялся настоящим сказочным лесом, в самом сердце которого уютно устроился замок доброй колдуньи. Клёны роняли на увядающие лужайки листья всех оттенков жёлтого, оранжевого и красного, создавая ощущение неповторимого волшебства. В дождливую же погоду, какая имеет обыкновение устанавливаться в октябре, дом принимал вид мрачноватый и даже немного пугающий. Мокрые от падающей с небес воды стены приобретали сероватый оттенок, ползучие стебли хмеля становились похожими на паутину. И голые клёны, потерявшие уже всю прелесть своих покровов, лишь дополняли эту картину, выделяясь на фоне серого неба чёрными зловещими силуэтами, стерегущими покой заколдованного сада.
А зимой дом принимал вид совсем уж необычный. Когда ажурные снежинки путались в плотно переплетённых между собой побегах хмеля, сглаживая все углы, дом становился похожим на обитель настоящих эльфов. Проходя зимним вечером вдоль красивой кованой ограды, можно было видеть, как один за другим в окнах дома вспыхивали яркие огни. На Рождество фасад украшали многочисленными разноцветными гирляндами, и каждый ребёнок города мечтал оказаться поближе к этому чудесному местечку. Многие жители города суеверно поговаривали, будто в рождественскую ночь в этом доме происходят удивительные вещи. Но проверить правдивость этих слов никто так и не решался.
Весной же можно было любоваться тем, как согретые ласковыми солнечными лучами, распускались первые листочки хмеля. Казалось, будто сам дом неожиданно взял и распустился яркой, сочной зеленью. С каждым годом хмель взбирался всё выше по стенам, пряча под своими листьями камень. И многие с нетерпением ждали того дня, когда побеги доберутся до крыши, желая увидеть подобное чудо своими собственными глазами.
И в этом окружённом загадками месте поселился гений инженерной мысли, несравненный механик и знаменитый изобретатель. Он счёл этот дом самым лучшим из всех возможных вариантов. К тому же, дом с клёнами находился на соседней улице от обители его лучшего друга. Эта особенность стала решающей при покупке. Успешностью данного приобретения остались довольны все без исключения. Даже Летиция не устояла перед соблазном заглянуть в гости к человеку, которого втайне ненавидела всем сердцем. Даже она сумела по достоинству оценить очарование этого места, о чём любезно сообщила новоиспечённому хозяину.
Когда суматоха с переездом инженера улеглась, жизнь снова вернулась в привычное для всех русло. Сам инженер занялся своими многочисленными идеями, чертежами и расчетами. Артур с головой ушёл в дела Гильдии. А Летиция вернулась к своему самому излюбленному занятию – бесконечным скандалам. Она словно возжелала испытать на прочность выносливость всех домочадцев. Но на её уловки уже давно никто не желал попадаться. Дела пошли своим чередом, тихо и размеренно.
Супруги Веллингтон, казалось, забыли о своём скандале и заключённом договоре. Артур молчал, а Летиция не напоминала, будто бы ничего и не произошло. Каждый обитал где-то на просторах собственных мыслей, лишь иногда собираясь для того, чтобы обсудить торговые дела и новые выгодные сделки.
Но спустя полтора года жизнь в доме сэра Артура резко изменилась. На свет появилось крошечное создание, которому впоследствии было суждено перевернуть с ног на голову жизни многих обитателей не только родного города.
Крошка получила нежное имя Алоя, с первого же дня став единственной любимицей своего отца. Летиция к малышке относилась довольно прохладно, чем ужасно раздражала мужа. Но отныне для главы Гильдии существовала только одна особа женского пола во всём мире – его драгоценная дочь. Ради её спокойствия и благополучия он был готов совершать самые невозможные и немыслимые поступки. Девочка стала смыслом всей его жизни, его радостью и единственным утешением. Он старался окружить её вниманием и заботой, предпочитая отныне всё своё свободное время проводить в детской, сидя рядом с кроваткой и всматриваясь в черты лица своего маленького ангелочка.
С появлением дочери Артур перестал обращать хоть какое-то внимание на капризы и истерики своей неугомонной жены. Он пообещал ей только одно – развод не состоится и она может спокойно оставаться в своём кругу избранных.
Летиция была несказанно счастлива, ведь все её расчёты оказались верны. Втайне она торжествовала, с гордостью переживая свою маленькую победу над мужем. Ей больше не нужно было бояться за своё положение. Артур никогда не нарушал своих обещаний, поэтому женщина могла быть уверена – её статусу ничто не угрожало.
Глава 3
– Долго нам ещё ехать? – спрашивала Алоя, изучая прекрасные пейзажи из окна кабины машиниста.
– Недолго, леди. Не больше часа, – отвечал тот, пристально наблюдая за девочкой.
Больше всего он боялся, что малышка может обжечься о паровой котёл, подойдя к нему слишком близко. Но Алоя вела себя вполне благоразумно, и старалась держаться от котла на безопасном расстоянии. Она была прекрасно осведомлена о возможных последствиях собственной неосторожности.
– Вам ведь не терпится увидеть Мегаполис, Алоя? – спрашивал он, пытаясь развлечь заскучавшего ребёнка.
– Конечно! Столько раз мне приходилось просить папу, чтобы он взял меня с собой. Я хочу увидеть настоящий дирижабль, – доверительно поделилась она. – Папа говорил, что в Мегаполисе всегда много воздушных судов, больших и маленьких, самых разных. А в нашем городе ничего, кроме почтовиков и не увидишь.
– Во всём пираты виноваты, – отозвался машинист. – Из-за них к нам большие суда не заглядывают. Боятся попасть к разбойникам в лапы. С этими бандитами даже военные суда справиться не могут, куда уж всем прочим. Можно подумать, в мире мало других торговых путей, где они могли бы промышлять столько, сколько им будет угодно. Но их постоянно тянет к нам, как магнитом. Несколько лет назад торговые маршруты в этих краях были пересмотрены и перенесены таким образом, чтобы пролегать в обход нашего славного городка. Члены торговой Гильдии боялись, что пираты могут напасть на город.
Девочка огорчённо вздохнула.
– А раньше и в нашем порту были большие дирижабли?
– Были, Алоя. Много их было всяких разных. Уж больше десяти лет прошло, как ваш отец прибыл в город на одной из этих летающих громадин. В нашем порту сразу пять таких дирижаблей причалить могло.
– Как же так? – изумилась Алоя. – Ведь причал всего один.
– Это теперь один, – пояснил мужчина. – Остальные рухнули давно. А последний по старой памяти до сих пор поддерживают в приличном состоянии. Просто на всякий случай. Хотя, есть ещё в нашем городе те, кто верит в возможность восстановления полного воздушного сообщения. Всё надеются, как и вы, что однажды большие дирижабли вернутся.
– Было бы замечательно, если бы в наш порт действительно заглянул настоящий дирижабль, – мечтательно вздохнула девочка. – Особенно военный, с множеством всяких необходимых в сражении штуковин. С пушками и в тяжёлой броне. Он бы причалил, а люди с почтовиков завидовали бы военным.
Девочка улыбнулась своим мыслям и отправилась будить отца. К её величайшей радости Артур уже успел проснуться.
– Где ты была? – спросил он.
– У машиниста. Он рассказывал мне, как тут всё устроено. И про пиратов рассказывал, которые не пускают в наш город дирижабли, – ответила девочка. – Папочка, а здесь и в правду есть пулемёты?
– Есть, милая, – улыбнулся отец. – Они расположены в носовой части. Ты не видела их потому, что в мирное время они покоятся внутри корпуса паровоза. Если же некто решится на нас напасть, нашему машинисту будет достаточно повернуть всего один рычаг.
– И что произойдёт тогда? – нетерпеливо спрашивала дочь.
– Тогда верхние панели корпуса отъедут в стороны, и расположенные под ними платформы поднимут пулемёты наверх.
Девочка что-то сосредоточенно прикидывала в уме, задумчиво поглядывая в окно.
– Папочка, но как же так? Если пулемёты расположены снаружи, то кто будет с ними управляться?
– Алоя, ты поразительное создание! – восхитился отец. – Всё просто, милая, они имеют автоматическую систему управления, которая тоже находится в кабине машиниста. Но есть ещё и запасная панель, она здесь, в вагоне.
– Покажи! – потребовала дочь.
Артур поднялся с уютного диванчика и подошёл к одной из висевших на стене картин. Он с двух сторон надавил на рамку руками. С тихим шипением картина подалась вперёд. Артур потянул её на себя, и она откинулась вниз, демонстрируя расположенную на оборотной стороне панель с множеством кнопок, рычажков и регуляторов.
Алоя принялась с интересом рассматривать панель.
– Папочка, а что шипит при открытии? – спросила она.
– Предохранительный клапан, милая. Он нужен для того, чтобы магистраль подачи воздуха не разорвало давлением в момент открытия, – пытался объяснить отец. – Но я могу ошибаться, дорогая. Поэтому тебе лучше обратиться с расспросами к тому, кто более сведущ в делах подобного рода. Например, к нашему машинисту.
– Хорошо, папа, – кивнула Алоя, не отрываясь от изучения панели.
Нажимать или поворачивать что-то девочка не отваживалась, но рассматривала панель с нескрываемым интересом. Резким, но грациозным движением она откидывала с лица непослушные пряди. Наблюдая за ней, Артур едва заметно улыбался.
***
Вскоре на горизонте начали проступать высокие шпили огромного Мегаполиса. Издали казалось, будто они вырастали прямо из-под земли, устремляясь к далеким облакам, подталкиваемые ввысь несокрушимой волей своих создателей. Эти шпили напоминали фантастический лес, который неудержимо тянулся к солнечному свету. Виднеющиеся в небе над ними далёкие тёмные точки представлялись стаями неведомых птиц.
Алоя, не отрываясь, смотрела в окно, поводя плечами от нетерпения.
– Это Мегаполис, папа?
– Да, милая, – кивнул Артур. – А те тёмные точки в небе – это и есть твои драгоценные дирижабли. С такого расстояния ты всё равно не сможешь их разглядеть, но мы обязательно заглянем в порт, чтобы познакомиться с ними поближе. И возможно, тебе даже удастся побывать внутри одного из таких воздушных чудес.
– Было бы замечательно, – вздохнул ребёнок. – Скоро мы уже приедем?
– Совсем скоро, Алоя. Потерпи немного. Я обещаю, у тебя будет множество возможностей осмотреть самые интересные уголки Мегаполиса.
– Ты будешь гулять со мной? – спросила Алоя, с затаённой надеждой глядя отцу в глаза.
– Конечно, – улыбнулся Артур. – У меня не так много дел. Поэтому всё наше свободное время мы с тобой проведём, изучая этот обитаемый техногенный кошмар. Здесь есть, на что посмотреть, милая. А тебе, с твоей страстью ко всяким техническим штучкам, будет особенно интересно. Только по возвращении домой не слишком докучай своим учителям бесчисленными расспросами.
В последнее время Артур много работал, постоянно пропадая в здании Гильдии или запершись в своём кабинете. Почти всё его внимание занимали бумаги. Он с большим трудом умудрялся выделить несколько часов, чтобы преподать дочери пару уроков стрельбы или верховой езды. Летиция практически не интересовалась ребёнком, и поэтому Алоя находилась либо в окружении учителей и прислуги, либо была предоставлена сама себе. Отца терзало чувство вины перед дочерью, и он желал восполнить недостаток родительского внимания, столь необходимого девочке.
В момент, когда поезд пересекал границу Мегаполиса, Алоя была озадачена выбором подходящего к случаю платья, поэтому пропустила сие событие. Впрочем, это мало огорчило юную искательницу приключений. Рассудив, что гораздо интереснее будет исследовать Мегаполис в компании любимого отца, чем рассматривать его из окна вагона, она завалила Артура вопросами, касающимися правил этикета, принятых в новом для неё месте. Обладая врождённой вежливостью и скромность, девочка ужасно боялась показаться невоспитанной. Ей хотелось произвести на жителей огромного города только самое лучшее впечатление.
– Просто будь собой, Алоя, – советовал отец, спускаясь на перрон и протягивая дочери руку.
Одетая в платье из тёмно-синего бархата, девочка гордо расправила плечи и грациозно ступила на платформу вслед за отцом. Её внимание тут же привлекла удивительная парочка, направляющаяся прямо к ним.
– Артур! Дорогой мой! – кричала женщина в полосатом платье.
От её наряда в чёрно-белую полоску начиналась рябь в глазах. На руках женщина держала маленькую заводную собачку, с ног до головы покрытую позолотой. Эта модная игрушка сразу же привлекла внимание девочки, заставив напрочь позабыть о её хозяйке.
– Джессика, неужели это ты? – изумился Артур. – Вот уж не думал, что ты сама явишься меня встречать.
– Не могла же я упустить возможность поймать тебя до того, как ты с головой уйдёшь в свою скучную работу, – кокетливо произнесла женщина.
– Прошу прощения, леди, – не сдержавшись, обратилась к ней Алоя, – я могу посмотреть вашу собачку?
– Боже мой! – воскликнула женщина. – Артур, из каких диких краёв ты притащил этого ребёнка? Деточка, ты что, никогда прежде не видела таких игрушек?
– Я сама собираю такие игрушки, – весьма невежливо огрызнулась Алоя. – И ваша игрушка интересует меня исключительно с практической точки зрения.
– Это просто поразительно! Вы, деточка, совершенно невоспитанны! – возмутилась женщина, картинно закатывая глаза.
– Вы мне тоже не нравитесь, леди, – парировала девочка. – Особенно ваше платье.
Несколько мгновений Джессика растерянно хлопала глазами, а потом звонко и от души рассмеялась.
– О, какой потрясающий характер! – произнесла она, отсмеявшись. – Артур, это ведь твоя дочь?
Отец кивнул, втайне гордясь девочкой.
– Прелестно! – защебетала Джессика. – Просто прелестно! Ты умеешь постоять за себя, дитя. Сразу чувствуются черты характера твоего отца. В случае чего он тоже не станет разводить долгие и бессмысленные церемонии.
Она улыбнулась, протягивая девочке свою блестящую игрушку. Алоя бережно приняла собачку, и тут же принялась рассматривать её со всех сторон, совершенно не обращая внимания на разговоры взрослых. Но, к величайшему своему разочарованию, ничего нового в устройстве механического зверька она так и не обнаружила.
– Благодарю вас, леди Джессика, – произнесла она, возвращая игрушку законной владелице. – У неё механизм расшатан. И еще я прошу прощения за свое неподобающее поведение.
– Так вот почему она так часто ломается, – задумчиво отозвалась Джессика. – Алоя, ты просто маленькое чудо! Тебе решительно не за что извиняться. Поверь, малышка, в нашем суровом мире умение постоять за себя ценится на вес золота. Полагаю, между нами просто не может быть никаких обид. И я надеюсь, мой автомобиль произведёт на тебя впечатление гораздо большее, нежели эта блестящая игрушка, – подытожила женщина.
Однако, вопреки надеждам Джессики, автомобиль произвёл на Алою впечатление только своим кричаще красным цветом. В остальном же это был самый обычный экипаж, управляемый автоматоном, какие и в родном городе девочка видела не раз. Но, не желая обидеть хозяйку, Алоя не стала высказывать своё мнение. К тому же, из окна автомобиля ей никак не удавалось рассмотреть улицы города, который своим видом занимал её больше всего остального.
Джессика покинула Артура лишь к обеду. Попрощавшись с ней, Алоя облегчённо вздохнула. Эта шумная и чрезмерно суетливая дама раздражала её своим легкомыслием и непостоянством. Впрочем, девочка быстро забыла о существовании Джессики, оказавшись перед зданием, верхнюю часть которого скрывала лёгкая дымка.
– Итак, чего желает моя маленькая бунтарка? – весело поинтересовался отец.
– Я желаю прогулку с тобой, папочка, – улыбнулась Алоя.
– Как пожелаешь, милая, – согласился он. – Наши чемоданы доставят наверх и без нас. Так что мы можем позволить себе прогуляться. Хочу тебе сказать, Алоя, что ты произвела на Джессику неизгладимое впечатление. Она от тебя просто в восторге.
– Зато я от неё нет, – едва слышно пробурчала девочка и ухватила отца за руку. Но Артур все равно услышал.
– Поверь, дитя мое, она вовсе не такая ветреная, какой хочет казаться. Это всего лишь одна из ее многочисленных ролей. В любой, даже самой сложной ситуации, Джессика будет первой, кто поспешит на помощь. У нее доброе сердце.
Алоя на мгновение устыдилась своих слов.
– Прости, папа, – вздохнула она. – Наверное, мне просто нужно к ней привыкнуть. Я постараюсь с ней подружиться, – пообещала дочь.
– Ты не пожалеешь, милая, – улыбнулся отец. – Джессика просто замечательный друг.
Мегаполис поражал воображение своей масштабностью. Большинство его домов были настолько высокими, что прятали свои вершины где-то за кромкой облаков, так что разглядеть их, находясь внизу, было невозможно. Серые или коричневые, они походили на рукотворные горы с вкраплениями бесчисленных кристаллов больших окон. Многие из этих зданий-исполинов снаружи были закованы в настоящую броню из толстых листов металла, что придавало им вид особенно фантастичный. В некоторых местах листы брони покрывал слой ржавчины, которая при очень сильном ветре отпадала целыми кусками, крошась в воздухе, и осыпаясь на головы случайных прохожих подобно снежным хлопьям. На первый взгляд, дома казались абсолютно одинаковыми. Но, присмотревшись, можно было найти массу отличий, делающих каждое здание по-своему уникальным и неповторимым. Одно имело стрельчатые проёмы окон и начинало сужаться к вершине значительно раньше прочих. Другое, с полукруглыми окнами, чем-то напоминало придавленного сверху снеговика. Снаружи здание не имело ни одного прямого угла, все они были скруглёнными, сглаженными. Третье же, напротив, представляло собой строгий прямоугольник с такими же узкими прямоугольными окнами. У четвёртого лифтовые шахты располагались снаружи. По ним медленно скользили стеклянные кабины, перехваченные стальными ободами. Они доставляли жителей либо в нижний, либо в верхний город.
Нижним городом считалось всё, что находилось ниже пятнадцатого этажа. В нём располагались фабрики, заводы, мастерские. Первые этажи гигантских муравейников занимали многочисленные лавочки, магазинчики, небольшие мастерские и уютные кофейни, заманивающие посетителей ароматами свежей выпечки и молотого кофе. Начиная со второго этажа, в зданиях находились всевозможные конторы, из которых непрерывно доносился перестук клавиш тысяч печатных машинок и шорох перебираемых бумаг. А на самых верхних этажах, в верхнем городе, жили обитатели Мегаполиса.
Верхний город жил своей размеренной и спокойной жизнью, ведь вся работа кипела далеко внизу. Его объединяла паутина автоматизированных мостов, которые могли перемещаться от одного здания к другому, со скрипом передвигаясь по расположенным на стенах или внутри них, в прорезях, рельсам. Такие мосты были только на самых верхних ярусах. А те, что располагались ниже, оставались неподвижными. Они являлись частью самих зданий. Такие широкие, что по ним с лёгкостью могли рассекать автомобили, эти мосты были местом прогулок и встреч. Предприимчивые владельцы маленьких кофеен приспособили мосты под летние веранды, устанавливая лёгкие плетёные кресла вокруг небольших изящных столиков.
Но главной гордостью верхнего города являлись сады, парки, оранжереи и аллеи, также обустроенные на самых широких мостах. Сады раскинулись на открытых мостах. Вишнёвые деревья, яблони, кусты жасмина и сирени, разбитые прямо на узких лужайках цветники – всё это приятно радовало не только бесконечных приезжих, но и самих обитателей Мегаполиса. В стеклянных галереях крытых мостов были обустроены оранжереи с редкими видами растений и экзотическими цветами. Здесь обитали некрупные пестрые птицы, и даже многочисленные разноцветные бабочки. Но главной достопримечательностью Мегаполиса являлся центральный парк. Здесь, в самом сердце верхнего города, на крыше единственного здания без шпиля, сходились в одну точку сразу семь самых крупных мостов. Все они соединялись между собой мостиками гораздо меньших размеров. Этот удивительный парк, засаженный невысокими деревьями и кустарниками, был настоящим оазисом среди огромного автоматизированного города. С узких прогулочных галерей, находившихся на стенах соседних зданий, и расположенных выше уровня парка, этот оазис принимал вид живописной зелёной паутины, растянувшейся между громадными колоссами человеческих жилищ. Но ещё более впечатляющий вид открывался со смотровых площадок на шпилях, откуда в безоблачную погоду верхний город был виден как на ладони. Благодаря этой прекрасной картине парк и получил название "Живое сердце".
Нижнюю же часть Мегаполиса скрывала плотная пелена смога, отчего создавалось впечатление, будто здания парили в воздухе, не касаясь земли. Разогнать это удушливое облако газов не могли никакие ветра. Именно поэтому обитатели Мегаполиса предпочитали жить наверху, где было легче дышать.
Старый парк нижнего города давным-давно зачах. Трава пожухла, пожелтела. Увяли цветы и поникли деревья. Несмотря на все старания жителей, из-за нехватки кислорода и солнечного света, парк продолжал медленно и печально умирать. Сюда приходили движимые тоской поэты и отчаявшиеся городские романтики. Вид погибающей природы завораживал их своей торжественной мрачностью, навевая мысли о бренности всего сущего, о смысле жизни или отсутствии такового, о скоротечности бытия или непредсказуемых превратностях судьбы. Сюда же приходили те, кто ещё сохранил в своей памяти образ прежнего парка. Те, кто могли рассказать, как прекрасен он был много лет назад.
По мощёным дорогам нижнего города, шурша колесами, проезжали автомобили на паровом или дизельном ходу. Порой навстречу брели понурые, измученные жизнью в непривычных условиях лошади, запряжённые в повозки. Алоя провожала животных печальным взглядом, сожалея, что ничем не может им помочь. Она с нескрываемым интересом изучала нижний город, задавала сотни вопросов отцу, подолгу рассматривала механические игрушки в витринах кофеен. Живой интерес у девочки вызывало абсолютно всё вокруг, её внимание могла привлечь любая, совершенно незначительная мелочь.
В первый день Артур прогуливался вместе с дочерью по самым оживлённым улицам Мегаполиса, рассказывая ей массу занимательных историй из своей молодости. Ведь сам он был родом именно отсюда.
– Ты тоже жил в верхнем городе? – изумлённо спросила Алоя.
– Нет, милая, – улыбнулся отец. – Дом моих родителей находится на окраине. Мы поедем туда завтра утром, и ты сама всё увидишь. Между прочим, в те времена Джессика была моей соседкой. Будучи ещё совсем девочкой, она часто мечтала о нашей женитьбе. Но впоследствии вышла замуж за Ирвина, моего помощника.
– Они хорошая пара, – рассудительно заметила Алоя. – Джессика шумная и вспыльчивая, а Ирвин молчаливый и серьёзный. Это так забавно. Идеально дополнять друг друга, наверное, так замечательно. Хотела бы я тоже выйти замуж за человека, который идеально дополнял бы меня.
Артур, выслушав рассуждения дочери о замужестве, лишь улыбнулся.
***
Окраины шумного и душного Мегаполиса напомнили девочке родной город, тихий и уютный. Здесь, в окружении пышных садов с низкорослыми деревьями располагались дома, чьи владельцы имели знатное происхождение и богатую семейную историю. Невысокие, в два-три этажа, эти строения по части техногенных новинок ничуть не уступали зданиям самого Мегаполиса.
Знакомство с родственниками не произвело на Алою особого впечатления. Она приветливо улыбалась, вежливо разговаривала со всеми, но это её быстро утомляло. Зато просторный трёхэтажный дом запомнился ей надолго. С верху до низу забитый всевозможными автоматами и механизмами, он являлся неподражаемым примером широты и изобретательности человеческой мысли. Поэтому на исследование дома Алоя потратила гораздо больше времени, чем на общение с роднёй.
На обратном пути девочка высказала отцу своё мнение о многочисленной родне.
– Ты слишком строга к ним, Алоя, – рассмеялся Артур. – Жизнь в крупных городах определённо портит характер людей. Но и их можно понять. Среди всей этой суеты трудно оставаться спокойным. Поэтому я и уехал отсюда. Никогда не любил весь этот шум и беготню.
– Они злые! – капризно заявила Алоя. – Папочка, давай погуляем по Мегаполису?
– Ох, дорогая моя, откуда в тебе столько энергии?
Дочь лишь пожала плечами в ответ.
Во время прогулки её внимание привлекла знакомая мелодия, доносившаяся откуда-то из-за угла. Она повела отца на звук, желая выяснить, кто исполняет эту мелодию. Завернув за угол дома, она увидела большую передвижную платформу на шести колёсах. На платформе возвышался старенький механический оркестр, местами ржавеющий и ужасно скрипучий.
Колёса платформы давно уже перекосились, в некоторых местах из них вывалились спицы, но она упорно продолжала медленно двигаться по давно известному маршруту. Сами заводные музыканты в изящных бронзовых шляпах-цилиндрах выглядели под стать платформе. У одного выпал глаз, болтаясь на пружинке и раскачиваясь при движении. У другого давным-давно заклинило руку. Она судорожно дёргалась, но двигаться нормально уже не могла. У третьего отсутствовала пластина на корпусе и из дыры торчали пружины. Этот музыкант совсем не работал.
Мелодия смолкла и платформа остановилась. В тот же миг из ближайшей мастерской вышел хмурый пожилой мужчина в кожаном фартуке. Он осмотрел платформу, разочарованно попинал колесо и принялся поворачивать большой ключ, торчавший сбоку. Внутри оркестра что-то протяжно заскрипело, несколько раз щёлкнуло, и музыканты снова зашевелились. Жалобно скрипнув своими кривыми колёсами, платформа тронулась в дальнейший путь, унося обречённо терзающих инструменты музыкантов прочь.
– Надо же! – изумился Артур, провожая оркестр взглядом. – Они ещё живы. Знаешь, Алоя, этот оркестр появился в городе в те времена, когда я ещё был мальчишкой. Тогда он стал настоящей диковинкой, местной достопримечательностью. Этот оркестр всегда движется по улицам согласно расписанию. В строго определённое время, когда завод почти на исходе, он возвращается сюда. Его снова заводят и отправляют дальше, чтобы через несколько часов он опять вернулся.
– Они такие потрёпанные, – заметила Алоя. – Неужели за ними совсем не следят?
– Не знаю, милая. Когда-то давно они были прекрасны. На них не было ржавых пятен, они сверкали на солнце. Все детали были на своих местах, музыканты работали исправно. И колёса у платформы были в полном порядке. Тридцать с лишним лет беспрерывной игры явно не пошли им на пользу. Ничто не вечно в этом мире, – вздохнул он.
Следующие несколько дней Артур был вынужден целиком посвятить работе, оставив Алою на попечение Джессики, которая с превеликим удовольствием гуляла с девочкой по паркам верхнего города и с особым упоением рассказывала историю всего Мегаполиса. Рассказчица из неё получилась просто превосходная. Джессика знала о городе практически всё, чем несказанно радовала маленькую Алою.
В центральном парке они повстречали очаровательно автоматона в белоснежном фартуке и колпаке. Точнее, это была только его верхняя часть, закреплённая на яркой тележке. Он продавал мороженое, ловко орудуя специальной ложкой. На прощание он махал каждому покупателю рукой. Уговорив женщину купить мороженого, Алоя тоже помахала ему на прощание, и направилась к скамейке под яблоней на краю моста. Оттуда открывался великолепный вид.
– Алоя, ты прелестное создание! – воскликнула Джессика, усаживаясь рядом с девочкой. – Смотри-ка, а вон и твой большой дирижабль! Правда, он довольно далеко от нас.
Алоя вскочила со скамейки и облокотилась о перила моста, пытаясь разглядеть проплывающее вдали судно. Её сердце билось часто-часто, но дирижабль был слишком далеко, и не казался таким огромным, как она представляла.
– Это пассажирское судно с Запада, – прищурившись, поделилась Джессика. – Ты ещё не успела посмотреть на них вблизи?
– Нет, – разочарованно ответила Алоя. – Папа обещал сводить меня в порт сразу же, как только закончит все свои дела. Джессика, а вы видели большие дирижабли вблизи?
– Конечно, – кивнула женщина. – Более того, мне даже доводилось путешествовать на дирижабле. Весьма увлекательное занятие. Так интересно смотреть сверху на землю. Можно даже попытаться представить себе, что ты – настоящая птица. А какие виды открываются с такой высоты… Никакая смотровая площадка мира не способна сравниться с этим.
Задать следующий вопрос девочке помешал грациозно выплывший из-за ближайшего здания небольшой дирижаблик. Он пролетал так близко, что можно было рассмотреть буквально каждую мелочь, каждую деталь богатой бронзовой отделки гондолы и каждый шов на баллоне. Алое казалось – если она протянет руку, то обязательно достанет до него кончиками пальцев. Но проверить свою теорию девочка не решилась, побоявшись свалиться вниз. Двигатели судна работали довольно громко, поэтому девочке пришлось подождать, пока оно скроется из виду, чтобы поделиться впечатлениями с довольно улыбающейся Джессикой. Впрочем, женщина и так прекрасно понимала, какое впечатление произвело судёнышко на её юную подопечную.
На следующий день Джессика была вынуждена отправиться к родителям на окраину города, и Алое пришлось провести день с отцом, решающим деловые вопросы в нижнем городе. Её раздражали надменные, лицемерные джентльмены и ярко накрашенные женщины, но она старательно не подавала виду, пытаясь выглядеть безразличной.
– Папочка, я устала от этих людей, – не выдержала она под вечер.
– Милая, если хочешь, я попрошу Ирвина доставить тебя в верхний город, – предложил отец.
– Хочу, – кивнула дочь.
– Хорошо. А завтра мы с тобой отправимся в порт, смотреть на твои большие дирижабли, – пообещал он. – Ты согласна?
– Конечно, папочка! – радостно заявила Алоя и на прощание поцеловала отца в щеку.
Артур догнал их уже на половине дороги.
– Итак, моя милая, все дела закончены, – радостно сообщил он. – Завтра мы идём осматривать порт, как я и обещал. Полагаю, там нам точно будет, на что посмотреть.
– Это замечательно! – обрадовалась Алоя. – Я уже устала ждать…
Она замерла на полуслове. Её внимание привлекла разворачивающаяся на другой стороне улицы сцена. Девочка в оцепенении замерла с широко распахнутыми от испуга глазами.
На противоположной стороне широкой дороги небритый мужчина в старой, потрёпанной куртке с громкой руганью хлестал кнутом гнедую лошадь с белыми пятнами и длинной светлой гривой. Животное фыркало в ответ, упрямилось и поднималось на дыбы, отказываясь продолжать путь.
Первым реакцию девочки заметил Ирвин.
– Не бойтесь, Алоя, я немедленно прекращу это безобразие, – заявил он, и направился на ту сторону. Перейдя дорогу, он сказал мужчине несколько слов. Но в ответ на него обрушился мощный поток крепкой брани, за что мужчина тут же схлопотал оплеуху. Он затих, внимательно выслушал Ирвина и, понурив голову, повёл несчастное животное прочь, изредка оборачиваясь.
– Папа, давай купим эту лошадь? – дрожащим голосом спросила девочка.
– Милая, ну зачем нам ещё одна лошадь? К тому же, как мы сможем привезти её отсюда домой?
– Ладно, папа, – ответила дочь и опустила голову, чтобы отец не видел блеснувшие в её глазах слёзы.
Дойдя до угла соседнего дома, Алоя резко остановилась и зашлась в приступе кашля.
– Алоя, что с тобой? – забеспокоился отец.
– Всё хорошо, папочка, – отдышавшись, ответила дочь. – Мошку проглотила.
Артур не задумался о высказывании девочки, поверив ей на слово. Его совершенно не озаботил вопрос, откуда в центре Мегаполиса возьмутся мошки. Впоследствии он страшно пожалел о том, что не придавал этому случаю значения.
– Ирвин, вы настоящий рыцарь, – слабо улыбнулась девочка.
– Ну что ты, Алоя, – отмахнулся он. – Это было отвратительное зрелище, и я счёл своим долгом прекратить его сию же минуту.
– Спасибо, – произнесла малышка.
– Не стоит меня благодарить, – улыбнулся Ирвин и галантно поцеловал девочке руку.
Проводив отца с дочерью до здания, в котором располагалась рабочая квартира Артура, он распрощался и отправился к себе – дожидаться возвращения жены. Перед самым уходом он дал Алое обещание отправиться с ними в порт на следующий день. Но в ту же ночь произошло нечто, перечеркнувшее все их планы…
Осторожное прикосновение к руке заставило Артура открыть глаза. Над ним склонилась бледная служанка с растрёпанными тёмными волосами, одетая, не смотря на позднюю ночь, в белоснежную блузку и строгую чёрную юбку.
– В чём дело? – спросил Артур. – Почему вы не спите?
– Я даже не ложилась, сэр, – обеспокоенно призналась женщина со звучным именем Елена. – Плохи дела, малышка заболела.
– Что с ней? – резко поднимаясь, воскликнул он.
– Она задыхается и у неё всё время слезятся глаза.
Без лишних вопросов Артур поспешил в комнату к дочери.
Девочка лежала на широкой кровати, откинувшись на подушки. Она тяжело дышала, по её бледным щекам текли слёзы. Не на шутку перепугавшись, Артур бросился к ней.
– Алоя! Дитя Моё! Что с тобой?
Девочка открыла глаза, покрасневшие от слёз.
– Папочка, мне тяжело дышать, – хрипло произнесла она.
– Доктора уже позвали, сэр, – тихо сообщила Елена. – Он спешит сюда.
Артур кивнул и снова повернулся к дочери.
– Всё будет хорошо, Алоя. Я обещаю тебе.
– Папа, помнишь, прошлой весной я устроила безобразную драку на площади? – спросила дочь.
– Помню, милая.
– Мальчишки с фабрики пытались побить палками уличную собаку, – произнесла Алоя.
– И ты решила воздать им должное?
– Да, папочка. Оливер мне помогал, и остальные тоже. Ведь это несправедливо – издеваться над собакой только за то, что она бездомная.
– Конечно, девочка моя, – согласился отец, пытаясь понять, к чему вела дочь.
– Почему тот человек на улице бил лошадь? – всхлипнула девочка. – Лошадь ведь не бездомная, и ничего дурного она не сделала! Зачем он так жестоко с ней обошёлся?
– Это злой человек, Алоя. Он жесток по отношению ко всем, даже к своей лошади.
– Как ужасно, – едва слышно произнесла Алоя и закрыла глаза.
Вскоре появился заспанный доктор. Он долго осматривал девочку, о чём-то тихо беседуя с ней.
– Малышка совершенно не приспособлена к жизни в условиях Мегаполиса, – поделился он, приближаясь к сидевшему неподвижно отцу. – Здесь слишком душно и шумно для такой крошки, как она. Грязный воздух, отсутствие солнечного света, всё это пагубно сказывается на здоровье девочки. К тому же, она пережила сильнейшее потрясение, говорить о котором напрочь отказывается.
Вам, сэр Веллингтон, нужно как можно скорее вернуть ребёнка в те условия, к которым она привыкла. В Мегаполисе она надышится газов и это существенно усугубит её состояние. В родном городе ей станет значительно легче. На свежем воздухе ваша дочь быстро пойдёт на поправку.
– Хорошо, – кивнул Артур. – Я немедленно пошлю помощника с распоряжением подготовить всё для нашего отъезда.
– Посылайте, – согласился доктор. – Для неё так действительно будет лучше.
Распрощавшись, доктор ушёл, оставив главу Торговой Гильдии собираться в обратный путь.
– Елена, я могу просить вас о помощи? – спросил Артур.
– Конечно, сэр. Это моя обязанность – помогать вам, пока вы здесь.
– Уложите вещи Алои, – попросил он. – А я займусь подготовкой к отъезду. Думаю, к утру, мы уже покинем город.
Служанка кивнула и, проводив обеспокоенного отца до дверей комнаты, принялась бережно укладывать наряды девочки в чемодан. Своих детей у Елены пока не было, поэтому заботы о малышке доставляли ей радость. Но внезапная болезнь девочки огорчила её настолько, что женщина едва сдерживала слезы.
– Елена, – позвала Алоя.
Служанка присела на край кровати и погладила дитя по волосам.
– Я здесь, милая.
– Елена, вы видели большие дирижабли? – слабым голосом спросила девочка.
– Видела. Их здесь много пролетает.
– Какие они?
Женщина призадумалась, тщательно подбирая слова, чтобы описать громадные воздушные суда.
– Они похожи на китов, – начала она. – Особенно те, у которых гондола крепится к самому баллону. А те, у которых гондола и баллон соединяются тросами, особенно красивы…
– Я вам завидую, – вздохнула девочка. – Мне так и не удалось увидеть вблизи настоящий большой дирижабль. Утром папа увезёт меня обратно домой, и я уже не смогу попасть в порт.
– Не переживай, дитя. Твоя жизнь ведь только начинается, и у тебя обязательно появится возможность насмотреться на самые разные дирижабли. Но для начала ты должна поправиться.
Девочка снова тяжело вздохнула и закрыла глаза. Вскоре она уснула, иногда тревожно вздрагивая, словно её мучили кошмары. Проснулась она уже в поезде. За окном тускло светило солнце. Отец, совершенно бледный, с тёмными кругами под глазами, сидел рядом с ней и неотрывно смотрел в её лицо.
– Как ты, милая? – спросил он.
– Плохо, папочка, – призналась дочь и снова уснула.
Девочку терзала череда невообразимых кошмаров. Она вздрагивала и кричала во сне. Вместе с ней вздрагивал и Артур. Бедный отец не знал, каким молиться богам, чтобы только дочь поправилась.
В родном городе Алою осмотрел здешний врач. Он утверждал, что её состояние вызвано сильнейшим душевным переживанием.
– Пойми, старина, – говорил он Артуру, – она чем-то серьёзно расстроена. Ей не даёт покоя некое событие, невольной свидетельницей которого малышка стала в Мегаполисе. Беда в том, что Алоя наотрез отказывается рассказывать о своих переживаниях. Без конца прокручивая в мыслях увиденную сцену, она, тем самым, ещё больше усугубляет положение.
Артур доверял врачу, с которым его связывали добрые приятельские отношения. Но в этот раз растревоженного отца одолевали многочисленные сомнения. В глубине души он подозревал, что истинная причина болезни дочери столь ужасна, что доктор ничего о ней не говорил, не желая окончательно подрывать моральный дух обитателей дома.
– Ты уверен? – без конца переспрашивал Артур. – Скажи мне правду!
– Это чистейшей воды правда, старина. Физически девочка абсолютно здорова. Ты должен выяснить причину её терзаний. Ведь ты единственный человек, которому она доверяет.
Но девочка упорно хранила молчание.
На шестой или седьмой день её болезни Летиция, до этого не проявлявшая особого интереса к происходящему, не выдержала всеобщего напряжения и лично отправилась осведомиться о состоянии дочери. Присев на край кровати, она гладила дочь по руке.
– Как твоё самочувствие, дитя моё?
– Мне больно, мамочка, – отозвалась Алоя. – Мне очень-очень больно.
– Где, малышка?
– Здесь, – ответила девочка, положив руку на сердце.
Летиция растерялась, не зная как реагировать, как вести себя в столь непростой ситуации. Никогда прежде Алоя не называла её мамочкой, не делилась своими переживаниями, мыслями и секретами, всегда доверяя только отцу. Что-то дрогнуло в душе матери, какая-то тонкая струнка, которая молчала ранее. Женщина прижала ребёнка к себе и горячо поцеловала в лоб.
– Милая моя, что же за кошмары терзают твоё маленькое сердечко? – дрогнувшим от волнения голосом спросила она, даже не рассчитывая получить ответ.
Алоя уткнулась матери в плечо и горько разрыдалась.
– Мамочка, там, в Мегаполисе, – немного успокоившись, начала она, – на одной из улиц человек бил хлыстом лошадь. Он громко кричал, потому что лошадь отказывалась идти дальше, и с размаху стегал её по ногам и бокам. Он бил так сильно, что я видела, как капли крови разлетались во все стороны и падали на дорогу. Это было ужасно, мамочка! Лошадь фыркала и вставала на дыбы. Ей ведь было очень больно.
Ирвин, папин помощник, остановил этого человека, и даже отвесил ему оплеуху. Человек перестал стегать животное и ушёл. А я просила папу купить эту лошадь и забрать её сюда. Но папа отказался! Он говорил, что нам ещё одна лошадь не нужна. Когда тот человек уводил её, я видела кровоточащие раны от хлыста у неё на боку.
Девочка снова зарыдала, прижимаясь к матери, будто искала у неё поддержки и защиты. Летиция покрывала головку дочери поцелуями, чувствуя, как у самой ком подкатывает к горлу. Её руки мелко задрожали.
– Бедная моя Алоя, – шептала она. – Ангел мой, не плачь, прошу тебя. Хорошая моя, не нужно.
– Я же знаю, что этот мерзкий человек всё равно будет её бить, мамочка! – сквозь слёзы говорила малышка. – Я хотела её спасти, но папа не разрешил! Мамочка, почему он отказался? Я представляю, как ей плохо, как больно! Ведь никто не позаботится о ней, и тогда лошадь попросту умрёт! Она же потеряет много крови или получит воспаление. Тогда этот жестокий человек пожалеет о своих проделках, но будет слишком поздно! Нельзя быть таким злым, мамочка! Это самый отвратительный человек, которого только можно представить.
Потрясённая рассказом дочери, Летиция не знала, что ответить. Она успокаивала ребёнка, как могла. Дождавшись, когда Алоя перестанет плакать, она спросила:
– А как же дирижабли, милая? Ты видела их?
– Я видела издали один, когда мы с Джессикой ели мороженое в парке, но рассмотреть его не получилось. Ещё я видела один совсем близко, но он был маленький. Мы должны были отправиться в порт, но я заболела, и папа увёз меня домой.
– Этот Мегаполис – настоящий город несбывшихся надежд, – вздохнула мать, укладывая девочку на подушки. – Не переживай, Алоя, ты обязательно увидишь дирижабли, много самых разных дирижаблей. Однажды тебе даже доведётся отправиться в воздушное путешествие. Поверь, это приключение стоит того, чтобы поскорее поправиться.
Собравшись с силами, чтобы самой не разрыдаться, Летиция дрожащим голосом спела дочери песенку о покорителях бескрайних воздушных просторов, которые заблудились во времени на своём огромном и неуклюжем дирижабле. Терпеливо дождавшись, когда малышка уснёт, она аккуратно уложила малютку на подушки, поправила одеяла и погладила девочку по щеке кончиками пальцев.
– Я и не думала, что у тебя такое доброе и отзывчивое сердце, Алоя, – прошептала она. – Ты способна целый мир согреть в своих маленьких ладонях, и броситься на помощь любому, кто в этом нуждается. Ты настоящий Ангел, дитя… Слишком ранимый маленький Ангел, но с возрастом твоя ранимость притупится. Надеюсь, что доброта и отзывчивость останутся с тобой навсегда.
Смахнув со щеки предательскую слезинку, Летиция бесшумно вышла из комнаты, велев дожидавшейся в коридоре служанке внимательно следить за малюткой.
Глава 4
Глава Гильдии сидел в кресле, обхватив голову руками. Он пытался собраться с мыслями, чтобы дочитать до конца полученное утром письмо от Джессики, в котором она сообщала об успешно завершенных в Мегаполисе делах и о том, что Ирвин отправился на Юг – заключать выгодную торговую сделку. Она так же интересовалась здоровьем Алои, выражая крайнюю обеспокоенность внезапной болезнью девочки.
Летиция ворвалась в кабинет, едва не сорвав с петель тяжёлую дубовую дверь. В её глазах блестели слёзы, что поразило мужа до глубины души. Ведь никогда прежде он не видел эту женщину в таком взволнованном состоянии. И тем более, никогда раньше он не видел, чтобы Летиция плакала.
– Ты жестокий человек, Артур! – громко заявила она.
– Летиция, что произошло? – поднимаясь ей навстречу, спросил он. – Ты плачешь, дорогая?
– Да! Я тоже умею плакать, – срывающимся от волнения голосом сообщила она. – Ты бесчувственный человек! Я могла ожидать от тебя чего угодно, только не бессердечия! Как ты мог так поступить? Где же твоя совесть, Артур Веллингтон? Где вся та хвалёная отзывчивость, о которой уже давно ходят легенды в высших кругах?
– В чём дело? Ты можешь объяснить мне, что произошло? – недоумевал супруг, обнимая жену за плечи.
– Найди девочке эту чёртову лошадь, Артур! Не какую-нибудь похожую, а именно эту! – потребовала жена, вытирая слёзы. – Почему ты не купил это животное, когда Алоя просила тебя? Я не думаю, что тебе стало жаль денег на то, чтобы удовлетворить просьбу дочери.
– Но, дорогая…
– Замолчи! – воскликнула она. – Я умоляю тебя! Слышишь, умоляю, найди это животное! Хоть из-под земли его достань, но оно должно быть здесь! Алоя всего лишь хотела спасти лошадь от жестокости хозяина, но ты отказался ей в этом помочь. Девочка вовсе не больна, Артур. Она всем сердцем переживает за судьбу животного. Безобразная сцена, виденная ею в Мегаполисе, до сих пор стоит у неё перед глазами. Поверь мне, малышка далеко не глупа, и она прекрасно догадывается о том, что этот человек будет и дальше избивать животное до кровавых ран! Ты должен помочь ей хотя бы теперь.
– Летиция, но как же я найду этого человека? – растерянно спросил муж.
– Мне наплевать, каким образом ты его найдёшь, но ты сделаешь это! – заявила Летиция. – Если ты не найдёшь эту несчастную лошадь, я превращу всю твою дальнейшую жизнь в сплошной кошмар, Артур. В бесконечный ад со всеми возможными муками, в беспросветный ужас, от которого ты начнёшь сходить с ума! Это я тебе обещаю!
Алоя никогда тебе не простит, если ты не справишься. Доктор не ошибался, когда говорил, что её состояние вызвано тяжким душевным переживанием. И теперь я знаю это наверняка. Она сама рассказала мне о том случае в Мегаполисе. И поверь мне, дитя действительно страдает. Найди ей эту лошадь, дорогой, я прошу тебя.
– Хорошо, Летиция, я найду её, – пообещал он. – Чего бы мне это не стоило, я разыщу того человека и сумею убедить его продать животное. А потом доставлю лошадь сюда, только бы Алоя поправилась.
– Постарайся, Артур, – произнесла Летиция. – Я уверена, ты сможешь сделать это.
– Ради вашего спокойствия я сделаю всё, что угодно, – ответил он.
– А если он откажется продавать животное? – вдруг спросила жена. – Что же тогда?
– Я его убью! – отрезал Артур.
– Спасибо, дорогой, – с чувством произнесла Летиция и поцеловала мужа в щёку.
Как только дверь за ней закрылась, Артур буквально рухнул обратно в кресло. Он ругал себя последними словами. Он счёл просьбу Алои очередным детским капризом, мелкой прихотью и не более того. И теперь ему необходимо было найти единственно верное решение, чтобы искупить свою вину перед горячо любимой дочерью.
Собравшись с мыслями, он взглянул на часы, и принялся писать письмо.
"Джессика!
Дорогой мой Друг, как только твой муж вернётся из поездки, напомни ему про трагический случай с лошадью в нижнем городе. Это произошло перед нашим спешным отъездом и послужило его прямой причиной. Ирвин поймёт, о чём идёт речь. Пусть незамедлительно бросает все свои дела и разыщет того человека как можно скорее!
Животное любыми средствами должно быть доставлено сюда! Подчёркиваю, любыми!
Если потребуется, можете убить этого человека, но добудьте эту несчастную зверюгу. Даже если её хозяин заломит непомерную цену, она должна быть здесь. В данном вопросе деньги не играют никакой роли. Я готов заплатить столько, сколько будет необходимо.
От этого напрямую зависит состояние и душевное спокойствие моей дочери. Алоя очень тяжело переживает ту отвратительную сцену, и эти переживания дурно сказываются на её здоровье.
Я корю себя за то, что не выполнил её просьбу о покупке лошади сразу в тот же злополучный вечер.
Как только удастся хоть что-то выяснить о хозяине животного, немедленно дай мне знать. Все подробности тебе расскажет Ирвин.
Я очень рассчитываю на вашу помощь, Джессика!
Артур".
Запечатав послание, он быстро спустился на первый этаж и вручил конверт служанке, приказав отправить его курьерским поездом в Мегаполис и передать лично в руки Джессике Паркер. Молодая женщина кинула быстрый взгляд на часы и убежала. Курьерский поезд отбывал через сорок минут.
***
Механика предупредили, что его юная ученица тяжело заболела. Как только он сумел найти время, он пришёл проведать малышку. При виде своего учителя Алоя даже нашла в себе силы улыбнуться. Механик оказался тем самым человеком, которого она искренне была рада видеть.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, усаживаясь на стул рядом с кроватью.
– С вашим появлением намного лучше, – ответила девочка.
– Удивительное ты создание, Алоя, – тепло улыбнулся мужчина. – Ну как, посмотрела на Мегаполис?
Алоя принялась в подробностях рассказывать ему обо всём, что видела в огромном городе. Она говорила об автомобилях, исполинских зданиях и стареньком заводном оркестре, который грозился развалиться в любое мгновение. В красках и мельчайших подробностях она описывала парки верхнего города и маленькие судёнышки, которые маневрировали прямо между шпилями домов.
– Я не раз бывал в Мегаполисе, – поделился механик. – Но слушая тебя, понимаю, сколького не замечал. Если смотреть на мир твоими глазами, Алоя, то выходит, чудеса живут везде, даже там, где мы их не замечаем или не хотим замечать. Мне снова захотелось побывать в этом сердце техногенного мира.
Украдкой девочка заметила, как блеснули в его глазах хитрые озорные огоньки.
– А как же дирижабли? – поинтересовался он.
Малышка вздохнула и поведала ему о своих злоключениях, умолчав, однако, о происшествии с лошадью.
– Мне так жаль, что я не увидела их, – сокрушалась она.
Механик задумчиво глянул на свою ученицу.
– Кажется, я знаю способ хоть немного помочь тебе, юная леди. Конечно, если ты готова и дальше усердно учиться, то мы можем изрядно облегчить твои переживания из-за этих злосчастных дирижаблей, которые по собственной глупости никак не желают показываться на глаза такой замечательной юной леди.
– Готова, – кивнула Алоя.
– Что ж, тогда и я готов кое-что для тебя сделать, – заявил он. – Но сначала ты должна поправиться. В твоём теперешнем состоянии сложно сосредоточиться на науках, какими бы захватывающими они не казались. Ты очень способная девочка, но твоё здоровье вызывает немалые опасения. Излишние нагрузки тебе сейчас противопоказаны, поэтому ты обязана выздороветь.
– Я очень постараюсь, – пообещала она.
– Уж постарайся, Алоя. Оно того стоит. А дирижабли эти просто стесняются тебя, – заговорщицки подмигнул механик. – Считают себя недостойными твоего взора. Они, знаешь ли, очень боятся вызвать у тебя разочарование своим видом. Стеснительные все, как один.
Девочка снова улыбнулась, пытаясь представить себе смущённые воздушные суда, густо заливающиеся краской от волнения и стыда.
Механик распрощался и поспешил по своим делам. Тогда Алоя даже представить себе не могла, какими удивительными событиями и приключениями наполнится её жизнь, со сколькими необычными и интересными людьми сведёт её хитрая затейница судьба, и какие испытания ей предстоит выдержать.
***
С момента, когда Артур отправил Джессике письмо с просьбой о помощи, прошло уже больше двух недель. Ответа не было, а Алое с каждым днём становилось только хуже. Девочка буквально таяла на глазах, она почти ничего не ела и отказывалась разговаривать со всеми, кто приходил её проведать. Состояние малютки вызывало у отца всё большие и большие опасения. Артур пребывал на грани отчаяния и всерьёз задумывался о том, чтобы самому поехать в Мегаполис на поиски той самой лошади. Проклиная себя за невнимательность и равнодушие, он мысленно метался в поисках решения.
Поднявшись в кабинет, он запер дверь и принялся быстро писать записку.
"Мне невыносимо больно видеть, как из-за моей бесчувственности страдает Алоя. Сердце моё разрывается от беспокойства за состояние моей малютки. Я готов сгореть со стыда, провалиться сквозь землю, даже умереть, лишь бы только моё драгоценное дитя поправилось.
Не в силах более выносить страдания Алои, я отправляюсь в Мегаполис завтра же!"
Выйдя из дома, он вручил записку мальчишке-посыльному.
– Доставишь записку в дом с цветными стёклами, – велел он, протягивая шустрому сорванцу горсть монет.
Проводив мальчишку взглядом, он вернулся в дом и приказал служанке собрать его вещи к завтрашнему отъезду.
Но назавтра тот же посыльный принёс Артуру письмо. В нём Джессика писала, что через два дня они вместе с мужем прибудут в город. Сердце Артура дрогнуло от необъяснимого предчувствия.
– Летиция, через два дня у нас будут гости, – сообщил он, найдя жену в гостиной.
– Какие гости, Артур? – вскинулась она. – Наша дочь больна, а ты говоришь о гостях. Девочку нельзя тревожить в таком состоянии. Гости станут для неё источником лишнего беспокойства.
– Это будут непростые гости, – подмигнул он. – Вот увидишь.
Летиция уставилась на мужа, совершенно не понимая, о чём идёт речь. Ей казалось, будто Артур скрывает от неё какую-то великую тайну. Но постепенно до неё дошёл смысл сказанных мужем слов. Её лицо просияло.
– Неужели? – изумилась она.
– Именно, моя дорогая, – улыбнулся Артур и поцеловал жену в лоб. – Но все подробности мы узнаем только через два дня. А сейчас мы должны тщательно подготовиться к приезду наших дорогих гостей. Предупреди всю прислугу, чтобы пока ничего не говорили Алое. Всего два дня.
– Артур, а ты уверен? – с лёгкой тенью сомнения спросила Летиция.
– Это же Джессика и Ирвин, – хмыкнул он. – В них я никогда не сомневался, а они никогда меня не подводили. Ты же сама это прекрасно знаешь, Летиция. Но у нас совсем нет времени на разговоры. За два дня мы должны очень многое успеть. Подготовка к приезду гостей предстоит крайне серьёзная. Полагаю, мне понадобится и твоя помощь, если не возражаешь.
– В такой ситуации я просто не имею права возражать, Артур, – улыбнулась жена.
***
Механик явился утром, принеся с собой аккуратно свёрнутые чертёжные листы. Глядя на плачевное состояние девочки, он чувствовал, как сжималось его сердце. Его дети давно уже выросли и устраивали свои жизни так, как считали нужным. Он взял малышку в ученицы, чтобы не чувствовать себя одиноким, и заботы о ней доставляли ему удовольствие, ведь Алоя была послушным ребёнком и прилежной, способной и сообразительной ученицей.
– Итак, юная леди, я обещал кое-что для тебя сделать, – напомнил он. – Погляди-ка сюда.
Он протянул ей листы с видом самого великого заговорщика. Девочка послушно развернула чертежи и разложила их перед собой на кровати. С первого взгляда она не находила в них ничего необычного, но, присмотревшись, заметно оживилась.
Это были чертежи рабочей модели дирижабля с четырьмя двигателями. С виду эта модель не должна была отличаться от всех прочих, но некоторые детали делали её совершенно уникальной.
– Это ведь не вы придумали? – прищурившись, спросила девочка.
– Конечно же, нет, – честно признался механик. – Я механик, Алоя, а не инженер. Нравится?
– Очень! Но кто же оказался способен придумать такое? – допытывалась она. – Это же гениально! Здесь нет ничего сложного, но в то же время, модель должна получиться уникальной. Хотя…
Она задумчиво склонила голову над листами, пытаясь понять, какая именно деталь никак не давала ей покоя. Что-то в чертежах было не так, как должно было быть. Где-то в расчётах скрывалась коварная и незаметная на первый взгляд ошибка. Девочка сосредоточенно сопела, пытаясь найти оплошность.
– Дайте мне лист бумаги и карандаш, – попросила она, не поднимая головы. – Я попробую подсчитать сама.
– Дитя, ты же всегда отлично считала в уме, – вздохнул механик. – Как видно, продолжительная болезнь отрицательно сказывается на твоей работоспособности. Надеюсь, в самом скором времени ты поправишься, и всё вернётся на круги своя.
Он протянул ей бумагу и карандаш. Девочка тут же принялась дрожащей рукой выводить на листе аккуратные ряды цифр, сверяясь с расчётами, указанными в чертежах. Она напряжённо хмурила лоб, пытаясь вычислить коварную ошибку. Механик внимательно следил за ней, про себя отмечая, что слабость действительно изрядно подорвала способность малышки моментально схватывать любую информацию. В глубине души он боялся, что Алоя так и не сможет найти эту проклятую ошибку и тогда вся его затея провалится с грандиозным треском.
– Так он же не сможет летать с такими двигателями, – произнесла девочка. – При первой же попытке их запустить, двигатели заклинит. Причём, все четыре одновременно. И никуда эта модель уже не полетит. Даже моих скромных познаний вполне хватает для того, чтобы это понять.
– И что ты предлагаешь? – с затаённой надеждой поинтересовался механик.
– Я всё написала, – произнесла Алоя, протягивая ему свой листок. – Можете отдать мои подсчёты тому, кто придумал эту модель. Пусть подумает и исправит свою досадную оплошность. Но в целом это должна быть отличная игрушка.
Она устало откинулась на подушки, потирая виски.
– Блестяще, Алоя! – похвалил механик. – Я не сомневался, что ты справишься с этой задачкой. Считай, что это был твой экзамен. Но, как я вижу, тебя утомили поиски этой ошибки, дитя. Поэтому тебе лучше отдохнуть.
– Вы так и не сказали мне, кто придумал модель, – напомнила она.
– В нашем городе есть один человек, в прошлом он был очень известным изобретателем, – доверительным тоном делился механик. – Но получилось так, что жизнь его пошла кувырком и он долгое время предавался беспробудному пьянству. Однако, ни навыков своих, ни знаний не растерял. Он способен творить поистине гениальные вещи, Алоя. И я предложил ему взять тебя на обучение.
– И что он ответил?
– Он предложил устроить тебе небольшое испытание, пройдя которое ты смогла бы доказать свои способности. У тебя блестяще получилось, дитя. Твой листок я отнесу этому человеку. Думаю, он будет очень доволен.
– Я вовсе не настаиваю, но надеюсь, что мои идеи могут оказаться весьма полезными.
– Ты настоящее Чудо, девочка! – рассмеялся механик. – Если после подобного заявления он откажется взять тебя в ученицы, я лично вызову его на дуэль. А теперь закрывай глаза и отдыхай. Тебе вскоре понадобится очень много сил, чтобы успешно учиться дальше. Я ещё загляну к тебе, как только у меня появятся для тебя хорошие новости. Вот увидишь, дитя, этот человек откроет для тебя такие тайны инженерии и механики, какие ты даже вообразить себе не могла.
– Хорошо, – слабо улыбнулась девочка.
Механик вышел, задумчиво потирая короткую бороду. В душе он торжествовал, предвкушая изумлённый взгляд забытого всеми инженера. Ведь с самого начала инженер отказывался верить, что девочка может быть настолько умна. Он отчаянно сопротивлялся любым попыткам переубедить его в этом. Но простое человеческое любопытство взяло верх, и он согласился устроить для малышки испытание, выбрав задание далеко не из простых. К величайшей радости старого механика, Алоя с лёгкостью выполнила задание, даже не смотря на дурное самочувствие.
– Представляю, какие глаза у тебя будут, дружище, – говорил он сам себе. – Вот ты удивишься, когда поймёшь, что я не ошибался. И только попробуй отказаться взять малютку в ученицы. Уж тогда я с тобой разберусь как подобает мужчине.
Улыбаясь собственным мыслям, он отправился прямиком в порт. Туда, где в старой, покосившейся одноэтажной лачуге с вечным бардаком внутри и гулкими сквозняками по углам его дожидался инженер, абсолютно уверенный в своей правоте касательно умственных способностей не только Алои, но и практически всех девочек в мире. Инженер полагал, что любая возня с чертежами, механизмами и автоматами занятие исключительно мужское. Но в очень скором времени ему предстояло существенно пересмотреть свою точку зрения.
***
Джессика влетела в спальню девочки подобно сметающему всё на своём пути урагану.
–Так, юная леди, почему вы до сих пор в кровати? – громко спросила она, упирая руки в бока. – Это же просто уму непостижимо!
– Джессика, вашим голосом можно мёртвого поднять из могилы, – угрюмо отозвалась Алоя, испуганно открывая глаза. – Вы напугали меня так, словно у меня над ухом неожиданно зазвучала Иерихонская труба.
– Прости, дитя, я вовсе не хотела тебя напугать, – извинилась женщина. – Поднимайся, Алоя. Нас с тобой ждёт множество увлекательных занятий. И поверь мне, откладывать все эти занятия на потом совершенно не имеет смысла.
– Не хочу, – заявила девочка. – Когда вы приехали? Почему папа ничего мне не сказал?
Джессика пожала плечами и, подойдя к окну, резким движением распахнула шторы. За окном был серый день, явление для здешних мест вполне привычное. Но Алое свет показался нестерпимо ярким и она зажмурилась. Не обращая на это никакого внимания, Джессика вышла, но вскоре вернулась, бережно неся в руках пышное платье нежного кремового цвета.
– Поднимайся, Алоя, – твёрдо заявила она. – Хватит лежать в постели. Иначе ты рискуешь пропустить всё самое интересное. Поверь мне, жизнь слишком увлекательная штука, чтобы тратить её столь бездарным образом. Не станешь же ты до конца дней своих лежать и изучать однообразный узор на шторах.
– Я не хочу вставать, – повторила малышка.
– Ты должна встать, милая. Я хочу тебя кое с кем познакомить, – нежно произнесла женщина.
Терпеливо дождавшись, пока Алоя нехотя сползёт с кровати, Джессика помогла ей одеться, с ужасом отмечая, как сильно девочка похудела. Она осторожно расчесала малышке волосы, которые будто бы потускнели за время болезни, и уложила непослушные локоны в изящную причёску. Девочку трясло, ноги её подкашивались, но она изо всех сил старалась держаться, чтобы не упасть.
– Ну вот, теперь совсем другое дело, – довольно оглядывая ребёнка, подытожила Джессика. – Ты настоящая красавица, Алоя. Думаю, новому другу ты обязательно понравишься.
Обняв девочку за худые плечи, она медленно повела её по коридору, потом вниз по лестнице. На породе дома она остановилась.
– Это сюрприз, Алоя. Поэтому ты не должна подглядывать, – произнесла она и закрыла девочке глаза руками.
Алоя чувствовала исходящее от красивых пальцев женщины тепло и радовалась тому, что Джессика так внезапно приехала в гости. Она послушно шагала вперёд, ведомая чёткими указаниями своей попечительницы. Как только они спустились с крыльца, Джессика остановилась.
– Итак, маленькая принцесса, ваш храбрый рыцарь привёл вам чудесного сказочного коня, – торжественно произнесла она и убрала руки.
Алоя посмотрела вперёд и не поверила своим глазам. По дорожке, ведущей к самому дому, медленно шёл Ирвин, ведя за уздечку ту самую лошадь! Рядом с крыльцом стояли улыбающийся отец и довольная мать.
– Твой папа хотел устроить тебе сюрприз, Алоя, – сказала Джессика. – А ты взяла и заболела. Но отныне ты просто обязана поправиться.
– Спасибо, папочка! – воскликнула Алоя.
Артур заметил, как её глаза засветились счастьем, и опустился перед дочерью на колено. Малышка тут же кинулась ему на шею. Нежно прижимая дочь к себе, он с благодарностью посмотрел на Джессику. Та украдкой смахивала с длинных ресниц слезинки.
– Сэр рыцарь, а как зовут мою лошадь? – спросила девочка, поворачиваясь к Ирвину.
– Это жеребец, Алоя, – уточнил тот. – Он ещё совсем молод, ему полтора года. Но своего имени у него, к сожалению, нет.
– Я назову его Дориан, – не задумываясь, произнесла малышка. – Так звали небесного странника из маминой песенки.
– Ему подходит это имя, – согласился Ирвин.
– Я сейчас, – быстро произнесла Алоя и поспешила в дом.
Вернувшись, она принесла кусочки колотого сахара и протянула их лошади на раскрытых ладонях. Руки её мелко дрожали от волнения или же от продолжительной болезни. Отныне это не имело никакого значения. Она попыталась приблизиться на шаг, но жеребец отступил, мотнув головой.
– Ну же, Дориан, не бойся меня, – ласково уговаривала девочка, протягивая к нему руки. – Я не сделаю тебе плохо.
Жеребец забавно дёрнул ушами и, вытянув морду вперёд, втянул ноздрями воздух.
– Давай же, хороший, – подбадривала малышка. – Это всего лишь сахар. Он вкусный. Давай, Дориан, ну пожалуйста.
Он переступил с ноги на ногу и осторожно взял кусочек сахара с ладони своей новой владелицы. Лакомство явно пришлось ему по вкусу, и он с хрустом сжевал все кусочки, чем несказанно обрадовал девочку. Ещё раз дёрнув ушами, он опустил голову и ткнулся мохнатой мордой девочке в плечо.
– Здесь тебе будет хорошо, – произнесла она, нежно гладя Дориана по голове. – Ты у меня такой красивый.
Гнедой с белыми отметинами, с длинной светлой гривой и таким же хвостом, Дориан действительно заслуживал восхищения. У него была широкая морда с добрыми печальными глазами, широкая крепкая спина и мощные ноги.
– Джессика, у нас осталось ещё одно неразрешённое дело, касающееся появления лошадки, – тихо сказал Артур, наблюдая за счастливой дочерью.
– Это наш подарок! – отрезала Джессика тоном, не терпящим абсолютно никаких возражений, и с видом шаловливой девчонки показала Артуру язык.
Всю следующую неделю Алоя не отходила от своего нового друга ни на шаг. Почти всё свободное время она проводила в конюшне, заботливо расчесывая Дориану гриву и тихо разговаривая с ним.
Каким-то удивительным образом она чувствовала, что жеребец отлично её понимает. Он уже успел привыкнуть к своему новому имени и начал отзываться на ласковый голос своей маленькой хозяйки. Заботясь о нём, Алоя и сама начала поправляться. На её щеках заиграл нежный румянец, глаза снова загорелись жизнерадостным светом и даже её волосы, казалось, стали ещё более рыжими и непослушными.
В доме главы Гильдии снова воцарилось спокойствие и умиротворение, пришедшее на смену недавнему всеобщему напряжению. Каждый обитатель дома был по-своему счастлив, наблюдая столь благоприятную развязку трагичной истории.
***
Инженер стоял лицом к окну и лениво раскуривал трубку. На вошедших он не обратил никакого внимания, впившись задумчивым взглядом в горизонт. Из окна его лачуги можно было видеть любое воздушное судно, которое причаливало в порту. И инженер одними глазами следил за новеньким почтовиком самой последней модели, покусывая мундштук трубки.
– Хоган, чёрт бы тебя побрал, выбрось ты свою трубку! Здесь же девочка! – ругнулся механик. – И порядок не помешало бы навести в твоей лачуге. Если уж ты согласился взять ученицу, то создай ей нормальные условия для обучения. Я зайду ближе к вечеру, провожу нашу юную леди домой. Ничего не бойся, Алоя, – шепнул он девочке. – Это только с виду он такой суровый. На самом деле он добродушный малый.
Девочка послушно кивнула и шагнула поближе к столу, а механик отправился по своим делам.
– Добрый день, сэр, – вежливо произнесла малышка.
Ничего не ответив, инженер распахнул окно. Ворвавшийся в его жилище ветер разметал сложенные стопкой на столе листы по всей комнате. С удивительным проворством Алоя кинулась собирать бумаги, аккуратно складывая их обратно на стол. Про себя она отмечала, какой ужасный беспорядок творился в доме инженера. Стараясь не придавать этому особого значения, девочка прижала собранные листы тяжёлой чернильницей и полезла под стол – доставать последний.
– Как твоё имя? – спросил инженер, наблюдая за её действиями.
– Алоя, сэр, – отозвалась она из-под стола. – Алоя Веллингтон.
– Твой отец – глава Торговой Гильдии, ведь так?
– Совершенно верно, сэр, – кивнула девочка, выбираясь на свет.
Аккуратно положив на место последний листок, она расправила длинный подол шёлкового платья и подняла глаза на инженера. Мужчина изучал её каким-то странным взглядом.
– Что-то не так, сэр? – спросила она.
Инженер мотнул головой, словно прогоняя от себя наваждение.
– Как много я пропустил за последние пять лет, – проворчал он. – Вам ведь должно быть восемь лет, юная леди?
Алоя кивнула, совершенно не понимая, к чему идёт разговор.
– В таком случае, расскажите мне, откуда у такой прелестной девочки солома в волосах? – рассмеялся он, перегнувшись через стол и вытащив из волос девочки соломинку.
– Утром я ходила проведать Дориана, – ответила Алоя с детской непосредственностью.
– Дориана? – переспросил мужчина, вертя соломинку в руках.
– Это мой конь. Джессика и Ирвин его привезли из Мегаполиса, – принялась объяснять малышка. – Ох, простите, сэр, я много болтаю.
– Ничего страшного, дитя. Я люблю истории, – улыбнулся он. – В каждой истории можно найти вдохновение. Поэтому можешь рассказать мне про свою лошадку. Я с удовольствием выслушаю. Видишь ли, я считаю, что интересную историю можно найти где угодно. Даже в простых чернильных пятнах.
– Как это? – приподнимая бровь, поинтересовалась девочка.
– Ну, подумай сама, каждое чернильное пятно на что-нибудь похоже. На облако, на целый воздушный замок или даже на твою лошадку. Только из одного этого можно сотворить целую историю. А если же попытаться выяснить, при каких обстоятельствах появилось пятно, то можно много необычного узнать, – объяснял инженер. – А теперь расскажи мне про Дориана.
Алоя забралась на стул и начала рассказывать о своей поездке в Мегаполис, о том, как мечтала увидеть дирижабль и о том, как просила отца купить Дориана у прежнего хозяина. Инженер слушал очень внимательно, не перебивая и не задавая лишних вопросов.
– Джессика сказала, что папа хотел устроить мне сюрприз, и мне стало очень стыдно за свою слабость, – закончила она свой рассказ. – Но зато теперь Дориан живёт в нашей конюшне, где о нём заботятся. Я прихожу каждый день, чтобы проведать его.
– Хитра, как старая лисица, – тихо произнёс инженер и крепко задумался.
Пока он путешествовал на просторах своих многочисленных противоречивых мыслей, Алоя обратила своё внимание к лежащим на столе чертежам.
– Что это? – спросила она, с интересом перебирая листы.
– Двигатель для боевых воздушных судов, – растерянно ответил он. – Вот что, юная леди, давайте оставим наше с вами знакомство в секрете. Пусть это будет наша маленькая тайна, которую нужно беречь от всего мира.
– Как вам будет угодно, сэр, – отозвалась девочка, не отрываясь от чертежей.
– Можешь называть меня просто Хоган, – произнёс он. – Алоя, ты слышишь меня?
– Хорошо, сэр Хоган, – кивнула она. – Я же сказала, как вам будет угодно. Если моё обучение у вас должно оставаться тайной, то так тому и быть. В конце концов, это не такая уж великая плата за знания. Расскажите мне лучше об этом двигателе. Как он должен работать?
– Шустрая девчонка, – хмыкнул он и принялся рассказывать о чертеже.
– А что же с той моделью дирижабля? – выслушав, спросила она.
– Вот научу тебя хоть чему-то, тогда и поговорим, – ответил Хоган. – Твоя идея с заводным механизмом оказалась интересна. Я обязательно подумаю над ней. Только помни, никто не должен знать о нашем знакомстве.
– Я запомнила. Никто не узнает, – пообещала она. – Слово настоящей леди.
Алоя честно держала данное ею слово. За шесть лет её обучения у Хогана никто так и не узнал, откуда девочка брала такие обширные познания. Ей сровнялось четырнадцать – возраст, в котором все подростки начинают совершать необдуманные поступки и отстаивать своё право на самостоятельность. В отличие от остальных сверстников, Алоя умудрялась ругаться только с матерью, при этом сохраняя прекрасные отношения со всеми остальными.
Хоган втайне гордился своей ученицей. Училась девочка прилежно и способности демонстрировала просто поразительные. Она совершенно не боялась отстаивать свою точку зрения и, к величайшей радости инженера, во многом оказывалась права. Он видел в ней много скрытых талантов, и старался всячески способствовать их раскрытию. Они могли часами спорить до хрипоты, предлагая каждый своё, и во многих случаях Хогану приходилось признавать разумность предлагаемых девочкой решений. Но, даже не смотря на свою страсть к таким спорам, Алоя оставалась всё той же доброй и отзывчивой девочкой, готовой помочь всякому, кто нуждается в помощи.
В шестнадцать лет она уже осмеливалась сама давать инженеру советы, к которым тот охотно прислушивался.
– И откуда только в вас столько ума, леди? – улыбаясь одними глазами, спрашивал он. – Природа была весьма щедра по отношению к тебе, Алоя. Ты поразительно умна и способна, красива – просто загляденье, и доброты твоей на целый мир хватит.
– Хоган, я вовсе не так идеальна, как полагают многие, – отвечала она.
– Что верно, то верно, – соглашался инженер. – Я наслышан о том, как вы с Оливером устроили скачки через весь город. Всех прохожих распугали. Ты бываешь шаловлива, как маленький ребёнок. Или же язвительна до умопомрачения. В любой ситуации ты способна сама за себя постоять и словом, и делом.
– А ещё я так и не научилась рисовать, – хихикнула она. – И светские рауты навевают на меня откровенную тоску. Мама говорит, что я невыносима.
– Не слушай её, Алоя. Ты уникальна, – улыбался Хоган. – Возможно, однажды твоя драгоценная мать это поймёт.
– Надеюсь, – вздыхала девушка.
Её внимание привлёк шум за стеной.
– Хоган, что это?
– Мои соседи, – с презрением ответил он. – Весьма подозрительные личности. Я никак не могу понять, чем они живут. Но каждый вечер они напиваются и буянят.
– Так почему же городская полиция их не приструнит?
– Никому до них нет никакого дела.
В тот же вечер Алоя лично пожаловалась полицейским на поведение двух братьев, живущих в порту. Но даже после этого всё осталось так же, как и прежде. На дебоширов никто не обращал внимания, словно и не существовало их вовсе.
Из простого человеческого любопытства Хоган пытался выяснить, чем же занимались эти люди. Но все его попытки оправдались лишь спустя ещё два долгих года соседства с ними. И когда ему удалось, наконец, выяснить правду, инженер крепко пожалел о том, что не пристрелил их сразу же. И первым человеком, с которым он поспешил поделиться своим мрачным открытием, стала Алоя.
Впоследствии Хоган радовался умению девушки принимать молниеносные решения, способные иной раз спасти чью-то жизнь…
Глава 5
Липкий холод, раздражающий, противный и туманящий разум, коварно пробирался под старую, протёртую до дыр полотняную рубаху и мешал забыться чутким сном, наполненным дикими кошмарами. Холод вызывал мелкую дрожь и заставлял судорожно передёргивать плечами. Зубы выбивали друг об друга настоящую барабанную дробь, но это не имело никакого значения. Из последних сил собирая остатки воли в кулак, мальчишка принялся сгребать в кучу прелую солому, раскиданную на ледяном каменном полу. Руки слушались плохо, но он не желал оставлять попыток хоть немного согреться. Эти жалкие потуги соорудить себе некое подобие подстилки отнимали последние силы. Желудок невыносимо сводило от голода. Мальчишка скрежетал зубами, стараясь не думать о холоде и навязчивом чувстве голода. Но мысли его путались, сталкивались друг с другом, переплетались, расползались и снова возвращались к мрачным ощущениям.
Наконец ему удалось собрать всю солому, какую только можно было найти. Свалив её кучей в углу, он улёгся сверху, сжавшись в комок и обхватив руками колени. По полу тянуло сквозняком, спастись от которого не было абсолютно никакой возможности. Но он уже не обращал внимания на сквозняк, временами проваливаясь в забытье. Перед его внутренним взором проплывали десятки знакомых и не очень лиц, городские порты и почтовые судёнышки, на борту которых ему довелось побывать. Иногда он усилием воли вызывал в памяти нужный ему образ, пытаясь воспроизвести все детали. Это занятие приносило некоторое облегчение, отвлекая от тяжких переживаний и физических терзаний. Он размышлял о событиях последних месяцев, с содроганием перебирая самые дикие и кошмарные из них.
Вот уже три недели, как он попал сюда, в этот неприметный домик недалеко от почтового причала. Его нашли в одной из продуваемых всеми ветрами подворотен, связали и притащили сюда. Уже в этом домике его заперли в дальней половине комнаты, отгороженной ржавой решёткой с дверцей на скрипучих, давно и жалобно просящих хорошей смазки, петлях. Ему развязали стянутые за спиной руки и бросили на солому, как побитую больную собачонку.
В первые сутки его никто не трогал, словно о его существовании попросту забыли. Он успел за это время немного отлежаться и прийти в себя. На вторые сутки о нём, наконец, вспомнили и даже принесли миску с похлёбкой. Он нашёл в себе силы поесть, пока двое мужчин изучали его, стоя по ту сторону решётки и тихо переговариваясь между собой. Мальчишка не прислушивался к их разговорам и совершенно не обращал внимания на то, что происходило вокруг. С жадностью доев похлебку, он отставил миску в сторону и встал, пытаясь рассмотреть мужчин. Но свет от лампы неприятно резал глаза, и ему не удалось увидеть их лиц. Он никак не мог понять, о чём они говорили. От их манеры изъясняться на непонятном для него жаргоне становилось не по себе. Мужчины показывали на него пальцами и о чём-то яростно спорили. Наконец они задёрнули выцветшую занавеску, отделяющую его узилище от остальной части комнаты и скрывающую решётку от посторонних любопытных глаз.
Ребёнок тщетно пытался понять, почему его держат как дикого зверька в клетке. Притащившие его сюда люди совсем не походили ни на полицейских, ни на офицеров городской стражи. Да и сам он не совершал ничего такого, за что человека, тем более ребёнка, можно держать под замком.
В его голове роились десятки вопросов. Ему подумалось, что необходимо попытаться заговорить с этими людьми, попытаться объяснить им, что он не совершал ничего дурного. Он просто потерялся в незнакомом городе…
Недолго думая, мальчишка просунул руку между ржавыми прутьями решётки и попытался откинуть занавеску.
– Вы посмотрите, кто там зашевелился! – раздался хриплый мужской голос. – Сиди тихо, маленький паразит!
– Но я… – начал, было, мальчишка.
–Примолкни! – рявкнул мужчина.
Он стремительно приблизился и ударил ногой по решётке. Мальчишка вздрогнул и отпрянул назад, к дальней стене. Грязную занавеску вернули на место, снова отгородив его от всего мира.
Сквозь дыры в ткани пробивался свет от лампы. Мальчик испуганно таращился на эти дыры. Они напоминали ему звёзды на ночном небе, которое он боялся никогда больше не увидеть…
Люди за занавеской продолжали спорить, их разговор становился всё громче. Он прислушивался, пытаясь понять, о чём идёт речь.
– Да говорю я тебе, много за него не выручишь!
– Ничего, дождёмся наших старых знакомых с Востока, – рассуждал тот, кто пнул решётку. – Они охотно покупают таких в качестве прислуги. Может и удастся вытрясти из них приличную сумму. Он же ещё маленький, его многому можно научить.
– Да ты погляди на него! – упирался второй мужчина. – Он же тощий совсем, того и гляди помрёт. Никчёмный он какой-то, толку от него совсем не будет.
– Если его откажутся купить восточные торговцы, всегда можно договориться с этим маньяком, доктором. Ему наплевать, какие они, лишь бы дышать ещё могли. А этот пока живой, даже разговаривать пытается.
Звук приближающихся тяжёлых шагов заставил мальчишку вжаться спиной в шершавую стену. Занавеска отдёрнулась, и мужчина снова принялся рассматривать маленького пленника.
– Что же с тобой делать, крысёныш? – ехидно спросил он.
– Простите, сэр, но я… – пытался завязать разговор мальчик.
– Ого! Да вы поглядите на это! Он и в правду умеет разговаривать! – захохотал мужчина. – Ты держи язык за зубами! Сэром будешь называть того, кто больше заплатит за твою жалкую шкуру.
Он задумчиво прошёлся вдоль решётки, не сводя с мальчишки взгляда.
– Ну что, крысёныш, хочешь, чтобы тебя продали доктору? – ухмыляясь, произнёс он. – Доктор будет ставить на тебе опыты, и резать твоё тело на мелкие кусочки. Но ты не умрёшь ровно до тех пор, пока сам доктор этого не захочет.
Заметив, как задрожал бледный, перепуганный ребёнок, он снова расхохотался и задёрнул занавеску.
– Ничего, я вытрясу за этого крысёныша ровно столько, сколько будет нужно, – заключил мужчина. – В противном случае он отправится под нож к этому ненормальному маньяку. Даже если он трижды сумасшедший, это вовсе не мешает ему хорошо платить.
Второй мужчина согласился дожидаться торговцев с Востока в надежде продать мальчишку им…
И они упорно дожидались своего часа, напиваясь по вечерам и пугая маленького пленника своими пьяными выходками. В первые дни мальчишка вздрагивал каждый раз, когда кто-то из этих двоих ударял по решётке. Но постепенно ему пришлось смириться с хмельным буйством своих мучителей, и он перестал обращать на них внимание, отворачиваясь лицом к стене. Мужчин раздражало его безразличие, и они осыпали мальчишку крутой отборной бранью.
Несколько раз его избивали в пьяном угаре в надежде, что он станет, заливаясь слезами, просить пощады. Но он молчал. Просто молчал, закрывая глаза и стойко снося любые издёвки и истязания. Временами его забывали кормить, и он, мучимый голодом, ходил в своей клетке из угла в угол или же садился на пол, обнимая дрожащими руками колени.
Этот кошмар продолжался долгих три недели. А несколько дней назад его мучители совсем озверели. Тот, кто намеревался продать его восточным торговцам, со всей силы толкнул мальчишку в грудь. Устоять на ногах ребёнок не сумел и, падая, ударился затылком об стену. От боли он медленно осел на пол и потерял сознание.
Когда он очнулся, вокруг царила непроглядная тьма, и в первое мгновение ему показалось, что он умер. Но за занавеской храпели оба его мучителя, значит, он был всё ещё жив. Затылок нестерпимо ныл, каждое движение отдавалось невыносимой болью, которая пронзала всё тело. Попытки подняться вызывали приступы головокружения, перед глазами расплывались разноцветные круги. Он упал на живот и долго лежал на холодном полу, пытаясь остановить приступ дурноты.
Вскоре головокружение прекратилось, и мальчишка снова попытался подняться. Боль безудержной волной прокатилась по всему телу, голова закружилась с ещё большей силой. Он стиснул зубы и поднялся на четвереньки. Ему удалось совладать с собой, он медленно подполз к решётке и прижался лбом к холодному железному пруту. Глубоко вдохнув, он начал подниматься, хватаясь руками за прутья, чтобы не упасть. Когда ему удалось подняться, он ещё долго стоял, вцепившись руками в решётку и мотая головой. Боль постепенно отступала, но затылок продолжал ныть. Мальчишка осторожно прикоснулся пальцами к голове. Под волосами явно прощупывалась внушительных размеров шишка.
Ему хотелось заплакать, но слёз не было. Неуверенными шагами он добрался до угла своей клетки и уселся там, прижавшись лбом к стене. Он просидел так почти сутки, не реагируя ни на что вокруг. Мужчины по очереди подходили к решётке, отодвигали занавеску и подолгу рассматривали его, словно боясь, что он вот-вот умрёт.
Но он не умер. Головная боль преследовала его постоянно, даже теперь, когда он лежал на куче соломы и дрожал от холода. Не отступала она и во сне, заставляя просыпаться и закусывать губу, чтобы сдержать рвущийся наружу стон.
Он знал, что ждать оставалось совсем недолго. Торговцы с далёкого Востока должны были явиться через четыре дня. Переживать и бояться у него не было сил, поэтому он покорно принял свою дальнейшую участь, считая, что хуже быть уже просто не может. В глубине души он надеялся, что торговцы окажутся хоть немногим лучше его мучителей, возможно, его даже не станут держать в клетке и будут нормально кормить. Мальчишка знал – в большинстве домов в любом конце света прислуга живёт не так уж плохо. Если повезёт попасть к хорошему хозяину, то можно будет избежать даже побоев и издевательств. И он ждал. Ждал, когда его выведут из этого ужасного домика незнакомые, чужие люди. Тогда он и представить себе не мог, что далёкие мудрые звёзды уже решили его судьбу иначе…
Дневной свет усердно пробивался в комнату через грязные оконные стёкла. Мальчишка лежал в своём углу на куче соломы и наблюдал из-под ресниц за своими мучителями. Они занимались обычными повседневными делами, иногда лениво переругиваясь между собой.
Настойчивый стук в дверь раздался как гром среди ясного неба. Мужчины примолкли и неуверенно переглянулись. Гостей здесь явно никто не ждал. Тот, что хотел продать мальчишку торговцам, направился к двери. Второй, тем временем, быстро задёрнул занавеску, скрывая ребёнка от посторонних глаз.
– Если ты хоть звук издашь, я с тебя шкуру сдеру, – пригрозил он сквозь зубы. – Веди себя тихо.
Мальчишка остался лежать неподвижно, словно происходящее его совершенно не касалось.
Снаружи снова постучали, но уже настойчивее. Придавая своему лицу бесстрастное выражение, мужчина резким рывком распахнул дверь, надеясь застать нежданного гостя врасплох. Однако, гость, а точнее, гостья, даже не вздрогнула от неожиданности, проявив всё своё самообладание.
– Где он? – звонким голосом поинтересовалась она.
– Кто? – опешил мужчина. – Кого вы ищите, леди?
– Ладно, я сама его найду! – пообещала гостья, отпихивая хозяина с прохода.
– Эй, кто позволил тебе хозяйничать в моём доме? – возмутился мужчина. – Да я же тебя…
– Утихни, – оборвал второй. – Это дочь главы Гильдии. Советую тебе быть повежливее со столь знатной девицей.
Он старательно изобразил на лице гостеприимную улыбку.
– Что привело вас в наше скромное жилище, леди? – поинтересовался он. – Вы кого-то потеряли? Но в нашем доме никого, кроме нас двоих нет.
– Да что вы говорите, сэр, – ехидно отозвалась девушка. – Готова поспорить, в доме находится кто-то третий. Тот, кого вы старательно прячете. Или я ошибаюсь?
– Конечно, вы ошибаетесь, – как можно более любезно ответил он.
Его голос предательски дрогнул, выдавая скрытое волнение. Девушка не оставила данный факт без внимания.
– О, неужели я своим появлением разрушила ваши планы, джентльмены? – обезоруживающе улыбаясь, спросила она. – Прошу простить меня, порой я бываю весьма непредсказуема в своих поступках и действиях.
Она медленно прохаживалась по комнате, словно изучая окружающую обстановку. Но, не смотря на лучезарную улыбку, в её глазах блестел настоящий лёд, а в голосе отчётливо слышались металлические нотки.
– И всё же, я считаю делом чести найти того, кого вы так тщательно скрываете в своём доме, – продолжила она и резким движением отдёрнула занавеску в сторону. – Врать нехорошо, джентльмены.
– Ах, ты дрянь! – вскинулся мужчина.
Улыбка сползла с его лица, уступая место гневной гримасе. Он сделал шаг в сторону девушки, занося руку для удара, но завершить свой подлый манёвр не успел. В дом ворвались трое крепких молодчиков в форме городской полиции, вооружённые пистолетами.
– Леди Веллингтон, за вами просто невозможно поспеть, – выдохнул один. – Мальчик действительно нашёлся, как я вижу.
– Нашёлся. Можете арестовать этих… существ. О ребёнке я позабочусь сама.
Он развернулась на каблуках и окинула хозяев домика пристальным взглядом.
– Где ключ? – спросила она.
Мужчины молчали, одаривая её ненавидящими взорами.
– Ладно, я сама найду, – вздохнула она.
Ключ нашёлся в нагрудном кармане жилета одного из них. Девушка извлекла его с торжествующим видом и отвесила мужчине звонкую пощёчину.
– Это вам за мальчика, – с ненавистью прошипела она. – У меня не найдётся подходящего слова, которым вас можно назвать, господа. Вы не люди и даже не животные. Вы много хуже! И я лично добьюсь для вас самого сурово приговора, какой только существует в этом мире. Я даже потребую, чтобы вас пытали. Своими отвратительными действиями вы этого вполне заслужили.
– Откуда ты только узнала про этого змеёныша? – поинтересовался тот, у кого девушка нашла ключ от клетки.
– Из надёжных источников, – хмыкнула она в ответ. – Для вас это уже не имеет никакого значения.
– Будь ты трижды проклята, – процедил сквозь зубы второй мужчина. – Ты, Алоя Веллингтон, будешь гореть в аду. И однажды мы с тобой там встретимся. Я буду ждать тебя.
По его лицу проскользнула полубезумная улыбка, от которой девушке невольно захотелось передёрнуть плечами. Но усилием воли она сдержалась.
– Полагаю, в аду вам будет совершенно не до меня, господа, – спокойно отозвалась она. – Уведите их.
Полицейские скрутили обоих и вывели прочь из дома. Алоя немедленно кинулась отпирать дверцу клетки.
Мальчишка вскочил ещё в тот момент, когда она отдёрнула занавеску. Он стоял, прижимаясь спиной к стене. Происходящее никак не желало укладываться в его голове, словно это был всего лишь сон. Он следил за действиями девушки широко распахнутыми глазами и отказывался верить в случившееся с ним чудо.
Тем временем девушка справилась с тяжёлым громоздким замком, распахнула дверцу, но входить не стала. Она опустилась на колени напротив выхода и протянула к мальчишке изящные, ухоженные руки. Нежная улыбка словно озаряла её очаровательное лицо изнутри. В глазах светилась доброта и искреннее желание защитить ребёнка от всех бед.
– Иди ко мне, маленький, – позвала она. – Ничего не бойся, я не сделаю тебе плохо. Всё закончилось, кошмару пришёл конец. Я пришла, чтобы забрать тебя из этого ужасного места туда, где тебе будет хорошо, где о тебе будут заботиться. Тебе больше не нужно будет бояться.
Поддавшись этому ласковому голосу, мальчик медленно подошёл к ней, пошатываясь на ходу. Он не сводил глаз с её лица в обрамлении огненно-рыжих волос. Подойдя ближе, он протянул руку и осторожно коснулся её щеки тонкими холодными пальцами.
– Ты не сон, ты – ангел, – изрёк ребёнок и потерял сознание.
Алоя едва успела подхватить его на руки, чтобы он не ударился головой об пол. Бережно прижимая худое тельце к себе, она осторожно поднялась и направилась к выходу, где её терпеливо дожидался ещё один полицейский.
– Леди Алоя, позвольте вам помочь, – предложил он.
– Не нужно, офицер, – улыбнулась она. – Я справлюсь. Лучше проводите нас до дома.
Крепко прижимая ребёнка к себе, она всматривалась в черты его лица, заострившиеся от голода и пережитых страданий. Мальчик казался ей совсем лёгким, почти невесомым. Он так сильно исхудал, что его кожа приняла неприятный синеватый оттенок.
– Теперь всё будет хорошо, маленький, – едва слышно прошептала она. – Я не ангел, но я покажу тебе, что в мире много прекрасного, что есть ещё добрые люди на этой земле. Я буду о тебе заботиться.