Читать онлайн Беременна по договору бесплатно

Дана Алексеева

* * *

Глава 1. Алина

– Рот закрой! Ты выйдешь за Арсена, малявка! Точка! – рявкает отчим, пыхтя от злости.

Двухметровый и мощный он трясет меня за хрупкие плечи, и я обессиленная падаю на колени. Лицо застилают слезы, горько-соленый вкус которых, чувствую у себя во рту.

– Умоляю, папочка… – губы кривятся от непривычного противоестественного слова.

Никогда. Никогда я не называла этого ужасного человека «папой», это единственный случай, потому как безысходный… Может его черствое сердце сжалится над бедной сироткой хоть раз в жизни. В этой поганой дрянной жизни!

– Не трави меня, гадина, – сильно сжимает мои губы, которые, итак, искусала в кровь. – Вот отдам тебя Арсену и пусть с тобой разбирается!

Точнее продам, а не отдам… Я знаю, что отчим погряз в долгах и заложил свою «забегаловку с пельменями» в карточных играх. К слову, это единственный доход, на который мы живем. Я ишачила в этом заведении с десяти лет – сначала мыла посуду, драила пол, а к восемнадцати выросла до официантки и кассирши в одном лице. Там то и приметил меня Арсен, противный на внешность и поведение тридцатипятилетний мужчина, который готов закрыть все долги отчима, а взамен забрать меня.

– Мне рано становится женой, – всхлипываю, давясь отчаянием. – Я поступлю в университет, потом найду достойную работу и закрою все долги…

– Какой университет? Работать будешь! – взрывается отчим. – У Арсена несколько торговых точек – твоих мозгов на это бы хватило еще! Потом детей ему родишь! Удумала она учиться!

Он брезгливо смотрит на мои книжки, которые с рвением изучала до того, как, вошел в комнату и озвучил свой приговор. С тиранским взглядом отчим сбрасывает их со стола.

В глазах рябит… Каких еще детей? Я же сама еще ребенок… Картина светлого будущего раскалывается с треском на глазах. Уж лучше умереть, чем так!

– Не хочу! Не хочу! Не буду! Не заставите! – впадаю в истерику, визжу я.

Все нутро разрывает в клочья от несправедливости, а сердце колотится отбойным молотком, грозя выпрыгнуть из страдающей девичей груди кровавым куском перед бессердечным подобием человека.

– Вот я тебя… – мужская рука замахивается надо мой, и я зажмуриваюсь.

Не первый раз мне прилетает от него. И знаю, что не последний раз я буду замазывать следы побоев тоналкой. Пусть лучше изобьет меня до смерти прямо сейчас, чем терпеть этот кошмар всю жизнь.

На этот раз изверг хватает меня за волосы, причиняя боль и заставляя стонать пуще прежнего. Наматывает косу, которую целомудренно растила, на кулак и начинает встряхивать, чтоб пришла в себя.

– Ты дрянь неблагодарная! Всю душу мне извела! Что скажут, то и будешь делать! И попробуй хоть слово против пикнуть – своими руками придушу!

Кажется, что сейчас весь волосяной покров сойдет с головы, и я останусь лысой. Череп трещит по швам, лицо охватывает жар… Я хватаюсь за ногу отчима, чтоб хоть как-то смягчить эту встряску.

– Паршивка мелкая, – отпинывает меня от себя. Сильно ударяюсь об угол шкафа плечом, но уже ничего не чувствую. – Позор семьи… Приведи себя в порядок – скоро Арсен придет. Чтоб была как шелковая!

Он громко хлопает дверью, так, что мамины картины, вышитые теплыми, заботливыми руками дребезжат в стекле. Ах мамочка, зачем же ты меня оставила…

Оставшись наедине с дикой болью в груди, я рыдаю навзрыд, глуша крик и вой в подушку. Сколько можно терпеть? Из одних грубых рук в другие… Арсен – не лучше моего отчима, я поняла это, когда смотрела в его темные глаза, излучающую власть и грубую силу. Меня трясет, когда он касается меня, зажимает в углу при каждом возможном случае, шепча похотливые приблуды, что уши в трубочку сворачиваются. Или просто смотрит жадным волком, взглядом раздевает, предвкушая момент, когда стану его. Противный, мерзкий! Что он сделает со мной? Даже не хочу представлять, мне страшно…

Нет в этом мире человека, способного защитить меня – мама умерла, отца я в глаза не помню, остальная родня словно не замечает жесткого характера отчима и потакает ему, жеманно улыбаясь в ответ. Никому я не нужна, если только для использования… Вещь, о которую можно обтереть ноги, попинать, если настроение паршивое, продать, если стала неугодна.

Унимая всхлипы, я запираю дверь и бесшумно открываю окно. Держась за подоконник, вылезаю задним ходом наружу, прыгаю и оказываюсь на заднем дворе сада. Внутри клокочет, озираюсь, как бы не стать замеченной кем-то… Вроде никого.

Смотрю в вечерние сумерки, в темную полосу парка, в котором любила гулять ранним утром и вдыхать полной грудью свежий сосновый аромат. Сжатые легкие издают стон, тело охватывает жар, а подушечки пальцев немеют от навязчивой, неизбежной мысли, что крутится в голове…

Я решила для себя – назад дороги нет. Бежать за горизонт. И как можно быстрее. Никто больше не будет мучить Алину Смирнову, живую уж точно.

Глава 2. Павел

– Буду у тебя через час, – сильнее давлю на газ, разгоняя мерс навстречу проливному дождю.

Дико устал. Трасса в сумерках кажется бесконечной и темной полосой ведет машину прямо на грозу. Вдали сверкает феерично.

– Жду тебя, мур… – томно щебечет Инга в динамик телефона, напоминая игривой интонацией, на что способен её голодный рот и губы. Хороша, зараза.

Меня не было в городе два дня, так что после продолжительного мозго*бства с партнерами, встреча с этой сексуальной опытной чертовкой – отличная, и просто необходимая разрядка для моего организма.

Устало упираюсь затылком в кресло и поглядываю на часы. Времени уже до хрена, полдня в дороге – ненавижу, когда оно утекает так бесполезно. Еще разразившаяся непогода угнетает – небо затянуто – темное, как мое прошлое, вдали громыхает, и ливень хлещет по стеклам, не думая успокаиваться.

Включаю The weekend в надежде, что хорошая музыка частично перекроет весь мрак и поможет расслабиться. Из колонок вырываются знакомые биты, мгновенно разливающие по венам порцию релаксина, и гнать по пустой трассе становится намного приятнее.

– Какого черта… – въезжаю на мост и в сумерках высматриваю женскую фигуру, которая неуверенно стоит на железных перилах, расставив руки по сторонам для равновесия. Она решительно смотрит вниз, отсчитывая секунды до.

– Что она творит? Только этого не хватало…

Грубо выругиваюсь и резко торможу около барьерного ограждения, фарами освещая эту сумасшедшую. Девчонка озирается и испуганно выпучивает глаза на машину. Её хрупкое тело вздрагивает, худые колени подгибаются и её начинает шатать.

– Твою мать, – выпаливаю я в сердцах и выбегаю из машины. – Ты что удумала, ненормальная, спускайся!

А как еще разговаривать с такими? У неё же явно чего-то в голове не хватает раз додумалась залезть туда. Точно малолетка с прибабахом… И куда смотрят её родители?

Мелкая оглядывается, судорожно трясет головой и зажмуривается, готовясь к прыжку. Я слышу её обреченное рваное дыхание, которое испускает в последний миг своей жизни… И она летит.

Прямо ко мне на руки. Потому что хватаю её за тонкие бедра, облепленные насквозь мокрой тканью платья, и дергаю на себя, не давая упасть.

Только таких приключений со спасением неадекватных подростков мне не хватало под вечер… Который неизбежно испорчен. И что теперь мне вот с «этим» делать?

Держу девчонку на руках, и чувствую, как та прижимается к груди, её всю трясет, громко всхлипывает, вытирая сопли и слюни о любимую серую кофту. Вот и приехали в детский сад… А ты теперь, Паша, психолог-воспитатель. Дерзай. Ты ж об этом только и мечтал, нет?

Присаживаюсь на корточки, удерживая на коленях это чудо с серыми бездонными глазами. Она не может успокоится и бормочет что-то невнятное.

– Живая? – смягчаю тон я, желая побыстрее выяснить, где она живет и телефон родителей.

– Зачем вы спасли меня? – дрожит её голос в упреке. Мне послышалось?

Ладонями утирает щеки, по которым бьет дождь и встает с меня, не нуждаясь более в помощи. Чувствую, что вымокаю вместе с ней и бесполезно трачу время.

– Ничего себе благодарность… – пора заканчивать, где тут ближайший полицейский участок? – Пошли в машину.

Тяну ребенка за собой, но та упирается. А силы-то есть… Недооценил эту хрупкую малышку. Она недоверчиво смотрит на меня. Плечи подрагивают, русые волосы заплетены в косу, которая мокрой сосулькой свисает на груди.

– Не пойду. Вы сделали только хуже… – обнимает себя и вновь косится на мост. – Уезжайте…

Запущенный случай. Может и правда уехать? Это мои проблемы, а? Меня Инга ждет, а вместе с ней и жаркая ночь…

Тяжело вздыхаю. Нет, Паша, второго отягощающего греха на свою душу ты не возьмешь.

– Возвращайся домой или я позвоню, куда надо – проблем будет больше, – как можно строже говорю я, расставляя по бокам руки. Девочку разбаловали, вот она сдуру и творит… Сама не понимает наивными мозгами, что после прыжка наступил бы реальный конец.

– Не вернусь домой… Ни за что.

Она пятится назад. В глазах вперемешку с дождем и слезами плещется страх и боль. Бледная, как поганка. Нет, все-таки не похожа она на избалованную… Тут что-то посерьезнее.

– Ты вся вымокла, пошли в машину – поговорим, – киваю ей и ненавязчиво протягиваю руку. – Расскажешь, что у тебя там…

– Нет.

– Ты чего такая упертая? Парень что ли бросил тебя? Так он урод, забей, другого найдешь.

– Нет у меня парня, – шмыгает носом и поджимает дрожащие синие губы. Сиплый голос то и дело срывается в эмоциях. – Только сумасшедший отчим, который продал меня своему приятелю и вынуждает выйти замуж за противного… Они уже ищут меня… А если найдут – мне конец. Так что не останавливайте меня…

Она обреченно вздыхает и разворачивается к ограждению, с которого только что снял её.

– Постой же ты, – хватаю за холодную руку и разворачиваю. – Тебе сколько лет вообще?

Вновь оцениваю худощавую конструкцию девчонки. Думал подросток с гипер-загонами, а тут страсти и женихи…

– Восемнадцать. Отпустите.

– Пошли в машину, – хмурюсь и тяну за собой. – Успокоишься и перестанешь драматизировать. Вся жизнь впереди.

– Вы ничего не знаете! Какая жизнь? – срывает голос она и одергивает руку. – С унижениями и издевательствами? Нет, не могу больше! Я не вещь, я живая и мне больно… Не хочу больше чувствовать боль…

Она задыхается, словно ей не хватает воздуха и закатывает глаза. Сейчас грохнется… Так и есть – острые коленки подгибаются, и она теряет сознание.

– Вот черт… – еле успеваю подловить её. Отключилась. Приехали. – Эй, малая…

Слегка встряхиваю, шлепаю по щекам – ноль реакции. Пульс есть – слава богу.

Несу бессознательное тело в машину, проклиная этот долбанный вечер. Надеюсь, быстро очухается в тепле…

Что делать с девчонкой? Её история – это бред больной головы или жестокая правда? Если первое, то тут в клинику без вариантов, а если второе… Что тогда?

Глава 3. Алина

Где я?

Мой первый немой вопрос, когда открываю глаза. Я лежу на двуспальной кровати, заправленной белоснежными простынями, в ночнушке, которая больше походит на широкое ситцевое платье.

Чужая спальня. Чужая кровать, одежда… Приподнимаюсь на локти и оглядываю комнату – здесь просторно, свободно и столько света, сколько не было за всю мою мрачную жизнь.

Отрывки вчерашнего дня крепкими ударами врываются в память. Я сжимаюсь по привычке. Тиран-отчим, разговор о принудительном замужестве, побег из дома, отчаяние, потом мост… и Он!

Перед глазами стоит размытый силуэт мужчины. Мой спаситель. Лица я не помню, все было смешанно слезами и дождем, но его голос и тембр звучит на подкорке. А еще руки… Тело помнит, как чьи-то сильные руки подхватили меня, уберегли от прыжка.

Что было дальше… Кажется, я отключилась. Скорее всего, потом мужчина привез меня к себе домой.

Мне было плохо, так плохо, что жить не хотелось. Душа рвалась на куски, она и сейчас постанывает, понимая, что это лишь случайная передышка, и все продолжается, как и было. Разъяренный отчим с Арсеном уже ищут меня – это точно, мои муравьишки, роющие ходы под кожей, никогда не врут.

Ох, что они со мной сделают, когда найдут… Тревога кусает за поджилки, и я подскакиваю с кровати. Надо срочно бежать. Куда? Не знаю… Когда спокойно лежу, то чувствую, как преследующий кошмар подкрадывается ко мне ближе и ближе.

Что-то мягкое попадается под ноги, и я смотрю вниз – меховые тапочки аккуратно стоят возле кровати, специально подготовлены для меня. Я притормаживаю прытких испуганных лошадей внутри и медленно запускаю ноги в тапочки – погружаюсь в молочные пушистые облачка – да именно так я описала бы их. В них я почувствовала столько нежности и тепла, сколько за всю жизнь не испытывала.

Я оглядываюсь в поисках своей одежды. На напольной вешалке висит лишь махровый халат. Видимо, тоже для меня. Как и прозрачный кувшин, наполненный чистой водой со стаканом, расположившиеся на прикроватной тумбочке.

Мгновенно ощущаю сухость и першение во рту. Наливаю воды в стакан и жадно осушаю его. Хочу повторить еще заход, но приближающиеся голоса за стеной останавливают меня. Я пулей залетаю на кровать и зарываюсь в одеяло по шею.

Дверь чуть слышно приоткрывается и в комнату бесшумно заходят две женщины, одна чуть выше и старше, другая более хрупкая и выглядит моложе. На обеих надеты формы с фартуками, которые выдают в них рабочий персонал, или проще, горничных.

Взгляд старшей сразу падает на меня, и она кивает коллеге:

– Передай Павлу Андреевичу, что девушка проснулась, – говорит полушепотом через плечо, и сразу переключается на меня, растягиваясь в любезной улыбке. – Доброе утро, спящая красавица.

Вместо ответа я провожаю взглядом уходящую спину горничной и настороженно выжидаю дальнейших действий женщины, чья ласковая обходительность к незнакомке выглядит странно.

– Как вы себя чувствуете? – приближается, дотошно разглядывая меня.

– А как я себя должна чувствовать… – отвечаю неуверенно.

– Вчера было не все так хорошо, – учтиво склоняет голову на бок. Из кармана фартука достает инфракрасный термометр. – У вас была температура и в целом удрученное состояние. Посмотрим, что сейчас…

Одним нажатием она смеряет температуру и удовлетворенно кивает:

– Прекрасно, тридцать шесть и семь.

– Скажите, где моя одежда? – надеюсь, что она или её помощница переодели меня. – Я бы хотела одеться.

– О, она была мокрая, грязная и порванная, поэтому мы её… – делает неловкую паузу. – Бросили в стирку.

Выбросили. Ясно.

– И что же мне надеть? – растерянно оглядываюсь.

– Не переживайте. Павел Андреевич уже распорядился, что вам купили новую одежду. Пока можете накинуть халат, скоро Глаша принесет завтрак.

– Павел Андреевич – хозяин этого дома? – цепляюсь за имя. Судя по убранству дома и нанятой прислуге, мой спаситель – далеко не бедный человек. – Я хочу с ним поговорить.

– Конечно-конечно, – успокаивает горничная, не думая уходить.

При её ангельском спокойствии, я не нахожу себе места.

– Меня не нужна ни новая одежда, ни завтрак, будьте добры, позовите его прямо сейчас, – изъясняю точнее свою просьбу.

– Он же идет, дорогуша…

И вправду где-то в коридоре слышен мужской баритон. Я узнаю этот голос, вибрирующие нотки с хрипотцой… С каждой секундой он становятся все четче, пока дверь в спальню не открывается и передо мной не предстает их обладатель.

Как описать его в двух словах? Это нереально. Я вдохнула, увидев его в шаге от меня, а выдохнуть не смогла. Широкоплечий, высокий, статный, он заходит и заполняет собой все пространство, но не телом (которое, к слову у него шикарное), а просто своим присутствием. Мужская энергетика пробивает все защитные барьеры, даже на расстоянии я чувствую в нем силу, но не грубую, к которой привыкла, а другую… Не встречавшуюся мне до этого момента.

Вместе с тем, мужчина одет просто – белая рубашка с небрежно засученными рукавами по локоть и серые брюки. Разве что на шее поблескивает цепочка из драгоценного металла, а на запястье – дорогие часы, которые подтверждают, что мой спаситель – состоятельный человек.

И у меня не возникает ни малейшего сомнения, что именно он – хозяин дома и всей прислуги, которые так стараются и с благоговением и благодарностью смотрят на него.

Сколько ему? Лет тридцать пять? Вообще, не важно… Шикарный. Наверно, я непристойно таращусь на Павла Андреевича, но что поделать, ведь я не видела раньше таких мужчин. Лишь жалкое подобие, или кретинов целый воз… К сожалению, таких, как Павел Андреевич, в наших краях не водятся.

На фоне него я скукоживаюсь невзрачным фиником, коим и являюсь по жизни.

– Спасибо, Нателла. Оставь нас, – учтиво выпроваживает Павел старшую горничную из спальни.

Та безоговорочно выполняет указание и удаляется. Теперь мы одни, и моя смелость и решимость к разговору растаяла, как снег весной. Язык немеет.

Кожей чувствую его внимательный взгляд скользит по мне. Опускаю глаза.

Его уверенный шаг вперед, и я невольно вздрагиваю, нервно вцепляясь в воздушное одеяло.

– Ну, здравствуй… – вибрирует голос возле лица, заставляя поднять на него глаза.

Цепенею с волнения и кажется, теряю дар речи не в силах что-либо ответить.

Секунду разговариваем глазами. Они у него голубые-голубые, такие глубокие, как океан (которого никогда вживую не видела, да и не увижу), они проницательные и бьют сразу в цель на пораженье, никак не увернуться.

– Я… Я… – заикаюсь, хотя таких проблем никогда не было.

Прокашливаюсь и тянусь за кувшином, чтобы налить себе воды.

– Я налью, – неожиданно помогает Павел и протягивает мне стакан с водой. – Как ты?

– Жива… – сиплю я и делаю пару глотков.

– Я вижу, что жива, – усмехается он, и протяжно вздыхает.

Я – его проблема. От которой мог бы избавиться, не задумываясь… Вообще проехать мимо. Что такому, как он, до жизни жалкой серой мышки?

– Жива благодаря вам, – уточняю я, с осторожностью присматриваясь к мужчине.

– У меня просто не было выбора, – сбрасывает вуаль идеальности он. – Расскажешь, что случилось?

Он берет стул и ставит его рядом с кроватью. Садится, закидывая ногу на ногу, приготовившись слушать.

– Зачем вам? – подозрительно кошусь на мужчину.

– Вчера ты не спрашивала причины… Живешь с отчимом?

Я, что, рассказала ему все? Ох, это все острое отчаяние управляло мной и моим языком.

– Да, – сглатываю.

– Он обижал тебя? Поэтому побежала на мост? – выводит на разговор он.

Пренеприятный разговор.

Я опускаю глаза и поджимаю губы, которые невольно начинают дрожать. Мне стыдно рассказывать обо всем – он даже не представляет, в каком кошмаре я пребывала, и он по сей день преследует меня, пока я прячусь в райском уголке.

– Как тебя зовут, чудо? – касается пальцами подбородка мужчина, приподнимая поникшую голову.

– А-Алина, – шмыгаю носом, смаргивая накатившую от воспоминаний слезную пелену.

– Алина… – пробует на вкус мое имя. – Ты понимаешь, что совершила глупость, Алина? Никто на свете и даже твой отчим не стоит того.

Я судорожно мотаю головой.

– Мой отчим – ужасный человек. Я в его власти даже сейчас, сидя напротив вас… Он ищет меня. И найдет. И отдаст замуж за своего друга, которого не люблю… Он противен мне. Я не хочу.

Я закрываю лицо ладошками, моя сгорбленная спина начинает дрожать от всхлипов. Так мучительно жить с этой правдой, понимать, что ничего ты не сможешь изменить, потому что слабая и защитить меня некому.

– Зачем вы спасли меня? – смотрю на него глазами полными отчаяния.

– Не стоило?

– Не стоило. Что мне теперь делать? Возвращаться в ад наяву?

– А вчера на мосту ты надеялась в рай попасть? – впивается в меня острыми иголками черный юмор.

Я конфужусь и закрываюсь в невидимую ракушку – для чего я все это говорю, изливая душу? Что делаю здесь? Этот человек из другого мира и никогда меня не поймет.

– Мне нужна моя одежда…

– Для чего?

– Чтобы уйти.

– Куда?

– Вам не все равно? – мне кажется он издевается.

Наши взгляды сталкиваются. Я в тупике и мне некуда идти – безмолвно кричат мои глаза, но не получают поддержки. Мужчина напротив молчит, сведя брови на переносице, а я опускаю взгляд на ладони, пальцы которой не находят себе места, растирая и сжимая друг друга.

Напрягающую тишину прерывает Глаша, она приносит завтрак на подносе. И с разрешения хозяина ставит его на стол.

В животе предательски урчит.

– Я не голодна, спасибо, – пищу.

– Спасибо, Глаша. Обязательно поест. Можешь идти, – отдает приказ хозяин, игнорируя мои слова.

– Я же сказала, что…

– Поешь перед дорогой, – пресекает он претензию. – Одежда скоро будет.

Павел встает и выходит из спальни вслед за горничной.

Глава 4. Павел

Что в моем доме до сих пор делает эта девчонка?

Пришла в себя, чувствует себя отлично, даже дерзить в состоянии… Вперед на волю!

Её байки про отчима и жениха впечатляют, но не более.

Во-первых, семейные разборки левой девчонки – не мои проблемы. Своих предостаточно. Хватит и того, что достал из рук дьявола этого глупого котенка. По факту, моя совесть чиста.

Во-вторых, девушки любят драматизировать и сгустить краски. Не складывается с отчимом и достал жених – она бежит на мост. А как жила до этого с ним все восемнадцать лет? Нет, не верю.

Да, она слабая. Слишком. Такая придавленная, что хочется встряхнуть и привести в порядочный вид. Жалеет себя – не терплю такое, сразу блок.

Выход есть всегда. Я уверен, что и в ситуации Алины он найдется. Правильный, разумный, и уж точно не тот, который предпочла она. Надо решать проблему, а не «прыгать» от неё, девочка.

Слава богу я ей не папа и не старший брат, чтобы вразумлять истины.

Жестокий? О, это не я, это жизнь. И тут надо бороться, грызть, если придется, а если беззубый, то отращивай когти… Как-то так.

Сижу за рабочим столом кабинета и нервно щелкаю ручкой. Алина умудрилась вывести меня из себя. Или это я слишком заведенный, потому что разрядку, которую планировал получить еще вчера с Ингой, пришлось отложить и поджать яйца. И из-за кого? Не спал, переживал, вдруг еще мелкая коньки откинет на мою голову… Сам себе поражаюсь.

В дверь вежливо стучат, и я встаю с кресла, засовывая руки в карманы.

– Войдите.

Входит Нателла и протягивает мне белый конверт. Я точно знаю, от кого он. Меня сковывает на секунду. Дрянное волнение… Прошло больше десяти лет, а внутри все равно до сих пор все переворачивается от воспоминаний.

– Вам письмо, Павел Андреевич.

– Положи, – киваю на стол.

Оставшись наедине с белым конвертом, я смотрю на адрес отправителя и понимаю, что не ошибся. Давно она не писала… Я рад.

Устроившись на кресле, я закрываю глаза и вспоминаю её милое личико – думаю, сейчас она выглядит чуть иначе. Вскрываю письмо, и глаза бегут по ровным строчкам, в ушах колокольчиком звенит её голос. В каждом слове – эмоция и откровенность и открытость, которую ценю безмерно.

Она всегда завершает многоточием, намекая на то, что это не последнее письмо, и она ждет ответа, и моего приезда. Когда я вырвусь? Я хочу, но меня сдерживает работа, и внутренние загоны, от которых не могу избавиться.

Дочитав до конца, я складываю исписанную бумагу. В горле саднит, а на глазах ощущается повышенная влажность – ничто не задевает меня, как это. Неизлечимая рана – ни время, ни деньги, ни психологи не помогают. И мне с этим жить до конца своих дней.

Уняв эмоции, я набираю своего бухгалтера:

– Ольга, в этом месяце переведи двойную сумму на счет ***.

У моей девочки скоро День Рождения, пусть порадуется.

Вряд ли я приеду. Это морально тяжело. В тех местах, я мысленно возвращаюсь в прошлое, в тот роковой день и мучаю себя, прокручивая его по кругу. Перестал ли я винить себя? Нет. Это грызет меня изнутри, и не дает покоя. После последней поездки я неделю отходил, топя боль в стакане, восстанавливал убитую самооценку, физическое и душевное состояние, и вдалбливал себе, что жизнь продолжается, ни смотря ни на что.

* * *

Через некоторое время я спускаюсь в холл, где ждет меня Алина.

– Готова? – оценивающе скольжу взглядом по её фигурке.

Девушка переоделась в новое платье, которое купил мой водитель Рома в ближайшем бутике. Он же и отвезет девчонку, куда та, скажет. Пришла пора прощаться.

– Тебе идет зеленый, – между прочим добавляю я, развевая напряжение, которое царит в гостиной.

Сейчас Алина выглядит намного лучше, чем вчера ночью под проливным дождем. Но по прежнему кажется слишком худенькой, хотя все выпуклости вроде на месте. Её еще чуток откормить, и будет идеал женского тела. А-ля песочные часики.

Гоню мысли о физическом, которые ворвались без спроса в голову.

Алина молчит, потупив взгляд в пол. Обиделась что ли? Но ведь я ничего ей не должен.

Ладно, пора выпроводить девочку… Много дел.

– Помогите мне… – её светлая макушка дергается, поднимая умоляющие серые глаза на меня.

– Что? – осекаюсь, не ожидая от нее подобного прощального слова. Она специально? Опять побледнела, как поганка и еле дышит… – Как ты хочешь, чтобы я помог?

Опираюсь пятой точкой на стол, складывая руки на груди. Прицельно, с прищуром смотрю на девчонку. Осмелела просить помощи, но голос все-равно дрожит, и не задерживает на мне взгляда дольше секунды.

– У вас есть деньги и власть… – нервно сглатывает она. – Все, что нужно.

– Так, – выгибается вопросительно бровь.

Как интересно… Выжидаю, что еще родит её светлая головка.

– У вас ведь доброе сердце, пожалуйста… – начинает давить она на человеческое.

Мимо.

– Как ты сказала? Доброе сердце? – я хохочу от такой сказочной наивности. – Многие считают, что у меня его и вовсе нет.

– Но я же чувствую, это так. Не отрицайте.

– Ты просто плохо меня знаешь, детка. Тебе нужны деньги, так и скажи. Сколько?

– Не совсем так… – опять тянет она и в неловкости поджимает губы.

Гребанная интрига. Не впечатляет.

– Слушай, я реально готов заплатить, чтобы более не видеть твоей унылой мордочки. Сколько задолжал твой отчим? Говори.

– Для вас это не заоблачная сумма. Но одни деньги мне не помогут. Надо кое-что еще…

– Не томи, малышка. Ну!

Она перебарывает неловкость и спрашивает:

– Скажите. Вы не женаты? – косится на безымянный палец без кольца.

– Допустим, – настороженно сужаю глаза. – И?

– Женитесь на мне, – быстро выпаливает она и со страху на мою реакцию закрывает глаза.

– Что? – глаза округляются на максимум. Уши, отказываясь верить в услышанное и сворачиваются в трубочку.

Моя грудь трясется от хохота, высмеивающего её абсурдное предложение. Признаюсь, предложения мне еще никто делал. Повеселила от души.

Успокаиваюсь, и глядя на Алину, понимаю, что она не шутит. Серьезно смотрит на меня и ждет ответа. А девочка-то не так проста, как кажется.

Я мрачнею.

– Я, наверно, разочарую тебя, солнце, но… Я не женюсь, – разжевываю наивной девочке, которая упала на мою голову то ли с Луны, то ли с Марса. – Ни на тебе, ни на ком в принципе. Поняла?

– Почему? – искренне удивляется она.

– Ах, тебя интересуют причины… – и откуда во мне столько терпения? – Для меня брак – исключительно про любовь. А она мне не нужна. Так яснее?

Видимо, для Алины все звучит довольно неубедительно, потому что в следующую секунду она отрицательно мотает головой и предлагает свою альтернативу:

– А вы женитесь не по любви. Я вас тоже не люблю, но мне надо выйти замуж за такого, как вы, тогда я спасена – отчим потеряет власть надо мной, потому что надо мной будет стоять другой мужчина, более влиятельный, чем он. Мой муж.

Она тараторит, а я, мягко говоря, выпадаю в осадок от такого «суперского» плана. Она всю ночь что ли его разрабатывала? Или все изначально, начиная с образа отчаявшейся беззащитной девочки, было спланированно, чтобы официально поймать богатый кошелек в виде меня?

Глава 5. Алина

– Женитесь на мне, умоляю… – повторяю я.

Давлюсь слезами, которые застряли где-то в горле. Вспоминаю противные лица отчима и его друга и трясу головой, сбрасывая кошмар, чтоб не прицеплялся.

Я на грани лишиться чувств, пока мужчина задумчиво и с сомнением смотрит на меня. Секунды растягиваются до бесконечности – невыносимо.

От его ответа зависит вся моя жизнь. Он – мой шанс на свободу. Если Павел Андреевич согласится – я спасена. Ни отчим, ни кто либо другой не посмеет больше издеваться надо мной. Мои мечты и планы могут осуществится, одно его слово, и все…

– Нет, конечно. Какой мне прок от малолетней девчонки? – словно ушатом по голове.

Я пошатнулась, но не упала.

Мне нечего терять. Я собираю всю смелость, которая есть в моем существе и опускаю все рамки, которые были со мной всю жизнь.

– Я готова на все. Абсолютно, – дарю покорный взгляд мужчине и сглатываю.

Всякая гордость и принципы, которые итак спали до этого момента, сейчас проснулись, собрали чемоданы и покинули меня в неизвестном направлении. Я век буду благодарна этому мужчине, если он согласится.

Павел считывает мои громкие мысли и скользит по мне оценивающим взглядом.

– На все говоришь? – потирает подбородок он, прикидывая выгодность предложения.

– Да, – сглатываю, чувствуя, как моя девственная натура трепещет под колючим взглядом властного мужчины.

Он приближается и касается моего лица – я неконтролируемо вздрагиваю, но сразу усмиряю дрожь, затаив дыхание. Павел усмехается.

– Меня не привлекают маленькие девочки, увы. Ты не по адресу. Предложить тебе другие варианты поблизости?

Я оскорбленно отстраняюсь и заглядываю в мужские глаза, которым поверила. Зачем он издевается? Проверяет?

– Я не такая, – заявляю твердо.

– Ты сказала, готова на все… В чем проблема?

– Готова на все для вас, – уточняю главный момент. – Только для вас.

– О-о, я польщен, Алина, – потирает грудину и колко щурит глаза. – Сказать, сколько женщин готовы на все ради меня и всего того, что прицепом притянуто ко мне?

Это отказ. С издевкой. Опустил женское достоинство и поднял свое одним предложением. Знал бы, какая я закаленная на подобный словесный понос.

– Зачем я должен выбрать из всех именно тебя? – добавляет он.

– Я не товар, чтобы презентовать себя.

– Вот как. А если бы я взял тебя только в качестве товара? Согласилась бы?

Алина – товар? Именно от этого я сбежала из родного дома… Понимает ли, что делает больно таким предложением?

– Я претендую только на роль жены, – стою на своем. – Фиктивной, разумеется.

– Тогда, увы… Я вынужден тебе отказать. Мне не нужна жена. Даже фиктивная.

Моя надежда превращается в прах. Мысль о прошлой жизни режет нутро сильнее ножа.

– Я ошиблась… – тихо спускаю вздох.

– Что?

– Ошиблась в вас. Думала, вы другой… Спасли мне жизнь, не сдали меня…

– Вот именно, девочка. Так что, будь благодарна, и на этом закончим.

Я насильно проглатываю все, что хочу сказать ему в ответ.

Шанс на свободу вырывается дикой птицей из рук, улетает, оставляя на мне след обреченности.

Хочется реветь, но даже слезы отказываются потакать мне. В глазах сухо и пусто, как в пустыне.

Мужчину не волнует мое удрученное состояние. Да и с чего должно волновать? У «товара» ведь нет чувств, ему не может быть больно.

– Поехали, сам тебя увезу, – достает он из кармана ключи от машины.

– Куда?

– Домой. Или есть другие варианты?

– Мне все равно, – равнодушно слетает с губ.

Нехотя двигаюсь вперед, шелестя подолом платья. Ненавижу зеленый цвет… Вот с этого самого дня. Раньше относилась нейтрально, избегала по возможности его в одежде – мне идут более нежные и светлые цвета, под стать моей внутренней натуре.

Я безмолвно следую за Павлом в машину. Черная, шикарная и дорогая, как жизнь его владельца. С моей сходится лишь цвет… За восемнадцать лет ни единого намека на просвет.

В монотонной дороге просторный автомобильный салон превращается в переговорную. Павел «сидит» на телефоне и раздает указания подчиненным. Отменяет запланированные встречи на сегодня. Из-за нелепого недоразумения, свалившееся на его голову… Короче, из-за меня.

Это странно. Пазлы не сходятся, как не крути, – для чего отвозить меня лично, когда мог бы вообще выставить из дома со словами: «Иди на все четыре стороны, Алина». После нашей «милой» беседы и провокационного предложении с моей стороны второй вариант был бы логичнее для него. Но нет – я сижу на пассажирском сиденье его автомобиля и, склонив голову на стекло, с грустью смотрю на мелькающие мимо здания.

Когда проезжаем мимо университета, в который хотела поступить, из легких вырывается непроизвольный стон. Никогда мне его не видать…

– Умираешь? – мужской сарказм раздражает уши.

– На ваше несчастье, нет, – съеживаюсь я, обрастая защитными иголками.

– Это хорошо. Дождись, как приедем. А там…

– А там разрешаете умереть? Вы слишком жестоки…

– Правда? А как же мое доброе сердце? – не перестает забавляться, когда мне до тошноты плохо.

– Вероятно, когда-то оно и было таковым, но вы испортили его.

– Я? А может это окружающие, которые вечно испытывали его?

– Вам виднее.

– Однозначно. Повезло тебе, что ты не станешь женой жестокого человека, как я, да?

От его сарказма внутри все переворачивается. Зачем он так? Знает ведь, что ненавистный жених Арсен и в подметки ему не годится. Я и сама это знаю.

– Мне не везет в принципе. Я – не вы.

Кажется сразу после рождения меня окунули в банку с черной краской, и с тех пор светлой полосы в жизни не предвидится.

– Думаешь, я везунчик?

– Судя по тому, что вы имеете сейчас в жизни – да.

– А что я имею? – с вызовом спрашивает, сильнее сжимая руль.

– Многое… Вы и сами прекрасно это понимаете.

Автомобиль тормозит на светофоре, и мужчина поворачивается ко мне:

– Нет, не понимаю, – жестко сверлит взглядом. – А ты ничего не знаешь обо мне, девочка, кроме той видимости, что перед глазами.

Эмоции берут вверх, и я не могу молчать:

– А что знаете вы обо мне? Мои слова – это лишь слова, которые не трогают вас, влетая и вылетая со свистом из ушей. Вы никогда не прочувствуете, какого это быть вещью отчима, который сгрызет меня, как только я заявлюсь домой. Выкинет меня к Арсену, ужасному озабоченному человеку, и я даже подумать боюсь, что он будет делать со мной…

– Так перестань быть вещью, Алина.

Он сказал это так, словно я сама выбрала для себя эту роль. Словно сама виновата во всем. Он ничего не понимает… От обиды голос начинает дрожать:

– Пока я в их власти – это невозможно. Они жестко подавляют меня, не предоставляя другой роли, кроме чего-то покорного и безвольного. Каждая моя выходка или слово против грубо пресекается.

Я машинально провожу рукой по ключице, где до сих пор виднеется розоватый след от ожога.

– Родимое пятно? – замечает Павел мой жест и хмурится, предугадывая собственную ошибку.

– Да. От отчима, – с болью усмехаюсь я. – Я не помню, что так взбесило его, но под рукой была кружка с горячим чаем, который выплеснул на меня.

– Это правда? – на соседнем кресле повисает напряжение.

– Я не создана, чтобы врать, Павел Андреевич, – устремляю на него открытый честный взгляд. – У меня это слишком плохо получается. Почему вы не верите мне?

– Априори все поддаю сомнению. Вот такой я человек, приятно познакомиться, Алина.

Загорается зеленый, и машина трогается с места.

Я грустно усмехаюсь, переводя взгляд на стекло, через которое вид города-мечты дразнит своей недосягаемостью. Здесь я хотела полной грудью вдохнуть кислорода, который вечно перекрывали мне, именно здесь я мечтала распустить крылья, которые регулярно подрезали, жаждала учиться, потом работать… Но хлесткая пощечина судьбы развернула меня восвояси, отрезвляя пьяную от несбыточных грез голову.

– Отчим не разрешает мне учиться, – почему – то решаю поделиться я. – Считает это вредным и бесполезным делом.

Я выговорюсь и мне станет легче? Не думаю…

– Серьезно? Обычно бывает наоборот, – опирается на собственный опыт Павел.

– По мнению моего отчима, лучше нарожать кучу детишек мужу и работать на него. Для этого образования не требуется.

– Действительно не требуется, – нахмурившись, повторяет мужчина. – А куда хотела поступить?

Голова невольно дергается в удивлении – неожиданно слышать вопрос, который не должен волновать его ни коим образом. Не могу сдержать благоговейной улыбки, когда говорю о желанном, но нереальном событии.

– Я с начальной школы мечтала стать учителем, – теплые воспоминания из детства разливают чашку меда на страдальческую душу. – Так что, на филологический.

– О, ничего себе… Неожиданно, – искренне поддерживает разговор Павел.

– Да… Я очень люблю читать, – не без гордости заявляю я.

Сколько же я прочитала за всю жизнь! А перечитывала любимое? И там всегда хэппи энд, при котором я ревела белугой… Хоть у кого-то счастье целый воз и маленькая тележка. Как бы я хотела переместится попаданкой в книгу и прочувствовать иную жизнь, где реально хочется жить, а не умереть.

– А я засыпаю к третьей странице, – усмехается Павел. – Скучно же.

– Вы просто не нашли свою книгу.

– Ты думаешь я искал её? – смеется, потихоньку превращаясь в приятного собеседника. – Нет, Алина, это не про меня…

– Как же вы проводите свой досуг? – устраиваюсь в пол оборота к мужчине я. Неспешно разглядываю его сосредоточенное лицо. Он красив, когда обходится без маски властного и непробиваемого типа. – Есть ли что-то помимо работы?

– Досуг? По-мужски.

– Рыбалка? Охота?

– Нет. Скажем, обычно в компании какой-нибудь приятной дамы. Хорошо отдыхаю, не жалуюсь.

– А… Ясно, – заливаюсь краской.

Обрываю петельку завязавшейся темы… Слишком интимной и личной, на мой взгляд. Поддержать её – не в моей физической и моральной компетенции.

Я замолкаю, и мужчина перекрывает неловкую паузу музыкой, регулируя громкость до фоновой и не раздражающей. Изредка включается голос навигатора, который подсказывает путь… Шестьдесят километров до конечной цели.

Это примерно один час до КОНЦА. Моего конца. Принятие постепенно заполняет внутреннее противоборство. Я устала убиваться. Эмоции и силы растрачены впустую, ничего не поменялось и не поменяется в моей жизни.

Я не пессимист, я реалист. Пора посмотреть правде в глаза – скоро я стану женой Арсена, как того и хотел отчим. Я не одна такая, многие живут не с теми и делают не то, просто у всех на то разные причины. Чем еще можно оправдать мой кошмар, чем успокоить мечущуюся душу, которая подобна слабой маленькой птичке, бьется о колючие железные прутья клетки?

За пару сотен метров до прибытия, я просыпаюсь от поверхностного сна, в который погрузилась благодаря монотонной укачивающей поездке.

– Скоро приедем, – уведомляет Павел, сворачивая с главной дороги.

– Знаю, – нервно бьется сердце в груди, когда вижу знакомые улицы и дома.

– Готова?

– Нет. Никогда не буду готова, – голос выдает волнение.

А в голове бьет набатом вопрос: как накажет меня отчим за то, что ослушалась его, сбежала и пропадала невесть где? Все мышцы непроизвольно напрягаются и к скапливающемуся волнению подкатывает страх.

Меня натурально вжимает в кресло, когда подъезжаем к дому, а из ворот, как наготове, выходит отчим. Его образ даже на расстояние для меня, как триггер для больного. Дыхание спирает, а в грудине больно – это сердце угрожает не выдержать и остановиться. Я боюсь этого человека, каждой своей клеточкой.

– Это он?

Я не могу ничего ответить. Отчим заметил меня и сейчас испепеляет взглядом. Столбенею как кролик попавший под убийственный гипноз удава. Я считываю его мысли – он готов придушить меня.

– Так, сиди в машине. Я сейчас, – решительно заявляет Паша, увидев воочию, как меня клинит.

Хлопок двери. Я вздрагиваю и выхожу из оцепенения. Пальцы по-прежнему во власти мандража.

Зачем Павел Андреевич к нему пошел? О чем они разговаривают?

В машине звукоизоляция стобалльная – ни черта не слышно. Я вижу их напряженные серьезные лица и считываю по губам слетающие слова – мне кажется, плохо дела… Отчим то и дело поглядывает на меня, отрываясь от собеседника. Меня перетряхивает каждый раз, как последний.

Когда Павел Андреевич идет обратно, отчим засовывает в рот сигарету, затягивается, параллельно набирая кого-то в телефоне. Звонит Арсену. Я чувствую.

Что Павел наговорил ему? Надеюсь, он не сделал только хуже? Если так, то отчим разорвет меня на кусочки…

– Что вы сказали ему? – с ходу спрашиваю я, как только мужчина открывает дверь и садится в машину.

– Все, что надо, – слишком спокойно выдает он, не думая вдаваться в подробности. – Пристегнись.

– Зачем? Но мне же надо идти… – язык заплетается, я кошусь через стекло на отчима.

– Ты так сильно хочешь? – с издевкой изгибает бровь Павел.

– Нет.

– Ну и правильно, – заводит машину, как не в чем не бывало. – Послушай мужа и пристегнись. Едем домой.

– Что… – роняю растерянно.

Лицо Павла непроницаемо.

Смотрю на отчима – тот что-то бурно обсуждает по телефону. Не стремится подойти к машине, схватить за шкирку и вытащить меня, как провинившегося котенка, надавать по носу, как это было раньше. Словно я ему не нужна больше.

– Но как же… Вы были против… – не могу подобрать слов, в то время как Павел нажимает на газ и выворачивает руль от ненавистного дома.

– Я передумал, – твердо заявляет он, переворачивая мою жизнь с ног на голову. – Станешь моей женой. На моих условиях.

Глава 6. Павел

Я ошибся – девчонка не врала.

Четко осознал это, когда лично увидел человека, при виде которого Алину парализовало от страха.

Внешне ничем не примечательный, обычный мужик-работяга. У её отчима Олега крупное телосложение, высокий рост, сломанный с горбинкой нос, грубое лицо и тяжелый взгляд.

При разговоре он был осторожен и крайне аккуратен, не позволял лишнего – прошаренный мужик, хитрый и пронырливый. Умеет подстраиваться под другого человека. И в целом, неприятный тип.

Я же до последнего хотел убедиться в обратном. Надеялся увидеть в глазах отчима обеспокоенность за Алину, чтобы оставить девочку в надежных руках и благополучно забыть обо всем. Ничего подобного не было в них.

От одного только имени падчерицы, в его глазах вспыхивал огонь. Плохой огонь. Не тот, что согревает и дарит свет, а тот, что разрушает и сжигает все дотла. Теперь я понимаю, почему глаза Алины такие серые – это пепел… Последствия пожаров, которые регулярно устраивал отчим.

Меня переклинило. Я не смог оставить её там. Выбросить бедную овечку на растерзание злому и голодному зверю. Какой смысл было тогда стаскивать её с моста?

Пусть будет рядом. Я помогу ей. А потом она поможет мне… У неё просто не будет выбора.

– Зачем вы передумали? – спрашивает вновь Алина, когда вернулись обратно в особняк.

Мы в её комнате. Она сидит на кровати, поджав под себя ноги и смотрит выжидающе на меня снизу вверх.

Раньше у меня не было ответа. Точнее у меня он был, но не тот, какой бы хотела услышать затравленная девушка.

– Хочу помочь тебе, – проникновенно заглядываю в доверчивые глаза и сразу перевожу стрелки на нее. – Разве не об этом ты просила?

– Да… Просто…

– Я сложный человек, Алина. Тут не могло быть просто. Привыкай, – сворачиваю тему и прячу руки в карманы брюк.

Сам не верю, что вернул её обратно. Не пожалею ли?

Девушка поджимает розовые губки, превращая их в узкую ниточку. Её глаза хаотично бегают комнате – представляю, что творится в её голове. Теперь её жизнь круто изменится. Надеюсь и моя… К лучшему.

– Что вы сказали отчиму? – обеспокоенно спрашивает Алина.

– Что заплачу ему в два раза больше, чем он должен.

– Продал меня… – тихо выдыхает.

Так и есть. А я купил.

На лицо девушки ложится тень печали. Она часто моргает. Только слез не хватало…

Сажусь на корточки и равняюсь с ней, чтобы выслушала меня и не загонялась ерундой, которая осталась в прошлом.

– Дорого продал, – добавляю я бонусом для чего-то. – Но разве не этого ты хотела, малышка? Почему в твоем голосе я слышу обиду?

– Нет. Все хорошо, – вытирает под глазами и шмыгает носом, подавляя излишнюю чувствительность. Смиренно смотрит на меня. – Я благодарна вам. Вы спасли меня.

– Я знаю. Ты станешь моей фиктивной женой. И мы заключим договор.

– Договор? – эхом вторит она.

– Да, без него никак. Это необходимая формальность, где будет прописано, что ты ни на что не претендуешь. После развода ты уйдешь из этого дома с тем, с чем пришла. Устраивает?

– А когда развод? – опасливо спрашивает, переживая совсем не о том.

– Ты еще женой мне не стала… – усмехаюсь я. – Вообще, через год.

– Ясно… – растягивает она, переваривая поступившую информацию. – Я согласна.

Еще бы ты была не согласна… Пока все идет по плану.

– Мы распишемся и только, – предупреждаю я, пресекая всякие домыслы, которые могут возникнуть в голове наивной девушки. – Никаких свадебных платьев и пышного торжества. Все эти прелести оставь для настоящего мужа, которого будешь любить.

Алина опускает глаза – на секунду мне показалось, что она расстроилась.

– Я поняла, – поднимает взгляд на меня, выжимая полуулыбку.

Ничего ты не поняла, глупышка… Я хлопаю в ладоши в знак состоявшейся устной сделки.

– Ну раз ты такая понятливая, то проблем не будет, верно ведь? – прищуриваюсь, рассматривая свою фиктивную невесту.

Ошибок быть не может. Исключено. Мое сердце пребывает в спокойствии, и я ничем не рискую – это главное.

– Верно, – покорно кивает Алина. – Можно вас спросить…

– Можно, если перестанешь мне «выкать». Я твой будущий муж. Называй меня Паша, не сложно?

– Хорошо, Паша… – неуверенно выговаривает мое имя, чуть смущаясь. – Мои вещи остались в доме отчима. Там и документы и все остальное, что необходимо.

– Я уже отправил за ними человека. Не переживай. Но одежда у тебя будет новая и приличная, отныне ты жена миллионера, а не падчерица отчима.

– Могу я сама выбирать, что по душе? – сомнительно сминает пальчиками платье, которое ей купили.

Неужели считает, что то тряпье, которое было на ней, лучше? Я хмурюсь.

– Пригласим к тебе стилиста и вместе вы подумаете над образом и гардеробом. Что-то еще?

Алина кивает. А я поглядываю на часы.

– Я могу учиться в этот год? – спрашивает с надеждой. – Это не нарушает правил договора? Я хотела подать документы в университет…

– Без проблем. Препятствовать твоей учебе я не стану.

– Спасибо большое. Главное поступить…

– Поступишь в любом случае, – усмехаюсь на её «проблему», которая на раз-два решается твердой суммой. – Я тебе гарантирую.

– Я хочу пройти на бесплатное, – оскорбляется она. – Для меня это важно. Я старалась и долго готовилась.

– Хм… – потираю подбородок, поражаясь равнодушной к блату и деньгам девушке. Неискушенная… Надолго ли такой останется? – Ладно, удачи.

Алина кивает и смущенно уводит взгляд в пол.

– Мне пора, – прочищаю горло, мысленно возвращаясь к планам по важнее. – В первое время будет много вопросов. Спрашивай, не стесняйся. Нателла – двадцать четыре на семь в этом доме и всегда к твоим услугам. Подскажет и поможет, чем нужно.

– Хорошо.

– Прекрасно, – качнувшись, я разворачиваюсь к двери. – Тогда я пошел.

Под провожающий взгляд девушки, я выхожу из комнаты и набираю Ингу. Она практически сразу отвечает. Ждет, зараза. А я жутко голоден.

– Малыш, готовь булки, я выезжаю.

Глава 7. Алина

Прошло два дня с того момента, как я заселилась в доме Павла Андреевича Демьянова. В собственных мыслях никак не могу обойтись без отчества, потому что он очевидно старше меня, состоятельный, влиятельный и вообще, по факту, незнакомый человек. Откуда я узнала его фамилию? В ЗАГСе сказали. Именно в это пасмурное утро я примерила на себя его фамилию.

Отныне я не Алина Смирнова, девочка-сиротка, а Алина Демьянова, жена миллионера… Звучит?

Многие бы хотели оказаться на моем месте – я помню слова Павла Андреевича и повторяю эту мантру, как успокоительное средство. Хорошо, что перед глазами не было зеркала, ведь мое растерянное лицо при регистрации брака уличило бы тщетность моих стараний. Косые взгляды работниц загса в мою сторону сменялись натянутыми любезными улыбками фиктивному мужу. Они далеко не дуры, и понимали, что происходит – вся это срочность и внеплановость неспроста. Сколько он заплатил им за столь спешное оформление документов?

Заключение брака произошло настолько быстро, что я не успела понять и осознать все в полной мере. Подписи, пара дежурных фраз и штамп уже красуется на бумаге, которая официально подтверждает наш брак.

Здание ЗАГСа позади. Со смешанными мыслями, прикрываясь кардиганом от ветра, я быстро клацаю каблучками к автомобилю люкс класса уже в новом статусе.

С чувством внутренней грусти я сажусь на заднее сиденье автомобиля. Я, как и любая девочка, мечтала о белом платье, пышной свадьбе… Но мне ли жаловаться? Сама умоляла Павла о фиктивном браке. И он спас меня от кошмара, где моей жизнью распоряжался отчим, чьи тиранские заскоки порой выходили за грань. Поэтому будет благодарна, Алина… Все как ты хотела – получи и распишись, как говориться.

Водитель мужа захлопывает за мной дверь, а сам Павел устраивается рядом. От совершенной сделки его лицо выражает полную удовлетворенность. Галстук, строго сдавливающий мужскую шее с утра, сейчас почувствовал расслабление с легкой руки хозяина.

– Домой, Рома, – командует водителю, деловито раскидывая руки на спинку сиденья.

Автомобиль трогается с места. Скромно поджав под себя ноги, и устроив руки в замке на коленях, я невольно поглядываю на фиктивного мужа.

Демьянов при параде – одет в новый брючный костюм, который сидит на нем как влитой. Свеж и бодр. И настроение у него соответствующее. Увеселительно-праздничное. С чего бы это? Или просто переигрывает?

Сейчас он серьезный, изучает бумаги, бегая сосредоточенными глазами по строчкам, а потом аккуратно складывает их в серую папку.

– Поздравляю, Алина, – его голубые глаза переключают внимание на меня.

– С чем?

– С чем? Ты только что стала моей женой, – он хлопает ладошкой по папке, в которой нашли себе дом документы о заключении брака.

– Да, я знаю… Спасибо.

– «Спасибо», – вторит он с усмешкой и покачивает головой. – Пожалуйста, детка. Блин, чуть не забыл…

Его рука ныряет под пиджак и из внутреннего кармана достает красную бархатную коробочку.

– Надень кольцо, – передает её мне. – Небольшой бонус. Пусть будет.

Я открываю коробочку и вижу обручальное колечко из белого золота с двумя ниточками сверкающих камешек. Забываю, как моргать.

– Никогда не думал, что я надену его… – усмехается Павел, когда примеряет свое кольцо. Я по-прежнему таращусь на колечко. Мое молчание настораживает его. – Что такое? Не нравится? Это бриллианты, малыш. Лучшие друзья девушек.

– Бриллианты… – выдыхаю я. – Подойдет ли оно мне?

– А ты проверь. Просто берешь и надеваешь.

– Я раньше не носила ничего такого… Максимум бижутерия, и то на праздники.

– Так, дай сюда свой пальчик, – не в силах терпеть мой ступор, Павел достает кольцо и проворно надевает его на меня. – Идеально. Тебе идет.

Я сглатываю и растопыриваю пальцы, любуясь обновленным видом руки на расстоянии. Так непривычно.

– Очень красивое, – трудно сдержать восхищение. – Спасибо.

– Не за что. Выпьем? В такой день…

Из встроенного мини-холодильника он достает бутылку и следом за ним пару стаканов.

– Я не пью.

– Жаль, – не сильно расстраивается муж и открывает бутылку. – Какая правильная у меня жена… Молодец. А я, пожалуй, выпью… За тебя, малыш.

Только горлышко прислоняется к стакану, как Демьянов передумывает его марать и присасывается к бутылке губами. Делает пару звучных глотков, слегка морщась от послевкусия. Оторвавшись от бутылки, он гортанно выдыхает и запрокидывает голову назад. Молча сверлит дыру в потолке автомобиля. Мне кажется его одолевает мысль «Как я до такого докатился?», ведь он только что женился. И факт того, что это фиктивно лишь накаляет градус произошедшего.

Впрочем, это лишь догадки. Возможно, они просто дублируют вопрос, который задаю самой себе – как я до такого докатилась? Сама не понимаю.

Никогда бы в жизни не подумала, что стану фиктивной женой. Тем более миллионера. Порой я ловлю себя на мысли, что просто сплю и вот наступит утро, и я проснусь в своей комнате и все будет, как раньше. Прошло два дня, и это утро все никак не наступает. Нет, я не жду этого, я опасаюсь… Воспоминания прошлой жизни еще слишком свежи.

– Бл*дь, Рома, – выругивается Павел, когда машина резко тормозит, и алкоголь частично заливает мужскую рубаху.

– Извините. Баран на порше, – сдержанно оправдывается водитель.

Я смотрю вперед и улавливаю взгляд Ромы в зеркале заднего вида. На себе. Глаза – зеленые внимательные огоньки. Он понимает, что я заметила, как таращится на меня и быстро уводит взгляд. Не положено. Неправильно.

Рома переключается на дорогу, а я начинаю рассматривать молодого водителя. Брюнет с короткой стрижкой, довольно симпатичный на лицо, хотя ничего примечательно и нет, а еще слишком серьезный для своего возраста. Я не разу не видела, чтобы он улыбнулся. Хотя для его работы это не обязательный пункт. Сегодня он во всем черном, как секюрити – ему идет. Через кофту видно, что он подкаченный, спортивного телосложения… Павел Андреевич знал, кого брать в водители. Ситуации разные бывают. Уверенна, что и оружие у этого парня имеется.

Внутренне становится неловко и стыдно, когда понимаю, что Рома является прямым свидетелем всех наших слов и разговоров с Павлом Андреевичем, он все слышит и видит… А мой муж не старается ничего скрывать при нем. Представляю, кем я выгляжу в его глазах, да и в глазах всех работников, что уж там… Точно не любимой и обожаемой женой. Они никогда вслух этого не скажут, но обязательно подумают. Работа работой, но человеческий фактор еще никто не отменял.

Вскоре мы подъезжаем к дому. Машина останавливается около ворот, но водитель не думает открывать их, а направляется прямиком к моей двери.

– До вечера, – прощается Павел, когда Рома обходит машину и открывает мне двери.

– Вы не… Ты уезжаешь? – исправляюсь я.

– Да. Дела. Буду только к ужину, – чеканит он, отрываясь от планшета, в котором зависал большую часть пути.

Я понимающе киваю в ответ и подбираю подол дорогого платья, чтобы ненароком не замарать его. Собираюсь выйти, как Павел останавливает меня предупреждением:

– Могу опоздать. Но дождись меня в любом случае.

– Хорошо, – отвечаю, не совсем понимая причин такой просьбы.

Выхожу из машины и встречаюсь взглядом с Ромой.

– Спасибо, – тихо благодарю галантного водителя, который закрывает за мной двери.

Это его работа, но все же, от этого не менее приятно. Раньше никто не открывал передо мной двери. Прислуживала я.

Наш зрительный контакт длится не больше секунды, но в этот маленький миг, я замечаю, как уголки его губ дергаются вверх, выражая доброжелательность к моей персоне. Что ж, он может улыбаться… Для этого просто необходимая веская причина. И я, получается, одна из немногих.

Что важно, это не было похоже на притворство или любезность. Нет, абсолютно искренне, ненавязчиво и довольно скромно, как и полагается водителю.

Говорят, первое впечатление важно. Скажу так, Рома кажется мне приятным человеком, пусть я пока совсем не знаю его.

* * *

Время ужина. А за длинным столом, расположившимся в центре просторной гостиной, я сижу одна. В тишине. Часы, под старину, висящие на стене, отчетливо считают секунды. И я вместе с ними. Когда Нателла возвращается с кухни и убирает второй прибор, который стоял напротив с другого края, я понимаю, что Павел Андреевича не будет.

– Что он сказал? – переживаю.

Я попросила Нателлу позвонить мужу, хоть она и отказывалась, чтобы не беспокоить хозяина по пустякам. Но ведь он обещал приехать к ужину…

– Будет поздно.

– Ясно, – вздыхаю я и смотрю на нетронутую еду в тарелке.

Вилка в руке, огорчившись, ложится обратно на салфетку.

– Что такое? Вам не нравится? – переживает горничная по чем зря. – Меню комплексное и сбалансированное, но вы можете править его, как вам угодно…

– Дело не в этом…

– Мы пока не знаем, что вам нравится, поэтому говорите нам о своих предпочтениях. Что скажете, то и приготовим.

– Все очень вкусно, правда. Вам не о чем переживать. Просто я не привыкла есть вот так… Одна. За большим столом, и когда на меня смотрят.

– Простите, Алина Константиновна…

После моих слов скромно стоящие в углу гостиной горничные сразу спохватываются, чтобы уйти на кухню и не раздражать глаз новой привередливой хозяйки. Они все поняли по-своему.

Я встаю из-за стола и останавливаю женщин, в чьих заботливых руках находится этот дом и все хозяйство вместе с ним.

– Это вы меня извините, я не то хотела сказать, – ищу понимания в их растерянных глазах. – Мне было бы приятно если бы вы поели вместе со мной, мне одной не привычно. Еда в горло не лезет.

– Не положено, Алина Константиновна, – категорично мотает головой Нателла.

– Почему? Я приглашаю.

– Правила. Где видано, чтобы прислуга за одним столом с хозяевами ела? Нет, мы свое место знаем.

Я вздыхаю и с досадой поджимаю губы. Так некомфортно, роль надменной богатой хозяйки совсем не для меня.

– Ладно, тогда у меня к вам одна просьба… Перестаньте меня называть по имени-отчеству, просто Алина. Мне жутко неловко, когда вы так обращаетесь.

– Не думаю, что вашему мужу это понравится, – конкретно обозначила проблему горничная.

Они – обслуживающий персонал, и как не крути, главное для них – угодить хозяину по максимуму. Не осуждаю, и прекрасно понимаю. Это их хлеб. Несмотря на их категоричность, я намерена расположить их к себе и прийти к компромиссу.

– Хорошо. При муже называйте мне, как положено. А наедине, попрошу обходится именем. Как вам такое предложение?

Даже в детстве общий секретик давал импульс для роста доверия между друзьями.

– Как скажите, – кивает одобрительно Нателла. Косится в сторону кухни, и расплывается в улыбке. – Если не хотите есть основное блюдо, может принести сразу десерт? Получился – пальчики оближешь.

– А вот это хорошая идея, – отодвигаю от себя тарелку с мясом и овощами. – Несите ваш десерт.

– Одну секундочку, – радостно подпрыгивает она и суетливо убегает на кухню.

* * *

После ужина я поднялась к себе в комнату и провела почти два часа за чтением книги.

Уже клонит ко сну. Я дочитываю главу и, положив закладку, закрываю книгу и откладываю её на полку. Хватит на сегодня, пора спать. Переодевшись в ночнушку, я ложусь в кровать и потягиваюсь в зевоте. Пушистая перина обволакивает, заманивая во власть грез. Я быстро сдаюсь и закрываю глаза.

Поверхностный сон прерывается, когда за окном слышался рычащий звук подъезжающей машины. Отчетливые хлопки дверей, и знакомый мужской голос доносятся из открытого окна. Павел Андреевич приехал.

Сон тот час сходит с глаз, и те распахиваются в желании убедится и увидеть того, чей голос узнала сразу. Выглядываю из окна и вижу, как мой фиктивный муж, с пиджаком в руке и папкой устало и, не спеша, движется к дому.

Его голова с черной копной волос дергается вверх, устремляя глаза прямо на мое окно. Почувствовав себя откровенной подглядывальщицей, я зайцем исчезаю с окна и прячусь за шторку. Через несколько секунд, осознав, что поступила глупо, выглядываю вновь, чтобы поздороваться, но вижу только одинокие сумерки. Мужской силуэт уже скрылся за воротами.

Разочарованно вздохнув, я заползаю обратно в кровать, и бесцельно изучаю потолок. В голове дикими кабанами носятся мысли, сбивающие всяческий настрой на сон. Интересно, мой фиктивный муж всегда работает допоздна?

Стук в дверь заставляет вздрогнуть. Я приподнимаюсь на подушку и включаю прикроватный ночник. В комнату заглядывает Нателла.

– Не спите? – шепотом. – Павел Андреевич приехал.

– Слышала, – киваю на открытое окно и спускаю ноги с кровати.

– Он велел передать, что ждет вас у себя.

– Ждет меня? – вспоминаю разговор в машине и чертыхаюсь.

– Да. В спальне, – уточняет она, бросая двусмысленный взгляд, от которого мое лицо и чувства приходят в растерянность.

– Поняла, спасибо.

Она уходит, а мои глаза мечутся в догадках по комнате из угла в угол.

Павел Андреевич ждет меня ночью в своей спальне… Можно ли это считать за явный сигнал того, что мой фиктивный муж рассчитывает на первую брачную ночь?

Глава 8. Алина

Ну, конечно, да. А как ты думала, Алина? Что еще может быть нужно мужчине от молодой девушки? Никакое доброе сердце не заставило бы Демьянова женится на мне из жалости, которую особо то он и не проявлял.

Он мне свободу, а я ему свое тело. Когда я говорила о том, что готова на все ради брака, то понимала все жертвы, и была готова к ним. Точнее на словах – да, а на деле получается сложнее.

Я выхожу из душа и меня мандражит. Скидываю халат, и кожа моментально превращается в гусиную, то ли от прохлады, то ли от волнения, заставляющее сердце биться быстрее, чем надо. Зеркало ловит мое отражение, и я замираю, скользя по своему силуэту.

Молодая осинка, сбросившая листву…

Я стройная, не скажу, что сильно фигуристая, но и доской меня не назвать. Худые ноги, аккуратная грудь и попа имеется. А еще длинные светлые волосы, которыми горжусь. Нравлюсь ли я мужчинам? Думаю да, работая в заведении отчима я ощущала на себе горящие взгляды, и всегда краснела и смущалась в ответ.

У меня еще не было мужчины, и о близости я знаю только с рассказов бывших одноклассниц и из книг, в которых крайне завуалированы все подробности. Но даже натыкаясь на подобные сцены, я нередко прикрывала рот от того, что читают мои глаза, а фантазия рисует яркими красками.

– Успокойся, Алина, – выдыхаю. – Рано или поздно это бы случилось.

С одной стороны, мне дико страшно, а с другой – любопытно… Неизведанное всегда манит. Было бы намного легче, если бы я любила мужчину, который ждет меня в своей кровати, но откровенно говоря… Павел Андреевич – не самый плохой вариант, да что уж там… Для первого опыта он – просто нереальный вариант. Красив, сексуален, опытен и… Я не понимаю, как он мог захотеть такую, как я. Ведь во мне нет ничего особенного.

Беру с туалетного столика молочко для тела и втираю его во влажную чистую кожу. Это успокаивает. Ладони скользят по изгибам тела, и я протяжно вдыхаю приятный аромат миндаля и эфирных масел, которым пропитывается кожа. Внизу живота ощущаю не отпускающий спазм от мыслей о предстоящей близости.

Я решаю оставить волосы распущенными – мне кажется, так выглядит более сексуально. Хотя не очень в этом уверенна… Среди пеньюаров, мирно лежащих у меня в шкафу, останавливаюсь на черном кружевном в комплекте с полупрозрачным халатиком. Я хочу выглядеть привлекательной в глазах мужа на уровне инстинкта, быть готовой хотя бы внешне и не ударить в грязь лицом в ответственный момент в моей жизни.

Боже, кто это в зеркале… Я сглатываю. Оборачиваюсь полу-боком, оценивая вид сзади. На языке вертится некрасивое слово, порочащее все чистое, что есть во мне. А кем же я являюсь, тщательно подготавливаясь к ночной встрече с фиктивным мужем?

Стыдливо опускаю глаза и со вздохом опускаюсь на табурет. Когда-нибудь этот год закончится – и моя жертва окажется не напрасной. Если ради своей мечты о новой жизни мне нужно сейчас выйти и сделать то, что хочет Демьянов, я сделаю.

Скажу больше, я сделаю, что должна в благодарность за свое спасение… А что еще я могу ему дать? Уверенна, моего «спасибо» ему мало и не нужно подавно… Пока Демьянов – единственный человек в мире, который протянул руку помощи, вытащил из под тиранской опеки отчима, дал надежду на светлое будущее. Он не подавляет, ни перекрывает кислород, не избивает, не гнобит… Мне не за что его ненавидеть или плохо относится. Я – его жена, и я дам ему то физическое, которого он желает.

Собрав все нервы в кулак, я босиком бесшумно направляюсь к нему в спальню. Я запомнила её месторасположение, когда впервые обходила двухэтажный особняк в программе ознакомительной экскурсии, которую устроила мне Нателла.

Замираю перед дверью и волнительно облизываю сладкие липкие губы. Во рту играет клубничный вкус блеска.

Сжимаю пальцы в кулачок и неуверенно стучу в дверь.

– Войдите.

В голове мелькает мысль взять и бежать обратно к себе, но я усмиряю в себе трусливого зайца и толкаю дверь вопреки всем страхам.

Переступаю порог мужской спальни, которая пребывает в приглушенном свете и тишине. В центре комнаты стоит большая кровать, а возле неё со стаканом в руках – Павел Андреевич. Голый по пояс, в одних штанах из под которых виднеется резинка трусов. Он оборачивается и удивленно смотрит, скользя взглядом по мне с ног до головы.

Его вопросительно изогнутая бровь наталкивает на робкое пояснение:

– Вы звали, я пришла… – храбрость окончательно замела за собой следы.

– Долго ты идешь. Думал, спишь уже.

В его голосе слышу усталость. Он опрокидывает в себя содержимое стакана и ставит его на стол.

– Нет, я просто… – мнусь я, хлопая подведенными глазами.

Мне нужно было подготовится, и для этого понадобилось время. Но думаю, не стоит посвящать его в подробности.

– Куда-то собралась потом? – он проводит в воздухе пальцем возле лица, намекая на свежий макияж.

Я заливаюсь краской, как помидор. Нет ничего хуже, когда мужчина видит, как старается ради него женщина и при этом, ему не нравится результат. Чувствую себя не сексуальной, а намалеванной курицой, и готова сквозь землю провалиться.

– Нет… Только к вам, – сбивчиво ступорюсь я.

В комнате так жарко, я не могу… Воздуха не хватает. От пытливых изучающих глаз Демьянова неловко. Я зажимаюсь и складываю руки на груди, желая прикрыться.

– Ты опять «выкаешь», – недовольно замечает он и жестом подзывает к себе. – Чего стоишь там, проходи же, раз пришла…

А у меня выбор был?

– Садись, – разворачивает рабочее кресло ко мне.

Я кошусь на кровать и не понимаю, зачем мне нужно садится на стул… Эти прелюдии заставляют еще больше нервничать.

Под его интригующий взгляд я присаживаюсь, предполагая, с чего хочет начать искушенный мужчина… Нет, я совсем не готова. Он стоит сзади я чувствую спиной его дыхание на моих волосах.

– Ты чего такая напряженная? Расслабься…, – он нажимает на плечи, и я подскакиваю, как ошпаренная.

– Нет, подождите! Я должна кое-что сказать… Предупредить… Это важно, – запыхаюсь, нервы выходят из-под контроля.

Видно, что Павел Андреевич весьма опешил от такого дерганного поведения.

– Я слушаю, говори, – настороженно кивает, не представляя, к чему готовиться.

Набираю больше воздуха в легкие, чтоб не грохнуться перед тут.

– У меня еще никого не было. Я девственница, – вылетает из меня.

Его брови взмывают вверх от такой информации. Он издает что-то наподобие вздоха понимания и кивает мне.

– Что ж, благодарю за откровенность, Алина, – прочищает горло и, и опираясь на спинку кресла, уничижает все вышесказанное мной. – Но это и так очевидно для меня.

То есть на лбу написано, да? Жирными буквами?

– Я волнуюсь и переживаю… – встряхиваю вспотевшими ладошками.

В отличие от меня Демьянов расслаблен, его ни то что не удивило сказанное мной, а скорее позабавило. Что смешного? Усмехаясь себе под нос, он подливает себе в стакан янтарной жидкости и делает глоток.

Я слежу за каждым его движением, ловя намек… Но ни черта не понимаю.

Павел садится на стул, широко расставив ноги, пока я растерянно стою, поджав колени, и умоляю сердце сбавить ритм.

– Скажи мне, малыш, для чего ты пришла? – интригующе спрашивает он.

– Для чего вы меня звали… – бросаю быстрый взгляд на кровать и сглатываю.

Все понятно без слов. Зачем он спрашивает?

– Подойди.

Я делаю шаг вперед на ватных ногах, опустив глаза. Он слишком пристально смотрит.

Его тень вырастает надо мной, и голый торс, от которого исходит жар, приближается ко мне чересчур близко.

– Хотела удовлетворить меня, девочка? – пальцы приподнимаю подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. – Проявить инициативу?

– Вы сами меня позвали… – лепечу.

– Похвально, малыш, – поглаживает щеку. – Действуй, чего же ты стоишь? Тебе помочь?

Он дергает за пояс халата, и тот распахивается. Павел ведет себя слишком вызывающе. Как будто играется…

– Подготовилась. Молодец, – откидывает прядь волос с груди назад и цепляется пальцем за бретельку пеньюара.

От его прикосновения я вздрагиваю и глазами, расширившимися до размера блюдец, таращусь на мужчину.

– Кажется я не… – запахиваю халат обратно.

– Что такое?

– Не готова, – давлюсь слюной. – Простите.

– Не готова к чему?

– Удовлетворять…

– Это очень плохо, – прицокивает он, переходя на приторно-любезный он. Отстраняется от меня и смотрит исподлобья. – Но может все же удовлетворишь мое желание присесть на стул? Только и всего.

Его твердый настойчивый взгляд приковывает меня к сиденью кресла, который кажется слишком неудобным. Я ерзаю.

– Слава богу, – облегченно выдыхает Павел.

Он берет папку с ящика стола и звучно с лету припечатывает её к столешнице. Я аж подпрыгиваю. Его голос из медового переходит в стальной и серьезный.

– Я позвал тебя, чтобы подписать договор. Этим ты сможешь меня удовлетворить, надеюсь?

– Договор… – глаза мечутся, словно ошалелые.

Он позвал меня к себе из-за бумаг? Только и всего?

Голос Демьянова режет под ухом:

– После подписания мы можем продолжить с чего начали, но пока бумажки, ничего? – плещется сарказм из него.

Я хочу исчезнуть. Вернуть время вспять. Боже, как стыдно.

– К-конечно, я подпишу, – дотягиваюсь до ручки и нажимаю на колпачок.

Его ладонь ложится на лист. Я поднимаю голову вверх с немым вопросом.

– Почитать не хочешь?

Хороший вопрос. И очевидный ответ. Ведь это все равно уже ничего не изменит. Назад дороги нет.

– Вы предлагаете почитать договор после того, как уже женились на мне? Если я с чем-то буду не согласна, то вы конечно же измените все на моих условиях, а не выкинете обратно к отчиму? – грубо высмеиваю его вопрос.

– А ты смышленая… – потирает подбородок мужчина, понимая, что иного выбора, кроме, как подписать, у меня нет.

– То, что было со мной… Хуже уже не будет. Мне ничего от вас не нужно, и я ни на что не претендую.

– Тогда ставь свою подпись, малыш.

Я быстро чиркаю по бумаге и откладываю ручку.

– Готово.

– А ты готова? Продолжить? – разворачивает меня, нависая сверху.

Его лицо приближается, и я закрываю глаза. Думала, что поцелует, но вместо этого он вдыхает аромат волос и шепчет на ухо, встряхивая все внутренности:

– Ты вкусно пахнешь, знаешь? – с хрипотцой.

Я открываю глаза, его губы близко к моим, четко очерченный, красивые… Не моргая, смотрю на то, как они шевелятся:

– Но этого не достаточно, чтобы пробудить мой аппетит сейчас, – рычит, опуская меня с небес на землю. – Свободна.

Он отталкивается от кресла, а я резко подрываюсь с места и выбегаю из логова пресытившегося зверя.

– И не забудь умыться перед сном… – доносится сзади с усмешкой, пока лечу коридору, на ходу стирая блеск с искусанных губ.

Глава 9. Паша

После подписания договора я рванул к Инге. Совсем незапланированно. Возникшее острое желание не позволило бы мне просто так уснуть. Виновата Алина? Да черт его знает… Даже думать об этом не хочу.

Инга уже спала, но я быстро её разбудил и получил, то, что хотел. Ну, почти.

Мы до сих пор валяемся в кровати, её обмякшее тело лежит у меня на груди. Обычно я не одобряю всякого рода нежности и задушевные разговоры после дела, мне они кажутся слишком сближающими и в принципе тем, что не приемлемо с любовницами. Так проще.

У Инги свое мнение на это счет. И хоть внешне она не подает виду и смиряется с ролью, которую позволяю ей играть в моей жизни, в глубине души в ней просыпается та девочка, которая за «жили долго и счастливо, и умерли в один день».

Именно сегодня её понесло. Небезосновательно, конечно.

– Кольцо? – с удивлением замечает Инга новый атрибут, когда наши пальцы переплетаются. – Ты что женился, Демьянов?

Она приподнимает голову с моей груди, и смотрит на меня в надежде, что это неправда.

– Допустим, – бросаю вальяжно, не придавая особого значения.

– Допустим? Так да или нет?

Финтифлюшка, а не кольцо. Договор, а не брак. Есть ли смысл объяснять все Инге? Да с чего бы это… Не её дело.

Глядя на непроницаемое лицо мерзавца, она заметно оскорбляется, а я слышу, как в ее голове происходит маленький взрыв. Волны отдачи несутся конкретно на меня.

Вот дерьмо…

Шикарная женщина, которая минуту назад довела меня до пика, превращается в обычную недовольную стерву с упрекающим взглядом.

Предпринимаю попытку предотвратить скандал. Нормально ж отдыхали…

– Я не пойму, кольцо как-то мешает в сексе? В чем проблема? Остынь, детка, и ляг обратно… – хлопаю по теплому местечку на простыне, с которого она дикой кошкой сорвалась и сейчас сверлит взглядом, готовая вонзится наточенными коготками мне в глотку.

– Кто она? – угрожающе спрашивает.

– Тебя не касается, – грубо отвечаю. – И не надо начинать…

Подушка летит в лицо. Все, завелась. Я истошно вздыхаю, пора валить.

– Ясно, Паш, все ясно… – дерганными движениями и бурча себе под нос, она подбирает с полу халат, который недавно сорвал с неё.

Под руку ей попадаются мои штаны, и она с остервенением бросает их в меня. Забавно. А чего хочет добиться то? Наивная. Делает только хуже, ей-богу.

– Чего ты бесишься, Инга? Я тебе что-то обещал, или я был в пьяном угаре и ничего не помню..?

– Ты… – поджимает губы, сглатывая оскорбления. – Ничего не сказал мне! Зачем пришел, раз жену себе завел?

– Завожу себе кого хочу, это во-первых. А во-вторых, не обязан отчитываться перед тобой.

– Ты говорил, что никогда не женишься!

– Так вышло.

– Любишь её?

– Любил бы, меня здесь не было бы.

Я одеваюсь, пока Инга навалившись плечом на стену, нервно следит за каждым движением.

– Тогда для чего она тебе, раз не любишь и трахаться ко мне ходишь?

– Я больше не приду. Закрыли вопрос, – фиксирую на руке часы и беру пачку сигарет с полки.

– Паша…

Её движение навстречу пресекаю предупреждающим холодным взглядом. Она замирает с растерянным лицом. Не могу смотреть. Не надо мне всего этого.

– Не ходи за мной, – засовываю сигарету в рот, сжимая фильтр зубами от раздражения.

Выхожу на балкон, затягиваюсь и выпускаю облако пара вместе с напряжением, которым наградила меня Инга своей истерикой. Испортила все. К черту…

Согнувшись, опираюсь локтями на кованные перила и смотрю, прищурившись, вдаль. Ночной город красив. Но не настолько, чтобы долбанным романтиком любоваться видом, лишившись всяких мыслей.

Оставшись наедине, непроизвольно думаю об Алине.

Закрываю глаза, и от всплывшей из памяти картинки, губы изгибаются в улыбке.

Вспомнил, как в каком виде заявилась ко мне. Разодетая, намалеванная, и при этом трясущаяся от страха… Клянусь, у меня челюсть отвисла – не ожидал такого от девчонки.

Нет, она ничего такая… Есть в ней природная сексуальность. Правда тряпки лишние были. И лицо не стоило марать по чем зря, оно без того довольно миловидное. Вот если бы пришла голая, я б полюбовался… И может быть даже не сдержался. А так, девочка позабавила. Маленькая обольстительница, ха-ха.

Если серьезно, то Алина не нужна мне в качестве подстилки. Эта роль не для неё. Да и что она может? Девственница. Шугается от каждого прикосновения, зажатая как узел, глаз не поднимет, сама ничего не сделает, не может… Для взрослых игр Инга и еще парочку проверенных отменных задниц, если первая наскучит или окончательно выест мозг.

К лучшему, что Алина не прочитала договор. Я бы мог рассказать ей все сегодня, но… Вышло, как вышло. Кто знает, может я вообще передумаю и отпущу её, ничего не взяв взамен. Видно будет.

В кармане проходит вибрация. Тушу сигарету и достаю телефон – Тая звонит.

Ночь на дворе, чего ей не спиться? Хмурюсь, но не могу не ответить. Вдруг случилось что-то.

– Привет, Кнопка, ты время видела?

– Разбудила? – шепотом спрашивает.

Прямо вижу, что она в своей спальне под одеялом шушукается, пока её родители храпят за стенкой.

– Какая теперь разница… Все нормально у тебя?

– У меня послезавтра день рождение, – напоминает Тая не без намека.

– Я помню, Кнопка, купи себе все, что захочешь. Деньги я отправил маме.

– Хочу, чтобы ты приехал…

Отрываю телефон от уха, и тяжело вздыхаю через надутые щеки. Так и знал.

– Пожалуйста, – сипит голосок, давя на жалость. – Мне надо с тобой поговорить.

– О чем? Говори.

– Не телефонный разговор… – важно заявляет она в свои тринадцать. Я давлю усмешку.

– Посмотрим, Тая. Не обещаю.

– Я буду ждать. Сильно-сильно.

– Я знаю, Кнопка. Знаю.

– Спокойной ночи тогда, – легкий вздох из динамика долетает до ушей.

– Спокойной ночи, малыш. Люблю тебя.

Мысленно целую её в лобик и завершаю разговор.

Придется ехать. Девочка переживает, у неё сейчас непростой период, и необходимую поддержку она находит не в лице родителей, которые бдят над ней, а в моем. Как я мог отказать? Хотел, но не смог… Так что готовься, Паша, надеюсь, в этот раз все пройдет намного лучше.

Вторая сигарета просится в рот. Так я никогда не брошу… Долбанные нервы.

Попарив еще некоторое время на балконе, я возвращаюсь в спальню с намерением взять ключи от машины и сразу уехать домой.

Инга преграждает мне путь. На лице играет сожаление.

– Паш, прости… – её пальцы скользят по моей груди и плечам. – Мне все равно, правда…

– Проехали.

– Останешься?

– Нет. Домой.

– Извинюсь и поедешь, – берет все в свои руки женщина и спускается вниз к паху. Пальцы уже работают с ремнем.

– Ну давай, попробуй… – наваливаюсь спиной на стену, откладывая отъезд еще на часик.

Глава 10. Алина

Я перепроверяю наличие необходимых документов еще раз на всякий случай. Все на месте.

– Готово, – удовлетворенно закрываю папку и фиксирую лицевую сторону специальной резиночкой.

Сегодня я подам документы на поступление в университет. Баллы у меня неплохие, поэтому я сильно надеюсь на бюджетное место. Понимаю, что конкуренция бешенная, но стараюсь не думать об этом и концентрироваться на себе. Только мне известно, сколько стараний и трудов ушло на подготовку к экзаменам, и вообще, как горю я тягой к новым знаниям, никто не горит. Я должна поступить. Обязана.

С боевым настроем, в приподнятом настроении и в деловом прикиде я выхожу из комнаты и уверенной походкой просекаю коридор, ведущий к лестнице на первый этаж. Мои волосы, собранные в конский хвост, виляют из стороны в сторону в такт моим бедрам. Ноги, облаченные в черные лодочки, спешат, не убавляя скорость на повороте.

Меня естественно заносит. Прямо на Демьянова, который откуда ни возьмись появляется из-за угла. Напугал.

– Ай, – врезаюсь в мужскую грудь и сразу отпружиниваю назад, роняя папку на пол.

Нога на каблуке подворачивается, и я уже готова упасть без всякой группировки.

– Поймал, – сильные руки вовремя удерживают меня.

Павел прижимает меня к себе, а я испуганно таращусь на него.

– Осторожнее, куда так спешишь? – не думает отпускать меня, изучая внимательным взглядом.

– Извини… Я… Документы в университет…

– О, – брови прыгают в удивлении. – Уверен, ты не пройдешь собеседование с такой сбивчивой речью.

– Спасибо за поддержку, – дергаю плечом, на котором о сих пор лежит рука Павла.

Тот отступает, видя, что не оценила его сарказма.

– Пожалуйста, – хмыкает он и поднимает папку. Протягивает её мне с напутствием. – Смотри, не потеряй по дороге.

– Спасибо, – сквозь зубы цежу я, проступая красными пятнами на лице.

Если бы Демьянов сидел в приемной комиссии, то я бы точно никуда не поступила. На его фоне чувствую себя необразованной недотепой и совсем рассеянной и неуверенной в себе. А его шуточки только добавляют масло в огонь.

– Если ты уже готова, то могу отвести тебя по пути, Рома занят сейчас, – неожиданно предлагает Павел.

– Да, но вовсе не обязательно… – хочу отвязаться.

– Отлично, тогда пошли, – не оставляет выбора.

Тихо вздохнув, я иду следом за широкой спиной, на ходу стряхивая пылинки и складки с жакета. После столкновения чувствую себя помятой. Идеальная стать Демьянова, который чеканит шаг, оставляя за собой шлейф парфюма, заставляет подсознательно выпрямить спину и приподнять подбородок. Но не буду себя обманывать, на каблуках я хожу так себе.

– Ром, как дела, через пару часов она нужна мне будет, – кивает Демьянов на машину, под капотом которой, согнувшись буквой «г», стоит его водитель.

– Доброе утро, – приветствую я Рому, одетого в рабочую форму. На его лице черная мазня от машины. Забавный. Он отвечает мне улыбкой.

– Все будет готово, – обнадеживает Рома, переключая внимание на хозяина.

Вытирает испачканные руки о тряпку и провожает нас взглядом до другого автомобиля, черная гладь которой поблескивает на солнце. Не машина, а зверь. Красивый, мощный, опасный… Черная пантера.

С рыком колеса трогаются с места, набирая скорость и оставляя позади дом.

Демьянов водит хорошо. Бывает дерзко и слишком самоуверенно, но в целом, мне нравится, и я даже завидую ему… Ведь сама месяц назад получила права. И жутко скучаю по рулю.

Когда мимо нас проезжает учебный автомобиль, ностальгия захватывает.

– Тоже хочу за руль, – вырывается желание вслух.

Демьянов странно косит взгляд в мою сторону.

– Права есть? – не представляет меня в качестве водителя.

– Да, – не без гордости заявляю и потираю ладони. – Руки так и чешутся.

– Эту не дам, даже не надейся, – гогочет он, видя, как пускаю слюни на шикарную тачку.

– Не надеюсь, – поджимаю губы.

Легкий щелчок по носу оживляет грустную гримасу.

– Ладно, не кисни, – подмигивает Павел. – Поговорю с Ромой. Покатаешься. Боюсь, мои нервы не выдержат этого.

– Правда? – глаза наполняются надеждой.

– Угу, – кивает.

Боже, я готова его зацеловать. Внутри меня все ликует. Улыбку уже не снять с моего лица.

– Спасибо большое, вы просто не представляете…

– Ты, – уточняет он местоимение.

– Да-да, Ты просто не представляешь, как я рада! – подпрыгиваю от выпавшей удачи.

– Можешь отблагодарить.

– Как?

– Не знаю, придумаешь, – тянет интригу он. – Прошлая ночь показала, что у тебя хорошая фантазия.

Павел давит лыбу он, а я рдею. Он никогда это не забудет, да?

После ситуации в спальне его намеки кажутся неуместными и странными.

Тот факт, что я не привлекаю его как женщина, ставит в тупик, и нет, это не из-за высокого самомнения о моей красоте и сексуальности, просто… Зачем тогда я ему?

– Алина, – мужская рука тянется к моим коленям, я замираю и сжимаю бедра.

Реакция моего тела на него просто «бесподобна». Почему все так?

Видимо Демьянов чувствует это, и усмехается и слегка хлопает по ним:

– Расслабься, – он открывает бардачок, который находится как раз напротив меня, чуть выше коленей. Достает оттуда визитку. – На неделе, как будет время, посети эту клинику. К Малкиной запишись.

Я беру прямоугольную ламинированную бумажку и вижу краткую информацию о гинекологической клиники REMEDI. С немым вопросом на лице поворачиваюсь к Демьянову.

– Сдашь анализы, проверишься… Все, что нужно будет. Мне нужна здоровая жена.

– Но я здорова.

– Мне нужна бумажка, Алина. Где будет черным по белому написано рукой специалиста, которому доверяю.

– Ясно, – сдавленно отвечаю и прячу визитку в сумочку.

Дальше мы едем молча. Каждый в своих мыслях.

Раз он печется о моем женском здоровье и намекает на благодарность, значит, я не в последний раз заходила в его спальню? Вероятно, в прошлый раз он не стал спешить из-за отсутствия бумажек, который подтверждают, что я чиста и без всякой заразы. Была бы я чуть посмелее, я бы спросила об этом его в лицо, но… Предпочитаю мучиться в догадках и грызть губу в сомнениях.

– Удачи, – подмигивает Демьянов, когда высаживает меня на университетской остановке.

– Пока, – еле шевелятся губы в ответ, а глаза провожают уезжающую машину.

Я разворачиваюсь прямо к зданию вуза и открываю рот, увидев мечту воочию. В груди трепещет волнение. Вот он, передо мной. Величественный, мощный, благородный из песочного камня и кирпича с колоннами возвышается прямо к небу – да, именно таким он предстает в глазах девочки, мечтающей учится именно здесь.

Вдоволь налюбовавшись внешним видом, я открываю главную дверь, и охваченная предвкушающим мандражом, захожу внутрь.

Глава 11. Алина

– Всего доброго, – вежливо улыбается девушка из приемной комиссии, которая оформила меня.

– Спасибо большое, до свидания, – встаю со стула, и накидываю сумку на плечо.

С довольным лицом, словно имела дело с чем-то грандиозном, покидаю стены университета. И желаю, как можно скорее вернуться сюда вновь.

Догадываюсь, почему охрана странно смотрела на меня. Я же просто таращила глаза, ничуть не стесняясь и запрокидывая голову на высокие красивые потолки в восхищении. Зелено-белая гамма с многочисленными колоннами в интерьере сразили меня наповал. Все намного круче и ярче, чем на картинках, которыми пестрит интернет. Я ни чуточки не разочарованна этим местом, а очарована еще больше.

Переполненная эмоциями, я выхожу на улицу и максимально заполняю легкие кислородом. В венах пульсирует эндорфин и другие гормоны радости. Когда я последний раз была так счастлива? Да никогда… Все только начинается. Моя новая жизнь. Моя светлая полоса.

– Алина Константиновна…

Я открываю глаза, которые прикрыла в моменте внутренней эйфории, и оборачиваюсь. На обочине возле университета стоит знакомый автомобиль, а рядом с ней – Рома. Я вызвала водителя, как и велел мне Павел.

– Я здесь, – машет мне парень, когда щурюсь от солнца и прикрываю ладошкой глаза. – Все в порядке?

– Да, отлично, Рома, – улыбаюсь. – Ты вовремя.

– Стараюсь.

На фоне черной футболке, джинсов и смугловатой кожи, его белоснежная улыбка выглядит выигрышно. Надеваю защитные очки, чтобы не спалиться то ли от солнца, то ли о мужского обаяния. Однако мне приходится почти сразу же приспустить их на нос.

– Я извиняюсь… Кажется, ты перепутал, – мешкаюсь, когда Рома собирается сесть на пассажирское место. – Кто же нас повезет?

– Вы. Не против? – застывает он в дверях, с прищуром.

– Что…

Буквально обездвиживает своим заявлением. Рот в удивлении приоткрывается постфактум.

– Ваш муж попросил проехаться с вами, – раскрывает карты он, видя, как растерялась.

– Что, прямо сейчас? – сглатываю и не веря, бросаю косой взгляд на водительское место.

Сердечный бит набирает обороты. Рома кивает, и мне сносит крышу. Меня за руль такой крутой машины… Я готова.

– Если пожелаете, – осторожно уточняет Рома.

Желаю ли я? Он шутит?

– Конечно!

Пискнув от радости, я забываю, что являюсь женой миллионера, и бегу безумной девчонкой к автомобилю.

– О божечки… – благоговейный вздох вырывается из меня, когда сажусь за руль и первым делом сжимаю его.

Кожаный, крепкий, гладкий, изящный – идеальный под мои руки. Изучаю его пальчиками, пробегаюсь по панели, коробке передач, – все с жадным пристрастием и горящим взглядом. Собственно такой безумной реакцией провоцирую смешки со стороны Ромы, очень плохо сдерживаемые им.

– Надеюсь, вы не сильно гоняете? – включает излишнюю опасливость мой пассажир. – Моя голова первой пойдет с плеч, если что…

– Все останутся с головами, обещаю, – пристегиваюсь я и проворачиваю ключ в замке зажигания.

Двигатель заводится вместе с моими поджилками. До трясучки классно.

Как я вожу? С удовольствием. С какого раза я сдала экзамен по вождению? С первого. Сколько я заплатила при этом гаишнику? Ни копеечки.

Если б я родилась мужчиной, была б автогонщиком.

– Как же она быстро разгоняется, невероятно, – восторгаюсь я, как проворно машинка мчит вперед, оставляя всех позади.

– Полегче, не забывай про ограничения, – контролирует процесс Рома, смотря то на дорогу, то на меня.

Сама не заметила, как мы перешли на «ты». С Ромой очень легко, он открыт для разговора, и в его компании мне очень комфортно.

– А ты часто нарушаешь? – интересуюсь я у своего надсмотрщика.

– Бывает.

– А-а-а, – журю взглядом парня.

– Очень редко, – уточняет он, дергая бровью. – Но учить тебя плохому не буду.

– А я и не просила, – пожимаю плечами и как бы невзначай добавляю. – Тем более Павла Андреевича здесь нет, как он узнает?

Пальчики намекающе барабанят по рулю.

– Почему ты называешь мужа по имени-отчеству? – с недоумением спрашивает Рома.

Действительно… Вот блин.

– Я… Эм… Для тебя. Ты же его так называешь, – как можно правдоподобнее вру я.

Странное оправдание, да, но ничего лучше я не придумала за секунды.

– Вообще, нет. Мы были знакомы до того, как я устроился к нему на работу.

– А, я не знала… – вытягиваю губы трубочкой, ощущая неловкость. Надеюсь, он не заметил, как раскраснелись мои щеки. – Паша не рассказывал.

– Понятно.

Переключаюсь на дорогу чтобы отвлечься, но боковой стороной лица чувствую на себе взгляд Ромы. Прям без стеснения в упор смотрит, о чем-то думает и молчит при этом.

Какой-то мужик на джипе обгоняет меня. Хмыкаю, упираясь глазами в прокаченный зад внедорожника.

– По-моему, это вызов? – с намеком спрашивает Рома. – Не хочешь ответить?

– Есть такое…

– Чего ждем?

– Твоего благословения…

– Рви давай.

Педаль в пол, и без всякого страху я совершаю маневр, в результате которого джип плетется за мной.

– Боже, как круто! – смеюсь я, откидываясь на кресло. – Ты видел, как я его, а?

В крови бурлит адреналин. Рома хохочет вместе со мной. Я замечаю, как на его щеках проступают ямочки. Мило.

– Видел-видел, молодец. Дай пять, – ловит мой шлепок по ладошке и сияющими глазами смотрит на меня.

Я смущенно сминаю губы и увожу взгляд на дорогу. Бесконечная полоса и мелькающие по сторонам объекты отвлекают. Совсем скоро приедем домой.

– Спасибо, что согласился поездить со мной… И не испугался, что главное. Знаешь, эти стереотипы про женщин…

– Какие стереотипы, можно поподробнее? – притворяется Рома. – Я пока жив, и тачка цела и невредима, как видишь. Хотя… Может это иконка, приготовленная заранее спасла нас…

Салон вновь заполняется вибрирующим смехом. Мне ни капельки не обидно. Улыбка до ушей.

– Да уж… – довольно выдыхаю. – Не терпится все рассказать Паше, он то переживал за машину…

– Похвастайся-похвастайся. Если не поверит, я подтвержу.

– Ага, за ужином.

– Ты забыла, он сегодня уезжает… Вернее уже уехал.

– Куда?

– Ты его жена, тебе виднее.

– Да, конечно… Действительно, забыла, – не получается врать правдоподобно.

– Он заикался про день рождение, вероятно у друга, – прочищает горло Рома.

– Точно-точно. Вспомнила, – максимально заливаюсь краской я.

* * *

После таких неловких прецедентов хочется завести с Демьяновым серьезный разговор, во главе которого будет стоят вопрос «Стоит ли скрывать фиктивность наших отношений или бесполезно?»

Я же ничегошеньки о нем не знаю, а просвещать меня он и не думает… Та и собираю по крохе информацию о нем от других. Впрочем, я зря жалуюсь. Порой лучше не знать чего-то… Как говорят, меньше знаешь, крепче спишь.

К слову, хоть я ничего толком и не знала о Демьянове, но этой ночью меня одолевала бессонница. И как оказалось, не спроста.

Спускаюсь на кухню, чтобы подлить воды в графин, который опустошила за чтением книги. О да, я быстро нашла себе занятие, которое утром щедро вознаградит меня кругами под глазами.

В полной тишине просекаю гостиную и замираю на мягком ворсе ковра от странных звуков, доносящихся с холла. Вроде бы кто-то зашел…

Так и есть, свет автоматически загорается там и, подойдя поближе возле дверей я вижу мужское нечто, которое еле держится на ногах. Прикрываю рот рукой о шока. Передо мной стоит Павел Андреевич, пьяный в хлам.

Что-то бормоча под нос, он пытается цивильно снять ботинки но, в итоге, психану, сбрасывает их с ног, и те отлетают в разные стороны. Шаг вперед и непослушное тело грозится свалится плашмя, припечатывая и без того помятую мину к паркету.

– Ах, боже мой, держитесь, – спешу на помощь я, как могу удерживая его. Саму шатает.

Павел усмехается, и резкий запах алкоголя ударяет я внос, заставляя поморщиться. Глаза, стеклянные, бессознательные, смотрят на меня безлико, а губы еле шевелятся, выпуская развязный хрип:

– О, родная моя… Тут как тут, – острый кончик нома утыкается в шею.

Меня ведет от его веса. Равновесие, не покидай нас, пожалуйста…

– Вам бы до кровати дойти, – пищу я, не представляя как вот это нечто на двух ногах дойдет на второй этаж по ступенькам… И без переломов, желательно.

В следующий момент Павел сжимает рот рукой, сдерживая позыв к рвоте. Только этого не хватало… Если его прополощет прямо здесь, Нателла в сердцах так его прополощет. И я на это бесплатное зрелище смотреть не хочу.

– Пойдёмте же в туалет, – тяну его безвольное существо, которое плетется со скоростью черепахи, собирая плечом все углы и стены.

Небеса сжалились надо мной и вознаградили за старания – Демьянов добрался до унитаза и сейчас, стоя на коленях, извергал из себя все безобразие, которое влил в себя.

– Хорошо вы отдохнули, – выглядываю я из-за двери, когда ужасные звуки рвоты прекратились.

Демьянов с закрытыми глазами сидит на полу у стены и, дергая кадыком, хрипит в сарказме:

– Угу, ох*енно…

Глава 12. Паша

Несколько часов назад

– С Днюхой, Кнопка, – поднимаю бумажный стаканчик с колой и отпиваю за здоровье малой. Гадость, редкостная. Но другого здесь не наливают.

Тая лыбится в ответ и, нехотя закидывая в рот палочку картошки фри, откидываясь с набитым пузом на стул.

– Ой все, обожралась, уберите все со стола… Иначе я лопну, – включает она королеву драмы.

Стол заставлен практическими всеми вредными «хотелками» Таи, которые только нашлись В KFC. Сегодня ей все можно. Четырнадцатилетняя девочка умело манипулирует взрослого дядю весь день, таская его по летнему саду, аттракционам, тиру, теплоходу… А я мирно повиновался, совершая тысячу и одну фотографии, блюя в стороне от сахарной ваты, мороженного и прочих вкусняшек, которыми забит мой желудок.

– Остатки возьму на пижамную вечеринку. Девчонок позвала, – добавляет Тая, сгребая лишние коробки в сторону.

Я молча киваю, смотря на девочку, которая слишком быстро повзрослела.

– Хорошо, что ты приехал, иначе бы я скисла конкретно, – дует она на челку, свисающую цветными прядями на лоб.

Еще год назад у неё были длинные волосы и чистая кожа, а сейчас каре, резкие стрелки и наполовину съеденная помада. Еще гормоны, которые породили прыщи, которые безуспешно замазаны тоналкой. А виднеющаяся на плече бретелька лифа напоминает, что передо мной сидит настоящая девушка, а не вредная маленькая «Почемуч-ка?», которую знаю с пеленок.

– О чем хотела поговорить? – вспоминаю я, складывая руки на стол и заглядывая в большие голубые глаза. Точно, как её сестры.

– Да блин… – мнется Тая, морщит носик, словно вынуждаю её. – Он даже меня не поздравил, понимаешь?

– Кто?

– Ну Егор, – закатывает глаза, мол, ничего не понимаю. И начинает пояснять далекому. – Короче, я люблю его… То есть терпеть не могу, – фыркает она, путаясь в чувствах. – Короче, бесит.

Очень информативно. А главное все логично и предельно понятно.

Не думал я становится психологом на час, но видимо выбора у меня нет. К слову, в сердечных делах – советчик я так себе. Умело избегаю их в разговорах и в жизни.

– Мхм, – вздыхаю трагично. – Тогда не будем о нем?

– Вот еще, – закатывает глаза на упоминание недостойного. – Знаешь, я одного понять не могу… Признаешься в любви, а потом другую целуешь, ну это нормально вообще, скажи?

– Не знаю…

– Конечно, не нормально! Придурок он… Козел. Фу…

– Согласен, – поддакиваю, сдерживая усмешку.

Тая не на шутку завелась. Девичье сердце, хоть и наивно, но весьма чувствительно. Не хочется, чтобы какой-то баран по имени Егор ранил его.

– Предки заколебали. Это они меня не пустили с ним погулять, когда он звал… – дует губы. – Вот и пошел с другой.

– Оправдываешь его?

– Нет. Но это долбанная опека задолбала. Забери меня к себе, а Паша? Ты – мой крестный отец, имеешь право.

– Смеешься? Твои родители, сначала мне голову открутят, а потом тебе, дурочка…

Вот тут я не преувеличил. И будь я хоть самим папой Римским, а не просто крестным, они бы не отдали её мне. Им хватило первого раза, чтобы сделать выводы.

– Ой, они чушь несут, и мозг все время своей учебой промывают. Сколько можно… С тем не ходи, так не делай…

– Прессуют значит? – делаю очевидные выводы я.

В отличие от девочки, я в курсе причин контроля над Таей, младшей дочери семьи Лариных. Родители оберегают глупое дитя от всего того, что могло бы погубить его. По факту, я – первый в списке запрещенного.

– Жестко. Жива бы была сестра, жила бы с ней и не тужила, а так мучайся теперь… – не церемонится в выражениях Тая.

Именно это качество, смешанное со смелостью и юношеским максимализмом, разнит её с мягкой и добросердечной погибшей сестрой. Упоминание о Наташе вызывает в груди щемящую боль. Не думал, что она начнет вспоминать сейчас…

Дерзкие интонации в голосе спадают, как и гримасы с лица, когда Тая теребит цепочку на шее и вытягивает за неё медальон, спрятанный под рубашку.

– Она всегда со мной, – открывает медальон, и миловидное лицо Наташи смотрит на меня. Невидимые иголки вонзаются в меня, заставляя сжать челюсть. – Ты помнишь её, Паша?

– Как сейчас, – дергается кадык под давлением застрявшего кома.

– Ты ведь любил её, правда?

– Правда, – хриплю, ощущая, как же чертовски плохо становится на душе.

– И я, – выдыхает Тая, целуя фотку и защелкивая медальон.

Я встряхиваю головой, чтобы унять эмоции. Переключиться, заставить мозг подумать о чем-то другом, чтобы не уйти в себя и грызущее прошлое окончательно.

– Заедешь к нам? – хлопает умоляюще глазками Тая.

– Нет, Тая… Не сегодня, – я бы даже сказал никогда.

– Вот понимаю, – прицокивает. – Тоже не хочу возвращаться домой.

– Пижамная вечеринка пройдет без именинницы?

– П-ф-ф… Ладно, – снисходительно прикрывает ресницы.

Меня это смешит. Я щелкаю по её вздернутому носику, сбивая пыль притворной эгоистичности. Тая хрюкает в ответ, и прищурив глазки, интригующе спрашивает:

– Хочешь секрет?

– Давай.

– Проколю пупок, – бровь вызывающе подскакивает.

– Чего?

– Ага. Подарок себе любимой на ДР. Да и Егор стопудово заценит.

Я не видел в глаза этого Егора, но почему-то мне невероятно хочется открутит ему голову.

– Мать узнает, голову оторвет, – предостерегаю от необдуманного поступка.

– Не узнает.

– А если я оторву? Прям сейчас? – показательно хрущу костяшками.

Девчонка вообще «не бреет» угрозы в моем лице.

– Рука не поднимется в день рождение, а потом ты уже уедешь, так что не судьба… И вообще ты свой, тебя не боюсь, – хмыкает и, присосавшись к трубочке, звучно высасывает колу со дна стакана.

Я кашляю в кулак на её наглую самоуверенность. Маню пальчиком к себе, чтоб вытянула шею.

– Ты мне секрет, а я тебе совет, окей? – шепчу.

– Валяй.

– Подумай дважды перед чем-то сомнительным, – короткая пауза, которую завершаю уточнением. – Дважды до тех пор, пока не передумаешь.

– О-о, тонко-тонко… – проглатывает совет. Слишком нудный, по ее мнению, поэтому сразу же выплевывает его. – Запишу на диктофон и поставлю на репит. Что-то еще, дядь Паш?

Я усмехаюсь на детский пафос и отвожу взгляд на витрину, через которое замечаю подъезжающую знакомую машину. Это брат Таи. Припарковавшись, Костя выходит из машины и в секунду цепляет меня враждебным взглядом.

– Тебя ждут, – прочищаю горло, чуть кивая на витрину.

Тая машет брату и после разочарованно вздыхает:

– Да, пора… Спасибо, что приехал, – дотягивается до моих рук и сжимает их, передавая тепло и благодарность.

– Рад был тебя увидеть, Тая. Будь умницей.

– Как всегда.

Я встаю и заключаю её в объятия маленькую проказницу. Губы припечатываются к светлой макушке, вымещая в поцелуе яркие чувства, которые так редко посещают меня в последнее время.

– Когда исполнится восемнадцать, приютишь у себя в Москве?

– Все может быть.

– Нет, ты пообещай. Чтоб было ради чего жить, – наводит драмы она. Только слез не хватало.

– Не могу, вдруг я коньки откину к тому моменту.

– Ой… Ну хоть завещание оставь тогда, – закатывает глаза и получает от меня щипок за её вредный нос.

– Буду скучать, – чуть слышно произносит она, поджав нижнюю губу.

– И я, малышка.

* * *

Распрощавшись с Таей, я заехал в цветочный магазин и с букетом белых роз направил автомобиль в конец поселка. Именно эти цветы были Её любимые. Я помню все: наши счастливые дни и не только, в особенности, самый последний, дурной, который поставил слишком некрасивую точку. Роковую. Прошло десять лет, а я не могу себя простить… И её не могу. Во мне нет смирения, которое бы обеспечило покой в душе и позволило жить так, как хочется.

В вечерних сумерках мой автомобиль съезжает с асфальта на проселочную дорогу, ведущую в небольшой лесок. Именно в нем расположилось местное кладбище. Там теперь живёт Наташа, моя первая любовь, и мне не нужно гадать, где найти её, как это было раньше… Её место неизменно.

И она сама сделала это выбор, черт подери. За нас обоих. Взяла и ушла, оставив меня с невыносимым чувством вины, который неподъемным грузом лежит на сердце. Мое проклятье.

Её черный мраморный памятник я вижу издалека. Он высокий и вмещает фотографию Наташи во весь рост. Именно такой я запомнил её – молодой, цветущей, сентиментальной, доброй и улыбчивой. В дурацком сарафане, который ненавижу всей душой: именно в нем она была при последней встрече.

– Привет, любимая… – шепчу, опуская живые нежные цветы на холодный камень.

Наташенька стоит напротив меня и неизменно улыбается в ответ, а я…

А я хочу разбить этот гребанный камень, содрать все декоративные цветы, достать из земли её вместе с душой, чтоб в отчаяние вытрясти её вновь, заглянуть в глаза и спросить, зачем она это сделала… Дура, дура, дура!

Все можно было бы исправить, придумать что-нибудь, решить…

Я бессильно опускаюсь на скамью и опускаю поникший взгляд в землю. Гробовое молчание бьет по ушам сильнее адового крика грешника. Я сильно сжимаю пальцами уголки глаз, и начинаю убивать себя… Ведь это я во всем виноват.

Глава 13. Паша

Десять лет назад

Песочный клубок пыли мчится за машиной, которую гоню по тихому безлюдному пустырю, расположившемуся за окраиной поселка. Из динамиков вырывается громкая музыка. Она удачно перебивает внутренне напряжение, стук беспокойного сердца, навязывая нужную волну. Настроение нервозно-отвязное.

– Уже тут, – хмыкаю без удивления, когда вижу силуэт девушки, стоящей под размашистой кроной многолетнего дуба.

Она тихо покачивается на качелях с книгой в руках. Все, как всегда.

Колеса надрывно тормозят ровно напротив дерева, который был своеобразным символом нашей пары. Это наше место на пустыре. Здесь я первый раз её поцеловал и признался в любви. Много воспоминаний проносится в голове, тенистое местечко под дубом видело и улыбки, и слезы, слышало и стоны взаимного удовольствия и громкие ссоры… Это наша история.

И ей пришел конец. Неумолимый.

Я должен поставить точку. Сегодня, здесь и сейчас.

– Привет, – улыбаясь, спрыгивает с качелей Наташа и откладывает книгу на деревянное сиденье.

Я сделал эти качели специально для неё – это был сюрприз, который преподнес перед своим отъездом. Она была очень рада и обещала летать на них каждый день, вспоминая и ожидая меня два злосчастных месяца, пока буду пребывать за границей с семьей.

– Привет, – захлопываю дверь новенькой тачки, подаренной отцом день рождение.

Моя ответная улыбка выходит более вынужденной, чем естественной. Я иду к ней, побрякивая цепочкой на джинсах, которые идеально сочетаются с широкой ляпистой футболкой известного бренда, купленной в Канаде. Во рту играет мятная жвачка, а на глазах черные очки, которые фиксирую на волосах, когда приближаюсь к девушке.

– Давно ждешь? – встряхиваю челкой, которую успел отрастить.

– Да нет…

Между нами шаг. Для меня – пропасть. Наташа неспешно скользит по мне взглядом, изучая каждую новую деталь во внешнем виде.

Да, я изменился. Сильно. И дело даже не в гардеробе или прическе – это второстепенное. Два жарких летних месяца перевернули мою жизнь и отношение к ней. Я выбрал другой угол обзора. Не знаю, что на это повлияло… Другая страна, её менталитет, новая компания или я просто повзрослел и сбросил розовую пелену с глаз.

Факт один – я уже не тот. И чувства не те…

Изменилась ли Наташа? Она все та же.

На ней простой длинный сарафан, подол которого поддувает теплый ветерок, он же развевает её слегка волнистые длинные светлые волосы и доносит до меня её нежный аромат василька. Мягкая улыбка играет на спокойном миловидном лице, и любопытные голубые глазки пытливо рассматривают меня.

Я также смотрю на неё и, к своему сожалению, понимаю, что не ошибся. Меня ничто не трогает более в её образе, как это было раньше. Чувства куда-то улетучились. Все пресно, привычно и скучно.

– Я соскучилась, – вдоволь наглядевшись со стороны, Наташа преодолевает расстояние между нами и обнимает, прижимаясь к груди.

Мои руки вспоминают её хрупкое тело. Тонкая березка. Она облегченно выдыхает, а я напрягаюсь. В горле неприятно саднит, и я через силу сглатываю.

– Я тоже.

И это правда. Я рад её видеть, но… Её объятия больше не греют. Я не жажду поцеловать её в губы или шептать о любви после долгой разлуки. Мне некомфортно стоять столь плотно к ней и дышать в унисон.

Не хочу обманывать ни себя, ни её. Мне больно, и я мечтаю остаться с ней друзьями ни смотря ни на что… Наташа знает обо мне все, она всегда была рядом, и умела поддержать, когда это было необходимо. Потому я не имею права ей врать и притворяться.

– Такая смешная, – хихикает она, подбирая мою челку, которая все-равно свисает на один глаз.

– Так модно, ничего не понимаешь, – встряхиваю головой, отстраняясь от девушки.

– Наверное… – опускает глаза, дергая плечиком.

Я прячу руки в карманы и слегка покачиваюсь, выжидая более удачный момент для признания. Очень тяжело. Язык немеет во рту и грудь наливается свинцом.

Наташа прислоняется спиной к стволу дерева и странно улыбается, во взгляде интрига. Сказать что-то хочет…

– Как дела? – прочищаю горло, не зная, о чем еще поговорить с ней. Оттягивать время до конца – не удел ли мазохистов?

Раньше мы без умолку трещали. Это могла быть бессмыслица и чушь, нам было все равно. А сейчас мне хочется, чтобы все закончилось. Логично так и по-хорошему. Без истерик и обид.

– Хорошо, Паш… У меня есть две новости для тебя, – дергаются уголки её губ.

– О… Хорошие или плохие?

– Это как посмотреть. Я расскажу, а ты реши.

– Окей. Тогда, Наташ, у меня тоже для тебя есть новость, – бросаю в неё предупреждающий взгляд.

– Хорошая? – чуть склоняет голову на бок.

– Это как посмотреть. Сама реши, – использую её запрещенный прием.

– Я поняла. Давай по очереди… Можно я первая начну?

– Я готов и мои уши тоже, – посмеиваюсь, хотя внутри все сковало от волнения.

Наташа облизывает пересохшие губы и неуверенно начинает говорить, то и дело бросая короткие взгляды в мою сторону. Следит за реакцией.

– Мы скоро будет крестить Таю и думаем, кого сделать крестным отцом… Ты же знаешь, как она тебя обожает. А как она обрадуется…

Я сразу словил намек. Для меня – это однозначно плохая новость.

– Я не буду крестным, Наташ. Извини, – сухо прерываю её.

– Но почему?

– Потому что ты не услышала мою новость, – холодеет мой голос.

– Тогда говори, я слушаю.

– Я хочу расстаться с тобой.

Сказал в слух или нет? Почему Наташа обездвижено стоит и не моргает, словно время замерло вместе с ней?

В этот момент резкий порыв ветра качнул качели, и книга некрасиво припечаталась к земле, её страницы были примяты. Наташа не шелохнулась. Я сам цепенею, умоляя всевышнего, чтобы она восприняла все правильно.

– Что… – оживают её губы, а глаза тускнеют.

– Я так решил. Между нами все кончено. Поэтому и роднится я не собираюсь с твоей семьей, – чеканю, усмиряя эмоции.

– Но Паша… – выдыхает растерянно и трясет головой, отрицая услышанное. – Что значит, ты так решил? Объясни, все же было хорошо…

– Я больше не люблю тебя, Наташа.

От моих слов, как от пули на пораженье, она пошатывается, схватившись за сердце. Ей дурно, я вижу как она побледнела… Хочу обнять, но не могу. Мы должны поставить точку.

– А как же я… – её глаза блестят, и безмолвно умоляют. – Что же делать мне со своей любовью?

– Я не знаю… Подаришь её другому.

– Почему так просто говоришь об этом? Какому другому, я люблю тебя, Паш.

– И я тебя люблю, как друга. Понимаешь? – делаю шаг к ней, чтобы успокоить и закончить на позитивной ноте.

Но она не думает заканчивать.

Наташ колет взглядом сильнее иголки, интонация становится резкой:

– У тебя появилась другая?

– Хочешь знать правду?

– Непременно, – приподнимает подбородок, демонстрируя что готова ко всему.

Я так не думаю. И потому не церемонюсь.

– У меня было много других за эти два месяца.

И мне это понравилось. Помимо девушек, я попробовал еще много чего, в том числе и из запрещенного. Свобода во всем, разве не круто?

– Как… – давится она.

– Так, малыш. Я все сказал, и хочу, чтобы ты восприняла все правильно.

Наташа цепляется за футболку и требовательно смотрит в глаза, но на меня больше не действует этот зрительный гипноз.

– Скажи, что пошутил… Хватит издеваться.

Я ошибся. Не выйдет остаться друзьями. Эта задача непосильна для нас.

Наташа пойдет на все, чтоб я одумался. Будет таить надежду до последнего на воссоединение. Простит, унижая себя. Самый ужасный исход. Чтобы избежать его, я решаю действовать хладнокровно. Чтобы возненавидела меня до чертиков. Чтобы вычеркнула из своей жизни, и более не страдала.