Читать онлайн Сама дура виновата бесплатно

Пролог, в котором одна дурацкая идея приходится всем по вкусу

– Вот сколько у тебя было мужиков? – спросила Элка, разливая вино по бокалам.

Я подавилась огурцом.

Нормально же сидели, что вдруг началось?

Ну как – «нормально»…

Я вернулась с неудачного свидания и потребовала нажраться.

Элка, которая всегда за любой кипеш, тут же метнулась за вином и вкусняшками.

Найти идеальную соседку по квартире – большая удача в жизни.

– В смысле – в постели сколько было? – уточнила я, откашлявшись.

– Нет, Дарина, сколько мужиков об тебя обтерлось в метро! – фыркнула она. – Ну разумеется, в постели. Хотя если с кем-то трахалась на столе или стоя у стенки, тоже засчитывай.

Я вздохнула. Выудила маринованный огурец из банки. Завернула его в ломтик ветчины. Укрыла кусочком сыра. Положила сверху веточку укропа…

Элка смотрела на меня, подняв бровь. Молча, но ожидающе.

Когда увиливать от вопроса стало совсем неприлично, я все же призналась:

– Ну… три!

И соврала.

На самом деле – один.

Но это прям совсем позорно на фоне Элки, которая ни в чем себе не отказывала.

– Три? – изумилась она. – В этом месяце? Хотя нет, ты же у нас духовно богатая филологиня. Значит – в этом году? Не может быть, чтобы – всего три!

– Всего три, – снова вздохнула я.

Второй маринованный огурчик я усадила на горку салата, укутала ветчиной, отрезала половинку маслины и надела на него сверху. Зубочисткой принялась прокалывать дырки в плаще из ветчины и вставлять туда веточки укропа.

По-моему, получалось похоже на великого огуречного императора.

– Дарина! – трагически возопила Элка. – В тридцать лет! Три мужика! Да ты обалдела, что ли? Ты же девственница, считай!

– В двадцать тьть, – аккуратно уточнила я, не поднимая глаз.

Не дай бог, она увидит в них правду. Я ж реально практически девственница!

Год совместной жизни с моим первым – не в счет. Он все равно только в танчики играл по ночам, так что, если я возьмусь считать, сколько у меня было секса, получится не такая уж привлекательная цифра. Будь это штрафные баллы за вождение, уже бы сгорели.

– Хорошо! Двадцать девять! – отмахнулась Элка. – Кстати, запомни эту цифру и в будущем в приложениях для знакомств только ее и ставь. Теперь тебе двадцать девять на следующие пятнадцать лет. Мужики – дураки, они возраст на глаз не отличают, до пятидесяти можешь смело врать, что плохо сохранилась.

Элка старше меня на три года и опытнее раз в пятьсот. Ей можно верить – она уже перевалила страшную цифру тридцать, но это ее не остановило. Мужиков она выбирала, как вино на вечер.

Вот как в магазин зашла и пробежалась глазами по полкам – сегодня хотим красное, сухое, испанское? Что тут у нас по скидке есть?

Так и в приложении для знакомств: полайкала всех спортивных брюнетов, потому что настроение такое, а дальше из тех, кто ей написал, выбрала того, у кого машина круче.

– Да пробовала я твои приложения, – скривилась я. – Мне не понравилось. Выставляешься там как на витрине, и тебя выбирают, будто кусок мяса. Да еще и расспрашивают придирчиво, нет ли гнилых кусочков? Один так и говорил, прикинь – нет ли фоток с других сторон, бочка-то у тебя, небось, проблемные!

– Ну послала и дальше пошла! – фыркнула Элка, разваливаясь на табуретке, как на диване и задирая ноги на холодильник. – Следующий будет нормальный!

Я с завистью покосилась на ее стройные бедра, едва прикрытые шелковыми шортиками розовой пижамы.

– Эл, это тебе с твоей фигурой достанется нормальный, – вздохнула я. – И не один, а на выбор. А я в этой мясной лавке лежу на витрине с неликвидом.

– Ой, да брось! На всяких любители найдутся! Ты просто выстави фотку в полный рост, чтобы знал, на что идет!

– А я как делаю?! – возмутилась я. – Мы вообще в честь чего пьем, ты помнишь? Сегодняшний козел со мной вообще на остановке познакомился! Видел, что я не дюймовочка своими глазами, когда телефон клянчил!

– И что он? – заинтересовалась Элка. – Красивый хоть?

– Да какая разница? – Отмахнулась я, но вспомнила высокого брюнета, который отважно рассекал в питерскую осень в своих белоснежных джинсах и тяжело вздохнула. – Ну ничего так… Машина у него тоже классная.

Я снова почувствовала жгучую обиду и поближе придвинула к себе бутылку вина.

Пить я особенно не любила, туман в голове мне не нравился, но сегодня хотелось чем-нибудь заглушить звучащий с насмешкой мужской голос, который все повторял и повторял одну и ту же фразу в голове.

– Ну! Машина ладно! А чего не срослось-то? – Поторопила Элка.

– Он позвонил, мы встретились, выпили кофе, поболтали, полчаса целовались в машине, – отчиталась я. – Он решил меня подвезти и… Мы же взрослые люди? Все понимаем?

– Понимаем! – согласилась Элка. – В следующий раз можешь мне написать, чтобы я подольше домой не возвращалась.

– Я хотела! – грохнула я бокалом об стол. – Вот прям телефон даже в руки взяла, пока меня лапали во всех местах. А потом он так остановился и задумчиво спросил: «Ты что-нибудь собираешься делать, чтобы похудеть?»

Элка, которая как раз допивала свой бокал, поперхнулась и закашлялась.

– В смы-ы-ысле?! Вот он везет тебя трахаться, пять минут до старта и говорит – ЭТО?!

– Да! Да!

– Боже мой, какой долбоящер! – выдохнула Элка. – А ты? А ты? Не сомневаюсь, что ты-то ему влепила, мама не горюй!

– Да ладно – «влепила»… – почти смутилась я. – Просто в ответ поинтересовалась, собирается ли он что-нибудь делать, чтобы отрастить волосы на своих залысинах.

– Жестокая! – заржала Элка. – Он сто раз перекрестился, небось, что до секса не дошло, а то ведь ты могла и это прокомментировать!

– Да ладно тебе, – фыркнула я. – Что тут жестокого? Сто тыщ, билеты в Турцию – и он снова красавчик. Похудеть сложнее, между прочим!

– Ты молодец, молодец, – Элка потянулась и пожала мою руку. – Отомстила за весь женский род! Умеешь так умеешь!

– А толку, – снова вздохнула я. – Опять я без мужика.

Дурацкий огурец в короне и плаще вдруг меня так взбесил, что я свергла его с высот салата, наколола на вилку и безжалостно съела!

Легче не стало.

– Слушай… – Элка проследила за свержением огуречной монархии с подозрительным интересом. – Мне кажется, ты слишком серьезно к этому относишься.

– Я?! Серьезно?

– Ты, Дарин, ты. Понимаю, что для тебя главное – все оборжать, но при этом мужиков ты ищешь с прицелом на серьезные отношения. Чтобы и красивый, и обеспеченный, и умный, и пургу не нес.

В кого она такая проницательная и почему я не могла выбрать в соседки кого-нибудь поглупее… И пострашнее. А то ведь если мы идем вместе в бар, то «страшная подружка» – это по-любому я, как ни оденься.

Элка наклонилась ко мне и заговорщицким шепотом продолжила:

– А ты попробуй найти себе просто любовника. Без далеко идущих планов на трех детей и огород на пенсии. Ты напрягаешься слишком, вот адекватные тебя и обходят стороной. Вот когда у тебя последний раз секс был?

Раз уж сегодня у нас вечер страшных тайн, продолжим…

– Год назад! – соврала я.

На самом деле – четыре.

Прямо перед переездом в Питер.

Я зашла попрощаться к своему бывшему, и слово за слово: давай обнимемся на прощание, давай поцелуемся на прощание, давай разденемся, чтобы прощаться было удобнее.

Он даже предложил мне потом начать с начала. Никуда не уезжать, остаться с ним.

Я только пальцем у виска покрутила.

Променять самый красивый город в мире на менеджера по продажам, который ищет, кто ему котлеты будет жарить?

Вот и упустила свое женское счастье!

Кусаю теперь локти!

– Год! – ахнула Элка. – Ужас! Нужно срочно принимать меры!

– Да не нужен мне просто секс! – попыталась отбиться я.

– Нужен, – жестоко отрезала Элка. – Мужики идут на огонь в глазах! Откуда взяться огню, если у тебя там болото, заросшее мхом? Срочно нужен любовник! Лучше два. Или три.

– Э! Э! Э! – я на всякий случай отодвинулась к окну.

Если придется спасаться бегством, лучше иметь разные варианты. Третий, конечно, высоковато, тем более, живем мы в старом фонде, а значит, по меркам нормальных людей – это практически пятый.

Но свобода дороже!

Увидев мое выражение лица, Элка смилостивилась:

– Ладно, один так один… Но самый лучший! У меня есть на примете один парень – у него черный пояс по куннилингусу и золотая медаль по сквирту. Иди ноги брей, я ему пока позвоню!

– Элка! – возмутилась я. – Ну ты берега-то не теряй!

– Да что такого? – фыркнула она, уже прикладывая телефон к уху. – Пойдем сейчас с ним в баре посидим – если понравится, забирай. Не понравится – будет мне на ночь вкусняшка.

Вот сколько мы с ней знакомы – никак понять не могу, как в одном и том же времени, в пугающе похожих маленьких городках, с одинаковыми мамами – учительницами русского языка, с общим чувством юмора, мы с Элкой умудрились оказаться такими разными.

Не буду я спать с первым встречным только чтобы огонь на своем болоте развести!

Но ноги брить пошла.

На всякий случай.

Глава первая, в которой дурацкая идея становится слишком реальной

В наше время все, что угодно, можно заказать онлайн и получить за пятнадцать минут.

Даже чулки в сеточку, если вдруг приспичило прямо накануне выхода.

– Что, реально на мой размер делают фетишистские чулки? – изумилась я, когда Элка лихо разыскала их где-то на просторах маркетплейсов.

За всю свою жизнь девочкой немаленького размера я привыкла, что белье мне полагается скромненькое, базовых цветов и без вышивки. А всякие извращения типа кружев, лент, открытых чашечек лифчиков и стрэпов – для тех, кто больше похож на моделей Виктории Сикрет.

Элка посмотрела на меня, как на дуру.

– И не только чулки, – сообщила она. – И не только сетчатые. Во что, по-твоему, одеваются доминатрикс твоих размеров? Где они берут ботфорты, кожу и латекс?

– Н-не знаю… – я никогда не задумывалась. – На заказ где-нибудь?

– Боже мой, боже мой, Дар, ты такое чистое наивное создание! – Закатила Элка глаза. – Да хоть на той же Алишечке любые извращения есть за копейки хоть на шестидесятый размер!

Она, конечно, молодец со своим «хоть на шестидесятый». Типа это прям ужас-ужас. Как некоторые люди используют слово «центнер», чтобы ужаснуться чьему-то весу.

Центнер – это же прям как слон весит! Как два слона!

А по факту – не так уж сложно эти сто кило и набрать-то…

– И корсеты на меня есть? – уточнила я.

Не те, которые делают талию там, где ее не было, а такие… поиграть.

Вот корсетам я больше всего завидовала.

– Почему не быть-то? Никак не пойму, Дар, толстые что – не трахаются? Хотя нет, тебя мы не берем, ты плохой пример, – тут же заржала Элка.

– Ну слушай, обычно же высмеивают толстух в лосинах или коротких юбках. Какие уж там чулки? Сразу вспоминаются все шутки про колбасу в сетке. Все знают, что жирные тетки должны носить чехлы для танка немарких цветов.

Элка бросила на меня оценивающий взгляд.

Я уже наполовину оделась, когда ей пришла в голову гениальная мысль, что к моему красному платью с карманами и кроссовкам на платформе идеально подойдут колготки или чулки в сеточку.

– Чтобы зажечь «маячок», – пояснила она. – Сейчас у тебя образ для девичника, а надо показать, что ты вышла на охоту, а не просто в пятницу нажраться.

– Что-то у тебя чехол для танка какой-то вызывающий, – хмыкнула она. – И обтягивающий. Отличная фигура для танка, Дарин!

– Ну это мой стиль, и он не про секс, – попыталась пояснить я.

– Вот! А надо чтобы про секс! – перебила Элка, когда я уже собралась ей пожаловаться на то, что люди реально считают, что секс бывает только у стройных и красивых. – Сейчас мы тебе еще блядский макияж сделаем. Хорошо бы еще каблуки вместо твоих кроссовок.

– Каблуки неудобно!

– А мы не на пешую экскурсию идем, а в бар сниматься, – парировала Элка. – Три шота выпила, дошла до такси, от такси до койки, зачем тебе кроссовки?

– Чтобы не поддаваться патриархальному мнению, что женщина должна ублажать мужской взор!

– Дарина! Ты на работе не поддавайся! А половые игры – это как раз то самое место, где ты должна показать, зачем пришла. Накрашенные губы, чулки, туфли, юбочка – костюм женщины. Ты как раз показываешь, что твоя цель – заполучить самца. Вот когда ты на работу так оденешься – будет реально неуместно, потому что на работе надо работать, а не мужика искать. Помаду мою возьмешь. И тушь!

– У меня есть тушь!

– У тебя зеленая, а нам нужна классика. У мужиков стоит на образы, которые они всосали с молоком матери. Никакого авангарда, старый добрый продающий секс. Сделай мне секс! – потребовала Элка, роясь в своих трех чемоданах косметики.

Я бы еще многое ей могла возразить про «старый добрый продающий секс» и его уместность, но тут затрещал дверной звонок, и я пошла открывать курьеру.

Элка меня учит жизни прям как мать родная. Учитывая, что она даже пельмени учила меня варить и делать вместо подгорелой яичницы вкуснейшую шакшуку – попадание в образ абсолютное. Разница между нами три года, а как будто целое поколение.

Где я была, когда она это все узнавала? Какой учебник забыла в библиотеке взять?

Получив непрозрачный пакетик с развратными чулками, я заперлась в комнате, чтобы их примерить.

Реально на мой пятьдесят четвертый налезут?

Налезли.

Еще как налезли! Аж в зеркало страшно смотреть!

Удержаться было невозможно – и я достала из закромов туфли на каблуке, которые хранила там на какой-нибудь невероятный случай.

Ничего экстремального – классические лодочки, «ортопедический» каблук в пять сантиметров, но образ внезапно скачком стал таким «продающим сексом», что Элка аж присвистнула, когда я вышла в коридор показаться.

– Даринка, ты бомба! Я сама тебя хочу! – заорала она на всю квартиру. – Все мужики в баре кончат прямо в штаны, как только ты войдешь!

– Старое доброе «будут штабелями укладываться» мне как-то больше нравится, – поморщилась я.

– Одно другому не мешает, – отмахнулась Элка. – Сразу видно – выпускница филфака. Кончат – и уложатся!

Виновна. Выпускница филфака – это, как известно, диагноз и судьба в одном флаконе. Филфак – бессменный поставщик кадров для «Макдональдса» и других сетей быстрого питания, факультет старых дев, лучшие из которых разбедаются потом по библиотекам и начальным школам, а худшие так и остаются курьерами и сборщицами заказов в супермаркетах.

В то время, пока журналистки, экономистки и прочие разумные девушки, выбравшие нормальные факультеты, крутят романы с сокурсниками, нам, духовно богатым девам, остается только читать любовные романы и вздыхать по мистеру Дарси, хороня свои надежды на личную жизнь. Слишком высокая планочка задается!

Вспомнив о мистере Дарси и высокой планочке, я вдруг дрогнула.

Элка красилась на кухне, врубив на телефоне какой-то свой то ли тикток, то ли инстаграм и листая короткие ролики, каждый из которых взвывал во всю дурь очередным попсовым хитом, орущим из каждого утюга.

Двадцать секунд – следующий.

Тридцать секунд – следующий.

Тупая шутка под задорный бит – следующий.

Клиповое мышление, мелькание кадров.

Никто сейчас не слушает песню целиком, никто не читает тексты длиннее пары предложений. Не модно. Слишком медленно.

Элка в этом как рыба в воде, она родилась в подходящее время и с наслаждением пользуется всем, что оно может дать. Меняет любовников, не запоминая имен и лиц, так же, как листает эти ролики с танцующими спортсменами, танцующими учителями, танцующими моделями, танцующими полицейскими, танцующими политиками…

Все танцуют, все раздеваются, все глупо шутят, стараясь уложиться в пятнадцать-двадцать секунд. И только я чувствую себя безнадежно устаревшей путешественницей во времени.

– «И ты увидишь его в разгаре пати…» – подпевала Элка очередному ролику, тщательно вырисовывая на своем симпатичном нежном личике чье-то чужое, скуластое и хищное. Лицо стервы. – «Сердце застучит, не молчи…» Дарин! – крикнула она, но осеклась, заметив, что я и так стою в дверях. – Может здесь выпьем заранее пару шотов, чтобы в баре на коктейли не тратиться?

– Эл, – я вздохнула, заранее готовясь к ее взрыву. – Слушай, а иди без меня…

Я скинула одну за другой свои туфли на каблуках и сразу стало легче. Они больше не стискивали мои ступни – не приходилось балансировать, рискуя навернуться на ровном месте.

– Что-о-о-о? – округлила она рот, намазанный глянцево блестящей розовой помадой. – Ты что, передумала?

– Это все не мое… – я обняла себя руками за плечи. – Я так не могу – идти сразу с целью с кем-то переспать.

– Дар-р-рина! – угрожающе начала она.

Судя по ее лицу, меня ждала очередная лекция о пользе секса в жизни тридцатилетних старых дев и профилактике зарастания мхом нежных частей тела.

Но тут в дверь снова затрезвонили.

– О, это он! – Элка подхватила телефон и рванулась в коридор.

– Здесь? Уже? – запаниковала я. – Я думала, мы в баре встретимся!

– Сейчас увидишь и сразу передумаешь! – зловеще пообещала она, распахивая входную дверь высокому темноволосому парню. – Привет, Андрюш! Ты очень вовремя!

Глава вторая, в которой речь идет о настоящей любви

Питер похож на шкатулку с секретом. И не с одним. Как ее ни поверни – обязательно найдется что-нибудь интересное. Двойное дно, секретный рычажок, спрятанное за зеркалом еще одно отделение, сюрприз, прячущийся среди резных листьев на крышке.

Он как будто весь светится волшебными огоньками.

У каждого моста есть волшебная история, каждый островок расскажет байку, каждая статуя участвует в каком-нибудь заговоре. В центре на каждом метре происходило что-нибудь, о чем можно написать целую книгу.

И вроде бы молодой совсем город, не сравнить ни с Москвой, ни, тем более, с Казанью, но древние болота словно притягивают магию тайн.

Прага, Венеция и Стамбул в одном. Город-легенда. Город, напичканный легендами под завязку.

Еще в школе, побывав на экскурсии в Царскосельском Лицее и заглянув «на сдачу» посмотреть, как разводятся мосты, я влюбилась в него намертво. И не я одна такая – однажды я встретила женщину, которой было под шестьдесят, она приехала в Питер полжизни назад и все еще смотрела на него влюбленными глазами.

Устав от бессмысленности жизни в подмосковном Александрове, я однажды решительно собрала вещи и переехала в город своей мечты, готовая даже работать в «Макдональдсе» или – еще лучше! – бегать по его красивейшим улицам, разнося суши и пиццу. Лишь бы быть рядом.

Но настоящая любовь всегда окупается. Мне неожиданно пригодились десятки прочитанных книг по истории Петербурга-Петрограда-Ленинграда. На пеших экскурсиях я бесила гидов, дополняя их полувыдуманные байки своими, а на теплоходных маршрутах, не сдержавшись, начинала грузить туристов историями поинтереснее, чем «в стопицотом году в этом доме Пушкин принял Крылова за Лермонтова».

Я могла часами взахлеб рассказывать историю каждого дома на Невском или набережной Мойки, раскрывать самые популярные «тайны» города вроде Семимостья или Ротонды, а потом показывать то, о чем знает куда меньше людей – вроде двора-колодца в форме котика или мозаичного двора, способного переплюнуть красотой Парк Гуэль.

Неудивительно, что в конце концов меня завербовали в одну маленькую, но задорную команду гидов, которые старались выпендриваться и предлагать такие экскурсии, каких не делал никто!

Заезд на самокатах с рассказом об архитектуре авангарда, квесты в запутанных питерских коммуналках, иммерсивные спектакли прямо на крышах и в парадных города…

Денег было так же мало, как в «Макдональдсе», зато впечатлений я за год набралась больше, чем за всю предыдущую жизнь.

С Элкой мы познакомились, когда я искала комнату в центре. На свою зарплату я могла себе позволить квартиру только там, где Питер уже потихоньку переходит в Ленинградскую область, но жить-то хотелось в историческом центре!

Город, который потихоньку начинал отвечать взаимностью на мою отчаянную любовь, не мог, конечно, изменить законы физики и сделать так, чтобы квартира на Набережной Мойки стоила как в Мурино, но мог подкинуть мне в соседи людей, с которыми жить оказалось интереснее, чем без них.

Одной соседкой оказалась Элка, которая обожала целоваться под сиренью на Марсовом поле, любоваться ледоходом на Неве и мгновенно обжила Новую Голландию, едва ее превратили из мрачной крепости в хипстерский рай.

Вторым соседом – Базиль, молчаливый парень, который поначалу приходил домой только спать, причем днем, и с нами общался коротким «Утра!» выползая чистить зубы после заката. Но и этот секрет Питер в конце концов нам раскрыл. Однажды мы с Элкой, перебрав шампанского, решили узнать, куда уходит таинственный Базиль ночами. Не вампир ли он часом? А может, оборотень? Или некромант?

Он оказался барменом, работающим в очень уютном местечке, которое моментально стало «нашим». Элка начала притаскивать туда своих парней, если ей было лень ехать далеко, по пятницам мы стали устраивать там соседские посиделки до самого закрытия, а порой, в самые жаркие туристические деньки, помогать Базилю разносить заказы и убираться после закрытия.

Туда мы и направились вместе с разрекламированным героем-любовником Андрюшей. Как настоящий увенчанные громкими званиями трахарь-медалист, он, едва войдя, отправился мыть руки, а мы с Элкой тем временем быстро и коротко полаялись шепотом под дверью ванной.

Шантажировали мы друг друга одним и тем же – что не будем выслушивать нытье друг друга. Но после ожесточенного торга как-то умудрились прийти к компромиссу – я иду в бар с Андрюшей, выпиваю ровно три коктейля, и если меня не торкнет, ухожу домой. Но потом полгода не жалуюсь на личную жизнь. Если торкнет – то Элка полгода не пересказывает мне свои оргии.

Поэтому я сидела на своем любимом месте рядом с огромным окном, которое на лето превращалось в еще один вход в бар, цедила «маргариту» и тоскливо поглядывала на выход.

Андрюша мне не понравился сразу – со всеми его обтягивающими джинсами, оверсайзовой толстовкой, тату на шее – и, о боже! – раздвоенным языком, который он демонстрировал слишком уж часто на мой вкус. И подмигивал.

Видимо, это был его главный козырь в забегах по куннилингусу.

Хотя меньше всего мне понравился его какой-то очень уж заинтересованно-нетерпеливый взгляд. Словно он уже занес меня в список своих побед, а я почему-то торможу и приходится сидеть, давиться пивом вместо того, чтобы заниматься вещами поинтереснее.

И еще он постоянно меня трогал!

Обнял при знакомстве, чмокнул в щеку, пока надевала туфли, поддержал за талию на лестнице, когда я споткнулась. Вроде все невинно, но с очень многозначительными взглядами.

Элку он тоже тискал, но она-то с ним уже спала, а я только собиралась!

Хотя уже не собиралась.

Что-то меня даже Элкино «Ты как-то рановато решила уйти на сексуальную пенсию!» уже не очень-то пугало.

Правда потом она прошипела, что напишет моему бывшему, что я так сильно не могу его забыть, что никакие другие мужчины меня не привлекают, и вот тут пробрало, конечно. Умеет женщина мотивировать, не зря супервайзером промоутеров работает.

Ладно, вдруг после третьего коктейля мне и Андрюша глянется?

Или закрою глаза и буду во время секса думать о решетке Летнего сада.

Но галочку все же надо поставить!

Глава третья, в которой мы наконец встречаем настоящего героя

Элка болтала, Андрюша смотрел томным взором, я давилась коктейлем.

Сдуру я заказала замороженную «маргариту» – сплошное крошево льда, безумный кайф этого жаркого догорающего лета. Но уже почти осень, лет тает куда медленнее, чем в +35, и быстро такой не выпить. Чем я думала? Надо было шоты брать.

Бар этот, оригинально называющийся «Без названия», прятался в третьем по счету проходном дворе, указатели к нему не вели, вывеска вечерами не светилась – но он был одним из питерских чудес, поэтому недостатка в посетителях не испытывал.

Те, кому нужно, выходили к нему интуитивно, особым питерским чутьем.

Есть, кстати, у баров и кофеен в этом городе одно интересное свойство. Какими тайными и секретными они бы ни были, они всегда выглядят так, словно только тебя и ждут.

Ни в одном другом городе такого эффекта нет.

В снобской Москве, например, даже дешевые сетевые столовки кажутся закрытыми клубами мафии, где тебя пристрелят прямо на входе и заходить туда стремно.

Официанты смотрят сверху вниз, посетители тем более не рады видеть, и как ни пытайся перенести питерскую атмосферу, где-то на полпути между двумя столицами она дохнет.

Давясь льдом, я допила первый коктейль и с такой радостью стукнула стаканом о стол, что Элка посмотрела на меня с укором. Нечего! Уговор есть уговор.

– Кто пойдет за следующим? – С намеком спросила я. – Чур, кто-нибудь другой! Пока я в туалет ходила, меня три раза за жопу полапали. Ваша очередь.

За те полчаса, что я боролась с айсбергами и льдинами, бар заполнился не просто под завязку, а еще чуть-чуть и в зале воцарилась та самая атмосфера, за которую мы любили это место. Всем было немножко жарко, очень весело и приходилось чуть-чуть перекрикивать окружающих. Уютно, хорошо – как будто тут все друзья.

– Хорошо! – Вскочила Элка. – Я пойду, вы пока поворкуйте!

Вообще-то я планировала ворковать как раз с ней – может быть, немножко еще поторговаться.

Но – увы…

Мы остались вдвоем с Андрюшей, и неловкость, повисшая между нами, стала совершенно очевидной. Вот как люди на первом свидании в постели оказываются? По-моему, это ожидание и знание, к чему все должно прийти, замораживает все эмоции. Как будто собак на вязку привели, загнали в комнату и сидят рядом на диванчике, смотрят – ну? Давайте уже, мы уже прибыль от щенков распределили, не подведите мамочку!

Обычно это я тот человек, который разбивает неловкое молчание в любой компании. Иногда я думаю, что за этим меня на вечеринки и зовут. Но сейчас…

Эх, сейчас я тоже сдалась первой.

– Вы давно с Эллой знакомы? – Вежливо спросила я Андрюшу, краем глаза высматривая, как там у подруги дела в районе бара.

В районе бара пробка была на двадцать баллов из десяти. Спасение не придет.

– Неделю назад на спид-дейтинге пересеклись, – отчитался Андрюша.

– Спид-дейтинг – это как в американских фильмах? Три минуты на разговор и все меняются партнерами по кругу? – Уточнила я. – Очень смешной формат, современная кадриль такая.

– Кадриль? – Нахмурился Андрюша.

– Французский танец восемнадцатого века, там тоже… – начала я объяснять и тут же сдалась. – Забей. Вы понравились друг другу?

– Мы… – Андрюша посмотрел на меня задумчиво и, видимо, как и я несколько секунд назад, понял, что дело безнадежное.

Только я поставила крест на нашем интеллектуальном родстве, а он – на эротической инициативе от меня.

Потому что придвинулся поближе, наклонился через стол и накрыл мою руку своей.

Пристально глядя мне при этом в глаза.

Я помедлила на полсекунды дольше, чем стоило, борясь с собой и решая – может, все-таки ага?

Но все же выдернула пальцы.

Однако он заметил эту паузу и улыбнулся с предвкушением.

– Ты такая напряженная… – сказал он, наклоняясь еще ниже.

В принципе, в баре было шумновато. Так что, может, я и зря себя вела как девственница во время той самой кадрили.

– Зато ты… – я поискала слово. – Разболтанный!

– Ты хотела сказать – расслабленный? – Понизил он голос и практически уже перелез через стол, пытаясь догнать меня, пока я отклонялась все дальше.

– Я филолог! – гордо сообщила я. – Что хотела сказать, то и сказала.

Андрюша прицокнул языком.

Тяжелый случай, мол.

И пересел ко мне на диванчик. Тесноватый для нас двоих.

– Знаешь… – сказал он, устраивая руку на его спинке, словно ловелас из американских комедий. – Ты совсем не в моем вкусе.

Ну приехали!

Это из пикаперских приемов, что ли? Кто-то еще ведется на эту седую древность? Даже с нами, провинциальными дурнушками, такое уже не прокатывает.

– Ты тоже не в моем, – сообщила я, отодвигаясь к стеночке.

– Но я люблю вызовы… – промурлыкал Андрюша, медленно скользя взглядом вниз от моих глаз к моему декольте.

– Может, лучше с парашютом прыгнешь? – с надеждой предложила я.

– Недостаточно экстремально по сравнению с тобой.

– Тогда без парашюта!

Я бы отодвинулась еще дальше, но там была уже стена.

Андрюша раздвинул губы и слегка высунул свой раздвоенный язык. Словно хотел что-то попробовать на вкус. Кого-то.

– Обожаю таких скромниц, – сообщил он, приближая свое лицо к моему. – Таких любопытных скромниц, как ты. Признайся, ты сейчас подумала, как это – целоваться со мной?

Самое страшное, что да, подумала!

И не только целоваться!

Оторвать взгляд от двух кончиков языка, которые действовали независимо друг от друга, было почему-то невозможно. Это как смотреть видео с восковой эпиляцией очень волосатых мужиков. И страшно, и притягательно, и противно одновременно.

И, конечно, я подумала, что опыт был бы уникальный…

– Когда я закончу с тобой, тебе будет очень стыдно смотреть на себя в зеркало, Дарина, – выдал еще одну явно заготовленную фразу Андрюша.

Вот где-то на этом месте все прочитанные мной любовные и эротические романы, вошедшие в мировую сокровищницу литературы, начиная с богини нашей Джейн Остин и заканчивая Эдичкой Лимоновым, разом взбунтовались в организме.

Когда филолога тошнит от пошлости – никто и ничто не может его остановить!

А когда центнер массы набирает ускорение, согласно физическим законам, даже равная масса не может его остановить. Если я все правильно запомнила в школе.

В общем, Андрюша отлетел в сторону, я выскочила из-за стола и понеслась к выходу, уже не вспоминая про Элку с блудным коктейлем.

«Всем могла бы быть для него – но ты осталась дома!» – издевательски проорала мне в левое ухо колонка песню этого вечера.

Лучше бы осталась дома!

Вернусь – буду весь вечер читать Лотмана!

Нет, Шопенгауэра!

Нет, лучше Кьеркегора!

Чисто чтобы снять отравление реальностью.

Я с такой яростью распахнула дверь выхода, что вообще не заметила, что кто-то в этот момент пытался войти.

И-и-и-и-и со всей дури впечаталась лицом в пушистый белый свитер, под которым пряталась твердая мужская грудь.

Ужасно твердая – я аж взвыла.

Владелец свитера даже не покачнулся, хотя мы с моей массой уже хорошенько разогнались и, согласно физическим законам…

– Эй, ты куда так спешишь? – владелец твердой груди оказался еще и обладателем глубокого голоса.

Он не пытался перекричать музыку в баре, но я почему-то отчетливо услышала каждое слово.

Подняла глаза, открыла рот, чтобы извиниться…

И замерла.

Глава четвертая, в которой прошибает даже Андрюшу

Не то, чтобы я никогда не встречала ослепительных красавчиков. Питер вообще щедр на отлично выглядящих мужчин в прекрасной форме и с отпечатком интеллекта на лице. Словно и вправду настоящий европейский город, в котором замешан густой коктейль из лучшего, что могут предложить нации и страны этого кусочка мира. Высокие голландцы, породистые скандинавы, улыбчивые итальянцы, обаятельные французы – смешать, но не взбалтывать, перелить в отечественную посуду.

А может быть, это сам город набрасывает на вполне обычных в других краях мужчин этакий флер загадочности. Что ж, спасибо ему за это. Любоваться красивыми мужчинами полезно для женского здоровья, я где-то читала.

Этот красавчик был какой-то особенно выдающийся. Прямо ненастоящий. У живых-то людей на коже есть поры, под глазами синяки, тут прыщик, там шрам, нитка из свитера вылезла, джинсы плохо сидят, ботинки грязью забрызганы. Даже модели и актеры в реальности не высыпаются, бывают с похмелья и выходят в магазин с немытой головой.

Мой же Обладатель Твердой Груди и Глубокого Голоса выглядел как страничка из мебельного каталога для олигархов. Этакий безупречно вылизанный интерьер, залитый ярким светом, с идеально подобранной цветовой гаммой и тщательно выверенными деталями – даже плед на кресле лежит красивыми складочками, а чашка чая добавляет яркий цветовой акцент.

Я таких даже побаиваюсь. Тут ведь тоже надо соответствовать, а я не знаю, как люди без магии умудряются сохранять белые свитера такими белоснежными, а замшевые ботинки – осенью! в Питере! – такими чистыми. И сколько лака и мусса надо вылить на волосы, чтобы они с нашим ветром с реки продолжали лежать так идеально небрежно.

Хотя на вид выглядели очень мягкими, очень хотелось потрогать.

Эх, да что там! На самом деле его всего хотелось потрогать!

И дело было даже не в безупречности.

Очень уж он был притягательным.

Кстати, я ведь его и трогала.

Вот прямо стояла и внаглую лапала ту самую грудь под белым свитером, в которую только что врезалась. Конечно, это было уже совершенно неуместно, причем стало неуместным еще секунд десять назад, но какая разница?

Не нравится – пусть вызовет полицию.

Пока она едет, я еще немножко потрогаю.

С каждой секундой моей тактильной невоздержанности улыбка на лице красавчика становилась все шире, а в глазах все ярче расцветало что-то бесшабашное и немножко лукавое.

– Девушка, вы… – начал красавчик, вероятно, планируя отлепить меня наконец от себя, но тут из толпы вынырнула Элка с коктейлями в обеих руках.

– Дарина? Ты чего тут? – удивилась она. – Андрюшу бросила одного, что ли? А это кто, друг твой?

Она окинула красавчика таким оценивающим и плотоядным взглядом, что мне захотелось быстренько заслонить его своей широкой грудью.

По-матерински, как птенца.

Но грудь у него все равно была шире моей, так что целиком не получилось бы.

– Нет, мы не знакомы, – сообщил красавчик. – Девушка в меня врезалась, пока убегала от чего-то страшного.

– Убегала? Дарина! – возмутилась Элка. – А как же наш уговор! Сбегать нечестно!

Я тяжело вздохнула, убрала наконец ладони с белого свитера, хоть и не без внутренней борьбы, и, понурившись, отошла в сторонку.

– Спасибо, что поймал ее! Кстати, я Элла! – расцвела Элка улыбкой, не став терять времени даром.

Она бы, чую, и мое нагретое местечко на его широкой груди заняла, но коктейли в руках мешались. Поэтому один она сунула мне. Я тут же присосалась к трубочке. Раньше сядешь – раньше выйдешь. Еще полторы порции алкоголя – и я свободна.

– Егор, очень приятно.

– Ты тут с компанией, Егор? – мурлыкнула Элка.

– Нет, один.

– Хочешь к нам?

– Почему бы нет, – пожал он плечами.

Почему я первая не додумалась его спросить?

Мммм… Дайте подумаю…

Потому что мне вообще мозги отшибло, когда я в него врезалась, да?

К столу мы вернулись уже втроем, изрядно удивив этим Андрюшу. Он наверняка думал, что видел меня в последний раз в жизни и успел это отпраздновать.

Но нет.

В принципе он даже пытался комментировать наше с Элкой возвращение, но его уже никто не слушал. Потому что мы с ней, коварные неверные женщины, вовсю восторженно пялились на нашего нового знакомого.

Элка понятно почему. Для нее каждый новый мужчина – вызов.

Новое приключение. Непрочитанная книга.

Вызов надо принять, в приключение ввязаться, а книгу прочитать.

Надо сказать, она при этом умудряется в каждом из них найти что-то хорошее.

Бывает, восторженно рассказывает про удивительно красивого, умного, щедрого, умелого, обаятельного любовника, а потом я с ним сталкиваюсь утром на кухне и поверить не могу – вот этот кривоногий лысенький пузатик с масляными глазками реально тот самый офигенный герой, от одного слова которого ноги подгибаются?

Это дар, наверное.

От бога кривеньким мужикам, потому что Элка – огонь.

А я… Ну что я. Если даже у подобных мужиков есть возможность встречаться с такими, как Элка, тем более, что никакой ответственности нести не надо, чистое удовольствие… То зачем им я с моей богатой душой?

Время такое – красивая попа ценнее всего остального.

Тонким интеллектом, знаете ли, в зеркале на потолке над кроватью не полюбуешься.

Зато и планочка у меня повыше, и уж если кто понравился, это значит – реально топ, выше звезд, все женщины мира хотят от него детей. Как вот этот красавчик.

В общем, я тоже пялилась на Егора, хоть и не так плотоядно, как Элка.

Кажется, он это заметил. Потому что со словами:

– Жарко тут у вас, – стащил свой белый свитер и остался в одной обтягивающей торс футболке.

Из тех, что великолепно обрисовывают грудные мышцы, опасно натягиваются на бицепсах и болтаются в районе живота, наглядно демонстрируя, насколько он плоский.

Я бы предложила Элке салфеточку для слюней, но, боюсь, сама выглядела не лучше.

Да что там – даже Андрюша залип. И дважды сглотнул.

Когда Егор поднял литровую кружку с пивом, и жилы на его предплечьях напряглись, прорисовываясь пульсирующими реками и притоками, мы все хором выдохнули.

Его немного смущенная, но довольная улыбка нас просто окончательно добила и размазала.

Глава пятая, в которой героиня понимает, как попала

– Егор… – сипло начала Элка, быстро отпила свой коктейль, откашлялась и продолжила, собравшись из сладкой лужицы, в которую превратилась от взглядов на него: – Мне кажется, я тебя уже где-то видела. Мы можем быть знакомы?

– Вряд ли, – качнул он головой, обхватывая длинными пальцами кружку с пивом, подхваченную по пути к столику в баре. – Я в Питере по делам и первый раз.

– По каким делам? – тут же заинтересовалась Элка. – Чем ты занимаешься по жизни?

– По жизни я хорошо выгляжу, – ухмыльнулся Егор. – Вот такие мои дела.

– Это без сомнений. А делаешь-то что?

– Питаюсь здоровой едой, занимаюсь в спортзале, пью много воды и сплю восемь часов, – отчитался Егор, продолжая улыбаться.

– А для чего?

– Чтобы хорошо выглядеть, – замкнул он круг вопросов и сделал глоток пива под возмущенным взглядом Элки.

Если до этого он мне просто нравился, то сейчас я готова была тихонько повизгивать от восторга.

А чего он такой классный?

Так нечестно! Пусть бы он был красивый, но глупый, я бы любовалась без такого острого сожаления, что эта розочка не для меня цвела.

– Вот, потрогай, – предложил он Элке свой бицепс. – Хорошо получается?

Элка обвилась вокруг его руки как змея…

Нет, нельзя так про лучшую подругу.

Как виноградная лоза она вокруг Егора обвилась и, кажется, теперь была согласна передвигаться только в его компании, потому что собственные ножки отказали.

– О, девчонки, вы уже допили! – заметил Егор, легко, тем не менее, выпутываясь из ее объятий и вставая. – Давайте схожу еще возьму.

Да, от жарких взглядов жажда нас так замучила, что я не заметила, как закончился мой второй коктейль. Да и Элка свой добила.

– Тебе еще пива? – спросил он притихшего Андрюшу, дождался кивка и отчалил к барной стойке.

– Какой мальчик! – просипела от избытка эмоций Элка, едва он скрылся в толпе. – Какой! Нарцисс немножко, но это не страшно! Я не против, когда у мужиков своя косметика, мои патчи не будут таскать. Чур – мой!

А чей же еще?

Я точно не планировала соревноваться с Элкой за его внимание. Даже с учетом того, что в роли мужчины на одну ночь Егор мне нравился гораздо больше Андрюши. Хоть у него с языком все было в порядке и медалями по куннилингусу он не хвастался.

Но – дорогу профессионалам.

– Это будет нелегко, – вздохнула она.

На сидящего рядом Андрюшу уже никто не обращал внимания. Тот, кажется, тоже понимал правила игры и не возникал.

– Да ладно? – удивилась я. – Какой парень откажется от секса с тобой? Слепой извращенец разве что? Хотя нет, слепой тебя нащупает и тоже согласится!

– Ой, Дар… – вздохнула Элка. – Ты же видела его руки? А пресс? Он из спортзала не вылазит. Такие мальчики слишком много над собой работают и поэтому считают, что никакая женщина их не достойна. Если она тоже не впахивает на свою внешность круглосуточно.

– Хм, я была уверена, что они это делают как раз ради женщин… – озадачилась я.

– Все женщины на них слюни пускают, это да… – мечтательно проговорила она, кидая задумчивые взгляды в сторону бара. – Но в сексе они больше любуются собой, чем наслаждаются процессом. А чтобы как следует любоваться, пара должна быть им под стать.

Кажется, Андрюша на этих словах даже как-то воспрял и придвинул свой стул поближе к Элке. А я прям загрустила. Вот и какой смысл в идеальной фигуре, если в итоге вы остаетесь вдвоем с зеркалом?

Вернувшийся Егор окинул быстрым взглядом скуксившегося Андрюшу, хлопающую ресницами Элку и опечаленную меня, расставил бокалы с коктейлями и как-то так ловко устроился за столом, что стал центром компании. Он одновременно оказался ближе и ко мне, и к Элке. Зато Андрюша вроде как остался сидеть с нами, но все равно немножко в стороне.

Я потянулась к своему коктейлю и поймала взгляд из-под темных ресниц – ленивый, как будто немного сонный. Но такой многозначительный, что в голову ударил жар, а по коже разбежались мурашки. Очень смущающий взгляд.

Сердце затрепыхалось как-то подозрительно быстро, и мне пришлось сделать глубокий вдох, чтобы немного прийти в себя.

Я – книжная девочка, как любой порядочный филолог. В литературных героев я влюблялась намного чаще, чем в реальных людей. Иногда мне кажется, что только в них я и влюблялась.

А реальные? Ну что они – живые люди всегда немного компромисс со своим романтическим сердечком. Среди одноклассников не было ни одного Темного Властелина, среди друзей не затесалось мало-мальски приличного дракона, а начальники на моих многочисленных и плохо оплачиваемых работах совершенно не походили на властных и дерзких героев вроде мистера Рочестера или Ретта Батлера.

В обычного человека всем сердцем не влюбишься – крайне редко он стоит на пороге смерти, чтобы за него отчаянно бояться, практически никогда не завоевывает страны и континенты, чтобы им восхищаться, и совсем никогда не владеет древней темной магией, чтобы сладко дрожать в его присутствии.

Тогда откуда у меня именно сейчас возникло вот это пронзительное ощущение, словно я сейчас протяну руку – и герой сойдет со страниц книги?

Именно ко мне.

Зная мои самые потаенные мысли и мечты и готовый их исполнить?

Я узнала это чувство, я слишком часто его переживала!

Порой даже завидовала подругам, которые не так глубоко погружались в выдуманные миры, потому что это ощущение сродни боли – яркое, острое, проникающее в самую глубину сердца и застревающее там огненной занозой.

Когда кажется, что сейчас прорвется ткань реальности, и воображаемое станет вещественным.

Сбудется.

Так всегда выглядела моя любовь к выдуманным мужчинам.

Егор же – настоящий. Живой мужчина, как все. Он наверняка не опускает стульчак унитаза, нюхает носки, перед тем как их надеть, воняет перегаром наутро после пьянки – и не факт, что в курсе, где находится клитор.

Интересно, Ретт Батлер знал, где клитор?

Жоффрей де Пейрак точно знал, мы это как-то на лекции по зарубежке обсуждали. Во французском тексте, рассказала нам преподавательница, многие вещи названы куда более откровенно, чем в переводе.

Я опустила глаза в свой коктейль, пытаясь справиться с дыханием.

Ну я молодец, конечно.

Влюбиться за каких-то полчаса в настоящего мужчину так же сильно, как в книжного.

Но выбрать того, кто гораздо менее доступен, чем любой книжный.

Глава шестая, в которой героиня ничего не понимает, а герой понимает слишком много

Я ошеломленно переваривала свои ощущения, стараясь не поднимать глаза на Егора и отчаянно путаясь – почему не поднимать? Чтобы не узнал? А если я хочу, чтобы узнал? А вдруг он узнает и скажет что-нибудь… такое?

Такое – какое?

Гадкое.

Может быть, лучше пусть скажет, меня тогда отпустит?

К счастью, пока никто из присутствующих не догадывался, как я попала.

– Как ты этот бар вообще нашел? – поинтересовалась у Егора Элка. – У него даже вывески нет!

– Смотрю, никому это не мешает, – кивнул он на забившую помещение толпу.

В былые времена в барах еще и курили. Я уже не застала в Питере те времена, но страшно представить, как это выглядело в подобных местах.

– Ты от всех вопросов будешь так же ловко увиливать? – Элка поставила локоть на столик и изящно оперлась подбородком на тыльную сторону руки, беззастенчиво строя глазки Егору. – Я прощу тебе это, только если ты признаешься, что секретный агент на задании.

– Если я признаюсь, я уже не буду секретным, – засмеялся он. – На самом деле я просто пошел прогуляться в одиночестве, как говорится «чтобы раскрыть душу и глаза» и увидеть настоящий Питер.

Я уставилась на него с изумлением, и – что скрывать! – уважением.

Наличие мозгов в этой привлекательной оболочке можно считать доказанным.

Срочно требуется спасение моего бедного сердечка, алярм!

– Что? – напрягся Егор. – Почему ты на меня так смотришь?

Надо же, а я думала, он только томные взгляды Элки замечает…

– Эта цитата, про пешком и душу с глазами, ты откуда ее взял?

– Мммм… – он почему-то бросил взгляд на Элку. – Еще можно признаться, что я секретный агент?

– Нет. Момент упущен, – жестоко отказала она.

– Тогда вынужден сказать, что эту фразу нам сегодня на экскурсии сказали. Мол, так и стоит познавать Питер. Своими ногами и в одиночестве.

– Это сказал художник Добужинский, – просветила я. – А цитируется эта фраза в лучшей книге об истории Мойки и окрестностей. И я теперь даже знаю, на какой экскурсии ты сегодня был.

– Ты ужасно разочаровал Дарину, – прокомментировала Элка. – Она думала, что нашла такого же влюбленного в Питер психа. А ты просто заплатил штукарь и тебе все разжевали.

– Два штукаря, – поправил Егор рассеянно. – Дарина! – Он развернулся ко мне и спросил как-то очень мягко и доверительно: – Я тебя разочаровал?

И не то, чтобы пошутил изящно. Нет, на полном серьезе ждал моего ответа, не отрывая взгляда от моего лица. А я замерла с трубочкой во рту на половине глотка коктейля и выглядела, вероятно, очень глупо. Особенно когда секунд пять просто хлопала глазами и не понимала, что ответить.

И что делать с огненными мурашками, разбегающимися от этого его взгляда.

Ой-ой-ой.

Что-то уже нифига не смешно!

– Расскажите о себе, что ли? Чем вы тут занимаетесь, в культурной столице? – Егор наконец сжалился и, щедро отхлебнув пива, решил обратиться к той части нашей компании, что еще владела человеческой речью.

– В смысле? – не поняла Элка. – Мы должны чем-то особенным заниматься?

– Дарина умные книги читает, – Егор кивнул на меня. – А ты, наверное, в театр-оперу ходишь? А он в Эрмитаж?

Вот так и навешиваются на людей комплексы. Андрюшу аж перекосило.

Элка тоже нахмурилась.

Я поняла, что пора их спасать!

– На самом деле, я не очень умные книги читаю, – покаялась я, старательно не глядя на Егора. – У меня даже диплом по любовным романам.

– Ого! Значит я все-таки тебя разочаровал, потому что не страстный герцог с огромным болтом, – вздохнул Егор.

– Нет, потому что ты не мистер Дарси в мокрой рубашке, – буркнула я.

– Это несложно исправить, – заявил он и медленно, глядя мне в глаза, вылил на себя весь бокал с пивом. Футболка намокла, прилипла к коже, и под ней обозначились четкие пластины грудных мышц и затвердевшие от холода маленькие соски. – Так лучше?

Элка ахнула вполголоса, я попыталась сглотнуть, но во рту пересохло.

Плюс тысяча пунктов по шкале привлекательности – и Егор только что пробил ее верхнюю границу и улетел в открытый космос.

– А я вот так умею! – нарушил звенящее охренение забытый за ненадобностью Андрюша.

Он высунул язык и принялся демонстрировать двумя его кончиками что-то интересное.

Наверное.

Бедняжка – внимания на него обращали не больше, чем на пятилетнего ребенка, который пытается рассказывать стишок бухим родителям на вечеринке.

– Да-да, – отмахнулась Элка. – Очень клево.

Она даже не посмотрела.

– Так ты надолго еще в городе?.. – спросила она Егора, пожирая его глазами, как никогда не пожирала свой любимый десерт из кондитерской «Север».

– А что? – подозрительно спросил он.

– Хотела показать тебе тайную жизнь Питера… – мурлыкнула она, кладя ладонь на пледплечье Егора и подаваясь к нему всем телом.

– Что-то вроде экскурсии про тайны Петроградской стороны? – нахмурился Егор.

– Нет… – Элкины пальчики пробежались по его коже и добрались до края мокрой футболки. – Это Дарина у нас по экскурсиям. А я покажу тебе кое-что… поинтереснее.

Она коснулась кончиком языка верхней губы и медленно, соблазняюще улыбнулась.

Я залпом допила остаток коктейля.

– Третий, – сообщила я в пространство.

Никто не отреагировал.

Андрюша дулся в сторонке, Элка гипнотизировала Егора жарким взглядом, поглаживая его плечо кончиками пальцев, а тот не отводил от нее глаз .

Нет, мне совершенно не было обидно.

Я привыкла.

Элка – объективно красотка.

Мало какой мужик, если он свободен, не поведется на ее простые, но эффективные приемы.

Даже если бы она была обычной, она могла бы это все проделывать, а дальше – как повезет.

Или понравилась – или нет.

А я всегда помню, что я второй, а то и третий сорт.

Даже в хлам бухие мужики подкатывают ко мне в последнюю очередь, когда все остальные отказали. А могут даже и не подкатить. Буквально – ко всем остальным пристать, а ко мне нет.

Что ж теперь делать?

Раз уж я не хочу круглосуточно приседать со штангой или качать пресс вместо беготни по прекрасным питерским улицам, остается только принимать свою судьбу, как есть.

Если измерять привлекательность Егора в белковых коктейлях и количестве отжиманий, то он вовсе не такой уж красавчик. Тянет максимум на пару недель диеты.

А при моем весе пара недель диеты – это, как говорится, все равно, что получить скидку в пять долларов при покупке «мерседеса».

– Условие выполнено, – пояснила я, если кто забыл, что означает третий коктейль. – Я иду домой.

Музыка, игравшая в баре, на этот раз не стала мне ни на что намекать.

Вероятно, я тут больше нужна не была.

Моя миссия окончена: я поспособствовала встрече Элки и Егора, как в том анекдоте, передала соль – на этом все.

Я принялась выбираться из-за стола, как назло пыхтя и цепляясь подолом за края стульев.

И даже сшибла на пол салфетницу, но поднимать ее не полезла.

Пусть отдохнет.

– А я пойду покурю, – вдруг сказал Егор, отлипая от Элки и резко поднимаясь.

– Ты куришь? – хором изумились Элка с Андрюшей.

Причем в голосе последнего была не очень уместная радость.

Ну наконец-то хоть какие-то минусы нашел, да?

– Нет, – спокойно ответил Егор, подхватывая свой свитер и направляясь к выходу из бара.

Я неловко потопталась на месте, пожала плечами в ответ на выражение лица Элки и направилась вслед за ним.

Ничего не понимаю.

Совсем ничего.

Не понимаю в тот момент, когда рука с напряженными жилами придерживает дверь передо мной.

Не понимаю и тогда, когда жестокий ветер с Невы бросает в меня горсть холодных капель – и одновременно с ними моих губ касаются чьи-то горячие твердые губы.

А потом вдруг как понимаю!

– Хочу индивидуальную экскурсию от Дарины, – хрипло шепчет Егор, отрываясь от меня на мгновение и обнимая ладонями мое лицо. – Проведешь?

И он снова жадно набрасывается на мой рот, даже не дав ответить.

Разве есть варианты?

Глава седьмая, в которой у таксиста, лифтера и швейцара остаются горячие воспоминания

Целовалась я в жизни чуть чаще, чем занималась сексом.

И всякий раз поцелуи были про что-то свое.

Иногда – про то, как нам не о чем разговаривать друг с другом, поэтому давай делать то, что не требует слов.

Иногда – про неловкость первого свидания и настороженность практически незнакомых людей.

Иногда – про то, что так положено – целоваться девушке с мужчиной, раз уж они собираются что-то замутить.

Наверняка на психфаках всего мира не раз писали дипломы, кандидатские и докторские на тему невербальной коммуникации посредством поцелуев. Но все гениальные открытия в этой области остались в пыльных архивах, там же примерно, где и мои изыскания о роли варенья из крыжовника в личной жизни литературных героинь викторианской эпохи.

А жаль.

Я бы почитала.

Потому что внезапно вся вот эта невербальная коммуникация и ее сложный анализ вылетели из головы, выдутые холодным ветром.

С Егором целоваться было просто… вкусно.

Совершенно бездумно, бездуховно и бесстыдно.

У него были упругие губы, горячее дыхание и умелое нетерпение – и это все, что я могла бы сказать, потому что вместо размышлений – я целовалась.

Мне хотелось еще и еще – не отрываться от его рта, чуть-чуть привставать на цыпочки, держаться за твердые плечи под влажной футболкой.

И наслаждаться его вкусом.

Его руки, лежавшие у меня на талии, потихоньку сползали на бедра, а там было недалеко и до задницы, которую он стиснул, резко втягивая носом воздух.

– Мммм… – сказал Егор, отстраняясь и окидывая меня немного мутным, но по-мужски оценивающим взглядом с головы до ног.

Оп!

И куда теперь делось мое «бездумно»?

Три коктейля и лихое безумие покинули чат. Я начала опасно трезветь и осознавать, что я все еще осталась собой – довольно крупной девочкой в наш век, когда лишний вес куда большее преступление, чем колдовство или разврат в былые времена.

В полутьме бара, сидя за столом, мне еще удавалось скрывать свои истинные габариты, а тут он их оценил самым надежным способом – облапав со всех сторон.

Если он сейчас что-нибудь скажет про то, что мне надо похудеть…

На всякий случай я тоже отстранилась и приготовилась мужественно выдержать это испытание. Я ведь не только большая, я еще очень сильная девочка, не впервой.

Ну же, не тяни! Пока я еще не окончательно сошла по тебе с ума!

Но Егор тут же рывком вернул меня обратно, впечатался твердыми бедрами в мой живот, еще сильнее сжимая пальцами ягодицы и выдохнул мне на ухо:

– Я охренеть как тебя хочу! Поехали ко мне!

Жар ударил мне в голову, прокатился волной по телу, превращая все мышцы в трясущееся желе.

Вместо ответа я сама пригнула его за шею к себе и впилась губами в губы.

Он тихонько то ли зарычал, то ли мурлыкнул, и, не отрываясь от поцелуя, выудил из кармана телефон и быстро ткнул на иконку вызова такси.

Меня всегда удивляли парочки в кино и сериалах, которые отчаянно, несмотря на присутствие таксиста, целуются, ругаются, трахаются в салоне машины. Он же человек, а не робот! Он же все это видит, имеет какое-то свое мнение.

Друзьям потом наверняка рассказывает, что вот, вчера вез молодоженов, так они даже за руки держаться стеснялись, а сегодня бесстыдную парочку – так они чуть друг друга не сожрали! Причем от девки еще можно было ожидать – такая толстуха кого угодно сожрет, а вот парень со своими широчайшими мышцами спины и бицепсами мог бы найти себе кого-нибудь получше, но поди ж ты – так ее валял на заднем сиденье, что после заказа пришлось перекурить.

Но оказалось, когда ты сама целуешься в такси с охренительным мужчиной с этими самыми прокачанными широчайшими мышцами, царапаешь их ногтями под футболкой, едва удерживаешься от стонов и чувствуешь наглые руки, забравшиеся под платье и обнаружившие полоску нежной кожи над резинкой чулка, то как-то совершенно наплевать, что там думает водитель. Пусть завидует молча.

Я была уже совершенно трезва, но меня несло какой-то горячей волной, которая предварительно уже снесла крышу и дальше хозяйничала в моей голове в свое удовольствие.

Егор тоже дрожал, вжимаясь в мое тело напряженным своим, резко дышал и стискивал то бедро, то грудь, то выдыхал на ухо что-то неразборчивое, но возбуждающее до вставших дыбом волосков на коже.

Перед входом в довольно дорогой и приличный отель нам пришлось привести себя в порядок и чуть-чуть выдохнуть. В холле, встречавшем натертым паркетом, позолоченными люстрами и умиротворяющей тишиной было бы совсем не к месту целоваться как бешеные лисы.

Мы переглянулись, выпустили друг друга из объятий, поправили волосы и сделали шаг друг от друга.

В лобби отеля царила такая тишина, что слышно было тиканье часов над стойкой ресепшена. Красные ковровые дорожки приглушали шаги, швейцары и носильщики провожали нас понимающими взглядами, седой лифтер косился то ли с осуждением, то ли – ожидая, что мы набросимся друг на друга, едва сомкнутся двери лифта.

От нас шарашило атомным возбуждением и нетерпением, но внешне придраться было не к чему, Егор даже свитер накинул, скрывая залитую пивом футболку.

Идти с ним по длинным коридорам отеля к номеру, не разговаривая, не прикасаясь друг к другу, в ожидании того, что сейчас будет за закрытыми дверями его номера – было пугающе, странно, сладко, непривычно.

Когда Егор отпер дверь, пропустил меня вперед, медленно запер замок и повернулся ко мне, я вдохнула и забыла выдохнуть.

Никто никогда не смотрел на меня так.

В его глазах было все, о чем я только читала до сих пор в романах: восторг, страсть, обещание и нетерпеливое желание, от которого кружилась голова.

Никто никогда не хотел меня – так.

– Индивидуальная экскурсия? – проговорила я срывающимся голосом, надеясь шуткой разрядить невыносимое напряжение между нами.

– Сейчас проведу… – хрипло пообещал Егор и сделал шаг ко мне, одним движением стягивая свитер вместе с футболкой.

Глава восьмая, в которой героиня открывает кое-что новое

Егор целовал меня жадно и нетерпеливо, засасывая губы, атакуя языком мой язык и пресекая все попытки отстраниться. Да я не успевала толком ничего сделать – он уже спускался на шею, оставляя на ней горящие огнем отпечатки зубов, и ловя ртом бьющийся в ямке горла пульс.

Его руки путешествовали по моему телу, сжимая грудь, переходя дальше, ниже, лапая мою задницу и задирая платье.

Никакой романтики, никакой нежности – бешеное желание – и только оно.

Он развернул меня спиной, притискивая к себе, одна рука легла на грудь, пальцы другой нащупали край трусиков под бесстыдно задранным платьем и скользнули под него.

Прикусил ухо, оглушив меня громким дыханием, прижался и потерся бедрами и кое-чем еще очень твердым, одновременно настойчиво подталкивая к широкой, застеленной покрывалом кровати.

Дернул платье вверх, не оставляя шансов возразить и отбросил его куда-то к своему свитеру. Это было жарко, это было хорошо – и не давало мне возможности задуматься и затормозить.

Только когда его пальцы ловко щелкнули застежкой бюстгальтера, я на секунду очнулась и пискнула:

– Свет!

– Что? – Егор замер, кажется, пытаясь сообразить, чего такого странного я от него хочу.

– Свет выключи, – попросила я.

На фоне его безупречно вылепленного тела, которым я бы как раз не отказалась полюбоваться при свете, мои складки на боках, висящий живот и бесформенная грудь не выдерживали никакой конкуренции. Пусть лучше щупает, на ощупь оно не так страшно, только слишком уж мягковато.

– Зачем выключать? – изумился Егор, разворачивая меня снова лицом к себе и кладя ладони на бедра и сжимая их.

Лифчик я придерживала на груди одной рукой, но он выдернул его и отбросил в сторону – и ладони переместились на грудь, пальцы зажали соски, а взгляд стегнул по коже огненной плетью. У меня перехватило дыхание от горящей огнем откровенной похоти в нем.

Егор был похож на туриста, после долгой экскурсии по городу дорвавшегося до буфета «съешь сколько сможешь» и планирующего попробовать сразу все! И этим всем была я.

– Я толстая, – сообщила я очевидное.

Брови Егора взметнулись вверх, он расширил глаза и покачал головой, словно не веря, что я говорю такую глупость.

– Ты охрененная, – сообщил он без тени сомнения. – Безумно красивая. Я тебя хочу так, что нихрена уже не соображаю, но…

Он застыл, тяжело дыша, а руки, в этот момент снова спустившиеся на бедра, замерли.

– Ты хочешь уйти? – сипло спросил он. – Дарина? Ты передумала?

– Что? Нет! – я выпалила это раньше, чем успела поддаться сомнениям и сбежать, пока дают.

Красивая?

Я?

Вот он красивый! Скулы, прямой нос, четко очерченные губы, широкие плечи, пластины мышц как у мраморных античных статуй – такие же твердые, плоские, безупречные. Его высекал Микеланджело, ну в крайнем случае Роден – не меньше.

А меня сшила из тряпочек школьница в кружке мягкой игрушки – слишком туго натолканная набивка выпирает со всех сторон, сквозь швы торчат куски бесформенной ваты.

Но он задыхается от возбуждения, глядя на меня, и бугор на его джинсах намекает, что это не шутка и не розыгрыш.

Он не издевается.

Он…

Он толкнул меня на кровать, и я приземлилась на покрывало – перед ним. В одних чулках, трусах и туфлях, с обнаженной грудью, пересохшими от волнения губами и дрожащая от всего происходящего.

Перед мужчиной, которого я знала меньше часа.

Ох, плохо на меня Элка влияет! С кем поведешься, от того и наберешься.

Но я не чувствовала, что делаю что-то неправильное.

Особенно когда Егор воздвигся надо мной и принялся расстегивать ремень на джинсах.

Звон пряжки, вжиканье молнии – голова закружилась от этих однозначных звуков, пульс застучал в висках.

Я сама помогла ему дрожащими пальцами оттянуть резинку трусов и когда он выпустил на волю упруго дернувшийся стоячий член, не удержалась – и обняла его губами.

Никогда особенно не любила минеты, но это была вроде как обязательная программа с бывшим. Я просто скользила губами, мысленно ведя отсчет от ста до единицы и обратно, занятая своими мыслями, пока он не решал, что хватит. Ему нравится – и ладно. В чем прикол для меня я за год отношений так и не поняла.

Сейчас зато поняла!

С момента, как он скинул футболку, мне до безумия хотелось коснуться губами плоского живота Егора, лизнуть перевитые канаты мышц, уходящих к паху, почувствовать вкус его кожи… И когда перед моим лицом оказалась глянцево блестящая головка и жилистый ствол, я даже не задумалась, что делаю.

Это был самый естественный порыв – облизнуть желанное угощение.

Скользнуть губами по стволу, пропуская его внутрь как можно дальше, сжать ладонью у корня, вцепиться пальцами в мужское бедро, чтобы удержать его на месте, не дать отстраниться.

Мы застонали одновременно – Егор, запрокинув голову назад и запуская пальцы в мои волосы, я – почувствовав его вкус, такой же обалденный, как вкус его поцелуев.

– Дарина-а-а… – выдохнул он мое имя, и я поняла, что никогда в жизни не слышала ничего более возбуждающего.

Я прошлась языком по каждой пульсирующей жилке на затвердевшей плоти, обвела головку по кругу, присосалась губами к уздечке – и еле-еле перевела сорванное дыхание.

У Егора был совершенно потрясающий член – ровный, гладкий, с шелковистой кожей, звеняще-упругий, словно стальной изнутри.

Никогда раньше не задумывалась над красотой членов – какая разница-то?

Есть разница, есть… Когда хочется сжимать его пальцами, облизывать, обсасывать, скользить кольцом губ до упора, почти утыкаясь в гладкий лобок и впервые в жизни жалея, что никогда не училась горловой минет.

– Охренеть… – простонал Егор, когда я сделала еще несколько попыток надеться на него глубже и, наконец разочаровавшись в себе, выпустила с влажным чмокающим звуком, чтобы хотя бы пробежаться языком по всей длине.

Егор не дал мне шанса попытаться еще разок. Наклонившись, он оттянул меня за волосы назад, чтобы впиться губами в мои губы. Снова звякнула пряжка и он окончательно избавился от джинсов и, не прерывая поцелуя, помог мне забраться на кровать с ногами.

Опрокинул меня на спину, нависая сверху, и подцепил пальцами край трусиков.

– Сама снимешь? – коварно поинтересовался Егор. – Или… – он проскользил всем телом по мне, не отрывая взгляда от моего лица, коснулся горячим кончиком языка живота и договорил: …Мне сделать это зубами?

Глава девятая, которую совершенно точно нельзя читать в автобусе

Зубами…

И этот взгляд снизу вверх – обещающий, что зубы только начало.

Интересно, когда я успела заработать такую хорошую карму?

Неужели та бабушка, которой я помогла выбраться из чертового третьего трамвая на Марсовом поле с его высоченными ступеньками – ангел?

И в награду выдала мне Егора?

Я тогда на Марсовом буду каждый день дежурить, как штык.

– Дарина-а-а-а… – протянул Егор, цепляя двумя пальцами по бокам мои трусы и стягивая их до колен. – Не отвлекайся. У нас тут интереснее, чем у тебя в мыслях.

Я набрала в грудь воздуха, чтобы достойно ему ответить, но он быстро наклонился и провел языком у меня между ног – долго, длинно, от самого входа и до набухшей точки клитора, разведя пальцами одной руки большие губы. А пальцы другой в этот момент медленно проникли в меня.

– Ухххх… чувствуешь, какая ты мокрая? – восхищенно выдохнул Егор, так же медленно, с хлюпаньем, вынимая пальцы и слизывая с них мою влагу.

Не отрывая от меня бесстыдного взгляда, от которого меня всю заливает жаром.

Насладившись моим смятением и возбуждением, он снова накрыл меня своим твердым горячим телом. Балансируя на одной руке, от чего мышцы на его груди и прессе напряглись, невероятно четко вырисовывая узоры из анатомического атласа, он дотянулся до тумбочки у кровати, выдвинул ящик и достал оттуда презерватив.

Ох!

Вот теперь все по-настоящему.

Немного поздно пугаться, мы уже перешли все границы приличий, да и трусы я окончательно сняла вот только что, в то же мгновение, когда у меня захватило дух, но все равно…

То, как Егор быстро и ловко вскрыл и натянул презерватив, на мгновение кольнуло меня ревнивым любопытством – где и как вырабатываются такие навыки?

Но только на мгновение.

Потому что он не дал мне загрузиться лишними вопросами. Задрал мои ноги себе на плечи – не забыв с тихим урчанием прикусить лодыжку – засунул под попу парочку декоративных подушек и встал на колени, нависая надо мной.

Его член скользнул вдоль промежности, потерся о влажные складочки, но не стал входить. Вместо этого Егор наклонился, почти сложив меня пополам, и снова жадно поцеловал, умело выманивая мой язык на битву и сплетаясь с ним своим.

И только потом, вдоволь подразнив меня скользящей горячей головкой, которая все никак не входила, только танцевала, касаясь то клитора, то продвигаясь вниз, к анусу – он вдруг одним толчком вошел сразу на полную длину.

Мы застонали одновременно.

Он – хрипло и низко, я – задохнувшись от непривычной наполненности и растянутости, словно он занял все свободное пространство внутри меня, не давая даже вдохнуть полной грудью.

Стон Егора перешел в рычание – он вышел почти целиком и снова толкнулся до упора – а потом склонился, сжал растопыренными пальцами мою грудь, безжалостно смял ее – и задвигался резко, быстро, в сумасшедшем голодном ритме.

Я не успевала ничего соображать, только цеплялась то за простыни, то за перекладину кровати, чтобы меня не снесло его напором. Горячие губы касались моей кожи под сетчатыми чулками на лодыжках и голенях – а потом как-то сразу без перехода уже скользили по моей шее, и острый язык вытанцовывал дорожку узоров к нежной коже груди.

Горячо, быстро, захватывает дух, еще, хочу еще, можно еще, он же не собирается сейчас кончать? – испугалась я, когда Егор снова хрипло зарычал, особенно энергичным движением толкаясь внутрь меня – но нет!

В этот момент он обнял за спину, дернул к себе, заставляя сесть и прижаться к нему.

Горячий, казалось, заполняющий меня всю член в этой позе вошел еще глубже, хотя казалось что некуда, и каждое его движение задевало что-то внутри меня, от чего я вся сжималась.

Егор чуть отклонился, нашел губами мои соски и жадно присосался к ним – почти до боли, но такой сладкой…

Глаза его туманились желанием и наслаждением, и чувствовать себя причастной к его удовольствию было так лестно, что я даже немного гордилась каждым его непроизвольным стоном.

Я даже не представляла, что так бывает. Такой сумасшедший крышесносный секс, который будит такие огненные ощущения в давно не посещаемых уголках моего тела.

Не успела я привыкнуть к тесному контакту и бешеному темпу, как Егор вышел из меня, ловко развернул спиной к себе – и снова пригодились подушки, подсунутые под живот! – и вошел на этот раз сзади, до боли стиснув сильными пальцами мои бедра.

Наверняка останутся синяки, и, о господи, совершенно наплевать!

Что-то остро-сладкое дрожало внутри, становилось все ненасытнее – и этот неутолимый голод был желанным наслаждением, которого я раньше не знала.

Я уткнулась лицом в простыни, закусила запястье, чтобы не вскрикивать при каждом ударе члена внутрь меня. Не знаю почему, но мне казалось, что издавать слишком громкие звуки в гостинице как-то неприлично.

Но Егор шлепнул меня по заднице раз, другой, рождая звонкое эхо в наполненном запахом секса номере, и я невольно застонала в голос даже сквозь свой импровизированный кляп.

Еще шлепок, еще!

Пальцы сжимают и мнут мою горящую от ударов задницу, член снует все быстрее.

Егор наклоняется и урчит мне на ухо своим низким голосом:

– Я хочу услышать, как ты кричишь, Дарина-а-а…

Что? О, господи… Нет…

– Нет… Нет… – бормочу я, задыхаясь от бешеного темпа.

– Нет? – удивляется Егор. – А так?

Он прижимается к моей спине, колено раздвигает мои бедра шире, пальцы ныряют под живот и находят клитор.

От слишком резких ощущений я вздрагиваю всем телом, пытаюсь вывернуться, но меня только сильнее вжимают в твердую грудь.

– Хочу, чтобы ты кончила сейчас от моего члена, от моих пальцев, Дарина… – урчание Егора становится все более низким, мое ухо пылает от горячих слов, выдыхаемых в него. – Залей своей смазкой всю кровать, я слижу ее с твоих бедер, если ты будешь кричать достаточно громко… Ну же! Я чувствую, какая ты мокрая… Давай, кончай, моя горячая сучка!

Это непристойное «сучка» вырубает меня окончательно, снося остатки контроля и приличий – дрожь, накрывшая меня от его голоса, превращается в судороги.

Внутри все сжимается, я ощущаю Егора внутри себя – каждый сантиметр и саднящая сладость его движений выворачивает меня наизнанку, выжимая крик, который я не могу сдержать.

– Молодец, – снова обжигает голос Егора. – Ох, какая ты молодец… – он задыхается. – Я тоже… Сейчас!

И это уносит меня окончательно – куда-то за пределы реальности, где я чувствую только, как в мое плечо впиваются губы, зубы, и сердце бешено грохочет в такт последним пульсирующим судорогам члена внутри.

Но долго мое отсутствие в нашем мире не длится.

Реальность выдергивает меня к себе – громоподобным стуком в дверь номера.

Я вздрагиваю, Егор шипит:

– Твою мать! – рывком выходя из меня и оставляя обидное ощущение пустоты. – Идеальный тайминг!

Глава десятая, в которой героиня узнает шокирующий ответ на очень интересный вопрос

Пульсация внутри меня все еще вхолостую билась о пустынный каменистый берег, не находя того, что еще недавно наполняло тело плотским живым огнем.

А Егор уже подхватил смятое покрывало, обернул его вокруг узких бедер и направился к двери. Я юркнула под одеяло, укрывшись по глаза и гадая – кто?

Кто там может быть?

Кого Егор, похоже, ждал?

Он явно не удивился стуку.

Ответ я получила спустя минуту.

После коротких тихих переговоров в дверях, Егор вернулся в комнату с подносом, на котором балансировало серебристое ведерко с бутылкой шампанского, блюдо с нарезанными фруктами и креманка со взбитыми сливками.

Я аж одеяло упустила, и оно сползло почти до пояса.

Конструкция на подносе опасно покачнулась, потому что кое-кто засмотрелся на мою грудь и забыл, куда шел.

– А-а-а-ап! – Егор, ловко удерживая поднос одной рукой, другой переправил креманку и блюдо на тумбочку. Бутылку он перехватил пальцами за горлышко, а вот ведерко спасти не удалось, и кусочки льда рассыпались по постели, а один, самый ловкий, запрыгнул мне между… кхм… в декольте, в общем.

Я взвизгнула, Егор засмеялся и перекатился по кровати, ловко удерживая бутылку – и оказался прямо на мне. Наклонившись, он губами достал кубик из ложбинки между грудей и с хрустом разгрыз.

– Хорошо отрепетированный трюк? – я покачала головой и щелкнула его по носу.

Он поморщился и фыркнул, а потом еще и чихнул.

– Плохо отрепетированный! Если ты заметила, что трюк, – вздохнул Егор, переставляя блюдо с фруктами мне на колени. – Ешь, ты же голодная наверняка.

– Почему ты так решил? – Настороженно спросила я, отдергивая пальцы от кусочка банана.

Он думает, что я толстая, потому что все время жру?

Видел бы он, сколько Элка с похмелья жрет!

Но официанты всегда – всегда! – ставят жирный хаш передо мной, а мисочку с йогуртом и огурцами – перед ней. Приходится демонстративно меняться.

Но с десертом получается та же фигня – мне Элкин торт с кремом, ей мой ананас кубиками.

Причем после того, как Элке между хашем и тортом принесут еще бургер с двойной порцией картошки, а мне – ничего.

Кто ж поверит, что эта жирная тетенька ест в три раза меньше своей стройной подружки?

А с похмелья – раз в десять, нас с ней в цирке можно показывать.

Мой номер будет называться: «Кожа живого человека принимает оттенок болотной зелени».

Ее: «Черная дыра внутри хрупкой девушки поглощает любые материальные объекты».

– Потому что мы с тобой сейчас отработали очень бодренькую анаэробную нагрузку, Дарина, – Егор подхватил тот самый покинутый мной кусочек банана и поднес его к моим губам. – И лично я так хочу жрать, что жалею, что не заказал пару стейков вместо этого всего.

– Так это ты заказал! – Наконец дошло до меня. – И внести должны были в тот момент, когда затихнут женские крики? Какой-нибудь юноша в униформе стоял, прижавшись ухом к двери, чтобы не пропустить момент?

Егор, который в этот момент как раз отхлебывал шампанское из горлышка, гордо проигнорировав бокалы, аж поперхнулся и облил пеной свой безупречный торс.

Если я ужасно захотела его в этот момент облизать – это значит, я совсем развратная пропащая женщина, да? Или у меня временное помутнение?

– Дарина-а-а-а… С твоей фантазией, чувствую, мы сегодня не заскучаем, – сверкнул глазами объект моих непристойных желаний, протягивая мне бутылку.

Я не стала снобствовать и намекать, что бокалы стоят буквально у него за спиной буквально в паре метров.

Меня интересовало другое:

– Когда ты успел сделать заказ? Ты же не отходил от меня ни на минуту!

– Профессиональный секрет… – Егор потянул одеяло, стаскивая его с меня окончательно, и принялся скатывать мои чулки вниз. Его пальцы пощекотали меня под коленками, обвились вокруг лодыжек, накрыли пальчики на ногах.

– Профессиональный, значит? – я качнула бутылку и отпила глоток. Ворох радужных пузырьков мгновенно взвился и ударил в голову, стучась там о стенки моей пустой черепной коробки и лопаясь с радостным визгом. Пустой – это потому, что я не нашла ничего умнее, чем уточнить: – Значит это все целиком отрепетированный перфоманс? С мокрой футболки начиная? И работники просто заранее знают, что тебе понадобится, если ты возвращаешься с девушкой? И какая я у тебя тут по счету?

– Дарина-а-а-а… – Егор насупился и отбросил стянутые с меня чулки.

– Чего – Дарина? Хоть примерно, в какой я сотне?

Он покачал головой и сел на колени прямо между моих раздвинутых ног.

Я попыталась сомкнуть бедра, но он только рывком развел их обратно и ухмыльнулся:

– Ты у меня первая.

– Что-о-о-о-о?!

Я так резко села, что голова закружилась от выпитого шампанского.

– Но я гуманитарий, мог и обсчитаться… – ухмылка стала еще шире, а пальцы пробежались по внутренней стороне бедра и уверенно легли между ног. Большой нежно коснулся клитора и принялся его потирать.

Охххх…

Знакомая дрожь вернулась и разбежалась по телу, по коже расползлись горячие мурашки.

Обсчитался он, угу…

– Именно так себя девственники и ведут, – проворчала я, сама раздвигая шире колени, чтобы ему было удобнее.

– Откуда ты знаешь, как ведут себя девственники? – Егор склонил голову набок, откинул челку со лба, не прекращая делать те прекрасные вещи, которыми он занимался у меня между ног. – У тебя их много было?

– Нет, но… – начала я и тут поняла, что он опять! – Ты всегда уходишь от ответа! – обвиняюще тыкнула я в него пальцем. – Как в баре с Элкой, когда она спросила, чем ты занимаешься!

– Сейчас я занимаюсь тем, что делаю тебе хорошо, – горячим шепотом сообщил Егор, придвигаясь и накрывая меня своим телом.

– И вот опять! – шепнула я в его губы. – А мне, может, интересно.

– Что тебе интересно? Какая ты у меня по счету? Чем я занимаюсь? Сколько у тебя сегодня будет оргазмов?

– Мммм… – грести против течения, которое уносило меня горячими волнами в какое-то невозможно райское место, было чертовски сложно. – Чем ты занимаешься.

– Нет, серьезно?! – пальцы замерли, лишая меня десерта прямо за несколько секунд до подачи.

– Серьезно, – вздохнула я, привставая, оперевшись на локти. – От недостатка оргазмов еще никто не умер, а вот от любопытства – говорят, бывали случаи.

Егор провел ладонью у меня между ног, задев сладко занывший клитор.

– Удивительная ты девушка, Дарина. Трахаешься как нимфоманка с необитаемого острова, но легко меняешь секс на довольно скучную инфу. Но как хочешь!

Он нагнулся, подцепляя свои джинсы и вытаскивая из них телефон. Что-то открыл на экране и дал мне его в руки. А сам сел по-турецки – что выглядело забавно с его привставшим от нашей возни членом и придвинул к себе поближе блюдо с фруктами.

На телефоне был открыт аккаунт в каком-то приложении.

Кажется, это был… Тикток?

Я такими вещами не увлекалась, у меня даже в Инстаграме аккаунт был исключительно для того, чтобы сливать все мои сотни фото стрелки Васильевского острова и прекрасных зданий на берегах Фонтанки и Мойки.

В Тикток я заходила пару раз – просто посмотреть, что за модная зараза. Вообще не поняла прикола. Ролики по пятнадцать секунд, в которых танцуют, открывают рот под чужие песни, разыгрывают неловкие сценки, просто кривляются на камеру.

Я так не могу, я филолог, мне нужен смысл.

Егор казался мне достаточно неглупым парнем. Он реально занимается этой ерундой?

Я ткнула пальцем в первый попавшийся ролик на аккаунте.

Там он сначала просто покачивал головой под музыку, а потом вдруг оборачивался вокруг себя – и с него пропадала вся одежда, кроме обтягивающих боксеров, загорался красный свет, и он двусмысленно двигал бедрами, глядя в камеру.

Или нет, скорее – НЕ двусмысленно.

Потому что второй, приличный, смысл этого действия я так и не сумела придумать.

– Эмм… И это твое основное занятие? – я вернула ему телефон, но Егор покачал головой и впихнул мне его в ладонь обратно. – Это, конечно, прикольно, а работаешь ты где?

Тут я неловко вздрогнула, поняв, что почти процитировала процесс над Бродским, где судью интересовало, почему нельзя работать на заводе и писать стихи одновременно.

Поэт, мол, это понятно, а работаете вы где?

– Да, основное, – Егор придвинул к себе креманку и увлеченно поедал клубнику, макая ее во взбитые сливки и краем глаза поглядывая на экран. – Это и есть работа.

Я только хотела удивиться,

Но.

Тут.

Увидела.

Количество.

Подписчиков.

Сначала даже не поняла, что значит 6.1m в профиле, но это, кажется, было отрицание реальности.

Я очень быстро адаптируюсь, это моя сильная сторона.

До меня дошло уже через секунду.

Это количество подписчиков.

Шесть миллионов.

И сто тысяч сверху.

Больше, чем все население Питера.

Шесть миллионов человек подписаны на вот этого горячего парня, с которым я только что переспала – и каждый день смотрят, как он танцует, непристойно двигает бедрами, снимает футболки и кривляется на камеру.

ШЕСТЬ МИЛЛИОНОВ!

Глава одиннадцатая, в которой все очень сладко, очень горячо и немного грустно

Я перевела взгляд с экрана не голого Егора, который с безмятежным видом уминал клубнику со сливками, полюбовалась тем, что даже складки на его животе выглядят геометрически ровными и заметила:

– Может, тебе помочь с контентом? Ты сейчас прямо как с картинки выглядишь. Снять?

– Я? – он обвел себя удивленным взглядом, но отмахнулся: – Ну брось. Во-первых, цензура не пропустит, а во-вторых, тут свет совершенно никакой, надо хоть одну лампу поставить.

И продолжил с клубникой. Заниматься.

Черт знает чем заниматься, прямо скажем.

Потому что сначала он обнимал ее губами, откусывая половину, оставшуюся макал в сливки, а потом кончиком языка слизывал эти сливки, смешанные с клубничным соком, посасывая мякоть.

Я бы такое посмотрела… несколько раз подряд. Пусть и по пятнадцать секунд каждый.

Что ж теперь удивляться этим бешеным миллионам?

Я промотала на экране десятки, а то и сотни роликов. Выглядела эта галерея как парад нарциссической гордости.

Везде Егор, везде его идеальные кубики на животе – в красном, сиреневом, желтом свете, оттенненные, подчеркнутые, подсвеченные. Черные, белые, красные обтягивающие футболки, которые он то снимал, то задирал. Даже знакомый белый свитер пару раз мелькнул – только для того, чтобы смениться на алую кожаную портупею.

А вот тут Егор похлопывал ремнем по ладони и исподлобья смотрел в камеру так, что бросало в жар. А вот он в душе – футболку на этот раз не снимал, но она липла к телу, подчеркивая все его безупречные мышцы еще отчетливее.

Знакомый ход. Облиться пивом тоже было подготовленным трюком, да?

Остался только один вопрос.

На кой черт ему я?!

В его роликах если и мелькали девушки, то они выглядели как модели – роскошные грудь и попа, а все остальное едва обтянутые кожей кости.

Идеальный стандарт красоты современности.

Или он как Элка – коллекционер?

Конвеерным способом прогоняет через свою постель как можно больше разных девушек?

Что ж – разве мы именно это не планировали на сегодняшний вечер?

Стряхнуть паутину с моих девичьих прелестей и открыть с ноги дверь в мир большого секса.

Егор для этого подходит уж точно лучше Андрюши!

Я еще раз мотнула ленту с роликами вверх, вздохнула тяжело. Расставаться с незаметно проросшей иллюзией, что я очаровала этого неприличного красавца с первого взгляда и теперь у нас будет неземная любовь было немного болезненно.

Чему бы жопа не учила, а сердце верит в чудеса, мда…

Но с другой стороны, я толком не успела закутаться в пелену иллюзий, как-то времени было мало для этого. Так что поболит – и пройдет.

Я уже собиралась отдать телефон Егору, как вдруг заметила в профиле еще одно число.

– Тебе двадцать пять лет? – ахнула я.

– Да, а что? – равнодушно пожал он плечами. – А тебе?

Ой, никогда не умела правильно наивно хлопать ресницами или холодно осаждать мужчин замечанием, что это неприличный вопрос.

Вдохнуть, выдохнуть…

– Почти тридцать.

– Ооооо, я подцепил опытную женщину… – ухмыльнулся он и потянулся ко мне. Обнял ладонью за шею, привлек к себе и запечатлел крепкий поцелуй со вкусом клубники.

Его собственный вкус был намного лучше, но я все равно никак не могла оторваться от его губ, и мы еще долго-долго целовались, отодвинув блюдо с фруктами и сплетаясь обнаженными телами все теснее.

А я вот подцепила юного мальчика. Ну так что ж – это все равно на один раз.

– Ты меня всю заляпал! – возмутилась я, с трудом оторвавшись от него и заметив, что испачканные соком отпечатки пальцев теперь покрывали меня почти целиком.

Они остались и на груди, и на животе, и на бедрах, и даже за коленки он меня в какой-то успел потрогать!

– Хм, да? – с очень озабоченным видом Егор потер пятнышко у меня на животе, а потом наклонился и лизнул. – Я все исправлю! Смотри, как новенькая!

И он с очень старательным и серьезным видом принялся слизывать каждый розовый след с моей кожи, вытягивая язык и рисуя круги самым кончиком.

И не забывая поглядывать на меня, ловя каждый мой вздох и каждый приступ дрожи, пробегавший по телу.

Грудь он смял с утробным урчанием, впился пальцами в белую кожу, проминавшуюся под его рукой и хорошенько вылизал ее всю – видимо, на всякий случай, чтобы я не сердилась.

– Мне кажется, тут чего-то не хватает… – промурлыкал он, устроившись у меня между ног и любуясь на грудь, сжатую с двух сторон его ладонями. – Такой вкусный десерт нельзя оставлять без украшений.

Подтянув поближе креманку со взбитыми сливками, Егор взял ложечку на длинной ручке и начал увлеченно выкладывать их по кругу, чтобы в центре оставался только торчащий сосок.

Когда тот казался ему недостаточно выразительным, он наклонялся и щекотал его кончиком языка, а то и прикусывал зубами, чтобы придать яркий цвет и бодрящую твердость.

Работа требовала большой сосредоточенности, но не на шутку его увлекла.

А я ловила свое дыхание, стараясь не разрушить такую красоту, но каждый раз, как от прикушенного соска по всему телу разбегались маленькие искристые молнии, было все труднее сохранять спокойствие.

Пришлось прикрыть глаза, чтобы успокоиться, но от этого ощущения лишь стали ярче.

Прохладное касание ложечки, мягкость сливок, горячий язык, острый край зубов…

Дразнящий зуд требовал продолжения, но все мои порывы пресекались мягким:

– Шшшш… не мешай, я творю!

Он творит, а я изнываю!

– Ну вот, кажется, идеально, – довольный собой, наконец заявил Егор. – Ты произведение кулинарного искусства, так и хочется съесть!

Мои груди были похожи на два пирожных, покрытых облачками сливок с алыми вишенками на вершинах.

Что-то в этом было порочно-сладкое – быть для него десертом.

– Съешь, – выдохнула я, еле терпя разгорающийся зуд в теле. – Съешь меня!

– Я думал, ты уже не попросишь!

И он набросился на свое творение, безжалостно разрушая его красоту. Слизывая сливки, втягивая в рот алые вишни с такой силой, будто и правда собирался их съесть.

– Ай! Ох! Ааааа… – я путалась во вскриках, стонах, возмущенных выдохах, потому что легкая боль мешалась с возбуждением и сладкой нежностью, которую дарил его язык.

– Я тоже хочу тебя съесть! – заявила я, собирая со своего тела сливки и размазывая их по груди Егора.

Он замешкался буквально на мгновение, а я уже набросилась на него, скользя губами по твердой груди, приправленной сливочным вкусом.

– Ах так! – он подхватил креманку и выгреб остатки сливок мне на живот. Да, тот был не такой идеально-вогнутый, как стоило бы для таких развлечений, поэтому сливки стали сползать ниже. Но Егора это не остановило – напротив, он опрокинул меня на спину, пригвоздил рукой к простыням и принялся слизывать их у меня между ног, временами забираясь языком глубоко – туда, где сливок точно не было!

Что ж, я ответила ему тем же – превратить его член в пирожное мне бы никто не дал, но вымазать сливками и тут же облизать мешать не стал.

Мы лапали друг друга липкими руками, сражаясь за право коснуться кожи языком, бесились и возились в постели – и хохотали, прикусывая сладкую кожу на совсем уж непредсказуемых местах.

В одно мгновение Егор вдруг замер, обхватив меня поперек живота, развернул к себе и посмотрел прямо в глаза.

– Ты такая прикольная, – сказал он с откровенной щемящей нежностью. – С тобой весело даже в постели.

– Я… – даже не нашлась, что сказать.

Кожа вспыхнула от неожиданного и странного комплимента.

– Еще хочу! – нагло заявил он, протягивая руку к тумбочке.

И прежде чем я успела сообразить, чего же он хочет, Егор уже натянул презерватив, опрокинул меня на спину и заполнил собой пустоту, которая скучала по нему все это время с момента стука в дверь.

Занятие сексом – очень серьезный процесс, думала я всегда.

Возбуждение смывает смех, а смех убивает возбуждение.

Но мы почему-то все не могли остановиться и продолжали ржать и слизывать остатки сливок друг с друга даже во время очень-очень глубоких толчков в бешеном темпе.

Каждое его движение становилось все напряженней, и я подавалась бедрами вверх, чувствуя, как становится теснее внутри.

– Погоди, – сказал Егор, отлипая от меня со смешным чавкающим звуком.

Он облизнул липкие пальцы и опустил их вниз, нащупывая клитор.

Глядя мне прямо в глаза, он стал тереть его, одновременно двигаясь во мне, хоть и не с такой скоростью, как прежде.

Когда горячая волна стала подступать совсем неумолимо, дыхание стало резким и частым, и я задрожала всем телом – он убрал пальцы и взвинтил темп до совершенно сумасшедшего.

Липкая сладкая кожа шлепала о кожу с забавным чпокающим звуком, но мы почему-то уже не смеялись – меня выгнуло навстречу ему, он жестко сжал ладонью мое бедро – и мы снова умудрились кончить одновременно, разом выдохнув наши стоны в долгий поцелуй.

***

Утром я проснулась с тянущей болью в мышцах.

Особенно в тех, которыми я не пользовалась уже добрых четыре года.

Липким было все! Даже пальцы скреивались между собой. Но ночью мы так устали, что не сумели доползти до душа, уснув, кажется, на половине поцелуя.

Я покосилась на соседнюю подушку. Растрепанные русые вихры, широченный разлет мускулистых плеч, мышцы спины, переходящие в узкую талию, аппетитная задница, в которую так и хотелось вонзить то ли ногти, то ли зубы…

Уффф…

Как это было горячо!

Но мне пора.

Современные золушки сбегают с бала не в полночь, а на рассвете, пока утомленный принц еще спит.

Душ принимать не стала, чтобы случайно не разбудить Егора, натягивать чулки на липкую кожу – тоже. Быстро застегнула лифчик, набросила на себя платье, запихнула трусики в сумку и вызвала такси, пока ждала лифт.

Понимающие взгляды персонала в лобби гордо встретила встречным наглым взглядом.

Смутить человека, водящего экскурсии по коммуналкам и парадным – это утопия!

Даже если этот человек орал прошлой ночью на весь отель.

Прыгнула в такси и откинулась на сиденье, прикрыв глаза и дорогой прокручивая в голове невероятную ночь.

Которая больше не повторится.

Глава двенадцатая, в которой много сладкого и чуть-чуть объятий

– Дура!

Элка знает как приободрить невыспавшуюся подругу, которая только что час смывала с разных труднодоступных мест остатки взбитых сливок.

Выходишь такая из душа с легким чувством стыда, но довольная как кошка, потягиваешься еще, чтобы почувствовать, как сладко ноет внутри…

А тут тебя караулит выездная допросная служба с сывороткой правды.

Мол, хочешь моего вручную сваренного капучино? Рассказывай.

– Не дура, а секс-позитивная современная женщина без психологических проблем с привязанностью, – гордо сконстрируировала я.

Раньше я искренне не понимала, почему подруги обсуждают мужиков. Чего там обсуждать-то? Может лучше про сериальчики? Джон Сноу-то каков подлец!

Но вот про Егора есть, что рассказать! Похвастаться даже.

Так что я теперь решила считать себя тоже секс-позитивной и открытой обсуждениям.

– Ну и нахрена ты сбежала, секс-позитивная? А как же утренний секс?

– Утром он протрезвеет и рассмотрит меня в подробностях! Зачем такому юному мальчику инфаркт в его молодые годы? – фыркнула я в чашку с кофе.

Прошлась к холодильнику – только чтобы выяснить, что печеньки с банановой прослойкой так и не научились в нем самозарождаться.

И сырки с вареной сгущенкой тоже.

Когда уже начнут продавать нормальные холодильники?

– Вы что, трахались в темноте под одеялом в длинных ночнушках с дырками? – Элка посмотрела на меня, вздохнула… И привстала на цыпочки, потянувшись вверх ровно на десять сантиметров разницы в росте между нами.

Достав кончиками пальцев шоколадку с верхней полки шкафа.

Это был подлый ход!

То есть, все это время там лежала шоколадка? Может, даже вчера? Или неделю назад, когда я в три ночи ныла, что хочу вкусняшку?

Вот Элка!

Подлая волчица!

Волчица насладилась сменой выражений на моем лице и тем, как я хватаю ртом воздух, не в силах сформулировать всю полноту моего возмущения.

И расхохоталась гиеной:

– Хочешь? Хочешь шоколадку?

– Допустим, – сглотнув, я усилием воли запретила себе подпрыгивать. – Где подписать, что отдаю тебе свою бессмертную душу?

– Иди звони своему Ромео и немедленно приглашай в гости. Можешь сказать, что я тебе с утра написала в истерике, что у нас трубу прорвало, поэтому ты сбежала. Так и быть, беру огонь на себя.

– Звонить?

– Ага.

– Егору?

– Ага.

– Самой?

– Ага.

– За шоколадку?

– Две, – подняла Элка ставки, приподнявшись на цыпочки и выудив еще одну.

Ах ты!

– Я на диете! – гордо заявила я.

– Давно? – полюбопытствовала Элка.

– Две минуты как.

– Дарин, ну я никогда бы не подумала, что ты такая трусиха!

– Я не трусиха, я поступаю как взрослая разумная женщина! Которая трезво оценивает свои шансы с моей фигурой и в моем возрасте заинтересовать такого как Егор – с его фигурой и в его возрасте, больше, чем на одну ночь.

Элка хлопала глазами.

А я смотрела на то, как она неосторожно подошла слишком близко с двумя шоколадками в руках и понимала, что они меня больше не мотивируют.

Вообще не хочу.

Элка успела даже спохватиться и отпрыгнуть в сторону, но тут заметила мое лицо, нахмурилась и подошла. Положила ладонь мне на лоб.

– Холодный вроде. Дарин, что с тобой? Ты чего такая?

– Какая? – огрызнулась я. – Липкая? Голодная? Толстая? С мокрой головой? У меня много разных свойств, уточни.

– Серьезная!

Она наклонилась, повертела мою голову, оттянула веко вниз, подергала за мочку уха и медленно опустилась на табуретку с похоронным видом.

– Дарина! Ты что – влюбилась?! Ох ты ж господи, пришла беда, откуда не ждали!

– Не беси меня, – мрачно посоветовала я. – Я теперь знаю, где ты хранишь шоколадки, мне никакого резона нет тебя в живых оставлять.

– Что ж делать-то! – запричитала Элка, подхватываясь и всплескивая руками.

Шоколадки она тут же развернула, разложила на блюдечке, сбегала еще раз к шкафу и достала пакетик мармеладных мишек и коробку трюфелей. Да там у нее склад, похоже.

– Ты кушай, кушай, – суетилась она. – Хоть как-то тебя поддержать. А может в кино пойдем? Или хочешь – ты мне покажешь этот свой подъезд, ой, прости, парадную, где масоны собирались? Ну помнишь, ты еще говорила, что она круче Ротонды?

– Да чего я буду тебя мучить, – вздохнула я, отпивая кофе. – Не интересует тебя история Питера, зачем зря терзать.

– Ну надо же что-то делать! Нельзя тебя такой оставлять. Слушай! – Элка протянула руку. – Давай свой телефон. Как у тебя Егор записан? Я сама ему позвоню! Всегда мечтала спасти жизнь человеку.

– Вот и спаси, – буркнула я. – Не трогай Егора. Да и нет у меня его номера.

– А как же ты собиралась к нему… а, ты не собиралась… – Элка подвинула табуретку, села рядом и погладила меня по плечу. – Дарочка…Ты хоть название отеля помнишь?

– И что ты сделаешь? – засмеялась я. – Придешь, наденешь на него ошейник, приведешь ко мне и заставишь жениться?

– А что! Я могу!

– Слушай, ну может ему нравятся как раз такие, как ты. Вот и зайдешь удачно.

– Мало ли кто ему нравится. Разонравятся! – агрессивно взвилась она.

– Сделаешь ему лоботомию?

– Надо будет – сделаю!

– Ну, ты понимаешь, чтобы современному мужику толстая тетка старше его на пять лет понравилась, тут только лоботомия и поможет.

– Так, блин! Дарина! Прекращай!

Ужасно трогательно, когда кто-то готов для тебя перевернуть целый мир, чтобы вытащить из-под земли то, что сделает тебя счастливой.

Пусть я вряд ли когда-нибудь встречу подобного мужчину, но у меня уже есть такая подруга. Это в миллион раз больше, чем у всех остальных.

Момент был достоин того, чтобы я отставила чашку с кофе.

Вот до чего довела проклятая любовь!

И обняла Элку.

А Элка меня.

И тут бы нам в самый раз порыдать, обнявшись.

Но в прихожей затренькал звонок. Он у нас раритетный, механический – нужно крутить ручку, чтобы звенел. Все курьеры Самоката-Яндекса-Деливери давно в курсе и тренькают четыре раза, чтобы мы знали, что это еда прибыла, а не какие-то голодные гости.

Новые же люди вечно пугаются и поначалу не могут разобраться, как с этой древностью обращаться.

Поэтому когда звонок коротко звякнул и затих, у меня оборвалось сердце.

Все мы девки – дуры! И надеемся на явление прекрасного принца, который как тот Ричард Гир в «Красотке» явится залезть на балкон с букетом в зубах, правда?

Элка, кажется, подумала то же самое, что и я, потому что посмотрела на меня огромными глазами и беззвучно, одними губами сказала: «Егор?!»

Но звонок уже исправился и дальше затренькал как обычно – четыре раза.

Хотя курьера мы не ждали.

Глава тринадцатая, счастливая

– Базиль! – рявкнула Элка на всю квартиру. – К тебе жратва! Или что там…

И отправилась открывать. А я следом. Может быть, удастся отжать ломтик пиццы. Налог на сожительство. Когда твои соседи грустят, ты просто обязан поделиться, я так считаю.

Но за дверью нас ждал совершенно несъедобный гигантский букет белых роз. За ним еле-еле виднелась кепочка курьера – он тянул шею и даже пытался подпрыгивать, чтобы мы его заметили.

– Опять с каким-то олигархом развлекалась? – зыркнула я на Элку.

В прошлый раз, когда она подцепила мужика на «бентли», он регулярно заваливал ее дорогим шампанским, букетами из клубники в шоколаде и килограммами суши.

Пусть и этому намекнет, что суши – беспроигрышный вариант, когда в доме есть еще прожорливые соседи.

– Букет для Дарины! – подал наконец голос курьер, кое-как показавшись в зарослях. – Сто одна роза! Распишитесь, пожалуйста.

Сто одна?

Я тупо смотрела на букет, думая, как их сосчитать.

Элка смотрела на меня, и по лицу ее расплывалась очень ехидная улыбка.

– Это вы Дарина? – курьер навелся на Элку как ракета средней дальности.

Еще бы, кому из нас двоих еще дарить букеты!

– Не-е-е-ет… – пропела она. – Дарина вот!

И она подтолкнула меня к выходу из квартиры.

Уже заметив то, что не замечала я.

Того.

– Посторонись-ка, парень, – отодвинув курьера через порог переступил Егор.

Егор!

Нет, не так.

ЕГОР!!!!!!

И пока я судорожно соображала – сбежать из дома, рвануть в ванную расчесываться и краситься или заверещать и повиснуть у него на шее, он шагнул ко мне и первым делом обстоятельно облапал мою задницу, словно проверял – точно та самая Дарина?

Ну вот такие мы, золушки, в 2022-м году. Убегаем на рассвете вместо полуночи и находят нас не по маленькой ножке, а по большой попе.

– Что ты тут делаешь? Как ты меня нашел? Ты совсем сумасшедший?

Это были настолько важные вопросы, что я уворачивалась от попыток меня поцеловать, только чтобы их задать.

– Ты ушла, – сказал Егор, отлепив одну руку от моей задницы, чтобы зафиксировать шею и наконец поймать мои губы.

– Ну да.

Губы были смяты – довольно бесцеремонно, весьма нагло и неприлично жарко. Аж курьер что-то там квакнул. Хотя, может, он букет устал держать.

– Женщины обычно не уходят от меня, пока я об этом не попрошу, – пояснил Егор, отрываясь от моих губ, зато впечатываясь бедрами в живот. Так знакомо, что там, в животе, в нижней части особенно, что-то сладко заныло.

– Так это у тебя инстинкт охотника пробудился? Догнать, поймать и поставить галочку? – хмыкнула я, но на всякий случай обняла его за пояс. Вдруг решит, что цель достигнута и можно уходить.

– Две галочки. Может, даже три, – кивнул Егор. – И ты мне еще экскурсию должна.

– О господи… – закатила глаза Элка. – Комната Дарины вторая слева, валите уже, смотреть тошно. А ты давай сюда букет, хватит глазеть, – это она уже курьеру. – Чай будешь? С шоколадкой.

– Это моя шоколадка! – не поворачиваясь, вякнула я. Поворачиваться было неудобно – я восторженно пялилась на Егора.

– Твоя шоколадка тает у тебя в руках и, кажется, не против растаять во рту, – проворчала Элка. – Сладостей ты теперь лишена на неделю, а вот лимончик могу выдать, чтобы не так лыбилась.

– Я тоже хочу чаю, – сказал Егор. – И побыть шоколадкой тоже хочу.

– И лимончик?

– И лимончик.

– Ну что ж, – вздохнула Элка. – Заходите все, ты, с букетом, тоже. Чай так чай.

– Или все-таки в твою комнату? – горячо шепнул мне на ухо Егор, когда Элка прошествовала на кухню, и курьер в обнимку с букетом – следом. – Ты лишила нас очень сладкого утра, может, доберем быстренько?