Читать онлайн Волчонок бесплатно

Волчонок

Алайна Салах

Волчонок

Современный любовный роман, Романтическая эротика, Детектив

Теги: #мужское соперничество #триллер #любовь с первого взгляда

* * *

1

– Долго еще ехать, Итан? – нетерпеливо ерзаю задом по бархатной алькантаре эксклюзивного немецкого кабриолета. – Ты говорил, что осталось меньше ста миль, а мы, кажется, проехали все триста.

Мой мужчина отрывает сосредоточенный взгляд от дороги и посылает мне обаятельную улыбку, которой привык располагать к себе людей всех социальных статусов и возрастов: от смешливой санитарки в Массачусетском госпитале, где я работала, до достопочтенного окружного судьи.

– За последний час ты спрашиваешь это уже в третий раз, Рика. Если тебе хочется поскорее заняться со мной любовью, то неподалеку есть мотель. Остаться на ночь там я бы не рискнул, но провести парочку незабываемых часов с моей зажигательной девушкой – в самый раз.

– Ради бога, – шутливо толкаю его в плечо. – Ты всерьез думаешь, что каждый мой вопрос имеет сексуальный подтекст? Просто мне тяжело даются дальние переезды – сидеть на одном месте, как кошка в переноске, для меня подобно пытке.

Итан ласково треплет меня по волосам и возвращает внимание к дороге. Он ответственный водитель и редко позволяет себе надолго отвлекаться. С поверженным вздохом откидываюсь на спинку кресла и, не потрудившись спрятать взгляд, в тысячный раз любуюсь элегантным профилем своего спутника.

Если бы меня спросили, существует ли на свете идеальный мужчина, я бы не задумываясь ответила: «Да». И имя этому мужчине – Итан Томас Нортон.

Шатен с пронзительными голубыми глазами, Итан имеет настолько поразительное сходство с актером Арми Хаммером, что пару раз наши ужины в ресторанах прерывались восторженными девичьими писками с просьбами об автографе. Это, разумеется, не главное. В свои двадцать шесть я научилась понимать, что привлекательная внешность мужчины – скорее приятный бонус. За что я по-настоящему ценю Итана – это за его блестящий ум и упорство, благодаря которым к тридцати двум годам он заработал себе репутацию адвоката, не знающего поражений; и за его выдающееся умение любить и заботиться о дорогих ему людях.

Я и Итан вместе уже два года. Если когда-нибудь у нас появятся дети, у меня в запасе есть увлекательная история знакомства их родителей.

В мои первые недели стажировки в Бостонской больнице в приемное отделение поступил пациент с переломом носа. Пока я нетвердыми руками стажера останавливала кровотечение и очищала лицо от подтеков, мы разговорились, и парень рассказал, что пострадал от рук грабителей, пытаясь вернуть пожилой женщине украденную сумку. Отправив его домой с ватными тампонами, торчащими из носа, и листом рекомендаций от врача я почувствовала укол сожаления, что Итан, как представился парень, не спросил моего номера телефона.

Каково же было удивление, когда этот обаятельный супермен, которого, к слову, ничуть не портила рассеченная переносица, появился в больнице на следующий день с огромным букетом чайных роз и пригласил меня на свидание. Быстро поставив на весы размышлений все «за» и возможные «против», я согласилась, потому что, собственно, никаких «против» у меня и не находилось. Я была свободна от последних отношений с мультидолларовым протеже отца уже несколько месяцев и не прочь окунуться с головой в небольшую любовную авантюру. Разумеется, тогда я и предположить не могла, что невинное свидание в уютном итальянском местечке с пастой и белым вином выльется в то, что я оставлю родной Бостон и соглашусь переехать в Нью-Йорк, где Итану предложили место в крупной адвокатской конторе. Туда мы, собственно, сейчас и едем. На время, пока мы будем подыскивать постоянное жилье, было решено остановиться в доме его покойного отца, который скончался от сердечного приступа больше десяти лет назад. С матерью Итана у меня не было возможности познакомиться, но он пообещал, что обязательно представит нас, как только та вернется из месячного тура по Лигурийскому побережью.

Когда через час мы, наконец, останавливаемся возле массивной резной ограды, я со стоном облегчения толкаю пассажирскую дверь и опускаю затекшие ступни на асфальт.

– В доме долго никто не жил, поэтому не удивляйся, если увидишь паутину и пыль, – с этими словами Итан извлекает из бардачка небольшой пульт и тычет в него пальцем, отчего ворота начинают разъезжаться в стороны с характерным скрежетом застоявшегося металла.

– Садись в машину, малыш, – кивком головы указывает на соседнее кресло. – Въедешь в родовое гнездо Нортонов с королевскими почестями.

В данный момент почести меня заботят меньше, чем квадратный зад, поэтому я отрицательно кручу головой:

– Хочу пройтись.

Автомобиль Итана, с хрустом сминая гравий низкопрофильными покрышками, въезжает внутрь двора, а я шагаю за ним следом, не переставая с любопытством оглядываться по сторонам.

Родовое гнездо Нортонов – массивный двухэтажный дом в стиле модерн с длинным бассейном в задней части двора и небольшим теннисным кортом. Я никогда не расспрашивала Итана о его семье, полагая, что он сам расскажет мне все, что посчитает нужным, но одно могу сказать точно: он явно не страдал от отсутствия денег на карманные расходы в детстве. Этот дом ничуть не уступает родительскому в Бостоне, а я знаю, какую астрономическую сумму отец потратил на его покупку.

– Этим лужайкам не помешает садовник, – весело сообщаю вышедшему из машины Итану.

– Садовник, чистильщик бассейна, уборщица… – перечисляет он, запечатлевая быстрый поцелуй на моих губах. – Все, что посчитаешь нужным. Мама не любит ездить сюда, поэтому весь дом в нашем распоряжении.

Нагрузившись привезенными вещами, мы идем ко входу, и Итан, просунув замысловатый ключ в скважину замка, распахивает тяжелую дверь. Характерный затхлый запах моментально бьет в ноздри и заставляет морщиться.

– Я предупреждал, – с извиняющейся улыбкой говорит Итан, пропуская меня вперед.

– Ерунда. Хорошая уборка исправит дело.

Интерьер дома подтверждает мои догадки о небедственном положении семьи Нортон: немного тяжеловесная, но, без сомнения, элитная мебель, дорогая паркетная доска, причудливые светильники с явным намеком на дизайнерское участие и много, очень много пространства.

Я одергиваю тяжелую бархатную портьеру, рассыпая по комнате пыль и солнечный свет, и подмигиваю:

– Через пару дней я превращу это место в благоухающий райский уголок.

Итан подходит ко мне сзади и, обхватив губами мочку уха, запускает руку мне под футболку.

– Не сомневаюсь, Рика. А теперь давай я покажу тебе спальню.

Урчащие нотки в его голосе не дают шанса усомниться в том, что произойдет дальше. Великолепный секс – это еще один плюс в копилку идеального Итана: он чувственный и нежный любовник, и именно с ним я узнала, что оргазм в постели способны испытывать двое.

Мы наперегонки поднимаемся на второй этаж и там, на накрытой чехлом кровати, занимаемся сексом в нашем первом совместном жилище.

Июньское утро в Форест-Хиллс встречает меня бьющими в пыльное стекло солнечными лучами и необычайной бодростью. После почти десяти часов сна я полна энергии претворить свой план по благоустройству нашего с Итаном жилья в жизнь.

Я выскальзываю из кровати и, натянув футболку, трогаю его за плечо:

– Эй, соня. Я умираю хочу кофе. Тебе сварить?

Ответом мне служит глухое бормотание, которое я расцениваю как согласие, и аккуратно прикрыв за собой дверь, шлепаю босыми ногами по длинному коридору к лестнице.

По пути несколько раз останавливаюсь, потому что кажется, что я слышу какой-то посторонний шум, напоминающий звуки льющейся воды. Это, разумеется, чушь. В привидения я перестала верить еще в четыре года, да и вряд ли Касперу когда-нибудь взбрело бы в голову принимать душ.

Распаковав привезенные пакеты, засыпаю молотые кофейные зерна в турку и, разобравшись с плитой, ставлю на включенную конфорку. Смахиваю пыль со стульев и стола, и когда приступаю к готовке сэндвичей, мою талию обвивают знакомые руки.

– Когда-нибудь ты станешь замечательной женой, Рика, – ласково звучит мне в висок.

– Подай сыр, подхалим, – хихикаю, не переставая старательно размазывать масло по квадратному тосту. Я не слишком сильна в готовке, но, если уж мы с Итаном решили жить вместе, я приложу все усилия, чтобы стать хорошей хозяйкой.

Объятия исчезают, замещаясь шуршанием бумажного пакета, которое через секунду стихает.

– Эй, где мой…? – я оборачиваюсь с намерением шутливо отчитать нерадивого помощника, но тотчас же замолкаю, потому что вижу, что Итан застыл возле окна, сжав челюсть до взбугрившихся желваков.

– В чем дело? – осторожно подхожу ближе.

Итан молчит, и отчего-то я уверена, что он меня даже не слышал. Прослеживаю направление его взгляда и невольно хмурюсь.

Во дворе рядом с идеально чистым Порше, нарушая все понятия о парковочной симметрии, стоит огромный черный внедорожник, по стекла покрытый брызгами грязи.

– Кто это, Итан? – спрашиваю после секундного замешательства.

Его ответ удивляет меня не меньше, чем увиденное, потому что никогда, ни разу Итан не позволял себе в моем присутствии подобную грубость.

– Это Тайлер, мать его, – цедит он, ни на секунду не отрывая невидящего взгляда от окна. – Мой младший ублюдок-брат.

2

– У тебя есть брат? – растерянно разглядываю идеально выбритую щеку. – Но… ты мне никогда о нем не говорил.

Несколько раз моргнув, Итан отрывает взгляд от окна и поворачивается ко мне. Черты его лица постепенно разглаживаются, возвращая мне мужчину, которого я знаю: уравновешенного и невозмутимого.

– Эта та часть биографии нашей семьи, о которой я бы предпочел не вспоминать. Если ты слышала выражение «паршивая овца в стаде», то это как раз о нем. Отец бы в гробу перевернулся, узнай, каким вырос этот… – он поджимает губы, словно подыскивает в своем лексиконе подходящее слово, – его младший сын.

Кофе на плите начинает предупредительно шипеть, наполняя кухню запахом подгоревших зерен, но я не могу пошевелиться, все еще пораженная услышанным. Как случилось, что за два года, что мы вместе, Итан ни разу не упомянул о том, что у него есть младший брат? Что могло произойти между ближайшими родственниками, что вызвало эту жгучую неприязнь, мрачными тенями мелькающую в глазах Итана?

– А как же твоя мама? – глажу его плечо в надежде немного расслабить. – Она тоже не общается с Тайлером?

Рука Итана вздрагивает под тканью идеально выглаженной рубашки, заставляя меня отдернуть ладонь и спрятать ее за спину.

– К счастью, у нас разные матери, Рика. Этот ублюдок – мой брат лишь наполовину.

Уже во второй раз внутренности неприятно сводит от хлесткого слова «ублюдок». Сейчас оно неприятно вдвойне, наверное, оттого, что Итан явно использует его в оригинальном значении.

– Кофе горит, – раздается мрачный хрипловатый голос за нашими спинами.

От неожиданности сердце проваливается вниз и, будто разогнавшийся теннисный мячик, снова подпрыгивает к подбородку. Я вдруг осознаю, что стою посреди кухни в одной футболке, к счастью, достаточно длинной, чтобы скрыть далекое от скромности белье, да и воронье гнездо на моей голове – совсем не та укладка, с которой я привыкла встречать незнакомых людей. Словно заторможенная юла, кручусь на сто восемьдесят градусов и замираю на месте, неделикатно приоткрыв рот.

Я совершенно зря переживала по поводу того, что окажусь самой раздетой на территории этого дома, потому что из одежды на парне напротив – лишь белое махровое полотенце, обмотанное вокруг бедер. И слух меня отнюдь не подвел: судя по влажным волосам, падающим ему на лоб, и поблескивающим на торсе каплям воды, это не Каспер плескался в душе.

Ударная волна раздражения, исходящая от Итана, иглами впивается в кожу, но даже она не останавливает меня от неприличного разглядывания незнакомца. Уж слишком разительно он отличается от всех парней, с которыми я привыкла общаться в университете, и тех, с кем меня пытался свести отец. Мы с ним явно ровесники, но в его темном, почти черном взгляде столько мрачности и холода, что я невольно задаюсь вопросом, в какой среде он вращается и чем зарабатывает себе на жизнь. На ту же мысль наводит серповидный шрам на его щеке, явно полученный много лет назад, и несколько заживающих кровоподтеков на ребрах и ключицах. Он точно неравнодушен к спорту, потому что такие тела без усилий не достаются: красиво вылепленные мышцы рук, треугольный торс, широкий, но без намека на перекачанность, рельефная грудь и твердые прямоугольники пресса.

Я корю себя за то, что так откровенно его рассматриваю, но оправдываюсь тем, что не каждый день вижу в десятифутовой близости образец тела со страниц «Sports Illustrated». Это всего лишь свойственное человеку любопытство, не более того.

– Что ты здесь делаешь? – разносится арктический голос Итана над моими волосами.

Парень равнодушно царапает мое лицо черным взглядом и переводит глаза на брата.

– Это и мой дом, – развернувшись спиной, он снимает турку с плиты и начинает наливать кофе в одну из приготовленных мной чашек.

– Рика готовила это не для тебя, – рявкает Итан, отодвигая меня в сторону. – Ты не имеешь никакого…

– Я хочу кофе, – невозмутимо отзывается парень, приваливаясь бедрами к кухонному островку, отчего полотенце немного сползает вниз, обнажая резную букву V.

Я не страдаю излишней стыдливостью, но сейчас быстро опускаю глаза в пол, начиная разглядывать свой розовый педикюр. Очевидно почувствовав мое смущение, Итан переключает внимание на меня: убирает с лица упавшую прядь и обнимает за талию.

– Ты к нам надолго? – спрашивает уже более спокойно, и от меня не укрывается, как он демонстративно расправляет плечи, словно пытается вернуть себе самообладание.

Парень делает шумный глоток и, поставив чашку на столешницу, несколько раз проводит ладонью по взъерошенным черным волосам.

– Я буду нечасто здесь появляться, если ты об этом.

Он в два глотка расправляется с обжигающим кофе и, игнорируя открытую посудомойку, моет за собой чашку, после чего молча выходит из кухни.

Чувствую себя по-идиотски. Этот парень планирует задержаться здесь минимум на несколько дней, а нас даже не представили. С другой стороны, кто мешал мне самой проявить инициативу, назвав свое имя? Хотя младший брат Итана явно не из тех, кому важно расположить к себе людей, и кто будет интересоваться, как мои дела, при встрече. Так почему я должна переживать, что наше знакомство не сложилось?

Я не физиономист, но отчего-то мне кажется, что мы вряд ли поладим. Во-первых, он едва на меня взглянул. Мой утренний образ далек от привычных канонов женской красоты, но я способна трезво оценивать свою внешность и знаю, что, как минимум, не могу быть противной. А еще я склонна доверять Итану, и вряд ли его неприязнь к брату является необоснованной, а это повод относиться к Тайлеру с осторожностью.

Просто удивительно, что эти двое – кровные братья, потому что в их внешности, помимо роста, нет ни малейшего сходства. Итан худощавый и светлокожий, с тонкими аристократическими чертами лица, Тайлер же широкоплечий и смуглый, и с большой вероятностью, его мать – уроженка Латинской Америки.

– Позавтракаем? – разбиваю повисшую тишину.

Отмерев, Итан опускается на стул и машинально делает глоток за чашки, которую я перед ним поставила.

– Если тебе неприятно его присутствие, – говорю осторожно, – мы можем подыскать другое жилье.

Итан раздраженно грохает кружкой о стол, заставляя меня подскочить от неожиданности, и его тонкие ноздри раздуваются от негодования.

– Я не оставлю этого щенка распоряжаться имуществом моей семьи. Пусть не думает, что может вот так просто заявиться в дом, на который он не имеет ни малейшего права.

Я не слишком сильна в юриспруденции, но разве, имея общего отца, Тайлер не вправе претендовать на долю в наследстве? Однако, глядя на ожесточившееся лицо Итана, решаю попридержать собственное любопытство до более подходящего случая.

В молчании мы дожевываем приготовленные мной сэндвичи, и когда я приступаю к уборке стола, за окнами раздается звук заведенного двигателя. Секунд через тридцать во дворе воцаряется тишина, плечи Итана ощутимо расслабляются, и на лице появляется намек на улыбку.

– Сегодня я поеду в офис. Чем планируешься заняться?

– Садовник, уборщица, чистильщик бассейна, – пожимаю плечами. – Намерена сдержать свое обещание и превратить это место в райский уголок.

– Я вовсе не собирался делать из тебя раба лампы. Уборка может подождать. Ты планировала увидеться с Дженни, разве нет?

Дженни моя старшая сестра, которая живет в Нью-Йорке больше десяти лет. Она вырвалась из оков родительского контроля, поступив в Колумбийский университет, а на четвертом курсе вышла замуж за своего однокурсника, чем вызвала огромное недовольство отца, лишенного права вето на неугодный по его материальным критериям брак. К счастью или к сожалению, меньше чем через год Дженни подала на развод, и с тех пор ведет образ веселой нью-йоркской холостячки: крутит многочисленные романы с мужчинами всех возрастов, путешествует по миру и божится, что никогда больше не выйдет замуж. С сестрой мы не виделись почти одиннадцать месяцев, и я клятвенно обещала ей по приезде оторваться как следует.

– Встречусь с ней завтра. Боюсь, если я хоть день протяну с уборкой, у меня выработается пожизненная аллергия на пыль.

– Ну хорошо, – Итан подходит ко мне и целует в губы. – Если тебе что-то понадобится – звони. Если мой… брат… – он еле заметно морщится, будто это слово выжигает ему язык, – если он появится, дай мне знать.

Приняв душ и переодевшись в строгий рабочий костюм, Итан уезжает из дома, а я плюхаюсь на диван и принимаюсь штудировать интернет в поисках выездных служб по уборке. Провисев на телефоне битый час и получив единогласный ответ, что все они готовы довести мое жилище до стерильности не раньше завтрашнего дня, я падаю головой на диванные подушки и набираю номер сестры.

– Добро пожаловать в Нью-Йорк, толстушка! – слышу ее бодрый голос в трубке. Ее «толстушка» – насмешливая дань моей природной худобе, которой она дразнит меня с детства. – Готова вылезти из-под папочкиного крыла и познать, что такое настоящая жизнь?

– А есть предложения?

Ответом мне служит задорный смех, от которого во внутренностях моментально начинает пузыриться азарт. Дженни обладает удивительным свойством привносить атмосферу праздника везде, где бы она ни появилась. Вот и сейчас мы обменялись лишь парой фраз, а я уже перебираю в голове весь привезенный гардероб, размышляя, что бы надеть на предстоящую вылазку. Мне и правда не помешает немного оттянуться. В конце концов, это Нью-Йорк – искрящийся жизнью мегаполис, а я та, кто в течение года брала сверхурочные смены в больнице, чтобы доказать себе и окружающим, что я больше, чем избалованная дочь своего влиятельного отца.

– Сегодня. Только ты и я, – загадочно произносит Дженни. – У меня есть билеты.

– Обожаю билеты. – с усмешкой цитирую фразу из любимого кинофильма. Жду, что сестра расскажет о конечном пункте назначения, но она лишь сгущает ауру таинственности:

– Будь готова к десяти. Каблуки повыше, платье посексуальнее. Где вы остановились?

Продиктовав Дженни адрес, я слышу короткое «Я за тобой заеду» и следующие за ним гудки.

Мысленно попросив Господа, чтобы сестре не пришло в голову повести меня на концерт какого-нибудь рэпера, по которым она так фанатела в детстве, я поднимаюсь с дивана и плетусь в гардеробную. Если уж мне и суждено шагнуть в неизвестность, то я сделаю это, выглядя на миллион долларов.

3

– Хей, толстушка! – задорно восклицает Дженни, распахивая глянцевую дверь своей Тойоты. – Кажется, за год у тебя, наконец, появилось что положить в декольте.

Сестра выходит из машины и начинает вращаться по часовой стрелке, словно пирожное на элитном кондитерском стенде, давая мне возможность насладиться ее эффектным образом.

Джен исключительная красавица: натуральная блондинка с пышными формами, к тому же обладающая сокровенным знанием, как их правильно подать. Общие знакомые говаривают, что мы с сестрой очень похожи, вот только мои волосы темнее и ростом я выше.

Дженни старше меня на четыре года, однако между нами никогда не было сестринской вражды или конкуренции. Я с уверенностью могу назвать ее своей лучшей подругой, и хочется верить, что она считает так же.

– Выглядишь сногсшибательно, Джен, – резюмирую, сливаясь с ней в сестринских объятиях.

– Ты тоже, малышка Рика, – на эту короткую фразу голос сестры теряет привычную смешливость и пропитывается нотами теплоты, которые мгновенно переносят меня в наше детство, когда она заплетала мне причудливые косички и тайком от родителей разрешала смотреть любимый мультсериал.

– Дворец ничего себе так, – присвистывает Дженни, разглядывая мое временное пристанище через ворота. – Это дом Итана?

– Его семьи. Правда, здесь никто не живет. Его отец давно умер, а матери, кажется, больше по душе обитать на Манхэттене. Есть еще брат.

– У Итана есть брат? – незаинтересованно переспрашивает сестра, грациозно приземляясь на водительское кресло. – Ты мне ничего о нем не говорила.

Обойдя машину, я занимаю пассажирское кресло и пристегиваю ремень безопасности. Дженни никогда не была аккуратным водителем, и вряд ли что-то изменилось за время, что мы не виделись.

– Так что за сюрприз с билетами ты мне приготовила?

– Не хотела говорить до последнего момента, чтобы не повергать в шок твоего законопослушного избранника.

Сестра и Итан встречались пару раз на семейных ужинах, организованных мамой, и сразу поладили, однако это не мешало ей время от времени подтрунивать над его правильностью и педантичностью.

– И-и-и-и…? – вопросительно поднимаю брови.

– Бои без правил, – подмигивает сестра и, прежде чем я могу начать возмущаться, вдавливает педаль газа в пол, от чего флагман японского автомобильного концерна с визгом срывается с места.

– Худшим вариантом в моей голове были билеты на концерт Канье Уэста. Когда ты, черт подери, успела увлечься боями без правил?

– Я там, где море тестостерона, детка, – беззаботно парирует сестра, опуская солнцезащитный козырек со встроенным зеркалом. Убедившись, что макияж в порядке, захлопывает его и переводит взгляд на меня. – А что плохого в боях без правил, Рика? Чем они отличаются от боксерских поединков, которыми так бредит отец?

– Ничем. Поэтому я их и не смотрю. Понятия не имею, кто вообще получает удовольствие, глядя на то, как два человека наносят друг другу увечья.

– Люди по натуре жестокие существа, толстушка. Звериные инстинкты у нас в крови. Бои гладиаторов, рыцарские турниры… историю не переписать. Мордобои всегда будут в почете у публики, и чем публика богаче, тем она кровожаднее.

– А для чего ты ходишь туда, Джен?

– Тусовка и азарт, – она беспечно пожимает плечами. – И красивые парни, конечно. У меня есть свои любимчики.

Я не предпринимаю попытки смыть с лица скепсис, поэтому сестра использует запрещенный прием: посылает мне одну из своих улыбок, которыми в детстве успешно выторговывала у отца прощение за многочисленные шкодничества.

– Обещаю, если тебе не понравится, мы сразу же уйдем.

Я со вздохом киваю, потому что не хочу портить вечер, и слышу, как сестра бормочет себе под нос:

– Но ты бы обязательно осталась, если бы знала, во что мне обошлись эти билеты.

Кажется, судьба вечера решена.

Мы оставляем машину на обнесенной забором парковке и, стуча каблуками, направляемся в сторону здания, возле входа в которое кишит толпа.

– Что я говорила? – самодовольно хмыкает сестра. – Хищники, жаждущие крови.

Я уныло оглядываю скопище людей и в третий раз за последнюю минуту одергиваю подол вечернего платья, откровенно жалея, что не оделась скромнее. Не знаю, каков дресс-код на подобных мероприятиях, но сейчас мне искренне хочется, чтобы вместо тугого огрызка ткани, норовящего продемонстрировать окружающим мое нижнее белье, на мне были свободные брюки.

Когда мы подходим к зданию, Дженни обхватывает мое запястье и тащит в противоположную от забитого входа сторону. Я не сопротивляюсь, потому что по опыту знаю, что ждать очереди с простыми смертными сестра не привыкла. Остановившись перед неприметной двери с глазком, Джен уверенно барабанит по ней костяшками. Через секунду на пороге появляется осклабившийся амбал с ярко выраженной диастемой, хотя, возможно, я и ошибаюсь, и у него просто не хватает зуба.

– Скучал, старичок? – кокетливо усмехается Джен, протискиваясь мимо него.

Под изучающим взглядом парня я семеню следом, боясь хоть на секунду потерять сестру из вида.

– Привела подружку, куколка? Она такая же заводная, как ты?

– Подбери слюни, Карсон. Рика моя младшая сестра, поэтому попридержи свои сальные шуточки.

Чувствую себя маленьким ребенком, который по случайности попал в мир больших игрушек. Я и сама могу за себя постоять, но что-то подсказывает мне, что сейчас лучше придержать язык за зубами.

Мы идем по длинному коридору до тех пор, пока не упираемся еще в одну дверь, за которой, судя по отдающейся в стены вибрации, и происходит главное действо. Сестра дергает массивную ручку, и в ту же секунду меня слепят огни бесчисленных софитов, а уши закладывает от грохочущей музыки.

– Билеты, – преграждает путь чернокожий громила, по размерам не уступающий тому типу с невыясненным зубным дефектом.

Закатив глаза, сестра лезет в сумочку и извлекает два цветных прямоугольника. Демонстративно помахав ими у него перед носом, небрежно пихает их обратно и, схватив меня за руку, тащит в сторону переполненных трибун.

– У нас лучшие места, – гордо объявляет Дженни, когда мы в сопровождении заинтересованных взглядов мужчин протискиваемся к арене, по виду напоминающей боксерский ринг.

– А где же сиденья? – начинаю оглядываться по сторонам.

Сестра обвивает рукой мою шею и заливисто хохочет:

– Сиденья?! Да любой сидящий удавился бы за эти места. Расслабься и наслаждайся зрелищем.

Теперь, когда я знаю, что мне, очевидно, придется провести несколько часов стоя на четырехдюймовых каблуках, к списку моих пожеланий к этому вечеру, помимо брюк, добавились еще и кроссовки.

Шоу боев без правил проходит по всем законам жанра, с которым я познакомилась, посмотрев «Малышку на миллион»: участники, одетые в шорты и накидки с капюшонами, выходящие на ринг под энергичное музыкальное сопровождение; голос конферансье, эффектно растягивающих гласные, показные потасовки перед боем в стиле известного задиры-ирландца и омерзительные звуки рассекаемой кожи. К концу второго боя мне становится настолько тоскливо и неинтересно, что я начинаю изучать трибуны, но судя по перекошенным от возбуждения лицам как мужчин, так и женщин, скучно и неприятно здесь лишь мне одной.

– Эй, убери эту кислую мину, – дергает меня за указательный палец сестра. – Сейчас будет драться мой любимчик.

Я нехотя поднимаю взгляд на ринг, и в ту же секунду переполненный зал оглашается звуком протяжного волчьего воя.

– Это он, это он! – возбужденно восклицает Джен, подпрыгивая на месте. – Мой фаворит, Волчонок.

Волчьи завывания, от которых кожа рук покрывается мурашками, стихают, заменяясь рок-композицией, по звучанию напоминающей раннюю «Metallica».

Ведущий сыплет пафосными эпитетами, но я его почти не слышу, вглядываясь в парня, который уверенной походкой спускается на ринг по освещенному лестничному проему.

Его лицо скрыто под тканью наброшенного капюшона, и все, что попадает в видимость, это черные спортивные шорты с белым логотипом, резинка которых опоясывает будто выточенную из камня букву V и рельефный пресс с отметинами ссадин. Взгляд невольно спускается к его ногам: длинным и мускулистым, с характерными выступающими венами на икрах. Мужские ноги – мой фетиш со времен увлечения студенческим баскетболом, и сейчас я не могу перестать разглядывать ноги этого парня, завороженная тем, как перекатываются под загорелой кожей латеральные и медиальные мышцы.

– У тебя что-то на подбородке, – усмехается сестра, смахивая с уголка моих губ воображаемую слюну.

– Мой интерес чисто анатомический, – шутливо скидываю ее руку. – Мне интересно, сколько белка в день потребляет этот парень, чтобы поддерживать такую мышечную массу.

– Скоро ты увидишь его лицо, и вся эта медицинская чушь вылетит у тебя из головы.

Парень выходит на ринг под оглушительное скандирование толпы и, несколько раз приподнявшись на носках, небрежным движением скидывает капюшон. Мое изумление тонет в восторженных женских визгах, протяжном улюлюканье сестры и завывании конферансье:

– Дамы и господа, встречайте Тайлера Но-о-ортона, больше известного как Волчонок.

4

– Правда он красавчик? – голос сестры врывается в мой онемевший ступор. – Смотри, какие скулы… и этот взгляд. Есть в нем что-то… звериное.

Облизав пересохшие губы, наблюдаю, как Тайлер сбрасывает с себя накидку и делает несколько круговых взмахов плечами.

– А он не слишком молод для тебя? – переспрашиваю машинально.

Спохватившись, что могла обидеть сестру, с опаской смотрю на Дженни, но, к счастью, ее самооценку подобными замечаниями не покоробить.

– Замуж я за него выходить все равно не планирую, а вот провести одну зажигательную ночь… – Она многозначительно играет бровями, эффектно откидывая назад завитые локоны. – Держу пари, Волчонок и в постели просто зверь. Впрочем, тебе стоит увидеть, как он двигается, и ты сама все поймешь.

– Это брат Итана! – слова мне приходится выкрикнуть, потому что динамики взрываются звуками лающей рэпчины, а ведущий начинает сыпать градом пафосных эпитетов, представляя соперника Тайлера.

Несколько секунд сестра непонимающе хлопает голубыми глазами и, сложив губы буквой «О», с шумом выдувает свое удивление.

– Родной брат адвоката-зануды – звезда боев без правил?

– Мы познакомились этим утром. И, кажется, какое-то время будем жить под одной крышей.

С последней фразой лицо сестры расплывается в щедрой белозубой улыбке:

– Надеюсь, Итан не против гостей. Потому что теперь я точно планирую наведываться к своей сестренке как можно чаще.

Наш незамысловатый диалог прерывается возбужденным ревом зрителей, заставляя обеих повернуть головы в сторону ринга. Соперник Тайлера, огромный рыжеволосый бугай с торчащей бородой, не обращая внимания на прыгающего рядом худощавого рефери, тычет пальцем в грудь парня и, судя по агрессивным движениям челюсти, рычит что-то нелицеприятное. Конечности мгновенно сковывает страх: хотя Тайлер и рыжий практически одного роста, последний гораздо крупнее и больше похож на окорок, заросший жиром и мясом.

Толпа неистовствует, требуя кровавого зрелища: зрители жаждут, что противник потеряет самообладание и начнется потасовка. Сердце начинает биться в груди так сильно, что, кажется, его толчки заметны через ткань платья.

На лице Тайлера застыло то же выражение, что я видела этим утром: равнодушная холодность. Кажется, провокации рыжего никак его не задевают. Не сводя взгляда с брызжущей слюной физиономии, он достает из кармана шорт прозрачную капу и помещает ее в рот.

Раздается удар гонга, и вместе с ним по залу прокатывается изумленное аханье, потому что ровно в ту же секунду Тайлер делает короткое молниеносное движение головой, ударяя соперника в переносицу. Неуклюже взмахнув руками, гора мяса по инерции отлетает на несколько шагов назад и непонимающе трясет бородой, стремительно окрашивающейся кровью.

– Он очень быстрый, – возбужденно цокает языком сестра.

Я ее восторгов не разделяю. Опускаю взгляд на ладони и понимаю, что рассекла свежим маникюром кожу до алых полумесяцев.

Через несколько секунд рыжий приходит в себя и угрожающе надвигается на Тайлера. Отчего-то тот не предпринимает ни малейшей попытки увернуться, когда разъяренный соперник выбрасывает вперед кулак размером с мою голову и с глухим звуком вонзает ему под ребра.

Я невольно вскрикиваю и от ужаса жмурю глаза. Теперь понятно, откуда у брата Итана все эти кровоподтеки и ссадины.

– Он живой? – боюсь преждевременно разомкнуть веки. Так же я делаю в кинотеатре, когда вижу сцены насилия.

– Можешь открывать глаза, Рика, – теплая ладонь Дженни трогает мое запястье. – Он всегда задорит соперника. Уверена, триумф бородача долго не продлится.

С такой же беспечностью Тайлер пропускает удар в ключицу, отчего трибуны начинают недовольно галдеть, а хор писклявых женских голосов скандировать: «Убей его, Волчонок».

Опьяненный успехом Дровосек, как представил его ведущий, расшагивает по периметру ринга, поднимая кулаки вверх с призывом поддержать его овациями, а я в этот момент искренне недоумеваю, почему вместо того, чтобы использовать его тупую браваду и нанести удар, Тайлер просто ждет.

– Смотри, – доносится до меня дрожащий от возбуждения голос сестры. – Сейчас… вот сейчас. Смотри…

Оттолкнувшись от ограждения, рыжебородый разбегается с намерением нанести еще один сокрушительный удар, и когда расстояние между ним и его застывшим соперником остается меньше чем критические четыре фута, Тайлер делает резкий рывок вперед, и все, что я успеваю заметить – это занесенную руку, обмотанную белым бинтом. Раздается тошнотворный хруст ломающихся костей, и следующим кадром рыжая борода лежит на полу без движения. Рефери молниеносно подбегает к нему и начинает считать, но еще до того, как он называет финальную цифру, сестра торжественно произносит:

– Нокаут.

С колотящимся сердцем я смотрю на Тайлера и вижу, что ледяная паутина его взгляда потрескалась, и за ней угадывается бушующее пламя. Помимо воли прослеживаю капли пота, стекающие по его вискам, и то, как быстро поднимается и опускается мускулистая грудь. В ту же секунду по нервам проносится двухсотвольтный разряд тока, потому что пламенеющий взгляд устремляется на меня. Пальцы сами находят переброшенную через плечо сумку и с силой сжимают. Я чувствую себя так, словно меня застали на месте преступления, но тем не менее отвести глаза не получается. Узнал ли он меня, после того как едва взглянул утром? Наверное, нет.

Мы смотрим друг на друга так долго, что это переходит все границы приличия, и когда я уже собираюсь сделать над собой усилие и оторвать взгляд, полуголая ринг-герл татуированной рукой обвивает шею Тайлера и под заводное улюлюканье зрителей жадно присасывается к его губам. Перемотанная окровавленным бинтом рука ныряет в ее волосы и их сжимает, после чего девушка отстраняется и, победно тряхнув взлохмаченной копной, покидает ринг.

– Тяжело, наверное, встречаться с бойцом, – бормочу я, пытаясь привести дыхание в норму.

– Ты думаешь, она с ним встречается? – фыркает сестра. – Не пройдет и пары боев, как эта подстилка запихнет язык в рот кому-то другому.

– Тогда почему он ее целовал?

– По той же причине, почему я хочу пересечься с этим парнем после боя. Тонны нерастраченного тестостерона равно умопомрачительный секс.

– И когда ты стала такой шлюхой? – не удерживаюсь от смешка.

– Ханжи называет это распутством, я же зову это свободой.

Сестра берет меня за руку и, пятясь назад, тянет за собой:

– Пойдем навестим бар. С появлением Волчонка здесь стало жарковато.

– Смотри, куда прешь! – раздается раздраженное шипение из-за ее спины. Оно исходит от перекошенной от злости дамы, которой с одинаковым успехом может быть сорок или шестьдесят, благодаря напичканным под кожу инъекциям. Бр-р. Уж лучше заиметь пару лишних морщин, чем каждый день носить на лице такую одутловатость.

– Вы не на приеме у английской королевы, – огрызается сестра. – Это бои без правил, и здесь никто не застрахован от того, что возбужденная фанатка не оттопчет вам ногу.

Доказывая собственную правоту, Дженни легко может ввязаться в драку, поэтому я мягко обхватываю ее за талию и выхожу вперед.

– Приносим свои извинения, мисс, – говорю без сожаления. – На подобных мероприятиях действительно сложно соблюдать дистанцию.

Считая, что на этом конфликт исчерпан, я пытаюсь обойти энциклопедию пластической хирургии, но женщина вдруг делает знак рукой, и через секунду перед нашими изумленными взглядами материализуется рослый увалень с толстой золотой цепью на шее.

– Серьезно? – с издевкой фыркает сестра, обливая его презрением. – И что этот тираннозавр сделает? Погрузит нас в багажник и пустит пулю в лоб за то, что я наступила на твои прошлогодние босоножки от Валентино?

Ох, Дженни. Не нужно подкидывать в эти крошечные мозги отличную идею.

Пока я пытаюсь прикрыть источающую сарказм сестру собой, рука тираннозавра смыкается на моем предплечье и дергает так, что я едва не валюсь с неустойчивых каблуков. Которые, кстати, из новой коллекции.

– Извиняйся, – раздается мне в лицо зловонный рык.

Я бы и пошутила, что у меня на примете есть неплохой дантист, если бы в этот момент мне не было так страшно. Что я могу сделать? Закричать? Судя по настроениям здешней публики, они, скорее, начнут скандировать: «Убей».

– Руки убери, – доносится из-за спины знакомый голос с хрипотцой, от которого все нервные окончания мгновенно подтягиваются к коже и каждый волосок на теле встает дыбом.

Тираннозавр теряет ко мне интерес: захват на плече исчезает, а близко посаженные глаза устремляются поверх моей головы.

Я едва успеваю отскочить в сторону, когда под восхищенное аханье сестры амбал шагает к Тайлеру. Мой вопль «Не надо!» так и умирает в горле, потому что мускулистая рука, покрытая шрамами, предупредительно перехватывает шею тираннозавра до того, как тот успевает приблизиться.

– Извиняйся, – коротко приказывает парень, и по белеющим фалангам его пальцев я понимаю, что он усиливает захват.

В сгрудившейся вокруг нас толпе воцаряется тишина, которая спустя несколько секунд прерывается сипящим «Извините». С молотящим в ушах пульсом наблюдаю, как Тайлер отпускает мясистое горло и под надрывное кашлянье амбала переводит холодный взгляд на меня.

– Ты нормально?

Пытаясь проглотить комок из страха и адреналина, я молча киваю, не в силах перестать разглядывать его лицо: густые черные брови и яркие губы, испещренные мелкими шрамами.

– Вам лучше уйти, – продолжает парень, переводя взгляд на сестру. Видимо, волчье чутье безошибочно подсказало ему, кто в нашей женской стае альфа.

Не переставая беспорядочно хлопать ресницами и широко улыбаться, сестра несколько раз кивает головой, после чего обнимает меня за плечи и без слов увлекает к выходу. Я послушно иду за ней через расступающуюся толпу и не могу отделаться от ощущения, что взгляд Тайлера преследует меня до тех пор, пока тяжелая дверь за нами не захлопывается.

5

– Как прошел вчерашний вечер? – спрашивает Итан, затягивая идеальный узел на темно-синем галстуке. – Вы с сестрой устроили тур по нью-йоркским барам? Не слышал, как ты вернулась.

Дженни оставила меня в Форест-Хиллс глубоко за полночь, когда Итан, привыкший ложиться не позднее одиннадцати, уже спал. Ему вряд ли понравится мой ответ, но и утаивать правду я не собираюсь.

– Мы ходили на бои без правил. Дженни до последнего не говорила мне о планах на вечер, поэтому отказываться было уже поздно.

Пальцы Итана, держащие запонку, замирают на белоснежной манжете.

– Ты же не любишь бои и жестокость, – медленно выговаривает он, сводя брови к переносице. – К тому же посещать подобные мероприятия двум молодым привлекательным женщинам отнюдь не безопасно.

Я знаю, что он прав – достаточно вспомнить об инциденте с королевой ботокса и ее ручным павианом, но подрывать доверие Дженни в глазах Итана мне совершенно не хочется. Теперь, когда мы перебрались в Нью-Йорк, я планирую видеться с сестрой как можно чаще, и мне бы не хотелось, чтобы Итан нервничал в каждую нашу совместную вылазку.

– Там было много охраны. И я встретила Тайлера.

При упоминании имени брата на лицо Итана падает тень, а тонкая вена на виске вздувается, и он вновь переключает внимание на запонку, чересчур агрессивно втискивая ее в петлю.

– Еще одно доказательство, что таких мероприятий следует избегать. Догадываюсь, ты видела его на ринге.

– Да. Он дрался против огромного амбала.

От воспоминаний о хрусте костей и брызжущей крови пальцы на руках начинает неприятно сводить – и медицинское образование нисколько не спасает. За годы врачебной практики я привыкла ликвидировать последствия травм, а не быть их свидетелем.

– Я всегда думала, что люди участвуют в боях из-за денег. Я имею в виду… ведь это травмоопасно, а Тайлер из вполне обеспеченной семьи.

На секунду в голубых глазах Итана вспыхивает раздражение, но оно быстро гаснет. Застегнув пуговицу и поправив галстук, он шагает ко мне и целует в щеку.

– Несмотря на возраст, Рика, в чем-то ты еще совсем дитя. Примитивные побоища – максимум, на что способны такие люди, как мой брат. Драться за деньги – выбор, который он сделал. Иногда я рад, что отец мертв и не видит, какой позор этот выродок навлек на нашу семью.

Мы находимся в Нью-Йорке меньше суток, а я уже услышала из его уст больше бранных слов, чем за два года отношений. Откуда же в нем такая нелюбовь?

Спустившись во двор, чтобы проводить Итана на работу, я невольно подмечаю, что машины Тайлера нет. Очевидно, он не приезжал ночевать. Оно и к лучшему: надеюсь, в его отсутствие Итан немного расслабится и обретет былое душевное равновесие.

Вернувшись в дом, наспех принимаю душ, и когда собираюсь сесть завтракать, раздается звонок от службы уборки, сообщающей, что их минивэн ожидает возле ворот.

К четырем часам вечера родовое гнездо Нортонов сияет чистотой: мебель отполирована до зеркального блеска, в воздухе витает аромат цветочного кондиционера. Вычистив столовые приборы и застелив свежее постельное белье в нашей с Итаном спальне, я решаю немного почитать и сама не замечаю, как проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь от хруста автомобильных покрышек, доносящегося через приоткрытое окно. Выглянув во двор, вижу, как Итан выходит из своего белого Порше, с неудовольствием косясь на запаркованный рядом внедорожник. В ладонях начинает покалывать от волнения: Тайлер вернулся домой, а значит, велика вероятность братской стычки.

Собрав волосы в конский хвост и натянув поверх майки толстовку, я сбегаю по лестнице, чтобы встретить своего мужчину с работы, как и положено любящей женщине.

– Как прошел твой день? – целую щеку с наметившейся щетиной. – Как новый офис?

– В порядке, – рассеянно откликается Итан и, положив кейс на барную стойку, ослабляет галстук. – Он давно здесь?

– Тайлер? Понятия не имею. Я немного вздремнула после уборки.

Итан обводит взглядом кухню и расплывается в теплой улыбке, собирающей морщинки в уголках его глаз:

– Прости, совсем забыл, что ты сегодня хорошо потрудилась.

– Скорее, трудилась клининговая служба. Из моих заслуг лишь свежее белье и зеркальные ложки. Голоден?

И здесь я схитрила, заблаговременно заказав два пакета китайской еды. Живя в родительском доме, я никогда не испытывала потребности готовить: на этот случай у нас была миссис Коултер, проработавшая кухаркой больше десяти лет, поэтому взяться за полноценный ужин без предварительной тренировки не рискнула.

Итан кладет пиджак на барный табурет и присаживается к столу.

– Я поужинал с коллегами, но готов составить тебе компанию.

Подогрев в микроволновке остывшие лапшу и цыпленка с рисом, я раскладываю их по тарелкам и занимаю противоположный стул.

– Ты еще не встречалась с миссис Поулман по поводу вакансии? – интересуется Итан, ловко наматывая на палочки скользкое тесто. – Твой отец разговаривал с ней на днях – она ждет звонка.

Комок риса застревает в горле, и мне приходится сделать большой глоток воды, чтобы суметь его проглотить. Не знаю, грустить или радоваться, что Итан так близко сошелся с моим отцом. После окончания университета я неимоверными усилиями отстаивала право на свою независимость от родителей и неплохо в этом продвинулась. Но отец, кажется, нашел другой способ лоббирования собственных решений: с помощью Итана. Знаю, что так он пытается избавить меня от проблем с поиском работы на новом месте, но факт заключается в том, что я хочу сделать это сама. Мне надоело чувствовать себя бесталанной актрисой, все трюки за которую выполняет нанятый дублер.

– Приберегу свидание с миссис Поулман на случай, если все госпитали Нью-Йорка сойдутся во мнении, что студентка, с отличием окончившая магистратуру и почти два года трудившаяся по сто часов в неделю в качестве резидента, недостойна того, чтобы быть принятой на работу.

Кровь приливает к вискам оттого, что мне снова приходится что-то доказывать, но Итан глушит мое возбуждение мягкой улыбкой.

– Эй, не кипятись, малыш. Пусть будет по-твоему.

Сделав несколько глубоких вздохов, я собираюсь встать, чтобы сварить кофе, но в этот момент из гостиной доносятся звуки шагов. Глаза сами ощупывают дверной проем, в котором через пару секунд появляется Тайлер.

Его внешний вид не сильно отличается от утреннего, с разницей лишь в том, что сейчас на бедрах вместо полотенца – тренировочные шорты, а ссадин на ребрах больше.

Окинув ничего не выражающим взглядом меня и Итана, он направляется к холодильнику и дергает ручку. А пока он изучает его небогатое содержимое, я в изумлении разглядываю широкую спину, на которой красуется множество продольных царапин, без сомнения, от женских ногтей. Теперь понятно, почему Тайлер не приехал ночевать домой. Как сказала бы Дженни, утилизировал излишний тестостерон и, судя по количеству отметин, делал это не единожды.

– Может быть, ты наденешь на себя что-нибудь? – раздраженно шипит Итан. – Какого черта мы должны разглядывать твои…

– Я голоден, – обрывает его увещевания металлический голос. – В этом доме есть еда?

Слышу, как Итан набирает в легкие воздуха, чтобы разразиться гневной тирадой, и, прежде чем успеваю пожалеть о своем решении, выпаливаю первой:

– В пакетах на барной стойке полно китайской еды. Можешь брать все, что тебе заблагорассудится.

Неодобрение Итана хлещет меня по щеке, но я убеждаю себя, что все сделала правильно. В конце концов, Тайлер очень выручил нас с Дженни, и мое предложение – не более, чем дань вежливости. Парень голоден, а у нас есть еда, которую завтра все равно придется выкинуть.

Захлопнув холодильник, Тайлер разворачивается и идет к барной стойке. На долю секунды наши глаза встречаются, и щеки моментально окрашиваются теплом. Он проходит в футе от меня, и, как я ни пытаюсь сосредоточить взгляд на стоящей на столе салфетнице, в поле зрения все равно попадают низко сидящие шорты, обнажающие темную полоску волос, убегающую под резинку.

За спиной слышится шорох бумажных пакетов, и через пару секунд Тайлер возвращается к столу, держа две упаковки лапши. Под гневным взглядом Итана приземляется на соседний стул и, сосредоточившись на коробке, начинает поглощать ее содержимое.

Я никогда не видела, чтобы человек ел так быстро: словно с минуты на минуту кто-то может отнять у него еду. Я уверена, что Тайлер даже не понимает, что именно он ест, потому что его конечной целью является насыщение. За минуту разделавшись с первой коробкой, он отставляет ее в сторону и приступает ко второй.

– Я потерял аппетит, – громко объявляет Итан, со скрежетом отодвигая стул. – Пойдем, Рика.

Я растерянно смотрю на свою почти нетронутую тарелку, однако подрывать авторитет Итана в глазах младшего брата не решаюсь.

– Приятного аппетита, Тайлер.

Ответа не следует, а когда через час я спускаюсь, чтобы выпить воды, на кухне царит идеальная чистота, а машины Тайлера за окном уже нет.

6

Следующие четыре дня напоминают день сурка: до обеда я занимаюсь поиском работы, составляя резюме и рассылая его по намеченному списку на Крейглисте, а вторую половину дня тренирую навыки готовки с помощью кулинарных YouTube-каналов, ожидая Итана с работы. Присутствие Тайлера в доме почти неосязаемо: пару раз по утрам я слышала звуки льющейся воды через приоткрытую дверь его спальни и как-то находила помытую чашку в сушилке. А на следующий день после нашей встречи на кухне нашла на обеденном столе пакет, забитый китайской лапшой. Брат Итана остается для меня загадкой, которую, как я убеждаю себя, мне не стоит пытаться разгадать.

То, что меня по-настоящему должно беспокоить, так это то, что после приезда в Форест-Хиллс мы с Итаном дистанцировались друг от друга. Он возвращается домой после восьми вечера и, наспех поужинав, со словами извинений садится за ноутбук. Разумеется, первые недели адаптации на новом месте – самые сложные, однако это не повод полностью лишать меня внимания и секса. Поэтому к подготовке к сегодняшнему ужину я прикладываю максимум стараний: наплевав на кулинарные эксперименты, заказываю доставку еды из французского ресторана и надеваю новый комплект белья, который купила с месяц назад в Бостоне и берегла для особого случая: почти прозрачный бюстгальтер на перекрещенных бретелях и крошечные трусики, скорее подчеркивающие наготу, чем ее скрывающие. Этот комплект совершенно не пригоден для ежедневной носки, однако идеально подходит, чтобы соблазнить желанного мужчину.

– Вкусно? – придерживая рукой горлышко, осторожно разливаю рубиновое мерло по бокалам.

– Мясо изумительное, малыш, – ласково улыбается в ответ Итан. – Прости, что мало уделяю тебе внимания в последнее время. Обещаю, немного разберусь с делами, и мы с тобой выберемся в театр, ресторан… куда твоя душа пожелает.

Я ставлю перед ним бокал с вином и присаживаюсь на край стола, грациозно закидывая ногу на ногу.

– Думаю, твоя работа не пострадает, если ты на один вечер позволишь себе немного отвлечься.

Итан безошибочно угадывает сексуальный подтекст, потому что откладывает в сторону вилку и перемещает ладонь на мое бедро, ненадежно прикрытое шелковым халатом.

– У нас сегодня особое меню? – спускается глазами к груди.

Моим ответом становится игривый кивок головы. Я спрыгиваю со стола и, виляя бедрами, направляюсь к лестнице, ведущей на второй этаж.

Итану не нужно повторять дважды: он встает и идет за мной следом. Ловит меня в дверях спальни и, запустив теплые руки под полы халата, разворачивает к себе и мягко целует в губы. Смеясь, я дергаю его за лацканы пиджака и втаскиваю внутрь.

– Кто-то сегодня нетерпеливый, – бормочет Итан, когда я, опустившись перед ним на колени, расстегиваю ремень.

– Я соскучилась, – с томным мурлыканьем стаскиваю плотные брюки вниз. – Не люблю долго ждать.

Итан сбрасывает с себя пиджак и помогает избавиться от халата. Едва шелковая ткань падает на пол, обнажая мой полупрозрачный костюм соблазнительницы, над головой разносится звук всасываемого воздуха. Я делаю вывод, что Итан оценил мои приготовления, и невольно начинаю улыбаться. Все-таки приятно ощущать сексуальную власть над мужчиной.

Следуя намеченному плану, обхватываю рукой затвердевшую эрекцию и глубоко вбираю ее рот. Итан тихо стонет и, откинув голову назад, гладит меня по волосам. Он первый мужчина, с которым я решилась на оральный секс – все попытки протеже отца склонить меня к нему не увенчались успехом, очевидно потому, что он никогда не нравился мне настолько сильно.

Хочу, чтобы он потерял над собой контроль, поэтому постепенно наращиваю темп, помогая себе рукой.

– Так очень хорошо, малыш, – слышу его севший голос.

Открываю глаза, чтобы взглянуть на лицо Итана в момент удовольствия, и в эту же секунду все тело деревенеет, а сердце пропускает удар. Потому что из распахнутой двери на меня смотрит Тайлер. Его губы приоткрыты, словно он тяжело дышит, а во взгляде нет холодного равнодушия – наоборот, сейчас в нем бушует пламя в разы ярче, чем когда он отправил противника в нокаут.

Если бы меня спросили, чего я сейчас хочу больше всего, я бы пожелала провалиться глубоко под землю. С момента, как мы встретились глазами, прошла пара секунд, а мне кажется, что я сгораю в огне стыда вечность.

Как только первый шок покидает разум, я выпускаю Итана из рук и вскакиваю на ноги. Жду, что Тайлер исчезнет до того, как его брат успеет повернуться, но он продолжает стоять на месте, изучая глазами мое тело: беззастенчиво разглядывает грудь, отчего просвечивающие через прозрачную сетку соски начинает невыносимо жечь, и спускается к бедрам, задерживаясь там ровно до тех пор, пока резкий окрик Итана не взрывает повисшую тишину:

– Какого черта ты здесь делаешь?!

С барабанящим сердцем я наблюдаю, как Итан быстро дергает брюки вверх и, развернувшись, почти бегом идет ко входу в спальню. Лицо Тайлера заковывается маской холодности, и через секунду дверь разделяет нас с оглушительным треском.

– Я… прости, – мой голос дрожит, потому что я понятия не имею, как смогу оправиться после такого позора. – Я, наверное, забыла прикрыть дверь.

Итан начинает раздраженно расшагивать по комнате, словно сбившийся маятник, сжимая и разжимая ладони.

– Ты не виновата. Это все он. Вечно появляется там, где его быть не должно.

Трясущимися пальцами я подбираю с пола халат и, набросив его на себя, туго затягиваю пояс. Разумеется, ни о каком продолжении не может идти и речи. В данный момент я вообще не уверена, что когда-нибудь смогу заниматься сексом.

Я сажусь на кровать и, подтянув колени к груди, пытаюсь привести эмоции в порядок. Как мне смотреть Тайлеру в глаза? Он видел, как я делала минет его брату. Теперь у Итана появился лишний повод возненавидеть его еще сильнее.

– Я пойду в кабинет немного поработаю, – уже более спокойно говорит Итан и, наклонившись, быстро целует меня в лоб. – Не переживай из-за произошедшего, малыш. Я постараюсь сделать так, чтобы это отродье убралось из моего дома как можно скорее.

Слово «отродье» по обыкновению режет слух, но сейчас решаю не пускаться в этические дебаты. Дожидаюсь, пока дверь за Итаном закроется, после чего падаю на кровать и зарываюсь лицом в подушки. Надеюсь, что поговорка «утро вечера мудренее» себя оправдает.

*****

Народная мудрость оказывается ложью: при утреннем свете вчерашнее происшествие кажется еще более ужасным. Я трусливо выглядываю в окно, надеясь, что не увижу машину Тайлера во дворе, но зря: она стоит на привычном месте рядом с Порше Итана.

Я облачаюсь в белую университетскую футболку и леггинсы и спускаюсь вниз, чтобы сделать Итану завтрак, пока он моется в душе. Раскладываю яичницу с беконом по тарелкам, невольно ловя себя на мысли, что уже который день готовлю с запасом, оставляя одну порцию в сковороде. Я делаю это для Тайлера? Вряд ли. Просто по неопытности все еще не могу правильно рассчитать нужное количество ингредиентов.

За завтраком мы с Итаном старательно делаем вид, что ничего не произошло, перекидываясь незначительными фразами о ближайших планах на выходные. Я постепенно расслабляюсь, заставляя себя поверить в то, что инцидент скоро сотрется из памяти. И словно в насмешку над моей самонадеянностью, на кухню входит Тайлер. Сейчас на нем гораздо больше одежды: черная футболка и спортивное трико, низко болтающееся на бедрах. Он наливает себе кофе и садится напротив, заставив меня одновременно краснеть и покрываться ознобом.

Сцепив челюсть, Итан сверлит брата глазами, словно сможет заставить его уйти. Тайлер же этого совсем не замечает, потому что его взгляд устремлен на меня. Кажется, я смогла бы почувствовать его даже с закрытыми глазами. Как расширенные зрачки обводят мой рот, заставляя шею судорожно дернуться, и скользят по плотной ткани футболки, перенося меня на несколько часов назад, когда я стояла перед ним практически голая.

– Чего ты на нее пялишься? – рявкает Итан, ударяя кулаком по столу.

Вспыхнув до корней волос, опускаю глаза в тарелку и до крови закусываю губу. Я не вижу его лица, но каким-то седьмым чувством знаю, что даже сейчас Тайлер не перестает на меня смотреть. Ему словно и правда все равно, что рядом сидит его старший брат, а я его девушка.

– Я пойду наверх, – бормочу, вскакивая со стула.

Не взглянув ни на одного из сидящих за столом, я со всех ног несусь к лестнице и едва не спотыкаюсь, потому что снова ощущаю это: темный взгляд, настойчиво прожигающий мне спину.

7

– Вы проработали в качестве резидента в Массачусетском госпитале два года, мисс Таунсенд, правильно я понимаю? Судя по вашему резюме, вам оставалось потерпеть совсем недолго, и должность штатного врача была бы у вас в кармане. Что же случилось?

– Моего молодого человека перевели в нью-йоркский головной офис, и я переехала с ним, доктор Фейбл. Я очень надеюсь, что смогу продолжить работу здесь, в Нью-Йорке, даже если для достижения конечной цели мне потребуется начать все заново.

Заведующая отделением хирургии Лэнгдонской городской больницы снимает стильную металлическую оправу с носа и устремляет на меня изучающий взгляд.

– В качестве рекомендателя вы указали Дэймона Эллиса, вашего непосредственного наставника. Дело в том, что мы с Дэймоном неплохо знакомы, и я знаю, что хорошими рекомендациями он просто так не разбрасывается.

Она сгребает со стола свой сотовый и демонстративно крутит им перед моим носом:

– Мисс Таунсенд, что предположительно доктор Эллис скажет мне о вас, если я ему позвоню?

Если интуиция меня не подводит, сейчас решается судьба моего приема на работу в один из лучших госпиталей Нью-Йорка. Я просто не имею права все испортить.

– Думаю, доктор Эллис бы ответил, что вашей больнице стоит обзавестись дополнительным спальным местом и пополнить запасы кофе, потому что его любимая ученица не прочь работать сверхурочно.

Во взгляде женщины мелькает заинтересованная улыбка, которая уже через секунду исчезает. Надев очки, она в течение нескольких секунд снова смотрит в лежащее перед ней резюме, после чего поднимает глаза.

– Мой секретарь свяжется с вами в течение двух дней. Всего доброго, мисс Таунсенд.

Я выхожу за дверь и чудом удерживаюсь от того, чтобы не станцевать на глазах у парочки докторов победный танец. Меня приняли. В таких вещах я редко ошибаюсь.

Окрыленная успехом, по дороге домой я заезжаю в ближайший супермаркет, чтобы приготовить что-то особенное по случаю. Вернувшись в Форест-Хиллс, распаковываю продукты и, включив на телефоне популярное кулинарное шоу, приступаю к готовке блюда с претенциозным названием «Телятина по-нормандски». Миссис Коултер бы мной гордилась: картофельные кружки получаются ровными и аккуратными, и при этом мои пальцы все еще на месте. Я делаю звук погромче и перехожу к разделке мяса: неловко отделяю мякоть от костей и, нарубив его на неровные прямоугольники, помещаю в форму для запекания. Не так уж это и сложно – готовить. Собираюсь ставить блюдо в духовку и вдруг явственно ощущаю, что на кухне я больше не одна. Исключено, что вернулся Итан: мы разговаривали с ним около часа назад, и тогда он собирался на бизнес-ланч с партнерами. Значит, либо в дом пробрались грабители, либо это Тайлер где-то поблизости.

Телефон продолжает отпускать несмешные шутки голосами ведущих, пока я разглядываю керамическую мозаику на стене, не в силах заставить себя обернуться. Спина наэлектризовывается в чувствительную поверхность, настроенную улавливать малейший раздражитель, и сейчас шлет тревожные сигналы в мозг, вопя о том, что за мной кто-то стоит.

Я чувствую жар, исходящий от мужского тела, который проникает под одежду и заставляет напрягать каждую мышцу, чтобы не выдать своего волнения дрожью. Без сомнения, это он, Тайлер. Его взгляд изучает мою шею под забранными вверх волосами, его горячее дыхание ранит позвонки. Я даже не знаю, отчего застыла немой статуей. Почему не могу разбить свою замороженную позу и повернуться. Наверное, жду, что Тайлер уйдет и мне не нужно будет встречаться с ним глазами после произошедшего в спальне. Спина под трикотажем толстовки нагревается так сильно, что, кажется, может воспламениться, и когда я уже собираюсь обернуться, мне на затылок ложится тяжелая рука и дергает резинку с волос.

– Что ты… – от неожиданности я разворачиваюсь на пятках, и остаток фразы погибает под выстрелом темных глаз, смотрящих на меня в упор. Близко, слишком близко. Так, что я могу разглядеть каждую загнутую ресницу и черные крапинки, рассыпанные на коньячного цвета радужке, и ощущать размеренное мятное дыхание на своих губах. Я изо всех сил стараюсь не смотреть вниз, потому что Тайлер в очередной раз не удосужился надеть футболку.

– Ты стоишь слишком близко, – сиплю, вжимаясь бедрами в кухонный гарнитур. – И ты не должен…

Я вновь замолкаю, потому что в этот момент Тайлер делает неуловимое движение рукой и перехватывает упавшую на плечо прядь. Не отрывая от меня взгляда, пропускает ее между пальцами и подносит к своему лицу. Нюхает ее?

Я не могу вздохнуть и выдохнуть, потому что никогда не сталкивалась с подобной мужской бесцеремонностью и совершенно не понимаю, как поступить в такой ситуации.

– Ты не должен себя так вести, – облизываю пересохшие губы. – Я встречаюсь с твоим братом, и такое поведение недопустимо.

Тайлер отпускает мой локон и очерчивает взглядом лицо, останавливаясь на губах. Слова, произнесенные низким хрипловатым голосом, звучат совсем негромко, но я почему-то вздрагиваю, а под кожей прокатывается адреналиновый озноб.

– Почему нет, если я так хочу?

Он придвигается ближе, так что его бедра соприкасаются с моими, и в ноздри проникает его запах: терпкий и мужской с нотами древесного геля для душа, от которого сердце мгновенно впадает в очередной приступ тахикардии.

Какого черта я делаю? Нужно прекратить. Оттолкнуть, накричать, уйти. Что вообще позволяет себе этот парень? Неужели после увиденного считает, что имеет право так обращаться со мной? Сделав над собой усилие, я ныряю в сторону, освобождаясь от жарких тисков его близости. Вне его запаха и прожигающей темноты взгляда здравомыслие вновь возвращается ко мне, и я вскидываю подбородок.

– Тайлер, я не знаю, почему вы с Итаном не ладите, но мне бы не хотелось становиться орудием твоей мести. Мне жаль, если у тебя сложилось превратное мнение обо мне, но я совсем не из тех девушек, с которыми ты можешь обращаться так…

Грудь вздымается, и руки дрожат от волнения, словно я только что произнесла речь перед тысячной аудиторией. Смотрю на Тайлера, ожидая, что он извинится или уйдет, однако в его лице нет ни намека ни на то, ни на другое. – Ты красивая, – произносит так же негромко. – И мне нравится, как ты пахнешь.

Это не первый раз, когда мужчина говорит мне комплименты, но сейчас со мной творится что-то по-настоящему странное: по телу растекается эйфория, наполняя каждую клетку необъяснимой радостью. Отчего? Оттого, что этот парень сказал, что считает меня красивой? Мне же, черт побери, двадцать шесть, а не восемнадцать. В Бостоне я повстречала достаточно ловеласов, полагающих, что, произнеся подобное, изобрели безотказный способ забраться ко мне в трусы.

Но правда в том, что во взгляде и тоне Тайлера есть что-то такое, что не дает усомниться: он это сказал не для того, чтобы меня поразить. Этот парень точно не из тех, кто раскидывается словами, скорее, наоборот, скуп на разговоры.

– Мне приятно, что ты так думаешь, Тайлер, но и этого ты не должен мне говорить.

Спохватившись, что так и не поблагодарила его за спасение в клубе, быстро добавляю:

– Кстати, спасибо, что вступился за нас с Дженни тогда. Я очень это ценю.

– Итан тебе не подходит.

Это заявление моментально порождает массу негативных воспоминаний о том, как отец диктовал мне, с кем мне следует встречаться и с кем дружить.

– Это уже не тебе решать, Тайлер, – изрекаю холодно. – А сейчас прости, мне нужно продолжить готовить ужин.

Демонстративно обогнув его, стоящего посреди кухни, и изо всех сил стараясь не смотреть на его обнаженный торс, я иду к холодильнику и вдруг снова слышу:

– Он тебе не подходит.

Когда Итан возвращается домой, ужин давно остыл, а я уже больше часа лежу в кровати.

– Прости, малыш, – он посылает мне виноватую улыбку и опускается на постель. – Уолтерс устроил экстренное совещание. Кажется, мне нужно будет улететь в Чикаго на несколько дней.

– Итан, – я приподнимаюсь на локтях и с мольбой смотрю на него. – Давай подыщем новое жилье. Я могу сама встретиться с риелтором и выбрать любой понравившийся тебе район.

– Что-то случилось? Этот ублюдок оскорбил тебя? – лицо Итана моментально становится жестким.

Разумеется, я ни за что в жизни не признаюсь, что хочу уехать из Форест-Хиллс потому, что присутствие его младшего брата странно на меня влияет. Поэтому впервые за долгое время лгу:

– Тайлер здесь совсем ни при чем. Я просто подумала, что было бы здорово обзавестись собственным жильем.

– Это и есть мой дом, Рика. Пока он здесь ошивается, я никуда не уеду. К счастью, его визит не продлится долго, и скоро выродок уберется с моих глаз.

Пока я размышляю о том, почему раньше не замечала в Итане подобную нетерпимость, он избавляется от костюма и залезает под одеяло.

– Давай спать, малыш, – ласково трогает губами мой лоб. – У меня самолет в шесть утра.

8

– Я прихвачу с собой шампанское, – весело щебечет голос Дженни по ту сторону телефонной трубки. – Заодно отметим переезд моей младшей сестренки в Нью-Йорк. Надеюсь, бассейн вычистили, потому что я планирую растянуть спину и хорошо поплавать.

Чтобы не скучать в ожидании возвращения Итана и не оставаться наедине с Тайлером, я пригласила сестру погостить в Форест-Хиллс на пару дней. В развлекательном меню на ближайшие сутки: разговоры по душам, запрещенные пицца и шоколад и много солнечных ванн.

– Такой кристальной чистоты бассейна ты не видела даже в доме отца, – с удовлетворением оглядываю результаты пятичасовой работы клининговой компании.

– А есть вероятность, что Волчонок появится? Не могу решить, какое бикини выбрать: удобное либо то, от которого у малыша потекут слюни.

При упоминании Тайлера по телу прокатывается легкий озноб. Очень надеюсь, что в эти два дня он найдет чем себя занять и будет появляться дома как можно реже, позволив моему сознанию вернуть былое спокойствие.

Не дождавшись ответа, сестра сама отвечает на заданный вопрос:

– Пожалуй, возьму несколько. Буду часа через два, толстушка. Не скучай.

Повесив трубку, я возвращаюсь в спальню и, покопавшись в вещах, влезаю в единственное бикини, которое привезла с собой по случайности: когда мы с Итаном ехали сюда, я понятия не имела, что в доме окажется бассейн. Побросав в сумку термальную воду и книгу, я решаю, что пришло время набрать Итану. Он написал мне сообщение, когда прилетел в Чикаго, и мы договорились созвониться после того, как он немного разберется с делами.

Спустя пару гудков в трубке раздается его озабоченный голос:

– Малыш, я перезвоню чуть позже.

Пробурчав «угу», я откладываю телефон в сторону и заваливаюсь на постель. Надеюсь, интуиция меня не подвела, и я действительно понравилась доктору Фейбл, потому что мне совсем не по душе нынешнее положение вещей: вечно занятой Итан и я, требующая его внимания. В Бостоне все было по-другому: любимая работа занимала львиную долю моего времени и попросту не давала возможности чувствовать себя одинокой.

Сестра приезжает через полтора часа, мгновенно взрывая фейерверки энтузиазма в выдержанной тишине моего уединения. С улыбкой разглядываю, как она, не переставая болтать, распаковывает пакеты с провизией и шампанским, и на душе становится теплее. Пока у меня есть Дженни, я не буду одинокой – рядом с ней жизнь кажется проще и веселее.

– Как тебе Нью-Йорк? – сестра ловко разливает переливающийся золотом напиток по бокалам. – Куда мистер Крутой Адвокат тебя водил?

Ароматные пузырьки щекочут нос, когда я делаю глоток, а игристое тепло моментально разливается по венам.

– Никуда. Итан предупредил, что в первые две недели будет занят, адаптируясь на новом месте.

Сестра сочувственно надувает губы:

– Оу, это грустно. Но, к счастью, у тебя есть старшая сестра, которая не даст тебе заскучать. Бери шампанское, и идем к бассейну. Обсудим планы на ближайшие пару дней.

И это еще одно качество, за которое я обожаю сестру: она никогда не пытается осуждать и лезть с советами, что вдвойне ценно в семье, где родители привыкли принимать непосредственное участие в жизни своих чад.

– За блистательную врачебную карьеру моей талантливой сестренки! – Дженни, устроившаяся на соседнем шезлонге, салютует мне бокалом опрокидывает с шампанским и лихо опрокидывает его в себя.

– Эй, меня еще не приняли.

Жара и игристый алкоголь делают свое дело: я чувствую себя необычайно легко и расслабленно. Небо кажется на несколько тонов голубее, солнце ярче, а жизнь прекраснее.

– Конечно, тебя примут, – убежденно говорит сестра, поглубже натягивая на лицо широкополую шляпу. – Посмотри на себя: ты умница и красавица. И в отличие от меня на редкость трудолюбива. Давно хотела сказать, что очень горжусь тобой.

Единственное, что сдерживает мой порыв обнять Дженни в благодарность за такую веру в меня – это щедрые слои солнцезащитного масла.

– Спасибо тебе.

– Всегда пожалуйста, толстушка, – беззаботно откликается сестра и с грацией хищницы встает с шезлонга. – Пойду немного поплаваю.

Пока Дженни, подняв фонтан брызг, ныряет в воду, я достаю из сумки затертый экземпляр «Пролетая над гнездом кукушки» и, нацепив на нос солнцезащитные очки, погружаюсь в чтение. Один из немногих плюсов быть безработной – возможность поваляться с книгой. Последние два года в Бостоне на отдых катастрофически не хватало времени.

– Эй, Рика, ныряй ко мне! – слышу голос сестры пять страниц спустя. – Вода просто супер.

Нехотя отложив книгу в сторону, я встаю с лежака и покидаю свой тенистый читательский рай.

– Давай с разбегу, как я тебя учила, – задорно подгоняет Дженни, подпрыгивая над голубой гладью.

Я уже собираюсь шагнуть в воду, как вдруг замечаю Тайлера, стоящего в пяти футах от противоположного края бассейна. Очевидно, зачитавшись, я упустила звук въезжающего автомобиля. Лицо начинает пылать от жадности его внимания и осознания того, что на мне лишь этот крошечный белый купальник.

Проследив мой взгляд, Дженни оборачивается, и, хотя мне не видно ее лица, я чувствую охотничий азарт, начавший искрить в воздухе.

– Волчонок вернулся в логово, – она нарочито растягивает слова, пропитывая их нотками сексуальности. – Здравствуй, Тайлер.

На секунду разорвав наш зрительный контакт, Тайлер смотрит на плывущую в его сторону Дженни и, бросив короткое «Привет», вновь возвращается глазами ко мне. Вся надежда на обретение спокойствия мгновенно улетучивается под действием его изучающего взгляда. Нас разделяют десятки футов, но мне кажется, что я чувствую запах мяты с примесью сандала, врезавшийся мне в память, и ощущаю прикосновение его горячей кожи к своей. Идиотское наваждение. Это все от одиночества и тоски по Итану.

Дженни, грациозно подтянувшись на руках, вылезает из бассейна, а я, напротив, с шумом погружаюсь в воду. Надеюсь, когда я вынырну, эти двое будут флиртовать между собой, и это поможет моему бесстыдному мозгу отрезветь.

Проплыв в противоположную сторону, я выныриваю возле бортика, чтобы глотнуть кислорода, и понимаю, что Тайлера уже нет: Дженни стоит одна, глядя на меня с лукавой улыбкой на лице.

– Ты спугнула Тайлера? – пытаюсь шутить, чтобы скрыть смущение, которое не под силу смыть даже холодной воде.

– Я? – поигрывает бровями сестра. – Боюсь, я не способна оказывать на него такого влияния. Дело в том, что этот Волчонок уже «запечатлен».

При упоминании известной фразы из вампирской саги из легких вырывается истеричный смешок. Будучи подростками, мы с Дженни часто высмеивали нелепые диалоги между амебой Беллой и Эдвардом.

– А судя по твоему выражению лица, – продолжает сестра, – и тому, как старательно отводишь глаза, это для тебя не новость.

– Что не новость?

– Ой, да ладно, толстушка. Ты знаешь, что нравишься ему. Звереныш был так увлечен твоим плаванием, что едва на меня взглянул, и это при том, что мой мокрый купальник не оставляет простора для воображения и мне тоже есть что показать.

– Чушь, – бормочу себе под нос.

Пока сестра направляется к шезлонгам, я решаю повременить с загаром и поплавать еще, чтобы отсрочить грядущий шквал вопросов, который, без сомнения, свалится на мою голову, едва я вылезу из бассейна.

Когда я завершаю четвертый заплыв, позади раздается короткий всплеск волн. Обернувшись, вижу в воде широкую спину и темные шорты. Тайлер плывет в мою сторону. Расстояние между нами быстро сокращается, и мозг истеричным колоколом сигнализирует о том, что мне необходимо вылезти. Я подтягиваюсь на руках, но слишком поздно, потому что в этот момент твердая ладонь обвивает мою талию, утягивая в воду.

– Не уходи, – гулким эхом вибрирует в позвоночнике.

Я ужасно злюсь на себя. Хотя я далеко не из стеснительных, рядом с этим парнем превращаюсь в краснеющую пятиклассницу, с которой флиртует главный ловелас школы: способность трезво соображать замещается бешеным стуком сердца, конечности становятся ватными, а все вразумительные слова растворяются от единственного прикосновения.

Резко развернувшись, я сбрасываю с себя удерживающую руку и одновременно встречаюсь со штормовым взглядом Тайлера. Он в очередной раз нарушает все понятия о личном пространстве, находясь так близко, что мы почти касаемся друг друга телами. Я снова оказываюсь загнанной в угол: позади меня холодная плитка, не дающая пространства для маневра. Возможно, это заслуга бойцовских навыков Тайлера, привыкшего загонять оппонента в ловушку.

– Что тебе от меня нужно, Тай?

Иисус, я серьезно это сказала? Тай? Откуда это вообще взялось? Последствия выпитого шампанского или солнечного удара?

В потемневших глазах Тайлера промелькивает вспышка света, на секунду смягчающая черты его лица.

– Так меня называла мама.

Сердце тяжелеет и тянет от необъяснимого прилива тепла, но я в очередной раз напоминаю себе, что должна соблюдать границы.

– Прости за это. Не знаю, что на меня нашло.

Глаза невольно прослеживают капли воды, замершие на ярких губах, и в голову приходит непрошеная мысль, что Тайлер очень красив. Мужественная челюсть в сочетании с резко очерченными скулами, выразительные глаза и серповидный шрам на щеке, придающий его внешности неповторимую завершенность.

– Меня много лет так никто не называл. Я бы хотел, чтобы это была ты.

С опаской смотрю на Дженни, боясь увидеть ее реакцию на подобное общение, но, кажется, шампанское и солнце ее сморили: сестра не проявляет признаков любопытства, а значит, с большей вероятностью спит, прикрывшись шляпой и солнечными очками.

– А где твоя мама сейчас? – возвращаю взгляд к Тайлеру.

– Умерла, когда мне было четыре.

Я прикусываю язык, проклиная себя за излишнее любопытство. Бедный парень. Потерять маму в четыре, а отца… Итан говорил, что его папа умер, когда ему исполнилось восемнадцать, а значит, Тайлер тогда был еще совсем ребенком. Остаться круглым сиротой в таком раннем возрасте… Неудивительно, что он такой замкнутый. Но тогда кем он воспитывался?

Невысказанный вопрос повисает в воздухе, потому что в этот момент Тайлер снова подает голос:

– Я хочу, чтобы ты пришла на мой бой завтра.

Пока мозг познает очередной коллапс из хаотично циркулирующих мыслей, он придвигается ближе, так что даже невидимая прослойка холодной воды между нами не спасает от жара его тела. Дыхание Тайлера заметно учащается, пока его черный взгляд, словно лазер, выжигает узоры на моей коже, неумолимо спускаясь к груди.

– Тайлер… – безвольно выдыхаю, когда его глаза не спеша очерчивают проступающие ареолы сосков.

– Красивый купальник.

Я едва успеваю подавить тихий стон, потому что в ту же секунду горячее тело прижимается ко мне: рельефная грудь упирается в мою, мускулистый живот впаян мне в бедра, и через тонкую ткань, разделяющую нас, я ощущаю эрекцию.

– Я хочу, чтобы ты была там, – хрипло говорит Тайлер, не сводя с меня расширенных зрачков.

Он подается вперед, заставляя закрыть глаза, в то время как жалкие остатки разума в панике орут о том, что он меня поцелует. Однако вместо этого я слышу едва различимый звук втягиваемого воздуха рядом с виском.

– Я не люблю бои, – чудом выдавливаю из себя, распахивая веки.

– Я буду драться хорошо. Для тебя.

– Эй, мачо, – слышу веселый голос сестры над нашими головами. – Она пойдет, если пообещаешь нам лучшие места.

Я бледнею и краснею одновременно, если такое вообще возможно. Кем я выгляжу в глазах Дженни? Встречаюсь с одним братом, а в его отсутствие флиртую с другим.

Я делаю попытку вывернуться из-под вжимающегося в меня тела, но безуспешно.

– Лучшие места для тебя и твоей сестры, – так и не удосужившись взглянуть на Дженни, произносит Тайлер. – Скажи, что придешь.

Напряжение становится невыносимым: смотрящая на нас Дженни; мятно-древесный запах, током проходящий по нервам, горячее тело, от которого веет животной силой; упирающаяся в бедра твердость, посылающая волны неконтролируемого вожделения в мозг. Все это становится причиной, почему я говорю:

– Я приду.

Сразу после этих слов клеймо горячего тела покидает кожу, оставляя необъяснимый осадок разочарования.

– Ты пообещала, – напоминает Тайлер, перед тем как нырнуть в воду. И я вдруг понимаю, что просто не смогу его обмануть.

В несколько взмахов рук он преодолевает расстояние до противоположного края бассейна и вылезает из воды. Я завороженно наблюдаю, как мокрая ткань плавательных шорт очерчивает мускулистые ягодицы, и слышу над собой восхищенное:

– Вот это ты, толстушка, попала.

9

– Мы от Тайлера, – торжественно объявляет сестра, когда очередной громила преграждает нам путь к рингу. – Рика и Дженни Таунсенд. Поройся там в своих бумажках.

Не сводя с нас подозрительного взгляда, гора мышц лезет в карман за телефоном и, несколько раз щелкнув по экрану крупными пальцами, кивает:

– Проходите.

– Спасибо, малыш, – небрежно бросает сестра, взмахивая надушенными волосами. Она явно находится в своей стихии и не пытается скрывать, что упивается полученными преференциями. В этом вся Дженни: никогда не опускается до ложной скромности и фальши.

– Ради бога, прекрати дергаться, толстушка, – ворчит она, когда я в тысячный раз одергиваю пояс брюк. – Ты сногсшибательна. У тебя редкий дар выглядеть сексуально, обнажив минимум тела. Мне вот такое не удается.

Я и правда испытываю мандраж. Внутренности точит настойчивое ощущение, что я поступаю неправильно. Пришла на бой парня, от которого мне следует держаться как можно дальше, и ничего не сказала об этом Итану. Когда мы созванивались с утра, я вскользь упомянула, что мы с Дженни планируем выбраться в город, умолчав о предстоящих планах.

Как и в прошлый раз, мы занимаем места рядом с рингом, с разницей лишь в том, что сейчас они находятся с противоположной стороны. Большую часть боя между коренастым мексиканцем и его темнокожим соперником я занята тем, что изучаю дефекты напольного покрытия и разглядываю золотистый логотип своей сумки. Как людям вообще может это нравиться? Когда два человека сознательно причиняют друг другу боль. Каждый удар на ринге я проживаю собственной кожей.

Звук волчьего воя, мгновенно приводящий зал в оживление, отзывается гулким сердцебиением в левой половине груди, а глаза сами находят освещенный светом проход, по которому спускается Тайлер. В его движениях совсем нет показной бравады как у других участников, словно его не заботят восторженные визги и протянутые с трибун руки, норовящие его коснуться.

Он выходит на ринг и сбрасывает накидку, заставляя женскую половину зала визжать еще сильнее.

– Чувствую себя словно на девичнике в стрип-клубе, – бормочу, не в силах оторвать взгляд от широкоплечей фигуры.

– Их можно понять, – хихикает сестра. – Он чертовски хорош.

Покачиваясь на носках, Тайлер обводит глазами периметр ринга, пока не находит меня. Я никогда не видела, чтобы он улыбался, но дрогнувшие уголки губ и золотые вспышки во взгляде заставляют думать, что именно это он сейчас и делает. Улыбается мне.

– Боже, Рика, от вас двоих у меня намокает белье. Ты уверена, что того брата выбрала?

– Не пори чушь, – выговариваю одними губами. – Я здесь только потому, что пообещала.

– Просто имей в виду, что, если ты решишь пуститься во все тяжкие с этим зверюгой, я не буду тебя осуждать.

Я перестаю слышать сестру, потому что на ринг выходит соперник Тайлера: бритый мулат, напоминающий огромного шимпанзе, хищно скалящий золотые фиксы. И меня снова посещает мысль, что в глазах Тайлера совсем нет такого лихорадочного азарта и кровожадности. Тогда для чего он это делает? Из-за денег?

Когда раздается удар гонга, я машинально нащупываю ладонь сестры.

– Не волнуйся, толстушка, – успокаивающе произносит Дженни, сжимая мою руку. – Это будет эффектный бой. Волчонок точно не преминет покрасоваться перед своей избранницей.

И снова Тайлер задорит соперника, изящно уворачиваясь от нападения. Он будто предугадывает каждый грядущий удар, уклоняясь за долю секунды до того, как он сделан.

– Что я говорила? Посмотри, как он двигается. – Дженни поднимает руку, демонстрируя покрытое гусиной кожей предплечье. – У меня, черт возьми, мурашки от этого парня. Толстушка, ты просто обязана с ним переспать.

У меня тоже мурашки, но, к счастью, их скрывает длинный рукав шелковой рубашки.

Громила пропускает несколько ударов под ребра, после чего свирепеет и начинает активнее переходить в нападение. В его перекошенном лице столько агрессии и животной ярости, что мне становится страшно. Почему-то мне кажется, что если бы у него была возможность убить соперника, он бы это не задумываясь сделал.

– Почему Тайлер играет с ним? – вырывается у меня. – Он же может все закончить.

– Это шоу, Рика. Публика жаждет жестокости, и он им ее дает. В боях без правил тоже есть свои законы.

Мулат выбрасывает вперед руку и наносит удар по открывшемуся Тайлеру, прицельно попадая в печень. Я утыкаюсь сестре в плечо и кусаю губу, чтобы подавить крик отчаяния. В голове как по команде проносятся последствия печеночных травм: повреждение целостности оболочки с кровоизлиянием, токсическое поражение организма. Черт, мне совсем не стоит думать об этом сейчас.

– Эй, толстушка, – слышится голос рядом с ухом. – Открой глаза. Кажется, Волчонок ждет твоего внимания.

Подняв голову, я вновь смотрю на застывшего посреди ринга Тайлера. Нахмурившись, он всматривается в мое лицо и выглядит встревоженным.

Воспользовавшись тем, что противник отвлечен, мулат делает резкий выпад вперед, и я в очередной раз не успеваю уловить молниеносное движение руки Тайлера, рассекающей воздух. Глухой хруст ломающихся челюстных костей, восторженное аханье зала, грохот падающего тела… все это тонет в гуле крови, тугой волной прилившей к вискам. Очередной нокаут.

Я не до конца понимаю, что за головокружительное чувство током проходит через все тело: оно совсем не похоже на радость или восторг. Это странная смесь из чистейшего адреналина, облегчения и гордости за Тайлера. Словно я сама имею к нему какое-то отношение.

Рефери поднимает руку победителя, и мое сердце предательски млеет, потому что Тайлер смотрит прямо на меня, и его губы отчетливо произносят:

– Для тебя.

– Удивительно, что твои трусы еще при тебе, – продолжает комментаторскую деятельность сестра. – Мои-то уже давно испарились.

В этот момент на арене появляется та самая ринг-герл, которая бесстыдно целовала Тайлера на глазах сотен зрителей. Я узнаю ее по татуированной руке и раздутым губам. Виляя бедрами, она направляется к нему с явным намерением повторить эффектное выступление, вызывая ядовитое желание швырнуть в ее голову сумкой, но еще до того, как я успеваю опустить глаза вниз, чтобы не стать свидетельницей неприятного зрелища, Тайлер перехватывает ее руку, которая, словно змея, тянется к его шее, и, отрицательно мотнув головой, отпихивает ее. На лице девицы мелькает недоумение, сменяющееся вспышкой злости, однако она быстро берет себя в руки и, натянуто улыбнувшись, ретируется с ринга.

– Еще один плюсик в волчью кормушку, – загадочно произносит Дженни. – Пойдем, после такого не помешает чего-нибудь выпить.

К счастью, на этот раз мы добираемся до бара без приключений. Заказываем шампанского и, примостившись на высоких стульях, чокаемся за победу Тайлера. Несмотря на то, что сердцебиение пришло в норму, рука, держащая бокал, все еще дрожит.

– Когда старший брат возвращается домой? – интересуется сестра, критически оглядывая свое лицо в золотистой пудренице.

Упоминание Итана наносит колючий удар по совести, и я спешу запить его большим глотком шампанского.

– Завтра вечером. Так что дом целиком в нашем распоряжении.

– Сегодня тебе придется переночевать одной, малышка Рика. Раз уж с Волчонком у меня нет шансов, сделаю пару звонков старым знакомым. Мне просто необходимо снять сексуальное напряжение, нагнетенное всем этим тестостероном.

Нет-нет-нет-нет. Она хочет, чтобы я осталась дома одна? С Тайлером?

– Дженни, – я делаю жалобные глаза, – пожалуйста, не оставляй меня.

Сестра начинает заливисто хохотать, моментально привлекая внимание мужской половины бара, после чего произносит уже более серьезно:

– Ничего не случится, если ты сама не захочешь, Рика. Этот парень немного диковат, но он точно не из тех, кто обижает женщин. К тому же ты явно ему нравишься.

Я не успеваю ей ответить, потому что в этот момент кто-то трогает меня за плечо. Обернувшись, вижу перед собой мужчину лет тридцати пяти, явно принадлежащего к высшему эшелону общества. Холеное лицо, которому не чужды салонные процедуры, идеально скроенный костюм стоимостью в несколько тысяч долларов и премиальный парфюм, раздражающий носовые пазухи.

– Я и мои друзья приглашаем вас с подругой присоединиться к нашей компании. Мы планируем продолжить вечер в более уединенном месте и в более расслабленной атмосфере.

Меня всегда раздражали такие типы. Которые считают, что могут подойти к женщине и беззастенчиво намекнуть на секс, просто потому что у них имеется определенная сумма на банковском счете.

– Парень, то, что я пью шампанское в компании своей сестры и громко смеюсь, не дает тебе основание считать нас шлюхами, – холодно произносит Дженни, облекая мои мысли в слова. – Поищи других дур.

– А что, если мне понравились определенные дуры?

Вот же хамоватый денежный мешок.

– Мы ясно дали вам понять, что не заинтересованы, – встречаюсь с похотливым взглядом. – Вам лучше уйти, мистер.

– Ты слышал ее, – металлом скрежещет над моим затылком. – Уйди.

Жар, мята, сандал и трепетный озноб на коже. Все это его близость.

Не знаю, что тип передо мной видит в лице Тайлера, возможно, этот парень и правда имеет какую-то власть над людьми, но заносчивое выражение мгновенно слетает с его физиономии, и он, поджав губы, уходит. Проглотив пульсирующий комок в горле, я оборачиваюсь и упираюсь глазами в широкую грудь, обтянутую черной толстовкой.

– Тебе понравился бой?

Несмотря на то, что рядом сидит сестра, Тайлер ведет себя так, словно вокруг никого нет: все его внимание сосредоточено на мне, и, кажется, ему совсем нет дела, что подумают окружающие.

– Мне не понравилось, что ты даешь себя ударить.

Это не то, что мне следует говорить, но Тайлер так обезоруживающе откровенен, что кривить душой и играть в равнодушие перед ним кажется неправильным.

– Я не буду этого делать, если тебе неприятно.

Вот так просто. Одно мое слово, и он перестанет позволять сопернику калечить себя. Невероятно, но я уверена, что он не лжет.

– Пожалуйста, больше никогда не делай этого.

Ответ следует незамедлительно:

– Не буду.

– Может быть, мы уже поедем, – жалобно ноет сестра из-за спины Тайлера. – Не хочу выглядеть третьей лишней в глазах этих пресыщенных снобов.

– Моя машина стоит на заднем дворе. Пойдемте.

Мы с сестрой поднимаемся со стульев и в сопровождении цепких взглядов, преимущественно женских, идем к выходу.

– Новые цыпочки, Волчонок? – щерится стоящий возле дверей охранник.

– Не твое дело. Открывай.

Очутившись на улице, мы семеним за Тайлером, шагающим к припаркованному в углу двора внедорожнику. Щелкнув пультом от сигнализации, он садится на водительское кресло и захлопывает за собой дверь.

Расстерянно посмотрев на его затылок из-за бокового стекла, я сама берусь за ручку и забираюсь на длинный кожаный диван. То, что Тайлер не проявил хороших манер, не остается для меня незамеченным, но я убеждаю себя, что не все должны быть такими учтивыми, как Итан. Но у Дженни другое мнение на этот счет. Оставшись снаружи, она требовательно барабанит пальцами в окно с водительской стороны и, когда Тайлер его опускает, насмешливо интересуется:

– Эй, непобедимый воин, не хочешь открыть для леди дверь?

Тайлер резко оборачивается, и мы встречаемся глазами. В его взгляде я вижу… смущение? Вину?

Он быстро вылезает из-за руля и распахивает пассажирскую дверь для улыбающейся Дженни.

– Прости за это, – он заглядывает ко мне в салон. – Я не слишком силен в манерах.

– Но ты быстро учишься, – подсказывает сестра. – Правда, Рика?

Я бормочу «угу», наблюдая, как Тайлер возвращается на водительское кресло, и всю дорогу до квартиры Дженни продолжаю мучиться вопросом, где же все-таки рос этот парень.

10

В машине Тайлера пахнет им самим: легкий аромат мяты и дерева, перемежающийся с запахом автомобильной кожи. В салоне чисто – никаких пустых бумажных стаканов на ковриках и оберток от фастфуда, как это часто бывает у сестры.

С тех пор как мы высадили Дженни, в автомобиле царит тишина, но каждый раз, когда я украдкой смотрю в зеркало заднего вида, встречаюсь с изучающим взглядом темных глаз.

– Сколько тебе лет, Тайлер? – решаю разорвать затянувшееся молчание. Мой голос звучит резче, чем мне бы хотелось, оттого, что я нервничаю. До Форест-Хиллс ехать около получаса, а это слишком долго наедине с ним без возможности сбежать.

– Мне двадцать пять.

Тайлер на год меня младше. Я никогда не встречалась даже с ровесниками: все мои парни были старше минимум на пару лет. Хотя почему я, вообще, об этом думаю? Я совсем не рассматриваю Тайлера в таком качестве. Завтра вернется Итан, и все вновь встанет на свои места.

– Тебе нравится драться? Я имею в виду то, что ты участвуешь в боях. Почему ты это делаешь?

Я снова встречаюсь с отражением мерцающих зрачков и изо всех сил пытаюсь не отводить глаза. Мне нужно перестать выглядеть смущающейся первокурсницей перед этим парнем.

– Я больше ничего не умею.

И я в очередной раз оказываюсь пораженной искренней прямотой Тайлера: без увиливаний, ложного заигрывания и сожаления. Те парни, которые за мной ухаживали, так или иначе стремились идеализировать свой образ: мимолетные упоминания о перспективной работе, поездках на дорогие курорты и даже знакомствах со знаменитостями. Наверное, поэтому сердце ноет от странного желания его обнять.

– Ты не стал поступать в университет?

Я заведомо знаю ответ на свой вопрос, однако Тайлеру и здесь удается меня поразить.

– Для этого нужно было окончить школу. Я не окончил.

Каждый его ответ рождает новые вопросы. Я все глубже вязну в трясине по имени Тайлер, и сил ей сопротивляться у меня нет: готова шагать вперед, пока не погружусь по самую макушку. Я просто обязана это прекратить.

– Прости, что засыпала тебя вопросами, – восклицаю с деланой легкостью. – Ты можешь расспросить меня. Правда, моя жизнь в Бостоне была не слишком увлекательной…

– Мне не важно твое прошлое. Достаточно того, что я знаю о тебе сейчас.

Я замолкаю и крепче вжимаюсь спиной в кожаную обивку. Этот парень сбивает с толку и заставляет стыдиться себя. Мы часто судим людей по тому, что услышали о других: собираем анамнез их жизней, оценивая надуманными критериями успеха, подчас не дав даже шанса раскрыться. Ведь, если задуматься, прошлое и правда не имеет значения: важно то, что происходит здесь и сейчас.

– Ты здорово дрался, Тайлер, – говорю тихо, и от мимолетных золотых вспышек в отражении перехватывает дыхание.

– Спасибо.

Ворота со скрежетом раздвигаются, и тяжелый внедорожник плавно въезжает во двор. Тайлер паркует его на привычное место и до того, как я успеваю взяться за ручку, покидает водительское кресло. Стремительно обходит автомобиль и открывает для меня дверь.

Я аккуратно ступаю на землю и, подняв голову, встречаюсь с ним глазами.

– Ты и правда быстро учишься, Тай, – не удерживаюсь от улыбки.

– Для тебя.

В молчании мы идем по асфальтным дорожкам в сторону дома. Несмотря на то, что сегодняшний вечер довольно прохладен, мои щеки и ладони пылают огнем. К счастью, Тайлер держится на достаточном расстоянии, чтобы я могла соображать. Проклиная лабиринты своей крошечной сумки, шарю внутри нее рукой, пытаясь отыскать ключи. По позвоночнику растекается огненная лава, неумолимо спускаясь за пояс брюк, оттого, что я знаю, что мой спутник наблюдает за мной.

Дрожащими пальцами вставляю ключ в замочную скважину и несколько раз проворачиваю. Дверь с легким скрипом распахивается, впуская нас внутрь, и я начинаю судорожно ощупывать стену, ища выключатель. Но не успеваю этого сделать, потому что с шумом захлопнувшейся двери жесткие ладони обхватывают мою талию и разворачивают к себе.

– Не нужно, Тайлер, – лепечу я, игнорируя дрожь, разбивающую тело.

– Ты тоже этого хочешь.

Я предательски охаю, потому что Тайлер повторяет запрещенный маневр: прижимается ко мне всем телом, окуная в жар своей кожи и ее пьянящий аромат. Из горла вырываются сипящие вздохи, пока я разглядываю склонившееся ко мне лицо: горящие глаза и выступающие скулы. Его приоткрытые губы так близко, что, кажется, я могу почувствовать их вкус: теплую соль и мяту.

Тайлер не шевелится, забивая частые вздохи мне под кожу, заставляя тело пылать от твердости, прижимающейся к моему бедру.

– Я не стану твоей добычей после боя, – выговариваю окаменевшими губами.

– Мне этого и не нужно.

Я знаю, что он говорит правду. Именно поэтому его ладони подрагивают на моей талии без движения. Оттого, что он сдерживает себя. И именно поэтому я игнорирую вопли совести и свои принципы и сама тянусь к его губам. Закрываю глаза, ощущая, как мятное дыхание на моем лице учащается, и касаюсь их кончиком языка. Теплые и солоноватые, как я себе и представляла. Тайлер издает короткий звук, напоминающий рычащий стон, от которого кровь плотным напором устремляется вниз живота.

– Сделай так еще раз.

Мои колени дрожат, и сердце грохочет звуком катящегося по рельсам поезда, когда я встаю на цыпочки и мягко обвожу его рот языком, на короткую секунду позволяя проникнуть глубже. Мы оба дышим словно после многочасового марафона, и прежде чем я успеваю подумать о том, что нам нужно прекратить, Тайлер обхватывает ладонью мой затылок и жадно целует. Хотя «жадно» – это не совсем подходящее слово. Он целует меня так, словно я последняя капля воды в засушливой пустыне, словно от каждого движения языка зависит его жизнь. Мне нечем дышать, и голова идет кругом, но я лучше задохнусь или упаду в обморок, чем разорву этот поцелуй. Потому что меня еще никто не целовал так: словно отдавая часть души.

Читать далее