Читать онлайн Йоханский причал бесплатно

Глава 1

Эмми уже выкопала ров, который будет служить защитой для ее будущего замка, залила его водой и старательно возводила стены крепости из речных гладко отточенных камушков. Цементом служил мокрый песок, который Томми вчера принес с пляжа в своей же майке, за что после получил выговор и, можно даже сказать, небольшую трепку от матери.

Эмми знала, что родители будут недовольны испорченной майкой, но уговорила брата помочь ей, пообещав, что ребятам с Пятой улицы она скажет, что родилась на две минуты позже своего брата, и что, когда папа мерил им рост, оказалось, что Томми выше на пол сантиметра. Томми такой уговор устраивал, именно поэтому сегодня, в такой теплый осенний день, во время школьных каникул, он сидел дома и помогал матери по хозяйству вместо того, чтобы убивать врагов своим обоюдоострым мечом. Это было одно из десятка самых любимых занятий мальчишек в этом городке. Нетронутой полыни было еще много, а значит сражаться с врагами можно будет чуть ли не до самой зимы. Но сегодня на повестке дня чистка приборов. Ложки, вилки и ножи нужно сначала замочить, а потом оттереть до блеска. Ведь, возможно, на Рождество бабушка разрешит достать маме эту семейную реликвию.

Наказание брата Эмми не волновало. Точнее сказать, волновало, но не слишком. Больше она беспокоилась о том, что родители никогда не говорили, кто из близнецов родился первым, а кто вторым. Обычно они отшучивались, говоря, что так испугались лысенькой страшненькой головки первенца, что оба упали в обморок. Как бы ни была занята мыслями о жизни и ее несправедливости голова Эмми, она не переставала работать. Вот она придумала, как в крепости сделать окно. Для этого нужно взять небольшие палочки и использовать их как опоры, чтобы все камушки не посыпались, и замок не рухнул. Как рухнул, например, брак мамы с папой, хоть родители и старались держать это в секрете.

Томми сидел на ковре и представлял, как беспилотник летит по орбите Земли, но вдруг теряет управление и падает на самый густонаселённый город Китая. Бууум! Вилка с грохотом падает на жестяной поднос.

«Интересно, а в Китае вообще есть вилки?» – подумал Томми и стал обдумывать, как же, наверное, сложно есть палочками, и если, например, взять скотч и соединить все китайские палочки в одну длиннющую палку, то можно сделать кольцо Сатурна вокруг Земли или вовсе поднять в небо и дотянуться до какой-нибудь еще неизвестной планеты и, возможно, даже передать послание инопланетянам, прикрепив на конец палки письмо. «Что бы написать такого в письме, чтобы инопланетяне не захотели нас захватывать, но и чтобы они прилетели познакомиться?» – Томми уже лежал, растянувшись на ковре звездочкой.

– Томми! Ты где? – раздался голос взволнованной Эмми – Томми! На нас напали! Скорее бежим к замку, где ты?

– Я здесь! – выбежал, подтягивая штаны Томми, так и не выпустив из руки вилку. – Я с оружием, бежим! Кто напал, когда? Это придурок Джеки?

Дети бежали со всех ног, не заметив даже, как перевернули горшок гортензии, которую мама вынесла утром на солнце, чтобы та "напиталась солнышком и расцвела".

Камушки, которые так старательно выкладывала Эмми, валялись по всей земле и были даже кое-где утоптаны огромными подошвами ботинок глупого недалекого Джеки. Нетронутым остался только ров с грязной водой. Джеки ненавидел воду. Говорили, что его мама заставляет его мыться хотя бы раз в неделю, а если он не слушается, она не дает ему еду по несколько дней. Эта история не очень-то уж похожа на правду, учитывая то, какой Джеки огромный в свои 8 лет, но факты детей не волновали, поэтому в городке его прозвали «Вонючкой-Джеки» и за спиной всегда обидно шутили и издевались.

Вонючка-Джеки не дружил с ребятами. Даже когда он был совсем маленький, ему было не интересно играть, он только отбирал и ломал чужие игрушки, кидался камнями и всегда кричал: «Плохой, Джеки, плохой!».

Все знали, что у Джеки есть крыса, которую он прячет от мамы в рукаве своей старой куртки и считает своим единственным другом. Он носит ее всегда с собой, и даже в школу. Как-то на уроке мистер Клык выполз из рюкзака Джеки и так напугал миссис Пенсон, что та залезла на свой стол, повалила все рабочие тетради, рассыпала коробочку с мелом и кричала, пока ее не увел директор Брейди. Миссис Пенсон не выходила на работу 4 дня, и вся школа осталась на это время без уроков математики. Вонючка-Джеки сказал всем, что он специально это сделал, якобы, он знал, что миссис Пенсон до смерти боится крыс. Но в кабинете директора он почему-то просто стоял и повторял: «Плохой Джеки, плохой». Крысу искали всем классом и не нашли. Потом оказалось, что она сама забралась обратно в вонючий рюкзак Вонючки-Джека.

Эмми плакала навзрыд возле повергнутой крепости, а Томми начал усердно что-то копать бабушкиной вилкой. Он пытался отвлечь Эмми и посвятить ее в свой хитрый план, но все попытки были безуспешны. Так он просто копал, что-то бормоча себе под нос. Через несколько минут Эмми подошла к брату, у нее был красный нос, заплаканные глаза, грязные щеки и платье, но спокойный рассудительный голос:

– Мы должны наказать Джеки, ему всегда все сходит с рук. Помнишь, он пнул Рауля, а помнишь, он выдернул все цветы у мисс Адамс, еще он обсыпал землей старика Михаэля, когда тот пьяный спал возле своего забора.

– Да, Эмми, я именно этим сейчас и занимаюсь! – не скрывая ухмылки ответил брат. – Пока ты там сопли на кулак наворачивала, я разработал план мести.

Рассказав продуманный до мелочей зловещий план, Томми продолжил копать ров, но теперь уже не один. Через четверть часа яма была достаточно глубокой, чтобы Джеки угодил в нее почти до колена. Осталось залить водой и закрыть палочками с листьями так, чтобы Джеки не заметил. Все было готово. Даже маленький уродливый замок перед ямой, который будет служить приманкой. Осталось ждать.

Ребята спрятались недалеко в кустах, это была засада. Когда Вонючка-Джеки упадет в яму с водой, они выпрыгнут и начнут громко смеяться, будут говорить, что так ему и надо, кричать, что он сам виноват, и что он, вообще, должен их благодарить, так как наконец-то помыл свои ноги, и прочее, и прочее. Дети придумывали обидные фразочки, которые будут выкрикивать Джеки, они соревновались друг с другом, кто придумает более колкую, более ехидную кричалку. Засада была далеко не тихой, и даже если бы Джеки вернулся на место преступления, он бы издалека услышал крики близнецов Гилласов.

Дети не заметили, как быстро стало темно, и все фонари на улице зажглись, кроме, конечно, фонаря у дома мистера Даги, он не работал уже несколько месяцев, за что старик Михаэль Даги получал штрафы от местного домоуправления. Квиточки со штрафами торчали из набитого письмами и уведомлениями почтового ящика.

Близнецы неслись домой со всех ног. Еще была надежда, что мама не успела вернуться от мисс Элиот, закадычной подруги, которая развелась со своим третьим мужем полгода назад, и до сих пор считает, что она знает о семье и браке всё. Даже в воспитании детей она лучшая мамина советница, хотя своих детей мисс Элиот так и не завела. Если папа уже дома, то можно считать, что спасены. Если папа в хорошем настроении, он отшутится перед мамой и бабушкой и заберет детей в свой импровизированный кабинет, это отделенная ширмой часть их с мамой комнаты, где папа решает важные дела и хранит тонны старых бумаг. Если папа в хорошем настроении, он откроет книгу о космосе, где совсем нет картинок, и начнет читать ее так интересно и захватывающе, что воображение нарисует самые красивые и самые невероятные виды галактики Андромеда и ее ярчайшей звезды Альферац.

Но папы дома не было. Детям показалось, как будто дома вообще никого нет. Папа – понятно, последнее время он часто задерживается на работе и приходит домой поздно. Но где мама? Где бабушка?

Близнецы аккуратно проскользнули через заднюю дверь и побежали в ванную. Они собирались умыться и снять грязную одежду, но увидели бабушкино ожерелье, забытое на полке, куда она обычно кладет только свои расчески и старые заколки, схватили его и начали рассматривать. Бабушка говорила, что это настоящий жемчуг, который много лет назад подарил ей прибывший на лето в город молодой почтальон, ее первая любовь, с которой судьба развела их по разным сторонам. Это ожерелье было, наверное, самым недосягаемым предметом в доме, и вот оно лежит прямо на грязных ладошках Эмми, такое красивое, такое блестящее. В руках жемчужинки кажутся такими большими, совсем не такими, как выглядят на бабушкиной шее строго по праздникам.

– Эмми, дай померить!

– Нет, я первая!

– Но это я его первый увидел! Отдай! – Томми схватил ожерелье и резко дернул. Он выхватил его из рук сестры и понесся через коридор к ним в комнату, запер дверь, надел его на шею, встал у зеркала и начал кривляться: «Я бабушка, мой молодой почтальон подарил мне эти бусы! Я бабушка с бусами!»

Эмми кричала и била кулаками в дверь их с Томми комнаты, когда мама вышла из кухни.

– Вы дома? Вы время видели? Эмми, что с тобой, что с твоим платьем?! Почему оно все грязное, ты только утром надела новое, а где Томми? Почему он закрылся? Томас Гиллас, а ну быстро открывай дверь! – теперь уже мама тарабанила по двери. – Я сниму эту проклятую щеколду в вашей комнате! Это что за выходки такие, от родителей будете закрываться? А ну быстро открой дверь, я считаю да трех! Один, два…

Щеколда щелкнула, и Томми медленно открыл дверь.

– Мама, это все Эмми, она…

– Молчать! А это что такое, бабушкино ожерелье? Где ты его взял? Вы же прекрасно знаете, что его нельзя трогать никому, кроме бабушки. А ну отдай сейчас же. Томми снял ожерелье и отдал маме. Эмми ехидно улыбалась.

– Мама, а знаешь, что Томми сделал?

– Что?

– Эй, Эмми, заткнись! – перебил ее Томми, он даже не знал, что именно скажет Эмми, но начало уже предвещало беду.

– Томми не почистил приборы!

– Эмми, так не честно, я побежал спасать твою крепость от Вонюч… от Джеки! Это ты меня попросила!

– Когда я пришла домой, Томми просто валялся на полу и смотрел в потолок, как всегда! Он вечно таращится в потолок представляя, как улетит с этой планеты. Томми, ты дурак, люди только на Земле могут жить! А если ты все-таки полетишь, то возьмешь меня с собой?

– Нет! Ни за что!

– Так, дети, хватит. Томми, ты не почистил приборы? Иди на кухню и чисть. Не получишь ужин, пока не закончишь. Эмми, а ты иди умойся и застирай свое платье. Смотреть на тебя невозможно.

Томми почистил все. Время ужина уже прошло, его ждать не будут. Мама никогда не ждет, если ты не успеваешь. Даже если по уважительной причине. Даже если спасал сестру, а она вот так с тобой обошлась. «Никогда с ней больше не заговорю. Никогда!» – Томми аккуратно укладывал приборы в ящик. Но что такое, почему одной вилки как будто не хватает? «Где? Где… О нет», – Томми вспомнил, что он копал ров для Вонючки-Джеки этой самой вилкой. «Где она теперь?» – Томми силился вспомнить и не мог. «В какой момент я видел ее в последний раз? Нет, нет, только не это. Завтра с утра встану, пока все спят, и пойду искать. Я найду эту вилку!»

Эмми ждала Томми уже в кровати. У них была маленькая комната, поэтому кровать была двухъярусная, место Эмми сверху, Томми снизу. Иногда они менялись кроватями, потому что Томми хотел спать ближе к космосу, а Эмми нравилось, что в случае пожара она сможет быстрее выбраться из дома. Иногда они спали вместе. Родители не знали об этом, но именно они и были тому причиной. По вечерам, когда мама с папой думали, что дети спят, они громко ругались, папа мог даже ударить по стене кулаком, а мама кричать, что он разбудит детей. Она много раз говорила, чтобы он уходил, а папа отвечал, что и сам видеть ее больше не может, он говорил, что когда-нибудь она проснется, а его нет, и что тогда-то она поймет, какого это остаться с двумя детьми одной. Эмми и Томми очень боялись, что папа действительно уедет от них, они прижимались друг к другу, рассказывали выдуманные добрые истории и потом засыпали в обнимку.

Эмми сидела в кровати Томми, она виновато посмотрела на брата.

– Томми, как ты думаешь, папа сегодня придет?

Томми тотчас забыл, что обижался на сестру. Тема родителей была единственной, в которой брат с сестрой были всегда на одной стороне.

– Я не знаю. Вчера они не ссорились, может его просто задержали на работе?

– Может. Томми, а давай сегодня вместе поспим?

– У тебя или у меня?

– А как ты хочешь, ближе к звездам или к эвакуационному выходу?

– Конечно к звездам.

Дети легли на верхней кровати и стали рассматривать узоры трещин на побеленном потолке.

– Томми, давай никогда больше не ссориться?

– Давай. Пообещай, что мы всегда будем вместе?

– Обещаю.

Глава 2

Томми открыл глаза. Часы, стоявшие на прикроватном столике, показывали 5:02. Он так и не смог заснуть, а вставать уже через час! Подумать только, какой сегодня важный день, как вообще можно спать, когда примерно через 8 часов он увидит свою сестру, свою половинку! Последние две недели Томми готовился к приезду мамы и Эмми. Он тщательно перебрал все вещи в гараже, выкинул ненужные, а те, что папа не разрешил выбросить, Томми аккуратно сложил и закрыл той самой папиной старой ширмой. Он отполировал свой самолет, который год назад они с папой вместе соорудили, подготовил во дворе взлетную площадку, даже покосил траву и вынес на веранду мебель. Все было готово и готово в лучшем виде. Осталось подготовить себя.

Томми вскочил с кровати и побежал в ванную комнату. Он открыл дверцу шкафчика и стал выбирать «взрослые» вещи отца, которые ему пригодятся сегодня впервые. «Пена для бритья – подойдет, станок – тоже необходим, какой-то странный инструмент – отложим. О, вот одеколон для лица и шеи. Пожалуй, хватит.»

Томми выдавил пену себе на ладонь, – «Она так сильно увеличивается в размерах», – подумал он и выдавил еще столько же. Он растер пену двумя ладошками и стал размазывать по лицу. – «Ай, щиплется», – Томми зажмурил глаза так сильно, что пена со щек оказалась на его бровях.

Томми выбрил все лицо. Светлые чуть-чуть проступающие усики, небольшой пушок на щеках чуть ниже ушей, даже всю и без того лысую шею Томми выбрил начисто. На удивление, он ни разу не поцарапался станком. «Вот что значит быть профессионалом во всем!» – Томми облил лицо и шею одеколоном и спустился вниз.

– Что за запах? – спросил отец, не поднимая глаз от чтения утренних новостей.

– Я подготовился к приезду Эмми!

– С помощью моего одеколона? Ну, молодец. Совсем взрослый сын. – папа продолжал смотреть в газету.

– Папа, обещай, что будешь вежлив с мамой.

– Я не могу обещать такие серьезные вещи. Ты вспомни, что она устроила в прошлый их визит.

– Но папа, именно после того, как ты начал ее в этом упрекать, она перестала к нам приезжать на все праздники. Ты знаешь, сколько времени мы не виделись с Эмми, а? Прошло десять с половиной месяцев! У нее наверняка уже появились новые друзья, а может даже парень. Может она вообще забыла уже обо мне и вовсе ехать сюда не хочет.

– Сын, я обещаю, я постараюсь вообще не говорить с твоей мамой. Ну, мне пора, увидимся вечером. Хм, парень Эмми, хм…

Эмми бежала навстречу брату, у нее так сильно отросли волосы, теперь они были ниже плеч и развивались на ветру, она что-то кричала, но Томми не мог разобрать, так как на пристани было слишком шумно. Эмми была в светло голубом платье и босоножках, она выглядела совсем взрослой девушкой, ветер облегал ее формы, на что Томми не мог не обращать внимания, хоть и очень старался.

– Томми! – Эмми подбежала, схватила брата, немного приподняла и поставила на место. – Томми, какой ты взрослый, какой красивый, мама, мама, смотри, Томми усы уже бреет!

Мама улыбаясь подошла к сыну.

– Какой ты стал у меня большой, ты так похож на отца, Эмми, скажи же, похож на папу?

– Да, да, но это не важно. Томми, а где папа? Он что не приедет меня встречать? – Эмми скорчила обиженную физиономию.

– Папа будет к ужину. У него большой проект с мистером Филлисом, он…

– Да и ладно, не важно! Томми, я так рада тебя видеть! Мне столько нужно тебе рассказать, знал бы ты Томми, как недавно миссис Пенсон рухнула с лестницы, ой, это была такая умора.

Маргарет недовольно взглянула на Эмми.

– Мама, ты бы и сама со смеху там каталась. Ой, а еще старик, ой, то есть мистер Михаэль Даги, он же теперь мистер, Томми, ты знал? Мистер Даги больше не пьет! А какой у него забор, самый-самый белый во всем нашем городке, он, знаешь Томми, влюблен в продавщицу нашу Лауру, а она сказала ему, мол: «Даги, если хочешь заполучить женщину, порази ее». Вот он как начал ее поражать, что всех нас поразил!

Эмми без остановки рассказывала про всех знакомых и бывших друзей Томми, он слушал, удивлялся, смеялся, но думал совсем не о мисс Элиот и ее коте, совсем не о продавце стульев с Оконной улицы и его странном увлечении вырезками с фактами НЛО из газет, а о том, что перед ним стоит не та Эмми, которую он ждал. То есть она то та, и даже говорит не умолкая, но ее внешность. «Что это, почему переходный возраст так сильно отражается на ней, а у меня лишь пара темных волосинок появилась на теле. Так не честно! Снова Эмми побеждает.»

– А пойдемте в кафе, я помню, что здесь в кафе-пекарне на причале пекут восхитительные булочки с маком! – вмешалась в разговор мама. – Эмми, может ты помолчишь немного, дай же Томми сказать хоть слово. – она погладила Эмми по плечам, как бы извиняясь за свою грубость.

– Да я… Я просто безумно рад вас видеть… А вы знали, что на огромных заводах в муку добавляют небольшой процент извести? Этим самым корпорации экономят десятки тысяч долларов в год!

– Надеюсь, наши булочки с маком будут без извести. – отшутилась мама.

День прошел просто великолепно, все смеялись, обнимались, Томми казалось, как будто и не было этих шести лет, которые они живут с сестрой раздельно. К концу дня он даже привык к новому женскому облику Эмми и полностью расслабился.

– Маргарет. – обратился папа к маме. – Давай дадим детям побыть наедине. Томми, Эмми, идите наверх, пообщайтесь.

Маргарет было не слишком комфортно находиться в гостях у бывшего мужа, но что не сделаешь ради любимых детей. Уильям подал ей бокал вина.

– Красное сухое, как я люблю.

– Еще бы, я не такой старый, чтобы забыть, сколько ты выпила за нашу совместную жизнь таких бокалов.

– Ах ты! Ну ничего, прощаю. Я обещала Эмми, что мы не будем с тобой ссориться, и так слишком много свалилось на головы наших бедных деток. – она грустно улыбнулась, посмотрела вниз и после небольшой паузы продолжила. – Ты знаешь, моей маме совсем тяжко, она больна, Эмми помогает мне как может, но думаю, мама не долго еще протянет. Как думаешь, Томми нужно будет приглашать на похороны бабушки? Я вообще не смыслю в таких делах. Он мальчик-подросток. Он вообще скучает по бабушке? Может он любить бабушку или что-то кроме своих подростковых фантазий?

– Маргарет, ты очень ошибаешься в нашем сыне. Томми совсем не как все остальные мальчишки. Он очень любит учиться, он может недели напролет наблюдать в мой телескоп и вести какие-то расчёты. Да, о чем ты говоришь, он только сегодня утром впервые воспользовался бритвенным станком. Ох, какая это была умора! Когда я зашел в ванную, там все, абсолютно все, было в моей пене для бритья, представляешь! Даже на полу возле унитаза была пена, как она туда попала? – Уильям усмехнулся и на секунду задумался. – Нет, Томми очень чувствительный мальчик, если что-то случится с бабушкой, он захочет приехать и проститься.

– Ты думаешь, он простил ее за тот случай с приборами?

– Не напоминай. Это было, кажется, последней каплей к нашему разводу? Ты встала на ее сторону, когда она собиралась отхлестать нашего семилетнего сына.

– Прекрати, ты знаешь, что развелись мы не поэтому. – Маргарет была уже порядком пьяна.

Томми показывал сестре схему их с папой самодельного самолета.

– Я хочу в будущем стать разработчиком ракет.

– И полететь в другую галактику? – съязвила Эмми.

– Я уже не тот наивный мальчик, я прекрасно знаю, что, чтобы долететь до ближайшей галактики, нужно несколько сотен тысяч лет, и это, если лететь со скоростью света. Так что нет, увольте. Но вот создать новый сверхмощный двигатель, уверен, я смогу.

– А я целовалась с Риком.

– Это тот Рик, который угодил в нашу с тобой ловушку для Вонючки-Джеки? Вот он визжал, помнишь?

– Нет, не помню! Сейчас он лучший в классе по математике!

– Это потому, что он сын миссис Пенсон.

– Нет!

– А вот и да. – Томми отложил свою схему. – Я скучал по тебе. Мне казалось, будто наша связь потеряна навсегда.

– Ни за что на свете, Томми!

– Родители не имели права нас разлучать. Как они могли? Я тогда был маленький, я не знал, что можно было по-другому, а сейчас, сейчас я все вижу яснее некуда. Они были эгоистами, они думали только о себе. Их проблемы, проблемы взрослых людей, а порой даже ненастоящие проблемы, не должны никак влиять на растущую психику ребенка. Ты же была мне как сестра! – Томми улыбнулся.

– Ах ты дурак, я и есть твоя сестра. – Эмми повалила брата на пол. – Я согласна. Наша жизнь бы была совсем другой. Я делала вид, как будто бы нам с мамой хорошо вдвоем, она твердила, что мы женщины, что мы сильные, и нам никто не нужен. Я старалась так жить, но по вечерам я плакала в подушку и не верила, что мы с тобой так далеко, что не можем услышать плач друг друга. – она слезла с Томми и легла на пол. – В вашем доме потолок такой ровный и белый.

– Я покрасил его к вашему приезду.

– У тебя есть тут друзья?

– Они мне не нужны. Но есть ребята, с которыми мы вместе обедаем.

Неделя пролетела, и настало время уезжать. Мама с папой странно себя вели, шутили и улыбались, вечно уходили вдвоем, вели себя, можно сказать, как друзья. Но Томми знал, что нельзя этому верить. Ведь как только он подумает, что все хорошо, как только он поверит, что может снова жить с сестрой, родители все испортят. Они нанесли ему такую рану, которую пережить второй раз он точно не сможет.

Близнецы долго прощались, теплоход уже издал третий гудок, когда Эмми отпустила Томми из своих объятий и сказала: «Я буду приезжать чаще, обещаю».

Глава 3

Кэт, как всегда, сидела у окна и занималась свои любимым делом – наблюдала за прохожими. Конечно, в этот момент она вязала пончо для мистера Даги, который заказал его для своей возлюбленной, и все прохожие, наверняка, думали, что она занята своим делом, а то и вовсе не думали о бедной Кэт. Но ее зоркий глаз видел всё. Вся общественная и социальная жизнь этой молодой женщины была сосредоточена здесь у этого окна.

Кэт жила на перекрестке Центральной и Сахарного переулка, из ее окон был лучший вид на городскую площадь, где проходили все самые важные городские мероприятия. Там же стоял Торговый Центр, на лестнице у которого собирались местные сплетницы во время обеденного перерыва, они стояли, курили и нарочито громко обсуждали незаконные отношения их мужественного, но такого внимательного начальника с его новой не слишком то молодой, и судя по их рассказам, просто уродливой секретаршей. Окно же ее спальни выходило во двор, тоже довольно интересное место, куда люди забегали, чтобы спрятаться от посторонних глаз. Так, например, Кэт узнала, что Рик, сын миссис Пенсон, обменивался любовными записками, точнее будет сказать, скорее всего, любовными записками с молодой особой, которая совсем недавно переехала в их городок, и была на год старше Рика. Папа же этой девушки был одинок, высок и хорош собой, хоть и почти не поддерживал связь с местным сообществом. Он был явно богат, высокомерен и считал себя выше других, так как он приехал из города областного значения, Йохана, в котором этот маленький городок до сих пор иногда по привычке называют поселком или вовсе не знают о его существовании.

Это был самый обычный весенний день, люди уже поснимали свои пальто, и гуляли в легких кофточках, наслаждаясь долгожданным теплом. По правде говоря, Кэт ненавидела всех этих счастливых людей, потому что она не могла себе позволить почувствовать прикосновение солнца. Она вынуждена была сидеть тут, дома, и выходить максимум на порог своего подъезда, когда Бэн приезжал с покупками. Кэт не выходила из дома уже 8 лет, с тех пор, как огромная льдина оторвалась с крыши Торгового Центра, стоящего напротив ее дома, и насмерть задавила работника местной газеты. Интересный факт, что в этой же газете потом и написали о его смерти. А кто написал? Конечно же, ее брат Бэн, ведь он уже много лет единственный журналист на весь город.

Кэт отвлеклась от ненависти ко всем, когда в ее дверь постучали. Неужели Бэн соизволил подняться к ней и уделить ей хоть немного времени. Кэт любила своего брата, но она знала, что чаще всего он приходит к ней только за тем, чтобы разузнать все сплетни, которая та насобирала благодаря идеальному местоположению ее дома.

– Кэт, здравствуй! Я войду? – недожавшись ответа Маргарет влетела в квартиру. – Кэт, дорогая, что с Бэном, почему его третий день нет на работе? Издательство в панике, ему невозможно дозвониться, его нет дома, а работы пруд пруди. Кто еще может написать о поджоге дома Родригеса и о воровстве из нашего гастронома? Ты знала, что украли 50 килограммов колбасы! 50, Кэти! Ты только подумай, это явно был работник магазина, ведь невозможно разом вынести столько через охранника Велнеса.

– Велнес спит целыми днями прямо на своем стуле у входа в гастроном, об этом все знают! А колбасу, уверена, украла Клер Винтсон, иначе почему Джеки такой толстый растет! Так, это не наше дело. Как это нет Бэна, куда же он делся? Он был у меня в прошлое воскресенье.

– Так, а сегодня четверг, дорогая.

– Я знаю, что четверг, не рассказывай мне, ишь ты, умная какая нашлась. Лучше ты мне скажи, где Бэн, это вы с ним каждую субботу отжигаете в клубе у Ронни!

– Что, ты знаешь? Он рассказывал тебе, как мы проводили время?

– Конечно рассказывал, еще бы он мне не рассказывал! Он только в это воскресенье мне ничего не рассказал, потому что торопился. Так, куда же он торопился. Дай подумать…

– И он говорил тебе о позапрошлой субботе?

– Да, сказал. Не отвлекай.

– Он сказал про наше небольшое недопонимание?

– Говорю же, сказал. Хочешь – уходи ты обратно к своему мужу, с которым у вас кстати, ничего общего, кроме двух не очень-то воспитанных деток. Ходит твоя Эмми под окнами у меня рыскает. Чего рыскает, не видит что ли, что Рик с этой длинноногой трется, такой же как ее папаша. Стоп! Папаша! Точно, Бэн говорил, что ему нужно пообщаться с нашим новым мистером Шляпой. Ты видела его шляпы, Маргарет, их же у него минимум 6 штук!

Но Маргарет уже не слышала Кэт, она бежала в издательство Бэна, чтобы рассказать, где может быть их единственный, и оттого лучший журналист во всем городе.

«Ну и манеры» – подумала Кэт и пошла проверять, что сейчас происходит на площади. Ее беспокоили мысли о брате и о том, что же будет, если он не вернется еще какое-то время. Нет, она не переживала, что он пропал навсегда, она знала, что Бэн так с ней не поступит. Он слишком ответственен, и знает, что Кэт без него будет очень уж туго. Максимум на что он способен – загулять пару недель, как это было лет 7 назад, когда он вдруг рванул с только что разведенной мисс Элиот на курорт. Странно, что Маргарет до сих пор не знает об этом преинтереснейшем времяпрепровождении ее лучшей подруги и нового ухажёра. «А может знает» – подумала Кэт и решила, что ей нет никакого до этого дела.

На Сахарном переулке остановился автомобиль. Таких машин в городе ни у кого не было, поэтому было не трудно догадаться, кто же это прибыл. Но машина припарковалась так, что, как Кэт ни старалась, она не могла разглядеть кто вышел из проклятой машины и пошел на Грушевый переулок, вместо того, чтобы пойти на перекресток Сахарного и Центральной, куда открывался такой хороший вид из окна гостиной Кэт Бердман.

Эмми готовила себе хлопья, которые мама обычно насыпала ей на завтрак, в тот момент, когда встревоженная Маргарет забежала на кухню.

– Эмми, где бабушка? Мне нужно срочно уехать!

– Куда, мам, ты обещала мне помочь с обществознанием!

– Нет времени. Эмми, предупреди бабушку, что я буду через дня два. Скажи, что у меня командировка.

– Что? Нет, мам! – начала было Эмми, но Маргарет уже не было в доме.

«Работает без году неделя, а уже в командировки ездит. Да если бы не я, она бы и не узнала о существовании вакансии иллюстратора в издательстве Трумана – обиженно подумала Эмми и направилась к бабушке в комнату. – Интересно, а почему издательство Трумана, кто вообще такой этот Труман? У нас в городе точно нет такой фамилии».

– Бабушка, мама уехала на два дня, меня оставила за главную. – Эмми не получила ответа и пошла заливать свои хлопья молоком.

Маргарет села в машину.

– Никогда не ездила на этой модели. – она не получила ответа. – Вы знаете, где Бэн? Почему вы молчите, почему не говорите свое имя, меня то вы знаете и, судя по всему, очень даже неплохо!

– Филлип Труман, мэм. Бэн Бердман сейчас в Йохане.

– Что ему делать в Йохане?

– Он сам принял это решение.

– Не обсудив это предварительно со мной или Кэт? Очень сомневаюсь.

Машина медленно тронулась, они поехали по Грушевому переулку в сторону трассы.

Бэн сидел в большом светлом офисе на 7 этаже. В его городке не было зданий выше 3 этажей, а тут у него был свой собственный кабинет и так высоко над землей. «Но какой ценой, Бэн?» – он мысленно задал себе вопрос и почти сразу решил на него не отвечать.

Маргарет вошла без стука.

– Бэн, что происходит? Почему ты здесь, и почему ты не сказал никому, что уезжаешь? В издательстве все на ушах стоят, даже Кэт не знала, где ты.

– Поверь мне, Кэт далеко не все знает. Но лучше, чтоб она об этом не подозревала. Маргарет, я скажу тебе, а ты передашь Гриффину.

– Бэн, ты пугаешь меня. К чему эта вся секретность, почему сам Филлип Труман вдруг везет меня сюда на своей новенькой тачке? Почему ты не дома в конце концов?

– Маргарет, сядь и успокойся, я прошу тебя.

Маргарет села.

– Помнишь дело о 50 кг колбасы?

– Конечно, ты должен был написать о нем еще во вчерашнем выпуске!

– Так вот я не напишу. Маргарет, я скажу тебе то, что ты никому не должна говорить. Там не только 50 кг колбасы. Эта цифра – это всего лишь неправильные расчёты теневого бухгалтера. Я докопался до дела, и оказалось там такое дело… Ты не думала, почему Филлип Труман в последнее время трется в нашем плешивом городке? Он даже дочь туда перевез. Это немного странно, не находишь? Так вот оказывается, что весь гастроном, два этажа Торгового Центра и издательство принадлежит этому ранее не появлявшемуся у нас человеку! Ты понимаешь, о чем я? Конечно же нет. Послушай, наша газета – это лишь бизнес, с помощью которого отбеливаются огромные потоки денег. Моя карьера, работа, вся моя жизнь – это лишь чей-то способ полулегального заработка, и не больше! Я узнал, я слишком много узнал. Я слишком хороший журналист, ничего не поделаешь. За мое молчание мистер Труман любезно предоставил мне этот кабинет, четырех людей в подчинение и свою собственную страницу в главной газете Йохана! Ты можешь себе представить?!

– Бэн, но, а как же наша газета, как же наше издательство?

– Какая разница, Маргарет! У меня прибавка такая, что я смогу жить тут, в большом городе, о котором мечтал еще с детства.

– Но, а как же Кэт?

– Кэт справится, она 28 лет жила не думая, что улица такое уж опасное место, значит и сейчас как-нибудь устроится.

– Хорошо. Но, а как же мы с тобой?

– Мы с тобой? Элиот рассказала мне про вашу романтическую неделю с Уильямом, снова решили сойтись?

– Что? Элиот? Ты знаешь Элиот?

– Маргарет, милая, в нашем городе три с половиной дома, конечно, я знаю Элиот.

– Все что она сказала – ложь! У меня нет чувств к Уильяму, он просто мой бывший муж и все. – Маргарет покраснела, это была не правда.

– Хорошо, пусть так. Мне не важно. Знаешь Маргарет, а ты права, что тебя не просто так привезли сюда.

– О чем ты говоришь?

Бэн сел в свое кресло начальника.

– Маргарет Гиллас, назначаю тебя главным журналистом нашего любимого городка! Ну как, красиво вышло? – Бэн расплывался в улыбке. – Идет мне быть начальником, а?

– Бэн, ты серьезно?

– Послушай, Маргарет, я не держу на тебя зла. Сейчас я говорю с тобой как с матерью-одиночкой, воспитывающей дочь и следящей за больной матерью – тебе нужна эта работа. Ты будешь делать все, что делал я, у тебя будет такая же ставка, а я, на минуточку, добивался этого 15 лет. Ты только будешь закрывать глаза на дела мистера Трумана и всё. – Бен вышел из-за стола, легонько положил руку на талию Маргарет и как будто подтолкнул ее в сторону выхода.

– Я… Я не смогу. Как я буду добывать информацию, как общаться с людьми? Тебя же все любили, Бэн, не уходи от нас. – они оба уже стояли в дверях.

– Ты справишься. Подружись с Кэт, она знает многое и как раз только то, что должна, ни на один грязный секрет больше. Может даже станешь приносить ей продукты в обмен на свою блестящую карьеру, кто знает. Мне пора. Тебя доставят обратно, не переживай. Подожди в коридоре.

– Но, Бэн. – Маргарет уже никто не слушал. Она осталась в коридоре на 7 этаже прекрасного нового здания со своими мыслями. Ей было страшно, она хотела позвонить Уильяму, но знала, что он не примет ее решение работать не по совести, да и непонятно, что вообще Уильям думает про их отношения после той невероятной недели.

Глава 4

Маргарет решила мыслить позитивно, действительно, а что ей еще остается, не отказываться же от такого хорошего предложения. С этими деньгами она сможет нанять сиделку для бабушки, репетитора для Эмми, купить себе новое пальто и доказать мужу, вернее бывшему мужу, что он был откровенно неправ, когда не оставил ей обоих детей, посчитав, что она не сможет содержать их и уделять им обоим должное внимание.

– Эмми, встречай женщину, добившуюся успеха! – Маргарет вся сияла. – Дочь, где тебя носит, когда маме так нужна твоя поддержка? «Или даже похвала» – подумала про себя Маргарет и пошла в комнату Эмми.

Эмми в комнате не оказалось, Маргарет проверила ванную, кухню – никого. Время уже 21:10, где может быть Эмми в такое время? Маргарет пошла в комнату бабушки.

– Мама, я вернулась.

Ответа не было. Маргарет повернула ручку влево и медленно приоткрыла дверь.

– Мама, что случилось?

Но в комнате никого не оказалось. «Странно, куда она могла пойти так поздно и в своем то состоянии?» – подумала Маргарет и пошла на кухню. Она открыла дверцу ее любимого шкафчика, взяла новую бутылку красного сухого, взяла штопор, который Элиот подарила ей еще лет 5 назад, и наполнила бокал. «Наверное, Эмми попросила бабушку помочь с уроками, и они вместе пошли к соседу Вилли делать проект по обществознанию» – успокоила себя Маргарет и сделала глоток.

Мама Вилли была замечательной женщиной. Она была образцовой домохозяйкой и женой. Именно по этой причине Маргарет не слишком-то ее любила. «Идеальных людей не бывает», – повторяла Маргарет, когда бабушка в очередной раз сравнивала ее с миссис Браун, а ее детей с Вилли.

Бабушка любила ходить к Браунам в гости, потому что пироги миссис Браун были лучшими из всех, что она пробовала. Обычно она не задерживалась допоздна у соседей, так как считала, что муж миссис Браун тоже должен успеть насладиться общением со своей прелестной женой.

Конечно, Маргарет ревновала свою мать к Ирме Браун, она хотела сама быть идеалом для своей мамы, она хотела, чтобы именно ею гордилась бабушка, и именно ее приводила в пример всем соседям. Но жизнь сложилась иначе. А что было рассказывать бабушке соседям о Маргарет? О ее неудачном браке? О том, что она долгое время жила исключительно на алименты от мужа, а потом нашла работу, которая годится студентам в подработки? Или о том, что она ни разу в жизни не приготовила не пригоревший пирог? Маргарет знала, что она не идеальная дочь, за годы совместной с матерью жизни она успела с этим свыкнуться, и как будто бы даже не обращать внимание. Куда ей до красоты бабушки в молодости, куда ей до ее количества ухажёров, до ее мудрости и запасливости. Действительно, некуда. Запасливости бабушки позавидуют многие. Чайные сервизы, приборы, хрустальные вазы – все это хранилось строго у бабушки в комнате и не доставалось с полок уже много лет. Как говорила бабушка: «Нет повода». Маргарет допила четвертый бокал.

На часах было 22:15. «Нет, это уже никуда не годится», – подумала про себя Маргарет, взяла накидку с кресла и пошла к соседям.

– Брауны, открывайте. – она постучала в дверь. Никто не открыл. – Миссис Браун, мистер Браун. – она постучала усерднее. Свет в доме не горел. «Странно», – подумала Маргарет и начала сильно стучать по двери.

Загорелся свет в окне второго этажа. Послышались шаги и недовольная неразборчивая речь мистера Брауна. Дверь распахнулась.

– Маргарет, что случилось? – мистер Браун был сонный, в серо-голубой пижаме и босой. Он щурился от света уличного фонаря.

– Бобби, извини меня пожалуйста, я не знала, что вы уже спите. Я поняла, что у вас нет света только в тот момент, когда уже стучала второй раз. Прости, Боб.

– Ничего, что-нибудь случилось?

– Эмми пропала. Я была уверена, что она у вас делает домашнее задание с Вилли, а моя мать надоедает вам своими расспросами и поедает пироги Ирмы.

– Нет, Эмми сегодня не заходила, а Клаудию я не видел уже несколько дней. Их что, обеих нет дома?

Маргарет растерянно кивнула. Она боялась, что Боб увидит, что она нетрезва, и подумает, что она плохая мать и дочь, раз пила в то время, когда два ее родных человека попросту пропали из дому.

– Так, заходи. – Бобби провел ее в гостиную и пошел будить Ирму. – Сделай пока себе чаю и присядь.

Как только Боб скрылся из виду, Маргарет побежала к раковине и стала умываться холодной водой. «Давай, давай, трезвей, дура, что ты наделала, – она взахлеб пила воду из-под крана, – вроде полегчало» – Маргарет поставила чайник на плиту.

– Когда ты видела их в последний раз? – Боб и Ирма сидели напротив на диване.

– Я уехала вчера вечером. Я была занята, я ездила по работе, понимаете, меня пригласили в Йохан, это по работе, я имею ввиду издательство… – Маргарет путала слова.

– Так, хорошо. Эмми и Клаудия были дома, верно?

– Верно. То есть Эмми была, а к матери я не зашла. Но она не выходила из дома уже несколько дней, я уверена, что она была в своей комнате.

– Хорошо. Когда ты вернулась домой?

– Около часа назад.

– То есть они пропали в последние часов 20. Хорошо, спокойно. Сейчас мы позвоним в полицию, они приедут и во всем разберутся.

Ирма обернула Маргарет в плед и налила ей еще одну кружку чая. Полиция не торопилась. Спустя 40 минут за окном замигали красно-синие фонари.

– Офицер Фишер, доброй ночи. – молодой человек в погонах зашел в дом. Маргарет часто видела его возле швейного ателье, но никогда не здоровалась с ним, а он в свою очередь никогда не здоровался с ней.

– Маргарет Гиллас, здравствуйте! Вчера ночью вашу маму увезла скорая помощь, у нее случился инсульт. Ваша дочь поехала с ней, но после того, как ваша мама скончалась, простите, я все неправильно преподношу. Миссис Гиллас, вчера ночью ваша мама скончалась в городской больнице имени Круглова, примите мои соболезнования. Ваша дочь Эмми была рядом с бабушкой до последнего. С вами пытались связаться, но вас не было дома, и никто не знал, где вы. Эмми позвонила Рику Пенсону, сыну ее учительницы по математике, и миссис Пенсон вместе с сыном приехали ее забрать. Должно быть, Эмми до сих пор у них.

Маргарет была в оцепенении. Как она могла? Как она могла пропустить смерть своей мамы, как она могла оставить дочь-подростка наедине с больной женщиной, как она могла, вернувшись сегодня домой напиться, и как она вообще оказалась в этой страшной ситуации сейчас, такая беспомощная, такая одинокая и потерянная.

Мистер Браун проводил полицейского. Он переоделся, завел машину и отвез Маргарет к миссис Пенсон. Потом он вместе с женой поехал в морг и предупредил работников, что завтра с утра Маргарет Гиллас приедет и даст все распоряжения по поводу похорон ее матери.

Глава 5

Мистер Филлис подготавливал всю документацию для Уильяма. Уильям любил это делать сам, но сейчас у него просто не хватало на все времени. За последние полгода он так быстро стал набирать популярность, хотя популярностью это сложно назвать, может в некоторой степени, известностью. Его приглашали на различные конференции в качестве профессора, его звали спикером на научно-популярные выставки и даже пригласили читать лекции в зарубежном университете.

Уильям старался находить время для общения с сыном, но это становилось все сложнее. Томми не слишком расстраивался, ему не было одиноко и тоскливо, потому что в их библиотеке было слишком много книг, а в мире еще слишком много не открытого. Но все же, отец по возможности брал его с собой в небольшие командировки. Так было и на этот раз.

Филлис носился из одного кабинета в другой, подписывал какие-то бумаги, передавал их на кафедру, потом возвращал в кабинет, потом снова что-то писал, и бежал ставить подпись. Уильям ходил из стороны в сторону в дальней самой светлой части комнаты и что-то бормотал себе под нос. Томми сидел на полу, опершись на дубовый массивный стол и делал аккуратные записи в своем блокноте.

– Пора! – Мистер Филлис выпрямился в струнку перед Уильямом. – Вся аудитория заполнена, сегодня приедут журналисты и возможно даже телевидение! Это наш провыв, Уильям! Наконец-то нашу с тобой работу будут транслировать по всему миру. Все научные издания просто обязаны будут написать про эту лекцию. Давай, Уильям, иди. – Филлис поправил Уильяму галстук и открыл перед ним дверь.

Томми слышал эту лекцию уже раз 10, он знал ее почти слово-в-слово, поэтому на этом большом для отца событии он решил не присутствовать. Он вышел из университета, и направился к общежитию, чтобы посмотреть, как живут студенты в местном студ. городке. У Томми была карточка почетного визитера, его могли пускать почти на всю территорию городка. И первым местом куда он пошел, была столовая.

Внутри никого не было, только огромная территория с десятками обеденных столов, Томми медленно обходил каждый стол и представлял, за каким именно столом он бы хотел обедать. Он посидел на стуле за столом возле окна, и решил, что в ясную погоду из окна будет падать слишком яркий свет как раз на белоснежный стол, от чего читать записанные лекции во время обеда будет не слишком-то комфортно. Потом он пошел сел возле выхода, он сразу вспомнил Эмми с ее любовью к эвакуационным выходам, но и тут было бы некомфортно, так как студенты бы вечно шпыняли мимо туда-сюда. Спустя минут 15, Томми выбрал идеальное место для обеда. Не успел он им насладиться, как прозвенел звонок, и толпа студентов ринулась в столовую. Томми протиснулся между нескольких крупных парней, которые его даже и не заметили, и вышел на улицу. Он пошел по выстриженному газону, сел, облокотившись на дерево, и посмотрел на свои наручные часы. До конца папиной лекции было еще 25 минут. «Ничего» – подумал Томми, уселся поудобнее и стал смотреть в небо.

– Эй! – чей-то голос отвлек Томми от размышлений о скорости метеоритов, прямо сейчас несущихся в сторону Земли. – Я тут обычно ем.

– А почему не в столовой? – Томми взглянул на девушку, держащую контейнер с обедом и пакет молочного шоколада.

– Мне там не нравится. Там нет идеального места, понимаешь?

– Нет. – ответил Томми, хотя, конечно, он понимал, о каком месте она говорит. – Я Томми.

– А я София. Ты младше, чем остальные студенты, что ты тут делаешь?

– Мой отец приехал выступать с лекцией, он сейчас в соседнем корпусе.

– Твой отец Уильям Гиллас? – девушка забыла, что несла ко рту вилку со спаржей, и так и застыла в этом положении.

– Да, ты его знаешь?

– Еще бы, я так хотела попасть на его лекцию, но первокурсникам нельзя, туда пускают только выпускников и профессоров.

– Хочешь, я прочитаю ее для тебя?

– Ты шутишь?

– Нет.

– У меня сейчас окно, я свободна еще 70 минут.

Томми сел поудобнее и начал с обычного приветствия отца.

– Восхитительно, просто невероятно! Как ты это запомнил, а ты понимаешь все, что только что рассказал? Я вот многое не поняла, прости. Но ты был великолепен, спасибо! А сколько тебе лет?

– 14. Я закончу школу раньше остальных и поступлю в университет уже в 16 или 17 лет.

– А мне 21, но никто мне не дает столько, все говорят, что я выгляжу на 16, меня это очень злит. Я взрослая, умная, и я собираюсь стать физиком, почему люди вечно смотрят только на внешность?

– Ты красивая.

– Ну, мне пора, еще увидимся, Томми Гиллас, спасибо тебе за все!

Томми пошел к соседнему корпусу. Отец должен был закончить около часа назад, потом у него должны быть интервью и десятки рукопожатий с изумленными студентами, а значит, как раз примерно в это время он с мистером Филлисом должен освободиться и, возможно, заметить, что Томми все это время не было рядом.

Томми встретил отца на парковке.

– Томми, мальчик мой, где же ты был? Я высматривал тебя в аудитории и так и не нашел.

– Я знакомился с университетом.

– Это очень хорошо, и как тебе? – отец открыл заднюю дверь машины и жестом показал садиться.

– Я хочу здесь учиться.

– Я очень тобой горжусь! Уверен, ты сможешь сюда поступить, но для этого нужно усердно учиться, ты же понимаешь это, Томми?

– Я так и делаю, профессор. – ответил с толикой злости Томми.

– Хорошо, студент, молодец! А теперь поехали в кафе отметим папино великолепное выступление! И неоценимую помощь Филлиса, – отец подмигнул коллеге, который был за рулем и уже вез их в кафе-мороженое.

«Четыре не отвеченных звонка от Маргарет, и ни одной записи на автоответчике. Это плохо», – подумал Уильям и набрал ее номер. Она взяла трубку почти сразу:

– Уильям, это ты?

– Маргарет, что случилось?

– Моя мама умерла вчера, то есть позавчера ночью. А я узнала только вчера. Сегодня я ходила в морг, похороны будут во вторник, приезжайте с Томми. Эмми будет благодарна поддержке, да я тоже бы не отказалась.

– Конечно, мы приедем. Сейчас же выезжаем, будем ночью, ближе к утру.

Томми постучал в дверь Эмми: «Эмми, это я. Ты как?».

Эмми открыла дверь: «Томми, как я рада. Заходи скорее.» – у нее потекли слезы. Ее прекрасные мягкие щеки были такими красными от слез, что Томми еле держался, чтобы не заплакать самому.

– Эмми, мне так жаль, что ты это пережила. Мама сказала, что ты была одна целые сутки. Как же ты справлялась, что ты делала? Расскажи мне все.

– Томми, я плачу, но я плачу не от того, что умерла бабушка, и не от страха, я плачу, потому что я себя не понимаю. Знаешь, я не чувствую ничего. Когда бабушке стало плохо, я вызвала скорую помощь и подумала, что мне достанутся ее жемчужные бусы, потом, пока мы ехали, а бабушке вкалывали какие-то уколы и ставили капельницу, я думала о том, как достану все серебряные приборы и буду пользоваться ими каждый день, каждый! Понимаешь, Томми, я что не люблю бабушку, я что не способна любить? Я боюсь, но боюсь себя. Еще боюсь смерти и самого ее наличия, а не именно того, что бабушки больше нет. Я не вижу, чтобы маме было плохо, или что бы она скучала по бабушке, мне кажется, что она не любила ее тоже. А может тут дело глубже, Томми? Может это бабушка никого в своей жизни не любила, и поэтому в ответ она получила то же самое?

– Она любила прибывшего на лето почтальона. Помнишь?

– Конечно помню. Но шутки в сторону. Ты понимаешь мою мысль? – Эмми вытерла щеки. – Я плачу от осознания того, что я неспособна плакать от такого горя. Возможно, чувство потери близкого – это самая страшная боль на Земле. А меня это практически не задевает. Может, я пошла в бабушку, она никогда никого не любила и никем не была любима. Я так не хочу.

– Ты способна плакать, это уже говорит о том, что у тебя добрая душа. Эмми, я знаю тебя всю жизнь, ты самая добрая и милая девочка на свете.

– Томми, мы так редко общаемся, я не милая и не добрая.

– Прекрати. Скажи, как мама? Почему ее не было рядом?

– Она получила новую работу. Теперь она вместо Бэна.

– Журналистка? Похвально.

– Ее мама умерла, а она рассказывает мне о своей новой работе. Томми, она сегодня начала разбирать бабушкину комнату! Люди годами не могут дотронуться до вещей умерших, потому что хотят сохранить все воспоминания, а она уже все по коробкам распихивает.

– Может ей так проще справляться с горем…

– Ты не понимаешь, Томми!

– Ладно, ладно, я понимаю. Хочешь правду, а? Мне вообще все равно на смерть бабушки! Меня больше волнует сейчас София, которой я сегодня утром полностью прочитал папину лекцию.

– Что, девушка? Ай Томми, ай даешь. Расскажи мне, какая она, как вы встретились? Ты влюбился?

Глава 6

Мистер Родригес выполнял свою рутинную работу. Он владел единственным в городе похоронным бизнесом. К слову сказать, крематорий тоже принадлежал ему. Тела после городского морга везли прямиком сюда, и мистер Родригес предлагал семьям усопших самые разные по цене и убранству похороны. Необходимо подметить, что мистер Родригес не драл цены со своих горожан, он работал в поте лица для того, чтобы люди могли достойно проводить в последний путь своих любимых.

Конечно, Родригес не был альтруистом, он не участвовал в благотворительности, но для своего города, для своих соседей, он делал все, что в его силах. Он знал всех горожан, как и его, конечно же, знал весь город. Его любили за то, какой он внимательный к деталям, какой он чуткий, как он может в нужную минуту подобрать правильные слова для человека, только что лишившегося родственника. Скорее всего, по большей части это была профессиональная грамотность, все-таки он построил этот бизнес 30 лет назад с нуля, и сам занимался всеми вопросами, начиная от выкапывания могил, заканчивая посмертным макияжем. Сейчас у него был помощник Джеки Винтсон, который в свои 15 лет имел вес взрослого мужчины и мог поднять дубовый гроб без посторонней помощи.

Вся семья Гилласов пришла обсудить проведение похорон бабушки. Даже дети изъявили желание учувствовать в подготовке.

– Как ваше самочувствие? – мягко спросил мистер Родригес Маргарет, когда все четверо уселись в удобные темно красные невероятно красивые резные кресла.

– Спасибо, вся семья меня поддерживает, поэтому мне намного легче. – ответила Маргарет и нежно сжала руку Уильяма, сидевшего в соседнем кресле.

– Ну что ж, тогда приступим. Для начала хотел бы вам рассказать, какие у нас есть варианты захоронения и кремации.

Когда оставалось решить только финансовую часть вопроса, близнецы вышли на улицу. Напротив стояла небольшая церковь.

– Представляешь, как много трупов проносили отсюда туда, а потом обратно? – спросил Томми.

– Я видела ее труп. Ты когда-нибудь видел мертвых?

– Никогда. Не думаю, что я бы хотел, честно говоря. И какого это?

– Я ничего не поняла. У нее был открыт рот, а кожа была как будто не настоящей. Как будто она из воска, что ли.

– А ты вообще знала настоящую бабушку? – улыбнулся Томми. – Она и была из воска. – он побежал через дорогу к церкви. – Пойдем!

Эмми побежала вслед за братом.

– Ты что, хочешь войти?

– Конечно, а что-такого-то. – Томми уже приоткрывал старую скрипучую дверь.

– Ну не знаю, как-то это страшновато. Это же церковь, духи и все такое.

– Чепуха!

Они зашли в здание, прикрыв за собой дверь.

Церковь была небольшой, но очень атмосферной. Через решетчатые окна эффектно падал свет на место, где стояло что-то вроде кафедры, сидячих мест было не более 20 с каждой стороны от прохода. Томми взял Эмми под руку и торжественно повел ее к алтарю, как если бы он был отцом молодой невесты, готовившейся стать замужней женщиной. Он смотрел на пустые ряды, будто бы кивая гостям, и с гордостью взглянул на Эмми. – Моя дочь стала взрослой! – громко сказал Томми, и они оба залились смехом. Эхо разнесло смех, и казалась, будто вся церковь заполнена смеющимися людьми.

– Как думаешь, часто в этой церкви так смеются? – отдышавшись спросила Эмми.

– Не знаю, да и не важно, у нас такое горе, у нас бабуся умерла, дай нам расслабиться. – он снова засмеялся со своих слов и встал на место священника. – Дорогие братья и сестры! Мы собрались с вами здесь, чтобы почтить…

Вдруг послышался скрип двери. Близнецы мигом прыгнули между рядами сидений и замерли.

– Кто здесь? – послышался чей-то грубый шёпот. – Кто здесь? – чуть громче сказал человек, стоявший в проходе открытой двери. Видно было только силуэт, это был мужчина, одетый в огромное черное пальто.

Близнецы молчали. Послышались шаги, они медленно приближались, и у Эмми замерло сердце, ей не было так страшно, казалось, никогда. Она лежала, прижавшись к полу, и рукой сжимала руку брата, лежавшего лицом вниз рядом.

Человек прошел мимо, поднялся на ступень, встав на место, где обычно стоит гроб, посмотрел в зал, и убедившись в том, что он один, громко запел высоким оперным голосом: «Господи, тобой душа согреееетаааааа». Близнецы сразу узнали голос Вонючки-Джека, не в силах сдерживать смех, они резко выпрыгнули и помчались к выходу. Джек Винтсон побежал за ними, крича, что если они расскажут кому-нибудь в школе, то им не поздоровится. Он угрожал и бежал за ними уже по пыльной дороге, а они в ответ только смеялись, кричали: «Душа согрета, вонючкина душа согрета», и убегали все дальше.

Родители уже ждали детей возле машины.

– Где вы были? А, не важно, завтра в 11 будут похороны, а в 13 часов мы приглашаем гостей к нам домой. Сегодня нужно подготовить дом и приготовить закуски, вы поможете?

– Так точно, мэм! – проговорил Томми, и они снова с Эмми залились смехом.

– Дети, бабушка умерла, не могли бы вы хотя бы на улице не делать вид, что вам все равно? – с упреком сказала мама.

– Мы, между прочим, пошли в похоронное бюро именно поэтому! – возразил Томми.

– Да, и вместе с вами обсуждали церемонию, не очень-то веселую, откровенно говоря. – добавила Эмми.

– Конечно именно потому, что вы так горячо любили бабушку. – довольно двусмысленно закончил этот разговор отец. – В машину!

Все расселись по своим местам.

– Мама, а я завтра пропущу школу? – спросила Эмми.

– Да, милая, у тебя серьезная на то причина. Как и у тебя, Томми, ты же не будешь против пропустить несколько дней и побыть с нами?

Томми посмотрел на отца.

– Он не против. – сказал папа и тронулся с места.

– Ты знал, что мистеру Родригесу на прошлой неделе подожгли дом? – спросила Маргарет Уильяма, когда они остались на кухне одни.

– Откуда бы я знал. И как дом, успели потушить?

– Успели. Он случайным образом оказался в тот день дома и вовремя увидел огонь. Только фасад дома немного почернел, там крыльцо и дверь в основном пострадали. В среду я первый день выхожу на работу в качестве журналиста, и хочу написать про этот случай, как думаешь, людям понравится?

– Людям всегда нравятся сплетни, так что, да, будь уверенна.

– Я волнуюсь, ведь это не самая свежая новость.

– Как думаешь, это случайность, что он имеет свой крематорий, где несколько раз в месяц сжигает людей, и вдруг именно его дом поджигают?

– Что ты имеешь в виду? У мистера Родригеса нет врагов, его любит весь город.

– Но кто-то же поджог его дом, верно?

Маргарет задумалась. Быть может, она сможет решить это дело, найти поджигателя и написать просто блистательную статью. Такую, что все забудут о том, что когда-то был какой-то журналист Бэн. Да, так она и сделает! «Но, когда найти время для расследования? Сегодня подготовка к похоронам, завтра похороны, а послезавтра уже среда, и нужна статья! Черт, как не вовремя умерла мама!» – Маргарет вдруг услышала свои мысли и смутилась. – «Так нельзя.» – она постаралась расслабиться и посмотрела на Уильяма.

– Спасибо, что приехал, для меня это очень важно.

– Я бы не смог по-другому.

– Мы не общались с того уикенда. Как ты поживаешь? – Маргарет жестом указала на диван. – Как твои лекции? Томми говорил, ты достиг успеха.

– В некотором смысле. – Уильям был доволен вопросом. – Мои исследования наконец-то всколыхнули научное сообщество. Помнишь, 10 лет назад я на протяжении всего года изучал траекторию движения Смоленного метеорита? Оказалось, что это было не зря. С его помощью мы не так давно обнаружили остаточный свет звезды, которая погасла миллионы лет назад, но до сих пор не была открыта учеными! Ты представляешь, что это значит?

Маргарет смотрела с воодушевленными глазами и утвердительно кивала. Она не понимала, о чем говорит Уильям, она и не хотела понимать, она вдруг почувствовала ту связь, которая была между ними много лет назад, когда он был вдохновленным молодым человеком, имеющим грандиозные планы и амбиции, а она была той, кто его беззаветно поддерживает.

Для завтрашнего мероприятия все было готово, бывшие супруги сидели друг напротив друга, допивали бутылку вина, разговаривали, шутили, и чувствовали себя раскрепощенно, как будто не было этих 8 лет недопониманий, ненависти, а порой даже безразличия друг к другу.

– Так не может продолжаться. – сказал Томми. – Что они с нами делают? Дают надежду? Я только начал нормально жить, у меня только появились серьезные планы на жизнь. Я только-только полюбил свой новый город. Они хотят растоптать все это?

– Томми, ты что, это же классно, мы снова будем вместе, снова будем ходить в одну школу в один класс, и снова будем строить козни директору Брейди.

– Эта школа другого уровня, понимаешь? Я хочу стать ученым, разрабатывать космические корабли, я не могу отвлекаться на детские забавы.

Эмми очень обидели слова брата. Он жил в Йохане, городе областного значения, всего в раза три или четыре больше их городка, и уже так зазнался? Теперь ему учеба важнее сестры. Она помнит, как сильно он любил ее раньше, как готов был на все ради нее, а теперь он ее даже не уважает.

Томми заметил, как Эмми резко стала холодная и отстраненная.

– Эй, ты чего?

– Все нормально.

– Эмми, ну ты чего. Я же ничего не сказал плохого, я просто хочу поскорее стать взрослым и успешным. Разве ты этого не хочешь?

– Я хочу танцевать! – Эмми вскочила и начала двигать телом, это был танец без музыки, она двигалась женственно, зная, что Томми подмечает это. Эмми хотела показать брату, что ей все равно на его слова, и еще, что пока он хочет стать взрослым, она уже стала, у нее уже тело женщины, и мыслит она тоже не как девчонка.

Глава 7

Ирма Браун принесла свой знаменитый пирог на поминки почившей соседки. Они с мужем сидели на особых местах, которые Маргарет подготовила для них заранее, намеренно просчитав, что именно за этими местами на них будет обращаться максимальное внимание гостей, и, возможно, от нее – от Маргарет, не будут требовать душещипательных речей о том, какая же замечательная была ее мать.

Нужно сказать, Ирма сразу поняла логику Маргарет, но спорить не стала. Она подозвала своего сына Вилли, посадила его рядом с собой, и сказала, что гости непременно ждут от него речи, ведь покойная соседка была все равно что третьей его бабушкой. Вилли был не против. Это был активный молодой человек 14ти лет. Он был ответственным за организацию на всех школьных мероприятиях, он придумывал программу большинства городских праздников последние два года. Конечно же, дни рождения и свадьбы всего города были тоже на нем. «Так почему бы не отдать борозды правления своему сыну и на похоронах.» – подумала Ирма и начала разрезать пирог.

На удивление, людей на похороны пришло не мало, и все они потом отправились на поминки. Здесь был даже Велнес – охранник местного гастронома. Никто из соседей не знал, общался ли он вообще с покойной Клаудией Перрони, но и спрашивать это было совсем уж неуместно.

Среди гостей был и Гриффин, заместитель директора местного издательства Трумана, и с недавних пор непосредственный начальник Маргарет. Он подошел к Эмми и поинтересовался состоянием ее мамы, на что она ответила, что мама в полном порядке, и это неприятное событие никак не повлияет на ее начинающуюся карьеру журналистки. Гриффина устроил этот ответ, и он направился к Маргарет:

– Добрый день, Маргарет. Точнее, он вовсе не добрый, прости мою глупость и прими мои соболезнования по поводу потери твоей матери.

«Мы еще не переходили на «ты», – подумала Маргарет – Нужно понять, добрый ли это знак», – Маргарет улыбнулась. – Ничего страшного, я все понимаю.

– Завтра у нас должна выйти статья, я понимаю, что тебе сейчас не до этого…

– Она выйдет. – перебила начальника Маргарет. – Я всю ночь сидела, и, поверь мне, статья будет отменная. Мне осталось уточнить несколько важных деталей, и я планирую это сделать прямо сегодня прямо на поминках моей бедной матери. Ты же понимаешь, что сегодня половина города будет сидеть в моей гостиной, а это отличный повод для сбора информации. – Маргарет хотела сразу дать понять, что она ничем не уступает в профессионализме Бэну.

– Ты схватываешь на лету, молодец. Утром статья должна быть у меня на столе.

– Мистер Родригес, большое вам спасибо за такую достойную организацию похорон! – Маргарет двумя руками обхватила руку мистера Родригеса.

– Что вы, миссис Гиллас, я был рад помочь вам, и спасибо, что пригласили меня проводить в последний путь вашу матушку.

– Мистер Родригес, – начала Маргарет. – Я слышала, что на прошлой неделе ваш дом кто-то поджог, я пишу об этом статью и хотела бы задать вам несколько вопросов.

– Прямо здесь?

– Да, почему бы и нет? Мистер Родригес, скажите, пожалуйста, у вас есть в нашем городе враги?

– Маргарет, милая, постойте. А где же Бэн, отчего все эти вопросы задаете мне вы?

– Бэн больше у нас не работает, его повысили, и теперь он имеет свою собственную страничку в главной газете Йохана. – Маргарет сделала печальный вздох. – Теперь я буду вместо него.

– Поздравляю вас с новой должностью! – Родригес пожал ей руку. – А насчет врагов, Боже упаси, не было у меня никогда врагов, уверен, это была лишь случайность, которая не стоит вашего внимания.

– Но пожарные сказали, что это был именно поджог, они нашли следы бензина на вашем пороге и двери.

– Знаю. Но это ничего не доказывает. А теперь простите. – Мистер Родригес сделал небольшой поклон и пошел к столу, где все оживленно обсуждали страстный роман мистера Даги и довольно пышной румяной продавщицы Лауры.

«Что-то здесь не чисто». – убедилась Маргарет и пошла в комнату бабушки. Это было единственное место в доме, где не было гостей, которые были так не вовремя.

Рик вел себя отстраненно. Он постоянно куда-то пропадал, перестал рассказывать, что его тревожит, и самое главное, перестал слушать то, что тревожит Эмми. А ведь это был единственный человек после отъезда Томми, который всегда ее поддерживал. Он присутствовал на похоронах, сидел рядом с матерью, но ни с кем не общался и был явно чем-то озадачен.

– Рики. – Эмми тихо подкралась сзади. – Рики, давай сбежим, тут же скукотища.

– Я не могу, мама заметит.

– Да какое ей дело, Рик, ты чего? Пошли, я проведу тебя через заднюю дверь.

Рику ничего не оставалось делать, как послушаться Эмми, ведь он не хотел, чтобы она что-то заподозрила.

– Что у нас происходит? – спросила Эмми, когда они вышли из калитки и были уже на приличном расстоянии от дома.

– Ты о чем? – Рик не хотел этого разговора.

– Это из-за того случая?

– Какого случая? – у него замерло сердце. «Откуда Эмми может знать про этот, можно сказать, несчастный случай», – Рик старался не подавать виду, что он взволнован.

– Из-за нашего поцелуя, Рик. – Эмми остановилась и посмотрела ему в глаза. – Тебе не понравилось?

«Фух! – подумал Рик, – Значит она не знает». – Нет, Эмми, конечно, мне понравилось.

– А что же тогда не так? Мы не общались уже несколько дней. Ты что, ревнуешь к Томми? Я провожу с ним время, потому что он мой брат, но теперь мой лучший друг ты, я же тебе говорила.

– Дело не в этом, Эмми. – Рик начал таять, и почему он вообще начал сомневаться в Эмми, она же и правда его лучшая подруга и может быть даже его девушка. – Ты умеешь хранить тайны? – спросил он тихо. Они были уже довольно далеко от дома.

– Конечно, тебе ли не знать! – обрадовалась Эмми.

– Пойдем. – он свернул на улицу Мелеха, где находился дом мистера Родригеса. – Видишь?

– Дом мистера Родригеса, да.

– Его подожгли, Эмми.

– Я знаю. – она не понимала при чем тут это.

– Эмми, ты знаешь Марию, дочь Филлипа Трумана?

– Нет. – Эмми видела девушку, с которой недавно гулял Рик, но не знала ни ее ни ее отца.

– Филлип Труман – владелец половины нашего города, он и издательство, в котором работает твоя мама, держит. А Мария его дочь, ей 15.

Эмми слушала, пытаясь понять, к чему он клонит. Почему он говорит про какую-то Марию, почему он был холоден с ней в последние дни, неужели он влюбился в дочь богача, которая еще и старше его целый год!

– Так вот с неделю назад она подошла ко мне и попросила ей помочь, она сказала, что это большой секрет, и что мы должны встретиться там, где нас никто не увидит. Мы выбрали закрытый двор напротив Торгового Центра, там никогда никого нет. И она рассказала мне тайну про ее маму. Она умерла, когда Марии был годик. Мария не хотела, чтобы нас кто-то видел, и предложила общаться письмами. Мы приходили в этот двор в разные дни, обмениваясь записками. – Рик начинал торопиться, его речь становилась все более неразборчивой. – Она писала, что мистер Родригес убил ее маму и сжёг в своем крематории, что она точно в этом уверена, и что хочет ему отомстить. Она говорила, что это будет лишь маленькая шалость, и я поверил ей. Я показал ей, где живет мистер Родригес, потом мы пошли, и…

– Рик, ты поджог дом мистера Родригеса? – вскричала Эмми, она несколько раз следила за ним после школы и видела, как он ходит в тот двор напротив Торгового Центра.

– Да, то есть нет. Она сказала, что канистра с бензином тяжелая, и что она не сможет ее донести сама, она говорила, что мы только напугаем мистера Родригеса и не больше, но, когда я полил бензином крыльцо и дверь, она кинула спичку, все загорелось так быстро! Эмми, я не знал, что делать и просто побежал прочь. Я не знал, что мистер Родригес был дома, я думал, что мы спалили его дом, а он ведь такой хороший человек! Он не мог убить ее маму, я знаю, но Мария убедила меня в этом, я не знаю, как я ей поверил, и когда дверь уже горела, вдруг мистер Родригес выбежал со шлангом и начал все тушить. Тогда Мария начала злиться, оказалось, она проследила за ним в тот день, она знала, что он дома, и хотела его сжечь заживо, как он сжег тело ее мамы! – Рик уже говорил сквозь слезы. – Мне так жаль. – он плакал.

– Рик, тише, успокойся. – Эмми обнимала его. – Рик, посмотри, да посмотри же. – она подняла его голову на дом мистера Родригеса. – Дом в порядке! Огонь не успел распространиться, только вход немного пострадал. И мистер Родригес жив, ты не сделал ничего плохого.

– Да, но я мог. – Рик не успокаивался. Эта Мария – ведьма, она наврала мне, он не мог так поступить с ее мамой.

– Конечно не мог, тем более ее папаша – богатей, он бы сам убил мистера Родригеса за свою жену. Пойдем, Рики, мой родной Рики, нас не должны тут видеть.

Глава 8

Эмми и Рик вернулись домой, гостей уже почти не было, они взяли себе немного оставшейся еды со стола, и пошли в комнату Эмми. Томми сидел внутри.

– Вы где были? Я тут один за всех отдувался и рассказывал всем, какая у нас была прекрасная бабушка. – Томми явно был обижен.

– Томми, послушай. – Эмми показала жестом, чтоб он вел себя тише. – Садись, сейчас мы тебе все расскажем. Мы же расскажем ему, Рик?

Рик утвердительно махнул головой. Эмми начала в красках рассказывать брату эту невероятную историю про сумасшедшую длинноногую девчонку, которая так подставила Рика, и может оказаться очень опасной для всего города. Томми слушал внимательно, он знал, что во всех рассказах главное – детали, и что нельзя поддаваться эмоциям, которые текли через край в речи Эмми.

Эмми выдохнула: – Ну, что скажешь?

– Что Рик совершил преступление. Прости, Рик, это так. Это групповое преступление, продуманное заранее.

– Томми, ты что, глухой? Он же не знал, и это она его заставила!

– Возможно, но если смотреть на факты, то он показал ей дом мистера Родригеса, потом облил его бензином, а она подожгла, верно?

Рик сидел, обхватив колени руками. Он был бледный и ничего не отвечал.

– Мы должны что-то сделать, Томми, мы должны помочь Рику! Полиция была там, они знают, что это поджог! Они могут найти улики и посадить Рика, а этой Марии ничего не будет, ее папаша быстро все уладит, обвинив только Рика!

– Стой, мама сегодня говорила мистеру Родригесу, что пишет статью о поджоге, я сам слышал. Давай пойдем к ней и расскажем нашу историю, пусть она напишет, что это Мария все сделала, пусть расскажет всем, что она думает, что Родригес убил ее маму, и решила ему отомстить, пусть напишет, что она использовала Рика.

У ребят загорелись глаза. Это была отличная идея, это был выход, наконец-то Рик сможет расслабиться. Они побежали искать маму, а Рик остался в комнате, его мнения близнецы не спросили.

Маргарет сидела в комнате своей матери и смотрела старые фото. Бабушка жила в этом городе почти всю свою жизнь, она знала всех в городе. Она знала и мистера Родригеса еще с того времени, как у него не было похоронного бизнеса, он был молод, мастерил мебель и пытался продавать на ярмарках в соседнем городе Йохане. «Быть может, я найду на фото нечто странное, может у Родригеса все-таки были враги, и моя статья получится детективным расследованием.» – мечтала Маргарет, листая фотоальбомы.

Дети забежали в комнату: – Мама, мама, мы знаем, кто поджог дом мистера Родригеса! – на перебой кричали близнецы.

– Тц, тише! Что такое, откуда вы знаете? Идите сюда. – она закрыла за ними дверь. – Рассказывайте, что такое.

Эмми снова пересказала историю Рика, опять приукрашивая заслуги Марии и всеми силами выгораживая друга. Томми же вслед за сестрой рассказал план, как отчистить имя Рика Пенсона, и как навсегда выгнать из города эту мерзкую девчонку и ее богатого папашу. Маргарет слушала и не могла поверить своим ушам. Ну почему в ее первой статье замешана дочь человека, которого она должна прикрывать, и о котором она знает то, что не должен знать больше никто вокруг? Она прекрасно понимала, что нельзя переходить дорогу Филлипу Труману и хоть как-то упоминать его дочь в своей статье. Но как это объяснить детям? И что теперь делать с Риком, нельзя же повесить это дело на него. Что будет с его бедной матушкой миссис Пенсон, которая и так уже два дня пропустила в школе по неизвестной никому причине, а сегодня сидит белая, как стена?

– Дети, вы молодцы, что все рассказали мне, – начала Маргарет не зная, что будет говорить дальше, – Но я не могу написать это в статье.

– Что, почему, это ведь будет отличная статья, и все останутся в выигрыше. – близнецы не могли поверить ее словам.

– Потому что мы не можем в статье упоминать дочь Филлипа Трумана. Он слишком важный человек.

– Но, а как же Рики? – Эмми чуть не плакала.

– Давайте поговорим с вашим папой и спросим его совета? – как бы непринужденно сказала Маргарет, хотя понятия не имела, что ей теперь делать, и рассчитывала только на поддержку бывшего мужа.

Уильям еще сидел в гостиной, почти все разошлись, остался только продавец стульев с Оконной улицы, он очень хотел поговорить с профессором Гилласом, так как тот разбирается в космосе, а значит поймет, что летающая тарелка, которую он уже несколько раз видел у себя во дворе, не выдумка, а самое настоящее НЛО. Уильям слушал продавца стульев в пол-уха, стараясь не заснуть, и просто соглашался с его безумными идеями.

– Уильям, можно тебя на минутку, – сказала Маргарет и потянула его за руку.

– Дорогая, спаси меня, – шепнул он ей на ухо.

– Мистер… эм…, извините, я благодарю вас за то, что пришли на поминки моей матери. Для меня это невероятно ценно, уверена, мама была бы рада вашему визиту! А сейчас, будьте добры, – Маргарет указала жестом на входную дверь, – Нам с семьей хотелось бы побыть немного наедине, такое горе, сами понимаете.

– Без проблем, мэм, я вас понял! – вытянулся в струнку мистер Продавец стульев и маршируя направился к выходу. – Профессор, мы с вами еще не закончили, – он крикнул через плечо Уильяму и закрыл за собой дверь.

Близнецы ждали родителей, с ними уже был немного успокоившийся Рик.

– Уильям, прежде чем дети начнут тебе рассказывать свою историю, я должна тебе кое в чем признаться, – Маргарет увела его на кухню. – Послушай, я говорила тебе, что у меня новая работа, но я сказала не все. – она принялась рассказывать, как именно она получила эту должность, что узнал Бэн, и что она согласилась работать с опасным человеком, и теперь обязана держать все его грязные дела в тайне.

– Спасибо, что рассказала, Маргарет. Я, признаюсь, не ожидал такого поворота событий в этом городке. Но я не виню тебя, что ты могла сделать, тебя поставили перед фактом. Откажись ты от этой сделки, кто знает, что бы было, и насколько опасен этот Филлип Труман.

– О, Уильям! – она обняла его так, как не обнимала уже многие годы. – Спасибо тебе! Но это еще не всё. Теперь в эту историю замешаны еще и наши дети.

– Как? – вскрикнул Уильям.

– Пойдем скорее, они ждут тебя, чтобы все рассказать.

Уильям сидел на кровати Эмми и думал. Все, что рассказали дети – полная чепуха. Они должны обо всем доложить в полицию. «Но тогда все, действительно, повесят на Рика.» – спорил сам с собой озадаченный отец. Молчание длилось несколько минут.

– Я знаю, что нужно делать, – наконец он заговорил. – Мы пойдем к мистеру Родригесу и расскажем ему все то, что Рик рассказал нам. В конце концов это же он, по словам Марии, убил ее мать и заварил всю эту кашу.

Все поддержали эту идею, но детям пойти разрешено не было. Они и так натворили дел, и теперь должны сидеть и смирно ждать, пока родители решают проблему.

Мистер Родригес уже никого не ждал.

– Что-то случилось, что-то не так было на похоронах? – Родригес выходил из опалённой двери, запахиваясь в темно красный вельветовый халат и пошел к забору, где стояли Гилласы.

– Нет-нет, все было замечательно. Мистер Родригес, я к вам насчет поджога. – начала Маргарет.

– Я же уже сказал, не было никакого поджога, это ошибка. – он развернулся и направился обратно в дом.

– Постойте, – вмешался Уильям, – У нас есть информация о мистере Трумане и его покойной жене.

Мистер Родригес остановился, медленно повернулся, посмотрел по сторонам, и кивком головы пригласил их зайти.

– Что, это полный вздор! Не убивал я ее мать, что она себе навыдумывала! – Родригес нервничал, Маргарет еще никогда не видела его таким встревоженным. – Давайте мы поступим так, вы сейчас пойдете домой и забудете все, что вам кто-либо говорил на этот счет, вам так будет спокойнее. Нечего влезать в чужие дела.

– Так не пойдет. – вмешался Уильям. – Мои дети теперь все знают, и если полицейские вычислят Рика Пенсона, то мои дети окажутся тоже под следствием, ведь они знали и скрыли преступление от правосудия. В конце концов правда всплывет, какая бы она ни была.

– Вы правы, мистер Гиллас. Хорошо. Я все вам расскажу, и вы сами решите, что делать с моим секретом.

Глава 9

– Все началось 30 лет назад, Филлип тогда был еще мальчишкой, его отец был влиятельным человеком, я делал для него мебель. В один из дней я привез ему в Йохан дубовые резные кресла, с темно-синими подушками, царские были кресла, дорогущие. Его носильщики по какой-то причине не явились, я не стал их ждать и зашел к нему во двор. Я решил сначала убедиться, что он дома, чтобы зря не тащить кресла, тяжелющие они были, понимаете. Так вот зашел я, дверь открыта была, ну я и не удивился, а кто ж на такого влиятельного человека нападать захочет, себе дороже выйдет. Смотрю, нет никого дома, я раз позвал – тишина, второй раз позвал – тишина. Я уже думаю, не случилось ли чего с мистером Труманом, я поднялся на второй этаж и слышу крики жуткие с другой стороны дома. Дом-то у него огромный был, понятное дело, почему меня у двери не услышали. Я побежал на крики, кричала женщина, она просила о помощи, она просила ее убить, вопли были жуткие, будто режут ее на живую. Мистер Труман, старший, конечно, не Филлип, женат был. Женку его я не знал, прятал он ее что ли от меня, но молва ходила, что красы она была невиданной. Вот бегу я на помощь, и думаю, жену его убивают, точно режут ее, как кобылу какую. Что делать я собирался – не знаю, никакого оружия-то при мне не было, я схватил, пробегая, с комода статуэтку бронзовую, Венера такая фигуристая, убить ею, думаю, можно будет. Подбегаю к дверям, откуда крики исходят, врываюсь, замахиваюсь, а там повитухи носятся, на кровати женщина рожает, все в крови, она кричит, а в углу мистер Труман бледный сидит, еле дышит. Я воду подал ему, под руку взял и увел оттуда. Не должен мужчина видеть женские муки, не могут самые крепкие мужи вытерпеть криков этих душераздирающих. А сам мистер Труман был еле живой, мы сели потом, он в себя пришел, я его всяко разно успокаивал, вроде получилось. «Не жена она мне» – говорит, я отвечаю: «Как не жена, а кто ж тогда?», и тут-то до меня доходит, какую я правду страшную вскрыл, какой гнойник расковырял, сестра его она младшая, от отцов они разных, а мать-то одна. Вот и выросли, и полюбили друг друга, и стали жить как муж с женой, Филлип тоже, оказалось, сын ее, а люди-то что скажут, грех это, нельзя так, вот он и взял себе красотку молодую как картинку, чтоб люди думали, что человек он порядочный. Все 9 месяцев ее на люди не показывал, чтоб никто не догадался, от кого ребенок родится. Детишек-то двойня родилась, два пацана, но умерли оба при родах, как-то они там лежали неправильно, задушило их тело матери, ну Бог наказал, не иначе, и сама сестра его, любовь всей его жизни, тоже через сутки скончалась в муках адских, я был с ним все время это, потом неделю у него прожил, поил его да кормил, ухаживал… Так и подружились мы. – Родригес посмотрел вверх, вздохнул, и на минуту прекратил рассказ свой.

– Он мне за молчание мое дело подарил. Похоронное агентство я выбрал. Решил, что связь такая будет, чтобы никогда не забывал, как любовь со смертью плотно связаны.

– Я что-то не понимаю, а мать Марии то, как ее там звали, жена Филлипа Трумана тут при чем, ее-то кто убил? – Уильям старался проявлять терпение, но уже не мог сдерживаться.

– Кто убил ее? Никто не убивал. А звали ее Марго. Сама она умерла, высохла она после родов, в тростинку какую превратилась, лечили ее лечили врачи, год возились, что только Филлип не делал, куда ее только не возил, не спас. Он знал, что похоронное агентство мне его отец подарил, всегда знал, но вот причину понять не мог, ни отец ему не говорил, кто мать его настоящая, ни я, а женка, когда скончалась его, сколько уже, 14 лет поди прошло, приехал ко мне с телом ее, и говорит: «Жги», я говорю: «Нельзя же жечь-то тело без документов надлежащих», а он ни в какую, не хотел он, чтобы жена его мертвой числилась, ни гроб не хотел, ничего. Документы он как-то разыскал на мой бизнес, говорит: «Не сожжешь ее – я бизнес твой дотла спалю, ни с чем останешься». Не мог я дело свое потерять, ну и сжёг ее никому ничего не сказав. А после, месяц спустя примерно, он все же устроил похороны ее, с пустым гробом, конечно. Людей тогда много пришло, и Михаэль Даги был там, не даст соврать. Прах ее Филлип забрал, развеял, наверное, этого уже не могу знать. А как дочь ее прознала, я понятия не имею, может разговор чей подслушала, может он ей что сказал, а та и не поняла толком, черт ее разберет.

Маргарет дописывала статью. Статейка вышла небольшая, на 2 абзаца, мол такой-то мистер Родригес такого-то числа увидел, что дом его загорелся, потушить – потушил, а обидчика так и не нашел. Зла ни на кого не держит, а в полиции настоял, чтобы дело закрыли, дверь он с крыльцом покрасит заново и вспоминать об этом более не желает.

Глава 10

– Томми, как ты смотришь на то, чтобы снова переехать к сестре и матери? – спросил отец, явно чувствуя некоторую неловкость и даже стыд перед сыном. Они ехали в машине в местный гастроном за продуктами, чтобы устроить прощальный ужин перед их отправкой домой.

Томми смотрел в окно и молчал. Он знал, что к этому все идет, особенно это стало понятно в тот вечер, когда родители вернулись от мистера Родригеса, они вели себя как настоящие муж с женой, папа решал проблемы семьи, а мама на него полностью полагалась, они смотрели друг на друга по-особенному, смеялись и даже немного заигрывая делали вид, будто в чем-то не согласны, хотя всем на свете было видно, что в их отношениях царит полное взаимопонимание. За окном мелькали дома. Папа ехал не слишком-то быстро, но за пять или шесть минут они проехали несколько перекрестков и уже добрались до нужного места. За весь путь на улице они встретили только Рауля с Пятой улицы, который возвращался домой с покупками из магазина.

– Почему бы им не переехать к нам? – наконец ответил Томми. Он много лет мечтал услышать от отца эти заветные слова, но сейчас это было вообще не кстати. – Наш дом больше и новее, школа там лучше, да и город больше.

– У мамы только начала налаживаться карьера, мы не можем с ней так поступить.

– Но, а я? Моя карьера тоже начинается именно сейчас! Ты сам мне твердил, что важно учиться сейчас, чтобы потом поступить в достойный университет и чего-то добиться в жизни. Сейчас ты снова хочешь уничтожить мои мечты, как сделал это много лет назад?! Я привык жить в Йохане, я привык к тому, что там есть причал, на который я могу пойти и подумать, помечтать о будущем, а какое будущее меня ждет в этом захолустье, а? Стать учителем в школе – это мой максимум?

– Томми, сын, ты оскорбляешь меня до глубины души. Я старался дать тебе все, что мог. Жизнь так сложилась, мы уже ничего не можем с этим поделать, нужно принять, как данное все то, что у нас есть, и двигаться дальше. Что же касается будущего, так ты еще школьник, ты сможешь закончить здесь школу и поступить в любой университет, который выберешь. Сама система обучения в местной школе ничем не уступает твоей нынешней, а я, как ты знаешь, могу работать из дома и ездить в командировки так же точно, как и делаю это сейчас, но ты уже будешь оставаться не один в пустом доме, а со своей семьей.

– Если вы с мамой снова решите разойтись, вы подвергнете этой пытке нас опять? – Томми уже представлял, как снова будет жить вместе с сестрой, только теперь, скорее всего, в разных комнатах, ведь он уже почти взрослый мужчина, и иногда ему необходимо уединяться, но сразу согласиться с отцом он явно не мог.

– Я не могу предсказать будущее, но очень хотелось бы верить, что нет. – спокойно ответил папа.

– А что говорит мама?

– Она сказала, что мы сделаем большую перестановку в доме. – как будто бы прочитав мысли сына ответил отец. – Нашу с мамой комнату мы разделим на две небольших комнаты для тебя и Эмми, мы с мамой переедем в комнату Эмми, а бабушкина комната будет моим кабинетом. Ты знаешь, возможно отсутствие у меня личного кабинета было отчасти поводом наших с мамой склок, ну и ее мать, конечно. – последние слова он произнес тихо, как будто только в конце понял, что он и кому говорит. – Прости Томми, я знаю, что тебе нелегко, у тебя уже появились новые друзья и…

– Нет у меня там друзей. – перебил его Томми. – Я подумаю, пошли в магазин.

Маргарет обещала провести подобный разговор с дочерью, но слишком была занята работой, поэтому за столом, когда Томми выбирал себе наиболее удобное место, Эмми узнала все впервые и самая последняя из семьи, а это она ненавидела почти больше всего.

– Что ты возишься с этими стульями, сядь тут. – она указала брату на стул рядом с собой.

– Я не могу, я же левша, тогда я вечно буду задевать тебя.

– Томми, уж один вечер я потерплю, я хочу насидеться с тобой рядом еще на год вперед, давай же, садись. – она потянула брата за кофту.

– Что, Эмми, родители решили съехаться, поэтому мне нужно найти стул, на котором я буду всегда сидеть за ужином. – Томми думал, что сестра уже знает, они не успели ничего обсудить, но он был уверен, что Эмми всегда в курсе всех событий.

– Мама! – закричала Эмми, – Мама, почему ты мне не сказала! Мы же обещали друг другу рассказывать все, а тут такое! Это не то, что можно забыть рассказать! А Томми, когда ты узнал?

– Да я только час назад, когда мы с папой ездили в гастроном.

– А папа, тоже мог бы взять и меня с собой, я как дура сидела разбирала бабушкин хрустать, пока вы обсуждали такую замечательную новость! А знаете что, – она резко вскочила из-за стола и побежала прочь. – Вот, вот что! – Эмми вернулась через несколько секунд с хрустальными бокалами в руках. – Мы сейчас будем это отмечать! И мы будем пить из этих старинных и драгоценных бокалов! Скажи-ка мама, мы хоть раз из них пили, а?

– Я помню, что в моем детстве бабушка доставала их на каждый праздник, потом стала все реже и реже. Думаю, они стояли в ее шкафчике лет 8, а то и 10 нетронутые. – она аккуратно взяла эту реликвию и пошла на кухню.

– Томми, я так счастлива! Скажи, ты прыгал от радости, когда узнал, а?

– Он прыгал. – ответил папа, улыбнулся, и пошел на кухню помочь Маргарет.

– Так выпьем же за то, что мы снова семья! – Эмми подняла бокал с вишневым соком вверх, – Выпьем за мой лучший день в жизни!

– Я слышал эту фразу раз 100 в жизни, – засмеялся Томми, – так какой же из дней все-таки лучший? Может тот, когда ты нашла камень в виде сердечка, или тот, когда нам исполнялось 12, и вы с мамой приехали к нам с огромным тортом, который ты съела почти в одиночку, или может любой из дней, когда ты видишь радугу после дождя, или все же сегодняшний?

Родители улыбались, сидели рядом и смотрели на двух своих уже взрослых детей.

– Ты знаешь, я думаю, что мы отлично их воспитали. – сказала Маргарет Уильяму, облокотившись головой на его плечо.

Глава 11

Джек Винтсон вставал в 4:30, он быстро умывался, хватал бутерброд с колбасой и пакетик сока с истекающим сроком годности, который его мать совершенно легально бесплатно выносила из гастронома после рабочего дня, как правило, в огромных количествах, и отправлялся на работу к мистеру Родригесу. До школы он успевал поработать 2 – 2,5 часа, обычно утром он предпочитал убирать старые могилки, подметать довольно большую территорию кладбища и дороги между церковью и офисом похоронного агентства, но при необходимости копать новые могилы ему приходилось тоже по утрам, в таком случае он вставал на пол часа раньше. Рассвет приходился часов на 6 утра, и когда люди выходили утром на работу, они уже шли по чистой улице Мелеха, а о том, кто ее подмел, они даже и не задумывались.

У Джека была рабочая форма, но принять душ после работы он не успевал, и в школу частенько приходил уставшим и потным. Никто из местных ребят не работал, кроме Рауля из 7 класса, он помогал отцу на автомойке, потому что отец работал в две смены, так как детей в семье было четверо, а мать последние несколько лет страдала болями в спине и на работу больше ходить не могла. Поэтому Джек не хотел распространяться о том, что и его мама не способна заработать достаточно денег для того, чтобы единственный сын смог позволить себе учиться, не думая о том, что он будет завтра есть. Но, откровенно говоря, мать Вонючки-Джеки зарабатывала не меньше остальных людей в этом городке, она работала продавщицей в гастрономе, у них был свой дом, денег могло бы хватать на них двоих, если бы не одно ее пристрастие, на которое у нее уходила большая часть заработной платы. Дело в том, что Клер Винтсон была художницей и большой любительницей искусства, она скупала на аукционах наброски не слишком-то известных художников за огромные деньги, меняла ценные вещи, доставшиеся от ее родителей на жалкие клочки бумаги с эскизами, которые ее сын Джек мог бы нарисовать, будучи еще ребенком. Половина их дома была оборудована в ее мастерскую, в которой она не могла ничего написать уже несколько лет, но каждый день после работы она шла туда и часами сидела перед мольбертом, так и не решавшись дотронуться кистью до холста. За свою жизнь Клер написала несколько десятков картин, некоторые она даже успела продать за хоть и небольшую, но довольно приятную цену, а одна картина висела в местной школе на входе, она называлась «Причал во время бури», там был мастерки изображен Йоханский причал, залитый водой от огромных волн, которые черной массой стояли над ним и в любую секунду были готовы с грохотом обрушиться на него, оживи картина всего на миг. Джек знал, что это картина его матери, она даже была подписана справа внизу небольшим автографом «Винтсон. К», но в школе на нее никто не обращал внимания, как и всегда бывает с тем, что стоит на одном месте целую вечность.