Читать онлайн Лавка мадам Ии бесплатно
ОЖИВШАЯ НАДЕЖДА
– Жак, Жа-а-ак!
Одним этим криком я могла бы довести Жака до сердечного удара. Всю ярость и раздражение вложила в топот. Жак точно сейчас должен трястись от страха.
– Жак! Чтоб тебя Духи Ашеита* на части рвали!
Я была неимоверно зла! Время за зельем для мадам Вафу пролетело слишком быстро и незаметно для меня. Очень уж увлеклась смешиванием мяты и корня сацинии. Да и процесс не из легких, Жак должен был вовремя постучаться и напомнить, что супруги Лафурье пригласили меня на ужин.
Храп прервал поток моих мыслей. От такой наглости у меня даже дыхание перехватило. Жак, прикрывшись сюртуком не первой свежести, преспокойно спал на кухне возле плиты подобно сиротке. Батистовая рубашка, перепачканная землей и травой, была едва ли не в клочья разорвана. Панталоны красовались целым ворохом сухих веточек и листьев. Похоже, что у Жака была очень веселая ночь.
Впрочем, я его предупреждала. Жаку говорила не раз, что все его ночные медвежьи похождения меня не интересуют.
Поправляя платье, я накинула на плечи шаль и стиснула пузатый кувшин с холодной водой. Больше не крича и не возмущаясь, с ледяной решимостью медленно лила воду тонкой струйкой на чумазое лицо Жака. Сначала парень повел носом, потом всхрапнул и лениво открыл глаза. Тут я вылила всю воду сразу.
Жак закашлялся, резко сел на полу и откинул мокрый сюртук.
– Что? Святые духи Сеита*! Что случилось, мадам?
– Ничего Жак, совершенно ничего интересного не случилось, – сердито выдохнув, бросила быстрый взгляд на часы. – За исключением того, что ты выпил смолянки и снова ушел в вечернее гуляние. Ты забыл мне напомнить о встрече с Лафурье, и я теперь опаздываю. И ты спишь! Жак, ты спишь! Для тебя в Ашэите приготовлен особый чан!
Парень побледнел, взъерошил светлые волосы и обреченно выдохнул. Он уже понял, что легко не отделается. Заплатит сполна за такой проступок.
– Сегодня ты начистишь целый котел красных бобов, развесишь все пучки медолы, мяты и сацинии. А затем, – поджав губы, покачала головой, – затем, Жак, ты наведешь здесь порядок, почистишь свою одежду и вечером пойдешь ловить лягушек. Это даже не обсуждается!
– Хорошо, мадам Ия, – Жак обреченно кивнул и тоскливо посмотрел на часы.
– Постарайся управиться быстрее, чем за три часа. Надеюсь, ужин не будет длиться так долго. Теперь я на тебя положиться не могу. Придется заплатить три лишних диара, чтобы нанять извозчика заранее. Одни расходы, Жак! Я вычту эти деньги из твоего жалованья…
– Я и так его не получаю, – парнишка недовольно пробурчал себе под нос, одарив меня взглядом исподлобья.
– Жак, – покачала головой, а затем и вовсе погрозила пальцем, – я трачу на тебя травы и зелья. Это все не бесплатно! Впредь будь благоразумней…
Не слушая оправданий Жака, я кокетливо поправила шляпку, прихватила сверток с порошками и зельями и направилась на званый ужин.
Лафурье жили не так уж и далеко, но денег на извозчика туда и обратно у меня не было. Прогулка мне не повредит.
Колокольчик над входной дверью на прощание мелодично забренчал, когда я вышла из лавки. Подняв голову, прочитала немного выцветшее название «Разнотравье мадам Ии». Давно следовало обновить ее, как и сделать ремонт в лавке, но денег не хватало. Мы с Жаком не шиковали и на это были свои причины. Как и причины для того, чтобы Лафурье пригласили меня на ужин.
Вдохнув не очень свежего воздуха, тоскливо обвела взглядом улочку и направилась в сторону более широкой улицы Ланже. Проходя мимо лавочки булочника, приветственно кивнула и улыбнулась. Мсье Буль уже готовился к закрытию и не позволил себе провожать меня долгим взглядом. Впрочем, долгие взгляды на мне и не задерживались. Каждый день, делая подношения духам Сеита, я тратила время на отводящее заклинание. Каждый день, чтобы каждый житель Мопелье видел во мне лишь пожилую женщину, весьма тучную с самым обыкновенным и не примечательным лицом. Такова была мадам Ия, вдова, владелица травницкой лавки. Самая обыкновенная мадам в приличном возрасте.
Люди всегда хотят видеть то, что им нужно. И что привычно. Моя магия лишь помогала им в этом нелегком деле.
Каблуки привычно цокали по каменной мостовой, я проходила мимо невысоких домов из серого камня с чернеными крышами в окружении высоких масляных фонарей. Запах стоял соответствующий, я только про себя могла вздыхать и причитать: кому магия мешала?
Улицы Мопелье не отличались красотой и благородством. Клочки зелени попадались редко, только возле приличных домов, которые могли себе позволить крошечные палисадники.
К дому Лафурье я пришла без четверти шесть, опоздав почти на половину часа. Стиснув сверток со снадобьями под мышкой, оценила цветущие розовые кусты, заросли пионов и позволила очень важному слуге встретить меня, забрать шляпку и шаль, а затеи проводить наверх.
Ирен и Вейлр Лафурье, державшие кондитерскую на улице выше, терпеливо дожидались моего прихода и даже не думали меня упрекать за опоздание. Я была им благодарна. Увидев стол, который буквально ломился от блюд, поборола желание тут же занять свое место. У меня были другие планы.
– Мадам, мсье… – продемонстрировав сверток, я оглянулась по сторонам: лишние уши мне были не нужны. – Я благодарна вам за ваше приглашение, но прежде чем разделить с вами ужин, хотела бы сделать то деликатное дело, ради которого вы меня и пригласили.
Мало кто знал, что у Лафурье есть ребенок, очень болезненная девочка, которую я уже который месяц лечу. Моими стараниями она уже встала на ноги. Совсем скоро Ада станет здоровой, оставался последний тяжелый ритуал.
И никто его видеть не должен. Бедные родители не догадывались, на какой риск я иду. Если кто-то об этом что-то узнает, мне гореть на костре.
Наверное, я последний маг в нашем мире. И в этом мое проклятье: быть вечно молодой и быть последней, не в силах что-либо изменить.
Обеспокоенные родители не стали возражать. Ими двигало самое яростное и самое сильное чувство – чувство любви. В этом я их прекрасно понимала.
– Мне нужна будет теплая вода, лучше, если это будет большой кувшин. И несколько минут уединения.
Спальня Ады была на верхнем этаже, под самой крышей. Я привычно зашла туда, чуть ослабила шнуровку платья и пристроила сверток с порошками и зельями на высокий стол. Бутыльки не разбились, бумажные кармашки с порошками я проверяла особенно придирчиво: часть из них собирал Жак, он, конечно, старался, но иногда болвана в нем было больше, чем прилежного ученика.
– Мадам Ия, – глава семейства держал в руках кувшин с водой и нервно подергивал плечом, – мы…
– Вы принесли воду, мсье, как это любезно! С этим могла справиться и прислуга.
– Я хотел лишь узнать одно, вы поможете нам с Адой, мадам?
– Вы сомневаетесь? – успокаивающе улыбнулась и подошла к мужчина, чтобы забрать у него не такую уж легкую ношу. – Прошу вас, сегодня Ада сама выйдет к вам. Вот увидите. И моя помощь вам больше не понадобится, достаточно будет принимать порошки до полного выздоровления. Лично я вас больше не буду посещать.
Мужчина нехотя отдал мне кувшин, с тоской и обеспокоенностью посмотрев на свою дочь. Наверное, в нем боролись два противоречивых чувства: страх и благодарность.
– Прошу, мьсе…
Дверь закрылась с легким стуком. Облегченно выдохнув, я прижала к себе кувшин и повернулась к девочке. Бедняжка спала, мучаясь очередным ночным кошмаром, и в этом была доля моей вины: ведь только так я могла облегчить ее жизнь. Тяжелые роды и болезнь изувечили ребенка. Обратились бы родители сразу к хорошему магу, девочка выздоровела почти сразу. Но болезнь и травмы душили ее целых девять лет. Мне стоило громадных усилий исправить все это. Каждый раз, когда я разминала ее твердые мышцы, растирала кожу и смотрела на бледное худощавое личико, задавалась вопросом: стоило ли оно этого? Довольны ли люди, что истребили всех магов?
Обмыв ноги девочки, я коснулась влажной ладонью ее лба, прогоняя остатки наведенного сна. Разум Ады давно восстановился, осталось сделать малое. Я достала из свертка ступку и пестик, отмерила четыре порции белой альбы, добавила порцию шалфея и мяты, разбавила настойкой ферулы и чистой озерной полуночной воды. Размешивая все, я едва прикрывала глаза и читала заклинание, которое писала для Ады не один день.
– Вот и все, Ада, сегодня твои ноги будут ходить.
Я сотворила тугую вязь заклинания и, подкрепив ее зельем, принялась опутывать ноги девочки, сначала одну, затем другую. Легко втирала пахучее зелье, изредка подмечая, как заклинание липнет к коже и символы, вспыхивающие лиловым светом, тут же гасли, будто растворялись и исчезали.
– Тебе очень повезло, Ада, что твои родители меня нашли. Очень.
Весь ритуал я продолжала до тех пор, пока девочка не открыла глаза и не посмотрела на меня осмысленным взглядом. Будто очнувшись от забытья, она резко села в кровати, совершенно забыв о том, что раньше этого не умела. Одернула одеяло и села на край, свесив ноги. Я с замиранием сердца смотрела на то, как девочка шевелила пальцами. Она ими шевелила! Ада смотрела на свои ноги и шевелила худенькими пальчиками. Затем смущенно посмотрела на меня и встала. Сил ей еще не хватало, она чуть не упала, но я вовремя ее подхватила.
– Ничего, Ада, ничего. Растирания, припарки и порошки – и ты будешь бегать. Милая, ты будешь бегать!
Когда дверь открылась, к счастливым родителям, пусть и с моей помощью, Ада шла сама. Последние шаги она буквально пролетела, отпустив мою руку. Кинувшись в руки отца, Ада улыбалась и смущенно смотрела на родителей, которые плакали от счастья и не скрывали этого.
– Спасибо вам, спасибо! – мсье Лафурье плакал как ребенок. – Спасибо…
Я же довольно улыбнулась, ощущая чудовищную опустошенность. Вот сейчас мне нужно было выпить горячего кофе и подкрепиться, иначе я даже до экипажа не дойду. На Аду пришлось истратить весь мой внутренний запас магии.
Прекрасно запеченное мясо насытило меня так быстро, что я даже приняла приглашение чуть задержаться на десерт. Лафурье были в таком восторге, что спрашивали различные милые глупости и вели себя будто дети малые. Я же, довольно улыбалась и мысленно придавала сил Жаку: пусть духи его берегут и этот несносный парнишка все успеет. Ни одно пирожное не сгладит моего гнева. Даже десяток пирожных. Нет, пусть Жак и не надеется!
Пирожные и вправду были вкусными. С кремовыми розочками и фруктовой начинкой, легкие, освежающие. Я даже задумалась попросить одно для Жака.
– Мадам Ия, мы так вам благодарны. Если бы не вы, о! – Ирен Лафурье опустила взгляд и немного покраснела. – Почему вы согласились нам помочь? Ведь у вас травницкая лавка, так ведь?
– Вы мне льстите.
Тут я сама лукавила. На лесть это не было похоже, только приятная похвала. И я понимала причины этой похвалы.
– Мы… мы не настаиваем, не хотим давать пустых советов, но вы могли бы помочь многим людям. Сделать столько хорошего!
– Я всего лишь травник, хороший травник, знаю что и для чего. Не более того. Не присваивайте мне того, чем я не обладаю, – чуть понизив голос, постаралась как можно яснее намекнуть чете Лафурье о том, что язык нужно держать за зубами и что не стоит задавать глупых вопросов. – Моя лавка делает много хорошего, пусть это и не такое доходное дело, как у мсье Дюбуа. Лекарствам врача люди доверяют больше, я не могу их винить в таком выборе…
Наш разговор прервал шум. В небольшом коридорчике у лестницы на второй этаж что-то дребезжало и стучало. Крак!
– Ох, это снова Адель!
Мадам Лафурье встревоженно вскочила на ноги и, подхватив юбки, направилась на источник шума. Двойные двери женщина неплотно закрыла, и я услышала весь разговор. Сначала он мне не так уж был интересен, но затем… затем произошло кое-что странное.
Внутрь большой столовой ловким завитком забралась тонкая нить, сотканная из воздуха. Проказница чуть светилась и так и норовила за что-нибудь зацепиться.
От увиденного у меня глаза сами собой округлились.
– Мадам, вам нехорошо?
– М-м-м… Да, мне нужно выйти и подышать свежим воздухом, пусть и не очень чистым.
Не дожидаясь приглашения, я поспешила выйти в коридор. Там, краснея под гневным взором своей хозяйки, пунцовела совсем юная девчушка. Я бы не дала ей больше шестнадцати. Длинные светлые волосы выбивались из-под белого чепца. Простенькое платье делало из довольно красивой девушки настоящую простушку.
Я всего на миг задержалась взглядом на служанке, меня куда больше интересовал тот воздушный завиток. Он подобно вредному коту ютился вокруг оправдывающейся Адель, дергая ее за юбку и хватая за ноги. Попутно этот завиток еще и предметы задевал, а девушка ровным счетом ничего не понимала. Мне так показалось, сначала. Но от меня не укрылось то, как Адель не выдержала и шлепнула завиток, когда тот обвил ее руку.
– Ирен, – я позволила себе некоторую фамильярность, – прошу, не нужно.
– От этой девушки одни убытки! Вот, смотрите! Ваза. Утром была фарфоровая супница. А мебель? Адель только за первую неделю расколотила всего на свое месячное жалованье.
– Я покрою эти убытки. Знаете, мне как раз не хватает рабочих рук в лавке, давно ищу себе помощницу…
Уж не знаю, кого сильнее удивили такие мои слова: разозленную Ирен Лафурье или розовощекую Адель. Или… Меня саму? Но сейчас меня посетила самая разумная мысль. Адель в таком состоянии представляла опасность для всех. Королевская инспекция по отлову еще служила верой и правдой, она разбираться не будет. Тут и на меня быстро выйдут. Нет, я должна забрать Адель. Свои страх и удивление потом буду усмирять.
– Адель, вы не против? Ирен, я предложу хорошие отступные.
– Мне как-то совестно просить с вас издержки… – Ирен переменилась в лице. – Я…
– Сколько? Я оплачу все убытки, а также… – посмотрела на Адель, – выплачу сразу два месячных жалованья. Прошу вас, Ирен.
Я старалась не впадать в отчаяние и не показывать женщине свое состояние. Не могла же я сказать ей, что ее служанка – маг, маг воздуха. Очень сильный, неопытный маг. И что с каждым днем сила Адель будет расти, что эту юную особу нужно учить, иначе… Иначе Королевская инспекция и костер. Для всех. Разбираться не будут.
– Даже не знаю… Адель, ты пойдешь работать к мадам Ие? Я не могу силой тебя заставить.
– Если мадам желает, – Адель потупила взгляд и стала густо свекольного цвета. Растерявшись, она не сразу сообразила, что нужно услужливо поклониться. – Если…
– Вот и прекрасно. Тогда, пожалуй, мы не будем вас обременять…
Завиток воздуха оживился и силой кинулся ко мне. Магия Адель и вправду мне напоминала кошку. Своенравную, немного наглую и с премерзким характером. Я не делала никаких шлепков, только завела руку за спину и смело ухватила нить воздуха. Мои запасы были истощены, смогла лишь его немного остудить и заставить спрятаться за свою хозяйку. Теперь серебристый завиток лежал у ног Адель подобно свернутой веревке.
Девушка опешила, затем подняла взгляд и посмотрела мне прямо в глаза. Я не удержалась и подмигнула. Этим все решилось.
– Адель, у меня нет времени ждать. Вам нужно собирать свои вещи. У вас есть не больше четверти часа, пока не приедет экипаж.
Девушка снова поклонилась мне, а затем юрко ускользнула в один из коридоров, утягивая за собой и оглушенный образ магии. Я проводила Адель взглядом и с легкой улыбкой повернулась к Ирен Лафурье, женщина плохо скрывала свое довольство. Такая сделка ее устраивала, пусть она и не хотела это так открыто выражать: возвращение части платы, жалованья и оплата ущерба. Я же теряла слишком много, приобретая еще один рот, хотя он и вряд ли будет таким же прожорливым, как медвежья пасть Жака. Но жалованье… Ох, духи Сеита, помогите мне выжить и свести концы с концами, чтобы не умереть от голода и холода.
Лафурье были так довольны, что даже завернули мне часть ужина и отдали остатки десерта. Отказываться я не стала, дома ждала прожорливая пасть Жака. Юноше, становившемся молодым мужчиной, нужны силы и обильное питание. Я этим Жака обеспечить не могла, поэтому частенько закрывала глаза на то, как он себе добывал пропитание ночью.
Адель собрала вещи очень даже быстро, я удивилась, увидев скромный узелок в ее руках и потрепанную шаль на худых плечах. Ни корзинки, ни сумки. Ох, мои траты сильно увеличатся: у бедняжки нет даже второй пары обуви. Осуждать Лафурье я не стала, в конце концов, Жаку я тоже не так уж часто что-либо покупаю. Да и Адель… Интересно, моя дочь выглядела бы также?
Свежий вечерний воздух показался мне морозным. Обернувшись и посмотрев на освещенные окна, я благосклонно взглянула на Адель и начала тихо говорить.
– Адель, я вас выпросила не просто так. Поэтому хочу сразу вас кое о чем спросить.
– Да, мадам. Конечно, мадам.
– Кто ваши родители?
– Я не знаю их, мадам. Я сирота и выросла в воспитательном доме, мадам.
– Не частите так. В моем доме вы не будете прислугой, не ради этого я заплатила такую внушительную для меня сумму.
– Это… Это из-за моего дара? – теперь и Адель взволнованно обернулась и посмотрела на дом, затем сжала губы и решительно опустила голову. С домом Лафурье ее не связывали теплые чувства. – Из-за него?
– Именно, Адель. Все очень сложно. Наверное, ты и не слышала про магов. И уж тем более их не встречала.
– Маги?
– Да, маги. Люди их истребляли слишком долго, они почти справились.
– Мне рассказывали про них, что… что были такие создания Сеита. Что, все так плохо, мадам?
Извозчик пока не подъехал, поэтому я махнула рукой Ирен на прощание, чтобы она не провожала, а затем достала из коробки одно пирожное и отдала его Адель. Девушка испуганно посмотрела на меня, но от сладости не отказалась.
– Ешьте, вы худая будто жердь. А про магов советую не спрашивать и не говорить. Иначе мы с вами получим достойную награду.
– Награду? – Адель уже съела половину пирожного и теперь, облизывая губы от крема, смотрела на меня во все глаза. – Какую награду?
– Гильотину и эшафот.
Адель замолчала. Мои слова ее не успокоили, скорее напугали. Теперь она как-то странно посматривала на воздушный завиток, тащившийся за ней настоящим кошачьим хвостом.
– А вы, мадам, тоже маг? Да?
– Маг, – хмыкнув, я горделиво вскинула подбородок. – Сорок лет назад я была верховной ведьмой. У меня был самый сильный и самый молодой ковен. Был…
Эти слова горечью отозвались на языке, а горло неприятно захолодило. Вспоминать обо всем был больно и неприятно до сих пор. Я могла ворчать сколько угодно, но если бы не Жак, давно бы уже сошла с ума.
– Адель, вы будете моей ученицей. И помощницей. Я буду учить вас всему, что знаю сама.
Девушка этого не ожидала. Доев пирожное, она теперь стояла и смотрела на меня, не зная, что делать с перепачканными пальцами. Сдержав улыбку, я протянула Адель носовой платок.
– Начнем с хороших манер, Адель. Теперь вы не служанка, а работница. Скоро станете ученицей и помощницей. Дальше, о магии и силах мы говорить при людях не будем, только в лавке и в моем доме.
Экипаж подъехал раньше. Адель помогла сесть мне, после и сама забралась внутрь. Сев на твердое сиденье, она положила узелок с вещами к себе на колени и выдохнула, прикрыв глаза.
– Так почему же вы помогаете мне, мадам? Зачем забрали? Если это все так опасно?
– Я не буду лгать вам, Адель. Скажу все честно и правдиво. Неопытный маг, такой как вы, привлечет к себе ненужное внимание. А я не так тщательно скрываюсь, чтобы позволить Королевской инспекции рыскать в поисках наживы по Мопелье. И… И вы, Адель, первый маг, которого я встречаю за последние три десятка лет. По правде говоря… Я думала, что осталась последней в живых. Сколько бы я ни искала, как бы ни старалась, никого не нашла. Когда-то, по моей вине, в руки Королевской инспекции попало наше древо… Они вырезали его под корень. Это настоящее чудо, что вы есть, Адель. Вы – наша новая надежда.
– Надежда? Надежда на что?
– Что Королевская инспекция потерпела неудачу. Что маги живы.
Наша беседа сошла на нет на такой печальной ноте. Адель и не догадывалась о том, по краю какой пропасти она ходила. Я же не верила своей удаче, не верила самому существованию Адель. Если есть она, значит, есть и другие? Я не одна?
Магический дар передавался по крови, от матери к дочери и очень редко, когда к сыну. Мужчины-маги всегда уступали своим сестрам-ведьмам по силе, мощи и возможностям. И с этим ничего нельзя было поделать.
Каждый ведьмовской род был записан в древе, любой брак становился договорным, любовь приходила потом. Ведьмы плели свою паутину, соединяя магические линии. Королевская инспекция, завладев древом, обрубила все ниточки. Оставалось собирать крупицы, остатки крови, но слуги короля взяли все под контроль, не допуская ни малейшей возможности появления «особых» детей.
Адель – исключение. Или начало всего.
Я поблагодарила извозчика, с благодарностью подмечая, что Лафурье оплатили поездку. Адель осторожно выбралась и изумленно уставилась на вывеску. Меня же заинтересовал торчащий флажок на почтовом ящике. Неопределенно махнув рукой в сторону лавки, даже не посмотрела на Адель, спешно разрывая плотную коричневую бумагу. Письмо было запечатано сургучом, но герба или каких-то других знаков я не нашла. Обычная гладкая печать. Внутри оказалась записка. Аккуратный почерк, но не женский, скорее, мужской.
«Они все знают и уже вышли на охоту. Будьте осторожны, я не смогу оберегать вас вечно. Р. Б.».
*Ашеит – потусторонний мир, населенный злобными духами
*Сеит – потусторонний мир, населенный духами-помощниками и защитниками
МАДАМ ИЯ
Пронзительный женский визг. От него волосы дыбом встали, а сна уже не было ни в одном глазу. Вскочив в кровати, я запуталась в одеяле, с трудом нашла одну туфлю, вторую же изумленно потом заметила в своей руке, когда сбегала по лестнице.
Кажется, Адель убивают.
После вчерашней записки я уже ничему не удивлюсь. Я сломала всю голову, пытаясь понять, кто такой Р. Б.
Само предупреждение мне было понятно. Мне стоило опасаться только Королевской инспекции. Только странно, почему тридцать с лишним лет они сидели без дела. Они точно не упустили бы возможности получить в свои руки верховную ведьму. Однажды я от них ушла, второй раз они бы просто не простили себе.
– Адель, держитесь!
Маленькая кухня встретила меня женским визгом, мужской руганью и неоднозначной ситуацией. Я даже туфлю опустила от изумления.
Адель визжала на таких высоких нотах, что стекла дрожали, а вся посуда так и норовила разбиться вдребезги. Прижимаясь к стене, девушка голосила, стыдливо прикрываясь руками.
Я проследила за взглядом Адель и выронила туфлю.
– Нет, это уже последняя капля! – взвизгнула я громче Адель. – Жак, я превращу тебя в лягушку!
На этот раз туфля пригодилась. Она улетела в прямо в Жака, висевшего подобно люстре под самым потолком. Парень щеголял голым задом, безуспешно пытаясь прикрыться руками. Знакомый воздушный завиток крепко держал Жака вверх тормашками.
– В ту самую болотную лягушку! Ты, кстати, набрал их? Или мне оставил это приятное занятие?!
Я не промахнулась. Туфля с громким шлепком прилетела Жаку прямо в живот. Парень охнул, скрючился и взмолился:
– Мадам, помогите!
– Ну уж нет! – я потрясала пустым кулаком, жалея, что в нем нет второй туфли. Мысль о том, что ее можно было бы снять с ноги меня пока не посетила. – Ты наконец-то получил по заслугам! Сколько раз я тебе говорила, что нужно быть осторожным!
– Мадам, я не ожидал, что, маясь от жажды, я на кухне могу встретить столь юную и прекрасную особу!
Адель от такой наглости даже визжать перестала. Она прикрыла рот руками, густо покраснела и вытаращилась на Жака. Тот же, спрятав самое драгоценное в ладонях, пытался освободиться.
– Говорила я тебе, что смолянка до добра не доведет? Сколько можно шатуном бродить по округе? Сколько можно врываться в мой дом, в чем мать родила, будто… будто это в порядке вещей!
Туфлю снимать было долго, поэтому в Жака полетела замасленная прихватка. Боли никакой, зато унижения через край.
– Адель, милая, уйдите. Я сама разберусь с этим… наглецом!
– Он… Он… – Адель подала голос и дрожащей рукой указала на Жака. – С него падал мех…
– О! – моему возмущению не было предела. В ход пошло все, до чего руки дотянулись. Следом за прихваткой в Жака полетела чашка, но я промазала. Глиняные черепки осыпались как раз возле прохода в кладовую, возле которой было столько меха, что на шубу хватило. – Ты, мерзкий таракан! Мне теперь за тобой убирать! Лавку открывать через несколько часов, а тут уборки до вечера! Жак, почему от тебя вечно столько проблем!
Готова была рыдать от злости. Топая ногами, едва сдерживалась от более тяжелой ругани и от того, чтобы и вправду превратить Жака в лягушку. Я могла. Тогда ему точно не придется прикрывать все самое драгоценное, что так любит Колетт, племянница булочника, мсье Буля.
– У меня сильное желание устроить траур для всей нашей улицы, чтобы оплакивали все твои достоинства, Жак. Ты знаешь, что мое терпение давным-давно испарилось, как та смолянка, которую ты пьешь без меры. Никакие голод и нищета не оправдывают этого!
Адель испуганно пискнула и Жак, с грохотом и руганью, точно приземлился на стол. Тот не смог вынести такого надругательства и треснул пополам. Сложился домиком, заботливо укутывая парня в скатерть и накрывая пухлым одеялом из фруктов и остатков еды, которую Жак, дырявая голова, так и не удосужился спрятать в ледник.
У меня перед глазами горстями пролетали диары, они стремились в пустоту. Мы оставались без еды, одежды. Но это можно было бы пережить, если бы… если бы эти деньги не требовались и для редких ингредиентов и компонентов, без которых я не выполню заказы и мы лишимся еще больших денег.
Жак, у меня слова закончились, чтобы описать все это безобразие!
– Мадам… – Адель заикнулась и прервала меня. – Это… Это вы, мадам?
Я и забыла. Сейчас Адель видела меня в моем естественном виде, так, как вижу себя я в зеркале. Бедная девочка, мне придется ей многое объяснить.
– Не пугайтесь, Адель. На мне вчера было заклинание. А пока… – я гневно поджала губы, прожгла взглядом Жака, постанывающего от боли, и яростно зажмурилась, – а пока, Адель, поднимитесь в свою комнату и переоденьтесь. В шкафу найдется на вас одежда. Я же, – выдохнула и успокоилась, заворачивая рукава ночной рубашки, – разберусь пока с одним медведем и тем бедламом, что он устроил на моей кухне.
Адель пискнула и поспешила скрыться. Жак разочарованно простонал, перевернулся на живот, подпер рукой подбородок и виновато посмотрел на меня снизу вверх.
– И даже не думай, что твой жалостливый щенячий взгляд меня растрогает! Духи Сеита, я не настолько благосклонна! Пошевеливайся, Жак. Работы ты прибавил. И не думай, что я тебе все прощу! Я и так многое тебе спускаю, но только не сегодня.
– Мадам, вы же знаете, что я не могу держать зверя в узде так долго… – Жак завел привычную песню. – Я слишком слаб и слишком юн…
– Я слышу эту смешную песенку уже давно, – хмыкнув, взялась за швабру, а Жаку швырнула тряпье. – Натяни что-нибудь на свои телеса и приступай к уборке. Теперь же без шуток, Жак.
– И я без шуток, мадам! – парнишка нашел в тряпье рваные панталоны и поспешил надеть их, сверху же он щеголял мои кружевным фартуком. – Кто бы знал, что еду вам медведь готовит.
– Кто бы знал, Жак, что кое-кто выкупил этого медведя у ярмарки. И что кто-то там круги с кеглями кидал. Интересно, Колетт обрадуется любви с медведем-весельчаком?
– У вас сегодня плохое настроение, мадам. Шуток не понимаете…
Жак глубоко оскорбился, повернулся ко мне спиной и взялся за обломки стола. Покрутил в руках ножки, покачал головой и принялся собирать остатки столешницы.
– Знаю, вы вычтете эти деньги из моего жалованья.
– Вычитать нечего. У нас нет денег. Я опустошила свои запасы.
– А как же Лафурье?
– Что Лафурье? Тебе чего переживать? Ты палец о палец не ударил, чтобы помочь мне с ними. Иногда я очень сожалею, что проявила такое… неоправданное милосердие, которое мне боком выходит каждый день! – выпалила все в сердцах, все, что накопилось за долгие годы. – Если бы ты…
– Не было бы и дня, когда я не проявлял свою благодарность, мадам Ия, – Жак, пунцовый от стыда, виновато на меня смотрел. – Но мне и правда сложнее удерживать зверя. Вот уж не знаю, почему. Даже в детстве такого не было.
– Прости меня, Жак. Что наговорила всего… – выдохнув, села на стул и печально обвела взглядом грязную кухню. – Ты вчера никого возле дома не видел? Возле лавки?
– Я пришел позже вас. Эти лягушки, знаете ли, очень скользкие. Потрошить я их не стал…
– И не нужно! А то снова за ними придется идти.
– Что-то случилось?
Погрузившись в свои мысли, я оглядывала кухню.
Дом моего покойного мужа не был большим. Кристоф еще при своей жизни согласился открыть лавку. Он понимал, что после его смерти накоплений мне надолго не хватит.
Мне очень повезло, что я встретила Кристофа, он по-настоящему любил меня, любил так сильно, что ему было все равно на мою магию, на то, что я ведьма. Частенько Кристоф говорил, что все женщины ведьмы, ведь как иначе объяснить их силу влюбить в себя одним взглядом из-под полуопущенных ресниц?
Лавка приносила мне достаточный доход, пока, на свою беду, я не нашла Жака.
Люди искренне считали, что магия сразу имеет свою сторону: белую и черную. Но это не так. Каждый дар – просто сила духов, не более того. Человек сам решает, будет ли он творить добро или зло. Вступив на один из путей, свернуть на другой не так просто.
Кристоф всегда говорил, что мне нужно было за больными и немощными приглядывать, а еще бесплатно раздавать зелья и порошки беднякам. У меня всегда душа была открытой. За это меня Кристоф и полюбил, из-за этого я и страдала после его смерти.
Иногда я была доброй себе же во вред.
Я не смогла оставить Жака в беде. Кто-то очень сильный и злой проклял всю его семью, весь его будущий род. Я много раз пыталась освободить от этой напасти Жака, но даже моих сил было недостаточно, чтобы разрушить такое проклятие. Тут нужен мощный большой ковен.
Но Жак и не надеялся избавиться от проклятия. Общими силами мы пытались найти способ усмирить зверя и дать Жаку контроль над ним. А пока… Пока Мопелье жил относительно спокойно, потому что Жак в образе медведя уходил в самую чащобу, подальше от города.
– Мадам?
Я растерянно посмотрела на Жака. Он учтиво склонился и обеспокоенно разглядывал меня, не решаясь трогать.
– Мадам, с вами все хорошо?
– Нет, Жак. Все очень и очень плохо. Вчера кто-то оставил мне записку, что я в опасности. И это в тот день, когда я нашла ведьму в нашем городе. Представляешь?
– Ведьму?!
Жак, уже успевший сложить обломки стола в кучу, сел рядом с ней на пол и изумленно схватился за голову. Мне также сделать хотелось.
– Да, Жак. Ведьму. У Адель очень сильный дар. Девочка сама об этом не догадывается. Я и не ожидала, что отдам все деньги за Адель, но мне пришлось. Осталось не больше десяти диаров.
– Тогда нужно быстрее наводить порядок и открывать лавку! – Жак ободряюще улыбнулся. – И это же хорошо, что вы теперь не одна. Как долго вы не проверяли?
Жак не уточнил, что именно, но я его поняла и так. Вновь обвела кухню тоскливым взглядом, подмечая некоторую почти старушечью обветшалость. Выцветшие стены, пыльные шторы. Мебель, которая стояла, наверное, еще при родителях Кристофа. Она добротная, крепкая, но еще сто лет не проживет. Небольшая плита, которую Кристоф достал только ради меня. Она лучше выносила магические всполохи, не грозясь развалиться на куски, а с обратной стороны, где была стена кладовой, находился бак с водой. Очень удобно готовить еду и вместе с этим греть воду на нужды дома. А еще конфорка снималась и можно было готовить на открытом огне. Чаще всего я не готовила, я ставила чан и варила свои зелья. Меньше любопытных глаз, меньше угроза.
Угроза… С тех пор, как я неожиданно стала бессмертной, я и не проверяла больше такую свою способность. Она выяснилась совершенно случайно, когда я, готовя очередное зелье, порезалась. Рана зажила почти мгновенно, позже я заметила, что стали исчезать седые волосы и морщины. Как-то утром Кристоф проснулся в кровати рядом с тридцатилетней красавицей, которой уже давно перевалило за седьмой десяток. Ведьмы и маги жили дольше людей, но такое преображение поразило даже меня.
– И что ты предлагаешь, Жак?
– Ну… Вокруг достаточно черепков, как и ножей. Можно же проверить?
Я встала, взяла нож и направилась к медной раковине. Стиснув зубы, провела острым лезвием по ладони. Боли почти не было, а рана довольно быстро затянулась.
– Ничего не изменилось, Жак.
– Что ж… Тогда стоит вернуться к уборке…
– Я могу вам помочь.
Адель вернулась на кухню. Испуганно посматривая то на меня, то на Жака, она не понимала происходящего. Вот я стою возле раковины с окровавленным ножом в руке. Жак, сложивший остатки стола в кучку, сидит в рваных панталонах и ведет со мной светскую беседу. При этом его тело еще хранило следы ночного гуляния возле болот.
– Ох, Адель…
– У вас нет слуг, мадам, – девушка нахмурилась и хотела было сделать книксен, но опомнилась. – Никого нет. Кто же вам помогать будет? И… И как вы живете без слуг?
– Я хочу быть самой собой хотя бы в своем доме. Не хочу тратить силы каждый день, накладывая заклинания на своих же слуг. Иначе как им все объяснить? Мадам Ия, достопочтенная вдова, выглядит иначе. А я не могу довериться каждому в этом вопросе.
– Но вы доверились мне, мадам.
– Потому что вы одна из нас, Адель, – я улыбнулась и положила нож в раковину. – Знакомьтесь, вчера не вышло этого сделать. Это Жак, мой единственный помощник. У него есть одна особенность, после захода солнца он оборачивается медведем. Но не бойтесь, он никому вреда не причиняет.
– Я вас видела, возле лавки мясника…
– Да, это был тот самый случай, когда на ужин у нас был антрекот, – Жак не удержался от едкой шутки и отвесил Адель шутливый реверанс. – Знаете ли, в этом доме не часто едят мясо.
– Я его тоже редко ем, – Адель мило улыбнулась и перевела взгляд с Жака на меня. – Вы скажите, чем помочь. Я не побрезгую любой работой…
Мое старое платье хорошо село на Адель. Простое, яркого багряного цвета с легкой шнуровкой. Оно было старомодным, но Адель оказалась вполне довольна таким нарядом. Девушка даже успела заплести свои светлые волосы в тугие косы и уложить их на затылке, закрепив гребнем.
– Что ж… Тогда нужно убрать мусор, остатки меха сгребите к двери. Я переоденусь и спущусь вниз. Жак, тебе тоже не мешало бы привести себя в человеческий вид. Ты еще можешь умыться на заднем дворе, пока тебя никто не видит. Надеюсь, свой наряд ты припрятал и мне не придется доставать тебе новую одежду.
– Что вы, мадам, я помню ваш урок…
В голосе Жака было такое ехидство, что я с трудом сдержалась, чтобы не осадить его. Иногда у этого юнца не было никаких границ. Но магия мне сегодня нужна для работы.
Ничего, Жак, когда-нибудь ты дождешься.
«Разнотравье Мадам Ии» открывалось ровно в половину девятого утра. До появления Жака я открывала лавку раньше, но зимой и осенью в образе медведя парнишка ходил дольше обычного. Один раз у нас была покупательница, она увидела, как Жак возвращался домой. Зрелище малоприятное, я вполне могу понять ужас Адель. Я сама, когда все это увидела в первый раз, чуть не упала в обморок.
Я с вечера делала необходимый запас зельий, порошков, мазей и кремов. Настойки мы с Жаком варили строго в полнолуние в лесу. Пока медведь охранял меня, я собирала лунную пыль и лунную воду, накладывала печати и заклинания, которые в такую ночь обретали невиданную силу.
Сегодня же вполне обычный день. Мне нужно было лишь вынести часть припасов, настроить весы, приготовить ступки, склянки и мисочки, а также отложить достаточное количество бумаги и отрезать бечевки.
Затем разложить в специальных ящиках все те ингредиенты, которые и показывать нельзя. Проверить, все ли мерные колбы вымыты и протерты насухо. Достать горелку, инструменты, бесчисленные ложечки и лопатки.
Столешницу обычно протирал Жак, как и проверял шкафы. Сегодня мне пришлось этим заниматься.
Адель и Жак появились в лавке почти перед самым открытием. Но я успела выдать фартуки, а девушке еще и чепец.
Заклинание-обманку я оставила на самый конец. Я еще немного переживала, что дочь Лафурье забрала почти все мои силы. И хотя ритуал восстановления прошел удачно, подвергать всех, в том числе и себя, лишнему риску не хотела.
– Адель, сегодня вы будете помогать мне тут, – я указала на столик с инструментами и большой каменной ступой. – Жак, на тебе посетители и чистота. Также не забудь забрать утреннюю почту.
– Да, мадам, – Жак учтиво поклонился.
У него еще была эта дурная привычка играть в благородство. Хватило бы и одного кивка.
Жак успел умыться, привести голову в порядок и надеть свой костюм, который был немного мятым. В обычное время я бы его заклинанием отутюжила, но сейчас оставалось только ворчать и смотреть на своего немного неряшливого помощника.
Адель заметно волновалась. Не в работе было дело, а в ее вертлявом воздушном завитке, который сегодня отличался особой покладистостью.
– Не бойтесь, все будет хорошо.
На этот случай я тоже припасла немного магии. А еще наскоро сделала вещицу, которая должна помочь Адель, пока та не научится контролировать свою силу.
– Наденьте вот это.
Ночью, когда все уже спали, а молодая луна вовсю светила мне в окно, я нашла в шкатулке свой старый серебряный медальон и наложила на него чары, на какие у меня хватило сил.
– Он красивый, мадам. Благодарю! – Адель чуть присела и склонила голову, а затем своими холодными руками взяла у меня медальон. – Он очень похож на медальон моей покойной матери.
– Это самая обычная вещица, вполне возможно, что у вашей матери был такой.
– Да… Все мои беды начались, когда порвалась цепочка. Я чуть не потеряла медальон. У меня не было денег чинить цепочку, поэтому медальон всегда при мне, в кармашке.
Я заинтересовалась таким дополнением Адель. Возможно, именно в этом крылся ответ на мой главный вопрос к девушке: почему ее магия проявилась только сейчас. Кто-то из родителей мог наложить оберегающие чары, они хранили девочку, скрывая ее дар.
Это был очень опасный шаг. Но у родителей, видимо, не оставалось другого выбора.
– Адель, могу я взглянуть на ваш медальон?
– Да, конечно.
Возле двери звякнул колокольчик, и я обернулась на звук, это был Жак, он вышел на улицу, с метлой под мышкой.
Ну-ну, с метлой, Жак, ты сегодня не расстанешься. Кухня и кладовая, как и весь задний двор ждут тебя.
– Вот, мадам.
Адель протягивала мне свой медальон. Он и правда был похож на мой. Круглый, с выгравированным обращением к духам Сеита о защите. Но даже отсюда я видела туманную пелену заклинания. Такого мощного, что даже я не смогла подобное сотворить. Правда, и артефактор из меня никудышный. Я не сразу смогла овладеть таким искусством, оно оказалось сложнее всего.
У каждой ведьмы или у каждого мага был развит только один дар, потому что даже с такой мощью сложно совладать. Мне же, как верховной ведьме, нужно было управлять не только ковеном, но и всеми ведьмами в нем. Я сильный ментальный маг, но прилично владела стихиями и многое знала о зельях. Только артефакторика хромала.
– Говорите, это медальон вашей матери?
– Да, мадам.
Хмыкнув, внимательнее посмотрела на гравировку, надеясь найти что-то там ценное. Удача же решила, что хватит с меня и этого. Появилась небольшая зацепка, надежда узнать имена родителей Адель. Древо хранило в себе всю кровь, я теперь знала, где искать. И кого искать.
– Благодарю, Адель. Можете забрать медальон, прекрасная вещь.
– Это все, что осталось от моей матери. Она умерла, когда мне было пять. Отца я и не знала. Вы… – Адель смущенно покраснела и посмотрела на меня так широко и открыто, что я поразилась цвету ее глаз. Голубые, будто весеннее небо. Да и сами глаза вдруг оказались такими большими. Адель не походила на обычную служанку, такой гладкой кожей, такими точеными чертами лица она могла быть дамой благородных кровей, – вы спасли меня. И теперь вот делаете все это, хотя я ничем не заслужила такое хорошее отношение.
– Глупости, Адель. Мне приятно слышать ваши слова, но сейчас будьте готовы учиться. Сегодня мсье Арно придет за микстурой от кашля. Она делается просто и быстро. Наденьте нарукавники, затем вымойте руки, умывальник вот там, полотенце сверху.
Я внимательно наблюдала за Адель, она делала все очень аккуратно и тщательно. Сделав все, девушка подошла ближе и пытливо на меня посмотрела.
– Для этой микстуры нам нужны сушеные зеленые бобы Термы, одна часть, две части сладкого корня и пипетка масла Карви. Все это перемешайте вот в той ступке, перетирать нужно тщательно. По кругу, не оставляя крупных крошек.
Адель строго выполняла все то, что я ей говорила. Повторяла и схватывала на лету. К концу я не могла сдержать улыбки. Вспыльчивый и балагурный Жак уже десять раз просыпал бы мои порошки. Но Адель оказалась девушкой собранной и аккуратной.
– Возьмите отрез коричневой бумаги, сложи пополам. Теперь выложите получившийся порошок, заверни, завяжите бечевкой. Писать умеете?
– Да, и считать.
– Хорошо. Напишите, двадцать грамм смеси на сто миллилитров воды.
Почерк у Адель был не очень красивым, писала она печатными буквами, но писала осторожно и неспешно.
– Мадам, вот утренняя почта! – Жак ухмыльнулся, поразился пишущей Адель и положил на стойку две газеты. «Вестник Мопелье» меня не очень радовал, но крупный заголовок и отсылка к столичной газете смогли заинтересовать. Нахмурившись, я вцепилась в прохладную бумагу. Прыгая взглядом по строчкам, выхватывала фразы и отвлекалась на красноречивую картинку.
– Жак, ты не читал утреннюю газету?
– Нет, еще не успел, мадам. Там что-то интересное? Сегодня мясо бесплатно раздают?
– Нет, ведьм на костре сжигают!
Я развернула газету, разгладила ее и ткнула пальцем в самую главную колонку. Адель и Жак склонили головы, читая, что там написано.
– В Нуавье поймана ведьма. Королевская инспекция ведет расследование… Погодите, мадам, вы верите этому? – Жак вскинул брови и вопросительно посмотрел на меня. – Тому, что написано в Вестнике?
– Эта статья перепечатана. И, да, верю. Но я не верю в такие в совпадения: записка, Адель. Теперь вот газета.
– Что же вы хотите делать?
– Завтра лавка работать не будет. Мы едем в Нуавье.
МЕСТЬ СЛАЩЕ МЕДА
– Мы так никогда до Нуавье не доедем…
Жак тоскливо смотрел через запотевшее окно экипажа на дождливый пейзаж, мелькающий серой полосой. Я, смежив веки, собиралась с мыслями и старалась повысить свою концентрацию. Нужно было правильно распределить магию, чтобы ее хватило на все. Взволнованная и немного смущенная Адель смотрела то на меня, то на Жака, но парнишка интересовал ее больше. Наверное, она пыталась представить, как это он ночью в медведя оборачивается. Или она стала жертвой его врожденных чар, которыми обладают многие люди: обаяние. Я и сама из-за этого чаще ворчала, чем карала Жака.
– Мы и не едем в Нуавье, – я сухо прервала бурчание Жака и протяжно выдохнула. – Экипаж заказан до Вареса.
– Но…
– Жак, прошу. К вечеру мы доберемся до Вареса, где нас ждет небольшой домик на окраине. Я договорилась на три ночи. Нам этого должно хватить.
– Да от Вареса до Нуавье не меньше недели пути!
Поджав губы, тяжко вздохнула и одарила Жака отрезвляющим взглядом. Взволнованная Адель притихла еще сильнее. Она боялась моего гнева, но я на него вряд ли была способна. Иначе Жак уже давно лежал шкурой перед камином.
– Именно, Жак. Мало опережать врага на шаг, старайся сделать три шага, а то и четыре.
– Месть слаще меда…
Жак отвернулся от окна и впервые за все время посмотрел на меня слишком серьезно. Нахмурив светлые брови, он обеспокоенно смотрел на меня своим теплым взглядом каштановых глаз. Я вглядывалась в них в ответ и чувствовала, что Жак во многом прав. Только… Это не та месть, которая мне нужна.
– Месть? – дрожащий голос Адель нас не остудил. – Какая месть?
– Инспекции, – Жак пожал плечами, – короне. Всем тем, кто так долго и тщательно убивал всех магов.
– Месть я давно похоронила, Жак.
– Неужели? Тогда почему из-за какой-то статьи…
Переубеждать силой я не стала. Просто потянулась к саквояжу, открыла его и достала из него целый ворох газет, которые только смогла достать в Мопелье и по дороге в Варес. Каждая из них пестрела одинаковой статьей на главной колонке с ярым призывом «Сжечь ведьму!». Нарисованный портрет этой самой ведьмы мало походил на настоящуюю одаренную магией женщину. Так, образ из кошмара, не более. Крючковатый нос, бородавки, взлохмаченные волосы. Мы с Адель выглядели именно так, как типичные ведьмы. Ничего не скажешь. Люди уже успели забыть, кто они, маги.
– Да таких статей сотни! Это же не первый раз…
– Нет, не первый. И, думаю, не последний. Только ты упускаешь важную деталь, Жак, – я ободряюще улыбнулась Адель и подсунула газеты под самый нос парнишке. – Самую важную деталь.
– Я ее не упустил. Разве говорил бы я тогда о мести? Вы хотите раздразнить спящую змею. Или…
– Это не та деталь, Жак. Конечно, не на каждое мнимое сожжение ведьмы выезжает Королевская инспекция. Да и не каждый раз ловят ведьму за руку.
– Тогда в чем же дело?
– Прочти внимательно газеты и сам поймешь. Если, – тут я не удержалась от язвительного укола, – если используешь, наконец, свои мозги по назначению.
Жак не стал спорить, сердито фыркнул, взял газеты и принялся тщательно читать. Он знал, что я ему ни за что не скажу, в чем причина такого моего интереса, а тут уже любопытство медведя сгубило. Адель явно мучал такой же вопрос, слишком уж настойчиво она теребила платье и постукивала ногой.
В чем всегда обвиняли ведьм и магов? Да, гораздо легче перечислить то, в чем не подозревали одаренных. Корова умерла при отеле? Засох урожай? Зерно отсырело и стало рассадником безумия? Очередная болезнь? У ребенка косоглазие? Собака лаять перестала? Тут обязательно нужно найти мага, а еще лучше ведьму и обвинить во всем. А очищающий огонь принесет успокоение.
– Почему ведьмы не защищались? – Адель впервые задала вопрос, который заслуживал внимания. Я же убедилась, что девушка может оправдать самые большие надежды. – Ведь… магия же?
– Корнария.
– Корнария? – девушка непонимающе переспросила и тут же перевела взгляд на Жака, который даже газету выронил. – Что за корнария?
– Это такой цветок, очень похож на мак. Даже такие же семена, только они более серые и вкус у них слегка горьковатый. Корнарию очень часто с маком путают. Если сорвать бутон корнарии, то на стебле не будет молочка.
– Так вот почему в Нуавье едет Королевская инспекция, – теперь у Жака не было поводов для шуток. Все его балагурство ветром сдуло. – Как же я сразу не догадался…
– Сок корнарии безвреден. Этот цветок не частый гость у лекарей, он также бесполезен, как и безвреден. Но только для людей. Для магов и ведьм это страшный яд. От него одаренные сразу впадают в оцепенение. Хватает нескольких капель, чтобы у ведьмы или мага не осталось никаких сил для борьбы. И не важно, как сок корнарии попал в тело одаренного: через пищу, через порез.
– И нет никакой защиты?
– Нет, никакой…
Адель нахмурилась, затем подняла с пола газету, развернула ее и принялась читать статью, громко шепча и забавно шевеля губами. Было видно, как девушка водила взглядом по строчкам.
– Маковник… В Нуавье был праздник мака…
– Я не думаю, что о корнарии могла знать та девушка, которую обвиняют в ведьмовстве. И, если в Нуавье поймали настоящую ведьму, я не могу ее оставить.
– Так если нам нужно в Нуавье, зачем мы едем в противоположную сторону?
– Метлу можно найти в любом городе…
Небольшой город кожевников прятался в тени густого леса. Узкие улочки, один храм и деревянные дома с крепкими каменными фундаментами, газовые фонари с их мягким светом. Варес отставал от Мопелье не на один десяток лет, но от этого он становился только уютнее. Здесь все покоилось под плотным одеялом уюта и дружелюбия.
– О, мадам Ия!
Мсье Фабре как всегда радушно встретил нас возле постоялого двора, где остановился наш экипаж. Жак уже забрал наши саквояжи, успел поставить возле фонаря и поспешил помочь выбраться мне и Адель. Девушка вдохнула смолистый воздух Вареса и закашлялась, ее немного укачало от такой долгой дороги.
– Мсье Фабре, как я рада вас видеть! – расплывшись в улыбке, медленно подошла к сухощавому мужчине и позволила ему прикоснуться губами к моей ладони. – Вы как всегда очень нас выручаете.
– Чем на этот раз вас привлек наш городок?
– Это не очень приятные и аппетитные вещи, недостатка которых у ваших кожевников не наблюдается. Везти все в Мопелье мне не с руки, поэтому мы чуть задержимся, чтобы сварить достаточно заготовок для моих кремов.
– Что же, ай-ай! Я задерживаю вас пустыми разговорами, отнимаю ваше драгоценное время… Ох, что за чудесная мадемуазель?
– Это Адель, моя новая помощница. Она очень скромна, а еще смущена таким вашим вниманием…
Адель и правда вновь раскраснелась. Только зря Арно Фабре приписывал себе такую заслугу. Адель засмущалась из-за Жака, который имел неосторожность взять девушку за руку.
– Тогда, конечно, я поспешу отвести вас поскорее в дом. Не буду смущать такую юную особу.
Мой второй покойный муж, чью фамилию я и носила, в свое время служил на благо города. У него было множество знакомых, с некоторыми он при жизни успел познакомить меня. Арно Фабре был одним из первых. Как не у кожевника, а еще и великолепного охотника, можно найти свежую кровь, кости, шерсть и другие малоприятные ингредиенты. Не все мятой и лавандой можно вылечить.
Фабре отдал нам свой флигель. У него был отдельный вход, спрятавшийся за живой изгородью, и небольшая площадка со станками, примыкавшая к лесу.
– У меня много дел, докучать вам не буду. Кухарку предупредил, она будет оставлять вам продукты…
– Спасибо, но мы всего на пару дней. Думаю, нам хватит наших запасов. Но мне приятно, что вы так заботитесь о нас.
– Кристоф был моим лучшим другом, это мой долг.
– Да, у Кристофа было много друзей.
Все в новинку оказалось только для Адель. Жак хорошо помнил, куда следует идти. Сколько ночей он тут провел, охотясь на местную живность. Порой и утаскивая заблудших кур. Все-таки Жак свою звериную суть не мог держать в постоянной узде.
Я не спешила, мерно вышагивая по узкому деревянному помосту. Адель несла корзинку и шла рядом со мной, а Жак, увешанный кладью, маячил далеко впереди. Адель хотела идти быстрее, но я ее осадила:
– Не пристало почтенной вдове бежать как бешеной лошади. Мы никуда не опаздываем, времени у нас до заката.
– А что будет потом?
– Потом… Хм, – я улыбнулась и мельком взглянула на девушку, – потом Жак обернется медведем, а мы с вами оседлаем метлу. К восходу будем уже в Нуавье. Мы будем самыми первыми, кто зайдет в этот тихий городишко.
– Никого не смутит, что пришли пешком?
– Слухи о ведьме любого до дрожи доведут. Поверьте, туда теперь не каждый извозчик поедет.
– А… А как же наша магия? Что, если Королевская инспекция нас поймает? Что тогда?
– Не поймает. В мои планы не входит встреча с их людьми. Что бы там не говорил Жак, но мною вовсе не месть движет. Мстить мне некому: все уже давно умерли. А биться с неповоротливым зверем королевской службы… Не стоит оно того.
– Да. Наверное, вы правы, – Адель согласилась со мной, не решившись спорить. – Хуже ведь не будет?
Хуже не будет. Но об этом я уже только подумала, не сказала вслух. Жак слишком припустил, поэтому нам с Адель пришлось ускориться, а я не хотела сбивать дыхание.
Арно слово сдержал. Отдал нам ключ от флигеля и пригласил на ужин, но от такого доброго жеста я отказалась. Достаточно того, что мы попались на глаза любопытной кухарке. Женщина была в возрасте, под стать Арно. Только последний был тощ и сухопар, а вот его кухарка походила на мягкий мясной тефтель. Такая же круглая, краснощекая, с рыхлой кожей и с тусклыми, будто намасленными рыжими волосами. Потирая ладони, она цепко провожала нас взглядом. Арно сменил прислугу.
– Это ничего, что она так рассматривает?
– Неплохо, – я сухо подытожила, оглядывая крепкие ставни флигеля. – Лишь бы она свой любопытный нос не совала к нам. Хм, пожалуй, Адель, сегодня будет твой первый урок по магии. Практический.
Жак эти слова встретил ухмылкой. Озадаченный всем происходящим, парнишка умерил свой пыл и стал на редкость покладистым, даже вещи успел разложить. Хотя там и раскладывать было нечего, все саквояжи мы взяли скорее для видимости, чем для пользы. Самое ценное находилось в корзинке у Адель, под моим присмотром.
– Это тебе, Жак. Выпей, когда последний луч солнца начнет золотить верхушки деревьев. Только выпей залпом и все сразу.
– Что-то особенное?
– Да, такой настойки я тебе еще не давала. Не удивляйся, у нее странный запах и не очень приятный вкус.
Скромная обстановка флигеля меня не смущала, как и то, что было всего две комнаты и две кровати. Для Жака принесли соломенный тюфяк, из которого все торчало. Грубо сколоченный шкаф стал временным обиталищем пустых пузырьков. Простенький комод вместил на себе наши саквояжи. А вот действительно нужные вещи уже лежали во вместительных сумках на длинных ремнях.
– Странное, значит, странное. Пить все равно придется.
– Оставь нас, Жак. Мы должны подготовиться.
– Угу, пойду наберу из припасов мсье Фабре чего-нибудь нам домой. Как раз этот саквояж свободен…
Жак, освободившись от плена походной куртки, щеголял рубашкой с округлым воротом и простым шейным платком. Потертые и видавшие виды панталоны из некогда бархатной ткани и темные чулки не выдавали в Жаке сколь угодно интересную персону. Правда, кухарка на него сразу обратила свой взор, но тут уже обаяние было виновато.
Прикрыв за Жаком дверь, я заперлась на щеколду, затем деловито прикрыла ставни и обратилась к ничего не понимающей Адель:
– Раздевайтесь.
– М-м-м, что?
– Раздевайтесь. Вы не ослышались, Адель. Раздевайтесь до гола, времени у нас мало. Не спорьте, это ни к чему.
Адель сильно засмущалась, но послушно выполнила мою просьбу. Я сама следовала этому же совету. Сняла жакет, затем принялась за лиф платья и его шнуровку. На мне еще было достаточно одежды, когда девушка осталась в одной нательной сорочке.
– Мадам?
– Все очень просто, Адель. До Нуавье мы будем лететь. Там, наверху, в окружении плотных облаков, очень холодно. А ветер такой жесткий и грубый, что будто песком кожу обдает. Сколько бы одежды на вас не было, промерзнете до костей.
Услышав мое объяснение, Адель немного расслабилась и уже не выглядела такой напряженной. Она слушала меня, наблюдая за тем, как я избавляюсь от нижних юбок, чулок, корсета. Наконец, мы вдвоем стояли посреди флигеля в нательных сорочках.
– Это зелье поможет нам не только не замерзнуть, но и защитит от лишних взглядов. Втирать его нужно в кожу везде. Я помогу вам, а вы мне. Обычно спина приносит много хлопот. И в кожу головы тоже нужно втереть.
– А как же…
– С первыми лучами солнца зелье потеряет силу. Поэтому я прикрыла ставни. Как только солнце начнет садиться, Жак нам постучит. Мы встретимся у самого Нуавье.
– Мы же не полетим голыми? – Адель стала краснее любого помидора. – Нет?
– Можете надеть вот эту рубашку, остальное лишнее. Мы сядем с вами на одну метлу, прикрепим к себе вот эти сумки со всем необходимым и отправимся в путь.
Чтобы не смущать Адель и дальше, я повернулась к ней спиной. Складывая вещи, обдумывала каждый шаг. Аккуратно сложила свою одежду, приготовив другую. Проверила сумки: с Жака станется, он легко может забыть что-нибудь.
– Я готова.
Дрожащий голос Адель напомнил мне хрустальное журчание ручья. У Колетт появилась конкурентка. Что-то мне подсказывало, что у Жака обаяние выбрало направление в сторону Адель. Вопрос только в том, насколько крепка характером такая наивная и юная девушка.
– Сначала будет холодно, потом это ощущение пройдет. Много не лейте, зелье жидкое.
Я подколола волосы гребнем, сняла рубашку и принялась натирать кожу своим же зельем. Не так часто приходится использовать свое для себя же. Да и на метле не летала столько, что даже вспомнить не могу, когда седлала древко в последний раз.
– Позже я научу вас этому зелью. Вам проще будет, чем мне. Стихийная магия вам поможет.
На эти слова знакомый мне воздушный завиток ответил едва заметным щелчком. Норов у Адель присутствовал, хотя она об этом могла и не подозревать. Магия – такая вещь, она всегда выдает характер человека и его суть.
Конечно, это было опасно брать с собой Адель. Но я не хотела оставлять ее без присмотра. Сейчас она для меня самое дорогое и самое ценное, а такое нужно держать как можно ближе к телу.
Мы помогли друг другу с зельем, выждав несколько минут, я разрешила надеть нательную сорочку. Позже протянула Адель медальон.
– Это не столь искусная работа, но ваш дар усмирит, пока вы не научитесь им управлять. На первое время сойдет. А теперь… – я указала девушке на открытый саквояж, лежавший на кровати, застеленной лоскутным одеялом, – я научу вас самому полезному зелью. Оно выручит вас еще не раз, а магия воздушных стихий упростит задачу. Две части лаванды, одна часть утренней росы и пара капель мятного масла. Смешать, но не растирать, чуть взболтать.
Адель взяла мерную ложку, открыла пустой пузырек и точно выполнила все мои указания. Оставалось последнее, слова силы.
– Возьмите бутылек в ладонь и произнесите: «Жовени сове па».
Едва слова были произнесены, как пузырек засветился голубым, а затем потух. Зелье было готово. Оставалось применить его по назначению.
Я подошла к окну, чуть приоткрыла нагретую солнцем ставню и убедилась, что Жак не имеет желания подсматривать. Подозвала Адель и приложила палец к своим губам, намекая на тишину. Ждать долго не пришлось, любопытная кухарка показалась довольно близко. Делая вид, что ей очень нужно вылить воду из кувшина, она оказалась в на опасном расстоянии.
– Обычно я применяю еще одно заклинание, но у вас есть дар. Воздух вас слушается. Сейчас, когда медальон помогает сдерживать силу, хватит желания. Закройте глаза, представьте дуновение ветра. Как он гладит вашу кожу, как легко и ласково треплет волосы. Представили? Теперь выдохните над пузырьком, чтобы пары зелья улетучились.
Адель пугливо зажмурилась, сложила губы трубочкой и тяжко выдохнула. Жак, как и остальные, ничего бы не увидели. Но я не остальные. Адель будто снежную пыль подняла. Ее дыхание, окрашенное серебристым мерцанием, свилось узким потоком и направилось к любопытной кухарке. Она ничего и не поняла. Только носом поводила и чихнула, когда серебристая пыль достигла цели.
– Что теперь? – Адель только губами пошевелила.
– Ничего. Мы ей станем не интересны. Это зелье отвода глаз. Даже если эта женщина что-то увидит, то не вспомнит. Взгляд не зацепится, соскользнет и найдет другой предмет для любопытного изучения. Зелье можно и в еду добавлять. Эффект будет сильнее, но сейчас нам и этого хватит. Можно оставить пузырек на оконной раме, мало ли эта сверх меры быстрая мадам снова захочет сунуть к нам свой длинный нос.
– А… – Адель хотела что-то просить, но не стала. Передумала. – А если Жак не успеет?
– Магия придаст ему ускорения, он всюду успеет, Адель. Ему будет намного проще, чем нам. Его не будут утяжелять вот такие сумки.
– Раз вы так говорите, мадам… Можно спросить? Если, конечно, мой вопрос не будет наглым. Я… я еще не все запомнила, как можно к вам обращаться.
– Не бойтесь, Адель, я не кусаюсь. Нет никаких границ, кроме тех, которые нам очерчивает обыкновенная вежливость. Вот и все.
– Раз так… О какой мести говорил Жак?
Я подвязала платком свою сорочку, сделав ее чуть короче и оголив свои ноги почти до колен. Адель, наблюдая за мной, повторяла за мной.
– Когда-то я уже встречалась с Королевской инспекцией. Имела неосторожность…
– Чем закончилась эта встреча?
Адель, затаив дыхание, смотрела на меня во все глаза. Впитывала знания так тщательно, что боялась что-либо пропустить. Обеспокоившись о ветре, Адель даже переплелась, сделав всего одну тугую толстую косу.
– Я потеряла всех, кого любила. Первая встреча стала последней. И повторять подобное я не хочу, да и никому не советую. Жак думает, что я хочу уничтожить Королевскую инспекцию, но мне это даже в голову не приходило. Насилие – путь в никуда.
– Так что же выходит? Жак ошибся?
– Нет, в чем-то он был прав. Только он по своей мере судит. Я же, если и буду мстить, то буду мстить иначе. Оставить Королевскую инспекцию в дураках, защитить наш народ. Я усвоила урок: быть незаметной. Пока люди не поймут, что союз наших сил принесет больше добра, чем зла.
– Так почему тогда люди считают магов и ведьм врагами?
– Если два булочника толстые, то все булочники такие. Если цветочница легкомысленна и влюбчива, значит, все цветочницы такие. Если…
– Если прислуга проворовалась, то все нечисты на руку, – Адель грустно подытожила и нахмурила тонкие брови. – Понимаю.
– Люди не разбираются, добрый ты или злой. Страх превращает их в диких загнанных зверей. Мы все боимся того, чего не понимаем. Но плохо не то, что нас не понимают, а то, что не хотят понимать.
Мы замолчали. Я присела на край твердой кровати и закрыла глаза. Нужно было собраться с мыслями, вспомнить мелкие детали и забыть самое обидное и грустное.
Права на ошибку у нас нет. Если маги вновь рождаются, я должна спасти и защитить тех, кого найду и смогу. Не стоит сомневаться, что Королевская инспекция сдерживаться не будет. Она убьет всех. И в этот раз милосердия не будет. Тот случай, когда головная боль лечится гильотиной.
В ставню постучали. Веселый голос Жака нас приободрил:
– Солнце садится, мадам. Могу я уже пить эту вашу бурду и обрастать шерстью?
– Так бы ты у меня каждый раз разрешение спрашивал! – буркнула в ответ, едва сдерживая улыбку.
– Тогда я не буду смущать Адель и вас своим голым…
– Видом?
– Вроде того, – Жак сидел под самым окном, но внутрь не заглядывал. – Должен ли я знать что-то еще?
– Не опаздывай, Жак. Ждать не будем.
Скрипнула ставня. Парнишка приоткрыл окно и протянул свои вещи, связанные в узел. Я забрала их, поглядывая на смущенную Адель.
– Постараюсь. Не хотелось бы ходить в юбке из папоротника по Нуавье. Не думаю, что местные оценят такой костюм. Хотя зеленый цвет мне к лицу!
Я сложила одежду Жака в сумку и подбодрила Адель широкой улыбкой. Девушка, смущенная донельзя, опустила взгляд и хихикнула.
Нам тоже опаздывать не стоит. Мне не очень хотелось спасать голого Жака от деревенских вил.
Первая звезда на небе напомнила мне огонек свечи. Здесь, вдали от оживленного города, все было немного иначе.
– Будто до неба можно рукой достать, – хрипло прошептала Адель, срывая слова у меня с языка. – Оно так низко и звезды…
– Да, очень красиво.
Я стояла на пороге с метлой наперевес. Самую тяжелую сумку я взяла себе, прикрепив ремнями к поясу, Адель досталась одежда и кое-что из сухих ингредиентов. Самый маленький саквояж заполнила зельями в стеклянных пузырьках, маслами и настойками. Его я собиралась повесить на древко метлы.
– Все ведьмы летают на метлах?
– Можно летать на чем угодно. С вашей магией и метла не нужна, – я подколола косу гребнем и посмотрела на Адель. От таких слов ее глаза загорелись ярче любых звезд. – Мне потребуется ваша помощь на взлете.
– Вы только скажите как, мадам.
На пороге флигеля было прохладно. Свет окон большого дома сюда не доходил. Земля казалась теплой, а трава – мягкой. Шагая к лесу, я старалась подбодрить Адель.
– Это не страшно. Думаю, вам такой полет понравится.
– Я боюсь высоты.
– Метла зачарованная, упасть не получится.
Метла и правда была зачарованная. Я окропила ее зельем и нацарапала простое заклинание прямо на древке. Думаю, Арно простит мне такую малость и не хватится столь полезной вещи.
Адель я пропустила вперед, сказав ей свесить ноги слева, сама же села сзади другим боком, приобняв девушку и сжимая руками не только древко метлы, но и ручки саквояжа. Мне было не так удобно, как Адель, потому что я захватила часть прутьев, но другого выбора нет. Метлу проще спрятать, чем ковер, кресло или что другое.
– Адель, зажмурьтесь. Помните, как было с зельем? Представьте такой же ветер, только сильнее. Теперь он сильно колышет ветви деревьев, поднимает пыль на мостовой и гонит волны на реке. Пусть этот ветер нас унесет как опавший листок…
Закончить я не успела. Нас будто из пращи выбросило. Если бы не я, Адель точно упала. Толчок закрутил метлу, в саквояже зазвенели пузырьки. У меня перед глазами все мелькало.
– Адель… Адель, теперь мы парим… Парим на ветру! – я выкрикнула, пытаясь не задохнуться. – Парим…
Метла сделала последний кувырок и успокоилась, а вот Адель еще долго дрожала и боялась открыть глаза. Она не видела, но ее бойкий воздушный завиток, подобно змее обмотался вокруг древка и своей хозяйке точно не дал бы упасть.
Взлетев еще выше, мы оказались в полупрозрачном море из тонких облаков. Оно напоминало туман. Усевшись удобнее, с улыбкой запрокинула голову, чтобы насладиться бесконечным светом звезд.
– Можно глаза открывать? – Адель тихо спросила, сжавшись от страха в комок.
– Нужно. Впереди долгая ночь. А под нами… Под нами весь мир. Когда вы еще такое увидите?
– Когда полетим обратно, – страха в голосе Адель поубавилось. – Пожалуй, я пока не буду глаза открывать. Жаль, что медведь не ездовой…
Тут я оглушительно захохотала. Это была очень хорошая идея, сделать для Жака седло. Он давно уже на кнут напрашивался. Только вот тогда и гильотина не понадобилась. Жак бежал внизу под нами так быстро, что каждая ветка грозила снести начисто голову. Надеюсь, наш медведь оную не потеряет.
Адель молчала, а я вдруг задумалась о мести. Так уж ли она сладка, какой казалась? И не обманываю ли я саму себя, говоря, что мстить не собираюсь?
– И почему Жак в коня не оборачивается? – от страха у Адель язык развязался. – Это ведь гораздо удобнее!
– Не говорите об этом Жаку, он вам не простит. Хотя… Хотя это решило бы его проблемы с муравейниками.
– Муравейниками? – девушка переспросила, заметно расслабившись.
– Для медведя мед – то еще лакомство. Иногда Жак забывался и мне приходилось вытаскивать его липким, сладким и голым из очередного муравейника.
Взрыв смеха унесло потоком ветра.
Я уже давно так не веселилась. Адель стала для меня глотком свежего воздуха. Возможно… Возможно мне это и нужно. Вот какая месть для меня будет слаще сахара.
Король еще успеет пожалеть, что развязал эту войну.
РЫЖАЯ БЕСТИЯ
– Мадам и мадемуазель, не были бы вы столь любезны подать мне мою одежду? Нынче густая шерсть не в моде, и я продрог до костей в ожидании ваших персон! – последние слова Жак выкрикнул, громко стуча зубами. – Я не хочу кормить всяческий гнус своей кровью! Подумайте, мадам, что будет, если Нуавье заполонят мухомедведи.
– Конечно, Жак, городок этого не перенесет! Но, думаю, твоя голая персона испугает их больше, чем мифические мухомедведи…
– Мадам… – Жак простонал в голос, выглядывая из-за ствола старого дуба. – Сжальтесь!
– Я тебя предупреждала…
– Да откуда мне было знать! – Жак вновь застучал зубами и выглянул уже с другой стороны. – Перепутал… У меня не было карты с собой…
– Ври, да не завирайся, Жак.
Сердито хмурясь, я поправляла простенький жакет и прилаживала к голове мятый чепец. У меня не выходило его пристроить как нужно: то косы выпадали, то завязок не хватало, то кружево на глаза лезло. После бессонной ночи терпение у меня иссякло. Уставшая Адель с темными кругами под глазами куталась в вязаную шаль и смотрела на меня как нахохлившаяся сова. Беды Жака ее не волновали. Она то и дело недовольно смотрела в его сторону, вспыхивая болезненным румянцем и припоминая не столь радужное утро.
Жак добрался до Нуавье быстрее нас. Поблуждав вокруг негостеприимного городка, который больше на поселение походил, ушел в деревеньку, где, как назло, была пасека.
Очнулся Жак не в муравейнике, но пчелы его расписали так, что без слез и не взглянешь: заплывшие глаза, губы что плюшки – красавец хоть куда!
Набрел на нас Жак тогда, когда мы, приземлившись, старательно обмывались в ручье. Благодаря зелью холода не чувствовали. И хотя сила зелья исчезла бы с первыми лучами солнца, нас смущал запах, который могли услышать люди.
Каким же было наше удивление, когда, сидя на заросшем осокой берегу ручья, мы обернулись и приметили красавца Жака, прятавшегося в каких-то кустах. Только светлая голова с опухшим и отечным лицом торчала, будто свечка на именинном торте.
Вот и получил Жак холодную примочку сначала от Адель, позже от меня. И хотя он клялся, что не видел нас обнаженными и только большая нужда заставила его выйти на наши голоса, мы ему не верили. Кожа парнишки не была покрыта зельем, и сейчас он отчаянно мерз.
– Вот что с тобой делать, Жак? Скажи мне? Стоит тебе зайти в городок, как все узнают, что ты разграбил пасеку!
– Вы же можете мне помочь…
– Жак, это ты нам должен помогать! А не я твою… твое бренное тело из передряг вытаскивать. Ты мужчина, а я на тебя положиться не могу.
Бурча и возмущаясь, мы с Адель успели переплестись, одеться, припрятать метлу и часть вещей, оставив себе одну лишь сумку. Все это время Жак извинялся и пытался разжалобить нас. В конце концов, сдалась Адель. Я еще воевала с чепцом, когда девушка тайком относила к дереву вещи Жака: у нее оказалось более мягкое и доброе сердце, чем у меня.
Когда мы все трое были готовы посетить Нуавье, я с тяжелым вздохом и довольно мрачным взглядом открыла саквояж и достала один из пузырьков. Протянув его Жаку, укоризненно покачала головой:
– Держи, страдалец. Нельзя, чтобы тебя видел кто-то в таком виде. В следующий раз думай…
– Мед слишком вкусен, а медведь слишком прожорлив, – несколько философски Жак подытожил мысль, чтобы холодными руками вцепиться в склянку и с довольными вздохами начать мазать укусы пчел.
– Нет, Жак, я хотела сказать вовсе не это. В следующий раз подумай вот о чем: как ты будешь себя чувствовать, когда по твоей вине кто-нибудь погибнет.
Тишина. Только шелест листьев и травы, тихое пение птиц. Адель, сжимая дрожащие губы, кажется, только сейчас поняла, во что она впуталась. У Жака пропало желание шутить, вместо этого он ожесточенно мазал укусы и сердито молчал, недовольно посапывая и морщась от боли.
– И какой же план? Как мы будем спасать эту несчастную?
– Не знаю, – честно ответила и посмотрела в ту сторону, где скрывался городок. – Будем играть роль любопытных. Мы пришли поглазеть на ведьму, насладиться костром.
Мое злое ехидство заставило Адель побледнеть. Испуганно посмотрев на Жака, девушка заметно растерялась.
– Вы же… Вы же этого не допустите?
– Мы этого не допустим. Мы, Адель.
Нуавье оказался негостеприимным местом, еще и оживленным. Кого здесь только не было, вернее, проще было сказать, кого мы тут точно не нашли бы: инспекторов. Они еще не прибыли, хотя все вокруг о них только и говорили.
– А как выглядят инспектора? – Адель полюбопытствовала, прижимаясь к моей руки. Мы шли в настоящей толчее, и девушка боялась потеряться.
– Вы их сразу узнаете. Поверьте, спутать их с кем-то невозможно. Но не советую попадаться им на глаза.
– Да, а то мы все пойдем на антрекоты, – подал голос Жак, потирая шею и воровато оглядываясь по сторонам. – К слову об антрекотах. Там вывеска постоялого двора. Хотя не думаю, что там будут свободные места.
Такое оживление вызвало у меня только зубовный скрежет. Неужели люди так ожесточились, что чья-то смерть приводит их в дикий восторг? Или все дело в том, что уже больше сорока лет ведьм не сжигали.
Последних из нас ждала смерть тихая и позорная, смерть жуткая. Но куда уж кошмарнее публичного сжигания?
Нуавье мало походил на город, хотя гордо именовался только так. Это была большая деревня с наполовину каменным храмом. Черепичные крыши были не везде. А городская площадь, если ее можно было так назвать, красовалась большим колодцем и тремя фонарями.
– Если это город, то я благородный жеребец! – Жак тихо фыркнул, успев все как следует осмотреть. – Не советую вам, мадам сходить с этой части дороги. Помои и грязь тут льются рекой.
Мне пришлось подхватить Адель под руку, а Жака за шиворот, чтобы успеть прижаться к сырой стене дома. Мимо нас пронесся экипаж, обдавая все вокруг брызгами вонючей жижи. Люди, расталкивая друг друга локтями, бросились в рассыпную. Среди голов я видела чепцы, кепи, шляпы. Даже несколько элегантных уборов разглядела: любопытные газетчики хотели урвать все самое ценное первыми. По большей части тут были деревенские, предвкушавшие очередное развлечение.
Широкая главная улица вывела нас к площади, рядом с которой и ютился постоялый двор. Он был по правую руку, по левую возвышался храм. На его каменных ступенях жались друг к другу жрецы в желтых одеждах. Их миссия закончилась, когда дело в свои руки взяла Королевская инспекция.
– Зайдем в «Поющие сирены». На кофе нечего и рассчитывать, но, может, нам предложат что-либо приличное, – я потянула Адель и Жака за собой. – Ну и дали названьице, это где же они тут сирен нашли? До моря отсюда не один день ехать.
Свободных мест, ожидаемо, не нашлось. Но мы успели занять стол в самом углу и даже получили порцию свежей выпечки и чего-то горячего, что по вкусу напоминало жидкий мед. Едва почуяв этот запах, Жак позеленел и отвернулся: утренняя прогулка еще не забылась.
Адель с удовольствием ела булочку, а я, оглядывалась и осматривалась. Из нас троих только я не чувствовала себя человеком. Между мной и остальными будто стеклянная стена была. Я безучастно наблюдала за пьющими, разговаривающими гостями постоялого двора. Скользила взглядом по невыразительным лицам и думала, думала, думала…
У меня был простой план по спасению несчастной, но его еще нужно было выполнить. А с этим начинались проблемы: слишком много неизвестного, непонятного.
– Мадам, мне разведать?
Жак, скрестив руки на груди, откинулся на спинку дряхлого стула. Скрип дерева заглушил гул голосов. Адель, доевшая булочку, вспомнила о моих советах и теперь утирала руки и рот платком, потому что салфетки никто давать и не собирался.
Девушку заинтересовала просьба Жака, и теперь она включилась в беседу.
– Что разведать?
– Ну, где наша несчастная, как ее вытащить.
– Нет, Жак. Нам нужно только знать, где она. Остальное оставь мне.
– И сколько у нас есть времени? Пока… Пока вы не решите этот сложный и острый вопрос свободы? – Жак сделал страдальческое лицо, не забывая томно подмигивать краснеющей Адель. – Час? Два?
– Его почти нет. Я не думала, что люди настолько соскучились по зверствам и казням.
– Тогда… – Жак осмотрелся, стащил с подноса у мимо проходящей подавальщицы что-то мясное и зажаренное, вновь подмигнул Адель и встал с жалобно скрипнувшего стула. – Я поспешу откланяться и вернуться как можно скорее.
Жака задерживать не стала. Меня больше интересовали разговоры в столь оживленном месте. Адель, поймав мой взгляд, превратилась в сплошное любопытство. Я решила, что сегодня у девушки будет много важных уроков.
Чуть придвинулась к Адель и принялась тихо говорить:
– Каждого из нас духи Сеита наделили своим даром. Есть те, кто усмирили стихии, совсем как вы. Огонь, вода, воздух и земля – все это подвластно сильному стихийнику. Вы – очень сильный стихийный маг, маг воздуха.
– А вы, мадам? Какие силы есть у вас?
– Меня с самого детства готовили к чему-то большему. Матушка всегда говорила о том, что у меня будет свой ковен, как был у нее. Так и вышло, но, чтобы им управлять, мало хорошо владеть своим даром. Нужно уметь все, чтобы наставлять, помогать и учить остальных.
– Значит… – Адель опасливо понизила голос, оглянулась по сторонам и продолжила, – вы владеете всей магией? Всей, какая есть?
– Да, Адель.
– А это очень сложно?
– Очень. Не каждая ведьма может стать верховной. За много лет я не освоила все виды магического искусства так хорошо, чтобы заменить кого-то с таким же даром… Я…
Внезапно замолкнув, я шикнула на Адель и обернулась, чтобы увидеть говорящего. Адель могла думать, что мы просто тут сидим, но все это время я тщательно отсеивала крупицы интересных разговоров.
Нет, мне не показалось.
Смочила палец в остатке напитка и наспех нарисовала узор заклинания. Все высохло, не оставив даже следа, только мой слух обострился до предела.
– Что? Что вы услышали?
– О, нет!
Справа от нас, за большим квадратным столом, заставленным различными блюдами и графинами, сидела большая мужская компания. Скользя взглядом по лицам, я напрасно искала среди них хоть одно знакомое. Сначала я подумала, что это зеваки, простые любители жестоких развлечений. Но черноволосый мужчина в темно-зеленом камзоле, трещавшем по швам от тучной натуры своего владельца, уронил шляпу на пол и перед моими глазами промелькнул знак, вышитый серебристой нитью, на камзоле другого мужчины. Крест в круге – знак Королевской инспекции.
Не стоило большого труда разглядеть эти знаки на камзолах всех сидящих за столом. Эти мужчины приехали посмотреть и послушать своего любимца, послушать того, кому они почти поклонялись и на кого равнялись.
Морис Дюбуа.
От одного этого имени у меня скулы свело, а на глаза навернулись слезы ярости. Хорошо, что Жак не видит меня такой. Несмотря на то, что парнишка был неугомонной обузой, он обладал многими прекрасными качествами. Мои слезы приводили Жака в настоящее безумие, он тут же бы бросился с кулаками на любого обидчика, не соблюдая никакие приличия. Впрочем, где оборотень и где приличия…
– Морис Дюбуа, сюда едет сам Морис Дюбуа. Ему, наверное, уже восьмой десяток пошел.
– Кто такой Морис Дюбуа?
– О, Морис Дюбуа… Это тот, от кого мы приехали спасать несчастную. И, судя по разговору, мы приехали вовремя. Морис приедет завтра. Поверьте, Адель, мы только что узнали, сколько у нас времени – времени у нас ровно до завтра. Это очень хорошо, что времени так много.
– Вы видели этого мужчину?
– Адель, если вы увидите Мориса Дюбуа, то можете смело искать себе место на кладбище. Никто не уходил живым от этого инспектора. Для него истребление магов и ведьм – самое важное и нужное дело. Я о нем только слышала, духи Сеита сберегли, а вот моего мужа нет.
– Месть?
– Адель, – не выдержала и истерично хихикнула, – я еще не выжила из ума. Нам с вами нужно будет быть как можно дальше от Нуавье, когда сюда приедет сам мсье Дюбуа. И мы так и поступим… – прикрыв глаза ладонью, устало выдохнула. – Хм… а вот это и вправду интересно.
– Да? Ох, мадам! – Адель вскочила на ноги и прижала руки ко рту. – Там Жак! Он… Он…
– Он снова голый и облеплен пчелами?
– Нет, мадам… – Адель привстала на цыпочки и покачала головой. – Он только что ударил двоих мужчин, теперь… теперь еще и жандарма, похоже. Кажется, Жака арестовали, мадам.
– Хм, ничего страшного. Теперь мы знаем, где его искать. А пока мы послушаем, о чем будут говорить те благородные мсье…
– Мадам! – Адель, стараясь ступать по деревянному помосту, несколько брезгливо посмотрела на коричневую жижу, в которой тонула улочка Нуавье. – Мадам! Почему вы не волнуетесь за Жака?
– Достаточно того, что вы за него волнуетесь…
Я шла не менее осторожно. Отмываться от липкой грязи, смешанной с конским навозом, мне не хотелось, как и не хотелось отмывать Адель. Хватит с меня Жака, которого не раз макнули в эту прелесть его светлой головой.
– Итак, Адель, – я сердито шагала по скрипучему дереву, уворачиваясь от других прохожих, – сегодня мы будем тренироваться еще в кое-чем. Едва мы зайдем за здание жандармерии, смело снимайте свой медальон.
– Это… это не опасно?
– Нет, я помогу вам, не бойтесь. Жак, конечно, еще тот дуралей, но не настолько же! Уверена, что он кое-что узнал и не утерпел, есть за ним такой грешок. В любом случае нам нужно с ним поговорить.
Здание жандармерии оказалось меньше храма и вовсе не походило само на себя: слишком вычурное, даже с лепниной. Тут явно жил кто-то богатый. Когда-то.
Люди пользовались тем страхом перед ведьмами и магами. Далеко не все, кто горел на костре, владел даром, зато у него могли быть дома, земли и золото. Трудно было не поддаться соблазну.
Двери, окрашенные зеленой краской, оказались громадными. Мы с Адель рядом с ними казались муравьями. Окна на первом этаже прятались не только за грязными и пыльными ставнями, но и за решетками. Где-то тут должен быть подвал, заменивший тюрьму в этом городке. Жака явно посадили именно туда.
Я даже не успела поднять руку, чтобы взяться за дверную ручку, как двери распахнулись и на меня рявкнули:
– Пошла вон, старая дура!
Дверь захлопнулась также стремительно, оставив меня в некоторой ошарашенности и в облаке ядовитого перегара, справленного еще и ароматами лука. Перестав дышать носом, я поморщилась и тряхнула головой.